И имя ему – Человек [Савелий Куницын] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

– Я открыл планету, еще более смертоносную, чем Пирр… Я говорю «смертоносную», потому что она содержит наиболее опасную из всех существующих форм жизни. Более быструю, чем шипокрыл. Более злобную, чем рогатый дьявол. Более упорную, чем когтистый ястреб. И этому перечню нет конца. Я нашел планету, где постоянно живет это создание. – Ты говоришь о человеке? – Спросил Керк, как обычно, сообразивший быстрее остальных… – Да…

Гарри Гаррисон, "Конные варвары"

1

Всё начинается с того, что однажды на полу своей квартиры ты обнаруживаешь кровавые капли… Они тянутся по линолеуму от спальни до кухни. Несколько размазанных капель.

Поначалу ты думаешь, что у собаки опять течка. Такое бывает регулярно.

Наденешь на неё старые семейные трусы с пришитым изнутри большим куском ваты – и собачья менструация тебя больше не будет беспокоить.

Но на этот раз всё не так.

На этот раз собака поранила лапу. Кровь капает именно из лапы.

Замазываешь рану йодом, бинтуешь и принимаешься за решение прочих насущных проблем.

А через несколько дней ты видишь, что кровоточить начала и другая лапа.

А потом и третья…

И ты понимаешь, что всё не так просто.

На лапах собаки появляются отвратительные свищи, похожие на ломтики мяса, застрявшие меж пальцев…

Появляется и огромная фистула на животе размером с грейпфрут – опухоль, обтянутая синюшной от крови кожей, такая плотная и большая, что кажется, будто внутри находится костяной шар для русского бильярда.

Первый раз ветеринарный врач был вызван, чтобы вырезать опухоль на животе. Инъекция снотворного, несколько взмахов скальпелем – и в пластмассовый зелёный тазик объёмом в десять литров (Арт-9-140-21; для непищевых продуктов) падает внушительных размеров шмат отвратительной на вид опухоли, залитой кровью.

Вашей собаке недолго осталось, тоскливо замечает врач уходя.

Проходит всего несколько месяцев, и собака превращается в сплошной ходячий кровоточащий кусок мяса…

Несколько шатающихся шагов по линолеуму, и за ней остаются следы крови.

С каждым шагом собака оставляет крохотную частичку самой себя позади.

Если у тебя на ногах есть порезы и ты ходишь дома босиком, то тебе становится опасно жить в этой квартире.

Врач сказал, что прямой контакт с кровью собаки может привести к плачевным последствиям.

Врач сказал, что заболевание может передаться и тебе, если её кровь попадёт в твою рану.

Нужно что-то решать, если ты не хочешь, чтобы однажды к тебе пришёл врач и бросил в тот самый зелёный тазик (Арт-9-140-21; для непищевых продуктов) опухоль размером с арбуз, вырезанную из твоего собственного живота или спины.

Нужно что-то решать…

Если ты не хочешь, чтобы меж пальцев на твоих руках и ногах вылезли окровавленные куски твоего собственного мяса, нужно что-то решать…

Ты опять звонишь ветеринару и говоришь: «Когда вы сможете усыпить мою собаку?»

Он уточняет вес собаки и назначает время.

От веса собаки зависит стоимость усыпления.

Чем больше вес, тем больше усыпляющего препарата надо затратить.

Но ещё до того как ты повалишь свою собаку на пол и станешь удерживать её мощные жилистые лапы, чтобы врач мог спокойно сделать смертельную инъекцию дитилина (он же листенон, он же дийодметилат диметиламиноэтилового эфира янтарной кислоты), тебе придётся основательно поломать голову над тем, куда же деть труп после усыпления.

По инструкциям ветеринарной службы, закапывать умерших животных запрещается, их нужно обязательно «утилизировать»: отвезти в соответствующие государственные ветеринарные службы для последующей переработки на мыло или животную муку. Больных животных нужно сжигать.

Но какой любящий хозяин позволит переработать своего домашнего питомца в мыло или муку?

Ты хочешь, чтобы твоя собака покоилась где-нибудь меж двух берёзок, превратившаяся в холмик, поросший бурьяном. Ты хочешь, чтобы было именно так или что-то в этом роде.

Перед тем как позвонить ветеринару и сказать: «Когда вы сможете усыпить мою собаку?», ты решаешь, что отвезёшь её тело в лес за городом да там и зароешь.

Глинистая земля, немного зелёной травки и много сосен кругом – не рай, но тоже хорошо.

И вот, ты лежишь вместе со своей состарившейся любимицей на линолеуме в коридоре. На её лице – намордник.

Ты слегка присаживаешься на собаку и руками стараешься держать её передние лапы.

Она очень боится, когда её зажимают. Видимо, у неё что-то типа клаустрофобии.

Она пытается скулить… Вернее, она именно скулит. Она боится.

Видя присевшего на корточки врача, собака начинает скулить ещё больше.

Ты держишь её мощные лапы и шепчешь: «Тихо, Эрна, тихо. Ничего страшного. Всё хорошо».

Врач набирает в шприц нужную дозу дитилина.

Эрна всё скулит. Она чует что-то неладное.

Твоё сердце разрывается в клочья. На миллиард кусочков. Как в калейдоскопе…

И сквозь этот калейдоскоп ты слышишь собственный голос. Голос, который лжёт.

– Не бойся, Эрна. Не бойся…

Это говорит твой голос. Он кажется равнодушным. Холодным, как ночь на Плутоне в далёкой точке афелия.

Врач присматривается к венам на передних лапах собаки. Он выбирает вену покрупнее.

Эрна всё скулит. Твоё сердце разрывается на триллионы кусочков.

Игла входит под лохматую кожу…

Эрна скулит ещё громче.

Поршень шприца продвигает прозрачный дитилин вперёд. Дальше, дальше, дальше…

Ты видишь, как кожа на лапе вздувается лохматым бугорком.

А Эрна всё скулит и скулит и уже даже не пытается вырваться.

И если ты считаешь, что животные не чувствуют смерти, то круто заблуждаешься.

Врач прекращает давить на поршень шприца, так и не введя весь дитилин. Он выуживает иглу из лапы Эрны и говорит:

– Чёрт, в вену не попал… Под кожу пошло…

Ты поднимаешь глаза на врача. Ты смотришь на него с нескрываемым гневом. С ненавистью. Ты хочешь схватить его за хлипкую шею и начать с остервенением долбить его башкой об угол вещевого шкафа, пока его мозги не вылезут наружу, а глаза не вывалятся из орбит.

Но ты сдерживаешься. Ты продолжаешь держать свою любимую собаку, чтобы киллер в белом халате сделал ещё одну попытку её прикончить. Ты держишь её и шепчешь:

– Всё хорошо, Эрна. Не бойся. Всё будет хорошо…

Ты никогда не произносил столько лживых слов за три секунды.

Ветеринар набирает в шприц ещё одну дозу дитилина. Он даже не взглянул в твои глаза, когда обмолвился о неправильном введении иглы. Просто он понимает, что мгновенно превратится в пепел под действием твоего взгляда. Поэтому он продолжает заниматься своим делом.

Игла опять протыкает кожу на лапе, и поршень опять толкает прозрачный дитилин вперёд.

Эрна уже не скулит. Она просто хрипит. Выдохлась.

Ты сидишь поверх неё, держа её передние лапы руками, и обильно потеешь. Так обильно ты давно не потел.

– Сейчас она заснёт, – произносит врач, выуживая иглу пустого шприца из вены собаки. – Потом прекратит дышать, и у неё остановится сердце…

Несколько секунд спустя, которые для тебя длятся вечность, ты замечаешь, что Эрна затихает. Она прекращает хрипеть и теперь лишь тяжело дышит.

Она дышит всё слабее и слабее. Слабее и слабее… Глаза её закрылись.

– Вы уже можете её отпустить, – говорит тебе врач и убирает принадлежности в сумку.

Ты слышишь эти слова где-то на другом краю Вселенной. Много дальше афелия Плутона. За Поясом Койпера.

Ты разжимаешь вспотевшие кисти и выпускаешь обмякшие лапы Эрны. Она лежит и не движется. Будто уже умерла.

– Сейчас её сердце уже остановится, – говорит врач и поднимается на ноги. – Где здесь можно помыть руки?..

* * *
Человек – странное существо.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, это всё же самое жестокое порождение нашего мира.

В первом классе тебе читают стих «Что такое «хорошо» и что такое «плохо», заставляют учить его наизусть и с выражением читать у доски, а затем отпускают домой, где ты с друзьями находишь под деревом сорочонка, выпавшего из гнезда.

Он ещё совсем маленький. Наверное, и слепой ещё. Летать пока не умеет. Ты с друзьями заботливо сгоняешь с него муравьёв, берёшь его на руки, поднимаешь с земли и внимательно осматриваешь…

А потом вам становится весело.

Вы отмечаете, что он довольно забавно открывает свой клюв, видимо, прося у матери пищи. Ваша фантазия начинает безудержно работать. Она, как паровой котёл, принимается пыхтеть, генерируя идеи.

Сначала один из вас бросает в широко разверзнутый клювик совсем маленький камушек. Очень маленький.

Сорочонок закрывает клюв и почти никак не реагирует на подброшенную бутафорскую пищу. Тогда вам становится любопытно, и вы пальцами открываете створки клюва пошире и принимаетесь совать в розовую молодую глотку камушки покрупнее.

Сперва один камушек, потом второй, третий… Камни становятся всё крупнее и крупнее. Они уже с трудом проходят внутрь, и тогда приходится проталкивать их палкой.

Вы останавливаетесь только тогда, когда клюв сорочонка уже попросту разворочен, а из глотки торчат крупные обломки пыльных камней.

Ты не знаешь, видела ли сорока из гнезда, что вы сотворили с её детёнышем, но тебе как-то плевать. Вам всем плевать.

И Маяковскому тоже.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, человек всё же самое жестокое порождение нашего мира.

Наверное, если человек после смерти попадает в Ад, то тамошним аборигенам становится жутко…

Ты уверен, что адские мамы-чертихи пугают своих чертят перед сном: если ты не будешь спать, то сюда придёт Человек и сделает из тебя мёртвого сорочонка…

И нет такого места во Вселенной, где б не боялись Человека.


До недавнего времени каждая уважающая себя фирма – производитель косметики – испытывала свою продукцию на животных. Для тестирования препаратов используются мыши, морские свинки, обезьяны, а большинство косметических средств пробуется на кроликах. Универсальным считается тест Драйза: крем, который предполагается представить на суд модницам, накладывают на слизистую глаза кролика, а голову животного закрепляют таким образом, чтобы оно не могло дотянуться до повязки лапой. Тест продолжается 21 день. Если крем не вызывает аллергенных реакций, его запускают в производство. Кролик же лишается зрения, а вскоре и жизни.


Если взять для примера такое заброшенное место во Вселенной, как одно из общежитий по улице Репина, то все местные кошки действительно боятся Человека.

Причём боятся человека в конкретном обличье – в лице твоего дядьки по отцовской линии, который там проживает.

Однажды тебе довелось увидеть, как он поймал на одном из этажей кошку и просто принялся её душить. Зажал её горло пальцами правой руки и держал, пока она задыхалась и хрипела. Такое случается узреть не каждый день, когда тридцатилетний мужик ловит кошек и душит вытянутой рукой, широко при этом улыбаясь.

Кажется, ещё Булгаков что-то писал о твоём дядьке…


65 % животных, предназначенных для научных целей, гибнет при проверке медицинских средств, 8 % – при тестировании косметических препаратов.


Ты стоишь и смотришь, как твой дядька по отцовской линии, улыбаясь, душит кошку, но тебе как-то плевать. Вам всем плевать.

И Маяковскому тоже.

Когда ты шестилетним пацаном гостил у родственников в деревне и присутствовал при забое огромного борова, то тебе всё это было скорее интересно, нежели страшно.

Ты смотрел, как мужики перерезали кабану горло, и оттуда хлынула бордовая кровища.

Ты смотрел, как мужики вспороли ему брюхо и прямо алюминиевой кружкой стали черпать из его нутра ещё тёплую и густую, как амаретто, кровь.

Ты смотрел, как кружка набирает в себя бордовую жизненную силу, стуча при этом о рёбра убитого животного.

Ты смотрел на это, а сам откусывал маленькие чёрные кусочки от жаренного паяльной лампой огромного свиного уха, которое для тебя любезно отсёк от ещё тёплого кабана двоюродный дядя по отцовской линии. Ухо было настолько огромным, что тебе приходилось держать его обеими руками.

Ты тихо в сторонке грыз обугленную часть кабана, а мужики в это время передавали друг другу алюминиевую кружку, и каждый с неописуемым восторгом нашего первобытного предка, завалившего мамонта, делал глубокий глоток густой, как амаретто, крови.

Потом опорожнённая кружка опять стучала о рёбра кабана, и довольные мужики опять глотали…

Причём здесь кабан? Причём здесь мужики?

А хрен его знает!

Что такое «хорошо»? Что такое «плохо»?

Никому этого не известно.

И Маяковскому тоже…

Тогда же, когда ты шестилетним пацаном гостил у родственников в деревне и присутствовал при забое огромного борова, был там один молодой жеребец.

Так вот, ему повезло меньше…

Ему повезло меньше, чем тому кабану, чья развороченная туша лежала в луже крови посреди огорода, будто в его желудке взорвалась Ф-1, и чьё отрезанное и обугленное паяльником огромное ухо ты грыз у стенки сарая…

Есть такой медицинский термин – «орхидектомия»…

И есть такой термин – щипцы Бурдиццо.

Орхидектомия – это, по-русски говоря, кастрация.

А щипцы Бурдиццо – это кастрационные щипцы.

Именно по причине всего вышеперечисленного жеребчику повезло меньше…

Мужики повалили его на осенний ранний снег, уложили на спину, раздвинули его задние ноги и…

Щипцы Бурдиццо – страшная штука, когда наблюдаешь их в действии.

У самого основания конской мошонки створки щипцов сильно и с хрустом сжимаются. Это хрустят семенные канатики.

Створки щипцов разжимаются и снова с силой сжимаются – опять слышен тихий хруст.

Но хруст этот на самом деле слышен лишь в теории, поскольку на деле конь ревёт так, что тебе становится страшно за мужиков, его держащих.

Мужик сильными движениями рук орудует щипцами, в труху перемалывая конские семенные канатики, который в это время верещит, как резаная свинья…

Затем зверя отпускают…

Или «Затем звери отпускают».

Неважно, в общем… Вопрос формулировки…

Орхидектомию кабанам производят несколько иначе.

В таких случаях им просто рассекают мошонку бритвой, вырезают оттуда яички с придатками и бросают всё это какому-нибудь старому облезлому Рексу во дворе, который с удовольствием принимается хрустеть нехитрой снедью.

А кабан, громко визжа, вяло поднимается на ноги и пытается куда-то брести, будто там он обретёт успокоение и отраду…

Кастрацию кабанов и бычков производят в основном по причине того, чтобы их мясо после забоя не имело аммиачного вкуса. Вкуса мочи.

Если ты будешь есть мясо некастрированного кабана или быка, то варили его, коптили или жарили – не важно. Оно всё равно будет отдавать мочой.

Все эти зверства совершаются исключительно во имя вкусовых услад.

Определённо, человек – страшное существо.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, это всё же самое страшное порождение нашего мира.

Пострашнее щипцов Бурдиццо или Занда.

2

В джутовых мешках хорошо хранить не только сахар, муку или цемент. В них можно хранить что угодно.

Ты вытаскиваешь из машины один такой мешок, хватаешься за его верхушку поудобнее и приподнимаешь над землёй. Тяжеловато, но пронести его несколько десятков метров можно.

Твоя машина стоит посреди соснового бора, вдали от оживлённых автомагистралей и городского шума. Пока добрался сюда, какая-то коряга оторвала пластиковый порог у левой двери твоей «Тойоты». Но это всё херня…

Ты тащишь тяжёлый джутовый мешок, переступая через торчащие из земли корни сосен, и вертишь головой, отгоняя слетающихся на тепло и запах твоего тела комаров.

Обычно комары любят беременных женщин, потому что температура их тела всегда выше, чем у обычного человека, отчего они сильнее потеют. А пот способствует усиленному размножению специфической кожной бактерии, которая и выделяет запах, привлекающий комаров.

Ты тащишь джутовый мешок вглубь леса, жутко потеешь и иногда резко вертишь головой, удивляясь тому, как комары здесь умудряются выживать – чем они питаются?

Неужто теми, кто изредка завозит сюда такой же вот джутовый мешок?

В джутовых мешках хорошо хранить не только сахар, муку или цемент. В них можно хранить что угодно.

Но твой пот и комары – всё это херня…

Слава богу, что поблизости нет пасеки или осинников.

Пентанол-2.

Метил-3-бутанол-1.

Метилбутил-1.

Метилбутаноат-3.

Не думай. Это не просто названия веществ.

Это названия веществ, которые могут тебя прикончить.

Многие жалящие насекомые реагируют на все вышеперечисленные вещества, как на сигнал атаки. Эти вещества дублируют феромоны, которые выделяются насекомыми при приближении врага.

Если ты пользуешься духами с ароматом яблока, то не стоит особенно удивляться, когда на тебя налетит рой ос, пчёл или шершней. Не стоит удивляться, когда они начнут жалить тебя с особой агрессией и остервенением, стремясь не оставить на тебе и живого места.

Если ты пользуешься духами с ароматом яблока, то должен знать, что для имитации этого запаха, используется пентанол-2…

Пентанол-2 выделяют шершни, оповещая друг друга о приближении врага…

Пентанол-2 применяют в пищевой и парфюмерной промышленности для имитации ароматов яблока и банана…

«L’Instant de Guerlain», «Spring Flower» от «Creed», «Cindy Crawford Feminine» от «Wella» и некоторые продукты от Calvin Klein и Mane – всё это может сильно не понравиться твоим жалящим собратьям.

Ты поймёшь это, когда тебя облепит жужжащий рой огромных шершней.

Ещё несколько шагов с тяжёлым мешком в руках – и перед тобой неглубокая яма. Около полуметра…

Ты ставишь мешок на землю, прямо перед своими ногами, достаёшь из кармана облегчённый «Kent» – пулю замедленного действия – и закуриваешь. Пот струится по твоему лицу, потому что на улице около тридцати градусов жары. Пусть кроны сосен и не пропускают сюда прямые солнечные лучи, но здесь тоже жарко. Очень жарко.

Лёгкие делают мощный вдох, и нервная затяжка укорачивает не только сигарету, но и всю твою жизнь. Ты выдыхаешь терпкий дым, а сам раздражённо озираешься по сторонам. Ты вертишь головой, своим вспотевшим, блестящим лбом. Ты что-то высматриваешь… Сам даже не знаешь, что именно. Просто высматриваешь.

Наверное, не хочешь думать о том, что находится в джутовом мешке у тебя в ногах. Потому и закурил сейчас. Потому и вертишь головой.

Где-то вдалеке слышен звук проехавшего автомобиля. Он пронёсся так далеко, что эффект Доплера свёл его в банальный комариный писк. Очередной комар, ничего больше. Резко дёргаешь головой, пытаясь отогнать мелких тварей от своего горячего вспотевшего тела.

Потом просто сильно затягиваешься сигаретой и медленно выдыхаешь облако густого дыма вокруг себя. Это должно остановить мерзких похотливых самок хоть ненадолго.

Никогда столько самок одновременно не хотели добиться тебя.

Случайно… Невольно… Твой взгляд опять падает на мешок у тебя в ногах и на яму рядом. Ты смотришь на неё, думаешь и даже затянуться не можешь.

Ты вырыл её заранее. Ещё вчера.

Просто ещё вчера ты знал, что случится сегодня. А случится сегодня вот что…

Сжимаешь оранжевый фильтр сигареты губами покрепче, наклоняешься, резко отрываешь мешок от земли и укладываешь его в яму. Стараешься делать это как можно аккуратнее, хотя понимаешь, что всё это впустую. Твоя аккуратность здесь и сейчас никому не нужна.

Яма неглубокая. Всего около полуметра.

Эта глубина – 50 см – указана в правилах захоронений домашних животных для Москвы и Московской области. Все прочие регионы обычно руководствуются этими же нормативами.

Яма для захоронения домашних животных в глубину должна быть не менее полуметра.

Если ты хоронишь домашнего слона, то яма должна быть глубже.

Если ты хоронишь морскую свинку, то яма должна быть не менее 50 см.

В джутовых мешках хорошо хранить не только сахар, муку или цемент. В них можно хранить что угодно.

Укладываешь мешок в вырытую тобой яму и, затягиваясь густым сигаретным дымом, смотришь. Ты видишь тёмное мокрое пятно, проступающее через серо-жёлтую материю мешка.

Это не слёзы.

Это моча.

Ветеринар предупредил, умывая руки в ванной, что после введения дитилина сердце собаки остановится. Он сказал, что мышцы её тела расслабятся. Ветеринар сказал: расслабятся все мышцы.

Он сказал: уретральный сфинктер тоже…

Когда ты укладывал бездыханную Эрну в мешок, на линолеуме уже была небольшая прозрачная лужица…

После смерти она обделалась. Обделалась по-маленькому.

Смотришь на подмокший мешок, лежащий в неглубокой яме, и чувствуешь, как внутри тебя всё замерло. Ты стоишь, медленно затягиваешься сигаретой и вспоминаешь свою любимую собаку, которая служила тебе верой и правдой целых двенадцать лет.

Вспоминаешь её маленькой, в месячном возрасте, когда она, похожая на лохматый шарик, на кривых лапках с разбегу запрыгивала на твою кровать, гоняясь за тобой по квартире, с высунутым от восторга языком.

Вспоминаешь её умные глаза, которыми она смотрела тебе прямо в душу, когда пыталась понять твои странные слова, в недоумении склоняя голову влево.

У Эрны были очень умные глаза. Даже у людей такие глаза встречаются редко. Очень редко.

За последние двадцать восемь лет у тебя не было существа более близкого, чем твоя собака. Та самая, собака, что сейчас лежит в виде мёртвой лохматой кучи мышц и костей в твоём джутовом мешке.

Ты замечаешь, что комары опять роями вьются вокруг твоего горячего тела. Хотят напиться твоей крови.

Нервно перекатываешь обслюнявленную сигарету из правого уголка рта в левый и невольно пытаешься раскрыть свои веки как можно шире – это пот, ручьями струящийся по лбу, разъедает розовую слизистую оболочку вокруг твоих глаз.

Утираешь тыльной стороной ладони скользкий пот со лба и, развернувшись, идёшь к машине за лопатой…

* * *
Человек – странное существо.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, это всё же самое жестокое порождение нашего мира.

Во втором классе тебе читают рассказ о маленьком Володе Ульянове. О том, как Володя, играя, разбил любимую вазу своей мамы. О том, как его мучила совесть. И о том, как он всё-таки во всём признался своим родителям.

А потом ты идёшь с коричневым ранцем домой, встречаешь друзей, бродящих по округе с рогаткой из кленового кустарника в поисках интересных мишеней, присоединяешься к ним, и вы эту мишень находите.

Метко пущенный рогаткой камень сражает банального городского голубя наповал, и тот, сложив крылья, пикирует с крыльца подъезда прямо на тротуар. Он был ещё жив, но мог лишь безуспешно бить левым крылом по асфальту, крутясь вокруг своей оси.

Тогда вы уволокли голубя подальше от людских глаз, ты подобрал с земли кусок прозрачного зелёного стекла и принялся перерезать раненной птице горло.

Стеклом перерезать голубю горло не так и просто, поэтому процедура походит скорее на перепиливание. Корявыми пальцами левой руки, сухожилия которой повреждены, оттягиваешь голову птицы в сторону и обломком стекла принимаешься со всей своей мальчишеской силой чиркать по горлу – туда-сюда, туда-сюда…

И так много раз, пока рана на горле не становится настолько большой, что голову можно уже просто оторвать. И ты её с хрустом отрываешь…

Полчаса спустя вы впятером сидите у маленького костра, разведённого у подвального бункера конторы геологической экспедиции, и жарите убитую птицу в оранжевых языках пламени.

Сначала нанизали ощипанную на скорую руку птичью тушку на простую палку – вонзили её прямо в маленькую клоаку, – а затем сунули импровизированный вертел в огонь.

Всем было любопытно отведать блюдо собственного приготовления. Совсем немного не дотягивало до французской кухни…

Вы, мальчишки от восьми до одиннадцати лет, сидите вокруг костра и с упоением и предвкушением смотрите на обугленного голубя, ощипанного по-быстрому.

Ваши глаза горят!

Первобытный азарт сияет в них безудержным огнём!

Наверное, вы мните себя охотниками неведомых джунглей, изловивших хитрого хищника, повадившегося таскать тёмными ночами ваших женщин и детей.

Был среди вас один совсем ещё юный парнишка. Никитка. В его чернющих завихаривающих кудрях отчётливо виднелась казачья кровь, которая в будущем вполне могла превратить его в матёрого казака в папахе с красным околышем и нагайкой на поясе, который бы всё время литрами бухал самогон и по ночам, обходя свою спящую станицу, орал во всю глотку «Любо!»

Три самые заметные Никиткины черты, которые ты будешь помнить и пятнадцать лет спустя: чёрные кудри на голове, триллион рассыпанных по лицу веснушек и два верхних боковых дистопированных резца, провёрнутые вокруг своей оси на тридцать градусов.

Верхние боковые резцы – те самые зубы, что стоматолог в твоём направлении на рентгенографию отметит, обведя кружочком цифру «2» слева и справа в верхнем ряду.

Этими торчащими наружу резцами Никитка всегда напоминал доброго вампирёнка. Обычно, когда он улыбался, его губы растягивались по веснушчатому лицу, открывая взору прохожих те самые торчащие резцы. Зрелище было забавное.

Вот палка, засаженная общипанному голубю в клоаку, вынимается из пламени, и все принимаются пристально разглядывать до черноты покрытую углями тушку.

Пять любопытных парней налетают на добросовестно добытую дичь и разрывают её на куски. Разрывают прямо голыми руками – без вилок и ножей. Просто руками…

Хватаешься за покрытый чёрными углями птичий бок и отрываешь сочный и заслуженный кусок мяса, чтобы сунуть его в свою ещё юношескую глотку.

Отрываешь кусок мяса и даже не обращаешь внимания, что плоть ещё розоватая.

Ты аккуратно откусываешь маленький кусочек, жуёшь и понимаешь, что не хватает соли. Но где её достать в таких условиях? Не ссать же на жареного голубя…

Довольно быстро все понимают, что дичь без соли вышла невкусной. Да и розоватое мяско с проблесками крови тоже действовало далеко не притягательно…

Все прекратили есть. Но только не Никитка.

Он держал свой кусок дичи обеими руками, невзирая на чёрную копоть, и жадно вгрызался в голубиную плоть своими дистопированными резцами. Он откусывал и жевал. Откусывал и жевал…

И как горели его глаза в тот момент! Это стоило видеть!

Наверное, так горели глаза у бога, когда он создавал Еву, чтобы насолить Адаму… Чтобы поссать на него…

В те моменты, когда Никитка жевал, мы вчетвером смотрели на него… Мы смотрели на него и не могли оторвать глаз.

А Никитка смотрел на нас в ответ и ничего не мог понять, продолжая при этом жевать.

Просто ему не было видно, что всё его лицо было перепачкано углями с тела голубя. Оно всё было чернющим, как его же вьющиеся кудри. А по подбородку текла кровь… Голубиная кровь…

Этот восьмилетний парнишка с внешностью возбуждённого дьяволёнка жадно пожирал плохо прожаренного голубя, а четверо парней постарше пялились на него, и кровь стыла в их жилах от ужаса.

Но жалость к животным впервые проскочила у тебя где-то в возрасте десяти лет.

Тогда ты с друзьями шарился по запретной территории геологоразведочной экспедиции, которая запретной была лишь официально. На деле же по её территории проходили все кому не лень: старушки, спешащие из городка в свои сады; мужики, возвращающиеся домой из своих гаражей, и просто маленькие дети, которые играли в казаки-разбойники, мелом чертя указательные стрелки.

В тот солнечный день вы втроём шли по территории ГРЭ к разбитой и заброшенной кабине от «Студебеккера», в которую вы имели обыкновение забираться, занимать места и вертеть облупившуюся баранку руля, изображая путешествия по дорожным ухабам времён Великой Отечественной войны. Направлялись туда, желая поразвлечься.

Но тогда вы так и не дошли до заветной полуразрушенной кабины. Вы остановились метрах в сорока от неё. Вы остановились рядом с мужиками, которые стояли и глазели на пугающую гудронную лужу. Чего глазели?

Ещё вчера здесь, у кирпичных стен так и не достроенного здания, была глубокая яма диаметром метра в два. Теперь же она вся доверху была залита гудроном. Таким густым чёрным-чёрным гудроном, поблескивающим в лучах солнца. Видимо, какой-то сотрудник ГРЭ распорядился слить в эту яму излишки гудрона. Просто слить и всё.

Тогда в СССР всё так делалось – через жопу. И жопа эта у русского мужика почему-то всегда на плечах располагалась. Этакая русская анатомическая особенность.

Когда говорят, мол, «русским духом пахнет», так это именно о жопе речь. О ней самой.

Только русским духом не пахнет.

Им воняет.

Смердит.

Смердит за тысячи вёрст, да так, что аж стёкла в окнах вылетают.

Ты с друзьями стоишь и смотришь туда же, куда и несколько мужиков – на гудронную яму, своей чернотой блестящую в лучах дневного солнца. Но не столько сама яма привлекла ваше внимание.

В яме находился телёнок…

Простой такой чёрный телёнок.

Он стоял в гудроне и обреченно смотрел себе под ноги, которые ушли в тугую массу уже наполовину. В гудроне увязли все четыре ноги.

Сейчас уже трудно упомнить, сколько времени вы тогда простояли там, у ямы, прежде чем телёнка засосало в неё с головой. Но что-то около часа. Не меньше.

Вы стояли и смотрели на это. Смотрели, как телёнка постепенно засасывает в гудрон, и ничего не могли предпринять. Даже те мужики, что стояли тогда там, тоже вряд ли что-то могли предпринять. Поэтому всем оставалось ждать и смотреть.

Телёнок вёл себя прямо-таки героически. Он не дёргался, не мычал, а просто стоял, склонив голову, рожки на которой были ещё совсем маленькие.

И если ты считаешь, что животные не чувствуют смерти, то круто заблуждаешься.

Ты смотрел на это редкое зрелище, как заворожённый. В тот момент ты ещё не боялся за жизнь невинного создания. Ты думал, что телёнок уйдёт в гудрон по грудную клетку да так там и останется, потому что его копыта упрутся в дно ямы. Но ты забыл, что яма эта была глубже…

Даже когда телёнок ушёл в гудрон уже по грудь, ты всё ещё был уверен, что сейчас приедет строительный кран, мужики обмотают животное тросами, и оно будет спасено.

Но вот только откуда мог приехать этот самый кран, если никто из свидетелей данного происшествия даже не побежал за подмогой? Все просто стояли и тупо пялились на то, как чёрная гудронная яма медленно и неотвратимо поглощает беззащитное живое существо.

Всем было откровенно насрать на судьбу этого телёнка. Только любопытство держало людей у края ямы. Любопытство, и ничего больше.

Человек страшное существо, если честно… Но это только между нами…

Пострашнее щипцов Бурдиццо или гудронной ямы.

Жестокость и равнодушие – они проходят только с возрастом, когда любопытство и трусость улетучиваются неведомо куда.

Самое жестокое порождение мира – человек. Но САМОЕ жестокое порождение мира – это человеческий ребёнок.

Ты и сам можешь вспомнить за собой те мелкие пакости, когда в раннем детстве ты убивал птиц, душил кошек, давил ящериц камнями или топил черепашку в тазике, не давая ей всплыть… Все мы родом из детства. И все мы кого-то убивали. Маленькие озверевшие убийцы с голубиной кровью на подбородке, пеной бешенства на губах и черепами кошек, собак и телят в руках… Это мы с вами. Маленькие порождения Ада.

Мы потому родились на Земле, что даже в Ад нам дорога закрыта.

Хорошо там, где нас нет. Говорят, даже в Аду сейчас лучше. Светит солнце, отдыхающие нежатся на пластиковых лежаках, а симпатичные чертовки в оранжевых парео кокетливо виляют хвостиками и разносят прохладительные напитки…

Что путного может вырасти из маленьких душегубов и живодёров, начинающих свою жизнь с причинения боли своей собственной матери, пиная её своими погаными ножками изнутри, а затем раздирая стенки её влагалища, чтобы выбраться на свет в поисках свежей плоти?

И пусть ты потом будешь писать стихи, и пусть ты потом будешь писать музыку, ты всё равно останешься убийцей. Хладнокровным убийцей, жаждущим новых жертв.

3

Поддеваешь лопатой кучку глинистой земли и бросаешь её в яму с джутовым мешком, где в неведомой позе корчится твоя любимая собака. А комары всё вьются вокруг и вьются. Пот течёт по тебе ручьями: по лбу, спине и ногам.

Смотришь в яму и видишь, как телёнок старается поднять морду так высоко, чтобы гудронная лужа не закупорила рот и ноздри. Чёрный гудрон уже затекает ему на спину. Ещё чуть-чуть – и густая масса поглотит невинное животное в своей прожорливой утробе…

Ты кидаешь одну лопату земли за другой, а сам думаешь о том, что вдруг твоя собака всё ещё жива… Эта мысль не даёт тебе покоя, пусть ты и пытался прощупать её пульс ещё дома, когда засовывал в мешок. Пульса не было, но вдруг он появится сейчас, когда ты бросаешь ещё одну лопату глинистой земли поверх мешка?

Говорят, Гоголь очень боялся быть похороненным заживо. У него изредка случались приступы летаргии, и он переживал, что однажды очередной подобный приступ спутают со смертью, и его похоронят. Писатель всё же был похоронен на Украине, но затем было принято решение перезахоронить его в Москве. Когда вскрывали гроб, то обнаружили, что его крышка сильно исцарапана изнутри, а сам Гоголь лежит на боку…

Если б в те далёкие времена существовала сотовая связь, то в гроб Гоголю можно было положить мобильник. Тогда он однажды посреди ночи позвонил бы Пушкину и сказал: «Саша, отройте меня, s'il vous plait… Ici est si solitaire».

Но собаке в мешке мобильник без надобности. Иная ситуация.

Поддеваешь лопатой кучку глинистой земли и бросаешь её в яму с джутовым мешком.

Когда гудронная лужа втянула телёнка в себя по самую морду, животное замычало. Замычало пронзительно и с отчаянием. Один единственный раз. Всего один раз.

Телёнок просто понял, что ещё несколько мгновений, и он умрёт. И ни хера уже не сделать. Потому он просто отчаянно замычал…

И если ты считаешь, что животные не чувствуют смерти, то круто заблуждаешься.

Жива Эрна или уже нет – вопрос без ответа. Лучше об этом просто не думать. Забыть и не думать. Так будет проще.

Кидаешь лопатой ещё одну порцию земли и замечаешь, что из твоего левого глаза по щеке сбегает капелька.

Слезинка?

Капелька пота?

Херня. Не важно… Так или эдак, а всё равно солёная.

Просто кидай дальше. Кидай и ни о чём не думай…

* * *
Человек – страшное существо.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, это всё же самое жестокое порождение нашего мира.

Тебе на протяжении всей жизни «втирают» про доброту и милосердие, про статьи Административного и Уголовного кодексов, но ты всё же продолжаешь оставаться Человеком.

На рынках некоторых восточных стран в поисках стоящей пушнины ты можешь подойти к клетке с ондатрой и ткнуть в неё пальцем. Покорный продавец тут же кинется исполнять твоё пожелание.

Прямо у тебя на глазах он извлечёт животное из клетки, ухватит его поудобнее и несколько раз с силой пизданёт палкой по маленькой пушистой головке.

Пока зверёк оглушен, продавец вынет топорик и несколькими выверенными ударами отрубит ему все четыре ступни. Затем продавец, ловко орудуя маленьким ножом, примется аккуратно надрезать кожу животного, плавно стягивая её с ещё живого тела.

Зверёк ещё жив – он лежит и дышит, но без кожного покрова, одним большим лоскутом сдёрнутого с горячего тела, он проживёт недолго.

Пока продавец пересчитывает твои деньги, ты стоишь и смотришь на то, что всего пять минут назад было полноценной живой ондатрой – на комок кровоточащих красных мышц и белых сухожилий, который начинает ворочаться.

Комок мышц и сухожилий приходит в себя.

Этот тяжёлый хрип на фоне базарной толкотни ты забудешь ещё не скоро. Приходя в сознание, комок кровоточащих мышц и сухожилий принимается тихо и медленно верещать…

Почему этот узкоглазый продавец сразу не убивает беспомощное животное?

Да хрен его знает…

Просто лень, наверное… Зачем убивать животное, если оно уже оглушено и не сопротивляется попыткам снять с него шкуру?

Нецелесообразно, так сказать.

В общем, Маяковский тут совсем отдыхает.

Как отдыхает и всё человечество. Это ведь Мы такие жестокие. Нам бояться нечего. Мы можем расслабиться. А вот весь мир пусть напряжётся.

Когда два года назад ранней весной тебе довелось поскользнуться и очутиться в травматологическом пункте на Сапёров, 14 с переломом руки, то тебе довелось также стать свидетелем ещё одного проявления человеческих шалостей.

Пока ты среди ночи сидел в коридоре у кабинета травматолога, ощущая неприятную пульсацию в районе лучевидного отростка локтевой кости правой руки, две санитарки вкатили в коридор кушетку, дребезжащую старыми колёсиками. На кушетке лежал парень с кровоподтёками на лице, и лежал он на животе. Он тихо постанывал и, кажется, даже несколько раз произнёс исполненное боли «мамочка». Парень стонал так тихо и устало, что ты невольно подумал, будто ему отрубили какую-то конечность. Но ты ошибся.

Две маленькие санитарки в бирюзовой униформе катили кушетку через весь коридор, и ты даже издали заметил нечто странное, выпадающее из нормальной визуальной концепции человека, лежащего на животе.

Когда кушетка проносилась прямо у твоего носа, ты буквально обомлел от ужаса, и даже пульсация в месте перелома перестала ощущаться.

Когда кушетка проносилась у твоего носа, ты понял, что раненный и тихо постанывающий парень напоминает тебе маркер – ружьё для пейнтбола…

Вытянутое ружьё и торчащий вверх баллон со сжатым газом…

Если лежащий на животе парень был ружьём, то неказистым газовым баллоном была трёхлитровая стеклянная банка из-под томатного сока, торчащая из его жопы горлышком вверх…

Ты ещё не скоро забудешь проезжающую мимо на уровне твоих глаз этикетку «СОК ТОМАТНЫЙ. СТОПРОЦЕНТНЫЙ» и тихие стоны парнишки, умирающего от боли и сильной кровопотери.

Да, такое случается в нашем мире, но исключительно потому, что в нём живём МЫ.

Люди.

Добрые, блядь, и гуманные…

По образу и подобию… Аминь…

Тот парень с банкой в жопе… Как потом тебе рассказал травматолог, они с друзьями что-то отмечали, напились все в хлам, а потом этот парень чем-то своим дружкам не угодил. Тут-то всё и случилось…

Чтобы засунуть трёхлитровую банку донышком в жопу, сообразительные молодцы разломали парню кости таза, а потом и засунули, разрывая анальное отверстие…

Детский вопрос «Что такое «хорошо» и что такое «плохо» поставлен крайне некорректно. Применительно к нашему миру он должен звучать как «Что такое «плохо» и что такое «очень плохо?» Именно так – и не иначе.

Ежедневная мигрень по утрам – это плохо.

А трёхлитровая банка в жопе – очень плохо.

Вот трёхлитровая банка в жопе с этикеткой «СОК ТОМАТНЫЙ. СТОПРОЦЕНТНЫЙ» – то это уже и просто смешно.

Пусть даже сквозь слёзы…

Человек – страшное существо.

Невзирая на всю этическую надстройку, культуру и религию, это всё же самое жестокое порождение нашего мира.

Некоторые руководители на предприятиях порой умышленно создают конфликты между подчинёнными, чтобы затем самому их же и разнять, помирить. А делается всё это с той единственной целью, чтобы, согласно основам конфликтологии, возвысить свой лидерский статус. Разняв своих стравленных подчинённых, руководитель в их глазах становится покровителем, эгидой. Для этого он таким паскудством и занимается.

Якобы это служит исключительно производственным целям.

Делать человеку больно, чтобы заработать больше денег. Это стиль поведения. Корпоративная культура.

Ломать ребёнку ножки, чтоб затем их излечить и заслужить его любовь…

Если тебе при этом до сих пор не ясно, почему тебе жалко мучающихся животных, но совсем не жалко людей, то всё это лишь потому, что человек может быть сволочью, а животное – нет.

Когда первая обезьяна продалась, она стала человеком.

Человек отличается от прочих животных способностью быть сволочью, паскудой, мразью и всеми остальными мерзкими порождениями этого гнусного смрадного мирка.

Человек появился тогда, когда первая обезьяна стала сволочью.

Искренность – это привилегия животных. За это мы их и любим, за искренность, за неспособность солгать, сделать тебе по-настоящему больно.

А человек всё это может.

За это мы его и ненавидим. Эту сволочь, живущую на самом отшибе Вселенной, на забытой богом свалке под названием «Земля»… Даже в Ад ему дорога закрыта.

* * *
История мальчика по имени Серёжа. История того самого мальчика, который однажды в пятом классе вместо сочинения на тему «Как я провёл лето?» написал в тетрадке нечто невразумительное. Когда учитель русского языка прочла это, она тут же помчалась к директору.

«Всё это лето я провёл на вокзале», – было написано в его тетрадке мелким аккуратным почерком.

«Утром, когда бабушка уходила на работу, – было написано фиолетовыми чернилами, – я просыпался и убегал на вокзал ждать маму».

«Я ждал её, а она всё не ехала, – было написано мелким почерком. – Я ждал её с утра до вечера, а она всё не ехала».

Далее фраза «Где же ты, мама?»… Слово «мама» расплылось в упавшей на чернила капле…

Мальчик Серёжа… Это история одной маленькой жизни. Маленькая трагедия.

Мама оставила его с выпивающим отцом, который работал механиком на судне, а сама вышла замуж за какого-то хирурга. Всем своим знакомым она говорила, что хочет в жизни добиться большего, и как это они её не понимают?… Потому она и бросила шестилетнего Серёжу с отцом-моряком – чтобы добиться в жизни большего. Когда она уезжала, она наклонилась к сынишке, стёрла солёную слезу с его щёчки и сказала, что обязательно когда-нибудь вернётся за ним и заберёт с собой. Серёжа на всю жизнь запомнил мамины зелёные глаза – такие близкие, такие тёплые.

И вот мама уехала в большой далёкий город.

А папе скоро надо было уходить в плавание на несколько месяцев. Тогда он отдал Серёжу бабушке, которая и без того относилась к нему не очень хорошо… Так и покатились его серые одинокие будни без матери и без отца.

Бабка сама выпивала и иногда била мальчишку за маленькие провинности, за то, за это. И даже просто так… Она регулярно заставляла его мыть полы, вытирать пыль в квартире, выносить мусор и ходить в магазин. Все эти обязанности она свалила на своего маленького внука, а сама всё время пила с дворовыми стариками.

Бабка даже не думала тратить на содержание внука деньги. Многие вещи ему доставались прямо из её гардероба – старая вязаная кофта, драные колготки и чуть ли не довоенная выцветшая рубаха, когда-то густо-оранжевая, а теперь почти белая.

Во дворе все над ним смеялись, и мало кто с ним дружил. Его стыдились. Даже мальчишки его стыдились. Чего уж говорить о девочках… А особенно о белокурой красавице Марине из соседнего подъезда, в которую Серёжа был влюблён…

У бабки мальчишка жил около шести месяцев в году – когда отец возвращался из плавания, то забирал сынишку к себе. Хотя и вместе с отцом Серёже было не очень хорошо. Тот всё время пил и водил домой разных женщин, а на сына внимания почти не обращал.Слава богу, что здесь мальчишку хотя бы не заставляли вести домашнее хозяйство.

Ну а когда отец опять уходил в плавание, Серёжа вновь переходил в безраздельное властвование своей бабушки.

4

Твоя футболка промокла от пота донельзя и липнет к твоему горячему телу. Твои трусы под тонкими штанами… Они окутали собой мошонку и теперь варят твои яйца на медленном огне. И эти омерзительные комары кругом. Они вьются и вьются, втыкая в твою мокрую спину свои короткие жала и высасывая твою раскалённую кровь. Наверное, они тут же дохнут, испробовав жгучего кипятка из твоих жил.

Ещё две лопаты глинистой земли поверх влажного джутового мешка, и ты начинаешь отмахиваться локтями. Достаёшь ещё одну сигарету и закуриваешь, стараясь выдыхать дым вокруг себя. Стоишь в облаке табачного дыма и надеешься, что эти маленькие похотливые самки наконец-то отстанут.

Табачный дым содержит более трех тысяч вредных веществ. Смолы табачного дыма содержат сильные канцерогены и вещества, раздражающие ткани бронхов и легких. Рак легких в 85 % всех случаев вызывается курением. Никотин является наркотическим веществом стимулирующего действия. Как любой наркотик, вызывает привыкание и зависимость. Повышает частоту сердечных сокращений и артериальное давление.

Окись углерода или угарный газ – основной ядовитый компонент газов табачного дыма. Он повреждает гемоглобин, после чего гемоглобин теряет способность переносить кислород.

Угарный газ – это полная жопа. Влюблённой паре зимой негде перепихнуться, тогда они едут в гараж, закрывают ворота и оставляют включенным двигатель, чтобы работала печка. А утром находят два тела в трупном окоченении – оба голые, его поникший член всё ещё остаётся в её влагалище. Они просто уснули. Жили они недолго, но счастливо, и умерли в один день.

Угарный газ табачного дыма и выхлопные газы машины – это одно и то же вещество с одинаковой химической формулой – СО. Только в табачном дыме его больше.

Табачный дым содержит 384 000 предельно допустимых концентраций токсичных веществ, что в четыре раза больше, чем в выхлопе машины.

Курить сигарету в течение одной минуты – то же самое, что дышать непосредственно выхлопными газами в течение четырех минут.

Маленькая сигаретка – пуля замедленного действия, которая в тебя уже попала, но ещё не убила. Сделает это чуть позже. Завтра.

Вся наша жизнь – один затянувшийся прыжок в бездну. Мы – жертвы этого мира. Нас от этого душного гнойного мирка настолько тошнит, что все наши действия – осознанно или нет – ведут к нашей смерти. Мы все – самоубийцы. Мы хотим поскорее сдохнуть, чтобы не мучиться долго на задворках этой вонючей Вселенной.

Потому мы и курим, что сигареты – это пули замедленного действия. Потому мы и убиваем друг друга и суём в жопу банки из-под томатного сока… Мы попросту ненавидим друг друга. Мы попросту хотим, чтобы всё это поскорее закончилось. Для всех.

Для меня. Для тебя. Для него. Для неё… Для всех.

Только осознав истинную ценность этой затхлой жизни, ты начинаешь понимать раньше казавшееся тебя странным стремление придурковатых киношных маньяков уничтожить всё человечество к чёртовой бабушке. Только с возрастом понимаешь, что все эти маньяки – величайшие добродетели в истории человечества.

Они хотели спасти мир.

Спасти его от Нас.

Спасти от Человека.

Если бы тебе хоть на секунду дали покараулить пресловутую красную кнопку, то ты бы тут же нажал её. К чему церемонии? Кнопка – не чай, и ты – не китаец. Сдохните, падлы, и всё…

И пусть потом Маяковский расскажет, что такое «хорошо» и что такое «плохо»… Расскажет кому-нибудь другому.

* * *
Маму Серёже довелось увидеть лишь однажды. Это случилось через два года после расставания. Тогда ему исполнилось уже восемь лет.

Мама появилась в бабушкиной квартире вся такая красивая, сияющая, словно богиня с неба. Она улыбалась самой светлой улыбкой, какую мальчику только доводилось видеть. Тогда мальчишка повис у мамы на шее и не хотел её отпускать. Он вновь и вновь, плача от счастья, поднимал голову и смотрел в мамины глаза – такие зелёные, такие красивые. Пока мама держала Серёжу на руках, он, крепко обнимая её за шею, положил голову ей на плечо, губами касаясь её кожи, и плакал. Он не рыдал, а просто лил слёзы. Молча, лишь изредка всхлипывая. Будто телёнок, попавший в гудронную яму.

Серёжа был уверен, что мама приехала за ним, но он ошибся. Она приехала вступить в права наследства – где-то в этом городке умер её двоюродный брат, имевший квартиру и машину. За этим мама и приехала. За наследством, а не за сыном.

Когда мама опять уезжала, Серёжа рыдал во весь голос. Прямо на вокзале он вцепился в её руку и не хотел отпускать. Через рыдания, через слёзы он всё повторял «Мама, останься! Мама, не надо!» Он тянул её обратно с перрона, подальше от поезда, упираясь в асфальт своими ножками, обутыми в дырявые бабкины тапочки. Это была самая настоящая истерика…

Мама только испуганно оглядывалась по сторонам, окидывала взглядом людей на перроне и всё пыталась вырвать руку из цепких маленьких пальчиков своего сынишки.

– Мама, останься!!! – кричал надрывающимся мальчишеским голосом Серёжа, стараясь своими маленькими ручками утянуть маму на вокзал.

– Прекрати! – громко и свирепо шипела мать в ответ, вертя головой по сторонам. – Прекрати сейчас же!

Когда маме всё же удалось выдернуть свою руку, Серёжа со всего маху шлёпнулся задом на асфальт перрона. Было очень больно, но он опять вскочил на ноги и кинулся к маме, которая уже быстрым шагом направлялась к своему вагону.

Мальчишка, обливаясь слезами и всхлипывая, опять и опять пытался схватить маму за руку, но та ловко успевала её отдёргивать, быстро приближаясь к своему вагону. Тогда Серёжа просто упал на колени, ухватившись ручками за подол её юбки. В тот момент он рыдал, ревел во всю глотку. Он не хотел обратно к бабушке и отцу. Он хотел остаться с матерью. Только с ней.

Мать опять что-то свирепо шипела, силясь оторвать цепкие ручки парнишки от себя. А он сидел перед ней на коленях и, крепко обняв её родные ноги, рыдал. Люди проходили мимо и не могли не смотреть на это. Многие даже просто остановились, как вкопанные, и смотрели на странную душераздирающую картину. Некоторые даже открыли рты в шокирующем изумлении.

Все эти лишние глаза… Они только ещё больше взбесили мать.

Она вся покраснела, склонившись над сыном и стараясь оторвать его руки от себя. Она свирепо шипела ему:

– Что ты ревёшь, как девчонка? Прекрати немедленно!

Мимо проходил какой-то мужчина с рюкзаком на спине, именно его мать и окликнула, сказав:

– Мужчина, помогите мне…

Тот остановился и задумчиво посмотрел на сложившуюся картину.

– Подержите его, – нервно улыбаясь, пояснила ему мать.

Но люди… Они не все сволочи и не всегда.

Мужик со злобой в глазах посмотрел на мать и, презрительно мотнув головой, чуть не сплюнув от гнева, пошёл дальше.

Но как бы там ни было, а мама всё равно уехала в свой далёкий большой город. Серёжа некоторое время бежал за поездом, пока не запнулся о перевозочную тележку и со всего маху не рухнул на асфальт, вспоров сухожилия левого предплечья об острый край ржавой телеги.

Поезд убегал, а Серёжа сидел на асфальте перрона, и слёзы ручьями бежали из его глаз.

Эй, Маяковский! Расскажи нам о жизни!!!

5

Жизнь мальчика Серёжи… Она пострашнее участи той белой дворняги, которую ты когда-то видел у своего подъезда. Той самой белой дворняги, которая передвигалась почти ползком… Той самой дворняги, оба глаза которой были слегка извлечены из орбит и теперь двумя окровавленными шарами торчали над мордой. Собака медленно перебиралась от бордюра к бордюру в поисках спокойного места, где можно было прилечь.

Она ползала у твоего подъезда почти целую неделю… Белая собака с двумя окровавленными глазами, торчащими из орбит. Люди ходили мимо и ничего не могли поделать. Они только смотрели на это чудовище, и сердце их замирало.

Они смотрели на чудовище, которое было сделано человеком. Только человек мог сотворить такое с живым чувствующим существом. Только человек.

А потом этой собаки не стало. Исчезла и всё. И люди вздохнули с облегчением. Теперь и детей можно выводить на улицу…

Бросаешь ещё несколько лопат земли на уже порядком присыпанный джутовый мешок с телом твоей любимой собаки. Уровень земли в могилке уже почти сравнялся с травой.

Когда гудронная лужа полностью поглотила телёнка, вы все увидели, как из гудрона медленно выдувается пузырь – это углекислый газ выходил из лёгких телёнка. Огромный пузырь достиг размеров бельевого тазика и вдруг начал сдуваться. Медленно и тихо…

Ты втыкаешь лопату в глинистую землю и присаживаешься на корточки перед импровизированной могилой. Там, под землёй – самое близкое тебе живое существо за последние двадцать лет.

Единственное божье создание, которое никогда тебя не предавало.

Единственное божье создание, которое всегда тебя любило.

Единственное божье создание, которое всегда ждало тебя обратно домой.

На корточках сидится плохо, колени быстро затекают и принимаются погано ныть, но ты всё сидишь, низко склонив голову. Очень низко. Никто не сможет увидеть твоих глаз. Никто не узнает, какие у тебя сейчас глаза.

* * *
Чёрные глаза-бусинки, невинно глядящие на тебя, и белая пушистая мордашка: белёк – нежнейшее создание на планете. Детёныш тюленя. Нет ничего милее и волшебнее, чем белёк.

Шапки из белька от 1600 до 2100 руб., производство фирмы «Отрада», Самарская обл.

Всего через четыре недели мягкая белая шёрстка белька начнёт превращаться в серую и грубую – белёк превратится в серку. Потому охотники стараются отлавливать детёнышей в пределах четырёхнедельного возраста – прямо на льду забивают их палками и баграми, а потом сдают шкурки на продажу (около 400 руб. за штуку).

Если помнишь того узкоглазого торговца на азиатском рынке и его живую-мёртвую ондатру, то поймёшь, что порой происходит дальше…

ОАО «АРХПРОМКОМБИНАТ»! Меховые головные уборы из морского зверя (белёк, нерпа, серка) хороши как зимой, так и в межсезонье. Перечень их разнообразен: ушанки меховые, комбинированные, формованные, олимпийки из меха нерпы, кепи, дамские шляпы.

Говорят, тюленихи зачастую умирают от горя, видя, как рядом ползает её верещащий детёныш со снятой шкурой. Он ползает рядом, пищит – этот маленький комок окровавленных мышц и сухожилий, а мать может только смотреть на это. Кислород обжигает оголённые нервные окончания маленького детёныша, лишённого кожного покрова, но ему и без того больно. Это адская боль.

ОАО «АРХПРОМКОМБИНАТ»!! Изделия из натурального меха: домашние тапочки, детские сапожки, коврики на табуреты и кресла, сувениры и игрушки создают уют в каждом доме. Качество товара – честь предприятия!


Мама-тюлениха облизывает окровавленную тушку своего детёныша, которая подползает к ней, жмётся в её мех и верещит от боли…

Скоро она умрёт, эта тушка. А потом и её мама.

Первая – от боли физической, вторая – от боли душевной.

ОАО «АРХПРОМКОМБИНАТ»!!! Головные уборы из меха морского зверя отмечены дипломами на многочисленных выставках-ярмарках: ВВЦ, Нижегородской, Кузбасской, Рязанской, Вологодской, Мурманской, Архангельской, Северодвинской; а шапка-ушанка из меха белька стала лауреатом конкурса «Лучшие товары Архангельской области-2000»!!!

А где же Маяковский? Господа, вы его видели?!

Когда смотришь на Президента, на его глаза и улыбку, то в тебе укореняется мнение о его глубоко гуманистической натуре, о его бескрайней добродетели. А когда узнаёшь, что на закон «О защите животных от жестокого обращения», в котором одна из статей полностью запрещала промысел бельков, в январе 2000 года Президентом было наложено вето, то начинаешь смотреть на него несколько иначе…

Ты задумываешься: а как на него смотрят его дочки?

Ты думаешь: как бы они на него смотрели, если бы знали о наложенном вето?

Ты размышляешь: или они и так всё знают, просто им очень нравится носить бельковые манто?

В своих концентрационных лагерях фашисты уничтожали людей пачками. Они реализовывали детскую мечту своего безумного фюрера. Что они только не делали с людьми… Но неужто у них существовала подобная реклама?

ЗАО «Освенцим»! Лучшие удобрения для ваших грядок! 99 процентов человеческого праха плюс 1 процент тонкого фашистского юмора… Наши печи работали дни и ночи, чтобы огурцы на ваших грядках были большими!

ЗАО «Майданек»!! Тонны отборного человеческого волоса для утепления ваших жилищ и подлодок!!! Шатены, брюнеты и рыжие!!! Только у нас – самый широкий ассортимент утепляющих материалов! ЗАО «Бухенвальд»!!! Перчатки, плащи и книжные переплёты из лучшей человеческой кожи! Особое предложение – декор в виде татуированных участков кожи!!! До нового года действует 20-процентная скидка на грелки из ягодиц!

* * *
Жизнь мальчика Серёжи… Она пострашнее участи любого белька. Если израненный умирающий тюленёнок ещё может доползти до своей мамы и почувствовать её тёплые прикосновения, то этому парнишке ползти было некуда.

Вскоре отец совсем перестал забирать Серёжу к себе домой, даже когда возвращался из рейса. Он женился на одной стерве, которая сразу сказала, что видеть этого оборванца в своём доме она не намерена. Серёжа навсегда остался со своей проклятой бабушкой.

А она всё время твердила ему: «Ты выродок! Блядское отродье! Твоя мать – блядина! Шалава, каких свет не видывал»!

Пьяная бабка орала: «Эта сучка уже и с тем хирургом развелась! Нашла себе другого ёбаря, шалава!»

Стойким перегаром она орала: «Ребёнка на хуй променяла да на шёлковые одеяла!»

Так мальчишка остался совсем один. На всём белом свете. И детское ожидание чуда в его когда-то ясных глазах постепенно угасало…

Когда Серёге было восемнадцать, он познакомился с Наташей. Она была вольного поведения девушка и многого от него не требовала. Через неделю их знакомства как-то вечером Наташа завлекла Серёгу в подвал одного из окрестных домов и не стала излишне кокетничать. Она сразу опустилась перед ним на колени и принялась расстёгивать ширинку на его поношенных брюках.

Серёга стоял, вжавшись в сырую кирпичную стену, и нервно сглатывал тугую слюну. Глаза его от волнения расширились. ЭТО впервые должно было произойти в его мрачной жизни. Его первый сексуальный опыт.

Сердце билось, как сумасшедшее. Серёга сильно жалел, что не успел выпить стакан 72-го портвейна, который распивали дворовые ребята. Так он хотя бы частично умерил волнение, которое всё нарастало, как снежная лавина.

Пока Наташа возилась с пуговками на ширинке, волнение парня достигло такой точки, что его начало трясти. Когда женская ручка всё же проскочила в полость брюк и прикоснулась к трусам, Серёга не выдержал. Он схватил Наташу за плечи и поставил во весь рост перед собой. Одним рывком.

Он нервно и тяжело дышал и никак не мог унять своё сердцебиение. Он смотрел в удивлённые, полные непонимания глаза девушки. Смотрел в её зелёные глаза. Такие близкие, такие тёплые, такие зелёные…

В тот момент Наташа была так похожа на его мать…

Она в полной растерянности смотрела на парня, и, казалось, какая-то озлобленность проскочила в её глазах. Таких близких, таких тёплых, таких зелёных…

Серёжа просто онемел, глядя Наташе в глаза. Вихрь эмоций возник в его голове и закружил его сознание прочь. Его затрясло.

– Ты чё, ненормальный? – ошеломлённо спросила Наташа.

А парень видел только одно. Он видел мать, склонившуюся над ним и свирепо шипящую: «Что ты ревёшь, как девчонка? Прекрати немедленно!»

– Ты псих, что ли? – недовольно повторила Наташа.

Первый удар пришёлся девушке прямо в висок. Тяжёлый кулак бросил её на груду кирпичей в тёмном углу подвала.

Уже через пять минут Серёга даже не сможет вспомнить, как он оседлал девушку, вцепился ей в горло и стал душить. Как она хрипела, и как он стал долбить её головой о кирпичи, лишь бы не видеть этих зелёных глаз.

Таких близких, таких тёплых…

Таких предательских…

Женский труп с размозжённой головой парень завалил грязными скользкими кирпичами в тёмном углу подвала и был таков.

За два дня до вступительных экзаменов в институт Серёга получил письмо от матери. Она спрашивала, как он живёт, испытывает ли нужду в чём-либо, как поживают отец и бабушка. О себе в нескольких словах: живёт в Москве, замужем в четвёртый раз. О благосостоянии – ни слова. Одна лишь фраза о том, что постарается как-нибудь приехать навестить его, так сказать, своего сына.

И всё… Больше ничего. Ни «прости», ни «не кляни меня» – ничего этого не было. Только лишь формальная констатация фактов и липовых намерений.

И как нож в сердце через спину – отсутствие обратного адреса.

В графе «Откуда» на конверте зиял пробел.

В письме мать объяснила отсутствие адреса тем, что якобы скоро они с мужем эту квартиру продают и переезжают в другую, а в какую именно – пока неизвестно. Потому и не пиши, мол, ей сынок. Не ищи.

На вступительном экзамене по литературе в сочинении на свободную тему Серёга написал:

«Глядя на все жестокие причуды нашего мира, трудно не быть деистом. Деизм – это философская концепция, согласно которой Бог создал этот мир и свалил отсюда подальше, прекратив всякое воздействие на своё собственное создание.

Если в нескольких словах, то деизм – это философская концепция, согласно которой Бог просто «положил» на своё дитя. Именно «положил». Иначе не сказать.

Последние годы своей жизни ты склоняешься именно к такому вывод: Бог «положил» на мир. Бог «положил» на человека и на всех живых существ, его окружающих. Бог «положил» на всё.

С этой точки зрения понятно, что Бог относится к миру положительно. Хотя вот именно теперь ты сомневаешься, что Бог «положил» на мир. Он мог бы «положить», если был бы мужиком. А на деле же он – просто тупая жирная баба, что-то мычащая по поводу своего трудного ребёнка и жалеющая, что двадцать миллиардов лет назад не приняла положенную дозу мифегина (мифепристона) и не сделала медикаментозный аборт. Ебучая жирная баба с бородой…

Ты пыталась изменить этот говённый мир, придя сюда две тысячи лет назад в виде бородатого мужика. Но этот мир тебя «сделал»! «Сделал»! Толпы жаждущих крови людей вздёрнули тебя на кресте и пронзили копьём… Ты сдохла тогда и больше сюда не суёшься. Тебе страшно… Тебе действительно надо было сделать аборт. Тогда, двадцать миллиардов лет назад. Хотя… Может, наш мир и есть выкидыш? Выкидыш, который теперь лежит где-то на помойке за городом, завёрнутый в кучу пелёнок, а вокруг летает вороньё да оборзевшие чайки.

А ты, жирная вонючая шлюха, сейчас сидишь где-нибудь на драном диване, сосёшь пиво и смотришь футбол. «Манчестер» против «Реала»…

Но помни, есть на свете страшное, жестокое существо, которое тебя не боится и жаждет расправы. Однажды это существо тебя уже «сделало» – «сделает» и ещё раз… Это существо ждёт тебя в тёмном закоулке твоего будущего. И имя ему – Человек…»

В институт юного Кафку не взяли…

Несмотря на травмированную руку, он отслужил в армии, вернулся в свой городок и вступил в группировку рэкетиров. Самое начало славных девяностых – было где развернуться.

Но за десять лет Серёга ни с кем так и не сблизился. Ни к кому доверия не было. Самым близким ему созданием была одна лишь собака. Старая добрая немецкая овчарка…

К 28 годам он всё ещё оставался девственником. Зато в криминальном мире у него была отменная репутация.

Репутация человека очень жестокого. Он никого не жалел…

Ни старика, ни женщину…

Только вот животных очень любил. Очень.

А особенно – свою немецкую овчарку…

Единственное божье создание, которое никогда его не предавало.

Единственное божье создание, которое всегда его любило.

Единственное божье создание, которое всегда ждало его обратно домой…

Но и свою мать Серёга, конечно, тоже никогда не забывал. И её глаза…

Такие близкие, такие тёплые…

Такие предательские…

* * *
На корточках сидится плохо, колени быстро затекают и принимаются погано ныть, но ты всё сидишь, низко склонив голову. Очень низко. Никто не сможет увидеть твоих глаз. Никто не узнает, какие у тебя сейчас глаза.

Вдруг раздаётся телефонный звонок. Он вырывает тебя из омута глухих воспоминаний и размышлений. Это звонит мобильный в кармане твоих штанов.

– Да, – говоришь ты, стараясь выдержать голос таким, чтобы никто не подумал, что сейчас ты лил слёзы. – Слушаю.

– Серёга, – отвечает спокойный мужской голос на том конце, – мы нашли её…

Ты весь напрягаешься. Превращаешься в пружину, сжимаемую мощным давлением.

– Москва, Каширское шоссе, дом номер 98, корпус 2, – продолжает голос на том конце. – Квартира 346…

Ты молчишь. Пот градом льёт по твоим лбу, носу, губам… Комары бесчинствуют, пируя на твоём раскалённом теле.

Но ты ничего этого не замечаешь. Твои мысли далеко отсюда.

– Что нам делать? – спрашивает спокойный голос на том конце и ждёт твоего ответа.

– Везите её сюда, – тихо говоришь ты.

Говоришь: везите её сюда и отключаешься.

На корточках сидится плохо, но тебе уже плевать. Убираешь телефон обратно в карман штанов и, как-то отрешённо кивая, будто услышал шокирующую весть, которую давно ожидал услышать, устремляешь свой взгляд на могилу своей любимой собаки. Любимой немецкой овчарки, которая была твоим единственно близким существом за последние годы. Долгие годы.

– Вот я её и нашёл, – тихо произносишь ты, кивая и глядя на участок земли перед собой, всего десять минут назад перерытый лопатой. – Вот я её и нашёл…

Что ты скажешь своей матери после длительной разлуки?

Что ты скажешь своей матери, которая бросила тебя в глубоком детстве на необитаемом островке вокзала? Бросила совсем одного?

Что ты скажешь матери, которая променяла тебя на роскошные ковры в своём жилище, на дорогой автомобиль, на статус в обществе?

Что ты скажешь матери, которую так долго ждал? В которую когда-то так беззаветно верил?

Что ты ей скажешь?

Что скажет мальчик Серёжа своей маме?

Ты много раз об этом думал. Ты много раз об этом думал, но так ничего путного и не надумал. Ведь это так сложно.

У акушерок есть такой термин – «накрыть стол». Так говорят, когда пришло время принимать роды у какой-то пациентки и для этого теперь надо собрать на столике все хирургические принадлежности – скальпели, щипцы, пинцеты, бинты и прочую муть…

Так вот, скорее всего, ты сегодня поедешь в свой излюбленный подвальчик и «накроешь стол» – скальпели, щипцы, пинцеты и прочая муть…

Потом возьмёшь штопор или ланцет и подойдёшь к своей матери, сидящей на стуле в свете направленной лампы… Подойдёшь к ней и взглянешь в её глаза.

Такие близкие, такие тёплые…

Такие предательские…

И, конечно же, ты скажешь ей…

Ты скажешь ей: «Здравствуй, мама… Я тебя так ждал…»

* * *
(В оформлении обложки использована фотография с https://wallbox.ru/ по лицензии CC0)


Оглавление

  • 1
  • 2
  • 3
  • 4
  • 5