С первого взгляда (ЛП) [Джей Эл Бек] (fb2) читать онлайн

Возрастное ограничение: 18+

ВНИМАНИЕ!

Эта страница может содержать материалы для людей старше 18 лет. Чтобы продолжить, подтвердите, что вам уже исполнилось 18 лет! В противном случае закройте эту страницу!

Да, мне есть 18 лет

Нет, мне нет 18 лет


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

 Джей Эл Бек и Моника Корвин С первого взгляда Серия: Защитить любой ценой - 0,5


Переводчик: Квазар

Вычитка: Kris Lively, Mr. Key и Ms.Lucifer


Переведено специально для группы BOOK IN FASHION

Любое копирование без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!


1 ВАЛЕНТИНА

Знаю, следует больше радоваться моей первой вечеринке. Ведь ночь обещает быть фантастической с учетом того, что мне выпал шанс нарядиться, и мой жених Сэл разрешил моей лучшей подруге и кузине Роуз пойти с нами. Не то чтобы Роуз хотелось идти на эту вечеринку, но мне страшно оставлять её наедине с моим отцом или женихом, поэтому я беру Роуз с собой в качестве сопровождающей.

Они могут быть жестокими и ужасными, да и я сильнее, нежели чем она. Мой долг — защищать мою единственную семью, оставшуюся в этом доме.

Я разглядываю свое отражение в зеркале. Выбранное Роуз платье облегает изгибы моего тела, которые начали формироваться лишь несколько лет назад. Правда, не так уж и сильно они сформировались. Мне и сейчас кажется, что мои крошечные миниатюрные формы сравнимы разве что с гладильной доской, в отличие от линий и статной фигуры Роуз.

Шелковое платье цвета игристого вина почти касается пола, Роуз все утро вручную подшивала его для меня. В зеркале платье придает моей бледной коже сияние и оттеняет черный наряд Роуз с короткими рукавами. Мы обе выглядим великолепно, и я вовлекаю её в объятия, когда Роуз вставляет последнюю шпильку в мои такие непослушные каштановые волосы.

— Давай постараемся повеселиться, хорошо? — шепчу я.

Она кивает, встречаясь со мной взглядом в зеркале.

— Наша цель на сегодня – заставить какого-нибудь сексуального мужчину споткнуться о собственные ноги.

— Сэл не в счет, — усмехаюсь я.

— Сэл не сексуальный. Знаю, тебя вынуждают провести с ним остаток жизни, но, надеюсь, когда вы поженитесь, он найдет себе любовницу, и ей придется разбираться с его дерьмом, а тебя он оставит в покое.

Я фыркаю, после чего произношу:

— Тогда новая цель – найти на этой вечеринке любовницу моему будущему мужу. Кого-нибудь, на кого, по нашему мнению, он бы запал после вступления в брак.

Всё это было красивой ложью. Ведь что собой представляют мечты? Красивая ложь, которая поможет пережить день, не так ли?

Через зеркало мы обмениваемся долгими заговорщическими взглядами и спускаемся вниз по лестнице, чтобы мой отец и Сэл смогли проверить наш внешний вид.

Мы проходим в фойе. Роуз останавливается позади меня на расстоянии шага, — не потому, что она ниже по положению, а потому, что она моя поддержка. Моя опора. Она — единственное, что помогает мне не сойти с ума большую часть дней.

Отец выходит из кабинета, Сэл следует за ним, и они обступают нас, словно волки. Как только их тщательный осмотр подходит к концу, отец фыркает, качает головой и указывает на лестницу.

— Вернись в свою комнату и переоденься. Выглядишь как дешевая шлюха. Я вижу каждый сантиметр твоего тела. Ты должна выглядеть как порядочная женщина и подавать своим видом пример.

Пример чего? Того, что происходит с женщинами в этом мире, когда они не могут сами за себя постоять? Знаю, что лучше не задавать ему вопросов, но не взглянуть на прекрасный мерцающий шелк просто невозможно, и я морщусь из-за того, что его так и не удастся надеть. Вместо того чтобы поставить его на место, я выбираю благоразумие и говорю:

— Да, сэр.

Затем я хватаю Роуз за руку и тащу за собой по лестнице.

— Поменяйся одеждой со своей кузиной, — окликает нас строгий голос отца. — По крайней мере, она выглядит как приличная юная леди.

Я вздрагиваю, но продолжаю идти, таща Роуз за собой в спальню.

— Ненавижу этих ублюдков, — рычит она, падая на кровать. Я вяло протестую из-за ее прически, но она поворачивается ко мне лицом и смотрит на меня. — Я выгляжу так, будто меня волнует моя прическа?

Я хмурюсь, глядя на платье.

— Давай просто переоденемся и пойдем. Прости, что теперь не могу надеть платье, хотя ты так усердно работала над ним.

Роуз садится, грациозно покачиваясь, и отмахивается от меня.

— Плевать. Ты права. Давай переоденемся и пойдем напьемся.

Мы меняемся платьями, и я помогаю Роуз с молнией моего платья на ее талии. Платье едва сходится, а длина его слишком коротка для нее. Я чувствую вину, но не знаю, что еще можно сделать. Я не могу вернуться к отцу без этого платья.

— Не хочешь надеть что-нибудь другое?

Она качает головой.

— Время уже поджимает, и если я спущусь в чем-то другом, то они назло прикажут мне вернуться. Или еще хуже — отправят тебя на вечеринку без меня.

Я обнимаю Роуз еще раз и немного поправляю ее прическу там, где несколько прядей упали на тонкую шею.

Роуз встречает мой взгляд и обхватывает мое лицо ладонями.

— Если существует хоть какой-то способ избежать этого брака, я найду его. Ты заслуживаешь лучшей участи, чем жизнь с этим засранцем.

Я киваю, опустив подбородок, чтобы она не увидела блеска слез в моих глазах.

— Знаю, но это воля моего отца, и я должна угождать ему.

— Если сбежим – нет. Ускользнем в ночь с сегодняшней вечеринки через боковую дверь? Тогда мы никогда больше с ними не увидимся. У меня есть немного сбережений, и ты можешь продать часть своих украшений. Мы найдем работу и сможем жить нормальной жизнью.

Как бы чудесно ни звучала ее мечта, я знаю, что представлять это бесполезно.

— Если мы сбежим, он никогда не прекратит искать меня. Сэл и отец разыщут меня и притащат домой. А после этого убьют.

Роуз тяжело втягивает воздух в легкие и пальцем приподнимает мой подбородок.

— Не говори так.

— Тебе не кажется, что отец всю мою жизнь ищет способы наказать меня? Все его действия — в наказание за смерть моей матери. Все. Сэл — лишь еще один пунктик в длинном списке отстойных моментов моей жизни. Я давно привыкла к этому.  — Я замолкаю, отказываясь думать, что это никогда не изменится. — Нам пора.

Роуз выглядит так, словно хочет что-то сказать, но молчит.

— Я найду способ, ладно? Не грусти.

Она хочет что-то сказать каждый раз, когда Сэл оскорбляет или, что еще хуже, бьет меня, чтобы добиться своего. Мой отец выставил мою девственность в качестве щита, но она не защищает меня от кулаков Сэла.

Я натягиваю фальшивую улыбку, которую ожидают увидеть отец и Сэл, и иду к двери.

— Пошли, пока один из них не пришел сюда за нами.

Вновь она следует за мной, и когда мы входим в фойе, лишь Сэл в своем смокинге дожидается нас. Его черные кудри уложены назад, а сам он слишком жирный и гладкий. Всегда таким был. Я возненавидела его, как только увидела. Он словно змея в траве, ждущая идеальной возможности нанести удар.

Сэл подставляет мне локоть, и я обхватываю его ладонью. Если бы я этого не сделала, он затащил бы меня к себе и заставил заплатить за то, что я опозорила его перед Роуз. Этот урок он множество раз впечатывал в меня своей ладонью.

Лимузин стоит у дома, и Сэл открывает перед нами дверь. Роуз садится первой, а затем он шагает вперед, проскальзывая мимо меня на сидение, чтобы сидеть между нами. Хотелось бы мне быть человеком, у которого хватило бы смелости оттащить его за ухо. Вместо этого я представляю, как он завизжит, если я это сделаю.

Я пристегиваюсь ремнем безопасности, и лимузин трогается с места. От Сэла волнами исходит отвратительный запах его одеколона, но я не решаюсь опустить окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. Он все видит, и что бы я ни сделала, все это оскорбляет его. Каждый мой вздох оскорбляет его.

— Рад, что твой отец предложил тебе переодеться. Выглядишь более подобающе. Хотя мне нравится, как на тебе сидит шелк. Ты можешь надеть его для меня позже, — шепчет он.

— Если отец разрешит, — говорю я, скрывая отвращение в голосе.

По мнению моего отца, я — ничтожество, поэтому он не хочет, чтобы меня называли еще и шлюхой. Перед его друзьями я — идеальная любящая дочь. Он не смог бы объяснить им слухи о том, что я сплю с кем попало, поэтому он запретил Сэлу прикасаться ко мне. Я согласна на это, потому что одна лишь мысль о ласкающих меня руках Сэла пробуждает во мне желание закричать.

Он замирает и отстраняется, увлекая за собой вязкий аромат. Единственное правило моего отца — никаких сексуальных контактов до свадьбы. И сколько бы раз Сэл ни пытался убедить меня нарушить его, я отказывала. Ведь это единственный спасательный круг, предоставленный мне отцом.

После моего отказа, Сэл проводит рукой по моему бедру, сжимая ткань так сильно, что у меня останется синяк. Не в силах сдержаться, я беру его за руку и смотрю прямо в глаза.

— Думаю, это ему тоже не понравится.

— Не строй из себя недотрогу, — шипит он.

Моя девственность — единственный способ уберечься от него, поэтому я буду пользоваться ею в качестве защиты так долго, как только смогу. Я ничего не знаю о сексе, и если порно или фото, которые Сэл заставляет меня смотреть в отсутствие отца, похожи на это, я не собираюсь этим заниматься. Особенно с Сэлом.

Вдруг салон машины заполняет звук, который заставляет меня обернуться, Роуз срывается на тихий писк. Сэл касается губами ее шеи, закинув свою руку на плечи Роуз. Когда мы встречаемся взглядами, я вижу по округлившимся глазам Роуз, что ей страшно. Несмотря на застывший в них ужас, ее подбородок вздернут, так она пытается сказать мне, что выдержит это. Выдержит это ради меня. Но, боже, я не хочу, чтобы она брала это на себя, когда она тут ни при чем.

Я хватаю руку Сэла и возвращаю ее на верхнюю часть моего бедра, обращая его внимание на себя. Когда Сэл поворачивается ко мне, сжимавшийся в груди тугой комок лопается, и я снова могу дышать.

— Сначала ты сама не изъявляешь желания, а теперь думаешь, что я тебя игнорирую, Валентина. Ты уж определись, малышка.

Я ненавижу то, как он произносит мое имя и называет меня малышкой. Словно эти слова сказаны из нежности. Мне хочется проблеваться каждый раз, когда он это делает. Но я не могу этого сделать, когда Роуз в его власти.

— Прости, мы так долго собирались. Как я тебе, хорошо выгляжу?

Он убирает руку с плеч Роуз и полностью поворачивается ко мне. Я чуть ли не вздыхаю от облегчения.

— Ты знаешь, что прекрасно выглядишь. Твоя внешность — единственное, что у тебя есть. Внешность, да твоя сладкая киска, на которую я заявлю права, когда мы поженимся.

Мне с трудом удается сдержать рвотные позывы, что спазмами отдаются в моем пустом животе. Мы с Роуз пропустили ужин с отцом и Сэлом, сославшись на то, что нам предстоит слишком многое подготовить к вечеринке. Ну, если меня вырвет на него, особого беспорядка это не вызовет.

— Спасибо за комплимент, — выдавливаю я мгновение спустя. К счастью, Сэл не замечает промедления.

— Наши дети будут такими горячими, — говорит он.

Еще один ком – очередной рвотный позыв – поднимается в горле, и мне приходится отвести взгляд, чтобы Сэл не увидел в нем отвращения. Я знаю, каким бизнесом он занимается для его семьи. И что за сторонние проекты в сфере торговли людьми держат его на плаву.

Когда мой отец по пятницам уходит на свои встречи, Сэл показывает мне видео, в которых его люди трога... в горле поднимается желчь, и я обрываю эту мысль. Прижимаю руку ко рту, чтобы убедиться, что ничего не случится. Всё это было ужасно, даже когда я думала, что он имеет дело исключительно с взрослыми женщинами.

Мои руки дрожат, и я обхватываю ими свою талию. Глаза Сэла сужаются, но когда он открывает рот, машина резко останавливается возле небоскреба.

На мгновение он выглядывает в окно, затем кивает.

— Мы на месте. Выметайся уже на хуй из машины, мы должны появиться на вечеринке вместе.

С удовольствием. Я толкаю дверь и глубоко вдыхаю чистый ночной воздух. Затем Сэл хватает меня за талию и ведет к зданию. Роуз следует за нами. Наши взгляды пересекаются буквально на мгновение, и в каждом из них читается вопрос — «ты в порядке?». Мы киваем друг другу и концентрируемся на миссии: немного повеселиться, не слишком раздражая Сэла.

Фойе здания выглядит чудесно. Отделано оно в кремовых и бордовых тонах, перед лифтами на потолке сверкает хрустальная люстра.

В лифте стоит мужчина в униформе, он кивает и нажимает кнопку, которая, полагаю, поднимет нас на этаж, где будет проходить вечеринка. Чем выше мы поднимаемся, тем сильнее рука Сэла сжимается на моей талии.

— Только попробуйте опозорить меня сегодня, — говорит он, не сводя глаз с цифровой панели, пока мы поднимаемся. — К обеим обращаюсь. Или я заставлю вас пожалеть об этом.

Мы с Роуз вновь переглядываемся за его спиной в знак солидарности. Не опозорить его – выполнимая задача.

Двери лифта открываются, и толпа гламурных и красивых людей в большом фойе предстает перед взором. Вдоль стен округлого пространства на белом мраморном полу стоят такие же белые мраморные колонны. Мы протискиваемся мимо пар, пока не замечаем дверь в огромный банкетный зал. Внутри столики располагаются по периметру небольшой танцплощадки, а официанты, несущие звенящие подносы с бокалами шампанского, пробиваются сквозь толпу.

Сэл отпускает меня и приглаживает волосы.

— Найди столик и жди меня там. Если увижу, как ты говоришь с другим, я убью его. 


2 АДРИАН

Единственное, что я ненавижу больше, чем вечеринки, — это вечеринки, на которых все обдумывают наилучший способ меня убить.

Я почти вижу жажду калечить и расчленять во взглядах людей, когда они проходят мимо меня, слегка вскинув подбородок. Каждый из нас лжец. А вечеринка в честь открытия сезона делает всех нас в сто раз хуже.

В этом году моя очередь проводить торжество по случаю открытия сезона. Как будто блеск и гламур могут стереть кровь, которая в скором времени польется по улицам. Скорее всего, это начнется еще до того, как первые гости удалятся с вечера.

Я напрягаюсь, когда чувствую тяжесть чужой ладони на плече, пока в моем поле зрения не появляется Кай, мой второй.

— Готов, старик?

Я морщусь от его слов.

— Прекращай это «стариковское» дерьмо. Я тебя всего на несколько лет старше.

Он ухмыляется, сверкая белыми зубами.

— Зато лет на десять старше всех этих маленьких девочек, которых мамочки и папочки пытаются тебе подсунуть. До меня дошли слухи, что они хотят найти тебе королеву.

И ни один из них не узнает, что я и сам ее ищу. Иначе передо мной возникнет опасность в виде ищущих удачную партию для своих дочерей матерей и коварных отцов. Пока я не найду себе невесту, империя моего отца не будет официально принадлежать мне в глазах этих людей.

— Держи ухо востро и будь начеку, Кай. У меня плохое предчувствие.

Его хватка усиливается на моем плече.

— У тебя плохое предчувствие относительно каждой вечеринки, где мы появляемся, босс.

Не то чтобы он был не прав.

Маленькая симпатичная блондинка строит Каю глазки с другого конца комнаты. Когда ее взгляд скользит по мне, она теряет самообладание.

— Кто-то хочет тебя, — говорю я ему.

— А кто не хочет? — парирует он.

Я стряхиваю его руку со своего плеча.

— Не отвлекайся. Ты и ребята должны быть начеку.

Он подмигивает мне и устремляется к блондинке. Несмотря не его несерьезность, я знаю, что Кай не подведёт. Его непринужденность всегда была лишь одной из ролей в его арсенале, поэтому никто и не подозревает, какой он на самом деле, пока не становится слишком поздно.

Пять моих ближайших солдат, шесть, считая Кая, разбрелись по всему залу, чтобы слушать, смотреть и прикрывать мою спину. Но потребуется нечто большее, чем их присутствие, чтобы я смог здесь расслабиться. По крайней мере, в этом году я решил устроить торжество на нейтральной территории. Отель «Holland» принадлежит и находится под управлением принявшего нейтралитет анонима; здесь проводят все межтерриториальные встречи. Так что имело смысл и торжество в честь открытия сезона устроить здесь. И в этом году мне не придется узнавать, кто же пытался пробраться мимо охраны или взломать мои компьютерные сети.

Я наблюдаю за людьми, которые проходят мимо меня, и вижу в каждом из них ложь, которая так просто срывается с их уст. Меня тошнит от каждой лживой фразы, что извергают их скользкие сладкие улыбки. Если я собираюсь убить кого-то, у меня хватит совести хотя бы сказать об этом в открытую.

Ворот моего идеально пошитого смокинга ощущается, словно затягивающаяся на шее петля.

— Нахмурься еще сильнее, и люди бросятся к оружию, — говорит мягкий женский голос. Моя пятая сегодня в красном атласе с таким глубоким декольте, что еще дюйм, и я увижу ее пупок. Другим оружием моих солдат является их красота.

— Андреа. — Я прочесываю взглядом толпу. — Где твой близнец?

Она оборачивается, ее черные волосы скользят по обнаженному изгибу плеча.

— Где-то здесь. Наверняка ввязывается в очередные неприятности.

— Не должна ли ты присоединиться к нему? — говорю я, не отрывая взгляда от медленно огибающих меня людей. Мне почти хочется, чтобы кто-нибудь устроил бардак и дал мне возможность убраться отсюда к чертовой матери.

— Скоро так и поступлю. Видишь кого-нибудь, за кем мне следует приглядеть?

Ее взгляд возвращается к толпе.

Я качаю головой.

— Пока нет. Дам знать, если что-то увижу. Повеселись и будь умницей.

Она ленивой походкой возвращается обратно, и я хватаю проплывающий мимо бокал шампанского. Обычно я не пью, потому что чувствую, что теряю контроль, когда выпью слишком много. И никому не позволено видеть меня в таком состоянии. Но Андреа права. Если я продолжу хмуриться в темном углу банкетного зала, это не поможет найти мне будущую жену.

Но я не единственный в этой комнате, кто отсчитывает секунды до момента, когда будет приемлемо убраться отсюда. Молодая женщина в черном платье с буйными локонами в виде прически стоит возле столика с еще одной незнакомкой. Что само по себе невозможно, ибо я знаю каждого в нашем маленьком извращенном кругу.

Затем я вижу, как Сэл пробирается сквозь толпу и явно не утруждает себя попытками скрыть взгляд, которым он пожирает женщин, мимо которых проходит.

Девушка в черном напрягается, когда он подходит к их столику, и отстраняется от него, но затем позволяет гребаному кретину притянуть себя за руку. Хотя в его действии нет ничего нежного. Я в трех секундах от того, чтобы схватить Сэла за грудки потрепанного смокинга и позволить Андреа выпроводить его. В ее жизни нет большей радости, чем показывать таким мужчинам, что она о них думает.

Что ж, похоже, ему удалось купить себе фамилию. И судя по размеру камня на кольце Рейчел, нет, Роял... не могу вспомнить ее имя, папочка сам купил ей это кольцо, чтобы ее жених смог сделать ей предложение. Сэл и ее отец Виктор давно ведут совместный бизнес. Когда пошли слухи о его помолвке с дочерью Новака, я подумал, что они снимают пробу с собственного продукта. Теперь, видя, как он обращается с ней, словно она его собственность, я начинаю в это верить.

И я хочу прикончить Сэла за то, как он прикасается к ней.

За грусть, которую не может скрыть ее яркая улыбка.

Мои внутренности сворачиваются узлом, и я отворачиваюсь от них, пока не натворил глупостей. Она не моя, и если я вмешаюсь, это приведет лишь к проблемам. Но ее взгляд — взгляд, который я когда-то видел на лице своей матери, — выводит меня из равновесия, чего не случалось уже очень давно.

Моя мать была единственной хорошей женщиной, которую я когда-либо знал. Даже Андреа — одна из моих ближайших друзей — в хорошем настроении бывает сукой.

Я ловлю себя на том, что снова пялюсь на ту девушку. Она выглядит юной, платье кажется немного свободным на ее миниатюрной фигуре. Она так чертовски юна, что у нее следовало проверить документы на входе. Слишком юна, чтобы в ее взгляде отражался такой груз одиночества.

Мне хочется узнать цвет ее глаз, и я медленно бреду по банкетному залу, умело избегая тех, кто пытается привлечь мое внимание. Когда я подбираю нужный ракурс, мне мешает освещение — слишком темно, но, когда Сэл пытается положить свою руку ей на задницу, я отчетливо вижу, как сильно она его ненавидит.

Что ж, загадка. Зачем избалованной принцессе выходить замуж за делового партнера отца, если он ей не нравится? У нее, как и у меня, должен быть список претендентов. Ее прическа, представляющая собой массу натуральных локонов, собранных на макушке, — настоящее произведение искусства. Я представляю, как будет выглядеть этот черный шелк на моих белых простынях, и это распаляет во мне желание, которое я не могу унять.

Нет. Она мне не принадлежит. Я пытаюсь стряхнуть желание и страсть, что начали прокладывать себе путь меж моих ребер и забираться глубоко внутрь. Не проходит это, когда она изящно поднимает свой бокал, и я смотрю, как ее прелестные розовые губы касаются стеклянного ободка.

В этот же миг я вижу ее на коленях, платье облегает ее тонкую талию, локоны девушки запутались между моих пальцев, когда она принимает мой член в свое горло. Грязные мысли, особенно с учетом того, что она выглядит так, словно ее никогда толком и не целовали. Вполне вероятный сценарий, если вспомнить, кто ее жених.

Блять. Я не могу всю ночь проторчать здесь, глазея на нее. Кто-нибудь заметит, и это превратит ее в мишень.  

Я отворачиваюсь и ныряю в толпу, желая увеличить расстояние между нами. Если бы она только приблизилась ко мне, и я услышал ее тонкий аромат, я бы слетел с катушек и начал войну, которую еще не готов выиграть. Когда дело дойдёт до битв, никто не останется в стороне из-за меня и моей пятёрки. Эта девушка стала бы сопутствующим ущербом. Виктор посчитал бы этот ущерб незначительным, если ему было почти плевать на нее, когда он отдавал ее этому засранцу.

С балкона меня окликают по имени. Там никого нет, но я замечаю Ивана, моего второго лейтенанта, устроившегося по другую сторону дверей. После часового пребывания в переполненном зале уединение кажется прямо облегчением. Отсюда едва ли можно услышать шум автомобилей, достигают своей цели лишь холодные порывы ветра, за что я благодарен после невыносимой духоты.

Мгновение я размышляю о том, кто бы осмелился последовать за мной сюда и мог бы попытаться сбросить меня с балкона, если бы за мной не присматривал Иван. У моего отца было много врагов, и я унаследовал их всех. Едва знакомые мне люди ненавидят меня за поступки моего отца. Если бы они только удосужились узнать, каково иметь меня в качестве врага.

Но это торжество по случаю открытия сезона, и каждый, кто здесь сегодня, следующие три месяца будет держаться настороже. Открытие сезона знаменует собой перемены, оплаченные кровью, криминалом и старыми-добрыми убийствами. Так все и будет продолжаться до заключительной вечеринки сезона. За ней следуют императивные девять месяцев мира, позволяющие устроить дележку новых границ. Человек, нарушивший императив, встречает правосудие от имени каждой правящей семьи. Никому еще не удавалось выжить в этой схватке.

Взять хотя бы моего отца. Благо, как только его лишили жизни, его грехи были омыты кровью. Всем было плевать, что он был слишком стар, чтобы осознавать собственные действия, к нему не проявили снисхождения. И вскоре они узнают, на что похоже мое милосердие.

Почти машинально я оборачиваюсь к дверям и выглядываю из-за плеча Ивана. Она все еще рядом с Сэлом, который с каждой минутой все пьянее. Во взгляде второй девушки застывает страх, когда она смотрит на Сэла и его невесту. Не знаю, почему, но этот страх разъедает что-то внутри и взращивает мои собственные опасения за невинную девушку.

Я открываю двери и возвращаюсь внутрь, в последний раз позволяя ночному воздуху охладить мою спину, прежде чем снова закрыть дверь.

Я вновь наблюдаю за ней, пока Иван исчезает в толпе. Как звучит ее голос? Какого цвета ее глаза? Мне хочется знать, что за слова слетают с ее губ, когда она умоляет.

Но больше всего мне хочется увидеть, как кровь Сэла растекается по бетону, чтобы он больше никогда не смог к ней прикоснуться.

Я миную нескольких гостей, намереваясь подойти к их столику, чтобы представиться, но кто-то хватает меня за руку. Выругавшись, я оборачиваюсь и вижу перед собой Мэделин Цорни, наследницу крупнейшей в стране нарко-империи. Ее шатает из стороны в сторону в туфлях за две тысячи долларов, и что-то мне подсказывает, что она успела снять пробу с собственного продукта.

Я стараюсь говорить сдержанно, обращаясь к ней:

— Могу я чем-то помочь, Мэдди?

Она хлопает ресницами, или, как мне кажется, пытается это сделать. Больше это походит на неудачную попытку подмигнуть, но я остаюсь джентльменом.

Она в край рехнулась. И я понимаю это, когда она протягивает руку и хватает меня за член, словно ей разрешено прикасаться ко мне. Словно ей разрешено говорить со мной.

Мне не выпадает возможности насладиться тем, как я разрываю хватку ее цепких пальцев, потому что рядом появляется Алексей, близнец Андреа, и уводит Мэдди.

Я смотрю им вслед, испытывая отвращение. После чего я вспоминаю, куда шел, прежде чем меня остановили. Я оглядываюсь в поисках цветка среди бурьяна. Но ее нет. 


3 ВАЛЕНТИНА

Если остаток жизни мне придется провести так, то я не хочу этого. Каждый на этой вечеринке либо пьян, либо под кайфом, либо и то, и другое. И не в том гламурном смысле, что «я богат и могу делать все, что захочу». Люди здесь грубые и злые, и я готова слететь с катушек, если Сэл прикоснется ко мне еще хоть раз.

Я вижу досаду на лице Роуз от того, что Сэл едва ли на секунду оставил нас наедине. Мы хотели выпить и посмотреть на людей, с которыми нам никогда не удавалось познакомиться. Но нам едва удается поговорить между собой, ибо Сэл дышит в вырез моего платья, словно уронил туда свои ключи.

Часть меня мечтала, чтобы отец пошел сегодня с нами. Но он откланялся, заявив, что Сэл в праве представлять его имя вместо него, ведь скоро он станет его зятем. Если бы он здесь сегодня появился, то увидел бы, как Сэл пренебрегает его запретом на сексуальные контакты, и хоть раз в жизни помог бы мне. Притворился бы, что я его дочь, а не обуза.

Поскольку Роуз ему напрямую не родственница, он считает ее обузой. Наши с Роуз матери были сестрами, и со дня их гибели мы были неразлучны. Полагаю, отец понимает, что, если он выбросит Роуз на улицу, то не найдется такого места в мире, куда бы я ни отправилась за ней, чтобы защитить ее. Пускай по крови она мне и не родная, но она моя сестра во всех отношениях.

Поддержка от моего отца кажется не более чем глупой фантазией, лелеемой мною в детстве. Моя мать умерла, прежде чем я вступила в подростковый возраст, и после этого тьма, цеплявшаяся за моего отца, целиком охватила его. Свет моей матери смягчал его. Без нее у него не осталось ни совести, ни души. И поскольку смерть матери — моя вина, я должна постараться стать для него ее эквивалентом. Даже если синяки это приносит чаще, чем проявления терпимости.

Сэл смеется над чем-то, что говорит один из его скользких друзей. Он же привязался к Роуз, как только подошел к нашему столику. Необходимо найти способ спасти нас обеих. Способ попасть домой, пока Сэл не напился до беспамятства и не забыл, что заключил с моим отцом соглашение, условие которого не может нарушить, пока мы не поженимся.

Я нежно убираю руку Сэла со своей талии и улыбаюсь ему.

— Сейчас вернусь. Отойду только попудрить носик.

Роуз понимает намек и отстраняется от прилипалы, имя которого я даже не запомнила.

Мы беремся за руки и вливаемся в толпу, пока Сэлу не пришла в голову мысль позвать нас обратно. Уборная сейчас самое безопасное для нас место. Мы стремительным шагом пересекаем мраморное фойе и мимо лифтов проходим к небольшой нише, где находятся уборные. Эти помещения так же красивы, как и банкетный зал. Меня приводит в восторг обитый бархатом салон и хрустальные люстры перед огромными деревянными дверьми, ведущими в туалетные комнаты.

Мне не нужно в туалет, чего не скажешь о Роуз, и она спешит в одну из маленьких комнат, пока я сажусь на серый диванчик. Мои ноги болят от этих туфель, и у меня такое ощущение, что рука Сэла оставила след на изгибе моей талии. Словно фантомное ощущение воды на коже после долго дня в бассейне.

Я жду Роуз, но слышу, как за дверью кто-то говорит на повышенных тонах. Я боюсь, что это Сэл собирается ворваться внутрь и опозорить меня, поэтому выбегаю из комнаты в фойе.

Но я нахожу там не Сэла. Передо мной стоит невероятно высокий мужчина в очень дорогом черном смокинге. Он выглядит разъяренным, наблюдая за тем, как двое — мужчина и женщина в красном — ведут женщину к лестнице, но та упирается. Я хочу что-то сказать, но когда возвращаюсь взглядом к мужчине, он приближается ко мне, и нас разделяет несколько дюймов. Я улавливаю нотки его одеколона, что-то ароматное, возможно, с примесью имбиря.

Он хорошо пахнет. Даже слишком хорошо. Я сглатываю и опускаю голову, собираясь изящно уйти, но он нежно возвращает мой взгляд к себе, приподнимая указательным пальцем мой подбородок.

— Как тебя зовут?

Мне приходится сглотнуть, чтобы не сорваться на писк, когда я отвечаю ему. Я не могу ясно мыслить, когда он разглядывает меня. Этот мужчина отличается от Сэла, когда он возвышается надо мной, мне кажется, что он хозяин пространства вокруг нас, а я посторонняя.

— Валентина Новак, — произношу я.

Он не представляется, лишь продолжает изучать мое лицо, его палец — единственная точка соприкосновения. Мне хочется прижаться к нему щекой, чтобы потереться носом о его шею и как следует надышаться его запахом.

Как какая-то маньячка.

— Что это за выражение на твоем лице, Вэл?

Вэл. Я хлопаю глазами от удивления. Никто никогда не обращался ко мне иначе, чем Валентина или мисс Новак. За исключением Сэла, но он сыпал ругательствами, и они не считаются.

— От тебя хорошо пахнет.

На его лбу появляются морщины, когда мужчина рассматривает меня. Его темные волосы уложены мягкими волнами; они даже на ощупь кажутся мягкими. Сэл отдает предпочтение гелю, который превращает его волосы в подобие каски. Мне никогда не хотелось прикасаться к его волосам.

А вот с этим мужчиной мне много чего хочется сделать. И я не понимаю причину. Мы даже не знакомы. Хотя он выглядит великолепно, у нас, должно быть, есть разница лет в пятнадцать. Похоже, теперь я переключилась на мужчин постарше.

Мужчина все еще ничего не говорит, и я позволяю ему удерживать мой подбородок, несмотря на то, что играть с Сэлом в такую игру опасно, он может увидеть нас в любой момент.

— Ты только что сказала, что от меня хорошо пахнет? — спрашивает он. В его глубоком бархатном голосе я слышу намек на неверие, и ощущать это так же сладостно, как и вдыхать его аромат.

— А что ты хотел, чтобы я сделала? Солгала?

— Большинство бы так и поступили. Выдумали бы что-нибудь или сделали язвительное замечание, чтобы получить преимущество.

Я качаю головой, и это позволяет мне высвободить подбородок из его хватки. Он медленно опускает руку, словно не хочет прекращать прикасаться ко мне.

— Нет. В моей жизни достаточно злобы. Я не хочу срываться на других. Ты в порядке? Видела, как те люди уводили кого-то. Она пыталась навредить тебе?

Морщины на его лице становятся все глубже, и он легонько качает головой.

— Нет, она не пыталась навредить мне. В итоге у нее лишь вышло опозориться перед людьми. Однако я не могу оставить это оскорбление без внимания. Ее вывели, и этого достаточно, если она не предпримет новых попыток.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь.

— По-моему, справедливо. Мне бы тоже захотелось избавиться от женщины, схватившей меня за гениталии.

На короткий миг он разражается смехом, и его улыбка... господи... эта улыбка сравнима разве что с сиянием солнца. Ямочки на щеках, щетина, проблеск белых зубов и эти незабываемые полные губы.

— Ты видела это, да?

Я отвечаю на его улыбку своей, и я чувствую ее даже своим лбом.

— Конечно, просто не сразу пришло на ум.

Роуз, стуча каблуками, выходит из уборной и подходит ко мне. Я оборачиваюсь к ней и вижу, как краска сходит с ее лица, такое происходит, только когда Сэл пьян и приближается к ней.

— Валентина, — шепчет Роуз. — Нам нужно возвращаться.

Ее взгляд прикован к мужчине, который стал гораздо более напряженным и угрожающим, когда рядом с нами появился кто-то еще.

Он наклоняется и подносит мою руку ко рту, проводит мягкими губами по костяшкам моих пальцев и отпускает меня. Это длится меньше секунды, но я буду вспоминать это в течение всего следующего года.

— Было приятно познакомиться, Вэл. Надеюсь на скорую встречу с тобой. — Мужчина достает из кармана черную визитку и вкладывает ее мне в руку. На черной визитке лишь золотистые цифры – номер. — Если тебе что-нибудь понадобится, позвони по этому номеру и попроси позвать Адриана.

— Адриан, — произношу я, все еще запоминая его черты.

Роуз тянет меня за собой, и я спотыкаюсь, когда засовываю визитку в клатч. Мы огибаем толпу, пока не доходим до ниши, затем Роуз разворачивает меня и заключает мое лицо в свои ладони.

— Ты в порядке? — В ее хриплом голосе я слышу намек на панику и исступлённость.

Я убираю ее пальцы от своего лица.  

 — Нет, что такое? Нет. Почему ты так разнервничалась? Адриан был очень мил со мной.

Ее глаза расширяются, и я понимаю, что она все еще бледная.

— Этот мужчина монстр. Монстр. Он — глава семьи Доубек. Если думаешь, что выйти за Сэла будет ужасно... этот мужчина разжует Сэла и съест его на завтрак. С ним нельзя водить дружбу, Валентина.

Я отшатываюсь от ее рук и делаю глубокий вдох. Каждая секунда нашего разговора ни о чем была полна смысла, напряжения и возможностей. Я чувствую слабую боль в животе, когда думаю о нем.

— Ты драматизируешь. Он был мил со мной. И он не причинил вреда женщине, которая буквально на глазах у всех приставала к нему.

И мы обе знаем, что я не стала бы просто так говорить это, учитывая некоторые вещи, которым благодаря Сэлу мы стали свидетелями.

Она качает головой.

— Не знаю, что там между вами, но больше не вспоминай о нем. Он подвергнет тебя пыткам, затем убьет и выбросит, словно помои. Будь осторожна. Если он вновь попытается заговорить с тобой, будь любезна, но уходи как можно быстрее.

— Нелепость какая. Он не ведет на меня охоту.

Роуз качает головой, и теперь в ее взгляде застыло нечто другое, она разворачивает меня лицом к толпе. На другом конце комнаты Сэл прислонился к колонне, и его взгляд прикован к нам. В нем нет ничего доброго, любознательного или радушного. Я вижу в его взгляде лишь смерть.

— И вот он – моя альтернатива? — говорю я, таща ее за собой по пятам. — Не удивлюсь, если он попытается убить меня через секунду после того, как я скажу ему «да».

Когда я подхожу к Сэлу, он хватает меня за руку и в наказание тащит к лифтам. Полагаю, вечеринка окончена. Я пытаюсь оглядеться, надеясь увидеть Адриана еще раз, прежде чем мы уйдем. Если Сэл видел, как мы говорили, это без сомнений была наша последняя вечеринка. И ненависть в его взгляде подсказывает мне, что он все видел. Он не может убить Адриана, но может сделать мне так больно, что я больше не решусь заговорить с кем-то вновь.

Не успевают двери лифта закрыться за нами, как его ладонь ударяет меня по щеке. Удар получается сильным. Я чувствую его костяшки, когда они соприкасаются с моей скулой. Я прижимаю ладонь к месту удара и смотрю прямо перед собой. Дыши и не зли его еще больше. Эти слова — мой девиз, они спасали мою жизнь больше раз, чем можно сосчитать. И пока все его внимание сосредоточено на мне, Сэл не тронет Роуз. Она — единственное, что удерживает меня в этом доме. Сколько бы я ни притворялась, что это ради отца, правда в том, что я делаю это ради нее. Моей лучшей подруги. Моей единственной семьи.

Мы выходим в фойе, и я быстро выпускаю несколько локонов из прически, чтобы скрыть красную борозду, которую я заметила в отражении блестящих дверей лифта. Он тащит меня за собой на улицу, не обращая внимания ни на людей, ни на мебель на нашем пути. Как только водитель открывает дверь лимузина, он толкает меня внутрь. Роуз идет к другой двери.

Когда машина трогается с места, я готовлюсь к следующему удару, и как всегда, он не заставляет себя ждать. Только вот я ожидаю пощечину. Но вместо этого он бьет в лобную кость. Тьма обступает со всех сторон прежде, чем я успеваю почувствовать боль.



4 АДРИАН

С момента как я выбираюсь из постели, и до момента, когда стою под горячими струями, хлещущими меня по спине, мои мысли заняты моей маленькой Вэл.

Моя маленькая Вэл. В моей голове еще не созрел план, но я всегда добиваюсь своего. Если для этого придется убить ее ублюдочного жениха и трусливого отца, значит, так тому и быть... чудеса, да и только.

Я вновь вижу перед собой кристально-серую глубину ее глаз. Во время нашего разговора я не увидел в них ни капли лжи. Черт, мне кажется, она даже не знала, кто я, когда я представился ей. Прошло много времени с тех пор, как меня так сильно пленяла женщина.

Я опускаю голову и смотрю на горячий мрамор под ногами. Мой член ноет с момента пробуждения, и мне кажется, что если я ничего сейчас не сделаю, он будет продолжать вставать каждый раз, когда красивые глаза или сексуальный рот Вэл будут всплывать в моей памяти.

Я сильно сжимаю член и сдавливаю головку. Нет, она бы не стала ко мне так прикасаться.

Она бы обхватила меня обеими тонкими руками, но не слишком сильно, чтобы не причинить мне боль. Невинность в каждой линии ее тела подсказывала мне, что прикосновения Вэл исследовали бы мое тело, наблюдая и узнавая, как заставить меня кончить. Именно этого и требует невинность — удовольствия и спокойствия, а не боли и мучений. Такое спокойствие вызывает у мужчин вроде меня зависимость. Я вижу это спокойствие на ее лице, когда смотрю на нее. Это спокойствие заставляет меня прямо сейчас трахать собственную руку в моем же чертовом душе.

Я продолжаю водить кулаком по своей длине, дразня себя маленькими кусочками Вэл, которые она раскрыла мне прошлой ночью. Мягкий аромат мыла исходил от ее кожи. Никакого парфюма, почти без макияжа и эти блядские волосы.

Я стону, толкаясь все быстрее и представляя, как мои пальцы перебирают пряди Вэл, убирая их с ее лица, пока я трахаю ее упругое разгоряченное тело. И снова передо мной возникает ее образ — она распростерлась на моих белых простынях, я просыпаюсь, и она лежит у меня на груди, ее бедра лежат между моих бедер. Как она удивленно будет смотреть на меня, когда я впервые буду вылизывать ее. Я уверен, что Сэл даже не пытался доставить ей удовольствие, когда они были помолвлены. Сомневаюсь, что между ее бедер бывал мужчина.

Она — чертова девственница. Эта мысль заставляет меня излиться на мрамор, и я дольше обычного толкаюсь в руку, приходя в себя после этой фантазии. Когда я убираю руку, то вновь вижу невинную улыбку, которой она меня одарила, и понимаю, что стремительно возвращаюсь к гребаному спокойствию.

Однажды она будет принадлежать мне, но мне не будет покоя, пока убийца моей матери все еще жив, а мне приходится держать целое сообщество под своим контролем. Моему отцу это давалось легко, пока возраст не взял свое, но я еще не готов добыть свою корону в реке крови. Может, после того, как я заявлю свои права на Вэл, и наступит чудесное время.

Я представляю, как кровь ее жениха льется на черный бетон, и это прогоняет мое угрюмое настроение. Обычно я не получаю удовольствия от убийств. Если нужно, так нужно, но его... нет, я был бы более чем чертовски счастлив засадить пулю в его извращенный мозг, а потом наблюдать, как он обделается, пока будет подыхать.

Я беру полотенце с крючка, быстро вытираюсь и одеваюсь, затем выхожу из комнаты в коридор. Горничные уже ушли, но я слышу чей-то голос в столовой моего пентхауса.

Завтрак закончился несколько часов назад. Когда я вхожу в столовую, то вижу Кая, моего лучшего друга и лидера моих непослушных солдат, он слишком быстро говорит с кем-то по телефону на португальском, и я не успеваю уловить суть разговора.

Когда я вхожу в комнату, он быстро заканчивает свой разговор и поворачивается ко мне.

— Ты разговаривал с дочерью Новака прошлой ночью?

Я сажусь рядом с Каем за круглый стеклянный стол и рассматриваю его сегодняшний черный костюм.

— Ermenegildo? Я плачу тебе столько, что ты спокойно тратишь по тридцать тысяч на кусок ткани?

— Ари, — говорит он, в его голосе я слышу упрек. Он — единственный, кому позволено называть меня так, как называла меня она, когда я был ребенком. И он, блять, единственный, кто может при этом разговаривать со мной в таком тоне.

— Это не входило в мои планы. Она вышла из уборной, когда близнецы выпроваживали женщину с лестницы. Чего ты хотел, чтобы я проигнорировал ее и устроил сцену?

Он прищурился.

— До меня дошли слухи, что ты устроил ту еще сцену, поцеловав ее костяшки на глазах у ее жениха.

Снова этот чертов Сэл, и все мое хорошее настроение вмиг испаряется.

— О, великий и ужасный торговец детьми позвонил настучать на меня?

Кай откидывается назад, и его смуглая кожа поблескивает на свету из дальнего окна.

— Мы пока не можем выступить против Новака. Если раззадоришь Виктора и его партнеров, все может измениться, и мы можем не успеть внести правки в наши планы.

Он говорит спокойным голосом укротителя тигров, будто это помешает мне выйти на улицу и толкнуть Сэла под машину.

В комнату входит горничная и ставит между нами поднос с кофе, я хватаю с него кружку. Когда она вновь уходит, я встречаюсь взглядом с Каем.

— Говорю тебе, это ничего не значит. На этом давай закончим. Если Сэл недоволен, ему не стоит поднимать шум. Меня больше волнует, что он не может сделать верный выбор. У стукачей вроде него обычно сильно развито чувство самосохранения. Если он так самоуверен, значит, у него есть на то причина.

Кай делает глоток кофе.

— Он помолвлен с дочерью Новака. Может, он думает, что социальное положение будущего тестя защитит его?

Я пожимаю плечами и убираю мокрые пряди с лица. Они высохнут и останутся там же, но сейчас меня это раздражает. Но не настолько, чтобы просить одного из пятерки купить мне фен, не собираюсь потом терпеть их насмешки. Может, я побреюсь налысо и покончу с этим.

Интересно, Вэлпонравится, если я сбрею волосы? Казалось, они ей понравились, когда она изучала меня прошлой ночью. Нет. Я вынуждаю себя вернуться к Каю.

— Ему кажется, что сейчас он в безопасности. И, может, так и есть. Мы не можем выступить против них, и сомневаюсь, что найдется много людей, которые смогут справиться с силами Новака. По крайней мере, на этот сезон он в безопасности, — говорю я. Но во рту после этих слов остается противное послевкусие. Надеюсь, этот урод больше никогда не почувствует себя в безопасности. Хотя бы из-за грусти во взгляде Валентины прошлой ночью.

— Что-нибудь еще? — спрашиваю я, затем делаю еще один глоток кофе. — Какие-нибудь последствия вечеринки? Новые позиции, определенные кровью этим утром?

Он качает головой.

— Сегодня относительно спокойное утро. Я разослал пятерку на разные территории, чтобы они выведали немного информации. Посмотрим, смогут ли они найти что-нибудь интересное для нас. Я отослал близнецов на территорию Новака, ибо Алексей — самый благоразумный из них, а Андреа никогда не станет рисковать его безопасностью.

— Передай им, чтобы зашли ко мне, когда вернутся. Я хочу сам все услышать.

Он кивает, после чего сидит и наблюдает за мной, ничего не говоря.

— Что такое, Кай? Если ты собираешься сказать что-нибудь еще про Сэла, я вмажу тебе по члену так сильно, что даже флирт в казино тебе сегодня не поможет.

— Он не при чем. Я переживаю за тебя.

Мое сердце переворачивается в груди, но это никак не отражается на моем лице. Он знает, что я ищу себе жену, и что женщина, которая станет моей королевой и будет рядом со мной, должна быть на высоте. Моя мать — единственная женщина, которую я любил и из-за потери которой я страдал.

— Почему? Уверен, в этом или следующем сезоне я заключу альянс, и нам больше не придется об этом беспокоиться.

— Ты, может, в этом и уверен, но я – нет. Черт, ты отпугиваешь большинство женщин одним лишь взглядом. Люди вчера уходили в другой конец зала, когда шли в бар, лишь бы с тобой не пересекаться. 

Я пожимаю плечами.

— Скажи-ка мне, когда это я был тем, кто располагает к себе людей? Разве это новости для вас, что будет нелегкой задачей найти кого-то, кому я смогу довериться и кто будет терпеть мое безумие?

Смерть моей матери сломала что-то внутри меня. Как и в моем отце, но он никогда не показывал мне эту боль. Теперь моя цель — занять его место; улучшить и укрепить то, что у нас уже имеется, и настолько в этом преуспеть, чтобы ни у кого и в мыслях не было всадить мне нож в спину, когда я буду старым и седым.

— Может, тебе нужен секс? Хочешь, я позвоню той девушке из казино, которая тебе нравится?

— Нет. Я не хочу, чтобы ты искал мне кого-то для ебли. Я хочу, чтобы ты делал свою гребаную работу и как можно быстрее нашел мне способ убрать Новака.

На мгновение в моем сознании мелькает мысль пойти в казино и найти девушку с непослушными локонами и миниатюрной фигурой, чтобы ослабить эту боль. Но даже мысль об этом кажется мне предательством по отношению к ней. Предательством. По отношению к женщине, на которую я, блять, даже не в праве претендовать. По крайней мере, пока.

Нет. Я не пойду на это. Потому что когда я смотрю ей в глаза и говорю, что она моя, мне хочется верить в это, и чтобы она принимала это как факт.

Кай поднялся со стула и застегнул пуговицы на пиджаке.

— Кстати, раз ты спросил, я выиграл этот костюм у итальянца в карты месяц назад. Он снял его с себя прямо за столом.

Я не могу сдержать улыбки.

— Ты играл в стрип-покер с итальянцем, Кай? Что бы об этом сказала твоя мать?

Теперь настала его очередь улыбаться.

— Она сказала бы, что я совсем рехнулся, раз отказался от его Ламборджини в пользу нескольких ярдов ткани.

Я обвожу его взглядом — от кончиков начищенных ботинок до короткой аккуратной стрижки.

— И не ошиблась бы, но, мужик, хорошо выглядишь. Если пойдешь в казино, убедись, что все готово к бою на следующей неделе. Не хочу проблем, и не хочу, чтобы кто-то думал, что может обмануть нашу систему.

Он кивает, берет кофе, телефон, iPad и уходит. Через несколько минут я слышу хлопок парадной двери, за ним следует резкий звон включившейся сигнализации.

И тотчас же мои мысли возвращаются к Вэл. Хотелось бы мне поговорить с ней вчера подольше. Провести еще несколько минут, слушая и изучая ее черты.

Блять.

Я отодвигаю стул и выхожу из комнаты, направляясь в свой кабинет. Сейчас мне нужно выкинуть ее из головы. На бой в моем казино придут посмотреть многие члены нашего сообщества, что в сезон всегда сопряжено с опасностью. Мне есть чем заняться, и мне некогда убиваться по девушке, которая уже очень скоро станет моей.

Неважно, насколько она охуительно красива.


 5 ВАЛЕНТИНА

Через неделю синяк на моем лице приобретает неприглядный желтый оттенок. Но скрыть его консилером оказывается легче, поэтому я могу больше не прятаться в своей комнате. Когда я в последний раз показала отцу синяки, которые оставил на мне Сэл, он назвал меня отвратительной и сказал, что я это заслужила. Мне не хотелось, чтобы мой отец и дальше продолжал поддерживать поступки Сэла с моей подачи.

Я не могу перестать думать об Адриане и о том, как Роуз назвала его. Монстр. В эти дни я много времени проводила, лежа в постели и размышляя, действительно ли он из тех монстров, которых боятся другие монстры.

В моей голове формируется план, но он в лучшем случае непродуманный. Мне нужно обсудить это с Роуз, но после вечеринки она стала избегать меня, и, так как я не могла надолго выходить из своей комнаты, не смогла узнать почему.

Я надеваю удобные джинсы и футболку. Моего отца не будет в городе всю следующую неделю, и благодаря этому я смогу поговорить с Роуз, и нам не придется часто встречаться с Сэлом.

Когда я вхожу в маленькую столовую, здесь никого нет. Хотя еда на столе, поэтому я ем бекон и тосты, затем беру в руки оставленную здесь кем-то газету.

На бумаге виднеются жирные пятна, а на тарелке осталось лишь несколько кусочков бекона, а значит, удача сегодня не на моей стороне, и Сэл где-то в доме. Если у меня получится проскользнуть в свою комнату, то мне не придется видеть его жирное лицо.

Я не мешкаю, уношу газету и тарелку в свою комнату и запираю дверь. Это всегда помогало избегать Сэла, закрытая дверь и немалый страх перед реакцией моего отца, если тот увидит его в моей комнате. И если синяки на моей коже его не волнуют, то секс до брака для него табу — да и слава Богу.

Я сажусь в кресло у моего любимого книжного шкафа и ставлю тарелку на колено, пока читаю газету. Мне бросается в глаза название нового казино, и я читаю статью о нем. В статье нахваливают рестораны и обширный барный сервис, но в памяти всплывает, как отец говорил о том, что скоро там будет проходить подпольный бой. Вроде бы сегодня?

Я смотрю на дверь и размышляю, удастся ли мне пробраться в кабинет отца так, чтобы Сэл меня не заметил. Если отец планировал туда пойти, у него точно сохранились бы записи об этом. Это место выглядит так, словно там девушка точно сможет отыскать монстра, что питается другими монстрами.

Я доедаю тост и перечитываю статью в поисках любой полезной информации. Я не нахожу в ней ничего полезного, но эти несколько минут помогают мне набраться уверенности, чтобы обыскать кабинет отца.

Обычно Роуз помогает мне в таких вещах. Она отвлекает прислугу или играет роль наблюдателя. Не сказать, чтобы я часто проникала в его кабинет за информацией. В последнее время, когда шанс столкнуться с моим женихом все выше, я этим не занимаюсь.

Я должна морально подготовиться к тому, что это произойдет. Проще простого. И все же каждый раз, когда мне приходится думать о нем как о своем женихе, мне хочется проблеваться. И у меня почти нет сомнений, что, когда моя ценность для него иссякнет, он убьет меня своими собственными руками.

И даже тогда мой отец будет во всем винить лишь меня.

Я складываю газету и ставлю на нее свою тарелку. Затем спускаюсь по лестнице. В коридоре пусто, и я тяжело вздыхаю и опускаю плечи.

Я прохожу по паркету к двойным дверям кабинета и проскальзываю внутрь. Обычно, когда его нет в резиденции, отец запирает кабинет. Но когда ему приходится уезжать больше, чем на несколько дней, он не запирает его — в случае, если кому-то из его помощников понадобится что-то.

Здесь как всегда безупречно чисто. Прислуге приказано каждый день вытирать здесь пыль, и если хотя бы одна вещица оказывается не на своем месте, мой отец впадает в ярость. Я часто попадала отцу под горячую руку в такие моменты. Кухарка называет его особенным, но это из-за того, что ей платят в два раза больше, чем платили бы в любом другом месте, за то, что она разбирается с его дерьмом. Да и сказать о ней ничего плохого я не могу, потому что она хорошо выполняет свою работу.

Я копаюсь в ящике, в котором отец обычно хранит дублирующий календарь с расписанием, но его там нет. Наверное, на этот раз он взял с собой оба. А значит, происходит что-то, что мне знать не следует.

Меня немного расстраивает, что я не смогла ничего найти, поэтому обвожу комнату взглядом и провожу еще один обыск в попытке найти что-нибудь, что наведет меня на след казино или боя.

Я знаю, что могу связаться с Адрианом напрямую. Но Роуз настаивала на том, что он опасен, и я не хочу сбрасывать со счетов ее мнение. Если я появлюсь там, то смогу узнать, что он за человек, а потом либо отступить, либо подобраться ближе.

Больше негде искать, и я опускаюсь в одно из кожаных кресел напротив стола моего отца, чтобы подумать. Что, если Адриан еще опаснее, чем я представляла при первой встрече? Ведь он из тех людей, что могут навредить таким как Сэл. Но я не могу допустить, чтобы Адриан помог мне, а потом пострадал или произошло еще что похуже. Благодаря моему отцу Сэл заводит себе влиятельных друзей в высших кругах. От одной мысли о том, что из-за Сэла я могу больше никогда не увидеть Адриана, у меня в груди вспыхивает обжигающая боль.

Но я не могу развивать эту тему, когда меня собираются выдать замуж за психопата.

Еще один вариант — полиция. Но после того случая, когда мой отец пригласил начальника полиции на ужин, и они провели несколько часов за беседой, я вычеркнула этот вариант.

Роуз неоднократно предлагала мне самой убить его. Мой отец не позволил бы мне попасть в тюрьму, поскольку это запятнает его имя и привлечет к нему пристальное внимание. У меня просто не хватит смелости сказать ей, что я недостаточно сильна для этого, в то время как моя лучшая подруга так много пережила, оставаясь здесь со мной, когда все, чего ей хочется, — это сбежать.

Знаю, что она остается, потому что любит меня. А я остаюсь, потому что во мне все еще теплится надежда на то, что мой отец вновь станет тем любящим и заботливым человеком, которым он был до того, как мы потеряли маму.

После ее смерти все изменилось, все, и теперь я просыпаюсь по ночам и вижу мертвые глаза женщины, которую он застрелил на улице через несколько недель после смерти мамы. Мне пришлось смотреть, как умирает моя мать, а потом наблюдать, как умирает и эта женщина, которая выглядела ненамного старше моей матери. Я смотрела, как ее кровь смешивается с дождем, утекая в канализацию, пока отец не оттащил меня.

Мне страшно смотреть на пистолеты и ножи, на любой вид оружия, которое приносят сюда с собой коллеги отца. Когда Сэл понял мой страх перед оружием, ему начало нравиться прижимать его к моему лицу, чтобы привлечь мое внимание. И, хуже того, к лицу Роуз.

Я уже хочу уйти и спрятаться в своей комнате наедине со своими демонами, когда слышу приглушенный стон из-за двери, примыкающей к кабинету отца. Замерев на месте, я жду и прислушиваюсь еще несколько секунд, пока это не повторяется вновь. Определенно мужской стон. Я сейчас застукаю двух сотрудников, занимающихся сексом?

Лучше уж я, чем наша кухарка, иначе их обоих уволили бы. Я подкрепляю свои доводы тем, что они должны вернуться к работе, чтобы избежать неприятностей. Затем я открываю дверь и моргаю, пытаясь понять, что происходит.

Это не сотрудники.

Это Сэл.

И Роуз.

Она прижата к краю стола, за которым Сэл работает с моим отцом. Ее юбка сбивается вокруг ее бедер, в то время как Сэл вколачивается в нее сзади.

Я не ревную. Боже, да я ни за что на свете не буду ревновать, если кто-то захочет увести его у меня. Но я смотрю не на него. А на нее. В ее глазах застыл мертвый взгляд, как у той женщины в аллее. Как у моей матери. С одним отличием — она дышит, даже двигается. Сопротивляется. Она сопротивляется.

Теперь все ясно, как божий день, и я начинаю двигаться раньше, чем успеваю подумать. Мой кулак врезается в щеку Сэла, и он отскакивает, пока по моей руке распространяется боль. Но это выбивает его из колеи настолько, что он отпускает Роуз, и она слезает со стола и встает позади меня. Она на фут выше, но мне плевать. Я готова разорвать его своими зубами, если придется, чтобы защитить ее.

— Какого хрена ты творишь? — требую я. — Не можешь трахнуть меня, поэтому насилуешь мою кузину?

Он сверкает глазами, заправляя член обратно в брюки, а затем делает угрожающий шаг вперед.  

— Она хотела этого. И твой отец разрешил нам, так что давай, пойди и скажи ему, что застукала нас. Ему по хер.

Сэл ощупывает кожу на своей щеке и делает еще один шаг ко мне. Я остаюсь на месте и развожу руки в стороны, чтобы не дать ему увидеть Роуз.

— Тронешь ее еще раз, и я убью тебя.

Он смеется над моими словами. Громко хохочет и начинает кружиться по комнате, словно все это шутка.

— Ты, крошка Валентина, думаешь, что сможешь убить меня? — Его лицо становится серьезным, и он достает черный пистолет из кобуры. — Как ты сделаешь это, если даже не можешь толком взглянуть на оружие?

Он прав. Даже сейчас мне тяжело смотреть на него. Мои внутренности почти выворачивает наружу вместе с недавно съеденным тостом, когда он проводит стволом по моим губам и прижимает его к зубам. У меня нет другого выбора, поэтому я стою и терплю, но все это время смотрю ему в глаза. Если он хочет застрелить меня, то будет наблюдать, как миллионы долларов утекают из его рук, как и кровь из моего мертвого тела.

Мгновение спустя Сэл отворачивается и возвращается к своему столу. Я не говорю Роуз ни слова. Мы обе бежим в мою спальню. Я запираю дверь и подпираю ее большим шкафом.

Роуз лежит на другой стороне кровати, подтянув колени к груди и уткнувшись лицом в покрывало.

Слезы текут по нашим щекам, понимаю я, когда заключаю ее в объятия и нежно укачиваю на своей груди.

— Прости, — шепчу я. — Я должна была быть твоей защитой, а он все равно добрался до тебя. Я не думала, что он прикоснется к тебе.

Роуз не отвечает, и все, что мне остается, это обнимать ее, пока она не заснет. Затем я укладываю Роуз на подушку и укрываю одеялом, чтобы ей было комфортнее.

В голове странно пусто, когда я подхожу к прикроватной тумбочке и достаю черную визитку и мобильный телефон. Я набираю номер и нажимаю на вызов.

Через несколько гудков раздается женский голос:

— Алло?

Я медленно втягиваю воздух и выдыхаю его достаточно тихо, чтобы меня не услышали. Затем я отвечаю:

— Здравствуйте, я звоню, чтобы поговорить с Адрианом.


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... 





Оглавление

  •  Джей Эл Бек и Моника Корвин С первого взгляда Серия: Защитить любой ценой - 0,5
  • 1 ВАЛЕНТИНА
  • 2 АДРИАН
  • 3 ВАЛЕНТИНА
  • 4 АДРИАН
  •  5 ВАЛЕНТИНА