Медиум [Валерий Теоли] (fb2) читать онлайн

Медиум

Глава 1

— Доктор, сколько мне ещё валяться?

Проводивший обход врач остановился у двери палаты, обернулся. На скуластом лице застыло выражение сожаления, смешанного с обречённостью. Таким я дока ещё не видел. Будто собирается сообщить пациенту о смертельной болезни.

— Вам не терпится вернуться в тюрьму? — на ломаном английском ответил он.

Нет, назад мне совершенно не хочется, особенно после произошедшего. Будь моя воля, остался бы здесь подольше. Но я должен знать, когда меня переведут, чтобы подготовиться.

— Вставать вам пока не разрешается, могут открыться раны, — сказал док. — Вернётесь в камеру вы не скоро.

Естественно, не скоро. Прооперировали позавчера, лежать, думаю, придётся несколько недель. Девять ножевых ран, переломы костей, повреждения внутренних органов. Отметелили меня знатно. Чудо, что вообще выжил. Спасибо охране, вовремя прекратившей избиение. А с Лунгом, мелкой тварью, ловко орудующей ножом, благодаря которому его дружкам удалось меня свалить, я разберусь сам. Терять мне, по большому счёту, теперь нечего. Я смертник, и увеличение срока для меня ничего не значит.

— Доктор, из посольства нет известий? — спросил я о, пожалуй, самом важном.

— Из посольства… — док нахмурился, подбирая слова. — Ваше посольство эвакуируют. Сегодня передали по радио. Уличные беспорядки накрыли столицу, сожжено несколько диппредставительств, к городу приближается армия повстанцев. Всюду погромы, иностранцам даны сутки на то, чтобы убраться из страны.

«Обрадовал» док, жить сразу стало веселей. Посольству уже не до моих проблем, своих по горло. Шанс на спасение всё призрачнее. По сути, шанса, считай, и нет. Дипломаты были единственной соломинкой, за которую я хватался. Сейчас надежда на благополучное возвращение домой угасла. Из тюрьмы меня никто не вытащит, а в тюрьме люди Тханета до меня рано или поздно доберутся. Не получилось отправить на тот свет в прошлый раз, получится в следующий. С творящимся в стране беспределом сделать это гораздо проще, чем раньше.

Вот же угораздило. Скажи кто месяца два назад, что окажусь в тюрьме одной из стран юго-восточной Азии, рассмеялся бы, не поверив. Где я и где Азия, тем более, азиатская тюрьма.

Началось всё с месяц назад, когда я приехал домой, благополучно окончив магистратуру, и узнал о пропаже Кристины — моей младшей сестры. До меня доходили слухи о ней, причём слухи неприятные, мягко говоря. Мол, связалась с плохими людьми, начала курить, выпивать. Она действительно после смерти мамы в прошлом году словно с цепи сорвалась. Разругалась со мной, из-за чего наше общение надолго прервалось, ко мне приезжать жить отказалась — я бы мог за ней присматривать, будь она рядом. Поступать куда-либо после школы тоже не захотела, сколько ни упрашивал. На звонки почти не отвечала, вела себя грубо, заносчиво. К ней приехать надолго не получалось — учёба, работа не позволяли. И вот, наконец-то, вырвавшись, я обнаружил пустой дом в прямом смысле слова. Ни Кристины, ни техники, ни мебели. Встречали меня голые стены и распахнутая настежь дверь.

От соседей узнал, что сестра улетела в тёплые страны с каким-то длинноволосым татуированным типом. Спасибо дяде Лёше, моему бывшему тренеру по боксу, он через своих друзей в полиции раздобыл информацию о компании, с которой Кристина гуляла. Ребята рассказали о Джонсе — парне, вроде бы сделавшем ей предложение и увёзшем в Лаос.

Так я прилетел сюда. Сестру нашёл сравнительно быстро, и тут начались настоящие неприятности. Кристина оказалась втянутой в наркоторговлю. Понадобилась помощь Дениса, моего армейского друга. Пришлось немного повоевать, вытаскивая сестру, но провели операцию мы чётко, без осложнений. Кого-то слегонца стукнули, кому-то пригрозили, сели в автомобиль и рванули прямиком в аэропорт. Кристину отправили первым же рейсом домой. Денис улетел с ней, а вот меня остановили полицейские, обвинив в ограблении уважаемых граждан и нанесении тяжких телесных.

Потом выяснилось, что мы помешали готовить сестру в наркокурьеры местному авторитету по имени Тханет. Он твёрдо вознамерился наказать меня за вмешательство в его дела. Сначала подослал человека с заточкой, которого я, почти не поранившись, скрутил. Затем последовал Малыш Лунг с шайкой. Они-то меня и отделали. Сожалею ли я о произошедшем в притоне? Нет. Повторись ситуация, поступил бы так же. Сестра в безопасности, Ден за ней приглядит, наставит на путь истинный. Парень он надёжный, не подведёт. А я постараюсь выкрутиться. В неразберихе, сопутствующей гражданской войне, можно выскользнуть из тисков местного правосудия. Главное поскорее встать на ноги. Впрочем, Тханет тоже способен воспользоваться ситуацией и прислать ко мне головорезов.

— К вам посетитель. По-моему, связанный с посольством, — сообщил док, покидая палату.

Пока я терялся в догадках, кто это, на пороге появилась миловидная белая женщина средних лет, рыжеволосая, в брючном деловом костюме. Подошла, сдержанно улыбаясь.

— Кирилл Андреевич Стерхов? — уточнила она.

— Он самый. А вы кто будете?

— Савельева Марина Леонидовна, представитель компании «Астерия». Сергей Дмитриевич, из посольства, попросил помочь вам.

Хм, интересно девки пляшут. Насколько мне известно, «Астерия» — гигант в производстве систем жизнеобеспечения и фармацевтики, недавно занявшаяся разработкой оборудования для полного погружения в виртуальную реальность. Несколько месяцев назад она анонсировала создание первого целостного виртуального мира, по масштабу не уступающего Земле. Планировалось использовать его при лечении находящихся в коме, парализованных, пожилых и некоторых неизлечимо больных людей для продления срока их «социального существования». Да-да, именно так написано в прочитанной мною статье. Человека подключали к системе жизнеобеспечения и погружали в виртуал, где он чувствовал себя здоровым и мог общаться как с такими же братьями и сёстрами по несчастью, так и с родными и друзьями из реала. Тело неизлечимо больного постепенно умирало, а человек этого не чувствовал. Его мозг продолжал функционировать, хотя отдельные участки заменялись. Так, например, память переписывалась на другой носитель информации. По сравнению с выращиванием организма с нуля, запрещённого в ряде стран и пока плохо реализуемом, и дорогостоящим лечением, практически не дающим положительного результата, жизнь в виртуале обходилась на порядки дешевле. «Астерию» даже начали называть привратницей бессмертия, надеясь с помощью её продукции обрести это самое бессмертие.

По-моему, я пока не настолько плох, чтобы отправлять меня в виртуал. Хотя, если иного выхода нет, стоит подумать.

— Не совсем понимаю, чем может помочь мне в сложившемся положении ваша компания. Сказать честно, когда вы представились, мне на ум пришла мысль о торговцах, ходящих по многоквартирным домам и пытающихся всучить товар домохозяйкам.

— Вы недалеки от истины, Кирилл. Можно вас так называть?

— Валяйте.

— Так вот, Кирилл. Я на самом деле в некотором роде продавец, а вы — потенциальный покупатель. Только предложить вам хочу не посуду, а способ выйти из тюрьмы.

— Сразу предупреждаю, Марина Леонидовна, человек я небогатый, и многого с меня не взять. Вы же, полагаю, имеете в виду взятку?

Идея вполне неплоха. Вокруг хаос гражданской войны, тюрьмы и больницы вряд ли кто-то контролирует. Заплатишь врачам, они оформят смерть от ран, и гуляй смело. Дашь на лапу начальству тюрьмы, и выйдешь на свободу с чистой совестью по внезапной амнистии. Жаль, денег нет. Не олигарх я ни разу.

— Нет, — отрицательно качнула головой представительница компании. — Нам нужны именно вы, о деньгах не беспокойтесь. Финансовые затраты мы берём на себя. Не такие уж они и большие.

— Не совсем понимаю, — вернее, совсем не понимаю, чего от меня хотят. — Чем приглянулся вам раненый заключённый? И для чего? Из меня сейчас боец аховый, постов высоких не занимаю, состоятельных и влиятельных родственников не имею. В моих профессиональных услугах вы вряд ли нуждаетесь, у вас юристов, должно быть, вагон и маленькая тележка.

— Вы удивитесь, Кирилл. Мы предлагаем вам участие в экспериментальной программе по изучению длительного пребывания человека в экстремальных условиях полного погружения в виртуальную реальность. Громоздко звучит? Проще говоря, вас поместят в капсулу виртуальной реальности. Слышали о таких наверняка, недавно о них все уши прожужжали, новая веха в разработке погружения в виртуал, пришедшая на смену шлемам. Итак, вас поместят в капсулу на определённое время — месяц, два, три, — и будут следить за изменениями в вашем организме. Если случится сбой, немедленно извлекут. Лечение, конечно же, за наш счёт.

— Нас извлекут из-под обломков, поднимут на руки каркас… Кхм. Вспомнилось, не обращайте внимания. Ничего, что я ранен?

— Не беспокойтесь, перед погружением вас подлечат. В капсуле установлены системы круглосуточного медицинского наблюдения и жизнеобеспечения, в блоке постоянно дежурит команда врачей. Риск для вашего здоровья минимален.

— Марина Леонидовна, а зачем всё это?

— Здесь всё просто, Кирилл. Результаты эксперимента помогут понять, возможно ли применение VR-капсул в космической отрасли и в системе исправительных учреждений. Понимаете, при изучении воздействия пребывания в виртуале на организм выяснилась одна особенность. При полном погружении замедляются жизненные процессы, человек словно спит и видит реалистичный сон. Тормозится старение тела! Мы хотим понять, насколько безопасно для человека длительное погружение. Речь не о смертельно больных людях, им, фигурально выражаясь, выдан билет в один конец. Наша цель — изучить влияние очень длительного полного погружения на организм и психику здорового человека.

— Сразу скажу, ваша затея чревата атрофией мышц для участников эксперимента.

— Мы исследуем возможность избежать этого при помощи встроенных массажёров и различных стимуляторов. Вижу, сомневаетесь. Подумайте, Кирилл, на что вы готовы ради свободы? Мы ведь не просим преступить закон, кого-то убить. Вы проведёте время в виртуальном мире, станете, кем захотите.

— Свобода? Шутите? Я воспринимаю ваше предложение как перевод из одной тюрьмы в другую, с более мягким режимом. И на какой срок я отдаю себя в ваше распоряжение?

— Пять лет.

— Да за эти годы я весь иссохну, не говоря уж о психическом состоянии!

Говоря начистоту, тюрьма для меня куда опаснее эксперимента. Тханет вынес мне смертный приговор. Никакой гарантии, что он меня не достанет в больнице. Подкупит охрану, подошлёт киллера или элементарно заплатит доктору за введение в мою капельницу какого-нибудь вещества. Мне дорог каждый час, проведённый здесь. Поэтому предложение «Астерии» для меня даже не соломинка, а спасительный круг. Пять лет вместо смертной казни, вы шутите? Если есть шанс живым и здоровым выйти из передряги, оставив с носом здешних криминальных авторитетов, я в деле. Однако, надо выторговать лучшие условия сделки. Я не подопытная крыса, которую после неудачного эксперимента выбросят в мусорный бак, мне нужны гарантии безопасности и финансового благополучия, пусть и относительного.

— С вами всё будет в порядке, Кирилл, — абсолютно спокойно произнесла представительница компании. Непробиваемая особа. — Чем хуже участие в эксперименте тюремного заключения? Приняв наше предложение, вы получите ещё и денежное вознаграждение. Аванс переведём на ваш счёт, воспользуетесь им либо вы, либо ваша сестра. Других родственников у вас ведь нет, вы холост, ни детей, ни постоянного партнёра.

— Вы слишком хорошо осведомлены. Возникает вопрос — почему к моей скромной персоне столь пристальное внимание? Неужели не нашлось добровольцев для участия в эксперименте?

— Вы нам подходите по ряду параметров. У вас устойчивая психика, вы молоды, неглупы, ваш организм легко переносит нагрузки. Узнав о вашем затруднительном положении, мы подумали — почему бы не помочь хорошему человеку?

Ко всему прочему, у меня нет родных кроме Кристины. Поднять скандал в случае чего некому. Пропал и пропал.

— Мне бы позвонить.

— Конечно. Как только подпишете договор о неразглашении и согласие на участие в эксперименте.

— Сперва обговорим некоторые моменты, Марина Леонидовна. Кстати, куда хотите меня засунуть? В Талариан? — вспомнил я название анонсированного виртульного мира.

— Абсолютно верно, Кирилл, туда. В закрытую зону.

Я закрыл глаза, вспоминая новости. Виртуальную вселенную — так творение «Астерии» называли отдельные эксперты — разделили на несколько зон: копию обычной нам современности, разве что с долей мистики, и мир меча и магии, прекрасных дев, рыцарей в сверкающих доспехах и ужасных чудовищ. Вроде есть ещё две или три зоны, но о них я почти ничего не знаю.

— Уговорили. Оставьте бумаги и приходите завтра.

Представительница компании открыла аккуратный чёрный портфель, достала такую же чёрную папку и передала мне в руки.

— Оставить документы, к сожалению, не могу. Ответить вы должны сегодня. Я останусь с вами, возможно, понадобятся какие-то разъяснения, внесение правок. И вам лучше, экономия времени. Как только поставите подпись, мы вывезем вас в наш исследовательский центр в Японии.

Я бегло просмотрел бумаги из папки. Договор один, второй, информация об эксперименте «Онейрос». Ну-с, приступим к вытаскиванию себя любимого из болота проблем.

Глава 2

— Удачи, Кирилл!

Крышка вирт-капсулы закрылась, отрезав от стоящих снаружи операторов и Марины, взявшей на себя обязанности моего куратора. Последние дни она готовила меня к предстоящему погружению. И всё равно, когда крышка захлопнулась с характерным щёлкающим звуком, скрыв продолговатые светильники на потолке, и я оказался в полутьме мигающих белых, жёлтых и голубых лампочек, мне стало не по себе. Клаустрофобией никогда не страдал, но осознание того, что проведу ближайшие годы в высокотехнологичном ящике, придавило надгробной плитой. Тьфу, что за ассоциации дурацкие? Веселее надо быть, верить в лучшее. Вот отбуду срок и приеду домой с солидной суммой. На работу устроюсь. И всё у меня образуется, заживу по-людски, а о недавних приключениях реальных и виртуальных буду рассказывать за кружкой пива друзьям.

Денису, кстати, звонил, предупредил, где нахожусь, на кого работаю, о Кристине спросил. С сестрой порядок, она изменила образ жизни и решила поступать в педагогический на следующий год. Поездки в Азию за впечатлениями и лёгкими деньгами ей хватит на всю жизнь. Славно, если так. Отсюда-то я за ней не присмотрю, поэтому попросил сделать это Дена. Он парень правильный, в беде её не оставит. Вообще, я счастливый человек. Друг, приходящий на помощь в по-настоящему опасной ситуации, мало у кого есть.

Лёгкое головокружение и мрак, длившийся минут десять, из-за чего стало страшно — вдруг система зависла, и придётся куковать в темноте, пока не обратят внимание на сбой? Наконец, проступил парящий в темноте человеческий силуэт.

Сканирование завершено

Силуэт оформился в широкоплечего темноволосого парня. Морда кирпичом, серо-голубые глаза. Ба, да это же я.

Имя: Не введено

Раса: Человек

Пол: Мужской

Предыстория: Потерянная душа

Внешность:

Возраст: 27

Напротив параметра «Внешность» замок, обозначающий невозможность внести изменения. Нельзя так нельзя, моя меня вполне устраивает. Полажу-ка по остальным параметрам. Следуя за взглядом, курсор в виде широкого клинка переместился на «Расу». Тут же всплыла подсказка:

«Люди — обычные смертные, одна из низших рас. Не отличаются долголетием, крепким здоровьем, стойкостью. В начале эры Повелителей государства людей были завоёваны, жители порабощены. Позднее им удалось найти покровителей среди богов и основать собственное царство. Со временем оно разрослось, и люди стали одной из самых распространённых рас на Талариане.

Преимущества: быстрая обучаемость, высокая приспособляемость к условиям обитания, повышенный шанс мутации при воздействии энергий Внешнего мира. Недостатки: низкий уровень здоровья, незначительные склонности к магии».

Раскрыть меню выбора расы не получается. Ладно. Марина предупреждала, что большинство параметров скрыты. Сырая версия виртуала, новый континент и прочее. Пол, оказывается, поменять есть возможность. Свобода гендерной идентичности соблюдается, ну да, это же куда важнее выбора расы. Далее предыстория, и она также заблокирована.

«От предыстории зависит стартовая экипировка персонажа.

Вы потерянная душа, слоняющаяся по просторам Талариана и ничего путного из себя не представляющая. Вам не следовало появляться на свет».

Оптимистично и лаконично. Персонаж гол как сокол, одежды, и той нет, совсем. Даже набедренной повязки. Щеголять первое время буду, в чём мать родила. Кто со мной таким заговорит? Пошлют куда подальше.

Талариан создали в виде целостного мира. Ну, или постарались таковым создать, предусмотрев массу деталей. Дабы он не казался пустым, его населили разной живностью, в том числе людьми, имеющими возможность взаимодействовать с «мигрантами», подобными мне. Вообще, виртуальный мир, которым так гордятся его разработчики, по сути, игровой, поскольку в нём заложены элементы, присущие РПГ. Взять хотя бы развитие себя любимого. Есть характеристики, растущие соответственно занятости тем или иным делом, то бишь, прокачка, есть системы навыков. И это мне, пожалуй, нравится.

Хотя бы имя оставили на выбор. Выдумывать особо нечего, назовусь ником, под которым играл когда-то в детстве — Кир, сокращение от «Кирилл». Произнеся вслух имя, сосредоточился на завершении создания персонажа. Собственно, что тут завершать? Готово!

Снова темнота. Резкий ледяной ветер рванул плоть, наполнил лёгкие, не давая дышать, и завесу тьмы разрезала огненная полоса, обдав жаром. Меня словно вытолкнуло из уютного убежища в серость неопределённости и страха. Я летел, не видя перед собой ничего кроме бледных клубов тумана. Сердце сжалось, провалившись вниз. Где-то подо мной земля, и если не притормозить, расшибусь об неё, превратившись в лепёшку. Неужели всё? Промелькнула безумная мысль — меня обманули, накачали наркотиками и выбросили из самолёта. Эксперимент завершён, в моих услугах более не нуждаются. И вдруг серость раздвинулась, явив взору залитые солнцем поля, луга, высящиеся над городами замки. Чувство свободного падения исчезло, я теперь парил на высоте птичьего полёта, не ощущая тела.

Подо мной разворачивалась грандиозная картина поклонения. Десятки, сотни тысяч смертных несли дары в храмы-дворцы и возлагали приношения у оснований высоких, похожих на холмы из золота и драгоценных камней, тронов. Над молящимися возвышались Бессмертные Повелители — боги этого мира.

Череда образов сливалась в историю. Тысячи лет народы наслаждались процветанием, творили, любили. Рождались новые боги, строились города. Это была эпоха художников, искусства. Расы разумных существ жили в мире и взаимном уважении под властью Повелителей. Однако, ничто не длится вечно. Жажда власти и знаний породила великую войну, а война привела к Катастрофе.

Громовые раскаты разнеслись над землями, тень легла на возделанные поля и многолюдные улицы городов. Жители — и люди, и нелюди — со страхом глядели в небеса, а затем бежали сломя голову, затаптывая друг друга, от надвигающейся опасности.

Прочертив горящие полосы в небе, на город обрушились огненный дождь и пепел. Захотелось забиться в какую-нибудь щель поглубже, чтобы не видеть и не слышать пожаров, с рёвом выжигающих кварталы, поля и леса. Над горящей землёй поднимались клубы дыма, и в нём угадывались громадные фигуры, исторгающие огонь и молнии.

Раздался оглушительный звон, небо прорезала чёрная трещина от горизонта до горизонта, контрастирующая с задымленным небосводом. Хрустальная сфера небес лопнула, и в Талариан хлынули силы, неподконтрольные Повелителям. Чужаки явились из Межзвёздной Бездны, Древние пробудились от векового сна. Старые боги ослабли, а новые ещё не окрепли настолько, чтобы взять власть над миром. Постепенно сменяющиеся картины прошлого и настоящего проходили предо мной. Гибель государств, павших под напором орд чудовищ и ходячих трупов, возникшие из зарева пожарищ силуэты жутких тварей, морозные заснеженные пустоши, замки из льда, подобные ледяным горам. Я видел пересохшие реки и раскалённые лавовые поля, населённые медленно передвигающимися гигантами из камней. И бескрайнюю, усеянную руинами крепостей степь.

Затем видения подёрнулись дымкой, утонули в невесть откуда взявшемся тумане. Мгла сгустилась, в который раз затягивая меня во тьму.

Я открыл глаза и удивлённо замер. Что там Марина говорила насчёт яркого, красочного мира? Меня окружала темнота, только наверху виднелось крошечное пятно света. Лежу на чём-то холодном и твёрдом. Монотонно стучали, падая на пол, капли воды. Наверное на пол, точно не разобрать, что и где. Я ощупал руками пустое пространство передо мной и по бокам. Вроде ничего не препятствует движениям. Воздух сырой, прохладный.

Встав с возвышения, ощутил голыми ступнями шершавый пол. Меня сюда отправили голеньким, хотя бы набедренную повязку выдали, положенную в эрпэгэшках. Суровый реализм, пёс его за ногу. Хоть не болит ничего, лёгкость в теле небывалая. Так, дальше по правилам должен отыскаться какой-нибудь меч, вероятнее всего, ржавый и тупой, а то и вовсе сломанный, чтоб новая жизнь мёдом не казалась. В придачу к оружию полагается мелкая агрессивная живность вроде здоровенных крыс.

Марина сказала, я появлюсь возле точки перерождения, находящейся в пока единственном нашем поселении. Дальнейшее зависит от меня и обстоятельств. Обстоятельства, как известно, бывают разные. Вдруг угожу в разгар штурма враждующей фракцией? Или во время эпидемии, такое тоже случается. В идеале местные должны принять новичка, направить по пути истинному.

Кстати, за стенами городка начинаются негостеприимные и неизведанные земли. Глобальная цель переселенцев, то есть, моя в том числе, заключается в исследовании территорий. В роли кого буду этим заниматься, уже мой выбор. Можно путешествовать, торгуя с населяющими Талариан расами и племенами, можно записаться в здешнюю армию и ходить в разведывательные экспедиции, а можно не рыпаться и зарабатывать на хлеб каким-нибудь ремеслом. Что мне делать, пока не решил. Узнаю, как здесь жизнь устроена, и тогда придумаю себе дело. Возвращаться к профессии юриста не планирую. Хочется чего-то более экстремального. Дикие земли вокруг, монстры всякие поблизости шастают — романтика! Сидеть в поселении совершенно не хочется.

Ощупывая пространство, я осторожно двинулся к световому пятну. Пол шёл под уклоном, выводя меня наверх. Стены не попадались. Спустя приблизительно минуту световое пятно обрело очертания арочного проёма. Добравшись до него, я вступил в освещённый настенными факелами узкий коридор. Строили здание, не заморачиваясь штукатуркой, просто клали камень на камень, скрепляя раствором. В конце коридора обнаружилась винтовая лестница на верхний этаж, к ещё одному световому пятну. Натоптали же тут. Ступени хорошо так стёрлись. Учитывая скользкость из-за сырости и темень, навернуться можно.

На сей раз пятно обозначало выход из подземелья. Тусклый свет ночного светила заливал мощёный квадратный дворик с сухими кустами по углам. За растительностью, в густой тени портиков, стволами каменных деревьев вырастали ряды грубых колонн, прямо передо мной стояли закрытые ворота. На усеянном звёздами небе висела белым фонарём луна. Ну, здравствуй, новый дивный мир!

— Здорово, новенький, — раздалось справа из темноты, и ко мне вышел крупный мужчина в куртке и штанах, заправленных в разношенные сапоги. На плече у него покоилась палица. — С прибытием.

С другой стороны показался мужик пониже ростом, но шире в плечах. На виду оружия не носил, одет был в длинный балахон, в руке сжимал посох. Интересная парочка. Ников над ними нет, значит, неписи? Или скрывают имена.

Марина говорила, что внешность персонажа в точности повторяет внешность игрока. Тот, коренастый, наверняка в реале занимался борьбой или чем-то типа того.

— Здравствуйте, люди добрые, — ответил я. — Вы тут экскурсоводы, надо полагать?

— Ага, — нехотя сказал здоровяк. — Я Серый, он, — кивок на мужика с посохом, — Виктор Георгиевич, лекарь. Мы встречаем новеньких, чтобы они не сунулись, куда не следует. Тебя как звать-то?

Ники не видны и у них, и у меня. Необычно. Стоит ли называться настоящим именем? Тханет вряд ли кого подошлёт минимум в обозримом будущем. Посторонних сюда не пускают, выбирают игроков тщательно, исходя из психологического портрета. А, ладно. Всё равно смерть в игре мне не грозит.

— Кир.

— Пойдём, Кир. Виктор Георгиевич тебя осмотрит, потом отведу в клановую казарму.

— Быстро вы на кланы поделились. И не рано ли меня в клановцы записываете?

Значит, переселенцев много. Ну, так даже веселее. Наверное. В клан желания вступать никакого. Хотелось бы побегать самому, освоиться, разобраться, кто тут и что.

— А тебя никто и не записывает, — грубовато сказал Серый. — Вступление в Зиккурат заслужить надо. Считай, мы себе карму улучшаем, творя добрые дела. Да и куда ты пойдёшь, на ночь глядя? Гостиница закрыта, в общественные бараки и рыскарей по темени не пускают, не то что сброд всякий. Переночуешь, и вали. Проведёшь денёк за стенами, поумнеешь и назад попросишься.

Виктор Георгиевич накинул мне на плечи халат из плотной ткани

— Нас обязали помогать новичкам на первых порах, — пояснил он. — Так уж вышло, стартовая точка расположена в нашем городе, и к нам попадают все, отправленные в Кладерат. После осмотра вам выдадут одежду.

Марина предупредила о сообществе, безвозмездно помогающем начинающим игрокам. Правда, зачем столько сложностей? Могли бы просто снабжать одеждой и оружием при первом появлении, разрешив выбирать предысторию.

— Ты сказал, попрошусь назад. Тебя как понимать? — Слова Серого меня насторожили. Если персонаж не перерождается, и взамен погибшего нужно прокачивать нового перса с нуля, это чересчур хардкорно.

— На Мглистой Равнине, куда нас забрасывают, очень опасно, — Серый с трудом толкнул деревянные, укреплённые железными полосами ворота. — Выйдешь за пределы города, поймёшь. При смерти теряешь бывшие с тобой вещи, и забрать их бывает нельзя. Хорошо, знакомые подберут за вознаграждение, а если один и далеко от Зиккурата, всё пропадёт. Непременно или тварь какая-нибудь стащит, или долбанные кочевники. Ищи свищи тогда ветра в поле.

За воротами нас ждала небольшая площадь, заставленная кинтанами, столбиками для отработки ударов, обтянутыми ветхой тканью соломенными чучелами для стрелков. Под навесами притаились связки копий, луки с полными стрел колчанами, алебарды и мечи разной длины, от коротких, похожих на римские гладии, до огромных фламбергов.

— Добро пожаловать в самую жёсткую игру на свете, — разведя руки, прошёл чуть вперёд Серый.

— Нам сюда, молодой человек, — шагнул за колоннаду, окружающую площадь, лекарь.

Он пригласил меня в маленькое помещение, освещённое ярко горящими свечами, запер за собой на ключ массивную дверь. Попросив снять халат, кивнул на кресло, снабжённое подозрительными зажимами для конечностей.

— Располагайтесь. Не обращайте внимания на обручи, они для вашей же безопасности.

— Доктор, вы точно доктор?

Удар под дых с последовавшим апперкотом лишил меня дыхания и способности сопротивляться.

Глава 3

Лекарь толкнул плечом прямо в кресло, сноровисто защёлкнул металлические браслеты на руках, ногах, зафиксировал голову и корпус в обручах. Не сказать, что я совсем расслабился, фигура у Виктора батьковича борцовская, а скорость невообразимая.

Я-то, дурак, думал, окажусь в «садике» для малоуровневых персонажей, где пвп под запретом. Марина, чтоб ей пусто было, сказала, дескать, попаду в поселение для новичков. Не таким его себе представлял. Радушный приём. Что дальше? Каторга? Милое городок возле каменоломен. Вообще класс! Пытки запрещены с двадцатого века, содержание заключённых в тяжёлых условиях не приветствуется, поэтому решили создать виртуальный мир, в котором всё это разрешено. Замечательная идея! Обещанный огромный мир со свободой выбора приманка. Ах, до чего же хочется врезать Виктору батьковичу!

— Успокойтесь, молодой человек. — А бородка у него какая интеллигентная. Чисто Вернадский. — Я вам не причиню зла. Уж простите за столь жёсткое обращение, процедуру нужно соблюдать, а вы, подозреваю, намеревались воспротивиться осмотру. Итак, познакомимся заново. Виктор Георгиевич, замначальника местного научно-медицинского отдела. Лекарь, алхимик. В прошлом фармацевт. Теперь вы представьтесь, пожалуйста. Только без глупостей. Помните, я могу создать вам проблем гораздо больше, чем вы мне.

— Кирилл Алексеевич Стерхов, юрист. Бывший. Очень неприятно познакомиться.

— Бросьте. Мне вот всегда интересно знакомиться с новыми людьми. — Лекарь разложил на столике у кресла поблёскивающие инструменты — скальпели, пилы, ложечки. Набор садиста. Назначение отдельных предметов, надеюсь, останется мне неизвестным. — Да не волнуйтесь, ничего плохого с вами не случится. Сейчас. Попозже, возможно. — Скальпель сверкнул в руке полированным металлом, приблизился к моей руке. Сталь коснулась кожи. Лекарь собрал кровь в маленькую чашу, наложил на ранку пластырь из листа неведомого мне растения и опустил в кровь кристалл, размером и формой повторяющий голубиное яйцо. Рука занемела. — Хронические болезни, вирусные? Нет? Психические расстройства? Говорите, Кирилл, не стесняйтесь.

— Ничего такого.

— Возможно, навязчивые мысли, желания, предшествовавшие помещению в капсулу виртуальной реальности?

— Не замечал. Зато после встречи с вами появились.

— Да ладно вам. Вы ещё посмеётесь над вашей нынешней реакцией. Ощущаете какие-нибудь неудобства кроме онемения руки?

Маньяк. Вот нутром чую — маньяк. Ганнибал Лектор местного разлива.

— Этот стул и вы, док, вызывают у меня сильнейший дискомфорт.

— Понимаю и приношу извинения. Тем не менее, хотелось бы открытости и сотрудничества с вашей стороны.

— Я предельно открыт для сотрудничества.

— Вот и ладненько. Осмотр новичков производится в обязательном порядке во избежание нежелательных инцидентов в ближайшем будущем. С недавних пор, к сожалению, начались случаи отправки в Зиккурат не совсем здоровых людей. Буду откровенным, даже не совсем людей. А нам необходимы здоровые физически и психически устойчивые персонажи.

— О чём вы? — Играбельная раса одна, утверждала Марина. Какие ещё не совсем люди?

Лекарь вынул кристалл из крови, отёр тряпицей, посмотрел сквозь него на огонь свечи.

— Замечательно. Видите инструменты на столе, Кирилл? Они нам не понадобятся. — Лекарь собрал свои принадлежности и перенёс на полку шкафа со склянками. — Ещё чуть-чуть, и я вас освобожу. Итак, что вы знаете о мире, в который вас засунули?

— Представитель компании ознакомила в общих чертах, упомянула о двух континентах и расах. Читать подробности времени не оставалось, меня торопились погрузить в VR. Не имею понятия, зачем вам проводить осмотр.

— У новоприбывших характеристики разнятся, иногда сильно. Кто-то обладает высоким интеллектом, кто-то силён будто бык, у кого-то ничего выдающегося. Талариан распределяет очки, исходя из вашего состояния в реале. Были атлетом в прошлой жизни — получите недюжинную силу здесь. Корпели над книгами, следовательно, повысятся характеристики учёности и интеллекта, снизив телосложение и выносливость.

— А с болезнями как? Хроническими.

— В Талариан отправляют исключительно здоровых людей. Вернее, стараются выбирать здоровых. Иногда случаются накладки. В позапрошлом месяце, когда тщательные осмотры не проводились, прибыл один тип. Через неделю он обратился в полузверя, растерзал во время рейда по Мглистой Равнине половину отряда. Я обследую новичков, дабы не допустить повторения того инцидента.

— Разве такое возможно? Добровольцев перед погружением тщательно проверяют в медицинском центре.

— Представьте себе, Кирилл. Я не исключаю намеренных действий со стороны компании. Мы участвуем в секретном проекте, обществу и государству о нас, по большому счёту, неизвестно. У вас есть семья? — Я отрицательно мотнул головой. — Есть особенность у отправляемых: отбирают сюда людей преимущественно бессемейных. О нас никто не побеспокоится, не спросит. Допускаю, над нами дополнительно проводят некий социальный эксперимент, прежде чем начать широко применять технологию. Не всё так просто, как кажется снаружи VR-капсулы.

Действительно, странно. Зачем компании погружать в виртуальную реальность больного человека? Скорее всего, произошла банальная ошибка, сбой, о чём я сказал Виктору Георгиевичу.

— Не последовало никаких исправлений, вот что настораживает. Волколак, погибнув, возродился на вершине Зиккурата, как любой из нас. Прежде чем его обезвредили, он убил нашего кланлидера и треть отряда телохранителей. Охрана еле справилась, понеся тяжёлые потери. Не возродись волколак снова, я бы подумал о диверсии наших врагов.

— А если диверсия всё-таки имела место быть? Её подстроил враждующий с вами клан, заручившись поддержкой кое-кого из компании. Либо систему взломали.

— Какой там клан, — горько засмеялся Виктор Георгиевич. — Кладерат тестируется в закрытом режиме, до нас с «большой земли» дела никому нет, ни с кем из великих мира сего мы не враждуем, в том числе с местными организациями. Зиккурат уместнее называть земной колонией. У нас есть лидер, какие никакие войска, рабочие бригады, научно-медицинский отдел. Мы исследуем континент, рассылая экспедиции, изучаем влияние окружающей среды на нас и аборигенов, стараемся ни с кем, кроме кочевых племён, не конфликтовать, монстры не в счёт.

Лекарь достал из кармашка прозрачный кристалл размером с перепелиное яйцо.

— Подержите во рту, пожалуйста. Чистовик определяет наличие инфекционных болезней и ядов в организме, — между делом объяснил он. — Местные поголовно больны из-за заражённой воды и пищи. Говорите, юристом работали? Сложно вам будет с такой-то профессией. В Зиккурате судит Алмаз, наш кланлид, он бывший военный и не нуждается в адвокатах и прокурорах. Есть доказательства вины — сразу на рудник, нет доказательств — гуляй. Вот, хорошо. — Виктор Георгиевич рассмотрел кристалл на свету. Удовлетворённо хмыкнув, взял с полки круглое зеркальце примерно с ладонь и поднёс к моему лицу, затем расположил между мной и зеркалом свечу. Суть своих действий он раскрыл, убрав инструменты на полку: — Зеркало Истины показывает вашу внутреннюю сущность. Помогает выявлять оборотней и психические отклонения. Поздравляю, вы человек, и у вас с головой порядок. Наш давешний оборотень в зеркале выглядит более жутко, нежели его нынешняя личина.

— Интересно, будь я подосланным убийцей наподобие того волколака, вы бы меня остановили? Охраны не видно, Серый во дворе гуляет. Да и что он сделал бы, раз уж оборотень вашего кланлида с топовыми бойцами положил.

— Вы недооцениваете нашу службу внутренней безопасности, Кирилл. Стоило вам повести себя агрессивно, выход заблокировали бы и запустили газ, который вас бы поджарил до хрустящей корочки. Не сработало бы — проткнули вас кольями — видите отверстия в полу? А, нет, не видите, простите. Колья приводятся в действие механизмом.

Виктор Георгиевич разомкнул обручи, указал на стопку одежды в углу. Врезать бы ему, да неохота сгореть живьём.

— Одевайтесь. Я с вами закончил. Характеристики у вас средние, ловкость и интеллект чуть выше. Ничего примечательного. Подкопите опыта, и сможете быть кем угодно, хоть воином, хоть магом.

— Виктор Георгиевич, у меня масса вопросов. Могу с вами остаться подольше и поговорить? — Я натягивал тёплые шерстяные штаны, одновременно обувая поношенные башмаки. Одёжка чистая, несмотря на потёртость.

— У меня, к сожалению, нет времени. Спросите Серого, на простые вопросы он ответит.

В открытую лекарем дверь просунулся означенный тип.

— Порядок, Виктор Георгиевич?

— Передай Гене, что по характеристикам он середнячок. — Лекарь протянул Серому лист бумаги, куда записывал карандашом результаты осмотра. — Пусть потренируется. Кирилл, раз уж у вас невостребованная профессия, далёкая от стези воина, попробуйте заняться мирным трудом. Нам не хватает каменщиков и плотников, приходится бойцов перекидывать на стройку. Заодно силу разовьёте, выносливость, научитесь работать руками. Потом легче будет носить доспехи.

— Я подумаю.

Дайте оглядеться, узнать правила клана и вообще о Кладерате. Я знаю в общих чертах об игровой механике, читал о прокачке, валяясь в медблоке, зато понятия не имею о ситуации на месте, где должен жить несколько лет. Кладерат — континент, отрезанный от остального мира океаном и туманным барьером, возведённым богами. Суровая земля, пережившая войну Повелителей — так называют в Талариане божественных сущностей — и катаклизм, расколовший над ней хрустальную сферу небес, ограждающую от Космоса, Великой Тьмы и обитающих в ней чудищ. О военно-политическом положении на континенте знаний у меня кот наплакал. Марина не особо распространялась об этом. Мол, всё меняется, сами узнаете. О фракциях, делящих континент, почти ничего не известно. Так, названия и туманные намёки. Мы, переселенцы-подопытные, занимаем расположенный на Мглистой Равнине городок. Нас окружают степняки-кочевники, пришедшие в Талариан после катаклизма откуда-то извне и поработили часть выжившего коренного населения. На севере уцелел последний оплот Повелителей, легендарный город Эргум, в котором живут птицелюди. Ещё севернее, в районе полярного круга, обитают чужаки. Кто они, какие цели преследуют, даже как выглядят — непонятно, Марина о них предпочитала не рассказывать, дескать, это новый элемент виртуального мира, находящийся в разработке, создатели Талариана сами пока не чётко представляют, кем именно населить ледяные пустоши. О монстрах и малых фракциях, бродящих по Кладерату, упоминала вскользь. Есть и призраки, и мертвяки, и мутировавшие под воздействием магии, излившейся при катаклизме извне, существа.

— Ах да. Захотите узнать о мире, приходите в библиотеку. Там вас и писать, и читать научат. Шестой этаж Зиккурата.

— Благодарю.

Хадкорно здесь, раз надо заново учиться грамоте.

Пересекая с Серым площадь для тренировок, я спросил, как пользоваться до сих пор не проявившим себя внутренним интерфейсом. Он рассмеялся.

— Интерфейс не завезли. А характеристики сами растут в зависимости от того, чем занимаешься. Долбишь киркой по камню — показатель силы ползёт вверх, танцуешь — ловкость развиваешь. Чтение влияет на учёность. Разгадка головоломок, анализ, составление и применение заклятий поднимают интеллект, и так далее. Характеристики можно посмотреть у костра на вершине Зиккурата, там же статистику. Мы, братишка, в игре с максимальным, мать его, реализмом, чем разработчики невероятно гордятся. Только нам такое счастье выпало. Обычным людям в виртуале играется куда проще. Накопил опыта, и раскидал циферки самостоятельно без всяких костров. У нас даже шкалы здоровья и маны нет, но ты всегда поймёшь тяжесть ранения. Чувствительность выкручена на максимум, как в реале. Истекаешь кровью, слабеешь, замедляешься. Мой тебе совет. Пойдёшь за стену, затарься алхимией по самое не могу.

Стоп. В материалах к эксперименту я не находил информации о кострах. Опыт копится в той или иной сфере деятельности, автоматически повышая уровни. Затем игрок выбирает нужные ему умения в открывшемся древе. Либо я не то читал, что вряд ли, либо произошло очередное обновление.

— Обоснование дали такой прокачке у костра? Она, как бы помягче выразиться, нелогична.

— Дали, конечно. Мы, странники, в Кладерате существуем исключительно благодаря Присносущему Пламени, оно нас переносит в этот мир и притягивает к себе наши души, вселяя в воссозданные им физические тела, когда погибаем. Набив достаточно мобов для поднятия уровня, присаживаемся к костру, взываем к Пламени, и оно одаривает нас умениями и повышением основных параметров, на выбор. Мы будто бы приносим в жертву жизненную энергию убитых нами существ, и часть её преобразуется в нашу силу. Без костра сделать это невозможно.

Ну, хоть что-то знакомое. Механика возрождения не изменена, да и прокачка, в целом, тоже соответствует рассказам Марины и описаниям из материалов по Талариану. С интерфейсом, конечно, несостыковка, навевающая нехорошие подозрения.

— А зачем нас отправили в Кладерат? Убить мега-босса, спасти мир от зла?

— Честно, не знаю. Разработчики, по-моему, ещё не придумали для нас глобальной миссии. Пока выживаем, укрепляемся, исследуем мир потихоньку.

Начинаю понимать, почему Марина так мало рассказывала о континенте. Разрабы, по ходу, действительно не наполнили его контентом. Скверно. Нет ничего хуже в игре с открытым миром, чем пустота.

Серый отворил кованую дверку, выпустив меня на очередную площадь, мощёную идеально подогнанными каменными плитами. Впереди уходила направо пятиметровой высоты стена, опоясывающая раскинувшийся ниже городок. Одноэтажные дома из кирпича, оранжево-жёлтые в свете луны, тесно жались друг к другу, оставляя довольно широкую главную дорогу, которая разделяла селение на две равные части. Окон у домов не было.

Громаду слева я сначала принял за гору. Посмотрев выше, осознал свою ошибку. Вверх уходили ступени-этажи огромного строения, мрачного и неприветливого. Ведущую к пылающей алым огнём вершине лестницу заливал желтушный свет луны, превращая в колоссального змея, увенчанного полыхающей короной.

— Внушительно? — кашлянул Серый. — Хорош пялиться. Подбери челюсть и пошли.

Подъём был долгим. Метрах в пятидесяти до верхнего конца лестницы я остановился и оглянулся. Огороженный квадратом стен городок казался скоплением фигурок в песочнице, за его пределами колебалось, катя бесплотные волны, море тумана. Оно упиралось во вздымающиеся на горизонте зубья гор.

— Чего встал? — Серый проследил за моим взглядом. — А ты думал, почему это место называют Мглистой Равниной? Вот она, Мгла. Не суйся в неё, если жить хочешь.

— Почему? — вырвалось у меня.

— Потому. Из неё редко кто возвращается, и никогда нормальным. Люди в нейпропадают, днём только трупы находят, словно изъеденные кислотой.

— Что она такое?

— Спроси чего попроще. В ней полно голодных призраков, они и пожирают живых. Сама по себе Мгла вроде бы связана с мертвяками. У головастых наших поинтересуйся, они знают побольше моего.

Серый сошёл с лестницы на восьмой ступени зиккурата. Мы миновали ряд низких деревьев и арочный проход, за которым скрывалась массивная двустворчатая дверь. Открыв её, клановец нырнул в полумрак просторного помещения. У стен выстроились ряды кроватей. В воздухе витал едва уловимый запах пота и нестиранной одежды. Кто-то из лежащих повернулся на шум, зыркнул из-под шерстяного одеяла и снова заснул. Рядом с кроватями несли безмолвную стражу фигуры в доспехах. Подойдя — Серый продвигался в глубь казармы — я рассмотрел надетую на специальные стойки броню. Примерно полсотни кроватей. То ли клан очень мал, то ли казарма не единственная.

— Твоё место, — остановился Серый у заправленной кровати. — Встанешь по сигналу вместе со всеми. Позавтракаешь в столовой, там и пересечёмся.

Глава 4

Мой провожатый ушёл, а я одетым растянулся на постели. Жестковато, низенькая подушка набита чем-то плотным, плохо проминающимся. Для утомлённых спин, уставших после тренировок, пожалуй, подойдёт.

Интересно, почему в Зиккурат подослали оборотня? Компании, по идее, ни к чему посылать на перерождение топовых бойцов клана. Разве только это не предупреждение кланлиду о неправильном поведении. Здешней власти намекнули, мол, исправляйся, не то базу затопят такие вот зверюги, пикнуть не успеешь. Впрочем, могли сделать замечание помягче. Может, уже сделали, и Алмаз не послушал?

Отложим версию до поры. Предположение номер два. У компании есть конкуренты, враги. Они и подсуетились. Взломали систему, ввели своего агента. Ну, так себе вариант. Почему тогда оборотень возрождается, неужели его нельзя убрать? До взломщиков не дотянуться, бан не действует? Бред.

Как же не хочется, однажды проснувшись, обнаружить себя плавающим в темноте разрушенного виртуального мира. Но здесь пока всяко лучше, чем в реале. Там для меня ничего интересного не предвиделось.

Мысли роились в голове осиным роем. Вдобавок не давало уснуть далёкое пение, доносящееся из недр Зиккурата. Гипотезы относительно происходящего и моей роли в Талариане строились, рассыпались, вместо них возводились новые. Конец мучениям положил протяжный рёв, раздавшийся снаружи. Разбуженные клановцы вскакивали, лихорадочно одевались и спешили из казармы. Я влился в общий поток и вскоре очутился на центральной лестнице.

Солнце выглянуло из-за золотисто-багряного горизонта. Лучи дневного светила беспощадно рвали Мглу в клочья, дующий восточный ветер раскидывал истаивающие клочки, обнажая короткую пожухлую траву. Серо-голубое небо спрятало звёзды, лишь угадывались прозрачные очертания луны.

Зиккурат преобразился при свете утра. Испещрённая похожими на смесь клинописи и иероглифов лестница казалась затопленной золотом, чёрный мрамор стен блестел, словно выкупанный дождём. Посаженные на титанических ступенях-этажах деревья напоминали скрючившиеся фигуры сухих паломников, вереницей поднимающихся на пылающую вершину.

Городок рассвет раскрасил в розовый и золотистый цвета. Двухэтажные дома всё же имели окна — узкие щели, похожие на бойницы под куполами облицованных глиной крыш. Люди покидали жилища, спешили по своим делам. Пастух в кожаном кафтане выгонял на улицу скот. Сперва я принял животных за овец и коз. Спустившись на второй этаж, присмотрелся и выругался. К циклопическим воротам по дороге бежали с полсотни безволосых рогатых свиней, невероятно худых, со складчатой тёмно-серой кожей. Из пастей торчали клыки длиной в ладонь, на спинах вздымались костяные гребни. Ну и фантазия у разрабов. Ладно чудовища, домашний скот на кой превращать в жутких тварей?

Поток клановых бойцов вылился на площадь, откуда просочился на первый этаж Зиккурата. Столовая не удивила. Квадратный зал пересекали каменные столы и выложенные из блоков скамьи, накрытые шкурами. У потолка на воткнутых в голые стены пиках висели знамёна, на которых был изображён чёрный зиккурат с пылающей вершиной на сером фоне. Многочисленные факелы и светильники на столбиках горели над заставленными мисками и тарелками длинными столами.

— Здорово, Кир, — появился из толпы Серый, одетый на сей раз в лёгкую кольчугу до колен, перепоясанную ремнём. На бедре у него сидел в кожаных с металлическими вставками ножнах кинжал, увесистую палицу он держал на плече. Прогуляться вырядился? — Идём, покажу твоё место.

Мне выделили край стола у выхода. Средний длинный стол заняли рядовые клановцы, за моим, на значительном отдалении от меня, сидели, перешучиваясь, бойцы в кожаных доспехах, при оружии. Они доедали залитые подливой с кусочками мяса аппетитные клубни, смахивающие на картофель, пили из глиняных кружек. Ребята из казарм довольствовались пищей попроще. Над мисками поднимался пар от густой похлёбки, рядом лежали на металлических блюдах горы коричневых лепёшек и зеленоватых круглых плодов. Мой завтрак ещё скромнее — белесые коренья без всякой приправы. Я попробовал пожевать один. Вкус как у редиски. Понюхал прозрачную жидкость в кружке. Вроде ничем не пахнет. Глотнул и скривился. Горьковато-кислый напиток вязал не хуже какой-нибудь хурмы.

— Наслаждайся халявным завтраком, вне Зиккурата никто поесть за просто так не даст, — стукнул меня в плечо кулаком Серый. — В городе, в принципе, тоже. Не поработаешь, не поешь, и чем лучше работаешь, тем вкуснее кушаешь. Парни из казарм рядовые воины, охраняющие посёлок, вчерашние рабочие. Им положено мясо раз в день. Разведчики питаются сытнее, зато рискуют ежедневно и не всегда спят в постелях. Иногда приходится ночевать в степи. Как спалось, кстати?

— Прохладно. И пение мешало.

— Одеяло, говорят, помогает согреться. — За мной следили, оказывается. — Вот с песнями ничего не поделать. Фридрих со своим хором мальчиков развлекается. Его не заткнуть с тех пор, как замуровали.

— Это ещё кто?

— Диссидент местный, прибывший в Кладерат с Алмазом. Порядки нашего кланлида не устраивали парня, и он решил создать собственный клан с боевыми магами и точкой респауна. Декларировал принципы свободы, равенства и братства. Естественно, это не понравилось ни Алмазу, ни админам проекта. Фридриха, собравшего кружок единомышленников, упекли на один из самых нижних этажей Зиккурата. Заковали в цепи, положили в саркофаг из снижающего магическую активность металла — наш бунтовщик был неплохим магом, первым в клане. Ну, а в конце, наложив кучу заклятий, чтобы не вырвался, вход в камеру замуровали. Где Фридрих, знают только Алмаз, Прах, Хранитель Костра и Библиотекарь. Они его в камеру и засовывали.

— Интересный персонаж. Столько усилий потратили на изоляцию, а пение всё равно слышно.

— Ага. Самый прикол в том, что Фридриха, по слухам, похоронили с кляпом во рту. Чем он там поёт, страшно представить. И друзья его. С ним девять учеников в соседних камерах. Сочувствовало ему куда больше, но схватить успели не всех. Кто-то их предупредил, и большинство сбежало в степь. Беглецов, само собой, объявили предателями и еретиками. Они потом всё-таки организовали что-то такое… — Серый покрутил кистью в жесте неопределённости. — Банду, в общем. С ними даже не думай связываться. Конченные отморозки. И Фридрих, кстати, такой же. Ушибленный на всю голову. Экспериментатор а-ля доктор Менгеле.

— А что, с этой бандой реально завязать отношения? — заинтересовался я.

— Какие отношения, Кир? Нет, ну, если ты совсем поехавший, можешь к ним податься. Подохнешь в степи раз сто, пока нарвёшься на них. А когда-нибудь, раньше или позже, подохнешь от наших рук. Мы кончаем этих грёбанных пастухов при каждом неудобном случае. При удобном — привозим в город и замуровываем в стену.

Серого всерьёз раздражал разговор о последователях опального мага, и я предпочёл сменить тему.

— Да я так, ради ознакомления с миром спрашиваю. К шизанутым садистам меня не тянет, и неприятностей мне не надо.

— Когда-нибудь расскажу о них. Ешь давай скорее, и двигаем.

— Куда? — поперхнулся я. Надоела опека.

— На свободу с чистой совестью. Миску очищай, в дорогу мы новичкам не собираем.

Серый осёкся, бросив взгляд на выход. В столовую вошла группа воинов и магов, одетых в панцири, кольчуги и вооружённых до зубов. У каждого на поясе по мечу и кинжалу, за спиной некоторых палицы, топоры, в руках двоих посохи. Идущий впереди коренастый бородач выкрикнул приветствие, зал откликнулся нестройными криками. Рыжебородый воин прошёл под знамёна и уселся на кованый табурет в конце центрального стола. Подле него устроился отряд. Столовая загудела, рядовые обращались к пришедшим с расспросами. Разносчицы принесли блюда, полные жареного мяса, корзины с фруктами, пузатые глиняные кувшины.

— За победу! За Зиккурат! — крикнул бородач, подняв полную кружку.

— За Зиккурат!!! — грянуло в ответ.

— Пошли, — положил мне руку на плечо вставший Серый. Разведчики потянулись к выходу, мы за ними. — Алмаз из похода вернулся, а нам в поход пора.

Городок делился на две примерно равные части. В так называемом Белом городе жили и работали нпс и мирные клановцы — каменщики, кузнецы. Воины занимали здание Зиккурата, кроме них в нём находились стражи — неписи, поставленные разработчиками наблюдать за порядком, стеречь имущество и в целом охранять территорию от бродячих банд, кочевников и прочих неблагонадёжных элементов, шляющихся по степи в поисках чего-то ценного, способного пригодиться в нелёгком деле выживания и борьбы с ближними. Стражи статуями доспешных воителей стояли на ступенях-этажах, и отличались от обычных людей ростом — на голову выше любого из наших, — тяжёлыми доспехами и громадными двуручными мечами. Они безмолвно взирали на копошащийся у подножия колоссального здания люд.

Чёрный город отводился для новичков и поселенцев, не пожелавших присоединиться к клану вот прямо сейчас, однако, работающих на него и платящих ежемесячный налог за проживание на клановой территории. Помимо них здесь трудились местные. Чёрный город разительно отличался от Белого. Едва пройдя небольшие ворота в трёхметровой стене, разделяющей селение, я очутился в шумном и многолюдном квартале. С рыночной площади поблизости доносились крики рекламирующих товар зазывал, улицы были запружены разномастным народом. Дома, в противоположность строгим, чистым строениям клана, выделялись низкими крышами и широкими открытыми окнами на вторых этажах — на первых окон не делали во избежание краж. И всюду крепкие, обитые металлическими полосами двери. Вот он какой, задний двор Зиккурата.

На меня косились, причём непонятно, неписи или поселенцы, ников ни у кого нет. По виду большинство воины — мужчины в различных, преимущественно кольчужно-пластинчатых доспехах без шлемов. Вернее, шлемы-то у них имелись, но носили их в сумках либо пристёгнутыми к поясным ремням. Почти у всех правое плечо обвязано красной лентой, видимо, обозначающей социальный статус. Воины поголовно в длиннополых плащах из плотной ткани, кожи.

— Тут ты будешь жить, — объявил Серый, остановившись подле трёхэтажного кирпичного здания. На островерхой деревянной крыше, серо-серебристой, что отличало его от окружающих приземистых домишек, горел на солнце флюгер-петух. Над крыльцом висела доска, на ней горело красным аккуратно выведенное название: «Жареный петух». Вдобавок художник изобразил тарелку, и на ней общипанного, обжаренного до коричневой корочки и притом выплясывающего петуха совершенно безумного вида. На обустроенной площадке у дороги стояли четыре телеги под надзором прохаживающейся пары громил с дубинками. — Если, конечно, сумеешь заработать на проживание.

— Задания выполнять?

— Можешь задания. Можешь охотиться и приносить мясо, шкуры. Хотя куда тебе. Чтобы научиться разделывать тушу и правильно снимать шкуру, нужен учитель. Тут вообще практически для любой профессии необходим учитель. Пока сам поймёшь, что к чему, столько времени и добычи переведёшь. Насчёт валюты. Ты, наверное, читал, в Талариане в ходу монеты. Так вот, забудь. Тут тебе не здесь. На Мглистой Равнине процветает бартер, монеты большая редкость, ценятся высоко даже медные. В обороте только старые, новых никто не чеканит.

— М-да. Думал, стандартное фэнтези, а оно вон как. Руины цивилизации.

— Ага, фэнтезийный постапокалипсис. Кир, учти: до наступления темноты ты должен быть в городе, иначе Мгла накроет, и привет, перерождение. Походи по округе, попробуй найти общий язык с местными, не нарывайся на грубость, и всё у тебя сложится. Проявишь себя с лучшей стороны, награда себя ждать не заставит. И запомни главное правило Зиккурата: никогда, ни при каких обстоятельствах не конфликтуй с кланом.

— А с жителями Чёрного города?

— С ними тоже не стоит ругаться. Они тебя на постоялый двор не пустят, и ночевать придётся в канаве. А там холодно, мокро и воняет. Не советую.

Серому я насчёт канавы поверил. Со знанием дела говорит человек, сразу видно.

— Кстати, с рыскарями тоже не грызись. Во-первых, у них уровень выше твоего, они опытные ребята, ежедневно прочёсывающие степь. Во-вторых, работают на клан, а с кланом… в общем, смотри главное правило проживания в Зиккурате.

— Рыскари? — я обкатал на языке непривычное словечко. — Кто это?

— Парни с повязками на руках. Собирают в степи полезные вещи, выполняют не особо сложные задания. В общем, авантюристы на службе Зиккурата. Среди них много наших, чуть меньше местных. Дружить с ними куда выгоднее, чем ссориться.

— Серый, слушай. А независимые отряды есть? Могу я объединиться с новичками и вместе исследовать степь?

Клановец отрицательно мотнул головой.

— Объединение в группы запрещено. За это наказывают вплоть до изгнания. А в степи низкоуровневый чел долго не протянет.

— Идиотизм. Как тогда на опасных мобов охотиться? Выживать нескольким игрокам вместе легче и веселее.

— Покритикуй ещё наши порядки, — огрызнулся Серый. — Слыхал выражение «кто не с нами, тот против нас»? Всё мы правильно делаем. Независимые группы тяжело контролировать, а это чревато серьёзными проблемами. Ты ещё мало знаешь о степи и том, что здесь творится. Не нравятся наши правила — вали, никто не держит. И организуй себе хоть армию. Только помни: точка респауна одна, и она на вершине Зиккурата.

На этом инструктаж был закончен, и клановец, развернувшись, направился к внутренним воротам. Я же, миновав вышибалу, заглянул в гостиницу наладить связи и заодно узнать, во сколько обойдётся снять комнату.

Полупустой зал наполнял мягкий полумрак. Тусклый свет сочился из окошек, прорубленных под потолком и затянутых бычьими пузырями. Свечи на люстре не зажигали, в очаге багровел остывающий жар. Со стен скалились головы представителей здешней фауны — клыкастой, рогатой и зачастую уродливой.

Днём посетителей мало, народ начнёт собираться вечером. Сейчас авантюристы вроде меня заняты в степи. Миловидная женщина средних лет вытирала тряпкой столы, ей помогала девчушка лет двенадцати. Поскольку в зале не было никого, кроме этих двух представительниц прекрасной половины человечества, меня и курящего трубку над тарелкой мужика в лохмотьях, я решил обратиться к женщине в надежде получить квест. Понятно, сложное задание мне не поручат, максимум попросят помочь по хозяйству, дров там нарубить, воды натаскать. Пока мне другого и не надо. Вот поднимусь уровня хотя бы до третьего, тогда и попрактикуюсь в охоте на здешних мобов.

— Доброго дня! — поздоровался я. Женщина недовольно посмотрела, мол, чего отвлекаю по пустякам. — Не найдётся ли для меня работы, хозяюшка?

— Вот прямо горишь желанием помочь бедной вдове? — скептически подняла бровь женщина, а я помянул недобрым словом разработчиков, не пометивших персонажей-квестодателей. Восклицательный знак над ними вешали бы, что ли. — Работа есть, да не про вашу честь. Ищи занятие в другом месте.

М-да. Обидно, не сказал же ничего предосудительного. Вдвойне неприятнее из-за рассмеявшегося мужика с трубкой, ставшего свидетелем моей неудачи.

— Остановиться-то на ночь у вас можно? — спросил я.

— Монеты, шкуры, самоцветы есть? Нет? Значит, нельзя, — резко ответила женщина, будто я ей какую мерзость предложил. На лице у неё ясно читались раздражение и нежелание общаться. Не в то время и не в том месте я ей попался, видимо.

— Может, у вас трудности какие? — не отставал я.

За настойчивость меня наградили испепеляющим взглядом, малая, и та зло зыркнула. Определённо, у них тут проблемы, а репутации мне не хватает для откровенного разговора.

— Заказывать что-нибудь будешь? Нет? Ну и иди отсюда, делать тебе здесь нечего. Не мешай работать! Или яснее выразиться?

— Понял, мадам, ухожу.

Говорить о том, что я ни при чём, и на меня сваливать вину за случившееся — если, конечно, у женщины действительно беда — бессмысленно, я, конечно, не собираюсь. Лишнее это, чего доброго, приведёт к всплеску агрессии и вызову вышибалы, а мне, новичку, только драки с вооружённым здоровяком не хватает для полного счастья. Пойду лучше, поищу квесты на улице.

Мужик громко захохотал, изменив мои планы. Ненавижу, когда надо мной насмехаются. Сам ни над кем стараюсь не смеяться. Обладатель трубки, заметив, что я к нему направился, перестал ржать и сделал приглашающий жест.

— Присядь, выпей со мной. Не обижайся, но выглядел ты довольно глупо и вправду смешно, как и всякий новый странник, попадающий в город Зиккурата.

— Это не повод хохотать надо мной. У вас, к примеру…

— Стой, умоляю тебя! — выставил ладони перед собой курильщик, положив трубку на стол. — Прежде, чем ты произнесёшь заготовленные слова, выслушай меня. Если мой смех обидел тебя — часто именно он создаёт мне неприятности — приношу мои искренние извинения. Я не хочу ссориться из-за ерунды с незнакомым человеком.

Хм. Квестодатель нарисовался? На безрыбье, как говорится, и рак рыба.

Ещё неудобно говорить, не зная имени собеседника. Вот взять этого мужика. Кто он, непись, игрок? Над ним не написано.

— И от кого мне принимать извинения?

— Бернард Клюге к вашим услугам, — представился курильщик. — Странствующий торговец. Дабы возместить в некоторой степени моральный ущерб, причинённый мною невольно, позволь сэкономить твои время и силы. Ты ведь планируешь искать работу и дальше? — Я кивнул. — Никто из коренных жителей не наймёт незнакомца, едва пришедшего в город. Тебя не знают и относятся с недоверием. Репутация не прокачана, выражаясь языком игрового сообщества.

— Так ты игрок.

— Скорее, скромная фигура на игральной доске. Настоящие игроки там, — Бернард ткнул пальцем вверх. — А ты только прибыл в Талариан и не знаешь здешних порядков. Как тебя зовут, кстати?

— Кир. Откуда ты?

— Из Австрии. А ты славянин. Слышно по акценту. Но это, дружище, совершенно не имеет никакого значения. Все мы странники, путешествующие по мирам.

— Акцента? О чём ты? Мы говорим на русском, разве нет?

— Вслушайся в свою речь. Компания набирает добровольцев по всему миру, и, чтобы мы понимали друг друга, при погружении нас обучают общему языку, на котором говорит большинство рас Талариана. Причём обучение происходит предположительно на подсознательном уровне. Мы до такой степени владеем таларианским, что поначалу не отличаем его от родного языка.

Я хотел было возразить, меня же ни о чём подобном не предупреждали, и запнулся, осознав, на каком языке думаю. Это ни разу не русский, правда, многие слова похожи. Факт внедрения в мою память без моего согласия посторонней информации чуть ли не шокировал меня. Ладно язык, но ведь компания могла так же ловко вложить нечто иное. За такое в суд подать можно и нужно. И я тот суд обязательно выиграю.

— Неожиданно, да? — проследил за моей реакцией Бернар. — Теоретически нас могли обучить чему угодно, от вязания до построения космического корабля. По-моему, и внушить нам могли любую блажь, и заменить воспоминания на ложные. Впрочем, тема обширная, скользкая, приводящая к конспирологическим выводам помимо прочего, а нам, маленьким людям, следует думать о вещах приземлённых. Например, о том, где достать пищу и очищенную воду, без них ослабеешь и умрёшь в течение нескольких дней. Или о том, где переночевать, ночи на Мглистой Равнине не всегда ясные и тёплые, скорее, наоборот.

— У тебя, вероятно, как раз имеются идеи, как заработать на то и другое?

— Имеются, — Бернард выпустил колечко сизого дыма. — Приходи к курганам недалеко от города. Я освобожусь от дел и после полудня туда подъеду. Потолкуем. Разумеется, если не найдёшь работы к тому времени.

Глава 5

Пятиметровые ворота из дерева и металла были открыты ровно настолько, чтобы в них прошли в ряд два человека. Подле них дежурили четверо воинов в кожаной броне с металлическими наклёпками. Серый кликнул капитана охраны, распорядившись вынести мне оружие. Воин криво ухмыльнулся и позвал из караулки молодого плотного парня. Тот, услыхав приказ, мигом кинулся назад. Выбежал он, неся рваный плащ, расщеплённую дубинку и ржавый кинжал в прохудившихся кожаных ножнах.

— С наилучшими пожеланиями от главы клана, — передал мне добро Серый. — Не благодари.

И в мыслях не было. Выдали, что не жалко. Руки зачесались врезать Серому и охраннику, стерев наглые ухмылки с их заросших щетиной рож.

— Ну, — взял я плащ, не такой уж безнадёжный, как показалось с первого взгляда, — в пути пригодится. В какой стороне ближайший город? Или деревня.

— Город? Четыре дня строго на запад. Призраки, обитающие в его развалинах, обрадуются встрече, если не доберутся до тебя раньше во Мгле. Деревень поблизости нет. Стоянка кочевников в трёх днях пешком на юго-восток. Степняки тоже будут в восторге от живого человека. Они постоянно нуждаются в еде и рабах. Что хуже, не скажу. Погибнув, хотя бы возродишься у Костра, рабом придётся неведомо сколько времени пробыть с кочевниками, исполняя любые их прихоти.

— А дружественный город?

— Зиккурат знаешь где. Вернёшься своим ходом к вечеру — хорошо. Завтра вернёшься — тебя не пустят. Переродишься, может, Алмаз и согласится тебя принять.

— Жёсткие у вас порядки.

— Какие есть. До вечера, новичок!

— Подожди! Как защититься от Мглы? — Серый отступил, махая ручкой, а на меня направили копья охранники.

— Сам догадайся!

Послав куда подальше Серого и Зиккурат, я зашагал прочь от ворот. Сразу за ними начиналась полоса вытоптанной травы, заканчивающаяся через сотню шагов. Отлично! Я в степи без дорог, без населённых дружественными неписями городов, почти без оружия и доспехов. Ни в одной знакомой игре мне не попадалась настолько враждебная игроку стартовая локация. Поневоле задумаешься, не обрекла ли нас компания на более строгое наказание, чем жизнь в тюрьме.

Степь расстилалась грязно-серой скатертью. Впереди, далеко-далеко, на горизонте встают горы, у ног океан растительности, качающейся под порывами холодного ветра. Пахнет полынью и, совсем чуть-чуть, разложением, словно поблизости дохлая мышь.

Серый, гад, не захотел рассказать честно о Мгле. Спрошу-ка пастуха. Он должен быть поблизости.

По примятой стерне я быстро определил, куда погнали стадо. Обойдя стену городка, наткнулся на роющих землю клыками в поисках корешков животных. Здоровенный угрюмый самец, отвлёкшись от трапезы, мазнул по мне взглядом крошечных злых глазок и успокоительно хрюкнул себе под нос, после чего продолжил выковыривать корни и жирных, сочных белых червей из почвы. Выпасающий стадо худющий седой старик не обратил на меня внимания, пока я не крикнул ему:

— Отец, подойди сюда! Поговорить хочу.

Через трущих друг дружке бока свинорылов мне до пастуха не дойти. Расталкивать животин неохота, вдруг взбесятся. Рога, клыки и наполовину сточенные когти на лапах доверия не внушают.

— Новик, да? Чего надо? — не сдвинулся с камня, где сидел, старый.

— Дорогу спросить.

— Какую дорогу? Зиккурат за твоей спиной, куда тебе ещё?

— Есть поблизости другие города, деревни?

Меня бы и замок устроил. Главное, чтобы в зоне досягаемости. К дальним путешествиям я не готов, ни еды, ни воды, ни тёплой одежды. На равнине прохладно даже днём, ночью вообще колотун.

Пастух махнул на меня рукой.

— Новик, брать с тебя нечего. Так бы, может, и подсказал, куда пойти, да ты ж не отплатишь за добро, а скажу, по пути дубу дашь. Иди себе. Раздобудешь хотя б серебряную монетку, или там клинок неплохой, возвращайся.

Он издевается. Серебрушка стоит дороже его стада!

— Подскажи тогда, как заработать можно?

— Заработать? — Старика мой вопрос рассмешил. — Кхе, работничек выискался! Ступай к Алмазу, он подскажет. А ежели серьёзно, поройся в курганах, их тут полно. И в руинах. Авось, разживёшься чем. Ребята Алмазовы, конечно, около Зиккурата каждый камешек перевернули, но ты всё равно поищи. Удача штука непредсказуемая.

В курганах, значит. Мне туда и надо.

Что-то мне подсказывает, ничего стоящего в округе не найти. Разве только неприятности и приключения. Хотя, опыт тоже на дороге не валяется. Познакомлюсь с местной флорой фауной, прокачаюсь чуток. Приключения, ау, иду к вам!

Солнце достигло зенита, беспощадно выжигая землю, отчего я накинул на жёсткий ёжик волос ветхий капюшон плаща. Ветер, наоборот, пронизывал до костей, ледяной, резкий. На небо наползали с севера тёмно-синие, почти чёрные тучи. Недолго до дождя. Учитывая особенности мира, не удивлюсь, если прольётся кислотный ливень. Прятаться от него негде, дырявая одёжка от влаги не спасёт. К тому же, не уверен, что останусь здоров после сегодняшней прогулки. Интересно, простудой в виртуале болеют?

Ровная местность сменилась холмистой, стерня высокой травой. Крупнейшие холмы разворотило, в боках зияли дыры, здесь же валялись валуны, горки земли. Видно, клановцы постарались, обшаривая древние могилы. Настоящие расхитители гробниц. Дыры-проходы не полностью завалили камнями. В некоторые, потрудившись локтями, вполне реально залезть. Правда, маловато таких. В большинство дыр лишь руку просунешь. Змеи такие любят, поэтому без факела туда мне соваться не следует. Лопату бы, и фонарик поярче.

За размышлением о сжигании травы в качестве источника света меня и застало приключение. Оно подкралось со спины. Между порывами ветра я услышал шорох, обернулся и едва успел отскочить в сторону. На меня прыгнуло существо со среднюю собаку величиной. Язвы между клочков грязной шерсти сочились белесым гноем, шкура облезала с крысиной морды, обнажая кости. Порождение Мглистой Равнины сверлило меня белыми невидящими буркалами, изорванные некогда круглые уши трепетали, на коже вздувались чёрные вены.

Крыса. Мёртвая, раздувшаяся, однако, не издающая запаха. Уж не на мясной ли диете ты так вымахала, милая?

Ну, вот и первый моб. Опыт, прокачка, и вероятно, ценный — для меня — лут.

Я сжал палицу руками, отвёл для удара слегка вбок и назад. Не такая уж она безнадёжная. Длинная, двуручная, весом килограммов на шесть потянет. Боевой конец расщеплён и охвачен железным кольцом. Проломить череп крыске хватит.

Чудище кинулось мне под ноги. Палица описала дугу и встретилась с лупоглазой башкой в момент соприкосновения резцов с плотью. Треск, от оружия отлетел кусок, а крыса распласталась на траве, истекая гноем и слизью. Промятая голова впечаталась в землю, глазные яблоки повисли на тонких нитях нервов.

От вида последствий удара меня замутило, я отвернулся, и тут на мои плечи словно пудовые гири повесили, прикрепив раскалённой проволокой. Пока я разбирался с мобом, ко мне подкрались два поменьше, они-то и вцепились мёртвой хваткой в плечи. Я выпустил бесполезную рукоять сломанной палицы, вырвал из-за пояса кинжал. Попытался достать до крысы на левом плече и взвыл — на спину прыгнуло нечто тяжёлое, валя с ног, впилось в шею огненными зубами. Я перевернулся, ржавый клинок в руке погрузился в глазницу грызуна с хрустом, освобождая левую руку от груза. Ну, я вам задам, маленькие твари! Подыхать, так вместе. На! Перехватив кинжал левой рукой, всадил в мягкий комок, разрывающий мне шею. Ещё, ещё. Крыса не спешила отпускать меня, зато грызть перестала. Поднявшись, я упал на спину, и наконец, сбросил тянущую вниз нежить. Воткнул кинжал в цепляющуюся за правое плечо зверюгу. Лезвие чиркнуло по кости, не нанеся смертельной раны, и я ударил снова, нанизав голову здоровенной крысы на оружие. Клинок высунулся из затылка, войдя в розовый склизкий нос.

Переворот, подъём. Грудь, руки заливала кровь, смешанная с гноем и слизью. Ну, точно капут. Раны не отправят на перерождение, скопычусь от заразы. Выделения у нежити не просто для тошнотворности образа.

Запахло дохлятиной. Чудовищный грызун на земле, тот, сброшенный со спины, неуклюже поднимался на кривые худые лапы. Размерами он не уступал убитому палицей сородичу. Шерсть с него слезала лоскутами, из ран сочилась чёрно-бело-зелёная жидкость. Передняя лапа отказывалась подчиняться, изрезанная кинжалом, остальные дрожали. Из наполовину перерезанного горла свисал синюшный язык.

Вот уроды клановцы. Будь у меня нормальное оружие, отбился бы. Не очень они и опасны, здешние крысюки. Главное держать ухо востро. И противоядие, бинты, бутыль крепкого вина вкупе с доспехами не помешают. В следующий раз без всего этого не выйду.

Я поставил ногу на шею существу, придавив к земле, нагнулся и вогнал почерневший клинок ему в бледный глаз по рукоять. Моб вздрогнул и расслабился.

Уф, устал, еле стою. Плечи, шею жжёт. Двину-ка я назад, без хорошей снаряги из Зиккурата высовываться правда нечего.

«Внимание! Опыта достаточно для повышения уровня. Уровень можно повысить у костра перерождения. В случае гибели опыт теряется».

Системное сообщение заняло большую часть обзора. Я помотал головой, силясь от него избавиться. Новый уровень, это, конечно, приятно, но мне скоро подыхать, и он мне не светит. За полупрозрачной рамкой сообщения травяное море заколебалось, порыв ветра чуть не сбил с ног.

Обзор очистился, правда, видеть я стал хуже. Степь расплывалась, растительность смешалась в сплошную серую шевелящуюся массу.

«Жить охота, бездушный?» — всплыла из глубин сознания странная мысль. Плод моего воображения, надо полагать. Слабость от ран повлияла на мозг, определённо.

«Ну, твоя воля. Нам же проще. Полакомимся свежей плотью».

Чужая мысль. Либо я совсем рехнулся, либо со мной говорят телепатически. Ха! Допустим, хочу жить. Дальше что?

«Мы тебя поправим. И оружие подарим. И доспехи. То, чего желаешь».

Ты кто, голос во мраке сознания? Ай, не могу! Я повалился на колено, в глазах темнело, земля закружилась в неистовом танце, притягивая к себе.

«Мы — твоё спасение. И твоя смерть».

Мягкая движущаяся постель, будто кровать массажёр из далёкого прошлого. Небо надо мной поделилось на чёрную и светлую половины, потом вдруг свет пропал. Шорох, топот сотен лапок, шагающих в быстром темпе. Они внесли меня в одну из гробниц, догадался я.

Не знаю, сколько длилось путешествие по подземным ходам. Я задевал земляные стенки нор, оказывался в просторных камерах, падал, пребольно ударяясь спиной. Когда доставили в пункт назначения, сознание почти растворилось в темноте. Возможно, я умер, и происходящее — посмертное видение, а дух мой несётся к костру перерождения?

Меня положили на шуршащую твёрдую поверхность, губ коснулось что-то холодное, по ощущениям стекло.

«Пей, бездушный, полегчает».

Питьё было кисло-сладким, терпким. Я сделал пару глотков, и склянку отняли. Действительно, жжение в ранах притихло. Слабость осталась.

«Отплатишь услугой за спасение?» — нарушил тишину одышливый голос в моей голове.

«Какой услугой? Кто ты?»

«Мы Хвостоломы, морраты, а ты бездушный из крепости, укоренившейся в земле. Помоги нам овладеть ею. Мы отблагодарим тебя стальными зубами, шкурой, целебными соками. Откажешься, и мы сожрём тебя прямо сейчас».

Вот это я понимаю предложение, от которого нельзя отказаться. Доступно, лаконично.

Сосредоточиться на ощущениях и отгородиться от воспоминаний, эмоций и прочей шелухи. Лучше вовсе не думать, поскольку в голове у меня роется посторонний, но полностью очистить разум от мыслей не выйдет в сложившейся ситуации.

А мне клановцы не понравились с момента знакомства с ними. Жёсткие, прущие напролом, наглые. Жалеть их нечего, на них клейма негде ставить. Сплошь убийцы, заслуживающие смертной казни.

Свободы хочу, побродить по миру. Вы, Хвостоломы, обеспечите меня необходимым? Водой, пищей. Кроме оружия и доспехов, естественно.

«Мы дадим то, в чём нуждаешься».

Гарантии? Допустим, помогу вам, а вы, захватив Зиккурат, загрызёте вашего верного пособника.

«Мы загрызём тебя немедленно, если откажешься. Падение крепости бездушных предопределено свыше, ты лишь отсрочишь неизбежное».

«Доступно задание: Завоевание Зиккурата.

Награда: повышение уровня репутации с Хвостоломами, вариативно.

Принять?»

Ух ты, квест выскочил. Значит, победить клан реально. Странно. Как тогда быть переселенцам из реала? Компания решила устроить массовое перерождение? М-да, у Алмаза проблем больше, чем предполагалось.

Эй, Хвостоломы, кто вы вообще такие, а? Никогда о вас не слыхал.

«Ты убил четырёх из нас».

А, ясно! Гигантские крысы. Причём разумные, владеющие телепатическими способностями. Небось, страх насылать умеете, мысли разные нехорошие внушать? Нет-нет, демонстраций не нужно, верю. Дайте обдумать ваше предложение.

«Думай быстрее. До заката ты должен вернуться в крепость».

Тьфу на вас. Чересчур хорошо осведомлены. Так-с, отложим эмоции. Вы, уважаемые Хвостоломы, дарите мне лучшие оружие и доспехи из имеющихся у вас, в знак доброй воли. Далее…

«Железная кожа у слабого бездушного вызовет подозрения. Тебя схватят, и ты расскажешь о нас. Нельзя выдавать себя. Пойдёшь без подарков, зато своими ногами. Жизнь ценнейший подарок. Шкура и когти позже, после овладения крепостью».

Логично. Умеете торговаться. В таком случае, каков ваш план? Я очень рискую, помогая вам, сами понимаете. Предателей нигде не жалуют. За мной начнут охоту все бездушные. Да и зачем вам понадобилась крепость? Под землёй, по-моему, жить крысам не хуже, чем на этажах Зиккурата. Темно, не холодно, не беспокоит никто.

«Костёр перерождения, — прошипел голос. — Его пламя чистый поток жизненной и духовной сил. Неисчерпаемый источник. Овладев им, мы станем плодиться и завоюем земли от Ледяных Цитаделей до Горячих Земель. За тобой никто не станет охотиться. Бездушные погибнут. Возрождаясь у костра, они попадут нам в лапы, и мы будем вечно поедать их. Согласных быть нашими глазами и ушами пощадим и даже наградим. Туда, куда закрыт путь моррату, проникнет бездушный. В город Повелителей в краю заходящего солнца и в селения на берегах Большой Воды. В морозные чертоги чужаков и подземелья каменных великанов под Горячими Землями. За бездушными придём мы, пируя на трупах побеждённых и упиваясь тёплой кровью живых».

Ничего так перспектива — быть рабом у разумных грызунов. Странная позиция у разработчиков, разрешать уничтожение единственного клана игроков. Раз возможность предоставлена… Я мысленно согласился с предложением, и сообщение о квесте исчезло. Слушайте, хвостатые. Допустим, я согласен. У Зиккурата, крепости то есть, крепкие бойцы, и их не сказать, чтобы совсем мало. Боюсь, не справитесь.

«Ступай на крышу рукотворной горы, к огню жизни».

В ладонь мне лёг туго набитый мешочек.

«Распыли над пламенем и жди. Мы скоро придём. Тебя точит сомнение. Исполни нашу волю, и мы передадим тебе управление склонившимися пред нами. Ты станешь надсмотрщиком бездушных! Но, чтобы наш помощник не помыслил о предательстве…»

Меня окатило зловонной волной. В ту же секунду выскочило предупреждение:

«Внимание! На вас наложено проклятие, вследствие чего ваша жизнь уменьшена на 50 %. Проклятие не снимается автоматически в момент перерождения».

«Мы исцелим тебя, захватив крепость», — прошипел, заливаясь смехом, голос в моей голове.

Глава 6

Обман штука тонкая и временами непредсказуемая, точь-в-точь госпожа Фортуна. Бывает, вроде обманываешь ближнего, в итоге же выходит, одурачил себя сам, запутавшись в хитросплетениях лжи. Такое случается обычно с глупыми, мнительными людьми. Бывает, твой собеседник лжец похлеще тебя, и вы играете в увлекательную игру «кто кого перехитрит».

Я пытался не думать о том, как сдам Хвостоломов клановцам. Что ни говори, Зиккуратом правят люди, возможно, единственные в этом причудливом мире. Я не собирался их отдавать раздутым полуразложившимся крысам, однако, грызуны оказались слишком осторожны и хитры.

— О, пришкандыбал всё-таки, — ухмыляясь, отворил мне калитку в воротах охранник. — Здорово потрепали тебя. Откуда бинты взял?

— Где взял, там нету. Отведи меня к Алмазу, срочное дело.

— Ишь ты, важный какой. Алмаз с новичками только во время принятия присяги общается.

— Морраты готовятся штурмовать Зиккурат. Они меня завербовать хотели.

— Стой, — посерьёзнел охранник. — Старшего позову.

Закрыв калитку на железный засов, он умчался докладывать начальству. Я прислонился к гранитной стене. Вдох, выдох. Воздух с трудом пробивался в лёгкие, в груди пекло, в боку кололо.

Крысюки перевязали мне раны и вынесли из логова. От курганов шёл сам, торопился до заката достичь городка. Падал, вставал, опять падал, полз на четвереньках, но успел. Ощущал яд, текущий по венам и медленно разъедающий внутренние органы. Дополнительная страховка Хвостоломов, ничего не значащая для подобного мне переселенца из реала. Воскресну ведь. Может, действительно помереть и не мучиться? Нет, вдруг наложат штрафы. Только сейчас осознал, насколько мало знаю об этой проклятущей игре.

Я сел, глотая ртом воздух. В плечах и шее постепенно разгорался пожар. В больничку мне надо, или на костёр перерождения. Уровень повысить. Может, тогда и отрава отпустит.

— Здоров, братишка, — ко мне спешил Серый, за ним бежал давешний охранник ворот. — Хреново? Лом, тащи его в санчасть, быстро! Витёк, дуй к лекарю, скажи, ранение в шею, кожа, вены возле ран почернели. Без яда или магии не обошлось. Да, так и передай. Бегом, Витёк, бегом!

Серый помог охраннику взвалить меня на плечо и зашагал рядом.

— Кто? — коротко спросил он.

— Крысы. Здоровые, гниющие. Морратами назвались. Напали у курганов. Я четырёх прикончил, пока они доступа к телу моему нежному добивались. Протащили потом под курганом к главному, тот и предложил помочь им захватить Зиккурат.

— Конкретно тебе какую роль отвели?

— Рассыпать над костром какую-то гадость, — меня скрутило спазмом.

— Хитрые тварюки, — усмехнулся Серый. — Дали тебе опыта поднять до уровня, чтобы была причина взойти на вершину Зиккурата. Они тем временем по любому через шахту полезут. Ничего, мы им устроим приём, навсегда запомнят! Когда придут, сказали?

— Нет. Они бы ещё план свой раскрыли перед потенциальным смертником.

— Ага, — заржал клановец. — Эх, новичок, невезучий ты пацан.

— Чего?

— Позже поймёшь.

Санчасть размещалась на первом этаже Зиккурата за неприметной двустворчатой дверью. Просторную комнату поделили стенками из полотна на равные части. Меня занесли в одну из них и свалили на возвышение. Соприкосновение с твёрдой поверхностью вызвало взрыв боли. Неужели клановцам не завезли разрабы нормальной мебели? Столы, кровати, скамьи из камня!

Ударивший из-под потолка яркий свет ослепил. Мою мордашку грубо схватили стальные пальцы, повертели, очевидно, рассматривая. Затем по ранам пробежал приятный холодок металлических инструментов.

— Вон отсюда, господа, — раздался властный приказ Виктора Георгиевича. Послышались удаляющиеся шаги, звук закрываемой двери. — Вот мы снова встретились, Кирилл. Слышите меня?

— Да, — выдохнул я.

— Отлично. Жалеть вас не буду и сразу скажу, раны у вас плохие, а анестезия не подействует из-за яда. Придётся оперировать без неё. Орите, материтесь, песни пойте, главное, не отключайтесь. Дарри, вставь деревяшку нашему пациенту.

Мне вложили в рот палку.

— Грызите, Кир. Она не позволит вам язык прикусить, да и легче должно быть. Дарри, лёд принесла? Замечательно.

Шее, плечам стало прохладно и вместе с тем горячо. С минуту жжение уменьшалось, и внезапно на раны будто плеснули кипятком, вырвав из меня злой стон.

— Терпите, Кир. Это не боль, боль впереди.

И она не замедлила явиться. По шее, спине провели словно оголённым проводом под напряжением. Я заметался, привязанный к ложу, замычал, по лицу покатились слёзы. Чёртовы крысы! Чёртов доктор!

Не помню, сколько длилась пытка. Виктор Георгиевич вырезал почерневшие, начавшие гнить сосуды, поражённые участки кожи и мышц, поместил в раны по очищающему камешку и зашил разрезы. Я постоянно норовил вырубиться, и тогда операция приостанавливалась. Меня откачивали, вливая, как рассказал док, жизненную энергию из Кристаллов Жизни. Только эти небольшие изумрудные артефакты позволили мне пережить операцию, ускоряя регенерацию и, что называется, закачивая здоровье в чистом виде. Перестарались Хвостоломы, выводя из строя потенциального пособника. Или, скорее всего, учитывали мою смерть. Без лекаря я бы давно очнулся у костра целеньким, бодрым и с уполовиненным здоровьем.

Алмаз не хотел этого. Перерождение влечёт частичную потерю памяти, о чём крысы, очевидно, не догадывались. Я мог забыть что-то важное, поэтому надо мной корпел срочно вызванный из лаборатории, где проводились опыты, Виктор Георгиевич. Его начальник не вернулся из дальнего рейда по разрушенным городам Мглистой Равнины, и оперировать пришлось ему.

Под утро операция завершилась, и ко мне пожаловал лично кланлид. Сопровождение он оставил снаружи, а лекарю и медсестричке приказал выметаться. Сев на железный табурет напротив лежащего на животе меня, Алмаз сощурился. Под пристальным взглядом глубоко посаженных синих глаз на изборождённом шрамами и вертикальными морщинами лице я почувствовал себя неуютно.

Года за три до моего ареста новостные порталы пестрели заголовками типа «Генерал Алмазов приговорён к смертной казни!», «Отдавший приказ уничтожить десять тысяч мирных жителей генерал ВМС арестован!». СМИ твердили, что Алекс Алмазов, герой Среднеевропейского конфликта, последнего в истории Европы на данный момент, обвинён в геноциде. Его люди расстреляли массу народа по этническомупризнаку, точнее говоря, потомков ближневосточных мигрантов, во время путча, возглавляемого фундаменталистами. Генерал встал на сторону путчистов. Закончилось дело военным вмешательством государств соседей, разгромом мятежников и арестом организаторов. Всем им, несмотря на мягкость тогдашнего европейского законодательства, назначили наказание в виде смертной казни.

В столовой издали я не узнал Алмазова. Рыжая борода, доспехи в рунах преобразили его, сделав старше и… брутальнее, что ли. Ему бы секиру вместо железной шипастой палицы, длинные косы вместо бритой головы, и вылитый фэнтезийный викинг.

Длинные у компании руки, раз она добилась замены вышки для столь известного преступника на пожизненное заключение в Талариане. Из этого вывод: переселенцы отобраны не только из родной страны, а, возможно, со всего мира. Несколько сотен смертников наберётся, по меркам виртуального мира, в частности, степей, небольшая армия. Учитывая перерождение, Алмаз замахнулся на создание самого живучего боевого подразделения.

— Кирилл Стерхов? — Голос у кланлида низкий, с хрипотцой. Я кивнул. — Меня зовут Алмаз, я главнокомандующий клана Зиккурата. Будем знакомы. Что тебе поручили сделать крысы?

Моя рука указала на отобранный лекарем кожаный мешочек на кованом столике. Алмаз осторожно прощупал его и гаркнул:

— Кулак, Стрый! — В санчасть ворвались двое дюжих бойцов при оружии, в кирасах и кольчужных юбках. — Отнесите эту штуку Академику на изучение, а парня в мастерскую Булочника.

Меня взяли под руки и потащили по коридорчику между огороженных полотном палат санчасти. Внеся в арочный проход, спустились по лестнице, заставив пересчитать непослушными ногами ступени. Один из бойцов подобрал у входа в подземелье зажжённый факел.

Обитая полосами металла деревянная дверь, за ней камера. Дремавший в уголке на куче сена здоровяк в фартуке и замызганных шерстяных штанах подскочил, заслышав лязг отпираемой решётчатой двери, и рассыпался в приветствиях перед «господином Алмазом», шедшим позади нас. Затем сноровисто поднял моё безвольное тельце и подвесил на цепях.

— Знаешь, как поступают у нас с предателями? — возник предо мной кланлид. — Поскольку мы перерождаемся у костра, смерть теряет педагогическую функцию. Можно сколько угодно убивать человека, окончательно жизни его не лишишь. Сильный характером ожесточится, и из него не получится ничего путного. Затаит злобу и ударит, стоит ослабить бдительность. Единственный способ воздать по заслугам — упечь его в место, где он не сумеет умереть и, следовательно, переродиться. Предателей, Кирилл, мы замуровываем живьем, снабдив Камнями Жизни. Заряда артефакта хватает надолго. Изменники, к которым такое наказание применили впервые, уже два года смирно стоят внутри толстых стен Зиккурата, бубнят себе что-то до сих пор, значит, живые. Разве что тронутые малость. А может, и не малость. Вижу, парень ты неплохой, — смягчил тон Алмаз. — Расскажи, какую роль отвели тебе морраты? Не то за допрос возьмётся Булочник, — кивок на здоровяка в фартуке, — у него методы жёстче моих, намного. По сравнению с ними операция без анестезии покажется отдыхом в сауне. Сэкономь и себе, и нам время.

— Крысы сказали распылить ту дрянь над костром перерождения. Это всё.

— Почему согласился сотрудничать с ними? Они бы ничего тебе не сделали, перерождение снимает практически любой дебаф.

— Хотел предупредить вас. Отказался бы, они кого-нибудь другого нашли.

— Правильно сделал, если не врёшь. У меня для тебя две новости, Кирилл Стерхов, хорошая и плохая. Хорошая — у нас нет мага разума, способного вытрясти из памяти нужные нам сведения, поэтому мозги тебе не поджарят. Плохая — придётся тебе выпить эликсир правды, чтобы проверить твои слова. Рассказывай подробно, как угораздило попасть к морратам, что они обещали. Всю историю до того, как к воротам вышел.

Разжав зубы, в рот вставили воронку. По горлу потекла тёплая невероятно горькая жидкость. Падая в желудок, она согревала внутренности. Камеру вдруг заполнил густой светящийся туман. Звуки доносились издалека, хотя и чётко. В голову словно натолкали ваты, почувствовался солёный привкус.

Я слышал собственный голос, говоривший о злоключениях у курганов, о нежелании присоединяться к клану, о зарождавшихся планах пересечения степи. Алмаз иногда задавал вопросы, и я отвечал ему со всей искренностью одурманенного спецпрепаратом человека.

— Виктор Георгиевич, приведите в порядок парня. Он мне понадобится, — выслушав мой рассказ, произнёс кланлид.

Эхо удаляющихся шагов смешалось с шумом льющейся жидкости. Меня обдало прохладой. Лба коснулось нечто скользкое, в рот вставили воронку и залили жидкость, на сей раз пряную, после чего чьи-то сильные руки сняли мою тушку с цепей, уложили на сено.

Когда в голове прояснилось, я заметил колдующего над раскладным столиком со склянками лекаря. Мужик в фартуке дремал, заняв привычный угол.

— Пить, — просипел я. Во рту пересохло, помятое инструментом здешнего истязателя горло болело, как и всё тело.

Виктор Георгиевич обернулся, неся парующую глиняную кружку.

— Выпейте, Кирилл. Смесь обезболивающего и придающего сил снадобья. Прочищающее сосуды вы уже приняли, приблизительно через час — полтора кровь очистится, и к вам возвратятся ясность мышления и бодрость.

Лекарство обожгло язык, нёбо и плюхнулось во внутренности свинцовой тяжестью, вскоре рассредоточившейся приятным теплом по животу и груди.

— Виктор Георгиевич, у меня проблема, — едва смог говорить более менее нормально, признался я. — Крысы наложили проклятие…

— Уменьшающее жизнь вполовину. Мы в курсе. Кроме того, оно понижает болевой порог. Я вижу основные характеристики пациентов, таков один из талантов лекаря. Не беспокойтесь особо, люди живут и с худшими дебафами.

— Живут? То есть, перерождение от него не избавит?

— Совершенно верно. Проклятие снимает либо наложивший, либо служитель богов, либо Камень Чистоты, продающийся жрецами. Среди нас не водится служителей богов. Несколько Камней Чистоты хранятся у Алмаза, но тратить ценный артефакт на игрока, даже не состоящего в клане, он вряд ли захочет. Ближайшее место, где можно приобрести Камни — Эргум, город на высокогорном плато и фактически последний оплот старых богов Талариана. До него вам одному не дойти. Примерно полторы тысячи километров по степи даже хорошо вооружённый отряд из лучших воинов и магов клана не пройдёт.

— И нет больше никакого способа обзавестись камешком? — просипел я. — Странствующие торговцы, кочевники. Не может быть, чтобы…

— Есть способ. Вам не говорили о разрушенных городах цивилизации, господствовавшей на материке до Катастрофы? В хранилищах под храмами существует крайне низкая вероятность найти богатства погибшего жречества, и среди них Камни Чистоты. Повторяю, отыскать неразграбленные сокровищницы чрезвычайно редкая удача. За века, прошедшие со дня Катастрофы, развалины облазили и кочевники, и кое-кто более, гм, внимательный. Разумеется, руины, охраняемые стражами, нетронуты.

— Под стражами подразумеваются мобы, правильно? А под руинами, надо полагать, то, что называется в играх «данжами». Обнадёжили.

Зачищать кишащее элитными монстрами подземелье одиночке с уполовиненным здоровьем действительно не по плечу. Будь я паладином и будь на мне топовый шмот, конечно, испытал бы судьбу. Помню, в юности, играя палом, заменял сразу нескольких персов в группе и один проходил целые подземелья. Разве что боссы порой оказывались мне не по зубам. Здесь же я никто, и звать меня никак. Инвалид вдобавок.

— Клан периодически проводит рейды по развалинам, попутно уничтожая логова чудовищ. Алмаз раздобыл Камни Чистоты как раз в храмовой сокровищнице. Вам очень не повезло, Кирилл. Проклятие весьма редкое, накладывается сильнейшими магами, колдунами и чудовищами, от которых окрестности Зиккурата давно очищены. Из нас прокляты были единицы, те, кого первыми прислали в Талариан. Алмаз снял постоянные дебафы с себя и своих капитанов, нынче в клане нет проклятых.

Я выдавил из себя смех, отчего мозг пронзило острыми вязальными иглами. Попал так попал! Выкрасть у кланлида артефакт не светит, стать лучшим бойцом клана и заслужить заветный Камень тоже не вариант. Здоровье не позволит минимум в обозримом будущем.

— Да я везунчик, Виктор Георгиевич! Выиграл лотерею со знаком минус.

— Отрадно, что вы не падаете духом. Риск представляет для вас деятельность вне Зиккурата, рейды, защита территории. Вам стоит попытать счастья в мирном труде. Изучайте алхимию, лекарское искусство, ремёсла и будете уважаемым членом общества. А желаете рискнуть, займитесь магическим искусством. Магов, правда, среди нас всего четверо, из них трое ушли в рейды, а четвёртый хранитель костра перерождения, поэтому обучаться вам…

— Скажите, а поближе Эргума города нет? — прервал я лекаря. Надоело выслушивать пропаганду вступления в клан. Захочу присоединиться, тогда и спрошу об учителях.

— Разрушенные есть. Не бросили мысль уйти? Жаль. Вы показались мне разумным человеком. К вашему сведению, перерождение отрицательно сказывается на человеке. Обычно происходит частичная потеря памяти и вешается дебаф. Появляетесь вы на свет с единичкой здоровья и характеристик. Восстановление занимает от недели до месяца без использования дорогих алхимических зелий. Ловкость и силу, увы, так просто не доведёшь до былого уровня. Возрождённый до конца восстановительного срока остаётся неуклюжим и слабым, показатели характеристик у него ниже, чем у новичка. Вам оно надо, Кирилл, чуть ли не ежедневно отправляться на костёр? Прокачки вам не видать, Алмаз ведь не разрешит взойти на Зиккурат человеку, враждебно настроенному по отношению к клану. Скорее, он вас накажет, едва вы возникнете из пламени костра. О, не представляете, какие кары изобретает наш командующий для тех, кто его разочаровал.

Глава 7

Дверь лязгнула, заставив вскочить мужика в фартуке. На пороге стоял Серый. Шею моего «гида» по Зиккурату обхватывал стальной ворот, нагрудник поблёскивал в свете факела. Набедренники доходили до колен, к ним крепилась кольчужная юбка. На поясе покачивались изогнутые ножны.

— Виктор Георгиевич, подготовили нашего изменничка? — осведомился он.

Лекарь посторонился.

— Он в твоём полном распоряжении.

Серый помог подняться.

— Идти сможешь? — спросил он.

Я выпрямился, переступил с ноги на ногу. Вроде нормально. Лёгкое головокружение, мышцы не разработаны, чувствуется скованность. При необходимости смогу и палицей махать. Вот в рукопашной толку от меня ноль.

— Что со мной сделают? — настал черёд спрашивать мне. Алмаз, по ходу, тот ещё садист. Я наговорил лишнего при допросе, вот и поведут сейчас наказывать за стремление к свободе.

— Выведут прогуляться на свежем воздухе, — загадочно ответил Серый, цыкнув зубом. — С палицей управишься?

Предстоит биться на арене с местными тварями либо пленными, как пить дать.

Прежде чем вывести из Зиккурата, мой бывший «гид» провёл меня по хитросплетению коридоров, лестниц. В конце концов, перед нами замаячил тупик. Серый нажал на тайный рычаг в углу, и стена, скрежеща, отодвинулась. За ней зажглась гирлянда жёлто-белых кристаллов. Тусклый свет отобрал у темноты выстроившиеся рядами доспехи, прислонённые к стойкам палицы, копья и мечи. Арсенал?! Мне, похоже, дадут шанс победить на арене.

— Так-так. — Серый огляделся, снял с кованой крестообразной вешалки рубаху из плотной ткани и протянул мне, рассматривая доспехи. — Надевай.

За рубахой последовали кольчуга, твёрдые кожаные нарукавники, наплечники, наголенники и ремень шириной в ладонь. Сверху клановец положил круглый медный шлем с мягкой подкладкой. Затем подобрал двуручную палицу, прочную, с небольшими шипами и перетянутой кожаными полосками рукоятью. К ней добавил прямой кинжал в потёртых деревянных ножнах.

— Бери, — свалил воин оружие у стопки доспехов. — Алмаз расщедрился.

— Мне бы целебных снадобий и боевых зелий для полного комплекта.

— А морда не треснет? Ты и без того должен клану как Европа мигрантам. Снаряжайся и двигаем.

— С чего Алмазу на меня так тратится?

— Добрый он мужик. Оделся? — Серый придирчиво оглядел сидящие на мне доспехи, там подправил, тут дёрнул и остался, по-видимому, удовлетворен моим видом. — Шагай давай.

Я и сам доволен. В кои то веки прилично одели, выдали неплохое оружие. Носить, правда, тяжеловато, но у всего на свете есть недостатки. Плюсы брони значительно перевешивают минусы. У курганов доспешного воина морраты не загрызли бы и десятком, попросту не прокусили бы кольчугу. Наверное.

А ведь на складе ещё столько всего! Пластинчато-кольчужные доспехи, латы, мечи короткие, длинные, широкие, узкие, преимущественно изогнутые, но попалась мне и парочка прямых. В степи эдакое богатство вряд ли найдёшь.

Каменная стена встала на место, образовав тупик за нашими спинами. Магия, да и только, Серый-то ни на что вроде не нажимал. Или нажимал, а я, любуясь обновками, не заметил?

Узкая неприметная лестница сбоку от замаскированного входа на склад вывела в тесное полутёмное помещение. За дверью, как и все двери Зиккурата, массивной и обитой металлом, ослепительно светило солнце. Засыпанная песком тренировочная площадка днём полнилась криками упражняющихся бойцов. Раскрасневшиеся молодцы в набитых травой одеждах избивали друг друга палками, боролись, стреляли по мишеням из луков. Откуда тут молодёжь? На вид ребята не старше пятнадцати лет, человек тридцать. В таком возрасте к смертной казни не приговаривают. И у всех глаза раскосые. Азиаты. Неужто компания выкупает для проекта людей из стран третьего мира? Дешёвый расходный материал, о них точно не вспомнят в случае чего.

А клан многочисленнее, чем мне казалось.

Алмаз ожидал нас у внешних ворот. Его отряд, состоящий из дюжины топовых бойцов, расположился в тенёчке. Здесь же переступали с ноги на ногу оседланные рогатые свиньи. Стоп, они у клановцев ездовые? Низенькие, поджарые, однако, выше тех, что выпасал старый хрыч. На ногах накладные стальные когти, грудь и бока под листами толстой варёной кожи. Животные в броне похожи на худых недоразвитых носорогов.

— Дождались-таки, — фыркнул богатырь в пластинчатых доспехах и с двуручной железной палицей на плече. Плосковерхий шлем он держал подмышкой. Затянутые в коротенький хвост русые волосы тронула седина, глубокие морщины прорезали недовольную физиономию. Воитель наградил нас с Серым колючим неприязненным взглядом. — Ты бы его попариться сводил, девок ему организовал. Чего торопиться-то?

— Не кипишуй, Гробовщик, — скривился Серый. — Когда смог, тогда привёл. Раньше никак не получалось.

Алмаз унял разгорающуюся перепалку властным жестом. На лице кланлида ясно читалось раздражение. Он отвернулся, надел шлем в виде драконьей головы, вскочил на рогатого вепря больше и массивнее остальных зверюг и приказал открыть ворота. Руны на его рифлёном панцире зажглись багряным светом, ветер вздул парусом чёрный плащ с эмблемой Зиккурата за спиной.

— Поедешь с нами, новичок, — уведомил абсолютно бесстрастным голосом гладко выбритый маг в небесно голубой мантии, с покрытым узорами железным посохом в руке. — Покажешь, где тебя крысы под землю утащили. Серый, посади его на химеру.

Взяв животное под уздцы, Серый подсобил мне взобраться в седло и запоздало воскликнул:

— По химерам, господа!

Сам он взлетел на своего скакуна, обходящегося без брони. Остальные уже выезжали из ворот, раскрывшихся ровно настолько, чтобы через них протиснулся всадник. Растянувшийся цепочкой отряд направился на север. Впереди кланлид, от него на полкорпуса отставали маг и Гробовщик, за ними по одному латники. Я, удивляясь мягкому ходу химеры, замыкал колонну вместе с Серым. Слева и справа в сотне метров от нас разведывали местность четверо бойцов в кольчугах и плащах.

Путь до курганов занял без малого час. К Алмазу навстречу выехал разведчик, доложил ему обстановку и повёл за собой, высматривая что-то в высокой траве. До меня долетали обрывки фраз, из которых я узнал, что курганы раскурочены, а бойцы загнали нескольких морратов-шпионов, издали наблюдавших за степью.

Не понимаю кланлида. Выехал за стены городка, зная, что снаружи, вероятно, ему приготовили засаду, к курганам направился. Я бы на месте морратов не упустил шанса напасть на главу Зиккурата. Лишившись его, люди запаникуют, и захватить крепость станет гораздо легче. Либо он самонадеянный безумный храбрец, либо действует по плану. Мне как-то уже поровну, кто победит, и те, и другие звери. Ни с морратами, ни с Зиккуратом не хочется иметь ничего общего, но сотрудничества, к сожалению, не избежать. Без костра перерождения не обойтись.

Курганы изменились со вчерашнего дня. Верхушки расположенных со стороны Зиккурата разломаны, по степи раскиданы камни, трава затоптана, точно здесь ночью лагерь стоял.

— Здесь на меня напали, — кивнул я на раскуроченный холм.

Зачем меня сюда привезли? Пользы от того, где я познакомился с крысюками, мало. Клановцы и без меня тут всё перевернули.

— Кир, остаёшься со мной, — приблизился к указанному кургану Алмаз. — Остальные строятся кольцом в трёхстах метрах от нас. Прах, следи за Зиккуратом, оттуда подадут сигнал о штурме.

— Принято, — чуть склонил голову маг.

— Гробовщик, при нападении на меня действуешь по обстоятельствам. Можешь помочь — помоги, не можешь — гони в Зиккурат.

— Помню-помню, — проворчал воитель, — вечером же обсуждали.

— На твою память надеяться себя не уважать. Ни одного очка в интеллект и учёность не вложил, уникум.

— Зато сильнейший твой боец, — демонстративно, словно невесомой палочкой, Гробовщик взмахнул тяжеленной железной палицей. — И по сопротивлениям покрепче тебя буду, не в обиду сказано, командир. А память… подумаешь, лица плохо запоминаю. Оно воину ни к чему.

— Не только лица, — отметил Серый.

— Чего сказал? — Рыкнул воитель, резко обернувшись.

Мой бывший «гид» благоразумно промолчал.

Разведчики, в том числе Серый, поднялись на курганы, воины и маг рассредоточились, слаженно отступив. Я решил держаться рядом с кланлидом. На него, конечно, нацелен удар Морратов, но он вместе с тем мой шанс на выживание. Зачем он меня с собой взял ясно, не доверяет алхимии. Случись непредвиденное, кончит тут же, а у костра непременно дежурят его люди, они меня задержат по законам Зиккурата и посадят до разбирательства.

— Доктор написал, что ты юристом работал, — произнёс неожиданно Алмаз. — Служил в армии?

— Было дело.

— Какие войска?

— Пограничные.

Кажется, вечность минула с тех пор. Молодой был, вступительные экзамены в универ поначалу провалил, а вербовщик так нахваливал льготы при поступлении в ВУЗ после службы, что я не удержался. Полтора года пролетели чередой ярких моментов. Многому полезному я тогда научился. Те знания мне потом пригодились. Без них я бы, вполне вероятно, уже удобрял почву где-то в Лаосе.

— А сюда как попал?

— Предложили принять участие в эксперименте. С детства науку люблю, вот и согласился.

— Ну-ну.

Дальнейшей беседе помешал рокот, внезапно раздавшийся из-под земли. Степь вздрогнула, химеры завертелись и закричали — тонко, визгливо, жутко. Опора под ногами наших скакунов мгновенно растаяла, их вопль утонул в грохоте. Седло устремилось вниз, я рефлекторно схватился за вожжи, падая.

Плеск, удар, дикий визг химеры, переходящий в хрип и бульканье. Из спины животного вырос толстый окровавленный шип, разорвав седло. Я приземлился удачнее, погрузившись по пояс в бурую жижу, заполняющую дно глубокой ямы, куда мы провалились стараниями морратов. На маслянистой плёнке растекались алые пятна. К запаху вывалившихся из химер внутренностей примешивалась еле уловимая вонь разложения. Я завертелся в поисках крысиного тоннеля. Куда угодно, только подальше отсюда! Чую, скоро здесь будет жарко в прямом смысле слова.

Броня увеличивала вес, способствуя скорейшему погружению в треклятую жижу. Ноги начинало щипать, чему я не обрадовался. Волчьей ямой морраты не ограничатся, они придумали более действенный способ от нас избавиться. Нет, не от нас — от кланлида. Он, удивительно невозмутимый для угодившего в смертельную ловушку человека, обнажил меч, проткнул им свою умирающую химеру и шарахнул плоской стороной клинка по зловонной жиже. Лезвие оделось смоляным пламенем, по дну прошла судорога, вновь послышался рокот, идущий из земных недр.

— Держись ближе, — рявкнул Алмаз, проводя ладонью по мечу.

Руны на броне полыхнули ярко-красным, создав призрачную сферу вокруг кланлида. Правильно он говорит, наверняка окутал себя защитной аурой. Я попробовал выдернуть ноги из трясины и разразился ругательствами. Результата с моих телодвижений никакого. Нет, вру, сильнее засасывать стало, жижа потихоньку поднимается.

Пронзивший химеру шип молниеносно изогнулся, разорвав труп надвое. Оно живое! Побуревшую кожуру пробило множество кровоточащих колючек. Змеёй щупальце бросилось к Алмазу, вставшему в боевую стойку. Трясина заглатывала и его, причём быстрее, чем меня, однако, он не паниковал. Занеся меч над собой, воин рубанул. С клинка сорвалось чёрное пламя, встретившее оживший шип. Щупальце отдёрнулось и бешено замолотило по воздуху, разбрызгивая жижу. Не теряющий времени кланлид ударил клинком себе под ноги. По красноватой рунической сфере пробежали стремительные языки тёмного огня, она сжалась, спрятавшись в районе солнечного сплетения Алмаза, и вдруг молниеносно расширилась. Бурая волна накрыла меня, вдавив глубже в трясину, и разлетелась клочками тошнотворной жидкости. От сильного толчка я взвился в воздух и впечатался в круглую стену вырытого морратами колодца, громкий хлопок резанул по барабанным перепонкам.

Мгновение спустя я сполз по слою жижи на горящее тьмой дно ямы. Там, издавая треск, извивались иглы растущих из земли щупалец. Вырывая из трясины утопающие по щиколотку ноги, я двинулся к Алмазу. Тот неторопливо поворачивался, выставив перед собой пылающий меч.

До нас долетали плохо различимые крики. Клановцы волновались о лидере, он же оставался абсолютно невозмутим. Острие его оружия застыло напротив неприметной выемки в земле. Длинным выпадом Алмаз достал её, сталь на треть скрылась в стекающей жиже. Провернув меч, Алмаз рванул клинок вверх, и впадина вскрылась, точно шкура гигантского зверя. Из дыры выпала кишащая толстенными сизыми червями почва, живо напомнив вывалившиеся внутренности химер. Тремя взмахами кланлид разрубил змеящиеся тела и шагнул в вырезанный им проём.

— Не наступай на шило, — предупредил он.

И в мыслях не было. Местной флоры фауны не знаю, поэтому надо быть предельно осторожным. Неясно, что оно такое, это шило, то ли подыхающее щупальце, то ли черви. На всякий обойду всю движущуюся живность.

Рунная аура освещала тесный тоннель, явно не предназначенный для людей. Впрочем, для крыс слишком высоко, разве что морраты бывают размером с телёнка. Под сапогами хлюпало, стенки покрывала радужная слизь, пахло мертвечиной. Пригибаясь, я шёл за Алмазом и смотрел по сторонам, мало ли, какая гадина вылезет.

Кланлид ускорился. Вскоре мы выскочили в широкий, хоть повозкой проезжай, коридор. По земляному полу протекал ручей мутной светящейся жидкости ядовито-зелёного цвета, на берегах в лужах стояла вода. Приглядевшись, я выругался. Лужи на самом деле были отпечатками гигантских когтистых лап. Длинные суставчатые пальцы, оттопыренные и вдавливающиеся в грунт пятки. В жидкости копошились нитеобразные бесцветные черви. Такого отвратного зрелища не забудешь до самой смерти.

Алмаз притормозил, сделав рукой жест остановиться, заозирался. Не считая затихающих звуков из ямы и моего сердцебиения, ничего не слышно. Убедившись, что коридор пуст, кланлид неспешно побежал по следам.

— Остерегайся червей, — бросил он. — Морраты разводят их в собственных тушах, используя как оружие. Токсин, вырабатываемый ими, парализует жертву и медленно убивает. В малых дозах делает человека послушным, подверженным телепатическому влиянию вожака стаи, контролирующего и паразитов, и морратов. Доктор вырезал из тебя целый стакан червей вместе с кровеносными сосудами. Молись, чтобы не осталось ни одного паразита. Нередко они встраиваются не только в организм, но и в инфоматрицу носителя, и даже перерождение не избавляет от них полностью. Ментальные паразиты.

Я сжал зубы до боли в челюстях. На язык просился парад ругательств, адресованных крысам переросткам, червям и разработчикам, населивших Талариан настолько мерзкими тварями. Больные ублюдки. Создавая виртуальный мир, они, по заверениям представительницы компании, хотели разнообразить существование участников эксперимента, заменить пресную повседневность на интересную жизнь, полную приключений. Да ни хрена! Чёртовы фантазёры придумали новый вид наказаний. Ох и поднимут правозащитники вой, узнав об игре, в которой не соблюдаются права человека.

— Черви, случайно, не превращают в крысу? — задал я мучивший вопрос.

— Нет.

Коридор тянулся бесконечно. Морраты не попадались, хотя из боковых ответвлений порой доносился шорох. Алмаз не реагировал, поглощённый выслеживанием громадины, я же частенько оглядывался удостовериться в отсутствии преследования. Спустя приблизительно час непрерывного бега со свода закапала вода, а земля потемнела и стала мягче. Следы расплывались в крупных лужах, ручей расширился, заняв три четверти ширины коридора. Мокрая земля обнимала ступни, затрудняя движения.

Ещё минут через двадцать впереди замаячило пятнышко света. Оно разрасталось по мере приближения. Я воспрянул духом, радуясь перспективе покинуть жуткое подземелье, и активнее зашагал. Кланлид, наоборот, замедлился и выставил руку, останавливая меня.

Будь я на месте крыс, организовал бы засаду на выходе. Нет, я бы вообще нашпиговал тоннели ловушками и давно завалил бы вторгнувшихся пришельцев в прямом смысле слова, устроив обвал. Но подземелья пустовали. Хвостоломы ушли к Зиккурату. Вожак взял почти всех, оставил, может, молодняк и калек.

А бежать-то удобнее. Земля суше, ручей растёкся по боковым тоннелям, и влага не мешает. Слизь только повсюду, белесая и радужная.

— Прорываемся наружу, — прошептал Алмаз и ринулся к заполненному небесной синевой и редкими облаками проёму.

Кланлид нырнул в небо и пропал, его быстрые шаги стихли.

Я изрядно отстал. Пробежав последние метры, выскочил из дыры в земле. Чистый воздух, злой холодный ветер, слепящий солнечный свет! До чего соскучился по ним! Окрылённый, не сразу увидел Алмаза посреди моря раздувшихся крысиных туш. Над ним высились скалами четверо сгорбленных, вставших на задние лапы великанов морратов. Вот они, командиры, подлинные Хвостоломы. От шерсти остались пучки, кожа огрубела, затвердела, из многочисленных трещин на ней сочилась слизь. На уродливые головы и лапы крысы нацепили куски металлических доспехов, костлявые пальцы унизали браслетами, на заточенных когтях сидели кольца. Все четверо носили ожерелья — из золота, серебра, с самоцветами и без.

И всё же командиры крысюков казались карликами по сравнению с жирной, покрытой язвами тушей предводителя. Чудовище следило издали за разворачивающимся боем, увешанное ожерельями из позолоченных и посеребрённых черепов разных существ. Сверкали, ловя солнечные лучи, рубины и изумруды в переливающейся всеми цветами радуги короне.

Крысиный король повёл мордой, безразличные белые буркалы уставились на меня. Ну, вот, босс подземелья собственной персоной. Вылез к стенам Зиккурата со своим воинством. Маловато солдат в его войске, но у клана бойцов немногим меньше. Как он побеждать планировал? Надеялся занять городок без боя, полагаясь на мою диверсию? Зря. Затаился бы под землёй, обрушил на кланлида потолки и дёрнул куда подальше. Под курганами лабиринт, пара-тройка обвалов в нужных точках, и его бы не нашли. А так путь назад ему вскоре отрежут, и он окажется в западне. В степи неповоротливую тушу легко догнать всадникам, вон они скачут от ворот, плащи на ветру развеваются, в руках копья. Ударная конница прямо, нет, «химерница». Со стороны курганов приближается растянувшаяся по степи цепочка разведчиков и топовых воинов, с ними маг, отсюда его чёрная мантия развевается лоскутом тьмы. Крысюки застряли между молотом и наковальней.

А на стенах никого. Странно. Куда подевались часовые и посты стрелков? Сегодня стояли меж зубцов человек тридцать, вооружённых луками и внушительными кинжалами, практически короткими мечами.

Громкий хлопок сопутствовал багряно-чёрной ударной волне, распространившейся от воткнувшего меч себе под ноги Алмаза. В воздух взметнулись десятки охваченных чёрным огнём крысиных туш, очистив место вокруг кланлида на несколько метров. Море морратов всколыхнулось и вновь надвинулось на человека. Командиры Хвостоломов покачнулись, двое из них развернулись к приближающимся от курганов всадникам, двое проворно кинулись обходить Алмаза. Заметивший манёвр крыс кланлид поразительно высоко подпрыгнул и, приземляясь, повторно шарахнул ударной волной. Предчувствующий скорое столкновение крысиный король приподнялся, воздел передние лапы и издал крик, подобного которому мне не приходилось слышать, полурёв-полувопль, оглушающий, нагоняющий страх. Моррат опустился на четыре лапы, сомкнул торчащие из пасти резцы, готовясь встречать окружённого алеющей рунической аурой Алмаза.

Хруст костей, хлопки ударных волн пропали, я не слышал ничего кроме монотонного звона. Коснулся ушей, посмотрел на пальцы. Кровь. Что за… Неужто конец?..

Над стеной выстроился ряд лучников. Стрелы бесшумно ушли к целям. Миг, и скачущие от ворот химеры с всадниками начали падать под обстрелом.

Глава 8

На тёмно-сером потолке играли жёлтые и красные сполохи от светильников. Гладкий, блестящий, он напоминал мне огни Зиккурата, окутанного дымом пожара. Несмотря на пожирающее внутренности верхних этажей пламя, Серый потащил меня в санчасть. За стенами ещё продолжалась битва, как и в городке, запруженном вылезшими из шахт морратами, а разведчики уже собирали раненых и несли лекарям под руководством Виктора Георгиевича. Останься я в компании гниющих крысоподобных тварей, наверняка уже переродился бы и не испытывал мучений, связанных с лечением.

Вчерашнее сражение плохо запомнилось, хотя образы изувеченных людских тел, валяющихся вперемешку с трупами чудовищных крыс, навсегда отпечатались в памяти и заботливо навещали во сне. Я просыпался и лежал, глядя в потолок санчасти. Прислушивался к звенящей тишине, накрывающей меня ватным одеялом. Старался не двигаться — малейшее движение вызывало тошноту, а мир принимался отплясывать брейкданс. Неглубоко дышал, принюхиваясь. Ароматы благовоний смешивались со зловонием гниющей и горелой плоти, мочи и группой совершенно незнакомых запахов.

Во рту пересохло, но я не просил пить, чтобы не отвлекать лекарей. Команда Виктора Георгиевича суетилась над ранеными, метались тени на заляпанных бурым занавесях, которые отделяли мою «палату» от таких же. За тканью лежали клановцы. Им не повезло оказаться вчера у ворот и в городке. Ну и, разумеется, в степи, около вожака морратов.

Очевидно, клан отбился, заплатив высокую цену. Санчасть переполнена, в «палатах», рассчитанных на одного, прямо на полу разместили по два, три человека, постелив шкуры и шерстяные одеяла. Не все лежачие ранены. Совсем недавно принесли вроде целого бойца в исподнем, без повязок, лубков и прочего. Он лежал неподвижно, уставившись в потолок, бледный, и я предполагал, что ко мне подселили мертвеца, пока бедняга не зашевелил губами.

Вожак морратов общался со мной при помощи телепатии. Раз у него способности к магии разума, не удивлюсь, если парень угодил под ментальный удар. Хвостоломы не так просты, их король вообще умник. Поставил не только на меня, подстраховался, подкупил либо взял под контроль лучников, расстрелявших наших всадников. Атаковал с разных направлений, из-за стен и из городка. Подозреваю, я играл роль вишенки на торте, полезного дополнения, и при моём участии Зиккурат мог пасть.

Не достало сил морратам, и хорошо. Возможность жизни под пятой чудовищ меня не прельщала. К тому же, заражение червями вызывает отвращение. Нет, уж лучше быть за людей.

Я пролежал, наверное, часа три, прежде чем ко мне заглянул Виктор Георгиевич. Он поводил передо мной пальцем, покачал зелёным кристаллом на простом шнурке, отслеживая реакцию, похлопал ладонями, жестами спрашивая, не слышу ли его, попросил согнуть руки в локтях, шевельнуть пальцами ног, сесть. Принять вертикальное положение я наотрез отказался, изобразив, как меня мутит. Лекарь понимающе кивнул и распорядился помощнику, мужчине средних лет в запачканном кровью балахоне, почисть мне уши, чем тот немедленно и занялся, размотав бинты. До окончания болезненной процедуры док удалился. Вернулся он, неся поднос со склянками и чистыми тряпицами. Лекарства Виктор Георгиевич поставил на каменный куб, служащий табуреткой и столиком. Затем снова осмотрел мои уши, поковырявшись в них инструментами. Напоследок смазал внутри жидким пахучим маслом, перевязал и похлопал меня по груди, выдавив подобие ободряющей улыбки.

Ночью лампы не тушили. Свет проникал ко мне сверху, и в «палате» стоял полумрак. Давила духота, мозг моментами пронзало иглами, мысли путались, порождая бред. То и дело я снова падал на колени на поле боя, из ушей текла тёплая кровь, гарью тянуло из городка. Вновь и вновь разыгрывался бой Алмаза и морратов. Во сне мириады крыс захлёстывали кланлида, рвали зубами его бойцов, погребали под собой меня, царапая, кусая, душа канатами хвостов. Воздух вибрировал от кажущегося бесконечным крика вожака. Я просыпался, задыхаясь, но сразу же засыпал, и кошмар повторялся.

Под утро тошнота начала понемногу сдавать позиции, появилась возможность без отрицательных последствий перевернуться на бок. Потолок расцвёл новыми бликами, знаменуя восхождение дневного светила, чьи лучи прошили «палату» через щели меж занавесями и узенькие оконца-бойницы. Подул прохладный ветер, выгоняя угнездившиеся запахи и очищая сознание от картин битвы.

Виктор Георгиевич явился после помощника, сменившего мне повязку и смазавшего уши лекарством. Придирчиво осмотрев меня, продемонстрировал дощечку с написанным вопросом: «Как самочувствие?» Я честно пожаловался на дурные сны, мешающие выспаться, спонтанные боли, пытаясь правильно произносить слова. Непривычно и пугающе не слышать собственный голос. Радует, что помимо звона слышно уже тихий шум, когда я говорю. Лекарь покивал и написал мелом на дощечке, предварительно тряпкой стерев вопрос: «Вожак стаи морратов воздействовал на вас при помощи магии разума и звуковой атаки. Слух вернётся, головокружение и боль пройдут. Я дам вам обеззараживающую мазь, будете смазывать уши ежедневно, и успокоительное, принимайте по чайной ложке перед сном. Окончательно мы снимем повязки завтра-послезавтра. Попробуйте встать».

Я приподнялся на локтях. «Палата» крутанулась, тошнота подкатила к нёбу. Стоило замереть, и всё стало на свои места, а тошнота исчезла. Не так уж плохи мои дела, день другой проваляюсь, и смогу нормально ходить.

«На неделю вам запрещены физические нагрузки, — написал лекарь, показывая дощечку. — Я скажу о вас Ренату Султановичу, это наш библиотекарь. Он нуждается в толковом ассистенте. Поможете ему в книгохранилище до вашего выздоровления, а он познакомит вас с историей Зиккурата и географией Кладерата. Согласны?»

Мне предлагают испить из кладезя знаний, и чтоб я отказался? Мне есть о чём побеседовать со здешним книгоманом. Ответив, я покосился на соседа и вопросительно взглянул на лекаря. Виктор Георгиевич быстренько вывел мелом: «Перерождённый. Не обращайте внимания. Он не слышит, не видит и не способен двигаться в течение нескольких дней после восстановления тела у костра. Разум возвращается к таким людям неохотно».

А тип, отправивший на костёр кланлида? Верно прочитав недоумение на моей небритой физиономии, лекарь стёр запись тряпкой и написал: «Бывают исключения».

Заметка на будущее: расспросить об этих «исключениях» — с кем происходят, как часто, при каких условиях. Нынче не поговоришь нормально, Виктор Георгиевич занят, да и глухому общаться трудно. Язык жестов мне неизвестен по большей части.

Лекарь ушёл, и вскоре помощник привёз на железной тележке подносы с едой. Кормили нас супом на мясном бульоне. Я накрошил себе в глиняную миску кусок черствой лепёшки и за минуту управился. Перерождённого поили без хлеба. Один помощник придерживал голову бедняги, другой вливал в рот по ложке супа. Негусто и питательно. Закончив, разносчик пищи с тележкой скрылся за занавесями. Его напарник задержался поменять нам ночные горшки.

Я провалялся всё утро, размышляя над перерождением. Сосед мой лежачий погиб, скорее всего, защищая Зиккурат от морратов. Дня два минуло со штурма городка, а он еле подаёт признаки жизни. Теперь ясно, почему вместо того, чтобы дать умереть, лекари борются за каждого клановца. Восстановление занимает много времени, накладывает дебафы, вероятно, влияет на психику и не только. Выгоднее вылечить раненого, чем выхаживать овощ. Оно и быстрее получается, и человек при крайней необходимости встанет на защиту колонии, чего не сделает перерождённый.

Перемудрили с реалистичностью разработчики. Или, что хуже, недоработали процесс воскрешения, отсюда проблемы. Кто их знает, может, человеческий мозг при игровой смерти на самом деле отключается, приходится реанимировать, и это чревато осложнениями.

Вывод: умирать весьма нежелательно. Эх, поскорее бы вернулся слух, очень надо обсудить этот вопрос с Виктором Георгиевичем. Мужик он толковый, свидетель множества перерождений. У него должно быть мнение на сей счёт.

Успокоительное возымело действие, и ночью мне ничего не снилось. Я провалился в сон и проснулся утром от того, что меня кто-то тормошил. Открыв глаза, увидел склонившегося надо мной лекаря. Утренний осмотр был коротким, и после него Виктор Георгиевич сообщил о моей выписке. Восстановление слуха и духовного тела, как он выразился, шло отлично, дальнейшее пребывание в санчасти не требовалось. Помощник — медбрат, получается — вынес мне постиранную рубаху, обыкновенные суконные штаны и башмаки. Рваный плащ пустили на обмотки раненым, обувь, бывшую на мне в день битвы, сожгли от греха, больно много на подошвах могло остаться гадости из подземелий, от устойчивых к неблагоприятной среде яиц паразитов до токсичного яда. Я приветствовал решение лекарей, вдыхая аромат свежей, целой одежды. Простенькая, зато чистая. Доспехи и оружие, кстати, вернули на склад, и представлял я по выходе из санчасти бездомного и нищего новичка. Ржавого кинжала, и то пожалели. Я вроде не состоял в клане, но выкидывать меня за стены не выкидывали, вступить в клан не предлагали, чему я был совершенно не против.

Забрал меня из санчасти Серый. Левая рука у него покоилась в лубке, на лбу белела свежая повязка. Он ехидно ухмыльнулся, завидев мою обёрнутую бинтами рожу, и махнул, мол, иди за мной.

Городок преобразился за прошедшие с битвы дни. Улочки запружены людьми, мужчинами, женщинами, ремонтирующими пострадавшие дома. Раздаются стук молотков и звонкие удары металла о металл, гомон. Стоп, я слышу! Тихо, правда, но всё же. Прав лекарь, слух возвратится, дай время.

Когда радость схлынула, я озадачился наличием женщин в городке и отсутствием воительниц. Ладно неписи — жёны и дочери ремесленников, добровольно проживающих в Зиккурате. Мне попадались на глаза помощницы лекаря, с которыми он обращался не как к НПС, более деликатно, что ли, хотя это и не доказывает их «земного» происхождения. Виктор Георгиевич мужчина обходительный, особенно с дамами.

В век полнейшего равноправия кажется невозможным, чтобы в эксперименте не принимали участие женщины. Компания наверняка отправляет сюда их, однако, не задумываясь об отношении, с которым им приходится сталкиваться в мужском обществе. Ни одной леди, носящей доспехи, я здесь не встречал. Значит, девушки играют иную роль. О карьере воительниц им мечтать не стоит, хотя, не исключено, существует отдельное селение амазонок, сумевших сбежать из Зиккурата. Маловероятно, учитывая суровые условия степи. Чтобы выжить, им необходимы высокие уровни, оружие, броня, и главное — умение выживать, то есть, охотиться, добывать воду, ориентироваться на местности, разбираться во флоре. Обычная девушка всему этому не обучена. Добавить любителей человечинки, подстерегающих одиночек, и шанс выжить становится совсем призрачным.

Ещё одно объяснение, откуда здесь женщины — захват НПС из числа, скажем, кочевников. Чем не вариант? Клан остро нуждается в рабочей силе, и откуда её взять, ежели не из степи? Оттуда же химеры, изогнутые мечи, копья. Вот палицы, думаю, наше орудие труда и обороны, зиккуратское. Ох, до чего хочется разговорить Серого!

Мы поднимались по центральной лестнице Зиккурата. Проводник не спешил, часто оглядывался убедиться, поспеваю ли за ним. На пятом уровне-этаже я обернулся. Вид открывался потрясающий, на много километров. Степь неподалёку от ворот выгорела, почернела, в земле зияли воронки, словно от попадания снарядов артиллерии. Кланлид постарался, разбрасывая морратов ударными волнами. Он и траву поджёг. Трупов, сколько ни вглядывался, не обнаружил, унесли их давно. Кто остался, того звери по косточкам растащили. Почву выравнивать то ли не захотели, то ли времени не было, усилия направили на ремонт и охрану стен. Сражение выкосило многих бойцов и рабочих, каждый человек на счету, и тратить трудовые ресурсы на закапывание ям, когда есть более важные задачи, неразумно.

Клан, видно, не опасается скорого нападения. Либо людей на охрану банально не хватает. Закамуфлированной диверсионной группе несложно подкрасться ночью под самые стены, пользуясь воронками в качестве укрытий. На чёрной земле одетых соответствующе бойцов различить тяжело. А там залезть на стены, закинув кошки с верёвками, снять часовых, и вуаля, чужие в городе. Живые ночью не сунутся, однако, могут пожаловать существа похуже кочевников. Нежить, приспособившиеся ко Мгле чудовища. Сведя близкое знакомство со здешними грызунами, ничему не удивлюсь. Надеюсь, Алмаз понимает, к чему гипотетически может привести ослабление наблюдения за подступами.

На верхнем этаже Серый подал знакостановиться. Взобрались почти. Внизу расстилалась степь. Курганы, расположенные полукругом, уходили к горизонту и терялись в серости, соединяющей блеклое из-за облачного полога небо и травяной океан. Не степь, а необъятный некрополь. Тысячи правителей, военачальников погребены там. Кое-где выделяются очертания развалин разных форм и размеров. Замечательный обзор, повезло клану с базой. Легко заметить неприятеля и отследить отряд Зиккурата, объезжающий окрестности.

Серый над ступенями активно замахал рукой, мол, поднимайся быстрее.

Огороженный каменным кольцом костёр из сложенных друг на друге брёвен пылал, посылая в небо яркие крупные искры и обдавая жаром десятиметровую площадку. Ограничивающие огонь камни почернели, растрескались, пепел высыпался за определённую костру черту. Пламя пугало и вместе с тем притягивало, порождая то чудесные, то ужасные образы, оно пульсировало наподобие бьющегося диковинного сердца, вырванного из груди гиганта. Его жар обнимал, согревая, и влёк к костру.

Толчок Серого вырвал меня из плена видений. Я разглядел фигуры стоящих Алмаза и рыцаря в угольно чёрных латах, чьи руки покоились на рукояти упёртого остриём в пол фламберга. На углах площадки сидели, вглядываясь в даль, четыре бронзовые горгульи размером с человека. Изваяния стискивали короткие копья, хвосты заканчивались стальными клинками.

Серый указал на место у огня. Тут и догадываться нечего, зачем он меня сюда привёл. Сегодня я повышу уровень! Наконец-то!

Едва присел возле ограждающего кольца из испещрённых рунами камней, передо мной соткалась из дыма и пламени таблица характеристик. Справа от неё во весь рост красовалась моя трёхмерная копия, дышащая, моргающая, словно живая. Будто в зеркало смотрю! Только в отражении не сижу, а стою во весь рост. В выданной одежке, похудевший изрядно, измождённый. Попробуй не похудей от выпавших на мою долю приключений. Под серо-голубыми глазами пролегли тени, небритость на физиономии грозит вот-вот превратиться в бороду. Волосы отросли, потемнели, хотя я по-прежнему шатен. Выгляжу лет на добрых тридцать пять. Нормальная внешность, учитывая обстоятельства.

Я принялся изучать таблицу. Стоило остановить взгляд на какой-нибудь характеристике, через пару секунд всплывало её описание.

Уровень — 1

Живучесть — 5 (10)

Выносливость — 10

Восприятие — 10

Сила — 10

Ловкость — 10

Вера — 1

Интеллект — 10

Учёность — 10

Сопротивляемость — 1

Рядом с показателем живучести серым горели восклицательный знак и изображение оплывающего, точно воск, черепа. Очевидно, так обозначили висящее на мне проклятие. Слева от таблицы характеристик располагалась ещё одна, в ней перечислялись переносимый вес, устойчивость, очки жизни, коих набралось аж целых пятьдесят единиц против сотни изначально, очки маны, очки выносливости, сопротивляемостей к холоду, огню, тьме, проклятиям и прочим враждебным факторам, влияющим на организм, дух и разум. Помимо них, разделённые от остальных показателей чертой, были слух, зрение, осязание, вкус, обоняние, восприятие духовного мира.

Я мысленно потёр ладони. Ясное дело, буду увеличивать «живучесть». Достигнув начального показателя, определюсь, какой путь себе выбрать, мага или воина. Судя по «вере», имеется и третий путь, в святоши. Клирики мне пока не встречались, но это не значит, что их нет.

Пальцем нажав на характеристику, я повысил уровень. На миг таблица подёрнулась шумящим туманом, и очки жизни повысились на пять единиц, а «живучесть» на одну. Счётчик напротив значения уровня показывал сократившееся втрое количество опыта и число, необходимое для перехода на следующий уровень. Эх, жаль, даётся лишь одно очко характеристик.

Глава 9

«Поздравляем! Теперь вы можете выбрать стезю и талант», — засверкало системное сообщение. Оно растаяло от прикосновения пальца. Вместо него из клубов дыма возникла стеночка классов. Стандартные «Воин», «Маг», «Вор», «Стрелок». Ни тебе клириков, ни паладинов. Изображения классов в круглых рамках напоминали портреты, парящие в облаках. Грубоватое лицо воина соседствовало с возвышенным ликом мага, вор носил маску и капюшон. Хм, а подождать-то можно? «Живучесть» прокачаю, тогда и выберу.

Картина облаков подёрнулась пеленой, и, заискрившись, образовался четвёртый класс — «Медиум». С портрета угрюмо глядел невероятно худой субъект, надвинутая на лоб широкополая шляпа оттеняла бледную кожу костистого лица. Под ним вспыхнуло очередное сообщение:

«Вы прокляты и находитесь на границе мира живых и мира мёртвых и способны воздействовать на обитателей обоих миров. Вами разблокирована тайная стезя — стезя охотника на призраков. Стезя даёт возможность наносить урон призракам обычным оружием».

Интересно, до меня кого-нибудь проклинали перед выбором класса? Или мне одному «повезло»? Есть над чем задуматься. Вроде хороший класс, позволит лазить по развалинам, населённым привидениями, и бить их даже палкой. А как с призраками справляются клановцы? Не взять бы бесполезный класс, с которым потом остаток пребывания в Талариане намучаешься.

Воином быть мне, похоже, не судьба. Здоровье не то. Мне и тычка достаточно, чтобы улететь на единственную пока точку перерождения. Магом стать соблазнительно, но почему у клана их всего несколько? Есть тут свои подводные камни, о коих не мешало бы расспросить знающего человека. Стрелок, вор… ну, такое себе. Никогда не любил играть шпионом, скучно. Другое дело врубиться в толпу противников, принимая на щит вражеские удары и снося им головы полуторным мечом или молотом! Но, опять же, проклятые обстоятельства толкают именно к воровской стезе как самой сравнительно безопасной в моём случае. Рассчитывать мне придётся на скрытность и ловкость, а они как раз основополагающие для класса «Вор».

Быть охотником, по-моему, чуть веселее. Путешествуешь с питомцем, поражаешь врагов на расстоянии. Жаль, не взять сразу две «стези».

Тыкать по «портретам» не рискнул. Выберу ещё случайно, и прощай, редкий класс. Так и не определившись, я встал, и таблицы тут же пропали. Кивнул на прощание хозяину Зиккурата и направился к лестнице. Разговора между мной и Алмазом не выйдет, оставаться здесь незачем. Сомневаюсь, что кланлид подготовил мне дополнительный сюрприз. Разрешил вылечить, и на том спасибо.

На третьем от костра этаже Серый свернул с лестницы, позвав за собой. Пройдя по крытой галерее, мы вошли через укреплённый сталью арочный проход в полутёмное помещение. От пола до высокого потолка вздымались рядами забитые книгами и скрученными свитками шкафы. Между ними висели на посеребренных цепях горящие лампы.

На звук закрываемой двери явился богатырского сложения бородатый мужик в потёртом одеянии, здорово смахивающем на монашескую рясу. Клириков не видно в Зиккурате? Пожалуйста, любуйтесь. Кстати, среди «стезей» жреческой не было видно.

Он закричал что-то, активно жестикулируя. А нам тут не рады. Серый успокаивал разбушевавшегося не на шутку бородача. В конце концов, мой проводник ретировался, предоставив меня на его попечение.

Мужик замахал рукой, призывая следовать за ним. Проходя меж старинных деревянных шкафов, я восхищённо рассматривал библиотеку. Пахло пылью, по потолку выплясывали тени, создавая причудливые, колдовские фигуры. Линии цветного мозаичного пола извивались, скрещивались в зависимости от освещения. Складывалось впечатление, что хожу по стеклу, под которым заперты постоянно меняющие форму чудовища.

Мы остановились у письменного стола. Бородач обернулся и резко хлопнул ладонями передо мной.

Уши прострелило резкой болью, звон смешался с тихим монотонным шумом.

— Боец, как слышно? Приём, — защёлкал пальцами бородатый мужик.

Голос его звучал приглушённо, но звучал! Вот чего я ждал в Талариане — магии, заклинаний, мгновенно решающих массу проблем, в том числе связанных со здоровьем. А то мази, лекарства. Словно не в мир меча и магии попал, а в сдобренное капелькой колдовства и наводнённое монстрами средневековье.

— Помехи наличествуют, — ответил я. — И головушка болит, аккурат меж ушами.

— Так и должно быть. Зато хоть общаться можно более менее нормально. Эффект временный, так что губу-то закатай. Я Ренат Султанович Бикеев, смотритель и хранитель собрания знаний Зиккурата. Короче говоря, библиотекарь. Тебя как звать, болезный?

— Кирилл. Меня к вам направил…

— Знаю-знаю, — библиотекарь присел на краешек железного стола. — Память у тебя хорошая?

— Не жалуюсь.

— Рисовать умеешь?

— Не очень. В школе по рисованию получал хорошие отметки, с тех пор не брался за карандаш. А что?

— Да мне, понимаешь, художники нужны. Перерисовывать всякое из книг, запечатлевать увиденное в степи на бумаге и пергаменте, портреты важных личностей для Летописи Зиккурата рисовать. Сам всё не успеваю, безвылазно в четырёх стенах сижу. Мне требуется человек, ходящий в рейды, опрашивающий командиров, бойцов. Вроде военного корреспондента и фотографа в одном флаконе. Ты, случайно, не журналистом работал?

Работал. Аж целых полтора месяца, по молодости. Был внештатником, пока не нашёл постоянную работу. С тех пор воды утекло немало, в чём я признался библиотекарю. Он, против моих ожиданий, обрадовался.

— Весьма неплохо! Высшее образование есть? Отлично! На бумаге мысли внятно излагать умеешь, забывчивостью не страдаешь, и ладно.

— Вы точно библиотекарь? Больше похожи на редактора газеты.

— Собирать знания по крупицам моя прямая обязанность. Скажем, появилось новое существо, я должен узнать касательно него максимум информации и занести в бестиарий, чтобы позднее сообщить о нём разведчикам. Глядишь, при встрече с ним у ребят будет преимущество, и они вернутся невредимыми домой. Но к делу. Тебя посылать шастать по степи рано, поэтому до полного восстановления слуха находишься здесь и помогаешь мне с книгами. Утром и вечером я обхожу библиотеку, проверяю, не случилось ли чего-нибудь из ряда вон. На тебе обход полуденный и полуночный. Пойдём, покажу, что тут и как.

Прихватив металлический гранёный посох, оканчивающийся снизу шипом, а сверху круглым навершием, Ренат Султанович двинулся вдоль кажущихся бесконечными рядов высоких, под потолок, стеллажей и шкафов.

— Библиотека поделена на сектора сообразно отраслям знаний, — указывал он на глиняные таблички с буквенными обозначениями секторов. — География, биология, некрология и прочее, и прочее. Разберёшься. Обходи все, тщательно осматривай полки, ищи, нет ли чего необычного. Заметишь — сразу ко мне, сам ничего не предпринимай. Книга упала — не подходи, лужа на полу или, не приведи небеса, мокрые следы, — пулей оттуда, понял?

— Да, Ренат Султанович. Могу спросить?

— Почему такие предосторожности?

— Читаете мои мысли.

— Пустое. Библиотека Зиккурата особенная, как ты, верно, уже заметил. К книгам, привезённым из городских руин, замков часто цепляется всякая пакость. Призраки, материализуемые проклятия. Порой сами книги являются не тем, чем кажутся. Принесли тебе, скажем, обычную книжонку, тоненькую, в мягком кожаном переплёте, внутри цветные картинки. Читаешь и думаешь, досталась тебе банальная историческая повесть, каких пруд пруди, или поэма. Ставишь к другим книгам, уходишь. А ночью через неделю, месяц, год брошюра превращается в неведомую тварь, выбирается из библиотеки, нападает на ментально слабого человека, вселяется в него и устраивает нам весёлую жизнь. По-моему, лучше перестраховаться, чем идти на перерождение.

Тут не поспоришь. Память услужливо показала уставившегося в невидимую точку и пускающего слюни парня из санчасти.

— Изредка, по ночам, ко мне наведываются неблагонадёжные личности, ищущие знаний. Новички, наивно полагающие, что смогут найти в книгах ответы на свои вопросы, начинающие маги в поисках запретных заклинаний. Увидишь такого — беги со всех ног. Эти идиоты подчас опаснее иных проклятых фолиантов. Рефлекторно захотят убрать свидетеля, поэтому вот, держи, — библиотекарь достал из складок одежды хрустальный колокольчик. — Позвони, я услышу и приму меры. Надеюсь, не надо уточнять, что без причины звонить нельзя?

Я взял предмет. Ударное колечко опоясывала вязь незнакомых знаков. Изящная вещица, хрупкая. Боишься в руках держать, того и гляди треснет под пальцами.

— Видишь? — Библиотекарь остановился, указывая посохом на мягко поблёскивающую дверь. Металлическое полотно усеивали сложные геометрические фигуры, содержащие разномастные магические символы. — Сюда не лезь ни в коем случае. Хранилище редких и опасных книг. По-настоящему опасных. Услышишь оттуда звуки, уходи сразу же. Звонить не надо, ко мне бежать тоже, просто уходи поскорее. Целее будешь.

— Ренат Султанович, я не совсем понял. Зиккурат единственный, насколько мне известно, клан. Откуда берутся те ищущие знаний маги?

Библиотекарь двинулся вдоль стены прочь от загадочной двери.

— Далеко не все люди годятся для вступления в клан. Есть просто желающие постранствовать, сколотить собственную банду. Такие обычно не афишируют своих намерений, и одиночек отпускают без проблем под соглашение на сотрудничество с кланом. То есть, вольноотпущенник обязуется не нападать на нас, не грабить наших торговцев, не красть химер и помогать в войне с кочевниками и чудовищами при необходимости. Когда они перерождаются у огня, с ними не церемонятся, тут же выбрасывают в степь без одежды, припасов, оружия. Если, естественно, они не нанесли вред Зиккурату и его жителям. Преступников у нас замуровывают живьём вместе с Кристаллами Жизни, не дающими им умереть в течение долгих лет.

— И выживают в степи воскресшие?

Не представляю, как можно уцелеть за городскими стенами голому и босому. Впрочем, что я знаю достоверного о жизни вне Зиккурата? Полагаюсь на предупреждения клановцев, а местным выгодно сгущать краски. Испуганный охотнее вступит в клан.

— Ну как тебе сказать, — библиотекарь замедлил ход, раздумывая. — Иногда. Особо умные экземпляры оборудуют схроны вблизи Зиккурата. Придя в себя — не всегда они валяются овощами, переродившись, — бродяги ползут к захоронкам, там набираются сил. В конце концов, убираются восвояси. Степь сурова, не всегда бродяги находят учителей и хорошее оружие, поэтому иногда, отчаявшись, пробираются сюда. Кроме них есть ещё охотники за знаниями. Опасные граждане. Приходят, втираются в доверие и наносят удар исподтишка. Да-да, это люди, как мы с тобой.

Получается, помимо клановцев, в Талариане прорва народа. Сомневаюсь, что на всех всего одна точка перерождения. Сотни людей, умирают часто, мир-то действительно суровый. Зиккурат, по идее, должно заваливать трупами «бродяг», чего не наблюдается. Объяснений два. Первое: где-то находятся другие костры и кланы. Территория огромная, не столкнулся ещё Зиккурат с подобными ему. Второе объяснение более мрачное. Игроки со временем прекращают перерождаться. Программа сбоит, не отлажено оборудование, мало ли. Окончательной смертью объясняется и борьба за жизнь каждого бойца.

— Случается, сюда залезают аборигены. Отлично оснащённые и умелые, эти ребята худшее, на что ты можешь наткнуться. Уж они-то свидетелей не оставляют, порой устраивая знатную резню среди низкоуровневых бойцов и рабов.

Упоминание рабов сбило меня с толку. Клан игроков никак не вязался в моём представлении с содержанием невольной рабочей силы. Ладно, каторжники, вкалывающие на руднике за нарушение правил Зиккурата, и пленные степняки, но рабы… Жёстко здесь устроено, по-взрослому.

— Нам не хватает рабочих, Кирилл, а по степи бродят агрессивные кочевники, готовые глотку перегрызть за химеру. Разбив племя, мы сдавшихся мужчин отправляем под землю добывать ископаемые, а женщин шить одежду, ухаживать за животными. Конечно, только тех, кто согласится. Несогласные с нашей политикой погибают в бою. Либо после боя.

Теперь понятно, откуда львиная доля женского населения в городке. Интересно, куда девают детей и стариков? Оставляют, вырезают? Рабы из них плохие, балласт, а не рабочая сила. Спросить не успел, библиотекарь встал у резной каменной двери. На полотне мастер изобразил пересекающиеся геометрические фигуры, заполненные вязью знаков.

— Выход из библиотеки, — объявил Ренат Султанович. — И, заметь, единственный официальный вход. Тот, которым воспользовался Серый, запасной. Его открывать не рекомендуется. Увидишь, кто в него лезет — зови меня, осыпая посетителя ругательствами. Разумеется, если он из клана. Если незнакомец или ведёт себя странно — убегай. Рабов, кандидатов и новичков не впускай, здесь не раздают знания за красивые глаза. Кандидатами у нас называют претендентов на вступление в клан, у них на плече чёрная повязка. Таких немного, перезнакомишься с ними, и опознать чужака не составит труда.

Библиотекарь приложил ладонь к центральной фигуре, и каменная дверь на удивление бесшумно отодвинулась, утонув в толще стены. В проёме виднелся пролёт лестницы шириной около трёх метров, освещённый жёлтыми каплями оправленного в красноватый металл янтаря.

Ренат Султанович нажал на едва заметную выпуклость у дверного проёма, и стоящий поблизости книжный шкаф отъехал в сторону. За ним скрывалась крошечная тёмная комнатка. В полутьме угадывались очертания лежака и то ли тумбочки, то ли табурета, напротив спального места мерцали крошечные разноцветные кристаллы. Эдакий ночник.

— Твои апартаменты. Я сплю обычно за столом, а то и вовсе… в другом месте. Так, подойди-ка, научу обращению с дверьми. Нажимаешь на выступ, и открывается вход в комнату. Жмёшь повторно, и закрывается. Изнутри, чтобы выйти, толкаешь книжный шкаф. Довольно лёгкого толчка, надавливания. Когда кто-то у двери в библиотеку, в спальне прозвенит колокольчик, вон тот, висящий под потолком. На чужого заклятье реагирует очередью коротких звонков. Если какой-нибудь уродец проникнет сюда без разрешения, на сигнальной панели погаснет кристалл. Случись такое, немедля вызывай меня, сам никуда не ходи. Запрись и жди, ясно?

— Предельно.

— Основной вход запирается заклятьем. Серый, паршивец, недолюбливает магию, пользуется запасным, впускает воздух снаружи, из-за чего некоторые книги портятся. Так, положи ладонь сюда. — Библиотекарь показал рукой на край каменной двери, утопленной в стену, пробежал по нему пальцами, словно по клавиатуре, прошептал что-то неслышно. Раздался скрип, контуры моей ладони засветились и потухли. — Теперь тебе разрешен доступ к двери. Приложи сюда ещё раз, и она закроется. Она крепкая, тараном не вышибешь, призраки сквозь неё не просочатся, так что, запершись, можешь быть уверен — через главный вход враги не пробьются, — Ренат Султанович хохотнул. — Жди неприятностей со стороны запасного и… Ладно, не хочу пугать раньше срока.

— Да чего уж, давайте. Сторож обязан быть готов к худшему. Часто у вас в главную дверь ломятся орды чудовищ?

— Было пару раз. Морраты пытались недавно, безуспешно. Касательно неприятностей. Осторожно обходи библиотеку, и всё будет в порядке. Прислушивайся, принюхивайся, старайся не шуметь. Держи. — Библиотекарь снял с шеи кулон на серебряной цепочке, миниатюрный свиток, вырезанный из оникса. — Маскирует твоё присутствие в Незримом Мире. Штука дорогая, цени, не теряй. Отвечаешь за сохранность головой. Вернёшь, закончив трудиться в библиотеке. Инструктаж закончен, вопросы задашь позже, дела у меня. И у тебя, кстати, тоже. Знаешь, где кузница? На первом этаже. У Гефеста нашего доморощенного потребуй книжный железный оклад, он обещал на сегодня сделать. Подойди к нему после обеда.

Глава 10

«Доступно задание: помощник Библиотекаря.

Награда: повышение репутации у хранителя знаний Зиккурата, возможность бесплатно питаться в период восстановления здоровья.

Принять?»

Стандартный квест типа «сгоняй-принеси». От игрока, что необычно, и не награждается опытом. Репутация так репутация, и то неплохо. Освоюсь маленько, знакомство сведу с местным ремесленником, авось, от него обломится задание получше, и добуду какое-нибудь оружие. Палицы понравились, ими махать сплошное удовольствие. Бою на мечах нужно учиться, а тут знай себе бей.

— Ренат Султанович, такой вопрос. Вы мне разрешите читать библиотечные книги? Я бы хотел узнать больше о Талариане и о прокачке персонажа.

— Прокачке персонажа? — Библиотекарь, по-моему, удивился. — Ах да. Прокачка. Нет, чтобы получить разрешение, потребуется, во-первых, стать частью клана, и во-вторых, научиться читать на доброй дюжине мёртвых языков. К переводам на упрощённый новокладератский, коим ты априори владеешь, как и все мы, у тебя нет допуска, а книги, стоящие на полках, тебе покажутся китайской грамотой. Сплошные иероглифы. Интересуешься миром и специализациями бойцов? Спрашивай меня. Чем смогу, помогу. Будет замечательно, если ты вообще не станешь трогать книги. Опасное это дело — читать древние фолианты, незнамо кем и когда написанные. Затянуть может. В прямом смысле слова. Да, вот, — Библиотекарь протянул мне скомканный листок бумаги. — Передай кузнецу. Без разрешения он ничего не выдаст незнакомому человеку.

Я сунул бумагу за пояс. Карманами портные здешний люд не баловали.

— Кулон, кстати, носи поверх одежды. Он свидетельствует о твоей принадлежности к работникам библиотеки. До обеда осмотрись, хочешь, поспи. А я пока займусь моими непосредственными обязанностями.

Утро выдалось спокойным. Я походил меж рядами шкафов, запоминая расположение секторов, достал несколько книг наугад, удостоверился в правдивости слов о знании местных языков для чтения, полежал, прикрыв за собой замаскированную дверь, поразмышлял.

Кладерат выглядит по меньшей мере странно. Ни нормальной стартовой локации, ни изобилия квестов для новичков. Нормальных НПС днём с огнём не сыщешь. Крысюк, подкинувший задание по захвату Зиккурата, не в счёт. Эпическое, конечно, задание, трудновыполнимое. Между прочим, повисшее. О провале не сообщали, во всяком случае, не помню такого. Значит, выполнение не предусматривает обязательного присоединения к морратам. Не иначе, мне ненавязчиво намекают поднять восстание против клана. В моём нынешнем положении бунт нереализуем, абсолютно. Из меня вояка аховый, до топа расти и расти, сторонников ноль, артефактов и… в общем, базиса нет.

Вступление в клан необходимость. Зиккурат обеспечит опытом, знаниями, снарягой, обрасту связями, в том числе с неписями, представляющими для клана реальную угрозу, учитывая нестабильный механизм перерождений. И надо зарубить на носу: погибать нежелательно. И вообще, уместнее относиться к виртуалу как к действительности. Клановцы Талариан воспринимают именно так. Для них лечение раненых, рейды не фан, а работа, подчас тяжёлая. Относиться к окружающему надо серьёзно. Накосячив, в реал не выйдешь.

Впереди годы, и набросать план действий неплохо бы уже сейчас. Чего хочу достичь? Программа минимум — обеспечить себе безбедное, комфортное существование. Программа максимум — выкарабкаться из виртуала. Как, пока не знаю. Но со временем пойму. Накоплю информацию, отыщу лазейки. Не всегда Талариану быть запертым, миру предстоит развитие. Следовательно, появятся новые возможности. Главное, не щёлкать клювом и быть в курсе событий.

Примерно в полдень я обошёл библиотеку, глубоко в душе надеясь столкнуться с нарушителем и выйти на вкусный квест, и вместе с тем рассчитывая на спокойный обход. Ничего не случилось, толстенные тома покоились на полках, сквозняк от открытой двери не дул, посторонние отсутствовали. Скучно. Лишь из хранилища редких книг, куда утопал библиотекарь, доносился гул, точь-в-точь ветер гонял по трубам. Прибавив шагу, я поскорее миновал жутковатый участок. При иных обстоятельствах, наверное, завернул бы туда. Обвешался амулетами, прихватил зачарованную палицу и завернул бы. Интересно же, какие тайны хранит Зиккурат. А сегодня соваться за серебристую дверь совершенно неохота. Нутром чую, добром такое поведение не кончится.

Едва вернулся в каморку, зазвенел колокольчик, извещая о посетителе. На лестнице замерла, испуганно хлопая ресницами, девчонка в неброском шерстяном платье и светлом платке. Она держала заставленный глиняными горшками и кувшинами поднос.

— Еда, — пискнула она, когда каменная дверь отодвинулась. — Обед.

Я взял поднос, поблагодарил, и девчонка сбежала вниз по лестнице. Закрывшись, направился к деревянному письменному столу.

Библиотекарь сидел, сложив пальцы домиком и уткнувшись в них лбом. Услышав шаги, поднял усталые глаза.

— Присаживайся. — Его голос звучал очень приглушённо, слова я скорее угадывал, читая движения губ. Срок действия гиперслышимости, очевидно, истекал. Поставив поднос, я устроился на стуле напротив Рената Султановича. — Я обедаю здесь, хочешь, присоединяйся, на двоих еды достаточно.

Библиотекарь снял крышки, выпустив клубы ароматного пара из горячих горшков. От запахов и вида аппетитного рагу и наваристого супа рот вмиг наполнился слюной. Нарезанные дольками и залитые мёдом диковинные фрукты выглядели не хуже, источая тонкий сладкий аромат. Зачем мне в столовой обедать? И тут хорошо покормят.

— Скажу Мелене принести двойную порцию, — правильно истолковал мою реакцию библиотекарь и пододвинул ко мне горшок супа, ложку. В кружку налил из кувшина мутной алой жидкости. — Ешь, я не голоден.

— Хотелось бы больше узнать о прокачке персонажа, — зачерпнув ложкой, сказал я.

— О, — усмехнулся Ренат Султанович. — Прокачка. Не выберешь специализацию? Они условность, их развитие зависит исключительно от человека. Переключайся между ними, как душе угодно.

Вот так номер! Марина говорила об обыкновенной системе развития талантов, не углубляясь в подробности. Зря я её не расспрашивал.

— То есть, выбор стези не окончателен? Я в любой момент могу, например, перейти с магической на воинскую?

— Абсолютно верно, Кирилл. Создатели подарили нам возможность комбинирования стезей. Вернее, умений общедоступных стартовых классов. К примеру, выбрав воина, сам либо при помощи учителя обучишься приёмам владения мечом. При этом не запрещено найти умелого лучника и попросить его подтянуть тебя по части стрельбы. Секретов он не выдаст, однако, азам научит. Стартовые классы и нужны-то для постижения азов. Сложные приёмы доступны тем, кто продвинулся по стезе достаточно далеко, и ему открыты суб-классы. У воина, например, это «защитник» и «берсерк».

— А редкие классы?

Библиотекарь хитро сощурился.

— Редкая специализация зависит от определённых условий. Взять тебя. Проклятье открывает доступ к стезе медиума, если не ошибаюсь. Снимешь проклятие, и связанные со стезёй способности пропадут, как и она сама. Проклянут снова, вернёшь «таланты». На параллельные специализации потеря не влияет.

Хм. Всё-то ему известно. А чего я хотел, он теоретически самый знающий человек Зиккурата. И раз уж говорит правду, в чём почти не сомневаюсь, разработчики предоставили широкий простор для создания индивидуального билда.

— Загвоздка в том, что редкая специализация требует учителя, — вот, и я о том же, — или «путеводитель» — особую книгу, помогающую познавать секреты мастерства самостоятельно. Эдакий самоучитель. Магом тебе не быть до вступления в клан и изучения пары-тройки таларианских языков, на которых говорили старинные чародеи. Медиума у нас нет. Был, да сплыл. Оставил, хвала небу, записи о прохождении по стезе. Чтобы увидеть их и прочесть, тебе придётся вступить в клан и заслужить допуск. Либо выкрасть их. Успех кражи, предупреждаю, стремится к нулю. Я ясно выразился?

— Яснее некуда, Ренат Султанович. — Откуда он такой взялся? На книжного червя ничуть не похож, злой как собака. Лекарь из санчасти его противоположность. — А вы давно играете?

— Играю? — Библиотекарь чуть не поперхнулся питьём, засмеявшись. — Хочешь сказать, давно ли я здесь? Полтора года. Стоял у истоков проекта, выразил желание стать первопроходцем неизведанного мира. Меня определили в первую партию пионеров Талариана вместе с Алмазовым, Берсеневым, Ищенко.

Пальцы Рената Султановича побелели, сжав кружку, по поверхности поползла трещина, и предмет сломался, расплескав алый напиток. Ругнувшись, библиотекарь промокнул лужу тряпицей со столика.

— Не все здесь преступники, отбывающие наказание, — проворчал он. — Я был востоковедом, лингвистом, Берсенев геологом, Ищенко биологом, Шепель химиком. Алмазов и его бойцы отвечали за нашу безопасность. А, — раздражённый взмах рукой, — к дэвам прошлое. Ты поел? Дуй за окладом для книги. Попутно посуду занеси на кухню.

Нехорошее что-то произошло, о чём библиотекарь предпочитает молчать.

Получается, изначально в Талариан отправили группу учёных. Зачем? Чем не угодили разработчикам обыкновенные добровольцы? Побывать в проработанном до мелочей мире за достойное вознаграждение согласится целая толпа людей, уставших от реала и желающих испытать что-то новое, пусть пребывание займёт и несколько лет. С другой стороны, так долго не видеть родных и быть в полном отрыве от технологичной цивилизации не каждый захочет. И всё равно наберётся масса претендентов на участие в эксперименте.

Безвылазно провести годы в компании монстров и зашифрованных фолиантов. Понятной становится злость библиотекаря. Впрочем, кто знает, каково отношение к нему у клановцев? Может, его считают сумасшедшим, и на самом деле он серийный убийца, маньяк, психическую болезнь которого усугубило нахождение в виртуальности.

Лестница заканчивалась возле арочного прохода, за ним маячил кусочек площади. Дальше-то куда? Цапнув за запястье пробегавшую мимо девчонку с пузатым кувшином на плече, спросил, где кузница. Меднокожая девица промычала что-то невразумительное, пальцем показывая на пересекающий внутреннюю лестницу правый коридор.

Удивительно, что направление оказалось верным. Пройдя с дюжину шагов, я услышал лязг металла, размеренные удары молота. По дороге попадались смуглые парни в фартуках, один из них на вопрос о кузнеце энергично закивал и даже провёл меня.

Обитель мастеров молота и наковальни поражала воображение простором, грохотом, жаром и масштабом производства. Расплавленный металл тёк по канавкам, заполняя формы, под потолком покачивался на тросах титанических размеров щит. Блестящую поверхность покрывали руны, по центру зияла дырища. Неровные края мерцали синевой, наводя на мысли о магическом металле.

Смахивая трёхпалой рукой пот со лба, ко мне приблизился бритый долговязый мужчина. Его продолговатое лицо, обнажённые плечи и длинные руки были донельзя грязными, прожжённый в нескольких местах двухслойный фартук опускался до щиколоток. Он шёл, подволакивая левую ногу. Сказав что-то — за шумом кузни я не расслышал, что — рабочий позвал меня в глубь цеха. По кованой лесенке мы сошли в тесное, освещённое замызганной лампой помещение. Большую часть каморки занимал заваленный чертежами стол, тут же располагался застеленный шерстяным одеялом топчан. Рабочий затворил толстенную, обитую шкурами дверь, отчего грохот мгновенно стих.

— Я Хромой, мастер-кузнец Зиккурата, — протянул трёхпалую мозолистую руку бритоголовый. — Будем знакомы. А ты тот парень, предупредивший нас о нападении морратов. — Ого, я, оказывается, знаменит. Не знаю, радоваться ли. Иногда лучше быть как все. — Кирилл, да? Мне сказал о тебе подмастерье.

— Я за книжным окладом от Рената Султановича, — пожал я руку и передал записку.

— А, Библиотекарь, — кузнец развернул бумагу. — Его по отчеству мало кто зовёт. Погоди минутку.

Мастер достал из сундука, накрытого шкурами, замотанный тряпьём короб.

— Скажи, за серебряную прослойку он должен. От себя оторвал, понимаешь, любимое столовое серебро переплавил.

— Непременно, — пообещал я, задавшись вопросом, чем рассчитается Ренат Султанович. Рецепт создания уникального предмета даст? Кстати о предметах. — Хромой, во сколько обойдётся сделать палицу?

— На заказ? — Кузнец большим пальцем левой руки потёр уголок рта. — Особенное оружие хочешь?

— Вроде того. От призраков отбиваться и живым чтоб не поздоровилось. Хорошо было бы и против крыс чего-нибудь специфическое заиметь.

— Приём у морратов не понравился? Хе. Огонька, твари, боятся. И не только они. Универсального средства от этих паскуд нету. Вот доброе оружие в наличии. Обычное и элементальное. Не обижайся только, Кирилл, но платить-то чем собираешься?

— А чем вы тут расплачиваетесь?

— Да разным. Услугами вот, золотишком, артефактами.

— Золотом я не разжился, — в логове морратов наверняка припасено сокровище, наследие героев былых времён и незадачливых одиночек, приглашённых на крысиную трапезу. Надо бы туда наведаться. Позже. — И на обмен ничего нет. Услуги… не знаю. Чего бы ты хотел от бедного ассистента библиотекаря?

Кузнец оглядел меня, скептически скривившись.

— Вряд с тебя нынче пользу поимеешь. Уровень подыми сперва, по степи пошарься, тогда и заказывай.

О как прямолинейно. Ладно, наберусь опыта и вернусь.

— Слушай, Хромой, по предметам просветишь?

— Некогда, некогда, братка, — выставил ладони перед собой мастер. — У библиотекаря спрашивай. Постой-ка! — Он выудил из сундука потрёпанный свиток и чистый, свёрнутый лист пергамента. — Напишешь копию? Для учеников. Кузня, с огнём работаем. Мою они, того и гляди, спалят, уже не раз и не два такое бывало. Заодно сам прочтёшь, чего новое узнаешь.

— В библиотеке такого добра полно. Оружие за перепись дашь и ответишь на вопросы по предметам.

— Ушлый какой, — криво усмехнулся Хромой. — Меч тебе выковать? Так дорого слишком.

— Не меч. Кинжала хорошего хватит. — Уловив сомневающийся взгляд, я уступил: — За две копии цена скромная, согласись.

— А, добро, — махнул рукой кузнец.

Пергамент я прочёл у себя в комнатке, вытянув ноги на лежаке и прислонившись к стене. У изголовья поставил несгораемую кристаллическую свечу. Хромой преподнёс царский подарок, сам того не ведая — в свитке описывались классификация предметов и основы их изготовления. Поминая злым тихим словом разработчиков, не удосужившихся снабдить игроков простенькой энциклопедией, остаток дня я читал и изумлялся способам создания и видам таларианского оружия, а вечером принялся за копирование.

В верхнем левом углу выведенная витиеватым почерком надпись гласила: «Труд Арно Вестингальского, мастера-кузнеца при дворе Повелителя Кадара Огнеликого. Переведено со старокладератского языка Хранителем Знаний Зиккурата Ренатом Султановичем Бикеевым году в триста двадцать четвёртом по Пришествии Чужаков».

Рукопись изобиловала отсылками к неким Повелителям, городам, королевствам и странам, где добывались материалы для создания предметов. Упоминались металлы, чьи названия мне ни о чём не говорили, существа. Из них знакомыми были лишь великаны, виверны и горгульи. Их кости, сухожилия, кожа широко применялись ремесленниками Нижнего и Среднего Звена. Почитали древние мастера орихалк, лунное серебро, солнечное золото, звёздную сталь. Из них ковали прочнейшие доспехи и острейшее, смертоносное оружие, от мечей до наконечников стрел. Лучшие предметы создавались уже кузнецами-магами, причём при создании использовали немыслимые вещи вроде лунного света и дыхания тысячелетнего дракона. Рецепты не описывались, автор подавал самую общую информацию, но мне и той достаточно, чтобы понять, каких высот достигли мастера Талариана.

Ночью я не спал, думая о существах и королевствах из свитка. А на рассвете меня поднял библиотекарь, пришедший в компании с Серым.

Глава 11

Восемь коленопреклонённых человеческих фигур на верхних ступенях Зиккурата казались крошечными по сравнению с лидером клана, облачённым в тяжёлые рифлёные доспехи. Кто-то из осужденных вопил о прощении и искуплении, кто-то молчал. Большинство же стонали от боли. Шипы оков впивались в их руки и ноги, при каждом движении разрывая плоть.

— Вы предали меня, клан, людей, доверявших вам, — вещал Алмаз, обращаясь к узникам. Магия разносила звук его мощного голоса над городком, донося до всех жителей. — Вам нет прощения. Ваши имена сотрут из Летописи, а вы остаток жизни проведёте во тьме, скованные, немые.

По жесту лидера к бывшим клановцам поспешили крепкие ребята в фартуках, со щипцами и ножами. Приговорённым открывали рты, выхватали и ловко отрезали языки. Видимо, опыт подобных действий наличествовал, больно сноровисто выполняли работу палачи. Чтобы узники не истекли кровью, обрубки вместе с губами тут же прижигали раскалёнными железным прутьями, после чего перевязывали кожаными лентами рты. Сделав дело, палачи показывали толпе куски языков и принимались за глаза приговорённых.

Жуткое зрелище, лишний раз доказывающее чрезмерную увлечённость жестокими подробностями у разработчиков виртуальной реальности. Я бы по собственной воле в такое играть не стал. И меньше всего хотел бы оказаться на месте тех бедняг. Они, конечно, предатели и заслуживают наказания. Смерти, например, пусть и не самой лёгкой. Но обрекать их на вечные муки, по-моему, чересчур.

Морраты завербовали не одного меня, однако, только я предупредил клан об опасности. Эти восемь умников решили помочь врагам всерьёз, надеясь на щедрую награду. Крысы сулили власть, деньги, элитную экипировку, недоступную средним бойцам клана, а получили предатели наказание куда страшнее, чем расстрел в реале.

Выколов глаза, палачи сложили дёргающиеся мычащие тела в каменные гробы. Накрыли смазанными клеем резными крышками, вставив в центр узоров кроваво-красные камни, являющиеся одновременно и магическими печатями, и источниками жизненной силы, необходимой для дальнейшего существования узников. Артефакты не позволят предателям умереть и переродиться, продлив мучения на долгие годы, если не века. Интересно, как смотрит компания на наказания внутри виртуала? Тоже как на эксперимент? Эдакая высшая степень наказания похуже реальной смерти для избранных. Специальное предложение.

С позиции кланлида, надо признать, жестокость вполне оправдана. Увидишь такое и сто раз подумаешь, стоит ли переходить дорогу Алмазу. Зрелище устроено ради толпы, дабы знали, что произойдёт с предавшими Зиккурат. Иначе замуровали бы тех восьмерых без свидетелей и дополнительного членовредительства.

— Библиотекарь, я твоего помощничка украду до полудня, — сообщил Серый и, повернувшись ко мне, бросил: — Пойдём, дело есть. Не отставай.

Протискиваясь через толпу на площади, я последовал за разведчиком. Серый, по словам Рената Султановича, командовал взводом разведки, недавно его временно перевели в Зиккурат работать с новичками.

Мы вынырнули на центральную улицу. Разведчик затем свернул в боковую улочку, и направился к стене из грубо обработанного камня, разделяющей городок. Через небольшие ворота вышли в квартал, отведённый новичкам и неписям. Низенькие хибары здесь соседствовали с неказистыми каменными одноэтажными строениями, узкие дороги покрывали лужицы помоев, выливаемых хозяевами близстоящих жилищ. Запах стоял отвратительный.

Периодически оглядываясь проверить, не потерялся ли я, и искусно лавируя между кучками из отходов жизнедеятельности людей и животных, Серый направлялся к расположенному в конце улицы зданию с двускатной дощатой крышей. По сравнению с окружающими домами выглядело оно прямо богато. Над крыльцом висел бронзовый колокол, имелось и полуподвальное помещение, судя по окошкам у самой земли. Здание было облицовано светло-серой плиткой, отличаясь от сложённых из кирпичей и каменных блоков соседних домов. На крыльце курил зелёную сигару из листьев внушительных размеров бритоголовый верзила в кожаной куртке и таких же штанах, заправленных в растоптанные сапоги. Серый поздоровался с ним, тот в ответ молча кивнул, затягиваясь.

— Заходи, — помахал мне разведчик, открывая обитую чёрно-белой шкурой дверь.

Внутри витал аромат жарящейся на вертеле шкворчащей тушки какого-то мелкого зверя вроде кролика. Полдюжины деревянных столов пустовали, со стен скалили клыки головы представителей местной фауны. Вращающий вертел над огнём паренёк лет двенадцати, завидев нас, нехотя оторвался от своего занятия и подошёл к нам.

Серый занял стол у противоположной от входа стенки.

— «Змеиной желчи» две кружки, — заказал он. — И того зверюгу тащи. Хлеба ещё посвежее. И, — разведчик скептически поглядел на меня, — водички прихвати кувшин. Чистой, а не той мочи мутной, что в прошлый раз.

— Обычная вода, — глядя в сторону, сказал парень. — Нечего в неё было соус выливать.

— Поговори мне ещё! — грозно рявкнул Серый, и юный работник общепита поспешно удалился. Разведчик откинулся на стуле, пробарабанив пальцами по столешнице и задумчиво глядя на меня. — «Бронзовый колокол» заведение для торговцев и рыскарей. Кормят сносно, сдают комнаты на ночь, чего больше желать бездомному, правда? «Жареный петух» дешевле, зато обслуживание в «Колоколе» качественнее и постельное бельё чище. Поднимешься и сюда переберёшься. А нет, так станешь ночевать под повозкой или в канаве.

— У меня есть, где жить. Ренат Султанович выделил комнатушку.

— Не-а. Ты дурной — называть жильём служебное помещение? Очень скоро тебя оттуда выпрут, дорогой друг. Поправишь здоровье и вылетишь пробкой. Ты ведь не в клане и потому не можешь быть помощником Библиотекаря. Нынешнее проживание у него считай подарком Алмаза. Наш кланлид проникся к тебе симпатией после нападения морратов, говорит, неплохой ты малый, потенциал положительный у тебя есть. Далеко пойдёшь, если не оступишься. Думал, кем хочешь стать, братишка?

— С чего такая щедрость? Подвига я не совершил, в клан попасть не стремился. Чем заслужил?

— Ну, во-первых, — загнул указательный палец со сбитыми костяшками Серый, — кроме тебя никто не сообщил о нападении морратов. А во-вторых, помнишь разговор с Алмазом?

— Допрос? — Для меня та ночь почти стёрлась из памяти. Кланлид спрашивал, я отвечал, а вот что именно, забыл напрочь.

— Тебя накачали сывороткой правды местного разлива и поговорили по душам о крысах и о твоей жизни, о том, как тебя занесло в Талариан. Выяснили, что к дисциплине приучен, боевая подготовка кое-какая за плечами, а в Зиккурате это приветствуется. В общем, Алмаз решил тебе дать шанс присоединиться к клану. Профукаешь, и окажешься у разбитого корыта. Так как там с планами на жизнь?

Вот Алмаз… даже слов нет цензурных, как его назвать. У курганов он задавал вопрос о моём попадании в Талариан, знаяправду. Проверял, значит. И Серый хорош. Напустил дыму. Зиккурату просто нужны бойцы. Могу поспорить, присматриваются к большинству новичков, и во мне нет ничего особенного. А разведчик разыгрывает спектакль, выдавая заурядную вербовку за нечто редчайшее и важное. Будто бы на меня обратил внимание самое меньшее император всея человечества и по совместительству бог.

— Откровенно сказать, подписывая договор с компанией, я надеялся на каплю приключений, растворённую в чаше тихой, спокойной жизни. Талариан представлялся совершенно другим.

— Дай угадаю: зелёные луга, окушки в речке, нарядные домики в городах, ухоженные поля, зажиточные деревеньки.

— Типа того. Думал поначалу заработать немного деньжат, пережить пару-тройку приключений, потом купить ферму, завести симпатичную селянку, чтоб кровь с молоком, трудиться пять дней в неделю, по выходным ходить в лес охотиться на гоблинов. — Серый заржал, поперхнувшись принесённым ему пойлом. — Отдохнуть хотелось от суеты реала. И представь моё удивление, когда вместо сказочной страны я очутился в фильме ужасов.

— Ага, — смеялся разведчик, — в фэнтезийном постапокалиптическом мире. Не повезло, как и всем нам! Не поверишь — я мечтал о рыцарских турнирах и междоусобных войнах в антураже высокого средневековья. Компания умеет обламывать. А теперь, грызанув молочными зубками железобетонный пирог таларианской действительности, что надумал делать?

Ух ты, а Серый поэт, оказывается.

— Слишком мало информации. С НПС не особо пообщаешься, отворачиваются, лопочут на тарабарском языке, книги не почитать, Библиотекарь на расспросы отвечает неохотно, боится сболтнуть лишнего. Самому исследовать степь опасно. Поживу недельку в Зиккурате и придумаю, что делать дальше. А почему спрашиваешь?

— Меня назначили возиться с новичками, направлять на жизненном пути. Перед тобой три пути, — посерьёзнел Серый. — Вернее, два. Либо к Алмазу, либо бродяжничать. Вольных игроков не так уж мало. Многие не подходят клану. Чтобы быть бойцом Зиккурата, надо соответствовать — уметь драться, быть дисциплинированным, ответственным, проявить себя. Раздолбаев, маньяков мы не жалуем и выдворяем из посёлка. Если человек нам не сделал ничего плохого, пусть себе бродит. Вредителей не любим. Украл у клана, напал на наших, убил дружественного нам НПС, всё, считай, себе приговор подписал. С отребьем у нас разговор короткий. Кстати, далеко не все попадают сюда из тюрем. Часто компания нанимает людей. Вон, Библиотекаря возьми. Учёный, законопослушный гражданин. Ему на лечение дочки потребовалась кругленькая сумма, заработать нигде не смог, в кредит не давали, и он подписался на участие в эксперименте, заключил договор на десять лет. Мается теперь, да чего уж.

— То есть, он правда стоял у истоков?

— Ага. Его, Алмаза и ещё нескольких ребят забросили осваивать целину Талариана. Прибыв сюда, обосновались в Зиккурате, помогли аборигенам возвести стены вокруг посёлка, выучили язык. И напоролись на призраков и прочих мертвяков. Сегодня окрестности посёлка вычищены. Да не смотри на меня так, крысы не в счёт, твари умеют передвигаться незаметно. Ты не видел, сколько раньше всякой нечисти тут шлялось! Зомби, упыри, стриги, тёмный клир с их пророками и долбанными паладинами! Падальщики забредали. Хотя нет, они и сейчас нас навещают, чтоб их солнце расплющило. В общем, нынче возле Зиккурата тишь да благодать. Ты ешь, не стесняйся.

Я отрезал от принесённой на блюде тушки заднюю ногу, попробовал. А ничего, вкусно даже. Курятину напоминает.

— Перспектива вступления в клан тебя, вижу, не греет, — подметил Серый. К еде он не прикасался, дуя напиток из кружки.

— А если я хочу вступить? — прожевав горячее мясо, спросил я. — Примете без испытательного срока в виде «кандидатства»? Лояльность Зиккурату я доказал.

— Ишь, разбежался, — засмеялся разведчик. — Драться умеешь? В степи выживать? Мы не сюсюкаемся с новичками. Хочешь в клан — стань полноценным воином, балласт нам ни к чему. Пока ты, только не обижайся, брат, как боец из себя ничего не представляешь.

Облом. Будь я героем бульварного романа о попаданцах, с меня бы пылинки сдували за верность расе людей в целом и Зиккурату в частности. Снабдили бы минимум редким оружием по уровню, сетовой бронёй и торжественным приглашением в клан. По сути, кто спас клан от истребления морратами? Я. И должны мне жители посёлка как земля колхозу.

— Знаешь, кто такие рыскари? Новички и неписи, которые хотят в клан. Ага, аборигенов мы тоже принимаем, — правильно понял мой незаданный вопрос Серый, подтвердив предположение о дефиците бойцов у Зиккурата. — Мы отбираем из них отряды по семь — десять человек под командованием клановца и отправляем на задания. Патрулирование там, охрана и тэ де. Выполнение заносится в послужной список, отличившимся выдаётся премия — деньги, шмотки качественные. Заодно ребята сами начинают понимать, надо ли им быть в Зиккурате, или душа лежит к бродяжничеству. Десять выполненных заданий — и билет в наши ряды обеспечен, если не передумал. Передумавшие либо остаются в отряде, либо идут за городские стены искать счастья. Возьмут в клан, а там лучшая еда, чистая вода, стабильность и организация, встающая за тебя горой. Зиккурат прирастает новичками, так что вскорости, если клювом не щёлкать, сможешь возглавить подразделение. Карьерный рост, братиш!

Мягко стелет, зараза. Служба в рыскарях не гарантирует вступление. Можно хоть до старости проходить в таком отряде, набивая опыт. Группой прокачиваться легче, научусь выживать, освоюсь.

А куда деваться? Чтобы дожить в Талариане до конца срока, указанного в договоре с компанией, надо быть сильным. Слабаков мир пережёвывает и выплёвывает.

— Рыскари на обеспечении Зиккурата, я правильно понял?

— Частичном. Новичкам выдаётся начальная экипировка, улучшающаяся по мере прохождения службы. Уже губу раскатал, да? Погоди, братиш. С тобой никто цацкаться не будет, и новую броньку и оружку придётся заслужить. Покажешь себя полезным в отряде, совершишь подвиг, тогда и подавай заявку. А может, и чего интереснее найдёшь в степи или у торговцев купишь. Тебе предоставлена полнота выбора. Можешь плюнуть и податься бродяжничать. Банд мы не терпим, но они есть. Повезёт, наткнёшься на какую-нибудь за пределами нашей зоны влияния. Неделя пути в любую сторону, и начинаются земли кочевников. Там ищи себе товарищей. Правда, не всегда встреча с бандами заканчивается для новичка добром. Чаще случается наоборот. Зато романтика и челендж ого-го какой! Прикинь: безоружный, голый должен добыть себе оружие, шмотки, жратву. Сложно сначала придётся. Трупака разденешь, их что собак нерезаных, вот тебе шмотки. Палку, каменюку подберёшь — чем не оружие? Выгоднее, ясное дело, новичка вроде тебя прибить и его вещички забрать, но не факт, что он тебя не укокошит.

— Благодарствую, бродяжничество не мой метод. — Сдались мне хардкорные челенджи!

— Во-во, правильно мыслишь.

— Ты сказал, что найти можно в степи оружие получше, чем выдаваемое кланом. Добычу, получается, рыскари оставляют себе?

— Обычную, которая без магических свойств. Насчёт зачарованного с командиром надо договариваться, за заслуги могут разрешить пользоваться, но формально оно принадлежит клану. О! Артефакты рыскари обязаны сдавать клану, и им за это платят монетами, зельями и всякой полезной всячиной, а её легко обменять у аборигенов на… да на что хочешь! За ночлег в гостинице расплатиться тоже клановыми вещами можно. Трофейной мелочёвкой распоряжаешься сам. И, главное, повышение уровня у костра бесплатное!

— В смысле? — не понял я. — Без опыта?

— Для обычных людей, не имеющих к клану отношения — бродяг, торговцев — доступ к костру платный. Они вываливают кучу добра за разрешение подняться на Зиккурат и попросить у Присносущего Пламени повысить параметр, преподнеся уже ему души.

— Так, стоп. Я немного запутался. Какие души? Мы накапливаем опыт, и за счёт него осуществляется повышение уровня, разве нет?

Цокая языком и ухмыляясь, Серый покачал головой.

— Неа. Опыт штука более универсальная, влияет в основном на развитие твоих качеств — силы, ловкости и тэ пэ. Развивать их проще без костра, как в реале. Тяжести таскаешь — мышцы растут, с ними и сила увеличивается. Постепенно, естественным путём и долго. Присносущее Пламя — костёр, в общем, — даёт возможность повысить их мгновенно. Набрал опыта, иди на вершину и повышай без ожиданий и последствий, причём вкладывай очки, куда нравится. Допустим, батрачил ты в шахте. Работая, копил опыт. Накопил его горку, и уходит он на естественный рост силы, выносливости в течение скольких-то недель, а то и месяцев. А сходил к костру, и вложил весь в интеллект, из-за чего разум прояснился и память улучшилась. Мышцы зато остались слабыми.

— Понятно вроде бы, — протянул я, обдумывая информацию. При подготовке к погружению в виртуал Марина осветила ситуацию с прокачкой в общих чертах. Мол, есть опыт, за него повышается уровень, стандартная схема.

Глава 12

— Не понял ты ни хрена, братиш! Для полноценной прокачки необходим духовный покровитель, бог, проще говоря, помечающий тебя своей меткой. Наш бог — Присносущее Пламя, его воплощение в Кладерате — костёр перерождения. При убийстве любого существа метка вытягивает из него жизненную энергию, иначе говоря, остатки души, и копит аналогично опыту. Приходя к алтарю божества, отдаёшь собранные души и взамен получаешь дары — повышение параметров, таланты. А ещё, если очень постарался, вправе попросить оружку и снарягу, и получишь вещь из закрытого арсенала Зиккурата. Магическую! Может, даже уникальную!

— Погоди. Я же поднял уровень без метки.

— Костёр не требует души за первый уровень. Типа бесплатной дозы у наркоторговцев. Понравилось — вступай в паству и причащайся регулярно, хе.

— А другие боги? Не может быть, чтобы Присносущее Пламя было единственным. Таларианом владели Повелители до катаклизма, в Эргуме им до сих пор поклоняются.

— Ну, ты сказал! Где мы и где Эргум. Наши так далеко не забредали. Мы о нём только из легенд аборигенов и знаем. Может, его разрушили давно.

М-да. Выбора действительно нет. Эх, мало, мало информации!

— Что скажешь? Хромому помощники нужны, кстати. Тоже уважаемая профессия.

— В рыскари пойду. Клан тайно возлюбил, понимаешь, всем моим естеством, сразу, как Зиккурат увидел.

— Ну и молодец, братиш. Стезю выбрал? Нет? Совет тебе: воина не бери. Ближний бой проклятым противопоказан. Уполовиненное здоровье не даст долго воевать. На тебя дунешь, и развалишься. Дальником выгоднее.

— Да понял уже. Слушай, Серый, ты после штурма Зиккурата странствующего торговца по имени Бернар Клюге не видел? Он мне назначал у курганов встречу. Из-за него я туда и попёрся.

Разведчик задумался.

— Ты о нём на допросе вспомнил. У нас, братиш, нет странствующих торговцев. Все подчинены клану и торгуют с ближайшими племенами кочевников по нашему разрешению, отстёгивая часть прибыли. Твой Клюге значится пропавшим без вести уже полгода как. Он скупал у аборигенов безделушки и не вернулся в город. Охрану из рыскарей тоже не нашли. Стража на воротах его не заметила, он будто бы не возвращался в город. Тебя либо обманули, назвавшись чужим именем, либо наш потеряшка уже не наш, и ты вляпался в крысиное дерьмо не случайно.

— А я в ответ на твой обман найду ещё кудрявее, а наш роман и не роман, а так, одно заглавие, — пробормотал я слова древней песни.

— Куда уж кудрявее? — рассмеялся разведчик.

Мы проговорили до полудня. Серый к тому времени успел основательно напиться и, вставая из-за стола, покачивался, словно лист на ветру. Удивлённо хмыкнув, он опустился на стул, велел пареньку принести чего-нибудь горячего, а мне сообщил об окончании разговора и порекомендовал возвращаться в библиотеку, мол, меня там ждёт сюрприз.

Чёрный город днём куда многолюднее Белого. По улочкам сновали шустрые мальчишки-оборвыши, на углах домов кричали продавцы, расхваливая свой товар перед наводняющими улицы угрюмыми типами в разномастных доспехах и видавшей виды одежде. Иногда в поводу вели ездовых химер, однажды мне попалась химера в кожаной с нашитыми металлическими пластинами броне. Её хозяин шёл рядом в кольчуге, зерцалах, при двухметровом копье и изогнутом мече. Видно, воин, причём неслабый.

Серый дал дельный совет. Мастером ближнего боя мне не быть. Изначально я планировал орудующего железной палицей тяжеловеса. Сколько себя помню, всегда выбирал персом воина. Доспехи и двуручка — сила! Воитель выглядит представительно, не то, что хиляки в тряпках, размахивающие посохами.

И чародеем стать мне не светит. Для обучения требуется учитель, а учить меня никто не станет. Во всяком случае, из клановцев. Найти наставника в степи равнозначно шансу отыскать легендарку на территории стартовой локации. Остаётся стезя стрелка.

Лучники хороши в группе, поодиночке они сравнительно лёгкая добыча из-за плохой защиты. Стрелы имеют дурную привычку заканчиваться, урон оставляет желать лучшего. Тесных пространств следует избегать, на открытых же проворный противник успеет увернуться от снаряда. Преимущество стрелка — скорость. Тактика его сводится к уклонению, разрыву дистанции и расстрелу вражины. Добавим ловушки и пета, в итоге получается жизнеспособный билд. Против магов биться не рекомендуется. Атаками по плащади накроют, и капут. Маги в Талариане имба, им и латника разобрать невелика задача. Защита у них отменная, петы бросаются в ближний бой, заклинаниями швыряются будь здоров. Помню по бою под городской стеной.

Подумав, решил наведаться к костру и всё-таки взять стезю охотника на призраков. Базис лучника смогу и без класса освоить, а редкий класс может быть востребован кланом. Или чистым лучником быть? Аргх, трудный выбор!

В любом случае стоит развивать ловкость для скорости атаки, повышения урона метательным оружием и уклонения, а также выносливость, живучесть и чуть-чуть силу. Сила нужна для переноса тяжестей, доспехов. На будущее пригодится. Не всю жизнь мне ходить проклятым.

Вечером я спросил у Библиотекаря, какого он мнения о рыскарях.

— Сборище искателей приключений, — скривив физиономию и отставив тарелку с ужином, сказал он. — Мягко выражаясь. Туда идут, чтобы заработать и завоевать доверие Зиккурата. Вместе с тем, это кузница кадров для армии клана. Серый в рыскари приглашал?

— Предложил как один из вариантов дальнейших занятий. Расписал выгоды от вступления он, конечно, здорово, но я бы хотел прежде, чем принять решение, с вами посоветоваться.

Ренат Султанович отхлебнул из кружки горячего напитка и поглядел на меня, хитро сощурившись.

— Я тоже тебе работу предложу. Вижу, в библиотеке скучно, в поле рвёшься. Молодой, горячий. Засохнешь здесь, поэтому держать не буду. Больше того. Меня наружу не выпускают, чересчур ценный кадр, однако, мне позарез нужны знания о мире, причём не записанные в древних фолиантах на забытых языках, а живые, от свидетелей. Ежедневно в степи происходит что-то интересное. То развалины ушедшей эпохи найдут, то нового монстра. От клановцев редко добьёшься внятных описаний. Ты парень вроде смышлёный. Работай на меня.

— Э-э, — не сумел я ответить. Это получается, надо лазить по степи, организовывая экспедиции одного человека в глушь, чтобы описать какую-нибудь зверюгу? — Работа, безусловно, интересная и опасная, — как сование собственной башки в пасть крокодилу, — но, боюсь, не для…

— Я не прошу специально лезть в смертельные пустоши континента, — перебил нетерпеливо Библиотекарь. — Состоя в отряде рыскарей, описывай происходящее вокруг. Общайся с местными, осматривай попавшиеся места, нечисть, животных, людей и нелюдей, и пиши заметки о них. Отчёты будешь отдавать по возвращении в Зиккурат. А я взамен подтяну тебя по языкам и предоставлю доступ в читательский зал к переводам.

Звучит заманчиво. Со знанием языков и общей подготовкой открываются неплохие перспективы. Независимо от того, решу быть в клане или уйти, сведения о мире пригодятся. В конце концов, самое ценное в моём положении — информация.

— Обдумаю всё и отвечу завтра, Ренат Султанович. Кстати, ещё хочу спросить. Почему возрождённые на костре иногда теряют память и долго восстанавливаются?

Библиотекарь наградил меня долгим, тяжёлым взглядом.

— Тебе объяснение таларианское или псевдонаучное?

— Желательно, правдивое.

— Тут уж с какой стороны смотреть. Коренные обитатели Кладерата верят, что при гибели тела наши души переносятся к костру перерождения, и их облекает плотью Присносущее Пламя. Душа в данном случае является некоей инфоматрицей, живительной эссенцией человеческого «я». Смерть повреждает её, истощает, в результате наблюдаются частичная амнезия, различные психические расстройства вплоть до шизофрении. Крайне редко человек не возрождается. Совсем.

— Это же виртуал, как такое возможно?

Библиотекарь пожал плечами.

— Перерождение предмет тёмный и исследованию не подлежит. Мы лишь строим гипотезы. Моё мнение — из-за стресса, вызванного так называемой искусственной смертью, наш настоящий мозг даёт сбой, и случается подобная ерунда. Ощущения ведь идентичны натуральным — боль от ран и прочее. Человек страдает, воспринимая окружающее за подлинную реальность, происходит самовнушение на глубочайшем уровне, и смерть кажется настоящей, из-за чего психическое здоровье пошатывается. Надеюсь, там, — Ренат Султанович показал пальцем вверх, — за колпаком вирт-капсулы, — не допускают неизбежного и вовремя выдёргивают человека из Талариана.

М-да. Я тоже надеюсь.

***

Неделя миновала под знаком тренировок. Каждый день, позавтракав, я до обеда упражнялся в стрельбе из лука и арбалета на тренировочной площадке. Наставник, проинструктированный Серым, разрешил практиковаться и даже обучил стойкам, правильному натяжению тетивы. За отведённые до восстановления слуха дни я постиг азы стрельбы и к концу работы у Рената Султановича с двадцати шагов попадал в цель размером со средний арбуз. Не ахти какие успехи, конечно, но это же только начало. Стиви — мелкий карманник, угодивший в Талариан из конголезской тюрьмы и избравший стезю лучника, еле попадал в человеческий силуэт, и это после нескольких дней упорных тренировок.

С моим вторым уровнем специальных приёмов изучить я не мог ни в стрельбе, ни в спиритуализме. Прокачать характеристики хоть на единичку не получилось, и я оставался тем же посредственным новичком, каким был до памятного разговора с Серым. Лучник на старте может изучить способность «Соколиный глаз», повышающую меткость, я же к костру не ходил и стезю не выбрал, поэтому не отличался от едва перешагнувших порог виртуала участников эксперимента. Серый вести меня повторно к костру отказался, мол, набьёшь уровень, тогда и поднимешься на вершину Зиккурата.

Более-менее годные умения начинаются с четвёртого уровня. У медиумов появляется способность чувствовать присутствие призраков, лучники могут использовать «Верный выстрел», «Изготовление ядов» и «Беглый огонь».

Пообедав, я опять тащился на тренировочную площадку, где наставник с помощниками раздвигали границы моего сознания, избивая меня палками, растягивая и заставляя таскать неподъёмные обычному человеку грузы. Под вечер я натурально еле тянул ноги с непривычки. Голова раскалывалась, мышцы ныли. Ужинать не садился, всё равно съеденное просилось наружу. По ночам снились щерящие клыки наставник и площадка, заставленная пыточными инструментами.

Сил на чтение не оставалось. Библиотекарь, гад, подсовывал иногда, наслаждаясь моими мучениями, бестиарии и справочники по географии, книги невероятно полезные, но мне было не до них. Мерзко хихикая, Ренат Султанович уносил фолианты. Я с ним даже не говорил толком, так, перекидывались парой фраз.

Утром вставал, чувствуя себя разбитым, плёлся завтракать, и всё повторялось.

Происшествий в библиотеке не было, не считая странных хлопаний страниц и высовывавшихся книг, на сообщения о чём Ренат Султанович лишь отмахивался.

Через неделю меня разбудил Серый, проорав на ухо:

— Подъём!!!

Я вскочил, не понимая, что происходит, и бешено озираясь. Никто никого не убивал, пожаром не пахнет, стены на месте, в каморке один разведчик. Колокола и рога дозорных молчат, враги в дверь не ломятся.

— Какого х… — заорал я, обрушив на возмутителя спокойствия матерную тираду. Вспомнил и мои бедные перепонки, только восстановившиеся, и соблюдение тишины в библиотеке. Завершил предупреждением: — Ты своим крохотным мозгом, затерявшимся в районе пониже поясницы, хоть понимаешь, что громкие звуки могут пробудить могущественных сущностей, заключённых в древних фолиантах? Они же похоронят весь Зиккурат, твою-то…

— Не похоронят, — бодро заявил Серый, надо полагать, донельзя довольный моей реакцией. — Зиккурат Падальщики не завалили, и эти не смогут. А ты в курсе, какие мощные Падальщики? То-то же.

— Я вообще не в курсе, кто это такие.

— О-о! Основ не знаешь. Какой же из тебя помощник Библиотекаря?

— Зато мне известны рецепты восьми самых распространённых в Кладерате ядов. Меня, конечно, здорово накажут, но тебе от этого будет не легче.

— Остынь, горячий библиотечный парень. Падальщикам, чтобы ты знал, поклоняется тёмный клир как богам. Один чёрный, другой белый. Чёрному мы рыло начистили пару лет назад. Ладно, давай, одевайся, братиш, и ходу на тренировочную площадку. Кстати, может статься, я твой будущий командир.

— Чего? — не осознал я сказанного. — Серый, спросонку мозги у меня неспособны к глубокому анализу, поэтому скажи прямо, зачем нам в такую рань понадобилось тренироваться.

— Мда, и вправду, утром ты соображаешь туго. Окончен бал, потухли свечи. Собирайся, говорю, на линейку, первоклашка. Кончилась твоя привольная жизнь в книжном царстве. В рыскари кто заявку подавал? Одобрили. Идём знакомиться с отрядом, куда тебя определили.

— Заранее не мог предупредить, — проворчал я, натягивая штаны.

— Что предупреждать, тебе собраться — одеться и обуться. Личных вещей нет. Или задумал ограбить Библиотекаря? Ну, ну, признавайся, я сам подумывал выкрасть кое-какие труды мастеров меча, к которым мне доступ ограничили по Ренатовой милости.

— В библиотеку вход мне будет закрыт без особого разрешения, так? А я хотел побеседовать с Ренатом Султановичем. Попрощаться. — И вызнать информацию о квестах, наиболее загадочных локациях Мглистой Равнины, опасных существах и степных фракциях. Позднее мне расскажут обо всём этом командиры и товарищи. А я хотел знать заблаговременно, на кого напрыгивать, у кого брать побочные задания, куда не соваться и с кем остерегаться «дружить» из представителей кочевых племён.

На площадке выстроились шеренги рыскарей — преимущественно молодых мужчин разного роста. Всего около сорока человек, из них большинство меднокожие юноши с раскосыми глазами. Дети кочевников, воспитанные кланом, эдакие янычары Зиккурата. Стоят ровно, выпятив грудь, во взглядах, устремлённых прямо, решительность и гордость. Одеты в кафтаны, за широкими поясами кинжалы и изогнутые мечи. Новички из наших выглядят не столь презентабельно. Клан одарил их лохмотьями — залатанными рубахами, мешковатыми штанами и плащами. Я по сравнению с ними щеголь в своей чистой одёжке. Перед строем выхаживали крепкие бойцы в кожаных и кольчужных доспехах, выкрикивая имена.

Серый показал на моё место и скрылся.

Мне досталась шеренга из семи бойцов — двух кочевников и пятерых новичков, судя по одежде. В неё даже Стиви затесался, выделяясь среди белых и азиатов и тёмным цветом кожи, и низким, мне до плеча, ростом. Ну, хоть одно знакомое лицо. С лучником мы ладили.

— Кирилл проклятый! — крикнул невысокий, до черноты загоревший мужчина лет так пятидесяти, сухопарый и коротко стриженый. На продолговатом костистом лице горели глубоко посаженные зелёные глаза.

— Здесь, — ответил я, становясь между Стиви и коренастым черноволосым парнем, очевидно, выходцем из кочевого племени. Тот неодобрительно глянул на меня и переместил взгляд на командира.

— Тумур!

— Я! — выкрикнул стоящий рядом молодой боец. В руке он сжимал двухметровое копьё, из-за плеча выглядывал короткий лук и колчан со стрелами. Настоящий кочевник, коня лишь не хватает.

— Стиви!

— Я здесь, — подал голос мой сосед по шеренге.

— Никита!

Здоровяк дальше по строю промычал что-то невнятное.

— Альберт!

— Присутствует. Куда же без меня?

На миг наш командир скривился и продолжил перекличку.

— Эдуард!

— Здесь, сэр.

— Ундэс!

— Я!

— Рафаэль!

— Здесь!

— Зовите меня Висельник, — представился светловолосый зеленоглазый воин, проводивший перекличку. Вместо доспехов на нём были добротный шерстяной плащ и камзол, предплечья и голени защищали нашитые на штаны куски толстой жёсткой кожи. Позывной ему шёл как нельзя кстати — жилистую шею пересекал шрам. Его действительно хотели повесить. — С сегодняшнего дня вы подразделение рыскарей, а я ваш командир. Это значит, что с этого момента — никаких убийств, краж, неподчинения командованию. Простые правила. Будете их выполнять, получите награду. Ослушаетесь приказа, стащите что-то у товарища — вылетите из посёлка с волчьим билетом. Убьёте товарища и, в зависимости от обстоятельств, кончите бродягой или в вечном заточении. Всем всё ясно?

— Командир, такой вопросец, — раздался голос назвавшегося Альбертом бойца. — Как обстоятельства влияют на приговор? Допустим, накажут за то, что я перережу глотку во сне моему, как вы выразились, товарищу из-за личной неприязни? Без корыстных мотивов.

Глава 13

— Во-первых, ко мне обращаться нужно — товарищ командир. Фамильярность при общении с командованием наказывается. Во-вторых, наказания у рыскарей мягче, чем у клановцев, но для описанного тобой случая, боец, я сделаю исключение, и ты проведёшь десять ночей за стеной, привязанным к столбу.

— Десять ночей? — зашептал поражённый Стиви. — Но ведь каждую ночь на землю опускается Мгла и пожирает любого живого за пределами посёлка.

— Вот именно, уголёк, — расслышал паренька Висельник. — Десять мучительных смертей. Мгла разъедает плоть, медленно, словно кислота. Подыхаешь за несколько часов, возрождаешься, и тебя снова несут за ворота, привязывают к столбу и оставляют без воды и еды. Не свихнёшься — молодец. После такого вряд ли сумеешь служить Зиккурату с оружием в руках. Повторишь преступление, и тебя ждёт вечное заточение. Уголёк, за понимание хвалю, за разговорчики в строю предупреждение. В следующий раз накажу. Уяснил, боец?

— Да, товарищ командир! — выпалил побледневший Стиви, ему вторил ленивым тоном задавший вопрос Альберт.

— Отвечать нужно «Так точно», — поправил Висельник. — За мелкие нарушения дисциплины положены физические упражнения. Непонятливым вскрывают брюшную полость и прижигают рану огоньком без наркоза. — Следя за растерянными и испуганными физиономии бойцов, командир добавил с по-прежнему каменным выражением: — Шучу. С непонятливыми обычно проводят воспитательную беседу мои кулаки и дубинки моего заместителя.

— А у вас и зам в наличии? — удивился неугомонный Альберт.

— Заместитель выбирается из числа лучших бойцов отделения. То есть, из вас. Кто себя лучше покажет, тот и станет ефрейтором. Рядовой Альберт, полсотни отжиманий.

— За что, товарищ командир?

— За длинный язык. Семьдесят отжиманий.

Боец нехотя принялся отжиматься, выдвинувшись из строя и явив себя народу. Высоченный, тощий парень с копной платиновых волос и красочными татуировками, покрывающими шею воротником.

— Вы должны подробно докладывать о важных вещах, происходящих в отделении, и самое главное, беспрекословно исполнять приказы, — продолжал знакомить нас с правилами Висельник, проходя вдоль строя, пока Альберт отжимался. — Ваша вольная жизнь осталась в том реале, на Земле. Зарубите это на ваших ещё целых носах. На службе Зиккурату не место плаксам, воющим над беспризорным ребёнком. Прикажу добить товарища — добьёте. Прикажу проломить череп старику — проломите. Прикажу вырезать детский приют — не обсуждая, достаёте ножи и делаете дело. Не нравится такое положение вещей — валите бродяжничать. Степь вас пожалеет, да, лучше родной матери. Желающие уйти — шаг вперёд!

Отделение стояло неподвижно. Один Альберт отжимался, но и он ничего не выкинул на слова Висельника. Все в курсе, куда вступали. Преимущества службы Зиккурату с лихвой перекрывали плюсы от самостоятельного существования в степи.

— Забудьте старую жизнь, — посоветовал командир. — Здесь вы все равны. Рядовой Альберт!

Альберт выдохся на шестидесятом отжимании. А начинал-то энергично, работая, будто машина. Отдышавшись пару-тройку секунд, он сначала рывками, а потом превозмогая завершил седьмой десяток.

— Слушаю, товарищ командир? — Быстро он научился уважительно обращаться к командиру.

— Не «слушаю», а «так точно», боец. Встать в строй!

Тяжело дыша, Альберт вернулся на своё место в шеренге.

— Отделение, направо! — скомандовал Висельник. — За мной шагом, без соблюдения строя. Тумур, Ундэс, марш в «Колокол», займите пару столов. Мы позже подойдём.

Дети кочевников рванули по улице, а мы двинулись в сторону Зиккурата. У нижней ступени располагались стойки разнообразного оружия, на столах лежали мечи и кинжалы. За порядком следили клановцы, они же выдавали инструменты смертоубийства подходящим к ним бойцам.

Висельник приказал остановиться, подозвал Альберта.

— Умеешь обращаться с оружием? — спросил командир.

— С огнестрельным. — Мне не понравилась улыбка бойца. Хищная, предвкушающая. Хотя, может, ошибаюсь, и нормальный парень. — И с ножом немножко.

— Кем быть решил? По классу.

— Магом. Посох дадите?

Висельник скептически хмыкнул и взял деревянную палицу метровой длины, ничем не примечательную, и простой медный кинжал.

— Вот тебе посох, — вручил он оружие Альберту. — Быть магом тебе в ближайшее время не светит.

— Э, товарищ командир, — недоумённо глядя на «подарки», произнёс боец. — Разрешите поменять на эсток?

Покачав головой, Висельник забрал палицу и выдал короткий меч с прямым трёхгранным клинком.

— Эсток двуручник, с ним запросто не совладать, нужно учиться. Да и не видел я никогда мага с такой здоровенной штуковиной. Вот панцербрехер возьми. Подходишь сзади и бьёшь в уязвимые точки, щели в броне. Не справишься — заберу. Уяснил? И баклер держи.

Альберт, отходя, задумчиво разглядывал оружие и маленький, диаметром сантиметров сорок, металлический щит с умбоном посередине.

— Кирилл! С классом определился?

— Лучник, скорее всего, товарищ командир.

— Скорее всего? Ты был у Костра, статы повысил и не выбрал стезю?

— Так получилось. Я упражнялся в стрельбе из лука…

— Сегодня же поднимешься к костру. Без класса за ворота не выпущу. Не хрен мне отряд ослаблять! А насчёт твоих снайперских предпочтений, дам я тебе кое-что получше лука. — Висельник достал из-под стола простенький самострел. — Целиться из него легче, у болтов хорошая пробиваемость с малых расстояний. С большого ты что из лука, что из арбалета и в слона не попадёшь. Для ближнего боя кинжал и щит.

— Товарищ командир, мне бы лук. Арбалет вещь хорошая, но…

— Без всяких «но», боец! — рявкнул Висельник. — Приличные луки у нас бесплатно не раздают, зато есть арбалеты сносного качества. Ты в прошлой жизни из лука стрелял? Может, кмс какой-нибудь или мастер спорта? Нет? Тогда бери, что дают, и не бухти мне тут. Потом сам купишь то оружие, которое нравится.

Я был вынужден согласиться. Во-первых, с командованием не спорят, во-вторых, выставленные луки действительно годились только для охоты на мелкую дичь с малой дистанции. Лёгкие костяные стрелы еле втыкались в мишень, и это при максимальном натяжении тетивы. Против кожаного доспеха они всё равно, что еловые иголки.

Меня щит вполне удовлетворил — деревянный, круглый, диаметром около шестидесяти сантиметров, обитый кожей. Лёгкий, удобный, закинул за спину и забыл. От стрел и от ударов лёгким оружием защитит, под молоты с ним не полезешь. Баклер Альберта, по-моему, куда хуже. По-моему, невзлюбил командир нашего любителя вопросов.

— Товарищ командир, а доспехи будут?

Снова он. Нет, не учится ничему.

— Будут обязательно, боец, — с непроницаемым выражением лица пообещал Висельник. — Выполнишь полдюжины заданий, отличишься, и выдадут в награду за успешную службу.

Вооружившись, мы последовали за командиром в таверну. К нашему приходу наши косоглазые товарищи составили в углу пару столиков, накрытых в стиле достойной бедности. На тарелке горкой возвышались лепёшки, в глиняных мисках блестело зеленовато-бурое варево — местный суп из кореньев черепника. Едва мы вошли, Тумур и Ундэс встали по стойке «смирно» и так стояли до разрешения Висельника рассаживаться.

За едой я, наконец, рассмотрел моих нынешних боевых товарищей. Кроме худосочного Альберта, крошки Стиви и гордых сыновей степного народа в отделение затесался молчаливый великан, отзывавшийся на прозвище Немой, томный темноволосый парень с орлиным профилем, назвавшийся Рафаэлем, и чернявый мужик с эспаньолкой по имени Эдуард. Интересная компания, разнородная очень. Тумур на всех зыркал из-под густых бровей, даже на внешне спокойного Ундэса. Здоровяк глядел с подозрением, Альберт весело, Эдуард чуть ли не в рот лез командиру. Рафаэль был напряжён, но хотел казаться безразличным.

Очистив миску и дождавшись того же от нас, Висельник встал из-за стола и «обрадовал»:

— Завтрак в кредит, бойцы. Зиккурат не благотворительная организация, поэтому вам предстоит отрабатывать каждый медяк, потраченный на вас. Плата за еду вычтена из вашего вознаграждения за выполненное задание. В темпе, в темпе! Встаём и за мной!

— Куда, товарищ командир? — обалдело спросил Альберт, видимо, рассчитывавший на совсем иные действия.

— На склад за припасами.

Прилепленный к первому этажу Зиккурата склад представлял собой продолговатую одноэтажную кирпичную постройку. Внутри сидел за зарешеченным окном плотный мужичок. Седые курчавые волосы обрамляли его выпуклый лоб и блестящие залысины, борода топорщилась. Жарко сидеть в тёплом помещении одетым в кафтан. Мужик попивал из глиняной кружки парующий напиток, когда мы ввалились к нему. Сощурившись, он рявкнул:

— Чего, обормоты?

— Здорово, Иннокентий, — поприветствовал его Висельник. — Мне бы восемь комплектов новобранцам.

— С какого перепугу я найду столько? Новички прут и прут, будто беженцы, на всех не напасёшься. За неделю пятнадцать рыл! Когда такое было, а? Компания совсем рехнулась, столько народу посылать. Хочет завоевать Мглистые Равнины, так пусть поставляет еду и снаряжение. То никого месяцами, то вагонами отправляют. У нас скоро мощностей производительных не хватит, и кожи, и металла. Рабочие вовсю стараются. Сегодня уже десяток комплектов роздал. Они не из воздуха появляются, между прочим. Впереди целый день, после твоего отделения ещё придут, и что я скажу их командирам? Извините, комплекты кончились. Они пожалуются начальству, а оно мне, старому человеку, надо?

— Не надо, — согласился Висельник. — И мне не надо. Поверь, Иннокентий, я искренне тебе сочувствую, но комплекты мне позарез нужны. К полудню моим орлам город покидать.

— Пять комплектов, — отрезал безжалостно мужик.

— Ты завсклада. Наскреби ещё, Кеша, будь другом. Я в долгу не останусь, ты знаешь.

— Пять, — растопырил пальцы завсклада. — У тебя со слухом проблемы?

— Шесть хотя бы. А я тебе из степи притащу монетку на счастье. В фонд помощи завскладам Зиккурата.

— Ха! Когда ещё её найдёшь. Уломал, чёрт языкастый. Шесть комплектов.

— Давай! Бойцы, хватаете снарягу и выметаетесь на улицу.

Седой принёс пузатые, сшитые из кусков кожи сумки. Как только мне попала в руки моя, я раздвинул края прихваченной ремешком горловины. Ничего, кроме тряпичных свёртков, не увидел. Альберт, не удовлетворившись первичным осмотром, на улице вывалил содержимое на дорогу, вызвав злобный взгляд Тумура. Висельника поблизости не было, он утрясал дела с завсклада. Из-за закрытой двери доносились крики и отборный мат.

— Так-так-так, — коршуном навис над выпотрошенной сумкой Альберт. — Нам собрали тормозок в дорогу.

Толчок в плечо заставил бойца отшатнуться. Не ожидавший атаки Альберт отскочил, перетекая в низкую боевую стойку и выхватив кинжал. Перед ним разминал руки разъярённый Тумур.

— Припасы складывали не для того, чтобы какая-то свинья раскидала их по земле, — прошипел сын степи. — Сложи всё обратно, и я забуду о твоём поступке.

Альберт осклабился, выставив перед собой кинжал. Он атаковал стремительно, я едва различил движение. Шаг к кочевнику, выпад, нацеленный в низ живота. Тумур неуловимым движением руки отклонил удар, а ладонью второй рубанул по шее противника. Блондин покачнулся, отступая, и получил ногой в живот, отчего согнулся пополам и замахал кинжалом, стараясь не допустить приближения Тумура. В следующий момент он резко выпрямился, и оружие выпало из его стиснутой стальной хваткой руки. Шею ему перехватывал сзади Висельник.

— Кинжал выдан, чтобы бить врагов, а не товарищей, — сказал он на ухо Альберту и отшвырнул от себя, добавив ускорения пинком. Боец упал на четвереньки, а сын степей замер, вытянувшись струной, с гримасой плохо сдерживаемой радости. Командир тем временем продолжил урок. — Высечь бы тебя как следует, да некогда. На первый раз прощаю. Клинок обнажать против сослуживцев ЗАПРЕЩЕНО! Все слышали? — Висельник обвёл нас свирепым взглядом. — Разногласия решайте кулаками на досуге. Покалечишь товарища — будешь наказан. Уяснили? Не слышу!

— Так точно! — раздались нестройные ответы.

— Теперь ты, Тумур. Подойди.

Сын степей сделал к командиру пару шагов и остановился на безопасном, как ему, очевидно, казалось, расстоянии. Висельник сам подошёл к нему вплотную и врезал под дых без замаха.

— Ты не ефрейтор, боец. И, ведя себя так, никогда им не станешь. Альберт, прикрепляешься к Тумуру, вместе составляете боевую двойку. Он отвлекает врага, ты нападаешь сзади. Увижу побои, полученные вне выполнения задания, накажу обоих. Ясно?

Сын степи просипел утвердительно, остывший блондин негромко выдавил:

— Как скажете. Так точно, в смысле.

— Уясните простое правило, бойцы: при выполнении боевого задания никаких стычек друг с другом! Я не потерплю даже потасовок. Уходя из города, там же оставляйте ваши личные делишки. Запомните: тот, с кем вы поругались сегодня, завтра может помочь вам в бою. А может и не помочь, затаив злобу. От этого зависят ваши шкуры! Любой конфликт между бойцами угрожает срывом выполнения задания, а выполнение задания влияет на выдачу лучшего снаряжения, оружия и брони. Денег, в конце концов. Хотите драться тупыми железяками и ночевать в сточной канаве? Ваше решение. Тогда вам не место в рыскарях. Вам, наверное, не сказали. Костёр перерождения не всегда возвращает игроков. О происходящем с телом там, в вирт-капсуле, не знает никто. Нет гарантии, что вы не сдохнете в реале, когда вас здесь убьют. Хотите согнать злость? В степи достаточно тех, на ком оторваться. И мы идём туда немедленно. У нас задание, бойцы. Альберт, собери сумку.

Мы со Стиви переглянулись. Быстро нас решили окрестить боем. Самое удивительное, безо всяких совместных тренировок, притирки, разбивки на команды, обучения основам взаимодействия в походе. Странно. Либо от нас хотят поскорее избавиться, дабы не маячили в селении, либо познавать секреты службы предстоит на практике. Отсеивание произойдёт в процессе обучения.

Кроме того, как сказал Висельник, Зиккурат не благотворительная организация. Зачем тренировать неспособных влиться в коллектив индивидуалистов и тратить на них ценные ресурсы? Поход и бой покажут степень дисциплинированности и желания бойцов войти в клан, выявят, у кого какие тараканы. Главное не переборщить, уровень опасности заданий повышать постепенно. Частые перерождения невыгодны Зиккурату.

— Товарищ командир, разрешите вопрос?

— Разрешаю, Рафаэль.

— Проводить совместные тренировки не планируется? — озвучил мои мысли темноволосый новичок.

— Задание плёвое, оно и есть тренировка. Нам поручили проверить район Сломанной Башни на наличие мертвяков и морратских недобитков. Башня находится в двух дневных пеших переходах от Зиккурата. Всего на выполнение отведено пять дней. По возвращении два выходных.

Крысюков и зомби гонять нашей компашке по плечу. При столкновении с чем-то серьёзным выручит Висельник.

— Вам интересно содержимое? — поднял командир с земли набитую сумку. — Ундэс, подойди. Комплект снаряжения рыскаря номер один, начальный, включает в себя ремень кожаный, — из сумки был извлечён ремень шириной в три пальца с бронзовой бляхой, на которой виднелось рельефное изображение Зиккурата, коренастый круглолицый Ундэс его продемонстрировал, — со специальными петлями для рукоятей топоров и склянок со снадобьями. Отдельно от пояса боевой нож, — Висельник передал помощнику нож длиной около тридцати сантиметров, тот вынул его из тиснёных ножен. Желтоватый клинок, на треть зазубренный, обмотанная тканью рукоять. На стальной я и не рассчитывал. — Снадобья, три штуки, — Командир извлёк разноцветные запечатанные колбы, показывая их по одной. — «Солнцесвет» повышает концентрацию и снижает ментальное влияние, иначе говоря, делает вас сосредоточенными и храбрыми в бою с очень страшным противником. «Родник» восстанавливает выносливость. «Лёд» обезболивает. Это три основных снадобья, производимых нашими алхимиками. И незаменимых в бою. Применяйте осторожно. Побочные эффекты сродни похмелью, возникают через пять-шесть часов после приёма. Действуют снадобья по три часа каждое, плюс минус. Принимать следует сразу все перед боем. Различить снадобья просто по цвету склянок. «Солнцесвет» в жёлтой, родник в зелёной, «лёд» в голубой.

Висельник достал напоминающий каску котелок и обтянутую серой тканью литровую флягу.

— Медный котёл, фляга обеззараживающая. Вода из рек и ручьёв отравлена, перед употреблением её необходимо продержать во фляге хотя бы час и прокипятить. На Мглистой Равнине нет чистой воды. Ни в ручьях, ни в растениях. Есть особые очищающие фильтры, которые могут себе позволить воины клана. Вам, начинающим рыскарям, такая роскошь не по карману. Соль, — Ундэс на вытянутой руке показал увесистый узел. Неменьше кило, многовато для короткой вылазки за стены. — Соль тоже вещь незаменимая. Речь не о её пищевой ценности. Она отпугивает слабых призраков, степь ими кишит. Огня, — последовала очередь коробка размером с ладонь, — нежить боится сильнее. Это огниво. А чтобы не подохнуть от голода, вот трёхдневный запас пищи, — Висельник вытащил несколько свёртков. — Сухари, вяленое мясо. Охотиться не рекомендую. Во-первых, нормальных животных мало, во-вторых, водящиеся в степи ядовиты, и готовить их надо аккуратно, зная определённые тонкости. Ягоды, корешки также требуют знаний. Переходим к аптечке.

Аптечка помещалась в ящике, смахивающем на толстую книгу, и состояла из бинтов, иглы с клубком грубой нити, дополнительной дозы обезболивающего «льда» и бутылочки полынной водки. Не абсента, как некоторые могли подумать, а напитка, по крепости мало отличимого от деревенского самогона. Пах местный аналог букетом степных трав и был донельзя горьким. Попробовав ради интереса с разрешения Висельника, я тут же выплюнул.

— Вот вам и дезинфицирующее средство, и анестетик, и очиститель организма от скапливающихся ядов, — просвещал командир. — Просто так пить запрещено, в больших количествах мигом разъест желудок, а язву вам без денег лечить никто не собирается. Тем более, за пьянство вылетите пробкой из рыскарей. Уяснили?

Бойцы закивали, раздалось набившее оскомину «так точно».

— Вопросы? Нет? Альберт, хочешь спросить о чём-то?

— Жить нам где? В казармы нас не пустят, ночлег на постоялом дворе не бесплатный.

— Не ко времени вопрос, однако, отвечу. Видишь вон то длинное одноэтажное здание на том краю улицы? Это бараки рыскарей. Заселимся туда, вернувшись с задания. Там, конечно, поначалу мешают спать вши, сено заместо постелей, спать на полу приходится, зато платить не надо. Комнаты благоустраиваются за ваш счёт. Каждый боец — кузнец своего счастья и создатель собственного домашнего уюта, так сказать. Заработав, купить мебель и избавиться от паразитов не проблема. А заработав хорошо, желающие переселятся в гостиницу. Кирилл! За мной.

— Куда, товарищ командир?

— К костру. Стезю выбирать я за тебя буду?

Глава 14

Метка Присносущего Пламени жутко чесалась под одеждой, и я постоянно непроизвольно тянулся к груди, но, вспоминая предупреждение Висельника, отдёргивал руку. Как гласила «легенда», касаться ожога, изображающего закручивающийся вихрем язык пламени, нельзя, чтобы не нарушить подстраивающееся под энергетическую структуру носителя магическое хранилище душ. Подстройка продлится несколько суток, и в эти дни мыться и дотрагиваться до метки строго противопоказано. Сломанная, она не только не станет поглощать эссенцию души, остающуюся в каждом существе, но и грозит вредом моему без того мизерному здоровью.

Процедура получения покровительства прошла почти буднично. У костра перерождения я выбрал стезю медиума, иначе называемого охотником на призраков. Перед её активацией передо мной возникла огненная табличка с вопросом, принимаю ли Присносущее Пламя в качестве единственного покровителя и соглашаюсь ли служить ему верой и правдой. Едва мысленно согласился, как грудь обожгла боль, а вопрос сменился сообщением о принадлежности к фракции огнепоклонников и получении благословения — постоянного двухпроцентного бонуса к опыту и выносливости. Стезя также порадовала. Я прочёл содержание следующего уведомления:

«Вы ступили на путь охотника на призраков и обрели способность наносить полный урон бестелесным созданиям любым оружием. Для овладения новыми умениями или развития имеющихся преподносите покровителю эссенцию души, собранную с павших врагов. Чем больше подношений, тем больше умений вам откроется».

В древе навыков висели серые пиктограммы с вопросительными знаками. Вот невезение. Медиумов в Зиккурате нет, спросить некого, какие сюрпризы подготовила система. Разве что Библиотекаря, у него где-то завалялась методичка о духобоях, составленная непонятно куда пропавшим первым клановым магом.

Ворота позади гулко захлопнулись. Впереди расстилалась неприветливая степь. Травы колебались под напором ветра, продувающего насквозь, горизонт бугрился холмами и курганами. Иглы лучей, пронзающих нагромождения сизых облаков, не вселяли надежду на благополучный исход.

Стиви поёжился под плащом. Выпуклый круглый щит за спиной придавал ему сходства со вставшей на задние лапы черепахой, неуклюже держащей арбалет и несущей над горбом большущий свиток — свёрнутое одеяло на самом деле. Я оружие нёс на плече, будто привычную палицу, на поясе в прямоугольном футляре тарахтели два десятка болтов. Маловато для похода, но больше выдавать отказались, посоветовав закупить у ремесленников. Не факт, что я их израсходую, конечно. Надеюсь, нам не встретится ничего такого, на что придётся истратить весь боезапас.

Нижнюю половину лиц мы перевязали платками, чтобы не дышать пропитанным запахом разложения воздухом и не ловить поднятую ветром пыль.

— Кирилл, Стиви, Тумур, вы в головном дозоре, — приказал невозмутимый Висельник. Он натянул плотно прилегающий к голове полотняный капюшон и закрыл рот и нос чистой тряпкой. — Остальные в линию, на расстоянии пятнадцати шагов друг от друга. Обо всём необычном сообщать мне. Наденьте капюшоны и старайтесь не промокнуть под дождём. К вечеру непременно польёт.

Мы сформировали треугольник, ведя наблюдение по секторам — я правый, Тумур по центру, Стиви левый. Будучи дальниками, в случае чего сумеем выпустить в противника по стреле и отойдём перезаряжаться за спины воинов ближнего боя. Чистых ближников, подходящих на роль танков, у нас всего один — Немой, у него на плече устрашающего вида дубина. Рафаэль, Ундэс, Альберт и Эдуард больше ловкачи, хотя им и выдали палицы. Командир наша надежда и опора. Здоровья у него немерено по сравнению с нами. Наверное. В любом случае он по уровню гораздо выше новичков.

Ундэс то ли шаман, то ли лекарь, разбирается в травах, если верить брошенной Висельником фразе. Он из нас единственный обладатель посоха, причём не магического, а вполне воинского, тяжёлого и оплетённого бронзовой проволокой, каким легко проламывать черепа и крушить кости. Копьё его земляка тоже отличалось добротностью. Узким, заточенным с двух сторон наконечником в локоть длиной можно и колоть, и резать. Короткий лук увивали красные и оранжевые нити, колчан украшали искусно нарисованные растительные узоры тех же цветов. Вещи не новые, всюду потёртости, однако, на простенькие поделки не похожи. Откуда такое богатство у вчерашних мальчишек? Понимаю, ребят готовили к жизни воинов, но они же не служили рыскарями раньше? На тренировочной площадке я видел воспитанников клана лишь чуть младше.

Расспрашивать угрюмого Тумура бессмысленно, он уже послал в пешее эротическое путешествие излишне любопытного Стиви. Ундэс выглядел дружелюбнее. Выйдя в степь, я заметил на его мордахе слегка мечтательное, добродушное выражение, словно, покинув наш славный городок, он оказался по-настоящему дома. За сегодня парень и словом ни с кем не обмолвился, держась особняком. На роль ефрейтора претендовал Тумур, откровенно нарываясь. Лидерами так не становятся, разве только ему удастся подчинить людей силой. Бояться его будут, уважать вряд ли. Выйдет ему боком наглое поведение. Здесь, считай, война, пусть и вялотекущая, с окружающим миром, Висельник за всем не уследит. Подстроят «несчастный случай» сослуживцы, и концы в воду. Тот же Альберт ему с удовольствием глотку во сне перережет, не зря спрашивал о наказании за убийство.

Ал товарищ специфичный. Безбашенный и непредсказуемый. Дерзкий, опасный. Будь у меня выбор, кого оставить в подразделении, его или Тумура, я бы выбросил Альберта. От сына степи знаешь, чего ждать. К тому же, он непись, существо простое и более-менее понятное. Хотя и воспринимается совсем как живой человек. Слишком уж реалистичная симуляция вышла у разработчиков.

Как и предсказывал Висельник, к вечеру закапало. Солнечные лучи окрасили отдельные участки степи пурпуром, под тучами стемнело. Ветер на удивление стих. С неба сорвались тяжёлые капли, мы натянули капюшоны, спрятали оружие под плащи. За крупными каплями вдруг заморосило. В воздухе повис лёгкий, но от этого не менее неприятный запах тухлых яиц.

Висельник развернул нас на запад и трижды активно взмахнул рукой в направлении ближайшего холма. Мы ускорились и минут через десять взобрались по крутому склону на увенчанную небольшой каменной постройкой вершину. Благо, земля не успела промокнуть, и подъём дался легко.

— Разбиваем лагерь, — свалил с плеч сумку и тюк со шкурами командир. — Кирилл, Тумур, Стиви, рассредоточьтесь и следите за склонами. Ундэс, Немой, Рафаэль, собирайте вон те колючки в кольцо вокруг лагеря. Альберт, Эдуард, помогаете мне сооружать навес.

Со склада Висельник забрал помимо комплектов снаряжения шкуры и полотно эпических размеров, доверенное нести Немому. Шесты тащил Ундэс. Стиви предполагал, для шатра, я думал, для палаток.

— От кого нам защищаться кустами? — недоумевал Рафаэль, умудрившийся за минуту изодрать в кровь лицо и руки о шипы растения, которое таскал с подножия холма. Собирать кустарник становилось всё труднее. Дождь усиливался, земля размокала, комьями приставая к подошвам сапог и башмаков. — За день никого не встретили кроме глупых химер и выпасающих стада пастухов. Мне казалось, степь должна быть наполнена мобами. Это же игра, чёрт возьми! А прокачиваться не на ком.

— Не совсем игра. Симуляция, — поправил я. — Пару часов назад заметил зверей, напоминающих помесь обезьян с гиенами. Стоило нам подойти, они удирали.

— Ничего себе, — присвистнул Раф. — И большие?

— Трудно сказать. Примерно с дога. Висельник их назвал клыкачами и сказал, что они безобидны поодиночке. Всеядные твари, питаются в основном корнями трав и падалью.

— Тем более не вижу смысла в баррикадах. Мглу колючки не остановят.

— Командиру виднее, — пробухтел тащащий связку палок Эдуард.

На тёмно-сером степном холсте проклюнулись светлые точки, быстро превращающиеся в пятна. Около холма поднимался белесый горб, под ним зазмеились оформляющиеся щупальца. Мгла принимала порой причудливые формы. Удивительное создание походило на гигантскую медузу.

— В пятидесяти метрах на восток туманное образование, — доложил я.

— Возьми на прицел, — приблизился ко мне Висельник. — Поплывёт в нашу сторону — стреляй. Призраки боятся металла, а у тебя наконечники болтов железные. Шевелитесь, ленивые приматы! Быстрее складывайте колючки вокруг лагеря! Бегом, бегом!

Недалеко от «медузы» вылезали грибами её сородичи. Вот слизень, обрамлённый бахромой шевелящихся тентаклей, там пупырчатый шар, дальше встающий на задние лапы медведь. Из-под сползающей желеподобной плоти торчали кости, туманному зверю недоставало ушей, зияли пустотой глазницы полуобнажённого черепа.

Во рту пересохло, мысли заметались перепуганными белками. Призраки пробуждались от дневного сна, каждое пятнышко обращалось в чудовище, окружённое светло-серой дымкой. Так вот кто обитает во Мгле и чего по-настоящему боятся жители Зиккурата. И я боюсь, чего уж там.

Мои болты наносят урон призракам. Вопрос: какой? Мелкого, допустим, снесу с пары выстрелов, а большого вроде того медведя? Уровень у зверя гораздо выше, чем у бесформенных низеньких слизняков, а значит, и здоровья у него ну очень много. На такого все болты истратишь, и вряд ли убьёшь. А если и завалишь, овчинка выделки не стоит. Библиотекарь предупредил, что призраки с радостью поглощают эссенцию души и перерабатывают её в духовную энергию, позволяющую им быть бесплотными и почти неуязвимыми для обычного оружия. Проще говоря, эссенции с них добывается либо очень мало, либо её вовсе нет. Уровень на них не поднимешь. Разве только придётся за ночь расстрелять несколько сотен болтов и привести тетиву арбалета в негодность.

— Командир, монстры! — завопил Стиви, щёлкнула тетива самострела. — Много!

— Не верещи, — уверенный голос Висельника. — И не трать болты, стреляй, когда к нам двинутся.

Призраки не выказывали агрессии. Плевать они на нас хотели, занятые пробуждением. Белесые фигуры усеивали степь, заволакивая пространство бледной, еле светящейся пеленой. Жутко, страшно. Инстинкты настоятельно рекомендовали бежать, постепенно заглушая доводы разума. Не хотелось быть в непосредственной близости от туманных тварей после окончательного пробуждения Мглы.

Висельник спешно рассыпал вдоль колючей изгороди порошок из медного узкогорлого кувшина. Закончив, юркнул под поставленный ребятами навес и застучал кресалом о кремень.

Шёпот падающих капель складывался в слова и фразы, тихие и неразборчивые. Тысячи имён, принадлежащих нашедшим здесь смерть существам — людям, нелюдям, животным — настойчиво скребли сознание по ту сторону возведённой рассудком стены. Духи мгновенно погибших сотни лет назад смертных, невзирая на раздражающую небесную влагу, хотели поведать свои истории живым. Белесая масса заколебалась и качнулась к лагерю.

Стиви опять нажал на спусковой рычаг, болт канул во Мглу. Кто-то вскрикнул, звук отдался в моём сердце болезненным уколом. «Убить!» — запульсировала мысль. Чтобы не запаниковать, я опустил глаза и запел под нос, запинаясь:

Наверх вы, товарищи, все по местам

Последний парад наступа-ает.

Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»,

Пощады никто не жела-ает.

Белое пламя вспыхнуло, разгоняя полутьму и взрывая болью прикоснувшуюся к нему Мглу. Гости с того света взвыли, откатываясь от кольца горящего кустарника. Висельник сумел разжечь огонь и подпалить ограду чудом, не иначе. Отсыревшие ветки заполыхали и горели удивительно ровно, создавая непроходимое препятствие для нежити. Потрескивание огня и тепло рассеяли страх, разноголосье призраков стихло.

— Кир, Тумур, Стиви, спрячьтесь под каменный навес, — положил руку мне на плечо командир. — Оттуда обзор лучше.

Я обернулся, сбрасывая остатки страха. Мгла колебалась у подножия холма. Сдерживающая её огненная стена ободряла. И всё-таки пляшущие под дождём язычки пламени притягивали взор, заставляя замирать сердце при очередном порыве ветра.

Я залез под каменную плиту, пристроившись рядом с Тумуром. Стиви трясло, и его заменил Рафаэль. Немой и Ундэс вместе с Альбертом и Эдом ставили ещё два навеса. Бойцы заканчивали растягивать полотно, насадив на шесты и привязав ремешками к вбитым в землю кольям. Все мы не поместились бы под строением, слишком оно маленькое и неудобное, всего-то два каменных блока метра по полтора и широкая, поставленная на них под углом плита. Прилепленные к ней навесы образовывали единую крышу.

— Думал, вечер не переживём, — отбивая чечётку зубами, доверительно сказал подошедший Стиви. — Никогда так не боялся. Хотел сбежать, да ноги не слушались.

— Поразительно, — задумчиво произнёс Раф. — Ничего страшного ведь не происходило. Фигуры, туман — всё знакомо из компьютерных игрушек, фильмов. Мгла не причинила нам боли, мы не сталкивались с гибелью людей в ней и не должны бояться. Нам твердили в городе об опасности, и нас проняло. Это как страшилки, рассказываемые в детстве. Детьми мы не хотели заглядывать под кровать, боясь прячущихся там монстров, только потому, что нам сказали о них. Мы поверили в образ, воплощающий смерть, на подсознательном уровне, и нас охватил ужас.

— А шёпот призраков? — спросил я. — Вопли? Я чуть не спятил от них.

Рафаэль удивлённо посмотрел на меня.

— Какие вопли? — не понял Стиви. — Шумел дождь, Висельник ругался, пыхтели ребята. Потом затрещали загоревшиеся кусты. Никто не кричал.

— Ага. Кроме тебя, Стив.

— Вы не слышали призраков? — Я невольно засомневался в собственном психическом здоровье.

— Мгла наступала бесшумно, Кир. Если она и издавала звуки, мы не слышали.

— Ну, вы, блин, даёте, — пробормотал я.

— Тебя здорово долбанула ментальной атакой крыса при штурме Зиккурата. Может, до сих пор не оправился, поэтому ловишь звуковые глюки, — допустил Стиви.

— Скорее всего. — Либо я рехнулся, что совсем грустно. Провёл в Талариане всего ничего, и на тебе. Слабоват оказался мозгами, скажут в компании и, вынув из вирт-капсулы, отдадут под опеку людей в белых халатах.

Ребята поставили последний навес и спрятались под крышу, немного расслабившись.

— Ужинаем, — объявил подсевший к нам Висельник. — За обстановкой следить не забываем и под капли не высовываемся. Дожди на Равнине всегда плохие, а сегодняшний особенно. Небо скоро заплачет кровавыми слезами.

Стиви недоверчиво и вместе с тем слегка испуганно покосился на командира, потом на небо, и на тёмной физиономии парня отразился страх. В прорехах между туч плыла луна необычного красного цвета, с небес срывались багровые капли, разбивающиеся о мелкие камни подле нашего укрытия. Ночью я бы не разглядел их, если бы не пылающее кольцо вокруг холма. За огненной границей сколько хватало глаз простиралось колеблющееся белесое море, в котором различались чудовищные силуэты призраков.

— С этим миром определённо что-то не так, — поделился мнением Рафаэль, наблюдающий жуткую картину. — Но мне нравится. Фантасмагоричная красота.

— По-моему, с ним всё не так, — подал голос Стиви. — Смерть подстерегает на каждом шагу. Отошёл в одиночку далеко от города — угодил в зубы зверью. Остался ночевать под открытым небом — сожрала Мгла. Ещё и дождь кровавый… Боже, за какие мне прегрешения сия кара?

Глава 15

— Кстати, товарищ командир, чем дождь опасен? — поинтересовался Рафаэль.

— Здесь почти вся вода ядовита, — доставая полоску вяленого мяса, сказал Висельник. — Увидите ручей — не пейте из него ни при каких обстоятельствах. От рек вовсе держитесь подальше. В них водятся твари, любящие человечину. С неба частенько льётся отрава. Кровавый дождь постепенно растворяет кожу, волосы, в общем, органику, а глотнув чёртовой влаги, заработаешь гарантированный билет на костёр перерождения. Шкуры и навесы приходится пропитывать специальными маслами. Кожа химер, кстати, устойчива к таким дождям, поэтому из неё шьют одежду.

— И часто в степи погода портится? — нервно растянул уголок рта в полуулыбке присоединившийся к нам Ал.

— Бывает, по несколько месяцев сухо, а бывает, льёт недели напролёт. Весной и осенью в основном мокро. Прекращаются вылазки, стараемся сидеть по домам и не выпускать скотину за стены.

— Неплохая возможность подобраться к городу незамеченным, — хмыкнул Ал. Возле него присел на корточки Эдуард.

— С башен и Зиккурата местность открывается на много километров, не переживай. Кто-нибудь понял, почему мы остановились на ночь именно здесь?

Эд недоумённо пожал плечами, Ал открыл рот. Его опередил Тумур.

— По двум причинам. Во-первых…

— Молчать! — резко оборвал его командир. — Пусть ответят новички.

Значит, сыны степи всё-таки уже участвовали минимум в вылазках и знают особенности местного выживания. И почему-то никто из них не стал помощником Висельника.

— Скалозуб, отвечай.

— С чего это я Скалозуб, товарищ командир? — возмутился Ал.

— С того, что я так сказал, боец. За несколько ближайших дней у вас всех будут позывные вместо имён. Ну, какие у тебя соображения по поводу места ночёвки?

— На холме выгодная позиция. Отсюда далеко видно и легче контролировать подступы к лагерю. Ещё, думаю, роль сыграла каменная х… постройка. Под ней удобно укрываться нескольким людям и в случае атаки, возможно, с неё легче обороняться.

Висельник кивнул, то ли соглашаясь с предположением Ала, то ли задумавшись о чём-то своём.

— У кого-то ещё есть идеи? Говорите, не стесняйтесь.

Поскольку остальные в целом согласились с Альбертом и не сказали ничего нового, я взял слово.

— Кроме очевидных преимуществ — хорошего обзора и удобства в обороне — на холме не появляются призраки. Связано это с каменной постройкой. Вряд ли её создала природа. Если же она рукотворна, то с какой целью поставлена? Моё предположение — она лишь верхушка, а под нами что-то вроде храма или гробницы, защищённой чарами и препятствующей призракам отсыпаться днём в земле. — Висельник внимательно слушал, едва заметно покачивая головой. — Зная об особенности местности, вы намеренно стремились до наступления ночи привести нас сюда, товарищ командир. И такое место, подозреваю, в степи не единственное.

Хмыкнув, Висельник задумчиво прожевал полоску вяленого мяса. С комментариями относительно моего ответа он явно не торопился.

— Почти правильно, — наконец, сказал он. — Таких холмов много, и каждый расположен на расстоянии дневного пешего перехода. Библиотекарь говорит, что мы попали на кладбище площадью с небольшую страну, и Зиккурат лишь гробница, самая большая и роскошная, а её на сотни километров окружают курганы. Мгла их обычно сторонится, и на них можно схорониться до утра, выполнив несколько условий. Во-первых, никакой крови. Прольёшь хоть каплю на верхушке, и из земли полезет такое, по сравнению с чем туманные чудища покажутся милыми зверушками. Второе: раненым на кургане без соли, металлического порошка и пепла из костра перерождения делать нечего. Призраки чуют кровь и идут на запах. В-третьих, если уж не повезло оказаться в степи ночью, не ори, не реви, не разводи огонь, а затаись под камнями. Тихонько замри и всю ночь следи за собой. Мгла реагирует на звук и резкие движения, на запахи и сильные эмоции. Поэтому закрой глаза и думай о хорошем. Повезёт — доживёшь до утра. И не засыпай ни в коем случае!

— А что будет? — не сдержался Стиви.

— Не проснёшься. Оплеухи, холодная вода — ничего не действует. Только перерождение, и то не всегда.

— Ну, ни хрена себе, критический баг, — вырвалось у Ала. — Простите, товарищ командир. Разрешите вопрос?

— Спрашивай.

— Нам тоже спать нельзя? И почему огонь привлекает Мглу? Вы вон целую стену пламени сделали, и от неё призраки шарахаются.

— Огонь огню рознь, Скалозуб. Костерок, факел её не остановят, зато дадут знать о тебе. Думаешь, почему ограда из кустарника загорелась под дождём? Смотри. — Висельник вынул из рюкзака кувшин, откупорил и высыпал на ладонь горсть светлого порошка, растёр её большим и указательным пальцами, показывая нам. — Рыскарям и разведчикам Зиккурата выдают пепел душ из костра перерождения. Рассыпанный по земле, он приманивает призраков. Зато, если поджечь, горит, ещё и как — огонь поджарит любую тварь, неважно, материальная она или нет. Поджигает почти всё. Одна беда — прогорает быстро. Но Мгла боится и пламени, перекинувшегося с порошка на предметы. До утра нам волноваться не о чем. Даже угли от ограды отвадят ту мелочь, — командир кивком указал на белесую колышущуюся массу за огненной стеной.

— Мелочь? — нервно хихикнул Эд.

— Мелочь, — с нажимом произнёс Висельник. — Не дай бог вам повстречать аннатов или чиндов. По сравнению с ними Мгла так, тучка комаров рядом с тарантулом.

— Товарищ командир, разрешите спросить? — проявил интерес уже я. Дождавшись положительного кивка, задал свой вопрос. — Ладно мы, люди, знаем о способах уберечься от Мглы. А как живность? Клыкачи, например.

— На ночь зарываются в землю или прячутся в заранее вырытых норах. Призраки не трогают мертвяков и растения. Их добыча — живые существа.

— Куда я попал, — закрыв лицо ладонью, тихонько сказал Стиви. — Лучше бы меня на изумрудный рудник отправили. Там хотя бы выжить шанс больше. Как они все выживают в степи? Чем питаются? Вода отравлена, в почве яд, впитываемый растениями.

— Воду кипятят, растения не все ядовиты. Взять траву, растущую повсюду. Эту самую бледную, полупрозрачную траву. Её корни годятся в пищу после специальной обработки. Есть ещё окультуренные растения, высаживаемые в Зиккурате и практически не вредные для человеческого организма, если, понятное дело, не одними клубнями питаться. Животные приспосабливаются как-то, химеры, например, обзавелись желудком, очищающим траву от токсинов. Не дрейфь, — по-дружески ткнул я его локтем в плечо. — Нас в симуляции ожидают опасности и похлеще. Главное не отрываться от коллектива и ушки держать на макушке.

— Правильно, — согласился со мной Висельник. — И слушаться командира. Потому что кроме меня у вас друзей на Мглистой Равнине нет. Я здесь ваш лучший друг и учитель. Ослушаетесь приказа — вляпаетесь в неприятности, чей размер зависит от вашей глупости. Есть в степи опасности и кроме призраков. Мгла в основной своей массе безмозгла. Толпа, что с неё взять. Её легко обмануть, зная, как. Гораздо труднее с кочевниками. — Я невольно скосил взгляд на Тумура и Ундэса, ассоциирующихся у меня со степняками. Они и ухом не повели. Сидели двумя статуями, всем своим видом выражая внимание. Висельник, между тем, продолжал. — Поблизости от Зиккурата они редко ходят. С соседними кланами у нас заключены торговые соглашения, и они нас не трогают. Почти. Иногда «случайно» забредают на наши земли пощипать стада пасущихся химер. Химеры ведь — основа экономики степных народов, в том числе Зиккурата. Мясо после вымачивания в солёной воде и вываривания можно есть, кожа идёт на одежду, доспехи, щетина взрослых и шерсть телят тоже не пропадают. Заглядывают к нам и незнакомые племена. С теми приходится воевать. Народ лихой, без мордобоя не понимает, что выгоднее дружить с Зиккуратом, чем враждовать. У них угон скота и людей в порядке вещей, сегодня украли стадо, вырезав пастухов, назавтра побратались и вместе пошли третьего грабить. С нами такое не проходит. Учим соседей жёстко и доходчиво, и всё равно не всегда до них доходит. В степи с ними лучше не пересекаться без хорошего оружия и минимум взвода товарищей за плечами.

— А они чего тут забыли, товарищ командир? — полюбопытствовал Альберт, кивая на сыновей степи. — И как спасаются от Мглы?

— Змей, объясни, — разрешил Висельник.

— Мы жили у Зиккурата до того, как туда пришли вы, бессмертные. Когда это случилось, наши старейшины решили добровольно присоединиться к вам. Селение построили мы, и стену возвели тоже. Но пламя на вершине зажглось с вашим приходом. От Мглы мы раньше защищались, взывая к богам степи, как делают кочевые племена.

— Молились, что ли? — прыснул со смеху Ал.

— И это тоже.

Тумур предпочёл не развивать тему и замолк, нахохлившись.

Мне послышалось, или в словах сына степей таилась обида? Дескать, вы явились на всё готовое. Мы вон сколько сделали, Зиккурат наверное, защищали от посягательств всякой мерзости, а божество выбрало вас, наградив бессмертием. За какие такие заслуги?

Ненадёжный он элемент в отряде. Осторожнее с ним надо быть. Потенциальный предатель. Либо же попытаться перевоспитать, и выйдет из него нормальный боец. Во многом будущее Тумура зависит от Висельника.

— Мы с племенем Змея единый народ, — дополнил командир. — И армия у нас общая. Алмаз прислушивается к старейшинам, они исполняют его приказы. В итоге всем хорошо. Так, ребята, на сегодня разговоров хватит. Доедайте и спать. Встаём на рассвете. Завтра нам предстоит тяжёлый день.

— Вопрос, — поднял руку, точь-в-точь ученик за партой, Рафаэль. Дождавшись согласия, спросил: — Вокруг степь и степь. А есть что-то за ней? Цивилизации, полноценные города? Другие биомы?

— Есть город на севере. Вроде бы. Разведчики до него ещё не добрались, зато кочевники болтают иногда. На западе, очень далеко отсюда, море. На юге, ещё дальше, горы. На востоке непроходимые болота. И повсюду свои опасности. Может, завтра расскажу.

Ночью я, да и большинство наших, не спал. В сознание настойчиво скрёбся нестройный тихий шёпот. Стоило закрыть глаза, и он заглушал треск горящего кустарника и шум дождя. Воображение рисовало ту же картину, какая образовалась вокруг стоянки — колышущееся серое море за постепенно затухающей огненной оградой. Страх от возможности угасания пламени разрастался, и к рассвету почти все мы сидели, пялясь на кое-где тлеющее охранное кольцо. Стеречь нас должны были до полуночи Ундэс с Рафом, а с полуночи до утра Тумур Змей со Стиви. Перед восходом солнца дрыхли, ничуть не обращая внимания на собрание призраков, всего двое — Ундэс и молчун Никита.

Мой темнокожий товарищ обхватил согнутые в коленях ноги руками и беззвучно шевелил губами, точно молитву читал. Его напарник выглядел расслабленным, впрочем, руку держал на копье. Висельника я не видел.

— А командир где? — поинтересовался я, ни к кому конкретно не обращаясь. Стиви, не открывая глаз, пальцем указал наверх. Тумур двинул его ногой по бедру. — Чего толкаешься? — поднялся я, разминая кости. Давненько не спал на земле, отвык совсем. От толстого шерстяного одеяла и плаща практически никакого толку, всё равно промёрз до косточек. — Хорошие отношения с товарищами по службе — залог здоровья.

Змей презрительно фыркнул.

— Часовой обязан следить за происходящим вокруг, а не трястись, закрыв глаза. Не усвоит — прирежут его и нас заодно.

— Не могу не согласиться, — потянулся я. — Только выбирай методы обучения помягче, если позволяют обстоятельства, и не будет проблем.

— А я вот не понял, почему ты решил нас учить, — вклинился Ал. — Ещё и наказывать захочешь? Мы в одном отряде и равны. Ты такой же рядовой, как и я.

— Потому что вы несмышлёные щенки, — усмехнулся Змей. — А я волк.

Скалозуб неожиданно рассмеялся и начал вставать.

— Ну и самомнение. Тебе сколько лет, ребёнок?

Змей напрягся. Пальцы сжали древко копья и чуть разжались, другая рука будто бы случайно легла на бедро, поближе к ножу.

Едва не вспыхнувший конфликт пресёк внезапно спрыгнувший с каменной крыши Висельник. Дождь давно прекратился, и он, вероятно, выбрал себе место для наблюдения за местностью. Перестраховывался на случай сна часовых. От его манёвра Стиви шарахнулся назад, Ал замер, а Ундэс вскочил с посохом, приняв боевую стойку.

— Часовому нельзя отвлекаться на глупости и тем более нести чушь во время нахождения на посту. Змей, Скалозуб, лишаетесь завтрака и несёте сегодня шатёр.

— Слушаюсь, — виновато опустил голову парень.

— А меня-то за что? — возмутился Ал.

— За провокацию. Со Змеем быстренько собираете шатёр, пока мы едим. Приступайте немедленно.

Отряд позавтракал на скорую руку вяленым мясом и сухарями. На просьбу развести костёр, который бы помог согреться, командир лишь посоветовал заканчивать ныть и готовиться выступать. Он торопил нас, несмотря на плачевное состояние большинства бойцов. Не выспавшиеся и как следствие не отдохнувшие, мы, поглядывая на растворяющихся в предрассветных сумерках призраков, отправлялись в путь более тяжёлый, чем вчерашний.

Топать пришлось по размокшей земле, местами превратившейся в жижу. Ливень оставил в степи прогалины бурой почвы, лишённой растительности. Старая трава частично сохранилась. Листья обожгло, торчали только острые иглы сухих стеблей, впрочем, неспособные пробить подошвы обуви.

Ундэс, Стиви и я шли впереди, Змей и Ал сперва поспевали за отрядом, затем потихоньку отстали и к полудню тащились в хвосте. На коротком привале они пообедали с остальными. Скалозуб выглядел измученным, не в пример уставшему, но имеющему вид куда свежее Тумуру.

— Товарищ командир, — воззвал Альберт к Висельнику, взваливая на плечи свёрток ткани и шкур, — почему мы идём пешком? Это же степь. Нам положены лошади. И вообще, почему мы направляемся к той, — он запнулся, — башне? Разведка справится быстрее.

— Ездовые химеры денег стоят, а вы пока ничего не заработали. Разведку туда не послали специально, чтобы ты спросил. Давай живее! Нечего рассиживаться — задницу застудишь! Больной рыскарь не боец.

— Ох, б… — всё-таки выругался Ал сквозь зубы и зашагал за Змеем, тщетно стараясь догнать его.

Причина спешки выяснилась позднее. На востоке обозначилась неровная тёмная полоса, спустя час обретшая очертания тяжёлых, зловещих туч. Озаряемые изнутри алыми всполохами молний, они наползали на небо сплошным фронтом. Солнце боязливо бежало от них к земле, кутаясь в светло-серую вуаль облаков.

— Шевелитесь, ублюдки! — гаркнул командир. — Не успевший укрыться в башне до начала бури экспрессом отправится на костёр перерождения, а оттуда в каменоломни под Зиккуратом, я вам гарантирую! Медленным черепахам не быть рыскарями!

— Не-на-ви-жу этот мир, — пропыхтел Стиви, переходя на бег.

Казалось бы, он еле тащился, а нет, отыскал силы и рванул вперёд с удвоенной скоростью. Остальные, воодушевлённые страшноватым зрелищем, поддерживали темп и пытались не растягивать строй. Забегавший за тянущегося последним Скалозуба командир матом подгонял отстающих. Тумур, к моему удивлению, уверенно догонял нас со Стиви. Ундэс вырвался немного вперёд и крутил головой на сто восемьдесят градусов, осматривая степь.

Из-за очередного холма выросла долгожданная башня. Издали строение напоминало гору щебня и камней, из верхушки торчал обломанным клыком фрагмент стены. Верхняя часть здания давно осыпалась, из-за чего вход безнадёжно завалило, и проникнуть внутрь можно было через огромную дырищу.

— Бегом! Бегом! — орал Висельник.

И как у него дыхание не сбилось, держался ведь наравне с бойцами. Ундэс, и тот чуть запыхался. Парень взбежал по крутому склону, хватаясь за грубые стебли старой травы, и вдруг остановился на краю стены, выставив перед собой посох и вытянув назад руку с раскрытой ладонью в предостерегающем жесте.

Я затормозил и схватил за плечо разогнавшегося Стиви. Змей на ходу сбросил ношу и не спеша взошёл по куче обломков к входу, Висельник опередил его буквально на долю секунды, жестами приказав нам не двигаться. Через минуту он прыжками спустился к подножию башни, где столпились бойцы.

— Подходим по двое и любуемся. В башню не лезем. Ясно?

— Так точно, товарищ командир, — негромким хором ответили бойцы.

Глава 16

— Стиви, Кир, идёмте. За вами Эдик и Немой. Потом Скалозуб и Художник. — Так он окрестил Рафа.

Взобравшись по осыпи, я осторожно заглянул в башню и непроизвольно взялся за оружие. В круглом помещении, заваленном мусором, на остатках лестницы полусидел-полулежал гигант в доспехах. Его правая рука в латной перчатке покоилась на рукояти вертикально поставленной металлической палицы, бурой от запёкшейся крови. Он словно прилёг отдохнуть после трудного боя. Из рваной раны в боку вытекала толчками чёрная слизь, доспех буквально вывернуло, погнув сталь толщиной в палец. Из-под шлема, напоминающего топфхельм, сочилась алая кровь, растекаясь по нагруднику. У ног воина валялись груды мёртвых крысиных тел. Гигант перебил не меньше двух десятков морратов, прежде чем пал.

— Не похоже на следы клыков и когтей, — заметил я. — Ему несколько рёбер вырвали вместе с куском лат.

— Морраты и на большее способны, — возразил Висельник. — Вон та здоровая тварь смогла бы перекусить пополам обычный латный доспех и не поморщиться. Мелким по зубам кольчуги и кожаная броня.

— Это кочевник? — У Стиви глаз задёргался от увиденного. Парень попятился, едва не сорвавшись вниз.

— У них великаны редкость. Нет, он не имеет к степнякам отношения. Ребята в похожих доспехах слоняются по Мглистой Равнине, убивая попадающихся на пути живых и мёртвых. Призраки им нипочём. Завалить их сложно. Мало того, что сильные, они ещё и живучие. Однажды мой отряд наткнулся на покинутое стойбище и там, посреди гор трупов кочевников, на такого же парня. Лучше бродячих воинов обходить десятой дорогой. Они не нападают, если не приблизиться вплотную.

— Живой! — взвился Стиви, округлив глаза. — Клянусь, у него палец на рукояти дёрнулся!

— Ненадолго, — бросил командир. — Змей, Суслик, если что, отведите новичков в Зиккурат после бури и расскажите о находке.

— Оу, — издал изумлённый возглас Ал, занявший место слинявшего Стиви. — Ну и гигантопитек. Добить, товарищ к?..

— Откуда взялся? — рыкнул Висельник, хватая ослушавшегося приказа бойца пятернёй за шею. — Я что сказал? Ждать своей очереди! На обратном пути сам потащишь всё снаряжение! Палатки, колья! На сегодня лишаешься ужина, завтра только воду пить разрешаю! Змей, убери его отсюда!

Тумур пинком столкнул Скалозуба к подножию башни и спустился сам. Прокатившись по склону, Альберт не остыл, наоборот, его раззадорило болезненное путешествие вниз. Ободранный и испачканный, он встал на ноги, пригнувшись, и расхохотался, сплёвывая кровь из разбитой при падении губы. Степняк надвигался на него со спокойствием айсберга, протаранившего «Титаник». Покосившись на спину командира, Ал развернулся и, отойдя, сел на землю. Кина не будет, электричество кончилось.

Вынув изогнутый меч из ножен на поясе, Висельник соскочил со стены. Площадка для боя, по-моему, крайне неудачная. Повсюду препятствия в виде крыс и крупных обломков, пол неровный, легко оступиться и, замешкавшись, схлопотать палицей по башке. Но командованию, конечно, виднее.

Пальцы гиганта шевельнулись, обнимая обмотанную полосками ткани рукоять. С большим трудом воитель приподнялся со ступеней, опираясь о палицу. Покачнулся, сделав шаг к противнику, попытался оторвать от пола оружие и еле устоял. Его повело в сторону, однако, перед тем, как упасть, он совершил чудовищный замах — мощный и невероятно быстрый, заставивший застонать воздух и остановиться бросившегося к нему командира. Впрочем, секундная задержка не сыграла роли. Кажущийся карликом по сравнению с врагом Висельник промелькнул в шаге от упавшего на колено великана и, разорвав дистанцию, встал практически у стены на относительно безопасном расстоянии. Из беззащитного левого бока торчал эфес меча, погружённого в огромное тело на всю длину клинка.

Рыцарь неуклюже повернулся за убийцей, чтобы не потерять из поля зрения, и, точно в замедленной съёмке, повалился на повреждённый бок. Лёжа, засучил ногами, монструозная палица в окровавленной руке взлетела и рухнула с оглушительным грохотом, разметав клубы пыли, мусора и красные брызги. Тут же оружие вновь поднялось и упало, раздавив крысиный труп на другой стороне от перевернувшегося воителя. Распластавшийся гигант застыл с обращёнными к противнику смотровыми щелями.

Висельник обошёл поверженного великана по широкой дуге и приблизился к нему из «слепой зоны», убедившись в полной его неподвижности. Толчок носком сапога в наплечник не привёл к видимым результатам, воин по-прежнему лежал, раскинув конечности. Пригибаясь и стараясь не шуметь, командир переступил через свободную левую руку воителя и выдернул меч из раны, отскочив к ногам. Гигант вздрогнул, выгнулся дугой, заскрежетав сталью по камням, и обмяк. Из него выстрелили призрачные голубоватые нити, впившиеся в грудь победителя. В то же мгновение Висельника скрутила судорога. Челюсть съехала в сторону, голова запрокинулась, в выпученных, полных ужаса глазах заблестели слёзы. Человека швырнуло на мёртвых крыс и скрючило. Руки выворачивались под неестественными углами, с хрустом выходя из суставов, то же творилось с ногами, грудную клетку мотало, ударяя о камни и полуразложившиеся туши морратов. Ундэс, соскочив к нему, навалился на него и прижал к полу в попытке блокировать спонтанные движения. Отчасти ему это удалось, и командир, наконец, задышал, расслабляясь.

— Твою мать, — процедил Висельник. — Вечно с сильными душами проблемы. Кир, запомни сам и другим передай: никогда не лезь на слишком мощного врага. Либо ты победишь, либо он, но ты в любом случае останешься в проигрыше. Метка Присносущего Пламени не удержит сильную душу, и она вырвется на свободу. Как думаешь, что случилось бы со Скалозубом, убей он каким-то чудом воителя?

— Его разорвало бы энергией души гиганта.

Командир отрицательно покачал головой.

— Душа взяла бы контроль над ним, и он бросился на нас. А после перерождения сбрендил. И не факт, что его личность восстановилась бы. С повышением нашего уровня метка Присносущего Пламени крепнет. Мораль простая: чтобы собирать сильные души без отрицательных последствий, сам стань сильнее. — Опираясь об Ундэса, командир встал. — Учитесь, пока я жив, салаги. Суслик, зови остальных. Вот чёрт, лодыжку вывихнул.

Придя в себя, он сразу же принялся за вражеские доспехи. Аккуратно поддел лезвием кинжала петли, снял шлем. Из примятого топфхельма выплеснулась лужица крови с отломанным куском сервильера. По полу рассыпались длинные седые волосы, точь-в-точь у человека, зато лицо мало походило на нормальное человеческое. Ввалившиеся глаза, подёрнутые мутной плёнкой, закатились, доказывая смерть гиганта. Морщинистую кожу тёмно-серого цвета покрывали коричневые пятна, на месте носа чернели дыры. Из безгубого рта выступали небольшие острые клыки, придавая сходства со звериным оскалом.

— Нежить? — удивился я.

— У высоколобых спроси. По мне, так он чем-то болен, — высказал предположение командир. — И очень, очень старый.

— Или его состарила болезнь, — настал мой черёд угадывать. — Здорово крысы его приложили, вон в шлеме вмятина. По-моему, над ним поработал здоровяк под стать ему. Низшие морраты не используют дробящее. Им свойственно кусать, рвать когтями. Оружием потяжелее пользуются исключительно приближённые крысиного вожака. Здесь только трупы мелочи, не считая той громадины.

— Лапой врезала, — отмахнулся Висельник.

Ага, лапой. Крысюк размером с годовалого телёнка зверь страшный, естественно, и в теории способен вскрыть доспех, однако, по голове явно не он бил. От тридцатисантиметровых когтей половина шлема не погнётся. След явно от продолговатого предмета.

— Я к вам спущусь?

— Давай. Поможешь снять броню.

Из склизкой, гниющей плоти высовывались обломки сломанных рёбер, кровь вытекала из четырёх глубоких, свежих порезов, оставленных когтями крысоподобной твари. К стычке с морратами рыцарь был ранен и умер бы без участия Висельника. Сняв нагрудник, кольчугу и поддоспешник, мы обнаружили расплывающееся на всю грудину от гнилого участка синюшно-чёрное пятно, от которого расползались нити заражённых кровеносных сосудов под дряблой бледной кожей. Удивляюсь, как рыцарь сумел перебить столько крыс в таком плачевном состоянии. Со сломанными рёбрами, проломленным черепом и раной ему в лучшем случае полагалось валяться в горячке. А он ещё и против Висельника выступил. Невероятное существо.

Гигант выбрал башню в качестве укрытия от непогоды и наткнулся на крыс. Командиру повезло. Грызуны ослабили воителя, и его удалось прикончить сравнительно легко. Не будь их здесь, неизвестно, чем окончился бы поединок. Возможно, полёг бы весь отряд.

— Нашипервые трофеи, — улыбаясь, стаскивал набедренники с трупа Висельник. — Нас неплохо наградят. Отличная сталь всегда в цене у кузнецов Зиккурата.

— А перековать доспехи нельзя? — полюбопытствовал я, задумавшись о цене комплекта брони бродячего рыцаря. Со временем из наших ребят вырастут танки, и кому-то из них пригодились бы сегодняшние трофеи. Жаль, доспехи не оставить. Был бы запас на будущее.

— В принципе, можно. Только и в перекованном виде они весят столько, что мало кто из топовых воинов подымет.

Пока мы возились с гигантом, отряд по приказу командира занимался уборкой помещения. Мёртвых крыс вытаскивали наружу и скидывали по насыпи. Закончив, очистили от мусора центр пола. Там располагался ржавый лист железа, который Ундэс с Тумуром отодвинули, открыв проход на нижний этаж.

— Змей, Суслик, проверьте, всё ли в порядке, и загоняйте бойцов, — не отвлекаясь, сказал Висельник.

Трофеи он складывал в объёмные мешки. Тащить их, видимо, придётся нам, не на своём же горбу понесёт сталь. Ему командовать надо, а в роли вьючного скота сгодятся новички.

Ундэс подобрал камень и, закинув в люк, прислушался. Раздался стук, и всё стихло. Тем временем Тумур достал палку с намотанной на конце промасленной тряпицей. Промучившись несколько минут с огнивом, зажёг её. Ткань занялась, и в руках степняка запылал факел. Дело за малым — сойти на нижний этаж и поглядеть, не кроется ли там выживший моррат.

— Чисто, — кратко доложил Змей и первым соскочил вниз. Спустя секунду оттуда донеслось: — Суслик, приглашай щенков.

К тому моменту гигант лишился брони и лежал в поддоспешнике. Телосложением воитель мало отличался от человека, разве что конечности из-за худобы казались необычно длинными и тонкими.

— Подай кольцо, — протянул ко мне ладонь Висельник. Второй рукой он засовывал в мешок поножи.

Змея из бело-жёлтого металла обвивала палец мертвеца. В раскрытой клыкастой пасти сверкал фиолетовый самоцвет величиной с перепелиное яйцо. Пожалуй, самая ценная добыча, снятая с рыцаря. Интересно, чем наградят командира за эдакое сокровище? Я дотронулся до него, и вдруг провалился в темноту. Пропали голоса и шорох суетящихся бойцов, зловоние побоища. Меня словно не стало. Мысли рассеялись, и я канул в небытие.

***

…Древние руины не спеша поглощала земля. До сих пор здесь ничего не росло, хотя неподалёку, на месте пригородов, высились ели, а ниже распадок между гор зарос высокой травой. На мили разносились звуки размеренных ударов металла о металл.

— Ищи моих мать и отца. Не возвращайся без благих вестей. Загляни в каждый овраг, каждую разрушенную крепость, пещеру, встреченные на твоём пути. Пройди по старинным трактам с севера на юг и с востока на запад, но найди!

Пейзаж подёрнулся рябью, поплыл, руины и лес будто смыло бурным потоком. Из возникшей серой неопределённости оформились отвесные стены, чуть ли не смыкающиеся над головой. Угрюмое небо служило потолком, под подошвами сапог похрустывали кости животных, погрузившихся в ядовитую почву. Из чёрной как смола воды вставали десятки облепленных тиной воинов в некогда светлых доспехах. Над ними расправлял необъятной ширины плечи великий паладин. Чешуя его змеиной брони угадывалась под слоем грязи.

«Он! Это Он! Я отыскал Вашего Отца, Повелитель!»

***

Я очнулся на каменном полу. На меня уставились бойцы отряда — все, включая командира и самоуверенного Тумура. Потрескивал рядом костерок, согревая и прогоняя тьму убежища. У стены темнела куча сухого кустарника, откуда брал ветки для костра следивший за огнём Немой. Топливо заготовили до нас, нынче в степи его не найти. Запах дыма и разложившейся плоти витал в воздухе, привычный и уже не отталкивающий. Сверху стучали в обитый железом люк дождевые капли, гудел ветер, заглушаемый иногда дальним громом.

— Ну, ты дал, боец, — усмехнулся Висельник. — Мы уж думали, что тебя потеряли. Придётся лишний груз на кого-то сваливать до Зиккурата.

Ублюдок. Ведь он знал о свойстве кольца и поэтому приказал подать. Ценнейший трофей взял бы сам, не доверяя постороннему.

— Ты подставил меня, командир, — процедил я, стараясь не вспылить по-настоящему. Ни к чему хорошему мой праведный гнев не приведёт. Высокоуровневый ловкач способен стереть в порошок новичка, тем более, с урезанным здоровьем.

— Полегче на поворотах, боец! — строго произнёс Висельник. — Разделяй понятия. Не подставил, а преподал урок отряду — нельзя трогать зачарованные предметы! Чему тебя только Библиотекарь учил, не пойму.

— О намеренной лжи командира он не предупреждал.

— Не ной, боец. Рассуди логично. Если бы я принял заряд из кольца и отключился на пару часов, лучше было бы? Тумур и Скалозуб перегрызли бы друг другу глотки, отряд остался бы без двух бойцов. Остальные подчинились бы Суслику? Не думаю. Общая драка и смерть в бурю ждут вас без моего присмотра. Тебя нежно перенесли в безопасное место, положили у огонька погреться, ещё и накормим двойной порцией — скажи «спасибо» Скалозубу за неподчинение. Так что не злись. В Зиккурат вернёшься учёнее Библиотекаря. Он дальше книжек нос не сунет, а ты на собственной шкуре познал реалии суровой походной жизни и столкновения с неведомым. Осторожнее будешь. А осторожность в Кладерате обязательное условие выживания. Заодно картинки весёлые посмотрел. Руины в горах привиделись? — Я промолчал, чтобы не послать Висельника. Умом понимал — в некоторой степени командир прав, а вот эмоции не успокаивались. Он мог предупредить, и тогда претензий не было бы. Урод. — Слушайте все! Предметы, долго находящиеся с владельцем, перенимают частичку его сущности. Когда собираетесь отобрать что-то особо дорогое, будь то оружие или медальон, колечко, подумайте трижды, надо ли оно вам. Если да, то не дотрагивайтесь до вещи голыми руками. Подденьте палочкой — и в мешочек, как ядовитое насекомое. Бывает, предмет и вовсе проклят, и отключкой не отделаешься. Зарубите себе на носу это простое правило. Уяснили?

Кто-то закивал, кто-то гаркнул «так точно», я же по-прежнему предпочёл не отвечать от греха подальше.

— Здоровяки в доспехах типа отдыхающего наверху ищут кого-то или что-то по Мглистой Равнине. Годами ищут. Откуда они взялись, нам неизвестно. Они сильные, быстрые, отлично вооружены и защищены. К счастью для нас, передвигаются поодиночке и не агрессивны.

Ищут, ага. Нашли уже. Вернее, один конкретный искатель нашёл и возвратился бы в руины с докладом об успехе миссии, кабы не таинственная тварь, разодравшая ему бок и раздробившая грудную клетку.

Глава 17

Аромат закипающего в командирском котелке травяного чая расслаблял, напоминая о земном прошлом, об уюте, тепле, нормальной жизни, в конце концов. Невзирая на буйство стихии снаружи, на первом этаже Сломанной Башни было вполне комфортноотдыхать. Бойцы, правда, замирали при каждом громовом раскате и то и дело поглядывали на потолок, с которого падали бурые капли. Под люком и деревянной лестницей в углублении собралась целая лужа дождевой воды, смешанной с кровью и слизью. Мы не успели прибраться наверху до идеальной чистоты, и теперь гадость, оставшаяся от крысиных трупов, лилась к нам. Впрочем, по сравнению с бушующим ветром и проливным дождём какая-то лужица не проблема, а так, мелкая неприятность, и её мы переживём. Нас интересовало и слегка беспокоило другое. Ночь вступила в свои права, Висельник же не предпринял никаких действий, ограждающих от призраков нашу стоянку. Тут-то Мгла не проявляется, как и на кургане, зато страшно представить, что творится вокруг башни. Нас в теории могли штурмовать, а командование и в ус не дуло.

— Да чего вы трясётесь, будто крысюками покусанные, — перелив из котелка во флягу, отхлебнул горячего напитка командир. — Расслабьтесь и получайте удовольствие. Нам тут до завтра, а то и до послезавтра куковать.

— Призраки, товарищ командир, — неуверенно сказал Стиви.

— Забудьте о них на сегодня. В бурю Мгла таится под землёй. Не выносит сильного ветра, гадина. Можно спокойно спать до утра. Но часовых всё равно выставим.

— Зачем? — недоумевал Раф. — Кто к нам сунется? По идее, живность сидит по норам. А раз и у призраков нелётная погода, переживать нам не о чем.

— Художник, ты, смотрю, самый умный, да?

— Ну… Нет, товарищ командир.

— Вот и не выпячивай интеллект. Глядишь, за умного сойдёшь. Часовых надо выставлять всегда, вот вам нерушимое правило выживания любого отряда. Даже если место кажется вот прямо вообще безопасным, выставь ребят, пусть охраняют. На всякий случай. А случаи бывают разные. Уяснили, бойцы?

— Так точно, — ответили ему нестройным хором.

— Сломанная Башня — один из ключевых пунктов патрулирования рыскарей и дозоров Зиккурата, — развивал тему Висельник. — Сюда иногда заходит разная нечисть. Бывает, и в бурю кто-то наведывается. Мы мало знаем об обитателях Мглистой Равнины, хотя и живём здесь несколько лет. Никто не даст гарантию полной безопасности в степи, где бы ты ни находился — на кургане, забившись в землянку, или в сторожевом укреплении. Зачастую потерявшие бдительность неудачники становятся добычей тварей, неизвестных и Библиотекарю. Хотите жить — будьте настороже. Оружие держите наготове, о провианте думайте. Чем больше у вас еды, тем выше шанс вернуться домой целыми. Взять нашу ситуацию. Мы оказались заперты дня на два. Еды нам хватит только на завтра, а дальше? Возвращаться предстоит голодными, а голод в степи коварный враг. С пустым брюхом быстрее устанешь, меньше пройдёшь за сутки, позже доберёшься до Зиккурата. Запомните, бойцы: чем дольше путь, тем больше шанс нарваться на настоящие неприятности. Но и в трудном положении о нас заботится командование. В таких пунктах, как этот, обычно предусмотрены тайники с пищей и топливом. Заготовкой припасов занимаемся в том числе мы. Доставляем еду, воду, навозные «кирпичи» для костров и печей. Это самые простые и низкооплачиваемые задания, на них живут новички. Заплатить за скромную комнату в общаге хватит. За экстрим во время выполнения заданий полагается надбавка, к тому же, нам достаются кое-какие трофеи с убитых, не считая эссенции душ для кача. Дороже всего платят за устранение вредителей и дальние разведывательные рейды. Вот там ребята по-крупному зарабатывают на трофеях и выполнении заданий. Нам такие опасные брать пока не разрешено. Наш потолок пока — проверка подозрительных локаций, помощь разведчикам. Более важные дела поручат, когда притрётесь друг к другу, поднимете уровни и докажете полезность Зиккурату.

Я поднял руку, желая спросить. Скалозуб, кстати, совсем скис. Сидел и просто слушал.

— Суслик, разлей чайку товарищам, — приказал чуть подобревший Висельник. — Говори, Кир.

— Ундэс и Тумур не новички. Как они попали в отряд и почему никто из них не дослужился до должности помощника командира?

— У них спросить не подумал?

— Тумур чересчур ершистый, Ундэс молчит всю дорогу. Он с Немым словно два брата.

— Верно заметил, Кир. Змей и Суслик со мной уже полгода ходят, до меня химер выпасали и неплохо знают степь и её законы. Из пастухов переквалифицировались в рыскарей, потому что для местных, аборигенов, в смысле, служить в армии Зиккурата наивысшая честь. Они когда-нибудь надеются получить благословение Присносущего Пламени, считай, бессмертие. Я не выбрал никого в помощники из-за переформирования отряда. «Старички», служившие со мной, кто в армии, кто командует собственным отрядом рыскарей. Их заменили новобранцами — вами, и я решил посмотреть, может, кто-то из вас окажется толковее этих двух.

— И… кто достоин, товарищ командир? По первому впечатлению если судить, — раздался голос внимательно слушавшего Ала.

— Вы все тупые обезьяны, вас учить и учить, — глотнув из фляги, произнёс Висельник удовлетворённо. — Потом разберёмся, кто есть кто. Я из вашего сброда ещё сделаю нормальных людей. Вот ты, Скалозуб, кем был в прошлой жизни?

— Я? — опешил парень.

— Не я же. Отвечай чётко. Кем работал, успел завести семью? Хотя, какая там семья у такого балбеса.

— Работал, — высказывание командира ничуть не задело Альберта. — На бирже торговал.

— По образованию кто?

— Экономист.

— Белоручка и по совместительству бесполезный человек, — сделал для себя вывод Висельник. — Ни костёр не разведёшь без спичек, ни рыбу не поймаешь в речке. А врать командиру не надо. Усвойте следующее правило, бойцы: мне говорить правду и только правду, без утайки.

— Раз читали моё личное дело, зачем спрашиваете?

— Чтобы ты спросил. К чему тебя тянет, боец? Кем бы хотел стать в Кладерате? На этот раз не ври.

После недолгого раздумья Ал ответил:

— Магом. Мечтал оказаться в фэнтезийном мире и отыгрывать некроманта. Повелевать мёртвыми, насылать порчу, проклятия. Из посоха стрелять молниями.

— Забудь. В Зиккурате мало магов, и ни один из них не идёт по стезе некромантии. Выбирай из имеющегося. Ты ловкий, тебе подойдёт билд ловкача. Стрелка, например. Поставлю в пару к Змею, будете в дозоре.

Ал не сумел сдержать презрительной гримасы при упоминании Тумура. Тот отреагировал полнейшим безразличием.

— Не кривись, а то морда треснет. Характер у Змея противный, но боец он отличный. Сработаетесь — принесёте много пользы отряду и трофеев себе. Мне в отряде ваши разборки не нужны, ясно? Подерётесь на задании, и вылетишь из рыскарей с «волчьим билетом» прямиком в шахту под Зиккуратом, раз ни на что большее не годен.

— Понял, товарищ командир, — скорчил кислую мину Альберт. — Никаких драк. Пусть он меня избивает, и слова плохого не скажу.

— О недоразумениях между вами мне докладывай. Уладим. То же касается всех. Устраивайте разборки по окончании похода. Выполнили миссию, вернулись в город, пригласили товарища на тренировочное поле и дубасьте друг дружку до посинения и кровавого поноса. Только запомните раз и навсегда: отправившись на задание в плохом состоянии — пеняйте на себя. Я не терплю в отряде слабаков и больных на голову.

Остаток затянувшегося ужина мы провели за разговором с Висельником. Он расспрашивал нас о предпочтениях в оружии, подводил к мысли о принятии нужной для отряда стези, приводил примеры правильного построения билда и рассказывал, рассказывал, рассказывал… Никогда бы не подумал, что он словоохотлив. Впрочем, говорил он по делу, и каждая брошенная им фраза понемногу помогала нам выбрать, кем быть, как действовать. Его интересовали наши планы на будущее, навыки в рукопашном бою, привычки. Он сулил богатство по меркам Зиккурата — собственный дом, отличное оружие и снаряжение, боевую химеру, и всё это всего лишь за успешно выполненные задания.

Наконец, допив чай, командир отдал команду готовиться спать. Меня и Рафа назначил часовыми до полуночи, подбросил в огонь «кирпичей» — маленьких блоков из высушенного навоза химер — и улёгся спать, проследив за отходом ко сну остальных.

— Подкидывайте в костёр, чтобы не потух до утра, — указал он на топливо. — Дым уходит через вон ту занавешенную тканью трещину под потолком, не угорим. Учтите, сплю я чутко и часто просыпаюсь. Увижу вас дрыхнущими — составите компанию Скалозубу в его наказании.

Продирая глаза — спать хотелось невероятно, веки словно свинцом налились, — я прислонился спиной к холодной стене. Холод помогал сохранять подобие бодрствования, чему не способствовал усилившийся шум дождя. Завывания ветра с громкими громовыми раскатами выдёргивали меня из плена сонливости, едва меня в неё засасывало, точно в тёплое болото. Я вздрагивал, пошире раскрывал глаза, протирал шершавыми ладонями лицо и старался тихонько общаться с напарником.

— Жаль, нет холста и красок. Я бы с удовольствием запечатлел здешние пейзажи, — сокрушался Раф.

— Ты действительно художник? — слегка удивился я. Найти в симуляции человека творческого не ожидал. Хотя, ничего удивительного. Есть масса причин, толкающих людей на участие в эксперименте, и деньги далеко не популярнейшая.

— Нет-нет. Раньше любил рисовать на любительском уровне. Так-то я архитектор. Был им, точнее сказать, до того, как согласился отправиться в Кладерат.

— Твоя профессия наверняка будет востребована в Зиккурате, — вслух размышлял я. — Интересно, почему тебе посоветовали службу в рыскарях, а не забрали сразу помощником командующего стройбатом?

— Я сам попросил. Хотел приключений, а в городке на них рассчитывать не приходится.

— Да брось. У мирных жителей жизнь тоже весёлая. Нападения на Зиккурат чего стоят.

— Они происходят очень редко. Понимаешь, Кир, скучно мне работать с бумагами и на стройке в мире, где можно встретить чудовищ и сразиться с ними. Слышал, ты в первый же день пребывания в Зиккурате угодил в лапы крыс-переростков, планировавших атаку на городок. Вот это я понимаю, приключение!

— Ага, и вляпался в выгребную яму проблем из-за моей «везучести». В курсе, что на мне проклятие, наложенное вожаком морратов? У меня жизнь вдвое меньше, чум у тебя, скажем. И что с этим делать, без понятия. Вроде бы существуют артефакты, снимающие отрицательные эффекты, да мне до них как до Луны пешком.

— Почему же ты в отряде, а не в Зиккурате?

— Не люблю беспомощность. Мирные жители прокачивают исключительно ремёсла, оставаясь дохляками. Им никогда не повысить уровень, разве что при нападении на город. Знаешь, каков шанс погибнуть у мирняка при встрече с воином? Огромный. Воин второго уровня порвёт любого ремесленника, всю жизнь прожившего за крепостной стеной. Далее — надеюсь когда-нибудь наткнуться на артефакт, снимающий эффекты проклятия. Или хотя бы заслужить арт у кланлида. Ох, — я похлопал ладонями по щекам, прогоняя сон. Как на зло гром удалялся, затихал. Ветер уже не бодрил.

В песочных часах, оставленных у костра для подсчёта времени, песок неспешно ссыпался в нижнюю половину. Опустеет верхняя, и я переверну её, подожду, пока нижняя вновь наполнится, и разбужу Ундэса со Стиви, наших сменщиков.

— Удачный старт у нас, — пробормотал клюющий носом Раф и кулаком потёр закрывающиеся глаза. — Висельник обещал за вырученные с доспеха бродячего рыцаря деньги обустроить нам комнаты в бараке. Без вшей, с мебелью. И броньку у Иннокентия «выгрызть».

— Представляю ту броню, — хмыкнул я. Учитывая поведение командира, нам от сдачи рыцарских доспехов перепадёт на плохонькие кожаные жилеты и шапки, не более. — Нам бы лучше ездовыми химерами обзавестись. По степи на своих двух далеко не убежишь.

— Согласен. И оружие поприличнее.

— По арбалету нашим ближникам. Обучение стрельбе займёт мало времени, через неделю тренировок у нас получится отряд со смешанным вооружением. Едва заметив врага, даём ему подойти ближе и выпускаем по болту. Потом выхватываем мечи, топоры, палицы, лучники как самые скорострельные нас прикрывают, отойдя за наш строй. И щит должен быть у каждого. Кочевников наверняка срисовывали с земных. Значит, столкнёмся с конными стрелками.

— Описываешь вооружение и тактику армейских подразделений Зиккурата, — вдруг прорезал шум дождя голос Висельника, выметя добрую половину сонливости. Командир лежал на спине, изображая спящего — глаза закрыты, дыхание ровное. — Именно так они и сражаются в пешем бою.

— Рыскари, имею в виду состоятельные отряды, какой тактики придерживаются? — полюбопытствовал Раф.

— Разной. И чисто на химерах скачут, обстреливая противника с расстояния, и в ближнем бою рубятся мечами и дубасят палицами. Для них главное — мобильность. Явились, обнаружили врага, подали сигнал армейцам и умчались. Нам вот, например, не обязательно было убивать рыцаря. Мы могли уйти. Если бы не буря. Погода не дала нам другого выхода. На открытом пространстве отряд бы погиб, скорее всего.

— Буря и буря. Что в ней страшного? — не понял засыпающий Раф.

— Молнии, ветер, ядовитая вода и… чертовщина. В грозу по небу… — Командир запнулся. — В общем, выпадет случай — увидишь сам. Беги тогда под крышу, запрись и не высовывайся, пока буря не кончится.

— Мне стало чуточку интересно, — усмехнулся Раф. — Как-нибудь вылезу полюбоваться грозой.

— Идиотина, — беззлобно обозвал Висельник моего напарника. — Слушай старших. Дольше проживёшь.

Раздавшийся в следующую секунду звук напрочь выгнал сонливость из сознания и тела, вынудив нас с Рафом замереть, а Висельника бесшумно встать с соломенного тюфяка и обнажить меч. Жестами приказав не шуметь, командир кончиком клинка похлопал по Тумуру. Тот резко сел и потянулся за оружием. Ундэс тихонько встал с посохом в руках. По-моему, степняк с ним никогда не разлучался. Втроём воины окружили лужу под люком, поглядывая наверх.

Звук повторился. Настойчивый стук в потолок над нами. Три удара чем-то тяжёлым, точь-в-точь ломом долбили в шлакоблок.

На лицах бойцов застыло удивление, смешанное с испугом. Лишь Висельник сохранял напряжённое выражение без тени страха. Левой рукой он зажал жёлтый флакон, откупорил зубами и приготовился проглотить содержимое. Всё серьёзно, раз до препаратов дошло.

Башня вздрогнула от третьей серии ударов, грохнувших в затрясшийся потолок. Пыль и куски штукатурки посыпались вниз, разбуженные бойцы переглядывались.

— Какого хрена?! — проснулся Скалозуб и, засучив ногами и путаясь в одеяле, попытался вскочить.

— Тревога! — закричал Висельник. — Прочь от лестницы!

Я, не чуя ног, оказался стоящим с ножом в руке. Башня мелко задрожала, по барабанным перепонкам врезал скрежет разрываемого металлического листа. Запоры слетели, и люк вырвало, впустив в комнату холодный зловонный ветер и брызги дождя. Пламя костра заплясало, припадая к земле, точно склонялось ниц перед неведомым пришельцем.

Я бросился к самострелу. На ступени лестницы опустилась нога в латной броне. Деревянная доска прогнулась под весом сходящего. Судя по стопе, выдающейся из-под ветхого серого одеяния, размеры «гостя» не превосходили человеческие. Шаг вниз, и на ступень со стуком ударил конец массивного резного посоха. Ещё шаг, и показалась рука в дырявой кожаной перчатке, держащая посох.

Тумур, наложив стрелу на лук, целился в пришельца, я зарядил арбалет и направил на вероятного противника. В тусклом свете тухнущего костра различались узкие плечи входящего. В комнате стремительно темнело, а паника овладевала людьми. Эд, вскрикнув, швырнул оружие на пол, Стиви истово молился. Выпущенная им стрела высекла искры из лат на ноге и канула во тьму.

Вспышка молнии осветила существо на лестнице. Тёмно-серое одеяние, сморщенное лицо под капюшоном. Безусловно, оно некогда было человеком. Дряблую кожу тронуло разложение, отрезанные веки навсегда оставляли открытыми глаза с чёрной склерой. Подпоясанный грубой верёвкой живой мертвец напоминал монаха.

— Ундэс, уводи людей! — рыкнул Висельник, отбрасывая опустошённый флакон.

Глава 18

— Все за мной!

Степняк бросился к стене, заваленной вязанками хвороста. Схватив одну, отшвырнул подальше.

— Раскидывайте! — крикнул он. — Быстрее!

Я поспешил к нему, как и другие новички. Змей остался стоять неподвижно, напряжённо глядя на пришельца.

— Я останусь? — вопросительно посмотрел сын степей на командира. — Помогу.

— Вали отсюда! — гаркнул Висельник, сдобрив приказ отборным матом, и Тумур зашевелился. Подобрав сумку, подскочил к земляку. Помогать нам разбирать хворост он, впрочем, не собирался. Встав между нами и лестницей, прицелился из лука в торс незнакомца. Тот уже почти сошёл на пол. За ним ковыляли по ступенькам два низкорослых горбуна в мокрых лохмотьях. При вспышке молнии показались когтистые длиннопалые руки тварей и оголённые кости, выдающиеся из гниющей, кишащей белесыми червями плоти. В глазницах вращались глазные яблоки с узким зрачком. Возможно, при жизни они были людьми, но сейчас от человеческого у них мало что осталось. Из-за частокола острых зубов вытекала вязкая слизь.

Ну, разработчики. Словно специально старались вызвать отвращение и страх, придумывая здешних обитателей. Не могли для разнообразия создать нормальных мобов? Зверолюдов каких-нибудь, например. Хотя для умирающего, практически мёртвого мира, конечно, вурдалаки и прочая мерзость подходят идеально.

— О, Висельник, — заметил нашего командира обведший взором немигающих глаз пришелец. Обратился он к рыскарю, как к старому знакомому. — Так это ты убил Ищущего?

— А тебе какой интерес?

— Он владел вещью, которую я хочу получить. По-моему, она сейчас у тебя. Кольцо в виде змеи. Сущая безделица для тебя и магов Зиккурата, а мне оно понадобится. Для коллекции. Ты же знаешь о моей любви к собирательству всякого хлама.

Похоже, пришелец был хорошо знаком с Висельником. Интересно девки пляшут. У одного из командиров рыскарей, воина Зиккурата, имелись точки соприкосновения с нежитью. Это первое. Второе — мертвяк не хочет вступать в бой, предпочитая переговоры. Значит, не чувствует себя намного сильнее нас. Отлично! Шанс победить его не так уж и мал. Почему же Висельник приказал убираться? В его голосе чувствовалась чуть ли не паника.

Ундэс приподнял лежавший под хворостом толстый бронзовый щит, зелёный от времени, и оттащил, открыв проход вниз. Из отверстия в полу нам плотоядно ухмыльнулась тьма.

— Стиви, огня!

Парень всё правильно понял. Кинувшись к затухающему костру, вытащил тлеющую головню и бегом вернулся.

— Я иду первым. Тумур, прикрываешь тыл.

— Принял, — нехотя согласился Змей.

Забрав у Стиви разгорающуюся на конце палку, Ундэс спрыгнул в темноту. За ним Эд, Немой, Раф и Стиви. Скалозуб ненадолго задержался, наблюдая за пришельцем и командиром. Мне тоже было интересно узнать, к чему приведёт начавшийся разговор между ними, однако, попасть под горячую руку совершенно не хотелось, поэтому я сиганул вниз, расслышав напоследок:

— Изгнание не пошло тебе на пользу. Выглядишь отвратительно.

— Зато я сильнее любого воина Зиккурата. И мага. Так ты отдашь кольцо, или мне присоединить тебя и твоих бойцов к моей свите?

— Лови!

Под ногами оказалась сухая твёрдая поверхность, а над головой сводчатый каменный потолок, весь растрескавшийся и не внушающий доверия. В проёме наверху сверкнул золотой росчерк, раздался звон. Пол вздрогнул вместе с башней, из трещин посыпался мусор. Я вовремя шагнул вперёд — позади упал Скалозуб, на него сразу же рухнул Тумур, вызвав у парня взрыв отборного мата.

— Вперёд, за мной! Скорее! — встревожено окликнул Ундэс. Освещая путь головнёй, он быстрым, размашистым шагом направился по прямому узкому ходу.

Снова звон, звуки ударов, стук и странное уханье. Развалины затряслись, будто в приступе беззвучного титанического хохота. Подземелье вдобавок наполнилось громким хрустом. Тусклый свет едва освещал стенные ниши, забитые останками, и у меня возникла неприятная догадка, что именно хрустело под ступнями. Мы молча шли по древнему склепу, удаляясь от башни, даже Ал не проронил ни слова с тех пор, как его поднял рывком Змей и погнал пинком прочь от входа, где сверкали золотые росчерки.

Мы ушли на добрых двести метров, никуда не сворачивая, прежде чем нас остановил грохот. Мы простояли всего мгновение. Затем, не сговариваясь, ринулись дальше. Если башня обрушилась, подземелье может постигнуть та же участь. Головня превратилась в маячащую впереди большую искру, практически не дающую света. Бежавшие цепочкой люди натыкались друг на друга в темноте, валили. Со всех сторон доносились недовольные возгласы, ругань. Я споткнулся о растянувшегося на полу и поскуливающего то ли от страха, то ли от боли Стиви и сам едва не упал на него, наступив парню на раскрытую ладонь.

В спину толкнул плотный поток воздуха, я чихнул от поднявшейся пыли. Вспомнились горбуны, судя по всему, состоявшие в свите пришельца-изгнанника. Выглядели они опаснее морратов.

— Бежим! — заорал Эд передо мной, сея панику в отряде.

— Скорее, мать вашу! — крикнул Скалозуб и врезался мне в спину, чуть не сбив с ног.

Пришлось развернуться, опрокидывая потерявшего равновесие парня на стонущего Стиви, по которому потоптались уже дважды.

— Не спеши — успеешь, — проронил я, отодвигаясь от Ала. Пырнёт ещё, в темноте не заметишь.

— Уйди, — послышалось в ответ.

Захрустело, обозначая удаляющиеся шаги. Я подхватил Стиви и, поставив на ноги, потащил за собой. Грохот полностью прекратился, эхо, гулявшее по тоннелю, и то замолкло. Подземный ход пока стоял. Впрочем, мог обвалиться в любую минуту, поэтому поторопиться не мешало бы.

— Брось чёрного, — посоветовал идущий за нами Тумур.

Надо отдать степняку должное, нервы у него железные. Не поддался общему порыву и до сих пор выполнял приказ Ундэса, прикрывая тыл. Из него получится отличный солдат, если проживёт подольше.

— Идти можешь?

— Могу, Кир, могу, — запротестовал хромающий Стиви, охая на каждом шагу.

— Нога сильно болит?

— Д-да… не очень, — выдавил парень.

— Тогда двигай поршнями активнее. Змей, далеко до выхода?

— Для чёрного — далеко. — Понял-таки, что с ногой беда. То ли подвернул, то ли сломал. Ранение в степи равносильно смертному приговору, по словам Висельника, особенно в нашем положении. Выживать не научились, средства защиты от призраков остались в Сломанной Башне. Надеюсь, хотя бы мертвяки за нами не гонятся.

Относительная тишина, наступившая после грохота, действовала успокаивающе. К тому же, вскоре отдалившиеся от нас ребята выдохлись — не элита всё-таки, выносливость ни у кого не прокачана кроме разве что степняков. Минут через десять мы их догнали. Ундэс спорил с Алом и Эдом. Скалозуб не хотел признавать сына степей новым командиром. Степняк же спокойно пытался убедить обоих, что выходить наружу не стоит, лучше до утра схорониться в туннеле и дождаться отставших, то есть, нас.

— Стоп! В какую сторону нам идти? — испуганно спросил Эд. — Вот чёрт! Говорил же — нельзя останавливаться! Потеряли направление.

— Эдик, завянь, нам туда. Тьфу, ты же не видишь, что я показываю. Слышишь, откуда наши лузеры ковыляют? Нам от них нужно идти. Немой, вставай и потопали.

— Вы не уйдёте. Я отвечаю за вас перед командиром. Подождём остальных и пройдём немного, потом остановимся. Нам опасно выходить, неужели не понимаете? Снаружи может быть что угодно — немёртвые, призраки, ядовитый дождь. Вы подвергаете риску весь отряд. Из-за вас мы погибнем.

— Ну да, тебе-то есть, что терять. Сиди здесь, пока не надоест, мы-то тебя с собой не тащим. А я не хочу ждать, пока на голову упадёт потолок.

— И пока те уроды нас не найдут, — добавил Эд. — Неизвестно, кто победил в башне.

— Никто там не победил, — вмешался я в спор. — Висельник обрушил башню, чтобы спасти нас. Он знал, что ему не победить, и отослал отряд. Та мертвяцкая компашка понесла потери либо вовсе под обломками. В любом случае, не погонится за нами в ближайшие часы. Кольцо Ищущего у Висельника, преследовать нас у тех тварей нет смысла.

— Есть, — не согласился Ал. — Они мёртвые, а мёртвые охотятся на живых. Вспомни морратов. Для них любой живущий — ценный источник жизненной энергии. Ты бы, путешествуя по пустыне, отказался посетить оазис поблизости и набрать воды из ручья?

— Отряд слишком крупная добыча. Висельник наверняка потрепал их. Хотел бы я знать, кто к нам пожаловал на огонёк.

Спрашивал я степняков. Оба промолчали.

— Я бы скорее вернулся, чем искал выход, — сказал Тумур.

— А знаете, нам ведь точно не известно, разрушена ли башня, — задумчиво произнёс Ал. — Тогда нужно бежать отсюда, свесив языки.

— Поступайте, как знаете, — проворчал сдавшийся Ундэс.

Передохнув несколько минут, мы двинулись дальше. Шум дождя и ветра давно пропал, и связано это было не с улучшением погоды. Мы постепенно углублялись, и звуки не пробивались сквозь толщу земли и камня. Костей становилось меньше, они больше не устилали выложенный плитками пол. Ундэс попытался разжечь огонь — безуспешно. Мы брели в кромешной тьме, потеряв счёт времени. Спящую в склепе тишину нарушали лишь шорох наших шагов и дыхание. Иногда похрустывали валяющиеся кости.

— Света бы, — прошептал Раф. — Страшновато ходить по останкам, не зная, что вокруг.

— Стены, потолок и кучи костей в нишах, — также шёпотом попробовал подбодрить я. — А ещё товарищи. И ничего больше.

— Мы в последнем пристанище защитников Сломанной Башни, — пояснил идущий рядом Змей. — Старики говорят, до появления вас, бессмертных, башню заполняли перемешанные скелеты людей, гигантов и чудовищ. Все они погибли в бою. Кто-то из них оборонялся, кто-то нападал. На три тысячи шагов вокруг степь покрывал ковёр из павших. Сквозь пробитые черепа, рёбра проросла трава, доспехи рассыпались в труху, но земля отказывалась принимать убитых. По ночам полчища призраков штурмовали башню. Ваши соплеменники очистили поля. Кости сожгли на священном костре, горящем над Зиккуратом, комнаты очистили солью и железом. Подземелье оставили в покое. Здесь нет ценных вещей — доспехов, оружия, магических артефактов. Одни мертвецы, покоящиеся с Великой Войны.

— А кем были защитники башни? Людьми? Великанами? — поинтересовался Раф.

— Народ, сгинувший в веках. Не люди, не гиганты. Высокие — выше нас, крепкие. Они поклонялись матери жизни Белой Змее и её братьям и сёстрам. Старики говорят, что отцы наших отцов застали их и сражались с ними. Мой народ поныне вспоминает о тех войнах с содроганием. Защитники Сломанной Башни умели сражаться.

Громкий смех Скалозуба разнёсся по подземелью, отражаясь от сводов, и заставил умолкнуть степняка.

— Ерунда это всё. Сказки. Небылицы, придуманные и вложенные вам в головы такими же людьми, как я.

— Книги не менее интересны от того, что описываемое в них плод воображения автора, — возразил Раф. — По-моему, красивая история не может быть ерундой. Учитывая обстоятельства, любые крупицы информации об ушедшей цивилизации имеют ценность. Пересеивая фольклор, мы ищем и находим полезные знания. Например, о том, куда нам пока не следует совать нос. А вообще, красиво построили виртуальный мир. Атмосферно тут.

Ал хмыкнул.

Наш путь продолжился в молчании. Тишина ложилась на плечи плотной тяжёлой шалью. Кости перестали попадаться под ногами, шарканье обуви по сухому полу и дыхание — вот и все звуки, сопровождавшие нас в темноте. Они, тем не менее, поднимали настроение. Слыша отряд, я знал об их близком присутствии, и на душе становилось спокойнее. Блуждая по туннелю в одиночку, в кромешной тьме, среди полуистлевших костей, зная о мертвяках, крысах-переростках, паразитах, призраках, трудно сохранять спокойствие.

— Стой, — тихо скомандовал Ундэс.

Отряд встал, ребята затаили дыхание, прислушиваясь. Издалека долетали до слуха еле различимые завывания.

— Волколаков не хватало, — сглотнув, нервно произнёс Раф.

— Идёмте тише, — скорее, попросил, а не приказал Ундэс.

Вой нарастал по мере продвижения. К странному звуку добавился шум. В какой-то момент я узнал его — так резвился ветер над башней.

— Выход, — удивлённо-радостно протянул Скалозуб.

Через несколько минут показалось тёмно-серое пятно неопределённой формы, выделяющееся на фоне чернильной тьмы.

— Стой! — повторил команду Ундэс. — Нам надо остаться в подземелье до утра. Снаружи опасно.

— Прекрати ныть! Висельник сказал, что сегодня Мгла не поднимется. Мне приятнее провести ночь на свежем воздухе, чем в душном склепе по соседству с костяками. А вам, парни?

Бойцы ответили Скалозубу одобрительными возгласами.

— Я не просто так предупреждаю. Вы не знаете, с чем столкнётесь…

— Отойди, а? Снесём же, Суслик, — подал голос осмелевший Эд.

Степняк отступил, пропустив бойцов. Я не спешил, притормозив и Стиви, хотевшего побежать за Алом и компанией.

— Змей, что там такого страшного снаружи?

— Узнаешь. Ты же не собираешься сидеть под землёй до утра? Беги за друзьями.

— А ты, значит, пересидишь ночь здесь?

— Посмотрим.

Я зашагал, сосредоточившись на внутренних ощущениях. Сколько бы ни твердили об ошибочности интуиции, моё чутьё меня почти никогда не подводило, вытаскивая порой из таких дрянных ситуаций, которые, казалось бы на первый взгляд, выхода не имели. Одна проблема — оно вопило об опасности с того самого момента, как к нам «постучался» пришелец со свитой из горбунов.

Светлеющий арочный проём перегораживали остатки двери. С косых бронзовых полос, крепившихся к петлям, кусками сгнившей плоти свисали трухлявые доски. От удара ногой Немого преграда с жалобным скрежетом развалилась. Отряд высыпал из подземелья.

Справа и слева вздымались земляными валами поросшие чахлым кустарником стены оврага. Кусочек неба над нами пронзали вспышки молний, на миг освещавшие местность. В полусотне шагов от выхода тёк ручей, впадающий в болото.

Хлюпая по раскисшей от дождей земле, Скалозуб бросился к пологому склону и, хватаясь за кусты, взобрался по нему на край оврага.

— Сюда! Сюда! — замахал он рукой. — Тут такое творится!

— Не надо, — не выходя из проёма, попробовал остановить бойцов Ундэс.

— С Алом ничего плохого вроде не случилось, — выразил общее мнение Раф и вскарабкался вслед за Скалозубом.

Я не отставал ни на пядь. Вскоре земляная стена покорилась, и степь открыла нам холодные, влажные объятия. Порыв ветра чуть не уронил нас обратно. Мы удержались, а в следующее мгновение сами попятились от увиденного.

Над грудой развалин, оставшейся от Сломанной Башни, плясали в безумном танце существа, сотканные из бесчисленных ветвистых молний. Гигантские пасти, лапы, гребни — они напоминали амфибий, рептилий и зверей, соединённых в невообразимые, грозные формы. Чудовища купались в тучах, опускаясь до земли, и там, где они касались степи, чернели проплешины выжженной почвы.

Показавшийся над краем оврага Эд с диким воплем кубарем покатился вниз. Сейчас бы орать, привлекая внимание небесных громадин. Я и Раф осторожно полезли назад. Присевший на корточки Скалозуб поглядывал то на нас, то на небо. Решив не испытывать судьбу, он соскочил на склон.

— Что там? — Прислонившийся к камням дверного проёма Стиви со смесью страха и непонимания смотрел на нырнувших в темноту склепа нас.

— Меньше знаешь — крепче спишь, — выдохнул я. Меня до конца жизни будут преследовать образы небесных чудовищ. Думаю, так же, как и всех, вылезших из оврага.

— Ундэс предупреждал, — могу поклясться, Змей ухмылялся. — Это всего лишь божественные звери. На них боги пересекают небо. В бурю они резвятся, разрывая любого, попавшегося им на глаза. Нам не стоит их бояться. Чтобы избегнуть их зубов, достаточно лежать, не двигаясь, и не шуметь. По-настоящему бойтесь тех, кто дремлет в Гиблой Лощине. Нам придётся пройти по ней, чтобы не встретиться с Тёмным Пастырем, убившим Висельника.

Глава 19

— И много ещё ты не рассказал нам такого, что мы должны знать?

А Змей-то оказался порядочной сволочью. О том, куда ведёт подземный ход, был в курсе, и о мертвяках. Предупреди он раньше, мы бы — я, во всяком случае — действовали осторожнее. Слова об опасности, подстерегающей впереди, и молчание, похожи на предрассудки дикарей. Поэтому новички ломанулись в овраг, наплевав на всё и вся. Я тоже хорош. Хотел побыстрее покинуть подземный ход. Мертвецов испугался! Да они, возможно, покажутся милыми щенками по сравнению со зверюгами, обитающими в овраге.

Тумур, скотина, в очередной раз промолчал.

— Рассказывай, пока у меня не кончилось терпение. Кто такой Тёмный Пастырь?

Пауза затянулась. Я уже подумывал, не применить ли силу, чтобы выбить из Змея инфу, но он заговорил.

— Ну, кончится у тебя терпение, и? В поединке я из тебя дух вытрясу. А ты мне ничего не сделаешь.

— Правда? А против всех нас выступишь? — потянулся за ножом Ал, Немой угрожающе надвинулся на степняка. Тот пренебрежительно фыркнул.

— Пастыря раньше звали Святошей, не знаю, почему. Он служил с Висельником. Два года назад пропал. Все считали его погибшим окончательной смертью — на костре он не переродился. Через пару месяцев вдруг объявился. Объяснил, что его выкрали кочевники, и он странствовал с ними по степи. Рассказывал о богах, властвующих за стенами Зиккурата, и о силе, которой они одаривают отличившихся. О том, что мир не тот, каким кажется бессмертным в Зиккурате. Подговаривал новичков уходить за стены и обращаться к богам, явившимся из межзвёздной тьмы. За это его хотели замуровать живьём, но в назначенный день, стоя на внешней стене перед толпой бессмертных и моим народом, он призвал себе на помощь служителей богов. Те спустились с небес и забрали Святошу.

— Так это из-за него Зиккурат штурмовали орды мертвецов несколько лет назад? — вырвалось у Ундэса.

— Да. Тебя в те дни взяли в отряд. Святошу объявили изгнанником и приказали рыскарям убить при встрече. Ходят слухи, с тех пор его не раз видели в степи. Он переманивал новичков на сторону своих богов. Кто-то соглашался и пропадал. однажды изгнанника, ведущего вереницу ходячих мертвецов, заметили разведчики. Поэтому прозвали Тёмным Пастырем.

— Типичный некромант, — окрестил ночного пришельца Раф. — Поднимает зомби и использует призывы, чёрную магию. Для нас довольно неудобный противник.

— Для нас любой высокоуровневый перс неудобный, — прервал его Скалозуб.

— Знаешь что-нибудь о его способностях? — спросил я Змея.

— Тёмный Пастырь повелевает восставшими мертвецами. Больше ничего.

— А ещё он, если ему верить, обращает игроков в марионеток, сопровождающих его, — поделился я сведениями, почерпнутыми из разговора Висельника и пришельца. Некромант вполне мог поставить себе на службу командира. Знать бы, в каком виде. Медлительный зомби — одно дело, а ловкач, сохранивший навыки фехтования, совсем иное. — Сколько мертвяков с ним?

— Откуда я знаю? — вспылил Тумур. — Нам не справиться.

— Раз прозвали Пастырем, значит, больше двух, — размышлял я вслух. — К нам спустились два горбуна. Остальные ждали снаружи. Весёлая ситуация. Нам слишком мало известно о противнике. Ладно. Змей обмолвился о Гиблой Лощине. Что за место, кем населено?

— Подземный ход выводит в Гиблую Лощину. Протекавшая там река со временем обмелела и превратилась в болото, кишащее нечистью и… сокровищами. Правитель Зиккурата посылал туда разведчиков, сам ходил с войском. Но павшие воины встали из реки и порубили большинство бессмертных. Трижды приходил Алмаз за сокровищами и трижды терпел поражение, оставляя Гиблой Лощине отличные вещи. В конце концов, плюнул и прекратил походы.

— А какие ценности нашли?

— Броню и оружие древних воителей, кольца, кулоны. Потерял Зиккурат гораздо больше, чем добыл.

— Чтоза воители? Мертвяки, призраки? Как сражаются?

— Мне откуда знать? Я в Лощине не был, люди моего народа не любят о ней рассказывать. Воины, ходившие с Алмазом, тоже — никому не нравится говорить о поражениях.

— Кир, слушай, — вклинился Раф в «допрос» степняка. — Мы вошли в Лощину, а те воины не вылезли. В компьютерных играх у мобов есть зона агрессии. Они нападают исключительно на тех, кто попадёт в неё. Нас не атаковали, потому что мы находимся вне зоны агро.

— Или просто не охотимся за их бронёй, — высказал я предположение. — В любом случае, пока мы в относительной безопасности. Здешние твари нам не угрожают, основная проблема — некромант. Тумур, Мгла проникает в Лощину?

Спросил, особо не рассчитывая на ответ. Однако, степняк удивил.

— Мгла и бродячая нежить держатся подальше отсюда. В Лощине дремлют могущественные воины, чья сила внушает страх слабым. Вы ещё почувствуете её.

— Не каркай.

Так я и думал. Мгла, равно и мертвяки, побаиваются более сильных сущностей. О своеобразной естественной иерархии среди призраков и нежити упоминал Библиотекарь. Слабые сторонятся сильных и крайне редко вступают с ними в симбиоз.

— Смелый и глупый бессмертный. Думаешь, вам повезёт, и уроков Висельника будет достаточно для возвращения в Зиккурат? Лишь я могу довести нас домой.

Недолюбливает Тумур людей, прибывших в Талариан из реала. И это мягко сказано. Подозреваю, причина в амбициях и отношении к коренным жителям Зиккурата. Висельник о местных невысокого мнения. Помощника себе не выбрал, имея в распоряжении двух опытных следопытов.

Змей хочет доказать превосходство над новичками любым способом, и не важно, что в процессе один из нас, а то и несколько, уйдёт на перерождение. В глазах командования Тумур станет героем. А возможно, он добивается мести. Погубит отряд и возвратится в Зиккурат. Впрочем, есть иные варианты. Зачем ему возвращаться к тем, кто его презирает? Выгоднее примкнуть к чужому кочевому племени и за счёт полученных в рыскарях навыках завоевать авторитет. Ещё лучше — сговориться с Пастырем.

Ясно одно: доверять степняку нельзя.

— Нам уместнее остаться здесь.

— Решил умереть? — Удивился Змей.

— Мы ушли на разведку по приказу командования. Задания нам дают Алмаз и его офицеры. Через два — три дня пропавших хватятся и пошлют кого-то проверить, что с нами случилось, причём за нами придут не зелёные новички, а ребята поопытнее, в неплохой снаряге. Мы же не справились с заданием, чему самое логичное объяснение — боевое столкновение. И не переродились. Пропали без вести. Следовательно, нас захватили, и потребуется серьёзный отряд для устранения захватчиков. Наша задача — продержаться максимум дней пять до прихода помощи.

— Ух ты, командир выискался! — сплюнул Скалозуб. — Мы столько не проживём. Припасы, оружие, зелья в Сломанной Башне. Скажешь, как протянем неделю без еды и воды?

— В степи водится всякая живность, некоторые корни трав съедобны. Нужно знать, какие именно. Ундэс травник, ему это известно. А воду кочевники добывают из подземных источников и обрабатывают определённым способом. Помните, Висельник рассказывал о кипячении и обеззараживающих флягах?

— С какого перепугу ты назначил себя нашим командиром? — возмутился Эд. — Ладно Ундэс, он полезен, не впервые в степи. А ты?

— Я никого не заставляю мне подчиняться. Просто пытаюсь действовать правильно в создавшейся ситуации. Хочешь уйти — не держу.

— С чего ты взял, что нас будут искать? — В голосе Ала чувствовалась насмешка. — Отряд рыскарей исчез, подумаешь. Не велика потеря. Мы даже в армии Зиккурата официально не состоим.

— Всё просто. Им необходимо узнать причину исчезновения. Вдруг крепости угрожает очередной враг? Морратов прощёлкали. Отражение атаки крысюков удачное стечение обстоятельств. В следующий раз может не повезти. Не дураки же сидят в командовании! Будь иначе, Зиккурат давно бы разрушили не нежить, так кочевники.

— Что предлагаешь, Кир? — задал вопрос уже Раф.

— Переночуем возле выхода из подземелья. Здесь прохладно, зато сухо, на воителей Лощины не нарвёмся. Ундэс, разведи огонь из остатков двери.

— Про мертвяков забыл. Они где-то там, в темноте.

— Ага, там, Ал. Некромант к нам не подкрадётся. Попробует — заметим. Приму меры. Я со Змеем дежурю до рассвета.

Ундэс бился над костерком добрых полчаса. Бойцы уже отчаялись раздобыть огонь, когда искра, выбитая степняком, подожгла древесные стружки, и куски досок лениво занялись жёлтым пламенем.

Я осмотрел ногу Стиви. Чуть ниже колена она распухла, деформировалась. При движении ею парень кряхтел, чтобы не закричать от боли, чем вызвал нездоровый смех у Скалозуба.

— Закрытый перелом, вероятнее всего, — покачал головой Раф. — Не повезло.

Я и Раф соорудили шины из металлических полос, скреплявших дверь, и как могли выпрямили ногу Стиви. Ходить от наших действий ему легче не стало, зато боль в зафиксированной ноге немного улеглась.

Закончив со Стиви, я с горящей палкой прошёлся по подземному ходу и разбросал кости из ниш. Сухие и хрупкие останки покрыли пол ковром, громко хрустящим под ногами. Какая-никакая сигнализация на случай визита некроманта.

Пройдя метров на двести вглубь подземного хода, остановился, весь обратившись в слух. Тишина стояла в прямом смысле слова мёртвая. Довольный, я возвратился к отряду. Бойцы, в том числе Скалозуб, здраво рассудили, что под землёй ночью безопаснее, и, усевшись на полу плечом к плечу, отдыхали. Вряд ли кто-то из них уснул, чересчур многое им довелось пережить за крайние сутки. Я примостился подальше от выхода, напротив угрюмого Тумура, вынул нож и начал тихонько водить найденным в башне оселком по лезвию, поглядывая на степняка. Тот, сложив руки на груди, уставился на тлеющие угли в затухающем костерке.

Ножи сохранились почти у всех бойцов, а оружие серьёзнее прихватить успели я, Ундэс и Тумур. Итого, в наличии самострел, лук, посох и копьё. С таким «богатым» арсеналом я бы не рискнул пойти на окружённого зомби некроманта. Усложняет ситуацию то, что единственный, владеющий луком, — Змей. Доверять ему спину плохая идея. Сын степей обижен, гордость его уязвлена. Не удивлюсь, если скоро дезертирует. Источник информации из него сомнительный, проводник по степи тоже. Путь к Зиккурату найти легко, колоссальное сооружение торчит на горизонте и видно его практически отовсюду. Трудно дойти до городка-крепости живым.

— Зверя в Лощине не добыть, — нарушил молчание степняк, продолжая упрямо смотреть на угли костра. — Запасы в башне. Давай добьём чёрного? На мясе доживём до прихода помощи. Он всё равно бессмертный. Возродится.

— Иногда в башку нашего аборигена забредают дельные идеи, — неожиданно согласился с ним Ал.

— Никто из нас не умрёт, — отрезал я. — Стиви пригодится в бою.

— Хм, а ты хитрый, — ухмыльнулся Скалозуб. — И безжалостный. Мне нравится.

— О чём он толкует? — Стиви явно была не по душе перспектива быть съеденным или отданным на растерзание здешним чудовищам.

— Не бери в голову. Спи.

— Не спится, Кир. Закрываю глаза и вижу идущего по степи некроманта. Проклятое воображение!

— Твой недостаток — впечатлительность. Не спишь, так молись. У тебя получается. До сих пор ведь жив.

Внявший совету Стиви зашептал молитву, а я продолжил сидеть, натачивая нож и размышляя о сегодняшних событиях. Что Зиккурат не единственная играбельная фракция, подозревал изначально, теперь получил наглядное подтверждение. То-то Скалозуб обрадовался. Некромантия — то, о чём он мечтал. Кстати, за ним следует присматривать. Потенциальный перебежчик.

К утру похолодало. У некоторых бойцов натурально стучали зубы. На меня же навалились и усталость, и холод. Запрокинув голову назад, я просидел в таком положении несколько секунд, после чего резко нагнулся. В глазах вспыхнули искры, прогоняя сонливость. Встав, прошёлся до выхода из подземелья, выглянул из дверного проёма в предрассветную серость, заодно размялся. Дождь закончился, на земле блестели огромные лужи, стекающие в болото.

— Ундэс, — позвал я.

Степняк с готовностью встал и, захватив посох и сумку, приблизился.

— Раздобудь еды ребятам. В степи попадаются съедобные растения, живность. Хотя бы насекомых принеси, без разницы.

— Понял.

Суслик вылез по склону и скрылся за почерневшими стеблями травы.

Отряд, кряхтя и растирая плечи и бёдра, чтобы чуть согреться, поднимался.

— Раф, часа через три буду. Не высовывайтесь, пока не вернусь. И приглядись к Змею и Скалозубу. Осторожнее с ними, — предупредил я вполголоса.

— Ага, понял. Ты там тоже береги себя.

Разведка — основа основ любой боевой операции. И не только боевой. Мы отчаянно нуждались в сведениях о нашем окружении по двум направлениям — Гиблой Лощины и Сломанной Башни.

Стараясь не высовываться над чёрной после вчерашнего дождя травой, я где ползком, где на четвереньках, подобрался метров на триста к руинам. Сооружение вправду завалилось, причём внутрь. Внешняя часть стен растрескалась, в отдельных местах из кладки выпали каменные блоки, впрочем, не образовав сквозных дыр.

Вокруг развалин шли на примерно равном расстоянии друг от друга зомбаки. С виду обыкновенные ходячие трупы, изображаемые в фильмах и сериалах. Сине-чёрная кожа облезала с гнилой плоти, в глазницах болтались глазные яблоки с подёрнувшейся белесой пеленой радужкой. Примечательно, что все носили изорванные кожаные доспехи. В костлявых руках твари сжимали копья, топоры. Один, самый высокий и высохший, практически костяк, на плече нёс тяжёлый двуручный меч с изогнутым клинком — увеличенную копию индийского кора. Двигались мертвяки немного дёргано, точь-в-точь марионетки под управлением неумелого кукловода. Я отметил особенность: чем дальше отходили от развалин зомби, тем медленнее становились. Достигнув определённой точки, они разворачивались по дуге и скрывались за остатками Сломанной Башни, напоминая почётный караул. Вооружённых насчитал около дюжины. На горе из обломков работало приблизительно столько же зомбаков. Выбирая камни, передавали по цепочке и сбрасывали. Крупные куски стен дружно вытаскивали, связав верёвками. Рабочие двигались шустрее охранников, что наводило на определённые мысли.

Некромант пережил обрушение и приказал свите освободить его. На случай нашего появления выставил стражу возле Башни. Разбирать обломки такими темпами будут долго, и у нас есть время уйти отсюда на приличное расстояние. Освободившись, Пастырь погонится за нами. наверное. Найдутся у него дела поважнее, а это не исключено, зачем-то ему кольцо Ищущего понадобилось, и он займётся ими, плюнув на кучку смертных, неведомо куда девшихся.

Убегать по Гиблой Лощине было плохим вариантом. Без разведки шанс нарваться на воителей, покрошивших экспедиции Алмаза, очень велик. И клановцы из Зиккурата нас не отыщут. Нельзя отходить от Сломанной Башни.

Воевать с мертвяками не хотелось бы. Уровнем твари выше нас, а в нашем отряде ни у кого нет броньки. Теоретически я со Змеем могли бы пощёлкать часть зомбаков из самострела и лука. Им, надеюсь, попадания в голову хватит для полного отключения. Оставшихся оттащим в степь и добьём в ближнем бою. К Лощине вести невыгодно, нам нужно пространство для манёвра. Зомбак сосредоточится на одном из нас, а другие бойцы его прикончат, зайдя с тыла.

Драться придётся троим — мне, Змею и Суслику. И здесь возникает проблема. Рассчитывать на Тумура такое себе. Отказаться от него значит снизить наши шансы на победу минимум на треть.

Зато в случае успеха поимеем солидный куш. Обезопасим себя со степного направления — раз, следовательно, углубляться в Лощину не потребуется. Поймаем и отдадим на суд Алмаза опаснейшего врага — два. В результате отряд должны наградить всякими плюшками. Набьём эссенции душ с мертвяков и поднимем уровни — три. Соберём мечи и копья с трупов и либо оставим себе, либо продадим — четыре. Сплошная выгода.

Ребят вооружу кольями, камнями и пусть тоже поучаствуют в охоте на нежить. Нам подмога, им опыт. Возможно, кого-нибудь ранят, однако, уготованная некромантом участь ходячего трупа куда страшнее.

До выхода из подземелья я почти бежал, пригибаясь. Каждая минута в нашем положении дорога. Надо успеть перебить мертвяков до того, как они освободят некроманта.

Неподалёку от Лощины раздавались крики. Орал благим матом Скалозуб, ему вторил Эд, слышались голоса Рафа, Стиви и редкие окрики Ундэса. Замерев на краю склона, я увидел ковыляющего подле ручья Стиви с импровизированной клюкой из бронзовой полосы, скреплявшей дверь. Рядом с выходом никого больше не было. Шум доносился со стороны болота, но склоны скрывали бойцов.

— Какого чёрта у вас происходит? Я же сказал не высовываться!

— Воители Лощины, Кир! Алу приспичило обследовать берег болотца на предмет дичи, и они проснулись! Ребята кинулись на помощь.

Глава 20

Я на бегу вложил болт в желоб самострела и оттянул тетиву. Кричали на востоке. Ручей впадал в водоём с тёмно-зелёной водой, за поворотом превращавшийся в болото. Скалозуб нёсся, спотыкаясь, по узкой полосе твёрдой почвы, иногда пытался взобраться с разбегу на пологие участки склона. Бойцы на противоположном берегу орали, бросая куски грязи в скакавшую за Алом тварь.

Существо совершенно не походило на воителя, оно и с человеком не имело практически ничего общего. Искорёженная пластинчатая броня выпирала из-под пучков водорослей и слоя ила, покрывавшего толстым слоем непонятное создание. Треугольная голова, похожая на змеиную, сидела на длинной шее, чуть ниже располагались передние лапы. Одну тварь использовала для опоры, второй сжимала грубую рукоять меча с расщеплённым бурым клинком. На нижних коротких лапах бугрилась металлическая броня, продолговатый торс защищала чешуя. Складывалось впечатление, будто на тварь напялили человеческие доспехи, но они оказались ей малы и не прикрывали всё тело, оставляя обнажённой нижнюю часть спины.

Несмотря на проворство, существо не атаковало всерьёз. Оно лениво отмахивалось мечом от летевших в него комков грязи и перескакивало с кочки на кочку, не стараясьдогнать нарушителя спокойствия. Уродец выдворял Скалозуба с болота. Закралась мысль, что это всего лишь цепной пёс воителей Лощины.

Впрочем, напрягаться твари было незачем. По крутым склонам без верёвки не взобраться, единственный выход — вернуться к подземелью и вылезти там. Впрочем, отряду не позволят уйти. Бойцов загоняют в тупик, где с ними легче справиться.

Я выстрелил. Болт угодил в незащищённую поясницу существа, вызвав болезненный стон, разнёсшийся над болотом. Мгновенно обернувшись ко мне, тварь прыгнула. Сломанный меч описал дугу, и только реакция спасла меня от ржавого, оплетённого тиной клинка. Я отшатнулся, шагнув назад, когда передо мной выросла клиновидная голова. В открытой змеиной пасти между двух зубов, соединяющих верхнюю и нижнюю челюсти, мелькнуло ужасающее лицо — бурая кожа обтягивала кости, на месте носа и глаз зияли провалы, заполненные извивающимися нитевидными червями.

Клинок гулко рассёк воздух, разрезав одежду на моей груди. Воитель — сомнений не осталось, чудовище в броне именно одно из них — замер на краю склона, затем медленно повернулся к улепётывающим людям, утратив ко мне интерес, и внезапно спрыгнул. Вода, если можно так назвать застоявшуюся зелёную жидкость, приняла закованную в сталь фигуру почти бесшумно. Тихий, на грани слуха, плеск, и монструозный мечник скрылся, оставив меня перед вопросом: это я такой ловкий или он «добрый»?

Скалозуб тем временем достиг ручья и помчался к подземелью, куда уже втянулся отряд.

— Да ну нафиг.

Я ощупал себя, удостоверяясь в целости. Крови не было, ничего не болело. Чудо, не иначе. При желании воитель мог меня, да и всех бойцов, прикончить в несколько движений. Не захотел. Судя по поведению, область его действий ограничена Лощиной, однако, безнаказанно себя расстреливать издали он не позволит. Нырнёт в болото зализывать раны, и охота закончится, не начавшись. Зря стрелы потратим. И болты.

Между прочим, Змея среди отвлекавших воителя бойцов не было.

Степняк спокойно сидел в подземелье рядом с выходом, равнодушный к творящемуся снаружи. Словно задремал в позе лотоса, положив руки на лук. На натянутой тетиве лежала стрела, свидетельствуя о готовности пустить оружие в ход в любой момент. Стиви тихонько постанывал подле него. Вылезти по склону со сломанной ногой бедняга не сумел, как и помочь Алу. Столпившиеся у ручья бойцы активно обсуждали приключение и не заметили меня, съехавшего по сколькой земле неподалёку от них.

— Бесполезный урод, — нервно хохотал Скалозуб. — И это он с дружками трижды побеждал Алмаза? Никогда не поверю!

— Он быстрый.

— Скажешь тоже, Раф! Меня, первоуровневого новичка, не поймал!

— Хм. Наверное, тебе попался бракованный. И всё-таки, думаю, он не такой уж медленный.

— Та тварь сообразительная, — подключился Эд. — Видали, как ушла? Поняла, что нас не догонит, и решила сменить тактику. Я бы больше к воде не подходил.

И моей атаки не видели.

— Зато мы знаем, откуда урод ударит и чем его выманить. Парни, есть идея! Вальнём тварину? Устроим ловушку и…

— У меня предложение поинтереснее, — перебил я воодушевлённого Скалозуба. — У Сломанной Башни не меньше трёх десятков мертвяков, из них примерно дюжина охраняет разбирающих завал. По ходу, некромант хочет, чтобы его откопали.

Я сделал паузу, дав бойцам осознать, чем грозит нам освобождение Тёмного Пастыря.

— Бежать нам надо, — охрипшим голосом сказал Эд. Его поддержало большинство. Тумур не высказался, предпочтя роль наблюдателя, Стиви чуть не плакал, понимая, что его никто не будет нести, а сам он не уйдёт из-за ноги.

— Надо избавиться от мертвяков до того, как они закончат работу.

— Подставишь нас, — набычился Эд.

— Пара стрелков, и мертвяки лягут. Вдвоём сначала проверим зомби на прочность. Будет сложно — уведём в степь, а вы посидите здесь. Выгорит — получим более-менее нормальное оружие, опыт и благодарность Зиккурата за ренегата.

— Звучит неплохо, — отозвался Раф.

— Отлично! — с энтузиазмом воспринял мой план Стиви.

— Змей обещал нас провести. Давай ты с Рафом покоцаешь мертвяков, а мы со Змеем пойдём к Зиккурату? Вы отвлекаете, мы спасаемся. Годный план?

— Эд, я был бы только «за», обеими руками, будь Тумур более открытым.

— Ты чересчур недоверчивый. Он же рассказал о некроманте и Гиблой Лощине. Ну, скажи он раньше, что мы предприняли бы? Не вышли из подземелья? Змей — наш. Со своими тараканами, но у кого их нет? Он степняк — полудикий, необразованный, суеверный до жути воин. Ундэс тоже не ни словом не обмолвился о Гиблой Лощине. Не принято у них распространяться о запретных вещах, понимаешь?

Как по мне, Тумур был в курсе о безопасных зонах в Лощине. Не предупредив, надеялся, что мы угодим в ловушку, и нас изрубят на куски. Ундэс, в отличие от него, останавливал ребят, так и должен поступать человек, находящийся во власти предрассудков.

Я спорил с Эдом и Скалозубом, неожиданно вставшим на сторону «беглецов», битый час. Змей, наблюдая за нами, ухмылялся из полумрака, довольный своей внезапно возросшей значимостью.

— Хватит собачиться, — прервал он наш спор. — Я хотел вас довести до Зиккурата. Вчера. Сегодня не хочу.

Эд уставился на Змея со смесью недоумения и обиды. Представляю, о чём он думает. Мол, за всех нас задницу рву, за тебя в том числе, авторитет тебе подымаю, а ты ломаешься.

— А чего хочешь? — задал вопрос в лоб Скалозуб.

— Для начала — Кир назвал меня предателем. Пусть попросит прощения.

— Не вижу причин сейчас менять мнение о Змее, — отказался я под испепеляющим взглядом Эда. — Вернётесь в крепость — посмотрим.

— Ах, ты, ублюдок, — прорычал Эд. — Да тебя вышвырнуть из отряда мало!

— Не грызитесь, — улыбаясь, жестом пресёк назревший конфликт Змей. — Кир и чёрный останутся здесь. Кир — потому что так решил раньше, а у чёрного сломана нога, он станет обузой. Прежде, чем выйдем, предупреждаю: никто не смеет перечить мне. Ослушавшегося брошу в степи.

— Мы же в одном отряде. Разве можно бросать товарища?

Раф в целом одобрял идею с побегом, однако, видимо, требования степняка расходились с принципами бывшего архитектора.

— Не отрезав гниющую руку, сгниёшь весь, — ответил Тумур. Степняк выпрямился и кинул Эду сумку с припасами. — Понесёшь. Стащишь что-нибудь — прибью. Пошли, щенки. Время дорого. Возвращаться будем по другому пути.

Раф замялся, и всё же спросил:

— Я понесу Стиви. Ундэс охотится. Подождём его?

— Ты глухой, щенок? Я сказал — пошли. Суслик догонит, а чёрный окажется в Зиккурате раньше нас. Хочешь помочь ему — перережь глотку. Умрёт без мучений.

Раф поплёлся за Змеем, виновато оглядываясь.

Я зло сплюнул. Дала же судьба товарищей по отряду. Положиться не на кого. Кто-то трус, кто-то слабохарактерный, кто-то отбитый на всю голову. Ладно. Не кончать же самоубийством ради скорейшего возвращения в городок-крепость. Из самых, казалось бы, безвыходных ситуаций всегда имеется минимум два выхода.

— Стиви, скажешь Ундэсу, что я у Сломанной Башни.

— Не уходи, Кир. Спрячемся в подземелье и дождёмся клановцев.

— Непременно.

Мёртвая охрана по-прежнему обходила развалины по кругу. Рабочие трудились, увеличивая кучу обломков возле Башни. Укрыться для ведения стрельбы было негде, издалека вряд ли я в кого попал бы, поэтому шёл, чуть пригнувшись и не особо таясь. Когда расстояние между мной и зомбаками сократилось до сотни метров, вооружённые мертвяки насторожились. Склелетон с громадным мечом встал ко мне «лицом». К нему присоединились двое подручных. Подойдя на полсотни шагов, я прицелился из арбалета. С такой дистанции промахнуться трудно. Щелчок, и болт пробил трухлявый череп, застряв в треснувшей скуле. Мертвяк дёрнулся назад, сохранил равновесие и, выставив меч прямо перед собой, на удивление шустро рванул ко мне. Вместе с ним затрусили рысцой подчинённые с копьями.

«Интересно, они копья метать умеют? Если да, мне придётся туго», — промелькнула мысль.

Настал черёд догонялок. Я отбежал «змейкой» на сотню метров, прислушался к топоту за спиной. Зомбаки отстали, постепенно теряя скорость и давая мне шанс обернуться и оценить обстановку. Охрана некроманта, очевидно, не горела желанием бегать по степи марафон и сочла задачу выполненной: неприятеля отогнали без потерь, разбору завалов ничто не мешает. Я перезарядился. Двое мертвяков поковыляли назад, гигант взвалил клинок на плечо. На этот раз я целился тщательнее. Тетива щёлкнула, послав снаряд в глазницу твари. Кожаный шлем слетел с дёрнувшегося черепа, командир шагнул назад. Ноги в кожаных поножах подкосились, и труп рухнул на влажную землю, скрипнув костями и доспехами. На мгновение мертвеца охватило голубоватое прозрачное пламя, не причинив вреда. В груди, где стояла метка, ощутимо потеплело.

Поздравив себя с почином, я быстро оттянул тетиву и вложил болт в желоб. Удалившиеся зомбаки двинулись ко мне с явно злыми намерениями, благо, на бег не переходили. Подпустив их ближе, выстрелил. Упавший на колени копейщик завалился назад, а я почувствовал тепло захваченной меткой эссенции души. Третий заковылял активнее, шатаясь, будто пьяница на палубе корабля в шторм, из-за чего попасть в него стало на порядок сложнее. Я выпустил пять болтов, из которых два в «молоко», ещё два в корпус. В конце концов, получив порцию железа в башку, мертвяк упал буквально в метре от меня. Напоследок ткнул ржавым, увитым грязными верёвками копьём, чуть не задев.

Прикасаться к оружию зомбаков я поостерёгся. Верёвки оказались высохшими внутренностями, тупые лезвия покрывала корка из грязи. Проткнёт такое копьё, и заражение крови гарантировано. Чтобы пользоваться им, требовалось хорошо почистить древко и наконечник, и то я бы брался за него исключительно в перчатках. Меч выглядел презентабельнее. Хотя бы внутренности на клинок не намотали, правда, общий вид всё равно производил гнетущее впечатление. Выщербленное лезвие, на металле буро-жёлтый налёт. Кузнец замучается править. И купят эдакое сокровище вряд ли. Я надеялся, что на оружие не наложено проклятие, и получится отдать его мастерам Зиккурата.

С вытащенными из трупов осталось семнадцать болтов. Два, которыми промахнулся, так и не нашёл. Впрочем, и сохранившегося боезапаса теоретически могло хватить на истребление охраны.

Я рассчитывал вытаскивать по двое — трое мертвяков, однако, в следующий раз, едва приблизился, зомбаки прекратили обход и ринулись за мной, растянувшись в линию. Выстрелом снёс самого шустрого, и тут творения некроманта преподнесли сюрприз: четверо копейщиков, размахнувшись, метнули оружие. Я рванулся в сторону, уклоняясь. Одно из копий чиркнуло по прикреплённому к спине щиту, толчком сбив меня с ног. Вскочив, почти не целясь послал в ближайшего мертвяка болт. Боеприпас сгинул, не нанеся урона. Застрял в кожаном нагруднике. Я подхватил свободной рукой копьё и побежал наискосок. Зомбаки скоро выдохнутся и начнут возвращаться, тут-то и атакую.

Охрана, однако, проявила настойчивость. Мертвяки преодолели условную черту, на которой застопорились гигант с компанией, и с бега переключились на быстрый шаг, давая и мне возможность передохнуть. Качаясь, шли цепью, представляя собой неудобные мишени. Я стрелял после каждого броска копий. Отбежал зигзагом, обернулся, вонзил трофейное копьё в землю, отправил болт, перезарядился, взял копьё, отбежал, обернулся и по новой. Твари не собирались останавливаться и ковыляли в одинаковом темпе, периодически ускоряясь на несколько секунд. А я начал выдыхаться и терял меткость, в результате через полчаса лишился боеприпасов с четырьмя мечниками на «хвосте».

— Это есть наш последний и решительный бой, — проговорил я, взяв в обе руки копьё.

Мертвяки надвигались. Дистанция между ними сокращалась, они будто чувствовали скорую развязку. Выбрал крайнего слева — не атаковать же центр, чтобы окружили, — и, отбив занесённый клинок древком, вогнал наконечник в подбородок зомбака снизу вверх. Убитый наклонился назад, увлекая за собой моё оружие. Треклятое копьё застряло в черепе. Я выдернул его вместе с осколками костей и лоскутами мышц, но ударить не успел — подлетевший справа мертвяк обрушил на меня меч. Выставленное древко остановило клинок, я оттолкнул от себя врага, попутно съездив склизким наконечником по морде урода. Мертвеца развернуло боком, и тут в него врезался подоспевший друг по несчастью. Оба ходячих трупа упали на меня. Зубастые челюсти — с чем с чем, а с зубами у охраны некроманта всё было в порядке — клацнули возле моей щеки, обдав тяжёлым смрадом мертвечины.

Сверху навалился третий, и я очутился на земле, пытаясь одной рукой отодвинуть от себя пасть наиболее прыткой твари, другой же шарил по бедру в поисках ножа. Нащупав рукоять, изловчился и вонзил клинок в висок зомбака. Тот вздрогнул и обмяк, полыхнув призрачным голубоватым пламенем. Его соратники прижали меня, и единственное, что я мог — шинковать их бока и конечности, оказавшиеся в зоне досягаемости. Третий, видимо, отчаявшись достать меня зубами, приподнялся и занёс над собой меч намереваясь проткнуть мне голову.

Башка мертвяка картинно слетела с плеч, отделённая от шеи взмахом громадного кора. Труп выронил оружие из ослабевших рук и рухнул в стороне, скинутый пинком с собрата. Раздался хруст, возвестивший о кончине последнего зомби.

— Эй, живой? — раздался знакомый запыхавшийся голос.

— Раф? — прохрипел я, глотая воздух.

Над кучей из трупов возвышалась фигура парня с двуручником командира охраны некроманта. Сбоку оттаскивал тела Ундэс.

— Вот так встреча! — Я выполз из-под мертвецов и сел, растирая сдавленную грудь. — Почему ты здесь?

— Жизнь не стоит того, чтобы ради неё жертвовать принципами. Тем более, жизнь в таком дерьме. Прости, Кир. Надо было остаться с вами. Словно чёрт попутал, честное слово. Стыдно.

— Проехали. Как вы так вовремя появились?

— Я узнал от Стиви, что ты у Башни. По пути встретился с Ундэсом, и мы решили вместе помочь тебе расправиться с мертвяками. Или отговорить от опасной затеи. Нашли на развалинах работающих зомби. Охраны, о которой ты говорил, не было, зато вдалеке валялись три трупа. Там подобрал этого красавца, — Раф продемонстрировал меч. — Благодаря тебе мы теперь не безоружные слабаки. Мы отыскали тебя по следу из мертвецов.

Опираясь о копьё, я поднялся с земли, взял арбалет и потащился к виднеющейся за невысокими холмами горе обломков.

— Идём! Закончим с зомби.

Идя к Сломанной Башне, я основательно восполнил боезапас собранными с трупов болтами и немного восстановился. К руинам мы подошли во второй половине дня. Ещё издалека я насторожился. Подчинённые некроманта больше не работали, в бешеном темпе выкидывая мелкие обломки. Осколки каменных блоков изредка вылетали из внутренней части развалин. Вместо бригады из нескольких мертвяков, занимавшейся глыбами, на груде камней сидел горбун в рваной пелерине, вывернутой под неестественным углом рукой вынимая по кусочку внутренности из шевелившегося зомбака и отправляя себе в рот. На месте второй руки из плеча торчали лохмотья плоти. Заметив нас, флегматично жевавший горбун оживился — замотал лысой башкой, подобрал ногу под себя.

— В ближний бой не суйтесь без надобности. Я его сначала подстрелю.

Горбун внезапно взвился в воздух, точь-в-точь лягушка, и приземлился в десятке метров от нас, упростив мне задачу. С такого расстояния не промахнусь. Подручный некроманта шумно выдохнул, издав серию щелчков и стонов.

— С покалеченным уродцем мы справимся, — сказал Раф, подбадривая себя.

«Внимание! — всплыло системное сообщение, частично перекрыв обзор. — Гриша Потрошитель великанов 55-го уровня вызывает вас на бой. В случае победы над адептом учения Завоевателей вас ждёт награда — благодарность паствы Повелителей (вариативно) и повышение репутации с Повелителями.

Принять/отказаться?»

Глава 21

Не задумываясь, я выбрал отказ. Куда нам троим тягаться с высокоуровневым игроком? Судя по имени и прозвищу, он из тех, кто согласился на посулы Тёмного Пастыря. Силой Гришу не обделили, тут без вопросов, зато человечность он потерял. Вкупе с длительным сроком пребывания в виртуале кардинальные изменения внешности и организма обязаны сказаться на психике. Талариан покинет не парень Григорий или как его там по-настоящему зовут, а некто иной, привыкший к существованию в более «продвинутом» теле. Мне с ним не по пути. Я хотел бы возвратиться в реал человеком.

«Вы отказались, и теперь Гриша Потрошитель великанов 55-го уровня не получит после вашей смерти повышения репутации с фракцией Завоевателей и клановых бонусов».

Горбун разразился громким щёлканьем, очевидно, выражая негодование, и широко раскрыл пасть, запрокинув морду к небу. Между челюстей загорелось пламя, сперва алое, оно светлело, и вдруг брызнуло тремя огоньками, оставившими багровый след в воздухе. Уходя с траектории магического снаряда, я перекатился вбок, а в следующую секунду чуть не взвыл от обжёгшей левое плечо боли. Огонёк изменил направление и впечатался в меня.

Раф выставил меч, но крошечная звёздочка обогнула клинок. Схватившийся за грудь парень покачнулся, тряхнул головой. Ундэс закрутил посох в попытке блокировать колдовской огонь. Снаряд пролетел сквозь защиту, точно её и не было.

«На вас наложена поисковая метка. Куда бы вы ни пошли, где бы ни спрятались, наложивший метку будет знать ваше точное местоположение и когда-нибудь настигнет вас, чтобы принести в жертву Завоевателям. Боги ждут».

— Ну, ты урод, — принимая боевую стойку, процедил Раф.

Горбун сипло рассмеялся. Благо, я зарядил арбалет по пути к Башне. Осталось поднять оружие, прицелиться и выпустить болт. Одновременно со щелчком враг пропал, взметнув фонтанчик сырой земли на месте, где стоял, и внезапно материализовался рядом с Рафом. Растерявшийся парень сделал неуклюжий выпад мечом, совершенно не предназначенным для уколов. Горбун сместился всего на пядь в сторону, ухватил основание клинка и, поворачиваясь, саданул плечом в корпус бывшего архитектора. Тот отлетел на десяток метров, не меньше, прокатился по земле и замер хрипящей, окровавленной грудой плоти, из которой торчали осколки костей.

В этот момент я понял: у нас ни малейшего шанса на победу. Мы можем либо пасть в бою, либо попробовать удрать. И вряд ли убежим.

— Ундэс, беги! — крикнул, лихорадочно оттягивая тетиву специальным рычагом.

Подволакивая раздробленную и будто пережёванную ногу, горбун направился к лежащему Рафу. Парень мелко подрагивал. Из его рта, ушей, носа, даже уголков глаз текли струйки крови, голова сплющилась. Тем не менее, он ещё жил, видя неспешно приближающегося уродца. Ублюдок словно забыл о нас, сосредоточившись на архитекторе.

Второй выстрел также не удался. Болт летел прямиком в провал виска. Горбун раздражённо отмахнулся от него отобранным у Рафа мечом. Со звоном снаряд отскочил от клинка.

Что мне оставалось делать? Броситься в самоубийственную атаку? В таком случае не спас бы товарища и сам погиб без пользы. Я отходил по дуге, перезаряжая арбалет и надеясь всё-таки подстрелить прыткую тварь, когда она хотя бы на миг утратит бдительность.

Горбун нагнулся над умирающим парнем. Отложил меч, ощупал переломанную в нескольких местах руку Рафа, легонько дёрнул на себя, вправив кости. Действия нежити вызывали массу вопросов. Добить человека не составляло ни малейших усилий. Вместо того, чтобы закончить с противником и переключиться на нас, уродец проделывал странные манипуляции. Распластал архитектора на земле, придавил коленом и, взявшись за руку, резким движением вырвал её из плечевого сустава. Раф захрипел громче, забулькал.

Третий болт впился в затылок горбуна. Никак не отреагировавший на смертельную для большинства живых существ, да и мёртвых тоже, рану, адепт деловито отвернул край пелерины. Из ошмётков его плеча высунулись тонкие щупальца. Горбун приставил к культе оторванную руку. Судорожно извиваясь, змееподобные отростки вонзались в человеческую плоть и пришивали к телу нежити.

Четвёртый снаряд застрял в горбе уродца. Тот, по-моему, не ощутил неудобств от попадания, лишь едва заметно вздрогнул. Он сжал ладонь обретённой конечности в кулак, согнул в локте и, отодвинувшись, принялся за ноги Рафа. На меня обращал внимания не больше, чем на комара, а мои тщетные попытки навредить ему воспринимал со спокойствием машины, выполняющей поставленную оператором задачу, отчего мне стало не по себе. Сражаться с ним новичку бесполезно. От него не убежать. Уродец найдёт повсюду и уничтожит. И хорошо, если убьёт быстро. Чтобы хотя бы ранить это чудовище, необходимы сила и скорость, сопоставимые с его уровнем. Возможно, какой-нибудь топ Зиккурата зашибёт горбуна, не напрягаясь. А как поступить мне? До города-крепости с клановыми бойцами и магами далеко, поблизости только Стиви да Ундэс. И Лощина, кишащая неживыми воителями.

План созрел за доли секунды, простой как пика и ненадёжный как плот из мусора. Другого варианта всё равно не было. «Погибну, так погибну» — подумал я и шагнул назад. Вот он, мой шанс отдалиться от горбуна на максимальное для выстрела расстояние. Тварь занята собственным восстановлением и не бросится за мной сразу. Посылая в урода болт за болтом, я медленно отступал к Гиблой Лощине. Не обязательно попадать в голову, достаточно попасть в тело, тем самым раздражая. Горбун кинется ко мне, других целей в зоне видимости нет — Ундэс скрылся за невысоким холмом, а я на открытой местности, хочешь — бери.

После очередного выстрела адепт прекратил терзать погибшего Рафа и повернул ко мне свою жуткую морду. «Пора», — понял я и, бросив оружие, помчался со всех ног к обрыву. Никогда не бежал так быстро. Отделяющие меня от Лощины триста метров преодолел, не оглядываясь и не вслушиваясь в шум позади, за считанные секунды. Двести метров, сто, пятьдесят. Десять! По лопаткам кто-то точно провёл концом жёсткой проволоки, вызвав взрыв адреналина. Я прыгнул. Степь подо мной закончилась, земля круто ушла вниз, к чёрной воде болота, принявшей меня в жадные объятья. Ступни погрузились в мягкий ил и на моё счастье коснулись твёрдой опоры. Я тут же двинулся вдоль склона. Сверху раздалась серия щелчков, от которых у меня похолодело внутри. Горбун наблюдал за мной.

— Давай, иди сюда! — крикнул я, продолжая двигаться. — Иди, чёртов ублюдок! Что, боишься утонуть, горбатая сволочь?

Ответом послужили те же щёлкающие звуки.

В глубине души проклюнулся росток надежды. А что, если тварь оставит меня в покое? Воители не вылезали, может, сочли одинокого человека недостойной добычей. Я уже начинал выстраивать новый план, когда проклятый горбун плюхнулся в болото и разразился шумным цоканьем.

Не сводя глаз с урода, я вынул нож. Не убью тварь, так умру с оружием в руке.

Вода за адептом вздулась холмом и опала. Почуявший неладное горбун завертел головой, озираясь по сторонам. И всё же, качнулся ко мне. Позади него из болота беззвучно поднялась облепленная тиной высокая фигура, рядом с ней ещё одна. Вот теперь подручный некроманта осознал в полной мере, в какую неприятность вляпался. Стремительно развернулся и еле успел отразить мечом удар павшего воителя, погрузивший его по пояс в воду. Ил не позволял резво передвигаться, скоростные способности горбун здесь применять не мог, в то время как хранители Лощины были в своей стихии. Они не ходили, а скользили, били молниеносно с двух сторон. Горбун защищался, но движения давались ему с каждым разом всё труднее.

Я не стал ждать финала боя. И без того ясно, чем всё закончится. В поединке против воителя у горбуна имелись неплохие шансы на победу, слаженная двойка же не давала ему возможности атаковать, а болото отрезало путь к отступлению.

Условный берег уводил влево, в некое ответвление. Поскольку мне было всё равно, куда идти, главное подальше от места схватки, я свернул в узкий проход. Вода здесь поражала чернотой, превращаясь в жижу, земляные отвесные стены почти смыкались в потолок. Между ними серело хмурое степное небо. Казалось, я видел подобную местность раньше.

Ожог на плече перестал болеть. Ощупав себя, убедился, что метка пропала. Вероятнее всего, горбуна всё-таки зарубили, и его магия перестала действовать. План сработал! Ундэс жив. Со Стиви он дождётся клановцев, и они вернутся в Зиккурат. Мы с Рафом встретим их там. Воители ведь скоро придут за мной.

На земляных стенах плясали бирюзовые отсветы, самую малость разгоняя сгустившийся мрак. Дно полого поднималось, образуя берег, усеянный костями мелких животных. Пришлось выдёргивать ноги из вязкой жижи, чтобы продвинуться дальше и вылезти из болота. Стены надо мной срослись в потолок пещеры, в глубинах которой мерцал источник удивительного света.

— Птица счастья завтрашнего дня прилетела, крыльями звеня. Выбери меня, выбери меня, птица счастья завтрашнего дня, — тихонько пел я, задаваясь вопросом: находится ли пещера на охраняемой воителями территории?

Ил уступил устойчивой почве. Прислонившись спинами к стене и уронив головы на грудь, сидели, словно отдыхая, воины в пластинчатой броне. Подле них торчали из земли мечи. Отсветы окрашивали металл стилизованных под чешую доспехов и оружия в бирюзовый цвет. Сидящие были мертвы — шлемы, повторяющие формой змеиные головы, валялись рядом, открыв взору покрытые редкими волосами черепа.

Похоже, я наткнулся на сокровища, за которыми охотился Алмаз. Оружие отличного качества, разве только выщерблено немного. Броня смята у большинства павших, кое-где продырявлена, однако, её можно починить. Во сколько клан оценил бы мою находку, я не представлял. Наш отряд, наверное, стал бы самым богатым и хорошо экипированным в Зиккурате.

Проход закончился щелью, откуда лился странный свет. Далее располагалось нечто вроде естественного зала с изогнутыми столбами. Под куполом пылал окутанный бирюзовым свечением чёрный огонь, прямо под ним лежал вцепившийся в большую книгу скелет в ветхом одеянии.

Меня точно кто-то мягко толкнул в спину ладонью, вынуждая войти в пещеру. Мимолётом подумал, что сюда не протиснуться воителю Лощины. Значит, здесь относительно безопасно.

Необыкновенное пламя притягивало взор. Как бы я ни отводил глаза, стараясь не смотреть на него, всё равно останавливал взгляд на трепещущем языке абсолютной тьмы, издали напоминающем изменчивый зрачок пресмыкающегося. Выругавшись вслух, прошёл в центр зала, присел на корточки у скелета с книгой. На тёмном кожаном переплёте позолотой горели символы неведомого языка. Линии единственной строки стекали вниз и переплетались в сложный узор округлой формы. Сверкали на накладках крошечные драгоценные камни.

За такой артефакт Библиотекарь наградил бы пожизненным читательским абонементом, и это наименьшее, чем он мог бы отблагодарить. К сожалению, вынести из пещеры книгу не представлялось возможным, по крайней мере, пока. Выхода, кроме как на болото, я не заметил.

Неразборчивый шёпот выдернул меня из размышлений, вынудив пристально осмотреть зал и выглянуть в проход. Павшие по-прежнему неподвижно сидели, опустив головы. Ничего не изменилось за исключением невнятного шума на грани слышимости. Я протёр ладонями лицо и лишь сейчас обнаружил кровь на руках. Рукава пропитались ею, она тяжёлыми каплями пятнала пол пещеры и в зале, и в проходе. Я снял верхнюю одежду, стащил рубаху. На плаще от плеча до плеча шёл разрез, оставленный, надо полагать, мечом горбуна.

По телу разлилась слабость. «Вот ведь не везёт, так не везёт», — думал я, усаживаясь рядом со скелетом. Собрал достаточно эссенции души с зомбаков для повышения уровня, нашёл сокровища Гиблой Лощины, поспособствовал поражению сверхмощной нежити, спас товарищей, и в итоге пополню ряды стерегущих сокровища мертвецов, потеряв опыт, эссенцию, снаряжение. Обидно. Зато впечатлений не вагон, а целый поезд.

«Не смей подыхать! — завопил кто-то на краю угасающего сознания. — Забери меня отсюда!»

Бирюзовый свет померк, и тьма опустила занавес жизни. Привет, перерождение?

***

Мне снились рыцари на ладьях. Серые пластины брони казались чешуёй, выкованные в виде змеиных голов шлемы придавали воинам сходство со вставшими на задние лапы бесхвостыми ящерами. В руках у них были алебарды, за поясами мечи и кинжалы с изогнутыми клинками. Высокие, статные — все как на подбор. Среди них выделялся гигант в белом шарфе,сотканном будто бы из тумана. Его шлем повторял формой голову рогатой гадюки, в раскрытой клыкастой пасти виднелось суровое, покрытое шрамами лицо. Воитель охранял восседающую на походном троне из белоснежной драконьей кости ослепительно красивую женщину. С другой стороны от Повелительницы стоял белобородый старик с книгой, прикреплённой к ремню на поясе.

Ветер наполнял паруса, стремительно неся ладьи по реке. Небо укрывали неповоротливые грозовые тучи, вдали сверкали молнии, предрекая беду.

Из-за деревьев, росших на берегах, внезапно хлынули толпы отвратительных существ, кошмарной помеси людей и животных — рогатые, со щупальцами вместо рук и ног. У самых крупных топорщились крылья. Чудовища держали дубины, палицы, примитивные копья. Копьеносцы атаковали первыми, швырнув оружие в поднявших каплевидные щиты витязей. Затем в реку, вспенивая прозрачную воду, врезались создания с палицами. Крылатые твари воздели к небу узловатые суставчатые руки. От рёва тысяч глоток вздрогнула земля, и отвесные берега перед ладьями обрушились, перекрыв реку.

Гигант, охранявший женщину, потряс громадной алебардой. Твари получили достойный отпор — воины рубили, кололи заросшие густой шерстью туши, сбрасывая в чернеющую от чужой крови воду. Но с берегов снова полетели копья. На сей раз рыцари не смогли защититься, скованные боем с лезущими из реки чудовищами. Воинов спас белобородый старик. Мановением руки он создал порыв ветра, отшвырнувший летящие копья от ладей. Костяные и каменные наконечники копий в лапах тварей заполыхали чёрным пламенем. Сгустки тьмы обрушились на воинов, невзирая на старания мага убивая и калеча десятками.

И тогда прекрасная женщина на троне свела ладони, произнеся Слово. В тот же миг воды реки вздыбились, отбрасывая чужаков к берегам, и восстали гигантским кружащимся сводом над ладьями. Горящие чёрным огнём копья не пробивали водяную преграду и опадали на дно безобидными палками. Не минуло и минуты, и защитный купол разделился на две волны каждая высотой с крепостную стену, которые ударили по берегам, смывая рогатых тварей. Чудовищ утаскивало на глубину, не давая вдохнуть. Чужаки бились в судорогах, умирая, и зрелище их гибели вызывало холодную улыбку на совершенных устах женщины.

Крылатые уцелели. Они возносили молитву своему богу, призывая его гнев на врагов. Тела погибших рогатых распадались и струйками чернильного дыма поднимались ввысь, скапливаясь над ладьями. В какой-то момент трупы истаяли. С последним мёртвым чудовищем чернота вытянулась нитью, и небеса разверзлись, явив утопающие в вековечной тьме звёзды. Из созданного над рекой портала вылезало нечто — средоточие щупалец, когтей, пастей, клыков, невообразимый хаос, принявший физическое воплощение. Воины кричали и падали на колени, хватаясь за головы, стояли прямо лишь прекрасная женщина, её страж и белобородый старик, невозмутимо листающий страницы увесистой книги в кожаном переплёте с инкрустированными самоцветами накладками на углах.

***

Принудительное удерживание информационной матрицы реципиента завершено. Параметры реципиента скорректированы согласно требованиям рефлектора. Нейро-связь установлена.

Я открыл глаза. Яркий бирюзовый свет слепил, пришлось прикрыть глаза ладонью. Несмотря на это маленькое неудобство, чувствовал себя отлично. Ничего не болело, в теле ощущалась небывалая лёгкость. Только вот терзал вопрос: куда меня занесло перерождение? Не похоже на вершину Зиккурата.

— Приветствую! — раздался голос словно бы из ниоткуда. — Мне чрезвычайно приятно познакомиться с тобой, мой ученик!

Глава 22

— Кто ты?

Чёрное пламя в бирюзовом шаре неистово билось под куполом пещеры. В зале по-прежнему находились кроме странного светильника лишь скелет и книга. Металл и самоцветы на ней потускнели, она увеличилась, словно разбухла от влаги. И ни намёка на существо, назвавшее меня своим учеником.

Вот теперь стало по-настоящему страшно. Перерождение не сработало, и я остался, где умер, ещё и в компании неизвестно кого. В голове роились догадки одна страшнее другой, от особенностей места до могущественной сущности, блокирующей перерождение. Вопросов было не меньше. Вспоминалось странное системное сообщение, всплывшее перед тем, как я окончательно очнулся.

— Кто ты? — повторил я, обводя взглядом пещеру.

— Называй меня Наставником, ученик, — прозвучал в сознании мужской голос с лёгкой хрипотцой. — Ибо мне предстоит наставлять тебя на пути познания законов мироздания и души.

Глубоко вдохнул затхлый воздух, выдохнул. В возможность глюка системы верилось слабо. Скорее всего, говорила сущность вроде призрака, вошедшая в моё тело, но не завладевшая им полностью, что внушало надежду на благополучный исход.

Драгоценные камни и металл книжных накладок померкли, хотя освещение не изменилось. Подобрав косточку скелета, коснулся ею фолианта, оставив вмятину на корешке. Косточка, не встречая сопротивления, вошла в книгу, точь-в-точь десертная ложка в мягкий торт. Потянул вверх, и артефакт древности рассыпался горкой пыли.

Казалось, я начинал понимать, что произошло.

Книги в Талариане — мире, насквозь пропитанном магией, — бывают разные. Есть совершенно безобидные, составляющие большую часть собрания библиотеки Зиккурата. Изредка встречаются, как выразился Ренат Султанович, ошибочно называемые несведущими вояками проклятыми. На самом деле в них нет вредоносной информации, их никто не проклинал, а проблемы, связанные с ними, вызваны заклятьями, предохраняющими книгу от чтения непосвящённым в некие таинства. Ещё реже находят в развалинах городов и замков фолианты, обладающие самосознанием. Таких следует опасаться. Они подчиняют читателя, а то и чего похуже. Территория Зиккурата граничила с землями племени, поклонявшегося одной такой книжище и приносящей ей в жертву животных и пленников. Совершенно безбашенные фанатики, по словам Рената Султановича, не боятся никого и ничего, с радостью отдают жизни и с куда большей — отбирают.

— Вон! — приказал я, собрав волю в кулак.

— Понимаю, что тебя смущает, ученик. Ты всего лишь слабый человек, попавший в ужасающее место и испытывающий новые ощущения. Моё присутствие ломает привычный тебе порядок вещей. Признаться, сам не в восторге от того, с кем приходится работать и в каких условиях. Не прими на свой счёт, но когда-то я мечтал о выпускнике Иттальского храма-академии — умном, талантливом искателе истины, которого буду наставлять в более удобной для этого обстановке.

— Так и наставляй кого-нибудь другого!

— Увы, судьба не оставила мне выбора. Ты для меня — драгоценный подарок, первый и, полагаю, последний за последнюю тысячу лет. Отказаться от тебя означает прервать цепь передачи знаний, тянущуюся от самого бога Ибитаса, и кануть в безвестность. Таков путь Отрёкшихся, не мой. Мой путь — следовать Лазурному Кодексу. Довольно скоро привыкнешь ко мне. Пройдёт ещё немного времени, и возблагодаришь судьбу за то, что свела нас.

— Убирайся, сказал!

— Увы, не могу, даже если бы и захотел. Отныне мы с тобой единое целое. Тебя раздражает голос? Когда-нибудь он затихнет, и от меня останутся лишь чистые знания в твоей памяти.

Я сел, обхватив голову ладонями. От паразита не избавиться с помощью одной лишь воли. Необходимо очищение огнём костра перерождения. Как смог ощупал лопатки. Спину покрывала корка запёкшейся крови, боли не чувствовалось.

— Я позволил себе исцелить физическую оболочку, поместив в тебя осадок моей души, называемый вами, людьми Зиккурата, эссенцией. В противном случае ты бы погиб.

Метка Присносущего Пламени по-прежнему давила тяжёлым грузом на грудь. Будто свинцовый шарик вшили в кожу. Это означало, что взятая с павших врагов эссенция сохранилась, и я смогу обменять её у костра. Эссенция книги, видимо, впиталась в меня, миновав метку.

Поскольку полной власти надо мной у Наставника не было, я надеялся противостоять ему. Умереть и попытаться переродиться всегда успею.

— Как отсюда выбраться?

— Выход отсюда, — в голосе прорезалась печаль, — через приспешников Чужака и болото.

— Что за приспешники?

— Выгляни в пещеру, по которой пришёл, и увидишь.

Я подошёл к щели, разделявшей две пещеры. Между пустых доспехов клубилась еле различимая сероватая дымка.

— Всмотрись пристальнее, ученик.

И действительно. Дымка, стелящаяся по ребристому полу, принимала очертания переплетающихся то ли ветвей, то ли щупалец. Чем дольше вглядывался в неё, тем отчётливее проступали линии, субстанция светлела, напоминая Мглу.

— Призраки, — догадался я.

— Именно так. Накипь, появившаяся после поражения Чужака.

Воители болота, магическая книга, ещё и призраки в придачу. Жить с каждым днём всё интереснее и веселее. А у меня из оружия один нож. Соваться в ближний бой не вариант, призраки задавят массой. Я огляделся в поисках чего-нибудь горючего. Везде земля и камни, ни корешка, ни мусора, занесённого ветром. И вдруг меня озарило. Сухая одежда на скелете должна загореться.

— Твои старания напрасны, ученик. — Я бил камень о камень, пытаясь высечь искру и поджечь ветхое одеяние. — Гейсты боятся огня, поэтому стремятся затушить. Едва выйдешь к ним, на тебя набросятся и высосут душу.

— А я для них сюрприз припас.

Я рассчитывал, что огонь со способностью медиума даст повышенный урон и, возможно, заставит призраков испуганно отступить. Проверять идею планировалось, не выходя из пещерного зала. Разобрав скелет, порвал одежду на лоскуты и обмотал ими крупнейшие кости, сделав заготовки для факелов. Оружие вредит сущностям, даже не будучи в моих руках, чему пример эффективность самострела против Мглы. Достаточно меткого броска факела, чтобы понять, стоит ли высовываться.

Наставник скептически хмыкнул, следя за моими приготовлениями.

— Многое знаешь о призраках? Тогда расскажи, как убить этих твоих гейстов.

— Мерзкие порождения Чужака не мои. Лучший способ умертвить их окончательно — найти останки смертных, от коих произошли гейсты, и сжечь. Совершить сие весьма затруднительно. В нашем же случае вовсе не представляется возможным. Призраки родились из осадка душ крылатых тварей, убитых в сражении её величества Каиты Жизнеподательницы с вторгшимся в Кайтэн Чужаком. Тела тварей покоятся в болотной жиже.

— Воины в доспехах разве не имеют к гейстам отношения? — Я думал, проход заполонили призраки павших рыцарей.

— Нет! — почти выкрикнул Наставник. — Гвардейцы её величества добровольно пожертвовали жизнями ради сдерживания души Чужака в Бирюзовой Тюрьме.

Я скосил взгляд на висящую под потолком сферу. Ни о чём подобном не слышал и не читал. Да вообще толком не разобрался в игровой механике. Чужаками называли явившихся из Межзвёздной Бездны сущностей, наряду с властвовавшими в Талариане Повелителями упоминавшихся во вступительном «ролике».

Меня посетило нехорошее предчувствие. Болото, кишащее восставшими из мёртвых гвардейцами, в болоте пещера с высокоуровневыми призраками, стерегущими душу некоей могучей твари. Да это же данж! Причём рейдовый. Алмаз с топами не смог его пройти, следовательно, уровень у клановцев был низковат. А шар с языком чёрного пламени, возможно, квестовый предмет. Или босс, пробуждающийся после уничтожения призраков — элитных мобов-защитников. Если всё так, факелы только разозлят гейстов.

— Наставник? — позвал я притихшего книжного духа, отложив камни.

— Созрел для беседы, ученик? — откликнулся тот незамедлительно.

— Вроде того. Что это за место?

— О, долгая история. Вкратце — место заточения Чужака, своеобразная тюрьма, но ты и так это понял.

— Раз уж мы делим одно тело, расскажи подробно, куда я попал. У меня и в мыслях не было искать сокровища, души и тому подобное. Я случайно забрёл сюда, спасаясь от воителей из болота.

— Знаю, ученик — прочёл об этом в твоей памяти.

Логично. Наставник внедрился в моё сознание, значит, и воспоминания ему открыты.

— Прежде всего, обязан сказать, что не принадлежу к какому-либо типу книг, известному людям Зиккурата. Духом книги величать меня также неправильно. Я… Впрочем, начну издалека. К сожалению, ты не слыхал о великом городе Иттале, вотчине Повелителя Ибитаса. Моя славная мать… — Наставник запнулся и продолжил говорить, выдавливая из себя слова. — Она отправила меня туда по договорённости с Церковью, уготовив мне, младшему сыну, судьбу искателя истины. О, Иттал, средоточие знаний, накопленных тысячелетиями и собранных со всего обитаемого мира! Прекраснее мало было городов на свете. Столица Кайтэна, утопавшая в золоте, серебре и драгоценных камнях, меркла по сравнению с величественным городом-библиотекой, бывшем также храмовым комплексом Повелителя Ибитаса. Там писались книги, о которых тебе поведал смотритель книгохранилища Зиккурата. Были и другие — дневники искателей истины, куда записывались знания. Когда срок физического воплощения последователя Ибитаса подходил к концу, он совершал паломничество в Иттал, где выбирал ученика и завершал дневник, вложив в него собственную душу. Искатель становился Наставником и наставлял ученика до тех пор, пока тот не впитает знания, содержавшиеся в Дневнике. Так осуществлялась преемственность знания. Никто никого не подчинял.

— Допустим, верю. Тебя нужно подпитывать чем-то? Например, эссенцией души.

— Нет. На твоём состоянии моё присутствие также не скажется отрицательно, ученик. Я ни в чём не нуждаюсь. Делился бы я с тобой осадком души, если бы хотел завладеть физической оболочкой?

Я был вынужден признать логичность сказанного. Если Наставник сказал правду, у меня появился говорящий справочник по Талариану. И не просто справочник! Мне не понадобится допуск в библиотеку Зиккурата. А вдруг мне повезло, и я наткнулся на мага? От перспектив закружилась голова.

— Не совсем понимаю, чему можешь меня научить. Ты достиг вершин в определённой отрасли знаний? В какой?

— Душеведение, ученик, вот в чём я преуспел. Основа, из коей произрастают прочие ветви познания души. Без ложной скромности скажу, что превосходно разбираюсь в преобразовании элементов, алхимии, астрономии и других науках.

— А конкретнее?

Передо мной соткался образ раскрытой книги, на пожелтевших страницах которой изображены таблицы, подписанные неизвестными символами. Стоило сосредоточиться на них, и язык сменился на вполне понятный.

Поздравляем! Вы нашли учителя пиромантии!

Поздравляем! Вы нашли учителя аэромантии!

Теперь вам доступна одна из школ магического Искусства. Выбирайте!

Внимание! Возможность изучения и сила заклинаний зависит от характеристик «Интеллект» и «Учёность».

Системные сообщения выскакивали одно за другим, перегородив обзор на таблицы с описаниями заклинаний. Большинство пиктограмм отображались серыми. Базовые пестрели разноцветьем вихрей, огненных шаров. От представленного разнообразия перехватило дух. Помимо заклинаний имелись пассивные навыки. Я сосредоточился на нижней линии пиктограмм, расположенной перпендикулярно устремлённой в небо стреле с обозначениями требований к «интеллекту». С показателем в десятку открытыми были в ветке «Пиромантия» навык «преобразование элементов», заклинание «Тепло», дающее временный иммунитет к холоду, и «Огонёк», позволяющий поджигать предметы. На моём лице, наверное, застыла идиотская улыбка. Мне будто подарили очень нужную вещь. Да какое там нужную! Начальный уровень владения огненной стихией одаривал необходимыми для выживания в степи заклинаниями. А если совместить пиромантию со способностями медиума? Да мне никакая Мгла будет не страшна! Гейсты, говорите? Щелчком зашибу! Испепелю, вернее.

«Аэромантия» показалась не такой эффективной. То же «преобразование элементов», идущее в довесок к базовым заклинаниям. «Порыв ветра» в дальнейшем разовьётся во что-то серьёзное, но пока выглядит бедновато. Куда привлекательнее «Ветряной зонт», создающий вокруг мага поток воздуха, предохраняющий от дождя и мелкого мусора, гонимого ветром.

— Раса накладывает определённые ограничения на виды преобразования души в элемент. Люди склонны к овладению огненной и воздушной стихиями, морской народ — водной, каменные гиганты управляют огнём и землёй.

При концентрации на пиктограмме всплыли дополнительные требования к изучению — показатели «Учёности» и «Выносливости».

— То есть, я могу прямо сейчас освоить основные заклинания одной из школ?

— В целом, да.

— Что значит «в целом»?

Складывалось впечатление, что я чуть не подписал контракт, в самом низу которого указано крохотными буквами дополнительное условие.

— Всему есть цена, ученик. Учитель из числа смертных потребовал бы звонкую монету. Меня не интересуют деньги.

Это ясно. Деньги тратить Наставнику некуда и негде. Супермаркетов на Мглистой Равнине я не заметил.

— Я предоставлю три способа получения знаний. Первый: выполнение поручений. У меня осталось много незавершённых дел, и я бы хотел, чтобы ты их закончил. Взамен обучу, чему пожелаешь. Помни: чем опаснее задание, тем весомее награда.

Ясно. Повышение репутации посредством выполнения квестов.

— Второй способ мой излюбленный: наставничество. Я передам тебе основные знания школы, и ты самостоятельно постигнешь секреты заклинаний. Я лишь направлю твои эксперименты в правильное русло.

Долго, зато материал усвою от и до. Путь практика, располагающего временем. Я отмёл его сразу же. Не с моей рыскарской службой заниматься магическими изысканиями.

— А третий?

— Третий способ прост до безобразия и ужасно скучен. Платишь осадок души, и знания вливаются прямиком в твою голову.

— Зачем тебе эссенция?

— Все хотят то, что вы называете эссенцией. И живые, и мёртвые. Она дарит иллюзию жизни — яркость ощущений, силу. Полагаешь, я обманул тебя? Ни в коем разе. Ведь я не нуждаюсь в осадке, а просто хочу снова хотя бы на миг почувствовать себя живым.

Ладно. И без обучения магии Наставник может оказаться полезен. Осталось благополучно удрать из пещеры.

— Выбрав меня учеником, ты же продумал, как убраться отсюда? Пещера выводит на болото, в котором дремлют воители в змеиных доспехах, нападающие на любого, потревожившего их.

— За тысячу лет местность изменилась до неузнаваемости, — с сожалением промолвил Наставник. — В мои времена здесь протекала судоходная река. В начале Катастрофы в моё родное королевство Кайтэн вторглись полчища иномировых тварей. Столицу осадили, и Повелительница Каита, отражавшая атаки каменных великанов на южной границе, поспешила домой. Неподалёку от пещеры на неё напали приспешники Чужака. Мы побеждали, однако, крылатые военачальники призвали покровителя. Небеса раскололись, и из Межзвёздной Бездны явилось неописуемое чудовище. И всё равно смертельно раненая Повелительница Каита одержала верх. Ценой десятков жизней гвардейцев — цвета рыцарства Белой Змеи — мне, королевскому магу, удалось заключить душу злого божества в прочный кокон. Я умер, поддерживая целостность заклинания. Рыцари, сопровождавшие её величество, погибли. Даже их предводитель Рейнар Бесстрашный не избежал печальной участи. Кровь Чужака отравила воды реки и Повелительницу Каиту, лишив её рассудка и погрузив в сон на дне. А павшие восстали и до сего дня хранят её покой и проход к пещере. Прости мне словоохотливость, ученик. За проведённые наедине с собой века я соскучился по общению. Сними кольцо в виде свернувшейся белой змеи с моего пальца. Рыцари не тронут носителя артефакта. Но я не знаю, как тебе миновать гейстов.

— Придумаем что-нибудь. Наставник, почему призраки не входят сюда?

— Боятся души Чужака. Его эманации до сих пор просачиваются сквозь стенки кокона и заставляют испытывать страх нежить и слабовольных живых.

— Хм, — потёр я подбородок, размышляя. Понемногу у меня начинал оформляться план. — Кокону обязательно быть здесь?

Глава 23

— И всё же настоятельно рекомендую отказаться от безумной затеи, ученик! — в голосе Наставника прорезались панические нотки. — Бирюзовая Тюрьма нестабильна! Твоё прикосновение может создать брешь в коконе, и душа Чужака вырвется на свободу! Представляешь, чем ты рискуешь?!

Я продолжал взбираться по каменному спиралеобразному уступу, почти не видному снизу и ведущему к хрустальной сфере. Чёрное пламя заплясало, подавшись навстречу.

Может, ничего страшного и не произойдёт. Я сомневался, что разработчики решили угробить участника эксперимента, намеренно разрушив его личность подселением некоей сущности.

Разумеется, не хотелось освобождать злое, по заверениям Наставника, божество. Брать сферу с душой тоже не горел желанием, но другого выхода не было. Никто не знает, где я, и не придёт помочь, путь назад перекрыт призраками, по болоту далеко не пройти из-за немёртвых рыцарей. Если бы Алмаз и узнал обо мне, всё равно не отправил бы сюда бойцов. Слишком опасно. Я видел два способа выбраться из пещеры и болота. Первый самый лёгкий — выйти за порог зала и бесславно быть сожранным нежитью. Появлюсь на костре целый и невредимый. Наверное. А вдруг повезёт, и не проваляюсь в беспамятстве несколько недель? И даже от амнезии не пострадаю. Второй способ муторный — взять сферу с душой и, распугивая ею здешних обитателей, уйти. Зато сохраню эссенцию и знания о пещере. Если повезёт дойти до Зиккурата, конечно.

— Прошу, не дотрагивайся кокона! — взмолился королевский маг.

— Помолчи, пожалуйста. А то я за себя не ручаюсь. Наговорю лишнего, обидишься. В конце концов, тебе ученик нужен или нет? Умрём мы здесь, если ничего не делать.

Посторонний голос умолк.

Я не определился, что делать с душой дальше. По словам духа, в пещере её скрывали чары. Снаружи, её присутствие почувствуют другие божества. Как они поступят, вот в чём вопрос. Чужак слыл богом, и душа его обладала огромной силой, которую наверняка захотят прибрать к рукам. Рано или поздно за ней придут, и тогда перед нами встанет выбор — добровольно отдать её либо погибнуть, поскольку противостоять богу не способен даже целый клан. Я бы бросил проклятую сферу в степи, но она мне там тоже понадобится. В Зиккурате её оставлять неразумно, не имея цели разрушить крепость. Я планировал по возвращении рассказать кланлиду о находке, а там пусть он разбирается. Прикажет разведчикам отвезти её подальше — буду только рад, несмотря на возражения королевского мага, предостерегающего от большой беды в случае её нахождения злыми собратьями Чужака.

— Нельзя допускать усиления врага! — бубнил он. — Если душа попадёт в злые руки, нас ждут неисчислимые бедствия. На наши края нашлют мор, отравят почву, чтобы на ней ничего не росло, разрушат города и замки.

С предупреждением Наставник явно опоздал. Он-то не видел, что стало с его страной, и надеялся на лучшее.

— Ещё худшая участь постигнет нас, если Чужак возродится, — вещал голос в моей голове. — Он высосет из земли и всех живых существ, на ней и в ней обитающих, саму жизнь. И королевство погибнет. Лучше тебе не трогать кокон, ученик. Поверь мне.

— Сколько, говоришь, просидел в пещере? Не хочу тебя огорчать, но, судя по всему, королевства уже давно нет. И защищать некого. Мы в стране ходячих мертвецов и кочевых полудиких племён. О королевстве знают разве только из сказаний. Болото, откуда я попал сюда, находится посреди степи. Вместо городов руины. Единственная крепость, которую с натяжкой можно назвать обломком цивилизации — Зиккурат. Там живут отчаянные люди, привыкшие к ядовитым дождям и полчищам призраков, вылезающим из отравленной земли по ночам. Боги… Не знаю никого, кто бы мог подойти под определение божества, кроме, пожалуй, пламени костра на вершине Зиккурата. Да и то это непонятно что, не имеющее формы.

— Не может быть, чтобы истребили всю королевскую семью. Кто-то из детей Каиты непременно дожил до сих дней. Пока есть хотя бы один — живо королевство. Касательно богов, ученик. Повелителей не так-то просто убить. Сам подумай. Их поражение в войне с пришельцами из Межзвёздной Бездны означало бы правление Чужака и ему подобных. Либо гибель абсолютно всех живых существ. Третьего не дано.

— Чем строить пустые теории, лучше бы придумал, где можно спрятать божественную душу, — буркнул я, обматывая ладони и пальцы тряпьём.

— Хм… Под Итталом расположены хранилище ценных артефактов и место содержания разнообразных… существ, скажем так. Вероятнее всего, под городом мы сумеем укрыть и Бирюзовую Тюрьму.

В голове будто щёлкнуло. Наставник же там учился и знает, где находится город знаний. За информацию о вотчине таларианских всезнаек Библиотекарь меня озолотит, а Алмаз снимет проклятье. Вдобавок, выторгую себе пожизненный допуск в библиотеку и, соответственно, к сокровищам древних магов. Сколько перспектив открывается!

Одёрнув себя, я потянулся к сфере. Мечты и планы потом. Сейчас дело надо делать.

Коснувшись твёрдой, обжигающе-холодной поверхности тут же отдёрнул руку. Меня словно током пробило от макушки до пяток, кончики пальцев продолжало покалывать. Но хуже всего видение, возникшее в момент касания — проступающее из тьмы море из зубов, когтей, переплетения змееподобных тел. И множество алых глаз, в каждом по несколько вертикальных зрачков, пожиравших меня взглядом.

«Может, правда, ну его?» — подумал я, ещё и Наставник поддакнул, в который раз убеждая оставить в покое сферу. Однако, я подавил в себе ростки страха, повторяя как мантру: без души Чужака из пещеры не выйти. Огонь не отпугивает гейстов, проверено. Брошенный в гущу серо-белесых тварей второй факел заставляет их молниеносно отпрянуть, чтобы спустя пару секунд затушить источник угрозы. Здесь понадобился бы огнемёт, не меньше. Раскачав пиромантию, возможно, когда-нибудь изучу нечто такое же эффективное, пока же вариантов нет.

Отбросив сомнения, я схватил сферу и… потерялся во времени и пространстве. Некто невообразимо древний и жестокий проникал ко мне в черепную коробку и скользкими, холодными щупальцами стискивал мозг.

«Разрушь тюрьму, — нашёптывал вкрадчивый голос. — Дотронься до нездешнего огня, впитай в себя и обрети подлинное бессмертие! Тебе открою тайны вселенной и дарую силу сокрушать великих, и возвышу!»

— Вон! Вон из моей головы!

Посулы стихли, видение пропало. Адски трещала голова и покалывало ладони. Я стоял на краю выступа со сферой в руках, чёрное пламя выровнялось и напоминало треугольное жало копья, окружённое мириадами антрацитовых искр — отражений в сотнях и тысячах граней артефакта.

— Поспеши с задуманным. Чужак отступил ненадолго. Стоит тебе испытать сильные негативные эмоции, получить рану, и он снова пойдёт на штурм твоего разума.

— Благодарю за предупреждение.

Теперь я окончательно убедился: Наставник не желал подчинять. Книжный дух был гораздо слабее меня, раз не смог заставить не трогать сферу.

«Внимание! Вы нашли божественную душу — ценнейший артефакт. Её можно сжечь на костре перерождения и получить огромное количество эссенции души, а также уникальную награду. Или использовать иначе…»

Как именно, система, естественно, умолчала. Впрочем, и вознаграждения от Присносущего Пламени за глаза хватит. Вот, кстати, и выяснилось, что делать с душой. На крыше Зиккурата бросить в костёр, словно Фродо Кольцо Всевластия в домну, и дело с концом. Не переживай, Наставник!

— Боюсь, Чужак ещё доставит нам неприятностей, ученик.

— Будем думать над решением проблем по мере их поступления.

Головная боль затухала, а с ней и страх. Спустившись по выступу, я поставил сферу на пол пещеры и из тряпья скелета скрутил короткие верёвки. Связал вместе, обмотал артефакт, оставив длинную верёвочку в качестве ручки для переноски. В итоге получилась своеобразная авоська. К сфере прикасаться я больше не собирался и рассчитывал, что эффект души не проявится.

«Не медлите! Защитный кокон повреждён вашими неуклюжими действиями, и божественная душа скоро освободится. До освобождения остался 71 час 59 минут 55 секунд. В случае освобождения божественной души ваше тело станет её вместилищем, а вы потеряете способность управлять им. Вам останется лишь наблюдать за возрождающимся божеством до конца пребывания в Талариане».

Выскочившее системное сообщение заставило меня замереть и снова перечитать его. Потом ещё раз, вникая в смысл написанного.

Трое суток, и я окажусь заперт в своеобразном карцере на много лет. Или пока Чужака кто-нибудь не прибьёт. Разрабы изверги, и это очень мягко сказано. Настоящая тюрьма! Камера-одиночка. Но с телевизором. В контракте подобная ситуация не учитывалась.

Я разразился потоком слов, непонятных Наставнику, зато хорошо знакомым в моей стране. Помянул и душу божества, и особенно выдумавших замечательный сценарий разработчиков, и собственную глупость. Лучше бы себя укокошил и возродился на костре!

Спустя минут пять непрерывного мата удалось взять себя в руки. Критической ситуация ещё не стала, у меня целых трое суток на путь до Зиккурата. Значит, надо поторапливаться.

— И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди, — напевал я, подходя к щели, за которой клубился белесый туман.

Сферу держал на уровне груди, точно диковинный фонарь.

Призраки прыснули в стороны, робко прижались к стенам, втянулись в доспехи. Проход очистился за секунду, явив в более ярком свете мёртвых воителей. Как оказалось, кроме «змеиных», в пещере нашли последний приют и рыцари в доспехах поскромнее и меньшего размера. Иссохшие трупы принадлежали людям, погибшим гораздо позже гвардейцев богини, и принадлежавшим к иной расе. По сравнению с воинами в чешуйчатой броне они выглядели карликами. Вернее, воители по сравнению с ними казались великанами.

— Эти незнакомцы пришли сюда в разное время, — почувствовав моё удивление, объяснил книжный дух. — Кто-то спасаясь от гвардейцев её величества, кто-то в поисках несметных сокровищ.

— Почему никто из них не стал твоим учеником?

— Чтобы усваивать новые знания, необходим разум. Все они наткнулись на пещеру, уже потеряв рассудок.

— Неплохие у них доспехи, Наставник. Они не станут возражать, если я возьму что-то?

— На доспехах нет вредоносных чар. Полагаю, ты можешь подобрать себе что-нибудь подходящее. Твоих обносков явно недостаточно для предстоящего путешествия.

Броня защитит и от укусов морратов, и от ударов ржавым оружием мертвяков. К тому же, в Зиккурате за неё просто обязаны дать хорошую награду.

Аккуратно положил хрустальную сферу на земляной пол пещеры, внимательно осмотрел павших рыцарей примерно моей комплекции. Таковых нашлось всего двое — копейщик и мечник, у обоих доспехи совершенно разные по внешнему виду. Состоятельные парни сюда угодили. Один напоминал ящера в ламеллярной кирасе с юбкой из кожи и крепившихся к ней треугольных пластин. Особенно выделялся он шлемом, похожим на башку то ли дракона, то ли горгульи. Наплечники, поручи и поножи украшали извивающиеся змеи, а наколенники неведомый мастер выполнил в виде морд чудовищ, смахивавших на крокодилов. Доспехи копейщика были проще и привычнее для глаза. Шлем с забралом, увенчанный невысоким острым гребнем, кираса, кольчужная юбка и широкие пластинчатые набедренники. А главное — выглядело это всё легче, чем у мечника.

— На них точно нет проклятий, Наставник? Предметы сотни лет пролежали в логове злых духов. На них такое соседство никак не отразилось?

— Надевай смело, ученик. Гейсты не накладывают проклятий на вещи. Их интересуют живые владельцы.

Белесый туман робко потянул щупальца к кругу бирюзового света и резко отдёрнул, словно обжёгшись. Послышался шум падающих листьев, в котором угадывались тихие слова — угрозы, увещевания, мольбы. Я сжал голову руками, стараясь вышвырнуть из сознания назойливый шёпот призраков. Они хотели, чтобы я остался здесь и не трогал их господина. В случае моего согласия обещали даже отпустить, но их слова не внушали ни грана доверия. Для нежити обмануть живого — раз плюнуть. Примитивные, слабые призраки и твари вроде морратов действуют хитростью, заманивая жертву в ловушку. Ренат Султанович предупреждал не верить голосам, вдруг возникающим будто из ниоткуда.

Я дотронулся до мёртвого копейщика. Внутри всё сжалось. В тот момент не удивился бы, оживи древний воин от неуклюжей попытки забрать его собственность.

Однако, ничего страшного не произошло. Лишь призраки, таившиеся в глазницах трухлявого черепа, выскользнули из укрытия и забились в густую тень, став почти невидимыми. Мысленно возликовав маленькой победе над гейстами и страхом, я осмотрел внутренности шлема и водрузил его на себя.

Соединения не мешало бы смазать, забрало еле открывалось, но шлем в целом мне подошёл. Непривычно и неудобно было смотреть сквозь узкие смотровые щели. В полутёмной пещере, да с ограничением поля зрения, лучше снять либо металлическую маску, либо быть без шлема. Пришлось выбрать второй вариант — снять забрало подручными средствами не получилось бы, а выламывать его глупо. Пригодится.

Спустя некоторое время я полностью упаковался в сталь и вооружился копьём с необычно широким наконечником-клинком над крестовиной. Луков и арбалетов ни у кого из здешних покойников не водилось. Да и найди я что-то такое, пострелять всё равно не получилось бы. Тетиву в нормальном состоянии после стольких лет точно не найти.

Верёвку привязал к крестовине копья и поднял сферу на уровне моего роста, освещая путь. Призраки буквально впитывались в стенки пещеры. Зато чем дальше я отходил от зала, тем настойчивее скрёбся в сознание шёпот рабов Чужака. На берегу они уже почти вопили, заглушая настоящие звуки. Я тряхнул головой, до боли в дёснах стиснув зубы.

— Не оборачивайся, ученик, — донёсся сквозь шум голос Наставника. — Иди вперёд!

Подавив желание оглянуться, я погрузил ступню в ил. Спиной чувствовал — мне впрямь не стоит видеть, что происходит в пещере. Гейсты визжали, орали, тянулись ко мне, с каждым моим шагом становясь всё ближе. Когда я ступил в болотную жижу, светящаяся белесая дымка окружила меня. Из ошмётков потустороннего тумана формировались чудовищные морды, лапы и щупальца. Бирюзовый свет больше не казался надёжной защитой — призраки постепенно, сантиметр за сантиметром, просачивались в освещаемую область. Удивительно простая мысль — скоро духи преодолеют ужас перед божеством — разбудила во мне первобытный страх перед сверхъестественным, дремлющий в каждом человеке. И этот страх погнал меня вперёд, в темноту опустившейся на степь ночи.

Серебристый свет луны тонул в чернильной поверхности воды, над которой возвышались ряды массивных фигур. Опутанные тиной и водорослями рыцари в изъеденной ядом броне, потерявшей всё своё великолепие, несли дозор у входа в гробницу убившего их врага. Я резко остановился, поражённый жутким зрелищем, страх перерастал в животный ужас, мысли разбегались, уступая место инстинктам и рефлексам.

— Держись правого берега, ученик, и выйдешь к башне.

Верно, там находится выход из подземного хода, где ждёт Стиви.

Я рванул в подсказанном направлении, перехватив рукой копьё со сферой. Мягкая почва зачавкала под ногами, стараясь замедлить, отдать на растерзание скользящим за мной гейстам. Внезапный громкий плеск раздался позади. Что-то тяжёлое упало в воду, очень тяжёлое, распространив вибрацию по болоту. Меня обогнала волна, разбившись о крутой берег.

«Что там?!» — мелькнула мысль. Шёпот призраков оборвался, но легче не стало.

— Беги, ученик, беги! И, ради всех богов, не оборачивайся!

И не думал. На самом деле мне даже не интересно, какого йотуна там творится. Вопрос так, чисто случайно выскочил. Любопытно будет потом. Тогда и расскажешь, Наставник.

Осознание громадной опасности за спиной придало ускорение, и я, несмотря на немалый вес доспехов, чуть ли не понёсся по воде. Казалось мне в тот момент, будто вот-вот, и взлечу. Раздался короткий гул, затем снова болото вздрогнуло, подняв волну. Ужас захлестнул, вымыв остатки мыслей и чувств.

…Не помню, сколько длилось моё бегство. Почти не дыша и видя лишь бирюзовую сферу, пляшущую у ног, я мчался по краю болота, пока не выскочил к выходу из подземного хода. Только под каменным сводом, наконец, оглянулся. И не увидел ничего угрожающего. Лишь плеск доносился издалека.

— Стиви, — окликнул я. — Нам надо углубиться в подземелье. Стиви? Ундэс? — позвал громче. Ответа не последовало.

Глава 24

— Нежить с болот к нам не нагрянет? — задал я вопрос, мучающий меня с того момента, как переступил порог подземелья.

Артефакт заливал нездешним светом старинное подземелье. Скалящиеся с каменных полок черепа приобретали вид по-настоящему жуткий и потусторонний. Движущиеся в такт движению хрустальной сферы синие тени превращали груды костей в копошащиеся клубки щупалец.

Я достиг конца подземного хода. Под башней тоннель был завален из-за обрушившегося потолка. Приближаясь к тупику, старался ступать тише и сдерживал дыхание, чтобы не производить лишнего шума. Наградой за осторожность послужил почти неслышный скрип, словно ногтями скреблись по камню. Услышав его, я остановился, постоял с минуту, затем медленно развернулся и зашагал назад, к выходу. Возможно, тишина нарушалась лишь моими движениями, и я зря паникую. А может, и нет. В любом случае, делать здесь было нечего. Стиви и Ундэс будто сквозь землю провалились.

Следов борьбы не наблюдалось. Куда ребята ушли на ночь глядя? Кто-то вынудил их покинуть укрытие, не исключаю, это сделали подручные некроманта. Мало ли, кого скелетам удалось откопать кроме ублюдка, убившего Рафа. И нежить с болот сбрасывать со счетов не стоит. Не только воители в Лощине обитают.

— Если бы гвардейцы могли, они бы уже явились сюда, — печально вздохнул Наставник. — И гейсты не побеспокоят нас. Рыцари Повелительницы не выпустят их из пещеры.

Спрашивать о произошедшем на болоте я не хотел. Есть вещи, ответы на которые лучше человеку не знать. Просто чтобы спать крепче. Сложив ноги по-турецки, сел у выхода. Небо усеивали тусклые мерцающие звёзды, земляные склоны нависали стенами абсолютной тьмы. Издалека доносились отзвуки затихающей битвы — скрежет металла и короткие всхлипывания. С каждой минутой всё тише становилось вокруг. В конце концов, бой завершился, и лощину заполнила тишина, которую спустя некоторое время бесцеремонно нарушило урчание моего живота.

— Наставник! Ты, случайно, не умеешь создавать пищу из воздуха? — не надеясь особо на положительный ответ, поинтересовался я.

— Изволь в дальнейшем обращаться ко мне на «Вы», ученик. Учитывая разницу в возрасте и знаниях между нами, будь добр проявлять уважение к моей особе.

— Думаю, уважение состоит не в одном лишь вежливом обращении.

— Тем не менее. Иначе в определённый момент лишишься совета, весьма уместного в той или иной ситуации.

Прикинув все «за» и «против», я про себя кивнул. Раздражать мага незачем, грубости он не очень-то заслужил, по большому счёту.

— Хорошо. Так что относительно пищи?

— Нет. Ничто не воспроизводится из ничего, запомни сию истину, ученик.

Смотря на небо и слушая концерт в животе, я думал об Ундэсе, Стиви и остальных. Удалось ли степняку найти еду? Благополучно ли возродился Рафаэль на костре? И чего ждать от завтрашнего дня?

Завтра мои злоключения вполне могут закончиться с приездом всадников из Зиккурата. По-хорошему, они уже должны отправиться за отрядом. Расстояние, пройденное пешком за два дня, на химерах покрывается за несколько часов. Вряд ли клановцы забрали Стиви и Ундэса. Скорее всего, ночную стоянку оборудовали бы в тоннеле, раз башня — единственное укрытие от Мглы на многие километры вокруг — разрушена.

— Королевство, простоявшее десять тысячелетий и заставшее эпоху Героев, кануло в небытие. Какая… жалость, — произнёс маг. — Впрочем, я рад. Лучше пасть в одночасье на пике величия, нежели чахнуть в течение веков, осознавая собственную немощность.

— Немощность, говоришь…

Адреналин прекращал подпитывать мои силы, и скопившаяся усталость начинала давать о себе знать слабостью и тупой болью в мышцах. Хотелось пить, есть, спать. Веки тяжелели и опускались, вынуждая вздрагивать. Сон — непозволительная роскошь в моём положении.

Стиви не в состоянии подняться по склону. Его вытащили, причём не без верёвок, которых у нас нет. Хищник разорвал бы беднягу, оставив кровавые следы. Либо придушил бы и проглотил целиком.

В общем, сон в такой обстановке рискует привести к перерождению.

По идее, люди не могли уйти далеко от башни, даже верховые. Если именно они забрали парня. На ночь им необходимо разбить лагерь. С возвышенности их заметить не составит труда. Например, с развалин башни. Заодно проверю, не вылез ли ещё кто-то из-под камней.

Подъём по склону длился на этот раз долго — с разбегу вскочить наверх сил не хватило, пришлось постараться, чтобы не скатиться вниз. В паре шагов от края склона меня встречала Мгла во всей своей безумной красе — колышущееся море белесых чудищ. Так близко я их раньше не видел и чуть не свалился назад в лощину. Почти сразу же накрыло страхом и громким, сливающимся в гул шёпотом сотен мёртвых голосов, призывающих бросить оружие и влиться в сонм призраков. В оглушающем шуме эхом отдавалось биение огромного сердца. Зажмурившись, я выставил перед собой бирюзовую сферу. Чёрное пламя заметалось внутри, на мгновение прилипая к хрустальным стенкам. Толпа фантомов раздвинулась, точно занавес, пропуская меня. В стихающем шёпоте сквозило раздражение, только сердце билось по-прежнему громко.

Развалины возвышались на горизонте изломанным бугром черноты. Над ним сияли звёзды, под ним колебалась светло-серая масса, и ни намёка на огонёк лагеря. Я-то надеялся, что клановцы остановились именно там.

Шёпот стих, остались лишь гулкие размеренные удары. Я обернулся, вглядываясь вдаль. На невысоком холме утопали во Мгле огни костров.

— Наши, — вырвалось у меня.

Разгоняя Мглу хрустальной сферой, я направился к лагерю.

Кланлид быстро сориентировался и, наверное, послал крупный отряд. Тут не какой-то десяток, а самое меньшее сотня бойцов. Алмаз, оказывается, хороший мужик, раз дорожит нашими жизнями. Ясно, не из-за нас одних столько бойцов прибыло. Зиккурат намеревался ударить по некроманту.

По мере приближения к лагерю росло чувство неправильности происходящего. К размеренному бою барабана примешивалось пение, похожее на волчий вой. Не такой представлялась мне магия клановцев,отпугивающая призраков. Пройдя с километр, различил освещённые пламенем костров очертания лагеря — низенькую ограду из размалёванных шкур и с дюжину внушительного размера шатров.

— Празднуют, что ли, — задумчиво пробормотал я.

Участок забора раскрылся, точно ворота, и из прорехи высыпали всадники на химерах. Многослойные кожаные слои брони накладывались друг на друга, от остроконечных шлемов опускались на плечи защитные полосы из кожи. У всех на плечах шкуры — совершенно разные, и чёрные, и серые, и рыжие. На клановцах я почти не видел шкур, тем более, в таких количествах. Нарукавники, пояса из меха, шлемы тоже им украшены и утеплены. Столько пушистой живности возле Зиккурата не водится. Значит, и воины, мчащиеся ко мне, не отсюда. Каждый держал по факелу и размахивал кнутом. Мгла нехотя расступалась на пути скачущих верховых.

— Беги, ученик! Люди поддадутся на посулы Чужака и освободят его!

Я поспешно снял сферу с копья и замотал в тряпьё, взятое в пещере. Душу найдут не сразу, у меня появится хоть немного времени подумать, как выкрутиться. Бежать от всадников бессмысленно, сражаться с ними на моём уровне всё равно, что покончить с собой.

Резкие крики раздавались совсем близко. Мгла расступилась, и из неё выскочили четверо воинов на химерах. Меня окружили, щёлкая кнутами по воздуху. Сыны степи, тут уж никаких сомнений — за шрамами, уродовавшими лица, не скрыть характерных черт. Ткнув в меня факелом, здоровяк с обвислыми седоватыми усами каркнул что-то на своём языке, после чего подкрепил фразу жестом, показав огнём на землю.

Я сбросил с плеча сооружённую из тряпья сумку, подумывая, не уйти ли на перерождение прямо сейчас. Сфера достанется кочевникам, ну и пусть. Всё равно ведь убьют.

Рука крепче сжала древко оружия. Я уже собирался ткнуть ближайшего клинком, но на плечи мне легла петля аркана. Рывком меня сбили с ног и протащили несколько метров по земле. Спрыгнувшие с химер кочевники навалились сзади, выворачивая руки за спину и сноровисто связывая запястья. Затем закинули на ездового зверя. Быстро, без лишних слов и телодвижений. Точно делали это ежедневно годами. И только сейчас я осознал, насколько глубоко влип. Между новичком, едва попавшим в Кладерат, и опытным воином-кочевником пролегала бездна. Степняки всю жизнь повышали скил и характеристики, нам же предстояло достичь их уровня хорошо, если за пару-тройку лет. Ясно теперь и то, почему клановцы считают местных достойными противниками.

Во время короткой скачки до лагеря размышлял над тем, зачем кочевники нарушили условные границы Зиккурата. Набегом их поступок назвать нельзя, слишком они углубились во владения клана. Неужели война? Для взятия крепости племени маловато, по-моему. Штурм стен требует минимум лестниц, а в степи древесины мало. Численное преимущество опять-таки на нашей стороне. По-хорошему, степнякам подходить к крепости опасно. Стычка с топами обернётся для них поражением.

В лагере меня столкнули с химеры, приземлив на утрамбованную копытами и ступнями землю. Ограду тут же восстановили, сведя конструкции из жердей и растянутых на них шкур и кож. Рядом бил в огромный барабан полуголый кочевник, у шатров чадили жаровни, в центре лагеря горели небольшие костры, у которых суетились женщины в тёплой меховой одежде.

Усатый здоровяк, схватив за волосы, приподнял меня. Тем самым дал возможность рассмотреть сидящего на низком стуле упитанного старика с накинутой на плечи косматой чёрной шкурой неведомого зверя. Ворот расшитой разноцветными нитями кожаной рубахи был расстёгнут, демонстрируя висящие на шее амулеты из когтей и зубов. Над бритой головой торчал пучок крашеных красных волос. Нижнюю челюсть, когда-то изрубленную на несколько частей и кое-как сросшуюся, покрывала жёсткая седая щетина. На её фоне чужеродными выглядели увитые медной проволокой красные усы. Изломанный кривой нос нависал над верхней губой, точно уродливый клюв. Но самым отвратительным во внешности степняка были глаза. Глазное яблоко значительно выпирало из левой глазницы, затянутый белой плёнкой зрачок глядел куда-то в сторону, а правый глаз с вертикальным зрачком, лишённым радужки, нацелился на меня.

Возле старика стоял Змей собственной персоной. В меховом плаще и кожаных доспехах, на груди нефритовое ожерелье, на поясе нож в украшенных бисером ножнах. Настоящий богач, чтоб его морраты сгрызли!

Пожилой кочевник, с интересом рассматривая меня, жестом разрешил Тумуру говорить.

— Хан Мертвоглаз желает знать, почему тебя не поглотила Мгла и где ты взял доспехи.

Физиономия перебежчика ничего не выражала, будто он нацепил каменную маску.

— Постарайся войти в доверие к поклонникам злых богов, ученик. Возможно, нас пощадят. Будь благоразумен, прошу!

— Если скажу, меня освободят и подарят столько же красивых цацок, как и тебе? — Ответил я вопросом на вопрос.

— Отказываешься отвечать? — уточнил Змей.

— Доспехи из пещеры на болоте, что на дне Гиблой Лощины, — нехотя признался я. — Попал туда случайно, воители загнали. Наружу вылез по трещине в земле. В том месте ещё много оружия и брони. Проникнуть туда можно лишь через болото, безопасный вход со степи разрушился сразу после того, как я оттуда выбрался.

— Почему воины не убили тебя?

— Почему-то не захотели входить в пещеру. Скорее всего, дело в книге, лежавшей там. Необычная книга была. Рассыпалась от моего прикосновения.

— А ты ничего не почувствовал, дотронувшись до неё? — осторожно спросил Тумур.

— Мне стало плохо. Ненадолго.

Не те люди кочевники, чтобы соваться в запретное для них место. Но попытаться сыграть на их жажде наживы стоило. В моём положении был важен каждый час. Я всё же надеялся на клановцев.

Перебежчик перекинулся с ханом парой фраз. В результате меня взяли под руки и поволокли к клеткам с людьми на краю лагеря, в одну из которых и зашвырнули, закрыв на примитивный замок.

Степняки нередко торговали живым товаром — рабами и животными, захваченными в налётах на соседей. По словам Библиотекаря, исключение делали для клановцев. Игроков обменивали у Зиккурата на добротное оружие или убивали, если те доставляли им неприятности.

Клетки были переполнены будущими рабами. Грязные люди в лохмотьях жались друг к другу в попытке согреться на холодном ветру. У большинства язвы, сочившиеся гноем. Кожу покрывала короста из засохших грязи и крови, волосы превратились в колтуны. Видимо, возили их давно и никак не могли продать, а своих рабов было достаточно — они в кожаных ошейниках и со знаками на открытых лбах свободно ходили по лагерю, выполняя грязную работу. Одетые в более-менее нормальную одежду, сытые и безоружные. Оружием имели право владеть лишь свободные степняки.

— Кого я вижу! Кир! — Сквозь толпу протиснулся Ал, кутавшийся в плащ из ветхих, изъеденных насекомыми шкур. — Ну, ничего себе, прикид! Где отхватил такую красотищу?

— Наши здесь, с тобой?

— Ага, сидим вместе. Идём, мы угол от костра заняли, где теплее. Улётные доспехи! Жалко, что отберут. С нас эти уроды даже обувь сняли.

При виде сидящих на голых прутьях клетки Эда и Немого я понял, что Скалозубу повезло. Его братьям по несчастью оставили штаны, а вместо верхней одежды выдали изорванные облезлые шкуры. Немой, в отличие от Эдика, был не рад моему появлению. Одарил меня тяжёлым взглядом исподлобья и уставился в невидимую точку.

— А Ундэс и Стиви?

— Мы не видели их с тех пор, как ушли, — ответил Эд. — Рафаэль решил вернуться и не попал к кочевникам.

— А нас в пасть к степнякам привёл Тумур, — перебил его Ал. — Сперва мы подумали, что к нам скачут бойцы Зиккурата. Змей, ублюдок, сказал, мол, стойте спокойно, я перетру. Ха! Нас без лишних разговоров скрутили. А он, урод, лыбился. Привезли к кривому жирдяю и, раздев, сразу бросили в клетку. Я им припомню! К вечеру эти дикари встали на холме лагерем и организовали концерт для духов. В барабан били, химер резали, пели хором. Что с тобой произошло?

Я рассказал об устранении мертвяков, о гибели Рафа, о пещере. О душе Чужака и Наставнике не упоминал — поймут неправильно, чего доброго. Говоря, я словно на иголках сидел, ожидая в любой миг оповещения о передаче сферы в руки степняков и снятии ограничений, связанных с этим. Система молчала, вызывая во мне нехорошее предчувствие. О непередаваемости предмета, то есть, души Чужака, не указывалось, но правила виртуального мира находятся в процессе формирования. Вдруг уникальные вещи нельзя отдать? Чем больше думал, тем больше мрачнел. Худший вариант развития событий заключался в удалённой привязке артефакта к моей сущности. Сферу могли забрать, однако, она продолжала числиться за мной. В таком случае возрождение на костре Зиккурата не облегчило бы мне задачу. Пришлось бы искать степняков и отбирать Бирюзовую Тюрьму. Я бы гарантированно не успел отдать душу Чужака Присносущему Пламени.

Бежать надо вчера. Выбить проржавевший запор нетрудно, трудно улизнуть из лагеря без шума, выкрав химер и прихватив еды и воды. Верхом до Зиккурата рукой подать. Тут возникало большое «но». Никто из нас не сидел на здешних ездовых животных, а степняки рождались на спинах химер. Вывод: далеко не уйти, догонят. Поэтому разумнее схорониться в Лощине. Преследовать нас побоятся. Отдохнём под башней, а там и клановцы подтянутся. Единственный, кто способен испортить нам малину — Змей. Перебежчик в курсе безопасных мест на болоте и приведёт врагов прямиком к подземному ходу. Конечно, если они согласятся пойти за ним, зная, кого собираются поймать.

«Наставник», — мысленно позвал я.

— Слушаю, ученик.

«Я определился с выбором школы магии. Устроим кочевникам небольшое представление».

Глава 25

Увешанная амулетами из костей, перьев и шерсти старуха зло смотрела на меня своим единственным мутным глазом. Сомневаюсь, что она хоть что-то могла видеть из-за бельма, но она прямо-таки сверлила взглядом, отчего на душе становилось тревожно. Выдержав её взор, я отвернулся.

— Старая карга, — прокашлявшись, сказал Скалозуб. — Она каждого из нас осматривала и ощупывала у себя в шатре перед тем, как бросить сюда.

— Ведьма, наверное, — предположил я.

Одноглазая крючконосая старуха, похожая в моём представлении на бабу ягу, прекратила на нас пялиться с приходом хана. Вождь степняков заговорил с ней, чем отвлёк. Он ей долго что-то рассказывал, а её сморщенная физиономия всё мрачнела и мрачнела, видимо, не понравилось ей услышанное. Резко махнув сухощавой рукой, она прервала хана и гневно зашипела беззубым ртом, да так активно, что он отшатнулся, словно от ядовитой змеи. Всё же, предводитель кочевников взял себя в руки и, судя по повышенному тону, решил настоять на своём. Ведьма нервно затрясла патлатой башкой и перешла на визг, то и дело указывая на нас длинным узловатым пальцем. Они явно спорили о нас.

«Какой ужасный кошмар. Великое королевство пало, а на его руинах выросла ядовитая поросль варварства, — сокрушался королевский маг. — Лишь глупые дикари приносят людей в жертву демонам, дабы те пощадили их племя. Цивилизованные народы выбирают борьбу. Жертвы приносить совершенно необязательно. Никому. Повелительница Каита просила от нас, своих чад, только молитвы».

— Они хотят скормить нас демонам? — догадался я, и от возникшей мысли мороз продрал кожу.

«Кого вы имеете в виду под "демонами", наставник? Мглу?»

«Чужаков. Судя по всему, именно им поклоняется племя, захватившее нас. Оно говорит на языке явившихся из разлома в Небесной Сфере народов, помогавшим в войне против Повелителей. К тому же, на кого ни взгляни, на всех лежит печать Внешних Сил. Уродства, одним словом».

«Вы знаете язык кочевников?!»

«За века язык изменился, но суть улавливается. Хочешь знать, о чём спорят ведьма и вождь? О нашей участи. Старуха страстно желает отдать нас Великим — так называли раньше Чужаков их адепты, — а хан убеждает её позволить ему обменять пленных на безопасный проход по землям Зиккурата».

«И кто побеждает в споре?»

«Ведьма. Она занимает в обществе более высокое положение, нежели Мертвоглаз, и имеет право указывать вождю».

Наорав на хана, старуха скрылась в шатре, а он, постояв, плюнул в сердцах и зашагал прочь.

«Когда?» — мысленно спросил я.

Королевский маг без лишних слов понял, что имелось в виду.

«Увы, я не настолько хорошо понимаю дикарское наречие. Одно лишь могу сказать: скоро».

Разум принялся лихорадочно перебирать варианты побега. Со стороны спасение казалось невыполнимой задачей. Наша клетка в паре десятков шагов от ограды, вроде бы небольшое расстояние, но здесь постоянно снуют рабы и воины. Двое степняков при оружии сидят на толстых циновках у решётчатой дверцы, а между нами и свободой ещё свора тварей, похожих на слепых доберманов. На некоторых настоящая броня из толстой кожи, защищающая спину, бока и голову. Допустим, кочевников напугать не проблема, а этих «милых зверьков»? К тому же, на вой адских псов и крики сбегутся другие воины, ведьма выйдет. Знать бы, на что она способна в плане магии. Не хотелось ввязываться в заведомо проигрышный бой.

Стадо химер находится на противоположном конце лагеря. К нему придётся прорываться с боем. Даже если повезёт завладеть оружием сторожей, нам не выстоять против элитных бойцов хана. Нужно отвлечь внимание племени и ускользнуть по-тихому, иначе нам конец.

Продумать план мне помешала девушка, вышедшая из шатра старухи. Высокая, с чистым аккуратным лицом и зелёными глазами, только самую малость раскосыми, она разительно отличалась от соплеменников. Бусы из алого и чёрного камня подчёркивали её высокий статус — рабам, насколько могу судить из виденных мной, украшений не полагалось. Да и одежда выглядела на ней празднично — трёхслойная юбка из выбеленной кожи, расшитая бисером, и короткая куртка из кусков светлой шкуры. Ни дать, ни взять принцесса, или как там называются у местного населения дочери правителей.

Рабыня рядом с девушкой представляла собой её полную противоположность — коренастая, с обветренным лицом, в простом длинном платье из шкур. Женщина поставила у клетки глиняный кувшин и округлую корзину, отодвинула крышку, дав вырваться на свободу аромату печёного мяса.

— Откуда такая красивая? — приветствовал её Скалозуб, приподнявшись на полу.

— Ты действительно нашёл доспехи в пещере на дне Гиблой Лощины? — Остановившись напротив, красавица долго разглядывала мою броню, чуть наклонив голову набок. Альберт, не удостоившийся и короткого взгляда, хмыкнул. Говорила девушка с лёгким шипящим акцентом.

— А кто спрашивает?

Мне стало любопытно, кто она такая. А ещё подмывало спросить, куда кочевники дели сферу с душой.

— Можешь звать меня Ултани. Твоя очередь отвечать.

— Лаконично, хм. Хорошо. Да. Ты всё верно сказала.

— Расскажи, как нашёл их. Никогда не видела таких прекрасных доспехов.

— А ты скажи, кто ты. Одного имени недостаточно. Кто твои родители? Откуда знаешь наш язык?

Девушка задумалась, нахмурив похожие на птичьи крылья брови. Рассказывать о себе она явно не горела желанием, и всё же, решилась.

— Мой отец хан Мертвоглаз, мать была его наложницей. Вашему языку меня научил раб. Такой же как ты бессмертный воин.

— Врёшь! — заявил Альберт. — В рабстве настоящий воин Зиккурата покончил бы с собой.

— Почему же ты до сих пор живой и в клетке, храбрец, раз жизнь для вас ничего не стоит?

Уела, и сказать нечего. Мы рассчитываем на спасение, опасаясь перерождения из-за страха потерять частичку себя. Неважно, новичок или опытный воин, годами топчущий степь. Умирать всегда тяжело. Самоубийство — крайняя мера, и решается на неё не каждый.

— Раб, обучивший меня, едва передвигался и не мог работать. Зато знал разные истории, умел читать, писать. Его было интересно слушать, и ему позволялось жить. А ты, — девушка устремила на меня пронзительный взор больших зелёных глаз, — расскажешь что-нибудь?

— Обожаю завуалированные угрозы, — на физиономию Скалозуба вернулась привычная кривая ухмылка.

— Ладно. Расскажу, — согласился я. — Случайно, убегая от болотных воинов, попал в пещеру. Наткнулся там на множество мертвецов в доспехах. Вот и снял подходящие.

— И покойники дали тебе уйти?

— Можно и так сказать. Они не мешали.

Стараясь расположить к себе принцессу, в красочных подробностях описал моё недавнее приключение. Естественно, подправив историю в нужном мне русле. Ждал вопроса о сфере и… не дождался. Словно её со мной вовсе не было.

Мне требовалась информация. Любая. Даже в куче грязи порой находят алмазы. Я же надеялся завести беседу с пока единственным доступным источником информации о племени и услышать какую-нибудь важную деталь, которая поможет сбежать.

Девушка, слушая рассказ, бледнела и хмурилась. Не перебивала. Спрашивала об интересующих её моментах, используя паузы в моём повествовании, и в целом вела себя культурно, точно по этикету.

— Сейчас таких доспехов ни у кого нет. Даже у ханов, — подытожила принцесса. — Тебе их оставили, потому что боятся проклятия. Бабушке Амишгтай прошлой ночью приснился бессмертный воина-колдун в старинных доспехах, источающих тьму. Он шёл по степи, разгоняя Мглу на своём пути. А сегодня мы встретили тебя. Бабушка думает, что ты избран высшими силами, чтобы спасти нас.

— От кого? — удивился я.

— От мертвецов, идущих за племенем. Наши кочевья расположены на восход солнца, далеко отсюда. Две луны назад на пастухов напала стая потухших. Пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы сосчитать, сколько в ней мёртвых. Говорят, у нас химер меньше в общем стаде. Стая шла к стойбищу. Мы снялись с места и ушли — потухшие трудный враг, с ним так просто не сладишь. Легче уступить им дорогу, чем биться. Они последовали за нами. Мы отдали им треть химер, запутывали следы дорожкой из крови. Сожрав приманку, стая продолжала идти за нами и только увеличивалась.

— Бродячая стая мертвецов? — Мне не верилось в настойчивость зомби. Ходячие мертвяки считались в Зиккурате самыми тупыми монстрами степи. Их легко обмануть, подбросив в качестве приманки кровоточащий кусок мяса. Или же раненую химеру, как в данном случае. С управляемой пастырями толпой, по идее, всё куда сложнее. — И каким образом я могу вас спасти, будучи в клетке?

— Тебя выпустят перед рассветом. Отец хитростью разделил стаю и попробовал дать бой. Потухшие оказались сильнее. Погибли хорошие воины. Мы зашли на ваши земли не по злому умыслу. Мы спасаемся.

— Почему тогда хан не выслал послов и не предупредил Зиккурат? — вклинился Скалозуб со своевременным вопросом.

— Бабушка Амишгтай запретила, — нехотя ответила Ултани. — Если стая вторгнется на земли Каменного Холма и разорит их, а ваши воины и колдуны истребят её, племя не будет ни у кого в долгу.

— Чересчур гордые, — со смесью горечи и презрения в голосе заключил Альберт.

— Жители Зиккурата запрутся за стенами, куда стае не попасть. Мертвяки не отвяжутся от вас, — добавил я.

— Да, я знаю. И отец знает. Бабушка Амишгтай тоже понимает это, однако, не откажется от своих слов и собирается попросить о помощи высшие силы.

— А твоя бабушка, — я замолчал, подбирая слова, — кто она? Мать хана?

— Не только. Она мать племени, Воплощённая, вестница воли Великих, прожившая множество жизней в смертных телах.

— Ведьма, в общем, — скривился и отвернулся Альберт.

— Она разговаривает с духами? — принялся я прощупывать почву на предмет способностей старухи.

— С предками, возвращающимися по ночам вместе с Мглой, — поправила принцесса.

— Наверное, могущественная колдунья, — попробовал я сыграть на гордости и страхе девушки. Всё-таки родная кровь, обязана гордиться связью со столь важной женщиной, живой легендой племени. — Не хотел бы стать её врагом.

— Колдунья? — По-моему, Ултани услышала новое слово. — Бабушка Амишгтай сильнее любого степного колдуна. Она же Мать Племени. Высшие силы прислушиваются к ней. А люди страшатся.

— И даже хан?

Принцесса, помолчала и произнесла:

— Бабушка Амишгтай всегда была добра со мной, потому что я ей никогда не перечила. Те, кто ссорится с ней, медленно умирают в мучениях. Когда-то она прокляла молодого воина из другого племени, посмевшего выкрасть её внучку — следующую Воплощённую. В ту же ночь в его шатёр проползли змеи и зажалили его до смерти. С тех пор из нашего племени не крадут женщин.

Слушая Ултани, я делал выводы. Ведьма, скорее всего, умела накладывать проклятья и управлять животными. То есть, в её распоряжении свора доберманоподобных зверей, змеи и ещё неведомо кто, в степной фауне, к сожалению, пока не разбираюсь. Уровень старухи выше нашего, и значительно, поэтому она для нас противник самый опасный. На глаза ей лучше не попадаться.

Да тут все, если подумать, гораздо развитее нас в плане уровней. Надежда лишь на диверсию, которая отвлечёт внимание степняков.

— Я должна была быть вместилищем для матери племени, — вздохнула девушка то ли с сожалением, то ли с облегчением. — Бабушка Амишгтай разглядела во мне дар Великих.

— То есть, бабка меняет тела?

— Её дух свободен. Она находит подходящую девушку, связанную с ней кровными узами, и перерождается в её ребёнке, зачатом от предков.

— От призраков можно забеременеть? — опять вклинился Альберт. — Это как?

Я был ошарашен не меньше Скалозуба. Мгла представлялась безжизненной массой, движимой примитивным желанием — пожирать эссенцию души. Некое подобие стада безмозглых зомби, вечно голодных. А тут вон оно как всё сложно.

Возникший на горизонте Змей прервал наше общение. Тумур зыркнул на принцессу, заставив её прикрыть рот ладонью.

— Мне пора. Увидимся перед рассветом. Еда и вода для вас в уплату за рассказ.

— Наш змеёныш здесь не последняя сошка, — Скалозуб засунул руку в корзину и достал кусок мяса на ребре, удивившись находке. — Ха! С чего они расщедрились? Пацаны, присоединяйтесь. Всем хватит!

И впрямь удивительно. Внешний вид пленных свидетельствует о недоедании, а тут вдруг целая корзина мяса. От моей порции я решил отказаться. Чего мне это стоило! Желудок протестовал, устроив в животе болезненный концерт. Я чуть было не протянул руку за едой. Подозрения удержали от опрометчивого, как мне казалось, поступка.

— Не пойму, когда он успел снюхаться с кочевниками? — прожёвав мясо и прокашлявшись, восстановил прерванную мысль касательно Тумура Альберт. — За ним постоянно Висельник присматривал.

— Дурное дело недолгое. Чем-то насолили ему клановцы. А у кочевников с зиккуратскими аборигенами непременно есть связи. Ребята хана взяли парня на заметку и подослали к нему шпиона с предложением поработать на благо детей степи. Он и согласился. Сливал инфу о передвижении рыскарей, о заданиях. А тут подвернулся случай уйти из ненавистного Зиккурата, да ещё с прибылью, героем себя показать. Мы, новички, для степняков всё-таки желанная добыча. Живые. Нас обменять можно на какие-нибудь ништяки. А не удастся, так хотя бы принести в жертву. — Повернувшись спиной к прутьям, я опустил веки. Надо хорошенько обдумать возможность побега и составить план с диверсией.

— Кир, слышь, — замялся Альберт. — Не обижайся, что бросили тебя с тем парнишкой. Сглупили.

— Проехали. Вы ребята взрослые, у вас свои головы на плечах. — Отчитывать Ала, по-моему, было бесполезно. Ошибку он осознал. К тому же, разделение отряда мало что изменило бы. Змей привёл бы кочевников к тайному ходу, и схватили бы уже всех. Сердиться на Альберта нет времени, да и зачем? Просто ему и всей его компашке нельзя доверять, и это надо запомнить. — Ты не в курсе, почему они жгут ценное для степи топливо и орут дурными голосами?

— Мглу отгоняют, — предположил Скалозуб. — Кстати, у них в кнутах железная проволока.

— Ага. А железо призраки терпеть не могут, — сделал я пометку у себя в памяти, вписав в перечень задач раздобыть оружие степняков. — Повезло им, что поблизости не оказалось гейстов. Тем на железо начхать. Что же степняки отмечают? Еженощно так Мглу отгонять топлива не хватит.

Я не спал той ночью. Мысли, бой барабана и периодические завывания женщин разрывали разум, и к утру разболелась голова. Попытки уснуть не увенчались успехом. Скалозуб, Эд и Немой, не знавшие о жертвоприношении, вырубились на несколько часов, несмотря на громкие звуки. Сопели, пока примерно за час до рассвета пленников не начали поднимать пятками копий воины. Приказы им отдавал хан, присутствовал и Змей.

Растолкав, нас вывели из клетки — двадцать с лишним человек, измождённых и еле держащихся на ногах. Наставив копья, вынудили пройти в другой конец лагеря. И тогда я понял, почему не умолкали песнопения и гремел барабан, а костры пылали всю ночь. Ограду разобрали. Вместо неё стояли вкопанные в землю гигантские кости. Посреди необычных столбов пела, обратив лицо к низко висящим тучам, ведьма. Поверх морщин алели пятна и ленты, складывающиеся в кровавый орнамент. Голос старухи, на удивление сильный и чистый, уходил к небесам.

Моё естество кричало и билось в ужасе, требуя немедленных действий. Бежать! Сейчас же! Разум предупреждал о копьях и десятках воинов, следящих за нами. С ними придётся драться голыми руками. От магии мало толку в такой ситуации. Убийственных заклятий нет, оружия нет, момент упущен. Остаётся принять свою участь, погибнув на копьях и мечах кочевников.

Пленников по одному подводили к ведьме, та окропляла будущую жертву кровью из черепа, затем обречённого привязывали травяными верёвками к костяному столбу. Травяными! В душе вспыхнула искорка надежды, и в мозгу словно сам собой сложился план побега.

Я дал себя связать, следя за ведьмой. Воины и женщины с детьми, смешавшись, встали стеной позади, впереди возвышалась другая стена, мертвая — тысячи и тысячи призрачных чудовищ, образующих Мглу. До неё и сони шагов нет, качнись к нам, и захлестнёт нас это шепчущее жуткое море. Кочевники удивительно спокойно наблюдали за действом. Некоторые пленники пытались сопротивляться. Излишне бойким заламывали руки, и к песням степняков присоединялись стоны. Ал, идя к столбу, выкрикивал ругательства и попробовал вырваться. У него почти получилось. Повалив на землю, ему раздробили палицей руки в локтях, после чего подняли и как ни в чём ни бывало потащили к столбу, орущего и дёргающегося. Эд вяло сопротивлялся, поэтому его наградили лишь зуботычиной. С Немым кочевники повозились дольше, чем с остальными. Здоровяка связали ещё у клетки, и всё равно он повалил державших его двоих воинов и кинулся бежать. Маршрут не рассчитал и выскочил прямо ко Мгле. Били его долго — и ногами, и палками. Взвалив на плечи, его отнёс к месту жертвоприношения дюжий степняк. Привязав его к столбу, воины отступили, оставив лишь ведьму.

В следующие минут десять я не мог видеть, что происходило сзади, в лагере, но слышал отчётливый многоголосый женский плач вперемешку с воем, что у степняков песней зовётся. Ведьма тем временем плясала у столбов, орошая землю вокруг кровью из черепа и вопя в небо. Достигнув наивысшей точки, бой барабана и песнопения оборвались, и над лагерем повисла тишина. Стоны, и те прекратились. Старуха застыла, раскинув руки в стороны, с поднятым к небесам окровавленным лицом. Весь мир точно замер в ожидании чего-то… невероятного.

Вдруг тишину разорвал пополам короткий резкий крик. Ведьма упала на колени, спрятав лицо в ладонях и опрокинув чашу из черепа. Мгла перед ней заколебалась, заклубилась, в белесом мареве проступили очертания, становящиеся всё чётче и, в конце концов, принявшие форму сгорбленной человеческой фигуры, опирающейся о массивный посох.

Старуха застонала, не поднимая головы. Из Мглы ей навстречу шагнул Тёмный Пастырь.

Глава 26

— Тсс. Не плачь, дитя. — Громкий шёпот Тёмного Пастыря отдавался в сознании звучным эхом. Всхлипывающая старуха вздрогнула, когда её на голову легла узкая ладонь, длинные тонкие пальцы сжали черепную коробку. — Не стоит бояться неизбежного. Ты обретёшь силу, пусть и не ту, на которую рассчитывала, служа своим богам.

Ведьма замычала от страха и боли. Кость хрустнула под костлявыми фалангами, из-под кончиков пальцев показалась кровь. Жертва некроманта, дёрнувшись в отчаянной попытке вырваться из смертельного захвата, обмякла и затихла.

— Вот и всё, милая моя девочка, — не снимая руки с головы жертвы, сказал убийца. — А теперь восстань и пожни для меня души соплеменников!

Несколько секунд ничего не происходило. Две фигуры — колдуна и похожей на скомканную груду тряпья и меха старухи — словно окаменели на лёгком ветру. Затем из складок одежды ведьмы заструился пепельно-серый туман. Скапливаясь у трупа, окутал его саваном и начал распространяться вокруг, густея. В стремительно теряющей прозрачность дымке женщина будто бы шевельнулась. Возникшее облако, стелясь по земле, поплыло к степнякам, наконец-то осознавшим, что жертвоприношение пошло не по плану. Позади раздались вопли и топот сотен ног пришедшей в движение людской массы.

Несмотря на ночи, пережитые в степи и на болоте, действия некроманта заставили меня внутренне сжаться в невыразимо малую точку. Я затаил дыхание, замер, сознание очистилось от мыслей, как если бы находился рядом с хищником.

Тёмный Пастырь поднял изуродованное следами боя с Висельником и тронутое разложением лицо.

— За вами вернусь позже. Никуда не уходите, — и последовал за туманом.

В лагере, судя по звукам, разворачивалось нечто ужасающее. Кричали мужчины, вопили женщины, щёлкали кнуты и лязгал металл, что-то булькало. Кто-то кого-то резал, душил и рвал на куски. К прочим звукам добавилось утробное рычание.

Пока всё это происходило в отдалении от места жертвоприношения, у нас имелся шанс. Некромант занят, ведьмы рядом нет, степнякам не до связанных чужаков. Изначально я планировал освободиться во время ритуала и взять старуху в заложницы, но появление колдуна упростило задачу.

Ночью я выбрал школу магического Искусства. Тогда же заплатил наставнику эссенцией души за обучение навыку и заклинаниям. Настала пора практики.

Как там учил королевский маг…

«Обратись к пламени, горящему в каждом живом существе, — напомнил он. — Закрой глаза, представь темноту. В ночи сделать это не так уж и сложно, правда? В непроглядной тьме, окружающей тебя и полнящейся страхами, вообрази крошечную искорку, едва тлеющую. Раздуй её силой собственной веры. Это уже труднее, я помогу тебе, ученик. Вот так…»

Звуки резни затихали, страх отступал тем больше, чем сильнее разгоралась искра, из красной становясь оранжевой, потом жёлтой и почти белой.

«Давай! Зажги пламя!»

И пламя вспыхнуло. Небольшое, ровное, согревающее. В груди и районе солнечного сплетения потеплело.

«Поздравляем! Вы впервые активировали навык “преобразование элементов” и постигли ваш внутренний огонь (начальный уровень). Овладение данным навыком даёт вам право именоваться учеником пироманта!»

«Это лишь начало пути, — грустно улыбнулся наставник. Не видя его, почувствовал его эмоции. — Потянись к пламени и зачерпни, точно воду из ручья. Не бойся, оно не обожжёт тебя».

Страх растворился в тепле огонька, дарующего умиротворение.

«Пока он горит, тебе не страшны кошмары иных миров, ученик. Твоё сердце закрыто для проклятий и порчи. Но опасайся бездумно разжигать его…»

Я протянул к пламени воображаемую руку. Оно действительно не причиняло вреда.

«…дабы не вызвать пожар и не сгореть в нём!»

Запах гари ударил в нос. Верёвка, связывавшая руки, лопнула. Резко раскрыв глаза, я еле сумел удержаться на ногах, рефлекторно схватился за костяной столб, чтобы не упасть. В ладонях полыхал огонь. Впрочем, особой радости от использования заклинания не чувствовалось. Оставалось самое тяжёлое.

Освободившись, я соскочил со столба и обернулся. Облако начавшего бурлить бесформенными образами тумана неспешно ползло по лагерю, поглощая сопротивлявшихся степняков. Воины хлестали по нему кнутами, метали дротики с горящими у наконечников ветхими лоскутами. Зловещая хмарь не останавливалась, проверенные средства против Мглы и призраков оказывались бесполезными. Там, где прошло облако, лежали мертвецы в неестественных позах с почерневшей кожей, иссохшие, подобно мумиям. Подбежав к ближайшей, сжимавшей изогнутый меч, я снял с его пояса кинжал. Перерезал верёвки у Эдика как самого целого в нашем отряде и снял его со столба. Вид у рыскаря был совершенно невменяемый, он трясся и бешено озирался по сторонам. Пришлось хлопнуть его по физиономии, приводя в чувство. Помогло так себе. Мужик испуганно уставился на меня, потом перевёл взгляд на кинжал в моей руке и, маша головой туда-сюда, постарался отползти.

— Успокойся ты! — рявкнул я сгоряча и, спрятав оружие за спиной, произнёс примирительно: — Некромант ушёл, никто тебя не тронет. Идти сможешь?

Не сразу, но лицо Эдика приняло осмысленное выражение.

Глядя на него, понял: не годится он для роли спасителя. Скорее, убежит с кинжалом и напорется на какую-нибудь нежить. Вздохнув, попросил:

— Помоги освободить ребят.

Оглядевшись, нашёл Немого и Ала среди висящих на столбах пленников. Людей тут два десятка. Без малого двадцать степняков, знающих, как выживать на Мглистой Равнине и ненавидящих племя, захватившее их. И что немаловажно, умеющих управляться с ездовыми химерами и оружием. Обессилевшие, голодные, избитые, злые. Хотя бы половина из них нам может пригодиться при побеге. Правда, не всё столь радужно. Контингент, прямо скажем, проблемный. Не все понимают нашу речь, да и подчиняться соплякам из Зиккурата захотят не все. И всё равно они будут полезны.

Зайдя за костяной столб, к которому был привязан Немой, я разрезал стягивающие ему запястья верёвки. Повалившегося здоровяка придержал Эд, и мы оба положили его на землю. Он принялся активно растирать передавленные руки и ноги и через минуту уже смог подняться, хоть и не без помощи. Не считая синяков и ссадин, выглядел он целым. И перепуганным не казался, наоборот, злобно зыркал на лагерь.

— Снимите со столбов Альберта и тех, кто согласится с нами идти, — обратился я к Немому и Эду, вложив кинжал в широкую ладонь нашего гиганта. — Потом ищите химер. Без них нам не выбраться. И вооружитесь чем-нибудь.

— Ты ещё надеешься спастись? — искренне удивился Эдуард.

— Планирую, — поправил его. — И для побега нам нужно освободить побольше пленных.

Здоровяк кивнул, и я, положившись на него, направился к трупам степных воинов. Пока занимался ребятами, смертельный туман превратился в киселеобразную массу, неспешно продвигающуюся по лагерю в поисках очередных жертв. Уяснившие, что обычные способы против него не действуют, кочевники разбегались кто куда, некоторые догадались подпалить шатры и заключить мерзкую, разрастающуюся субстанцию в огненное кольцо. Туман, тем не менее, просачивался меж горящих хлипких построек, причём держался подальше от огня, насколько позволяло пространство. Неживая сущность побаивалась открытого пламени, что не могло не радовать.

— Куда ты? — бросил мне в спину вопрос слегка растерявшийся Эд.

Я бы на его месте не говорил громко и вообще вёл бы себя тише воды ниже травы, дабы не привлечь внимание некромантской креатуры. Отмахнувшись, подобрал кнут с мертвеца и, восстановив видение внутреннего пламени, провёл по длинному кожаному, оплетённому гибкой железной проволокой оружию рукой. Кнут нехотя загорелся, внушая робкую надежду на победу в бою с призраками. «Огонёк» наше всё!

Шансы на успех побега прилично так повысились. Лишь бы некромант не объявился и судьба злодейка не преподнесла досадных сюрпризов.

Парням хорошо, от них требуется найти химер и скакать, размахивая кнутами. Мне же, прежде чем присоединюсь к ним, надо найти Бирюзовую Тюрьму. Куда её спрятали? И кто? Артефакт, по идее, чувствуя исходящую от него злую волю, мог взять любой. Однако, душа Чужака себя никак пока не проявила, уведомлений о смене владельца не поступало. Следовательно, предмет закреплён за мной. Чтобы отнять сферу, понадобится меня убить, скорее всего. Допустим, отчасти поэтому нас и собрались принести в жертву этой же ночью.

Долго оставаться в лагере нельзя, как и обыскать все шатры. На ум в качестве подходящего места для сферы пришло жилище здешней ведьмы. У кого, как не у неё, мог оказаться магический артефакт? Да много у кого, на самом деле. Странный предмет мог припрятать один из захвативших меня воинов, также сферу могли отдать хану. Но поиски начну с шатра старухи.

Я бежал, перепрыгивая через пылающие обломки построек и сухие, похожие на почерневшие ветви трупы. Степнякам, как и ожидалось, не до беглецов — мимо проскакивали воины и женщины озабоченные исключительно спасением своих жизней.

Ведьмин шатёр стоял у клеток, где держали пленников, и я точно знал, куда направлялся. По пути поймал себя на мысли, что не хотел бы столкнуться с той красивой девушкой, посещавшей старуху.

Вход занавешивала бурая шкура неведомого зверя. Отодвинув её, нырнул в мягкий полумрак, пропахший запахами трав, горелого жира и крови. Посреди единственной комнаты на алтаре под небольшой медной статуей божества, представляющего собой сплетение щупалец и жвал, чадили витые, грубо слепленные свечи из жира. На испещрённой таинственными иероглифами алтарной плите стояла глиняная миска, до краёв наполненная свернувшейся кровью. Посуда и свечи по качеству разительно отставали от статуэтки, выполненной с потрясающим мастерством. Изгибы чудовищного тела, поблёскивающие в неровном тусклом свете, будто бы приходили в неуловимое движение, стоило отвести взгляд. Идол вызывал желание смотреть на него, не отрываясь, и вместе с тем отталкивал. В простоте окружающей обстановки он выделялся чуждостью. Ему явно было место не здесь, среди пучков травы, облезлых шкур и варварских инструментов из костей и камня.

С трудом отвернувшись, сосредоточился на грудах мехов, устилавших пол. Будь ведьмой, куда бы спрятал ценный артефакт? В самое укромное местечко. Самое защищённое, в том числе магически, учитывая опасность Бирюзовой Тюрьмы.

Я скрутил кнут кольцами, чтобы случайно не поджечь шатёр. Огонь на ремне почти угас, кожа тлела, готовая вспыхнуть по моему желанию.

Воткнув кинжал в пол, рванул шкуры на себя, стаскивая и переворачивая. Под ними оказался утоптанный земляной пол без малейших ямок. Никаких тебе тайников. Подсвечивая слабо горящим кнутом, обследовал неровности, попутно расшвыривал мешавшие меха, одежды и колдовскую утварь, пока не пришёл к выводу, что сфера хранится либо на другой половине комнаты, либо под алтарём.

Пересилив себя и стараясь не смотреть на статуэтку, подхватил каменную плиту-основание и опрокинул тяжёлую конструкцию. Внутренности шатра залило бирюзовое сияние. В специально вырытом углублении на груде золотых и серебряных монет разной величины, замысловатых украшений и крупных самоцветов лежала сфера.

У меня вырвался нервный смешок. Невольно я задался вопросом, не накапливаются ли проклятия. Сокровища ведьмы наверняка не лежат без охраны, и хорошо, если в роли таковой выступает лишь страх перед удивительной статуэткой.

Желтовато-бежевая шкура у алтаря послужила сумкой за неимением мешка. Завернув в неё сферу, меховой накидкой выбрал из ямы драгоценности и в эту же накидку свалил, завязав сверху узел. Со шкурой проделал то же. В итоге получились два узелка, из них один — компенсация за моральный ущерб. К статуэтке даже не касался — есть в мире вещи, которые лучше не трогать.

Взяв импровизированные сумки свободной рукой, шагнул к выходу, и вдруг висевшая бурая шкура взбугрилась. Кто-то снаружи намеревался её сорвать.

Мне представился стоящий по ту сторону некромант. Может, тоже за сферой пришёл, разобравшись с делами.

Я будто на бетонную стену налетел. Остановился, лихорадочно обдумывая ситуацию. Бежать некуда, резать стенки шатра некогда. Придётся прорываться с боем. Бирюзовую Тюрьму не оставлю, кто бы ни стоял за пологом из шкуры. Вернее, не оставлю насовсем. Сейчас-то узелки мешают двигаться. И кинжал из-за них не подобрать.

Зашвырнув сферу и сокровища в дальний конец комнаты, схватил воткнутое в пол оружие и занял позицию справа от входа.

Полог упал, и в шатёр неторопливо ступил сгорбленный низенький человек в изорванном плаще начинающего рыскаря. Короткий ёжик жёстких чёрных волос, тёмная кожа, покрытая коркой засохшей крови…

Я с замиранием сердца узнал Стиви. Волоча ногу, он потащился прямиком к опрокинутому алтарю, за которым, кстати, валялись мои трофеи. Скованные движения, необычное поведение, потрёпанный вид, словно он побывал в крутой переделке — всё указывало на неправильность происходящего. Вкупе с его таинственным исчезновением складывалась довольно тревожная мозаика. Я искал логичное, безобидное объяснение присутствию Стиви в лагере кочевников и не находил. Хотя, не исключено, нервы у меня сдали за последние дни, из-за чего придаю слишком большое значение деталям, не видя общей картины из-за бушующего в венах адреналина.

Рассудив, что рисковать не стоит, я толкнул носком под колено здоровой ноги товарища, обхватывая его шею сзади в удушающем приёме.

— Тихо, это я, Кир. Не брыкайся и не кричи, сейчас отпущу.

— Кир, — прохрипел Стиви. Его мышцы напряглись, сопротивляясь захвату. — Уходи… Беги… пожалуйста.

Он вставал, поднимая меня, навалившегося на него всей массой. Вставал, опираясь на «рабочую» ногу, одновременно вцепился в моё предплечье. Металл наручей прогнулся под тонкими пальцами тощего паренька, обладающего невероятной, нечеловеческой силой, аномальной для игрока первых уровней. Внезапно Стиви нагнулся, перебросив меня через себя и отправив в короткий полёт, закончившийся столкновением с толстым шестом, поддерживавшим крышу. Шест сдвинулся от удара, чуть не завалившись.

Удивительно, что оружие не выпало у меня из рук. Дух выбило, несколько долгих секунд я поднимался, пытаясь вдохнуть и не теряя из поля зрения неспешно приближающегося парня, чьи глаза походили на глазищи дохлой рыбы — неподвижные, подёрнутые белесой плёнкой. Тёмное лицо, обезображенное глубокими порезами, образовывавшими некий мистический символ, искажала гримаса боли.

— Больно… — пробормотал Стиви. — Кир… убегай.

Зомби — вот на кого похож бедный парень. Неповоротливый, ужасно сильный и не управляющий собой. Разве что говорящий.

— Я тебя так не брошу.

У одержимых единственный выход избавиться от ментального паразита — погибнуть и переродиться на костре. Так же обстоят дела с некоторыми проклятиями, сглазом и прочимивредоносными чарами. Убить товарища — крайняя мера, сначала я решил попробовать обезвредить его.

Горящий кнут обвился вокруг голени сломанной ноги Стиви. Рванув на себя, я рассчитывал на падение парня. Тот устоял, опустившись на колено и зафиксировав ремень кнута, после чего, схватив моё оружие, дёрнул. Не теряя времени, я подскочил к нему и в полёте двинул коленом в подбородок. Такой удар валит нормального мужчину практически любой комплекции. А тщедушный Стиви лишь откинулся назад, и спустя мгновение выпрямился, выбросив ко мне руки с растопыренными пальцами. Благо, я успел отпрыгнуть, пнув его в грудь. Словно по деревянному истукану бил. Парень покачнулся и начал вставать.

Бесполезно стараться его вырубить. Возникла мысль сломать ему целую ногу и руки, затем донести до химер, однако, идея была сразу же отброшена. Мне некогда с ним возиться. Некромант вот-вот появится. К тому же, нет уверенности в том, что Стиви меня не покалечит, пока буду его ломать. Из-за него и сам пропаду, и сфера с душой достанется колдуну.

— Кто с тобой такое сотворил, Стиви? — отходя к алтарю, спросил я. — Тёмный Пастырь?

— Пастырь… да, — процедил парень, наступая. — Не могу остановиться… должен выполнить приказ… Кир, прошу… беги от меня.

Должно быть, некроманта всё же откопали из-под завала, и он обнаружил Стиви. Подчинил его с помощью магии, сделав своим рабом взамен горбунов. А учуяв божественную душу, погнался за ней и вышел к лагерю степняков.

— Я с ним поквитаюсь, — если раньше не подохну. — И тебя ему не оставлю. Прости, дружище.

Глава 27

Рукоять кинжала, торчавшая из левой стороны груди Стиви, мелко задрожала, прежде чем стать неподвижной. Я не извлёк клинок из раны. Перестраховался, думая о том, что сделаю это, и парень восстанет из мёртвых настоящим зомби.

Он умер быстро. К счастью, ублюдок некромант не наделил свою новую игрушку сверхчеловеческой живучестью и реакцией. Для победы мне хватило брошенной в лицо Стиви шкуры, подвернувшейся мне под руку, и, пока тот на неё отвлёкся, я ударил ему в сердце. Охнув, мой товарищ подался назад и упал навзничь.

Я уже говорил о том, что из любой ситуации есть минимум два выхода? Таковые имелись и в данном случае. Можно было оставить парня колдуну и сбежать. Можно было впустую пытаться обезвредить Стиви. Также я мог поступить как поступил. Убил, отправив душу или как там у нас называется наша сущность, на костёр для перерождения. Самый простой и эффективный способ вырвать парня из-под власти гнилого урода. Правильно ли я сделал? В сложившейся ситуации — да. Перерождение чревато негативными последствиями, но они явно лучше магического поводка на неопределённый срок. Всё верно, только от признания этого не легче.

Свернув кнут, похватал трофеи, сферу и выбежал из шатра.

Лагерь полыхал. Усилия степняков по сдерживанию гибельного тумана привели к закономерному результату — пожару, охватывающему большую часть жилищ. Гул огня перекрывал прочие звуки. Людей не было видно. И Пастыря, кстати, тоже.

«Колдун собирает силу душ, добытых туманной креатурой, и творит заклятие. Мощное заклятие», — проинформировал королевский маг.

— Чем он таким занят? — удивился я. По-моему, ему следовало бы сначала наведаться к ведьме за артефактом.

«Тюрьма привлекает его, однако, он хочет укрепить себя перед встречей с Чужаком. Я бы действовал аналогично».

Бой с Висельником отнял у Пастыря много сил и здоровья. Понятное дело, вступать в контакт с божественной сущностью он побаивался.

«Тем не менее, я бы рекомендовал скорее покинуть стойбище».

Мысленно выразив полное согласие с Наставником, рванул по краю лагеря. Отмечал про себя невысокие кривоватые столбики из костей, забитые в землю в шаге от хлипкой ограды на равном расстоянии друг от друга. На каждом виднелось по вырезанному знаку.

Кочевники держали химер отдельно от жилищ в общем стаде, насколько я понял. В «жилой» части лагеря степных скакунов ведь не было. Двигаясь вдоль ограды, отделяющей стойбище от Мглы, я рассчитывал рано или поздно придти к животным.

В какой-то момент я повернул вправо и столкнулся со стеной из пустых и полупустых повозок, поставленных впритык друг к другу. За ними метались взбудораженные химеры, однако, не срывались ни в белесый сонм призраков, кипящий за невидимым барьером из костяных столбиков, ни к шатрам.

Слух уловил отборный мат, лившийся со стороны повозок дальше от края лагеря. Виртуозно ругался Скалозуб, костеря на чём свет стоит кого-то, мешавшего ему пройти. Я резко сменил направление движения, кинувшись на звук и на ходу разворачивая кнут.

Мои товарищи по несчастью скучились у прохода в загон. Альберт с трудом поднимался с земли, не переставая материться, рядом с ним корчились в лужах крови кочевники из числа беглецов. Чуть поодаль, остерегаясь подходить, стояли Эд и Немой. Здоровяк прикрывал ладонью кровоточащую рану на плече, сжимая приличных размеров дубину из бивня какой-то зверюги. Проследив за взглядами рыскарей и встав поудобнее, чтобы было видно из-за повозок, на кого обращено их внимание, я увидел Змея. С наконечника копья степняка стекала кровь. За ним возвышался ездовой зверь размером с зубра. В отличие от серых пятнистых сородичей в загоне, шкуру этого покрывали чёрные полосы, будто тигриные. Гигант помахивал из стороны в сторону гибким длинным хвостом, таким можно человека сбить с ног. Башку венчали массивные бычьи рога, направленные вперёд. Лапы утопали в кровавом месиве — здешний тигр топтал погибших беглецов. Вокруг в радиусе десятка метров валялись заколотые и зарезанные химеры. Другие звери держались подальше, опасаясь участи собратьев.

Гиганта нагрузили, словно вьючного мула. Между выростами гребня перед седлом положили продолговатый свёрток вроде ковра, на крупе поместили сумки. Очевидно, Змей хотел сбежать, а ребята ему помешали. До чего ушлый тип! Пока степняки боролись с туманом, он собрал пожитки и оседлал химеру. Словно заранее готовился к нападению Пастыря.

Секунду я выбирал между открытой атакой и обходом с тыла. Тумур, хоть и совсем молодой, умел обращаться с оружием, убитые беглецы тому подтверждение. Он быстрее, ловчее и, возможно, сильнее нас, новичков. Вдобавок, мы истощены. Кидаться прямо на него при таком раскладе такая себе идея. Подкрасться и ударить в спину куда разумнее. Сейчас не до честного боя. Это в сказках герои до идиотизма честны и практически никогда не используют уловок.

Я бросил трофеи со сферой, упал на живот и перекатился под повозкой, надеясь, что меня не заметили. В загоне привстал и не спеша, чтобы не шуметь и не напугать «тигра», направился к Змею.

— Вам лучше остаться здесь, если хотите жить, — говорил Тумур. — Тёмный Пастырь пощадит вас. Ещё спасибо скажете.

— А ты, мелкий засранец, значит, хочешь смыться? — сыпя ругательствами, сказал Альберт. — Ладно, так и быть, разрешаю. Дай нам химер и вали куда хочешь!

— Ещё немного, и свалю.

Я невольно задался вопросом, чего ждал Змей. Он же вознамерился сбежать, так почему медлил? От догадки внутри похолодело. Некромант!

— Тёмные Пастыри охотятся на бессмертных, недавно прибывших в Зиккурат, — пояснил Змей. — Вы — моя плата за свободу.

Я протиснулся между химер к лежавшим тушам. Ступил на чистый от крови участок земли. Чем меньше на мне алых пятен, тем проще уходить от призраков.

«Тигр» фыркнул, с подозрением покосившись на меня красным глазом.

Чересчур близко подбираться к Тумуру было опасно. Нож я не прихватил, а вот у него имелся кинжал, который он мог выхватить и всадить мне в бок, попробуй я провести захват сзади. Быстро сломать шею вряд ли удастся, силушки мне не хватило бы на втором уровне.

Ремень кнута стеганул по широко расставленным ногам Змея. В последний момент он начал оборачиваться, но среагировать не успел. Левая нога подломилась, и степняк завалился набок, тщетно попытавшись остановить падение с помощью копья.

Не тратя ни секунды, я навалился на него сверху, надавил коленом на позвоночник и заломил ему руки за спину, подавив бешеное сопротивление — Тумур норовил перевернуться и достать меня кинжалом, брыкался, извивался, оправдывая своё прозвище-позывной. Вдавив его морду в кровавую кашу, бывшую недавно лужей крови, натёкшей со степняков-пленников и химер, держал так, пока он не перестал активно дёргаться, потом, схватив за волосы, поднял его голову и дал вдохнуть.

— Убью… — Прошипел он, отплёвываясь.

— Добей сволочь! — гаркнул подоспевший Скалозуб. В голосе его звучала злобная радость. — Или дай я ему на башке станцую!

— Немой, — окликнул я. — Перебей Змею ноги дубинатором. Чтобы ползал только.

Одобривший мой подход Ал рассмеялся. Жутко, как настоящий маньяк.

— Эдик, отвяжи от повозок двух осёдланных химер. Для себя и Немого.

Видимо, кто-то из кочевников не глупее Тумура хотел смыться под шумок и приготовил животных. Из загона вывели неполный десяток зверей, оседлали, и тут на неудачливых кочевников наткнулся проклятый туман. У повозок скорчились в неестественных позах обтянутые потемневшей кожей скелеты степняков с мечами наголо.

— У, тварь, — Ал присел на корточки. Казалось, сломанные руки у него не болели. Висели плетями, и пусть. — Ты зачем химер резал, падаль?

Хм, мне стало тоже интересно.

— На Пастыря работаешь? — рявкнул я на ухо Тумуру. Тот зашипел что-то на непонятном языке. Ругался нехорошими словами, наверное, уродец малолетний. И вдруг взвыл, выгнувшись дугой — Немой, размахнувшись, приложился дубиной ему по ножной икре. — Ты чего такой злой? Я тебя спросил, почему не ответил?

Повторный удар орудием первобытного человека превратил ногу в кровоточащую массу плоти. Змей задёргался активнее, чем в прошлый раз, чуть не вырвался. Куда ему до Стиви! Мой темнокожий товарищ меня бы сбросил, не запыхавшись. Ал обрушил колено на предплечье Тумура, раздался отчётливый хруст даже на фоне затихавшего гула пожара. Копьём уже не особо помашешь. Змей зарычал сквозь сжатые зубы.

— Молчишь? Ладно. Скажи тогда, зачем вправду химер резал.

Степняк мелко затрясся, рычание сделалось тише и каким-то захлёбывающимся.

— Да он ржёт, сучёнок! — На грязной физиономии Ала отразилось неподдельное изумление, тут же сменившееся привычной злостью. — Ржёт над нами!

— Тут вы и подохнете, насовсем подохнете, — выкрикнул Змей.

Удар Немого по второй ноге прекратил его безумный смех.

— Ненавижу… ненавижу всех вас, — выдавил из себя пополам со стоном Тумур.

— Твои чувства взаимны. Немой, разбей ему кисти.

Подошедший здоровяк с размаху опустил дубину на руку, сжимавшую кинжал, тем самым лишив Змея возможности покончить с собой. Степняк понял, что я задумал, и изрыгал проклятия вперемешку с агрессивными просьбами добить. Немой раздражённо ткнул ему в лицо концом дубины, и Тумур на пару минут затих. Великан вопросительно посмотрел на меня, на него и на своё оружие. Я отрицательно покачал головой.

— А ты добряк, — хмыкнул Скалозуб, имея в виду Немого. — Собаке собачья смерть.

— Помоги Эду и взвали на химеру Ала. На лошади ездил когда-нибудь?

Здоровяк мотнул головой.

Кто в наш век электромобилей и квантовых компьютеров умеет ездить верхом? Исчезающее малая доля населения. Я, например, за всю жизнь всего дважды садился на лошадь, и то в детстве. И на химере однажды катался.

— Я умею… на лошади, — проронил Скалозуб. — Без рук тяжеловато будет, но справлюсь.

— Добро. Сядешь с Немым, впереди. А то свалишься ещё.

Жаль всё-таки, что с нами нет беглецов степняков. Большинство пребывали в невменяемом состоянии, самые выносливые и сильные полегли от рук Змея. Я надеялся, они нам помогут с химерами.

Снял с пояса Змея скрученный кнут, перевитый тончайшей металлической проволокой. Именно такие нам пригодились бы. Бросил наше основное средство защиты от призраков Немому. Кинжал с ножнами забрал себе. Копьё дал наконец-то поймавшему за рог и ведущему химеру Эдику. Сказав ребятам залезать на зверей, отбежал за повозки, забрал узелки с трофеями и сферой.

К моему возвращению Немой вскарабкался на спину своего скакуна. Животное под его весом чуть присело на задние лапы, но сразу же выпрямилось. Ал сидел впереди, почти на холке, с гордым видом бывалого наездника, насколько это было возможно в его положении.

— Я буду править, ты главное не упади, — заявил он.

У Эда возникли серьёзные трудности. Рыскарь подскакивал, стремясь запрыгнуть на химеру, она тем временем испуганно следила за его неуклюжими попытками и крутилась, не давая ему и шанса на успех. Положив вещи на «тигра», я взял за рог выбранную им зверушку и встал у лоснящегося бока, препятствуя её манёврам. Постоянно оглядывался на лагерь, опасаясь появления некроманта.

Пастырь не торопился. Кочевники пропали из поля зрения, не считая трупов и ползущего из загона Змея. Мы возились с животными в напряжённом молчании. Как только Эдик залез на химеру, я взвалил вяло сопротивлявшегося Змея на круп «тигра» и привязал верёвкой к седлу, чтобы не свалился в самый ответственный момент.

— Чтобы ускориться, пятками бей по бокам, — посоветовал Эду Альберт. — Надо повернуть — за поводья тяни в сторону, куда нужно поворачивать. И за рога держись крепче, но на себя не тяни, а то он остановится.

— Откуда знаешь, как на них ездить?

— Эдик, логика. И капельку везения. Я до вступления в рыскари в конюшне работал и набрался всякого.

— Вопросы оставим на потом, — оборвал я раскрывшего рот Эда. — Немой, выедем из лагеря, и маши кнутом направо и налево, отгоняй призраков, нас только не задень. Не отставайте от меня. Я расчищу путь.

— Может, его спустить? Пусть по травке покатается, — скривившись от боли, выдал идею Ал и указал кивком на Тумура.

— Помрёт раньше времени, — отказался я и повернул «тигра» к краю загона.

Мгла буквально просачивалась между костяными столбиками. Бледная, необычно плотная, похожая на отвратительный, бурлящий кисель. Поверх мерзкой массы прокатывались волны высотой в пять — десять метров. Складывалось впечатление, будто под поверхностью белесого моря стремительно проносились гигантские существа.

В памяти всплыли наставления Висельника, предостерегавшего от пролития крови в месте ночлега. Призраки ведь чуют её и идут к ней. Вот и столпились. К простым фантомам, составляющим основу Мглы, присоединились сущности покруче, судя по всему, гейсты. Тумур резал химер, призывая их.

— Ну, и чего ты добился? — пробормотал я.

Нам был нужен другой путь. Загон расположен впритык к шатрам, и сюда стекаются призраки. А как обстоят дела на том краю лагеря? Может, резнёй Змей отвлекал Мглу от другого выхода.

— Погнали! — скомандовал я, пустив «тигра» в проход между горящими палатками. По краю идти не рискнул. Огонь скроет нас от призраков. К тому же, чем ближе к пламени, тем уютнее себя чувствовал.

Тройка химер тронулась поначалу нехотя, затем повысила темп до рыси.

Пожар, моментально разгоревшийся, столь же быстро затихал, пожрав шкуры и редкие деревянные изделия, даже трупы толком не обуглились. На мертвецах, усеивавших лагерь, тлели одежда и волосы. Дым представлял наибольшую проблему, так как в нём было сложно ориентироваться. Я направлял «тигра» строго по прямой. Зверь перескакивал догоравшие обломки шатров и палаток, иногда останавливался, раздувая ноздри и крутя головой.

Примерно в центре лагеря мне на глаза попался Пастырь. Окутанный голубоватым светом колдун неподвижно стоял в полусотне метров от нас посреди десятков тел, раскинув руки в стороны и обратив лицо к светлевшему небу. Тончайшие лучи такого же мертвенного, нездешнего света тянулись к нему, соединяя с жертвами по всему лагерю. Здесь творилось нечто неправильное, неподвластное пониманию человеческим разумом, одинаково страшное в своей непознаваемости и странно притягательное. Я ощущал силу, струившуюся по лучам-каналам и скрученную в невидимые жгуты, опутывавшие некроманта.

«Души… Колдун поглощает души кочевников. Запретное для смертных заклятие, — глухо прозвучали мысли королевского мага. — Берегись!»

Не сводя глаз с Пастыря, я не сразу заметил смертоносное облако. Туман, точно сторожевой пёс, вынырнул из-за обвисшего, перекошенного шатра, наверное, самого большого в лагере, и заскользил нам наперерез. Оглушительно замычавший «тигр» шарахнулся от него, я ударил пятками по рёбрам зверя, уводя его влево от магической креатуры. Облако выстрелило туманным щупальцем, стремясь достать химеру. Навстречу ему свистнул разворачивавшийся в воздухе ремень моего кнута и щёлкнул, отделив похожий на удлинившийся хобот отросток.

— Бегом! — Мой ор разнёсся, наверное, по всей округе.

«Тигр» пустился в галоп. Мне оставалось размахивать кнутом. На прыжке через обломки меня подбросило, едва не выкинув из седла. Сжав коленями бока химеры, я вцепился в поводья. В сознании засела единственная мысль: лишь бы никто не упал!

Мимо промелькнули шатры, начались и внезапно закончились палатки простых кочевников, а за ними линия костяных столбиков. Мы ворвались в раздавшееся перед нами море Мглы, удивительно редкое, в противоположность плотной массе у загона. Раздававшийся позади топот внушал надежду на благополучный исход. Когда «Тигр» сбавил темп, я обернулся.

Эд свешивался с химеры, одной рукой ухватившись за витой рог, а второй закрывая глаза. Немой сидел ровно, точно ему через позвоночник продели стальной штырь. Его простое, грубоватое лицо с крупными чертами ничего не выражало.

— Твою мать, — Ал, скрючившийся на шее скакуна, плакал. — Скакать со сломанными руками. Ты чёртов садист, Кир.

Не было лишь Змея. Вместо верёвки, которой я его привязал к седлу, болтался обтрёпанный кусок.

Впрочем, судьба предателя заботила меня меньше всего. Фрагменты неба, свободные от туч и похожие на осколки витражного стекла, окрашивалось в нежные предрассветные тона. Мгла, укрывавшая недавно степь, постепенно становилась прозрачной. Призраки теряли очертания, расплывались бесформенной дымкой.

А на западе, за курганами старых хозяев Мглистой Равнины, жёлто-белым маяком указывал дорогу далёкий костёр на вершине Зиккурата.

Глава 28

Мы ехали всё утро то рысью, то медленным галопом, и остановились на вершине кургана, убедившись, что за нами нет погони. Местность с высоты хорошо просматривалась на километр, дальше начинались складки рельефа, в которых мог быть враг. Я ожидал чего угодно — идущего за нами некроманта, убийственного тумана, ходячих мертвецов. Любое непонятное явление послужило бы сигналом к продолжению скачки.

Остановка была необходима по нескольким причинам. Химеры задыхались. На мордах пузырилась пена, они глотали зубастыми пастями воздух. Лишь «тигр» показывал чудеса стойкости. Он просто тяжело дышал.

Алу совсем поплохело. Он чуть ли не валился со спины зверя, постоянно стонал сквозь сжатые зубы и на вопросы о самочувствии реагировал вяло, односложными фразами. Как ему помочь я не знал — рыскарские лекарства мы давно потеряли, и даже шины для сломанных рук сделать по большому счёту не из чего. Но осмотреть его следовало.

Расстояние между нами и Зиккуратом прилично сократилось. Огромное строение, ранее почти скрытое холмами и курганами, теперь возвышалось над ними на добрую треть, а то и половину, зависит с какой позиции смотреть. По моим прикидкам, места нашей позавчерашней ночёвки — холма с древней конструкцией из камней — достигнем до полудня. И это отлично. В таком случае вечером будем в городе, если не произойдёт ничего страшного.

— Отдыхаем, — соскочил я с «тигра». Уставшие химеры встали без нашего участия.

До сих пор бледный как полотно Эдик полулежал на скакуне, обхватив мускулистую шею руками, и мелко трясся, глядя в одну точку. По возвращении ему бы к психологу сходить. Впрочем, какие мозгоправы в этом не самом лучшем из миров. Виктор Георгиевич успокоительное выпишет, и на том спасибо. Следующий выход в степь Эдик, вероятно, пропустит, а то и вовсе переведётся на более спокойную работу. Конечно, самые вкусные плюшки у клановцев, но неплохо жить, практически не рискуя жизнью, можно и занимаясь мирным трудом вне клана.

— Ал, ты как? — Я подошёл к Скалозубу, дотронулся до него.

На горячем лбу Альберта выступал липкий пот. Парень прерывисто дышал, повесив голову на грудь, и не открывал глаз. Руки в локтях разбухли, до запястий расплывались синие пятна, наталкивая на мысль о разорванных сосудах. Если ничего не предпринять, Ал вряд ли дотянет до Зиккурата.

— Немой, поглядывай вокруг. Увидишь что-нибудь подозрительное, дай знать.

Здоровяк и без того следил за местностью. Паники в его поведении не наблюдалось. Страх иногда улавливался во взгляде, особенно сразу после побега из лагеря, что в наших обстоятельствах вполне нормально.

Хотелось бы знать, кем Немой был в прошлой, земной жизни. Он вёл себя чересчур правильно при побеге, да и вообще на задании. Правильно — в смысле, хладнокровно, точно опытный боец, побывавший в жёстких передрягах, а не зелёный новичок.

Я вернулся к «тигру» и, развязав шнурки на горловине одного из двух мешков на крупе зверя, проверил содержимое. Тумур хорошенько подготовился. Взял запасной плащ, подбитый мехом, обеззараживающую флягу, а под ней в лоскуте мягкой кожи спрятал — я возликовал — разноцветные склянки с зельями рыскарей.

— Какой молодец. Положил недалеко, — заслуженно похвалил я предусмотрительного степняка. — Живём, ребята!

Алу пришлось при помощи Немого открыть рот, чтобы влить из голубого флакона «лёд». Обезболивающее подействовало. Парень всхлипнул, приподнял веки, откашлялся, приходя в себя.

— Вот это меня накрыло, — всё ещё не в силах сосредоточиться, промолвил он. — Мы сбежали от некроманта?

— Вроде того. Живы и на полпути к Зиккурату.

— Больно-то как, — скривился Альберт. — Слушай, разбуди, когда доедем, лады?

— Погоди-ка.

Я вынул из ножен, прикреплённых к седлу «тигра», кинжал Змея, аккуратно распорол рукава рубахи Ала, убедившись в серьёзности переломов. Ему раздробили лучевые и локтевые кости. Из повреждённых сосудов вытекло много крови, отчего предплечья и потемнели. Я нарезал из лоскута кожи шнурков, замотал лезвие кинжала оставшимся куском и засунул в мешок, выпрямил сломанную правую руку Альберта, вытерпев взрыв ругательств и криков в мой адрес, и, приложив к предплечью ножны, привязал их к руке шнурками. В заключение сделал верёвочную петлю, повесив её на Ала и продев в неё распухшую конечность. Возможно, будет не так сильно болтаться при скачке. Другую руку попросту привязал к торсу за неимением прямых дощечек и прочих предметов, подходящих для фиксации.

Затем прикрепил поводья химер к седлу «тигра». Так звери не отстанут. На это потратил всю верёвку, найденную в мешке Тумура. Оглядев результаты работы, удовлетворительно хмыкнул и занял место на полосатом скакуне.

— Поехали.

Дальше мы не делали остановок. До полудня Ал вырубился, его трясло, и выглядел он хуже не придумаешь. Однако, до Зиккурата добрались в полном составе. Солнце к тому моменту краешком коснулось горизонта, и ворота ещё не заперли. Охрана из клановцев оживилась при виде нас.

— Чьи будете? — воин с копьём встал по центру дороги, не позволяя нам беспрепятственно пройти. Двое его бойцов справа и слева демонстративно положили ладони на рукояти мечей.

— Рыскари из отряда Висельника, — просипел я. В горле пересохло — водой из фляги Змея поили Альберта, а я и забыл, когда утолял жажду. — Позови командира.

— Вы ребята Висельника?!

Копейщик кивнул бойцам, один подхватил химер Немого и Эдика под уздцы и завёл в город, другой исчез в пристройке.

— У нас раненый, ему бы к доктору.

— О нём позаботятся. Сам кто будешь, такой красивый? Не припомню у рыскарей доспехов наподобие твоих.

— Кирилл Стерхов. А броню… махнул не глядя. Повезло.

— Слезай, — приказал клановец. — Тебя отведут куда надо. За трофеи не беспокойся, никто не тронет.

От внешней крепостной стены отделились бойцы в кольчугах, «тигра» забрали, а меня отвели в каменное строение поблизости с окошками-бойницами под покатой крышей. Как выяснилось, это была казарма охраны. Вдоль стен располагались два ряда кроватей, а в конце находилась оружейка, с ней соседствовала комната, отдалённо напоминавшая кабинет. Здесь вёлся учёт вошедших и вышедших из ворот, хранились записи о товарах торговцев и стадах химер, ежедневно выпасаемых за пределами городка.

За узким столиком сидел коренастый молодой мужик в кольчуге и отмечал что-то на покрытой воском дощечке. Не взглянув на меня, жестом указал на складной стул. Двое бойцов остались у двери.

— Кирилл Стерхов? Кто с тобой прибыл? — спросил воин, не отрываясь от писанины. Наплечники и узорное сюрко свидетельствовали о должности командира охраны ворот.

Я перечислил выживших в отряде, на том допрос и закончился.

— На нас напал Тёмный Пастырь в Сломанной Башне. Башня разрушена в ходе боя, Висельника завалило обломками.

— Посиди молча, пожалуйста, — прервал меня командир охраны.

Странно. Я здесь, чтобы доложить о потенциальной угрозе Зиккурату, а меня игнорируют. И командиру абсолютно пополам на некроманта, убившего высокоуровневого клановца.

— Не я от тебя доклад приму, — соизволил отвлечься от пергамента воин.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался, иначе не скажешь, маг в небесно-голубой мантии и с железным посохом, гулко стучащим по каменным плитам пола. Он был с Алмазом при осмотре кургана, где на меня напали крысюки. Мага сопровождали двое высоченных телохранителей в узорчатой рифлёной броне и с булавами, вылитые паладины. Командир охраны буквально выпорхнул из-за стола, уступая место вошедшему.

— Вон отсюда, — раздался звоном натянутой струны голос мага. Как же его звали? Прах, точно, Прах. Опустившись на стул напротив, он вперил в меня холодный взгляд льдисто-синих глаз. — Ты из отряда Висельника? Докладывай.

— На нас напал Тёмный Пастырь в Сломанной Башне, — начал я.

Доклад, переросший в допрос, продлился до глубокой ночи. Дотошный маг задавал вопрос за вопросом, часто уточнял, выискивая противоречия. Отчасти подозрительность оправдана — новичок отряда, считавшегося уничтоженным, возвращается в отличнейших доспехах, какие не по карману обыкновенному рыскарю. Трижды маг ненадолго отлучался, а возвратившись, засыпал новыми вопросами, требуя мельчайших подробностей вплоть до того, во что был одет некромант и как изменились у него черты лица по окончании нападения на кочевников.

О некоторых моментах моих злоключений я, естественно, предпочёл умолчать. Например, о Наставнике. Я бы и о сфере-тюрьме не заикался, да только её у меня нашли при обыске. И рассказал я о пещере с гейстами и рыцарями, вызвав у допрашивавшего неподдельный интерес. А то. Столько добра под носом у клана, а они о нём ни сном, ни духом.

— Разрешите спросить? — воспользовался я краткой передышкой после очередной отлучки мага.

Он достал чистый лист пергамента из столика и подвинул ко мне с чернильницей и пером.

— Напишешь детальный отчёт с указанием времени, когда и что происходило. Упомяни о своих впечатлениях и мыслях. Максимум подробностей.

— Так точно.

— Чего спросить хотел?

— Висельник, Раф и Стив возродились?

Маг ответил, подумав:

— Да. О них не волнуйся. — Щелчком пальцев подозвав телохранителей, он приказал: — Закончит, снимите с него доспехи и отведите в четвёртую камеру. Ночь проведёшь там, — это уже мне.

У меня словно камень с души упал, когда узнал о возрождении Стиви. Значит, я действительно не ошибся, отправив его на костёр. Хм, звучит-то как… по-инквизиторски, что ли.

Я спокойно воспринял новость о заключении в камеру. Клановцы обязаны проверить информацию, выяснить, не засланный ли я казачок. Только вот часики-то тикают, времени на решение проблемы с божественной душой всё меньше.

К концу допроса на улице уже стемнело. Колючие звёзды следили за подлунным миром в просветы между туч, дома погрузились во мрак, лишь кое-где из-под крыш заметны отсветы ламп и свечей. Громада Зиккурата преобразилась в который раз. Мрачная, угрожающая, таящая бесчисленное множество секретов.

Меня привели на первый этаж, прошли с факелом по узкому коридору и по каменной столь же узкой лестнице долго спускались на нижние уровни колоссального строения. И снова коридор, на сей раз пошире, с двумя радами окованных металлическими полосами дверей. Во вторую слева меня и втолкнули, к пучку сухой травы, заменявшему постель, и ведру для нечистот. Размеры камеры позволяли растянуться на полу, достав макушкой и ступнями до противоположных стенок. Но самое плохое не крошечная площадь. Тьма, вот что пугало по-настоящему. Кромешная, без намёка на свет, которого и за дверью в коридоре не было и в помине. Она наступила после ухода моих конвоиров.

Я сел на груде гниловатого сена, отдававшего тухлятиной, прислонился спиной к холодной стене. Темнота будила воображение, подхлёстываемое воспоминаниями о недавних событиях. Словно опять оказался в наполненном останками нелюдей склепе под башней, рядом таились слуги колдуна, морраты, и бесплотные призраки. Кожей ощущалось присутствие чего-то злого. Казалось, послышался неразборчивый шёпот, вынудивший вжаться в стену.

Я прокашлялся, прочищая стиснутое спазмом горло.

— Взвейтесь кострами синие ночи, — пропел, выталкивая из себя слова, точно валуны. — Мы пионеры — дети рабочих!

Страх понемногу уходил. Голос становился увереннее, и вскоре я орал во всё горло древнюю советскую песню.

«Костры. Стихия огня тебе идёт, — проронил Наставник. Он не общался со мной с тех пор, как я сбежал из лагеря кочевников. — Ты устал. Со стороны владетелей сей цитадели глупо, более того, оскорбительно не дать поесть и отдохнуть как следует человеку, принёсшему им важное известие».

— Я того же мнения. Но и их понять несложно. Они относятся с осторожностью к людям, контактировавшим с представителями чужих фракций. Среди клановцев часто попадаются предатели. Хотя покормить меня им ничего не стоило, да.

«Ты давно не спал. Тебе необходим сон, ученик».

— Я не против. Но в голове такой хаос творится. Слишком много впечатлений, оставивших отпечаток в памяти.

«Вот почему уместнее преподавать Стезю Огня последовательно, с основ, а не вдалбливать в подсознание заученные заклятия. Не пойми неправильно. Истинный пиромаг не страшится темноты. Он её лютый враг, как и она — его».

— У меня нет ни желания, ни сил сегодня слушать лекции по магии. Простите, Наставник. Я впрямь очень устал.

Понимание, о чём стремился сказать маг, возникло внезапно. Огонь во тьме, вот что имелось в виду. Успокаивающий, дарующий умиротворение огонёк внутри меня. Источник магической силы пироманта.

Я представил искорку, теплящуюся в глубинах сознания, распалил её, и вспыхнуло пламя, подобное тому, которое танцует на фитиле свечи. Потом оно разгорелось, такое было на головке факела конвоиров. Чудовищ, населявших темноту камеры, огонёк прогнал в дальние закоулки воображения, очистив разум от страха.

«Не увлекайся, ученик. Довольно».

Наставления мага пробивались ко мне будто сквозь толстое ватное одеяло. Пламя занимало меня. Я вглядывался в пляшущие языки, ощущая себя полностью защищённым, неуязвимым. Оно обещало откровения, каких человечество не знало тысячелетиями, и вечность, преисполненную уюта домашнего очага.

«Засыпай. Пусть огонь твоей души успокоит тебя. Я прослежу, чтобы ты не сгорел во сне».

…Пробуждение выдалось неожиданно резким. В камере кто-то был, и речь не о чудовищах из воспоминаний. Страх исчез. Темнота рассеялась, ярко светило горячее солнце, похожее на моё внутреннее пламя, снившееся всю ночь. Приоткрыв правый глаз, я зажмурился от света факела, вставленного в гнездо-держатель.

— Хорош дрыхнуть, герой. Подвиги зовут!

— Серый, — узнал я посетителя. На сердце потеплело от знакомого голоса.

— Ага, он самый. — Разведчик присел на корточки, наклонившись, и сравнялся со мной сидящим. — Долго ещё дрыхнуть тут будешь? Не проголодался?

Живот ответил сердитым бурчанием. Я, покачиваясь от слабости и опираясь о подставленное плечо приятеля, встал.

— Ты это, сделай дела в ведро, а я подожду у двери, и пойдём позавтракаем.

Серый вышел в коридор, пока я справлял нужду. Длительное отсутствие нормального отдыха, голод и нахождение в стрессовых для организма условиях сказались на моём состоянии. Ноги дрожали, голова кружилась. Опираясь о стены, вышел из камеры. В мозгу пульсировала мысль: скоро Чужак вырвется из заточения.

— Сколько я тут пробыл?

— Со вчера. А это важно?

— Для меня да. Я привёз артефакт — сферу. Где она? И, раз уж меня выпустили, можно взойти на вершину Зиккурата?

— Интересный арт притащил. Маги мозги ломают, не вкурят никак, что оно такое. Доступ к нему разрешён только для них и высшего командования. Шарик на каком-то из нижних уровней Зиккурата. Забудь о нём. А к костру на вершине никто тебе не запрещает восходить. Набил уровни на мертвяках?

— Мне сфера позарез нужна, Серый, у меня времени мало. С ней поднимусь к Присносущему Пламени и спалю её к чёртовой бабушке вместе с душой, заключённой в ней. Там внутри тварь, нечто вроде владыки демонов. Да какой владыка — бог демонов! Сфера повреждена, и он вот-вот освободится. Системные уведомления не врут.

— Всё настолько серьёзно? Когда крайний срок по артефакту?

Я подсчитал в уме и выдал:

— Часов тридцать с чем-то, наверное.

— Фух. Ну и паникёр ты, Кир. Больше суток в запасе, а ты кипишуешь. Всё образуется. Маги не идиоты всё-таки. Отдадут тебе твою сферу. Или сами нейтрализуют угрозу. Не парься. Лучше подготовься к обороне Зиккурата. На нас орда мертвяков надвигается. С Пастырями во главе.

Глава 29

Трапезный зал «Бронзового колокола» пустовал. Мы заняли стол у камина — я не продрог, чего, в общем-то, следовало ожидать после пребывания в камере, однако, тянулся к огню, неспешно вгрызавшемуся в массивные корни. За неимением хорошей древесины использовались высушенные корни кустарника и трав, отчего в зале распространялся терпкий аромат, по заверениям мальчонки-разносчика, полезный для здоровья.

По заказу Серого принесли две глубокие тарелки супа из каких-то чуть горьких клубней с требухой, кровяной колбасы, пару хрустящих лепёшек, салат из жёлтых листьев и две порции жареного холодного мяса. В заключение поставили на стол кружки со «змеиной желчью», местным аналогом самогона. От десерта, предложенного тем же мальчишкой, Серый наотрез отказался. Не любит он сладкого. Я бы, наверное, съел целиком и пирог с ягодами, но платил-то за всё разведчик, и просить у него что-то ещё было для меня слишком большой наглостью.

— Ну, за возвращение, братиш, — произнёс тост мой приятель и залпом осушил с половину кружки крепчайшего пойла, какое я когда-либо пил. Крякнув, он грохнул кулаком о столешницу и, кривясь, сказал: — Везунчик ты. Из такой передряги выбрался невредимым. Висельник до сих пор не говорит и прикован к кровати.

— В санчасти?

— Где же ещё.

— А ребята Висельника? Раф, Стиви, Альберт.

— Чёрненький ваш пока валяется, языком с трудом ворочает, остальные куда лучше.

Про себя я решил, что непременно навещу парней после разговора с Серым и встречусь с Виктором Георгиевичем, справлюсь об их состоянии. Может, чем-то помогу. Всё-таки душила меня вина за Стиви.

— Почему не направили группу к Сломанной Башне, как только Висельник возродился? За день они бы доскакали, даже раньше.

— Эй, потише, ладно? Мы послали группу. Взвод разведки, усиленный тяжёлыми всадниками из подразделения Гробовщика. Угадай, на кого они наткнулись в степи.

— На кочевников? — понял я.

— Бинго! На передовые разъезды. Завязался скоротечный бой, по итогу разведка отошла на безопасное расстояние. Степняки не кинулись в погоню, и ребята проследили за племенем, узнали, где разбит лагерь. Пробовали прорваться к Сломанной Башне. Неудачно. Потеряли троих. Под вечер мы поймали одного из ваших, допросили.

— Кого?

— Да паренька из местных, Суслик позывной.

Я вздохнул с облегчением. Ундэс живой! И, похоже, верен Зиккурату.

— Он рассказал о бое с Пастырем. Ну, парни и поскакали домой. — Серый состроил кислую физиономию, заметив моё негодование. — А толку им оставаться? К Сломанной Башне всё равно не подойти, кочевники перехватывали, а бой с племенем не входил в их задачи. Временная потеря высокоуровневых воинов и лучников, согласись, клану в преддверии большой битвы с мертвяками не на пользу. Что такое для командования горстка новичков по сравнению с опытными, отлично вооружёнными бойцами? Ничто. На новеньких можно забить.

— Так им же приказали ликвидировать угрозу, разве нет?

— Скажем так. Какую-нибудь тварь, засевшую в Сломанной Башне, недобитков морратов, например, они бы в порошок стёрли. Но не целое же грёбанное племя кочевников! Висельник возродился коматозником, нам пришлось гадать, кто его вырубил. На ум прежде всего приходили крысы. Степняки шли севернее, зомбаки вообще далеко тусовались. Дожди их тормозили. В окрестностях Башни вроде никто серьёзный не появился, она считалась относительно безопасной зоной. Да и задание, согласись, плёвое. Подумаешь, крысы! Недобитки! Висельник справился бы хоть с дюжиной. И вы под рукой. Прибыли, осмотрелись, провели зачистку и бегом домой.

Я с трудом подавил желание нецензурно обозвать и Серого, и Алмаза, и весь клан с его политикой, хотя и осознавал его правоту.

— И давно вы знали о степняках и мертвяках? — с прохладцей в голосе осведомился я.

Клановцы отслеживали перемещение кочевников с момента пересечения границы земель Зиккурата. Неделю назад степняки забрели на территорию клана с севера. По словам Серого, подобное иногда случается. Разведчики продвигаются вглубь поглядеть, что там у соседей. Передовые отряды покрутились чуток, и вдруг за ними выползло племя. Каждый день степняки забирали то южнее, то севернее, петляли, оставляя выпотрошенные туши химер и людей. Клановцы, естественно, всполошились и отозвали войска с дальних рубежей к Зиккурату, разведку из рейдов, кого сумели, вернули. Собирали силы для решающей битвы. Даже если кочевники не намеревались атаковать крепость, клан обязан был наказать племя за вторжение. И тут на горизонте замаячила нежить. Орда в десять тысяч мертвяков, не меньше, неспешно тащилась по следам степняков, игнорируя манёвры и жертвоприношения. Тупое стадо уже отстало бы, а значит, ордой управляли.

Никто не предполагал, что некромант обойдёт кочевников, достигнув Сломанной Башни раньше них. И уж точно загадка, зачем ему кольцо рыцаря. Возможно, так просто совпало, Ищущий подвернулся колдуну под руку совершенно случайно. Словно малозначительный выигрыш в лотерею. Главной его задачей было истребить племя и пополнить орду.

— Вчера некромант сидел в сгоревшем лагере и ждал подхода орды. Сегодня вестей от разведки не поступало, — завершил ознакомление с ситуацией Серый.

— Некроманты, управляющие толпами мертвяков и способные в одиночку расправиться с целым племенем. Хм. Сколько ещё фракций, кланов, о которых стоит знать новичку?

— Да брось. Рано или поздно вы бы узнали об их существовании. Никто из этого особой тайны не делает. Тёмные Пастыри — отщепенцы, преступники, отрёкшиеся от Присносущего Пламени по личным мотивам. Всегда были и будут те, кто хочет урвать кусок пожирнее, не в силах переварить. Власть, артефакты, женщины, неуёмная жажда убийств — сюда же в большинстве своём попадают преступники, не забыл? — толкают людей на опрометчивые поступки. Присносущее Пламя отвергает таких ублюдков, они даже не возрождаются на костре. Их смерть окончательна. Ну, зачастую.

— Это как так? И куда попадают после смерти? Начинают игру заново?

— Будь так, мы бы замуровывали их живьём. Не помню, чтобы Тёмный Пастырь переродился. В смысле, в родильне. Ну, ты понял, в том тёмном месте, где появляются новые игроки.

— Так, может, они и не гибнут окончательно, а создали точку респауна, переметнувшись к другим богам?

Серый задумчиво пожевал кусок мяса. Проглотив, глубокомысленно изрёк:

— Есть много в нашем мире, что и не снилось нашим мудрецам. Или как там старик Шекспир писал. Яйцеголовые маги утверждают, что их смерть финальная, значит, финальная. Не хочу портить себе настроение размышлениями о бессмертии Пастырей. Мы с ними воюем. Убиваем при малейшей возможности. Можем захватить живьём — захватываем, везём в Зиккурат и замуровываем. На всякий случай. Они, мрази эдакие, ныкаются по разрушенным городам, куда нормальный человек ни за какие коврижки не сунется. Однажды нашли поселение на окраине разрушенного древнего мегаполиса, подземное. Чего там только не было… Понимаешь, Кир, у Зиккурата как клана куча недостатков. Нас упрекают во властолюбии, притеснении новичков, массовых убийствах кочевников и прочей чепухе. Но по сравнению с некромантами мы белые и пушистые, прямо образец гуманизма. То, чем они занимаются, за рамками общепринятой человеческой морали. Да, мы чудовища, мелкие такие монстрики с кровавыми ряшками, однако, Пастыри само зло. У них жизненное кредо — нагадь Зиккурату и Присносущему Пламени. Любыми средствами. Ай, зачем я объясняю, сам поймёшь. Ты вроде парень правильный, без перегибов. Пробудешь в Кладерате подольше, и для себя уяснишь, кто тут добряк, а кто злодей.

В памяти предстал образ Стиви в шатре ведьмы. Пожалуй, Серый прав. Клановцы убивают, а Пастыри превращают в настоящих чудовищ, обрекая на рабское существование в уродливом теле. Хотя, если вспомнить наказания Зиккурата, те же замуровывания на веки вечные, появляется понимание того, что яблоко недалеко от яблони упало.

— Эх, не знаешь ты ничего, Кирюх, — вздохнул Серый.

— Опыт дело наживное. И знания тоже. Я так понимаю, Пастыри организовали клан, верно? Второй клан игроков в Кладерате. А третий, четвёртый есть?

— Ну, ты загнул — четвёртый. У нас игроков мало для создания стольких кланов. Да и Пастырей мы за клан не считаем. Они скорее банда. В ней состоит людей в разы меньше, чем в нашем клане. Сами по себе опасности для Зиккурата не представляют, но проблема в том, что они якшаются с тёмным клиром, а клир поклоняется Падальщикам. С богами воевать сложно, сам понимаешь. Хорошо, что Пастыри с клиром в не настолько тёплых отношениях, чтобы вместе штурмовать город. Помнишь, говорил тебе о бандитах? Вот, считай, и третий. Не бандиты в прямом смысле слова. Так, ни то, ни сё. Игроки,пожелавшие испытать вкус привольной степной жизни. Сталкеры. Обследуют руины замков, городов, живут за счёт торговли с кочевниками и Зиккуратом. Они нам арты, оружку, броньку, мы им жратву, одежду и полезные для выживания вещи. Иногда грабят торговые караваны, тех же кочевников. Нас не трогают, потому что точка респауна общая. Те, кому надоели суровые будни собирателей, просятся назад и начинают с самых низов, с рыскарской службы. Мы за такими внимательно следим, а то как начнут через время заливать новичкам о сладости свободной сталкерской жизни. Выгоняем тогда с концами, и торговать им с нами запрещаем. Беспредельщиков мизерное количество, на самом деле. Большинство реально отбитых типов в стенах Зиккурата по ночам ноет. Вот и всё по игровым фракциям.

— Кто вообще такие Пастыри? Откуда вылезли? Сколько их примерно? Ведётся учёт ушедшим из Зиккурата?

— Учёт ведётся. По некромантам неточный, ренегатов ведь не сосчитать. Неизвестно, кто из них живой бегает, а кто скопытился. Появились они… Спроси у Библиотекаря. Он из первой волны игроков, свидетель, так сказать, зарождения секты, из которой выросла пастырская кодла. У истоков стоял Фридрих. Я тебе о нём рассказывал.

— Поющий по ночам маг?

— Он самый. Замурованный заживо вместе с учениками.

На том тему закрыли и помолчали, предавшись трапезе. После нескольких дней голода еда в «Бронзовом колоколе» показалась шедевром кулинарного искусства. Я уплетал за обе щеки, однако, ограничился супом и кровянкой. Не влезало в меня больше.

— Кир, вот что скажи. Как тебе твой отряд? Завёл друзей?

— Трудно сказать, знакомы мало.

— Ребята себя проявили с хорошей стороны. Или?..

— За редким исключением из парней выйдет толк. Ундэс — Суслик — готовый разведчик, Немому доспехи покрепче, и отличный танк.

— К чему спрашиваю. Висельник, по ходу, надолго выбыл из обоймы, вам другого командира дадут. Тебя рекомендуют в заместители с повышением звания. Выполните парочку заданий, и примут в клан. А дальше захочешь быть рядовым в клане — милости просим, а нет, так возьмёшь под командование собственный отряд рыскарей. Ты себя очень хорошо показал. Только не зазнавайся, и продвижение по карьерной лестнице гарантировано. Ребят, бывших в силовых структурах, ну, там, в армии служивших, кот наплакал. Не щёлкай клювом, командиру не перечь, и взлетишь. Главное, не забудь потом мудрого наставника на жизненном пути отблагодарить за дельные советы. Меня, то есть.

— О тебе забудешь, ага.

— Кстати, ты же теперь богатенький буратин. Трофеев добыл столько, сколько среднему рыскарю и в мечтах не привидится. Особисты Праха порылись в твоих вещичках и передали оценщику всякое разное. Кое-что оставили, заберёшь со склада у Иннокентия. Заодно деньжат и броньку выдаст взамен той козырной, в которой приехал. От Кеши дуй к клановым оружейнику и ювелиру, к алхимику зайди, закупись хорошенько, а то мало ли, вдруг скоро понадобится. И не забудь оплатить стойло в химерне.

Серый хитро моргнул.

— Химер нам разрешили?!

— Ваша законная добыча. На премиальные с задания, если захочешь, конечно, весь отряд посадишь в сёдла. М-да, — Серый откинулся на стуле и сыто отрыгнул. — Одна удачная ходка в степь, и оп-па, обзавёлся транспортом. Между прочим, «тигра» лучше продай и купи животинку попроще. Не по статусу рыскарю разъезжать на боевом скакуне. Зверь для командира, а не для рядового, хоть и зама. У нас клановцы не все верховые. И последнее. Разгребёшь дела, и поспи. Под вечер рыскарей созывают на построение, задачи поставят по обороне города. Быть обязательно. Услышишь, как единожды трубят в рог — иди на площадь перед Зиккуратом.

Поблагодарив Серого, попрощался с ним и, выйдя на улицу, прикинул примерный план на сегодняшний день. Поход на склад и за покупками отложил на потом. Сначала наметил визит в санчасть. Хотя Альберт с Немым и Эдиком оказались поначалу порядочными засранцами, мы привязались друг к другу, и я бы хотел быть в курсе их состояния. Да и вообще, как там Стиви, Висельник, Кир? Затем я планировал зайти в библиотеку. Ренат Султанович, будучи одним из малочисленных учёных клана, наверняка допущен к исследованию сферы-тюрьмы. С ним имеет смысл обсудить передачу мне артефакта.

Виктор Георгиевич, как всегда, был занят — осматривал раненых и больных. Поймав пробегавшую мимо помощницу доктора, я спросил о парнях из отряда Висельника, она ткнула большим пальцем на коридорчик между огороженных белой тканью больничных мест, сказала:

— В конце ищите, — и умчалась.

Висельника поместили в крайнюю «палату». Он лежал привязанный к узкому ложу ремнями и тяжело дышал ртом, уставившись в потолок затравленным взглядом, не реагировал на меня, склонившегося над ним. Соседнюю кровать занимал Стиви. Его кожа приобрела нездоровый пепельный оттенок, скрюченные пальцы рук скомкали простыню, точно в судороге. Тем не менее, он шевельнулся на моё приветствие и изобразил нечто вроде улыбки — гримасу радости и боли, искривившей его плотно сжатые губы. Из глаз потекли слёзы на подушку, он всхлипнул, издав короткое мычание.

Я не выдержал и, высунувшись в коридор, позвал проходившего рядом Виктора Георгиевича. Тот откликнулся.

— Рад вас видеть, Кирилл. Как себя чувствуете?

— Сносно. Вот ребята совсем плохи, вижу. Что с ними?

— Синдром пост-респауна в тяжёлой форме. Чем больше смертей переживает информационная матрица — душа, если вам угодно, — тем сложнее процесс реабилитации и привыкания к новому телу. Добавьте сюда влияние вредоносных чар, осложняющее связь матрицы с организмом. Для Висельника это уже двадцать седьмая смерть. Поправляться он будет несколько месяцев. Ваш товарищ Стив погиб впервые, поэтому сравнительно скоро придёт в норму. Через недельку поставим его на ноги. Останется лишь шрам на груди, надо полагать, от орудия убийства. Между прочим, впредь, будьте добры спрашивать разрешения на посещение.

— Да-да, непременно, Виктор Георгиевич! Благодарю вас! — Я пожал руку доктора. — А остальные парни из отряда?

— Рафаэль удивительно быстро оправился и выписан, Альберт в соседней палате. Эдуарду необходимо пропить успокоительные препараты. Ему категорически противопоказаны выходы в степь. Буду рекомендовать отстранить его от службы.

— Вы правы. Ему действительно лучше для здоровья заниматься чем-то иным. Он находится у вас?

— Ему выделили отдельную палату на первом подземном этаже Зиккурата, в своего рода лечебнице для игроков с психическими расстройствами. Эдуард под надзором персонала, не беспокойтесь о нём. Ничего критического у него нет.

— Ясно. Позволите зайти к Альберту?

— Пожалуйста. Без ложной скромности заявляю, что провёл одну из сложнейших в моей практике операций. Вашему товарищу удалось спасти руки. Самое меньшее три недели пробудет в гипсе, однако, в дальнейшем сможет служить.

— Ещё раз благодарю, Виктор Георгиевич. Вы лучший друг всех, побывавших в санчасти.

— Пустое. Это моя работа. К тому же, не все довольны моими усилиями.

— Люди разные. Увы, бывают и те, кто не понимает важности вашей деятельности. Хотел также спросить. Вы же, помнится, алхимик помимо прочего?

— Естественно. О, вы, наверное, хотите приобрести зелья перед следующим заданием?

— Совершенно верно. Только не сейчас. Позднее.

— Без разницы. Возле санчасти расположена аптека, маленькое такое строение из кирпича-сырца. Обратитесь туда. Нынче же вынужден откланяться — обязанности зовут. Готовим помещение под наплыв раненых.

— Из-за орды ходячих мертвецов?

— Да. Не вовремя объявились твари. Пламя костра потемнело. Значит, вот-вот прибудет партия игроков, нуждающихся во внимании с нашей стороны, а тут такое творится.

Перед уходом я навестил Альберта. Он, по-моему, обрадовался компании. Будучи в «палате» один, не имея возможности выйти, Ал скучал. Приветствуя меня, ухмыльнулся и тут же скривился от боли, потревожив руки в гипсовых лубках. Помянув незлым тихим словом степняков и докторов, не давших ему достаточно обезболивающего, спросил о новостях. Я общался с ним недолго. Справился о здоровье, поделился известием о наступающей на Зиккурат орде, да и всё.

Далее по плану значилось посещение библиотеки. Я уже всходил по центральной лестнице Зиккурата, когда внезапно загудел тревожный рог на вершине. «Рановато для сбора» — промелькнула мысль. Оглянулся, спускаясь, и увидел наступающее с востока воинство некроманта. Мертвяки маршировали, покрывая грязным одеялом курганы. До внешних стен им оставалось километров пятнадцать.

Глава 30

Мертвяки шли всю ночь, прикрываясь Мглой. Разведчики и дозорные никак не могли увидеть их, а утром стоял густой туман — явление здесь крайне редкое и наверняка вызванное магией некромантов. К полудню равнина очистилась, и взору защитников Зиккурата предстало войско нежити, бодро марширующее к нашим стенам. Накануне выступления к городу-крепости поднятые Пастырем кочевники объединились с подошедшей ордой, и сейчас вся эта масса ходячих трупов насчитывала тысяч двенадцать бойцов. В клане людей было гораздо меньше. Рыскарей вовсе неполных три сотни, ополчение из местных, судя по выстроившимся на площади шеренгам, — около восьмисот человек, вот и все силы для обороны.

Площадь поделилась на две части, одну занимали рыскари, другую ополченцы. По импровизированному помосту из каменных плит расхаживал седоусый воин в латах, командующий не относящимися к клану военизированными формированиями. Представляясь, он назвал себя капитаном Виктором Молотом, одним из высших офицеров клана. Он же и ознакомил нас с обстановкой.

— К вечеру мертвяки будут здесь! — зычно объявил он собравшимся на площади.

Нашей поредевшей компании выпало занять место в центре шеренги. Справа от меня возвышался скалой Немой, слева старался стоять с прямой спиной не вполне оправившийся после перерождения Раф. За ним горбился невысокий Ундэс. Из всех нас только у него имелось оружие — копьё и нож в ножнах на поясном ремне, к тому же, он выделялся доспехами. На кожаную куртку были нашиты куски кольчуги, да и сама куртка, выглядящая скорее как жёсткий камзол, имела на рукавах утолщения, предохраняющие от укусов. Непонятно, откуда раздобыл броню. У кочевников, виденных в лагере, такая не в моде.

Мы не успели пообщаться. Встретились, и сразу же нас построили клановцы, а дальше уже не до разговоров. У Суслика, кстати, расплывался под глазом фингал на треть физиономии, очевидно, последствие допроса, как и сутулость.

— Ваша задача — защищать Чёрный город, — вещал усатый капитан. — Размещаетесь на улицах и следите за порядком. В случае проникновения нежити на внешнюю стену оказываете поддержку воинам клана. В случае их отступления прикрываете, атакуя прорвавшихся мертвяков.

Проще говоря, заваливаете телами, поскольку по-настоящему качественное оружие и снаряжение есть мало у кого. Зато клановцы почти все в магических доспехах и с амулетами, командиры вообще в сетовых наборах щеголяют. Об ополченцах и сказать нечего, хорошо, если у каждого пятого меч. В основном мужики вооружены простенькими короткими копьями, перекованными серпами и ножами. Брони нет. Не считать же за таковую обыкновенную одежду и кожаные фартуки ремесленников.

— Тем, у кого нет по каким-то причинам оружия и защитного снаряжения, выдадут всё необходимое. — С телег, привезённых на площадь, сорвали кожаные покрывала. Под ними оказались доспехи, щиты, мечи и палицы. — Командиры отделений, подойдите ко мне за указаниями. Разойдись!

У мастеров теперь ничего не купить, все они здесь, в ополчении, лавки закрыты. Следовательно, за добром со склада идти бессмысленно. Правда, обещали хорошие доспехи, но сомневаюсь, что меня отпустят за ними.

— Стерхов Кирилл из отделения Висельника — к капитану! — выкрикнул рядовой клановец, крутившийся у командования.

Я с определённой долей удивления подошёл к усатому латнику. Тот на углу телеги развернул карту города-крепости, изображённую на большом листе пергамента, к нему сходились командиры рыскарей и ополченцев.

— Кирилл Стерхов по вашему приказу прибыл.

Оторвавшись от карты, капитан указал кивком куда-то вдаль в стороне Чёрного города.

— Вон ту угловую башню видишь? — Над стеной возвышалась массивная квадратная башня, увенчанная зубцами. — Засядете на крыше и поддержите стрелков клана. Выдвигайся к ней со своими бойцами. Ты назначен временным командиром отделения Висельника.

— Разрешите спросить?

— Валяй.

— Почему мы и почему на внешней стене?

— Идиотские вопросы. Вы немногие из рыскарей, столкнувшиеся с Тёмным Пастырем и эффективно противостоявшие нежити. Всё?

— Никак нет. Прошу разрешения отлучиться на склад за доспехами.

— Ответ отрицательный. Раньше нужно было думать. Подбери себе что-нибудь с телеги.

Это ладно, обойдусь плохонькой бронёй. Проблема в том, что мне некогда навестить Библиотекаря. Впрочем, у меня будет минут двадцать на путь до башни.

Немой и Раф поспешили к телегам примерять кожаные куртки с кольчужными вставками под надзором клановцев. Поблизости мялся Ундэс.

— Можете сочувствовать, парни, я замещаю Висельника, — огорошил я ребят. — Нам приказано помогать клановцам в угловой башне Чёрного города, туда мы и направимся, как только оденемся и вооружимся. Так что берите по самострелу, болтов побольше, по палице и мечу. И кинжалы не забудьте. Воевать предстоит всерьёз.

— Ну, они дают. Мы же новички! Какие башни?! Против тварей серьёзнее мертвяков у нас ни шанса. Не представляю, как тебе удалось выжить тогда, в степи, Кир, — вспомнил Рафаэль печальный опыт стычки с игроком из свиты некроманта.

— Прорвёмся. Раф, отойдём.

Вокруг кипел поток людей. Разбившиеся на отряды рыскари и ополченцы двигались к Чёрному городу, немногочисленная группа бойцов оставалась у телег. Я и Раф отошли к улочке, запруженной ополчением.

— Раф, помоги.

— Что стряслось?

— Я назначаю тебя моим помощником. Поведёшь ребят к башне?

Рафаэль долго думал, глядя то на башню, то на отделяющие нас от внешней стены улицы.

— Куда собрался?

— В библиотеку. Серьёзно. По срочному делу к Библиотекарю.

— Зачем?

— Вкратце — я влип. Из степи принёс опасный артефакт, повесивший на меня что-то вроде проклятья. Не сожгу арт в костре перерождения до определённого срока, и мне конец. В городе сферу — тот самый артефакт — отобрали. Библиотекарь в группе по изучению таких вот предметов и в курсе, что с ним сделают.

— Хочешь убедить его отдать арт?

— Хотя бы выяснить, что о сфере удалось разузнать клановцам и что с ней планируют сделать.

— Перерождение не вариант избавиться от повешенного на тебя заклятья? — Рафу очень не хотелось ввязываться в эту историю, и понятно, почему. Она дурно пахнет и грозит жёстким наказанием. Я бы не просил ни о чём, не будь встреча с Библиотекарем настолько важной.

— Может, вариант, а может, и нет. С проклятьем подыхать категорически не рекомендуется, восстановление продлится недели. Если не успею сжечь сферу ориентировочно до завтрашнего полудня, проблемы гарантированно возникнут у всего Зиккурата. Слишком велик риск.

Раф задумчиво разглядывал башню, решая. Помогать он мне не обязан, даже учитывая неожиданное повышение по службе. Зато я должен буду за услугу. Недолго.

— Не выбросят же нас во Мглу из-за пустяка, — проронил он и ответил: — Только давай быстрее.

— А ты не торопись.

— Окей. Пошли за подарками клана?

С ребятами мы взяли по лёгкому арбалету. Из оружия ближнего боя выбрал короткий меч, представлявший собой точную копию акинака. Широкого выбора брони клан не предоставил — бездоспешным полагались куртки, различавшиеся дополнительной защитой, в качестве которой были либо куски кольчуги, либо нашитые на кожу небольшие металлические пластины, превращавшие куртку в подобие ламеллярного доспеха. Я предпочел с пластинами. Шлемов не завезли. Вместо них раздавали многослойные кожаные шапки. В довесок взвалил на себя три колчана болтов с железными наконечниками, то же заставил сделать остальным. Неизвестно, запаслись или нет клановцы болтами.

Шагая по улице, выглядели мы более-менее одинаково, будто в своеобразной форме. Завернув в пустую извилистую улочку, я сбросил два колчана с плеч и спрятал за росшим у дома раскидистым кустом в пересохшей канавке.

— Раф вас отведёт к башне. В моё отсутствие он главный, — предупредил я Ундэса и Немого. — Догоню вас позже.

Суслик понятливо кивнул, здоровяк безразлично пожал плечами, и я рванул к громаде Зиккурата.

Пропетляв между домов, выбежал к арочному проходу в грандиозное здание. За проходом куталась в тень маленькая дверца. Всего таких шесть на первом этаже, Ренат Султанович называл их «чёрным ходом». Через них рабы и простой люд проникали в Зиккурат, минуя центральную лестницу, по которой передвигались исключительно воины и маги. За дверкой, лишь с виду кажущейся хлипкой, на самом же деле тяжёлой, выкованной из железа, располагался узкий полутёмный коридор с мерцающими светильниками на стенах. Светильники, что удивительно, никогда не гасли. Библиотекарь утверждал, что они каким-то хитроумным образом соединены с костром перерождения, и поэтому огонь в них всегда горит и отгоняет призраков. Благо, за период работы в библиотеке я запомнил хитросплетения коридоров, комнат и лестниц Зиккурата. Незнакомый с внутренностями здания человек безнадёжно запутался бы. Мне же пройти к библиотеке не составило труда. Несколько минут, и я на нужном этаже у потайной двери. Нажал на секретный рычаг, замаскированный под светильник, и фрагмент стены с гулом отъехал в сторону, пропустив к рядам книжных шкафов.

Ренат Султанович корпел над раскрытым древним фолиантом, сидя за письменным столом. При моём появлении он вскинулся, напомнив взъерошенного, потревоженного филина, и неосторожным взмахом руки опрокинул на пол чашку парующего чаю.

— Кирилл? — во мраке, клубящемся в дальнем от Библиотекаря углу зала, он меня не узнал.

— Да, это я. Приветствую.

— Почему не через главный вход?! — раздражённо бросил он.

— Так короче. — Не говорить же, что я здесь неофициально и старался не попасться на глаза клановцам. — Простите за вторжение. Безотлагательное дело особой важности, Ренат Султанович.

Библиотекарь удивлённо поднял кустистые брови.

— Излагай. Кстати, чай будешь? Слыхал, твой отряд угодил в такой переплёт, что ты еле жив остался, половина ребят Висельника на перерождении. Расскажешь после этого твоего дела?

— Всенепременно. Ренат Султанович, вы изучали артефакт — бирюзовую сферу с заключённой в ней могущественной душой?

— Ну а как иначе, я ведь в исследовательской группе, кхе-кхе. Почему она тебя интересует?

Я кратко обрисовал ситуацию с магической тюрьмой. Врать Библиотекарю не следовало. Вот так солжёшь, а он разорвёт с тобой все связи. Вдобавок, старик заслуживал доверия. Не полного — полностью даже себе не доверяю. О Наставнике, естественно, не сказал, сгладив углы произошедшей со мной в пещере истории. Упомянул вскользь о том, как запечатали Чужака, сославшись на непознанные способности медиума. Дескать, благодаря им книга, распавшаяся у меня в руках, поделилась неясными картинами далёкого прошлого. И всё же Библиотекарь насторожился.

— Я бы хотел детальнее узнать о той книге. Как ты на неё наткнулся, как она выглядела, что ощущал рядом с ней?

— Простите, Ренат Султанович, я бы с радостью, да некогда.

— Понимаю, понимаю. Так ты желаешь сферу обратно? Увы, ничем не могу помочь. Приказ Алмаза — никого не подпускать к артефакту до окончания битвы с Тёмными Пастырями.

— Скажите хотя бы, где она?

— А тебе зачем? Не вздумай пытаться её выкрасть! В лучшем случае оставят на ночь в степи, в худшем обвинят в предательстве и замуруют живьём. Алмаз не против вернуть артефакт позднее. Наверное. В общем, это не точно, но, возможно, он поступит именно так.

— Как вы могли обо мне такое подумать?! — возмутился я. Красть сферу, разумеется, безрассудно, шансов на успех у меня ноль. Я практически ничего не могу поделать. Разве что пасть смертью храбрых. Вдруг перерождение впрямь оборвёт привязку предмета? — У меня и в мыслях не было навредить клану. Мне жизненно необходима сфера. Да, выкрасть её нереально. Но я могу хотя бы знать, куда нацелен удар врагов Зиккурата. Взамен поделюсь с вами информацией об искусстве пиромантии. Хотите, методичку для начинающих магов-огневиков напишу.

Я знал, что предлагать Библиотекарю. В клане всего несколько магов, среди них управляют земной стихией Прах и его ученик, воздушной — хранитель костра перерождения, а четвёртый умеет подчинять животных. Три боевых мага маловато для клана. Алмаз отправлял отряд за отрядом в разрушенные города и храмы Повелителей за старинными знаниями, позволившими бы открыть новые виды магии. Присносущее Пламя ввело ограничения на количество магов определённых стихий, выступая в роли учителя. Поверхностные знания можно было получить из книг. Крайне редко попадались фундаментальные труды, описывавшие обучение неофитов неведомым видам магического искусства и содержавшие формулы, схемы. Только вот написаны они были на неизвестном языке. Библиотекарь, работая над ними изо дня в день практически в одиночку, не сумел их расшифровать.

— Хм. — Ренат Султанович словно и не удивился предложению. — Кирилл, тебе сказали сжечь артефакт на костре перерождения. Откуда ты знаешь, что душа Чужака не навредит Присносущему Пламени?

— Мне прислали системное оповещение. Думаю, руководителям проекта невыгодно вредить штуке, респавнящей игроков.

— В общем-то, правильно, — легко согласился Библиотекарь. — Если оно отправлено Присносущим Пламенем или, как ты говоришь, руководителями проекта, системой.

— То есть? — По спине пробежал холодок от допущения того, что божественная душа, влезшая мне в мозги и требовавшая освобождения, сымитировала оповещение. Да нет, бред какой-то. Админы не допустили бы. Система — столп симуляции игрового мира. Связь админов с игроками нерушима и не поддаётся фальсификации. Иначе компанию засыплют исками участники проекта.

— То-то и оно, Кирилл. Ты абсолютно уверен, что нас когда-нибудь выпустят отсюда? Тебя никогда не поражала реалистичность происходящего, противоречие законам о пытках и особенности симуляции, за которые в нашей прошлой, земной реальности у компании были бы проблемы с законом? Истязания с полным спектром ощущений у игрока, мучения, испытываемые в разных ситуациях. В обычной игре их не может быть по определению. Никакие договора не спасут при нарушении закона. Твоё согласие на то, что тебе, например, отрубят голову, не освободит убийцу от ответственности.

— Ренат Султанович, прошу, не грузите. Я спешу! Этот разговор для другого раза. Будь по-вашему, и оповещение подделано Чужаком, оно гласило бы о преимуществах слияния с божественной душой или, к примеру, предлагало массу бонусов вкупе с должностью первожреца возрождённого тёмного божества. Наоборот. Оно предостерегало.

— Не знаю, не знаю, Кирилл. Талариан, в особенности Кладерат… Ладно. Побеседуем на досуге. По поводу сделки вот что скажу. После всей этой заварухи с Пастырями придёшь сюда и под моим контролем напишешь об основах пиромантии, заодно признаешься, откуда информация.

— Из пещеры.

— Вот она-то интересна мне куда больше, чем твои, — Библиотекарь сделал неопределённый жест пальцами, — познания.

Слушая бывшего начальника, я думал над тем, не прокололся ли. На допросе честно признался о способностях к магии, проявившихся после посещения пещеры. В лагере кочевников Эдик был свидетелем пережигания мной верёвок на жертвенном костяном столбе, поэтому правда всплыла бы, а так предъявлять мне нечего. Информацию по пиромантии из меня всё равно вытрясли бы. Заключив сделку с Библиотекарем, я поимел с неё пользу, а не предоставил по требованию высшего командования безвозмездно.

— Артефакт на третьем подземном этаже Зиккурата под охраной стражей и клановых воинов не ниже восьмидесятого уровня. Полегчало?

На подземные этажи кроме первого спускаться строго запрещалось. По сути, закрытая зона, по слухам, переполненная ловушками и бесчисленными проверочными магическими механизмами. Там, также по слухам, сокровищница клана и арсенал Зиккурата. Уникальное оружие, кольца, ожерелья из арсенала Присносущее Пламя давало в обмен на эссенцию души преданным адептам. Одно из самых загадочных и защищённых мест в городе-крепости.

Меня охватили смешанные чувства. Вроде и досадно, поскольку сейчас туда не попасть, и вместе с тем во мне родилась слабая надежда. Местонахождение артефакта известно, а скорый штурм Зиккурата мертвяками может сыграть мне на руку. Но это в крайнем случае. Ссориться с кланом, мягко говоря, не выгодно.

— Как же разорвать проклятую привязку? — пробормотал я, просчитывая варианты действий. — Ренат Султанович, сфера не удержит Чужака. Завтра он вырвется наружу. Представьте, что произойдёт. Пастыри снаружи, чудовищное божество внутри. Зиккурат окажется под угрозой разрушения.

— Верю. Результаты обследования артефакта подтверждают твои слова. Оболочка магической тюрьмы повреждена. То ли она утратила прочность из-за давности чар, то ли монстр подтачивал её. Через трещину распространяются эманации души. Страшные эманации, влияющие на волю и разум людей. Ученик Праха, входивший в исследовательскую группу и коснувшийся сферы, потерял сознание. Из-за повреждения, между прочим, мы и поняли, что внутри заключено нечто невероятно злое и могучее. Мы осознаём опасность, исходящую от артефакта. Ты прав, это бомба с часовым механизмом. Таймера, к сожалению, мы не видим, а верить тебе с нашей стороны, понимаешь ли, неразумно. Пойми правильно, Кирилл.

— Вы что-то решили с артефактом?

— Чёртовы Пастыри помешали нам принять решение. Прах хотел увезти артефакт подальше от Зиккурата, Алмаз настоял на том, чтобы оставить его в хранилище. Понимаешь, мы не уверены в целесообразности сжигания сферы в пламени костра перерождения. Существует вероятность, что Присносущее Пламя не «переварит» божественную душу, и тогда нам будет грозить катастрофа. Однако, она и без того на пороге.

— И я о том же. Ренат Султанович, Чужак не просто сбежит из тюрьмы. Для полноценного существования ему требуется воплотиться. Нарушив целостность сферы, я стал для него кандидатом номер один на воплощение. Между нами связь.

— Мы выявили анимистический канал, связывающий тебя с артефактом.

— Как его разорвать? — резко приблизился я к Библиотекарю.

— Верный способ — использовать Камень Чистоты. Алмаз против, жадина. Он бы предпочёл тебя очистить огнём костра. Понимаешь, о чём я? Между прочим, вполне может сработать.

В голову закралось подозрение, не из-за этого ли нас посылают на внешнюю стену. Нынче каждый боец ценен. Вместо того, чтобы убить меня, сказав со скорбным лицом о разрыве привязки, кланлид предпочёл поиметь с моей гибели пользу для Зиккурата, ни о чём не предупредив. С паршивой овцы хоть клок. А зачем предупреждать никчёмного новичка, так, получается? Перебьётся.

Во мне начинала закипать злость. Алмаз и раньше не вызывал положительных эмоций, сейчас же я почувствовал к нему острую антипатию. Место в клане под его командованием уже не казалось сколько-нибудь привлекательным. Привилегии клановцев перечёркивались гнилой личностью главнокомандующего, в грош не ставящего подчинённых.

Я выживу, чего бы это ни стоило. Назло Алмазу, клану — всем, кто желает мне смерти. И возвращу себе сферу, а потом сожгу в Присносущем Пламени. Не знаю пока, как, но сделаю это. Или погибну, пытаясь. Со щитом или на щите.

— Благодарю за откровенность, Ренат Султанович.

— Что-то ты помрачнел. Не натвори ничего, о чём пожалел бы.

— До встречи.

Я проскользнул в секретный проход к неудовольствию Библиотекаря и бегом пустился по коридорам и лестницам.

На улице, добежав до углового дома с кустом, забрал два спрятанных колчана болтов и помчался к угловой башне. Преодолев треть пути, вновь услышал рёв сигнального рога. Долгий, надрывный звук разнёсся над городом-крепостью, вынуждая людей скрываться в жилищах. Часовые на стенах показывали на затянутое свинцовыми облаками небо. Замедлив бег, я задрал голову вверх и невольно остановился. На сером фоне кружили чёрные точки, стремительно опускавшиеся и обретавшие форму крылатых существ.

Глава 31

От летунов отделились небольшие пятна. Выбросив груз, крылатые твари закружили над городом-крепостью. По ним не стреляли, слишком высоко они летели.

Что-то с влажным шлепком впечаталось в стену ближайшего дома и съехало по ней, оставив красно-бурый след. Я инстинктивно отшатнулся от упавшего снаряда. Им оказался мешок из травяного волокна, какие в ходу у степняков и жителей Зиккурата. При ударе ткань порвалась, и из мешка выпала человеческая рука. На тыльной стороне ладони виднелся след от ожога в виде языка пламени — клеймо, символизирующее Присносущее Пламя и ставящееся при вступлении в клан.

Ругнувшись, я побежал дальше. «Бомбардировка» закончилась, улицы усеивали пропитанные кровью мешки и вывалившиеся из них конечности. Едва принявшиеся сооружать баррикады в Чёрном городе ополченцы и рыскари прятались под навесами возле домов, слабонервных из новичков рвало.

Некроманты перед штурмом устроили психическую атаку, и на многих она подействовала. Игроки бледнели, не зная, как реагировать. Кто-то хватался за оружие, кто-то испуганно искал укрытие. В жарком бою при отступлении воинов клана новички побегут. Ополченцы останутся на некоторое время. Местные, привыкшие к разного рода «сюрпризам» от врагов Зиккурата, явно спокойнее новичков. Рыскари в основе своей также не поддавались панике. Происходящее нервировало их, но они вели себя дисциплинированно, как и должны солдаты.

Я нагнал отряд у угловой башни. Ребята с кислыми физиономиями подходили к внешней стене, посматривая на кружащих в небе крыланов.

— Кир, что оно такое? — Раф, по-моему, совершенно не беспокоился по поводу моего затянувшегося отсутствия. Парни были озабочены появлением тварей, клановцам, думаю, также не до отставших рыскарей.

Вопрос я переадресовал Наставнику. Тот лаконично ответил:

«При мне подобные существа не обитали в Талариане».

— Неопознанные летающие объекты, — огрызнулся я. — Откуда я знаю? Произведения некромантского искусства, наверное. Пошли в башню.

Под крышей я бы почувствовал себя куда увереннее. А ещё лучше — в бомбоубежище. Сейчас летуны доставили нам жуткие послания от хозяев, а что скинут в следующий раз? От увесистого булыжника, сброшенного с трёхсотметровой высоты, крыши здешних домов не уберегут.

Мы поднялись по наружным ступеням из каменных плит на крепостную стену. Там вовсю готовились к отражению штурма. Устанавливали жаровни для стрельбы горящими стрелами, складывали горками крупные камни с острыми краями, ставили на специальные полозья котлы с чернильной, маслянистой жидкостью. Посреди суеты рабов и рядовых бойцов стояли часовые — лучники, обращённые к степи. У одного из них я осведомился, где тут командир.

Лейтенант, ответственный за оборону угловой башни и ближнего участка стены, контролировал работы по укреплению обороноспособности на крыше этой самой башни, откуда раздавал приказы. Молодой мужик с тремя шрамами от рваных ран, пересекавших лицо, и перебитым носом. Короткий ёжик волос делал его похожим на большинство клановцев. В рифлёной кирасе поверх кольчуги, тяжёлых наплечниках и поножах, с мечом-бастардом и шлемом «сахарной головой», прицепленной к поясу, выглядел он солидно по сравнению с окольчуженными рядовыми бойцами.

— Кирилл Стерхов, командующий отрядом Висельника, по приказу капитана Молота прибыл, — доложился я.

— Оружие оставляйте в башне и беритесь таскать камни, — безо всякого приветствия приказал лейтенант, окинув нас брезгливым взглядом.

Раф чуть не высказал командиру всё, что о нём успел подумать за секунды знакомства. Я жестом остановил открывшего искривлённый в гневной гримасе рот парня. Неприятностей нам не хватало. Мы в глазах ветеранов-клановцев смотримся действительно ничтожествами. Неопытные новички, только-только научившиеся держать оружие, но не умеющие управляться с ним, могут показаться им балластом. Мы пока никто, и звать нас никак. К Висельнику, будь он тут, было бы совсем другое отношение. У него авторитет, основанный на десятках, а то и сотнях битв.

Всю вторую половину дня мы трудились. Таскали камни, подвозимые на телегах, на стены и складывали в непрочные конструкции, предназначавшиеся для скидывания на штурмующих. На верёвках поднимали и ставили на полозья котлы с зажигательной смесью — «подарки» мертвякам. Катапульт и баллист у защитников не было, поэтому готовились применять подручные средства. Камни побочный продукт добычи металлов под Зиккуратом, а земляное масло находилось в оврагах на севере от города-крепости и свозилось сюда для нужд ремесленников.

На улицах между тем росли баррикады. На их сооружение шло всё, попадавшее под руку, включая мусор. В спешном порядке разбирались хозяйственные постройки обычных жителей, телегами со снятыми колёсами перекрывались дороги. Оставались проходы для людей и животных, и те могли быть закрыты повозками за минуту.

Клановцы перебросили к внешней стене отряды тяжеловооружённых бойцов в отличной броне — танков, чья задача заключалась в перемалывании пробившихся наверх мертвяков и некромантских созданий. Формируя войско, Тёмные Пастыри не ограничивались ходячими мертвецами. Чем ближе подходила нежить, тем больше чудовищ мы различали в её рядах. Над морем неживых плыли синюшными айсбергами распухшие полуголые здоровяки в обрывках одежды. За ними химеры тащили огромные повозки степняков и платформы из гигантских костей. Издали загадочный груз был похож на холмы, укрытые шкурами. В центре войска везли колоссальных размеров разноцветный шатёр, сшитый из шкур, кожи и ткани. Перевозили его на нескольких платформах. Скорее всего, в нём полагалось отдыхать колдунам.

Тёмные Пастыри ехали на зверюгах, представлявших собой адских гибридов медведей и быков. Некроманты отличались друг от друга доспехами, оружием. Все они были основательно закованы в броню — и всадники, и животные. Свиты я не заметил, что наталкивало на нехорошие мысли. Если в планах колдунов штурм, то не обычный. Против нас применят хитроумную тактику, акция устрашения на это намекала. В мешках, которыми бомбардировали город, находились конечности разведчиков, посланных отслеживать передвижение нежити. Клановцы нехотя говорили о двух потерянных взводах. От одного, отправленного ранее, не поступало вестей. Узнать причину «молчания» послали другой. Никто не вернулся и не подал сигнала, а спустя несколько часов прилетели крылатые твари.

Клановцы, равно и рыскари, лишь предполагали, что стало с разведчиками. В мешках чудовища несли только конечности, никто из бойцов не переродился. Значит, живы. Я невольно вспомнил порабощённого чарами некроманта Стиви, и меня передёрнуло. С парнями из разведки могли сотворить нечто значительно более страшное.

— Давно ты здесь? — тронул я, пронося камни в кожаной сумке, лучника-часового. Тот недовольно обернулся.

— Чего тебе?

— Давно служишь, спрашиваю?

— Тебе какое дело?

— С теми «птичками» сталкивался? — Я подразумевал тварей, круживших над нами уже несколько часов.

— За два года ни разу, — отвернулся часовой.

К вечеру нежить остановилась на расстоянии полёта стрелы от крепостных стен. Прах, занявший позицию вместе с Алмазом на надвратной башне, не атаковал. Видимо, для заклятий чересчур далеко. За воротами расположилась рота клановцев с люцернхаммерами, немного дальше на центральной дороге в домах засели стрелки. У площади выстроилась конница или химерница, не знаю, как правильно назвать. В общем, латники с пиками и полуторными мечами верхом на боевых химерах. Слева от ворот, в конце улицы, разместили отряд всадников, чтобы ударить прорвавшимся в город во фланг. На площадь у здания Зиккурата свезли телеги, обитые по бортам прямоугольными пехотными щитами. Это для перекрытия центральной улицы. Их охраняла сотня копейщиков в кольчугах.

Лучников на нашем участке стены прибавилось. Их расставили по одному между зубцами-мерлонами, возле каждого дымилась жаровня с углями.

Солнце закатывалось за горизонт, окрашивая пурпуром низко висевшие облака и заливая медью осколки чистого неба. Степь на считанные минуты изменилась до неузнаваемости. Серая поросль трав приняла вид красноватых игл, торчащих из алой земли. Лучи уходящего светила горели пожаром на доспехах клановцев и отражались сгустками яркого огня на кольчужных вставках и металлических пластинах курток рыскарей. Мир замер в ожидании. Застыли на своих местах защитники Зиккурата, в уродливые статуи обратилась нежить. Крылатые посланники колдунов давно пропали, улетев за наползавшие с востока тучи.

Мы неподвижно стояли на крыше угловой башни. Под нами, за стенами трёхметровой толщины, лейтенант нервно сжимал рукоять меча. Он виднелся в отверстии открытого люка у нас под ногами.

Небесный свет угасал. Цвета меркли, огонь на доспехах тускнел. На степь с неспешностью и величавостью короля опускался вечерний сумрак, распахивая двери в мир живых призракам. Земля покрылась, будто гнойниками, пятнами пробуждающейся Мглы.

Фигуры в степи ожили. К краю войска нежити выехал Тёмный Пастырь в латных доспехах под обтрёпанным плащом, поднял посох, похожий на искривлённую, изломанную алебарду, и резко опустил.

Несколько минут ничего не происходило. По-прежнему не двигались воины клана и воинство некромантов. Подавший сигнал Пастырь сидел на застывшем звере. Только пятна очагов Мглы разрастались.

Резкий крик дозорного разодрал полотно тишины, разносясь над городом-крепостью.

— Воздух!!!

Защитники Зиккурата синхронно задрали головы к небу. Под облаками снова появились чернеющие силуэты крылатых тварей. Сделав круг над Зиккуратом, они кинулись вниз.

— Лучники, готовсь! — каркнул из-за пересохшего горла лейтенант. Та же команда раздавалась отовсюду. — Тяжи, на стену — марш!

Стрелки наложили на тетивы стрелы, направив в небеса. Клановые воины без суеты начали подъём по лестнице. Взойдя на стену, принялись формировать линию за лучниками.

Летающие создания внезапно взмыли ввысь, сбросив груз. Снаряды падали, ускоряясь, прямо на внешнюю стену. Со временем у них стали различаться руки, ноги, головы, утопленные в распухшие тела.

— Толстяки! — заорал клановец из танков.

Раф вскинул заряженный арбалет, одновременно с ним его действие повторил взволнованный Ундэс. Немой, прищурившись, с недовольной физиономией наблюдал за несущимся к стене «десантом».

— Они же с такой высоты в лепёшку разобьются! Какой смысл? — не понимал замысла противника Рафаэль.

— Стреляем! — чуя подвох, скомандовал я и выпустил болт в падающее на нас тело.

— Залп! — крикнул лейтенант из башни.

Щелчки тетив слились в единый звук. Стрелы мелькнули в воздухе тёмными росчерками и исчезли на фоне темнеющего неба. Я, Раф и Ундэс выстрелили вместе с лучниками. Попал или нет, не видел. На второй выстрел времени не оставалось.

— В люк!

Ундэс влетел в башню первым. Что-то он знал о толстяках, не зря же перепугался. За ним прыгнул Раф, Немой замешкался, и я столкнул его вниз. Сверзившись с гроъотом, он, наверное, мысленно обругал меня последними словами. Особенно после того, как я едва не рухнул на него сверху.

— Какого вы тут забыли, тупые макаки?! — рыкнул лейтенант. — Бегом на крышу!

По башне ударили сверху, отчего она мелко, практически незаметно вздрогнула, с деревянных перекрытий потолка посыпалась пыль. В дверном проёме было видно, как метрах в двадцати от нас на мерлон налетел раздувшийся труп. Гнилая плоть лопнула с оглушительным хлопком, забрызгав лучников и щитовиков за их спинами ошмётками желеподобного мяса. Спустя мгновение воздух над жаровнями воспламенился, образовав огненное облако, поглотившее клановых воинов и стрелков. Оно просуществовало всего секунду и развеялось, но огонь на людях продолжал гореть, сея панику в рядах клановцев. Некоторые, вопя и стараясь сбить с себя пламя, падали со стены.

На внешней стене уцелевшие командиры старались взять бойцов под контроль, им это даже кое-как удавалось. Пока защитники справлялись с беспорядком на своих позициях, армия некромантов пришла в движение. Проходя сквозь призраков, мертвецы хлынули к городу-крепости. С повозок и платформ срывали покрывала из шкур и кож, обнажая горы тел вперемешку со щитами, доспехами и оружием.

Пахнуло зловонием разложения.

— На крышу! — заорал лейтенант, брызжа слюной.

— В трупы закачали газ. Нельзя выходить из башни хотя бы минуту, пусть развеется, — предостерёг я.

Слова застряли в горле. Груда разорванной плоти, повисшая на мерлоне, куда угодил десантировавшийся «толстяк», задрожала и развернулась подобно бутону кошмарного цветка. Из неё, цепляясь когтистыми пальцами, вылезало тонкое скелетоподобное существо, словно состоящее целиком из крови. Череп, позвоночник с рёбрами, и вот, создание показалась целиком: величиной с карлика или шестилетнего ребёнка, с полупрозрачной плотью, позволявшей разглядеть сеть кровеносных сосудов. Диспропорционально выпяченный живот заполняли сизые и зеленоватые внутренности. Тварь прыгнула на спину ближайшего человека, ухватившись за лицо и вогнав когти в глаза. Второй рукой кромсала горло, подставляя беззубый рот под струи крови.

Товарищ гибнущего лучника замахнулся коротким мечом-акинаком и как-то неторопливо рубанул, точно в замедленной съёмке. Существо оказалось проворнее. Оно соскочило со спины упавшего на колени клановца и, юркнув между ног другого стрелка, ловко взобралось ему на шею. Тот ткнул мечом над собой в надежде поразить врага и промахнулся, а тварь уже разрывала ему лицо когтями, снимая кожу пластами и добираясь до глаз.

Над нами зашуршало. Я вспомнил, что на крышу тоже упал распухший труп, и что из него вылезло, известно только некромантам, его создавшим.

— Немой, следи за люком. Ундэс, Раф, перезаряжаемся. Ундэс, смотри за уродом на стене.

— Рубите тварь! — Лейтенант, забыв о нас и надев шлем, вынул меч из ножен и метнулся к алому существу.

Я перезарядил и сосредоточился на видении внутреннего огня. Искорка во тьме вспыхнула,обдавая успокаивающим теплом. Потянуться к пламени, зачерпнуть ладонью. В руке зажёгся огонёк. Провёл им по болту, заставляя загореться древко и затлеть ложе арбалета. Понравится нежити жгучая начинка? Проверим.

Из люка по приставной металлической лестнице скатился комок слизи, плохо видимый в полутьме. Реакции Немого позавидовал бы сейчас любой клановец, находящийся на стене и отравленный ядовитым трупным газом. Наш здоровяк обрушил палицу на собиравшуюся отскочить тварь, придавив нижнюю часть худого тельца к полу. Кровавый карлик безмолвно заскрёб когтями по каменным плитам и рванулся в попытке достать ноги Немого. Палица раздробила уродцу таз, что не повлияло на его подвижность.

Болт Рафа высек сноп искр из пола в сантиметре от карликового создания. Ундэс стрелял точнее, всё-таки опытный рыскарь, приученный к самострелу и луку. Болт воткнулся в лишённую кожного покрова грудную клетку по оперение и умерил прыть карлика. Выпущенный мною снаряд пробил маленький череп. Тварь выгнулась дугой, раскрыв безгубый рот, дёрнулась из последних сил и, наконец, затихла.

Для надёжности растоптав пяткой простреленную голову, я обернулся к дверному проёму. На стене лейтенант добивал первого уродца, схватив левой рукой за короткую шею, а кулаком правой в кольчужной перчатке методично превращал морду в склизкую кашу. Из глазницы мечника толчками выплёскивалась кровь.

— Хилые юниты у некромантов, — поделился впечатлением от творения Пастырей Рафаэль.

— Поодиночке оно бы нас на раз порвало, — возразил я. — Видал, какие выкрутасы его сородич выделывал с клановцами?

В груди почувствовалось жжение, переросшее в боль. Оно вскоре прошло, озадачив меня. Сколько же эссенции души впитала метка? Хватит для повышения уровня? И ведь сколько ещё предстоит накопить за битву, если не буду щёлкать клювом.

— Ух, душ привалило, — улыбнулся Раф.

— Ага. И это начало. — Я перезарядил арбалет и выглянул в бойницу.

Горы трупов на платформах увеличились и раскачивались, а вал из мертвецов достиг опоясывающего крепостные стены замаскированного рва и заполнял его трупами, подготавливая площадку для следующих волн нежити.

Глава 32

Содержимое вываливалось из повозок чернильной массой и текло к городу-крепости сквозь белесую пелену Мглы, огибая неровности рельефа. Большинство мертвяков уступало дорогу странным творениям некромантии. Некоторые запрыгивали на «ожившие» чернеющие ленты, и те покорно несли «пассажиров». От такого сюрреалистичного зрелища волосы на затылке вставали дыбом. Сонм призраков и полумрак не позволяли разглядеть скользящих существ, и включилось воображение, будоража предположениями о природе творений Тёмных Пастырей.

«Отвратительные конструкты, — впервые за бой дал о себе знать королевский маг. — Топорно сделанные, точно мясник поработал. Ни изящества, ни интеллекта. Тупая сила. Но для вас, в том числе для тебя, ученик, они весьма опасны. В них вложено бесчисленное множество душ. Не осадка, а именно душ — свежего материала, отобранного у живых смертных. Уничтожить конструктов будет сложно».

— Как их убить? — вслух произнёс я, позабыв о том, что для общения с Наставником не требуется речь.

— Кого? Тех… — Раф запнулся, не найдя подходящего слова для обозначения набирающих скорость чёрных лент.

«Есть множество способов, однако, твои заклятья слишком слабы, чтобы навредить конструктам. Постарайся не вмешиваться в прямой бой, пусть с ними разберутся те, кто сильнее тебя. Помни: твоя задача не убить, а выжить».

— Лучники — к брустверу! — орал, наводя порядок, лейтенант. — Щитовики — в линию! Раненые — на лестницу и в санчасть, легкораненые помогают неходячим. Щитовики, мать вашу, в линию, сказал! Стройтесь за лучниками и готовьтесь сталкивать тварей с парапета! Бейте в башку и сталкивайте! Там, там, там и здесь, — офицер указывал мечом на места в формирующемся строю, — разойдитесь, обеспечьте стрелкам и раненым проходы для отступления. Вы четверо остаётесь в башне. Защищайте припасы. Толку от вас…

Помещение угловой башни служило временным складом для обороняющихся. Половину площади заставили медными котлами с горючей смесью, у стен разложили пучки стрел и метательные дротики в специальных ёмкостях вроде больших колчанов с плоским дном, в углу стояла огромная бочка с питьевой водой.

«А вон тот гигант произведение совершенно иного уровня, — вновь раздался голос королевского мага. — Держись от него подальше, ученик. Симбиотическая множественная форма нежити, к коей он относится, опасна настолько, что даже находиться рядом с ней чревато пагубными последствиями для твоего организма».

Не понимаю, о чём вы, Наставник. Где вы углядели тут великана? Чернильные ленты на такового совсем не похожи.

«Шатёр», — подсказал маг.

Ткань расползалась по швам, трескалась, на неё напирала сизая плоть. Походное жилище некромантов, как я сперва думал, обтягивало аморфную тушу невероятных размеров, продолжающую расти ввысь и вширь. Остроконечная верхушка потянулась вверх, словно капюшон изорванного плаща, под которым угадывалась голова, глубоко посаженная корпус между широких плечи. Исполин вставал с колоссальной древесно-костяной платформы. Руки толщиной с угловую башню увивали канаты вен. Цепи свисали металлическими звенящими гирляндами с рук, плеч, бёдер. Бочкообразная грудная клетка ходила ходуном, точно великан задыхался. Но самым удивительным был горб на спине. На нём виднелось существо, отдалённо напоминающее человека с светло-серой дряблой кожей, натянутой на скелет. Неизвестный спал, прикрыв глаза тёмными веками, отчего мне сначала показалось, будто бы его глазницы пустуют.

«Маг управляет гигантом напрямую, внедрившись в нервную систему. Действенная схема, да, — размышлял «вслух» Наставник. — Позволяет снизить время задержки импульсов, поступающих к органам и частям тела. Интереснейшая конструкция. Подобного я не встречал в Старом Мире. У вторгшихся из Запредельной Тьмы демонов наблюдал, да. Ученик, слышишь? Уходи со стены. Боюсь, твоим соплеменникам не повезло».

Наставник! При всём уважении, позволю себе не последовать вашему совету. В общем, рано паковать чемоданы. Битва толком не началась, а вы меня в дезертиры зовёте. Мы ещё повоюем. Если, конечно, великан не повернёт сюда. Вот тогда придётся сматывать удочки. Но это не точно.

Клановцы готовились к битве с мертвецами. С обычными зомби, скелетонами, мало чем отличающимися по характеристикам от людей. Возможно, предполагали столкновение с чудовищами. Однако, некроманты умели удивлять.

— Камни! — скомандовал лейтенант.

Воины и стрелки пришли в себя после атаки с воздуха и нападения мелких тварей и кое-как построились. Лучники выпускали стрелу за стрелой в толпы остановившихся мертвяков, впрочем, без ощутимого результата. Чёрные ленты безнаказанно достигли стены и взбирались по ней, наполняя воздух громким стуком бесчисленных когтей, вбиваемых между каменных блоков. То тут, то там дозорные выкрикивали предупреждения о поднимающихся чудовищах.

Лучники, отложив основное оружие, взялись за камни, которые мы таскали весь день. Используя рычаги, стрелки опрокидывали непрочные конструкции через бруствер на штурмующих. Стук и цоканье слышались отчётливее и ближе, иногда ненадолго прерываясь.

— Лучники — к лестницам! Щитовики — к парапету! Мечи к бою! — срываясь на крик, командовал лейтенант. — Рубите головы!

Над парапетом выстрелили чёрные зубчатые шипы и тут же втянулись, за ними показались лапы, заканчивающиеся массивными крюками. Очевидно, ими существо цеплялось за стену. Далее подтянулась туша, составленная из сплавленных воедино человеческих останков. Утопленные в бурую массу лица раскрывали рты в беззвучном вопле, лапами служили деформированные конечности людей.

— Бей! — пронзительно крикнул лейтенант, атакуя.

Сразу несколько клановых воинов ударили выпадами в открывшееся чудовище. Оно подалось вперёд, перевалившись через бруствер, выплюнуло в бойцов пучок шипов, прервав атаку, и подставило под удар спинную броню из наложенных друг на друга округлых щитов. Акинаки отскочили от стальной защиты, не нанеся ни малейшего урона, кто-то из щитовиков охнул и стал оседать, нарушая строй, — копьеподобный шип достал его, пробив кольчугу, и, возвращаясь, оставил хлещущую кровью рану.

— Бейте в подбрюшье и между щитов! — фонтанировал рекомендациями-приказами лейтенант.

Показывая пример, он нагнулся и прыгнул навстречу твари, выставив перед собой меч. Оружие, засияв голубым светом, прошло в крошечный зазор между щитами и погрузилось по рукоять. Командир дёрнул меч вверх, намереваясь оторвать защитную пластину, однако, сдвинувшаяся к нему туша был сбила его с ног. Выскочившие шипы, по длине не уступавшие копьям, ударили в доспехи, разорвав кольчужные фрагменты и оставив вмятины на кирасе. Лейтенант засучил ногами, отползая от наваливающейся на него махины. Меч застрял, и человек, лишившись основного оружия, лихорадочно шарил рукой на поясе. Нащупав, рванул из ножен кинжал, но было поздно. С адской многоножки соскакивали мертвяки в ржавых кольчугах и рассохшихся кожаных колетах, с изогнутыми мечами и небольшими щитами-баклерами. Спрыгнувший первым мечник, выше других на полголовы и в дырявом нагруднике вместо колета, наступил на грудь лейтенанта и придавил своим весом, занеся над ним двуручный меч с изогнутым клинком. Командир резанул мертвеца кинжалом по голени, за поножей, надеясь повредить сухожилия.

Три щелчка арбалетной тетивы прозвучали почти одновременно. Тяжёлые железные болты пронзили прилипший к позвоночнику живот за обрывками кольчуги, свисавшей из-под нагрудника, один, раскалённый докрасна моим «огоньком», угодил в плечо и развернул мертвяка, сбив ему удар. Меч скрежетнул о каменную плиту рядом с лейтенантом, а сухощавый мечник, пошатнувшись, вперил в нас взор пустых глазниц.

— Нам каюк, — нервно обронил Раф, вынимая из-за пояса акинак.

— Рано, — не согласился я, отходя из дверного проёма в башню. — Назад! Перезарядка! Немой!..

Я внимательно следил за мёртвым мечником. Он бросил лейтенанта, сочтя нас более привлекательными противниками, сделал к нам шаг, другой, а потом прыгнул, подняв меч для рубящего наискось удара.

— …Дверь! — закончил я команду.

Немой с размаху захлопнул квадратную дверь перед мертвяком. Обрушившийся на неё удар чуть не отбросил нашего здоровяка. Железные полосы, которыми было оковано дверное полотно, жалобно застонали под двуручным мечом. Щель между дверью и косяком расширялась — враг напирал. Мы не успели накинуть засов, и теперь вся надежда была на Немого и наши мышцы. Упираясь ступнями в пол, весь наш коллектив дружно навалился на дверь.

— Суслик, стреляй! — прокряхтел я, сдерживая вместе с остальными безумный натиск мертвеца.

Ундэс изловчился перезарядиться, подпирая спиной дверь. Отпрянув, он прицелился в щель и выпустил болт. Давление ослабло, а потом вовсе пропало, и мы смогли запереться.

— Суслик, проверь крышу. Газ уже должен рассеяться.

Парень буквально взлетел по приставной лестнице и осторожно высунулся в люк, сжимая акинак.

— Чисто!

— Берём арбалеты и наверх. Немой, тут побудь и запри вторую дверь.

За углом, на той стороне крепостной стены, кипел бой. Адская многоножка с отрядом штурмовиков добралась до щитовиков. Командовавший обороной танк с железной шипастой палицей отчаянно бился, пока на него не насели два десятка мертвяков, включая такого же, как подстреленный нами, мечника с двуручником. На нас пока не обращали внимания, и это играло в нашу пользу.

Крышу устилали слизь и куски гнилого мяса и внутренностей лопнувшего «толстяка». Под подошвами мерзко хлюпало.

— Не касайтесь этой дряни, — предостерёг я. — Вдруг ядовита.

По-хорошему здесь и находиться-то вредно из-за испарений. Но нам нужен обзор, какой не дадут бойницы в башне. Оттуда не увидеть, что творится непосредственно на стене.

Мертвяк у двери дрался с лейтенантом. Клановец, будучи элитником, воспользовался краткой передышкой и напал на противника сзади, когда тот приходил в себя после меткого выстрела Ундэса — из морщинистого лба торчало оперение болта. Сил, чтобы отрубить башку, у командира не хватило из-за ран. Поэтому рассёк спину нежити от плеча до бедра. Развернувшись, мёртвый мечник взмахом двуручника высек искры из кирасы, после чего, наклонившись вбок, закружился в беспрерывном танце, повторяя вертикальный удар сверху вниз снова и снова. Метил то в шлем, то в основание шеи. Он двигался так стремительно, что следующий наш залп пришёлся мимо.

На металле доспехов появлялись отметины — вмятины и зарубки, с каждым разом становящиеся всё глубже. Лейтенант, тщетно пытаясь выставить блок кинжалом, плюхнулся на зад, а мертвяк внезапно взвился в воздух и, совершив сальто, рубанул сверху. Клинок врезался в кольчугу и кирасу, на четверть погрузившись в шею. Клановец, захлёбываясь, взревел, извернулся боком и вонзил кинжал в живот нежити под рёбра, провернул. Мёртвый мечник, казалось, не заметил такого пустяка. Наступил на человека и выдернул меч. Вслед за лезвием из раны вырвался фонтан крови, оросивший всё вокруг.

Лейтенант не сдавался. Он кромсал кинжалом ногу воителя нежити, не дающую ему встать.

Мне уже не требовалось командовать перезарядку. Едва выпадала свободная секунда, мы немедленно оттягивали тетиву до характерного щелчка взводящего механизма и накладывали новый болт. Парни равнялись по моему выстрелу, сигнализирующему о залпе.

Град снарядов оттолкнул мертвяка. Н этот раз он не переключился на нас. Молниеносным движением мечник вогнал клинок в смотровую щель, налёг на рукоять. Лейтенант скорчился в судороге, задрожал и обмяк. Кровь вытекала струйками из отверстий лицевой части шлема.

Перезарядив, я ждал. Штурмовик, не медля, бросился к башне. Взбежал на парапет, следующим шагом оказался на зубце мерлона, а оттуда прыгнул к нам. Схватился за венчающий крышу бруствер, подтянулся, бросив себя вверх. Залп арбалетов настиг его в воздухе и швырнул назад. Мертвяк грохнулся на стену, полежал, затем перевернулся и ринулся прочь, к многоножке.

Не вязалась нежить в моём представлении с бегством. Раф и Ундэс с затаённой надеждой поглядывали на улепётывающего мечника, не забыв, впрочем, перезарядиться.

«Если нежить уходит, значит, ей так приказали, ученик», — наставительно сказал королевский маг.

Тем временем продолжавшее затаскивать себя на стену чудовище повернулось боком к клановым воинам, непрерывно выстреливая шипами, и двинулось на людей. Короткие мечи, предназначенные для ближнего боя, были бесполезны против бронированной твари. Клановцы не могли даже приблизиться к ней на расстояние удара. Кольчуги, защищавшие от рубящих и секущих ударов, также оказались недостаточно хороши и пробивались выпадами «копий».

Воинов на нашем участке стены тварь оттесняла к краю. Бойцы пытались бежать, после гибели командира строй окончательно распался. Чудовище сметало бойцов клана со стены, словно щётка мусор. С оставшимися расправлялись штурмовики. Успешно сопротивлялись им ближе к воротам, где оборону занимали топовые танки. У дальней угловой башни стена исторгла рой острых каменных обломков, отбросив ползшую по ней кошмарную многоножку. Тварь полетела в ров и с чавкающе-громыхающим звуком приземлилась на своих «пассажиров».

— Прах, — выдохнул Ундэс.

Нам бы сюда такого мага. У нашей башни сосредоточили средненьких бойцов, элитник был всего один — лейтенант.

Угол очистился и от защитников, и от тварей. Чудовища напирали на щитовиков, двигаясь друг к другу, за ними следовали штурмовики. Потрёпанный нами мертвяк, ковыляя, догонял «коллег».

— Они вернутся. — Я был абсолютно уверен в сказанном. — Не потерпят врага в тылу. Ундэс, следи за обстановкой. Раф, за мной. Немой, открывай западную дверь!

То есть ведущую на участок стены, где погиб лейтенант.

Я спрыгнул в помещение, сорвал крышку и кожаное покрывало с ближайшего котла горючей смеси. С парнями ухватились за металлические ручки и потащили наружу. У порога перевернули котёл, вылив густую, похожую на смолу жижу на стену.

— Зачем? — не понимал Рафаэль. — Мы же сами можем сгореть! И от командования схлопочем наказание. Говорят, эта штука плавит камень.

— А мы осторожненько. Запирайся, Немой!

В башне я снял с котлов крышки и кожи, опрокинул один на пол и послал Рафа на крышу.

— Будь здесь, — приказал здоровяку. — Крикну «дверь» — откроешь южную и беги на лестницу, спускающуюся со стены. Ясно?

Нахмурившийся Немой, поколебавшись, кивнул, и я полез за Рафом и Ундэсом.

Нежить захватывает лестницы, а у башни их две. К нам непременно придут, не исключено, что кое-кто похуже штурмовиков, хотя и они не подарок. Надо быть готовыми.

— Кир, многоножка! — донеслось предостережение Суслика прежде, чем я сам увидел чудовище с нашим подранком-мертвяком на спине. Мечник указывал на нас узловатым пальцем.

— Вот тебе и сбежал, — пробормотал я. — В хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей! Ну, посмотрим, посмотрим. — Оглянулся, чисто ли на другой стороне стены. Убедившись в безопасности пути к отступлению, скомандовал: — Раф, Ундэс, в башню. Немой, дверь! Валите отсюда.

— Кир, ты что задумал? — задержался у люка Рафаэль.

— Исполняй приказ! — гаркнул я командирским тоном.

Подействовало. Парень исчез, в общем шуме послышался гул отодвигаемого железного засова. Окунувшись во тьму, я разжёг огонёк и, коснувшись болта, раскалил докрасна. Запахло горящей древесиной — на ложе арбалета заплясали жёлто-оранжевые язычки. Ничего, это мой последний выстрел. Самый главный выстрел в битве за стену. Самый лучший, самый смертоносный и меткий.

Огромная тварь приближалась, цокая сотнями когтей о каменные плиты. Боковым зрением я видел идущего к воротам гиганта. Прикрываясь платформой, словно щитом, он шёл с отведённой за спину чёрной палицей.

Кошмарная многоножка подобралась, карабкаясь на башню и вымазывая брюхо горючей смесью.

— Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает!… — Пел я, стараясь унять страх и пятясь к люку.

Чудовище нависло надо мной. Жуткие лица, искажённые болью и ужасом, уставились на меня, заходясь в безмолвном плаче, и рухнули, будто выращенный из живой плоти свод.

Люк!

Приземление выдалось жёстким — не успел как следует сгруппироваться и ушибся спиной о лесенку. Ерунда, главное, сохранил раскалённый болт на ложе арбалета, не выпустил куда попало и не коснулся им залитого горючей смесью пола.

Башня сотряслась от зубцов на крыше до основания. Потолочные балки затрещали, угрожая обвалом, люк заполнил чёрный «лоб» из щитов.

Привстав, я кинулся на порог. Нежить убивала клановцев в пятидесяти метрах от меня, предоставив удобную площадку для стрельбы, но спешить нельзя. Тварь повторно шарахнула о крышу. За доли секунды до удара я выскочил из башни. Потолок обвалился, и с ним в помещение упало чудовище. Прежде, чем оно осознало, что меня там нет, отбежал по стене на десяток метров и обернулся. Творение Тёмных Пастырей извивалось с поразительной для его габаритов скоростью, стремясь побыстрее вылезти из ловушки.

Тетива с сухим щелчком отправила в полёт раскалённый снаряд. Разворачиваясь в падении, я всё же заметил, как болт канул в вязкую жижу, укрывавшую пол.

От грохота заложило уши. Ударная волна прошла надо мной воздушным молотом, швырнув шрапнель из каменных осколков в спины штурмовиков. Меня, лежащего с открытым ртом и прикрывшего руками голову, засыпало мусором. В каменную плиту рядом беззвучно врезался зазубренный шип, на него упал щит с оплавленной, истекающей слизью плотью адской многоножки.

Шум битвы стал далёким, тихим. Однако, даже в таком состоянии слух различил рёв боевого рога, сигнализирующий о введении в бой резервов. Элитные подразделения, преимущественно состоящие из воинов в латах и с люцернхаммерами, светящимися алыми рунами, единым организмом двинулись по лестницам на крепостную стену. Штурмовиков зажмут в тиски, а огромных тварей… сделают с ними что-нибудь, наверное. Шипы не пробивали простые кирасы, куда уж им проткнуть магические доспехи.

Я вставал, качаясь. Как ни странно, башня почти уцелела. Облако пыли оседало, оголяя растрескавшиеся стенки и выломанные дверные проёмы. От зубцов на крыше, правда, ничего не осталось.

Внезапно в грудь словно кувалдой саданули. Боль сковала грудную клетку, острая как скальпель хирурга. Сотня скальпелей, не меньше. В глазах потемнело, на миг я потерял сознание, а когда очнулся, едва не обезумел. Меня точно сунули в печь. Постепенно боль унималась, концентрируясь в области метки Присносущего Пламени.

«Поздравляем! Вы первый, кому удалось полностью уничтожить стонога — одного из опаснейших созданий Тёмных Пастырей. В качестве награды вам достаётся его душа — совокупность человеческих душ, потраченных на сотворение этого чудовища. Вы можете обменять её на магический предмет у костра перерождения или же использовать для повышения уровня, выделив из неё эссенцию души».

Вот это награда, достойная героя! Никаких дебафов и дополнительных условий.

«Протухшая. Тем не менее, пригодная к употреблению, — заключил королевский маг. — Ученик, не желаешь ли заблаговременно заплатить за обучение ещё трём умениям? Освоишь их позднее».

Для наглядности всплыло древо навыков, на втором «этаже» мерцали пепельным цветом пиктограммы. Сосредоточившись поочерёдно на каждой, заставил проявиться описания. «Огненное дыхание», поражающее врагов на дальности до двадцати шагов, «Управление стихией», дающее возможность контролировать инородное, то есть, не моё пламя и не получать от него урона, и стандартный «огнешар», бьющий на расстояние до полусотни шагов. Неплохо. С такими заклятьями я стану настоящим боевым магом!

Я подумаю, Наставник. Смотря сколько эссенции останется после повышения характеристик.

«ВНИМАНИЕ!»

Системное сообщение полыхнуло красным, подчёркивая важность.

«На территорию Зиккурата проникли враждебные сущности божественного уровня. Максимальная степень угрозы. ЗАЩИТИТЕ ЗИККУРАТ!!!»

Глава 33

Я терялся в догадках, кто и как проник в город. Оборона вроде нигде не прорвана, при атаке из-под земли — помнится, морраты прорыли тоннель в шахты под городом и чуть не ударили клановцам с тыла — дозорные подали бы сигнал. На улицах и площади спокойно.

Клановцы в целом контролировали ситуацию. У ворот гигант, отразив платформой-щитом большую часть стрел, размахнулся и грохнул палицей по верхушке стены, снеся мерлоны и защитников. Неважно, насколько высокий твой показатель силы. Против такой махины человек, будь он трижды элитником, становится не более чем насекомым, которое стряхивают с одежды. Стоноги, наоборот, уползали. Штурмовики падали под ударами люцернхаммеров. Почти всё нормально.

Город внезапно тряхнуло. Ощутимо так, крепостная стена, кажется, даже подскочила. Вслед за толчком засветилось очередное системное сообщение:

«Чертог реинкарнационного воссоздания разрушен! Перенос информационных матриц в Кладерат прекращён. ЗАЩИТИТЕ ЗИККУРАТ!»

Чертогом реинкарнационного воссоздания называли «родильню» — вечно погружённый в темноту зал под Зиккуратом, где появляются новые игровые аватары. Про инфоматрицы мало что понял, но совершенно точно одно — произошла катастрофа. Пополнений с Земли можно не ждать. По крайней мере, пока чертог не отремонтируют.

Охрана «родильни» изначально не предусматривалась, возле неё постоянно дежурило всего-то отделение из неполного десятка бойцов, совсем не элитных. Место считалось спокойным и недосягаемым для врага, так как находилось в сердце города. И вот, пожалуйста, очередной болезненный, если не сказать хуже, сюрприз. Божественный уровень… Нашим топам надо срочно заняться вторженцами, при этом оставив внешнюю стену. Ну и задачка — выстоять против орды нежити без лучших клановых воинов. У нас и с ними оборона не очень клеится. Гигант сшибает уже элиту со стен, и каменная дробь Праха ему нипочём, как и калибр покрупнее. В него швырнули камнями, им же и снесёнными палицей. Обломки врезались в щит-платформу, дробя кости и древесину.

У санчасти, расположенной подле выхода из «родильни», выросло облако пыли. Когда оно развеялось, во дворе стояли двое. Высокие, статные фигуры, покрытые тёмными пятнами. Пятна стремительно уменьшились, очистив алебастровую кожу и длинные белые волосы одного пришельца. Второй был его противоположностью — смуглый, черноволосый, более массивный. Блондин двигался плавно, движения другого казались дёрганными, хотя и не менее быстрыми. Белый встал неподвижно, вдыхая ароматы ночного городка, и обвёл крепостную стену, дома, здание Зиккурата тяжёлым, буквально прибивающим к земле взглядом. Я ощутил его даже на огромном расстоянии и невольно вдавил голову в плечи. Хотелось отвернуться, спрятаться, чтобы пропасть из поля зрения нелюдя.

«Жалкие смертные, склонитесь перед Завоевателями и сохраните ваши жизни!»

Это был не голос, не системное сообщение. Смысл предупреждения обрушился на сознание, изгоняя мысли и волю к сопротивлению. Страх сковал нас, заставляя представить себя крохотными, ничтожными насекомыми, на которых обратили божественный взор. Колени задрожали, в ногах поселилась слабость. Многие низкоуровневые воины падали, кто-то распластался на земле, не выдержав давления.

«Не принявшие Завоевателей да примут же свою судьбу!»

Это не звучало как угроза. Объявление неминуемого конца наполнило сознание до краёв. В уголках обзора замельтешили строчки системных сообщений, информировавших о частичном захвате контроля над воплощением и связью и призывавших дать отпор вторженцам.

Взревел тревожный рог, снимая оцепенение.

А потом началась резня.

Рота копейщиков на площади бросилась к пришельцам. Навстречу ей смазанным светлым пятном метнулся беловолосый, и плотный строй окутало алое облачко. Блондин оказался позади. Брызги крови, щедро оросившие его обнажённое тело, впитались в кожу без следа. Белый направился к входу на первый этаж Зиккурата. Темнокожий собрат, передвигаясь прыжками, выбрал целью санчасть.

Нас планировали лишить не только госпиталя. Реабилитационный центр для возродившихся на костре находился там же, без него телесное восстановление продлится гораздо дольше. И главное — медперсонал, набранный по большей части из местных, и Виктор Георгиевич. Пополнение фактически остановлено, не станет санчасти и медиков, и клановцы, возможно, сдадутся добровольно. Осталось испортить нам продовольствие. Попутно разграбить сокровищницу и забрать душу Чужака.

«Близнецы! — заговорил королевский маг, окончательно развеяв оцепенение. — Я помню их по неудачному штурму Иттала. Вот уж с кем не пожелал бы тебе встретиться, так это с ними, ученик. Вестники Тёмных Богов, Дети Предвечной Тьмы, Пожиратели — таков краткий перечень имён, коими их называли Повелители. Я бы рекомендовал спасаться от них бегством, однако, бежать некуда, поэтому будь предельно осторожен. Может быть, передашь мне душу мерзкой многоножки? Я распоряжусь ею наилучшим образом, уверяю».

А кто-то ведь называл её протухшей.

«И пригодной к употреблению, — напомнил Наставник. — Не настаиваю, естественно. Душа принадлежит тебе, и ты вправе делать с ней, что тебе угодно».

Вопрос закрыт.

Мне не понравилось, как просил маг душу стонога. В голосе на миг проявилось страстное желание как у наркомана, выпрашивающего дозу у драгдиллера. Прорвалось и пропало, тон обрёл прежнее спокойствие.

«Капитан отряда Хребтоломов из клана Зиккурат Эстебан Гробовщик 256-го уровня вызывает на поединок мастера преобразований из клана Тёмные Пастыри Отца Нестора 198-го уровня.

Отец Нестор согласился на поединок».

Едва оповестили о начале боя между топовыми игроками, воитель Зиккурата прыгнул с надвратной башни на гиганта, в воздухе замахиваясь железной палицей. Грозное оружие развалило голову чудовища надвое, а Гробовщик приземлился у громадных ног. Великан отпрянул и провёл ломоподобным орудием перед собой в попытке зацепить кланового бойца. Как топы сражались дальше, я не смотрел. В городке происходили более важные события.

Здание санчасти на миг расширилось. Стены выгнулись наружу, затем двери и зарешечённые окна вылетели вместе с металлическими рамами и ставнями. В доме блеснуло, над городом-крепостью прокатился гром.

Из полуразрушенного дома выкатилось нечто угольно-чёрное. По взлохмаченной шерсти пробегали вереницы искр. Оно передвигалось преимущественно на задних лапах, припадая на передние. Морда скрывалась в густом стоячем меху.

В очередной раз за сегодня взревел рог, призывая защитников отступать к Зиккурату.

— Что это за мразь? — вслух задал я вопрос королевскому магу.

«Мы называли его Демоном-Оборотнем, он себя величал Младшим Братом. Ты наблюдаешь боевую трансформу, принимаемую им в редких случаях».

Какие у него ещё способности? Почему взорвался госпиталь?

«Повелевает молниями. Прибегает к этому в исключительных случаях. Полагаю, в твоём клане Близнецы признали опасного противника и отнеслись к битве со всей серьёзностью. Обычно они забавляются, убивая голыми руками. Надо ли говорить об их чрезвычайно высокой скорости и невероятной силе? Младший Брат обрастает густой шерстью, что прочнее стали. Шерсть генерирует грозовое поле, ранящее всякого, кто приблизится. Кроме того, он пожирает жертв и так исцеляет свои раны. Не лишним будет знать, ученик, что Демон-Оборотень выбирает, как правило, сильных воинов и магов себе в противники. Обычные люди его не интересуют, если они не противостоят ему и если Старший Брат не приказал убить их».

А что из себя представляет старший?

— К Зиккурату! К Зиккурату! — Крики подгоняющих бойцов командиров прервали Наставника.

Раф вовсю махал мне рукой, подзывая на лестницу, сзади бодро шли уцелевшие в бою с многоножкой воины. Людской поток вынес меня к моим парням, Немой помог спуститься по ступенькам — голова кружилась, в ушах до сих пор звенело, я с трудом мог ходить. Благо, состояние быстро улучшалось. Я старался следить за происходящим вокруг, особенно уделял внимание Демону-Оборотню, идущему к внешней стене. Окружающая божество прозрачная сфера, обозначенная статическими разрядами, резко расширялась каждые пройденные десять шагов, раздавался хлопок, и ближайшие к Близнецу баррикады с людьми разлетались в стороны, словно от ударной волны. Сфера при этом вспыхивала мириадами ослепительных молний.

— Слушайте, — обратился я к ребятам. — Сойдём вниз и движемся в обход к Зиккурату. В электрооборотня не стреляем и вообще с ним не пересекаемся.

— А если прикажут? — уточнил Раф.

— Скажем, у нас тактика такая — обойти и ударить с тыла. Кстати, стену оставляют нежити?

Крутить головой мне было неудобно, в глазах темнело.

— Элитники, подчинённые Гробовщику, остаются. И Прах вроде бы.

Между молотом и наковальней оказались. Интересно, на что сделал ставку Алмаз в противостоянии с богами? На стражей? Так они не сдвинутся, пока к ним не придут враги. Резня в городке их не волнует.

Клановые бойцы, разбившись на десятки, стекались к Зиккурату, причём избегали стычек с оборотнем. Воины высокого уровня вооружались пиками из арсеналов, размещённых в пристройках к стене, и, сформировав шеренги, выдвигались навстречу божеству. Стрелки следовали за новоявленными пикинёрами. Командиры отдавали приказы вверенным подразделениям, а о нас, не относящихся к клану, позабыли. Наше командование на улицах пыталось бороться с божеством, замедляя его продвижение. Мы влились в реку из клановых воинов и были сами по себе.

Рыскари и ополченцы сперва «покусывали» чёрного бога, обстреливая из арбалетов. Отчаянные личности бросались на врага сломя голову и тут же отлетали в обугленном виде, ребята покрепче отделывались ожогами, ушибами от падения и контузией, выбывая из боя. Близнец же неторопливо продвигался к клановцам. Видя бесполезность попыток нанести урон божеству, ополчение стало попросту разбегаться. Командиры рыскарей возглавили процесс, стараясь организовать отступление и приказывая атаковать издали. Делали всё возможное, чтобы и уберечь бойцов, и не прослыть трусами.

Я вёл отряд вдоль внешней стены — по самому безопасному маршруту, кишевшему клановыми воинами.

На стенах кипела битва. Гигант — не знаю, одолел он Гробовщика или нет — приставил к надвратной башне платформу-щит, и по ней хлынул поток разнокалиберной нежити — и раздувшиеся трупы, взрывавшиеся вблизи клановцев, и обычные мертвяки, и штурмовики. Их пока останавливали элитники. То и дело вниз падали отрубленные конечности, трухлявые котелки ходячих трупов и прочие неприглядные вещи. Но это, я так понимаю, в бою ещё не участвовали свиты некромантов — ренегаты высокого уровня с необыкновенными для людей способностями. И Тёмные Пастыри не все втянулись в сражение, большинство наблюдало, направляя нежить.

В просветах между домов и на перекрёстках дорог виднелись ряды воинов, двинувшихся на оборотня. Выставив пики, они шли плечом к плечу и, наверное, вряд ли надеялись на победу. Их задача — притормозить врага, замедлить до прибытия Алмаза. Он уже спустился и раздавал отрывистые приказы телохранителям, издалека до нас доносился его мощный командный голос.

Мы подоспели к Зиккурату в числе первых. Там уже были два отделения клановых воинов, самые смелые робко вглядывались в тёмные провалы дверных проёмов. Заходить боялись, остерегаясь западни. Светильники погасли, и тьма затапливала комнаты и коридоры. Я прекрасно понимал клановцев. У входов лежали скрюченные, полуистлевшие останки убитых белым Близнецом. Глядя на них, вспомнил жертв ожившего тумана, созданного из старой ведьмы. Внешне они мало чем отличались от павших на площади копейщиков. Почерневшие, будто пролежавшие на солнце много дней.

«Смертных осушили, — поделился крупицей знаний королевский маг. — Выпили души и жизненные соки».

Какие силы у Старшего Брата, Наставник?

«Увы, все его способности неведомы. При штурме Иттала он поразил защитников города невообразимой скоростью. Разя рыцарей, он словно находился в нескольких местах одновременно. Ты сам стал свидетелем молниеносной расправы над сотней копейщиков. Оружие смертных не могло навредить ему. Белая броня, выращенная из его же костей, считалась непробиваемой. Старший Брат предстал перед жителями Иттала в образе воителя в белоснежных доспехах, только вместо мечей у него когти, по прочности превосходящие любой известный нам металл. Он умеет использовать кровь павших и наводить морок, подчиняя слабовольных».

Как же Иттал победил?

«Магия, ученик, великая магия души. С Близнецами сражались Избранники бога Ибитаса, Отца Магии. Они пали, зато ослабили врага и, пожертвовав жизнями, пробудили от тысячелетнего сна Повелителя. После короткого сражения с Подателем Знаний Братья потерпели сокрушительное поражение. Их приспешники и пришедшие с ними из иных миров полчища тварей были истреблены, а Близнецы бежали».

Бесценная информация, Наставник. В смысле — ей нет цены, потому что она совершенно бесполезна для меня. У белого есть уязвимости? Характерные черты поведения?

«Он любит битвы и кровопролитие, как и Младший Брат. Из Близнецов приказы отдаёт именно Старший. Убивает всех, попадающихся ему, смертных, неважно, воитель перед ним или ребёнок».

Ясно. Это уже что-то.

— Раф, веди ребят на верхние этажи. Чем выше, тем безопаснее. Если пустят к костру, будет вообще замечательно. Хранитель костра боевой маг воздуха.

Кивнув, мой зам без лишних вопросов погнал парней на центральную лестницу.

Похоже, Алмаз поставил на внешнюю стену почти всех клановцев, так как защищали Зиккурат лишь стражи на ступенях-этажах. Молчаливые флегматичные статуи в тяжёлых доспехах, казалось, не заметили проникновения внутрь Близнеца, что странно. Они, по идее, должны были броситься на Братьев, как только те разрушили «родильню».

Ну, вот и мой шанс. Закона не нарушаю, геройствую, можно сказать, спасая клановое имущество по собственной инициативе. Правда, сомневаюсь, что меня похвалят за рвение.

Я нырнул в темноту здания и, пройдя с полдюжины шагов, зажёг на ладони огонёк. Неровный свет упал на непривычно потрескавшиеся стены коридора и потухшие, разбитые вдребезги «вечные» светильники. Осколки устилали мозаичный пол, по центру которого пролегла трещина. По бокам от неё мозаика раскрошилась, а края каменных плит оплавились. Сразу видно — здесь проходил злой бог. Чары Зиккурата сопротивлялись его присутствию и проиграли, результат налицо.

В конце коридора зиял внушительных размеров пролом от пола до потолка. За ним начинались широкие ступени, освещаемые сполохами тусклого света. Внизу, у вырванной с рамой, петлями и фрагментом кирпичной кладки железной двери настороженно замер человек в камзоле из плотной, расшитой золотом белой ткани, такого же цвета штанах и золотистых поножах. Он обернулся на издаваемый мною шорох, и я узнал Библиотекаря, стискивающего в руке канделябр с шестью витыми свечами, чей свет отражался от вырастающего посреди подсвечников золотого клинка.

— Ренат Султанович, да вы, никак, на войну собрались, — тихо восхитился я его облачением и оружием. На диковинном мече вспыхивали и гасли в такт биению сердца синие символы.

— Удивлён? Небось, считал меня книжным червём? — нервно усмехнулся уголком губ Библиотекарь, стараясь скрыть страх.

— Вас, имеющего доступ к запретным источникам знаний, я всегда считал непростым человеком. Книжники бывают разные. У меня, например, преподавателем философии был бывший спецназовец. Но я не совсем понимаю, чем вы можете помочь в бою с божеством. Вы же знаете, кто на нас напал?

Улыбка сползла с губ Рената Султановича.

— Сейчас всякий, умеющий сражаться, обязан выйти на битву.

За время нашего знакомства Библиотекарь ни разу не совершил глупого поступка. Почему же решил биться с богом? Он ведь не топ и даже не элита. Вопрос прочно засел у меня в мозгу, не давая покоя. Самое скверное то, что книгочей не спешил раскрывать козыри. Может, не доверял, а может, что-то другое было причиной его скрытности. В памяти всплыло недовольство Рената Султановича руководством клана, не разрешающим ему работать в степи.

— В хранилище артефактов есть вещи, которые не должны попасть к Тёмным Пастырям и тем более Падальщикам. Так уж вышло, что я слежу за их неприкосновенностью. Запечатаю хранилище, и никто туда не войдёт. Ты за сферой? Пойдём, заберёшь её, пока не поздно.

— А как же ваши опасения относительно души Чужака и Присносущего Пламени?

— Если Падальщики доберутся до костра перерождения, это не будет иметь абсолютно никакого значения.

Глава 34

— Пойдём, я знаю короткий путь.

Пропустив Библиотекаря вперёд, я зарядил арбалет. Надо заметить, идти первым книжник совершенно не рвался, судя по тяжёлым вздохам после того, как я встал за его спиной.

Первый подземный этаж пронизывала сеть коридоров, соединявших запечатанные склады с разнообразными припасами, от оружия отличного качества для рядовых клановцев до съедобных кореньев. Располагались там также закрытые зоны, о назначении которых рыскари не догадывались. Охраной служили воины невысокого уровня, чьи почерневшие трупы устилали проходы. Большинство даже не выхватили мечи. И та же картина, что наверху — растрескавшиеся стены со снесёнными светильниками, трещина в полу, будто через коридор протискивалось нечто огромное.

Библиотекарь вложил ладонь в специальную выемку на одной из уцелевших дверей, надавил, и стальное полотно отъехало в сторону. За ним открылась тесная круглая комнатка.

— Проходи, — повелительным жестом «пригласил» меня в помещение Ренат Султанович.

— После вас. Я прикрою, — как можно тактичнее, даже с обоснованием, отказался я, занимая позицию чуть сбоку от входа, чтобы и следить за коридором, и за дверью.

Хмыкнув, Библиотекарь вошёл.

— Иди сюда, не то сам поеду.

Я юркнул за книжником. В центре помещения выделялось квадратное возвышение, куда Ренат Султанович наступил. Лязгнул механизм, и пол со скрипом ухнул вниз. От неожиданности я еле устоял на ногах. Остановка была такой же внезапной. Желудок подпрыгнул к горлу, во рту почувствовался горький привкус. Справившись с тошнотой, я неуверенно шагнул за Библиотекарем, открывавшим дверь нажатием на специальное углубление.

— Лифт для служебного пользования, — пояснил Ренат Султанович. — О них бойцам нижнего звена не рассказывают.

О, сколько нам открытий чудных готовит Зиккурат. Из шахт рабочих поднимали на грузовых лифтах, приводимых в движение нехитрым механизмом. Пара сильных мужчин крутила круглые рычаги, а для доставки руды задействовали химер, вращавших большой рычаг.

Мягкий неяркий свет затопил камеру подъёмника. Жмурясь, я шагнул вслед за Библиотекарем в просторный зал. С высокого потолка свисали медные люстры в виде концентрических колец, пылавших бледным призрачным огнём. На каменных тумбах в хрустальных ящиках покоились артефакты — древние, почти рассыпающиеся фолианты, элементы боевого снаряжения, оружие и предметы неизвестного мне назначения. Ряды кубических тумб тянулись вдаль.

— Ступай, поищи свою сферу. Она в том конце хранилища, в крайнем левом ряду. Я пока подготовлю полное запечатывание и активирую режим самоуничтожения.

— Мне разрешат сжечь душу Чужака в костре?

— Стражи тебя пропустят, я с ними… скажем так, договорился. Хранителя придётся убедить, но, думаю, в нынешних обстоятельствах ему плевать на мелкую мошку вроде тебя.

Я направился между рядов, держа в поле зрения Рената Султановича. Тумба со сферой находилась у главного входа в хранилище — ворот, целиком вылитых из бронзы. На позеленевших от давности листах металла светились багряным магические знаки. Ворота запирались на запоры-штыри толщиной с человеческую руку, утопленные в стену, каждый кирпич которой помечался такими же таинственными знаками, только из серебристого металла, нестерпимо сверкавшего в свете люстр.

Библиотекарь колдовал над прозрачным стеклянным шаром в пятнадцати шагах от меня. Гладкая поверхность набухала синевой, стоило до неё дотронуться. Ренат Султанович словно печатал на клавиатуре. Освобождённые от кожаных перчаток руки порхали над шаром,касаясь пальцами серых неактивных пиктограмм управления.

Бирюзовая сфера парила над тумбой, изолированная хрустальным колпаком. Я вопросительно взглянул на Библиотекаря. Никаких меток, рычагов, выступов на квадратном каменном постаменте не наблюдалось, и я, прислонив к тумбе арбалет, рискнул взяться за полупрозрачный колпак.

В голове зашумело, на плечи точно взвалили тяжёлую ношу. Тюрьма Чужака переливалась оттенками синего, голубого, серого, по ней пролегали светлые дорожки, перемежавшиеся с рваными полосами черноты. Завораживающее зрелище увлекало, но я, хоть и с трудом, всё же оторвал взгляд от сферы и положил хрустальный колпак на вымощенный изящной плиткой пол.

Толчок в правое плечо бросил меня на тумбу. Я схватился за угол, чтобы не упасть, потянулся к арбалету. Боль пронзила грудную клетку, сковала мышцы, сжала в тисках сердце. Не в силах вдохнуть, заваливаясь, подхватил оружие.

Библиотекарь стоял, направив в меня руку со складным скрытным самострелом, до выстрела спрятанным в нарукавнике. Превосходная штука, очень полезная для атак убийц. Не подозревал, что у клана есть такие. На миг ведь, всего на миг потерял книгочея из поля зрения, когда нагнулся положить колпак.

А ещё не думал, что наш книжник неплохо стреляет. Обманул он меня своим мечом-канделябром.

Почти не целясь, я выпустил болт. Снаряд с железным наконечником срикошетил от паутинообразной защиты, окружившей Библиотекаря. Синие нити барьера померкли.

Отработанным до автоматизма движением я потянулся к колчану на поясе. Рука онемела, отказываясь подчиняться. Предатель приблизился.

— Прости, мальчик. Душа не достанется ни тебе, ни Алмазу. Она предназначена другому.

Слова книжника доносились сквозь шум в ушах.

— Убью, — прошипел я, вытолкнув воздух из груди сквозь боль, терзавшую сердце и лёгкие тысячами раскалённых лезвий.

Клинок меча прошил металлические пластины куртки. Левой рукой я попробовал зажать лезвие. Плоть на ладони разошлась, брызнув кровью. Легко, будто мягкое, податливое дерево режет резец скульптора, сталь рассекла кости и жадно впилась во внутренности, наполняя меня нестерпимой болью.

«Души! Дай мне душ, и я тебя поставлю на ноги! Повелителями клянусь, Матерью Белой Змеёй, так и будет! Души! Скорее! Разреши мне использовать их, пока не поздно!»

Королевский маг вопил, упрашивая меня, угрожая последствиями отказа, суля месть предателю. Его вопли пробивались ко мне через толщу адской боли и злости, погрузивших во мрак моё сознание.

Ты правда исцелишь меня, Наставник?

«И помогу поквитаться! Слово потомка Повелителей!»

Действуй.

По телу разлилась приятная теплота, вытеснившая боль почти отовсюду. Всё ещё болела грудь, пронзённая артефактным мечом, и правая рука. Свет в зале стал ярче.

Я полулежал-полусидел, прислонившись спиной к тумбе-подставке. Библиотекаря не было. Распахнутые сворки ворот хранилища ясно указывали на путь, по которому он скрылся.

Шевельнувшись, я скривился от боли. Она лишь затихла и давала о себе знать. Вдохи отдавались болезненными ощущениями в груди. Будто в грудную клетку насыпали битого стекла, и оно резало внутренности при каждом неловком движении. Правая онемевшая рука по-прежнему плохо слушалась. Крови из ран натекло совсем немного, она сочилась из-под застрявшей в плече короткой толстой стрелы. Ощупал грудь, куда погрузил меч Библиотекарь. Рана затянулась и обуглилась, стянув кожу.

«Бери Тюрьму и бегом к костру перерождения!» — подгонял королевский маг.

Я крепко схватил древко стрелы и, задержав дыхание, дёрнул изо всех сил. Ткань затрещала, рвущаяся вместе с плотью, за наконечником ударил упругий алый фонтан. Я бы оставил всё как было, если бы не нуждался в куртке. Стиснув зубы до хруста и крови из дёсен, снял одежду и, цепляясь левой рукой за тумбу, накинул на бирюзовую сферу. Собрал куртку наподобие узелка, стащил с подставки.

— Ты меня исцелить обещал, а я еле двигаюсь! — прорычал в адрес Наставника.

«Никто не говорил, что будет легко, ученик. Это самое большее, чем могу помочь в данный момент. Согласись, испытывать боль и иметь возможность ходить куда лучше, чем умереть. Зато позднее обучу тебя заклятиям пиромантии совершенно бесплатно».

Стены хранилища были шершавыми и, как ни странно, тёплыми. Опираясь о них плечом, я поплёлся к воротам. Двери лифта предатель закрыл, да и как им пользоваться, неизвестно. В коридоре множество ловушек, по рассказам того же Библиотекаря, вдобавок, могу столкнуться нос к носу с белобрысым ублюдком, но деваться некуда. Я оставил арбалет, оружие не поможет. Бойцы охраны на минус первом этаже замечательно вооружены и экипированы. Были.

Надежда на помощь рассеялась, как только переступил порог. Широкий коридор — значительно шире, чем на верхних этажах — усеивали скрюченные тела погибших клановцев. Близнец был здесь, и хранилище его не заинтересовало. Божество прошлось смертельным ураганом, разнесло вдребезги интерьер, убило охранников и неведомо куда делось.

На правой ладони зажёгся осветительный огонёк. Как и всюду, где побывал беловолосый, в коридоре царила темнота. Шагов через десять я наткнулся на распростёртого в углублении, точно в воронке от взрыва, стража Зиккурата. Такого же, как на этажах-ярусах. Пластинчатые доспехи и кольчужная юбка практически до середины голеней смяты, голова в лопнувшем и сплющенном шлеме превратилась в тошнотворный диск неправильной формы. Я отвернулся, подавляя позывы к рвоте. Насмотрелся за свою жизнь всякого, должен бы привыкнуть, а поди ж ты, иногда пробивает.

И снова ворота. Вернее, две покорёженные металлические створки, лежащие на страже. Этот успел подраться — на лезвии глефы остались зарубки от столкновения с чем-то твёрдым и прочным. Воителя разорвали на куски, после чего по нему словно катком проехались.

Над местом расправы висел гигантский топор на цепи. Очевидно, одна из ловушек. За воротами в полу виднелись отверстия, из некоторых росли погнутые и сломанные железные прутья. Я как мог аккуратно пробрался по краешку опасного участка, у самой стены.

Чем хороши коридоры Зиккурата — по ним рано или поздно придёшь к центральной винтовой лестнице. Я своим черепашьим шагом добирался до неё долго. Чем дальше, тем чаще попадались изувеченные стражи вперемешку с обычной охраной из клановцев. Ну, и ловушки, само собой. Волчьи ямы, топоры с потолка, стреляющие дротиками стены — достаточно для истребления крупного отряда. И всё сработало, прежде чем быть уничтоженным. Близнец разрушал хитроумные приспособления походя, возможно, даже не замечая. Вот кому уделял внимание, так это стражам, в отличие от клановых воинов успевавших отреагировать на него и повоевать.

Близнец нигде не задерживался и никуда не заходил. Пёр прямо, минуя всякого рода склады и хранилища, чьи массивные двери повреждались его усилиями по расчистке пути, однако, не были выбиты. Он двигался целенаправленно и, видимо, не планировал полнейшего разгрома всего и вся. Что являлось его целью, для меня оставалось загадкой, пока у винтовой лестницы обзор не перекрыло сообщение:

«Внимание! Несанкционированное проникновение на нижние этажи Зиккурата! Защита чистилища взломана! Содержащиеся в чистилище энергетические сущности могут вырваться на свободу! НЕМЕДЛЕННО ОСТАНОВИТЕ ВТОРЖЕНИЕ!»

Передо мной замельтешили уведомления о частичной потере контроля над системой безопасности здания и призывы разобраться с нарушителями.

Волоча за собой куртку со сферой, я начал подъём по ступеням. К середине вымотался до такой степени, что стал спотыкаться чуть не на каждом шагу, а вскоре и падать. Наставник подбадривал, умоляя продолжать восхождение. И без того не останавливаясь ни на минуту, я обратился в комок злости, желающий одного — выжить.

Казалось, минула вечность с тех пор, как моя нога впервые ступила на лестницу. Вечность, наполненная болью, отчаянием, злостью и мраком. Однотипные двери, покрытые знаками, напоминавшими клинописное письмо, встречались на каждом этаже. Не зная, сколько ещё продлится подъём, я ненавидел эти повторяющиеся двери, лестницу, строителей Зиккурата.

Наконец, ступени закончились площадкой два на два метра и раскрытой настежь дверью, приглашая на последний этаж.

«ВНИМАНИЕ! — в очередной раз полыхнуло синим пламенем оповещение. — Чистилище вскрыто. Предотвратите побег! Не дайте узникам захватить Зиккурат! Захват костра перерождения приведёт к прекращению процесса резурекции.

ЗАДАНИЕ: УНИЧТОЖИТЬ БЕГЛЕЦОВ! УНИЧТОЖИТЬ ИЛИ ВЫНУДИТЬ ОТСТУПИТЬ СУЩНОСТЕЙ БОЖЕСТВЕННОГО УРОВНЯ! УНИЧТОЖИТЬУНИЧТОЖИТЬУНИЧТОЖИТЬ…»

Строчки из слитного слова множились, растягивая сообщение до простыни, и мешали сосредоточиться. Строки оборвались и возникло новое сообщение:

«Награда за уничтожение: десять очков характеристик и уникальный артефакт, несущий силу Присносущего Пламени. Повышение уровня репутации с Присносущим Пламенем. Благодарность Повелителей: Вариативно…»

«Система безопасности выведена из строя на 60 %. Требуется перезагрузка родительской системы… Для перезагрузки недостаточно энергии…»

Когда искусственный интеллект или, хуже того, администраторы, управляющие симуляцией, впадают в истерику, ситуация серьёзнее некуда. Повезёт же кому-нибудь завалить тех загадочных «узников». Надежда лишь на удачу. Оборона рушится. Если по клановцам ударят блондин с беглецами, станет совсем плохо. И как мне тогда выбираться из города? Всех ведь положат. Конец и клану, и игрокам в городе-крепости.

«Фридо Опустошитель освобождён из Чистилища!»

Ну и что мне даёт эта информация? Я понятия не имел, кто такой Фридо и чем он знаменит. Наверное, крутой преступник, раз его поместили в специальную тюрьму.

Верхний этаж Зиккурата занимал единственный зал. Светильниками служили разноцветные драгоценные камни, вставленные в точки на стенах и потолке и имитирующие ночное небо. Космические светила соединяли в созвездия тончайшие серебряные, золотые и лазуритовые линии в зависимости от цвета звёзд. Россыпи мельчайшей светящейся пыли обозначали далёкие галактики. На полу раскинулась красочная мозаика, изображавшая окутанную обрывками облаков планету. На фоне синего океана плыл материк, напоминающий клинок кинжала. Кончик зазубренного лезвия достигал южного полюса, а широкое основание терялось в северных льдах. Искусный мастер передал всю цветовую палитру суши, от заснеженных гор до выжженной тёмно-коричневой пустыни на экваторе и бледно-серого степного простора. В правом углу едва заметной горкой возвышался миниатюрный зиккурат.

Пятная мозаичный пол кровью, я поплёлся к арке выхода и, добравшись до неё, вывалился на огороженный кованым парапетом карниз, где нёс караул страж и откуда можно было попасть на главную лестницу здания.

Ветер доносил из города смрад горящих домов, палёного мяса и разложения. Нежить всё-таки закрепилась на внешней стене, оставалось подавить малочисленные очаги сопротивления. На улицах тоже бушевала битва, точнее, поединок. Посреди разрушенных до основания домов и десятков трупов сражались оборотень и Алмаз. От Меньшего Брата постоянно расходились искрящиеся ударные волны, отражая срывавшееся с меча лидера клана чёрное пламя. Негласный правитель Зиккурата носился вокруг противника тёмным смазанным пятном и атаковал с разных направлений, из-за чего складывалось впечатление, будто на оборотня безостановочно низвергается ливень магического огня. Близнеца хватало лишь на то, чтобы отбиваться и изредка совершать атакующие рывки, не достигавшие цели. Алмаз был слишком проворен.

В который раз за сегодня у меня спёрло дыхание от близости сущности, обладающей непредставимой человеком мощью. Стражи на нижнем ярусе наклонились и упали на колени. Доспехи стремительно ржавели и распадались, обнажая иссушенную, обтягивающую костяки пергаментную кожу. Вскоре и она начала отслаиваться сухими листами и рассыпаться пылью в воздухе. Коленопреклонённые воители остались на постах — согнутые спины, опущенные черепа. Мёртвые точно склонились перед кем-то или чем-то столь могущественным, что по сравнению с ним их сила при жизни казалась ничтожной.

Ярусом выше стражи опустились на колени, безмолвно принимая свою судьбу.

«ЗАЩИТИТЕ ЗИККУРАТ!!!»

«Беги, ученик! В степь, прочь отсюда!»

Глава 35

Посоветовав королевскому магу не паниковать, я преодолел последние ступени.

Огонь костра с моего прошлого визита опал, потерял яркость и чистоту, приобретя оттенки красного. Раньше пламя было светло-жёлтым. Хранитель в длиннополом блестящем одеянии, увешанный артефактными ожерельями и амулетами, находился поблизости и повернул ко мне голову в шлеме с забралом.

— Библиотекарь предатель! — прохрипел я. — Он заодно с вторженцами!

Боевой маг поудобнее перехватил резной посох, принимая стойку. Да не за того ты меня принял, дурень!

Порыв ветра принёс пронизывающий холод и вонь разложения. Я невольно поёжился, чувствуя приближение ужасающей твари. Разом заныли раны, полученные от книжника, заломило суставы, дышать стало ещё тяжелее — на грудь словно канализационный люк положили. Я задыхался и еле передвигал ноги, но тащил себя к костру, приказав не останавливаться, что бы ни случилось.

Хранитель сорвался с места. Заскользил ко мне, едва касаясь подошвами кованых сапог пола, взмахнул на ходу посохом, послав волну спрессованного воздуха. Как ни странно, целился маг в находившегося позади меня. Раздался громкий треск, сопровождаемый резким порывом ветра.

— Ты жив?!

Протянув руку к изгибающимся в неистовом танце языкам пламени, я на миг обернулся и запечатлел в памяти троих, взошедших на площадку. Людьми назвать их было трудно, хотя они и походили внешне на представителей рода человеческого. На меня удивлённо уставился Библиотекарь, только-только ступивший на верхнюю ступень и находящийся справа от воздевшего ладонь, словно защищаясь, худощавого старика в набедренной повязке. Седые спутанные волосы спадали на заросшее бородой и изрезанное морщинами лицо, на котором горели злобой синие глаза. Третий — Близнец, по-прежнему обходящийся без одежды, — растворился в воздухе. Я не видел, куда пропал блондин, и вот он уже снова слева от седого старца. Хранитель всхлипнул, его вычурные доспехи распались надвое, и из раны, идущей от плеча до бедра, брызнули алые капли.

— Сними воздушный барьер, и я позволю тебе жить, — прозвучал молодой, низкий голос, принадлежавший старику. — Ты ведь можешь убирать защитные заклятья Зиккурата. Мне нужен костёр, а не его сторож.

— Иди в задницу, Фридрих! — рявкнул боевой маг.

Я отвернулся и потянулся к затухающему огню. Пусть разбираются, а мне надо делом заниматься.

«Подключение нейроинтерфейса пользователя к родительской системе… Успешно», — выскочила и пропала строка.

Грохот ударил по барабанным перепонкам, ввергнув меня в полную тишину. Что-то твёрдое врезалось мне в спину, вызвав молниеносный спазм по всему позвоночнику и бросив меня во вспыхнувшее пламя.

«Внимание! Начался бой за костёр перерождения! Хранителя Себастьяна атакуют Белый Падальщик, Фридо Опустошитель и Рен Изменник. Немедленно помогите Хранителю!

Ограждающий костёр перерождения защитный барьер под угрозой разрушения.

ЗИЩИТИТЕ ЗИККУРАТ! УБЕЙТЕ ПРЕДАТЕЛЕЙ!»

Огонь ревел, требуя пищи. Вечно голодный, ослабленный врагами, он кинулся ко мне разъярённым зверем, окружил и… отступил, признав своего.

«Рано, — зародилась в недрах сознания чужеродная мысль. — Принёседу. Хорошую еду!»

На фоне огненного вала расцвело окно характеристик. Задержав на нём взгляд, пролистнул усилием воли. Всплыли окошки классов. Опять мимо. Я искал меню управления инвентарём, появившееся следующим. В ячейках таблицы отражались исключительно души. Пока всего одна — извивающаяся чернильным дымом в бирюзовой сфере. Счётчик эссенции показывал ноль. Наставник поглотил все мои накопления, нажитые непосильным трудом на крепостной стене.

При сосредоточении внимания на тюрьме божества вынырнул столбик доступных опций, заслонивший основное окно инвентаря. Первым значилось:

— Сжечь и получить эссенцию души для повышения характеристик

Я, не особо раздумывая, сконцентрировался на выборе, и опция расширилась, выдав пояснительную информацию.

«Получение количества эссенции души, достаточного для повышения вашего уровня до двухсот второго».

Неплохой скачок из новичков в топы. К сожалению, в сложившихся обстоятельствах вкладываться в прокачку невыгодно. Будь хотя бы триста, а то и четыреста очков, стоило бы подумать. Ну, две сотни уровней. Звучит вкусно, а на деле очки необходимо правильно распределить, потом купить у Наставника заклятья, потом эти заклятья опробовать. На всё про всё уходит самый ценный нынче ресурс — время. К тому же, победить сражающуюся с Хранителем троицу у меня вряд ли получится. Клановый боевой маг раскачен наверняка не хуже, а пасует перед Близнецом.

Отголоски сражения отразились на пламени. Оно потемнело, заколебавшись.

«Прочность защитного барьера: 70 %

ЗАЩИТИТЕ КОСТЁР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ!!!»

Я пробежал глазами весь список опций и почувствовал, как у меня отвисает челюсть.

— Пожертвовать Присносущему Пламени (рекомендуется)

— Обменять у Присносущего Пламени на уникальный артефакт, обладающий великой мощью

— Сжечь и возвратиться в исходный мир без получения эссенции души

— Сжечь, получить малое количество эссенции души и связаться с родительской системой в исходном мире пользователя

Под исходным миром, надо полагать, подразумевается реал? Опция предлагает условно-досрочное или небольшой отпуск на выходные, например? В договоре ничего подобного не прописано.

«Возвращение в исходный мир в данный момент невозможно. Не соблюдены условия…» — и дальше какая-то белиберда из частично стёртых слов. Многократное тыканье пальцем в опцию не исправило информационную картину. Я мысленно разразился ругательствами. Зиккурат вот-вот падёт, и выход из симуляции был бы как нельзя кстати. Хотя бы на часок-другой — обдумать дальнейшие действия, посоветоваться с админами проекта.

Кстати, о советах. Что там про связь с родительской системой в исходном мире? Может, разрешение на вопросы администрации? Выбрал опцию связи и огорчённо выдохнул. Та же ерунда. Не соблюдены какие-то условия.

«Прочность защитного барьера: 50 %

Лидер клана Зиккурата Алмаз Чёрный 311-го уровня развития бросает вызов Фридо Опустошителю 298-го уровня развития. Фридо Опустошитель принимает вызов».

Алмаз, конечно, редкостный говнюк, но вояка знатный. Завалил-таки Близнеца.

Промелькнула мысль расщепить душу Чужака и апнуться на двести уровней. Вдруг клан победит.

Мимолётное желание испарилось с появлением очередного уведомления:

«Хранитель Себастьян тяжело ранен и нуждается в срочной помощи! Присоединитесь к битве против Белого Падальщика и Рема Изменника, и ваше имя навсегда отпечатается в Зале Славы Зиккурата независимо от того, героически падёте в бою либо одержите блистательную победу».

Сыплющиеся уведомления, похожие на боевые сводки с фронта, начинали здорово нервировать. И так весь на иголках, а тут ещё и обстановка накаляется.

В дополнительной информации к опции обмена на артефакт не было описания награды. Какой предмет, что за бонусы даёт — абсолютно ничего. Всучат безделушку на плюс десять к основной характеристике, и радуйся, пока не убили. В пояснении прямо-таки что-то невообразимое сулили. Покупать кота в мешке не хотелось, и я вперился взглядом в «пожертвовать», чтобы прочесть пояснительную инфу.

«Прочность защитного барьера: 30 %

Хранитель Себастьян пал.

ЗАЩИТИТЕ КОСТЁР ПЕРЕРОЖДЕНИЯ!!! ПОБЕДИТЕ БЕЛОГО ПАДАЛЬЩИКА!»

Легко сказать — победите. Вот выдай мне двести уровней и арт в придачу, тогда, возможно, и подумал бы, не побороться ли с богом.

«Выбери развитие и бежим! — рекомендовал Наставник. — Проживём в степи как-нибудь».

А костёр? Нет, конечно, фиг бы с ним, но парни? Стиви, Раф?

«В Бездну ничтожеств. Они чересчур слабы, ты с ними мало знаком. Спасай себя и мои знания! Вот что представляет абсолютную ценность. Существует крошечный шанс, что, постигнув тайны магии, ты сумеешь возродить Кладерат. Это гораздо важнее жизней твоих товарищей и клана».

Прочность барьера снизилась до двадцати процентов.

Не слушая королевского мага, я прочитал пояснение к опции.

«Пожертвование чрезвычайно приятно Присносущему Пламени. Кроме повышения репутации, открывается возможность ответного дара (вариативно). Энергия души заставляет костёр перерождения разгореться жарче. Совершая пожертвование, вы приносите пользу всем носителям метки Присносущего Пламени, привязанным к костру перерождения Зиккурата. В зависимости от уровня развития жертвы-души носителям даруется временное усиление, раненые носители исцеляются, выносливость уставших восстанавливается».

«Прочность защитного барьера: 10 %»

Баф на всех клановцев вкупе с исцелением как раз то, что нужно. Раненых много, элитников методично добивают на крепостной стене. Если все выжившие вернутся в бой, клан выбьет нежить с внешней стены, а это уже немало. Алмазу забафаться тоже не лишнее.

«Подтвердите выбор, коснувшись слова “жертвую”»

«Защитный барьер уничтожен!»

Жертвую!!!

Огонь костра опал, открыв плачевную картину. Победа над боевым магом далась Близнецу нелегко. Колонны, стоявшие по периметру площадки, разрушились до основания, в полу зияли трещины. Но это ничто по сравнению с ранами блондина. У него отсутствовала левая рука, из груди торчали обломки рёбер, нога была переломана в нескольких местах и неестественно вывернута. Беловолосый полз ко мне, отталкиваясь локтем уцелевшей руки и коленом. Библиотекарь, чьё роскошное одеяние обратилось в клочья, валялся грудой окровавленного тряпья. Лишь Фридрих сохранил более-менее презентабельный вид. Безумно хохоча, Опустошитель ударами сухощавых кулаков отрывал от Алмаза куски ржавой брони со шматами плоти. Кланлид, прихрамывая, иногда блокировал атаки противника мечом.

Огонь распространился по площадке красно-оранжевым ковром и взвился ввысь, закручиваясь спиралью. Казалось, горел воздух. Чем выше становилось пламя, тем более светлые оттенки оно обретало. В глубине его зародился белый свет, спустя секунду вонзившийся лучом в небеса. Ярчайшая вспышка озарила город и степь, поглотив Зиккурат.

«Жертва принята. Энергии достаточно для перезагрузки систем Зиккурата».

Повсюду девственно-чистый свет, чище свежевыпавшего снега. Потрясающая лёгкость возносила меня всё выше и выше, в неизведанную высоту запределья. Не было боли и тревог. В успокаивавшем свету кто-то присутствовал, необъяснимый, непознаваемый. Но я не боялся. Этот некто не испытывал ко мне неприязни.

Сила… ты дал Силу… Достоин награды…

Обрывки чужих мыслей вплелись в сознание. Существа, пребывающие в свете, своеобразно благодарили меня.

— Кто вы?

Посланники Создателя… Присносущего Пламени… Награда… Чего хочешь?…

— Выйти из симуляции. Ненадолго, пусть на день, на час покинуть этот сумасшедший дом под названием Кладерат. Отдохнуть, отдышаться. Увидеться с друзьями, сестрой.

Ответ отрицательный… Невозможно… Физический носитель информационной матрицы… в исходном мире… уничтожен…

— То есть как это? Какой такой носитель?! В каком исходном мире?!

Исходный мир… именуемый вами Землёй… Физический носитель — тело… Тело уничтожено… Установление связи невозможно… Возвращение невозможно…

— Это шутка такая, да? Админский прикол? Что вы, мать вашу, несёте? Если моёго тела нет в реале, как я могу находиться в симуляции? И почему тело уничтожено? Умер в процессе эксперимента? Меня убили? Бред сивой кобылы! Не верю! Вы прикалываетесь надо мной! Сидите, небось, в удобных креслах за мониторами и трясётесь от хохота, глядя на мою реакцию. Пранкеры херовы!

Физический носитель информационной матрицы… полностью восстановлен… в точке резурекции… Награда… Дай ещё Силы… Наградим…

Свет угасал, уступая реальности. Засыпанные пеплом улицы, обгоревшие и почерневшие здания. Ни людей, ни нежити. Площади, яруса Зиккурата бугрились холмиками, похожими на могильные.

— Стойте! Мы не договорили!

Во рту горечь. Прокашлявшись, я встал на ноги. Посланники не обманули. О ранах в плече и груди напоминали зарубцевавшиеся шрамы. Вот в черепной коробке плескался коктейль из злости, негодования и отчаяния. Я никогда не мечтал остаться в симуляции постапокалиптического фэнтезийного мира. Впрочем, какая ещё симуляция? Библиотекарь, и не он один, намекал — Талариан столь же реален как и земная жизнь. Они знали правду. Или догадывались. Но зачем тогда маскировка под игру?

Задав себе вопрос, тут же и ответил. Так проще вербовать «переселенцев». Кто в здравом уме согласится навсегда остаться в таком мрачном и враждебном месте? Поэтому — симуляция с уклоном в компьютерную игру, РПГ, срок пребывания несколько лет. Только вот кто такие Посланники на самом деле? Откуда взялись Зиккурат, костёр перерождения? Так всё же симуляция или реальность? Наверное, кому как. Кто-то воспринимает Кладерат и Талариан как занимательную игрушку, кто-то извне, администрация проекта и организаторы эксперимента. Для нас же Кладерат жестокая реальность, не важно, созданная с помощью продвинутых цифровых технологий либо магическим способом.

От роящихся в голове мыслей становилось тошно, и я переключился на происходящее вокруг. Холмики шевелились, из пепла то тут, то там выбирались люди — и на ярусах Зиккурата, и на внешней стене, и на улицах. Те, кого убили и кто, по идее, должен был реснуться у костра, вставали невредимыми в целых доспехах и при оружии. Ярусом ниже вершины Алмаз, скинувший с себя пепельный курган, ошалело озирался, видимо, не понимая, что случилось. В трёх шагах от него пепельный покров треснул, поднялся, и показалась чёрная, обугленная рука. За ней из пепла восстал мертвец — ну, не способен человеческий организм функционировать в таком состоянии. Глазницы зияли пустотой, вместо лица образовалась маска из чёрной, сплавленной кожи и обожжённых костей черепа. Навеки слипшиеся губы немыслимым образом растянулись в подобии жуткой ухмылки.

Пепел на площадке с костром внезапно разметало размашистым движением белоснежных крыльев. Злость схлынула при виде существа, оказавшегося в непосредственной близости от меня. Пластинчатая броня из обгоревших костей покрывала высокую, не ниже трёх метров, тварь. Морду защищал костяной шлем, имитирующий клыкастый череп. Близнец повёл суставчатым хвостом из стороны в сторону, подняв облака пепла и ринулся вниз. Подхватил обугленного человека и взмыл в ночные небеса под щелчки луков и арбалетов.

Перезагрузка систем Зиккурата завершена.

Откат настроек нейроинтерфейса пользователей к изначальным параметрам. Активация расширенных функций нейроинтерфейса.

Строчки мигнули и поблекли, исчезая, на смену им всплыли сообщения:

«Пожертвование божественной души никогда не остаётся без награды, как и предательство — без наказания.

Ваш уровень повышается до двенадцатого.

Вы получаете в дар способность разжигать костры, несущие в себе частичку Присносущего Пламени. Отныне вы и ваши товарищи можете повышать уровни, отдавая накопленную в метках эссенцию души, где бы ни находились. Разжигаемые вами костры имеют ряд полезных особенностей, одна из которых — отпугивание нежити.

На основе слияния стези медиума со школой пиромантии вами открыта редчайшая стезя Убийцы Нежити. Отныне вы владеете белым пламенем, наносящим повышенный урон призракам, немёртвым созданиям и восставшим мертвецам»

Посланники умеют быть благодарными. Если подумать, с новыми способностями выживать куда проще. Я даже могу послать Алмаза куда подальше и отправиться в дальний рейд по достопримечательностям континента.

«Вам присвоено прозвище.

Добро пожаловать в Кладерат, Кир Белое Пламя! Исследуйте земли мёртвых, находите несметные сокровища, сражайтесь с чудовищами, познавайте тайны ушедших цивилизаций. Собирайте души сильных существ. И помните: чем больше душ вы добудете, тем более ценными способностями вас одарит Присносущее Пламя».

Встав, я обозрел будто бы просыпающийся город. Люди — и клановцы, и коренные жители-степняки — сновали по улицам по щиколотки в пепле. Воины спешили на очищенную от нежити внешнюю стену, ополченцы к зданию Зиккурата, где в залах-убежищах прятались семьи.

Здесь всё-таки не так уж плохо, как может показаться. Раз уж мне суждено жить в этом мире, почему бы не получить от невзгод и приключений хотя бы немного удовольствия, попутно разгадав загадки Кладерата и Посланников? Кто знает, может быть, когда-нибудь извилистая жизненная тропа выведет меня из Талариана, возвратив на Землю?

«Ты вряд ли захочешь вернуться», — предположил Наставник.

— Почему?

«Кладерат станет тебе домом», — с грустью в голосе ответил королевский маг.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35