Дело о четырёх стаканах [Джизет] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Джизет Дело о четырёх стаканах

Глава 1. Две бутылки ирландского виски

Около девяти часов вечера среднего роста мужчина в тёмной кепке и бесформенном потёртом сером плаще завернул за угол ярко-оранжевого трёхэтажного здания с многочисленной рекламой на зеркальных окнах. Майские лужи перед входом в торговый центр «Ванильный рай» нагло липли к ножкам припозднившихся покупательниц. Туфли мужского фасона их интересовали гораздо меньше. Дождь ритмично отстукивал по крышам припаркованных машин на асфальтированной стоянке. Ветер холодил, но уже не так рьяно, как утром. «Ванильный рай» светился и радужно переливался сквозь сумрак и непогоду. Мужчина сморщился от вони, исходившей из мусорных баков, стоявших рядом с автомобильной стоянкой. Их переполненность (торчащие сверху пакеты пищевых отходов вперемешку с фирменными наклейками на пустых коробках) явно требовала быстрейшего опустошения. Обоняние мужчины было согласно с этим, однако, его работа заключалась совсем в другом. В жизни и так слишком много мусора, но люди почему-то не торопятся расставаться с ним.

Мужчина подошёл к автоматически открывающимся высоким дверям и остановился, чтобы пропустить вышедшую навстречу молодую парочку с покупками. Пучок волос на голове у девушки туго стягивала коричневая пятнистая резинка, а у её спутника из-под куртки выбивался галстук такого же цвета. Взявшись за руки, поклонники коричневых оттенков скрылись в темноте. Мужчина сделал несколько шагов внутрь и замер недалеко от входа. Надо было дать сбежать дождевым каплям на бетонный пол и подсохнуть под теплым дыханием кондиционера.

Налево от дверей поочерёдно включались два серых лифта, за ними гостеприимно улыбались стеклянные витрины отдела компьютерной техники, посередине зала шла широкая лестница на второй этаж, а справа гудел эскалатор в продуктовый гипермаркет, находящийся в цокольном этаже. Прямо перед лестницей помещался округлый фонтан. Взметнувшаяся над ним лошадь из тёмного металла омывалась четырьмя крупными струями и десятком мелких. Журчание воды сливалось с аккордами ритмичного испанского шлягера из нашумевшего телефильма. Под самым потолком слегка раскачивались шарообразные оранжевые светильники разной высоты. Сейчас они не горели.

Возле фонтана переминалась пухлая администратор в чёрном жилете с бейджиком на груди и растерянно оглядывала всех входящих. Блуждающий взор зафиксировал остановившегося мужчину, глаза блеснули, и она ринулась к нему:

–Вы случайно не сантехник? Мы, кстати, ждем вас уже четыре часа!

Мужчина без особого энтузиазма осмотрел низкорослую и суетливую женщину.

–Нет, – буркнул он и пошел по скользкому полу в сторону эскалатора.

Весь цокольный этаж был арендован под гипермаркет акулой продуктового бизнеса – индивидуальным предпринимателем Абрамовым Семёном Иосифовичем. Своей магазинной недвижимости у Семёна Иосифовича не имелось, как и не находилось в городе ни одного более-менее крупного торгового центра, на одном из прилавков которого не лежали бы сыры, пельмени или селёдка в маринаде с надписью на ценнике «ИП Абрамов».

Мужчина в плаще выбрал гремящую тележку с зелёными ручками. Чей-то старый чек запутался в проволочном плетении и надеялся увидеть родной кассовый аппарат ещё раз. Мужчина нагнулся, аккуратно вытащил белую бумажку из своей тележки и выбросил в урну. Турникет с тёмно-синими стрелочками перед входом в гипермаркет автоматически распахнулся. Потянуло свежими апельсинами.

Мужчина оказался в царстве покупок, цен, необходимых для этих покупок и людей, совершающих покупки. Почувствовав себя в своей тарелке, он покатил в алкогольный отдел. Дверной проем отдела обвивали тонкие стеклянные лепестки винограда. Цвет лепестков загадочным образом менялся от тёмно-зелёного до ярко-оранжевого. Очевидно, ни менеджеры магазина, ни дизайнеры-оформители никогда не видели это уважаемое растение иначе, как в виде зелёных или синих ягод, упакованных в пластиковую тару.

Внутри отдела находились многочисленные деревянные стеллажи с вином, шампанским, водкой, коньяком, бренди, ромом, джином, виски и всевозможными ликерами. В самом начале алкогольного обилия попробовать вкус крепких напитков цены позволяли даже бомжам. Дальнейшее углубление в отдел требовало несомненного утяжеления и утолщения кошелька покупателя. Мужчина проследовал в самое сердце витрин и полок. Осмотрел недавно поступивший товар. Потёр небритый подбородок ребром левой ладони. Взял в руки бутылку французского шампанского, прочитал этикетку, поморщился и напиток вернулся на место. Затем мужчина передвинулся ближе к стойке с ирландским виски. Оглядел несколько рядом стоявших бутылок и выбрал одну из самых дорогих. Аккуратно положил её в тележку. Несколько минут постоял, не шевелясь. Затем взял вторую и с нежностью разместил рядом с первой. Насвистывая современную мелодию, мужчина в сером плаще покинул алкогольный отдел. Не торопясь, проехал мимо тепличных огурцов, мутно-красных помидор, фиолетового лука и завернул к стойке с цитрусовыми. Невзирая на мощный аромат, исходящий от апельсинов, он стал усиленно принюхиваться к лимонам и, после некоторого колебания, выбрал парочку покрупнее. Медленно паря между торопящимися покупателями и полками со всякой всячиной, заехал в кондитерский отдел. Окинул взглядом витрину с пончиками. Свежую выпечку уже разобрали. На пластмассовом подносе за широким стеклом располагалось всего лишь три разновидности пончиков. Одни были в белом шоколаде, другие в черном, а третьи – в голубой глазури с орешками. Мужчина попросил у продавщицы по одному пончику каждого вида. Немолодая женщина с ярко накрашенными розовой помадой губами неодобрительно посмотрела на него. Ей надо было продать весь товар, а не оставлять кусочки на завтра. Неровная челка продавщицы съехала к правому уху и из-за этого выглядела еще кривее.

–Возьмите все.

Мужчина отрицательно покачал головой.

–Возьмите, они очень нравятся детям, – взгляд продавщицы изображал крайнюю любовь к чужим мальчикам и девочкам.

Мужчина нахмурился и резко помахал рукой. Продавщица подчёркнуто громко хмыкнула, положила пончики в пакет, наклеила ценник и небрежно протянула покупку. Тележка мужчины недовольно прогромыхала в хлебный отдел. Царящие здесь запахи были гораздо насыщеннее и приятней. Исходящее от хлеба тепло согревало душу. Мужчина остановился возле лотка с багетами и несколько минут наслаждался созерцанием. Когда рот начал наполняться слюной, мужчина выбрал хрустящий светло-коричневый багет и отправился в сторону колбасной вывески. Здесь его внимания удостоились самые дешевые сосиски в маленькой упаковке. Настолько невзрачные, что полноценно гармонировать смогли бы только с пенными остатками малопонятного происхождения в мутно-грязных стаканах.

Затем мужчина неторопливо проехал вдоль касс и встал в наиболее длинную очередь. С ближайшей стойки он взял газету со свежими новостями, фруктовую жвачку и два арбузных чупа–чупса. Несколько раз, прячась за спинами покупателей и изменяя голос на визгливый, он хамски выговаривал кассирше, упрекая в нерасторопности и медлительности. Стоящие перед ним люди начали нервничать и суетиться. В воздухе разливалось предгрозовое напряжение. Когда подошёл черёд мужчины в сером плаще, молодая девушка за кассой раскраснелась, двигалась судорожно, глаза пытались одновременно охватить всё метровое пространство вокруг и из-за этого частично теряли фокусировку. Она старалась сосредоточиться, но получалось только хуже. Навалив свои продукты на двигающуюся ленту, мужчина проскользнул мимо кассы, расплатился, отошёл на два шага, склонился над тележкой и быстрым движением закинул одну бутылку виски себе подмышку в специально нашитый там карман. Затем он развернулся к кассирше и стал громко возмущаться двойным пробитием дорогого напитка, стараясь поднести чек к лицу девушки как можно ближе. При этом он потребовал от очереди остановиться и разобраться в его проблеме. Кассирша растерянно оглядела его осоловевшими глазами, осмотрела содержимое тележки, несколько секунд понаблюдала, как мужчина разводит руки в стороны и хлопает себя по бокам, убедилась, что это её ошибка и вернула деньги за одно виски случайно обсчитанному клиенту. Разумеется, внезапно вспыхнувшая торопливость стоящих в очереди покупателей только поспособствовала ускорению данной финансовой процедуры.

Мужчина засунул мятые купюры в карман серых брюк и медленно направился к выходу из торгового центра. Толкая тележку перед собой, он выкатился под дождь и устремился на автомобильную стоянку. Здесь его ждали припаркованные Жигули. Молочного цвета автомобиль успел соскучиться по своему хозяину и громко щёлкнул при открывании задней дверцы. Покупки уместились на мягком сидении, расположившись так, чтобы не болтаться. Машина чуть-чуть зарычала и плавно тронулась.

Дорога домой не представляла особых трудностей на полупустых улицах города Т., достаточно большого областного центра. Тусклые фонари нагоняли скуку и под каждым из них виднелись нечёткие траектории мелкого дождя. Редкие пешеходы растворялись в темноте, словно расталкивались «дворниками» Жигулей по закоулкам и пустым аллеям.

Машина завернула в широкий двор между пятью многоэтажками и еле просочилась сквозь плотный строй иномарок, приткнувшись в неудобном месте. Мужчина вышел из автомобиля, стянул с плеч серый плащ с потайным карманом и бросил его на заднее сидение. Потянулся к правой передней дверце, снял с крючка висящую там чёрную куртку и одел её. Затем он собрал все свои приобретения, как купленные, так и не очень, закрыл машину и зашагал к ближайшему подъезду. Встреча третьего этажа и лифта состоялась через несколько секунд. Мужчина достал ключ и два раза провернул его в замке.

–С работы? – в соседних дверях стояла шестидесятилетняя баба Нюра в халате цвета пестрой хризантемы. Ее пенсионная активность обеспечивала постоянную чистоту на лестничной площадке и ежевечернее наблюдение за дверями своих соседей. Курящие подростки десятой дорогой обходили подъезд грозной приземистой бабушки с традиционной скалкой в руках.

–Почти.

–Трезвый?

–Почти.

–Жениться бы тебе.

–Я сам умею мыть посуду и криво завязывать галстук.

Мужчина улыбнулся и зашёл в квартиру. Скинул туфли, нацепил тапочки в виде розовопанцирных черепах. Мелькнули чёрные носки с красной надписью «Good luck». Не раздеваясь, прошёл на кухню, разложил все продукты на столе, убрал в раковину чашку с утренним кофе и достал любимый бокал. Быстрым и точным движением откупорив виски, он мгновенно наполнил бокал и поднёс ко рту. Выдержал паузу, несильно выдохнул и сделал один большой глоток. Слегка поморщился, пробормотал «самогон», постоял пару секунд без движения и добавил: «Хороший самогон».

Затем он вернулся в прихожую, снял куртку и повесил её в самый дальний угол старенького шкафа. Туда же забросил кепку. Завернул в ванную, тщательно вымыл руки. Проходя через зал, включил спортивный канал. Баскетбольные болельщики с жёлтыми шарфами кричали и махали руками за кольцом своей команды, мешая сопернику пробивать штрафные. Мужчина помыл купленный лимон и порезал на дольки. Штрафные всё-таки забили. Несколько долек посыпал сахаром и крупинками тёмного растворимого кофе, выложил их на половину блюдца. На вторую половину насыпал горку крупных маслин. Кому-то дали технический фол. Судя по возмущённому гулу, из команды гостей. Достал из морозилки резиновую красную форму и выдавил из неё кусочки льда в чёрную глиняную мисочку. Просыпавшиеся из ячеек прозрачные звезды образовали внушительный колючий холм. Взял неоткрытую бутылку виски и отнёс в домашний бар.

Двухкомнатная квартира начиналась с прихожей, продолжалась спальней, направо уходили ванная, туалет и кухня, налево оставался зал. Между залом и кухней была широкая арка. Настолько широкая, что помещение было, по сути, общим. Со стороны кухни стоял старенький холодильник, а рядом, уже в зале, находился домашний бар. Два этих почтенных аппарата соединяли тоненькие трубки, обёрнутые серым мягким изоляционным материалом, и в баре температура всегда была такая же, как и в холодильнике.

Мужчина открыл герметично подогнанную дверцу и оглядел содержимое. Здесь было много «парочек». Две тёмно-зелёные бутылки хорошего бренди с самой окраины города. Кто бы мог подумать, что там найдется магазинчик с дорогим алкоголем и невнимательными продавщицами. Январское французское шампанское из универмага в соседнем районе. У них ежемесячно меняется персонал и поэтому там никогда не удивляются двойной ошибке на постоянном клиенте. Две мексиканские текилы с датой на упаковке текущего февраля. Два апрельских мартини в зелено-бело-красную полоску. Два майских шерри с надписью на этикетке Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Один отечественный коньяк из «Ванильного рая», во второй бутылке осталось совсем немного драгоценной жидкости. Ром, несколько бутылок джина, опять бренди, вино, привезенное из другого города. Джин хорошо идёт под футбол. В самом углу красовались две нетронутые округло-пузатые бутылки водки. И две сливовые наливки, одна из них открылась бы сегодня, если бы не неожиданный визит в магазин. Или вполне ожидаемый?

Посередине зала располагался диван с обивкой из тёмно-синего хлопка. Его единственной целью было удобство при просмотре телевизора. Справа от дивана, ближе к кухне, стояла серо-коричневая тумбочка. Мужчина поставил на неё запотевшую чёрную мисочку, открытое виски, блюдце с лимоном и маслинами. Достал из буфета щипчики для льда. Накидал ими в бокал десяток остроконечных звезд и долил из бутылки ирландского напитка. Несколько минут внимательно смотрел за творящимся в телевизоре безобразием. И только после того, как кусочки льда заметно подтаяли, сделал небольшой глоток. Затем ещё один и ещё один. Не торопясь, задумчиво, размышляя о прекрасном в этой жизни. Баскетбольный матч завершился победой хозяев. Начались конные соревнования, в которых он ничего не смыслил. Соседи снизу включили громкую музыку. Затем он вновь наполнил бокал. Но теперь каждый глоток чередовался маслинами и дольками лимона. Когда температура виски поднималась на несколько градусов, мужчина устраивал ледяной звездопад для янтарной жидкости.

Иногда он смотрел на тумбочку. На её коричневой полировке стояла фотография в обшарпанной рамке. Когда в бутылке осталось чуть меньше половины, мужчина взял фотографию в руки и поднёс ближе к глазам. С изображения улыбались двое светловолосых мальчишек. Они были одеты в одинаковые полосатые свитера и у них были одинаковые черты лица: подбородки, скулы, носы, лбы и глаза. Глаза мужчины, держащего в руках тонкостенный тюльпановидный бокал с тридцатью пятью граммами напитка цвета грецкого ореха и ароматом ирисок.

Глава 2. Четыре трупа

Сквозь солнечные лучи пронеслись громкие трели жаворонка. С каждой секундой птичья песня становилась всё назойливее и нуднее. Мужская рука поднялась над диваном, нащупала сотовый телефон и нажала «Ответить».

–Овсов! – трубка истошно заорала неприятным баритоном. – Тебя где носит?! Спишь что ли? Быстро собирайся, дело для тебя есть!

Голос оборвался, послышались гудки. Овсов тяжело вздохнул и начал вставать с дивана. Окончание вчерашнего вечера его сознание не запомнило. Он немного погремел бляшкой кожаного ремня и аккуратно сложил брюки на диван. Сонно переставляя ноги, Овсов расстегнул рубашку, снял её и открыл дверь в ванную комнату. Включил свет и бросил рубашку в тазик для стирки. Туда же отправились носки и трусы с маленькими пуговками.

На фоне голубого кафеля стояли длинная чугунная ванна с фиолетовой шторкой, стиральная машина, два тазика, один в другом, и, в углу, под большим зеркалом, располагалась белоснежная раковина. Над ванной были прикручены к стене несколько металлических полочек. Рядом с нераспечатанным шампунем лежали хозяйственное мыло, две мочалки, одна мягкая, другая жёсткая, камень для ухода за кожей пяток, принадлежности для бритья и маленькое зеркальце.

Овсов поднял голову, одна из четырёх лампочек перегорела и выделялась чернотой. Затем он собрался с духом и подошёл к умывальнику. Струя холодной воды ударила в его ладони. Овсов быстренько ополоснул лицо с вишнёвым мылом. Открыл новую зубную пасту. Запах мяты был настолько силён, что Овсов заглянул в тюбик. Не торчат ли там зелёные лепестки с ментолом? Тщательно вытерся бордовым полотенцем, затем понюхал его и тоже бросил в тазик.

На кухне он открыл холодильник, достал пакет вчерашнего молока. Наполнил стакан и поставил в микроволновую печь разогреваться.

Дверца холодильника была почти не видна из-за пестреющих магнитиков. Санаторий в Геленджике – свадебное путешествие. Ракушка из Адлера. Душные вечера и красивейшие закаты. Лучший август в жизни. Магнитик из Анапы, это сувенир от друга. Набор «съедобных» магнитиков: жгуче-красный перец, долька сахарного арбуза, пупырчатый огурчик, пузатая тыква, белоснежный зубчик чеснока, сочный мистер Помидор с широкой улыбкой, голубоватая бутылка минеральной воды. Два глиняных колокола из Тобольска. Короткая командировка обернулась захватывающей и запоминающейся на всю жизнь экскурсией по историческим местам этого города Менделеева и ссылки Николая II. Новогодняя снежинка с надписью «20** год». Розовая валентинка-наклейка. Морская звезда, черепаха-открывалка, кубинский флаг, желтый пляжный шлёпанец, миниатюрная карта Абхазии, фотография озера Рица.

Овсов открыл бар и нашёл в углу баночку пива. Немного брызнул пеной на прямоугольный узор линолеума и выпил в несколько глотков. Затем достал из кухонного шкафа пачку ржаных мюсли, засыпал тарелку до половины и залил горячим молоком. Пока завтрак настаивался, Овсов из нижнего ящика спального шкафа достал черные трусы и коричневые носки. На левой ступне зазеленела надпись: «Забей левой!», на правой – «Забей правой!». Овсов прошёл через зал, надел брюки, затем придирчиво рассмотрел их в зеркале прихожей. «Стрелочки» видны, спал он, ногами не размахивая, так что утюг и сегодня не понадобится. Жёсткая щётка одновременно счистила лёгкую грязь и немного пригладила брюки. Удобная вещь.

Распухшие мюсли уместились ровно в четырнадцать ложек. Это очень питательный и полезный завтрак. Но не самый вкусный. Мюсли он заел тремя пончиками. Белый шоколад, чёрный и голубая глазурь с орешками очень вкусны и питательны. Но полезны только в минимальных дозах.

В спальном шкафу Овсов снял с вешалки белую рубашку из трёх поглаженных. Нацелился подаренным одеколоном на оголённую шею. Капельки пахучей жидкости зацепили воротник и испарятся теперь нескоро.

Овсов прошлёпал носками в прихожую и посмотрел на себя в зеркало. Если сегодня будет дело, то следует надеть чёрную короткую куртку. Овсов достал прозрачный крем и быстро привёл туфли в порядок. Обувь радостно заблестела. Ещё один взгляд в зеркало и отражение представило уверенного тридцатипятилетнего мужчину со спортивной фигурой, хорошо одетого, со сталью в глазах и отсутствием обязательств в виде обручального кольца.

Мужчина вышел из квартиры, тщательно запер дверь, спустился и улыбнулся новому дню.

Овсов подошёл к своей машине, ободряюще похлопал по крыше Жигулей, запрыгнул в них и понесся по Южному шоссе. Несмотря на впечатляющую скорость отечественного автомобиля, его непременно обгоняли первоклассные иномарки. И даже второклассные. Водители этих дорогих машин равнодушно, но иногда и снисходительно, поглядывали на Овсова. Последнего это не смущало, ведь на фоне японо-европейской заносчивости его Жигули выглядели настоящим раритетом. С впечатляющей скоростью.

Лёгкая прозрачная зелень скрывала дорожные повороты и копошащихся в ней воробьёв. Иногда серые комочки срывались с веток и бесшумно проносились перед лобовыми стёклами рейсовых автобусов. Утреннее солнце блестело на крышах нескончаемого металлического потока. Светофоры по очереди устраивали соревнования на самый долгий красный свет.

Овсов повернул направо и поехал медленнее. Он приоткрыл окно, свежий воздух ворвался в машину. По обе стороны располагался городской парк. Невысокие деревья сочного коричневого цвета росли в шахматном порядке, на четыре пятых имели голый ствол и очень насыщенную плоскую крону. Сорт что ли такой, подумал Овсов, ведь не могут же они каждый день обрезать ветки на стволах. Обрезальщик должен быть высоким. Или стремянку таскать повсюду за собой. Даже один раз в неделю, пусть не ко всем, а к одной трети деревьев. Даже вдвоём. Это не просто накладно, это же каким терпением надо обладать, чтобы по всему парку ходить с лестницей, залезать на неё, что-то обстригать, переносить к следующему дереву, снова залезать, спускаться, и дальше, и дальше…

Чугунные скамейки блестели чёрными глянцевыми изгибами и безмолвно смотрели на бегающих между ними сизых голубей. Старичок в тёмном пальто крошил из пакета кусочки белого хлеба на тротуар и кидал в сторону, воробьям. Последние не решались смешиваться на мокром асфальте с более крупными голубями и перебирали лапками по грязно-серой земле, ближе к деревьям. Возмущённо-голодное чириканье с порывом ветра донеслось и до Жигулей.

Спустя тридцать минут Овсов подъехал к четырёхэтажному мрачному зданию. Не так давно выкрашенные в светло-болотный цвет шершавые стены ощетинились кондиционерами на каждом окне и нависали над большой автомобильной стоянкой. Овсов поставил свою машину напротив центрального входа и прошёл мимо яркой вывески. На красном фоне горели золотистые буквы «Управление внутренних дел города Т.».

Управление начиналось с дежурной части. Огромное стекло перекрывало пространство, оставляя для прохода только узенький коридор. Ходил слух, что это стекло было пуленепробиваемым. Но Овсов в этом сомневался. Хорошо бы проверить. И желательно из автомата Калашникова. Внутри дежурной части сотрудник милиции с погонами майора держал в руках англо-русский словарь. Российский милиционер, изучающий иностранный язык – явление крайне необычное. Овсов заулыбался и поспешно отвернулся. На лбу майора проступили капельки пота, он то и дело ронял карандаш из правой руки, задумчиво потирал нос, удивлёно смотрел на опустевшую ладонь и наклонялся за непослушным предметом. Овсов незаметно проскользнул мимо и начал подниматься по лестнице, начинающейся сразу за дежурной частью.

– Овсов, – в голосе слышались раскаты грома.

Взбежавший уже на пятую ступеньку мужчина оглянулся. Внизу стояла женщина неопределённого возраста, но гораздо ближе к молодому, в малиновом обтягивающем платье с пышной розой цвета морской волны на груди. Последняя размером была под стать розе. На голове возвышались чёрные локоны, уложенные в стиле Вавилонской башни. Ансамбль довершали чёрные капроновые колготки, уходящие в голубые туфли на высокой шпильке.

–Арестовать бы тебя, – ласково произнесла брюнетка, – зайди попозже.

Она повернулась и ушла вглубь коридора. От сочетания нежности в её голосе и ярости в глазах Овсову стало не по себе. Грозный перестук каблуков удаляющейся женщины точно молотком вбивал гвозди болезненного напряжения в нервную систему Овсова. Его передёрнуло, плечи невольно съёжились. Рассеянно вспоминая розу, он попытался правой ногой нащупать следующую ступеньку, но не сумел этого сделать. Невдалеке загудел старый ксерокс и отвлёк Овсова от тревожных мыслей. Он вздохнул, потёр глаза и поднялся на второй этаж. Повернув направо, он прошёл мимо комнаты, заполненной рабочими столами и десятком суетящихся людей. Затем несколько закрытых дверей и, наконец, приблизился к цели своего визита. Он остановился перед большой металлической дверью светло-серого цвета и взялся за холодную ручку. Машинально посмотрел на расположенную чуть выше центра табличку «Г.Н. Пашарь начальник уголовного розыска» и зашёл внутрь. Дверь с шумом захлопнулась. Немного ниже первой таблички висела другая – «Д.Ю. Овсов старший оперуполномоченный уголовного розыска».

–Где тебя черти носят? – злому, недовольному лицу Геннадия Николаевича явно не хватило нескольких часов предутреннего сна. Красные глаза, слипшиеся ресницы, след на щеке от толстого уголовного дела, лежащего перед Пашарём, указывали на то, что последний пытался восполнить чары Морфея прямо за рабочим столом.

–Без трёх минут восемь – негромко ответил Овсов, указывая на настенные часы. Отщёлкивающий мгновения жизни прибор в виде пушистой ромашки висел справа от стола Пашаря. Его белые лепестки окружали жёлтый циферблат и трепетно охраняли два находящихся под ним портрета в фиолетовых рамках. Это были фото премьер-министра и президента страны. Один из них улыбался, зато у второго галстук отличался более ярким насыщенным оттенком.

Стол начальника уголовного розыска состоял из двух частей в виде буквы «Т». За прямоугольной ножкой этой буквы каждое утро просиживали оперативники нудные «пашарские» совещания, выслушивая очередные указания Геннадия Николаевича, больше смахивающие на бессвязный бред. Напротив харизматичных портретов выстроился ряд необходимой мебели. В шкафу хранилось то, что можно было показать всем сотрудникам милиции, в сейфе – только секретные документы. Правда, никаких загадок не существовало для двух обаятельных мужчин с высоких портретов, но они умели держать язык за зубами. Хотя, возможно, просто не могли разобрать корявый, безграмотный почерк Пашаря. Между сейфом и шкафом уместился мягкий диван из кожи красного цвета. Сидеть на нём не дозволялось никому. Справа от шкафа, в углу, рядом с дверью, стоял большой пластиковый вазон с настоящей карликовой пальмой. Это заморское чудо заставила купить и принести сюда деятельная жена Пашаря. Геннадий Николаевич лично, обливаясь потом и срывая волдыри, донес двадцатикилограммовый вазон с автостоянки до своего кабинета и аккуратно поставил в угол. Если бы не Ольга Степановна, круглолицая, прямоугольная и широко размахивающая руками мощная женщина, сопровождавшая своего супруга до его места работы, Пашарь, скорее всего, выкинул бы это растение ещё на подступах к УВД. Несколько зелёных лепестков на кривом стебле постоянно притягивали к себе негодующие взгляды начальника розыска и вызывали ухмылки его подчинённых.

Однажды, полгода назад, морозным зимним утром, во время очередного гневно-саркастического обращения Геннадия Николаевича к своим операм, обозначившего начало планёрки, в кабинете раздался звонок из дежурной части:

–Пашарь! Быстро хватай Овсова, и бегите к начальнику! С вас сейчас будут снимать скальп.

–За что?

–Сам знаешь.

Ощущая резкий приток адреналина в крови, сметая листки со стола, Геннадий Николаевич грузно вскочил, крикнул Овсову: «За мной!», и выбежал в дверь. В коридоре он налетел сначала на правый угол, затем на левый, больно ушиб плечо, и сбил с ног пожилую гражданку в белоснежной дублёнке. Развернувшись к возмущённой женщине, Пашарь закричал:

–Вы мешаете правосудию, я Вас сейчас арестую!

Перед посетительницей стоял мужчина среднего роста, с широким тазом и узкими плечами. Густые брови острым углом вонзились в переносицу. Зелёные глаза светились негодованием. Круглый обвислый живот прикрывала ядовито-оранжевая рубашка, затем он подтягивался ремнём и прятался в светло-голубые джинсы. Полные, короткие пальцы хватали воздух, как будто пытались что-то нащупать. Пашарь напоминал взбесившегося цыплёнка, готового затеять первую подростковую драку.

Очевидно, подобных петушков женщина видела не в первый раз, она нисколько не стушевалась, и, пружинисто подскочив, ринулась прямо в бой. Её морщинистый палец с рисунком жёлтого тюльпана на длинном ногте уставился Пашарю прямо в живот и двинулся вверх, напоминая скальпель, вскрывающий человеческую плоть.

–У меня украли болонку, и это Вы мешаете правосудию!

–Какую ещё болонку?

–Мою бедную Мусечку.

–Это Ваша дочь?

–Вы что, дебил? Это моя собака!

–А где же Ваша дочь?

–Какая дочь? У меня два сына.

–И кого из них зовут Мусечкой? Вы что, меня за идиота держите?

–Да! За две недели можно было найти всех болонок в России.

–Какие ещё две недели?

–Я писала заявление две недели назад.

–Мне писали?

–Нет, участковому.

–А при чём тут я?

–Вы мешаете правосудию!

–Да идите Вы… к участковому!

Подоспевший Овсов разнял раскрасневшуюся парочку:

–Что за дискуссия? Там начальник ждёт.

Не остывший от справедливого негодования Пашарь пролетел приёмную начальника УВД, громко пробурчав секретарше: «Нас ждут», и вошёл в кабинет непосредственного шефа.

–Вы по поводу болонки вызывали?

–Какой ещё болонки? – полковник Метелин оторвался от лежащего перед ним документа и недоумённо взглянул на подчинённого.

–Мусечки.

–Какой ещё Мусечки? Пашарь, ты не перегрелся?

–У меня идёт важное совещание. Меня послали за скальпом.

–Моим? – начальник УВД приподнял бровь и вопросительно посмотрел на Овсова.

С трудом сдерживающий улыбку старший опер пояснил:

–Дежурный сказал, что Вы нас вызывали.

–А при чём тут болонка?

–Ни при чём. Это личная инициатива Геннадия Николаевича.

–Инициатива – это похвально, но зачем ему мой скальп?

–Вообще-то, он свой хотел предложить. Жмёт, наверное.

–Сейчас я твой скальп сниму, – Пашарь бросил злобный взгляд на Овсова и преданный на начальство, – Товарищ полковник, по Вашему приказанию прибыли.

–Так что у тебя с Мусечкой? – Метелин строго посмотрел на начальника розыска.

–Ничего, я женат.

–Это я в курсе. А ты в курсе, что вчера ты не сдал отчёт по форме Р-1?

–Только что отнёс в штаб.

Овсов ухмыльнулся. Этот отчёт он набросал Пашарю ещё четыре дня назад, и всё это время слегка помятый листок валялся перед глазами начальника уголовного розыска как ненужная бумажка. В результате, Пашаря чуть не женили на пропавшей болонке.

–Молодцы, можете идти, – в глазах Метелина плескались озорные искры. Никаких сомнений в том, что скоро всё УВД узнает о некоей тайной связи Мусечки и Пашаря, не оставалось.

Раздражённый Геннадий Николаевич и старающийся не улыбаться Овсов вернулись в свой кабинет для продолжения оперативного совещания. Но, так как Пашаря теперь заботила только мысль о возвращении начальственной благосклонности, а ожидавшие в кабинете опера не горели желанием переливать из пустого в порожнее, то минут через пять все сотрудники разбежались по своим рабочим местам. Ещё через двадцать минут Пашарь принял мучительное решение о стоимости подарка для начальника УВД, чтобы и не дорого было и выглядело эффектно. Теперь надо было потрясти знакомых торгашей. Купить как можно дешевле, а если повезёт, то заполучить бесплатно. Геннадий Николаевич поднял трубку телефона, и взгляд его упёрся в появившийся на пальме плод. Точнее, три плода: один банан зелёно-жёлтого цвета и две банановые кожуры.

–Этого не может быть! Кожура сама не растёт. Только вместе с бананом.

Пашарь поднялся, подошёл к пальме и трепетно ощупал недозрелый фрукт. Тут он обнаружил, что всё это привязано за нитки и сообразил, что банан и кожура выросли за те десять минут, пока его не было в кабинете. С диким яростным воплем он сорвал жёлтое чучело и выскочил в коридор. Ещё долго был слышен на всех этажах Управления его спотыкающийся топот и громоподобные попытки выяснить фамилию биолога-любителя, любезно украсившего заморскую пальму. Во фруктовом дизайне никто не сознался, но с тех пор на пальме периодически появлялись самые разнообразные плоды. От замороженной вишни до пустых консервных банок из-под ананасов. Душевная щедрость обнаружилась даже у тех сотрудников УВД, которые до этого ни разу не заходили в кабинет начальника уголовного розыска.

Напротив пальмы, у другой стены, располагался сейф и стол Дмитрия Юрьевича Овсова. Старший оперуполномоченный отогнал воспоминания полугодовой давности, обошёл серого стального монстра, закреплённого за ним, и, за одну минуту до начала рабочего дня, приступил к нелёгкой милицейской службе.

–Я здесь уже два часа! – Пашарь схватил уголовное дело со стола и спрятал его в сейф, – вызвали посреди ночи и вынужден работать, пока ты дрыхнешь.

–На то ты и начальник, – назидательным тоном ответил Овсов, – не нравится, адвокаты зарабатывают гораздо больше. И отсыпаются ежедневно, и коньячок попивают в любое время дня и ночи.

–А работать кто будет? – в голосе начальника уголовного розыска слышалось неподдельное трудолюбие.

–Кто умеет.

–Это что же, по-твоему, выходит, что я не умею?

–Нет, почему же, умеешь. Только работать надо было на диване, а не на столе. У тебя след на щеке остался.

Пашарь схватился за лицо, нащупал вмятину и принялся её растирать.

–Это производственная травма, – буркнул он сквозь пальцы правой руки.

–Ну, да, – согласился Овсов, – практически боевое ранение при выполнении служебного долга. Скоро медаль дадут.

–Не умничай. Тебя и так четыре трупа ожидают.

–А тебя?

–А меня моя жена.

–Живая?

–Ты что, сдурел? Что за глупые вопросы? – Пашарь вскочил, подошёл к дивану и развалился на нём. Чёрные брюки и синяя рубашка бесформенными пятнами расползлись в красном прямоугольнике. Пашарь закрыл глаза и через пару секунд открыл их, – А что, есть информация, что её хотят убрать? Из-за меня, наверное. Меня все воры боятся.

–Нет, у меня такой информации нет.

–Вот если бы кто-нибудь хотел мне насолить, – мечтательно протянул начальник уголовного розыска, – и убил бы мою жену…

–Если бы кто-нибудь хотел тебе насолить, – в голосе Овсова слышались нотки уставшего учителя начальных классов, – то он обязательно сохранил бы для тебя Ольгу Степановну. Жизнью бы пожертвовал, но защитил твою драгоценную супругу от всяких напастей и бед. Особенно, её жемчужный голосок. Чтобы ты слушал её день и ночь, день и ночь…

–У меня прекрасная жена, – Пашарь подозрительно посмотрел на Овсова, – и с голосом у неё всё нормально.

–Мы твою жену обсуждаем или про трупы говорим?

–А нечего её обсуждать.

–Тогда почему ты постоянно вспоминаешь её в рабочее время? Ближе к трупам. Дальше от жены.

–Звонили из гостиницы «Волшебный маяк», улица Цветочная, восемнадцать. Горничная в обмороке…

–Поехать побрызгать на неё водичкой, привести в чувство?

–Не умничай. Она позвонила…

–Из обморока? Телепатически?

–Слушай, заткнись. Дай договорить. Она пришла в себя и позвонила в дежурную часть. У неё там уже два часа четыре трупа валяются. Дежурный вызвал меня, сообщил в прокуратуру и отправил туда криминалистов.

–Много?

–Троих.

–Горничная пришла в себя два часа назад, пока дежурный дозвонился до тебя, пока ты протёр глаза, пока завёл машину, улицы пустые – езды минут на пятнадцать, пока через дежурку ты дошёл до кабинета… В общем, «работаешь» ты от силы минут сорок.

–Свои умозаключения будешь озвучивать трупам, им интереснее узнать, кто их грохнул.

–А тебе?

–А мне абсолютно всё равно.

–Почему ты сразу не поехал в гостиницу?

–У меня есть дела поважнее. Надо свежую капусту купить, – Пашарь медленно поднялся с дивана и широко зевнул, – сейчас на рынок поеду, поторгуюсь. Килограммов десять надо взять. И ещё полкило моркови. Жена заквашивать будет. Вкус изумительный! Заготовила на зиму целую бочку, на балконе стояла. Всё родственнички съели. Каждое воскресенье нас навещали, хорошо хоть водку свою приносили. А в последний раз виски пили. Целых три года выдержки! Вот это вещь. Ты, наверное, и не знаешь, что такое виски?

–В первый раз слышу.

–Мог бы и не говорить. А как капусту правильно квасить? Хотя куда тебе, жены-то нет. Моя для вкуса всегда бруснички добавляет. Мастер. Высший пилотаж!

Пашарь причмокнул и стал сортировать бумажки на столе. Одни он складывал в кожаную папку, другие прятал в средний ящик тумбочки, третьи по-прежнему оставались украшать затейливо-весёлым орнаментом деревянную поверхность.

Овсов открыл свой сейф, достал коричневую папку на заклепках, закрыл металлическую дверцу на три оборота ключа и вышел из кабинета. Последнее, что он услышал от Пашаря, это было насвистывание песенки из далёкой молодости Геннадия Николаевича. Фальшивое, скрипучее, нудновато-заунывное. Впрочем, как и вся молодость супруга замечательной розовощёкой и крепкорукой Ольги Степановны.

Следовало навестить женщину в малиновом обтягивающем платье. Овсов прошёл по второму этажу, повернул налево, спустился на первый, обошёл группу молодых сержантов, несколько раз поздоровался со встречными офицерами, кому-то просто кивнув головой, кому-то приветливо пожав руку, и вышел в длинный коридор, перечерченный световыми пятнами, падающими от окон и не выключенных ламп дневного света на потолке.

Приёмные начальника УВД и его зама располагались рядом, на расстоянии вытянутой руки. Если возникала необходимость открыть двери приёмных в одно и то же время, то они непременно встречались, и обязательно с глухим стуком. Обычно, во всех УВД, эти кабинеты являлись одним целым, но фантазия градостроителей города Т. предопределила иной порядок их существования. И начальник, и его заместитель были очень довольны тем, что у каждого из них было по отдельной секретарше, с отдельными помещениями, отдельными шкафами, и даже отдельными зеркалами в разных рамах, а, значит, стена между приёмными была гораздо более незыблема, чем её Берлинский аналог.

Дмитрий Юрьевич достал из кармана два арбузных чупа-чупса и открыл дверь одной из приёмных. В квадратной комнате было светло и пахло имбирем. Так как дверь приёмной открывалась в левом углу кабинета, то перед посетителем сразу представал длинный шкаф, полностью скрывающий левую стену. Направо также находился шкаф, но уже вполовину короче. Таким образом, каждый входящий, сделав шаг внутрь, оказывался между двух стенок двух разных шкафов. Некоторые терялись, некоторые громко уточняли, куда они попали. Но всем приходилось делать ещё один шаг вперёд. У правой стены приёмной располагался секретарский стол. Слева от него, за шкафом направо, стоял стол поменьше, с электрочайником и прочей посудой. Полочки на побеленных стенах украшали цветы в горшках. Половина кабинета была спрятана мебелью, вторая – зелёными лепестками.

Овсов прокрался на открытое пространство и робко улыбнулся. Женщина в малиновом обтягивающем платье с пышной розой цвета морской волны на груди расставляла чашки на маленьком столике и наполняла их на четверть из металлического заварочного чайника.

–Тебе с имбирем?

–Конечно, – поспешно согласился Овсов и спохватился, – Но только немного.

Дмитрию Юрьевичу не нравились излишки светло-коричневого корня. От них першило в горле. Овсов присел на стул и положил перед собой оба чупа-чупса. Папку на заклёпках определил на угол стола. Хозяйка приёмной добавила в две чашки несколько маленьких кусочков имбиря, себе на один больше, чем гостю, долила кипятка, чашку с чаем без имбиря поставила на блюдце и скрылась за дверью, расположенную напротив входной. На сером фоне висела табличка с золотистой надписью: «Заместитель начальника УВД».

Внешняя сторона большого шкафа была полностью стеклянной. Все пространство шести полок занимали пластиковые папки. Взгляд издалека улавливал некое подобие радуги. Верхний ряд – жёлтый, следующий – красный, далее синий, коричневый, и, наконец, чёрный. На самой нижней полке алые папки чередовались с фиолетовыми. На всех корешках чётко виднелись буквы. Никаких сомнений в том, что человек, который их расставлял, прекрасно знал алфавит, не возникало.

Над секретарским столом висели две картины. На одной розово-синие тюльпаны весёлой толпой кружили по небольшой лужайке перед голубой протокой с белыми пенными линиями. На второй художник положил на тёмный стол развесистый букет оранжевых лилий. Они свешивались вниз, почти падали, но так и замерли в этом полупоклоне навсегда.

На коричневой поверхности секретарского стола, по центру, но ближе к противоположному от рабочего места краю, стоял плоский монитор, провода от которого убегали вниз, предполагая наличие компьютера.

Чёрные колготки и малиновое платье вернулись в приёмную, слегка задев старшего опера левым бедром и поставив перед ним дымящуюся чашку. Женщина присела за свой стол и приготовилась к имбирному чаепитию.

За начальственными дверями раздался громкий яростный вопль.

–Отравился твоим зельем, – тут же уверенно проговорил Овсов, – ты ему мышьяк вместо сахара по ошибке насыпала. Или не по ошибке?

–Ага, ты уже дело раскрыл. Щас. Опер «липовый». Мышьяк или серый, или жёлтый.

–Ну, вот, похож на сахар из тростника, – обрадовался Овсов.

–Чай пей, – голос из-под пышной розы был низким, чуть-чуть хрипловатым и насмешливым, – о-о, мой любимый вкус. Обожаю арбузный.

–Алина! Срочно этого урода ко мне, – лампочка на телефоне внутренней связи яростно просигнализировала несколькими короткими импульсами.

–Конечно, – миролюбиво согласилась секретарша, убирая чупа-чупсы куда-то вглубь самого нижнего ящика стола. Затем она подняла трубку, набрала короткий номер и произнесла:

–Речушкин, в чём дело? Память отказывает? Срочно к Гулину. Он ждёт тебя с любовью. Бегом.

Затем она взглянула в прищуренные глаза Овсов и неспешно сделала несколько глотков.

–Итак, ты всё видел своими глазами и слышал ушами. Тоже своими. Почему преступление ещё не раскрыто? Кривая преступности растёт, процент раскрываемости падает. Впрочем, у тебя всё падает.

–Зачем же обобщать? – Дмитрий Юрьевич состроил обиженное выражение лица, сделал осторожный глоток и добавил, – Речушкин программист. Молодой, глупый, жадный. Его засунули сюда по блату. Значит, у Гулина периодически зависает компьютер, а Речушкин не может это исправить. Хоть бы догадался у кого-то проконсультироваться. Но он не будет, он не такой. Ему всё равно. Вот если бы Гулин наказал его рублём… – Овсов помолчал и отрицательно покачал головой, – Нет, он и тут не будет исправлять свои ошибки. Скорее пожалуется, кому надо, и зарплату ему восстановят. А то и премию дополнительную дадут.

–Есть такой антивирус, «Призрачным» называется, – мужчина молча кивнул головой, показывая, что знает о таком, – Когда заканчивается срок обслуживания, то антивирус включает напоминалку – на экране монитора появляется надпись: «Надо срочно обновить». И так две недели, каждый день, каждые пять-десять минут. Гулин уже с ума сходит. Требует от Речушкина, чтобы тот убрал эту надпись, а он, естественно, не может. Рабочие дни начинаются странно одинаково…

Дверь приёмной широко открылась, в комнату ввалился невысокий юноша с волосами соломенного цвета и очень толстым туловищем. Настолько расплывшемся, что пройти между шкафами он смогтолько боком. Его пухлые щёки алели разномастными прыщами. Ничего не спрашивая, он протопал к кабинету замначальника УВД и робко постучал. Кремовая рубашка на его спине припечатывалась к позвоночнику широкой мокрой полосой почти до самого кожаного пояса, поддерживающего необъятные черные брюки. За дверями прорычали и Речушкин вошёл. Лицо его изображало покорность судьбе.

–И даже это ты увидел, – Алина поставила чашку на стол и внимательно взглянула в глаза Овсова, – И чем ты вчера занимался? На вторую чашку не тянет?

–Ты звала из-за имбиря, второй чашки или шоу Речушкина хотела показать?

–Тебя Гулин просил зайти. Но почему-то приказным тоном.

–Суперпрограммист надолго?

–Не очень. Терпения у Гулина хватает минуты на три, не больше. Зато потом опасно заходить. Мало ли что…

–Так мне дождаться? А то меня не только Гулин жаждет увидеть, но и четыре трупа.

–На тебя большой спрос, как я посмотрю…

–Да, покойнички без меня никак.

Их негромкий разговор был ожидаемо прерван другим, гораздо более шумным и насыщенным красочными эпитетами. Слов было почти не разобрать, но громовые раскаты замначальника и срывающийся высокий голос Речушкина не оставляли никаких сомнений о том, какова была тема их беседы, что именно думал Гулин об интеллекте толстого юноши, его талантах, физиологическом расположении его рук, ног и головы и даже кое-что о его собаке и родственниках. Дверь распахнулась, оттуда вылетело искажённое муками лицо программиста УВД и, со звуками уносящегося от мышей слона, покинуло приёмную. Капли пота, срывающиеся с соломенных кончиков, начертили неровную дорожку между дверями.

В проёме показалась недовольная гримаса начальства.

– Овсов! Как вовремя, заходи.

Старший опер рефлекторно дёрнулся в сторону выхода, но сумел удержать себя в руках. Он встал, поправил рубашку, попытался нащупать отсутствующий галстук, подхватил папку и глубоко выдохнул.

–Я тебя жду, возвращайся, – голос Алины был ободряющим, но легче Овсову не стало.

Деревянными ногами он прошёл в кабинет к Валентину Петровичу и закрыл за собой дверь.

–Плотнее закрой, – Гулин смотрел на листок бумаги, лежащий перед ним на столе и угрюмо хмурился, – мало того, что антивирус уже задолбал, чуть ли не по ночам снится. Глаза закроешь, а там надпись: «Надо срочно обновить». Я бы этого Призрака обновил. По всей форме и всем статьям, чтобы знал, что такое компьютер и как свои идеи продавать. Так ещё этот малолетний нахлебник ничего сказать не может. Не то, чтобы сделать, а вообще хоть что-то объяснить. С меня завтра потребуют отчёт, сводку, или ещё какую-нибудь ерунду, и что я должен ответить? Что в УВД берут на работу кого попало? Если бы я занимался кадровым вопросом, то такого бардака не было бы, – Гулин протянул листок бумаги Овсову, – это номер «Мерседеса». Одна местная шишка из «Газпрома». Машину угнали.

–Объявить в розыск?

–Не перебивай, – Гулин покосился на подчинённого и поджал губы, – в розыск нельзя. Очень высока вероятность того, что машину взял покататься его племянник. Объявим в розыск, а потом что? Будем перед прокуратурой оправдываться, признаваться в собственном тупизме? Мол, циферки перепутали, не тот «Мерседес» искали. Выговором не отделаемся. Ещё и звёзды поснимают. Ладно, тебе сорвут, а если мне? В общем, так, сейчас по своим каналам, тихо, негласно, без шума, начинаешь искать этого газпромовского любимца. Найдёшь, сразу проверишь, потом и будем разбираться. Всё, иди.

Спорить Овсов не стал и немедленно покинул гостеприимный начальственный кабинет.

–Всё нормально? – Алина оторвалась от печатания очередной справки, и её блестящий ноготок завис над клавиатурой.

–Да, бегу работать, – Овсов и так уже изрядно задержался и торопился в «Волшебный маяк» на очередное «свидание», которое, разумеется, никто не назначал. Нет, мелькнуло в голове Дмитрия, кто-то всё-таки назначил и его предстоит найти, обеспечив горячие рукопожатия (с наручниками), радушные слова (Вы имеете право…) и тёплый приём (в следственном изоляторе).

Он вышел в коридор, лампы дневного света уже не горели, и направился к дежурной части. Всё это время он крутил головой, рассматривая встречных и удаляющихся. Наконец, мелькнула знакомая спина.

–Петрович, ты-то мне и нужен, – Овсов крепко прихватил правой рукой левый майорский локоть и тихо заговорил, уводя офицера ГИБДД в более безлюдное место, – есть очень секретное и важное дело.

–Пьянка, – обрадовано зашептал Петрович.

–Не совсем…

–Тюю, – договорить Овсову не дали, Петрович разочарованно потянул свой локоть на себя, но освободиться из рук старшего опера не смог, – Только пьянка есть дело сугубо интимное, а потому очень секретное, чтобы лишний рот не приклеился. А милицейские разборки относятся к делам государственной важности, а потому секретными быть никак не могут, – Петрович сделал паузу и поднял указательный палец вверх, – И даже тайными.

–Пьянка обязательно будет, но потом, – Овсов протянул листок с номером «Мерседеса» и объяснил суть проблемы, включая все Гулиновские пожелания, – Понимаешь?

–Дима, ты как дитя маленькое, я же тебе говорю – ничего секретного. Знаешь, сколько таких машин постоянно у нас в разработке? – Петрович сделал круглые глаза, – И не одна. Помнишь, десять лет назад у нас был в начальниках Ураканов?

Забыть вечно пьяного генерала, бродящего по вечернему УВД в поисках любого завалящегося офицера на предмет проверки его боеготовности, было нельзя. Управление в это время просто вымирало. Самым ценным работником тогда единогласно считалась Людочка, секретарь Ураканова. Именно она сообщала всем о степени опьянения худого, резкого и порывистого генерала, о его благих намерениях в отношении подчинённых и его окончательном отбытии домой. Именно ей всегда все улыбались и старались задобрить. К счастью, Людочка оказалась девушкой невредной и всегда всем помогала. А потому Ураканову на растерзание доставались только самые ленивые и нерасторопные. Через некоторое время выяснилось, что Людочка ещё и неглупая, вместе с одним участковым она открыла несколько бутиков с одеждой и достаточно успешно торговала. Настолько успешно, что спустя пару лет, когда у генерала милицейская служба сменилась пенсионным сроком, Людочка, раздавая улыбки налево и направо, уволилась из секретарей. И тут же обнаружилось, что она является владелицей небольшого торгового центра. И мужа – бывшего участкового.

–У него была дивная привычка, – Петрович слегка развёл руки, пожимая плечами, – выпивши, а это было, как ты помнишь, каждый вечер, он брал у своих знакомых машины и ездил по городу. А потом не мог вспомнить, где бросил очередную легковушку. И мы всем отделом носились, то за ним по вечерам, то с утра проверяли все брошенные машины вокруг его дома, то обзванивали всех его друзей и знакомых. У меня был полный список всех возможных пропаж. Да и сейчас это не редкость, когда кто-то просит найти чью-то машину. А то и проследить. Сделаем, не переживай.

–Спасибо, – от слов Петровича Овсову задышалось намного легче, – Я всё понял. Теперь, обращаясь к тебе, следует говорить: «Секретное дело будет, но позже. Сначала так, мелочь всякая».

–О! Вот теперь я вижу, – Петрович радостно заулыбался, – Ты повзрослел. Прямо на глазах. Молодец! Это серьёзный разговор. Так и надо уметь отделять важные вещи от всякой ерунды.

Петрович махнул рукой и неспешно удалился. Овсов посмотрел на время на сотовом телефоне и укоризненно закачал головой. Так никакие покойнички не дождутся. Почти бегом он выскочил из здания УВД и досадливо поморщился. Выезд его машине был перекрыт, и теперь следовало кого-то поймать, чтобы он освободил ему проезд. Однако, присмотревшись, Дмитрий заметил, что в одной машине водитель всё-таки ещё был на месте, и бежать назад в УВД необходимости не было. Прямо перед его Жигулями стоял джип родственника Валентина Петровича. То ли какой-то троюродный брат, то ли муж двоюродной сестры, это было неизвестно. Гулин не особо жаловал этого родственника, не любил о нём распространяться, и понять его было можно. Иван Петрович Гусев выглядел лет на пятьдесят-пятьдесят пять, был невысоким, грузным, слова еле-еле цедил сквозь неровные зубы, тяжёлый взгляд мог пригвоздить кого угодно, заставляя людей чувствовать себя крайне неловко, носил очки в роговой оправе и кольцо с крупным чёрным камнем на мизинце левой руки. При этом он был дизайнером «высокой моды», как любил он повторять к месту и не к месту, одевался всегда вычурно, иногда вызывающе. На него всё время жаловалась Алина: «Это маразм, какой-то посторонний гражданский мужик, а ведёт себя как полновластный хозяин нашего УВД. Этакий царёк с фиолетовым платочком на шее. Заходит, как к себе домой, никогда не здоровается, единственное слово – это «чай» или «кофе», причём Гулин тут же напоминает, чтобы я поторопилась. Раздаёт указания направо и налево. Позвони в ЖЭУ, скажи, что из УВД и спроси, почему это у Гусева из сорок третьей квартиры так много набежало по электрическому счётчику. Наверняка, это мастера-электрики докрутили. УВД их проверит! Прямо сегодня! А сам при этом хвастается Гулину, что свет в комнатах вообще не выключает, телевизор и музыкальный центр работают круглыми сутками. Как-то соседи его прилетели с жалобой на постоянный шум. Гулин меня завёл в кабинет и дал чёткую инструкцию – скажи им, что если немедленно не заберут заявление, то для них же и будет хуже. Сам не стал угрожать. Мало, ли что, вдруг и на него накатают. Меня решил подставить. Я так и сказала, не заберёте, будете иметь дело с замначальника УВД. Люди покривились, возмутились, наговорили гадостей и ушли. А каким тоном этот Гусев всё это преподносит. Как будто я его личная рабыня! Может запросто подойти во время разговора по телефону, вырвать трубку и сам позвонить. Когда это случилось в первый раз, я побежала Гулину жаловаться. И что ты думаешь? Оказывается, на работе надо работать, а не болтать по телефону. Вот я дура необразованная! Говорю, Валентин Петрович, это и был служебный разговор, я Ваше поручение передавала. А почему раньше не позвонила? А сам вроде как уже и не помнит, что поручение давал минуту назад. Вот уроды! И, правда, родственники. Один похлеще другого будет. Однажды, в самом начале знакомства, очень-очень вежливо спрашиваю: Иван Петрович, подскажите, пожалуйста, какой цвет будет в моде этим летом? А он таким нудным, противным голосом: Мода – это смысл жизни, образ мышления. А дорогие советы дорого стоят. И ушёл, ухмыляясь. Через полчаса Гулин мне сказал, чтобы я поменьше общалась с этим Гусевым. Он сам с ним спорить не любит, родственник, всё-таки. Говорит, я ему не перечу. Да и характер у Ивана Петровича далеко не сахар. Гусь, одним словом!»

Общаться с дизайнером «высокой моды» Овсову не очень хотелось. Однако, уехать с автостоянки надо было как можно быстрее. Ускорив шаг, чтобы Гусев не успел выйти из машины, старший опер подбежал к левой передней дверце джипа. И тут же встретился с недовольным взглядом чёрных глаз Ивана Петровича. Овсов с удивлением отметил, что высота глаз сидящего за рулём Гусева совпадала с высотой его собственных глаз. Они находились на одном уровне. Дизайнерскую грудь и брюшко плотно облегал светло-коричневый джемпер с большой фотографией Сталина на груди. «Вождь всех народов» ласково улыбался, слегка приглаживая пушистые усы указательным пальцем левой руки. Под скулами Ивана Петровича виднелся воротник персиковой рубашки.

–Доброе утро, мне нужно выехать, моя машина сразу за Вашей, – старший опер не торопился уходить, как бы случайно блокируя дверцу Гусева и не давая её открыть. Последний, не мигая, несколько секунд разглядывал Овсова в упор, явно пытаясь телепатически передать ему всю энергию своей души. Наконец, в глубине чёрных зрачков уже вовсю заполыхало пламя, а по спине Дмитрия Юрьевича побежали первые ручейки. Впрочем, солнечные лучи и жар от только что заглушённого двигателя джипа, возможно, как раз и создали тёплую, дружественную обстановку. На седьмой секунде терпение Ивана Петровича иссякло, и он, включив зажигание, резко сорвался с места. Спустя мгновение в уши ударил визг тормозов, сумевших удержать передние колёса джипа от въезда на нижние ступеньки лестницы УВД. Понимая, что Гусев не станет проявлять к нему повышенного внимания, Овсов рывком распахнул дверцу Жигулей, бросил папку на заклёпках на соседнее сидение, запрыгнул на водительское место и одним плавным движением завёл машину, вывернул руль влево и выдавил педаль газа. Боковым зрением он успел заметить, что джип «вершителя высокой моды» очень резко дал задний ход и в считанных сантиметрах разминулся с правой стороной молочных Жигулей.

На Цветочной улице никаких цветов не было. Не было даже деревьев, которыми иногда прерывают асфальт тротуара. Любого идущего, бегущего, стоящего на этой улице окружали только строительные материалы. Преобладали бетон и стекло. Даже цвета на этой улице были вялыми и блеклыми. Считающие себя продвинутыми в искусстве знатоки обязательно бы отметили, что в этом незабываемом месте полной палитрой, блистательно представлены пастельные тона. Так сказать, «чувствуется лишь лёгкое дыхание цвета». Однако те, кто непосредственно работал на покраске этих зданий, прекрасно помнили, как примчавшийся прораб, мастер или даже архитектор просто добавляли в огромную бадью с краской немереное количество белил, предварительно отлив себе пару баночек с жидкостью, необходимой для украшения стен собственной дачи, частного домика, а то и просто городской квартиры.

Улица была узкой, с односторонним движением. Овсов подъехал вплотную к дверям гостиницы и остановился рядом с милицейским уазиком. Невдалеке стояла машина областной прокуратуры. Старший опер кивнул водителю уазика, бросил взгляд на вывеску «Гостиница «Волшебный маяк»» и потянул за массивную позолоченную ручку. В небольшом холле слегка хаотично разбредались небольшие двухместные диванчики и висели полупрозрачные оранжевые гардины. За длинным столом девушка в белой блузке внимательно следила за действиями Овсова. Наверное, администратор. Дмитрий направился к ней, заметил на левой стороне её груди бейджик и достал служебное удостоверение.

–Третий этаж, номер триста двадцать пять, – даже не заглядывая в красную книжечку, усталым тоном сообщила девушка.

–Спасибо.

Овсов поднялся по неширокой лестнице, отделанной под белый мрамор, на третий этаж. Посередине коридора стояли два человека. Один из них Дмитрию был незнаком, с другим Овсов работал уже несколько лет.

Александр Валерьевич Новиков, старший следователь городской прокуратуры, отличался абсолютной уравновешенностью и спокойствием, никогда, ни с кем не ругался, и даже голоса не повышал выше обычного разговорного. Свою работу Александр Валерьевич выполнял очень тщательно, из-за чего считался среди коллег нудным, серым и скучным человеком. Поговорить с ним они могли только о политике, которую Новиков всегда оценивал позитивно, несмотря ни на какие мировые кризисы. Почти сразу после знакомства со старшим следователем прокуратуры, Овсову довелось расследовать одно убийство, связанное с не очень дорогим антиквариатом. При этом неожиданно всплыла фамилия жены Новикова. Александр Валерьевич не занимался этим делом из этических соображений, но помощь Овсову оказал очень большую. Дмитрий буквально за несколько дней разоблачил убийцу, используя знания самого Новикова и его жены. Овсову пришлось несколько раз переговорить с Александром Валерьевичем у него дома и довольно близко познакомиться с его семьёй. Попивая чай с печеньем или булочками (всё время разными, пекла старшая дочь), Овсов прислушивался к чужому семейному общению и оно ему нравилось. У Новикова было три дочери, старшей он помогал с математикой и физикой (в этом месте у Овсова удивлённо вытянулось лицо, но этого никто не заметил), младшую водил по выходным на танцы (хореографический ансамбль «Тростинки»), также все выходные он помогал своей супруге в организации благотворительных аукционов (отсюда и познания в области антиквариата). В зале квартиры Новиковых висело несколько грамот, которые следователь прокуратуры с гордостью показал Овсову. Все они рассказывали о благодарности общества Новиковой Оксане Геннадиевне за бескорыстный труд. Благодарность выражали: губернатор Т-ской области, московская благотворительная организация, московский фонд помощи детям, российское отделение Мирового фонда защиты животных и даже женевская комиссия по правам детей. За последним дипломом на французском языке Оксана съездила в Швейцарию, заодно свозив туда на экскурсию нескольких детей-инвалидов. Все расходы взяла на себя принимающая сторона. Начальство уважало Александра Валерьевича за умение всегда и везде держать язык за зубами, но не любило за независимость и отсутствие чинопочитания. Овсову нравилось, что у него с Новиковым совпадало главное: на первом месте – раскрытие преступления, а затем всё остальное.

–Ты не торопился, – рукопожатие Новикова было сухое и крепкое.

–А работать кто будет? – незнакомцу было лет двадцать семь, ладошка его чуть-чуть вспотела и пальцы едва обозначили своё приветствие лёгким прижатием к кисти руки Овсова.

–Бруталов Сергей Степанович, младший следователь, неделю как начал у нас трудиться, – больше ничего Новиков не добавил и Овсов только кивнул головой.

–Я загляну, – Дмитрий считал, что самое первое впечатление самое верное, и лучше всего осматривать место убийства, когда там ещё никого не было. Сегодняшнее утро получилось небыстрым, так что нечего терять время, когда покойники уже так близко. Он повернулся и подошёл к распахнутому прямоугольнику, заглядывая внутрь гостиничного номера. Глаза методично и планомерно стали ощупывать всё вокруг.

Серая, дымчатая дверь с табличкой «325». Однокомнатный номер на четверых постояльцев. Стены выкрашены в белый цвет, кроме той, вдоль которой стоят кровати. Она пестрит ярко-оранжевой расцветкой. При входе в номер, в прихожей, справа вдоль стены располагается светло-коричневый шкаф. В нем находится сейф, две дополнительные подушки, два одеяла, отделение для обуви, встроенный мини-бар, полка для сумок и других принадлежностей. На полку плотно втиснуты два спортивных рюкзака, один чёрный чемодан на колёсиках и большая спортивная красная сумка. Слева в прихожей, на двери, ведущей в туалет и ванную, висит зеркало высотой метра два. Прихожая и комната отделены дверным проемом. К одной из стен комнаты придвинут стол с тремя выдвижными ящиками. На столе находятся чайник и четыре грязные чашки, в углу прикреплен телевизор из чёрного пластика с отлетевшей панелью управления и расплавленной дырой в боковом динамике. Над столом висит большое квадратное зеркало. Еще выше, горизонтально вытянутая лампа дневного света. В другом углу, ближе к балкону, стоят стол и три белых стула с зеленой обивкой. На одном стуле валяется тёмно-фиолетовый шерстяной свитер, на спинке другого висит голубая, мятая на спине, рубашка. Ножки стульев обнимает мини-горка чёрных носков, распространяющих едкое зловоние. Напротив стены со столом находится оранжевая стена. Вдоль нее стоят четыре кровати с зелеными, в синий орнамент, покрывалами. Справа от каждой кровати располагается небольшая тумбочка. Над каждой тумбочкой прикреплен треугольный светильник. На оранжевой стене висит небольшая поделка, сложенная из деревянных палочек. Балкон прикрывают белый тюль и плотные тёмно-персиковые шторы.

На каждой кровати лежало по трупу. Восковые белые лица заканчивались большим красным овалом запёкшейся крови. Из них виднелись обрубки шейных позвонков. Все четыре головы были почти отделены от туловища и держались только на небольшом лоскутке кожи. Подушки, простыни, матрасы были насквозь пропитаны кровью. Между ножек кроватей, кое-где, виднелись алые капельки. Одни из них ярко горели в лучах света, падающего через щель между шторами, другие, незаслуженно попавшие в тень, напоминали старый засохший кетчуп. Казалось, даже в глубине зеркал застыла ужасная гримаса смерти.

Глава 3. Семьдесят пять грамм водки

По номеру медленно и плавно кружило два человека. Их ноги скользили по светлому линолеуму голубоватыми бахилами, на руках виднелись белые перчатки. Пинцетами они собирали в пластиковые пакеты всё, что им казалось важным. Важного набралось немного. Один из экспертов направился к выходу. На его плече висели видеокамера и фотоаппарат.

–Привет, – криминалист снял перчатку и пожал руку Овсову, затем обратился ко всей троице, – мы всё обработали, номер недавно убирали влажной тряпкой, пальчиков почти нет. Чётких – только четыре разные ладони. Наверное, постояльцы, – эксперт оглянулся, – бывшие постояльцы. Сейчас подъедут наши и заберут трупы.

–Что-нибудь интересное? – Бруталов не стал дожидаться действий более старших и опытных коллег, решив блеснуть дежурным вопросом.

–Самое интересное случилось ночью, – криминалист строго взглянул на младшего следователя, – а у нас рутинная работа: орудие убийства отсутствует, ничего подозрительного и необычного не обнаружено, – эксперт кивнул головой на пластиковый пакет, – Вот эту мелочёвку проверим, но скорее всего пустышка. Да, убийцу тоже пока не нашли.

Последнее явно адресовалось Сергею Степановичу.

–Паша, вот смотри, особых брызг крови ни на стенах, ни на полу нет, – Овсов указывал на ближайшего покойника, – а мог ли убийца сначала чем-нибудь накрыть лицо и шею человека, например, подушкой, а потом, из-под неё уже резать?

–Ты знаешь, – Павел прищурил глаза, разглядывая труп, словно товар на полке магазина – а ведь, наверное, так и было. На груди одного из них валялся пиджак. Мы его отдельно упаковали, уж очень много крови в нём оказалось. Мне даже подумалось, что он под трупом лежал, и поэтому в ткань так обильно натекло.

–Сколько, предположительно, было убийц? – вопрос тоже был дежурным, но важным и Александр Валерьевич это прекрасно понимал.

–Чувствуется одна и та же рука. Скорее всего, правая. Глубина и угол разреза одинаковые. Опять же, выводы после вскрытия.

–Я сегодня заеду за бумажками, – тон Бруталова не оставлял никаких сомнений относительно его мнения о скорости работы экспертной службы.

–Бумажки в туалете. У нас заключение, – Павел бросил на младшего следователя ещё более строгий взгляд, – вскрытие невозможно провести за полчаса. Кстати, – он повернулся к Новикову и Овсову, – у них в крови большое содержание алкоголя. Запах мощнейший.

–Это от носков, – усмехнулся Дмитрий.

–Запах алкоголя объясняет, – кивнул головой Александр Валерьевич, – почему никто не проснулся, когда их резали, как ягнят.

Послышался дробный звук милицейских ботинок. В коридор завернуло несколько человек.

–Василий Андреевич нашёл «добровольцев», – Павел объяснил многочисленность группы, состоящей в основном из сержантов. Подошедшие надевали белые перчатки и разворачивали спецмешки на молниях. Оставшийся в номере эксперт негромко объяснял, с какой стороны подойти к покойнику и как правильно уложить каждого в спецмешок.

–Сфотографировали? – высокий мужчина в очках отделился от группы и поздоровался с каждым за руку.

–Да, Василий Андреевич, фото, видео, все ракурсы, – Павел вроде бы отчитывался, но так буднично, как будто рассказывал о своём вчерашнем завтраке, – всё просмотрели в ультрафиолете и инфракрасных лучах. Отпечатков пальцев немного. Образцы крови взяли с каждой кровати. С пола всё подмели и сложили в пакет.

Совсем недавно экспертно-криминалистический отдел УВД получил новое оборудование. Вплоть до фотографирования места происшествия в ультрафиолете и инфракрасных лучах. Всем уже показывали эффектные снимки, но прогресса в результатах пока ещё не было.

–Собаку приводили? – опоздавший Овсов выспрашивал всё постепенно.

–Да, – Новиков показал на пол перед самой дверью номера «325», – вот прямо тут и потеряла след. Кинолог по её поведению определил, что здесь чем-то специально намазали, чтобы нюх отбить. Пёс аж заскулил.

–Пробу взяли? – Василий Андреевич деловито разглядывал пол под ногами.

–А как же, – Паша кивнул на фотоаппарат, – и сфотографировали в том числе.

Сержанты вновь застучали ботинками, но уже в обратную сторону. Некоторые из них несли спецмешки, другие сумки с вещами покойников. Все эксперты собрались в номере и негромко переговорили между собой.

–Вроде всё, – Павел попрощался с оставшейся троицей, – будут результаты, сразу позвоним.

Криминалистический отдел в полном составе отправился в УВД. Четыре трупа за одно убийство попадаются не часто. Работы намечалось много, тяжёлой и кропотливой.

Овсов зашёл в номер и огляделся. Вся мебель сохранилась целой и стояла вроде бы на своих местах. Значит, никакой драки не произошло. Ни стол, ни стулья, ни стены не были ободраны, особых царапин на них не сверкало. Ничего нигде раскиданным не валялось. Если не считать бордовых матрасов и подушек, то номер наверняка ничем не отличался от соседнего. Овсов приподнял угол одного матраса. На его нижней стороне виднелись какие-то разводы. Дмитрий жестом подозвал младшего следователя, и они вдвоём перевернули матрас. Теперь разводы виднелись явственно. Если бы они располагались хаотично, то Овсов не обратил бы на это никакого внимания. Но эти полосы были параллельными между собой и тянулись от одного края к другому. Как будто по матрасу водили граблями, и они оставили чёткий след среди подсыхающей крови. Нет, не граблями, чем-то более лёгким. Да и расстояние между полосками не сильно, но отличалось. Овсов и Бруталов перевернули все остальные матрасы, картина одинаковых линий повторилась четыре раза.

–И что это может значить? – на лице младшего следователя читалось недоумение.

–Посмертные конвульсии? – Овсову самому представить такое было сложно. Никакие судороги не могли оставить строго параллельные между собой следы. Даже если это агония известного физика-математика.

–Куда-то тащили? – свой вклад попытался внести и Новиков, – да, нет, абсурдно, кто и зачем перетаскивал бы матрасы с покойниками? Такой риск и следов в коридоре нет никаких.

–Они бы тогда были кривыми, – Овсов указал на линии на матрасе, – а они прямые.

Капитан милиции попытался прощупать матрасы изнутри. Достаточно тонкие постельные принадлежности особыми изысками не отличались и никаких внутренних секретов не хранили.

Дмитрий попросил Бруталова помочь, и они поочерёдно внимательно оглядели все кровати. Из уголка крепления дальней койки Овсов достал кусочек прозрачного целлофана, застрявшего под металлической полосой.

–Это наверняка от упаковки осталось, – Бруталов тут же поспешил поделиться жизненным опытом, – не всё убрали.

–Да, скорее всего, – старший опер предположил то же самое, но на всякий случай засунул целлофановый кусочек в небольшое отделение свой папки, – пойду дежурную внизу опрошу.

–Я с тобой, – Новиков оглянулся на младшего коллегу, – а Вы подождите здесь.

–Какая официальщина, – оба мужчины завернули на лестницу и, не спеша, начали спускаться. Овсов вопросительно посмотрел на следователя прокуратуры, – Ты это чего?

–Бруталов уже не мальчик, но и взрослым, по всей видимости, не станет. Работу начал с того, что в первый же день побежал стучать прокурору города. На всех. Ладно бы, что-то серьёзное, нет, начал рассказывать, как все сидят и ничего не делают. То есть, его, Бруталова пора назначать командиром. Вот его мне и подсунули. Или научится, или совсем дураком станет. Чувствую, он во втором уже достиг небывалых высот.

–Так ему и объяснять ничего нельзя, – голос Овсов сразу стал серьёзным, – он таких дров наломать может…

–Да, при нём лучше вообще молчать, – Новиков кивнул головой, – но это не главное.

Старший следователь остановился между вторым и третьим этажом и внимательно оглядел лестницу.

–Никого. Ты не слышал такую кличку – Дагер?

Овсов несколько минут помолчал, пытаясь хоть что-то припомнить.

–Нет. Абсолютно ничего. Даже вскользь. Что случилось?

–Появился новый мафиози. Резко, ниоткуда. Никто ничего о нём не знает. Соблюдает жёсткую конспирацию. Но при этом уже половину наркодиллеров в нашем городе переключил на себя. Деятельность большая, а следов никаких. И все очень боятся на него стучать. Кто-то пустил знатный слух, что он свидетелей не оставляет. Может, правда, может, нет.

–А вы по кличке не отрабатывали?

–Пробовали. Ничего. По фамилии – пусто, немецкие корни тоже ничего не дали.

–Кстати, а разве Дагер – не фамилия того, кто изобрёл фотоаппарат. Тогда ещё снимки называли дагерротипом. Может, это фотограф.

–Приходило такое в голову. Только сколько этих тружеников объектива и затвора? Сотни. Городских можно проверить. А если приезжий? А если просто любитель?

–Да, проблема.

–Если хоть что-то услышишь, сразу дай знать.

–Обязательно.

Сотрудники карающих органов начали медленно спускаться по лестнице и вскоре подошли к девушке с уставшим лицом, маленькой складкой на тонком воротнике белой блузки и надписью «Администратор» на жёлтой табличке на груди.

–Несколько вопросов, если Вы не против, – Овсов постарался изобразить вежливость в голосе и учтивость в глазах.

–Какое уж тут против, – девушка удивлённо посмотрела на обоих мужчин, – такого шока я ещё никогда не испытывала. Сама бы искала убийцу, если б смогла. Постояльцы уже вовсю подкалывают: «Надо было гостиницу назвать не «Волшебный маяк», а «Волшебный маньяк»».

–Понимаю, – невольный смешок Овсова замер под строгим взглядом Новикова, – как Вас зовут?

–Аня.

–Аня, скажите, давно эти люди заселились в гостиницу?

–Покойные?

–Да.

–Три дня назад. Это четыре однокурсника, по крайней мере, они написали в анкетах при заселении, что учатся в одном училище.

–Откуда они приехали?

–Из Малых Монахов. Это городок в нашей области.

–Я знаю. Как они себя вели?

–Вставали к обеду, уходили, возвращались к ужину, ели в нашем ресторане, подымались в номер, переодевались, уходили и раньше двух часов ночи ни разу не появлялись. Тут, за углом, есть клуб «Морская черепаха». Они постоянно там околачивались. Ночью возвращались только пьяными, почти невменяемыми. Но всё время вчетвером.

–Кого-нибудь приводили? Знакомых женщин, проституток?

–Куда им, самим бы дойти.

–С кем-нибудь ругались.

–Не знаю, – девушка немного помялась, – имеет ли это значение…

–Сейчас всё имеет значение.

–Они вчера поругались с одним командировочным. Проходили мимо меня и громко говорили о том, что натолкнулись на него в «Морской черепахе». То есть здесь, в гостинице, стычка произошла, а потом и там, в клубе, то ли грызня, то ли склока. У командировочного номер тоже на третьем этаже. Но ничего конкретного я не знаю.

–Ребята при деньгах были?

–Да, у одного из них папа очень крупный бизнесмен в Малых Монахах. Мальчик весь из себя. Хвастун неимоверный. Командовал остальными, так как платил за них.

Овсов открыл папку и достал кусочек целлофана.

–Скажите, как давно покупали матрасы, и похожа ли эта плёнка на ту, в которую они были упакованы?

–Совсем недавно, месяц или чуть больше. Плёнка? Да, именно такая и была.

–Спасибо.

Овсов и Новиков начали подниматься обратно на третий этаж.

–Думаешь, командировочный тут замешан? – Александр Валерьевич не верил в совпадения, но и притягивать за уши сомнительные факты не хотел.

–Надо сейчас зайти и проверить его номер, – Дмитрий вздохнул, – жалко, эксперты уехали.

–Ну, если он убийца, то точно не дурак, и в номере ничего не должно быть. А вот руки его проверить надо.

–Химикат для собаки?

–Да. Но опять же, если он всё утро отмывает руки, одежду, обувь, ещё чего-нибудь, то вряд ли останутся хоть какие-нибудь следы.

–Если он всё утро занят, а ночью их сторожил, так как вчера поругались, то ни вчера, ни ночью он даже глаз не сомкнул, а значит они у него красные, воспалённые.

–Вид усталый, кровать не расправлена, мокрые вещи, – Новиков и Овсов переглянулись, и следователь прокуратуры добавил, – а ну, пошли быстрее.

Дежурная по этажу сидела в своей комнате и держала в руке стакан с жидкостью. Она заметила заинтересованный взгляд обоих мужчин и осуждающе проворчала:

–Это вода с валерьянкой.

В доказательство она протянула стакан сидящей рядом с ней женщине и заставила выпить.

–Горничная, – объяснил Новиков.

–Уже полпузырька выпила, – тихо произнесла дежурная, – а успокоиться не может.

Полноватая невысокая женщина в тёмно-синем халате периодически всхлипывала, прижимая к лицу оранжевое полотенце. Глаза её опухли, руки дрожали.

–Может, и правда, лучше водки? – Овсов вопросительно посмотрел на дежурную. Последняя жестами показала, что именно так она и поступит, когда все уйдут и оставят их в покое.

–Вы всё равно меня подождите, я недолго, – Овсов осторожно дотронулся до руки горничной, обращая на себя внимание. Женщина устало кивнула головой.

–Где у вас живёт командировочный? Он не вставал? – вопросы Александра Валерьевича были обращены к дежурной по этажу.

–А он ушёл. За час до того как нашли этих, – дежурная оборвала себя на полуслове и испуганно втянула голову в плечи.

–Как ушёл? – почти в один голос произнесли оба мужчины.

–Так, оставил ключ и ушёл.

–Давайте ключ и пойдёмте вместе с нами.

Они торопливо прошли к номеру «331» и открыли его. Овсов отодвинул всех в сторону и медленно зашёл. При этом он старался ни до чего не дотрагиваться. В номере никого не было. Мокрые вещи нигде не висели, влажные узоры вездесущими щупальцами по полу не расползались. Аккуратная выправка кровати, как и отсутствие даже малейших следов поспешной уборки, говорили о мирно-безмятежном настроении обитателя номера этим неспокойным утром. Либо о его крайнем цинизме в сочетании с наличием железных нерв.

–Заходите.

Новиков пропустил дежурную вперёд. Александр Валерьевич медленно обошёл номер и заглянул во все уголки. Нашёл в шкафу сумку командировочного и осторожно заглянул туда. Затем прошёл в ванную комнату и, спустя минуту, вышел оттуда. На немой вопрос Овсова отрицательно покачал головой.

–Посмотрите, – Овсов указал дежурной на номер, – всё ли на своём месте. Может, что-то странное и неестественное.

–Наши вещи в порядке, – женщина пожала плечами, – вроде всё как всегда.

–Как выглядел командировочный, когда уходил?

–Как обычно. Одет, обут. А что?

–Может, он был пьян, или немного выпивши. Или плохо спал, глаза красные. Или торопился, или вялый был.

–Да нет, знаете, очень обычно выглядел. Трезвый, выбритый, одеколоном пах. Бодрый такой. Улыбался.

–А в городе он с какой целью?

–Приехал на завод «Протон».

Овсов и Новиков переглянулись. Завод «Протон» славился своими химическими изделиями. И в бытовой области и в медицинской сфере. Овсов достал из своей папки визитку и вручил дежурной.

–Когда он появится, обязательно мне перезвоните. Говорить ему ничего не надо, а вот следующей дежурной обязательно передайте.

–Конечно, конечно, я же понимаю, – женщина немного суетливо повела руками и спрятала визитку в карман.

–Он с кем-нибудь ругался?

–Кто, командировочный? – дежурная явно удивилась, – Нет, наоборот, он всё время очень довольный. У него, наверное, на «Протоне» всё получается. Ходит на завод, как на праздник.

–Интересно, – хмыкнул Новиков, – а убитые ребята с кем-нибудь ругались?

–Не знаю, не слышала, – женщина пожала плечами, – вечером, точнее ночью, они пьяные, а днём молчаливые. Похмелье мучает.

Они вернулись в комнату, где их ждала горничная. Мужчины присели на небольшой диванчик, отодвинув гладильную доску с утюгом, а дежурная вновь накапала валерьянки в стакан и развела её водой.

–Я целиком и полностью осознаю, что сложно. – Овсов постарался говорить убедительно, – но, всё же, давайте ещё раз вспомним это утро.

Горничная всхлипнула, и дежурная почти насильно влила ей в горло полстакана воды.

–Ну, сколько можно, – дежурная укоризненно посмотрела на Овсова, поставила стакан на стол и тут же принялась наполнять его заново.

–Хорошо, давайте вспоминать вместе, – миролюбиво согласился старший опер, – только не ошибайтесь, всё должно быть точно и ясно.

–А чего ошибаться? – дежурная явно знала не меньше самой горничной, – тут не ошибешься никак. Ребята три дня всего, и ни одного вечера трезвыми не были. В «Морской черепахе» весело, от них так несло спиртным, еле ноги переставляли, я им сама два дня назад номер открывала, они ключом попасть не могли. В коридоре возня и шевеление какое-то, я вышла посмотреть. А они уже на полу растянулись и храпят. Пришлось командира их растолкать, ключ взять и в номер запихнуть. Все горничные у них тихонько по утрам убирают. Там такой храп стоит, что и пылесосить можно спокойно. Но уже не рискуют. Меняют полотенца и подметают.

–Мусор ещё собираем, – неожиданно подала голос горничная, – у них всегда много мусора. Как будто специально разбрасывают. Зайдёшь, на них и не смотришь, они храпят, стонут во сне, пукают. Извините.

–Ничего, ничего, – Новиков сам потянулся за стаканом и жестом показал дежурной на валерьянку. Руки дежурной дрогнули и нечаянно влили успокоительного снадобья больше, чем следовало. Новиков поднёс стакан горничной и она, вздохнув, выпила.

–Я зашла, всё как всегда разбросано. Я сразу в ванную, поменяла полотенца.

–Вы с тележкой работаете? – уточнил Овсов.

–Да, так удобней, никуда бежать не надо, грязные полотенца бросила в корзину, чистые повесила в ванную. Потом прошла в комнату, глядя в пол, на них чего смотреть. А потом поняла, что очень тихо и подняла глаза, – тут горничная поперхнулась и опять громко всхлипнула.

–Ну, понятно, понятно, – Новиков тут же прервал её рассказ.

–Она закричала, – быстро продолжила дежурная, – я прибежала. А она стоит посередине номера. Ну, вы понимаете…

–Понимаем, понимаем, – Овсов представил, как внезапно обнаруживает себя между четырьмя трупами и его передёрнуло, – конечно, понимаем. Скажите, а почему так рано… зашли в их номер.

–В это время убирают лестницу и коридор. По графику, – дежурная указала на большой расчерченный лист ватмана, висящий на стене, – Ну, и к ним заходят. Пока они ещё совсем пьяные и ничего не слышат. С похмелья все злые, зачем раздражать лишний раз появлением перед их мутными глазками. Молодёжь наглая, невоспитанная, потом скандалов не оберёшься.

–А Вы сами ничего ночью подозрительного не слышали?

–Нет. Совсем ничего. Спала пару часов всего лишь. Да и то, так, дремала.

–Вот когда она закричала, неужели никто в коридор не выскочил?

–Да у нас на этаже все такие жильцы, что рано не встают. И кричала она секунду, две.

–Мне показалось, что они сейчас протянут ко мне руки, – горничная расширила глаза и торопливо добавила, – знаете, как в телевизоре. Я решила, что лучше молчать и тихонько уйти, но ноги отказали. Вообще их не чувствовала.

–Она на меня повалилась, и я её на себе вытаскивала, – дежурная зачем-то указала на свои плечи, – я сама не успела испугаться. Сразу милицию вызвала.

–А мне сказали, что в милицию звонила горничная. Причём из глубокого обморока…

–Я думала, меня сразу про трупы расспрашивать начнут, – дежурная смутилась и слегка покраснела, – и мне придётся обратно в номер бежать. Знаете, очень не хотелось, вот и сказала, что я горничная и мне плохо.

–Если ты всё, то пойдём, – Новиков рассматривал график уборки, перебегая глазами с одной строки на другую, и вопросительно оглянулся на Овсова.

–Всё.

Внезапно коридорная тишина нарушилась трелью жаворонка. Старший опер взглянул на свой сотовый и укоризненно покачал головой.

–Пашарь звонит. Не терпится ему. Сам поехать не захотел, а теперь будет учить на расстоянии пяти километров от места преступления, – он нажал на кнопку телефона, – слушаю.

–Овсов, ты почему не отчитываешься?

–Рано ещё.

–Что значит рано? Скоро уже обед.

–Докладывать нечего. Эксперты уехали недавно. Их заключение будет завтра-послезавтра, опрос проведён только частично, по гостинице ещё ходим.

–В смысле, ты там ещё ничего не делал?

–Работа ведётся.

–Значит так, раз ты такой умный, то знай – если не будет никаких улик, то завтра на сводное городское совещание у губернатора едешь ты. Вот там и будешь умничать.

Сотовый телефон замолчал.

–Вот оно что. На совещание боится попасть. Чтобы мундир там не замарать.

–Можно подумать, он у него чистый, – усмехнулся Новиков, – чистюля.

–Надо другие номера осмотреть и опросить, – Овсов расстегнул папку и достал парочку чистых листов, – давай мне своего Бруталова. Пусть смотрит и учится. Если сможет, конечно.

Номер «326» был пуст. Дежурная открыла ключами дверь, и Дмитрий бегло осмотрел комнату. В номере «327» проживали художники. Овсов и Бруталов показали свои удостоверения открывшему дверь длинноволосому мужчине с коротенькой бородкой и маленькими усиками и прошли внутрь. Второй постоялец находился на балконе.

Даже ничего не спрашивая можно было догадаться, что здесь обитали служители муз, люди с повышенным творческим потенциалом. Холсты и ватманы полностью закрывали своим матерчато-бумажным телом всю стену за четырьмя кроватями. Холсты сверкали белизной, на каждом ватмане было что-либо нарисовано. Рисунки явно тяготели к абстракционизму. На столе лежали несколько кисточек и палитра с красками. Немного поодаль желтела большая ваза, доверху наполненная фруктами. Повсюду виднелись многоцветные водяные разводы. Не только на полу и стульях, но и на деревянных панелях коек, их ножках и отчасти покрывалах разбегались, разлетались и мельтешили крошечные частички, крупинки и кляксы всех оттенков радуги.

Впустивший их мужчина развернулся к столу и продолжил своё занятие. Периодически он чуть-чуть касался кисточкой какой-нибудь краски и наносил её на ватман, лежащий перед вазой с грушами и сливами. Из зелёно-красных плодов торчал разбитый мобильный телефон, за вазой стояла бутылка с газировкой без этикетки.

–Интересный натюрморт, – Дмитрий указал на треснувший дисплей телефона, – а это, наверное, главная идея произведения?

–Да, связь времён, старое и новое, естественное и рукотворное, сладкая груша и бесполезная техника. Прекрасное и отторгаемое природой, – художник взглянул на старшего опера, – А Вы, я вижу, разбираетесь в живописи.

–Не так, чтобы очень, – Овсов слегка смутился, в искусстве он не разбирался вовсе, зачастую полностью полагаясь на мнение Алины. Он указал на листы ватмана возле кроватей, – вот такое я вообще не воспринимаю.

–Ну, что Вы, – художник снисходительно улыбнулся, – это всего лишь проба цвета. Подбираем различные варианты и сравниваем их. Здесь мы не рисуем. Только на свежем воздухе, вдали от городской суеты.

–А Вашколлега?

–Он пытается уловить настроение дня. Когда солнце прячется за облаками, всё выглядит абсолютно по-другому. Вот он и впитывает в себя некую энергию, чтобы потом выплеснуть её на холст.

Накопитель энергии, слышавший весь разговор, помахал с балкона сотрудникам органов рукой и указал на приближающуюся тучу.

–А по какому вопросу, позвольте полюбопытствовать, Вы нас посетили?

–В соседнем номере произошло убийство.

–О, да, да, мы слышали шум в коридоре, выглядывали. Там стояли милиционеры. Правда, об убийстве нам никто не сказал.

–Можно ваши паспорта?

–Да, конечно, – представитель творческой интеллигенции несколько растерянно оглянулся и почесал лоб, – а где он?

–Может в верхней одежде?

–Да, конечно, – возглас радости сменился скрипом открываемой дверцы и шуршанием одежды, – вот же он.

Овсов открыл паспорт и сверил фотографию. Длинные волосы, бородка и усики в точности совпадали с реальностью. Второй художник оказался ещё более волосатым, а заодно и лохматым. Правда, паспорт утверждал, что его шевелюра всё-таки была когда-то знакома с расчёской.

–Что-нибудь слышали ночью? Скрип, скрежет, шорохи, может, крики?

–Кричат нам только музы. Остальные шумы истинным творцам не интересны.

–Где ещё двое проживающих? – Овсов знал об этом от дежурной по этажу, стоящей в коридоре.

–Ушли краски покупать. Должны скоро подойти.

–Можно их паспорта?

После недолгого обшаривания пиджаков и курток на свет появились ещё два документа с такими же длинноволосыми мастерами изобразительных шедевров. Овсов и Бруталов попрощались и направились к выходу. Следователь прокуратуры, обходя энергетического эстета, некстати перегородившего проход, носком туфли наступил на тюбик голубой краски, предательски торчавший из-под крайней кровати. Колпачок тюбика не выдержал давления прокуратуры и весело выстрелил на ногу созерцателя борьбы солнца с облаками. Тапочки последнего мгновенно превратились в очередное уникальное творение абстракционизма.

–Извините, – голос Бруталова звучал виновато, но не искренне.

–Извините нас, – добавил Овсов, пряча улыбку.

–Ничего, ничего, отмоем, – обладатель бородки и усиков только отмахнулся, – не впервой.

–Давайте немного по-другому, – Овсов подошёл к Новикову и дежурной, – вы сейчас проверьте все пустующие номера, а ему, – он указал на Бруталова, – продиктуйте количество человек в каждом номере, где они есть, и мы по ним пройдёмся.

–Конечно, – дежурная открыла рот, приготовившись диктовать Бруталову.

–Погодите, – Овсов ткнул пальцем в следующую дверь, – здесь сколько?

–Один мужчина.

–Отлично, вы пишите, а я пока проверю, – слова Дмитрия Юрьевича увенчались лёгким стуком в табличку «328». В открывшийся небольшой проём он протянул своё удостоверение и вошёл. В номере было два человека. Мужчина и женщина.

На столике в углу стояли стаканы и выпитая на две трети бутылка водки. Рядом валялись обёртка из-под варёной колбасы и засохшие кусочки хлеба. В воздухе витал запах затхлости и небольшой попойки. Постель на одной койке была не заправлена, на второй валялись какие-то вещи. Лица людей свежестью не отличались.

–Паспорта, пожалуйста.

Находящиеся внутри испуганно переглянулись.

–Может, договоримся, – мужчина потянулся к груде вещей, вытянул мятый пиджак и достал портмоне.

–О чём? – почти весело уточнил старший оперуполномоченный.

–Ну, Вы меня понимаете… По крайней мере, как мужчина.

–Понимаю, – Овсов подумал, что на всякий случай расслабляться не стоит, – если Вы не против, я осмотрюсь.

–Зачем, – удивление мужчины тут же сменилось отчаянием, – я могу добавить. В крайнем случае, можете забрать её, – он указал на женщину. Последняя возмущённо вскрикнула.

–Я подумаю, – Овсову становилось всё смешнее, и он бегло оглядел ванную комнату и балкон. Дверь на балкон распахнул пошире и так оставил. Затем открыл дверцы шкафов и окончательно убедился, что эта парочка действительно та, за которую себя выдаёт, а не маскирующиеся убийцы. Мужчина и женщина за его спиной о чём-то яростно переговаривались.

–Я могу Вас бесплатно обслужить, – дамочка приподняла край платья, продемонстрировав пышную бледную ногу.

–Так о чём Вы хотите со мной договориться? – Овсов состроил сердитое выражение лица.

–Чтобы Вы нас не трогали, – мужчина недоумённо пожал плечами.

–А почему я здесь?

–Рейд проводите, – уверенность женщины говорила о многом.

–Что вы делали ночью? – неоднозначный вопрос Овсов задал специально.

–В каком смысле? – мужчина оторопел.

–Чай пили, – тут же нашлась его спутница.

–Несколько часов назад, в одном из номеров на этом этаже зверски зарезали четырёх молодых человек, – Овсов выдержал небольшую паузы, – это не вы сделали?

–Нет, – с ужасом выдохнул побелевший мужчина.

–Так чем вы занимались ночью?

–Да трахались мы, трахались! – почти истерично выкрикнула женщина.

–Вы уверены?

–Конечно, – мужчина усиленно закивал головой.

–Паспорта покажете, или всё ещё стесняетесь?

Сладкая парочка начала судорожно рыться в скомканных вещах, переругиваясь и отталкивая друг друга. Не прошло и минуты, как перед лицом старшего опера уже возвышалось два паспорта в дрожащих руках. Дмитрий взял оба, не спеша, внимательно прочитал, сверив фотографии и озвучив вслух прописку каждого.

–Что же Вы, Маргарита Сергеевна, в тридцать восемь лет никакой профессии больше не имеете?

–Ты сказала, что тебе только тридцать! – возмущение мужчины было таким вспыльчиво-горячим, что поневоле перед глазами Дмитрия промелькнули алтарь, священник, кольца и кружевная фата, а уши различили все слова клятвы верности.

–Какая тебе разница?

–Большая! Я не буду платить!

–Чтоо?!

Овсов почувствовал себя лишним, бросил паспорта на стол и вышел, оставив за собой закрытую дверь, незаконную торговлю телом и двух недовольных людей.

Следующим, последним из занятых номеров, был «303» и идти пришлось в другой конец коридора. Этот номер также был двухместным, и в нём также обнаружилась немолодая парочка. Высокий крупноватый мужчина с лысой головой носил простую белую майку, его спутница – белоснежный халат. На их столике, на большом металлическом подносе, фужеры толкались с бутылкой дорогого шампанского, вазочкой, наполовину заполненной клубникой и тарелкой с нарезанными апельсинами. Появление сотрудников милиции и прокуратуры не вызвало ни беспокойства, ни удивления, ни испуга.

–Вы муж и жена?

–Молодожёны, – поправила Овсова женщина.

Дмитрий перелистал документы и действительно обнаружил регистрацию брака. Вот только у новоявленного мужа она была седьмой по счёту, а у его жены – десятой.

–Большая любовь? – вопрос не имел никакого значения, но вырвался у Овсова поневоле.

–Можно и так сказать, – голос мужчины зазвучал неторопливым басом, – знаете, как бывает: знакомы давно, друг другу симпатичны, но о серьёзных отношениях и не думали…

–Я моделью была. Год, как бросила, – женщина действительно выглядела эффектно и было заметно, что она разбирается в умении подать себя, – мужья все только из богемной тусовки. Ни одного нормального. Вся жизнь – сплошной подиум. Надоело.

–А у меня завод туалетной бумаги. Как женюсь, так через пару месяцев начинается. То машину подороже, то бриллианты покрупнее. А где семья? Дети? Лет пять неженатым ходил. Вот, год назад с Виолеттой стали чаще встречаться и удивились, как нам вместе хорошо. Решили оформить отношения.

–Ночью ничего постороннего не слышали? Странные стуки, шорох в коридоре?

–Да нет, – молодожёны переглянулись, – вроде ничего.

–Точно, это они, – торопливо заговорил Бруталов в коридоре, когда дверь в триста третий номер закрылась, – что за бред: жениться в седьмой раз?

–Сколько они ещё будут здесь проживать? – подошедший Новиков обратился к дежурной.

–Оплатили месяц, сегодня только шестой день. Постоянно заказывают шампанское.

–Маскируются, – обрадовался Бруталов.

–Представляешь, какие затраты они несут? – Овсов посмотрел на младшего следователя, – Это означает только одно – преступление заказное. А кому нужна смерть четырёх сопляков?

–Для маскировки, – собственная теория Бруталову понравилась, и он собирался отстаивать её до конца, – убить нужно было одного, остальных зарезали, чтобы запутать следствие.

–Ничего себе, путаница. Надо быть сумасшедшим, чтобы взять на себя ещё три трупа.

–Или маньяком, – добавил Новиков.

–Вот они маньяки и есть, – Бруталов указал на дверь номера «303», – надо проверить.

–Хорошо, вызови психиатра и проверь, – предложение Овсова Бруталову почему-то не понравилось, и он, молча, отвернулся.

На листок с номерами и количеством проживающих в них Дмитрий Юрьевич дописал фамилии и нарисовал расположение коридора и комнат. Затем спрятал листок в свою папку на заклёпках. Они попрощались с дежурной, и вышли на улицу. Насупившийся Бруталов немедленно залез в машину прокуратуры и замер на заднем сидении, подчёркнуто внимательно разглядывая дом напротив гостиницы. Овсов и Новиков не спеша прошлись до левого угла здания с вывеской «Волшебный маяк», где, как и ожидалось, обнаружили пожарную лестницу.

–Рядом с окном, около метра, не больше, – Овсов вздохнул и добавил, – химикат для собаки перед дверью номера ни о чём не говорит. Практичный человек, а убийца очень на такого смахивает, не станет тянуть с этой дрянью, а будет сразу отбивать нюх у собаки. Не мазать же ему пожарную лестницу, если он по ней уходит, или разливать химикат на тротуар перед гостиницей, если убегает по улице…

–И не будет натирать гостиничную лестницу, если он с другого этажа…

–А самое главное, он этим добился, что под подозрением остаются по-прежнему все.

–Весёлое начало.

–Александр Валерьевич, ты всё-таки дай поручение этому «гению сыска» разузнать всё о мальчишках на их малой родине. Мало ли, может действительно, какой-нибудь злопамятный «друг» решил восстановить справедливость. Тайком приехал за ними сюда из Малых Монахов и так у него удачно сложилось, что теперь все на профессионального киллера думают. Заодно Бруталову и стучать будет некогда.

–Логично. Хорошо, поедем мы. Если что, сразу звони и просьбу мою не забывай.

Они пожали друг другу руки и Новиков заспешил к скучающему коллеге. В этот момент Овсова потянули за левый рукав, и он оглянулся. Перед ним стоял загорелый невысокий парень худощавого телосложения в потёртых джинсах и линялой жёлтой футболке. На его правом плече застыла синяя ухмылка полуголой девицы, а на груди болтался золотой ключик на толстой золотой цепи. Широкая улыбка молодого паренька демонстрировала его привязанность к чёрным жевательным резинкам с запахом абрикоса.

–Дмитрий Юрьевич, здравствуйте! Пойдёмте ко мне, я же тут, рядом, – паренёк махнул рукой в сторону небольшого призёмистого строения, притулившегося между двух многоэтажных домов и гордо именовавшегося (большими белыми буквами) «Пивной магазин». Идти было метров пятьдесят.

–Привет, Юрик. Пойдём, посмотрим твои владения.

Судьба Юрика изрядно покапризничала, выделывая разнообразные па. Несколько лет назад он отчаянно бегал от всех участковых города Т. Отпетый хулиган, срывающий шапки с людей в автобусе, курящий травку и приторговывающий лёгкой наркотой, он был как бельмо на глазу всей городской милиции. В конце концов, его поймали, но посадить смогли только на полгода за мелкое хулиганство. Не стесняясь, во всех инстанциях – в милиции, на суде, Юрик громогласно обещал по возвращению из зоны устроить всем такой незабываемый шухер… что поневоле в общении с ним все держали рот на замке и чесали в затылке. Через полгода Юрик вернулся. Этого не заметил никто, даже его соседи по лестничной клетке. Ещё через пару месяцев Юрик арендовал небольшой магазинчик и стал торговать пивом (официально) и самогоном (неофициально). К пиву прилагался широкий выбор всевозможных вяленых и копчёных рыб. Бизнес пошёл. Первый же участковый, переступивший порог этого заведения в предвкушении лёгкой добычи, наткнулся на директора в лице Юрика, растеряно заулыбался и вежливо поздоровался. Откушав поднесённые сто грамм, участковый поблагодарил и спешно ретировался. Больше Юрика не беспокоил никто. Спустя ещё какое-то время Юрик сам заявился в УВД. В руках у него были пакеты. В пакетах – разливное пиво. Визиты Юрика стали постоянными. Как будто он ходил на работу и настойчиво вежливо наливал всему уголовному розыску. Очень скоро он стал для оперов своим, и его даже приглашали на дни рождения. Тем более, что только с его одного подарка (выраженного в некотором количестве ящиков пива) можно было умопомрачительно напоить собравшийся коллектив. Овсов и сам уже не помнил, сколько раз он выпивал вместе с Юриком. Его владения Дмитрий никогда не посещал.

За большими двойными дверями помещение условно разделялось на две части. Справа чернела длинная стойка магазина, где помимо пива и рыбы можно было купить и хлеба и колбасы. Краснели помидоры, зелень однотонно сливалась с огурцами, конфеты выделялись разноцветьем. Слева тесно прижимались друг к другу столики для тех, кто готов был перекусить стоя. Несмотря на достаточно ранний час, они уже были наполовину заполнены. Люди держали в руках бокалы с пенистой жидкостью и активно шуршали вяленой таранью и воблой. Любители посолиднее неторопливо разделывали судака, любители попроще – доливали в густую пену из прозрачных бутылок прозрачную жидкость. Очень часто короткие перекусы превращались в длительные попойки с поисками друзей, попытками затянуть «Вечерний перезвон» и требованиями позвать стриптизёрш.

Юрик подвёл Овсова к небольшой двери, находящейся за столиками. Они вошли, и Дмитрий обнаружил ещё одну комнату. Так сказать, вип-зал на шесть персон. Вокруг деревянного лакированного стола, упиравшегося в подоконник большого окна, располагалось три маленьких диванчика. Какие-нибудь ещё предметы быта и мебели питейного заведения в эту комнатку больше не влезли бы.

–Присаживайтесь, Дмитрий Юрьевич, я мигом, – с этими словами Юрик исчез.

Вместо него появилась девушка в сиреневом коротком рабочем халатике с запотевшей бутылкой, стопочками, тарелкой нарезанного сервелата, булкой белого хлеба с кунжутом и пучком душистого укропа.

–Можно чаю или кофе?

–Конечно, – девушка кивнула и через пару минут принесла пластмассовый фиолетовый чайник, заполненный на две трети, стаканы, фарфоровую сахарницу с отколотой ручкой и несколько пакетиков чая и кофе.

Овсов взял один стакан за края, поднёс к глазам, убедился, что стекло чистое, выбрал квадратик зелёного чая, налил кипятка и отставил в сторону. Пусть остывает, заодно и настоится.

–Да что она, – зашедший Юрик приставил к запотевшей бутылке тарелку с помытыми огурцами и помидорами, – не могла хлеб нарезать? Я сейчас.

–Юрик, – Овсов остановил уже открывшего дверь хозяина заведения и помахал пальцами перед своими губами, – чем-нибудь запах перебить.

–Понял, – Юрик широко улыбнулся, – сейчас будет.

Ещё через пару минут Юрик собирал крошки со стола, а Овсов удивлённо рассматривал ребристые листики мяты на маленьком голубоватом блюдце. Аромат от них растекался по комнатке, перебивая запах колбасы и огурцов. Хозяин застолья звучно откупорил бутылку и наполнил две стопочки.

–По двадцать пять грамм? – намётанным глазом оценил Овсов.

–Самая удобная тара, – согласился Юрик.

–Откуда у тебя свежая мята?

–Заказываю, привозят. Люблю чёрный чай с листьями мяты.

–Гурман, – усмехнулся Овсов и поднял стопочку, – давай, за твой бизнес.

–Спасибо, Дмитрий Юрьевич, – Юрик выпил и соорудил себе бутерброд с колбасой, – всегда Вас уважал. Вы самый спокойный и рассудительный из всего уголовного розыска.

–Подхалимничаешь?

–Обижаете.

–Шучу, шучу, – Овсов уложил на ломоть хлеба пару веточек укропа, придавил кружочком сервелата и сверху пристроил дольку огурца. Несколько минут они молча закусывали. Затем Юрик налил второй раз.

–Давайте за уголовный розыск, – бывший зек улыбнулся, – чтобы никогда с ним не встречаться.

–Давай, – поддержал Овсов и они выпили.

–А что Вы в гостинице делали?

–Убийство там произошло. Четыре трупа.

–Кто-то порезвился, – Юрик покачал головой, – и кого отправили на тот свет?

–Молодых парней. Ты, кстати, ничего не видел, не слышал?

–А что я могу увидеть в этих стенах? Пиво, водка, постоянные клиенты, половина из которых на одно лицо. Сине-красное.

–М-да, – Овсов потянулся за стаканом чая, но спохватился, – давай по третьей, чтобы нечётное количество было.

–Тогда за здоровье, – Юрик наполнил стопочки, и они чокнулись ими. Раздался глухой, но приятный звук, – я сейчас.

Директор «Пивного магазина» убежал, оставив Дмитрия одного. Старший опер ещё немного закусил, чередуя огурцы, укроп и помидоры, затем придвинул свой стакан и поболтал пакетиком чая, наблюдая за появляющимися пузырьками. Взял листок мяты и начал медленно жевать. Ощутил прилив прохладной свежести, разлившейся во рту и гортани. Вспомнил аромат вчерашнего виски. Запил это горячим чаем. Подумал и пару листиков мяты положил в папку на заклёпках. Взглянул в окно. Внутрь рамы неизвестными путями попала муха и бессильно билась о прозрачную твердь. С того места, где сидел Овсов, очень хорошо была видна улица, а также все заходящие и выходящие из двери под вывеской «Волшебный маяк».

Глава 4. Одна неработающая видеокамера

Клуб «Морская черепаха» находился в пятнадцати минутах ходьбы от гостиницы. Овсов прошёл внутрь распахнутых настежь дверей, заметив, что после первых пластиковых створок шли вторые металлические, куда более крепкие и надёжные. Полутёмный зал освещался только в одном углу, возле барной стойки. В противоположном, метров через тридцать, смутно белела статуя пышногрудой русалки. Между этими двумя местными достопримечательностями располагались столики со стульями, отгороженные невысокой ширмой столики с диванами, танцевальная площадка и небольшие, ступеньки на полторы, возвышенности. Очевидно, для любителей показать себя всем, в одетом виде и не очень. Все стулья и диваны были стилизованы под черепах. Приглядевшись, Овсов обнаружил, что вид у мебели обычный, даже заурядный, а вот накидки на ней топорщились черепашьими мордами и лапами. Разумеется, присаживаться посетителям приходилось на тёмно-синие панцири. Овсов усмехнулся: даже его домашние тапочки нелепого розового цвета выглядели более натуральными и естественными пресмыкающимися, чем местная, затёртая до дыр, морская живность.

На потолке многочисленные провода разбегались в разные стороны, соединяя между собой остроконечные и круглые лампочки, крутящиеся юпитеры и зеркальные шары. Колер стен плавно менялся от голубого до фиолетового. На правой стене мерцали металлические краники миниатюрных каменных водопадов. Сейчас они не журчали. Напольное покрытие ничем не отличалось от янтарного песка. Разве что мелкие надоедливые крупинки не липли к ногам. Неравномерно разбросанные по залу кадки с пальмами напоминали редкие джунгли заброшенного острова. Овсов машинально поднял глаза, заглянув под листья ближайшей. Ничего похожего на банановую кожуру там не висело. Сбоку от барной стойки ряд дверей подсказывал о том, что здесь есть мужской и женский туалеты, а также служебное помещение. Тянуло сквозняком и растворимым кофе.

–Клуб днём не работает, в баре начинают наливать с шести, если хотите посмотреть ночную программу, приходите не раньше половины десятого, – высокий, широкоплечий мужчина в строгом чёрном костюме и красном галстуке поставил белую чашку на стойку и указал Дмитрию на выход.

–Вы не похожи на охранника.

–Я начальник службы безопасности. Охрана работает в основном вечером и ночью, так что, не беспокойтесь, у нас Вы приятно проведёте время.

–Не уверен, – Овсов подошёл к любителю горьких напитков, достал удостоверение и развернул его.

–На нас кто-то пожаловался? – приветливый взгляд мужчины тут же превратился в настороженный и недоброжелательный.

–Вчера неподалёку произошло крайне неприятное событие. Свидетели ссылаются на вас.

–И что же это за событие? – лицо начальника службы безопасности заострилось, глаза сузились.

–Давайте для начала посмотрим записи ваших камер наблюдения.

–Если я Вас правильно понял, Вы хотите просмотреть вчерашние записи видеокамер? – голос мужчины неожиданно повысился на полтона, разнося эхо в пустом клубе по дальним уголкам.

–Да.

–И Вы из уголовного розыска? – зачем-то повторно уточнил шеф безопасности «Морской черепахи».

–Вы же прочитали. Или не успели? – в голову Овсова закралась мысль о том, что стоящий перед ним человек не только глухой, но и не умеет читать.

–Верю Вам на слово, – голос мужчины опять стал нормальным, он развернулся и неторопливо двинулся через весь зал, к дальней двери, – пойдёмте.

Они прошли мимо неправдоподобно большой груди улыбающейся русалки, которая могла бы вполне претендовать не просто на звание первой морской красавицы, но и на место супруги повелителя всех океанов, и зашли в маленькую, одностворчатую дверь. За ней прятались несколько метров узкого коридора, выводящего на лестницу вверх. Поднялись на второй этаж, затем на третий, прошли в обратном направлении коридора внизу, спустились на второй этаж и длинным г-образным коридором вышли к двери с надписью «Охрана». Зашли в неё, пересекли насквозь, открыли ещё одну дверь.

Над широким пультовым устройством висели многочисленные мониторы, молодой человек в голубой джинсовой рубашке сосредоточенно щёлкал клавишами и переключателями. Чёрный вставной наушник закрывал его правое ухо, левый болтался на плече. Справа от молодого человека дымилась высокая, почти полная, фиолетовая кружка с белой надписью «Колян». Дно кружки окружало большая лужа тёмной переливающейся жидкости. Вошедших людей смотрящий за мониторами не заметил. Начальник службы безопасности дотронулся до его плеча.

–Аркадий Борисович, это Вы, – радостно воскликнул молодой человек, снимая наушники с головы и небрежно отбрасывая их за «Коляна», – зашли проверить? А я вот как раз камеру наладил. Всё работает.

–Молодец, Николай, – мужчина в красном галстуке указал на Овсова, – человеку тут надо, он тебе сейчас сам всё объяснит.

–Здравствуйте, – Дмитрий взглянул на экраны, – минуточку, я посмотрю.

–Конечно, конечно. У нас времени много, – начальник службы безопасности оглянулся, придвинул себе стул левой рукой и развалился на нём.

На всех мониторах темнел клуб. Полностью центральный зал, два входа, главный и запасной, три лестницы, коридоры второго и третьего этажа, мужской туалет. Ни в одной комнате второго и третьего этажа камер не было. Разглядывая всё это несколько минут, Овсов ещё раз (мысленно) прошёл от места встречи с начальником безопасности до комнаты с Николаем. И убедился, что можно было зайти в приоткрытую дверь за баром и подняться по третьей лестнице. Этот путь выглядел явно более коротким, чем тот, который они проделали. Его повели в длинный обход. Дмитрий достал служебное удостоверение и показал Николаю.

–Мне нужно посмотреть вчерашние записи вашего клуба.

В ответ Николай молча развернулся и взялся за компьютерную мышку, видневшуюся в центре пульта управления. Он открыл на компьютерном экране папку с надписью «архив видеокамер», в ней – папку с вчерашней датой. Щёлкнул каким-то файлом, и на всех мониторах загорелась активная вечерняя жизнь.

–Вам с которого часа включить?

–Примерно с девяти, – Овсов решил, что немного временного запаса не помешает, – сначала посмотрим в общем, а затем подумаем.

Однако ничего общего он не и собирался рассматривать. Главный вход «Морской черепахи» располагался к «Волшебному маяку» ближе, на него Овсов и смотрел, иногда поглядывая на запасной. Редкие посетители появлялись разрозненно и малочисленно, и Дмитрий попросил ускорить запись. Теперь человечки двигались дергано, как в немом кино, только в два раза быстрее. Лица покойников Овсову запомнились очень хорошо, да и модную куртку сына бизнесмена из Малых Монахов с броскими надписями старший опер рассмотрел, поэтому пропустить не боялся. В крайнем случае, запись можно и перемотать назад.

Наконец, около половины одиннадцатого вечера, четвёрка зашла в клуб и сразу направилась в бар. Пропустив несколько стаканчиков, они присели за ближайший к бару столик. Как раз недалеко от мужского туалета, около стены, под фонтанчиком, в окружении парочки пальм. С собой из бара они прихватили четыре литровые бутылки, стаканы и тарелочку с нарезанным лимоном. Все напитки были разными и, как убедился в дальнейшем Овсов, ни одна разновидность алкоголя не была употреблёна в первозданном, «чистом» виде. Отдыхающая молодёжь активно (порой и агрессивно), соревновалась в умении состряпать самый нелепый коктейль, затем выпить его двумя, а то и одним глотком. Проглотить одновременно четыре лимонные дольки не удалось никому. Около одиннадцати часов вечера крайний справа монитор погас.

–Что случилось?

–Вот как раз эта видеокамера и сломалась, – Николай вздохнул и развёл руками, – точнее, настройка сбилась. Сейчас переустановил, вроде работает.

Так как Овсов непрерывно смотрел только за будущими покойниками, то и не особо приглядывался к тому, что творилось в клубе. Погасший монитор заставил его понаблюдать за всем ночным столпотворением. Сломалась та видеокамера, на которой до этого была видна роскошная русалочка. И сейчас же старший опер уголовного розыска обратил внимание на то, что очень многие посетители «Морской черепахи» иногда подходили к незабываемой статуи и через пару минут уходили. Что именно творилось у подножья грудастой красавицы, видно не было. Некоторые почитатели морских бюстов возвращались на танцевальную площадку, некоторые присаживались за столики с диванами, а некоторые и вовсе уходили. Однако, будущие гостиничные жертвы ни разу не отдали дань почтения творению неизвестного скульптора. Мужской туалет попарно и втроём они посетили неоднократно, но маршруты их передвижений на этом и ограничились.

Весёлый заколдованный круг (бар – столик – туалет) продолжался до двух часов ночи. Словно под угрозой расстрела четверо парней ни на шаг не отклонялись от избранного пути. М-да, вздохнул Овсов, это их не спасло. А может, даже и погубило. Будь они хоть немного потрезвее… Наконец, пьяная четвёрка уже не могла стоять на ногах и приняла решение отправиться спать. Точнее, решение это приняло изрядное количество выпитого алкоголя, а молодёжь, хоть и не была с ним согласна, сил сопротивляться уже не нашла. Все четверо встали в одну шеренгу и крепко обняли друг друга за плечи. Затем начали неторопливо передвигаться к выходу. Никто не выбивался из ряда и не сбивался с шага. Ели всё-таки кто-то оступался, то остальные замирали и ждали его возвращения в строй.

Отработанная тактика, мелькнуло у Овсова, не в первый раз так напиваются. Никого не задевают, смотрят только себе под ноги, кроме официанта, вообще ни с кем не общались. Да и общаться им сложно. В таком-то состоянии. Либо администратор Аня что-то напутала, либо специально наводит милицию на ложный след. Так явно? Ведь на её оговорку сразу обратят внимание. Нет, скорее, напутала. Возможно, неправильно услышала. Восемь заплетающихся ног промаршировало к главному входу. Видя их состояние, все встречные уступали им дорогу. Ни о каком скандале не могло быть и речи.

–Сохраните эти записи до завтра. Или я, или кто-то другой придёт их изымать.

–Зачем?

–Это нужно по уголовному делу.

–Как по уголовному делу? – мужчина в красном галстуке подскочил со стула, – Вы упоминали только неприятное событие!

–Не надо так волноваться, – Овсов успокаивающе поднял руку, – ваш клуб не имеет никакого к нему отношения. Я в этом только что сам убедился. Но записи будут нужны. Либо для подтверждения слов свидетелей, либо для опровержения. Всего-навсего. Формальности надо соблюсти, не более того.

Овсов попрощался и направился к выходу.

–Я Вас проведу, – начальник службы безопасности сделал два семенящих шага за старшим опером, но последний его остановил.

–Не надо, я сам.

Затем Овсов прошёл через комнату охраны, повернул из коридора сразу на третью лестницу, спустился, открыл дверь, расположенную за баром, обошёл длинную стойку с белой чашкой, недопитой мужчиной в красном галстуке, и вышел через главный вход клуба на улицу.

Прохлада «Морской черепахи» сменилась припекающей жарой. Редкие далёкие облака даже и не пытались конкурировать с небесным светилом за пространство над городом Т. Овсов вышел на середину проезжей части в надежде поймать хоть какой-то ветерок, но не ощутил и малейшего дуновения. Медленными шагами он вернулся на тротуар и также неспешно двинулся к гостинице. Интересно, вчера было прохладно и ветрено, сегодня всё наоборот. Погода уже исправилась на тёплую, или только намекает на лето? Скорее всего, просто дразнит.

Надо было сразу попросить показать записи видеокамер и за позавчерашний вечер. Или Николай успел их стереть? Вряд ли. Так торопился, что один наушник вытащил, а второй – нет, разлил кофе и не вытер, даже кружку на чистое место не переставил. Да, очень торопился. Они не знали, что нужно уголовному розыску. Громкий повтор слов Дмитрия начальником службы безопасности для программиста стал сигналом к действию. Значит, удаляли компромат на себя. А зачем его записывать? Потому, что хотят контролировать ситуацию. Особенно, если она скользкая. Наркотой в клубе торгуют. Непосредственно под замечательной грудью русалочки. Это то, что само напрашивается в выводы. А что не напрашивается? Мало ли. Но мозгов на более сложные комбинации у них не хватит. Откуда известно? Очень просто – если бы соображаловка у начальника безопасности подобного заведения работала нормально, он, не отрывая чашечку от губ, сказал бы Овсову заглянуть через пару часов, так как программиста нет на месте. Вроде, как к врачу отпросился. Или за нужной деталькой в соседний магазин побежал. А Николай бы уж догадался смыться куда-нибудь, не пересекаясь со мной в коридорах «Морской черепахи». Может, зря я ушёл коротким путём? Не надо демонстрировать свою догадливость преждевременно, ни к чему. Ну, да ладно, что уж теперь.

Овсов оглянулся на главный вход клуба. Двери весёлого заведения по-прежнему были распахнуты, солнце не могло напрямую потрогать морскую красавицу за грудь, только с помощью случайных зеркальных зайчиков, воробьи не стремились стать алкогольными клиентами ночной жизни «Морской черепахи», даже ветер игнорировал кофейные пристрастия начальника безопасности клуба.

Никаких зацепок, кроме скандального командировочного не было. Но и эта версия уже трещала по швам. Четыре перерезанных горла и так мало смахивали на бытовое убийство, а теперь ещё и мотив в виде ссоры перестал просматриваться. И в переносном и в прямом смысле. Почти отрубленные головы говорили о необычайной злобе убийцы, о его ненависти к покойникам. Если он действовал сгоряча, в состоянии аффекта, как говорят юристы, то на следующий день этот человек должен был ужаснуться тому, что он сделал. Овсов повидал многое в уголовном розыске: некоторые, придя в себя после такого, вешались или стрелялись, некоторые сходили с ума, самые шустрые хватали паспорт и деньги и бросались в поезд, на теплоход, на самолёт, к чёрту на рога. Но и там их доставала совесть. Не далее, как в прошлом году, на Камчатке, недавно приехавший туда мужчина обратился в милицию. Написал явку с повинной. О том, как убил в городе Т. свою жену с любовником. Застрелил дробью из охотничьего ружья. Два полуголых трупа на белой простыне. Лица всмятку. А ведь год, как на пенсию вышел. Страсти какие, усмехнулся Овсов. И не поймёшь, то ли любовь, то ли ревность такая.

Может, ребята изнасиловали какую-нибудь девчушку? И её папа решил не затягивать с правосудием? Такое можно и не узнать. В гостиницу они никого не приводили, побывали ли в других квартирах и общежитиях, не известно. Надо дать участковому поручение обойти близлежащие дома с фотографиями покойных. Овсов осмотрелся, он уже почти подходил к дверям «Волшебного маяка». Где стоит попытаться опросить жильцов? Вот теснятся два многоэтажных дома рядом с гостиницей, и вон тот, на углу, с длинным рекламным банковским плакатом, проходишь мимо него, когда идёшь в «Морскую черепаху». Да, пожалуй, и хватит. Взгляд Овсова скользнул вдоль улицы. Многочисленные витрины и вывески играли солнечными бликами. И в офисах на первых этажах следует поспрашивать. Может, видели, когда четвёрка мимо проходила. Или наведывалась куда-нибудь. Ребята здесь три дня всего прожили. Что они ещё успели сделать, кроме того, что ему поведал пять минут назад экран монитора?

Глаза Овсова наткнулись на белые буквы пивного магазина. Расположен ещё ближе, чем клуб, а напиться можно не хуже. Удобно для жаждущих. Надо продавщиц Юрика опросить. Без его ведома, не предупреждая. Понятно, что бывшему зеку не захочется помогать сотрудникам уголовного розыска. Даже если и пьёшь с ними пиво. Тем более, своё.

Овсов подошёл к Жигулям, достал ключи от машины и оглянулся на дверь гостиницы. Зайти ещё раз? Может, он что-то упустил, может, кто-нибудь что-нибудь вспомнил. Или дождался ухода милиции и опять где-нибудь следы преступления затирает. Дмитрий спрятал связку в карман и направился внутрь.

–Ой, а я как раз собиралась Вам звонить, – дежурная по третьему этажу удивлённо рассматривала сотрудника уголовного розыска, как будто он прочитал её мысли и сразу же телепортиро- вался на диванчик комнаты с графиком уборки на стене, – командировочный вернулся.

–Спасибо, – Овсов и сам не понял, за что он поблагодарил женщину. То ли за то, что она собиралась ему звонить, то ли за хорошее мнение о скорости отечественной милиции. Даже слишком хорошее, – а почему Вы ещё на работе? Разве не положено смениться?

–Лето на носу, – дежурная вздохнула, – треть наших работников уже в отпусках. Да и доплачивают неплохо.

–Ну да, ну да. – Овсов покивал головой и подумал о том, что в таком режиме спать только два часа за ночь невозможно. Поэтому убийца и кажется невидимкой.

Он подошёл к номеру «331» и негромко постучал. Спустя несколько секунд дверь открылась. Перед ним стоял высокий загорелый худощавый мужчина с овальной головой. Сквозь тёмный цвет его волос клочками пробивалась седина. Густые брови словно срезали с затылка и приклеили над глазами. Массивный нос легко держал очки в тонкой серебристой оправе. За выпуклыми стёклами щурились то ли серые, то ли голубые глаза. Они уставились в удостоверение, которое развернул Овсов и внимательно там всё прочитали.

–Нам надо поговорить, – Дмитрий не спрашивал разрешения войти, а просто двинулся на мужчину, вынуждая его отступить внутрь номера. Ни тщательная внимательность при чтении, ни возникшая вдруг напряжённость в лице командировочного, Овсову не понравились.

–Предъявите, пожалуйста, паспорт.

–А что случилось? – когда мужчина заговорил, складка на его шее задёргалась, и от этого стала казаться ещё больше.

–Обычная проверка, – безмятежно ответил старший оперуполномоченный уголовного розыска, – ничего особенного.

Тонкие очки начали медленно оглядывать номер, задерживаясь на прикроватной тумбочке, шкафу в прихожей, вешалке, на которой темнели куртка и пальто, мельком зацепили стол и остановились на кровати. Неужели прячет паспорт под матрасом? Овсов посмотрел на руки потенциального убийцы. Достаточно большой кулак и длинные мощные пальцы. С первой минуты присутствия Овсова и по сей момент – строгая прямая осанка. Наверняка, бывший военный. И под матрасом у него длинный острый нож. Для отделения ненужных частей тела от самого тела. Овсов усмехнулся, но невольно внутренне подобрался и придвинулся к прихожей. Если что, можно просто выскочить из номера и помахать дверью перед носом загорелого убийцы.

Мужчина подошёл к кровати и нагнулся вниз. Затем достал из-за дальней ножки небольшой коричневый дипломат и открыл его. Расстегнул змейку на боковом кармане и вытащил оттуда паспорт.

–Алялин Фёдор Андреевич, – Овсов просмотрел все листы и записи, вплоть до группы крови и сведений о предыдущем паспорте, – зачем приехали в город?

–В командировку на завод «Протон».

–Чем занимаетесь?

–Это входит в обычную проверку? Или у Вас личный интерес?

–Пытаетесь шутить? – Овсов изобразил суровое выражение лица, – не надо с милицией шутить. Мы не мыльные пузыри пускаем и не в крестики-нолики балуемся. Мы занимаемся безопасностью общества.

–Знаю я, чьей безопасностью Вы занимаетесь.

–Да, и чьей же? – Овсов удивился, но постарался не подавать вида.

–Не надо, Вы тоже всё прекрасно знаете, – Алялин снял очки и потёр переносицу, – фирма, где я работаю, закупает у «Протона» медицинские препараты. Мы оперируем в нескольких направлениях, и по нашим наблюдениям некоторые препараты требуют доработки. Или изменений. В общем, это сложно для непрофессионала.

–Вы военный хирург?

–Да, бывший, – лицо Алялина вытянулось и рот на пару секунд приоткрылся, – откуда Вы знаете? Ах да, Вам же сообщили.

–И кто же мне это сообщил? – Овсов смотрел на Фёдора Андреевича и старался проанализировать поведение собеседника: он пытается запутать сотрудника милиции, или у него действительно имеются какие-то разногласия с кем-то неизвестным. Какие тогда? С кем? Имеет ли это отношение к убийству? – Тот, чьей безопасностью я занимаюсь?

–Значит, Вы это признаёте? – в голосе Алялина слышались усталость и разочарование.

–В котором часу Вы покинули гостиницу?

–Я не посмотрел. Ещё даже уборку не начинали.

–Куда Вы отправились?

–Какое это имеет значение?

–Для Вас это может иметь решающее значение.

–Только не надо меня запугивать. Я сам про себя всё решу.

–Когда человек нарушает закон, то уже не может распоряжаться своей судьбой.

Овсов тщательно подбирал слова и внимательно смотрел при этом на Алялина. Однако, в лице последнего ничего не дрогнуло, глаза не мигнули, складка на шее не дёрнулась. Либо он тут ни при чём, либо… Военный хирург с мощными руками, имеющий доступ к химикатам и разбирающийся в них, ушедший за час до обнаружения трупов. Пытался организовать себе алиби?

–Сегодня ночью на этом этаже зарезали четырёх молодых людей.

А вот теперь реакция у Алялина выглядела правильной. Челюсть отвисла, руки засуетились, он присел на кровать, тут же встал, подошёл к столу, налил в стакан воды из графина, залпом выпил и упал на стул. Снял очки, положил их на стол и закрыл руками лицо. Он же военный хирург. Не переигрывает ли?

–Я с утра побежал на завод, встречался до смены с заведующим лабораторией. Мы договаривались на полседьмого утра. Это можно проверить, обсуждался очень важный препарат. Он нам как раз подходит, возможно, мы будем его покупать. Затем заходил к другу домой. Он бармен в клубе, работает вечером и ночью, поэтому днём дома. Посидели, поговорили о жизни, чаю попили.

–Адрес друга и как его зовут.

–Гена. Геннадий, фамилия Михеев. Улица Энергетиков, четырнадцать, квартира семьдесят восемь.

–Где были вчера? – Овсов открыл папку и достал блокнот. Он переписал все паспортные данные Алялина, включая номер и серию документа, и адрес Геннадия Михеева, – Что делали? С кем разговаривали?

–Полдня провёл с женщиной, в гостиницу попал поздно, – Алялин вернул серебристую оправу на место и бросил быстрый взгляд на старшего опера, – она замужем, так что фамилию не назову, не требуйте. Да и какое имеет значение, что я делал вчера?

–Повторяю, для Вас это может иметь решающее значение.

–Почему именно для меня?

–Если Вы хотите уточнить, то объясняю – под подозрением все. В том числе и Вы. И для Вас будет лучше, если будете рассказывать подробно и в деталях.

–Фамилию не назову, – упрямо повторил Алялин.

Вариантов было немного, всего лишь два: либо он действительно нежился у любовницы, либо скрывал что-то ещё, например, ссору с убитыми.

–С покойными ребятами общались?

–Нет.

–Совсем? Ни слова, ни полслова?

–Я же сказал.

–А Вы их в лицо видели?

–Мельком. Ужинали в гостиничном ресторане за соседними столиками.

–Вы даже не спрашиваете, кого именно убили.

Очки на носу высокого мужчины непроизвольно дёрнулись, и он рывком поправил их. Затем вскочил, опять сел, угрюмо сдвинул брови и стал похож на злого филина.

–На нашем этаже только в одном номере жили четверо молодых парней. Или я не прав?

–Правы. Но обычно люди не записывают мгновенно кого-то в покойники, а всегда уточняют, переспрашивают.

–Не знаю, я сразу на них подумал.

–Почему?

–Так мне показалось, – Алялин плотно сжимал свои сцепленные ладони, нервно покачиваясь на стуле.

–Клуб «Морская черепаха» посещали?

–Посещал, – Алялин опять удивился и настороженно посмотрел на Овсова.

–Когда в последний раз?

–Позавчера.

–Что там делали? С кем общались?

–Да с Генкой и общался. Он как раз в этом клубе работает. Я просто сидел напротив него за барной стойкой. Анекдоты ему рассказывал. А он мне случаи из черепашьей жизни.

–Из чьей?

–«Черепашка». Они так здесь клуб иногда называют.

–Сотовый телефон имеется?

–Да.

–Продиктуйте номер, – Овсов записал цифры и строго посмотрел на Алялина, – Вам лучше пока из города не уезжать.

–А это законно?

–Можете посетить адвоката и проконсультироваться. Расследуется убийство, кстати, до какого числа у Вас командировка?

–Открытая дата. Пока все дела не сделаю, возвращаться не имеет смысла. Я каждый день своему директору обстановку докладываю.

Овсов достал свою визитку, вложил её в паспорт Алялина и протянул ему.

–Если у Вас что-то поменяется, то сразу звоните. Здесь номера и рабочего телефона и сотового. Не сможете дозвониться, наберёте ноль два, попросите соединить с уголовным розыском и оставите сообщение для меня.

Доложить надо было и Овсову. Проходя мимо комнаты дежурной по этажу, он кивнул головой. Информации накопилось много. Какая нужна, а какую следует без раздумий выбросить, ещё только предстояло определить. Пашарь в этом деле не помощник, но создать для него видимость работы было надо. Почему видимость? Дмитрий усмехнулся, включая зажигание и отъезжая от гостиницы. Уже и мыслишь категориями таких людей, как доблестный Геннадий Николаевич. Им нужна не видимость работы, а видимость результатов. Главное отчитаться, что посадили. А кого посадили, как посадили, за что посадили? Это уже дело десятое. В нашей стране от тюрьмы и от сумы зарекаться грешно. Загорелся зелёный кружок светофора. «Мы живём, под собою не чуя страны». Ну да, если нет ощущения твёрдой почвы под ногами, тогда и работа превращается в ежедневный призрак. Лучше пропустить автобус, иначеон не сможет подъехать к остановке. Водитель в кепке посигналил и быстро вывернул руль вправо, залезая в щель между предыдущим автобусом и маршрутным такси. Теперь такси прижато, но оно может и метр, другой назад сдать, чтобы выехать на проезжую часть. Ну, хорошо, пусть это будет не бытовое убийство, а заказное. Полный бред. Зачем киллеру проявлять показную жестокость? Или он перед работой наркоты наглотался? Вряд ли. Начинающий киллер? Не похоже. Спившийся наркоман? Нормально убивать уже не может, руки трясутся, и ему только остаётся со всей силы бить по горлу. Решил денег напоследок подзаработать. И что, искать всех с трясущимися руками? Поспрашивать у стукачей о завязавших киллерах? Полный бред. Такая профессия заставляет думать о своём будущем. Как собрать денег побольше и свалить куда подальше. Иначе долго не проживёшь. Не дадут. Или этот, с трясущимися руками, решил себе последнюю дозу вколоть? Чтобы уйти в нирване. Или в нирвану? Чёрт их разберёт. Кстати, о рогатом, только вспомнил и сразу мелкие ямы по дороге побежали. Все иномарки поползли, чертыхаясь. Не до скоростей. Собственно, почему все? Лишнее выдумываю. Кто-то же всё-таки должен уметь ездить спокойно и выдержанно. Может, так пожелал заказчик? На страшную месть такое убийство потянуло бы. Ребята у себя дома, в Малых Монахах, весело порезвились, а достали их здесь. Или чьему-то отцу отомстили. Бизнесмену, например. Тогда зачем всех четырёх резать? Значит, их что-то объединяет. Прошлое? Овсов усмехнулся и повернул направо. Хороший вопрос себе задал, будущего-то у них нет. Только прошлое. Значит, они что-то вчетвером натворили у себя дома, или здесь за эти три дня успели отличиться. Овсов остановил Жигули на стоянке УВД. Опять пришли к тому, с чего начали. В действиях убийцы логики нет. Никакой. Даже если это просто грабитель. Они же мертвецки пьяны, при них номер убирают. Да, грабитель не знает, что они так сильно пьяны, но от них разит, как в переполненном медвытрезвителе. Убил на всякий случай? И в другие номера почему-то не пошёл? Что, у мальчиков денег много оказалось? Из дежурной части на Овсова внимательно глядели три пары глаз. Скучают. Пришлось громко здороваться. Полный бред. Это ни вор, ни грабитель. Есть ещё один вариант, совсем уж бредовый – их убили по ошибке. Сразу всех четверых? Это ж как ошибиться надо было? Точно, сумасшедший. Которому не нравится запах алкоголя. Настолько не переносит, что сразу за нож хватается. Полный бред. Кстати, о запахе, Дмитрий остановился, расстегнул папку и достал листик мяты. Ребристая зелень немного завяла, но от неё по-прежнему исходил мощный аромат. Овсов взглянул на часы, Алина должна быть на месте. Главное, на Гулина не нарваться.

–Ты одна?

–Одна, одна, заходи, – малиновое платье кружилось по кабинету в загадочном танце.

Овсов прошёл и осторожно встал возле левого шкафа. Пышная роза цвета морской волны повернулась к нему и издала чуть-чуть хрипловатый смех.

–У тебя такое лицо, как будто ты увидел сумасшедшую. Нет, я в норме, хоть это и сложно в нашем дурдоме. Просто тебе выпала редкая возможность созерцать, как я раскладываю по местам бумажки за тридцать первое мая каждого года последнего десятилетия. Это очень нудное и хитрое действо. Гулину нужна обзорная справка. Он завтра едет на совещание к губернатору. Будет майскую динамику докладывать. Пришлось срочно печатать. Как у тебя? Покойнички дождались твоего явления?

–С трудом. Вместе общались минут десять, потом их забрали добры молодцы в белых халатах и мне пришлось ковыряться в гостиничном номере, опрашивать соседей, бегать по этажам.

–Убийцу вычислил?

–Либо ты меня подкалываешь, либо явно перехваливаешь.

–Не льсти себе, я как ответственный работник, требую скорейшего раскрытия преступления. Чаю?

–Нет, спасибо. Зато я рассекретил мотивы возрастной проститутки.

–А, – рука Алины, переносившая чашку, дрогнула и несколько капель напитка упало на пол. Взгляд, устремлённый на Овсова из удивлённого превратился в заинтригованный. Левая бровь приподнялась, лёгкая улыбка заиграла на алых губах, – тебе пришлось для этого с ней переспать?

–Ни на миллиметр её целлюлита.

–Ты растерялся?

–Нет, заглянул в её паспорт.

–Там инструкция по использованию? Нажимал кнопки?

–Возраст, прописка, штамп о разводе десять лет назад.

–И? – Алина пила чай, всё также загадочно улыбаясь. Овсов смотрел на белую чашку, подносимую к секретарскому рту, и думал о том, смог бы он тянуть горячий напиток одновременно с улыбкой. Нет, не смог бы, веселье пришлось бы прервать. А вот у Алины талант.

–Она заявила потенциальному клиенту, что ей тридцать лет, хотя на самом деле тридцать восемь. Не замужем, дети взрослые. Девушка решает свои физиологические проблемы, ещё и умудряясь зарабатывать при этом.

–Ты её осуждаешь?

–Ни на копейку её гонораров. Она не проститутка, которая ради денег терпит потных и грубых мужиков. Она обыкновенная женщина, восстанавливающая своё душевное равновесие весьма оригинальным способом.

–А имидж «падшей» женщины?

–Наверное, в тридцать восемь лет слово «падшая» легко заменяется на «горячо любимая». И уже неважно, одним «любимая», или двумя. А то и всеми сразу. Лишь бы денег хватило.

–Овсов, – голос Алины стал суровым, – мне до этого возраста ещё далеко. Но ты должен понимать – вечным на Земле не бывает ничего.

–Я помню, помню.

–Определяйся быстрее со своей памятью.

–Я стараюсь.

–Плохо стараешься. Надо прилагать все усилия. Чем от тебя так хорошо пахнет?

–Усилиями.

–Дошутишься. И доиграешься. Сколько там до конца рабочего дня? – Алина взглянула на экран монитора, – Около часа осталось. Зайдёшь за мной?

–Не смогу. Очень сложный случай. Сейчас доложу Пашарю, что имеем, а потом по расписанию – посещение злачных мест. Надо паренька интересного опросить.

–Ой, ой, работничек. – Алина вздохнула, – иди, что с тебя взять.

–Явился, не запылился, – выражение лица Геннадия Николаевича с того момента, когда его в последний раз видел Овсов, не поменялось, – и где тебя черти носят? Мне жена уже три раза звонила, ждёт, не дождётся, а я должен таких нерадивых работников, как ты, контролировать.

–Меня на работе.

–Что тебя на работе?

–Черти носят.

–Да это я на работе! Круглыми сутками. И ещё успел сегодня капусты домой купить. Крутиться надо, Овсов, крутиться. Работать, – Пашарь переложил бумажку на своём столе, – давай, докладывай. Всё равно тебе завтра ехать на совещание к губернатору. А я буду работать. Пока ты там будешь языком молоть всякую ахинею.

–Эксперты номер с четырьмя трупами полностью обработали…

–Овсов, когда ты работать научишься? Начни с главного. Кого убили?

–Четырёх молодых парней. Приезжие, здесь только три дня. Фамилии называть?

–Фу, – Пашарь выдохнул с явным облегчением, – то есть простые смертные?

–Они люди. Фамилии называть?

–Да на кой чёрт сдались мне их фамилии? Люди… Конечно, люди. Только про одних людей уже завтра забудут, а за других – голову снесут. И ты уже сам будешь не люди, а так, мусор под ногами. Давай дальше.

–У одного отец бизнесмен, есть деньги, его сын оплачивал поездку себе и друзьям…

–Значит, убили из-за денег.

–Что ж ты тогда не поехал в гостиницу? Там бы всё и раскрыл. Кто убил, кто простыни ворует, кто пьёт на рабочем месте.

–Ты на что намекаешь?

–Я не намекаю, я прямо спрашиваю. Если ты, сидя здесь, уже напал на след преступления, то что бы ты сделал там, в гостинице? Схватил бы убийцу за руку.

–Да, я такой, – Пашарь задумчиво закрыл глаза, – действительно, почему я не поехал? Ты всё равно работать не умеешь. Давай самую суть!

–Накануне убийства ребята провели вечер в клубе «Морская черепаха». Вернулись сильно пьяные. Ночью их зарезали. Никто ничего не видел и не слышал. В самом клубе явно не чисто. Я потребовал от начальника службы безопасности показать вчерашние записи камер слежения. Он меня повёл по длинному пути, хотя был и покороче. Пока шли, программист, предположительно, стёр записи с одной камеры…

–Вот ты лопух, – Пашарь удивлённо уставился на Овсова, – как ты мог такое допустить?

–Я сказал – предположительно. Может, и не стирал ничего. Свидетельница в гостинице указала на одного проживающего: Алялин, находится здесь в командировке. Якобы он поругался дважды с этими парнями. И в гостинице и в клубе. «Морскую черепаху» он действительно посещал. Когда я его опрашивал, он сильно нервничал. Нёс какой-то сумбур, вроде как меня кто-то подослал его проверить. С убитыми не ссорился, даже не здоровался. Вчерашний вечер провёл у женщины, фамилию назвать отказался. В «Маяк» вернулся очень поздно. Может, врёт, может, нет.

–Ты его задержал?

–На каком основании?

–Как на каком? – Пашарь вскочил и начал расхаживать по кабинету, – убийца и убитые проживают вместе, свидетель называет мотив убийства – ссора, Алялин отрицает, при этом сильно нервничает, пытается запутать следствие, придумывает фальшивое алиби, – начальник розыска остановился, развернувшись к своему подчинённому, – это же классический случай бытового убийства! Или в состоянии аффекта. Осталось только опросить свидетелей и передать дело в следствие. Всё!

–Не всё так просто…

–Помолчи. Ты как последний юнец запутался в трёх соснах. Учись работать. Дело надо раскрывать, не выходя из кабинета. Как я только что на твоих глазах. А ты пока молодой, глупый, тебе ещё бегать и бегать.

Геннадий Николаевич вздохнул и плюхнулся на красный диван.

–Завтра съездишь на совещание и передашь все материалы по этому делу мне. Понятно?

–Понятно. Хочешь, сейчас всё забирай.

–Думаешь, ты самый умный? – Пашарь улыбнулся, глаза его блеснули, – ты в гостинице ничего не делал, а я буду завтра за тебя отдуваться? Нет, дорогой, каждый должен получить то, что заслужил. Вот завтра выслушаешь порцию положенного, а потом я раскрою убийство.

–Как скажешь. Ты вроде торопился…

Стартовой скорости Геннадия Николаевича позавидовал бы и чемпион мира в беге на короткие дистанции. Сказалась любовь к жене. В крайнем случае, к квашеной капусте.

Овсов спрятал папку на заклёпках в сейф и провёл ладонями по столу. Везде есть шероховатости. В словах начальника розыска был свой резон. Основная масса убийств происходит на бытовой почве. Кто-то с кем-то поругался. Со злости, в запале, в ярости, на пьяную голову стукнул родственника, друга, соседа ножом, молотком, ножницами, спицей для вязания. Или перерезал горло всем четверым, пока они пьяные спят. И кандидатуры лучше Алялина просто не найти. Но тогда за ним должна тянуться длинная вереница подобных трупов. С оторванными головами, руками, ногами и чем-нибудь ещё. Что под руку попадётся. Точнее, под нож. Большой, острый нож. А всё остальное – просто совпадение. Даже дурацкие кровавые разводы на матрасах. Овсов набрал номер телефона.

–Александр Валерьевич, я сегодня опросил командировочного. Это бывший военный хирург.

–То есть, ему по шее полоснуть, что голодной собаке сосиску проглотить?

–Приблизительно. Когда я с ним беседовал, он сильно нервничал. Не знал, во что глаза уткнуть и куда руки спрятать. Видать, он и правда с парнями поругался, а теперь боится, что это выплывет наружу. Но тогда он психически неуравновешен. Из-за ссоры отделять голову собеседнику – это перебор.

–Я понял тебя. Надо сделать запрос по месту его военной службы: что за человек, почему уволился.

–И по месту проживания. Вдруг он там со всеми переругался и полгорода утопил в крови.

–Ну, ну, шутник. Сделаем.

–Да, и вот ещё что. Бруталова отправляешь домой к убитым, в Малые Монахи?

–Да.

–Пусть он потщательнее проработает версию мести.

–Думаешь, есть такая возможность?

–Не исключено. Запиши данные командировочного.

Если Алялин в первые секунды действительно считал, что к нему подослали милицию в лице Овсова, чтобы запугать, то к убийству он не имеет никакого отношения. У него где-то там в его командировке есть ещё какие-то проблемы, и боялся он в первую очередь именно их. Соответственно, ничего не зная про отрезанные головы. Если же Алялин попытался хитро отвести от себя подозрения, то получилось у него слишком хитро. Пашарь, например, даже и не обратил бы на его путаные разговоры никакого внимания. Да и многие другие опера уголовного розыска тоже. И эта изощрённая уловка никак не вяжется с его нервной трясучкой после известия о трупах по соседству. Ты готовился к приходу милиции с задумкой навести сомнения на сотрудника розыска, что получилось очень тонко, а потом бездарно разыграл испуг? И зачем такие мозговые усилия, если вероятность их полезности не более пяти процентов? Или одного?

Через несколько минут в дверь постучали, а затем внесли пакет с двумя двухлитровыми бутылками разливного пива.

–Дмитрий Юрьевич, это я!

–Вижу, вижу, заходи.

–Мы с Вами сегодня так ударно начали, что без продолжения даже как-то неудобно.

Овсов достал из нижнего ящика два гранённых стакана и наполнил их прохладной жидкостью. Прозрачное стекло приобрело золотистый оттенок, сразу запотело и запенилось по краю. Незатейливый пивной натюрморт изящным движением рук Юрика дополнился внушительным пакетиком мелкой вяленой рыбы и пачкой фиолетовых салфеток с красными сердечками.

–Ну, и как дела? – первый стакан выпили молча и быстро, на середине второго Юрик начал шелушить рыбку и отрывать маленькие солоноватые кусочки. Мусор он складывал на одну салфетку, очищенную рыбу – на вторую.

–Ты о чём?

–О трупах.

–Подозреваемый есть, но это не окончательный вариант.

–Уже раскрыли? – глаза Юрика округлились, – Дмитрий Юрьевич, уважаю.

–Нет, не раскрыли, только первый подозреваемый. Отрабатываются некоторые дополнительные версии. Вполне возможно, список претендентов на убийцу пополнится, смотря, как дело пойдёт.

–Круто, – самогонный магнат откусил рыбью голову, достал её изо рта, оглядел и положил в мусорную кучу.

–Неужели в своём магазине ты подаёшь покупателям такие красивые салфетки?

–Да, – Юрик приподнял всю пачку и оглядел, – а что?

–Они смотрелись бы, например, вместе с клубничными пирожными, шоколадным тортом, ванильным печеньем. А ты заставляешь их впитывать грешный алкоголь и грязь с небритых сине-красных лиц.

–Да, ладно, Дмитрий Юрьевич, вот Вы скажете, – Юрик сделал большой глоток, – просто они достались мне оптом по дешёвке. И на витрине продавцы их разложили красиво.

–Ну, да, – Овсов усмехнулся и взял очередную рыбу, – из нас двоих бизнесмен – это ты. Не мне тебя учить. Вот пиво ты привозишь всегда отличное. Такое же и в продаже?

–Обижаете, – лицо Юрика расплылось в улыбке, – для всех клиентов условия одинаковые. Только лучшее. Иначе финансово пострадаю.

–Если бы мне ещё пару лет назад сказали, что ты будешь удачливым предпринимателем, я бы даже не смеялся, я бы посчитал этого человека сумасшедшим.

–Такова жизнь, – «удачливый предприниматель» довольно хмыкнул, – её надо понимать. Кто как крутится, столько и наливается. Кого хоть там поубивали?

–Четырёх молодых парней, – вопрос Юрика вернул Овсова к мыслям о работе, – тебя подвезти?

–Если Вам не трудно.

–Ты же тащил для меня четыре литра пива. Правда, два для себя, но всё-таки. Тебе куда? В магазин, домой?

–Бизнес превыше всего.

–Действительно.

Минут через десять Овсов разлил остатки горьковатого, но вкусного напитка и достал ключи от машины. Они опустошили свои стаканы, и Дмитрий протянул ключи Юрику:

–Иди, открой и присаживайся, а мне надо забежать в одно место.

Когда бывший хулиган вышел, Овсов собрал чешую и кости в пакет, завязал его, прихватил стаканы и отправился в туалет. Забросив мусор в урну, Дмитрий дважды намылил руки и ополоснул под холодной водой. Выдавил жидкое мыло на стаканы и тщательно помыл стекло, заляпанное жирными отпечатками пальцев. Вернулся в кабинет, потянул нижний ящик стола на себя и поставил стаканы под правую стенку. Слева валялась синяя бейсболка, забытая кем-то после опознания, проводимого в кабинете в вечерней суматохе перед прокурорской проверкой. На следующее утро, на совещании Овсов попытался вернуть её владельцу, но никто не захотел получить сомнительное удовольствие от владения головным убором с подростковым акцентом. Дмитрий помял бейсболку в руках, подумал и решил взять с собой.

Овсов затормозил возле магазина с белыми буквами и попрощался с его хозяином. Одностороннее движение не позволяло сразу развернуться в сторону клуба. Пришлось объезжать квартал. Остановившись в ста метрах от запасного выхода, Овсов вышел из Жигулей и закрыл дверцу на ключ. Достал бейсболку с заднего сидения и глубоко насадил на голову.

Расположение достопримечательностей внутри «Морской черепахи» Дмитрий запомнил хорошо, поэтому сразу отправился к барной стойке и заказал бокал пива. Рассматривая барменов из-под длинного козырька, он обнаружил, что только у одного из специалистов по напиткам бейджик чернел надписью «Геннадий».

Овсов прихватил за ручку бокал с криво налепленной черепашкой и присел напротив интересующего его человека. Немногочисленные посетители не сильно беспокоили барменов, их кристально белые рубашки двигались неторопливо, словно разминаясь перед бурной ночью.

–Коктейли из пива часто спрашивают? – Овсов рассматривал этикеточные ряды за спиной Геннадия. Последний отрицательно покачал головой, – а зря. Вот если бы женщины интересовались ячменным хмельным напитком, смешанным с другими жидкостями, то не попадали бы впросак, как жена моего знакомого.

–Что она натворила?

–Не она, её муж. Вернулся под утро и на вопрос «Где был?» честно ответил «Всё это время я тесно общался с «Сан Санычем», присутствовали ещё «Три товарища» и «Дизель»». Работает он в транспортной конторе, начальника зовут Сан Саныч, ну и, разумеется, слово «дизель» тоже частенько мелькает в его разговорах. Жена подумала, что у них на производстве случилась авария и не стала шуметь.

–А на самом деле он пил коктейли? – Геннадий усмехнулся, ему ли было не знать, что в состав «Трёх товарищей» входили пшеничное пиво, водка и лимонный сок, «Дизеля» – светлое пиво и кока-кола, а «Сан Саныч» был знаменит тем, что в него всегда, помимо пива, вливались водка и шампанское. Его почти никогда не заказывали, так как гремучая смесь действовала безотказно и желающих отключиться после первого же бокала почему-то не находилось.

–Разумеется.

–Как же он домой попал? После «Сан Саныча»?

–А они большой компанией собрались. Он уснул, его не будили, пока он проспался, все напились. Пришлось ему, трезвому, с больной головой ещё и всех по домам развозить.

–Да, интересно получилось. Пойдём, покурим?

–Пойдём, – Овсов не курил, но именно на разговор с Геннадием и рассчитывал, когда сочинял байку про несуществующего знакомого из транспортной фирмы и настоящие коктейли, названия которых еле-еле припомнил.

–Вы как мой друг, – бармен протянул открытую пачку с сигаретами Овсову, но тот отрицательно покачал головой, указав на бокал в правой руке, – он тоже кучу анекдотов знает.

–У нас на «Протоне» много чего услышишь, – они стояли недалеко от запасного входа, одинокий фонарь освещал небольшой навес над головой и урну, наполовину заполненную окурками. Небольшое их количество на асфальте вокруг стального прямоугольника для мусора говорило о неплохих снайперских возможностях посетителей «Морской черепахи». Подавляющее большинство окурков носило следы губной помады.

–Вы тоже с «Протона»? Алялина Фёдора знаете?

–Это который у нас в командировке? Хирург, вроде?

–Точно, – Геннадий длинно затянулся и, сложив губы трубочкой, выдохнул сизым дымом.

–Он ещё говорил, что вчера с кем-то поругался.

–Не вчера. Вчера его здесь не было. Он ко мне заезжал, а потом к своей крале махнул.

–Вообще-то, он про неё более уважительно говорит.

–Ещё бы, – Геннадий усмехнулся, взглянув на Овсова, – про жену большого директора я бы тоже не болтал языком.

А вот и объяснение довольному виду Алялина со слов дежурной. И неправильному истолкованию появления перед ним самого Овсова.

–Так что там с дракой?

–Да не драка, так, полаялись немного. Федька, оказывается, в гостинице по соседству с какими-то малолетками живёт, а они у нас уже несколько ночей пасутся. Каждый раз напиваются вдрызг. Он им в гостинице лекцию прочитал. О вреде алкоголя и отношении к жизни. Об их будущем. Один из этих ребят ведёт себя так, как будто его папа главный олигарх нашей области. Наглый, самоуверенный. Он Федьку послал. Слово за слово, поругались. И когда Алялин позавчера сидел здесь у меня, вот так же анекдоты рассказывал, эти парни к нему сами пристали. Мол, нас учишь, а водку хлещешь. Федька и не пил толком. Полбокала пива за пару часов принял на грудь, а потом ушёл.

–Но он сильно злился на этих парней?

–Да, нет. Наоборот. Рукой махнул. Всё равно, говорит, у них будущего нет.

Глава 5. Ещё четыре трупа

Пить больше не рекомендовалось. Мочевой пузырь слёзно умолял сжалиться. Дмитрий и не пил. Ни чай, ни кофе. И при этом ночью в туалет вставал раз пять. Однако, голова с пивного похмелья немного гудела. Или это от недосыпа мигрень разбуянилась? Овсов потёр лоб, затем виски (по часовой стрелке) и заковылял к окну. Открыл форточку и подставил лицо под утреннее дыхание ветра. Штору заколыхало. По голубому небу бежали редкие кудрявые облака. Овсов оторвался от созерцания мельтешащих среди зелени воробьёв и отправился в ванную комнату. Снял трусы и носки и бросил в тазик для стирки. Заглянул туда. Грязных вещей набралось уже достаточно для загрузки стиральной машины. Не забыть бы сегодня постирать.

Дмитрий перешагнул через высокий бортик ванной и задвинул фиолетовую шторку. Крайний крючок опять расстегнулся, и уголок скользкого материала потянул вниз всю шторку, заставляя её неплотно прилегать к голубому кафелю. Дмитрий привстал на цыпочки, дотянулся до крючка, застегнул его на шторке, повернулся к крану и открыл воду. Переключил на душ и, пока сбегала холодная вода, поливал свои незагорелые ноги ниже колен. Год назад седой целитель из телевизора объяснял страждущим, что это очень полезная процедура для здоровья каждого человеческого организма. Правда это, или нет, для Овсова значения не имело. Всё равно стоять в прохладном чугуне лишние пару минут. Можно и закаливанием поразвлечься. Когда вода нагрелась, он отрегулировал её до состояния теплой и помылся. Затем сделал струю освежающей и постоял под ней около пяти минут. В голове прояснилось. Дмитрий закрыл кран, отодвинул шторку, покосившись на крючок, и взял оранжевое полотенце. Энергичными движениями обтёрся и вылез из ванны. Расправил полотенце на держателе, чтобы лучше сохло. По этой же причине дверь в ванную комнату оставил открытой. Прошёл в спальню, отодвинул дверцу шкафа и потянул на себя нижний ящик, где хранилось бельё. Колёсики не стали сопротивляться и скрипеть и ящик мягко открылся. Дмитрий достал и надел белые трусы с двумя красными футбольными мячами. По одному на каждую ягодицу. Просмотрел все галстуки и остановился на сером в чёрную полоску. В тон галстуку подобрал серые носки. Они оказались чуть-чуть светлее брюк. Овсов застегнул бежевую рубашку и отправился к зеркалу в прихожей. Привычными движениями затянул галстук в узел и тщательно рассмотрел своё отражение. Всё зависело от настроения губернатора. То, что оно будет плохим, это было понятно и так. Усугубит ли ситуацию вид старшего оперуполномоченного, или нет, предсказать было невозможно. Но ухудшать нынешний статус уголовного розыска точно не следовало.

Администрация Т-ской области находилась в н-образном двадцатиэтажном здании тёмно-синего цвета. Длинная лестница к нему и стены первого этажа были отделаны под чёрный мрамор в красную прожилку. По обе стороны лестницы худосочные берёзки и голубые лохматые ели прямыми рядами образовывали небольшой парк с подстриженной зеленоватой травой.

За администрацией раскинулась большая автостоянка с длинным, нервно вздрагивающим на ветру, шлагбаумом при въезде. Овсов предъявил удостоверение и оставил Жигули в четырёх метрах от полосатой преграждающей стрелы.

Красную книжечку пришлось показать и в дверях самого здания. Двое здоровенных мужиков в форме ОМОНа цепко и быстро проверяли документы и верхнюю одежду всех входящих ручными металлоискателями, в то время как третий представитель силового ведомства с автоматом наперевес прятался за их спинами и неотрывно смотрел на улицу сквозь зеркальное стекло. Ну да, Овсов оглянулся, здесь же цвет города сейчас соберётся, угроза террористической атаки появилась. И теперь все эти весенние цветочки оказались под ударом. Вот только оказались по какой причине? Потому что активно трудятся, борются не на жизнь, а на смерть со всеми негативными явлениями прошлого? Или в силу своей полной пассивности они так не приглянулись широкой общественности?

Актовый зал занимал левое крыло первого этажа и шумел тремя распахнутыми проёмами. Дмитрий зашёл в последний и присел на стул в самом углу, подальше от двери. Из приоткрытого окна немилосердно дуло, но и вызывать его отсюда на трибуну стал бы только никуда не торопящийся человек. А руководство области и города своё время ценило. Это знали все.

Зал был заполнен на две трети, даже больше, пустые места виднелись лишь впереди. Овсов достал сотовый телефон и выключил звук. До начала совещания оставалось около пяти минут. Неожиданно из коридора донёсся нарастающий гул. Шум множественных голосов сливался с шарканьем многочисленных пар обуви. В зал быстрым шагом вошла большая группа людей, от них отделились шесть человек и расселись в президиуме. Остальные разделились на две части и заняли первые ряды. По некоторым знакомым личностям Овсов определил, что прибывшими оказались чиновничьи свиты – губернатора и мэра. Разумеется, главные лица грозными взглядами уже намечали первые жертвы начинающегося совещания.

Таковые не замедлили появиться. Сначала заместитель прокурора города, затем Гулин Валентин Петрович зачитывали свои доклады, а потом отвечали на каверзные вопросы. И, если к первому губернатор проявил хоть какую-то лояльность, то на втором он попросту оторвался. Не дав заместителю начальнику УВД дочитать обзорную справку до конца, хозяин области продемонстрировал редкостный талант в умении сочетать армейский юмор с милицейскими буднями. Откровенно туповатые, но колкие шуточки губернатора сыпались из него с десятисекундными промежутками времени и неизменно сопровождались громким хохотом из первых рядов.

Смешно? Конечно, улыбку выдавливает поневоле. Овсов усмехнулся, первому лицу положено быть шоуменом, без этого никак. Только вот, к примеру, юмор Алины, невзирая на уровень остроты и максимум издевательств, всегда звучит естественно и легко. И ты смеёшься от души, меняя настроение и отношение к жизни.

Выдержав даже по театральным меркам огромную паузу, дав всем высмеяться, а губернатору спустить пар, Валентин Петрович строго и обстоятельно начал отвечать на ехидные замечания высшего начальства, независимо от степени придурковатости данных замечаний. Мало-помалу и сам губернатор втянулся в серьёзность дискуссии, вопросы его стали существенными и детализированными. Начав с простого и нераскрытого, Гулин постепенно подвёл разговор, больше похожий на допрос, к вчерашнему трагическому происшествию в гостинице «Волшебный маяк» и скромно объявил об установлении личности возможного убийцы и окончании розыскных оперативных мероприятий. Мол, пока вы тут ржёте надо мной, громко и зубоскально, я уже всех нашёл и всё раскрыл.

Овсов оценил наступившую тишину. Кто-то в президиуме подавил срывающийся кашель. Даже из последнего ряда было заметно виноватое выражение лица главного сановника области. Ещё больше Дмитрий оценил скорость Геннадия Николаевича.

Следующим на трибуну поднялся оперуполномоченный уголовного розыска линейного отдела. Обладателю высокого роста, спортивного телосложения и каштановых волос пришлось непросто. С одной стороны, первый, самый тяжёлый удар принял на себя и гениально погасил замначальника УВД, и над железнодорожным опером уже никто не издевался, а, с другой стороны, всплыли ещё четыре трупа.

Нет, не всплыли, поправил себя Овсов. А тихо и мирно лежали в купе и на призывы проводницы открыть дверь не отзывались. Когда разозлённая женщина вставила свой ключ, щёлкнула замком и отодвинула деревянную панель, то её первой мыслью было вызвать наряд милиции и выкинуть этих наглых алкашей из поезда. Она подошла к лежащему внизу справа и начала его тянуть за ногу. Однако, пассажир никак не реагировал на её усилия. Более того, даже когда его скинули на узенький половик, то и здесь он прикинулся мёртвым. Наконец, до проводницы дошло, что её первая мысль была самой правильной. Она закричала, тут же до крови прикусила кулак левой руки и полетела к проводнику соседнего вагона. Уже через пару минут прибежавший наряд сержантов вызывал по рации опергруппу, экспертов и выгонял всех пассажиров этого вагона на перрон. Стоянка поезда в городе Т. затянулась надолго.

Первую четвёрку застрелили, вторую зарезали, подумал Овсов. Между убийствами прошли ровно одни сутки. В поезде вообще никаких следов не обнаружили. Все четверо застрелены из одного пистолета. Кроме пуль в трупах, следствие не располагает ничем.

Вот теперь настроение губернатора стало понятным до конца. Восемь трупов за два дня – это очень серьёзно. Вплоть до перестановок в самых верхах. Почти прозрачным прорисовалось и будущее Алялина. Овсов посмотрел на дисплей сотового телефона. С начала совещания минуло сорок четыре минуты. Не вовремя, мужик, ты стал учить кого-то жизни. Если за два-три дня не появится другой кандидат в маньяки, то пожизненный срок тебе обеспечен. Это уже дело принципа. Политического, стратегического, не важно, какого. Важна видимость результатов.

Овсов поднял голову, губернатор махал руками и произносил гневную речь. Он обвинял в неумении работать всех и каждого. Правда, с одной оговоркой. Непосредственно Гулин Валентин Петрович работать умел. Через десять минут выяснилось, что замначальника УВД практически в одиночку противостоит всей областной мафии и на груди его должны сверкать, по меньшей мере, пять орденов и двадцать медалей. За заслуги перед Отечеством и губернатором лично.

Наконец, главное лицо области выдохлось и потребовало докладывать ему о ходе расследования каждое утро. Да, может быть, Валентин Петрович поможет доблестной линейной милиции?

–Конечно, приложим все усилия.

–Я в Вас и не сомневался, – с этими словами губернатор встал и вышел в коридор. Многочисленная свита последовала за ним, перемешавшись с мэром и его людьми.

Последние ряды очень дружно, не сговариваясь, повалили на выход. При этом никто никого не толкал, не наступал на ногу и не ругался. Сказывался многолетний опыт подобных совещаний.

Овсов выскользнул в числе первых и уже выезжал со стоянки, когда на небе появились сизые низкие облака. Погода просто смеётся над всеми нами. Или соответствует настроению губернатора? Сегодня Дмитрию повезло. Затесался в самый дальний угол, отдуваться пришлось не ему, а Гулину. Хотя на лице Валентина Петровича явно читалось лёгкое презрение к неловким в вопросах тактики недалёким чиновникам. Это ещё как посмотреть, кто над кем посмеялся.

Овсову стало не по себе. Убийцей уже фактически объявлен Алялин. Но уж больно не совпадают то, как отставной хирург ведёт себя и то, что хладнокровно продемонстрировал ночной посетитель «Волшебного маяка». Нет логики в этом кошмаре. Ни внутренней, ни внешней. Дмитрий остановился на пешеходном переходе, пропуская большую группу людей.

Судя по рассказу… постой, я же его знаю. Это Феликс. Да, точно Феликс. Как-то вместе пили. Большая милицейская пьянка. День сотрудника уголовного розыска. Железнодорожные опера отмечали в кафе, мы отмечали в этом же кафе, изрядно выпили, столы объединили и стали праздновать дальше. Потом кто-то домой уехал, кто-то уснул, активной осталась группа человек восемь. Девять от силы. Феликсу всё время названивали разные девушки. Феликс извинялся, отвечал девушкам, что сегодня занят, все остальные под звон стаканов его подкалывали. Особенно Пашарь. И всё выспрашивал имена и адреса. Но Феликс не дурак, ни разу не сболтнул ничего лишнего. Даже не намекнул. Этим Овсову и понравился. А пьяный Пашарь стал его потом импотентом обзывать. И хрипло доказывал, что Феликс наглый врун и шизанутый выдумщик. И даже грозился позвонить жене Феликса и всё ей рассказать. Но быстро заткнулся, когда линейщики пообещали начистить Пашарю физиономию. До цвета спелого баклажана.

Со слов Феликса получалось, что железнодорожный маньяк также никакую логику не продемонстрировал. Вот только в милиции его в маньяки не торопились записывать. Вместо ужасных разрезов на шее трупы в купе могли похвастаться аккуратными дырочками от пуль. И впечатление сразу не то. Испорчено впечатление. А суть-то одна – убили людей.

Овсов подъехал к УВД, вышел из машины и стал подниматься по лестнице. Надо идти к Гулину, высказывать сомнения по Алялину, чтобы потом замначальника не мог упрекнуть его в сокрытии информации. Этакий упрёк в виде выговора. Нет, сначала к Пашарю, ему отчитаться по Алялину, а потом к Алине. Поздороваться с ней полезно и необходимо в любом случае.

Геннадий Николаевич возлежал на красном кожаном диване и по лицу его кружило мечта-тельное выражение. Когда оно касалось губ, то они расползались в разные стороны, обнажая неровные зубные щели. Когда оно добиралось до глаз, то зелёные зрачки начальника розыска томно закатывались, а сросшиеся брови начинали юлить в косолапом вальсе.

–Думаешь, куда медаль будешь цеплять?

–Орден, Овсов, орден.

–Звезду Героя, – пробормотал Дмитрий и расстегнул папку, – вот возьми. Здесь вся информация. И ещё: тебе надо попасть в клуб «Морская черепаха», это рядом с гостиницей, где произошло убийство, и изъять там видеозаписи, на которых есть покойные ребята. Они там были вечером перед убийством. Ни с кем не сорились, не ругались, напились и ушли в невменяемом состоянии к себе в номер.

–Да помню я про клуб, – вяло отмахнулся Пашарь и тут же вскочил, – постой, ты не сказал, что на записи они ни с кем не ссорились перед убийством.

–Потому, что ссорились они не вчера, а позавчера. Это я узнал позже. А свидетельница, скорее всего, ошиблась.

–Так всё-таки мотив на видеозаписи есть?

–Не знаю, не видел. Заберёшь у начальника безопасности…

–Не учи учёного, Овсов, молод ты ещё для этого.

–Куда мне.

–Я вообще тебя плохо понимаю, Овсов. Зачем ты пошёл в милицию работать? Эта служба явно не для тебя, – Пашарь достал из своего стола большую чёрную папку и начал складывать туда чистые бланки для опроса свидетелей, – тебе бы водителем где-нибудь баранку крутить. Тихо, спокойно, никакой мозговой деятельности. Зачем напрягать то, чего у тебя нет?

Пашарь громко рассмеялся и вышел из кабинета с выражением лица многоопытного дедушки, внезапно обнаружившего бабушкину заначку в виде пятилитровой бутыли самогона.

Дмитрий задумчиво посмотрел ему вслед и сел за свой стол. Зачем он пошёл работать в милицию? Это сложный вопрос. Насмотрелся отечественных фильмов про честных и принципиальных милиционеров? Возможно. Тогда так воспитывали. Родину любить. Крепко и беззаветно. Сейчас тоже воспитывают. Но получается гораздо хуже.

Но вот на вопрос, ПОЧЕМУ Овсов пошёл в милицию работать, он мог дать чёткий и твёрдый ответ. Потому, что в разведчики не взяли. Более того, когда он после окончания школы зашёл в местное отделение КГБ и рассказал о своих талантах, на него так посмотрели, что и без переводчика стало понятно, что именно подумал о нём черноволосый подтянутый мужчина в форме майора. В первый и последний раз Дмитрий раскрыл свою страшную тайну. Впрочем, почему страшную? В самой тайне ничего особого не было. Но до Овсова очень быстро дошло, что если он не будет держать язык за зубами, то мигом окажется в психиатрическом изоляторе областной больницы. А вот это уже было по-настоящему страшно.

Дмитрий улыбнулся. С конспирацией ему как раз повезло. Всё началось вскоре после его десятого дня рождения. Во дворе многоэтажного дома всегда собиралось большое количество мальчишек с разнообразными игровыми пристрастиями. Самой простой и доступной, а потому самой любимой считалась игра, когда один, ведущий, отворачивался, а остальные хлопали его по спине, плечу или согнутому локтю руки. Затем ведущий разглядывал таинственно улыбающиеся дружеские лица и должен был отгадать, кто его ударил. Ошибся – терпи тычки верных товарищей дальше. Отгадал – меняйся с ударившим местами. Овсов всегда указывал точно с первого раза. Поначалу, в игровом азарте и детской запальчивости очень долго никто не обращал внимания на то, что Димкино плечо почти никогда не страдает от соседской усердности. Но однажды на игру набралось всего четверо ребят. И Димкина везучесть сразу обнаружилась. Его немедленно обвинили в подглядывании и прогнали прочь. Овсов обиделся. Ведь он и не думал мошенничать. За что с ним так? Назавтра обида забылась, ребят стало много и его снова приняли играть. Но вчерашние мальчишки стали наблюдать за ним и очень скоро вновь закричали, что он подглядывает. Овсов разругался со всеми вдрызг, дело дошло до взаимных оскорблений, сжатых кулаков и оторванных пуговиц.

После недельной размолвки с бывшими друзьями Дима задумался. А ведь и, правда, он всегда про себя смеялся над другими, что они не могут отгадать также быстро, как он. Он даже удивлялся, как это легко и просто для него и недоступно для других. Так, может, всё дело как раз в этом – он особенный?

Это стоило проверить. Только как? Ведь не попросишь же человека смотреть на тебя сзади по часам. Мол, от этой секунды до этой упираешься глазами мне в затылок, а от этой до этой – рассматриваешь занавески на окнах. Во-первых, он сочтёт тебя дураком, во-вторых, тайна тут же раскроется. А настроение у Овсова совсем не соответствовало откровенности после наглых обвинений своих товарищей по дворовым играм.

И тогда Дмитрий вышел на улицу. Покрутившись и повертевшись, он довольно резво сообразил, как именно может проверить себя. Он выбирал уличную развилку с редкими прохожими, отходил на три-четыре метра, отворачивался и затыкал уши. Как только он ощущал на своей спине странное невесомое давление, он тут же поворачивался. Выходящий из-за угла пешеход бросал мимолётный взгляд на коричневую куртку мальчика и шёл себе дальше. А Дима в очередной раз убеждался, что очень хорошо чувствует, когда на него смотрят со стороны.

Через пару дней он решил усложнить задачу. Полдня он простоял возле светофора на перекрёстке и сначала запоминал, на какой высоте проезжают мимо него глаза водителей легковых машин, автобусов и грузовиков, а затем поворачивался к движущемуся и стоящему на красный свет транспорту спиной и ждал очередного шофёрского взгляда. Ощутив знакомый зуд, слегка скашивал глаза влево и понимал, что опять не ошибся, а угадал абсолютно точно.

Но во время игры на Дмитрия смотрело чуть ли не полдвора. Десять-пятнадцать пар озорных и задиристых мальчишечьих глаз. Как Овсов умудрялся отличить атаковавшего его от остальных? Будущий розыскник задумался. Получается, позвоночник Дмитрия не просто ощущал давление чужих глаз, но и степень отношения к нему приложившего силу. Ведь только он один, ударивший, боялся быть разоблачённым. Остальные добродушно-радостно дожидались Диминой ошибки. Страх и досада не сковывали их эмоции.

Следующий этап экспериментов провести было проще, но рискованнее. Овсов, вернувшись домой, рассказывал родителям выдуманную историю о том, как он споткнулся (случайно ударился, зазевался, больно ушибся) и, тут же отвернувшись, разбирался во взглядах своих предков. Мама всегда смотрела сочувственно, отец – иногда безразлично, иногда раздосадовано. Зачастую Дмитрию приходилось выслушивать очередную лекцию о физкультуре, спортивной подготовке и необходимости иметь твёрдые локти в сутолоке бренной жизни.

Ещё спустя пару недель Овсова осенило, что он может использовать свой талант в целях небольшой мести. Дима клятвенно пообещал своим друзьям и товарищам, что больше никогда не будет подглядывать и, действительно, перестал угадывать, кто именно ударил его по плечу в игре. Кроме тех случаев, когда это были ребята, ложно обвинившие его в мошенничестве. Таким образом, он стал угадывать не чаще других, но зато постоянно распознавал одних и тех же маленьких врунов.

Будучи уже взрослым, Овсов обнаружил, что ощущает на себе взгляды видеокамер и фотоаппаратов. Даже если это простые видеокамеры в торговом зале и никто конкретно в данную секунду на Дмитрия, кроме глазка объектива самой камеры, не смотрит. Правда, непременным условием зрения техники являлось её включенное состояние. Без электричества ни в одном металле не пробуждается даже малейшая искорка жизни.

Овсов вздохнул, самому распоследнему шпиону и во сне не могло присниться такое счастье – всегда знать, идёт за тобой слежка, или нет. Отечественные спецслужбы очень много потеряли в лице чувствительного Дмитрия Юрьевича, но это уже, как говорится, на их совести.

–Ты живой? И даже не истекаешь кровью после столь ужасного совещания? – Овсов настиг Алину, когда она подходила к своей приёмной. Зелёная юбка туго обтягивала её бёдра, овальные кудри спадали на белоснежную рубашку. Женщина улыбнулась, обернувшись, – тебе надо к Гулину или просто меня разглядываешь?

–Конечно, тебя, – Дмитрий помолчал пару секунд, – ну, и к начальству, на всякий случай, зайду.

–Твоя галантность немного неуклюжа.

–Милиции любезности ни к чему. Хоть бы уголовный Кодекс запомнить.

–Да, да, твою память вчера мы уже обсуждали, – чёрные каблуки переступили порог кабинета и негромко простучали до столика с чаем.

–Имбиря поменьше, – Овсов загляделся на стройные ножки в тёмных колготках и торопливо добавил, – спасибо!

–Ну, что ты, – Алина налила кипяток в чашки и поставила одну перед Дмитрием, – повышенная культура милиционерам тоже не обязательна. Достаточно отличать Толстого от толстовки.

–Один писатель, другая – рубашка, названная в честь этого же писателя.

–А третья – река в Саратовской области.

–Откуда такие познания? – от удивления Овсов даже не сразу смог задать этот вопрос, а пару секунд молча разглядывал, как улыбающаяся Алина поправляет чёрные бусы на своей груди.

–Девушки либо ходят на свидания, либо отгадывают кроссворды долгими зимними вечерами.

–То есть ты знаешь всю географию нашей страны?

–И даже как выглядит мышьяк, – Алина усмехнулась, – впрочем, как и остальные яды.

–Завидую, – Овсов сделал небольшой глоток, – а у меня нет ни свиданий, никроссвордов.

–Я могу на каждом свиданий рассказывать тебе о каком-нибудь кроссворде.

–Это хорошая новость. Я запомню.

–Да, да, твою память вчера мы уже обсуждали.

Дверь кабинета замначальника УВД открылась, и оттуда вышел Гусев. Проигнорировав радостно-вежливое приветствие Овсова, он насупился и, громко шаркая, выскочил в коридор.

–Колечко заметил?

–Такое не пропустишь, – Дмитрий покачал головой: крупный чёрный камень почти полностью закрывал мизинец левой руки Ивана Петровича.

–Вчера Сталин на груди и большой камень на пальце, сегодня – тёмно-вишнёвый пиджак и опять большой камень. Завтра ещё что-нибудь цвета радуги и опять этот каменюка. Да с ним утопиться даже можно. Наверняка, на пару килограммов потянет.

–Наверное, тебе следует более философски относиться к тому, что мимо тебя ходит модный дизайнер, а ты не можешь ни о чём его спросить.

–Да я уже сомневаюсь, нужно ли мне это. Он так иногда одевается, что просто дрожь берёт. Да, может все эти шмотки на нём и выглядят стильно, но мне так точно одеваться нельзя. Окружающие не поймут. Или сильно испугаются, – Алина отпила из кружки, – хотя нашу милицию вряд ли можно чем-то напугать. Уже такого насмотрелись…

–Алина, вызовите ко мне Овсова, – телефон внутренней связи умолк прежде, чем секретарь успела ответить.

–Вызываю, – в сторону Овсова проговорила Алина, – накаркал, Димочка, теперь и, правда, к начальничку сходишь.

–Это рабочий момент. От него никуда не убежишь. Спасибо за чай.

–Пожалуйста, – с придыханием ответила Алина.

Овсов укоризненно взглянул на неё, встал, поправил рубашку на животе и постучался в дверь к Валентину Петровичу.

–Войдите, – Гулин поднял голову и сердито посмотрел на старшего оперуполномоченного, – ты чего так далеко сегодня утром уселся? Спрятался?

–Только там были пустые места.

–В первых рядах тоже наблюдались. Испугался?

–Ну, мне до Вас расти и расти, товарищ подполковник.

–Слышал, что сказал губернатор? – Дмитрий кивнул головой, – поэтому завтра поедешь на железнодорожный вокзал, попытаешься помочь линейному уголовному розыску. Не сможешь – не наши проблемы, а получится – немедленно отчёт мне на стол, я им на реальном примере покажу, как надо работать. А то привыкли только балду пинать.

–Разрешите замечание?

–Говори.

–Сомнительно, чтобы убийцей был Алялин.

–Почему? – Гулин откинулся назад и внимательно уставился на Овсова.

–Прямых доказательств нет ни одного. Только косвенные. Даже слишком условно косвенные. Якобы с ними поругался. Свидетель из клуба говорит, что не ругался, а прочитал им лекцию о том, как надо правильно относиться к своей жизни. В данный момент находится в командировке на «Протоне», где есть самые разные химикаты, а завтра выяснится, что Алялин к ним доступа попросту не имел. Основное время провёл с женщиной, фамилию назвать отказался. А у меня есть сведения, что это жена директора «Протона». И, возможно, завтра-послезавтра она подтвердит, что Алялин всё время провёл у неё.

–Ты стопроцентно убеждён, что это не он убийца?

–Нет. Ещё абсолютно ничего не известно.

–Уже очень многое известно. У Алялина были и мотив и возможность. Ты же не знаешь, куда и как эти ребята послали взрослого серьёзного мужика. А если, вернувшись из клуба пьяными, они затеяли с ним драку? Ты его тело на наличие синяков проверял?

–Нет. У них в номере нет следов драки.

–А никто про их номер и не говорил. Зашли к Алялину, грамотно избили, ушли, он дождался, когда они уснули и спокойно зарезал их ножом. В своём номере навёл порядок, полил пол в коридоре какой-нибудь дрянью, которую, возможно, мы вообще не найдём, избавился от химикатов и ножа и стал изображать нервного обывателя. Утром ведь его не было в номере?

–Не было. Но на плёнке из клуба было видно, что ребята еле на ногах держались. В таком состоянии сложно кого-нибудь избить.

–Ну, ну, четверо молодых здоровых парней…

–Не такие уж они и здоровые.

–Овсов, ты демагогию не разводи. Моя версия может оказаться правильной?

–Очень даже может.

–Вот и всё. Если не появятся другие улики, значит, Алялин и есть убийца. И вообще, разве ты утром не понял, что оперативно-розыскные мероприятия почти закончены?

–Понял. На лице губернатора всё было написано.

–Вот видишь, – Гулин рассмеялся, – можешь же быть умным, когда захочешь. От нас уже ничего не зависит. Либо Алялин, либо кто-то другой. Но убийство уже раскрыто. Всё, проваливай работать. И не забудь завтра посетить транспортных коллег.

Настроение испортилось окончательно. Устало махнув рукой Алине, Овсов угрюмо зашагал к своему кабинету. Дмитрий не любил неясностей, недомолвок и непонятных происшествий. Жизнь всегда отличалась логикой. Учишься в школе хорошо – получаешь пятёрки, учишься плохо – дневник наполняется двойками. Работаешь хорошо – тебя двигают по службе, относишься к своей профессии спустя рукава – и у тебя вырастает куча проблем. Да, не всегда самые умные в школе получают самые лучшие отметки. А те, кто тащит на себе всю работу, больше других ценится своим начальством. Далеко не всегда. Но и милицейское начальство не замечает, что не может похвастаться перед своим руководством показателями, и вынуждено крутиться, прогибаться и наклоняться, и делать длинные услужливо-протяжные движения собственным языком. Эта гимнастика тоже укладывается в логику жизни. Не умеешь работать головой, работай другими органами. На свой выбор и вкус.

Овсов не мог соединить в одну общую цепочку отставного хирурга и отрезанные головы. Не было связей. Никаких. И это было неприятно.

Под кабинетом топтался Юрик. Руки его были ожидаемо заняты.

–Ты как нельзя вовремя. Проходи.

Юрик обрадовался и отстучал каблуками коричневых кожаных туфель ритмичную чечётку.

–Ловко ты, – Овсов покосился на ноги предпринимателя, – пиво не разлей.

–Как можно, Дмитрий Юрьевич, такую ценность.

–Сервируй, – старший опер указал Юрику на стол и набрал номер Петровича, – срочно ко мне, посекретничаем.

–Уже лечу.

–У Вас какие-то дела? – пальцы молодого человека зависли над несколькими пластиковыми бутылками разливного пива, пакетом копчёной пеляди, двумя большими вялеными щуками и довольно большой горкой воблы.

–Не останавливайся, всё решаемо.

–Понял, понял, – руки Юрика замелькали ещё быстрей и на душе Овсов от рыбно-алкогольного обилия немного потеплело.

–Разрешите, – в чуть-чуть приоткрытые двери протискивались майорские погоны.

–Конечно, конечно, проходи, – Овсов улыбнулся и повернул ключи в замке, – секретничаешь?

–А зачем, чтобы все видели? – Петрович указал на заполняющиеся тёмным пивом стаканы.

–Полностью с тобой согласен, – Дмитрий расставил стулья и уселся на одно из них, – Юрик, приступаем.

–Если тебе любопытно, – русые усы майора слегка приподнялись, – машина ещё не нашлась.

–Любопытно, но терпимо, – Овсов вздохнул, – за встречу.

–Да, Юрика я давно не видел, – Петрович прищурил глаз и подставил мигом опустевший стакан под начатую бутылку, – наливай ещё.

–И рыбкой займись, – добавил Овсов, – вчера у тебя хорошо получалось.

–Мы поможем, – Петрович опустошил второй стакан наполовину, вытер усы тыльной стороной левой ладони и взялся за щуку, – хорошая вещь, если не пересушена.

–Обижаете, – Юрик улыбнулся, – весь товар лично проверяю. Знаю, у кого самая лучшая рыба, мог бы ещё развернуться.

–В чём же дело? – пальцы майор с негромким шелестом отрывали рыбью шкуру, обнажая манящую плоть.

–Да вот, думаю, размышляю.

–А чего тут думать? Наливай и пей! В смысле, бери и продавай.

–Везде есть подводные камни. Вот у Вас, Дмитрий Юрьевич, как дела? Что с убийцей?

–Убийцу уже назначили и не нам его менять.

–Да погоди ты, – разговоры Петровича не отвлекали, он умудрялся больше всех выпивать, закусывать и перебивать, – давай твой бизнес обсудим.

Следующие три четверти часа Овсов выслушивал деловые советы от майора милиции, смешливые оправдания от наглого бизнесмена и собственные грустные мысли. Иногда Юрик пытался уйти от темы торговли и барышей и задавал Дмитрию вопросы о происшествии в гостинице «Волшебный маяк». Но бдительный Петрович тут же пресекал эти попытки увести разговор в другое русло и вновь возвращался к ценам на алкогольные напитки, ответственным поставщикам качественной рыбы и заводил многозначительные речи о самогоне.

На столе стояло четыре стакана. Из трёх пили, один оставался пустым. Овсов шелушил воблу и смотрел на стеклянные бока, отделявшие светлые и тёмные полутона этого кабинета. Три отпечатка трёх жирных ладоней, один хрупкий материал девственно чист, как будто две минуты назад сошёл с дребезжащего конвейера. Четыре трупа, четыре стакана. Нет, это стаканов четыре, а трупов восемь.

Обе щуки съели сразу. Несмотря на соль, вкус оказался нежным. Или это пиво дополнило гамму утончённых ощущений? Затем стали чередовать пелядь и воблу. Сочная пелядь выигрывала перед суховатой воблой. Но вторая имела более выраженную вкусовую интонацию.

Овсов поискал глазами салфетки. Обыкновенные сероватые, наподобие дешёвой туалетной бумаги. Не сразу и заметишь. Неужели Юрику вчерашняя критика не понравилась? Глуповато. Дмитрий подцепил парочку салфеток и тщательно вытер руки. Затем подошёл к стационарному телефону и набрал номер дежурной части железнодорожного вокзала.

–А как бы мне Феликса услышать?

–Сейчас соединю, – недовольный мужской голос сменился длинными гудками вызова.

–Алло.

–Феликс?

–Да, кто это?

–Овсов из УВД. Утреннее пожелание губернатора запомнил?

–Которое? Он много чего сказал.

–О том, чтобы мы помогли вам.

–Ах, это, – интонации Феликса стали безразличными, – и что, приедете всем отделом уголовного розыска?

–Вам дай волю, так вместо себя работать заставите.

–Вас заставишь! – в трубке раздался хохот Феликса, – особенно Пашаря!

–Что ж ты так о моём начальнике? Он же обидится.

–Но не похудеет же.

–Это точно. Жди меня с утра, приеду, пообщаемся, потом отчёт напишу. Надо будет покрасивее сочинить.

–Состряпаем. Не в первый раз. До завтра.

Овсов вернулся на свой стул. Петрович и Юрик уже обсуждали налоги, и майор милиции неожиданно обнаружил неплохое знание налогового законодательства. Юрик растерянно отвечал, слегка запинаясь и ссылаясь на хмель в голове.

–Ничего себе, у вас темы, – Дмитрий не спеша глотнул прохладного напитка, – а так хорошо всё начиналось…

–Дмитрий Юрьевич, спасите меня! Я сейчас себя чувствую как после визита ревизора, докопавшегося даже до ступенек в моём магазине.

–Кстати, они скользкие? – Петрович прищурился и хвостом воблы нацелился на золотой ключик на груди Юрика, – а то ведь я приду, поскользнусь, упаду, сломаю ногу. Будешь платить большую компенсацию. Правда, можно будет возместить ущерб пивом и рыбой. Камбала есть?

–Для Вас будет! Обязательно. Я постараюсь.

–Камбала вкусная, – протянул со вздохом Петрович, – давно хорошую камбалу не ел.

До конца рабочего дня оставалось ещё несколько часов. Юрик разливал остатки последней бутылки. Делать было нечего и Овсов решил, что сейчас поедет домой и отоспится.

–Какие планы?

–Ты хочешь продолжить? – во взгляде Петровича, обращённого на старшего опера, читалось уважение.

–Не совсем. Надо ещё парочку дел обстряпать. Заехать в одно место.

–Можно меня в магазин? – Юрик поднял руку, как на уроке в школе и с неё сорвалась капля рыбьего жира.

–Можно. Петрович, сходи со спонсором в туалет, и помойте руки, – Овсов начал помогать Юрику собирать рыбьи кости и чешую в пакеты, – заодно и мусор выбросите.

Через двадцать минут, сердечно распрощавшись с майором милиции, сотрудник уголовного розыска и предприниматель уселись в Жигули. Овсов завёл двигатель, взялся за рычаг переключения передач и поймал себя на мысли о том, что с досугом у него получается гораздо лучше, чем с работой. Второй день подряд Юрик поит его пивом, второй день подряд Дмитрий отвозит бизнесмена на своей машине. Получается явное сращивание карающих органов и делового элемента. Мафия, короче. Дмитрий усмехнулся. Пора завязывать с этими слабоалкогольными пьянками. А то народная молва (в виде остальных завистливо глядящих трезвых офицеров) ещё припишет им невесть что. Потом не отмоешься. Ни мылом, ни шампунем, ни спиртом, ни водкой.

–Юрик, завтра и послезавтра меня не будет, не приходи, как бы сильно к нам не тянуло, – Овсов остановил машину возле больших белых букв. Худой, невысокий парень приоткрыл правую дверцу и остановился, выслушивая просьбу старшего товарища, затем кивнул головой.

–Как скажете, Дмитрий Юрьевич. Потом увидимся, – Юрик заулыбался и помахал рукой.

Овсов задумчиво качнул в ответ подбородком. Как говорят у вас на зоне – тамбовский волк тебе старший товарищ. Что в уголовном розыске для тебя, мёдом намазано, что ли? Если ты сегодня такой отличный парень, то почему пару лет назад из тебя так и тянуло антисоциальщиной? Неужто тюрьма перевоспитала? Никому не помогла, а из тебя «золото» слепила. Вчера – отпетый хулиган, сегодня – уважаемый бизнесмен. Зачем тогда в школу ходить? Судя по всему, три месяца тюремного срока прекрасно заменяют пять лет классического образования.

Дмитрий припарковал машину недалеко от своего подъезда. На ступеньках, ведущих к дверям, прогуливалась баба Нюра. Насупленные брови и сильно затянутый тёплый халат напоминали грозовые отголоски бури. Оставалось только узнать, стихия приближалась или нехотя уступала место чистому небу.

–Добрый день, – Овсов остановился невдалеке и принялся испускать лучезарные улыбки.

–Ты чего так рано? – соседка развернулась к Дмитрию фронтом и начала атаку.

–Сегодня ночью в засаду пойду, бандитов ловить, – нет ничего лучше, чем приобщение бабушек к мировому благоустройству. Овсов приложил палец к губам – только Вы никому не говорите, это секретная работа.

–Да, конечно, – лицо старушки молниеносно стало многозначительным, – ты когда Майнершу утихомиришь?

–В каком смысле?

–Её без остановки на мужиков тянет.

–Вы хотите, чтобы в результате моих действий её больше не тянуло?

–Конечно, ты же милиция.

–И что я должен сделать? Заменить всех мужиков? Или замок ей навесить?

–Зачем? Куда? – старушечьи выцветшие брови сначала выгнулись вверх, но она тут же сморщилась, – тьфу, охальник! Я не про это тебе говорю!

–А про что, баба Нюра? Какие законы нарушает Раиса?

–Нравственные, – морщинистый палец упёрся в небо, как самое весомое доказательство, – до каких пор по моей площадке будут бегать эти самцы?

–А Вы их скалкой…

–А, что, можно?

–Нельзя. Но я сделаю вид, что не заметил. Это и будет мой милицейский вклад в Ваше правое дело. Вот Вы сейчас кого ожидаете?

–Очередного бабника. Хочу в глаза его бесстыжие посмотреть.

–Так бегите домой, хватайте оружие пролетариата…

–Чего хватать? – удивлённое грозное лицо принадлежало именно пролетариату, но подобные слова слышало, наверное, впервые.

–Неважно, главное, поувесистей и потяжелей. Чтобы все бабники почувствовали разницу между своей женой и чужой молодухой.

–Молодец, Димка, умный, не зря в милиции работаешь, – соседка развернулась и ринулась в подъезд. Шестидесятилетняя энергия обнаружила новое для себя применение и забурлила с утроенной силой.

–Да не такой уж и умный. Мог бы и получше соображать, – пробормотал Овсов и вернулся к Жигулям. Достал с заднего сиденья серый плащ и переоделся в него. Затем он вышел со двора и прошёл пару кварталов на северо-восток. Здесь располагался большой фирменный магазин «Солнышко». Когда-то очень давно его жена отправилась туда за покупками, но вернулась вся в слезах и провалялась в истерике остаток вечера. На расспросы Дмитрия ни тогда, ни впоследствии не реагировала. Сказала только, что такого унижения не пожелала бы и врагу. Уже давно не было жены, уже давно сменились продавцы в этом магазине, но Овсов никак не мог отказать себе в удовольствии посетить милое заведение и вынести оттуда всё, чего душа пожелает. Мыло, шампуни, стиральный порошок, лак для ногтей, туалетная бумага. Всему находилось применение. На выходе из «Солнышка» не было магнитно-металлических рамок и можно было не покупать одну вещицу, чтобы со второй снять блокировку. Стоя в проходе между полок, Овсов определял чужие взгляды, обращённые к нему, заполняя потайной карман именно тогда, когда этого никто не видел. Дмитрий понимал, что поступает по-детски глупо. Но получаемое удовольствие пересиливало доводы разума.

На этот раз Овсов купил самый дорогой из всех, находящихся в магазине, автомобиль с дистанционным управлением, второй, аналогичный, пронеся под рукой. Дмитрий не смог решить, что красивее: пожарная машина или гоночный болид.

Этажом ниже, прямо под квартирой бабы Нюры, проживала молодая одинокая мама. Овсов периодически оказывал ей материальную помощь, занося то мороженую курицу, то пару банок шпрот. Длинноносая веснушчатая Елена всегда смущалась, пыталась отказаться, но настойчивость капитана милиции надёжно опиралась на всесильный карман серого плаща.

–Что это? – испуганный взгляд соседки метался между коробкой с нарисованной красной машиной и невозмутимым лицом Овсова.

–Вау, ура! – руки десятилетнего Елениного сына уже тянулись из-за её спины и пытались оторвать упаковочный скотч.

–И вот эта, – Дмитрий достал вторую коробку и вручил растерявшейся маме.

–А почему две?

–Привык, – Овсов усмехнулся и увидел, как виновато распахнулись карие глаза, – всего хорошего.

Глава 6. Восемь стаканов

Можно попробовать налить ложку рома в кофе, можно сделать наоборот: тёмная жидкость расползётся по дну кружки в виде цветка загадочного растения и начнёт выделять запах спирта. Секунд через десять следует налить горячий кофе. Только ни в коем случае не кипяток! Признательный напиток начнёт благоухать, аромат разойдётся по всей кухне, претендуя даже на самые отдалённые уголки квартиры. Овсов предпочитал именно этот вариант утреннего напитка. И если целый день не употреблять ничего алкогольного, то вечером можно будет уловить в родном жилище отголоски сладостного запаха, лёгким призраком витающего среди полок шкафов, занавесок и магнитиков на холодильнике.

С дымящейся кружкой Дмитрий скрипнул балконной дверью и вдохнул полной грудью начинающийся день. Небо над крышами обещало безоблачность, стиральная машина вчера вечером на коротком режиме честно выполнила свой долг, вывешенные полотенца и одежда должны вскоре высохнуть.

Овсов допил кофе на свежем воздухе и отправился одеваться. Кремовая рубашка прикрыла короткие трусы цвета лаванды с улыбающимися лимонами, а чёрные джинсы – носки спелого кукурузного оттенка. Дмитрий вытряхнул на левую ладонь несколько капель одеколона и слегка похлопал ею по щекам и шее.

В прихожей он открыл старенький шкаф и вместо чёрной куртки надел светлую летнюю. От дождя она не спасала, а от ветра вполне могла защитить.

Сначала Овсов заехал на ближайшую автозаправку, и только потом влился в утреннее движение на работу. Следовало забрать из сейфа свою папку на заклёпках, заодно предупредить Пашаря о выполнении срочного задания, полученного от Гулина.

Геннадий Николаевич, улыбаясь, негромко напевал себе под нос и сортировал бумажки на своём столе. Он приветственно помахал растопыренными пальцами вошедшему Овсову и радостно закричал:

–Привет всем пенькам! Как дела? У меня всё отлично. Алялин в камере, объяснения свидетелей передо мной.

–Преступник признался? – Дмитрий открыл дверцу сейфа и достал папку.

–Почти. Мнётся, колеблется, скоро раскрутим его на явку с повинной.

Рука Овсова дрогнула, и пальцы выронили ключи. Он думал, что Алялин будет, как минимум, всё отрицать, и, как максимум, посылать Пашаря и всех остальных доблестных сотрудников милиции по широко известным народной общественности адресам. Слова «мнётся, колеблется» звучали неоднозначно. Дмитрий нагнулся, подобрал связку, перевёл взгляд на довольное лицо начальника розыска, затем на отверстие замка на дверце сейфа, вставил ключ и провернул два раза по часовой стрелке.

–Ты бы не торопился, а искал улики посолиднее.

– Овсов, ты дурак! Дело не в уликах, а в показателях – сколько убийств раскрыто, и главное, кем раскрыто, – Геннадий Николаевич взглянул на портреты над собой и два раза подмигнул. Очевидно, по разу каждому чиновнику. Мол, со мной не пропадёте. И я с вами.

–Гулин послал меня на железнодорожный вокзал. Разузнать про тамошние трупы, вдруг, мало ли что. Наверное, пробуду там недолго, как получится.

–Послал, значит, езжай. Не мешай настоящей работе.

Дмитрий медленно объехал всю привокзальную площадь, мимо ждущих начала рейса автобусов и маршрутных такси, мимо бредущих с чемоданами и стоящих на остановке людей, мимо знака «Проезд запрещен» и заглушил двигатель под лестницей, ведущей к надписи «Линейный отдел милиции».

–Мне бы Феликса, – Овсов раскрыл удостоверение перед стеклом дежурной части.

–На втором этаже, – молоденький лейтенант бросил взгляд на фотографию капитана милиции, но читать служебный документ не стал.

На втором этаже, в небольшом коридорчике, находилось всего пять дверей и только одна приоткрытой щелью создавала рабочую обстановку.

–Я смотрю, у вас тут конспирация, – Овсов подошёл к сидящему за столом Феликсу и поздоровался за руку, – ни табличек, ни фамилий.

–Ты всё-таки приехал. Кофе?

–Я уже употребил с утра. Проводник вагона с трупами далеко?

–Нет, – Феликс уткнулся в расписание поездов, находящееся у него на столе под стеклом. Указательный палец его правой руки пробежался по строчкам и замер около одной цифры, – если поторопимся, то успеем перехватить. Через десять минут этот поезд должен прибыть на перрон. Потом его на запасные пути откатят.

Овсов тут же встал и вышел из кабинета. Сзади раздался щелчок закрываемого замка.

–Я с ней долго беседовал, – Феликс начал спускаться первым и обращался к Овсову, слегка повернув голову назад, – абсолютно ничего подозрительного…

Пустую лестницу огласил музыкальный звук. Феликс достал сотовый телефон и раскрыл его. Губы молодого человека растянулись в довольной улыбке, и он рассмеялся.

–Каждое утро отправляет мне новый анекдот. Молодец, умеет настроение поднять.

–Супруга?

–Не совсем.

–Каждое утро? И не боишься?

–Чего я должен бояться? Умереть от смеха?

–А если при жене получишь? А потом от жены?

–Ты завидуешь?

–Что? – Овсов поперхнулся от неожиданности и натужно прокашлялся, переложив папку из правой руки в левую, – Я считаю, что мужчина должен быть, самое главное, надёжным для своей женщины. Из этого ты можешь сделать несложный логический вывод о том, что я просто физически не могу завидовать обладателю нескольких любовниц. Пусть даже очень длинноногих, красивых, и с пятым номером бюста.

–Тогда почему от тебя жена ушла?

–Ну и хорошо, что ушла. С её капризами и претензиями пусть морочит голову кому-нибудь другому.

–Сыновей твоих увела.

–А вот это плохо.

–Так всё-таки, почему «твоя женщина» сбежала от тебя?

–Сказала, что мало зарабатываю, в жизни надо ещё уметь воровать, – Овсов широко раскрыл глаза, – да побольше, побольше.

–Ну и как, научился воровать? Или хватает милицейской зарплаты?

–Дурное дело не хитрое.

–В смысле?

–Воровать – не сложно, сложно – не воровать.

На лице Феликса появилась иронично-кривая ухмылка, он собирался что-то сказать, но не успел – его прервал звонок телефона. Следующие пять минут Овсов невольно выслушивал увлекательную лекцию о том, как надо виртуозно общаться со своей капризной любовницей. Каштановолосый ловелас очень плавно и незаметно менял интонации от нежно-воркующих, говоря о неземной любви, до оправдательно-тоскливых, объясняя, почему он не может сегодня, завтра, послезавтра и ещё несколько дней потом. А так, конечно, он и луну достанет, и звезду в нужном созвездии золотым ярким пламенем зажжёт.

Это игра, в которой Феликс считает, что он главный герой. Овсов покосился на мягкую улыбку железнодорожного опера. На той стороне звонка считали, что она – главный герой. Героиня. Принцесса. Кто из них главнее? Кто раньше поймёт, что нужно менять уровень общения. Например, сыграть свадьбу. Пышную, с розовыми и белыми цветами, кучей завидующих подружек и красавцем-женихом. Феликсу замуж не надо, ни к чему. Поэтому ему лидером никак не бывать. Только второй скрипкой. Ласковой, нежной, многоопытной в постели, признаниях в любви и слизывании мёда с перламутровых сосков. Но только второй.

Любовницы приходят и уходят. Остаётся любовь.

–О чём мы? – Феликс отключил телефон, в его глазах затухала сладкая искорка.

–О вагоне, где нашли трупы.

Они вышли на перрон, по которому хулиганящий ветер катал серые бумажки и стали оглядываться. Невдалеке девочка десяти лет в розовой курточке плакала навзрыд, провожая свою маму в командировку. Её растерянный отец попеременно просил жену почаще звонить и перестать хлюпать носом «большую» дочь.

–Дворникам забыли выдать мётлы и совки или здесь не принято убирать мусор?

–А вот и поезд, – Феликс указал на безучастную толпу пассажиров, покидающих состав, – нам нужен третий вагон.

Через несколько минут они стояли перед недовольной проводницей.

–Ведь я уже всё рассказала, – крупная, немолодая женщина хмурилась, запахивая фирменный синий пиджак и ответно прощаясь с проходящими мимо людьми с чемоданами и большими сумками, – и так в лишний рейс послали, так теперь ещё и к вам по десять раз вызовут. Времени нет, а меня дома ждут. Понимаете?

–Да мы на пару слов, только и всего, – Феликс почти машинально включил обаяние, – просто повторите ещё раз для капитана милиции.

–Не надо, – Овсов задумчиво смотрел на проводницу, – лучше припомните что-нибудь необычное в эти два дня.

–А что тут необычного? – женщина поджала губы и посмотрела сквозь грудную клетку Феликса, – всё как всегда: билеты и паспорта проверяем, пассажиры шумят, требуют кипятка для чая и двери туалетов побыстрее открыть. А санитарная зона для всех обозначена и не нами придумана. И план с нас начальство трясёт. А где его взять?

–Какой план? – заинтересовался Овсов.

–По продаже всего, – негромко объяснил Феликс, – печенье, чай, кофе, газеты.

–Только теперь все умные, – проводница изобразила гримасу на лице, очевидно предполагая, что это и есть истинное выражение ума, – чай в магазине купят, он там дешевле, а здесь только кипятком заправляют. Кипяток у нас дармовой, бесплатный.

–Запиши её номер сотового, мало ли, что, – Овсов посмотрел на Феликса.

–Уже. Когда брал объяснение, тогда и записал. В кабинете, в бумагах лежит.

–Всего хорошего, – Овсов обернулся к проводнице, – если возникнут вопросы, мы позвоним.

–И стаканы не забудьте вернуть, – недовольно буркнула женщина.

–Какие стаканы?

–Которые забрали на экспертизу ваши сотрудники.

–Обязательно, – мирно согласился Феликс и улыбнулся.

–Надо других проводников опросить, – они отошли на несколько шагов, обошли тележку носильщика, заставленную картонными коробками, перемотанными бечёвкой и Овсов нацелился на первый вагон.

–Подожди, тут такое дело, – Феликс немного замялся и продолжил, – есть у меня хорошая знакомая…

–Понятно, дальше.

–Так вот, она играет в волейбол и ездила со своей командой в соседнюю область на турнир, а возвращалась назад как раз этим вагоном, где трупы обнаружили. Мы с ней договорились, что она утром подойдёт к нам в отдел, и я её опрошу.

–Когда утром?

–Минуты через две, – взгляд Феликса нашёл табло электронных часов, возвышающихся над перроном. Оранжевые цифры робко мигали, словно задуваемые лёгким ветерком.

–Сколько поезд ещё будет стоять на вокзале?

–Сейчас откатят на запасные пути и примерно час пройдёт, не меньше, пока его проверят и всех отпустят.

Они поднялись в кабинет к старшему лейтенанту и уселись на стулья.

–Кофе?

–Да, пожалуй, теперь можно и выпить, – Овсов положил папку перед собой и огляделся. Сдвоенный стол, жёлтый телефонный аппарат советских времён, пять стульев, металлический шкаф для документов, судя по виду, сборки явно не заводской, но претендующий на гордое звание сейфа, маленький голубой холодильник, за ним зелёный чайник на полу, офисный шкаф с дверцей, болтающейся на одном шурупе, настенная вешалка с крючками для одежды, пыльные пластиковые жалюзи на окнах, голая лампочка на потолке и картина в коричневой рамке с тремя богатырями в дозоре. Хозяин кабинета осторожно, не дотрагиваясь до дверцы шкафа, просунул руку внутрь, чем-то звякнул, стукнул и вытащил два стакана.

–Я смотрю, у тебя сплошные удобства, – обычно Овсов не обращал внимания на бытовые мелочи, но близость свежих трупов (хотя они по времени на сутки и старше гостиничных) обострила его восприятие, доведя до рабочего состояния, в котором он особую тактичность не проявлял, – и дверь шкафа вроде на месте, и открывать-закрывать утруждаться не приходится.

–Да всё руки не доходят, – Феликс посмотрел сквозь стаканы на свет, дунул на оба стеклянных дна одновременно и один стакан поменял.

–Ну, разумеется, руки всё время заняты: то на осиной талии задержались, то по упругой девичьей попке прошлись, то на бюсте последнего размера размялись.

Старший лейтенант усмехнулся, поставил стаканы на стол, достал сливки из холодильника и включил чайник, предварительно заглянув туда и удовлетворённо хмыкнув. Тут же, чертыхнувшись, вернулся к шкафу, достал пачку рафинада, банку кофе и уселся за стол.

–Слишком большая грудь навевает мысли только о хорошем питании, – назидательно произнёс он, – а под мужские ладони идеально подходит грудь третьего размера. Это факт, который я лично доказал ещё пару лет назад.

–Фил! – в кабинет ворвалась невысокая жгучая брюнетка с короткими волосами и блестящими чёрными глазами. Её синий спортивный костюм мгновенно замер в дверях, как только она увидела Овсова, – извините, вызывали?

–Проходи, Маша, – Феликс вскочил и пододвинул девушке стул, – это Дмитрий из УВД. Заодно и он, может, чем-нибудь поинтересуется. Кофе?

–Нет, я тороплюсь. Быстрее спрашивай.

–Тогда лучше я, – Овсов оторвал взгляд от двух пустых стаканов и пачки сливок, стоящих в ряд на поцарапанной поверхности стола, и перевёл его на точённый девичий овал лица с алыми пухлыми губами, длинными ресницами и строгим греческим носом, – припомните, пожалуйста, что было необычного в этой поездке. Может, что-то неправильным показалось, нелогичным. Или даже просто не понравилось.

–Да нет, всё как всегда, – Маша изящно повела плечами, – я часто езжу в командировки, в волейбол играем командой. Там, откуда выезжали…

–Барсуково, – немедленно вставил Феликс, – районный центр из соседней области.

–Да, у нас принципиальный спор с девочками из этого захолустья. Всё время с ними в финалах встречаемся. За последнее время им удалось хорошую команду сколотить. Вот и появилось предложение устраивать мини-турнир: только мы и они, – Маша вздохнула, – в этот раз победили барсучки…

–Это название команды? – удивился Овсов.

–Это название их сущности, – твёрдым тоном проговорила девушка.

–Понимаю, – Дмитрий кивнул головой, – если бы они проиграли, то Вы бы их называли гораздо правильнее, а главное, более благозвучными комплиментами.

–Барсучанками? – заинтересовался Феликс.

–Давайте дальше, – Овсов покосился на старшего лейтенанта, но промолчал.

–Так вот, жутко радостные, они пришли нас провожать, много говорили, фотографировали, звали на следующий турнир. В поезде мы попили чай, поболтали и разошлись по купе спать. Устали очень. Лично я ничего ночью не слышала. Утром быстро собрались всей командой и ушли. Только потом мне сказали, – девушка покосилась на невозмутимое лицо Феликса, – что там нашли убитых людей.

–Сколько купе занимала вся команда?

–Три или три с половиной.

–По вагону много народу бегало?

–Как обычно, кто-то в туалет, кто-то покурить, – Маша тут же пояснила, – видна была очередь в конце вагона, а курящие всегда несут в руках или пачку сигарет, или саму сигарету.

–Тогда такой вопрос, – Дмитрий сделал небольшую паузу, – было ли что-нибудь, связанное с цифрой четыре? Хоть что угодно?

–Ну, ты спросил, – линейщик заулыбался, – в каждом купе есть – четыре места для пассажиров.

–Было, – удивлённо произнесла Мария, – вообще-то было. И это, кстати, выглядело необычно. Как только мы сели в поезд, по вагону стали ходить четыре парня и продавать газеты и журналы. А уже давно никто так не делает.

–Это запрещено, – буркнул Феликс, – таких незаконных продавцов ловят и штрафуют.

–Да, вот и эти – дошли до середины вагона и куда-то пропали, как будто ветром сдуло. Но я не видела, чтобы их кто-то выгнал. Наверное, сами ушли.

–Как они выглядели?

–Вы знаете, – девушка задумалась, – я не помню. Вот только сейчас, после Вашего вопроса, поняла – они всё время лица прикрывали. Или в окно смотрели, или друг за друга прятались. В купе заходил, журналы предлагал, всё время один и тот же, а остальные сбоку стояли. Я ещё подумала, чудики какие-то. Ну, с головой не в порядке.

–Маша, а Вы можете попросить, чтобы Вам выслали фотографии?

–Какие фотографии? – чёрные глаза удивлённо расширились.

–При отъезде Вашу команду снимали, – Овсов закинул ногу на ногу, – в том городе, где Вы играли в волейбол, в Барсуково.

–А, конечно, могу, – девушка заулыбалась, – я и забыла.

–Про четыре больше ничего?

–Нет, ничего, – Маша встала, – я пойду. Звони, Феликс.

–Обязательно, – ответ старшего лейтенанта пришёлся в закрывающуюся дверь, затем он повернулся к старшему оперу, – а при чём тут цифра четыре?

–Пока не знаю. Но уж слишком часто это число повторяется, – Овсов вспомнил про стаканы из купе и подвинул к себе телефонный аппарат на столе, – дай-ка я звоночек сделаю.

–Кому, если не секрет?

–Нашим экспертам. Паша? Привет, это Овсов. Скажи мне, что там со стаканами, которые изъяли из вагона, где трупы нашли?

–Кроме трупов, там ничего не изымали, – Павел коротко рассмеялся.

–В смысле?

–Там только стены купе на отпечатки пальцев обработали. И всё. А забрали оттуда покойников и их вещи. Кстати, нормальных отпечатков, помимо принадлежащих убитым, нигде нет.

–Ладно, – задумчиво проговорил Овсов, – отбой.

–Что там?

–Феликс, а ты стаканы сам не забирал из купе?

–Зачем это мне? – удивление старшего лейтенанта напоминало реакцию на вопрос «Любите ли Вы тёщу?».

–Интересно получается: не реквизировали эксперты стаканы из поезда. Где протокол осмотра купе?

–Сейчас, – Феликс достал папку из металлического шкафа, порылся в ней и положил листок бумаги перед Овсовым, – читай.

Дмитрий пробежал глазами несколько строк, а затем внимательно прочитал от начала и до конца. Затем перечитал ещё раз.

–Расскажи, как всё происходило.

–Когда проводница третьего вагона нашла трупы, то захлопнула дверь в купе и побежала к проводнице из соседнего вагона. Та немедленно вызвала наряд, и они вернулись к убитым. В купе не заходили. Через минуту прилетели два сержанта и один стал охранять дверь, а второй попросил временно всех выйти. Ещё минут через десять пришёл я, опросил проводниц, и начал составлять протокол осмотра места происшествия. Затем подъехали эксперты, пока они возились с купе и вагоном, мы опрашивали всех оставшихся пассажиров. Тех, кто следовал дальше, до следующих станций.

–Другими словами, стаканов там уже не было?

–Получается, так. Ну, и что это даёт?

–Пока не знаю, но, обрати внимание, пропало ЧЕТЫРЕ стакана. Да, кстати, а где находится купе, в котором нашли трупы.

–В середине вагона.

–Дай-ка мне номер телефона проводницы, – Овсов вновь застучал по кнопкам аппарата, – Простите, это опять мы. А кто конкретно изымал стаканы из купе Вашего вагона?

–Я не видела. Мне и так плохо стало, ещё и за этим следить.

–А Вы не ошибаетесь, в этом купе, может, пассажиры и не брали стаканы?

–Вот ещё, я же не дура, прекрасно помню. Один из убитых и брал на всех сразу. Да и записываю я, что кому выдала.

–Спасибо, извините, – Овсов начал задумчиво барабанить пальцами по столу, – ты кофе будешь наливать? Или только хвастался?

–Скажешь тоже, – Феликс подвинул один стакан ближе к Овсову, насыпал туда растворимый кофе, залил кипятком и бросил кубик сахара, затем спохватился и спросил, – тебе с сахаром, или без?

–Без.

Молодой человек покачал головой, поменял стаканы местами и вновь проделал ту же самую процедуру, но уже без сладкой добавки, – Сливки?

–Да, они поменялись.

–Кто? – Феликс посмотрел вниз на стаканы, затем на Овсова и осторожным голосом добавил, – это я их только что поменял.

–Кого, трупы? – Овсов усмехнулся, – не бери на себя лишнее.

–Какие трупы? – Феликс поставил чайник на стол и плюхнулся на стул, – ты заговариваешься. Ничего не понимаю. Объясни нормально.

–Четвёрка, продававшая газеты и журналы, которую видела Маша, поменялась с убитыми местами. Точнее, целым купе. Сами убийцы из другого вагона. Ночью убили парней из третьего, когда они находились в их вагоне и перенесли трупы назад.

–Зачем?

–Не знаю.

–А почему просто не убить в третьем вагоне?

–Убийцам в силу каких-то причин это было не нужно. Они вначале поездки ходили с газетами, чтобы была возможность заглядывать в каждое купе и когда нашли подходящую четвёрку, остановились и ушли из третьего вагона. Маша сказала, что они ушли с середины вагона, где как раз и находилось купе с будущими трупами. Убийц никто не выгонял, они сами ушли.

–А с чего ты взял, что они поменялись вагонами?

–Стаканы. Их нет в третьем вагоне. Значит, они должны быть в другом вагоне. Где-то должны быть лишние четыре стакана. Кстати, – Дмитрий вновь взялся за телефонный аппарат, – Василий Андреевич? Овсов беспокоит. Скажи, пожалуйста, с трупами из поезда всё нормально или что-то не так?

–Ты считаешь, что насильственная смерть – это нормально?

–Нет, конечно, но ты же меня понял.

–Да понял, понял. Ты, случайно, не прослушиваешь наш кабинет?

–Ещё нет.

–Мы уже два часа спорим о траекториях полёта пуль из пистолета убийцы.

–Так в чём дело-то?

–Понимаешь, какая штука, создаётся впечатление, что убийца прыгал по купе. Причём, не просто прыгал, а скакал, как безумный. Труп, что лежит на правой верхней полке, застрелен с потолка. Чуть ли не с крыши. Труп с левой нижней полки убит из положения лёжа. Убийца прилёг на коврик и выстрелил оттуда. Затем поднялся и выстрелил вновь. Сумасшедший двухметровый нервный тик во время стрельбы.

–А если просто поменять труп справа сверху с трупом снизу слева?

В трубке наступила минутная пауза, щедро разбавленная сопением и кашлем.

–Тогда всё сходится, – Василий Андреевич почему-то перешёл на шёпот, – а зачем это делать?

–Ты же сам сказал, что он сумасшедший.

–Труп?

–Убийца, – Овсов весело добавил, – не прибедняйся, Андреич, ты же и не такое в нашей работе видел.

–Видел, – согласился начальник экспертного отдела, – но перекладывание трупов после убийства происходит впервые. Маньяк там что, пасьянс из жмуриков раскладывал?

Овсов попрощался, положил трубку и посмотрел на Феликса:

–А когда возвращали убитых в их купе, то трупы перепутали местами, что эксперты только что и подтвердили, – Дмитрий осторожно глотнул горячий кофе, – нам очень надо найти эти четыре стакана.

–Зачем? Нам нужно убийцу искать.

–Эти четыре стакана остались в купе убийц. И если проводница подтвердит, что там ехало четверо парней, то это и будут наши клиенты. Вероятность раскрытия преступления – девяносто девять процентов.

– Овсов, это полный бред. По-моему, ты всё притянул за уши. Несколько нелепых фактов, абсурдных совпадений и твоя несуразная версия о мужиках, обладателях лишних стаканов, готова.

–Тогда куда делись стаканы из купе убитых?

–Да мало ли. Кто-то украл.

–Дверь купе закрыта, проводница открывала своим ключом. Да и не такая это ценность, чтобы так рисковать.

–Убийцы унесли.

–Зачем?

–Не знаю.

–Феликс, никогда не говори «не знаю». Нет такого мотива. Только круглые дураки на вопрос «Почему гражданин А ударил гражданина Б?» отвечают «Не знаю». Причина есть всегда. Даже если гражданина А перемкнуло и ему самому что-то привиделось.

–Но гражданин Б тогда не виноват. То есть, он ничего не делал, чтобы спровоцировать удар гражданина А – не бил его, не обзывал разными словами, кошелёк из рук не вырывал.

–Да, не виноват. Но причина этого удара всё равно есть.

–Убийцы хотели спрятать улики.

–Какие? Что могут представлять собой стаканы, как свидетели расстрела мирных пассажиров?

–Не зн… – окончание фразы Феликс поспешно проглотил.

–Вот и не спеши. Надо подумать. Отпечатки пальцев можно стереть даже рукавом. Разбили стакан и на нём осталась кровь убийцы?

–Точно!

–Что, все четыре стакана разбили? И все в крови? Нереально. Да и мелкие осколки стекла должны тогда остаться в купе. Даже сейчас по углам их можно будет найти.

–А если забрали, чтобы запутать следствие?

–И в чём путаница? Наоборот, мы с тобой сразу обратили внимание на этот факт. Если бы один стакан пропал, то это объяснилось бы случайностью. А все четыре?

–А ты как предполагаешь?

–Убитые уходили в чужое купе надолго, поэтому прихватили свои стаканы с собой. В другом вагоне стаканы им уже не выдадут.

–Почему тогда убийцы не вернули их в купе убитых?

–А вот тут они как раз не хотели дополнительные улики приносить с собой. Или подумали, что никто не обратит внимание на лишние стаканы в их собственном купе. Не будет же проводница этого вагона бегать по поезду и искать хозяйку стаканов. Прибрала себе тихонечко и будь здоров.

–И как мы её крутить будем?

–Пояснением, что становится соучастницей убийства. Что дороже: четыре дешёвых стакана или вылет с работы, а то и условный срок в довесок? А если очень повезёт, то проводница запомнила тех из убитых, кто бегал за кипятком, и тогда мы точно будем знать, что убитые были в другом вагоне.

В первом и втором вагоне на странные вопросы уголовного розыска только пожали плечами и усмехнулись. Что должны подумать люди о сотрудниках милиции, разыскивающих пропавшие четыре стакана, когда на их шее висит нераскрытое убийство? Овсов прекрасно расшифровывал косые взгляды проводников, но невозмутимо всматривался в их лица в поисках даже малейшей тени сомнения.

Проводница четвёртого вагона разгадывала журнальный кроссворд в своём купе, услышав вопрос старшего лейтенанта, слегка оторопела, поднялась с нижней полки и удивлённо уставилась на обоих мужчин:

–А как вы узнали про стаканы?

Да, в то утро она обнаружила лишние предметы из сферы обслуживания пассажиров на столике одного из купе, но почти сразу же набежала милиция и стала всех теребить расспросами. Она про эти стаканыдаже и забыла. Потом поезд поехал дальше, потом она вернулась домой, а там уже и не до мелочей стало.

–Кого-нибудь из этого купе запомнили? Другие пассажиры там появлялись?

–Когда в поезд садились, то ребята в купе были одни, а когда вечером они чай пили, то один из них точно был другой.

–Как Вы это определили?

–Этот другой был веснушчатый. Вокруг носа небольшое рыжее скопление. Он в две кружки сразу кипяток наливал. Я ещё подумала, что в школе его наверняка дразнили. А среди тех, кто садился с перрона, рыжих не заметила.

–Был такой среди трупов, – негромко подтвердил Феликс Овсову.

–Ой, – проводница схватилась за сердце и рухнула на укрытую синим одеялом спальную полку, – это его убили?

–И его в том числе, – Овсов показал Феликсу на стакан и краник для холодной воды, – четверых парней убили.

Через несколько секунд охающая женщина, жадно проглотив воду большими глотками, откинулась на мягкую коричневую полосу над спальной полкой и громко задышала.

–А первых пассажиров в этом купе можете описать?

–Нет, – проводница устало махнула рукой, – когда проходишь в момент отправления и забираешь билеты, то смотришь мельком. Очень много спешных дел. Запоминаются дети маленькие, или наоборот, старички немощные. А этих как упомнишь? Да они из купе и не выходили. Всё время один и тот же прибегал: то за стаканами, то пачку чая купил, то кипяток наливал. Точно, один и тот же.

–Вы это наверняка запомнили?

–Да, голубые джинсы и светлая рубашка. И не улыбнулся ни разу.

–Вы смотрели на его рот?

–Делать мне больше нечего, как в чужой рот заглядывать!

–Но Вы же как-то поняли, что он не улыбался, – Овсов помолчал пару секунд и спросил, – может быть, он усмехался всё время? Или губы кривил? Или зубы показывал?

–Подождите, не мешайте, – проводница задумалась, – а ведь и верно, у него болячка была на губе. Опухла губа. Нет, не опухла. Что-то другое, – она потрогала правый угол своего рта, – что-то было у него здесь.

–Может, вот так, – Овсов упёрся языком в верхнюю губу и начал двигать в разные стороны.

–Да, точно! Только не по всей губе, а справа, – женщина поднесла свой палец ко рту Овсова и ткнула в правый угол, – вот здесь всё время был его язык.

–Скажите, – в интонациях Феликса звучало плохо скрываемое неудовольствие, – Вас не смутило, что чужие пассажиры находятся в Вашем вагоне?

–Мало ли, кто в гости приходит, – проводница усмехнулась, – всем свечку не удержишь. Тем более, что видела я только одного «чужого», рыжего, а утром с поезда сходили мои пассажиры, не придерёшься.

–Ну и где мы их будем искать? – Феликс и Овсов шагали по тропинке, пересекающей бесчисленные запасные пути и высматривали свободный проход между закрытыми товарными и пассажирскими составами. Движение в сторону отдела милиции железнодорожного вокзала было затруднительным, стук проходящих мимо поездов то заглушал их разговор, то переходил в негромкую шелестящую дробь. Пару раз от гудков электровозов едва не лопнули барабанные перепонки. Оба офицера, чертыхаясь и оглядываясь, иногда орали, надрывая лёгкие, иногда понижали голос чуть ли не до шёпота. Пахло горячим металлом и жженой резиной.

–Сейчас расскажу. Но теперь гораздо более важными становятся поиски мотива преступления. Твоя задача на ближайшие два дня следующая: возьмёшь фамилии убитых и соберёшь по ним всю информацию. Кто такие, в какой город направлялись, с какой целью, откуда ехали, какие между ними связи. Любые пересечения могут подсказать мотив убийства, – Овсов указал на виднеющийся невдалеке купол вокзала с редкими белыми облаками над ним, – Почему поезд ещё дальше не отогнали? Отсюда выбираться несколько дней придётся.

–Это только кажется. Что по убийцам?

–Здесь проще. Скорее всего, их паспорта поддельные. Ведь достаточно милиции проверить соседний вагон, четвёртый, и они сразу попадутся. Поэтому идти на убийство имеет смысл только в том случае, если их нельзя найти по паспортам, по которым они брали билеты в поезд. Если же это их настоящие документы, то ты тогда уже всё раскрыл. Просто объявишь их в розыск и дело в шляпе, – они вышли к стенам линейного отдела и Овсов оглянулся на задумчивое лицо Феликса, – но ты не радуйся прежде времени, я убеждён, что в железнодорожной кассе фамилии и адреса убийц тебе продиктуют фальшивые.

–Для чего мы сюда пришли? – Феликс указал на стекло дежурной части, к которому его подвёл Овсов.

–Ты собираешься получить своё табельное оружие.

–Зачем? – глаза Феликса округлились, но в них тут же загорелся охотничий азарт, – а подмога нам не нужна?

–Не думаю. Во-первых, скорее всего, мы уже опоздали, во-вторых, не хочу подымать никакого шума. Мы же с тобой до конца не уверены, что наша версия правильная? Мы просто проверим её осторожненько.

–А пистолет тогда зачем?

–Мало ли, – Овсов с улыбкой наблюдал, как старший лейтенант подошёл к дежурному офицеру и последний от сказанных ему слов поперхнулся чаем, затем покосился на капитана из УВД и пошёл открывать тяжёлую стальную дверь оружейного хранилища. Вчера было уже восемь трупов и только четыре стакана, сегодня всё ещё восемь трупов, но количество стаканов также выросло до восьми. Счёт сравнялся. Глупости, не о том думаешь, капитан. А о чём надо думать?

–Ты молчи и ничего не говори, – Овсов неспешно заворачивал на Цветочную улицу и пытался решить, кого из персонала опрашивать в первую очередь, – мало ли, вдруг действительно спугнём.

–Если на нас наведут оружие, стрелять можно?

–Желательно только отстреливаться. Но, учитывая твой молодой возраст, количество любимых женщин и пламенное сердце, разрешаю, в случае чего, стрелять по ногам.

–Добрый ты, – Феликс вздохнул, – буду прятаться за твоими широкими плечами.

–По ситуации, как пойдёт.

Администратором в «Волшебном маяке» дежурила не Анна, поэтому Овсов, предъявив служебное удостоверение, пояснил, что ему нужно посетить второй этаж и работающих там сотрудников гостиницы. На повороте с лестницы в коридор второго этажа он с трудом удержал за локоть рванувшего туда Феликса и показал пальцем вверх. Недоумённое выражение лица старшего лейтенанта вызвало целый шквал объясняющих жестов Овсова. Кистями рук, локтями, пальцами, губами и глазами, наконец, даже папкой, Дмитрий попытался передать Феликсу весь смысл конспиративной теории. Когда Феликс показал в ответ всего один, но зато очень понятный жест – покрутил пальцем около виска, Овсов догадался, что немой язык – явно не его стихия. Он вздохнул и махнул рукой следовать за ним.

На следующем этаже они едва разминулись с тележкой горничной. Широкое прямоугольное сооружение имело массивную металлическую ручку, почти встретившуюся с печенью Феликса и квадратную корзину, в которой лежала небольшая пачка чистых простынь.

–Уже хочется стрелять, – старший лейтенант недовольно огляделся в поисках хозяйки тележки, очевидно, решив пожелать ей железного здоровья.

–Погоди, – Овсов задумчиво уставился на застиранно-голубые простыни, – тележка, и правда, стоит неудобно для проходящих людей. Но не в этом дело…

–Здравствуйте, – из соседнего номера появилось знакомое лицо горничной, – Вы снова к нам? А вчера разве не Ваш сотрудник приходил? Такой толстый, важный, всех мошенниками называл и обещал посадить в тюрьму к Новому году.

–Возможно, наш.

–Брал у меня объяснение и всё спрашивал, нет ли у меня лишних подушек.

–Почему Вы ему не подарили?

–Так это он для себя просил? – женщина приоткрыла рот чуть больше, чем следовало и стало казаться, что она собирается офицеров милиции укусить, – а я думала, хочет меня за руку поймать. Он со всеми так строго себя вёл…

–Сможете ответить на парочку вопросов?

–Ещё вопросы? Сначала Вы, потом этот толстый, затем опять Вы. А завтра ещё кто-нибудь что-нибудь захочет узнать. И что, всем отвечать? Это же не я их убила, в конце концов.

–Если бы не Вы нашли трупы, то никто бы Вам и слова не сказал.

–Я занималась своей работой.

–А мы занимаемся своей работой, – раздражённым голосом влез в разговор Феликс.

–Что ж делать, – вздохнула горничная, – спрашивайте.

–В то утро, когда нашли убитых, было ли что-нибудь, связанное с цифрой четыре?

–В каком смысле?

–Четыре стакана, – ехидно пояснил Феликс, – четыре тележки, четыре простыни…

–Да ничего страшного, – женщина отмахнулась от сотрудников, как от надоедливых насекомых, – я уже провела своё расследование.

–Какое расследование? – челюсть Овсова отвисла.

–У меня откуда-то появилось четыре лишних простыни, – тон горничной стал снисходительным, – а потом я всё разузнала: они не лишние, общее количество сходится с тем, что лежит на складе. Так, что всё нормально, можете не беспокоиться.

–Мы не беспокоимся за Ваши простыни, – Феликс досадливо поморщился, – у нас своих трупов хватает.

–Подожди, Феликс, – Дмитрий повернулся к горничной, – когда Вы обнаружили лишние простыни?

–Так вечером в тот день, когда этих нашла, – горничная указала рукой на триста двадцать пятый номер, – они точно в этот день появились, потому что я всё постельное бельё пересчитываю каждый вечер. Должно быть двенадцать штук простыней, а оказалось шестнадцать.

–Включая с кровью?

–Да, – сглотнув, ответила горничная.

–Поменялись этажами, – судя по выражению лица, Феликс не шутил, а пытался выстроить версию по образцу Дмитриевой с вагонами.

–Подожди, Феликс, помолчи, – Овсов потрогал пальцами чистые простыни и взглянул на горничную, – Вы тогда мне сказали, что сначала зашли в ванную комнату, поменяли полотенца. А простыней там не было? Четырёх лишних простыней?

–Ой, – женщина схватилась за сердце и опёрлась локтями на ручку тележки, голос её задрожал, – были.

–В комнату дежурной, – скомандовал Овсов, засунул папку подмышку, подхватил горничную и указал Феликсу на тележку, чтобы он убрал её с прохода.

–Ей плохо? – дежурная также была незнакомой, но рефлекс со стаканом холодной воды оказался прежним.

–Спасибо, – горничная сделал пару глотков, и отдала стакан, – это из милиции. Да, Вы правы, я взяла и полотенца и простыни. Они там кучей лежали.

–И Вы не знаете, чьи это простыни?

–Понятия не имею.

–Наберите мне номер администратора внизу, – Овсов указал на телефон внутренней связи, приткнувшийся на углу столика.

–Пожалуйста, – через пару секунд дежурная подала Дмитрию трубку.

–Здравствуйте, это говорит капитан милиции Овсов, из УВД. Я расследую убийство, которое произошло у вас недавно.

–Так вчера уже арестовали убийцу. Или это не он? – на том конце провода понизили голос, – Ещё кого-то будете арестовывать?

–Пока не знаю, но срочно нужна информация.

–Да, да, конечно. Что Вы хотели?

–Мне нужно знать, кто в течение последней недели просил четыре дополнительные простыни. Я нахожусь в комнате дежурной по третьему этажу, пожалуйста, перезвоните сюда.

–Хорошо.

Ждать пришлось недолго, не более пяти минут.

–Это администратор.

–Да, я слушаю.

–Я поговорила с остальными девушками и одна вспомнила, что пришёл мужчина, искал номер, чтобы побыть в тишине. Их четверо друзей и они хотели уединения, насколько это возможно. Для этого расспросил обо всех четырёхместных номерах, свободных и занятых. Расспрашивал даже о тех, кто живёт в других номерах. Мол, чтобы знать, что за соседи будут по этажу. После заселения они купили ещё четыре комплекта постельного белья.

–Так в какой номер они заселились?

–Триста двадцать семь.

–Спасибо, – Овсов положил трубку. Он отлично помнил, что в этом номере краска была повсюду, в том числе и красная, – Где сейчас художники?

–А они уехали через полчаса после вашего отъезда, – ответила горничная, – помню, ещё сказали, что в этом месте творить больше невозможно. Аура отрицательная. Наши девочки над ними потом долго смеялись, хоть это и нехорошо.

–Скажите, у одного из них не оттопыривалась губа, – Овсов задвинул язык в правый верхний угол рта, – вот так.

–Нет, – одновременно ответили обе женщины.

–Вы уверены?

–Да, из-за бород и усов вообще ничего не было видно – дежурная поднесла указательный палец к верхней губе, – но зато у одного из них правый ус всё время торчал в разные стороны. То вверх, то вниз.

–В триста двадцать седьмом номере сейчас кто-нибудь проживает?

–Никого нет.

–После художников его убирали?

–А как же, – возмутилась горничная, – каждый день.

–Что оттуда выносили?

–Только грязное бельё и мусор.

–Мусор мелкий?

–Что Вы имеете в виду? – глаза обеих женщин округлились.

–Павел, – Дмитрий набрал номер телефона экспертов, – надо будет сфотографировать пол и стены комнаты в нашей любимой гостинице.

–Зачем?

–Снимок покажет кровь, если её плохо вытерли?

–Да, абсолютно точно. Какой номер?

–Триста двадцать седьмой.

–Сегодня вечером заеду, предупреди людей в гостинице.

–Хорошо, – Дмитрий развернулся к дежурной по этажу, – вечером подойдёт наш сотрудник, откроете ему номер художников, он сфотографирует то, что сочтёт нужным.

–Конечно, – любопытство обеих женщин прорисовывалось на их лицах таким вопросительным знаком, что Овсов понял: они не только распахнут двери всех мало-мальски приглянувшихся номеров третьего этажа, но и сами выступят в роли фотомоделей, натурщиц, любых мировых звёзд областного уровня.

–Давайте осмотрим номер, – Овсов решил сначала пощупать всё своими руками, а потом уже задавать вопросы, – кстати, вы мне обе нужны.

Он вручил Феликсу свою папку, попросив его и женщин постоять у дверей с наружной стороны, а сам прошёл в номер. Если следовать логике убийц, то они опять поменялись комнатами с теми, кого убили. Правда, с мотивом стало посложнее. Зачем убивать четырёх парней в поезде, а затем убивать следующих четырёх в гостинице? Играют между собой на чью-то жизнь? Это очень рискованно. Ведь и в вагоне им могли наступить на пятки, и здесь Овсов видел двух убийц в лицо. Надо не забыть фоторобот составить, пока их физиономии не затёрлись в памяти. В поезде перенесли трупы и здесь проделали то же самое. Почему я так думаю? Потому что в номере убитых крови на полу не было. Пару капель, не больше. А разрезы на шеях шикарные, любое декольте позавидует. Ну и сравнил. Комплимент хотел кому-то сказать? Да за такие слова Алина оторвала бы всё мужское и кусок культуры присобачила. Чтобы знал, какая спина, до какой попы имеет право для вожделенных взглядов обзор открывать. В шкафу ничего, за шкафом тоже. А на нём? Овсов подхватил стул и встал на него, оглядывая весь номер сверху. А чтобы свой номер кровью не заляпать, плёнку под матрасы постелили. Знали, что мальчишки придут пьяными и плёнку просто не заметят. Затем на плёнке их перенесли, благо тащить пару метров всего, и на койки в триста двадцать пятом номере уложили. Затем вытянули плёнку из-под матрасов и унесли. Вот поэтому разводы на нижней стороне матрасов и остались. Очень характерные полосы. Кровь загустела и на пол уже не капала. А ведь Новиков оказался тогда прав – убитых действительно переносили.

–На матрасах не написаны номера комнат, в которых они лежат?

–Вот ещё, – дежурная громко фыркнула, – мы не такие бюрократы, как Вам кажется.

–Жаль, – вздохнул Овсов. Вот стоял бы сейчас на матрасах номер триста двадцать пять и этим бы всё было сказано. Нет, наверное, не всё. Потом бы оказалось, что их выносили во внутренний двор посушиться и случайно перепутали. Это косвенная улика, ни о чем, по сути, не говорящая. Где же эта плёнка может быть? Овсов зашёл в ванную комнату и внимательно оглядел шкафчик и голубую стальную ванну. Художники облачно-туманные. Абстракционисты чёртовы. На дверце шкафчика виднелась небольшая царапина. Овсов потёр её пальцами. Вроде старая, затёртая, вряд ли имеет какое-нибудь отношение к убийству. За ванной виднелся краешек белого пакета. Дмитрий нагнулся и заглянул вниз. Затем лёг на пол и дотянулся до пакета рукой. Похлопал по нему, внутри что-то зашуршало.

–Идите все сюда.

Феликс залетел первым, держа руку на кобуре с пистолетом.

–Только меня не застрели, – мрачно сострил Овсов, – смотрите под ванну.

–Там грязь? Я там не убирала, – поспешно проговорила горничная.

–Там пакет, – дежурная по этажу продемонстрировала удивительную гибкость, сильно нагнувшись вниз без всякой помощи и не опираясь ни на что.

–Да, пакет, я его достаю, – Овсов медленно и осторожно, зацепив одним указательным пальцем, вытащил белый пакет с рекламным логотипом обувного магазина. Затем, не вставая, он его приоткрыл и все увидели сложенную в несколько раз прозрачную плёнку.

–Это всё? Мы для этого оружие брали? – на лице Феликса было написано не просто недоумение, а твёрдая уверенность в психической неполноценности капитана из УВД. Последний встал, отряхнулся, слегка усмехаясь и покачивая головой.

–И что нам с этим богатством теперь делать? – дежурной по этажу явно хотелось найти, как минимум, кровавые отпечатки пальцев и, как максимум, эти самые пальцы в порубленном виде.

–Все в коридор, – Овсов проскользнул первым и стал осторожно доставать целлофан, – не трогайте руками. И пакет не трогайте. Феликс, бери очень аккуратно, кончиками пальцев и помогай мне.

–Делать-то что?

–Сейчас мы его полностью разложим и внимательно рассмотрим, – именно так они и поступили. В белом пакете оказалось четыре плёночных листа. Они легли на пол коридора один на другой. Овсов внимательно осмотрел каждый лист со всех сторон и на одном месте задержался. С краю целлофановой плёнки был вырван клок. По форме и размеру он напоминал найденный в одной из кровати зарезанных парней.

Овсов открыл свою папку, осторожно и медленно, стараясь не повредить, вытащил целлофан и, тщательно расправив, приложил к месту, которое его заинтересовало. Кусок плёнки и большой лист сошлись в единое целое.

Глава 7. Четыре химика

-Феликс, я запамятовал твою фамилию.

–Нет.

–Что «нет»? – сперва Овсов подумал, что Феликс решил окончательно законспирироваться, затем, что он сошёл с ума, ну, а после, что старший лейтенант стесняется своей фамилии, – что «нет»?

–Ты не мог забыть мою фамилию. Такое не забывается. Ты её просто не знаешь.

–И как же она звучит? Я весь в нетерпении.

–Яблоков.

–И почему её нельзя забыть? – Овсов взглянул на женщин, словно желая расспросить, что помнят они о чужих именах, – Я знаю и другие названия фруктов. И даже овощей.

–Это же яблоко, – Феликс томно понизил голос, – плод греха. Символ всей моей жизни.

За плечом Яблокова громко прыснули, Феликс оглянулся, но обе женщины уже смотрели в другой конец коридора.

–Так и запишем, – пробурчал Овсов, – кисло-сладенький ты наш.

–Мне казалось, что на расследовании убийств вести себя следует гораздо серьёзнее, – недовольно проговорил Феликс.

–Ты будешь смеяться, но мне тоже так казалось, – усмехнулся Дмитрий, – всё, осталось только расписаться. Прошу всех начертать свои автографы.

–Теперь куда? – они захлопнули за собой дверцы Жигулей, и Феликс нетерпеливо заёрзал на жёстком автомобильном кресле.

–Сам думаю, – Овсов бросил папку на заднее сиденье и положил ладони на руль, – теперь следует доложить начальству. Вот только в какой последовательности, чтобы правильно получилось? И по шапке сильно не схлопотать, и дело с точки Алялина сдвинуть.

–Так мы больше нигде никого ловить не будем?

–Пока нет. Настало время подумать о фактах: о тех, что сегодня узнали, и тех, которые нужно просчитать.

–Мне необходимо сдать пистолет в оружейку.

–Время ещё позволяет. Сейчас мы съездим в прокуратуру, к Новикову, и всё расскажем. Затем я тебя подкину до вокзала. Согласен?

–Поехали.

Кабинет старшего следователя городской прокуратуры находился на втором этаже. Дорогая итальянская жёлто-чёрная офисная мебель, подвесной французский потолок, девственно белый и идеально ровный, набор дистанционных пультов: от матового жалюзи, от кондиционера над средним окном, от широкого телевизора на стене напротив, от видеокамеры за спиной хозяина кабинета, нацеленной на собеседника.

–Что-то случилось? – Новиков поднялся навстречу и пожал протянутые в приветствии руки.

–Александр Валерьевич, появилось множество косвенных улик, которые выстраиваются в новую версию.

–Любопытно, рассказывай.

На то, чтобы описать весь сегодняшний день, у Овсов ушло не более получаса. Хватило бы и пятнадцати минут, если бы не ехидные замечания Феликса, которые ясности не вносили, но мешали повествованию капитана милиции.

–Итак, – Овсов перевёл дух и строго посмотрел на Яблокова, – самый главный недостаток моей версии – полное отсутствие мотива преступления. Сложно даже представить себе более менее вменяемую причину такого убийства.

–С другой стороны, – задумчиво проговорил Новиков, – если перебрать не спеша все схемы, то очень немногое впишется в такое замысловатое преступление. Решение простое и лежит на поверхности.

–И оно одно, – добавил Овсов, – только мы его не видим.

–Пока не видим, – уточнил Новиков, – а теперь коротко обо всех действиях убийц, исходя из того, что мы уже знаем. Назовём их для удобства «четвёркой».

–Из-за своего мотива они садятся в поезд с целью убить четверых парней. Перед этим покупают несколько газет и журналов, чтобы ходить по вагонам, не привлекая к себе особого внимания. Считаю, что периодику они приобрели на вокзале непосредственно перед убытием. Думаю, надо послать Яблокова в тот город в небольшую командировку. Собрать данные по убитым и опросить все киоски железнодорожного вокзала. Улика для опознания только одна – оттопыривающаяся губа, но зато она очень редкая и в сочетании с тем фактом, что их было четверо, улика становится практически стопроцентной.

–Согласен, – Новиков кивнул головой и посмотрел на Феликса, – сразу после нашего разговора я перезвоню твоему начальству. Кстати, откуда четвёрка приехала?

–У меня всё записано, – в голосе Феликса прозвучали горделивые нотки, – купе, где нашлись лишние стаканы, мы зафиксировали, как только я вернусь к себе в кабинет, немедленно подниму списки и установлю город, откуда четвёрка выехала.

–А почему вы это сразу не сделали? – Новиков повернулся к Овсову, но Дмитрий не успел ответить.

–А наш капитан торопился всех мух в гостинице распугать, – теперь интонации Феликса поменялись на радостно-ехидные, – даже заставил меня табельное оружие получить.

–Надеялся, вдруг успеем, – Овсов вздохнул, – наивно, да?

–Не скажи, – Новиков покачал головой, – правильно торопился. Мы же не знаем, что у них в голове крутится, какие мысли о милиции преобладают. Вот чувствовали бы они себя в безопасности, и сидели бы в гостинице дальше, в ус не дуя, и всех дураками считая. А тут вы, без оружия, – следователь прокуратуры строго посмотрел на Яблокова, – какое к чёрту тогда задержание, они бы вас просто послали, да и всё.

Феликс втянул голову в плечи и сделал вид, что внимательно рассматривает телевизор на стене.

–Продолжай, – Новиков повернулся к Овсову.

–В соседнем вагоне они находят таких же парней и договариваются с ними поменяться на ночь (или до конца поездки) купе. Где-то под утро четвёрка заходит в купе и расстреливает намеченные жертвы. Один стреляет, остальные следят за вагоном. Затем переносят трупы обратно в третий вагон и возвращаются в свой, четвёртый, досыпать. Утром встают, собираются и выходят из поезда. Стаканы убитых не трогают, оставляя в своём купе на столике, где мы их и находим. Жалко, отпечатки пальчиков убитых на них давно уже стёрты. Было бы прямое доказательство того, что застреленные парни пили в этом купе чай. Продолжу. В городе убийцы практически сразу начинают заниматься поисками подходящей гостиницы. Чтобы имелись номера на четверых проживающих и в каком-нибудь, желательно по соседству, номере обязательно находились четверо парней. При заселении берут или покупают у персонала второй набор постельного белья. Это напрямую говорит о готовящемся преступлении.

–Кстати, почему? – заинтересовался Феликс, – в гостинице ты так и не объяснил.

–Они поменяются номерами, спать на чужих грязных простынях не очень хочется, они их снимут и застелют чистые, а грязные простыни просто бросят в ванной номера зарезанных ребят, где их горничная и найдёт. Ещё один комплект будет запачкан кровью. Итого на два номера три комплекта. Поэтому им и нужно дополнительное бельё.

–Понятно, – Яблоков почесал в затылке, – после твоего объяснения всё выглядит просто.

–Итак, они договариваются со следующими жертвами и меняются на ночь комнатами, – Овсов достал из папки нарисованный собственной рукой план этажа гостиницы с фамилиями проживающих. Новиков и Феликс внимательно и напряжённо уставились на палец капитана милиции, гуляющего по листку бумаги, – Возможно, от пистолета, как от улики первого убийства, избавились, ну, чтобы не связывалось между собой первое и второе убийство, поэтому убивают ножом или чем-то подобным. Заранее стелют под матрасы плёнку. Затем переносят трупы обратно в их номер, плёнку отмывают в ванной комнате, спокойно дожидаются милицию, общаются с нами и уезжают. Белый пакет с листами плёнки то ли забывают, то ли бросают, как в случае со стаканами. Скорее второе: если лишние стаканы видны сразу, то плёнку под ванной ни с кем связать просто невозможно. Ну, валяется и валяется, знать не знаю, ведать, не ведаю.

–Если бы не найденный тобой в кровати вырванный клок…

–Да, согласен, но и тут: соединить клок в кровати в одном номере и пакет под ванной в другом – полный бред. Они не соединяемы ни при каких условиях.

–Ещё как соединяемы, – буркнул Феликс, – сам сегодня видел.

–Всё это хорошо, – Новиков вздохнул и посмотрел на Овсова, – всё это логично и лично я считаю, что так оно и было.

–Но? – Овсов и Яблоков задали вопрос одновременно, переглянулись и уставились на старшего следователя прокуратуры.

–Только один момент, но, к сожалению, в нашей системе он решающий, – оперативники уголовного розыска выжидающе молчали и Новиков продолжил, – общая тенденция, общая статистика, общее мышление, если говорить прямо. Чаю?

–Зелёный, – машинально ответил Овсов, – в большую кружку.

–Лучше чёрный, – пробормотал Феликс.

Новиков поднял трубку телефона и набрал короткий номер:

–Ирочка, пожалуйста, в мой кабинет три чая, один мне, один зелёный в большую кружку и один чёрный…

–Тоже большую с сахаром, – поспешно добавил Феликс.

–…тоже большую с сахаром. Огромное спасибо, – Новиков положил трубку на рычаг аппарата и немного помолчал, – обычно Ирочка оперативна, подождём её.

Не прошло и трёх минут, как дверь кабинета распахнулась и вошла низенькая пожилая женщина в чёрной юбке ниже колен и блузке горчичного цвета. Её карие глаза пристально оглядели присутствующих, при этом высоко поднятая седая голова совершила небольшую воздушную траекторию в виде круга, и остановились на Феликсе. Последний невольно поёжился.

–Молодой человек, помогите мне, – голосом строгой бабушки произнесла Ирочка, развернулась на чёрных туфлях с низкими широкими каблуками и вышла из кабинета. Яблоков подскочил и побежал следом.

–Старейший работник нашей прокуратуры, – Новиков понизил голос, – в советскую эпоху уже была старожилом…

–Ничего себе.

–…память изумительная, а слух, вообще, исключительный, – Новиков сделал паузу, – наверняка, Феликс меня сейчас не слышит, а она – все звуки вплоть до наших вздохов. Каждый новый прокурор при знакомстве удивляется и справляется об её здоровье.

–А она?

–А что она? Четверо руководителей из шести предыдущих только на моей памяти уже там, – старший следователь выразительно поднял глаза на импортный потолок, – а она бодрячком. Через месяц после вступления в должность каждый новый прокурор уже не может без неё обходиться. Советуется, спрашивает, как было раньше. Некоторые даже Союз вспоминают. Ещё не сделали тот компьютер, который лучше Ирочки ответы выдавал бы.

Вернувшиеся Феликс и укоризненно покачавшая Новикову головой Ирочка поставили на стол поднос с тремя кружками чая, тремя ложечками, сахарницу, вазочку с мёдом, вазочку с вареньем, корзинку с печеньем и несколько льняных салфеток.

–Вы знаете, куда вернуть, – Ирочка улыбнулась Феликсу и удалилась, закрыв за собой дверь.

–Хочу здесь работать, – жалобно проговорил Яблоков, усаживаясь за стол и перебегая взглядом с одной вазочки на другую. Он поднёс варенье к носу, втянул начинающий разбегаться по кабинету аромат и горестно добавил, – очень хочу.

–Ну, ну, – Новиков засмеялся, – сладкого полдника удостаиваются далеко не все. Такое отношение нужно заслужить. Вы приступайте, приступайте, – он чуть-чуть отпил из своей кружки с изображением памятника маршалу Жукову, – а я добавлю свою горькую пилюлю в вашу трапезу.

–Ты о губернаторе? – Овсов набрал полную ложку мёда и пытался оторвать её от вазочки с наименьшим числом упавших капель.

–Даже не о нём. О нашей глобальной тенденции. Каков процент убийств на бытовой почве в общем количестве этих преступлений?

–Семьдесят и больше, когда как, – грустную статистику Дмитрий знал наизусть, так как именно он составлял все подобные отчёты для Пашаря, – каждый пятый убийца находился в нетрезвом состоянии, каждый седьмой оказывался либо родственником жертвы, либо её лучшим другом. Около двадцати процентов убийств на бытовой почве совершено из-за ревности.

–Вот так мы живём, – Новиков вздохнул, – так любим, так дружим, так убиваем. Так расследуем преступления и так выносим приговоры.

–Яблочное, – Феликс выскребал ложечкой дно вазочки и, очевидно, решил всё-таки поделиться информацией о том, какое именно варенье не досталось Овсову.

–И любое другое толкование появления трупов, как в поезде, так и в гостинице, будет считаться не просто неправильным, а по сути кощунственным. И следователь в милиции, и прокурорский работник, и судья в чёрной мантии, даже при самом беглом взгляде на это уголовное дело уже на семьдесят процентов, минимум, убеждены, что это бытовое убийство. Так уж устроено сознание наших граждан. И тот факт, что они носят служебную униформу, являясь винтиками карательной системы, вовсе не улучшает их мыслительные процессы. А, зачастую, даже и вовсе наоборот, придёт такой Бруталов, наденет погоны с одной звездой, и через три месяца считает, что эта звезда у него от рождения…

–Я так понял, что у него три месяца пролетели за три часа, – уточнил Овсов.

–Да, он особый случай, хоть и далеко не редкий, – согласился Новиков, – а если пробьётся в начальство, что очень возможно, то убийц будет угадывать одним движением указательного пальца левой ноги. Все твои косвенные улики выстраиваются в очень стройную версию. Причём, чем больше фактов, а их очень много за сегодняшний день набежало, тем больше вероятность реальности этой версии. И это всё не имеет никакого значения. В головах наших коллег в погонах и мантиях полное отсутствие доказательств вины Алялина, но наличие дерьмовенького бытового мотива у него, перевесит все твои косвенные улики по загадочной и злобной четвёрке. Без твёрдого мотива убийства у абстракционистов с красками и кистями нас никто даже слушать не станет. Гораздо легче идти по старой проторенной дороге бытовых убийств, чем заниматься абсолютно новым, но настоящим расследованием. Гораздо легче не морочить себе голову серьёзной аналитической работой, а сочинить то, что пишется в семи случаях из десяти. И поверят все, никуда не денутся. У подозреваемой плащ сиреневый? Сиреневый. Значит, сойдёт за сарафан. А то и вовсе, зонтиком в протоколе укажут. Вот такое одно «но».

–Вы пьёте красное вино? – Феликс вытягивал шею, стараясь поглубже заглянуть в кружку с маршалом Жуковым, – Это такой хитрый ход, гостям чай, себе лёгкий алкоголь? Или оно креплённое?

–Яблоков, насколько я знаю, ты любитель не вина, а красивых женщин, – Новиков рассмеялся, – откуда такой нездоровый интерес к питейным предпочтениям сотрудников прокуратуры?

–Ну, я это, – Феликс покраснел и уткнулся носом в корзинку с печеньем, – извините, любопытство подвело.

–Ничего, ничего, – старший следователь поднёс свою кружку к лицу Феликса, – это гибискус, цветок такой, он даёт насыщенный рубиновый цвет. Издалека похоже на вино. Очень полезный напиток.

Овсов допил зелёный чай и отставил кружку в сторону, повернув к себе боком. Навстречу Дмитрию протянулась бронзовая рука Александра Сергеевича, держащая открытую книгу, в другой виднелось гусиное перо. Овсов заинтересовался и рассмотрел кружку Феликса. Уверенный разворот плеч, твёрдая поступь, высокий лоб и зачёсанные назад волосы могли быть увековечены только в одном человеке – Владимире Владимировиче Маяковском.

–Разве не надо создавать объединённую оперативную группу в связи с вновь открывшимися обстоятельствами? – Овсов оторвал взгляд от широких штанин и посмотрел на Новикова.

–Надо, – лицо Новикова стало серьёзным и сосредоточенным, – но для тех, кто сверху, это очень неудобно. Сопротивление будет колоссальным. А потому мы сделаем так: пусть пока дело по Алялину идёт своим чередом, оно, может, и к лучшему – настоящие убийцы расслабятся, и не будут прятаться слишком усердно, а вы оба занимайтесь по отдельной программе. Если возникнут вопросы, то скажете, что выполняете мои поручения, если нет, то и не надо.

Через полчаса, высадив Феликса около железнодорожного вокзала, Овсов развернул Жигули в сторону УВД. Слегка притормозил, пропуская отходящий от остановки белый рейсовый автобус. Краем глаза заметил рванувший за ним следующий, красно-чёрный и, невзирая на сердитые сигнальные гудки сзади, пропустил и этих торопящихся пассажиров. О новых уликах надо рассказать и Пашарю и Гулину. Если версия с четвёркой ошибочна, то ничего страшного, Овсова просто высмеют. Но если Дмитрий не ошибся…

Когда поймают эту четвёрку, именно Овсов окажется крайним. Потому, что именно он скрыл важнейшую информацию по убийцам. А, значит, он и виноват.

Поймают ли? Овсов прикрыл окно, даже через тоненькую щель затягивало выхлопные газы плотного металлического потока. Мотив убийц никуда не делся. Не исчез, не растворился, не распылился и не сгорел. Алялина посадят, а трупы всё равно будут появляться. Регулярно, или нет, зависит только от художественной четвёрки. Но появляться будут. В поезде, в квартире, в багажнике машины, всплывут в реке, озере, болоте, бродячие собаки отроют. Но появляться будут. И тогда по шапке получит губернатор. Точнее, по своему креслу. Дадут сильно – вылетит, если сумеет удар смягчить, например, собственной задницей, то сможет и усидеть.

Дмитрий повернул направо и подумал – Барсуково. Разумеется, убийцы едут из Барсуково. Овсов укоризненно покачал головой, не о том думаю, не о том. Убийцы едут в четвёртом вагоне, убитые в третьем, значит, убийцы только-только вышли на поиски жертв, а, значит, только-только сели в поезд. А, поскольку Маша видела убийц в своём вагоне сразу после посадки на поезд в Барсуково, значит, и убийцы сели на поезд в Барсуково. Можно было и раньше догадаться. О деле надо думать, о расследовании, факты сопоставлять, а не ходить расслабленным.

–Ну, ты сачок, – до конца рабочего дня оставался ещё добрый час с лишним, но Пашарь уже стоял в коридоре под дверью, собираясь закрыть её и отправиться домой, – целый день где-то шляешься.

–Пойдём, – Овсов затянул начальника уголовного розыска внутрь кабинета и бросил свою папку на стол, – мы раскопали кучу косвенных улик, указывающих на настоящих убийц. Как в поезде, так и в гостинице.

–Слышишь, болтун, – раздражённо буркнул Пашарь, вновь открывая двери и выходя из кабинета, – настоящий убийца сидит в камере и дело для нас закрыто.

–Я иду докладывать Гулину о новых уликах.

–Да хоть самому министру. Гулин вчера лично одобрил все мои действия, похвалил и пожал руку. Я тебе говорил, что ты дурак. Не забывай этого.

В осанке уходящего Геннадия Николаевича читался начальственный укор и недовольство разгильдяйством незадачливых адептов Уголовного Кодекса.

Понятно, сейчас пройдутся по всему интеллекту вплоть до спинного мозга, и закончат на копчике мощным резким движением, именуемым в просторечии пинком. Овсов закрыл дверь, вздохнул, и стал спускаться по лестнице на первый этаж. Что ж, не привыкать, не сегодня началось, не сегодня завершится. А, значит, не стоит и думать об этом.

–О, какие люди нас посетили, – Алина переступила ножками и Овсов загляделся на её короткую чёрную обтягивающую юбку. Нет, не на юбку. Дмитрий виновато опустил глаза и тут же поднял их вверх. Розовая, почти прозрачная блузка скрывала кружевной розовый бюстгальтер. Нет, не скрывала.

–Разве можно так ходить на работу в УВД?

–Мне бы в следователи, – Алина кокетливо подмигнула, – расколола бы всех преступников!

–Гулин у себя?

–Залетай, давненько он ни на кого не отрывался.

Дмитрий помялся под дверью заместителя начальника УВД, распахнул её и сказал:

–Разрешите?

–Заходи. На вокзале сегодня был?

–Так точно. Разрешите доложить?

–Только по существу, без лишней демагогии.

Пересказ дневных приключений Овсова занял гораздо меньше времени, чем доклад в прокуратуре. Не только потому, что ехидство Феликса не сбивало с ритма, но и потому, что Овсов уделил внимание только сухим фактам и их трактовке. За время разговора лицо Валентина Петровича пережило несколько кардинальных перемен. Изначально спокойно-равнодушное, оно приняло язвительное выражение во время опроса проводницы третьего вагона и Маши-волейболистки, и, наконец, ударилось нижней челюстью о край стола, когда Овсов объяснил, что убийцы поменялись с ребятами купе для того, чтобы застрелить их ночью и перенести трупы обратно в третий вагон. Дмитрий торопливо, но наслаждаясь созданным эффектом, пересказал гостиничную часть действий четвёрки, а именно, убийство пьяных молодых парней. При этих словах лицо Гулина разгладилось, прояснилось, и он стал слушать очень внимательно. Задал несколько уточняющих вопросов, проявив глубокое понимание ситуации. Никаких сомнений в том, что заместитель начальника УВД убеждён в виновности художников-абстракционистов, не оставалось. В этот момент Овсов, как никогда, почувствовал родство их оперативных душ, можно сказать, на генном уровне.

Тем большим холодом повеяло от слов Валентина Петровича, который дослушав старшего оперуполномоченного до конца, посидел пару минут молча, встал, прошёлся по кабинету, остановился у окна, что-то рассматривая на улице и, не поворачиваясь, произнёс:

–Дмитрий, ты молодец. Действительно, молодец. Но, мало того, что ты опоздал на сутки с объявлением имён и фамилий убийц, мы эти имена не знаем, и ещё неизвестно, когда узнаем. Да, скорее всего это и есть наши главные клиенты. Но при этом у нас нет мотива, орудий убийств, отпечатков пальцев, нет самих художников. Есть только твоя хитроумная версия, половина которой может оказаться простым совпадением. Есть куча косвенных улик, указывающая на определённые обстоятельства. Но стоит одной, двум уликам выпасть, как разрушится вся версия. И надо будет придумывать новое толкование тому или иному факту. И всё это будет выглядеть надуманным и корявым. Даже поймай мы эту четвёрку сегодня-завтра, что мы можем им серьёзного предъявить? Абсолютно ничего. Ни-че-го! И самое главное – в суде на нас будут смотреть как на последних идиотов. И будут правы, – Гулин развернулся и сел на своё место, – Алялин по-прежнему остаётся главным обвиняемым, а вот железнодорожная милиция пусть ищет эту четвёрку. Найдут, значит, молодцы, не найдут – это их проблемы. У нас убийца есть, мы своё дело сделали.

–А если это не он убийца?

–Если, если… Овсов, занимайся текущими делами, появятся новые факты, сразу докладывай. Будем думать.

–Разрешите идти?

–Иди.

Овсов вышел из кабинета, закрыл за собой дверь и подошёл к Алине:

–Что там с окончанием трудового дня? Подвезти тебя домой?

–Через пять минут закончится, – пальцы девушки метались по компьютерной клавиатуре, – Присядь, подожди меня.

Дмитрию не хотелось торчать под носом у начальства, но и подниматься всего на пару минут в свой кабинет тоже было лень. Овсов подумал несколько секунд и принял компромиссное решение: он взял стул и сел в углу приёмной, лицом к чайному столику, спиной ко всему остальному УВД. Взглянув на его затылок, Алина усмехнулась, но ничего не сказала. Дмитрий почувствовал её взгляд, но тоже ничего не сказал.

–К Валентину Петровичу можно?

–Проходите.

Знакомый Овсову голос переместился в кабинет Гулина, неплотно прикрыв за собой дверь, и стал звучать глуше, но вполне явственно. Стучать пришёл! Верить в это было невозможно. Такому человеку, как Юрик, легче было отрезать себе язык, чем изменить жизненным принципам. В ушах Овсова зазвенело от напряжения.

–Валентин Петрович, что Вам привезти и когда?

–А что у тебя есть?

–Очень хороший самогон. Чистый, как слеза, пятьдесят градусов. И пиво, какое хотите.

–Дай-ка я подумаю: собираю я всех через два дня, народу набежит… раз, два, три… двадцать, не меньше.

–Что отмечаете?

–Дачу я достроил. Хоть и живу в ней уже два года, но финансы только сейчас позволили довести всё до ума. Новоселье получается. Не сбивай меня. Двадцать солидных мужчин под шашлычок могут употребить изрядное количество спиртного. Поэтому я возьму ящика два хорошего коньяка, а ты вези самогона литров пятнадцать. Думаю, на один вечер хватит.

–А на следующий день?

–Считаешь, захотят похмелиться?

–Обязательно.

–Тогда разливного пива, литров двадцать.

–Не, двадцать мало. Тридцать, а то и сорок. Я Вам лучшее привезу, я специально заказал.

Компьютер секретаря громко пикнул и перестал шуметь, фразы из кабинета Гулина стали долетать до ушей капитана милиции более чёткими и звучными.

–Где моя дача, ещё помнишь?

–А как же.

–Вот ключи, – из-за двери раздался металлический звон, – в верхнем замке ключ толкай до конца, а нижний на три оборота закрыт. Код на воротах: ВБ2302.

–Сделаем в лучшем виде.

За спиной Овсова прошелестели шаги, и закрылась входная дверь.

–Мы можем идти, – Алина надела на себя тренч цвета «матового шоколада», бросила в левую подмышку красный тонкий дамский клатч, правой рукой ухватилась за локоть Овсова и вывела его на улицу.

–Теперь я понимаю, почему тебя впустили в УВД.

–Почему?

–Одёжка твоя верхняя даже колени прикрывает. Никто и не видит полоску материи на попе.

Алина улыбнулась, угрожающе помахав клатчем перед носом своего спутника. Жила она недалеко, всего в нескольких кварталах от УВД, Дмитрий провожал её иногда пешком, иногда подвозил на Жигулях. Почти всегда, если никто из них не торопился, они заходили в маленькое кафе «Коробочка чудес», находящееся по пути и специализирующееся на сладостях и мороженом.

–Поехали? – мысли Овсова ворочалисьтяжело и он не решался отдаляться от своей машины больше, чем на сто метров.

–Как скажешь, только я хочу ванильного мороженого с карамелью.

–Будет исполнено.

Минут через десять они уже занимали маленький угловой столик, настолько маленький, что его прозвали кофейным. Кроме двух чашек кофе, на нём больше ничего не умещалось. Стена за спиной Алины образовывала небольшой уступ в виде полочки, и девушка положила туда свой клатч. Когда Овсов вернулся с обещанным мороженым, Алина уже успела помыть руки и вытирала их крохотным кружевным платочком. Дмитрий поставил пред ней стеклянный шар алого цвета в виде клубники со срезанным верхом. Спелая ягода была доверху наполнена светло-жёлтой массой, перемешанной с воздушными кусочками пастилы вкуса грецкого ореха и залитой тёплой тянущейся карамелью. Лежащая рядом с клубникой салфетка плотно обматывала белую керамическую ложечку. Из хрустящей бумаги осторожно выглядывала ручка ложечки, заканчивающаяся выпуклым сердечком.

Стены заведения обтягивало простое грубоватое полотно светло-сиреневого оттенка. Не реже одного раза в неделю официанты и менеджеры кафе цепляли на это полотно различные фотографии и вырезки из кондитерских журналов. Посетители подолгу рассматривали их и зачастую требовали приготовить самое приглянувшееся (вызывающее обильное слюноотделение). Наиболее удачные рецепты становились фирменными блюдами и гордостью кафе. Каждые пять-шесть месяцев меню обновлялось наполовину.

Пока Алина, молча, наслаждалась первыми ложками дурманно пахнущей сладости, Овсов разглядывал сидящих за соседними столиками. Свободных мест в зале практически не было. Судя по лицам присутствующих, сюда сбежали с уроков старшие классы соседней школы. Или наоборот, сотрудники милиции случайно попали на открытый урок кулинарии. В некоторых местах небольшого зала громко звучали горячие споры о том, с чем именно следует есть очередной местный шедевр: с брусничным мармеладом, миндалём или всё-таки горьким шоколадом.

Дмитрий усмехнулся: этакая вечерняя школа для особо продвинутых учеников. Отличников, которым вместо математики преподают основы «Как набить брюхо сладкими сладостями».

–Лучше бы сидели дома и делали домашнее задание, – пробормотал Овсов.

–Консистенция мороженого – отличная тема для доклада по химии.

Слева от Алины, метрах в четырёх, на экране подвесного телевизора музыкальные видеоклипы пытались найти своих поклонников. Для этого они громко шумели, резко кричали, раздевали молодых женщин до лохматого белья и старались одеть всех остальных как можно необычнее и экстравагантнее. Судя по всему, поклонники подбирались определённой категории, с определённым диагнозом.

Напротив кассы возвышалась большая соковыжималка, окружённая корками апельсинов. Измочаленные остатки фруктов источали экзотический запах.

–В последние дни у тебя очень сосредоточенное лицо. Розыск получается или наоборот?

–То-то и оно, что непонятно, – Овсов в третий раз за день рассказал о найденных уликах. Только теперь каждый новый поворот этого дела он комментировал так, как ощущал внутри себя, на подсознательном уровне, глубинным, органичным инстинктом. Заканчивая визитом к Гулину, он неожиданно догадался, что говорил всё это не для Алины, а для того, чтобы ещё раз самому детально пройтись по всей версии в поисках неточностей и ошибок.

–Но ведь Новиков убеждён в твоей правоте?

–На словах. А о чём он говорит с прокурором города, я не знаю. С этой точки зрения Гулин выглядит даже порядочней. Он абсолютно точно расставил все точки над всеми буквами. Если мы найдём четвёрку убийц, то Алялину повезло. Если не найдём, то этот хирург и станет главным потрошителем.

–Немного развеселю тебя. Наши девочки из паспортного сегодня рассказали занимательную байку. Откуда к нам приехал Гулин?

–Понятия не имею. Он про себя мало что говорит.

–Из Владивостока. Он там в героях ходил, да ещё в каких! – Алина осторожно вытерла платочком губы и отставила пустую вазочку в сторону. Овсов покосился, клубника с молочными капельками теперь торчала прямо под его носом.

–Зачем тогда к нам перевёлся? Мог и дома карьеру строить.

–Поближе к столице. Когда его в Москве назначали к Метелину замом, он своих амбиций не прятал. Так и заявил: «Надеюсь на скорейший перевод в министерство». Ты слушай, не перебивай. Как я уже сказала, он был этаким крутым местным мачо. Начинал простым участковым, лет пять проходил ни рыба, ни мясо. Затем попросился в уголовный розыск. И вот тут-то и раскрылся в полной мере его талант оперативника: все крупнейшие кражи Владивостока распутывал за несколько дней. Ещё через пару лет ему кличку дали.

–Какую?

–Охотник на ящериц.

–Что? Бред какой-то.

–Ничуть. Во Владивостоке находится японское консульство. Как-то через него везли очень дорогую коллекцию в Париж на Бриллиантовую выставку, которая проходит раз в пять лет. Эти безделушки в консульстве провели только одну ночь, но даже за это время коллекцию умудрились украсть!

–Готовились. Серьёзно и со знанием.

–Возможно. Сроки выставки срываются, международный скандал в разгаре, и тут появляется наш Гулин. Извольте, пожалуйста, вот ваша коллекция. Проводил профилактический рейд, граждане неожиданно открыли огонь, в перестрелке шестеро убиты, трое скрылись. Коллекция лежала в упаковке, уже машину подогнали, готовились увезти, Гулин в самый последний момент появился, спас национальное достояние страны Восходящего Солнца.

–Почему всё-таки охотник на ящериц?

–Среди прочих алмазов и сапфиров находились личные императорские камушки. И в том числе бесценный набор трёхсотлетней давности из тринадцати изумрудных ящерок. Из раритетного монолитного камня вырезалась ящерица, только глаза из рубинов вставлены. Ты представляешь стоимость одной такой зелёной твари?

–С трудом.

–А набор из тринадцати? – голос Алины благоговейно перешёл на шепот.

–Пол-Японии?

–Тебе лишь бы посмеяться. Так вот, самый головоломный ребус во всей этой истории: когда упаковку вскрыли, то абсолютно всё было на месте. Всё, кроме тринадцатой ящерицы.

–Гулин стырил.

–Паспортистки тоже так прикололись. А им пояснили, что он попросту не успел бы, там такая упаковка – из мелких сейфов, её сутки открывать и сутки запирать. Ящерицу могли забрать только сразу после кражи. Через первые сутки открыли коллекцию, посмотрели, порадовались, кто-то положил зверушку в свой карман, затем сутки потратили на закрытие. Как раз двое с половиной деньков и пролетело, когда припёрся Гулин, камушки отбил и японцам вернул.

–Ну, пропала и пропала, закавыка в чём?

–Суеверие. Японцы даже не стали требовать розыска этой тринадцатой штучки. Мол, она несчастливая. Самим выбрасывать нельзя, а украсть – всегда пожалуйста. Раз исчезла, значит, набор теперь состоит из двенадцати штук.

–Может, это хитрый японский ход – организовать кражу на нашей территории?

–Какой ты умный. Тогда Гулин должен получать жалование из японской казны. Шпион, действующий строго по указке из страны нежной сакуры и бледнолицых гейш.

–Ты права, нестыковка. Не стрелял же он по скачущим виртуозным ниндзя, нашпиговал пулями своих – криворуких мазил.

–Ничего себе, криворукие, такое ограбление провернули!

–Гулин ещё круче оказался.

–Это понятно, но самое главное, чтобы всё было гладко и красиво, потомки самураев официально назначили Гулина ответственным за поиск ящерицы на территории России!

–И его тут же прозвали «Охотником на ящериц».

–Точно!

–И где же это паспортистки такую легенду услышали?

–Через интернет делали сверку с Владивостокским УВД, оттуда спросили, как там наш Охотник на ящериц? Девочки удивились, начали расспрашивать, им и открыли самую страшную дальневосточную милицейскую тайну.

Посмеиваясь и придумывая для заместителя начальника УВД всё новые и более заковыристые прозвища, молодые люди вышли из кафе и направились к машине. Внезапно Алина остановилась:

–Знаешь, что, Овсов? Пройдусь-ка я отсюда пешком сама. Пока настроение у меня хорошее. А то потом расставаться, смотреть в глаза твои с мыслью о работе в глубине, о трупах и неправедных убийцах. Надоело, – Алина развернулась и бросила через плечо, – Пока.

–Пока, – произнёс Дмитрий и тут же услышал нарастающие трели жаворонка, достал сотовый телефон и нажал зелёную кнопку, – Алло.

–Дмитрий, это я, Феликс.

–Слушаю тебя.

–Чем занимаешься?

–Стою на пороге УВД, домой собираюсь.

–Не хочешь со мной вечер скоротать?

–Э-э, – от неожиданного предложения Овсов слегка запнулся, – Феликс, может, ты не заметил, но я мужчина.

–Заметил.

–И сплю я только с женщинами.

–Да ты совсем уже головой поплыл, гляди, пароход не сбей. Ты мне нужен, как раз, как мужчина.

–Гвоздь забить?

–Пива попить.

–Феликс, про алкоголь ты должен сразу говорить. Ведь от тебя ждут только крутой эротики.

–И ты ждёшь?

–Ты хочешь пива или по шее?

–Первого. Сколько брать? Сейчас подъеду к тебе в УВД.

–Нисколько не бери, – неожиданно Овсову стало интересно, переключился ли Юрик на милицейских подполковников полностью, или остался верен уголовному розыску, – друг один привезёт, – Дмитрий нажал красную кнопку и тут же набрал нужный номер:

–Юрик, ты с уголовным розыском с железнодорожного вокзала знаком?

–Нет, Дмитрий Юрьевич. А надо?

–Тебе конечно надо. Так что, давай, глянь на запасы и приезжай ко мне на работу.

–Через пятнадцать минут буду.

Через пятнадцать минут в кабинете начальника уголовного розыска собрались все трое. Феликс с Юриком разложили на столе белую бумагу, чтобы не исцарапать поверхность о рыбьи кости и стеклянные стаканы, и стали чистить несколько больших рыбёшек. Рядом положили пачку простых розовых салфеток, и время от времени вытирали о них руки.

–Юрик, что за рыба? Вы с Феликсом в одну кучу свалили, я и не вижу.

–Это лещ, – Яблоков указал на две самые широкие, затем на россыпь самых маленьких, – это корюшка, очень вкусная.

–Мне омуль больше нравится, – предприниматель поднёс к своему лицу сморщенного представителя семейства лососевых и потянул носом, – один только запах голову кружит.

–Сочиняешь рекламные слоганы в своём магазине? – усмехнулся Овсов.

–Кручусь помаленьку, – рука с полуголой девицей поправила болтающийся над рыбьей шелухой золотой ключик, словно хотела продемонстрировать всем символ магазинного богатства.

Насколько Дмитрий помнил этого паренька, появление золота – это единственное, что изменилось в облике хулигана со времён шапочного воровства.

–А это вяленый судак, – бизнесмен отделил от общей кучи четыре средних экземпляра закуски этого вечера, – так, на любителя. Солёный он слишком сухой, а самый вкусный – жареный.

Феликс дотронулся до двухлитровой пластиковой бутылки с пивом:

–Можно?

–Нужно, – в один голос воскликнули Овсов и Юрик.

После пятого стакана Дмитрий заметил, что Феликс за всё это время одолел только второй, причём не до конца.

–Ты так жаловался на жажду, а сам на рыбу налегаешь.

–Я это, – Феликс вздохнул, – вечером уезжаю туда, куда ты меня послал. Захотелось посидеть в приятной компании.

–Не ври, – Овсов подпустил строгости в голос, – для тебя приятная компания имеет совсем другие вторичные половые признаки.

–С женой поругался, – нехотя признал Яблоков, – не хотела меня отпускать. Не верит, что я про трупы еду узнавать. Даже некрофилом обозвала.

–Значит, наслышана о твоих похождениях, – успокоил его Овсов.

–Откуда? – Феликс округлил глаза, – она мне никогда ничего в упрёк не говорила.

–Знаешь, сколько на свете невинных доброжелательниц, желающих рассеять заблуждения твоей супруги о лебединой верности её мужа?

–Сколько?

–Столько, сколько женщин хотели заполучить тебя в постель, но пролетели.

–Таких много, – Яблоков насупился и налил себе полный стакан пива, – Умеешь ты утешить.

–А что за трупы? – подал голос Юрик, слушавший до этого очень внимательно.

–Помнишь, ты меня у гостиницы видел?

–Вы сказали, что там зарезали четверых парней.

–А до этого убийцы застрелили в поезде тоже четверых молодых человек.

–Ничего себе, – протянул Юрик, – ну и дела. Так ведь и на улице запросто прибьют.

–А ты присматривайся к встречным, – усмехнулся Феликс, – как увидишь, что язык за губой крутится, значит, твоя дорожка пересеклась с убийцей.

–Это как?

Яблоков задвинул свой язык в правый угол рта и стал им шевелить, указывая на это место пальцем: – Понял?

–Да. И что делать тогда?

–Убегать, – Овсов улыбнулся, – ты же не пойдёшь его в милицию сдавать?

–Нехороший вопрос, Дмитрий Юрьевич, – брови Юрика сдвинулись навстречу друг другу, – Вы же знаете, что не пойду.

–Ладно, не обижайся. Действуй по обстановке. Но убивают-то ни в чём неповинных людей.

–А это что такое? – Феликс взял в руки рамку с фотографией, стоящей на столе у Пашаря, – Гулин вместе с каким-то мужиком. Они что, друзья или родственники?

–Это Гусев, двоюродный брат Гулина. Они оба Пашарю ни друзья, ни родственники.

–А почему тогда на рабочем столе у него красуются?

–Угадай с первого раза.

–Гнилая у вас контора, – негромко произнёс Юрик, вроде как для себя говорил, но так, чтобы и сотрудники милиции услышали.

–Это не контора такая, – вздохнул Овсов, – а люди такие. Халявщики везде ищут тёплые места.

–Начальник уголовного розыска – это, по-твоёму, тёплое место? – удивился Феликс.

–Нет, конечно, поэтому здесь и появилось это фото.

Яблоков вновь налил себе полный стакан и быстро опустошил. Затем вытер руки о салфетку и вытащил из кармана несколько сложенных листков.

–Совсем забыл. Вот списки пассажиров четырёх первых вагонов поезда. Фамилия, имя, отчество, паспортные данные, адреса, телефоны.

Овсов достал из сейфа свою папку и вытащил списки проживавших на третьем этаже в гостинице «Волшебный маяк» во время убийства. Разложил бумаги на столе, в стороне от рыбных пятен, перемешанных с пивными разливами и начал изучать.

Пробежавшись глазами по одному листку, он перевернул его, убедился, что на обратной стороне ничего не записано и взялся за другой. Таким образом он просмотрел все листы. На самом последнем вверху стояла надпись «4-й вагон», из всего длинного списка фамилий четыре были обведены кружочком и возле них красовалась корявая надпись: «Едут из Барсуково».

Когда Овсов крутил первым листком в воздухе, то краем глаза отметил повышенную заинтересованность Юрика и запоздало вспомнил, что не хотел с ним временно встречаться и велел ему не приходить. А сам позвал на пиво. Точнее, с пивом. Старший оперуполномоченный покосился на Яблокова и вернулся к фамилиям. При чём тут Феликс, сам виноват. С момента начала работы по четвёрке маньяков чаще всего на пути капитана милиции встречается именно Юрик. И хоть совместное их увлечение приятно на вкус и заключается только в двухлитровых бутылках, большую часть времени Дмитрий проводит почему-то с посторонним человеком, торговцем, по сути.

–Ни одного совпадения, – Овсов повернулся к молчавшему всё это время Феликсу, – ты проверил их по месту регистрации?

–Нет ещё. Думал сходить с тобой.

–Завтра с утра забегу в паспортный стол. И пассажиров из поезда и клиентов «Волшебного маяка» полностью просмотрю, – Дмитрий задумчиво побарабанил пальцами по столу и набрал номер на сотовом телефоне, – и ещё одно, так, на всякий случай.

–Ммм, – в мычании Феликса неожиданно прорезались нотки удовольствия, он вгрызался в омуля и слизывал с губ стекающий рыбий жир, – хорошо, что я к вам зашёл.

–Всегда пожалуйста, – вежливо ответил главный поставщик пивных деликатесов, – можно и повторить как-нибудь.

–Обязательно, – в глазах Яблокова разгорался нешуточный огонь страсти.

Ого, подумал Овсов, слушая телефонные гудки, кажется, Феликс разглядел ещё одно жизненное увлечение.

–Да, я слушаю.

–Александр Валерьевич, у меня к тебе будет просьба, только отнесись к ней серьёзно, – Овсов бросил суровый взгляд на прислушивающегося к его разговору и начинающего смеяться с набитым ртом Феликса, – проверь, пожалуйста, по всему городу и области за последнюю неделю любые криминальные события, связанные с цифрой четыре.

–Ты имеешь в виду трупы?

–Не обязательно. Любые события, где фигурирует количество четыре. Не думаю, что таковых наберётся много.

–Считаешь, будет связь?

–Не знаю, но проверить не помешает.

–Хорошо, запрошу недельную сводку, если что, позвоню.

Дмитрий отключил телефон, засунул его в карман и укоризненно покачал головой хрюкающему от смеха старшему лейтенанту.

–Авария из четырёх автомобилей, нет, четыре автомобиля врезались в один фонарный столб, нет, – стало понятно, что Феликса посетило необыкновенное вдохновение, – четыре автомобиля снесли одновременно четыре фонарных столба. Мы построим супер версию преступления, а получится, что бандиты сшибли четыре мусорные урны!

–Это реакция на омуль? – лицо Юрика выражало искреннюю озадаченность и озабоченность морально-умственным состоянием собутыльника.

–Нас выгонят из милиции, – радостно сообщил Яблоков и ткнул хвостом обглоданной рыбы в Овсова, – а тебя упрячут в дурдом и Юрик по выходным будет приносить тебе пиво.

–Я туда не пойду, – честно ответил предприниматель, – я боюсь туда заходить.

–Четыре пива, – Феликс старательно разгребал кучки рыбьих косточек и чешуи, переводя погрустневший взгляд на двухлитровые бутылки с остатками пенистого напитка, – Юрик, нигде не пропадало четыре мешка омуля?

–Что Вы имеете в виду? – возмутился бизнесмен, – я не ворую рыбу! Я ничего не ворую!

–Ты меня не понял, – вздохнул Феликс, – я бы с огромным удовольствием нашёл именно столько вяленой рыбки и вас бы позвал. С пивом, разумеется. А то это закончилось.

–Я сейчас привезу, – Юрик подскочил и начал вытирать пальцы о розовую салфетку.

–Не надо, – Яблоков опять вздохнул, – на поезд пора.

–Юрик, ты уже знаешь, где у нас выбрасывают мусор и моют руки?

–Конечно, Дмитрий Юрьевич, помню.

–Вот и сходите туда с Феликсом.

Через несколько секунд Овсов присоединился к экскурсии в самую главную комнату любого учреждения и вымыл руки, оставив своим собутыльникам наказ тщательно продезинфицировать грязные стаканы, поставленные в умывальник. Перехватив недоумённый взгляд Феликса, Овсов со вздохом добавил:

–Просто хорошо намыль и хорошо сполосни.

В кабинете Дмитрий вытер влажные пальцы салфетками и протянул парочку розовых бумажек вошедшим Феликсу и Юрику. Последний отмахнулся, встряхнув кистями рук, Яблоков взял одну и промокнул сбегающие по коже мелкие капли. Затем скомкал салфетку и оглянулся в поисках ближайшей мусорной корзины.

–Овсов, что это? – в голосе Феликса звучало неподдельное удивление.

–Пальма, – Дмитрий задвинул стулья на место и оценивающе оглядел кабинет в последний раз, – персональная собственность Пашаря.

–Откуда она здесь?

–Купила его драгоценная супруга, заставила сюда принести и лично выбрала место для проживания и цветения, – Овсов коротко пересказал местную легенду об экзотическом дереве, включая историю появления абсолютно всех плодов на вершине пальмы.

–Давай и мы что-нибудь привяжем, – глаза Яблокова загорелись не меньше Адамовых при виде грешного фрукта в руке Евы, он махнул рукой в сторону туалета, – там остался здоровенный хребет и хвост от леща!

–Во-первых это глупо, – Дмитрий вытолкал всех из кабинета и повёл вниз, – во-вторых, дерево плодоносит исключительно в присутствии начальника уголовного розыска, дабы не подставлять меня. В УВД считается особым шиком одарить пальму так, чтобы Пашарь не заметил под своим носом даже самые провокационные действия. Народ отвлекает Геннадия Николаевича, как может. Хотя, если честно, это несложно. Он невнимателен и тормозит.

Троица благополучно прошествовала мимо дежурной части, где всё тот же майор, что и пару дней назад, изучал английский язык, с тоской рассматривая учебник в руках и завистливо принюхиваясь к исходящим пивными парами молодым людям.

–А в-третьих, он сразу подумает, что здесь была пьянка с пивом и рыбой, может начать интересоваться и я попаду в неудобное положение.

–Жалко, – Яблоков почесал затылок, – надо запомнить на будущее и обязательно чем-нибудь порадовать Пашаря. Юрик, ты поддержишь благое дело?

–Думаю, что да, – бизнесмен улыбнулся, – предварительно созвонимся, с меня фрукты или овощи.

–Лучше бутылочка самогона, – Дмитрий плотоядно ухмыльнулся, – тогда он точно будет пальму каждый день по три раза поливать и десять раз осматривать в поисках нового зелья.

Подбросив Юрика до его магазина, а Феликса – до отправлявшегося состава, Овсов заметил на площади перед железнодорожным вокзалом большой супермаркет «Белая долина». Посетив его, он наткнулся на лимонад «Дюшес», разлитый в стеклянные бутылки. Ностальгическая волна захлестнула Дмитрия, он простоял несколько минут, сжимая в руках напиток босоногого детства. «Дюшес» в соседнем магазине отличался дешевизной и доступностью и поэтому все мальчишки двора отдавали именно ему явное и несомненное предпочтение. Когда чьи-то родители предлагали купить на день рождения сладкую воду подороже и попрестижнее (на их взгляд), то это предложение с негодованием незамедлительно отвергалось, и выставлялся ультиматум – или «Дюшес», или ничего.

Через несколько минут на заднем сиденье Жигули расположились в ряд несколько банок: маслины, оливки, шпроты, сайра и сельдь. Последнюю банку придавила упаковка вареников с картошкой, за ней легли две бутылки «Дюшеса» и пачка сметаны. В брошенном рядом кассовом чеке указывалась только одна бутылка лимонада, и цена на неё была самая дешёвая из всех покупок. Заслуженный серый плащ прилёг чуть поодаль от продовольствия и сделал вид, что с предметами из материальной жизни не знаком.

Как только Овсов вернул на свои плечи лёгкую куртку, раздался телефонный звонок:

–Дмитрий, есть новости.

–Я слушаю, Александр Валерьевич.

–Ещё за сутки до обнаружения первых трупов пропало четверо парней.

–Опять?! – Овсов лихорадочно стал вспоминать любые новости на эту тему, – они убиты?

–То-то и оно, что пока ничего не известно. Просто пропали, резко, непонятно, в никуда.

–Так, может, это не наши клиенты?

–Боюсь, что наши.

–Почему ты так думаешь? Кто они такие – эти пропавшие люди?

–Четыре химика. Четыре засекреченных химика из лаборатории военного завода.

Глава 8. Один билет на поезд

Обе гантели на вытянутых руках в стороны и вверх. Пять раз быстро и пять раз медленно. После десятого взмаха дыхание стало громче и заглушило звук телевизора. Старею. Или толстею? Не спеша, лёгонько, опустить трёхкилограммовые железки на пол, чтобы не постучаться к соседям снизу. Люди в полседьмого утра не сразу поймут, почему к ним ломятся не в дверь, а в потолок. Не разберутся, в трусах и ночных пижамах выскочат на улицу с воплями о землетрясении, наводнении, апокалипсисе земном. Немного неудобно получится.

Вот так слышно будет, пульт от телевизора можно положить на стол, чтобы рукой дотянуться, не бегая взад-вперёд. Три глубоких вздоха, гантели перед собой и вверх. Пять раз быстро, пять раз медленно. Девятый, десятый раз растягиваем, ощущаем прилив сил в руках, напряжение в мышцах. Давно не занимался. Толстею, да и старею. Свежего ветра мало, надо открыть вторую форточку, пусть пару минут сквознячок погуляет, зато потом дышать будет легче.

Кто-то улыбающийся в студии, с красным галстуком и торчащим из кармана платочком, рассказывает о том, что в малине и клубнике очень много антиоксидантов. Знаем, об этом только ленивый не талдычит с экрана последние три месяца. Гантели на вытянутых руках перед собой и десять приседаний. На последнем аккуратно положить спортинвентарь на ковёр и медленно встать. Получилось даже чересчур медленно, наверное, хватило бы и шести приседаний. Надо же, телефон запел, кому это не спится сладко и нежно в рассветный час?

Овсов оглянулся на гуляющие под ветром шторы. Какой ещё рассвет? Уже часа два, как солнечные лучи прошлись в самой вышине над городом Т., распугивая кудрявые облака. В животе что-то сжалось, и разжиматься не захотело. Неужели опять трупы? Кому ж так неймётся?

–Разбудил? – радостный голос Феликса не оставлял никаких сомнений в том, что именно хотел сделать Яблоков.

–Не очень, – в животе отпустило, но грудная клетка заходила ходуном.

–А ты чего так дышишь? – Феликс зашептал, – ты там с женщиной? Извини, я перезвоню.

–Не надо, гантели прекрасно заменяют любую девушку, а уж если ещё и на ногу себе уронить, то незабываемые ощущения обеспечат надолго. Тебе нужна помощь?

–Сейчас расскажу. Из поезда я сошёл минут десять назад. Ну, думаю, похожу, осмотрюсь, найду буфет, газетные точки. Запомню расписание. Не пришлось, – Феликс захихикал, – Вокзал – три кабинета, четыре коридора. Хорошо хоть «Комната матери и ребёнка» есть. Барсуково ещё то захолустье.

–Давай про дело говори.

–Говорю. Невдалеке от выхода на перрон ночной киоск работает, в нём бабушка сидит. Так вот, она прекрасно запомнила нашего клиента с языком за губой. Все берут по газетке и журнальчику, а этот набрал целую кипу и даже особо не рассматривал покупаемое. В одну кучу сгрёб, расплатился и ушёл. Торопился, оглядывался, сдачу то ли забыл, то ли просто не взял. А киоск не дешёвый. Покупателя в сторонке ещё трое молодых людей поджидало. Бабушка удивилась, парень такое разнообразие странное приобрёл, она лет десять здесь продаёт, но подобных читателей раньше не находилось. Рассмотрела всю четвёрку, но в лицо видела только того, кто за периодикой к ней подходил.

–Всё правильно, убийцам надо было сделать вид, что они занимаются торговлей в поезде, поэтому ассортимент соответствующий набирали.

–Я подумал, может, у тебя вопросы какие-нибудь появились?

–Нет, Феликс, ничего нового. Запиши всё подряд, что продавщица скажет и возвращайся.

–Про убитых узнавать подробности?

–С одной стороны, вроде бы уже понятно, что их купе выбрали случайно, точнее, потому что там четверо парней находилось. С другой стороны, лишняя проверка не помешает. Ты можешь местному розыску оставить запрос на убитых?

–Могу.

–Сделай упор на возможные пересечения покойников в прошлом. Где учились, с кем работали, могли ли встретиться раньше.

–Ладно.

Овсов прервал связь и положил сотовый телефон рядом с пультом от телевизора. Голубой экран пытался объяснить стране, почему сегодня Ракам и Скорпионам нельзя задерживаться на перекурах и наедаться в обед. Почему, почему… С работы выгонят! Понятно всем, кроме астрологов.

Дмитрий включил утюг в спальне и выбрал на полке шкафа светло-голубую рубашку. Проверил уровень воды в утюге и слегка надавил на кнопку подачи пара. Агрегат отозвался злобным шипением и выдохнул горячим облаком. Дракон полупластмассовый. Овсов в десятый раз за это утро попытался оживить в памяти лицо виденного им художника в гостинице и в десятый раз в сознании всплыло совсем не то, что нужно: усики, бородка, длинные волосы, спадающие на лицо, двигающиеся лопатки под ярко-жёлтой майкой абстракциониста, смешивающего краски, разбитый мобильный телефон, даже туча за окном уже явственно висела перед носом и туманила взор. А выстрел тюбика голубой краски – это вообще хит номера. Овсов оторвал утюг от правого рукава и внезапно осознал, что убийцы очень хитрые и разбирающиеся в психологии люди. Они не просто маскировались от рыскающих милиционеров, они сделали всё, чтобы оперативники смотрели не на них, а на ерундовый антураж в этом номере.

Кто же они такие? Что им было нужно? Зачем убивать незнакомых людей? Стрелять в поезде и рубить головы в гостинице? Для чего?

Овсов встряхнул рубашку и повертел перед глазами. Вроде разгладилась. Дмитрий повесил творение своих рук на плечики, выключил утюг и отправился в ванную. Телевизор громко пообещал на ближайшие два дня тёплый циклон с неравномерными осадками.

Через сорок четыре минуты старший оперуполномоченный уголовного розыска заходил в свой кабинет.

– Овсов, я на «Протон», – запыхавшийся Пашарь ворвался следом, почти сшибая с ног своего заместителя, – только бумаги возьму.

–Что-то случилось?

–А как же, – лицо Геннадия Николаевича озарилось кривоватой из-за нехватки кислорода улыбкой, – эксперты обнаружили химикат, которым убийца намазал пол в гостинице. Лежит в капсулах на спецскладе, и отвечает за него всего лишь один человек. Так что, подельник у Алялина быстро нашёлся. Будем его брать.

–Химикат?

–Всех! – голос Пашаря растаял в коридорах УВД, спеша обрадовать и кладовщика «Протона» и статистику по раскрытию преступлений.

Овсов набрал номер внутреннего телефона экспертов.

–Павел, привет. Что за новое вещество от собак вы там нашли?

–Тебе химическую формулу назвать?

–Нет, только суть проблемы.

–В общем, абсолютно всё совпадает до последней молекулы. Антисобачник входит в состав широко используемого на заводе полуфабриката.

–А в чистом виде есть?

–Нет. На «Протон» поступает в составе другого вещества. Для его выделения нужна лаборатория, процесс довольно сложный.

–Значит, Алялину ещё и лаборант помогал? Целая мафиозная группа для удовлетворения кровожадных амбиций отставного хирурга?

–Овсов, не морочь мне голову. Мы не расследованием занимаемся, а экспертизами.

–Хорошо, великий эксперт, номер в гостинице сфотографировал?

–А как же, уже и анализ изображения есть.

–Кровь в номере нашлась?

–Стопроцентно и повсеместно.

–Отпечатки пальцев с пакета и целлофановых листов, что я вам привозил, идентифицировали?

–Нет. Отпечатки хорошие, ясные, но в нашей картотеке не числятся.

–Найдём, появятся. А по фотографиям подготовь мне заключение, потом заберу.

–Ты не будешь интересоваться экспертизой в гостинице?

–Ах, да, – Овсов поморщился, проклиная свою забывчивость, – извини, закрутился.

–Убийца один и тот же человек, правша. Удары уверенные, сильные, точные.

–То есть рука опытного киллера?

–Скорее всего.

–А мог удары нанести военный хирург? – старший оперуполномоченный вспомнил, что в своём номере Алялин доставал паспорт из дипломата, наливал воду из графина и нервно снимал очки только правой рукой.

–Прекрасный кандидат.

Овсов положил трубку телефона, но аппарат связи тут же зазвонил самостоятельно.

–Уголовный розыск, слушаю.

–Дмитрий, это Новиков, подъезжай прямо сейчас ко мне в прокуратуру. Если спросят, скажи, что я тебя вызвал, – короткая фраза закончилась короткими гудками.

–Вызвал, так вызвал, – Овсов пожал плечами и поднялся, – сейчас приеду.

Дмитрий взял папку, вышел в коридор, достал из кармана ключи, чтобы закрыть замок и почувствовал внимательный изучающий взгляд в спину. Не спеша повернулся и наткнулся на высокого подтянутого майора, начальника службы участковых.

–Дима, ты проверяешь моих ребят?

–В каком смысле? – рот Овсова приоткрылся сам собой.

–Вот твоё поручение, – зеленоглазый, очень коротко подстриженный шатен протянул Дмитрию его запрос на проведение оперативных мероприятий вокруг гостиницы «Волшебный маяк». Овсов машинально взял в руки два листика бумаги, – а вот ответ моих участковых: нигде, никто, никогда. Опрошены жильцы домов по адресу улица Цветочная, восемнадцать, двадцать и двадцать три, а также все работники всех офисов на первом этаже по улице Цветочная. Ответ повторить?

–Не надо, – старший оперуполномоченный задумался, в принципе, так и предполагалось, убитые каждый день напивались до умопомрачения, никуда, кроме гостиницы и клуба, не заходили, вот их никто и не видел, – отрицательный результат – это тоже результат.

–Ты уверен? – майор настороженно рассматривал пространный взгляд Овсова в никуда, – это не очередной прикол уголовного розыска?

–С четырьмя трупами на руках шутить сложно, ты не находишь?

–Если честно, я сначала подумал, что это поручение так, для галочки, – тон майора изменился, – а потом смотрю, подпись твоя, не Пашаря, вот и озадачил своих бойцов отнестись серьёзно.

–Да всё правильно ты сделал. – Овсов вздохнул с досадой, – история тёмная, запутанная, кандидатов в убийцы то нет никого, то уже толпа набежала. Каждая мелочь важна.

–Ну, давай, удачи, – правая ладонь главаря участковых примирительно похлопала по плечу опера уголовного розыска и отправилась заниматься дальнейшим руководством и раздачей ценных директив при помощи указующего перста.

Дмитрий спустился к машине, завёл её и оглянулся на заднее сиденье. Вареники с картошкой под сайру и шпроты просто объедение. Особенно с мелко порезанным луком и стопочкой водки. Рот наполнился слюной, а память – вчерашними вкусовыми ощущениями. Праздник жизни. Овсов усмехнулся: луком закусывал, водки даже не нюхал. Значит, четвёрка планировала убийство. Для этого покупали газеты и прятали лица. Уже два человека об этом сказали. Надо Марию, знакомую Феликса, официально опросить про вагонных продавцов. И в гостинице готовились к резне, поэтому и расспрашивали о соседях. Но молодые алкаши нигде не засветились, даже участковые это подтвердили. Получается, четвёрка выбирала случайных людей. Зачем? Где мотив? В первом случае просто застрелили, во втором разлили море крови. Зачем? Из-за мотива? Не понравилось отсутствие крови в первый раз? Почему убивал только один? На спор? Может, они действительно художники? Сумасшедшие абстракционисты. Нам про тучи лапшу на уши вешали, а сами энергией от трупов питаются. И творят, творят. Овсов подъехал к прокуратуре, вырулил на стоянку и закрыл машину. Творцы чёртовы, вот и натворили.

–Долго добираешься, – Новиков сбежал по лестнице, подошёл к Дмитрию, пожал руку старшего оперуполномоченного и показал на Жигули, – открывай. Поедем на твоей машине.

Они быстро заняли свои места и Овсов надавил на газ.

–Куда мчимся?

–За рыбозаводом есть маленький поворот и двойной шлагбаум.

–Видел как-то.

–Вот туда и направляйся. Я только что говорил с военным прокурором, полностью обрисовал ему обстановку, наши цели и задачи. Он созвонился со своим руководством и нам дали добро.

–На что?

–На несколько вопросов заведующей лаборатории.

–А разрешение на это запрашивали у министра обороны? Или у президента?

–Ты зря ёрничаешь, – Новиков покосился на спутника, – где можно спросить, там можно и взглянуть, а ещё тихонько потрогать и осторожно пощупать.

–Заведующую лабораторией? Не забывай, Александр Валерьевич, ты женат.

–Любимая вчера торт пекла, – Новиков улыбнулся, – чуть-чуть подсушила, но было вкусно. И досталось мне не очень много.

–От своей супруги – немного сладкого, от другой женщины – немного перчённого.

–Кстати, не забудь, трогать и щупать буду только я. Твоя задача – так развлекать всех сопровождающих, чтобы им не стукнуло в голову нас останавливать, или, тьфу-тьфу, чтобы не сглазить, вообще выгнать.

–По-моему, ты никакого разрешения ни у кого не спрашивал, – Овсов вопросительно посмотрел на следователя прокуратуры, – нас туда хоть впустят?

–Не переживай, всем позвонили, всё объяснили. Единственный момент – мы эту контору никогда не посещали, так как не имеем на это никакого права.

–Понял, – Овсов проехал рыбозавод, остановил машину перед шлагбаумом и молча смотрел, как в Жигули на заднее сиденье садится крупный лысоватый мужчина пожилого возраста в тёмно-синем костюме. Как только дверца за ним захлопнулась, шлагбаум поднялся, и Дмитрий двинулся вперёд. Точнее, двинул Жигули с представителями трёх разных карающих организаций. Или следящих за соблюдением закона. У кого какое сложилось впечатление.

Они проехали по прямой дороге метров сто, затем повернули в тоннель, уходящий вниз, и через две минуты оказались на пустой подземной автомобильной стоянке. Лысый мужчина махнул рукой, и они вышли из машины. С трудом отодвинули широкую бронированную дверь в белой стене и долго шли по идеально чистому голубому коридору. Затем прошли ещё две двери, полегче и потоньше, и поднялись по винтовой металлической лестнице с чёрными ступеньками и жёлтыми перилами на третий этаж.

Интересно, Новиков моё описание по телефону давал? Нас ни о чём не спросили, документы не проверили, это как раз понятно. Мы не имеем права сюда заходить, поэтому на проходной нас и не зарегистрировали. Вот только зачем Валерьевич меня сюда потянул? Чего он так вцепился в этих химиков? Холодно-то как вокруг, пули замороженные производят, не иначе.

В открывшемся перед ними коридоре стояла молодая симпатичная женщина в коротком халате нежного салатового оттенка. Чуть длиннее, чем юбка у Алины, со злостью подумал Овсов, а заведующая будет, наверное, совсем голая, в крайнем случае, в тонком белье. Длинные каблуки красных туфелек работницы закрытого предприятия с цокотом переступали по широким голубым кафельным панелям.

–Здравствуйте, – женщина продемонстрировала открытую улыбку и белоснежные ровные зубы, – меня зовут Светлана Сергеевна, я заведующая лабораторией.

–Очень приятно, меня зовут Александр Валерьевич, а это Дмитрий Юрьевич.

–Можно Светлана, – тут же сообщила женщина и пальцами правой руки поправила обесцвеченную чёлку.

Кольца нет, волосы вернулись на место, причём упруго, как пружина, значит, поправит ещё пару раз, если кто-то не разглядел отсутствие золотого брачного знака. Да не торопись, сделай это медленно и томно, позволь нам насладиться, Овсов сладко улыбнулся, мы здесь по работе.

–Мне сказали, что надо ответить на все ваши вопросы, – голос заведующей слегка изменился и стал звонким, словно его отобрали у поющих по утру птиц, – но я в замешательстве, наш объект режимный.

–Не волнуйтесь, – старший следователь прокуратуры изобразил очень вежливое понимание ситуации, – только один, абсолютно ничего не значащий, вопрос. Среди Ваших пропавших четырёх сотрудников никто так не делал?

Новиков заложил язык в правый верхний угол рта, под губу, и начал там им шевелить.

–Да, это один из моих подчинённых, как будто всё время язык жевал. Я даже его к стоматологу направляла, думала, может, болит десна или язык, чешутся, беспокоят его. Врач сказал, всё нормально, привычка, не очень хорошая, но и не сильно вредная.

–Минуточку, – Новиков достал сотовый телефон и набрал номер, – да, это наши клиенты. Хорошо, – он убрал аппарат связи в карман и обратился к Светлане, – Вам должны перезвонить.

Овсов хотел было записать важную информацию, но подумал, что если сейчас откроет папку, то молчаливый мужчина чересчур обеспокоится и потребует показать все бумаги по делу четвёрки, что абсолютно не соответствовало режиму секретности самого уголовного дела. Дмитрий сделал вид, что просто переложил папку из одной руки в другую.

Секунд через тридцать из кармана халатика раздалась громкая жизнеутверждающая музыка. Мелодия популярной певицы ещё звучала на всех перекрёстках города, но уже успела перекочевать и в сотовые телефоны.

–Мальтукова, слушаю. Всё показать? Только их рабочее место, поняла, – женщина изящным движением вернула телефон обратно в карман и обеспокоенно взглянула на Овсова и Новикова, – что-то случилось?

–Да, – немедленно отозвался следователь прокуратуры, – Дмитрий?

Пока они вчетвером добирались до лаборатории, пока стояли под дверью большой комнаты с толстыми стеклянными стенами, непосредственно в которой и трудились пропавшие химики, в то время как Новиков осматривал эту комнату, впрочем, ни до чего не дотрагиваясь, как задавал вопросы Светлане Сергеевне, всё это время Овсов описывал подробные преступные действия четвёрки, включая выстрелы в поезде и резню в гостинице. Количество пролитой крови удостоилось отдельного повествования, особо красочного и яркого. Реакция губернатора также упоминалась.

И безмолвный лысый мужчина и сама заведующая лабораторией периодически охали, меняли цвет и выражение лица, теряли дар речи, затем вновь его находили посредством различных ругательств и матюков, иногда возмущались, иногда откровенно не верили капитану милиции, наконец, вместе с Овсовым замолчали, переваривая услышанное и радуясь тому, что четверо замечательных работников их дружелюбного предприятия уже никогда не появятся здесь вновь. Волосы под рукой Светланы Сергеевны прыгали безостановочно.

–Повсюду порошкообразные следы, – Новиков вышел из комнаты и чему-то улыбнулся, – сейчас я перезвоню, приедут из военной прокуратуры, будут производить осмотр и изъятие, если оно понадобится.

–Здесь, у меня? – Светлана ужаснулась, прижав ладони к груди.

Ещё не отошла от моего рассказа, покосился на неё Овсов, она что, боится, что трупы в холодильниках найдём? Он перевёл взгляд на Новикова. Следователь прокуратуры достал пачку влажных салфеток и трижды вытер лицо, шею и руки. А ведь ты знал, что наркотики найдёшь. Уже давно, с гостиницы, пытаешься найти связь между убийствами и наркотой. Хоть бы намекнул, а то Дагер, Дагер.

Новиков оглянулся в поисках урны, чтобы выбросить использованные салфетки и молчаливый мужчина тут же вытащил из кармана прозрачный пакет и подставил под ладонь Александра Валерьевича. Новиков усмехнулся, но аккуратно сложил мусор в предложенный целлофан. Затем вытащил телефон и коротко произнёс:

–Полный обыск.

Там ждали звонка, Овсов опустил глаза на Светланины колени и перевёл на свои начищенные туфли, ждали, чтобы знать: либо обыск, либо отбой. Новиков информацию от меня передавал ещё куда-то. В военную прокуратуру? Вряд ли. А вот в наркоконтроль в самый раз. Кстати, о химии. Овсов достал телефон.

–Паша, помнится, ты обещал с интересной формулой познакомить.

–Ты нашёл свой старый, запыленный учебник химии?

–И даже открыл на нужной странице.

–Записывай, диктую.

–Нет, пришли мне смс.

–Понял, жди.

Овсов не успел ничего объяснить, как его телефон негромко сообщил о полученном письме. Дмитрий открыл весточку от экспертов и поднёс к лицу заведующей лабораторией.

–Это вещество можно сделать в условиях этой комнаты? – Овсов указал за спину Новикова.

–Да, легко, – Светлана недоумённо пожала плечами,– причём, несколькими способами.

–Из гостиницы, – Овсов повернулся к Новикову, – образец, изъятый с пола перед номером с трупами.

–От собак, – понимающе протянул Александр Валерьевич.

–Скажите, – Дмитрий вновь обратился к работникам военного завода, – а что они были за люди, эти пропавшие химики?

–Обыкновенные ребята, – губы Светланы чуть-чуть искривились, – один пытался за мной ухаживать, но как-то вяло, проводил несколько раз и на этом его энтузиазм закончился. Тихие, молчаливые, не грубили, глупо не шутили, все указания исполняли в срок и качественно. Могли сделать карьеру, потенциал имелся у всех. Работали дружно, слаженно. Просто не могу поверить, что они кого-тозастрелили или зарезали.

–Да, – неожиданно добавил молчаливый мужчина, – они были очень спокойными, при выходе с предприятия мы обязаны всех проверить, обыскать в случае малейшего подозрения и для профилактики. Тех, кто работает меньше двух лет, обязаны обыскивать постоянно. За всё время, пока их проверяли на проходной, они ни разу ни одного слова в протест не произнесли. Они были самыми дисциплинированными сотрудниками нашего предприятия.

–Насколько тщательно их проверяли?

–Каждый шов прощупывался, – в глазах мужчины мелькнула насмешка над любителями, поставившими под сомнения действия профессионала.

–И сколько они проработали?

–Скоро два года, – откликнулась Светлана Сергеевна, – как раз и зарплата увеличивается за выслугу лет, и вас начинают рассматривать в качестве кандидатов на повышение по работе.

–То есть все плюсы, – уточнил Новиков.

–Да.

–А они предпочли убийства.

–Очень не похоже на них.

–Как дела у Бруталова? – неожиданно для самого себя вырвалось у Овсова, но он тут же спохватился, – впрочем, можешь не говорить.

–Почему, же, – Новиков взглянул на часы, – время ещё есть. Вернулся он вчера вечером. Отец одного из убитых, Варнаков, действительно является местным крупным бизнесменом. И у него есть очень сильный конкурент, Шершенов. За день до появления Бруталова в Малых Монахах между ними разгорелась война. Начали с разбитой витрины в парикмахерской, продолжили бойкотированием торгового центра, а через три дня уже горела продовольственная база.

–Совпадает с моментом убийства в гостинице?

–Да, фактически, происшествие в «Маяке» – это начало военных действий.

–Или просто событие номер один в длинном перечне заготовленного списка.

–Да, уже и такую версию следует рассматривать.

В коридоре появилось не менее десятка человек в военной форме. Один из них увёл Новикова в сторону, и они шептались минут пять-шесть.

–Всё, нам можно уходить, – следователь прокуратуры взял Овсова под локоть и махнул рукой лысому сопровождающему. Они попрощались со Светланой и молча отправились по длинным, затопленным холодным белым светом коридорам, к заскучавшим Жигулям. И только когда они проехали шлагбаум и остались вдвоём, Овсов заговорил:

–Я надеюсь, Бруталов опросил всех участников торговых баталий?

–Нет, даже не пробовал.

–Почему? Разве он не амбициозен? – удивлённый Дмитрий покосился на Александра Валерьевича, – я думал, он там все Монахи перероет. Вспашет, как молодой экскаватор свежую ниву.

–У него не получилось. По крайней мере, он так говорит. Сложная оперативная обстановка. Милиция и прокуратура даже вмешиваться в войну не хотят. Говорят, себе дороже. Кто победит среди бизнесменов, тот и будет командовать в городе.

–Бруталов написал на них рапорт?

–Нет, только на словах рассказал.

–У него появился интерес?

–Возможно. Например, местный прокурор попросил Бруталова прикрыть его.

–А взамен?

–Должность заместителя. Или совместное предприятие родственников в Малых Монахах.

–Хороший работничек.

–Да уж.

–Ты ничего не хочешь мне сказать?

–Про порошок?

–Да.

–Давай так, через несколько дней появятся анализы всего, что военная прокуратура изымет на заводе, и я тебе перезвоню.

–Думаешь, химики могли быть наркокурьерами?

–Зачем тогда убивать посторонних людей? Чтобы привлечь к себе лишнее внимание?

–Наркоты наглотались.

–Не похоже, ребята вроде толковые, химики грамотные. Такие ни за что на свете не будут дрянью баловаться. Не тот контингент. И хватит вопросов, дождёмся результатов химической экспертизы и только потом будем новые версии сочинять.

–Разве служба безопасности завода не провела своё расследование?

–Провела, рабочее место химиков осмотрели, в квартирах, которые они снимали, побывали, результатов нет.

–Может, украли что-нибудь ценное с завода, например, редкоземельные металлы.

–Говорят, ничего не пропало, да ты и сам слышал, у них каждый шов ощупывали. Как бы они вынесли с режимного объекта хоть что-то? Наверняка, охрана не только обыском занимается, ещё парочку проверок осуществляет, о которых никто даже и не догадывается. Магнит, рентген, х-лучи, видеокамеры у ребят в лаборатории, да мало ли что…

–Понимаю, просто мысли вслух.

–Тебя на работу?

–Нет, – Новиков рассмотрел цифры на часах, – вези меня домой – пообедаю.

Пожелав следователю приятного аппетита, Овсов развернул машину в сторону УВД. Положение запуталось. Жили-были тихо и мирно четыре химика. В один прекрасный день их перемкнуло, и они отправились убивать таких же молодых парней. Может, все убитые наркоманы, химики объявили им войну и стали зачищать ряды обыкновенных граждан? Стоп, почему я считаю, что все химики отправились на священную войну с ЛСД и экстази? Опознали только одного, губотопорщителя. Остальные неизвестны. Да и с губастым ничего не ясно. А вдруг всё-таки совпадение? Об лобовое стекло ударилась бабочка и оставила радужный след. Не быстро же еду, не могла увернуться? Сделать запрос психиатру, сколько по статистике людей закладывают язык за губу? И на следующий день увидеть этого же врача, но уже изнутри психушки, как тихий пациент? Психиатры, ведь они такие. Спасибо тебе судьба, добрая ты.

И тебе, рейсовый автобус, тоже спасибо. Да, я знаю, у тебя расписание, тебе людей надо везти. Но это вовсе не означает, что надо таранить старые, замечательные Жигули. Хорошо хоть, тормоза всё время проверяю, регулирую. И сзади меня никто не стукнул. Воздержался от ремонта собственной иномарки. Ремонт-то нынче дорогой, при сильном ударе дешевле новую машину купить. Да и мороки меньше.

Сообщить всем, что нашёл убийц? Так это неправда. Не забыть бы при встрече подсказать Новикову, что нужны отпечатки пальцев пропавших химиков. Сравнить с отпечатками на пакете из-под ванной. Ну и что из этого? Скажут, что стелили плёнку в номере на пол, чтобы красками не запачкать. И да, плёнку нашли в чужой постели, клок там остался. Мотива убийства нет. Нет связующих воедино звеньев.

Овсов прошёл мимо дежурной части УВД и направился к Алине.

–Привет, привет, что у тебя сегодня: очередные трупы, престарелые проститутки, любовь с Яблоковым? Меняешь ориентацию?

–Почему сразу любовь? Крепкая мужская дружба!

–Да, да, настолько крепкая, что вы по вечерам шлёпаете друг друга ладошкой по ягодицам и трётесь щетинистыми подбородками о волосатую грудь лучшего друга.

–Ты ревнуешь.

–К Яблокову?! По многочисленным свидетельствам недовольных имидж эротической звезды не соответствует температуре его горения. Ни на свиданиях, ни, что особенно печально, в постели.

–По многочисленным?

–Не водись с ним, он тебя плохому научит.

–В постели?!

–Сплюнь три раза! А лучше, десять. Я понимаю, это лишь разговоры недовольных…

–Недовольных или брошенных?

–Овсов, не придирайся к словам. Какая разница, кто врёт, своя рубашка ближе к телу.

–У нас с ним общие убийцы.

–Хорошо хоть, не любовницы.

Дверь приёмной широко распахнулась, мимо Дмитрия небольшим ураганом пролетели ядовито-зелёная куртка и тёмно-малиновые штаны. Обладатель ультрамодного наряда замер перед дверью Гулина, резко развернулся и схватил трубку телефона на столе секретаря. Иван Петрович, а это был именно он, набрал номер и холодно посмотрел на Овсова.

–Здравствуйте, – вежливо произнёс Дмитрий.

–Вы всё успели сделать? – вопрос Гусева предназначался явно не старшему оперу, но Овсову всё равно почему-то захотелось рассказать дизайнеру о каждой трудовой минуте этого дня. Удержаться от ненужной болтовни ему позволило лишь то, что его взгляд зацепился за ярко-оранже- вый галстук родственника Гулина и не смог оторваться в ближайшие две минуты.

–Я приеду и досконально проверю, – в голосе Гусева глубинным рыком пронеслись звериные нотки, – кто просачковал, иголочкой к стенду приколю, и будет он голубой бабочкой следующие две недели порхать.

Иван Петрович бросил трубку и выскочил в коридор.

–Что это было? – тихо спросил Овсов.

–Явление Гусева сотрудникам УВД, – устало ответила Алина, – почти каждый день звонит. Это он своих модельеров строит. Ещё вежливо сегодня говорил. А то, как начнёт ругаться, меня не замечает, словно пустое место перед ним. Иногда подружке звонит, она на железнодорожном вокзале в кассе работает.

–Отсюда, из УВД, подружке? Почему не с сотового телефона?

–Сильно подозреваю, что банально экономит. В последний раз, например, дюже торопился, заказывал билет для друга по телефону. Даже паспортные данные в трубку продиктовал, фамилия смешная такая, Цветков.

Ничего смешного, мелькнуло у Овсова, но мнение своё он озвучивать не стал. Тем более, ему припомнилось, что пассажир с подобной фамилией, кажется, есть в списках четвёртого вагона. Дмитрий достал бумаги Яблокова и нашёл нужную строку. Точно, Цветков МК, четвёртый вагон. Подшутить, что ли, над Гусевым, вызвать его приятеля и опросить, как положено. С пристрастием, с придыханием, позвякивая наручниками и помахивая дубинкой. Ага, а потом Гулин тоже как пошутит невзначай и потом ещё долго смех его в печёнке сидеть будет, а то и в других внутренних органах.

–Ты не помнишь, куда он ему билет заказывал?

–Помню, в Барсуково. Трудно забыть его нервные вопли для собственной пассии.

–А когда?

–Если не ошибаюсь, за два дня до твоего рандеву в «Волшебном маяке».

Получается, этот Цветков спешно уехал в Барсуково, даже дня там не пробыл, прыгнул в поезд и вернулся домой. Вместе с убийцами и трупами. Почему так быстро? Деловая поездка? Скорее всего. Не за водкой же мужичок мотался. Вещичками своими дизайнерскими Гусев торгует. А Цветков возит их в Барсуково. Приехал, оптом сдал в магазин, деньги забрал и уехал. Уходят от налогов? Считают себя самыми хитрыми? Определённо, Цветкова надо допросить. Интересуясь, между делом, целью поездки. Причём, спросить о ней, минимум, раз десять.

–Начальство-то у себя?

–Где же ему ещё быть, – Алина сморщила носик, – работает в поте лица.

Дмитрий негромко постучал в дверь, услышал разрешение войти и шагнул вперёд.

–Что у тебя? – голос замначальника УВД впервые за долгое время звучал добродушно и скучно, – нашёл что-то новенькое?

–Так точно, предположительно установлены убийцы.

–Что? – рот подполковника криво округлился, недоумённо выпятив нижние зубы, а глаза вытаращились на подчёркнутое равнодушие на лице Овсова.

–На военном заводе пропало четыре химика, они подходят под описание наших убийц.

–Их поймали? – тихо спросил Гулин.

–Пока что нет.

– Овсов, – лицо Валентина Петровича начало розоветь нежными пятнами на выбритых скулах, – ты что, действительно круглый дурак?

–Не понял, – Дмитрий почувствовал во рту разливающийся горьковатый привкус, а кончиками пальцев приближающуюся морозную зиму.

–Чего тут непонятного? – замначальника УВД побагровел и рывком руки ослабил тёмно-зелёный галстук, – у тебя своей работы нет? Ты ещё и военных нам хочешь подбросить?

–А если это наши убийцы?

–Если, если… Ты дурак! Их нужно поймать, в камеру посадить, доказательства приложить! Во всех остальных случаях ты дурак! А сейчас по твоей милости расклад какой? Эти химики что-то на военном заводе натворили, то ли убийство, то ли шпионскую диверсию, а разбирательство по ним повесят на нас. Армейские, поди, от счастья плачут, что такого дурака, как ты, нашли. Вместо того, чтобы их озадачить поиском, ты на себя непосильный груз взваливаешь. А когда ты надорвёшься, эту тяжесть переложат на руководство УВД. И что мне прокурору объяснять? Что это всё твои глупые фантазии? Спросят, почему вовремя твой маразм не пресекли? И правильно спросят!

Гулин с досадой хлопнул ладонью по столу, встал и прошёлся по кабинету.

–Разочаровал ты меня, Овсов, сильно разочаровал. Вроде бы и мозги у тебя есть, но не умеешь ты ими пользоваться. Вот построил ты версию, правильную, неправильную, это неважно. Важно, чтобы ты эту версию смог реализовать на все сто процентов. Для этого надо крутиться, вертеться, так, как будто под тобой раскалённая сковорода, чтобы ты и пирожок свой ухватил и не обжёгся ни одним местом. Ни руками, ни ногами, и, самое главное, задницу уберёг. А вот она-то у тебя как раз всё время и страдает, – Гулин сел на своё место и уставился на Дмитрия, – в общем, так, с этого момента ты прекращаешь абсолютно все оперативно-розыскные мероприятия по убийству в гостинице. Это приказ, он не обсуждается. Если узнаю, что ты нарушил моё распоряжение, не обижайся, мне моя работа дорога, мне гораздо легче тебя потерять, чем свою должность. Понятно?

–Так точно, есть только один вопрос.

–Какой? – мышцы на скулах Гулина дёрнулись и напряглись.

–Мне может ещё давать указания городская прокуратура. Не могу же я их послать.

–Я поговорю с зампрокурора, не думаю, что ему нужны лишние хлопоты. Всё, свободен.

–Есть, – Овсов торопливо вскочил и пулей вылетел в коридор, очень аккуратно и плотно прикрыв за собой дверь.

Улыбающаяся Алина стояла возле своего стола, одетая в чёрную короткую кашемированную куртку и ждала его. Из-под нижних, слегка приплюснутых, пуговиц виднелось платье с зелёно-жёлтыми розами. Очертания крупных цветов немного размывались, словно пробивались сквозь метровую толщу весенней мелководной речки. Алина оглядела стол, махнув перед Дмитрием пушистым кончиком косички, заплетённой на французский манер, подхватила его под локоть и вывела из приёмной.

–Получил премиальные? Доволен?

–Куда ты меня ведёшь? – ошарашенный Овсов не мог привести мысли в порядок, ноги его заплетались не хуже комка извилин где-то в центре мозга, он пытался осознать случившееся, но только понимал, что произошла небольшая катастрофа.

–Ещё полчаса до конца обеда, пойдём, кофе попьём.

В «Коробочке чудес» опять было много молодёжи. Обсуждение модных брендов прерывалось хвастливыми словами счастливых обладателей новых гаджетов, завистливыми взглядами окружающих, очередным визгливым клипом из настенного телевизора и нудным тарахтением соковыжималки.

Овсов принёс два ароматных кофе и удивлённо уставился на свою чашку.

–Вообще-то я хотел чай.

–Бедненький, заработался, – рука Алины протянулась над столиком и погладила капитана милиции по левому виску.

–Но могу выпить и кофе, – в голове старшего оперуполномоченного что-то щёлкнуло и мысли потекли плавно и безостановочно, – Гулин опять прав, надо вести себя скромнее, незаметнее, да и зря я к нему попёрся с радостным сообщением. Слова к делу не подошьёшь, нужны преступники лично, желательно с орудием убийства и написанной собственноручно явкой с повинной. Вот тогда никаких вопросов не будет, ни ко мне, ни к Алялину, ни к юристам всех мастей и расцветок.

–Твой Пашарь видеозапись из клуба принёс. Они с Гулиным её громко обсуждали. Там видно, что за несколько часов до убийства Алялин ругается с парнями, которых зарезали.

–Ты что-то путаешь, я сам видел на экране весь вечер этих ребят в клубе «Морская черепаха», они только пили и абсолютно ни с кем не разговаривали, не говоря уже о ссоре с посторонними. Самые спокойные алкаши клуба в тот вечер по отношению к окружающим.

–Ничего не путаю, когда заносила Гулину в кабинет чай, то очень хорошо разглядела дату справа внизу на записи. Пашарь сам на цифры указывал, и ручки при этом потирал, как будто крупный выигрыш в лотерею сорвал и сейчас его от эйфории рванёт во все стороны. Гулин велел ему видеозапись экспертам отнести, чтобы оформили как техническую экспертизу.

–Тут что-то не так, надо к этим специалистам «по всему на свете» зайти и плёночку проверить.

–Тебе запретили заниматься трупиками из «Волшебного маячка».

–Но про прекращение расследования убийства в поезде никто не упоминал.

–Овсов, твоя хитрость недорого стоит.

–Зато запрет Гулина формально я не нарушаю. Да и всегда можно сказать, что я всего лишь помогаю Яблокову, – Дмитрий чуть-чуть отпил горячего кофе и задумался. Гулину на должности заместителя начальника УВД постоянно приходится лавировать. И это только те манёвры, которые видны старшему оперуполномоченному уголовного розыска, а сколько остаётся сокрытым от глаз Овсова? Поэтому Гулин и требует гибкости от своих подчинённых. Хотя при этом сотрудникам милиции надо ещё и преступления раскрывать.

Так всегда было: начальство хочет, чтобы ты умудрялся одновременно выполнять полностью взаимоисключающие друг друга вещи. И его не интересует, как ты будешь это делать. Это твои проблемы. И так всегда будет.

–Судя по выражению твоего лица, ты продумываешь хитроумную комбинацию.

–Почти.

–Не подсказывай, – Алина наморщила лоб и сжала пальцы правой руки в кулак, вознеся его над полупустой чашечкой, – точно, абсолютно точно, я прочитала твои сокровенные мысли!

–И что же там творится, в моей пустой голове?

–У тебя созрел гениальный план!

–Поделись, пожалуйста, чтобы и я знал хоть что-то о собственном плане.

–Ты придумал, как спасти свою задницу от неминуемой расправы вышестоящих офицеров!

–А от нижележащих?

–А вот тут расслабься и получи удовольствие, – Алина глотнула кофе, встала из-за стола и застегнула куртку, пробежавшись пальчиками по металлическим пуговицам, – пойдём, работник интеллекта, сплетен и домыслов, у меня работа попроще, но и в ней без уголовной романтики не обойтись.

Проводив свою девушку до приёмной, Овсов заглянул к экспертам.

–Здравствуйте, товарищи.

–Тебе присвоили внеочередное звание генерала? – Василий Андреевич, как и оба его сотрудника замерли от неожиданно официального приветствия давно знакомого им капитана. До этого они втроём рассматривали стодолларовую купюру под микроскопом и одновременно повернули головы в сторону Овсова, застыв в весьма неудобных позах.

–Нет, – Дмитрий широко улыбнулся, – но так приятно, когда тебя встречают в полусогнутом положении.

–Ах, ты сволочь, – притворно возмутился Павел, резко выпрямившись, двое экспертов постарше сделали это более неторопливо и незаметно, – мы тут с ним дружим, почти любим, а он нам шуточки строевые разыгрывает.

–Кстати, о дружбе, – Овсов стал серьёзным, – покажите-ка мне видеозапись, которую принёс Пашарь.

–Без проблем, – Василий Андреевич подошёл к монитору компьютера, расположенному на другом столе, поправил очки на носу и дважды щёлкнул мышкой.

Обзор открывался с той же самой камеры, что и в клубе «Морская черепаха». Из-за этого Овсов мог легко сравнить эту видеозапись с виденной пару дней назад. Как и в прошлый раз, четверо парней заняли ближайший к бару столик, недалеко от мужского туалета. Пили много и безостановочно. Ещё в самом начале алкогольного веселья, один из них подошёл к человеку, сидящему за барной стойкой, и долго с ним препирался. Слов слышно не было, но судя по жестикуляции, друг друга они явно не любили, и, если бы не вмешательство бармена, милая беседа, скорее всего, закончилась бы дракой.

Собеседником будущей жертвы был Алялин, сотрудником клуба – Геннадий.

Овсов внимательно пригляделся к дате справа внизу на экране. В видеосеансе, устроенном в «Черепашке», никаких цифр на архивной записи не наблюдалось. Эти же висели незыблемо и колоритно. Дмитрий прищурился, а ведь по идее, время не должно бросаться в глаза, оно должно вести себя незаметно и ненавязчиво.

–Вы можете проверить эти циферки?

–В каком смысле?

–Мне кажется, их сюда добавили позже.

–Легко, – Павел присел за компьютер и включил программу с ярким зелёным названием «Эксперт», перешёл в раздел «Монтаж» и через две минуты произнёс, – ты абсолютно прав, дату на видеозапись добавили позже, она не «родная» первоначальной съёмке.

–Вы можете написать это в своей экспертизе?

–Не можем, – немедленно жёстким тоном отозвался Василий Андреевич, – перед экспертизой поставлено только два вопроса: идентифицируются ли люди на видеозаписи как Алялин Фёдор Андреевич, подозреваемый в убийстве, и четвёрка парней, убитых впоследствии в гостинице «Волшебный маяк». Да, это они, однозначно и несомненно.

–Но ведь запись «липовая», – Овсов возмущённо указал на монитор левой рукой, правой прижимая папку к груди, – вы в этом только что сами убедились.

–Видеозапись настоящая, люди реальные, события имели место быть, – Василий Андреевич усмехнулся, – как ты говоришь, «липовой», является только вторичная запись поверх основной. В отношении неё надо дополнительную экспертизу назначать.

–А если начальство на это не согласится?

–А вот это не наше дело, – высокий мужчина в очках пожал плечами, – я тебе даже больше скажу, Дмитрий, любая наша самостоятельность в этом вопросе попросту незаконна.

Злость очень долго не отпускала Овсова. Сначала он быстрым шагом, сжав зубы, ходил по второму и третьему этажам, здороваясь с каждым встречным то за руку, то простым кивком головы. Затем поднялся на четвёртый, почувствовал лёгкую усталость, и вихри возмущения в душе стали укладываться ровными плоскими рядами сожалений на щербатую поверхность бытия.

Убивал ли Алялин ребят в гостинице, оставалось неизвестным, но то, что Пашарь совершил должностное преступление, сомнению не подлежало. Его ввёл в заблуждение начальник службы безопасности «Морской черепахи»? Вопрос глупый и даже не смешной. Такого прожженного пройдоху и нечистого на руку человека, как Геннадий Николаевич, сложно обмануть в котле, в котором он варится последние лет десять. В лучшем случае, начальник уголовного розыска просто закрыл глаза на то, о чём он и так знал от Овсова. В худшем – сам потребовал именно такого внешнего вида видеозаписи. Фактически, участвовал в создании «липовой» улики в деле Алялина.

Да нет, Дмитрий покачал головой в разные стороны, не участвовал, организовал.

И чего я тогда тут бегаю по коридорам? Овсов остановился и развернулся к лестнице. Это как раз понятно – к Гулину я идти не хочу. Его же только взбесит дурацкая суета Геннадия Николаевича. И оторвётся Валентин Петрович именно на мне. А видеозапись всё равно приобщат к материалам уголовного дела. Дмитрий стал спускаться вниз. Ну, и зачем я прыгаю по этажам? Работать надо, работать. А не руками размахивать.

–Что-то случилось? – Новиков сочувственно разглядывал Овсова, присевшего за стол следователя прокуратуры, – Вид у тебя какой-то взъерошенный. Может, чаю?

–Не досуг, – Овсов вздохнул, – просто я к тебе торопился.

–Зачем?

–Мне нужна твоя консультация, – Дмитрий коротко пересказал свою беседу с Гулиным, – я убеждён, что мы на верном пути с этими химиками, но мои руки теперь связаны очень крепкой верёвкой, порвать её равносильно приведению собственного приговора в исполнение.

–Могу только повторить то, что и раньше говорил, – старший следователь усмехнулся, – чуть что, ссылайся на меня. Даже если ты обнаружил улику пять минут назад, всё равно говори, что это я тебя послал проверить, и твои действия и все находки полностью санкционированы мной. Если хочешь, моей крепкой верёвкой.

–А если тебе перезвонят и проверят?

–Думаешь, Гулин или ещё кто-то такой же умный захочет портить со мной отношения? – в голосе Новикова проскользнул металл, – Если бы я чем-то не устраивал прокурора города, то уже давно шустрил бы в адвокатуре.

–И ещё один неприятный момент, – Овсов красочно поведал Новикову о своём общении с экспертами УВД, – администратор гостиницы Анна, рассказавшая нам о ссоре Алялина с убитыми, передала нам их слова, произнесённые днём. То есть ругались ребята с хирургом прошлой ночью по отношению к своему разговору при Анне, а, значит, ругаться вечером перед убийством они не могли, или, по крайней мере, об этом никто не знал. Это подтверждает запись посещения ребятами клуба за несколько часов до убийства, которую я видел лично. Там никто ни с кем не конфликтовал. Но когда я Пашарю сообщал слова администратора Анны, то он, в лучшем случае, абсолютно всё перепутал, но на самом деле, я думаю, что он специально подогнал видеозапись из клуба к мотиву убийства. Чтобы это не выглядело так: поругались вчера, а убил только через сутки. А чтобы выглядело резко и быстро: поругались и через пару часов Алялин всех зарезал. Договаривался Пашарь с начальником службы безопасности «Морской черепахи» напрямую, или тонко намекнул, я не знаю, но имеет место служебный подлог. Дата на видеозаписи ненастоящая.

–«Тонко намекнул»? – Новиков заулыбался, – Ты слишком деликатен в оценке оперативно-розыскных мероприятий своего начальства.

–Ты думаешь, это смешно? – Овсов нахмурился.

–Это не просто смешно, это радует.

–В смысле? – капитан милиции ошарашено уставился на следователя прокуратуры.

–В любой момент эту видеозапись можно выбросить из уголовного дела, так как она противоречит показаниям свидетеля из гостиницы. Ты сам это только что железно доказал. Человек услышал разговор четырёх парней о вчерашней ссоре, а не о будущей. О вчерашней! Разница между её датой «вчера» и датой на записи не меньше суток! И обрати внимание, – Новиков пальцами правой руки ткнул в папку Дмитрия, лежащую перед ним, – показания этого свидетеля, администратора «Маяка», не могут быть ложными, так как приобщение видеозаписи к материалам уголовного дела основано именно на показаниях милой девушки Анны.

–То есть, – понимающим тоном протянул Овсов, – если она ошиблась, то и кино прилагать и крутить нельзя, так как просмотр записи следует только после её слов о ссоре в клубе.

–А если она не ошиблась, – развёл руками Новиков, – то дата на фильме точно не настоящая.

–Давай на примере: третьего числа свидетель сообщает о том, что слышал вчера, второго числа про то, что случилось первого числа. И, соответственно, к показаниям этого свидетеля приобщить видеозапись можно только от первого числа. А видеозапись от второго числа мы даже не имели права изымать в клубе и приобщать к материалам дела.

–Так как у нас не было для этого никаких оснований. Никто не рассказывал о том, что было второго числа.

–Отсюда плавно вытекает, что, как минимум, дата на видеозаписи фальшивая.

–И, даже если ссора имела место быть, суд не может использовать творение рук Геннадия Николаевича в качестве доказательства. На это сражу же укажет любой трезвомыслящий адвокат, потребовав провести соответствующую техническую экспертизу, которая докажет, что дата на видеозаписи фальшивая.

–То есть, Пашарь в любом случае дурак?

–Не думаю, что это большая новость.

–Нет, но в данном случае, она достаточно оптимистичная и очень даже в тему.

–Мне кажется, ты бы и сам догадался о противоречиях между показаниями Анны и даты на видеозаписи, если бы не злился так сильно.

–Ты прав, – лицо Дмитрия слегка омрачилось, – лишние эмоции появились из-за отсутствия мыслительного процесса, и уже они не позволили спокойно поразмыслить и увидеть очевидное.

–Да уж, – Новиков вздохнул и покосился на капитана милиции, – А вот другая новость настолько неоднозначна, что даже не знаю, как прокомментировать.

–Сначала просто расскажи. Меня только отпустило, а ты опять запугиваешь.

–Пришёл ответ на запрос по Алялину. Из воинской части, откуда его попросили по состоянию здоровья. Я тут же перезвонил тамошнему психиатру из госпиталя, – Новиков сделал небольшую паузу и заглянул в тревожные глаза Овсова.

–Не томи, у меня не то настроение, чтобы спокойно слушать.

–Короче, на словах получается, что его оттуда выгнали за очень расшатанные нервы.

–Насколько расшатанные?

–Абсолютно. Его бывшая супруга гуляла с мужиками, и он чуть было не зарезал двоих её любовников. После первого случая поножовщины простили с вынесением последнего предупреждения, после второго – выгнали без раздумий.

–Ты знаешь, это очень существенная разница. Измена собственной жены – это не лёгкая ругань с незнакомыми пацанами, которых ты решил пристыдить. Мотив убийства в первом случае стал бы прозрачным до невозможности, а небольшие фингалы у любовников или ненадёжной супруги я бы только приветствовал.

–То-то и оно, что не совсем «небольшие». Алялин затеял в каждой фразе, обращённой к нему и сказанной за его спиной, искать насмешку над собой и, как правило, всегда находил.

–Кидался со скальпелем?

–Нет, но по физиономиям охаживал. От греха подальше его и спровадили на досрочную пенсию по состоянию здоровья. Мол, если и посадят, то командир медицинской части за это отвечать уже не будет.

–И что это значит? – Овсов почесал в затылке и поморщился, – Может он оказаться маньяком из гостиницы?

–Может.

–А все собранные мной косвенные улики?

–Не знаю, – Новиков пожал плечами, – когда слушал тебя, версия казалась очень красивой, стройной и правильной. Но чем дольше над уликами думаю, тем больше посторонних мыслей в голову лезет.

Овсов распрощался со старшим следователем и вышел из здания прокуратуры. Лёгкий ветерок прошёлся по улице и немного остудил перегруженную мыслями голову. Тени выросли, закрывая тротуар и проезжую часть. Мимо капитана милиции прошелестела стайка девочек-подростков, замолчавшая за пять шагов до человека, вышедшего из столь значительного государственного учреждения. Овсов неторопливо двинулся к своей машине, доставая ключи от зажигания. За спиной что-то негромко произнесли и дружно прыснули, подавляя смешки.

Дмитрий открыл дверцу Жигулей и завёл машину. Дежурная по третьему этажу говорила, что Алялин чрезвычайно радовался своей командировке. Всегда выбрит, улыбается, хорошо одет, пахнет парфюмом. Бармен проболтался, что это связь с женой директора «Протона». Насколько будет влюблённый человек рисковать вновь обретённым счастьем после нехороших разборок с любовниками бывшей жены и пинка под зад с работы военного хирурга? Не кинулся же он в клубе на пристававшего к нему наглеца. Сдержался. Или, наоборот, сделал вид, что не имеет претензий к пацанам, а сам затаил обиду? Овсов притормозил на красный свет трёхглазого регулировщика улиц. Чёртова жена Алялина. Чего тебе не сиделось? Или лежалось? Или ногами раздвигалось? И муженёк твой бывший хорош. Не знаешь, что делать с женщиной в постели? Так сходи в книжный магазин, пособие купи. Подобной литературы, поди, навалом везде натыкано. Или ты постеснялся? Скромнейший военный хирург? Не верю. Да и губошлёпа никуда не денешь, который военный химик в прикиде художника-абстракциониста бродит по поездам и гостиницам, продавая газеты, журналы и покупая дополнительные четыре простыни.

Опять военный? И хирург и химики? Могут они быть заодно? Почему бы и нет. Ещё, что ли, одна версия нарисовалась? Тьфу, ты, оговорка рисовальная, так и сам что-нибудь досочиню.

Овсов достал телефон и набрал номер Феликса.

–Ты уже приехал?

–Подъезжаю.

–Тебя встретить?

–Было бы неплохо.

–Тогда жди меня в своём кабинете.

–Договорились.

Через полчаса Овсов наткнулся на Феликса, объяснявшего дежурному по линейному отделу, почему ему надо срочно бежать домой, а не к ожидающему его начальнику железнодорожной милиции. Плотный невысокий майор в портупее сердито тряс усами и выговаривал Яблокову всё, что о нём думал. В этом всём были упомянуты: незнание Феликсом основных постулатов «Закона о милиции», отсутствие служебной субординации, глубокое непонимание политического момента, нежелание работать в соответствии с законодательством страны, глупое стремление совокупиться с собственной женой в ущерб общему делу противления вселенскому злу и полное отсутствие малейших намёков на культуру у Яблокова.

Нет, про вселенское зло я уже додумал сам, признался себе Овсов. А зря, это не мои слова и не моя позиция. И смеяться над майором не стоит, он занят своей работой.

–Яблоков, ты почему ещё здесь? Нас срочно вызвали в прокуратуру!

Оба офицера развернулись к Овсову с упавшими челюстями, которые они, впрочем, тут же подобрали. На лице Феликса полыхнуло понимающее выражение, майорские усы выразили крайнюю степень негодования. Однако, старая закалка дала себя знать, дежурный по линейному отделу не стал противоречить, а коротко заметил, что доложит начальству о сложившейся ситуации.

–Спасибо, Дмитрий, большое спасибо! – Жигули Овсова неторопливо отъезжали от вокзала, старший лейтенант облегчённо вздыхал и почти кланялся капитану милиции, словно ощущал безудержную потребность найти в своей судьбе позолоченного идола и троекратно стукнуться об него лбом.

–Ты почему к своему шефу не захотел идти?

–Он второй день не может никому из наших оперов вручить одно паршивое поручение. Все от него прячутся, меня вот в командировку удачно послали…

–Надо же…

–Я думал, что выкрутился, а оказалось, наоборот, почти попался. Ты выручил, спасибо.

–А почему сейчас поручение взять не захотел? Вместе бы и сделали.

–Из принципа, я с тобой двумя большими убийствами занимаюсь, на восемь трупов, а они мелочь всякую отрабатывают. Так нельзя, сегодня больше всех завалят работой случайно, завтра уже подбросят нагрузку со словами «Ты лучший», а послезавтра не поймут, почему я тащу только одну тонну служебных бумаг, когда все остальные еле тянут по два килограмма. Ещё и накажут.

–Философ ты наш милицейский, – Овсов заулыбался, – домой сильно торопишься?

–Не очень, – Феликс вздохнул, вспомнив, что поругался с женой, – любимая должна остыть до комнатной температуры.

–Ну, вот, – Дмитрий опять растянул рот до ушей, – женщины возле твоего торса могут только гореть страстным огнём и сиять звёздным светом!

–А возле твоих мозгов?

–А я скромный, – глаза Овсова блеснули, – мне хватит одной, но которой нужен именно я.

–И что, такой не нашлось?

–Ну, почему же, нашлось. И, наверное, таких в мире ещё много дожидаются моего пришествия на молочных Жигулях.

–Устроишь розыск чистокровных принцесс?

–Феликс, ты опять всё перепутал, разыскиваю я преступников, остальное в этой жизни происходит естественным путём.

–Ну, да, приключения сами тебя находят. Вернее, твою нижнюю округлость. Ты зачем хотел меня видеть? Если рассказать про королевских дочек из волшебных стран, то я всё про них уже знаю. И про платья, и про косметику, и про подарки ко дню Святого Валентина.

–У нашего Гулина есть двоюродный брат Гусев Иван Петрович. Он из приёмной УВД по телефону заказывал билет некоему Цветкову в Барсуково за сутки до убийства в купе.

–Ну и что? Как это связано с нашим делом?

–А вернулся Цветков уже в четвёртом вагоне нашего любимого поезда.

–В поезде с трупами? В том вагоне, где мы стаканы лишние нашли?

–Да, именно в нём.

–Постой, по телефону ничего заказать нельзя, только при предъявлении паспорта.

–В кассе, по непроверенным слухам, работает его любовница.

–Даже так.

–Гусев этот модный дизайнер. Сам я в этом ничего не понимаю, но так говорят. Нос задирает неимоверно, даже не здоровается в ответ. Кстати, его фото ты видел у Пашаря на столе.

–Точно, припоминаю.

–Я хочу сейчас поехать к этому Цветкову домой, чтобы ты его опросил по всей форме.

–Зачем?

–Гусеву будет очень приятно, что его человеку задаёт вопросы сотрудник милиции, не подчиняющийся Гулину. Пусть наш модельер подёргается, понервничает, глядишь, и к другим станет повежливее относиться.

–С чего ты взял, что Цветков его человек?

–По оперативной информации Гусев постоянно звонит своим подчинённым и торопит с выполнением рабочего плана. Чего-то там шьют и кроят. Очень может быть, что модельер строчит одежду и отвозит в разные города и там сдаёт оптом. Люди Гусева туда-сюда снуют, и шмотки меняют на денежные знаки. Один из них, например, и есть Цветков.

–Ты хочешь довести родственника Гулина до белого каления?

–До белого, до красного, до синего, цвет неважен. Но посуетиться и позлиться ему будет полезно. Чтобы жизнь малиной не казалась.

–Хорошо, опросим парня, может, что полезное скажет. Нам ещё далеко тащиться?

–Три улицы осталось пересечь, – Овсов повернул направо и услышал, как зазвонил телефон Феликса. Яблоков заговорил тише и изменил тембр голоса.

–Нет, я не дома. Я работаю, здесь громко нельзя, здесь очень важные персоны. Какая баня, какие девочки? Мы едем на захват опасного вооружённого преступника. Ну, всё, договорился, генерал машет мне кулаком, это самая секретная информация, меня из-за тебя накажут. Откуда я знаю, может, премии лишат, может, заставят дежурить лишний раз. Что значит вру? Товарищ генерал, – Феликс начал указывать Овсову на телефон, – наша операция надолго?

–А куда Вы торопитесь, лейтенант? – вальяжным голосом ответил Дмитрий, – Ваша задача войти к объекту первым и прикрыть меня своим телом. О красивой ленте на венок, если что, я побеспокоюсь, можете не переживать.

–Так точно, товарищ генерал, – Яблоков выпучил глаза и покрутил пальцем у виска, демонстрируя Овсову неуместность подобных шуток, затем опять стал говорить тише, – да не буду я никуда лезть, клянусь, не буду. Я к тебе хочу, только к тебе. Да, я специально за генералом спрячусь, он толстый, меня ни одна пуля не заденет. А потом сразу к тебе, всё, целую, люблю, жди. Овсов, ты сошёл с ума! – Феликс спрятал телефон в карман и развернулся к напарнику, – Теперь меня и посреди ночи завалят вопросами о здоровье и наличии или отсутствии даже малейших царапинок.

–Я, кстати, знаю, о каком органе поинтересуются в первую очередь, – многозначительно произнёс Дмитрий, – о его целостности, сохранности и работоспособности.

–О нём не спросят, – вздохнул Яблоков, – его заставят трудиться.

–Трудиться надо, – согласился Овсов, – на благо общества и его отдельных личностей.

За редкими многоэтажными домами с левой стороны скрывался большой пустырь. На его необитаемом фоне мелькали металлические дворовые качели, энергичные дети красными совочками осваивали переполненные песочницы, женские фигуры катили розовые и синие коляски по тротуарным дорожкам, торопящиеся люди заходили в продуктовые магазины, вынося оттуда пузатые пакеты, водочные и пивные бутылки, одинокие булки хлеба и кассеты яиц в руках. Количество светящихся квартирных окон постоянно увеличивалось.

Жигули обогнали пустой рейсовый автобус, стоящий перед остановкой с людьми, проехали ещё двести метров и уткнулись носом в длинный забор начинающейся стройки. На высокой деревянно-проволочной преграде висел огромный щит с подробной информацией о том, кто строит, что строит, какие сроки предположены для этого священного действия по возведению очередного архитектурного шедевра и какой штраф предусмотрен для излишне любознательных персон. Незамысловатый текст дополнялся рисунком: два оранжевых кирпича опирались на жёлтую массивную строительную каску.

Овсов вышел из машины и огляделся. Слева никаких зданий не наблюдалось, впереди путь преграждал забор, убегающий далеко вправо, сзади оставался бормочущий город, медленно сползающий в вечерние сто грамм, гречневую кашу и двуглазую яичницу, присыпанную молодым зелёным луком.

Дмитрий подошёл к деревянному ограждению, нашёл щель пошире и убедился, что впереди ничего нет. Большое пространство заполняли кучи щебня, стеллажи железобетонных плит, переложенных досками, развороченные канавы и одинокий фанерный туалет в дальнем углу.

–Я не понял, мы чего стоим? – Феликс приоткрыл дверцу и одной ногой наступил на землю, наполовину высунувшись из Жигулей.

–Собираемся к Цветкову в гости, – Овсов вытащил из кармана бумагу с адресом пассажира из четвёртого вагона и ещё раз тщательно проверил название улицы и номер дома.

–И где он живёт? – Яблоков недоумённо оглянулся несколько раз вокруг себя.

–Да вот прямо тут, – Дмитрий указал правой рукой на пустырь слева от начинающейся стройки. Один из его пальцев невольно вонзился в разгорающуюся над сумеречным горизонтом дальнюю яркую звезду. Адрес пассажира четвёртого вагона, друга или сотрудника Гусева, некоего Цветкова Михаила Каталиновича оказался «липовым». Такого дома не существовало.

На повороте прогромыхал маршрутный автобус, наконец-то отправившийся в очередной рейс и заполнивший своё чрево терпеливо дождавшимися людьми.

–Что-то я тебя не понял, – Феликс подозрительно уставился на Овсова, – это шутка?

–Меня уже спрашивали недавно о моём чувстве юмора. Ты тоже полагаешь, что с восемью трупами на шее всё время тянет на приколы и розыгрыши?

–Нет, конечно, – Яблоков недоумённо пожал плечами, – но кто тебя знает, что ещё ты придумал с цифрой четыре.

–Почему у Цветкова адрес фальшивый?

–Регистрацию купил, такое уже бывало.

–То есть ему в паспорте указали несуществующий адрес?

–Запросто, – Феликс усмехнулся, – большим людям в паспортном столе тоже нужно зарабатывать деньги. На квартиру в престижном квартале, на крутой джип, на отдых в тёплых краях.

–Понимаю, работниками с поддельными документами проще управлять, страх перед карающими органами способствует росту производительности труда. Будем искать Цветкова?

–Зачем? – старший лейтенант милиции поморщился, словно перепутал грушу с лимоном, и ожидание сладости во рту сменилось резкой кислой тяжестью, – Ты же сам сказал: они возят свою одежду в соседние города. А если делают это нелегально?

–Уходят от налогов?

–Хотя бы, – они вернулись в машину, захлопнули дверцы, Феликс потянулся и зевнул, – наверное, слишком много спал в поезде. Качало и качало без остановки.

–И если сейчас опросить Цветкова, то Гусев совсем с ума сойдёт, – протянул Дмитрий, – нажалуется Гулину, а то и вовсе сожрёт его с потрохами.

–Это Гулин тебя сожрёт, – усмехнулся Яблоков, – вместе с говном. А оно тебе надо?

–После сегодняшних разборок не надо.

–Что ты опять натворил в моё отсутствие?

Несколько минут Дмитрий пересказывал свой поход на режимный объект, обнаружение пропажи четырёх химиков, один из которых всё время закладывает язык в правый угол рта, разговоры с Валентином Петровичем и Новиковым, описывал проделки Пашаря и комментировал приятнейшие особенности психики Алялина.

–Такие дела, – сделав паузу, произнёс Овсов, – теперь я всё время буду ссылаться на тебя: исполняю твоё поручение, бегаю по твоим задачам, вообще, ты меня послал и я пошёл.

–Это приятно.

–Что именно?

–Кого-то послать и чтобы он туда обязательно отправился.

–Мне не смешно.

–Мне тоже. У тебя есть Алялин, а у меня, кроме мифических химиков, никого нет.

–Алялин не у меня, а у Пашаря и Гулина.

–Я понимаю, я всего лишь хотел сказать, что ваши задницы прикрыты, и твоя в том числе.

–Но УВД не ищет настоящих убийц.

–Так давай их буду искать я, тем более, что за это мне платят зарплату и дают по шее.

–Золотые слова, – вздохнул Овсов, – давай искать.

–Я вот только одного не пойму, – Феликс приблизил лицо к переднему стеклу Жигулей и указал на строительные символы на щите с информацией, – каска должна защищать от непредвиденных ударов, или кирпичи нужны для того, чтобы бить ими по голове?

Глава 9. Две бутылки хурминного вина

Глаза открылись и увидели передсобой мятый край подушки. Говорят, надо проспать не менее трёх часов для того, чтобы организм поверил в наступление завтрашнего дня. В противном случае, тело будет жить вчерашними сутками. А, значит, чувствовать себя уставшим и разбитым. Овсов сомкнул веки и внимательно прислушался к себе. Вялые признаки жизни подавал только мочевой пузырь, все остальные органы ещё сладко спали. Что ж ты дремлешь, дорогая печень, неужто хватит тебе алкоголя в этой жизни? Может, пивка с утреца? Дмитрий потянулся и решил, что не стоит дразнить нежную железу. Вдруг обидится, разболеется, ходи потом, сдавай анализы.

Овсов завернул сразу в ванную комнату и быстро умылся. Пока плоть ещё не проснулась и не способна сопротивляться прохладной воде. Дмитрий закрыл кран и посмотрел на отражение собственного недовольства в зеркале. А сейчас уже поздно махать руками, полотенце прошлось по лицу, шее и вытирает торс.

Овсов ухмыльнулся собственной хитрости и, заскочив на кухню, включил чайник. Достал из кухонного шкафчика кружку с нарисованными мячами и самокатами и положил в неё пакетик зелёного чая. Красные, синие и жёлтые мячики наскакивали друг на друга и вырывались из-под колёс детской полувелосипедной забавы.

А если Алине захочется всё это поменять? Дмитрий оглянулся на магнитики, усеявшие дверцу холодильника. Изображения городов будут мучить её мыслями о моей бывшей жене. Ненавязчиво намекать. Мозолить глаза. Создавать нездоровую обстановку.

Сказать, что часть магнитиков мне подарили, часть купил сам в далёкой молодости? Не поверит и только укрепится в подозрениях. Значит, следует предельно честно, но без излишних подробностей, печально поведать о прошлом не сложившемся бытие и задвинуть раздражающие глаз предметы на боковую панель морозного гиганта.

Да, точно, так и нужно сделать. Только пусть этим займутся пальчики Алины. Самостоятельно, вычёркивая из своей жизни призрак ушедшей женщины, вычёркивая с каждой картинкой, с каждым сердечком, перчиком и чесноком. Так будет лучше для всех. А, главное, гораздо спокойнее.

По залу брызнули переливы жаворонка. Надо же, опять с утра кому-то неймётся. Если Феликс, то пошлю. Овсов на секунду замер. Неужели опять трупы? Дисплей сотового телефона высветил фамилию Новикова.

–Алло.

–Доброе утро.

–Что-то случилось?

–Не особо, но лучше поторопиться. Я договорился с отделом кадров того места, которое мы с тобой недавно посещали. Людмила Ивановна сейчас снимает копии с интересных и важных для нас документов. Немедленно собирайся и подъезжай к проходной, она выйдет и отдаст тебе бумаги.

–Только умылся, хоть чай выпью.

–Ускоряйся, не обжигаясь, конечно, но и особо не смакуя. Я на совещание, буду после обеда.

–Включаю форсаж.

Овсов вернулся на кухню и остановил закипающий чайник. Попьём позже, никуда желудок не денется, всё равно всегда при мне, зальём чем-нибудь на обратном пути.

Однако, никакой Людмилы Ивановны Овсов не увидел. Он даже не успел открыть дверцу Жигулей, как возле машины материализовался из воздуха уже знакомый лысый мужчина в тёмно-синем костюме. Пакет из плотной серой бумаги из его рук через опущенное стекло плавно переместился на колени Овсова, затем страж ворот и специалист по швам испарился без остатка, небрежно кивнув на прощание.

Ну, да, посторонних здесь не бывает по определению. Овсов включил заднюю передачу и отъехал от двойного шлагбаума. Вывернул руль и медленно тронулся вперёд. С огромным трудом подавил желание немедленно забраться в укромный уголок и вскрыть начинку серого пакета. Дмитрий крепко сжал зубы, но тут же недобро усмехнулся. Действительно, меня здесь и не могло быть, и пакет я не получал и даже не я его открыл, в конце-то концов. Гулин запретил мне это делать. Значит, эти оперативно-розыскные мероприятия проведёт Яблоков.

–Феликс, – Овсов прижал телефон к уху правым плечом и выехал на центральную улицу, – ты где сейчас болтаешься?

–Только в кабинет зашёл, – судя по грустному голосу, старший лейтенант всё ещё сокрушался по ночным сновидениям, – хлебну кофейку и пойду начальству сдаваться.

–Не пей, иди сразу к шефу, доложи, что тебе пообещали фотографии убийц, и немедленно выходи на площадь перед вокзалом. Прихвати с собой все материалы по уголовному делу. Я буду минут через двадцать.

–Насчёт фотографий – это правда? – в интонациях Феликса мгновенно забил энергетический фонтан, он почти кричал в трубку.

–Надеюсь, что да, – Овсов вздохнул и пробормотал себе под нос, – и ты надейся.

Вид приплясывающего старшего лейтенанта в трёх метрах от лестницы, ведущей к отделу транспортной милиции, вызвал у Дмитрия приступ неконтролируемого смеха. Он резко затормозил, слегка не доехав до Яблокова и окончательно распугав косившихся на Феликса прохожих. Кто-то погрозил кулаком, кто-то выругался вслед завизжавшим покрышкам. Феликс не заметил никого. Он прыгнул в машину и требовательно замахал длинными пальцами перед лицом Овсова.

–Серый пакет на заднем сидении.

Треск бумаги завершился глубоким вздохом и радостным воплем:

–Это они, мои любимые?

–Собственной персоной. Куда поедим знакомиться с документами?

–Давай поднимемся ко мне в кабинет.

–Нет. Нельзя, чтобы меня с тобой видели. Не должны лишние разговоры долететь до ушей Гулина. Я потом таких пряников огребу, мало не покажется.

–Значит, и в УВД к тебе нельзя?

–Конечно, нет.

–Может, посидим где-нибудь? В кафе, – Феликс облизнулся, – заодно и позавтракаем.

–Вы с женой не помирились? И она тебя не накормила? – Дмитрий оглянулся на соратника по борьбе с преступностью, – Впрочем, можешь не отвечать, это не моё дело.

–Наоборот, помирились, – Феликс вздохнул, – с рассветом изобразил восторг обожания – притащил любимой кофе в постель. Пока приготовил чашечку, три раза обжёгся, один раз пролил себе на рубашку, пришлось срочно снимать, бежать в ванную, застирывать и одевать другую. При этом всё время нежно ворковать: «Любимая, я уже лечу к тебе». Какой тут завтрак? Так, жену посмешил и побыстрее на работу смылся.

–Тогда поедем ко мне.

–Я не хочу в милицейское общежитие, – Старший лейтенант опять вздохнул, – насмотрелся. Или ты квартиру снимаешь? Неужели зарплата позволяет?

–Феликс, не всё так грустно.

–Ах, да, – Яблоков вяло махнул рукой, – я забыл, ты же воровать научился. После ухода своей супруги, которая несоразмерной жадностью не давала раскрыться твоим криминальным талантам.

–Феликс, – Дмитрий расхохотался, – ты меня поражаешь второй день подряд. Ты прямо-таки заблистал юмором о женской логике. Просто какие-то глобальные познания о духовной жизни наших милых дам, – Овсов махнул рукой, передразнивая жест Яблокова, – ах, да, это же непременное условие для царствования в любой женской постели.

–Необязательно, – железнодорожный сыскарь усмехнулся, – женщину надо постараться максимально прочувствовать всеми нервными окончаниями. Слегка прикоснуться оголёнными рецепторами, проанализировать и слиться с ней воедино на её же собственной волне. В жизни ведь как: с одной смеёшься, другая жалеет тебя, красивого, но несчастного, а с третьей даже объясняться не надо, ей нужен просто секс – бессмысленный и беспощадный.

–Такие усилия, да в розыске бы применять, – Овсов покачал головой, – ты не думал над этим?

–Успею ещё, я молодой.

–Не успеешь. От возраста это не зависит. Я тоже раньше считал, что ничего страшного в прошедшем дне не бывает, всё ещё впереди. Все достижения, результаты, победы. А как только супруга удрала от меня, прихватив сыновей, то очень быстро в мой неокрепший мозг достучалась простая и ясная мысль – в жизни черновиков не бывает. Каждый день – это чистовик, новый, девственно невинный. Как его заполнишь, таким он и останется.

Дмитрий затормозил рядом с небольшим продуктовым магазином:

–Сбегаю, яиц куплю.

Через несколько минут в руки Феликса приземлились десяток белоснежных яиц и булка серого ароматного хлеба с надписью на упаковке «Солодовый». Ещё минут через пять Овсов и Яблоков поднимались в лифте на третий этаж, прижимая к груди заветный бумажный пакет и ингредиенты будущего завтрака доблестных милиционеров.

–Так ты всё-таки снимаешь квартиру? – удивлённо протянул Феликс, заглянув в каждую комнату и вернувшись на кухню, – ты здесь явно не три дня проживаешь.

–Не три, а триста шестьдесят пять.

–Да ладно, сегодня юбилей?

–Шучу, чуть больше года, – Овсов разложил продукты на столе и задумчиво разглядывал дверцы шкафчиков.

–Всё-таки взятки берёшь?

–Нет, это моя квартира.

–Врёшь ты всё, – Феликс рассмеялся, – чтобы твоя бывшая жена оставила тебе квартиру? Никогда не поверю. Бросила тебя из-за маленькой зарплаты, а такое шикарное жилище подарила?

–Нет, конечно. Была бы её воля, она и мои последние трусы забрала бы с собой.

–Тогда в чём фокус?

–Ты помнишь, – Дмитрий достал из стола деревянную доску, широкий нож и стал нарезать купленную булку серого хлеба, – два года назад губернатор обещал квартиру лучшему сотруднику милиции нашей области?

–Да, баталии тогда разгорелись нешуточные.

–Вот я и есть этот лучший сотрудник. По крайней мере, мои показатели за последние пять лет отделены бездной от трудовых успехов всех остальных офицеров.

–И тебе так просто отдали двухкомнатную квартиру?

–Не будь таким наивным. Практически у всего старшего и среднего офицерского состава УВД жильё гораздо лучше этого, они не могли просто так захапать под себя и эти квадратные метры. Да и помощь Новикова очень сильно пригодилась. Так сказать, прокуратура проследила за выполнением распоряжения губернатора нашей области.

–Тогда почему твоя благоверная не наложила свою лапу и на это гнёздышко?

–Ещё в Жигулях я рассказал тебе, что моя жена сбежала. Канула в неизвестность. Не хотела, чтобы я виделся со своими сыновьями. Чтобы спалось мне похуже, а душа болела сильнее. Поэтому, наверное, и не интересуется моей нынешней денежно-материальной биографией. Как я живу, с кем я живу, в чём я живу.

–Она даже на алименты не подала?

–Нет, что очень странно для неё, – Дмитрий сложил нарезанные ломти хлеба в плетеную корзинку, достал из верхнего шкафчика банку маслин, открыл её и слил воду в раковину умывальника, – Обычно она не упускала ни одной копеечки, до которой могли дотянуться хищные загребущие пальчики.

–Чайник не забудь включить, – Феликс плотоядно поглядывал на яйца и вкусно пахнущий хлеб, – у тебя кофе есть?

–И кофе и чай. Ты сейчас… – неожиданно Дмитрий вспомнил утреннее шоу Яблокова под названием «кофе для любимой женщины» и произнёс совсем не то, что собирался произнести, – разберёшь бумаги и начнёшь их читать. Желательно, вслух. А я займусь яичницей.

–Мы же не в третьем классе, – Феликс поморщился, нехотя прошлёпал в зал, приоткрыл серый пакет, лежащий на столе, достал из него бумаги и вернулся на кухню.

–На фотографиях хоть одно знакомое лицо есть? – Овсов нашёл в холодильнике недельной давности сладкий перец и начал его крошить на разделочной доске.

–Нет, – ответ последовал не сразу, а секунд через тридцать, – вроде не мелькали нигде.

–Положи перед собой их анкеты и начинай сравнивать.

–Зачем? – Феликс уставился на размахивающего ножом кулинара.

–Так проще анализировать. Сразу видны возможные связи и пересечения.

–Как скажешь, ты у нас умный, – Яблоков усмехнулся, – а я у нас главный.

–Да, да, – задумчиво подтвердил Овсов, включая плитку и наливая на сковороду подсолнечное масло, – для Вас и стараюсь, господин офицер.

–Они все с одного года рождения. Нам это что-то даёт?

–Пока не знаю, – Овсов высыпал маслины на доску и стал их беспорядочно разрезать, – но это говорит о том, что они вместе учились либо в школе, либо в институте. Продолжай.

–Родились все в разных местах, – Феликс активно шуршал бумажками, – школы заканчивали разные, университеты тоже. Все по специальности химики.

–Никаких пересечений? Странно.

–Всех даже в армию призвали весной 1999 года.

–Так, может, они собрались все вместе в одной части?

–Не знаю, тут не указано, где они служили.

–Найди копии военных билетов, – Дмитрий начал разбивать яйца и выливать их на сковороду, – всё-таки наша четвёрка подозреваемых на режимном объекте работала.

–Да, обнаружил, – Феликс внимательно присматривался к каждому листку, – странно, тут нет номера войсковой части, только номер почтового ящика. Правда, у всех одинаковый.

–Почтовый ящик, – Дмитрий стряхнул с доски на сковороду нарезанные маслины, сгрёб правой ладонью ломтики сладкого перца и тоже добавил в будущую яичницу, – Значит, в секретном подразделении служили. А вот это уже зацепка.

–Но мы же ничего не сможем узнать. Это вне нашей компетенции.

–А Новиков на что? Да и военному прокурору надо разбираться с пропавшими работниками оборонного завода, – Овсов осторожно взял с проволочной полки под шкафчиком надорванный пакетик с куркумой и посыпал ею фыркающий завтрак, – Вдруг Гулин прав и наша четвёрка учудила такое в своей лаборатории, что даже Новикову бояться сообщить.

–Кстати, ты ему доверяешь?

–Почему ты спрашиваешь? – рука Овсова, держащая лопаточку, которой он слегка перемешивал яичницу, чтобы она прожарилась полностью, застыла в воздухе.

–Пока что он тебя никак не защищает, только на словах. Гулина, например, понять можно, он переживает за показатели УВД, за свою должность. Даже тебя отстранил, чтобы ты дров не наломал. Выразился чётко и ясно: либо предоставь убийцу, либо не мешай другим. Великому Пашарю, – Яблоков громко засмеялся, вынужденно бросив листки на стол и начав раскачиваться от хохота.

–До сих пор у меня с Александром Валерьевичем никаких проблем не было, – Дмитрий достал тарелки из застеклённого шкафчика и начал аккуратно раскладывать на них упругие желтки на зажаренном белке вперемешку с чёрными маслинами и красным перцем, – ни в правильной оценке ситуации, ни в последствиях наших действий, оперативно-розыскных, бытовых и прочих всяких.

–Ты описываешь его, как своего самого лучшего друга, – Феликс еле сдерживал смех и вытирал слёзы.

–На первое место в своей жизни он ставит семью, по крайней мере, я так понял его главные принципы существования, – Дмитрий придвинул две табуретки к столу, уселся на одну из них и улыбнулся, – а ты, например, самым важным считаешь секс.

–Ты не одобряешь? – Феликс плюхнулся рядом и схватил вилку, – Ого, как вкусно пахнет.

–Это твои чистовики. Тебе и заполнять. Приятного аппетита.

–У-гу-гу, – старший лейтенант уже набил рот и показывал Овсову большой палец.

–Это от того, что ты голодный, а не от моих кулинарных способностей.

–Я и не тебя хвалил, – Феликс наскоро прожевал и нацелился остриём вилки на новый пупырчатый кусок, – а твою плитку, продукты, сковородку и горячий чайник.

–Ты ещё вспомни электричество и водопровод, – Дмитрий наткнулся взглядом на виднеющийся край телевизора в зале, но не стал приплетать его к воспоминаниям Феликса, а, найдя дистанционный пульт, включил главного квартирного информатора.

–И о погоде, – молодая женщина с широкими бёдрами, облачённая в светло-коричневое платье, плавно взмахивала кистями рук перед другим экраном, расположенным непосредственно в телевизионной студии, – тёплые воздушные массы из Атлантики пройдутся по всей территории России, оставляя повсеместно избыточно влажные следы.

–Большое спасибо, – Феликс вытирал корочкой хлеба последние жёлтые разводы на своей тарелке и согласно кивал головой.

–Ты с кем так вежлив? – Овсов дотянулся до белых салфеток и одну подал Яблокову.

–Со всеми, – Феликс вытер впитывающей бумагой губы и пальцы, – всем спасибо.

–Забирай фотокопии и переходи в зал. Сейчас будет кофе.

Дмитрий вручил старшему лейтенанту зубочистку, пульт от телевизора и помог перебраться в соседнюю комнату. Затем навёл две чашки крепкого кофе, прихватил сахарницу, одну ложечку и поставил всё это на стол рядом с развалившемся на диване Феликсом, предварительно подстелив под мокрое дно чашек одну из салфеток. Взял было анкеты четвёрки химиков, но передумал и впился глазами в фотографии предполагаемых преступников. Две отложил в сторону и ткнул в них пальцем:

–Это они.

–Кто, убийцы? – встрепенулся Феликс.

–Художники из соседнего номера в гостинице «Волшебный маяк».

–Ты уверен?

–Да. Необходимо с этих фотографий снять копии и дорисовать на них длинные волосы и бородки с усами. Тогда попадание будет стопроцентным.

–Давай так и сделаем. Для наглядности.

–Давай. Тем более, что в гостинице надо будет проводить опознание по двум изображениям.

–С волосами и без?

–Ты догадлив, Феликс, как никогда. А сейчас немного помолчи, мне надо перечитать показания свидетелей.

–Зачем?

–Чтобы знать, кому предъявлять фото для опознания.

Незадолго до обеда Жигули Овсова подъехали к железнодорожному вокзалу города Т. и оба служителя закона поднялись в кабинет Феликса. Пока Дмитрий простым карандашом пытался художественно воспроизвести образы абстракционистов на дополнительных фотокопиях, Яблоков сбегал к своему начальнику и предъявил фотографии предполагаемых убийц.

–Мой шеф рад до безумия, – старший лейтенант вяло улыбнулся, – его даже не смущает, что они исчезли с режимного объекта. Он считает, что у меня есть некая волшебная палочка. Я взмахну ею пару раз и уголовное дело благополучно завершится.

–Мы идём ловить проводников для опознания или занимаемся психоанализом твоего шефа?

–Конечно, работаем, – Феликс удивлённо уставился на Овсова, – про шефа это так, лирическое отступление. Со времени твоего прихода к нам дела идут в гору, тут никаких сомнений нет.

Яблоков наклонился над расписанием поездов, лежащим у него на столе под стеклом:

–Наши проводники не в рейсе, отдыхают.

–Звони им на сотовый телефон и договаривайся о встрече. Мы можем подъехать прямо туда, куда они укажут, – Овсов взялся за анкеты химиков и начал бегло просматривать.

–Порядок, – бодрый голос Феликса оторвал капитана от созерцания очередного правого угла рта на фотографиях подозреваемой четвёрки, – еле дозвонился. Проводница третьего вагона через пару минут выйдет из бутика с лифчиками и спустится на автомобильную стоянку возле торгового центра «Салют», она там покупки делала с дочерью, а проводница четвёртого вагона через полчаса выйдет на улицу перед своим подъездом.

–Адрес у тебя есть?

–Конечно.

Крупная женщина с такой же крупноватой дочерью в одинакового фасона платьях, стоя под стенами четырёхэтажного торгового центра, морщилась от яркого солнца, скачущего легкомысленными зайчиками по крышам тонированных автомобилей на стоянке, и недовольно разглядывала обоих сотрудников милиции:

–Даже здесь нашли. Когда это закончится?

–Надеемся, что скоро, – терпеливо ответил Дмитрий и достал фотографии химиков, – эти люди должны были ехать в Вашем вагоне, в купе, где Вы обнаружили трупы. Кого-нибудь узнаёте?

Крупная женщина нахмурилась, передала набитый прямоугольными коробочками розовый пакет с надписью «Ву ю шир» своей дочери и взяла фотографии в обе руки.

–Нет, – на изображения предполагаемых убийц в основном смотрели из-за маминого плеча любопытные глаза её дочери, – я вспомнила, почему утром мне показалось, что они алкаши. В тот вечер двери их купе всё время были закрытыми. Так делают пассажиры, когда устраивают пьянку и не хотят, чтобы их увидели и высадили из поезда. В купе такая тишина стояла, словно прятались от других пассажиров и от меня. Значит, пили. Что же ещё?

–Спасибо, – задумчиво поблагодарил проводницу Овсов, – извините нас.

–В твою голову пришла умная мысль? Небольшое озарение? – бросил Феликс, как только они отъехали от торгового центра «Салют».

–Эти прятки в поезде подтверждают версию о том, что химики планировали убийство. Они не хотели никому показывать свои лица, потому что знали – на утро у покойников будут другие физиономии и мгновенно вспыхнет вопрос: кто находился в купе вечером перед убийством?

–Тем более непонятно, зачем было рисковать – сидеть в купе парней, которых ты собираешься ночью застрелить и перенести в это же купе. Идиотизм какой-то.

–А вот тут я с тобой соглашусь, – качнул головой Овсов, – странно это всё.

–Значит, теперь ты уже не считаешь химиков убийцами?

–А гостиница? Заселившиеся жильцы маскируются под художников, расспрашивают о комнатах с проживающими четырьмя постояльцами и тут же покупают дополнительный комплект постельного белья на четверых человек. Что это, как не подготовка к убийству? А перенесённые на целлофане трупы, а измазанный пол перед номерами, чтобы отбить нюх служебной собаке? Что это, как не сокрытие следов преступления?

–И в «Волшебном маяке», кстати, эти маньяки тоже рисковали, ведь ты же узнал двух химиков под гримом и париками.

–Да, – Овсов помолчал, – есть тут какая-то дьявольщина. Надо обдумать всё это ещё раз.

–Вы мне только неприятности приносите, – проводница четвёртого вагона сидела на обшарпанной лавочке перед подъездом старой, утопающей в зелени высоких деревьев, пятиэтажки. На тонкий, в сиреневый цветочек, халат была наброшена не застёгнутая серая лёгкая осенняя куртка. Женщина подставляла лицо тёплому солнцу и лениво щурилась.

Феликс вышел из машины и приоткрыл заднюю дверцу Жигули:

–Присаживайтесь.

–Мы куда-нибудь едем? – проводница уселась на заднее сиденье и закрыла за собой дверцу, – я не одета.

–Нет, нет, – Яблоков торопливо достал фотографии и протянул женщине, – сможете опознать людей из Вашего вагона, ехавших в тот день, когда в соседнем вагоне, третьем, нашли трупы?

–Да, – работница железнодорожного транспорта удивлённо посмотрела на Овсова, – мы с Вами как раз про него говорили в прошлый раз, – она ткнула указательным пальцем в одну фотографию, – У него губа всё время оттопыривалась. Остальных не помню. Даже если и видела, то всё равно не помню.

–Кто это? – Дмитрий повернулся к Феликсу.

–Андрей Геннадиевич Вершаков, – Яблоков достал анкету и стал читать вслух, – Саратовский детдом, параллельно с факультетом химии учился и на юридическом факультете. Химический успел закончить, а юридический нет, забрали в армию. Почти сразу после армии работал там, где ты взял эти листочки. Перерыв несколько месяцев.

–Мне можно идти? – проводница открыла дверцу Жигули и приготовилась совершить рывок для незамедлительного расставания с оперативными сотрудниками милиции.

–Нет, – строго пресёк её поползновения Овсов, – сейчас старший лейтенант оформит факт опознания Вами пассажира четвёртого вагона и только тогда мы с Вами распрощаемся.

–Навсегда? – с надеждой уточнила женщина.

–Только на сегодня, – буркнул Феликс, зашуршав бланками милицейской документации.

–Как желудок? – Овсов проводил взглядом громко шаркающую проводницу, торопливо заскакивающую в подъезд, и повернулся к Феликсу, – Есть не просит?

–Терпимо, – старший лейтенант с чувством глубокого удовлетворения на лице запихивал заполненные документы в свою папку и почти мурлыкал под нос, – получено первое значимое доказательство твоей бредовой версии. Заодно и мне, может, повезёт.

–Тогда в гостиницу, – внутри Овсова опять что-то знакомо сжалось. Повезёт ли? Он неторопливо тронулся с места и, набирая скорость, стал обдумывать предстоящий разговор. Надо сразу всех созвать. Всех, кто мог видеть этих художников воочию. Дмитрий прижался к обочине и остановился.

–Что случилось? – удивление в глазах Феликса нагло прервало радужные мысли обладателя нескольких очаровательных любовниц. На мгновение Дмитрий даже позавидовал безмятежности Яблокова.

–Алло, это «Волшебный Маяк»? С Вами говорит старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Овсов. Я сейчас подъеду к Вам в гостиницу, мне надо опросить всех администраторов и всех дежурных по третьему этажу, а также горничную третьего этажа. Да, по убийству. Что ж делать, такая работа. Пожалуйста, всех обзвоните и пригласите в комнату дежурной по третьему этажу, мы будем находиться там. Да, ждать будем всех до упора, хоть до ночи, это очень важно. Спасибо.

Около пяти часов вечера на руках у Овсова находились документы, несомненно свидетельствующие о том, что четверо пропавших с оборонного завода химиков через несколько суток после своего исчезновения на рабочем месте вдруг объявились в гостинице «Волшебный маяк», где проживали под видом художников вплоть до утра того дня, когда горничная обнаружила трупы в соседнем номере. Этот факт был неоспоримым и подтверждался показаниями всех пятерых администраторов гостиницы, тремя дежурными по третьему этажу и горничной всё того же этажа. Кто-то вспомнил одного химика, кому-то запал в голову римский профиль другого, Андрея Вершакова узнали все. Как с дорисованными длинными волосами и усами, так и безо всякой растительности на лице.

–Что будем делать? – Овсов требовательно смотрел на Новикова, Феликс вопросительно оглядывался на дверь кабинета старшего следователя городской прокуратуры.

–С чаем ты уже опоздал, – этот ответ Яблокову Александр Валерьевич мог дать быстро и абсолютно точно, – а вот ваши действия, кстати, вполне профессиональные и технически правильные, меня немного сбили с толку.

В смысле, ты не ожидал, что химики являются убийцами? То, что хотел произнести Овсов, было намного резче и нелицеприятнее. Дмитрий немедленно поднял ближайшую к Новикову руку и, полностью прикрываясь ею, распахнутой пятернёй почесал лоб. При этом задвигал скулами и демонстративно погримасничал, скрывая недовольное выражение лица. Капитан милиции никогда не был дипломатом, но очень давно научился прятать свои настоящие чувства.

Неужели Феликс не хвастался насчёт остроты восприятия собственных оголённых рецепторов? Неужели Яблоков лучше меня ощущает правдивость Новикова?

–Всё указывает на то, что наши подопечные и есть реальные убийцы, – старший следователь прокуратуры развёл руками, – а мотива, как не было, так и не появился. Сейчас это самое главное. И что мы будем делать?

–Я не понимаю, в чём проблема по признанию их преступниками и объявлению в розыск? – теперь и Феликс требовательно смотрел на Новикова, – для меня это жизненно важно. Имея на руках веские доказательства и личности преступников, я почему-то не могу завершить расследование по уголовному делу. Это бред. Меня за такое просто уволят. Их следует сначала поймать, а потом уже и мотив из них вытрясти, никуда они не денутся.

–Вот зайду я сейчас к прокурору города…

–То есть ты ещё не ходил? – скрывать подозрение Дмитрий даже и не старался.

–Ходил. И подробно докладывал, – Новиков спокойно выдержал пристальный взгляд Овсова, – Но таким образом, чтобы в голове у прокурора убийцы в поезде и гостинице не совпадали.

–Зачем?

–Чтобы он не поднимал лишнего шума и нам никто палки в колёса не ставил.

Понятно, Овсов задумчиво уставился на поверхность стола в кабинете Новикова. Тут только два варианта: либо прав я один, остальные не правы, либо я дурак, а все остальные как раз прекрасно соображают. С одной стороны мои показатели, которыми только сегодня козырял перед Феликсом, с другой стороны поведение такого мудрого человека, как Александр Валерьевич. Меня уже давно Гулин гнобит, а старший следователь прокуратуры спокойно продолжает расследование и мне ещё при этом обещает полноценную защиту. Да и про наркоту не забывает.

–Что с химическим анализом лаборатории?

–Молчат. Я думаю, он уже готов, но мне результаты докладывать не спешат.

–Военные пытаются себя оправдать? Скрывают ошибки? Прошляпили нечто громкое, но хотят выглядеть для всех белыми и пушистыми?

–И такое может случиться, – Новиков положил правую ладонь на стол и закинул ногу на ногу, – давайте думать о наших проблемах.

–Андрея Вершакова узнали все. Причём, безоговорочно.

–Я понимаю, не повторяйся – это они. Причём, безоговорочно. Но отсутствие мотива у этой четвёрки для прокурора – определяющий фактор.

–Узнай, где сейчас находится почтовый ящик, в котором служили химики.

–Зачем?

–И командируй меня туда от военной прокуратуры. Может, там что-нибудь прояснится.

–А вот это надо попробовать, – брови Новикова взметнулись вверх, – мне эта мысль нравится. Давайте мне все бумаги, идите в машину и дожидайтесь меня там.

–В желудке засосало, – они молчали уже минут двадцать и эти слова Феликса напомнили Овсову, что последняя трапеза происходила ещё утром.

–Сразу после прокуратуры определимся – или заскочим в кафе, или ко мне домой.

–Кажется, идёт, – воодушевление Феликса объяснялось просто: обострённое чувство голода торопило события и старалось приблизить момент свидания желудка с едой.

–Вот это да, сам не ожидал, – обычно невозмутимый Александр Валерьевич пылал досадой и негодованием, – прокурору фамилия Алялин нравится гораздо больше, чем возможность поймать настоящего убийцу восьмерых человек.

–Провал? – мрачно поинтересовался Овсов.

–Нет, поедешь, – Новиков покачал головой, – полетишь в Ижевск. Самолётом за один день управишься. Командировка от УВД, – Александр Валерьевич усмехнулся, – Прокурор сейчас наорал на Гулина. Тот поначалу даже ничего слушать не хотел. Преступление раскрыто, обвиняемый сидит в камере. Какие вопросы ещё могут быть.

–А ты как прокурора убедил?

–Чего его убеждать? Он и сам понимает, что версии надо отрабатывать все. Химики сбежали? Сбежали. В гостинице устроили маскарад. После убийства опять скрылись. Ведут себя крайне подозрительно.

–Ты сказал, что Алялин в качестве убийцы устраивает его больше.

–Да. У химиков нет мотива. Даже намёка на мотив. И все их действия не объясняют причину обоих преступлений. Но если они являются свидетелями, то нам необходимо их найти. А, поскольку их ищет ещё одна структура, сам знаешь, какая…

–Догадываюсь.

–То нам их надо найти первыми. Прокурор об этом тоже подумал, – Новиков приподнял брови, очевидно, пытаясь ими шумно поаплодировать своему начальству, и злорадно добавил, – в УВД тебя дожидаются командировка и очень злой Валентин Петрович.

–Я думал, что буду действовать от имени военной прокуратуры…

–А военный прокурор сейчас звонит в Ижевск, чтобы тебя завтра утром встретили и сопроводили, как положено. Всё показали и рассказали. Там, на месте, уже сам крутись. Удачи.

Овсов и Яблоков проводили глазами удаляющегося Новикова и направились в УВД.

–Напротив нашей конторы, через улицу, виднеется продуктовый магазин, – Дмитрий оглянулся на Феликса, – зайдёшь, купишь поесть и подымайся в мой кабинет. Деньгами богат?

–Мелочь имеется, – Яблоков облизнулся, – пиво брать?

–На твоё усмотрение.

Валентина Петровича Гулина на рабочем месте не оказалось. Осторожно заглянувшего в приёмную Дмитрия встретили весёлые глаза Алины:

–Не волнуйся, я передам все слова, которые хотел сказать тебе Гулин.

–А что, много слов?

–В основном, знаки препинания, междометия и числительные, – Алина улыбнулась и достала из ящика своего стола бумаги с заложенными внутри них деньгами, – в канцелярии тебе выписали командировочное удостоверение, в кассе выдали денежное довольствие. Получи. Твою роспись в каждой ведомости я уже подделала.

–И на том спасибо. Гулин вернётся?

–Жаждешь его увидеть?

–Наоборот. Но вдруг у него есть какие-то дополнительные поручения.

–Боюсь, после разговора с прокурором Гулин на тебя ещё месяц спокойно смотреть не сможет. В лучшем случае, его ручонки будут просто трястись, в худшем – за пистолет хвататься.

–Всё так страшно?

–Всё прекрасно. Наш прокурор надолго обеспечил меня отличным настроением.

–Пойдём ко мне в кабинет, сейчас должен Феликс с закуской прибежать.

–Закуска подразумевает алкоголь?

–Не знаю. Как Яблокова изнутри мозга стукнет, так и будет.

–В его голове кто-то живёт? – они выходили из приёмной и Алина, закрыв кабинет на ключ, опечатала дверь маленькой металлической печатью, висевшей в одной связке с её ключами.

–В голове каждого из нас кто-то живёт, – мрачно сострил Дмитрий, – главное, понимать его язык и уметь договариваться по-хорошему.

Из кабинета начальника уголовного розыска выскочил улыбающийся помощник дежурного УВД и, показав Овсову и Алине оттопыренный вверх большой палец правой руки, шумно запрыгал по лестнице вниз. На подступах к дежурной части раздался его радостный вопль.

–Нас ждёт сюрприз, – предупредил Алину Дмитрий.

–И не только нас, – догадливо поделилась с капитаном молодая женщина, – сейчас ещё кому-то счастья привалит.

Они остановились на пороге кабинета, открыли дверь и осторожно заглянули внутрь. Геннадий Николаевич горделиво восседал за начальственным столом и с торжественным видом перебирал свои бумаги. Его правая бровь то глубокомысленно вздымалась, то незатейливо опадала, словно деревянные грабли на осеннюю жухлую листву. Лицо Пашаря было одухотворённым и осветлённым борьбой с организованной преступностью.

Перед соседним столом, старшего оперуполномоченного, скромно притулился на краешке стула Феликс Яблоков. Его ноги норовили прикрыть два пухлых пакета, а обе ладони старательно держали щёки и губы старшего лейтенанта. Эти части его лица всё время тряслись и порывались отсалютовать брызгами слюны. Пальцы Феликса то перехватывали нижнюю губу, то ловили неудержимый подбородок, то прикрывали осоловевшие глаза.

Под широким верхним листом пальмы, зацепленная на одну полоску скотча, щеголяла своими боками красно-бело-оранжевая коробка. По её краю бежали чёрные иероглифы, на одной стороне голубела наклеенная этикетка на русском языке. Под дном коробки болталось небольшое розовое яблоко, зацепленное липким скотчем за черенок.

–Очень поэтичная композиция, – вдумчиво произнесла Алина.

–Просто шедевр, – согласился Овсов и, не входя в кабинет, из-за порога, ткнул указательным пальцем в коробку на пальме, – что это у тебя?

–Где? – взгляд Пашаря оторвался от очередной бумаги и проследил направление руки своего подчинённого. Геннадий Николаевич неторопливо встал, подошёл к пальме, заботливо-бережно оторвал коробку от ствола столь разноплодного растения, прочитал этикетку, распахнул коробку, заглянул внутрь, и обиженно произнёс:

–А где оно?

–Что оно? – громко уточнил Овсов.

–Моё вино, – Пашарь принялся обследовать остальную часть пальмы, но ничего не нашёл.

–Какое твоё вино?

–Здесь было вино, – тон Геннадия Николаевича не оставлял никаких сомнений: он считал остальных людей вокруг себя, в лучшем случае, недотёпами, покусившимися на его собственность, в худшем – обыкновенными ворами, – раз коробка из-под него находилась на моей пальме, то и вино принадлежит мне.

–Ты не ошибаешься? – реакция Пашаря удивила Овсова. Неужели жадность может так повлиять на способность адекватно воспринимать окружающую реальность? Неужели начальник уголовного розыска не понимает, что в коробке не могло оказаться никакого вина в принципе?

–Её забрал этот урод из дежурной части, – прозорливо произнёс Пашарь, – убью, сволочь!

Он схватил свои ключи со стола, рачительно запихнул розовое яблочко в карман, грозно зарычал и выбежал из кабинета, размахивая коробкой во все стороны.

–У нас есть полчаса, – Овсов укоризненно ткнул в плечо расхохотавшемуся Феликсу, – пока до Пашаря дойдёт, что бутылка осталась в кабинете.

–Дойдёт ли? – Алина удивлённо взглянула на Дмитрия.

–Ты права, может и не дойти, – капитан милиции согласно покивал головой, – просто ему надоест ругаться в дежурной части и он прибежит требовать свою долю с Яблокова. Возможно, водкой, в крайнем случае, пивом.

Феликс очень резко перестал смеяться и настороженно уставился на Овсова.

–Врёшь, – Яблоков заглянул в немигающие глаза Дмитрия и пробормотал, – неужели, правда, примчится ныть?

–Нет, – тут же бодро ответил Овсов, – но всё в жизни когда-то начинается. Чем сегодняшний день хуже завтрашнего? Ничем. Так, что заканчивай смеяться и начинай хвастаться покупками.

–Ну и шуточки у тебя, – Феликс нагнулся к пакетам и достал оттуда две бутылки вина, яблоки, апельсины и бананы.

–Так коробочка всё-таки реальная на пальме выросла? – Дмитрий взял в руки бутылку, начал её крутить и рассматривать, – вино из хурмы, произведено в Южной Корее, брожение основано на культурных винных дрожжах. Некрепкое, но противопоказано беременным. Феликс, как ты себя чувствуешь? В животике никто ножкой не толкается?

–В животике крокодилы есть хотят, – Яблоков схватил банан, стянул ярко-жёлтую кожуру и проглотил в два укуса кремовую мякоть, – вкуснотища!

–Почему ты бананы не прицепил на пальму? – полюбопытствовала Алина.

–Дмитрий сказал, что это уже было и Пашарю наверняка захочется спиртного.

–Феликс, – Овсов засунул яблоки обратно в пакет, – мы с Алиной идём мыть эти фрукты, а ты топай к дежурной части и проследи за Пашарём.

–А, – Феликс слегка запнулся, – а если он, и правда, потребует вина из хурмы?

–Будешь его разочаровывать. Или направлять по ложному следу. Или поклянёшься в вечной любви к нему, – Дмитрий усмехнулся, – любишь кататься, люби и саночки таскать.

–В нём весу полтора центнера, замучаешься такие саночки возить.

–Не ной, – Алина погрозила Яблокову пальцем, – не маленький. Возможно, вашего друга уже давно сориентировали по нужному адресу, и он весёлым шагом двигается в заданном направлении.

Тщательно помыв яблоки, Дмитрий вернулся в кабинет, Алина же отправилась за пластиковыми тарелочками и ножом. К тому моменту, когда почти счастливый Феликс вернулся к трапезе с вином, на столе Овсова лежала россыпь бананов, стояли две тарелки с нарезанными яблоками и апельсинами и три стакана с золотистой жидкостью.

–За что пьём? – Феликс подхватил сверкающую каплями сока красную дольку яблока и хищно уставился на неё.

–За мотивацию, – ровным тоном ответил Дмитрий и принюхался к содержимому стакана. В воздухе витал очень слабый аромат летних трав с едва различимыми оттенками ромашки, перечной мяты и кардамона. В радужном букете слышались отголоски абрикоса и айвы. Затем Дмитрий сделал глоток. Вино оказалось с насыщенным вкусом хурмы сладковатого привкуса. Обычно Овсову не нравились подобные напитки. Всё время казалось, что небрежный производитель просто налил в спиртовой раствор экстракт арбуза, дыни или, на, худой конец, моркови, чтобы содрать лишнюю копейку с неискушённого покупателя. Но здесь всё было по-другому.

Создавалось впечатление, что процесс брожения начался ещё высоко на ветке, в недозрелой ягоде. Со временем хурма наливалась соками, мягкостью, красновато-золотистым цветом, и при этом крепость южной ягоды росла не по дням, а по часам. Алкогольная крепость. И настал тот день, когда спелую хурму бережно сняли с дерева, стёрли лёгкую пыль, и надкусили. В горло человека пролились струи целебной жидкости, волнительной, наполненной первобытным знанием, ощущением мира и всей Вселенной. И стал этот индивидуум высшим существом…

–Насколько я тебя знаю, – с улыбкой произнесла Алина, – ты собираешься что-то нам сообщить. Что-то важное, отмотивировавшее тебя по первое число.

–Это правда? – Феликс доедал вторую дольку яблока и тянул пальцы за колечком апельсина.

–Да. Сначала ты сказал, что всё это идиотизм и это было очень мудрое высказывание.

–Неужели? – Яблоков едва не подавился апельсиновой кожурой, но вовремя её выплюнул.

–А затем Новиков упомянул химиков в качестве свидетелей и мне всё стало ясно.

–Неужели? – насмешливо повторила Алина, отделяя оранжевые кольца одно от другого.

–Химики не убийцы, это их собирались убить.

И Феликс и Алина замерли, внимательно разглядывая тщательно разжевывавшего яблоко Овсова. Капитан милиции доел красную дольку и взялся за жёлтую.

–Это другой сорт яблок, первый сладковатый, этот же кисло-сладкий. Кстати, больше подходит к хурминному вину.

–То есть, у тебя ещё нет преступления, как такового, но ты уже знаешь будущие жертвы убийства, и, что особенно радует, знаешь их в лицо.

–Ты тоже смотришь на их физиономии с самого утра.

–Это я догадался, – Феликс налил всем по второму разу, – я только не понял твоих гениальных мыслей до конца. Растолкуй, пожалуйста, по возможности, получше.

–Мне тоже, – Алина выразительно улыбнулась, – интересна столь радикальная смена курса. Теперь ты стал ясновидцем, пророчишь убийства, вещаешь и предрекаешь, так сказать, гадалка в звании капитана. Хрустальным шаром запасся?

–Давайте рассмотрим ситуацию гипотетически, – Дмитрий доел банан и наморщил лоб, – четыре химика предполагают, что их хотят убить…

–Откуда они это узнали?

–Феликс, не перебивай. Дополнительные вопросы потом. Итак, они уверены, что их собираются лишить жизни. Что надо сделать?

–Резко смыться.

–Правильно. Ничего никому на режимном заводе не объясняя, они собирают вещи и прыгают в отходящий поезд в Барсуково, выходят на перрон, покупают обратные билеты и начинают готовиться к покушению. Так как поездка в соседнюю область проходила днём, то вряд ли бы убийца рискнул напасть на них в светлое время суток. Обратная дорога – ночью, вот как раз к этому непроницаемо-мрачному моменту, в прямом и переносном смысле, своей жизни химики и готовятся. Набирают у бабушки журналов и проходят по вагонам поезда, направляющегося в наш город. Находят в следующем вагоне, номер три, точно такое же купе с четырьмя молодыми парнями и меняются с ними местами. Решение само по себе достаточно хитрое, ведь придут убивать, скорее всего, ночью, свет включать и разглядывать лица перед выстрелом вряд ли кто-нибудь станет, а, значит, вместо себя можно подложить другие, приблизительно похожие тела. Тут же просматривается один тонкий нюанс: если гость с пистолетом не придёт этой ночью, то вполне может заглянуть следующей. В купе спят не химики, а совершенно другие люди, – Дмитрий сделал пару глотков и продолжил, – то есть химики подготовились на несколько ночей вперёд и с нетерпением ждут киллера…

–Который затягивать со стрельбой не решился, – поддакнул Феликс.

–…затем возвращают трупы в их законное купе и теперь химиков из четвёртого вагона с убитыми людьми из третьего связать воедино никак нельзя. Покинув поутру дружелюбный поезд, они продолжают свою линию подстраховки: останавливаются только в тех местах, где можно провернуть собственную подмену.

–Гостиничный номер, – снова отозвался Яблоков, на лице которого читалась гримаса утомлённого учителя, принимающего ответ у нерадивого ученика.

–То ли они просто осторожничали, то ли предполагали, что убийца раскусил фокус с «клонированием» спящих тел, – Овсов подцепил большим и указательным пальцами левой руки дольку апельсина, однако есть её не стал, – но они снова меняются местами сдругой четвёркой, уже в гостинице «Волшебный маяк», предварительно получив лишний набор чистых простыней. Сами при этом успешно маскируются под свободных художников-абстракционистов. Убрав за убийцей свой номер, перенеся трупы в другой, замарав пол между номерами микстурой против собачьего нюха, химики спокойно дожидаются приезда милиции, отвечают на каверзные вопросы и тихо и невозмутимо покидают обитель почти оторванных голов и кровавых луж.

–Дмитрий, – укоризненно покачала головой Алина.

–Согласен, извините, – оранжевая кожица торопливо проскользнула между зубов капитана, – Судя по тому, что трупы перестали появляться, по крайней мере, в официальных сводках, убийца, или убийцы, посчитали свою чёрную работу выполненной и прекратили жестокую охоту на скромных химиков.

–Почему убийца не один? – Алина чередовала маленькие глотки вина с апельсиновыми колечками.

–Это только предположение. В поезде стреляли, в гостинице орудовали ножом. Возможно, действовали разные люди. Судя по ширине шейных разрезов, гостиничный киллер явно обозлился на химиков. То ли потому, что в поезде шустрые парни обманули своих убийц, то ли потому, что химики задолжали кому-то что-то в крупных размерах.

–Например? – удивился жующий Феликс.

–Например, секреты с оборонного объекта, – Дмитрий усмехнулся, – или наркотики, на которые мы постоянно натыкаемся в этом деле. Кстати, это ответ на вопрос, откуда они узнали, что их хотят убить.

–Знаешь, – Алина задумчиво разглядывала остатки вина в собственном стакане, – а ведь ты описываешь этих химиков как суперагентов: ловкие, догадливые, артистичные, предусмотрительные, никто их лиц не запомнил, никому подозрительными они не показались. Зато они неизменно на шаг впереди не только всей милиции, но и убийц. Причём заковыристых убийц: те, кто так жаждет их смерти – это ведь профессионалы. То ли из ЦРУ, то ли из наркомафии, то ли ещё непонятно кто, пытающийся оторвать свой кусок пирога.

–Сегодня утром выяснилось, что наши химики не такие уж и простые ребята. Служили в какой-то секретной части, завтра полечу в Ижевск узнавать про их подготовку и способности.

–То есть ты полагаешь… – Алина указала на свой стакан Феликсу и тот поспешно наполнил его почти до краёв, – Яблоков, это благородный напиток! Так только водку разливают!

–Для него и водка благородна торжеством отключённого разума, – усмехнулся Овсов.

–То есть ты полагаешь, – недовольным тоном продолжила Алина, – что химики получили некую сумму денег и решили с ней смыться? В их положении это очень рискованный шаг.

–Я даже больше скажу, – Дмитрий задумчиво потёр правый висок тыльной стороной правой ладони, – скорее всего, они обманули своих заказчиков: вынесли с оборонного завода пару грамм, скажем, редкоземельных металлов в качестве предварительного образца, получили за них хорошие денежки, пообещали вынести ещё пару килограмм, стрясли с жадных, но доверчивых, заказчиков уже огромную сумму денег, естественно, ничего воровать больше не стали, а пошло и банально пустились в бега. Причём, успешно пустились.

–В такой ситуации только последний дурак не поймёт, что его собираются покалечить, а то и вовсе пристрелить, – громко пробурчал Феликс.

–Вот видишь, напарник, – улыбнулся Дмитрий, – не так уж и сложно просчитать несколько ходов потенциальных убийц или их жертв.

–Постой, – вскинулся Яблоков, словно поймал чужую руку в своём кармане, – ты говорил, что на проходной у химиков даже швы ощупывали. Не могли они ничего вынести!

–Они и не выносили. За них это делала заведующая лабораторией.

–Ты считаешь, что она в деле? – Феликс приподнял правую бровь.

–Нет. Но даже во время очень серьёзного визита к ней на работу капитана милиции и старшего следователя прокуратуры она умудрялась вовсю кокетничать с представителями мужской половины человечества…

–Может, вы сами испускали сексуальные флюиды и роняли слюни до колен? – тихим тоном уточнила Алина.

–Конечно, особенно, когда я ей рассказывал про отрубленные головы в гостиничном номере и пулевые отверстия в трупах в купе поезда, – ответно улыбнулся Дмитрий, – Она находится в таком активном поиске, что её одиночество заметно метров за двести. Один из химиков иногда провожал её домой. Именно об этом она рассказала нам в первую очередь, причём таким тоном, как будто несостоявшиеся ухажёры наши родные братья и мы несём персональную ответственность за отсутствие личного счастья у дорогой Светланы Сергеевны. Готов поспорить, что именно в её сумочке и выносился с оборонного объекта главный интерес наших химиков.

–Это опять только теория, – после некоторой паузы уныло пробормотал Яблоков, – причём не в нашу пользу. Ведь если химики не убийцы, то всё вторично усложнилось и запуталось.

–Да, Феликс, – жизнерадостным тоном согласилась Алина, – теперь химиков надо найти только для того, чтобы вежливо у них спросить: Дорогие вы наши друзья, кто же это так упорно добивается вашей безвременной кончины?

–Спасибо, Овсов, – Яблоков покосился на Дмитрия, – я не буду об этом докладывать не своему начальству, не твоему, не Новикову. Хоть зарежьте, хоть застрелите.

–Скажи, Алина, – негромко протянул Дмитрий, – должна ли озабоченная одиночеством Светочка верить в приметы?

–Обязана.

Овсов набрал номер сотового телефона.

–Александр Валерьевич, не отрываю от дел?

–Нет.

–Можно ли мне немного побеседовать с заведующей лабораторией военного завода?

–Думаю, что можно. Только осторожней с вопросами.

–Отправь мне, пожалуйста, номер её телефона.

–Хорошо.

Феликс неторопливо откупорил вторую бутылку вина, Алина мельком взглянула на жёлтый циферблат в обрамлении белых лепестков. Дмитрий набрал номер заведующей лаборатории:

–Светлана Сергеевна, здравствуйте.

–Здравствуйте, кто это?

–Это капитан милиции Овсов, мы с Вами недавно встречались по уголовному делу.

–Да, да, припоминаю.

–У меня будет несколько вопросов.

–Да, пожалуйста.

–Какого цвета Ваши дамские сумочки?

–Это шутка?

–Нет, нет, всё абсолютно серьёзно. В розыске преступников каждая мелочь важна.

–Красная и пурпурная, – немного помолчав, ответила Светлана Сергеевна.

–Красная, это та, что побольше?

–Да.

–Насколько она большая?

–Булка хлеба помещается свободно, – молодая женщина ответила сразу и Дмитрий понял, что именно с красной сумочкой она посещает магазины.

–То есть тот из четвёрки пропавших химиков, кто Вас иногда провожал, всё время помогал Вам её нести? С пурпурной сумочкой в это время Вы не ходили на работу?

–Да, знаете, как-то так получалось, что в этот период мне больше подходил красный цвет, – Светочка явно углубилась в приятные воспоминания, её голос зазвенел и стал растягиваться на гласных звуках, – а Леонид ещё шутил, что красный – это признак любви.

–Спасибо, до свидания, Вы нам очень помогли, – Овсову было неловко прерывать размечтавшуюся женщину, но и становиться чей-то мокрой жилеткой он не собирался, – был весьма рад с Вами поговорить.

Дмитрий отключил связь, положил сотовый телефон на стол, подхватил наполненный вином стакан, сделал небольшой глоток, посмотрел на терпеливо ожидающих его вердикта Алину и Феликса и произнёс:

–Девяносто девять процентов за то, что химики в своей лаборатории изготовляли наркотик, подбрасывали его в красную сумочку Светланы, после проходной незаметно забирали его и затем продавали заказчику. Получив от своего покупателя крупную сумму денег на большую оптовую партию наркотика, четверо ушлых парней не стали его производить, а решили попросту сбежать с деньгами, – Овсов ещё раз глотнул, покосившись на содержимое стакана, и добавил, – навеки исчезнуть, испариться без остатка, раствориться в лунном сиянии ночной привокзальной площади.

Глава 10. Один стакан кефира

Среди встречающих плеч выделялись майорские погоны. Вернее, возвышались над прочими воротничками. Обладатель отутюженной военной формы невозмутимо крутил коротким чубчиком поверх всех остальных голов, почти не поддаваясь могучей силе разношёрстной волны суетливых граждан, торопящихся занять место поудобнее, чтобы прилетевшие не бегали растерянным взглядом по всему аэровокзалу, а сразу натыкались на родное улыбающееся лицо.

Высоко вверху дзинькнуло, и бесстрастный женский голос сообщил об очередном самолёте, выполнившим очередной рейс, и своими шасси осчастливившим благословенную удмуртскую землю. Голос повторил сказанное дважды, заблудившись гулкими отголосками среди многочисленных указателей бело-голубого цвета и рекламных плакатов.

Дмитрий, не оглядываясь и не реагируя на призывные выкрики таксистов, прошёл вперёд, убедился, что других кандидатур на представителя военной прокуратуры не предвидится и вернулся к майору. Левой ладонью он слегка похлопал по предплечью оливкового цвета, услышав, как ткань мягко зашуршала в ответ, почувствовал стальные мышцы под своими пальцами и произнёс:

–Гражданин, Вы не меня ждёте?

Обернувшееся суровое лицо мгновенно расцвело, заулыбалось и доложило:

–Так точно, Вас. Меня зовут Александром, а Вы – Дмитрий Юрьевич, я в курсе. Багаж есть?

–Нет, – Овсов указал на дорожную сумку, заброшенную на правое плечо, – только это.

–Тогда помчались, – могучая рука майора простёрлась по направлению к выходу из аэровокзала и, фактически раздвигая толпу, увлекла их малочисленную оперативную группу на запланированную встречу с тёмным военным прошлым четырёх пропавших химиков.

Опять моё описание улетело вперёди меня, Овсов невольно ускорил шаг вслед за Александром, а вид-то моложавый у майора, щёчки круглые, по-детски розовые, скорее всего, не курит, не пьёт, стрижётся коротко, это понятно, служба, но почему мне выделили такого амбала? Для защиты? От кого?

Рядом радостно зарыдали две пожилые женщины, обнимая и расцеловывая друг друга. В правую ногу майора довольно ощутимо въехали жёлтым чемоданом на колёсиках, но он даже не заметил этого.

Облака в Ижевске оказались точно такими же, как и в городе Т. Дмитрий вгляделся в туманные серо-голубоватые очертания. Наверняка, одни и те же, ходят по кругу между областями и районами, и плевать им хотелось на мнение окружающих. То дождём, то снегом, а то и градом.

Воздух заметно потеплел по сравнению с городом Т., стал более сухим и насыщенным запахами. Дмитрий улыбнулся, погода любит меня, даже балует.

Александр подвёл Овсова к автомобилю «Toyota», распахнул заднюю дверь и осторожно прикрыл её за усевшимся на мягкое сидение капитаном милиции. Нет, не для моей защиты задумано совместное офицерское посещение злачных мест. А потому, что допуск у него есть соответствующий. Интересная картина получается. У меня-то этого допуска нет. Или это программой развлечений не предусмотрено? Ну, скажем, про то, что мне можно продемонстрировать, а чего нельзя, они не знают. Сверху дали команду показать и рассказать прибывшему товарищу, что попросит, а дальше крутитесь сами. Выпутывайтесь, как хотите. Овсов вздохнул, намечаются «кошки-мышки», не иначе.

–Здесь недалеко, километров десять-пятнадцать, – оптимистичный голос майора оторвал Дмитрия от огорчивших его размышлений, – мы сейчас сразу в прокуратуру, Вашу командировку отметим и позавтракаем. В нашей столовой пельмени готовят исключительные, – Александр оглянулся на капитана милиции и надавил на газ, – согласно легенде, именно в этих местах слеплен первый в мире пельмень, даже памятник установили, так сказать, историческая родина деликатеса. Мощный пельмень на тоненькой вилке.

–Почему не в ложке?

–Не знаю, но мне эта вилка больше нравится, сразу представляешь себе уютный домик, тёплый камин, стройную домохозяйку, великолепный ужин…

Окна автомобиля чернели излишней тонировкой. Овсов прищурился, даже придорожных деревьев не видно. Алкоголь в мечты майора почему-то не вошёл. Неужели совсем не пьёт? Или служба такая, что крепкие напитки просто физически не могут органично влиться в суровый распорядок дня? Дмитрий максимально приблизил свой нос к агатово-непроницаемому стеклу, но очертания мелькающих деревьев по-прежнему оставались расплывчато-размытыми. Высокий майор заметил эти телодвижения Овсова и продолжил:

–А ещё у нас есть памятник лосю. Очень уважаемое место. Если жених закинет букет цветов лосю на рога, значит, ему никогда не достанутся такие «украшения». Поэтому возле этого благородного животного всё время кто-то крутится – тренируется в метании свадебных букетов.

–Получается?

–Не очень, рога маленькие, не ветвистые, с наклоном к земле, если не попадёшь прямо на острие рога, цветы свалятся. Наиболее хитрые женихи заказывают на свадьбу разлапистые букеты, с небольшой рамкой внутри. Такой веник, как ни брось, хоть за что-то да зацепится.

–Весело тут у вас.

Вдоль дороги стали появляться невысокие дома. Машина проехала три светофора, два раза затормозив на красный свет, завернула в узкую улочку с идеально ровной асфальтированной дорогой, подъехала к раскрывшимся воротам с алой звездой на тускло-зелёном фоне и остановилась недалеко от распахнутого дверного проёма, темнеющего на фоне молочных стен. Александр легко выскочил из машины и открыл дверцу перед капитаном.

–Спасибо, конечно, – Дмитрий не спеша выбрался наружу и посмотрел в упор на майора, – но руки у меня имеются, и давайте я сам буду открывать и закрывать всё, что сочту необходимым.

–Как скажете, – высокий офицер улыбнулся и захлопнул дверцу автомобиля, – сначала в канцелярию, затем я Вас удивлю.

Ты уже меня удивил, мелькнуло у Овсова, причём неприятно удивил. Кажется, твоя роль становится понятной: могучая нянька приставлена к заезжему любопытствующему, чтобы тот ненароком не узнал ничего лишнего.

Дмитрий нырнул в сумрачное пятно проёма и стал подниматься по лестнице, устланной коричневым ковром. Старость и потёртость ступеней сделали их округлыми и мешали ходить. Жёсткий ковёр слегка смягчал неудобство скользкого путешествия по лестнице.

Наличие высокого офицера со столь широкой улыбкой – ведь это как раз чья-то серьёзная ошибка, чрезмерная перестраховка: получается этакое навязчивое давление со стороны военной прокуратуры встречающей стороны, чересчур явная демонстрация некоей тайны, чересчур наглая попытка спрятать этот военный секрет за могучими плечами Александра.

Нянька в звании майора завела Овсова в канцелярию, отметила его документы и, с широчайшей улыбкой, повела голодного капитана милиции по длинному коридору первого этажа, в сторону усиливающегося сытного аромата.

–Александр, – Овсов в третий раз пробегал взглядом по длинному листку, – почему в меню указаны только пельмени?

Они стояли в самом начале пути, вымощенного неимоверным количеством однообразно наполненных тарелок, мисок, блюд, плошек, и пиал. Местный гурман принёс два красочно расписанных подноса и положил на тонкие металлические полоски, предназначенные для более комфортного перемещения пищевой экскурсии вдоль вышеуказанных предметов столовой посуды.

–Так там больше пятидесяти видов начинки, – укоризненно покачал головой высокий майор.

–В смысле, хочешь грибов, наковыряй из одних пельменей, хочешь красную рыбу – распотроши другие? А ещё я вижу с брынзой, с кальмарами, с редькой, просто зелёным луком, с печенью, с квашеной капустой… Если разобраться, то действительно, очень богатый стол получается.

–Я же говорил, – Александр горделиво поднял голову и несильно стукнул правым кулаком в свою майорскую грудь, – идеальная еда. Пища богов.

–Да, – согласно мотнул подбородком Дмитрий, – идеальная еда богов из вареного теста.

Тем не менее, кусочки сомов и креветок, облачённые в мучные одеяния, таяли во рту и навевали мысли о небесном нектаре. Овсов даже представить себе не мог, что в мире существуют подобные вкусовые сочетания.

–Ох, – Александр сокрушённо покачал головой и поспешно вытер жёлтой салфеткой губы, так как уже успел массивной вилкой нарушить идиллию в стоящей перед ним тарелке и вкусить блюдо из меню с начинкой из щуки, – я должен извиниться, совсем забыл про соусы для пельменей. Они в основном острые, поэтому с утра я их не употребляю. Есть «Сырный»: сливки и тёртый сыр, «Сибирский», это когда мелко нарезанный лук три часа выдерживают в клюквенном соке, «Сметано-чесночный», понятно из чего, а вот отличный, – майор оживился, – соус «Огненный», смешивается сметана и кетчуп «Чили», и сверху эта чудная масса присыпается укропом…

–Можно просто сметаны? – подчёркнуто вежливо поинтересовался Овсов.

–Конечно, конечно, – длинные ноги майора очень быстро вернули его за стол, но уже не с пустыми руками, а с двумя раскрытыми пачками ароматно пахнущей сметаны. Одну он подвинул к тарелке Овсова, вторую перевернул в свою тройную порцию пельменей и всё перемешал.

От Дмитрия Юрьевича уже довольно давно ушла жена. Разумеется, Овсов не голодал. И даже иногда пробовал новые, интересные кулинарные блюда. Но сегодняшнее утро прозвучало в судьбе капитана милиции совершенно по-особому. То ли на вкусовое восприятие Овсова сказался впечатляющий ассортиментный перечень, указанный в меню, то ли предрассветное настроение у поварих выдалось необыкновенно прекрасным, но именно этот завтрак из пельменей с креветками и сомом Дмитрий Юрьевич Овсов стал считать наивкуснейшим в своей жизни.

К сожалению, всё радужно-приятное и умильно-благостное в однодневной командировке капитана милиции на этом закончилось. Как Овсов и предполагал, широкоплечий майор не позволил ему не то, чтобы хоть что-то узнать, но даже и хоть что-то увидеть. Нет, Александр водил прилетевшего издалека капитана по разным учреждениям, архивам, кабинетам с высоким начальством. Помогал Дмитрию, чем мог, особенно в открывании и закрывании дверей и дверок, иногда делал грозное лицо и даже в одном затхлом кабинете стучал кулаком по столу, едва не опрокинув древний столик с его испуганным хозяином во главе.

Но везде и повсюду перед ними разводили руками, виновато улыбались, вздыхали, жаловались на маленькое служебное довольствие и объясняли:

–Ничего об этом, к сожалению, нам не известно.

–В первый раз слышим.

–Ни единой бумаги не сохранилось.

–Вам, наверное, в другой конторе необходимо спросить.

Судя по реакции большинства отвечающих, они действительно не знали того, о чём их спрашивал Овсов. Но ведь буквально вчера Новикову доложили, что секретный почтовый ящик находится в самом Ижевске. И это могло означать только одно: бравый майор нагло врёт и водит капитана милиции за нос. Или обманули Александра Валерьевича? А зачем тогда первый заместитель военного прокурора города Ижевска пухленький капитан второго ранга сначала обменялся с Александром молчаливыми взглядами, а затем чётко, как очередью из автомата, выстрелил тремя явно подготовленными заранее предложениями? И сбился на четвёртом, когда Овсов спросил его о том, сколько времени осталось до обеда. И могучая нянька тут же утащила Дмитрия от размечтавшегося о еде разомлевшего «морского волка».

А ведь они уже два круга сделали по городу, когда снова вернулись в военную прокуратуру. Почему сразу после завтрака не зашли к первому заму? Майор действительно пытался подгадать по времени к обеденному перерыву или старательно отвлекал внимание капитана милиции?

–Дождёмся обеда? – улыбка Александра светилась лучезарным спокойствием и непоколебимым оптимизмом. Они спустились по очищенному мокрой щёткой уборщицы ковру на лестнице, и вышли на улицу.

–Нет, времени нет, – Дмитрий нахмурился, – скоро обратный рейс самолёта. Давайте съездим в воинскую часть около озера. Километров пять, по-моему, от Ижевска?

–Далеко очень, – с сомнением в голосе произнёс Александр. Улыбка его по-прежнему оставалась лучезарной, но свет из неё внезапно куда-то испарился, – а стоит ли?

–Хотя бы на местные красоты взгляну, – равнодушно произнёс Дмитрий и открыл заднюю дверцу майорского автомобиля, – поехали.

Выбор капитана милиции объяснялся очень просто. Сразу после завтрака Александр торжественно вручил Овсову список, в котором указывались все военные учреждения Ижевска. То есть Дмитрию предлагалось самому определиться, куда идти, с кем разговаривать, что спрашивать. На резонный вопрос Овсова, а где же конкретно находится искомый почтовый ящик, Александр лишь пожал плечами и объяснил, что данную секретную воинскую часть буквально на днях перевели дальше на восток. Где она находилась в Ижевске, майор не знает и начальство ему об этом не доложило. Овсов согласно печально покивал головой и третьим адресом своей экскурсии назвал военный архив города. Пообщавшись с несколькими архивариусами, пересказав самые ходовые анекдоты города Т., Овсов потихонечку подобрался к списку военных заведений Ижевска с царских времён и по сей день. Дмитрию хватило одного беглого взгляда, чтобы обнаружить разницу в официальном каталоге и перечне, предоставленном ему бравым майором. Разницу составляло два адреса. Первый из них явно не подходил, хотя Овсов всё равно его посетил, вторым значилась воинская часть на берегу озера.

Дмитрий не стал задавать никому лишние вопросы, неоправданно торопиться, всё так же согласно поддакивая Александру, дотащился по желанию широкоплечей няньки до военной прокуратуры, изобразил скучающее лицо и, выбрав момент, сделал маленький ход наудачу.

Корабельные сосны мешали чёрным воронам летать, отнимая их воздушное пространство, но ласково предлагали взамен сухие чистые ветки, заканчивающиеся парочками шишек в обрамлении длинных тёмно-зелёных иголок. Стаи ворон особенно не сопротивлялись, тем более что месторасположение соснового бора было чрезвычайно для них удобным: всего лишь несколько километров от города, на окраине которого чернели ряды металлических мусорных баков, и раскинувшееся невдалеке голубое прозрачное озеро, абсолютно не посещаемое представителями рода человеческого.

Узенькая дорога, по которой мчались Дмитрий и Александр, как раз и петляла между высокими деревьями, огибая каменистый берег озера и всё время оглашаясь резким вороньим карканьем. Наконец, она упёрлась в ржавые ворота, еле-еле поддерживаемые парой брёвен с колючей проволокой. Расстояние между рядами проволоки достигало полуметра.

Майор и капитан вышли из машины, предъявили документы сержанту с автоматом (сквозь проволоку), протиснулись в приоткрывшуюся ржавую щель и по небольшой каменистой дорожке отправились к невысокому зданию.

–Наверное, мы в обеденное время попали, – недовольно пробурчал Александр.

–Тогда давайте сразу в … – Дмитрий сделал секундную паузу, – не в столовую, нет. Пойдёмте или в буфет, или в армейский магазин, там выбор лучше. Что здесь есть?

–Когда-то я пил в местном буфете свежий кефир, – майорский скорбный вздох напоминал жалобную обеденную песнь о не съеденной кастрюле пельменей.

–Прекрасно, – бодро отозвался Овсов, – и полезно и не объедимся.

Дмитрий сделал вид, что не заметил тяжёлого косого взгляда своей няньки и повернул вслед за майором на виднеющуюся невдалеке сиреневую вывеску «Буфет» в обрамлении легкомысленных полевых ромашек.

Деревянное помещение скрипело полами и ухало где-то в потолке. Невысокая женщина в голубом халате и таком же колпаке, натянутом на уши, негромко пробормотала: «Ветер гуляет» и представилась буфетчицей. Мокрой тряпкой она сметала с четырёх столов крошки, а когда появились Овсов и Александр, тут же вернулась за буфетную стойку. Вымыв руки под тонкой струйкой рукомойника, она вытерла их зелёным потрёпанным вафельным полотенцем и стала доставать из-под прилавка подносы с пирожками и булочками.

–Вы их прячете от покупателей? – поинтересовался Дмитрий, – воруют?

–Какие уж тут покупатели, – устало ответила буфетчица, – товар только что завезли, не успела разложить. Вам чай, кофе?

–Если только что завезли, значит, есть свежий кефир, – Овсов оглянулся на майора, – что Вы будете заказывать?

–Я, пожалуй, пройдусь, перехвачу командира части, – в глазах высокого майора всё ещё отражались пельмени, – чтобы он не успел уехать куда-нибудь, и мы его ждали потом три часа. Сейчас по-быстрому с ним переговорим и успеем в прокуратуру на обед.

–Сходите, – согласно кивнул головой Дмитрий, – а я всё-таки запью кефиром пару булочек.

Через несколько минут Овсов открутил крышечку на упаковке кефира и налил полный стакан. Взял с тарелки сочник и принялся, не спеша, откусывать, запивая тягучей белоснежной жидкостью. Женщина в голубом колпаке не обманула, и кефир и выпечка действительно оказались свежими. Хотя при этом Овсов прекрасно помнил, что дорога к части имеется только одна и встречных машин им не попадалось. Почти закончив доедать второй сочник, Овсов услышал скрип открываемой входной двери и оглянулся. Вопреки его ожиданиям в проёме появилась фигура не высоченного майора, а маленького прапорщика. Дмитрий облегчённо вздохнул, он рассчитывал спокойно допить умиротворяющий напиток, а не давиться им второпях.

–Опять ты? – буфетчица нахмурилась и схватила мокрую тряпку, – иди отсюда, а не то по мордасам надаю, ты мне за целый месяц должен!

–Так ведь двести рублей всего, – хрипло ответил маленький прапорщик, и Дмитрий едва не подавился, удивлённо уставившись на такого гигантского «должника». Лицевые морщины прапорщика своей глубиной напоминали подготовленный к посадке картошки перепаханный огород подслеповатой бабушки. Губы обветрились, нос начал облезать от загара. Жилы на дрожащих руках старого вояки припухли, ногти были криво подстрижены.

–Давайте сегодня за мой счёт, – Овсов улыбнулся буфетчице и обратился к прапорщику, – рекомендую кефир, он свежий.

Прапорщик тяжело посмотрел на Овсова, пробормотал «Спасибо», подцепил с буфетного прилавка кефир, несколько пирожков и присел за столик Дмитрия. Внимательно изучая своего случайного спонсора, он открыл кефир, отхлебнул его и в три укуса съел один пирожок.

–Семьдесят восемь рублей, – недовольно и нарочито громко произнесла буфетчица.

Овсов снова улыбнулся и, немедленно подойдя к ней, расплатился сторублёвой купюрой. Невысокая женщина высыпала на прилавок горстку сдачи в виде мелких монет, насмешливо усмехнулась в лицо Дмитрию и начала, проскальзывая боком в узкую дверь, живо сновать в подсобку, возвращаясь оттуда с пачками чипсов, упаковками сока и коробками печенья, постепенно заполняя пустующие полки.

–Вы журналист, – прапорщик не спрашивал вернувшегося за стол Овсова, а проинформировал его так, как будто сам и назначил капитана милиции бумагомарателем и борзописцем.

–Откуда Вы знаете? – удивился Овсов.

–А зачем бы Вам тогда меня задабривать? – прапорщик прожевал очередной пирожок, – значит, Вам нужна от меня какая-то информация.

–Ах, Вы про это, – Овсов два раза медленно отхлебнул из своего стакана, – понимаете, я военный журналист, армейский историк. Я прекрасно знаю, какие люди здесь служат и мне стало немного неудобно.

–А Вы откуда? – настороженно поинтересовался собеседник Дмитрия.

–Из «белокаменной», откуда же ещё? – пожал плечами капитан милиции, – пишу книгу о подобных войсковых частях, – Овсов внимательно посмотрел на прапорщика, – Вы, возможно, даже помните одного из моих официальных источников: Андрей Геннадиевич Вершаков.

–Это который язык за губу всё время закладывал?

–Да, он.

–А какое отношение этот баламут имеет к Вам?

–Почему же баламут? – Овсов изобразил крайне удивлённое лицо, – вообще-то, он очень даже неплохо служил. Отличник боевой и прочих подготовок.

–Кто, Андрюшка? – прапорщик хрипло рассмеялся.

–Я понимаю, – Дмитрий беспокойно заёрзал на своём стуле, – я всю эту информацию получил непосредственно от Вершакова, возможно, он приврал в чём-то…

Громко зашумел включенный буфетчицей чайник, и зазвенели переносимые на подносе стаканы. Женщина в голубом халате оторвала от связки маленьких пакетиков один коричневый, надрезала его ножницами, высыпала содержимое в стакан и залила водой из закипевшего чайника. По старому помещению расползся запах растворимого кофе. В центр обоняния мозга Овсова тут же просочилась мысль о том, что благородный напиток в молотом варианте пахнет вкуснее.

–Да он чуть ли не самым последним оболтусом у нас числился, – прапорщик перестал смеяться и сильно уменьшил количество децибел в голосе, – он тут дружков себе подобрал…

–Я в курсе, их четверо друзей служило, – немедленно вставил Овсов.

–Таких же баламутов, – парировал прапорщик, – а Вы знаете, что они отчудили?

–Сквозь проволочное ограждение прыгали? – невинно поинтересовался Дмитрий.

–Это обязательное упражнение для всех, – отмахнулся старый службист, – они-то его как раз и не выполняли.

–По всей видимости, – задумчиво проговорил Овсов, – Вершаков мне многое чего приврал…

–Вот поэтому я и удивился, что Вы на его слова опираетесь в своей работе. Нельзя его фантазии принимать за чистую монету, неправду он рассказывает.

–А так убедительно…Так что они учудили?

–Стали делать наркоту, – прапорщик усмехнулся, увидев удивлённо вытянутое лицо «московского журналиста», – эта четвёрка начала готовить из местной травы дурь и продавать по всей воинской части.

–Ну, – протянул Овсов, – я знаю, они химики по специальности. Но чтобы производить в армии лёгкий наркотик.… Это очень изобретательно.

–Да, они такими и были, – прапорщик допил кефир и откинулся на стуле, – постоянно искали приключения на свою задницу. Например, все четверо дружков на свои зубы коронки из специального сплава поставили, – мужчина ткнул указательным пальцем в дальние углы своего рта, – здесь и здесь. Симметричный квадрат – два вверху и два внизу. Потом ложки за обедом этими коронками перекусывали и жаловались на персонал столовой. Да ещё много всякой ерунды выдумывали, всего не перескажешь, в конце концов, из-за их проделок расформировали целую роту, а, так как у ребят срок службы как раз заканчивался, то их и отправили по домам, чтобы дисциплину не разлагали.

–Вот это номер, – Дмитрий старательно расстроился и грустным тоном спросил, – что же мне теперь делать? Столько времени ухлопал на этого Вершакова.

–Не знаю, – прапорщик развёл руками, – но его слова записывать нельзя. Кстати, мои тоже.

–Да я понимаю, – Овсов устало кивнул головой, – ничего из того, что рассказал мне это аферист, в книгу не войдёт, – Дмитрий вздохнул, – просто жалко пропавшего времени.

–Вот это я и хотел услышать, – прапорщик вскочил, крепко пожал руку капитану милиции и направился к выходу, – всего хорошего, удачи с книгой, Вы свой материал ещё найдёте.

Дверь противно скрипнула и громко захлопнулась. Овсов заглянул в свой опустевший стакан с неровными потёками на стенках. Сегодня ему удалось экспериментально доказать, что кефир – очень полезный напиток.

Дмитрий встал, задвинул за собой стул и вышел на улицу. Солнце пригревало даже через негустые ветви сосен. Ворон нигде видно не было, но отголоски карканья долетали и сюда.

–Дмитрий Юрьевич, пойдёмте быстрее, – из-за угла поспешным шагом, переходящим в бег, выскочил майор и принялся отчаянно жестикулировать.

–Конечно, конечно, – лениво отозвался Овсов и медленно двинулся навстречу очередному фарсу под названием «правдивая беседа». Его ноги ступали по мягкой траве, пружинистость которой обеспечивал толстый слой светло-коричневых высохших иголок, на его щёках попеременно резвились большие и маленькие солнечные зайчики, пробивающиеся сквозь ряды пока ещё зелёных хвойных стрел, его обоняние насыщалось мощным смолянистым ароматом, настоящим запахом девственной природы.

Высокий майор несколько раз переступил с ноги на ногу, два раза открыл рот, столько же раз закрыл его, затем махнул рукой и забежал за угол одноэтажного деревянного здания. Не успел Дмитрий сблизиться с этим углом, как из-за него вынырнул Александр, почти насильно волоча за собой точно такого же высокого и широкоплечего офицера. Местный подполковник молча сопротивлялся, но было хорошо заметно, что его чувство гордости уступает чувству всеобъемлющей любви Александра к пельменям.

Овсов подошёл к подполковнику, лицо которого разрезала гримаса раздражения, тепло ему улыбнулся, крепко пожал протянутую сухую ладонь и радостно поинтересовался:

–Разрешите искупаться в вашем озере?

Физиономия Александра странно вытянулась, но через секунду обнаружилось, что это просто упала нижняя челюсть. Отношение подполковника к окружающему миру также мгновенно изменилось. Стало очевидно, что ижевские офицеры начисто забыли о своих широкомасштабных проблемах, а за последние пару лет единственным, кто смог так глобально их удивить, оказался ни кто иной, как приезжий капитан милиции уголовного розыска.

Подполковник и Александр переглянулись и постарались стереть со своих лиц выражения крайнего удивления и мысли о капитанской шизофрении. Они оба восторженно кивнули головой, и подполковник поспешно распрощался с Дмитрием, пожелав ему не напороться на острые клыки акул, китов, в крайнем случае, зубастых щук.

–И это всё?

–А что ещё? – капитан милиции встречно удивился настороженно-радостному вопросу своего сопровождающего, – Шура, Вы посмотрите, какая тут природа замечательная!

–А пельмени? – растерянно поинтересовался изголодавшийся майор.

–А пельмени, так и вовсе, самые лучшие, – Овсов потянул Александра за ржавые ворота воинской части, мимо его автомобиля, выведя майора на каменистый берег озера, – но не только пельменями едиными жив человек.

Овсов скинул с ног чёрные туфли, засунув туда синие носки, снял чёрную кожаную куртку, аккуратно сложил на неё джинсы и светло-голубую рубашку, сбоку приткнул тёмно-зелёные трусы. Чтобы не подвернуть стопы, очень осторожно прошёл по наиболее крупным камням к самой кромке воды. Пальцами правой ноги слегка дотронулся до обжигающей поверхности.

–Холодно ещё, – злорадно сообщил Александр.

–А как же, – оптимистично подтвердил капитан. Главное, чтобы ты не догадался, что смена моего настроения произошла не просто так. Овсов сделал два шага вперёд и резко бросился навстречу прозрачному озеру. Ведь их же должны учить аналитике, без этого диверсантам и шпионам никак нельзя. Дмитрий мощными рывками проплыл метров десять и окунулся с головой. Вдали что-то блеснуло, то ли полированный камешек, то ли серебристый бок мелкой рыбёшки. Никаких сомнений, это именно та самая часть, где служили химики, прапорщик вспомнил Вершакова. Именно сюда Александр не хотел везти меня. Весь день не отходил от меня ни на шаг, а тут так лопухнулся. Или это проделано специально? Дмитрий ещё несколько раз проплыл в разные стороны и, наконец, почувствовал подступающее тепло. Вода перестала казаться холодной и начала ощущаться как парное молоко. Да нет, какое специально, прапорщик как раз всю подноготную и выложил, то, что Александр тщательно скрывал. Или за майором тоже следят и он таким образом, через старого служаку, передал мне искомую информацию? Овсов перевернулся на спину и расслабился. В глаза ударило солнце, Дмитрий вынужденно прикрыл веки. Вряд ли, слишком глубоко копаю, слишком хорошо про майора думаю. Он весь день передо мной такую тщательную комедию ломает. А зачем так напрягаться, если в конце главного акта всё равно собрался мне всё рассказать? Ну, улыбнулись друг другу пару раз, ну, съездили в пару мест, но такого клоуна из себя строить…

Дмитрий перевернулся и поплыл к берегу. Нет, абсолютно точно, Александр ошибся, причём, грубо ошибся, ему нельзя было отходить от меня ни на шаг. Овсов попытался ногами нащупать дно и ему это удалось. Внизу лежали крупные камни, но ближе к берегу они мельчали и начинали колоть подошвы ступней. Дмитрий остановился, когда уровень воды опустился до колен и постарался отряхнуться. Ему это почти удалось, и Овсов медленно выбрался на берег.

–У Вас губы синие, – безучастно прокомментировал заплыв гостя Александр.

–Будем греться, – согласился Овсов и устроил небольшую пробежку голышом среди сосен на виду у примолкших ворон. А майор-то, видать, уже прощается со мной. Я ему уже неинтересен. Смотрит вбок, говорит равнодушно. Или у него мыслительный процесс начался? А это легко проверить. Если сразу, без всяких вопросов и предложений, повезёт в аэропорт, значит, убеждён, что он самый лучший конспиратор на этом свете. В противном случае, постарается хоть что-то выспросить. Если сомневается в собственном успехе, обязательно начнёт разговаривать.

Овсов подошёл к своей одежде, отряхнул ноги от налипших иголок и натянул трусы. А зря люди не сомневаются в себе, очень полезная процедура, порой приводит к самым неожиданным положительным результатам. Дмитрий надел носки, джинсы, туфли, застегнул рубашку и перекинул куртку через левую руку. Развернулся к уходящей спине Александра и поспешил за ней.

–В аэропорт? – вяло поинтересовался Александр, когда за Дмитрием захлопнулась задняя дверца автомобиля.

–Конечно, – грустно согласился Овсов и отметил, что майору почему-то расхотелось открывать и закрывать перед ним двери.

А, может, я ошибаюсь, и никто Александра аналитике не учил? Ага, а такие железные мышцы он дома штангой накачал? Полчаса утром, полчаса в обед и три часа вечером. Тот самый случай. У него тогда времени на пельмени не хватит. Нет, наш майор не просто так приставлен ко мне, где-то считают, что его голова очень даже хорошо соображает. Интересно, где именно так считают?

Дорога к аэропорту тянулась в полнейшей тишине. Дмитрий старался думать о пустяках, чтобы неожиданный вопрос Александра не смутил его, не заставил проболтаться, случайно проговориться. Но высокий майор и не собирался расставлять капитану милиции интеллектуальные ловушки. Становилось очевидным, что мысли могучей няньки на природе, у озера, уже трансформировались в мечты о некоем высшем блаженстве под великим названием «пельмени».

–Всего хорошего, прилетайте ещё, – Александр даже не повернул головы и не попытался развернуть плечо для прощального дружеского рукопожатия.

–И Вам не хворать, – усмехнулся Овсов и вышел из машины.

Через несколько минут он уже шёл по аэровокзалу и разглядывал счастливые лица наконец-то благополучно добравшихся до своего родного города людей. Они суетились на ленте выдачи багажа, на выходе из аэровокзала, быстро обнимали своих встречающих и торопились завершить это воздушное путешествие позвякиванием ключей в дверях собственной квартиры.

Ну, хорошо, вот твой жених не попал на свадьбе букетом цветов на лосиные рога. И что теперь? Как только он выпьет, сразу начнёт подозревать жену в измене? Ведь формальный повод есть. А невесте это надо?! А не лучше ли ей избежать сомнительного ритуала во имя спокойствия будущей семейной жизни, тем более, если в ней вдруг действительно появятся бреши в виде реальной супружеской измены?

Неужели Александр сочинил новую ижевскую брачную церемонию? Доказал таким образом своё интеллектуальное превосходство над другими офицерами и ему доверили опасное дело сохранения в тайне проделок хулиганистых химиков? Его действительно кто-то считает умным.

Но чего ожидал от меня креативно-хитрый майор? Что я ломанусь соревноваться с местными женихами? Проявлю свою удаль и пока не заброшу букет цветов на рога, от лося не отойду? Потрачу полдня, но докажу свою мужскую состоятельность? Тогда надо было заготовить для меня букет покрасивее. А лучше, два.

Наверное, Александр подумал, что я его неправильно пойму, если он встретит меня сочетанием красных роз и синих гвоздик. Кстати, правильно подумал.

Солнечные лучи с трудом раздвигали облака, то ли вступая с ними в жестокую схватку, то ли исполняя эксцентричный эротический танец. Результатом природных телодвижений являлись огромные дыры, сквозь которые виднелись хаотично разбросанные прямоугольники города Т. Овсов никогда не мог узнать родной город с высоты полёта воздушного судна. Точнее, с уменьшающейся высоты заходящей на посадку гигантской стальной птицы.

Дмитрий завёл Жигули, дожидающиеся его на автостоянке аэропорта с раннего утра, можно считать с ночи, и задумался о насущном. Очень хотелось кушать. Кроме пельменей на завтрак, кефира с сочниками на обед и стакана чая на полдник в аэропорту, желудку больше ничего не досталось. Овсов ещё раз мысленно перечислил съеденные продукты и понял, как тяжело худеть по пословицам. Он вытащил из кармана куртки сотовый телефон и позвонил Феликсу.

–Ты ещё на работе?

–Конечно, подъезжай, мы тебя ждём.

–Кто мы? – хотел уточнить Овсов, но Яблоков уже бросил трубку. Через сорок минут Дмитрий распахнул дверь кабинета и, помимо старшего лейтенанта, увидел Юрика, двухлитровые пластиковые бутылки с тёмным пивом и четыре крупные рыбины. Порозовевшее лицо Феликса растянулось в радостной улыбке, хозяин кабинета вскочил, достал ещё один стакан из шкафа, едва не сорвав висящую на единственном шурупе дверцу окончательно, поставил его на стол и принялся трясти правую кисть Овсова.

–Привет, привет, – согласился Дмитрий, разжал пальцы и протянул руку самогонному бизнесмену. Последний поднялся и ответил крепким рукопожатием.

–Рад Вас видеть, Дмитрий Юрьевич.

–Ты давай наливай, – жизнерадостно вернул Юрика к текущим обязанностям Яблоков и бросил в сторону Овсова, – а ты присаживайся, мы только начали.

–Вторую допиваем, – укоризненно покачал головой предприниматель, но очень ловко и точно разлил шипящий напиток по трём стаканам. Пена, не спеша, поднялась к стеклянному ободку, но сил перевалить через него у неё всё-таки не хватило.

–Как дела? Как съездил?

–Всё нормально, – отмахнулся Овсов, раздумывая о том, что даже после двух стаканов пива на пустой желудок он опьянеет. Дмитрий сделал несколько маленьких глотков, присмотрелся к рыбе, выбрал самую крупную и принялся её очищать.

–Про наших подопечных что-нибудь узнал? – не унимался Феликс.

–Узнал, не торопись, – Овсов откусил розовую обнажившуюся мякоть и быстро прожевал, – они вместе служили, вместе чудили и вместе травкой баловались.

–То есть всё, как ты и предполагал?

–Вы это о чём? – вставил Юрик.

–О наших трупах, – ответил Яблоков.

–Трупы курили травку? – Юрик вытаращил глаза на Феликса.

–Нет, – усмехнулся старший лейтенант, – травку курили четыре химика, которые раньше были убийцами, а потом оказалось, что они не убийцы, но должны были изначально стать трупами.

У парня с золотым ключиком на груди отвалилась челюсть.

–Феликс, не морочь ему голову. Во-первых, ему это не нужно, во-вторых, слишком долго всё объяснять, в третьих, нас всех пиво ждёт. От наших разговоров оно не охлаждается.

–И больше ты ничего не разузнал? – обиженно протянулФеликс.

–Этих ребят пытались научить самым разнообразным дисциплинам. Силовая подготовка, конспирация, как в городе, так и в лесу, тактические занятия. Правда, выяснилось, что они плохо учились и часто прогуливали. Но зато с фантазией у них всё в порядке. Бурная, даже можно сказать, фонтанирующая, очень активные мальчики.

–Так что с наркотиками? – Юрик настороженно рассматривал обоих милиционеров.

–Там могло быть всё, – Овсов доел рыбу и протянул руку к стакану, – я же говорю, ребята хватались за любое дело, лишь бы оно приносило хорошую прибыль. В армии они сплотились единой командой и после службы продолжили заниматься махинациями.

–Не забыть бы билеты на шоу купить, – неожиданно пробормотал Феликс.

–Какое шоу? – удивился Овсов.

–К нам в город приезжает танцевальное представление, – Яблоков закатил глаза и мечтательно произнёс, – на афишах все девушки топлес.

–Сходи, – улыбнулся Дмитрий, – удовлетвори свой эстетический взор.

Разговор ожидаемо ушёл в другое от криминала русло, перекинулся на футбол, затем на погоду, вернулся к женщинам в виде продавщиц Юрика, коснулся зарплаты и плавно завершился одновременно с окончательным опустошением пластиковых бутылок.

В голове шумело, пальцы сжимали непослушный руль всё крепче и крепче. Сначала Феликса домой, затем Юрика на работу. Овсову не нравилось, когда приходилось рисковать в подобных ситуациях. Мелькнула запоздалая мысль: лучше бы вызвал такси и дал денег водителю, чтобы тот всех развёз. Надо запомнить: напился – вызови такси. Надо запомнить.

Именно с этой, не совсем трезвой, мыслью Дмитрий и уснул в своей кровати. Где-то далеко поедалась очередная порция вкусных пельменей, луна щедро серебрила реки, озёра, горные кряжи и верхушки хвойных лесов, люди встречались и расставались, иногда целуясь, иногда плача навзрыд, Венера входила в активную фазу, распускались первые нежно-сиреневые фиалки, телевизор соседей демонстрировал греческий каток, где молодой южнокореец победно вскидывал руки, пересекая первым финишную черту и становясь абсолютным чемпионом мира. Диктор по стадиону называл его победителем.

Всё встало на свои места.

Овсов открыл глаза. Рано или поздно, но истина выворачивает свою подноготную. Дмитрий поднялся и отправился в ванную комнату. Спустя некоторое время, посвежевший, с бледной от холодной воды кожей, он очень быстро оделся и выбежал на улицу.

–У меня совещание через пятнадцать минут, – удивлённые глаза Новикова ощупывали лицо и фигуру Овсова, словно пытались найти запрещённые законом предметы, – что случилось, говори быстрее.

–Четыре химика впервые встречаются в армии, осознают себя родственными душами и начинают заниматься полной фигнёй, в том числе умудряются из местной травки готовить лёгкую дурь на продажу. Воинская часть не простая, они в ней проходят хорошую шпионскую подготовку. После службы вся четвёрка опять собирается, у нас, в городе Т. Устраиваются на работу и уже осознанно начинают искать приключения, чтобы сколотить капитал, разумеется, незаконно. Они химики, у них получается новый наркотик, и они осторожно предлагают его оптовикам. Попадают на крутых ребят, возможно Дагера, начинается товарооборот. Химики производят несколько пробных партий, наркотик идёт на «ура», и с ними договариваются на большой заказ. Химики берут очень крупную сумму денег в свои руки, но произвести действительно большую партию наркотика не могут, например, мощности лаборатории на секретном заводе не позволяют развернуться во всю ширь. Остаётся спрятаться. А в этом они как раз мастера. Собирают вещи и уезжают в Барсуково, тут же берут обратные билеты в ночь и покупают пачку газет и журналов. Находят в соседнем вагоне купе с такими же четырьмя парнями, уговаривают их поменяться с ними местами, возможно, просто заплатив за это деньги. Ночью наблюдают за купе и видят, как убивают чужих ребят. После ухода киллера трупы возвращают в их первоначальное купе, согласно купленным билетам. Сходят с поезда и тут же вновь применяют тактику с подменой. Но делают это хитрее, переодевшись в художников с длинными волосами и мохнатыми бородами. Возможно, просто перестраховываются, возможно, что-то углядели и поняли, что охота за ними продолжается. Ночью ведут наблюдение за номером, где они должны были спать и, после кровавой резни, аккуратно переносят трупы в другой номер гостиницы. Дожидаются утром нас, ведут разговоры и спокойно уезжают в небытие.

Овсов шумно выдохнул, речь получилась торопливой, сумбурной, но вроде бы ничего не забыл упомянуть. Всё это время лицо Новикова выражало крайнюю степень сосредоточенности, глаза внимательно разглядывали то собственные руки, лежащие перед ним на столе, то шевелящиеся губы капитана милиции. Старший следователь прокуратуры немного помолчал, посмотрел на часы и медленно произнёс:

–То есть ты считаешь, что химики являются жертвами и это их собираются убить?

–Убить или вернуть деньги, а потом убить, не суть важно, главное, что всё сходится.

–Да, и опять я с тобой согласен на все сто процентов. Только спешить докладывать прокурору исправленную гипотезу я пока не стану, а некоторое время покручу её у себя в голове, – Новиков откинулся на спинку стула, – Резкий разворот от убийц к жертвам надо хорошенько обдумать, потому что возникло такое ощущение, что сложилась абсолютно полная картинка. По крайней мере, новый наркотик в городе появился, это совершенно точно.

–Тебе следует задать военной прокуратуре прямой вопрос: возможно ли производить в лаборатории секретного предприятия наркотик и ни его ли следы ты обнаружил тогда в моём и Светочкином присутствии?

–Думаешь, нам скажут правду?

–А какой смысл её скрывать, если мы уже обо всём и сами догадались.

–Тогда ты должен понимать, с чем именно мы столкнулись…

–Разумеется. Очень хорошо подготовленная бандитская группировка. Хотя учти: то, что я сказал, всего лишь гипотеза.

–Уж очень точно она отражает всё, что я увидел собственными глазами, – вздохнул Новиков и поднялся, – надо идти на совещание, увидимся позже. Но ты пока ничего ни с кем не обсуждай.

Глава 11. Два выстрела в клуб

Спустя непродолжительное время Овсов набрал полную грудь воздуха и открыл дверь в приёмную заместителя начальника УВД.

–Здравствуй, Алина.

–Привет, – улыбка девушки осветила её лицо, – как твои дела?

–У меня всё нормально, а вот… – Овсов слегка запнулся.

–Куда-то вышел. Не переживай, у него с утра очень хорошее настроение. Чаю хочешь?

–Если можно, с лимоном, – Дмитрий вспомнил, что утренняя встреча с водой произошла только на уровне холодного душа. Размышляя о способности начальства резко менять любое настроение, Овсов рассматривал стройные Алинины ножки в чёрных классических брюках, квадратные пуговички на спине серой дымчатой блузки, настолько дымчатой, что наличие бюстгальтера только угадывалось, слушал перестук тонких шпилек чёрных туфель и понимал, что пора делать следующий шаг.

–Имбирь класть? – высокая гулька Алины развернулась к Дмитрию лицом, и капитан милиции разглядел на груди девушки брошку в виде бантика из серых перламутровых жемчужин.

–Конечно, – мягко согласился Овсов и тихо спросил, – трудно застёгивать пуговицы на спине по утрам?

–Не сочти за намёк, – Алина озорно улыбнулась, – но с каждым годом всё труднее.

–Понимаю. Может, сходим сегодня в кино? – Овсов тут же поспешно добавил, – не сочти за намёк.

–Конечно, нет, какие уж тут намёки. Во сколько тебя ждать?

–Часов в шесть.

–Овсов, заходи, – благодушно раздалось сзади. Голос принадлежал Гулину.

–Так точно, товарищ подполковник, – машинально ответил Дмитрий и прошёл в кабинет вслед за начальством.

–Докладывай, – Гулин присел за свой стол и окинул Овсова безразличным взглядом.

–Нам будет очень трудно поймать этих химиков, они прошли в армии спецподготовку.

–Это всё, что ты узнал?

–Практически, да.

–Я так себе это и представлял: что ты просто слетаешь туда-сюда и бесполезно потратишь государственные деньги, – Гулин усмехнулся, – А ты не подумал о том, что нам и не следует ловить этих химиков? Ловить надо убийцу. Который, кстати, уже давно в камере прохлаждается.

–Так точно.

–Вот и хорошо, – Гулин слегка улыбнулся, – можешь идти.

Почти печатая шаг по линолеуму, Овсов развернулся и выскочил из кабинета. Отвечая на вопросительный взгляд Алины, округлил глаза и состроил удивлённое выражение лица.

–Меня не будет до вечера, – из-за спины капитана милиции появился Гулин, аккуратно обошёл Овсова и вышел из приёмной.

–Я впервые вижу его таким вежливым, – Дмитрий растеряно смотрел вслед заместителю начальника УВД, – или, точнее сказать, безразличным. Неужели пришёл приказ о его повышении?

–Вроде, нет. Твой чай остывает.

–Немедленно приступаю, – поспешно согласился Овсов, расположился на стуле, взял в руки чашку чая и стал перебирать мысли о том, насколько опасным может быть благодушное настроение начальства.

Выпив ароматный напиток до самого дна, Дмитрий поднялся, поблагодарил Алину и отправился в свой кабинет. На втором этаже он столкнулся с угрюмым Пашарём, который пожаловался на то, что прокурор города заставляет его проводить открытый урок-лекцию для семиклассников в сто двенадцатой школе.

–Я понятия не имею, что им говорить. Они же маленькие, ничего не поймут.

–Расскажи им, как ты раскрыл убийство в гостинице, – невинно предложил Овсов.

–Ты думаешь? – Геннадий Николаевич задумался.

–А чего тут думать, – энергично продолжил старший оперуполномоченный, – побольше крови, добавь перестрелку, затем погоню и захват преступников лично тобой.

–Точно, – зелёные глазки Пашаря засверкали, – не менее десяти трупов, на мне три автомата Калашникова, весь пол в гостинице устлан стреляными гильзами, разбито пять легковых автомобилей, три грузовика и два автобуса, а главному мафиози я лично сломал обе руки.

–Лучше оттянул уши, это же школа, нужно и про воспитательные меры говорить.

–Тогда после того, как я одним пальцем переломал ему обе руки, я потянул его за ухо и он мне пообещал, что больше так делать не будет.

–Да, вот с таким воспитательным концом гораздо лучше.

–Учись, пенёк, – радостный Пашарь хлопнул Овсова по плечу, – вот, что значит высокий интеллект, вот как надо работать головой, не то, что ты, лопух.

Геннадий Николаевич развернулся и засеменил вниз, весело напевая себе под нос очередной шлягер, призванный всем доказать недюжинный талант начальника уголовного розыска в деле оперного, хорового и просто популярного пения.

Не успел Дмитрий открыть дверь своего кабинета, как в спину ему часто задышали.

–Привет, – Овсов удивлённо оглянулся, – ты бежал? Заходи, чему обязан?

–Привет, – Феликс плюхнулся на стул, по его лицу расплылась гримаса то ли мученика, то ли страдальца, – я не просто бежал, я к тебе нёсся. Я не знаю, что докладывать своему начальству. Выручай, меня же сожрут со дня на день без очередной ценной информации.

–Ты слишком требователен ко мне, – Овсов усмехнулся и покачал головой, – дело в том, что к данному преступлению нельзя подходить однобоко. Здесь целый комплекс проблем: двойное массовое убийство, производство и сбыт наркотиков. Следует выполнить очень большой объём оперативной работы. Но при этом действительно серьёзно к розыску убийц восьмерых человек относимся только мы трое: я, ты и Новиков.

–Меня из этого списка вычеркни, я вполне могу обойтись одним киллером из поезда.

–А если он и в гостинице ночью отметился?

–И что нам делать? – растерянно поинтересовался Яблоков.

–Думать. Например, зачем Юрик всё время выспрашивает нас об этих убийствах. А вчера про наркотики пытался узнать. Ненавязчиво, но всё же не в первый раз.

–К чему это ты?

–А вот к чему, – Дмитрий достал лист бумаги и стал делать записи и вести расчёты, бормоча себе под нос, – литр пива стоит, и за вчерашнее приплюсуем, омуль нынче дорог, бутылка водки для меня, огурчики, помидорчики. Ну, вот, – Овсов вывел сумму и предъявил её Феликсу, – за неполные десять дней Юрик потратил только на нас с тобой.

–Ничего себе, – глаза Яблокова округлились, – а зачем? Он нас обожает? Но меня интересуют только девушки.

–Вот и я про эту загадочную любовь ничего не пойму, – брови Дмитрия слегка изогнулись, – насколько я помню, наш бизнесмен отсидел, вышел и сразу открыл торговую точку. Кредит в банке ему, разумеется, никто бы не дал. Значит, либо Юрик брал деньги под проценты у кого-то из местных воротил, что тоже нереально, либо наш щедрый пивной друг подставное лицо и работает на хозяина, за определённую сумму зарплаты в месяц.

–Приворовывает? Не все копейки хозяину отдаёт.

–Кто его знает, – Овсов достал сотовый телефон и набрал номер, – а давай-ка мы позвоним одному предпринимателю, Абрамову, проконсультируемся. Он в этих мелких торговых точках очень хорошо разбирается, у него у самого их по городу раскидано десятки. Семён Иосифович, здравствуйте, Овсов беспокоит, из уголовного розыска. Нет, нет, ничего не случилось, мне нужна Ваша консультация, – Дмитрий описал «Пивной магазин» и поинтересовался его месячным оборотом, пару минут, молча, послушал речи акулы продуктового бизнеса, что-то записал и распрощался, – большое спасибо, Вы нам очень помогли.

–Ну, что там? – нетерпеливо заёрзал на стуле Феликс.

–Как и предполагалось, нет у Юрика таких финансовых возможностей – регулярно поить пивом весь уголовный розыск с тобой в придачу.

–И что это значит?

–Скорее всего, что его хозяин кровно заинтересован в нашем расследовании. Если раньше регулярность появления Юрика не превышала двух раз в месяц, то сейчас он к нам зачастил сверх всякой меры, – Овсов слегка постучал пальцами по поверхности своего рабочего стола, – а зачем? Хозяин Юрика занимается наркотой? Тогда зачем ему алкогольная торговая точка?

–Расширяет бизнес, – неуверенно предположил Яблоков.

–Для чего? – Дмитрий указал на запись в листке, – деньги смехотворные, на наркоте за один день зарабатываешь столько, сколько в этом магазине за месяц, а то и два. В самом магазине наркотики не продают, использовать как склад тоже не имеет смысла.

–Юрик что-то скрывает, – лицо Яблокова озарилось догадкой.

–Феликс, это понятно уже минут десять. Главный вопрос в том, что именно он скрывает.

–И как нам быть?

–Предлагаю комбинацию, – Овсов зачем-то посмотрел в окно и перевёл взгляд обратно на Феликса, – я беру диктофон, прячу в карман и иду к Юрику, устраиваю небольшую пьянку. Если он постарается меня напоить, то я напиваюсь. Его цель – разговорить меня пьяного. Наша цель – узнать, что именно его интересует. Когда он увидит, что я достаточно неадекватен, то он будет задавать мне прямые вопросы, а не ходить вокруг, да около. Он же не будет знать, что у меня есть включённый диктофон, понадеется на то, что на следующий день его вопросы просто не всплывут, их никто не вспомнит на похмельную голову.

–Почему завтра, а не сегодня.

–Сегодня у меня очень важное дело вечером. А завтра, перед пьянкой, мы с тобой согласуем наши действия поминутно, твоей задачей будет вовремя меня оттуда забрать.

–Понятно, – вздохнул Яблоков, – а что я начальству буду докладывать эти два дня?

–Изображай бурную розыскную деятельность. Возьми в руки три листка бумаги и бегай с ними по этажам линейного отдела. Два раза вверх, два раза вниз, уехал на обед, ещё пару кругов, сходил к любовнице, вечером заявился на работу и опять струйки пота по лбу.

–Смеёшься?

–Не очень, учись имитировать рабочую обстановку с пользой для себя.

В кармане старшего оперуполномоченного зазвонил сотовый телефон. На экране высветилось: «Новиков».

–Дмитрий, срочно подъезжай ко мне.

–Хорошо, – Овсов виновато посмотрел на Феликса, – вызывают, извини, не смогу тебя подбросить. Если будет что-то важное, сразу звони.

–Пойду бегать, – вздохнул Яблоков, – по твоей методике: работа – любовница – работа – жена – бутылка пива – мягкая постель.

–Умница, хватаешь на лету.

В кабинете Новикова с каменным выражением лица находился ещё один человек в форме капитана милиции. При появлении Овсова он встал и представился:

–Прахов Сергей Иванович, управление по борьбе с наркотиками.

–Очень приятно, – Дмитрий пожал протянутую руку и вопросительно взглянул на Новикова.

–Ты, как всегда, оказался прав, – следователь прокуратуры указал Дмитрию на стул и Овсов уселся напротив Прахова, – я задал рекомендованный тобою вопрос и практически мгновенно очень многое прояснилось.

–Какой вопрос? – удивился невысокий, но широкоплечий капитан. Его коротко стриженные жёсткие волосы торчали светло-коричневым ёжиком над загорелым лбом. Овсову немедленно захотелось уточнить, не маковой ли соломкой натирает Прахов свой чубчик. Уж больно хорошо и уверенно он торчит. Целеустремлённо.

–Из нашего предыдущего разговора, – отмахнулся Новиков.

–Раз Вы его вспоминаете в моём присутствии, значит, он касается непосредственно меня, – упрямо возразил капитан из управления по борьбе с наркотиками.

–Я даже больше скажу, – усмехнулся Александр Валерьевич, – именно благодаря этому вопросу Вы здесь и появились.

–Извините, – Прахов отрицательно покачал головой, – попрошу объяснений. Как я уже говорил пятнадцать минут назад, сегодня мне поступил приказ создать некую оперативную группу во главе с Вами. Для чего, почему, зачем, никто не рассказал. Нахожусь в полном неведении.

–Да, да, Вы упоминали об этом странном обстоятельстве при своём появлении, – улыбнулся Новиков, – мы ждали только Овсова, он нам всё и расскажет, подробно, в деталях, с самого начала, ничего не упуская.

Дмитрий действительно постарался вспомнить всё. По крайней мере, забыть даже малейшую тонкость ему не позволил старший следователь прокуратуры, иногда подсказывая, иногда уточняя, иногда комментируя то, что знал лучше старшего оперуполномоченного уголовного розыска. Самый полный рассказ закрученного убийства завершился как раз тем самым вопросом, который так заинтересовал Прахова.

–Так вот оно что, – протянул Сергей Иванович, – значит, военная прокуратура дала отмашку, и расследование вступило в новую фазу.

–Да, – резко согласился Новиков, – расследование только сейчас началось так, как должно было начаться ещё несколько дней назад. Эта повышенная секретность Вашей конторы сыграла для нас очень плохую службу.

–Наркомафия везде имеет свои глаза и уши, – недовольно пробурчал Прахов.

–Я знаю, – Новиков несколько сбавил тон, – значит, следует тщательно проверить подряд всех сотрудников наркоконтроля. Как работать, если доверять вообще никому нельзя?

–Мы этим занимаемся.

–У Вас есть какая-нибудь важная информация для нас? – Овсов решил вернуть беседу в рабочее русло.

–К моему великому сожалению, – Прахов виновато покачал головой, – на данном этапе расследования вы двое знаете гораздо больше, чем всё наше управление вместе взятое. Могу только добавить, что уголовники от химии действительно производили новый наркотик у себя в лаборатории, его следы в половине пробирок нашлись, и продавали его эти дурманопрофессора напрямую Дагеру, или его непосредственным заместителям.

–У вас есть стукач в банде Дагера? – негромко уточнил Новиков.

–Нет, – Прахов развёл руками, – двое местных наркобаронов резко сдали свои позиции из-за нового наркотика и теперь, через своих «шестёрок», постоянно сливают нам информацию про Дагера. Хотят его убрать руками милиции.

–А если врут? – Овсов даже не стал описывать все возможности ложной информации, – например, Дагер сам вас и дезинформирует под видом недовольных воровских авторитетов.

–Мы пытались просчитать и этот вариант, – тут же согласился Прахов, – он не исключён. Но эти источники не являются для нас единственными, анализируется очень большой объём поступающих сведений, десятки раз перепроверяется, и, к нашему великому сожалению, нами давно установлено, что где-то в милиции сидит прикормленный мафией «оборотень». Или даже не один, а целая шайка окопалась. Стараемся вести себя чрезвычайно осторожно.

При слове «оборотень» Овсову живо представилась картина пьяного оперуполномоченного уголовного розыска (а то и самого Пашаря), выбалтывающего все служебные секреты наливающему щедрой рукой холодное пиво Юрику. Но будет ли такая сверхосторожная организация, как банда Дагера, засылать в УВД простого торгаша для ведения столь явных расспросов? Разумеется, нет. Зачем же тогда Юрику нужны все эти нелепые разговоры про убийства вокруг химиков? Банальное любопытство? Пытается узнать, что делает милиция в случае обнаружения трупов? Перенимает опыт? Хочет открыть своё наркодело? Ага, и нас с Феликсом в виде «крыши» пригласить. Тогда у Юрика точно мозги от смеси самогона с пивом размягчились до полужидкого состояния. Овсов бросил взгляд на китель Прахова. Получается, мне тоже нельзя тебя информировать всеми имеющимися наработками, дорогой товарищ. Значит, я правильно сделал, что про коронки химиков из спецметалла ещё никому не рассказал. Мало ли, что…

–Скажите, Сергей Иванович, – Овсов принялся рассматривать курносое квадратное лицо Прахова, – а насколько в традициях Вашей конторы посылать сотрудников по служебным делам, даже не объясняя им конечной цели этих самых дел?

–Вы имеете в виду меня? – щёки по обеим сторонам неидеального носа капитана милиции предательски покраснели, – Мой визит к вам?

–Именно это, – спокойно подтвердил Дмитрий.

–Я же только что объяснил, – Прахов недовольно поморщился, образовав из своего чубчика своеобразный прямоугольный навес для белёсых бровей, – от нас уходит информация, и мы не можем определить, каким именно образом уходит. Всё время как-то странно, как будто курьер мимо приоткрытых дверей кабинета прошёл и услышал бессвязный обрывок разговора. К бандитам доходит не всё, скажем, двадцатиминутное совещание, а только разрозненные цитаты из него.

–У вас есть курьеры? – подал голос Новиков.

–Вас пытаются дезинформировать? – одновременно произнёс Дмитрий.

–У нас нет курьеров, – Сергей Иванович по очереди посмотрел на каждого собеседника, – у нас вообще нет гражданских лиц, единственную секретаршу проверяли сотни раз, женщина чуть ли не под круглосуточным наблюдением находится. И это не дезинформация. Понимаете, получается глуповато, как будто они знают, на какой именно улице мы сидим в засаде, а в каком конкретно месте – нет. И начинают, как слепые кроты тыкаться во все углы и тщательно всё обнюхивать.

–Это была оптовая партия наркоты? – уточнил Овсов.

–Да, – пробурчал Прахов, явно недовольный догадливостью Дмитрия, – полгода назад бандиты Дагера получали ещё старый наркотик, не прийти не могли. А где мы находились точно, они не знали, начали несколько отвлекающих манёвров, чтобы и нас обнаружить и сделку с наркотой завершить.

–Вы никого не поймали, – даже не спрашивал, а констатировал Новиков.

–Вся задержанная молодёжь была нанята якобы для съёмок массовки милицейского сериала. Им сказали, что там будут артисты, изображающие засаду, на эту засаду надо наткнуться и спокойно, не сопротивляясь, пройти в участок милиции.

–Нанимателя установили?

–Телефонный звонок в деканат университета. Деньги, запечатанные в пакете, принёс мальчик, которого попросил это сделать мужчина в милицейской форме. На сделанном со слов мальчика портрете «милиционера» хорошо видны пышные усы и большие очки. Понятно, что всё это накладное, фальшивое.

–Высокотворческая наркомафия? – усмехнулся Новиков.

–Раз в месяц находим трупы мелких дагеровских прихлебателей. Не прощает ничего и никому, чуть что, сразу пулю в лоб или шило в сердце. Очень высокотворческий индивидуум.

–Пару минут назад Вы сказали, что в отдел по борьбе с наркотиками стекается куча информации, и, в тоже время, мы вдвоём, – Овсов указал на себя и Новикова, – знаем больше всех.

–Понимаете, – Прахову опять стало не по себе, – вся информация получается устаревшей.

–Вы узнаёте только то, что уже произошло, – понимающе протянул Новиков.

–Да, – Сергей Иванович развёл руками, – если полгода назад мы ещё могли засаду организовать, то сегодня не осталось никого, кто рискнул бы сдать Дагера.

–Пуля в лоб, шило в сердце, – кивнул головой Овсов, – но каким образом новый наркотик расходился по точкам продажи, вы отследили, установили?

–Единственный оптовый продавец, на которого мы вышли, рассказал, что момент передачи наркотика оговаривается непосредственно перед самой передачей, ни одного лица оптовик не видел, деньги отдал, товар забрал. Кстати, его труп потом обнаружили на свалке мусора.

–Кто занимается уборкой в Вашем управлении? – этот вопрос Дмитрия интересовал уже давно, но возможность задать его возникла только сейчас. Однако, для Прахова он прозвучал неожиданно и капитан милиции вздрогнул.

–В каком смысле?

–Полы моет, мусор выносит, – спокойно уточнил Новиков.

–Ээ.. – Сергей Иванович замялся, – постарайтесь нигде этого не упоминать. Около года назад руководство приняло решение, что этими вопросами будут заведовать несколько сержантов, заодно и проверять соблюдение офицерами режима секретности, ну, по мелочи. Кстати, результат не замедлил сказаться – все подтянулись, стали строже к себе относиться.

–Сколько человек в банде Дагера? – опять сменил тему беседы Дмитрий.

–Немного, очень немного, пять-семь единиц.

–И как давно к вам стали стекаться сведения о самом Дагере?

–Полгода назад мы зафиксировали его первые маленькие шажки по наркоте. Обычно так поступают начинающие, мы подготовились и… – Прахов опять развёл руками, – жутко удивились «высокому творчеству». Стали приглядываться к этим ребятам повнимательнее и поняли, что они очень непростые, в уголовном деле явно опыт имеется. А пару месяцев назад – так вообще резкое расширение дела на основе нового наркотика, предложенного химиками.

–Тогда мы ошибаемся в оценке этой группировки, – Дмитрий развернулся к Александру Валерьевичу, – мы считаем, что это хорошо организованная банда, а это не так.

–Объясни.

–Нет, она хорошо организована, – Овсов усмехнулся, – даже очень хорошо организована. Но её малочисленность и повышенная мобильность вкупе с неким творческим моментом Дагера указывают на принципиально другой подход к методам незаконного обогащения.

–Это как? – удивился Прахов, – Убивают по-другому?

–Убивают они, кстати, беспощадно и, судя по всему, не первый день, – угрюмо ответил Дмитрий, – я говорю о другом. Дагер не специализируется на чём-то одном, его цель – очень быстро разбогатеть за короткий промежуток времени и уйти из этой сферы, переключиться на следующую, возможно, вообще переехать в другой город.

–Поэтому он заказал химикам крупную партию, – произнёс Новиков.

–Да, – подтвердил старший оперуполномоченный, – я так думаю, что он сидел до поры, до времени, очень тихо и без всякой деятельности. То ли приглядывался к обстановке, пытаясь разглядеть кусок пожирнее, то ли в какой-то момент принял решение, что следует заняться наркотиками и принялся действовать.

–Точнее, – перебил Дмитрия Новиков, – это как раз всё вместе и получилось, когда химики искали покупателей на свой новый наркотик. Дагер увидел возможность сорвать куш и принял решение, последствия которого мы сейчас и расхлёбываем.

–И что это нам даёт? – недоумённо спросил Прахов.

–Понимание, – ответил строгим взглядом Овсов, – Дагером может быть кто угодно. Убивает людей его помощник, скорее всего, «правая рука». А сам Дагер – это вполне респектабельный гражданин, который не кидается на каждую копейку, а подходит к своему делу основательно, серьёзно и очень креативно. И, если учесть его провал с химиками, то следует ожидать очень скорого отъезда Дагера из наших краёв в далёкие страны. Причём «шестёрок» своих он оставит здесь.

–В виде трупов, – согласно кивнул головой Прахов, – следует усилить работу с поступающей информацией, а про наше совещание никому не говорить.

–О нашей оперативной группе знаете только Вы и Ваш начальник? – уточнил Овсов.

–Да.

Дмитрий вопросительно посмотрел на Новикова.

–Только я и прокурор города, – Александр Валерьевич прекрасно понял мысль Овсова.

–Только я, – Дмитрий завершил круг информированных, слегка пожав плечами.

–Это как раз понятно, – рассмеялся Новиков, – если Гулин узнает о твоих проделках…

–Ты мне лучше скажи, что мне делать с Феликсом? У него расследование в самом разгаре.

–Не говори ему ничего. И постарайся его тщательно контролировать.

–Договорились.

Они пожали друг другу руки, обменялись телефонными номерами и разошлись. Дмитрий завёл машину и пару минут прислушивался к ровному дыханию мотора. То, что управлению по борьбе с наркотиками просто морочат голову, было и так понятно. Дагер играет с ними в кошки-мышки. Не понятно, почему управление не может найти в своих рядах «крысу», ведь сделать это не так уж и сложно, было бы желание.

Оперуполномоченный вывернул руль направо и надавил на педаль газа. Подожди, что значит, морочат голову? Нанять студентов легко и просто и не имеет никакого значения, а вот рисковать срывом сделки по наркотикам не будет никто. Ведь с тобой после такой глупости не захотят иметь никаких дел. Никто не будет связываться с клоуном. Значит, это была вынужденная мера? Значит, информация действительно приходит к Дагеру отрывками.

Овсов взглянул на дисплей сотового телефона, времени оставалось немного. Побриться, принять душ, навести порядок в квартире, и заехать за Алиной.

Вариантов немного, либо «оборотень» в управлении по борьбе с наркотиками прохлаждается на третьих ролях и довольствуется действительно только обрывками фраз, либо «продажный» сотрудник специально выдаёт Дагеру лишь часть информации, чтобы свои его никогда бы не вычислили. Наивный. Даже если менты тебя не достанут, шило у Дагера быстрое и безостановочное.

Состояние холостяцкого жилища старшего оперуполномоченного немного изменило планы Овсова, передвинув уборку в разряд главных событий. Дмитрий метался по комнатам, удивляясь тому, сколько вещей надо вернуть на их законное место, а сколько просто спрятать, засунув в шкафы. Влажная тряпка в его руке прохаживалась по пыльным полкам беспрерывно и неустанно. Тем ни менее, вид милицейского пристанища менялся на глазах, приобретая спокойный, уютный характер скучающего гнёздышка. Последним возгласом удовлетворённой чистоты оказался рёв пылесоса, заглянувшего в каждый угол каждой комнаты.

Прибитая горячими струями воды, кожа Овсова сначала вытерпела остроту лезвия бритвы (кожа щёк, разумеется), затем нежное трение мягкой мочалки и, наконец, довершила разгром антисанитарии жёсткая льняная мочалка. Последней Дмитрий яростно натёрся до красноты, подозревая, что банально боится надвигающейся близости с красивой женщиной. Он тщательно вытерся полотенцем и засунул его во чрево стиральной машины, повесив на полотенцедержатель свежее, пастельно-зелёное.

Прошлёпал в спальню и достал трусы, по фиалковому полю которых летали улыбающиеся розовые сердечки. Ступни ног покрылись носками светло-молочного оттенка. Овсов надел рубашку бледно-бордового цвета и чёрные брюки из мягкой тянущейся ткани. За каждое из его ушей упало не более двух капель одеколона.

Дмитрий вышел в прихожую, посмотрел на себя в зеркало и пробормотал:

–Лучше уже всё равно не будет.

Через полчаса он звонил в двери одной из самых прелестных женщин на этой планете. Двери открылись и прямо на Овсова выплыли оголённые плечи в обрамлении красного шифонового платья. Высокая шея окаймлялась длинными крупными серёжками из маленьких чёрных квадратиков. Ровная бледно-розоватая кожа левого плеча перечёркивалась металлическим ремешком-цепочкой, схватившего маленький чёрный клач в виде сердечка. Двери захлопнулись, и чёрные туфельки громким цокотом начали отсчёт новой эпохи личного счастья капитана милиции.

Гигантское здание освещалось фактически полностью, как внутренними лампами дневного света, так и многочисленной неоновой рекламой. Оранжевые, розовые, фиолетовые и синие буковки различных фирм и компаний подсвечивались ровным холодным белым свечением люминесцентных стеклянных колб. Картину довершали кровавые мазки уходящего солнца, пытающегося сквозь серые перистые облака раскрасить как можно больше бетонных коробок и снующих между ними людей.

Над центральным входом здания горела кирпичная надпись «Клуб по интересам». На пяти этажах располагались многочисленные мелкие кафешки, два ресторана, один рыбный, второй только для членов элитного клуба, боулинг, бильярд, гостиница, четыре кинотеатра и маленький театральный зал.

Дмитрий привёл Алину к ближайшему кинозалу и оставил под большой рукописной афишей. На фоне голубых снежинок Дед Мороз размахивал посохом, Снегурочка прижимала к груди охапку красных роз, а возле их ног кот с бравыми усами обнимал троих мышей. «Спешите! Спешите! Только 10 июня студенты Института Международного Искусства представляют спектакль «Посох Деда Мороза». Детям до 16 лет – вход бесплатный!»

–Два билета на ближайший сеанс хорошего фильма про любовь, – Овсов наклонился к окошечку кассы и встретился с уставшими глазами полноватой брюнетки за сорок лет.

–Скажете тоже, – брюнетка внимательно оглядела Овсова, явно прикидывая, в какой именно кинозал его послать, – фантастика и любовь подойдёт? – она тут же поспешно добавила, – но фильм хороший, всё будет замечательно.

–Давайте, – согласился Дмитрий, протягивая деньги.

–Два билета в десятый ряд, четырнадцатое и пятнадцатое место, третий этаж, зал номер восемь, начало через полчаса, – в руки Овсова упали два зелёных прямоугольника и мелочь сдачи.

–Как ты думаешь, о чём этот спектакль? – Алина рассматривала смущённую Снегурочку.

–О подростках, – без запинки ответил Овсов.

–Почему?

–Детям до 16 не запрещено, а бесплатно, – Дмитрий потянул девушку на эскалатор, – нам на третий этаж. Чего-нибудь купить?

–Нет.

–Тогда полюбуйся, – Овсов достал маленький магнит, купленный в Ижевском аэропорту, и протянул Алине, – это тебе.

–Какая прелесть, – девушка рассмеялась низким, чуть-чуть хрипловатым голосом. Она крутила в руках белоснежный пельмень, распахивающийся напополам. В сердцевине виднелась начинка из надписи «Ижевск». Алина повернулась к капитану милиции и поцеловала его в щёку, – спасибо, Овсов!

–Нам туда, – Дмитрий разглядел издалека номер кинозала и со своей спутницей, после предъявления билетов на входе, поднялся в десятый ряд и расположился на мягком сиденье.

Зал заполнился на две трети, в основном молодёжью, но мелькали и взрослые парочки. Небольшой шум крутился по рядам, перебиваясь смешками и скрипом сидений. Всё смолкло, как только погас свет и зажёгся экран.

Красная планета каменным ландшафтом стала разворачиваться к Солнцу, и длинные тени заскакали по холмам и пригоркам, становясь всё короче. Как только солнечные лучи касались песчаной поверхности планеты, слышался лёгкий треск, тонкий слой белой наледи быстро испарялся и кристаллизовался прямо на глазах. Разумеется, глазах зрителей, впервые видящих подобное чудо. Экран немного раскрыл интригу появившейся надписью: «Рассвет Марса».

–Ты куда меня привёл? – возмущённо зашептала Алина, – не хватает только роботов с лазерами и космических пиратов.

–Это фильм про любовь, – успокаивающе ответил Овсов, – надо потерпеть.

–До первого поцелуя? Вон того клубка ниток?

Кристаллы действительно быстро соединялись, образуя некий клубок с крупным центром и многочисленными ответвлениями от него в виде блестящих искривлённых ниточек. Закадровый голос назвал это существо холстаром и объяснил природу происхождения. Клубок невесомо взлетел вверх и осветился лучами далёких звёзд. Грустный голос сообщил, что только звёзды вдыхают душу в холстаров и не всем везёт оторваться от Марса и стать индивидуумом.

–Очень романтично, – нежным голосом сообщила Алина. Овсов попытался угадать, иронизирует его спутница, или нет, но не смог.

Затем на планету опустился большой космический корабль и двоих космонавтов отправили в небольшом катере на разведку. Точнее, оправили многих, по двое и по трое, но, как понял Овсов, именно про эту парочку и будет вестись рассказ.

Александр считался старшим в этой маленькой экспедиции и специализировался в антропологии и внеземных цивилизациях, Ольга числилась геологом и археологом. Оба возрастом даже и не приблизились к рубежу в тридцать лет.

Спустя несколько минут полёта Александр решил выйти на поверхность Марса и помог Ольге с её ящиком оборудования. Как только девушка отщёлкнула замки на металлической поверхности ящика, рядом с ними начал образовываться холстар. Молодые люди схватили друг друга за руки и молча наблюдали за взлетающим существом.

–Скорее, за ним, – Александр подхватил ящик и занёс его в катер. Ольга забежала следом. Они взмыли, и юноша, сдирая скафандр, начал вызывать главный корабль. Ему ответил капитан корабля. Александр описал происшедшее и попросил разрешения сопровождать холстара. Им позволили это сделать но, разумеется, в разумных пределах.

Холстар остановился в нескольких километрах от планеты, зависнув неподвижно в безбрежном космосе, катер замер метрах в десяти от кристаллического клубка. В первые же мгновения после остановки холстар осветился лучами далёких звёзд и неожиданно заиграл всеми своими гранями длинных щупалец.

–Алмазы? – удивлённо воскликнул Александр.

–Нет, – уверенно ответила геолог, – другой материал, – она запнулась, – и как будто живой…

Александр покосился на спутницу, но ничего не сказал. Первый день наблюдения прошёл в интенсивных видео и аудиозаписях, пометках в блокнотах, фотосъёмке и бесчисленных разогретых тюбиках кофе.

Второй день начался необычно. Молодые люди принялись безостановочно смущаться и краснеть при малейшем столкновении друг с другом. А таковых насчиталось немало в небольшом замкнутом пространстве. Юноша стал вспоминать своё отношение к девушке в прошлом и сильно удивился перемене, случившейся с ним. Ещё пару дней назад Александр считал Ольгу вздорной, слишком активной для рядового начинающего геолога. Ему даже показалась, что она дочь какой-нибудь «шишки» и пытается отличиться в первой же экспедиции, чтобы ускорить свой карьерный рост. Ольга находила своего спутника высокомерным, всё время пытающимся заумно пошутить, а заодно, и подчеркнуть своё превосходство.

Однако, атмосфера взаимоотношений на второй день изменилась в сторону ухудшения рабочей обстановки и улучшения межполовой. Холстар приблизился к лобовому стеклу катера, и, казалось, смеялся над ничего не понимающими людьми.

Последние вдруг начали запинаться в разговорах между собой, стали вежливыми и уступчивыми и, наконец, с приходом марсианского заката, начали робко целоваться. Алина и Овсов переглянулись и заулыбались.

–Целоваться начали только на десятой минуте, – укоризненно проговорила секретарь замначальника УВД, – в постель залезут к концу фильма?

Она очень сильно ошиблась. Не успели звуки её вопроса раствориться в настороженном дыхании кинозала, как Александр и Ольга вспыхнули страстью, невзирая на прилипнувшего к стеклу холстара. Овсов с отчаянием отметил, что целующихся вокруг него гораздо больше, чем следовало бы. Ему казалось слишком по-детски лезть с поцелуями в кинотеатре, но и выставить себя неромантичным ему ужасно не хотелось. Он скосил глаза на Алину и отметил, что она увлечена довольно откровенной сценой межзвёздного секса. Что ж, подумал Дмитрий, торопиться не стоит, я не за одной ночью сюда пришёл, а за как можно более долгой личной жизнью.

На главном корабле посчитали работу влюблённой парочки малопродуктивной и прислали на подмогу ещё одну группу. Мужчину и женщину. Не женатых, не связанных отношениями с кем-либо, нацеленных на успешную работу. Подлетевший катер оставил их в первом, болтающемся на орбите, и отбыл к главному кораблю. Прибывшая парочка успела по дороге разругаться вдрызг, их раскрасневшиеся лица отдалённо напоминали ландшафт родной планеты существа, отделяемого от наблюдателей лишь толщиной стекла.

На следующий день, не рассусоливая и не теряя ни минуты, вчерашние скандалисты забрались под одеяло и удивлённым зрителям кинотеатра были представлены по очереди белоснежная ягодица, овальная грудь, мужественное плечо, яростное сплетение множества конечностей, бурные крики и протяжные вздохи непосредственно перед прекращением шевеления синего бархатистого одеяла.

Александр немедленно, втайне от всех, зашифровал и отправил начальнику экспедиции сверхважное послание. Высокая немолодая, но приятная лицом блондинка, в гордом одиночестве просмотрела видеозапись и тут же связалась с Александром.

–Предлагаю Вам показаться врачу.

–Психиатру? – расхохотался Александр.

–Не исключено, – смутилась пышногрудая блондинка.

–Я немного поторопился, – успокоился специалист по внеземным цивилизациям, – и отправил Вам неполный отчёт. Я сегодня же всё подробно запишу, проанализирую и представлю. Естественно, с указанием предложений для ближайших дней и на отдалённую перспективу. А там уже дело Ваше, либо снимите нас отсюда, либо будем ставить эксперименты.

Суть идеи Александра была очень простой – холстар оказывал на них влияние. Мощное миротворческое влияние. Успокаивающее и сближающее. Из-за этого у них с Ольгой началась любовь, а у второй парочки – безудержный секс. Но, разумеется, не это являлось главным. Межполовые отношения – это дело самих людей и никто не должен влиять на естественный отбор человеческих поколений.

Главным являлось то, что холстары видели людей впервые (и легко оказывали самое положительное влияние) и таким образом становилось вполне очевидным, что холстары могли также легко миротворчески влиять на другие формы жизни. Находящиеся по всему Млечному Пути, обитающие во всей Вселенной.

И тогда значимость холстаров для этого мира неизмеримо возрастала. Разгоралась надежда на появление уникальной возможности обойтись вообще без войн и других необратимых конфликтов при соприкосновении самых различных цивилизаций. Разумеется, если в каждой земной экспедиции людей будет сопровождать холстар, распространяющий вокруг волны добра, любви и осознания ценности любой жизни, независимо от формы существования.

На следующий день вторую парочку с катера забрали и привезли другую. Разумеется, сообщать членам экспедиции, что над ними ставят сомнительные опыты (которые, кроме прочего, могут привести к неизвестным психическим расстройствам), никто несобирался. Но и упускать возможность прославиться в веках блондинке не хотелось.

Теория Александра подтверждалась, прибывшие люди мирились, если были в плохих отношениях до этого, молодёжь влюблялась друг в друга, вернувшиеся на корабль слегка остывали в своих чувствах, но несколько парочек всё-таки решились жить вместе, семейно, и им выделялись отдельные каюты.

Понимая, что открытие холстаров когда-то станет известно всем, Александр всё больше мрачнел. Говорить Ольге, что их любовь зависит от кристаллов за бортом, не очень хотелось, но и оттягивание признания означало ухудшение отношений в будущем.

Наконец, они вдвоём вернулись с невысокой орбиты Марса, оставив других людей наблюдать за холстаром, и занялись текущими делами. Почувствовав, что любовь не прошла, Александр решился на серьёзное объяснение с Ольгой. Однако его слова упали на благодатную почву сомнений девушки. Ей казалось, что их сближение произошло непонятно для неё и как раз наличие холстара всё объясняло. Они не любят друг друга. Это всё обман. Если хотите, космический, вселенский, но обман. Слёзы, истерика, скандал.

Естественно, об открытии Александра узнали все. Начальника экспедиции обвинили в безнравственности и лицемерии, вспомнили даже трёх её бывших мужей. Потребовали немедленной смены руководства, денежной компенсации и недели отгулов. На то, что ни одна парочка, побывавшая в цепких объятиях холстара, не распалась, никто не обратил внимание.

Через два дня после отбытия Александра на главный корабль холстар отделился от катера и завис в десяти метрах от него. Александр предположил, что холстар связан с ним и Ольгой потому, что они присутствовали при его рождении. А, значит, это пожизненная связь.

Александр попробовал уговорить Ольгу вернуться на катер, но встретил стену непонимания и глухого упрямства. Юноша вернулся сам, холстар приблизился, немного повисел вблизи, но снова отдалился. Необходимость наличия Ольги в жизни Александра стала очевидной.

Александр спустился на главный корабль и начал планомерную осаду. Его настойчивость, пылкость и решимость постепенно заразили весь персонал корабля. Все члены экспедиции стали содействовать примирению влюблённой парочки и настолько втянулись в священное дело Амура, что к концу фильма считали открытие Александра самым главным открытием в своей научной карьере. Наконец, Ольга разобралась в своих чувствах и ответила Александру взаимностью. Они поднялись на катер и, спустя несколько минут, увидели приникшего к стеклу холстара.

Вечером этого же дня вся экспедиция в полном составе вышла на поверхность Марса в поисках новых оживших кристаллических соединений. Почему-то всем сразу захотелось примерить на себя высокое звание звёздного миротворческого первопроходца.

Последние кадры фильма заполнила собой пышногрудая блондинка, восторженно сообщавшая радостную весть какому-то продвинутому комитету на Земле. Суровые лица вершителей судеб нашей планеты постепенно просветлялись, озарялись надеждой и ликованием.

Несомненно, фильм рассказал историю о любви. Возможно даже, вселенской любви. Люди выходили из кинозала неохотно, некоторые неуверенно смотрели на погасший экран, как будто ожидая продолжения в виде истории про детей Ольги и Александра, последующих холстаров и прочих счастливых концовок, так необходимых в нашей простой приземлённой жизни.

–Ты навёл дома порядок?

–Я? – Овсов растерялся, понимая, что оба ответа (и «да и «нет»), могут оказаться худшими.

–Значит, навёл, – задумчиво протянула Алина, – значит, готовился. Значит, – она повернулась лицом к Овсову, – собираешься меня соблазнять. Приступай.

–Э… – как раз к этому Дмитрий подготовился неплохо, но для пользы дела следовало продолжать изображать растерянный вид, – ты ставишь меня в затруднительное положение.

–Чем же это?

–Требуешь процедуры соблазнения напрямую, но не указываешь степень защищённости той крепости, на осаде которой ты настаиваешь.

–Овсов, – Алина негромко рассмеялась, – мы уже давно вышли из кинозала, холстара с нами нет, фантастика закончилась. Неужели фильм так повлиял на тебя?

–А на тебя? – вопрос вырвался сам собой, Дмитрий прекрасно понимал, что его девушка не так проста, чтобы не понимать подоплёку этого вопроса. Глупого вопроса, – кофе попьём?

–Пожалуй.

Они проходили мимо стойки с насыщенными ароматами и, прихватив с собой пару чашечек, присели за дальний столик в углу. Алина аккуратно примостилась на низенькое кожаное кресло, подобрав полы шифонового платья и разложив их вокруг соблазнительных колен.

–Ну, вот, – Овсов демонстративно оглядел ножки девушки, – теперь я и вовсе дар речи потерял.

–Ну, вот, – улыбнулась Алина, – как можно иметь дело с человеком, который так просто теряет такие важные дары?

–Зато я могу красноречиво молчать, – Овсов почти бесшумно пригубил горячий кофе.

–Скорее красноречиво громко прихлёбывать.

–Абсолютно тихо я могу это делать только в домашней обстановке, – сокрушённо вздохнул Дмитрий, – наводишь большую кружку зелёного китайского чая, наливаешь в пиалу липового прозрачного мёда, мне, кстати, как-то привозили амурский, янтарный, ох и душистый…

–Ближе к дому, пожалуйста.

–Да, конечно, – с энтузиазмом согласился Овсов, – нарезаешь тоненькими кружочками лимон, убрав все косточки, чтобы потом не тратить на них время, раскладываешь на тарелочку, на другую тарелочку насыпаешь кусочки тёмного горького шоколада. И включаешь телевизор…

–Поехали, – Алина сделала пару глотков кофе и встала, – пульт от телевизора будем искать.

–Разумеется, – Дмитрий согласно кивнул головой и устремился за девушкой. Они спустились на гудящем эскалаторе вниз, и вышли из «Клуба по интересам». Следовало повернуть направо, обогнуть длинное здание и дойти до автостоянки.

Окончательно ещё не стемнело, но это и не ощущалось под прицелом многочисленных фонарей. Алина и Дмитрий неторопливо шли вдоль стены гигантского комплекса, их обгоняли люди, поодиночке и парочками, некоторые обсуждали увиденное кино, некоторые, те, что помоложе, громко смеялись и повторяли шутки из фильмов. Огни рекламы стали резче, расчертив тротуар на разноцветные многоугольники и попеременно раскрашивая ноги, руки и туловища жителей и гостей города Т. На Овсова кто-то бросил вызывающий взгляд. Это было настолько неожиданно, что капитан милиции поёжился.

Он чувствовал любые взгляды, обращённые на него. Разумеется, в толпе в твою спину смотрели многие, хотя бы для того, чтобы не врезаться в тебя, а обойти. Эти взгляды напоминали лёгкое дуновение ветерка, слабый взмах крыла полуночной бабочки.

Но в эту секунду кто-то посмотрел на Дмитрия крайне недобро. И взгляд этот с каждым мгновением становился тяжелее, угрюмее, злее. Овсов удивился – так на него ещё никогда не смотрели. Он ощутил беспокойство и с трудом подавил желание оглянуться на своего неприятеля.

Дмитрий скосил глаза, но ничего не увидел. Недоброжелатель был одного роста с Овсовым, так как последний понимал, что на него смотрят ни сверху вниз, ни снизу вверх, и стоял далеко на противоположной стороне улицы. Разумеется, определить его внешность скошенным глазом не получилось бы ни при каких обстоятельствах.

А взгляд тем временем становился всё ужасней и ужасней. Внутри Дмитрия зашевелилась и приподнялась волна нетерпимости, доходящая до животного рефлекса немедленно укрыться и спрятаться. В какой-то момент кожа капитана милиции принялась гореть от языков ненависти, облизывающих его левое плечо.

Наконец, Овсов остановился, прижал Алину к себе, чтобы закрыть своим телом и нежно поцеловал. Нежно для его спутницы, а на самом деле вяло, так как все его мысли занимало только отношение к нему со стороны незнакомца. Вялость Овсова Алина расценила как нерешительность и перешла к активным действиям. Дмитрий этого не заметил, ощущая всем телом уже зловонное дыхание смерти, крадущейся через улицу. Голова Алины закружилась, и она растворилась в своём же собственном поцелуе. В обоих полушариях Овсова резко зазвенел сигнал тревоги, и он стремительно присел, наклонив Алину вниз и тем самым углубив поцелуй.

Над его головой что-то щёлкнуло и спину осыпало мелкими осколками бетонной крошки. Ненависть не исчезла, а стала исступлённой. Убийца понял, что промахнулся, и глушитель давал ему возможность выстрелить второй раз. Прежде, чем Овсов успел осознать свою догадку, он сделал шаг вперёд и опять присел с Алиной в объятиях. Теперь он уже боялся необратимого, поэтому опустился как можно ниже, а любимую женщину прижал к себе как можно крепче. В этот момент Алина предположила, что Овсов собирается делать ей предложение и окончательно впала в эйфорию. В правый бок её потенциального жениха ударили острые кусочки стены. Вторым выстрелом целились ниже, чтобы уже наверняка разорвать связь капитана милиции с этим миром, но нити судьбы Дмитрия Юрьевича ещё не истёрлись и прочность не растеряли.

Каково же было удивление Алины, когда Овсов тут же поднялся, неожиданно прервав столь впечатливший её поцелуй, достаточно бесцеремонно отодвинул её от себя и стал рассматривать противоположную сторону улицы. Никого стоящего и наблюдающего там за Дмитрием не было. Немногочисленные жители города Т. шли в разных направлениях, не обращая на сотрудников УВД никакого внимания. Но противоположная сторона улицы как раз напротив Овсова и заканчивалась, переходя в другую улицу, прятавшуюся за домами. Перекрёсток! Стрелявший забежал за угол!

–Подожди меня здесь, – торопливо проговорил Овсов и рванул в сторону перекрёстка. Несколько секунд спустя он уже рассматривал следующую улицу. Никаких убегающих людей, тем более с оружием в руках, нигде не обнаружилось. Дмитрий бросил быстрый взгляд на окна первого этажа, они располагались выше его уровня роста и из них в Овсова выстрелить не могли. Дмитрий оглянулся на ничего не понимающую Алину и посмотрел вправо, на улицу, вдоль которой они шли изначально. За те две-три секунды, прошедшие с момента второго выстрела до момента, когда старший оперуполномоченный уголовного розыска примчался на место, где предположительно стоял стрелявший в Овсова человек, ничего сверхъестественного произойти не могло, убийца не смог бы сделать более двадцати шагов. Но убийцы нигде не было, он испарился самым фантастическим образом.

Глава 12. Ещё три трупа

-Овсов абсолютно прав, – Василий Андреевич указывал шариковой ручкой в направлении перекрёстка, – стреляли либо с этой улицы, либо со следующей. Судя по траектории выстрела, это мог сделать пеший человек, могли также пульнуть из автомобиля, ну, максимум, из окна первого этажа здания.

–За сколько секунд, ты говоришь, добежал? – Новиков поочерёдно рассматривал место жарких объятий со следами выстрелов над ним и противоположную сторону улицы.

–А давайте повторим, – предложил Дмитрий и увидел, как озорно вспыхнули глаза Алины.

–Подожди, – старший следователь прокуратуры открыл в сотовом телефоне секундомер и приготовился засекать время. Сержант из оцепления приподнял жёлтую ленту, которой отгородили место преступления, держа её на весу, чтобы Овсов смог беспрепятственно пробежать на другую сторону.

Алина и Дмитрий слились в поцелуе и замерли. Теперь обстоятельства изменились, Овсова уже не отвлекали волны чужой ненависти, а его девушке, наоборот, мешали пристальные взгляды сотрудников милиции, прокуратуры и толпы зевак, удивлённо болтающих о странном милицейском эксперименте. Алина понимала, что назавтра судачить о них двоих будут все, кому не лень. Хотя, разумеется, в свете перспективы выйти за Дмитрия замуж, на любые разговоры ей было очень сильно наплевать.

Тем не менее, поцелуй затянулся. Новиков стал сердито покашливать, а эксперты начали отпускать шуточки о пылкой и горячей любви, даже перед объективом милицейской видеокамеры. Наконец, Овсов оторвался от нежных губ Алины и быстро стартовал. На противоположной стороне улицы его встретил другой сержант милиции, отгораживающий чересчур любопытствующих ротозеев от нужного куска тротуара.

–Три с половиной секунды, – Александр Валерьевич, прихватив Алину и судмедэкспертов, приблизился к Дмитрию, – сержант, когда я дам команду, начнёте бежать со всей силы, – Новиков указал на улицу за перекрёстком, – когда крикну «Стоп», резко остановитесь.

Молодой человек, к которому он обращался, отошёл от них на два шага, сойдя с тротуара на обочину проезжей части и встал наизготовку.

–Пошёл, – старший следователь смотрел, не отрываясь, на секундомер и очень скоро крикнул, – стоп!

–Да нет, конечно, – Овсов махнул рукой, – это очень близко, я бы увидел. Разве, что убийца остановился и сделал вид, что просто идёт.

–Это глупо, – Новиков отрицательно покачал головой, – никто так не сделает. Без чёткого плана отхода на такое дело рискнёт пойти только сумасшедший.

–Значит, автомобиль, либо первый этаж, – повторил главный эксперт, – судя по траектории полёта пуль, проверить нужно буквально несколько окон.

–Как быстро управитесь?

–Через час уже будет ясно. Пороховые следы несложно обнаружить.

–Гильз нигде нет, – Павел с несколькими милиционерами приблизительно сорок минут осматривали места, где мог находиться стрелок, и вернулись ни с чем.

–Тогда новое задание, – Василий Андреевич отвёл подчинённого в сторону и стал показывать на необходимые для обследования окна первого этажа.

–А, ну-ка, – старший следователь прокуратуры повернулся к Алине с Овсовым, – снова встаньте на место обстрела, хочу кое-что проверить.

–Дубль номер три? – вопросительно подняла бровь девушка.

–Нет, нет, – поспешно ответил Новиков, – мы же не кино снимаем, в конце концов, завтра и так газеты раскричат, что я вас заставил прилюдно целоваться. Обозначьте свои позиции прямо перед первым выстрелом, а я отсюда посмотрю.

Дмитрий подвёл свою спутницу к стене, а сам развернул плечи именно так, как это было перед самым поцелуем. Заинтересованный взгляд Новикова стал отдаляться. Овсов оглянулся, старший следователь, не отрывая глаз от точки обстрела, шагал спиной вперёд, отступая по траектории выстрела, на улицу за перекрёстком. Понятно, проверяет освещённость.

Дмитрий снова посмотрел на многострадальную стену «Клуба по интересам». Прямо перед ним слегка крошилась ровная округлая дырочка от первого выстрела. Пуля попала в трещинку в стене и там застряла. Оттуда её аккуратно и выковыряли эксперты. Вторая смертоносная железка сплющенная валялась под ногами у Алины. Когда секретарь замначальника УВД увидела пулю около своих чёрных туфелек, то слегка побледнела, но от слёз и резких выражений воздержалась.

Заинтересованность во взгляде Новикова исчезла. Овсов обернулся, Александр Валерьевич махал им рукой, чтобы они подошли.

–Вас видно прекрасно, в момент выстрела ты стоял под синей буквой «М», – следователь прокуратуры указал на огромную рекламную надпись «АТОМ», нижняя буква которой и нависала над округлой дырочкой от первого выстрела, – чуть справа свет белого уличного фонаря, ещё чуть правее красная вывеска боулинга, а слева жёлтый общий прожектор. Вы вдвоём остановились как раз в перекрёстье многочисленной подсветки. Красное платье Алины и твой бледно-бордовый цвет получились великолепной мишенью. Видно издалека прямо-таки в деталях. Нет никаких сомнений, стреляли именно в вас.

–Это могло быть спонтанным поступком? – Дмитрию вспомнилось количество пролитой на него ненависти, – Кто-то увидел меня, психанул и решил тут же прикончить?

–Не думаю, – Новиков задумчиво покачал головой, – место для выстрелов выбрано очень тщательно, со знанием дела.

–То есть убийца готовился и ждал нас из кино? – мрачно уточнил Овсов.

–Получается так, – подтвердил Новиков.

–Давай я отвезу тебя домой, – прошептал Овсов на ушко Алине. Девушка согласно кивнула головой. Намечались оперативно-розыскные мероприятия и кому, как не секретарю замначальника УВД это было предельно ясно и понятно. Хотя на лице самой Алины никакого расстройства и близко не наблюдалось.

–Я вернусь через полчаса.

Слова предназначались для Новикова и последний пробормотал себе под нос: – Я жду тебя.

–Вот видишь, – выходя из машины возле своего дома, Алина улыбнулась, – если бы не твой внезапный порыв страсти, нас бы убили. Этот поцелуй спас нас. Это судьба.

–Да, – Овсов заглянул в бездонные глаза девушки, которая так удачно подвернулась, чтобы спрятать возможность Дмитрия ощущать чужое любопытство, – несомненно, спас, спокойной ночи, до завтра.

–До завтра, – красное платье и чёрные туфельки скрылись в подъезде.

–Какие версии? – Новиков допивал кофе из бумажного стаканчика, заботливо принесённого сержантом из суточного наряда, – могли покушаться на Алину?

–Нет, – Овсов отрицательно качнул головой, – я уже думал по дороге сюда, вариант только один: дело химиков.

–Это могут быть они?

–А зачем им?

–Ты видел их в лицо, ты их ищешь.

–Во-первых, химиков видела уйма народу, даже фотографии есть в личном деле, всех не убьёшь, во-вторых, никто их пока не поймал, и неизвестно, поймает ли, зачем им портить свою биографию банальным убийством, да ещё и сотрудника милиции?

–Тогда остаётся Дагер, – Новиков понизил голос до шёпота.

–Тогда он, – подтвердил Овсов, – Прахов же говорил, что у Дагера есть свои источники информации. Смотри, какое интересное совпадение: только утром образовали совместную оперативную группу, а вечером уже происходит покушение на члена этой группы.

–То есть, ты полагаешь, что утечка произошла в управлении по борьбе с наркотиками?

–Не обязательно, но очень возможно.

–Могли тебя просто попытаться напугать?

–Нет, выстрел произошёл, как только я начал наклоняться. Вторым выстрелом целились ниже, однозначно хотели именно убить, – Дмитрий указал на окна, которые обрабатывали судмедэксперты и вокруг которых образовались небольшие группки любопытных, – квартиры проверили?

–Конечно, никаких зацепок, завтра проверим проживающих там людей.

–По автомобилям объявили план-перехват?

–Объявили, – грустно вздохнул Александр Валерьевич, – только убийца уже давно дома сидит, водку пьёт, и над нами смеётся.

–И ещё один вопрос, – немного поразмышляв, произнёс Овсов, – почему на тебя не покушаются? Или это произойдёт завтра-послезавтра?

–Какой ты добрый, – рассмеялся старший следователь прокуратуры, – я уже привык к осторожности, хотя это и, правда, не отменяет выстрелов в мою сторону в светлом будущем.

–Но если всё-таки за твою жизнь не возьмутся так же рьяно, как за мою, то это означает, что бандиты не в курсе того, что ты знаешь не меньше меня.

–Да, – удивлённо согласился Новиков, – получается опять перекос в информации, как у Прахова в управлении: к Дагеру доходит не всё, а только обрывки сведений.

–Но не стоит делать поспешные предварительные выводы, – успокоил следователя прокуратуры старший оперуполномоченный уголовного розыска, – у тебя ещё всё впереди: снайперы на крышах, КАМАЗы на бешеных скоростях, скользкие ступеньки в подъезде, да мало ли…

–Ты сегодня оптимистичен, как никогда, – опять развеселился Новиков, – раздаёшь смерть щедрой рукой, направо и налево. Езжай-ка ты домой, дальше мы сами. А с утра рапорт составь, да поподробнее, не забудь.

–Я настроился на работу!

–Понимаю, – усмехнулся Новиков, – но тебе, как потерпевшему, участвовать во всей этой кутерьме официально всё равно нельзя. Стрелка ты не видел, опознать не сможешь. До завтра.

Овсов пробрался сквозь поредевшую толпу к Жигулям и захлопнул за собой дверцу. Едва он понял, что его хотят убить, он мгновенно включился в работу и уже не мог просто так остановиться. Тумблером для обесточивания рабочего режима могло быть только что-то очень весомое.

Овсов поднял голову и встретился взглядом с луной. Её абсолютное равнодушие и мертвенно-бледный свет разозлили и подстегнули капитана милиции. Он достал сотовый телефон и посмотрел на дисплей. Часы показывали половину одиннадцатого вечера. Самое время напиться.

–Феликс, я надеюсь, ты уже спишь?

–А зачем ты тогда мне звонишь?

–Чтобы тебя разбудить!

–Ну, ты и сволочь, Овсов.

–Я знаю, – Овсов улыбнулся, переключил рычаг скоростей и выехал со стоянки, – планы поменялись, мы можем прямо сейчас организовать наше мероприятие. Ты готов?

–Конечно готов, ты же знаешь, меня сроки поджимают, а начальство ест на завтрак, обед и ужин в сыром и вареном виде.

–Тогда я звоню Юрику и договариваюсь с ним, еду в УВД за диктофоном, а затем к нашему алкогольному другу в магазин. Через час после начала пьянки ты подъезжаешь и забираешь меня. Точнее, ты уже через полчаса должен будешь находиться возле магазина и наблюдать за обстановкой, мало ли что.

–Как я узнаю о начале вашей свинской попойки?

–Я отправлю тебе смс перед тем, как войти в пивные владения. А теперь легенда…

–Какая ещё легенда?

–Сегодня вечером в меня стреляли…

–Овсов, а что-нибудь попроще, менее фантастическое придумать нельзя? – рассмеялся Феликс, – Ведь Юрик потом узнает, что ты соврал.

–А я и не вру, – невозмутимо ответил Дмитрий, – слушай, не перебивай, если хочешь, перезвони Новикову, он всё подтвердит.

–Овсов, ты не ранен? – тон Яблокова резко изменился, – Стрелявшего поймали?

–Нет на оба вопроса, я цел, киллер смылся, скорее всего, на машине. Итак, сейчас я, расстроенный во всех своих чувствах, подъезжаю к Юрику и рассказываю в красках о том, как меня пытались убить. Естественно, он старается использовать момент, и пока я плохо соображаю, обильно поит меня самогоном…

–А если не станет?

–Значит, я притворюсь, что меня развезло: язык заплетается, тело шатается, пьяная рука смахивает со стола парочку стаканов для убедительности.

–Эй, эй, только драку затевать не надо!

–Вот для этого ты и нужен под стенкой магазина. Ведь Юрик может меня напоить, а ты внимательно слушай, не зазвенит ли где-нибудь стекло, не заорёт ли кто-нибудь благим матом.

–А как я объясню своё появление в магазине?

–Если бы ты не перебивал меня, то уже бы услышал всё, что следует! До тебя час назад дошло известие о покушении на твоего лучшего друга, и ты бросился искать меня по городу. Я, когда смс тебе вышлю, то телефон свой отключу, и ты дозвониться до меня не сможешь. Понятно?

–Понятно, после поездки в УВД и парочки других мест я догадался заглянуть к Юрику.

–Да, молодец, и заберёшь меня оттуда в любом случае, даже если я буду сопротивляться.

–С удовольствием, – захохотал Феликс, – нечего без соратников пьянки устраивать.

–Машину водить умеешь?

–Справлюсь.

–Вытащишь из правого кармана брюк ключи от машины и отвезёшь меня домой.

–Будет сделано!

–Давай.

Овсов прервал связь с Яблоковым и набрал Юрика:

–Привет, что делаешь?

–Готовлюсь к закрытию магазина.

–Деньги подсчитываешь? – не удержался Овсов.

–Нет, – рассмеялся бизнесмен, – особо пьяных выпроваживаю. Кого-то сразу домой направляю, нормальным клиентам такси вызываю. Кому-то и жене можно позвонить, приходят, забирают своих мужиков.

–Ничего, если я сейчас к тебе загляну? – голос Овсова слегка дрогнул.

–Конечно, заходите, зачем спрашиваете, – тут до Юрика дошло, что в интонациях капитана милиции прозвучала нотка расстройства, – что-то случилось?

–Приеду, расскажу, – Дмитрий отключил телефон и направился в УВД.

Дежуривший по управлению майор милиции, с трагическим видом заглядывавший в англо-русский словарь, увидев старшего оперуполномоченного уголовного розыска, обрадовался:

–Овсов, ты живой? Не зацепило?

–Да всё нормально, извини, бегу, – Дмитрий проскользнул мимо пуленепробиваемого стекла, успев краем глаза заметить, как майор нехотя взялся за свой словарь, а по лицу его тут же расползлась гримаса мученика. Овсов быстрым шагом добрался до кабинета, достал из сейфа диктофон и вернулся в машину, одиноко дожидающуюся своего хозяина на автостоянке, освещённой тремя тусклыми фонарями.

Дмитрий задумался, спрятать диктофон было негде. Тогда он надел серый плащ, а маленькое записывающее устройство поместил в потайной карман. Полы плаща запихнул таким образом, чтобы микрофон диктофона оказался очень близко от подбородка. Дмитрий энергично потряс карманом, проверяя, вывалится аппарат, или нет. Предполагалось, что он напьётся и отключится, и допустить потери важной улики (записи разговора сотрудника милиции с объектом, непонятно, в чём подозреваемом) категорически не рекомендовалось.

Ага, подумал Овсов, я красной мордой в салат падаю, а под ноги мне что-то блестящее брякается. Ой, что это? Не переживай, Юрик, тебя всего лишь записали. Овсов усмехнулся, ничего особенного от разговора он не ожидал. Есть тысяча причин излишнего любопытства мальчика с золотым ключиком на груди. И уж точно не бандиты засылали Юрика расспрашивать сотрудников уголовного розыска про химиков. Любой дурак догадается, что здесь дело нечистое.

А если это отвлекающий маневр? Так, что же тогда получается, Дагер жертвует Юриком? Такой хорошей торговой точкой? Таким резким и смышленым пареньком?

Вот, собственно, и ответ. Паренёк смышлён настолько, что не позволит, чтобы им помыкали, как какой-то овцой. Не такой Юрик человек. А если вспомнить его поведение до тюрьмы, то вообще следует предположить, что Юрик свою игру затеял. Стоп. А ведь это мысль. Но какую игру?!

Дмитрий повернул на более оживлённую улицу и надавил на газ. И почему я решил, что Юрик на Дагера работает? А если на конкурентов? На мечущихся от злости наркобаронов. Им же надо не только информацию по Дагеру сливать, но и стараться не отстать от прибывающей волны новостей. Самим быть в курсе всего происходящего, а то этой самой волной и смоёт к чертям.

Овсов укоризненно покачал головой. Он не любил неточностей в расследовании, неопределённостей в фактах. Тогда это уже получались не факты, а догадки, похожие на улики. С двойным смыслом, со вторым дном.

Могли стрелять в Алину? Конечно, нет, целились именно в Овсова и именно Овсов ощущал на себе волны смертельной ненависти. Для капитана милиции только это являлось аксиомой. Всё остальное расплывалось в различных версиях.

Впереди загорелся жёлтый сигнал светофора, и полупустой автобус резко затормозил, вынудив Дмитрия нажать на педали, остановив Жигули. И как, позвольте спросить, можно проверить управление по борьбе с незаконным оборотом наркотиков на предмет выявления «крысы»? Вломиться к Прахову и его начальнику и потребовать сатисфакции? Мол, кому это вы, ребятишки, всё разболтали, кто сдал классного парня Димку Овсова? Да они пошлют далеко и надолго, и будут правы. Автобус прижался к остановке, надо обгонять.

А если убийца рассчитывал на неожиданность и стрелял из пистолета, стоя на тротуаре? Тогда бы на него оглядывались другие прохожие, увидевшие пистолет и то, что он стреляет. Сразу кто-нибудь бы закричал, испугавшись и организовав волну паники. Нет, их пытались убить из глубины неподвижной машины. Затем она тронулась и тихонечко уехала.

Почему стреляли в меня? Что я сделал? Овсов принялся вспоминать всё, что успел натворить за последние два дня. Выпил с Юриком и Феликсом, в кино сходил с Алиной, совещание с Новиковым провёл. Ну, не из Ижевска же приехали его убирать бывшие командиры химиков. Расстроились, что я их раскусил? Бред.

Неужели сегодняшнее совещание в прокуратуре таким страшным эхом грохнуло по судьбе Дмитрия? Но Прахов на дурака явно не смахивает, не будет он болтать лишнего. Или всё-таки шепнул словечко самому преданному и самому надёжному другу? А тот, как водится, и есть информатор Дагера? Ведь кто всё время твердит, что он твой самый лучший друг? Тот, кто тебя предаёт. Настоящему другу и в голову не приходит доказывать на словах свою искренность. Он и так настоящий. На деле, не на словах.

А что это значит для меня? Что Феликс является пособником Дагера? На первый взгляд абсолютно нелепейшая мысль. А на второй? Ведь у Яблокова очень удобная позиция: вроде, как и занят поисками убийц, а на самом деле ничего не делает, я-то знаю. И информацию своему наркотическому боссу можно сливать не всю, а кусочками. Для конспирации. Ведь если стреляют в меня, но не в Новикова, то на Феликса, как на пособника покушения, никто не подумает. Яблоков знает, что убирать надо только нас двоих вместе. Убили меня одного, милого ловеласа никто и не заподозрит. Нет оснований. А спустя парочку дней, когда Александра Валерьевича найдут с разбитой головой на ступеньках собственного дома, то на Яблокова уже и некому будет указать пальцем.

Овсов повернул направо, оставалось проехать две улицы. Пришлось притормозить, дорогу перебегала группа подгулявшей молодёжи. Кто-то размахивал руками, кто-то пытался петь, высокая девушка с длинными чёрными волосами и в коротенькой жёлтой юбке, смеясь, сгоняла своих друзей и подруг на тротуар, словно умелый пастух выводил разбредающуюся отару на водопой.

Если Юрик сегодня не попытается хоть что-то у меня выведать, значит, его предупредил Феликс. Значит, они заодно. Дмитрий тут же поморщился, как от резкой зубной боли. Что за бред я несу? Ни одна душа, кроме Феликса, не знает об этом алкогольном плане. Если о нём узнает третье лицо, то только Яблоков и мог его разболтать. А это для оперуполномоченного уголовного розыска линейного отдела равносильно приговору. Только сумасшедший может так ошибиться.

Овсову стало по-настоящему грустно. Никто Дагера, в связи с убийствами в гостинице «Волшебный маяк» и поезде, не искал, и искать не собирался. И, даже если бы этого кровавого бандита смогли бы поймать в обозримом будущем, то доказать его причастность к восьми трупам практически невозможно. А это означало, что сидеть Алялину за свою несдержанность придётся в любом случае, независимо от суда и следствия.

Стоп, тогда получается, что Гулин абсолютно прав. Прав с точки зрения руководства карательного органа. Если найти и посадить настоящих убийц нереально, то следует хотя бы отчитаться о раскрытии преступления. Значит, у него действительно фантастический оперативный нюх, который он привёз с собой из Владивостока, значит, он понимал, что, возможно, милиция имеет дело с организованной преступностью и решал проблему максимально осторожно.

Возможно, даже, Валентин Петрович предполагал, что в меня могут стрелять и пытался оградить от этих смертельных последствий. Почему прямо не сказал об этом? Дмитрий усмехнулся, вообще-то, работа такая, что здесь предупреждать не имеет смысла, сам должен быть готов к любой неприятности. На то ты и сотрудник милиции.

Старший оперуполномоченный уголовного розыска вздохнул: люди ведь в этом бардаке не виноваты, настоящих убийц искать всё равно надо. Одними галочками о стопроцентной раскрываемости всех преступлений не отделаешься. Надо ещё и работать.

Жигули остановились под вывеской «Пивной магазин». Из дверей выпорхнули две молодые женщины и, негромко переговариваясь, принялись разгонять каблучками тишину Цветочной улицы, удаляясь в глубину пастельных оттенков.

Овсов достал сотовый телефон и отправил Яблокову короткое слово «Вхожу», затем отключил телефон и засунул в левый карман брюк, немного подумал, вытащил аппарат связи и спрятал его в бардачке автомобиля. Закрыл дверцы Жигулей и положил ключи в правый карман брюк.

–Дмитрий Юрьевич, заходите, – радостно воскликнул хозяин, выбегая из недр питейного заведения, – а я только что своих продавщиц выпроводил, нечего им глазеть на наши посиделки.

–Да, да, – мрачно подтвердил Овсов, запахиваясь в серый плащ, – нечего.

Юрик быстро провернул два раза ключ во входной двери, оставив его в замочной скважине, задвинул массивный засов и указал на левую часть зала, заставленную рядами прижатых друг к другу столиков. Дмитрий обогнул места ежедневных возлияний, подошёл к заветной двери, распахнул её и вошёл в небольшую комнату. Тот же деревянный лакированный стол, те же три маленьких диванчика, и тот же отличный вид на дверь гостиницы «Волшебный маяк».

Правда, теперь поверхность стола покрывала клеёнчатая скатерть, расчерченная на коричневые и фиолетовые квадраты. Геометрические фигуры прятались под тарелками с очищенной пелядью, воблой, нарезанными огурцами и помидорами, двумя гранеными стаканами, корзинкой с ломтями белого хлеба, солонкой и перечницей. Отдельно стояла прозрачная пластиковая бутылка с неизвестной жидкостью и запотевшими боками.

Дмитрий сглотнул, желудок начал немедленно выделять соки в предвкушении долгожданной еды. Справа от капитана милиции проскочил Юрик, принеся тарелку с нарезанной колбасой и пачку нежно-розовых салфеток.

–Сейчас, сейчас, Вы присаживайтесь, – хозяин опять убежал и через минуту вернулся, водрузив на коричневый квадрат огромный пучок укропа вперемешку с зелёным луком и петрушкой, – зелень под краном промыл и оставил, чтобы вода стекла.

Между тоненькими побегами и листиками полезных трав ещё сочились прозрачные капельки, нарушая маленькими округлыми разводами строгие границы равносторонних прямоугольников.

Дмитрий подобрал полы плаща и, запахнувшись, плюхнулся на диванчик.

–Да Вы снимите верхнюю одежду, здесь тепло.

–Что-то знобит.

–Понял, – Юрик быстренько откупорил пластиковую бутылку и заполнил стаканы на две трети, – чтобы никогда не замерзать, не болеть, не бояться, в общем, чтобы не трясло.

–Согласен, – усмехнулся Овсов, быстро выпил холодную обжигающую жидкость и закусил наспех сделанным бутербродом, – и чтобы в нас не стреляли, как сегодня вечером.

–А, – Юрик поперхнулся и закашлялся, – да Вы что, Дмитрий Юрьевич, нельзя же сообщать прямо так, в лоб.

–Как «в лоб»? – хрустнул огурцом Овсов и ощутил разливающееся по организму тепло.

–Я же за Вас переживаю, – глаза бизнесмена удивлённо расширились и принялись недоверчиво искать на лице собеседника следы лукавого обмана, – что случилось?

–Стреляли в меня пару часов назад, – вздохнул Дмитрий и взялся за помидор, – да промахнулись благодаря счастливой случайности.

–Это из-за химиков, про которых Вы рассказывали? – тихо уточнил Юрик.

–Не знаю, очень может быть, – Овсов подхватил пару веточек укропа и зелёного лука, отправил их в рот и принялся тщательно пережёвывать, – наливай.

–Конечно, – самогонный магнат наполнил стаканы до краёв и внимательно посмотрел на капитана милиции, – Вы кому-то очень сильно мешаете, надо быть осторожней.

–Работа такая, – развёл руками Дмитрий и тут же, спохватившись, сомкнул разбежавшиеся в разные стороны края плаща, – в любой момент могут дать по голове просто так, из-за того, что ты мент.

–Тогда за здоровье, – сосредоточенное лицо Юрика выдавало напряжённую работу его головного мозга, – главное, чтобы здоровье было, остальное купим.

Они чокнулись, но Овсов заметил, что его собутыльник сделал только один глоток и задвинул свой стакан за пластиковую бутылку, пряча от Дмитрия доказательство желания остаться более трезвым. Несколько минут они усердно забрасывали в рот всё, до чего дотягивались шустрые пальцы. Дмитрий предполагал, что Юрик поест перед посиделками, дабы Овсов опьянел раньше, чем он, но удалось ли перекусить хозяину пивнушки, или нет, оставалось, судя по аппетиту Юрика, непонятным. Возможно, он просто уничтожал продовольствие в надежде, что Овсову достанется меньшая часть закуски. А когда капитан милиции окосеет, то и не вспомнит, что находится в заведении, где провиантом забиты прилавок и немаленький склад.

–Вы не пострадали? – бизнесмен долил свой стакан до краёв и выставил на обозрение полную ёмкость, затем наполнил стакан старшего оперуполномоченного уголовного розыска.

–Нет, обошлось, – опять вздохнул Овсов, выпил самогон до дна и, прислушиваясь к себе, понял, что дожидаться нескромных вопросов осталось совсем недолго. Юрик вновь сделал только один глоток и поморщился. Ну да, мелькнуло у Дмитрия, если бы ты употребил в той же дозе, как и я, то горький привкус уже сменился бы на противоположный.

–Так что по этому делу, химиков нашли?

–Нет пока, – Овсов машинально подтянул полу плаща поближе, – но работа ведётся.

–Успешно?

–Более-менее, сам же говоришь, что я кому-то очень сильно мешаю.

–Да, – удивлённо протянул Юрик, – просто так в уголовный розыск пулями не швыряются.

Интонации в голосе юноши, сидящего напротив, весьма не понравились капитану милиции. Твоё удивление указывает либо на то, что ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, либо на твою глубокую наивность. Заподозрить Юрика в глубокой наивности мог только человек, ничего не слышавший обо всех грустных фактах из биографии бывшего хулигана. Овсову они были известны до мелочей.

Дмитрий уже начал раздумывать, через сколько минут ему стоит начать горлопанить непристойные песни, как пол неожиданно стал зыбким и поплыл, а свет фонарей за окном превратился в струящуюся молочную реку с белесоватой иллюминацией в глубине. На вспенившуюся волну реки выскочила вобла с огурцами вместо плавников и принялась монотонно бубнить, размахивая правой зеленовато-пупырчатой конечностью и появившейся из воздуха горбушкой белого хлеба. Широко раздвигающиеся губы речного чудища матово блестели от покрывающего их слоя соли и всё время о чём-то настойчиво спрашивали Овсова. Последний пытался защититься плащом, хотя и понимал, что лишняя одежда только тянет на дно.

Затем появилась ещё одна рыбка, в оранжевую полоску, с грустным лицом и длинными пушистыми волосами. Она говорила женским голосом и постоянно охала. Неожиданно молочная река бурно закрутилась, и Овсова плавно понесло, при этом его болтало и несильно било о края лодки. Грустное лицо рыбки исказилось и превратилось в удивлённое, лодка резко замерла посреди быстрой волны и оранжевые плавники прижались к голове Дмитрия и стали её придерживать. Пушистые волосы невыносимо защекотали левое ухо капитана милиции.

Овсов смутно помнил, что глубокой ночью голова раскалывалась неимоверно, но когда он в шесть утра, не открывая глаз, забрёл в туалет, вчерашняя пьянка напоминала о себе только лёгкой тошнотой и гадким привкусом во рту.

Дмитрий вернулся в постель, и целый час ворочался с боку на бок, пытаясь уснуть. Любопытство к содержимому диктофона, желание выпить чёрного чая и нежелание двигать руками и ногами никак не могли прийти к одному знаменателю. Наконец, слабость накатила основательно, и Овсов забылся в рассветной дремоте.

Проснулся он от того, что по квартире кто-то ходил и негромко разговаривал. Прямо перед его носом прошелестела стройными бёдрами, затянутыми в голубые джинсы, молодая женщина с пушистыми волосами оттенка слегка недозрелого персика. Длинные ноги словно пробовали спальню Дмитрия в качестве небольшого подиума. Оранжевую водолазку, обтягивающую весьма впечатляющую грудь женщины, определённо позаимствовали у вчерашней спасительницы Овсова.

–А вот и рыбка, – хрипло пробормотал доморощенный Одиссей, спрятавшийся давеча в алкогольную завесу, будто в троянского коня.

–Что ты там бормочешь? – стоящий с противоположной стороны кровати Феликс держал в левой руке кружку с чаем, правой победно размахивал диктофоном.

–Ничего. Чёрный?

–Конечно, – женщина обернулась и одарила Дмитрия ласковой улыбкой, – слабозаваренный, немного лимона, совсем чуть-чуть.

–Моя жена Марина, – в словах Феликса прозвучали нотки гордости и удовольствия.

–Давай, – Овсов медленно поднялся и сел на кровати. Ему мгновенно поднесли кружку с тёплым напитком, и Дмитрий сделал длинный глоток.

–Феликс, ты справишься? Мне пора, – Марина вновь одобрительно-лучезарно заглянула в лицо Овсова, – до свидания мальчики, я побежала. Больше не пейте!

–Что это было? – лимонный сок освежил рот, очистил гортань и сладостно соединился с желудком Дмитрия, – Тотальный контроль со стороны твоей супруги?

–О, старик, это лучшее, что произошло со мной за последнюю неделю, – Яблоков задумался и присел на край кровати, – а, может, и больше.

–Ты решил больше не изменять своей милой жёнушке?

–Это она так решила, – молодой человек хитро улыбнулся, – точнее, она решила, что все эти слухи и сплетни про меня всего лишь вымысел и грубый наговор на её доблестного мужа.

–Доблестного? – Овсову уже несколько минут хотелось расхохотаться, но он не мог себе такого позволить. Организм не выдержал бы юмористического похмельного издевательства.

–Когда ты вчера поздно вечером мне позвонил, и я засобирался к Юрику, моя жена тут же устроила мне скандал. Мол, совсем стыд потерял и всё такое прочее. Я говорю, секретная операция, а она за скалкой побежала, минут десять меня по квартире гоняла, чуть не прибила. Наконец, она выдохлась, и я ей предложил: «Раз не веришь, поехали со мной. Только учти, всё настолько опасно, что говорить об этом нельзя нигде, ни при каких обстоятельствах. А лучше вообще забыть. Согласна?». Она ехидно так заулыбалась и головой кивает, мол, приедем, я тебе столько секретного открою. Вызвал такси, не доехали пару кварталов. Время позволяло, хотел подойти к пивному магазину тихонечко, да и Маришку надо было посвятить во все детали…

–С ума сошёл?

–Ну, не во все, – Яблоков поморщился, – конечно, не во все. Но из того, что я ей понарассказывал, можно шпионский роман написать. Ты же знаешь меня, я приукрасил раз в десять. Зато, когда мы вошли, она ни единого лишнего слова не произнесла. Всё только охала, да про тебя, бедного и несчастного, рассуждала. Какая у тебя горькая доля, да тяжёлая жизнь. Я чуть не прослезился от жалости.

–Она придерживала руками меня в машине?

–Да, – удивлённо протянул Феликс, – ты что, притворялся?

–Нет, но мне показалось.

–Правильно показалось, – Яблоков продолжал таращиться на Овсова, – а ты умеешь пить.

–Тренировочки, тренировочки.

–Ты, кстати, действительно не хотел уходить. Но Маришка тебя быстро уговорила. Мы привезли тебя домой, уложили и в качестве доказательства я включил ей диктофон и долго наслаждался выражением её лица.

–И она тебе поверила, поняла, простила и поэтому так ликующе и жизнерадостно рассматривала меня всё утро.

–Не только поэтому.

–Я рад за тебя, – Овсов усмехнулся и последним глотком допил чай.

–У тебя такой классный диван в зале, – мечтательно протянул Феликс.

–Яблоков, ты офанарел? – челюсть Дмитрия рухнула, и он едва не выронил опустевшую кружку, – не смог удержаться?

–Это моя жена не смогла удержаться, – Феликс выпятил грудь вперёд, – когда выяснилось, что у неё такой честный и порядочный муж.

–Ладно, – Овсов встал и направился в сторону кухни, – надо повторить.

–С диваном? – теперь упала челюсть Яблокова.

–С чаем, – заулыбался Дмитрий.

Чайник ещё не остыл и приветствовал хозяина тёплыми боками. Овсов снова набросал в кружку ломтики лимонаи навёл чёрный напиток чуть крепче, чем в первый раз.

–Что с записью?

–Так, как ты и предполагал. Как только твой голос стал заплетаться, Юрик принялся расспрашивать о химиках, их поисках, их привычках, любых деталях, которые могут помочь их разыскать, что делает Пашарь, начальство УВД, даже про Алялина спросил, может ли тот оказаться соучастником. Но самое забавное, – Феликс нажал на кнопку приготовленного диктофона, – надо выслушать из первоисточника.

«-А деньги у них были? – голос Юрика звучал вкрадчиво.

–Были.

–Много?

–Не знаю.

–А предположить можно?

–Предположить можно всё, что угодно, – Дмитрий чуть не расхохотался, когда услышал, как его пьяный голос коверкает длинное слово «предположить».

–А сколько?

–Трудно сказать.

–Но должно быть много.

–С чего ты взял?

–Убили восьмерых человек. Неужели за три рубля?

–Могли убить и из принципа.

–Месть?

–Да, – звякнули стаканы, раздался звук льющейся в горло жидкости и поспешного заедания с усердным пережёвыванием пищи.

–Это же были деньги за оптовую партию наркотиков?

–Скорее всего.

–Значит, сумма должны быть огромной?

–Возможно.

–Как Вы думаете, сколько денег они уже потратили?

–Это имеет значение?

–А могли они куда-нибудь спрятать основную сумму денег, а тратить по мелочи?

–Вряд ли, им это незачем.

–Закопать в землю до лучших времён? Или тайник оборудовать?

–Будешь перекапывать все клумбы в городе?

–Или в банк положить? – в голосе Юрика зазвучал ужас, – Денежный перевод сделать?

–Кому? – Овсов понял, что изумился по-настоящему.

–Самим себе, в другой город, – Юрик почти кричал, – это катастрофа! Дмитрий Юрьевич, надо что-то делать!

–Делаем, – само спокойствие и безмятежность, – работаем.

–Вы не понимаете! – на полтона ниже, – Надо что-то делать.

–Понимаем, – сквозь равномерное негромкое чавканье, – работаем.

–Там очень большие деньги крутятся, – негромко и с досадой.

–Юрик, зачем тебе деньги? Разве магазинного самогона для жизни не хватает?

–Деньги – это свобода, Дмитрий Юрьевич. Каждый хочет быть свободным, разве нет?

–Да. Наверное. Не знаю»

–И что это значит? – Феликс выключил диктофон.

–Когда я ехал к Юрику, мне подумалось, что наш добрый спонсор ведёт какую-то свою игру.

–Это как? – Яблоков удивлённо уставился на помятое лицо капитана милиции, – Поит уголовный розыск, чтобы подслушивать наши разговоры и делать на этом деньги?

–Вспомни, мы с тобой говорили, что у Юрика, скорее всего, есть хозяин. Вот этот самый хозяин и заинтересован в нашем расследовании. Он причастен к химикам с какой-то стороны.

–С какой?

–Не знаю, но Юрик ко всему прочему затеял ещё и свою игру. Из окна его магазина хорошо видны двери гостиницы «Волшебный маяк», он мог наблюдать за передвижениями химиков, благо, что в виде длинноволосых и усатых художников они хорошо отличаются от прочих посетителей «Маяка». Ты сам разболтал Юрику, что у одного из химиков постоянно оттопыривается губа. Предположим, Андрей Вершаков посетил пивные владения, и хозяин его опознал. Владея информацией от своего мафиозного босса и от нас, Юрик мог начать собственную игру по розыску большого денежного куша, владельцем которого пока являются химики. Отсюда и его неосторожные вопросы. Скорее всего, он мечтает одним разом откусить от наркотического пирога кусок побольше. Заполучить, как он выражается, денежную свободу. Тем более, что он знает абсолютно точно – у химиков столько денег, что лично ему хватит на всю жизнь.

–Может, надо схватить и допросить этого любителя приключений?

–И что мы ему предъявим? Излишнее любопытство? – Овсов поставил кружку в мойку, – Ты Юрика не знаешь, он настолько скользкий, что мыло по сравнению с ним покажется наждачной бумагой. Выкрутится и вывернется. Против него нужны стальные аргументы. И для начала следует определить, к какой преступной группировке он имеет отношение.

По кухне разнеслись трели жаворонка.

–Телефон, – недовольно пробурчал Овсов, – я же его выключал. Кто такой умный?

–Я, – оптимистично откликнулся Яблоков, – Маришка нашла его в бардачке, а я подумал, что тебе нужно находиться в курсе всех событий и принёс его сюда, в тебя же вчера стреляли.

–Чёрт, – вздохнул Овсов, и потянулся за телефоном, – я уже и забыл.

–Дмитрий, – раздался в трубке голос Новикова, – у нас происшествие – пожар в доме, прилегающем к гостинице «Волшебный маяк». Сгорела квартира.

–А при чём тут уголовный розыск?

–В квартире три обгоревших трупа. По некоторым признакам – это наши химики.

–Сейчас приеду.

Овсов отключил телефон и мрачно взглянул на Феликса:

–Александр Валерьевич звонил, вроде наши химики объявились.

–Их задержали? – радостно вскинулся Яблоков.

–Они и так никуда не сбегут. Три обгоревших трупа. Поедешь со мной?

–Конечно, мне же надо начальству что-то докладывать.

Цветочная улица была не похожа сама на себя. Тихое, скучное пристанище мелких офисов и жилых домов едва вместило в своё чрево этим недобрым утром три громадные огненно-красные пожарные машины, две нетерпеливые «Скорые помощи» с кучкой снующих людей в белых халатах, несколько милицейских уазиков, толпу сонных зевак и вездесущие мелкие лужи, набежавшие из сворачиваемых пожарными шлангов и так безобразно контрастирующие с мягкими пастельными тонами всей Цветочной улицы.

Овсов и Феликс поднялись на третий этаж, всё время с кем-то здороваясь на узкой лестнице и чихая от дыма и столкнулись в обгоревших дверях пострадавшей квартиры с Новиковым. Они пожали друг другу руки, и старший следователь прокуратуры предъявил операм уголовного розыска три паспорта и пачку денег, завёрнутые в клеёнчатый пакет.

–Обнаружили в туалетном бачке.

Капитан и лейтенант тут же схватили паспорта и мгновенно их пролистали.

–Наши, – выдохнул Яблоков, – ой, как здорово.

–Что именно? – удивлённо уставился на Феликса Новиков.

–Он собирается у себя на вокзале всё списать на этих химиков, – пояснил Овсов.

–А получится? – усмехнулся Новиков.

–У моего начальства всё получится, – рассмеялся Яблоков, – лишь бы дело закрыли, да вышестоящее руководство по голове не настучало.

–Могу сказать предварительно, – из квартиры к сотрудникам милиции и прокуратуры вышел Василий Андреевич и стянул медицинскую маску с лица, – смерть наступила от удушья угарным газом, пожарные предполагают, что первым загорелся диван, скорее всего от непогашенного бычка. Люди, находящиеся в тяжёлом алкогольном опьянении, просто задохнулись. Ни один из троих даже не попытался выбраться из пожара. Окончательные итоги после вскрытия.

–Василий Андреевич, – Овсов указал вглубь чёрного проёма, – дай мне, пожалуйста, маску и перчатки, мне надо кое-что проверить.

–Разумеется, – начальник экспертного отдела достал из своей сумки несколько упаковок медицинских аксессуаров и вручил старшему оперуполномоченному.

Дмитрий вскрыл упаковки и отдал прозрачный целлофан с белыми надписями Феликсу. Натянув перчатки на руки, а маску на лицо, он прошёл вглубь квартиры. В ноздри, даже хорошо защищённые плотной тканью, ударил запах гари. Под ногами зашевелилась водянистая чёрно-грязная смесь. Сила напора струи из шлангов была настолько мощной, что во время тушения пожара со стен сорвало мелкие деревянные рамки и разодранные куски обоев, повсюду валялись обломки табуреток. К пластиковым подоконникам намертво приварились обожжёно-оплавленные горшки из-под цветов. Точнее, то, что от них осталось. Овсов заглянул на кухню и наткнулся на Павла.

–Где трупы?

Дмитрий развернулся в сторону, указанную экспертом и, сделав несколько шагов, попал в спальню. Эта комната пострадала сильнее других. На абсолютно чёрном фоне страшной горкой выделялись три обугленных трупа. И одежда, и кожа под воздействием жуткой температуры срослись в единую материю. Погибшие лежали немощно, словно размякнув в полуденной жаре, расслабленные конечности и позвоночник говорили о том, что языки пламени облизывали уже мёртвые тела. Губы у всех трёх жертв сгорели, обнажив белеющие в этом царстве золы и гари неровные зубы.

Дмитрий подошёл и внимательно рассмотрел каждую челюсть каждого покойника. Все зубы находились в ужасном состоянии. Многих из них не было, многие торчали обломками. Ни на одной из челюстей четырёх симметрично расположенных металлических коронок не наблюдалось. Более того, у всех троих погибших зубные коронки отсутствовали целиком и полностью.

Глава 13. Полёт одной вороны

-Майор, – Овсов впервые обращался к заместителю командира пожарной части, – у меня к Вам очень деликатная просьба, – Дмитрий умолк, заметив, как удивлённо поднялась правая бровь высокого грузного мужчины в военной форме.

Овсов не знал, что последней деликатной просьбой, с которой обращались к товарищу майору, была слёзная мольба его сына постирать закаканные пелёнки внука. Жена майора, Елизавета Вячеславовна, и жена сына, невестка майора, укатили на два дня в деревню и оставили на попечение мужчин пятимесячного малыша. К вечеру первого же дня отсутствия женщин мужское терпение закончилось, решительно и бесповоротно, ещё через пару часов закончились чистые пелёнки. Майор решил проявить смекалку и инициативу и побежал в аптеку с целью приобрести парочку новых пелёнок, но был сильно обескуражен, когда молодая фармацевт в очень коротком сиреневом халатике порекомендовала ему предварительно простирнуть покупку в тазике с тёплой водой, и только затем заматывать малыша в чистые обновки.

Пришлось дедушке напомнить себе, что он пожарный и ему всё по плечу. Спустя уже каких-то полчаса майор размахивал утюгом, прокаливая первую выстиранную и высушенную на обогревателе пелёнку.

–Мы можем узнать, что именно горело в квартире?

–Конечно, но для этого надо провести спектральный анализ. Будете делать запрос?

–Не могу, в этом как раз и заключается деликатность.

–Ну, в принципе, можно, – заместитель командира пожарной части неожиданно вспомнил о репутации Овсова, – озадачить нашего лаборанта полным набором анализов.

–И никому не говорите, что это я интересуюсь.

–Здесь есть связь со вчерашними выстрелами в Вас? – неожиданно для самого себя выпалил майор, – Разумеется, это не моё дело…

–Скорее всего, есть, – Овсов сурово заглянул в глаза пожарному, – поэтому ни о чём никому говорить категорически не стоит.

–Сделаем,– мощная ладонь опустилась на плечо капитана милиции, как бы скрепляя нерушимость и секретность важнейших договорённостей, – в тихой, беззвучной обстановке.

–О чём вы там болтали? – удивлённо поинтересовался Феликс, когда Дмитрий вернулся к нему и Новикову из-за пожарной машины, за которую уводил высокого майора.

–Уточнял мелкие детали.

–Спросил бы при нас,– обиженно протянул Яблоков.

А как же, мелькнуло у Овсова, при ком-то ляпаешь языком, а потом в тебе стреляют. Ещё хорошо, что никто не додумался пересчитать деньги, найденные вместе с паспортами. Наверняка сумма смехотворна до неприличия. Юрик быстро сообразил бы, что пожар – это спектакль. Или не сообразил бы? Да нет, он знал абсолютно точно, что сумма денег должна быть очень большой. Овсов поднял глаза и встретился с внимательным взглядом Новикова. Неужели подозревает? Дмитрий невольно заулыбался, а меня-то в чём подозревать?

–Пойду, поздороваюсь, – недовольно пробурчал Феликс и направился куда-то в толпу.

–Тоже делает вид, что усиленно работает, – усмехнулся следователь прокуратуры.

–Ты спал?

–Конечно, часов шесть. А вот ты, судя по лицу, провёл ночь не очень хорошо.

–Проверял одну мыслишку.

–Удачно? – Новиков удивлённо приподнял брови, – Не напортачил ли сгоряча?

–Нет, – перед взором Овсова пронеслись пелядь и пластиковая запотевшая бутылка самогона. Дмитрий поморщился, словно у него закололо в затылке, – готовились заранее, всё спланировали, подобное мероприятие не редкость, ничего нового.

–Результаты?

–Неутешительные, – капитан милиции вздохнул, – появились новые косвенные улики, которым следует найти своё место в нашей гипотезе. И даже не улики, – Овсов тут же поправился, – а новая информация, требующая обработки и классификации.

–Делиться будешь?

–Пока нет, – Дмитрий задумчиво покачал головой, – может всё это и не имеет к убийствам никакого отношения. Зачем тебе лишний мусор в голове?

–Пытаешься включить здравомыслие? – Новиков улыбнулся.

–Пытаюсь его не выключать.

–Кстати, ночью я попросил экспертов сравнить образцы оружия, и быстро выяснилось, что в тебя стреляли из пистолета, которым совершили убийство в поезде.

–Вот это да, – Овсов тут же заговорил тише, – Дагер даже и не думает скрываться, фактически плюёт на милицию, прокуратуру.

–Собирается уходить из города, – качнул головой Новиков, – как ты и предполагал.

–Как ты думаешь, стрелял один и тот же человек?

–Правильный вопрос, – Александр Валерьевич одобрительно посмотрел на Овсова, – обычно пистолет меняет хозяина только после его смерти. В случае со штатным киллером Дагера в этом можно не сомневаться. Именно он в тебя и стрелял. А это значит, что ты очень сильно мешаешь наркомафии. Либо ты своими действиями защищаешь химиков, либо наступаешь Дагеру на пятки.

–Либо и то и другое, – пробормотал Дмитрий, – и как мне теперь узнать, какие именно мои действия оказались наиболее ценными?

–Сам хотел бы знать, – Новиков собирался сказать что-то ещё и уже открыл, было, рот, но тут яростно зазвенел его сотовый телефон, – да, слушаю.

Овсов вздохнул, последние пятнадцать минут ему ужасно хотелось найти местного участкового и задать ещё один правильный вопрос: где-то здесь, судя по состоянию зубов у трупов, пропало трое бомжей, и этот факт требовал срочного подтверждения. Но даже простое озвучивание вслух данного вопроса могло привести к новым выстрелам во всех участников расследования.

–Прахов звонил, – Новиков задумчиво и медленно запихнул сотовый телефон в карман, – наркомафия теперь ищет только одного химика.

–Ничего себе, – рот Овсова приоткрылся от удивления, – ладно, Дагер узнаёт новости быстро, его «крысы» повсюду, но как Прахов так оперативно узнал об изменениях в планах бандитов.

–Дагер объявил общегородскую награду за поимку последнего химика.

–Вот это торопливость, – протянул Дмитрий, – что же происходит? Дагер пакует чемоданы?

–Не знаю.

–Квартиру сдавали в аренду, – радостно доложил вернувшийся Феликс, – хозяйка про квартирантов ничего не знает. Заселила четверых мужчин несколько дней назад и ни разу к ним не заходила. Говорит, очень приличные люди были.

–Надо к прокурору заскочить, – тусклым голосом произнёс Новиков, – возможно, сегодня поставлена последняя жирная точка и больше ничего по этому делу мы предпринять не сможем.

–А как же выстрелы вчера вечером в меня?

–Химиков нет, а, значит, нет главных свидетелей, – пожал плечами старший следователь прокуратуры, – кто укажет на настоящих убийц? Кому продавали наркотики? Кого кинули наши подопечные на деньги? Кто это всё сообщит органам? Трупы обычно молчат.

Под эти зависшие в воздухе вопросы они и разошлись. Александр Валерьевич уехал в прокуратуру, Овсов и Яблоков отправились в сторону УВД.

–Слушай, может я дурак, – неожиданно заговорил Феликс, – но посмотри, какая картина получается: химиков два раза хотели убить, но крутые парни оба раза вывернулись. А если их всё-таки в третий раз достали и смогли прикончить? И это убийство, а не случайная смерть.

От неожиданности Овсов едва не затормозил, но справился с неадекватной реакцией. Он удивлённо посмотрел на сидящего рядом лейтенанта и улыбнулся:

–Слушай, золотые слова произнёс.

–Правда? – Яблоков радостно потёр руки, – А ты думал, только ты мастак ребусы разгадывать? Я тоже кое-что умею! Заявим об убийстве?

–Нет, конечно, – Дмитрий внимательно изучил ошарашенное выражение лица Феликса и удовлетворённо кивнул головой, – убийство совершилось, но не такое, как ты подумал.

–А какое? – недовольно пробурчал Феликс.

–Рассуждать ты начал правильно, но почему-то с дороги твёрдых улик съехал в колею вольных, случайных гипотез.

–Выражайся яснее! – возмутился Яблоков.

–Что сделали химики в поезде?

–А что они сделали в поезде? Других парней нашли.

–Правильно, – вновь заулыбался Овсов, – и подсунули вместо себя.

–А, ну да, – поспешно согласился Феликс.

–А что они сделали в гостинице?

–Опять подсунули вместо себя других людей, – Феликс недоумённо уставился на ухмыляющееся лицо Овсова, – и что дальше? Что из этого следует?

Дмитрий бросил на своего собеседника загадочный взгляд, включил сигнал «поворотника» и крутанул руль вправо. Наступила молчаливая пауза. Яблоков насупился, затем задумался и удивлённо вытаращился на капитана милиции:

–Ты хочешь сказать, что они и здесь вместо себя кого-то подсунули?

–Я это знаю абсолютно точно.

–Откуда? – недоверчиво протянул Феликс.

–Если ты помнишь, я летал в Ижевск. Человек, который с ними служил, рассказал мне, что все четыре химика в армии поставили себе металлические коронки из специального сплава. Даже привёл пример, когда эти ребята резвились, перекусывая ложки в солдатской столовой. Так вот, – Овсов стал говорить медленнее, выделяя слова, – у обгоревших трупов на зубах никаких коронок нет. Там очень плохие зубы, это, скорее всего, местные бомжи, которых химики заманили к себе выпивкой, напоили и устроили пожар, подбросив в туалетный бачок свои паспорта и немного денег. Вот это самое убийство и совершилось. Наши химики всё-таки обмакнули свои ручонки в людскую кровь.

–А почему про зубные коронки ты не сообщил мне раньше? – тихо произнёс Яблоков.

–Не обижайся, Феликс, – Овсов оглянулся на своего коллегу, – я и так рассказываю тебе то, что не должен болтать ни в коем случае. В прокуратуре прошло секретное совещание, на котором мы узнали, что в городе объявился крутой авторитет – Дагер. Правда, я о нём слышал и раньше, но только имя. Этот Дагер начал недавно заниматься наркотиками и как раз и стал приобретать новый товар, который изготовляли и предлагали оптовым покупателям химики. Дагер очень жесток, на его счету куча трупов мелких наркодиллеров. Убивает не сам, у него есть опытный киллер: выстрел из пистолета, либо шило в сердце. У Дагера есть куча стукачей, «оборотней в погонах», он всегда в курсе всего происходящего, он прекрасно про нас с тобой знает. Про наши дела и заслуги. Где-то я ему очень сильно и больно наступил на мозоль и поэтому вчера в меня и Алину стреляли. Кстати, стреляли из пистолета, которым убили первую четвёрку в поезде.

–То есть, – перебил Дмитрия Феликс, – ты считаешь, что я тоже могу оказаться «оборотнем»?

–Ещё раз прошу отнестись к этому серьёзно и с пониманием, – Овсов нахмурился, – вчера вечером меня и Алину спасла случайность. Я наклонился её поцеловать и в это время выстрелили, пуля попала в то место, где моя голова находилась мгновением раньше.

–Да понимаю, понимаю, – пробурчал Яблоков, – я помню, где мы работаем.

–Не забудь, всё, что я сейчас сказал, нигде, ни при каких обстоятельствах упоминать нельзя. А про коронки на зубах химиков знаем только мы вдвоём, поэтому только мы вдвоём знаем, что химики живы, все остальные, включая Дагера, считают их покойниками.

–И что это нам даёт?

–Преимущество, – Овсов заехал на стоянку УВД и остановился, – ведь химики не ожидают, что их кто-то может искать и выползут на свет, захотят куда-то уехать, отправятся билеты покупать на железнодорожный вокзал…

–А тут у патрульно-постовой службы их фотографии с приказом о немедленном задержании, – понимающе кивнул головой Яблоков, – наручники, дубинки, улыбки, цветы.

–Сможешь организовать встречу под каким-нибудь другим предлогом?

–Не впервой, – уверенно произнёс Феликс и спохватился, – постой, а почему это вдруг ты перестал считать меня «оборотнем»? А если ты ошибся во мне?

–Если бы ты был «оборотнем», ты бы ни за что на свете не предположил, что обгоревшие трупы в квартире – это результат убийства. Наоборот, человек Дагера, даже стопроцентно зная, что это убийство, постарался бы дело замять и твёрдо бы стоял на том, что всё произошедшее – это случайный пожар.

–Тогда ещё один вывод, – рассмеялся Яблоков, – прямо из твоих слов следует, что Новиков может запросто оказаться «оборотнем из прокуратуры».

–Это почему?

–Потому, что он уехал со словами о прекращении всех оперативных мероприятий по убийствам в поезде и в гостинице. Что, пытается замять дело?

–Феликс, – Овсов укоризненно покачал головой, – Александр Валерьевич не знает, что химики живы и исходит из того грустного факта, что погибли главные и единственные свидетели.

–Ааа, – разочарованно протянул Яблоков, – а я-то подумал.

–Но и это вовсе не означает, что он не может оказаться «оборотнем».

–Слушай, Овсов, – возмущённо завопил Феликс, – ты меня совсем запутал!

–Вот поэтому иди и купи баночку растворимого кофе в своём любимом магазине, – капитан милиции указал на торговое заведение, где Феликс недавно приобретал две бутылки вина из хурмы, – но только кофе, больше ни к чему не притрагивайся и подымайся ко мне в кабинет.

Через некоторое время Дмитрий и Феликс расположились вокруг стола Овсова и принялись потягивать горячий напиток из граненых стаканов.

–И как ты советуешь мне поступить с убийством в поезде? – Яблоков осторожно дотрагивался кончиками пальцев до обжигающего стекла, – Ещё на несколько дней затянуть расследование?

–Не стоит, – Овсов отрицательно покачал головой, – уже всем известно, что погибли именно те химики, которые всеми разыскивались и начальство тебя не поймёт. А настоящее расследование и так фактически находится вне закона, и, если до этого момента поддерживалось Новиковым, то с сегодняшнего утра висит только на наших плечах.

–То есть я своё уголовное дело передам дальше, но мы всё равно будем что-то искать?

–А как же, – Дмитрий посмотрел на солнечный квадрат, медленно переползающий по столу Пашаря с бумажки на бумажку, – химики живы и вместо того, чтобы тихо пересидеть бурю, они почему-то начали вдруг активно заметать следы.

–Да мало ли, – Феликс пожал плечами, – чего им в нашем городе сидеть, время тратить? Инсценировали собственную смерть и теперь могут уехать на все четыре стороны.

–Да, но для этого им пришлось убить троих человек, а наши химики люди очень осторожные, лишний раз ручками махать не станут, чтобы не «засветиться» перед Дагером.

–Кстати, факт убийства ещё не доказан, – Яблоков сделал короткий глоток кофе, – представь себе ситуацию: в гостях у прячущихся химиков оказалось трое бомжей…

–Например, их позвали о чём-то договориться за деньги, – согласно кивнул головой Овсов.

–Скорее, за обильную выпивку, – уточнил Феликс, – вот они сели вместе, стали общаться, для улучшения восприятия слов налили водочки. В какой-то момент договорились, ещё поддали, химики поменьше, бомжи на радостях побольше, закурили, и непогасший бычок оказался на диване, скажем, закатился в щель. Никто не увидел, что обивка загорелась, а когда пламя вспыхнуло, то было уже поздно. Химики схватили свои шмотки и удрали, а оставшиеся бомжи просто сгорели.

–Тогда бы они не лежали в таких позах, – вздохнул Дмитрий, – а в туалетном бачке не остался бы пакет с паспортами и деньгами.

–Забыли, – Феликс развёл руками, – банально забыли.

–Возможно, но вряд ли, – Дмитрий допил кофе и тут же навёл второй стакан, – мне кажется, главную роль играет то, что сгорело только три трупа, а не четыре.

–А какая разница? – удивлённо уставился на собеседника Яблоков, – Химики смогли найти всего лишь троих бомжей, больше под руку просто не подвернулось.

–Большая разница, Феликс, большая. Вот скажи, что означает этот спектакль с пожаром? – Дмитрий слегка прикоснулся губами к горячему стеклу в безуспешной попытке сделать глоток и усмехнулся, взглянув на молчавшего знатока дамских сердец, – Всё это утреннее представление со смертельным исходом – это однозначный сигнал Дагеру, что химики погибли и искать их больше не следует.

–Ну да, наверное, – неуверенно подтвердил Феликс.

–А это значит, что к утреннему пожару готовились и очень тщательно готовились. Заранее и загодя. И позвали только три будущие жертвы, – Овсов выдержал паузу, – а не четыре. Но ведь убивать трёх человек не имело смысла, для демонстрации смерти нужны четыре трупа.

–И что это значит? – нетерпеливо спросил Феликс у замолчавшего Дмитрия.

–Что одного химика уже поймали.

–Кто?! – брови Яблокова разлетелись в разные стороны, как переругавшиеся после двух месяцев совместного проживания молодожёны, – Наркомафия?

–Нет, – задумчиво ответил Овсов, – утром нам сообщили, что Дагер объявил награду за поимку четвёртого беглеца. У преступных группировок его нет. Кстати, ты обратил внимание, четвёртый – это Андрей Вершаков, любитель закладывать язык за губу.

–Нет, – Феликс растерянно почесал в затылке, – не заметил.

–Поэтому они и торопились, что боялись, как бы схваченный Вершаков не рассказал об их планах, их возможностях, не навёл на след оставшихся на свободе химиков. Они не знают, в чьих руках находится Вершаков, но считают, что у Дагера. А вот мы точно знаем – у Дагера его нет.

–А у кого он есть? – на лице Феликса очень явственно проступила усиленная работа обоих полушарий головного мозга, – У других наркобаронов? Только они являются заинтересованной стороной в этом деле. Например, чтобы возобновить производство наркотика.

–А милиция? – удивился Дмитрий, – Милиция, по-твоему, не заинтересована в поимке главного свидетеля обоих преступлений?

–Но мы бы узнали об этом!

–Каким образом? Пашарь делится с тобой своими трудовыми успехами?

–Нет, – Феликс возмутился, – да они мне и даром не нужны!

–Вершакова очень легко опознать, – Овсов отпил немного кофе, – например, его поймали и закрыли в камере изолятора временного содержания на всякий случай. Про запас, на будущее. И никому об этом не говорят, чтобы наркомафию сбить со следа.

–Может быть, очень может быть, – Яблоков снова задумался, – но ведь тогда и это не окончательный вариант приключений Вершакова?

–Ты прав – не окончательный, – весело подтвердил Дмитрий, – могло случиться всё, что угодно, вплоть до того, что Вершаков, например, отравился грибами и лежит себе сейчас неопознанным трупом в городском морге.

–Так, может, надо поехать, проверить, – осторожно произнёс Феликс, – заодно обзвонить все больницы, поликлиники, спросить про переломы ног, проломы черепов, другие тяжёлые травмы…

–Оо, – радостно протянул Овсов, – значит ли твой сегодняшний могучий анализ текущих событий, что ты наконец-то стал серьёзно заниматься своей работой?

–Не понимаю твоей иронии, – тут же огрызнулся Яблоков, – я вообще могу уже забыть про это дело, надо только рапорт написать о смерти химиков в пожаре и приложить к остальным бумагам. И можно вернуться к своим девчонкам, а то я их совсем позабросил.

–Не обижайся, Феликс, – посерьёзнел Овсов, – без тебя у меня ничего бы не вышло.

–То-то же, – удовлетворённо пробормотал Яблоков и наконец-то допил свой стакан.

–Разрешите, – в дверях показалось смущённое лицо Юрика, в руках которого виднелся пакет с пивом, – Дмитрий Юрьевич, у Вас из-за меня, наверное, голова болит. Я тут принёс…

–Проходи, Юрик, – лучезарно и жизнерадостно отозвался Овсов, – ты сам-то как?

–Да я отлежался, – вчерашний собутыльник вполне ожидаемо начал мямлить, глотать буквы, и его дальнейший рассказ постепенно превратился в лепет годовалого ребёнка.

–Не переживай, – махнул рукой капитан милиции, – с кем не бывает. Я вчера хоть хорошо себя вёл? Ничего не разбил? Никому не нагрубил?

–Нет, – присевший за стол Юрик от неожиданности запнулся, – всё хорошо, Дмитрий Юрьевич. А Феликс Вам разве не рассказал?

–Да что он может объяснить, – Дмитрий с укоризной взглянул на опешившего Яблокова, – да и разговаривать некогда было, с утра нас вызвали на пожар.

–Вот, вот, – Юрик поспешно достал из пакета пластиковую бутылку, открутил крышечку, наполнил пивом пустой стакан Феликса и нацелился на ёмкость Овсова, – допьёте или выльете?

–Лень идти до туалета, – Овсов поморщился, – придётся допить.

–Я слышал, на пожаре химиков нашли?

–Вернее три обгоревших трупа, – равнодушно ответил Овсов.

–А что ещё нашли? – нетерпеливо вырвалось у Юрика.

–Вся квартира выгорела, – осторожно, с оглядкой на Дмитрия, произнёс Феликс.

–Что, прямо всё сгорело? Всё, всё? – расстроился Юрик.

–В туалетном бачке оказались их паспорта и пачка денег, – говоря это, Овсов исподтишка внимательно изучал выражение лица своего алчного спонсора.

–И сколько там было? – у самогонного дельца перехватило дыхание и он замер.

–А сколько там, кстати, было? – Дмитрий развернулся к Феликсу, – Ты посчитал?

–Нет, – невинно ответил Яблоков, – приказа пересчитать деньги не поступало.

–Сопрут ведь, – в наступившей тишине вдруг прорезался охрипший голос Юрика, – как есть сопрут, ведь там сумма какая…

–С чего ты взял? – Дмитрий допил остатки кофе, – Там небольшая пачка купюр оказалась. Наверное, все деньги сгорели в пожаре.

–Как сгорели? – расстроено выдохнул Юрик, – Может, что-то осталось?

–Неет, – уверенно протянул Овсов, – вся квартира сгорела. Дотла.

–Вот это да, – в голосе молодого человека слышались обречённость и глубокая печаль.

–Да не расстраивайся ты так, – оптимистично произнёс Дмитрий, – ещё заработаем. Главное, чтобы здоровье не подкачало, а всё остальное приложится.

–Да, да, – находясь, словно в трансе, Юрик медленно поднялся, прижал к груди пустой пакет из-под пива, развернулся и шаркающей походкой покинул славный кабинет начальника уголовного розыска УВД города Т.

–Ты что-то понял? – округлившиеся глаза Феликса проводили сгорбленную спину пивного бизнесмена и упёрлись в закрытую за ним дверь.

–Да, Юрик крайне торопится, от жадности даже толком не контролирует свою речь, – Овсов усмехнулся и неожиданно замер, уже гораздо более серьёзным тоном добавив, – а ведь химики тоже отчаянно торопятся.

–Ты думаешь, здесь есть связь?

–Не знаю, – Дмитрий задумался, – если только предположить, что у химиков и у Юрика имеется одна и та же информация, которая их и торопит.

–Откуда? – недоверчиво протянул Яблоков.

–От Дагера, например.

–Но это означает, – охнул Феликс, – что Юрик работает на самого Дагера.

–Да, означает, – Овсов нахмурил лоб, – подожди, не перебивай. Наш милый друг вчера очень осторожничал, сегодня ему стало не до сантиментов. В придачу расстроился чрезвычайно. Ну, очень расстроился. Как будто уронил в глубокую пропасть только что найденный клад. И теперь это золото навсегда уплыло из его рук. Помаячило перед носом и ускользнуло безвозвратно. Сгорело в предрассветном пламени квартирного пожара.

–Дима, Дима, – Яблоков начал щёлкать пальцами перед носом Овсова, – Дима, ты заговариваешься, очнись, какой клад, какое пламя пожара? Мы с тобой сегодня другой пожар посещали. После химиков остались трупы, помнишь?

–Да тот это пожар, тот, – Овсов налил в свой стакан пива и сделал длинный глоток, – судя по всему, Юрик поймал Вершакова и выбил из него адрес остальных химиков, но не успел их посетить с дружеским визитом, ребята оперативно отреагировали на пропажу Андрейки и организовали инсценировку собственной смерти.

–Ну и почему же он тогда не успел? Ты сам только что сказал, что Юрик сильно торопится.

–Яблоков! А ведь и ты умеешь задавать правильные вопросы! – Овсов изумлённо уставился на Феликса, – Ты опять меня удивляешь.

–И что такого правильного я спросил? – осторожно уточнил Яблоков.

–Почему торопящийся Юрик, например, вчера не посетил химиков с милой целью отобрать их честно сворованные у Дагера купюры?

–Почему? – бесхитростно повторил старший лейтенант, однако его лицо тут же озарила вспышка памяти, – Но ты же вчера припёрся к нему уничтожать его алкогольные запасы!

–Правильно, – кивнул головой Овсов, – и, тем самым, возможно, спас химикам жизни. Ну, или сберёг им много здоровья в виде целых рук, ног, рёбер и прочих конечностей.

–И когда это дойдёт до Юрика, то он будет на тебя очень зол, – радостно добавил Феликс.

–Возможно, – усмехнулся Овсов, – а возможно и другое: Юрик вчера почти не пил, после наших посиделок мог отправиться в гости к химикам и увидеть, что там пьянка начинается, или весёлые события в разгаре, или просто свет в окнах квартиры горит и независимо от моего появления в «Пивном магазине» его хозяин всё равно бы не успел поинтересоваться у химиков их последним денежным довольствием.

–И что нам сейчас делать? – Феликс налил в свой стакан остатки пива, – Особенно мне.

–То же самое, что и мне.

–Пить пиво?

–Разумеется, – Дмитрий вполне серьёзно подтвердил шутливое предложение Феликса, – но при этом, начинать усиленно размышлять о том, куда можно спрятать самого востребованного в этом городе химика.

–В магазине Юрика.

–Полная ерунда.

–У Юрика дома.

–Полная фигня.

–А сам ты, что можешь предложить?! – взорвался Яблоков, – Критиковать я тоже умею!

–Место тайника должно быть абсолютно надёжным, а, значит, совершенно неожиданным, на которое никто никогда не подумает.

–Ага, – усмехнулся Феликс, – изолятор временного содержания в самой милиции.

–Ты сейчас просто повторяешь то, что я говорил до прихода Юрика? – удивился Дмитрий.

–Разумеется. Овсов, ты не разбираешься в простой элементарной иронии в свой адрес.

–Жалко…

–Что не разбираешься? Так какие твои годы? Ты ещё молодой, займись самокритикой, почитай нужные книжки по психологии и всё получится.

–Жалко, что твоих мозгов хватает только на банально-туповатую иронию.

–Овсов, это оскорбление!

–Нет, дорогуша, это здравая критика, раз у тебя самокритика не работает.

–Что ты хочешь этим сказать? – Феликс почувствовал подвох и решил, что сначала следует задать вопрос, и только потом, в случае отсутствия ответа, можно будет высказать Овсову всё, что он о нём думает.

–Что про тайник в милиции – это очень здравая мысль.

–Аа,– Яблоков не просто изумился, он остолбенел.

–Только вид у этого тайника должен быть другим, так, чтобы никто не понял, что здесь вообще можно что-то спрятать.

–Овсов, это полный бред, – еле-еле выдавил из себя Феликс.

–Если учесть, что совсем недавно наш Валентин Петрович давал Юрику ключи от своей дачи, – задумчиво произнёс Дмитрий, закрыл глаза и, вспоминая, пробормотал, – «в верхнем замке ключ толкай до конца, а нижний на три оборота закрыт, код на воротах: ВБ2302». Кажется, именно так, если я правильно помню. Дубликат ключей сделал, пароль знает. Что ещё нужно для успешного ведения дел на личной территории врага?

–Ты думаешь, Юрик спрятал Вершакова у Гулина на даче?! – Феликс удивился так, словно воочию увидел живую помесь жирафа с крокодилом.

–Я слышал, что Гулин недавно достроил свой загородный замок. Сделал баню и бассейн во дворе. А до этого сауна располагалась в подвале дачи. Не помню, но кто-то говорил, что этот подвал является уменьшенной копией одесских катакомб. При желании спрятать можно всё, что угодно.

–Да, ладно, – Яблоков взмахнул рукой слева направо, словно категорически отрицал неприемлемый еретический аргумент оппонента, – никогда не поверю, что ваш Гулин такой дурак и его можно так легко обвести вокруг пальца.

–Никто никуда его не обводил, – усмехнулся Овсов, – а вот использовать лёгкую манию величия, которая у него есть, это можно запросто.

–И как мы это проверим? Попросим Гулина организовать для нас экскурсию по собственной даче? Или как тимуровцы, припрёмся ему грядки с картошкой окучить?

–За нашей дежурной частью есть зал с обзором видеокамер по всему городу…

–Я знаю.

–Разумеется, дачу замначальника УВД тоже оборудовали несколькими камерами и картинку вывели на экран в общий зал. Пойдём, посмотрим, вдруг что-нибудь заприметим.

Для того чтобы попасть в помещение, в котором внимательно изучалась уличная жизнь города Т., следовало пройти мимо дежурящих офицеров и майора, с прискорбным видом изучавшего английский язык. Любая возможность оторваться от надоевшего учебника воспринималась прилежным учеником как благодать свыше. Увидев проходящих через дежурную часть оперуполномоченных уголовного розыска, майор тут же положил книжку с нерусскими надписями на обложке поодаль от себя и принялся трясти руку Овсова:

–Дмитрий, ты как? Всё нормально? Стрелявшего ищут?

–Скорее всего не найдут, улик и зацепок никаких, – Овсов улыбнулся, – ты лучше скажи, почему я тебя уже два месяца вижу изучающим иностранный язык.

–Да, – круглое лицо майора скривилось, тонкие губы на пару секунд изобразили некрасивую гиперболу, – жена достала, хочет, чтобы я в Академию поступал, а там без знания английского языка не берут. Хотя, – широкие плечи поднялись и опали, испустив тяжёлый вздох, – перед рассветом здесь ужасно скучно бывает, пока в чужих словах ковыряешься, и время летит незаметнее.

–Так и выучишь. Ты почему ещё домой не уехал? Дежурство не сдал?

–Сдал, – потенциальный слушатель Академии махнул рукой, – в квартире сейчас генеральная уборка идёт, лучше на работе отсидеться.

–Точно выучишь английский язык, – рассмеялся Дмитрий, – Пойду, оглянусь, – с этими словами он прошёл в следующую комнату, а Феликс остался отвечать на любопытные вопросы о нелёгкой службе линейного отдела задаваемыми офицерами, заступившими на дежурство по УВД.

Капитан милиции сделал несколько шагов и перед его глазами предстал обширный зал, три стены которого украшали картинки из жизни родного города. Разумеется, использовалось не блюдечко с крутящимся по краю наливным яблочком, а многочисленные мониторы, висящие в пять рядов до самого потолка. Перед экранами сидели сержанты и прапорщики, исключительно молодые женщины и переводили внимательные, слегка подкрашенные, глазки с одного перекрёстка на другой, с центральной площади на проспекты, с переулков на набережную, с нескончаемого потока автомобилей на идущих в разных направлениях пешеходов.

Дмитрий нашёл монитор, отображающий дачную идиллию загородного посёлка и замер перед ним. Минут через пять он хмыкнул, достал сотовый телефон и принялся засекать время, постоянно переводя взгляд с маленького дисплея телефона на большой экран с видами на безмятежное царство пыльных дорог и двухэтажных домиков.

–Ты скоро? – в спину Овсова громко задышал Феликс, – Чем ты занимаешься?

–Туда смотри, – Дмитрий, улыбаясь, ткнул пальцем в пролетающую ворону, – не отрываясь, внимательно смотри не меньше минуты.

Яблоков уставился на чёрную птицу, оседлавшую высокий бетонный забор Гулинской дачи. Ворона повернула огромный клюв вправо, затем влево, затем мощно взмахнула крыльями и перелетела на одиноко торчащую берёзовую ветку в глубине экрана. Через несколько секунд она исчезла. Затем камера переключилась, показав неподвижность больших ворот и два незаметных квадрата внутренних замков, расположенных рядом с кодовым, видным издалека. Затем камера опять переключилась и ещё через пару секунд следующая ворона идеально точно повторила маршрут предыдущей. С поворотами клюва вправо, влево и сменой заборного насеста на берёзовый. Опять появилось изображение больших ворот и кодового замка. Когда третья по счёту ворона проделала тот же самый полёт, что и две предыдущие, Яблокова осенило:

–Это же запись.

–Тихо ты, – левый локоть Овсова больно впился в грудь старшего лейтенанта, – клип идёт тридцать пять секунд ровно, двадцать две на ворота и снова тридцать пять на зловещую птичку.

Они развернулись и вышли на улицу, неторопливо подошли к молочным Жигулям и уселись на передние сиденья.

–Пластиковую бутылку из-под пива ты куда дел? – задумчиво уточнил Дмитрий.

–Выбросил в урну, когда ходил мыть стаканы.

–Молодец, – всё также задумчиво подтвердил правильность решения старшего лейтенанта Овсов, – а ведь кроме Речушкина этого сделать никто не смог бы.

–Чего этого? – удивился Феликс, – Найти урну для мусора?

–Заменить прямую трансляцию парочкой видеороликов.

–Почему ты так уверен в Речушкине?

–Я не уверен, но в и милиции не так много идиотов, способных глупо и нагло влепить видеозапись в лицо людям, которые профессионально занимаются круглосуточным наблюдением.

–Но ведь они всей толпой не заметили одну и ту же ворону!

–Почему ты так решил?

–Поднялся бы шум, начали разбираться, запись с вороной убрали.

–Они не обязаны следить за дачами милицейского начальства. Вполне мог кто-нибудь заметить подмену, но из принципа промолчать, типа, раз всё в порядке, чего тогда шум подымать. Вот если бы дачу ограбили, то тогда да, запись понадобилась бы.

–А по сути, запись сейчас ведётся?

–Если перекрыли только выход на экран монитора, то ведётся, если камеры вообще отключены, то, естественно, запись не происходит, – Дмитрий достал из кармана ключи от зажигания, – всегда можно сослаться на то, что вдруг это само начальство отключило камеры на некоторое время, например, пьянки, которая, кстати, у Гулина недавно прошла в форме новоселья, а потом подключат камеры опять и всё будет как раньше.

–А мы можем попросить запись за последнюю неделю? – вскинулся Феликс.

–Под каким предлогом? Хотим узнать, когда начальство домой возвращается?

–Мда, – в интонациях Яблокова мелькнуло разочарование, – повода здесь не придумаешь.

–Придётся по-другому, – Овсов завёл двигатель и медленно двинулся вперёд, – всё равно надо прочесать полностью всю дачу сверху донизу.

–Это как? – настороженно спросил Феликс.

–Ножками, ручками, – Дмитрий вырулил с автостоянки и посмотрел на Феликса, – глазками.

–Я тебя не об этом спрашиваю, – с дрожью в голосе вскрикнул старший лейтенант, – Гулину говорить о Вершакове будем?

–С ума сошёл? – безмятежно уточнил Овсов, – Хочешь, чтобы он нас в тюрьму посадил?

–Он нас посадит, если мы без спроса в его дом влезем!

–А если, спустя пару месяцев, в подвале найдут труп Вершакова, а потом выяснится, что мы знали, где Андрейку прятали? И мы тогда станем невольными соучастниками убийства, которые нагадили Гулину. Могли помочь руководству решить вопрос по-тихому? Могли. Почему не сделали? Почему Гулина не предупредили?

–Умеешь ты утешить, – тихим голосом пробормотал Яблоков, затем вскинулся, – а пусть докажут, что я имел хоть какое-то представление о местонахождении Вершакова!

–Ты же знаешь, никто ничего доказывать не будет, – загорелся красный сигнал светофора, и машина остановилась, – тебя просто подставят в какой-то момент, сфабрикуют уголовное дело, и ты переселишься на «зону» на парулет.

–Знаю, – злобно огрызнулся Феликс, – очень хорошо знаю.

–Не переживай ты так, – Дмитрий улыбнулся, – ты останешься снаружи, на шухере, а я буду рыскать по подвалу. Если снаружи что-то мелькнёт, то позвонишь мне, дашь сигнал.

–Так бы сразу и сказал, – на лице Феликса появилось чувство огромного облегчения.

–Тем более, что мы пока ещё никуда не лезем.

–В каком смысле? – на пару секунд рот Яблокова по размеру стал больше любого одноименного фрукта, – Я так понял тебя, что этот вопрос для нас уже решён стопроцентно.

–Феликс, – укоризненно произнёс Дмитрий, – что ж ты так торопишься? Мы с тобой на монитор смотрели когда?

–Десять минут назад, – недоумённо ответил Яблоков.

–То есть днём, в светлое время суток. А когда стемнеет?

–Ааа, – догадливо протянул старший лейтенант, – то есть ты хочешь сказать, что не заметить ворону белым днём, когда на других экранах вокруг сплошная чёрная ночь, практически невозможно?

–Разумеется, – Дмитрий остановил Жигули перед пиццерией и заглушил мотор, – либо запись на монитор выводится круглосуточно, во что я не верю…

–Почему?

–А ты представь, какой объём работы надо проделать, – Овсов повернулся к Феликсу, – во-первых, записать изображение с видеокамер длиною в целые сутки, не полностью, конечно, но часов пятнадцать точно нужно иметь, чтобы учесть движение солнца по небосводу и, во-вторых, смонтировать этот громадный блок фальшивой информации. Это ж несколько дней безостановочной кропотливой работы. А для чего?

–Гулина собираются ограбить?

–Феликс, – Овсов заулыбался, – зачем для этого нужны целые сутки? Тут и часа хватит.

–Гулин не хочет, чтобы на него смотрели другие люди?

–Тогда бы просто отключил видеокамеры и все дела.

–А второй вариант? – Яблоков заметил недоумение на лице Овсова, – Ты сказал: либо запись на монитор выводится круглосуточно…

–Либо включается через какие-нибудь промежутки времени. Например, полчаса фальшивая запись, полчаса реальная трансляция, – Дмитрий задумался, – да нет, тоже большой объём обработки получается. В общем, так, сейчас мы с тобой немного поедим и возвратимся к экрану. Будем сидеть перед ним по очереди, и засекать время начала и конца записи по часам.

Молодые люди покинули нагревшуюся на солнце машину и стали подниматься по лестнице в направлении дверей, рядом с которыми висело гигантское фотоизображение аппетитной пиццы. За светло-коричневой поджаристой корочкой виднелись резаные маслины, розовые ломтики колбасы, сквозь расплавленный сыр острыми уголками торчали красные дольки помидор.

–Новикова в известность ставить будем?

–Ни за что! – старший лейтенант подпрыгнул и едва не скатился с лестницы вниз, – Лишние свидетели нам не нужны! Ты определённо хочешь попасть на дачу без меня!

–Самому мне не справиться, – вздохнул Овсов, – иначе я тебе даже и не говорил бы про Юрика, коронки химиков, дачу Гулина…

–Так, может, плюнем на этот дурдом? – с грустной надеждой в голосе произнёс Яблоков, – Всё равно Алялина посадят раньше, чем мы поймаем химиков. Сидеть ему по-любому.

–А ведь это мысль, – задумался Овсов.

–Точно? – обрадовался Феликс, – Ты правду сказал? Плюём? Смачно и густо?

–Мысль о том, чтобы поймать химиков, – строго осадил Овсов разошедшегося Феликса и взялся за ручку дверей пиццерии, – есть у меня одна идея…

Глава 14. Три командировки на Север

День покидал местные широты, плавно и безмятежно, без сожаления и с лёгкой улыбкой на горизонте. Звёзды и фонари устроили жаркую битву за почерневший небосвод. Но, если электрические стеклянные лампы над самой землёй своим светом затмевали маленькие разноцветные искры, то в безбрежных просторах космоса могучие великие звёзды по-настоящему царствовали, не то, чтобы не оглядываясь на жалкие квантовые потуги рукотворных конкурентов, но даже и не догадываясь об их существовании.

Овсов и Феликс негромко стукнули дверцами такси и осторожно обошли стороной яркое пятно фонаря. Машину они остановили метров за триста до гулинской дачи и теперь не спешили, прислушиваясь к вечерней собачьей перекличке.

На их счастье, обладатели дорогих земельных владений не любили лишние шумы и на пути оперуполномоченных уголовного розыска собак не оказалось. Два или три домашних зверя оглашали ленивым лаем лишь окрестности дачного посёлка.

Старший лейтенант и капитан два раза повернули, переходя на следующие улочки и примечая каждый куст на пыльных обочинах.

–Чтобы прятаться в случае поспешного отступления, – пояснил Дмитрий.

–В смысле бежать? – ужаснулся Яблоков, – Может, в нас ещё и стрелять будут?

–По крайней мере, ты теперь знаешь, где можно отсидеться, когда Валентин Петрович начнёт на куски меня резать, – усмехнулся Овсов, чем вызвал у Феликса очередной приступ паники.

Они прошли под низкими ветками деревьев с мелкими зелёными яблоками и остановились.

–Вот эти ворота, – тихим шёпотом произнёс Овсов, – сначала послушаем.

Двое мужчин замерли и постарались понять, ожидают ли их неприятности за высокой гулинской преградой. Определить это на слух оказалось очень сложно. Впрочем, неприятности встретились бы им в любом случае. Не сегодня, так завтра, или послезавтра. В крайнем случае, в недалёком будущем однозначно и непременно.

Овсов достал связку отмычек, прошёлся по ним пальчиками, выбрал две и тихонько провернул в верхнем и нижнем замках, набрал код и открыл ворота.

–Ты ждёшь снаружи, я закрываю ворота и вхожу в дом. Как только кто-то появляется на улице, на машине или пешком, ты посылаешь мне смс «1». Если кто-нибудь подходит к воротам, открывает их и входит внутрь, ты посылаешь смс «2» и готовишься принять меня и бежать. Всё понятно?

–Да, – с лёгкой дрожью в голосе произнёс Феликс и Овсов начал закрывать створку ворот.

–Стой, – рука Яблокова навалилась на металлический лист, придерживая его, и Феликс вошёл внутрь вслед за Дмитрием.

–Что ты делаешь? – Овсов постарался придать своему шепоту злобный оттенок.

–Я забыл, сколько у нас времени осталось?

–Сейчас, – Дмитрий достал сотовый телефон и взглянул на цифры. Они с Яблоковым весь остаток дня и недолгий вечер просидели в обществе молодых женщин, и, если, капитан милиции рассчитывал поделить время наблюдения за дачей Валентина Петровича с Феликсом, то на практике это оказалось невозможно. Молодого старшего лейтенанта всё это время атаковали тысячи девичьих улыбок, миллионы кокетливых взглядов и сотни бесцельных и бессмысленных слов. Феликс честно пытался сопротивляться, но больше, чем на полчаса его выдержки и терпения не хватило. Он сыпал комплиментами, рассказывал несмешные случаи про себя, которые вызывали гомерический женский хохот, и два раза выслушал крайне неприятные слова от дежурного по УВД, подполковника милиции, сменившего майора. Правда, при этом никому не пришло в голову уточнить у доблестных оперуполномоченных уголовного розыска, что конкретно они пытаются разглядеть в недрах дачного архитектурного шедевра заместителя начальника УВД. В результате Овсову удалось установить, что запись включается на один час, затем наступает время трёхчасовой настоящей трансляции. Затем цикл повторяется. Как только стемнело, и включился очередной один час фальшивки, разумеется, без вороны, но с небом цвета крыла вороны, Овсов и Феликс прыгнули в такси и рванули в дачный посёлок, – осталось тридцать пять минут. Нужно торопиться.

–Я понял, – произнёс Феликс, развернулся и сделал шаг назад.

Нет, не потому, что внезапно потерял ориентацию в пространстве или разучился правильно ходить. В то мгновение, когда Яблоков обратил своё лицо в сторону улицу, на ней зажглись фары приближающегося автомобиля. Не успел Феликс среагировать, как Овсов схватил его за рукава и окончательно втащил на территорию дачи Валентина Петровича.

Затем Дмитрий поспешно закрыл отмычками оба замка и, схватив Феликса за руку, словно маленького ребёнка, быстро двинулся к входу в подвал, который он заприметил ещё днём. Вытащив из кармана маленький фонарик, Овсов включил его, направил на дверной замок и всунул в руку растерявшегося старшего лейтенанта. Дмитрий вставил отмычку в замок, провернул её и замер. Шум автомобиля стих перед воротами дачи Валентина Петровича. Стукнула дверца и кто-то принялся громко звенеть ключами.

–Ты идиот, – с этими тихими, но радостными словами Овсов открыл дверь, втолкнул туда Феликса и вошёл сам, – хотя, может, оно и к лучшему.

–Что именно? – дрожь в голосе Яблокова совпала со звуками закрываемой Овсовым двери.

–Что ты не торчишь на улице, – Дмитрий прислушался: автомобиль заехал на территорию дачи и ворота за ним закрылись, – это Гулин приехал?

–Не знаю, – огрызнулся Феликс, довольно быстро приходя в норму, – я стоял спиной к улице, это ты должен был всё увидеть.

–Ладно, неважно, посвети вокруг.

Феликс послушно провёл дрожащим световым кругом по липкой тьме. Так как они вошли с правого угла здания, то прямо перед ними открылся убегающий налево длинный коридор. Единственная дверь справа выглядела и губительной ловушкой и возможным спасением.

Овсов решил не искать в глубине коридора других укрытий, а воспользоваться тем, что подвернулось под руку. Он подошёл к двери, махнув Феликсу рукой, и попытался войти в следующее помещение. Дверь оказалась закрытой.

–Да что ж такое, – с досадой пробормотал Дмитрий, подбирая отмычку.

Неожиданно снаружи очень близко зашуршали шаги, кто-то подходил к подвалу. Феликс негромко замычал и стал тыкать пальцем в сторону коридора, но в то же мгновение Овсов открыл дверь, схватил напарника, затащил его внутрь и закрыл отмычкой замок за собой.

–Ты сошёл с ума, – еле слышно проговорил Феликс.

–Свети дальше, – с досадой на нерасторопность Яблокова прошептал Дмитрий.

Сотрудники милиции попали на кухню. По крайней мере, именно эту роль и выполняла некогда комната с несколькими светло-голубыми буфетами и настенными шкафчиками «под ольху», турецкой электрической плитой, длинным светло-коричневым столом, на котором стоял жёлтый электрочайник, и притаившимся в углу металлическим умывальником. С другой стороны кухни виднелся проём, уже свободный от всяких преград.

Феликс без излишних указаний быстро двинулся в сторону выхода, подсвечивая вокруг фонариком. Торопящийся за ним Овсов обнаружил, что они попали в предбанник с крашеными голубой краской рядами узеньких шкафов под одежду, круглым столиком с пластиковыми скамейками вокруг и стеклянной дверью.

За стеклом обнаружились четыре душа и неглубокий прямоугольный бассейн без воды, но с рисунком из весёлых кафельных рыбок. Противоположный от сотрудников милиции край бассейна заканчивался прямо перед лёгкой деревянной дверью.

Яблоков оглянулся на Дмитрия, и когда тот согласно кивнул головой, обошёл по краю бассейн, разгоняя его пустоту лучом фонаря, и потянул тонкий слой плотно подогнанных досок на себя. Разумеется, их встретила темнота старой парной Валентина Петровича. Впрочем, темнота тут же исчезла, уступив место яркому свету.

Первой мыслью Овсова было стремление найти выключатель и немедленно вернуть полный мрак на своё место. Второй – это то, что электропроводку в парную проводит только самоубийца. Между второй и третьей мыслью Дмитрий услышал, как кто-то ходит по кухне и сообразил, что это преследовавший их незнакомец нажал на выключатель в первой комнате, а свет включился во всех четырёх. Собственно, это и была третья, заключительная о местном электричестве мысль.

Дмитрий замер. На кухне зашумела струя воды в умывальнике, но не зазвенела о металлическую раковину, а глухим шелестом подсказала, что её наливают в ёмкость. Через несколько минут включился электрочайник. Странно, подумал Овсов, а что, наверху кухни нет? Не может такого быть. Кто-то зашёл в подвал, чтобы попить чаю?

Дмитрий огляделся, перед ним находилась лесенка полок, нижнюю из которых уже облюбовал Феликс. Практически не шевелясь и почти не дыша, он сидел на деревянном покрытии, словно на своём первом экзамене. Сжав ладонями колени, изредка смахивая пот со лба и даже не стараясь спрятать клокочущий в зрачках ужас.

Овсов медленно развернулся и бесшумно направился к двери в парную, игнорирую расширившиеся глаза Феликса и его беспокойные взмахи руками. Нос Дмитрия приблизился к доскам и уловил слабый запах липы. Ну да, он читал статью о гигиене, баню следует обшивать липой.

Эта мысль окончательно успокоила его и он, слегка отодвинув дверь, выглянул из парилки. Незнакомец по-прежнему не покидал кухню. Овсов быстро обогнул бассейн и бросил взгляд сквозь стекло. Мелькающая впереди широкая спина никак не могла принадлежать Валентину Петровичу. Дмитрий удивился. Кому могла прийти в голову идиотская мысль пить чай поздно вечером в подвале дачи замначальника УВД?

Ответ нашёлся очень быстро, как только Овсов пробрался через предбанник и осторожно выглянул в проём. Гусев Иван Петрович, собственной персоной. Как можно было забыть о наглом родственнике подполковника милиции? Этот и ночью залезет в чужой холодильник и даже аппетита не потеряет, независимо от того, застукают его хозяева, или нет.

Дмитрий рассматривал тёмно-фиолетовую рубашку модного дизайнера, на воротнике которой болтался короткий платок жгуче-лимонного оттенка, его фланелевые сиреневые брюки и явственно представлял, что Гусев сейчас достанет из какого-нибудь шкафчика высокий длинный стакан с полосками разноцветных жидкостей внутри и дольками фруктов снаружи. В другом шкафчике окажется бармен, которому Гусев нахамит и оставит без чаевых.

Иван Петрович действительно поднял правую руку и открыл дверцу шкафа. Но, вопреки ожиданиям Овсова, вершитель моды достал оттуда всего лишь упаковку шоколадных пряников и положил её на стол. Правой же рукой он потянулся за ножом, лежащим поодаль, а левой рукой попытался открыть другую дверцу. Так как смотрел он на нож, то ребром ладони левой руки зацепился за острый угол шкафчика и содрал кожу.

–Чёрт! – Гусев бросил нож, который успел схватить до ранения, и принялся разглядывать кровоточащий порез. Кольцо с крупным чёрным камнем ему явно мешало, и Иван Петрович стал старательно его стягивать. Наконец, кольцо медленно сползло, и на какое-то мгновение перед глазами Овсова мелькнули синий кинжал и чёрный крест, вытатуированные на мизинце дизайнера. Острие длинного кинжала пересекалось с основанием короткого и невзрачного креста.

Иван Петрович быстро открыл ещё несколько шкафчиков, не утруждая себя захлопыванием дверок обратно, и обнаружил бутылочку с прозрачной жидкостью. Откупорив её, он подошёл к умывальнику и немного полил из бутылочки на порез. По кухне быстро распространился запах спирта. Дезинфицирует, догадался Дмитрий. С его места содержимое полок просматривалось не очень хорошо, но не заметить несколько упаковок чая, пустые и полные банки кофе было невозможно. Отдельная полка вообще оказалась заваленной расфасованным по прозрачным пакетам сахаром. Белые крупные кристаллы многократно отражали свет единственной лампочки под потолком.

Гусев ещё немного порылся на полках, нашёл упаковку салфеток и достал несколько штук. Тщательно обернув палец одной, уронив при этом все остальные на пол, и зажав кольцо в кулак, законодатель мод с досадой схватил крайний пакет сахара, нажал на выключатель, расположенный рядом с входной дверью и вышел из кухни.

Сначала щёлкнул замок, только что бывший в поле зрения Овсова, затем замок в дверях, ведущих на улицу. Спустя пару минут взревел мотор дизайнерского автомобиля.

Протянув руки вперёд, в кромешной тьме, Дмитрий медленно прошёл к выключателю, нащупал его на стене и восстановил приоритет света над тьмой. Затем, не особо таясь, вернулся за Феликсом.

–Он ушёл.

–Кто он? – лицо старшего лейтенанта стало медленно возвращаться к нормальному состоянию цвета кожи.

–Гусев, родственник Гулина, – Овсов махнул рукой в сторону кухни, – пойдём, посмотришь.

Они вышли на кухню и остановились перед открытыми шкафчиками.

–И что это было? – Яблоков удивлённо оглядывал раскиданные продукты и пар, вырывающийся из носика горячего чайника, – Обыск?

–Смешно, – согласно улыбнулся Овсов, – Гусеву захотелось попить чайку с шоколадными пряничками, да не судьба. Левой рукой зацепился за шкаф и порезался до крови, взял спирт, – Дмитрий указал на бутылочку с драгоценной жидкостью, – полил на порез, схватил один пакет с сахаром и убежал.

–Зачем здесь столько сахара? – пробормотал Феликс.

–Ты стоишь в бане, которой прекратили пользоваться всего лишь пару недель назад. Я думаю, Гулин сделал необходимые запасы, – Овсов указал на несколько упаковок чая и банок кофе, – и потихонечку тратил. Затем переехал наверх и не стал всё разом переносить, а использует данное помещение и как подсобную кухню и как склад.

–И Гусев использует, как собственный склад, – сыронизировал Яблоков, – приходит и по-родственному ворует чужой сахар.

–Почему бы и нет, – усмехнулся Дмитрий, – родственники всякие попадаются. Например, дизайнер, обожающий чужое сладкое. Или молодой старший лейтенант, обожающий чужих женщин.

–Обожаю, – признал Феликс, – но, ведь, и они меня любят.

–Возьмём и мы по упаковке сахара? – улыбка Овсова получилась ироничной, – Сделаем вид, что мы тоже родственники Валентина Петровича?

–Меня Маришка не поймёт, – серьёзно ответил Феликс, – я покупаю только те продукты, за которыми она меня посылает. Если я приволоку что-нибудь по личной инициативе, то к утру сознаюсь во всех грехах. С меня не слезут в самом прямом и переносном смысле.

–Да ты что, Феликс, – рассмеялся Дмитрий, – я шучу. А если окажется, что количество всех продуктов у Гулина записано? Он сообразит, что к нему забегали незваные гости, снимет в старой парной отпечатки пальцев, пробьёт по картотеке, и мы с тобой попадёмся.

–Овсов, давай побыстрее уйдём отсюда, – взмолился Яблоков, – а то я умру от разрыва сердца, и тебе придётся тащить мой труп.

–Зачем тащить? – удивился капитан милиции, – Тут и брошу. Труп же не посадят.

–Овсов! – казалось, крик вырвался у Феликса действительно из самого сердца.

–Шучу, шучу, – примирительно произнёс Дмитрий, – надо торопиться, пойдём. Только ни к чему не прикасайся.

–Я уже сам догадался, – пробормотал Феликс и демонстративно сложил руки на груди.

Овсов пропустил вперёд напарника по незаконному проникновению в жилище, выключил свет и закрыл дверь кухни отмычкой. Феликс поднял фонарик, и они неспешно двинулись в темноту коридора. Через тридцать шагов попалась первая дверь. Дмитрий легонько толкнул её локтём, она не поддалась. Овсов замер и задумался.

–Будем проверять всё подряд?

–Нет, – капитан милиции отрицательно покачал головой, – Юрик, скорее всего, торопился и старался максимально уйти подальше. Поэтому и мы пойдём до упора, пока не упрёмся в стену, тогда и будем думать, что проверять в первую очередь. Я понимаю, что Юрику надо было чем-то открыть дверь подвала, а, значит, у него имелись отмычки, но он спешил, и вряд ли бы он решился потратить время на поиски самого удобного места. Его целью в тот момент являлось как можно дальше увести Вершакова.

–А если он химика нёс?

–Нести пришлось только в подвале. Юрик на дачу заезжал на машине, не думаю, что он очень устал.

Дмитрий забрал у Феликса фонарь и осторожно зашагал первым. Коридор повернул направо, затем налево, сделал плавный полукруг и закончился небольшой пустой комнатой. Сквозь два окошка под потолком виднелись далёкие звёзды, расчерченные чёрными квадратами. Крупные решётки, догадался Дмитрий. Кошка проскочить может, человек – нет.

Все двери, которые им встречались до сих пор, отличались завидным постоянством – добросовестной недоступностью. Овсов задумался, очевидно, настал момент возвращения к ним для снятия табу со всех замков. Благо, отмычки позволяли осуществить процесс отмены запретов.

Овсов оглянулся ещё раз, проведя лучом фонарика вокруг более тщательно. В дальнем углу комнаты виднелась ниша, сотрудники милиции подошли к ней и увидели, что за нишей прятался вход в следующую комнату.

Открывшееся перекрестье множества труб, вентилей и датчиков, не оставляло никаких сомнений, что здесь находилась бойлерная дачи Валентина Петровича. Между двумя металлическими изгибами на фоне огромного котла тяжело висело тело человека. Наручники не отпускали его кисти рук, не разрешая ни прилечь на пыльный бетонный пол, ни повиснуть на одной из труб.

Овсов и Яблоков подошли к молодому мужчине и осветили его лицо.

–Вершаков? – еле слышно спросил Феликс, и Дмитрий кивнул головой. Невзирая на гигантски синяк, занимавший всю правую половину лица, он узнал человека, закладывавшего губу за язык. Они присели перед ним, Феликс обхватил четвёртого химика, а Дмитрий расстегнул наручники. Тело Вершакова уложили на пол, пристроив его голову на низко лежащую трубу.

–Возьми отмычки, – Овсов протянул Феликсу тревожно зазвеневшую связку и фонарик, – и принеси воды. Вылей из чайника горячую и набери из крана новую, холодную.

Пока старший лейтенант блуждал по подвалу, капитан милиции в кромешной темноте держал Вершакова за правую руку. Не то, чтобы на Овсова внезапно нахлынули нежные чувства по отношению к долго разыскиваемому производителю наркотиков, но Дмитрию почему-то ужасно не хотелось, чтобы его вдруг начали душить в столь неподходящем месте. Наконец, вдали заплясал световой предвестник возвращения Яблокова. Затем послышалось тяжёлое дыхание старшего лейтенанта над самым ухом капитана милиции.

Дмитрий проверил температуру воды и осторожно стал лить тонкой струей на лицо Вершакова. Последний заворочался, очнулся и попытался ухватить ускользающую струю ртом. Андрея подняли и приложили носик чайника к губам. Глядя на своих спасителей, он принялся жадно глотать драгоценную жидкость. Минуты через три он откинулся на трубу и перевёл дыхание.

–Вы кто? – его хриплый шёпот гулко разнёсся по бойлерной.

–Милиция, – просто ответил Овсов, – а Вы?

–Обыкновенный гражданин, – уверенно ответил делец от химии, тут же оттопырив правый верхний угол рта – меня поймали, и стали здесь пытать. Зачем, с какой целью – мне неизвестно.

–А давайте мы Вас прикуём наручниками обратно и дождёмся Ваших мучителей? – дружелюбно предложил Дмитрий, – И вместе их спросим. Действительно, зачем они Вас обижают? Такого хрупкого и нежного, белого и пушистого?

–Вы не из милиции? – настороженно уточнил Вершаков.

–Из неё, из родимой, – тут же подтвердил Овсов, – но раз мы из милиции, ты бы мог и догадаться, что мы знаем, кого ищем, Андрейка.

Химик невольно дёрнулся всем телом и застонал.

–Кто тебя сюда притащил?

–Молодой парень, его лица я не видел. Я выходил из магазина, «Пивной», что ли, меня ударили по голове, и я очнулся только здесь, в наручниках.

–Он был один?

–Да, он всё делал в одиночку. По крайней мере, больше никого я не видел и не слышал.

–Опиши его.

–Он жуёт абрикосовую жвачку и на его груди болтается золотой ключик.

Феликс и Дмитрий понимающе переглянулись.

–Чего он хотел от тебя?

–Спрашивал, где остальные химики и сколько у нас денег.

–Ты же ему всё-таки рассказал? – вкрадчиво уточнил Овсов.

–Пришлось, – помрачнел Вершаков, открыв рот и демонстрируя обломки зубов. Целых, включая и одетых в металлические коронки, осталось не больше половины.

–Сегодня утром произошёл пожар, – негромко произнёс Дмитрий, – вроде как твои друзья сгорели. Позднее получим результаты анализов и вскрытия.

–Чёрт, – почти простонал химик, – кто их так?

–Говорят, Дагер, – отчётливо проговорил Овсов, глядя Вершакову в глаза. Последние расширились в ужасе и, не мигая, секунд десять смотрели в лицо капитану милиции.

–Расскажешь обо всём по порядку? – Дмитрий слегка наклонил голову вправо, – Или оставить тебя здесь? Мы ведь можем никому и не говорить, что нашли тебя.

–Хорошо, – Вершаков взял чайник в руки и сделал несколько длинных глотков, – расскажу, какая теперь разница. Некоторое время назад на нас наехали бандиты, и мы сразу сели в поезд и удрали в Барсуково. Там сели во встречный поезд и приехали обратно…

–Тут же зашли в отделение милиции и написали заявление, – перебил его Овсов, – что, дескать, пристают к вам нехорошие дядьки и надо с ними разобраться. Ведь вы же честные граждане, вам бояться нечего. А дядек надо посадить, – старший оперуполномоченный уголовного розыска слегка наклонился к Вершакову и заговорил сочувственным тоном, – что, не удалось заглянуть в милицию? А почему? Постеснялись? Не знаете, как буквы правильно писать?

Дмитрий замок, молчали и все остальные. Пауза тишины затянулась.

–Андрейка, тут такое дело, – наконец задушевно произнёс Дмитрий, – что, в принципе, про ваши дела известно всё. Вы так наследили, что я могу каждый ваш ход описать подробно в деталях. Ты пойми, прямо сейчас решается вопрос, кто главный виновник и зачинщик. Если твои друзья погибли, то можешь смело свалить всё на них. А если будешь отпираться, то получается, что ты и есть главный аферист и судья пришьёт тебе даже то, про что ты и не слыхал.

Вершаков внимательно и настороженно смотрел на Овсова и молчал.

–Начни с того, – усмехнулся Дмитрий, – что на военном заводе вы начали изготовлять новый наркотик и стали искать рынок сбыта. Как вы вышли на Дагера?

–Это он на нас вышел, – с досадой ответил химик, лицо которого моментально стало угрюмым, – нам позвонили и назначили встречу, взяли пробную партию, затем принесли деньги и процесс начался: мы делали наркотик, мне звонили за полчаса до передачи, я приходил, мне вручали деньги, забирали мой пакет и мы расставались. Всё это почти молча, не более двух-трёх слов, человек, с которым я встречался, всегда одевал маску.

–Вы не боялись, что вас обманут?

–Какой дурак захочет поругаться с курицей, несущей золотые яйца.

–И вы решили сами кинуть Дагера?

–Нет, – Вершаков отрицательно покачал головой, – всему виной жадность Дагера.

–Можно подумать, вы занимались благотворительностью, – пробурчал Феликс.

–Нет, – губа четвёртого химика опять поднялась холмиком, – но и привлекать к себе повышенное внимание милиции мы не собирались.

–То есть, ты думаешь, что нового наркотика никто не заметил? – рассмеялся Овсов.

–Кроме наркоманов, никто, – уверенно ответил Вершаков.

–Однако, человеку, занимающемуся столь опасным делом, нельзя быть таким наивным, – укоризненно произнёс Дмитрий, – если бы вы не решили потягаться с Дагером, то влипли бы в другую историю, с другими наркодельцами, или с более удачливыми сотрудниками милиции, да мало ли, на что ещё можно напороться.

–Да не собирались мы с ним тягаться, – Вершаков раздражённо поморщился, – у него появились гигантские планы, ему срочно понадобилось огромное количество наркотика. А мы не могли произвести его столько, сколько от нас требовали в условиях простой лаборатории, вот и пришлось бежать.

–«Гигантские» – это какие?

–Он собирался уехать за границу и нас за собой потащить, чтобы мы там организовали крупномасштабное производство нашей наркоты. Нас это не устраивало, понятно же, что мы превратимся в обыкновенных лабораторных крыс, которых даже на свежий воздух выпускать не будут.

–На суде показания давать будешь?

–Буду, – подумав, ответил Вершаков, – если мне дадут самый маленький срок.

–Это возможно, – Овсов кивнул головой, – особенно, если сможешь выглядеть только как свидетель. Давай рассказывай, время идёт.

–Нас было четверо: Леонид, Макс, Костя и я. Мы познакомились в армии, стали друзьями. В эту войсковую часть всех призывали с химическим образованием, ну, и понятно, что мы все разбирались в наркоте. Леонид ещё в армии предложил из местной травы дурь изготовлять. Он когда-то у своей бабушки в огороде мак выращивал и продавал в школе одноклассникам. Ботаник-любитель чёртов. Ребята согласились, мне не очень хотелось, но и трусом выглядеть я не мог. Сразу договорились, что после армии снова все встретимся и попытаемся денег заработать. Так получилось, что собрались в этом городе. Удачно устроились на завод. Светлана Сергеевна, заведующая лабораторией, та ещё штучка, у неё пунктик – замуж выйти. Так и не поняла, что всю наркоту мы в её сумочке вынесли…

–Да, да, – подсказал Дмитрий, – в красной.

–А… – Вершаков удивлённо запнулся и вытаращил на Овсова глаза, – откуда Вы знаете?

–Ты продолжай, продолжай.

–Затем в парочке клубов заикнулись про новый наркотик…

–Например, в «Морской черепахе», под огромной русалочьей грудью.

–Вы следили за нами? – в нотках голоса Вершакова мелькнуло изумление и ужас.

–С небольшим опозданием, – непонятно ответил Дмитрий и вздохнул, – давай дальше.

–Как я уже говорил, на нас вышел Дагер и предложил хорошую цену.

–Кто-то из вас с ним разговаривал?

–Только по телефону и он говорил через платок.

–Ты не находишь, так договариваться несколько опрометчиво и опасно?

–Макс навёл про него справки, мы узнали, что у Дагера всегда на первом месте конспирация, а на втором – отсутствие разговоров с не устраивающими его людьми. Отношения с ним отличались риском, большим риском, но и деньги он платил очень хорошие, – Вершаков снова отпил воды из чайника, – итак, мы начали работать с ним. Через некоторое время нам всучили громадные деньги для производства очень большой партии наркотика.

–Что значит всучили?

–Я же сказал, Дагер не ведёт лишних разговоров, либо ты с ним немедленно соглашаешься, либо быстро подыхаешь. Нас просто поставили перед фактом: производим большую партию и готовимся переехать в другое место, возможно, за границу.

–А «другое место», – задумчиво спросил Овсов, – это Москва?

–Столица рассматривалась основным вариантом, но не окончательным. В общем, мы с ребятами серьёзно поговорили и решили сбежать, заметая следы. Мы понимали, что за нами будет вестись наблюдение, поэтому достаточно открыто купили билеты на поезд в Барсуково. Купили специально так, чтобы поездка пришлась на дневное время и нас никто не тронул. Расчёт был на то, что убийца заранее считает себя хитрее жертвы и когда мы сядем в обратный поезд, этот глуповатый киллер посчитает, что раскусил все наши планы и может брать сбежавших производителей наркоты голыми руками. В Барсуково мы вышли на перрон…

–Купили обратные билеты до города Т. и в ночном киоске, рядом с выходом на перрон, приобрели у бабушки очень большой набор различных газет и журналов, – Феликсу также захотелось продемонстрировать умственные способности, он произнёс свою фразу очень значительно, нахмурив брови и понизив голос.

–Я понимаю, – согласно кивнул головой Вершаков, – вы опросили бабушку, она меня узнала. Мы собирались под видом мелких продавцов пройти по вагонам и найти четырёх парней, которые согласились бы с нами поменяться на одну ночь купе. В следующем же вагоне за нашим мы таких нашли. Так как я носил газеты, то договариваться к ним подходил Леонид. Он им рассказал, что поспорил с нами, со своими друзьями, что за пузырь водки любые люди согласятся поменяться купе. Правда, он понимает, что одна бутылка водки это очень мало, и он им предложил деньги. Ребята согласились и мы поменялись. Когда мы сходили в Барсуково, то Максим у проводницы украл связку её железнодорожных ключей. Ночью, когда все уснули, этими ключами Макс осторожно открыл наше купе, залез на полку для сумок, прикрылся одеялом, которое прихватил с собой, и прижался к стенке, чтобы шуметь поменьше. Если бы кто-то проснулся и увидел его, то он бы ответил, что ищет свой сотовый телефон, который должен рано утром зазвонить. Незадолго до того, как стало рассветать, Максим услышал шум, дождался, когда убийца уйдёт и позвал нас. Мёртвых ребят мы завернули в одеяла и перенесли обратно в их купе, а сами легли у себя спать. Утром встали и вышли из поезда.

–Между приходом поезда и вашим заселением в гостиницу «Волшебный маяк» прошло очень мало времени, – негромко произнёс Овсов, – знаешь, что это значит?

–Что? – вопрос задали одновременно и Вершаков и Яблоков.

–Что на перроне утром вы увидели того человека, которому ты передавал наркотики.

–Он же был в маске? – не удержался Феликс.

–Ну и что, – Дмитрий смотрел химику в глаза, – Андрейка пакет передал и ушёл, а друзья его проследили за тем, кому этот пакет попал в руки, дождались, когда он снимет маску и увидели его лицо. Не могли такие аферисты так слепо верить преступной группировке и подстраховались. Я правильно говорю?

–Правильно, – Вершаков отвёл глаза, словно испугавшись, что Овсов прочитает его мысли, – мы же не дураки, в конце концов. И это нас, кстати, спасло. Костя узнал подручного Дагера, и мы тут же решили подстраховаться. В ячейке камеры хранения вокзала мы всегда держим сумку с необходимым реквизитом. Сумку достали, зашли в туалет и загримировались под художников…

–В армии вас так учили, – не спрашивая, а утверждая, произнёс Дмитрий.

–Чему учили? – недоумённо поинтересовался Феликс.

–Да, учили, – Вершаков бросил опасливый взгляд на капитана милиции и пояснил, – нас готовили для диверсий в тылу условного врага. Самое главное в этом деле – оставаться абсолютно незаметным, и мы каждый день тренировались перевоплощению в течение двух-трёх минут из лощеного джентльмена в самого вонючего бомжа.

–Получалось? – ехидно спросил Яблоков.

–А вот у него и можно узнать, – Вершаков кивнул головой на капитана милиции.

–Художники выглядели настоящими, – усмехнулся Овсов, – хотя я в этом мало что понимаю. Рассказывай дальше.

–Гостиницу «Волшебный маяк» мы уже знали, поэтому и поехали сразу туда. Нам повезло, нашёлся свободный номер рядом с четырьмя парнями, причём большими любителями выпить…

–И вам их не было жалко? – не выдержал Феликс.

–А тут так, – усмехнулся химик, – либо другой сдохнет, либо ты. Хорошо рассуждать, глядя со стороны, а когда коснётся непосредственно тебя, то все почему-то выбирают смерть другому.

–Только не говори, что вы были молодыми и глупыми, и даже не предполагали, что в бизнесе на наркотиках выживут далеко не все, – Овсов покачал головой, – жадный ведь не только Дагер?

–Не только, – согласился Вершаков, – но мы и не собирались всю жизнь рисковать. Денег немного сколотили бы и открыли легальную фирму с законной коммерцией.

–Все так говорят, – буркнул Феликс.

–Короче, те парни всё равно бы долго не прожили, – химик пожал плечами, – они так пили, что у них уже каждый день с похмелья руки тряслись.

–Это не вам решать, сколько человеку жить осталось, – злобно уронил Феликс.

–Давайте не отклоняться от темы, – негромко произнёс Овсов, – у нас есть и другие проблемы.

–И к тому же мы не знали, заметил нас человек Дагера, или нет, – продолжил Вершаков, – видел в лицо он только меня. Наши маски художников мы воспринимали, как карнавальные, и только после того, как ребят зарезали, мы поняли, что Дагер не успокоится, пока не увидит наши трупы в криминальной хронике. Мы решили немного переждать и для этого нашли квартиру, которую сдавали в доме рядом с гостиницей, переехали туда и стали безвылазно сидеть. Продуктов мы заготовили впрок, но всего не предусмотришь и мне пришлось выйти в магазин. Как я уже говорил, покидая магазин, я заполучил удар по голове и отключился. Мужики, – лицо химика скривилось, – мне бы по маленькому.

Дмитрий и Феликс помогли Вершакову подняться и отойти в угол, затем вернулись к входу в бойлерную и оттуда наблюдали за кряхтящим и стонущим бывшим производителем наркотиков.

–У нас осталось десять минут, – шёпотом произнёс Овсов, – надо торопиться.

Феликс кивнул головой и подхватил вернувшегося к ним Андрея, закинув его правую руку себе на плечи. Овсов развернулся, и вся троица под аккомпанемент стенаний и жалоб Вершакова прошествовала к выходу из подвала. Здесь Дмитрий протянул правую руку к своему напарнику и указал на замок. Однако, Феликс, похлопав по карманам и ничего не найдя, только развёл руками.

–Ты идиот, – почти разозлился Овсов и заторопился назад, освещая бетонный пол под ногами, чтобы разглядеть связку отмычек. Он пролетел коридор, комнату с решётками на окнах и вошёл в бойлерную, осматривая подножие каждой трубы и котёл со всех сторон. Спасительные отмычки нигде не валялись.

Зато он обнаружил небольшой деревянный ящик и несколько металлических прутьев. На раздумья времени не оставалось и Дмитрий, прихватив ящик и прут потолще, подбежал к одному из окон. Осторожно встав на ящик, чтобы не разломать его раньше времени, Дмитрий просунул металлический прут сквозь решётку и попытался её вырвать, действуя по принципу рычага. Решётка скрипнула, но не поддалась.

–Что ты делаешь? – подошедшие Феликс и Вершаков уставились на капитана милиции.

–А что, непонятно, чем я занимаюсь? – Овсов отдал фонарик химику и бросил Яблокову, – Сейчас вдвоём навалимся, чтобы нижние края решётки вытащить и потом её поднять.

Они объединили усилия, но оконный страж не поддавался. Когда сотрудники милиции взялись за прут в очередной раз, Вершаков положил фонарик на пол, приблизился к ним и всем телом повис на самом кончике металлического рычага. Бетонный подоконник треснул, раскрошился, выстрелил пылью и отпустил, наконец, нижнюю сторону решётки.

Вершаков разжал руки и обессилено свалился вниз, а Дмитрий и Феликс потянули решётку вверх.

–Ты повыше меня, – ящик под Овсовым протяжно скрипнул и старший оперуполномоченный замер, – поэтому я пойду первым, затем ты подаёшь химика, затем я вытаскиваю тебя.

Феликс, молча, подставил сцепленные кисти рук, чтобы нога Овсова смогла оттолкнуться, и Дмитрию было легче выбраться наверх. Собственно, так и произошло. Чтобы сменить душную атмосферу подвала на свежий воздух загородной дачи, у капитана милиции ушло не более пятнадцати секунд.

С избитым и всё время жалующимся узником Юрика получилось гораздо хуже. Феликс присел, посадил химика к себе на плечи и медленно встал, затем взобрался на ящик, подавая Вершакова вверх, и тем самым поднося его к вытянутым рукам Овсова. И в тот очаровательный момент свободы, когда Андрей, тяжело дыша, вывалился из окна подвала, под Феликсом раздался противный треск и ящик окончательно развалился на отдельные дощечки.

–А как же я? – моментально раздался испуганный голос старшего лейтенанта.

–Тише, – прошипел Овсов, – как и все. Возьми прут, держись за один его конец, а второй подай мне, я буду тебя вытаскивать.

То ли Феликсу очень не хотелось оставаться в подвале, то ли он вдруг вспомнил о своих любвеобильных девочках, но выбраться наружу он сумел ещё быстрее, чем Овсов, проявив потрясающие альпинистские навыки.

–Там лестница валяется, – Вершаков, оказывается, зря времени не терял и, пока Дмитрия и Яблокова связывал один металлический прут, немедленно вернувшийся в тёмный каземат, он обнаружил очень полезную в их незавидном положении вещь.

–Осталось две минуты, – Овсов спрятал сотовый телефон и указывал напарнику в сторону лестницы и яблонь за забором, – хватай и неси туда, там вылезем.

–Только, чур, я первый, – запыхавшийся Феликс уже взбирался на первые ступеньки приставленной лестницы и высовывал голову над забором, раскручивая её во все стороны. Затем он перелез на ветки дерева, спрыгнул на землю и негромко, но с явным облегчением, произнёс, – давайте, никого нет.

–Хорошо, хорошо, – ворчливо ответил Дмитрий, помогая Вершакову забраться вверх и переползти на одну из двух яблонь, так удачно растущих на фоне дачи Валентина Петровича. Овсов задумался, разглядывая сочетания веток и выбирая, какому именно дереву отдать предпочтение и проворонил тот момент, когда Вершаков быстро спустился на землю, подошёл к Феликсу, со всего размаху ударил его и побежал вдоль улицы.

Из груди старшего лейтенанта вырвался громкий хрип, он согнулся пополам, закашлялся и упал к подножию яблони. Спрыгнувший с ветки Овсов сделал несколько широких шагов в направлении Вершакова, но остановился, вернулся к Феликсу, поднял его и быстрым шагом повёл прочь. Когда они миновали метров двести, два раза сворачивая на перекрёстках, Дмитрий остановился, чтобы отдышаться:

–Ты как? Он тебе что-то сломал? Куда он тебя ударил?

–В солнечное сплетение, гад, попал, – прохрипела прыгающая грудная клетка Феликса.

–Это моя вина, – с досадой сплюнул Дмитрий, – не сообразил вовремя. Уж очень он избитого и искалеченного изображал, я даже в какой-то момент усомнился в его страданиях. Ну, как усомнился? Мысль мелькнула, что их вообще-то серьёзно готовили к тяготам и лишениям в тылу врага. Чего же он жалуется всё время? А он, сволочь, оказывается, нас разводил, убеждал в том, что сильно ослаб и сбежать не сможет. Чтобы бдительность потеряли и похлопали ушами ему вслед.

–Ты почему за ним не рванул? – дыхание Яблокова почти восстановилось, но слова ему давались с трудом, – Сам знаешь, он для нас очень ценен.

–Знаю, но мы едва-едва успели уйти из-под пристального взора гулинских камер, – спокойно объяснил Овсов, – они как раз сейчас включились. Что важнее: поймать человека, который нам всё уже рассказал, или рискнуть собственной свободой.

–Он преступник!

–И отвратительная личность, – усмехнулся Овсов, – но пришлось выбрать меньшее зло, ничего не поделаешь, это наша работа.

Зазвонил сотовый телефон Феликса.

–Да. На работе. Только что преступника упустил, – в голосе Яблокова прорезались нотки досады и злости, – из-за тебя. Как почему? В тот момент, когда я его скрутил и крепко держал, перед моими глазами очень ярко вспыхнули твои губы: ласковые, нежные, зовущие, мне представилось, в каком сладостном экстазе я сольюсь с ними в глубоком поцелуе, и в ту же секунду этот урод ударил меня в солнечное сплетение и удрал. Конечно, хочу, чтобы ты меня вылечила. Нет, сегодня нельзя. Мне поручено возглавить операцию план-перехват по всему городу. Мне завтра лично губернатору докладывать. Что я ему скажу? Что люблю тебя? Хорошо, скажу! Всё, целую, до завтра.

–Вызывай такси, – Овсов усмехнулся, – возглавишь операцию по возвращению домой.

Ранним утром, в доме по соседству со вчерашним пожаром, трое молодых людей, находясь в однокомнатной квартире, откровенно скучали. Двое играли в карты за длинным столом, третий безучастным взглядом рассматривал экран телевизора, развалившись на коричневом диване из кожзаменителя. Дистанционный пульт в его руках постоянно дёргался от безостановочного нажимания на кнопки. Соответственно, изображение телевизионных каналов сменялось каждые пять секунд, причудливо перемешивая цвета, голоса и мысли отечественных масс-медиа.

–Леня, я не понимаю, чего мы ждём? – широкоплечий, но безусый юноша бросил бубнового туза на даму той же масти и повернулся к любителюнажимать на кнопки, – А если Андрюха не вернётся? Если он не может вырваться? Или вообще где-то трупом валяется?

–Не суетись, Костя, – его соперник по игре перевернул карты и набрал несколько из колоды, – Андрей знает этот запасной адрес. Раз к нам сюда ещё не заявились непрошеные гости, значит, он нас не сдал и его нужно ждать.

–Или он мёртв, – Константин также набрал карт из колоды, – и просто не может о нас никому рассказать. Тогда время играет против нас. Мой ход, Макс.

–Почему против? – отозвался Леонид, – Для всех мы покойники, и чем дольше не попадаемся никому на глаза, тем получше о нас забудут.

–Всё равно, – упрямо сжал губы Константин, – опасно оставаться здесь долго.

–Не трясись, – Леонид оторвался от экрана и злобно посмотрел на своего друга, – ты просто переживаешь за свою задницу и не понимаешь, что сейчас опасно везде.

–Если Вершаков не проболтается, – задумчиво произнёс Макс, разглядывая свои карты, – то мы как раз и находимся в самом безопасном месте.

–Что ты несёшь?! – Константин вскочил, и стул из-под него отлетел от стола, откатившись к телевизору. Молодой человек подошёл к стулу и, взявшись левой рукой за ножку, поднял нелёгкий предмет мебели на уровень плеча, – Может, поделим деньги и разбежимся?

–Только, если тебе предварительно отрезать твой поганый язык, – твёрдо и с насмешкой отозвался Макс, – либо предлагай хорошие идеи, либо сядь и заткнись.

–Тихо, – Леонид вскинул правую руку, призывая всех замолчать и не мешать его умственному процессу, – Костя, отойди от экрана.

Растерявшийся молодой человек сделал несколько шагов в сторону и опустил стул.

–Смотрите, – Леонид указывал на бегущую информационную строку внизу экрана и принялся её читать, – «В нефтегазодобывающую компанию требуются специалисты с химическим образованием для полугодовой командировки на Крайний север». Что это значит, понимаете?

–Где-то нужны работники, – недоумённо ответил Константин.

–Дело не в этом, – на лице Леонида проступила досада, – это прекрасная возможность для нас исчезнуть туда, где нас вообще искать не будут!

–И при этом, – согласно кивнул головой Максим, – у нас будет бесплатное жильё, зарплата и возможность уволиться и уехать в любой момент в любую точку страны.

–А как же Андрюха? – Константин удивлённо уставился на своих товарищей по наркобизнесу.

–Ты же только что предлагал вообще разбежаться, разделив деньги?

–Это очень хороший выход, – задумчиво пробормотал Максим, – если мы им не воспользуемся, то совершим ошибку.

–Значит, решено, – Леонид достал сотовый телефон, – я сейчас позвоню и уточню детали. И если нам всё подходит, то мы никого не ждём и уезжаем.

Он дождался, когда бегущая строка появилась вновь, и набрал номер, включив громкую связь: – Здравствуйте, я по объявлению.

–Которому? – голос принадлежал пожилой женщине, – Мы много объявлений даём.

–Требуются специалисты с химическим образованием.

–Да, действительно, нам нужны химики. Это Вы?

–Разумеется, а что за работа предстоит?

–На нефтяном месторождении надо каждые четыре часа брать пробы грунта и воды, результаты отправлять по интернету в головной офис. Это длительная вахта, жить придётся в вагончике, питаться в местной столовой, поэтому нам нужна группа химиков, человек пять-шесть, которые смогут между собой поделить весь объём круглосуточной работы. Справитесь?

–Возможно, – Леонид покосился на своих друзей, – как вас найти?

–Улица Цветочная, дом тридцать два, второй этаж, кабинет номер двести пять. Как только набирается полная группа, её грузят в автобус, выезжающий от офиса, и через сутки привозят в другой город, в аэропорт к самолёту компании. Ещё через несколько часов группа прибывает на место работы. Спецодеждой на круглый год мы обеспечиваем. Достаточно при себе иметь только документы.

–И сколько человек уже есть?

–Двое. Вас ждать?

–Мы подумаем. До свидания.

–Всего хорошего, приезжайте, – раздались короткие гудки.

–А чего приезжать? Это здесь, рядом, – пробурчал Константин.

–Обратите внимание, – Макс медленно тасовал колоду, даже не замечая этого, – нас из города вывезут частным порядком, ни через вокзал, ни через аэропорт. Мы нигде не засветимся, и наши следы найти будет почти невозможно.

–И тащить за собой ничего не придётся, – кивнул головой Леонид, – мы втроём сможем быть всё время вместе.

–Надо поторопиться, – Максим бросил колоду на стол, – чтобы они не успели набрать других химиков, или чтобы нам не пришлось разделяться: двоих возьмут, а третьего – нет.

–Правильно, – Леонид нажал красную кнопку на дистанционном пульте, выключив телевизор, – только сначала должен идти один – проверить, подходит ли нам эта работа.

–И ни к чему нам свои лица «светить» где попало, – вставил Максим.

–«Проверить», «светить»… – Константин подошёл к шкафу в глубине комнаты, открыл дверку, достал сумку и начал запихивать в неё штаны и рубашки, – а если первого примут на работу, а остальные опоздают. И что тогда? Как им выбираться из города? – безусый юноша оглянулся на своих друзей, – Я пойду первым, но если вы не попадёте на эту работу, то делим все деньги на три части и я забираю свою долю.

–А как же Андрей? – невозмутимо уточнил Максим, – Если он вернётся?

–Не знаю, – усмехнулся Константин, – тогда идём все вместе.

К дому номер тридцать два по Цветочной улице они подошли порознь. Константин, не оглядываясь, зашёл в многоэтажное здание и поднялся на второй этаж. Он осмотрел таблички на дверях кабинетов, повернул налево и подошёл к цифрам «Двести пять», негромко постучал и взялся за ручку. Однако, за дверью находился всего лишь длинный белый коридор, оканчивающийся приоткрытой дверью. Константин прокрался мимо старого кожаного дивана, успев подумать, что сделан он из дерматина, и осторожно заглянул в щель.

Стены кабинета полностью скрывались за шкафами с полками, переевшими канцелярских папок. Эти папки, преимущественно чёрные и серые, торчали отовсюду, лежали на шкафах и даже валялись на полу. Под единственным окном стоял стол, абсолютно пустой.

За столом сидела пожилая женщина, карие глаза которой внимательно изучали Константина. Последний растерялся, поздоровался, вошёл в кабинет и протянул женщине свои документы.

–Где трудовая книжка? – невысокая сотрудница нефтегазодобывающей компании подняла седую голову и обвиняющее уставилась на кандидата на должность химика-лаборанта.

–Вы знаете, я после армии не мог найти работу, – заискивающим тоном произнёс безусый юноша, – приходилось без оформления грузчиком подрабатывать.

–Хорошо, – женщина протянула Константину несколько листков бумаги и шариковую ручку, – пишите заявление, вот образец. Затем заполните карточку.

Бывший наркоделец присел на стул, расположенный перед столом и довольно быстро справился со всеми полагающимися записями.

–А что мне сейчас делать? Когда ожидать отъезда на работу?

–Так, – протянула женщина и заглянула в какую-то бумагу, – нам не хватает буквально двух человек. Оставьте свой номер телефона и погуляйте по городу. Как только соберётся группа, я Вам тотчас позвоню, чтобы Вы сюда подошли.

–Спасибо, – Константин встал и вышел, пройдя по коридору мимо дерматинового дивана и спустившись на первый этаж. Он оглянулся и, развернувшись перед дверью, ведущей на улицу, не стал покидать высотное пристанище офисных кабинетов, а прошёл в другой конец здания, где натолкнулся на Леонида и Максима.

–Приняли, ждут ещё буквально двух человек, – Константин опустил свою сумку на пол, – или гоните мою долю, или поехали все вместе в командировку.

Двое его друзей молчаливо переглянулись и неторопливо поднялись на второй этаж. Пока они занимались оформлением документов, Константин крутился по второму этажу и прислушивался к рабочим гудениям ксероксов, принтеров и женским голосам, раздающимся из кабинетов.

Наконец, из-под числа двести пять высунулась голова Леонида и позвала его внутрь.

–Что будем делать? – они стояли в белом коридоре, оглядывались на приоткрытую дверь кабинета с седовласой женщиной и еле слышно шептались.

–В течение часа должны подойти остальные химики и нас посадят в автобус до аэропорта. Где будем ждать, здесь или в другом месте? – Леонид стоял между друзьями и крутил головой слева направо и наоборот.

–Нечего бегать и физиономиями «светить», – недовольно пробурчал Максим, оглянулся, подошёл к дивану и демонстративно уселся на него, – я буду здесь, а вы как хотите.

–Что значит «как хотите»? – огрызнулся Леонид, – Вместе пришли, вместе и уйдём.

Побросав сумки рядом с диваном, Леонид и Константин подвинули своего друга и замолчали, размышляя каждый о своём.

Леонид пытался вспомнить, какие подходящие растения произрастают на Крайнем Севере, но кроме мха, ничего в голову не приходило. Надо будет в аэропорту постараться найти книжку по мхам, чтобы знать, какие органические соединения они содержат. Которые можно из зелёной пушистой мелочи в простой лаборатории достать и на благо человеческих галлюцинаций употребить. За определённую плату, чтобы вахтовикам не так скучно было нефть качать.

Неожиданно перед его глазами заколыхался бабушкин огород и Леонид понял, что можно будет организовать небольшой парник под коноплю. Точнее, под укроп и петрушку, а между зеленью напихать кустики будущей марихуаны. Лицо молодого человека расслабилось, и он заулыбался. Не так уж это и плохо: полгода провести в полной изоляции, вернуться и начать всё сначала. Жизнь налаживалась.

Константин сосредоточенно думал о том, что его временные друзья неправы и надо как можно быстрее избавляться от них. Вариант с физическим устранением отличался сложностью и никоим образом не подходил. Оставалось только одно – бежать. Константин нахмурился, с этого момента следовало запоминать любую мелочь: какой дорогой поедет автобус, как зовут водителя, каким образом их будут кормить, с какой частотой его подельники будут бегать в туалет. Кстати, если до аэропорта они не сходят по нужде, то в здании аэропорта точно посетят самое популярное место. Значит, там и следует быть готовым на все сто процентов, выждать момент, прихватить сумку с деньгами и раствориться в толпе.

Константин закрыл глаза, ему показалось, что блеск звонких монет отражается в его зрачках и может преждевременно выдать шальные воровские мысли.

Максим о деньгах не думал вообще. Он перебирал в голове события последних дней и пытался сообразить, где их молодой и неопытный наркоквартет мог оставить даже малейшие намёки на своё месторасположение. Основную проблему создавало отсутствие Вершакова, но Андрей не знал о командировке на север и с этой стороны никак не мог им навредить.

Да, с работой получилось удачно. По сути, подфартило. Но чувство тревоги не покидало Макса. Разумеется, сначала надо хотя бы сесть в самолёт, и только потом можно будет свободно вздохнуть.

Цельность белизны длинного коридора нарушила распахнувшаяся дверь с цифрами двести пять. В широкий проём ввалилось несколько человек в камуфляжной форме, чёрных масках и с автоматами Калашникова наперевес. За несколько мгновений они преодолели расстояние между дверью и старым диваном и дулами автоматов прижали к полу успевших вскочить химиков. Последним звуком свободы для них оказался шум задвигающегося засова на двери кабинета, где находилась невысокая седая женщина.

Из-за спины крайнего бронежилета вышло двое мужчин, у одного из них коротко стриженные жёсткие волосы торчали светло-коричневым ёжиком над загорелым лбом, глаза второго равнодушно рассматривали лица химиков.

–Это они? – светло-коричневый ёжик зашевелился, словно предвкушая удовольствие при виде найденных на полянке грибов с психоделиками.

–Они, – спокойно согласился второй, нагнулся, расстегнул самую большую сумку, удовлетворённо отметив, что она забита до верху крупными купюрами в иностранной валюте и добавил, – наконец-то и нас дождались.

Глава 15. Один удар шилом в сердце

-Сколько больниц ты обзвонил? – Овсов потягивал послеобеденный кофе в кабинете у Феликса и расспрашивал о поручении, которым озадачил Яблокова с утра.

–Все, – старший лейтенант бросил перед Овсовым список городских медицинских заведений, полученным в комитете здравоохранения и полностью испещрённым галочками, – человека с синяком на всё лицо, на пол-лица, с крупной гематомой хоть где-то на голове со вчерашнего вечера и до этого момента никуда не поступало. Ни в поликлиники, ни в больницы, ни в морг. Ни в государственные, ни в частные, ни в те, что находятся на предприятиях. Никаких следов.

–А если он обратился к врачу или медсестре, придя к кому-то домой?

–И как мы это узнаем?

–Никак, – вздохнул Дмитрий, – либо этот врач сам расскажет через несколько дней, что необязательно, если Вершаков даст ему денег, либо не сможет рассказать, если Андрейка его свяжет, покалечит, или вообще убьет.

–Ещё один труп?

–Маловероятно, – Овсов поднёс стакан к губам и глотнул кофе, – Вершаков пока сам ещё никого не убил. Зачем ему начинать, привлекая к себе внимание, и увеличивая шансы быть пойманным? Ему сейчас следует затаиться, как они и хотели, да Юрик им все карты смешал.

–Кстати, о Юрике, – Феликс требовательно уставился на Овсова, – что будем делать?

–Учитывая, что главный свидетель против него вчера вечером сбежал, даже не знаю.

–Но ведь мы можем обмануть Юрика, сообщив, что нашли Вершакова в подвале у Гулина. Юрик прекрасно помнит, в каком состоянии оставил химика и поверит нам стопроцентно, если мы все подвальные детали вывалим на его «чёрную» душу. Синяк в пол-лица, руки, прикованные к трубам, жертве даже глотка воды не досталось до нашего прихода…

–Да ты поэт, – усмехнулся Дмитрий, – а если Юрик откажется и потребует очной ставки?

–Просто надо надавить посильнее.

–А если это вообще не Юрик?

–Как это? – удивился Феликс, – Все улики указывают на нашего приятеля.

–Косвенные улики, Феликс, косвенные, – Дмитрий допил кофе и отодвинул стакан, – Андрей лицо похитителя не видел, заметил только золотой ключ на цепочке да запах абрикосовой жвачки. А что такое запоминающийся запах, понимаешь?

–И что же?

–Прекрасная вещь, чтобы выдавать себя за другого. Изображения лица и отпечатков пальцев нет, но свидетель уверяет, что человек именно тот, который нужен. Как же, аромат полностью совпадает. Хотя, – Овсов вяло махнул рукой, – запах может только напоминать настоящий, кто в такой ситуации не растеряется и будет уверен абсолютно.

–Но ведь у нас есть запись на диктофоне и его нескромные вопросы к нам!

–Есть, – Дмитрий кивнул головой, – и это точно Юрик, я уверен. Но нам нужно получить от него самое главное – имя Дагера. А для этого нужны очень весомые аргументы.

–Может, нам заручиться поддержкой начальства?

–Предлагаешь обратиться к Новикову?

–Нет, нет, – поспешно ответил Феликс, – я не это имел в виду. Я думаю, надо съездить к моему начальству, объяснить, раз три химика закрыты в госнаркоконтроле, то линейная милиция могла бы задержать подручного Дагера, который похитил четвёртого химика, ценного свидетеля убийства пассажиров поезда. Ведь славы хочется всем, в том числе и моему руководству. Авось польстится и выполнит за нас грязную работу.

–Рассуждаешь здраво, – Овсов усмехнулся, – а если ничего не получится, и Юрик будет молчать? Тебя ведь могут и выгнать с работы за такую «подставу».

–Могут, – улыбнулся Яблоков, – но, в отличие от тебя, за меня есть, кому заступиться. И ЭТА кто-то пострашнее генералов будет.

–Ты спишь с женой начальника? – Дмитрий постарался придать своему голосу побольше трагичности, недоумения и разочарования.

–Делать мне больше нечего! – фыркнул Феликс, весело рассмеявшись, – Не беспокойся, сплю я с кем надо.

–И не надо, – добавил Овсов, – однако, смех смехом, но Александра Валерьевича всё равно придётся вводить в курс дела. Хотя бы для того, чтобы он санкционировал задержание Юрика.

–А нельзя сначала задержать, а потом обращаться в прокуратуру?

–Можно, – вздохнул Овсов, – но тогда о всяком доверии и сотрудничестве с Новиковым придётся забыть. Если ты помнишь события последних дней, то понимаешь, что он нам очень помогает. Одна командировка в Ижевск чего только стоит.

–Я понимаю, – в кармане у Феликса зазвонил сотовый телефон, – но всё равно хочется сделать по-своему. Да, алло, я слушаю.

Дмитрий считал, что задержание Юрика не имело особого смысла. Хитрый пивной бизнесмен вывернется и выкрутится из любой ситуации. И никогда не расколется о своём хозяине и благодетеле. Юрика следовало просто посадить за совершённое им преступление и не морочить себе голову мыслями о том, как превратить убеждённого бандита в приличного человека или, что уже совсем невероятно, в стукача на Дагера.

Хотя, Овсов покачал головой, Юрик такой парень, что если Дагеру захочется использовать его как пешку, или кинуть на деньги, то именно на Дагера Юрику будет глубоко наплевать и он про свирепого мафиози может выложить всё. Чтобы отомстить. Дмитрий усмехнулся: а вот, чтобы самому оторвать от Дагера денег побольше, Юрика даже и не придётся просить развязать язык.

–У меня появилось срочное дело, – глаза Феликса маслянисто заблестели, – мне назначили свидание через час.

–Кто?

–Маша.

–Из третьего вагона?

–Да.

–Мы ей фотографии химиков показывали?

–Кажется, нет, – Яблоков слегка смутился, – а что, надо?

–Она же свидетель в твоём уголовном деле. Конечно, надо.

–Может, – Феликс почесал в затылке, – ты сейчас поедешь со мной, и оформим опознание?

–А это удобно?

–Ну, если мы приходим к ней по работе, и я задерживаюсь на некоторое время, – Яблоков явно пытался ухватить двух зайцев одновременно и сам в это почти не верил, – это же нормально?

–Не очень, но время действительно улетает стремительно, так что я поеду с тобой.

–Вот и хорошо, – с облегчением выдохнул Феликс, – заодно и подвезёшь.

Достаточно прозрачный розовый пеньюар, развевающийся на открывшей двери Маше, отлично демонстрировал прекрасную фигуру девушки, практически ничего не скрывая. Она сладко улыбнулась оторопело застывшему в проёме Феликсу, и сделала кокетливый шаг вперёд.

–Ты пришёл? – томно спросила она, и, заметив Овсова, стоявшего на лестнице на пару ступенек ниже, громко взвизгнула, – Яблоков, ты козёл!

Спортсменка и красавица убежала вглубь квартиры и принялась оттуда хорошо поставленным голосом перечислять всех животных, с которыми, по мнению Маши, Феликс состоит в прямой родственной связи. В какой-то момент она перешла на растения, упомянув бестолковые бамбук, лопух, многосемянной огурец и уродливый чертополох.

–Можно заходить, – тихо проговорил Феликс, собираясь прокрасться внутрь.

–Ты уверен? – Дмитрий схватил его за локоть и остановил.

–Конечно, – лёгкая улыбка пробежала по губам старшего лейтенанта, – это же женщина, когда она успокоится, то вспомнит, что ей нравится демонстрировать себя мужчинам.

–И когда же она успокоится?

–Секунд десять назад, – усмехнулся Феликс и затянул Овсова внутрь.

–Здравствуйте, – негромко произнёс Дмитрий девушке, плотно запахнувшейся в ярко-оранжевый длинный махровый халат и нервно расхаживающей по большой неосвещённой комнате с тяжёлыми закрытыми шторами. Несмотря на ослепительное солнце за окном, в квартире царил полумрак.

–Здравствуйте, – недовольно пробурчала Маша, демонстративно небрежным жестом поочерёдно погасив семь свечей, расставленных в тонких высоких подсвечниках по периметру стола. Последний располагался почти по центру комнаты, мог похвастаться тёмно-вишнёвой скатертью, бутылкой шампанского, двумя хрустальными бокалами, большим блюдом с виноградом и нарезанными апельсинами, яблоками и грушами, а также несколькими салатами: из ананаса и свеклы, из сыра с чесноком, из спаржи с грибами и маленькими помидорами.

–Включите, пожалуйста, свет, – попросил Овсов.

Вспыхнувшая люстра пробежалась лучиками по сочным каплям, стекающим по разрезанным сосудам оранжевых и зелёных фруктов, стеклянным и хрустальным бокам посуды на столе, величаво отразилась в гигантском безмолвном экране настенного телевизора, обозначила два мягких бордовых кресла в углах комнаты, стыдливо коснулась широкого разложенного велюрового дивана всё того же бордового цвета, и многозначительно замерла на портрете в золотистой рамке, расположенного над мягкой, ворсистой поверхностью дивана.

С портрета кокетливо и загадочно смотрели чёрные Машины глаза, её оголённые плечи и лёгкая ироничная улыбка кроваво-красных губ.

–Извините нас,– подчёркнуто вежливым тоном произнёс Овсов, – очевидно, мы прервали Ваш полдник. Мы здесь ненадолго.

–Кто бы сомневался! – фыркнула девушка.

–Так, может, и нам нальют по бокальчику, – робким голосом предложил Феликс.

–Подобным существам алкоголь противопоказан, – язвительно отпарировала Маша, – их маленький мозг не выдерживает даже небольшой нагрузки и они начинают вести себя неадекватно.

–Вот, пока твой мозг, Яблоков, способен хотя бы на минимум, – строгим начальственным тоном тут же провозгласил Дмитрий, – давай, проводи оперативные мероприятия.

–Какие ещё мероприятия? – растерялась девушка.

–Опознание, – важным тоном изрёк Феликс, – опознание по фотографии.

Он достал из своей папки фотографии химиков и разложил их на столе между бутылкой шампанского и салатом из ананаса и свеклы. Изображение Вершакова легло крайним справа и своим нижним левым углом попало под корзинку с нарезанным белым хлебом. Заинтересованная Маша подошла к своему любовнику и принялась внимательно изучать незнакомые лица.

–Вот он, – обрадовано вскрикнула она, когда обнаружила, что одно лицо всё-таки сохранилось в памяти, – он ходил по вагону и предлагал газеты и журналы.

–Яблоков, составь пока протокол, – Дмитрий повернулся к волейболистке, – Вы как-то обещали нам продемонстрировать свой отъезд из Барсуково. Сказали, что Вам пришлют фотографии.

–Да, получила, секундочку, – Маша быстрым изящным шагом упорхнула в другую комнату и, спустя пару минут, вернулась с чёрным ноутбуком в руках. Отодвинув пахнувшие дымом свечи, она положила детище электронной промышленности на край стола и «мышкой» открыла нужную папку, – пожалуйста, смотрите.

К глубокому сожалению Овсова, экран компьютера смог показать лишь некоторое количество молодых красивых стройных девушек, улыбающихся, со спортивными сумками и без, и только спины остальных пассажиров. Ни одного лица, не имеющего отношения к выяснению спортивной волейбольной истины, в ноутбуке не отыскалось. Как Дмитрий не пытался выдавить хотя бы малейшую информацию из деятельности барсуковского фотографа, у него ничего не получилось.

–Жаль, жаль, – протянул Овсов и принялся лениво перелистывать фотографии, уже не всматриваясь в лица, а разглядывая чистоту перрона под ногами спортсменок, цифру три в маленьком окошечке, обозначающую номер вагона, чью-то пятерню, пальцы которой мощно сжимали огромную сумку. На мизинце кисти руки чётко выделялся огромный чёрный камень.

Дмитрий на всякий случай оглянулся на Феликса, затем поднёс свою левую руку к глазам и внимательно рассмотрел, затем перевёл взгляд обратно на фотографию. Сомнений быть не могло – перед ним переносила багаж царственная длань самого Гусева Ивана Петровича.

Время замедлилось, стало густым и вязким, Овсов попытался сориентироваться в этой тягучей реке секунд и мгновений, но получалось плохо. Дмитрий закрыл глаза и мысленно представил барсуковский вокзал и уверенно шагающего по нему, то ли ультрамодного, то ли скрывающегося от налогов жуликоватого дизайнера. Гусев путался под ногами Овсова слишком часто, и его деятельность следовало окончательно отсечь от застреленных и зарезанных молодых людей.

А если наркомафия «крышует» Гусева? Дмитрий отрицательно покачал головой. Да нет, полную защиту хамоватому королю ножниц, ниток и иголок осуществляет замначальника УВД. Зачем этой сладкой парочке делиться доходами ещё с кем-то? Они прекрасно себя чувствуют на этом полулегальном поле кройки и шитья.

А если Гусев водит Гулина за нос? Ему же на всё наплевать. Может он за спиной подполковника милиции крутить свои дела? Дмитрий усмехнулся: если ему это выгодно, то, разумеется, может. Кто же откажется от дополнительного приработка?

Овсов ещё раз продемонстрировал своим мозговым полушариям все фотографии, но чёрного кольца больше не увидел. Что же происходит? Гусев со своими швеями-мотористками строчит модные шмотки и нелегально возит по городам и весям для оптовой продажи, чтобы поменьше платить налогов или всё-таки имеет отношение к химикам? Совпадение или прямая связь?

–Феликс, дай мне номер телефона проводницы третьего вагона, мне надо её срочно повидать, с тобой созвонюсь вечером.

–Вы уходите? – в Машином голосе завибрировали чересчур наигранные нотки удивления и возмущения, – Не забудьте непременно забрать своего бестолкового друга!

–Я тороплюсь, – суровым голосом ответил Дмитрий, взял поданный обрадовавшимся Феликсом листок с цифрами и скупо улыбнулся, – такая у нас работа.

Через некоторое время капитан милиции вошёл в свой кабинет и облегчённо вздохнул: фотография с Гулиным и Гусевым всё ещё стояла на столе Пашаря. Дмитрий достал из сейфа цифровой фотоаппарат и несколько раз зафиксировал изображение Ивана Петровича. Как в одиночку, так и с его родственником. Затем позвонил проводнице третьего вагона и договорился о встрече, закрыл кабинет и стал спускаться по лестнице. Впереди мелькнула знакомая спина.

–Петрович, – Овсов радостно схватил за руку пытающегося ускользнуть майора, – ты чего от меня прячешься?

–Дима, – бывалый сотрудник ГИБДД понуро вздохнул, – что-то у моих хлопцев не получается найти эту треклятую машину. Уже круга три по всему городу нарезали, говорят, нигде даже и следов нет. Может, в розыск объявим, пока не поздно? Может, её всё-таки угнали?

–Нет, – Овсов задумался, – тут что-то не так.

–Да что не так? – возмутился Петрович, – Мои бойцы уже косятся на меня. Подозревают в махинациях, что ли…

–Ты проверял только открытые места?

–Ну, да, – удивился майор, – согласно условиям поставленной тобой задачи.

–А теперь проверь штрафстоянки.

–О, как, – удивился Петрович, – так, может, она там с самого начала стояла?

–Может, – пожал плечами Овсов и вышел на улицу.

Облака отказывались воевать с небесным светилом и обходили его десятой дорогой. Дмитрий задрал голову и попытался заглянуть за горизонт. Если принять в расчёты размеры Отчизны, то десятая дорога пролегала по соседней области, никак не ближе.

Под прямыми безжалостными солнечными лучами машина нагрелась, и Овсов открыл окна с двух сторон, пытаясь организовать быстрый приток свежего воздуха. Солнце улыбнулось наивности человека и своим жарким выдохом прошлось по широкой магистрали, забитой в минуты всеобщего окончания трудовой вахты. Переполненные маршрутные автобусы и городские троллейбусы недовольно заскрипели и заворчали раздражёнными голосами уставших людей.

Проводница третьего вагона устало обмахивалась газеткой, нервно оглядываясь в тени деревьев, вплотную подступающих к перекрёстку. Овсов приткнул Жигули в первое попавшееся место и выскочил к женщине, ожидающей его.

–Здравствуйте, посмотрите, пожалуйста, – Дмитрий включил фотоаппарат и высветил на экране крупное изображение Гусева, – этот человек мог ехать в Вашем вагоне в ночь убийства?

–Что значит, мог? – крупная женщина нахмурилась, – Я его прекрасно помню.

–Почему? – удивился капитан милиции.

–Когда он в Барсуково садился в поезд, пройдя рядом со мной, на нём просто красовался великолепный эксклюзивный костюм с иголочки, от него исходили волны французского парфюма, чёрные дорогие стильные очки, – проводница помахала перед носом Овсова толстым указательным пальцем правой руки, – можете мне поверить, уж я в этом разбираюсь.

–И это так запомнилось? – усмехнулся Дмитрий.

–Не это, – загадочно улыбнулась крупная женщина, – а то, что в нашем городе он выходил одетым, как последний замшелый учётчик с далёкой деревенской фермы. Чуть ли не навозом от него пахло, и очки на переносице болтались, как у близорукого: в дурацкой роговой оправе.

–Спасибо, – едва смог промолвить опешивший старший оперуполномоченный уголовного розыска, – Вы нам очень помогли, всего хорошего.

Дмитрий развернулся, подошёл к Жигулям, уселся за руль, но заводить машину не стал. Зачем Гусеву так конспиративно переодеваться? Он от кого-то прятался? Сомнительно, очень сомнительно, он никого не боится. Тогда зачем эта комедия? В кармане Овсова запел жаворонок.

–Я спускаюсь по подъезду, – довольный голос Феликса не оставлял никаких сомнений в успешном окончании процедуры опознания Вершакова по фотографии, – ты можешь меня забрать?

–Буду через десять минут, – бросил Дмитрий и вывернул руль.

–Итак, что ты думаешь, – Яблоков развалился на переднем сидении и лениво перекатывал зубочистку из одного угла рта в другой. От него несло алкоголем и флюидами сытого кота, – что нам ещё нужно сделать?

–Мы едим к Новикову за санкцией на задержание Юрика. Затем Юрика везём в твою контору и докладываем начальству всю правду. Обрадуем его, потрясём воображение и пусть оно и решает, что с ним делать, – Овсов обогнал зазевавшуюся иномарку и прошмыгнул вперёд, – а наша первостепенная задача – предварительно огорошить пивного друга до основания. Ты на него наседаешь, что у него всё плохо, я спокойно объясняю, что он ещё может спасти свою шкуру.

–А, – понимающе протянул Феликс, – типа, я «плохой», а ты «хороший» милиционер.

–Да, – кивнул головой Дмитрий, – только не так упрощённо, как ты сказал, а немного тоньше. Мы оба «хорошие», но ты рассказываешь ужасы подвала дачи Гулина и запугиваешь Юрика, а я пытаюсь быть его временным адвокатом и ищу варианты его спасения. Не забудь про расспросы Юрика вообще и меня пьяного, в частности.

–Не забуду, – радостно потирая руки, растянул рот до ушей старший лейтенант, – я ему покажу, как спаивать уголовный розыск!

–Вы опять вместе? – Александр Валерьевич улыбнулся, – Не можете расстаться?

–Продолжаем расследование, – бодро заявил Яблоков, усаживаясь за стол старшего следователя прокуратуры, – распутываем ниточки.

–Да, да, Ирочка мне всё рассказала, – Новиков восхищённо посмотрел на Овсова, – как ты догадался, что химики остались живы?

–Интуиция, – не менее бодро отмахнулся Дмитрий, – тебе анализы из пожарной части по поводу того, что я их просил сделать, приходили?

–Да, – Новиков достал из нижнего ящика стола зелёную папку и вытащил из неё бумагу, – действительно, в квартире обнаружились следы вещества, дающего при сгорании очень большую температуру. Самого вещества, конечно, нет, но следы его при спектральном анализе просматриваются отлично. Я позвонил экспертам, они пояснили, что это вещество достать можно только в военных специализированных подразделениях. Мысль улавливаете?

–Разумеется, – Овсов именно этого и ожидал, – а что говорят наши химики?

–Молчат, – усмехнулся старший следователь, – но это их уже не спасёт. Прокурор города безумно рад встрече с ними и подпишет любое обвинение в их адрес. Как минимум три трупа на их шее уже висят. А там, глядишь, и Алялину повезёт. Тем более, что отпечатки пальцев на пакете, найденном тобой под ванной в номере гостиницы, принадлежат именно нашим химикам.

–То есть прокуратура теперь рассматривает пожар как убийство? – уточнил Яблоков.

–Удобно, да, – повернулся к нему Овсов, – дело раскрыли раньше, чем узнали, что это убийство.

–Только кипятиться не надо, – рассмеялся Новиков, – я указал вас обоих, как раскрывших данное преступление. Разумеется, отмечен и заместитель командира пожарной части.

–У нас есть ещё одна ниточка, – перефразировал Дмитрий слова старшего лейтенанта.

–Я весь внимание, – мелькнувшее на лице старшего следователя удивление мгновенно превратилось в смесь сосредоточенности, концентрации и глубокомыслия.

–Ты же знаешь Юрика, – утвердительно начал капитан милиции, – так вот…

В последующие двадцать минут Дмитрий неторопливо, вспоминая каждую мелочь, каждый литр пива, перетёкший из пакетов пивного дельца в глотки сотрудников уголовного розыска, каждую съеденную рыбку, каждое сказанное слово, собственное двойное посещение владений самогонного магната с последующей демонстрацией диктофонной записи, описывал свои подозрения в отношении Юрика, приведшие, в конце концов, к удару Вершаковым в солнечное сплетение старшего лейтенанта и потерей четвёртого химика как сбежавшего свидетеля.

Разумеется, о том, что Андрея нашли на даче Гулина, никто не обмолвился ни словечком. Данный гениальный оперативно-розыскной ход был представлен как счастливое попадание пальцем в небо. Вот подумали, что одного из химиков могут прятать на дачах, приехали за город, посмотрели, где самый большой подвал, зашли в него и, о чудо, наткнулись на Вершакова.

И, разумеется, об акте любви семьи Яблоковых на диване Овсова также не упоминалось. Всё остальное было произнесено вслух и отдано Новикову на критическое растерзание.

–Строго говоря, – задумчиво произнёс старший следователь прокуратуры, – на вашем месте я бы повёл себя точно так же. Очень жаль, конечно, что Вершаков временно утерян, в данной ситуации он на девяносто девять процентов подпадает под роль свидетеля, что для нас являлось бы исключительной пользой, но ничего не поделаешь, ему пока везёт.

–Мы хотим отвезти Юрика в линейный отдел, на железнодорожный вокзал.

–Понимаю, – Новиков усмехнулся, бросив в сторону Овсова ехидный взгляд, – подождите меня минут десять.

Ждать пришлось гораздо меньше.

–Прокурор сегодня в прекрасном настроении, – старший следователь вручил Овсову заполненный лист бумаги, – подписывает всё, даже не глядя.

–Александр Валерьевич, – Дмитрий решил, что всё-таки следует обозначить границы, чтобы впоследствии не возникло недомолвок, – только никому не говори о том, куда мы поехали, это очень важно, сам понимаешь – дело, скорее всего, касается Дагера.

–Конечно, конечно, – Новиков развёл раскрытые ладони в сторону, – я это понимаю никак не хуже вас. Удачи вам, держите меня в курсе происходящего.

–Я понял тебя, – произнёс Феликс, как только за ними захлопнулись дверцы машины, – ты предупредил своего друга, что следишь за его проколами.

–Феликс, – укоризненно рассмеялся Дмитрий, – ты слишком груб в своих оценках. Давай лучше, я тебе другую историю расскажу.

–Интересную? – ревниво уточнил Яблоков.

–Очень, – кивнул головой Овсов и бросил на Феликса озорной взгляд, – пока ты проводил опознание в полуобнажённом виде…

–Почему же в полу? – возмутился Феликс, – Очень даже в полностью обнажённом.

–Хорошо, хорошо, – весело согласился старший оперуполномоченный уголовного розыска, – я обнаружил на фотографиях из Барсуково палец великого дизайнера.

–Средний, что ли? – опасливо удивился Яблоков.

–Мизинец левой руки, – серьёзно продолжил Дмитрий, – точнее, кольцо с большущим камнем на этом мизинце. Бросив тебя у Маши…

–Большое спасибо! – тут же вставил Феликс.

–Пожалуйста. Бросив тебя у Маши, я вернулся в кабинет и сфотографировал изображение Гусева, находящееся на столе у Пашаря, помчался к проводнице третьего вагона и показал ей это фото.

–Удачно?

–Более чем. Она супермодного и супердельного Ивана Петровича очень хорошо запомнила, – Дмитрий сделал многозначительную паузу, – в Барсуково Гусев садился в поезд одетым, можно сказать, роскошно, а в нашем городе сходил с поезда выглядящим с её слов «как последний замшелый учётчик с далёкой деревенской фермы».

–И что это значит? – нижняя челюсть Феликса медленно поплыла вниз.

–Не знаю, – равнодушно ответил Овсов, – логичных объяснений нащупать не могу: Гусев не хотел, чтобы его заметили выходящим из этого поезда? Зачем, какой в этом смысл? Он от кого-то прячется? Сильно сомневаюсь.

–То есть, у тебя даже нет никаких идей по этому поводу?

–А какие могут быть идеи? – Овсов пожал плечами, – От кого может Гусев прятаться? И по чьему паспорту он покупал билеты? Если в паспорте на имя Цветкова его фотография, то он преступник, так как имеет в личном распоряжении фальшивые документы.

–А если всё-таки возит свои шмотки на продажу и скрывает это от налоговой инспекции?

–Это первый вариант, а второй вариант – он имеет какое-то отношение к химикам.

–Гусев прятался от женщины, – неожиданно выпалил Феликс

–Я думал об этом, – нехотя признал Овсов, – будет очень жаль, если мы не вскроем какую-нибудь его преступную афёру.

–Да у тебя на него зуб! – радостно заорал Яблоков, – Ты хочешь ему и Гулину насолить!

–Не совсем насолить, – уточняющим тоном протянул капитан милиции, – у Валентина Петровича очень богатый опыт в нашем деле и голова работает весьма недурно, но он зачастую идёт по лёгкому пути и не выкладывается полностью в процессе самого расследования, а всё время реагирует на происходящее с точки зрения подстраховки своего начальствующего имиджа.

–Ты собрался его шантажировать? – испуганно удивился Яблоков.

–Конечно же, нет, Феликс! – Овсов раздражённо заглянул в лицо напарнику, – Что за идиотские мысли? Во-первых, надо приземлить великого дизайнера, во-вторых, Гулин должен знать, что своим подчинённым следует доверять, в-третьих, заместителю начальника УВД не следует поощрять фальшивое раскрытие столь массового убийства.

–Понятно, – уныло протянул Феликс, – надеюсь, мне из-за тебя влетит не очень сильно.

–То есть, ты тоже в основном беспокоишься за свою задницу?

Яблоков промолчал и стал разглядывать приближающуюся дверь магазина Юрика. Жигули остановились в двух метрах от входа и сотрудники милиции, неторопливо покинув машину, прошли внутрь.

–Здравствуйте, а где хозяин? – негромко обратился Дмитрий к молоденькой продавщице.

–Ему несколько минут назад кто-то позвонил, и он поспешно убежал.

–А кто позвонил?

–Не знаю, – девушка протянула сдачу покупателю и повернулась к Овсову, – Юрий Васильевич слушал собеседника буквально секунд пять, моментально собрался и пулей отсюда вылетел.

–Что значит «собрался»?

–Забрал дневную выручку, в свою спортивную сумку бросил пару палок колбасы, два батона хлеба, немного огурцов и помидор и выскочил за дверь.

–Он сказал, когда вернётся?

–Он вообще ничего не сказал, – девушка пожала плечами, – мы даже не знаем, принимать нам товар, или нет.

–Какой товар? – удивился Дмитрий.

–Который Юрий Васильевич сегодня по телефону заказал. Должны попозже подвезти.

–Конечно, принимайте, – добродушно улыбнулся Овсов, – и ему обязательно сообщите об этом. А если он не вернётся до закрытия магазина, то всё равно его как хозяина предупредить следует.

–Сомневаюсь, – Феликс раздражённо помахал сотовым телефоном перед глазами капитана милиции, – его номер отключён.

Они вышли на улицу и сели в машину.

–Я же тебе говорил, – лицо Яблокова сморщилось от досады, – сначала Юрика нужно взять, и только потом Новикову докладывать.

–Ты считаешь, это Александр Валерьевич позвонил нашему кладоискателю?

–А кто?! – искренне удивился Феликс, – Мы же только ему сказали о том, что едем на задержание Юрика.

–Но тогда нас сегодня попытаются убить, – оптимистично сообщил Дмитрий своему молодому коллеге.

–Как убить?! – глаза Феликса стали круглыми, – За что?

–За то, что мы с этой секунды знаем: Новиков – лучший друг Дагера.

–А он его лучший друг? – изумился Яблоков.

–Феликс, перестань валять дурака! – рассвирепел Овсов, – Если это Новиков позвонил Юрику, то он отлично понимает, что мы его раскусили и поэтому нас нужно немедленно уничтожить, чтобы мы про «оборотня» – следователя прокуратуры никому и ничего не успели разболтать.

–Так давай позвоним в мою дежурную часть и доложим.

–С ума сошёл?! – Дмитрий удивлённо уставился на Феликса, – А если Юрика кто-то просто попросил об услуге?

–Какой ещё услуге?

–Скажем, нужного и важного для Юрика человека срочно отправили в командировку, а денег у него нет, еды нет, и, вообще, он на поезд опаздывает. Вот наш самогонный магнат собрал сумку в дорогу и кинулся своему знакомому помогать.

–А что, реально, – Феликс нахмурил брови и почесал в затылке, – совпадает.

–И ещё один момент…

–Какой?

–Сколько времени мы с тобой от прокуратуры до магазина добирались?

–Минут тридцать – сорок.

–Зачем же тогда Александр Валерьевич ждал так долго, чтобы Юрика предупредить? Мы за дверь – Новиков за телефон. Дело пары секунд. А продавщица говорит, что Юрику только-только сообщили. Не стал бы Новиков так рисковать, перезвонил бы сразу, – Дмитрий задумался, – и, даже если он не сам звонил, а через вторые, третьи руки передавал, то всё равно на эти достаточно срочные переговоры ушло бы две-три минуты от силы.

–Что будем делать?

–Ничего.

–Как ничего?

–Так, ничего, – улыбнулся Овсов, – никаких доказательств причастности кого бы то ни было к поспешному бегству лучшего спонсора уголовного розыска у нас нет. Значит, сделаем вид, что всё нормально.

–А Новикову что скажем?

–Что не успели: мы приехали за Юриком, а он уже ушёл куда-то по своим делам, – Дмитрий помолчал и добавил, – мне с Александром Валерьевичем лучше вообще пока не встречаться и лишние вопросы не задавать.

–Так, может, задать-то как раз надо?

–И?

–Что «и»?

–Что даст нам ответ на вопрос: А не звонил ли ты, дорогой старший следователь прокуратуры, некоему Юрию Васильевичу с целью предупредить его о готовящемся задержании?

–Как это «что даст»? – растерялся Феликс.

–Если Новиков не виноват, то он скажет правду, которая нам всё равно ничем не поможет. Если Новиков хоть как-то замаран, то, как ты считаешь, он ответит честно?

–Нет, – негромко протянул Феликс и сглотнул слюну.

–Но уже будет знать, что мы его подозреваем и, возможно, предпримет встречные меры.

–Какие меры? – насторожённо уточнил Яблоков.

–Я говорил тебе о них пять минут назад.

–Может, мне получить табельное оружие и походить с ним два-три дня? – помолчав несколько секунд, как бы невзначай поинтересовался Феликс.

–Мысль очень здравая, – усмехнулся Овсов, – учитывая, что от нас уже два человека бегают широкими кругами, а догнать мы их всё никак не можем.

–Тогда отвези меня на железнодорожный вокзал.

–Как скажешь.

Верить в то, что человек, с которым ты давно знаком и который является образцом следователя прокуратуры, мог элементарно брать деньги у наркомафии, не получалось никак. Неужели Дмитрий проморгал быдаже малейшие проколы Новикова, общение с которым являлось тесным и достаточно долгим? Но, с другой стороны, при Овсове интересы наркомафии и государства в присутствии Новикова никогда и не пересекались. Значит, и проколам неоткуда было взяться. И поэтому Александр Валерьевич мог вести себя свободно и расковано.

Дмитрий распрощался с Феликсом, договорившись, что утром они обязательно созвонятся, и отправился домой. Заглянув в заполненный бар, и пару раз вздохнув над дразнящими взор этикетками крепких напитков, Овсов мягко прикрыл самую любимую дверцу в квартире и поплёлся в ванную комнату.

Его разбудил солнечный зайчик, перебегающий с разогретой щеки на выгнутую складкой подушки дугу левой брови и обратно. Шея затекла, и Дмитрий сообразил, что спит в одном положении уже очень давно. Овсов с трудом размял руками шею и лицо, пробормотав о необходимости утреннего кофе. Солнечный зайчик спорить с ним не стал, а то, что находилось под подбородком, очевидно, в предвкушении горячего напитка, решило функционировать нормально и ускорило кровоток.

Спустя полчаса Овсов брызнул капельками одеколона на воротник голубой рубашки и потуже затянул ремень на чёрных брюках. Так и похудеть недолго.

Небесное светило неумолимо двигалось вперёд, заставляя планету и всех её обитателей полноценно заниматься процессом под названием «жизнь». Кто-то это проделывал с удовольствием, кто-то с разочарованием, кто-то с надеждой, одни любили, другие ненавидели, но все эти обитатели, состоящие из клеток, молекул и атомов, боролись за своё существование.

Кстати, вздохнул Дмитрий, открывая дверцу Жигули, один из вариантов этой борьбы – это валяние на диване перед телевизором с бутылочкой доброго напитка в руках. Причём, один из самых приятных видов борьбы.

–Привет недотёпам, – Геннадий Николаевич бодро улыбался, перебирая бумаги на своём столе, – вчера вечером дело по Алялину отправилось в суд.

–Новых улик нет?

–Есть! – победно вскрикнул Пашарь, – Кладовщик с «Протона» подтвердил, что передавал необходимые химические препараты подозреваемому в убийстве четырёх человек.

–Он добровольно согласился стать соучастником убийства? – изумился Овсов.

–Он проходит свидетелем.

–То есть ты поставил его перед выбором: либо он сядет вместе с Алялиным, либо оговорит его?

–Учись работать, лопух, – ехидно, задрав палец высоко к потолку, подтвердил Пашарь.

–А если он на суде откажется от своих показаний?

–Это меня не касается, – отмахнулся начальник уголовного розыска, – главное, моя фамилия уже прошла по всем сводкам и отчётам и я везде числюсь, как раскрывший данное преступление.

–Ну да, – задумчиво кивнул головой Овсов, – это самое главное.

–И поэтому, – Геннадий Николаевич протяжно зевнул, – я беру выходной, а ты об этом никому не говоришь, меня не ищешь, и все вопросы решаешь сам.

–Я попытаюсь, – кротко ответил Дмитрий.

–Хотя куда тебе, – проворчал Пашарь, – если что произойдёт, то съездишь, соберёшь материал, а я завтра придумаю, как его правильно использовать.

–Ну да, – опять кивнул головой Овсов, – это самое главное.

–Да, кстати, – уходящий начальник уголовного розыска развернулся в дверях и строго посмотрел на Дмитрия, – по Юрику ничего не делай.

–Что «не делать»? – рот Овсова сам по себе широко распахнулся.

–Не предпринимай никаких действий, – раздражённо бросил Геннадий Николаевич.

–А какие действия я собирался предпринять? – лицо Овсова окончательно одеревенело и стало напоминать маску глупого изумления.

–Да ты совсем дурак?! – разозлился Пашарь, – С трупом Юрика ничего делать не надо!

–С каким трупом? – глаза Дмитрия затуманились, но тут же прояснились, – Юрика убили?

–А я тебе о чём уже полчаса на пальцах объясняю?! – уши Геннадия Николаевича покраснели и задёргались, – Я тебе и талдычу, что уже всё раскрыл.

–Каким образом?

–Элементарно, – назидательно протянул Пашарь, – мозгами пошевелил и получил результат.

–И какой же?

–Это самоубийство.

–Почему ты так решил?

–Потому, что он умер от одного-единственного удара шилом в сердце. Удар произведён немного наискосок, так как если бы он ударил себя правой рукой, сжимающей шило. Разумеется, таким может быть только самоубийство!

Глава 16. Тринадцатая ящерица

Геннадий Николаевич вышел, небрежно махнув дверью так, что она не закрылась, оставив сантиметровую щель. Находясь в полной прострации, Овсов уставился в эту щёлочку, словно именно оттуда должен был забрезжить свет истины, лучом своим указывающий на руку убийцы, сжимающей шило.

Неожиданно щель действительно раздвинулась, но вместо злодейской рожи в ней появилось улыбающееся лицо Петровича.

–Димка, нашли!

–Что нашли, Петрович?

–«Мерседес», – майор милиции ввалился в кабинет полностью, – как ты и сказал, на нашей штрафстоянке и уже давно. И, как это обычно у нас бывает, никто даже не удосужился его проверить. Так что давай, докладывай начальству, пусть этого жеребца забирают, да поскорей.

Один из самых опытных офицеров УВД повернулся и вышел из кабинета.

–Спасибо, Петрович, через пару дней мы с тобой обязательно организуем секретное дело.

В суживающуюся дверную щель протиснулась пятерня майора с оттопыренным вверх большим пальцем. Затем и она исчезла.

Овсов вздохнул: установив в деле убийства в гостинице и купе поезда все детали произошедшего, все мотивы, собрав бесчисленные факты и улики, он не смог обеспечить поимку настоящего убийцы, неотвратимость наказания и торжество справедливости. Дмитрий встал из-за своего стола и отправился докладывать Гулину о найденном автомобиле.

–Привет, ты чего такой унылый? – Алина повернулась к Овсову правым боком, насыпая в начальственную кружку растворимый кофе, и перед глазами капитана милиции предстали всей полнотой девичьи зовущие контуры, которые он совсем недавно дерзнул охватить своими нескромными руками. В груди Дмитрия заметно потеплело, в голове пронеслась мысль о процессе под названием «жизнь».

–Бодрюсь, – Овсов сглотнул, с его языка сорвалось само по себе, – ещё одно свидание?

Алина неожиданно прыснула, стараясь не разлить кипяток из носика наклонённого чайника.

–Тогда нас точно пристрелят, Овсов, – девушка глубоко вздохнула, успокаиваясь, заполнила керамическую голубую кружку водой до краёв и поставила чайник на столик, – место свидания должно быть заранее проверено: отсутствие взрывчатки, киллеров, маньяков, хулиганов и женщин в коротких юбках. Тебе известны такие места?

«Да!» очень хотелось крикнуть Дмитрию, но он сдержался. Как-то очень нескромно таким образом рекламировать свою собственную спальню.

–Я сейчас вернусь, – Алина аккуратно бросила два кусочка рафинада в кофе и начала медленно помешивать ложечкой, направляясь в кабинет Гулина, – не исчезни.

–Разумеется, но мне тоже нужно туда на секундочку, – с этими словами Овсов застыл в раскрытых дверях кабинета Валентина Петровича, дожидаясь, пока секретарь Гулина поставит кружку на стол перед заместителем начальника УВД и выйдет из кабинета.

–Заходи, – подполковник милиции кивнул головой, указывая Овсову на стул перед ним.

–Да я на два слова буквально, – тем ни менее Дмитрий перешагнул через порог и слегка прикрыл за собой дверь, – машину нашли, стоит на нашей штрафстоянке.

–Какую машину?

–Человека из «Газпрома».

–Ах, эту, – Гулин облегчённо вздохнул, – хорошо, можешь идти.

Овсов вышел, плотно притворил за собой дверь и застыл, словно боясь спугнуть ускользающую мысль. Нет, она не покидала голову старшего оперуполномоченного уголовного розыска, очень прочно застряв между двумя серыми полушариями. Она уже сформировалась, обрела понятную событийную логику и деликатно пугала своей незатейливостью и простотой.

–Ты что, заснул? – улыбнулась Алина, – Про свидание ещё помнишь?

–Я думаю, – невпопад ответил Дмитрий и медленно двинулся вперёд.

В разговорах между Гулиным и Овсовым упоминалась только одна машина – «Мерседес» из «Газпрома». Почему же Валентин Петрович так напрягся при словах «машину нашли»? И так облегчённо вздохнул, когда узнал, что нашли именно «Мерседес».

Значит, между нами есть ещё одна машина. Какая?

Ответ на этот вопрос как раз и застрял в извилинах Овсова и неторопливо скользил по всем углам, сталкиваясь с другими фактами, гипотезами, предположениями и достаточно успешно выдерживая проверку на соответствие со всем тем, что хранилось в мозговых закромах капитана милиции.

Значит, Гулин знает, что в Овсова стреляли из машины. А ведь об этом знают только сам Дмитрий и те, кто организовал непринуждённые вечерние стрельбы.

А ведь взгляд убийцы из машины находился на одном уровне с глазами Овсова. Как и взгляд Гусева, когда они встретились с Дмитрием на автостоянке перед УВД.

Мог Гулин по ошибке подумать, что нашли машину Гусева, из которой стреляли в Овсова и Алину? Конечно, мог. Особенно, если наш драгоценный дизайнер заодно является ещё и киллером, работающим на Валентина Петровича. И именно в качестве убийцы Гусев и посещал Барсуково. Точнее, обратную дорогу из этого города с прекрасной женской волейбольной командой. Зачем-то кардинально изменив свой внешний вид при выходе на перрон города Т.

Тогда становится понятным абсолютно нелепый довод о том, что четверо вечно пьяных физически неразвитых юношей могли избить Алялина, вспыльчивого хирурга с крепкими руками. Ведь Гулин, пока не узнал, что химики остались живы, считал, что в гостинице зарезаны опытные парни, отслужившие в армии. Которые, разумеется, легко могли справиться с одним человеком.

Кстати, поэтому первоначально Гулин обрадовался догадкам Овсова, что в «Волшебном маяке» убиты не те люди, которых он искал. А, значит, кинувшие его на деньги химики не смогут уйти от справедливого возмездия.

И поэтому, кстати, Гулин разозлился, когда узнал, что Овсову удалось установить личности людей, которых Дагер собирался уничтожить.

Дмитрий остановился на верхней ступеньки лестницы, ведущей к дежурной части. Валентин Петрович Гулин – Дагер?

Тогда становится понятным, откуда Дагеру так хорошо известны все милицейские тайны. И при этом сохраняется полная конспиративность про самого Дагера. Никто нигде про него не болтает. Некому болтать. Дагер не пользуется услугами сотрудников милиции, он сам занимает достаточно высокую должность в УВД.

Овсов усмехнулся. Даже слишком высокую, не позволяющую знать мелкие детали про различного рода милицейские операции. Вот и странная обрывистость в информационных знаниях самого Дагера. Он в курсе текущих событий отдела по борьбе с наркотиками, но своего стукача у него там нет.

Усмешка медленно сползла с лица Дмитрия. До него дошло, что равнодушное отношение к нему со стороны Гулина в день покушения на Овсова и Алину как раз и могло быть связано с принятием заместителем начальника УВД решения просто убрать со своей дороги настырного старшего оперуполномоченного уголовного розыска раз и навсегда. Зачем тратить нервы на человека, который должен сегодня вечером превратиться в обыкновенный кровоточащий кусок мяса.

Да, Алялин подвернулся Гулину как нельзя кстати. Вот Валентин Петрович и поддержал бредовые измышления Пашаря. Поди, ещё и кучу радостных дифирамбов выдал в адрес начальника уголовного розыска. Не зря Геннадия Николаевича так распирает от шизоидной гордости и прогрессирующей мании величия. Не зря липовая запись из «Морской черепахи» признана шедевром среди доказательств.

Дмитрий остановился перед стеклом дежурной части. Ну, никак не походил вечно брюзжащий модный дизайнер на записного убийцу, легко меняющего в глухой ночи бесшумный пистолет на жадное к артериальной крови широкое лезвие ножа.

За стеклом приветливо махал учебником английского языка будущий слушатель юридической Академии. Овсов толкнул дверь и вошёл в дежурную часть. Поздоровался за руку с несколькими офицерами, находящимися внутри и присел возле улыбающегося майора.

–Дмитрий, у тебя такой вид, как будто ты готовишься к экзаменам по высшей математике.

–Да, – неопределённо взмахнул рукою Овсов, – голова кругом идёт.

–Так остановись, отдышись.

–Ты прав, – капитан милиции ткнул пальцем в источник англоязычного знания, – скажи-ка мне, как на английском будет звучать, например, «кинжал».

–Поинт и дагер.

–Как? – еле выдавил из себя главный аналитик уголовного розыска и быстро добавил, – А «крест»?

–Кроус и дагер.

–То есть, – Овсов наморщил лоб, – дагер – это кинжал и крест?

–Да, можно и так сказать, – подтвердил майор, – тебе-то зачем, тоже решил изучать?

–Приходится, – задумчиво ответил Дмитрий и вышел из дежурной части, из здания УВД и побрёл к автомобилю молочного цвета.

Гипотеза выстраивалась достаточно определённая и внушала некое доверие. Овсов открыл дверцу Жигули и осторожно присел за руль. Доверие эта гипотеза внушала только одному человеку – самому Дмитрию. Расскажи он кому-нибудь о своих наблюдениях за светлым Гулинским ликом и глубоких выводах на основании лобного шевеления Валентина Петровича, его не просто высмеют, его выгонят из органов милиции. И, между прочим, правильно сделают.

Дмитрий осторожно провёл руками по бархатистой материи, облегающей рулевое колесо, ощутив нежность и сопротивление одновременно. Никаких доказательств виновности Гулина и Гусева не было. Ни прямых, ни косвенных. Овсов достал сотовый телефон и набрал номер.

–Прахов, это Овсов.

–Да, слушаю тебя.

–Скажи мне, пожалуйста, как выглядит новый наркотик?

–В смысле?

–Внешний вид, упаковка.

–Он выглядит, как обыкновенный сахар-песок. И расфасовывали его наши химики в простые целлофановые пакеты, по виду от упаковки сахара из магазина отличить невозможно.

–Спасибо, – Овсов закрыл телефон.

Ну, найдёт Дмитрий кучу наркоты в доме Валентина Петровича, и что дальше? Доказать причастность Гулина не получится, а такие проблемы огребёшь, что они уже отсюда краешком пропасти виднеются. И даже ощущаются. И не краешком.

Дмитрий снова обратился к сотовой связи:

–Феликс, слушай меня внимательно. Сейчас ты поедешь к Новикову и скажешь ему, что Дагер – это или Гулин, или Гусев.

–Что?! Овсов, ты вообще офонарел?!

–Делай, что тебе говорят! – рявкнул Дмитрий, перевёл дыхание и уже спокойно добавил, – Возьми с собой пистолет.

–А-а, – понимающе протянул Яблоков, – это такая проверка для Новикова.

–И проверка тоже, – подтвердил Дмитрий, – внимательно следи за его реакцией…

–Ты думаешь, – встревожился Феликс, – он начнёт в меня стрелять?

–Нет, – усмехнулся капитан милиции, – ему это незачем. Если он заодно с Дагером, то начнёт тянуть время и, возможно, просто отправит тебя с глаз долой, чтобы ты не мешал Гулину сбежать. В противном случае, он приложит максимум усилий, чтобы задержать Гулина и Гусева.

–Постой, ты действительно считаешь, что Валентин Петрович из мафии?

–Я это знаю наверняка, но у меня нет никаких доказательств.

–И что ты собираешься делать?

–Постараюсь раздобыть улики.

–Каким образом?

–Я думаю над этим. И ещё, – Дмитрий посмотрел на уровень зарядки на телефоне, – у меня аккумулятор почти сел, так что, дозвониться до меня ты не сможешь.

–Понятно, по-быстрому получу оружие, и глаз с Новикова не спущу.

–Да, правильно, особенно, если он попытается от тебя избавиться.

–Как мне тебе звонить в случае непредвиденных обстоятельств?

–Я сейчас поеду домой и поставлю телефон на зарядку. Точнее, сначала с уликами разберусь, затем с телефоном.

Овсов немного лукавил, с его аккумулятором всё было в порядке. Просто он не хотел, чтобы его смогли отследить по собственному аппарату связи. Дмитрий достал сим-карту из телефона и положил её в бардачок автомобиля. Затем он включил зажигание и покатился в сторону дачного посёлка.

Овсов не доехал до знакомых ворот с тремя замками около ста метров и поставил машину под развесистое дерево с низко свисающими ветками. Затем вылез из автомобиля и пошёл вдоль забора, даже не приближаясь к пыльно-каменистой обочине слегка виляющей дороги. Солнце светило ярко, каждый прохожий был виден издалека.

Через пару минут Дмитрий уже ощупывал стволы обеих яблонь, очевидно, пытаясь лёгкими прикосновениями напомнить, что он свой и мешать ему не следует.

Овсов взобрался на забор и оглядел довольно большое тёмно-серое строение. Попасть в дом без ключей и отмычек представлялось делом хлопотным и сложным. В первую очередь, следовало проверить все балконные двери и большие окна.

Спрыгнув вниз, Дмитрий обогнул дачу Гулина и обнаружил на втором этаже длинный коричневый балкон с двумя дверями и двумя окнами. Валентину Петровичу пришло в голову украсить стены своей дачной крепости выпуклыми камнями из известняка. Смотрелось красиво и солидно. Но безопасность оказалась никудышной. Никак не рассчитывал заместитель начальника УВД города Т., что его без всякого приглашения захочет посетить старший оперуполномоченный уголовного розыска этого же УВД.

Опираясь на камни, как на ступеньки, очень скоро Овсов установил, что обе трехстворчатые двери закрыты, но одно из окон гостеприимно распахнулось от первого же нажатия рук капитана милиции. Дмитрий аккуратно влез на подоконник и поймал себя на мысли о том, что осторожность в его действиях является лишней. Главная задача – это найти на Гулина любые улики, в крайнем случае, сильный компромат. О перспективе отсутствия положительного результата в его безумной выходке Овсов думать отказывался. В жизни Дмитрия очень мало вещёй играло действительно большую роль. Ему ужасно не хотелось подводить Алину, остальное особого значения не имело.

Дмитрий оказался в комнате с большой двуспальной кроватью. Интерьер дополняли несколько шкафов с движущимися зеркалами и огромный телевизор на стене. Разве Гулин женат? Дмитрий пожал плечами и подошёл к одной из зеркальных створок. Его взору открылось некое подобие витрины мужского магазина по продаже престижных костюмов. Различные оттенки дорогого материала бережно прикрывались широкими прозрачными пластиковыми накидками, висели плотно, но не мяли друг друга.

Следующий шкаф хранил несколько десятков пар туфель, тщательно расставленных на деревянных полочках. И если все костюмы отличались пастельными тонами, от болотного до цвета слоновой кости, то радужный спектр обуви буквально резал глаза. Внимание Дмитрия привлекли туфли из толстой крокодиловой кожи ярко-лимонного оттенка. Овсов попытался представить мероприятие, на которое он бы решился надеть подобную обувь, но ничего, кроме праздничного маскарада, в голову не пришло.

Дмитрий закрыл дверцу шкафа и вышел из комнаты. Куда идти и что искать, он не знал. Перед ним лежал широкий коридор с несколькими дверями. Овсов толкнул первую справа и очутился в гигантской гостиной, с длинным застеклённым буфетом, медным телефонным аппаратом в стиле 19 века на высокой тумбочке, огромным овальным дубовым столом и десятком тяжёлых стульев под старину. К буфету почти подкатился маленький двухъярусный столик на колёсиках, верх которого прятался под несколькими недопитыми бутылками армянского коньяка и квадратными стаканами. Дальний угол гостиной перегораживал телевизор, размерами напоминающий гандбольные ворота, и большие колонки, подключенные за чёрный экран, в котором, как в зеркале, отражалась вся комната. Там же, за телевизором, находилась дверь, и не успел Овсов засунуть туда свой нос, как справа от него тоненько пропела кукушка на часах, высунувшись из небольшого домика, украшенного переплетёнными веточками.

Дмитрий машинально повернулся на необычный птичий голос и обнаружил под часами несколько стеклянных кубов и прямоугольников. Они были заполнены разноцветной водой и образовывали довольно приятную для глаз композицию.

Овсов отступил на пару шагов назад и принялся рассматривать необычное произведение искусства. Он вновь, как и в обувных рядах, обнаружил подобие радуги, но уже не в яркой, а в более спокойной форме. Создавалось впечатление, что в одном месте собрались кусочек полуденного солнца, опушка весеннего леса, большой лист мягкого бархатистого лопуха, холодная гранитная кладка, которую обнимает снизу ласковая морская волна.

Дмитрий подошёл вплотную, в глубине волны таинственно мерцали два красных огонька. Казалось, что это солнце прострелило две дырки в лопухе и упирается своим пламенным взором в самое сокровенное дно.

Овсов оглянулся, он попал в комнату, из которой на балкон вела дверь. Её следовало открыть, чтобы освободить путь к быстрому отходу. Но тут на двухъярусном столике на колёсиках что-то блеснуло, и Овсов заметил, что между бутылок валяется столовый нож. Старший уполномоченный схватился за то орудие, которое ему предоставила судьба, и принялся разбирать произведение искусств неизвестного автора.

Дмитрий улыбнулся, почему же неизвестного? Одного из авторов он знал точно – Гулин Валентин Петрович. За последние недели Овсову лично пришлось убедиться в креативности своего начальства. Подполковник милиции оказался хорошим выдумщиком и фантазёром. Особенно в части раскрытия убийств и прочих уголовных дел.

Овсов осторожно снял заполненные ёмкости на пол и добрался до морской волны. По краю верхнего стекла, под которым мерцали огоньки, виднелся густой слой клея. Дмитрий не знал, что за жидкость находилась внутри и, несмотря на спешку, рисковать не хотел.

Он попытался зацепить столовым ножом клей и ему это удалось. Скрепляющий состав то ли размяк над водой, то ли рассохся на воздухе, но отслаивался хорошо. Очень быстро Овсов освободил верхнее стекло от клея и втиснул лезвие ножа под плоскость, закрывающую ёмкость. Дмитрий осторожно поднял стекло и прислонил к стене. Затем принюхался к содержимому куба. Ничем опасным не воняло. Дмитрий решился и окунул руку на самое дно, к заветным огонькам, схватил их и вытащил наружу.

На его раскрытой ладони крутила изящным хвостом маленькая изумрудная ящерица. Разумеется, её глаза ничем иным, как рубинами, и не могли быть.

–Тринадцатая ящерица, – словно знакомясь, негромко произнёс Дмитрий и, не дожидаясь, пока с японского драгоценного зверя стечёт вода, повернулся налево и широко шагнул в сторону балкона, размышляя о том, что лучше: осторожно сползти по камням до земли или сразу прыгнуть вниз. При этом Овсов оторвал взгляд от изумруда с рубинами и заглянул вглубь стоящего перед ним телевизора. То, что он там увидел, напоминало то ли дурной сон, то ли «боевик» с нехорошим финалом. За его спиной стоял Гулин Валентин Петрович, укоризненно покачивал головой и поднимал правую руку с пистолетом.

–Дима, Дима, ты же прекрасный опер, – Гулин сделал несколько вкрадчивых шагов, приблизившись к Овсову и уперев ствол своего оружия капитану милиции между лопаток, – зачем же так опрометчиво поступаешь? Надо всё просчитать, прежде чем лезть в дом к любимому начальству, где тебе могут очень больно прищемить твой длинный носик.

Гулин тоже заметил своё отражение в экране телевизора, поэтому спрятался за спину Овсова, чтобы последний не мог видеть, что конкретно Гулин делает. Дмитрий понял это, когда подполковник милиции бросил быстрый взгляд в сторону, но тут же вернул его чуть выше ствола пистолета. Он чем-то обеспокоен, сообразил Овсов, но чем? Дмитрий закрыл глаза и представил себе всю комнату с точки зрения того, что находилось за его спиной. После внимательного мысленного обзора, ничего, кроме часов с кукушкой, стоящего внимания не нашлось.

Он смотрит на время. Кто-то должен придти. И что мне это даёт?

–Можно я сяду? – тихим голосом произнёс капитан милиции, – Ноги не держат, дрожат.

–Конечно, можно, – Валентин Петрович подтолкнул Овсова к впередистоящему стулу и усадил на него, – если так страшно, зачем припёрся сюда? Лежал бы себе с Алиной в тёплой постельке и ни о чём не думал. А теперь обрекаешь девушку на тоскливое одиночество. Может, мне ею заняться?

–Как хотите, – по-прежнему негромко ответил Дмитрий. Попаданием на стул он одним выстрелом убивал сразу несколько зайцев: во-первых, он слегка наклонился вперёд, потому что из такого положения легче стартовать, во-вторых, он надеялся, что толстая спинка стула сможет воспрепятствовать прицельной стрельбе подполковника по живой мишени, и, в-третьих, он осторожно засунул ящерицу в карман своих брюк, – Дагер – это Вы?

–Зачем это тебе, Овсов? – рассмеялся Гулин, – В могиле такие знания не нужны.

Всё это время твёрдая рука Валентина Петровича уверенно держала на мушке позвоночник капитана милиции, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться от заданной цели. Тем ни менее, Гулин опять взглянул на часы, быстро и резко. Так как они с Овсовым сделали несколько шагов вперёд, то Валентину Петровичу теперь приходилось смотреть не только вбок, но и слегка назад.

Торопится, понял Дмитрий. Он с небольшой досадой взирал на балконную дверь и думал о неоспоримой пользе мимолётных мыслей. Сначала следует приготовить пути бегства, потом заниматься остальными действиями. И тут же Овсов поймал себя на другой, мгновенно пришедшей в голову идее: не будет Гулин стрелять в собственный гигантский телевизор, слишком хлопотное это дело – менять такого монстра в таких условиях. Да и уборка пары тысяч осколков пластика, стекла, не менее пяти ведёр различной вонючей химии, большой радости не доставит.

–Во-первых, верни мне мою вещь, которую ты бесцеремонно вытащил из воды, во-вторых, ответь на простой вопрос: зачем же ты, Овсов, пошёл в милицию работать? С головой у тебя всё в порядке, мог бы стать бизнесменом, зарабатывать деньги, а не возиться с убийцами и ворами.

Легко ужасаться неслучившейся жизни, когда в твою спину пристально смотрит холодная сталь смерти. Мог и то, мог и это, всего не перечислишь. Могу и сбежать, если ты, дорогой подполковник милиции, то ли Дагер, то ли ещё какой мафиози, зазеваешься хотя бы на пару секунд.

Собственно, Валентин Петрович и не заставил себя долго ждать. Через некоторое время Гулин опять оглянулся, и Дмитрий рванул вперёд. Он предполагал, что Гулин первый выстрел произведёт вслепую, не успев вернуться глазами к спине старшего оперуполномоченного, поэтому Дмитрий сначала отклонился влево и только затем бросился бежать.

Спинка стула действительно сыграла с подполковником милиции злую шутку. Так как рука Гулина твёрдо лежала на жёстком дереве, то он не смог вовремя среагировать на движение Овсова и просто выстрелил туда, где только что кончик ствола пистолета упирался в живую плоть Дмитрия.

Правый бок капитана милиции обожгло, но силы его не покинули. Овсов вскочил и побежал прямо в телевизор, затем обогнул его и влетел в дверь, находящуюся за чёрным экраном. К счастью, она оказалась незапертой. Дмитрий увидел перед собой лестницу, уходящую вниз, и буквально скатился по ней до самого конца, ощущая с правой стороны резкую боль, зажатую между рёбрами. Внизу ему попалась ещё одна дверь, которую он распахнул и оказался перед непроницаемой мглой. Овсов оглянулся назад, подняв голову: его никто не преследовал. Тогда Дмитрий достал сотовый телефон и стал им подсвечивать, как фонариком, сделав осторожный шаг вперёд.

Капитан милиции оказался в подвале. Он захлопнул за собой дверь, приведя в действие обнаруженный с внутренней стороны массивный засов, и попытался узнать, куда именно он попал.

Судьба занесла его в предбанник с крашеными голубой краской рядами узеньких шкафов, круглым столиком с пластиковыми скамейками вокруг и стеклянной дверью. За нею находился душ, с другой стороны располагалась кухня.

Овсов быстро прошёл на кухню и включил свет. Подёргал запертую на ключ дверь, ощутив увеличивающуюся от крови тяжесть рубашки, затем начал открывать шкафчики в поисках виденного здесь ранее сахара. Однако, сладкого изображения нового наркотика нигде не нашлось. Зато Дмитрий обнаружил в самом нижнем ящике старый телефонный аппарат без кнопок. Он мгновенно поднял трубку и стал нажимать на рычаг.

–Я слушаю тебя, Дима, – немедленно раздался насмешливый голос Гулина.

До Овсова дошло, что этот телефон связан только с одним аппаратом: медным, украшающим тумбочку в гостиной наверху и его шеф просто ждал, когда капитан милиции начнёт совершать попытки дозвониться куда-нибудь.

–Дима, дверь наверху я закрыл, из подвала ты не выберешься, так, что расслабься и попей чай.

–Без сахара как-то не пьётся.

–Извини, не пользуюсь, сладкое вредно.

–Но совсем недавно у Вас тут валялись не меньше десяти упаковок и Гусев одну забрал, – Дмитрий сделал паузу, – или это не сахар? Вызовем экспертов и сделаем анализ?

В трубке наступила пятисекундная тишина.

–Что тебе известно?

–Всё, – твёрдо ответил Овсов и ощутил, как по правому бедру покатилась струйка крови. Дмитрий посмотрел вниз и увидел, что вся правая сторона рубашки стала красной от впитанной крови. Спирт, где-то здесь стояла бутылочка спирта, – я перезвоню.

Последнюю фразу старший оперуполномоченный произнёс для того, чтобы привязать Гулина к телефону и выиграть для себя время. Он подобрал растормошённую ещё Гусевым пачку салфеток, нашёл бутылочку спирта и задрал рубашку.

Пуля сидела глубоко внутри него, выталкивая наружу кровь и жизненные силы. Овсов налил немного спирта на салфетку и обтёр рану, понимая, что посещение врача откладывать нельзя категорически. Очевидно, от увиденного его пробил пот, и он поднёс спирт к носу. Резкий запах сделал то же самое, что и нашатырь – не позволил сознанию замутиться. Однако, оказался не таким противным, как аромат аммиака.

Дмитрий осторожно вернул рубашку на место и снова подошёл к телефону:

–Валентин Петрович, я истекаю кровью, пожалуйста, срочно вызовите «Скорую помощь».

–Я попробую, – Гулин бросил трубку.

То, что хозяин наркогруппировки не собирается никого вызывать, это было понятно и так. Не для этого он стрелял в Овсова. Скорее всего, он спокойно дождётся, когда капитан милиции от потери крови отключится или умрёт, а затем подполковник вывезет труп старшего оперуполномоченного куда подальше. Разумеется, предварительно вытащив из тела пулю.

Дмитрий хотел внушить Гулину впечатление, что он ничего не делает, фактически покорно ожидая своей участи, а сам тем временем постарается оперативно найти выход из сложившейся ситуации. Овсов ещё раз упрекнул себя за оставленную в машине сим-карту, за то, что не сказал Феликсу, куда именно он отправился и, самое главное, за то, что не рассказал Алине о своей любви к ней в подробностях и деталях. Ну, там, как горячо бьётся сердце, свободно дышат лёгкие, а печень предвкушает обилие вкусных жареных блюд семейной жизни.

Кстати, о Феликсе. Если предположить, что он шёл тогда за водой с отмычками в руках, подошёл к чайнику и положил связку на край стола… Дмитрий сделал пару шагов, подойдя к умывальнику с краном, и обнаружил вожделенную связку отмычек валяющейся на полу. Вот Феликс балбес, впрочем, большое ему за это спасибо!

Овсов выключил свет, вставил отмычку в замок двери, открыл её и сделал несколько шагов вперёд. Прямо перед ним, в темноте, кто-то стоял и спокойно смотрел на незваного гостя. Нет, первое впечатление тут же ушло, и Дмитрий понял, что его сейчас будут убивать. Более того, неожиданно осознал Овсов, именно этот взгляд он и ощущал на себе после фантастического кинофильма о любви и прямо перед выстрелами в него и Алину.

Так вот кого дожидался Гулин. Валентин Петрович и здесь постарался себя максимально обезопасить: зачем рисковать собственной шкурой, когда под рукой болтается скучающий штатный убийца. Значит, Гусев всё-таки убийца?

Ни секунды не раздумывая, Дмитрий взмахнул правой ногой, стараясь попасть в средоточие смертельного зла, ощущая резкую боль в правом боку и твёрдую кость под носком туфли. Темнота ответила удивлённым стоном и громкой тирадой отборного мата в исполнении хриплого голоса супермодного дизайнера.

Подлетев к входной двери в подвал, Овсов обнаружил, что проход перекрыт упавшим на спину и согнувшимся пополам Гусевым, который к тому же попытался ударить беглеца то ли ножом, то ли кинжалом. Но, из-за того, что Дмитрий слишком сильно сблизился со штатным киллером подполковника, Иван Петрович не смог точно попасть по Овсову, зацепив кончиком своего оружия левый бок капитана милиции. Последний возмущённо вскрикнул, уронив связку отмычек на пол, разозлился, развернулся и побежал к выломанной решётке в дальней комнате.

Побежал не быстро, ориентируясь только на слабое, еле различимое световое пятно в конце коридора. Впрочем, пятно тут же расширилось и превратилось в пустую полутёмную комнату с двумя окнами на улицу. Первое окно закрывала решётка, второе Дмитрий и Феликс освободили от толстых прутьев в удачной попытке вырваться на свободу. М-да, свобода досталась только Вершакову.

Овсов стал пристально всматриваться себе под ноги и вскоре увидел то, ради чего он так сюда стремился. Он подхватил с пола тяжёлый металлический прут и стал раскручивать его в сторону быстро приближающихся шагов.

Через несколько мгновений в дверном проёме неожиданно встретились вытянутая вперёд правая рука Гусева Ивана Петровича, сжимающая огромный охотничий нож, и длинный тяжёлый металлический прут, успевший разрезать несколько метров воздушного подвального пространства и набравший некоторое количество инерции, обеспечившей максимум ярких и незабываемых эмоций при встрече.

Раздался громкий хруст человеческой кости, яростный вопль и звук падения дизайнерского тела на столь непрезентабельный подиум. Очевидно, последний в карьере, злорадно мелькнуло у Дмитрия. Он тут же одёрнул себя: самому бы выжить.

Тем более, что пролетевший несколько метров вперёд Гусев неожиданно легко вскочил, подхватив левой рукой выпавший нож и ринулся на капитана милиции. Как знал, что не следует так быстро расставаться с металлом, удовлетворённо подумал Овсов, раскручивая своё оружие в обратную сторону.

Однако поднять прут высоко не получилось, и его удар пришёлся только по ногам Ивана Петровича. Тем ни менее, противный хруст раздался вновь. То ли дизайнер, то ли киллер неловко упал и неожиданно громко завыл, бессильно колотя левой рукой по окружающему пространству и раскидывая трёхэтажные проклятья и пенную слюну вокруг.

–Заткнись! – строго и повелительно раздалось за спиной Дмитрия, – А ты брось железку!

И вновь капитан милиции недооценил хитрого Валентина Петровича. Подполковник и не думал пускать на самотёк деликатное дело лишения жизни настырного старшего оперуполномоченного. Надежда Дмитрия на то, что сообщник Гусева сторожит выход из подвала наверху, абсолютно не оправдалась.

Руки Овсова от накатившей слабости разжались и он оглянулся. Наверное, из-за того, что Гулин смотрел не на него, а на своего родственника, Дмитрий не смог определить чужого человека позади себя. Валентин Петрович по-прежнему держал пистолет в правой руке и по-прежнему целился в своего подчинённого.

–Ты всегда был ноющим слабаком, – прошипел Гулин и злобно добавил, – застрелить бы тебя, да этот дурак не взял с собой табельное оружие.

–А Вы потом скажете, что я у Вас пистолет отобрал, – оптимистично подсказал Овсов, хотя после физической разминки с любителем высокой моды у него действительно дрожали ноги и руки налились свинцовой тяжестью.

–Ага, – кивнул головой подполковник милиции, – а потом я у тебя, а потом снова ты у меня. Подыми руки, чтобы я их видел и не шевелись.

–Вызови «скорую», – прохрипел с пола Гусев.

–Именно это я и собираюсь сделать, потерпи немного, у него, – замначальника УВД мотнул кончиком ствола в сторону Дмитрия, – должна скоро кровь закончиться.

–Ну, ты и урод, – сдавленно зарычал супермодный дизайнер, – у меня она тоже скоро закончится.

–Заткнись, – огрызнулся Валентин Петрович.

–Урод, урод, – оптимистично подтвердил ещё один голос из подвального коридора и тут же быстро добавил, – не оборачиваться, брось пистолет, стреляю без предупреждения!

–Я преступников задержал, – возмущённо завопил Гулин и начал раскручивать правое плечо назад, не выпуская своего оружия из рук.

Практически сразу раздался выстрел, и подполковника милиции отбросило вниз, недалеко от своего родственника. Из тёмного проёма вышел Новиков, сжимающий дымящийся пистолет, и Феликс, который тут же подскочил к Валентину Петровичу и Гусеву и подобрал их смертельные игрушки.

Дмитрий, ощущая, что сознание покидает его, медленно достал ящерицу из кармана, с трудом протянул её Александру Валерьевичу, и тихо прошептал:

–Покажите Алине.

–Сука! – сквозь чёрный туман донёсся голос Гусева, – Я так и знал, что это ты её стырил!

Глава 17. История одного подполковника милиции

Мягкая, тёплая, ласковая ладонь нежно прошлась по лицу Дмитрия, стирая тревожные мысли и источая лёгкий запах клубники. Невзирая на тупую ноющую боль в правом боку, Овсову стало хорошо и легко, он глубоко вздохнул и открыл глаза.

–Привет, – настороженные глаза Алины яростно полыхали на белом фоне больничной палаты, – как ты себя чувствуешь?

–Привет, нормально, – Дмитрий улыбнулся, он прочитал мысли своей девушки, – я сломал Гусеву руку и ногу, очень качественно сломал, куча открытых переломов, а Новиков прострелил Гулину плечо.

–Как подумаю о том, что сто раз мечтала подсыпать им в кофе слабительное, аж в дрожь бросает, – однако огонь в глазах девушки значительно стих, – мечты должны иногда сбываться, даже если это просто чёрные пакостные мечты.

–Не смеши меня, – Овсов широко заулыбался, сдерживая грудную клетку, – больно.

–К тебе Феликс рвётся всё время, да и Новиков хочет поговорить.

–Звони им, пусть приезжают. И расскажи мне о том, что творится в моём организме.

–Твой организм своим молчанием пугал меня четыре долгих дня и четыре длинные ночи. Хотя уже через несколько часов после операции врач сказал, что всё позади, и ты начнёшь медленно поправляться. Необходимы только покой и отдых, отдых и покой.

–Куда попала пуля?

–Она тебе там что-то перебила, но при этом сама же что-то и зажала. Основные органы не пострадали, много крови из тебя не убежало, а внутреннее кровотечение чуть-чуть не успело тебя добить. Как раз вовремя в больницу привезли. Сразу на операционный стол, что-то отрезали, что-то пришили, почистили и наложили парочку красивых швов. Клубнику хочешь? – девушка указала на тарелку с помытой тёмно-красной ягодой.

Через час у постели выздоравливающего появились Александр Валерьевич и Яблоков. Последний радостно улыбнулся и ободряюще произнёс:

–Тебе теперь майора дадут, завидую.

Новиков и Алина недоумённо уставились на Феликса, девушка прыснула и засмеялась, старший следователь прокуратуры укоризненно покачал головой:

–Я три дня с прокурором ругался. Громко, безостановочно и ненормативно. Он не хотел за тебя просить. И только после того, как я ему объяснил, что в противном случае мы с тобой организуем коллегию адвокатов, и тогда ни милиции, ни прокуратуре сильно не поздоровится, он сдался. Запугал губернатора криминальными ужасами будущего и тот оставил тебя работать в уголовном розыске, хотя на него и оказывали мощное давление со стороны МВД.

–Вот ещё, – фыркнула Алина, наливая в тёмно-зелёную стеклянную кружку апельсиновый сок и протягивая напиток Овсову, – конечно, вам нужно заняться адвокатской практикой: тихо, спокойно, денежно и, самое главное, вами не будет командовать какой-нибудь мафиозный подполковник.

–Денежно? – заинтересованно переспросил Феликс.

–Яблоков, тебя это не касается, – отрезала девушка, – ты в этом деле прогоришь.

–Почему? – удивился сотрудник линейной милиции, – По-твоему, я так глуп?

–Я не знаю, что у тебя с интеллектом, хотя и догадываюсь, но уже через пару месяцев твоими клиентами будут только женщины, и расплачиваться они с тобой будут явно не деньгами.

–А чем? – изумился Яблоков, – Продукты я и сам могу купить.

–Феликс, помолчи, – Дмитрий еле сдерживался, чтобы не расхохотаться в голос. Новиков тихо смеялся, закрывая глаза правой ладонью. Несколько минут все разглядывали недовольное лицо старшего лейтенанта милиции, нахмурившего брови и слегка кусающего нижнюю губу.

–Нас скоро попросят закончить беседу, – напомнила всем Алина, – Овсов ещё слаб.

–Почему ты приехал на дачу Гулина? – тут же обратился к Новикову Дмитрий.

–Всё очень просто, – в усмешке следователя мелькнула хитринка, – твой напарник не умеет держать язык за зубами. После первых же его слов я понял, что он меня в чём-то подозревает, стал потихоньку расспрашивать, и он всё разболтал. Дело в том, что когда вы уехали арестовывать Юрика, то минут через десять мне позвонил Гулин и спросил о том, не знаю ли я, где ты находишься и чем занимаешься. Разумеется, ему я ответил правду.

–И он тут же организовал бегство Юрика и его последующее убийство, – понимающе протянул Дмитрий.

–И когда Феликс передал твои слова о Дагере, о твоих поспешных поисках неких доказательств и улик, то я тут же перезвонил в дежурную часть УВД и там ответили, что Гулин уехал на свою дачу. Я достал пистолет из сейфа, вызвал наряд милиции к дому Валентина Петровича и, прихватив старшего лейтенанта, отправился, как выяснилось, спасать твою шкуру.

–Японцам сообщили о ящерице?

–Они в шоке. Как тем, что её украл именно спаситель коллекции, так и тем, что изумруд нашёлся через столько лет. Их представитель скоро прибудет в город. У губернатора назначены торжества, – Новиков опять усмехнулся, – разумеется, без всех нас.

–Дагер – это Гусев?

–Да, но давай обо всём по-порядку.

–А тебе уже что-то известно?

–Ещё бы, – Александр Валерьевич заулыбался, – Гусеву, а точнее вору в законе Кол Колычу, так надоела эта личина модного дизайнера, что он уже с первых минут, как только ему наложили шины на многочисленные переломы, – слово «многочисленные» следователь выделил особо, – стал рассказывать о нашем хорошем знакомом Гулине Валентине Петровиче всё, что только мог вспомнить.

–Так и знала, что с этим уродом что-то не в порядке…

–С которым? – заинтересованно перебил Алину Феликс.

–С обоими, – отрезала молодая женщина и обратилась к Новикову, – Гусев, наверное, очень переживал, что все его считают «голубым»?

–В точку! Дизайнерская гомосексуальная слава отбросила тень и на этого хитрого бандита! – рассмеялся Александр Валерьевич, – Последний десять лет он жил полностью согласуя с милицейско-преступным боссом каждый свой жест, каждое слово. И ему это так надоело, что он еле сдерживался, чтобы не прирезать самого Гулина.

–Вор в законе – это круто, – удивлённо протянул Дмитрий.

–Итак, – Новиков поёрзал на стуле, устраиваясь поудобнее, – жил когда-то мальчик по имени Валентин и по фамилииГулин. В меру способный, грамотный, толковый. Учился на «четвёрки» и «пятёрки». Только ленивый и хитрый…

–Постой, откуда такие подробности? – удивлённо уставился на старшего следователя Овсов.

–Сейчас поймёшь. Ленивый и хитрый мальчик хотел иметь всё, не прикладывая к этому особых усилий. И он начал учиться манипулировать людьми. Разумеется, делал он это неосознанно, просто желая всегда получать выгоду от своих действий. Кого-то ссорил, кого-то мирил, поливал грязью в нужный момент, или наоборот, неожиданно поддерживал в критической ситуации и человек чувствовал себя очень сильно обязанным отличному другу Валентину. Правда, человек и не догадывался, что в беду его загнали как раз усилия «надёжного» Валентина.

–Очень похоже на нашего Гулина, – кивнула головой Алина.

–Вскоре одноклассники и соседские мальчишки стали бояться и уважать могущественного на их взгляд крутого парня. Правда, после окончания школы, никто не стал поддерживать с ним близких отношений. А, может, он и сам не захотел. Ведь все окружающие поступали в институты, университеты, находили себе работу, престижную или денежную, и только один ленивый Валентин болтался не у дел. В его представлении он резко скатился по социальной лестнице, практически упал. Из «короля школы» превратился в этакого «отстающего по жизни». Тем временем, Гулина призвали в армию, он отслужил, и, по совету знакомого, решил устроиться работать в милицию. Взять его могли только участковым инспектором. Существовала такая крайняя необходимость в местном РОВД. Гулин пошёл, тем более, что начальство пообещало оказать максимальную помощь в успешном завершении учёбы в школе милиции. Разумеется, учёбе заочной. То есть, он и здесь, не прилагая усилий, получал хорошие бонусы. Быть участковым у Гулина получилось. Он опять замечательно решал все конфликты: бытовые, соседские, подростковые. Подмял под себя все мелкие магазины и мастерские, собирая с них дань. Ходил по ночам к некоторым молоденьким продавщицам и другим женщинам, желающим иметь такого могущественного покровителя.

–Хорошо устроился, – недовольно буркнул Феликс.

–Ему до тебя далеко, – ободряюще улыбнулся Новиков и продолжил, – однажды в их небольшой городок занесло налётчиков из соседнего Владивостока. Они ограбили ювелирный магазин, но при выходе из здания нарвались на проезжавших мимо сотрудников ГАИ. Последние вызвали подкрепление, которое тут же примчалось, и завязалась стрельба, в результате которой всех бандитов перестреляли. Всех, кроме одного, тяжело раненного, истекающего кровью. Городок маленький, все выходы перекрыты, труп раненого налётчика должен был обнаружиться уже в течение суток.

–Гусев, – догадался Овсов.

–Разумеется, – подтвердил Александр Валерьевич.

–И спас его Гулин, – продолжил Дмитрий.

–Каково же было удивление местных жителей, когда на поиски пропавшего бандита отправилось всё взрослое и не очень мужское население городка, но так и не нашло его.

–Зачем же они кинулись его искать? – изумился Феликс.

–В его карманах находилось золото из ювелирного магазина, – предположил капитан милиции, – кто первым найдёт труп, тот и обогатится.

–Совершенно верно, – опять подтвердил Александр Валерьевич, – обогатился только наш будущий подполковник милиции. Встреча Гусева и Гулина стала судьбоносной для обоих. Один выжил, будучи одной ногой уже в могиле, другой осознал своё предначертание в этой бренной жизни.

–Своё что? – вытаращил глаза Яблоков.

–Постой, – Овсов перевёл взгляд с Новикова на Алину, припоминая её рассказ, – неужели он стал прокручивать вместе с Гусевым одну и ту же афёру, повторяя события своего городка?

–Да, к сожалению, – прискорбно вздохнул старший следователь прокуратуры, – вор в законе по кличке Кол Колыч, урождённый Семкин Николай Павлович, стал организовывать бандитские налёты во Владивостоке на магазины, торговые центры и банки, а помогал ему в этом сотрудник уголовного розыска одного из районных отделений милиции города Владивостока Гулин Валентин Петрович. И он же, спустя несколько дней, по наводке своего партнёра и соратника Кол Колыча, блестяще находил грабителей и успешно от них избавлялся, чтобы никто не смог сдать организовавшего налёт Семкина.

–Неужели всех убивал? – возмутилась Алина.

–Нет, – Новиков отрицательно покачал головой, – не обязательно. Наш будущий дизайнер выдавал Гулину разнарядку, в кого попасть в «перестрелке» железно, а кого только ранить.

–И ему ни разу не смогли организовать отпор вооружённые до зубов бандиты?

–Согласись, сложно отстреливаться в четыре часа утра, когда ты спишь в неоднократно проверенной квартире, пьяный, а сотрудник уголовного розыска открывает дверь своим ключом и на цыпочках проходит внутрь. Гулин убивал сразу тех, кого надо ликвидировать, а «шестёрок» просто запугивал.

–И бандиты на Гусева ни разу не подумали? – недоверчиво протянул Феликс.

–Кто подумал, тот уже никому ничего не расскажет, да, и к тому же, если помните, наш Гулин – парень с фантазией: несколько раз именно Семкин в одиночестве сбегал прямо из лап хитрого оперуполномоченного уголовного розыска. Оставшиеся в живых участники налётов слагали о фартовом авторитете прямо легенды, так что Гусев ещё и в выигрыше оказался.

–Можно воды? – обратился к Алине Дмитрий.

–И мне, – жалобно заныл Яблоков.

–Таким образом, – продолжил Новиков, когда все утолили жажду, – Кол Колыч, во-первых, расчистил для себя путь в криминальную верхушку города, во-вторых, всё время сокращал количество претендентов на награбленное. «Шестёрки» не кидались на золото, когда на кону стояла жизнь, а очень блатные не могли поступиться воровскими принципами.

–За это их Гулин и отстреливал, – усмехнулся Овсов.

–Да, сложилась ситуация, когда милиция благополучно и оперативно находила всех бандитов и процентов девяносто – девяносто пять украденного.

–Всех, кроме Гусева, – понимающе протянул Феликс.

–А оставшиеся пять – десять процентов оседали в карманах Семкина…

–И Гулина! – торжествующе продолжил Яблоков.

–У тебя сегодня просто всплеск догадливости, – восхитилась Алина.

–Но любая палка имеет два конца. Из-за впечатляющих показателей Валентина Петровича стали продвигать по службе, а, когда на него было совершено три неудачных покушения, то и вовсе возвысили максимально – на должность начальника уголовного розыска всего Владивостока.

–Якобы «неудачные» покушения организовал Семкин, – предположил Дмитрий, – для расцветающего имиджа Гулина?

–Вот тут ты ошибся, – засмеялся Новиков, – не хотел ленивый Валентин заниматься руководством, бумагами, отчётами и бесконечными совещаниями у начальства. Просто Семкин его всегда заранее предупреждал о покушении, ну, по крайней мере, сообщал то, что доходило до его ушей. Ведь Гулина очень устраивал первоначальный порядок вещей: Кол Колыч грабит, Валентин Петрович находит, добыча пополам.

Дверь палаты приоткрылась, вошёл врач, оглядел присутствующих, внимательно изучил лицо Овсова, демонстративно постучал пальцем по циферблату часов на своей руке и вышел, тихонько прикрыв за собою дверь.

–Как я уже сказал, – продолжил Новиков, – любая палка имеет два конца. В прокуратуре деятельность Гулина вызывала крайнее раздражение, точнее, то количество трупов, которое он регулярно оставлял после себя на различных «малинах» и в притонах. Заодно всё время вставал вопрос: где остатки награбленного с каждого налёта, те самые пять – десять процентов. Не испарились же. Под эти разговоры Гулин и Семкин решили затаиться, к тому же, как раз подоспела должность начальника уголовного розыска. Валентин Петрович немного поварился в ней и неожиданно обнаружил, что его школьные навыки и здесь пригодились. Гулин увлёкся этой, новой для него, игрой и серьёзно поговорил со своим подельником, предложив ему временно сменить воровские дела на амплуа солидного бизнесмена.

–Стать дизайнером?

–Ещё нет. Но заняться бытовыми услугами: прачечная, ателье по пошиву и ремонту одежды, магазин тканей.

–Семкин медленно превращался в Гусева, – прокомментировала Алина.

–Но будущей звезде высокой моды всё время кто-то мешал: доблестное ОБХСС, чиновники всех мастей и рангов, и тогда Гулин предложил гениальный ход – Семкин становится дизайнером со всеми вытекающими отсюда последствиями.

–А Гусевым? – уточнил Дмитрий.

–Мысль о неприступном и молчаливом модельере пришла Гулину в тот момент, когда его назначили на новую должность – заместитель начальника УВД нашего города. И тогда он понял, что это большой шанс пробиться на самый верх, – Новиков усмехнулся, – наверное, в его представлении, чем выше должность и звание в милиции, тем больше взяток перепадает владельцу погон.

–А разве это не так? – удивился Феликс.

–Мне оттуда ещё не докладывали, – рассмеялся Александр Валерьевич, – но одно знаю абсолютно точно: чем больше и чаще берёшь, тем выше риск провести за решёткой несколько весёлых лет, а то и вообще оказаться мёртвым из-за вшивой пары тысячи рублей.

–Ближе к теме, – негромко произнесла Алина.

–Да, разумеется. Гулин переезжает в наш город и официально делает Семкину новый паспорт: на имя Гусева Ивана Петровича. Последний на очень широкую ногу налаживает бизнес, которым уже занимался во Владивостоке, но с новыми дополнениями – становится модельером.

–Но, получается, он в этом ничего не смыслит? – удивился Овсов.

–Правильно, – улыбнулся Новиков, – поэтому сначала Гусев устраивает широкий просмотр кандидатов на места дизайнеров в его якобы крутом ателье. Даёт объявление в газетах о предстоящем трёхдневном испытании, снимает помещение и…, – Александр Валерьевич сделал большую паузу, – во всём слушается своего помощника.

–Какого помощника? – в один голос воскликнули Дмитрий и Феликс.

–Гулина, которого на тот момент в нашем городе в лицо ещё никто не знал.

–А он разве разбирается? – недоверчиво хмыкнула Алина.

–А вот Валентин Петрович всегда любил хорошо одеться…

–Точно! – вскинулся Дмитрий, но тут же поморщился от боли, – У него на даче целый склад дорогой одежды. Но я подумал, что эти шмотки появились у Гулина с подачи и подсказок Гусева.

–Как раз всё наоборот – ещё будучи мальчиком Валентин догадался, что внешний вид очень сильно влияет на произнесённые вслух слова. Когда ты стильно одет, то верят тебе почему-то гораздо больше. Вот Гулин и увлёкся мужской модой, не глобально, конечно, только в меру необходимости выглядеть хорошо.

–То есть, – задумчиво протянула Алина, – экстравагантность в одежде Гусева можно объяснить его бестолковостью в этом вопросе?

–Отчасти, – рассмеялся Новиков, – я уже поговорил с работавшими на Кол Колыча дизайнерами. Они почти сразу раскусили Гусева, его неспособность отличить выкройку от фасона, считали, что Иван Петрович просто занимается бизнесом и постоянно заставляли своего босса одевать то, что сами не нацепили бы на себя ни при каких обстоятельствах. Говорили ему, что это ультрасовременные вещи, а сами посмеивались за его спиной.

–Ну, и зачем тогда они работали на него? – удивился Феликс.

–Деньги, – развёл руками старший следователь прокуратуры, – во-первых, Гусев хорошо платил, во-вторых, его модельеры пихали на всевозможные конкурсы и показы свои идеи, опять же, за счёт нашего горячо любимого Ивана Петровича. Что его, впрочем, тоже вполне устраивало.

–Круговорот моды, – улыбнулся Дмитрий.

–Просто они не знали, что настоящий круг интересов Семкина гораздо шире, – парировал Новиков.

–И гораздо кровавее, – мрачно согласился Овсов.

–Время шло, – тут же продолжил, спохватившись, Александр Валерьевич, – а служебные показатели суперсыщика не улучшались. Да и его правая рука, Кол Колыч, всё время надоедал с напоминаниями о привычной и красивой жизни во Владивостоке. И тогда Гулин принял решение о том, что надо возобновить воровскую деятельность. Но, разумеется, совсем в другом формате.

–Ну да, – хмыкнул Дмитрий, – если бы они вновь стали грабить ювелирные точки и банки и Гулин находил бы всё унесённое уже через пару дней, то спустя, самое большое, месяц, сопоставив Владивосток и наш город, Валентина Петровича немедленно наградили бы наручниками и пожизненным бесплатным жильём за крепкой решёткой.

–Они посоветовались и решили, что будущее за наркотиками…

–Спорю на дорогую кофточку, что это гулинская идея, – хмуро пробормотала Алина.

–Ты неплохо знаешь своё бывшее начальство, – усмехнулся Новиков, – конечно, его. Гулин всё время смеялся над Семкиным по поводу его наколок, точнее, по поводу места этих наколок – мизинец левой руки. Говорил, что это несолидно и не по понятиям. И тут его осенило: он решил придумать Кол Колычу новый образ…

–Дагер! – хором воскликнули Дмитрий, Феликс и Алина.

–Разумеется, догадливые вы мои. Как-то Гулин наткнулся на программу английского языка по телевизору и его очень впечатлил тот факт, что слова «кинжал» и «крест» можно назвать одним словом, он жутко восхитился своей находке и немедленно перекрестил Кол Колыча в Дагера. И новоиспечённый джентльмен в законе принялся нащупывать новое для себя дело. Очень жёстко и кровопролитно. Деньги большие, претендентов на них много. Прошло совсем немного времени и на сцене активных действий появились наши многообещающие химики. Со своим убойным товаром и повышенной секретностью. Дагер и Гулин не могли пройти мимо такого подарка судьбы и вцепились в него мёртвой хваткой.

–Как ты себя чувствуешь? – девушка обратила внимание на то, что Овсов, переворачиваясь на другой бок, слегка поморщился и немедленно забеспокоилась.

–Нормально, нормально, – Дмитрий выдавил в ответ улыбку и махнул рукой, – дальше.

–А в это время… – Новиков замолчал и посмотрел на Алину.

–Помнишь, я тебе говорила, что наши девочки проводили сверку с Владивостоком?

–Да, – ответил Овсов, так как вопрос адресовался именно ему, – и мы узнали, что наш подполковник является лучшим работником уголовного розыска и охотником на ящериц одновременно.

–А Владивосток узнал, что Гулин абсолютно ничем на новом месте работы, то есть в нашем городе, не блеснул, – Александр Валерьевич укоризненно покачал головой, – и не просто не блеснул, а даже очень сильно сдулся как оперативник. И тогда в прокуратуре Владивостока было решено вновь проверить все трупы, рассыпанные Валентином Петровичем в укромных уголках этого приморского местечка. Но уже с точки зрения не раскрытия грабежей, а деятельности самого Гулина.

–И начали с его детства? – недоверчиво уточнил Дмитрий.

–Да, нашлась группа людей, особо недовольных бывшим начальником уголовного розыска…

–Им просто больше других перепало от прокурора за то, что в своё время Гулин их обскакал, – ехидно заметила Алина.

–Вполне возможно, – улыбнулся Новиков, – но начали они с опроса всех, кто знал Валентина по учёбе в школе, постепенно, мелкими шагами построив его психологический портрет. Слухи об этом тут же дошли до ушей сослуживцев Гулина, и они немедленно сообщили об этой проверке своему бывшему соратнику. И Гулин задумался. С одной стороны, доказать ему ничего не могли, не было ни улик, ни свидетелей. Но на самом верху системы МВД появлялись сомнения в чистоплотности подполковника, и на карьере Гулина можно было ставить жирный крест. С другой стороны, новый наркотик химиков начал приносить баснословные доходы.

–Жадность победила, – подвела черту черноволосая девушка.

–Как обычно, – согласился Новиков, – и Гулин с Дагером решили, сделав огромный запас наркотика, выехать за границу. Разумеется, прихватив с собой гениальных творцов смертельного счастья, фактически несущих золотые яйца из пустоты.

–Но, как выяснилось, жадность не победила, а подвела, – уточнил Дмитрий.

–Как обычно, – вновь согласился старший следователь прокуратуры, – химики, как ты уже знаешь, просто физически не могли произвести требуемый объём наркотика и поэтому решили попросту «кинуть» нашего Дагера на деньги.

–Их тоже жадность подвела, – немедленно с умным видом вставил Феликс.

–Яблоков, – жалостливо проговорила Алина, – жадность всех подводит. Даже жадность к плотским утехам с многочисленными представителями обоих полов.

–Эээ, – Феликс открыл рот и собирался ответить, судя по выражению его лица, явно что-то возвышенное, но ни одна хорошая мысль в голову не пришла, и он дождался, когда Овсов перебил затянувшуюся паузу его оправдания.

–Потом, потом как-нибудь нас, убогих, просветишь.

–Ни Гулин, ни Семкин не собирались дарить свои кровно награбленные капиталы, поэтому Дагер установил за химиками слежку и узнал, что они взяли билеты до Барсуково. В этот момент Гусев находился у Гулина, и они вместе решили, что ненадёжных партнёров следует как можно быстрее убрать, а деньги, по возможности, вернуть. Разозлённый Кол Колыч попросил по телефону свою любовницу, которая работала в железнодорожной кассе, купить ему билет на имя Цветкова Михаила Каталиновича и продиктовал по телефону необходимые паспортные данные.

–Почему из приёмной?

–Не звонить же из кабинета замначальника УВД. Гулина никоим образом нельзя было подставлять.

–А со своего сотового телефона?

–Дима, – Новиков улыбнулся, – ты только что так прекрасно рассуждал о жадности…

–Разумеется, – согласился Овсов, – секретарь в любом случае не смогла бы понять, что Гусев берёт билет для себя. Ни понять, ни проверить. Он часто звонил из приёмной, поэтому этот момент не должен был иметь никакого значения. Кассирша знала, что дизайнер – это вор в законе?

–Нет, конечно. Для неё он – истинное воплощение стиля и моды. В постели с ней он вёл себя, как настоящий мужик (по крайней мере, так она утверждает), и она была счастлива до безумия. Выйдя на перрон в Барсуково, Гусев встретился со своим человеком, который уехал в одном поезде с химиками и узнал от него, что они купили билеты на поезд обратно в наш город и сообразил, что прыткие ребята пытаются запутать свои следы. Он тоже приобрёл билет в этот поезд и запомнил номер купе, в котором должны были ехать беглые химики. Номер купе ему сообщил его человек, который слышал, как химики покупали билеты. Ночью Гусев переоделся в милицейскую форму, накрутил глушитель на пистолет и приготовил железнодорожные ключи, которые ему достала по его просьбе любовница. Форма нужна была для того, чтобы он имел возможность зайти в купе, постучав и представившись сотрудником милиции на тот случай, если химики закрылись бы на щеколду-упор и ключ от купе Дагеру не помог бы. Но об этом варианте подумали и химики, поэтому Максим, который ждал убийцу наверху, на багажной полке, закрыл купе только на защёлку, открываемую ключом проводника. Ведь, если Гусеву придётся разбудить пассажиров купе, то он увидит, что это совсем другие люди и спектакль под названием «ликвидация несговорчивых наркопроизводителей» не состоится.

–Разве Гусев знал их в лицо? – поинтересовался Овсов.

–Нет, но и рисковать химики не хотели. Например, Дагеру могло быть известно, что все химики одного возраста и спортивного телосложения, и он, увидев хотя бы одного пассажира с небольшим животиком, сообразил бы, что это не его клиенты. В общем, Семкин дождался предрассветного часа, тихонечко зашёл в тёмное помещение и расстрелял в упор всех четверых сладко спящих молодых людей, – Новиков перевёл дыхание от длинной речи, – но, на беду химиков, на перроне в городе Т. человек, который следил за ними, вновь их заметил.

–А они заметили его, – Овсов вспомнил слова Вершакова, – для соблюдения жёсткой конспирации Дагер слишком мало людей держал в своей банде.

–Да, – подтвердил Новиков, – и ему это аукнулось. Химики узнали человека, которому передавали наркотики и, тем самым, спасли себе жизнь.

–Загубив других четырёх парней, – хмуро произнёс Феликс.

–Строго говоря, зарезал их Гусев, а не химики, хотя их роль в этих убийствах явно не бесспорна, – неопределённо качнул головой Александр Валерьевич, – не откладывая дела в долгий ящик, той же ночью, как мы с тобой тогда и думали, Семкин поднялся в гостиницу по пожарной лестнице, прошёл мимо спящей дежурной по этажу, вскрыл дверь номера, и, разозлённый и раздосадованный, фактически отрубил головы пьяным молодым ребятам, предварительно набросив на свою руку с ножом пиджак одного из парней, чтобы не забрызгаться кровью.

–А химики за ним прибрали?

–У них уже всё было наготове: и тряпки, и вода, и химикат, рассыпанный перед номером для того, чтобы отбить нюх у служебной собаки.

Дверь в палату приоткрылась, и на всеобщее обозрение предстало недовольное лицо врача, глаза которого принялись поочерёдно укоризненно рассматривать Овсова и Алину.

–Ещё немного, – виноватым голосом попросил Дмитрий и дверь закрылась.

–И всё бы оно для химиков так гладко и закончилось, если бы не ты со своими четырьмя стаканами.

–Железнодорожными, – тут же вставил Феликс.

–Но выводы принадлежали именно Овсову, – возразил Новиков, – конечно, вначале Гулин обрадовался, когда старший оперуполномоченный уголовного розыска раскрыл истинную картину происшедшего, пусть даже и в искажённом виде. Но затем испугался, ведь Дмитрий всё ближе и ближе подбирался к самому Дагеру. Версия с Алялиным очень помогла Гулину, и он дал прямое указание Пашарю считать её официальной и взять в разработку.

–Поэтому Пашарь так гордо и заявил мне, что он раскрыл дело, не выходя из кабинета.

–Да, Гулин считал, что Гусев зарезал химиков в гостинице и поэтому Алялин как убийца подвернулся идеально, но, когда ты сообщил своему начальству, что химики живы, Валентин Петрович принялся их искать заново, но версию с Алялиным не отменил и продолжал продавливать как основную. Затем ты стал проводить расследование через меня и Гулин понял, что ситуация выходит из-под контроля и тебя надо убрать.

–В этот день он был ко мне очень доброжелателен.

–Ещё бы, – усмехнулся Новиков, – он собирался просто исчезнуть, смывшись за границу, но оставлять такого сыщика, как ты, разгребать результаты его деятельности, он никак не мог. Ведь завтра-послезавтра ты всё равно раскопал бы всю подноготную Гулина и на этом его спокойной жизни пришёл бы конец.

–А Юрик? Что с ним происходило? – неожиданно вспомнил Овсов.

–Когда Юрик сидел за хулиганство, то понравился одному воришке средней руки, также проживающему в нашем городе. Воришка освобождался раньше, поэтому они с Юриком договорились встретиться на свободе, обсудить совместный бизнес. Когда Юрик нашёл этого человека, тот уже работал на Дагера и неожиданно предложил Юрику организовать совместный магазин-забегаловку с незаконной продажей самогона.

–Неужели это тоже идея Гулина? – недоверчиво произнёс Дмитрий.

–Очень творческая личность, – рассмеялся Александр Валерьевич, – его идея заключалась в том, чтобы контролировать своих сотрудников с двух сторон. Вот, представьте, заходит лейтенант в кабинет Гулина, а тот ему рассказывает, с кем он вчера пил, что пил, в каких дозах, что говорил, в каких выражениях, и так далее. На хозяина заведения подумать нельзя, он идейно убеждённый и стучать ни за что не будет…

–Да, Юрик такой, – подтвердил Овсов.

–А значит что? – Новиков сделал паузу, – Стучал кто-то их своих. Значит, и этому конкретному лейтенанту можно стучать на всех. Таким образом, очень скоро все про всех, не стесняясь и не краснея, рассказывали всё: в деталях, красочно и с интересом.

–А кто стучал-то? – осторожно поинтересовался Яблоков.

–Юрик рассказывал своему подельнику, тот Гусеву, а он Гулину, – покачала головой Алина.

–Задание у него такое было, – пояснил Новиков, – весь магазин был организован для того, чтобы поить алкоголем сотрудников милиции по всему городу и вытаскивать из них информацию, необходимую банде Дагера.

–Заодно запугивать своих подчинённых, – усмехнулась Алина, – Гулин же от этого кайфует.

–Неожиданно у Юрика открылась коммерческая жилка, и он понял, что деньги можно зарабатывать, не срывая с людей шапки. Но если всё делать по закону, то и больших денег не заработаешь, а жадность и этого товарища со временем неизбежно настигла. Вскоре наступил момент, когда его друг-воришка сообщил о возможной смене деятельности и места жительства всей организации.

–Или в Москву, или за границу, – Дмитрий опять припомнил слова Вершакова.

–Спустя совсем немного времени друг рассказал о химиках, которые кинули его босса и у которых на руках находится огромная сумма денег. И Юрик понял – вот момент всей его жизни. Достаточно добраться до этих купюр и больше ничего от судьбы и желать не надо! Получая информацию и от своих и от вас, – Новиков усмехнулся, а Яблоков опустил глаза, – Юрик выждал момент и схватил Вершакова. Успешно спрятал его в подвале дачи Гулина и выбил, в буквальном смысле слова, адрес подельников. Но на этом везенье Юрика закончилось, химики от всех преследователей, как им казалось, сбежали, организовав ещё одну свою мнимую смерть, а доблестные сотрудники милиции в вашем лице Юрика разоблачили. К сожалению, один нелепый несвоевременный телефонный звонок и я также становлюсь косвенно причастным к смерти Юрика.

–Его Гусев заколол? – угрюмо спросил Дмитрий.

–Он, кто же ещё, – негромко ответил Александр Валерьевич, – именно Юрик попросил Речушкина сделать видеозапись дачи Валентина Петровича и заменить видеонаблюдение этой записью. Якобы готовил сюрприз и слёзно просил никому не говорить.

–Это так объяснил Речушкин? – возмутился Дмитрий.

–Да, когда Метелин его выгонял, – пояснила Алина, – Речушкин ещё дёшево отделался.

–Они все дёшево отделались, – тут же уточнил Новиков, – из-за того, что схватили такую крупную милицейскую шишку, как Валентин Петрович, к остальным не стали предъявлять никаких претензий, чтобы не создавать чересчур удручающее впечатление от УВД.

–Кто все?

–Речушкин, Пашарь, кладовщик, оклеветавший Алялина.

–Кстати, что с обвиняемым?

–Он, как ты и говорил, всё это время крутил роман с женой директора «Протона», они уже приняли решение пожениться, поэтому, когда перед ним в номере гостиницы появился сотрудник милиции и затеял проверку документов, Алялин подумал, что тебя подослал сам директор «Протона». Сводить с ним счёты. Отсюда и такая его реакция, которую ты описывал. На днях ко мне приходила эта женщина и всё подробно изложила. Её показания зафиксированы и подшиты к материалам уголовного дела. И она, кстати, знала о том, что Алялин ругался с парнями из гостиницы и смогла назвать время и место этих разборок. Алялин ничего от неё не скрывал.

–То есть, зря бывший военный хирург сразу всё начистоту не рассказал?

–Конечно, зря. На кладовщика я хотел возбудить уголовное дело за клевету, но прокурор отказался. Сказал, хватит уступок для меня.

–Пашаря до опера не понизили?

–Ооо, – протянула Алина, – всё намного банальнее. Он так перепугался последствий фальсификации доказательств, что в УВД больше не приходил. Явилась его супруга и упросила Метелина уволить Геннадия Николаевича тихо, без шума и без его присутствия. Сама везде расписалась, забрала документы и молча от нас ушла.

–Вещи Пашаря забрала?

–Только личные, и то не все. Пальма осталась тебе в наследство.

–Что-нибудь на даче Гулина нашли? – Дмитрий посмотрел на Новикова, – Кроме ящерицы?

–Нет, – заулыбался старший следователь, – но вот у Гусева обнаружили целый клад.

–В смысле? – удивился Овсов.

–Огромная шкатулка с драгоценностями, – восторженно, понизив голос, произнёс Феликс, – как в фильме про графа Монте-Кристо. Поднимаешь тяжёлую потемневшую крышку, а там бриллианты, сапфиры, изумруды, жемчуг, золотые цепочки и кольца! Я сам лично присутствовал и видел всё это своими глазами!

–Из Владивостока уже прислали подтверждение практически на все ювелирные изделия, – Новиков продолжал улыбаться, разглядывая сияющие глаза Феликса, – все предметы числятся украденными со времён Гулина – начальника уголовного розыска.

–Наверное, кучу денег в диване и в крупах нашли? – ехидно предположил Дмитрий.

–Нет, ты ошибся. Почти всю наличность Гулин и Гусев вбухали в химиков. А вот пистолет, из которого стреляли в поезде и в тебя с Алиной, обнаружился на балконе квартиры Гусева в цветочном горшке.

–Не самое лучшее решение вора в законе, – усмехнулся Овсов.

–А он особо ничего и не скрывал, – покачал головой Новиков, – он так был уверен в своей безнаказанности, что это даже немного удивило. Наркотик, например, так и лежал у Семкина на кухне в шкафчике под видом сахара. Семь пакетов.

–А остальные члены банды Дагера?

–Арестованы Праховым. Его контора затеяла большую чистку в городе: аресты, допросы, очные ставки. Клуб «Морская черепаха», к слову, закрыли, персонал задержали, – Александр Валерьевич вздохнул и встал, Феликс подскочил за ним, – Мы пойдём, выздоравливай, жду тебя на работе.

–За мной пиво, – подмигнул Яблоков.

–Да, ещё одна гримаса в этой истории – Новиков улыбнулся, – Бруталов перевёлся в прокуратуру Малых Монахов.

–Вы идите, я сейчас догоню, – бросила Алина в сторону стоящих в дверях мужчин и, развернувшись к Дмитрию, стала шептать, – тут такое дело, даже не знаю, как сказать…

–Мне нельзя волноваться, говори быстрее.

–В общем… – девушка пожала плечами, – я ничего уже поделать не могла – это свершившийся факт.

–Да что случилось-то?

–Тем, что ты поймал настоящего убийцу, даже двух, ты остановил войну в Малых Монахах.

–Это понятно, дальше.

–Сюда приезжали оба этих бизнесмена. Отец погибшего мальчика и тот соперник, которого он обвинял в убийстве. Вместе приезжали, помирившиеся. Они тебе очень благодарны, каждый по своему, конечно. Но они оба сделали тебе подарок.

–Ты что, не нужны мне их подарки!

–Отказаться нельзя, он уже оформлен на твоё имя, – Алина раскрыла сумочку и достала автомобильный брелок с ключами на нём.

Глава 18. Один самогон

Приблизительно в то же самое время, как Овсов пришёл в себя, открыв глаза, на окраине деревни Киселёво появился молодой человек. Он осторожно вышел из леса, всё время оглядываясь по сторонам. По лицу его расплывался жёлто-лиловый синяк, одежда провоняла и висела клочьями. Однако, выглядел он бодрым и довольным.

Деревня Киселёво находилась в ста километрах от города Т., ничем особым не выделялась и числилась «затухающим поселением», то есть население стремительно старело и уменьшалось.

Ольга Сергеевна Петрова раздосадовано ткнула топором в очередное бревно и в сердцах выругалась. Сарай разваливался окончательно, старый Жигулёнок отказывался заводиться уже второй месяц и никто не мог его починить, да, собственно, и чинить было некому. Запасы сахара давно закончились, стремительно приближались к красной черте и запасы самогона. Когда закончится эта твёрдая валюта, то настанет «Армагедец». Слово это Ольга Сергеевна услышала по телевизору и теперь повторяла на разные лады и в разных ситуациях.

Кроме самогоноварения пожилой одинокой женщине с восемнадцатилетней дочерью на руках заняться в этой жизни было нечем. Она бы с радостью понянчила внуков, но кандидатов в женихи в Киселёво не рождалось последние лет двадцать.

–За тарелку супа я могу наколоть Вам дрова, а за стакан компота – что-нибудь отремонтировать, – сквозь пошатнувшийся забор на Ольгу Сергеевну смотрел бомж, а бомжей здесь уже давно не видели. Приглядевшись, женщина поняла, что перед ней стоит молодой человек спортивного телосложения, явно хорошо питавшийся в недалёком прошлом, недавно избитый, но уж точно не кочующий годами по свалкам и мусоркам.

–Наркоман?

–Нет, что Вы, даже в руках никогда не держал. Я знаю, что это за гадость.

–Алкаш?

–Вообще не употребляю.

–Деньги проиграл? – Ольга Сергеевна уже выяснила самое главное, но сразу показать, что она проявляет интерес к данному предложению, не могла.

–Не азартен.

–Воруешь?

–В мои годы глупо не научиться воровать настолько, чтобы выглядеть хорошо, – рассмеялся молодой человек, и женщина поняла, что это тот самый шанс.

–А чё ж вид такой-то?

–Ну, я это… – парень замялся и нехотя произнёс, – бизнес начал хорошо раскручиваться и конкуренты устроили на меня целую охоту. Пришлось бежать, прятаться.

–А милиция? – удивилась Ольга Сергеевна.

–Они всех купили: милицию, чиновников, прокуратуру. Всё – обратной дороги нет!

–А родня?

–Я из детдома, – Андрей впервые в этом разговоре сказал правду.

–Ладно, приступай, – женщина несколько минут смотрела, как молодой человек ловко управляется с топором, зашла в дом, отрезала от свежего домашнего хлеба добрый ломоть, положила на него шмат сала, несколько мытых редисок и пучок зелёного лука. Затем она вышла из дома и протянула вкусно пахнущую снедь необычному бомжу. Разгорячённый юноша в один присест проглотил хлеб с салом, закусив зеленью, и с утроенной силой взялся за расщепление брёвен на энергетические дрова.

–А в машинах ты разбираешься?

–Глянуть можно.

После того, как Жигулёнок радостно взревел, обе договаривающиеся стороны принялись торговаться. Особого выбора не было ни у той, ни у другой стороны. Поэтому торг завершился быстро: Андрею дозволялось жить в сарае (где ему создавались максимально комфортные условия) столько, сколько захочется, со своей стороны он обязался делать по дому всё, что ему поручала Ольга Сергеевна.

На следующий день они съездили за сахаром и, когда хозяйка объяснила молодому человеку способы заработка в богом забытой деревушке, Андрей тут же предложил несколько усовершенствований в весёлом деле самогоноварения. Полученная по новому рецепту жидкая валюта разошлась на «ура», зарабатывая славу и новых клиентов.

Через месяц удовлетворённый взгляд Ольги Сергеевны отметил, что она не ошиблась: молодой человек полностью избавился от синяков и ссадин, чинил и ремонтировал всё, что попадалось под руку, вплоть до старых самоваров и сломанных каблуков дамских туфель, в еде не привередничал, постоянно предлагал новые варианты решения многолетних проблем.

Ольга Сергеевна ещё пару минут постояла на крыльце, рассматривая нового постояльца, поправлявшего забор, затем зашла в комнату и присела рядом с дочерью.

–Парень то ничё, симпатичный.

–Ага, – вяло ответила дочь, перелистывая страницу книги.

–Лена, я говорю, к парню приглядеться надо.

–Потом, мама, потом, книга интересная.

–Вот ты у меня бестолковая, – вздохнула Ольга Сергеевна и привстала. До неё неожиданно дошло, что дочь тоже в курсе того, что в деревне женихов нет. Нет даже потенциальных мужиков, от которых можно было бы забеременеть. А это значит… Ольга Сергеевна плюхнулась обратно.

–Ты что, уже?

–Что уже? – Лена оторвала глаза от мелких букв и заглянула в мамино лицо.

–Того… этого…

–А чего тянуть?

Ещё через пару недель Лена сообщила маме, что у неё задержка и Ольга Сергеевна решила поговорить со своим временным работником.

–Дочь беременна, – спокойно, но прямо сообщила она парню, – ежели что надумаешь, сообщи.

–А Вы дипломат, Ольга Сергеевна, – расхохотался Андрей, – что тут думать? Если согласны, то принимайте меня в семью. Правда, есть у меня одно условие.

–Какое? – немедленно напряглась Ольга Сергеевна.

–Жить под своим именем мне нельзя, надо поменять на другое.

–Я договорюсь, – задумалась будущая тёща.

Благодаря самогону у Ольги Сергеевны имелись связи и в районном центре и в нужных госучреждениях. Через несколько месяцев Андрей превратился в Сергея Петрова, улыбчивого деревенского мужа милой Леночки, девушки с очаровательным круглым животиком. Слово «Армагедец» всё реже стало проскальзывать в речах пожилой женщины и, наконец, исчезло навсегда.

Вскоре Леночка благополучно родила девочку, которую назвали Сонечкой. Наконец-то счастливая бабушка с головой окунулась в пелёнки, ванночки, соски и молочные смеси. Тем более, что мастеровитый зять благополучно переложил на свои плечи практически всё хозяйство, как домашние заботы, так и самогонный заработок.

Всё это время Андрей пытался осмыслить своё место в этой бренной жизни. Он действительно изначально не хотел заниматься наркотиками, он действительно планировал, заработав немного рискованных денег, переключиться на менее денежный, но гораздо более спокойный бизнес. В душе Андрея авантюрности скопилось немного, и она всегда уступала место расчетливой практичности.

В деревне Киселёво для молодого человека обстоятельства сложились неожиданно быстро и эффективно: пожилая женщина рискнула впустить в дом бомжа непрезентабельного вида, юная красивая девушка разделила с ним сеновал, не прошло и года, как он стал отцом крошечного розовощёкого существа, весело агукающего и талантливо выдирающего волоски из его темени.

Судьба совершила поворот и вскарабкалась на следующий виток.

Андрей придумал, как производить самогон на еловых шишках и травах и за этими целебными снадобьями начали приезжать издалека, даже иногда из самого областного центра Т. Деньги в семье завелись немалые и Андрей смог организовать небольшую ферму на свой вкус и лад.

Глядя на своего зятя, Ольга Сергеевна ни секунды не сомневалась, что он бывший бизнесмен. В его руках начинало гореть любое дело, до которого он дотрагивался. Разумеется, такому всегда завидовали и, конечно, хотели убрать со своего пути жадные, алчные люди.

Постепенно Сергей Петров превратился в солидного человека, каждое утро отвозящего в школу на иномарке трёх дочерей и забирая их после уроков. Все три девочки учились на «отлично», со временем проявляя прекрасные познания в химии. Все три неоднократно выигрывали различные конкурсы по химии и легко поступили в Химико-Технологический Университет города Т.

Там же вышли замуж, им предложили престижную работу, и они связали свою дальнейшую судьбу с городом Т. Дочери неоднократно звали своего замечательного отца погостить у них дома, понянчить внуков, но он неизменно отказывался, помня, что он не только находится в федеральном розыске по линии МВД и ФСБ, но и его активно ищет некий убийца Дагер и даже жестокий юноша с золотым крестиком на груди.

Андрей Геннадиевич Вершаков никогда не покидал границы районного центра, в котором находилась деревня Киселёво и умер тихой спокойной смертью, собрав на свои похороны огромное количество народа, изрядно упившегося самого лучшего и качественного самогона в своей жизни.

До самого последнего вздоха Андрей не знал, что во время его первого появления в деревне Киселёво его уже никто не искал. Овсов, Новиков и Феликс никогда не озвучивали тот факт, что четвёртый химик сбежал от них. Чтобы упрятать все концы этого дела в воду, сразу после пожара в квартире, где якобы сгорело три химика, Гулин приказал первый же труп бомжа, найденного милицией, оформить, как труп Вершакова. Поэтому официально тело Вершакова было найдено в лесу и кем-то опознано.

Андрей не знал, что его подельники сгинули по тюрьмам и уже через несколько лет напрочь забыли про своего товарища.

Андрей не знал, что в последние секунды своей жизни Юрик догадался, что сейчас его будут убивать, и даже успел дёрнуться вбок, но ему не хватило буквально мгновения. Андрей не знал, что Юрика убили не за то, что он притащил Вершакова на дачу Гулина, и не за то, что пытался отобрать у химиков деньги Дагера. А только за то, что его собирались арестовать Дмитрий и Феликс.

Андрей не знал, что Гулин от злобы и отчаяния, попав в карцер следственного изолятора, перегрыз себе вены и умер в луже собственной крови и экскрементов.

Андрей не знал, что Гусев по кличке Дагер так никогда и не вышел на волю, скончавшись от туберкулёза в тюремном лазарете.

Андрей не знал, что всем первокурсникам Химико-Технологического Университета ректор на первой обзорной лекции всегда рассказывал назидательную шокирующую историю про четырёх химиков, которые создали новый сильный наркотик, но милиция всё равно их поймала и посадила надолго в тюрьму.

Дочери Андрея тоже не знали, что они слушают рассказ о судьбе их отца.

Начало рассказа. И, кроме Андрея, окончания повествования так никто никогда и не узнал.

Глава 19. Один серый плащ

Около семи часов вечера среднего роста мужчина в тёмной кепке и бесформенном потёртом сером плаще завернул за угол ярко-оранжевого трёхэтажного здания с многочисленной рекламой на зеркальных окнах. Торговый центр «Ванильный рай» обещал летние распродажи и сезонные скидки, начавшиеся буквально на днях и исчезающие в туманной мгле будущего.

Серый плащ смотрелся уныло на фоне разноцветных посетителей многообещающего торгового центра, не соответствовал жаркому вечернему солнцу и явно вгонял своего хозяина в излишнюю испарину.

Мужчина слегка помахал правой полой плаща, создавая иллюзию ветра, и повернул в продуктовый гипермаркет. Прихватив громыхающую тележку, он заехал в середину огромного зала и остановился.

К тебе переезжает жить молодая женщина. Что она будет делать в первую очередь? Правильно, осматривать свои будущие владения. В том числе, откроет дверцу холодильника. А там что? Правильно, ингредиенты будущего салата.

Мужчина набрал в пакеты морковки, лука, картошки, несколько головок молодого чеснока, выбрал пучки зелёного лука и укропа, положил в тележку два небольших кочана пекинской и белокочанной капусты. Затем передвинулся к фруктам. Его руки осмотрели и одобрили несколько крупных апельсинов, ярко-жёлтых груш и коробочку с киви. Он о чём-то вспомнил, нашёл ящик с имбирём и выбрал два витиеватых корешка.

Затем его тележка неспешно заехала в молочный отдел, где продуктовый набор пополнился майонезом, молоком, сыром «Российский», пачкой сливочного масла «Башкирское».

Ещё через пять минут между апельсинами и капустой приткнулась бутылочка оливкового масла холодного отжима. Сверху на картошку улеглось два батона свежего хлеба. Ещё через пару рядов в тележке появились две упаковки зелёного чая: с жасмином в пакетиках и заварной из двух верхних листочков. После небольшой паузы к чаю добавилась баночка растворимого кофе.

Мужчина медленно зашёл в алкогольный отдел и пробежался взглядом по крепким напиткам. Водка, виски, ром дразнили этикетками и заставляли кадык непрерывно прыгать вверх-вниз. Правая рука сама двинулась вперёд и ухватила напиток с двенадцатилетней выдержкой, перенеся его в тележку. Мужчина несколько секунд постоял, не шевелясь, и к первой бутылке добавил вторую, точно такую же.

Затем он пристроился в хвост самой длинной очереди к кассе и принялся разглядывать чупа-чупсы. Взял два арбузных, немного покрутил в руках леденец со вкусом ириса и тоже решил купить.

Последний соскользнул по пакету с апельсинами и негромко ударился в стеклянный бок, за которымпряталось двенадцатилетнее чудо. Мужчина попытался уловить ускользающий звук, но не смог.

Его губы тронула лёгкая грустная улыбка, взгляд слегка затуманился. Впрочем, через несколько секунд его взор прояснился. Он вздохнул, развернул тележку и неспешно заехал в алкогольный отдел. Мужчина достал из тележки одну бутылку и вернул её на полку.

Вспомнил, что дома закончились салфетки и отправился на поиски соответствующего отдела, выбрал две разные упаковки, одну в цветочек, вторую с абстрактными рисунками, и вновь двинулся занимать очередь в кассу.

Но, не пройдя и половину пути, обладатель серого плаща остановился, задумчиво-придирчиво оглядел содержимое своей тележки, опять изменил курс своего следования и в третий раз очутился среди полок с различным алкоголем.

Он раздвинул свои пакеты, поднял вторую бутылку вверх, посмотрел на этикетку, улыбнулся, и тоже вернул её на полку. Затем осторожно, несколько раз предельно аккуратно вписываясь в повороты, он медленно покинул отдел, столь любимый и обожаемый многочисленными жителями города Т. Правда, следовало признать, что все они принадлежали к более сильной половине этого города.

Наконец, он добрался до ближайшего кассира, расплатился за купленный товар и неспешно выбрался на автомобильную стоянку. Все продукты он уложил на заднее сиденье молочных Жигулей, сел за руль, снял кепку, бросил её в угол, завёл машину и подъехал к мусорным бакам, расположенным сбоку от стоянки.

Мужчина выбрался из автомобиля, бережно снял серый плащ, аккуратно его сложил в несколько раз и осторожно положил на торчащий из среднего бака мусор. Затем он вернулся за руль, включил зажигание и стал отдаляться от торгового центра «Ванильный рай».

Косые солнечные лучи простреливали насквозь металлический ряд автомобилей, улицы и дома города Т. Ярко-малахитовые лепестки деревьев трепетали, прощаясь с верховным повелителем света и благоденствия. Несносные воробьи пытались отбить друг у друга засохшие крошки ужина.

Мужчина улыбнулся и увеличил скорость – впереди зажёгся зелёный сигнал светофора.


15.06.2011г-18.03.2015г

https://vk.com/sad_gz


Оглавление

  • Глава 1. Две бутылки ирландского виски
  • Глава 2. Четыре трупа
  • Глава 3. Семьдесят пять грамм водки
  • Глава 4. Одна неработающая видеокамера
  • Глава 5. Ещё четыре трупа
  • Глава 6. Восемь стаканов
  • Глава 7. Четыре химика
  • Глава 8. Один билет на поезд
  • Глава 9. Две бутылки хурминного вина
  • Глава 10. Один стакан кефира
  • Глава 11. Два выстрела в клуб
  • Глава 12. Ещё три трупа
  • Глава 13. Полёт одной вороны
  • Глава 14. Три командировки на Север
  • Глава 15. Один удар шилом в сердце
  • Глава 16. Тринадцатая ящерица
  • Глава 17. История одного подполковника милиции
  • Глава 18. Один самогон
  • Глава 19. Один серый плащ