Деревенский Зорро [Николай Борисович Башмаков] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

От автора

Деревенский Зорро – первая книга дилогии "Динозавр из поколения "пепси". Эта книга о поколении, чьё детство и юность пришлись на девяностые годы двадцатого столетия. Время, когда разрушалась империя под названием СССР. Данное поколение принято называть "поколение пепси". Имя это стало нарицательным.

В чем только не обвиняют этих ребят. В повальной привязанности к развлечениям, аполитичности, бездуховности, цинизме, безнравственности… Но по адресу ли все это? Человек не выбирает время, в котором ему приходится жить. Если бы эти ребята родились лет сорок назад (или, хочется надеяться, в недалёком будущем), они бы строили новые заводы и города, прокладывали ЛЭП и железнодорожные магистрали, осваивали Космос и Сибирь. В том, что "дети" оказались такими, какие они есть, целиком повинны их "отцы". Если "отцы", к примеру, не смогли обеспечить молодых интересной и хорошо оплачиваемой работой, и, вместе с тем, широко "открыли двери" для ввоза в страну наркотиков, то чего ж упрекать молодёжь в том, что она "погрязла в безделье и употреблении наркоты"?

И потом, нельзя все поколение стричь под одну гребёнку. Ребята из "поколения пепси", так же, как и их отцы – разные. Среди них есть индивиды, в которых сконцентрированы все негативные черты. И есть их антиподы. А есть и то самое "ни рыба ни мясо".

И ещё одно. Я не стремился слепить "чтиво полегче", чтобы оно "никого не задевало". Приключениями Незнайки в безвоздушном пространстве книжный рынок и без того переполнен сверх всякой меры.

Главные герои книги живут в настоящей, подчас суровой обстановке. Их проделки продиктованы не фантазией от безделья. Они стремятся помочь честным людям в борьбе со злом. И хотя их поступки не всегда идеальны, эти ребята заслуживают большего уважения, чем сверстники, впустую прожигающие жизнь. Надеюсь, они вам понравятся.

Предисловие

События, о которых пойдёт речь, произошли в небольшом русском селе, во второй половине девяностых годов, теперь уже прошлого века и даже прошлого тысячелетия.

Село расположено в самой глубинке нашей необъятной России. Это не просто периферия. С точки зрения, например, москвичей, для которых периферией является все, что расположено за кольцевой дорогой, это малодоступный и почти не изученный район.

И, казалось бы, что интересного может случиться в какой-то тихой заводи, когда в столицах творится такое, о чём можно писать детективные и даже фантастические романы прямо с натуры. Но не будем спешить с выводами. Село находится именно в России. И живут в нем не туземцы или избалованные цивилизацией европейцы, а загадочные и порой трудно предсказуемые в действиях, как их принято теперь называть, "россияне".

Тут, как и по всей стране, полным ходом идут преобразования на официальном языке именуемые "реформами", и происходят события, о которых лет десять назад никто не мог и предположить. Наше повествование о них.

Однако, читателя, чересчур избалованного острыми сюжетами, мы должны кое о чем предупредить.

Во-первых, как ни старались, мы не смогли не коснуться вопросов, связанных с политикой. И дело тут не в отсутствии нашего желания, а в возросшей политической активности людей. По мере того, как разгорается борьба за власть в высших эшелонах, каждый индивидуум все яснее начинает осознавать простую истину. Человек, гордо заявляющий о том, что он не интересуется политикой и не участвует в ней, не просто подобен страусу, прячущему голову в песок. Он своим бездействием и неразборчивостью помогает силам, действующим во вред и личности и обществу.

А потом, скажите, чем ещё заниматься нашему человеку? Тем более в деревне. Работать в поле или на ферме? Но зачем? Если все что нужно правительство, продав газ и нефть, может закупить в благополучной Европе или Америке. Да и сама власть просто подталкивает людей к участию в политическом шоу. Теперь редко какой год обходится без выборов, перевыборов и референдумов.

Но, как говорится, нет худа без добра. Все это позволило вывести на первый план ту самую особенность, которую подметил в нашем человеке еще Чехов. На политические темы сейчас философствуют все.

Вполне естественно, что селяне, наконец-то освободившиеся от ежегодной борьбы за урожай и сдачи его в "закрома Родины", не остались в стороне. Они получили возможность полностью посвятить свой досуг философским размышлениям. И среди прочих найти, наконец, ответ на самый главный вопрос их сегодняшнего бытия. Почему при этом "бесчеловечном и застойном тоталитарном режиме" их жизнь потихоньку год от года улучшалась? И почему теперь, в ходе "прогрессивных реформ" и "всеобщей свободы", эта их жизнь становится все хуже и хуже?

Вопрос, конечно, очень интересный. Но ответ, как нам кажется, на него уже есть. Все дело в том, что двинувшаяся в сторону капитализма Россия опять пошла не по тому пути.

Для подтверждения этих слов не будем тревожить классиков, а сошлёмся на мнение и опыт героя романа "Унесённые ветром", жившего в другую эпоху, но, несомненно, бывшего бы в современной России "героем нашего времени".

Незабвенный Ретт Батлер доказывал: большие деньги можно "сделать" либо при строительстве государства, либо при его разрушении. При строительстве этот процесс медленный, при разрушении очень быстрый. Вполне естественно, что пришедшие к власти "русские батлеры" избрали для своего обогащения кратчайший путь. Путь разрушения страны. ( В отличие, например, от Китая, пошедшего по первому пути).

Именно в этом секрет быстрого обогащения людей ловких и предприимчивых, сумевших в короткий срок все ценности, созданные обществом, перераспределить с великой пользой для себя. В этом же и секрет обнищания другой части населения, которая не занимается перераспределением, а создаёт эти самые ценности.

И теперь мы переживаем момент, когда первые стараются "закрепить свой успех" и завершить перераспределение того, что ещё осталось. А вторые философствуют и терпеливо ждут, когда разрушение государства дойдёт до критической черты. К власти придут добрые дяди настроенные на созидание, и обществу опять понадобятся и светлые головы, и рабочие руки.

Такое деление произошло по всей стране. Но в отличие от города, где сосредоточен капитал, в деревне преобладают люди, относящиеся ко второй группе.

Наверное, именно поэтому средства массовой информации занесли сельскую местность в "красный пояс". Читателя просим не путать с "Красной книгой". Хотя, если реформы пойдут в том же духе, село, несомненно, занесут и в эту книгу.

И хоть селяне так до конца не поняли, хорошо быть в "красном поясе" или не очень, они посчитали, что с ними обошлись несправедливо. Ибо здесь, как и повсеместно, сколько людей, столько и привязанностей. И даже в одной семье порой можно найти ярых сторонников демократов, коммунистов, социал-демократов и даже ЛДПР. У русского народа на счёт последнего есть даже поговорка: "В семье не без урода!"

Впрочем, очень похоже на то, что люди эти мудрее самих политиков, так как различие политических взглядов не мешают им проживать совместно и делать общее дело.

Второе, о чем бы хотелось предупредить читателя, в нашем детективе нет супергероя. Современному герою, борющемуся с преступным миром, присущи такие черты как сила и ловкость, выдающийся ум и хитрость, сильная воля и целеустремлённость. Это человек, владеющий всеми приёмами единоборств и умеющий стрелять из любого вида оружия. Одним ударом ноги он может победить вооружённого автоматом противника, а кирпич, попавший в его высокоинтеллектуальную голову, рассыпается в пыль. Он никогда и нигде не теряется: ни в опасной для жизни ситуации, ни в любовной интриге.

Мы, к сожалению, не можем предложить такого героя. Где его взять в деревне, если и в городе такие люди в большом дефиците. Нашим героям, хоть они и обладают некоторыми из перечисленных качеств, в большей степени присущи черты, которые сейчас принято называть старомодными. Действительно, кому теперь нравятся романтизм и доброта, порядочность и честность, прямота и искренность, не говоря уже про благородство, честь и достоинство?

Поставить в один ряд с супергероем их может только одно. Они так же ненавидят зло и не могут оставаться равнодушным, когда это зло торжествует. И потому борются с ним всеми доступными им средствами и способами.

Глава 1

Небольшое русское село, где собственно и проживают наши герои, носит довольно звучное название – Большая Гора.

Оно расположено в тридцати километрах от районного и ста двадцати от областного центров. Наименование их умышленно не называем, чтобы у читателя не появились ненужные вопросы, и не возник соблазн проводить какие бы то ни было аналогии.

Это обычное село, похожее на сотни ему подобных, и отличает его от других, пожалуй, только местность, на которой оно расположено, да вполне конкретные люди, проживающие в нем. Ведь не зря говорится, что каждый человек глубоко индивидуален. И хоть идеологи всех мастей постоянно пытались подогнать селян под единую мерку и подобрать им единое название, от "гордого звания советского человека" до "совка" и "колхозного быдла", каждый человек здесь был и остаётся единственным и неповторимым творением Божьим.

Таких единственных и неповторимых в селе Большая Гора проживает около трёх тысяч. Село расположилось на четырёх невысоких холмах, между которыми протекает небольшая речка Студёнка.

В центре села пруд, вокруг которого пристроились Дом культуры, небольшой парк, здание сельской администрации и, конечно же, солидный двухэтажный универмаг. За парком, на самом высоком месте, возвышаются здания средней школы и больницы.

Поближе к окраине устроились местные предприятия. В Большой Горе имеются хлебопекарня, кабельный участок, участок электросетей, отделения связи и пожарной охраны. Есть тут и дорожный участок, который обслуживает дороги в самом селе и на подъездах к нему. Дороги самые обычные. Характеристику их мы приводить не будем. Скажем только: редко какой водитель, проезжая по селу, не вспоминает местных дорожников, а заодно и их родителей, чаще всего мать…

На западной окраине села – мельница и лесопилка. А чуть дальше – небольшой асфальтовый завод местного дорожно-строительного отделения. Почти все его рабочие – жители села. Но за годы своего существования ни одного километра дорог они не построили вблизи Большой Горы. Местные балагуры объясняют этот феномен просто. Дорожники свято выполняют закон – "Не строй дорогу, где живёшь, в свои же ямы попадёшь!"

На восточной окраине села безраздельно господствует колхоз под названием Рассвет. Теперь он называется: "Общество с ограниченной ответственностью "Рассвет", но жители села по старинке все ещё именуют его колхозом.

Колхоз этот прошёл славный путь от миллионера до миллиардера. Миллионы дохода он имел давно, в самом своём расцвете. Сейчас же имеет около двух миллиардов долгов в рублях, которые все почему-то называют "деревянными". Тем не менее, колхозники-большегоринцы, в большинстве своём, упорно не хотят выходить из этого коллектива и становиться фермерами-единоличниками. Они даже гордятся тем, что в своё время дали колхозу такое удачное название, и его после смены власти не пришлось переименовывать.

В общем, как видно из перечисленного, село Большая Гора имеет все необходимое, чтобы люди, живущие в нем, могли вести неторопливую провинциальную жизнь. И хоть их убеждают, что все это было построено в условиях "ненавистного тоталитарного режима", большегоринцы искренне любят своё село, как любит любой нормальный человек свою малую родину.


Рассказывая о селе, мы не можем не упомянуть об обстановке, царящей в нем. С приходом "дарованной сверху свободы" многое изменилось в жизни селян. Как и везде, однозначного подхода к тому, хуже или лучше стала жизнь, здесь не было.

С одной стороны, разрешалось много такого, чего раньше делать было нельзя. Теперь можно было открыто ругать правительство и рассказывать про него анекдоты. Пировать с друзьями, когда захочешь. Похмелье в понедельник стало уважительной причиной, для того, чтобы не появляться в этот тяжёлый день на работе. Мало того, можно было вообще нигде не работать и, отметившись как безработный, получать за это деньги.

Наконец-то стало возможным голосовать за кого пожелаешь. Кандидатов в любые структуры власти всегда набиралось столько, что выбор был на любой вкус. А можно было вообще не ходить на выборы и посвятить этот день своему огороду. И власти это даже поощряли, ибо село, как уже упоминалось, относилось к "красному поясу" и селяне часто голосовали "не так как нужно".

Отпали наконец-то проблемы с дефицитом, так волновавшие людей в восьмидесятые годы. Тогда каждая сельская семья имела денежные накопления, но не имела возможности быстро купить нужную и хорошую вещь. Для этого нужно было ехать в "образцовый социалистический город" Москву или иметь не менее дюжины друзей, тем или иным способом связанных с торговлей.

Теперь денежных накоплений не было. А всякого заграничного товару стало завались. Ну, а если кого-то не устраивал товар, привозимый местными "коробейниками", появилась возможность махнуть не только в столицу, но и в любую заграничную державу. Правда, вероятность такой поездки для селян была чисто теоретической.

Радовало большегоринцев и то, что изменилось телевидение. Оно буквально на глазах из "скучного коммунистического" превратилось в "весёлое демократическое". Жители села, как впрочем и большая часть населения страны, очень любят проводить время у телеэкранов. Поэтому они по достоинству оценили телевизионные шоу, уникальную российскую телерекламу и особенно новых, очень "независимо" рассуждающих дикторов. Выискивать в их речи ошибки и несуразицы – одно из любимейших занятий большегоринцев.

Кроме того, из телепередач теперь они узнавали такое, о чем раньше не имели понятия вообще. Они, например, узнали как живут богатые за рубежом. И как, не работая, всего за несколько минут, можно стать этим самым богатым. Особенно эти знания оценила молодёжь, которая, как известно, не очень-то любит добывать кусок хлеба посредством повседневной тяжёлой работы.

Представители же старшего поколения после просмотра очередного триллера или супербоевика были вдвойне довольны тем, что живут они не на цивилизованном Западе, а в тихом и спокойном уголке отсталой России.

Одним словом, положительные изменения в жизни селян, как говорится, были налицо. И они радовали. Но, с другой стороны, появилось в жизни большегоринцев и такое, что их огорчало.

Первое огорчение, коснувшееся всех, – это таинственное исчезновение денежных вкладов, на которые они раньше "ничего не могли купить". Теперь купить было что, но оказалось, что денег, накопленных на автомобиль "Жигули", хватает сейчас только на бутылку водки. Такое могло случиться только в сказке. Но злые языки поговаривали, что волшебники здесь ни при чем. Их вклады, якобы, похитил внук того самого писателя, который учил людей жить честно и любить свою Родину.

Ещё говорили, что вклады обязательно вернут, но только тогда, когда вырастет и станет премьер-министром внук этого внука. Но что бы там ни говорили эти злые люди, народ понимал: в деле "реформирования" России без жертв не обойтись. Поэтому воспринял этот грабёж философски.

С чем не смогли жители села полностью примириться, так это с новыми ценами. Они почему-то упорно росли быстрее, чем зарплата и пенсии. Поэтому доходы у селян неуклонно падали. И дело было даже не в том, что в условиях свободы никто не обязан получать зарплату полностью и, тем более, своевременно. При сложившихся ценах было невозможно получить какой бы то ни было доход в принципе. Литр молока, например, теперь стоил гораздо дешевле, чем литр бензина. И если автомобиль отвозил молоко на маслозавод, то удоя всей фермы уже не хватало, чтобы расплатиться за горючее.

Правда, «специалисты» на телевидении разъяснили этот факт. Оказывается, добыть и переработать нефть гораздо труднее, чем подоить корову. И сама работа сельского жителя по выращиванию коровы, заготовке кормов для неё, ежедневному кормлению и доению – это детские шалости по сравнению с крекинг-процессом. Жители села все это понимали, но все же огорчались… Уж очень им хотелось за свой труд хоть что-то получать.

Огорчала большегоринцев и возросшая преступность. Хулиганство, воровство и даже более серьёзные преступления посыпались на тихое и спокойное село, как из рога изобилия. И если раньше все вопросы, связанные с правонарушениями, решал один участковый, то теперь с этим не справлялись три милиционера и довольно солидный штат местной администрации.

Все это сильно волновало жителей. Но «голубой друг» и в этот вопрос внёс ясность. Рост преступности в стране, а значит, и в Большой Горе, объясняется тем, что за дарованную свободу нужно платить. И, оказывается, это ещё цветочки. По уровню преступности мы пока далеко отстаём от цивилизованной и в полной мере свободной Америки.

Что ж, большегоринцы поняли и это. И пусть не слишком радостно, но настроились платить и по этому счету. На какие жертвы не пойдёшь ради свободы…

В общем, что бы ни преобладало в жизни большегоринцев: радость или огорчения, – жизнь продолжалась. И в одном они были полностью солидарны с известным сатириком, что «жить стало веселее».

Вот на этом и закончим беглый обзор обстановки в селе Большая Гора накануне события, которое имеет самое непосредственное отношение к нашей истории.


А событие это было, прямо скажем, неординарным. В село приехали новые жители. И не из какой-нибудь распавшейся деревеньки, а из ближнего зарубежья.

Местные жители давно уже привыкли к тому, что из села уезжают. Уезжали всегда в поисках новой и лучшей жизни. И, видимо, ее находили, так как обратно никто не возвращался. А если кто и приезжал, то только на побывку и исключительно для того, чтобы похвалиться перед бывшими односельчанами своими достижениями на новом месте.

На этот раз все было иначе. В село на постоянное место жительства приехал с семьёй подполковник запаса Николай Фёдорович Кузнецов.

Николай Фёдорович был офицером инженерных войск, на бытовом языке – просто сапёром. Коренастый, с ясными серыми глазами и шрамом, несколько портившим его совершенно не волевой подбородок, он больше походил на сельского учителя, чем на профессионального военного. Да и по роду своей профессии он никак не мог претендовать на геройскую личность. В глазах старшего поколения геройскими были профессии моряка, лётчика или, на худой конец, танкиста. Среди молодого поколения вызывают трепет и восхищение десантники и всегда готовые к схваткам доблестные спецназовцы. Тем не менее, молва быстро разнесла весть о том, что прибывший офицер награждён орденами и медалями. И среди них есть даже иностранные.

Это подогрело интерес к новому жителю. Всем хотелось знать, почему заслуженный офицер выбрал местом жительства не город Москву и даже не районный центр (тоже все-таки город), а их далёкое от большой и настоящей жизни село.

Но очень скоро любопытным большегоринцам пришлось разочароваться. Все оказалось буднично и просто. Дело в том, что всю свою сознательную жизнь Николай Фёдорович занимался разминированием. После военного училища он попал служить в часть, дислоцированную в Смоленской области. А эта область со времён Великой Отечественной войны буквально нашпигована взрывоопасными предметами. Здесь в течение трёх лет он был начальником подвижной группы разминирования. Эта группа ездила по всей округе обезвреживала и уничтожала найденные населением и военными снаряды, мины, бомбы и тому подобные экземпляры «ржавой смерти». Ну, а потом, когда за ним прочно закрепилась слава хорошего специалиста, он занимался этой работой почти во всех западных республиках Союза. А заодно побывал в Германии, на Ближнем Востоке, во Вьетнаме и, конечно, никак не миновал Афганистан.

Так и прошла вся его служба в постоянных переездах с места на место. Служил он честно. Своей работе отдавал все силы, знания и энергию. И вот сейчас, по достижению сорока пяти лет, он заработал почти все, что положено советскому, а по новой терминологии российскому офицеру.

Он заработал средненькую (даже по сельской местности) пенсию, несколько правительственных наград, около двух десятков благодарностей, грамот и ценных подарков. Кроме того, за время службы он получил два ранения, одну контузию, приобрёл язву желудка и дюжину других более мелких болезней: от пресловутой "афганской" желтухи, до обыкновенного ревматизма.

Не удалось заработать Николаю Фёдоровичу только высокой должности и квартиры. Но тут ему просто не повезло. Высокие должности в нашей армии никогда не давали за такую черновую и однообразную работу, как разминирование. Да и носил Николай Фёдорович всю свою службу фуражку с черным околышем. А так уж у нас повелось, что на высокие должности всегда назначаются люди носящие красные, или, в крайнем случае, голубые фуражки. Ну, а служебную жилплощадь к началу распада Советского Союза он, как назло, имел на территории очень самостийного теперь государства. А это равнозначно тому, что он её не имел вообще. Так как по национальности Николай Фёдорович был русским.

После увольнения, стремясь как-то получить жилье, он изрядно пооббивал пороги различных инстанций. Но, в конце концов, плюнул на это дело и принял твёрдое решение поселиться в деревне, куда его уже давно приглашал друг и однополчанин Егор Ильич Ерохин. Ерохин служил в армии прапорщиком, уволился раньше и вот уже семь лет работал в селе Большая Гора участковым.


Кузнецовы приехали ранней весной. Вместе с Николаем Фёдоровичем прибыли его жена Екатерина Никифоровна и младший сын Димка. Старшая дочь Светлана вышла замуж и жила в Смоленске. Средний      сын Алексей пошёл по стопам отца. Он закончил военное училище и служил на Дальнем Востоке.

По тому, как Кузнецовы, не дожидаясь прибытия контейнера с вещами, начали действовать, чувствовалось: семья в постоянных переездах прошла хорошую школу. Не без помощи Ерохина они купили вполне добротный пустующий дом.

В отдалённых российских сёлах теперь много таких домов. Чаще всего они высвобождаются тогда, когда дети уезжают в город, а их родители, потеряв трудоспособность, либо уезжают к ним, что бывает крайне редко, либо просто умирают. И, как памятники родовому гнезду, остаются после них дома, напоминающие односельчанам о когда-то больших и дружных семействах.

Один из таких домов за сравнительно небольшую цену купили Кузнецовы. И практически сразу, без раскачки, приступили к ремонту приобретённой недвижимости. Через неделю они перебрались от Ерохиных, в еще не полностью отремонтированный, но уже "свой" дом.

После этого Николай Фёдорович нашёл двух помощников и занялся дальнейшим обустройством жилья. Екатерина Никифоровна устроилась на работу в местную больницу. Взяли её с радостью, так как она имела большой опыт и богатую практику врача-терапевта. Димка пошёл учиться в большегоринскую среднюю школу. Он попал в десятый "Б" класс и пока только гадал: лучше ему будет там, чем в десятом "А", или хуже.


Из всех детей в семье Кузнецовых самым обласканным рос Димка. Ему, конечно же, изрядно доставалось от старших. Воспитывать его стремились все. Но все равно в семье он оставался всеобщим любимцем. Несмотря на это, Димка не был избалованным. А постоянное общение со старшими только способствовало его развитию.

Он рано научился читать и писать. Школьную программу усваивал легко и быстро. К десятому классу вполне прилично работал с компьютером, неплохо разбирался в радиотехнике, хорошо фотографировал и прочитал столько книг, что далеко не каждый выпускник современного университета мог похвастаться таким перечнем. В отличие от большинства своих сверстников читать Димка любил. Он прочитывал все, что попадало под руку, от классики до газет. При чтении быстро схватывал главное и в меру своего опыта пытался анализировать прочитанное.

Одним словом, Кузнецов младший был умным и развитым подростком и вполне мог быть лидером в любом коллективе. Но некоторые обстоятельства мешали этому.

Из-за частых переездов ему никогда не удавалось по-настоящему сдружиться со своими одноклассниками. Он постоянно был новым учеником, чуждым элементом в классе, который уже давно сложился и имел и своих "лидеров", и своих "козлов отпущения". Препятствовал этому и характер. Димка был честным, порядочным и добрым хлопцем, но излишняя гордость, а так же свойственная его возрасту мнительность, мешали ему быстро сходиться с товарищами. Встречаясь с недоверием, а тем более с завистью со стороны новых друзей, он замыкался и старался держаться от них на расстоянии.

Не способствовали популярности среди одноклассников и его физические данные. Нельзя сказать, что он рос хилым и болезненным. Напротив, он отличался завидной закалкой и здоровьем. Любил спорт и увлекался многими активными играми. Но он был небольшого роста. А это обстоятельство является едва ли не основным в борьбе за лидерство среди пацанов.

Вот потому, поменяв несколько школ, Димка так и не приобрёл закадычных друзей. Главным другом у него был отец. Из-за занятости Николая Фёдоровича они редко проводили время вместе. Но, когда это случалось, сын полностью преображался. В часы совместных поездок на рыбалку, походов в лес или экскурсий по городу они могли обсуждать любые темы, отпускать в адрес друг друга шутки, заключать по любому поводу пари или даже вступать в силовую борьбу. Конечно, отец замечал скрытность и замкнутость сына в отношениях со сверстниками, но считал, что с возрастом это пройдёт.

В новой школе, куда Димка пришёл почти в самом конце учебного года, все было несколько иначе. Сельские ребята были более простыми, открытыми и отнеслись к нему вполне дружелюбно. Здесь, наконец-то, он приобрёл настоящего друга. И хоть немного позже у него появились и недруги, Димка уже не чувствовал себя изгоем-одиночкой.

С учителями отношения тоже сложились нормальные. Димка, хотя и пропустил половину четверти, быстро нагнал класс и на уроках показывал хорошие знания. Этим, а так же своим тихим поведением он быстро завоевал доверие учителей. Невзлюбил его только историк Семён Семёнович.

Семён Семёнович полтора года назад приехал из города, где, по слухам, его "вышибли за пьянку" с какой-то престижной работы. И сейчас преподавал ребятам предмет, который всего ещё несколько лет назад являлся основным для формирования общественно-политического мышления подростков.

Пить на новом месте Семён Семёнович не бросил и на уроки часто приходил навеселе. От этого у него происходила путаница с историческими событиями и датами, а иногда вообще нарушалась связь времён. Но ученики к нему быстро приспособились. Способ получить по истории положительную оценку был невероятно прост. Для этого нужно было никогда не спорить с Семёном Семёновичем и соглашаться с ним, даже если он путал Троянскую войну с Куликовской битвой.

Димка, не знавший этих тонкостей, на первом же уроке попытался оспорить утверждение "учителя" о том, что завоевание Потёмкиным Крыма и Крымская война суть одно и то же. В результате очень непродолжительной дискуссии в журнале против его фамилии появилась двойка, а новый ученик попал в чёрный список. Надо отметить, что Семён Семёнович был натурой мстительной и нанесённых ему обид не прощал.

Димка был огорчён, но виду не подавал. Он только спросил Витьку Ерохина, с которым они сидели за одной партой:

– Скажи, как это директор держит такого пьяницу?

Витька, который всегда был в курсе всех школьных событий, деланно равнодушным тоном пояснил:

– Точно не знаю, но говорят, что заведующий РОНО – родственник Семён Семёновича. – И уже с сочувствием добавил, – да ты не переживай, в следующий раз соглашайся с ним, и все будет нормально!

С Витькой у Димки с самого начала сложились хорошие отношения. А после случая, произошедшего накануне майских праздников, они сдружились ещё больше.

Во время большой перемены Димка от нечего делать изучал школьный двор. Проходя мимо угольного склада, он услышал какой-то шум. Заглянув под навес, увидел, как двое парней бьют Витьку. Димка уже знал этих ребят из одиннадцатого класса. Это были гроза всей школьной мелкоты – Костя Шлягер и его лучший "корешок" – Федька Флюгер. Свою кличку Костя приобрёл за фанатичную любовь к современной попсе и употребляемому по любому поводу слову "шлягер". В его устах это могла быть как похвала любимому "произведению": "Ох, и шлягер!!!", так и приговор не понравившемуся: "Тоже мне – шлягер!"

Федьку прозвали Флюгером за его поразительную интуицию и обострённый рефлекс на чувство опасности. Он в любой ситуации знал, откуда и куда "дует ветер", и всегда своевременно принимал меры, чтобы выйти сухим из воды. Хлопцем он был слабым и трусливым. И именно это обстоятельство подсказывало ему абсолютно верное решение: всегда держаться около сильного, на голову выше всех одноклассников, Кости.

И вот сейчас эта парочка добросовестно мутузила Димкиного соседа по парте. Тот, конечно же, мужественно сопротивлялся, но силы были слишком не равны. Димка оценил обстановку и громко произнёс:

– Двое бьют одного! Классический вариант, когда трусы с кем-то сводят счёты!

Драка прекратилась, и все трое уставились на внезапного свидетеля.

– Порядочные люди обычно выясняют отношения один на один, а младших вообще не обижают, – продолжил нагнетать обстановку Димка.

Первым отреагировал Костя:

– Ну, раз ты такой смелый и порядочный, становись на его сторону, и мы продолжим на равных!

– Это уже будет более справедливо, – согласился Димка и встал рядом с Витькой.

Ростом он был чуть ниже своего друга. На лице у Кости появилась усмешка. Он сжал кулаки, его глаза сверкнули, как у хищника, готовящегося напасть на жертву. Но тут пришёл черед заговорить Федьке. Тот с помощью своего великолепного чутья моментально понял, что в случае возобновления драки, нос разобьют именно ему. Поэтому он притворно-спокойным тоном, чтобы не подумали, что струсил, изображая из себя дипломата, произнёс:

– Ваше стремление продолжить бой похвально, но, перемена заканчивается. Пойдём Костя, мы сегодня и так хорошо поработали. А с этим городским хлюпиком мы разберёмся в следующий раз.

Костя, не привыкший к тому, чтобы им командовали, раздумывал. Лицо его приобрело злобное выражение. Он подошёл к Димке и презрительным тоном процедил:

– Не лезь не в свои дела, хлюпик, а то нарвёшься, и так отделаю, что и мама, хоть она у тебя и врач, не соберёт!…

Посчитав, что припугнул новичка очень основательно, он, не спеша, повернулся и пошёл к школе. Федька засеменил рядом.

Слова были обидными, но Димка сдержался и Костину угрозу проигнорировал. Он помог Витьке вытереть с лица кровь:

– За что они тебя?

Витька по достоинству оценил действия своего нового товарища и решил быть с ним откровенным:

– Они украли в школе магнитофон. Их подговорил Жабров. Жабров – это мужик, который работает у торгаша Краснова.

Димка уже знал Краснова, имевшего в селе два магазина, и неоднократно видел парней, работающих у него. Один из них был бывший десантник Топтыгин, после армии не пожелавший "гнуть спину" на колхозной работе. Второй – Жабров. Здоровый красномордый детина с глубоко посаженными бегающими глазками, к двадцати девяти годам имевший две судимости.

– Ну и что? – спросил Димка.

– А то! Я случайно подслушал их разговор и написал им анонимную записку, чтобы они вернули магнитофон. Видимо, они меня как-то вычислили, подкараулили и стали допрашивать. Но я не признался. Тогда они начали меня бить, а тут как раз и появился ты!

– А ты, молодец, здорово дрался! – Димка хлопнул Витьку по плечу.

Тот тоже толкнул приятеля

– А ты, тоже молоток… Здорово их убрал!

Улыбаясь и переговариваясь на ходу, друзья побежали в класс.


Не обошли Димку стороной и дела сердечные. Вне всякого сомнения, он считал себя взрослым и давно вышел из того возраста, когда человека посещает первая любовь. Но в этой школе с ним произошло нечто такое, чему он никак не мог дать логичного объяснения. Он познакомился с девчонкой, при общении с которой его охватывала непонятная робость и он терялся. Его, как он сам это оценил, словно заклинивало.

А познакомились они при крайне невыгодных для Димки обстоятельствах. Как-то утром он шёл в школу по тропинке, проложенной школьниками мимо старых домов. Путь этот значительно сокращал расстояние, но изобиловал препятствиями, которые не только не отпугивали ребят, а наоборот привлекали, придавая ежедневному и довольно нудному занятию некоторое разнообразие.

Была середина апреля. Выпавший ночью снежок быстро таял, и тропинка была довольно скользкой. Обходя очередное препятствие, Димка услышал позади себя негромкий смех. Обернувшись, он увидел: за ним идут три девчонки из десятого "А". Почти перед самым школьным двором тропинка огибала участок заброшенного строительства. Здесь были вырыты глубокие траншеи. Рядом лежали фундаментные блоки. Чтобы не обходить стройку и сэкономить время, предприимчивые пацаны положили над траншеями доски. Димка уже ходил по этому маршруту и потому смело вступил на временный мост. Находясь на середине доски, он снова услышал смех, непроизвольно оглянулся и… свалился в траншею, заполненную талой водой. Тут уж девчонки расхохотались во весь голос. А круглолицая хохотушка ехидно поинтересовалась:

– Скажите нам, пожалуйста, зачем это вы туда забрались?

– Я тут отдыхаю! – грубо ответил Димка. Он попытался вылезти из траншеи, но соскользнул обратно.

Самая высокая из девчонок подошла к траншее и назидательным тоном произнесла:

– По нашим дорогам, новенький, нужно ходить очень осторожно, – и, улыбнувшись, протянула руку, – давай помогу, а то вывозишься окончательно.

Димка молча ухватился за её руку, и она довольно легко его вытащила. Вид у него был очень неприглядный, и хохотушки снова заулыбались. Он уже собрался сказать им что-нибудь резкое, чтобы разом погасить их улыбки, но взглянул на девчонку, которая ему помогла, и все слова куда-то пропали.

– Спасибо! – выдавил он из себя и пошёл в сторону школы.

Девчонка перестала улыбаться и крикнула вслед:

– Эй! Новенький! Иди в кочегарку, там обсушишься, а мы скажем учителю о твоей беде!

«Ну вот, – подумал Димка, – теперь вся школа будет смеяться». С этой невесёлой мыслью он направился в кочегарку.

Девушку эту звали Марина Серова. Она сама училась в этой школе второй год. Её отец был дипломатом. Они долгое время жили в Испании, потом в Москве. Два года назад отца направили в одну из латиноамериканских стран. При посольстве была только начальная школа. Поэтому на семейном совете было решено оставить Марину у Серовых старших. Её дед, Серов Евгений Михайлович, был директором школы. А бабушка, Евдокия Федотовна, преподавала русский язык и литературу и была классным руководителем того самого десятого "Б", в котором учился Димка.

Маринка была очень симпатичной. Высокая, светловолосая, с большими синими глазами и правильным носиком, она выглядела старше своих одноклассниц. Внешние данные, а так же острый ум и характер прирождённого лидера, резко выделяли её среди сверстниц. Но то обстоятельство, что она была в семье единственным ребёнком и ни в чем не имела недостатка, имело и отрицательные последствия. Изрядная доля самолюбия, чрезмерная уверенность в своей исключительности, а порой, и откровенный эгоизм неприятно поразили деда и бабушку, старых, опытных педагогов. И они с первых же дней совместной жизни ненавязчиво и тактично пытались изменить характер внучки.

С окружающими Марина вела себя по-разному. Больше всего в человеке она ценила ум и смелость. Люди слабые и пассивные были ей совершенно не интересны. Однако эти особенности её характера не отталкивали от неё подруг и друзей. В душе она была человеком добрым. И потому не могла на кого-то долго сердиться, а, надерзив, быстро отходила и почти всегда первой начинала искать пути примирения.

Димка впечатления на неё не произвёл. По её оценке, это был мальчик-тихоня, выросший в тепличных городских условиях. Таких во все времена называли "маменькин сынок". Да и ростом явно не вышел. Единственное, что ей запомнилось, так это взгляд, которым он смотрел на неё. Что-то в его взгляде было необычным.


В майские праздники Кузнецовы справляли новоселье. Хотя предстояла ещё большая работа по обустройству усадьбы: нужно было срубить баню, хлев для скота, сделать новый забор, ворота, посадить сад и огород – основные работы по ремонту самого дома были закончены.

Как нельзя кстати прибыл и контейнер. Последние дни они только тем и занимались, что разбирали вещи и посуду, собирали и ремонтировали мебель, расставляли и раскладывали все это по своим новым местам.

Их новый дом представлял собой большой рубленый пятистенок. Николай Фёдорович разгородил его на четыре комнаты. Спальня, гостиная, кухня и отдельная для Димки. Самой большой комнатой была гостиная. Здесь и накрыли стол.

На новоселье пришли участковый Ерохин с женой и сыном Витькой. Два человека, помогавших восстанавливать дом, колхозный столяр Алексей Коклюшев и Никита Иванович Комаров, пенсионер, бывший учитель истории. Пришли соседи, Сидоровы и Воробьёвы. Самым последним приехал из областного центра друг Николая Фёдоровича – Бурлаков Вадим Сергеевич.

Когда-то они вместе учились в военном училище, и были закадычными друзьями. Но в процессе службы Вадим ушёл в "органы", и офицеры надолго потеряли связь. И вот недавно, когда Николай Фёдорович ездил в областной военкомат, совершенно случайно встретились. Вадим Сергеевич работал в службе безопасности, но просил это не афишировать и представился просто, как старый друг Кузнецовых. Он приехал с женой и дочерью.

После того, как были сказаны необходимые в таких случаях тосты и пожелания, старшее поколение принялось рассказывать весёлые истории и анекдоты. Самым интересным рассказчиком был участковый Ерохин, взявший на себя обязанности тамады. Шутки, анекдоты, весёлые случаи из армейской и милицейской службы так из него и сыпались. При этом он не забывал и про остальных и на правах тамады обязал каждого рассказать какой-нибудь анекдот или смешную историю.

Когда очередь дошла до Николая Фёдоровича, он не стал размениваться по мелочам и преподнёс целый рассказ:

– Вот вы меня спрашиваете, как мы познакомились с Ерохиным? Чтобы всем все было понятно, расскажу один эпизод из своей холостяцкой жизни. Наш полк располагался в четырёх километрах от города, на берегу небольшой речки. Жили мы в офицерской гостинице, и главным для нас, холостяков, всегда был вопрос, как провести свободное время, которое хоть и не часто, но все-таки выпадало.

Однажды в воскресный день мы с другом, таким же, как и я, холостым лейтенантом, решили съездить на рыбалку. Взяли у лесника лодку с мотором и поплыли вниз по течению, где, как нам объяснили, были рыбные места. С собой прихватили молодого прапорщика, прибывшего в полк неделю назад, который, по его словам, умел классно варить уху.

Способ "рыбной ловли" избрали простой и эффективный. Две тротиловые шашки с короткими зажигательными трубками должны были за несколько минут обеспечить нас рыбой. Достать взрывчатку проблем не было. Мы постоянно выезжали на разминирование и считали себя очень опытными подрывниками. Наш новый товарищ не имел пока в этом деле никакого понятия. Было решено совместить приятное с полезным и прямо во время "рыбной ловли" обучить его азам подрывного дела.

Выбрали место, заглушили мотор, и лодка поплыла по течению. Я объяснил прапорщику, как надо поджигать огнепроводный шнур, и показал омут, в который нужно бросить заряд. Ну, а мой многоопытный друг добавил: трубка длиной всего десять сантиметров, а это значит, что от момента, когда загорится порох шнура, до взрыва всего десять секунд. Наверное, сказал он это напрасно. Новоиспечённый подрывник взял заряд, поджёг, как учили, шнур, но при этом так переволновался, что выронил шашку из рук… Заряд упал на дно лодки и закатился под деревянную решётку…

Секунды две, а может и три смотрели мы с другом на эту шашку и слушали, как шипит горящий шнур, а потом, как опытные и умудрённые жизнью профессионалы дружно нырнули за борт…

Николай Фёдорович сделал паузу, и сразу несколько голосов воскликнуло:

– А как же прапорщик?

– А что прапорщик, он оказался сообразительнее и расторопнее, чем мы думали. Он ухитрился как-то вытащить эту шашку и выбросил её в воду вслед за нами. Ну, а потом уже началась собственно "рыбалка". Только вместо рыбы ему пришлось вытаскивать на берег и приводить в чувство двух оглушённых сапёров.

За столом раздался дружный хохот. Громче всех смеялась молодёжь, а Наташа Бурлакова спросила:

– А что было дальше?

Все утихли, и Николай Фёдорович закончил свой рассказ:

– А дальше ответ на ваш вопрос. Этим прапорщиком и был мой друг и наш участковый – Ерохин Егор Ильич. Так мы с ним "познакомились". Ну, а меня с тех пор стала постоянно преследовать мысль, что такое холостяцкое времяпрепровождение до добра не доведёт. И, немного погодя, я женился.

Тут уже не выдержала Екатерина Никифоровна:

– А я-то, глупая, всю жизнь приписывала эту заслугу себе и думала, что он женился на мне оттого, что влюбился в меня!

Вволю насмеявшись и пропустив по рюмочке, перешли к беседе более серьёзной. Сначала принялись обсуждать Чеченскую войну, которая казалась всем странной и непонятной. Непонятной она была не только для людей сугубо гражданских. Даже у профессиональных военных создалось впечатление, что те, кто руководил войсковыми операциями, вообще не изучали общевойсковую тактику и особенно раздел "Бой в городе". Но довольно скоро пришли к выводу: у военных просто связаны руки. Видимо, тут замешаны очень большие деньги, и именно такая война и была нужна ее организаторам.

После этого заключения перешли к заботам родного села. Особенно всех волновала преступность. Вспомнили, что за последние месяцы было обворовано несколько магазинов в самом селе и близлежащих деревнях. Сожжены два частных магазина и один киоск. Сгорели при невыясненных обстоятельствах три дома одиноких пенсионеров. В двух домах старики погибли во время пожара. В третьем удалось спасти бабку Авдотью. Бабуля от пережитого тронулась умом и ничего вразумительного сказать не смогла. Она только плакала и все время причитала:

– Антихрист пришёл! Он всех нас погубит!

Перебрав все эти события, обратились к Ерохину. Делает ли что-то милиция, чтобы поймать воров и поджигателей. Егор Ильич посерьёзнел, враз превратившись из весёлого, заводного тамады в усталого, заваленного работой участкового.

Он обвёл присутствующих взглядом. Все примолкли и ждали. Участковыймногое мог бы сказать в оправдание. Он знал, что милиция не бездельничает и работает не меньше, чем раньше. Но эффекта от этой работы мало.

Во-первых, во много раз выросло число самих преступлений. У преступности – социальные корни, и одна милиция решить эту проблему не в состоянии.

Во-вторых, милиция лишилась помощи со стороны населения. Раньше сельские "анискины" всегда находили у людей поддержку. В отличие от города в деревне все друг друга знают. И знают настолько глубоко, что если что-то случалось, односельчане интуитивно и почти безошибочно определяли, кто мог совершить подобное. А уж если на месте преступления находились какие-то следы, преступник вычислялся быстро. При этом каждый нормальный человек считал своим долгом помочь милиции. И дело было совсем не в том, что в стране поощрялся донос, как преподносится сейчас это вновь выращенными господами. По этому показателю наш народ всегда значительно отставал от той же Америки или Германии. Просто люди понимали: государство в целом и милиция, как часть этого государства, защищают их. И от того, будет ли наказано зло, зависит их благополучие и будущее их детей.

Сейчас в обществе насаждается индивидуализм. Закон джунглей разделил людей на сильных и слабых. Закон этот помогает господствовать сильным. Слабые растеряны. Государство уже не защищает их. Они подобны зайчишке, которого вырастил человек и вдруг выпустил в незнакомый, чужой лес. Нужно остерегаться каждого куста и бояться любого шороха, иначе – гибель.

Конечно, люди не звери. Они могут противостоять сильному злу, но только тогда, когда они организованы. При существующем положении каждый рассчитывает только на себя, поэтому обращается в правоохранительные органы лишь в крайних случаях. А уж о помощи и говорить не приходится. Да и сами эти органы состоят из таких же людей. На них со всех сторон оказывается давление. Даже журналисты предпочитают искать нарушения закона не у преступников (это опасно), а среди блюстителей порядка. И преступники всё чаще остаются на свободе. А безнаказанность ещё сильнее поощряет их к противоправным действиям.

Многое мог бы сказать Егор Ильич. Но он понимал: от него ждут не оправданий, а правды, какая бы она ни была. Поэтому речь его была немногословной:

– Мы не бездельничаем. Работаем сейчас не меньше, чем раньше. Сколько и кого арестовали, вы знаете. Но это одиночки. А в селе орудует организованная банда. И управляет ею хитрый и опытный человек. Без прямых улик и свидетелей их не взять. Над этим и работаем. Больше, к сожалению, мне вам сказать нечего.

Образовалась пауза. Притихла даже молодёжь. Нарушила молчание Ольга Николаевна, жена Бурлакова. Эта общительная и прямолинейная женщина с первых минут вела себя в незнакомой компании по-хозяйски:

– Мужики! Мы вообще-то, зачем сюда собрались? Праздновать новоселье или слушать про вашу работу? Вы хоть молодых пожалейте. Им ваша политика до одного места. Они хотят веселиться, да и мы не прочь! Правильно женщины?

Женщины одобрительно загалдели, но Екатерина Никифоровна, которую вольное поведение Бурлаковой несколько шокировало, возразила:

– Ну, тут Вы, Ольга Николаевна, не правы. Мне кажется, наше поколение зря упрекает молодёжь в аполитичности. Просто их представления в этом не всегда совпадают с нашими. А знают и видят они не меньше нашего. Не знаю, как у других, но наш Дмитрий подкидывает порой такие вопросы, что нам с отцом, чтобы на них ответить, не хватает образования.

Ольга Николаевна попыталась возразить, но её перебил Николай Фёдорович, который направил разговор в иное русло:

– Давайте не будем спорить, какая у нас молодёжь, в их присутствии. Лучше послушаем их самих. Дима, прочти-ка нам несколько твоих "рифмушек". – И голосом, в котором проскальзывали нотки отцовской гордости, пояснил, – он у нас пристрастился рифмовать анекдоты и смешные случаи. Есть у него и с политическим уклоном.

Гости зашумели. Послышались возгласы: "Просим!"

Димка смущённо озирался. Нужно сказать, он не афишировал эту сторону своей жизни. Он сознавал: его страсть к сочинению – это всего лишь дань возрасту. И хоть по натуре был мечтателем, никогда не мнил себя поэтом. Юноша был твёрдо убеждён: никаких способностей у него нет. Да и откуда им взяться, если в его роду не было ни писателей, ни поэтов, ни даже просто "заслуженных" или "народных" деятелей. Тогда как опыт массового появления талантливых детей у не менее талантливых родителей доказывает, что народная пословица: "Яблочко от яблоньки недалеко падает" – давно стала аксиомой. Для Димки же это было просто очередное увлечение. Ему нравилось рифмовать, и он рифмовал, честно осознавая, что никакого отношения к стихам и высокой поэзии его "рифмушки" не имеют.

Димка справился, наконец, с волнением и заговорил:

– Я расскажу одну из "рифмушек-загадок", а вы должны отгадать, кто это?


Был при социализме "чистом"

ОН "убеждённым коммунистом".

Чтоб излечить нас от "застоя",

СССР он "перестроил".


Был "лучшим немцем",

"Старшим братом",

Был "самым стойким демократом",

Боготворил свою жену,

Для НАТО выиграл "холодную войну".

Был "иностранным" ОН "агентом",

Последним лысым президентом,

Мечтал страну перекроить,

Да на беду простому люду, сумел лишь только развалить…


Да, жизнь прожил ОН "не напрасно".

Завёл страну…

Куда? Не ясно!

Опять очередной "Сусанин"!

Кто ОН такой? Гадайте сами.


Взрослые без труда отгадали эту его "загадку". Последовавшие за ней ещё два шаржа постигла та же участь. Димка уже собирался закончить своё выступление, но вмешался отец:

– Дима, хватит мучить наших российских лидеров. Ну-ка расскажи что-нибудь про иностранных. Я помню, у тебя было что-то про Клинтона.

Димка поправил отца:

– Про Клинтона у меня нет. Есть "рифмушка", где он упоминается. Это про наш современный "русский язык", который сильно отличается от того, который мы учим в школе. Даже наши политики выражаются так, что их не понимают иностранцы. Вот на эту тему маленькая пародия.


Как-то в граде Вашингтоне,

В их каком-то Белом Доме,

Получили ультиматум

Из Московского Кремля.

Из семи листов вначале

Лишь три строчки прочитали:

"Как же так, вашу в натуре, Вы нас с НАТО обманули?

Подвели…, а обещали всё без драки утрясти.

Что ж Вы, долбаный "блин Клинтон", за Россию уцепились?"

Ну, а дальше, как ни бились,

Не смогли перевести…


Гости засмеялись и попросили ещё. Воодушевлённый Димка рассказал подряд несколько "рифмушек-анекдотов". Собравшиеся окончательно развеселились. Кто-то включил музыку. В доме стало весело и шумно.

Глава 2

Несмотря на предупреждение от "шлягефлюгеров", наши приятели решили довести дело до конца и найти школьный магнитофон. Чтобы получить нужную информацию, они направились к "деревенскому детективу" Вадиму Бутурлину.

Вадим учился в одиннадцатом классе. Насмотревшись западных фильмов, он решительно и бесповоротно поставил перед собой цель стать юристом, а если быть точнее – адвокатом. И уже сейчас, используя все средства и способы, готовил себя к этой деятельности.

Вадим был юношей умным и рациональным. Его меньше всего привлекала романтика будущей профессии. При определении центральной линии своей жизни он уловил главное. Умственная деятельность работников большинства традиционных профессий оплачивается более чем скромно. Работа адвоката в условиях нестабильности законов и криминализации общества, напротив, обещала большие деньги. Родители полностью поддержали сына. О них следует сказать особо.

Бутурлиных в селе не любили. Их считали людьми заносчивыми и скандальными. Глава семейства в своё время отсидел три года в колонии общего режима и теперь налево и направо рассказывал, как он "пострадал от тоталитаризма" и "подвергался гонениям" со стороны "коммунистических властей". С ним не спорили. В селе все знали: срок он получил за зверское избиение своего собутыльника, но, памятуя о его крутом нраве и исключительной злопамятности, старались ему лишний раз об этом не напоминать.

Знали односельчане и то, что работник он был никудышный. Поменял несколько профессий и рабочих мест, но нигде себя не проявил. По-настоящему его талант раскрылся только с приходом в село нового порядка, который большинство большегоринцев именовало простым нерусским словом – "бардак". Бутурлин к этому времени стал лесничим. Теперь его руки не были связаны, и он в полной мере посвятил свою жизнь самому любимому делу. Он начал "коллекционировать деньги". Коллекционировал их на всём. На взятках, незаконной продаже леса, пушных зверьках, спекуляции водкой и самогоном и многом другом.

Под стать супругу была и его жена. Красивая, хитрая и очень рациональная женщина, имевшая за плечами среднее образование и курсы кройки и шитья. Амбиции её, однако, были намного выше природных способностей и полученного образования. Про таких обычно говорят: "ума на ефрейтора, а гонору на трёх генералов". Она продолжительное время работала в доме быта швеёй, называя себя при этом не иначе как "модельером". Когда дом быта, "в связи с реформированием" был закрыт, стала домохозяйкой. Теперь у неё появилась уйма времени, и потому в селе уже не осталось человека, которому бы она не показала свой нрав и гонор.

Шить она продолжала на дому. Клиентами её стали наиболее состоятельные односельчане. Особенно славилась "модельерша" шитьём меховых шапок. Пушнину ей добывал супруг. Он не только сам ловил зверьков капканами, но и скупал их по дешёвке у местных браконьеров.

Другой и, наверное, главной её заботой было воспитание и обучение сына. По её глубокому убеждению, он просто обязан был стать знаменитым и известным не только в стране, но и за рубежом. Поэтому подготовка Вадима была поставлена на широкую ногу.

Его обеспечивали книгами, фильмами, газетами, в которых печатались новые законы. В его распоряжении был компьютер, видеомагнитофон, видеокамера и несколько фотоаппаратов. Для обучения работе с компьютером, а так же изучения азов права, приглашались специалисты из района. Одновременно под постоянным и неусыпным контролем держались учителя школы, дабы исключить всякую вероятность неполучения Вадимом золотой медали. Во имя будущего своего чада родители шли на всё.

И нужно сказать: Вадим возлагаемые на него надежды оправдывал. В свои неполные семнадцать он мог довольно грамотно проконсультировать по вопросам права любого обратившегося к нему человека. При условии, если тому было, чем заплатить.

Кроме того, в его компьютер была занесена самая подробная информация, касающаяся родного села. В этом ему могли позавидовать не только глава администрации и участковый, но и великие сельские сплетницы Авдотья и Степанида, которые, по общему мнению, знали о большегоринцах всё и даже немножечко больше. Информацию Вадим добывал всеми доступными путями, но основными её поставщиками были вездесущие пацаны.

Вот к этому "детективу" и направились наши друзья. Димка уже знал: Вадиму за информацию нужно платить. Денег у них не было. Но они решили сделать попытку на том основании, что Витька по линии матери был Вадиму родственником.

Разговор был на удивление коротким. Вадим выслушал ребят и спросил:

– Зачем вам это надо? На это есть милиция.

Друзья переглянулись. На вопрос ответил Витка:

– Мы хотим вернуть магнитофон сами, без привлечения старших.

Вадим хмыкнул:

– Решили поиграть в благородных сыщиков? Взрослые вернут магнитофон в течение часа, а вы только лоб расшибёте! Об Костин кулак!.. – и он захохотал…

– Почему ты сразу решил, что мы будем пробивать лбом стенку? – усмехнувшись, спросил Димка. – Скажи, если знаешь, у кого магнитофон, а что предпринять, мы решим сами!

– Ну-ну! Дерзайте! – снисходительно улыбнулся Вадим. – Я знаю, где магнитофон. Могу проинформировать, но на меня не ссылаться!

– Мы никому не скажем! – в один голос воскликнули приятели.

– Уговорили! – с тяжёлым вздохом согласилось будущее светило адвокатуры. – С вас двадцать тысяч!

Друзья снова переглянулись, и Витька жалобно затянул:

– Вади-и-им! У нас нет денег… Может быть, поможешь нам так… По-родственному!

– На нет и суда нет! – равнодушно произнёс бескорыстный родственник, всем своим видом показывая, что разговор окончен.

– Может быть, вместо денег возьмёшь видеокассету? – без особой надежды поинтересовался Димка и вытащил из сумки новую кассету, которую ему купил в областном центре отец.

Вадим взял кассету, осмотрел упаковку и негромко, но отчётливо сообщил:

– Магнитофон у Флюгера на веранде. Они хотят его продать. Ищут покупателя за пределами села!

Аудиенция была закончена, и приятели побрели домой, договорившись "крепко подумать" над тем, как вернуть магнитофон. Завтра каждый должен был предложить свой план.

Однако история с магнитофоном получила довольно неожиданное завершение. Утром по дороге в школу Витька нагнал Димку и торопливо начал рассказывать:

–Ты знаешь, что произошло? Вчера вечером мы смотрели телевизор и вдруг кто-то позвонил в дверь. Я пошёл открывать, но никого не было… На полу лежал конверт, на котором было напечатано: "Участковому Ерохину Е. И." Когда отец вскрыл конверт, там оказалась записка, напечатанная на машинке:


"Школьный магнитофон находится на веранде у Шамякиных. Дублёр".


Отец сразу пошёл к Шамякиным и вместе с Федькиными родителями нашёл магнитофон. Он допросил Флюгера. Тот пустил слезу и "признался", что магнитофон взял без спросу, "чтобы переписать новые кассеты". Клялся, что потом хотел вернуть его обратно. В общем, магнитофон вернули, а дядя Саша, отец Федьки, взял ремень и "провёл с Флюгером воспитательную работу". Сейчас Федька совершенно не может сидеть… Может только стоять или лежать.

Витька победно глянул на друга и расхохотался:

– Представляешь, у них сегодня шесть уроков?!

Димка выслушал всё молча, а потом спросил:

– Ну, и что ты по этому поводу думаешь?

– Я думаю, что это Вадим Бутурлин предупредил отца. Ведь кроме него и нас никто этого не знал. И сделал он это назло! Теперь получается: ты просто так подарил ему кассету!

– Да, получается кассету я отдал напрасно, – согласился Димка. Что он мог ещё сказать? Как бы там ни было, а магнитофон был снова в школе, и вопрос этот был закрыт.


Весть о краже магнитофона и анонимной записке участковому быстро разнеслась по селу. Но не успели люди переварить эту информацию, как произошло новое событие, взбудоражившее Большую Гору.

В своём доме был убит одинокий дед Евсей. Евсею шёл восемьдесят третий год. Жил он один. Бабка Лукерья умерла два года назад. На этот раз милиция арестовала убийц, и они, припёртые неопровержимыми фактами, сознались.

По мере того, как шло расследование, большегоринцы узнавали все новые подробности. Снова, как и в предыдущем случае, все началось с анонимной записки. Она была подброшена в служебный кабинет, где работали большегоринские милиционеры. Записка была отпечатана на пишущей машинке и написана чётким официальным языком.


"В четырнадцать тридцать в своём доме (Юбилейная, пять) убит дед Евсей. Подозреваемые Толстоногов Семён и Владимир Боровой. В момент выхода из дома их видели шедшие мимо учительница Каблукова и воспитательница детского сада Ясенева. Дублёр".


Прочитав записку, Ерохин взял помощника и быстро выехал к указанному дому. Дверь была подпёрта ломом. Пригласили понятых. Когда вошли в дом, увидели: дед Евсей лежит на постели и действительно мёртв. Даже без всякой экспертизы можно было сделать заключение о том, что его сильно били. Голова у него была пробита. От постели к розетке тянулся электропровод. Ерохин осторожно приподнял матрас. Под ним была электрическая плитка. На матрасе чётко отпечатался контур спирали, но электроплитка была холодной. Егор Ильич подошёл к электрощитку. Автоматическая пробка была отключена.

Расчёт убийц стал ясен. Они не скрывали следов, а решили просто поджечь дом. Пожар уберёт все следы. От плитки дом загорится не сразу, и они успеют обеспечить себе алиби. Подобные случаи в селе уже были. Но кто отключил пробку?

Участковый оставил помощника охранять дом, а сам поехал вызывать из районного ОВД оперативную группу.

Пока ждали городских милиционеров, он опросил Каблукову и Ясеневу. Те действительно подтвердили, как из дома Евсея выходили Толстоногов и Боровой. Мужики были в изрядном подпитии. Женщины не придали этому значения, так как эти пьяницы постоянно ходили по селу в поисках выпивки. Частенько, особенно после получения пенсии, заходили они и к Евсею.

Прибывшая оперативная группа установила время и причину смерти заслуженного пенсионера. Было найдено и орудие убийства – обыкновенный молоток. Многочисленные отпечатки пальцев на рукоятке молотка, бутылке из-под водки, стаканах и других вещах, как впоследствии оказалось, принадлежали действительно Толстоногову и Боровому. На допросе они запирались не долго. Картина убийства прояснилась быстро. Оно было жестоким и примитивным.

Собутыльники зашли к деду, чтобы выпросить у него бутылку водки. После того, как её распили, стали требовать деньги. Так как Евсей не сказал, где он их прятал, начали старика бить. Били до тех пор, пока тот не показал тайник. Толстоногов вытащил из него завёрнутые в полотенце два с половиной миллиона рублей. (По курсу девяностый годов). Дед Евсей не выдержал и с криком кинулся к грабителю: "Не трожь, гад! Не твоё! Я эти деньги заработал кровью на фронте и своим трудом!" Боровой схватил молоток и, чтобы "успокоить деда", ударил его по голове… Евсей обмяк и повалился на пол.

Преступники поняли, что убили деда. Они положили убитого на постель, подложили под матрас электроплитку, включили её в электросеть и вышли, уверенные в том, что дом сгорит и пожар похоронит все следы. По всему было видно: опыт в этом деле они уже имели. Но когда следователь начал расспрашивать их о причастности к предыдущим поджогам, оба с негодованием это отвергли и заявили: убийство у них первое. И то произошло оно потому, что их "сначала попутал бес", а потом подвела "некачественная водка". А может, всё было наоборот. Теперь, когда прошло уже несколько часов, "вспомнить всё невозможно".

Чего они не могли понять и объяснить, так это почему не сгорел дом? Боровой, когда подключал электроплитку, точно помнил: электричество в доме было.

Думал над этим и Ерохин. Электроплитка была в исправности. Значит, в доме кто-то был сразу после убийства? А может, был третий? Но тогда с какой стати он отключил пробку, (отпечатков на ней не было) а затем написал, вернее, отпечатал записку?

Нет, скорее всего, этот третий оказался там случайно. И ведь подписался-то как – "Дублёр". Неужто собрался дублировать милицию? Нужно обязательно найти этого доброхота, а то наломает дров. И как свидетель на суде он будет нужен. Вычислить его несложно. Людей, у которых есть пишущие машинки, в селе не так уж много.


Девятого мая десятые классы в полном составе отправились на природу. По старой школьной традиции это мероприятие именовалось важно – "идти в поход". Отряд удалился от села на четыре километра и расположился возле живописного озера, носившего название Мраморное. И хотя здесь не было даже намёка на наличие данного минерала, этот кусочек природы был любимейшим местом отдыха большегоринцев.

Ребята быстро натаскали хворосту и разожгли костёр. Самые заядлые рыболовы сделали попытку поймать в озере рыбу. Возле них тут же образовалась многочисленная группа поддержки. На рыбаков посыпались дружеские советы:

– На червя надо сначала поплевать!

– Попробуй закинуть поближе к коряге! Под ней должны быть караси!

– Проверь крючок, может быть, он уже голый!

Некоторые оказывали рыболовам посильную помощь:

– Я мышь поймал! Андрюха, насади вместо червяка! Может быть, сом клюнет!

– Рыбаки! Я вам банку из-под кильки принёс! Если поймаете крупную, будет, куда складывать!

Были и такие, что предпочитали воздействовать на рыболовов морально:

– Это он не за корягу зацепился! Это у него клюнул крокодил!

– Тоже мне, добытчики! Вам только лягушек в болоте ловить!

– Васька! Если поймаешь золотую рыбку, попроси у неё килограмм минтая!

Однако большинство ребят понимало, с какими трудностями связана рыбная ловля. Поэтому они сидели относительно тихо и через каждые десять секунд скромно спрашивали: "Ну что, клюёт?"

Но ничего не помогало… Рыба в столь торжественный и праздничный день попадать на сковородку не желала. И рыбаки капитулировали…

Однако причины унывать не было. Ибо это были не какие-нибудь там, выехавшие на пикник, рациональные немецкие или английские школьники. Как истинные сыны и дочери своего народа, ребята, собираясь "в поход" на несколько часов, продуктов набрали на неделю. Поэтому девчонки, не рассчитывая на рыбаков, быстро накрыли импровизированный стол и вскипятили чай.

И началось пиршество. Примерно через полтора часа недельные запасы были съедены, и главный обжора средней школы Митька Оглоблин потребовал:

– Откатите меня на диван!

Это послужило сигналом для завершения обеда. Сытые, разморённые ребята расположились вокруг костра, и началась "беседа".

Все заранее знали, что их ожидает в походе, и каждый приготовил для "беседы" случай из жизни или услышанную от кого-то интересную историю. Поблажки не было никому. За этим строго следила классный руководитель десятого "Б", Евдокия Федотовна Серова.

Она была опытным литератором и понимала: только в такой обстановке ребята полностью раскрепощаются. Здесь даже самый стеснительный школьник, который на уроке порой не может связать двух слов, превращается в разговорчивого и интересного собеседника. Это давало ей возможность наиболее полно оценить каждого своего ученика, изучить его характер и наклонности.

Молодые педагоги, слишком занятые собой и своими личными проблемами, часто недооценивают такие "уроки". У них для этого не хватает ни времени, ни терпения. Евдокия Федотовна была не просто учителем. Она, как это говорится, была педагогом от Бога и знала, что в таком "походе" о ребятах можно узнать больше, чем за полгода классных занятий. Поэтому умело и ненавязчиво направляла беседу так, чтобы мог высказаться каждый.

С особым интересом она ждала выступления новичка, Димы Кузнецова. Мальчик, несомненно, способный, но скрытный. На уроках всегда отвечает в пределах того, что стоит в вопросе. И как она не пыталась, разговорить его ей до сих пор не удалось.

Димка тоже видел, что очередь подходит к нему. Он решил отделаться анекдотом, но совсем неожиданно его подставил Витька. Когда очередь дошла до Димки, тот во всеуслышание объявил:

– Евдокия Федотовна, а Димка сочиняет классные юморные стихи! Пусть расскажет! – И чтобы как-то погасить Димкино неудовольствие, обратился к нему: – Дим, расскажи про Клинтона!

Димка растерялся. Он никак не ожидал от друга подножки. Как уже было сказано, своего увлечения не афишировал. И вдруг оказался в центре внимания. И все действительно ждали от него стихов.

Евдокия Федотовна, видя растерянность паренька, подбодрила его, и Димка, немного успокоившись, заговорил:

– Я не сочиняю стихи. Витька немного перегнул. Я просто рифмую анекдоты или смешные случаи. Расскажу одну из первых своих "рифмушек". Когда были живы дедушка с бабушкой, мы во время отпуска часто приезжали к ним в деревню. Однажды, когда мне было четыре года, я попытался научить летать куриц. Зимой дед в шутку написал, что курицы, "которых Дима научил летать", улетели на юг, в тёплые края. Мне было очень жаль деда и бабушку, которые "по моей вине" остались без куриц, и я заплакал. Родители сообщили им мою реакцию на шутку, и в следующем письме дед сообщил радостную весть. Как только наступила весна, куры вернулись домой вместе с перелётными птицами.

Родители до того часто вспоминали эту историю, что я выучил её наизусть и позднее сочинил "рифмушку". Вот что из этого получилось:


В поездах и на машинах

Из Москвы проделав путь,

К нам в деревню прибыл Дима,

Чтоб культурно отдохнуть.


И с тех пор деревне нашей

Было некогда скучать,

Потому что этот Дима

Стал животных обучать.


Он учил мычать корову,

Гуся – громко гоготать.

Выучил собаку лаять,

Куриц научил "летать".


Обучив всю нашу живность,

Поднабравшись свежих сил,

Дима, завершив свой "отпуск",

Снова в город укатил.


Быстро пролетело лето,

Осень у крыльца опять.

Потянулись к югу птицы,

Листья стали увядать.


Все к зиме давно готовы,

Нет причины унывать.

Но вот бедным нашим курам

Стало нечего клевать.


Туго птицам с пропитаньем,

Негде курам корма взять.

И хозяин, дед Никифор,

Стал про куриц забывать.


Но ведь курицы не люди,

В нищете жить не хотели.

И однажды, ранним утром,

За границу улетели.


И с тех пор в тоске хозяин,

Горе стал он горевать:

"Эх, зачем, мой внук любимый,

Кур ты научил летать?!"


Когда Димка закончил, Митька Оглоблин, любивший по каждому поводу вставлять фразы из телерекламы, назидательным тоном изрёк:

– Кормить надо было лучше, вот бы и не улетели!

Учителям "рифмушка" понравилась. Но на лицах многих ребят было написано разочарование. А одна из девчонок презрительно фыркнула:

– Фи… Складно, конечно, но слишком уж стишок детский…

Задетый за живое, Димка попытался оправдаться:

– Слону ясно, что детский. Я сочинил его в шестом классе. А сейчас я расскажу рифмушку-анекдот:


Встретил в городе Серёга

Друга своего, грузина Гогу.

Тот во фрак и плащ одет был

С парашютом на спине.

Ты куда? – спросил Серёга!

Так одет прилично, модно,

И вдруг с грязным парашютом,

Очень любопытно мне!


Отвечал, помедлив, Гога:

– Это все любовь, Серёга!

Очень милая подружка,

Да вот замужем уже.


Ну, а муж тот – сущий дьявол,

Каратэ и самбо знает!

А живут они в высотке

На сто пятом этаже!


Теперь всё было наоборот. Ребята засмеялись, но учителей покоробил вульгарно-пошловатый тон "рифмушки". Димка сконфузился. Его попыталась выручить Елена Васильевна, классный руководитель десятого "А".

– Дима, а ты не пробовал писать серьёзные стихи?

Димка стушевался ещё сильнее:

– Я же сказал! Я не поэт! Это так, баловство!

Заметив, что он не на шутку разволновался, Евдокия Федотовна пришла на помощь:

– Ну, ладно, хватит мучить Диму. Пусть он отдохнёт, а мы послушаем следующего рассказчика.

"Беседа" плавно потекла дальше. Ход её был снова нарушен, когда подошла очередь Маринки Серовой.

Маринка внимательно прослушала Димкино выступление и впервые подумала: этот новичок не так прост, как кажется. И не такой уж он тихоня. Где-то в глубине души у неё к нему появилось даже что-то похожее на уважение. Но эгоистичная половина взяла верх. Её задело внимание, которое проявили к Димке одноклассники. И она решила ему чуточку досадить. Вместо того, чтобы рассказывать свою историю, вдруг заявила:

– Евдокия Федотовна! (При посторонних деда и бабушку она называла только по имени и отчеству) Раз у нас теперь есть свой "поэт", давайте поручим ему написать сценку в стихотворной форме ко Дню школы. Ведь мы в этом году отвечаем за концерт!

Отмечать День школы – одна из самых старых традиций большегоринских учителей и учеников. С того самого дня, когда в далёкие двадцатые годы каким-то декретом была образована в селе школа, появилась и традиция отмечать этот день.

О том, чтобы ученики не забывали свою школу, просил в письме-завещании и первый её директор. Письмо это он написал из госпиталя незадолго до своей смерти от полученных при обороне Сталинграда ранений.

Что бы там ни говорили сейчас о мощи и процветании царской России, но население села Большая Гора, да и многих других сел, до революции было абсолютно неграмотным. И директор, непосредственно осуществлявший ликвидацию неграмотности, просил помнить о том, с чего всё начиналось. А выпускников, каких бы высот они не достигали, не забывать, что первые необходимые им знания они получили в этой простой сельской школе.

Письмо это периодически зачитывалось в День школы, который приходился на вторую половину июня. Время, когда из школы уходил очередной выпуск. На этот праздник собирались не только те, кто учился в школе на данный момент, но и выпускники прошлых лет. В этот день помимо всех прочих мероприятий обязательным был большой концерт, в котором принимали участие все желающие. Отвечал за подготовку и проведение концерта предвыпускной класс.

Десятиклассникам, конечно же, хотелось, чтобы концерт был оригинальнее и лучше, чем предыдущие. Поэтому предложение Маринки было бурно поддержано. Все наперебой начали предлагать варианты постановки. Наконец, сошлись на том, что это должна быть небольшая сказка, но с современными проблемами.

Пока шла дискуссия, Димка сомневался. Получится ли у него? Но под мощным давлением общественности отбросил сомнения и пообещал что-нибудь сочинить.

Прерванная "беседа" на этом закончилась. Ответственный за музыку Женя Морозов включил магнитофон, и начался следующий этап похода – танцы и песни у костра. До Дня школы оставалось полтора месяца. А у Димки, с лёгкой руки Маринки Серовой, появилось прозвище – "Поэт".


Через две недели Димка написал черновик будущей постановки. Он вспомнил фильм Гайдая "Вождь краснокожих" и, взяв идею похищения за основу, сочинил сказку про Кощея.

Сказочный долгожитель помнил те благословенные времена, когда в России водились мудрые, умные и кроткие Василисы Прекрасные. Поэтому прилетел с развращённого Запада в современную Россию, чтобы украсть сразу несколько невест. Естественно, из Большегоринской средней школы. Как оказалось, похитил на свою голову, так как дальше ему пришлось отбиваться от них, как тому крокодилу, в бассейн к которому новый русский кинул свою тёщу… Только чудом удалось сказочному гангстеру улизнуть от разъяренных юниорок за границу.

Было решено после шестого урока обсудить этот вариант. На мероприятии присутствовало несколько человек из десятого "А" и почти половина десятого "Б". Сценарий ребятам понравился, и они активно принялись высказывать свои соображения по поводу того, где и что нужно изменить, кого назначить на роли и какая у героев должна быть экипировка.

Димка сидел и старательно записывал все замечания. В душе его крепла уверенность в том, что если он учтёт все пожелания, то на внесение изменений у него уйдёт не меньше месяца, а сама постановка растянется на год. Но через два часа критики всё же устали и порешили: пора разойтись по домам, а через три дня собраться вновь, окончательно всё утвердить и начать репетиции.

Витька был дежурным. Пока он закрывал класс и бегал сдавать ключ, Димка поджидал его у входа. Когда они вышли из школы, к ним подошла Маринка с подружками, Светой и Надей. Маринке пришла в голову мысль в сцене, где учителя на педсовете решают платить Кощею за учениц выкуп или нет, привлечь для игры самих учителей. Девчонки решили обсудить это с автором.

Остановившись в школьном скверике, они довольно долго обсуждали эту идею, так как мнения разделились примерно поровну. В конце концов, сошлись на том, что привлечь следует только любимца всей школы, физрука. Весельчак и балагур, он одним своим видом вызовет у зрителей смех. Всех остальных учителей будут играть сами ребята, но при этом должно быть достигнуто максимальное сходство с прототипами. Правда, они пока не знали, как сделать, например, лысину директору, которого будет изображать обладатель пышной шевелюры Вася Рыбкин. Но это были уже детали.

Увлечённые разговором, ребята не заметили опасности. Их прервал внезапно появившийся со своим неизменным спутником Шлягер.

Для школы не было секретом, Костя упорно добивался расположения Маринки Серовой. И хотя Маринка вела себя по отношению к "ухажёру" довольно независимо, ей импонировало внимание старшего по возрасту поклонника, который к тому же был грозой школы. С Костей не рисковали связываться даже парни, уже закончившие школу.

Увидев, как оживлённо беседуют девчонки с их недругами, Костя решил показать, кто есть кто, и поставить Димку с Витькой на место. Ревность подсказала ему, что разборку нужно провести в присутствии одноклассниц. Лучшего способа унизить неприятелей не придумаешь.

Вразвалочку подойдя к компании, он, с гнусной улыбочкой, обратился к девчонкам:

– Извините за то, что прерываем вашу беседу, но нам нужно поговорить с этим ментовским сынком и вашим новоиспечённым "поэтом"!

Витька отреагировал на "ментовского сынка" немедленно:

– Нам не о чем с вами говорить, воришки!

В тон ему, но спокойно, ответила и Маринка:

– Ты извини нас, Костя, но у нас разговор ещё не закончен. Тебе придётся подождать!

Но Костя ждать не желал:

– Если вы не хотите оставить нас с этими стукачами, – кивнул он на Витьку, – то постойте в сторонке и не мешайте!

– Я не стукач, – выкрикнул Витька, – это не я рассказал про магнитофон! Вы это знаете лучше меня!

Шлягер подошёл к Витьке и, глядя на того сверху вниз, злобно прошипел:

– Нет, ты стукач, а стукачу – первая палка! – он поднёс к Витькиному носу кулак.

– Не трогай его! – вступился за друга Димка, – это не он сообщил о магнитофоне! А первую палку должен получать вор! Чтоб не повадно было!

Шлягер повернулся к Димке.

– Что ты сказал, хлюпик? Я вор? А если и вор, уж не ты ли мне за это накостыляешь? Запомни! Хлюпик рыцарем не станет никогда, как бы ему этого ни хотелось!

Это были очень обидные слова. Димкины глаза потемнели, кулаки сжались, но он сдержался и постарался ответить как можно спокойнее:

– То, что я хлюпик, ещё нужно доказать. Силой мы с тобой не мерялись. А вот то, что ты вор, доказывать не надо. Украл, а как припёрли, спрятался за спину Флюгера!

Шлягер позеленел от злости:

– Ну, ладно… Я вор! Давай, бей меня палкой!..

Он вроде бы отвернулся от Димки и вдруг с пол-оборота резким коварным тычком ударил его в лицо. Тот, не ожидал такого вероломства, потерял равновесие и упал. Девчонки взвизгнули. Витька бросился на Костю, но Флюгер подставил ему подножку, и он растянулся рядом с Димкой.

Шлягер хохотал. Ему удалось достичь цели. Большего унижения, чем лежать в пыли на глазах у девчонок, представить нельзя.

– Не трогайте их! – закричала Маринка, – это подло, бить младших по возрасту!

На что Костя небрежно обронил:

– Я вас предупреждал. Вы сами захотели посмотреть на это зрелище. Они это заслужили… когда поднимутся, я добавлю им ещё!.. – и снова злорадно засмеялся. Рядом, в унисон с ведущим хихикал Флюгер.

Под этот смех Димка медленно встал, вытер кровь, капающую из носа, и принял боевую стойку. Шлягер перестал смеяться:

– Ух, ты! Атлет хочет повторить попытку?!

Он сжал кулаки и медленно пошёл на Димку.

"Он его изобьёт! Надо что-то делать!" – лихорадочно подумала Маринка. И как бы отвечая на её мысли, вдруг раздался голос, который всё остановил:

– Ну-ка прекратите драку!

К ним подошёл внештатный тренер спортивной команды школы, местный предприниматель, Краснов Валерий Иванович. Он взял Костю за руку и строгим учительским тоном ему приказал:

– Никогда больше не трогай этих ребят! Тронешь, будешь иметь дело со мной! И запомни, обижать младших – самое последнее дело!

Костя полинял, сник и скукожился разом. Краснова он боялся.

Димка, в глазах которого все ещё стояла решимость принять бой, посмотрел на спасителя, как на внезапную помеху, и, резко повернувшись, пошёл к выходу из сквера. Витька поднял его сумку и кинулся вдогонку.

Маринка смотрела вслед. Ей было жаль ребят. Особенно, получившего удар в лицо Димку. Парень, который не может постоять за себя, ничего кроме жалости вызвать не может.


Валерий Иванович Краснов, вступившийся за Димку с Витькой, был человеком очень не простым. В его характере успешно сочетались расчётливость и наглость, коварство и упорство в достижении цели, решительность и звериная осторожность. Глубоко сидевшая в нем злоба к окружающим людям очень искусно прикрывалась маской добропорядочности. Односельчане интуитивно чувствовали это, в большинстве своём не доверяли Краснову, а многие его просто боялись.

Большегоринцы прекрасно знали этот род. Красновых отличало от других два обстоятельства. Они не любили работать, но всегда удачно находили способ воспользоваться результатами чужого труда. И второе. Представители сильного пола Красновых успешно уклонялись от службы в армии. Им удавалось отвертеться от мобилизации даже во время войны. А этот факт в селе, где практически в каждом доме были служившие, воевавшие и не вернувшиеся с войны, говорит о многом.

Дед Валерия Ивановича, Потап, до революции жил при церкви. Он был церковным сторожем и по совместительству выполнял все поручения батюшки. После революции батюшка умер. Церковь разграбили, и Потап, как истинный бедняк, стал активистом.

Особую активность он проявил при раскулачивании односельчан. В этот период ему удалось заполучить часть имущества раскулаченных и дом зажиточного мужика Микова, сгинувшего где-то на лесоповале. После этого Потап, по причине никому не известной в селе болезни, резко отошёл от активной деятельности и до выхода на пенсию работал заведующим колхозным складом. При этом он, конечно же, воровал, но делал это настолько аккуратно, что даже в те строгие времена его никому не удалось поймать с поличным.

Отец Валерия Ивановича, Иван Потапович, был всю свою жизнь начальником. Его карьера началась во время войны, когда он, все из-за той же загадочной болезни, избежал отправки на фронт и остался в селе едва ли не единственным молодым парнем.

В девятнадцать лет он стал бригадиром, а через три года –председателем колхоза. После войны его перевели в район, где он на различных должностях активно внедрял травополье, ликвидировал МТСы, укрупнял колхозы, внедрял кукурузу и проводил химизацию. В общем, занимался той самой деятельностью, которая тогда гордо именовалась реформированием сельского хозяйства, а теперь редко какой пишущий о деревне "знаток" не приводит эти деяния как пример неэффективности прежней системы.

Иван Потапович преуспевает и сейчас, хотя давно уже вышел на пенсию. В конце "эпохи перестройки" он очень своевременно вышел из партии и за одну ночь превратился в ярого сторонника демократии. Теперь он председатель Совета ветеранов, сочиняет мемуары и регулярно печатает в районной газете статьи, обличающие тоталитаризм. Особенно убедительно пишет о том, как в тридцатые годы "большевики уничтожали в деревне хозяина". Однако про своего отца, принимавшего в этом активное участие, предпочитает умалчивать… Ну, да об этом односельчане хорошо помнят и без него…

Сам Валерий Иванович окончил институт физкультуры. В школу работать не пошёл, а несколько лет подвизался около спортивной работы, обеспечивая сборы, поездки и соревнования команд районного масштаба. И только когда паровоз, неспешно кативший по рельсам социалистического строительства, был переведён на капиталистический путь (хотя "злые языки" утверждали, что его попросту задвинули в тупик), талант Краснова младшего раскрылся в полную силу.

Он вернулся в село и с помощью активной предпринимательской деятельности, которая в годы социализма именовалась спекуляцией, сколотил стартовый капитал. После этого взял в аренду здания и открыл два магазина. Дела его быстро пошли в гору. Главным конкурентом у него были магазины сельской потребкооперации. Исправно платившие налоги и торговавшие жизненно необходимыми, но не приносящими большого дохода товарами, они едва сводили концы с концами. Краснов это учёл. Как и многие предприниматели его масштаба, он был тесно связан с криминальным миром и имел "крышу". Это, в сочетании с подкупом многочисленных районных чиновников, позволило ему не платить налоги вообще. Конечно, деньги уходили на взятки и отчисления той группировке, которая его прикрывала, но это было несоизмеримо с поборами, установленными родным демократическим государством.

Денежный ручеёк потихоньку потёк в его карман. Во время кризиса, когда покупательная способность населения упала, он начал сводить счёты с конкурентами. Тут он не брезговал ничем и применял все методы: от простого запугивания до порчи машин и поджогов. После того, как конкуренты были подавлены, начал думать о новых горизонтах бизнеса. Его интересовали, в первую очередь, деньги, выделяемые для администрации села. С этими деньгами можно было делать всё, что угодно. Их можно было, как это делали другие, крутить в банках, расходовать не по назначению, наконец, просто присвоить. Возможностей для этого было гораздо больше, чем во времена Великого Комбинатора. Загвоздка в одном, чтобы распоряжаться этими деньгами, нужно было стать главой администрации.

Другим "родничком", способным подпитать его денежный ручеёк, могли стать леса, которые вокруг Большой Горы были вырублены ещё не полностью. Бесплатный лес и личная пилорама могли дать ощутимый доход. Но рубить лес было возможно тоже только с разрешения местного главы. Даже подкуп лесничего в этом деле помочь не мог. А о том, чтобы подкупить главу администрации Баранова, руководившего ещё с советских времён, не могло быть и речи. Этот человек хорошо умел исполнять законы, но совершенно не был приспособлен к тому, чтобы их обходить.

Был у Краснова и ещё один интерес, правда на перспективу – земля… Все чаще и чаще слышны голоса, утверждающие, что вот-вот будет разрешена её свободная купля-продажа. Валерий Иванович понимал: сейчас землю можно скупить за бесценок. Зато потом, когда начнётся промышленный подъем, землю можно будет продать втридорога.

Тщательно всё обдумав, Краснов пришёл к выводу, что именно он должен заменить уходящего на пенсию Баранова и стать главой Большегоринской сельской администрации. А сделать это будет не просто. Он сознавал: старшее поколение избирателей его не поддержит. Поэтому главную ставку делал на молодёжь и людей среднего возраста. У молодых нет опыта и реального знания прошлой жизни. Им довольно просто навесить лапшу на уши и показать перспективу общества, где, не обладая умом, знаниями и трудолюбием, можно всего достичь за деньги. А к односельчанам среднего возраста легче всего подобраться через их детей, школьников.

Рассуждая так, Валерий Иванович понимал: убеждать людей придётся не лекциями и беседами, а конкретными делами. И он их последовательно и целеустремлённо осуществлял.

Он оказывал финансовую поддержку организаторам молодёжных дискотек. Для отдыха старшеклассников помог организовать спортивный лагерь. Создал и лично вёл секцию спортивныхединоборств. Оснастил лыжную базу. Помогал готовить спортивные команды для участия в районных соревнованиях. Установил небольшие денежные премии для круглых отличников в средней школе. Одним словом, делал много полезных и нужных дел с целью своей популяризации в среде молодых и их родителей.

В скверике школы Краснов оказался случайно. Но после того как он заступился за Димку, у него появилась мысль приручить новичка. Да и сына участкового тоже можно будет использовать.


А время летело. Как любая уважающая себя неоколониальная страна, Россия отпраздновала День Независимости. Всё больший накал приобретала борьба за место президента. Страна бурлила.

Ну, а наши герои, завершив последнюю четверть, стали одиннадцатиклассниками. До первого звонка в сентябре было целое лето. А пока школа активно готовилась к своему празднику. И чем меньше времени оставалось до этой даты, тем больше волновались "артисты".

Наконец, этот день наступил. Праздничный концерт начался сразу после торжественного собрания. В начале концерта зрители были разогреты песнями, сценками и стихами, исполненными школьниками и выпускниками прошлых лет. Но вот короткие номера закончились, и конферансье объявил номер одиннадцатого класса.

На сцену вышла Маринка Серова, исполнявшая в сказке роль ведущей. Зал притих. Представление началось. Публика реагировала очень бурно. Да и как иначе. Актёры играли пусть не совсем профессионально, но очень азартно и вдохновенно. Бурю восторга и смеха вызвало сходство "директора" и "учителей" с их настоящими наставниками. Ребята постарались передать даже жесты и манеру разговора своих педагогов. Добавил веселья физрук, игравший самого себя. Вызвал смех Кощей с манерами современного гангстера. Ну, а его "невесты" были так вульгарно разодеты, раскрашены и вели разговор в такой манере, что и без пояснений было понятно, почему Кощей сбежал от них в тридевятое царство.

Хохот не смолкал, и дебют можно было считать удачным. Правда, был у ребят и небольшой казус, который заметили все учителя. Дело в том, что районный отдел народного образования (РАЙОНО), упоминавшийся в сценке, уже не существовал. Чиновники народного образования шли твёрдым курсом реформ, и поэтому вместо отдела теперь функционировало управление. Такое упущение нельзя было назвать мелким, но учителя этот ляпсус ребятам простили.

В заключительной части концерта все его участники вышли на сцену. Ведущие объявили: постановку написал ученик одиннадцатого класса Дима Кузнецов. Димку вытолкнули вперёд. Ему было приятно, что зал аплодирует и слышатся возгласы "молодец", но он никогда не был в центре внимания такого количества людей и чувствовал себя скверно.

После того, как артисты покинули сцену, было предоставлено слово бывшему ученику школы, предпринимателю Краснову Валерию Ивановичу. Тот вышел к микрофону и с большим пафосом произнёс речь:

– Мы, бывшие ученики, любим нашу школу и всегда с радостью приходим сюда. Сейчас для школы нелёгкие времена. Что поделаешь, таково наследие, которое досталось нам от тоталитарного режима. Но эти трудности временные. Новая Россия сумеет преодолеть все невзгоды и будет могучей и процветающей. А мы, новое поколение российских предпринимателей, будем всячески способствовать этому. И уж, конечно, сам Бог велел в трудные дни поддержать школу, в которой мы получили такие нужные нам знания!

Он повернулся к сидевшему в первом ряду директору школы:

– Я, конечно, не Кощей Бессмертный, которого нам здесь показали. У меня нет такого капитала. Но всё же изыскал возможность и решил подарить школе кое-какой спортивный инвентарь!

После этих слов на сцену вышли работники Краснова, Жабров и Топтыгин, и вынесли два мешка, набитых мячами, ракетками, боксёрскими перчатками и прочими принадлежностями, действительно бывшими в школе в большом дефиците. Зал одобрительно загудел. Краснов снова взял микрофон:

– Это не всё. Кроме того, что вы здесь видите, я закупил гири, гантели, штангу и лыжи. К зиме обещаю подготовить и оснастить лыжную базу, услугами которой смогут воспользоваться все желающие. Призываю всех бывших учеников поддержать меня в этом начинании! Я закончил!..

Зал снова зааплодировал, но поддержать Краснова никто не вышел.

Директор школы поблагодарил предпринимателя, объявил, что концерт на этом заканчивается, и предоставил слово распорядителю праздника. Начался второй этап – встреча выпускников.

Димка вышел из школы в окружении сверстников. Они были под впечатлением концерта и на ходу обсуждали наиболее смешные его моменты. На выходе из сквера к ним подошёл Краснов. Он обратился к Димке:

– Ну, именинник, у меня к тебе есть разговор. Пойдём к машине, а по дороге поговорим.

Димка оторвался от друзей и пошёл рядом с Красновым. Тот, для начала, вспомнил стычку с Костей:

– Как, Шлягер тебя теперь не трогает? Пока ты под моей опекой, он больше тебя не заденет! – и, не дожидаясь ответа на свой вопрос, задал новый. – Впереди каникулы, что собираешься делать?

Димка в раздумье ответил:

– Не знаю. Наверное, буду помогать отцу.

Краснов остановился:

– А денег немного заработать не хочешь? У меня не хватает одного грузчика. Не хотел бы поработать? Будешь три – четыре раза в неделю ездить в город за товарами, ну и ещё кое-что делать по мелочи. Платить буду нормально. Больше чем у меня здесь, в деревне, на временной работе не заработаешь!

Димка снова сделал вид, что раздумывает, а потом ответил согласием.

– Ну, вот и хорошо. Приходи завтра к девяти, обсудим детали.

Краснов сел в машину и уехал. К Димке тотчас подскочил Витька:

– Я всё слышал! Зачем ты согласился работать на этого гада? Он же преступник! Это же волк, который маскируется под овечку!

Димка ответил на удивление спокойно:

– Ну, во-первых, то, что он преступник, никто пока не доказал. А во-вторых, где здесь ещё можно заработать деньги?

Витька глянул на Димку с нескрываемым презрением и с обидой в голосе воскликнул:

– Неужели для тебя деньги главное? А я то думал… Эх, ты!..

Он махнул рукой и пошёл в сторону дома. Друзья впервые серьёзно поссорились.

Глава 3

Участковому Ерохину так и не удалось найти своего добровольного помощника. Обычно в селе, где все друг друга знают, рано или поздно появляются слухи, которые с большой долей вероятности могли вывести на нужного человека. Но в этот раз не было абсолютно никакой зацепки. Правда, сельские "колокольчики" обсуждали этот вопрос, но всё у них сводилось к тому, что никаких записок не было вообще и это просто выдумки самого участкового.

Как бы там ни было, а село после ареста поджигателей успокоилось. Людей волновали сейчас совсем другие дела. Пришло лето, а летний день, как известно, год кормит. Сев и посадка в огородах закончились, и на первый план вышла заготовка кормов. А если говорить проще – наступила пора сенокоса. Однако таинственный Дублёр напомнил о себе снова.

После обеда Ерохин пришёл на работу позже обычного. Он заходил к соседу Петровичу, у которого был свой тракторишко. Они договорились выкосить ерохинский покос. Синоптики дождей не обещали, но затягивать с этим было нельзя. Климат в последнее время так изменился, что бюро прогнозов чаще ошибалось, чем правильно угадывало погоду.

Когда он зашёл в кабинет, его поджидали оба помощника: Владимир Парнов и Сергей Кошелев. Это были молодые парни, сразу после армии окончившие милицейские курсы. Они тщательно выполняли все указания Ерохина, но особого рвения в службе не проявляли. Кошелев был на должности инспектора патрульно-постовой службы, а Парнов отвечал за оперативную работу. И хоть у каждого из них был самостоятельный участок, без Егора Ильича серьёзных решений они не принимали.

Вот и сейчас, увидев входящего участкового, оба поднялись, и Кошелев с ходу проинформировал:

– У нас, Егор Ильич, подарок от Дублёра. Я нашёл его в кабинете, на своём столе! – он протянул Ерохину кассету от магнитофона и записку.

Участковый сел на своё место и, прежде чем прочитать текст записки, проворчал:

– Сергей, возьми у меня в шкафу новый замок и сегодня же поставь. А то нам в следующий раз принесут бомбу!

Замок в кабинете, действительно, открывался любым гвоздём. Впрочем, Ерохин застал ещё те времена, когда кабинеты не закрывались вообще. И только в выходные дни на двери здания сельского совета (теперь администрации) навешивали замок. Но факт остаётся фактом. Аноним открыл дверь и подбросил свёрток прямо на стол.

Участковый раскрыл записку. Она была отпечатана всё на той же машинке:


"На кассете признание сторожа Хамитова в поджоге здания сельпо и убийстве журналиста. Дублёр".


Егор Ильич взял кассету от обыкновенного бытового магнитофона.

– Ну-ка, Владимир, – обратился он к Парнову, – неси магнитофон, послушаем.

В течение тридцати минут они прослушивали запись пьянки, участниками которой были люди, работавшие у предпринимателя Краснова: два охранника, Жабров и Топтыгин, два ночных сторожа, Иваньков и Хамитов, и экспедитор Власов. Судя по всему, дело происходило в сторожке, где обычно собирался персонал.

Сторожкой являлась отдельная комната в магазине, два окна которой выходили на центральную улицу. Из этих окон хорошо просматривался вход в основной магазин и продуктовый, расположенный через улицу. Ещё одно окно выходило во двор. Через него контролировался вход в подсобку и склад. Это помещение, где в ночное время сидел сторож, было одновременно и комнатой отдыха для персонала.

Все пятеро опознанных по голосам работников были изрядно навеселе. Судя по всему, они получили аванс. Разговор их особого интереса не представлял. И только в конце, когда Иваньков вышел в магазин, а Топтыгин направился в туалет, прозвучала ценная информация.

Хамитов, которого все называли просто по кличке Татарин, сцепился с Жабровым. В течение всего разговора он проявлял недовольство по поводу того, что ночные сторожа получают меньше, чем охранники. Жабров всё время над ним подшучивал. И вот, когда они остались втроём, доведённый до бешенства Хамитов выкрикнул:

– Почему?! Почему хозяин платит мне меньше, чем тебе?! Ведь это я по его приказу поджёг сельпо и пришил журналиста!!!

Жаброва ещё сильнее развеселила эта истерика, и он захихикал:

– Ну, сельповскую развалюху, может, сжёг и ты, а журналиста "пришил" Дед Мороз!.. Ты вколол ему обыкновенное снотворное!

– Всё равно! – снова закричал Хамитов. – Раз я в этом участвовал, значит, я должен быть в равной с вами доле!..

Неизвестно, что бы ещё наговорили собутыльники, но вмешался Власов:

– Ну-ка вы…, дерьмо собачье, замолкните оба! Слишком много стали болтать!.. Если недовольны жизнью, идите работать в колхоз!..

Видимо Власова боялись, так как стычка мгновенно прекратилась.

Этот не совсем мирный разговор Хамитова и Жаброва проливал свет на события, произошедшие полтора года назад. Тогда разгорелся конфликт Краснова с начальником большегоринского сельпо Соловьевым. Краснов взял в аренду здания, принадлежащие потребкооперации, но через три месяца перестал за них платить. Соловьев обратился за помощью в район. Там посоветовали: "Выселяй!" Он выселил наглого предпринимателя силой, с помощью рабочих сельпо. На следующую ночь запылало деревянное здание сельской потребкооперации. Сгорели все документы, подтверждающие собственность организации на строения. А немного погодя из районной администрации пришло распоряжение, согласно которому здания, из-за которых возник спор, передавались Краснову.

Возмущённый Соловьёв написал письмо в районную газету. В село приехал молодой корреспондент, полгода назад закончивший факультет журналистики. Журналист оказался очень дотошным, а главное, что встречается теперь всё реже, честным. К заданию редакции он отнёсся ответственно и, поработав в селе три дня, уехал в райцентр. Судя по всему, он раскопал что-то серьёзное, потому как до редакции так и не доехал. Попросту исчез. Исчезли вместе с ним и материалы расследования. Нашли его через две недели в снежном сугробе. Врачи констатировали смерть от переохлаждения. Высказывалась версия, что ему вкололи большую дозу снотворного и выбросили в снег, где он, так и не проснувшись, замёрз. Было заведено уголовное дело. Но следствие по нему велось вяло и, в конце концов, зашло в тупик. Родители журналиста попытались найти правду, но тот же следователь посоветовал им умерить пыл и заняться воспитанием оставшейся у них единственной теперь дочери.

Ну, а журналистское расследование было продолжено. На этот раз в село приехала заместитель редактора Холмогорова. Опытная, много повидавшая на своём веку женщина виновного знала заранее. Она написала разгромную статью в адрес Большегоринского сельпо, признав его работу неэффективной. Самого Соловьёва обвинила в пристрастии к спиртному, плохом руководстве потребкооперацией и зажиме местного предпринимательства.

Районное начальство на факты, изложенные в статье, отреагировало немедленно. В село приехала комиссия под руководством заместителя главы районной администрации. Комиссия быстренько приняла решение Большегоринское сельпо ликвидировать, а магазины и технику передать районной организации. Теперь товары стали завозиться совсем редко, и магазины потребкооперации захирели окончательно.

Когда закончили прослушивание, Кошелев задал вопрос:

– Что будем делать, Егор Ильич?

Ерохин раздумывал. Наконец, видимо приняв решение, заговорил:

– Дело, ребята, серьёзное. Я беру плёнку с собой. Завтра утром поеду в район. Попробую убедить начальство. Никому об этом ни слова. Ты, Сергей, попытайся поподробнее разузнать, с кем беседовал журналист. Составь полный список этих людей. Только смотри, работай аккуратно, чтобы не вспугнуть.

Он немного помолчал и повернулся к Парнову:

– Тебе, Володя, нужно выяснить через своих, не засветилась ли в райцентре какая-нибудь машина Краснова в день исчезновения журналиста. Вернусь из района, наметим план дальнейших действий.

Помощники, получив задание, приступили к его выполнению, а Егор Ильич отправился на покос. Но и там, занятый физической работой, он постоянно думал о том, как ему решить эту задачу со многими неизвестными. Для того чтобы получить разрешение на арест, нужны были факты более серьёзные, чем магнитофонная запись разговора пьяных преступников.


Было о чем подумать в эту ночь и Краснову. Вечером, когда он досматривал очередной боевик, к нему прямо в дом заявился Парнов.

Парнова он зацепил прошлой осенью. Как-то на занятиях секции ребята проговорились, что милиционер берёт деньги с пацанов, которые гоняют на мотоциклах, не имея прав. Видимо, по молодости откупные он брал небольшие, но для Валерия Ивановича этого оказалось достаточно. Предприниматель "побеседовал" с Парновым, и тот, испугавшись разоблачения, стал его информатором.

Краснов хотел было отчитать милиционера за нарушение конспирации, но когда тот рассказал о магнитофонной записи, делать этого не стал. Ситуация была экстренной. Действовать нужно было незамедлительно. Но сначала нужно хорошо всё обдумать.

Непосредственную угрозу представляли два обстоятельства.

Первое. Болтливость Хамитова давала милиции возможность его задержать. Хамитов – человек хоть и надёжный, но глупый. Опытный следователь сможет выжать из него всё, что тот знает.

Второе. В его команде предатель. И этот человек либо работает на Дублёра, либо сам является таковым. История с магнитофонной записью предоставила хороший шанс его вычислить. Круг лиц, которые могли записать разговор, ограничен. Запись, скорее всего, сделана с помощью бытового магнитофона, который находится в комнате отдыха. Возможность записи с использованием "жучка" маловероятна. В селе просто нет человека, который бы в этом деле что-то соображал, не говоря уже о том, что для подобной записи нужна специальная аппаратура. Был и ещё вариант – диктофон. Но воспользоваться им мог только человек, находившийся в сторожке. Посторонних там не было, значит, запись сделал кто-то из своих. Продавец Лизичев и грузчик Димка Кузнецов, отпадают. Первый сразу ушёл в магазин и в сторожку больше не заходил. Второй, получив свой первый аванс, отпросился домой и появился только под вечер.

Остаются пять человек, которые непосредственно сидели в комнате. Из этих пяти троих можно отбросить сразу. На себя они доносить не станут. Остаются двое – Иваньков и Топтыгин.

Иваньков – человек недалёкий. Все его интересы сводятся к тому, чтобы где-нибудь хорошо выпить да при этом ещё и закусить. Он не проходит мимо того, что плохо лежит. По этой причине у него никогда не было хороших отношений с милицией, но информатором вполне может быть.

Топтыгин – парень грамотный, развитый и скрытный. В сомнительных делах не замешан. Его так и не удалось скомпрометировать. Он бывший десантник, и у него свои представления о чести. Доверия вызывает меньше всего, но работу исполняет добросовестно, и придраться не к чему. Топтыгин мало чем интересуется помимо работы, но, вращаясь в среде болтливых коллег, мог узнать много лишнего и вполне способен работать на два фронта. Нужно будет в ближайшее время устроить этим двум проверку.

Сделав такой вывод, Краснов приступил к практическим действиям.


Участковому Ерохину тоже пришлось размышлять о предательстве. Он ехал из райцентра и вспоминал события, произошедшие в первой половине дня.

Рано утром, как и запланировал, поехал в районный ОВД. Ему предстояло убедить начальника в необходимости ареста Хамитова и Жаброва. Дело было не из лёгких. У Краснова на руках важнейший козырь – деньги. Правоохранительные органы на периферии по-прежнему оперативно и чётко работали в отношении обыкновенных граждан. Любой простолюдин, совершивший преступление, быстро получал положенный по закону срок и отправлялся всё в те же места, преподносимые нынешними идеологами как исключительное порождение прежней власти. Но вот в отношении людей, имевших большие деньги, у правосудия наблюдался сбой. Человек, обладающий этим "двигателем прогресса", мог оставить в дураках и милиционера, его задержавшего, и следователя, и даже всемогущего прокурора. Егор Ильич прекрасно это понимал и всё же надеялся на лучшее.

Однако день сложился неудачно. Едва он вошёл в здание ОВД, как его окликнул дежурный:

– Ерохин, на десять часов тебя вызывает начальник. Я уже звонил твоим, но ты уехал раньше.

Егор Ильич чисто формально поинтересовался:

– Зачем вызывает, не знаешь?

Дежурный пожал плечами:

– Понятия не имею. Но предупреждаю, он сильно не в духе. Ну, а у тебя как дела? Опять очередного алкоголика хоронишь?

Ерохин удивлённо поднял глаза:

– Какого алкоголика?

Теперь уже удивился дежурный:

– Как? Я думал ты в курсе. Парнов сообщил: ночью от отравления алкоголем умер какой-то Хамитов.

Ерохин был ошарашен. Основной подозреваемый, которого можно было раскрутить, уже ничего не расскажет. А из Жаброва вряд ли удастся что-то выжать. Надобность в разговоре с начальником отпала, но к десяти часам он, как было приказано, явился "на ковёр".

Как и предполагал участковый, общение с начальством обычным докладом о состоянии дел не ограничилось. После общих указаний Егору Ильичу пришлось выслушать ряд не совсем заслуженных упрёков. Начальник был в этой должности чуть больше года. Отношения с ним у Ерохина не сложились сразу. Участковый, прошедший армейскую школу, карьеристов и приспособленцев чуял за версту. Поэтому он предпочитал решать все вопросы с начальниками отделов, обращаясь к начальнику ОВД только в исключительных случаях.

Сегодня участковому были пунктуально перечислены все его грехи. Ерохину досталось за "низкую раскрываемость преступлений", "плохую профилактическую работу", "отсутствие контакта с населением", "пассивность и инертность" и многое другое. Слушая речь, достойную бюрократа самой высокой категории, Егор Ильич ждал: она вот-вот должна закончиться. Быть того не может, чтобы его пригласили ради простой профилактической беседы. Для того, чтобы такой "высокий начальник" снизошёл до персональной выволочки сельского участкового, нужна была веская причина. И он не ошибся. В конце "беседы" начальник холодными глазами уставился на Ерохина и внезапно спросил:

– И вообще, что за самоуправство ты творишь? Что это за анонимный помощник у тебя появился? Почему он обливает грязью честных людей?

Участковый попытался оправдаться:

– Товарищ полковник! Разрешите, я Вам всё подробно объясню…

– Не нужно мне никаких объяснений! Ты что, забыл, как нужно законными способами изобличать и ловить преступников? Даю неделю, чтобы ты нашёл этого анонимщика и поставил его на место. А если не в состоянии выполнять свои обязанности, то уходи и уступи место молодым!

Слова были обидными, и Ерохин не сдержался:

– Я со своими обязанностями справляюсь не хуже других! А "анонимщик", как Вы его назвали, никого грязью не обливал! Наоборот, благодаря его помощи нам удалось задержать поджигателей. Просто человек боится открываться, чтобы не пострадать!

– Товарищ Ерохин! (Такое обращение к подчинённому свидетельствовало о великом гневе). Вы действуете незаконными способами! Чтобы свидетель не пострадал, существуют милиция, прокуратура и суд! Они обязаны его защищать! Но действовать он должен открыто. Если что-то знает, обязан идти в суд в качестве свидетеля. А если нет, пусть сидит тихо и не сочиняет сплетни и доносы на односельчан. Слава Богу, у нас сейчас не тридцать седьмой год!..

Придраться к доводам начальника было невозможно. Ерохин вспомнил гениальное изречение: "Бюрократ тем и опасен, что всегда прав", – и это удержало его от дальнейшей, совершенно бесплодной дискуссии.

Полковник, увидев, что подчинённый сопротивление прекратил, заключительный акцент сделал в более спокойном тоне:

– Так что повторяю приказ! Все эти игры с анонимными сигналами прекратить! Это дело на контроле у заместителя главы администрации Гончарова. Он сегодня звонил и просил разобраться с тем, что ты, вместо того, чтобы бороться с преступниками, открыл охоту на честных предпринимателей!

"Так вот откуда дует ветер", – подумал Ерохин. Для него не было секретом, что между Красновым и Гончаровым существовали какие-то связи. Хотя друзьями и даже просто приятелями их назвать было трудно.

Теперь цепочка прослеживалась чётко. Кто-то проинформировал Краснова. Краснов убрал Хамитова и пожаловался Гончарову, ну, а тот надавил на начальника ОВД. Всё было ясно, кроме одного. Кто рассказал Краснову о магнитофонной записи? Парнов? Кошелев? Или эти сведения передал сам Дублёр? Тогда непонятна цель его действий. А может это какая-то игра самого Краснова? Обстановка, как в запутанном детективе. Придётся основательно поломать голову.


После ссоры в школьном скверике Димка и Витька не встречались. Начались каникулы, и каждый из них был занят своим делом. И хотя их тянуло друг к другу, они выжидали, и на мировую идти никто не хотел.

Весёлый, никогда не унывающий оптимист, Витька сдался первым. Он прибежал к Кузнецовым под вечер и обратился к Димке так, будто между ними и не было никакой размолвки:

– Дим, ты знаешь, я отремонтировал мотоцикл, и отец разрешил ездить по "аэродрому"! Только предупредил, чтобы не выезжали на дороги.

Приятели уже умели управлять мотоциклом, их заветным желанием было сдать на права. А для этого нужно было не только хорошо изучить "Правила дорожного движения", но и иметь хорошую практику вождения, чтобы без ошибок выполнить контрольные упражнения. Димка сразу забыл все обиды, и друзья побежали к Ерохиным. Они завели мотоцикл и поехали на "аэродром", чтобы вволю отвести свою душеньку и удовлетворить извечную мальчишескую тягу к технике и быстрой езде.

"Аэродромом" в селе называли огромное поле за южной околицей. На нём когда-то, в период всеобщей химизации, садились "кукурузники", чтобы пополнить баки очередной порцией ядохимикатов. Большегоринцам так и не удалось узнать, каков был положительный эффект от этой химизации. Но отрицательные её последствия они увидели воочию. Да и как их было не заметить, если в середине лета берёзы желтели и сбрасывали лист. Ели засыхали. Гибли пчелы и другие полезные насекомые. В одночасье перевелись в реке налимы и раки. Оказалось, они любят химически чистую воду. Так что жители села не особенно горевали, когда "аэродром" утратил своё предназначение. Их вполне устраивало то, что это поле прекрасно подходило для выпаса скота и являлось отличным полигоном для всех начинающих водителей.

Повстречались этим вечером и отцы наших друзей. Егор Ильич пришёл к своему однополчанину вроде бы по какому-то делу. На самом деле ему просто хотелось посоветоваться. Николай Федорович заканчивал строительство новой бани. Поздоровавшись, они немного поговорили на неизменные темы о семье, здоровье и погоде. Когда темы были исчерпаны, Кузнецов спросил:

– Ну что, Егор, нашёл своего доброхота?

Егор Ильич отшутился:

– Пока нет. Да и не собираюсь этого делать. Зачем мне засвечивать такого "суперагента", – и в свою очередь задал вопрос: – Фёдорович, а где твой Димка?

– А шут его знает. Целыми днями где-то пропадает. Устроился на работу, говорит, грузчиком.

– Ты знаешь, мне не нравится, что ты разрешил ему работать у Краснова. Деньги, конечно, – вещь хорошая, но компания эта не для него.

И Ерохин рассказал о событиях, связанных с магнитофонной записью, и своих подозрениях.

Николай Федорович выслушал друга очень внимательно:

– Да…, похоже, что у этого предпринимателя хороший гадючник. А что с Хамитовым?

– С Хамитовым, как я и думал, все концы оборвались. Вскрытие показало большое содержание алкоголя в крови. На этом вся экспертиза и закончилась. Приехали родственники, забрали тело и увезли куда-то в Татарстан.

Друзья какое-то время помолчали, потом Николай Фёдорович снова поинтересовался:

– Ну, а кто передал информацию Краснову? Кого ты подозреваешь?

Ерохин пожал плечами:

– Да, собственно, на подозрении только мои помощники. Больше, кроме самого Дублёра, никто о магнитофонной записи не знал.

– Так ты проверь их! Подкинь каждому из них дезинформацию, касающуюся Краснова!

– Я уже думал над этим. Тут нужно что-то такое, чтобы Краснов среагировал. Он чрезвычайно осторожен и на пустой крючок не клюнет. Ну, что-нибудь придумаю. А ты, Николай, все-таки поговори с сыном. Его в школьном скверике избил Костя Ясноглазов. А наш предприниматель за твоего Дмитрия вступился и потихоньку приманил к себе.

По тому, как Николай Фёдорович среагировал, Ерохин понял: тот ничего об этом не знал. Кузнецов как-то странно хмыкнул и переспросил:

– Этот долговязый избил Димку? Не верится. Что-то тут не то. Ну ладно, я разберусь, что к чему. А вообще-то Димка у меня парень надёжный. Я уверен: втянуть себя в аферу он не даст.

Егор Ильич, поднимаясь чтобы уйти, напоследок возразил:

– Это хорошо, что ты так уверен в сыне, но Краснов – бестия хитрая. От него можно ожидать всего. Он прекрасно разбирается в психологии пацанов. Ты не обижайся, но твой Димка парень слабохарактерный, и для этого прохиндея он может стать лёгкой добычей. Так что советую тебе всё-таки вмешаться.

Слова о слабохарактерности сына больно задели Кузнецова, но он не подал вида и ещё раз пообещал:

– Хорошо, хорошо, я поговорю с ним!

Николай Фёдорович считал, что хорошо знает своего младшего. Он полностью доверял ему. Но, может быть, со стороны виднее?

Разговор состоялся этим же вечером. Димка, как и прежде, был с отцом откровенным. Он пообещал по отношению к своему новому окружению быть внимательным и не терять бдительность. Рассказал о стычке в сквере и уговорил отца оставить его до сентября на работе. Николай Фёдорович успокоился. Но фраза Ерохина о слабохарактерности сына занозой засела в мозгу. Кузнецову старшему было обидно: его любимец на новом месте завоевал нелестную репутацию.


К Краснову из райцентра приехали "гости". Представители той самой группировки, которая его опекала. На современном жаргоне она именуется "крышей".

Гости подъехали на иномарке и, лихо развернувшись, остановились перед самым входом в магазин. Не торопясь открыли дверцы, не спеша вышли и, презрительно глянув на выскочивших из магазина Власова и Жаброва, направились в каморку Краснова. Судя по всему, парни эти были очень крутыми. У одного из них, амбала под метр девяносто ростом, даже и кличка была – Крутой. Второй, среднего роста, с цепкими хитрыми глазками, именовался Деляга.

Переговоры длились около часа. Видимо, они прошли успешно, потому как после них началась "неофициальная часть". В ходе этого действа гости изрядно подпили, после чего их мнения относительно дальнейших действий разделились. Крутой предлагал продолжить развлечения и требовал привести девочек. Деляга уговаривал его ехать в город. Уже начало темнеть, когда они вместе с Красновым вышли во внутренний двор. Краснов поддержал Делягу, ссылаясь на то, что здесь не город и нужно время, чтобы подготовить "мероприятие" с водкой, музыкой и девочками. Он пригласил их приехать через неделю. С большим трудом Крутого удалось уговорить.

Они направились к машине, когда со стороны сада вдруг раздался окрик. Все трое непроизвольно обернулись, и в этот момент сверкнула фотовспышка.

Первым среагировал Крутой. Не раздумывая, он кинулся к забору, ловко перемахнул его и устремился за убегавшим фотографом. Крутой был парнем действительно сильным, и выпитая водка не помешала ему настигнуть преследуемого. Он догнал его, когда тот пытался перелезть через ограду, отгораживающую сад от переулка. Смекнув, что уйти не удастся, убегавший прекратил попытки и встал, как истукан. Крутой схватил его за шиворот. Тот не оказывал никакого сопротивления. Было темно, и разглядеть его лицо было невозможно.

– Ну-ка, падла, пойдём на свет, посмотрим на твою мордашку, – прорычал Крутой и потянул беглеца к выходу.

Тот шёл покорно, не упираясь. Могучий представитель преступного мира расслабился, ослабил захват и тут же за это поплатился, пропустив сильнейший удар в солнечное сплетение. Он свалился без звука. Подскочивший Деляга наткнулся промежностью на ногу незнакомца и занял свободное место рядом с лежащим под кустом смородины напарником.

Когда подоспели Краснов, Власов и Жабров, один из них уже очухался, а второй всё ещё никак не мог разогнуться. Беглеца и след простыл…

После того, как крутые парни пришли в себя, Краснов рассказал им о событиях связанных с Дублёром. Крутой и Деляга поклялись приехать и изловить "эту скотину". Большего оскорбления, чем сегодняшнее, им нанести было трудно. Такое можно стерпеть от вышестоящего, но не от какого-то "деревенского ублюдка". Свести с ним счёты, было теперь для них делом чести и престижа. Хотя слово "честь" здесь не совсем уместно. Подобным представителям преступного мира оно подходит меньше, чем корове седло… Крутой и Деляга потребовали от предпринимателя, чтобы тот вычислил "фотографа" и немедля сообщил об этом им. Валерий Иванович клятвенно пообещал это сделать, но всё равно гости уехали от него в прескверном настроении.

Ну, а сам Краснов почти на сто процентов был уверен, что разгадал Дублёра. Так запросто уделать крутых ребят в селе мог только один человек. Бывший десантник, а ныне охранник и сторож в "фирме" Краснова – Топтыгин. На повестку дня встал первостепенный вопрос: эффектно разоблачить лицемера и наказать так, чтобы другим неповадно было.


План Валерия Ивановича был прост. Он решил спровоцировать Топтыгина через его дядьку, Матюхина Михаила Сергеевича. Матюхин был конкурентом Краснова. Ещё в девяносто первом году он вышел из колхоза и стал фермером. Сначала дела у него пошли неплохо. Но когда затраты на горючее, технику и электроэнергию начали превышать доход, а закупочные цены на сельхозпродукцию стали ниже розничных вполовину, он забросил фермерство и занялся торговлей. Теперь Матюхин разъезжал по всей области, скупал любой дешёвый товар, и неизбалованные большими зарплатами односельчане охотно шли в его магазин.

Всё это сильно не нравилось Краснову. С другими конкурентами он уже давно разобрался и, по его собственному выражению, "перевёл их на соль и спички". Принять меры к Матюхину мешали два обстоятельства. Во-первых, его не на чем было зацепить. Бывший фермер работал так, как будто занимался торговлей всю свою жизнь. При этом умудрялся ладить с криминальными авторитетами, исправно платил налоги и был на хорошем счету у администрации.

Во-вторых, у Матюхина были хорошие отношения с племянником. Он заменил Топтыгину умершего отца. Это так же удерживало Краснова от жёстких санкций. Теперь обстановка изменилась. Валерию Ивановичу нужно было поймать изменника с поличным, и он решил использовать их родственные отношения. Предприниматель был уверен, ради Матюхина Топтыгин пойдёт на всё, даже на собственное разоблачение.

А село уже обсуждало стычку городских с Дублёром. В том, что это действительно был он, не сомневался никто. Власов и Жабров не простили гостям их высокомерия и рассказали о происшествии собутыльникам. А далее заработал беспроволочный телеграф. И, как водится, чем дальше от места действия, тем большими подробностями обрастал этот эпизод. В глазах односельчан Дублёр был теперь не просто помощником милиции. Он превращался в супермена, "запросто размазавшего по стенке двух городских головорезов". А сельские пацаны, для которых слово "дублёр" было малопривлекательным и не совсем понятным, называли его теперь не иначе, как "наш Зорро". Этот американский сериал совсем недавно показало телевидение, и лихие приключения калифорнийского героя будоражили умы большегоринских сорванцов.

Участвовали в обсуждении этого события и Димка с Витькой. Они снова были вместе. Димка поговорил с Красновым, и тот принял Витьку на работу, правда, только на половину ставки. Работали они добросовестно, и товаровед с продавцами были ими довольны.

После происшествия с "крутыми" многие ребята загорелись желанием освоить приёмы рукопашного боя. Не остались в стороне и наши приятели. Они попросили Краснова принять их в секцию единоборств. Валерий Иванович пригласил ребят на занятие. Он показал им несколько приёмов и заставил повторить. У Витьки лучше получались захваты, броски и подсечки, но не ладилось дело с ударами. У Димки – наоборот. Он неплохо реагировал на удары и сам наносил их хоть и не сильно, но очень точно. А вот с приёмами, требующими силы и ловкости, у него получалось хуже. Но, в целом, ребята безнадёжными не были, и Краснов включил их в состав учеников. Он потихоньку приручал их. В плане разоблачения Дублёра ребятам была отведена небольшая роль.


К Краснову зашёл Власов. Власов молча кивнул головой, после чего они вышли в подсобку. Здесь негромким, но чётким голосом Валерий Иванович начал "инструктаж":

– Сегодня нам нужно разобраться с Матюхиным. Пришла пора поумерить его пыл. Сходи к нему и пригласи его к девятнадцати часам на хутор, за асфальтовым заводом. Чтобы не упирался, пообещай организовать неприятности у дочери. Придёт – хорошенько с ним побеседуем. Заерепенится – разыграем несчастный случай…

Власов согласно кивнул и задал только один вопрос:

– Топтыгина берём?

– Нет! Топтыгина оставь на охране магазина, а вот Жаброва и Иванькова возьмём.

После этих слов Краснов зашёл к себе, а Власов пошёл в сторожку. Как и было задумано, Топтыгин в этот момент курил за дощатой перегородкой и "случайно" подслушал разговор.

Получил команду прибыть "на разборку" с Матюхиным и Иваньков. Место действия ему было указано в противоположной от старого хутора стороне. Теперь оставалось ждать. Кто предупредит участкового, и куда тот поедет. В том, что Ерохин кинется спасать Матюхина, Краснов не сомневался.

Краснов вышел на крыльцо и увидел выходивших из магазина Димку и Витьку.

– Вот хорошо, что я вас поймал! Вы куда направляетесь?

– Валерий Иванович, мы всё сделали, и Власов отпустил нас домой, –торопливо выпалил Витька.

– Понимаю. На сегодня вы отработали, – с озабоченным видом произнёс предприниматель. – Но вы, хлопцы, мне ещё ненадолго понадобитесь. Так что из дома никуда не уходить, и если я вас раньше не вызову, к девятнадцати часам прибегайте сюда.

– Хорошо, Валерий Иванович, – ответил теперь уже Димка. – Будет сделано!

Приятели направились в сторону Витькиного дома. Краснов проводил их взглядом, посмотрел на часы и направился в каморку, которую он ласково именовал "моя конурка".


В назначенное время приятели прибыли к Краснову. Тот бросил взгляд на часы, похвалил их за точность и с серьёзным выражением на лице начал разговор:

– Я хотел с вами поговорить об одном деле… Если хотите, даже собираюсь у вас просить совета…

Он сделал паузу. Ребята застыли в позе учеников, почтительно внимающих опытному педагогу.

– Дело это касается человека, действующего под кличкой Дублёр… Вы ведь, наверняка, хотите знать, кто скрывается под этим псевдонимом? Да и Витин отец, как я слышал, не может отыскать своего помощника…

Краснов чуть заметно усмехнулся и, повернувшись к Витьке, вдруг внезапно спросил:

– Кстати, куда это твой отец сейчас поехал?

Не ожидавший вопроса паренёк махнул в сторону асфальтового завода:

– Туда!.. В Ипатовку, – и сообразив, что его "купили", заморгал глазами. – А как Вы узнали, что он уехал? Ведь я об этом не говорил!

Валерий Иванович рассмеялся:

– Эх ты! Торопыга. Соврал, да неудачно! Я ведь знаю: он у тебя заядлый рыбак… Сегодня всё село рвануло в Пантелеевку. Там карп бешено клюёт. А Пантелеевка совсем в другой стороне!

– Да не соврал я, – возмутился Витька, – он мне сам сказал, что поехал на рыбалку, на ипатовский пруд! А Ипатовка как раз там! – и он снова показал рукой в сторону асфальтового завода.

Валерий Иванович посерьёзнел:

– Ну ладно… По части, где кого ловить, твоего отца никто не переплюнет… О моем деле, пожалуй, мы поговорим с вами как-нибудь в следующий раз. Коль все поехали на рыбалку, попробую попытать счастья и я… А вы бегите домой.

Ребята вышли на улицу и пошли в сторону центра. Когда подходили к Витькиному дому, их обогнала машина Краснова. В ней кроме хозяина сидели Власов, Жабров и Топтыгин. Автомобиль умчался в сторону, противоположную той, куда уехали участковый и Матюхин.

Они ехали в заброшенную деревеньку, что располагалась всего в двух километрах от села. Жители деревни давно разъехались. Теперь это был заросший бурьяном пустырь, вплотную примыкавший к лесу. Из строений сохранились только покосившийся деревянный дом и два старых сарая.

Краснову казалось: он полностью разгадал Дублёра. О том, что на старом хуторе состоится разборка, знал только Топтыгин. И именно он предупредил участкового. По тому, как быстро тот отреагировал на сообщение, чувствовалось: Ерохин полностью доверял охраннику. Значит, Топтыгин был у милиционера штатным информатором. И за это он должен быть наказан.

Они вышли из машины и зашли в сарай. Бывший десантник слишком поздно понял, что объектом разборки будет он сам. Его оглушили и связали. Потом привели в чувство и начали бить, перемежая побои с допросами. Топтыгин признался, что был у Ерохина и рассказал тому о готовящейся расправе над Матюхиным. Но в том, что работал на милицию и писал записки, так и не сознался. В конце концов, упрямство Топтыгина довело всех до бешенства. Они били его до тех пор, пока он не потерял сознание. Власову показалось, что десантник мёртв. Чтобы скрыть следы, преступники прибегли к испытанному способу. Они подожгли сарай и уехали в райцентр, чтобы обеспечить себе алиби.

От дыма и огня Топтыгин пришёл в себя. Он почувствовал, кто-то тащит его к выходу. Ему почудилось, будто это однополчане, друзья-десантники. Они были в камуфляжной форме и масках, в каких обычно ходили на спецзадания. Он жадно вдохнул свежий воздух и попытался с ними заговорить, но снова впал в обморочное состояние.

Были уже сумерки, когда к догорающему сараю подъехал Ерохин с людьми. Они сразу же наткнулись на лежащего без сознания Топтыгина. Ерохин облазил весь пустырь, но ничего, заслуживающего внимания, не обнаружил. Единственной уликой мог быть только след от мотоцикла, уходящий в лес. Но это, скорее всего, был случайный мотоциклист, проезжавший ещё днём.

Топтыгина увезли в районную больницу. Он выжил и поправился. К нему приходили следователь и участковый. Десантник разговаривал с ними вполне доброжелательно. Однако, на вопросы, кто его избил и хотел сжечь в сарае, отвечал, что ничего не помнит. Он не боялся бывших "коллег" по работе, но получил записку с угрозами в адрес родных. Поэтому здраво рассудил: когда выйдет из больницы, найдёт способ рассчитаться со своими обидчиками, а пока лучше помолчать.

Ну, а в селе бурно обсуждали это событие. Люди не сомневались, Топтыгин и был тайным Дублёром, который изрядно насолил местным преступникам, за что те и свели с ним счёты.

Большегоринцы жалели Топтыгина. Душевное состояние людей было сродни человеку, прочитавшему детективный роман. Дублёр был раскрыт. Исчезла тайна. И вместе с ней исчезло ожидание очередного приключения, а может быть даже и чуда. И всё же это не воспринималось людьми как трагический конец. Жизнь продолжалась. Была ещё жива надежда. И эта надежда не давала поверить в то, что торжествующее и на этот раз зло победило окончательно.

Глава 4

К моменту, когда Топтыгина выписали из больницы, большегоринцы уже обсудили все подробности этой истории. Люди знали: Топтыгин ни на кого не стал заявлять. И, как его не допрашивали, не сознался в том, что помогал милиции. И правильно сделал. Какой бы дурак в наше время сознался, что помогал разоблачать преступников. Это всё равно, что подписать самому себе приговор.

Топтыгин после больницы долечиваться не стал. Он пошёл в правление колхоза "Рассвет" и через два дня уже работал в колхозных мастерских. Пора наступала горячая. Венец всей годовой работы хлебороба – уборка. Что бы там ни говорили о тяжёлой доле предпринимателя или банкира, которые "делают деньги" тем большие, чем быстрее оборот их капитала, труд их ни в коей мере нельзя сравнивать с трудом земледельца. Крестьянин получает доход один раз в год. Уже одно это ставит его в невыгодное по сравнению с другими положение. Но и это не всё. За последнее столетие российская деревня пережила столько всяческих реформ и преобразований, что, казалось бы, удивить чем-то сельских жителей невозможно. Но "талантливые" государственные мужи придумали такое, чего до сих пор ещё не было. Государству стала не нужна продукция своих крестьян. Страна на закупку продовольствия за границей тратит в десятки раз больше, чем весь Советский Союз в условиях "всеми проклинаемого" застойного периода. А закупать продукцию у сельских граждан своей страны не желает. И этот парадокс сточки зрения нормальной логики объяснить невозможно.

Впрочем, не будем утомлять читателя вопросами экономического характера и перейдём к жизни села, потому как история с Дублёром имела продолжение…

Два следующих события, произошедшие в селе Большая Гора, были связаны с колхозом "Рассвет". Если государство, как уже было сказано, к продукции, выращенной колхозниками, не проявляло никакого внимания, то интерес к этой продукции со стороны частных лиц неизмеримо возрос. В настоящее время существует великое множество узаконенных способов изъятия у крестьянина его продукции. Самым простым и пока ещё не везде легализованным является обыкновенное воровство.

Колхоз "Рассвет" по этому показателю находился далеко не на последнем месте. И виной тому были не только объективные факторы. Как известно, показатель этот почти всегда обратно пропорционален силе власти. Чем сильнее власть, тем меньше воровства. И наоборот. Колхозу "Рассвет" все последние годы на власть сильно не везло.

Старшее поколение помнило те времена, когда хозяйством управлял образованный и волевой председатель – Копытов. Именно в то время колхоз и был миллионером. Но Копытов ушёл на повышение. А в стране наступила "эпоха перестройки и гласности". Колхозники получили, наконец, возможность выбрать не назначенного сверху, а своего руководителя. И хотя в хозяйстве было много порядочных и грамотных специалистов, эйфория "всеобщей демократизации" протолкнула на должность главы ловкого и пробивного шофёра Вилкина. Не беда, что у него не было специального образования и он понятия не имел, что должен делать руководитель. Зато он был "своим парнем" из низов, а не какой-то там "институтский бездельник". Вилкин был простым и понятным. Не придирался за пьянку. "Если требовало дело", то и сам мог выпить с кем угодно. Не "наводил дисциплину", не заставлял "работать на износ", а самое главное – мог закрыть глаза на мелкое воровство.

В общем, данный руководитель был удобен для всех. Однако это обстоятельство совершенно не способствовало процветанию колхоза. Воровство общественного добра приобрело здесь почти легальный характер. Многие вообще рассматривали его как форму некой компенсации за свой труд. Ибо нормальную зарплату в хозяйстве не выдавали уже три года. А авансы, которые люди получали раз в квартал, очень напоминали милостыню. Правда, далеко не такую, что собирают нищие в столице. Тем не менее, колхозники забастовок не объявляли, а продолжали работать на общественной ниве, успевая при этом обслуживать и личное подворье.

Так было и на этот раз. Колхоз "Рассвет", в очередной раз уменьшил поголовье скота, закупил на деньги, вырученные от продажи мяса, горючее и приступил к уборке.

И едва были отвезены от комбайнов первые тонны зерна, как по селу начали гулять слухи о его воровстве. При этом, как это принято в деревне, фамилий никто не называл. Все передавалось в неясной форме. "Кто-то" из комбайнёров прямо с поля "за бутылку" загружал "кого-то", и этот "кто-то" увозил зерно "куда-то". И хотя очень многие знали, кто конкретно проделывает эти "тайные" операции, все делали вид, что ничего толком не знают. А по слухам, что вполне естественно, никто никаких мер не принимал. Так продолжалось бы и дальше, если бы не произошёл случай, когда расхитителей поймали с поличным.


Водитель Сергей Кондратьев проработал в колхозе одиннадцать лет. Сергей был парнем неглупым и в известном смысле предприимчивым. Он с молодости усвоил, если будешь просто крутить баранку и жить на зарплату, из нужды не вылезешь. Поэтому использовал любую возможность заработать левыми рейсами. В отличие от других шофёров он никогда не выполнял работу "за бутылку" и брал только наличными. И никогда не упускал возможности прихватить и увезти к себе на подворье всё, что плохо лежит. Особенно плохо в колхозе лежали строительные материалы, поэтому жил Кондратьев гораздо "лучше" своих коллег.

У него был добротный кирпичный дом и все необходимые в деревне постройки. В металлическом гараже стоял новенький "Жигуль". Жена и сын были одеты, "как люди".

Конечно, многие односельчане поглядывали на него косо и за глаза называли "жлобом, меряющим всё на деньги". Но Сергей считал: всё это от зависти и неумения жить. У большинства колхозников просто отсутствует предпринимательская жилка и умение брать от жизни то, что она даёт. По его глубокому убеждению, только дураки не хотят понимать буквально слова из песни, уже давно ставшие народной поговоркой: "всё вокруг колхозное, всё вокруг моё". Как всё-таки здорово, что наступили, наконец, времена, когда никому не нужно доказывать, каким путём, честным или нечестным, ты приобрёл всё, что имеешь.

Вот и сегодня он вывозит зерно от комбайнов. Только абсолютный лох не может на этом подзаработать. Работа построена на полнейшем доверии. Бригада комбайнёров на четырёх комбайнах жнёт. Шесть грузовиков отвозят зерно на склад. Учёт ведёт только заведующая складом. Она добросовестно взвешивает машины и записывает данные в книгу учёта. Сколько привезут, столько и запишет. При этом не забывает и себя. Чтобы на складе было неучтённое зерно, немножечко занижает вес каждой машины. Не воспользоваться таким учётом было бы глупо.

Очередную машину Кондратьев на склад не повёз, а завернул на околицу, где жил его приятель Иван Овчаренко. Овчаренко числился фермером. Прежде, чем выйти из колхоза, он хорошо подготовился. Имел трактор со всеми прицепными агрегатами, купленными за бесценок в том же колхозе. У него было своё зернохранилище и даже небольшая сушилка. Продавать зерно "хохлу" было удобно. Заехал, вывалил, и, поди разберись, фермерское это зерно или колхозное. Правда, платил Овчаренко всего половину цены, но зато нет нужды далеко ехать и риска никакого.

Кондратьев подъехал к дому, заглушил машину и вошёл во двор. Хозяин работал в столярной мастерской. Увидев гостя, остановил станок, поздоровался и спросил:

– Ну что, привёз?

– Привёз. Дело за расчётом. Включая вчерашнее, ты мне должен за восемь тонн.

Овчаренко прищурил глаза и с усмешкой ответил:

– Ну, с расчётом придётся денёк-другой подождать. Тебе ведь нужны только наличные. А я, сам понимаешь, таких денег в доме не держу.

Кондратьев начал злиться. Хороший мужик Иван, но есть у него отвратительная "хохляцкая" черта. Если кого-нибудь не обманет, ночь спокойно спать не будет. Однако вслух свои сомнения высказывать не стал и жёстко потребовал:

– Меня твои проблемы не волнуют. Вечером – деньги, иначе утром я работаю на другого клиента.

Овчаренко обострять отношения не стал. Уборка в колхозе только началась, и при умном подходе с этого можно получить неплохой доход. Он похлопал Кондратьева по плечу:

– Ладно, не будем ссориться. Будут вечером деньги. Только ты не забудь разгрузиться.

Они вышли во двор. Овчаренко занялся запорами на воротах, а Кондратьев пошёл к машине. Когда фермер распахнул ворота, то вместо гула заведённого двигателя услышал, как "завёлся" Кондратьев. На первозданную деревенскую тишину обрушился целый каскад выражений, специально придуманных талантливым русским народом для общения с недругами. Овчаренко подошёл к автомобилю. Колеса машины были спущены. На стекле белела записка:


"Немедленно верните зерно в колхоз. Не забудьте о машине, которую разгрузили вчера. Дублёр".


Фермер немного подождал и, когда словесный поток у Кондратьева начал иссякать, заговорил:

– Словами, хоть они у тебя забористые и сказаны исключительно по адресу, делу не поможешь. Давай лучше подумаем, что делать?

– Что делать? – переспросил всё ещё не успокоившийся шофёр, – выгружать зерно, вот что делать! А с этой гнидой я рассчитаюсь! Жалко, что "мафиози" его не добили!

Далее снова последовали выражения нелитературного характера, и Овчаренко опять пришлось ждать. Он понимал: Сергей Кондратьев слишком мелок и труслив, чтобы связываться с Топтыгиным. Но сейчас ему просто необходимо "выпустить пар". Только тогда он сможет нормально соображать. Так и вышло. Кондратьев выговорился и замолчал. Овчаренко воспользовался паузой и изложил свои мысли:

– Сергей, ты не горячись и с этим делом не спеши. Сначала всё хорошенько разузнай. Может быть, это и не Топтыгин вовсе, а кто-то просто сработал под него. Я даже не исключаю, что это кто-то из соседей.

Кондратьев всё ещё злобно сопел, но истерика у него прошла:

– Может, ты и прав. Давай выгружать зерно. Не вести же его на самом деле на склад. Разгрузимся, и я уеду. Тогда никакой прокурор не докажет, что зерно не твоё.

Фермер согласно кивнул:

– Правильно. Заезжай на спущенных колёсах, разгрузим, а потом займёшься ремонтом.

Они принялись за работу. Подъехать к зерноскладу оказалось совсем не просто. Когда Кондратьев, наконец, загнал машину под навес, во двор внезапно зашли люди. Это были участковый Ерохин и "вечный зам" председателя колхоза Кожевников. Они успели вовремя.

К Ерохину прямо на работу прибежал Витька и отдал конверт, подкинутый, как и в самый первый раз, участковому в дом. В конверте лежала записка и две фотографии. Записка была отпечатана на пишущей машинке:


"Водитель Кондратьев разгружает колхозное зерно у Овчаренко. Накануне (дата) он уже выгрузил одну машину. (См. фото). Если поспешите, застанете их на месте. Дублёр".


На первой фотографии был запечатлён момент, когда машина Кондратьева заезжает во двор Овчаренко. На второй – разгрузка зерна. Изображение было мелким, но детали просматривались хорошо.

Участковый заехал в правление колхоза, прихватил Кожевникова, и они поехали к фермеру.

Пойманные с поличным, расхитители запираться не стали. Они вернули зерно и упросили Кожевникова с Ерохиным не возбуждать дело. Кожевников, руководивший колхозом вместо председателя, ушедшего в очередной запой, был человеком мягким. (Наверное, потому и ходил в вечных заместителях). Он поверил воришкам и ограничился профилактической беседой с ними.

Тем не менее, этот случай вызвал положительный резонанс. Любителей брать из общественного кармана поубавилось. А те, кто уже никак не мог бросить это ремесло, крали теперь в меньших размерах и делали это более скрытно.

Село снова бурно обсуждало появление Дублёра. Но был ли это Топтыгин или кто-то другой, проверить было невозможно. Топтыгина в это время на работе не было. Однако его мать уверяла: сын был дома и отдыхал перед ночной сменой.

Не успели утихнуть разговоры, связанные с похищением зерна, как произошёл другой случай. "Жертвами" Дублёра на этот раз стали хапуги из города.


Толик, по кличке "Рембо", и его напарник Витёк возвращались из областного центра. В наше непростое время любой мало-мальски уважающий себя городок имеет хотя бы одного амбала по кличке "Рэмбо". Толик был парнем крутым и вполне оправдывал своё прозвище.

Витёк с самого раннего детства был просто Витьком. Его ни в коем разе нельзя было отнести к категории крутых ребят, но зато он обладал признаками, явно указывающими на наличие у него некоторого интеллекта. Несмотря на разные весовые категории и характеры, напарники были давними приятелями.

Сегодня они ехали с грузом всевозможных товаров. Их мощный дизельный "Урал" был загружен под завязку. Здесь было всё: от заграничного спирта и самопальной водки до сникерсов и колбасы. Предназначался товар для предпринимателя районного масштаба, владевшего универсальным магазином, рестораном и гостиницей. Толик и Витёк служили у него на посылках, выполняя самую разнообразную работу. За универсальную деятельность шеф исправно платил им хорошие деньги. Правда, требовал при этом собачьей преданности и безукоризненного подчинения. Однако эти условия не особенно обременяли напарников, и до сих пор в их службе всё шло гладко. Но сегодня их явно попутал бес, и у них, как это теперь говорится, "случился прокол".

Всё началось с того, что Рэмбо предложил заправить "Урал" у каких-нибудь колхозников, а деньги, отпущенные шефом, использовать в личных целях. А тут и случай подвернулся удобный. На выезде из села Большая Гора, примерно в километре от тракта, они увидели ёмкость, из которой во время уборки заправляли трактора и комбайны. Приятели подъехали к цистерне. Им явно повезло. Ёмкость была с горючим и никем не охранялась. Рэмбо растянул шланг и начал ручным насосом закачивать топливо. Витек, увидев проходивших мимо пацанов, поинтересовался, где найти заправщика. Те пожали плечами и пошли в сторону ближайших домов. Ну, раз никого нет, то и волноваться нечего. Всё было бы хорошо. Они без помех заправились бы и спокойно уехали, да на беду со стороны фермы подошёл полупьяный сторож Егорыч. Он по совместительству и заправлял колхозную технику.

Увидев наглую кражу колхозного добра, доблестный страж задал вполне естественный для такого случая вопрос:

– Чё это вы, мужики, тут делаете?

Витек, который был посообразительнее, чем Рэмбо, спокойно ответил:

– Как что, не видишь? Заправляем технику.

Егорыч юмора не оценил и с обидой возразил:

– Я вижу, что заправляете. Но вы же не наши, значит воруете!

– Ну что ты, дед, – ухмыльнулся в ответ Витек, – мы не воруем! Мы покупаем у тебя топливо!

С этими словами он достал бутылку водки. Егорыч посмотрел на Рэмбо, продолжавшего, как ни в чем не бывало, закачивать солярку, оценил его физические возможности, перевёл взгляд на водку и вынужден был капитулировать.

Всё бы на этом было улажено, но откуда-то появился ещё один свидетель. Как назло им оказался бригадир Щетинин. Он, конечно же, тоже пил, иногда даже по неделе. Но в перерывах между запоями работал, как одержимый, радел за колхозное дело и с расхитителями был строг и принципиален. Щетинин обратился к приезжим гастролёрам с тем же самым вопросом:

– Что это вы тут делаете, мужики?

Витек, хоть он и был сообразительным, импровизировать страшно не любил и потому ответил всё той же фразой:

– Как что, не видишь? Заправляем технику.

К сожалению, дальше события начали развиваться совсем по другому сценарию. Бригадир на подкуп не пошёл и потребовал заплатить деньги, либо слить горючее обратно. Витек, выигрывая время, дипломатично уговаривал Щетинина завершить дело миром и согласиться на условия, которые они ему предлагают. Бригадир, судя по всему, ещё не понял, с кем имеет дело, и упорствовал.

Тем временем Рэмбо закончил заправку и крикнул напарнику:

– Заводи, поехали!

Витек быстро влез в кабину и завёл двигатель. Рэмбо подошёл к Щетинину и угрожающим басом пригрозил:

– Мужик, не дёргайся, а то врежу разок и затолкаю в эту бочку!

Посчитав, что в качестве расчёта за горючее такой фразы для этого деревенского болвана вполне достаточно, он залез в кабину и скомандовал:

– Вперёд!

Щетинин сильно разволновался и закричал:

– Что вы делаете, ворье! Я сдам вас в милицию!

Он попытался заскочить на подножку, но Рэмбо резко открыл дверцу, разбив бригадиру лицо, и ударом ноги скинул того на землю. Егорыч, всё это время безучастно наблюдавший за происходящим, вышел из состояния покоя и кинулся поднимать своего начальника.

Ну, а напарники, очень довольные собой, поехали к выезду на тракт. Полевая дорога была разбита, и машину сильно трясло. Перед выездом на центральную дорогу, когда они переезжали через солому, которую какой-то дурак рассыпал прямо на проезжей части, их тряхнуло ещё раз. Начинающие разбойники не обратили на это внимания, а зря. Скоро они заметили, что машина ведёт себя довольно странно. Витек остановил автомобиль. Они вышли и обнаружили: колеса "Урала" все до единого спущены…

На эту превратность судьбы "супермены" реагировали по-разному. Рэмбо сильно разволновался и несколько раз в разной интерпретации повторил примерно такую фразу: "Ах, козлы, прокололи шины! Ну, я их…" Далее шли перечисления, что он сделает с этими "уродами", когда до них доберётся. И хотя по части умственной деятельности Толик был слабоват, надо отдать ему должное, в перечислениях этих он ни разу не повторился. Витек был более хладнокровным. Оценив обстановку, он тяжело вздохнул и кратко изрёк:

– Ну, шеф нас убьёт!

После того, как первые страсти улеглись и к городским "героям" вернулась способность мало-мальски соображать, они принялись обсуждать извечный в таких ситуациях вопрос: "Что делать?" Витек предлагал одному остаться охранять груз, а другому на попутной машине ехать в город. Рэмбо не соглашался. Он пылал ненавистью к обидчикам и страстно желал немедленного отмщения. После непродолжительной дискуссии порешили: Витек останется с машиной, а Рэмбо пойдёт в село, позвонит шефу и устроит разборку с бригадиром.

Толик от природы страдал многими недостатками, но в вопросах наказания обидчиков отличался настойчивостью и целеустремлённостью. Поэтому свою деятельность он начал со сведения счетов. Рэмбо районного масштаба буквально вытащил бригадира из дома, разыскал сторожа, привёл их всё к той же цистерне и начал допрос. Но ни угрозы, ни побои результата не дали. Оба в один голос утверждали: колёса они не прокалывали. Взбешённый Рембо открыл кран, и горючее потекло из цистерны. Потом подошёл к Щетинину и в ультимативной форме пригрозил:

– Если ты через два дня не привезёшь мне шесть шин, я сожгу твой дом!.. Вот так…

С этими словами он поджёг горючее и перед тем, как уйти, ещё раз пригрозил:

– Проболтаетесь кому-нибудь, убью!!!

Завершив "разборку", он ушёл в село искать ближайший телефон.

Щетинин с Егорычем попытались потушить огонь, но это им не удалось. Скоро к месту пожара прибежали люди. Когда горючее благополучно догорело, прибыли пожарные и участковый. Проведённое по горячим следам, расследование результатов не дало. Бригадир и сторож в один голос заявили, что они были на ферме и кто поджёг цистерну не знают.

Между тем Рэмбо решил все вопросы и уже в сумерках подходил к месту, где стоял автомобиль. Он дозвонился до шефа. Чтобы не вызвать его гнев, пришлось немного приврать. Рэмбо пожаловался на беспредел и сообщил, что, пока они обедали в столовой, "какой-то гад" проколол им шины. Шеф реагировал спокойно. Пообещал прислать помощь, ну а ремонт шин за их счёт. Потому как плохо охраняли…

Толик ожидал худшего, и ответ шефа его успокоил. Ремонт обойдётся недорого. Впервые за этот день настроение у него начало подниматься. Рэмбо вспомнил, как мутозил этих колхозников, и на его лице появилась довольная улыбка. Новоявленный супермен не мог и предположить, что неприятности у него ещё не закончились…

Он был почти у цели, когда мимо проехал мотоцикл. Рэмбо не обратил на него внимания. Только отметил: фара светила очень слабо. Подойдя к машине, Толик окликнул напарника. Ему никто не ответил. Он залез в кабину и, почувствовав сильный запах спиртного, включил свет. Витек безмятежно спал. Схватил напарника за плечи, начал его трясти:

– Вот, гад, нажрался! Ну-ка, охранник хренов, вставай! А то проспишь весь товар!

Витек не реагировал. Рэмбо похлопал его по щекам, затем несильно врезал по рёбрам. Тот продолжал спать. Толик грубо выругался и только тут увидел приклеенную на лобовое стекло бумажку. Он отодрал её от стекла, поднёс к свету и прочитал:


"Вы нарушили закон. Пусть всё, произошедшее сегодня, послужит вам уроком на будущее. Помните, за подлость и преступления рано или поздно приходится расплачиваться. Дублёр"


Рэмбо тупо смотрел на записку. Постепенно до него начало доходить: все его разборки с бригадиром и сторожем были напрасной тратой сил. Был ещё третий, который видел всё, но которого не видел никто.

Он снова начал будить напарника. Через какое-то время ему это удалось. Витек догадку о третьем подтвердил. Коротая время, он действительно выпил спирту, но был не сильно пьян и хорошо помнит момент, когда подъехал мотоциклист. Он был в маске наподобие той, что носят омоновцы. Витек не успел ничего спросить, как приехавший чем-то прыснул ему в лицо. И всё… С этого момента у охранника в памяти полнейший провал. Скорее всего он вырубился, и нападавший затащил его в кабину.

Когда недобросовестный страж хозяйского добра закончил рассказ, оба сразу вспомнили про груз. Они залезли в кузов, и стало понятно, откуда такой сильный запах спиртного. Товар был безнадёжно испорчен. На видном месте белела ещё одна записка:

"Это расчёт за горючее, которое вы сожгли. Дублёр"


Этого Рэмбо уже выдержать не смог. Он затрясся в приступе бессильной ярости и совершенно диким голосом заорал:

– Ну, гад, жизни не пожалею, но тебя найду!!!

А Витек тихо и обречённо прошептал:

– Ну, теперь-то шеф точно нас убьёт!


Бригадир Щетинин и сторож Егорыч запирались недолго, и через день Ерохин вытянул из них всё, что они знали. После очередной поездки к начальнику ОВД узнал он и о "пострадавших". Рэмбо и Витек своему господину рассказали всё. Тот не стал писать заявление, но лично пожаловался начальнику милиции на самоуправство сельского Дон Кихота. Егор Ильич раскрыл картину произошедшего во всех деталях. И хотя сам он старался держать язык за зубами, ему в который раз пришлось удивиться феномену, разгадать который до конца он так и не смог. Уже через два дня село знало о произошедшем. Причём деталей и подробностей у этого "дела" оказалось намного больше, чем было выявлено в ходе расследования.

Реакция селян была самой разнообразной, однако большинство сходилось на том, что городские рвачи получили по заслугам. А вот кто на этот раз был под маской Дублёра, людям пришлось гадать. Топтыгин имел стопроцентное алиби, потому как в это самое время работал в мастерской. Поэтому версий было, хоть отбавляй. Впрочем, были и такие, что делали вид, будто этот вопрос их совершенно не интересует.

Краснов справедливо рассудил: раз эти события его не коснулись, то нечего раньше времени ломать голову. Кондратьев и Овчаренко притихли, но вели тайную разведку, чтобы выявить и наказать того, кто их подставил. Рэмбо и Витьку шеф соваться в село запретил и строго настрого приказал объезжать Большую Гору самой дальней дорогой. Не проявляли интереса к Дублёру и Димка с Витькой. Они с утра до вечера были в работе. Днём у Краснова. Вечером дома. Постоянно что-то ремонтировали, паяли, ковали, собирали. В общем, в отличие от большинства сверстников, поставивших во главу своей жизни развлечения, друзья посвящали своё время работе.

Самые неприятные последствия от этой истории были у самого участкового. Его снова вызывал начальник. Разговор на этот раз был более длительным и резким. В вину Егору Ильичу вменялось то, что он завёл в селе "доморощенного Зорро", который "терроризирует население". И пока тот ограничивался "доносами в милицию", это ещё можно было терпеть. Но теперь, когда "анонимщик" перешёл к "противоправным действиям" и "порче имущества честных предпринимателей", милиция не может быть в стороне. Товарищ Ерохин просто обязан выявить этого разбойника и привлечь его "за безобразные выходки к ответственности". В противном случае к самому товарищу Ерохину "будут приняты соответствующие меры".

Егор Ильич пытался возражать, ссылаясь на то, что "пострадавшие" первыми начали применять "незаконные методы". Но оказалось, что факт избиения колхозников и поджога горючего ещё надо доказать. Нужны свидетели, а их нет. А вот доказывать вину "этого Дублёра" не нужно. Он сам признает свои злодеяния в записках. Участковому ничего не оставалось делать, как пообещать: он примет "соответствующие меры". И хотя Ерохин понимал, что Дублёр действительно перешёл грань дозволенного, выявлять и тем более ловить доброхота ему не хотелось.

У участкового было множество других проблем. Среди них одна, которая касалась сына. С тех пор, как Витька подружился с Димкой Кузнецовым, сердце Егора Ильича было не на месте. Нельзя сказать, что Кузнецов-младший испорченный хлопец, но он попал под полное влияние Краснова и тянет за собой Витьку. Они работают у предпринимателя в магазине. Ходят на занятие его секции, а самое главное, постоянно в окружении красновских прихлебателей. Ребята фактически служат у Власова и Жаброва на побегушках. Классический пример втягивания пацанов в сети преступного мира налицо. И это сильно беспокоило участкового.

Егор Ильич пробовал поговорить с сыном, но из этого ничего не вышло. Витька упорно не хотел раскрываться перед отцом. Аналогичная ситуация была и в семье Кузнецовых. Ребята твердили: они уже не маленькие и сами понимают, что такое хорошо и что такое плохо. Обнадёживало одно, впереди было первое сентября. Каникулы заканчивались, а значит, заканчивалась их работа у Краснова. Может быть, учёба и школьные проблемы сумеют отвлечь ребят от этой компании.


Несмотря на обилие работы, вряд ли кто-то станет отрицать, что самая замечательная пора в деревне – лето. Лето – это, прежде всего, тепло. Это купание и рыбалка, ягоды и грибы, травы, цветы и воздух, настоянный на них. Это длинные дни с гудящими шмелями и пчёлами и короткие тёплые ночи с зудящими комарами. У каждого человека есть своё любимое время года. И всё же лето любят практически все.

Но всему приходит конец. Незаметно, переходя из одной фазы в другую, лето вплотную подошло к сменяющей его осени. И вот уже первое сентября. Исходная точка осени и нового учебного года. Это начало отсчёта качественно нового периода в жизни учителей и учеников и, конечно же, всеобщий день встречи с друзьями и одноклассниками, с которыми нужно не только, как и полагается первого сентября, добросовестно отсидеть на уроках, но и поделиться всеми накопившимися за каникулы новостями.

Для Димки Кузнецова этот день стал настоящим испытанием. И виной тому было телевидение. Нет, Димку не показали по телевизору. И не пригласили сниматься в многосерийном фильме. Как уже говорилось ранее, знакомых среди деятелей искусства у него не было. Не замешан он был и в связях с работниками телеэфира. И все же испортило этот торжественный день ему именно телевидение. А если уж быть более точным, то какой-то новый "русский проект" на первом канале.

Бесспорно, создателей этого проекта понять было можно. Им действительно хотелось как-то сблизить людей, разделённых социальными и политическими противоречиями, и вернуть ту всенародную любовь к себе, которую они потеряли, кинувшись в политическую борьбу. Не будем гадать, достиг ли желанной цели данный проект. Скажем только, воспринят он был неоднозначно. Одни решили, что это прямое издевательство над лучшими чертами нашего человека. Другие сочли его за очередную неудачную рекламу. Большинство же наших сограждан отнеслось к этим сюжетам с юмором и откровенно над ними посмеивалось. И вот этой-то стороной и повернулся новый "русский проект" к нашему герою.

Димка страдал за своего тёзку, который бдительно нёс службу у Кремлёвской стены и к которому так не вовремя приехала мама. Как-то так получилось, среди старшеклассников этой сельской школы ученик с именем Дмитрий оказался в единственном числе. И потому именно на Димку весь день показывали пальцем и спрашивали, "живой ли он?" Он был вынужден выслушивать массу вопросов и просьб. Один спрашивал: "Правда ли, что у них закрыли почту, и действительно ли не уродилась картошка?" Второй просил "угостить вареньем, которое привезла мать". Третий допытывался про "вышедшую на пенсию бабку", ну, а уж "помахать маме ручкой" умолял чуть ли не каждый второй. При этом абсолютно все требовали, чтобы он "помнил о ближних". Только после третьего урока Димка сообразил: на переменах ему лучше всего уходить в самый отдалённый угол школьного двора.

Не так, как представлялось, произошла и встреча с Маринкой. Они не виделись со Дня Школы. Марина на каникулы уезжала к родителям. Сейчас она была в центре внимания одноклассников. Рассказывала о своих впечатлениях и раздавала американские сувениры. С Димкой поздоровалась приветливо, но сразу же огорошила вопросом:

– Ты, я слышала, записался в секцию единоборств? Решил научиться драться по-настоящему?

Димка мгновенно уловил суть вопроса. Она не забыла, как он позорно валялся в пыли во время стычки со Шлягером. Лицо его помрачнело:

– Да, решил, – буркнул он в ответ и, резко повернувшись, пошёл в класс.

Маринка сообразила, что своим бестактным вопросом обидела парня. Ей стало неловко, но она не подала вида и продолжала, как ни в чем не бывало, разговаривать с подругами.


Старшие классы проучились три дня и были мобилизованы на уборку картофеля. Нет, пусть читатель не подумает, что в село вернулись былые времена и учеников снова начали приучать к физическому труду на колхозном поле. Колхоз по причине отсутствия средств давно перестал помогать школе, и та отвечала взаимностью. Однако при школе имелся интернат, в котором жили ученики из отдалённых деревень. Весной колхоз "Рассвет" посадил для интерната несколько гектаров картофеля. И вот теперь старшеклассникам предстояло его убрать. Работа для сельских ребят вполне привычная, ибо в деревне практически каждая семья выращивает "второй хлеб" на личном подворье. Здесь было даже проще. Колхозная картофелекопалка вытряхнула клубни из земли. Задача школьников состояла в том, чтобы собрать картофель и загрузить его на тракторные тележки.

Димка работал в паре с Витькой. На соседнем рядке трудились Маринка, Надя и Света. Между двумя группами завязалось соревнование. Ребята работали споро и от девчонок не отставали. Девчата поначалу вырвались вперёд, но темпа не выдержали. И теперь обе группы шли рядом, беспрерывно болтая и отпуская в адрес друг друга шуточки и шпилечки.

Особенно в ударе был Витька. Разговорчивый и жизнерадостный оптимист болтал без умолку. Ему давно нравилась Света. Он ей тоже был не безразличен. И сейчас Витькины шутки и красивый искренний смех Светланы заводили компанию и настраивали всех на шутливый лад. Марина и Надя, соревнуясь с Витькой в остроумии, старались не отстать от него ни на йоту. Димка, у которого с чувством юмора тоже было всё в порядке, высказывался редко. Он больше любовался Маринкой. Девушка была в голубом спортивном костюме, плотно облегавшем её стройную фигурку. Синие глаза, светлые волосы и тропический загар сделали её лицо удивительно красивым. Димку непреодолимо тянуло к ней. Ему хотелось постоянно быть с ней рядом, слушать её, смотреть на неё. Но когда она обращалась к нему, он отводил глаза, пытаясь скрыть своё душевное смятение. Ему казалось: любой взгляд на неё выдаст его с головой. И, несмотря на это, он страстно желал, чтобы их совместная работа никогда не кончилась. Димка испытывал то состояние, которое люди называют простым, но никому до конца не понятным словом – счастье.

Но счастье не может продолжаться вечно. Так уж устроена жизнь, на смену ему часто приходит разочарование. Закончилась работа на поле. Обещанный автобус не прибыл, и школьникам пришлось идти пешком. Их это не очень-то огорчило. Ребята шли большими группами, пели песни, дурачились, смеялись. Но к Димке всё это уже не имело никакого отношения. В его душе поселилась грусть. Маринка уехала на мотоцикле с Костей Шлягером. Костя окончил школу и гулял последние денёчки перед призывом в армию. Гулял, к несчастию для Димки, именно с Маринкой.


Марина была в том самом возрасте, когда человека уже не устраивают знания о взаимоотношениях юношей и девушек, почерпнутые из книг и кинофильмов. Именно в её годы (речь идёт о людях с нормальным развитием) приобретается на этом поприще личный опыт. Честно говоря, ей не особенно нравился Костя, но ей льстило, что тот выбрал её. Хотя за Костей прочно закрепилась слава драчуна и забияки, рослый кареглазый юноша среди сельских девчат был личностью весьма популярной. Многие пытались добиться его расположения. Он отдал предпочтение Маринке. Та пошла ему навстречу и очень быстро его раскусила. Под маской циничного и равнодушного ко всему, кроме развлечений, современного крутого героя скрывался обыкновенный деревенский парень со средними способностями и неразвитой волей.

Маринка нашла его уязвимые места и через некоторое время командовала Костей, как хотела. По вечерам их теперь часто видели вместе. Они ходили на дискотеку, в кино и, конечно же, гуляли в парке и целовались. Однако настоящего чувства между ними не возникло, и очень скоро эти встречи Маринке наскучили. Неизвестно, как развивались бы их отношения дальше, не произойди случай, о котором девушка долго потом вспоминала с паническим ужасом.

В этот вечер они договорились пойти на дискотеку. Костя дожидался Маринку возле её дома, и когда та вышла, они направились в сторону Дома культуры.

Всё было бы как всегда, но на лавочке возле красновских магазинов в этот день сидели Крутой и Деляга. Они второй день "отдыхали" у "гостеприимного" предпринимателя. Ночь прошла бурно. И сейчас, отлежавшись за день и опохмелившись, они приходили в чувство и строили планы на вечер. Вместе с ними сидел Жабров, приставленный к гостям в качестве обслуги. Здесь же крутились Димка с Витькой. Они уже не работали в магазине, но время от времени посещали своего "благодетеля", изредка выполняя отдельные поручения. Краснов был доволен. Медленно, но уверенно он приручал этих "зверьков".

Когда Костя со своей спутницей проходили мимо магазинов, Крутой и Деляга не смогли обойти вниманием эту парочку. Естественно, заинтересовала их, прежде всего, Маринка.

– Ты смотри, какая цыпочка! – пробасил Крутой. – Я и не знал, что у вас такие есть!

Деляга пьяно захихикал и не преминул поддакнуть компаньону:

– Эй, куколка, брось своего пацана! Иди к нам, познакомимся поближе, побеседуем!

Маринка видела этих городских в первый раз и немного струхнула, но виду не подала:

– А я не со всякими знакомлюсь! Да и собеседники из вас, наверное, скучные!

Она крепче подхватила Костю под руку и ускорила шаг. "Деловые" на её реплику не обиделись, но чем-то она их всё же задела. Чтобы не остаться в долгу, Деляга крикнул вдогонку:

– Зря гоношишься! Мы таких недотрог объезживаем за один вечер и денег за работу не берём!

Все трое пьяно захохотали. Маринка резко остановилась и, обернувшись, с насмешкой бросила:

– Не говори раньше времени гоп! А то можешь надорваться!

Когда Костя с Маринкой завернули за угол, Крутой подозвал Димку.

– Эй, Поэт, ну-ка введи в курс дела. Доложи, кто такая?

Димка на прозвище "Поэт" не обижался. В конце концов, все имеют какие-нибудь прозвища, и это не самое худшее. Подскочив к Крутому, он, как от него требовали, доложил:

– Это внучка директора школы. Зовут Марина, учится в одиннадцатом классе.

Деляга удивился:

– Ты смотри, а по виду не скажешь, что школьница! На девочку-малолетку совсем не похожа!

Крутой презрительно посмотрел на напарника:

– Сколько тебе повторять? Девочки-малолетки сейчас только в детском садике! Смотри, с каким амбальчиком она гуляет! Тёлочка в самом соку!

Он явно загорелся желанием познакомиться с Мариной поближе. Жабров почувствовал это. Пьяные "гости" способны на всё, а у Краснова от этого могут быть неприятности. Он попытался увести разговор в сторону:

– Ладно, братва, хватит об этом. Она действительно ещё школьница. Поехали на хазу. Стол накрыт, и наши девочки уже заждались…

Крутой бесцеремонно его перебил:

– Катись ты со своим банкетом и вонючими шлюхами!.. У нас с Лёхой планы изменились. Принеси-ка лучше бутылку и что-нибудь закусить.

И, заметив, как Жабров сразу набычился, добавил:

– Ладно, не обижайся, мы немного погуляем и часика через два подойдём.

– А может, все-таки не надо, – вдруг неожиданно встрял в разговор Димка, – она ведь внучка директора школы!

– Да нам хоть бы и министра, – захихикал Деляга. – Директор школы… Тоже мне нашёл авторитета.


Маринку с Костей они подкараулили в парке. Было темно. И только свет от фонаря на дороге с трудом пробивался через деревья с ещё не опавшей листвой. Братки появились внезапно. Крутой схватил Маринку за руку и пьяно забасил:

– Ну что, мамзель, продолжим знакомство! Предлагаю тебе поменять кавалера! Чем мы хуже твоего амбала? А ты, мальчик, иди домой! Уже поздно, и тебя могут потерять родители…

Костя сильно перетрусил, но всё же попытался вступить в переговоры:

– Ребята, не трогайте нас, мы ещё школьники!

– Школьники по вечерам так поздно не гуляют, – хохотнул Деляга, – а тебя мы уже отпустили, поторопись! – Он несильно ткнул Костю в грудь.

Маринка вскрикнула и попыталась вырваться. Крутой без особых усилий завернул ей руку за спину, зажал рот и скомандовал напарнику:

– Убери отсюда этого сопляка!

Костя, увидев, что без драки не обойтись, замахнулся на Делягу, но тот увернулся и со всей силой ударил парня ногой в живот. Костя беззвучно скрючился. Деляга коленом ударил ему в лицо, свалил на землю и для верности два раза пнул поверженного противника:

– А ну, брысь отсюда, а то кости переломаю!

Костя с трудом поднялся… Увидел в руках соперника нож и…, как он потом объяснял, побежал за подмогой.

Маринка забилась в руках Крутого и укусила его за палец. Тот отдёрнул руку, и она закричала:

– Пусти, гад! Подонок несчастный!

Городской "браток" грубо выругался, ударил Маринку кулаком по голове, снова зажал ей рот и потащил к скамейке. Девушку охватил панический страх. Она перестала сопротивляться. Крутой повалил её на скамейку, и в этот момент сильный удар по голове заставил его выпустить жертву. Он медленно повернул голову, увидел лицо нападавшего в темной маске и занесённую над его головой деревянную дубинку… Увернуться "супермен" не успел, и второй удар завершил дело. Новоявленный "ухажёр" потерял сознание и рухнул рядом со скамейкой…

Подскочивший Деляга попытался ударить нападавшего ножом, но тот увернулся и врезал ему ногой в промежность. Браток задохнулся от боли, но после сильнейшего удара всё той же дубинкой ощущать её перестал…

Всё это случилось в считанные секунды. Маринка безучастно наблюдала за происходящим. Ей показалось: она смотрит какой-то боевик. Но её спаситель, вполне реальный и живой, подскочил к ней, рывком поднял и хриплым, больше похожим на шёпот, голосом резко скомандовал:

– Беги!

И хотя ноги у неё подкашивались, она довольно резво побежала в сторону Дома культуры. Туда, где был свет, где были люди. Отбежав несколько метров, она остановилась и, оглянувшись назад, крикнула:

– Спасибо!!!

Но её спаситель уже исчез.

Глава 5

Большегоринцы от выборов президента многого не ждали. Их ожидания сводились к понятиям очень простым. Людям хотелось, чтобы зарплаты и пенсии, пусть даже такие же мизерные, выдавались своевременно. Продукция, которую они производили, закупалась бы по реальной стоимости, а цены на горючее и сельхозтехнику спустились бы с запредельных высот на грешную землю. А это обещали все. Поэтому выбор было сделать нелегко. Приходилось отбрасывать всякую политическую логику и руководствоваться чутьём и личными симпатиями.

После горбачёвской "перестройки" и превращения видных партийных начальников в "демократов" (в народе их прозвали "перевёртышами") многие из селян разочаровались в коммунистах. Люди не без основания считали: лидеры "перестройки" и "реформ", в своё время считавшиеся "видными коммунистами", и разрушили страну, в надежде прихватить в личное пользование богатства, принадлежавшие государству. Обжёгшись на молоке, селяне дули теперь на воду. Даже коммунисты честные, не предавшие идею социальной справедливости, у многих вызывали недоверие. Ещё сильнее разочаровала их деятельность "демократов-реформаторов", стремившихся двуглавого русского орла повернуть в одну, только западную, сторону. Поэтому многие избиратели села отдали предпочтение бравому генералу, который, как им казалось, "наведёт порядок в стране".

Они верили ему даже тогда, когда он, запамятовав про свою оппозицию к власти, переметнулся под её крыло. Однако после благополучного переизбрания старого, во всех смыслах, президента и последовавшего за этим выдворения генерала из Кремля, селяне смекнули, что их обманули и на этот раз. Но переживать по данному поводу в разгар летней страды было некогда. Большегоринцы немного пошумели и успокоились. Всех утешала мысль: на этот раз их обманули очень демократично и гласно.

Переварив обиду, они готовились к новым выборам. К местным. Уж здесь-то их провести никому не удастся. Своих кандидатов они знали, как облупленных.

В то время как борьба за власть в высших эшелонах постепенно утихала, внизу она только начиналась. Противоборство на периферии разворачивалось, в основном, между двумя группами людей. Теми, кто не желал "губительных для страны реформ". И теми, для кого реформы стали "жизненно необходимыми". Иначе говоря, между теми, кто всё ещё наивно полагал, что и при капитализме духовное и даже в какой-то мере материальное равенство между людьми возможно. И теми, кто, придерживаясь противоположных взглядов, сумел приобрести в ходе "реформ" богатство и теперь жаждал обладать ещё и властью.

Борьба эта была неравной. На богатых работали не только деньги и подчинённые им средства массовой информации, но и весь административный ресурс власти. Чиновники и значительная часть местной интеллигенции теперь с таким же пылом рекламировали "ценности капитализма", как совсем ещё недавно утверждали веру в "коммунистическое Светлое Будущее".

Как ни была Екатерина Никифоровна против, но и Николай Фёдорович был втянут в эту предвыборную кутерьму.

Всё началось ещё в ту пору, когда шла кампания по выборам президента. Тогда вся элита творческой интеллигенции кинулась "спасать демократию", над которой "нависла коммунистическая угроза". С крушением Советского Союза эта часть общества "освободилась от идеологической опеки" (на самом деле идеология просто поменяла полярность) и получила то, чего она добивалась – свободу. Элита, наконец, освободилась от обязанности творить и работать для трудового народа и получила возможность свой талант "превращать в большие деньги".

Но вот подошли выборы, и сливки общества вдруг чётко осознали: у демократии есть и отрицательные качества. И самое неприятное из них то, что вся эта масса "низкосортного народа" обладает правом голоса. И может за один день всё изменить. Вот этого они допустить не могли. Потому, как только "демократическое" правительство протрубило клич, они кинулись в народ, чтобы разъяснить "серой массе", как и за кого нужно голосовать. Приехала такая агитбригада и в село Большая Гора.


Концерт был бесплатным, (его заблаговременно оплатили спонсоры) и зал Дома культуры был набит до отказа.

Перед концертом организаторы устроили нечто вроде собрания, больше походившего на митинг. Руководитель агитбригады с представителем администрации района сели в президиум. Начались выступления, в которых артисты, все как один, призывали голосовать за действующего президента и клеймили позором других кандидатов, а в особенности коммунистов, которые "вознамерились вернуть сталинские времена".

Чтобы убедиться, дошла ли их тревога до селян, руководитель делегации попросил задаватьвопросы. Серьёзных вопросов не было. Всё шло по намеченному плану, и мероприятие можно было заканчивать, но тут вперёд вылез какой-то мужичок, испортивший всю обедню. Он обратился к руководителю с совершенно конкретным вопросом:

– Простите меня, уважаемый, но я бы хотел услышать поточнее, что конкретно дала крестьянам эта самая власть, за которую вы призываете нас голосовать?

В зале повисла тишина. Сообразив, что его вопрос по назначению не дошёл, вопрошающий пояснил:

– Я знаю, что власть многое дала творческой интеллигенции, людям, именующим себя предпринимателями. От неё в восторге чиновники и преступный мир, а вот что хорошего она дала людям, работающим на земле, я понять не могу. Разъясните мне, если можете!

Руководитель "концертной бригады" был калачом тёртым. Типичный представитель отряда "перевёртышей", за одну ночь поменявший политические взгляды на сто восемьдесят градусов, он был в такой же степени беспринципным, как и изворотливым. Ещё недавно он работал лектором института Марксизма-Ленинизма и, проповедуя ученье, изрядно поколесил по области. Ему частенько приходилось встречать подобных въедливых типов, и по своему опыту он знал: общими словами тут не отделаешься. Отвечать нужно, хотя отвечать нечего. Но и отступить нельзя.

Бывший лектор мобилизовал всё своё мастерство и нравоучительным тоном начал разъяснять "преимущества хозяйствования на земле в новых российских условиях". Но лучше бы он этого не делал. Сидевший в зале народ давно ощутил все эти "преимущества" на своей шкуре. А малоубедительные разъяснения лектора породили настоящий диспут между агитбригадой с одной стороны и Кузнецовым Николаем Фёдоровичем, а этим "мужичком" был именно он, с другой. На каждый довод представителей агитбригады Николай Фёдорович находил контрдоводод. Его ответы и вопросы были краткими и аргументированными. Зал одобрительно гудел и начал его поддерживать. А некоторые тоже стали задавать нелицеприятные вопросы.

Кончилось это тем, что концертная бригада "соревнование" позорно проиграла, а Кузнецов с тех пор прочно завоевал авторитет среди односельчан. Их покорили ум, твёрдость и высокий уровень знаний офицера. Теперь часто можно было услышать, что именно такой руководитель нужен в селе. Поэтому, как только началась подготовка к выборам, сразу несколько организаций выдвинули его кандидатом на пост главы Большегоринской администрации.

Предвыборная кампания развивалась бурно. Сначала было зарегистрировано семь кандидатов. Среди них и предприниматель Краснов, выдвинутый работниками Дома культуры. В селе в этот период шли настоящие баталии. И было здесь всё, как в большой политике. Каждый из большегоринцев не только пытался показать преимущества своего избранника, но и "вытаскивал на свет" весь компромат на соперников. Однако незадолго до выборов претенденты вдруг один за другим начали снимать свои кандидатуры. По селу поползли слухи.

Говорили, что к одному из них пришли вооружённые люди и "по-доброму" попросили не участвовать в выборах. Второму приехавшие из райцентра ребята предложили "сделку". Тот должен был снять свою кандидатуру в обмен на коробок спичек. Претендент, у которого кроме деревянного дома было ещё пять построек, на такой обмен "с радостью" согласился. Третий был замечен в воровстве цемента. И когда в милицию на него пришла анонимка, он не стал искушать судьбу и потихоньку отошёл от активной политической деятельности в сторону. По аналогии с большой политикой были и претенденты, не безвозмездно снявшие свои кандидатуры в пользу предпринимателя Валерия Ивановича Краснова.

Читатель, несомненно, уже догадался, что именно он манипулировал предвыборной кампанией. А помогал ему в этой деятельности друг и соратник по не очень чистым делам, заместитель главы администрации района Голованов Сергей Павлович.

Цель была предельно проста. Добиться, чтобы в списке остался только один кандидат. Выборы не состоятся, и в соответствии с местным уставом главу сельской администрации назначит глава района.

Вариант для Краснова был беспроигрышный. Глава района тоже избирался на этих выборах. Но там было зарегистрировано всего два кандидата. Глава действующий и его заместитель Голованов, про которых в народе говорили "два сапога – пара". Они были не просто единомышленниками. Эта пара была кровно повязана сгинувшими неведомо куда из районного бюджета деньгами.

До выборов оставалось чуть больше недели, и список претендентов сократился до двух человек. Краснов сделал попытку уговорить Кузнецова "мирным" путём. Она оказалась тщетной. Валерий Иванович понимал, заставить соперника снять кандидатуру будет не просто. Придётся пустить в ход более серьёзные способы предвыборной борьбы. Он решился прибегнуть к похищению с целью шантажа. Да, дорогой читатель, трудно в России найти современную книгу, чтобы она не была детективом, но ещё труднее найти детектив, в котором бы не было похищения. Не обошлось без этого и в Большой Горе.

Большегоринцам, как, впрочем, и всему остальному населению страны, этот банальный приём хорошо знаком. Они чуть ли не ежедневно встречаются с ним в прессе, новостях, боевиках и современных сериалах. Но всё это происходит где-то там, далеко. А такого, чтобы похитили здесь, в селе, ещё не было. Потому рядовое для страны событие в Большой Горе взволновало абсолютно всех. И хотя из этого похищения получилась всего лишь жалкая сельская пародия, рассказать о ней нужно.


Димка с Витькой, когда позволяло время, по-прежнему забегали в красновский магазин. Из разговоров обслуги они выведали: Крутой и Деляга напоролись в парке на Дублёра, и тот их "капитально отштукатурил". "Супермены" уехали из села с большой обидой. Перед отъездом потребовали от Краснова любой ценой вычислить этого "камикадзе".

Краснов поручил вести сыск Власову. Власов в свою очередь подключил Димку с Витькой. Они должны были ежедневно сообщать обо всех сплетнях и пересудах, связанных с Дублёром. Всё это докладывалось Краснову. Валерий Иванович информацию анализировал, но активных действий не принимал. Считал: события торопить не стоит. Рано или поздно этот доброхот себя выдаст.

Сейчас на первом плане были предвыборные заботы. Ему почти ежедневно приходилось выступать перед избирателями. Главное место в его речах занимали обещания. Валерий Иванович обещал построить новую хлебопекарню и спортивную базу для детей, заасфальтировать все дороги, газифицировать село, отремонтировать школу и Дом культуры, и многое другое. Умалчивал он только об одном. Сделать всё это возможно при условии, если район выделит деньги. (Не на свои же кровные поднимать село). Но до выборов сообщать об этом людям нельзя. Ибо каждый знает: в районе нет денег даже на то, чтобы своевременно выплачивать зарплаты и пенсии.

Однако, несмотря на эти грандиозные замыслы и обещания Краснов всё больше убеждался в том, что избиратели ему не верят. Его односельчане больше доверяют этому неизвестно откуда свалившемуся в село офицеру. Тот обещал мало. В основном то, что действительно можно выполнить своими силами. Но в Большой Горе уже знали: Кузнецов слово держит. А таким людям в деревне верят.

У Краснова оставался только один вариант. Убрать соперника до выборов. Валерий Иванович разработал детальный план и приступил к его осуществлению.


В пятницу под вечер Димка как обычно направился в красновскую сторожку. Сегодня он был один. Витьку с подозрением на воспаление лёгких увезли в районную больницу. Димке было жаль друга, которому предстояло маяться в больничной палате с обязательной процедурой уколов в мягкое место. Тем не менее, настроение у него было приподнятое. Связано это было с Маринкой Серовой. Она внезапно и резко порвала с Костей. Шлягер пустил в ход все средства, чтобы помириться с ней, но ничего не помогло. Даже тогда, когда Костя получил повестку из военкомата, она осталась непреклонной и не пришла на прощальную вечеринку. И хотя будущий воин в пьяном угаре бахвалился, что найдёт себе таких сколько угодно, служить он уехал с тяжёлым сердцем и до крайности ущемлённым самолюбием.

Димка не был альтруистом. Поражение соперника его радовало. У него появилась уверенность в том, что его взаимоотношения с Мариной изменятся в лучшую сторону.

Подойдя к магазину, он увидел "Ниву", возле которой возились Власов и Жабров. Вид у обоих был хмурый.

Власов кивнул:

– Подай ключи! – после того, как Димка просьбу выполнил, добавил:

– Поедешь с нами. Нужно провернуть одно дельце.

Тот ответил по-пионерски:

– Всегда готов, шеф!

Закончив ремонт, они сели в машину и поехали к околице. За селом свернули на просёлок. Разбитая тракторами дорога подмёрзла, и машину изрядно трясло. Димка сообразил: они едут в сторону панфиловского хутора.

Хутор располагался в очень красивом и богатом медоносами распадке. Когда-то здесь размещалась колхозная пасека. Заправлял этой пасекой знаменитый на всю округу пчеловод Матвей Иванович Панфилов. Дед Матвей был потомственным пчеловодом. Он родился на пасеке и прожил на ней всю жизнь, за исключением трёх с половиной лет, в течение которых ему пришлось воевать на фронте.

С восьми лет он начал помогать отцу "ходить за пчелой" и умер здесь же "среди пчёл", когда ему перевалило за девяносто. Матвей был пчеловодом от Бога. Его пасека независимо от капризов погоды ежегодно сдавала государству не менее трёх тонн мёда. Дед постоянно пояснял своим помощникам: пчела только тогда кормит пчеловода, когда тот создаст ей все условия для нормальной жизни, размножения и работы. Если же пасечник ленив или недобросовестен, то пчела у него слабая. Она в лучшем случае способна прокормить только себя.

Дед любил проводить аналогии и часто сравнивал пчёл с людьми. Матвей утверждал: государство – это та же пасека. Если правители не могут создать людям труда нормальные условия для жизни и работы, а заботятся лишь о трутнях (те тоже нужны, но в малом количестве), то в таком государстве процветания не жди.

Когда Матвей умер, пасеку передали молодому пчеловоду Грише Черноусову. Гриша привёз на хутор своих личных пчёл и стал ухаживать за двумя пасеками сразу. Но то ли панфиловской пасеке не понравился новый хозяин, то ли на распадок обрушились природные катаклизмы, а колхозные пчёлы вдруг "заленились". Теперь вместо трёх тонн мёда колхоз едва получал три центнера. Свои же пчёлы у Гриши работали очень активно и добросовестно. Благодаря им он за три года построил двухэтажный дом и приобрёл новый автомобиль.

Разумеется, рядовые колхозники завидовали Грише, а некоторые даже втихомолку возмущались, но начальство его не трогало. Председатель колхоза – по той причине, что у Гриши никогда не переводилась медовуха. А демократические власти – как своего сторонника. Ибо черноусовские пчелы очень наглядно демонстрировали отсталость и неэффективность колхозной системы и как нельзя лучше показывали все преимущества индивидуальной деятельности в условиях всеобщей демократии.

Твёрдо встав на ноги, Гриша перевёз всех пчёл на свою новую усадьбу, и панфиловский хутор был заброшен. Вот сюда-то и везли Димку помощники Краснова.


Они подъехали к хутору уже в темноте. Жабров с Димкой вышли из машины. Власов загнал "Ниву" под старый прогнивший навес. Для того, чтобы навес рухнул, не хватало крепкого порыва ветра или случайного удара по одному из несущих столбов.

Жабров открыл замок, и они вошли в дом. Дом, в отличие от построек, был в хорошем состоянии. Две комнаты, кухня с русской печью, рамы со стёклами и кое-какая мебель производили вид жилого помещения.

Власов завёл Димку во вторую комнату и приказал:

– Посиди здесь. Позже поговорим.

Он вышел, и ничего пока не подозревающий пленник услышал распоряжение, отданное Жаброву:

– Иди, обыщи его и закрой в комнате, чтобы не убежал. А я принесу харч. Нам придётся с ним здесь позагорать…

Димка моментально смекнул, что его привезли сюда для какой-то разборки. В голове лихорадочно забегали мысли. Неужели они что-то пронюхали? Где же он мог проколоться? С какой целью его привезли на хутор? Что задумали эти красновские прихвостни? Ответов на вопросы пока нет, но ясно одно, дело принимает серьёзный оборот…

Димка быстро вытащил из кармана миниатюрный диктофон и перочинный нож и сунул их за оторванную доску старого топчана. Вошёл Жабров. Он окинул взглядом комнату и приказным тоном произнёс:

– Будешь сидеть здесь под домашним арестом. Не вздумай бежать! Ты меня знаешь…

Димка удивлённо вытаращил глаза:

– За что, шеф? Что я такого сделал?

– Заткнись! И не задавай глупых вопросов. Выворачивай карманы!

Пленник вывалил содержимое карманов на старый сколоченный из досок стол. Ничего заслуживающего внимания у него не было.

– Это мы у тебя конфискуем, – Жабров взял авторучку и электрический фонарик. – Остальное можешь положить обратно.

Он вышел, закрыл дверь на засов и для верности вставил в ручку ножку от сломанного табурета.

Димка осмотрел помещение. Убежать невозможно. В комнате имелись только дверь и два окна с застеклёнными рамами. Снаружи окна забиты досками. Вход в подполье и выход на чердак на кухне.

Между тем Жабров затопил камин. Власов принёс из машины две бутылки водки, закуску, и они сели трапезничать. Говорили мало и очень тихо. И только после того, как выпитая водка начала действовать, забубнили громче. Стало понятно: возложенной на них миссией они не очень-то довольны. Особенно возмущался Жабров. Он ругал Краснова и всё время допытывал Власова:

– Что мы будем делать с пацаном, если офицер откажется? Ведь он продаст нас с потрохами! А у меня и так грехов на двадцать лет отсидки!

Власову надоела его болтовня, и он вспылил:

– Закрой рот! Думаешь, мне это занятие по душе? Или ты хочешь кончить, как Хамитов? Пора понять, ослиная твоя башка, у нас с тобой только два варианта: либо ему служить, либо в земле гнить! Если ты хочешь по второму…, то скатертью дорожка!..

От такого откровения Жабров разволновался ещё сильнее, но Власов снова его оборвал:

– Кому сказал, заткнись! Сиди, охраняй его, я поеду звонить!

Ситуация прояснялась: Димку привезли сюда для того, чтобы шантажировать отца. Разумеется не ради выкупа. До такого идиотизма эта компания пока не опустилась. Скорее всего их требования будут связаны с выборами. Они выставят условие, чтобы отец отказался баллотироваться на должность главы администрации села. Если отец согласится, Димку отпустят, но заставят обо всём молчать. Краснов – бестия хитрая и найдёт для этого множество способов. Если же отец не выполнит их требования, то они не остановятся ни перед чем. Конечно, на убийство они не пойдут. Для этого нужен слишком серьёзный мотив. Да и какие они убийцы. Так, холуи-алкоголики… Но ждать, что они проявят благородство, бессмысленно. Есть и третий вариант развития событий. Отец попытается выручить его сам. Но в случае неудачи действия похитителей непредсказуемы. Нужно как-то помочь отцу, чтобы тот действовал наверняка.

Димка вспомнил: все его любимые герои в подобных случаях начинали усиленно "работать мозговыми извилинами". Он сел в позу античного героя и задумался.

Сложившуюся обстановку заложник оценил правильно. Правда, своих похитителей он раскусил не до конца. По своей молодости полагал, что достаточно хорошо изучил этих людей. И хотя считал их отпетыми преступниками, мысли об их готовности пойти на убийство не допускал. Не ведал он и о том, что наёмный убийца Власов переехал в тихое село почти с другого конца России только для того, чтобы отсидеться после выполнения "задания" по ликвидации одного из лидеров преступного мира.


Николай Фёдорович с Екатериной Никифоровной давно собрались ужинать, а Димки, который обычно такие мероприятия не пропускал, всё не было. Они уже решили начинать без него, но тут звякнул телефон.

Телефон им поставили месяц назад. В последнее время многие жители села от этого блага цивилизации начали отказываться. Всё упиралось в банальную нехватку денег. Кузнецовы на семейном совете решили, что телефон всё-таки вещь в доме необходимая. Глава семейства написал заявление, и после очередного повышения цен им дали один из освободившихся номеров.

Николай Фёдорович взял трубку:

– Да, слушаю!

Власов поздоровался и, не мудрствуя, сразу перешёл к делу:

– Я Вам звоню всё по тому же вопросу. Вы не передумали?

Кузнецов собеседника узнал сразу. Этот человек подходил к нему неделю назад. Он попросил его снять кандидатуру и не участвовать в выборах. Разговор вёлся в вежливом тоне. Главный упор делался на то, что Николай Фёдорович не знает людей и особенностей жизни села. Власов говорил от своего имени, но из разговора стало ясно, за ним стоит Краснов и те, кто его поддерживают в районе.

Кузнецов тогда ответил, что уходить до выборов у него нет оснований. Его кандидатуру выдвинули несколько инициативных групп, которые в него верят, и поэтому участвовать в выборах он будет, а своим соперникам обещает только честную борьбу.

От этого разговора у Николая Фёдоровича на душе остался нехороший осадок и предчувствие, что в покое его не оставят. Так оно и вышло. Он отвернулся от жены и негромко, чтобы она не слышала, произнёс:

– Я уже сказал вам – нет! А слова своего я не меняю!

Власов пустил в ход заранее заготовленную фразу:

– Ну что ж, Вы сами заставляете нас применить силу!

Николай Фёдорович усмехнулся и всё так же спокойно ответил:

– Вижу: вы привыкли добиваться своего любой ценой и уже переходите к угрозам.

– У нас нет другого выхода. Мы ставим Вам условие. Или Вы снимаете свою кандидатуру, или у вашего сына, который находится сейчас у нас, будут неприятности. Могут даже возникнуть проблемы со здоровьем…

У Кузнецова перехватило дыхание, но он взял себя в руки:

– Вы что американских боевиков объелись? Решили поиграть в похитителей? Давайте решать наши проблемы между собой! Парень здесь ни при чём. Думаю, у вас хватит ума не причинять ему вреда! Дайте сыну трубку, я должен с ним переговорить!

Власов выслушал офицера, и ему показалось, тот готов идти на попятную.

– С вашим сыном, пока, всё в порядке. Я приглашу его чуть позже. А Вы подумайте и примите правильное решение! Лучше не доводить дело до скандала, а договориться по-доброму! – он положил трубку.

Екатерина Никифоровна, слушая разговор в пол-уха, под конец насторожилась. Неприятностей Кузнецовы друг от друга никогда не скрывали. Да и как может быть иначе в семье, где жена, как нитка за иголкой, всю жизнь колесила по свету за своим избранным. Николай Фёдорович не стал ничего скрывать и сейчас. Реакция жены была вполне естественной и предсказуемой. Она была женщиной сильной, но за своего младшенького испугалась:

– Коля, брось ты всё это к черту! Неужели ты что-то сумеешь изменить в отдельно взятом селе, если сверху идёт такая политика! Пожалей сына. Ведь от этих подонков можно ожидать что угодно!

– Ты, как всегда, права, Катя! Но ведь я офицер. Люди поверили мне. И если я могу сделать их жизнь хоть немного лучше, я должен на это пойти!

Екатерина Никифоровна разнервничалась не на шутку:

– Да что ты живёшь иллюзиями! Неужели не видишь, что творится вокруг? Ты же будешь чужим! Инакомыслящим…, белой вороной. Помнишь, как элита радовалась: наконец-то освободились от партийного диктата и за инакомыслие теперь не садят? Да, не садят! Неугодных теперь просто убивают… И никому до этого нет дела… И никто не искал и не будет искать убийц! Я тебя очень прошу, откажись от этой обузы! Во власть сейчас лезет одно ворьё! Они съедят тебя моментально. Зачем тебе это надо? Хотя бы на пенсии поживи для себя. Посади сад, разведи пчёл!

Николаю Фёдоровичу стало ясно, дальнейший разговор с женой может перерасти в семейный скандал, поэтому он спокойно, но твёрдо её остановил:

– Катя, давай пока не будем обсуждать эту тему. Позволь мне сосредоточиться, они скоро должны позвонить. Обещали, что дадут переговорить с сыном.


Пока Власов ездил звонить, Жабров времени не терял. Он успешно справился со второй бутылкой водки и начал размышлять о том, как бы приняться за третью. С большим трудом, используя физическую силу и очень разнообразные выражения современного уголовного фольклора, Власову удалось вывести его на улицу и привести в чувство. Оставив напарника на свежем воздухе, он пошёл к заложнику.

Димка быстро включил диктофон и с самым невинным видом уселся на топчан. Власов присел на старый табурет и принялся молча его разглядывать, обдумывая, как лучше начать разговор. Наконец, отбросил сомнения и заговорил:

– Ты парень умный и понимаешь, мы привезли тебя сюда не просто так. Всё дело в твоём отце. Нам надо, чтобы он снял свою кандидатуру перед предстоящими выборами. Ты должен убедить отца выполнить наши требования. Иначе, сам понимаешь, мы будем вынуждены на него надавить!

Димка выдержал тяжёлый взгляд Власова и задал вопрос:

– А если я откажусь?

– Не откажешься. Я же вижу, ты не дурак. Подумай о неприятностях, которые будут у отца. Да и тебе крепко достанется…

– А если батя меня не послушает? – снова попытался возразить пленник.

– Ну, тут ты не прав. Ни один нормальный отец не захочет, чтобы его родной сын страдал из-за каких-то амбиций…

Димка отвёл глаза и покорным голосом тихо спросил:

– Что я должен сделать?

– Мы сейчас поедем и поговорим с ним по телефону. Ты попросишь, чтобы он выполнил наши требования. И всё. Больше ничего говорить не нужно.

– А если он спросит, как я себя чувствую?

Власов на секунду задумался:

– Скажешь, самочувствие хорошее… И всё у тебя в порядке.

– Хорошо, я сделаю так, как вы хотите, и попробую его убедить.

– Вот это правильно, – в голосе Власова послышалось удовлетворение, – Мы ведь не требуем ничего невозможного. Как только он согласится, мы сразу тебя отпустим…

Они вышли к машине. Пока ехали, Димку чуть не стошнило. Жабров сидел на заднем сиденье, и в салоне настоялся "аромат", которому бы позавидовали самый вонючий кабак или пивнушка.

Машина остановилась возле мастерской, где в дневное время работали колхозные электрики. Сейчас здесь никого не было. Власов достал набор ключей и быстро открыл замок. Они вошли в помещение. Ещё раз предупредив Димку о том, что нужно говорить, он набрал номер. Николай Фёдорович, ожидавший звонка, ответил сразу:

– Слушаю, Кузнецов!

– Я, как и обещал, даю возможность поговорить с сыном. На разговор у вас не больше минуты!

Власов передал трубку Димке:

– Папа, я тебя очень прошу, выполни то, о чем они тебя просят! Эти люди не шутят!

– Хорошо, хорошо, Дима! Как ты? У тебя всё в порядке? Тебя не били?

– Нет, со мной обходятся хорошо. Сижу в тепле, только скучно. Помнишь мою рифмушку: "Как-то раз от скукоты подрались весной коты". А мне подраться не с кем… Третьего кота нет, – Димка рассмеялся…

Власов вырвал у него трубку:

– Какие к черту коты? Я же тебя предупредил – не говорить ничего лишнего! Иди в машину, теперь буду разговаривать я!

Димка обиженно захлопал ресницами. Жабров схватил его за руку и потянул на улицу. Власов убрал ладонь с микрофона:

– Ну, что решили? Как видите, с вашим сыном всё в порядке.

Кузнецов ответил не раздумывая:

– Я сделаю, как вы хотите. Завтра утром пойду в избирательную комиссию и сниму свою кандидатуру. Когда отпустите сына?

– Его мы пока подержим. Отпустим сразу же, как только утром оформите все формальности…

– А почему не можете отпустить сейчас? Не верите моему слову?

– Слово к делу не пришьёшь! Завтра, значит завтра. Но предупреждаю, если хотя бы одна живая душа об этом узнает, последствия для Вас и вашего сына будут печальными! – отчеканил Власов и положил трубку.

Слово не воробей. Представитель криминального мира посчитал себя победителем и этой угрозой в конце разговора хотел поставить эффектную точку. Но торжество его было несколько преждевременным. Тот, кого он так по-дилетантски пытался запугать, был не просто порядочным человеком и любящим отцом. Он был боевым офицером. А эта категория людей заметно отличается от тех усреднённых, с мещанской душой и потребностями, граждан, с которыми этому уголовнику до сих пор приходилось иметь дело.


Николай Фёдорович пересказал разговор жене и стал собираться. Супруге объяснил, что идёт советоваться с Ерохиным.

Из короткого разговора с сыном ему кое-что стало понятно. Младшенький не подкачал и сумел в две фразы вложить максимум информации.

Как-то весной Кузнецовы ходили в лес рубить жерди для изгороди и возле панфиловского хутора наблюдали драку двух котов. Что они там не поделили вдали от села и любимых кошек, осталось тайной. Но дрались с остервенением, и их "боевую песню" было слышно за версту. Димка высказал предположение, что котики подрались просто от скуки. И всю дорогу потом сочинял очередную рифмушку, начальной строкой которой и было: "как-то раз от скукоты подрались весной коты!"

Из этого следовало: держат его на панфиловском хуторе. "В тепле", значит в доме. К тому же, раз "третьего кота нет…", похитителей всего двое. У Краснова только два человека, на которых он может в таком деле положиться – Власов и Жабров.

Анализируя телефонный разговор, Николай Фёдорович незаметно подошёл к дому Ерохиных. Егор Ильич выслушал друга и всем сомнениям положил конец:

– Надо выручать пацана. А этих прихватим и маленько потрясём. Они, конечно, от всего откажутся, но пока будем разбираться, выиграем время. А там и выборы.

Он вызвал по телефону своих помощников и предупредил Кошелева, чтобы тот взял охотничье ружье. Преступники наверняка вооружены, и проводить захват голыми руками рискованно.

Читатель, привыкший к обязательным перестрелкам в современных детективах, конечно же, спросит: "А где пистолеты, которыми должны быть вооружены стражи порядка?" Вопрос очень правомерный. Но приходится констатировать факт: для сельского милиционера иметь на задании штатное оружие – мечта ещё более несбыточная, чем возможность жениться на дочери американского миллионера.

Привилегией носить оружие сегодня обладают те, с кем этот милиционер должен вступать в единоборство. Поэтому кроме охотничьего ружья группа захвата вооружилась газовым пистолетом, наручниками и обыкновенными палками. При отсутствии у похитителей огнестрельного оружия и использовании фактора внезапности этого было вполне достаточно.


А в домике пчеловода всё оставалось по-прежнему. Димка сидел в запертой комнате. Власов и Жабров пили очередную бутылку. Теперь, когда дело сделано, можно было немного расслабиться. Они решили бодрствовать по очереди. Первым выпало спать Жаброву. Он снял сапоги и принялся устраивать себе лежбище. Власов вышел на улицу.

В той стороне, где располагалось село, тарахтел мотоцикл. Но вот он заглох. Теперь тишину нарушал только отдалённый гул проходивших по большаку машин. Ночь была тихой и звёздной. Власов поёжился от холода и зашёл в дом.

Жабров сидел на топчане, в руках держал стаканчик с водкой. Увидев напарника, не очень членораздельно начал оправдываться:

– Не ругайся, шеф… Это посошок на дорожку… Через три часа я буду, как огурчик!

Шеф устало махнул рукой:

– Валяй!

Жабров выпил, повалился на топчан и почти сразу захрапел. Власов сел за стол, тоже опрокинул стопку и стал медленно жевать бутерброд.

Не спал и их пленник. Он гадал, понял его отец или нет. Когда Власов вышел из дома, Димке почудился звук мотоцикла. Он вынул из рамы сколотый треугольник стекла, прислушался и в самом деле услышал отдалённое тарахтенье.

"Наверное, это отец, – подумал он. – Значит, понял, где меня держат!"

Немного погодя его догадка превратилась в уверенность. Под самым окном раздался звук, похожий на треск сучка под ногой человека.

"Они уже тут. Нужно как-то отвлечь похитителей", – Димка забарабанил в дверь и истошным голосом завопил:

– Откройте!!! Здесь крысы!!!

Власов, крайне недовольный тем, что его потревожили, открыл дверь. Димка рванулся, пытаясь пробежать мимо, но тот перехватил его, завернул ему руку и впихнул обратно в комнату:

– Не ори, гадёныш! Нет тут никаких крыс!

Димка снова закричал. Власов с размаху ударил его по лицу:

– Заткнись и сиди тихо! А то свяжу и затолкаю в рот кляп!

В этот момент с грохотом распахнулась наружная дверь, и на пороге возник участковый Ерохин:

– Стоять!!! Дом окружён! Руки…

Закончить он не успел. Власов молниеносно выхватил пистолет и выстрелил. Ерохин споткнулся и повалился на бок. В дверь ворвались Кузнецов с Кошелевым. Снова прозвучал выстрел. На этот раз мимо. Помог промазать Димка, который со всей силы пнул преступника в живот. Тот на мгновение замер… Димка резко ударил по его руке ножкой от старого табурета. Пистолет выпал…

Этой заминки оказалось достаточно. Кузнецов с Кошелевым подскочили к Власову и скрутили его. Они надели на него наручники и связали ноги. То же самое проделали с Жабровым. Тот проснулся от звука выстрелов и, ничего не соображая, ошарашено озирался по сторонам.

Освобождённый заложник стоял в стороне и тоже ошалело наблюдал за происходящим. В руках он всё ещё держал ножку от табурета.

Димка увидел, как отец возится возле Ерохина. Николай Фёдорович взглянул на сына и улыбнулся:

– Ну, что стоишь, как истукан? Иди, помогай. Нужно срочно перевязать Егора.

Рана оказалась серьёзной. Власов прострелил Ерохину грудь. Егор Ильич был в сознании и тихонько жаловался другу:

– Обидно, Коля, ведь на моем счету шесть тысяч обезвреженных боеприпасов… Два года в Афгани без единой царапины… А тут… схлопотал от какой-то мрази!

Кузнецов аккуратно снимал с него одежду и негромко журил:

– Сам виноват. Почему не подождал нас? Я ведь тебя предупреждал: они могут быть вооружены.

Ерохин кивнул на Димку:

– Он сильно закричал. Я подумал: они его бьют!

Димка покраснел. Ему стало неловко оттого, что своим криком он не только не помог, но и сорвал план, который разработали старшие. Он попытался оправдаться:

– Я думал, что отвлеку Власова, и вам будет легче их схватить. Про то, что у него есть пистолет, я не знал!

Но отец прервал его оправдания:

– Ладно, разбор будем делать позже. Беги, поищи в машине аптечку. Мне нужен бинт.

Димка принёс аптечку, и Николай Фёдорович быстро и профессионально перевязал Ерохина. Как раз в это время подъехал Парнов. Они оставляли его с мотоциклом в полукилометре от хутора. Раненого поместили в машину. Туда же посадили Жаброва. Власова уложили в люльку и привязали к ней. Поехали сразу в районный центр. Там преступников сдали в райотдел, а Ерохина определили в хирургическое отделение центральной районной больницы. Здесь же, только в терапевтическом отделении, лежал с воспалением лёгких его сын Витька.


Разговор Кузнецова старшего с сыном состоялся только на другой день. Перед этим им обоим здорово досталось от Екатерины Никифоровны. Мужу – за то, что не послушался её совета и не отказался участвовать в выборах. Ко всему попёрся воевать с "бандюками". В результате пострадал Егор.

Сыну – за связь с криминальными элементами. И, если Николаю Фёдоровичу с большим трудом, но всё же удалось убедить жену в своей правоте, то Димке пришлось дать матери твёрдое слово: в сомнительных компаниях ноги его отныне не будет.

А Николай Фёдорович вдруг увидел: младший сын незаметно вырос. Хотя внешне он всё ещё походил на несформировавшегося подростка, это была уже личность, имеющая свои убеждения, знания и опыт. Он не стал журить Димку за ошибки и просчёты, а постарался вести с ним разговор, как с равным:

– Ты не против откровенно побеседовать со мной?

Димка глянул на отца и понял: на этот раз серьёзного разговора не избежать.

– Нет, папа, ты же знаешь, я доверяю тебе, как себе!

– Если ты мне доверяешь, почему ни разу не рассказал о своих похождениях?

– А нужно ли было рассказывать? Так было проще и тебе, и мне.

– Но мог, в конце концов, со мной просто посоветоваться. Ты наделал много ошибок. От некоторых я бы мог предостеречь.

– Папа, ты ведь знаешь, ошибки не совершает только тот, кто ничего не делает. Даже если бы я с тобой советовался, они были бы всё равно.

– Да…, может, ты и прав. От ошибок не застрахован никто. Но люди с богатым опытом совершают их гораздо меньше.

– Я знаю, мой опыт с твоим не сравнить. Но ведь бывают и такие моменты, когда опыт может только помешать.

– Ладно, не будем превращать наш разговор в философский спор. Лучше расскажи, что ты там под чёрной маской натворил?

Сын внимательно посмотрел на отца и задал встречный вопрос:

– Скажи, когда ты догадался, что Дублёр – это я?

– Давно. Сначала меня просто удивляли некоторые странности в твоём поведении. Впервые я заподозрил, что что-то не так, когда Егор рассказал, как тебя избил этот Костя. Я-то ведь прекрасно знаю, что ты ходил в секцию каратэ. Да и занятия по рукопашному бою в полку никогда не пропускал. А тут вдруг без боя уступил какому-то Косте. Я никак не мог понять, зачем тебе это нужно? Ну, а когда ты устроился работать к Краснову да ещё стал у него мальчиком на побегушках, пришёл к выводу: мой сынуля задумал какую-то авантюру. А дальше, анализируя все "громкие" дела, я лишь всё больше убеждался в правоте своего вывода. И, честно говоря, постоянно ждал: однажды ты ко мне придёшь и обо всем расскажешь.

– Я несколько раз хотел тебе рассказать, но каждый раз передумывал. Ты мог невольно выдать меня. Когда в деревне о чем-то знают трое – это уже не тайна!

– Второй посвящённый, надо полагать, Витька?

– Да, он знает всё. Это мой самый лучший друг и помощник.

– Вы с самого начала "работали" с ним вдвоём?

– Нет, сначала я был один. Помнишь историю с магнитофоном? Потом убийство деда Евсея. Я тогда оказался там случайно. Слышал их крики. Когда они ушли, зашёл в дом. Увидел деда и провода, отключил пробку и напечатал записку участковому.

– Ты печатал на нашей старой машинке? А я-то думал: ты отстукиваешь на ней свои рифмушки!

– Рифмушки тоже. И все записки отпечатал на ней. Поэтому её и прятал.

–Теперь мне понятно, почему ты просил никому не рассказывать про эту машинку. Я принял это за юношескую стеснительность. Но почему ты избрал вариант этого Зорро? Ведь можно было как-то иначе!..

Димка видел, отец мучительно подбирает слова, чтобы не обидеть его. Он чуть печально усмехнулся:

– Я понимаю, что ты хочешь сказать, папа. Это сильно смахивает на доносительство… И очень большая часть моих сверстников, воспитанная на всех этих "общечеловеческих ценностях", назовёт меня просто стукачом… Но это не так. Я ни на кого не клеветал, а разоблачал только преступников. Мы, молодые, но тоже видим: вся эта мнимая свобода – всего лишь ширма для ловких и двуличных людей. Мне противно видеть, как они жируют за счёт тех, кто честно работает. И никто не может им помешать. Вступить с ними в открытую борьбу я не могу. Если бы и попробовал, меня бы просто размазали. Поэтому помогал милиции тайно. Вернее мы с Витькой. А факты мы всегда давали проверенные. Благодаря им, у милиции был шанс раскрыть всё по горячим следам.

– Хорошо, сын, ты меня убедил. Об этом хватит. Мы не закончили про Витьку!

– С Витькой мы крепко поругались, когда я пошёл работать к Краснову. У того собрался хороший гадюшник. Власов, Жабров, Хамитов, да и Иваньков с Лизичевым – сволочи порядочные. Чтобы развалить это гнездо, нужно было войти к ним в доверие. Я представился простачком, которого легко приручить и использовать. Краснов на это клюнул. А Витька стал считать меня чуть ли не врагом. Потом мы помирились. И когда обкатывали на "аэродроме" мотоцикл, я ему всё рассказал. Дальше мы "хулиганили" уже вместе.

Слушая Димку, Николай Фёдорович всё больше приходил к мысли: сын из тех мерок, с которыми они с матерью к нему подходили, вырос. Эти ребята во многом правы. В обществе, где во главе всех "общечеловеческих ценностей" стоит доллар, а все стороны жизни пронизывает дух быстрой и лёгкой наживы за счёт более слабого, бороться с преступностью законными способами становится всё сложнее. Человека, открыто выступившего против криминала, быстро ломают. Так, может, и впрямь против тех, кто повсеместно насаждает кодекс уголовных отношений, более эффективными будут методы этого же кодекса? Но тогда получится замкнутый круг. И из этой криминальной ямы уже не выбраться.

И всё же повод для оптимизма есть. Сейчас многие о молодёжи говорят черт те что. Поколение, которое "выбрало пепси", обвиняют в бездуховности, лени, повальной склонности к развлечениям. Предрекают скорую деградацию и вырождение. Им бы строить новые города, а они гибнут от водки и наркотиков. И всё же хоронить это поколение рано. Здоровые силы в нем есть. И они рано или поздно возьмут верх. Придёт время, волна ненависти, насилия и бездуховности пойдёт на убыль. От всеобщего разрушения страна обязательно перейдёт к созиданию. Этого требует закон поступательного развития человеческого общества. И сегодняшние пацаны, остро реагирующие на жестокость и несправедливость, ещё скажут своё слово.

Димка закончил свой рассказ и молча смотрел на задумавшегося отца.

– Ладно, – подытожил Николай Фёдорович, – в целом мне ваша деятельность ясна. Ответь мне на пару технических вопросов. Во-первых, как тебе удалось записать разговор в сторожке? И, во-вторых, как это вы умудрились проколоть сразу шесть шин заезжим "гастролёрам"?

– Диктофон мне подарил дядя Вадим. Помнишь, они приезжали на новоселье. Записывал их несколько раз. Чаще всего это был пьяный бред. Проболтался Хамитов только однажды. За что и поплатился. Я не думал, что дело дойдёт до расправы с ним. Об этой кассете Краснову рассказал Парнов. Он на него работает.

– И Егор не знает, кто у него предатель?

– Не знаю, может он и догадывается, но прямых улик у него нет. А я знаю точно: это Парнов!

– Дима, ты должен будешь рассказать всё это Ерохину, когда он выйдет из больницы!

– Нет, папа! Я как раз хотел тебя просить о том, чтобы о нашем разговоре ты никому не рассказывал. Я найду способ сообщить дяде Егору о Парнове. Но пусть пока всё останется в тайне!

– Хорошо, хорошо, если ты так хочешь…, оставим всё, как есть! Но ты ответил ещё не на все мои вопросы!

– Для того чтобы проколоть шины, мы сделали специальную доску с гвоздями. Делали её, чтобы поймать воров, которые ночью вывозили зерно. Помнишь, взломали дверь на складе? Мы караулили их три ночи, но эти воришки больше не появились. А тех гастролёров мы увидели случайно. Наблюдали за ними в бинокль. И когда они начали бить бригадира, решили их наказать. На выезде с просёлка положили доску и замаскировали её соломой. Что ещё? Фотоаппарат ты подарил мне сам, вот бинокль я брал без разрешения. Я знаю, что это подарок. Но ты им теперь не пользуешься, а мне он был нужен. Особенно, когда следили за воришками зерна. За это ты меня прости!

– Хорошо, я тебя прощаю, – засмеялся Николай Фёдорович, – но ответь мне ещё на один вопрос. Ты думаешь заниматься этим донкихотством и дальше?

– Как тебе сказать. Ты сам учил меня доводить любое дело до конца. Наверное, самоустраниться я не смогу. Хотя с записками, пожалуй, пора кончать… Несерьёзно это.

– Хорошо, сын. Я тебя понял. Но дорога, на которую ты ступил, очень опасна. Будь предельно осторожен. На тебя начнётся охота!

– Папа, ты всю жизнь провёл рядом с опасностью. Мне есть с кого брать пример!

– Видишь ли, я имел дело с минами, "ржавой смертью". Это порождение человека, и риск действительно большой. Но если хорошо знаешь своё дело и выполняешь меры безопасности, то всегда выйдешь победителем. А ты вступил в борьбу с людьми, точнее с их худшими представителями, хищниками в образе человека. Действия их агрессивны и непредсказуемы. Эти люди коварны и изворотливы. Они почти всегда наносят удар первыми и делают это скрытно. Я все-таки тебе рекомендую лишний раз на рожон не лезть… И очень прошу, прежде чем предпринимать что-то серьёзное, посоветуйся со мной… Помни, в этом деле я твой единомышленник!


О похищении уже знала вся школа. Весь день Димка был в центре внимания. Его физиономия с припухшим левым глазом просто обязывала каждого встречного опросить пострадавшего и проявить к нему сочувствие. Вопросы задавали и ученики, и учителя. Героями, несомненно, все считали раненого участкового и Кузнецова старшего. И хотя Димке было досадно, что в глазах друзей и педагогов он предстал беззащитной и избитой преступниками жертвой, такое положение вещей его вполне устраивало. Ибо, как уже было сказано выше, он собирался и впредь играть роль мечтательного и слабосильного юноши, которого можно было заподозрить в чем угодно, но только не в проделках неуловимого Дублёра.

Посочувствовала ему и Маринка. Она подошла во время большого перерыва:

– Я слышала, тебе здорово досталось от этих подонков?

Димка взглянул девушке в глаза и не увидел в них обычного насмешливого выражения. Он потрогал синяк и небрежно бросил:

– Да так, мелочи. Жить можно.

Маринка долю секунды боролась с собой, но всё же решилась высказать то, что собиралась:

– Ты хороший парень, Димка, но тебе надо переделать свой характер. Какой-то ты легковерный и неуверенный… Смелости, что ли, тебе не хватает? Не надо давать себя в обиду! Нужно быть таким, как… Дублёр!

Маринка не могла забыть тот злополучный вечер. У неё в голове просто отпечаталось, как за считанные секунды незнакомец в маске расправился с двумя негодяями. Она говорила мягко и тактично, чтобы не обидеть юношу. Но тот и не думал обижаться. Он улыбнулся:

– Ну, нашла, кого привести мне в пример, Дублёра! У меня нет таких данных… А потом, если все будут как он, то преступники очень быстро переведутся, и через пару месяцев он останется без работы!

– А ты оказывается ехидный человек! Я ведь не говорю, что ты должен стать таким, как он, один к одному. Я говорю о твоих недостатках! Ты же всё лето прислуживал этим подонкам… И чем это закончилось? Тебе надо воспитывать в себе качества, которые должны быть у настоящего парня!

Маринка, любившая читать нравоучения, села на своего конька, но Димка её быстро приземлил:

– Недостатки есть у каждого, в том числе и у Дублёра. И нужно ли их изживать – это ещё вопрос. Иногда они просто необходимы, чтобы что-нибудь скрыть. Вот некоторые девушки в нашей школе не слушают бабушку с дедушкой. Поздно вечером гуляют, попадают в неприятные истории, но никому об этом не рассказывают!

Маринка резко вздёрнула голову и в упор уставилась на Димку. На лице у того была откровенная усмешка.

– Откуда ты знаешь про историю в парке? Костя рассказал? Или ты за нами подглядывал?

– Да нет, просто мир очень тесен, а в деревне особенно. Стоит куда-нибудь пойти, как обязательно с кем-нибудь повстречаешься.

Димка говорил спокойно и уверенно, с шутливой интонацией, и в его тоне сквозило еле уловимое превосходство. Маринка видела перед собой совсем не того робкого мальчишку, которого знала до этого. В голове у неё внезапномелькнула догадка, но мысль эта показалась ей настолько фантастической и нереальной, что она тут же отогнала её прочь. Тем не менее, её охватила непонятная радость. И хотя она не поняла истинную причину этой радости, ей стало вдруг ясно: Димка вовсе не маменькин сынок. И есть в нем какая-то загадка. А самое главное – он проявляет к ней интерес, и она этому рада. Маринка подхватила его насмешливо-шутливый тон:

– Ох, Димка, ты у меня дождёшься! Я как-нибудь тебя поколочу!

В это время раздался звонок. Убегая, она крикнула:

– После шестого урока Татьяна Ивановна собирает нас на репетицию новогоднего концерта! Предупреди всех своих!

Глава 6

Двадцатый век приближался к своему концу. Век небывалого подъёма технократической цивилизации, принёсший людям планеты не только процветание, но и неисчислимые беды во время бесконечных войн за передел мира и господство над той или иной сферой человеческой деятельности.

Эта эпоха ещё раз доказала: мир развивается по спирали. На более высокой стадии, теперь уже во всемирном масштабе, повторялась история Древнего Рима. Одна пятая часть "свободных граждан" Земного Шара жила и процветала за счёт эксплуатации остального населения и природных ресурсов планеты.

И так же, как в древности, этот "свободный мир" был обречён. Его губили не только частная собственность, внутренние противоречия и всеобщий разврат. Его гибель предопределяла появившаяся на Востоке новая цивилизация, поставившая во главу развития противоположные этому миру ценности.

Борьба между этими цивилизациями и будет основным содержанием приближающегося века нового тысячелетия.

Россия, первой сделавшая не совсем удачную попытку двинуться по новому пути, попала в буферную зону. И от того, на чью сторону встанет эта страна с её огромной территорией и природными богатствами, напрямую зависит, будет ли продлена агония достигшего наибольших технократических "успехов" Запада или наберёт ещё более стремительные темпы успешно развивающийся Восток. И потому это глобальное противоречие явилось причиной стратегического сражения внутри самой России.

Здесь шла неравная борьба между силами, стремящимися превратить бывшую империю в сырьевой придаток "золотого миллиарда", и оппозицией, отстаивавшей самостоятельный путь развития страны. Борьба эта принесёт ещё немало бед и страданий россиянам, так как при любом повороте истории будут обязательно ущемлены те или иные социальные классы и группы, которые в совокупности и составляют общность под названием "российский народ".

На данный момент наибольшие страдания выпали на долю трудового народа, не задействованного в сферах добывающей промышленности. Особенно непросто стало жить в деревне. Отказ властей от продовольственной самостоятельности положил начало медленному вымиранию села, которое во все времена было главной опорой российского государства.

Брошенные на произвол судьбы селяне напрягали все силы для того, чтобы просто выжить. Ибо годовой доход добросовестно работающего крестьянина был гораздо меньше месячной зарплаты рабочего любой нефтяной компании. Не являлось исключением и село Большая Гора.


Закончился период перехода из старого года в новый с его непрерывными выходными и праздниками. Люди были заняты зимними заботами. Резали скот, топили печи, чистили дороги от снега, латали и перелатывали в мастерских изношенную, купленную ещё при прежней власти технику.

И всё же объем работ был несравнимо меньше, чем летом. И даже короткий зимний день позволял больше времени уделять отдыху.

Досуг каждый проводил по-разному. Основная масса людей приросла к телевизору с его бесконечными сериалами, кровавыми боевиками, юмористическими и политическими шоу. Кто-то давно плюнул на телевизор и "развлекал" себя тем, что пил всё, что горит. Кто-то, расслабившись после трудового лета, болел. А кто-то, не сделав необходимых запасов на зиму, поворовывал у "богатых" соседей.

Люди и здесь делили друг друга на "бедных" и "богатых". Хотя деление это совсем не походило на городское. Основу "богатых" в деревне составляли даже не мелкие предприниматели, которые ещё только набирали силу, а люди, работающие в поте лица, успевающие трудиться и на общество, и на своём подворье. Те, кто имел пасеку, развёл побольше скота. Кто выращивал овощи и картошку не только для себя, но и на продажу. Эти люди своим непроизводительным трудом зарабатывали хоть какие-то деньги. И, несмотря на то, что денег порой не хватало для того, чтобы нормально одеть детей к школе, "богатеи" все-таки сводили концы с концами.

Основную массу "бедных" составляли бездельники и люди, опустившиеся, а точнее спившиеся и отвыкшие "за годы реформ" от какой бы то ни было работы. Работа воспринималась ими как помеха, мешающая прожигать жизнь в своё удовольствие. Постепенно, год от года прослойка людей, которые уже никогда, ни при какой власти не будут нормально работать, всё увеличивалась.

И всё же жизнь села по-прежнему определяли те, кто трудился в этих неблагоприятных условиях от зари до зари. Они своим примером и волей удерживали село от полной деградации. Мало того, в этих людях жила уверенность, что именно село вылечит Россию и на этот раз.


За прошедшие два месяца в селе Большая Гора произошло много событий. В декабре прошли выборы в местные органы власти. Всеми правдами и неправдами главой районной администрации избрали бывшего заместителя Голованова Сергея Павловича. Прежний глава, проигравший выборы, занял место заместителя. Голованов сформировал из нужных людей команду и начал "рулить районом".

В Большой Горе с ощутимым преимуществом победил офицер запаса Кузнецов Николай Фёдорович. В команду Голованова он "не вписался", поэтому у него сразу же начались сложности в работе. Проигравший ему Краснов сдаваться не собирался и затевал интриги с целью смещения Кузнецова.

Власова и Жаброва судили. Власов оказался Сорокиным Михаилом Сергеевичем, уже более двух лет находящемся в розыске. Он получил срок и отправился в зону. Забегая вперёд, сообщим: в зоне он съел что-то несъедобное, и от этого умер…

Жаброва осудили на три года, и он был доволен тем, что следователи не раскопали его старые грехи. Сообщники взяли всю вину на себя, и их шеф и вдохновитель остался на свободе.

К Краснову из города приехал племянник Игорь Бабурин и с ним уже знакомый большегоринцам бугай по кличке Крутой. Он не скрывал того, что приехал в деревню подзаработать и изловить "скрывающуюся под маской крысу".

Витька Ерохин перенёс воспаление лёгких без осложнений. У него появилось новое увлечение – лыжи. Он заразил этим Димку, и теперь они усиленно готовили себя к армии, ежедневно наматывая по десятку километров по большегоринским холмам.

Выписали из больницы и Ерохина старшего, хотя на работу он пока не вышел. Рана затянулась, но ему предстояло не менее месяца долечиваться в домашних условиях.


С тех пор, как Николай Фёдорович стал главой администрации села, жизнь его превратилась в кошмар. Администрацию завалили проблемы, которые накапливались, как снежный ком. Любую из них, даже самую маленькую, решать было не просто.

Произошло то, что и должно было произойти. Кузнецов предстал в команде Голованова в роли белой вороны. А таких монолит районных чиновников выдавливал из системы власти. Подвергал постоянному прессингу, вынуждая их по доброй, а чаще не по доброй воле, уходить с должности.

Большегоринскую администрацию не финансировали. Отговорка была одна и та же. В районе нет денег. Хотя для кого-то они находились. И как в этих условиях должен был руководить глава администрации, если в конце января в котельных, отапливающих Дом культуры, школу и больницу, закончился уголь. В школе какие-то хулиганы на первом этаже выбили стёкла. Накапливались долги за электроэнергию. Требовало постоянной подпитки всё коммунальное хозяйство. Бюджетники сидели без зарплаты.

Приходилось крутиться, вертеться, ездить, выбивать, договариваться, рассчитываться бартером, брать в долг и делать ещё много такого, чего не было записано в обязанностях главы.

Требовали постоянного внимания и люди. Ежедневно в селе происходило множество событий. И хорошо бы радостных. Только за последний месяц два раза обворовали магазины местного сельпо, сгорело три деревянных дома, украли оборудование в мастерской и с пилорамы коммунальщиков. Пять человек работоспособного возраста умерли от отравления спиртосодержащими жидкостями, один повесился, двоих зарезали в пьяной драке… Чуть ли не ежедневно поступали сигналы о самовольной порубке и хищении леса. Люди шли и шли как с личными, так и с общественными проблемами. Иногда заходили и просто для того, чтобы прощупать нового главу. Такие просто отнимали время, которого и так не хватало.

Бывшему главе администрации, всю жизнь прожившему в селе и знавшему людей как облупленных, было легче. Тот чётко знал, кого нужно внимательно выслушать, кому действительно помочь, а кого отправить прямо с порога. Николаю Фёдоровичу приходилось выслушивать каждого.

Вот и сегодня, вместо того, чтобы пойти, как он запланировал, в больницу, ему пришлось поработать в качестве третейского судьи. Полчаса он выслушивал двух бабок, вспомнивших свою летнюю ссору, суть которой заключалась в том, что одна "подкидывала на огород соседке битые черепки и стекла", а другая, ей в отместку "подбрасывала колорадских жуков", собранных на своей картошке. Ещё полчаса пришлось им растолковывать: черепки при весенней вспашке (огороды на одной полосе) и жуки, как только у них появятся крылья, вернутся обратно.

С большим трудом Николай Фёдорович выпроводил бабулек и начал собираться на отчетно-выборное колхозное собрание, куда его пригласили, как тут же возник новый посетитель. Бывший ветеринар Евсиков.

Когда-то это был кареглазый красавец с вьющимися волосами, добрым, отзывчивым сердцем и очень коммуникабельным характером. В своё время Евсиков с отличием закончил сельхозинститут, был направлен в село и назначен заведующим ветеринарной лечебницы. Здесь женился. Вырастил двоих детей. Стал прекрасным специалистом. Его знали далеко за пределами района. Он по-настоящему любил свою работу. Говорят, даже написал диссертацию…

Когда в селе начались преобразования, ветлечебницу, вместе с сортоиспытательным участком, ликвидировали в числе первых. Оставшись без работы, Евсиков категорически не захотел менять дело, которому отдал лучшие годы своей жизни. Попробовал вести частную практику. Но это было не то. Не было размаха, (количество скота сократилось в несколько раз). Не было нужных лекарств и вакцины… Не было помощи сверху, районных и областных семинаров по обмену опытом… Много чего не было. Все проблемы, с которыми он сталкивался, приходилось решать в одиночку, практически без средств. Заработать деньги, обслуживая полунищее население, было так же нереально, как сделать бизнес на продаже коньков и лыж в Арабских Эмиратах. Одним словом, способности его оказались не востребованы. И он начал пить… Односельчане по-прежнему приглашали его на личное подворье. Он лечил домашний скот, птицу, животных. Но расплачивались с ним чаще всего самогоном. А это только усугубляло болезнь.

Сейчас, в свои пятьдесят два года, с лысиной, выпавшими зубами, поблёкшими глазами и сутулой походкой, он больше походил на семидесятилетнего старичка. Однако и этому опустившемуся и вечно полупьяному человеку Николай Фёдорович отказать не мог.

– Здравствуйте, Николай Фёдорович! – с места в карьер начал посетитель. – Можно мне немножко оторвать Вас от дел?

– Да, пожалуйста. Но, попрошу, не долго. Тороплюсь на собрание!

– Нет, нет, – пьяно забубнил Евсиков, – я быстро! Задам только один вопрос… Ох, извините, не представился… Евсиков Алексей Дмитриевич… Ветеринар.

Кузнецов улыбнулся:

– Я знаю. Мы с Вами уже встречались. – И, чтобы не дать возможности "ходоку" обрушить на него вопросы из серии "где? когда? и в связи с чем?", тут же пояснил, – летом, после сенокоса, у Ерохиных!..

– А-а-а! Точно…, точно…, – начал вспоминать Евсиков, но Николай Фёдорович его перебил:

– Ну, так, где же Ваш вопрос?

– Вопрос?! Вопрос всегда при мне… Вот скажи, Фёдорович, зачем ты живёшь?.. Не куришь… Водку не пьёшь… С бабами не гуляешь…

– О-о-о! Алексей Дмитриевич, это вопрос философский. И коль мы перешли на "ты", – Кузнецов снова улыбнулся, – позволь мне задать тебе вопрос встречный. А зачем живёшь ты? Не работаешь… Книг не читаешь…, никуда не ездишь… Одна пьянка, которая губит тебя как личность!..

– Вот, именно… Вопрос этот философский… Ты ведь знаешь, я работал! И что заработал? "Орден сутулого" первой степени!.. А вот послушай, что сказал Фрейд… Фрейд говорит: основные базисные инстинкты человека – это любовь и страсть к смерти. Вот я люблю баб… Ну, конечно, не сейчас… В молодости любил. Люблю выпить! Пью, хотя знаю, что приближаю свою смерть… Живу по его теории… в своё удовольствие… Пока не загнусь… А ты? Ну, скажи, зачем ты взвалил на себя эту обузу?

Николай Фёдорович размышлял. Он понимал: разговор с бывшим интеллигентным человеком может затянуться. Не был уверен в том, что оппонент его поймёт. Но почувствовал в его словах недосказанность, неудовлетворённость жизнью и решился ответить серьёзно.

– Я, Алексей Дмитриевич, не согласен с Фрейдом. Если бы человечество развивалось по базовым инстинктам, о которых ты сказал, то его прогресс был бы на уровне стада слонов или стаи волков…, как угодно. А достигли мы кое-чего, благодаря другому базисному инстинкту. Инстинкту созидания. Страсть человека к творчеству – главный двигатель прогресса цивилизации. Построить дом, вырастить сад, сконструировать технику, написать книгу, картину, сочинить песню… Вот что главное!

Человеку нравится, когда другие люди положительно оценивают плоды его труда. Он счастлив от того, что после него на Земле что-то остаётся… Горд тем, что в какой-то степени является соавтором Творца, создавшего наш мир. Но в одном ты прав. По большому счёту, люди делятся на две большие группы. Творцы-созидатели, о которых я сказал, и паразитирующая на их труде вторая группа. Антипод человека созидателя – разрушители. Они существуют в единстве. Но общий прогресс достигается только в том случае, если одерживают верх созидатели. Там где преобладают паразиты – цивилизация гибнет. Что будет, если мы все начнём просто прожигать жизнь? Наш народ исчезнет, а его место займёт тот, в котором созидатели преобладают…

Кузнецов остановился и внимательно посмотрел на собеседника. Тот мучительно пытался осмыслить услышанное. Вдруг лицо его преобразилось. Как будто он скинул с себя какой-то груз сомнений…, и заговорил голосом просвещённого человека:

– Всё, Фёдорович!.. Убедил! Прав ты, а не Фрейд!.. – И без всякого перерыва, на той же оптимистической ноте выложил свою просьбу. – Слушай…, у меня к тебе такое дело… Когда были выборы, Краснов предлагал деньги…, но я не взял и голосовал за тебя! Дай мне десять рублей на пиво!..

Кузнецов от души рассмеялся:

– Так с этого и надо было начинать… А то Фрейд сказал…, Фрейд говорит… Тоже мне дипломат народный. Дам тебе десять рублей, но в долг. Пока не отдашь, с философскими вопросами ко мне не подходи!


Такого бурного собрания в колхозе "Рассвет" не было давно. Отчётная часть прошла довольно спокойно. Докладывать об успехах было, в общем-то, нечего, и колхозники слушали молча, лишь изредка кидая в адрес докладчиков ехидные реплики. Оживился зал только тогда, когда начали выбирать председателя, а точнее директора. Колхоз был преобразован в "Общество с ограниченной ответственностью "Рассвет". Острословы по этому поводу уже шутили: " В колхозе и так была сплошная безответственность, а теперь даже её ограничили!"

Во время выборов директора ООО "Рассвет" эмоций было сверх меры. Сказалась особенность русского человека. Его долготерпение, со стороны часто принимаемое за почти рабскую покорность, в кризисной ситуации может выплеснуться не только в виде словесных перепалок, но и в виде протеста, бунта и даже революции.

Недовольство некомпетентным и откровенно плутовским правлением шофёра Вилкина накапливалось годами и сейчас вырвалось наружу. Когда "вечный" заместитель председателя колхоза Кожевников предложил переизбрать Вилкина, собрание перестало быть управляемым. Совершенно стихийно образовались две группировки, между которыми разразилась настоящая словесная баталия. Реплики бросались прямо с мест.

Старого председателя поддерживала небольшая, но очень активная группа, состоящая из колхозных шофёров, родственников и его собутыльников. Все остальные взбунтовались и представляли противную сторону. "Бунтовщики", как только была произнесена фамилия Вилкина, разразились мощной канонадой:

– Какой из этого пьяницы руководитель?!

– Хватит, накомандовался… Пропил весь колхоз!..

– Всё раздал за бесценок!.. Совсем новый трактор "подарил" гастролёрам.

– Было семьсот голов скота… Осталось девяносто… Куда делись деньги за мясо?!..

– На зарплату денег нет…, а себе вон какие хоромы отстроил!..

Группа поддержки председателя огрызалась очень активно и наносила ответный залп:

– Не только у нас, во всей стране такой бардак… Все деньги на солярку уходят!..

– Деньги… деньги… А на что технику ремонтируем? Что, не знаете, сколько стоят нынче запчасти?!..

– А ты, Галина, заткнись!.. Первая придёшь машину просить!..

– Скот ваш не Вилкин пропил… Сами его заморили… Думаете, не знаем, что посыпку и сено воруете?!..

– Вот кто бы говорил, а не ты!.. Сам пьёшь не меньше… Все видели, как тебя баба пьяного на корыте везла!..

И всё же они выдохлись первыми. А "взбунтовавшееся" большинство, покончив с Вилкиным, переключилось на нового главу администрации:

– А что наш глава администрации молчит? Скажите своё мнение…, зачем мы Вас выбирали?..

– Одна пьянка в селе… Некому работать… И всем до лампочки!..

– Вон… Воронкова людей техническим спиртом травит…, и никто к ней никаких мер не принимает!..

– Вы человек новый, грамотный… Подскажите, кого нам директором выбрать…

Николай Фёдорович поднялся и попросил тишины. Когда зал успокоился, заговорил:

– Я отвечу на все ваши вопросы, только задавайте их по порядку, а не сразу обоймой. Давайте начнём с технического спирта… Кто выступил с этой информацией?

Поднялся главный агроном колхоза Щербаков:

– Да какая тут к черту информация… Раньше Воронкова только палёную водку продавала, а теперь торгует всякими жидкостями на спирту… В них процент метилового спирта больше нормы в сотню раз… Вот народ и травится! И никому до этого нет дела…

До Кузнецова слухи об этой торговле уже доходили, но это были всего лишь слухи. Поэтому он ответил уклончиво:

– Хорошо. Я постараюсь разобраться с этим вопросом. И если это действительно так, меры примем. Но мне непонятно одно… Если все знают, что спирт некачественный, зачем его покупать и пить?

– Так он же в половину дешевле, чем водка! – с места выкрикнул один из колхозных шоферов. – Если бы мы получали, как нефтяники, то пили бы только коньяк!..

– Ну, это не довод! – с ходу парировал Николай Фёдорович. – Нормальный человек должен прежде думать о своём здоровье… А если нет денег, так не пей вообще!.. Теперь, что касается вашего директора. Вы лучше меня знаете своих людей, поэтому будет правильно, если изберёте руководителя сами… Без подсказок и влияния со стороны. Но если хотите знать моё мнение, я скажу… Считаю, лучше всего на эту должность подойдёт главный механик Смирнов. Он работает у вас всего три года, но специалист хороший и руководитель грамотный. Имеет высшее образование…

– Да знаем мы его, – с места выкрикнула заведующая фермой Синицына, – Но он сам не хочет!..

Действительно, Смирнов решительно взял самоотвод:

– Я не собираюсь брать на себя эту обузу! Кто-то всё разворовал, пропил…, а я должен восстанавливать?.. Вот пусть те, кто разваливал…, и поднимают колхоз!..

Собрание перешло на новый виток. Все понимали: на пост директора нужен честный и инициативный человек, но из числа таковых идти на эту должность никто не хотел. Митинговали долго. В конце концов, директором выбрали недавно приехавшего в село Дедушкина, в своё время отсидевшего три года за мошенничество…


Николай Фёдорович вопрос торговли спиртосодержащими жидкостями без внимания не оставил. Ему удалось выяснить: поставка этого спирта идёт аж с Кавказа. Привозил этот груз родной брат районного прокурора, выходца с Нагорного Карабаха.

Местные предприниматели закупали эту продукцию оптом и развозили её по населённым пунктам своим агентам. Те разводили спирт, разливали по бутылкам и в любое время дня и ночи продавали эту бурду всем желающим. Стоимость "напитка" была ниже водки, и потому покупателей было достаточно. Торговцы охотно давали в долг, что для алкоголиков представляло очевидное удобство. Дело доходило до того, что эти "коммерсанты" получали за своих клиентов их зарплаты и пенсии. Особенно удобно, если почтальон, раздающий пенсию, одновременно являлся и подпольным торговцем спиртным.

Создал такую сеть в Большой Горе и предприниматель Краснов. Опрос показал, все умершие от отравления алкоголем были постоянными клиентами этих дельцов.

Всю эту информацию помог собрать Кузнецову главный агроном ООО "Рассвет" Щербаков. Он же со своими единомышленниками составил коллективное письмо, которое было направлено в районную администрацию, а копии – в прокуратуру и областную газету "Восход". Образцы жидкостей увезли в районную и областную лаборатории на экспертизу.

Деятельность общественности совместно с администрацией встревожила Краснова и тех, кто ему поставлял "товар". Они начали принимать контрмеры.

Это стало очевидным, когда к Кузнецову прибежал взволнованный Щербаков. Он прямо с порога заявил:

– Николай Фёдорович, меня не сегодня-завтра сожгут!..

Глава администрации оторвался от бумаг, которые читал, прежде чем подписать, и удивлённо спросил:

– С чего это Вы взяли? Агентура донесла? Садитесь, рассказывайте…

– Да чего тут рассказывать. Красновские ребята обходят всех, кто подписал письмо. Всем угрожают. Заставляют отказываться от подписи. А ко мне, хотя я инициатор, не подходят…

Николай Фёдорович попытался успокоить агронома:

– Ну, так что? Может, они просто боятся…, хотя бдительности терять не надо. У Вас есть собака?

– Вот потому я и пришёл…, сегодня ночью у меня отравили Рэкса. Они это делают, чтобы потом работать без помех…

– Да… Дело принимает серьёзный оборот. Ну, ничего, что-нибудь придумаем…


Димка с Витькой третью ночь сидели в засаде. Ждали поджигателей. Николай Фёдорович сам отправил их на это задание, строго-настрого запретив связываться со злоумышленниками, если таковые объявятся.

Согласно его плану, в случае попытки поджога ребята должны были немедленно разбудить Щербакова и, самое главное, хорошо запомнить приметы злодеев. Щербаков же обязан был позвонить главе администрации и, если потребуется, совместно с соседями ликвидировать пожар в самом зародыше.

Две ночи они просидели безрезультатно. Первый раз оделись легко и сильно перемёрзли. Пришлось одеться теплее. Конечно, от стёганых брюк и дополнительных свитеров ловкости не прибавилось, зато появилось больше шансов избежать простуды. Да и вид у них стал более внушительным.

Наблюдательный пункт они выбрали между дровяником и конюшней. Отсюда хорошо просматривался огород, баня и подступы к дому с тыльной стороны. То, что поджигатели подойдут со стороны улицы, казалось маловероятным. Там можно повстречать невольных свидетелей.

– Сегодня должны прийти, – с уверенностью сказал Димка. – Метель поможет скрыть следы… И собаки не так чувствительны.

– Точно, – Согласился Витька. – Собаку в такую погоду из будки не выгонишь… И народ в тепле сидит.

Погода для тёмных дел была подходящей. Правда снега сверху практически не было, но Луну закрыли сплошные облака, и сильно мело.

Так, негромко переговариваясь, они просидели почти до трёх часов ночи. Когда самые ярко выраженные "совы" закончили смотреть телевизор и огни в большинстве домов погасли, ребята увидели силуэты двух человек, пробиравшихся со стороны огорода. Зимой, благодаря снегу, даже при облачности не так темно, как осенью, и привыкшие к темноте глаза хорошо их различали.

Злоумышленники подошли с внешней стороны невысокой изгороди почти вплотную к "охотникам", и те их сразу узнали. Два мужика, летом переехавшие в село из очередной распавшейся деревеньки. Оба безработные. День у них начинался с поисков чего бы и где выпить. Заканчивался, впрочем, так же, за исключением редких случаев, когда удача им сопутствовала, и они могли глушить белую до полного безумия.

Сегодня они были изрядно навеселе, и, хотя старались разговаривать тихо, "охотники" слышали каждое слово этих двуногих "экс-людей":

– Мишка! Лей бензин на стены и плесни немного на сено, под крышей!..

– Ты чё…, Юрик… Офонарел? На фига под крышу-то лезть? И так хорошо загорится. Смотри, какой ветер.

Юрик в ответ хохотнул:

– Хо-хо… А если плеснёшь, загорится ещё лучше!.. Ты давай, лезь… А я лестницу уберу и чиркну спичкой… Одним свидетелем меньше… И гонорар весь мой!

– Ну и сволочь ты, Юрка! Как только тебя за твой поганый язык до сих пор не прибили, – ворчал и ругался Мишка, залезая с канистрой на сеновал.

– Ты потише бубни… И канистрой не греми, а то собак разбудишь.

– Да нет у него собаки. Отравили… Если бы была, давно бы уже тявкала!

Пока они перепирались, приятели быстро оценили обстановку. О том, чтобы действовать, как было задумано, не могло быть и речи. Преступники решили поджечь конюшню с сеновалом. Облитые бензином, они вспыхнут мгновенно. Ветер в сторону дома, и к тому времени, когда подоспеет помощь, сгорит не только сеновал, но и дом. Затем пожар перекинется на соседей, и при таком ветре неизвестно, где его остановят. Друзья молча переглянулись и, не сговариваясь, надвинули на лицо спрятанные под шапками маски.


Когда глава администрации с милиционером Парновым, двумя соседями и самим хозяином прибежали к месту происшествия, они увидели там только двух лежащих на снегу мужиков. Руки и ноги у них были крепко связаны. От них сильно разило бензином. Полупустая канистра стояла рядом. Во время беглого опроса злоумышленники изложили события примерно так.

Мише и Юре сегодня подфартило, и они хорошо выпили. В три часа ночи собутыльники совершенно случайно проходили мимо дома многоуважаемого гражданина Щербаков. Была сильная метель, они немного сбились с дороги и каким-то образом оказались на задворках… И вот тут, ни с того ни с сего, на них вдруг напали два здоровенных, толстых мужика в масках… Мужики не наши… Наших бы они сразу узнали, а эти всё делали молча и быстро. Наверно, из областного ОМОНа.

Юру они чем-то сильно ударили по голове, а у Миши, когда он спускался с сеновала, эти изверги убрали лестницу… В результате чего он упал… и повредил ногу. Зачем он полез на сеновал, хоть убей, не помнил… Видно, был сильно пьян и захотел немного отдохнуть… Нападавшие их связали и облили бензином из канистры. Канистру, наверное, принесли с собой… Миша и Юра видят её впервые… Потом один из налётчиков куда-то убежал, а второй сидел возле них с зажигалкой и караулил. Когда появились люди, нападавшие скрылись…

Николай Фёдорович выслушал вольное сочинение "ни в чем не повинных" собутыльников и махнул рукой:

– Парнов, доставь их в комнату задержанных и утром вызывай из района следователя. К тому времени протрезвеют и расскажут всё!..

Когда Кузнецов ушёл, Парнов со зловещей улыбкой обратился к несостоявшимся поджигателям:

– Ну, зачем же ждать утра. Вы, мужики, мне расскажете всё прямо сейчас… Кто вас подговорил сжечь Щербакова?

– Ты что, Володя, не веришь? – возмутился Юрок. – Всё было так, как мы рассказали… Зачем нам кого-то поджигать? Ты хоть ноги-то нам развяжи. Затекли совсем…

Вместо ответа Парнов обратился к хозяину:

– Семён Игнатьевич, помоги-ка оттащить их подальше от строений… А то, как бы они случайно не воспламенились…

Они по очереди оттащили связанных злоумышленников в огород, и, когда Щербаков отошёл, мент Парнов начал допрос с помощью метода, который никогда бы не применил милиционер Ерохин.

– Уф… Тяжёлые вы, ребята. Надо перекурить… Хотите закурить, мужики?

– Не-е-ет!!! – в один голос закричали пропитанные бензином поджигатели.

– А я закурю. – Спокойно произнёс Парнов. – И, пожалуй, сяду от вас с наветренной стороны… Уж больно сильно от вас воняет бензином.

– Ты что?!.. – завопил Юрик, – ты же нас сожжёшь заживо!..

– Если мы сгорим, тебя самого посадят!.. – на той же ноте подпел ему Миша.

– А вот тут вы, мужики, не правы, – спокойно возразил мент Парнов, – доказать, что это я обронил на вас искру, будет уже некому… Вообще-то я могу сесть и с подветренной стороны… Но тогда вы мне расскажете правду… Ну, так кто вас подрядил на это дело?

Он секунду выждал и чиркнул зажигалкой. Прогноз главы администрации не оправдался… До утра ждать не пришлось. Злоумышленники протрезвели мгновенно… Девяносто секунд хватило на то, чтобы они выложили всю информацию.

Как и предполагал Парнов, "на подвиг" их подбил племянник Краснова Игорь Бабурин. За поджог щербаковского дома пообещал ящик водки. Если проболтаются, дал слово закопать их живыми на заброшенном деревенском кладбище. Так что выбора у них, так же как и сейчас, не было…

Когда они, перебивая друг друга, закончили свой рассказ, Парнов начал негромко им втолковывать:

– Нет, мужики, кое-какой выбор у вас есть… Из двух зол вы можете выбрать меньшее. Для этого очень внимательно послушайте меня…


Утром поджигатели "честно" сознались в том, что хотели сжечь Щербакова. Это была "их личная инициатива". Главный агроном им изрядно насолил. По его вине на новом месте их не приняли в колхоз. Да, они пьют, но кто скажите, сейчас не пьёт? А Щербаков упёрся, как бык, и в результате они остались без работы.

Кроме того, им отказала давать выпивку в долг Воронкова. Она мотивировала это тем, что боится торговать, потому как Щербаков написал в прокуратуру письмо. Когда они решили "по-хорошему" поговорить с главным агрономом, тот послал их… очень, очень далеко… И этим "оскорбил их личное достоинство". Вот потому они и задумали это преступление, в чем сейчас чистосердечно раскаиваются… Особую "благодарность" они хотят выразить тем "омоновцам", которые остановили их и не дали свершиться беде… Конечно, если бы они не выпили некачественную водку, такое злодейство замышлять бы не стали.

Одним словом дело было успешно раскрыто, оставалось только ждать суда.

В этот же самый день в селе Большая Гора произошло ещё одно "громкое" преступление. У фермера Горюева украли годовалого бычка. Горюев прославился в селе тем, что тянул себе на подворье не только то, что плохо лежит, но и умудрялся превращать в свою личную собственность то, что "лежало хорошо". И вдруг, украли у него самого…

Горюев "поставил на уши" большегоринскую милицию, и "преступление века" было раскрыто за один день. Правда, помогли это сделать возвращавшиеся с фермы бабы. Они обратили внимание на большое скопление собак возле хозяйственного сарая старого заброшенного дома. На место прибыл милиционер Кошелев и обнаружил пропавшего бычка. Вернее, его останки. Была организована засада, и похитителей задержали с поличным.

Ими оказались два восемнадцатилетних паренька, болтавшихся после окончания школы без дела. В армию их не взяли из-за хронической болезни. Работать "за гроши" они не хотели. Учиться ремеслу тоже не пожелали, а жить хотелось достойно. Вот и решили "немного подзаработать". Ночью увели телка, зарезали и спрятали мясо в заброшенном сарае. Днём выспались. Договорились с перекупщиками о цене. Осталось только забрать мясо и получить деньги. Но всё испортили собаки, которые проделали в ветхом строении дыру и не только сами хорошо полакомились, но и навели на краденое милицию. Когда под вечер воришки пришли за мясом, они попали Кошелеву прямо в руки.

На пацанов, посягнувших на священную и неприкосновенную частную собственность, немедленно было заведено уголовное дело. Усугубляло их положение то, что у них уже был привод в милицию за украденный ранее электродвигатель, обмотку которого они хотели сдать на цветной лом.


К празднику Восьмое марта в школе традиционно готовили концерт. Димка в концерте участия не принимал, но школьная общественность вспомнила, с каким успехом прошла летом его постановка, и потребовала очередного номера. И хотя у Димки не было желания сочинять по заказу, он согласился. На репетициях ему удавалось видеться с Маринкой.

За последние месяцы девушка сильно переменилась. Разговаривала с ним дружелюбно. Охотно шла навстречу. Даже рискнула однажды сделать совместную вылазку на лыжах, хотя передвигалась на них, как эфиоп, впервые увидевший снег. (Последствия её жизни в Испании). Одним словом, проявляла к нему интерес, но встречались они редко и практически всегда на людях.

В концерте Маринка участвовала в роли ведущей. На репетициях Димка откровенно ею любовался. Ему нравилось в ней всё. Её голос. Манера выходить на сцену и объявлять очередной номер. Её смех и искреннее возмущение, если кто-то из "артистов" не хотел работать в полную силу. Димку она тоже взяла в оборот, и он был вынужден за два дня состряпать номер.

Признаться честно, голову ломать он не стал. В те годы редко какой концерт художественной самодеятельности обходился без переделанного "на новый лад" диалога Вани и Зины, сочинённого Владимиром Высоцким. Вот Димка и решил в подобном диалоге "спеть гимн" российскому рублю, у которого с первого января отняли три нуля.

Для непосвящённых нужно оговориться. Российские реформаторы много чего обещали людям. Один обещал две "Волги" на ваучер… Другой – огромные проценты в банке… Третий – "капитализм с человеческим лицом". Причём уверял, что лицо это будет простого, честного человека… Четвёртый обещал сделать абсолютно всех граждан России миллионерами…

К сожалению, все обещания на поверку оказались "сказочкой для козявочки". И только тот, который обещал сделать каждого миллионером, своё слово сдержал. К середине девяностых любой пенсионер и даже разнорабочий оперировали миллионами. И когда какой-нибудь простой сельский житель заявлял: "Купил себе корейский "Самсунг" за полтора миллиона…" – лицо его преисполнялось гордостью… Он как бы подсознательно причислял себя к тем самым миллионерам, о которых при прежней власти много слышал, но никогда не видел их в глаза.

И вот теперь, в одночасье, население страны "из миллионеров" снова превращалось в обычных граждан. Ноль, он и есть ноль, а, поди ты… Убрали три нуля, и вместо "миллионеров" – опять нищие…

Правда, справедливости ради, нужно сказать, были и такие, у которых миллионы остались даже после сокращения нулей. Но их к обычным людям причислять нельзя. Миллионы остались у самых гениальных, талантливых, пронырливых и изворотливых.

Этот ушедший рубль и решил "увековечить" Димка в своей рифмушке. Вот что из этого получилось.


Диалог дедушки Вани с бабушкой Зиной.


Получила, Вань, зарплату я.

Выдали за весь сезон…

Мы теперь миллионеры,

Как все люди заживём!..

Деньги новые, без Ленина.

Сразу целый миллион…

Агроном сказал на ферме мне:

"Называется "лимон"… "


То-то вижу, ты вся светишься,

Будто лампочка сто ватт…

Если до утра продержишься,

Сэкономим киловатт…

А ты, я вижу, Зин, за старое.

Ох, дождёшься, грянет гром!..

Чего забыл у вас на ферме там

Этот самый агроном?..


Ну, Вань, завёл ты песню прежнюю,

Ни с кем нельзя и пошутить…

Наш агроном, который год уже

Способен только водку пить…

А чем так попусту болтать

И к всякой пьяни ревновать,

Давай решим с тобою лучше,

Как эти деньги издержать…


Я всё сказал. Ты – делай выводы!..

Не то забью гвоздями дверь.

Увижу вместе с агрономом -

Случится страшное!.. Поверь…

А ты запомни, между делом,

И узелок себе пришей…

Рогов моих тому пьянчуге

Не видеть, как своих ушей!..


Ой, хватит, Вань! Давай про деньги…

Желаешь?.. Сыну отдадим!..

У него, детишек много…,

А работник он один

А, может, нам открыть пивную?

Или частный магазин?

Будем жить, как бизнесмены,

Купим шубы…, лимузин…


Вроде умная, а дура!..

Сама знаешь наперёд…

Сын с соседями и шурином

За неделю их пропьёт…

Бизнесменша с голым задом…

Размечталась… Магазин!

Как, скажи, с твоей фигурой

Ты залезешь в лимузин?


Слушай, Вань, а, может, купим

Лучше синий вертолёт?

Или этот… с парусами

Белый-белый пароход…

Ох! Зажили бы красиво,

Ты б за водкой в "Коммунар"

Ездил не на грязном тракторе…,

А летал бы, как Икар…


Ну, ты даёшь! А "МИГ" не хочешь?

Он быстрей гораздо прёт…

Вертолёт, конечно, штука…,

Да солярки много жрёт!..

Пароход ей с парусами,

Тоже мне ещё Ассель…

В нашей узенькой речушке

Сразу сядет он на мель!..


Ты замучил меня, Ваня,

На тебя не угодишь.

Мы с тобой миллионеры!..

А ты, как лох какой, зудишь…

Надо нам потратить деньги,

Ты совет дать не хотишь…

Вот спрошу у внучки Тани.

Внученька, чего молчишь?


Я пришла просить прощенья.

Деньги на столе валялись…

Я купила на них куклу,

Пока с дедом вы ругались

Ты прости меня бабуля,

В магазине не сдержалась,

И от твоего "лимона"

Только пять рублей осталось…


Вот спасибо внучке Тане.      

Деду с бабкой удружила.

Все дурные наши споры

Одним махом разрешила…

А ты, Зинуля, председателю

Сказать спасибо не забудь.

Ведь ты была миллионершей

Аж целых двадцать пять минут!..


Номер исполнили гитарист и забияка Мишка Денисов и школьная хохотушка Маша Голубкова. В роли внучки выступила ученица шестого "Б" Таня Соколова. Над диалогом посмеялись и забыли, так же как и про те дутые "лимоны". Повода расстраиваться у людей не было. Инфляция никуда не делась…, цены росли постоянно, и ни у кого не было сомнения в том, что миллионы через несколько лет опять вернутся…


В День Восьмого марта Димка с Витькой были приглашены на вечеринку. Группа девчонок из одиннадцатых классов собралась у Светы Егоровой, Витькиной подружки.

Девчата в складчину накрыли стол и пригласили "на свой" праздник одноклассников. У них уже был опыт проведения подобных мероприятий, поэтому в числе приглашённых были только надёжные, проверенные и умеющие себя вести в компании друзья.

Парни тоже пришли не с пустыми руками. Принесли девчонкам подарки, конфеты, фрукты и даже вино.

Вечеринка удалась. Было шумно и весело. Говорили шуточные тосты, рассказывали анекдоты, танцевали и пели. Димка прочитал несколько новых рифмушек, над которыми хохотали все. Пожалуй, впервые он вёл себя полностью раскованно и раскрепощённо. И дело было не только в том, что он выпил три фужера вина. (Он пробовал его и раньше, но только пробовал и принципиально не пил). Виновницей его хорошего настроения была Маринка… Вместе со Светой она заводила всю компанию и умело вела вечеринку, как совсем недавно вела концерт… Её смеющиеся глаза, заразительный смех и шутливые команды не оставляли равнодушными никого.

Маринка первой пригласила Димку на вальс. Надо сказать, танцевал он скверно. Как-то так получилось, научиться этому ему было негде, да и не с кем. Поэтому он тут же отдавил партнёрше ногу, на что она во всеуслышание заявила:

– Ох! Димка! Ты совсем не умеешь танцевать! Придётся взять над тобой шефство!

– С удовольствием! – в тон ей ответил кавалер. – Я постараюсь быть прилежным учеником!

После этого они танцевали (и даже плясали) всё подряд. Науку Димка схватывал на лету. Особенно то, что касалось современных танцев. Только со старинным вальсом получалось хуже. Но это искусство одним днём не постигается.

Когда расходились, Димка до того расхрабрился, что вызвался Маринку провожать. Перед домом они остановились, и он насмелился её поцеловать. Девушка сама прижалась к нему. Он почувствовал это прикосновение, неумело обнял и приник к её губам. После поцелуя ему стало легко и весело, но Маринка всё испортила:

– Ох! Димка, ты совсем не умеешь целоваться!

Это уже было слишком. Быть всё время неумехой не позволяло самолюбие. Тем более никакого намёка на то, чтобы и в данном случае взять над ним шефство. Димка набычился:

– Ну, конечно… Где уж нам… У меня нет такого опыта, как у тебя!

Лицо девушки моментально помрачнело:

– Значит, ты всё же за мной подглядывал!.. Ну и обижайся! Дурак!

Она резко повернулась и быстрым шагом пошла к дому. Димка, размышляя над изменчивостью судьбы, неспеша пошёл по улице. Немного погодя его догнал Витька.

– Ты чего так быстро сбежал от Светы? – спросил он приятеля.

– Да ну её… Ехидна какая-то. Говорит, что я не умею целоваться…

Димка остановился и удивлённо спросил:

– Ну, и что ты ей ответил?

– Да ничего… Сказал, что в следующий раз поцелую только тогда…, когда научусь…

Димка позавидовал находчивости друга и на душе у него стало легче. Оказывается, не один он такой "неумеха".

Глава 7

Весна в Большой Горе на события выдалась богатой. После того, как были задержаны поджигатели, Николай Фёдорович по одному вызвал всех дельцов, подпольно торгующих спиртным, и провёл с ними разъяснительную беседу. Однако пользы от мероприятия оказалось мало. Только единицы из этих "коммерсантов" с криминальным бизнесом порвали. Большинство из них свою деятельность продолжало. Теперь они делали всё скрытно, с соблюдением определённой конспирации, инструктажем и запугиванием своих клиентов.

Из района главе сельской администрации пришёл официальный ответ на письмо. Из него следовало: предприниматель Краснов продажей спиртного занимается на законном основании. У него есть лицензия. К ответу были приложены результаты экспертизы из лаборатории. Как и следовало ожидать, уровень вредных примесей в спиртосодержащих жидкостях был "в пределах нормы". Одним словом, "спиртоводочная мафия", как её окрестили в селе, благополучно выкрутилась.

Однако новый глава администрации неожиданно для многих нанёс по теневому бизнесу Краснова ещё один удар, после которого тот чуть не потерял самообладание.

Кузнецов с милиционером Кошелевым средь бела дня накрыли на пилораме Краснова пять "КамАЗов", гружёных пиломатериалами. Все предъявленные документы оказались поддельными. Водители в один голос заявили, чтодолжны отвезти груз в город, а там "им скажут", где его разгрузить. Кроме пиломатериала на пилораме находилось ещё около сотни кубометров круглого леса. По документам Красновым было выписано и оплачено всего тридцать кубов. Остальной лес был ворованный.

Николай Фёдорович вызвал Краснова и потребовал объяснений. Валерий Иванович попытался свалить всё на лесничего. Якобы тот на его пилораме пилит лес для лесхоза. Предпринимателя не интересует, что это за лес, и куда уходит пиломатериал. Главное, за работу ему аккуратно платят.

В администрацию немедленно был вызван лесничий. Тот заявил, что валит лес и пилит его с разрешения вышестоящего начальства. Однако письменного разрешения на порубку у него не оказалось. Подельники просто пользовались бесконтрольностью со стороны местной власти и рубили лес самовольно.

Глава администрации совместно с участковым составили все необходимые протоколы и направили их в милицию. А соответствующие письма –в администрацию района и в лесхоз.

Замять скандал на этот раз не удалось. В результате всех разбирательств Краснова заставили заплатить за незаконно вырубленный лес, а лесничего с должности сняли.

Новый глава сельской администрации этот тактический бой выиграл, но нажил себе смертельных врагов. Взбешённый Краснов поехал к своим покровителям искать "на чересчур принципиального начальничка" управу.


Глава района Голованов, районный прокурор и предприниматель Краснов совещались. Люди это были абсолютно разные. Этих негодяев местного масштаба связывал только общий бизнес, точнее способ "делать деньги", и нечто такое, что заставляет хищников во время охоты объединяться и сбиваться в стаю.

Голованов и прокурор в общих чертах знали о том, как Кузнецов пытался помешать в деле реализации спирта и перекрыл лазейку с вырубкой леса. Краснов лишь уточнил детали и потребовал от покровителей немедленных действий. Обычно сдержанный, на этот раз он был настроен агрессивно. Проигрыш во время выборов, неудача с лесным бизнесом, независимое поведение и бесстрашие Кузнецова вывели его из равновесия. В глубине души Краснов осознавал: этот волевой и мужественный человек ему не по зубам. И это больно било по его самолюбию. До этого он считал, что в селе ему равных нет. Теперь пришлось признать: без посторонней помощи нового главу администрации ему не переиграть. И это обстоятельство бесило его ещё больше. Поэтому, как только зашла речь о том, что делать, он с ходу предложил:

– Я его изучил достаточно. Кроме неприятностей от него ожидать нечего… А биться об него лбом нет смысла. Его надо грохнуть…, и все проблемы разрешатся разом!..

– Ишь ты, какой быстрый, – заговорил "мудрый" кавказец. – Грохнуть… А что у него за спиной, ты знаешь? Откуда и почему он сюда приехал?

– Да я о нем узнал всё, что надо. Был обыкновенным сапёром… Даже квартиру не мог себе выбить… Потому и приехал в деревню. Купил какую-то развалюху и пудрит теперь нам мозги.

– А почему он почти половину службы провёл за границей? И что за связи у него с ФСБ? Ты в курсе, что у него бывает областной чекист?

– Знаю. В село приезжал фээсбэшник Бурлаков. Был у него. Говорят, они старые друзья…

– Ну, а чем занимался Кузнецов за границей? – вступил в разговор Голованов. – У тебя есть хоть какие-то сведения?

– Да ничем особенным. Разминированием, ликвидацией последствий всяких аварий. Я как-то об этом разговаривал с его сыном…

– Ну, и…?

– Тот сказал, что толком тоже не знает, но однажды слышал, как Бурлаков назвал отца "ликвидатором"… Так у нас этих чернобыльских "ликвидаторов" половина района!

Голованов с прокурором переглянулись, и кавказец назидательно пояснил:

– Плохо, дорогой, что ты не служил в армии… Иначе бы знал… За границей у нас работали и "ликвидаторы" КГБ. И ликвидировали они не аварии, а неугодных советскому режиму людей! Так что твой Кузнецов на самом деле может быть вовсе и не сапёр… С какой бы стати он, живя в деревне, стал общаться с чекистами?

– В общем, так! – подвёл итог Голованов. – Трогать его нельзя! Иначе мы можем разворошить такой муравейник, что мало не покажется… А вот над тем, как нам его потихоньку убрать с должности, надо подумать. Лучше всего организовать ма-а-аленькую провокацию. Чтобы появился повод его снять. А после… ты займёшь его место. Земское собрание изменит устав, и эта должность перестанет быть выборной. Глав сельской администрации буду назначать я!..

– Вот это правильно! – обрадовался Краснов. – Давно пора!

– Не перебивай! – продолжал Голованов. – Запомни. Никаких действий по отношению к нему лично не предпринимать! Постарайся сделать так, чтобы он где-то ошибся в своей работе…

– Вот-вот, – вмешался прокурор. – Вы, русские люди, очень эмоциональные… Если ему создать нетерпимую обстановку, он рано или поздно ошибётся. А дальше уже будет наша работа…


Криминальная весна в Большой Горе набирала силу. После аферы с лесом одна за другой пошли кражи. Было похоже на то, что преступники бросали открытый вызов местной власти, организациям и просто всем честным людям села.

Первая кража произошла в магазине местной потребкооперации. Она выглядела как обычная бытовая. Видимо злоумышленники пробовали силы и проверяли, какова будет реакция правоохранительных органов и населения.

В ночное время преступники отключили сигнализацию, отогнули не очень надёжную решётку на окне, выставили стекло и вынесли часть продуктов и три ящика водки. Утром в селе поднялся шум. Из района была вызвана следственная группа, которая изобразила активную деятельность, а во второй половине дня уехала заниматься другими, более важными делами.

Ровно через четыре дня произошла следующая кража. В магазине на восточной окраине села. Он тоже принадлежал сельпо. На этот раз злоумышленники действовали более дерзко и нахально. Они перерезали провода и отключили электричество во всей восточной части. Подогнали к магазину грузовик, зацепили тросом решётку и вырвали её вместе с рамой. Из магазина вывезли всё подчистую.

Казалось маловероятным, что такое преступление можно совершить без случайных свидетелей. Однако при опросе населения выходило именно так. Никто ничего подозрительного не видел.

Третья кража произошла в здании администрации и была для людей наиболее ощутимой. Большегоринским бюджетникам, наконец-то, привезли зарплату. За декабрь месяц. И хотя на дворе уже был апрель, событие это было из разряда радостных. Как это не раз бывало и ранее, работники администрации деньги привезли под вечер и до утра упрятали в сейфе бухгалтерии. Закрыли на замок комнату, само здание, а когда пришли утром, увидели: на администрацию был совершён налёт…

Нужно отметить, здание администрации (при прежней власти сельсовета) никогда не охранялось. Не было и случаев, чтобы администрацию обворовывали. А в данном случае был совершён именно налёт.

Замки на входных дверях были спилены. Двери в бухгалтерию, в кабинеты секретаря и главы администрации сняты с петель. Сейфы взломаны. Похищены деньги и бланки документов. Всё остальное, включая печати, испорчено и приведено в негодность. Даже трудовые книжки граждан, хранившиеся у секретаря, были разорваны в клочья.

И снова была следственная группа. Опросы: " кто и что видел?" И опять никаких свидетелей и никаких следов… Народ возмущался, но сотрудничать со следствием не хотел. Некоторые открыто жалели: куда-то исчез Дублёр. Если бы он был в селе, то обязательно помог бы поймать этих головорезов.

А кражи не прекращались. После набега на администрацию последовали кражи с взломом на узле связи и почте. Были обворованы ещё два магазина в самом селе и три в близлежащих деревнях. Когда обокрали Дом культуры и библиотеку, главе администрации окончательно стало понятно: на районных следователей надеяться нечего. Нужно что-то предпринимать самому. Для начала он решил посоветоваться с Ерохиным.


Егор Ильич после ранения оправился, но на работу выходить не спешил. По своим каналам он узнал не совсем приятную для себя новость. Начальник районного ОВД намеревается его уволить. Ерохин собирался в ближайшее время съездить в район и лично всё выяснить.

О том, что творилось в селе, он знал подробно. Пока подживала рана, не раз обдумывал, как начать работу по поимке этой банды. Николай Фёдорович, хотя они встречались часто, разговаривать с ним на эту тему избегал. Он щадил друга. Но сегодня пришёл к Ерохину домой и сам начал разговор.

– Ну, что ты, Егор, обо всем этом думаешь?

– Да всё мне понятно, Коля. Тебя проверяют на прочность. Ждут, когда ошибёшься…

– Это я и сам знаю. Заказчики – Краснов и те, кто стоит за ним. Ты мне другое объясни, кто исполнители? Так нагло и дерзко действуют, будто ни одного человека, способного их обуздать, не осталось… Как это там на их языке…, творят "полнейший беспредел".

– Про беспредел давай не будем. Ты, Николай, грамотнее меня в политическом плане. Сам видишь, что творится в масштабе государства. Это система, против которой в одиночку не попрёшь. А с этими конкретными исполнителями вполне можно разобраться. Я думаю, всё это вытворяет племянник Краснова со своим холуём.

– Откуда у тебя такие сведения? Разведка доложила?

– А ты выйди на наш рынок и послушай, о чем говорят бабки. О-о-о! Эти сплетницы знают всё… Так что вопрос "кто?" у меня сомнений не вызывает. Как поймать их с поличным? Вот над чем надо хорошенько подумать. Как там Парнов с Кошелевым без меня работают?

Николай Фёдорович подумал, стоит ли говорить, ведь ссылаться придётся на сына, и всё же решился:

– Не доверяю я им. У меня уже была информация, что Парнов работает на Краснова, а после попытки поджога Щербакова сомнений в этом не осталось.

Егор Ильич хитро улыбнулся:

– Наверное, тебе такую информацию представил Дублёр? Ты, конечно, установил с ним контакт и всерьёз рассчитываешь на его помощь?

– Понимаешь, Егор, смешного тут ничего нет. Я тебе как раз хотел рассказать…

– Да знаю я всё! – перебил друга Ерохин. – Можешь не рассказывать. Дублёр – это твой Димка… А мой Витька у него в помощниках!

– Как ты узнал?

– Да пока лежал, было время подумать… Прёт из ребят энергия. Играют в казаков и разбойников… Точнее в спецназовцев и разбойников. Но эти бандюги им не по зубам. Ребят привлекать не надо!

– Я не согласен, – возразил Кузнецов. – Парни помогут их выследить. А брать этих подонков придётся нам с тобой! Вот послушай, у меня есть небольшой план…


И снова в засаде. Ребята сидели возле гаража местной больницы. Отсюда хорошо просматривались подступы к основному и чёрному входу в здание администрации. Сидели и размышляли: "Клюнут на этот раз злоумышленники или нет?"

После первого ограбления в здании сделали ремонт. Укрепили решётки на окнах первого этажа. Отремонтировали двери, вставили новые замки, усилили навесы. В бухгалтерии и комнате секретаря поставили металлические двери. Привезли из района более крепкий сейф. На окна и двери начали устанавливать сигнализацию. Правда, старой конструкции. В случае отключения электропитания толку от неё никакого. Одним словом, сделали почти всё возможное, чтобы отбить у преступников желание повторить ограбление.

Однако, и Кузнецов, и Ерохин были уверены: налёт повторится. Поэтому в день, когда опять же под вечер привезли зарплату, они решили подстраховаться.

Работникам администрации было объявлено: зарплата за два месяца будет выдана на следующий день. Не соблюдая никакой секретности, Николай Фёдорович отдал распоряжение деньги положить в сейф, а на вопрос главного бухгалтера: "Как бы опять чего не вышло?", во всеуслышание заявил: "Не такие они глупцы, под сигнализацию лезть! Второй раз сунуться побоятся!.."

После того, как все разошлись по домам, деньги тайно переправили в домашний сейф Ерохина, а Димка с Витькой заступили на ночное дежурство. Они и в этот раз должны были ни во что не вмешиваться. Их главная задача состояла в том, чтобы как можно быстрее оповестить группу захвата. Группа состояла из трёх человек: Кузнецов, Ерохин, Кошелев, и бодрствовала в доме Ерохиных.

Приятели решили на этот раз не отклоняться от плана, но всё же, тайком от взрослых, прихватили с собой маски, наручники и деревянные дубинки. Рассудили просто: "Бережённого Бог бережёт!"

Когда ночь перевалила через апогей, выяснилось: в засаду друзья сели не зря. Злоумышленники подошли с тыльной стороны здания. Освещение здесь было слабое. Свет, пробивавшийся от фонаря, висевшего перед больницей, был слабее, чем от Луны. Однако силуэты людей ребята увидели сразу.

Разбойная группа действовала быстро и без лишнего шума. По всей видимости, грабители хорошо всё спланировали. Они подтащили заранее приготовленную лестницу и приставили её к угловому окну второго этажа. На нем ещё не было сигнализации. По лестнице поднялись два человека. Один остался стоять внизу. Грабители быстро справились с окном и забрались внутрь, в комнату большегоринских милиционеров, которая соседствовала с бухгалтерией.

Витька показал Димке три пальца, что означало: "Их трое". Тот утвердительно кивнул и взмахом руки приказал: "Беги!"

Витька умчался, а Димка потихоньку начал подбираться поближе к зданию. Ему это удалось. Он притаился возле перехода через трубу теплоцентрали, подходившей к зданию. Оставшийся "на шухере" охранник, видимо, что-то услышал, обернулся и долго всматривался в его сторону. В это время из здания послышались стук и грохот.

"Вот гады! Чтобы не связываться с дверями и сигнализацией, ломают кирпичную стену между комнатами! – смекнул Димка. – Но это даже лучше. Есть время, и можно под шумок убрать наблюдателя, чтобы было легче их схватить!.."

Он надвинул на лицо маску и резво побежал к стоящему на стрёме наблюдателю. Тот смотрел в сторону главной улицы. Из-за грохота, доносившегося из окна, шаги за спиной он услышал слишком поздно… Когда обернулся, их глаза встретились. Димка мгновенно узнал "стражника". Это был Флюгер, после ухода Кости в армию прибившийся к Бабурину. Глаза Флюгера, внезапно увидевшие человека в маске, расширились от ужаса… Он открыл рот, но вместо условного сигнала издал звук, отдалённо напоминающий крик молодого петушка… Димка одним ударом сбил его с ног, завернул руки за спину и защёлкнул на них наручники. Затем быстро засунул ему в рот самодельный кляп и для верности привязал Флюгера к металлической оградке.

Грабители, орудовавшие внутри здания, спокойно продолжали свою работу.

"Странно, – подумал Димка. – Они так самоуверенны и беспечны, будто их тыл прикрывает не хиленький Флюгер, а рота солдат!.."

Мысль эта немножко запоздала. Флюгер на прикрытии банды был действительно не один. Димка интуитивно почувствовал движение справа и с одновременным разворотом резко отскочил в сторону… Перед ним с ножом в руке стоял Крутой.

– Ну, вот мы и встретились… Скотина! Я знал…, что тебе захочется поймать наших парней. На этот раз ты покажешь мне своё личико… Но сначала я перережу тебе глотку!.. Я хорошо запоминаю уроки!

Крутой произносил свой монолог, медленно двигаясь вслед за Димкой, который уходил по кругу влево, стараясь всё время быть лицом к противнику. Цель его маневра была проста. Схватить дубинку, лежавшую на том месте, где он скрутил Флюгера.

Крутой сделал резкий выпад. Димка от ножа увернулся, но поскользнулся и с трудом удержался на ногах. Заминка была кратковременной, однако опытный противник сумел этим воспользоваться. Крутой резко рванул вперёд, подножкой сбил Димку с ног, сделал замах ножом, но… завершить дело не сумел. Сильнейший удар палкой остановил его руку. Нож выпал… Димку спас подоспевший Витька.

Разъярённый головорез повернулся к нападавшему. Витька попытался стукнуть ему по голове, но Крутой уклонился, и удар пришёлся по плечу. Бандит издал звериный рык и ударил Витьку с такой силой, что тот отлетел на два метра и упал прямо на трубу теплоцентрали.

Но, как говорят в народе, семеро одного не боятся… и против лома нет приёма… За это время Димка не только успел вскочить на ноги, но и вооружиться. Крутой все-таки получил дубинкой по голове, и хотя шапка смягчила удар и он устоял, за этим последовал удар ногой в пах, и ещё один по шее, и колосс был повержен…

В этот момент подоспела помощь. Вместе с группой захвата прибежали два молодых парня. Это были возвращавшиеся с вечеринки ребята, которых Кошелев прихватил по дороге.

– Ого!.. Да Дублёр их уже уконопатил! – услышал вдруг Димка знакомый голос. – Да ты маску-то сними! Тут все свои… Познакомимся!..

До Димки только сейчас дошло, что он всё ещё в маске. Только этого ему и не хватало. Чтобы на глазах у всех его разоблачили и увязали с ним все его предыдущие проделки. Он стремглав подскочил к отцу:

– Папа, внутри два человека! Меня не раскрывай!.. Я исчез…

Оставшихся грабителей взяли быстро. Один сдался добровольно. А племянник Краснова Бабурин попытался бежать. Он выпрыгнул из окна второго этажа, и, когда его настигли, оказал яростное сопротивление. Кошелев с добровольными помощниками, разгорячённые преследованием, изрядно его поколотили, и это в последующих событиях сыграло негативную роль.


Задержание лиходеев, будораживших село, обсуждалось бурно. Благодаря тому, что человека в маске видели добровольцы и Флюгер с Крутым, односельчане узнали: Дублёр никуда не пропал. Он действует. И именно благодаря ему были задержаны налётчики. Но работает он по прежнему инкогнито. Ибо сразу после того, как на место прибыла группа захвата, он, как и раньше, словно испарился.

Кузнецов и Ерохин на эту тему говорили очень неохотно. Да, ночью их кто-то поднял и сообщил о грабеже… Видели они и мужика в маске, но поговорить с ним не успели. Когда прибежали к зданию администрации, тот уже скрылся.

Витька, прибежавший из группы задержания первым (быстро бегает пострел), вступил с грабителями в схватку, и ему здорово досталось. У него зафиксировали сильный ушиб, и он целую неделю не ходил в школу. А когда появился в классе, его встретили как героя. Ребята и девчонки окружили потерпевшего толпой, и он охотно рассказал, как вместе с отцом и дядей Колей побежал задерживать грабителей, всех обогнал и первым прибежал на место… За что и пострадал.

Вместе со всеми героя слушал и Димка. Глядя на пожинающего плоды славы приятеля, он не удержался и задал ему ехидненький вопросик:

– Вить! А может, не надо было так сильно торопиться? Тогда всё обошлось бы без синяков… И уроки бы не пропустил…

Витька не успел ничего ответить. Одноклассники набросились на Димку, как рыбы пираньи на свою жертву. Венцом их гневной отповеди был вопрос, заданный в лоб:

– Ехидничать все могут! А ты почему не побежал задерживать грабителей вместе с отцом?

Димка таким отпором был ошеломлён. Он виновато улыбнулся и скромно сообщил:

– Да я в это время спал… У меня очень крепкий сон. Но, если бы меня разбудили…, я побежал бы вместе со всеми.

Лучший острослов одиннадцатых классов Митька Оглоблин тут же окончательно его пригвоздил:

– Ой, держите меня, щас упаду! Его не разбудили!.. Да ты у нас не только "Поэт", а ещё и "Спящая красавица"!..

Одноклассники дружно засмеялись. Пуще всех хохотал лучший друг Витька. И только Маринка Серова, слышавшая этот разговор, изменилась в лице. После размолвки она не разговаривала с Димкой. Но ей было очень неприятно слушать, как товарищи откровенно насмехаются над Димкиной слабостью.

После той бурной ночи произошёл ещё один эпизод, повлиявший на ход дальнейших событий. Пока ждали прибытия из района следователей, Кошелев с Парновым производили предварительный опрос задержанных правонарушителей.

Когда допрашивали Игоря Бабурина, в комнату вошёл глава администрации. Он кивнул Кошелеву:

– Сергей! Иди в мой кабинет. С тобой по телефону хочет лично поговорить начальник ОВД!

Кошелев вышел. Кузнецов кинул взгляд на Бабурина и сказал Парнову:

– Хватит с ним мучиться. Следователи вот-вот подъедут. Вы лучше подготовьте все материалы по предыдущим преступлениям. Это тоже их работа…

Бабурин, пристёгнутый за левую руку наручниками к батарее, вдруг вскочил, свободной рукой схватил стул и с криком: "Ненави-и-ижу!!!" – кинул его в Кузнецова. Николай Фёдорович увернулся, и стул пролетел мимо, слегка задев его по плечу.

Опешивший от такой наглости, Парнов пришёл в себя и сильным ударом в лицо усмирил Бабурина. К следам от побоев, полученных грабителем во время задержания, добавился синяк под глазом.


На этот раз следователи работали в селе целых два дня. Люди, обрадованные тем, что шайку поймали с поличным, начали кое-что припоминать. И хотя задержанные в совершении предыдущих преступлений не признавались, в деле появилось много дополнительных улик и фактов. Стало понятно, уйти от ответственности лиходеям не удастся. Но Краснов снова остался в стороне. Ни один из задержанных на допросах об "отце и вдохновителе" не обмолвился ни словом. Он остался без "подчинённых", однако сдаваться не думал и затеял новую интригу.

Николай Фёдорович обратил внимание на тот факт, что следователь прокуратуры меньше уделяет внимания раскрытию ограблений и налётов, чем вопросу избиения Бабурина во время задержания. У Бабурина были официально зафиксированы все синяки, шишки и ссадины. Следователь очень дотошно допытывал всех о том, как происходило задержание, а особенно подробно про случай, когда Бабурин бросил стул в главу администрации.

Кузнецов рассказал следователю всё. Парнов тоже ничего не утаил и признал, что проявил несдержанность. Чтобы усмирить разбушевавшегося правонарушителя, ударил того по лицу. Всё это было внесено в протокол допроса.

Следователь досконально допросил Кошелева и двух его добровольных помощников. Из протоколов было видно: парни грубо нарушили закон. Оказывается, они не имели права наносить удары убегавшему и отчаянно сопротивлявшемуся грабителю. Не помогло и то, что у одного из них был синяк, который он заработал от Бабурина. Сам правонарушитель сопротивление отрицал. И на всех допросах повторял, он никого не тронул пальцем, а всего лишь пытался убежать.

Вместе со следователем активно "трудился" и адвокат Бабурина, нанятый Красновым. К моменту окончания расследования, папка с материалами о превышении полномочий при задержании и допросе правонарушителей оказалась толще, чем с материалами об лихих "подвигах" грабителей.

Следователи уехали в район, и в селе на неделю утихли все страсти. Это было похоже на затишье перед бурей. Оно было нарушено, когда Николая Фёдоровича вызвал на "ковёр" глава администрации района.


Перед самым отъездом к Кузнецову подошёл Кошелев для личного разговора. Он и сообщил неприятную новость.

– Николай Фёдорович, говорят, Вас вызывает Голованов? Не знаю, что они там задумали, но Бабурин написал заявление… Якобы Вы избили его во время допроса.

– Да что ты говоришь!.. Это точно?!

– Точно! На Вас завели дело. Видимо, за этим и вызывают.

Кузнецов этим сообщением был ошеломлён:

– Но это же какой-то бред!.. Как они смогут это доказать?

– Парнов проболтался… Его вызывал прокурор и заставил изменить показания.

– Чем это он его "переубедил"?

– Предложил выбирать. Либо уголовное дело заводится на Вас, либо на него. Раз он признал, что ударил Бабурина. Больше я ничего не знаю. Просто должен был предупредить. Вам будет легче защищаться.

– Спасибо, Сергей! Я, честно говоря, что-то подобное от них ожидал… Что ж, будем воевать!

Он пожал Кошелеву руку и пошёл к машине. Пока ехал, ещё раз в деталях вспомнил и проанализировал события тех дней, и продумал примерные ответы на обвинение.

Однако в действительности все оказалось хуже, чем он предполагал. У Голованова сидел прокурор. Разговор был расписан, как по нотам.

Начал его предельно вежливым тоном глава района:

– Николай Фёдорович, мы вас вызвали, чтобы обсудить очень неприятное дело. В ходе следствия по делу задержанных в селе правонарушителей на вас поступила жалоба… Точнее, заявление гражданина Бабурина. Суть жалобы в том, что вы во время допроса избили его… Что можете нам по этому факту доложить?

Кузнецов, подготовившийся к беседе, ответил тоже очень вежливо:

– Вы, Сергей Павлович, конечно, понимаете, что я лично не трогал Бабурина и пальцем, хотя он в меня и запустил стулом. Это всего лишь провокация. Поэтому, чтобы что-то ответить конкретно, я должен знать, что он там про меня нафантазировал… А так же посмотреть показания милиционера Парнова, который действительно его ударил, защищая меня.

– Видите ли, гражданин Кузнецов, – вмешался в разговор прокурор, – заявление поступило не на милиционера, а на вас… Вы – человек, облечённый властью. И то, что можно простить несознательному менту, нельзя спустить руководителю… Мы должны всё тщательно расследовать. По этому факту возбуждено уголовное дело, и показания свидетеля расходятся с тем, что вы нам сейчас сказали. Вот, пожалуйста, ознакомьтесь.

Николай Фёдорович усмехнулся и, забирая документы, ковырнул прокурора:

– Ну, уж если прокурор района называет милиционеров "несознательными ментами", то с такой милицией мы далеко пойдём…

Кавказец гневно сверкнул глазами:

– Я бы, гражданин Кузнецов, на Вашем месте отложил шутки до лучших времён!

– Извините, если обидел! Такой мы народ, русские, шутим даже на краю могилы… А если серьёзно, то прокурор – это тоже человек облечённый властью, и изъясняться на жаргоне преступников ему не пристало!

Блюститель закона вспыхнул от негодования, но не нашёлся, что возразить. Его ответ напоминал оправдание:

– Это не жаргон!.. Сейчас все так говорят! Даже на телевидении…

– О-о-о! Эти отрабатывают свой хлеб! Задача у них такая, принижать всё русское… Включая и язык. А Вы всё-таки – прокурор в русском районе, в глубинке, а здесь большинство говорит на нормальном русском языке…

Неизвестно, чем бы закончилась эта перепалка, не вмешайся Голованов:

– Николай Фёдорович! Дело действительно приняло серьёзный оборот. Не нужно становиться в позу. Ознакомьтесь с материалами, и давайте вместе подумаем, что можно сделать.

Кузнецов принялся читать заявление Бабурина. Одного взгляда было достаточно, чтобы убедиться: тот писал под диктовку. Документ был написан юридическим языком, без единой грамматической ошибки, чего никак нельзя было ожидать от человека, запас слов у которого меньше, чем у Эллочки Людоедки. Суть заявления сводилась к следующему.

Во время допроса, который проводил милиционер Парнов, в комнату вошёл глава администрации Кузнецов и, превышая свои служебные полномочия, начал задавать Бабурину вопросы о каких-то преступлениях, которые тот не совершал. Бабурин на вопросы ответил отрицательно. Кузнецов приказал милиционеру Парнову достать из сейфа документы. Когда Парнов отвернулся, глава администрации начал задержанного бить, добиваясь таким способом от него признания. Бабурин не выдержал, схватил стул и попытался защититься. В этот момент Парнов повернулся к ним лицом. Кузнецов сразу перестал Бабурина избивать и вышел из комнаты. Далее следовало "признание". Бабурин признает себя виновным в попытке ограбления администрации, но других преступлений он не совершал и просит оградить его от противозаконных действий со стороны гражданина Кузнецова, нанёсшего ему телесные повреждения.

Переписанные показания Парнова не противоречили этому заявлению. Из них следовало, что глава администрации действительно заходил в комнату с целью лично допросить гражданина Бабурина. В момент, когда Парнов отвернулся, чтобы забрать из сейфа документы, за его спиной произошла потасовка. Грохот от падения стула заставил его обернуться. Избивал ли глава администрации задержанного, Парнов не видел, но после стычки у того образовался синяк. Этот факт даёт возможность предположить, что Кузнецов действительно занимался рукоприкладством.

Николай Фёдорович закончил чтение и обратился к прокурору:

– Я понимаю, Сергей Павлович не специалист. Ему трудно квалифицировать всё это… Но Вы-то с вашим юридическим образованием должны понимать… Ни один нормальный суд не станет рассматривать эту галиматью! Этот бред сивой кобылы! Тем более есть признание ребят, которые задерживали Бабурина. Он оказывал сопротивление, и они были вынуждены применить силу.

Прокурор ехидненько улыбнулся:

– Вы сильно отстали от жизни. Нормальный суд сейчас большая редкость. А у нас заявление лично на вас, и мы обязаны на него отреагировать. Хотя можно и не доводить дело до суда. Если вы признаете, что превысили полномочия, и добровольно уйдёте с должности главы администрации.

– Николай Фёдорович, а прокурор предлагает верное решение, – заговорил Голованов. – Зачем доводить всё до скандала? Вы просто уйдёте с должности… Я вижу, как вам, военному пенсионеру, тяжело. Для вас это совершенно незнакомая работа. Мы найдём вам работёнку попроще. Будете получать хорошие деньги, и трепать с населением нервы не придётся.

– Нет, Сергей Павлович! Уйти, как Вы предлагаете, это значит предать односельчан, которые голосовали за меня. А я никогда никого не предавал. Попробую доказать, что дело это сфабриковано. А Вам, господин прокурор, я обязательно задам на суде пару вопросов не по теме. Например, откуда в район прибывает самопальная водка? И почему прокуратура не принимает мер, когда людей травят спиртосодержащими жидкостями?

Чтобы сдержать ярость, "блюститель закона" стиснул зубы и отвернулся. Голованов нахмурился. От его показной вежливости не осталось и следа. Он заговорил резким начальственным тоном:

– Хватит болтать, Кузнецов! Не понимаете, что перед законом все равны? Никакие прошлые заслуги не помогут вам уйти от ответственности… Вы свободны!


И дело начало раскручиваться. Толчок дала заказная статья в районной газете. Её написала теперь уже не заместитель, а главный редактор Холмогорова.

В статье "с большим сожалением" констатировалось, что наши "самые демократичные" в мире выборы не гарантируют от ошибок. Не всегда избранниками народа становятся порядочные люди. Одна из таких ошибок произошла в селе Большая Гора, где на пост главы администрации был избран офицер запаса, который пытается управлять селом "с помощью методов казарменной дедовщины".

Далее в деталях и подробностях, которых не было даже в сфабрикованном деле, расписывалось, как во время допроса, который глава администрации "не имел права проводить", Кузнецов избил подозреваемого в краже гражданина Бабурина, пытаясь "методами тридцать седьмого года" заставить того признать себя виновным в совершении преступлений, "которых тот не совершал". В конце статьи ставился вопрос: имеет ли моральное и юридическое право находиться на столь ответственной должности человек, который сразу после выборов "так нагло превышает свои полномочия" и "пытается руководить с помощью мордобоя"?

Статья вызвала огромный резонанс. Село раскололось на два лагеря. Большинство поддерживало Кузнецова и было возмущено этой провокацией. Однако нашлись и такие, что поверили этой статье и "агитаторам" Краснова.

В ответ на заказную статью работники ООО "Рассвет", учителя школы, работники сельпо, дорожного участка, и других организаций провели собрания в защиту главы администрации. Служащие администрации совместно с директором школы Серовым, главным агрономом ООО "Рассвет" Щербаковым написали в газету опровержение. В письме прямо указывалось, что вся эта возня затеяна предпринимателем Красновым с целью: взять реванш за проигрыш на выборах. Что вина Кузнецова не доказана и на суде вряд ли её удастся доказать, потому как факт "избиения" выдуман главарём преступной группы Бабуриным. Затрагивались в статье и действия самой шайки. Эти, как их назвал главный редактор, "правонарушители", терроризировали село на протяжении месяца. Есть много свидетелей и доказательств, подтверждающих их преступления. Но следователи прокуратуры "не хотят" работать с населением по данному делу. Они заняты тем, что фабрикуют обвинение против главы Большегоринской администрации.

Письмо подписали сотни человек. Под давлением общественности главный редактор была вынуждена опубликовать его. Однако спустя некоторое время в газете было напечатано другое письмо, написанное "истинными большегоринцами".

В этом "письме" от имени "настоящих жителей села Большая Гора" утверждалось, что глава администрации "силой административного ресурса" (?) заставил людей выступить в свою защиту. Письмо в редакцию газеты он написал сам. Жители же села "подписывали чистые листы", а текст письма "в глаза не видели".

На самом деле большегоринцы возмущены избиением гражданина Бабурина. Глава администрации в селе "человек чужой". Он не местный. Не знает специфики деревни и пытается "армейские порядки ввести в гражданскую жизнь". Даже "пробует подменять карательные органы". Далее опять вывод и заключительный вопрос.

Мы, жители села, против преступников, но для того, чтобы с ними бороться, есть милиция, прокуратура и суд. И если глава администрации такой хороший, как написано в "коллективном" письме, то почему им заинтересовалась прокуратура и предъявила обвинение в превышении должностных полномочий с применением насилия?

Подписаться под этим "письмом" "истинные большегоринцы" не захотели. Сноска редактора гласила: "Подписи в редакции имеются".

Повторный пасквиль до глубины души возмутил всех честных людей. В кабинете у главы администрации стихийно собрались руководители, поддержавшие его. Спорили, что можно противопоставить этой заказной статье от имени якобы настоящих жителей села. Особенно кипятился агроном Щербаков:

– Я предлагаю написать опровержение и в нем перечислить фамилии всех, кто входит в красновскую "инициативную группу"! Пусть им перед людьми станет стыдно!..

Кузнецов с ним не согласился:

– Семён Игнатьевич! Повторного нашего письма никто публиковать не станет. А если и опубликуют, то в ответ напишут десяток опровержений…, и всё равно повернут всё по-своему.

– Да что же это у нас за свобода слова такая? – возмутился Щербаков. – Журналистам можно врать, переворачивать всё с ног на голову, а честный человек не может даже слово написать в свою защиту!

– Такая "свобода слова", Семён Игнатьевич, не только у нас, – вступил в разговор директор школы Серов. – Она в любом капиталистическом государстве. По этому поводу хорошо сказал Николай Островский: " Буржуазный журналист знает правду, но молчит о ней. У него нет выбора. Или лги и получай за это деньги… Или пошёл вон…". Так что на прессу рассчитывать нечего. Нужно готовиться к суду. Выбрать общественных защитников и хорошенько их подготовить!..

На том и порешили. В качестве общественных защитников выбрали Щербакова и Ерохина. Они тут же взялись за дело. Собрали постановления общих собраний и письма трудовых коллективов в поддержку главы администрации. Подготовили общественную характеристику. Совместно с Кошелевым и двумя добровольцами, задерживавшими Бабурина, написали заявление в суд. В нем изложили, как Бабурин при задержании отчаянно сопротивлялся и наносил милиционеру и его помощникам удары. В ответ на это они тоже были вынуждены применить силу. В результате чего у задержанного и появились ушибы и синяки. Написали и то, как следователь прокуратуры оказывал на них давление, чтобы они изменили свои показания и направили их против главы администрации.

Одним словом общественные защитники готовились основательно. Но Николай Фёдорович не обольщался. Он понимал: главная тяжесть в деле защиты ляжет на него самого. Предстоит противоборство не только с обвинением, выдвинутым прокуратурой, но и с "инициативной группой", развернувшей работу среди населения.

Противники были известны. Краснова поддерживали работники Дома культуры, некоторые учителя, врачи, конторские служащие, ну, и местные предприниматели всех мастей. Одним словом, люди из числа сельской интеллигенции.

Николай Фёдорович много размышлял над тем, почему русская интеллигенция в глубинке так легко поддаётся любому влиянию и с большим рвением бросается в борьбу за идеи, которые ей чужды.

Простой вопрос – поддержка нынешней власти. Можно понять, почему её так рьяно поддерживает столичная элита. Благодаря этой власти она получила возможность превращать свой талант и способности в деньги. Но почему интеллигенция на периферии, которую власть держит на голодном пайке, так за неё цепляется?

Кузнецов полагал: всё дело в доверчивости русского человека и его политической безграмотности. Последствия от политической безграмотности гораздо страшнее, чем от безграмотности общей.

Обработка с помощью средств массовой информации существует в любом государстве. Была она и при Советской власти. Но тогда пропаганда была более примитивной, рассчитанной на уровень простого рабочего и колхозника. И люди, получившие высшее или специальное образование, без особого труда определяли, где истина, а где идеологическая догма.

После переворота и реставрации в стране капитализма идеологическая обработка стала более изощрённой, поменяла полярность и направленность. Новая власть практически не уделяет внимания "воспитанию люмпенов", понимая неэффективность этой работы. Те либо во всем разуверились, либо вообще перестали читать и смотреть телевизор. Главный объект современной пропаганды – полуобразованная интеллигенция. Полуобразованная потому, что она получила специальные знания по профессии, имеет определённую общую грамотность и эрудицию, но в большинстве своём абсолютно безграмотна в плане политическом. Поэтому у неё достаточно знаний, чтобы уловить идею, с помощью которой её зомбируют, но недостаточно, чтобы осмыслить эту идею, оценить её и противостоять ей, если она вредна.

На это и расчёт. В принципе, современный механизм идеологической обработки не так уж и сложен. По-настоящему грамотный человек разберётся в нём легко. Простой пример. Чтобы показать, что советское прошлое – это плохо, а настоящее – это хорошо, из истории страны берётся общеизвестный факт. В него вплетается "ранее скрываемая" деталь. (Капля дёгтя). Ухо полуобразованного интеллигента пропускает всю ранее известную ему информацию и чутко улавливает "ранее скрываемую" деталь. И всё… Вывод интеллигент делает сам. Не было никакой бочки мёда, а был сплошной дёготь… И только теперь пришло время собирать мёд… Уверенный, что сам додумался до такой истины, полуобразованный интеллигент бросается в бой, чтобы отстаивать и защищать эту "истину".

И только политически образованные люди без труда определят: это очередная уловка всё с той же вечной целью – удержать завоёванную власть. Поэтому именно против политически грамотных людей при любом повороте истории направлена стрела репрессий.

Другая причина "воинственности" нашего интеллигента – ревность и зависть к человеку, который сумел подняться (с помощью таланта, например) выше своих усреднённых сограждан.

Те, кто приписывает эти качества только "русскому характеру", в принципе не правы. Ревность и зависть к ближнему есть у любого народа. Но проявляются они по-разному.

К примеру, у евреев зависть подавляется рационализмом: "А вдруг он вылезет "в люди"? Может быть, тогда вытащит и меня? Ну, а там посмотрим, кто кого!.."

У немцев верх берёт дисциплина: "Если он поднялся надо мной, значит, я обязан ему беспрекословно подчиняться. А если Фортуна повернётся ко мне, тогда отыграюсь…"

Англичанин будет демонстрировать показное безразличие. Он не покажет виду, что завидует, но начнёт строить за спиной тайные козни и интриги.

У русских людей верх берут эмоции. У нашего народа очень обострённое чувство равенства и социальной справедливости. Русский человек не станет эти эмоции скрывать и не боится их проявлять, если только чувствует хоть какую-то поддержку сограждан.

Русские от души чествуют героя из другой среды. Но против человека из "своей деревни", который ещё вчера был "таким, как все", а сегодня вдруг возвысился, ополчаются всем миром. И будут вести с ним "борьбу", пока не поставят "выскочку" на место.

Если же, несмотря ни на что, "выскочка" оказался человеком сильным, выстоял и сумел удержаться, ревность и зависть меняются на заискивание и раболепство, или даже на уважение и любовь.

Эти особенности, а не какой-то меркантильный интерес заставили часть сельских интеллигентов объединиться против нового главы администрации. Слепая вера в "своих" людей и неспособность оценить ситуацию и понять, что деятельность красновых и головановых принесёт вред не только им самим, но и их детям и внукам. Ну, и, конечно же, ревность и зависть к человеку, который неизвестно почему (есть в селе более достойные люди), должен управлять ими.

Поэтому стоило только кому-то крикнуть: "Ату его!", как свора бросилась рвать "иногородца", не задумываясь, прав он или нет. Именно эти люди будут склонять общественное мнение против него, используя все честные и бесчестные способы и методы. И делать это они будут от всей души. Изменить это мнение в свою пользу возможно только в одном случае. Если проявишь волю и выстоишь.


Много сказано и говорится в настоящее время о судах и судьях. Суды бывают всякие: справедливые и несправедливые, формальные и неформальные, общественные и личные, праведные и неправедные, высшие и низшие, главные и верховные, фиктивные и легальные, международные и национальные… Есть даже Самосуд и Суд Линча… Но нельзя дать определение и характеристику суду российскому… Он непредсказуем!

Прокурор района отреагировал на угрозу Кузнецова. Кавказец "ушёл в кусты", и в качестве обвинителя на суде выступал его заместитель. Нет смысла ещё раз повторять подробности этого фиктивного дела. Нужно только отметить, что доводы прокуратуры были малоубедительны. Ещё хуже вёл защиту штатный адвокат Кузнецова. Его действия можно было охарактеризовать известной народной присказкой: "Не сказал ни Бе, ни Ме, ни Ку-ка-реку!"

Зал оживился только во время допроса Парнова. Тот бледнел, краснел, путался и, в конце концов, заявил, что "ничего не видел и ничего не знает". Глядя на него, присутствующие на суде лишний раз убедились: "труд" иуды действительно тяжек. Ох, нелегко даются тридцать сребренников… В конце допроса общественный защитник Ерохин задал "свидетелю" прямой вопрос:

– Гражданин Парнов, ответьте суду, почему Вы изменили свои первоначальные показания? На Вас кто-то оказывал давление?

Тот запутался окончательно, и Ерохин пригвоздил его репликой:

– Вот из-за таких продажных тварей, как ты, народ стал нас называть не милиционерами, а ментами!

За эту фразу его чуть не удалили из зала заседания суда. Тем не менее, когда начались прения, ему, как общественному защитнику, дали слово. Егор Ильич был немногословен. Он перечислил коллективы, которые выступили в защиту обвиняемого, зачитал общественную характеристику на него и подвёлитог:

– Я вообще не могу понять, где здесь состав преступления. Мы увидели клевету с целью сведения личных счетов со стороны "потерпевшего" Бабурина… Подтасовку показаний под давлением прокуратуры свидетелем Парновым… Ведь на самом деле Бабурина бил сам свидетель. Но никто… я подчёркиваю, никто не дал свидетельских показаний, что подсудимый нанёс хотя бы один удар "потерпевшему". Единственный свидетель утверждает, что доставал бумаги из сейфа и ничего не видел, даже то, как Бабурин кинул в подсудимого стул. Поэтому я спрашиваю: где доказательства вины подсудимого? В чем состав преступления? За что вообще человека судят?

Предоставили последнее слово и "подсудимому". Речь Николая Фёдоровича так же была краткой:

– Уважаемые граждане судьи! Мне не в чем признавать себя виновным потому, что никакого правонарушения я не совершал. Всё это дело состряпано с единственной целью: дискредитировать меня и заставить уйти с должности главы Большегоринской администрации. К сожалению, всё это было сфабриковано не без помощи нашей районной прокуратуры. Думаю, вы убедились в этом сами и примете правильное решение.

Когда суд удалился на совещание, даже представитель обвинения был уверен – Кузнецова оправдают. Но российский суд не всегда руководствуется законами и логикой.

Возможно, судья и два заседателя посчитали, что "дыма без огня не бывает", и решили подстраховаться. (Оправдать, конечно, можно, но как бы чего не вышло). Нельзя было исключить и вариант их подкупа. Но, скорее всего, сказалась корпоративность местных чиновников. Ведь на местах самостоятельность и независимость суда, прокуратуры, адвокатов и тому подобное не более, чем видимость. На самом деле существует тысячи всевозможных связей, которые удерживают все эти "отдельные планеты" на одной орбите и заставляют их вращаться вокруг светила местного масштаба, имя которому – глава районной администрации.

Как бы там ни было, оправдание Николая Фёдоровича не состоялось. Суд признал его виновным и "за превышение служебных полномочий с применением насилия" приговорил к штрафу в пользу "пострадавшего" в качестве моральной компенсации, а также лишил права в течение трёх лет занимать руководящие должности.

Через два дня состоялся суд над Бабуриным и его шайкой. Обвинителем был всё тот же заместитель прокурора. Из всего букета преступлений этой группы "удалось доказать" только два эпизода. Бабурин получил три года, подельники – по два с половиной.

В этот же день прошёл ещё один процесс. Судили ребят, укравших бычка. Обвинителем на нём был сам прокурор района. Вчерашних школьников, посягнувших на "священную и неприкосновенную" частную собственность, осудили на всю катушку. Пацаны получили по четыре года с отбыванием срока в колонии.


Сбылась мечта предпринимателя Краснова. Наконец-то он стал главой сельской администрации села Большая Гора. Теперь всё в его руках. Нет только помощников, загремевших "на нары", но это дело временное. Срок невелик, и глядишь, не сегодня-завтра подвернётся какая-нибудь амнистия от сердобольного президента. Так что повода унывать не было.

Кузнецова сняли с должности сразу после суда. Николай Фёдорович был человеком деятельным и выносливым, но последние события отняли у него слишком много сил. Он начал всерьёз подумывать о том, чтобы плюнуть на всю эту борьбу и заняться домашним хозяйством.

Когда передавал дела и должность Краснову, тот не смог побороть искушения и попытался "укусить" побеждённого соперника:

– Мой тебе совет, офицер, сиди на пенсии и не лезь в политику и бизнес! Паровоз, на котором вы ехали в Светлое Будущее, загнали в тупик… Теперь пришло наше время!

Прежде, чем ответить, Николай Фёдорович внимательно посмотрел на Краснова. От этого взгляда тому стало неуютно.

"А он недалёкий человек, – пришёл к заключению Николай Фёдорович. – Пытается хитрить, ловчить, а, в сущности, обыкновенный недоумок. Без поддержки сверху быстро пропадёт". А вслух сказал:

– Не торопись, милок! Ещё не вечер. Знаешь, сколько на Руси было таких, как ты? Почитай историю… Поинтересуйся, чем они закончили!

После этой "прощальной фразы" подполковник запаса Кузнецов спокойно отправился домой с твёрдым намерением завести пасеку и самым серьёзным образом заняться пчеловодством.

Но его ожидал ещё один удар. Приехал Вадим Бурлаков. Он сильно изменился. Николай Фёдорович уже знал, друг серьёзно болен. Вадим ничего не скрывал и будничным голосом, как будто собирался уезжать в очередную командировку, произнёс:

– Наверное, Коля, видимся в последний раз… Надо обсудить кое-какие проблемы.

– Что, Вадим, неужели всё так серьёзно?

– Серьёзнее некуда. Рак… Как там, у медиков…, уже в неоперабельной стадии…

Эта известие до глубины души потрясло Кузнецова, но он нашёл в себе силы подбодрить друга:

– Черт! Вадим, сопротивляйся! Попробуй народные средства… Ведь некоторые излечиваются даже с четвертой стадии… Тебе же нет ещё и пятидесяти!

– Вот именно, некоторые… Хотелось бы, Коля, пожить ещё, но эта болезнь не спрашивает о возрасте.

Они проговорили почти три часа. Вадим попросил после его смерти кое в чем помочь семье. Николай Фёдорович рассказал о своих проблемах, которые теперь показались ему мелкими и суетными. Когда прощались, Бурлаков спросил:

– Ну, и что ты собираешься делать дальше?

– Попробую опротестовать решение суда в вышестоящей инстанции… А что ты посоветуешь?

– В моем положении советовать трудно. Я не смогу тебя в случае чего поддержать. По-моему, тебе нет смысла тратить остаток жизни на борьбу в этом террариуме… Если уж хочешь чего-то добиться, займись серьёзно политикой. Помогай оппозиции. А от этого местного князька я постараюсь село избавить. Но, помни, его место займёт другой…

– Да я это понимаю! Их сейчас столько, жадных до денег и власти, развелось, что "сиротами" мы не останемся… Но ведь придёт время, когда они начнут поедать друг друга, а у холопов снова будут чубы трещать…

– Сейчас не это самое худшее. Главная опасность идёт с Кавказа и Средней Азии. То, что они скупили рынки и залезли в торговлю и строительство, всего лишь прикрытие. Страшен для России наркоспрут, которого эти ребята вырастили… Его щупальца дотянулись до самых отдалённых деревень. Они и нашу "контору" пытаются скупить на корню.

– А что ж вы не боретесь с этим "спрутом" по-настоящему? Ведь это прямая угроза государству. Для этого ваша служба и существует!

– Да нет. Кое-что мы делаем. Но это так, эпизоды. Нам сейчас не до работы. Каждый думает, удержится он завтра на службе, или его вышибут. Ты же видишь, идёт реорганизация за реорганизацией, сокращение за сокращением, чистка за чисткой… И всё для того, чтобы в службе остались лояльные власти и удобные для высшего руководства люди. В руководстве остались одни приспособленцы, карьеристы и те, кто использует служебное положение для личного обогащения… Среди рядовых офицеров много порядочных, но они выдавливаются из системы…

– Невесёлую картину ты, Вадим, нарисовал. Почти то же самое делается и в армии. Но, мне кажется, всё это временно. Вот придёт новый, молодой президент и начнёт наводить порядок. Сколько раз Россию пытались похоронить, а она все живёт!..

– Может быть, Коля, так оно и будет. Но у меня уже нет такого оптимизма. Возможно, это от болезни… Я вижу, как Россия терпит поражение за поражением. Разрушить ведь можно легко и быстро, а на восстановление уйдут многие годы. Не хочется уходить в такое время. Мне страшно за детей. Что им останется? Этот наркоспрут?

– Что ты, Вадим, хоронишь себя раньше времени!.. У тебя ещё половина жизни впереди… Ты давай борись и побеждай болезнь… А потом будем сообща бороться за будущее наших детей! Вместе с ними.

– Не шуми, Коля! Ты меня знаешь. Я никогда не паниковал и сейчас не паникую, а знаю абсолютно точно, жить на этом свете мне осталось совсем немного… А другого света, скорее всего, просто нет… Прощай дружище!..

Глава 8

И снова, в майские праздники, теперь уже одиннадцатые классы отправились "в поход" на озеро Мраморное. Прошёл всего год, а многое изменилось за это время. Ребята выросли. Даже те, кто отставал в росте, догнали и перегнали девчонок. А об их одноклассницах можно было сказать просто: из долговязых и угловатых подростков они превратились в девушек.

Как и год назад, было много шуток, смеха, и всё же одна подспудная мысль накладывала на все их действия грустный отпечаток. Все понимали,что это их последний школьный "поход". Пройдёт полтора месяца, и они разлетятся кто куда. У каждого своя судьба, своя дорога. И даже очень сильного желания будет недостаточно, чтобы вот так собраться сообща, всем до единого.

Не было в этот день и традиционной "беседы". Евдокия Федотовна предложила ребятам просто рассказать о своих планах на будущее. Будущее каждый представлял по-разному. Нашлись такие, что ответили примерно так: "Не знаю… Вот школу закончу, а там будет видно!.." Или: " Выйду замуж за "нового русского"… А может, поеду за границу зарабатывать баксы!"

Но большинство ребят все-таки к чему-то стремилось. Некоторые собирались поступать в ВУЗ. Кто-то в училище или техникум. Кое-кто планировал отслужить в армии, а потом найти хорошую работу.

Три человека имели намерение поступить в военное училище. Правда, цели у них были разные. Павлик Родионов решил таким образом получить высшее образование и сразу после окончания училища из армии уволиться. Мотивировал тем, что у родителей нет денег, чтобы учить его дальше. Митька Оглоблин принял это решение как лучший способ "закосить" от армии. Он доказывал, что два года учёбы в училище лучше, чем два года службы на "каком-нибудь Кавказе". А после второго курса из училища можно будет уйти, и годы учёбы зачтутся в срок службы. И только невзрачный паренёк Игорь Сомов принял настоящее мужское решение. Он поставил себе цель – стать офицером Российской армии и посвятить свою жизнь защите Родины. Евдокия Федотовна похвалила его и выразила уверенность: у Игоря есть все данные, чтобы осуществить эту мечту.

Озвучили свои планы и наши герои. Витька со Светой решили поступать в сельскохозяйственный. Правда, на разные факультеты. Витька тяготел к технике и видел себя инженером-механиком. Света собралась учиться на агронома. Маринка заявила о желании стать, как родители, дипломатом. Димка со скромной гагаринской улыбкой объявил, что хочет быть юристом, но если не удастся поступить, пойдёт служить в армию. После того, как отслужит, определится окончательно. Одноклассники выслушали его довольно равнодушно. От "тихони" неординарных решений не ждали.

В ходе обсуждения планов то и дело вспыхивала полемика. Ребята были как раз в том возрасте, когда уж очень хочется среди товарищей хоть чем-то выделиться. Когда выслушали всех до единого, посидели у костра, вспомнили яркие эпизоды из предыдущих "походов", спели несколько песен. После этого учителя засобирались домой. Евдокия Федотовна неважно себя чувствовала. Ребята остались без наставников. И вот тут случился небольшой конфликт, после которого одноклассники совсем другими глазами взглянули на тихоню и лирика, которого и очно, и за глаза все пренебрежительно называли "Поэтом".

Всё началось с того, что Митька Оглоблин, видимо из чувства зависти (классная руководительница похвалила не его), начал задирать Игоря Сомова. Когда девчата попросили принести для костра дров, он наотрез отказался и с ехидцей кивнул на Игоря:

– Вон, пусть Защитник Родины принесёт… Ему надо усиленно тренироваться… Отечество в опасности!

Кое-кто хихикнул, но большинство из ребят к его "юмору" отнеслось отрицательно. А Маринка просто закипела от возмущения:

– Ты, Оглоблин, думай иногда, над чем смеёшься! Если, не дай Бог, случится война, Родину защищать придётся всем… И тебе тоже! Тогда закосить не удастся!

– Я-то сумею её защитить!.. А из Сомова-то какой защитник? Он десять раз отжаться не может…

Это был прямой вызов, и Игорь его принял:

– Если хочешь посоревноваться, давай! Я готов!

– Куда ему, – внезапно вмешался в разговор Димка. – Митя соревноваться может только в столовой… Ложкой… Там ему равных нет!

Вот тут рассмеялись все, но Оглоблин не думал сдаваться:

– Ой! Держите меня! – закривлялся он. – Ещё один Защитник Отечества! Виноват… защитница! Ты же у нас Спящая красавица!..

Димка не успел ничего ответить. За него это сделала Маринка:

– Да ты не ехидничай! Твои насмешки уже всем надоели! Тебя вызвали на соревнование! Говори, принимаешь вызов или нет? Я тоже с вами посоревнуюсь… Посмотрим, кто кого!

Одноклассники дружно поддержали эту идею. Маринка и Игорь приняли упор лёжа. Митька немного поворчал. Он считал, что после такого сытного обеда на природе физические состязания устраивать грех. Но под давлением общественности был вынужден уступить.

И состязание началось. Митьке сытный обед действительно повредил, и он едва дотянул до пятнадцати раз. Игорь осилил двадцать пять. Героиней поединка оказалась Маринка. Она отжалась тридцать раз.

К раздосадованному проигрышем Оглоблину подошёл Витька. Он похлопал его по плечу:

– Да-а-а! Митя! Отечество наше точно в опасности…, раз у него такие защитники, как ты!

– Да ты отожмись хотя бы столько! Давай вместе с нашей "Спящей поэтессой"! – кивнул он на Димку. – Этот хлюпик тоже в армию собрался…

Димка помрачнел, но на выпад ответил на удивление спокойно:

– Слушай, Митя! Ты хороший парень, но твои плоские шуточки уже всех достали… Я, в отличие от тебя, немного видел армию. Не надо её трогать! А соревноваться мы с Витькой не отказываемся. Становись, считай!

Ребята и девчонки окружили их. Приятели приняли упор лёжа и начали синхронно отжиматься. Митька считал. Когда счёт перевалил за шестьдесят, Витька встал:

– Пожалуй, с меня хватит! Четырёхкратный перевес тебя, Митя, устроит?

Димка продолжал отжиматься. Парни наблюдали за ним со всё возрастающим интересом, девчата – с откровенным восхищением. Счёт перевалил за сотню. Митька ошарашенно бубнил:

– Сто один, сто два, сто три…

Неизвестно, сколько бы ему пришлось считать, не вмешайся Витька:

– Дим! Не мучай Оглоблю! Он дальше сотни считать не умеет!..

Под дружный хохот одноклассников Димка поднялся и вплотную подошёл к Митьке:

– Можешь называть меня, как тебе угодно: Поэтом, Спящей красавицей, но обзывать меня "хлюпиком" советую только после того, как сам отожмёшься не менее сотни раз!

Митька потихоньку приходил в себя и в силу своего природного ехидства, но уже совсем не агрессивно, огрызнулся:

– А то что мне за это будет? Побьёшь меня? Ты же не умеешь драться…

За друга, как всегда вовремя и в точку, дал "дружеский совет" Витька:

– Митя! Не искушай судьбу! Полчаса назад ты заявлял, что Димка не умеет отжиматься! Вдруг и в этот раз ошибёшься?!

Его поддержали девчонки. Они чутко уловили, чем может закончиться эта пикировка, и наперебой заговорили:

– Да ладно вам, ребята! Распетушились, как молодые петушки!

– Хватит оружием бряцать! Давайте лучше танцевать!

– Митька, признай честно, ты сегодня по всем статьям проиграл… Герой дня – Димка!

Митька был человеком хотя и ехидным, но не злобным, поэтому быстро смирился:

– А я чё? А я ни чё!.. – покривлялся он для виду. – Танцевать, так танцевать…

Дальше всё пошло весело и мирно. Юность есть юность. От грусти, которая охватила всех, когда они строили планы на будущее, не осталось и следа. Ребята веселились от души. И только у двух человек из всей этой компании веселье было явно показное. Димка и Маринка решали каждый для себя одну и ту же проблему: как помириться. Их непреодолимо тянуло друг к другу. Но пойти первым на сближение мешала гордость и, в какой-то степени, мнительность. Каждый из них считал, что другому нет до него дела.

Непонятно, что бы они делали без вездесущего и всё понимающего Витьки. В самый разгар веселья тот под огромным секретом сообщил Свете и Маринке: они с Димкой нашли целое поле цветов, которые местные ребята называют "лазоревки". Поле находилось на другой стороне озера, но он уговорил девчонок совершить туда вылазку. Естественно, пошли тайно вчетвером.

Когда пришли на место, оказалось, что идти к полянке нужно через болотину, залитую водой. А лазоревок на поляне действительно было много.

– Ну, и как же мы их достанем? – грустно спросила Света. – У нас ни у кого нет сапог. Все в туфельках…

– Зато у вас есть мы! – картинно воскликнул Витька. – Неужто мы не джентльмены?

Ребята переглянулись, дружно скинули обувь и начали закатывать брюки.

– Вы что!!! Вода ледяная! Простудитесь!!! – в голос заверещали подруги.

Куда там… "Джентльмены" забрались в самую середину цветника, нарвали по огромному букету и подошли каждый к своей даме.

– Это тебе! – просто сказал Димка, протягивая цветы Маринке. Та взяла букет и улыбнулась:

– Не боишься дарить такие цветы? Говорят, что жёлтый цвет – это цвет разлуки… и измены…

– Жёлтый цвет – это главный цвет в нашем мире! Цвет солнца! А солнце – основа всей жизни!

– Ох, Димка! – рассмеялась девушка. – Ты сегодня в ударе…, не только победил в состязаниях, но и претендуешь на звание лучшего философа!

– Мы ещё и не то могём! – встрял в их разговор Витька. – Только никто этого не замечает! – и он попытался изобразить тяжелейший вздох.

– Ну, сейчас начнётся! – подыграла ему Света. – Какие вы мальчики несчастные… Вас совсем девушки не любят… Дарили бы почаще цветы – не было бы этой проблемы!

Все четверо весело рассмеялись.

– Мир! – протянул руку Маринке Димка.

– Мир! – ответила та, протягивая ему свою.

– И мы с вами! – протягивая ладони, воскликнули Витька со Светой. – Мир и дружба на веки веков!


Необычайно активная весна в селе Большая Гора закончилась. Жизнь вошла в обычный провинциальный ритм, и только два события в самом начале лета напомнили о тех бурных днях.

Первое касалось Ерохина Егора Ильича. Его уволили из милиции. Вместо него участковым назначили Парнова. Начальник ОВД не простил Егору Ильичу инициативы в работе, самостоятельности, смелости при принятии решений, а самое главное, независимости в суждениях. Этого типового начальника вполне устраивало, чтобы подчинённые умели только хорошо исполнять приказы и не более того. Так спокойнее.

Односельчане искренне жалели Ерохина. Участковый пользовался большим авторитетом. Чего нельзя было сказать о Парнове. Поведение на суде сильно подмочило его и без того слабенькую репутацию. Русский человек не злопамятен, но такой грех, как предательство, человеку не забывают до конца его жизни.

Оставшись не у дел, Ерохин теперь часто приходил к своему другу. Два отставника часами беседовали о современной политике, жизни, строили планы на будущее.

К Николаю Фёдоровичу односельчане относились по-разному. Чиновники и приспособленцы старались его просто не замечать. Простые люди были с ним доброжелательны. Даже те, кто до суда "воевал" против него, выказывали ему своё радушие (Как же иначе, ведь Кузнецов теперь "такой же, как и все"). Русский человек отходчив. На тех, кто опустился "с высот на грешную землю", зла не держат и ногами их не топчут. Их жалеют. Речь, конечно, идёт о людях нормальных. С негодяями всё обстоит иначе. И хотя в ходе "реформ" в нравственном климате общества появились существенные деформации, в селе (оно всегда было более консервативным) они менее заметны. Потому попытки перевоспитать людей в "Иванов, родства не помнящих" не приносят "перестройщикам" желанных результатов. Конечно, только до той поры, пока не подрастёт молодое поколение, как губка впитывающее весь негатив, притянутый в Россию с Запада.

Кроме того, у русского человека очень хорошо развита интуиция. Благодаря ей люди быстро распознают хороший перед ними человек или плохой. Хотя … тут нужно оговориться. Речь идёт о тех, кто живёт рядом. Определить цену человеку через средства массовой информации они пока не могут. Тут люди просто верят пиарщикам. Но и это – вопрос времени.

Ну, а дальше срабатывает вселенский закон притяжения. К хорошему человеку тянутся хорошие люди. К плохому – имеющие дурные наклонности. К Ерохину и Кузнецову шли люди хорошие. Одни предлагали свою помощь. Другие шли за советом. А чаще заходили просто поговорить по душам.

Вот и сейчас, когда друзья обсуждали чертёж пчелиного улья, к Кузнецову пришёл посетитель, ветеринар Евсиков. Он поздоровался и сразу объявил цель своего прихода:

– Вот, Фёдорович… Принёс долг. Помнишь, брал у тебя десять рублей? Извини, что не сразу отдал…

Николай Фёдорович улыбнулся:

– Можно было, Алексей Дмитриевич, не спешить! У меня пока денежного кризиса нет…

– Нет! Долги я всегда отдаю. Тем более у тебя положение сейчас непростое… Живёшь на одну пенсию. А потом ты же сказал, пока не отдам долг, с философскими разговорами к тебе не подходить… А мне так хочется с тобой обсудить один вопрос!..

Кузнецов засмеялся:

– Вон, что тебя мучает. Ну, ладно. Раз долг вернул, давай обсудим твой вопрос. Вот и Егор Ильич поможет.

На лице у Евсикова расцвела улыбка. Он вытащил из кармана бутылку самогона:

– У меня тут расчёт за халтурку… Как вы смотрите, это нашей беседе не помешает?

Николай Фёдорович посерьёзнел:

– А вот это, Алексей Дмитриевич, для настоящего философского разговора лишнее. Не надо превращать его в пьяную болтовню. Да и вообще, пить в рабочее время – дурной признак.

– Всё! Понял, понял… – забормотал Евсиков, убирая бутылку. – Я предложил ради приличия… Сам понимаю: эта гадость губит душу и мозги… А меня донимает вот какой вопрос. Вчера по телевидению какой-то диктор-недоучка пытался обгадить наши колхозы и доказать, что частный сектор экономически более эффективен, чем общественный.

– Ну, и как он это доказывал?

– Вот в этом и вопрос! Он сослался на то, что корова частника в два раза больше даёт молока, чем корова из колхозного стада!

– Ну, и что здесь не так? – заинтересованно спросил Ерохин. – Своя корова действительно молока даёт больше!

– Так речь же идёт об экономической эффективности! Он что, этот недоучка… нас за идиотов держит? Если судить по его доводам, то двести личных коров дают столько же молока, сколько четыреста колхозных… Так?

– Ну, так…

– Хорошо. Но ведь четыреста колхозных коров обслуживают десять человек, а двести коров с личного подворья двести хозяек!.. Вот вы мне и разъясните, где здесь большая эффективность?!..

Кузнецов и Ерохин активно включились в дискуссию. На этом их и оставим, в полной уверенности, что эти сильные люди, оставшиеся не у дел, не станут предаваться унынию и опускаться в пьянство. Настоящий мужчина дело себе всегда найдёт.

А их удачливый соперник Краснов Валерий Иванович руководил в селе недолго. Вадим Бурлаков выполнил своё обещание. Кавказская группировка, о которой он говорил другу, была намного опаснее преступных сообществ, созданных в последние годы во всех населённых пунктах глубинки. В её подчинении были рынки, сервисные мастерские, магазины, базы и тому подобное. Но вся эта видимая часть их деятельности была лишь ширмой, за которой протекала широкая торговля наркотиками и оружием. Огромные суммы денег позволяли этой группировке иметь своих людей в аппарате власти, милиции, прокуратуре, в судах и даже в Федеральной службе безопасности. По мере того, как многочисленный аппарат чиновников становился всё более коррумпированным, деятельность наркоторговцев расширялась.

Все последние годы Вадим Бурлаков, возглавлявший отдел по борьбе с распространением наркотиков, испытывал со стороны этого "синдиката" невыносимое давление. Казалось бы, он пресекал все попытки подкупить его людей. Но всё больше и больше убеждался: информация из отдела уходит. И человеку, поражённому смертельным недугом, от этого становилось ещё тяжелее. Осознавать, что совместный труд сводится на нет предательством, было невыносимо. Он подозревал своего молодого заместителя, но времени для того, чтобы разоблачить мерзавца, у него не осталось.

И всё же перед тем, как лечь в онкологический диспансер, Бурлаков провёл последнюю операцию и нанёс этой группировке ещё один удар. В связи с резким ухудшением состояния здоровья он не стал, как положено, сдавать дела и должность. Просто передал своему преемнику ключи и секретные документы по общей описи.

Новый начальник отдела знакомился с содержимым личного сейфа Бурлакова самостоятельно. Среди прочих нашёл он здесь и документы по "информаторам", благодаря которым отдел провёл несколько успешных операций. Они указывали на вербовку агентов из числа членов преступного сообщества. В числе прочих был и "информатор" Краснов Валерий Иванович.

Руководители "синдиката" не стали проверять подлинность этих документов. Слишком большие деньги на кону, и риск тут не уместен. Всех, замеченных в связях с ФСБ, было решено устранить физически. Это значительно ослабляло региональную часть "синдиката", зато страховало её от провала.

На это у Бурлакова и был расчёт. Он скрыл истинных агентов и подставил вместо них наиболее хитрых и неуловимых дельцов этой же группировки.

Дни Краснова были сочтены. Он внезапно попал в автомобильную катастрофу. Водитель угнанного Маза, врезавшегося в его Ниву, с места происшествия скрылся.

Валерий Иванович после аварии прожил ещё две недели. Всё это время он думал. Думал над тем, что вся его активность оказалась никому не нужной и доставила окружающим его людям только вред. А лично ему погоня за деньгами принесла преждевременную, приближающуюся с каждым днём смерть.

Никто, кроме престарелых родителей, не пришёл его навестить. Хорошие люди его сторонились. Сообщники считали предателем. Конкуренты откровенно его немощи радовались. Он прожил жизнь как хищник, безоглядно терзавший свою добычу, пока его самого не порвал более сильный. Краснов умирал в одиночестве. И если кто-то когда-то о нем и вспомнит, то отнюдь не добрым словом…


А жизнь шла своим чередом. Село захватили летние заботы. Школа готовилась к очередному выпуску. Для наших героев отзвенел последний звонок. Незаметно пролетели экзамены. И вот он – выпускной. Последний день, когда желторотые птенцы собрались вместе, чтобы после уже порознь улететь в самостоятельную жизнь.

Ребятам торжественно вручили аттестаты. После чего их напутствовали и поздравили наставники и родители. Выступавших было много. Каждый из них что-то отметил и пожелал. Было отмечено, что "ребята вылетели из родного гнезда", "пустились в самостоятельное плавание", "вступили во взрослую, полную опасностей жизнь", "расстались навсегда с детством", "пошли по самостоятельному пути". И именно школа вывела их "на большую дорогу"…, и теперь "провожает в последний путь"…

После того, как выпускники выслушали эти речи, тем, кто был лишён чувства юмора, уходить из школы расхотелось. Но молодость есть молодость. После торжественной части началась неофициальная, и от опасений перед серьёзной взрослой жизнью не осталось и следа. Сначала все посидели за общим столом. Потом начались танцы. Димка пригласил Маринку на первый вальс. Теперь он танцевал сносно. Сказались предыдущие уроки. Они смотрелись очень неплохо и почти весь вечер были вместе. И кое-кому это не понравилось.

В одиннадцатом "А" у Димки был соперник, Лёша Сидоркин. Он давно и безнадёжно был влюблён в Маринку. Она понравилась ему сразу, как только появилась в этой школе. Но мало ли кто кому нравится. Как он ни пытался за ней ухаживать, с её стороны не было даже намёка на взаимность. Справедливости ради нужно сказать, Сидоркин никогда не выражал открыто своих претензий ни ей самой, ни ребятам, которые пытались оказывать ей знаки внимания. Может быть, оттого, что побаивался соперников. Попробуй сказать что-то тому же Косте Шлягеру… А может, просто в силу своей природной застенчивости. Но сегодня он повёл себя иначе и сделал попытку выяснить отношения. Скорее всего, его толкнули на этот шаг в излишестве выпитое вино и осознание того, что это последний вечер и скоро с объектом обожания ему придётся расстаться.

Во второй половине ночи родители и учителя почти все разошлись, а ребята собирались идти встречать рассвет. Сидоркин подошёл к Маринке с Димкой. От выпитого вина его слегка покачивало, но говорил он членораздельно:

– Эх! Маринка! Ну… чего ты нашла в этом "поэте"? Такая девка, а выбрала маменькиного сынка!..

– Ты чего это, Лёша?! – удивилась девушка. – Перепил что ли? Иди, поспи, потом поговорим!..

– Нет, ты мне ответь, – вновь забубнил Сидоркин, – Чо ты связалась с этим стихоплётом? Какой он пацан, если стишки сочиняет?! – он пьяно захихикал. – Щас надо дружить с крутыми парнями… А поэты всегда были слабаками… Их на дуэли убивали, – и он снова издал звук лишь отдалённо напоминающий смех.

– Лёша! Иди отсюда! – попыталась убедить его девушка. – Завтра проспишься, и тебе будет стыдно. Димка! Скажи же что-нибудь! Что ты сидишь, как истукан?!

– Ха-ха-ха! Истукан! – радостно загоготал Сидоркин. – пойдём, выйдем, истукан… Поговорим по-мужски!..

– Иди, отдохни, Лёша. – Димка говорил спокойно, и только желваки на скулах выдавали его напряжение. – Я с пьяными не дерусь. Будет желание, приходи завтра… Побеседуем. А сейчас не будем портить выпускной вечер.

– Эх ты! – снова завёл свою песню Сидоркин. – Такая девка, а связалась с хлюпиком!

– Димка! – не выдержала и закричала Маринка. – Ну, врежь ему разок, раз просит! Не будь ты размазней!

Лицо у Димки помрачнело. По всему было видно, среагировал он не на Лешиного "хлюпика", а на "размазню". Он вскочил, повернулся к Маринке и громко, так, что услышали все, бросил:

– Я же русским языком сказал, с пьяными не дерусь! Протрезвеет, сам попросит прощения!

К Лёшке тут же подскочили ребята. Они схватили его за руки и, уговаривая не затевать ссору, повели в другой конец зала. Тот упирался и кричал:

– Вот видите! Он трус!.. Боится драться, а изображает из себя крутого!.. Подумаешь, сто раз отжался!

– А я бы всё-таки дала ему разок в морду! – успокаиваясь, проговорила Маринка. – С Костей тягаться тяжело, а с этим-то ты можешь справиться.

– Могу и с этим, могу и с Костей, – пробурчал уязвлённый до глубины души юноша. – Но только не сегодня.

– Эх ты! Забыл, что дорога ложка к обеду? Теперь все и впрямь подумают, что ты струсил…

– Понимаешь, Маринка! Не хочу я сегодня ни с кем ругаться. Настроение не то. Последняя ночь с ребятами. И вообще все эти наши разборки – мелкая суета. Не это главное… А Лёшка парень хороший. Просто втюрился в тебя, вот и бесится.

– Ладно, уговорил… Лирик ты мой. Пойдём встречать рассвет.

Оба теперь уже бывших одиннадцатых класса толпой вывалили из школы и направились на берег пруда. Здесь, на дамбе, по традиции выпускники школы встречали первые лучи солнца нового дня. Дня самостоятельной жизни. Какая она будет, эта жизнь? В селе на этот счёт была примета. Местная статистика утверждала: за все годы существования школы не было случая, чтобы в момент встречи выпускниками рассвета лил дождь. За исключением одного единственного утра. Двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года. Из того рокового выпуска ни один из парней с войны не вернулся.

Сегодня небо было безоблачным. И это вселяло надежду. Всё у них будет хорошо.

Когда взошло солнце, ребята начали потихоньку расходиться. Только Димка с Маринкой остались сидеть на берегу, да поодаль о чем-то шептались Витька со Светой.

Маринка сидела молча и задумчиво смотрела на воду. Наконец, она заговорила:

– Димка, а как ты думаешь, кто этот Дублёр? Ведь в лицо его так никто и не видел. И вообще, говорят, когда задерживали поджигателей, он был не один. Их было двое…

– Я думаю, это не наши парни…, – предельно равнодушно ответил юноша. – Наверное, какие-нибудь спецы из милиции… Работают, чтобы немного припугнуть наш местный криминал.

– А ты бы смог так, как он? – в упор спросила девушка.

– Возможно бы … смог.

Она пристально посмотрела на него:

– Нет! Ты бы не смог. Ты слишком мягкий и добрый. А я бы очень хотела, чтобы ты был немножко твёрже…

– А я бы хотел, чтоб я тебе нравился такой, какой я есть! – довольно резко ответил он. – Я живой человек и не смогу соперничать с идеалом, который ты себе придумала.

– Не обижайся, Димка! Ты хороший! Но время сейчас жестокое. Нельзя быть слишком добрым… Доброта, порядочность и честность – очень хорошие качества, но их сейчас принято считать старомодными. Так же, как романтизм и благородство. С одними этими качествами ты будешь выглядеть как динозавр из прошлого. Тебе рано или поздно придётся бороться за себя способами, которые сегодня " в чести". Может быть, даже в прямом смысле драться.

– Понятно! – Димка еле заметно усмехнулся. – Дублёр, раз он умеет бить по морде, твой идеал… Простые смертные тебе не интересны. Только пойми! В жизни этот парень может оказаться совсем другим… И когда ты узнаешь его поближе, он может не вписаться в твой вымышленный героический образ!

– Да ничего я не выдумала! Нет у меня к нему никаких чувств. Но он меня однажды спас… А я не сказала ему даже спасибо… Я никому об этом не рассказывала, а тебе расскажу.

И она в подробностях изложила происшествие в парке. Димка очень внимательно её выслушал и скептически ухмыльнулся:

– А может, он совсем и не герой, этот Дублёр? А обыкновенный парень, которому вовремя подвернулась палка.

– Нет. Чтобы вступить в драку с такими головорезами, нужны смелость и мужество… Да и драться нужно уметь. Вот поэтому я и сказала, что хочу, чтобы ты был похожим на него.

Димка поднялся. Такие нравоучения ему стали надоедать. Да и бессонная ночь сказывалась.

– "Я хочу! Я хочу!" Ты что-нибудь другое на прощание сказать можешь? Послезавтра мы разъедемся! За оставшееся время я измениться уже не успею!

– Ну вот, опять обиделся. Никак ты меня не хочешь понять!

– Давай вечером встретимся, я попытаюсь это сделать… А сейчас я хочу спать. Пошли по домам!


Димка ехал автобусом в областной центр с вполне конкретной целью: поступить в университет на юридический факультет. Школу он закончил без медали, однако предметы, по которым должен был сдавать экзамены, знал хорошо. Определяющим была история. Так же, как и литература, его любимый предмет. Поэтому определённая уверенность в своих силах у него была.

Маринка уехала в Москву поступать в МГИМО. У её родителей в этом вузе много знакомых. "Не поступить" ей не дадут, даже если она и захочет. В этом плане за неё можно не волноваться. А вот их личные отношения как-то не складывались. Над этим он и размышлял, сидя у окна и делая вид, что дремлет.

Димка только сейчас осознал, что пытаясь отвести от себя подозрения в причастности к проделкам Дублёра, он явно переиграл. Современной девчонке вряд ли понравится тот образ, который он так старательно из себя изображал. Скромный, стеснительный и безвольный юноша, избегающий стычек с недругами… Застенчивый и робкий с девчатами… Разве это герой нашего времени? Рядом с эффектной и уверенной в себе Маринкой он действительно выглядит маменькиным сынком. Оттого и конфликты с ребятами. Все считают его недостойным этой девушки. А может быть, и впрямь, с точки зрения современных понятий о крутых парнях, он со своими "старомодными" взглядами и представлениями выглядит как последний динозавр? Он никогда не старался выглядеть лучше, чем есть. Но и выглядеть хуже теперь ни к чему. Наверное, пришла пора положить этой игре конец и просто стать самим собой.

Маринка тоже виновата. Вбила себе в голову какой-то несуществующий идеал. Это ведь только в голливудском кино герои обладают сплошь одними достоинствами. В жизни так не бывает. У неё тоже много недостатков, однако, ему никогда не приходило в голову их анализировать. Он любил её (пока только в мыслях он признавался себе в этом) такую, какая она есть. Когда человек по-настоящему любит, он видит в своём избраннике, прежде всего, хорошее. Плохое начинает замечать потом, когда пройдёт максимальный пик этого чувства. И если она постоянно обращает внимание на его недостатки, значит, у неё нет и намёка на любовь к нему. Скорее всего, он её очередное увлечение. Сознавать это невыносимо. А впрочем, может быть, просто у него разгулялось воображение и в очередной раз даёт себя знать чрезмерная мнительность? В любом случае будет жаль, если они расстанутся, так и не выяснив отношений.

В голове его сами собой начали складываться строчки. Но это была уже не юморная " рифмушка". Это искала выход его юношеская тоска.


Ты увезла с собой мою улыбку,

Я, назло, увёз твою печаль.

"Вы, ребята, сделали ошибку!" –

Нам вдогонку ветер прокричал.


-"Вы забыли истину простую,

Что назад былое не вернуть…

Вы бездарно время промотали,

А теперь у каждого свой путь".


Ветер прав. Остались пустоцветом

Все признания, слетевшие из уст.

Мы с тобою так и не сумели

Разобраться в путанице чувств…


В городе он жил у Бурлаковых. Вадим Сергеевич лежал в больнице. Ему становилось всё хуже, и обстановка в доме царила унылая. Тем не менее, Ольга Николаевна и Наташа к Димке относились хорошо. Ему, чтобы он без помех мог готовиться к экзаменам, выделили отдельную комнату, хорошо кормили, стараясь разнообразить его меню. Одним словом, делали всё, чтобы он чувствовал себя как дома.

Сначала дела пошли неплохо. Он успешно написал сочинение. Следующим был экзамен по истории. Для того, чтобы набрать проходной балл, достаточно было не получить тройку. Задача вполне посильная. Димка хорошо знал предмет. Однако накануне экзамена произошёл эпизод, который уверенность абитуриента сильно поколебал.

Группа сидела в аудитории на консультации, которую проводил один из преподавателей университета. Всё шло как обычно, пока к Димке неожиданно не подсел мордатый парень, которого абитуриенты называли просто по имени Эдик. Эдик был студентом третьего курса и, представляясь, говорил, что помогает преподавателю натаскивать ребят к экзамену. Он часто о чем-то шушукался с поступающими в вуз один на один, и вот сегодня пришла очередь Димки.

– Ну что, Кузнецов, волнуешься? – с усмешкой спросил Эдик. – Завтра решающий экзамен… Сдашь?

– Волнуюсь, конечно. Как и все. Надеюсь, что сдам!

– Я вижу, как ты потеешь. Сразу видно, упорный. Но экзамен это лотерея. Знаешь, сколько на последнем экзамене срежется? Как раз половина… Не боишься попасть в их число?

Димка не мог понять, к чему Эдик клонит, но главное уловил сразу: разговор тот затеял неспроста.

– Откровенно говоря, побаиваюсь. Хотя предмет знаю, да и с ребятами познакомился… Тут есть, – Димка скептически усмехнулся, – такие "знатоки"… Удивлюсь, если их не срежут!

– О-о-о! Если бы было всё так просто… Поверь мне. Может оказаться так, что эти "знатоки" сдадут, а ты – нет. Я же говорю, это лотерея!

– Так что, мне, не дожидаясь экзамена, начинать плакать? – с усмешкой спросил Димка. – Или все-таки сыграть в лотерею?

– Да нет. Зачем же заранее плакать? – Эдик понизил голос и наклонился к абитуриенту. – Я могу сделать так, что ты поступишь в любом случае… Даже если на экзамене вместо ответа просто прокукарекаешь.

– Ну, и что для этого я должен сделать? – тоже негромко поинтересовался Димка.

– Да ничего не надо делать! Короче…, тысяча баксов, и ты студент! На экзамен придёшь чисто формально.

Димка молча уставился на прохиндея. Лицо у того не выражало никаких эмоций. Он давно привык к подобным разговорам. Для него это была обычная рутинная работа. От того, скажет абитуриент "да" или "нет", зависит только одно: будет диалог продолжен или посредник переключится на другой "объект". Тем не менее, Димка односложно отвечать не стал и попытался дипломатично мотивировать свой отказ:

– Предложение заманчивое, но у меня нет таких денег. Мои родители живут в деревне, а там столько не заработаешь и за год.

На лице Эдика моментально поселилась маска полного равнодушия к "клиенту".

– Жаль. Я думал, что ты умный парень. Тысяча баксов, по нынешним временам, не деньги, можно перезанять… Считай, что никакого разговора у нас не было. Ну, пока… Чао какао!

Этот разговор сильно понизил тонус кандидата в студенты. Димка пришёл к Бурлаковым совершенно расстроенный. Как назло, Ольга Николаевна и Наташа считали вопрос о его зачислении в институт практически решённым и завели разговор о том, где ему лучше жить. Они наперебой убеждали его отказаться от общежития и поселиться у них. В доказательство расписали студенческую общагу в таких черных красках, что он на их предложение согласился. Однако решать жилищную проблему ему не пришлось.


Экзамен принимали два преподавателя. Третьим в комиссии был завкафедрой. Он посидел немного в самом начале, а потом ушёл по своим делам.

Димка вытянул билет, который знал прекрасно. Отвечал уверенно, без запинок, но, как только начались дополнительные вопросы, почувствовал, что его топят. Топят в полном соответствии с анекдотом, когда абитуриенту задают вопрос: "Сколько человек погибло в результате атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки?" А после того, как тот отвечает, следует просьба: "Пожалуйста, перечислите их пофамильно?" Особое усердие проявлял чернявый кандидат наук, который, по слухам, вот-вот должен был защищать докторскую. Массивные очки, солидное телосложение и правильная, хорошо поставленная речь подчёркивали важность этой персоны. В неторопливых действиях и словах светила науки так и сквозило: " Как вы, недоумки, мне надоели… Но, увы… Приходится тратить на вас своё драгоценное время…"

Димка сопротивлялся, как мог, но силы были слишком неравны. В результате дебатов он получил тройку. Юношу захлестнула обида. С досады он импульсивно решился на шаг, который ничего, кроме неприятностей, принести не мог. Он решился поговорить с экзаменатором один на один. Димка дождался, когда тот выйдет из аудитории, и догнал его в коридоре.

– Извините меня, пожалуйста! Можно с Вами переговорить?

Экзаменатор остановился, не спеша повернулся к юноше и солидно, подчёркивая что делает одолжение, проворковал:

– Ну что же. Если это не займёт много времени, пожалуйста… Я вас слушаю!

– Я считаю, что Вы несправедливо поставили мне тройку. Я хорошо знаю предмет. Может быть, Вы меня проэкзаменуете дополнительно?

До светила науки сразу дошло, что речь пойдёт не о его любимых долларах. Мало того, этот мальчишка усомнился в его справедливости. Он сквозь толстые призмы очков окинул Димку взглядом и тихо спросил:

– Мальчик, ты откуда к нам приехал?

– Я?.. Из деревни…

– Так вот в свою деревню и поезжай… А кому какие оценки ставить и кого принимать в университет, предоставь решать нам!

Димка стушевался. Он всегда терялся, когда сталкивался с неприкрытым хамством. Экзаменатор выжидающе смотрел на него. В его глазах мелькнул мимолётный интерес. Как и, главное, что ответит ему абитуриент.Димка, наконец-то, собрался с мыслями. В его ответе прозвучали дерзость и вызов:

– Вообще-то я сам уже расхотел учиться в ВУЗе, где такие преподаватели, как Вы… Ничему хорошему, кроме приёмов вымогательства, Вы не научите!

– Ну, вот видишь! – спокойно ответил будущий доктор наук. – Считай, что я удержал тебя от ошибки!

Он повернулся и неторопливым шагом солидного и уверенного в себе человека пошёл своей дорогой.

А Димка забрал документы, наскоро распрощался с семьёй Бурлаковых и на вечернем автобусе отправился туда, куда его отослал преподаватель, преградивший дорогу в университет: в село под названием Большая Гора. Излишне описывать, с какими чувствами вернулся он домой. Он ничего не стал скрывать от родителей и рассказал всё, как было.

Их реакция была вполне естественной. Мать поахала, поохала, немного пожалела его, а потом успокоила:

– Не переживай, сын! Не было бы горшей беды, а это не беда! Через год, два, если не передумаешь, всё равно поступишь!

Отец жалеть сына не стал. Он не преминул высказать своё суждение о порядках в университете, а потом даже похвалил его:

– Представляю, что за "юристы" попрут в ближайшее время из наших ВУЗов. Молодец, что раздумал учиться в этом заведении. Поищи что-нибудь более достойное мужчины!

Солидарность родителей помогла парню. Он успокоился и начал разворачивать свои планы в ином направлении. К приезду Витьки и Светы Димка излечился от депрессии окончательно.

Его друг, узнав о Димкином провале, расстроился, но ненадолго. Витька буквально лучился от счастья. Они со Светой оба поступили в сельхозинститут. Теперь вуз стал называться сельскохозяйственной академией. Димка порадовался за них. Друзья до сентября опять были вместе, и от его уныния не осталось и следа. И только один вопрос волновал его. Приедет ли Маринка, как обещала, на несколько дней? Или им в ближайшие два года увидеться не придётся?..

Глава 9

Вся мужская половина семей Кузнецовых и Ерохиных занималась очень приятной и "сладкой" работой. Откачивали мёд. Николай Фёдорович вполне серьёзно занялся пчеловодством. С весны купил три пчелосемьи. После роения у него их стало шесть. Ещё один приблудный пороек прилетел в ловушку с какой-то пасеки. Итого: семь пчелосемей. Хоть и небольшая, но уже пасека.

Здесь же был и сосед Ерохина Петрович. Он-то и был за главного инструктора. Петрович свыше двадцати лет держал личную пасеку и на правах профессионала все лето учил Николая Фёдоровича "как ходить за пчелой".

Когда закончили работу, на сладкое прибежали женщины. Вся компания на лужайке, возле бани, уселась пить чай. Расположиться ближе к дому не разрешили обиженные пчелы. Екатерина Никифоровна принесла две бутылки вина. Первый тост был провозглашён за новоиспечённого пчеловода и процветание пасеки.

В самый разгар чаепития неожиданно подошли две женщины. Заведующая библиотекой Наталья Букина и учительница младших классов Екатерина Костина. Обе матери-одиночки. Букина воспитывала дочь Машу. Маша перешла в десятый класс. Костина растила сына. Юра был на год старше Маши. Женщины явно были чем-то расстроены.

После традиционного приветствия нежданных гостей пригласили отведать свежего медку. Женщины присели, но Букина отказалась пить чай и сразу завела деловой разговор:

– Егор Ильич! Николай Фёдорович! Мы к вам за помощью… Нет у нас мужиков… И обратиться больше не к кому! – она всхлипнула, достала носовой платок и принялась вытирать глаза.

– А вот это лишнее! – остановил её Николай Фёдорович. – Вы нам так весь праздник испортите! Ну-ка успокойтесь и быстренько рассказывайте, что случилось!

Женщины, перебивая друг друга, принялись излагать суть дела. После смерти Краснова его магазины и дом выкупил азербайджанец, которого все звали Алик. Он перетащил из города своих младших братьев, и таким образом в селе образовалась небольшая азербайджанская диаспора. Новосёлы вели себя мирно. Товаров завозили много, выбор был большой. Цены выше других не поднимали. Наоборот, кое-какие продукты у них были дешевле. Одним словом, большегоринцам упрекнуть их было не в чем. Если бы не одно странное обстоятельство. Может, это было и простым совпадением, но с момента переселения братьев Мамедовых в селе появились и наркоманы. Точнее будет сказать, кое-кто из молодых ребят и девчонок попробовал эту отраву. В их числе оказалась и Маша Букина вместе с тремя своими одноклассниками.

А с Машей дружит Юра Костин. Юра – паренёк принципиальный. Он твёрдо убеждён, что водка и наркотики – это удел неудачников, людей слабых, не умеющих реализовать свой потенциал. Но за Машу он готов бороться. Вместе с другом Володей Морозовым они быстренько разобрались с Машиной компанией. Выяснили, что наркотики им дал попробовать молодой цыган из табора, который две недели назад расположился на окраине села. Компашка "поймала неземной кайф" и в следующий раз покупала у цыгана зелье уже за деньги. Цена была невысокой, но это пока…

Юра с Володей подкараулили цыгана, побили его и предупредили, чтобы он с наркотой в селе больше не появлялся. На другой вечер ребят подловили братья Мамедовы. Их было трое. Глава "клана", Алик, в разборке не участвовал. Братья избили ребят и пригрозили их убить, если те ещё раз тронут цыгана. Несмотря на угрозу, ребята вчера снова поймали этого торговца. Отобрали у него наркотики и выбросили их. Тот пообещал, что это им даром не пройдёт и "азеры их накажут".

Из всего этого можно заключить: наркотиками торгуют именно Мамедовы. Сами азербайджанцы стараются не светиться и рук не пачкают. Они продают зелье цыганам, а те распространяют его среди населения. Поймать их трудно. Чуть что, табор снимается с места, и пойди, ищи ветра в поле.

Несмотря ни на какие уговоры, Юра с Володей не признались, кто и за что их побил. За ребят испугалась Маша. Она и выложила всю эту информацию. Матери тоже перепугались. Если не вмешаться, Мамедовы могут и в самом деле ребят убить. Вон что показывают каждый день по телевизору… Вот потому женщины и прибежали просить помощи.

Они закончили свой рассказ, и Ерохин, не очень вежливо, почти грубо, спросил:

– Ну, а что вы от нас-то хотите? Я – теперь не участковый… Николай Фёдорович – не глава администрации… Почему не обращаетесь к властям?

– Да что они могут?! – с горечью воскликнула Букина. – Вы ведь сами знаете, новый глава Невзоров ни рыба ни мясо… А наши менты только фиксируют преступления…, а раскрытием им заниматься некогда!..

Николай Фёдорович сидел молча. Он размышлял о превратностях жизни. Всего каких-то три месяца назад эти женщины были его ярыми противниками. Они входили в состав "инициативной группы" Краснова и приложили максимум усилий, чтобы снять Кузнецова с должности. И вот теперь умоляют о заступничестве…, но он не хотел их ни в чем упрекать. Тогда как Егор Ильич был настроен более агрессивно. Тот взял на себя грех и припомнил былое:

– Вы, Наталья Сергеевна, наверное, забыли нашу беседу. Помните, я просил Вас провести с учениками цикл лекций и бесед о наркотиках и наркоманах? Вы, помнится, мне ответили тогда так: "Пусть они, эти наркоманы, все сами передохнут… В стране чище станет… Останутся только те, кого родители воспитали правильно!.." И, кажется, привели в пример свою дочь, которую Вы воспитываете одна, но исключительно "правильно"… Как же получилось, что она Вас подвела?

Букина заплакала:

– Егор Ильич! Ну что Вы старое ворошите? Ну, неправа я была! Да и не пошли бы мы к вам, если бы у нас были мужья…

В унисон ей подпела и Костина:

– Вы же мужчины! А вместо того, чтобы помочь женщинам, счёты сводите…

Николай Фёдорович оторвался от своих размышлений:

– Да нет! Если бы вы были простыми женщинами, может быть, мы вели бы себя как джентльмены… Но вы идеологи! И должны понимать, что должности, на которых вы работаете, ко многому вас обязывают. Если бы наш Дом культуры, в том числе библиотека, работал, как положено, у ребят не было бы проблем с досугом… А при вашем мещанском подходе к делу: "зарплата есть, прилавки полны, больше ничего не надо", можно не только наркоманов вырастить… Так что, не прибедняйтесь. Егор Ильич прав. Вам есть над чем подумать. А теперь хватит здесь разводить сырость! Идите домой, мы постараемся вам помочь. Машу лучше всего оставить сегодня дома, а Юру с Володей мы подстрахуем.

Женщины ушли. Димка с Витькой сидели рядом и слышали всё. Николай Фёдорович подозвал их поближе.

– Я тут подумал над тем, что можно сделать. Предлагаю следующее: Мы с Егором пойдём в табор и поговорим с цыганами… А вы, ребята, последите за Юрой и Володей на дискотеке. Если Мамедовы попытаются их избить, вмешайтесь… Но, предупреждаю, на ножи не лезть! Лучше всё обговорить миром. Если не удастся и станет туго, сообщите нам!


Отцы направились в табор. На подходе их остановил коренастый широколицый юноша, меньше всего похожий на цыгана. Он вызвал начальника охраны. Вышел простой русский парень, лет тридцати, тоже не атлетической внешности. Он поздоровался первым:

– Здравствуйте, что Вы хотели?

– Мы бы хотели, – начал Николай Фёдорович, – переговорить со старшим табора… Как он там у них называется?

– А по какому вопросу? Может быть, нам легче его решить здесь? Я уполномочен вести переговоры с местными властями.

– Возможно! – включился в разговор Ерохин. – Вы, судя по выправке, бывший военный?

– Да, я служил в армии. Уволился капитаном после вывода войск из Германии.

– Вот и отлично! Мы с подполковником Кузнецовым, – Ерохин кивнул на Николая Фёдоровича, – тоже бывшие армейцы! Так что, думаю, договоримся. Вы откуда родом? По говору, похоже, из Рязани?

– Точно, угадали. Только не из самой Рязани, а из области… Так по какому, товарищ подполковник, вы вопросу? – повернулся он к Кузнецову.

– Ну, раз вы офицер, тогда мы не станем крутить вокруг да около! – Николай Фёдорович в упор посмотрел на капитана. – Те, кого вы охраняете, распространяют в селе наркотики. Вчера наши ребята одного поймали… Надеюсь, вы в этом не участвуете?

– Что Вы, товарищ подполковник! Конечно, нет! Нас в охране три человека. Нам платят деньги за то, чтобы мы решали все вопросы с гаишниками и местными властями. А чем они торгуют, нас не интересует!

– Плохо это, капитан! У Вас есть дети?

– Есть. Двое. Я понимаю, о чем Вы… Они тоже могут стать наркоманами. Но что мне делать? Мы живём в селе. Оно ещё меньше вашего. Оплачиваемой работы нет! Вот и приходится подрабатывать, где только можно. Эти, – он кивнул на двух цыган, подслушивающих разговор метров с тридцати, – платят хорошо. Правда, нам приходится всё лето жить на колёсах.

– А как они к вам относятся? Каковы взаимоотношения с хозяином табора?

– Нормальные. Так что вы хотите от них?

Кузнецов раздумывал. Есть ли смысл выставлять требования начальнику охраны? Хватит ли у того авторитета, чтобы убедить своих хозяев? Надо попробовать немножко надавить.

– Ну, раз Вы, капитан, берёте на себя роль посредника, то передайте вашим хозяевам…, мы не будем поднимать скандала с наркотиками, если табор завтра снимется и уйдёт!

– Хорошо. Я сейчас переговорю с ними. А вы немного подождите, и я сообщу их решение.

– Да, и не забудь их предупредить, капитан! – громко, так, чтоб слышали "слухачи", крикнул вдогонку Ерохин. – Если они не захотят уехать добром, мы будем вынуждены вызвать областной ОМОН! Те за наркотиками прилетят мгновенно!

Пока ждали, пришли к однозначному выводу. Если цыганский табор может позволить себе нанять за хорошие деньги охрану, то торгуют они явно не китайскими тряпками. Без наркотиков такое было бы вряд ли возможно. Теперь важно было понять: испугаются или нет цыганские бароны угрозы.

Начальник охраны вернулся через десять минут и сообщил: утром табор снимается и уходит в соседний район.


А в это время сыновья изображали из себя парней, которые пришли на дискотеку потанцевать и развлечься. На самом деле они внимательно следили за обстановкой и не спускали глаз с Юры и Володи. Маши на площадке не было. Ребята держались особняком и время от времени о чём-то совещались.

Дискотеку, а проще говоря танцы, проводили на открытой площадке перед Домом культуры. "Сыщики" незамедлительно отметили, как недалеко от танцплощадки остановилась красная девятка, принадлежащая одному из братьев Мамедовых. Братья сидели в машине и выжидали.

Когда Юра с Володей покинули площадку и пошли в сторону дома (они жили по соседству), девятка тронулась с места, обогнала ребят в безлюдном переулке и остановилась. Мамедовы вывалили из машины и встали полукругом, загораживая ребятам дорогу. Братья были небольшого роста, но постарше ребят, да и расклад был трое против двоих. Их необычная для русского человека внешность и хмурый вид могли напугать любого слабонервного, но Юра с Володей стояли спокойно. Обе стороны выжидали. Первым заговорил старший из братьев, которого звали Эдиком.

– Мы же вас предупредили, чтобы вы не трогали наших людей… Пачиму вы абидели цыгана?

– Потому, что он торгует наркотой! – ответил сравнительно спокойно Юра. – А мы не хотим, чтобы наших пацанов травили этим дерьмом!

– Никаких наркотиков у него не било! Это ви всё придумали! А за то, что побили его, мы вас накажем!

– Езжайте на свою историческую родину! – не выдержал и сорвался Володя. – Там командуйте! А тут наш дом, вы тут люди временные!..

– Ашибаешься, маладой! – братья медленно начали приближаться к ребятам. – Хозяин сейчас тот, у кого деньги! У тебя есть деньги? Нэт? Тагда сиди молча, кушай сваю картошку и нэ лезь в наши дэла!.. Мы вам ещё раз это объясним… Но это паследний. В следующий раз у тваих радитэлэй будут похороны!

Братья подошли к ребятам вплотную, но драку не начинали. Те стояли, сжав кулаки, готовые сопротивляться до конца. Не выдержали нервы снова у Володи:

– А пошли бы вы на хрен! Будете тут разбойничать, похороны будут у ваших родителей!

Братья нанесли удар одновременно. Володя свалился сразу. Юра попытался сопротивляться, но через несколько секунд тоже лежал в пыли. Мамедовы начали пинать ребят ногами, и в этот момент раздался звон разбитого стекла. Братья бросили свои жертвы и повернулись. Возле машины стояли два человека в камуфляжной форме. На лице у них были маски. В руках – деревянные дубинки, которыми они и разбили автомобильное стекло.

Гадать, менты это или нет, у братьев времени не было. Двое выхватили ножи, старший вытащил из кармана цепь, и они с яростью кинулись на людей, изуродовавших их автомобиль… Однако одной только ярости и азарта для боя с этими противниками оказалось мало. Бойцами братья Мамедовы оказались никудышными. Димка и Витька, а это, конечно же, были они, напротив, за последний год сильно окрепли. Постоянные тренировки по рукопашному бою, увлечение лыжами, штангой, баскетболом, футболом, гонки на мотоцикле способствовали тому, что они стали универсальными бойцами.

Ребята ловко замахали палками, умело защищаясь и уклоняясь от ударов ножом. С большим трудом старшему из братьев, Эдику, удалось зацепить цепью дубинку одного из нападавших. Он потянул за цепь, пытаясь подтащить к себе противника… Тот отпустил дубинку, кавказец мгновенно потерял равновесие, и тут же сильнейший удар ногой в пах свалил его. Младшие братья, оставшись с нападавшими один на один, сопротивлялись недолго.

Ребята быстро надели на них наручники, после чего начали связывать им ноги и руки. В этот момент к ним подскочили очухавшиеся Юра и Володя.

– Давайте мы вам поможем!

Они навалились на одного из братьев, попытавшегося встать, свалили его и держали, пока "маска" (это был Витька) не стянула ему верёвкой руки и не сняла наручники. После этого они подбежали ко второй "маске", связывавшей Эдика, но та вместо благодарности грубо рявкнула:

– А ну, брысь отсюда! Если хотите остаться живыми, не светитесь!

Когда вызванный по телефону Алик приехал к месту происшествия вместе с милиционерами Парновым и Кошелевым, они увидели автомобиль с разбитым стеклом и около него лежащих в пыли, связанных по рукам и ногам братьев. На видном месте в машине была прикреплена записка:


"Прекратите торговлю наркотиками! В противном случае, это только цветочки. Дублёр".


Алик метался от братьев к машине и обратно и взволнованно у милиционеров вопрошал:

– Что это? А?.. Что это за беспредел?!

– Это не беспредел! – со злостью ответил Кошелев. – Это расплата! Это вы, кавказцы, творите на нашей земле беспредел!

– И это говорит представитель власти? Это какой-то шовинизм!.. Это фашизм!.. Вы угнетаете национальные меньшинства!..

– А при чем здесь это? Не надо сваливать с больной головы на здоровую. Вы уничтожаете наш народ! В России земли много… Живите себе… Никто вас и пальцем не тронет, если будете нормально жить и торговать. Но ведь вы хотите своими наркотиками отравить нашу молодёжь! А с этим мы мириться не станем! Мы вам не индейцы… Люди не будут подавать на вас в суд… Это бесполезно… А просто сожгут вас вместе с вашими магазинами!

Алик задохнулся от ярости:

– Вы что?! Это же прямая угроза! Я завтра же поеду к прокурору! За такие слова отдают под суд! Это разжигание межнациональной розни! – он повернулся к Парнову, пытаясь у него найти поддержку. Но тот его надежд не оправдал.

– Он Вам не грозит, а предупреждает! Вы не знаете наших людей. До поры до времени они спокойны и покорны… Но если припечёт, мало не покажется! А этот, – Парнов кивнул на записку, – если пообещал, обязательно сделает! Так что лучше закройте, пока не поздно, вашу нарколавочку добром!

После этого инцидента азербайджанская "колония" сделала ещё одну попытку продолжить свой выгодный "бизнес". Они стали торговать наркотиками через подставных лиц, приезжающих из города, которые, якобы, не имели с ними никакой связи. Однако через неделю на усадьбе Мамедовых сгорела баня. Это было предупреждение, потому как на воротах дома братья обнаружили записку, "написанную" вырезанными из газеты буквами:


"Если не прекратите торговать наркотой, в следующий раз сгорит дом и магазины! Жители села".


Только после этого наркотики в селе появляться перестали. Правда, из города периодически приезжали подозрительные личности, искавшие "клиентов", но они почти всегда уезжали ни с чем. Первая атака наркоторговцев была отбита.

Это было последнее "совместное дело" Дублёра и его помощника. Витька уезжал на учёбу в сельскохозяйственную академию. Димка уходил служить в армию. Наркоторговцы, конечно же, не собирались сдаваться. В будущем село ожидали новые битвы. Но уже без наших героев. Обнадёживало то, что к происшествию с баней Димка с Витькой не имели никакого отношения. А значит, в этой неравной борьбе они были не одиноки.


В самом конце августа прибыл в отпуск Костя-Шлягер. Бравый воин-десантник в голубом берете выгодно отличался от того, пусть и видного, но совершенно неотёсанного, малоразвитого юноши, ушедшего год назад на армейскую службу.

Родители в честь приезда сына собрали вечеринку. Костя пригласил своих приятелей, знакомых девчат и отметил свой приезд "на всю катушку". На следующий день село подробно знало о том, что Костя служит в городе Пскове, в элитных воздушно-десантных войсках. Служба ему нравится, и после окончания срочной он не собирается увольняться, а намерен подписать контракт и служить дальше. У него пять прыжков с парашютом, уйма всяких заслуженных значков, командир его сильно уважает и буквально "упрашивает" остаться на сверхсрочную… Костя участвовал в специальных операциях по задержанию бандитов и вооружённых дезертиров, отличился, и потому раньше других его отпустили в отпуск. Одним словом, за прошедший год он сделал в армии столько нужных и полезных дел, что односельчанам и без объяснений стало понятно: без Константина Ясноглазова воздушно-десантные войска не справились бы с возложенными на них задачами, а вооружённые силы в целом пришли бы в полный упадок.

Однако событие, произошедшее на следующий вечер, показало, не всё в его пьяном бахвальстве было голым вымыслом. В армии его действительно кое-чему научили.

Так уж случилось, что именно в этот день приехала Маринка Серова. Она поступила в МГИМО и вернулась всего на три дня, чтобы забрать вещи и попрощаться с подружками и друзьями. С особым нетерпением ждала она встречи с Димкой. Пока они были рядом, между ними постоянно происходили стычки и размолвки. Но стоило им расстаться, как она поняла, что скучает и ждёт не дождётся встречи с ним. Примерно то же самое происходило и с Димкой. Их взаимоотношения вполне соответствовали тому выражению, которое придумал народ: "Врозь им скучно, вместе тесно!" Однако в этот вечер судьба преподнесла ей совершенно другого собеседника.

Едва дождавшись вечера, Маринка со Светой побежали на танцы. Света сообщила, что Витька с Димкой должны быть уже там. Но у входа на танцплощадку они увидели только сидевшего в одиночестве Витьку.

– Вить! А где Димка? – растерянно спросила Маринка. – Он что … не пришёл?

– Димки не будет. Они всей семьёй уехали на похороны. Умер друг дяди Коли. Приедут только послезавтра к вечеру.

Было видно, как Маринка расстроилась:

– Какая жалость. А я приехала всего на три дня. Один уже прошёл…

Она засобиралась домой, но Света с Витькой её отговорили. К ним подошли бывшие одноклассники, и начался обычный в таких случаях разговор. Кто куда поступил, кто провалился, а кто не прошёл по конкурсу… Кто давно уже работает, а кто "бьёт балду" перед армией… Маринка понемногу разговорилась. Потом начались танцы. Витька, чтобы поднять Маринке настроение, пригласил на первый танец не Свету, а её. И, немного погодя, это уже снова была знакомая всем, общительная и весёлая Маринка Серова.

А в это самое время доблестный десантник Костя, основательно опохмелившись после вчерашнего, с приятелями Мишкой и Лёшкой тоже собирался на танцы. Повод для этого дал Лёшка. Он сообщил Косте последнюю новость:

– Костик! А ты знаешь, твоя бывшая мамзель прикатила!

– Да ну?! Ты же говорил, что она в Москве!.. Может, перепутал спьяну?

– Точно говорю! Они со Светкой пошли на танцы. Я с ними нос к носу столкнулся!

– О-о-о! Это хорошая новость! Мне надо с ней поговорить. Давайте, парни, ещё по стаканчику и двинем на танцульки. Посмотрим, что у вас тут новенького…

– Есть у нас тут кое-что новенькое! – ехидно захихикал Мишка. – У твоей бывшей как раз новенький!

– Кто такой?! А ну-ка быстро докладывай!

– А этот…, приезжий…, Димка Кузнецов. Поэт…, одним словом.

– Этот хлюпик?! Мало я его в прошлом году отмутузил… Ну, теперь у него защитничка нет. Придётся ещё разок поучить!

– Да зря вы так на него! – вступился за Димку Лёшка. – Он нормальный пацан. Спортсмен. Отжаться от пола сотню раз может. Ростом только невысокий.

Костя поднял приятеля на смех:

– Ха-ха-ха! Отжаться может! Разве это главное? Это только американские вояки, как идиоты, без конца отжимаются… А драться не умеют! Наши парни соревновались с ними по всем видам… От стрельбы, до самбо… Янки выиграли только в баскетбол! Зато отжимаются здорово!

Костя снова засмеялся, но внезапно что-то вспомнил и уже вполне серьёзно спросил:

– Вы вот что лучше парни расскажите… Кто этот Дублёр? Это ведь он Флюгера засадил? Хотелось бы мне с ним поквитаться!

– А никто так и не знает, кто он! – ответил Лешка. – И вообще их двое… Говорят, это какие-то менты из спецназа развлекаются. Вот совсем недавно наших "азеров" наказали!

И он рассказал о последней стычке "спецов" с наркодельцами. Костя внимательно выслушал и скептически улыбнулся:

– Ну, с такими противниками я бы один справился… У нас, у десантуры, подготовка лучше, чем у ментов. В Чечне их валили по– чёрному… Если бы не наши армейцы, боевики прихлопнули бы их, как мух! Им только демонстрантов дубинками разгонять!

– Ладно! Хватит трепаться! – осадил его Лёшка. – Войну проиграли политики. Жаль, столько парней зря погибло… Всем досталось… И армии и МВД!

– Перестаньте! – встрял в разговор Мишка. – Пойдём лучше в Дом культуры, там, говорят, опять городские объявились. Третий день что-то вынюхивают… Юрку, моего двоюродного братана, за что-то побили.

– Юрку побили?! – удивился Костя. – Юрка хороший пацан. Пошли. По дороге зайдём к нему и всё выясним. Я это так не оставлю!

У воина-десантника заиграла кровь. Компания направилась к дому Костиных. Юра был дома. Под глазом у него расплылся лиловый синяк, нос и губа распухли.

– Привет, Юрик! Ну-ка рассказывай, кто и за что тебя так отделал? Я хочу разобраться с твоими обидчиками.

– Это городские… Вчера. Они ищут людей, которые отлупили Мамедовых. Азеры их навели… Видимо, рассказали, что мы с Вовкой участвовали в той драке. Вот они меня подловили и начали допрашивать. А я и сам не знаю, кто они, эти "люди в масках"!..

– Сколько их?

– Четверо.

– Как выглядят?

– Парни здоровые. Лет по двадцать пять. Одному под тридцать. Приехали на темно-серой иномарке…

– Сегодня они здесь?

– Говорят, здесь.

– Пойдём с нами! – Костю так и распирало желание поквитаться с чужаками, обижающими своих…, местных. – Мы их отвадим ездить в наше село!

Юра печально вздохнул:

– Куда мне в таком виде. Девчонки засмеют.

– Ну, ладно. Мы обойдёмся и без тебя. Я тут кое-что придумал. Мне надо срочно достать маску и одежонку попроще…


Городские, приглашённые Аликом Мамедовым, чтобы провести собственное расследование и найти "людей в масках", которые изуродовали машину и так нехорошо обошлись с его братьями, были действительно в селе. Мало того, они находились рядом с Домом культуры и на скамейке спортплощадки уже допрашивали очередную жертву. Жертвой стал один из местных пацанов, которому сегодня явно не повезло. Он сам-то знал про существование этого Дублёра только по рассказам других, но уже изрядно за него пострадал.

Допрос вёл старший группы по кличке Активист. Он задавал вопросы. Второй, по кличке Флегматик, воздействовал на допрашиваемого физически. У пацана уже был разбит нос, и он время от времени прямо рукой вытирал капающую из него кровь. Ещё двое "братков" стояли поодаль возле машины и следили за тем, чтобы "следствию" никто не мешал.

"Расследование" шло по плану. Но в самый разгар допроса с пристрастием на спортплощадку зашёл какой-то очень небрежно одетый парень и вызывающим тоном спросил:

– Эй, вы! Городские! Случайно, не меня ищете?

Активист лениво посмотрел в сторону парня и спросил у пацана:

– Кто это такой? Что за попугай?

– Это Костя, солдат, вчера пришёл в отпуск! – почти скороговоркой выговорил запуганный парнишка.

– Ну, что молчите? Язык что ли проглотили? – с явным вызовом вновь обратился к приезжим "солдат Костя". Он надвинул на лицо маску. – Мне сказали, вы ищете человека в маске… Вот он, я!..

Активист глянул на наглеца с некоторым интересом. Это конечно же не тот, кого они ищут, но парень явно нарывается… Можно хорошо поразвлечься. С другой стороны, допрос нужно закончить. Он повернулся в сторону "братков", стоявших у машины, и небрежно, с показной ленцой в голосе, отдал приказ:

– Толстяк! Убери этого придурка. Он мне мешает!

Толстяк, вполне соответствовавший своему прозвищу, тоже был не прочь поразвлечься. Он не спеша двинулся к деревенскому нахалу. Однако расположение звёзд для него и его "коллег" было сегодня очень неблагоприятным. Костя с возгласом: "Это кого ты, ублюдок, назвал придурком?! Десантника?!" – кинулся навстречу Толстяку. Тот не успел даже замахнуться, как пропустил удар такой силы, что отлетел на деревянную изгородь и рухнул вместе с тремя её пролётами… Нужно сразу отметить, что до конца схватки он так и не поднялся.

Остальные "братки" мгновенно проснулись, мобилизовались и дружно кинулись на десантника. Именно в этот момент один из проходивших мимо парней бросился на танцплощадку и истошно завопил:

– Парни!!! Городские Шлягера бьют!!!

Парни и девчонки толпой высыпали на спортплощадку и стали свидетелями избиения. Правда, паникёр что-то напутал. Били не Костю. Городские были ребятами тёртыми и крепкими, но с одним существенным недостатком. Они все, как один, "закосили" от армии и потому никогда не служили в десантных войсках. Костя разбросал их, как котят. И теперь метался по площадке от одного к другому и, как только кто-то из них пытался приподняться, он тут же укладывал его обратно…, в пыль, в грязь…

Наконец, это занятие ему наскучило. Активист воспользовался паузой и рискнул не встать, а пока что только сесть. Он сделал робкую попытку успокоить разбушевавшегося десантника:

– Ты что, братан? Успокойся!.. Мы же пошутили… Прости меня за придурка…, я обознался!

– Какой я тебе, уголовная харя, братан?! Тамбовский волк тебе братан! Я десантник! А ну… брысь из села! И чтоб я вас здесь больше не видел! Иначе от вашей тачки останется груда железа!

Подтверждая свою угрозу, он выхватил из забора штакетину и двинулся к машине. Активист подскочил, как ужаленный:

– Ты что?! Не надо! Всё… Всё… Мы сейчас же уедем!

– Три минуты на сборы, и попробуйте ещё хоть пальцем задеть кого-нибудь из наших, деревенских!

"Братаны тамбовского волка" быстренько вскочили, кое-как загрузили всё ещё нетранспортабельного Толстяка, и иномарка, не соблюдая никаких правил дорожного движения, на предельной скорости покинула село.

А Константин Ясноглазов упивался славой. Восхищению парней и девчонок не было предела. В одиночку так отделать четвёрку крутых парней мог только истинный герой.

Внезапно Костя увидел Маринку. Она глядела на него с улыбкой, и на её лице он прочёл, как минимум, одобрение своему поступку. Он подошёл к ней и небрежно, но без всякого бахвальства, поздоровался:

– Кого я вижу! Привет! Надолго приехала?!

– Привет! Всего на три дня!

– Я тоже через неделю уезжаю. Может быть, вспомним молодость и потанцуем?

– Может быть… Как откажешь такому герою? Вон как ты лихо расправился с городскими! – с лёгкой усмешкой произнесла она. Но десантник не заметил в её словах иронию.

– Тогда не уходи. Я сбегаю, переоденусь. Надо снять с себя этот наряд. Форму не надел, чтобы эти… не помяли! – пояснил он, кивнув в ту сторону, куда уехала машина с городскими "дознавателями".

Обернулся он быстро. Через некоторое время российский воин Константин Ясноглазов пригласил Маринку на танец. Они потоптались и слегка попрыгали в каком-то современном ритмическом, с большими децибелами действе, которое только в племени папуасов сошло бы за вполне приличный танец. После перерыва зазвучало танго. Костя снова пригласил девушку. Ей хотелось просто, ни о чем не думая, танцевать. Его, под воздействием выпитого, тянуло на лирический разговор.

– Слушай, Маринка! Может быть, забудем ссору и возобновим наши отношения? А?!

Она его идею не поддержала:

– Костя! Какой в этом смысл? Я уезжаю и вряд ли когда-нибудь сюда вернусь… Да и ты через неделю уедешь на службу.

– Мало ли что будет через неделю. У нас есть два дня. Надо успевать жить, пока молодые!..

Маринка попыталась от этой темы увести разговор в сторону:

– Ой! Ты отдавил мне ногу! Костя, ты так и не научился нормально танцевать…

– Тут ты права. В армии нас учат не танцам…, нас учат воевать! Драться с противником! Как считаешь, научился я кое-чему?

Девушка еле заметно усмехнулась. В её глазах заиграли озорные огоньки.

– Несомненно, научился. Мы все были свидетелями. Сегодня ты очень наглядно продемонстрировал результаты боевой и политической подготовки!

Бравый десантник снова не уловил иронию.

– Нас здорово натаскивают! Прыжки, приёмы рукопашного боя, стрельба… Да ладно. Это всё мелочи. Ты не ответила на мой вопрос. Может, плюнем на все эти танцульки и пойдём, погуляем? – он слегка прижал Маринку к себе и, дохнув перегаром, наклонился к её уху. – Ты ведь теперь уже не школьница, а вполне взрослая особа…

– Нет, Костя! Извини, у нас с тобой ничего уже больше не получится… Никогда!

Отличник боевой и политической подготовки начал злиться:

– Что, я для тебя не подхожу? Рылом не вышел? Мне рассказали, у тебя любовь-морковь с этим замухрышкой… Поэтом… Он-то чем лучше меня?

– При чем здесь Димка? Не трогай его. Он порядочный и честный парень. Крутого из себя не изображает и героя не корчит!

– А я что, по-твоему, героя из себя разыгрываю?! Считаешь, слабак и трус может пойти один против четверых?

Маринка остановилась. Не мигая, взглянула в глаза партнёру и негромко, но очень твёрдо ответила:

– Нет, Костя! Ты не герой! Я не забыла, как ты бросил меня тогда в парке с двумя ублюдками… Вот тот парень, что меня спас, действительно герой! Он знал, что его могут избить, убить, но, не раздумывая, кинулся меня выручать!

Для Кости это был удар ниже пояса. Он и сам часто вспоминал тот случай, позор, который ему пришлось тогда пережить, своё малодушие и поспешное бегство "с поля боя". И вот сейчас эта девчонка фактически признала его трусом. Самое главное: она права. Он тогда действительно струсил. Возможно, он признал бы это и сдержался, если бы не был пьян. Но выпитая водка сделала своё дело. Он психанул:

– Да пошла ты! Кто ты такая, чтобы меня, десантника, обзывать трусом?! Катись в свою Москву и ищи себе героя! Там они все сильно грамотные, чахоточные и обкуренные… И ты вместе с ними загнёшься на какой-нибудь тусовке! А я себе найду настоящую девку… Нашу, без выкрутасов!

Он резко развернул её на сто восемьдесят градусов и подтолкнул к выходу. Маринке вмиг расхотелось танцевать, и она ускоренным шагом направилась с танцплощадки домой.

Витька на этот раз догонять её и уговаривать, чтобы осталась, не стал. Всё время, пока девушка танцевала с Костей, он смотрел на неё, как на "врага народа". Как же, бежала на встречу с его лучшим другом, а теперь спокойно танцует с его соперником. Одно слово – предательница!


Маринка пришла на танцплощадку в последний вечер перед отъездом. Кузнецовы приехали вечерним автобусом, Димка почти тут же побежал к Витьке, и они тоже направились в Дом культуры. Маринку увидели сразу. Она не танцевала, а задумчиво сидела в уголке. Димка подошёл к ней, раздумывая, с чего начать разговор.

– Здравствуй!

– Здравствуй! Ну что, похоронили друга твоего папы?

– Да. Похоронили. Дядя Вадим так сильно похудел, его трудно было узнать. Чертовски тяжёлая болезнь!

Они помолчали. Оба не знали, о чём говорить дальше. Наконец Димка решился взять инициативу на себя.

– Я слышал, что ты поступила! Поздравляю!

– Да, поступила! Как и хотела, в институт международных отношений.

– Как там Москва?

– Живёт и процветает. Это здесь кругом нищета, а там – всё наоборот. А ты, Света сказала, завалил историю?

– Не совсем завалил. Скажем так, получил незаслуженную тройку!

Маринка посмотрела на него с насмешкой.

– Ох, Димка! Все так говорят. Не надо сваливать вину на других и оправдывать себя!

Эта фраза его задела.

– Я не оправдываю себя, но по секрету могу сообщить…, что цена четвёрки была равна тысяче долларов. У меня таких "знаний" нет!

Маринка вскинула брови:

– Неужели это правда? Расскажи!

– Это долгая история. Лучше расскажи, как ты… Говорят, танцевала с Костей?!

– Витька разболтал?

– Почему разболтал? Поведал другу истину. Ну, и как тебе наш десантник?

– А что? Он здорово изменился. По-моему, даже в лучшую сторону. Только пьёт каждый день. Позавчера в одиночку отлупил здесь четверых городских…

– Мне Витька про его героический подвиг рассказал.

– Зря иронизируешь. Парни были здоровые. Искали Дублёра. Кстати, это правда, что тот, пока меня не было, устроил разборку с азербайджанцами? – она вопросительно посмотрела на Димку.

– Правда, правда! – он усмехнулся. – Твой кумир снова отличился!

Маринка вспыхнула:

– Димка! Опять под шкуру лезешь? Тебе бы поменьше ехидства, а больше воли, из тебя получился бы настоящий мужик!

Она снова обидела его, но он сдержался. В конце концов, терять ему нечего, это их последняя встреча. Да и игру "в Зорро" пришла пора заканчивать.

– Знаешь, я много думал о тебе. И кое-что понял… У тебя нет ко мне никакого чувства. Так…, сплошной воспитательный момент. А без этого все наши разговоры пустой звук!

– Да! Наверное, ты прав… Мы не можем понять друг друга. Но виновато в этом не моё чувство, а твой характер! Если ты себя не изменишь, то так и останешься неуверенным в себе человеком и вечным неудачником! А таких женщины не любят!

Димку захлестнула обида. Оправдываться и доказывать, что он "не верблюд", было глупо. Желание – поговорить откровенно – пропало. Любое признание в проделках Дублёра будет выглядеть, как попытка набить себе цену. Но и просто отмолчаться, как раньше, не получится. Голос его дрогнул.

– Нет! Я не считаю себя неудачником! И на самом деле не совсем такой, каким ты меня представляешь. Но спасибо, что, наконец-то, сказала правду, кем я в твоих глазах выгляжу… У меня было намерение сегодня серьёзно поговорить, но теперь, вижу, раскрывать перед тобой душу нет смысла!

– Дима! Не надо переворачивать и валить всё на меня! Ты не девчонка, а парень! Я скажу тебе прямо! Ты мне нравишься, но даже сейчас, в последний вечер, ты ведёшь себя, как мямля! Тебе надо было родиться во времена Наташи Ростовой!..

Димка её не дослушал:

– Ты мне это уже говорила! Может быть, я и "динозавр"… И мне не хватает современной нахрапистости и наглости, но и ты пойми! Настоящий мужчина никогда не станет выпячивать свои достоинства… И настоящий герой не станет хвастать своим геройством! А я не хочу быть "модным и современным"! Я хочу стать – настоящим!

– Да, Дима! Не зря ты по литературе получил пятёрку! Говоришь красиво! Только, увы! Никто не видит этого твоего стремления стать настоящим!

– Не надо говорить от имени всех… Для меня важно, что ты не видишь!.. Поэтому давай на этом расстанемся… Я поищу ту, которая мне поверит! А ты в Москве найдёшь себе "героя нашего времени"… Там выбор большой. Только смотри, не ошибись!

Это уже был перебор. За два дня уже второй парень предлагает ей поискать в Москве кавалера. Маринку понесло:

– Что вы всё Москвой меня попрекаете! Да! Там гораздо больше возможностей! Не то, что в этой деревне! Думаешь, на таких, как ты и Костя, свет клином сошёлся?!

Последние её слова услышали Витька со Светой, вернувшиеся с очередного танца.

– Опять ссоритесь! – накинулась на них Света. – Последний вечер, и не можете без скандала! Ну-ка сейчас же помиритесь, и пойдём танцевать!

И только лучший друг Витька мгновенно догадался, что это не ссора. Это – разрыв. Он начал лихорадочно соображать, как поправить дело. Но судьба и случай сделали это за него. Именно они указали путь к примирению.

На танцплощадку ввалился Костя со своими приятелями. Десантник был пьян. Он моментально увидел Маринку с Димкой и направился прямиком к ним.

– О-о-о! Кого я вижу! Маринка, это твой ухажёр?! Ну, и орла ты себе нашла!

Димка был рад, что их тяжёлый разговор прервали. Он вдруг разом успокоился, выдержал насмешливый взгляд десантника и до неприличия сдержанно, как с малым ребёнком, заговорил с ним:

– Хороший ты парень, Костя! Здоровый и сильный, вот только ума бы тебе немножко добавить. Тогда бы ты понял, что орёл не всегда тот, кто может кирпичи об голову ломать!

– Ты смотри! – Костя, кривляясь, повернулся к приятелям. – Он всё так же ехидничает… У него ума палата… Поэт… И, главное, не боится, что я могу вышибить его умные мозги!

Цель воина-десантника была понятна: любой ценой спровоцировать соперника на драку. Но тот уклонился.

– Настоящий мужик должен не "вышибать" мозги, а уметь ими шевелить… А у тебя с этим полный завал!

Десантник признал: словесную дуэль ему не выиграть. Поэтому пошёл на крайнюю меру. Коль нельзя спровоцировать соперника напрямую, попробуем воздействовать через его даму сердца.

– Ладно, хлюпик! Не упражняйся в остроумии. Подобрал шлюшку, пока я отсутствовал, и молодец! Я не в обиде. Я с ней до армии хорошо позабавился!

– Что ты плетёшь, гад?!! – закричала Маринка и изо всех сил врезала Косте по щеке. – Вот так с ним надо!!! – повернула она рассерженное лицо к Димке.

– Ого! – десантник с нехорошей ухмылкой потёр щеку. – Огонь-девка! – Он снова обратился к Димке. – Может, пойдём на спортплощадку и проведём турнир за неё… Я бы не прочь возобновить с ней отношения.

– Ты подонок, Костя! И вдобавок пьян. И хотя я с пьяными не дерусь, сегодня сделаю исключение… Пошли!

Димка поднялся, и они направились на спортплощадку. Воин, довольный, что всё пошло по его плану, по дороге пустился в бахвальство:

– Ах, какие мы благородные! "С пьяными не дерусь!" А мы, десантники, бьём таких, как ты, и трезвые, и пьяные! Быстро забыл, как валялся год назад в грязи!

Вслед за ними выскочили Витька, Света и Маринка, а потом валом повалили и остальные. Одни – из любопытства. Другие, чтобы не дать возникнуть большой драке. Третьи – морально поддержать бойцов.

В голове у Маринки запоздало мелькнуло раскаяние: "Дура я! Зачем спровоцировала? Он покалечит его!.."

Ребята, сочувствующие Димке, тоже настроились на то, что сейчас произойдёт избиение их товарища. Но поделать они ничего не могли. Он вызвался драться сам. А негласный кодекс чести предписывает не ввязываться в поединок, который проходит с обоюдного согласия противников.

Дорогой читатель! Никогда не верь в сказку о том, что хилый и болезненный человечек способен в поединке одолеть физически сильного и обученного противника. Такое возможно только в одном случае, если хилый нанесёт удар молотком или оглоблей внезапно. В очном поединке шансов у него нет.

Случись поединок с таким соперником год назад, Димка не продержался бы и одной минуты. Но сегодня на его стороне была не только редкая для обычных людей природная реакция. Ему помогла физическая подготовка, которой он упорно занимался последние годы. Всесторонние занятия спортом не прошли даром. Они дали ему силу и ловкость. Без них никакие упражнения не помогут стремительно уклоняться от ударов противника и молниеносно наносить убойные удары самому. Ну и, конечно же, ему помогла внутренняя сила. Уверенность (не самоуверенность, а именно уверенность) в себе и волевой настрой. Без этого выиграть бой невозможно.

У его соперника злости, азарта и самоуверенности было с лихвой. Но он был пьян. А реакция у пьяного человека всегда хуже.

Зрелище в самом начале очень напоминало поединок из голливудских фильмов. Противники встали в стойку. "Отрицательный герой" сказал угрожающую фразу:

– Я тебе однажды уже говорил! Хлюпик не станет героем никогда! Его участь валяться и глотать пыль!..

"Положительный герой" ответил взаимностью:

– Согласен! Только сначала выясним, кто из нас хлюпик. Мне кажется, на эту роль ты тоже сгодишься!..

После этого Костя, как бы разминаясь, сделал ложный замах левой рукой… Затем правой, и без промедления исполнил резкий выпад и подсекающий удар правой ногой, чтобы сбить противника с ног. Димка от ударов уклонился и вовремя отпрыгнул назад. Костина ногапнула воздух. Чтобы удержать равновесие, он был вынужден перенести тяжесть тела на бьющую ногу и сделать оборот перед противником на триста шестьдесят градусов.

Приём был выполнен чётко, но не быстро. Димка воспользовался этим и в то неуловимое мгновение, когда соперник был к нему спиной, легонько шлёпнул его по заднице. Костя рассвирепел и кинулся в атаку. Последовала целая серия ударов, но соперник и на этот раз уклонился от них, а один даже принял на себя, достойно его удержал и сам врезал нападавшему в ухо.

У Кости зазвенело не только в ухе, но и в голове. Теряя самообладание, он начал новый раунд боя с "тенью", но когда цикл его ударов завершился, противник внезапно нанёс сильный и очень точный удар носком ботинка прямо в солнечное сплетение.

У Кости на целую минуту остановилось дыхание. Он согнулся пополам, делая попытку за попыткой вздохнуть, но диафрагму заклинило, и возобновить дыхание не удавалось.

Димка подошёл и толкнул его коленом. Костя завалился на бок и упал на землю. От резкого удара диафрагма вышла из "мёртвой точки", и ему, наконец-то, удалось сделать вдох.

Димка противника добивать не стал. Глядя на лежащего соперника, он подвёл итог:

– Ты правильно сказал про хлюпика… Его участь валяться в пыли!.. – после этого резко повернулся и пошёл со спортплощадки прочь.

Ни один человек не ожидал подобного исхода схватки. Над площадкой повисла мёртвая тишина. Маринка тоже стояла с открытым ртом и изумлённо смотрела вслед уходящему Димке.

– Что смотришь?! – со злобой и торжеством бросил ей в лицо Витька. – Ты и теперь не поняла, что Дублёр – это он?!..

И верный друг бросился вдогонку за уходившим.

"Дублёр?!" Витькина фраза поразила всех. За прошедший год столько всего было нагорожено вокруг доморощенного "Зорро". С этим псевдонимом связана уйма рассказов, домыслов и небылиц. Его носитель заочно превратился в легендарного героя местного значения. Над тем, кто он, гадали все. Но молодёжь села Большая Гора меньше всего ожидала, что Дублёр – это невзрачный новичок среднего роста, да ещё вдобавок и "сочиняющий стишки".

И, тем не менее, это был факт. И факт неоспоримый. Десантник Костя, не имевший в селе равных, как котят разбросавший четверых городских "братков", валялся на спортплощадке и глотал пыль. И уложил его "Поэт", "Хлюпик", "Динозавр", да как только за глаза его не называли. А у него было только одно достойное прозвище – "Дублёр".

Теперь вдруг разом всё встало на своё место. Вспомнили все громкие дела Дублёра. Как, благодаря ему, год назад задержали поджигателей. Как здорово он наказал заезжих "гастролёров", разоблачил воришек колхозного зерна, спас Топтыгина, внедрился в первую банду Краснова и помог её ликвидировать. Выследил вторую банду и лично обезвредил амбала Крутого. Заставил наркоторговцев прекратить в селе свою преступную торговлю. Понятно вдруг стало и то, что напарником у Дублёра был ни кто иной, как весёлый и с виду совершенно безобидный оптимист Витька. И в это тоже было трудно поверить.

"Дублёр?!" Это слово потрясло Маринку. Её состояние можно было сравнить с состоянием человека, которого поразил гром. Вместе со всеми осмысливала она эту новость. Она могла записать в актив Дублёра ещё одно дело. Случай, когда он спас её в парке. Какая же она слепая! Воспитывала и пыталась изменить человека, действиями которого восхищалась!.. Самодовольная и эгоистичная дура!.. За внешней мягкостью и природной стеснительностью не смогла разглядеть сильную и целеустремлённую натуру. Но почему он ничего не сказал? Даже ни разу не намекнул. Ведь она видела, что нравится ему… И он ей не безразличен… Значит, не доверял? Нет!.. После захвата его заложником он намекал… А она не поняла. Что же она наделала! И все-таки они не должны так расстаться. Надо срочно поговорить с ним. В том, что их отношения не клеились, виновата только она. Значит, ей и нужно каяться.

Маринка позвала Свету, и они вместе направились к Кузнецовым. Потом к Ерохиным. Но, несмотря на поздний час, ни Димки, ни Витьки дома не оказалось.

Ребята сидели в это время на берегу озера Мраморное, жгли костёр и вели неторопливую беседу. Вспоминали прошедший год, учителей, одноклассников. Радостные лица Маринки и Светы, когда весной здесь дарили им лазоревки. Посмеивались над тем, как ловко они всех дурачили, притворяясь слабачками. Друзья понимали, их дороги расходятся. Судьба отвела им чуть больше года, и теперь их совместной жизни и проделкам приходит конец. Им придётся встречаться только эпизодически. И только в одном они были уверены твёрдо: их дружба сохранится на всю оставшуюся жизнь.

Не смогла уснуть в эту ночь и Маринка. Она день за днём перебрала свою жизнь с тех пор, как в их школе появился новенький. Невысокий паренёк с открытой, скромной улыбкой. Ей пришлось многое переосмыслить, и она поняла главное. Чувство, которое она испытывала к этому пареньку, сильнее, чем ей казалось. И дело не просто в том, что он оказался лучше, чем она о нем думала. Он оказался таким, о каком она втайне мечтала. Вся эта показная "крутизна", изворотливость, наглость и пошлость, прекрасно уживающиеся с мелочностью и мещанством, современных молодых людей, лично ей не подходят. Ей нужен такой вот "динозавр". Из этого парня выйдет настоящий мужчина, за которым можно в огонь и в воду!

Маринка напрасно выделила себя в категорию "устаревших" девушек. О сильном и надёжном избраннике мечтает большинство её сверстниц. Женщина – главная хранительница семейного очага. У неё больше внутренней ответственности за детей. За их воспитание, обучение, за их будущее. И она подсознательно хочет связать свою судьбу с человеком, подле которого она будет, как за каменной стеной. Не являются исключением и особы женского пола поколения "пепси". Их безмятежная, с преобладанием развлечений молодость проходит быстро. И когда девушка вступает в настоящую взрослую жизнь с её трудностями и особой ответственностью за семью, детей, ей уже нужен не падкий на "клубничку" мотылёк, а сильный, уверенный в себе и ответственный мужчина. К большому сожалению, численность таких мужчин в последнее время неизменно сокращается. Не в этом ли причина того, что так много молодых семей в первые же годы после свадьбы разваливаются?

Но мы немного отвлеклись. Вернёмся к героям, которым в самое неподходящее для них время приходится расставаться.


Маринку провожали все лучшие подруги и друзья. Уже на несколько раз было всё сказано и пересказано. Записаны адреса и телефоны. Маринка кому-то что-то говорила, спрашивала, отвечала, а сама всё оглядывалась по сторонам и гадала: "Придёт или не придёт?" Не пришёл… Как во сне зашла она в автобус, устроилась на своём месте и вдруг увидела на краю автобусной площадки Димку. Вскочила, подбежала к водителю: "Я вас очень прошу…" – и выбежала к нему.

Они стояли и не мигая смотрели друг другу в глаза.

– Я уезжаю! – грустно сообщила она. – Спасибо тебе за то, что помог мне тогда в парке! Я всё время хотела сказать это лично Дублёру! – и совсем тихо виноватым тоном добавила. – Если можешь, прости меня, Дима!..

– Тебе не за что у меня просить прощения. Я сам виноват, слишком заигрался…

– Нет! Это я!!! Самоуверенная слепая дура! У нас всё могло быть иначе!..

Водитель автобуса посигналил. Время вышло. Маринка растерянно оглянулась:

– Мне надо бежать! Прощай! Нет, не прощай… До свидания! Я очень хочу, чтобы мы встретились!..

– Я тоже! До свидания! Тебе пора, беги!.. – он легонько развернул её к автобусу и слегка подтолкнул.

Все слова, последний поцелуй, о котором она мечтала, оказались ненужными. Всё заслонило главное. Она навсегда уезжает отсюда. И, возможно, никогда не увидится с этим парнем. Как несправедливо устроена жизнь. Теперь, когда ей всё стало понятно, когда она разобралась в себе, своих чувствах и поняла, что любит, она должна уезжать.

Автобус тронулся и, набирая скорость, догнал бредущего с опущенной головой Димку. Маринка смотрела на него во все глаза. "Обернись, мой Димка!.. Обернись, Дублёр!.. – сверлило у неё в голове. Димка остановился. Глаза их встретились. Он улыбнулся и что-то сказал:

"Не грусти! Все будет хорошо!" – поняла его Маринка, и автобус увёз её за поворот.

Обоих захлестнула тоска. Они прощались с юностью и вступали во взрослую жизнь. Её ждала учёба в престижном МГИМО, богатая столичная жизнь. Он уходил служить в обнищавшую, потерявшую в обществе престиж армию. Судьба вела его на вторую Чеченскую войну.

Встретятся ли они? Скорее всего да… Но об этом уже в следующей книге – "Чеченский порог"…


Оглавление

  • От автора
  • Предисловие
  • Глава 1
  • Глава 2
  • Глава 3
  • Глава 4
  • Глава 5
  • Глава 6
  • Глава 7
  • Глава 8
  • Глава 9