Коктейль "ёрш" от фантастики. Первые две трети - космофантастика о девственнике 34-х лет отроду, что нашёл артефакт Древних и звездолёт, на котором и отправился в одиночное путешествие по галактикам. Последняя треть - фэнтези/литРПГ, где главный герой на магической планете вместе с кошкодевочкой снимает уровни защиты у драконов. Получается неудобоваримое блюдо: те, кому надо фэнтези, не проберутся через первые две трети, те же, кому надо
подробнее ...
космофантастику, останутся в недоумении от последней.
Выше оценки неплохо 3 том не тянет. Читать далее эту книгу стало скучно. Автор ударился в псевдо экономику и т.д. И выглядит она наивно. Бумага на основе магической костной муки? Где взять такое количество и кто позволит? Эта бумага от магии меняет цвет. То есть кто нибудь стал магичеть около такой ксерокопии и весь документ стал черным. Вспомните чеки кассовых аппаратов на термобумаге. Раз есть враги подобного бизнеса, то они довольно
подробнее ...
быстро найдут уязвимую точку этой бумаге. Игра на бирже - это вообще рассказ для лохов. Маклеры играют, что бы грабить своих клиентов, а не зарабатывать им деньги. Свободный рынок был, когда деньгами считалось золото или серебро. После второй мировой войны для спекуляций за фантики создали МВФ. Экономические законы свободного рынка больше не работают. Удачно на таком рынке могут работать только те, кто работает на хозяев МВФ и может сам создавать "инсайдерскую информацию". Фантики МВФ для них вообще не имеют никакого значения. Могут создать любую цифровую сумму, могут стереть. Для них товар - это ресурсы и производства, а не фантики. Ну вод сами подумайте для чего классному специалисту биржи нужны клиенты? Получить от них самые доходные спекуляции, а все менее удачное и особенно провальное оставить им. Основной массе клиентов дают чуть заработать на средних ставках, а несколько в минус. Все риски клиентам, себе только сливки. Вот и весь секрет их успеха. Ну и разумеется данный специалист - лох и основная добыча маклеров хозяев МВФ. Им тоже не дают особо жиреть. Поднакопил жира и вот против вас играет вся система биржи. Вроде всегда "Надежные" инсайдеры сливаю замануху и пипец жирному брокеру. Не надо путать свободный рынок со спекулятивным. И этому сейчас вас нигде не научат, особенно в нашей стране. А у писателя биржа вообще выдаёт кредиты для начала спекуляции на бирже. Смешно. Ну да ведь такому гениальному писателю надо придумать миллионы из нуля. Вот спрашивается зачем ГГ играть на бирже, если ему нужны деньги для расширения производства и он сам должен выкинуть на рынок свои акции для привлечения капитала.
Начал читать. Очень хорошо. Слог, юмор, сюжет вменяемый.
Четыре с плюсом.
Заканчиваю читать. Очень хорошо. И чем-то на Славу Сэ похоже.
Из недочётов - редкие!!! очепятки, и кое-где тся-ться, но некритично абсолютно.
Зачёт.
Начал читать первую книгу и увидел, что данный автор натурально гадит на чужой труд по данной теме Стикс. Если нормальные авторы уважают работу и правила создателей Стикса, то данный автор нет. Если стикс дарит один случайный навык, а следующие только раскачкой жемчугом, то данный урод вставил в наглую вписал правила игр РПГ с прокачкой любых навыков от любых действий и убийств. Качает все сразу.Не люблю паразитов гадящих на чужой
подробнее ...
труд и не умеющих придумать своё. Вообще пишет от 3 лица и художественного слога в нем не пахнет. Боевые сцены описывает в стиле ой мамочки, сейчас усрусь и помру от ужаса, но при этом всё видит, всё понимает но ручки с ножками не двигаются. Тоесть всё вспомнить и расписать у ГГ время есть, а навести арболет и нажать на спуск вот никак. Ах я дома типа утюг не выключил. И это в острые моменты книги. Только за это подобным авторам надо руки отрывать. То есть писать нормально и увлекательно не может, а вот влесть в чужой труд и мир авторов со своей редакцией запросто. Топай лесом Д`Картон!
I
Я подняла глаза и остановилась. Тяжелый бумажный пакет с продуктами поставила на деревянную лавку возле подъезда, не отрывая взгляда от окна. В окне горел свет.
"Психопатка", – разозлился внутренний голос. – "Сама, небось, утром не выключила".
"Я его даже не включала", – ответила я.
Торшер за шторой притаился человеческим силуэтом возле большого горшка с цветком. Форточка приоткрыта, но это нормально. Я не терплю духоты.
Людей на улице почти нет. Я включила телефон – одиннадцать вечера.
Вызвать полицию?
"И что ты им скажешь?" – хмыкнул внутренний голос, – "Никто не приедет. Мотай лучше к подруге".
"Мне переодеться надо", – возразила я. – "И вообще я в своей постели спать люблю".
"Ну-ну", – отвернулся внутренний голос
Из арки вышел сосед Костик.
– Костик, – обрадовалась я и замахала руками.
Костик шел к подъезду быстрыми широкими шагами, сутулясь под тяжестью рюкзака.
– Костик, помоги!
Костик остановился возле меня и по привычке протянул руку, которую я автоматически пожала.
– Что случилось?
Рядом с Костиком я почувствовала себя увереннее. Спокойность вернулась.
– Да у меня свет в квартире горит, – и поспешно добавила, чтобы не показаться в глазах Костика дурой законченной. – Может, конечно, я сама утром выключить забыла, – помялась, – Но домой, что-то страшно идти.
Костик поднял голову.
– Где свет-то?
Света не было. Я открыла и закрыла рот.
– Ничего не понимаю.
Костик поправил рюкзак. Ему не терпелось его скинуть.
– Может, этаж перепутала. Пойдем, провожу, – и, набравшись героизма, добавил, – Давай квартиру осмотрим на всякий случай. Если боишься.
Я благодарно закивала, схватила пакет со скамейки и помчалась впереди Костика набирать код подъезда. Только бы он не передумал.
Мы с Костиком жили на четвертом этаже. Наши потрепанные двери целую вечность смотрели друг на друга. Перед тем, как идти ко мне, Костик бросил дома рюкзак и протер запотевшие очки.
Пока его не было, я посмотрела в щелку между дверью и стеной. Темнота. В дверном глазке тоже. Показалось что ли?
"Нет, – обижено буркнул внутренний голос. " – Я тоже видело".
Вернулся Костик. Он жевал бутерброд. Мне не предложил.
– Пойдем?
Я вставила и повернула ключ. Внутри было прохладно, даже холодно. Я зашла первой в квартиру, зажгла свет. Костик шёл следом.
Не снимая обуви и не закрывая входную дверь, мы обошли всю квартиру. Везде включили свет. Заглянули на балкон и в кладовку.
Костик расслабился.
– Спи спокойно, соседка. Всё чисто.
Причин задерживать Костика у меня не было, и я закрыла за ним дверь. А потом вставила ключ в нижний замок, которым никогда не пользовалась, и накинул цепочку.
Ужинать не стала. Выпила воды и пошла в душ.
Мылась с открытой дверью, то и дело отключая воду, чтобы слышать все, что происходит в квартире. Слышала, как изредка хлопали двери в подъезде.
Перед сном заглянула в шкафы. Свет выключать не стала.
Заснуть со включённым светом не получалось. Я щелкнула телевизор, укуталась в одеяло и задремала.
Из неглубокого сна меня вырвал внутренний голос :
«Беги!», – вопил он в панике.
Я открыла глаза. Свет в квартире был выключен. Телевизор тоже не работал.
В дверном проёме между моей комнатой и коридором стоял человек.
– Мама, – успела прошептать я мысленно.
В дверном проёме между моей комнатой и коридором стоял человек.
– Мама, – успела прошептать я мысленно.
От ужаса язык превратился в огромный кусок ваты. Я попробовала сглотнуть, но поняла, что не могу даже дышать. Открыла рот и стала пытаться втянуть воздух. Вата заполнила горло. В панике я вцепилась в одеяло, не спуская глаз с силуэта в коридоре.
"Носом, носом дыши", – завопил испуганный внутренний голос.
Человек дернулся, и шорох его куртки на секунду заглушил стук моего сердца. Я закрыла рот и выдохнула носом. Подобрала ледяные ноги к подбородку и выставила вперед локти в надежде огородиться.
Порыв ветра с треском распахнул форточку, шмякнул незапертой балконной дверью и захлопнул дверь в мою комнату. Человек остался в коридоре.
Мои глаза окончательно привыкли к темноте.
"Беги",– скомандовал внутренний голос , – "Кричи. Зови на помощь!"
Но я, как завороженная, смотрела на ручку двери и покорно ждала, когда она медленно опустится вниз, и дверь откроется.
Теперь кроме своего сердца я четко слышала человека за дверью. Он стоял с той стороны. Он ждал. Он дышал моим ужасом.
Где-то далеко, в параллельной вселенной, раздались голоса на лестничной клетке. Кто-то припозднился этой ночью.
"Кричи, дура", – бился в истерике внутренний голос .
Я не шевелилась.
Раздался щелчок. В квартире включился свет. Ворчливо заработал холодильник на кухне. Засветился экран телевизора.
Я продолжала сидеть и пялиться на дверь. Кто-то или что-то не ушло. Оно было еще там. Оно еще не решило – заходить внутрь или подождать. Подождать, когда выйду я.
Ужасно захотелось в туалет.
"Телефон", – напомнило уставший бороться со мной внутренний голоc.
Я завертела головой. Нет телефона. Вспомнила, что оставила его на стиральной машине, куда положила, когда принимала душ. Чтобы быстро схватить, если вдруг кто-то действительно проник в мою квартиру.
Он и теперь лежал там. С той сторон двери.
Не знаю точно, сколько я сидела так, глядя на дверь. Очевидно, в какой-то момент все же провалилась в сон, потому что очнулась от шума будильника, который надрывался в ванной.
На улице давно рассвело. Улица жила повседневностью, в которой с тобой ничего не может случиться.
Терпеть больше не было сил. Я схватила фен с туалетного столика, и, отойдя немного в сторону, открыла им дверь.
В коридоре горел свет. Никого. По новой затрещал будильник. Я настороженно посмотрела в сторону кухни и прошмыгнула в туалет.
Собиралась судорожно с открытой входной дверью. Я лишь поверхностно осмотрела квартиру, но явных следов чужого присутствия не увидела. И все же я побросала в дорожную сумку пару сменных комплектов одежды. Решила, что с уже с дороги напишу подруге.
Выскочила из подъезда и побежала в сторону метро. Оказавшись на безопасном от своего дома расстоянии, набрала подругу.
"Номер не существует", – услышала в ответ.
Попробовала еще несколько раз. Результат тот же. И в этот момент мой телефон зазвонил. Я увидела имя абонента и похолодела.
Я удалила этот номер два месяца назад. Сразу после похорон.
Это были самые странные похороны, на которых я была.
Юлькина мама, после того, как Юлю признали погибшей, решила похоронить куртку и платок – последние вещи, которые надевала Юля.
Полиция вещи долго не отдавала. Крупный потеющий следователь с красными глазами сильно пьющего человека часто показывал их поочередно то мне, то Костику. Мы с ним, как эти вещи – коричневая кожаная курточка и темно-синий шелковый платок – последние, кто видел Юльку. Я бы добавила "живой". Но и мертвой я ее не видела.
– Узнаете? Эти вещи оставила у вас Юлия Александровна Воронова? Почему она не надела их, уходя?
Когда он спросил меня об этом в четвертый раз, захотелось закричать: "Нет, я впервые вижу эту куртку. Я знать не знаю, что в кармане лежит пуговица от блузки, которая оторвалась у меня дома, и Юлька собиралась пришить ее, когда вернется".
– Да, конечно. Это вещи Юли. В тот вечер было очень тепло. Юлька выскочил из дома ненадолго. Она курила. Сигареты закончились. Юлька пошла в ближайший супермаркет.
У следователя не было платка. И мелкие капли пота, то и дело выступающие на лбу, он, не задумываясь, вытирал рукавом. Потом облокачивался о стол. Я заметила, что стол возле его руки стал мокрым.
– Во сколько это произошло?
И на этот вопрос я уже отвечала. Юлька ушла от меня часов в шесть. Не позже. Было раннее лето, и на улице еще светило солнце. Мы с Костиком даже не вышли ее проводить в коридор. Она сама захлопнула дверь: "Я скоро". Да, так она и сказала: "Я скоро".
Больше мы ее не видели. От Юльки осталась только коричневая куртка и синий шелковый платок. Их через пару дней забрала полиция. А еще через несколько лет Юлькина мама заботливо положила их в дорогой из хорошего дерева гроб, чтобы похоронить вместо Юльки.
II
Народу пришло много. Половину я не знала. Кого-то узнавала по Юлькиным рассказам. На нас с Костиком косились и, не скрывая, шептались.
Мы стояли рядом. Молчали. Я думала о том, что погода для похорон неправильная. Слишком жарко и душно. На похоронах должно быть зябко и пасмурно. Неправильный день выбрала Юлькина мама для похорон. Какая ей разница, когда куртку хоронить?
Юлькин папа придерживал огромный Юлькин портрет. Этот снимок сделала я, когда собиралась стать великим фотографом. Великим фотографом я не стала, но эта работа вышла не плохой. Я даже погордилась немного, что Юлькины родители выбрали для такого случая именно ее.
Юльку искали больше пяти лет. Шаг за шагом восстанавливали события, которые произошли после того, как она сказала: "Я скоро", но так и не вернулась.
Ее узнали в магазине. И на камере нашли. Она купила сигареты и бутылку красного вина. У нас дома было только белое. Я белое люблю. А она любила красное. Я даже подумала, что она специально про сигареты придумала. Чтобы за вином сбегать, и меня не обидеть. У Юльки были свои понятия о дружбе.
Спустя два месяца после похорон я удалила Юлькин номер. Было грустно постоянно на него натыкаться. Я его стерла.
И сейчас на мониторе моего телефона горели буквы:" Юлька. Входящий вызов". Мне стало душно. Как на похоронах. Звонок оборвался. Пискнула sms-ка: "Получено голосовое сообщение от абонента "Юлька".
Я очнулась, выключила телефон и побежала вниз, в метро.
Я вышла возле вокзала и еще раз набрала подругу, но опять услышала в ответ: "Номер не существует".
Прежде чем покупать билет, позвонила по другому номеру.
– Алло, – быстро ответила Диана. Диана жила в Чикаго, но всегда отвечала быстро, как-будто ждала звонка. – Алло. Это ты?
– Я, – ответила я. – Еду к тебе. Можно на пару дней задержаться? Я буду одна.
Диана засмеялась. С тех пор, как восемь лет назад ее семья эмигрировала в США, она смеялась все громче и все чаще. Она по ошибке засмеялась даже тогда, когда я сообщила ей о смерти бабушки. Потом, правда, присылала, унылые sms-ки и грустные смайлики.
– Живи, сколько хочешь. Мы обо всем договорились ведь. Когда родители надумают продавать дом, я сообщу.
На машине до места ехать не долго – минут 25. Но у меня нет машины. Поэтому я купила билет на электричку. В поезде было пусто. Слишком рано для тех, кто забивает вагоны в конце рабочего дня.
Через 40 минут я сошла на станции. Солнце хорошо светило – надо будет потом сходить искупаться. До речки от дома Дианы рукой подать.
Дом Дианы всегда был слишком большим для меня. Но, как ни странно, несмотря ни на что, здесь я чувствовала себя более спокойно, чем в своей городской квартире.
Уже издалека я поняла, что в доме без меня кто-то был. Желтая ниточка, улетевшая, когда неизвестный открыл калитку, зацепилась за куст крыжовника. Крыжовник не плодоносил. А жаль – люблю крыжовник.
– Хорошо. – сказала я. Я редко пользовалась предложением родителей Дианы. В последний раз они были в России почти пять лет назад – приезжали проститься с бабушкой, которая присматривала за домой после их отъезда. Когда бабушки не стало, следить за домой попросили меня.
Я зашла на участок, предварительно достав из сумки ракетницу. На всякий случай. Всерьез я не думала, что она мне поможет. Уверена, что перед лицом реальной опасности, я выроню ракетницу, сяду на корточки, закрою лицо руками и буду молиться. Я не много знаю молитв, и в обычной жизни не часто хожу в церковь. Церковь меня пугает.
С другой стороны, если человек – бездомный, например, – зашедший сюда по ошибке, увидит меня с ракетницей, то еще, может, подумает, нападать или нет.
Замок заперт. Я достала ключи и отперла дверь. Внутри было сухо, но прохладно по сравнению с улицей. Мы с Дианой решили и летом прогревать дом, чтобы он не превратился в "логово старушки" (это формулировка Дианы).
На пыльном полу нечетко и для другого человека, скорее всего, невидимо, отпечатались босые следы.
Если бы я могла позвонить кому-нибудь – например, Костику – все было бы гораздо проще. Но Костика я не могла сейчас в это впутывать. А больше звонить мне было некому.
Я решила, что быстренько проверю, пока светло, свою комнату, а потом вернусь обратно в сад и подумаю, что делать дальше.
"Правильно", – одобрил внутренний голос.
Комната, которую я называла своей, была на втором этаже. Рядом с комнатой бабушки Дианы. Поскольку бабушка умерла в своей кровати, я туда не совалась. Я не верю в загробную жизнь, но заходить в комнату, где даже кровать осталась не убранной, после приезда скорой, не хотелось.
На втором этаже следы читались так нечетко, что я почти убедила себя в том, что все придумала. Дверь в мою комнату была прикрыта. Именно так, как я ее оставила, когда была тут в последний раз.
Раньше в моей комнате жила Диана. Широкая деревянная кровать и тяжелые дубовые комоды ее слабость.
"Проверь шкаф", – посоветовал внутренний голос.
"Хорошо, что сейчас день", – в который раз порадовалась я. Когда солнце светит ТАААК, ничего же не может случиться, правда?
"Ага", – кивнул внутренний голос, – "Шкаф проверь. И еще под кровать загляни".
Я распахнула дверь в коридор как можно шире. Электричество в доме было выключено, иначе я бы включила и верхний свет тоже.
Выставив впереди себя ракетницу, я открыла шкаф. Пусто. Вещей внутри и не было. Только пустые плечики. Тут же, пока храбрость не оставила меня, заглянула под кровать. Никого.
"Ну и хорошо". – похвалил внутренний голос.
Оставалось проверить комод. Но перед тем, как открыть нижний ящик, я на всякий случай еще раз набрала подругу.
"Номер не существует", – монотонно повторил автомат, хотя я была уже готова к любому ответу.
"Хорошо", – сказала я себе, оглянулась назад – дверь все так же была открыта настежь. Тихо все.
В нижнем ящике комода под старыми журналами, которые Диана велела выкинуть еще шесть лет назад, лежал Юлькин телефон. Он был на месте. Уже хорошо.
Я привычно натянула на ладонь платок и вскрыла телефон. Все в порядке – ни батарейки, ни sim-карты не было.
И откуда им тут взяться, ведь я утопила их в реке много лет назад?
Наверное, мне стоило тогда же избавиться и от телефона. Но в том момент я не думала, что все так далеко зайдет. Я просто сделала, как просила подруга. А потом, когда Юлька не появилась ни через месяц, ни через год, ни потом, когда мы с Костиком с шиком хоронили ее куртку, я решила, что этот телефон, а, вернее, следы, которые могли на нем остаться, единственная гарантия того, что я не причастна к Юлькиному исчезновению.
Хотя это и неправда. В тот день, шесть лет назад, именно я позвала Костика в гости, чтобы Юлька исчезла при свидетелях, а не просто так. Именно я посоветовала ей пойти в магазин, чтобы она попала на запись камер видеонаблюдения (да, я позаботилась о своей безопасности). И, наконец, это я придумала укрыться на время в доме Дианкиных родителей, где кроме полуслепой старухи, почти никогда не покидавшей своей комнаты, в огромном двухэтажном особняке не было ни души.
Все началось где-то за месяц до Юлькиного исчезновения. Она стала вспыльчивая, нервная, а потом призналась, что за ней следят. «Мне КАЖЕТСЯ, за мной следят», – сказала она. Я посмеялась. Как часто потом я корила себя за это.
Я посмеялась, но согласилась помочь. Она захотела исчезнуть на время, чтобы проверить свои подозрения. Это было приключение. Спрятать Юльку от всего мира, в том числе, от ее родителей и воображаемого (в чем я не сомневалась) преследователя. Думала ли я о чувствах Юлькиных родителей? Сначала нет. Но с каждым годом мне становилось все невыносимее заново и заново рассказывать Юлькиной маме выдуманную историю ее исчезновения. Наверное, я взрослела. Я так часто, сидя на краешке дивана в бывшей Юлиной гостиной, вспоминала все новые и новые подробности последнего Юлькиного дня, что в какой-то момент сама поверила себе.
Мысль спрятать Юльку в Дианкином доме пришла почти сразу. Безумная авантюра жить под одной крышей с ничего не подозревающей старушкой Юльке сразу понравилась. Тогда мы с ней придумали план, пригласили Костика и Юлька, крикнув из коридора «Я скоро», пропала. Как оказалось, навсегда.
Мы договорились, что через пару дней она со мной свяжется, и мы решим, как действовать дальше. Но Юлька молчала. И я рванула к Дианкиной бабушке.
Как мы и думали, старушка ничего не заподозрила. Она обрадовалась моему приезду. Болтала без умолку о Диане и ее родителях. Я страшно утомилась ее слушать. Мне не терпелось осмотреться и найти, наконец, Юльку.
Когда она меня проводила за ворота, я выждала какое-то время, а потом незаметно вернулась.
Телефон я нашла в комнате Дианы. Почти на том же месте, где он пролежит последующие шесть лет. Телефон лежал на комоде рядом с sim-картой и батареей. Мы с Юлькой договорились, что она, как только засветится на камерах, вытащит батарею, чтобы ее дальнейшие передвижения невозможно было отследить. Даже не представляю, чтобы мы делали без детективных сериалов!
Я бегло осмотрела дом, но Юльку не нашла, и вернулась домой. Телефон брать с собой не стала – вдруг полиция решит устроить у меня обыск? Я оставила его на комоде на случай, если Юлька вернется и захочет со мной связаться. И ни разу – ни разу не брала его голыми руками. Все-таки я умная.
И все же он меня беспокоил. Особенно потом, когда прошло полгода. а Юлька так и не объявилась.
Конечно, надо было пойти в полицию, и все там честно рассказать. Но я вспомнила, как долго врала неприятному следователю с красными глазами, и что-то испугалась.
Тогда я приехала в дом Дианы, утопила sim-карту и батарею, а телефон спрятала. Сначала я его зарыла на участке, а потом, после смерти Дианиной бабушки, когда дом остался под моим присмотром, переложила в комод. Я еще немножко верила, что Юлька вернется
Юлька не вернулась. В последние дни я часто ее вспоминала. И не только потому, что участвовала в трагикомедии под названием «похороны куртки». Мне стало казаться, что за мной тоже следят. Нет, я вроде не сошла с ума. Вроде, нет. Но неприятное ощущение, похожее на жжение в затылке, появлялось пару раз до того, как я увидела в квартире свет, который совершенно точно выключила, выходя из дома.
Стоило, думаю, сказать об этом хоть кому-нибудь. Но друзей у меня почти не осталось. Юлька пропала. Диана переехала в Америку. Был только Костик. Но кто ж воспринимает Костика всерьез?
Я положила телефон на место. Надо, наконец, набраться мужества и прослушать сообщение от абонента «Юлька». Может, она восстановила свой старый номер, и звонит мне теперь из какой-нибудь Венеции?
Но только не здесь. Не в пустом доме без света.
Уже на крыльце я набрала электрика и попросила включить в доме свет, а заодно («это уже моя личная просьба», – добавила я) осмотреть тщательно дом – не забрались ли случайно к нам бродяги. Я собиралась провести тут несколько ночей, и должна была быть уверена, что внутри кроме меня никого нет.
У реки, куда я спустилась, выйдя за калитку, никого не было. Местные не любили это место. Как я поняла, тут что-то вроде впадины с водоворотом – и уже несколько человек потонуло.
Я не умею плавать. Поэтому просто сняла кроссовки, уселась на большой камень у самой кромки и опустила ноги в воду. Холодная. Но быстро привыкаешь.
Я достала телефон и, выдохнув, нажала кнопку «прослушать сообщение».
«Буду сегодня в пятнадцать минут двенадцатого. На том же месте».
Голос, кажется, сознательно изменен. Я в этом, конечно, не разбираюсь, но мне показалось. Даже не ясно. мужской он или женский. Это могла быть даже Юлька. Но я бы ее не узнала.
«Буду сегодня в пятнадцать минут двенадцатого. На том же месте».
Либо кто-то ошибся номером (пожалуйста, пусть будет так!), либо мне назначили встречу, на которую я совершенно точно не собиралась идти. Я не герой. Я трусиха. Я даже в полицию боюсь идти. Останусь здесь, куплю вкусняшек и буду смотреть старые советские комедии.
Когда я вернулась домой из деревенского магазина, электрик уже закончил осмотр.
– Да нет тут никого. У нас вообще чужие не ходят. Спи спокойно.
Я сказала «спасибо» и засунула ему в кармашек тысячу. Не мало ли?
Летом темнеет поздно. И сегодня в половине девятого только «вечерело». Я решила заранее включить свет во всем доме. На кухне задержалась, чтобы бросить замороженную пиццу в микроволновку и открыть пиво. Я сейчас, как героиня какого-то кино. Не помню, какого.
В гостиной включила музыкальный центр и плазму. По первому каналу шли новости, но я быстро перещелкала на старые фильмы. Идеально.
Бросила взгляд на часы. Что себя обманывать – я смотрю на часы почти каждые пять минут, а то и чаще. Почти десять. А я еще не везде включила свет.
И, конечно, в это момент я получила sms от абонента «Юлька».
«Уже в дороге. Жди».
Звучит, так невинно, подумала я. Пиво ударило храбростью мне в голову. Я решила перезвонить абоненту «Юлька». Выяснить все и поставить точку в этой истории.
Хахахаха. Куда, интересно, этот абонент «Юлька» едет? В квартиру на Алтуфьевском шоссе? Так меня там нет.
И я нажала «вызов».
Эх, моя отвага ушла в никуда. «Абонент временно не доступен». Ну, черт с тобой, абонент. Я открыла еще пива и пошла наверх – включить свет в комнате Дианкиных родителей, гостевой и в спальне бабушки – вот уж куда совсем не хотелось заходить на ночь глядя – надо было с нее начинать, но умная мысля.... Проходя по коридору и включая свет, я оставляла все двери открытыми настежь. Пусть это будет моя причуда.
Заглянув в комнату почившей старушки, я сразу увидела неубранную постель, брошенные возле кровати тапки (бррр-ррр) и приоткрытую дверцу шкафа.
Я с детства боюсь открытых и приоткрытых дверей шкафа. Ведь чудовищу удобнее вылезти наружу. когда дверь открыта?
Сделав очередной глоток смелости, я подошла к шкафу и, прежде чем закрыть его. решила удостоверится, что внутри никого нет. Распахнула обе дверцы.
Меня пронзил такой холод и такой ужас, что на какую-то секунду померещилось. что я стою посреди густого тумана, который заглушает звуки музыки из гостиной и тушит свет. Лишь постепенно способность соображать вернулась ко мне.
В шкафу – практически абсолютно пустом шкафу – на плечиках аккуратно висели Юлькины вещи. Те самые, в которых она стояла в коридоре, когда кричала «Я скоро».
Как? Как они оказались в шкафу покойной бабушки Дианы?
Спокойно. Спокойно. Юлька просто могла переодеться перед тем, как уйти отсюда.
«А почему она ушла, не позвонив тебе до этого?» – с любопытством спросил внутренний голос.
«Она не хотела подвергать меня опасности», – робко предположила я.
«Ей было плевать на всех. На родителей. На тебя. Она бы подставила тебя, не раздумывая», – расхохотался внутренний голос.
«Может, ты и прав. Тогда она не позвонила мне именно потому, что ей было на всех плевать».
Я снова посмотрела на часы. Больше половины одиннадцатого. Это неправильно, что никто не знает, где я.
Я вышла в коридор, опустилась на пол и написала Костику: «Если вдруг что, я в доме родителей Дианы Матвеевой. Лови адрес». Написала адрес, перечитала сообщение, отправила.
Из Москвы сюда ехать 40 минут. Если что – он успеет. Я усмехнулась. Если что – с чего ему сюда ехать? Милое безобидное сообщение от подружки. Надо выпить еще пива.
Я спустилась вниз, открыла бутылку и упала в грязных кроссовках на белый диван. Как назло, напротив моих глаз оказались большие настенные часы. Без пяти одиннадцать.
«Здесь никто не появится. Все будет хорошо», – повторяла я про себя.
«Тогда, чего тебя так трясет? – спросил внутренний голос. Я поняла, что ему меня жаль. Он, наверное, знает что-то такое, чего не знаю я.
– Ну, привет! Я пораньше, ничего?
III
Я вскочила, разлив пиво на джинсы и белый диван.
Возле журнального столика, на который была наброшена тряпка от пыли и не было никаких журналов, стоял человек в костюме унисекс. Я даже не сразу его узнала. Если бы не женский голос, то приняла бы за мужика.
– Нехорошо в грязной обуви на моем диване валяться.
– Извини, – автоматически сказала я. – Почему ты не сказала, что в Москве? Я бы не стала сюда приходить.
Дианка скинула пиджак и бросила его на кресло. На ней были темные брюки и розовая рубашка. Фигура у Дианки всегда была мальчишечья.
– Зачем? – удивилась Дианка. Она тоже открыла себе пива. – Я столько лет ждала нашей встречи.
Я наоборот поставила пиво на стол и отошла к стене. Как можно дальше от Дианки.
– Ну, я тоже, конечно, – соврала я.
Дианка расхохоталась. Но нет так, как она смеялась, когда я звонила ей по телефону. Не веселым и беззаботным американским смехом.
– Это вряд ли, – сказала она, успокоившись. – Я следила за тобой – ты стала какая-то нелюдимая, необщительная.
– Следила за мной? – тупо повторила я. – Может, и в квартире у меня тоже ты была?
Дианка с довольным видом кивнула.
– Конечно я, кто же еще? Правда, обычно ты домой чуть позже возвращаешься – иначе я бы ни за что свет не включила.
Я растерялась.
– Диан, а зачем все это? Почему нельзя было просто мне позвонить?
Дианка пожала плечами.
– Сначала я хотела убить тебя той же ночью у тебя в квартире. Но потом передумала. Мне захотелось, чтобы все было чуть более эффектно. Ты же помнишь – в душе я поэт и романтик?
Я не ответила, и Дианка привстала:
– Ты же помнишь это?
«Отвечай! Не зли ее! Мы что-нибудь придумаем», – крикнул внутренний голос. – «Она сказала, что хотела убить тебя. Сосредоточься на главном»
– Конечно, помню, – поспешно согласилась я, боясь пошевелиться и не спуская с Дианки глаз.
Дианка села обратно.
– Ничего ты не помнишь. Поэтому все так и вышло.
«Тяни время. Тебе нужно выбраться отсюда. Не забудь – ракетница осталась наверху», – успокаивал меня внутренний голос.
– Я, правда, не понимаю, Диан. Ты сейчас пошутила? Насчет того, что хотела убить меня? – на всякий случай уточнила я.
Дианка отрицательно покачала головой.
– Извини, но нет. Хотя, – она заулыбалась, – Почему я извиняюсь? Это вы с Юлькой виноваты. Вы сами во всем виноваты! Это вы должны просить у меня прощения!
«Проси у нее прощения! Быстро», – подсуетился внутренний голос.
«За что?» – возмутилась я.
– За что мы должны просить у тебя прощения?
– За то, что я всегда чувствовала себя «третьей» подругой. Вы с Юлькой всегда вместе. У вас общие секреты, свои разговоры, парни. Вы даже одеждой только друг с другом обменивались.
– Но у нас с тобой разные фигуры… были, – добавила я, глядя на поджарую теперь Дианку
–Не говори мне, что я толстая, – завизжала Дианка и швырнула в меня бутылкой.
Я увернулась, а бутылка разбилась о настенные часы.
«Зачем ты ее злишь?» – расстроился внутренний голос.
– У тебя интересная фигура. Ты всегда нравилась мальчикам.
– Я нравилась им потому, что так они были ближе к вам.
– Глупости.
– То есть я – дура?
– Нет, что ты!
«Что мне говорить? Она обижается на все. Я боюсь ее. Что мне делать?»
«Беги. Я ее тоже боюсь», – сдавленно отозвался внутренний голос.
А Дианка, тем временем, медленно приближалась. Она шла на меня, а я пятилась.
– Разумеется, я не дура. Дура бы никогда не придумала такой прекрасный план.
– Какой план? – я хотела пойти к выходу, но Дианка загораживала мне путь. Пришлось двигаться к лестнице.
– Когда я поняла, что хочу убить тебя, все стало просто. Ты забыла телефон в ванной. Я забила тебе в записную книжку свой новый номер под именем «Юлька» и назначила встречу.
Лестница была уже прямо за моей спиной. Надо бежать наверх к ракетнице.
– Но я могла остаться в городе? С чего ты решила. что я поеду сюда?
– Я же сказала: «На том же месте», – обиделась Дианка, – я столько подсказок тебе оставила – и телефон, и Юлькины вещи. Я так старалась, чтобы ты мучилась, думая о ее судьбе. Может, быть даже поделилась со мной – впервые за все время нашей дружбы – поделилась со мной своими переживаниями. И, знаешь, если бы это произошло, ты бы жила. Мы бы вместе скорбели по Юльке, надеялись, что она жива. Но вот Юльку признали погибшей, а ты так ни разу не поговорила со мной об этом. И тогда я поняла, что тебе на меня плевать. Мне стало очень грустно. Так грустно, что я решила вернуться и закончить все.
– А Юлька не жива?
Я уже, конечно. знала ответ.
– Я вернулась тогда, шесть лет назад, из Чикаго. Никому не сказала, даже бабушке. Сначала хотела позвонить вам, но передумала. Решила понаблюдать. как вы живете без меня. Мне было там одиноко – в этой Америке. Я стала следить за вами. Недолго. Всего несколько недель. И знаешь, что я поняла?
– Что? – обреченным шепотом спросила я.
Дианка выглядела печальной.
– Я поняла, что ваша жизнь с моим отъездом не изменилась. Что для вас меня – третьей подруги – на самом деле и не существовало вовсе. Я была все годы нашей дружбы не только в тени вас – я была для ВАС тенью. Тогда я решила, что пора мне обрести себя – понять. кто же я без вас.
– И ты поняла? – мне не было ее жаль. Она, наверное, права. Мы с Юлькой бессердечные. Любой хороший человек почувствовал бы угрызения совести, а я думала, только о том, как выжить. Я даже не думала о Юльке, которую Дианка убила в этом самом доме шесть лет назад. Я думала только о том, что не дам ей убить себя.
– Да, – ответила Дианка. – Я – убийца. Когда Юлька ушла от тебя, я проследила за ней до своего дома, а вечером, когда бабушка уснула, убила. Я даже не объяснила ей, за что. Убила и закопала у забора.
Последнюю фразу я уже не слышала. Я бежала наверх. Я бежала и думала, что если сейчас споткнусь и упаду, то Дианка схватит меня. Но я буду лягаться. Я буду драться так, что у Дианки не будет шансов меня одолеть.
Но я не упала. Я благополучно добралась до Дианкиной комнаты. Ракетница лежала на кровати. Я понимала, что у меня очень мало времени – надо просто схватить ее, направить на Дианку и выстрелить.
Я слышала ее шаги у себя за спиной. Метрах в двух-трех от меня – идеально для выстрела. Наверное. Я никогда раньше не стреляла.
Руки были мокрые и липкие от пива, но я крепко схватила ракетницу, развернулась и, не глядя нажала на спусковой крючок.
Раздался такой громкий звук, что у меня заложило уши. Дианку отбросило в сторону, пошел дым. Я не стала ждать, что будет дальше. Я бросилась к выходу. На этот раз погони не было.
Пробегая гостиную, я успела схватить свою сумку. Я бежала к людям. Хорошо, что сейчас лето, и на дачах живет много народа. Я добегу. Я спасусь.
Последние комментарии
9 минут 1 секунда назад
16 часов 13 минут назад
1 день 1 час назад
1 день 1 час назад
3 дней 7 часов назад
3 дней 11 часов назад