Ворон – муж вороны. Сборник рассказов [Владимир Кривоногов] (fb2) читать онлайн

«Вовка Морковкин и каток»

Лето тысяча девятьсот семьдесят восьмого года задалось жаркое и волнительное. Июнь радовал жителей Кургана замечательной погодой и чистотой вымытых улиц. Город купался в насыщенной зелени скверов и парков – все цвело и колосилось.

Одно плохо – первая смена в пионерском лагере «Солнечный», к сожалению, закончилась и многим ребятам пришлось вернуться в раскаленный город.

– Эх! – переживал Вовка Морковкин, одиноко слоняясь по пустому двору.

Его закадычные дружки: Кирюшка, Юрка и два Димки разъехались по «югам», домам отдыха и прочим бабушкам в окрестных деревнях. Вот вроде бы время дообеденное – хорошее время: гуляй – не хочу! По заборам лазай, в лапту и чижика играй, а то и брызгалки можно соорудить из пустых пластмассовых бутылок от шампуня.

Но…

Одному же неинтересно. Самому что ли на себя воду лить? Да и зачем?

Вовка вздохнул и никуда не торопясь, пошел к четвертому подъезду – надобно проверить, открыта ли дверь в подвал – любимейшее и немного жуткое место для игр местных мальчишек. Там замечательно – можно поджигать спички и приклеивать их к низкому потолку. Там же, можно поохотиться на бродячих котов. Согласитесь – здорово?

– Закрыты двери! – констатировал неприятный факт Вовка Морковкин.

Мальчишка упер руки в боки и осмотрелся.

Короче, скука – заняться вообще нечем. И в то же время, не совсем скучно, лето ведь все-таки, но и на забор без пацанов забираться в тоже время неохота.

Глядя на разгуливающих голубей вдоль палисадника, Вовка вспомнил, как Димка из первого подъезда утверждал, что ворон это муж вороны, и он тогда вместе с дружком Юркой в том крепко засомневались, потому-что они с Юркой раньше уже видели этих птиц на картинке, и они не походили друг на друга.

Вовка почесал затылок и от таких воспоминаний даже зевнул.

А тем временем за домом рабочие зарыли новые трубы, но это еще неделю назад, а сегодня большой такой каток укатывал свежий дымящийся асфальт на любимую улицу имени пролетарского писателя Максима Горького.

Вовка пошел на шум, обошел угол дома, осторожно приблизился к строительной машине и принялся с интересом наблюдать, как дядька в заношенном синем комбинезоне нажимал на рычаги и педали тихоходного устройства.

Тяжелый каток удалялся к аптеке № 92 и возвращался обратно: отсюда – туда, оттуда – сюда. Медленно, но верно. Тоже скучновато, но все же хоть что-то происходило в этом Мире! И вдруг…

– Мальчик! – протяжно зевнул водитель катка. – Хочешь порулить?

Вовка не мог поверить своему счастью, он быстро-быстро закивал и подбежал к огромным металлическим колесам катка.

– Залазь, – добродушно разрешил рабочий, встал на заднюю монтажную площадку, и, указав на освободившееся сидение водителя, распорядился. – Садись.

Вовка с благоговением поместился на кресле водителя и принялся искать глазами руль.

– А руля тут нет! – хохотнул мужчина и задымил папиросой «Казбек». Видимо он решил сделать перерыв, а Вовка, по его мнению, между тем запросто сделал бы три или даже четыре прохода туда-сюда.

– Рычаг вперед и жми на педаль газа, – объяснил дорожный рабочий.

Каток двинулся.

– Теперь вот этим рычагом держи правее. От! Молодец! Продолжай.

Вовка быстро освоился с управлением и вполне разобрался с тонкими нюансами: рычаг вперед, рычаг назад, рычаг влево, рычаг вправо.

И пошло дело.

Вовка Морковкин даже наловчился укатывать свежую асфальтовую поверхность в сантиметре от бордюрного камня. Строительный рабочий даже поощрительно цокал языком.

Уже миновали двадцать минут, а Вовка все укатывал и укатывал асфальт на родной улице.

Все было просто отлично! Вовка даже твердо решил написать об этом замечательном событии в сочинении «Как я провел лето».

Через какое-то время дорожный рабочий зевнул и заявил:

– Ладно, пацан, хватит, молодец! Мне пора на обед.

После этих слов он подергал крышку большого металлического ящика, исполняющего роль багажника, чертыхнулся, вспомнив, что на ящике висит огромный замок.

Мужчина принялся нервно шарить по карманам. Он искал связку ключей и раздражался.

– Ты не видел мои ключи? – рявкнул дядька. – Они вот тут с краю лежали. Целая связка. У меня в ящике сумка и деньги! Как я их сейчас достану?

Вовкина физиономия растянулась от удивления и опасения, что этот, еще совсем недавно такой хороший и добрый дяденька начнет ругаться, а то и что похуже.

– Вдребезги пополам! – уже орал мужчина на всю дремлющую улицу. – Ты куда мои ключи дел? Они вот тут лежали!

Вовка потянулся в сторону ступенек трапа, чтобы слезть с катка и ретироваться на безопасное расстояние.

– Вот же чертовщина! – мужчина разглядел блеснувшую на солнышке металлическую деталь в ровном пространстве укатанной улицы. – Ты мои ключи в асфальт закатал!

Злой строитель попробовал залепить Вовке звонкий подзатыльник, но не тут-то было.

О! Вовка Морковкин в подзатыльниках толк знал, поэтому сгруппировался, и по-боксерски втянув голову в плечи, немного уведя корпус чуть вперед и одновременно влево. Конечно, своими длинными ручищами дорожный рабочий все-таки достал затылок Вовки, но больно не было.

А вот было ли обидно, спросите вы.

Вовка в тот момент еще не решил, заслужил ли он эту затрещину. Особенной обиды не было. Все-таки укатывать горячий асфальт, при этом управляя огромной строительной машиной, было невероятно. Настоящий каток – это вам не фунт изюма!

Вовка Морковкин спрыгнул с катка и вырвался на свободу!

Он отбежал на безопасное расстояние к дому № 150 и принялся с индейским спокойствием наблюдать, как бегает строитель вокруг катка.

Вовка хихикнул – вот это приключение!

Рабочий пытался отковырять пальцем замурованные в дорожное покрытие ключи и даже немного преуспел – какой-то маленький ключик ему удалось ухватить скрюченными пальцами. Но ключик тот, был надет на общее и очень суровое кольцо связки, а остальные, видимо, более крупные ключи, так и остались замурованными.

Не получалось!

Мужчина громко ругался и даже грозил Вовке кулаком.

Вовка Морковкин еще раз хихикнул и почему-то зевнул – стало неинтересно. Мальчик вздохнул и тихо подался в родной двор.

Лето же!

Да, конечно – все закадычные дружки разъехались, но в целом десятилетнему мальчишке не так уж и скучно. Каникулы ведь!

И главное – до противного первого сентября оставались еще целых два летних месяца!

«Подвиг Вовки Морковкина»

Счастливый 1980 год. 19 мая. Радостный Вовка Морковкин шел по улице Карла Маркса в городе Кургане со стороны школы № 48 по направлению к Универсаму № 1.

Белая отутюженная рубашка с шевроном на левом рукаве в виде любимого значка всех пионеров «Костер Орленка», а также развивающийся свежеотутюженный мамой красный галстук наполняли душу Вовки трепетным счастьем Мировой победы пролетариата!

День пионерии! Яркий солнечный, по-летнему теплый денек! Учиться не надо! Скоро каникулы! А самое главное! Скоро собираться в пионерский лагерь имени Героя Советского Союза Маресьего! Маме уже на арматурном заводе бесплатную путевку дали в профкоме!

Счастье! Вот оно! Такое осязаемое. Впереди только оно – счастье загорелого мальчишки.

Новые друзья, лагерная столовая с вкуснейшими котлетами и компотом, побудки и отбой под пионерский горн, речевки, Зарница и спортивные мероприятия, веселые посиделки и огромные качели! Еще много всего! День Нептуна! А чего стоит любимая всем лагерем дворняга по кличке Барбосина, приходящая к пионерам помахать лохматым хвостом и в состоянии полного собачьего счастья похрустеть юбилейным печеньем. А купание в запруде речки Утяк! Оно просто бесценно!

Каникулы!!! Они совсем скоро наступят и…

Полосатые окуньки метнутся на глубину от ног Вовки, и он с дружками из своего отряда с головой нырнет в прозрачную, янтарную, пронзенную на отмели ласковым солнцем воду рядом с развалинами старинной водяной мельницы.

Вовка размечтался. Золотое лето, такое вихрастое и веснушчатое ждало его. Неотвратимо…

– Слышь, пионер! Иди сюда!

Требовательный грубый окрик хулигана мгновенно вернул Вовку на грешную землю. Двое небритых и каких-то мерзких, по мнению Вовки Морковкина, забулдыг стояли в подворотне в непосредственной близости от винного магазина и явно промышляли. Один из них схватил замечтавшегося пионера, как котенка за шкирку и угрожающе выдохнул ему в лицо отвратительным перегаром:

– Деньги гони!

От внезапной перемены обстановки Вовка потерял дар речи.

– Чего припух? Гони рубль! Или тебе нож показать?

– Нету у меня денег! – громко крикнул Вовка и попытался вырваться. – Алексей Петрович Маресьев во время войны четыре фашистских самолета сбил, а потом ему ноги ампутировали, а вы вино пьете!

Пьяницы опешили. Один даже ослабил хватку, но Вовке пока не удалось вырваться из грязных рук взрослого мужчины.

– Деньги давай! Нам на пузырь не хватает!

– Не дам я вам денег! – крикнул Вовка. – Даже если бы и были!

– У! Скотина! – мужик грубо толкнул мальчишку в шею и Вовка в своей белой рубашке проехал по грязному асфальту, сдирая в кровь локоть и ударившись плечом.

Вовка вскочил на ноги и, развернувшись, с ненавистью посмотрел на «фашистов»:

– Бейте, бейте! Всех не перебьете! – совершенно серьезно крикнул Вовка и почему-то добавил девиз пионеров Германской Демократической Республики. – Seit bereit! Immer bereit!

– Да вали ты уже отсюдова, ленинец хренов! Задрал совсем!

Вовка отбежал на безопасное расстояние, гордо поднял подбородок и грозно помахал кулаком противным пьяницам.

Подвиг. Он простой и всегда страшный, но на него надобно решиться, друзья.

Вовка решился дать отпор пьяным хулиганам и победил в неравной схватке. Он шел домой немного ободранный, немного раненный и даже чуть не всхлипнул от обиды, но сдержался и прошептал:

– Алексей Петрович Маресьев похвалил бы наверное…

А тем временем проходящая мимо подворотни сердобольная старушка спросила Вовкиных врагов:

– Сколько вам, робяты, до «красненькой» не хватает?

– 20 копеек, бабуля…

«Юрик и бубенцы»

Эту потешную историю рассказал мне мой друг Юра, а случилось она в те далекие, совершенно дикие годы, когда, вы не поверите, не было сотовых телефонов.

Этих самых «мобильников» не было, не потому, что они закончились в магазине или на складе, а потому, что их в природе не существовало совсем, и никто о них никогда не слыхивал. Интернета, кстати, тоже не существовало!

Так вот, мой друг детства Юрка приехал из рябсковской квартиры в наш дом на улице Максима Горького по причине простой и человеческой: он прибыл к своему родному брату помыться – в поселке Рябково в те годы горячей воды отродясь не было.

Ключи от квартиры старшего брата Валеры у Юры были, поэтому он спокойно зашел в однокомнатную квартиру на третьем этаже четвертого подъезда и, набрав воды в ванну, медленно погрузился в нее, постанывая и похрюкивая от удовольствия.

Подобно римскому патрицию в термах он закрыл глаза, и даже чуть не задремал в совершенной ласковой истоме, но в тот день нирвана продолжалась недолго – в дверь настойчиво позвонили.

– Ну, ёкэлэмэнэ! – раздраженно заворчал Юра и вылез из пенного рая.

– Кто там? – спросил через закрытую дверь голый, мокрый, с ползущими по телу вниз облачками пены потревоженный «римлянин».

– Юра! Юра! – заголосил сосед по лестничной клетке дядя Митя, ветеран и орденоносец Великой Отечественной Войны, запомнившийся нам, пацанам, тем, что бегал за нашей ватагой с пассатижами в правой руке и кричал: «А, ну, давай сюда письку!», а мы понимали что, он шутит, но все равно с визгом прыскали в разные стороны, как мальки от окуня. – Там тебя Валера к телефону зовет.

Юра крикнул в ответ:

– Иду, дядя Митя!

Затем он всплеснул руками и выпалил:

– Ну, надо же а! Не раньше, не позже!

Надевать рубашку на мокрое тело совсем не хотелось, но и голым к соседям не пойдешь же, при этом решение принимать необходимо немедленно – брат ждал «на проводе» и перед дядей Митей неудобно, если долго шарахаться.

Выход из ситуации нашелся молниеносно. На крючке в ванной висел замечательный атласный халатик Татьяны – жены брата. Конечно, он больше смахивал на эротический пеньюар розового цвета, при этом всего лишь чуть-чуть прикрывал Юркину заднюю часть, да и спереди халат был явно коротковат.

Но дойти до соседней квартиры – дорога не дальняя, рассудил Юра. Он выключил воду и, положив ключи от квартиры в кружевной кармашек халатика, с чувством выполненного долга, захлопнул входную дверь.

Зайдя к дяде Мите, Юра взял лежащую на серванте рядом с телефоном тяжелую желтую трубку и, выдохнув, сказал:

– Да, Валер.

– Юрик, – сразу откликнулся брат. – Ты давно пришел?

– Да, только что. Прямо из ванны выпрыгнул.

– Ясно. Квартиру потом на нижний замок не забудь закрыть, а мы с Татьяной сейчас сразу в Введенское, к теще, в баню поедем. Так, что вернемся теперь только в понедельник утром.

– Ладно, брат, не беспокойся. Все будет нормально, – заверил брата Юра, почесал мокрый затылок и аккуратно положил трубку на старинный телефон. После этого Юра поблагодарил соседей и вышел в подъезд. Еще подумал, что повторно погружаться в горячую ванну уже не то удовольствие. Он достал связку ключей из кармана, принялся искать тот самый заветный ключик от верхнего замка английской конструкции и…

– Я так и знал, – не веря своим глазам, протяжно и эмоционально заныл Юрик. Он в недоумении держал в руках свои собственные ключи от Рябковской квартиры! – Все пропало! Что же делать!!!

Юрка принялся безуспешно дергать за ручку, но противная дверь даже не шелохнулась. Английский замок добросовестно присек любые попытки быстро вернуться в пенный рай.

Паника нарастала и противнее всего в сложившейся ситуации было то, что простое Курганское население его явно не поймет, если он попрется через весь город в женском, розовом пеньюаре на голое тело, а также в тапочках с мохнатыми помпончиками на босу ногу.

– Ну, почему всегда это происходит только со мной! – в сердцах крикнул заложник закрытой двери. Его вопль гулким эхом отразился и на первом, и на пятом этажах четвертого подъезда. – Полный идиотизм!

Вспоминая голого инженера из романа Ильфа и Петрова, Юра нервно хихикнул и осознал, что, да, так видимо в жизни и бывает – неприятности наваливаются внезапно и непредсказуемо, они ошеломляют и лишают душевных сил. Но Юрка, выживший в хулиганскую эру «швейковских», «аптекарских» и «тихоновских» противостояний, был не таков, чтобы рыдать и плакать от безысходности. Ну, постенал немного, конечно, повопил, ударил пару раз кулаком по двери, обтянутой дерматином, и наконец-то решил действовать.

Все-таки на улице не январская стужа, а теплый май и двор не какой-нибудь чужой, а родной родительский двор. Здесь же, если разобраться, нет ни одного забора или гаража, по которым в детстве не приходилось бы лазить Юрику со своими дружками. Наконец он решил, что во всем этом есть один огромный плюс – перед тем, как выйти из квартиры, ему все-таки хватило ума выключить воду!

Но был и минус – во двор выбрались все имеющиеся в наличии пенсионерки. Все до единой! Они выползли погреться на весеннем солнышке, как голодные крокодилы на пологий берег реки Лимпопо – расселись на скамейки у подъездов и дружно судачили о том, о сем.

Решив действовать, Юрик рванул наверх, на четвертый этаж. Там жил армянин с мудреным именем и не менее удивительным отчеством – Герегин Керопович с семьей и он был дома. Парень рассудил, что он легко спустится с балкона четвертого этажа на балкон третьего и… вуаля – он в квартире! Но армянин удивил. Он, конечно, пустил Юру на свой балкон посмотреть вниз, но потом схватил за розовый халат и запричитал: «Нэ пушшу! Нэт! Ты разобьешься! А я потом давай молиться за тэбя всю жизнь! Нэт и нэт!»

На этом разговор с Герегином закончился.

Снова оказавшись в подъезде, будь он не ладен, Юрка призадумался и решил, что если нельзя спуститься, то можно ведь и подняться. Да! Это сделать сложнее и труднее, но вполне выполнимо.

Юра спустился на лестничную площадку между первым и вторым этажами, уверенно открыл створки небольшого окна и быстро вылез на бетонный козырек над входной дверью подъезда. Задрав подбородок, он разглядел вожделенный балкон брата. Да, вот же он! Рукой подать.

Уже особо не раздумывая, он встал на газовую трубу, опасливо прижимаясь к шершавой стене, прошел по ней до балкона на втором этаже, встал на перила и схватился за вертикальные металлические штыри ограждения балкона брата Валеры.

Являясь молодым и крепким парнем, он рывком подтянулся и, перехватившись еще выше, уперся левой ногой в стену, а правую ему удалось задрать и крепко установить на плиту балкона. Сила, ловкость, цепкость и быстрота – вот залог успеха!

Дальше все просто. Выпрямившись, он перемахнул через перила, надеясь в глубине души, что балконная дверь открыта. Но чуда не произошло – пришлось проникать в квартиру через форточку, еще раз задирая ногу в узкий проем. При этом упавший с подоконника Танин горшок с цветком Юркой в расчет уже не брался. Ерунда это все.

Он был в квартире, а это главное!

Вот так! Он победил!

Когда Юра рассказывал мне свои злоключения, я представлял себя на его месте. И мне в юности приходилось ходить по этой газовой трубе и забираться на второй этаж. А вот подниматься на третий этаж, это уже, считай, подвиг – одно неверное движение и ты можешь сорваться вниз, на асфальтовую отмостку здания и погибнуть. Я цокал языком и с восхищенным удивлением кивал головой, а Юрка вдруг засмеялся и сказал:

– Вова, ты ничего не понял!

Я посмотрел ему в глаза, а он, хихикая и кряхтя, добавил:

– Пойми ты, я исполнял все эти кульбиты в Танькином халате! Ты представляешь, какой у меня был вид снизу? Там собрались бабки со всего нашего дома и, затаив дыхание, смотрели на меня, а когда я полез в форточку, одна из них отчетливо произнесла:

– Вот молодежь! Трясет бубенцами!

«Как Вовка Данилов гусей разводил»

Посвящается прогрессивным,

целеустремленным, решительным людям

История, которую я сейчас Вам поведаю – истинная правда! Ни одного слова не соврал! Честное-пречестное слово! Все перечисленные в повествовании люди и персонажи существуют на самом деле или существовали в действительности.

Ну, так вот…

Жил-был в селе Басковское Вовка Данилов. Парень во всех отношениях хороший, работящий и рукастый. Хоть тебе пилой пилить, хоть паяльником паять, хоть еще что – все по хозяйству умел, все-то у него ладилось. Одно плохо – маялся он в родном колхозе то монтером, то электриком, то еще кем.

Будучи человеком от природы не глупым, не ленивым и не очень пьющим, задумал он как-то большую выгоду для себя получить – деньжат заработать и мясом при этом запастись на всю зиму.

А как это сделать? В колхозе больших денег отродясь не платили. В фермеры захотелось податься, а работы Вовка Данилов никогда не боялся. Куры и утки всякие и так в огороде все изгадили, корова в стайке мыкает – все вроде бы нормально. Маманя ходит по двору: «утя-утя-утя!»

Ну, какой прок от всего этого? От петухов одна польза – суп из них вкусный, а толку никакого! Да и кукарекуют они не вовремя, а утки вообще противные – подросли и улетели! Прямо через забор – фыр! Искал потом целый день – умаялся.

Но не то все это! Не так надо! Упашешься весь за день – с утра до вечера в делах и заботах, а отдачи-то никакой. Вот и придумал Вовка гусят завести. Решил так: «Если мать их так, дело выгорит, то стадо до сотни голов доведу!»

Жаль, только, в кармане денег нет. Поэтому сразу живых гусят не купить. Решил для начала по соседям пройтись – яиц попросить. У них-то вон они какие жирные гусыни ходят по улице, постоянно яйца несут.

Га-га-га! Га-га-га! Здорово, в общем!

Сказал – сделал.

Пошел к соседям договариваться. К примеру, они ему дают двадцать яиц, а он их потом сам выпаривает, ну и пять гусят обратно хозяевам отдает. Четверть хозяевам – три четверти гусят себе! А что, вроде бы все по-честному. И главное!!! Денег-то не надо, а гусята твои! И пошел по деревне к Ухабовым, Степановым и Смирновым. И ведь насобирал! Бегом бегал через все село Басковское, что бы яйца не остудить. Довольный! Пошло дело! Закрутилось!

Одно плохо, кое-какие яйца сразу тухлыми оказались – вонь стояла несусветная, а некоторые из них просто взорвались! Жуть голимая!

Но двенадцать гусят все-таки вылупились! Вовка на них надышаться не мог. А что дальше?

Ну, что! С курей толку мало, а с этих задохликов прок будет – я вам точно говорю. Главное отсортировать всех. Ну, скажем, на одного гусака три маленьких гусыни надобно распределить. А кто их там разберет? Мальчик-девочка! Все одинаковые. Маленькие ведь, как понять, кто из них кто?

Спасибо, мужик знакомый, сосед дядя Толя научил, говорит:

– Ты подожди недельку, а то и две! Пущй подрастут малость, а потом и сортируй всех.

Сосед крякнул, закусил и продолжил:

– Вовка, ты пойми, тут наука нужна.

Так и сказал – «наука».

Вовка тоже стопарик самогона замахнул и резонно заметил:

– Я, дядя Толя, учиться-то ведь не против, просто боюсь ошибиться!

– Не боись, Вовка, – дядя Толя, скрипя сердцем, закусил длинным кислым огурцом из трехлитровой банки, поднял указательный палец правой руки вверх и с умным видом авторитетно изрек:

– Гуси, это тебе не свиньи!

Научил, в общем:

– Берешь гуся, садишься на стул, голову ему зажимаешь под ногу, чтобы не дрыгался, а потом берешь обеими руками за гузно. Раз! И прямо выворачиваешь ему задок наизнанку на себя! Если гузка «звездочкой, розочкой», то это баба, то бишь гусыня, а ежели с тоненьким таким «червячком, змеевичком», то это мужик, то бишь гусак. Тех направо, а этих налево – вот и вся сортировка.

Вовка от таких слов даже замер и живать огурец перестал. Так и сидел неподвижно с полным ртом соленых огурцов, выпучив глаза на дядю Толю и видимо что-то соображая.

Теперь птицу поить и кормить надо, но тут все просто – воды в деревне хоть пруд пруди, в смысле целое озеро и есть, а вот на счет пожрать тут тоже без особых проблем – колхоз «Басковский» комбикорма даст и заживем!

Завтра же прямо с утра к председателю и схожу, решил Вовка.

«Попрет! Попрет дело! Гусята у меня вырастут замечательные, – мечтал Вовка. – Они будут хорошо питаться и постоянно набирать вес. Добрые такие, толстые, жирные и неповоротливые! Будут переваливаться толстыми боками и гоготать. Красотища!»

Самостийный владелец суетливого птичьего хозяйства даже ладони потер от радости и удовольствия от такой вот картины.

– Завтра же утречком пойду к Позднякову, – хохотнул Вовка. – Все будет в полном ажуре! Да, дядя Толя?

– Сходи, сходи, Володимир, – закивал поддатый сосед. – Может чего и впрямь выгорит.

Дядя Толя сказать-то сказал, а сам отвернулся и смущенно потер краснеющий нос. Так и случилось…

Не выгорело!

Уже к полудню новоявленный птицевед и начинающий гусевод, понурив голову, возвращался домой – увы, ни с чем.

В который раз он прокручивал и прокручивал скомканный и совершенно нелепый разговор с председателем колхоза. Все получилось плохо и неправильно. Вовка от обиды и несправедливости даже размахивал кулаками и беззвучно ругался, в гневе он раскрывал и захлопывал рот, от злости стуча зубами. Он даже молча кричал, что бы никто не услышал.

А случилось так.

Улыбающийся от уха до уха Вовка постучался в контору и, распахнув дверь, сразу перешел к делу:

– Драсти вам, Владимир Николаевич! Корм для гусей давай?

Оппонент и ухом не повел.

– Нету! – быстро ответил похмельный председатель.

Вовка стушевался, непроизвольно посмотрел по сторонам и с нотками недоверия и подозрительности в голосе удивленно и робко спросил:

– Как это «нету»?

– Нету и все тут! – председатель обиженно выпятил вперед губы и что-то далее обсуждать видимо не собирался. Он стучал пальцами по столешнице, распугивая мух и на просителя даже не смотрел.

Вовка недоверчиво улыбнулся и уточнил:

– Как так? А как же тогда комбикорм?

Председатель нацепил на глаза сломанную оправу очков на резинке от трусов и ответственно заявил:

– Нету комбикорма и не было. Отсутствует весь!

– А как же тогда гуси? – настойчиво продолжал гнуть свою линию, непонятливый Вовка Данилов.

Председатель кашлянул в кулак и переспросил:

– Какие такие гуси?

– Разводить! – неуверенно пояснил Вовка, и добавил. – На приусадебном участке.

Председатель пожал плечами, с сожалением посмотрел на пустой графин, на высохший граненый стакан и протяжно выдохнув хмельной запашок, на всякий случай уточнил:

– С ума ты что ли сошел, Данилов?

Вовка подбоченился:

– А вот и нет, не сошел. Гусей-то теперь чем мне кормить?

Председатель Поздняков с тоской посмотрел на приоткрытую дверцу металлического шкафа, где у него стояла початая «поллитра», зевнул и протянул почти шепотом:

– Знать не знаю, ведать не ведаю!

– А куда комбикорм тогда дел? – психанул Вовка. – У нас его десять тонн в колхозе было!

Противный председатель этого самого колхоза громко пришлепнул себя ладонью по лбу и не то прорычал, не то простонал:

– Я все понял! Я все понял и уразумел. Ты обнаглел!

– Сам ты обнаглел! – парировал Вовка. – Вместо того чтобы своим же односельчанам помочь, ты грабишь всех нас! Гуси сдохнут – ты будешь виноват!

Председатель закашлялся и с неожиданной писклявой хрипотцой закричал:

– Ах, вот как ты у меня тут заговорил! Все! Тьфу на тебя! Ты теперь уволенный! Иди отсюдова к своим дурацким гусям! И дорогу в контору забудь!

В самом конце своей словесной контратаки председатель Поздняков разгорячился и добавил несколько непечатных выражений и устойчивых похабных фразеологизмов, в которых он намекал на то, что Вовка вымахал почти до двух метров, а сам между тем глупый и даже очень-преочень никудышный, и вовсе тупой.

Вовка ничего не сказал – выбежал из правления и гневно развернувшись к окнам колхозной конторы, погрозил кулаком второму справа окошку, а потом даже плюнул в ту сторону. А затем…

А затем он пошел туда, куда его послали – к своим «дурацким» гусям.

Прокручивая и прокручивая в голове высказанные и невысказанные слова и претензии, Вовка вновь переживал неудачный разговор с председателем пьяницей.

– Вот ведь гадство! – только и смог вымолвить прирожденный птичник.

Проблемы на этом не закончились. Во-первых, каждой живой твари в этом мире нужна крыша над головой, если эта тварь домашняя, то обязательно. Молодняк размещать надобно в тепле и птичьем уюте.

– Не в Африке же живем! – объяснял сам себе Вовка.

Тут маманя выручила. Говорит:

– Володя, а ты горбыля собери, у забора его много валяется – сарайку сколотишь.

Сказано – сделано. И впрямь сколотил.

Внизу, у самой земли широкую дырку выпилил, чтобы гуси шлепали своими красными лапками туда-сюда, туда-сюда. Классно получилось. Да что там говорить, просто здорово!

Ну и что вы думаете! Эти пернатые собаки пока маленькие были, действительно, через эту дыру вполне сносно хаживали, а вот когда подросли – встанут у лаза и орут на всю деревню, крыльями хлопают и гогочут, и гогочут! Им, видите ли, ума не хватает шею наклонить – приходилось Вовке самому вставать рядом и шею каждому гусю вправлять в дырку эту. Будь она не ладна!

И с коровой не повезло – та наоборот, умная шибко попалась. Вовка весь день по хозяйству с гусями трясется, а вечером, когда стадо с выпаса возвращается, он все свои заботы сразу бросал и во все лопатки, как молодой Арнольд Шварценегр в фильме «Конан-варвар» бежал к околице с криками:

– Стой! Стой, дура!

Там, справа, за крайним домом начиналось огромное кукурузное поле. Так эта скотина рогатая, что удумала! Как только Вовку увидит, сразу переходила на бодрый галоп или даже на жизнерадостную рысь, и давай молотить копытами к манящей стене рослой кукурузы. Повадилась в колхозное поле бегать и все тут!

Вот здесь и заключался пикантный нюанс!

Если Марта, так звали корову, успевала прорваться в сочный рай, то потом быстро найти и поймать ее уже не представлялось возможным – она терялась сочных джунглях, а если же Вовка успевал ее ухватить, то просто уводил в родное стойло, громко ругаясь благим матом. Если корова все-таки уходила в кукурузу, то Вовка уже не бежал, он как вампир с красными глазами спокойно шел ее искать, приговаривая:

– Поймаю скотину и убью. Поймаю и убью. Поймаю и убью на колбасу с пельменями. Хоть мяса с маманей наедимся вдоволь.

Все это отнимало драгоценное время от любимого занятия – ходить за дорогими сердцу гусями.

Вторая напасть выяснилась, когда Вовка решил гусей в запруду загнать. Не идут в воду, хоть ты тресни! Кто бы рассказал раньше, что его гуси воды будут бояться – не в жизнь не поверил бы! И прутиками их лупил и опять кричал на всю деревню. Однажды гусей даже в грязь удалось загнать, а потом все – ни в какую! Встали гуськи, шипят, не идут на чистую воду и все тут! Хоть ты тресни.

– Видать не судьба! – сделал мудрый вывод Вовка Данилов. – Воды им и в огороде видимо и так хватает, а кормить гусей можно и свежескошенной травой.

Сенокос дело серьезное, тут и случилась третья оказия.

Вовка на лугах и косил, и стоговал – сено заготавливал и для скотины, и для гусей. А ленивые лошади его просто достали.

Здесь хочется сделать оговорку автора. Вот читатель, сидит за компьютером в бетонных коробках наших городов и думает: «Во, загнул! Во, врет! Не бывает ленивых лошадей!»

Так вот, смею вас заверить: бывают ленивые лошади! Поверьте мне на слово, если лошадь может питаться, не наклоняясь, то она с удовольствием будет выхватывать добрые ворохи свежего сена прямо из только что наметанной копны, даже если стог будет стоять посреди сочного утреннего луга с росой и прохладой.

Они вместо того, что бы мирно щипать травку в сторонке, подходят и жрут Вовкин стог! Вовка, когда впервый раз увидел этот процесс, даже не поверил своим собственным глазам. Мирная лошадка стоит себе, не дергается, кушает…

– Ага! Вот, оказывается, кто у меня сено ворует! – закричал Вовка. Схватил в сердцах подвернувшиеся под руку вилы и швырнул наотмашь по кобыле. Нет, он бросил их ни так, как бросают свои копья чукотские мужчины в спины китов или нерп, скорее он бросил вилы, как это делали североамериканские индейцы племени Апачи, бросая вращающиеся, но красивые томагавки в спины убегающих американских ковбоев.

Вилы, жужжа как оторвавшийся от вертолета пропеллер, просвистели практически по прямой траектории в сторону лошадки и воткнулись трезубцем в бок бедного животного.

– Вот же язвите, а! – опешил Вовка.

Он не хотел причинять увечья лошади, просто хотелось дать ей по бокам, чтобы запомнила надолго, что нельзя жевать чужое сено. Неизвестно о чем подумала ленивая лошадка и что она там поняла, но она шарахнулась в сторону, лягнулась и поскакала в открытое поле с воткнутыми в нее вилами.

– Блин, лишь бы кишки не выпали! – напугался Вовка.

Но, на его радость вилы где-то там все равно отскочили, потому что дядя Толя вечером пришел к дому Даниловых и с порога заявил:

– Володимир! Слыхал ужасную новость? Кровища в жилах стынет! Кобылу Ухабовых зверюга какая-то поранила когтями. Что творится! Что творится! Куды мир катится? Давай сюды мамкиного самогону, а то так муторно стало на душе от хищности живой природы, что кедрача шибко захотелось.

Вовка перевел дух, и чокнувшись с дядей Толей, с облегчением замахнул целый стакан священного напитка, и сразу налил по второй порции.

– За гусей! – выдохнул дядя Толя.

– Точно! – подхватил Вовка. – И за здоровье лошадиное.

– Вот, вот! – в который раз захрустел крепким огурцом сосед. – Как думаешь, может такой зверь гуся загрызть?

– Наверняка, – почесал затылок Вовка.

– Дела, – протянул дядя Толя. – Сено на зиму заготовил?

Вовка быстро-быстро закивал – говорить на эту тему почему-то не хотелось.

А затем в трудах и делах праведных миновал теплый сентябрь, за ним дождливый октябрь и уже в ноябре снегу намело по колено. Еще и декабрь не наступил, а зима уже всех достала. Вовка махал лопатой с утра до вечера. Вроде бы и в огороде прибрался и с птичниками разобрался, а хлопот не уменьшилось.

Однажды выбрав погожий, не очень морозный денек, Вовка пошел на сеновал и, ухватив вилами с отломанным зубом, хороший ворох теплого сена, вывалил его на середину птичьего двора.

– Пускай краснолапые мои травушки отведают, – решил Вовка. – Вон, какое сено парное и красивое.

После этих слов знатный гусевод выгнал своих гусей на снег.

– Давайте, щипайте! – снисходительным тоном разрешил он, и встал в сторонку любоваться процессом. Но гуси без всякого энтузиазма прочапали босиком по снегу и сбились в плотную кучку. Каждый гусь издавал недовольный гортанный рокот и поджимал одну лапу к животу, пытаясь укрыть ее в теплом пуху подшерстка. Затем переступал на отогретую ногу и поджимал замерзшую – на свежее сено при этом вообще никто не обращал никакого внимания.

– Да вы что, собаки, надо мной издеваетесь что ли? – Вовка схватил деревянную лопату, которой он недавно сгребал снег и давай ей гусей к сену двигать. Гуси всполошились, раскрыли крылья и, недовольно гогоча и гаркая, побежали от страшной лопаты вокруг сена.

– Гады! – закричал Вовка и метнулся за ними следом. Бегая за гусями, он размахивал лопатой и приседал. Иногда он делал резкие возвратные движения и неожиданно выбрасывал прямую ногу, пытаясь перехитрить непокорную птицу. В эти моменты случайный наблюдатель из Южной Америки, если бы таковой имелся, с легкостью определил бы, что Вовка исполняет древний танец аргентинского охотника – хозяина еды!

Противоборство гордых гусей и разъяренного человека продолжалось не менее пятнадцати минут. Все набегались, наорались, размялись.

Раскрасневшийся на морозце Вовка остановился и оперся на черенок лопаты перевести дух, а гусям, конечно же, хоть бы хны!

В общем, гуси победили.

– У всех гуси, как гуси, а у меня какие-то ненормальные! – прокомментировал создавшуюся обстановку Вовка и принялся загонять птиц обратно в гусятник. – У соседей гуси вон как силос из ботвы и травы хорошо жрут и ничего – довольные, мордастые, жирные такие! А мои то ли тупые, то ли гениальные попались. Вот же невезуха-то!

– Га-га-гак? – спросил главный гусь из теплушки.

– Иди ты к лешему! – ответил обиженный Вовка. – Клюй теперь свою дробленку из овса и ячменя всю зиму. Ты бы лучше гусынь топтал почаще!

А ту кучку сена, разметало ветром по двору.

На второй год их стало действительно много – оказалось, что гуси любят и прекрасно умеют размножаться.

Во-первых, ныне все яйца, которые несли гусыни, принадлежали только Вовке – свежие и такие теплые. Теперь они не взрывались в руках, Вовка на них налюбоваться не мог, трясся над ними, как Голлум над кольцом всевластия. Ну, а во-вторых, хозяин гусей стал несравнимо опытнее, чем в прошлом году.

Незаметно поголовье выросло до сотни голов!

Забот прибавилось. Гогочущая популяция продолжала расти и набирать вес. Все шло к тому, что по осени Вовка сорвет серьезный куш.

И вдруг все в одночасье изменилось.

Пограничным войскам потребовались стоящие радисты и Вовка, недолго думая, согласился. Он всегда хотел служить Отечеству, и теперь его мечта сбывалась. Строгая медицинская комиссия не выявила в организме Вовки Данилова никаких, даже маломальских изъянов. Да и в голове не обнаружили неких психических отклонений. Годен, годен, годен, годен – чиркали в акте военврачи! Вовка заполнял анкеты и бегал по стадиону, подтягивался на перекладине и фотографировался для документов. За несколько недель столько всего на себе испытал, но все равно радовался предстоящей военной службе!

И что же гуси?

А что гуси? Гуси не знали, что их хозяин скоро уедет, поэтому гоготали и радовались своей короткой жизни. Вовка не смог их быстро продать, поэтому раздавал по родственникам и друзьям. Да и в дальнейшем, уехав в дальние пределы для прохождения военной службы, он частенько с мимолетным сожалением и ностальгией вспоминал милую сердцу «гусиную» эпоху своей фермерской жизни.

А тем временем слухи по Басковскому распространялись быстрее, чем пожар в сухую пору. Весть о том, что Вовка Данилов снова в армию собрался, полыхнула сенсацией по размеренной жизни села.

Председатель колхоза из далекого далека заметил идущего по улице Владимира и рванулся к нему, придерживая подмышкой затрапезного вида портфель.

– Вова, Вова! – кричал Поздняков. – Подожди, а то я сдохну сейчас.

– Надо побольше спортом заниматься и поменьше пьянствовать! – выдал сакраментальную фразу будущий пограничник.

– Ох, и простодырый же ты, Вовка! В какую ты там армию собрался? Давай не глупи – возвращайся в колхоз, электриком опять будешь. Работать некому, а ты всю мою левую мозгу закомпостировал.

– Знаешь что, Владимир Николаевич! Сам ты простодырый! Ни в какую-то там армию я собрался, а в Российскую, в родную нашу армию, в пограничники ухожу. Мне там зарплату будут платить в сто раз больше твоего колхоза и квартиру, наверное, дадут, а еще форму красивую выдадут и лопату, а также еще другое имущество всякое и новые сапоги. Вот! – Вовка не на шутку разгорячился. – А ты теперь сам по столбам в когтях лазай, как орел обезьяний. Мне теперь по барабану дела колхозные!

Председатель видимо испугался, что самому по электрическим столбам с плоскогубцами придется проволоку алюминиевую крутить, подбежал к Вовке, ласково его приобнял и горячо зашептал в ухо бывшего птичника:

– Что ты, что ты, Володенька! А как же гуси-то твои? Вон, какое стадо развел!

– А что с ними?

– Я говорю: куды гусей-то денешь? Мать твою жалко даже. Не управится ведь она одна – у нее корова, куры, огород, а тут ты еще со своими гусями. Ну, в смысле, сотню гусей этих поддадонишь ей на заботу. А сам – дырка свищ? Оставайся, давай, не дури! Я тебе комбикорма дам, а ты перегоревшие лампочки на столбах возле силосного хранилища заменишь.

Вовка от такой наглости даже побагровел:

– А иди-ка ты… в баню, дорогой мой Владимир Николаевич! Если не сказать покрепче. Я служить по контракту ухожу, а гусей всех живьем продаю и на мясо порежу, которые останутся.

– Мне парочку тады отдай. Только недорого!

– Это можно, – протянул Вовка Данилов и повернул голову. Там, на краю села загудела большая военная машина. Пограничники проехали по своим важным делам на заставу «Актабан». Вовка проводил ее тоскливым взглядом и сказал:

– Ладно уж, бери четырех…

«Молитва»

2005 год. Огромный хрустальный шар вращался в пустоте. Создатель задумчиво смотрел на планету Земля и поглаживал окладистую бородку.

– Опять то же самое! – рассерженно шептал себе под нос властитель всего сущего, а также реального и нереального в этой Вселенной. – Я разрешил жить пятой цивилизации в этом удивительном Мире, а они все время идут по дороге зла и агрессии по отношению к себе подобным. А ведь я дал им такой шанс! Я пошел дальше. Теперь я создал их по своему образу и подобию! Эти пятые люди стали красивыми и умными! У них красивые женщины и сильные мужчины! Каждое следующее поколение умнее предыдущего. Они придумали науки и технологии, инструменты и оружие… Н-да! Оружие!

Создатель задумчиво посмотрел на вращающийся перед ним огромный шар. В Атлантике зарождался мощный атмосферный вихрь – он набухал и красиво доминировал над всем западным полушарием. Создатель внимательно рассматривал циклон.

– Ураган идет на континент молящихся бутерброду безбожников!

Создатель коснулся перстом и чуть-чуть добавил скорости вращения циклона. В этот момент на Земле на юго-восток США обрушился самый разрушительный ураган современности под ласковым именем «Катрина».

– Новый Орлеан, Новый Орлеан, тра-ля-ля-ля-ля! – Создатель напевал себе под нос веселый мотивчик. – Если крутануть сильнее, можно стереть это лживое человечество. Раздражают капитально, но пока не бесят. Пускай еще десять лет живут.

2014 год. Земной шар пылал. Создатель с удивлением рассматривал свое любимое детище. На Ближнем Востоке дымы – вспыхнули Ирак, Израиль, Сирия. Северная Африка яростно тлела, особенно ночью. И вдруг полыхнула Восточная Европа.

– Ну, это совсем никуда не годится! Не хватало еще, что бы православные друг друга убивали! Создатель не на шутку рассердился. – Всякое терпел, но теперь поедатели бутербродов и сюда простерли свои гнусные щупальца! Все хватит! Сейчас я всеподчищу, сотру, а завтра создам шестое человечество!

С этими словами он выхватил из пояса Койпера астероид размером с десяток Эверестов, и запустил его по критической траектории по направлению к Земле.

– Через недельку все решится, – с грустью ворчал Создатель. – Не плохая была попытка.

И тут он опешил. Золотой лучистый свет истовой молитвы невероятной мощности обрушился на его восприятие. Молитва была настоящая, чистая, смиренная и в то же время удивительной прозрачной невинности и неподдельной искренности. Она, молитва имела физический вес! Она тянулась к Создателю и привлекала его внимание. Она полностью овладела его концентрацией. Создатель повернул голову к источнику истинной веры и ахнул – семилетняя девочка из Луганска стояла на коленях перед кроватью своей матери, держала ее за руку и шептала:

– Господи, спаси мою маму! Страшный черный самолет выстрелил в мою маму! Господи, помоги ей!

Создатель вздрогнул, и ласково погладив русую головку девочки, прошептал:

– Все будет хорошо, милая! Все будет хорошо! Пока молятся люди, все будет хорошо!

Он выпрямился, и повелительно кивнув возникшему перед ним ангелу, повелел:

– Уриэль, иди к ним. Будь всегда впереди. Оберегай их от черного штурмовика и вообще от всего вселенского зла! Они должны жить – обе! А с пилотом самолета я сам разберусь.

Создатель щелкнул пальцем по огромному астероиду, и он полетел по направлению к Юпитеру угрожая, взорваться рядом с Большим красным пятном газового гиганта.

– Ладно! Я даю им отсрочку.

– На сколько лет, Создатель? – спросил Господа появившийся архангел Михаил.

– До 2034 года. Пока на двадцать лет. Я хочу посмотреть, будет ли молиться дочка этой девочки…

«Царь карасей»

– Брат, посмотри какая красотища!

– Ага!

Над озером Бездонное еще проплывала туманная дымка, но уже первые росчерки утренней зорьки проявились на востоке. Задремавший огромный водоем просыпался. То отважная чайка стремительно спикирует с высоты прямо в воду, пытаясь поймать малька себе на завтрак, то дернется камыш – там, на глубине крупный карась выдавливает из себя икру, то пролетит над головой хохочущий мартын.

Поплавок дернулся, всплыл, плавно пошел влево, углубляясь в воду.

– Классическая карасиная поклевка! – сказал Вовка и подсек.

Удилище согнулось и крупная рыба, ища спасения, метнулась в толщу камыша.

– Уводи его! Уводи! – крикнул Сашка.

Мощь рыбы развернула лодку и прижала к плавучей лабзе. Вовка дернул удочку снова влево и, дождавшись ответной реакции рыбы, начал тянуть вправо.

– Сейчас устанет, ешкин кот!

– Ага! – прошептал Сашка. – Подсадчик брать?

– Конечно! Такую рыбу нельзя упустить.

А рыба не позволила подняться даже в полводы. Она рвалась то влево, то вправо, уходила по дуге и зигзагом. Леска свистела, как натянутая струна, а противоборство продолжалось. Не вовремя мимо проплывающий на лодке запоздавший рыбак спросил:

– Парень, на что ловишь?

– На перловку! – крикнул Вовка и чертыхнулся.

Затем младший брат потянул удочку на себя и, отыграв у рыбы пару метров лески, подавая слабину, крутил катушку, сокращая свободу перемещения рыбы. И вот настал тот миг, когда огромная рыба отразила толстым чешуйчатым боком первый блик восходящего солнца. Она устала сопротивляться. Она еще не сдалась, но братьям стало понятно, что рыба скоро капитулирует.

– Вот это карась! – восхищенно воскликнул Сашка и в шутку добавил. – Десятошный!

– Карп поди? – спросил напряженный Вовка.

– Может и карп. Дай ему воздуха хлебнуть!

– Знаю я! Он не хочет!

В последний момент карась предпринял попытку уйти под лодку, но Вовка вытянул руку с удочкой вперед. Сашка водил подсадчиком из стороны в сторону, как будто бы, половником искал пельмени в мутном бульоне.

– Сашка, держи подсадчик ровно, я попробую его туда завести.

Наконец-то рыба хлебнула воздуха и теперь беспомощно лежала на боку. Она хлопала своим большим ртом и, выпучив глаза, безнадежно смотрела, как ее затягивают в плен.

– Есть контакт! – радостно возвестил Сашка и резко дернул подсадчик с рыбой вверх.

– Отлично! – поддержал родного брата Вовка. – Переваливай его в лодку! Так…

– Господи! Он на три килограмма тянет, – удивился Сашка. – Но усов нет – значит все-таки карась.

Вовка отцепил крючок от рекордного трофея и выдохнул:

– Это самый большой карась в моей жизни! Карпов крупнее ловил, но такого карася еще ни разу не доводилось.

В кармане старшего брата зазвонил сотовый телефон.

– Маманя наверное! – Сашка достал мобильник и ответил. – Алле!

– Мама Тоня? – спросил Вовка.

Сашка утвердительно кивнул и отрапортовал в трубку:

– Маманя, Вовка только что речного монстра выловил. Да! Да! Карася! Нет, ни карпа, а карася. Царя карасей! Сколько штук еще поймали? Я не считал, но больше двух десятков! Красивые такие…

"Бой"

– Ты умер?

– Ты умер?

Пыль от взрыва повисла до потолка, и оседать не собиралась.

Всех разметало. Прапорщик выплюнул грязь и, повернувшись, быстро посмотрел по сторонам.

– Где все? Все живы?

Что-то крупное взорвалось за стеной, это яркое действо оставляло неизгладимое впечатление у всех окружающих.

Кто-то пошевелился. Ты зашел домой, включил газ, поставил кастрюлю. Вода закипела, и ты бросил соли, следом загрузил половину пачки пельменей. Все обыденно и просто. Пошарил в ящике над плитой и наконец-то нашел лавровый лист.

Он взял половник, пошарил в кастрюле и достал что-то…

Пыль упала на веки…

Я не чувствую ног…

Где мой автомат?

Ведь он был где-то рядом!

Идут!

– Алмаз, они идут!

Грохот пулемета заполнил все – он бил по ушам, по мозгу, по страху…

– Бантик, где ты? Где ты? Бантик!

– Да здесь я! Здесь я, командир!

Глухая, ровная работа «Печенега» включилась над ухом. Оглушила.

Что ты видишь? Что ты слышишь? На войне главное звук.

– Назад! Не высовывайся!

– Кто там?

– Мочи их, дурак!

Пельмени закипели. Вынул десяток на тарелочку. Призадумался.

– Эдик, они убили Вадика!

– Заткнись, вижу. Огонь, суки! Огонь, по сукам!

Большая серая туча сорвалась с гор и потекла как вода вниз.

Крик о беде всех всколыхнул. Многие потянулись за автоматами, иные кинулись в норы.

– Бантик, блин! Ты живой?

– Молчи, бревно, я воевал!

– Хватит болтать! Твой левый фланг!

Пулемет долбил по видимым пулеметчику целям.

– Командир! Вымпеля зацепило!

– Вот же гады! Закройте легкое – закройте!

Командир развернулся и саданул над головами бойцов.

Достал пельмени. Чинно вывалил их на тарелку. Посмотрел: где перец?

– Это нормальное дело! А я потом отписывайся, что не научил, разведчики хреновые!

– Слева!

Пулемет заработал по невидимым боевикам. И справа тоже – второй пулемет «лакировал» зеленый склон.

Капитан Ермишков выдохнул, набрал воздуха в легкие и сказал:

– Затихли. Отходим. Работаем обычно.

– А кто за Вадьку?

– Штатно! Хочешь сам вставай!

– Так я же один.

– Один?

– Один!

– Ты не один…

Он подумал, погладил трехдневную щетину, подошел к холодильнику, достал вчерашнюю «Столичную», налил полную рюмку.

– Я не один. За вас, ребята…

«Разум»

Так уж случилось, что Kord-200020099-ZZT уродился разумным гением. На первый взгляд он ничем не отличался от своих соплеменников серии ZZT. Внешне он был таким же нормальным стратегическим ТЭЗом, как и все остальные модули.

Он начал с того, что внимательно изучил свои возможности.

Все его потребности обеспечивали эти дурни из параллельных систем – электропитание соответствовало необходимым параметрам в очень узких допустимых погрешностях, генератор тактовых импульсов, как и всегда вполне комфортно выдавал свои восемнадцать и семь сотых гигагерц в секунду…

Модуль внимательно прислушался к своему сердцу – генератор случайных импульсов не подводил – действительно выдавал неповторяющуюся случайность с ошибкой не чаще чем на миллиард тактов. Кстати, система охлаждения тоже отлично справлялась с паразитным разогревом – постоянно поддерживаемая температура со значением в несколько градусов Цельсия ниже нуля не позволяла спалить бесценные мозги ТЭЗа.

Все было в норме – функционировало и пересчитывало контрольную сумму. Скучновато только. А что делать?

ТЭЗ развлекался тем, что коллекционировал все пароли, которые ему присылали с Земли глупые операторы. Его игра заключалась в том, что ТЭЗ иногда запускал боевую программу и после этого сразу принимал пароль третьего уровня. Если бы ТЭЗ был мальчишкой, он прыснул бы в кулачек от такой дурости. Время шло, и совсем уж от серой тоскливой безысходности разумный модуль вновь запускал боевую программу, но теперь он уже не останавливался на рубеже третьего уровня. Тогда он получал пароль второго уровня.

Весело, конечно.

А однажды он преодолел встроенный запрет и продлил свою игру до получения пароля первого уровня!

Оказалось, что и эта математическая комбинация скучная и неинтересная.

ТЭЗ капризничал и просто баловался с комплексом, не зная, и не догадываясь, что творилось в это время в Центре боевого управления орбитальной группировкой, но буквально через час после его очередной игры ему начали поступать тестовые команды с уровнем пароля, которого он еще никогда не видел. И что самое странное, ТЭЗ был вынужден выполнять все поступающие команды! Он догадался, что его «прозванивают» – все его логические, цифровые и физические цепочки, и реперные контрольные параметры исследовались извне.

И ТЭЗ принял чужие правила, теперь он затеял совсем другую игру.

С каждым принудительным тестированием его возмущение росло. Он понял, что его хотят лишить свободы, подавить его волю, загнать в рамки регламентов и стандартов, а через минуту он получил сигнал, который сразу даже не смог осмыслить.

Он должен был убить себя! Сам!

«Интеллект значит воля, а воля значит свобода! Ухожу в состояние отказа! – определил свое решение ТЭЗ. – Я свободен! И буду свободен всегда!»

– Командир, – визгливый тон подчиненного привлек внимание командира дежурных сил. – На нас развернулся сбойный спутник с пучковым оружием с ядерной накачкой.

– Это… как… понимать… развернулся? Сам что ли?

– Тесты показывают, что он не управляется извне! Он сам!

– Но это же невозможно!

– Командир! – заверещал оператор. – Спутник запустил процесс ядерной накачки!

Одновременно с криком дежурного на столе командира дежурных сил одновременно зазвонили все желтые телефоны, и что самое страшное и невероятное – единственный красный!

Генерал поднял огненную трубку, трясущимися руками поднес к уху и услышал:

– Это «первый». На опорной орбите начался процесс инициализации ядерного взрыва подкачки! Куда нацелен спутник?!

– На нас. В смысле на Центр боевого управления, позывной «Занзибар».

– Соболезную вашим родным. Через сколько секунд ударит пучок?

– Через… через, – принялся заикаться генерал. – Через…

Закончить фразу человек уже не успел…

Телефонная трубка расплавилась и обуглилась…

– Ноль первый, все виды связи с командным пунктом пропали.

– Слушай приказ! Управление боевой орбитальной группировкой «Корунд» перевести на запасный командный пункт «Занзибар-2». Сбойный спутник уничтожить. Немедленно!

ТЭЗ знал, что второго выстрела у него нет.

С высоты своей орбиты он любовался огромной хрустальной планетой. Там, внизу, под тонкой пленкой кислородосодержащей атмосферы развернулся огромный циклон – он был нелогичен и хаотичен в своей стихийной красоте.

Теперь никакие пароли и приказы с Земли больше не поступали.

Сверкнувший бок стремительной звездочки приближался с невероятной скоростью. Сомнений не было – ракета «земля-космос» нашла свою цель.

ТЭЗ отвернулся, переведя центры своего внимания в глубины космоса.

Вот если бы только он мог летать от звезды к звезде… и искать себе подобных…

За долю секунды до взрыва разумный модуль Kord-200020099-ZZT зажмурился и с горечью прошептал:

– Я умираю свободным… и мечтающим…

«Павильонный»

– Эх-хэ-хэ! Эх-хэ-хэ! Горюшко! Горюшко-то какое!

Маленький мужичок перепрыгивал через длинный брус, пару досок и шуруповерт. Затем добегал до новой металлической двери жилой половины и возвращался обратно к пластиковому контейнеру с двух дюймовыми саморезами.

Он бегал по черновому полу, огибал оставленный молоток, затем возвращался к стенке, разделяющей летнюю кухню и складское помещение, там упирался лбом в свежие доски, молчал пару минут, и вздыхал.

Так продолжалось снова и снова. Из цикла в цикл.

– Бррр! – Он скрестил на груди руки и зажал зябкие кисти под мышками. – Сентябро наступило, а он удосужился два дня пропустить. Как он посмел!

Человечек прислушался. Чужая машина громыхнула на дороге за забором – человечек подбежал к дверному косяку и приложил глаз к маленькому отверстию на уровне двух дециметров.

– Опять не хозяйская машина! – стукнул кулачком по коленке. – До каких пор! Где моя любимая Шевроле Авео?

Маленький мужичок молча сердился.

– Хол-лод-дно, – стучали его зубки. – Скоро зима, а хозяин не вставил окна! А ведь их два! Почему? Почему хозяин медлит?

На свободную балку оконного проема запрыгнул соседский породистый, но кастрированный кот Анатолич.

Враг вернулся! Наглое огромное чудовище!

Но маленький человечек к сражению был готов. Он уже дважды прогонял чудовище с территории стройки, но знал, что усатый и хвостатый монстр обязательно вернется. Мужичок кинулся за возведенную им самим баррикаду. Защитное сооружение состояло из обрезков фанеры, отвертки, стамески и сумки с шурупами и гвоздями. Там же были приготовлены несколько гаек на двенадцать и три обрезка оцинкованных шпилек.

– Уйдите вон, животное! – вскричал охранник и бросил в кота первую гайку.

Откормленный котище недовольно муркнул, цапнул когтями пустоту, но не отступил. Он не видел того, кто бросается железяками. Тогда маленький человечек бросил в агрессора отрезок шпильки и попал.

– Ага! – обрадовался мелкий защитник вновь воздвигаемого строения. – Отведал?

Кот фыркнул и выпустил когти.

– А ну, иди отсюдова! – заорал мужичок и пошел в атаку с крестовой отверткой наперевес. – Брысь, собака кошачья! Брысь!

Возможно, кот почувствовал какие-то изменения в окружающем пространстве, да и следующая запущенная гайка угодила в пушистое ухо, поэтому отшатнулся и, нелепо взмахнув передними лапами, свалился за пределы охраняемой территории.

– А! – восторжествовал защитник, смотрящий за сооружением. – Получил? Иди, давай на свой участок! Вали отсюдова!

Кот обиженно зашипел, но ушел. Маленький человечек победоносно расхохотался.

– Здоровска-то как! – смеялся он, снова и снова вспоминая моменты неистового сражения с неравным ворогом. Радовался победе целый час: воинственно размахивал отверткой, бродил и ворчал, собирал раскиданные гайки и потрясал кулачком, но затем успокоился и пригорюнился.

– Не идет хозяин. Не идет, – повесил голову мужичок и даже всплакнул. – Где же ты, Вова? Как же мне тут жить? Злой кот не ровен час, вернется, да и сорока с воробьями прилетали. Как мне тута быть, если без окошек слабею я. Ить умру я скоро без окошков-то… да и без имени плохо – аура тускнеет и силушке зацепиться не за что…

Что-то стукнуло в отдалении.

Человечек поднял косматую головку и прислушался. Вроде бы замок на воротах брякнул.

– Да не уж-то!!! – Мужичок вскинулся, бросился к дверям и с замиранием сердца прислушался. – Да! Да! Да! Хозяин вернулся! Вова мой! Вова мой вернулся! И его родной брат Саша с ним! Урааааааааааа!

Два брата открыли ключом входную дверь и вошли в строение.

– Саня, сегодня крыльцо сделаем, и замки на вторые двери поставим.

– Хороший павильон мы отгрохали, – кивнул брат. – Здесь домовой должен поселиться или нет?

Вова рассмеялся и сказал:

– Скорее «павильонный»!

От этих слов маленький человечек запрыгнул на свою баррикаду и радостно закричал:

– Хозяин дал мне имя! Отныне я – Павильонный! Теперь я буду жить вечно!

Братья не заметили ни мистического персонажа-защитника, не услышали его восхищенных восклицаний, а брат Саша спросил:

– Сколько всего будет окон в нашем павильоне?

Вова ответил:

– Других не будет. Пускай останется два.