Оленёнок (СИ) [Илларион Михайлович Герт] (fb2) читать онлайн

 После того, как случился конец света, выжившие люди влачили жалкое существование: кто попрятался по катакомбам и бомбоубежищам, кто волочил своё исхудавшее, болезненное, бренное тело по испепелённой Земле, а кто и умер; возможно, третий сценарий был лучшим из всех...

  Но одна группа людей не упала духом, и продолжала думать, перебирая все возможные варианты своего спасения или хотя бы смягчения, сглаживания своего (и не только) ныне существующего положения. Они сидели в глухом лесу, на опушке у костра. Конец света застал их врасплох; нежданно, негаданно.

  - Доигрались, в выживальщиков! - Буркнул один, ёжась от холода; тепло от разведённого пламени его, по всей видимости, не согревало.

  - Хватит ворчать, Скотт. - Ответил ему Ларсен. - И без тебя тошно.

  - Надо что-то делать. - Предложил третий, имя которому Брюс.

  - Но что? - Бросил в никуда, в пустоту, в пространство Скотт, глядя прямо перед собой и кидая сухую ветку в огонь. Та легонько затрещала и почти мгновенно обуглилась.

  - Для начала надо выяснить, где мы находимся. - Начал Ларсен. - Мы настолько отдалились, что, увы, заблудились. Ни компаса, ни навигатора, связь здесь ловит вряд ли... Ёлки зелёные, для нас это вообще непростительно! Как это нас так угораздило? - Недоумевал он, ведь обычно все их приключения заканчивались благополучно.

  - Последний раз, когда я читал ленту новостей на своём грёбаном кирпиче (который, чёрт его дери, разрядился), где-то в мире произошло 12-балльное землетрясение по шкале Рихтера. - Заявил Скотт. - Да что говорить, грохот даже мы услышали, вдали от всего этого.

  - Это звездец. - Осунулось, как-то вытянулось и без того безрадостное лицо Брюса. - 12-балльное, это когда, допустим, озеро стало горой или наоборот; когда ландшафт меняется полностью.

  - Вы чувствуете? - Поводил носом Скотт. - Гарь какая-то нездоровая, копоть...

  - Возможно, от костра? - Через силу улыбнулся Ларсен, не глядя ни на кого.

  - Да от какого костра? Посмотри наверх: с неба падают какие-то чёрные хлопья... Это смерть.

  - Скотт, не преувеличивай!

  Внезапно послышался шум; он донёсся со стороны леса; прямо вот тут, здесь. Из-за листвы вышла... Какая-то девушка.

  - Ты ещё кто??? - Озадачился Скотт (он всегда был всем недоволен).

  - Повежливей, приятель. - Пожурил его Ларсен. - Здрасьте! Присаживайтесь...

  Девушка была явно чем-то напугана, сбита с толку. Она показалась очень неуверенной, забитой какой-то.

  - Шла-шла, и вас нашла. - Наконец, выдавила она из себя. - Я грибы и ягоды собирала.

  - И что, много собрала? - Съехидничал Скотт. - Странно то, что, насколько мне известно, поблизости вообще нет жилых строений... Мы сами "туристы", выбравшиеся, так сказать, на природу в кои-то веки. Отодрав задницы от кресел и зеньки от планшетов. - Говорил он уже самому себе. Он порой был несносен, но в душе хороший человек. И добрый. А его грубость была так; не со зла.

  - Скотт, ты действительно - скот! - Рассмеялся Брюс. - Давайте уже кушать, что ли?

  - Но мы же поели уже сравнительно недавно! - Возразил Ларсен.

  - Ну, а что нам теперь остаётся? Раз конец света настал. Идти нам некуда; кругом лес, чёрт ногу сломит. Дальше однозначно радиация от взрывной волны...

  И действительно, он был прав: высокие кроны деревьев, их крепкие стволы задержали, уберегли горе-путешественников от того мощного шквала (который, между прочим, произошёл на самом деле).

  По прошествии некоторого времени все четверо путников уснули, потому что устали, выдохлись. И морально, и физически.

  - Не понял... - Растерянно посопел Ларсен ранним утром (он был жаворонок). Он начал расталкивать Скотта и Брюса, толкая их под бочок.

  - Что-о-о такое?! - Разозлился Скотт; ему бы ещё дрыхнуть и дрыхнуть.

  - Понюхай воздух! "Что-о-о... ".

  Вскочив на ноги и озираясь на всякий случай по сторонам, ребята начали с силой вдыхать утренний воздух.

  - Мы что, посреди океана, что ли? - Поразился Скотт. - Прям морем прёт; конкретно.

  - И море, и лес; дух наш исчез... - Стихами заговорил Брюс.

  - А "эту" будить? - Спросил Скотт, кивая на вчерашнюю девку.

  - Ну, разумеется. - Пожав плечами, Ларсен (ему вообще-то было всё равно) снова привстал с пня и начал ходить-бродить вокруг да около - он не мог найти себе места. Осознавая (и, наверное, даже не до конца), что теперь, возможно, они совсем-совсем одни на этом белом свете; последние из могикан, как говорится.

  Наконец, Ларсен подошёл к новенькой в их "полку" и обратился к ней, дабы она рассказала им свою историю.

  - Я Алёна... - Начала незнакомка, дрожа, как осиновый лист на ветру. Зашугана она была до крайности.

  - Алёна - попа зелёна! - Передразнил, перекривлял её Скотт.

  - У меня есть сестра... - Продолжила та, не обращая внимания на колкости.

  - Сестра - попа пестра! - От себя добавил, присовокупил Скотт.

  - Я пошла, собирать малину... - Чуть не плача, выговорила Алёна.

  - Малина - дерьма половина. - Скотт явно не собирался униматься.

  - Скотт, прекращай, а? - Не выдержал Ларсен. - Угомонись.

  Тот что-то проворчал и утух.

  Алёна продолжила рассказывать о себе. Как выяснилось, она тоже потерялась в этом лесу, как и эта троица (Ларсен, Скотт и Брюс). По возрасту она была ни старше и ни младше.

  - Ясно. - Подытожил Ларсен. - Что мы имеем? Троих псевдо-выживальщиков, которые лишь в теории способны находиться в дикой природе, и девчонку, которая тем более далека... Скотт, почему мусор за собой не убрал и костёр правильно не затушил? А если б искра на траву и по деревьям? Осёл...

  - А что сразу я? - Вскипел Скотт.

  - Потому что твоя очередь. Мы жребий тянули, кто сегодня всё делает.

  - А всем вместе - нет? - Уныло гукнул тот. - Извини, урны в лесу нет, чтоб утилизировать туда весь мусор. Я же забыл, что ты у нас чистюля; ходячая экология... И вообще, это Брюс у нас главный выживальщик! У него и подвал, и чердак до отказа забиты всякими там прибамбасами на все случаи жизни, включая житие-бытие в суровой сибирской тайге или знойной африканской пустыне. У него даже мачете настоящее имеется, чтобы продираться сквозь тропические леса Индокитая... Третий день уже торчим здесь; выдвигай идеи, дружище - у меня они что-то иссякли.

  - Народ, если мы будем ссориться и постоянно предъявлять друг другу претензии - ни к чему хорошему это не приведёт. - Заметил Брюс как самый флегматичный из всех. - Давайте жить дружно. К чему этот негатив? Вместо того чтобы ссориться, нам нужно собраться. Да, извержение Йеллоустонского вулкана, и Америки теперь нет; да, астероид врезался в Камчатку и теперь нет смены дня и ночи; да, землетрясения, цунами, тайфуны, торнадо и прочие катаклизмы с утроенной силой и частотой обрушились на нашу несчастную планету... Но надо что-то предпринимать! Объединить все наши усилия, а не паниковать. Не сидеть, сложа руки, не ныть, не жаловаться на судьбу.

  - Согласен. - Тяжело и как-то глухо произнёс Ларсен. - Вот только я реалист, Брюс; сказать гораздо легче, чем сделать...

  - Вы не поверите, но у меня часы остановились. - Прервал его философию Скотт.

  - У меня идут, но в несколько другом порядке; идут назад. - Поглядел на свои Брюс.

  - Обратный отсчёт?! - Воскликнул Ларсен.

  У всех аж похолодело в сердце, и душа ушла в пятки. Лица побледнели.

  - Давайте осмотрим внимательно данную местность? - Предложил Ларсен. - Как будет - так будет. Уж как сложиться. От чего нам впоследствии отталкиваться.

  Они собрали свои спальные мешки.

  - Возьмите меня с собой! - Жалобно заверещала Алёна.

  - Свалилась на нашу голову... - Пробормотал Скотт, негодуя. - Ты нам, собственно, кто?

  - Не оставлять же её здесь. - Задумался Ларсен.

  - А то что? Волки загрызут? Которых нет. - Злобно прошипел в ответ Скотт.

  Брюс помолчал и молвил:

  - Если ты хочешь быть частью нашей команды, ты должна соблюдать определённые правила. Без обид, но ты для нас сейчас обуза. Нам ни к чему с тобой возиться, мы тебя знать не знаем. Мы возьмём тебя с собой, так уж и быть; это наш долг, как людей, не бросать другого человека одного и в беде. Но и нянчится, мы с тобой не станем; так и знай. Иди вслед за нами и не отставай.

  Четвёрка авантюристов зашагала от опушки леса в его чащу. Сколько они так шли, неизвестно. Но вскоре они вышли... К берегу. Море - от края и до края. И на горизонте лишь маячили это самое море да небо, практически сливаясь друг с другом. Стояла напряжённая тишина.

  - Видишь сушу? - Без особой радости в голосе хмыкнул Скотт. - И я не вижу; потому что её нет. По ходу, мы - на необитаемом острове.

  - Но как - так? - Не понимающим взглядом смотрел на всю эту картину Ларсен. - Мы же как-то сюда добрались! На автобусе, между прочим. Сошли с дороги, пошли в лес. Кто из людей так не поступает?

  - Это какой-то непонятный и дурацкий сон. - Устало изрёк Брюс. - Ущипните меня, пор фавор, дабы я поскорей проснулся. Чтобы спала пелена с изображением всего этого кошмара.

  Они понуро пошли назад.

  - Что мы имеем? - Рассуждал на обратном пути Ларсен. - Вода, земля, деревья. Хм... Нам теперь с этим жить.

  - Да что-то я так не привык и не хочу! - Разговаривал сам с собой Скотт. - Я вдруг страсть как захотел поваляться на мягком и пушистом диванчике перед телевизором в своей маленькой, но уютной и комфортной комнатке. И как следует проср... Эмм, по-человечески сходить по-большому в туалет; со всеми удобствами. Сидишь себе на "троне", восседаешь, никуда не торопясь... А в руках книга или газета, а в ушах наушники, ещё и ешь при этом самое большое, самое вкусное яблоко! О-о-о... Кайф.

  - Губа не дура! - Улыбнулся Ларсен. Улыбался он редко, в особенности теперь... Но умозаключения его приятеля его насмешили и подняли настроение, хотя смешного там было мало. Грустно, грустно это всё.

  - Диван, туалет... - Обхохатывался, хоть и невесело, Брюс. - Ага, забудь...

  - А где малая? - Насторожился Ларсен.

  Они остановились.

  - Да иду я, иду! - Измученно проговорил голосок где-то вдали, но как-то и рядом одновременно. - Все колени ободрала, все ноги, и руки себе исцарапала! И какая я вам "малая"...

  - Не надо было брать с собой в поход женщину - от неё одни проблемы! - Раздражённо выпалил Скотт. - Отстала она, смотри-ка... Возись теперь с ней... Ишь ты! Зараза. Пристала, как банный лист до ж... Прилипла теперь, и не отвяжется.

  - Я не женщина! - Рассердилась Алёна, подходя и охая от ссадин.

  - Как - не женщина? - Издеваясь, заржал, как конь, Скотт. - А кто ж ты - мужчина? Или "оно"? Инопланетное существо...

  - Ты бы ещё "бабушка" сказал, невежа! - Огрызнулась Алёна, осмелев. - Разве можно так обращаться? Сказал бы "девушка"... Фу, отойди, противный!

  - Пф, сдалась ты мне сто лет... - Скотт отошёл в сторону и вытащил бинокль.

  - Нашёл, когда его достать... - Сказал Ларсен. - Чего раньше молчал? На берегу бы он нам больше сгодился.

  - Забыл.

  - "Забыл"...

  - Так, ладно. - Примиряющим тоном начал Брюс. - Давайте думать.

  И начали они думать.

  С одной стороны ветки деревьев были куда гуще - стало быть, они хотя бы примерно знают, где какое направление. И послюнявив палец, подняв его вверх, угадали с ветром. Только познания эти мало чем могли бы им помочь.

  Наломав сухих веток, устроили подобие шалашика-жилища, орудуя карманным ножиком. Ничего не вышло - промокли, как куры, при первом же дожде, и ножик сломался, поскольку не предназначен для такого крупного и твёрдого материала, как большая древесная ветка.

  - М-да, в теории все мастера. - Обессиленно зевнул Скотт.

  - Не умничай! - Осадил его Ларсен.

  - Алёна, иди и помой посуду. Не будем выбрасывать одноразовые стаканчики, ибо нам ещё долго тут торчать.

  Но Алёна "ушла" в свой айфон - зарядка её кирпича ещё не села. И хотя связь не ловила, ей она была, судя, по всему, и не особо нужна - девица ковырялась не в Интернете, а в какой-то игрушке.

  - Алёна, иди и помой посуду! - Повторил уже Ларсен. - Рядом ручей.

  - А что сразу я? - Подняла голову Алёна, оторвавшись таки от своего занятия.

  - А кто? Раз ты - с нами, то тоже что-то делай. Не сиди сиднем.

  - Да что-то не хочу.

  - В смысле - "не хочу"? - Вставая, разъярённо рявкнул Скотт. Его словно окатили холодной водой.

  Он подошёл к ленивой девчонке и, выхватив из её ладоней айфон, зашвырнул его куда-то очень далеко. Та широко распахнула глаза.

  Все напряглись.

  - Ты что - перетрудишься, рассыплешься, переломишься, что ли? Если пойдёшь и сделаешь доброе дело. Лентяйка! Уматывай тогда отсюда, раз такое дело...

  Та всхлипнула.

  Брюс не остался в стороне и попытался разрешить конфликт, но Ларсен на сей раз был на стороне Скотта и не дал Брюсу и слова вставить.

  - Женщина по своему прямому назначению жена и мать. Хранительница семейного, домашнего очага. Она не просто должна - она обязана стирать, гладить, варить жрать, убираться, воспитывать малолетних зверёнышей и исполнять супружеский долг. - Продолжал свою словесную экзекуцию Скотт.

  - Мы сегодня как парни пытались построить домик. - Вторил ему Ларсен. - Да, не вышло... - Что сделала ты? Сидишь и играешься, точно дитё малое. Тебе сколько лет? Завтра мы попробуем искать пропитание: заканчиваются консервы, чипсы и прочий фаст-фуд. Так и будешь протирать свою юбку, белоручка?

  Алёна в итоге разревелась, а Брюс предложил кинуть жребий. Мыть посуду выпало ему...

  На следующий день они собрали ягоды, но отравились ими - видимо, это были какие-то другие ягоды (а может, радиация и до них добралась). С грибами вышло то же самое. Насчёт живности... Они не хотели убивать животных даже для того, чтобы прокормить себя. Да и животных этих они что-то и не видели, не ощущали. Ни тебе кабанчика, ни зайца, ни кролика, ни даже самой позорной мышатины. На птиц и тем более рука бы не поднялась... И вообще, складывалось такое ощущение, что всё это - какое-то ненастоящее!

  В скором времени попаданцы таки построили себе более-менее удобное и даже просторное убежище; научились варить хотя бы супы - какую-то непонятную, но вполне годную, съедобную похлёбку. Животы не болели, и на том спасибо.

  Когда в очередной раз Алёна отказалась мыть посуду и прибраться в "шалаше" (причём, ей это выпало по жребию), пришлось той троице изгнать её прочь.

  - Убирайся! И впредь не возвращайся. Пока не осознаешь своей вины и не научишься выполнять то, что тебе велено. - Сказали девке на прощание.

  И ушла она с гордо поднятой головой, но со слезами в душе... До первого же дождя.

  И стучала, и просилась, и звала. И хныкала, и ноготками дверь царапала; в кровь. И села рядом, по ту сторону домища, и обхватила голову руками. И горько расплакалась, потому что поняла.

  Её впустили. Обогрели. Отмыли, и спать уложили. Но не было на лицах тех троих смягчающей улыбки, и добрых, ласковых слов на языке. Ибо наказание всегда должно следовать за проступком.

  Алёна исправилась, и простили её. Только вот совсем уж тягостно и грустно стало на душе; тоскливо. Где папа и где мама? Ни позвонить, ни написать. Где все их друзья? Что вообще творится в мире? Что происходит? Там, вдали от их места пребывания. Жив ли кто ещё на этой земле? Одни ли они? Как связаться, как?

  - Может, нам построить лодку? - Предложил Ларсен, но инициатива, и голос, и тон были мрачны, жёстки и суровы. - Пока не настала зима.

  - Какая зима... Нет больше ни дня, ни ночи. Ни смен времён года. Через день льёт ливень, но и только. И как пасмурно там, на небе, так пасмурно и в наших сердцах. Кучевые облака затмили не только небо, но и разум. Такова, наверное, расплата нас, людей за наше же отношение к природе. - Сетовал Скотт.

  Они попытались как-то приободрить друг друга, развлечься анекдотами или байками-страшилками... Дохлый номер.

  Однажды стало так холодно... Не зажглась спичка, ибо давно отсырела. И зажигалка давненько на нуле. Не согревало ничто, и укрыться больше негде, кроме как в их домике, который развалится по швам не сегодня-завтра... И зарядку делали, и в ладоши хлопали... Всё без толку. Им всем по 15-16, а, похоже, что столько им и будет навсегда. Что 17 не наступит никогда...

  Отчаявшись, они решились. Все четверо. Встали, и пошли к одному обрыву. Дружно взялись за руки и почти уже спрыгнули, чтобы больше не мучиться; не страдать... Как вдруг...

  Какой-то шум, и они обернулись на него.

  Далеко позади, у леса стоял милый оленёнок. Маленький ещё совсем. Он запутался каким-то образом, как если бы попал ножкой в капкан или зацепился рогами за деревья. Но и рогов-то толком нет, да и откуда тут капканы...

  И передумали, и подошли, и освободили.

  И заговорил вдруг молодой олень с ними человеческим голосом:

  - Вы пожалели меня; сжалились над беззащитным животным. Вы не подняли на меня руку. Не растерзали, чтобы мной наесться, а из шкуры выделать себе тёплую одежду. Вы продрогли, но помогли другому. Вы добры, хотя на грани. В вас ещё зиждется добро; где-то там, в сердце, разуме и душе. В груди, где что-то бьётся, трепещет и стучит. Ступайте за мной, и терпите.

  Оленёнок отвёл их в мир теней, и вот: нет их всех сейчас в мире живых. Их плоть стала очень тонкой, как шёлк. Полупрозрачной... Зато они могли теперь читать мысли; видеть и прошлое, и будущее.

  - Что вы сейчас чувствуете? - Спросил четверых ребят оленёнок. - Каково вам пребывать не в теле; быть духами?

  - Я вижу и слышу зло; оно повсюду. - Вздохнул Ларсен. - И оно исходит только от людей; не всех, но очень многих. Я чувствую на себе, как больно и флоре, и фауне; как стонет Земля.

  - Птицы и животные боятся нас. Да, они по-прежнему подходят к нам ближе, даже даются в руки... Но просто потому, что им уже деваться некуда. Они словно знают, что таков их жизненный путь. Они смиренно встают на дорогу Лобного пути, принимают этот крест. Хоть и не хотят. Их распинают, как Его, и они, также, как и Он - прощают; прощают нам всё. - Шептал Брюс.

  - Деревья качают кронами не только от ветра. - Говорил Скотт, и он больше не был злым. - Они огорчены поведением людей. Увы, нам; мы не смогли сберечь этот рай!

  - Но что-то мне подсказывает, что это не конец. - Сказала Алёна. - Я это знаю.

  А вокруг них, этих четырёх сияющих, светящихся фигур была тьма. Но эти души видели сквозь тьму; пронзали её. Они её не боялись. Потому что поверили оленёнку. И снова взялись за руки. Сквозь них стремительно пронеслись столетия и целые эпохи. Эти духи увидели войны, кровь, насилие. Они лицезрели жадность, зависть, ненависть. Воочию, в реале, в натуре. Их точно самих протыкали насквозь... Через них скакали возницы, колесницы. Но никто не спотыкался о них, точно душ этих там не было в помине. Четвёрка увидела становление мира, как из песчинки, из камушка появилась звезда! Как чьи-то заботливые ладони, огромные и сильные, вдохнули во все те объекты жизнь, и чей-то неповторимый, приятный (как же иначе? ) голос произнёс: "Это ваш дом, Я дарю его вам... ".

  И исчезла тьма. Они снова стояли там же; между морем и лесом. И подле них тот прикольный оленёнок. Единственное, что изменилось - стало теплее. Или им только кажется?

  - Я есмь Добро. - Заговорил оленёнок, и глазки его были преисполнены такого спокойствия и умиротворения, что все четверо друзей почувствовали себя хотя бы на миг счастливыми и защищёнными. - Я есмь Вера, Надежда, Любовь. Возможно, Я последний раз являюсь людям, и Я выбрал вас. Через Меня вы - последняя надежда. Вы ведь не подведёте Меня? Вы, люди, наконец, перестанете обижать мир, который Я вам предоставил? Вы ведь не одни здесь; это не только ВАШ дом.

  Оленёнок потёрся своей забавной мордочкой о руки играющих с ним четверых друзей, и ускакал куда-то в лес. Он исчез... Навсегда. Они больше его не видели. Никогда...

  И вдруг Ларсен проснулся. И Брюс, и Скотт, и Алёна. И позвонили друг другу, и обрадовались страшно.

  - Чел, мне такой сон сегодня снился...

  - Чувак, мне снилось то же самое!

  - И мне.

  Через много-много лет Ларсен вышел в палисадник и заговорил:

  - Ах, стрекозка! И ты, бабочка... Где же вы, где? В детстве я имел неосторожность, детское любопытство схватить вас за ваши крылышки, дабы поднести поближе к своим глазам и повнимательней рассмотреть. Меня ужасно гложет это, ведь крылышки были помяты, и вы долго не могли взлететь. Наверное, вы добывали пыльцу для своих деток, а я тогда так бессовестно помешал!..

  И собрал он всех, и сказал так:

  - Давайте высадим что-нибудь. Хотя бы каждый по одной маленькой ёлочке. Чтобы она росла и жила долго-долго. Что вы скажете на это?

  И уже зайдя в дом, схватился за сердце, потому что очень переживал. И присел в кресло, и подпёр ладонью подбородок. И задумался весьма, и решил написать вам это. Выложить в Сеть.

  И встал, и, подойдя к окну, прошептал:

  "Когда же это закончится... Этот абсурд и это безумие. Я не хочу жить в 21 веке; веке машин, веке искусственных и ненастоящих чувств, веке пошлятины. Что ждёт нас дальше? Может, мы будем добрее друг к другу? К растениям и животным? Найдём баланс и компромисс. Может, мы больше не будем ни с кем ругаться? Ведь негатив материализуется. Может, люди не будут ради прикола троллить друг друга онлайн и оффлайн? Может, мы сможем простить друг друга? Может, не будем держать обиду? Может, действительно все эти наводнения, обрушения, пандемии коронавирусов - это месть Природы людям?.. ". Ах, оленёнок! Если бы ты только знал, как мне тебя сейчас не хватает...