По аннотации сложилось впечатление, что это очередная писанина про аристократа, написанная рукой дегенерата.
cit anno: "...офигевшая в край родня [...] не будь я барон Буровин!".
Барон. "Офигевшая" родня. Не охамевшая, не обнаглевшая, не осмелевшая, не распустившаяся... Они же там, поди, имения, фабрики и миллионы делят, а не полторашку "Жигулёвского" на кухне "хрущёвки". Но хочется, хочется глянуть внутрь, вдруг всё не так плохо.
Итак: главный
подробнее ...
герой до попадания в мир аристократов - пятидесятилетний бывший военный РФ. Чёрт побери, ещё один звоночек, сейчас будет какая-то ебанина... А как автор его показывает? Ага, тот видит, как незнакомую ему девушку незнакомый парень хлещет по щекам и, ничего не спрашивая, нокаутирует того до госпитализации. Дальше его "прикрывает" от ответственности друг-мент, бьёт, "чтобы получить хоть какое-то удовольствие", а на прощание говорит о том, что тот тридцать пять лет назад так и не трахнул одноклассницу. Kurwa pierdolona. С героем всё ясно, на очереди мир аристократов.
Персонажа убивают, и на этом мог бы быть хэппи-энд, но нет, он переносится в раненое молодое тело в магической Российской империи. Которое исцеляет практикантка "Первой магической медицинской академии". Сукаблять. Не императорской, не Петербургской, не имени прошлого императора. "Первой". Почему? Да потому что выросший в постсовке автор не представляет мир без Первого МГМУ им.Сеченова, он это созданное большевиками учреждение и в магической Российской империи организует. Дегенерат? Дегенерат. Единица.
Автор просто восхитительная гнида. Даже слушая перлы Валерии Ильиничны Новодворской я такой мерзости и представить не мог. И дело, естественно, не в том, как автор определяет Путина, это личное мнение автора, на которое он, безусловно, имеет право. Дело в том, какие миазмы автор выдаёт о своей родине, то есть стране, где он родился, вырос, получил образование и благополучно прожил всё своё сытое, но, как вдруг выясняется, абсолютно
Обычно я стараюсь никогда не «копировать» одних впечатлений сразу о нескольких томах (ибо мелкие отличия все же не могут «не иметь место»), однако в отношении части четвертой (и пятой) я намерен поступить именно так))
По сути — что четвертая, что пятая часть, это некий «финал пьесы», в котором слелись как многочисленные дворцовые интриги (тайны, заговоры, перевороты и пр), так и вся «геополитика» в целом...
Сразу скажу — я
подробнее ...
довольно-таки не сразу «врубился» в весь этот хитроупный расклад (из-за которого автор видимо проделал просто титаническую работу) и в описания жизни всех эти «коронованных тушек» Лео ...(польды, Людовики и пр) начали складываться в немного понятную картину только (где-то) к тому №2. И как ни странно — но «в одолении данного цикла» мне очень помог тов.Стариков (с его: «Геополитика, как это делается) где и был вполне подробно расписан весь «реальный расклад» времен ...надцатого века))
В противном же случае, не являясь большим поклонником «средневековых тем» (и довольно посредственно участь в школе)) весьма трудно понять кто (из указанных персоналий) занимает какое место, и что это (блин) за государство вобсЧще?))
В остальном же — единственная возможная претензия (субъективная оценка) состоит в том, что автор настолько ушел в тему «голой А.И», что постепенно поставил окончательный крест на изначальной «фишке» (а именно тов.Софьи).
Нет — она конечно в меру присутствует здесь (отдает приказы, молится, мстит и пр.), но уже играет (по сути) «актера второстепенного плана» (озвучивающего «общую партию сезона»)). Так что (да простит меня автор), после первоначальных восторгов — пришла эра «глухих непоняток» (в стиле концовки «Игры престолов»)) И ты в очередной раз «получаешь» совсем не то что ты хотел))
Впрочем нельзя не заметить и тот (многократно повторяемый мной) факт, что «весь рассказ об этом персонаже» все же НЕ свелся к очередному описанию «гламурно-понтовой» императрицы (сотворенной в «наивно-розовой вере», в подростковом стиле с большим непробиваемым апломбом)) А ведь это именно то — чего я изначально опасался (открывая часть первую))
Данная книга была «крайней» (из данного цикла), которую я купил на бумаге... И хотя (как и в прошлые разы) несмотря на наличие «цифрового варианта» я специально заказывал их (и ждал доставки не один день), все же некое «послевкусие» (по итогу чтения) оставило некоторый... осадок))
С одной стороны — о покупке данной части я все же не пожалел (ибо фактически) - это как раз была последняя часть, где «помимо всей пьесы А.И» раскрыта тема именно
подробнее ...
этого персонажа (Софьи), а не многочисленного сонма второстепенных персонажей («царь, царевич, король, королевич»)).
Конкретно в этой части тов.Софья «взбрыкивает» и … берет недрогнувшей рукой все бразды управления государством на себя!!! Я же (ожидая чего-нибудь эдакого) ожидал некой драмы в отношении всех остальных (более старших) членов династии — но автор все сделала гораздо изящней (и царевич в итоге «остался жив» и добрался таки до трона))
Но — помимо этой (пожалуй) «самой вкусной части» становления героини (государыни!)), в книге опять (чрезмерно много) всякой «другой политики» (брани — в смысле сечи, а не в смысле бранных слов)) и прочих сражений (и решений) в рамках своеобразной средневековой «Большой игры»))
P.S Самое забавное — что если я изначально боялся «слишком углубленного экскурса во всякие няшности» и некоего слишком восторженно-пафосного стиля (присущего многим авторам «женскАго полу»), то по итогу прочтения части третьей «стал понемногу страдать» от некой сухости (построения) очередной «чисто альтернативной истории» (что как раз, характерная черта авторов-мужчин)) Вот такой вот «казус-белли»))
Джон Краули
«Пропащие, брошенные»
John Crowley
«Lost and Abandoned» (1997)
I. Пропащие
Логика совершенна и безукоризненна: есть начало, середина и конец. В начале была любовь, потом — свадьба, затем появилось двое детей, а я еще даже не закончил аспирантуру и не нашел пристойную работу. Зато имелась коляска, самая настоящая, сине-черная, с большими резиновыми колесами, хромировкой и откидным верхом, который мы поднимали и опускали серебряным рычажком. Где-то она теперь.
Следующая часть истории, соответственно, развод. Дети — при ней, при мне — работа (особой логики тут нет, но истории придает правдоподобие: значит, именно так бывало в те времена). Я преподавал. Учил подростков — студентов колледжа — американской поэзии и уже начинал задумываться, а зачем, собственно. Думал я над этим часто; вообще, я мало что делал, а всё больше рассуждал, почему занимаюсь тем, чем занимаюсь, и есть в этом хоть какая польза, и почему студентам мой предмет должен быть интересен, и стоит ли напрягаться, добиваясь их внимания.
Подобные рассуждения отнюдь не увеличили мои шансы быть зачисленным в штат. Поговаривали, что я не командный игрок; чистая правда. Я был атомом. Никаких причин для работы, кроме законов физики.
Тогда-то она и явилась. С детьми — и сыном, и дочкой. Планов у нее было множество. Она сказала, что перебирается на Гавайи. Переслала туда свой мотоцикл, а вся орава уже ждет ее на месте. Детям понравится, сказала она. Вода, рыбалка, мотоциклы.
И когда я смогу их увидеть?
Как только выберешься к нам.
Деньги?
Кто-то сказал ей, что кто-то открывает на Мауи «летучку», и она там сможет устроиться.
Странно, как быстро двое людей, которые были, можно сказать, одним целым чуть ли не с детства, как быстро они разнятся, стоит им разойтись. Я едва ли спал в ту ночь, лежа рядом с ней (как в добрые старые), и к утру принял решение. Я хотел детей. Не заберет она их. Она сказала: какого черта, еще как заберу. Я сказал, что потащу ее в суд и мне мигом передадут опеку: я работаю, преподаю в колледже, у меня костюм с галстуком, а она кто? Байкер. Или будет выглядеть байкером перед судом — это несложно устроить. Может, не так просто всё обернулось бы; но я заставил ее в это поверить. Она ревела; она вела бесконечные разговоры; она все время тискала их в объятьях; она оставила их со мной.
И когда в сентябре я вернулся в класс, у меня вдруг появилась причина учить подростков американской поэзии — и учить хорошо. Любовь требует денег; и любовь зарабатывает деньги — по крайней мере, пытается. Для чего мне работать? Я не мог найти причину в себе, но легко нашел ее в детях. Я шел в колледж и целый день говорил об Эмили Дикинсон и Уолте Уитмене, чтобы на столе была овсянка, а в гараже — велосипеды. И самое странное (а может, и не странное, откуда мне знать, ведь больше такое не повторялось), кажется, я стал лучшим учителем.
К сожалению, я отдался обыденной жизни (которая, подозреваю, и заставляла всех моих коллег работать и играть в команде) немного слишком поздно. Я так и не получил постоянную должность, хотя и нуждался в ней, и к ней стремился. В академических кругах это равносильно отставке, и я оказался перед пропастью, о которой слышал, читал (и рассказы о ней меня волновали), но вовсе не предполагал, что сам окажусь на краю, хотя нетрудно было сообразить, что бесчисленные толпы каждый день в нее заглядывают.
Подумывал ли я о том, чтобы отослать их на Гавайи? Нет, никогда. Есть такие двери, через которые назад не пройдешь.
* * *
Новая сцена — лесная чаща.
Я использовал все связи, чтобы получить работу, которую, казалось бы, никто не выберет по доброй воле, — и перешел на новую ступень: теперь лесоруб и водонос жаждет не отдыха, а новых дров и новых ведер, чтобы ни детям, ни ему самому не пришлось просить милостыню.
Внутригородская образовательная программа для не столь малолетних преступников пребывала на тощем финансировании и в трехэтажном здании (конфискованном за неуплату налогов) в центре города. Там читался начальный курс английского и прочее, что требуется для получения эквивалента диплома об окончании средней школы; проводились семинары по этике и самовыражению. За посещение занятий ученикам сокращали испытательный срок. Лучшие предложения имеются?
Я учил английскому почти что ровесников моих прежних студентов, которые прежде казались вполне заурядными, но теперь виделись мне юными богами, коих омывают волны свободы и возможностей. Целыми днями мы пытались одолеть ту разновидность английского, на которой пишутся газеты, книги и официальные документы, — мои ученики говорили на совсем ином наречии, хотя многие слова и совпадали. Мы рисовали схемы предложений — искусство, которым в наши дни не владеет ни один учитель английского на всем континенте, не считая меня. По вечерам мы встречались снова. Пытались писать рассказы.
Конечно, ребятам было что поведать. Вот только свои истории они скорее вываливали на
Последние комментарии
1 час 2 минут назад
9 часов 54 минут назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад
1 день 3 часов назад