Уральский самоцвет [Александр Александрович Котов] (fb2) читать постранично

Уральский самоцвет

Как это начиналось

Причудливо извиваясь на бесконечных поворотах железнодорожного полотна, то с трудом поднимаясь вверх на пригорках, то весело и легко сбегая под уклон, поезд приближался к Златоусту. В окнах мелькали то выхоленный строй высоких корабельных сосен, то живописные таежные полянки с низким кустарником, то редкие по красоте уральские озера.

Толя с интересом рассматривал хорошо знакомые ему места — сколько раз ездил он по этой дороге в детстве.

— Мы с тобой только что проехали Чебаркуль, красивое местечко, не правда ли? — словно все знающий старожил-экскурсовод рассказывал Анатолий о родных местах своему спутнику — международному мастеру Юре Разуваеву. — А это город Миасс. Знаешь, какие грузовики там делают! Гиганты, и, главное, все в них рационально, продумано.

Это старый Миасс, а это новый, — показывал Толя другу. — Какие дома понастроили, а какие заводские корпуса! — Анатолий искренне любовался видом индустриального Южного Урала. — А вон там в лесу озеро Тургояк. Это такая красота, Юра! Жалко, что сейчас холодно, мы бы искупались. А скоро и Златоуст. Чудно как-то чувствуешь себя, когда после нескольких лет приезжаешь в родной город, родные места. Правда?

По преданию, вся сила легендарного богатыря Антея состояла в его неразрывной связи с землей: достаточно было противнику оторвать его от земли, как Антей становился бессильным. Думал ли об этой легенде Анатолий Карпов, сразу же после коронации отправляясь в родной Златоуст? Шахматному королю в ближайшие месяцы предстояло участвовать по крайней мере в трех серьезных соревнованиях. Свидание с родными местами, друзьями детства, учителями невольно укрепляло его веру в себя, создавало духовный подъем, придавало новые силы!

Поезд подходил к Златоусту. Анатолий рассказывал своему спутнику о появляющихся вдали горах. Вон там идет Таганайский хребет, рядом хребет Уреньга. Раннее майское солнце, только что поднявшееся из-за покрытых густыми лесами горных вершин, обильно освещало богатую хвойную растительность, столь типичную для Южного Урала. А вот и сам город Златоуст.

— Гляди, Юра, — взволнованно продолжал Анатолий. — Вот это гора Косотур, под ней как раз раскинулся завод. А вот в той стороне наш дом, моя школа, клуб металлургов, где я начинал играть в шахматы.

Именно здесь, в этом маленьком живописном городке, приютившемся у подножия Уральского хребта, будущий чемпион сделал первые шаги на беспримерном пути шахматной славы. Здесь его окружили всеобщим вниманием и теплом, встретил он мудрых и заботливых наставников. А позже, как восторгались земляки при каждом его успехе, как скорбели при каждой его неудаче. Любимый край! Какие удивительные дни детства и ранней юности провел он в этом городе…

…Руки, натруженные работой по дому, гудели от усталости, веки слипались. Пора бы отдохнуть. Давно уже спит Лариса, сразу свалился пришедший с завода муж. Устает, бедный: главный инженер завода — до всего дело, ко всему нужно приложить руки. Чтобы разогнать сон, Нина Григорьевна взялась за следующий сказ Бажова. «Иванко-Крылатко», — прочла она заголовок. — Как раз про наш Златоуст пишет знаменитый писатель-уралец, про русских умельцев, людей «с полетом». Как это он говорит: им присуща «живинка в деле», та самая, что «впереди мастерства бежит». Учит не «вниз глядеть, что сделано», а «вверх, что сделать надо». Очень уж нравятся эти слова Толику, все понимает, не гляди, что десять лет всего».

Нина Григорьевна взглянула на часы. Половина десятого, а Толика все нет. «Ладно, подожду еще минут пятнадцать и пойду в клуб».

И поплыли перед затуманенными сном глазами строки увлекательного сказа… О том, как спесивы были немецкие мастера в златоустовском металлургическом заводе, как старались они придушить творческую «живинку» в несгибаемом уральском народе. И как проявился неповторимый художественный талант в стальных поделках и гравюрах скромного златоустовского мастера Иванка Бушуева.

«Дали Иванку пробу, как полагалось. Выдали булатную саблю, назначили срок и велели рисовать коня и корону, где и как сумеет. Ну, Иванко и принялся за работу. Дело ему, по-настоящему сказать, знакомое. Одно беспокоит — надо в чистоте от немца не отстать и выдумкой перешагнуть… Думал-думал, и давай рисовать пару коней… Поглядел Иванко, чует — ловко рисовка к волновому булату пришлась. Живыми коньки вышли… К сроку изготовил… Объявил, — сдаю пробу…

Генерал, как углядел эту саблю, сразу ее ухватил. Долго на коньков любовался, заточку осмотрел, все винтики опробовал и говорит:

— Много я на своем веку украшенного оружия видел, а такой рисовки не случалось. Видать, мастер с полетом. Крылатый человек. Хочу его поглядеть…

С той вот поры Ивана Бушуева и стали по заводу