Тайна из детства [Сергей Юрьевич Личис] (fb2) читать онлайн

Сергей Личис Тайна из детства

1

Когда нам было лет двенадцать, мы с друзьями сидели на берегу Дона, и бабка моего товарища, старая казачка, рассказывала о том, что на другой стороне реки у разрушенного монастыря, есть подземный переход через Дон. По словам бабки Евдокии (бабки Дуси и Мамуни), было понятно, что она знает, где находится этот ход, но не хочет нам его показывать, так как он может обрушиться и последствия нашего чудесного открытия будут летальными для нас. Мы тогда поклялись, что найдем и перейдем ход, совершив уникальное открытие. Но, сколько мы не пытались найти его возле монастыря, сколько не вертелись, у нас так и не получилось сделать это. Наш друг Эдик, внук бабки Дуси, успокаивая себя и всех нас, говорил, что все ровно, со временем выведает у старухи, где находится это место.

Шли годы… Бабки Евдокии уже не стало. Мы повзрослели, и уже стали забывать о нашей детской мечте, об уникальном открытии.

Но я хотел бы поделиться с вами историей, которая очень плотно связана с нашей детскими тайной из детства…

2

В смутное и не понятное в судьбе России время, когда казачество было еще в своем рассвете, трое казаков, возвращались с отбитых у врага своих рубежей. Уморившись от долгого пути, чтобы совсем не заснуть, медленно двигались верхом на лошадях. На три голоса, они тянули одну из медленных песней, которую казаки обычно поют в посты, ибо на дворе, к скорому своему началу близился праздник Успения:

– Жи – ил ю – у – ны – ый отше – е – э – льник, – пел первый казак.

– Он, в ке – э – льи моля – а – ась, – вторым голосом продолжал другой.

– Свя – ще – нную кни – и – и игу, – с ними вступал третий.

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – а -а – ась, – продолжали они петь уже все вместе.

– Свя – ще – нну – у – ю кни – и – и – игу,

– Чи – та – ал у – у – у – глубя – ясь.

– В то – й кни – и – ге проче – о – ол он, – продолжал первый.

– Что ты – ся – а – ча ле – э эт, – подхватывал второй.

– Как де – энь пе – э – ред Бо – о -о – о – гом, – присоединялся третий.

– Ме – лькне – эт и – и – и пройде – э – э – эт, – пели они все вместе.

Минуя святой колодец, что стоит почти на вершине горы, они решили остановиться у ее подножья, в хуторе Саушкин, что при Свя́то – Вознесе́нском Кре́менском монасты́ре, на правом берегу реки Дон, вниз по течению.

– Здорово ль живешь хозяйка ?! (так приветствуют друг друга, в казачьих местах) – Подъезжая к одному из дворов, стоящим почти на окраине хутора, обратился один из казаков.

– Слава Богу! (так отвечают на приветствие, в казачьих местах) – ответила пожилая женщина.

– А где ж, хозяин – то, мать? – продолжил спрашивать казак.

– Да к Крутовым, ушел. Уж вернуться скоро должен, – ответила старушка.

– Примите служивых на ночь? – опять, спросил казак.

– Ну, а как же вас, да не принять- то?! Заходите милые! Грех это, служивых, с дороги, на улице оставить! Откель (откуда) путь держите, служивые? Что слыхать – то нынче (сейчас)? Говорят, власть другая будеть? ("будет", на конце слова, раньше обычно казаки ставили "ь") Вы ведите сюда, на баз лошадей, пущай (пускай) со скотиной вместе ночь перебудуть, да и сенца поедять, (поедят) – показывая дорогу, бормотала старая казачка.

– Мать! Дай водички попить, Христа ради? – распрягая коня, попросил один из казаков.

– Да что ж , она водичка, вам даст то? – сказала старушка. – Вы с дороги уморились (устали) пади, да и не ели. Может быть, молочка вам холодненького с погреба достать или ирьянчику (казачий, кисло – молочный напиток) развести?

– Ирьяну бы, было не плохо, мать, попить, да пост сейчас! – ответил казак.

– Пост постом, а кто в дороге, али путником все же не возбраняется! Тем более с войны едите! Нюрка! Пойди, наведи ирьяну, рябятам! (ребятам) и принеси. Пусть попьют с дороги! – позвала пожилая женщина девицу с замотанным платком на нижней части лица, которая несла ведро с водой.

Девушка пошла выполнять приказ.

– Домой, нынче, мать едим! Все! Закончилась война! Немцы говорят, – сначала, мол, того, между собой разберитесь! И царь, вроде как, от престола отказалси (отказался, отрекся)!

– Господи! Эт, что ж будеть то теперь, а..? – с ужасом, ознаменовав несколько раз себя крестом, заголосила пожилая казачка.

– Да, да! Я давно уже слыхал (слышал), что он хочет от престола отказаться, – продолжал казак, – а вместо себя, сына своего малолетнего посадить. Ну, вот только, как управляться со всем этим он будеть (будет), никто не мог совету дать. Партий, так называемых, уж больно много стало, вот Государь поэтому и передал им всем правление!

– Господи, спаси и сохрани, – продолжала старушка.

– А нынешняя власть, говорит, что все будут равными! А те, хто (кто) не хочеть (не хочет), мы заставим! А ежели, опять не захотять (не захотят), то побьем их. Говорят, мол, не будет больше денег. Все будет общее. Кому мало, чего – либо, тот должен у кого много взять. А у кого много, тот сам должен отдать, у кого нету. У ("у"раньше у казаков, произносили вместо "в" ) Петербурге, хто согласен с этим постановлением, тот красный бант одевает. Сам лично, видал!

– Да будя, табе (да хватит, тебе), – перебил его другой казак, – ты хочешь сказать, что, наконец то таперь (теперь), по Писанию (Библии. В данном случаи, употребляется Новый завет, Деяние) будем жить? Неплохо! Да только вот, в Писании все добровольно к этому должны прийти, а тут насильно! А значить совсем не по православному! Значить, (Значит) ересь это все бесовская! А воевать, кто будет? Сейчас враги отечества нашего перестали воевать с нами, а вот чуть отсидятся, отдохнуть (отдохнут), и опять к нам полезуть (полезут). И, что тогда?

– А тогда, – продолжал первый казак – тогда, когда нынешнее правление, сделает нас всех равными, мы и другим покажем, как хорошо жить всем нам! И те, хто посмотрять на нас, тоже захотять, чтобы и у них было так же хорошо, как и у нас. Вот тогда все будуть жить одинаково хорошо! Потому что, не хто не захочеть завоевывать чужую землю! Так как воюй ты, али не воюй, все ровно табе чужая земля не нужна будеть! Войны больше не будеть, потому что у всех все общее! Вот допустим. Захотел я поехать у карете у Санкт – Петербург, взял,и поехал! Захотел я, на корабле поплыть через море чужую землю, посмотреть, как в Ахрике (в Африке, раньше, часто в казачестве, вместо буквы "ф", произносили букву "х") живуть (живут), – взял и поплыл! А самое главное- денег никаких не нужно! Потому что, денег то больше не будеть! Хочешь,-бери бесплатно все! Хочешь, -ехай (езжай), куда тебе вздумается. А платить ничего не надо!

– Ну, ты и даешь! – перебил другой казак. – Эт, что ж? Я буду работать, а ты будешь на корабле плавать? Так выходить что ли? Слыхал я про эту власть, новую! Бесы в этой власти сидять (сидят)! Думають, как бы народу угодить, говоря православные мудрости из Писания, а сами, под шумок, хотять сабя вместо Бога поставить! Мол, того, – это они справедливость сию сделали! А Бога, вообще хотять отвергнуть! Мол, того, что Бога нашего придумали! Нет Бога, а есть они! Вот и все! Мы, вот, – боги ваши, и нам, вы должны служить! Так что, бесовская эта власть!

– Господи, помилуй?! – перекрестившись, проговорила старая казачка, – эт, что ж это, они затеяли? Будь они неладными (Смысл, в том, что это не нужно)!

– Еще, слыхал я, – продолжал с негодованием второй казак, – для того эта власть бесовская хочеть нас, как бы равными сделать, используя при этом, часть того, что в Писании написано, что хотять правители быть как боги . Используют то, что в Писании написано, в Деяниях! Вот, я даже это, сабе на бумагу переписал и таперь с собой, написанное ношу! Вот!

Он, достал небольшой листок, завернутый в платок из внутреннего кармана, и стал читать: "и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее" (Деян.4:32,2:44).

– Вот для этого, нынешняя власть использует написанное в Писании! Якобы надо всех насильно сделать равными! А сами сабя они хотять поставить вместо Бога! Что, мол, того, они, это все сделали, а не Бог, наш! Понял, что они хотять?! Они какого -то преступника, который с ссылок не вылазил (не вылезал), потом в Германию сбежал, а оттель (оттуда), у Швецарию (Швейцарию). Его к нам в пломбированном вагоне отправили. Вроде, он за главного у этой власти!

– Господи, Господи! Что ж будеть -то?! – взыла пожилая женщина, нанося на себя крестные знамения.

– Ну –ка! Будя (хватит) вам, пустыми разговорами заниматься! – перебил их беседу третий казак. – Спать уже пора, а вы все никак не угомонитесь. Лучше меньше трепитесь языком, а то запугали человека! – махнул он головой в сторону пожилой казачки, – хозяйка, не слухай (слушай) их! Они много чего на фронте понабрались! Скажи лучше, где нам разрешишь ночевать? Нынче (сейчас) тепло, может мы в стогу сена, у вас тут, во дворе ляжем?

– Да ложитесь, милые, – мягко произнесла старушка, – только в лес, ночью не ходите! Говорят там, леший появился! И все хто к нему приходят, те исчезают безвестно! Так что будьте осторожнее!

– Ничего мать, – продолжал говорить третий, – мы, так по дому соскучились, что нам любое море по колено и горы по плечу! А ты говоришь, леший!

– Я бы вас в хате положила, та некуда и положить. В хате мы с дедом, семеро внучат, две снохи, та дочка. Повезло нам с парнями. Вон внуков сколько, и все парни. Парней своих пожанили (поженили), а младшая, таперь (теперь) вот, своего ждеть своего. Как дождется, свадьбу сыграем. Там, ничего не слыхать, когда домой то всех распустят?

– Скоро, мать!

– Ну, ложитесь милые! С Богом!

3

Как бывает у нас летом, когда наступает темная южная ночь, небо заливается тысячами, а может даже и миллионами звезд. Четко видны туманности и млечный путь, а луна, как яркий фонарь, освещает все в округе. Свежий воздух, приятное тепло, запах сена, пение сверчков, стрекотание цикад, погрузило в глубокий сон усталых от дальней дороги станичников.

Но,вдруг…

– Эй, Петро! Петро! Слышишь ты, Петро? – глубокой ночью, будя своего товарища, испугано, говорил первый казак. – Петро, глянь!

– Ну чего табе (тебе)? – пробормотал сквозь сон, его товарищ.

– Смотри, Петро! Смотри! – показывая пальцем, продолжал первый.

– Ну что еще, ты там увидал? – не проснувшись до конца, ответил Петро.

– Смотри! Видишь, вот там, на бугре, в лесу, кто-то ходить! Видишь?

– Хто, там ходить?

– Видишь, костер хто – то жжеть (жжет)?

– Ну и что? Пущай (пускай) сабе (себе) жжеть, на здоровье!

– Там, какой – то маленький человек, в капюшоне.

– Монах там, какой-нибудь!

– А костер, зачем ночью?

– Холодно ему потому и жжеть!

– Слышишь Петро, а что он там ночью делает? Что ему в монастыре ночью не спиться?

– Да я откуда знаю? Может по какой-нибудь нужде пошел.

– А далеко так от монастыря, зачем?

– Зачем, зачем? Чтобы ты спрашивал! – негодуя на своего товарища, нагрубил Петро, – пади (пойди) и спроси у него сам.

– Петро, а если это не монах, а колдун какой-нибудь там? Может быть старуха, и правду не со старости умом тронулась. Может там леший ходит?

– Да замолчите вы или нет?! – раздался голос третьего казака.

– Николай, колдуна увидал! – с шуткой ответил Петро, – он, похоже, от дороги так утомился, что, когда стал уже отдыхать, колдуны казаться стали. От счастья, что домой едить, умом повернулся в другую сторону!

Ненадолго, стало опять тихо. Оборванная мелодия сверчков и стрекотание цикад опять возобновилась.

– Эй, смотри Петро? – еще тревожнее обратился Николай, – смотри! Ты видишь воду. Вон там за пол версты, где костер? Воду, видишь? Ее же не было, а она сейчас появилась!

– А?! Какая еще вода? – взревел Петр. Он хотел встать, но замер, глядя на то, что происходит перед ним, куда указывал его товарищ.

– Ух, ты, – удивился он, – что же это такое?

– Я табе говорил, что права была бабка! Не надо нам было, здесь рядом с лесом, спать ложиться!

– А ну- ка, разбуди Григория, – сказал Петр Николаю.

– Эй, Григорий! – расталкивая его, бубнил Николай.

– Ну,что там, ишо (еще)? – перевернувшись на другой бок, растягивая слова, разгневался Григорий.

– Григорий просыпайся! – уже вдвоем, будили его станичники.

– Что там опять, у вас произошло? – ругался Григорий.

– Смотри! Смотри! Помнишь, бабка историю про лешего рассказывала? Смотри! Видишь воду?

– Воду, воду, – ворча, пробуждаясь и потягиваясь, говорил полусонный Гриша. И тут же замерев, он замолк.

– Григорий, помнишь, бабка про лешего, что в лесу живет, рассказывала? – спросил Николай

– Помню, – ответил Гриня.

– Давайте отсюда убираться, – предложил Николай, – не нравится мне все это!

– Подожди ты, – сказал Петро, – нужно проверить, что там?

– Проверить? – с испугом переспросил Никола. – Да ты, что? Чем, ты собираешься с нечистым воевать?

– Правильно Петро говорит, – ответил Гриня, – не по-казачьи это, бросать хутор. Нужно проверить, может быть там и нечисти, нет никакой, а цыгане, скорее всего, опять какую-нибудь причуду придумали. Вот это скорее всего так и есть. Так что прав Петро, проверить сначала нужно

Не взяв с собой шашек(сабли казаков), в рубахах и в штанах, надев сапоги, они шагом, пошли навстречу огню. Медленно двигаясь по направлению к костру, они слышали каждый шорох. Было слышно, как в ночном Дону, охотясь, плескается хищная рыба. Где-то, ближе к берегу, раздавалось кваканье лягушек, и хрюканье кабанят со своей мамой со стороны леса. Страшные звуки раздавали ночные птицы. Трое друзей подходили все ближе и ближе к огню. Наконец, они подошли к небольшому холмику, где горел костер. Кивнув головой друг другу, они стали окружать холм со всех сторон, пока, наконец, не взошли на него.

Была тишина, только горело пламя и щелкали дрова. Оглядываясь по сторонам, они никого не увидели на холме. Как вдруг! Резко, раздался чей – то голос:

– Ну, здравствуйте, служивые!

Казаки, вздрогнули и начали оглядываться, но не видели никого.

– А я вот, все думал, подойдуть они, чи (на Дону, вместо "или", говорили "чи") нет?

– Хто ты? – громко спросил один из Гриша. – И где ты?

– Точно нечистая, – проговорил в пол голоса, Николай.

– Да здесь я! Здесь, – продолжил голос, – посмотрите вниз.

Посредине холма, казаки увидели глубокую и узкую яму, из которой, торчала голова в капюшоне.

– Ху, ты! Шут тебя попутал! – выругался Петро, – ты хто такой, и что делаешь здесь?

– Подожди милый, – опять заговорила голова из ямы, – дай хоть, вылезти мне.

Дождавшись, когда голова вместе с туловищем, оказавшаяся человеком, выбралась до пояса из ямы, станичники схватили под руки неизвестного, и вытащили его, вместе с ногами.

– Хух, старость не радость! – опять, заговорил с ними, стоявший теперь перед ними во весь рост, маленький человек.

– Ты хто, такой? Что, делаешь здесь, в лесу ночью! – начал разговор, разгоряченный Гриша, – и что это, за яма?

– А ну ка, нечистый, перекрестись! – с испугом, обратился к неизвестному Николай. – быстро целуй икону Спаса! – и, протянул висевший у него на шеи образок.

– Хух, милые, давайте присядем, – снимая с головы капюшон, предложил незнакомец, – да, дайте хоть отдышаться мне!

Его лицо выглядело спокойным. Старик по-доброму смотрел на друзей.

С отдышкой он начал говорить.

–Здешний я! Могилу трех братьев, знаете?

– Эт, которые строили еще лет двести назад монастырь, а посля (после) с заработанными деньгами шли, и их убили? Знаем! – сказал Петр.

– Вот! А я не далеко от того места и живу. Дом, у меня саманный (из глиняных смешанных с соломой кирпичей), камышом крытый.

– А тут, что делаешь? – слегка прищуривая глаз, поинтересовался старика Николай.

– А тут, я вот, за этим местом слежу.

– За этим? – опять проговорил Николай. – а, что же, это здесь такое? И? почему, ты ночью здесь, когда все спят?

– Так ведь, мне еще от деда, это завещание, передано было. Мол, ты, следи за этим местом, и смотри, чтобы о нем никто не знал!

– А что же, это такое за место, что следить за этим нужно, да чтобы никто не знал? А – а? – на этот раз поинтересовался Петр.

– Ход! – тихо промолвил пожилой мужчина.

– Ход? – вступил Григорий, – и куда же он ведеть?

– На ту сторону!

– На ту сторону Дона? – с удивлением, продолжал говорить Григорий.

– Да, на ту сторону Дона!

Переглянувшись, еще ничего не понимая,друзья стояли как вкопанные.

– Ты хочешь сказать, если мы спустимся в эту яму, то там дальше, пойдем через переход, и очутимся на другой стороне? – спросил Николай.

– Да! – ответил старик, – но мой дед запрещал мне переходить под землей, на ту сторону реки. Он запрещал мне, и сам, не переходил. Он велел, если хто случайно найдеть этот ход, чтобы я предупредил, чтобы он не переходил через него.

– А что же это, за тайна такая, что нельзя под Доном ходить? А – а? – спросил Григорий.

– Я не знаю! Дед мне ничего не рассказывал про это! Просто велел предупредить.

– Ну что? Может быть проверим братцы, что это за ход за такой? – предложил своим товарищам Григорий.

– Да ты что, Гриня! На ту сторону, под землей, что ли собрался?! – возразил Николай – тут нечистою пахнет!

– Да что ты заладил все, нечистою, нечистою! Этот ход монахи двести лет назад, скорее всего, вырыли! Интересно же! – громко возразил Петро, – ну ,что Григорий, полезли вместе! А Николай пусть с дедом беседует.

– Полезли! – уверенно, проговорил Гриша.

– Эй, эй, постойте! А дед то, дед то где? – встревожился Николай, – деда- то нету!

– Шапка у него есть такая! Надеваешь, и табя никто не видить, – пошутил Петро, спускаясь по лестнице, которая прислонена была к стене ямы.

– Эй, эй, я с вами, – робко пробормотал Николай и подошел к спускавшемуся в яму Григорию.

– Эй, Коль! Брось там, тройку головешек из костра, – это уже прокричал, уже спустившийся в яму Петр.

Стремительно подойдя к костру и оглядываясь по сторонам, Николай выбрал самые большие горящие палки. Подойдя к яме, бросил их вниз.

– Сыро, как здесь, – поежился Григорий.

– Да – а! Не на печки, зимой лежать, – вторил Петр. Он уже начал потихоньку идти по тоннелю.

Николай же, со словами, – а дед то где? – крикнул:

– Эй, подождите меня, тоже!

– Спускайся! Бери головешку и иди сюда, – приказал ему Григорий.

Николай, быстро спустившись, недоумевая, где же дед, схватил дрыну, как факел, и, согнувшись почти в пол роста, подошел к своим друзьям. Подходя ближе, он нашел их возле стены, которая была впереди.

– Что стоите,братцы? – спросил Николай.

– Да стена, видишь перед нами, – ответил Григорий.

– Видно, кто-то хотел рыть ход через Дон, да бросил, – сказал Петр, – а, нашему встречному деду, его дед, рассказал что ход через реку здесь есть. Вот наш дед все ходит сюда, прибирается, а сам не знаеть, что никакого хода здесь и нету!

– Ну, вот! Видите! Значить нет, никакого хода! – обрадовался Николай.

– Да, брехуном (обманщиком) оказался дед! Сам того не понимая, – разочаровался Григорий.

– Ну, что? Назад пошли? – чуть ли, не прыгая от радости, улыбаясь, предложил Николай.

– Значить, назад пойдем, – сказал Григорий.

– Эй, подождите, – обстукивая рукой стену, окликнул своих товарищей Петр, – там за стеной, как будто пустота. Ну ка, Гриш, подержи мой факел, – отдав факел Григорию, он боком, с силою, навалился на стену.

– А ну ка, подсоби, – крикнул он, и уже стал наваливаться на стену вместе с Григорием, расшатывая ее. Наконец, верх стены рухнул.

Разобрав отверстие, Петр попросил огня, и влез туда до половины туловища. Посветив туда огнем, он что – то пробормотал. Но его было очень плохо слышно и товарищи не разобрали его слов.

– Эй, давай обратно лезь, – сказал Гриня, – чего, видать то там?

Вылезая Петр от радости, чуть задыхаясь, сказал:

– Не сбрехал дед! Ход, и правду там через Дон! Все стороны прохода бревнами отделаны, видать дубом, – с отдышкой, говорил он.

– А? дальше? Дальше, ты смотрел, что там, – обратился к Петру, встревоженный Николай, – дальше, там может быть, леший живет?!

– Лешего не видал, а вот что проход на ту сторону, вроде бы ведет, это есть!

Разобрав, до половины глиняную стену, осияв себя крестным знамением, трое наших героев начали свой путь через подземный ход.

– Надо же! Это кто ж таки придумал на ту сторону этот проход сделать? – удивлялся Григорий, – Прям таки, чудеса какие то!

– Угадал я! Точно, дуб, – сказал, трогая стены,Петр, – ты посмотри! Почти сухо здесь! Капли, правда, просачиваются, но все ровно идти можно, даже босиком. Интересно, где мы сейчас находимся? Это, сколько же воды над нами? Наверное, нет таких весов, чтоб измерить ее вес!

– Может быть, – это леший, себе гнездо сделал,а..? Или водяной? – не переключая своей мысли, вторил Николай, – сейчас, спали бы в стоге себе спокойно, да не рыпались. А, шут меня попутал, разбудить вас!

– Интересно, куда же он идет? – не переставая удивляться, говорил Гриня, – не уже ль, монахи это сделали? Так зачем? Для чего?

Друзья двигались уже около часа. Как вдруг, Петр ударился, о что-то и резко отскочил, держа перед собой горящую деревянную палку. Все остановились, и попятились назад.

– О, Господи! – перекрестился Никола. – что там, Петро?

Петр, держа перед собой палку, осторожно двинулся вперед.

– Братцы, стена! – сказал Петр, подойдя вплотную к стене, стал трогать ее. Затем, постучав по ней, он сказал, – опять пустота!

– Ты хочешь сказать, что мы уже через Дон перешли? – спросил Григорий.

– А,ты думаешь, нет? – ответил Петр, – времени сколько прошло, по-твоему? Давайте, поднатужимся братцы, попробуем еще раз сломать стену. Давай! И раз, и два, и три! Давай братцы, – снова подбадривал Петр, – давай, еще раз, ну давай, посильнее, и-и-и …. !

Посыпалась верхняя часть стены. Раздался глухой звук, подающих на землю кусков стены. Разбив стену, казаки очутились в комнате похожей на ту, которая была в начале их пути. Подняв головы вверх, они увидели старую дубовую лестницу, ведущую наверх. Первым поднявшись по ней, Петро уперся, во что – то твердое сверху.

– Похоже, выход! – сказал Петр, – только чем – то тяжелым приваленный сверху! Давайте, братцы палки, от костра, я попробую на рычаг открыть. Они все ровно, нам больше не понадобятся. Только, затушите огонь, чтобы не обжечься.

– А вдруг, там вода над нами?! – проговорил Николай, – дно реки там?! И вся вода, на нас хлынет!

– Стал бы хто выход, на дне делать! – сказал Григорий, – а ну, давай ка, лучше подадим Петру, что он просить. На, держи Петро, мою! Она по короче и поострее, должна подойти, спустись, только чуть ниже!

Петр, спустившись, взял дрючок и начал вставлять его острием в мнимый выход.

– Ну что там, Петро? – спросил Григорий

– Сейчас вставлю его, и попробую повиснуть на нем, подергать его, – сказал Петр, после чего, он стал висеть на бревне, и дергать его вниз, -вроде бы, понемногу, подается вверх крышка! Ага, чуть пошла, милая!

Изо всех сил, веся, он дергал дрыну.

– Ну, милая, давай! Давай! – подбадривал себя казак.

Наконец, крышка стала поддаваться и подниматься вверх.

– Ну, еще чуть – чуть, давай! – не переставая висеть, продолжал Петр, вися на дрыне, – Давай – давай! Вот еще чуть – чуть!

Вдруг крышка резко пошла в верх, и Петр начал падать по ступенькам, с сыплющемуся ему на голову, камнями земли. Наконец, он упал к ногам Григория и Николая.

– Эй, браток, живой? – обратился к Петру Григорий, и, увидев, что тот шевелится, продолжил, – так и убиться не долго! Вязы (у казаков, шейные позвонки) то целые?

– Да вроде все, слава Богу! – ответил Петр, – сейчас вылезем отсюда, портки (у казаков штаны), с рубахой, по банить ("банить" – стирать), нужно будеть.

– Что, там? – спросил Петра, Николай, – получилось открыть?

– Кажется, открылось! – поднимаясь с земли, кряхтя, ответил Петро.

– Как, ты? Ничего? Целый, хоть? – опять спросил Григорий, – сильно ушибся?

– Слава Богу, жив, здоров! – ответил Петро.

– Ну что? Таперечи (теперь) я полезу, посмотрю, что там! – сказал Гриша, схватившись рукой за перекладину, подтянулся и стал карабкаться вверх.

Он поднимался все выше и выше, пока головой на крышку выхода. Упершись головой и руками в нее, почувствовал, что под напором она поднимается.

4

Петр, поднялся на ступеньку выше, и увидел над собой звездное небо. Приближалось утро. Но не смотря на это сверчки продолжали еще петь свою колыбельную песню. Пахло свежим, скошенным сеном. Где – то квакали лягушки.

– Что там? – доносились крики снизу.

– Выход здесь! Сейчас, попробую полностью вылезти отсюда! – ответил Григорий, уже почти выбравшись полностью наружу, – эй! Давайте, сюда выбирайтесь!

Следующим за ним наверх последовал Петр, а после него, стал подниматься Николай.

– Надо же, не обманул дед! – с восторгом, сказал Петр, – и в правду, это был ход через Дон.

– Ты считаешь, что мы, уже на другой стороне? – задал ему вопрос Григорий.

Друзья отошли метров на триста от своего лаза.

– Эй, братцы, смотрите! – показывая пальцем на движущиеся огни, шептал Николай.

– Петро, смотри! И, вправду огни какие – то движутся сюда, – подхватил Николая Григорий. – А ну братцы, давай за бугор, в кусты прячемся.

Огни быстро приближались к друзьям, как вдруг свернули резко в сторону. По дороге, мимо них проехало нечто, похожее на карету, но движущееся без лошадей, освещая себе дорогу.

– Ахтомобиль, (автомобиль, – в до революционной России, в казачьих местах, очень часто в словах, в место букв "в" и "ф", употребляли букву "х") – воскликнул Петр.

– Что это за чудо, за такое без лошадей? – задал вопрос Григорий.

– Нас, когда на финское направление везли, мы недалече (не далеко) от Петербурга останавливались, и, к нам генерал – адъютант Брусилов Алексей Алексеевич, на похожей штуке приезжал – ответил Петр.

– А, что он у нас, на Дону делает, здесь, этот ахтубиль? – шепотом, задал вопрос Григорий.

– Не знаю. Может быть, к нам тоже какой генерал приехал! – ответил Петр.

– Смотри! Вон еще, два огня движутся сюда, – с опаской воскликнул Николай.

– Что им нужно, здесь? – теперь настало время удивляться Грише, – почему, у их так здесь много? Может быть, случилось что?!

– Эй, эй! Слышите, поет кто-то?! – продолжил Николай.

– И, правда! – подхватил его Гриня, – вроде как на нашем языке поют! Только, странная музыка какая то!

Три машины проехали мимо них. Но, следующая, остановилась. Под песню «Он уехал прочь, на ночной электричке» и женский хохот в машине, огромный мускулистый мужчина в плавках, начал вылезать из машины. Он последовал к холмику за которым прятались станичники. Наконец, почти подойдя вплотную к спрятавшимся, он свернул к кустам, и стал справлять малую нужду. Наши казаки лежали, как мертвые затаив дыхание.

Завершив свое дело, здоровый амбал, пошел обратно. Он забрался в машину, и она тронулась с места.

– Нет, ты видал?! Ты видал, что делается то?! – возмутился Гриша, – ты видел, это?! Мужик телешом (голый), с голыми бабами едуть вместе! Да и еще песня ореть неизвестно откуда! Похоже прав Никола! Нечистая сила здесь!

– А я, что говорил?! – радуясь, продолжил Николай, – говорил, я, пойдем отсюда, не нужен нам этот ход! А вы? А вы, что мне говорили? Вот и очутились в какой-то преисподней!

– Прав ты, Николай! Убираться отсель (отсюда) нам нужно! – перебил Николая, Григорий.

– Да вы что? Мужика телешом напугались что ли? – остановил их Петро, – подумаешь, мужик голый появился! Ты что, когда в бане паришься, штаны что ли не снимаешь?

– Одно дело в бане, с мужиками! А, другое дело, с бабами! – возмущался Николай. – ой! Чует мое сердце, братцы, что – то не ладное с нами должно произойти!

– И в правду, Петро, – вторил Григорий, – если хочешь, то иди, а мы с Николой обратно пойдем! Видишь, светает уже?

Петр, все таки последовал за своими друзьями. Но, подойдя к месту выхода из подземного хода, они не нашли его.

– Эй, Никола! Где место, откуда мы вышли наружу? – удивился Григорий, – нет! Ведь, точно, здесь оно было!

На месте выхода, росло старое дерево.

– Мы же отсюда чуть отошли! – растеряно, стуча ногой о землю, говорил Григорий, – ведь, на этом месте только что был лаз в подземный ход! А, таперь ,здесь карогач (до революции в казачьих местах, таким словом называли дерево Вяз) растет. Где же он, ход? Эх…Дед ведь предупреждал нас!

– Точно, нечистая! – голосил Никола. Он поставил ногу возле дерева и прыгая на ней, ожидал, что случится чудо и земля обвалится, – точно, ведь,здесь был спуск!

– Да ладно, вам, – вмешался Петро, – осыпался, ваш спуск и завалило его! А дерево, чуть съехало! Видишь, как криво стоить?!

– Не нравится мне все это! – сказал Гриша.

– Вы на мужика, что теляшом был, глаза свои пялили, как он нужду свою справляет! А в это время, вход , пади, и обрушился, – предположил Петро, – давайте лучше, когда рассветет, пойдем к Дону. Может быть, хто на этой стороне из людей есть, у кого лодка есть. Попросим, чтобы нас переправили на другую сторону!

– Эй! Эй, смотри! – окликнул товарищей Николай, – смотри! Записка какая – то на дереве!

«ФРО – ЛО – ВО, ПОД – ПОЛКОВ – НИК, (ВОЙС – КО – ВОЙ СТАР – ШИ – НА) ШОР – НИК Е – ГОР ВА -СИЛЬ – Е – ВИЧ!» – прочитал Николай, – интересно, кто это такой Шорник?

– Та выкинь, ты эту ерунду! – с негодованием сказал Петро, – на двор (в туалет), может быть, хто ходил, а ты нашел и теперь загадки разгадываешь. Лучше, давайте перекурим, да пойдем потихоньку к берегу.

Трое товарищей скрутили по папироске. Покурили. Немного посидели, пошли по грунтовой дороге к Дону. Идя по пролеску, ближе к реке они услышали чей-то голос.

– Эй, братцы! Слышите? Разговаривает хто – то! Может быть, рыбаки? – полушепотом проговорил Николай.

– Тихо! – уже шепотом заговорил Григорий, – баба кажется гутарит (говорит).

– Да что вы, все шепотом, да шепотом? – уже громко перебил их Петр, – баба, какая то? Да, может быть, она с мужиками рыбу ловит?! А, вы все шепотом гутарите!

– Тихо ты, не шуми! – в приказном тоне сказал Николай Петру, – когда рыбу ловят, хто будет так орать?! Ты слышишь, что опять музыка странная какая-то играет?

– А, ну, братцы, пойдем потихоньку, – скомандовал Григорий, – и шепотом будем гутарить.

Они прошли совсем немного, как вдруг…

– Батюшки! Сатанинское логово! Чтоб мне на этом месте провалиться, если это не так! – показывая пальцем на женщину в купальнике, спрятавшись за деревом, сказал Николай, – а ну, стой! Не ходите туда! Прячтесь! – скомандовал он шепотом и перекрестился, – баба, голая! Смотри, как она растелешилась!

– Тссс! Там видишь, еще одна, возле берега, – увидел другую женщину Григорий,– смотри! В ахтомабиле нет никого, а оттуда хто – то поет! – как и Николай, перекрестился Григорий, – да громко, как она голосит то! Что скажешь Петро? Что снится нам все это что ли, да? – и с гневом в глазах , посмотрел он на него.

– Господь с тобою, Гриня! Я сам не знаю, что это такое? – ответил Петр, – похоже, прав был Никола!

– Что делать, таперь будем? – обратился к своим товарищам Николай.

– Пойдем обратно. Чуть переждем, а посля (после), попробуем обойти их с другой стороны, – предложил Григорий, – пущай (пускай) солнце взойдет. Глядишь, и вся нечистая сгинет!

Решив идти лесом, вдоль берега, станичники отошли около километра от того места, где увидели странное и страшное для них зрелище. И, тут, Петр споткнулся и, завалившись в небольшой овражек, стал оправдываться перед своими друзьями:

– Братцы! Вот вам истинный крест! Не думал, что нечистая здесь, вот вам истинный крест!– не переставал креститься он.

– Будя (будет) табе (тебе)! – оборвал его Григорий, – нам нужно таперячи (теперь) думать, как отсюда выбираться.

– А, что здесь думать? – продолжал Николай, – лодку, вон видишь? К дереву, на берегу привязанную? Сейчас, как солнце встанет над горизонтом, возьмем ее и на ту сторону переправимся.

– Давай братцы! Так и сделаем! – согласился с Николаем Григорий, – верно!

Трое казаков, иногда поглядывая на берег, где была привязана лодка, залегли в маленьком овраге. Молчали. Как, вдруг! На другой стороне реки, где был хутор, в котором станичники останавливались на ночлег, кто-то зарычал. Они замерли и прижались к земле. От хутора по воде, на большой скорости двинулась моторная лодка вниз по течению.

– Что, это? Нет, вы видели?! – удивляясь, спросил своих товарищей Григорий, – вы видели?! Лодка, словно конь, умчалась по воде! Где, мы? Прав Николай был! Не нужно нам было соваться в этот ход! Дед говорил, что не знаить (не знает), что будеть посля (после) того с тем, хто пройдеть через этот переход! А мы обратно вернуться тем же путем ,уже не можем! А, старуха, когда мы еще, перед тем как спать укладывалась, говорила, что люди пропадают.

– Эй, Гринь смотри! – перебил его Николай, указывая на мужчину, который шел по берегу и искал место, чтобы закинуть удочку.

– Тихо! – скомандовал Григорий, – сейчас он подойдеть сюды (сюда), поближе, и мы возьмем его!

Рыбак, с засученными до колена штанами, подходил все ближе и ближе. И, тут! Резко закрыв ладонью ему рот, кто-то схватил его, и, не смотря на его сопротивление поволок его вверх, в кусты.

– Ага! Попался, сатанинское отродие?! – закричал Николай, – говори где мы? Хто, вы? Что вы с хутором сделали? Где дед, что костер ночью жег? Куда проход через Дон подевался?

Мужчина сначала сопротивлялся, но потом перестал.

– Слышишь Гринь? Он говорить, кажется, хочеть!? – сказал Петр.

– Смотри! Мы,сейчас мы тебе откроем рот, а ты нам все расскажешь, – сказал мужчине Григорий, отпуская ото рта ладонь.

– А – а! Вы меня и здесь нашли? – начал кричать мужчина, – от вас никуда не уйти! – орал громче он, – я без адвоката, говорить не буду!

Он хотел крикнуть еще что – то, но Григорий опять закрыл ему рот, и, обратившись к своим товарищам, сказал:

– Адвокат? Хто, это?

– Да это ж, сатанинская иерархия! – с возмущением, гневно ответил Григорию Николай. – А, ну! Говори нам, нечистое отродие! Хто такой, адвокат?!

– Я табе, сейчас опять открою рот, но ты говори тихо, – попросил Григорий – хто, такой адвокат? Что вы с хутором сделали? Что это за люди голые? Почему так быстро проплыла лодка?

– Да вы, что? – уже не громко, пробурчал мужчина, – с луны свалились, что ли?

– Из под земли вылезли! – пробасил Петр, – говори, кому служишь? – хватая его за грудки, продолжил он.

– Эй, Эй, Петро! Ты не шибко (сильно) его тереби?! – останавливая Петра, обратился Николай, – смотри, что у него здесь на уровне груди! Видишь, крестик? Не как православный?!

– Тише ты, правда, Петро, – обратился Григорий. А, обращаясь к мужчине, сказал:

– Мы табя, не тронем! Ты нам все поведай, и мы табя отпустим! Договорились?

– Да ты, что Гриня? Он же пойдет и расскажет своим, что у нас был!

– Не буйствуй Петро! Я, кажется, начинаю догадываться, что с нами произошло! – растягивая последнею букву, сказал Григорий.

– А, может быть, мы его свяжем, та в лесу бросим?! А, как развяжется, так мы уже, далёко (далеко) будем, – предложил Николай.

– Тихо, братцы! – проговорил Григорий, – я, кажется, начинаю понимать обстановку. Спросим сейчас, мы, нашего рыбака, что он нам расскажет?! А, ну ка! Давай, милый, рассказывай, где мы сейчас? Что там, за дома в лесу? И который сейчас год от Рождества Христова?

– Пущай рассказывает! – согласился с Григорием Петро.

– Пущай, пущай! – поддержал своих товарищей Николай.

– Что вам рассказывать? – волнуясь, спросил казаков захваченный ими рыбак. – Где, где… Пристань «Нептун», туристическая база отдыха. Что, еще?

– А год, который сейчас? – медленно проговорил Григорий.

– А год, – две тысячи ………….! – ответил рыбак, – да вы что? Белены, объелись что ли? Так бы и сказали, что вас прет с какой-нибудь ерунды! Меня еще в тянули в свой прикол! – возмущался горе рыбак.

– Отпустите, его! – скомандовал Григорий.

– Отпустить его? А вдруг, уйдеть? – неуверенно переспросил Николай.

– Отпустите, отпустите его! – продолжал задумчиво Григорий.

– Гриня, ну смотри! Если уйдеть и кому-нибудь из своих скажет, что мы здесь, не вини потом нас в этом! – отпустил рыбака Петр.

– Идиоты! – с негодованием сплюнул пленник.

– Иди! – ответил мужчине Николай, – ты, не серчай (не обижайся) на нас, милый человек!

– Ты, что это наделал, Григорий? – обращаясь к своему задумчивому товарищу, крикнул Петр, – и, не серчай на нас милый человек? Ты, что это творишь Гриша? – хватая его за рукав, пытаясь заглянуть в глаза, продолжал он.

– Эй, братцы, прячься! Опять рыкающая лодка плыветь! – скомандовал было Николай, но посмотрев на своих друзей, остепенился, – вы что это, совсем не дергаетесь? Вам что, наплевать на все, что ли?

– Это ты у нашего командира спроси! Который в звании, почти как мы! – с гневом, пытаясь заглянуть в глаза Григорию, ответил Петр,– спроси у него, что он вдруг этого адвоката отпустил? – Ну? Что молчишь?

– Эй, братцы! Смотрите! Прямо сюда, на нас несется лодка -, показывая пальцем, на движущееся в их сторону лодку кричал Николай, – вы, что? Правда что ли, белены объелись?! Смотри, сейчас нас увидять!

Казаки были в оцепенении и молчали. Моторная лодка, которая неслась на казаков, резко свернула и пристала к берегу. Наконец, Григорий резко выйдя из ступора обратился к Николаю:

– Записка! Записка! Что было в записке, которая была на дереве, когда мы выбрались из хода? -

– Записка? – не ожидавший такого вопроса, переспросил Григория Николай.

– Да ,записка! Где, она? – опять встревоженным голосом продолжал Григорий.

– Записка в кармане у меня! Сейчас достану! – Николай залез себе в карман и вытащил бумагу – Вот!..О – о?! – он замер – Странно! А, где же текст?

– Дай сюды?! – вырывая бумагу из руки у Николая, сказал Петр,– ну, что скажешь нам, главнокомандующий? – показывая теперь пустую записку, спросил у Григория Петр.

– Что было в записке написано? – спросил у Николая Григорий, – какие там слова были? Ты помнишь?

– Ну – у, – «ФРОЛОВО, ПОДПОЛКОВНИК, (ВОЙСКОВОЙ СТАРШИНА), ШОРНИК ЕГОР ВАСИЛЬЕВИЧ!». – Вот, кажется, это было написано! – ответил Николай.

– Ну! И, что ты хочешь сказать? – рассерженно обратился Петр к Григорию, – ты хочешь сказать, что нет здесь, никакой нечисти?! А это, тогда по – твоему, чего? – показывая пустую бумагу, Петр спрашивал Григория, – это, по – твоему, что такое? Куды буквы подевались?

– А это, по – моему! По – моему, дорогие мои, мы с вами находимся в будущем! – громко и уверено произнес Григорий! – по – моему, мы в две тысячи …….. году! Понял,ты?! Чи нет?

– А, записка тут причем? – поинтересовался у000 Григория Николай.

– А при том! – продолжал Гриша, – спуск мы не нашли, а на месте него росло дерево, и эта записка была на нем! Слова были там, которые потом исчезли! А это значить, что она написана была для нас! И нам нужно искать Шорника! Поняли теперь, в чем дело!?

– Гринь, да ты что? Умом тронулся что ли? – забеспокоился Коля.

– Сам ты умом тронулся! Этот мужик, которого мы поймали, так нам и сказал, что нонче (нынче, сейчас), – две тысячи …….. год!

– Это что же, Гринь, ты хочешь сказать? Что уже наступило то время, когда все равны? – обратился с вопросом Петр.

– Не знаю, равны или не равны. Но знаю, что он сказал, что нонче, – две тысячи ………. год!

– Это сколько же времени прошло с того дня, когда мы спать в стогу легли? – растерянно пробубнил Коля.

– А вот и посчитай сколько! – буркнул Григорий. – …. …. лет прошло, понял! Твои, пади уж к предкам табя отнесли. (имеется ввиду похоронили)

– Эт, что ж? Меня? К предкам? – с негодовал Николай, – так, как же меня они отнесли, если я еще, с войны не вернулся?

– А откель (от куда) они знают, вернулся ты или нет?! – вмешался в их диалог Петр? – ты можешь таперь (теперь), к себе поехать, да на своих правнуков посмотреть! Они таперь, уж старше тебя будуть!

– Гриня, что же делать то теперь будем? – не унимался растерянный Николай, – не придешь же к своим, и не скажешь: «Здоров живете! Я ваш прадед. Вот! С войны, к вам вернулся», – разве поверят они мне?

– Ага, ты еще меня с Григорием, с войны приведи! – пошутил Петр.

– Искать Шорника нам нужно, – сказал Григорий.

– Где же, его искать то? – никак не мог понятьНиколай.

– В записке, что было написано? – «ХРОЛОВО» (правильно «ФРОЛОВО», но раньше в казачестве, вместо буквы «Ф», употребляли буквы «Х» ), – а это, скорее всего, хутор, какой-нибудь, али станица! – ответил Григорий, – только, я знаю один хутор с похожим названием, Хролов (Фролов) он кажется, называется. Там, правда, пять домов всего! В записке, точно было написано Хролово (Фролово), а не Хролов (Фролов)?

– Точно, было Хролово написано! – подтвердил Николай.

– И куда же ты теперь, соизволишь нам с тобой направляться? – уточнил у Григория Петр, – в какую сторону, и на чем? На палочке верхом что ли? Коней то, нет у нас.

– А вот мы пойдем туда, где люди, у которых музыка играет не понятно откуда. Они нам все расскажут. Понял?! – не растерялся Гриша.

– И что ты им скажешь? Здорово живете! Я с подземелья выбрался! Из прошлого я и ищу Шорника!? Так что ли?

– Нет. Мы пойдем туда и спросим их, где находиться Хролово? – ответил Григорий.

– Ну, да! Так они табе, в твоем одеянии и ответили, – сказал Петр.

– Ты хочешь сказать, у них и казаков нет чтоли? – с гордость поднимая голову, поинтересовался Григорий. – А, давай пойдем, и посмотрим? А?!

– А давай! Пойдем и посмотрим! – задирался Петр.

– Эй, эй! Хорош вам, друг на друга задираться! – остепенил их Николай, – прям как петухи, в курятнике, место свое делят.

– Ну, рассуди ты Николай, нужно ли нам идти, али нет? – обратился Григорий к Петру.

– Конечно, нужно! – ответил Николай, – разве, у нас выбор есть?

Все трое тронулись по направлению к туристической базе.

5

Турбаза просыпалась. Некоторые люди выходили из своих домиков подышать свежим воздухом. Некоторые из них шли к Дону и умывались водой прямо из реки.

Наши трое казаков шли медленно и осторожно, как будто выходили на охоту, боясь спугнуть дичь. Начал диалог Николай:

– Эй! Давайте идти так, как будто бы ничего особенного не случилось! А то мы крадемся, как волки на добычу.

– А ты, что сам – то шепотом говоришь? – спросил так же шепотом Григорий.

– Да, действительно, хватить уж таперь шепотом разговаривать! – попросил своих товарищей уже нормальным голосом Петро, -И, в правду, пойдемте нормально! Как будто ничего и не произошло!

Засунув руки в карманы брюк, напевая песню, двинулся он к приближавшейся турбазе.

– Эй,браток! Куда здесь у вас на двор (у казаков на двор, означает в туалет) сходить можно? – обратился Петр к поднимающемуся на высокий берег со стороны реки мужчине с садком в котором лежала пойманная рыба.

– Куда, сходить? – не понял о чем идет речь мужчина.

– Ну, на двор, куда здесь у вас можно сходить?

– На двор? – опять недоумевал мужчина, – да вы, и так, на дворе.

– Да вы, что? Прям таки, где живете, и едите за столом, ходите и нужду свою справляете, что ли? – задал вопрос своему собеседнику Петр.

– А – а, туалет что ли? – догадался мужчина, – вот туда, чуть от берега отойти, небольшой поворот на право, там есть био-туалет.

– Хе, слово, какое «тувалет!» – усмехнулся Петр, – прям таки, как у господ. Ты сам, какого сословия будешь? Боярин, чи (или) купец?

– Дизайнер я, – ответил мужчина.

– Дизайнер? Это, что еще за сословие такое? – спросил мужчину приблизившийся к беседующим Николай, – наверное, новое что – то при царском дворе выдумали?!

– А это что? Улов, что ли у табе (тебя)? – спросил мужчину уже Николай.

– Да! Вот, решил с утритца (с утра) попробовать половить, – ответил мужчина, – поймал, вот с десяточек. Жена чуть позже проснется, ухи сварит.

– О – о, хороших чикомасов (с казач. нар. чикамас – рыба – окунь) ты поймал! – похвалил мужчину Николай, – да и калинники (с казач. нар. калинник, он же гнелопуз – рыба – подлещик,), тоже не плохие, жирные! А колючего (с казач. нар. колючий – рыба – ёрш), чего обратно не выбросил? (значит, выпустить обратно в реку). Ты пади (наверное), где туба (у казак. небольшой заливчик, реки Дон) рыбачил?

Мужчина разобраться в его речи, но вдруг, раздался голос подходящего Григория:

– Тихо! – воскликнул он, – хватить вам, а то, человек, не правильно пойметь нас. Скажи нам, лучше, милый человек, где Хролово находится? А то мы с пути сбились.

– Фролово, что ли? Да, километров тридцать отсюда. Вот по этой дороге выезжаете и левой стороны держитесь, доедите до Зимовского хутора, а там по асфальту и прямо до города доберетесь.

– Ну, спаси Христос табя, милый человек! – поблагодарил мужчину Григорий. – А скажи ка нам, не собирается ли хто ехать туда? Может быть и нас добросил бы, а?

– Даже не знаю? – ответил мужчина, – сейчас утро, спят еще все. Вы подождите немного, как люди проснутся, может быть, кто и поедет туда.

– Ну, ты, милый человек, если услышишь, хто едеть, шумни (крикни) нам тогда пожалуйста? – продолжил Григорий, – а мы, здесь пока, на бережку посидим, погутарим. (поговорим)

– Хорошо! – ответил мужчина, – крикну тогда.

И развернувшись, трое казаков подошли к реке и сели на обрыве берега, свесив ноги.

– Ты что? Ты, в правду решил на этой штуки ехать?– кивая в сторону автобуса, спросил Григория Петр.

– А ты что, тридцать верст собрался пешком итить (идти)? – подколол его Григорий, – да, и что в этом плохого? Заодно прокатимся и посмотрим, что это за штука, за такая! Ты что, часто на ахтомобилях ездишь, что ли?

– Эй, Николай! Слышишь, ты на ахтомобиле часто к себе в станицу ездишь? – съязвил, обращаясь к Коле Петр.

– Нет, – ответил задумчиво Николай.

– Значить, нонче (сегодня) поедешь! – продолжил Петр.

– Эй, Никола, а ты что предлагаешь? – спросил Николая Григорий.

– А я, предлагаю переправиться на ту сторону, и заново пройти через Дон, – ответил Николай.

– Ты думаешь, что мы найдем тот ход, через который попали сюда? – начал раздражаться Григорий, – да не найдем мы уже того хода, через который попали сюда! Не найдем! Нету, его! Раз здесь его нету, значит, и там мы его не найдем! Нам нужно искать Шорника! Вот что нам нужно делать! И в записке, это было написано!

– Да, может быть, с ней хто действительно хотел на двор сходить, а мы тут все гадаем и ищем, кого сами не знаем!? – в полголоса сказал Николай.

– На бумаге слова просто так не исчезают! – ответил Гриня, – нам точно нужно ехать во Хролово и искать там Шорника.

– Вон, вон, те, на берегу в казачьей форме, – раздался голос неподалеку.

Казаки, повернулись в сторону, откуда доносился разговор, и увидели ,что мужчина, которого они просили узнать о том, кто едет во Фролово, показывая на них , кивает головой в их сторону, и беседует с кем-то.

– Эй, казаки! Ну, что едите? – обратился другой собеседник к троим товарищам на берегу.

– Да, едим!

– Ну, тогда, залезайте в автобус.

Здесь же, в кустах завелся и загремел ПАЗик (автобус ПАЗ). Трое казаков подойдя к нему, внимательно осматривая современную технику, стали забираться по ступенькам в открытую дверь автобуса. Автобус тронулся, и казаки, удивляясь и изучая обстановку, сели на сиденья.

Шофер, крутя баранку, подпрыгивая от дорожных кочек на сиденье, отъехал. Он потянулся правой рукой к панели автобуса, в которую был встроен черный коробочек и нажал на кнопку. Из под его под ног, вдруг, вырвалась и начала играть современная песня с мужским вокалом: "Я куп – лю те – бе до – м, у пру – да, в Подмосковь – е, и те – бя при – вед – у, в это -т собствен – ный до – м,............"

Николай тут же осиял себя крестом и посмотрел на Григория. Тот же, рыская глазами туда – сюда, встал с сиденья, держась за поручни обеими руками, начал обглядывать ноги мужчины сидевшего за рулем, в надежде увидеть там кого-нибудь сидит. Петр в это время, одной рукой держась за поручень, другую сильно сжал в кулак, чтобы в случае нападения, дать резкий отпор пока еще не увиденному противнику.

Решительный Григорий медленно прошел вперед. Он подошел совсем близко к водителю, подняв голову, и стал смотреть на черный круг в углу кабины автобуса, откуда, по всей видимости, доносилась музыка и слова. Потом он пролез под поручень, который отделял шофера от пассажиров, осмелился протянуть руку и потрогать это необычное сооружение. Но перед это сделать, три раза перекрестился. Двое других казаков чувствовали себя так, как перед своим первым боем, слушая, когда старший скомандует – в атаку!

– Что увидел там? – спросил Григория водитель.

– Поеть!? – показывая пальцем на колонку и удивленно смотря на водителя, сказал Григорий.

– Поет! – ответил шофер, – а чего же не будет петь то? Ты что, DVD ни разу не видел, что ли? Али вы пади накурились чего – то?

Григорий, пролез обратно через поручень, сел на сиденье и молча, поглядел на своих товарищей.

Те же в свою очередь, удивленно глядели на него.

– Откуда сами то? – обратился к казакам шофер.

– Я из Перекопки, – сказал Петр, – а этот, что ближе ко мне, – кивнув головой в сторону Григория, – этот с Логовской, а тот, что подальше, с Перекопской.

– Понятно! – проговорил Шофер, – а, сюда как попали то?

– Да, с войны вот……., – было вдруг начал говорить Петро, как вдруг почувствовал, что на его ногу сильно давит нога Григория.

– Откуда? – переспросил шофер.

– С того берега, – ответил Григорий, – сватать младшего нашего приехали.

– А на эту сторону как же перебрались? – продолжил шофер.

– На лодке с кумом переправились, – ответил Григорий.

– Ясно!

Автобус уже выехал на асфальтовую дорогу и, прибавив скорость, быстро направился в сторону города.

– Эх, как быстро движется! – восхитился Николай, – упряжка добрых лошадей так не поедеть.

– А что, Логовская сейчас, разве живая еще? – спросил путников шофер, – ее же вроде бы с землей сравняли, когда снимали фильм «Они сражались за родину»?

– То есть, как это сравняли с землей? – пролепетал ошарашенный Григорий, и замолчал.

– А во Фролово, что едите то? – продолжал шофер.

– Сватьев собирать же едим, – сказал Петр.

– Ты вот что, милый человек, – обратился к шоферу Николай, – помоги нам разыскать подполковника Шорника?! Больно уж нужен он нам!

– Подполковника? – переспросил шофер, – это вам через военкомат нужно обратиться. Военкомат знаете, где во Фролово находиться?

– Нет.

– Ну, будем подъезжать, я вам покажу, – ответил водитель.

Автобус ехал во Фролово. Разморившись от качки автобуса, казаки в полудреме, продолжали свой путь. Они даже не заметили, как уже въехали в город.

– Вот, смотрите, – начал водитель, – я сейчас, на повороте остановлюсь. Вы выйдите, а я поеду дальше. Как выйдите, повернуть налево нужно, и метров двести пройти. За храмом сразу будет военкомат. Такое плиткой обложенное двухэтажное здание. Вот, вам туда.

– Спаси Христос, табя, милый человек! Дай Бог здоровья! (Так обычно благодарили у казаков) – сказал Петр.

– Давайте! – ответил шофер выходившим из дверей автобуса казакам.

6

Автобус остановился. Трое друзей вышли и огляделись по сторонам. Восхищению и изумлению не было предела. Они стояли на широком майдане, окруженные со всех сторон высокими красивыми домами. Прямо перед ними стоял девятиэтажный дом. Через дорогу, напротив их стоял златоглавый храм. Позади была железная дорога и громыхал только что отходивший от платформы состав поезда. Повсюду ездили машины.

– Батюшки! Что за чудо то?! – начал было Григорий.

– Пресвятая Богородица, Царица Небесная! – продолжил Николай.

Они стояли, оцепенев от такого чуда около четверти часа. Хотя если разобраться, с точки зрения современного человека, то ничего особенного в обстановке, окружающей их не было примечательного. Но представьте себе, что могли чувствовать люди, которые перенеслись из прошлого почти на сто лет вперед!

– Братцы, – первым вышел из ступора и пришел в себя Петр, – так это же хутор Лыжинский!

– Да ну! Ты, брось! – не веря Петру гутарил Григорий, – в Лыжинском всего – то дворов пятьдесят было, а то и меньше того! А здесь, ты видишь башня, какая.

Он кивнул в сторону девятиэтажного дома.

– А эти, – кивая уже на пятиэтажки, которые чуть поменьше, – что это, тоже Лыжинский? – махнув головой на дома переспросил Григорий, – а майдан, на котором мы стоим сейчас, он что, тоже по твоему в Лыжинском был?

– Да, Гриня! – предположил Петр, – нас же всех, через него на фронт на поезде везли с Царицына! Помнишь? Чи запамятовал? А станция, пади так и осталась называться Арчада?! (Вначале станция называлась Михайло-Чертково, в честь наказного атамана Войска Донского в 1874—1881 годах, генерал – лейтенанта Михаила Ивановича Черткова, а в 1875 году получила новое название по близлежащей речке Арчеда, до революции станцию чаще называли Арчада) – А Хроловом, наверняка называется, потому что недалече (не далеко) хутор был такой Хролов (Фролов)! Помнишь те пять домов о которых ты еще, когда мы возля (возле) Дона были, вспоминал. Ты вот, лучше, прежде чем возмущаться сам спроси, что за станция это и может быть она сейчас по – другому как то называется?!

– Эй, милый человек! – обратился Григорий к проходящему мимо прохожему, – как станция сия называется, скажи нам Христа ради?!

– Арчеда, – ответил прохожий.

– Ну что, прав я, чи нет?! – подколол Григория Петр.

– Да – а! Бог знает, как оно все поменялось! – ответил Григорий, – как ты только угадал то? Я представить себе не мог бы, что Лыженский так изменится!

– Ну что братцы? Тронемся, может быть!? – предложил Николай.

– Николай, прав ты! Пора бы уж идти, искать Шорника, – поддержал его Григорий, – Бог знает, сколько мы его еще искать будем!

Они двинулись искать военкомат.

На территории военкомата они окликнули мужчину, проходившего мимо них.

– Эй, добрый человек! – обратился Николай, – с кем нам здесь поговорить, чтобы подсказал как бы найти одного человека?

– Человека найти нужно? – переспросил мужчина, – это вам в отдел кадров или к начальнику нужно зайти. В это здание зайдете, и на второй этаж, там увидите.

– Ай, спасибо, милый человек! – поблагодарил его Николай.

Казаки вошли в здание. Поднявшись на второй этаж, они нашли отдел кадров, где сидели две женщины: пожилая и совсем молоденькая.

– Здравствуй, сестричка! – обратился к молодой девушке Петр, – милая, скажи нам пожалуйста, где нам искать подполковника Шорника Егора Васильевича?

– А к каким родом войск он относится? Где он служит? – спросила тихим и очень приятным голосом девушка.

– Не знаю, милая, – ответил Петр, – кавалерист, наверное?!

– А вы, кто, собственно говоря, такие? – вмешалась в разговор, полная пожилая дама, – для чего, он вам нужен?

– По делу, – сказал Григорий.

– А документы, есть у вас какие? – продолжала дама в возрасте.

– Да какие ж, документы? – ответил Григорий.

– А, может быть бумажку ей дать, что мы с фронта движемся! – предложил Григорию на ухо Николай.

– Да ты что, с ума сошел что ли? Там год, какой указан?! И печать пади уже сейчас другая! – возмутился Григорий.

– Нет документов у нас, – сказал Григорий женщине.

– Ну, так и я вам не могу дать такую информацию, – дополнила беседу пожилая женщина.

– Но! Нам очень нужно! –попросил Петр.

Вдруг, открылась соседняя дверь в коридоре. Из нее вышел человек в военной форме, и проследовал в ту сторону, где шел разговор.

– Петр Ильич, – окликнула его дама в возрасте, когда он стал проходить мимо дверей отдела кадров, – здесь спрашивают подполковника Шорника, а у самих даже документов никаких нет.

– Кто, тут спрашивает Шорника? – подходя к станичникам, поинтересовался мужчина.

–Здравия желаем Ваше Высокоблагородие! – вытянувшись по стойке смирно, по очереди проговорили казаки.

– Здравствуйте! – ответил военком.

– Ваше Высокоблагородие, не можем сыскать подполковника Шорника Егора Васильевича! – отчеканил Григорий.

– А. на что он вам нужен? – переспросил военный.

– По личному вопросу! – ответил Гриша.

– Без документов информации дать не можем, – сказал мужчина и, повернувшись, стал уходить, но остановился и добавил, – на фазенде (так стали называть не большой частный дом, типа дачи, с несколькими сотками земли, после просмотра бразильских сериалов) наверное, он у себя. Фазенда знаете где у него?

– Никак нет, Ваше Высокоблагородие!

– По Коммунистической до Международной пойдете и не доходя два дома, по правой стороне, его дом. Если не уехал куда-нибудь, то там его найдете.

– Спаси Христос, Вас Ваше Высокоблагородие! – отдав честь, сказал Григорий. – Разрешите идти?

– Разрешаю!

Григорий развернулся и пошел к выходу. Остальные казаки, так же, отдав честь, последовали за ним.

– Странные они, какие то! – выйдя из кабинета, сказала пожилая сотрудница военкомата.

– А у Шорника, все, какое – то странное! – задумчиво ответил военком, – даже кот, который у него на фазенде живет, и тот какой то странный!

Развернувшись он направился к выходу.

7

– Ты запомнил, где дом находится? – спросил Николай Григория, – и что это, за названия за такие?

– Да, запомнил. А название, – это, наверное, улицы. В городах, где живет много людей, есть обычно улицы, и у каждой свое название. Надо же, до каких размеров хутор вырос! – продолжал, удивляться, смотря по сторонам Гриня, – почти как Петербург, али (или) Москва.

– А, как ты, собираешься искать эти улицы? – обратился к Григорию Петр.

– Спросим у кого-нибудь, – не дрогнул Григорий, – язык, он же до Киева доведет. Эй, добрый человек, – обратился Григорий к проходящему мимо прохожему, – скажи нам, пожалуйста, как нам до улице Комунитической (Коммунистической) добраться, а по ней до Международней (Международной)?

Не успев получить ответа, он услышал голос Николая:

– Эй, Гриня! Смотри – смотри! Хорунжий идет, на той стороне.

– Где?

– Вон, видишь?

– А, хто у нас сомневался, что казаков через сто лет не будеть, а? – прищурился Григорий, посмотрев на Петра, – эй, браток, – крикнул Григорий проходящему на другой стороне дороге казаку, – слышишь? Подожди нас, пожалуйста?

Казак остановился и стал дожидаться идущих к нему.

– Хух, уморились (устали), пока сюда добрались, – сказал Григорий казаку, – скажи нам, браток, как нам человека одного сыскать? Точнее, где с искать мы знаем, а вот как добраться – нет. Ты бы помог бы нам, а?

– Ну, а что ж не помочь то? Конечно помогу! – ответил хорунжий.

– Ты, скажи нам, – продолжал Григорий, – где вы собираетесь? Уморились мы с дороги. Нам бы хоть перекусить малость, да чуть отдохнуть: с самого утра место сабе не находим.

– А откуда ж сами? – поинтересовался собеседник.

– С Дона мы! – быстро сказал Николай, – рядом друг с другом живем.

– Ну, пойдемте. Я отведу вас к нам: чай хоть попьете, отдохнете немного и расскажите, зачем сюда пожаловали, – ответил новый казак-фроловчанин.

Все вместе они перешли через мост над железной дорогой и отправились в путь.

– Ну, заходите, – подходя к деревянному дому, сказал фроловчанин.

Казаки вошли. За столом, внутри дома сидели два пьяноватеньких казака, и что – то прятали под столом. На столе стояли три грязных стакана, открытая жестяная банка кильки в томатном соусе, лежали перышки от чеснока (листья чеснока), и совсем не много заветренного желтого сала. Далее, в углу лежал и храпел на грязных, потрепанных фуфайках, третий приятель.

– Проходите! Здесь мы располагаемся и работаем, – сказал фроловчанин, – а, это наши орлы, – кивая в сторону пьяных, с усмешкой сказал он.

– Ты кого, это к нам еще привел? – спросил не поворачиваясь, сидевший спиной к вошедшим.

– Ты, хоть поздоровайся, – сказал фроловчанин, – ребята к нам, с Перекопки приехали.

– С какой еще Перекопки? – продолжил, даже не повернув головы тот, – ее что? Еще не перекопали? – решил пошутить он.

– Да, хорош, тебе! – громко крикнул на него другой, сидевший лицом к ним казак, – пускай люди пройдут, сядут.

– Не обращайте на него внимание! – сказал фроловчанин о задире, – он всегда такой! А ,ты поосторожнее! У меня дед, у самого родом оттуда был, из Перекопской!

– Так я ж, из Перекопской, – сказал Николай, – а ты чей? (так обычно у казаков, спрашивали фамилию, либо прозвище, которые в то время были в казачьих хуторах и станицах).

– Воронков. Дед у меня был оттуда! – ответил фроловчанин – хорунжий.

– Знаю таких, – сказал Николай, – когда я на хронт (фронт) уходил, у них казак народился, Ильей назвали.

– Так и деда моего так звали, – ответил хорунжий – фроловчанин, – а на какой фронт ты уходил?

– Это не он, а прадед его на хронт уходил, – вмешался в разговор Григорий.

Николай что-то хотел сказать, открыл было рот, но потом, замолчал.

– Ну вот, видишь? Значит, ты- земляк мой, – сказал громко фроловчанин, и обратился уже к сидевшим за столом, – пускай сядут, выпьют!

– Обойдутся, – сказал задира.

– Эй ты, хорош! – сказал второй. Он был трезвее, – пускай люди, правда, присядут.

– Что, самогон твой попьют, боишься? – сказал грубияну фроловчанин.

Сидевший спиной уткнулся безумными глазами в точку на стене и глубоко задышал, как это делают обычно быки, когда они недовольны.

– По сто грамм выпьют пускай! Все тебе меньше достанется, – продолжал речь фроловчаник, – дежурить, кто за тебя ,сегодня, будет? Пушкин что ли?

– Да нет, братец! Не пьем мы, пост нынче! – поблагодарил Николай, – чай если только.

– А, что за пост ? – спросил почти трезвый из-за стола, – да, вы присаживайтесь.

– Да, что ж вы братцы? Не знаете, что ли? – продолжил говорить Николай, – Успенский нынче пост!

Фроловчанин, в это время, налил из грязной баклажки, в такой же грязный чайник воды и, поставил его греться на электрическую плитку.

– Хто, старший, тут у вас? – задал вопрос Григорий.

– Зачем, тебе старший нужен? – поитересовался флоровчанин, – ты задавай вопрос, а я тебе отвечу на него.

– Не пойму? Как это, в пост, на службе пьяные могут быть? – задал вопрос Григорий, – где порядок? Где дисциплина? Почему, не сечете таких?

– Это кого ты собрался сечь? – растянул свою угрозу заплетающимся языком задира.

– Да, не обращайте ребята на него внимание! – попросил казаков из прошлого фроловчанин, кивая головой в сторону того, – у нас, тут, каждый второй такой.

– А почему, никто не смотрить за этим? – требовал ответа Григорий.

– Ты ко – го это, сечь собра – лся? – опять было разбушевался неугомонный пьяный задира.

Да, сиди ты! – остепенил его фроловчанин, – а то сейчас лежать будешь! – затем обратившись к гостям, сказал

–А кто тут за нами смотреть будет? Мы тут сами себе хозяева. Да и атаман, делает вид, что не замечает.

– А, хто ваш Атаман? – вмешался в разговор Петр.

– Эй! Да вы что? – с удивлением проговорил фроловчанин, – ну, Абрамзон Степан Амирамович у нас главный. Только, зачем он вам нужен? Делает он свои дела, а мы здесь сами по себе. Как буд- то у вас, по-другому?

– Хто у вас атаман? – с удивлением переспросил Николай.

– Степан Амирамович Абрамзон, – повторил фроловчанин, – да вы не обращайте внимание на фамилию. Так то он из наших, по крайней мере, он нам так говорит. Просто, после революции его прадед донской казак и атаман, с семьей бежали на Дальний восток. Там они поселились не далеко от станции Тихенькая, что позже стал называться городом Биробиджаном. А, когда уже началась перестройка в нашей стране, то его правнук, теперь уже наш атаман, решил вернуться на родину своих предков. Вот и приехал сюда он.

– А, что? Революция, уже была? – решил узнать Николай.

– Да вы, что? C другой планеты, что ли? – в шутку сказал фроловчанин.

– И что? Денег таперь нет? Все могут бесплатно ездить, кто куда хочет? – удивленно продолжал спрашивать Николай.

– Ага! Могут! Ха! – ухмылялся фроловчанин, – только бесплатно, на палочке верхом, могут все ездить!

– А, почему, все-таки ваш атаман, не смотрить за казаками? – продолжал распрашивать Григорий.

– Эй, Миш! Ты, кого, к нам привел с ревизией, – продолжал бубнить пьяный.

– Ладно, хорош казаки! – решил оборвать беседу фроловчанин, – сейчас чайник вскипит, пейте чай, да попробуем ваши дела решить. С чем, вы к нам-то пожаловали?

– Шорник Егор Васильевич нам нужен! – ответил Петр.

– Шорник? – задумчиво переспросил фроловчанин, – это не подполковник, случайно?

–Да! Войсковой старшина, – ответил Петр.

– Васильевич, что ли? – вмешался в беседу казак, сидевший за столом, – знаю я его. Он, наверное, на фазенде у себя.

– Отведи нас к нему, милый человек, – проговорил Николай.

– Ну, а что ж, отведу, – продолжил то, – только там ли он, не знаю.

– Да, ладно тебе! Тебе, здесь нужно быть, – вмешался фроловчанин, – я, если я вас сюда привел, я вас и отведу к Егор Васильевичу.

– Спаси Христос, вас, за чай, – собираясь выйти на улицу, сказал Григорий, – но все же, действительно, не порядок тут у вас с дисциплиной, братцы!

В этот момент, в коридоре послышались чьи-то шаги.

8

– Шухер (опасность)! – шепнул фроловчанин своим пьяным сослуживцам, – есаул идет!

Тот, что был потрезвее, быстро убрал со стола пластмассовые стаканчики.

В проеме двери показалась высокая фигура.

– Ну что? Cидим? – грубым голосом спросил вошедший в штатском мужчина, – пьянствуем?

Все молчали.

– Так! Мне нужно человек пять, кирпич разгрузить! – обратилс мужчина к фроловчанину, – давайте, собирайтесь вы все! Сейчас, машина подъедет, заберет вас. Поедите ко мне домой. Там машина подъедет с кирпичом, дождетесь ее и разгрузите.

– Сергей Галадович, к нам вот с Дона приехали, – сказал мужчине фроловчанин.

– Вот! Как раз их забирай, и вместе кирпич разгружать поедите, – ответил мужчина.

– Но, нам дело важное нужно сделать! – возразил Николай.

– Какое еще, дело? – нагло переспросил вошедший, – сейчас поедешь кирпич грузить, а потом будешь дела свои делать! Понял?

– Ваше Благородие, или не знаю как табя там! Мы сейчас, не на военном положении, чтобы с нами так разговаривать, – уже вступился за Николая Петр, – а, уж тем более, Вам кирпич не собираемся грузить!

– Ты, кто такой? – с пренебрежением , брезгливо фыркнул есаул.

– Казак, он! – вмешался Григорий, – не подобает, так с казаком разговаривать!

– С Дона, говоришь они?! – повернулся к фроловчанину Сергей Гладович, – а, ну, быстро! Пошли все грузить кирпич! – заорал он.

– Сам иди! – твердо ответил ему Николай.

– Ты с кем это так разговариваешь? – взяв за шиворот и ,хотев было толкнуть Николая в сторону выхода, прокричал тот.

Но Николай, вырвавшись и оттолкнув мужчину, попросил.

–Уйди, от греха подальше, Ваше Благородие! Я, ведь, не буду терпеть того, как ты со мной поступаешь!

– Сейчас, подожди! – угрожал взбешенный есаул, и, достав из кармана телефон стал набирать номер.

– Авигдор (имя, с евр. означает «отец того, кто установил границы» для еврейского народа)?! – говорил он, – Шмулович, тебя беспокоит! Здесь, у меня в управлении трое наглеют! Пришли наряд!

Казаки из прошлого смотрели с удивлением на происходящие. В руке у есаула, было нечто черного цвета, напоминающее плоскую дощечку, в которую он говорил. Дощечка святилась, и из нее слабо доносился чей-то голос. Николай, медленно осиял себя крестным знамением, и растерянно посмотрел на своих товарищей. Те, стояли, вытянув шею вперед, прислушиваясь и поглядывая то на телефон, то друг на друга. Затем, Григорий все-таки повернулся к фроловчанину, и сказал:

– Может быть, пойдем отсюда?

Фроловчанин молчал.

– Куда, ты собрался идти? – опять взревел есаул, – сейчас, поедешь, подожди!

– Ваше Благородие, что это у вас такое, куда Вы сейчас говорили, а потом в карман положили? – осмелился спросить Петр.

– Сейчас, ты мне пошутишь, – кивая головой бесился Сергей Гладович.

Минуты через две, раздался скрип тормозов, и в темном просвете комнаты, появились четыре силуэта в форме полиции. Они были с автоматами. Подходя ближе, они поздоровались с Шмуловичем, и тот, что был постарше в звании, спросил:

– Кто, тут, наглеет?

– Вот эти, трое! – показал на троих друзей из прошлого есаул Шмулович.

– Так, граждане, пройдемте! – проговорил старший полицейский, хватая за руку Григория.

– А, куда мне с тобой идти? – вырвав руку, сказал Григорий, – мне что, идти некуда что ли? У меня и без табя дел полно!

– Так! Что? Сопротивление собрался оказывать? – глядя в глаза, засвирипел старший полицейский и попытался заломить за спину руку Григорию.

Григорий опять было вырвался, но страж полиции, резко выхватив наручники, быстро сковал его. Петр с Николаем, было принялись оттаскивать старшего полицейского, но трое других полицейских, подбежав, хотели тоже заломить казаков. На что один из них, получил смачный удар в лоб от Петра. Другого же из полицейских, оттолкнул Николай, так, что тот, споткнувшись упал, но вскочил, одернул затвор у автомата и прицелился в сторону станичников.

– Отойти назад! – скомандовал полицейский, – лечь, на пол! Руки, за голову!

Петру с Николаем пришлось подчиниться приказу. Представители закона, завернув руки за спину казакам, надели им наручники. После чего, подняв их руки к верху, повели в машину.

Когда наших казаков посадили в полицейский УАЗик на заднее сиденье, один из полицейских, сильно ударил Петра сначала по лицу, а потом ногой в живот. Затем он закрыл двери, перешел на переднее сиденье и сел вместе с остальными полицейскими. Машина двинулась в участок.

9

Дорогой все молчали. Она длилась недолго. Автомобиль остановился. Двери открылись и друзей по одному, нагнув, заламывая руки, повели в отделение. За дежурной кабиной их повели к камерам. Проходя по коридору, когда уже никого не было рядом, один из полицейских отпустив Петра слегка вперед с разбега сильно ударил того подлым ударом ногой в спину.

Казаков из прошлого довели до одной из камеры, сняв с них наручники, втолкнули внутрь.

– Гринь, за что они нас? – спросил Николай, – мы же ведь ничего не сделали.

– За то, что кирпич не захотели грузить этому мужику, (мужиком раньше в казачестве называли обычных крестьян, которые тогда не были привилегированные в отличии от казаков) который есаулом себя кличет, – ответил вместо Григория Петр, – вот, табе и коммунизьм!

– Есть что закурить? – спросил кто-то в темной камере.

– Нету, – ответил Григорий спросившему, – ну, и законы здесь у вас: ни за что людей – казаков в тюрьму сажают! Что за власть это ишо (еще), такая неладная!

– А здесь все ни за что сидят, – сказал уже другой голос в камере.

– А что ж вы тогда молчите-то? – устремив взгляд в темную камеру, спросил Григорий.

Присмотревшись, он увидел, что задымленная табачным дымом камера, была переполнена людьми.

– А ты что, решил с властью повоевать? – спросил опять первый голос.

– Какая же это власть,что так не справедливо с людьми поступаеть? – вмешался Петр.

– А ты, будто с луны свалился!? – кто- то, встав с кровати, проследовал в сторону казаков. – что, первый раз, что ли сюда попадаете? Постой! Это не на базаре, я тебя случайно с плеткой видал? Ты ходил бабок там разгонял!

– Нет, не я, – ответил Петр, – не казачье это дело по базару бабок разгонять!

– А что же вы там, то и дело толкаетесь? – продолжил тот.

– Не знаю, хто там толкается, а я на базар не воевать хожу! – ответил Петр.

– За что же забрали вас? – спросил уже третий голос из камеры.

– Табе ж говорять: ни за что! – ответил Николай, – кирпичи отказались грузить, вот за это и забрали сюды. (сюда)

– Мой прадед, тоже казаком был. Только он без вести пропал, – продолжал говорить последний, – с первой мировой в 1918 году, как возвращались они с фронта втроем с товарищами, так уже темнело и решили они заночевать в хуторе Саушкином. Неизвестно, что с ними случилось! Пропали они на утро. Хозяйка проснулась, пошла к стогу сена, где они ночевали, глядит, все на месте, и лошади стоят на базу, а их нет. Искали их долго. Да, толку! И с тех пор о них ни слуху, ни духу!

– А куда ж они пропали? – спросил Григорий.

– Да кто их знает? – ответил рассказчик, – одни говорят, что мол того ночью пошли в Дону охлынуться (искупаться), да так и потонули в нем. Другие говорят, что от радости, что они домой возвращаются в время смутное, решили они на вольные хлеба податься, а потому даже от счастья коней побросали и сбежали куда – то. А третьи базарят, что нечистый рядом в лесу был, так говорят- они ночью с ним спутались, а после этого исчезли.

– И что, после той ночи, их уже никто не видел совсем? – вмешался в разговор Николай.

– Нет! – ответил рассказчик.

– Да, уж…

На минуту разговор прекратился.

– А кому же вы отказались кирпичи грузить? – вновь поинтересовался очередной невидимый сокамерник.

– Да какой-то мужик, зашел к казакам в их правление. Есаул вроде бы, – ответил Николай. – но так как он сабя ведет, что -то не похож он вообще на казака!

– А ! Это же ваш, Шмулович! – воскликнул сокамерник, – нашли вы с кем связываться! Что вы, своих старших, не знаете что ли?

– Не знаем! Не здешние, мы, милый человек, – продолжил общение Петр. – Человека одного ищем. К местным казакам пришли, а там этот мужик приехал и стал командовать, как- будто на войну всех звать. Вот мы ему и высказали, что с казаком нельзя так поступать. Он начал руки распускать, мы ответили. Один в лоб хорошо получил! Ну, нас кандалами сковали и сюды привезли.

– Сергей Галадович Шмулович, – вот как вашего есаула зовут, – продолжил новый сокамерник, – они с начальником полиции, вась – вась (хорошо) живут.

– Да. За это вам срок светит, – сказал самый первый бас, – сотрудникам правоохранительных органов оказали сопротивление при исполнении служебных обязанностей.

– А ты-то сам, хто? И за что сидишь здесь? – спросил Николай.

– За то, что штраф не могу выплатить, – ответил мужчина, – был на митинге, арестовали и сюда посадили. Сказали: или плати штраф, или сиди. А сам- писатель я.

– Вы? Писатель?! А что за митинг был такой? Что пишите Вы, господин хороший? – спросил Григорий.

– Против нынешней власти митинг! А пишу я о жизни, о людях, – ответил мужчина.

– Мы на Дону живем! У нас своя власть, – вдруг вмешался Петр. – никто с нами не в праве так поступать, как здесь с нами поступили!

– В иллюзиях Вы живете, молодой человек, думая, что у вас власть другая! Пришла бы эта власть к вам, она бы и с вами там точно так же поступила бы, – продолжил мужчина.

– Хто бы ее пустил к нам?! – ответил Николай.

– А вы думаете, что эта власть спрашивать вас будет, хотите вы этого или нет? – продолжал говорить собеседник, – эта власть, если ей нужно она просто берет все себе, а если кто против ее, она сразу рот тем закрывает всякими методами.

– Чтобы казак в тюрьме сидел?! – продолжил возмущенно Николай, – нет, у нас свои законы и свой суд! Мне вообще интересно, кому я сейчас могу пожаловаться, что так с казаком поступають?

– Ну ,ты брат, даешь! – продолжил писатель, – вы как -будто до революции родились! Кто такой, казак сейчас? Это до революции, да! У вас было и самоуправление, и свои законы, и своя власть! А сейчас, мы все одной власти подчиняемся, будь ты хоть казак, хоть кацап (у казаков, значит любой русский, не казак), хоть хохол! Ты вот форму эту, зачем одел? Что ты от этого приобрел? И кому, ты сейчас служишь? Этой власти, которая тебя сюда упрятала за то, что ты кирпич какой-то мелкой шишке (начальнику) не захотел грузить? Сейчас брат не так, как было до революции, когда была у тебя своя земля и ты налогов не платил. У вас в казачестве вы тогда сами решали, кому какую плату за вину выносить. Вы были автономной республикой, в которой решали все сами, и каждый в этой республике был равен. А сейчас, ты подчинен власти, которая тобой правит. Куда она скажет, туда ты и пойдешь! Так что, форма твоя казачья, тут не причем! Полностью систему, нужно менять на Дону! Как, в общем- то и не только на одном Дону, а вообще в России, и во всем мире!

– Милый человек, скажи нам, пожалуйста, а почему же все молчат? – вмешался Петр. – Почему не вынесут это все на круг, и не решат все, так как нужно?

– Сдается мне, что вы точно до революции родились, – сказал мужчина. – Потому что, за семьдесят лет советской власти, у людей, уже сложился свой менталитет. Казаки привыкли что их, так называемой республикой кто-то уже правит, а именно то правительство, которое сейчас стоит у власти.

– Но ведь царь, он тоже нами правил, – уже вмешался Григорий.

– Да, царь после Пугачевского бунта, можно сказать, что стал править казаками, – продолжал мужчина, – но казаки всегда жили автономно, со своим правлением и всегда себя считали вольными. Как нам всем известно, некоторые из казаков еще до Емельяна Пугачева не хотели служить царю, ушли в Турцию, на Дунай. Из этих же часть "игнат – казаков" ушли в Бессарабию и Болгарию. После предательства Емельяна Пугачева, сделанного казачьими полковниками, кстати, в обмен на голову Емельяна, все казачество, получило вольную от Царя. Но, как бы там ни было, казаки в отличие от других сословий всегда были свободными людьми! Единственное что они обязаны были делать для царя и отечества, так это исправно нести воинскую службу. Что у них, как все мы знаем, очень даже хорошо получалось. Это были настоящие войны! Недаром, Наполеон, когда наблюдал за казаками в свою позорную трубу, говорил: « Дайте мне двадцать тысяч казаков, и я завоюю весь мир!»

А сейчас что? Ведь сейчас, кто вами правит? Те, кто еще сорок лет назад к казачеству не имели никакого отношения! А кто, их выбирает? Да никто! Они сами себя провозгласили атаманами, есаулами и прочими, поставив рядом с собой, тех людей, которые им стали выгодны.

У людей в нашей стране, в том числе и у казаков, за время СССР сложилась рабская психология. Мы, к сожалению, привыкли не выбирать, а брать то, что нам дают! На – держи, а если не возьмешь, то тебе еще хуже будет! Это ужасно! Я сам по своей крови казак и мне очень обидно, когда с нашим народом, поступают так! Я против рабов! Я за свободу жизнь отдам! Вот за это я и здесь!

– Но почему же, все-таки народ не хочет стать свободными? – продолжал Петр, – почему народ и казаки не хотят все поменять и стать свободными?

– Как я уже сказал, рабская психология и мнение толпы, а еще большое влияние СМИ, – продолжал мужчина, – мало кто хочет разобраться во всем и сказать свое мнение. А если он и начинает говорить, то в лучшем случае, он окажется как я, здесь.

Послышались шаги у дверей камеры, она открылась, в дверном проеме появился толстый полицейский.

– Эй, ты! – кивая в сторону Петра, заорал полицейский, – к следователю!

Петр встал и направился к выходу.

– Выходи, лицом к стене, руки за спину! – продолжил полицейский и закрыл за Петром дверь. Затем зашел за спину казака и сказал:

– Разворачивайся и двигайся на выход!

Проследовав к кабинету следователя, Петр вошел в него. За столом сидел человек средних лет в штатском и что-то писал, слева его за другим столом сидел еще один мужчина чуть постарше первого и постукивал по столу дубинкой.

– Ну, что? Пьяный? – нагло задал вопрос следователь Петру.

– Последний день поста, нынче! – ответил Петр, – нельзя пьянствовать!

– А бить полицейских в пост при исполнении ими служебных обязанностей можно? – заорал следователь.

Второй полицейский, тот , что был с дубинкой, подойдя к Петру и смотря прямо в глаза, сказал:

– Здороваться тебя, не учили, что ли?

Последовал резкий удар дубинкой Петра в живот.

– За что ты бьешь мене? – выпрямляясь, заголосил Петр.

– Нет, ты видал? – прогуливался вокруг Петра полицейский с дубинкой, – ты зачем сотрудника нашего избил? – и нанес Петру еще один более сильный удар в живот.

Тяжело дыша, держась за живот, казак просипел:

– Что же ты, как со скотиной со мной разговариваешь? Бес ты в погонах!

– Бес? – с удивлением проговорил полицейский. – Ты кого это бесом назвал?

Подойдя сзади казака, страж порядка перекинул дубинку через его шею и стал душить. Секунд через двадцать, отпустил и, глядя в глаза Петру, который был почти в обмороке, опять прогнусавил:

– Кто, бес?

Он хотел опять ударить ослабевшего казака, но Петр схватил за дубинку и, вырвав ее из рук полицейского, закричал:

– Не угомонишься ты никак?! Силу свою почувствовал, когда видишь, что я без оружия?!

Полицейский попятился назад, схватил деревянную табуретку и замахнулся на Петра. Петр сильным ударом выбил табуретку из рук полицейского дубинкой ,подойдя к нему замахнувшись ею, победно сказал:

– Ну, что теперь, бес в погонах, может быть остепенишься?

Но, тут вмешался следователь, сидевший за столом и все это время наблюдавший за данной картиной:

– Эй, гражданин! Вы сейчас прибыли сюда, чтобы давать показание! Сопротивление и помеха следствию усугубит Вашу вину! Немедленно, положите дубинку на стол и сядьте!

Петр, сделал все так, как велел ему следователь.

– За что Вы ударили сотрудника полиции? – спросил следователь.

– За то, что не дал нам идти туда куда нам нужно идти было! Я, как и этот ваш дубинчатый, стал вести сабя, – показал на сидевшего на полу следователя Петр.

– Ты с кем это так разговариваешь? – начал было говорить недавно осаженный.

– Тихо, пускай рассказывает, – остепенил полицейского следователь. – знаешь, сколько по статье тебе положено сроку за все твои дела? – сказал он, обращаясь уже к Петру. – два года, минимум или штраф в размере двести тысяч рублей! Понял?! Сам откуда будешь?

– Из Перекопки, – ответил Петр.

–Из Прекопки! – передразнивая, сказал следователь,– где будешь деньги брать?

– Не знаю, – ответил Петр.

– Значит, два года будешь мотать! – ответил следователь. – Давай, сейчас тогда в камеру, подумай на счет денег, а завтра я тебя вызову.

– А с его друзьями, что будем делать? – спросил полицейский следователя.

– По пятнадцать суток им дадим! – ответил тот.

После разговора, следователь, довел Петра до дежурной части и передал его дежурному конвоиру. Тот отвел его обратно в камеру…

10

– Ну что там, Петро? – поинтересовался Николай.

– Сказал штрафу нужно платить, или два года тюрьмы, – ответил Петр.

– Видите! – продолжил свой разговор писатель, который был на митинге, – а ведь я уверен, что вы там не были виноваты!

– Совсем не были! – уже ответил Григорий, – все этот толстый. Он первым начал, тот, что есаулом себя кличет.

– Что теперь будем делать, Петро? – поинтересовался Николай.

– Не знаю!

– Что посоветуешь нам, милый человек? – обратился Григорий к мужчине.

– Деньги искать, – ответил мужчина, – или же, как и я будете здесь сидеть.

– Эт, за что же то я должен им деньги платить-то? – возмутился, оглядывая всех в камере, Петр, – неужели за то, что я ударил полицейского? Так он же, сам полез на рожон (Рожон – это заостренный кол. Означает идти навстречу явной опасности вопреки здравому смыслу)! Хто ж это ему казака разрешил трогать-то?

– Э – э брат! Вот тебе и власть твоя! – ответил мужчина, – да и кто ты сейчас, казак нынешний?

– Та на что ж это, мне такая власть нужна! – прогремел Петр.

– Прав ты! Ни тебе, ни мне, никому такая власть не нужна! – поддержал писатель, – только вот сделать ничего нельзя, сразу тебе рот закроют.

Все большая ложь! А новейшая история, особенно у нас в России, так, и не написана! Есть, какие-то общие факты, – революция, войны и т.п., а самого проникновения в суть этих фактов, разъяснения этих тонких вещей, из-за чего это все произошло, так и нет. Поэтому, многие, именно новейшую историю толкуют на свой лад. Ели кому выгодно, могут запросто подменить истину на ложь! Ведь, из-за не знания фактов, можно легко внести подмену, обманув, таким образом, весь окружающий нас мир миллионов, а то и миллиардов людей! Обман от которого все люди, или будут ненавидеть друг друга, из-за разных взглядов на исторические проблемы!

Все- ложь! Единственного кого рекомендуют интеллигентные, умные люди, что бы лучше узнать новейшею историю, узнать правду, так это читать Солженицына – "Архипелаг ГУЛАГ" и другие его произведения!

Раздался тенор из накуренной камеры.

– Я, тоже, между прочим, такого же мнения. Все в руках власти! Поставят кого-нибудь вроде Ленина или Сталина – царем с "правильными", " моральными" лозунгами. Скажут нам о братстве и равенстве, а сами будут под себя грести, а вместо коммунизма, во главу поставят "христианство – православие", но во главе будет не Бог – Любовь, а какой-нибудь диктатор-царь, и все люди будут делать, то, что им будут говорить, потому что не своей головой будут думать и не сами решать, а что этот "папа" им будет диктовать! И посыплются опять головы налево и на право! Как не придешь в церковь, так то идело слышишь: вот, мне батюшка сказал, так нужно делать! Мне батюшка запретил выходить замуж за этого парня! Как будто своей головы нет у них? Что он батюшка, Бог что ли, чтобы за всех решать кому что делать?! Да и Бог, насколько я знаю, дал людям свободу, поступать так, как они считают нужным!

– Вот и я, о чем и говорю! – поддержал писатель, – ведь, сколько сейчас людей ходящих в церковь, ищут себе духовника, и живут не своей жизнью, а так как им скажет тот, кого они избрали руководителям своей жизни!

– И что же это, по Вашему мнению, ненужно и батюшек слушать что ли? – спросил писателя Григорий.

– Я не сказал, чтобы совсем не слушать, – ответил писатель, – я сказал о том, что за человека, как ему жить и как поступать никто не вправе решать: ни батюшка и никто другой! Даже Господь, дал нам право выбора, и решать, анализировать, как поступать, и как жить! Другое дело послушать совет. А для того, чтобы разбираться, кто есть кто в церкви, как поступить, кого слушать, а кого и вовсе нет, есть полная катехизаия, которая длится не 15 – 20 минут, не месяц, а как минимум месяцев девять, а то и больше – год или два!

– А, как же тогда некоторые берут послушание в церкви? – уже спросил писателя Николай.

– Ну, скажем, послушание, в основном относилось к тем, кто в монастыре, – ответил писатель, – даже если человек, просто приезжал туда трудничать. Да, еще может быть в какой-то степени, это относилось к нововоцерковленным людям, которые вот-вот только вступили в церковную жизнь и еще пока толком ничего не знают о том, что происходит в церкви. Но, как правило, такого рода послушание, заканчивается максимум через полгода или год!

– Я знаю, – продолжал говорить тот же голос из глубины камеры, – одна баба себе завела духовника, так теперь, что он ей скажет, то она и делает. Так она вообще, стала пытаться жить, как живет матушка того священника – духовника. А, как она может жить так же, как матушка, если у нее муж не в церкви работает, а на стройки? Тут уж извините, пожалуйста, меня, в церкви молитвы, а на стройке мат сплошной!

– Так я что и толкую- то! – сказал писатель, – это большое дерзновение со стороны священников, сделать своим послушником человека – прихожанина, даже если этот человека сам хочет этого! Ведь, это нужно быть, чуть ли не второй половиной этого человека. Нужно мыслить так, как этот человек, жить, пройти путь этого человека. А у каждого человека свой путь: один работает в библиотеке, другой работает на стройке, третий в силовой структуре, четвертый в творческой сфере, а самому священнику, допустим, нравится механика. У всех людей на одни и те же вещи, могут быть разные взгляды. Каждый человек уникален. Для того, чтобы было все в порядке и внутри самого человека, и в семье, и в церкви, и в стране, и во всем мире, нужно пройти полную катехизацию! А не бегать, за каждым советом к батюшке, снимая с себя ответственность и перекладывая ее на священника, который может быть, совершенно иного взгляда! Ведь это и в правду, какой-то Ватикан получается, где все решает за всех один человек! Но мы в отличие от католиков православные, где каждый решает сам за себя и соборно!

– А, как же тогда ты объяснишь то, что сейчас твориться в нашей церкви? – опять выкрикнули из глубины камеры, – зачем сейчас люди, особенно девушки, ищут себе так называемых "духовников"? Что им не живется своей жизнью? Зачем им нужно, что бы за них, кто-то решал, что им делать, за кого выходить замуж или нет? Зачем им вообще нужно, что бы за них кто-то решал, как им жить?

– Что касается девушек и женщин, – продолжил беседу писатель, то, женский характер – это целая психология. У женщины – природная потребность быть замужем, слушать мужа, что он скажет ей и соответственно выполнять то, что ей скажет муж. Но! Тут есть одно дополнение!

–Так и должно быть! – вместе выкрикнули казаки, – а что, по-другому, что ли должно как то быть? У нас и батюшки в храме говорять, что бы жены мужей своих слухали (слушали)! – продолжил уже Григорий.

– А что же это за дополнение, о котором ты хотел сказать?

– А дополнение такое! – продолжил писатель, – как девушка или женщина, может слушать своего мужа или возлюбленного, и выполнять то, что он скажет ей, если ее мужчина не прошел именно полную катехизацию, и знает столько же, сколько и она, а то и того меньше? Я говорю именно о полной катехизации! И всегда буду повторяться, потому что это очень важно! В церкви, прихожанам нужна именно полная катехизация! Тогда все встанет на свои места! И девушки с женщинами не будут уже искать себе духовников! И будет, как положено – или слушать своего мужа, или в крайнем случаи решать все вместе, где во главе этого решения, будет Господь!

– Бабе, наравне вместе с казаком, али (или) с мужиком вместе все решать?! – было перебил мужчину Петр, – да где ж, сие написано-то? Что же это за безобразие то, чтобы я со своей бабой советовался? Что скажу, то и будеть (будет) делать!

– А помнишь, как ты ее на руках носил? – вмешался Николай, – гостинцев (подарков) сколько ей с фронту везешь! Да ей с тобой и советоваться не нужно! Ты, как только ее увидишь, так сразу раскисаешь, и с табя хоть веревки вей!

– Вот женисси, ( женишься) посмотрю я, что с табя будут вить! – ответил Петр.

– Понимаю вас, – ответил писатель, – вы хотите вернуть то, что было раньше. И жить так, как жили раньше казаки. Но с тех пор, уже прошло почти сто лет. И вернуть то старое отношение к женщине уже не возможно. Да и не нужно!

– А я бы, с удовольствием по тем старым меркам пожил бы! – вмешался еще один сокамерник на сутках сидящий,– придешь домой, скажешь бабе: «Давай поесть!». На тебе – несет. Скажешь: «Ты это не делай». Она и не делает. А если не послушает, то и подзатыльник можно влепить! А самое-то главное- она ведь и жаловаться никуда не побежит, и не приедут на воронке и не заберут в каталажку! Вот жизнь была бы! Вот это я понимаю!

– Ты уж сколько раз, за свою бабу на сутки (имеется в виду на жаргоне 10 – 15 суток) сюда попадаешь? – спросил его писатель.

– Да раз семь уже попадал, – ответил новый собеседник, – менты (милиция или на новый вариант полиция) моей бабе кричат : «Пиши заяву (заявление), мы его на год закроем (посадим в тюрьму), а то и на три, если сильно побьет». А она не пишет.

– Хорошая баба у тебя! Жалеет тебя! А то, парился бы (прибывал бы) в зоне.

– Ага, хорошая!– ответил тот, что был на сутках, – я ей, когда вернусь, башку (имеется в виду голова "башка") скручу! Боится она меня, вот и не пишет заяву.

– Ну да! Боится она тебя? – возразил писатель, – если бы боялась бы тебя, то ты на сутках здесь не парился бы, а она давно бы уж убежала бы от тебя, а ты бы срок мотал бы! Любит она тебя! Понял?! Правда не понятно за что? Раньше, в прошлом веке, ты должен был работать и домой нести! А она должна была бы тебе и твоим детям готовить и шить тебе одежду, обстирывать тебя, да латать за тобой портки твои грязные. И что ты думаешь, раньше все мужики баб чтоли своих били?

– А, что я виноват, что сейчас бабам дали такие же права, что и мужику? – ответил суточник, – и что она может делать и говорить все, что и мужик! Я эти права, что ли издавал?

– Как это так? – перебил их разговор Петр, задав вопрос писателю – баба – жена, с такими же правами, как и муж?

– Вернуть старое отношение к женщине уже нельзя! – ответил писатель, – да уже и ненужно, опять я повторюсь!

Потому что, во-первых, уже не возможно- так как со старыми стереотипами и подходами к женщинам мало кто сейчас захочет согласиться! Ведь то, что было, в современном мире подразумевает несвободу человека, а социальное неравенство полов в обществе. Современная женщина, может сама себя содержать, и от мужчины, сейчас не так требуется печься о содержании семьи, как раньше. Современная женщина в равных правах с мужчиной и она может даже превосходить мужчину по своему заработку и положению в обществе.

– Ага! – перебил один из сокамерников, – и, не смотря на такое равенство, бабы к богатым, как мухи на "сладкое" липнут!

– А мне, так хорошо все-таки, что коммунисты, сделали равными нас с женщинами! – раздался голос того, кто сидел на сутках за избитую им жену – а, то работай, горбаться на нее, а ей все мало и мало будет. Ей нужно, – пускай сама идет вкалывать! Мне вон поесть, одеться и переночевать есть где, и хорошо! А то я еще и ее содержать должен, – глупость, еще какая!

– Тебя не понять! – опять продолжил заступник, избитой женщины,– тебе, то нравится, что женщина равная с мужчиной в правах, то нет! Не пойму, за что она тебя вообще любит?! Ты ей, мало того, что денег не даешь, так ей хотя бы хоть доброе слово когда-нибудь сказал бы! От тебя же ведь, кроме как мата в ее адрес, больше ничего и не услышишь! Еще время от времени, умудряется ей по голове настучать! Вот ведь жизнь, какая сложная штука! Одни любят и их отвергают, а другие морды бьют, и от них женщины без ума!

– Ничего! Пускай знает свое место! – ответил "семейный" дебошир, – баба, она и в Африке баба!

– А ты, что скажешь на это, господин писатель, – спросил у мужчины Петр.

– Ну… – ответил рассказчик. – представь себе женщину ограниченную, хоть и красивую? Ну, побудешь ты с ней месяц – другой, а потом надоест она тебе! Будет за тобой только портки стирать, готовить, да убирать. А, сейчас, женщина на равных может зарабатывать и делать, то, что и мужчина, а не только дома сидеть и за детьми ухаживать. Да и к тому же в цивилизованных странах за ребенка очень печется государство. Я не говорю о ювенальной юстиции, но можно взглянуть на арабские развитые цивилизованные страны, и мы увидим, что государство поддерживает семьи материально. Хотя не во всех этих странах женщина имеет такие же права, как и мужчина!

– Ну, та Бог с ней, с женщиной, – сказал Григорий, – ты нам лучше расскажи, что же происходить нынче? И если нынче не совсем все так уж и хорошо, то, как мы дошли до такого?

– Ну, сейчас, как я уже сказал, многое чего насаждается очень чуждого и не свойственного нормальному человеку, а тем более христианину! И сейчас, те, кто это делает, поняли, что наш народ, фактически перестал верить всему вокруг. Все больше людей обращаются к Богу и церкви! Так вы думаете, что же придумали те насаждальчики?

– Что?

– Что? – послышались вопросы из камеры.

– А то, что уже начинают врать людям об образе христианской жизни и самом христианстве: через культуру, историю, все возможные похожие на христианские фильмы, выставки!

В свое время Карамзин сказал: «Историю нужно писать честно, ничего не добавляя и не отнимая!» Кстати, насколько мне известно, это единственный человек, которому можно в истории довериться!

Сейчас же я читаю Марка Блока, которого мне посоветовал один очень умный, мудрый и воцерковленный человек. В1944 году его арестовало гестапо, и бросило в тюрьму, а чуть позже расстреляло. Вот, это был настоящий историк!

Представьте себе, что во всем мире, напишут одну, ложную историю и все начнут, сделав для себя выводы, жить не так, как было бы правильно, а так как нам всем это преподнесут! Ведь история влияет на будущее!

– Но ты же ведь добрый человек, знаешь ее!? – заявил Петро.

– И я ее толком не знаю, – ответил мужчина, – просто считаю важным, что всегда нужно все анализировать опираясь на правильное служение Богу!

Как я уже говорил, – остерегайтесь подделки истории! Кто пишет историю, тот пишет будущее! Один из самых первых известных фальсификаторов истории был царь-император Петр – 1. Это он был инициатором переделки икон Александра Невского, которой до написания новых икон представал на них в монашеских одеяниях, а впоследствии он стал представляться на иконах в доспехах. Для чего это было нужно? Надеюсь, вы сами понимаете, чтобы подменить взгляд людей на христианство. Ведь люди, глядящие на икону в доспехах, видели не христианскую, смиренную умиротворенную жизнь, а наоборот, горячую, воинственную. И глядя на эту подмену, люди уже воспринимали христианство не в виде отшельничества, благочестия и иночества, а как воинственную религию.

Далее шло образование синода и дальнейшее отхождение от взглядов церкви. Стали появляться такие философы как Энгельс, Маркс, которые в своих работах говорили о том, что этические взгляды и мораль формируются не на основе христианства, а за счет прогрессирования человечества в его психологических взглядах. Многие интеллигентные круги стали исповедовать Маркса, стремясь к тому, чтобы его учение было воплощено, так как оно несло равенство, что- то похожее на христианство, тот самый коммунизм, но с насильственным захватом власти и разделом материальных благ.

Началась первая мировая война. Крестьяне-солдаты, воевавшие на разных сторонах фронта, стреляли мимо своего противника, потому что в своем сердце и душе оставались христианами, будь то православными, католиками, либо протестантами. Эта война для многих простых людей была мясорубкой, где страдало и умирало человечество!

Появился. В. И. Ленин, который к тому времени пользуясь недовольствами народных масс, воспользовался и внедрил Марксистское учение о братстве народов, о социальном равенстве, то есть внедрение коммунизма за счет насильственного к нему привлечения, посредством революции.

Некоторые до сих пор уверены, что политика вождя мирового пролетариата была правой и справедливой. Но я хочу вам сказать, то, что я знаю из собственных анализов, что его политика была основана на вранье. Всеми методами он привлекал к себе народные массы, а народ верил ему, верил этой ложной политике и с мечтой в глазах шел завоевывать себе равенство и братство.

Почему его политика ложная спросите вы? Начнем с того, чтобы народ шел воевать против аристократии. Велась огромная пропаганда о том, что именно аристократия и дворянство мешает развитию коммунизма, так как те не хотят делиться своим нажитым имуществом. Аристократию нужно уничтожать! Но, если разобраться, многие интеллигенты сами были последователями учения Маркса.

Далее шла ложная политика по отношению к крестьянству. После социалистической революции 1917 года и длившейся на то время гражданской войны, был внедрен НЭП, а чуть позже шла страшное раскулачивание крестьян, их переселение со своего места жительство на Урал и Сибирь. Одним словом это был геноцид крестьянства.

Это еще один из обманов.

Возьмем теперь вас, казаков, которые отказывались воевать на стороне Белой армии, так как к ним было обращение со стороны большевиков, чтобы они не воевали с простым людом. Умело манипулируя призывом к вере в Бога, отечество и Царя, они призывали присоединиться к Красной армии. И некоторые из казаков, такие как Буденный, присоединились к движению Красных. Когда завершилась кровавая гражданская война между Красными и Белыми, к казакам так же был применен геноцид. А если бы казаки были бы полностью на стороне Белого движения, то никакая Красная армия их не одолела бы!

Мы видим еще один обман по отношению к народу.

Ну и наконец-то самый важный обман произведенный Лениным и его партией!

Ленин совершил революцию, сделал всех людей равными, призвал к окончанию войны и миру. Тогда зададим себе вопрос, – а что разве церковь, которая к тому времени была очень слаба, не хотела мира, была против социальной справедливости граждан, разве она не призвана к тому самому общинному образу жизни под названием коммунизм? Но, почему же Ленин и его сподвижники стали уничтожать зверскими путями церковь? Ведь они вместе хотят одного и того же?

Ответ простой! И Ленин, и коммунисты, сами хотели быть на земле богами. По Достоевскому в его произведении «Бесы» – человекобогами.

В 1917 году был собран первый собор церкви в России. Здесь сразу же возникло масса вопросов и первый из них о просвещении людей в церковной жизни (катехизации), а так же дальнейшей жизни церкви, как общины. Но сколько же козней стала делать церкви та политика, которая пришла к власти. Так продолжалось до 1941-43 года. Постоянные репрессии священников и верующих людей, их расстрелы, уничтожение храмов. И кто после всего этого, может заявить что Сталин, которого на четвертом курсе за воровство выгнали из семинарии, был верующим?

Сталин хорошо знал рычаги, которыми можно было повлиять на народ, который к тому времени еще хоть и пассивно, но оставался верующим, и потому 24 июня 1941 года на пьедестале мавзолея, он обратился к людям со словами: «Дорогие братья и сестры!»

С началом Великой Отечественной Войны, на оккупированных немцами территориях в массовом порядке открывались храмы, возрождались монастыри, начинали действовать пастырские школы. Происходило то, что некоторые современники называли «вторым крещением Руси».

Конечно же, нацизм в его античеловеческой сущности с христианством абсолютно не совместим, и в случае победы Германии в войне Православную Церковь ничего хорошего не ожидало. Но в пропагандистских целях немцы старались всячески использовать религиозный фактор. Само нападение на Советский Союз они пытались представить едва ли не как «Крестовый поход». Поэтому немцы не препятствовали массовому открытию храмов, а лишь мешали их объединению в единую церковную организацию. В этом их политика была похожа на политику большевиков в 20-е годы: всяческое содействие дроблению Церкви. Но, тем не менее, внешний пропагандистский эффект был очень сильный. Храмы на оккупированных территориях открывались тысячами.

Сталин видел, что на оккупированных немцами территориях, в массовом порядке открывались храмы, возрождались монастыри, начинали действовать пастырские школы. Исходя из этого, и он должен был что-то этому противопоставить: если храмы открываются при Гитлере, значит, они должны открываться и при нем.

Московская Патриархия и лично митрополит Сергий, возглавлявший ее в то время, буквально с первых часов войны самым активным образом выявили свою патриотическую позицию, и к 43-му году у Сталина не было уже никаких оснований сомневаться в искренности церкви. Это важный фактор изменения сталинского курса.

После жесточайшей битвы под Сталинградом, закончившейся победой советского народа, наши руководители понимали, что уже совсем скоро им предстоит вступить в Европу, где в большей своей части тогда в населении преобладал католицизм.

Это побудило Сталина к вызову иерархов в Кремль. Из лагерей он вызывает к себе на беседу оставшихся к тому времени от русской православной церкви трех архиереев и одного митрополита, на которой пришедшим к нему иерархам сказал: «Почему вас так мало?» На что получил ответ: «Мы учим последователей церкви, а они потом становятся маршалами Советского Союза». Этот ответ понравился Кобе Ивановичу, и в скором времени церкви была возвращена Троице – Сергиева лавра, которая к тому времени уже стала бандитским поселением.

Были возвращены духовные школы, семинарии. Но главный смысл всего этого действия Сталина не в его стремлении к восстановлению православия (ведь при его правлении до сентября 1943 года, еще многие священники находились в лагерях, а многие из них просто подверглись физическому уничтожению), а открытие Второго фронта. Он знал, что советская армия сейчас входит в Европу, где в основном преобладает католицизм во главе с Ватиканом.

На западе общественное мнение довольно скептически относилось к политике своих правительств, направленной на союз с СССР. И одним из главных раздражителей западного общественного мнения было то, что в Советском Союзе нет свободы совести. Сталинскому правительству было важно доказать обратное. И одних лишь пропагандистских книг – таких, например, как книга «Правда о религии в России», вышедшая в Москве в 1942 году – было недостаточно. Речь в этой и других книгах шла о том, что верующие в Советском Союзе пользуются полной религиозной свободой, а гонения на Церковь происходят на оккупированных территориях.

Иными словами, правды в этих книгах было немного и их заверения были недостаточно убедительны. Нужны были вещественные доказательства. Особенно, накануне Тегеранской конференции, где Сталин рассчитывал получить гарантии скорого открытия Второго фронта. Тогда же, перед конференцией, в Москву должна была прибыть высокопоставленная делегация Англиканской Церкви. Сталин хотел, чтобы со стороны Московской Патриархии ее приняли по высшему разряду, «по-патриаршьи». Ему было нужно, чтобы делегация вернулась домой с самыми лучшими впечатлениями. Это стало непосредственным поводом ускорить тот внешний поворот в церковной политике, который назревал.

Встал вопрос о дате выборов Патриарха. Сталин потребовал, чтобы это решили «большевистскими темпами», т.е. созвали Собор буквально за три дня. И действительно задача была решена – с привлечением спецсредств и военной авиации. В ночь на 5 сентября состоялась встреча, а уже 8 сентября открылся Собор. На нем было всего 19 архиереев – все, кто мог быть привлечен на Собор в тот момент.

Итогом Собора, как мы знаем, стало избрание Патриархом митрополита Сергия. Также быстро!

И, наконец, когда все это было решено, Сталин сказал: «Если у вас больше нет к Правительству вопросов сейчас, может быть, они появятся потом». Для этой связи, а точнее для контроля над Церковью, был учрежден специальный орган – Совет по делам РПЦ при СНК. Во главе его поставили чекиста Карпова, который прежде уничтожал ужасными методами церковь.

Все важнейшие решения, касавшиеся жизни Православной Церкви, подлежали согласованию с Советом, на местах работали его уполномоченные. С ними архиереи были обязаны согласовывать свои действия – назначение благочинных, настоятелей храмов. В итоге получалось, что Русская Православная Церковь через этот Совет де-факто оказалась встроена в систему государственных органов, хотя формально ленинский декрет об отделении Церкви от государства никто, разумеется, не отменял.

По мере наступления Советской армии в Европу разворачивались гонения и против духовенства, отметившегося на оккупированных территориях. Практически все, кто активно проявил там себя в церковном служении (например, в известной Псковской миссии), подверглись репрессиям, хотя и не все сразу.

Особенно гонения усилились после 1948 года. Последние годы жизни Сталина были временем нового антицерковного натиска. Но в отличие от довоенных сталинских гонений, послевоенные осуществлялись скрытно, и, кроме того, они уже не затрагивали собственно Московскую Патриархию. К тому времени ставший патриархом Алексий – I, получил орден трудового красного знамени, а митрополит Николай (Ярушевич) ездил по всему миру, выступая в защиту советской политики. «Журнал Московской Патриархии» переполнялся здравницами Сталину. Внешнему наблюдателю картина могла показаться почти идиллической. Но те факты, которыми мы располагаем сейчас, позволяют утверждать: кардинального переворота в политике Сталина по отношению к Церкви не произошло. Сталин как был богоборцем, так и остался им до конца своей жизни.

После загадочной смерти Иосифа Виссарионовича, стали приходить к власти другие политические деятели, которые уже физически не уничтожали церковь, но вели борьбу с ней другими методами. Это были огромные внецерковные пропаганды в школах, институтах. Был введен предмет философия, в которой признавались только два философа Маркс и Энгельс, а всех остальных философов признавали не правильно мыслящими. Дело доходило даже до того, что их просто не издавали и запрещали. Так же на комсомольских и коммунистических собраниях разбирали и стыдили людей, которые хоть как то положительно откликались о вере: лишали их партийного документа, а это значит, что этот человек лишался и всяческих льгот и привилегий в Советском Союзе. Сами храмы облагали страшными налогами, которые храм не мог выплатить, как итог храм закрывали. Отсюда, кстати, и пошли так называемые "прейскуранты" на церковные требы, такие как крещение, венчание, подача записок о здравии и т.п. Хотя сейчас правда в некоторых храмах возвращается все на круги своя, где все эти обычные требы выполняются за пожертвование.

Немного позже из-за ограниченности в своих действиях, взглядах в нашей стране, экономика и политика СССР стала рушиться. Наши умы, таланты и просто рабочие люди со своей смекалкой, которой просто нет у других людей мира, жаждали перемен во взглядах политиков. Люди мечтали о расширении своих полномочий, открытии границ, а так же о том, что бы воссоединиться с западными специалистами, перенять друг у друга опыт. Знали об этом и в нашем правительстве! И в 1985 году в СССР на пост главы государства вступил Михаил Сергеевич Горбачев.

Кто же это такой? И что вдруг толкнуло его на новые перемены в нашей стране?

Некоторые считают, что наша страна сама подошла к тому, что уже в ней требовались перемены. А некоторые считают, что М.С. Горбачев был завербован западными спецслужбами, ведь велась холодная война между коммунистами и капиталистами. Есть такая версия,что через этого представителя власти внедрился метод борьбы с коммунизмом. Тут я хочу обратить внимание на то, что этот самый Горбачев не блистал особым умом, инновациями и энтузиазмом.

И вот, наконец-то нам дали все то, что мы так долго ждали! Гласность, свободу слова, свободу вероисповедания, перестройку, как в экономике, так и в быту, а так же в образе жизни. Люди дворами и предприятиями хлынули в церковь! Так же стали открываться кооперативы и теперь уже спекуляция, которая до этого была запрещена, стала называться коммерцией. Здесь, особое внимание нужно уделить тому, что именно нам стали насаждать благими намерениями!

Под свободой, нам навязали все, то чуждое и совсем не свойственное русскому человеку!Через СМИ, открывшиеся к тому времени киноклубы, так сказать свободную прессу, людей стали вводить в замешательство к потере истинных ценностей-христианских ценностей! Но более высших ценностей никогда не было и не будет! Даже древние греки в античные времена, а это 8 – 4 века до рождества Христова, уже приходили к выводу, что материальные ценности, совсем никчемны и не к чему хорошему не приводят! Что есть Что- то, именно с большой буквы, или лучше назвать Его Кто- то, к Кому нужно стремиться и Что именно нужно созидать!

В это время церковь стала набирать силы. Но на экранах своих телевизоров, дабы запутать человека и привести его в замешательство и в неразумение истинных ценностей, нам стали показывать чуждые русскому народу американские, протестантские движения и объединения! Они кричали на стадионах – Аллилуйя! К этим сектам хлынули толпою целые массы людей, не разобравшись до конца в православии, они стали отрекаться от веры своих предков! Единственный, кто из православных появился в то время на экранах телевидения, так это всем известный, сейчас его уже хотят причислить к лику святых, а тогда его пытались выставить как СЕКТАНТА, протоиерей Александр Мень! Он призывал к христианскому образу жизни, к единению церквей, общинному образу жизни, и к тому, что у человека в церкви должны отличаться взгляды от мирского человека!

– А как они должны отличаться от мирских взглядов? – спросил голос из камеры, – что церковному человеку баба не нужна что ли, или он не хотел бы ездить на крутой машине, или же жить в роскошном доме?

– Ну почему? – ответил писатель, – и баба нужна, то есть жена, и если Бог даст, то и все остальное! Но это ли главное в жизни? Представь себе, ты вот сейчас имеешь все это и даже больше, а что дальше? Куча "друзей", Которые вовсе не друзья, а любят тебя за деньги, за твой дом, шикарную машину? Куча баб, которые тебя любят за это же. Все это в конце концов развратит тебя до такой степени, что ты сначала перейдешь совсем на девочек, которым лет 14, а после и мальчиков! Ты думаешь, современные богатые не занимаются этим? Да куча известных артистов и не только, становятся педофилами, потом активными гомосексуалистами, а потом пассивными! Просто об этом не говорят в прессе!

– Неужели тебе не захочется иметь настоящих друзей, любящую жену, с которой вы будете не только жертвовать самим собой для сохранения Любви и семьи, но и вместе делать одно дело- служить Богу, а не карьере, деньгам!

– Служить Богу нужно в первую очередь! – продолжал рассказчик, – на первом месте должен быть Бог, а заработок, это как необходимость для того чтобы не умереть с голоду и жить так, как даст тебе Господь! При том что, если ты богат, что очень и очень редко можно встретить сейчас в настоящем христианстве, то ты должен свои богатством служить Богу, помогая другим. Иначе ничему хорошему это не приведет! Как пример, впомним первохристиан! Они делили все.У них все было общее, и никто ничего не называл своим!

– Вот, вот, – тут уже поддержал рассказчика Петро, – и я вот такого же мнения, как первохристиани мы должны жить! По крайней мере, стремиться к этому!

– Да кто сейчас так живет- то?! – продолжил тему «суточник», – можно подумать сейчас церковь так живет! Как не придешь – злые все служители какие то! Туда не ходи, здесь не стой, это так не делай! А батюшка?! А батюшка на тачке на крутой ездит, и деньги за все дерет. Ну, и где там все общее? Каждый в свой карман тянет!

– Но не все уж так ужасно, как ты говоришь, – возразил писатель, – сейчас начинает церковь восстанавливать свое первоначальное состояние. И в Москве, и в Питере, и в Екатеринбурге, даже здесь в Волгограде, есть часть людей в церкви, которые объединяются в братства и общины. Где люди помогают друг другу и стараются жить по иным мировоззрениям – именно христианским. Допустим, они не считают важным ставить во главу работу, карьеру или же материальный достаток. Главное для них – это служение Богу! Миссия, катехизация, при том, что не такая, где за 20 минут ты ее проходишь, а длится целых девять месяцев! Затем просвещение, познание, творчество, единство! Где девушка или женщина не смотрит на достаток или положение в обществе, но смотрит на самое главное, – на сердце и Душу избранника! И если находят влюбленные друг друга, то вместе начинают служить Богу и Церкви, беря за основу не материальное, а духовное. Ведь если брать только то, чем живет не совсем воцерковленный человек в церкви, то оно почти то же, что и вне ее. Потому что в большинстве случаях, не до конца катехизированные, или не до конца воцерковленные, как я уже сказал, начинают служить не Богу, а быту, который ох как скучен и ограничен! Отсюда начинается экстрим, а для кого-то алкоголь, наркотики. Такой человек, уходя из церкви, говорит, как в свое время сказал Владимир Семенович Высоцкий; "В церкви смрад и полумрак, дьяки, курят ладан. Нет! И в церкви все не так, Все не так, как надо".Вот ты к примеру, что знаешь о церкви?

– Ну я Символ веры знаю, – ответил «суточник», – Отче наш, Библию иногда читаю, на службу хожу, точнее ходил, но вот что ты сказал, первый раз об этом слышу!

– Хорошо хоть это знаешь! – ответил писатель, – а что во время службы происходит, ты знаешь? На какие части она делится? Во время окончания какой части читается Евангелие? Это хотя бы ты знаешь? А это большое значение имеет для христианина- во время службы проникнуть в нее! Вот и скажи, ты знаешь, что во время службы происходит?

– Ну, я знаю, что выносят книгу, кажется Библию, но когда читают ее, я честно сказать что- то понимаю, а что- то нет!

– Но видишь, о каком полном воцерковлени, можно говорить, когда ты даже малого не знаешь – А прихожане должны вместе со всеми участвовать в служении, а не отстаивать время, слушая незнакомый язык и ничего не понимая в службе. Скучать тдожидаться, когда же будет ее окончание!

– Ты хочешь сказать, чтобы служба была на русском языке? – спросил собеседник.

– Было бы конечно не плохо, если на русском языке была бы служба – ответил рассказчик, – но Бог знает, когда собор решит перейти на русский язык. Но хотя бы знать смысл этой службы, что за чем идет, что происходит во время ее и как должны жить православные, – это я считаю, должен знать каждый воцерковленный человек! Повторюсь! Нужна полная катехизация, которую, я, к сожалению мало где встречаю! Но, слава Богу, что она есть!

– Милый человек,– раздался голос Николая, – а где же сейчас тот священник, который призывал всех быть и жить как первохристиани?

– Ну как же?! – ответил писатель, – ты, что разве не знаешь, что произошло с ним?

– Откуда он знает! – раздался голос Петра, – он мечтает, что коммунизм кода будет, он как барин будет ездить на карете в белом парике и палкой, что у господ будеть (будет) по хутору собак да курей разгонять. Наслушался где-то о коммунистах, вот теперь мечта у него из головы не выходит!

– Да! – закричал Николай, – а ты что, мечтаешь всю жизнь быков гонять, да чистить потом за ними, и тестю своему скипидаром спину мазать? А у него тоже пади не от хорошей жизни спина болить! Всю жизнь к верьху (верху) задом жил: то с лопатой, то с плугом, то еще с чем. А как в бой, так ты да я первые должны итить (идти)! Что справедливо, что ли?

– Да тихо вам,– перебил их опять Григорий, – расскажи нам господин писатель, что же с этим священником произошло? Куда он делся? А если не пропал никуда, то результат есть хоть какой?

– В том то и дело, – ответил рассказчик, – что если бы он был жив, то возможно сейчас бы все по -другому жили, и по-другому все было бы!

– Почил? – спросил Николай.

– Убили! – ответил писатель!

– О, Господи, всемилостивый! – воскликнул, перекрестившись, Григорий. – А кто ж это, и за что его так?

– Одна из самых распространенных версий на нынешний момент, это та, что его убрали специальные силовые структуры. А мотив этого убийства сводится к тому, что невыгодно христианство властьимущим. Им нужно быть, как сказал Достоевский, человекабогами, а люди были отдельными друг от друга индивидами, которые занимаются удовлетворением своих плотских потребностей, принося, таким образом, себе и властьимущим доход.

Представьте себе, если вдруг люди объединятся в христианские общины, в которых во главе будет не материальный доход, не культ личности, а где будет настоящее братство, единство, Любовь Божья, взаимопомощь и во главе всего этого будет стоять не человекобог Ленин или Сталин, а Богочеловек Христос! Это же общество низвергнет служителей силы золотого тельца и мамоны. Поэтому-то и не выгодно сиим последним служителям, чтобы было христианство.

– А что же делать нужно скажи,милый человек? – спросил Николай.

– Как я вам уже сказал, нужна полная катехизация, которая будет длиться не двадцать минут, не месяц и не три, а минимум месяцев девять, а то и год, а то и может быть два.

– Вот ты все заладил катехизация, катехизация, – донесся голос из глубины камеры. – А что, если Библию открыть, что без катехизации что ли ничего не понятно? Зачем она нужна?

– Катехизация очень нужна, – ответил писатель. Она нужна для правильного восприятия того, что в мире и вне его. Ведь сколько сейчас сектантов развелось?! Людьми не просвещенными в вере очень легко управлять. Вот представь себе следующую ситуацию. Сейчас много есть так называемых монархистов. Хотя монархизм, это далеко не христианское мировоззрение. Еще в Ветхом завете сказано, когда евреи сказали пророку Самуилу: «Дай нам царя, чтобы он судил нас». На это сказал Господь Самуилу: «Послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними».

Так вот, в церкви много людей, которые действительно хотят власть монарха в нашей стране. А далее представьте себе: приходит к власти человек,царь, так называемый «богопомазанник» и начинает править страной не по христиански. Хотя, возможно страна духовная, и люди в ней послушные Христиане, но представьте, что христианского в его правлении только форма, а все остальное это служение золотому тельцу. Допустим, некоторые люди начинают понимать, что его правление неправильное. И что они могут сделать? Да ничего! Потому что призвать уйти в отставку царя невозможно, а идти против его воли, значит быть врагом так называемого «богопомазанника». Чем вам не антихрист?

Но, после полной катехизации, люди должны будут стремиться объединяться в общины, где будут царить не законы мира сего: золотого тельца, мамоны, тщеславия, гордыни, ненависти, состязаний за права быть первым и лучшим. А будут, царить Божьи законы: Божья благодать, Любовь, братство. Где как не в Деяниях написано: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее». – Чем вам не коммунизм чистой формы, без репрессий и насилия?!

Следуя принципам, изложенным мною сейчас ни революция, ни бунты никакие не нужны! Все встанет на свои места и все будет замечательно!

– Ну, а что делать с католиками, протестантами, мусульманами, и с людьми из других конфессий и вероисповеданий? – задал вопрос тот, который заступался за жену дебошира, – ведь некоторые из них, если что, то и голову готовы отрезать за то, что ты христианин!

– Ну, во- первых, то, что показывают по телевизору и пишут в средствах информации, не всему нужно верить! – ответил писатель, – ведь все эти взрывы, нападение на христиан или просто на обычных людей, скорее всего, как уже многие догадываются, это просто провокация! Это нужно для того, чтобы войти в Афганистан или Ирак, и там наводить свои порядки. В страны, в которых нет ядерного оружия, но где есть большой потенциал полезных ископаемых и дешевая рабочая сила, которые, как беженцы, после конфликта перебираются в Европу! Люди, показанные по телевизору, которые казнят христиан, ты уверен, что это мусульмане? Или же это были люди переодетые в мусульман, которые хотят развязать конфликт? Вот уж загадка! Я бы всем посоветовал поменьше смотреть официальные наши телеканалы и читать официальную прессу! Уж сейчас-то можно много почерпнуть информации в Интернете и проанализировать, что на самом-то деле происходит!

Всем религиям, начиная с христианской, лучше собраться за круглым столом, где нет углов, и главного за этим столом, и решать, Что есть Истина и правильная вера и служение! Другое дело, что этого не дают делать! Но все-таки выход есть! Это можно делать маленькими общинами, встречаться с людьми из других христианских конфессий и из других вероисповеданий! Сейчас, как раз это начинается! Кто был в Москве, тот знает, что есть газеты, которые издаются православными совместно с протестантами! Так же я знаю, что сейчас некоторые православные, встречаются с мусульманами : вместе многое обсуждают , даже молятся! К единству нас призвал Господь ! Так написано в писании! И совсем не к войнам, как это нам сейчас пытаются навязать под благородными мотивами! Войны, как и монарх, остались в прошлом!

– Ну, у нас на Дону, ведь почти так, как и должно быть в церкви! – ответил Петр, забыв, что с ним произошло, за последние сутки, – мы так и живем, как нужно жить, по-настоящему православному!

Мужчина, задумчиво посмотрел на Петра.

– Хотелось бы, что бы это, было бы так! – заключил писатель.

На этом, разговор в камере сошел на нет, и наступило полное молчание. Так продолжалось до самого вечера, после чего, все стали укладываться спать.

Трое казаков, тихо затянули казачьи песни. На это, теперь уж их сокамерники, обратили свое внимание, и с большим удовольствие, слушали их.

– Не у – ны – ва – а – ай, не у – ны -ва – а – ай, ду – ша – а – а мо – я,

– Не у – ны – ва – а – ай, не у – ны -ва – а – ай, ду – ша – а – а мо – я,

– А у – по – ва -а – ай, у – по – ва – а -а – ай, на-а Го -о – оспо – да,

– А у – по – ва – а – ай, у – по – ва – а – а – ай, на-а Го – о – оспо – да.

– Зна – ешь Го – о – о -Госпо – ди – и – и, пе – еча -а – аль мо – ю,

– Зна – ешь Го – о – о -Госпо – ди – и – и, пе – еча -а – аль мо – ю,

– Ну ко – го – о – о же, Ты по – шле – о -ошь на-а по -о – омо – щь мне,

– Ну ко – го – о – о же, Ты по – шле – о -ошь на-а по -о – омо – щь мне?

– И – ли, Я – а – а -Янгеля – а – а, хра – ни – и -и -и – теля,

– И – ли, Я – а – а -Янгеля – а – а, хра – ни – и -и -и – теля?

– И – ль И – ва – а – а,да – й Ва -на – а -а, Кря -а -а -асти – и -ителя,

– И – ль И – ва -а -а,да – й Ва -на – а -а, Кря -а -а -асти – и -ителя?

– И – ли Ма – а – а – атерю – у – у,Вла -ды – и – и -и -и – чицу,

– И – ли Ма – а – а – атерю – у – у,Вла -ды – и – и -и -и – чицу?

– И – ли Са – а – ам,Ты сойде – о – ушь,на по – о -о – о -мощь мне,

– И – ли Са – а – ам,Ты сойде – о – ушь,на по – о -о – о -мощь мне?

и т . д . .................................................

11

– Эй, Петро, смотри! – ночью, шепотом обратился к своему другу Николай. – Петро смотри!

– Ну что там, еще? – еще не проснувшись до конца, сказал Петр.

– Петро! Дверь! – показывая пальцем, сказал Николай. – Смотри, дверь! Она приоткрыта!

– Эй, Гринь! – толкая Григория, обратился к нему Петр, – смотри Гриш!

– Чего еще? – поворачиваясь, недовольно, ответил Григорий, и увидел тонкую линию света, проходившую через щель двери и косяков.

– Гринь, а может быть, знак нам дан, чтобы, пока есть такая возможность, убежать от сюда? – сказал Петр.

– Гринь, правда, знак, – продолжил Николай, – пока не поздно, нужно действовать!

Трое казаков, оглядываясь на спящих сокамерников, направились к выходу. Но, когда они стали переступать через ноги, Николай задел дневного собеседника, и тот, проснувшись, посмотрел на них.

– Эй, милый человек, идешь с нами? – спросил его Николай, но тот закрыл глаза, как бы не видя того, что происходит.

Подойдя к двери, они стали ее медленно открывать. Затем Петр, высунул из нее голову и посмотрел в длинный коридор. В нем никого не было. Осторожными, тихими шагами, по продолу (длинному коридору), трое казаков направились к выходу, путь к которому лежал через комнату дежурной части, и чуть приоткрыли ее. В комнате сидели двое полицейских, один из которых нажимал на клавиши, и внимательно смотрел на экран, на котором что-то происходило, при этом нервно дергал ногой. Второй же, в это время за сейфом, сложа руки на груди, спал на стуле.

– На счет три, выбегаем! Резко берем направо, через бордюры, и на улицу! Там, дальше бегом через железную дорогу, – шепотом приказал своим товарищам Григорий.

– Раз, два, три! – Григорий резко открыл дверь, и трое казаков вбежали в дежурную часть. Сидевший полицейский за компьютером резко повернулся, и было схватился за кобуру, что бы достать пистолет, но Николай схватил лежавшую на столе дубинку и размахнувший ею, сказал:

– Тихо! Тихо, сиди! – полицейский убрал руку с кобуры и поднял руки вверх. Второго, Петр схватил спящего за грудь и повалил лицом на пол. Тот не спросоня еще ничего не понял, и попытался дернуться, но Петр сказал ему:

– Лежи тихо и не дергайся!

Григорий, в это время забрал у обоих пистолеты, и засунул их себе за пояс, а так же, взял у них пару наручников, и поволок первого к стальному столу. Он загнул две руки полицейского за ножку стола, приваренную к полу сваркой, и приковалполицейского. Затем так же подволок второго и проделал то же самое.

– Эй, Гринь, сейчас мы уйдем, они орать начнут, и их услышит кто-нибудь, – сказал Николай,– кляп нужен! – Петр, в это время, увидел на стульях, два кителя. Быстро скомкав один, засунул в рот первому полицейскому. Со вторым сделал тоже самое.

– Гринь, ты оставил бы им пистолеты! – сказал Николай, – а то, Бог их знает, если нас поймают, что еще в вину вменят?

Григорий, достал из-за пояса пистолеты, вынул из них обоймы и бросил на пол. Пистолеты, же бросил к ногам полицейских.

– Ну, все братцы! Бежим! – скомандовал Петр.

12

Была темная, теплая ночь. Трое станичников выбежали из здания и бросились бежать через железную дорогу, которая находилась за зданием полиции. Перебежав дорогу, они оказались в узком, тихом проулке, после чего остановились. Где- то не далеко, послышались сирены спецмашин. Их световые маятники бегали по небу.

– Куда дальше бежать, Гринь? – запыхавшись, спросил Николай.

– Не знаю? – ответил Григорий, – ты, что Петр, по этому поводу думаешь?

– До рассвета, нам спрятаться где-нибудь нужно, – ответил Петр, – иначе нас найдут.

– Значить, так! – скомандовал Григорий, – нам нужен Шорник! А, где он может находиться, знают те, кто были в том самом притоне, который они штабом казачества называют! Поэтому, нам нужно идти туда и искать фроловчанина. Он знает, как нам добраться до войскового старшины и отведет нас к нему.

– А, если, там засада, сейчас? – спросил Николай

– Мы будем осторожны, – ответил Григорий, – главное, нам сейчас, не заметно перейти линию железной дороги, которая освещается. Поэтому, будем по- одному перебегать от одного состава к другому, и таким образом доберемся до штаба!

Путь через железную дорогу был недолгим, но чтобы пройти его, понадобился максимум усилий, чтобы пройти его не замеченными. Наконец, трое казаков приблизились к штабу.

– Вроде, тишина, – произнес Петр.

– Давайте, потихоньку обойдем штаб и посмотрим, нет ли засады? – предложил Николай.

Осторожно обойдя здание, они приблизились к освещенному окну. Заглянув в него, они увидели сидевшего и смотревшего в ящик по которому что-то двигалась того самого фроловчанина . Рядом, на обшарпанном диване, спал буйный, а еще один готовил чай.

– Эх, как же позвать нам, этого фроловчанина? – сказал тихо Григорий.

Вдруг, им послышалось, как открывается дверь. Казак, что занимался чаем, вышел на крыльцо. Николай постучал в окно. Казак -фроловчанин поглядел в сторону окна. Николай еще раз постучал. Тот подошел, и, приставив ладони к окну, наконец, увидел, как Николай показывает знаками, чтобы тот вышел. Фроловчанин, накинув на себя жилетку, пошел в сторону выхода, и столкнулся с вышедшим на крыльцо.

– Куда собрался? – спросил фроловчанина чаевник.

– Да пойду, посмотрю, что там, на улице творится!

Как только он вышел на порог, из темноты до него донесся голос Николая.

– Эй, браток, выручай!

– Где, вы хоть?

– Да, здесь, мы, – и все трое, подошли к крыльцу.

– Так вас что, выпустили что ли?

– Нет, сами убежали! – ответил Николай.

– Ну, вы даете!

– Слушай, выручай браток! Проводи нас до Шорника! – попросил Петр.

– Да вы, что? Время уже час ночи!

– Браток, нам и спрятаться негде! А, завтра, поздно уже может быть: нас опять заберут, и уж не дадут убежать! – прошептал Григорий.

– Да – а! Это точно! Как ты сегодня этому саданул! – сказал фроловчанин, – они теперь с вас все потроха вытрясут!

– Слухай, браток, ты только не говори никому, куда пошел. А, узнай поточнее, где живет Шорник и проводи нас побыстрее к нему, пожалуйста!? – попросил Николай.

– Да я и так знаю, где он живет! – сказал фроловчанин, – сейчас подождите, пойду только скажу, что до дома дойти нужно.

Он развернулся и вошел в дом.

– С кем это ты, там? – поинтересовался чаеприготовитель.

– Да пьяные, какие- то, о казачестве решили поговорить, – ответил фроловчанин.

– В баню их! Пускай идут, спать ложатся! – ответил тот.

– Пойду, я до дома дойду. Гляну, не приехал ли кум, еще?! – сказал фроловчанин, – а то завтра, сено собрались вместе косить.

И надев фуражку, он вышел на улицу. Дверь за ним заперлась, и казаки ринулись в путь.

–У вас тут законы, такие всегда были, что ли? – спросил фроловчанина Петр.

– Какие еще, законы?

– Ну, вот такое отношение к людям, всегда было?

– Начальство есть начальство, – ответил фроловчанин, – а у вас, что по-другому что ли?

– Так мы же ничего не сделали! – вмешался Николай.

– А тебя, кто спрашивать будет, сделал ты что плохого, или не сделал?! – ответил фроловчанин, – он начальник и поэтому ты всегда будешь виноват, даже если прав!

– А почему же, круги у вас не решают, чтобы таких высечь и выгнать? – спросил Григорий.

– Это до революции, круги были, – сказал фроловчанин, – было самоуправление, самосуд. Сейчас что: он при советской власти был начальник и отрицал казачество и церковь, а потом, когда взгляды другие нам преподали по телевизору и в газетах -он стал верующим казаком! И попробуй, ты его сейчас высечь!

– Странно, вы живете как- то! – сказал Григорий.

– Ну, вот, и дошли до Шорника! – ответил фроловчанин, – телевизор, кажется, смотрит. Ну что, стучите ему, говорите, с чем к нему пожаловали, а я пошел обратно.

– Спаси Христос, дай Бог здоровья, тебе братец! – дружно поблагодарили в один голос казаки фроловчанина. Открыв калитку, подойдя к дому, они постучались.

13

– БАМ – БАМ – БАМ – БАМ! – громко постучали в дверь казаки, – БАМ – БАМ – БАМ – БАМ!

– Кто, там? – раздался недовольный голос за дверью.

– Свои! – ответил Николай.

– Кто, свои? – опять, не унимался голос за дверью.

– Казаки! – в этот раз, ответил уже Петр.

– Это ж, какие еще казаки? C Терека, с Дона аль (или) с Кубани? – подходя к двери и открывая ее, шутя, спросил голос.

– С Дона, мы! – сказал Григорий, – Шорника Егор Васильевича ищем!

– Ну к, дайте на вас посмотрю, – открыл входную дверь мужчина в возрасте около семидесяти лет. – А, откуда же с Дона? Как зовут вас?

– Я с Перекопки. Петр звать мене. Он – Григорий, с Логовской. А, это – Николай с Перекопской.

– Ну, давайте, проходите в хату, – скомандовал хозяин дома,– зачем, вам вдруг понадобился Шорник? Берите стулья, присаживайтесь и рассказывайте!

Казаки, зашли в дом. Прошли в небольшую комнату и присели на стулья.

В комнате находился еще один мужчина, достаточно молодой. Хозяин дома представил его в шутку, как ординарца. Молодой «ординарец» все время носился из комнату в комнату и что-то делал по дому.

– Ну! Зачем ко мне пожаловали? – опять спросил пожилой мужчина.

– Нам Шорник Егор Васильевич нужен! – отчеканил Григорий.

– Шорник? – глядя в телевизор, по которому шли новости, мужчина прилег на кровать, головой на подушку, – а, зачем он вам нужен? Вот есть у меня Разумок, мой ординарец, может быть не Шорнику , а ему хотите что-то сказать?

Трое казаков, немного растерявшись, приоткрыв рты, удивленно переносили свои взоры то на телевизор, то на пожилого мужчину, то на Разумка, которого им представили как ординарца. Они совсем не понимали, что это за штука такая, в которой видны двигающиеся люди. Иногда в этом чудо ящике появлялось пол туловища человека с говорящей головой. А потом, где то вдалеке, в этой коробке бежали маленькие люди в полный рост. Трое станичников, стояли в оцепенении от телевизора. Наконец, первым опомнился Николай.

– А, как же нам Шорника увидеть, и поговорить?

– Ну, я Шорник! – пробасил хозяин дома,– что вы, хотите от меня?

– А, можно с Вами, с глазу на глаз поговорить? – сказал Петр, косясь на ординарца.

– У меня, от него секретов нет! – ответил тот, – говорите, с чем пожаловали!

– Мы – ы…Ну, как Вам, лучше это объяснить… Мы из того, что было раньше к вам пожаловали! – сказал Григорий.

– Из прошлого что ли? – не отрывал взгляд от телевизора Шорник.

– Да! – ответил Петр.

Шорник ненадолго замолчал. В это время его ординарец- Разумока, был чуть, не подпрыгнул на полметра. Затем Шорник продолжил.

– Надо же…из прошлого сюда перенеслись… – ехидно, смотря на ординарца, продолжал говорить Егор Васильевич, – а, от меня, чего хотите то?

– Мы – ы…– начал говорить Николай,– мы, когда ход исчез, мы – ы…

– Что, мы? – продолжал Шорник.

– Мы нашли записку, на дереве, где были Ваше звание – Войсковой старшина, фамилия, имя и отчество! – вмешался в разговор Петр.

– И ,где же она? – продолжил Шорник.

– Она исчезла! – сказал Петр.

– Надо же! Это прям чудеса, какие то!

– Егор Васильевич! Это же, те самые, о которых мамуня говорила, Царство ей Небесное! – было, вмешался в разговор ординарец Разумок.

– Тихо, ты! – прикрикнул тот, – а, с какого вы года, к нам сюда пожаловали?

– С тысячу девятьсот восемнадцатого! – ответил Григорий, – решили через ход, что под Доном пройти, а попали в другое время. Мы обратно хотели идти, а ход исчез!

– Ну, что Валентинович? – обратился войсковой старшина, к своему Разумку, – вроде бы не врут! Ты эту же, историю от мамуни (бабки Дуси) слыхал?

– Да, Василич! – кивнул ординарец, – она, мне еще, потом рассказала, что когда придут эти люди, чтобы я их проводил к Образакову. А он укажет то место, откуда они смогут вернуться в то время, с которого к нам попали! Только, нужно успеть это сделать в трехдневный срок, до восхода солнца!

– Ну, что ж, – продолжил Шорник, – значит вы по адресу прибыли!

– Ваше Высокоблагородие! – в один голос воскликнули казаки, – велите отправить нас обратно!

– Эй, Виктор, что тебе там бабка Дуся еще говорила?

– Говорила, что когда я буду жить у Егора Шорника, то придут трое казаков. Они будут напуганы. Сказала, что мол, ты не смотри на их дикость, а отведи их к старому деду Образакову, а он им покажет куда идти!

– Ну, а про меня, что бабка Дуся тебе сказала? – спросил Виктора Егор Васильевич.

– А про тебя, сказала, что ты знаешь все, что им передать нужно от дяди Васи Бородатого! Что, мол, того, он какой-то сверток тебе, когда еще жив был, передал!

– Да, помню, – ответил войсковой старшина, – сверток целехонький, с тех пор, как он передал мне его! Сейчас вручу его вам, а дальше идите в путь с моим ординарцем!

После этого, Егор Васильевич зашел в другую комнату. Из – под дивана достал деревянный, пыльный ящик. Сдул с него пыль и приоткрыл его.

– Ну вот, здесь ваше письмо! Да, вот что еще. Дядя Вася, просил, чтобы вы не открывали письмо, пока не вернетесь к себе, в прошлое! Поняли?!

– Так точно, Ваше Высокопревосходительство!

– Ну, все, ступайте себе с Богом, – продолжил Шорник, – а то уж скоро светать начнет. Виктор проводит вас.

– С Богом, Ваше Высокоблагородие, – поблагодарили казаки, и стали выходить за Виктором. Но, вдруг Николай решил все-таки узнать у Шорника, что это за ящик, в котором появляются люди?

– Ваше Высокоблагородие! – обратился он, – что, сие за диво? – махнул он головой, на телевизор.

– Телевизор, – это называется, – ответил подполковник, – его история долгая, так что не буду я ее вам рассказывать, а то вы не успеете к себе обратно вернуться.

И, тут, новости по телевизору прервал экстренный выпуск.

В телевизоре, показалась голова и половина туловища женщины:

– Внимание! Экстренный выпуск! – сказала эта голова с туловищем, – сегодня, в городе Фролово, приблизительно в час ночи, по московскому времени, было совершено нападение на сотрудников полиции. Двое из них были сначала зверски избиты, а потом застрелены тремя выстрелами в голову, в упор каждому! Нападавшие забрали оружие сотрудников и скрылись! По нашим данным, в город проникла группа людей, в составе трех человек, которые, как стало нам известно, принадлежат к террористической организация. Группа одета в казачью форму и говорит немного с украинским акцентом, перемешанным с акцентом казаков, живших до революции!

Нам предоставили фото – роботы этих людей. Просьба, если вы узнаете их место нахождения, сообщите нам по указанным ниже телефонам или обратитесь в ближайшее отделение полиции. Напоминаем вам, что данная банда очень опасна. Еще утром, она напала на казачью управу города Фролова, и зверски избила всем известного есаула и почетного гражданина города Фролово – Сергея Галадовича Шмуловича! Он при нападении на казачью управу города Фролова, проявил себя, как горой и, при первой же возможности сообщил о нападении начальнику полиции города Фролово Эпштейну Авигдору Гладовичу. Напоминаем вам, что банда в составе трех человек опасна и вооружена, поэтому просьба не принимать самостоятельных мер, а сообщить в полицию!

– О, брешет то (обманывает)! – разозлился Николай, – ваше Высокоблагородие! Что она сказала – это полная брехня! Вот Вам Истинный крест! – осиял он себя крестным знамением.

– Знаю! – ответил войсковой старшина, – вам пора идти, пока время еще есть! Давайте, с Богом!

– С Богом! – проговорили уже стоявшие на выходе на улицу, казаки, и быстро вышли за ординарцем.

14

– Образков – старый татарин, – сказал Виктор, идущим вместе с ним казакам, – болтает много. Но про вас мне лично никогда ничего не сказывал.

– А мамуня, – это кто? – задал вопрос Николай.

– Бабка моя, – ответил Виктор, – так-то она бабка Дуся, а родня ее вся, мамуней называли. По своему деду Илье по материнской линии фамилия у нее Воронкова. Кстати, они все в Перекопской до войны жили, а посля (после) во Фролово перебрались.

– Знаю Воронковых, – сказал Николай, – как в станицу въезжаешь, с левой стороны их дом.

– Наверное, – ответил Виктор, – я сам то намного после войны родился, уже ,здесь, во Фролово. Ой! Мамуня много чего знала! – продолжал Разумок про свою бабку.

– На Дону, с дедом Ильей, мужем ее, сторожем на турбазе работала и с ним рыбалкой промышляли. Рассказывала нам, и про то, что знает ход подземный через Дон. Но никому так и не показала его и унесла с собой эту тайну.

– Ход? Через Дон? – переспросил Григорий, толкнув слегка рукой Николая.

Совсем рядом отовсюду он слышали сирены полицейских машин. Но наши герои шли с большой осторожностью по тихим, темным проулкам, так, что их никто бы не заметил.

– А что, она еще, про этот ход говорила? – поинтересовался Петр.

– Говорила, что он еле держится и может рухнуть, – сказал Виктор, – поэтому никому и не показывала . А может быть просто не хотела, чтобы мы знали про него.

– И что? Неужели, так никому и не рассказала, где он есть? – спросил Николай.

– Нет! – твердо ответил Виктор, – говорю же, так с собой, эту тайну и унесла в могилу! Егор Васильевич Шорник, правда, еще, что – то знает, но от него и слова не добьешься. Вот, и в этот раз, вас к Образакову отправил. А может быть, и правда не знает… Его не поймешь! Ну вот, мы и пришли к Образакову. Вот его двор!

Разумок показал на маленький домишко, который стоял последним в конце улицы.

Открыв калитку и войдя во двор, Виктор принялся тарабанить в дверь.

Несколько минут стояла тишина. Но, после еще нескольких сильных ударов кулаком по двери, внутри дома зажегся свет, и раздался голос.

– Кого это еще шут, в этот час принес?!

– Открывай, – откликнулся Виктор, – сейчас сам, обалдеешь!

– Ты что ли Разумок? Опять, по ночам шляешься? – спросил, отпирающий дверь человек с косым глазом.

– Вот! Смотри, кого, я к тебе привел! – ответил Виктор, – помнишь, тебе бабка Дуся по секрету, от нас, что – то рассказывала про казаков? Что попадут с другого времени в наше! Помнишь?

– А ты, не трепись языком, – вдруг перебил его Образаков, – метешь, как помелом им! Откуда мне знать, те ли это казаки, чи (или) кто, пошутить решил?! Вы, кто такие будете, добрые люди? С чем пожаловали? Чего ждать от вас: хорошего али (или) плохого?

– Домой, нам нужно вернуться, отец! – сказал Григорий

– А кто же вам, не велит вернуться? – заинтересовался старый татарин, – возвращайтесь! Кто вам не велит?!

– Так как же, мы вернемся, если мы не знаем, как это сделать? – забеспокоился Петр.

– А куда же, тогда вы идете, если сами не знаете, где ваш дом? – продолжил татарин.

– Так, нас к тебе, направил войсковой старшина, Шорник! – встрял Николай.

– А – а – а – а! Егор Васильевич! – с радостью, продолжил старик, – что ж вы сразу – то мне не сказали? А, я гляжу, Витя пришел. Думал, пьянь опять, какую с собой привел! Ну, проходите на кухню, садитесь за стол, а я пока пойду оденусь.

Казаки, перекрестившись прошли на кухню, присели на табуретки. Минуты через три появился старик.

– Ну что орлы? – начал было Образаков, – знаю, знаю! Все знаю! Вернутся, нужно вам к себе домой в свое время, а как это сделать вы не ведаете! Шорник, вам передал пакет?

– Да, да, да, – забубнили казаки, – он еще сказал, что пока не вернемся к себе, нам открывать его нельзя!

– Это правильно, – проговорил Образаков, – а зачем, вы попали сюда, вы поняли?

– Да, откуда ж, нам понять? – сказал Петр, – решили через Дон, под рекой перейти, а сами вот во что вляпались!

– Знайте! Смысл в том, что, когда вернетесь, то расскажите всем, что когда будете строить коммунизм, то от веры Православной не отрекайтесь! А то, сами видите, чего натворили, все мы! Я хотя сам, и татарской веры, но вашу веру уважаю! Да и пакет, когда вернетесь, вскройте и обязательно прочитайте. Там очень важное послание написано!

Ну, а теперь, скоро светать начнет. Нам нужно торопиться через луг добраться до заводи, что рядом с Кулугурами, (Так называется область в городе Фролово, где в основном селились и жили старообрядцы. Кулугуры – это старообрядцы, "старые" православные, сохранившие символ веры и другие особенности религиозного культа, существовавшие в дореформенный период. Эта реформа прошла в 1650-х – 1660-х годах по инициативе патриарха Никонома и царя Алексея Михайловича. Как известно, на старообрядцев были устроены гонения, так как они не хотели нововведений, а сохраняли свои старинные традиции православной веры. Одна из них – осенять себя двумя перстами, а не тремя.

Слово "кулугуры" произошло от греческого "калгар". Так младшие церковные служители в Византии уважительно называли старших. Но на Руси это слово почему-то приобрело отрицательный оттенок. Кулугуром называли словно в насмешку.

Кулугуры, как и все старообрядцы, отличались высокой набожностью, моралью, трудолюбием. Жили скромно, трудились от зари до зари.

Их общины существовали практически по всей северной России вплоть до Волги. Есть немного кулугуров и сейчас, но осталось их очень мало.), а там, я вам все покажу!

15

До рассвета оставалось совсем немного. Образаков жил на краю города, возле луга. От него до нужного места можно было добраться минут за пятнадцать. Раздался звонок Разумку на мобильный телефон и тот ответил.

– Да, Егор Васильевич?

– Ну что, ты отвел их к Терновке? (хутор, что близ города Фролова, в другой стороне от Кулугуров)

– Да, Егор Васильевич, отвел! – ответил Витя.

– Ну и молодец! – раздалось в трубке.

– Менты (со старого выражения, когда полиция, была еще милицией, то это было, одно из названий сотрудников этой организации), ведать к Шорнику приехали, вот он их в обратную сторону и направил. – сказал Разумок.

Наконец, все они оказались у небольшого оврага с заводью, где рос большой вековой дуб, а берега ее были покрыты густым камышом.

– Ну, вот, орлы! Мы и пришли, – сказал татарин, – а, теперь, видите, этот небольшой водоем? Так вот. Вам каждому, нужно будет нырнуть на дно. Найти там, под водорослями и под илом крышку. Когда найдете ее, нужно будет ее приподнять, и всем вместе заплыть под нее, после чего закрыть.

– А, что дальше? – спросил сомневаясь Григорий Образакова.

– А я не знаю, что дальше! – ответил татарин, – знаю только, что все вам это нужно быстрее делать, а то скоро светать будет!

– Спаси Бог! – трое казаков одновременно побежали к заводи и стали нырять. Так продолжалось минуты три. За всем этим зрелищем наблюдали с берега Разумок и Образаков. Вдруг, Николай крикнул.

– Нашел! Нашел крышку! Не могу один поднять ее! – все, троя, нырнули вместе, и вынырнули снова на поверхность.

– Открыли? – раздался голос с берега.

– Да! – ответил кто – то .

– Ныряйте! – крикнул татарин, – уже светать начинает!

– С Богом, братцы! – прокричал Григорий и нырнул.

– С Богом! – так же ответил Николай и исчез под водой.

– А ты? А ты, чего не ныряешь? – спросил Петра татарин.

–Пакет, что дал мне Шорник, не помню где он? – сказал Петр.

– Ныряй, чудак человек! А, то поздно будет! – завопил Образаков.

– С Богом! – сказал Петр и нырнул за товарищами.

Доплыв до крышки, они втроем открыли крышку и спустились в люк, не забыв его закрыть за собой.

Вода в заводе перестала баламутиться и утихла.

– Ну, вот и все! – сказал татарин, и перекрестился, осияв себя крестным знамением.

– Ты что это? Веру свою, что ли поменял? – удивленный Виктор смотрел на Образакова.

– Тебе чего надо? – ответил татарин, – один Бог у всех!

А в это время, по лугу на большой скорости мчался с выключенными фарами УАЗик. Подъехав ближе, он остановился. Из него выскочили трое полицейских и стали бегать возле заводи.

– Разумок, а ты разве не в Терновке?– спросил старший по званию полицейский.

– Нет! – ответил Виктор,– здесь я.

– Эх, если не жил бы ты у Шорника Егор Васильевича, я сейчас, тебя бы в отделение отвез! Там бы, мы с тобой поговорили!

– А, что? – продолжил Разумок, – говори здесь!

– Куда трое, что с тобой были, в казачьих формах делись? – продолжил полицейский.

– А я, почем знаю?! – искренне удивился Виктор, – видишь, нет их рядом.

– Эй, вы все там просмотрели? – спросил своих подчиненных, которые бегали и шарили по кустам ,старший по званию полицейский, – ни в какие кусты, они не могли спрятаться?

– Да, нет! Все чисто, здесь! – последовал ответ.

– Где они есть? – обратился к Разумку он. Затем, обернувшись к Образакову, продолжил.

– Может быть, ты знаешь, где они?

– На дне! – ответил татарин.

– Ага, пошути мне здесь еще! – разозлился полицейский.

16

Под крышкой вода вращалась и бурлила, как в страшном водовороте. Трудно было понять в этом омуте, где что находится. Казаков кидало то вверх, то вниз; из стороны в сторону. Воздуха не хватало, везде была только мутная вода.

Вдруг, Петр почувствовал, как муть стала рассеваться, и стало, что – то проясняться. Он увидел полоску голубого неба. Затем полоска стала проявляться ярче и отчетливее. Петр почувствовал, что он машет своими руками, но в руках не вода, а сено! Он раскидывал сено?! Казак вскочил, и сел, зарытый наполовину в стог сена. Глубоко дыша и задыхаясь от недостатка воздуха, еще до конца ничего не понимая, он сказал:

– Сон, что ли? Не может быть!

Рядом с ним , так же размахивая руками и раскидывая сено, громко задышал Николай. Чуть правея, от своих друзей, лежал спокойно Григорий, протирая глаза.

– Ты,чего руками машешь? – спросил Николая Петр.

– Ой, Пе – е – ть! Знаешь, что мне приснилось? – ответил Николай.

– Тонул что ли? – спросил Петр.

– Ооой! Если бы, только тонул!

– Люк то закрыли? – вдруг, раздался голос Григория.

– Гринь, и тебе тоже, это приснилось?

Григорий молчал.

– Интересно! Может одно и то же, всем троим сразу присниться? – задал, вопрос Петр, – С Шорником то, все общались?

– С войсковым старшиной, что ли? – спросил Петра Николай.

– Егор Васильевичем? – вмешался Григорий.

– Что это? – спросил своих товарищей Петр, – сон?

– Год? Интересно, какой сейчас год? – поинтересовался Петр, – мы в будущем, или нет?

– Смотри, хозяйка идет! – показывая пальцем в сторону идущей на баз старушки, сказал Николай.

– Эй, хозяйка! – закричал Петр, – мать, скажи нам, какой нынче (сейчас) год?

– Что проснулись, служивые? – заговорила старушка, – как спалось то?

– Ой, лучше не спрашивай мать! – ответил Петр, – если расскажем, не поверишь. Ты лучше скажи год у нас какой, сейчас?

– Так, одна тысяча девятьсот восемнадцатый, как Христос народився (родился)! – ответила старушка, – совсем, видно уморились (устали), с дороги! Спали пади так, что и про год забыли! Не много погодя, сейчас с хозяйством управлюсь (кормить домашний скот и т.п.),курям (курам), вот осталось дать, а тогда чуть попозжей (попозже), идите у хату, блинов с коймачком (казачье, молочное блюдо) сделаю. Поешьте.

– Гринь! А, ты, что скажешь? может, сниться всем троим, одно и то же?

– А Бог, его знает, – ответил Григорий, – надо бы у старухи узнать о том мужичке, который на бугре живет и о подземном ходе, что он охраняет! Когда пойдем в хату, то обязательно спросим!

Вскоре раздался голос пожилой женщины.

– Эй, служивые! Идите в хату. Идите, милые, к столу!

Друзья вошли. Повернувшись к иконам, что были в углу дома, осияв себя крестным знамением, казаки присели за стол, где уже стоял самовар, блины и коймак.

– Мать, скажи нам, пожалуйста, – начал было Григорий, – а хто там, на верьху горы живеть, где могилы трем братьям, что строили монастырь?

– А мужичек один, – ответила старушка, – он раньше на хуторе у нас жил, а когда семья померла, туда перебрался. Говорит, мол, любит один быть.

– И что, он там делает? – продолжил Григорий

– Та, Бог его знает. Хозяйство, у него там не большое. Да и на охоту иногда ходить, и кашолки (снасть, для ловли раков и мелкой рыбы) иногда, в тубе (залив из реки Дон) ставит.

– А ход, что через Дон, тут у вас? – не унимался Григорий.

– Да, был тут, одно время ход. Еще монахи его, кажется, рыли. А,посля (после), уж лет сто, как завалился он.

– И что? К нему нихто не ходить, к ходу то? – продолжил Гриня.

– А что, к нему ходить то, раз завален он?

– А посмотреть, можно его? – продолжил Григорий.

– А что же, нельзя? – ответила пожилая женщина, – тут не далеко у лес("у"раньше у казаков, произносили вместо "в") пойдете, там поляна будеть (а на конце слова, раньше обычно казаки ставили "ь"), увидите на поляне кусты, вот в этих кустах и увидите яму обрушенную. Это он и есть.

– Ну, спаси Христос дому сему! – встав, поблагодарил хозяйку Григорий, – ехать, нам мать пора.

– Спаси Христос! – поблагодарили и другие казаки.

– Ну, храни вас Бог, служивые! – ответила казачка.

Встав из-за стола, казаки направились на баз седлать лошадей.

– Гринь, а может быть, заедем в лес? – предложил Григорий Петру, – да посмотрим, что там с этим ходом?

– Заедим! – подтвердил Григорий.

– Слушай, Петро! А, пакет? где пакет, что тебе Шорник давал, – обратился к Петру, Николай.

– Я, когда тонул, то вспомнил, когда у Образакова были, в коридоре на полку положил и забыл про него – ответил Петр.

– Ну, это надо же, такому присниться, а – а! – качая головой, сказал Николай.

– Присниться или не присниться, а все как, прям наяву (действительно) было! – ответил Петр.

– Эт, точно! – добавил Григорий.

Они запрягли лошадей и поехали к месту, где должен был быть ход через Дон. Место и правда, было заброшенное и заросшее непролазными, колючими кустами, так, что к входу нельзя было и добраться.

– Гринь! Посмотри! И, в правду все заросло, даже нельзя подойти, – сказал Николай.

– Значить, и в правду сон! – констатировал Григорий.

– А, давайте, еще к тому деду заедем, что возля могилы трех братьев живет? – предложил Петр.

Подъехав к маленькой хатке деда, они увидели вчерашнего старика. Он сидел молча, и плел из вербы кашолки. (специальные снасти для ловли рыбы и раков)

– Здорово ль живешь, отец! – крикнул Григорий.

– Слава Богу! – ответил старик.

– Что ж, ты вчера, так сразу и ушел? Даже не попрощался? – продолжил Григорий.

– А где, я вас вчера, мог видеть? – спросил старый казак.

– Где ход через Дон, там нас и видел. Ты, что его не оберегаешь что ли больше? – продолжил говорить с дедом Петр.

– Его уж, сто лет, как никто не оберегает, – забубнил дед.

– Ну, храни тебя Господь! – сказал Григорий

Трое казаков тронулись в сторону своих станиц.

– Ну, надо же такому присниться! – удивляясь, сказал Петр.

– А что, интересный сон был! – продолжил Николай, – мне понравился он.

– Да, и в правду, не плохо, что мы в будущем побывали! – подхватил их Григорий.

Все трое запели строевую казачью песню:

– Во саду де – ре – во цве – тет, – задишканил (с казач. дищкант, он же дискант, – высокий, почти основной голос в песнях казаков) Николай,

– А каз – ак во пох – од идет, – продолжил Петр,

– Ра – а – з, два – а, горе не бед – а, а казак во по – ход ид – ет, – подхватив слова, продолжали они, петь, все вместе.

– Ра – а – з, два – а, горе не бед – а, а казак во по – ход ид – ет.

– А казак во поход идет,

– А за ним девка слезы льет,

– Раз, два, горе не беда, а за ним девка слезы льет,

– Раз, два, горе не беда, а за ним девка слезы льет.

.

– Да ты не плачь девка, да не рыдай,

– Да кари очи да не стирай,

– Раз, два, горе не беда, да кари очи да не стирай,

– Раз, два, горе не беда, да кари очи да не стирай . . .

– Эй, братцы! Смотрите!!! – Вдруг воскликнул, остановившись своих товарищей, Николай.

Казаки, оглянулись на Николая, и вдруг увидели, как он из кармана достал мобильный телефон.

– Тпрррррррр! – остановил лошадь Петр, так что та аж поднялась на дыбы, – откуда он у тебя?

– Разумок, вчера, после того, как с Шорником по нему поговорил, когда мы уже к заводи подходили, попросил подержать. Я его к себе в карман положил, а как к заводи подошли, так я с радости и совсем забыл про него, – ответил Николай…

ВОТ ТАБЕ И СОН….

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16