Судьба [Ибрагим Рахим] (fb2) читать постранично

ИБРАГИМ РАХИМ СУДЬБА РОМАН

ОТ АВТОРА

Три года назад я опубликовал роман о людях, добывающих газ под Бухарой.

Так пишут в кратких аннотациях, но на самом деле это, конечно, не так. Я писал и о любви, и о разных судьбах, ибо что бы ни делали люди — добывали газ или строили обыкновенные дома в кишлаках — они ищут и строят свою судьбу. И не только свою.

Вы встретитесь с героями, для которых работа в знойных Кызылкумах стала делом их жизни, полным испытаний и радостей. Встретитесь с девушкой, заново увидевшей мир, и со стариком, в поисках своего счастья исходившим дальние страны. И с ветрами пустыни. И с самой Бухарой.

Недавно я снова побывал в этих краях.

Время и раздумья многое подсказали мне, и для новой публикации я дополнил и переработал роман, предлагаемый сейчас русскому читателю.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Утренний луч дрожал на золоченой стрелке стенных часов, словно подгоняя ее. Часы торопились и тикали на всю квартиру. Стоит наступить воскресенью, как время бежит быстрее. Не успеешь оглянуться — день пройдет. И опять пыль, опять жара, опять пустыня…

Но в конце концов день еще только начинается.

Бардаш сонно потер глаза, зевнул и так повел плечами, что хрустнуло в лопатках. И тут он заметил, что мятая подушка рядом с ним пуста, и крикнул, повернувшись к полураскрытой двери соседней комнаты:

— Ягана!

— Соня! — ответил ему смешливый женский голос. — Какие сны показывают, пока жена бегает на базар? Мне ведь никогда не узнать этого.

— В следующее воскресенье на базар иду я! — ответил Бардаш так уверенно, что сам себе понравился, а Ягана рассмеялась.

Больше всего ему хотелось, чтобы она сейчас вошла в комнату. Ему хотелось увидеть ее глубокие черные глаза, которые казались бы пугающими, если бы в самой их глубине все время не играли светлячки. Черные скобки ее бровей. Водопад таких же черных, льющихся на плечи волос. Да, конечно, известно, что восточная красавица смугла. Это не поэты придумали. Восток действительно славен брюнетками — да простится мне совсем невосточное слово. Но у Яганы и глаза, и брови, и волосы так черны, что рядом с ней сама ночь может показаться бледной.

Люди называли Ягану то Каракаш, то Каракуз, то Карасач — Чернобровая, Черноглазая, Черноволосая. А Бардаш звал ее просто-напросто Угольком.

Конечно же, он любил ее не за черные глаза. Они сводили его с ума, но со временем ум стал — нет, нет, не спокойней, а проницательней, а сознание счастья прочнее, основательней, капитальней, что ли. В самом деле, у каждого человека есть два глаза, два уха, две руки и две ноги. Но природа не повторяется. Природа дала людям разные сердца, и тут уж не спутаешь человека с человеком, как ни приукрашивайся, ни хитри.

— Вставайте, Бардаш! Молоко прокиснет.

— Сейчас. Я уже давно сказал себе: «Подъем!» А лень спустить ноги с кровати.

На стене, против окна, все ярче, до рези в глазах, белел прямоугольник света, словно экран. На нем начали показывать теневое кино. Сначала на длинную ветку персика, протянутую от одного угла до середины экрана, села крошечная птаха. Скорее всего воробышек. Потом к ней подлетела и храбро присоединилась другая, такая же. И сразу обе зачирикали. Все усовершенствовалось в этом древнем мире. Теневое кино стало звуковым.

Ну, птицы, о чем вы разговариваете? Сплетничаете или объясняетесь в любви? Не увлекайтесь ни тем, ни другим. Это опасно. Вот по ветке крадется тень с хвостом. Шасть — кошка сорвалась вниз и жалобно замяукала, а птицы улетели.

Бардаш зажмурился. Затряс головой. Ослепительный блик ударил ему в глаза под смех Яганы. Это она распахнула дверь и направила ему в глаза солнце, повернув зеркальную створку шифоньера. Вспышка была оглушительной, как взрыв снаряда.

Бардаш вскочил и в одних трусах закружился по комнате. Это была своего рода физзарядка.

— Музыку, музыку! — кричал он. — Сегодня наш день! Сегодня мы идем куда глаза глядят и делаем что хочется!

— Умываться! — крикнула Ягана. — День такой короткий!

— Я уже подумал об этом, — согласился Бардаш и повнимательней посмотрел на жену.

Малиновый край зеркала кидал на одну ее щеку отсвет, и щека горела. Как будто ей было двадцать…

— Вы уже нарумянились? — пошутил Бардаш.

— Как не стыдно! — смутилась Ягана.

Он подошел, провел рукой по ее красивым волосам и спросил, как давным-давно, когда они еще не были мужем и женой:

— А волосы у вас собственные или вы носите хвост вороного коня?

— Да ну вас! — застенчиво отвернулась Ягана.

Она повесила на плечо мужу чистое полотенце, и он побежал умываться во двор, под кран, к которому присоединяли шланг для поливки деревьев. Кочевая жизнь отучила его от умывальной раковины. Он любил брызгаться, хлопать себя мокрыми ладонями по