Падение в реку Карцер [Дмитрий Геннадиевич Федюшин] (fb2) читать постранично

В оформлении обложки использована фотография автора Stephane Judan «Winter is coming…» с https://unsplash.com/

1

– Как вы думаете, когда начнется падение?

– Откуда ж мне знать, – нехотя ответил я. – Да и как-то странно вы задаете вопрос. Когда сбросят со скалы, тогда и начнется.

Вопрошающий хмыкнул и погрузился в себя.

Мы сидели в массивных кожаных креслах, повернутых друг к другу на сорок пять градусов. Перед нами был роскошный камин, стилизованный под старину и покрытый замысловатыми узорами. В нем мерно горело пламя, почти как настоящее. Даже тепло и запах от него исходили. Я как-то видел подобный камин у одного богача. Они хороши тем, что избавляют хозяина от необходимости следить за огнем и подбрасывать дрова.

На каминной полке стояла необычная картина. Внизу на ней был изображен маленький человек, опутанный цепями. Концов этих цепей было много, и они тянулись вверх к различным предметам. К машине – серебристому кабриолету, к женщине в вечернем платье – гротескно прорисованной в профиль, с большой грудью и выпирающим задом. К домику в американском стиле, к логотипу в виде блестящей подковы, к трибуне для выступающего с речью (скорее всего это была трибуна). Было еще несколько предметов или символов мне непонятных. Цепи обвязывали каждый из них, как и человека. Но они находились сверху, а значит, могли характеризовать не только вещи, владеющие беднягой, но и стремление к ним. Фон внизу был темно-синий, почти черный, к верху же он светлел, наполняясь небесной голубизной.

Я не большой знаток живописи, но все же немного разбираюсь и мне показалось, что эта картина не на своем месте. По фильмам про старое время я помню, что обычно над камином вешали натюрморт, или лордов на охоте, или женщину в красивом наряде. В крайнем случае пейзаж, но в основном что-нибудь бытовое, олицетворяющее достаток и благополучие. Данная же картина словно была наперекор, насмехалась над всем этим.

– Просто я надеялся, может, вам намекнули – сколько вы здесь пробудете, – снова заговорил мой сокамерник.

Он явно хотел общения, видно, ему было в тягость сидеть в тишине. Но я не желал ни с кем болтать, особенно сейчас. Я покачал головой.

– Ясно… Мне тоже ничего не сказали, хоть я и спрашивал их прямо. А один на медосмотре даже пошутил – говорит «может час, а может год».

– Ну точно не год, – отозвался я.

– Да, держать нас тут целый год было бы глупо. Это ж кормить надо. Хотя могут и голодом поморить.

– Не думаю, – ответил я.

Сокамерник посмотрел на меня вопросительно. Его смокинг, хоть и сидел на нем как влитой, плохо сочетался с его щетинистым, землистым лицом.

– Вряд ли это входит в эксперимент, – продолжал я. – Мы же можем пожелать, чего угодно, так вот и еду можем получить – какую захотим.

Опять встрял в разговор. Так всегда, нет бы помолчать, пока собеседнику не дойдет, что я не хочу общаться. Но я очень легко вовлекаюсь.

– Да, наверно вы правы. – Мужчина в смокинге сложил руки на груди. – Я здесь уже почти два дня… Меня, кстати, Виктор зовут.

Я пожал его протянутую руку.

– Женя.

– Женя… – начал он доверительным тоном. – Можно на «ты»?

– Конечно, – автоматически ответил я.

– Скажи, как ты думаешь – что у них действительно на уме? Зачем давать перед смертью такие неограниченные возможности?

– Ну почему неограниченные? Мы не можем выйти за пределы этой комнаты. – Я поднял руку, указывая на стены в светло-зеленых обоях и белый потолок.

Помещение было обставлено шикарной старинной мебелью, которая вполне гармонировала с камином. Здесь не возникало ощущения, что ты в камере или больнице, скорее ты чувствовал себя персонажем фильма про викторианскую Англию.

– Да, но все-таки… – продолжал Виктор. – В чем смысл?

– Не знаю. – Я пожал плечами. – Но я уверен, что наша судьба никого не волнует, мы здесь пешки. Они утверждают, что это на благо человечества, но цифровые воротилы всегда так говорят. Думаю, ребята просто испытывают новую технологию, чтобы потом ее продавать. «Комната желаний»…

Я фыркнул и покачал головой. Затем добавил:

– Экспериментировать на обычных людях им, похоже, запретили, вот они и используют заключенных.

На некоторое время мы замолчали. Повисла густая тишина, она обволакивала меня, и я чувствовал себя спокойно. Не хотел ни о чем думать, но вдруг меня подстегнул интерес и я первый заговорил:

– Ты сказал, что здесь уже два дня. Пробовал какие-то желания?

Виктор оторвался от созерцания лацканов своего смокинга и посмотрел на меня с таинственной улыбкой.

– Пробовал. Но я не скажу – какие именно, это личное.

В таком довольном облике его, словно выточенное топором лицо можно назвать даже приятным. Маленькие глаза заговорщицки блестели из-под массивных надбровных дуг.

– Хотя вот одно ты видишь – этот смокинг. Захотел одеться под стать обстановке. И вообще, я всегда любил антиквариат.

– Да, я тоже, – кивнул я с улыбкой и огляделся. – Честно сказать, я