Gosick: Red [Кадзуки Сакураба] (fb2) читать онлайн

Annotation

Действия произведения разворачиваются в 1930 году в Нью-Йорке после событий основной серии Gosick, по которой было снято аниме. Кадзуя устраивается репортёром в новостную газету, а Викторика открывает частное детективное агентство. Уже знакомым героям предстоит противостоять бандитским группировкам мафии и восстановить мир в городе.

Реквизиты переводчиков

Пролог

Глава 1. Ну здравствуй, Нью-Йорк!

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Глава 2. Психоанализ по Брейду

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Глава 3. Серая волчица и крёстный отец

Часть 1

Часть 2

Глава 4. Три убийства

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Часть 6

Часть 7

Глава 5. Сонник Викторики де Блуа

Часть 1

Часть 2

Часть 3

Часть 4

Часть 5

Глава 6. План убийства президента

Часть 1

Часть 2

Эпилог

Послесловие автора

Послесловие переводчика

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

Реквизиты переводчиков

Перевод с японского: Yuri Krestinichev

Юрию за старание

QIWI-кошелек: +7 900 544 00 81

Yandex.Деньги: 410013938503117

Банковская карта: 4048025000876824

Версия от 18.07.2021

Любое коммерческое использование данного текста или его фрагментов без разрешения запрещено

Пролог

«Бабушка, а почему у тебя такой большой рот?»

«Чтобы съесть тебя, Красная Шапочка».

Шарль Перро.

Этой ночью ему приснился кошмар. Во тьме, как в смоле, завяз заброшенный город, а вела к нему дорога меж ветвистого, сказочного леса. И не скажешь, что раньше на этой земле вовсю шла война, что именно она выгнала людей отсюда. Но не всех. По той дороге, в сторону пригородного особняка, шёл мужчина.

Дойдя до дома, он поджигает свечу и неспешно спускается в подвал по потрескавшейся каменной лестнице, крупица за крупицей из неё выпадает. Хлюп-хлюп… Просачиваются грунтовые воды… Переступая последнюю ступень, мужчина отпирает замочную скважину двери. Громоздкой, тёмной двери. Комната за ней не видела света с незапамятных времён.

Вода струилась под ногами, но звук её теперь заглушал тонкий истошный вопль, поднимающийся со всех концов комнаты. Похоже, он принадлежал детям, мальчику и девочке, но в ответ мужчина лишь пожимает плечами и смеётся. Под светом пламени становятся видимы очертания комнаты. К стене подвешены орудия пыток, вокруг да около разбросаны грязные кувшины и тарелки. От страха дети азиатской внешности прижались к стенам и согнулись, не переставая в ужасе моргать, пока мужчина лишний раз воздохнёт. Во что ему сыграть сегодня вечером?

Вздох сменяется смехом, а крик — плачем. Все в грязи, сидят они там, вперемешку с телами без рук и ног. А ведь никому из их родителей и дела не было до пропавших детей, шла война. Покинуты, позабыты, заброшены. Под смех мужчины детские крики слились в единую симфонию, и эта музыка пришлась ему по душе.

— Вы напрасно ищите помощи. Помочь вам я не смогу.

Даже не пытаясь скрыть ложь и не переставая смеяться, он обращает взгляд на девочку и хватает её за тонкую руку, всю в ссадинах и порезах. Настолько тонкую, что под кожей видны кости. А потом… Раздался чей-то голос. Вначале казалось, будто он доноситься выше потолка, дальше стен, и будто пересекает границу меж сном и реальностью.

Хриплый голос явно принадлежал старушке, но, в то же время он слышался как-то по-особому уверенно и молодо.

— Ну что ж, полагаю, у нас нет иного выбора, кроме как держаться друг за дружку, и тогда нам удастся вырваться из этих земель, погрязших в крови и насилии. И…

— Я верю, найдутся люди, что достигнут Новой Земли и пустят там корни. Отчаянью придёт конец.

— Могу поспорить на что угодно… Эй, ты бы хоть на меня взглянул!

— Кто здесь?!

Мужчина второпях принялся искать непрошенного гостя, стараясь увидеть во тьме как можно больше. И тут он замечает новую фигуру, сидящую на корточках в уголке. Маленькая девочка. Она не плачет, она спокойно поднимает голову и устремляет свой взгляд на мужчину. Она не похожа на азиатку… Её выдали изумрудно-зелёные глаза, серебряные волосы, и светлые щёки. Своей красотой она сравнима с тёмными духами, но, в отличие от них, её красота ощущается иначе, словно нечто недосягаемое отделяло девочку от остальных. «Как она сюда забралась?!».

— Какой же ты истукан… Забежал ко мне в сон, как к себе, и ещё смеешь говорить такое…

По потолку, сравнимо со скоростью лошади, с шумом и свитом промчалось нечто невиданное, непонятное. Затем из-под двери хлынул уже не мутный поток воды, но красный, точно кровь. И он поглотил мужчину, желая медленно с ним расправится, пока тот без устали вырывался. Никто не откликнулся, ведь секундой позже все дети… исчезли. Кровавый вихрь его не выпустит и заберёт на самую пучину, утопит и изничтожит с ног до головы…

Сон закончился. Открывая глаза, он понимает, что всю ночь от страха держался рукой за подушку…

Глава 1. Ну здравствуй, Нью-Йорк!

Часть 1

— Мы ещё встретимся! …А, вы говорите про сегодняшнее утро? Понятия не имею, что там случилось.

Восемь часов утра. Нью-Йорк ещё только просыпался.

Эта история началась на углу Итальянского квартала^* где, как известно, все куда-то спешат. Вот, подгоняемый холодными зимними ветрами, с парома сошёл один сонный гость, одевший фирменное пальто «Честерфилд» поверх трёх одежд, и промчался меж красно-белых вывесок кофе, украшенных снежной бахромой. У следующего киоска толпится маленькая ребятня, покупающая закуски на обед, в школу им так и не терпится.

Но сегодня в тихий мирок «Маленькой Италии» вмешалась чёрная полицейская машина. Переполох начался, как только местные увидели выходящую из машины группу людей в форме цвета индиго. Но проходимцам, гуляющим вдоль обочины, похоже, до них и дела нет. Лишь один репортёр, проходящий мимо, пытался пробраться через полицейское оцепление, назойливо врываясь как пчела, но был тут же отогнан за кордон. Ему удалось расслышать только невнятную речь офицера.

— Похоже, обнаружить труп этим утром так и не удастся, а если нападение случилось в полночь? Вчера нашли одни сандалии, сегодня алые туфли на каблуках? Уму не постижимо, достичь такого мастерства ради мести… И как им это не надоедает?

Пока полицейские суетятся вокруг алых туфель жертвы, тело которой так и не нашли, журналист перебегает через дорогу и мчится в сторону ресторана итальянской кухни, за столиком завязав разговор с бабушкой, в два раза ниже его самого ростом. А ведь ничего подобного здесь и не слушалось со времён убийства девушки около автобусной остановки к юго-востоку отсюда.

— Так значит ваша фамилия Ку… Куд… — Она так и не смогла произнести его фамилию правильно. — Они не правы, всё это случилось не в полночь, а ближе к рассвету. Я точно слышала выстрелы.

Несмотря на молодую внешность, репортёр, пробравшийся сюда в такую суматоху, выполнял работу со всей присущей журналистам серьёзностью.

— Вы ведь давно здесь живёте? Не могли бы поподробнее рассказать мне о банщицких перестрелках? — Репортёр надел сегодня тёмно-синий пиджак в комплекте с фланелевыми брюками, а его темноволосую голову укрывала старомодная шляпа, коие никто уже не носит. Хотя сейчас, под стать выношенному платью бабушки, она подходила особенно хорошо.

А глаза его, незаметно бегающие по заметкам в блокноте, казались настолько тёмными, что в них можно было утонуть. Понятное дело, молодой человек принадлежал к народам востока. Первому встречному он несомненно покажется обычным незадачливым репортёром, но не даром ведь говорят: «Глаза — зеркало души», их взгляд пробивает до самого сердца. На самом деле его фамилия произносилась как: «Кудзё».

Меж тем за угол бросилась уже вторая полицейская машина. От маленького Кудзё, игриво держащего камеру на голове, ей, впрочем, скрыться не удалось.

***

— Хорошее фото получилось да, Ник?

— Мне не нравится, как ты из-за этого волнуешься. Быть может, всё обойдётся?

— Лучше помог бы выбрать снимок.

Репортёра, что посетил тем днём Итальянский квартал, зовут Кадзуя Кудзё. Несколько месяцев назад он решил покинуть истерзанную войной островную родину и отправился сюда в качестве иммигранта. Ну а после прибытия в Нью-Йорк, Кадзуя решил устроиться в новостную газету «Дилли Роуд», затем перейдя под наставничество. А рядом с Кудзё идёт его правая рука — Николас Сакко, фотограф-стажёр, коренной житель Нью-Йорка, составляющий азиату компанию русобородый итальянец в накидке цвета Парижской грязи^*

Всю дорогу Кадзуя не сводил глаз с записного блокнота, работа порядком измотала его.

— Ох… Ты не замечал, что на этот месяц приходится как никогда много случаев неприкрытого бандитизма. Убийство за убийством. Это случится и завтра, и послезавтра, и послепослезавтра.

— Угу…

— Я и вовсе не представляю, как после утреннего выпуска с интервью «Мисс Нью-Йорк», мы напишем материал про криминальные разборки, дело идёт к настоящей войне преступных группировок.

— Угу…

— Скоро ещё выходит новый выпуск журнала «Time»!^* Не хочешь прочесть, Кудзё? Просто я с английским предпочитаю на «Вы» разговаривать.

— Угу… Хорошо…

Так они и подошли к границе «Маленькой Италии» и Китайского квартала, красочные европейские пейзажи, яркие вывески сменялись пылью дорог и уймой непонятных восточный иероглифов. Чарующие запахи еды, поднимающиеся с порогов домов двух далёких культур, здесь переплетаются воедино. Давно ожидая этого момента, Нико подбегает ко стенду «Time» и выхватывает оттуда новый выпуск журнала.

На обложке красуется зрелый итальянец со смазливым лицом, обвязавший поверх шеи кашемировый шарф, элегантно наклоняя шляпу в сторону читателя, а глаза его сверкают пугающим блеском.

— И какого же вы мне скажите чёрта здесь делает Босс Гарбо? В кинематограф попал и хватит? Эх, мне бы так! — Бормочет недовольный Ник.

— Посуди сам, он играет главу мафиозного клана. И в свете последних событий, почему бы ему там не быть?

— И то правда… Тем более он итальянец.

— Тот, кто уважает мафию, просто с ней не встречался. Посмотри на город, лишний раз выдохнуть страшно. Пусть Гарбо и меценат, но всё-таки… — Слушая доводы Кадзуи, Ник перевернул страницу журнала, заметно нахмурившись.

— Смотри, про благотворительность и пишут. О пожертвовании церковникам. Он умудрился тогда целый спектакль устроить. Дальше раздел о детстве, о любви к редким животным. Он даже готов купить таких зверюшек, если свободные деньги появляться. В целом, неплохой парень. Правда, статья явно писалась для «жёлтой прессы».

— Вот именно! Конечно, любовь к экзотике можно списать на воспитание, в остальном же всё спорно.

— Ладно, твоя взяла… Благо, статья о Гарбо здесь не одна единственная, на носу президентские выборы, ведущий кандидат господин Голдсворт. Корни его восходят к древнему роду пуритан, занимающихся фермерским делом на яблочной плантации. Несомненно, на это и сделана основная ставка.

— А ещё на неподкупную улыбку и доверие избирателей. — Отметил Кадзуя, всматриваясь в фото. — Честностью Голдсворт ломает все основы капитализма, мафия таких не забывает, особенно когда что-то идёт вразрез с их интересами. Постой ка… пролистни дальше. Вот это уже интересно.

— Что там?

— Статья написана от имени некого господина Гувера, секретаря Федерального бюро расследований США. Вот только не похоже, чтобы он написал всё это от своей руки. Но я и представить не могу, как такие новости просочились в развлекательный журнал…

— Какая разница? Ты читай давай! Читай!

— Хорошо, хорошо… Тут далее рассказывается про Ривера Валентайна, одного голливудского актёра, вполне возможно, очередного завсегдатая итальянских кофе. В новом фильме с его участием большая часть актёрского состава — европейцы. И прочее…

Распрямившись в полный рост, и встав так, чтобы лучше видеть текст, Кадзуя снова взглянул на Ника, поднявшего взгляд к небу. И пока он задумался на мгновение, Кадзуя молча выбросил журнал в мусорную урну, но Ник это заметил.

— Эй, ты чего?

К несчастью, внимание на выходку Кудзё обратил и хозяин газетной лавки, ненадолго отошедший от прилавка, но сейчас уже бегущий обратно спасать товар, пресекая улицу громогласными шагами.

— Вы совсем одурели, граждане!? Кто деньги платить будет?

Итогом долгих разборок стало безоговорочное признание Кудзё своей оплошности, покупка помятого журнала и череда извинений, за которой последовала неожиданная развязка. Вместе с журналом Кадзуя решился попробовать кексы, испечённые дочерью газетчика, чему последний был несказанно рад.

— Так много? Мне-то оставь кусочек!

Из Итальянского квартала друзья отправились прямиком навстречу Китайскому, двигаясь на запад к югу острова Манхэттен, откуда открывался вид на Эмпайр-стейт-билдинг по правую сторону. Нынче в архитектуре всё больше внимания отводится железобетону, сменяя прошлые нравы, а здания с опорой на новую конструкцию заполняют всё вокруг. И порой люди умудряться выточить на камне вдобавок какую-нибудь картинку, чаще всего исторического содержания, в позолоте, подобно шелковому гобелену.

На углу дальнего проспекта, затаившись в ветвях раскинувшегося во все четыре стороны парка, начиналась «Улица корреспонденции». Настоящей улицей этот переход сам по себе не являлся, так его окрестили местные проходимцы, ввиду расположенного поблизости офиса крупного печатного издательства. Но чтобы пройти к нему следовало пробраться по загруженной дороге, и протиснутся меж служебных машин, сторожимыми личными водителями владельцев.

Почти слившись со камнем, у стены офиса «Дилли Роуд» одиноко ждал хозяина истерзанный временем велосипед старого образца. Здесь и пришло время попрощаться.

— Сверхурочные это не про Вас, дорогой Кудзё?

— Зато отправлюсь домой в гордом одиночестве!

— Тогда ждём возвращения! — Ответил любезностью Ник и влетел в дверной проём, пока Кадзуя вовсю готовился наматывать круги по городу.

***

Шла зима 1930 года. Шторм, именуемый Второй мировой войной, наконец, затих.^* Но до сюда не добрались его порывы, обойдя и Европу, и Азию. По крайней мере косвенно. Нетронутый бедами, здесь процветает новый мир, новая нация, стремящаяся взобраться к вершине успеха. Не такую ли эру принято называть «Золотым веком»? Когда увядающие державы, над которыми теперь, подобно снегу, витает пепел, уходят в небытие, Новому свету уготовлен иной путь. На самом востоке города лежит Манхеттен, сердце Нью-Йорка. Край, обуреваемый надеждами, неистовыми надеждами.

Просветлевшее зимнее небо озаряло проезжающих по Бруклинскому мосту, людей всегда деловых и занятых. Кадзуя и не заметил, как влился в этот поток, крутя педали. Крутя педали… Педали крутя… Снова и снова, пусть грудь защемляет. Оказывается, на деле Бруклинский мост ещё больше, чем кажется. Ветер дует в лицо, закатывая воротник, и дорога всё не кончается… Нет, всё-таки кончается!

Мы прибываем в Бруклин. Район, отделённый рекой от Манхеттена. Тут обосновалась еврейская диаспора. Кудзё свернул направо и проехал по течению реки прямо к небоскрёбам. И не понятно, кого больше трясёт на холодном ветру. Велосипед или его водителя? По узким проулкам, от улицы к улице, струится ветер, сотрясая ветви оставшихся без кроны деревьев. Здешние дома полностью с первого по третий, а иногда даже по пятый этаж заняла эмиграция, начиная от самых ступеней на входе. Номера зданий возможно отличить только по цветам на лужайке.

И в отличие от острова Манхеттен, что будто снизошёл со страниц старой доброй европейский сказки, наткнутся на проезжающего мимо велосипедиста, здесь уже счастье, пусть он не особо приветлив, уставши с дороги. Но добравшись сюда, Кадзуя почему-то изменился в лице. Не останавливаясь, он поднимает взгляд на самый дряхлый из домов, на знакомую дверь, на знакомую ручку, выполненную в форме собачей головы, на каменное подножье, а табличка говорит: «New York/Brooklyn/Cranberry street No.14».

Напротив окна, выходящего на главную улицу, носился голубоглазый рыжий коротышка.

— О, ты вернулся! — голос у него звонкий, словно у маленькой девочки.

— Ненадолго. — ответил Кадзуя, заворачивая в сторону лестницы, поднимаясь на четвёртый этаж.

Парнишка, бегающий внизу, есть никто иной как консьерж, работающий у себя же на дому. Кадзуя прошёл мимо него, не отрывая ног от земли и, думая: «Должно быть, она никуда не ушла?», вооружился по чистой случайности купленными кексами.

— Викторика!

Часть 2

Потолки здесь были низкими, а сам дом не электрифицирован, поэтому стоило закрыть дверь, идти до квартиры придётся в кромешной темноте. Но Кадзуя знал этот место как свои пять пальцев. Там, где все поднимающиеся по изогнутой лестнице ударялись об стену, падая вниз, он прошёл спокойно. На каждом этаже имелось по два балкона. Один с видом на улицу, другой на внутренний дворик. И добравшись до четвёртого этажа, Кадзуя увидел, как дверь, обитая кожей, распахнулась.

— Вик… торика?

Через несколько секунд случилась неприятная оказия. От доносившегося из коридора грохота, Кадзуя чуть не растерял все купленные у дочери газетчика угощения. Расстояние между ним и потолком было настольно мало, что, влетев из рук, они могли бы легко намертво прилипнуть к верху. Дважды окрикнув Викторику, он, наконец-то, осознал, что случилось нечто из ряда вон выходящее. Если Кадзуя правильно помнил план квартиры, то прямо за дверью начиналась кухня. То ли из ближней к нему по соседству квартиры, то ли из дальней доносились звуки радио. Вот откуда такой шум. Из мебели на кухне стоял лишь стол да два стула. Большего себе эмигранты позволить пока не могли.

— Надеюсь, она никуда не вышла. — Сделав глубокий вдох, Кадзуя приготовился вбежать в спальню.

А потом…

Снизу послышались оглушительные вопли консьержа.

— Господин Кудзё, совсем забыл вам напомнить! Раз уж вы здесь, напоминаю! Срок квартплаты истекает завтра! Не забудьте!

— Не забуду!

— Не забудьте не забудьте! — Доносился снизу писклявый, звонкий, как колокольчик, голос консьержа, вытянувшего шею на приделе своих возможностей. — Если, конечно, вы не возжелаете всю следующую ночь смотреть на проходящие мимо облака.

— Само собой…

Когда визжаниям консьержа пришёл конец, Кадзуя снова потянулся к ручке…

И открыл дверь.

Спальная комната заметно превосходила жалкую кухню по размерам. Круглове оконце, камин, стулик на четырёх ножках. От деревянного пола к потолку поднимались обои с нарисованными цветами, а все стены кто-то забил книжными стеллажами. По внешнему виду комнату и не отличишь от убежища радиотехника. На трёх разных языка одновременно вещали три приёмника, перекрикивая друг дружку, а по ковролину рассыпались серебряные пряди волос, точно Млечный путь на просторах необъятной вселенной. У Кадзуи словно камень с души спал.

При первой встрече с этой девушкой можно подумать, что вам соизволила показаться керамическая кукла, вот только живая. Вы бы перепутали её с ребёнком, не увидев лица. Глаза девушки, изумрудно-зелёные, источали будто свет луны, что лился на её предков из века в век. И во всём этом, в неописуемом дивном величии, она представляла собой нечто потаённое, скрытое от людского глаза. Мистическое, сверхъестественное. Аккуратный маленький нос и вишнёвые губы. Всё мирское меркло перед ней.

Волнами на девушке расстилалось тёмное бархатистое платье, с отделкой из французского малинового кружева. Алые оборки колыхались в подобие ночной тьме, восходящей над вечерними просторами. Шляпа ослепляет пятью самоцветами, на ноги натянуты шёлковые чулки, чёрные лакированные туфли украшала имитация под веточку лаванды.

В комнате происходила настоящая звуковая пытка. Одновременно, сами того не ведая, между собой вели диалог английский, французский и китайский радиоведущие. На полу веером разложены книги, а в центре к ним прилагается молодая девушка, читая тяжеленный справочник у себя на коленях.

Викторика де Блуа.

Девушка, пересёкшая Тихий Океан от края до края, прибыла в Америку первый раз за всю жизнь. Здешние понятие красоты с европейским заметно разнилось, и, дабы поспеть за красавицами Нью-Йорка, Викторика, даже прибывая в домашней обители, не смывала марафет, и без того обладая обворожительной, если не демонической внешностью. В воздухе приятно пахло пудрой.

Длинные пряди Викторики окутывают всё кругом, добираясь и до радио, и до книг. Наверное… именно так будут выглядеть андроиды будущего. Несмотря на молодость, по голосу её не трудно перепутать со старухой.

— Ах… Кудзё? — сегодня Викторика прибывала не в самом удачном расположении духа.

Кадзуя в ответ улыбнулся.

— Здравствуй, Викторика.

— Ох, ё…

— Я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало!

— Пш… — Фыркнула, как змея, Викторика, покачиваясь на стуле. — Надо полагать, ты снова занялся бандитскими разборками, вернее статьёй о них? Не лёгкая же у тебя с Ником намечается работа. Заниматься отбросами общества, чтобы просто-напросто оплатить аренду и купить еды, в конце концов.^* Хах-ха…

— Зачем ты такое говоришь, Викторика? Я не настолько помешан на работе. — Нашёл, чем возразить Кадзуя, попутно вырубая третий радиоприёмник. — Буду честен, такими делами должно заниматься твоё детективное агентство, но не наша газета. Я подумывал остаться с Ником на обед и… — И вдруг Кадзую будто молния ударила. — Постой, откуда ты узнала, что мы занимаемся мафией?

— Легче лёгкого. — Отрезала Викторика безучастно насупившись. Вместо того, чтобы раскурить любимую позолоченную трубку в форме ящерицы, она просто прикладывала её к губам и время от времени посасывала. — Источник мудрости вывел меня на верный путь.

— Ну раз он самый…

— Кудзё! Вот скажи, когда ты последний раз наведывался в Итальянский квартал не по рабочим делам? На лице же всё написано, на унылом и серьёзном лице. А Маленькая Италия она, знаешь, другая. Не подливай ложку дёгтя в бочку мёда.^* Эти кексы, что ты принёс, они оттуда? Взгляни на них, а потом на себя и сравни, кто выглядит ярче и привлекательнее. Я уже не говорю о пятнах на брюках, которые ты, между прочим, в этом смысле бездарь, простирываешь пять раз на дню, а с твоей работой когда-нибудь я перепутаю их с кровью. Кудзё! Не слишком ли ты хилый для такой работы?

— Пятна?!.. Точно! Я и забыл! Если не почистить их сейчас, к вечеру уже бесполезно. У меня ведь всего две пары на выход! Ты гений, Викторика!

— Господи, кому я говорю…

Кадзуя был не из медлительных. Викторике оставалось лишь замолкнуть, понурив холодный взгляд в омрачении. Друг её склонил голову и подмигнул.

— Хотел порадовать тебя гостинцем, обзавёлся выпечной на любой вкус. Этакое внезапное приложение к нашему труду. Лимонный кекс, моккачино, ваниль. Был ещё фисташковый, но, признаюсь, выглядел он на любителя.

— Так неси их все сюда!

— Угу, ноги в землю и пошёл. Тебе самой расхаживаться нужно. — Но Кадзуя понимал, его слова ни к чему не приведут, покорно наклонившись он отдал Викторике сумку.

Комнату разразило попеременное с разговором чавканье. «Снова балуется», –

решил Кадзуя, держа наготове носовой платок. Викторика безустанно пожинала кексы, и число тех неумолимо стремилось к нулю.

— Впредь земля делиться на два мира. — Обратилась к Кадзуе Викторика, доедая последнюю сладость.

— Что ты там говоришь? — Отозвался он с кухни, доставая бирюзовый чайный сервиз.

— Есть мир дня, есть мир ночи. Но за каждым стоит политика, деньги, классы, сообщества. Мафия на них и зиждиться.

— Будешь чаю?

— Благодарю. Ай… горячеватый. — Викторика малость с опаской коснулась чашки. — Так о чём это я? Есть мир старой эмиграции и мир новой эмиграции, ветром войны принесённый. Противоречий им не избежать.

— Я наверняка сам пожалею о сказанном, но… Неужто ли все не угомонятся ещё долго?

— Долго. Наука, называемая историей, простирается дальше китайской Хуанхэ, дальше индийского Ганга. Безусловно, и той реки, которую ты пересекаешь изо дня в день на пути ко мне. — Сделав глоток, довольная Викторика успокоилась и покраснела. В глазах её забегали искорки, словно отсветы болотной глади.

— Мне бы в офис вернуться…

— Я не договорила. Молчи и слушай.

— Прости, от твоего настроения мой график не зависит.

— Ты же пообедать собирался!

— Затянулся обед. Викторика, ты не маленькое дитя, соберись. Я погляжу, в компании трёх кавалеров на радио тебе куда интереснее жить.

Камин потрескивал, не впуская уличный холод. Кадзуя смерился с тем, что Викторика его не отпустит.

— Послушай! Просторы, открывающиеся нам, не за пару дней отстроили. Всё началось с пуритан, иноверцев, ищущих спасения.

— И?

— Как итог двух мировых войн, континент наводнили «синие воротнички»,^* живущие без дисциплины и строгих порядков. Ирландцы, евреи, русские, итальянцы, подобные Нику. Заметь, от родной культуры они не отказались, а решили продавить Нью-Йорк под свои ценности. Бруклин держит еврейская диаспора.

— Угу, вроде бы два района одного города, Маленькая Италия и Бруклин, но настолько разные…

— Тебя не учили слушать молча?

— Прошу прощения…

— И тогда засилье пуритан в правящей верхушке выразило ноту протеста. Переселенцев это не колыхало. Они пили, гуляли и прелюбодействовали! Пока в силу не вступил печально известный сухой закон.

— Про него-то я знаю…

— Выражусь так, он оказался контрпродуктивным. — Викторика пропустила слова Кадзуи мимо ушей. — Выяснилось, ни что не остановит человека, когда тот захочет напиться. Противники решения ответили законодателям дружным запоем. Тогда у мафии и начались золотые деньки.

— И?

— Образовалась преступная картель. Ирландцы производят крепкий виски, евреи занялись пивом. Но обе конторы не идут в сравнение с итальянским делом. С их винными погребами. Правда, догмы, действующие с древнейших времён, сухой закон отменить не в силах. За жаждой следует грех, за грехом следует убийство, за убийством следует месть, за местью следует… убийство. Порочный круг. Рассматривая иначе, следует начать с вопроса, а кому нужен мир, предлагаемый теми же пуританами? «О, дивный новый мир!». Молодёжь взволновалась первой: «Какой там Кельвин? Вы о чём?». Глупо и предсказуемо… Ах!

Викторика внезапно зависла на стуле без движений.

— Викторика?

— Ах, снова скучно стало… развесели меня как-нибудь. Подохнуть от скуки — трагичная участь.

— Умереть так, не воспитав в себе нравственные принципы, поистине ужасно. Я буду крайне сожалеть о твоей кончине! В офисе! Я опаздываю!

Так легко Викторика сдавать позиции не собиралась.

— Разве тебе не скучно жить? Может, потанцуем?

— В… В каком смысле?

— Ну, я кое-что придумала.

Эти двое смотрят друг на друга в умилении, хотя желания их прямо противоположны.

— О, нет уж. Не как в прошлый раз. Ты ведь помнишь? Предлагаю поступить иначе.

— Всегда помню. Предложение принимается. Рассказывай.

— Ты поможешь мне с работой, а отдамся тебе в увеселение. Случай интересный, не хочешь узнать? Вчера вечером я брал интервью с места убийства банкира на Уолл-стрит. Интригующе?

— Не особо, но за неимением альтернатив… Слушаю.

Викторика развернулась к окну, и, всматриваясь в прохожих, приложила ко рту трубку. Треск камина, хруст книжных страничек. Атмосфера завораживала.

— Банкир работал по совести… И вот, однажды, перепутал цифру в декларации, подставил клиента, осознал ошибку, не на шутку перепугался, закрылся в кабинете и прострелил голову пистолетом.

— Прострелил голову?

— Он застрелился ориентировочно во второй половине дня, во время обеда, а незадолго до самоубийства ходил на сторону к секретарше, от которой получил от ворот поворот. В полицейских сводках значиться, что смерть наступила во время обеденного перерыва. Но коллега убитого, работающий по соседству, услышал не один, а два выстрела.

— Пока никаких преступных связей не прослеживается.

— Одновременно в приёмной находят завещание. По словам секретарши, в тот день она видела мужчину, старательно скрывающего лицо. Графологи не смогли определить подлинность завещания. Оно было напечатано, а не написано. До работы банкиром убитого отчислили из престижного университета в Гринвич-Виллидж^*, он, в добавок ко всему, монах-расстрига, работая, трудился в поте лица. Родился и вырос в неблагополучном районе Бронкса^*, по первому образованию машинист. Мне об этом сестра рассказала, она пересекалась с убитым по работе.

— Рассказала в таких подробностях?

— Часть ищу сам. Я ещё не прошёл испытательный срок, пытаюсь разузнать каждую деталь. Полиция сочла самоубийство ложным. До трагедии у банкира был конфликт с работодателем. Лучше бы разобраться с этим делом до окончания судебного процесса. Обвинение настаивает на вине работодателя, мнения присяжных заседателей разнятся. Женщины говорят, что нужно проверить слова секретарши, а мужчины, что виновен кто-то из ближних к убитому.

— На чём порешали-то?

— Свидетели в унисон доказывают честность секретарши.

— Честность? Бездари не могут отличить суд от лестничной клетки? Однако… самоубийство не подстроено.

— К-как не подстроено? — Кадзуя изменился в лице.

— Опять забил себе уши печеньем с предсказаниями, возвращаясь из Китайского квартала? — Викторика улыбнулась, скучающе глядя в пустоту, но улыбка её была едва ли заметна. Глаза просияли, серебряные волосы замерцали. — Частицы хаоса сложились воедино. Я внемлю источнику мудрости. Банкир правда застрелился. — Кадзуя пристыл к полу. Викторика косо взглянула на него, посасывая трубку. — Кудзё, ты не всё рассказал…

— Я рассказал всё, что знаю. — Кадзуя ответил ей словами скептика, но Викторика без спешки расставляла все точки над «и».

— А я ведь лишь сейчас поняла, что ты съел один из двадцати моих кексов по дороге домой!

— И ничего страшного, это не уголовное преступление!

— Конечно, не уголовное, так, слегка подсудное.

— Не пройдёт и дня, как ты что-нибудь с меня спросишь!

— Спрошу и сегодня. Ты, уподобившись не шибко умной свинье, украл у меня черничный кекс. Между прочим, вкуснейший из когда-либо мной удивленных.

— А чего ж ты раньше молчала?

— Изначально я и не хотела говорить вообще.

— Возможно, я и «не шибко умный», а игру твою понять сумею. Первое, что ты придумала, и сразу невпопад. Глянула на синие шторы и сравнила по цвету с черникой. Версию с самоубийством ты выдвинула по схожему принципу?

— Схожему? Ты полагаешь, я не верно высказалась? — Казалось, Викторика могла опротестовать слова Кадзуи по щелчку пальца. — Тогда раскрою все карты. Мужчина не хотел привлекать к себе внимания.

— Ты уверена?

— Бумаги написал, вероятно, под давлением пришедшего человека. — Продолжила Викторика, цокая язычком об нёбо. — Он умён, знал, что такое завещание не признают. После передал его на проходную стойку. Застрелился в обед, значит между двенадцатью и часом, когда люди ушли. Хотел подать сигнал кому-то? Хотя нет, это уже мои домыслы. — Девушка отложила трубку. — Если я расскажу тебе всё, это бремя ляжет на твою душу. Сердце у тебя доброе, Кудзё, ты не поймёшь. Застрелился он не сразу, ставил печать на завещании. А человек из соседней комнаты принял звук печати за первый выстрел. Вне сомнений, звук настоящего выстрела от ложного, он уже не различил. Страшное свойство всякой сентиментальности. Перед смертью с убитого стребовали подписать неясное завещание. — Скрипучий голос Викторики зазвучал мелодичнее. — Кудзё. За человеческим молчанием стоят куда более сильные чувства, чем за человеческими словами. Но эти чувства рано или поздно дадут о себе знать. И случится то, что случилось.

— Я передам твои слова главному редактору. — Кадзуя не знал, о чём и думать. — Викторика, ты… Ты, наконец, отпустишь меня?

Викторика снова насупилась.

— Это дело для вас настолько тяжкое? Я, вот, снова заскучала. Кудзё…

И тут Кадзуя не выдержал.

— Викторика, поднимай детективное агентство.

— Не твоё агентство, не тебе и решать.

Он подбежал к ней рука к руке, глаза к глазам, обуреваемыми мольбой. Викторика от неожиданности взвизгнула.

— Пока ты просиживаешь дни на стуле, людей безбожно убивают. Не дойдёт это до нас сегодня, дойдёт завтра. И обладая всеми средствами и возможностями, ты не хочешь помочь? Возьми это дело в свои руки, встань во главе полиции!

— Кудзё, но…

— Чего?

— Я-я хочу, но я не могу.

— Что тебя держит? — Кадзуя в мгновение остыл, услышав далеко не высокомерные обвинения в свой адрес.

— Я говорила, мы живём в самый разгар столкновения двух миров. Новые порядки довлеют над старыми. Высунемся, и нас раздавят! Не жди концам бандитским стрелкам. А скоро президентские выборы. Успехи на бирже, новый Голливуд, ФБР сулят нам вымышленные надежды, придуманный мир. За ним последуют новые смертоубийства!

И Кадзуе было невыносимо больно смотреть на Викторику в таком состоянии. Однако он понимал, он понимал самое главное, то, чего Викторика желала. Она хотела защитить их обоих. Но внезапно на улице появилась боль посильнее. Размахивая металлическим колоколом из дома выбежал консьерж.

— Господин Кудзё! Письмо от вашей сестры с пометкой «срочно»!

— От Рури?!

— Да! И не забудьте заплатить за… — Но окно закрылось.

Кадзуя вернулся к размышлениям: «Сперва, наведаюсь к Рури, отправлю Викторику работать и вернусь в издательство». Впрочем, одна забота уже решилась. Не открываясь от трубки, со стула встала Викторика.

— Порочен этот мир… Хаос в нем достиг апогея.

Часть 3

С раннего утра Бруклин объезжали представители еврейской нации. Все как на подбор, лавировали они с засаленными волосам и широкими сюртуками. Открылись кондитерские. Тогда же, на главном шоссе, появился неприметный юноша восточной внешности, вместе с очаровательной дамой, прижавшейся к его спине. Они ехали на велосипеде.

Серебряные волосы растрепались на ветру, от колкого взгляда её кровь в венах стынет. Навстречу зиме вышла сама Снежная королева. Чёрное платье покачивалось на ветру. Надев лёгкое пальто, Викторика наслаждалась клубничным мороженым, которое удачно выпросила у Кадзуи. Так они и добрались до Бруклинского моста. Крутя педали… Педали крутя… Погода сегодня поистине весенняя.

Мы прибываем в Гринвич-Виллидж, оазис Манхеттена. Не обойти стороной и поместье известного Босса Гарбо с личной стоянкой и припаркованным малиновым лимузином. Поговаривают, двери его усадьбы открывается лишь с наступлением ночи.

По здешним дорогам, переступая с ноги на ногу, плетётся кавалер в цилиндре с красной тростью^*. Одновременно с ним останавливается и Кадзуя, взгляды их пересекаются. Викторику тут каждый встречный примет за свою.

— Странное общество… — Проговорил на ходу Кадзуя, приставив велосипед к стене частного дома. — Неудивительно, что с Рури что-то стряслось.

К тому моменту, Викторика, прибывая в откровенно паршивом настроении, следуя за Кадзуей, выдвинула с десяток предположений. Гостей встретила высеченная из камня львиная морда, а дверной молоток представлял уменьшенную копию изваяния.

Тук-тук.

Замочная скважина хлипко простонала, и в дверном проёме показалась персона… выдающихся размеров.

— Госпожа Ребекка!

Ребекка, домработница Рури, по совместительству невеста Николаса Сакко, друга Кадзуи, встретила пару на входе. Вот как тесен мир. Из любой толпы выделялась она своим ростом, шириной в плечах и элегантным гардеробом. Сегодня Ребекка надела голубое платье.

— Кудзё? Какая радость, с тобой Викторика!

— Что у вас творится!?

— Надо бы и ей наряд подобрать!

Со всех ног к брату неслась Рури. Солнечный свет изливался по алому паласу. — Викторика! Рокусё^* тебя заждалась. Прошу прощения, она такая стесняшка. Рокусё! Давай, иди ко мне!

В браке с господином Мусикодзи, сотрудником американского отдела Интерпола, у Рури родилась малышка Рокусё. Хозяйка вышла к Кадзуе в традиционном хаори^*, надетым поверх хакама^*. Она претворила в жизнь идею открыть домашнее ателье, и с тех самых пор не отрывалась от иголки с ниткой даже на людях. От материнской юбки, тихонько подкравшись сзади, не отлипала одетая в голубое кимоно Рокусё. Её нежные тёмные глаза смотрели на дядю неотрывно.

— Все живы?

— Конечно. Проходите внутрь, там и поговорим.

***

Семья собралась в гостиной комнате. И вот, из примерочной показалась Викторика. Чепчик её украшало страусовое перо, руки облегали кожаные перчатки, но самый важный элемент в костюме, над которым Рури корпела часами, это, разумеется, платье. Красное платье с белым кружевом на рукавах. Рури решила подогнать размер прямо на Викторике, пока Рокусё разглядывала ту в изумлении, поедая жареного цыплёнка.

— Рокусё тебя чуть ли не боготворит, так что удели ей немножко внимания. Ладно?

По правде говоря, Рокусё не любила, когда все взгляды оказывались прикованы к ней. Она почти не шевелилась, вжившись в спинку дивана, и изредка протягивала руку за курицей. К девочке Викторика тоже проявила интерес.

И вдруг зазвонил телефон.

— Кудзё, можешь послушать?

Ох и зря Кадзуя согласился… Из трубки по всему дому раскатисто донёсся крик Николаса.

— Кудзё! Нам хана! Главный редактор едет с проверкой!

— Боже правый…

— Да хоть левый! Спасай, дружище! Нам без тебя не продержаться!

На этом недолгий разговор оборвался. Примерка окончилась.

***

Второпях Гринвич-Виллидж пришлось оставить, направляясь в район восточнее, а именно: Ист-Виллидж, и по мере отдаления, покидания его угасает вся напущенная роскошь, пейзажи меняются. Баскетбольная площадка, магазинчик сладостей, церковная роща. «Сквер отведён для богоугодных деяний», судя по табличке на калитке.

Кадзуя здесь частый посетитель. Что до Викторики, то она, вальяжно откинувшись к спине Кудзё, старается и тут вздремнуть, отбрасывая повседневные тяжбы. Под нескончаемое сопение, велосипед останавливается.

Шифер на крыше дома, больше похожего на ближневосточную мечеть, высотой в три этажа, обложен выцветшей сине-зелёной мозаикой. Из фонтана напротив бьётся струя воды. Одним словом, место страшное. Одним словом, «Карусель». Ещё до двух мировых войн это место положило начало пугающим слухам и сплетням, ну, а после воспрянуть ему было не суждено.

Кадзуя послушно проследовал за Викторикой внутрь. Жучат воды, с потолка осыпается побелка, они выходят к винтовой лестнице. Заросшая в траве, в центре, рядом с гуляющими по саду фламинго, черепахой и пингвином стоит детская карусель. Кому же она принадлежит, как и остальные угодья, доселе неизвестно, но животные, привезённые сюда контрабандой из Азии и Африки, чувствуют себя здесь более, чем отлично. Невольно почему-то начинаешь зябнуть, поднимаясь по лестницевсякий раз.

В комнате на втором этаже вместе за письменным столом уживаются юрист, корпящий над несколькими стопками бумаг, и кожевник, держащий в руках кусочек дубленной кожи. Прижавшись к стене, ютиться старик, обнажённый до пояса. И все не видят толку в изумлённых взглядах.

Треугольное оконце этажом выше, сделанное под Викторианский стиль, показывает небеса. Россыпью на секретере лежат конфеты. Над ним висят три книжные полки с цветочным узором на торцах, словно маки в горшке. Время здесь замерло.

А дальше… Всё заново. Вскипятили чаю, закусив конфетами. Вместе прибрались, вплоть до того, что заново подключили телефонную линию. Мало чего более драгоценного сохранилось где-либо для Викторики с Кадзуей, помимо этого старого домика.

— Теперь мне и вправду пора бежать.

— А?

— Эх… Сколько работы сегодня предстоит. И мы кое-что, кажется, забыли.

И правда, за грудой бумаг они не разглядели серебряную табличку, погрязшую в пыли.

«Для детективного агентства Серой Волчицы нет ничего неразрешимого».

Часть 4

— Викторика, телефонную линию я подсоединил, вот только номер ещё нужно передать на регистрацию. Советую подумать над рекламой, одна строчка под номером достанется тебе бесплатно. Эх… От начальства мне сегодня большой нагоняй прилетит, прямо чувствую. Удачи!

— Хорошо, поняла.

Прослушав излишние нотации Кадзуи, Викторика разлеглась на розовом шезлонге, отложив в сторону выпуск «Time» не первой свежести. Спускаясь по винтовой лестнице, Кадзуя покидал Викторику с лёгким покалыванием в груди. По спине его нещадно прошлись волны жара, хотя на улице был далеко не июнь месяц.

Маленькая птичка-невеличка воркует под окнами. Влетев в проём, она пристраивается прямо у ног Викторики, и девушка расслабляется лишь после того, как малышка отрывается от земли. Они обе так молоды.

Но стоило Викторике вглядеться в старенький журнал, настроение её переменилось.

— Ой…

Это оказалось, пожалуй, последнее печатное издание, до которого здесь не дотянулись руки Викторики. Со старой опорки, голову её осеняли кусочки синего шифера, подобно перьям тропической птицы. И пускай обстановка оставляла желать лучшего, Викторика, возвращаясь сюда, ещё острее ощущала неугасаемый позыв к свободе, возведённой для неё в Абсолют.

Она осталась наедине с вверенными ей в распоряжение вещами. Книгами, трубкой да радиоприёмником. Девушка-загадка, работающая в окутанном сплетнями церковном пристанище. Чего может быть изумительнее?

Но секунды покоя подошли к концу. На задворках разума Викторика поняла, что ей, Серой Волчице, наступили на хвост. Кадзуя, похоже, возомнив себя электриком, перепутал сечение провода, и телефон взвыл как бешенный.

До сего дня, Викторика и подумать не могла, что когда-нибудь возненавидит не человека, не живое существо, а электромагнитную безделушку напротив. Затем… тишина… Перегорел…

Но нет!

Динь-динь!

— Да чтоб тебя! — Трубка уже раскалена до предела. И курительная, и телефонная, а Викторика дошла до ручки. — Так вот почему Кудзё ускакал вприпрыжку. То ли он дурак, то ли мне пора лечиться… Я ещё думаю, хах, конечно, первое. — Вставая, ругается в пустоту Викторика.

По плинтусу волочатся два провода. Чёрный и красный. Цепь разомкнётся, если обрезать любой, ведь подключение не параллельное. Оба они крепкие, хоть зубами рви.

Но у Викторики получилось.

— Что скажете на это, сударь?

Вернувшись к чтению, Викторика разлеглась во все стороны, повернулась к окну… И обомлела.

На улице остановился кадиллак. Несколько людей в чёрном выходят во двор, после чего машина, проехав по церковному саду разворачивается. Они ищут вход.

От испуга Викторика даже потеряла равновесие. Незнакомцы выволокли из церкви и втащили в салон машины не высокого, но хорошо сложенного мужчину, модника и богача… Расплескали канистру с бензином…

Викторика сначала подумала, будто бы ей привиделось. Нет, глаза не обманули. У одного из преступников в кобуре чётко просматривался ствол.

— Мама… Надеюсь, он не мой клиент… — Тогда Викторика опасалась больше за книги, чем за себя. Она встанет за них стеной, но сжечь не даст. — Кудзё был прав. Это война.

Типаж у машины итальянский. Это явно банда. Кто же их глава?

— Первая улика есть…

И вдруг позади…

- Подойди сюда, Серая Волчица.

Телефон ожил. Викторика подняла трубку не из-за любопытства. Сквозь ужасные помехи она слышала дыхание человека.

— Давно не общалась с убийцами.

— Не волнуйся, времени попрактиковаться у тебя будет в достатке. Твой милый садик уже окропила кровь. Если точнее, «Карусель»? Мы тут ведём переговоры с одним идиотом. Пока удачно. Как зрелище?

— Как не вежливо… Назови себя.

Он прошептал имя в трубку.

— Увы, сегодня я не буду с тобой говорить.

Викторика ответила так, зная, что с ней общался кто-то из людей в чёрном.

— То есть ты, девчонка совсем зазналась. Ну, ну… О тебе в наших кругах прошла дурная слава. Будто появился детектив, действительно умеющий работать.

— Представь, умею.

— Однако и отказать нам ты не имеешь права. Пощады не жди. Решать тебе.

Викторика молчала.

— Ты же знаешь, с начала этого месяца в дни субботние или воскресные люди исчезали раз в неделю. Прошло три недели.

— Неужто три? Вы позвонили мне с тремя жертвами, когда в новостях говорят о тысячах.

Собеседник неожиданно рассмеялся.

— Лес рубят — щепки летят. Нами движет страшный зверь, и имя ему: «Глобализация». Застраиваются новые районы, куда не глянь. Биржа трещит по швам от каждодневного потока проходящих чрез неё денег. Те трое были иной касты люди. Мы даже сделали с ними фото на память. Сейчас ведь все, кому не лень, нашли себе интересное увлечение. Выкапывают из-под земли покойного родственника, одевают его в лохмотья и делают семейное фото.^* Считай это официальным запросом на расследование от нашей организации.

— Запросом? Назовите ещё раз организацию и ваше имя. — Викторика действовала напористо.

— Джон Смит. — Бесчувственно ответил ей мужчина. — Считайте так, я говорю с вами не от своего лица. Я тень другого человека. И я стою у вас под крыльцом.

— Детективное агентство Серой Волицы не может принять вашу заявку, если вы подаёте её от лица другого человека, не зная его намерений. — Викторика пыталась сохранить спокойствие.

Подойдя к окну, она разглядела звонившего. Он что-то доставал из кармана, к счастью, просто яблоко, и скрылся в одночасье. Когда Викторика, сбежав с лестницы, бросилась к дверям, двигатель кадиллака взревел, колёса рвались вперёд, но тонированное стекло приоткрылось. Всего сантиметров на десять. На Викторику смотрел бородатый чернокожий мужчина. Глазами подонок словно её раздевает, облизываясь. Викторика же, прекрасная как Сакура, оставляет его поступок без внимания. Не зря же её нарекли победительницей^*.

— До скорого. — Голос у него не самый приятный. — Настоящая Серая Волчица. Легенды не врут.

— Учти, звериного во мне гораздо больше, чем можно представить.

Викторика вышла на минуту и удалилась. К ней явился обычный слуга. Машина уехала, сильно кряхтя. Вместе с ней тем днём и нарушился покой. В глазах Викторики беспокойно метались искорки.

«До скорого», «Легенды не врут», «Серая Волица»… Минуют дни, и не останется следов той перепалки.

Викторика нервно закурила золотую трубку, вглядываясь в небо.

— Кудзё! — Вскрикнула Викторика от отчаяния, но затем успокоилась. — Когда ты уходишь, тебя сменят сущий ад!

Глава 2. Психоанализ по Брейду

Часть 1

Кадзуя уезжал на юг по сырой дороге в сторону Манхеттена. На обратном пути снова попались ему приевшиеся взору железобетонные глыбы.

И вновь, «Улица корреспонденции». Проще говоря, круглосуточная говорильня для всех, кто связан с прессой, каждый выходящий из центрального издательства на углу работает в средствах массовой информации или… в ФБР, как вариант. А ещё здесь продают отличное пиво!

Заправляет всем этим делом выходец из высшего общества, который, по некоторому мнению, отжал в свою долю немалый капитал после войны.

Над входом висит ангел с нимбом, взмахнувший крыльями. На первом этаже располагается ресторан. И Кадзуя был бы не прочь перекусить тут, если бы не дневная суматоха. Ему предстояло подняться на четыре этажа выше.

Узкие коридоры холодны. У двери с остеклением на месте встречи молча шатался Ник. За Ником сидит секретарша вся в золоте и кольцах, а за одним столом с ней…

— Господин Паркер!

Главный редактор.

— Господин Кудзё, господин Сакко, не стойте в дверях и присаживайтесь, в ногах правды нет. Вы не против того, чтобы посидеть в компании с моей секретаршей?

— Буду признателен.

Ник ещё не отошёл от лёгкого мандража. Он вошёл в переговорную, запнувшись. Главный редактор вчитывался в новый выпуск газеты, на глянцевой обложке который изображался врач в белом халате и маленьким пенсне. Секретарша же покинула кабинет, сославшись на то, что ненасытный Паркер съел все закуски к чаю, и пошла за сладостями.

— Деньги я тебе верну!

Мистер Паркер снова перевёл взгляд, указывая пальцем на обложку.

— Кудзё… Ник… Нам нужно взять новое интервью… Эта задача в приоритете!

— Какое интервью?

— Не могли бы вы рассказать подробнее, господин Паркер? Время? Место?

Главный редактор смутился наглости, но журнал развернул.

«Клиника доктора Г.И. Брайда открывает двери, начиная новую эпоху психиатрии». С виду обычная реклама.

— И… Что здесь интересного?

— Ажиотаж огромен! В денежном эквиваленте мы планируем выручку не меньше ста тысяч долларов за новый выпуск, а то и больше, и должны опередить остальные газеты. — Объясняя двоим подчинённым суть проблемы, главный редактор расчесал руку до крови.

Нико же в дело не вникнул.

— А нас-то зачем в спешку вгонять?

— Поймите, я бы занялся работой лично, но у меня семья и дети, вы же такими проблемами не обременены!

…

После этой фразы аргументы у Ника закончились. Вся надежда пала на Кадзую.

— Брейд — немецкий психолог, после войны переехавший в США и открывший клинику, сам не воевал, но был ранен… В настоящее время пенсионер… — Главный редактор цитировал у себя в голове какую-то книгу почти построчно. — Мне крайне интересно его творчество!

— Мы поняли, поняли, господин Паркер. Не схватите тут удар на месте.

— Мир погряз в грехе: выпивке, куреве, проституции. И тут между рекламой всяких непотребств появляется он. Мессия! — Кадзуя бы перебил Паркера, но тот окончательно вошёл в раж. — Коллеги, за дело! Вы должны принести мне интервью с Бредом. Больше и слышать не желаю!

***

По первому этажу издательства брели две измученные фигуры. Красные глаза слипались от усталости.

— Брейд… Знаешь, я о нём слышал.

— Полтора часа просидели без толку… Сейчас около трёх. Как будем брать интервью?

Кадзуя едва ли не падал.

— Я где-то точно видел его лицо с обложки.

— Не ты один!

— А?

— Имя замысловатое, запоминать трудно, лучше я запишу. А потому сложу в бумажный самолётик и… Я вчера ходил по забегаловкам близ Бруклинского моста к северу отсюда. Не хочешь отправиться на разведку? За мой счёт! Угощаю мятным вареньем. «Мятное варенье»… И как они до такого додумались. А потом примемся за громадьё работы!

— Ну не жалуйся! Если нам доверили такую сложную задачу, значит мы теперь больше люди в издательстве.

«Дилли Роуд» дурно славилась тем, что журналисты изнемогали от объёмов работы до смерти. Это не шутка. Многие падали прямо в тёмных, душных коридорах конторы. И более не вставали.

— Ты изменишь мнение, когда весь лоб разобьёшь в кровь, добиваясь встречи с тем доктором, уверен!

— Напротив, я не уверен, пересекался ли с Брайдом, но лицо…

Внезапно разговор их прервали два вставших на дороге, подвыпивших ирландца. Причём пили они что-то наподобие водки с кофе и молотым перцем. «Макаронники работают заодно с узкоглазыми? Мафиози уже на пороге? Прочь с дороги, утырки!»

Ник, частенько попадающей в передряги, мигом завёл Кадзую в ближайший переулок.

— Ирландцы распоясались из-за Голдсворта, они одной национальности. «Честный независимый кандидат, за которым не стоит ни мафия, ни ФБР». Ещё и это интервью с Мисс Нью-Йорк, кроме Брайда…

— Про Голдсворта не сомневаюсь, его агитационные фургончики скоро начнут разъезжать по нашим улицам и около Эмпайр-стейт-билдинг намечается предвыборный митинг. Ник, у меня между прочим вся жизнь как один рабочий день, не дави! Знаю я, к чему ты клонишь.

— Но, пожалуйста, Кудзё!

— Должен будешь…

— Подумай сам, я спасаю тебя от бродяжничества. — В чём-то Ник оказывался неоспоримо прав, а в чём-то нет.

— Только ради… — прозвучала длинная пауза, — нашего читателя.

— Ну пока Голдсворт не появился в здешних кварталах, фронт работ нас в покое не оставит. Я с детства размышлял на темы, какие неприятности может принести человеку богатство. Страх? Жизнь в бегах? Перечень достаточно большой. И наши мысли с Голдсвортом схожи. — Правда, обладал Ник и весьма неприятным качеством. Он был тем ещё болтуном. — В жизни я пережил не мало, уж поверь, Кудзё, так и до невроза не далеко. Кудзё?

Перейдя на другу сторону, Кадзуя попал в окружение толпы. Они вышли к реке, где людской поток разделялся на две стороны.

— Невроз? Нет. До невроза мы пока не дошли, но рано или поздно я подам на главного редактора в суд за неисполнение трудового договора.

— Будь уверен, когда ты решишься это сделать, я встану на твою сторону, дружище.

«Улица корреспонденции» обыгрывалась. Вместе с ней заканчивалась и беготня, и шум пишущих машинок, и печальные вздохи рабочих.

Часть 2

«И почему ты отказался со мной станцевать, Кудзё?»

Редкие холмики, старые дубравы, шаткое здание к северу от «Дилли Роуд». Время не пожалело это место. На скамейках ютятся влюблённые.

Тут же по району проносится неизменный столь же потрёпанный годами велосипед. Позади за ним несётся молодой итальянец.

— Да постой! Тебе что, боги востока благоволят?

— Не думай на ходу, Ник! Просто беги!

— За те три месяца нашей совместной работы ты, Кудзё, предстал предо мной совсем другим человеком!

— Здесь повернём налево! — Выкрикивает Кадзуя, лихо орудуя с картой.

На сей раз они приближались к одном из самых престижных районов Нью-Йорка, бывшей штаб-квартире «Центрального бюро»^*. Даже психиатрическая клиника здесь охранялась лучше всяких похвал. Чёрная вода лилась из фонтана во дворе. Сразу за ним открывался вход к лифтам первоклассного качества.

— Неплохо они тут устроились. — Отметил Кадзуя, вглядываясь в зеркальный пололок.

Лифт остановился на пятнадцатом этаже. У входа гостей встретила распускающая тигровая лилия.

— Аудитория номер 153. Так, это… О, боже…

Чёрная дверь напротив распахнулась. В коридор вышел рослый мужчина. И не что бы не выдало в нём военного, если бы только не рукав пальто, качающийся туда-сюда вкупе с отсутствием левой руки.

— Увидимся завтра вечером!

Стоило Кадзуе войти в кабинет, ему сразу поплохело. Стол, стул, синяя кушетка, фонтом человека в разрезе, модель глазного яблока и статуя горгульи. На книжных полках располагались такие научные пособия, названия которых Кадзуя не смог бы даже правильно выговорить, не то что ознакомиться с содержанием.

Друзья только решили пройти вперёд, но вдруг.

«Тук-тук-тук».

— Этого ещё не хватало…

Из лаборантской стремительно вышел человек в белом халате. Вышел настольно быстро и неожиданно, что Кадзуя с Ником оба опешили. Глаза его защищали солнечные очки, голову закрывала шёлковая шляпа. И казался этот мужчина вполне благовоспитанным человеком, за исключением того, что шёл вприпрыжку, успевая чуть ли не танцевать на ходу.

— Просим прощения. Вы случаем не доктор Г.И. Брейд?

Мужчина кивнул.

— Он самый! Не ожидал, правда, что газета пришлёт столь юных репортёров, но польщён. — Отвечал доктор не переставая приплясывать. — Признаюсь, я редко даю интервью… Но теперь, когда появилось свободное время… Давайте, вы сядете вот сюда… А, хотя лучше поступим так… Подвиньте это кресло в мою сторону, пока я… Разберусь с этой горгульей.

Не прошло и минуты, Кадзуя очутился в просторном рабочем кресле. Его догадки о личности доктора оправдались.

— Чему вы так удивляетесь? — Спросил Брейд, наконец, успокоившись. — Не смотрите на мою ходьбу. Думаю, это проявление одного заболевания, одного из тысячи заболеваний, которые я изучаю. А вы, молодой человек, видитесь мне абсолютно здоровым. Прошли войну?

— Разумеется. — Ответил Кадзуя ровно таким тоном, каким можно ответить, казалось бы, пляшущему, казалось бы, врачу.

— И я прошёл. Аж две, вот только в первой не участвовал. Правда, то время на всех оставило свой отпечаток.

Пока Ник готовил к работе фотоаппарат, Кадзуя уже достал ручку с блокнотом.

— А те, с кем вы прибыли сюда, тоже воевали?

— К сожалению. — Глаза доктора невозможно было разглядеть за солнечными очками, но вот самодовольную улыбку ещё как. — Мои пациенты — жертвы войны, по большей части. Соединённые штаты сейчас переживают культурный и экономический подъём. Однако новое поколение детей уже прочувствовало: что-то с этим миром не так. Сельское хозяйство, можно сказать, заново родилось из пепла. Это время сложное, туманное.

— Я примерно понимаю, о чём вы хотите сказать, доктор.

— Но я предполагаю, что душевные травмы мало чем отличаются от физических страданий. Построенный на этой догадке тип лечения я называл… психоанализ. Я вижу, вы люди образованные. Не хотите кое-что попробовать? — У Брайда явно были большие планы на гостей. — Понимаете, человеческий разум — это такая же физическая вещь, как резина. Его можно растянуть во всех четырёх направлениях. — Улыбка внезапно покинула его лицо. — Поступим так, вы сейчас ляжете на диван, а ваш итальянский друг сядет в кресло рядом.

Репортёр с фотографом так и поступили. Затем каждый из них выпил по чашечке чая.

— Что ж, господин Кадзуя, давайте сперва поговорим о вашем детстве…

Голос доктора ощущался всё тяжелее и тяжелее. Руки у Кадзуи немели, глаза закрывались. Он стал подобен кукле.

— Увольте, господа. О том, как вы сюда прибыли через шторм и грозы расскажите потом. Простите, на чём я там остановился? Ах, да… Теперь… Поведайте мне всё, что вы знаете о «программе Гувера», подконтрольной Федеральному бюро расследований…

Часть 3

Через полтора часа солнце начало заходить. Зимние дни проходят быстро. Выходя из здания Кадзуя устало протирал глаза, уместив в корзинку велосипеда сладости с фотоаппаратом.

— Голова раскалывается…

— Не у тебя одного, Ник, не у тебя одного…

— Чай, которым он нас напоил, на вкус как рагу с сардинами. Та ещё дрянь!

Два журналиста в полумёртвом состоянии двигались к южным рубежам, пробираясь через Китайский квартал.

— Как быстро ты тогда отрубился, Кудзё? Сразу же?

— Ага… Наверное, больше в жизни к чаю не притронусь. Я вообще перестал слышать этого Брайда с его рассказами о психиатрии и войне.

Кадзуя направился домой в сторону Бруклина через Манхеттен. Он ехал вслед за водителем, включившим поворотник. Все спешили.

— Я же рассказывал, что хоть и итальянец, но все связи с мафией оборвал?

— Рассказывал. Ещё утром.

— Когда-то я хотел стать частью мафии, но потом увидел, что стало с одним очень близким для меня человеком, который вошёл в такую организацию, и отступил. На самом деле я стал фотографом потому…

— Какой бы путь ты не выбрал, Ник, у такого человека как ты всё полу…

— Потому что с детства у меня проявилась тяга к огнестрельному оружию. И когда я фотографирую людей, то представляю, будто бы стреляю в них из пистолета.

— …чится. Стоп! Ты шутишь?

— Тут не особо и шутить получается. Я прошёл через три мафиозные семьи. Это страшно. Особенно когда видишь, в какую сторону развернулась судьба людей, живших с тобой под одной крышей. Моего друга звали Карлос Коппо. Мы выросли вместе. Но, признаться, с давних пор не пересекаемся.

— Карлос Коппо? — Зрачки у Кадзуи расширились. — Не хочу тебя напрасно обнадёживать, но, похоже, он четыре раза появлялся в субботнем шоу «Мир мафии», если у меня всё хорошо с памятью.

— Реально?.. Ну и даёт! Год назад он прислал мне письмо, хвастался уважением в бандитских рядах и новым доставшимся ему пулемётом. Конструкторами этого пулемёта стали двое студентов-физиков, итальянского происхождения. Собрали, как говорят, «совершенно случайно». На вид он совсем крошечный, но, когда выяснилась его способность выпускать очередь по двадцать снарядов в секунду, каждый из которых способен прострелить человека насквозь, заказчики навалились точно пламя по лесу прошлось.

— Ты все тайны мафии хочешь мне выболтать?

— У меня с тех времён дома завалялся один пистолет даже! Круто, правда ведь? — Крикнул Ник в сторону пересекающей мост толпы.

Ночь покрывает Нью-Йорк. Издалека отсюда виднеется статуя Свободы. Проехав меж городских высоток, Кадзуя возвращается в ветхий захудалый квартал и останавливается около площади европейского вида у четырнадцатого дома. На последней из десяти каменных ступенек, свернувшись калачиком, сидела девушка.

— Ви…

Серебряные пряди подымались зимним бризом, тёмная сетчатая вуаль затмевала глаза, а возле веточки лаванды на туфлях с каблуком нашёл себе место лунный свет.

— Что случилось?

Волей-неволей Кадзуе пришлось замедлить шаг.

— Просто не знаю, что же мне делать. Казалось, я, наконец, нашла милое моему сердцу место. — Хмуро ответила Викторика.

В тот миг дверь дома распахнулась. На пороге появился рыжеволосый консьерж.

— К вашему сведению, господин Кудзё, эта прекрасная девушка уже час сидит здесь и ждёт вас. Я не видел ничего подобного с той поры, когда дома у меня жила мелких размеров собачонка и каждый раз по моему возвращению неслась навстречу.

— Эй!

Викторика уже приготовилась ответить консьержу соответствующим образом, но, не успела она повернуться, дверь захлопнулась также быстро, как и открылась. Кадзуя же знал, что в таких случаях ничто, кроме мятного варенья, Викторику не задобрит.

— Викторика, ну не грусти. Я купил тебе ягодное варенье с шоколадной крошкой, апельсиновое, лимонное.

И лишь Ник вовремя понял: что-то здесь не чисто.

— А почему ты так долго ждала нас?

Викторика отвернулась от него, пропустив слова мимо ушей.

— Тебя-то какими судьбами сюда занесло?

Ник хотел было ответить, но вдруг… замер.

— Погодите… А как мы попали в Бруклин?

— Ты о чём?

Ник осмотрелся дважды, пейзажи вокруг разнились с привычными. Викторика на сей раз не оставила его без внимания. Более того, она перескочила на вторую ступеньку, глаза её открылись на пределе возможностей, на лице отразился испуг.

— Я к этому времени уже возвращаюсь домой! Неужели мы настолько заболтались!

— Да что с тобой такое?

Викторика мигом юркнула в дверной проём, так и не появившись. Но на настроение Ника это никак не повлияло, голова продолжала раскалываться.

— Какого чёрта я здесь делаю? Кудзё! Мы должны были распрощаться с тобой ещё на той стороне моста и разойтись по домам!

Как только Кадзуя осознал всё произошедшее, они с Ником вернулись в Манхеттен. Наступала глубокая ночь. Обычно вечно улыбающийся Ник выглядел понурым. Блики света, тишина. Только чёрная машина двигалась позади.

И, проехав в Гринвич-Виллидж, друзья останавливаются у статуи каменного льва. Морда его смотрит высокомерно и цинично. Нехотя, они подходят к двери.

Через секунду на пороге появилась Ребекка.

— А, это ты Ник… — произнесла она неожиданно расслабленным и тихим голосом.

— Близиться ночь, вот я за тобой и пришёл.

— Ну… пошли… — вяло ответила Ребекка.

Отношения Ника и Ребекки начались ещё в детстве. Шли они, держась за руки, и, если только и отходили от друг друга, так не более чем на расстояние, равное двум футам. Ожившая сцена из фильма.

— Кстати, ты не помнишь Карлоса Коппо?

Ребекка кивнула.

— Конечно помню. Тот Карлос, который обратился к преступному миру. Хороший был человек. Не знаю, что и сказать. Это связанно с газетой?

— Не совсем. Три месяца уже я работаю в этом месте, а ничего не меняется. Старшие редакторы надо мной порой шутки пускают, Кудзё еле на дело затащишь, Паркер продолжает устраивать свои козни. Застрелиться хочется.

— Ну не опускай руки так быстро! Моя семья знает — ты лучший! Работать хоть где-то лучше, чем жить на улице впроголодь, пусть люди и не догадываться, сколько труда нужно, чтобы новый выпуск их любимой газеты вышел вовремя.

— Эх…

— Взбодрись и иди вперёд, Николас Сакко!

— Хорошо… Хорошо…

Разговаривая о детстве, говоря на темы, понятные только им, они заворачивают за угол к Маленькой Италии. Минутой позже Нико понял, что за ним, вероятно, ведётся слежка. От самого Манхеттена чёрная машина позади не сбавляла ход. Правда, быстро отбросил эту мысль.

«Это ведь просто моё воображение?» — подумал Ник в замешательстве, когда луна осветила ему дорогу.

А внутри той самой машины в чёрном костюме сидел страшный человек. Его звали Джон Смит. Окно машины открылось, и Джон обратил внимание на дом, из которого выходила Ребекка. «Дом господина Мусикодзи. Сейчас он находится за границей, а дома мать да дитя. Как интересно», — подумал он оскалившись.

— Сообщите боссу.

Ночное небо Нью-Йорка засыпали звёзды. Тихо. Точно в лесу. По улице медленно двигались машины. Люди спешили домой. И подгоняемые ночным ветром, они не подозревали ни о чём.

Часть 4

Наконец, в Бруклине наступила ночь. Холодный ветер сотрясал мосты. Перенесёмся на всё тот же четвёртый этаж многоквартирного дома. И если приглядеться ближе к шторам, то за ними можно увидеть небольшую железную ванночку, а рядом с ней — Викторику. Прижав полотенце к груди, она легко выскальзывает из красных одежд, но светлые ступни единственное, что удаётся разглядеть.

Что насчёт Кадзуи…

Раньше для того, чтобы просто помыться ему приходилось искать плашки из-под риса. Приноровившись, Кадзуя стал использовать любые ёмкости, в которых разбавлял кипяток.

— Как ощущения, Викторика?

— Ах! Спасибо… Я благодарна.

— Я, правда, волнуюсь, не слишком ли большая ванна?

— Слушай, я вот никогда над тобой не издевалась. А ты, напротив, становишься грубее изо дня в день. — ответила Викторика, скрывшись за ширмой и неторопливо раздеваясь. За шумом проследовало спокойствие, плеск воды.

Кадзуя занял кухонный стол напротив в надежде поработать в тишине. Но надежды не оправдались.

— Как же я люблю ванну…

За ширмой послышалось пение. Уж чего-чего, а такого Кадзуя и не думал услышать.

— Не сочти за колкость, но…

— Что?

— Оставь немного воды своему верному слуге, пожалуйста. — Кадзуя приступил к изучению дневных записей.

— Ну… — проскрипела зубами Викторика. — Эй, Кудзё, не молчи! Скучно становится. Расскажи что-нибудь интересное.

— Викторика…

— Ты знаешь, скука меня убивает.

— Каждый день одно и тоже… Ладно. Итак, — отвлёкся от дел Кадзуя, — Ты слышала о докторе Брейде? Он сейчас на волне популярности.

От горячей воды ширма размокла, послышался вздох. Кадзуя предусмотрительно отвернулся.

— Знаю ли я этого лжеучёного с его психоанализом? Разумеется, знаю.

— А откуда?

— В мире нет ничего сокрытого от меня.

— И, хотя Брейд говорил, что его работа связана с психикой, я так и не понял, кто он такой.

— Потому что ты обычный человек. — пропела Викторика ангельским голосом.

— Вот и всё объяснение?

— Большего и не нужно.

— Тогда, быть может, единственная, возможно, на весь Бруклин необычная девушка поведает мне о своих знаниях

Шум воды прекратился. Сквозь ширму виднелись очертания головы Викторики. Печально вздохнув, она перешла на обычную манеру речи. Ангельский голос сменился скрипом старухи.

— В своих работах Брейд выделяет два направления исследований: психоанализ и ментальные сновидения. К его теории подходит и случай, который ты сегодня описал мне, когда человек перепутал удар печати со выстрелом из пистолета. Представь, гипотетически ты с детства боишься львов, но не знаешь, почему боишься. В таком случае, доктор Брейд тебе помощник… И, о чудо! В какой-то момент ты вспоминаешь о далёкой травме из детства.

— И тогда я перестану боятся львов?

— Так, мы подходим к сути. — перешла Викторика не пение снова. — Нет. Этот страх останется с тобой до гроба!

— А какого тогда толка от этого лечения?

— Никакого! Но осознание самой причины страха, по мнению Брейда, помогает гораздо лучше. Лекарство для души.

Кадзуя осознавал, что уже почти дошёл до грани своего понимания.

— Не засыпай, остались ещё ментальные сновидения. Брайд считает бессознательное самой глубокой частью разума. В нем хранится всё забытое нами. Мы получаем доступ к нему лишь во сне, и нужно это для эмоциональной разгрузки, а сны снимают стресс.

— Снимают стресс? А кошмары?

— Кошмары… — Викторика ждала этот вопрос. — Часть философов высказывает весьма интересные мысли. В кошмарах страхи приходят в облегчённом виде, не первозданном. Во снах людей, у которых не сложились отношения с родителями, они встречались с царскими вельможами. А тем, кто подозревал близких в чём-либо снилось, будто бы их обокрали. Если тебе приснился кошмар, Брайд может помочь понять его причину.

— Как детектив, только в сновидениях? Смогла бы справиться с таким делом, Викторика?

Наступило неловкое молчание. Вопрос оказал на Викторику куда более сильное влияние, чем предполагалось.

— Хах. Ты взаправду сравниваешь мои силы и силы Брейда? Конечно, смога бы. Кстати…

В миг Викторика появилась из-за ширмы без предупреждения в тапочках и кружевной белой ночной рубашке. Кадзуя от такого малость ужаснулся, лихорадочно отбросив работу.

— Не боишься снова простудиться?

Викторика ответила реверансом.

— На самом деле… Я сегодня встретилась с настоящими бандитами. Агентство посетил один человек.

Того Кадзуе было достаточно, чтобы забыть обо всякой работе.

— …

Но ответить он не успел. В этот момент что-то громко ударилось об стену. Кадзуе хватило и секунды, чтобы всё понять. Между соседями, двумя мужчинами, происходила драка не на жизнь, а на смерть.

«Как всегда! Напьёшься и вернёшься!» — «Кто бы говорил! Что б ты делал без денег у меня за пазухой?!» — «Чего ты там вякнул?» — «Пойду сторгуюсь с парой по соседству, что-нибудь продам!» — «Почём?» — «По отпускным ценам^*!».

И такое изо дня в день. Ничего не поделаешь, дома эмигрантов. Бедный консьерж вбежал рысью по лестнице, но лишь попал под горячую руку. Только одна комната на четвёртом этаже оставалась, как прежде, спокойна. В ней проживала миниатюрных размеров девушка и её вечный слуга.

В камне напротив трещали угольки, за окном — зима.

— Человек в чёрных одеждах появился у твоего порога и предложил поработать на итальянскую мафию?

Приложив ко рту трубку в форме ящерицы, Викторика уселась на кресло-качалку в муслиновой рубашке. Пол снова оказался во власти книг. Радио было выключено, изредка из квартиры напротив доносился шорох.

— Да, так всё и было.

— И что дальше? Кто по-твоему этот мужчина?

На миг Викторика открыла рот, но сразу растерялась. Она знала ответ на заданный вопрос, но боялась его больше всего.

— Дальше? Ничего. Бояться пока нечего. Я следила за улицей. Но… — Викторика почти шептала. — Я ведь говорила…. Не нужно разжигать нам новые пожары на новом континенте.

— Так вот почему ты не вошла в дом сегодня, дожидаясь меня.

— Угу. Даже не думай над мыслью нанимать частного детектива для какой-то грязной газеты. Я не успела спросить у этого человека нужное мне, но, вероятно, я знаю, что они ищут у меня в голове.

Клубы дыма из камина понялись в воздух. Соседи успокоились, и теперь следовало заняться делом. Отвернувшись, к полкам Викторика вынула стопку бумаг. Скип секундной стрелки настенных часов разлетался по комнате пугающим эхом.

— Я веду отчётность о серийных убийствах. Всего было убито трое. В планах мафии жертвы значились как: «Нич», «Фьюм» и «Дэмпси». Знаешь что-либо о них?

От слов Кадзуи глаза у Викторики расширились до предела. Её просто накрыл поток информации.

— Немного, но про каждого. Нич родился в бедной многодетной семье. Когда старший брат занялся бандитизмом, то отправил его в школу. Мафия посчитала Нича слишком мягкотелым. Фьюм — эго возлюбленная Нича, а третий, Дэмпси, просто парень с южных плантаций.

— И откуда столько знаний?

— Ну как тебе сказать…

— Потому что твои знания собраны из знаний других людей. — проскрипела Викторика. — Конечно, я могла бы сказать, что здесь мне помог «источник мудрости», но всё оказалось куда проще. Твоя газета каждую субботу выпускала перепечатку обсуждаемых в «мире мафии», телевизионном шоу, тем, она же его и курировала. Каждую субботу там, как ты знаешь, появляется один представить мафии и отвечает на вопросы. Удивительно, но все трое убитых в это шоу наведывались.

— Один из друзей Ника, Карлос Коппо, хотел прийти на эту передачу…

— Карлос Коппо? — закусила Викторика трубку. — Подведём дело к общему знаменателю. Все трое мертвы. Маловероятно, что его ожидает иная участь. Последний из списка был убит через день после интервью. Пока я даже не могу проследить мотив. А действовать без мотива могут только либо русские, либо ирландцы. — закончила Викторика. — Кудзё? Почему ты такой беспокойный?

— После твоих слов не каждый ещё в себя придёт.

Между Викторикой и Кадзуей существовало непонимание в одном. Викторика не придавала своим словам такого глубокого значения, как Кадзуя. После размышлений о том, что именно газета, работником которой недавно стал сидящий напротив неё человек, убила трёх, пусть и бандитов, но людей, Викторика спокойно откинулась назад и мягко вздохнула.

— Предположим, ну да, мотив есть. Например, охота на банду преступников. Пусть, я убийца. Но как мне поступить в незнакомом городе без связей? Точно! Я же могу стать редактором рублики, суть которой заключается в построении развлечения вокруг человеческого порока. Приглашу всех жертв и перебью. Убийца из ваших.

Кадзуя замолк, подобно статуе. В голове его принеслись сцены из фильмов про войну, где врага искали даже среди своих.

— Сегодня по радио продолжение радиоспектакля «Край рыбацкий». Посмотрим?

— Подожди, я, вот, думаю. По редакции проходил слух, будто Карлос скоро придёт на съёмки. В субботу.

— Похороны устраиваем на утро понедельника или на вечер вторника?

Разговор обретал тёмные тона. Камин погас, и… сразу холод. Луна показалась в небе, и во тьме Викторика прошептала:

— Если здраво рассудить, мы попали в очень неприятное положение.

Глава 3. Серая волчица и крёстный отец

Часть 1

Утром консьержа разбудил телефонный звонок, адресованный Кадзуе Кудзё, до которого дозвонились по внутренней связи. Позвонила сестра.

На задворках небосклона очередную борьбу между собой вели день и ночь. Викторика только проснулась, но разговор Кадзуи и Рури до неё донёсся.

— Кудзё! Это ужас! — никогда ещё за три года Кадзуя не слышал, как сестра кричала.

— Рури! Ру… Ты там держись!

Через несколько минут на стойке появилась небезызвестная пара. Появилась ровно в том, в чём легла спать вчерашней ночью. Консьерж, не задавая вопросов, распахнул дверь обоим.

Через пять минут они уже были в Гринвич-Виллидж. Кадзуя чуть не попал в аварию, Викторика едва не покатилась с велосипеда кубарем. Вбежав по каменным ступенькам, они, наконец, встречают Рури… На коленях.

— Рури!

— Рокусё пропала!

Все вместе прошли вдоль по коридору, отыскав комнату девочки. Её кровать была заправлена, но самой Рокусё и след простыл. Лишь огрызок яблока лежал на полу. Нагнувшись, Викторике не пришлось думать дважды, у неё перед глазами всплыл точный образ похитителя.

— Предлагаю проследовать в гостиную. — повернулась она к Рури. — Мне нужно подумать.

— Госпожа Викторика, вы… Вы знаете, кто мог её украсть?

Но вместо Викторики ответил Кадзуя.

— Вчера Викторику возле детективного агентства пытались шантажировать бандиты.

Викторика кивнула в ответ.

— Какие бы у них не были средства, методам они не изменяют.

Кадзуя проверил всё. Шкафы, стол, залез под кровать. Но ничего. Пришлось идти в гостиную. Там Викторика и обратилась к Кадзуе с просьбой.

— Кудзё, я понимаю, ещё только утро, но мне нужно, чтобы ты срочно позвонил Нику.

На столе веером лежали журналы и газеты. Наблюдая за тем, как Кадзуя лихорадочно искал телефон, Викторика предалась чтению.

— Если за делом стоит крупная мафия в полицию обращаться нельзя. Нас убьют на месте. Выберем иной подход…

— К-какой? — обратились к Викторике оба.

Голос её неожиданно смягчился.

— Он старательно прятался от меня. Глядел из-под тонированных стекол, лишь маленькая щёлочка… Но её мне хватило. Смотрите.

Викторика открыла перед Рури несколько разных журналов. Связь у них была одна. Каждое издательство разместило фото одного интересного человека. Этот шарф, эта шляпа. Ни с чем не спутать. Изумрудно-зелёные глазки Викторики засияли, подобно драгоценным камням.

— Консильери итальянской мафии… Выше него людей нет…

Кадзуя просто застыл.

— Босс Гарбо?! Но зачем ему услуги частного детектива?

Все трое смотрели друг на друга в ожидании хоть какой-то реакции. Этот момент можно было бы охарактеризовать как полную отрешённость от мира.

Через четверть часа велосипед Кадзуи пересёк черту Гринвич-Виллидж. Широкий сад при церкви. Деревья, идущие от самых низов ввысь. Но воздух здесь был спёртым и тяжелел с каждым сантиметром по мере приближения к незнакомому зданию. Общий вид «пристройки» выглядел куда менее интереснее церкви. Обычные квадратные оконца под стальными решётками.

На первом этаже находилась «Итальянская мебель и импортная одежда» о чём, помимо таблички, говорил ряд из четырёх грузовиков на входе. Заправлял этим делом зарекомендовавший себя оптовик.

— Офис Босса Гарбо. — Нику было само по себе неприятно от этих слов.

— Значит он не просто актёр?

— Не хотел я тебе этого говорить…

— С виду обычный магазин с рестораном неподалёку.

— Начинал я жизнь продавцом мебели, по ночам был гангстером. Был наивным мечтателем. Потом родители настояли на смене работы, и я ушёл в газету. Все итальянцы живут под прикрытием. Послушай, внимательно послушай, Кудзё. Они никогда не появляются на центральных улицах — бояться шальной пули. Только в обходах на той стороне. Пастор заходит и уходит с задних ворот. Если ты войдёшь туда без приглашения, через пять секунд тебя прижмут к стенке. Это старая традиция. Вхудшем случае нас убьют, а Викторику… изнасилуют.

— Я знаю, на что иду. — спешилась с велосипеда Викторика.

Шла она в бархатном платье, где у самой кромки дивным образом переплеталось кружево. Литой каблук раз за разом давал о себе знать. Волосы её обдувал зимний ветер, заставляя их кружиться точно в дивном сне. Но общий вид Викторики до сих пор оставался хмур и бледен. Инстинктивно она выставила руку чуть вперёд, защищаясь.

К велосипеду Кадзуя относился как к символу постоянно бегущего вперёд времени, которое никогда не останавливалось. Поэтому, хотя он изнывал и скрипел, Кадзуя не мог так просто его бросить, да и на машину денег не было.

Кадзуя шёл впереди Викторики, прикрывая её. Ни на миг они не расцепляли рук. Всё, что надо было знать об этом заведении, тогда отражалось в глазах Ника, который, открыв двери, начал считать.

— Пять… Четыре… Три… — затем тихо прошептал. — Обещаю, вы не умрёте здесь, преодолев весь тихий океан… Два…

И тут!

— Один! В рассыпную!

Ник был прав. Кадзую с Викторикой встретили самым настоящим огневым залпом.

— Вы даже времени на молитву теперь не оставляете, да?!

Кадзуя закрыл маленькую Викторику всем своим телом… и…

И вдруг тишина… Лишь клубы дыма напоминали теперь о произошедшем.

— Как странно, — заметила Викторика, — если судить по звуку оружия, из которого они по нам стреляли, мы уже давно должны быть мертвы!

— Да они просто никогда не умели стрелять!

Перед ними открылся самый настоящий склад. Стулья, столы, шкафы, искусственные цветы, картины, посуда. Даже статуи. Внутри четырёхэтажного здания проходила лестница. Но самое главное, среди всех вещей, шедших на продажу, тут и там рассеялись головорезы.

Кадзую раздражало то, что за спиной у него Викторика, даже не испугавшись, нахально посмеивалась.

— Н-над чем ты смеёшься?

— Просто вспомнила, что в подобные передряги мы уже несколько раз попадали. Помнишь «Королеву Бэрри»? ^*

— Помню. Ещё как помню! Тоже мне нашла время для ностальгии, подумай о своей жизни! В нас стреляли с десяток бандитов. Или ты считаешь себя пуленепробиваемой?

— Кудзё…

Кадзуя на самом деле был в корне неправ. Викторика всем телом почувствовала приближающуюся погибель.

— Ты ощущаешь ненависть к нашему первому совместному делу?

Кадзуя сразу присмирел.

— Прости… Я и забыл, что тогда мы впервые познакомились.

Про Викторику можно было подумать много, но глаза её всегда оставались честными и правдивыми

— Я лелею воспоминания о том, как впервые появился на пороге твоей библиотеки. И, оглядываясь назад, я с уверенность могу сказать, что жил и буду жить ради тебя. Каждое мгновение я хочу провести рядом с тобой…

— Я разделяю это, но… позволь мне встать, пожалуйста.

Эти двое, казалось забыли, что в их стороны смотрели чёрные стволы. Когда Викторика поднималась, она придавила Кадзуе пальцы каблуком, ответив на возмущения, что вставать ему самому совсем не обязательно.

Но только Викторика попыталась встать, над её головой просвистала пулемётная очередь. Превозмогая боль, Кадзуя переступил через себя и снова закрыл её собой. Викторика уже не скрывала того факта, что дышать ей было тяжело.

— Мы пришли к Боссу Гарбо!

Осознание того, что «наступлением» на «торговую ассоциацию» руководила девушка, повергло гангстеров в ужас.

— С****ы дети! Да кто, б***ь, вы такие?^*

— Мы — те самые!

— Назовите себя немедленно! — потребовал кто-то, говоря на английском с итальянским акцентом.

В ответ Викторика демонстративно достала коробочку табака, подожгла золотую трубку и сделала самую настоящую затяжку.

— Вашему боссу, кажется, требовались услуги Серой волчицы. Мне позвонили на телефон. Так что давайте, направьте на нас весь своей арсенал, если не хотите, чтобы мои клыки вонзились вам в глотку.

Благодаря Викторике Кадзуя в очередной раз ощутил себя на смертном одре. Но… Это сработало. Пулемёты опускались один за другим. Правда, свет прожекторов не потухал. Несмотря на холодный пот, пробирающий спину, Кадзуя встал вровень с Викторикой.

Она шла вальяжно. Никто не смел сделать выстрела, и весь первый этаж как будто оказался в её власти.

Второй этаж.

Никто не выстрелил.

Третий этаж.

Они ещё живы.

Четвёртый этаж.

Да, их не убили. Но гангстеры следили за каждым движением, надеясь зацепиться за хоть что-нибудь подозрительное. Самым страшным было другое. Кадзуя понимал, эти люди его возраста. Это были обычные молодые итальянцы, сродни Нику. Но их мировоззрение заклинило на ожидании перемен и жажде богатства. Слова Ника всплывали у него в голове.

— Кудзё…

Шёпот Викторики вернул его в реальность. Они достигли четвёртого этажа и каким-то образом остались живы. В центе бурлил фонтанчик. Коридоры были обставлены статями из голубого гипса.

Оттуда… из глубины медленно вышел человек в чёрном костюме.

— Вы всё-таки привезли Серую волчицу.

Джон Смит.

— О! С тобой монголоид. С них получается снимать отличный скальп. Наш босс тебя ждал.

— Любите идти на конфронтацию?

— Дорогуша, — фыркнул на неё Джон, — ты хоть представляешь, чем рисковал босс, отправляясь в твоё дрянное агентство? У него каждая секунда на счету.

— О, нет. У вашего босса гораздо больше свободного времени, чем ты представляешь.

— Твои попытки показать мужество, после стольких угроз, завораживают. Ходят слухи, что в Нью-Йорке поселился хороший детектив. И они не врут. За последние три месяца случилась куча происшествий. Вот загадка… Беды случаются и вдруг приходит человек, который разрешает их, не называя своего имени.

— Хм?

— Но нам удалось узнать о нём лишь, что, недавно, после окончания двух мировых войн, он перебрался в Нью-Йорк и живёт в ветхом жилище для беженцев в Бруклине.

— Ну… Не знаю. — притворилась Викторика, покуривая трубку. — Я всего лишь простой детектив, одна из тысячи на Манхеттен. Хотя, порой, статусным людям необходимо укреплять своё положение за чужой счёт. Своей-то головы нет.

— Могу сказать вам на это лишь одно: мы подтверждаем свою зависимость от вас, но если вы не согласитесь с нами работать, то ждите последствий. Вы тут девочку не теряли, случаем?

— Рокусё…

После этих слов, на Кадзую дружно навели дула все гангстеры. Но этим дело не закончилось и вдобавок он крепко получил по щеке.

— Верните её нам! Похищать детей — это низость для таких людей как вы!

— Да что вы себе позволяете в нашем элитарном обществе, молодой человек? Знайте же, в прошлом мы были такой же кучкой безработных эмигрантов. Бедняки, посетившие великую страну. Слабые и разрозненные. Но потом по кусочкам из нас сложилась сильная мафиозная семья. И жизнью своей каждый из нас отвечает не только за жизнь другого, но и за всех его родных.

— …

— Мы — новая сила! Мы — новая эмиграция! Да здравствует рабочий класс!

У Кадзуи зуб на зуб заскочил.

— Рокусё…

— И если хотите вернуть ребёнка, вам придётся поработать на нас. Вы должны найти одного серийного убийцу. Но времени не так много, поэтому установим ограничения. У вас одна ночь. Если результат нас не удовлетворит, девочка умрёт.

— Да вы…

Кадзуя оглянулся к Викторике. Та молчала.

— Без помощи мы вас не оставим. Вами будет руководить наше доверенное лицо. Покажись, Карлос.

Из толпы вышел молодой человек. У Кадзуи пересохло горло. «Карлос Коппо. Четвёртый бандит, собиравшийся дать интервью для газеты. Троих его предшественников убили».

— О, да я знаю этого репортёра. Крутой малый. За ним легко будет проследить. Беру дело, мистер Смит.

Джон согласился. Они прошли к складским помещениям. Переговоры обошлись без жертв. Как только Викторика вышла из здания, она прижалась к стене, обессилив. Её лицо посинело.

— Викторика…?

— Они хотят… к ночи!

— Успокойся, надо ещё рассказать всё Рури.

К Кадзуе со всех ног бежал испуганный Ник.

— Слава Богу, вы живы! Не ранены?

Но ответил ему другой человек.

— О, Ник, какими судьбами? — улыбнулся Карлос.

Улица стихла. Лишь завораживающий ропот ветра перекликался с шумом карбюратора.

Часть 2

Некогда в районе «Маленькой Италии» существовало заведение под названием «Римское кафе». На входе посетителей встречали умопомрачительной красоты торы и мелкие сладости.

Часто по пути на работу нет да нет сюда заезжали прохожие выпить чашечку кофе и закусить придачу. За круглым столом в центре зала сидели четверо: Кадзуя, Викторика, Ник и Карлос. Причём последний был единственным, на чьём лице играла улыбка. Спагетти с фрикадельками отлично поднимает настроение. Проворачивая вилку, он устремил взгляд на сложившего руки Ника.

Управляла этим заведением мама Ребекки, с которой Ник поздоровался как бы невзначай.

— Прекрасное местечко. Сколько я тебе должен, Ник?

— Деньги — пыль. Спасибо уже за то, что пришёл.

— А как же не прийти. Здешним сладким сокровищам любой ребёнок обзаводиться.

Оставшиеся трое собрались за столом только, чтобы выведать у Карлоса больше информации. Поэтому тот ни в чём себе не отказывал, заглатывая куски выпечки одним махом.

— А теперь приступим к делу…

На столе в следующий миг появился полуавтоматический пистолет. Для Карлоса такое было в порядке вещей.

— Эй, — смекнул Ник, — я, конечно, понимаю, ты — гангстер и всё такое, но не лучше ли убрать эту штуку?

Карлос просьбу не выполнил. Вместо этого он смотрел на сидящую рядом пару. Главным образом на Викторику.

— Красавица, ты уверена, что прохлаждаться в кафе это лучшая идея? Босс дал тебе время до ночи.

— Конечно… Этот день ты не забудешь никогда…

— И всё-таки я не понимаю, — опустил взгляд Ник, — как такой затворник по жизни взял в руки оружие?

— Ну, зато у меня есть дом, деньги… Детства, правда, не было. — ответил Карлос положив ногу на ногу. — А ты попал на стажировку, Ник?

Но Ник не слушал. Он вовсю наблюдал за Ребеккой, бегающей от стола к столу. Здесь она подрабатывала официанткой, но, когда рабочие часы закончились присоединилась к беседе. К этому времени поднесли экспрессо на пять персон, и, отпив чуть-чуть, Викторика обратилась к Кадзуе.

— Обрисуем ситуацию так… Кудзё?

— Да, начнём с самого начала.

И хотя в кафе сегодня было прохладно, восхитительная еда согрела всех.

— Во-первых, вчерашний день. В детективное агентство Викторики через посредника обратился человек, чьё настоящее имя — Босс Гарбо, он же крёстный отец итальянской мафии.

— Боже мой! — возглас принадлежал Ребекке.

— Викторика изначально отказалась сотрудничать, из-за чего после и была похищена Рокусё. У нас есть время до ночи, чтобы сделать нужное им дело. Иначе Рокусё… с ней могут случится очень плохие вещи.

— А Карлос за нами следит.

— Подожди, Карлос, реально?

Карлос едва заметно кивнул головой. Есть расхотелось всем.

— И это тот человек, которого мы знаем с детства. Так вот, кем ты стал! — Ребекка ринулась на него.

— Ну, давай, поплачься ещё…

— Ник! Заткни его!

— Можете вы оба поговорить о прошлом потом!?

В полемику пришлось вступить Кадзуе.

— Послушайте, от имени агентства мы должны распутать проблему в течение сегодняшних суток. До ночи.

— До ночи?

— Да, до ночи. Суть такова: за последние три недели произошла череда серийных убийств, среди которых жертвами стали три гангстера. Сами они не вели меж собой войн и мотива для мести ни у кого из ближних не было. Первым убитым был Нич. Его убили недалеко от здания Нью-Йоркской публичной библиотеки^*. Сработало взрывное устройство, вшитое ему в брюки.

— Взрыв… Как забавно. — отвернулся к окну Карлос.

— Не все разделяют твоё мнение, Карлос.

— С этой работы можно уйти только вперёд ногами.

— Вторая, Фьюм, была убита в Гарлеме^* две недели назад. И, наконец, третий, Дэмпси был найден мёртвым в центральном парке.

— Теперь понятно, почему босс так всполошился…

— Но вот, что важно. Проследив связь между нападениями, мы определили следующую жертву.

— И кто же это? — усмехнулся Карлос.

— Четвёртым будешь ты, Карлос.

Про себя Ник в этот момент подумал: «Неужели ты закончишь жизнь так». Внимание Карлоса к Викторике повысилось в разы.

— Взаимосвязь заключается в следующем…

Викторика вынула трубку изо рта.

— Ты знаешь, что такое «Мир мафии»?

— Ты о чём?

— Мы до сих пор не знаем, стоит ли за убийствами один человек, но все трое были приглашены на это шоу. У преступника есть конкретные цели. Проведя анализ и сравнив каждое убийство, я пришла к выводу, что жить тебе осталось максимум два с половиной дня.

— …

— Быстрее всего я нашла бы преступника, если бы завтра мы засели в городе, но вы дали мне время до ночи. Не кажется ли вам деконструктивным такое решение?

— Ну, тогда поторопись, детектив! Времени у нас нет!

— Да, какие вы упёртые! — вступился за Викторику Ник.

— Слышь, ты!

Карлос и Ник начали словесную перепалку на итальянском. Кафе пришлось покинуть. Уже на улице Ник шепнул Кадзуе, что вместе с Ребеккой берёт на себя все запланированные дела по работе.

— Но Ребекка ведь не журналист…

— Не волнуйся, за время учёбы в юридическом институте я написала кучу эссе.

— Главное, чтобы от главного редактора не попало.

— Положись на нас, Кудзё!

Компания окончательно разделилась. Кадзуя во все глаза смотрел на Викторику, и та просто не могла ему не ответить.

— Нам нужно обойти места преступлений.

Утренний холод пробирал насквозь. Но успокаивало одно. В такие минуты Кадзуе было на кого положиться.

Глава 4. Три убийства

Часть 1

Мы прибываем в Нью-Йоркскую публичную библиотеку. Викторика и Кадзуя поднимаются по лестнице, а сверху величаво на них сморят статуи древнегреческих богов. По небу несётся перелётная стая птиц.

В окнах можно рассмотреть читальные залы, десятки деревянных столов. Здесь собрался десяток людей, но шума никакого. И единственный, единственный звук, который можно услышать, это звук перелистывания книжных страниц. Загадочная тишина, лютая тишина.

Библиотека в академии святой Маргариты, в которой несколько лет прожила Викторика, хоть и собрала в себе все знания Европы, свежести в ней не чувствовалось. Здесь же жизнь кипела по-настоящему.

— Убийство произошло в воскресенье, три недели назад… Нич бывал здесь часто, приходил под конец дня. Умер он вот в этом коридоре, сработало вшитое в левый карман взрывное устройство. Ты видела фотографии, Викторика?

— Видела. Они до сих пор не могут до конца отскрести кровь со стен.

— Литры крови забрызгали проходящих мимо людей. Хорошо или плохо, но… правая часть осталась при нём. На куски разорвало только левую.

Викторика только собиралась достать трубку, но её окликнули.

— Девушка, у нас не курят!

Из-за статуи показалась блондинка. Викторика покосилась на неё.

— Простите? Хотя… Возможно, вы нам и нужны. Слышали что-нибудь про недавний взрыв?

Библиотекарь в ответ погрозила пальцем.

— Никаких интервью я вам давать больше не буду. Начальство запретило!

Она уже собиралась уходить, но вдруг…

— Стоять!

Женщина содрогнулась.

— Именем уполномоченной городским полицейским управлением Нью-Йорка на проведения частных розыскных мероприятий, я, Викторика де Блуа 25 декабря 1909 года рождения, приказываю вам немедленно остановиться.

У Викторики был полицейский ордер. Но помимо него в другой руке она показала… пулю.

— Теперь понимаете? Я частный детектив, который фактически находится в заложниках у итальянской мафии. И если мы не будем работать вместе, они придут за нами. И дайте мне спокойно выкурить трубку.

— Похоже, меня скоро уволят…

Библиотекарь завела Викторику с Кадзуей в закрытую секцию, судорожно оглядываясь назад себя. Кадзуя неустанно записывал каждое слово. Викторике было достаточно просто внимательно слушать.

— Он приходил каждое воскресенье. Книжные магазины нынче вошли в моду, посетителей стало меньше. Немногие увидели взрыв своими глазами. Но я слышала какой-то непонятный звук, исходящий из его кармана.

— Да ну!

Кадзуя крикнул на весь зал. Против него тут же поднялась гневная толпа.

— Чего это они? — смутилась Викторика.

— Прошу вас, тише! Я нашла для вас очевидца.

Из читального зала к компании вышел студент. Одежда его была побогаче, чем у однокурсников.

— Скажи, ты видел Нича в тот день?

— Видел. — хмуро ответил студент. — Прижался к стене и проскользнул рядом со мной совершенно незаметно. Я увидел, что шнурки на его обуви развязались, сказал это, он нагнулся, и тут… от него ничего не осталось.

— Это всё? — спросила Викторика. Студент кивнул. — Можешь идти.

Молодой человек развернулся в явном негодовании. Викторика посмотрела в сторону библиотекаря.

— Скажите, как его зовут?

— Бенни Сандор, второкурсник Нью-Йоркского университета из богатой семьи. Всегда ходит в хорошей одежде и ездит на раскошной машине.

— Хорошо. Кудзё, запиши… Бенни Сандор.

— Бенни Сандор… А дальше?

— Убийца…

— …!

Слова Викторики поразили библиотекаря.

— К-как это? Да о чём вы говорите?

— Он ведь сказал, что Нич нагнулся, чтобы завязать шнурки, и в этот момент сработало взрывное устройство?

— Да. И?

Губы Викторики прильнули к трубке.

— Хоть бы газету прочитал. Лицо и правая нога после взрыва остались абсолютно целы.

— А…

Кадзуя вновь закричал от восторга на весь зал. Пришлось снова извинятся.

— Более того, в тот день Нич пришёл в мокасинах, а мокасины — это обувь без шнуровки. Пока это моё предположение, но… Представь, человек идёт по залу. У него в кармане лежит некая вещь. Что надо сделать, чтобы жертва взяла бомбу в руки? Всё просто. Нужно сделать взрывной муляж находящейся в кармане жертвы вещи и разместить его на пути. Жертва подумает, будто эта вещь выпала у неё из кармана и нагнётся за ней.

— Но… что эта могла быть за вещь, Викторика?

— Дорогостоящие сигары, полагаю. В коробку из-под них легко положить бомбу. Тем более, такие вещи не именные. Определить истинного владельца невозможно.

Подозреваемый ушёл далеко. Кадзуя уже едва видел его силуэт.

— Я его сейчас сфотографирую.

Опросив присутствующих, Кадзуя и Викторика двинулись дальше. Они шли по роскошному паркету, точно во дворце.

— И как можно так быстро избавиться от человека…

— Сейчас главное найти улики. Важно понять, кто стоит за Сандором.

— По-твоему он может быть причастен к двум другим убийствам?

— Не знаю. Но его наниматель, вероятно, причастен. Если бы Сандор убил тех двоих, было бы куда легче. Но нет. Надо спешить.

— Что ж… Где здесь выход?

Кадзуя начал понимать, что заводит Викторику в подвал. Они вышли к подземному хранилищу.

— Я думал, это ты меня ведёшь? Вот только не смотри на меня так. С этими догадками, кто кого убил, я напрочь забыл дорогу. Давай просто пойдём вперёд.

— Ну, ничего не поделаешь.

Викторика затихла. Кадзуя из личного опыта знал, что в такие моменты её лучше не трогать. Они повернули за угол и прошли вперёд по подземному тоннелю. Откуда-то подул ветер.

И вдруг Кадзуя увидел девушку в пурпурном платье, шедшую к нему навстречу. Она шла беззвучно, лицо её бледно. Девушка была высока и изящна, правда, вот только платье её постоянно тёрлось об пол.

«Странно. Это точно девушка…?»

Кадзуя присмотрелся.

«Да нет же! Это точно мужчина. Но… зачем он ходит, переодевшись в женское платье?»

Нечто скрылось в одночасье. Викторика повернула в сторону, и подумала сначала, будто попала в тупик, но, присмотревшись, увидела впереди огромную чёрную дверь.

Табличка на двери гласила: «Файлы Гувера». Выражение лица Викторики резко изменилось.

— Кудзё, за мной!

Викторика юркнула обратно в коридор, крепко-накрепко впилась Кадзуе в руку и выбежала на свет. Это и был выход. Возле библиотеки их уже ожидал Карлос.

— Ну, что вам удалось узнать?

— Убийца — Бенни Сандор, второкурсник Нью-Йоркского университета. Бомба была замаскирована под пачку сигар.

Кадзуя припарковал велосипед в саду при библиотеке. Смотря на гуляющих там детей, он не мог перестать думать о Рокусё.

— Викторика… а что такое «файлы Гувера»?

— Я слышала, но не уверенна…

— У нас в газете проходил слух, будто бы под контролем некого Гувера создавалось новое подразделение ФБР, но почему мы наткнулись на его упоминание под библиотекой Нью-Йорка, когда штаб ФБР находится в Вашингтоне?

Викторика не ответила. Прижавшись к спинке велосипеда, она многозначительно вздохнула.

— Наша следующая цель — Гарлем.

Велосипед выехал на улицу. Карлос пытался догнать его, но быстро устал и упал на землю.

Часть 2

Ник и Ребекка остались на кухне. Здесь отовсюду приятно пахло свежими овощами.

— Помнишь детство?

— Да. В этих стенах мы всегда будем детьми. — взмахнул руками Ник, забросив в рот чёрную оливку. — А теперь поедем к главному редактору. Сегодня Кудзё должен был поработать над статьёй «Дебютная рапсодия Вольтера». Справишься?

— И ты прочтёшь?

— Ты же знаешь, что я не умею читать по-английски. За меня эту работу всегда делал Кудзё. Ну, пошли?

— Пошли.

Они вышли из здания с надеждой на удачный день.

Часть 3

Кадзуя с Викторикой пересекли Манхеттен, двигаясь параллельно Центральному парку. Они встретились с Карлосом возле магазина, торгующего курятиной.

— Проголодался, Карлос?

— Это для вашей девчонки закупаюсь. Мы, конечно, бандиты, но не изверги.

— Убийство произошло где-то здесь?

Глаза Карлоса блеснули. Внутри здания играл джаз. На вывеске говорилось: «Если вы ищете место, где можно вкусно поесть, то вам сюда».

— Погодите, у них чернокожая танцовщица? Да как сюда ещё Ку-клукс-клан не наведался? И что тут случилось, господин репортёр?

Кадзуя кивнул.

— Фьюм появилась здесь две недели назад, заказала алкоголь, находясь в компании, и пошла на вечерние шоу. Потом вдруг побледнела, упала и умерла. Вскрытие показало, что это было отравление, но точно яд классифицировать не смогли, поэтому дело до сих пор открыто.

Викторика осмотрела улицу.

— Можешь идти с нами, Карлос. Тебя же поставили за нами наблюдать.

На входе гостей встречала вывеска с представлениями. Сегодня на сцене должно было предстать шоу «Невидимые духи Байдена», главную роль в котором играла девушка, облачённая в костюм золотой феи.

Карлос вбежал по широкой лестнице наверх. Он не ожидал увидеть перед собой абсолютную тьму и зацепился за первый попавшийся предмет. Но, несмотря на крики Кадзуи: «Карлос, подожди!», падения избежать не удалось. Тускло освещённая маленькая сцена предстала впереди. В нерабочие дни света здесь не было.

Тут Карлос понял, что не только упал сам, но и зацепил впереди стоящего человека. А понял он это по вскрику:

— Эй!

— Чёрт возьми, ублюдок! Ты хоть понимаешь, кого сейчас ударил? Я из мафии!

— А плевать я хотел на того, кто мне под руку попадётся. Хоть итальяшка, хоть азиатишка, хоть даже та прекрасная дама. Я здесь вышибалой работаю…

Голос принадлежал чернокожему мужчине, который так некстати сидел за одним из столов у входа. Снова закурив трубку, Викторика обратила на него внимание.

— А точнее?

— А точнее официантом.

Свет на этаже внезапно загорелся. В проходе появился ещё один мужчина, пожилой и седовласый. Выглядел он так, словно по нему уже можно было гроб заказывать. Лицо и шею покрывали шрамы.

— Моё имя Викторика де Блуа, я частный детектив, работающий на знакомого вам Гарбо Босса, и предлагаю вам пойти на сотрудничество. Преступник, которого мы ищем может нанести вашему заведению немало вреда.

Через несколько минут вокруг круглого стола собрались все работники. Кадзуя достал блокнот.

— Можете рассказать, что из еды заказала госпожа Фьюм в тот день? Как ваше имя?

— Майкл Клентон, только у меня есть доступ к печи. Она заказала вино, четырнадцать жареных куриных ножек и спагетти с кальмарами. — ответил старик. — Потом, попробовав спагетти, отказалась от них и сказала, что настоящие спагетти могут приготовить только итальянцы.

— И правильно сделала. — добавил Карлос.

— А ну-ка заткни пасть! — прикрикнул вышибала. — Или я одним ударом отправлю тебя с твоим ускоглазым дружком до самого Китайского квартала.

— Да я так-то не китаец…

— Какая разница! Одни наши сочные пельмени разом прихлопнут ваше китайское фуфло!

— Я не китаец…

— Кыш отсюда!

Разразилась настоящая драка. У Кадзуи выхвалили сумку и шляпу. Остальные же смотрели на это, как на вполне обычное явление.

Викторике не дали даже попасть на кухню, выставив на улицу. Белый плащ закрывал её спину. Серебряные волосы развивались на ветру. Прохожие смотрели на неё с теплом. Кадзуя вышел… немного позже.

— Что будем делать дальше, Викторика?

— Странно всё это. Ели же компанией и наверняка из общих тарелок, а умерла только Фьюм… Стоп! Точно!

Викторика снова вернулась в здание.

— Объясни мне! — кричал Кадзуя, не успевая за ней.

— Кудзё, это очевидно! Отравлены были все. Вот только в одном из блюд, вероятно, содержался антидот. Угадай в чём?

Кадзуя присмирел.

— Спагетти?

— Именно. Он вкус и испортил. Я даже могу сказать, что так испортило вкус. Уголь. Универсальный антидот. — вздохнула Викторика. — Убийца — Майкл Клентон. Единственный, у кого был доступ к угольной печи.

Позади тащился Карлос.

— Ну вы двое и даёте… Значит убийц двое? Первый — Бенни Сандор, второй — Майкл Клентон? А что будем делать дальше? Мотив ведь до сих пор не понятен. Связи с итальянской мафией нет.

— Это ещё не всё. — посмотрела вперёд Викторика, откинув волосы назад. — Осталось одно убийство. Центральный парк.

Когда Викторика договорила, велосипед уже проехал через одну улицу и два перекрёстка. Карлосу позади осталось добавить лишь: «Я ничего не понимаю».

Часть 4

Мы вновь возвращаемся на улицу корреспонденции. Если быть точным, на её часть, закрытую тенью.

— Вот же тупой С***н сын! — донеслось с четвёртого этажа. — Я говорю тебе, мы первая газета города! Наши статьи должны быть хлёсткими и вульгарными. Чёрт с этим Кудзё. Неужели какие-то восточные паразиты смеют нам мешать?

— Вы бы, это, по мягче…

— Надо будет прихлопнуть этого ублюдка, я его прихлопну. Остальное не ваше дело. Пошли вон!

Примерно так главный редактор проводил Ника с Ребеккой из офиса.

Часть 5

Викторика с Кадзуей зашли в центральный парк с севера, двигаясь из Гарлема. Солнце мягко святило. Пройдя через густой лесной массив, пара вышла к озеру.

— Вот здесь и произошло последнее убийство. Во время прогулки Дэмпси просто потерял сознание и умер.

— Жертвы мафии часто всегда просто падают и умирают. — догонял их Карлос. Он весь вспотел, несмотря на зиму.

Над зелёной листвой поднялось облачко дыма. Викторика закурила трубку.

— Известно, что до этого он купил апельсиновый сок напротив в ларьке. Нужно найти продавщицу, которая работала в тот день. Она неосторожно пролила на него весь сок, и Дэмпси выругался на неё всеми известными словами.

Троица уселась на скамейку под каштанами, и Карлос ответил Кадзуе:

— Знаешь, на его месте, я бы эту дуру застрелил. Конечно, если бы она не была какой-нибудь привлекательной студенткой.

— Карлос, ты вообще нормальный?

— Да заткнись, твою мать! Лучше скажи, как здоровяка Дэмпси сюда занесло?

— Ну, он же с юга, может привык к жизни на природе?

— Хах… Человек вышел из природы, в неё и уйдёт?

Мимо скамейки прошёл молодой человек. Кадзуя неожиданно ему помахал, чем вызвал у Карлоса волнение. Особенно, когда тот ответил.

— Эй, вы знакомы?

Это был человек небольшого роста с каштановыми волосами и светло-карими глазами. Кадзуя с Викторикой тут же встрепенулись, как будто и забыли про Карлоса.

— Ты из таких же чудаков, как они, да?

Молодой человек поклонился.

— Прошу прощения? Меня зовут Бенджамин, детектив из Нью-йоркской полиции.

Карлосу резко поплохело.

— А?

— Детектив Бенджамин. Приятно познакомится.

Вода в озере мягко сверкала на вечернем солнце.

— Рад, что мне посчастливилось познакомится с самой Серой Волчицей. О вас знает весь Чикаго. А вы кажется из итальянской мафии? Не боитесь засветиться на публике?

— Вы пытаетесь украсть у них дело?

— Честно говоря… Пытаюсь. — злобно оскалился Бенджамин.

— Ты кто такой, дружище? — Карлоса снова передёрнуло.

— Пришёл твой звёздный час, Карлос… — усмехнулась Викторика.

— Да знаю я! Эй, убирайся отсюда, шавка копов!

Бенджамин насмешливо приставил к голове пистолет и прокрутил барабан.

— Давайте всё-таки вернёмся к Дэмпси. — напомнил Кадзуя.

Викторике тоже явно не нравились пустые разговоры.

— Для меня на самом деле всё очевидно. Рыжеволосая продавщица из ларька стоит за его убийством.

— А подробнее? — вмешался Карлос.

— Подробнее? — Викторика снова загрустила.

Она сосредоточилась на звуке проезжающих где-то вдалеке машин. Попрощавшись с детективом все трое двинулись в сторону ларька с напитками.

— В тот день там точно работала рыжеволосая девушка…

— Откуда…? — начал было Карлос.

— Оттуда. Ты просто не имел дело с частицами хаоса, чтобы это понять.

— И представь себе, Карлос, я терплю такое уже долгие годы. Ты тоже привыкнешь.

Удивительно, но, когда они подошли к ларьку, там действительно стояла рыжеволосая дама средних лет в красном фартуке. Кадзую она встретила отнюдь не одобрительно.

— Если ничего не собираетесь покупать, то нечего здесь и стоять!

Кадзуя отступил на два шага вместе с Викторикой. Но когда здесь появился Карлос отношение женщины к Кадзуе с Викторикой изменилось за одну секунду.

— О! Уважаемые, не желаете ли вы попробовать новинки нашего скромного заведения?

Викторика с Кадзуей выбрали место почти у самого озера. За время пока они ждали чай с чизкейком, продавщица успела рассказать им о многом, в том числе и о прошлом военной медсестры. Карлос, несмотря на отсутствие даже ручки под рукой, смотрел на обоих такими глазами, словно записывал каждую произнесённую фразу. Спустя минуту он дождался от Викторики хоть одного слова.

— И как же так…

— Ты о чём это?

— До сих пор не понимаешь?

Кадзуя вежливо оказался от своей части торта в пользу Викторики, добавив: «Это всё тебе». Карлос начинал чувствовать себя обузой. Ожидаемо, Викторика расправилась с куском торта почти за раз.

— Я своего мнения не поменяла. Дэмпси убила эта прекрасная женщина. — ответа Викторика, обтирая платочком рот. — Она лишь притворялась неосторожной. А сок вылила специально.

— Но от сока люди не умирают, Викторика…

— Я очень долго вслушивалась в звуки этого парка. У неё в ларьке что-то делает улей с пчёлами. Пчёлы слетелись на запах сока, ужалили Дэмпси, и тот умер в результате анафилактического шока. А как зовут продавщицу?

— Нэнси Доллар. Написано на бейджике.

Озеро переливалось цветами радуги. Из самой глубины леса доносился шум.

— Всё. Мы разгадали все три убийства. Три преступника, три убийства. Мотивы неизвестны. Но в эту субботу… Случится четвёртое убийство, когда четвёртый убийца расправиться с четвёртой жертвой. Им будешь ты, Карлос.

— Эй, не будь такой мрачной. Убийц мы нашли. Пора двигать, а то на небе уже звёзды виднеются. Всё равно парень, который собирается меня убить до субботы не появится.

— Не так-то просто работать с этим делом, Кудзё.

— Да уж. Первый раз такое. Три убийцы без мотива. А началось всё с Маленькой Италии.

— Не настолько маленькой, как оказалось. — Викторика чувствовала себя неловко.

— Сначала вернём Рокусё, а затем продолжим.

Отсюда до Джона Смита было далековато, поэтому поймав на улице такси, втиснув в багажник, они спешно покинули это место.

Часть 6

В это же время в Маленькую Италию спешил Ник.

— Ужас какой-то… — пробурчал он, держа в руке новый выпуск газеты.

Развернувшись и последний раз взглянув на здание редакции, он на полной скорости побежал к пункту своего назначения.

Часть 7

К тому моменту Викторика с Кадзуей уже добрались до знакомого места. Бандиты встретили их тонкими улыбками. Солнце уже зашло за горизонт. Войдя в здание, они поднялись на второй, затем третий этаж. То, что Викторика прибыла с хорошими вестями, на настроение гангстеров не повлияло. Она всё ещё находилась под прицелом.

Их заставили ждать Джона Смита у трофейной стены, возле голов пятерых ягнят и одного быка.

— Итак, что вы узнали?

— Первый убийца был студентом Нью-Йоркского университета. Он подложил Ничу взрывной муляж пачки сигар. Второй убийца был поваром из ресторана Гарлема. Он отравил всех, но подсыпал антидот в спагетти, а Фьюм от них отказалась. Третьим убийцей была продавщица из Центрального парка, подстроив всё так, чтобы на Дэмпси слетелись пчёлы, и он умер от анафилактического шока.

— А теперь верните нам ребёнка.

Вся банда расхохоталась.

— Конечно, мы сдержим своё общение.

Вначале это было похоже на усмешку, но, когда из дверей позади вывели маленькую девочку в синем кимоно, Кадзуя понял, что даже у бандитов есть честь.

— Рокусё! — Викторика выронила трубку из рук.

— Дядя Кудзё!

Это была минута самого настоящего счастья. Кадзуя, всё ещё не доверяя мафии, вывел Рокусё из их окружения, придерживая за плечи.

— Теперь нам придётся проститься с вами… — выдержал паузу Джон Смит –…Карлос?

— Да. До свидания.

— Вернее… Прощайте. Рокусё, ты не ранена?

— Ду… ду…

Викторика уходила отсюда мрачная и холодная, как и всегда. За её спиной был слышен неразборчивый шёпот на итальянском.

— Но я хочу есть.

Тут-то все и вспомнили Карлоса с его курицей. Осторожно и медленно все спустились с лестницы. Страх ушёл только после того, как они достигли первого этажа. А за дверью уже слышался знакомый голос:

— Пять, четыре, три…

— Ник?

Дверь открылась, и на пороге предстал знакомый человек.

— А… Где засада?

— Засады нет, но есть мы. Я, Викторика и… Ник, позади!

В тот момент казалось, что всё проблемы разрешились, что они, наконец, победили и могли отправится домой, но на улице их встретил совсем не знакомый человек, смотревший издалека.

Он стоял там словно призрак. Чёрные волосы и глаза. У него не было левой руки, и рукав развевался на холодном ветру. Зато правая… держала пистолет. Мафия, вероятно, наблюдавшая за всем этим из окон, была просто ошеломлена.

— Ложись!

Двери дома открылись как раз вовремя. Десяток пулемётов открыл заградительный огонь. Крикнувший Кадзуе Карлос находился в первых рядах. Почти сразу он упал на землю с простреленной грудью в метре от Кадзуи. Весь пол оказался в дыму. Кое-как Кадзуя различал очертания двух фигур: Рокусё и Викторики, которая закрыла её своими тонкими руками.

Пули изрешетили этого «призрака». Сила удара от по меньшей мере сотни ударяющихся об него одновременно в секунду путь была настолько велика, что не давала тому упасть, и на некоторое время тело просто повисло в воздухе. Остановится пришлось только в тот момент, когда «призрак» стал похож на пчелиный улей. Это было уже просто слипшееся мясо.

И тут Кадзуя услышал шептание Викторики.

— Кудзё… Это четвёртый убийца! Четвёртая жертва!

— Да какого! Он же должен был появится к субботе по твоим расчётам!

В этот момент Ник обернулся и увидел тело Карлоса в крови. Но даже осознать произошедшее ему не дали, банда снова приготовилась стрелять.

— Стоп! — вместе закричали Кадзуя и Ник.

Карлос всё ещё находился в сознании.

— Карлос, дружище, держись!

— Дурак, Ник. Я рад… что умираю гангстером.

— Идиот!

— Помнится… в детстве мне не хватало… шоколада… и бананов. Надеюсь, на небесах… есть и то и другое.

— Карлос!

— И так кончаются все наши бандитские жизни. — Карлос попытался улыбнуться. — Мы все умираем богатые.

А затем с сигарой во рту с верхних этажей сошёл Джон Смит.

— Снова мы потеряли члена семьи. Об этом я и говорю, госпожа детектив. Уже четвертое убийство без мотива. А убийца… Не ирландец, не русский, ни еврей. Обычный парень в хорошем пальто и обуви. Похоже, мы распрощались с вами раньше положенного. Мы можем позволить себе четыре убийства, но не пятое и не шестое. Найдите их. На этот раз даю вам время до середины завтрашнего дня. А девочку мы забираем снова.

Бандиты молча подняли Рокусё с земли и повели в неизвестном направлении. Самих же Викторику с Кадзуей быстро и грубо вышвырнули из здания. Это было унизительно. Лишь Нику они дали выйти нормально. Но на нём лица не было.

— Кадзуя… В том, что ты сейчас увидишь, твоей вины нет…

— А?

Ник медленно вынул из кармана свёрток бумаги.

— Это полностью моя вина…

Глава 5. Сонник Викторики де Блуа

Часть 1

Смотря в ночное небо, по улице шли трое.

— Это моя вина, Кудзё… Я не успел тебя предупредить…

Скомканный Ником листок на удивление оказался тем, о чём никто и подумать не мог. Четвёртым выпуском «Мира мафии». По распоряжению издательства он вышел на день раньше, и Карлос успел заскочить на проклятое интервью. В расчётах Викторики не было ошибки. Сдвинулась дата интервью — сдвинулось и убийство.

— В каждом случае на гангстеров нападали обычные горожане. Это, пока что, единственная точка пересечения. — заключила Викторика.

Когда они уже порядочно отошли от логова бандитов к Кадзуе внезапно пришла мысль.

— Викторика, ты не поверишь, но я, кажется, знаю человека, который застрелил Карлоса.

— А?

— И Ник, наверное, помнит.

— Я помню?

— Клиника Брейда, Ник.

— Т… Точно!

В ночной реке отражались окна домов. Воспоминания нахлынули разом.

— Он заходил к Брейду до нас. А что, если все четыре убийцы когда-то были его пациентами?

Викторика поначалу ничего не говорила. Она была крепко озадачена. Изумрудно-зелёные глаза горели, как у дикой кошки. Итолько Викторика могла знать, что было у неё на уме в тот момент. Её человеческая натура, безусловно, слаба, но связь с иными мирами Викторика поддерживала постоянно. И тут её потусторонние силы дали о себе знать.

— Источник мудрости поведал мне секрет этого дела. Наконец-то.

Кадзуя был единственным, кто не боялся этой силы, но защищал её от внешней суеты как верный конь.

— Судьбы на первый взгляд четырёх абсолютно разных людей на самом деле пересекаются.

И проходя под сумерками ночного неба, Викторика начала свой рассказ.

Часть 2

— У него все записи в алфавитном порядке.

Оставив Викторику на улице, Кадзуя пробрался в кабинет Брейда и общался с ней через окно.

— Надо бы побыстрее со всем этим разобраться. Он скоро явится. — в отличие от нескольких дней ранее, сегодня клинику окутало одиночество. — Вот! Нэнси Доллар, одна из четырёх. — Кадзуя спрятал в галстук небольшую камеру, чтобы заснять улики.

Как показали медицинские карты, Викторика оказалась права. Пока что, точно известно: двое из четырёх убийц посещали это место. На улице стояла глубокая ночь. Услышав шум машины за окном, Кадзуя спрятался за шкаф. Дальнейший поиск не занял много времени. Когда четвёртая карта была найдена, теория Викторики подтвердилась полностью.

— Кроме того… все четверо участвовали во Второй мировой войне.

Кадзуя отчётливо увидел в окне двоих мужчин, идущих по улице. Одним из них точно был доктор Брейд. Кадзуя сначала хотел было спешно ретироваться, но что-то его до сих пор беспокоило.

— Что это за запах?

Запах исходил из сундука напротив. Там Кадзуя и обнаружил запасы чая, который в прошлый раз вогнал его в сон. Тем не менее, несмотря на отвратительное послевкусие, пах он отлично.

— Викторике будет полезно это увидеть. — подумал Кадзуя, спрятав баночку чая в карман.

Выйдя из кабинета, Кадзуя по тёмному коридору направился к лифтам. Викторика стояла, окружённая зеленью, и покуривала трубку.

— Этот осколок сложнее, чем я предполагала. Из мира итальянской мафии мы переходим к миру психологии. — тонкие оборки её платья сияли в ночном свете. — Проблема в том, что ты тоже находился под влиянием Брейда. И хотя я тебе доверю, безраздельно доверяю, сейчас ты стал для меня помехой, потому что мы пока так и не поняли, какие вещи Брейд сотворил со своими пациентами.

— Так вот почему ты на меня так смотришь?

— Поэтому я прошу сейчас покинуть меня.

Договорить они не успели. Брейд подошёл уже совсем близко. Как всегда, его движения были раскованы. Беспорядочно жестикулируя, он объяснял:

— Каким бы добрым не был человек, в его душе есть место гневу, ненависти и злобе. Это тёмный дар, подаренный человеку Дьяволом, а не Богом. Я лишь открываю это и могу заставить человека пойти на убийство в нужный момент. Нужно лишь напоить их снотворным, приказать убить любого человека, и тогда они с лёгкостью сделают это.

— Да вы весельчак, доктор.

— Это старый военный фокус. И он был создан лишь для того, чтобы лишить бойцов страха и сделать из них пушечное мясо. Не только я способен произвести на свет эти «живые машины». Но почему вы хотите разрушить эту страну из тени и почему собираетесь убить такого значимого человека?

— Доктор, достаточно.

Брейд лихорадочно кивнул.

— Как всё прошло с последним убийством?

— Всё отлично.

Никто из двоих ещё не догадывался, что за ними наблюдают.

— Мы завершили подготовку… Можно заканчивать тренировку.

— Завтра, я полагаю?

— Такое больше мероприятие, столько людей, но мы нашли способ подобраться к жертве. Используем газетчика.

— Газетчика? Ну он-то во все дыры будет затычкой.

Стало тихо. Неизвестный ушёл, оставив Брейда наедине. Из-под кустов поднимался слабый дымок. Викторика хмуро заключила.

— Как я и думала. Ты используешь людское чувство ненависти, чтобы заставить их убивать.

Казалось, Викторику так и не обнаружили, но внезапно её рассуждения прервали.

— Что вам снится госпожа Серая волчица?

Скрываться более не было смыла. Викторика вышла из тени и посмотрела на Брейда своими изумрудными глазами, в которых застыли слёзы. Она ответила спокойно.

— Вчера кошка, господин Брейд, а сегодня собаки

Они смотрели друг на друга. Днём психиатр и детектив, а ночью убийца и Серая волчица.

— Теперь я вижу, вы красива и изящна, невинна, но бедна.

— Простите? Вы смотрите на меня как на драгоценность?

— Кошки — разрушение и насилие, собаки — дикость и свирепость. А какая была ваша собака, расскажите? Очень интересно. Бедная девушка, бедная красавица, избранная Богом или Дьяволом. Совершите путешествие в дебри своего сознания, в это озеро. И, поверьте, на самом его дне…

Брайд отошёл в сторону здания. Похоже, он более не хотел говорить с Викторикой. Но когда створки лифта захлопнулись, он успел произнести:

— Я буду ждать вас.

Кадзуя, выбегая из укрытия, не понимал абсолютно ничего.

— Ты опоздал, Кудзё. Наш разговор уже закончился. Я подумаю, что можно предпринять…

— Разговор? Да ты с ним едва ли знакома.

— Лучше расскажи про медицинский архив. Я ведь была права?

Да. — кивнул с горечью Кадзуя. — Все четверо — пациенты Брейда.

— Так я и знала. Нет никаких сомнений. Брейд — наш «серый кардинал».

Зимний ветер дул по улице. Сухие ветви уличных деревьев раскачивались туда-сюда, издавая неприятные звуки.

— А как насчёт того разговора между Брейдом и неизвестным?

— У него русский акцент. Вероятно, этот человек находит для Брейда будущих убийц.

Викторика, словно заворожённая, некоторое время смотрела на небо, подобно кукле, а после тепло произнесла:

— Я догадалась, Кудзё… — глаза Викторики просияли как две звезды, и её губы цвета вишни дали Кадзуе ответ. — Они говорили, что закончили тренировку. Убийства мафии были для них лишь пробной мишенью. И теперь они будут действовать по-крупному.

— Быть не может… — Кадзуе не верилось. — Четыре раза они убивали людей только ради тренировки?

— Не знаю, преимущество сейчас за нами или нет, но…

Облака текли по небу, скрывая луну. Машины двигались в сторону бульвара. Ночь вступила в свои права.

Часть 3

Викторика с Кадзуей в одиночестве вернулись в Маленькую Италию. На улице к тому моменту не было ни души. На морозе чёрный шпиль здания пронзает луну, уходя в небо. Даже ночью в логове мафии горел свет.

Бандиты внутри сидели на сей раз за столом под статуей Христа. И только подняв глаза, можно было понять, что здесь не так. К потолку головой вниз верёвками были привязаны двое мужчин и женщина.

— Отпустите меня!

Это был голос Майкла Клентона. Второго убийцы. Викторика подтвердила мысли Кадзуи совершенно спокойно. Гангстеры нашли всех троих.

— Вероятно, здесь они проведут свои последние дни… Но вот, что интересно. Все четверо посещали некого доктора Брейда. У них действительно не было мотива убивать. Мотив был у Брейда, который подчинялся таинственному лицу. Убийства были лишь тренировкой для них. Если бы против итальянцев играла другая банда, их бы давно нашла полиция, а вот четыре незнакомых между собой человека…

У Джона Смита отпала челюсть.

— Психиатр?

— Да, но я всё ещё размышляю над этим.

— Если так, то, возможно, вам не следует убивать этих троих людей. — предложил Кадзуя.

— Не так быстро.

— Ваш босс, насколько я знаю, занимается благотворительностью…

— Замолкни! — Джон Смит сделал предупредительный выстрел в стену.

— Можно констатировать, что все трое контролировались Брейдом и невиновны.

— Да, медицинские записи тому подтверждение.

— Кроме того, садисты чаще всего сами бояться пыток. Их мозг просто отвергает неопробованное на личном опыте.

— Послушайте, это безумие! Никого я не травил. — внезапно «ожил» весящий под потолком Майкл Клентон. — Да и задумаюсь ли я, когда несу еду, есть ли там отрава?

— А у вас никогда не возникало желания отравить человека?

— Отравить…?

Викторику совершенно не смущало, что её собеседники дают показания, будучи одной ногой на том свете.

— Теперь Бенни Сандор. Вы изготавливали самодельную бомбу?

— Т-только на занятиях. Я бы никогда никого не подорвал. Гангстера тем более!

— Да как вы можете! — кричала Нэнси Доллар. — Я была военной медсестрой, я столько смертей видела!

— …И были у Брейда за день до третьего убийства.

— Я помню только, что меня вдруг ужасно потянуло в сон.

— В сон? А что до этого?

— До этого… Я пила чай.

— Чай…

И тут до Кадзуи всё дошло.

— Викторика…

Он не зря прихватил ту баночку с собой. Стоило открыть крышку, комнату окружил приторно-сладкий аромат. Викторика тоже это почувствовала.

— Вот, о чём они говорят. Я стащил у Брейда баночку чая, когда рылся в документах.

Кадзую мигом окружили бандиты. Викторику такой поворот не смутил.

— Я не отрицаю того, что есть смести, способные ввести в гипнотический транс.

Возможно, перед нами причина всех бедствий.

— Я тоже его пил.

— Я помню. Он собирается устранить следующую жертву с твоей помощью.

Взяв банку в руки, Викторика начала принюхиваться.

— Интересный запах…

— Викторика?

Вначале она пыталась хоть как-то отвести голову, но затем, погрязши в чае, уже носом провалилась в баночку.

— Викторика!? Не надо было вдыхать резко!

Но было поздно. В самую ответственную минуту, минуту, когда была так нужна… Викторика погрузилась в сон.

Часть 4

Так Викторика погрузилась в сон.

Её сознание словно унесло неведомой волной. И лишь где-то далеко пред ней стояла фигура, немыслимо похожая на Викторику.

— Будь осторожна. — это была её мама. — Ты погружаешься в глубину разума, дочь моя. Там следует быть осторожной. Ты встретишь своих врагов.

Викторика кивнула ей.

— Дорогая моя дочка…

И рядом с ней стоял человек со светло-платиновыми волосами. Её отец.

— Моя дочь… — донеслось эхо словно из-под земли. — Убежав в новый мир, ты действительно думала, что сможешь скрыться от меня? — Альберт де Блуа был тем, с кем Викторика связывала все кошмары своего детства. — От живых можно сбежать, но от мёртвых ты не сбежишь никогда. Они всегда будут идти рядом. Моя душа пришла на новую землю вместе с тобой и стала твоим кошмаром.

Викторику снова куда-то отбросило. Туда, где нет звука, нет никого. Она была полна отчаяния, падая на самое дно. Никого, кроме так знакомого ей голоса Брейда.

— Ты была проклята самой судьбой. Я не знаю кто ты, но, уверен, прошла через многое. Скажи, ты сейчас чувствуешь комфорт?

— Это подсознание?

В ответ Брейд рассмеялся. Это было абсолютное дно.

Тьма сменилась светом. Викторика лежала на лугу, обдуваемая тёплым ветром. Ей хотелось бы не просыпаться. Голубое небо. Где-то вдалеке раздаётся голос Кадзуи.

— Я разговаривала с бандитами, а затем понюхала этот чай…

Викторика увидела, что в её сторону неслось нечто чёрное. Это была собака.

— Ты, наконец, нашла её?

Это был Брейд. Он стоял перед ней в красном цилиндре.

— Собака олицетворяет твою исинную природу. Отдашься ли ты ей или же проживёшь обычную жизнь? Каким человеком, ты станешь в этом городе? Рад вновь встретиться с тобой уже в подсознании.

— Но… это же мой сон и только мой?

— Ты меня, увы, недооцениваешь, попросту не обладая такими знаниями, какими обладаю я, чтобы сейчас говорить с тобой. Способы у меня есть, поверь. Я играюсь так со всеми своими пациентами.

— Вот как ты проникаешь в сознание, заставляя их убивать…

— Откуда… откуда ты знаешь?

— Когда-нибудь расскажу, а пока… раз это моё подсознание, значит и частицы хаоса…

— Тебе не получится справится со мной. Независимо от того, насколько хорошо работает твой мозг.

— Понимаете, доктор Брейд, для меня, — подцепила его Викторика, — нет ничего невозможного!

А затем снова тьма. Но теперь Викторику окружили…

Десятки голосов.

— Эй, кто-нибудь…!

— Тут есть люди…?

Плач становился всё громче и громче. Глиняная посуда под ногами, хлюпы воды.

— Вы про Джейнс? Как же Джейнс?

— Он…

— Убей…

— Его…

Голоса таяли на ветру. И снова луг, но полный одиночества. Это был уже не ветер, но шторм. Викторика увидела фигуру примерно в два раза больше человеческого роста с короной на голове.

— Почему мне снится статуя свободы?

Ветер усиливался, вырывая траву, и мига не прошло как Викторика вся погрязла в ней. Что это? Статуя свободы… Значит то, что Викторика расследует, затронет не только Маленькую Италию, но и всю страну.

Как только Викторика открыла, глаза в её руках появилось яблоко. Казалось, обычное яблоко, но это был ключ к ответу. Кто происходил из пуритан? Кто выращивал яблочные сады? И, самое главное, использовал это для предвыборной агитации? Голдсворт.

— Они хотят убить президента…

Часть 5

Придя в сознание, Викторика резко вскочила и ударилась обо что-то твёрдое до слёз больно. На неё смотрела знакомая фигура.

— Бенджамин! С чего вдруг ты…?

Он молча указал на трёх лежащих рядом с ней людей. Это были трое с одной стороны и убийц, с другой стороны и не убийц. С того времени, как она уснула, прошло несколько часов.

Из-за угла выглядывал Кадзуя.

— О, Викторика! Ты проснулась!

— Кошмар приснился… — пробурчала Викторика, поднимаясь на ноги. — Оказывается, я заснула.

— Да, мы ждали пока ты проснёшься.

— А что здесь делает детектив из полиции?

— Привязался к нам как муха, видел куда мы шли ночью, а на работе у него большие проблемы, поэтому и хочет знать всё, что мы раскопали.

— Как вовремя он решил нас навестить. Как раз он-то мне и нужен. — прошептала Викторика. — Однако добиться сотрудничества с полицией задача не из простых. Здравствуйте, Бенджамин.

Бенджамин встрепенулся.

— У меня есть мысли об истинной цели Брейда.

— А? — Кадзуя издал писк подобно лягушке, которую душат.

На небо постепенно поднималось солнце.

— Кудзё, объясни ситуацию Бенджамину.

Кадзуя был нерешителен в вопросе доверия детективу.

— Расследуя дело о серийных убийствах, мы пришли к выводу, что за цепочкой смертей стоит психиатр по фамилии Брейд.

Бенджамин подозрительно скривился.

— Брейд? Знаменитый доктор Брейд? Да ни за что не поверю!

— На то указывает слишком уж многое. Это была тренировка перед чем-то более ужасным.

— Скоро выборы. — и бандиты, и Бенджамин уставились на Викторику. — С большой вероятностью их выиграет Голдсворт. Человек, чья семья построила состояние на яблочных плантациях.

Было жарко. Некоторые гангстеры откровенно спали между делом. Викторика не обращала на них внимания.

— Но зачем они нацелились на нас?

— Кадзуя, ты знаешь всё в этом городе. Есть ли в планах у Голдсворта какое-либо мероприятие, на которое легко попасть.

— Если только… Эмпайр-стейт-билдинг… Он должен там появится на дебатах.

— Вот и всё. Идеально. Вот чем занимаются гении психиатрии. — Викторике самой было плохо от этих слов. — Бенджамин, у вас есть возможность допросить Брейда?

— Разумеется.

— Викторика, несколько дней назад мы с Ником хотели взять интервью у Брейда. Вернее, нас заставил главный редактор. И мы ведь тоже выпили этот чай, а после заснули.

— Точно!

Мысли Кадзуи прервал лязг металла. Бенджамин, нахально улыбаясь, лихо надел на Кадзую наручники. То, что для всех это стало неожиданностью, ещё мягко сказано.

— Подождите, не только ты мог попасть под влияние Брейда. А Ник?

— Ник тоже был со мной.

— Это означает, что у нас два потенциальных убийцы.

В этот момент со второго этажа сошёл Джон Смит. Они с Бенджамином сразу пересеклись взглядами.

— А ты ещё кто?

— Я детектив Нью-Йоркской полиции.

— Какого чёрта, Волчица?

Кое-как Джону удалось объяснить, что Кадзуя может являться пятым убийцей, об угрозе для будущего президента и об экспериментах Брейда. По указанию Джона Смита детективу разрешили сделать один звонок в полицию.

— Но мой босс же в это не поверит! Даже если речь идёт об убийстве президента во время предвыборной гонки.

Приняв во внимание мнение Бенджамина, бандиты решили позвонить напрямую в предвыборный штаб Голдсворта, который, услышав требование отменить дебаты у Эмпайр-стейт-билдинг из-за «загипнотизированных убийц», всем составом покатился со смеху. Более того, им сказали, что не планируют привлекать никакую охрану. Джон Смит выделил группы громил, и те отправились искать Ника.

— Время не ждёт. Уже рассвет. — взглянула Викторика на Джона Смита туманным взором. — Мы выполнили поручение, нашли вам убийц и их «нанимателя».

— И что ты хочешь этим сказать?

— Тем, что есть мать, которая хочет видеть своё дитя целым и невредимым. Отдайте Рокусё. — Викторика всё ещё сомневалась, получится ли у неё вернуть Рокусё напролом. — Остаётся сделать лишь то, на что обязан пойти каждый добропорядочный житель Нью-Йорка, а именно: помочь в спасении лидера Америки.

Джон Смит молча кивнул.

— Тебя хочет видеть наш глава.

Они поднялись на четвёртый этаж. На диване у накрытого стола сидел мужчина с пухлыми губами и шершавой щетиной.

— Уффф… — глубоко вздохнул Босс Гарбо, во рту у него торчала сигарета. — Ты выглядишь точно так же, как я и представлял, Серая Волчица. Мой дед, эмигрант первого поколения, рассказывал о твоей деревне. Эльфы, гномы и прочие — это всё выдумки. Но вот Серые Волки, живущие в горах, — чистая правда. Когда я был ребёнком, я мечтал собрать всех уникальнейших существ этого мира. И вот теперь, когда у меня появились деньги и власть, я могу позволить себе это.

Изумрудно-зелёные глаза Викторики опасно просияли.

— Я обещаю дать теперь новую вторую жизнь, Серая Волица. Прекрасную и счастливую.

Когда разговор с Боссом Гарбо закончился, на небе уже вовсю сияло солнце.

К тому моменту банда подогнала во двор чёрную бронированную машину. Вслед за Джоном Смитом в неё сели Викторика, Бенджамин и Кадзуя, для безопасности продолжающий сидеть в наручниках.

Машина быстро пересекла всю Маленькую Италию и въехала в Гринвич-Виллидж. Из окон машины Викторика увидела Рокусё и Рури. Эта история закончилась хорошо. Даже у мафии была честь.

— Не хочешь повидаться с ними? — спросил детектив Бенджамин у Викторики.

— Пока мы не выясним, кого из двоих жертв использует Брейд, прости, но нет. Я не знаю, хороший ли человек этот Голдсворт и сможет ли он дать спокойную жизнь людям, которые за него голосуют, но сейчас мы боремся с Дьяволом, имеющим деревянный кол в руках. Он хочет воткнуть его в спину Голдсворту и изменить ход мировой истории.

— Для мафии это не будет иметь значения. В чёрном городе нет теней.

— Но развитие по инерции от толка к индустриализации мира не остановить.

Секундой позже из-за угла выскочила машина полная веселящихся после попойки девушек, на чём, по причине того, что у детектива Бенджамина пропал дар речи, и закончилась философская беседа о будущем американской нации.

— О! — выкрикнула которая-то из них, будучи в наиболее трезвом состоянии. — Вы тоже держите курс на Эмпайр-стейт-билдинг? Залезайте к нам!

Так как мафия по понятным причинам не хотела появляться на таких мероприятиях, иного выхода, кроме как ответить на предложение согласием, троица не нашла.

Несколько дней назад никто и подумать не мог, что от того, доедет ли группа девушек подшофе до Эмпайр-стейт-билдинг, зависит, в какой стране, проснувшись, будут жить миллионы людей.

Глава 6. План убийства президента

Часть 1

Сегодня Нью-Йорк был в разы тише. Это выражалось в том, что город не походил на себя в обычные дни. Магазины не работали, улицы пустели. Лишь дети выгуливали собак.

Люди шли к Эмпайр-стейт-билдинг, зданию, олицетворявшему собой новый мир. Его можно было разглядеть из любой точки Нью-Йорка. Здесь уже собралась толпа.

— Всё начнётся в девять. — Викторика сидела на заднем сиденье.

Бенджамину всё это жутко не нравилось.

— Скорее всего, сегодня случится перестрелка.

— Ваши опасения излишни. Мы постараемся этого избежать.

Железобетонный Эмпайр-стейт-билдинг. Настолько огромен, настолько велик, что и не оценить. Здесь есть пруд, парк, но притом всё очень просто. В тонах логики и строгости виделась новая эпоха. Над площадью развивался флаг США. Но мнимое спокойствие меж тем таяло на глазах. В воздухе ощущалась злоба. Бенджамин шёл туда как на смертную казнь, но, стоит отметить, шёл достойно.

— Кто-то попытается убить Голдсворта. Подумать только… А сколько людей!

— Да. Администрация, полиция, министерство торговли. Нужно поспешить.

Кадзуя поднял Викторику на руки, чтобы она увидела сцену. Толпа окружила их в кольцо, Кадзуя и не предполагал такого. Эти люди пришли посмотреть на «отца нации». И все они рассчитывали повлиять на будущее Америки.

Толпа заметно оживилась, и, казалось, крики разносились до самого неба. На площадь прибыл Голдсворт. Внешность у него ни много ни мало идеальная.

— Голдсворт, Голдсворт, Голдсворт!

— Ну, здравствуй, Нью-Йорк! — поднял он руку.

«Где же Ник?» — вот о чём только и думал Бенджамин.

Они, безусловно, находились там, где свершается история. От этих нескольких минут зависело будущее мира. Голдсворт начал толкать речь.

— Дамы и господа. Все наши предки пересекли океан. Кто с запада, кто с востока. Вы, быть может, слышали от своих родителей, бабушек и дедушек рассказы о прошлом. Как люди вели войны против разных народов. Но мы не враги чужих культур. Мы — единая нация, и на нас лежит бремя защиты ближних земель…

— Викторика, ты как? — крикнул Кадзуя.

— Для того, чтобы решить это дело и источник мудрости не нужен. Я вижу их глаза. Злобу и любовь. Жажду и насыщенность. Вот между чем балансировал Брейд. А душа Голдсворта засажена деревьями.

А затем выступление Голдсворта перешло в настоящих отчёт.

— За последние года мы наблюдаем подъём экономики. Крупнейшие транснациональные корпорации расположены на нашей территории. Мы движемся по пути, который заложили наши предки. Это демократия. Это власть народа. Наша страна развивается по особому историческому пути, отличному от других стран мира. И мы должны принести в жертву всё, что имеем. Не ради нас самих, ради наших детей и внуков.

— Ник!

Кадзуя увидел его в точке, где собрались репортёры со своими камерами. Прямо в двух метрах от Голдсворта. Это был идеальный план убийства.

— Викторика, вот он!

— Я вижу.

Здесь собрались не только работники, но и главные конторщики. Люди разные по возрастам, по социальному положению. Бенджамин сработал быстро. Достав из кобуры стандартный полуавтоматический пистолет, он всучил его Кадзуе.

— Да не может он убить человека!

— Стрелять умеешь?

Кадзуя посмотрел на Бенджамина стеклянными глазами. Это были глаза человека, прошедшего несколько лет войны. И пока Кадзуя прорывался сквозь толпу, Голдсворт не останавливался.

— Акции наших компаний продолжают расти, а на Уолл-стрит прогнозируют начало новой «Золотой лихорадки» .

В своей речи Голдсворт гордился достижениями страны, но были ли такие достижения на самом деле? В стране, которая изранена войнами и хаосом.

— Ник!

Но когда человек, стоящий спереди обернулся на голос Кадзуи, последнего ждало большое разочарование.

— Ребекка?

— Кудзё!?

— Откуда ты здесь?

— Главный редактор воспринял твои дела с мафией, как нежелание работать и послал нас с Ником за место тебя.

— Ником? Значит, он тоже здесь?

— Кудзё!

Это был Ник в своём плаще. Но Кадзуя смотрел, прежде всего, не на самого Ника, а на его руку. В рукаве плаща точно находился пистолет.

— Ник!

— Кудзё, не знаю, откуда ты здесь, но отойди, пожалуйста. Ты мешаешь снимку, а у нас на носу премия «редактор года».

— То есть ты гонишься за премией?

— А за чем же ещё? Погода как раз подходит для отличного снимка.

А позади громогласно продолжал выступать Голдсворт.

— Другими словами, неважно, какой вы расы и в каком городе вы проживаете… Вы являетесь гражданином Соединённых Штатов Америки…

— Кудзё, отойди. У меня приказ!

— Какой приказ?

Секунда. Камера упала не землю. Ник обратился к чехлу от штатива, доставая нечто чёрное и тяжёлое. Это был пулемёт. Видимо, Ник забрал его у Карлоса, когда оружие стало не нужно ему по понятным причинам.

— Убить его.

Толпа не понимала происходящего. И лишь когда Голдсворт, прервав выступление, побледнел, всё посмотрели в сторону журналистов.

— Ложись!

Прямо в Голдсворта сейчас целился журналист итальянской наружности. И когда Кадзуя понял, что на сдерживание Ника направилось всё полицейское оцепление, у него перед глазами пронеслась жизнь на новой земле. То, кем был Ник, и то, кем он предстал сейчас.

Неужели людское начало вовсе не доброе, а злое?

Но полиция сработала быстро. Ник не успел сделать и выстрела. Начался шум, который мог остановить только человек из органов власти.

— Детектив Бенджамин, полиция Нью-Йорка! Сохраняйте спокойствие. — к тому моменту Ника уже прижали к земле. — Только что на ваших глазах было проведено задержание человека, готовившего убийство кандидата в президенты. Мы предъявляем официальное обвинение Г.И. Брейду. Да! Мы предъявляем официальное обвинение Г.И. Брейду.

Часть 2

В зале ожидания Эмпайр-стейт-билдинг мистер Голдсворт удобно расположился на диване, скрестив ноги. Положение, в которые попал весь предвыборный штаб, было крайне неуместно. В центре комнаты стояла девушка в кружеве, точно сошедшая с картины позднего средневековья. Её изумрудно-зелёные глаза оставались неподвижны.

— Моё имя Викторика де Блуа. Частный детектив из Ист-Виллидж. — Голдсворт был на мгновение поражен низким, хриплым голосом, который вырвался из уст красивой девушки.

Ее серебристые волосы развивались и переливались зловещим блеском. Подол белой мантии при каждом движении вздымался и образовывал ком, глаза были открыты, а кукольное лицо выделялось пугающей пустотой.

Голдсворт сам был в шоке от того, что дрожал перед ней. Викторика была не более чем неизвестным иммигрантом из старого мира, мелкой и, вероятно, бедной дамой, которая оставалась еще достаточно молода.

Перед Голдсвортом предстала неведомая сила, совершенно отсутствующая в новом благотворном мире, которым он сейчас овладевал, и оттого Викторика казалась ужасно пугающей, тусклой, темнее ночи, продолжая оказывать жуткое очарование. И Голдсворт приложил все свои душевные и телесные силы, чтобы не склониться перед ней.

— Всё началось несколько недель назад, когда итальянская мафия начала терять людей в своих рядах. За время работы я нашла убийц всех трёх гангстеров и выяснила, что все они посещали некого доктора Брейда. Он отдавал приказы об убийстве при помощи гипноза. После убийства четвёртого человека, мы узнали о планах охоты на вас. По этой причине мы поспешили на место, где вы выступаете с речью, и попытались найти и остановить преступника.

— Другими словами, если бы не ваша помочь, то я бы уже лежал в морге полиции Нью-Йорка?

— Да, всё верно.

— Нужно будет вас отблагодарить, друзья.

— Не стоит. Я попрошу лишь об одном. — Тонкий белый дым поднялся к потолку. — Остаётся только определить мотив Брейда.

Голдсворт улыбнулся. Его переполняли доброта, жизнерадостность и позитивный настрой на будущее, благодаря которым он стал популярен в последние дни.

— Мы видели с Брейдом ещё одного человека, от которого тот получал распоряжения.

Вперёд вышел секретарь.

— Нам известно, что, после неудачного покушения, Брейд скрылся. Более того, на полу кабинета была кровь, а на столе — птичье перо, окрашенное в пурпурный цвет. Как будто это какое-то послание.

— Пурпурное? Мужчина, переодетый в женщину, внутри библиотеки нёс веер из пурпурных перьев.

— Табличка на той двери гласила: «Фалы Гувера».

— Ох, файлы Гувера… — задумался Голдсворт. — Есть предположение, что первый директор ФБР Джон Эдгар Гувер держал у себя материалы, называемые «файлами Гувера», секретное досье^*. Это компромат на самых могущественных олигархов и бизнесменов, которых Гувер пытался контролировать из-за кулис. Он уже давно не появляется на публике, но Гувер влиятельный человек, и его часто называют теневым кандидатом в президенты.

У Кадзуи появилась мысль.

— А что, если Гувер шантажировал Брейда?

— Вполне вероятно, потому что нынешнее ФБР напрямую связанно с нынешним президентом.

В дверь, кроме прочего, молотилась полиция. Их весьма не устраивало сложившееся положение дел, а конкретно…

— Что значит: «Сначала детектив»? Мы полиция!

Приказав своему секретарю сделать хоть что-нибудь, Голдсворт достал странного вида папку.

— Взгляните сюда, пожалуйста.

Викторика с Кадзуей на некоторое время остолбенели. На фотографии они увидели человека, которого встретили в подвалах библиотеки.

— Кто это?

— В том то и дело, что мы не знаем.

Викторика посмотрела на Кадзую, Кадзуя сделал тоже самое. Оба кивнули.

— Это он. Тот, кого мы видели в библиотеке. Классическое платье, веер из пурпурных перьев.

— Похоже, либо это сам Гувер в хорошем гриме, либо его доверенное лицо.

Снова наступило затишье.

— Скоро начнётся жестокая борьба.

— Этот новый континент не был сожжен огнем двух прошлых бурь, но теперь… новая вот-вот обрушится на землю. И мы тоже попадём в неё. И мы слишком хорошо знакомы с ситуациями, когда ничего не можем поделать. И снова попадём.

Викторика была подавлена. На улице дул сильный ветер, и платье её колыхалось. Она всё ещё слышала голос Брейда: «О, дорогая! Какое будущее ты выберешь? Этот пёс… Этот стон… Не ищи меня. Нам пора прощаться».

— Прощаться?

«Я существовал до некоторой поры. Теперь финал. О, да, госпожа Серая Волица, я умер. На это закончился мой путь мучений в качестве машины для убийств. Но я убил не только их. До того были дети. Не найдётся судьбы трагичнее вашей. Но вы идёте вперёд. И вы сделали для меня самую большую услугу, госпожа Серая Волица. Вы отправили меня в могилу».

Снова этот детских смех, раз за разом он наполнял уши Викторики. Слуховая галлюцинация исчезла, началась визуальная. Кадзуя заметил странное поведение Викторики и смотрел на неё с испугом.

Викторика видела перед собой старый замшелый подвал, по которому расхаживал человек в военной форме перед мальчиками и девочками лет десяти.

— Раз наш план провалился, придётся их… утилизировать. Печаль и ненависть новой эры, что поделать. Вам кажется, что тьмы в этом мире больше нет? Вам кажется. Но… Как я мог потерпеть неудачу? Придурок Брейд. Не смог справится с частным детективом! Каждую ночь она снится мне. Серебряные волосы, зелёные глаза. А вместе с ней какой-то восточный парень не даёт подобраться близко….

Сон закончился. Когда Викторика, наконец, вернулась к реальности, она окончательно поняла суть всего дела.

Эпилог

Возвращаясь на четвёртый этаж знакомого дома в Бруклине, надо сказать, что это утро выдалось холодным. Кадзуя сидел за столом со столь ровной осанкой, будто бы ему в спину упиралась деревянная палка. Напротив него отдыхала Викторика в фиолетовом платье свободного покроя и золотой шляпе.

В воздухе царила тишина.

— Все газеты, в том числе и моя, пишут, что дело раскрыто полицией во главе с Бенджамином.

— Ну, раз пишут… значит оно так и есть.

— Но, Викторика, ты же знаешь правду.

— Можешь прочитать?

— «Известный авторитет в области психологии Г.И. Брейд покинул родной город в Германии с целью устроить покушение на нынешнего кандидата в президенты США».

На обложке газеты была изображена фотография, где Бенджамина с двух сторон целовали нынешняя и прошлогодняя «Мисс Нью-Йорк». У Кадзуи выскочили глаза на лоб.

— Говорят, он — восходящая звезда в полиции. Прямо как твой брат.

— Хорошо, что Ника отпустили и ладно.

Посреди разговора к ним постучалась соседка-еврейка, одолжившая немного перца на суп. Очередной журнал полетел в камин. На очереди был небезызвестный «TIME», который поднимал все возможные темы. В их числе трудности жизни. От звёзд телевидения до верхушек правительства. Викторика вздохнула, откусив частичку торта.

— Ты не знаешь, что сейчас с твоим братом?

— Всё также работает в Совиле^*. Эх, снова скучно…

На улице разметал снег консьерж. Изо дня в день он разносил весть, что в этом доме жил величайший детектив Нью-Йорка под защитой какого-то человека с востока. Позднее Викторика начала принимать клиентов прямо на дому. К ней приходили рассказывать и о работе, и о семье, и о поистине загадочных вещах. В которых для неё, правда, загадки не было. Но это ведь уже совсем другая история, верно?

Послесловие автора

Добрый день. Моё имя Кадзуки, буду рада знакомству с вами.

Знаете, сколько упрёков я получила за то, что слово «готика» на самом деле пишется как «Gothic», а не «Gosick». Главным образом это был крутой нагоняй от редакторов. «Вы разве не учились в школе?», — спрашивали они. Действительно, в любой англоязычной книге вы не встретите слово «Gosick». За исключением моей книги.

Планировалась, что эта книга выйдет в день рождения главной героини. Она является возрождением серии. На выходе получилось так, что серию о «Новом свете» можно спокойно прочесть без знакомства с основной серией. И всё-таки к этой книге прилагается краткое содержание предыдущей серии.

Я хочу выразить вам огромнейшую благодарность, мой читатель. Знали бы вы, насколько тяжело было опубликовать первый том этой истории в далёком 2003 году. Я люблю вас, и вы — мой благодетель. Столько писем, столько пожеланий. Боюсь, я не смогу ответить на каждое письмо, но каждое я храню, и каждое отдаётся во мне теплом.

Также выражаю благодарность всему редакционному отделу KADOKAWA.

Кадзуки Сакураба.

Послесловие переводчика

Добрый день. Меня зовут Юрий Крестиничев. В этом году исполнится семь лет с того момента, когда я начал заниматься переводами с японского языка. И вот, могу торжественно объявить, что перевод «Gosick:Red» подошёл к концу. Чем же я занимался за это время? За это время я углубил свои знания в области японского и, надеюсь, порадовал вас.

Я люблю работы Кадзуки Сакурабы. Трудно сказать, какой роман является вершиной её творчества на данный момент. Роман «Мой мужчина», кажется, интересен тем, что фильм по его мотивам получил приз Московского международного кинофестиваля.

Знали ли вы, что почти все японские писатели стараются выдержать повествование от третьего лица в нейтральном стиле? Это точно не про госпожу Кадзуки. Тем она мне и нравится. А ещё мне понравилось, что я смог предугадать некоторые детали произведения. Что книга называется «Gosick:Red» из-за красного платья Викторики, что Брейд окажется главным антагонистом, что ребёнка у Рури украдёт мафия. Мне нравится, что мы с писательницей сошлись в мыслях. Это хорошо повлияло на перевод.

Увидев одно слово «Брейд», я открыл работы Фрейда и правильно сделал. Добросовестно прочитав их, хотя больше интересуюсь Юнгом, я смог отразить это на бумаге.

А теперь?

Ох, работы много.

1. Врата;Штейна. Эпиграфическая трилогия(нулевая глава первого тома которой уже доступна к прочтению)

2. G-senjou no Maou(в составе команды Tour-Team. Я там сейчас единственный переводчик-японист)

3. Robotics;Notes Elite(в составе команды TransLab)

4. BlazBlue: Central Fiction

5. И... Gosick. Том 3. Поздравляю всех, кто ждал.

К слову, в процессе работы обнаружилось, что у Цубаки Яёй и Макисэ Курису одна сэйю, а также у Платинум Тринити и Викторики де Блуа.

Что же, это лишний повод встретиться вновь. Увидимся,

Юрий Крестиничев

notes

Примечания

1

Итальянский квартал/Маленькая Италия — район Нью-Йорка, преимущественно населённый итальянцами. Как и далее описанный Китайский квартал входит в состав Манхэттена (здесь и далее прим. переводчика)

2

Парижская грязь — тёмный зелёно-коричневый цвет.

3

«Time» — реально существующий известный американский журнал. Начал публиковаться в 1923 году.

4

Действия книги происходят в альтернативной истории, где Вторая Мировая война началась в 1924 году и закончилась в 1929 соответственно.

5

В обычной речи Викторика всегда относиться к Кадзуе уничижительно, используя рад конструкций(например, постановка местоимения «kimi» на последнее место), на русский язык переводимых как: «Эй, ты!» или «Слышишь, ты!». Такое отношение к собеседнику никогда не поощряется в приличном обществе и куда более применительно к слугам, нежели к полноправным участникам диалога.

6

Аналогично русской пословице: «Добавить ложку дёгтя в бочку мёда» в японском языке существует пословица: «Добавить масла в воду», которую Викторика и произносит на 28 странице оригинала.

7

«Синие воротнички» — рабочие, чья жизнь сопряжена с физическим трудом.

8

Гринвич-Виллидж — часть Манхэттена.

9

Бронкс — боро Нью-Йорка, на юге граничит с Манхэттеном.

10

Этот цилиндр вместе с тростью изображён под суперобложкой книги.

11

Имя дочери Рури «Рокусё» прописывается через иероглифы «緑青» и буквально означает «сине-зелёный», «бирюзовый» цвет. В химии через сочетание «緑青» обозначаются группы медных оксидов. Имя может быть как мужским, так и женским.

12

Хаори — японская разновидность верхней одежды. В сравнение со знакомыми видами кофт, больше всего напоминает мужской кардиган, только без пуговиц.

13

Хакама — японский традиционный гофрированный элемент нижней одежды, сочетающий в себе брюки или юбку в зависимости от типа, обтянутую пояском. Современное использование по большей части сведено к церемониям и духовным практикам. Жрицы мико как раз носят красное хакама.

14

Описываемый ритуалправда существует уже больше ста лет и получил особое распространение у некоторых народов.

15

Здесь подтверждается версия о том, что имя «Викторика» — это производная форма имени «Виктория».

16

«Центральное бюро» — разведывательное подразделение США, главным образом принимавшее участие в военных действиях на юго-западном тихоокеанском фронте во время Второй мировой войны

17

Отпускная цена — цена, по которой производитель отпускает свой товар на продажу.

18

Это отсылка на первый том «Gosick».

19

В оригинале звучит именно мат.

20

Нью-Йоркская публичная библиотека — одна из крупнейших библиотек мира. Основана в 1895 году.

21

Гарлем — район на севере Манхеттена.

22

Секретные материалы Гувера, как и сам Джон Эдгар Гувер, являются реальной частью мировой истории, то есть существовали на самом деле.

23

Совиль — франкоязычное государство. Для передачи терминов, относящихся к нему, используется французско-русская практическая транскрипция.