Серый пепел и снег (СИ) [Райри] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== 1. ==========

На специально отведённом для парковки месте рядом с небоскрёбом стоял чёрный тонированный джип, в котором трое мужчин активно вели беседу. Если пройти мимо и прислушаться, то можно услышать отрывки фраз.

— Иван Иванович, пожалуйста, запомните три правила: ни с кем не разговаривайте, если только этот человек сам к Вам не подойдёт. Все отчеты читайте строго по бумажке, никакой самодеятельности. Сразу как войдёте в зал, садитесь ближе к двери, чтобы быть подальше от скандальных стран, таких как Америка, Англия и Франция. Япония всегда садится ближе к окну, ориентируйтесь на него. Он парень спокойный, приставать с вопросами не станет.

Распинаясь, полноватый мужчина махал руками и постоянно тыкал пальцем в листок бумаги с печатными буквами, в которой ещё дополнительно внёс карандашом кое-какие вправки.

— От него кроме «привет» больше и слова не вытянешь, — поддержал товарища второй мужчина, сидевший всё это время за рулём, а эти двое расположились на заднем сидении.

— Я всё запомнил ещё с первых двадцати раз, не беспокойтесь, — отмахнулся от них Брагинский.

— И всё же… Возьмите наушник, вставьте его в ухо и в случае непредвиденных обстоятельств просто молчите. Мы всегда будем на связи и поможем, если что.

— А это обязательно? — Иван испуганно покосился на странную сероватую штуковину, окрещённую наушником.

— Обязательно, — строго сказал мужчина, помогая Брагинскому вставить его в ухо.

Задрав рукав и взглянув на наручные часы, мужчина вздохнул. До начала саммита осталось каких-то двадцать минут, Ивану пора идти, но волнение никак не хотело покидать его. Тут к гадалке не ходи, обязательно что-то пойдёт не так.

Подарив на прощание улыбку, Россия вышел из машины и направился в сторону громоздкого здания. Пересекая парковку, он едва не попал под колёса выскочившего из-за угла автомобиля. Водитель чудом остановил своего мустанга в паре сантиметрах от едва ли не пострадавшего Вани.

— Россия! — из машины выскочил Германия, по его внешнему виду можно было с уверенностью сказать, что кто-то сегодня едва не проспал саммит. — Ты чего по дороге ходишь?! Так и умереть недолго.

— Ох, — кряхтя, точно столетний старик, Иван растерянно посмотрел на машину, потом на водителя и, растерянно почесав затылок, ляпнул невпопад, будто напрочь забыл немецкий язык. — Извините, мне нужно идти.

Россия, конечно, всегда был странным, но сейчас он одной фразой побил все свои рекорды по неадекватному поведению. Обычный человек как минимум бы обматерил его и, пригрозив судом, пошёл дальше своей дорогой, а он мало того, что извинился, так ещё и был спокоен, как тюлень на суше.

У Людвига язык чесался выкрикнуть «В чём подвох?!», когда он смотрел вслед уходящему русскому. Может, всё это было подстроено специально, чтобы очернить его перед другими странами? Да нет, Россия на такие подлости не способен. Наверное.

Тряхнув головой, не видя смысла засорять этим голову, Германия вернулся к машине, решив завершить начатое и поставить своего мустанга на парковочное место. А с Россией можно и после разобраться, не до него сейчас.

Войдя в зал заседаний, Россия растерянно окинул взглядом присутствующих стран. Их было немного, человек десять, но в висках стучало так, будто Иван случайно зашёл в китайский квартал.

Осторожно подойдя к столу, стараясь не привлекать излишнего внимания, Брагинский быстро сел за него, случайно потревожив сидящего рядом.

— Ой, прошу прощения, — машинально бросил Россия, уже после вспоминая о первом правиле ни с кем не контактировать.

— Н-ничего страшного, я сам виноват, — так же машинально выдал Кику, всерьёз задумавшись над тем, чтобы пересесть на более удачное место.

Кивнув, Иван открыл подаренный блокнот и под настороженный взгляд Хонды решил перечитать список правил. Всё шло хорошо. Он сидел, как и было велено, ближе к выходу рядом с Японией. Первое задание выполнено, он сумел со всем справиться без всяких там подсказок.

Волнение никак не покидало Хонду, а когда Брагинский стал рассматривать его, точно новый музейный экспонат, так и вовсе покрылся мурашками. Нужно было порисовать или почитать что-нибудь успокаивающее, в общем, отвлечься, создать вид занятости.

Вытащив откуда-то из-под стола первую попавшуюся литературу, Япония мгновенно уткнулся в неё, затылком ощущая на себе посторонние взгляды.

Для Ивана ничто не предвещало беды, пока на горизонте не замаячил второй азиат. Насторожившись, Россия посмотрел на соседа, безмятежно листающего японский комикс, то есть мангу, затем на того азиата, шумно обсуждающего с другими странами принцип работы двигателя внутреннего сгорания.

— Вас что-то беспокоит? — дрожащим голосом поинтересовался Кику, в который раз поймав на себе взгляд Ивана.

— Можно и так сказать… — Россия снова посмотрел на азиата, окрещённую вторым номером, и плавно перевёл взгляд обратно на Кику. — А кто это?

Одарив его удивлённым взглядом, Хонда посмотрел туда же, куда и Россия, не сразу догадавшись, что речь идёт о Корее. Снова уткнувшись в комикс и перелистнув страницу, стараясь быть убедительным в своей имитации чтения, Япония тихо ответил:

— Им Ён Су. Вам следовало бы запомнить его имя, — осуждающе пробормотал он, но так, чтобы Россия не услышал.

Однако со слухом у Брагинского было всё в полном порядке, он прекрасно расслышал реплику Хонды.

— Да, наверное… Я просто тебя проверял, — Брагинский рассмеялся, надеясь обратить всё в шутку, не осознавая, насколько глупо сейчас выглядит.

— Вы хорошо себя чувствуете?

Чувствовал-то Россия себя хорошо, вот только практически ничего не помнил из прошлой жизни. Всё это произошло, как в кривой комедии… Проснувшись рано утром с чудовищной головной болью, Иван не сразу осознал, что он ничего не помнит, не знает этого места, да и вообще все кажется каким-то… Чужим.

В тот момент в голове крутилось всего два слова: «Иван Брагинский», очень похожие на имя и фамилию, наверное, так оно и есть. Значит, он Иван Брагинский… И что дальше?

Бесцельно слоняясь по дому, пытаясь понять, кто он и что здесь делает, Россия случайно наткнулся на старый альбом с чёрно-белыми фотографиями. Пролистав не один десяток страниц, он понял, что у него есть две сестры, три друга и какой-то белобрысый слуга. Изучение прошлой жизни продолжалось на протяжении нескольких часов, пока Ивана не прервал звонок в дверь, за которой стоял его личный водитель.

А дальше мелодрама приобрела новый поворот событий: работа, неприятный разговор с Боссом и круглосуточная слежка.

— Россия-сан? — встревоженно проговорил Хонда, привлекая внимание улетевшего к облакам собеседника.

Повернув голову, не понимая, чего от него хотят, Иван улыбнулся, решив дождаться, когда Япония повторит вопрос.

— Вы не ответили.

— Внимание! Начинаем собрание, — огласил Германия, извещая всех присутствующих. — Господа, рассаживайтесь по местам, и мы начнём.

— Эй, Германия, не воруй мои фразы! — возмутился Америка, привыкший к всеобщему вниманию.

***

Саммит подошёл к концу. Поднявшись из-за стола, страны дружным хороводом строго по одному выходили за дверь и только трое из них, взволнованные столь необычным поведением России, остались сидеть на своих местах, за исключением Италии, которого попросили собрать все раскиданные бумаги. Нужно уважать чужой труд, в нашем случае речь идёт об уборщицах.

— Германия-сан, Вам тоже показалось, что Россия-сан ведёт себя как-то странно? — тихо спросил Япония, прокручивая в голове разговор с Брагинским и медленно приходя в себя.

— Да, с ним действительно что-то не то, — согласился с его подозрениями Людвиг.

— А? Вы о чём? — удивился Италия, не понимая, чего это они взъерепенились без повода.

— Что-что? Россия снова ведёт себя странно? Герой разберётся с этим!

Альфред любил вмешиваться в чужие разговоры, это было практически его хобби, тем более речь шла о его излюбленной теме — Россия. Уж что ни говори, а обсуждать кого-то за его спиной Америка любил до дрожи в коленях. Впрочем, вся Европа обожала распускать слухи и сплетни про эту страну.

— Нехорошо обсуждать кого-то за его спиной, — Италия сделал замечание всем сразу, но тут же замолчал, понимая, что они в чём-то правы.

Россия всегда был тихим, незаметным и пугающим, но сегодня в нём явно что-то изменилось. Никакой злой ауры, угроз, споров с Америкой, даже когда тот обозвал его социалистической скотиной, на Брагинского это было совсем не похоже.

— Помолчи, Италия, — шикнул на него Джонс.

— Прошу вас, не ссорьтесь, — избегая склок, попросил Кику.

— П-ха-ха! Япония, ты такой смешной! — Америка рассмеялся над одному ему понятной шуткой.

— Германия-сан, — позвал он Людвига, — Вы в порядке?

— Да, я просто думал… Нужно спросить Гилберта, возможно, он знает, что случилось с Россией.

========== 2. ==========

Утро для любого человека — тяжёлая пора, а для мучающегося бессонницей Гилберта это и вовсе было адским явлением. Особенно когда просыпаешься не сам, а от мелодичной трели мобильника.

«Ё-маё, чё вчера было-то? Где я вообще?» — пронеслось в белобрысой голове.

Память медленно начала возвращаться к Гилберту, подбрасывая отрывки воспоминаний и о ночном походе в клуб, и о вчерашнем разговоре с секретарём России, в процессе которого он пообещал заехать к Брагинскому, чтобы обсудить с ним кое-какие суперважные вопросы.

Окинув взглядом комнату, Гилберт обрадовался, поняв, что проснулся не в каком-нибудь подвале, а у себя дома, правда, в голове стоит шум. Так, стоп! Это не в голове шумит, а мобильный звонит. Достав его из-под подушки и увидев имя звонящего абонента, Гилберт дважды подумал, прежде чем сбросить вызов. Но это не помогло, телефон продолжал дребезжать.

Прошипев сквозь зубы нечленораздельные ругательства, Гилберт взял трубку, сонно прорычав в неё:

— Запад, блин, что за привычка звонить людям в выходной день с утра пораньше?!

В трубке раздалась возня, на заднем фоне были слышны посторонние голоса двоих, а может, и пятерых человек. Гилберт занервничал, всё же не стоило начинать разговор с грубости. Не так уж часто он ему и звонит, да и вообще, Людвиг, он же только с виду гора мышц со стальными нервами, а на самом деле ранимый, чувствительный и обидчивый, как ребёнок.

Раздражённо цыкнув, Германия вздохнул и спокойно проговорил:

— Сегодня среда и у тебя сейчас должно быть примерно пять часов вечера.

— Ась? Вечер… — прикрыв зевок ладонью, Гилберт взглянул на часы. Без десяти минут пять. Людвиг был прав. — Ну и пофиг! Дай поспать!

— Ты ещё не проснулся?! А как же утренняя пробежка, водные процедуры, завтрак?!

Повисло молчание. Никто из них не имел даже самого малейшего желания спорить или ругаться из-за подобной мелочи. Они ведь уже не маленькие мальчики, а взрослые состоявшиеся люди, которые живут своей жизнью, не вмешиваясь в дела друг друга. Но иногда случаются, скажем так, осечки.

Выдержав необходимую паузу, Гилберт спокойно и в тоже время раздражённо выдал:

— Вешаю трубку, и клал я на твои морали.

— Да как же до тебя не дойдёт!.. — Германия резко замолк на середине фразы и в совсем несвойственной ему манере перевёл тему. — Ладно. Не за этим звоню… Ты давно Россию видел?

Пока Германия вёл затруднительную беседу с братцем-лентяем, который на сегодняшний день является анклавом Российской Федерации, группа поддержки, не желая сидеть тихо и молча где-нибудь в уголочке, постоянно мельтешила перед глазами, задавая однообразные вопросы:

— Ну что там? — нетерпеливо спросил Америка.

С самого начала разговора Альфред старался держать ухо на уровне телефона Людвига, но расслышать, о чём он разговаривал с Гилбертом, было весьма затруднительно, так как братья постоянно перебивали друг друга.

— Германия, ну не молчи! — взвыл Италия. Ему не меньше остальных хотелось узнать, что же такое приключилось с Россией.

Прислонив палец к губам, прося у присутствующих стран тишины, Людвиг продолжил вытягивать из Гилберта необходимую информацию.

— Да. Ты серьёзно?.. Значит, не виделся с ним?.. Хорошо, понял.

Повесив трубку, Германия развернулся к нетерпеливой публике. Страны с замиранием сердца навострили уши, приготовившись слушать Людвига. Из всех стран только Альфред сидел как на иголках, боясь, что его опасения могут подтвердится. Если Россию украл НЛО, заменив его своим подсобным солдатом, излюбленным блюдом которого являются человеческие органы и в особенности мозги, то придётся готовиться к войне.

Война — штука затратная, а у Америки и без того долгов выше крыши накопилось, так ещё и с инопланетянами воевать придётся. К тому же один из них является его другом… И что прикажете с этим делать?

— Гилберт ничего про это не знает. Они последний раз в Новый год виделись, где и поругались, — призадумавшись, быстро производя в уме подсчёты, Людвиг добавил. — Получается, они уже больше трех месяцев не разговаривают друг с другом.

Америка облегчённо выдохнул, вытерев пот со лба тыльной стороной ладони. Пускай его версия с засланным казачком-марсианином не подтвердилась, но списывать её со счетов пока не стоит.

Италия как всегда о чём-то задумался, наверное, об ужине. Они битый час сидят без еды и глотка воды в душном помещении и на протяжении долгого времени обсуждают странность в поведении России. В данный момент желание Феличиано отвлечься от расследования и заглянуть в буфет было настолько естественным, что даже Германия не отказался бы от внепланового перекуса.

До сих пор сидевший ниже травы и тише воды Япония после слов Германии соскочил с места и заголосил, как мартовский кот:

— Хотите сказать, что они больше не любят друг друга? Значит, они никогда не познают вкуса жизни! Ведь истинное наслаждение таится на дне океана…

— Кику, — перебил его Германия, — тебе пора завязывать с яоем.

— Он прав, — поддержал его Америка. — Переходи на хентай, только без тентаклей.

«Вот ведь, а! Спалился всё-таки…», — пронеслось в голове Хонды.

Смутившись, Япония вернулся на место, тихо пробормотав:

— Прошу прощения. Сегодня я сам не свой.

Не заостряя внимания на Японии, уже давно поехавшем со своими фетишами и эротическими фантазиями, страны быстро вернулись к основной теме данного собрания. Нет, это не аномальная жара, снег в Сахаре или нескончаемые пожары в Австралии. Кому интересно обсуждать такие скучные темы? Сейчас всё внимание направлено на Россию.

— Так они просто поссорились? Наверное, Иван сильно страдает из-за этого, вот и ходит, как с креста снятый, — поделился своей догадкой Италия. В его голосе читалось сочувствие с проскальзывающей ноткой жалости.

— П-ха-ха! Что за чушь? — отмахнулся Америка, решив на примере Италии поделиться своей теорией. — Россию похитил НЛО и сейчас ставит над ним опыты. Инопланетяне нацелились на наш мир и хотят размножить мировое зло, чтобы было удобней захватить всю планету! Чего вы на меня так смотрите? Про киднеппинг* никогда ничего не слышали?

— А разве инопланетяне существуют? — Феличиано похоже заинтересовала космическая тема.

— Конечно! — соскочив со стула, Америка подошёл к Феличиано, чтобы ни одно слово не пролетело мимо его ушей. — У меня есть друг Тони, он рассказывал, что…

— Альфред, прекрати морочить ему голову! — встрял в разговор Германия, который не то что в марсиан, даже в привидений не верил. — Никаких НЛО не существует, это просто выдумка.

С Японией сегодня творилось что-то странное. Вскочив с насиженного места, он вновь завёл свою шарманку:

— А что, если Россия стал киллером или порноактером, который заманивает глупеньких школьниц в свой фургон, где насилует их овощами, сорванными с местных грядок.

Наклонив голову вбок, Италия с немым вопросом в глазах уставился на Японию, как и все остальные здесь, не понимая, к чему это было сказано. Германия переглянулся с Америкой, задаваясь одним-единственным вопросом: «Какая муха укусила Кику?» А может, и не муха вовсе, а Россия? Сегодня они оба вели себя подозрительно странно.

— Япония, лучше найди себе девушку и завязывай с порнухой, — вынес вердикт Америка, на мгновение позабыв своих инопланетян.

— П-простите, — забормотал Хонда, положив ладонь на лоб, пытаясь сымитировать недомогание. — Что-то я себя неважно чувствую. Должно быть, магнитная буря или давление подскочило. Извините, вынужден вас покинуть.

Дальнейшее совещание проходило уже без Японии в нечётном количестве трёх стран.

— Значит, Гилберт не в курсе последних новостей? — поинтересовался Америка, повернув голову в сторону Германии.

— А сам-то как думаешь? Они почти четыре месяца не виделись. Гилберт собирался зайти к нему на этой неделе и уже там, на месте всё выяснит.

— Ну что же, будем ждать до понедельника! — радостно воскликнул Италия, подняв правую руку.

Комментарий к 2.

* Киднеппинг — похищение человека — противоправные умышленные действия, направленные на тайный или открытый, либо с помощью обмана, захват человека, изъятие его из естественной микросоциальной среды, перемещение с его места жительства с последующим удержанием против его воли в другом месте.

========== 3. ==========

К дому бывших союзных сил подъехала навороченная иномарка, из которой вышел высокий статный мужчина в чёрных очках с выкрашенными в мятный цвет волосами*. Одет он был на удивление просто: чёрные джинсы и белая футболка, которая прекрасно сочеталась с мятным цветом. Сомнений, к кому и зачем он приехал, не возникало.

Прошлой ночью Германия ему телефон оборвал, названивая и заваливая вопросами, Гилберту даже пришлось записать половину из них, чтобы не забыть. Но самым интересным было то, что вчера бессонница мучала сразу двоих. Помимо Людвига Гилберту также поступил звонок от премьер-министра с просьбой приехать. Байльшмидт ещё мог проигнорировать просьбу брата, но только не своего непосредственного начальника. Поэтому пришлось собраться, и ни свет ни заря отправиться в путь-дорогу.

Сняв очки, Гилберт огляделся и задрал голову к небу.

«Погодка сегодня что надо. Эх, сейчас бы рвануть куда-нибудь в лес на шашлыки с пивасиком».

По привычке убрав волосы назад, Гилберт стал размышлять над своими дальнейшими действиями. Старая обида ещё имела место быть, но тыкать в неё носом при каждом удобном случае Гилберт не собирался. По крайней мере, в этот раз.

Первым делом он решил нанести визит Ивану, но что ему соврать при встрече, он так и не придумал. Может, сказать правду, мол, мой братец совсем кукушкой тронулся, весь день названивал и просил навестить тебя, неся при этом полнейший бред про странное поведение. А когда оно, блин, у Брагинского-то было нормальным?! Это же, мать твою, Брагинский! От него за километр веет безумием.

Достав из кармана ключи, Гилберт стал пытаться открыть дверь. Но что-то не получалось засунуть одного из этих мерзавцев в замочную скважину.

— Замки сменил, сука. Видно, сильно обиделся.

Убрав ключи обратно в карман, Байльшмидт задумался. Выломать прочную железную дверь он не сможет, а вот окно… Нет, с криминалом он давно завязал, да и с Ванькой не хочется лишний раз ругаться. Значит, остаётся только одно.

— Брагинский! Открывай, Великий явился по твою душу.

Все его попытки попасть в дом, включая последнюю, оказались тщетными. Похоже, России не было дома. Сейчас середина дня, если он не дома, значит на работе или вышел в магазин. Идей, что делать дальше, у Гилберта больше не было.

Припаркованный под окном новенький Мерседес-Бенц так и манил уехать подальше от этого дома, коварно поблёскивая фарами. Но стоило только задуматься о том, что ему устроит Людвиг, если он вернётся с пустыми руками, пятая точка начинала сжиматься от страха.

Пока Ивана нет дома, можно уладить свои дела с премьер-министром, а потом снова вернуться сюда.

Надев солнцезащитные очки, незаменимое спасение в солнечный день от ультрафиолета, Гилберт подошёл к машине. Похоже, ему всё-таки придётся уехать и повторить свой визит часа через два. Ну, а что ещё ему остаётся делать в подобной ситуации? Иван не открывает, за дверью тишина, исходя из которой, следует сделать очевидный вывод: дома никого нет.

Уже садясь в машину, Гилберт услышал в свой (а может, и не в свой. Он сам ничего не понял) адрес истеричный выкрик:

— Уходи, чудовище! Иначе я на тебя кадушку со святой водой вылью. Я не шучу!

По голосу не скажешь, что Россия был пьян. Значит, он просто так решил пошутить над ним, обозвав чудовищем.

Конечно, Байльшмидт слышал множество различной брани в свой адрес, но так его ещё никто не оскорблял. Во всяком случае, в двадцать первом веке.

— От чудовища слышу! — поставив машину на сигнализацию, он вновь подошёл к двери. — Если тебе не понравился мятный, мог бы так и сказать!

В очередной раз осознав, что дверь ему открывать не собираются, Гилберт воспользовался верным и проверенным методом, то есть взял ключ под ковриком, который по старой русской традиции лежал перед каждой квартирой. Даже странно, что он вспомнил об этом только после того, как услышал голос Ивана.

Открыв дверь, Гилберт без каких-либо последующих трудностей вошёл в дом и быстро нашёл Ивана, который, точно маленький ребёнок, забрался на кресло с ногами и баловался с выключателем, дивясь его способностью превращать день в ночь.

— И что всё это значит? Сам выдернул меня аж с анклава, а теперь не открываешь. Не прифигел ли ты?

Смотря на этого большого ребёнка, Байльшмидт стал подозревать, что Россия сговорился с Германией и решил его разыграть. Правда, суть этого прикола ему пока ещё не до конца понятна.

— А? — отвлекшись от своей игрушки, Россия посмотрел на него, как на диковинку. — Ты человек? А с волосами что?

Съёжившись под пристальным взглядом, Иван никак не мог понять, что с ним не так. Лицо этого парня было таким знакомым, что, кажется, с языка вот-вот сорвётся его имя, и тогда Ваня сможет вспомнить всё, что между ними было и не было.

— Ты принадлежишь мне, а это значит, должен меня слушаться, — уверенно заявил Иван, после чего у него заболела голова. Эта машинально вырвавшаяся фраза дала ему возможность вернуть малую часть воспоминаний, связанных с этим человеком.

— Нихрена! — возразил Гилберт, любуясь собой в зеркале. — И чем тебе не угодил мятный? Нормальный цвет, — переведя взгляд на Ивана, он добавил. — Ладно, в следующий раз выкрашусь в красный.

Подойдя к Ивану, Гилберт вспомнил слова брата и тут же поймал себя на мысли, что сегодня Россия и правда какой-то не такой. Он ведёт себя непривычно странно. Начнём с того, что он трезвый и разговаривает, как пятилетняя девочка. А может, Гилберт просто накручивает себе? Это же Брагинский, поживёшь с ним, и не такое увидишь.

— Какой-то ты… А, пофиг! Давай говори, что хотел, и я сваливаю. Терпеть не могу эту страну, — проворчал он, наблюдая за тем, как Россия играется с выключателем.

В голову Гилберта начало закрадываться подозрение о психическом расстройстве. Но пока что рано делать какие-либо выводы, нужно понаблюдать за ним. А может, сразу сдать в психушку? А это вариант, но оставим его для Австрии, у которого от шуточек Гилберта кукушка скоро даст дёру.

За этими разговорами Гилберт и не подозревал, что все его попытки докричаться до Брагинского были потрачены в пустую. Иван сумел разобрать от силы полтора слова, сказанные Гилбертом на русском с немецким акцентом. Так что, выслушивая его выкрики, Россия не мог ничего ответить.

Встав с кресла и подойдя к гостю, Иван взял его за плечи и чуть наклонил в свою сторону, принюхиваясь к волосам, а после провёл по ним языком.

— Фу! — с криком Россия отшатнулся от него. — Выглядит вкусно, а на деле гадость!

— Ты какого творишь?! — не выдержав, рявкнул он, пока Иван продолжал отплёвываться. — Ну всё, Россия-мать, походу, ты совсем того, — покрутив пальцем у виска, буркнул Гилберт. В его языке перестал ощущаться акцент. Похоже, не зря он столько лет жил в СССР.

Вернувшись в кресло, Иван взял в руки печеньку и принялся её грызть, не есть, а именно грызть. Как хомячок.

— Встал тут и стоит, отвлекает меня от важного дела, — бурчал Иван, не отрываясь от трапезы.

Байльшмидт был просто в шоке от происходящего.

— Это ты меня вчера от важного дела отвлёк. Я только хотел затащить того паренька в койку, а ты как всегда всё обломал. Так что давай колись, что случилось? Иначе позову Колю с Олегом, и пускай уже они с тобой разбираются.

Гилберт смутно припоминал телефонный звонок, на который он, пребывая в пьяном угаре, ответил и больше минуты потратил на разговор. Проснувшись утром и заглянув в телефонную книжку, он понял по номеру, что звонил Россия, и, судя по холодной пустой кровати, этот пьяница спугнул своим звонком его добычу на грядущую ночь.

— И это мне говорит тот, которого пару десятков лет назад порвали, как Тузик грелку, разделив территории между Советским Союзом и Польшей.

Печенька выпала из рук, Иван сам не понял, что он только что сказал, у него просто вырвалось. Растерянно смотря то на стол, то на упавшее и раскрошенное печенье, Россия прикрыл рот ладонью. Голова снова заболела, а перед глазами встала сцена, кажется, это был суд, на котором решалась судьба двух человек, представляющих собой единую страну.

— Если ты позвал меня сюда для этого, то катись куда подальше! — ядовито выплюнул он и направился к выходу.

Гилберт терпеть не мог, когда Иван упоминал тот роковой для Третьего Рейха суд, до сих пор чувствуя боль в сердце, глядя на руины Кёнигсберга. Пересекая порог, Гилберт понял лишь одну вещь: этой ночью он вновь не сможет спать спокойно. Кошмары не позволят.

Смотря через открытое окно на уходящего гостя и прокручивая в голове новую чреду воспоминаний, Иван не заметил, как совсем случайно уронил цветочный горшок, который весьма удачно приземлился прямо на чью-то навороченную тачку.

— Ой! — донеслось в качестве извинения из открытого окна, которое тут же закрылось и задёрнулось шторами. — Я ничего не делал, оно само упало, — успокаивал себя Иван, пятой точкой чуя, что сейчас его будут ругать.

Отключив сигнализацию, Гилберт точно в замедленной съёмке проследил за тем, как кусок пластика, наполненный землёй, летел со второго этажа и приземлился прямо на его новенький Мерседес-Бенц, оставляя на блестящей чёрной поверхности вмятину и несколько царапин. Внутри всё вскипело, и Гилберт понял, что перед уходом просто обязан набить эту наглую славянскую рожу.

Комментарий к 3.

* Авторский хедканон, в котором Гилберт любит красить волосы.

Глава получилась несколько затянутой, мутной и местами скомканной.

Если некоторые моменты остались совсем уж непонятными или лично вам что-то непонятно, то пишите не стесняйтесь.

========== 4. ==========

— Брагинский! — разнеслось на весь двор, и Байльшмидт пулей влетел обратно в дом. — Ты хоть представляешь, сколько она стоит?! — прорычал он, смотря на перепуганного Ивана испепеляющим взглядом.

— Прости, — прошептал он дрожащим голосом.

В его сиреневых глазах отражался страх, печаль и сожаление, он не нарочно испортил новую дорогую «игрушку» Гилберта, это произошло совершенно случайно. Конечно, будь Иван в своём уме и здравой памяти, то сейчас бы не церемонился, а тюкнул Байльшмидта по голове и выставил бы за дверь. Или в кровать бы потащил, кто знает.

— Не смотри на меня так, — Россия отвернулся, приготовившись в полном масштабе ощутить на себе всю мощь великого и могучего немецко-русского языка.

Не имея и самого малейшего понятия, что могло произойти с его начальником и бывшим любовником, Гилберт подошёл к Ивану, опустив ладони ему на плечи. Ваня дрожал и очень сильно. Для Гилберта было настолько непривычно видеть Россию в таком состоянии, что он, вспоминая маленького Людвига, приобнял его, но не как возлюбленного, это было скорее дружеское объятие.

— Знаешь, Брагинский, с тобой сегодня явно что-то не то творится. То ты немецкий забыл, то цвета моих волос испугался… Какой-то ты… — Байльшмидт задумался, подбирая правильные слова. — Будто из далёкой Руси явился. Нет, телом ты, конечно, современный Россия, но вот интеллект как в тысяча трёхсотом году.

Иван вздрогнул. Значит, Гилберт угадал, у Ваньки сейчас и правда в голове не все дома. Но это пока что просто предположение. Но всё-таки беспокойство русского слишком сильно бросалось в глаза, и не заметить, что что-то с ним не так, при всём желании невозможно.

Убрав руки, Гилберт развернул Ивана к себе лицом и, глядя в эти всё ещё испуганные глаза, осторожно спросил, боясь получить по голове краном:

— Ты нигде головой не ударялся?

— Я… не знаю. Голова будто ватой набита, — растерянно забегав глазами, Иван продолжил бормотать: — Я хорошо помню одного дуралея. Он постоянно мне жить мешал, и звали его… Крестовый орден, кажется.

Иван резко замолчал, будто прокручивая у себя в голове все хорошие и плохие моменты, связанные с Тевтонским орденом, которого он ранее окрестил крестовым. Гилберт не перебивал, давая полное право собраться с мыслями и изложить всё, что он помнит.

— Знаешь, ты немного похож на него, — заявил Россия с грустной улыбкой.

Если бы пустой желудок не дал о себе знать, то Россия с радостью продолжил бы эту беседу. Вернувшись к кофейному столику и увидев пустую вазочку, Ваня загрустил. Печеньки закончились, а он кушать хочет.

— Закончились, — опечаленно констатировал он.

Пользуясь моментом, Гилберт позволил себе высказаться:

— Твою дивизию! Ты реально из прошлого! Круто, а я уже беспокоиться начал, что ты головушкой тронулся, — вытерев невидимый пот со лба, Гилберт облегчённо выдохнул, продолжив болтовню. — Короче, я и есть тот самый орден. Крутой вырос, да? — Гилберт тараторил без конца, распространяя вокруг себя лучи величия.

— Раньше ты был симпатичнее.

— Как будто ты у нас мировой красавчик, — оскорбился Байльшмидт, но не обиделся, это же Ваня. Его любимый непосредственный начальник и обалденный любовник, таких, как он, ещё поискать нужно. И то днём с огнём не сыщешь.

Ваня продолжал грустить, вспоминая тот неповторимый вкус шоколадного печенья.

— Ладно, фиг с ней, с машиной, подлатаю, — Гилберт махнул рукой, давай понять, что закрыли и забыли эту тему. — Ты лучше давай вспоминай всю свою историю.

— Историю?

Обыскав несколько шкафов и взяв несколько книг с идентичным названием «История России», Гилберт передал их Ивану. Убедившись, что тот не отложил их на потом, Байльшмидт пошёл на кухню искать что-нибудь поесть. Не себе, конечно, а нашему голодному хомячку.

Прочитав название одной из книг, Иван приготовился было её изучить, но тут раздался настойчивый стук в дверь. И кто это может быть? Они ведь не ждали гостей. Ваня точно не ждал.

Правительство, убедившись, что Брагинский может самостоятельно бороться с амнезией, решило не докучать ему своей опекой и уехало, оставив его здесь. Конечно, предварительно премьер-министр связался с Гилбертом и попросил того приехать. Если уж Россия сам не справится с этой «заразой», то Гилберт ему обязательно поможет.

========== 5. ==========

Выйдя на улицу, Япония огляделся, держа в руках серебристую миску, наполненную рыбными обрезками. В это время к его дому точно по расписанию приходила чумазая бездомная кошечка. Раньше он не обращал на неё внимания и просто проходил мимо, но когда узнал, что эта несчастная потеряла хозяина, то стал её подкармливать. Кормление сразу двоих кошек для Кику не было накладным, так как большую часть их рациона составляли кухонные отходы и объедки. Бездомные кошки — существа непривередливые и как правило едят всё, что им дают.

Поставив миску, Япония чуть отошёл, давая показавшейся из-за угла мордочке понять, что это угощение оставлено ей.

Молодая рыженькая кошечка несмело подошла к еде и, схватив рыбью голову, принялась жадно есть, боясь, что в любой момент могут понабежать другие голодные рты и тогда ей ничего не достанется.

— Кушай, не торопись, — оглядевшись по сторонам, убеждаясь, что никто не смотрит и не будет смеяться, Кику шёпотом добавил. — Я знаю, что на самом деле ты лоля, которая замаскировалась под кошку. Не бойся, я никому не скажу. Можешь вернуться в свой настоящий облик?

Кошечка ничего не ответила, даже голову не повернула. Ей сейчас было совсем не до этого, опасение остаться голодной всё ещё действовало.

Видимо, учуяв манящий рыбный запах, к миске подошёл чёрно-белый бобтейл.

— Тама, уйди! — повысил голос Япония, прогоняя прожорливого кота от чужой миски. — Я тебя только что покормил, разве можно столько есть?

Кот жалобно мяукнул, давая намёк, что он не наелся. Япония покачал головой, этого обжору он три раза в день кормит, а кошечку — только раз, и при этом Таме ещё хватает наглости высказывать свои претензии, мол, видите ли, не наелся он.

Взяв его на руки, Япония занёс кота в дом. Тама был послушным котом, поэтому не стал вырываться и проситься на улицу, а просто затаил на хозяина обиду.

Услышав ругань ещё с прихожей, Кику быстро вспомнил о своих гостях. Всего три человека, а шума как от стада бегемотов.

— И он мне ещё доказывал, что персики к нам из Китая приходят, — жаловался Италия, разговаривая с Германией.

— Учитывая умственные способности твоего брата, я как-то не удивлён, — вскинул бровь Людвиг, всё это время слушая его вполуха.

«У него не только с мозгами туго, но и руки из жопы растут», — так же хотел было добавить Людвиг, но воздержался.

— Герой прибыл на помощь! — подскочил к ним Америка, держа уши востро. — У кого это руки не из того места выросли?

Кажется, Германия машинально озвучил свои мысли. Неудобно получилось.

Наблюдая за этим зоопарком, Япония покачал головой. Он, конечно, ничего не имел против гостей, но о таких визитах следует предупреждать заранее. У него сегодня весь день по часам расписан, а тут такое отклонение от графика! Ну вот и что ему теперь делать?

Отпустив кота, Япония решил напоить дорогих гостей чаем и отправился было на кухню, но Америка не дал этого сделать.

— Эй, Кику! — Альфред встал прямо перед ним. — Чё у тебя по аниме?

— Чёрный пояс, блядь, — шикнул Япония, после чего вежливо поклонился и удалился на кухню.

Америка так и остался стоять в недоумении, гадая, послышалось ему или нет. Он то хотел поинтересоваться, какие у него есть интересные аниме, а в итоге… Похоже, Кику сегодня не в настроении.

Всё же решив, что ему просто послышалось, Америка осмелился вновь подойти к Японии. В конце концов, харизматичный Кику просто не мог сказать такой грубости, тут явно что-то не то твориться! Может, его обидел кто?

— Да, я покупаю вашу мультитёрку Леомакс.

Заваривая чай, не обращая внимания на крутящегося возле ног кота, Япония увлеченно разговаривал с… самим собой? На кухне больше никого не было, и никакого телефонного аппарат у уха он не держал. Видать, совсем уже с катушек слетел. А Альфред ещё Англию считал сумасшедшим.

— Завязывай с пьянкой, ты уже сам с собой разговариваешь, — тихо, чтобы не напугать, проговорил Альфред. Но его не услышали.

Шлёпнув себя по лбу, Америка вернулся к другим странам, не заметив, что Кику таки повернул голову.

— Америка?.. — поправив миниатюрное устройство, вставленное в ухо, Япония так же воодушевленно продолжил: — Прошу прощения, я тут немного отвлёкся! Так что там с тёркой? Когда доставите?

Германия всё так же спорил о чём-то с Италией, перейдя от персиков к сыру. Альфреду не хотелось им мешать, но в тоже время безумно хотелось узнать, как там обстоят дела у Гилберта, выяснил ли он что случилось с Россией. Вдруг ему помощь нужна, а они все здесь!

Взяв на себя полную ответственность за свои действия, наш Герой отправился в дом бывших социалистических республик. Без пробок в нашей истории не обошлось, поэтому спустя приличное количество времени Америка прибыл на место назначения.

Облегчённо выдохнув, он постучал в дверь. В течение пяти минут никакой реакции не последовало. Неужели не слышат? Значит нужно постучать громче!

Снова ноль реакции. Может, дома никого нет? Или нужно постучать ещё громче? Озадачившись данным вопросом, Альфред схватился за голову, не зная, что делать: долбить дальше или уйди.

Заметив промелькнувшую в окне тень, явно принадлежащую человеку, Америка остановился на втором варианте.

— Россия! Я знаю, что ты дома! — раздался громогласный голос Америки.

Если отмотать ленту событий на месяц назад, то можно узнать много всего интересного, например, что в этот день у России с Америкой была назначена встреча в неформальной обстановке. Но с учётом последних событий обе стороны про это благополучно забыли.

Отойдя от окна, Гилберт прикусил нижнюю губу. Всё так хорошо начиналось, и надо было этому Америке пришандорохоться именно сегодня и именно сейчас. Мог бы подождать хотя бы до завтра. У них с Ваней только-только стали налаживаться отношения.

«Этот крендель точно не уйдёт, пока ему не откроют. А если игнорировать, то может и дверь выломать, уж лучше сразу открыть и спровадить», — размышлял Гилберт, уже приготовившись прятать Россию от загребущих рук этого капиталиста.

— Сиди тихо, не высовывайся, — приказал Гилберт и пошёл открывать дверь шумному американцу.

Альфред, конечно, был рад, что ему наконец-то открыли, но радость быстро прошла, стоило только увидеть вместо Ивана унылую физиономию Гилберта.

— А где?!..

— Кончай орать, заебал уже, ей богу! — буркнул Гилберт, потирая висок. — Дома он, только немного не в настроении. Так что давай, приходи в другой раз, — быстро проговорил он и попытался захлопнуть дверь прямо перед носом Альфреда.

— Подожди! — сунув ногу в дверную щель, не позволив ему этого сделать, Америка без приглашения вошёл в дом. — Что ты тут делаешь? И что у тебя с волосами? — Альфред усмехнулся, прикрыв рот ладонью. — С лешим, что ли, подрался? И похоже, леший победил.

— Да чем вам не угодил мятный?! — недоумевал Гилберт, готовый отстаивать один из своих любимых цветов. — Вы просто не в состоянии понять всю прелесть этого цвета.

Из-за угла робко выглянул Россия и тут же спрятался обратно. Ваня сидел тихо, как и было велено, но унять любопытство, вызванное истеричным воплем Гилберта, он не смог, поэтому и решил проверить, что там стряслось, и, естественно, попался на глаза Америке.

— О, Айвон, вот и ты, — оттолкнув немца с дороги, Америка подошёл к России. — А этот колбасник сказал, что ты не в настроении. Наверное, снова своего пива пережрал.

Гилберт еле сдержал порыв гнева, чтобы не сорваться и не накостылять этому мальчишке как следует. Если бы не Россия со своей новоиспечённой болячкой, то он бы так и сделал, надо же кому-то браться за воспитание Америки.

— Он правда не в настроении и вообще сегодня работать не может, так что вали и не раздражай меня, — прошипел Гилберт, продолжая сдерживать злость.

— П-привет, — испуганно пискнул Иван, чем вызвал у Альфреда очень много подозрений.

Ну где это видано, чтобы Россия, на минуточку, всемирное зло, зашуганно прятался по углам? Это он кого так сильно испугался: его или Гилберта? Может, в доме есть кто-то ещё, третье лицо так сказать?

— Айвон, ты вроде не пьян, но ведёшь себя очень странно, — Америка прислонил ладонь к бледному лицу России. — Беларуси же нет на горизонте, и по дороге к тебе я его не видел.

Иван не знал, что делать дальше, а лишний раз открывать рот было очень уж рискованно. Повернув голову, Брагинский устремил взгляд, полный надежды, на Гилберта, ища у того спасения или хоть какой-то помощи.

Байльшмидт не хотел прибегать к грубости, которая может закончиться дракой, но по-другому, похоже, гамбургерожора отсюда не выгонишь.

Раздражённо цыкнув, Гилберт опустил ладонь на плечо Америки и как можно спокойней проговорил:

— Слушай, Ал, вали отсюда по-хорошему, папка Пруссия не в настроении, а ты знаешь, чем это может закончиться.

Избегая пустой болтовни с нудными разъяснениями, Гилберт быстро развернул Америку к выходу и вытолкал его за дверь, пока тот не начал сопротивляться.

— Привет Англии, — напоследок сказал он и закрыл дверь на все возможные замки.

Не успел Гилберт отойти от двери, как Россия бросился ему на шею. Грех не обнять своего спасителя, к тому же для Вани онсейчас был рыцарем в сияющих доспехах.

***

В доме Японии страны не сразу заметили пропажу Америки, а если быть до конца честными, они до сих пор её не заметили. Все как один занимались своими делами, терпеливо дожидаясь звонка от Гилберта.

— Что-то я проголодался. Людвиг, может, поедим? — предложил Италия, отложив в сторонку недочитанную мангу.

— Я не против, — улыбнувшись ему в ответ, Людвиг перевёл взгляд на Японию. — Кику, что скажешь? Не хочешь присоединиться?

Сидя в противоположном углу комнаты с котом на коленях, Хонда продолжал по-тихому вести беседу с каким-то магазином на диване:

— А ещё я бы хотел заказать тапочки в форме селёдки.

— Я так понимаю, на тебя не готовить? — Людвиг вздохнул. И что только творится с этим парнем? Неужели долгая жизнь взаперти так сказалась?

— Что значит нет в наличии? — возмутился Япония. — Тогда пришлите с осьминогом и прозрачное полотенце из натурального хлопка.

Не став его отвлекать, Италия с Германией молча вышли из комнаты. Всё же надо будет заняться поисками девушки для Японии, не то окончательно с катушек съедет.

========== 6. ==========

Радости Вани не было предела, ведь на одного незваного гостя в доме стало меньше. Если бы Россия не потерял память, то обязательно отпраздновал это дело. Избавиться от Америки меньше чем за десять минут — это нечто! Такого даже Брагинскому не удавалось. Эх, жаль, что в дальнейшем, в процессе восстановления памяти столь величественный момент быстро угаснет и, скорее всего, забудется.

Отпустив Гилберта, Иван продолжал смотреть на него, как на героя, не решаясь нарушить воцарившуюся тишину. Но когда она стала давящей, Ваня не выдержал и заговорил:

— Ты такой смелый, вытолкал такого здоровяка за дверь.

Гилберт усмехнулся, похвала начальника, несомненно, была приятной, но осознание того, что у Ивана сейчас не всё в порядке с головой, быстро вернуло Гилберта с небес на землю. Однако, стараясь не упасть в этих сиреневых пылающих от восхищения глазах, Гилберт поправил запылившуюся на голове корону и, задрав нос, проговорил:

— Я не просто смелый, я Великий. Тебе следует запомнить это раз и навсегда.

Избегая спора, Россия молча улыбнулся в ответ, не мешая нашему павлину хвастаться. Родись Иван красно-девицей, то давно бы уже висел у него на шее и покрывал лицо поцелуями, а так в рамках приличия нужно соблюдать хоть какое-то стеснение.

Переведя взгляд на окно, Ваня задумался. Заявившийся наравне с Гилбертом незнакомец показался ему смутно знакомым, но вспомнить, где они могли видеться, у Ивана не получалось.

Всего один раз посетив саммит, Россия хорошо запомнил только сидящего справа азиата, лица же остальных участников оставались скрыты в тумане. Если хорошенько подумать, то на саммите присутствовало около четырёх блондинов, но Гилберта среди их числа точно не было.

Интересно, Гилберт страна или город? Если да, то какой? И почему он так близко знаком с Россией? Если верить словам президента, то у Брагинского не было друзей. Ох, как же много вопросов и ни одного ответа.

Не став доламывать больную голову, Россия наконец-то осмелился расспросить обо всём Байльшмидта.

— Гил, а кто это был? И откуда он знает меня?

Иван засыпал Гилберта вопросами, пока те не закончились, после чего настала очередь Гилберта давать на них ответы.

— Этого козла зовут Альфред, он же Америка, США и всемирно известный выпендрёжник. Скользкий тип, которого я когда-то научил воевать на свою голову. Лучше не связывайся с ним, пока не вернёшь память, а то он быстро приберёт к рукам все твои семнадцать с половиной миллионов квадратных километров, — строго проговорил Байльшмидт, в очередной раз серьёзно задумавшись насчёт Ваниной безопасности.

Гилберт не шутил, и Иван понимал это, но до конца довериться незнакомцу, без спроса ворвавшемуся в дом, он не мог. Президент ведь ясно сказал, что никому нельзя верить на слово, особенно другим странам. Ваня бы рад прямо сейчас набрать знакомый номер и всё разузнать у главы государства, который на сегодняшний день являлся единственным доверенным лицом. Однако Владимир Владимирович просил не беспокоить его по пустякам. Можно ли назвать произошедшее пару минут назад пустяком или нет, Россия не знал, поэтому решил повременить с этим.

Пока Иван делал заплывы в океан мыслей, Гилберт тем временем ушёл на кухню и взялся за готовку, вытащив из холодильника пачку пельменей. Ну, а что? Быстро, вкусно, сытно. К тому же в холодильнике больше ничего нет кроме мяса, но с ним придётся провозиться как минимум час, а Гилберт, как мы помним, не хотел здесь задерживаться. Он и сейчас не хочет, но и оставить Ваню одного после случившегося совесть не позволяет.

— Включим водичку и сбросим пельмешки, — тихо напевал Гилберт, готовя запоздалый обед.

Потеряв гостя из поля зрения, Россия, доверившись инстинктам, побежал на кухню. Доносившийся странный солоноватый запах заставил Ваню снова почувствовать голод. Всеми забытый, он с самого утра кроме случайно найденного печенья больше ничего и не ел, и, кажется, ему начинает нравиться этот белобрысый парень.

— Гил, — тихо позвал Брагинский, заставив Байльшмидта обернуться. — Я тут всё думаю над тем, что ты сказал.

Ваня явно нервничал, не зная, с какой стороны стоит лучше подойти к данному вопросу. Это было заметно по бегающему взгляду Вани, он не прекращая перебирал пальцами воздух и бормотал нечто невнятное.

Добавив в кастрюлю лавровый лист, Гилберт закрыл её крышкой и приготовился слушать. Вот только под пристальным взглядом Россия только сильнее растерялся и замялся, уже начав забывать о том, что хотел спросить.

— Говори, не бойся, — поторопил его Гилберт. — Великий сегодня добрый.

Не сказать, что фраза Гилберта прибавила Ване решимости, но небольшой мотивации всё же придала. Поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, он на полном серьёзе спросил:

— Помнишь, ты сказал, что Америка хочет заполучить часть моих земель? — получив в ответ неуверенный кивок, Россия продолжил: — А что насчёт тебя? Разве тебе не хочется откусить хотя бы маленький кусочек от моего огромного пирога?

Пускай Россия и потерял память, но думать не разучился, если он такой деликатес для стервятников, значит, его должны хотеть все без исключения. И Гилберт в том числе. Даже не так! Он должен стоять в первом ряду в очереди на территорию, раз уж сумел подобраться к России ближе других стран.

Теперь настала очередь Гилберта впасть в ступор. Он никак не ожидал, что речь пойдёт о нём. Конечно, с точки зрения логики со стороны Брагинского было умно задать подобный вопрос, а вот ждать на него честно ответа — довольно глупо. Обмануть может каждый, даже самый близкий тебе человек.

Молчание со стороны Байльшмидта начало затягиваться, он и сам понимал это, но мысли дружно разбежались по углам, как тараканы от света, и никак не хотели собираться в кучу. Начав издавать мычащие звуки, Гилберт тут же был перебит Ваней:

— Ты ведь не спроста так добр ко мне? — вопрос явно был с подвохом. Вот только сейчас Ваня не способен на подлости. — Должна же быть причина твоей доброты.

Если бы не дрожь в голосе и руках, то Гилберт увидел бы в этом перепуганном мальчишке того самого Россию, способного одним лишь убийственным взглядом превратить его в беспомощную куклу. Это маленькое различие всё портило. Обернись эта история немного иначе, Гилберт уже давно бы отнёс Ваню в кровать и… накормил пельмешками.

Вспомнив о еде, Гилберт тут же развернулся к плите и, схватив крышку голыми руками, зашипел от боли. Подойдя к раковине, он принялся промывать ожог под струёй холодной воды, натирая его мылом. Народное средство, говорят, хорошо помогает при ожогах.

Боль, точно лёгкий ветерок, освежила Гилберту память, тонко намекнув на то, что пора бы уже дать ответ, иначе Иван, чего доброго, позвонит куда надо, и тогда Гилберт снова получит запрет на выезд из страны.

— Знаешь, я бы с превеликим удовольствием забрал себе всё, но это слишком геморно. Когда-нибудь я верну себя, а пока уж лучше ты, чем Америка, — Гилберт понимал, что своим ответом только сильнее запутает Россию, но говорить не перестал. — Короче, я это ты, ты это я, мы единое целое, сечёшь? Я могу и сейчас забрать себе всё, что мне полагается, но ты же помнишь, бывших рыцарей не бывает, не хочу, чтобы победа досталась мне при таких условиях.

Гилберт говорил правду и в тоже время лукавил. Да, воспользовавшись ситуацией, он мог попытаться забрать свой обожаемый Кёнигсберг, но, как он сказал ранее, бывших рыцарей не бывает. Поступив столь подло, он прекрасно понимал, что Ваня его не простит и будет ненавидеть как минимум семь веков. Для страны это практически как семь лет для обычного человека, а вот для влюбленной страны — это целая вечность. Проще говоря, Гилберт стоял на перекрёстке, не зная какую дорогу выбрать. Он одинаково сильно хотел вернуть свои земли и остаться с Ваней пускай не любовниками, но хотя бы друзьями.

Если бы Россия не подал голос, то предварительно утонувший в бездне раздумья Гилберт отморозил бы себе руку. Но к счастью, всё обошлось, кисть спасена и пельмешки уже почти готовы.

— Рыцарь? — на лице Ивана отразилось всемирное удивление. — И это с такими-то манерами? Разве рыцарь не должен быть честен? А ты только что соврал тому парню.

— Это была ложь во благо, и нормальные у меня манеры, получше некоторых, — фыркнул Гилберт, явно имея в виду самого Ивана и не понимая претензий с его стороны. Он ведь ради него старался, а в итоге за что боролся, на то и напоролся.

Перехватив взятую Гилбертом из холодильника сосиску, Иван быстро сунул её в рот и проглотил меньше, чем за двадцать секунд. До этого момента Ваня даже подумать не мог, что в этой дьявольской машине может лежать что-то настолько вкусное.

— Подожди, если ты мой рыцарь, разве тебе не следует обращаться ко мне «да, мой лорд» или хоть чуточку уважительней?

— Я не твой, так что ты мне точно не лорд. Мы с тобой столько воевали и ровно столько же спасали друг другу задницу, что давно отбросили все формальности, — недовольно проворчал Байльшмидт, не понимая, зачем Ваня съел испорченную сосиску, которую он хотел отдать коту. Видать, Ванюшка проголодался намного сильнее, чем он думал.

— Выходит, — задумчиво произнес Иван, прислонив палец к подбородку, — ты мне кто-то вроде младшего брата? Раз уж ты младше, то приготовь чего-нибудь. Иначе история с Ледовым побоищем повторится, — с улыбкой заявил он, с нетерпением дожидаясь обеда.

Гилберт потер виски, уже начав уставать от этого утомительного разговора. Конечно, ему в некотором роде нравилось просвещать Ваньку, но в тоже время ему было больно вспоминать всё то, что давно следовало бы забыть.

— Вообще-то я старше, и моих младших братьев мне более чем хватает, — Гилберт нахмурился, видать, невольно пришлось вспомнить не самый приятный момент совместной семейной жизни. — И не угрожай мне тут, гость из прошлого.

— И сколько же у тебя братьев? — неверяще уточнил Брагинский, смутно припоминая только блондинистого Германию. И когда он только вторым братом успел обзавестись? Выдумывает пади.

— Двое: Германия и Австрия, — коротко пояснил Байльшмидт, не отрываясь от дела.

Судя по улыбке, Иван был рад узнать даже такую мелочь о парне, хозяйничающем на его кухне.

Подумав и решив, что пельменей может не хватить (их, в конце концов, двое, а пачка одна) Гилберт достал завалявшуюся упаковку сосисок. Распределив их по сковороде и дав прожариться, Гилберт сразу же залил их яйцом, решив сделать яичницу.

— И как ты только современной техники не испугался? — пробормотал Байльшмидт, заметив, каким голодным взглядом Брагинский таращится на холодильник.

— Все эти штуки выглядят очень необычно, но не пугающе. А вон тот зверь на меня постоянно рычит, — Россия указал на холодильник. Издаваемые им жужжащие звуки с трудом можно было спутать со звериным рычанием.

В этот момент Ванька выглядел насколько мило, жалуясь на раритетный холодильник, что губы Гилберта сами собой расползлись в улыбке.

— Это холодильник, — пояснил он, внимательно следя за реакцией Ивана, — и он настолько старый, что Советский Союз помнит.

Услышав целых два новых слова, Россия удивлённо заморгал, а сердце как-то странно заныло, точно рана, на которую попали соленые брызги. Прислонив ладони к груди, Ваня снова ушёл в раздумья.

В голову лезли странные едва связные между собой мысли. Красное зарево, красное знамя, алая кровь… много крови, и люди хором кричат одно единственное слово «победа». Да что же за чертовщина здесь творится?!

Пельмени сварены, сосиски пожарены. Гилберт принялся накрывать на стол, краем глаза поглядывая на Россию, который, судя по выражению лица, снова хотел о чём-то спросить. Похоже, Гилберту всё же придётся задержаться здесь. Нельзя оставлять Брагинского одного в таком состоянии.

— Знаешь, это прозвучит странно, но… У тебя ведь никогда никого не было, верно? — дождавшись, когда Байльшмидт обратит на него внимание, Ваня продолжил. — Значит, ты девственник, а я в какой-то книге читал, что девственная кровь может помочь при амнезии.

Смысл сказанных слов дошёл до Гилберт с запозданием, должно быть, усталость сказывалась. Не веря собственным ушам, Гилберт резко покраснел то ли от смущения, то ли от злости. Он, конечно, подозревал, что Иван позабыл всю их Санта-Барбару вместе с романами, но что, блин, за чушь с девственной кровью?! Ещё бы Деда Мороза сюда приплёл.

Кажется, Гилберт стал задыхаться от возмущения, но это не помешало ему ответить:

— Сколько мне по-твоему лет? Я уже давно не девственник, так что ищи другого, вампирёныш.

Поставив на стол тарелки с едой, Гилберт сел за стол, дожидаясь этого надоеду.

— Но ты же всегда был окружён мужчинами, — на этом моменте Ваня серьёзно задумался. — Выходит, твой первый опыт был… О боже! Больно было? — сев за стол, Иван устремил на него всё своё внимание, дожидаясь ответа.

— А вот это тебя касаться не должно. Но да, было больновато, особенно, если учитывать то, что это происходило, мягко говоря, без моего желания, — сказал Гилберт, поморщив нос от неприятных воспоминаний.

После стольких лет жизни тяжело запомнить имена всех тех мужчин, с которыми ты спал, а вот ощущения… Их при всём желании забыть невозможно. Даже если мозг даст сбой, то тело хорошо запомнит все болевые ощущения и передаст эту информацию в мозг, отзываясь чувством тревоги и страха.

Сидя за столом, Ваня с недоверием смотрел на еду, приготовленную Гилбертом. Всё же опасения имели место быть, но аппетитный запах жареных сосисок сумел взять верх, поэтому Россия первым делом накинулся на них. Господи, как же давно он не ел домашней еды, наверное, с самого Нового года, ведь именно тогда он и потерял память.

За едой и разговорами они и сами не заметили, как сблизились. Это мог бы получиться самый обычный, ничем не примечательный приём пищи, если бы у Гилберта не зазвонил телефон, от дребезжания которого Ваня трусливо залез под стол.

========== 7. ==========

Вытащив из кармана телефон, Гилберт взглянул на экран. Видя высвечивающееся большими буквами имя брата, он раздраженно цыкнул и вышел в коридор. Гилберт знал, о чём пойдёт разговор, поэтому не хотел, чтобы Россия его слышал.

Съев содержимое своей тарелки и заодно пригубив то, что не доел Гилберт, Иван тихонько подошёл к двери, подслушивая, о чём там говорит его рыцарь на чёрном мерсе в солнцезащитных очках.

Более скучного и бального разговора России ещё не доводилось слышать. Все ответы Гилберт склонялись к «Да, да. Нет, нет. Ну, вот так. Ага. Не, ну» и всё в таком духе.

Прикрыв зевок ладонью, Брагинский уже хотел было вернуться на кухню, но точно по закону Мёрфи в этот самый момент раздался звонок в дверь, перепугавший Ивана ещё больше, чем мобильный телефон.

— Что же это такое?! Мой дом атаковали со всех сторон! — истерично прокричал Россия, прячась под стол.

Услышав звонок в дверь, Гилберт сказал Людвигу, что перезвонит, и положил трубку. Вернувшись на кухню и застав Ивана под столом, Гилберт закатил глаза, мысленно ругая себя и правительство за то, что вообще допустил мысль оставить Ваньку одного.

— Вот чего ты орёшь, как при бомбёжке? Никто же не умер, — ругал его Гилберт. — Теперь не получится сделать вид, что дома никого нет.

Не прекращая плеваться ругательствами, Гилберт подошёл к двери. Он всей душой надеялся увидеть там кого угодно, только не кого-то из родственников России, ведь если того же Америку удалось быстро спровадить, то с Николаем или Олегом такой трюк не пройдёт. Проверено на горьком опыте.

Открыв дверь, Гилберт увидел миловидную светловолосую девушку, держащую в руках несколько цветастых каталогов. Неужели кто-то из сотрудников правительства решил наведаться с визитом? И без них забот хватает, пускай возвращается в свой офис и сидит там дальше на попе ровно.

Допуская подобные мысли с учётом ситуации, Гилберт слегка растерялся, поскольку ему не так часто выпадает возможность иметь дело с представительницами прекрасного пола. Наверное, поэтому он и стал геем.

— Здравствуйте!

Столь громкое приветствие заставило Гилберта вздрогнуть и инстинктивно отшатнуться. Он уже начал жалеть, что открыл дверь, прежде чем посмотрел в глазок.

— Я являюсь представителем компании «Avon», мы запускаем новую мужскую линию духов, если сделаете заказ прямо сейчас, то получите тридцатипроцентную скидку, — девушка улыбнулась и протянула ему каталог. — У нас также имеется в наличии чудесная краска для волос с укрепляющим эффектом. Посмотрите, она на сороковой странице.

Представительница чего-то там тараторила без умолку, расхваливая и предлагая свой товар. Гилберт внимательно слушал её, всерьёз задумавшись заказать эту расчудесную краску для волос с укрепляющим и восстанавливающим эффектом. Раньше он никогда не интересовался заказанным по каталогу парфюмом, так что никогда не поздно начать это делать.

Выслушав девушку, Гилберт не особо заинтересовался духами, бритвами и прочей косметикой и средствами для ухода, а вот на краску для волос, пену для бритья и гель для душа он определённо положил глаз и всё-таки взял журнал.

— Спасибо большое, фройляйн, — сказал он, смутив миловидную девушку своим акцентом.

Попрощавшись с молодой особой, Байльшмидт хотел закрыть дверь, но увидев идущего по улице и громко матерящегося мужика и узнав в нём Александра Петровича, не думая окликнул его:

— Дядь Саш, ты чего ругаешься?

За долгую сотню лет жизни с Россией Гилберт уже успел запомнить в лицо всех его соседей от тёти Наташи, которая молоком приторговывает, до дяди Феди, который был мастером на все руки. Если что-то сломается, нужно не ломать голову, а сразу к нему идти. Он мужик хороший, за бутылку самогона всё сделает, а за две может и на дом выехать.

Остановившись и посмотрев на Гилберта, Александр Петрович ворчливо заговорил:

— Да этот, блядь, алкаш! Сказал ему: «Подожди, не начинай без меня, я только за закуской схожу», — сделав паузу, Александр Петрович сплюнул накопившуюся во рту слюну. — Вернулся, значит из магазина, а он уже валяется под столом, алкаш, блядь, ёбанный!

Гилберт заулыбался, стараясь не рассмеяться. Русские ругательства почему-то ему всегда казались до ужаса смешными и забавными. О каком алкаше говорил дядя Саша, Гилберт не знал, но успокоить человека стоило.

— Дядь Саш, идите домой, вас тётя Марина искала.

— Маришка? — мужчина удивился, будто впервые имя жены услышал. — Чего это она?

Вопрос прозвучал в пустоту, потому что Гилберт уже закрыл дверь и вернулся на кухню. У него сейчас нет времени, чтобы выслушивать чужие проблемы.

— Журнал принесли, — сказал Гилберт, показывая Ване глянцевую обложку. — Не паникуй, пока я рядом, с тобой ничего не случится.

— А что будет, когда ты уйдёшь? — Иван начал вылезать из-под стола, опасаясь увидеть за спиной Гилберта очередного гостя. — А с кем ты разговаривал по… такому… странному чёрному квадратику?

На первый вопрос Байльшмидт при всём желании не мог ответить, он ведь не Ванга и не может знать, что случится с Россией, когда он останется дома один. Пока Гилберт находится рядом с ним, Иван в любой момент может укрыться за его спиной и не бояться никаких внешних раздражителей.

— Брат звонил, и это называется телефон, — Гилберт даже демонстративно потряс устройством перед его носом. — С его помощью можно разговаривать с человеком на любом расстоянии. Например, я здесь, в России, а Людвиг дома в Германии, но он может мне позвонить и узнать, как у меня дела, — объяснял ему Гилберт точно пятилетнему ребёнку.

Отряхнув одежду, Россия посмотрел на пустую тарелку, видать, не наелся. Гилберт заметил это, также он заметил, что с его уходом от пухленьких щёк Ивана осталось одно название. Однако, несмотря на потерю памяти, Ваня остался собой. О да, Россия всегда был большим любителем вкусно покушать, удивительно, что даже амнезия не смогла отбить у него эту привычку.

— Ты как из голодного края вернулся, — с усмешкой сказал Гилберт, заметив, как сильно он осунулся с их последней встречи. Даже новогодний стол не помог сохранить его привычную фигуру.

Такой Ваня ему не нравился. Гилберт привык видеть его таким… объёмным, с по детски милой мордашкой и вечно что-то жующим. Но стоило оставить хомячка всего на пару месяцев без присмотра, как он превратился в страшную воблу. Непорядок! Нужно вернуть щёчки и жирок на пузико, а то на него смотреть больно.

— Там в сковородке ещё немного осталось, доедай, если хочешь, — сказал Гилберт, указав на плиту.

Холодильник фактически пуст, поэтому в планах на сегодня у него было съездить на рынок закупиться продуктами на пару недель вперёд, потом нужно отчитаться Людвигу, не то он не успокоится, и заняться с Брагинским историей, так его память быстрее вернётся.

На радостях Иван подскочил к плите, попутно вспоминая о братьях Гилберта. Россия задумался. Ему же говорили, что нацисткой Германии больше нет, выходит, соврали, негодяи такие!

— Гил, а Германия разве не умер? — тихо спросил Иван, будто сам у себя, но Байльшмидт его услышал и, судя по раздраженному фырканью, отвечать на подобное он был не намерен.

Взяв со сковородки последние сосиски, Иван быстро съел их, чтобы ни с кем не делиться. Последняя еда на сегодня, если он проголодается, то придётся грызть сырое мясо. Если в каких-то странах блюда из сырых продуктов являются нормой жизни, то точно не в России. Ваня себе быстрее желудок испортит, чем привыкнет к новой диете.

— Ты звонишь ему прямо туда? — Россия задрал голову, смотря на потолок.

Гилберт помассировал виски, не понимая, где Ваня успел понабраться этого и какой гад успел ему уже напеть в уши. Хотя, с другой стороны, Брагинский начал вспоминать о Второй мировой войне, эта новость немного подняла настроение и даже заставила Гилберта улыбнуться.

— Сплюнь, Людвиг, слава Богу, жив и здоров, — найдя в телефоне их с Германией совместную фотографию, Гилберт развернул экран к Ване. — Смотри и восхищайся, это я, а это Людвиг, — пояснил Гилберт, указав пальцем на блондинистого мужчину с голубыми глазами.

— Удивительно, — Иван, не моргая, смотрел в экран не в силах понять, как это Гилберт может одновременно находится тут и там. Это просто магия какая-то. — А с Фридрихом ты так же общаешься?

Байльшмидт незаметно прикусил нижнюю губу, всеми силами сдерживая себя, чтобы не закричать. Вот Брагинский уже и старого Фрица вспомнил. Кто там следующий на очереди? Че Гевара? Или, может быть, Брежнев. И про Иосифа Виссарионовича* забывать не стоит.

— С Фридрихом сложнее, — Гилберт прикрыл глаза. — Мёртвым не дозвониться.

От греха подальше Гилберт спрятал телефон в карман, а то Ваня в него уже пальцами начал тыкать. Это, конечно, хорошо, что Россия без опаски заново учится пользоваться современной техникой, но телефон — это не просто переговорное устройство, а вещь индивидуального пользования.

Заглянув в холодильник, Гилберт мысленно стал заставлять список продуктов. Всё же нельзя допустить, чтобы Ваня голодал, и так уже исхудал до неузнаваемости.

— Как ты живёшь вообще? — прозвучал от Гилберта риторический вопрос. — Ужас, надо в магазин сходить.

Услышав, что Гилберт собирается уйти, Иван испугался. Не то чтобы ему было в радость привечать в своём доме незнакомцев, просто здесь очень одиноко, а вся эта навороченная техника, он ведь вообще не знает, как и что работает.

— К-куда ты собрался? — спросил Брагинский с наигранным безразличием.

Погладив большого трусливого зайку по голове, Байльшмидт с улыбкой проговорил:

— В магазин за продуктами. Хочешь со мной?

Надув блестящие от подсолнечного масла щёки, Иван грозно заявил:

— За едой нужно на рынок ходить! Но денег я тебе не дам.

Похоже, Ваня был серьёзно настроен на то, чтобы подольше задержать Гилберта в доме. Но самого Гилберта сложившаяся ситуация только веселила. Какой же он всё же милый, когда волнуется. Вылитый зайчик с пушистым хвостиком.

— Магазин — это тот же рынок, только крытый, так что успокойся, — не самая убедительная фраза, но России от этого, кажется, стало легче. — Деньги у меня есть, тем более всё равно собирался менять евро на рубли.

Потрепав нахохлившегося хомячка по волосам, Гилберт попросил подождать пару минут. Нужно принять душ перед выходом, что ни говори, а чистота — залог успеха, а он с ног до головы сосисками пропах и сменную одежду в дорогу не взял. Ну ничего, можно одолжить что-нибудь из одежды у России, он вряд ли будет против.

Пока Гилберт был в ванной, Иван вымыл посуду и даже сам, без чьей-либо помощи догадался убрать раскрошенное печенье. Мало кто знает, что Брагинский любит уют и чистоту, поэтому в его доме всегда чисто и пахнет хлоркой с выпечкой.

За двадцать минут Ваня успел переделать кучу дел. Наконец присев отдохнуть, он, заинтересовавшись журналом, что Гилберт оставил на столе, не долго думая раскрыл его и сразу же наткнулся на рекламу мужского нижнего белья.

— Срань господня! — перекрестившись, Ваня отпрыгнул от стола. — Что это за греховное чтиво?! Почему там голые мужчины?

В это же время Гилберт как раз вышел из душа и проходил мимо кухни. Заметив реакцию Вани, Гилберт сначала от души посмеялся, а затем перелистал с десяток страниц и остановился на линии с рекламой женского нижнего белья.

— Тут и голые женщины есть, если ты не из наших. Хотя лично меня тут краска для волос заинтересовала. Хочу в красный или в оранжевый перекраситься.

Ваня осторожно подошёл к столу, краем глаза поглядывая на фотографии с молоденькими бесстыдницами. Женское тело привлекало Ванино внимание не меньше мужского, но всё же было в этих девицах что-то не то. Не нравились они ему. Слишком тощие, распутные и у всех как один безразличный взгляд.

— Хотя, — протянул Гилберт, раздумывая над тем, в какой цвет лучше покрасить волосы. — Было бы круто у корней в красный, а потом переход в оранжевый и естественный белый.

Байльшмидт отошёл к зеркалу, рассматривая в отражении свою пока ещё мятную шевелюру. Он любил выделиться из толпы, но предпочитал делать это, не уродуя себя, как некоторые, и не вредя своему здоровью. Тут ведь главное не переборщить.

— Мне больше нравится твой естественный цвет, такого точно больше ни у кого нет, — подал голос Ваня, давно закрыв журнал и с живым интересом принявшись рассматривать стройное подкаченное тело Гилберта, пока тот увлечённо любовался собой в зеркале.

Расхаживать нагишом в чужом доме, мягко говоря, неприлично, но только не для Гилберта. Он привык жить один и очень любил после принятия горячей ванны походить голышом, остывая. Так и сейчас, забыв, где находится вместе с Ваниной амнезией, он, не стесняясь, расхаживал по дому в костюме Адама.

— Ну, со своим естественным цветом меня не видно, и вообще, я как бледная поганка выгляжу. А так хотя бы в белой комнате не теряюсь.

Стоило Гилберту развернуться к Ивану, без стеснения светя своим передом, как Россия точно ужаленный замельтешил перед глазами, тараторя без остановки:

— А где Олежка с Колей? Как я только мог забыть о них?! С ними все хорошо?

Подойдя к Ивану и опустив ладони на плечи, стараясь удержать его на одном месте, Гилберт с усмешкой заговорил:

— Неужели моё божественно прекрасное тело заставило тебя вспомнить о семье? Или это мужики из журнала подсказали?

Брагинский приоткрыл рот от удивления, не понимая, на что Гилберт намекает и как только стоя спиной сумел заметить его взгляд. Он всевидящий, что ли?

Задав Ване вопрос, Гилберт не ждал от него ответа. Его интересовала только реакция, ей всё и сказано. Похоже, чувства Вани к Гилберту всё ещё живы, нужно только постараться аккуратно их разбудить и тогда у них как в первый раз начнется медовый месяц.

Смотря в эти растерянные сиреневые глаза, Байльшмидт мысленно ликовал в три голоса, поблескивая золотой короной. Какой же он Великий и нехороший, смутил бедного мальчика.

— Д-да кому ты нужен, — буркнул Брагинский, отшатнувшись от него. — Видал и посимпатичней, — осознав смысл брошенных слов, Ваня тут же замолчал и перевёл тему. — Где Коля и Олег?

Убрав назад влажные волосы, Гилберт опустился на стул и, вспоминая последние новости, заговорил:

— Украина и Беларусь живут в своих странах. Не беспокойся, оба живы, здоровы и… — Гилберт задумался, не зная, что ещё добавить, он ведь никогда особо не интересовался политикой этих стран. Так и не найдя, что сказать, Гилберт тактично перевёл тему. — Они будут очень беспокоиться, если узнают, что с тобой случилось.

Ваня задумался, пытаясь понять, так ли это или Гилберт чего-то недоговаривает. Всё же они его семья и в тяжелый час всегда старались держаться вместе, в то время как Тевтонский орден тиранил слабого Ваню своими набегами.

— А вы чего дверь на такой дешёвый замок закрываете, ару? Я его ногтем открыл.

Услышав голос Китая из прихожей, Байльшмидт вышел в коридор встречать гостя или, уместней было бы сказать, преступника. Проникновение со взломом, нужно вызвать полицию.

Увидев новое лицо в своём доме, Иван по старой схеме спрятался за Гилбертом. Его кожа была такой гладкой и приятной, что Ваня даже стал завидовать. К Гилберту было намного приятней прикасаться, чем к некоторым женщинам, гладкость кожи и твёрдость мышц настолько гармонировали в его теле, что если для каждого человека существует свой идеал, то Ваня его только что нашёл.

— Я засужу тебя за проникновение со взломом, Ван Яо. И замок сам чинить будешь.

Не сразу поняв, чего это Китай смотрит на него, как на свою китайскую стену, Гилберт сообразил прикрыться кухонным вафельным полотенцем, а то неудобно как-то смущать хилого азиата.

— Да вот ещё! — Китай быстро оживился и показал обидчику язык. Выйдя на свет, он обратил внимание на встревоженного Ивана. — Ты, кстати говоря, что здесь забыл? Снова на зад России покушаешься?

Комментарий к 7.

*Кто не узнал товарища Сталина?

========== 8. ==========

По дому пронеслась трель дверного замка. Вежливо попросив у товарищей прощения, Хонда решил не заставлять гостей ждать и поспешил открыть дверь, за которой стоял промокший до нитки Америка, жалостливо хлюпая носом.

Погода сегодня была безжалостна к заблудившимся гостям загадочной Японии. С самого утра дождь лил стеной, даже сидевшим дома были слышны раскаты грома. Для Кику такая погода не редкость, особенно летом, а вот многих туристов, привыкших связывать эту страну с цветением сакуры, созданием аниме, всюду снующими самураями и так далее, она пугает.

Осмотрев заплутавшего американца с ног до головы, Япония, не узнав в нём старого друга, проговорил:

— Курьеры Леомакс? Извините, где моя мультитерка и тапочки? Кстати, — Кику быстро взглянул на наручные часы, — Вы опоздали. Должны были доставить за два часа, а прошло три. Где бесплатная пепперони?

Усталые голубые глаза с недоумением смотрели на Хонду, у которого, похоже, уже совсем крыша поехала. Или Альфред чего-то о себе не знает? Интересно, когда это он заделался курьером?

— Извини, — пробормотал Америка, его тело трясло от холода, а в дом его впускать как-то не торопились. — Предпочитаю сицилийскую пиццу.

Узнав голос товарища, Япония ужаснулся, дивясь, как он только мог не узнать его сразу. Ну да, сейчас Альфред похож на мокрого котёнка, но это же не повод путать его с… Ох, всему виной отсутствие очков. Вот зачем он их снял?

Наконец-то позволив гостю войти в дом, Япония убежал на кухню делать чай, нужно согреть бедного продрогшего героя, иначе заболеет. Америка всегда лезет, куда не просят, и попадает в самое пекло, так что простуда — это малая расплата за его выходки.

Присев рядом с Италией и Германией, которые, похоже, даже не заметили его присутствия, Альфред тихо заговорил:

— Я был у России.

Германия с Италией дружно вздрогнули, наконец-то заметив присутствие постороннего, и, приоткрыв рты от удивления, уставились на Альфреда. Но тот не спешил посвящать друзей-товарищей в свои подвиги, решив дождаться прихода Хонды, чтобы не объяснять одно и тоже несколько раз.

— Что случилось? Ты весь мокрый, — нарушил тишину Германия, не понимая, что произошло с Америкой и почему с его волос капает вода.

— Я ходил к России, — повторил Альфред, дожидаясь, когда же до них дойдёт.

— А зачем? — подключился к беседе Италия.

«И правда, зачем? Только зря время потерял», — Америка тяжело вздохнул. Стянув мокрую куртку, он бросил её в пустующий угол.

Людвиг проворчал что-то насчёт соблюдения правил приличия, когда находишься в гостях, но быстро затих. Италия предложил высушить промокшие вещи и, получив одобрительный кивок, тут же умчался.

— Италия, не бегай! — рявкнул Людвиг, переводя взгляд на Альфреда. — А ты прекрати разбрасывать свои вещи…

— Гилберт звонил? — Америка ловко перевёл тему, не желая более оправдываться перед пастухом с его стадом баранов, которое даже не заметило его отсутствия.

— Италия-сан, не стоит бегать! Легко ведь можно поскользнуться, упасть и… — услышав характерный звук падения, Япония покачал головой. Вечно его никто не слушает. — Чай готов!

Япония гостеприимно поставил на стол поднос, на котором стояло четыре чашки и несколько тарелок со сладостями. Вот только лица стран оставались всё такими же равнодушными. С его приходом они дружно замолчали, явно что-то скрывая.

— Угощайтесь, — сказал Хонда и сразу же ушёл, потому что неприлично подслушивать чужие разговоры.

— Россия, он… — продолжил Америка, надеясь вернуть внимание собеседника. — Я даже не знаю, как это объяснить. Он просто сам не свой.

Вспоминая разговор с Гилбертом, Германия засомневался в его словах. Гилберт сказал, что с Россией всё хорошо, просто небольшая усталость и привычное безумие. Конечно, Гилберт слыл далеко не самым честным человеком, но он бы точно не стал беспричинно врать родному брату. А как таковых причин для вранья Людвиг не видел.

— В чём это выражается? — Людвиг задал вопрос, пытаясь докопаться до истины.

Америка задумался. Ему не удалось поговорить с Россией из-за вмешательства этого балбеса, но Альфред готов поклясться, что такое поведение даже для Брагинского нельзя назвать нормальным. Иван мало того, что не вышел встретить гостя, так ещё и спрятался, натравив на него своего цепного пса по кличке Гилберт.

Вздохнув, Америка сделал глоток чая и начал рассказ. Германия с вернувшимся Италией внимательно выслушали его и задумались каждый о своём. Если говорить о Людвиге, то он не поверил россказням Америки. Иван ведь мог спрятаться от него не потому, что испугался, а просто из-за отсутствия желания разговаривать, а возможно, у него и правда недомогание, а Гилберт за ним ухаживает. Но всё же, чтобы докопаться до истины, Германии придётся самому встретиться с Россией.

Сидя между ними, преспокойно поедая сладости, Италия не знал, кому верить. С одной стороны, у него не было причин, чтобы не доверять словам Гилберта, а с другой… Америке так же нет смысла врать. Они ведь собрались здесь именно для того, чтобы выяснить, что произошло с Россией.

— Если не верите мне, то позвоните Китаю, — бурчал Америка, не понимая, по какой причине доверие к нему было потеряно. — Уходя, я видел, как он шёл к России.

— Хорошо, — согласился Людвиг, — но позже. Ужин скоро.

Поднявшись с насиженного места, Альфред наконец-то решил переодеться. Разыскивая Японию, он весьма неожиданно застал его в одной из комнат, разговаривающим с какой-то игровой консолью.

— Да, я знаю, Микку-сан, что должен помочь друзьям, но мне не хочется навязывать своё мнение.

Консоль рассерженно запищала женским голосом, заставив Японию зажмуриться и, виновато опустив голову, проговорить:

— Простите! Я не хотел Вас обидеть! — подняв глаза, он всё же осмелился взглянуть на сжимаемый в руках бездушный кусок пластика. — Вы правда считаете, что я должен?..

Консоль вновь истерично запищала, заставив Хонду в очередной раз вздрогнуть от громкого шума. Не окажись Кику страной, Альфред бы его уже давно отдал врачам. Разговаривать с неодушевленными предметами уже на диагноз тянет, но никак не на привычку.

— Прости-простите! Я всё понял, простите! — снова заголоси Хонда, прося прощение у виртуальной девушки.

— Фу, в кого ты только превратился, — прошептал Альфред, удаляясь в глубь коридора.

«С Японией поговорить не удалось и в ближайшее время, похоже, не получится. Так, чем бы заняться?», — идя по коридору, Америка глубокомысленно раздумывал над данным вопросом, пока ход мыслей не был прерван воплем Германии:

— Кику, тут курьеры Леомакс мультитерку принесли! Иди сюда и прими доставку!

========== 9. ==========

— К-Китай? — подал голос Россия, внимательно рассматривая гостя.

Иван понимал, что нельзя всё время полагаться на Гилберта, нужно хотя бы попытаться самому справляться со своими проблемами. Вдохновлённый подобными убеждениями Иван попытался своими силами спровадить незваного гостя, только вот безрезультатно.

— Извините, но сегодня я не в настроении, — видя, как Китай удивлённо вскинул бровь, Ваня продолжил, решив, что это может сработать. — Перенесём нашу встречу. Ко мне ведь Гилберт в гости зашёл, а ещё он мне массаж обещал сделать.

Как только Брагинский закончил бормотать, Гилберт попытался выпроводить наглеца за дверь. Но не получилось. Несмотря на возраст, Ван Яо был довольно вертким китайцем, а тема массажа его очень сильно заинтересовала.

— Массаж? — удивился Китай, не понимая, с каких это пор Гилберт заделался массажным мастером. Он же в этом ничего не смыслит! А вот Китай уже давно стал профи в данной сфере. — И за сколько? Я могу сделать его в три раза дешевле!

— Извини, Китай, но это приватный массаж, для избранных, — спокойно пояснил Гилберт, схватив Яо за шиворот и совершив очередную попытку спровадить его.

Но не получилось, Китай снова вывернулся и заскакал возле Ивана, на чьём лице начали появляться все признаки паники. Со стороны Ван Яо казался бесстрашным, но стоило Байльшмидту сделать шаг в их сторону, как Китай, точно ужаленный, отскочил к двери.

Снова приблизившись к России, Яо попытался договориться с ним напрямую и без посредников. Вот только Иван уже давно перестал понимать, что здесь происходит и из-за чего развернулось такое соперничество.

— Что значит приватный?! Я могу и эротический сделать, если нужно, причём со скидкой! — Китай продолжал талдычить своё, не обращая внимания на слова Гилберта.

— Эротический? — удивился Гилберт. Он ведь и правда мало что понимал в массажах. — Ты его голым будешь делать или что?

Спрятавшись за широкую русскую душу, Китай даже и не думал оставлять попытки немного подзаработать.

— Вань, ну скажи ему! Я всё сделаю в лучшем виде, не то что некоторые задолюбы.

Гилберт начал терять терпение, искренне недоумевая, откуда у старика столько энергии. Окажись на его месте Силенд, Гилберт бы его в два счёта изловил и пинком спровадил отсюда, но с Китаем такая тактика не работает.

— Я никогда не покушался на зад России, это ты у нас главный извращенец. А заглянул я сюда по очень важным политическим вопросам, так что будь хорошим союзником и не мешай работать, а то от сохранности его задницы, — Гилберт показал на Россию, — зависит сохранность твоей, а сохранность его — от моего настроения. Спасибо, что заглянул, а теперь вали! Корее привет и пока, — говоря всё это, Байльшмидт медленно провожал Китай до двери.

Наконец-то выпроводивнаглеца-вторженца, Гилберт снова схватился за голову. Вот ни на минуту нельзя Ваньку одного оставить, сразу же налетают падальщики, любители лёгкой наживы.

Облегчённо выдохнув, Россия опустился на стул. Похоже, Гилберт не соврал, он и правда является Тевтонским орденом, вот только мальчик вырос и стал мужчиной. Но самым интересным и приятным было то, что на данный момент Гилберт принадлежит ему.

Даже стоя за дверью, Китай без конца пытался навязать свои услуги, пока его самым грубым способом не попросили удалиться с глаз долой. Гилберт умеет быть жестоким, когда нужно.

— И да, чуть не забыл, с тебя новый замок и монтаж в придачу, — пресекая все его возмущения, Гилберт добавил, но уже не таким добрым голосом. — Рот закрой, я знаю, что у тебя их много. Так что заткнись и вали по-хорошему!

Виновато склонив голову, Ваня подошёл к своему рыцарю. Гилберт внимательно осматривал замок на наличие повреждений. Каков же наглец этот Ван Яо! Даже Великий не стал портить казённое имущество, а у этого паразита хватило наглости покуситься на святое.

— Извини, — виновато забормотал Ваня, — я хотел сам с ним разобраться, но в итоге…

Погладив хомячка по голове, Гилберт кисло улыбнулся. Нет, он ни в чём не винил Брагинского, пускай он и не сумел осуществить задуманное, но хотя бы попытался, это уже хороший прогресс в его развитии.

— Россия! Я заметил у тебя на столе журнал с какой-то дешёвой порнографией! Только не говори, что изменяешь мне?! Мои товары ведь намного лучше! — кричал Китай, ковыряясь в замке отверткой.

Вздрогнув, Ваня снова спрятался за Гилбертом. Похоже, сегодня ни одна страна не оставит их в покое хотя бы на пару часов.

— Я даже не знаю, злиться мне или ржать.

У Гилберта уже не хватало нецензурной лексики, чтобы обматерить надоедливого китайца и вышвырнуть его отсюда раз и навсегда. Он уже не первый раз сталкивается с подобным, и ему, мягко говоря, не нравится, что этот женственный старикашка вьётся вокруг Вани. Его Вани. Пускай идёт Японию донимать или Корею!

Со злости резко распахнув дверь, Байльшмидт как можно спокойней, чтобы не напугать Ивана, прорычал:

— Сказано же, приватный массаж! Брысь и не мешай, — от злости Гилберт кинул в лицо Яо пару мятых купюр, надеясь хотя бы так от него избавиться, — заблудший гость с востока.

Китай около трёх минут стоял в недоумении, смотря на закрытую дверь. Повернув голову и заметив на земле евро, Яо долго мялся, не решаясь взять деньги, полученные таким неправильным путём. Посмотрев по сторонам, убедившись, что никто не смотрит, Китай всё же не побрезговал и взял честно заработанную выручку, быстро убегая от дома, пока Иван не передумал насчёт массажа.

Своими криками Гилберту всё же удалось напугать Россию, пускай и не нарочно. Пытаясь хоть как-то загладить свою вину, Байльшмидт приобнял его, стараясь приободрить.

— Я не хочу, чтобы ты уходил, — тихо начал Иван, превращая простое дружеское объятие в нечто большее. — Останься, без тебя я даже бродячего пса со двора не выгоню.

Гилберт рассмеялся. Сказанное Ваней являлось чистой правдой, он не смог выгнать ни Америку, ни Китая. Правда, он не делал попыток избавиться от первого, но сейчас это неважно, главное, что России нужен кто-то вроде наставника, иначе он сотню лет будет возвращать свои утерянные воспоминания.

Гилберт подходит на эту роль. В конце концов, раз уж он Америку научил сражать, то и Брагинского научит всем славянским премудростям. Не зря же он столько лет живёт на территории РФ. Вот только последние десять лет Гилберт всё чаще и чаще стал приезжать в гости к брату, в какой-то момент Россия даже забеспокоился, как бы он насовсем там не остался.

— Всё хорошо, — успокаивал его Гилберт, — у тебя сейчас мозги века тринадцатого, — Ваня нахмурился, не зная, принять это за комплимент или оскорбиться. — Сам ты совсем тут не справишься. Не волнуйся, я останусь, только позвоню брату. Скажу, что появились неотложные дела, поэтому вынужден задержаться тут на неделю.

Крепче обняв его вместо ответа, Иван впервые почувствовал себя не просто за каменной стеной, он впервые ощутил чувство радости. Ему было приятно само осознание того, что в мире есть тот, кому он дорог не за размер территорий, а за его человечность.

Закрыв глаза, слушая биение сердца, Россия только сейчас понял, как сильно устал. А эти гости, как пионерский отряд, всей гурьбой к нему домой ломятся. Просто спасу от них нет!

Разорвав объятие, Иван устало проговорил:

— Гил, я, пожалуй, пойду посплю. Только, пожалуйста, выгони из моей комнаты мерзкого дракона, который с недавних пор захватил мою обитель и поселился там. Ты же рыцарь, это по твоей части.

Под мерзким драконом Иван имел в виду маленького зелёного хамелеона, которого, должно быть, сам и купил, а теперь из-за этого боится в комнату зайти. Вот она вся прелесть амнезии, разом забываешь все плохие и хорошие воспоминания.

— Морского дракона? — уточнил Гилберт, не расслышав его бормотание.

Насторожившись, Байльшмидт вооружился шваброй, взял на всякий случай ведро, опасаясь, что дракон может оказаться змеёй или ещё какой ядовитой тварью. Поднявшись на второй этаж, Гилберт остановился напротив двери. Ваня стоял рядом, переминаясь с ноги на ногу.

Дважды выдохнув и мысленно перекрестившись, Гилберт быстро распахнул дверь и вошёл в комнату, начиная осматривать помещение на наличие опасных тварей. Первым, что бросилось в глаза, было открытое окно. Возможно, тварь уже уползла в лес, значит, бояться нечего.

С опаской пройдя на середину комнаты, Гилберт вскрикнул от удивления, увидев на светлых простынях голубовато-зелёного крошечного хамелеончика. На секунду потеряв дар речи от умиления, Гилберт отбросил швабру с ведром и подошёл к кровати.

— Какая прелесть. Это же хамелеон, самая милая рептилия на планете и вообще не морская. Он меняет цвет по настроению. Ты меня всё хамелеоном называл, наверное, соскучился, вот и купил себе зверушку.

Аккуратно пересадив дракона в террариум, Гилберт перенёс его в гостиную. Главное, чтобы не сбежал, не то Брагинский снова панику поднимет. Как такое вообще возможно, чтобы Россия да испугался какой-то пучеглазой ящерицы. Кому расскажешь — не поверят.

— Надеюсь, с тобой ничего не случится, пока я хожу по магазинам, — почесав затылок, Гилберт добавил: — Хотелось бы тебя с собой взять, но, похоже, не дорос ты ещё до большого современного мира. Мало ли, вдруг под колёса попадёшь.

От услышанного Иван зафырчал, как испуганный ёжик, пытаясь себя защитить:

— Я дома посижу, здешняя современность меня устраивает. А если кто-то придёт в гости, просто не буду открывать дверь.

Гилберт широко улыбнулся. Кажется, пташка нашла грань между тем, что можно делать и что не следует. Окажись у Брагинского где-нибудь в заначке бутылка шампанского, отметили бы это событие.

Приблизившись к нему, Гилберт одобрительно похлопал Ивана по плечу, после чего, поравнявшись губами с его ухом, прошептал:

— На самом одиноком корабле я приду к тебе с клубникой в декабре.

Смысл сказанного оставался загадкой, Россия даже не смог понять, серьёзно он говорит или просто решил пошутить, мол, сломай себе голову моими ребусами. Поэтому Ваня не стал отвечать, а просто улыбнулся и кивнул в ответ, точно говоря «ловлю на слове».

========== 10. ==========

Раздевшись до белья, оставив на себе лишь семейные трусы и шарф, Ваня забрался на кровать и принялся тщательно всё осматривать. Подняв подушку и тут же вернув её на место, Россия продолжил осмотр, опасаясь, что дракон мог отложить яйца. Но к счастью, таковых не оказалось.

Гилберт пытался закрыть окно, но оно было сломано, поэтому плотно не закрывалось, образуя небольшую щель, через которую проникал холодный воздух. Хоть сейчас и конец апреля, заболеть было вполне реально, а у Ваньки и без того ветер в голове свищет.

Забравшись под одеяло, Россия прошептал в полудрёме:

— Надеюсь, дракон не сломает стеклянную клетку и не сожрёт меня во сне, — зевнув, Ваня натянул одеяло до самой макушки. — Я хочу кролика на ужин или утку с овощами. И молока купи, только козьего.

«Фигу тебе с маслом. Совсем уже обнаглел», — ворчливо подумал Гилберт, выходя в коридор. Раз уж окно до конца не закрывается, нужно принести второе одеяло, не то Ваня замёрзнет.

Стоило России закрыть глаза, как к нему на кровать запрыгнул большой пушистый чёрный кот. Устало зевнув, Михал Михалыч стал искать для себя самое удобное и тёплое место. Для любого кота тело хозяина было самой лучшей лежанкой, причём с подогревом и вибромассажем.

Забравшись к Ивану на живот, издавая хрипловатое мяуканье, Мишка развалился на нём, как король, то есть так, что задняя часть тела легла на лицо хозяина.

Иван перепугался до чёртиков, почувствовав, как по нему топчутся маленькие лапки, а после нечто тяжёлое легло на живот. Он только-только начал засыпать, а тут какой-то гиппопотам решил вздремнуть прямо на нём.

— Гил, спаси! На меня напали! — вопил Ваня, приняв кота за дракона.

Возвращаясь в комнату с одеялом в руках и услышав крики, Гилберт быстро прилетел на зов, в недоумении смотря по сторонам. На горизонте никого не было, даже никакого намёка на присутствие посторонних стран.

— Что опять случилось? О, Мишка! — увидев кота, Гилберт взял его на руки и обнял. — Это же просто котик. Милейшее пушистое существо. Не бойся, он тебя даже кусать не станет.

Положив кота обратно на кровать, Гилберт успокоил Ивана, накрыл его вторым одеялом и наконец отправился в магазин за провизией. Сев в машину, Байльшмидт уехал в сторону города.

Дождавшись, когда Гилберт уйдёт, Китай вновь незаконно проник в дом России. Одна только мысль, что этот нацист мог каким-то образом промыть мозги бедному «беззащитному» Ванечке, заставляла Яо выйти из себя.

Как и раньше Китаю не заставило большого труда проникнуть в дом, ключ-то под ковриком лежит. Хоть бы собаку завели для приличия, а то совсем не думают о своей безопасности.

— Наконец-то эта фашистская рожа ушла, теперь нам никто не помешает, — бормотал Китай, склонившись над кроватью, на которой спал Ваня.

Проснувшись от странного чувства тревоги, Россия потёр глаза. Заметив нависнувшего над ним человека, Иван не растерялся и отвесил тому смачный щелбан.

— Ай! За что?!

Боясь получить по шее, Ван Яо отшатнулся от кровати, потирая лоб. Неужели, забравшись сюда, он совершил ошибку, и на самом деле России ничего не угрожает?

— Уходи, — сонно проговорил Ваня. — Мне сегодня нездоровится, и я не намерен принимать гостей.

— Ванюша! — Китай бросился на него с объятиями. — Что с тобой стало, родной? Мы же с тобой как эти… братья! Всегда готовы помочь друг другу.

Услышав странное шипение, Китай повернул голову, смотря на кота. Распознав в нём соперника, Мишка, старался прогнать наглеца, угрожающим шипением. Но Китай не сдался, а просто отошёл на безопасное расстояние. Перед таким здоровяком даже вся китайская армия оказалась бы бессильна.

========== 11. ==========

Снова они ругаются не в силах выйти на компромисс, и снова Гилберт проигрывает нашему альфа-самцу. Отбросив немца на кровать, Иван навис над ним, прислонив указательный палец к губам.

— Я не разрешал тебе говорить. Отныне тебе позволяется лишь жалобно выкрикивать моё имя и просить взять тебя как последнюю прусскую шлюху.

По щекам Гилберта побежали маленькие ручейки горячих слез. После их расставания Брагинский стал совсем другим. Он уже не был тем невинным Ваней с детской улыбкой, который до боли в горле любил шоколадное мороженое в вафельной трубочке. Обычно, покупая такое, они съедали его вместе. Ох, как же давно это было, Гилберт уже успел позабыть этот неповторимый вкус.

Россия несильно похлопал его по щеке, давая вполне понятный намек. Повернувшись к нему задом, Гилберт закрыл глаза, чувствуя, как по щекам стекают слезы. Россия ухмыльнулся и… вздохнул. Затем…

Сняв очки, Хонда потёр уставшие глаза.

— И на этом можно сегодня закончить.

Из-за угла показалась уже знакомая нам тройка стран. Германия, Италия и Америка с очевидным беспокойством наблюдали за проделками друга. Ох, и не поздоровится же ему, есть об этих шалостях прознаю реальные главные герои его работ.

— Кику что, снова пишет мангу с Гилбертом и Россией в главной роли? — спросил Германия у всех сразу.

— Ага-ага, — пропыхтел Италия, уже прикидывая в голове, под каким предлогом можно будет попросить Японию показать своё творчество.

— Кто-нибудь, отберите у него карандаш, — поддержал разговор Америка. — Германия, не хочешь взять инициативу? Всё же речь идёт о твоём брате.

Одарив наглеца взглядом, а-ля, я тебя живьём закопаю, если будешь кричать об этом на каждом углу, Людвиг разок-другой хмыкнул и ушёл, так и ничего не сказав.

— Что это с ним? — спросил Альфред, переведя взгляд на Венециано.

Италия тяжело вздохнул и, будто под пытками, стал медленно, запинаясь на каждом слове, рассказывать:

— Такой случай уже был. Людвиг забрал у него карандаш в самом разгаре работы и хотел поговорить, но Кику заорал, как грешник на исповеди, и укусил его за руку.

Повисло молчание, Америка так и не смог понять, врёт Феличиано или говорит правду, поэтому ждал, когда он признается, что соврал или же для пущей уверенности скажет, что это правда. Но нет. Оба молчали, смотря либо себе под ноги, либо друг на друга.

— Псих, — не выдержав, бросил Америка и удалился вслед за Германией.

***

Блуждая меж однообразных полок, до самого потолка заставленных различной кисломолочной продукцией, Гилберт резко остановился возле молока. Припоминая слова Вани, он взял литр козьего. Обычно в это время дня народа в больших супермаркетах немного, но только не сегодня. С трудом, но сумев урвать необходимые ингредиенты для приготовления ужина, Гилберт уже около получаса стоял в очереди на кассу. Почему из пяти всегда работает только одна? Персонала у них, что ли, не хватает, или это прикол такой?

Пока выдалась свободная минутка, Байльшмидт решил перепроверить список продуктов. Кролик и утка — довольно редкие гости в «Пятёрочке», но ему таки удалось найти свежемороженую тушку кролика и утиную грудку.

Забив заднее сидение продуктами, Гилберт по старой привычке решил заглянуть в один знакомый магазинчик и прикупить там кое-что особенное. По дороге к нему Гилберт то и дело ловил на себе странные взгляды. Ну да, у него мятные волосы и одет немного расфуфыренно, как сынок богатых родителей, но в наше время вся молодёжь так ходит.

Но к счастью, до магазина он добрался без приключений, а вот при возвращении его встретила засада. Несколько парней вида «гопник» подошли к Гилберту и, дыша перегаром, поинтересовались цветом волос. Естественно, наш пылкий прусский мачо пояснять ничего не стал и очень даже спокойно сказал, чтобы те оставили его в покое, за что и был удостоен драки с особым подвидом русских людей «гопник обыкновенный».

Раскидав всех с прытью бывалого воина, Байльшмидт сплюнул кровь, облизнув разбитую губу. С отвращением представив, какой убитый у него сейчас вид, Гилберт довольно улыбнулся, как бы говоря: «Это ничего, этим красавцам тоже неслабо досталось». Убедившись, что он пострадал куда меньше гопников, которые уже десять минут не могли соскрести себя с асфальта, Гилберт как ни в чём не бывало взял свои покупки и пошёл дальше.

Когда Гилберт подходил к дому, ему довелось узреть дивную картину: из дома Брагинского выбежал Китай и, одеваясь на ходу, помахал выглядывающему из окна Ване.

— До скорого, ару!

— Пока-пока! — махал ему в ответ Иван. — Уходи быстрее, а то Гилберт увидит.

Попрощавшись, Китай убежал, а Россия скрылся в доме, не заметив прихода Гилберта. При виде подобной сцены под названием муж вернулся пораньше с работы, а жена с любовником, создаётся весьма двоякое чувство измены, но, хорошо зная Яо, эта история вполне может иметь скрытый смысл.

«Вот говнюк, нельзя на минуту в магазин отойти, а он уже тут как тут», — пронеслось в голове Байльшмидта.

Гилберт ревновал, и ревновал сильно, но бежать за Китаем вдогонку, чтобы начистить рожу, он не стал. И одной драки хватило. Мысленно сделав в голове пометку, чтобы не забыть намять бока обнаглевшему китайцу, Гилберт вошёл в дом.

— Я дома, — ради приличия провыл Гилберт, чувствуя жуткую усталость после уличного происшествия.

Не услышав в ответ даже приближающихся шагов, Гилберт раздражённо щёлкнул языком.

— Снова, что ли, спать улёгся?

Махнув рукой, Гилберт прошёл на кухню, где начал раскладывать покупки, надеясь, что Иван не заметит следов встречи с его народом, хотя не заметить что-то на такой бледной коже просто невозможно.

Закончив с покупками, Байльшмидт поднялся наверх и вошёл в комнату, застав Ивана на кровати. Он не спал, просто лежал, смотря в потолок, видать, о чём-то задумался, возможно, о своей амнезии или о восточном союзнике.

— Выспался? — спросил Гилберт.

Ваня лениво повернул голову в его сторону. Он всегда таким был, в смысле, ленивым и пассивным, но поболтать любил, даже как-то непривычно видеть его тихим и домашним.

— Ну… — Брагинский отвел взгляд в сторону. — Что у тебя с лицом? Неужто грабители постарались?

Соскочив с кровати, Иван подошёл к нему и тыкнул пальцем в синеющее пятно на скуле. Его познания в области медицины оставляли желать только лучшего, поэтому он ничем не мог помочь своему доблестному рыцарю.

— Это… тебе больно? — стараясь не терять нить разговора, спросил Россия. — Может… приложим что-нибудь холодное? Говорят, помогает.

— Всё хорошо, обычные гопники, им досталось больше, чем мне, — Гилберт отмахнулся от помощи, как от назойливой мухи.

Всё ещё ощущая лёгкую обиду за привечание китайца, Гилберт ревниво проговорил:

— Ты лучше скажи, что этот таракан китайский у тебя делал? Я же его только спровадил.

Взглянув в фиалковые глаза, Гилберт ощутил болезненный укол ревности. Ванька медлил с ответом, и от этого становилось только больнее. Нет, ну не может же быть такого, что Россия с этим… Нет, бред какой-то. Прикосновения Вани к пострадавшей щеке быстро успокоили горячий пыл Гилберта, заставив едва ли не мурлыкать от счастья.

— Он хотел поговорить о… торговле, кажется. Но всё свелось к разговорам о массаже и восточной медицине. Он даже показал на себе, где у человека находятся эрогенные зоны, — тихо и неуверенно проговорил Ваня.

Скользнув ладонью от подбородка к шее, Россия надавил указательным пальцем на нужную точку, заставив Гилберта вздрогнуть от непривычных ощущений.

— Их особенно много на шее, а ещё здесь, — Иван опустил палец на грудь, затем на пах, внимательно следя за реакцией Гилберта. — И здесь. Но по сути весь этот орган — одна большая эрогенная зона.

От таких прикосновений и разговоров у Гилберта сразу быстрее забилось сердце, участилось дыхание, а на щеках выступил румянец. Ванька так скоро дотыкается и найдёт себе приключений на пятую точку.

— Ты это… я же не железный, так что прекращай, если не хочешь неприятностей, — выдохнул Гилберт.

Ему и правда было сложно сдержаться. Последние несколько месяцем Гилберт только о нём и мечтал, а сейчас вот он, Россия, стоит вблизи, весь такой красивый и горячий до невозможности. Гилберт опустил взгляд ниже, на губы Вани, и по привычке облизнул свои.

Россия довольно хихикнул, заметив выступивший румянец на щеках этой недотроги. Какой же он милый, когда смущён.

Вспомнив обнажённое тело Китая, Россия, сам того не замечая, залился румянцем. Он очень хотел спросил его кое о чём, но стеснялся. Однако рыцарь никогда не обидит принцессу. В нашем случае принца. Набравшись смелости, Иван всё же заговорил:

— Гил, а ты когда-нибудь задумывался о том, как будет выглядеть, ну… Соитие азиата с европейцем? — смущённо пробормотал он, уже после понимая, что ляпнул глупость.

После этих слов всё возбуждение как рукой сняло, Байльшмидт потёр разбитые казанки, опять же еле сдерживаясь, чтобы не пойти и набить кое-кому морду.

— Как уральские горы, — прорычал Гилберт и поспешил поскорее уйти отсюда, чтобы, давясь ревностью, не врезать Ивану по роже.

Это было реально больно, будто ему только что прямо на глазах изменили. Хотя какая может быть ревность? Они даже не встречаются, во всяком случае, сейчас и последние полгода.

Одеваясь в прихожей, Гилберт наклонился, чтобы зашнуровать шнурки, и заметил подошедшего кота. Погладив животинку, он с улыбкой проговорил:

— Извини, Мишка, мне уйти надо. Скоро вернусь.

Выйдя из дома, Гилберт с мелодичным треском захлопнул дверь и сел за руль своего автомобиля, заводя мотор.

Иван догадывался, что из-за подобного вопроса его могли неправильно понять, но останавливать Гилберта он не стал, решив, что у него и правда могли возникнуть важные дела.

***

— Япония, почему ты такой грустный? — подсев к скучающему другу, спросил Италия.

— На меня Мику-сан обиделась, — Кику вздохнул и опустил голову, смотря в зелёную жидкость, зовущуюся чаем.

— Кто это? — Феличиано удивлённо заморгал, не имея самого малейшего понятия, кто такая Мику и почему она могла на него обидеться.

— Ты про кота, что ли? — подключился к беседе Америка, до этого увлечённо рассматривая какой-то комикс. — Так дай ему пожрать. Делов-то!

— Кота Тама звать, — пояснил Италия, переведя взгляд на Альфреда.

— Тогда… — начал Америка, но тут же замолчал, догадавшись, что речь идёт о виртуальной подружке.

Феличиано никогда не понимал, как можно променять человека на какую-то бездушную машину, тупо высасывающую из тебя деньги и фальшиво утверждающую, что любит и жить без тебя не может.

— Извините, мне нужно идти.

Вежливо поклонившись, Япония вышел за дверь. Смысла объяснять им что-то просто нет. Они не поймут, уж лучше держать всё в себе.

Комментарий к 11.

Арт, идеально подходящий под описание фантазий Японии:

https://vk.com/k_of_c_ga?w=wall-188696135_299

========== 12. ==========

Подойдя к террариуму с пучеглазым хамелеоном, Россия постучал указательным пальцем по стеклу.

— Чего уставился? Радуешься, что рыцарь ушёл и теперь меня некому защитить?

Хамелеон молчал, многозначительно вертя глазами и издавая странные урчащие звуки. Видать, проголодался.

Весь оставшийся день Иван провел в одиночестве, к нему больше никто не приходил. Даже Гилберт в течение всего этого времени не появлялся на горизонте. До самого утра в доме Брагинского царил мир и покой, пока его чуткий сон не потревожил треклятый телефон, лежащий непозволительно близко, на прикроватной тумбочке.

Россия сам не понял, как взял в руки мобильный телефон и буркнул вялое «алло». Вроде бы видит это дьявольское устройство впервые в жизни, а пользоваться им умеет. Ну что тут сказать, от привычек, вырабатываемых с годами, очень тяжело избавиться.

Звонил Босс, интересовался, почему Иван вчера не зашёл к нему, как было обговорено, а Ване и сказать-то нечего. Вчера в его доме побывало столько гостей, что всех и не вспомнишь. С одной стороны, Боссу следовало бы сообщить о такой аномальной активности страноподобных коллег, а с другой, начальству не обязательно знать такие подробности его личной жизни. В общем, Ваньке пришлось отовраться, свалив всё на Гилберта, и, кажется, Босс поверил в его брехню, но попросил Ивана всё же сегодня в полдень без опозданий явиться в Кремль.

Повесив трубку, Ваня раздражённо вздохнул, опустив голову. Под ногами крутился обжора-Мишка, выпрашивая у хозяина покушать, это было понятно по его особому протяжному «мяу».

Спустившись, Ваня налил коту в пустую миску козьего молока и немного себе в кружку. Решив расслабиться и отвлечься от дурных мыслей, он прошел в гостиную. С опаской дёрнув за верёвочку, включая настольную лампу, Россия взял в руки книгу. Ту самую, которую советовал прочесть Гилберт.

Не успев погрузиться в увлекательное чтиво, Ваня почувствовал, как ему по макушке прилетело нечто легкое и, судя по звуку, бумажное. Потирая «пострадавшее» место, он медленно обернулся, замечая сидящего на диване парня, чьи волосы были цвета серебра.

— Ты?.. — Иван растерялся, с запозданием вспоминая, что следует делать в подобных случаях. — П-привет. У меня есть чай и к-кофе.

Незнакомец молчал, продолжая хмуриться, Ваня понимал, что нужно сказать что-то ещё.

— Хочешь?

— О, так теперь ты видишь меня, а час назад, когда я как дурак бегал за тобой хвостиком, ты как-то не разбежался предложить мне кофе, — Ваня приоткрыл рот, явно собираясь что-то пискнуть в своё оправдание, но незнакомец не был настроен выслушивать его дешёвые оправдания. — Всё, заткнись. Всё равно уже ухожу.

Пребывая в растерянности и полнейшем недоумении, Иван так и сидел, с открытым ртом наблюдая за тем, как незнакомец не спеша, точно смакуя момент, подходил к нему. Ваня зажмурил глаза, ожидая удара, но вместо этого почувствовал лёгкое касание губ. Незнакомец поцеловал его в макушку. И правильно сделал, ведь ещё матушка-Русь зацеловывала своим детям ранки, чтобы те быстрее заживали и не болели.

Глаза цвета нежной фиалки столкнулось с парой ледников, утопая в ледовитом океане. Его взгляд был сравним с ледяным арктическим ветром, а глаза точно ледники, плывущие в никуда по бескрайнему океану.

Поёжившись от дуновения прохладного ветерка, загнувшего к ним через открытое окно, Ваня, не сводя с него взгляда, прошептал:

— К-кто ты и зачем пришёл?

Но незнакомец, точно не слыша вопроса, вторил своё, вводя Ваню в заблуждение:

— Чего свет не включаешь, темно же. Глаза испортишь.

— Ни, — протянул Ваня явно с каким-то акцентом. — Нормально.

Иван продолжал смотрел в глаза незнакомца, пытаясь понять, где они могли видеться. Настольная лампа светила слишком тускло, да и свет падал исключительно на крышку стола, на котором скучала раскрытая книга. Ваня едва мог разглядеть лицо товарища, но само сознание убедительно шептало ему на ушко, рассказывая об этом парне больше, чем видели глаза и слышали уши. Именно парне, его нельзя было назвать мужчиной, поскольку на вид ему было лет шестнадцать, возможно, семнадцать.

— Ну смотри, — бросил незнакомец, уже развернувшись и собравшись уходить.

Ваня вздрогнул, почему-то только сейчас его голос показался смутно знакомым, но в голове опять стоял туман, через который даже кончика собственного носа не видно.

Опустив взгляд, Иван заметил на полу чёрную пуговицу. Подняв её и поднеся к свету, дабы лучше рассмотреть, Ваня задумался. Пуговица была самой обычной, без каких-либо витиеватых узоров или непонятных надписей. Однако какие-то буковки на ней всё же были, и Россия попытался их прочесть.

— К-кол?..

— Что? — донеслось из коридора. Похоже, незнакомец ещё не ушёл, а точнее, не ушёл, потому что его задержали.

Мишка был умным котиком и, точно прочитав мысли хозяина, решил притормозить гостя, таким образом давая Ване время, чтобы вспомнить. Ну какой нормальный человек, пребывающий в здравом уме, откажет себе в удовольствии погладить котика?

— Нет, — качнув головой, Ваня спрятал пуговку в карман. — Ничего.

Незнакомец ушёл, а Ваня, облегчённо выдохнув, взял на руки кота, начав тараторить:

— Ты его видел? Я так испугался, когда он подошёл, думал, сердце из груди выпрыгнет. Что такое? Ты тоже испугался?.. Но кто это был?

Явно устав выслушивать на редкость бессмысленный поток однообразной речи, Мишка приложил лапку к губам хозяина, прикрывая этот фонтан. А Ваня что, ему просто нужно высказаться, поделиться мыслями, а дома никого нет. Кроме кота, конечно. Этот разбойник всегда рядышком крутится, распушив хвост и задрав нос.

Отпустив Мишку, Россия схватил со стола книгу, случайно задев локтём лампу, та с шумом упала на пол и погасла. Похоже, бедняжку можно хоронить. Не обратив на это внимания, Иван пустился на второй этаж, где заперся в своей комнате и, несмотря на произошедшее, постарался сосредоточится на чтении.

========== 13. ==========

Приревновав Ивана, Байльшмидт сел в машину, уже давно ставшей для него спасением, как и металлическим гробом, и уехал. Заблудшим странником петляя по разбитым дорогам ночной Москвы, он усердно размышлял над тем, куда бы уехать, чтобы и подальше было, и не напугать Россию, заявившись посреди ночи в нетрезвом виде.

Выбор пал на загородный особняк Брагинского. Ключи от него по той же самой традиции хранились под ковриком перед входной дверью, и проникнуть туда было проще простого.

Прихватив с собой краску для волос, пиво, еду, ноутбук и, самое важное, хорошую компанию в лице кота по кличке Райх, Гилберт отправился к месту назначения. По расчетам, он должен был приехать туда к восьми часам вечера, но Гилберт не учёл столичные пробки, поэтому добрался до места назначения в начале десятого, дорога заняла около трех часов. Незаконно проникнув в чужое поместье, он сразу же завалился в ванную и стал заниматься самопреображением. К счастью, это не заняло много времени.

Покормив бедного котика, полдня просидевшего в машине, Гилберт решил проверить, что там нового в социальной сети, и включил ноутбук. Кот всё это время крутился рядом, так и норовя перевернуть банку с пивом или стащить сухарик.

— Кыш! Иди отсюда!

Но кот отказывался слушаться и продолжал лезть, перебивая мысли хозяина завывальным мяуканьем. Если бы не телефон, заставивший Гилберта отвлечься от настырного попрошайки, то Райх сейчас бы получил по усам.

— Алло, мать твою! — не дождавшись ответа в сию же секунду, Гилберт добавил: — Кто там такой умный, что посмел потревожить Великого, но пал ниц от…

— Это я, — Гилберт сразу узнал хрипловатый (потому что курит, как паровоз) голос Людвига. — Извини, если разбудил, просто хотел узнать…

— Да всё нормально! Я не спал, — перебил его Гилберт. Видимо, это у них семейное. — Что ты там хотел узнать?

— Не могу дозвониться до России, — коротко пояснил он суть своего звонка, но Гилберт, который ещё секунду назад вопил, как в зад ужаленный, неожиданно затих. Германия достаточно хорошо знал брата и готов был поклясться, что Гилберт сейчас сидел с котом перед ноутбуком, прикусив нижнюю губу, и усердно размышлял над тем, как бы уйти от темы. — Что-то случилось?

— Да, ты же в курсе, какие у нас отношения, — Гилберт затих, тонко намекая на то, что не хочет разговаривать об этом изменнике. — Куда ты, блядь, лезешь всё! — рявкнул он на кота, но Германия решил, что это было адресовано ему.

— Ты за словами-то следи, не с бабами своими разговариваешь, — строго отчеканил Людвиг, ощущая вину за то, что и правда лезет не в своё дело. А с другой стороны, пускай Гилберт сейчас и живёт с Россией, но они всё ещё родственники — семья, в которой принято помогать друг другу, а не отворачиваться, оставляя несчастного страдать в одиночестве.

— Прости-прости. У меня тут кот всюду морду свою сует. Райх, а-ну быстро подошёл сюда и извинился перед дядей Людвигом, — поднеся трубку к коту, Гилберт застыл в умилении, с забавой наблюдая за пушистиком, пытающимся укусить странную штуковину за краешек.

— Гилберт, — выдохнул Людвиг, надеясь, что тот сказал это не всерьёз.

Разгоряченный забавой Гилберт почесал макушку, чувствуя, как там точно в детских мультиках вылезло два крошечных алых рога, олицетворяющих беса.

— Тут Ванька тебе привет передаёт.

Последовала неловкая пауза. Поглаживая кота, Гилберт готов был поклясться, что Людвиг сейчас сидел смущённый с глупой полуулыбкой на лице, не зная, что и ответить. У Германии ведь всегда были на редкость сложные взаимоотношения с Россией, поэтому такая реакция вполне себе оправдана.

— Ты ему тоже передай, — спокойно проговорил Людвиг, будто ничего не произошло и этой нелепой минутной паузы вовсе не было.

— Уже передал, — на лице Гилберта появилась злорадная бесовская ухмылка, через которую проглядывало два белых клыка. — Он спрашивает, во что ты сейчас одет.

Германия бросил трубку, даже на прощание спокойной ночи не пожелал. Видать, неполадки со связью, или же Людвиг понял, что Гилберт над ним издевается и вполне ожидаемо отказался принимать участие в этом спектакле, хоть это совсем на него непохоже.

Пожав плечами, Гилберт отложил телефон на край стола. Пробежавшись взглядом по ленте новостей, Байльшмидт заметил в ней несколько новых фотографий Феличиано с тощими, даже костлявыми блондинками. Вспомнив Ивана, он тут же закрыл эту чёртову вкладку, ругая так не вовремя решившего проявить себя итальянца-показушника. Гилберт ведь хотел отвлечься от всего этого, а получилось совсем наоборот.

Вернувшись к размышлениям, Гилберт вспомнил про кота, но тот, по-видимому, наконец усвоил урок и, оставив его в покое, решил немного осмотреться. Послав ему вслед трехэтажный мат, Гилберт с досадой смял пакетик, в котором ещё пару минут назад были рыбные крекеры, а сейчас только крошки, и зашвырнул его в сторону дивана.

Не прошло и двух минут, как Гилберту пришло ММС, состоящее из одной фотографии, на которой Людвиг сидел на кровати в привычной спальной чёрной майке и семейных трусах. Похоже, кое-кто всё же купился на его розыгрыш. Прикрыв рот ладонью, чтобы не заржать на весь дом, Гилберт, постукивая кулаком по столу, прислал ему ответ, состоящий всего из одного слова:

«Супер!»

И на этом всё, не то дело дойдет до того, что Людвиг начнёт ему свои интимные фото присылать. От старых привычек довольно сложно избавиться, вот и Гилберт не удержался и добавил:

«Правда, Ванька твоего старания не оценил. Ему нравятся особы менее мускулистые и более мясистые в области груди».

Людвиг затих, видимо, на сей раз сумев распознать нотки юмора в его словах. Конечно, Германия был далеко не из числа тех, кто обижается и годами вынашивает план мести, но надуться и не разговаривать с обидчиком денёк-другой он мог. Гилберт понимал это, но просить прощения не спешил, гордость не позволяла пасть так низко, как и бесовская натура.

Зевнув, ощущая лёгкую усталость, Гилберт в гордом одиночестве продолжил квест по бескрайним просторам Интернета. Однако в голову, точно червяк, закралась ядовитая мысль, в которой Людвиг восседал в роли соперника.

«Да нет, это уже полный бред! Ну не мог Людцу приглянуться мой Ванька. Погодите-ка! С каких это пор он стал моим?.. Нет, всё не так! Я с ним нянчусь только потому… потому что…» — похоже, Гилберт и сам не знал ответа на такой лёгкий вопрос, а ведь он был на редкость прост и очевиден.

Не успев ещё прийти в себя после всех этих мыслей, Гилберт взял в руки телефон и, вот так сюрприз, новое сообщение от Германии. Нервно сглотнув, он открыл его и увидел интимное фото Людвига в душе. У Гилберта сердце в пятки упало, а здравый смысл помахал ручкой и убежал в прекрасное далёко вместе с его надеждами.

Откинувшись на спинку стула, Гилберт положил гадкое устройство себе на лоб и стал думать, пытаясь найти логичное объяснение разыгранному Людвигом спектаклю. Чувствуя приятный холодок, исходящий от устройства и позволяющий немного охладить разгоряченные мысли, Гилберт так и не понял, что Германия хотел сказать всеми этими бесстыдными фотографиями.

Тем временем Иван листал скучную книжку, и его взгляд привлекла старая карта на которой были отмечены территории Тевтонского ордена. Если бы не свежие, как вчерашний день, в памяти воспоминания, то Россия не заострил бы на этом внимания. Губы Ивана расплылись в улыбке, он прекрасно помнил, каким же этот несносный мальчуган-Тевтон был забавным и шустрым. Частенько задирал тогда ещё совсем маленького Россию, называл его девочкой и любил вплетать в его серебристые волосы полевые цветы, после чего дразнил невестой и даже пытался пару раз поцеловать, объясняя это тем, что он всё равно будет его.

Пролистав ещё несколько страниц, Россия остановился на заголовке с пугающим названием «Великая Отечественная война». Нервно сглотнув, Иван пробежался глазами по тексту и остановился на иллюстрации, где было отмечено наступление германских войск на границы Советской Украины. В голове Ивана касательно данного исторического события было пусто. Он ничего не мог сказать по этому поводу, так как никогда особо не доверял тому, что пишут в книгах.

Томно вздохнув, Россия с замиранием сердца смотрел на столь огромную территорию, представляющую из себя Третий Рейх.

— Такой большой…

России всегда нравились большие вещи, а Рейх выглядел (во всяком случае, на карте) очень большим, могучим и таким сексуальным. У Ивана просто не было шансов устоять перед такой властной страной. Хоть Третий Рейх и состоял из двух частей, но мысли Ивана были заняты лишь Гилбертом, его новым образом, зрелым телом и яркой улыбкой. Иван смутился от собственных мыслей, понимая, насколько это неприлично так пялиться на листок бумаги с изображением ныне покойной страны. Онанировать на труп, это вообще законно? Скорее всего нет, однако закон не запрещает возбуждаться от аппетитных иллюстраций, значит, всё в порядке.

Проведя кончиками пальцев по границе, а точнее по польскому коридору, так бессовестно разделяющему их страны, Иван часто задышал. Ладонь сама собой поползла вниз, под резинку домашних штанов.

— Как некрасиво заниматься подобными вещами, да ещё и при мне, — снова этот замогильный голос, от которого мурашки убегают в пятки быстрее сердца.

Россия вздрогнул, машинально отпрыгнув от книги, и начал креститься. Не помогает, он всё ещё видит этого странного парня с волосами цвета серебряной монеты. По-хозяйски развалившись в кресле, незнакомец смотрел на него своими пронзительными голубыми глазами, не обращая внимания на вцепившегося в ногу кота.

— Я ничего не делал!.. Я просто, — Иван медленно перевёл взгляд на книгу, — читал.

— Вынь свои липкие ручонки из штанов и скажи нормально, — с нескрываемой брезгливость проговорил он, усмехаясь.

Ваня пристыженно опустив взгляд, смотря на свои руки. В темноте было сложновато что-либо рассмотреть, но судя по ощущением, они и правда были неприятно липкими. Россию уже всерьёз начинал пугать этот таинственный незнакомец, который знал о нём даже больше Гилберта и братьев вместе взятых.

— Эт-то мой дом, и-и я во-волен заниматься зд-десь всем, че-чем захочу, — заикаясь, промямлил Ваня, чувствуя исходящую от него угрозу.

— Прошу прощения, — он театрально прислонил ладонь к груди. — Я помешал?

Не видя смысла отвечать на его пустые вопросы, Ваня перешёл сразу к делу:

— Кто ты?

— Жнец. Привратник, — расплывчато ответил он, зачем-то делая огромные паузы после каждого слова. — Кто-то, чьё имя тебе знать совсем необязательно. Отдай мне свой ключ.

Услышав слово «ключ», Россия на автомате полез искать его в пустых карманах. О каком ключе шла речь, он не знал, но догадывался. Им всем ведь от него только одно нужно — ресурсы, ресурсы, деньги и ещё раз ресурсы.

— У меня его нет, — растерянно промямлил Ваня, так и не найдя в карманах ничего ценнее фантика от шоколадных конфет.

— Поищи получше, — усмехнулся он, поглаживая вцепившегося в колено кота.

Ваня стал быстро рыскать по карманам и… О чудо! В одном из них и правда оказался маленький чёрный ключик, на ушке которого была неумело выгравирована крохотная четырехконечная звезда.

— Зачем он тебе? — спросил Ваня скорее из-за опасений, нежели из интереса.

— Чем больше у меня ключей, тем больше дверей я смогу открыть.

Очень даже логичный ответ, но России от этого ни на йоту легче не стало, да и Мишка стал странно себя вести, резко переключившись с ноги на руку, так и крича о том, что этому ублюдку нельзя отдавать ключ. Животные ведь всегда более чувствительны к таким вещам, нежели человек, они и опасность за километр видят.

Повертев в руках загадочный ключ, Россия тихо пробормотал:

— А что я получу взамен?

— Что пожелаешь, — незнакомец развёл руками.

Ваня поник, не зная, что пожелать. Мысли разбежались и попрятались по углам, точно кучка тараканов от яркого света. Мишка продолжал угрожающе шипеть и кидаться на чужака, надеясь прогнать того из дома, но этот наглец не спешил уходить.

— Я не знаю! — выдохнул Ваня. Опустив плечи, он окончательно сник.

Эта штуковина явно проходила по разряду тех, которые за просто так не дарят. Нужно потребовать взамен нечто очень и очень ценное, вроде трубки, из которой курил сам товарищ Сталин.

Взвесив все за и против, Россия всё же решил докопаться до истины, поэтому робко проговорил:

— И какую же дверь им можно открыть?

— Кто знает, —Жнец не сводил взгляда с ключа, что с таким любопытством рассматривал Иван. — Но поверь, за ней нет ничего хорошего.

— И всё же, — Россия недоверчиво покосился на него, заподозрив во лжи. Этот негодяй явно что-то скрывал, и Ване лучше узнать об этом сейчас, а не когда он обворует целую страну и исчезнет без следа.

— За той дверью сидит маленькая смерть. Вирус, способный вырезать половину населения земного шара.

Мишка неожиданно затих, наверное, ему тоже стало интересно узнать, о чём балаболил этот клоун, поскольку Ваня со своей больной головушкой не мог разобрать его метафор, но одно он понял точно. Если решиться отдать ключ, то ничего хорошего от этого ждать не стоит.

— Ты хочешь её выпустить?

Переведя взгляд в окно, Жнец явно о чём-то задумался. Продолжая тискать несчастного кота, он с сомнением проговорил:

— Может быть.

Россия больше не мог думать, устал, и голова страшно разболелась от всех этих разговоров. Сейчас ему просто хотелось спровадить это чудо-юдо и лечь спать в обнимку с Мишкой.

Последний раз взглянув на ключ, затем на Жнеца, Россия побежденно вздохнул.

— Хорошо, я отдам тебе ключ, но при условии, что взамен ты подаришь мне лекарство.

— Это всё? — судя по голосу, Жнец не был удивлён столь незначительной просьбой, скорее разочарован. По-видимому, он ожидал от России чего-то более… грандиозного, вроде господства над миром или избежание развала СССР, или… В общем, чего-то в таком духе.

Неуверенно кивнув, Иван протянул ему ключ.

— Благодарю, — приняв от него столь скромный подарок, Жнец неторопливо спрятал его в карман.

— Ну, п-пока? — промямлил Иван, не зная, как правильно следует прощаться с подобными существами.

— Свидимся ещё, — многообещающе прошептал Жнец, расплывшись в хищной улыбке.

Россия испугался, поскольку встречаться с этим клоуном вновь ему совершенно не хотелось. Не дай Бог, ещё что-нибудь попросит, и это что-то обязательно заваляется у него в кармане.

— В следующий раз приходи с тортиком.

— Ох, прошу прощения, я как-то не подумал о гостинце, — Жнец в дружеской манере потрепал Ваньку по голове, точно непоседливого мальчугана и с улыбкой добавил: — шоколадный с орешками подойдёт?

Россия кивнул, чувствуя, как подступает зевота. Гость быстро и незаметно растворился во тьме. Прикрыв зевок ладонью, Ваня вернулся на кровать и закрыл глаза, медленно погружаясь в сон и уже не замечая, как чужие руки с бледными костлявыми пальцами заботливо накрывают его одеялом, после чего последовал невесомый поцелуй в лоб.

За столь недолгое время пребывания здесь Жнец успел проникнуться симпатией к этой с виду такой большой, но в душе такой маленькой стране. Похлопав по карману, лишний убеждаясь, что прощальный сувенир на месте, Жнец усмехается. Эта, пожалуй, его самая лёгкая победа в сравнении с миллионами других.

Причмокивая во сне, Ваня беззаботно дремал в компании кота, посмевшего снова на него улечься. На утро головная боль пройдёт, и тогда он вспомнит, где они могли видеться с этим существом. В новогоднею ночь, когда Гилберт уже давно ушёл, а стрелки часов перевалили за полночь, Россия вышел на балкон и встретил там его. Будучи не в трезвом виде, Ваня явно сболтнул ему лишнего, когда жаловался на жизнь и… кажется, этот негодяй пообещал избавить его от дурных воспоминаний. Правда, уточнения касательно срока избавления не было, а значит, память можно вернуть, если только она не насовсем потеряна. Но это маловероятно, Россия ведь уже начал вспоминать кое-что из своей жизни, получается, шанс есть.

Достав ключ и немного подумав, он поднял с пола какую-то книжку с цветной картой мира. Быстро пробежавшись по ней взглядом, Жнец забормотал:

— Хороший ключ мне достался, а дверь от него находится, — вчитываясь в названия, он в быстром порядке пытался найти ту самую страну со звёздочкой. — В Китае… интересно, интересно, что из этого выйдет.

И правда интересно, но в нашем случае интересно будет посмотреть на реакцию самого Китая и то, как он справится с этой проблемой. Эта маленькая смерть с очень большими проблемами не несёт в себе ничего хорошего. Ох, и не поздоровится же тому, на чью голову она решит свалиться.

Дверца шкафа протяжно заскрипела, заставив Жнеца обратить на это внимание, после чего оттуда вывалился Ван Яо. Проснувшись от падения, он медленно поднялся с пола, потирая сонные глаза.

— Хорошее же местечко я выбрал для сна… А? — заметив в комнате постороннего, Яо насторожился. — Ты кто такой, ару?

Не отрываясь от книги, Жнец раздраженно процедил:

— Кыш отсюда, не то как дам улетишь в династию Дзин.

Китай не растерялся и быстро нашёл что ему ответить:

— Это я щас как дам, улетишь к себе в Чернобыль!

Закрыв книгу со звучным хлопком, Жнец подошёл к нему и ткнул ключом в самое сердце. Но поскольку Яо не совсем человек, а это существо являлось чем-то неизведанным, тело не пострадало, даже крови не было, он целился в душу, если, конечно, у стран вообще есть душа. Сделав два оборота и подождав немного, пока Яо не стал светиться, Жнец потащил его за собой подальше отсюда, стараясь не разбудить при этом Ваню.

Комментарий к 13.

Тяжело же далась мне эта глава. Я, мягко говоря, выдохлась, работая над ней. Не знаю, возможно, отсылка к недавним событиям была лишней, ведь в работе, как и в сюжете она не сыграет такой уж большой роли, но даже сейчас весь Интернет гудит о Covid-19, так почему бы и мне не поддаться всеобщему безумию?

========== 14. ==========

Проснувшись от жалобного завывания кота, первые две минуты Гилберт бегал взглядом по комнате, пытаясь понять, где он находился, затем столько же отчитывал кота за плохое поведение. Закончив с этим, Гилберт бросил взгляд на небольшой кофейный столик. Похоже, он успел задремать на диване перед ноутбуком, но был разбужен голодным Райхом. Этот поганец перевернул пиво, слопал все солёные сухарики, заел их копчёнными колбасками и, несмотря на это, продолжал выпрашивать еду.

Потирая ноющее из-за сна в неудобной позе колено, Гилберт вспомнил Россию. Ему приснился тревожный сон, будто Ваня попал в беду и звал его на помощь. Проведя рукой по ярко-красным волосам, Байльшмидт вскочил с дивана и начал собираться обратно в Москву. Проведя здесь ночь, он заметно поостыл и, хорошенько всё обдумав, решил запереть все чувства к русскому глубоко внутри себя, чтобы не мучиться, и просто смириться с тем, что теперь все Ванькины мысли занимал вонючий гандон-пидорас Китай.

Прибравшись после себя в гостиной и в ванной, Гилберт собрался, не забыв прихватить кота, и поехал в город. Райх, недовольный тем, что его оставили на заднем сидении, так и норовил пробраться вперёд и залезть на колени, но один гневный взгляд хозяина, и усатый сидел смирно, как солдат в армии.

На полпути к пункту назначения Гилберт одной рукой набрал номер Брагинского, надеясь, что тот мучался бессонницей после случившегося или места себе не находил, пытаясь отыскать его. Иван быстро взял трубку, Гилберт даже подумать ни о чём не успел, поэтому, немного растерявшись, он выдал неуверенное «алло», а Ванька тем временем молящим голосом завопил в трубку:

— Волшебная коробочка, я хочу поговорить с Гилбертом! Этот ушлепок упёрся не пойми куда, бросив меня здесь одного! А всё из-за Китая! Кто бы мог подумать, что наш Великий такой ревнивый, — на последней фразе Иван заметно поубавил гонор, видать, успокоился.

— Брагинский, блядь ты такая! — вспомнив про обещание, в которым он поклялся не пугать Россию, Гилберт снизил тон и как можно спокойнее продолжил: — Твоё желание исполнилось, и у тебя есть ровно пятнадцать минут, пока я еду в машине, чтобы объяснить, что между вами с этим восточным тараканом было!

Гилберт сам не ожидал от себя такой вспышки ревности. Обычно он держал всё в себе, а тут прям-таки прорвало, как трубу в канализации, забрызгав окружающих желчью.

— Гилберт?! Это правда ты? — по голосу было заметно, что Россия был удивлён и в тоже время взволнован. — Мне нужно с тобой поговорить! Это очень-очень-очень срочно!

— Да-да, как всегда всем от меня что-то надо, — буркнул он, всё же не сдержавшись от грубости. — Хоть мне и совершенно плевать на это, но скажи уже наконец, что между вами было? — Гилберт прорычал эту фразу с такой интонацией, что Россия даже через помехи сумел понять, что ему далеко не плевать на это.

Очевидный факт, Гилберту всегда и на всех глубоко плевать, но только не на Россию и уж тем более на его шашни с кем-то кроме него. Вот только сам Гилберт продолжал упирать и отнекиваться, выставляя желаемое за действительность.

— Твоя извращённая фантазия меня убивает. Никаким мужеложством мы не занимались, уж поверь! — пропыхтел Россия с очевидной обидой.

— Эх, ладно, дома поговорим. Ты же сейчас дома, да? Не думаю, что тебе стоит выходить на улицу, особенно в одиночку, пока твоя память в таком состоянии.

Получив в ответ странное, но явно одобрительное хрипение, Гилберт повесил трубку. Сделав решающий поворот, уже подъезжая к дому Брагинского, он осторожно припарковал свою малышку рядом с Ванькиной советской тарантайкой, которой самое место в музее. Заглушив двигатель, Гилберт первым делом выпустил из салона Райха, затем вышел сам.

Почувствовав свободу, Райх принялся обнюхивать неизвестную территорию, но ожидаемо натолкнулся на хозяина здешних мест, с которым у них быстро завязался конфликт.

Не прошло и десяти минут, как Россия с улыбкой до ушей встречал на пороге хоть и частого, но такого желанного гостя.

— Guten Morgen, — бросил Гилберт, осматривая прихожую на наличие посторонних вещей.

Похоже, никаких незваных гостей в доме не было. И это хорошо, поскольку Гилберт сейчас находился в таком состоянии, что льва разорвёт, как Тузик грелку.

Подойдя к гостю, Иван с непониманием заострил взгляд на волосах цвета лесного пожара. Но с учётом всех недавних событий он тряхнул головой и попытался сосредоточиться на разговоре.

— Привет… — Иван не успел закончить фразу, как в глаза снова бросилась ярко-красная шевелю Гилберта. — Ты опять что-то сделал с волосами?

Проведя ладонью по своим непослушным взъерошенным волосам, Гилберт, опять же красуясь рубиновой короной, проговорил, задрав нос:

— Решил сменить имидж, а то…

— Ну ладно, — перебил его Ваня, не желая выслушивать причины, подтолкнувшие его на создание нового образа, — об этом потом. Мне нужно куда-то приехать, иначе будет очень плохо!

По одному лишь слову «приехать» Гилберт сразу понял, в чём дело. Не зря же он до всей этой Санта-Барбары с потерей памяти был для России любимой областью, которая знала его лучше всех. Даже намного лучше, чем родные братья.

— Тебе нельзя в Кремль, — сказал Гилберт, опустив ладонь на чужое плечо и заставляя таким образом смотреть только на себя. — Если президент увидит тебя в таком состоянии, плохо будет всем.

— Он знает об этом, — робко пискнул Ваня. Действие Гилберта его напугало.

Байльшмидт был, мягко говоря, в шоке, не понимая, как только Босс России, зная о его проблеме с головой, мог оставить его здесь совсем одного, без няньки. Это не только бесчеловечно, но и также весьма рискованно и опрометчиво.

— Я с тобой поеду, объясню ему всё, и вместе будем думать. И да… прости, что напридумывал себе всякого. Ты свободный человек и можешь любить кого хочешь, — убрав ладонь, Гилберт показал Ване фальшивую улыбку и посмотрел на котов, важно расхаживающих туда-сюда и воркующих, как парочка голубков. Настроение испорчено, а ведь впереди ещё предстоит разговор с президентом, так что нет времени на лишние сентиментальности.

Дождавшись подходящего момента, Иван взял его за руку и прошептал невесёлым голосом:

— Знаешь, Гилберт, мне приснился странный, но очень реалистичный сон. Я видел красивого белокурого рыцаря, бегающего по ромашковому полю, размахивая деревянным мечом. Рядом с ним сидел маленький мальчика с фиалковыми глазами. Рыцарь всегда проходил мимо мальчика, делая вид, будто не замечал его, но один раз он всё же остановился, опустился к нему на колено и сказал, вплетая ромашку в его серебристые волосы: «Моя вечность в твоих руках. Я буду верен тебе, покуда смерть не разлучит нас». Странный сон, ага?

— Знаешь, сны бывают вещими, — Гилберт улыбнулся, но на сей раз по-настоящему, не скрывая эмоций.

Притянув Ивана к себе, он нежно поцеловал его, наивно надеясь, что это поможет ему вспомнить куда больше одного глупого обещания. Сейчас Гилберту было всё равно на то, что у Ваньки, возможно, уже есть любимый человек, он просто делал то, что хотел, и всё на этом.

Зажмурившись, Россия стоял без движения. Он не сопротивлялся, но и не отвечал взаимностью, отсюда следует вывод, либо он принял этот жест за европейское приветствие, поэтому и боялся пошевелится, либо Ванька окончательно вжился в роль принцессы и, будучи спасённым своим рыцарем уже во второй раз был, совсем не против вознаградить его за упорство и преданность.

— Прости, — отстранившись, Гилберт только сейчас понял, насколько же это выглядело нелепо. Пора бы уже прекращать на людей бросаться даже с поцелуями, не всем же это приятно, правильно? — Поехали, нехорошо заставлять начальство ждать.

Не став более ничего уточнять и расспрашивать, Гилберт взял Ивана за руку и вывел на свежий воздух. Пока он подгонял машину, Россия успел потискать милашек-котиков. Одним из них был его Мишка, а второй какой-то белый, короткошерстный, очень ласковый и приветливый, хорошо отзывается на имя «Великий».

Решив, что вдвоём им точно скучно не будет, они оставили котов дома, а сами сели в машину и уехали. До Кремля они доехали быстро, примерно за полчаса. Всю дорогу Россия украдкой смотрел на своего рыцаря, дивясь, насколько лихо он управлялся с этой дьявольской каретой. Хоть это и была далеко не первая его поездка в автомобиле, но ощущения были такими, будто впервые в жизни решил прокатиться на таком.

— Калаврати, — позвал его Иван с лёгкой усмешкой, чётко помня прозвище из сна.

— Калаврати? — Гилберт высунулся из машины, смотря, где тут можно припарковаться. Вроде знаков никаких нет, значит, паркуйся где захочешь? — Ты меня так в последний раз в детстве называл. Я даже успел соскучиться по этому прозвищу.

Байльшмидт всегда был ответственным водителем и отлично управлялся с машиной (но только в трезвом виде, конечно), поэтому они так быстро и доехали до Кремля.

В наглую припарковав свою малышку рядом с кортежем самого главы государства, Гилберт даже из машины выйти не успел, как к ним понабежала охрана. Узнав в этих двоих олицетворений стран, они в дружеской манере принялись со всеми здороваться, после чего любезно проводили важных гостей к кабинету президента.

— Надеюсь, это не займёт много времени, — проворчал Гилберт, уже порядком подустав со всеми здороваться, но куда деваться? Такова их работа. Выдохнув и поправив шевелюру, он первым зашёл внутрь. — Здравствуйте, Владимир Владимирович.

— О Господи, Гилберт, — Босс схватился за сердце, не сразу распознав в этом панке (или как их там сейчас называют? Фрики?) Калининградскую область. — Очередной хаос на голове.

Гилберт провёл ладонью по волосам, более чем довольный произведённым впечатлением. Правда, реакция на иссиня-чёрный цвет ему больше понравиться, тогда Босс облил себя кофе, как только увидел Гилберта в байкерском прикиде ещё и с серьгой в носу.

— Вы знакомы? — удивлённо спросил Россия, смотря то на Гилберта, то на Босса.

К слову о Боссе, его лицо показалось Ивану настолько знакомым, что даже голова закружилась. Но не подавая вида, Россия продолжил стоять как ни в чем не бывало. Разумеется, это была далеко не первая встреча Ивана с президентам, но последнее время память его сильно подводит, а возможно, это просто от волнения.

Застыв на месте под пристальным взглядом Босса, Россия растерянно промямлил:

— Здравствуйте, я явился по Вашему указанию. Вот.

Иван невольно смутился, чувствуя себя одновременно глупо и важно, стоя под обстрелом взглядов теперь уже двух человек, не считая секретаря и нескольких рябят из охраны. Голова от этого только сильнее разболелась.

— Конечно знакомы, я же твоя часть, — списав этот нелепый Ванькин вопрос на волнение, Гилберт не стал заострять на этом внимания и перешёл сразу к делу, позабыв о том, что Босс уже дано в курсе его амнезии. — Извините, герр президент, у нас проблемы. Ваня тут немного, эм-м-м…

— Не пугай меня, Гилберт. Мне твоего очередного цвета волос хватило, — Босс был взволнован, видать, судьба своей страны была ему не безразлична.

— Короче, — Гилберт выдохнул. Не став ходить вокруг да около, он решил выстрелить в лоб, — он память потерял.

Эта новость была уже, естественно, не нова, но судя по реакции Гилберта, его жестам и манере речи, он явно пытался на что-то намекнуть. Или, может, это Босс всё неправильно понял, а у нашего Гилберта просто позднее зажигание? Непонятно…

— Господи, вы меня оба с ума сведёте, — проворчал президент, садясь в кресло. — Что он помнит?

Гилберт резко повернулся к причине данной встречи и проговорил:

— Да, Вань, что последнее ты помнишь?

Все разом уставились на вконец перепуганного Ивана, даже секретарь оторвалась от своих кнопочек и листочков и с интересом повернула голову в его сторону. Вот же шалава, её бы в Сибирь, да только нельзя, незаконно это, сейчас ведь не военное время.

— Боюсь, что моя память восстанавливается не линейно, а… как бы… Кусочками. Ну, сценами.

Резко замолчав, Иван прошёлся взглядом по кабинету. А он ведь знает эти стены, помнит, как когда-то на том месте, где сейчас сидит нынешний Босс, сидел суровый мужчина с густыми чёрными усами, курил трубку и отправлял всех неугодных к стенке. Он правил страной железной рукой и суровыми нравами. Опасный был человек, вошедший в мировую историю как отец народов.

— Гил, мне плохо… — прошептал Ваня и рухнул на пол.

Голова страшно болела, стены начали плыть, а голоса, ещё секунду назад отчетливо звучащие в голове, превратились в единый неразборчивый шум, и Россия потерял сознание.

========== 15. ==========

Комментарий к 15.

Иллюзорного Брагинского зовут Иван, а классического — Россия. Не перепутайте.

Холодное утро. Широкий балкон. Незнакомец, облачённый в старую чёрную мантию с капюшоном, по своему подобию напоминал статую, застывшую в одной позе с опущенной головой. Он практически не двигался, даже когда отвечал на вопросы или же сам спрашивал что-то у собеседника.

Отшатнувшись, Россия, перекрестившись, выдохнул:

— Смерть.

Его догадка была фактически верной, единственное, что отличало это существо от старухи с косой или же каменного изваяния, — это отсутствие необходимого инструмента и лёгкое вздымание грудной клетки. Россия долго оглядывался по сторонам, пытаясь понять, с кем он разговаривал, и, когда заметил притаившуюся в углу седую макушку, то волосы на голове зашевелились.

— Нет… Это же… Этого не может. Это сон! — испуганно залепетал он.

Верно, это был сон, в котором он, Россия, увидел некое воспоминание, за которым мог наблюдать, точно зритель за игрой актеров на экране.

— Это из-за тебя я ничего не помню? — иллюзорный Иван был раздражён, об этом говорило абсолютно всё: от походки до ладони у виска.

— Ошибаешься, я тут ни при чём.

— А кто при чём? — Иван без конца ходил туда-сюда вдоль перил, задерживался на углу и снова шёл в противоположную сторону, будто что-то или кого-то высматривал. Незнакомец же стоял неподвижно, даже дышал редко.

— Одна девица решила спрятать в тебе нечто мне ценное, и вот результат.

— И это «что-то» является ключом?

Незнакомец впервые за весь их разговор поднял голову и кивнул. Конечно, такого ответа Иван, скорее всего, не заметит, ведь отсюда открывался прекраснейший вид на море, пляж, небольшой лес и разбившуюся неподалеку деревеньку.

Оторвавшись от любования пейзажем, Иван повернулся к собеседнику.

— Выходит, он теперь мой?

Незнакомец снова кивнул, подойдя ближе. На землю опустилась мгла, утро начало плавно переходить в вечер.

— Сегодня холодно, — сказал незнакомец, Иван лишь пожал плечами, не понимая, чего это он вдруг соскочил с темы.

— Ну да, прохладно, — Иван посмотрел на небо, на котором уже стали появляться звёзды. Но будто не видя их, он продолжил: — К обеду солнце встанет, тепло будет.

— В это время года бывает тепло? — усмехнулся незнакомец.

Россия занервничал, ему не понравилось, куда скатился их разговор. Но не видящие никого, кроме себя, собеседники продолжили обсуждать погоду.

— А какое сейчас время?

— Январь.

— Как?.. — Иван схватился за голову и, отогнув рукав, взглянул на наручные часы. — Август же…

— Нет, — усмешка собеседника только сильнее зазвучала в голосе. — Январь.

От его слов в голове России всё перемешалось, он перестал понимать, где находился. Душой он всё так же плавал в глубинах своей памяти, а вот телом находился там, в Кремле. Стоило только на минуту отвлечься, подумать о чём-то другом, как отовсюду доносился встревоженный голос: «Ваня! Ваня!». Но кто это кричал? Олег? Нет, у Олежки не такой грубый, хрипловатый, будто прокуренный, голос.

— Ваня! — Гилберт ловко подхватил его на руки и уложил на небольшой диванчик. — Вот что с ним делать? — задал он сам себе саркастический вопрос, смотря на бессознательное тело. Пока Россия нуждается в помощи, Гилберт будет рядом, а когда перестанет, то… он уйдёт. Наверное. Может быть.

— Для начала не паниковать. Кто об этом ещё знает? — спросил президент, с нескрываемой тревогой смотря на происходящее.

— Только я и, возможно, Китай.

Гилберт мысленно дал себе хорошую пощёчину. Вот надо же было в такой момент заикнуться про утку пекинскую, и без того уже в печёнках сидит: куда ни глянь, что ни купи, везде стоит метка «Made in China». Этого Китая как-то уж чересчур много стало в их с Иваном жизни. Однако, несмотря на это, Гилберту грел душу сам факт того, что Россия, потеряв память, доверился ему, а не Яо и о помощи попросил именно его. Даже сейчас Ваня находился рядом с ним, и никаких узкоглазых тараканов нет поблизости.

— Это хорошо, — выдохнул президент, заметно расслабившись. — Китай наш союзник, ему можно доверять. Гилберт, давай, вези его домой. В десять часов у меня назначена встреча с Францией.

Впервые за эти двадцать минут разговора Гилберт растерялся так, будто только сейчас понял, где находился и с кем разговаривал. Придя сюда, он надеялся на… Что? Помощь? Нет, Босс сам вызвал к себе на ковёр Брагинского, видать, хотел убедиться, что страна находилась в надёжных руках, после чего решил не терять время попросту и вернулся к своим обязанностям.

— Вы не собираетесь с этим что-то делать?

— Я бы рад, но мало что знаю о болезнях стран. Как вас лечить-то хоть?

Босс задумался, ожидая получить от Гилберта хоть какой-то ответ. На протяжении всего времени, что Россия страдал амнезией, он всеми силами пытался хоть что-то разузнать о так называемых болезнях стран, в особенности про потерю памяти. Безуспешно. Оставалось только ждать и верить, что страна сама себя вылечит и встанет на ноги.

— Ну, обычно все наши болезни обусловлены состоянием страны, но человеческая медицина тоже помогает, только лекарства нужны куда сильнее, — пояснил Гилберт, не сводя глаз с Ивана, который то хмурился, то улыбался, то тяжело дышал. Похоже, ему снился не самый приятный сон.

Коснувшись его лба, Гилберт убрал прядь волос, упавшую на глаза. Какой же он по-детски милый и беззащитный, когда спит. Если бы не президент, то Гилберт покрыл его румяные щеки поцелуями. Человек меняется, но чувства остаются. В нашем случае Брагинский изменился, но чувства к Гилберту у него остались.

— Предлагаешь подорожник ему на лоб прилепить? — в словах Босса ощущался сарказм.

— Можно попробовать, да, — Гилберт заулыбался, оценив шутку своего непосредственного начальника. — А если не поможет, то намажем чесноком и напоим водкой.

Вновь подхватив Россию на руки, Гилберт понёс его к выходу. Тут им больше делать нечего. У самый двери Байльшмидт краем уха услышал, как президент обратился к кому-то с просьбой привести французского посла.

Россия был довольно тяжёлым, и в связи с его ростом под два метра с ним весьма сложно было развернуться, как и повернуться, но Гилберт не жаловался, даже наоборот был рад возможности пошариться по карманам. Нет, он делал это не ради наживы, а потому что знал, что Иван что-то скрывал, а где ещё как не в карманах можно найти ответы на вопросы?

К его великому разочарованию, кроме семечек, пачки сигарет, причём пустой, и носового платка там больше ничего не было, ах, ещё мелочь, но её Гилберт трогать не стал, а то ещё понравится и станет воришкой.

У ворот Кремля им встретился расфуфыренный Франция в розовой рубашке, застёгнутой всего на одну пуговицу, и чёрных облегающих брюках. Увидев своего закадычного друга, он сразу же набросился на него с вопросами и поцелуями (не в том смысле, просто в его стране принято целовать друг друга в щёку при встрече). Обменявшись приветствиями и рукопожатиями, Франциск не стал тянуть кота за хвост и спросил в лоб:

— Гил, я тут ленту новостей пролистывал и увидел запись, что ты сейчас нянчишься с Россией. Это правда?

Покосившись на вышеупомянутого Россию, удобно устроившегося на руках Байльшмидта, Франция раскрыл рот от удивления. И как его только из Кремля со страной на руках выпустили, да ещё и одного?

— Что это с ним? Снова напился?

========== 16. ==========

Это случилось. Прошёл не один и даже не два дня, но Кику таки сумел избавиться от вражеских захватчиков. Страны, оккупировавшие его территорию, наконец-то сдались и, опустошив напоследок запасы провизии, то есть холодильник, капитулировали. Осталось только замести следы их пребывания здесь, то есть прибраться в комнате, и тогда всё встанет на свои места. Кику вернётся к типичной жизни отаку: никаких подъёмов в пять утра, зарядки, пробежки перед завтраком, пасты и жирных пятен на полу, только здоровая еда, котацу, манга и аниме, как в старые добрые годы изоляции. Ну, почти…

— Италия-сан и Германия-сан ушли, — с улыбкой констатировал Япония. — Надо будет позвонить и узнать, как долетели. А пока я могу заняться собой.

Смахнув пот со лба, Кику вспомнил горячие источники. Он бы с радостью сходил погрелся, но сегодня было так жарко, что опасно выходить на улицу без головного убора и в открытой одежде, велик риск получить солнечный удар или ожог. В другой раз как-нибудь.

Вздохнув, Япония бросил взгляд на маленькую картонную коробочку, которую ранее постеснялся открывать при свидетелях.

— Не волнуйся, посылочка, я не забыл о тебе. Что-что? Хочешь, чтобы я открыл тебя? Даже не знаю… может, после ванны? — Япония снова улыбнулся, проведя кончиками пальцев по упаковочному скотчу. — Уговорила!.. Надеюсь, мне понравится твоё содержимое.

Взяв канцелярский нож, Япония осторожно открыл коробку и заглянул внутрь. Внимание сразу привлекло нечто завёрнутое в воздушно-пузырьковую плёнку. Кику взял одну из десятка похожих. Повертев в руках странный розовый продолговатый предмет, Хонда нахмурился. Это не то, что он заказывал.

— Что это? Туалетное мыло в форме собачьего ч-ч-ч… — Кику смутился. Хоть эта штука и была приятная на ощупь и пахла пионом, но держать подобное в руках ему ещё не доводилось. — С жидким наполнителем? Где моя тёрка?!

Кику был раздражён. Как можно было так бестактно перепутать посылки? Уму непостижимо! Понабрали работников, понимаете ли, по объявлению.

Сжав в ладони розовое нечто, Кику заметил, как на палец брызнула белая жидкость, имитирующая сперму. Растерев её по пальцам, Хонда задумался, стоит ли отправлять мыло обратно или всё же оставить. По консистенции жидкое мыло и правда напоминало сперму, но вот запах ванили портил всю картину прекрасного.

— Куда мне столько мыла? Может, подарить?.. — Япония задумался и вдруг, точно молния в дерево, в голову ударила идея. — Ну конечно, подарок! — запыхтел он, дрожа от нетерпения взять в руки бумагу и карандаш. — Получив на день рождения такой подарок, Россия-сан жестоко накажет Пруссию-сана. Отшлёпает его палкой колбасы, потом обработает синяки водкой и будет ловить ртом бусинки капель, водя языком по упругим бёдрам, — Кику тяжело задышал. — Это так возбуждает.

Повертев в руках теперь уже липкий собачий половой орган, Кику не удержался и провёл по нему языком.

— Бе-бе-бе! — плевался он. — Чего ж оно такое невкусное?!

Облизывать мыло было далеко не лучшей затеей, но чего только не сделаешь в порыве вдохновения? Ополоснув рот холодной водой, Япония решил отнести его в ванную, всё равно уже начато, главное, чтобы никто из друзей-знакомых не увидел, чем он руки моет.

Вспомнив о тапочках и тёрке, Кику стало обидно. Собачий член точно не стоило тех денег, что он заплатил, и отослать его обратно уже не получится. Но чего уж лить слёзы над пролитым молоком, нужно жить дальше, дело близится к вечеру.

— Чего бы приготовить на ужин? Интересно, Россия-сан готовит для Пруссии-сана? — представив их совестный приём пищи, Кику смутился. На душе появилось такое странное чувство, будто он и правда влез в чью-то личную жизнь. — Россия-сан, вы такой яндере.

Заглянув в холодильник, Кику достал кочан капусты, несколько помидоров и соевый соус, которого осталось только на донышке.

— Негусто, но на салат хватит. Крошим-крошим-крошим, соломкой, кубиком и брусочками, — напевал он, убирая дряблые листья. — И мыло, ой!.. — порезался.

Залепив порез пластырем, Кику взял ножик побольше и продолжил начатое, представляя на месте капусты виновных в его травме. Будь у него тёрка, то не пришлось бы возиться с овощами, просто кнопочку нажал, и вот вам уже готовый салат — получите, распишитесь! Но нет же, шутники фиговы, решили поиздеваться над ним. О да, Кику сейчас как никогда хотелось покромсать тех неумех, что собирали и отправляли ему посылку.

***

— Ты только посмотри! — Франция показал ему запись в Твиттере, к которой была прикреплена старая фотография: Иван с Гилбертом сидят на лавочке возле дома Германии и, по-видимому, о чём-то разговаривают. — Прекрасная семья, — так гласила надпись. — Россия смотрит на тебя, как на котлету, а если присмотреться, то вдалеке видно затылок Людвига.

Гилберт раздражённо цыкнул, любят же они раздувать из мухи слона.

— Какой засранец эту хрень запостил? — буркнул Гилберт. Франция пожал плечами, косо поглядывая на Ивана. — Не переживай, я его не крал и не вырубал, это он сам. Перегрелся, трудяга, вот и уснул где попало, — запихнув Ивана на заднее сидение, Гилберт вновь повернулся к Франциску. — Ты только ради этого припёрся или ещё чего хотел?

Гилберт походил на ёжика: когда ему что-то не нравилось, он начинал пыхтеть и фыркать, и сейчас ему не нравилось, что какие-то умники, пускай даже друзья, лезут в его личное пространство, задевая своим раздутым любопытством дорогого ему человека. Будто им делать больше нечего кроме как обсуждать чью-то личную жизнь.

— Ещё ты мне на днях прислал вот это… — Франциск показал фотографию, на которой был запечатлён Гилберт в чём на свет появился в окружении пивных банок. На заднем фоне у плиты стояла толстая женщина и жарила котлеты. Убрав телефон в карман, Франция вновь заголосил: — Если честно, я перепугался, увидев это, вот и примчался сюда с первыми петухами.

— О Господи, сколько я тогда бухал, что привёл в дом такое?.. Надеюсь, ты никому это больше не показывал? — в голосе Гилберта чувствовалось безразличие, но при этом он смотрел на Франциска так, будто готов был прирезать, если тот всё же поделился с кем-то фото.

Франциск улыбнулся, но в его улыбке было столько же искренности, сколько непонимания. Гилберт, которого он знал, любил хвастаться своими достижениями в постели, особенно перед друзьями, и никогда особо не трясся над своей репутацией. Он Великий и уже не страна, поэтому живёт в своё удовольствие, отрываясь по полной, это все знают. А кто не признаёт его величия, априори завистливые сучки!

— Только Испании, и к слову, у тебя всегда был дурной вкус по части женщин, — Франциск бросил взгляд на машину, но Гилберт пресёк его попытку заглянуть в салон. — Взять хотя бы румынку, как её там звали?

Франция пустился в думы, но быстро вышел из них, стоило только телу, лежащему в машине, подать голос:

— Гил… Я в туалет хочу.

Байльшмидт улыбнулся, даже повеселел. Как же давно Франциск не видел блеска в его глазах. Неужели Гилберт и правда влюбился? Выходит, слухи не врут.

— Зато прекрасный на мужчин, — усмехнулся Гилберт. — У румынки ветер в башке свищет.

— Гил, — провыл Россия, царапая дверь, точно кот, пытающийся выбраться.

— Потерпи, не лопнешь! Ладно, давай, мне пора, — Гилберт хлопнул друга по плечу. — Встретимся вечером в баре? Ты мне как раз задолжал вечерок, я всё помню.

— Не могу, у меня сейчас встреча в Кремле, а потом свидание с… Подожди! — Франция шокировано уставился на друга. — Ты что, влюбился в, — понизив голос и наклонившись к самому уху, Франциск незаметно указал пальцем на машину, — него? Он же ненормальный.

На телефон Гилберта пришло сообщение от Испании, и очень вовремя, надо заметить: «Гил, ты мучос грасис долбоёбис! Каким ветром тебя в Россию-то занесло? Франц сказал, что ты с Брагинским кувыркаешься сутки напролёт, это правда? А ещё ты мне сотку должен, не забыл?»

Заглянув в чужой телефон, Франция улыбнулся. Вот и группа поддержки подоспела.

— Вот вы два идиота. Какого хрена ты Спейну натрындел?

— Спокойно, милый, — Франциск поднял руки, ругаться с другом перед такой важной встречей ему ой как не хотелось. — Про вас давно слухи ходят.

— У нас самые обычные отношения анклава и страны, и ничем, кроме как друзьями, мы с Россией быть не можем! — соврал Гилберт, хотя сам знал, что это может оказаться правдой. Гилберт ведь всё ещё не знал, что Иван испытывал к Китаю. — У нас общий президент, собственно, это единственное, что нас связывает.

Пошарив по карманам, Гилберт сунул Франциску несколько купюр.

— На, отдашь своей любопытной подружке, а то заебёт! И ведь всего раз занял на пиво.

Бухтя, как голодный ёжик, Байльшмидт сел в машину, написав в ответ Испании всего три слова: «Пиздит как дышит».

Россия притих на заднем сидении, вроде задремал, а Антонио мгновенно прислал ответ: «Фух! Это хорошо, а то я уже было испугался… Он ведь последнее время с Германией крутит-мутит-баламутит. Нехорошо получится, если два брата из-за мужика подерутся. Прям как бабы. Фу! Даже думать об этом как-то… Противно», — последние фразы явно были приписаны Романо, Антонио, будучи в трезвом уме, никогда такое бы не ляпнул.

«Серьёзно? Людвиг с Россией? Что ещё нового ты мне расскажешь?»

Сердце кольнуло, Гилберт гнал прочь нехорошие мысли, но они всё равно возвращались. Брат, самый родной человек, крутит шашни с парнем, который нравится самому Байльшмидту. А ведь он единственный, кто об этом знал. Нет, скорее догадывался, ведь о таких вещах Гилберт даже ему ничего не рассказывал.

Посмотрев на довольную спящую мордашку, Ивана Гилберту на сердце стало легче, но боль всё не уходила. Захотелось напиться или снова перекраситься. Но красный ему нравился, а напиваться из-за состояния Брагинского было чревато, так что он решил просто добавить пару чёрных прядей в шевелюру.

***

Добравшись до дома, Гилберт первым делом уложил Ивана спать. Испания так и не ответил, просто скинул ему видео, в котором Германия с Россией в неформальной обстановке сидели в каком-то кафе и обсуждали сначала картошку, потом водку. Людвиг смеялся и улыбался, как и Иван, смотря на него как на старого друга. Посмотрев видео, Байльшмидт не знал, как это воспринимать. С одной стороны, Россия с Германией ничего такого не делали, а с другой, на собраниях они не были столь же дружелюбны друг с другом.

Поджав губы, Гилберт направился к выходу, но Россия успел схватить его прежде, чем тот ушёл.

— А поцеловать? Только не в лоб, туда покойничков целуют.

Услышав голос Вани, Гилберт усмехнулся и запечатлел лёгкий поцелуй на его губах.

— Спи спокойно, — сказал Гилберт и ушёл.

Вернулся он ближе к утру и рухнул спать рядом с Россией. В алых волосах виднелось несколько чёрных прядей.

========== 17. Флешбэк ==========

— Снова он дурью мается, — выдохнул Людвиг, раздражённо щёлкнув языком.

Италия не рискнул повернуться. Когда Людвиг зол или раздражён, его лучше не трогать. А ведь так хотелось! Феличиано с огромным удовольствием обнял бы большую буку, приласкал его, накормил пастой, сосисками, джелато. Погладил бы его округлившийся живот, отпустил бы пару шуток на тему беременности. Взбил подушки, достал самое мягкое и тёплое одеяло, уложил бы буку в кроватку. Спел колыбельную. Посидел бы немного на стульчике пока Людвиг не уснул, и потом, тихонько притворив дверь, ушел бы к себе. Людвиг не любил, когда Италия сопел ему в ухо.

Феличиано вздохнул, благоговейно смотря на предмет своих мечтаний. Людвиг вертел в руках телефон. Видимо, ждал звонка брата.

Дьявольское устройство пикнуло. Не подглядывай!

Феличиано хихикнул. Телефон умел разговаривать, но глаз-то у него не было. Или были? Две камеры — два глаза. Он наблюдал за тем, что происходило впереди и сзади него. Очень удобно! Почему у людей не так? Тогда они бы могли делать два дела одновременно.

Италия заметил, как на дисплее вылезла иконка, оповещающая о малом заряде батареи.

— Я в душ, — бросил Германия, не поворачиваясь. Знал ведь, что такое ушастое существо, как Италия, услышал бы его даже под водой.

— Погоди, — пискнул Италия, забыв ещё полчаса назад, зачем пришел к Германии, — я тут закончу и приду к тебе. Потру спинку.

— Нет.

Италия поёжился от холода в голосе Людвига и продолжил с большим усилием тереть пол, создавая видимость работы. Людвиг не любил ленивых.

— Германия-сан сегодня не в настроении.

Италия тепло посмотрел на друга.

Япония протирал пыль с полок. Он был настолько аккуратен, насколько того требовали стоящие в ряд статуэтки, книги, порножурналы (Кику даже успел сунуть нос в парочку. Феличиано всё видел. Кроме крови из носа, коим грешила вся японская аниме-индустрия), точные фигурные модели немецких танков. Непонятно, зачем они Людвигу? Ещё и на самое видное место поставил.

Италия тихо захихикал. Вспомнил, как Япония в начале двухтысячных пришёл к Германии и случайно уронил устройство, похожее на пульт. После этого в доме заиграла странная военная музыка. Кику отшатнулся, задел плечом картину, и та закричала на него жёсткой немецкой бранью. Италия так и не понял, что это было, даже со слов Людвига. После случившегося Япония как ужаленный выбежал из дома. Год его никто не видел. Италия зарубил себе на носу, что в гостях он больше ничего не трогал, кроме дивана, холодильника, питомцев и самого хозяина. Ни-ни! Бедный Япония, страна с таким почтенным возрастом чуть богу душу не отдала. Интересно, а у стран есть душа? А рай? Существует ли отдельный рай для стран?

— Нет… Германия звонил Гилберту и… В общем, так получилось, что Россия попросил прислать ему интимные фотографии.

— О нет! Это ужасно! После такого он сорвет свой самый длинный и толстый огурец с колючими пупырышками и засунет его прямо туда!

Италия неторопливо поднялся с пола, вытер мокрые руки о штаны и обнял Японию со спины. Кику всего трясло.

— Кику, успокойся, пожалуйста, — шептал Феличиано. — Ты пьёшь таблетки, что врач выписал?

Кику вздрогнул.

— К-каие таблетки?! Какой врач?!

Феличиано успокаивающе погладил его по голове. Хорошо, когда страна ниже тебя ростом.

— Всё хорошо, хорошо… успокойся. Я пошутил насчет огурца, ой! — Италия осёкся и прикусил нижнюю губу. Япония теперь точно с ума сойдет со своим фетишем на овощи.

— Огурец… Со мной такое уже было. Я и дня не мог прожить без свежего огурца.

— Ты салат хочешь, да? — нежно-нежно прошептал Феличиано, стараясь успокоит друга. — Может, сделаем? Вкусненький, с сыром.

— Не, не надо салатов! У них такие нежные и сочные листья… Нежные и сочные, — возбужденно пропыхтел Кику.

Италия крепче обнял его. Ещё немного, и Феличиано сам возбудился бы.

— Германия-сан поссорился с Пруссией-саном. Во что выльется их вражда? А какое будет жаркое примирение.

— Успокойся, — Феличиано отпустил его. Нехорошо лезть в чужую личную жизнь, но если это поможет Японии успокоиться, то… — Давай просто пришлем ему какое-нибудь фото.

А? что за фото, Италия-сан?

***

Найдя в телефоне Людвига подходящее фото, Феличиано усилиями Японии и фотошопа придал снимку нужную атмосферу и отправил Гилберту. Кику улыбался, его переполняло чувство гордости. Италия же чувствовал себя паршиво. Совесть кусала за пятки. И достанется же им от обоих братьев…

— Молчит, — констатировал Италия, водя пальцем по экрану.

— Не понравилось? — удивленно. — Верно! Фото должно быть интимнее! Где мой огурец?

Япония резко вскочил, но Италия осадил его обратно.

— Кику, посмотри мне в глаза.

Феличиано приобнял товарища, сфокусировав его внимание на себе. Япония смутился, но взгляд не отвёл.

— Это не в стиле Гилберта, понимаешь? — Италия скользнул ладонью по щеке Кику, заставив того ещё больше смутиться. — Он просто пошёл спать. И огурцы он не любит.

Япония дернулся, прикрыв рот ладонью.

— Не любит огурцы? — ужаснулся Кику. — Тогда, может, дайкон?

Прислушиваясь к голосу разума, Италия с улыбкой выдал:

— На ужин?

Япония покраснел и опустил взгляд.

— Хотите нафаршировать меня и с-съеть?

— А можно?

Кику смущённо отвернулся. Феличиано стукнул себя по лбу. Неуместная шутка. И как их разговор от Гилберта перетёк в подобное русло?

Япония резко повернулся.

— Мясо на ночь вредно.

Феличиано отполз назад. По взгляду Кику несложно было догадаться, о чём он думал. По-видимому, его ещё никогда так не оскорбляли.

— Диетическое можно! — буркнул Хонда.

— Но у меня нет проблем с желудком. Зачем мне диетическое? Я люблю мяско посочнее.

Италия всегда предпочитал блюда посочнее. А Япония что? В нём мяса-то… Да какое там мясо! Кожа да кости, да кружка крови. Есть нечего.

— Япония? Ты куда?

— С вашего позволения, займусь ужином.

— Хорошая идея! — воодушевился Италия. — Тебе помочь? Что будем готовить?

— Благодарю вас, Италия-сан, — Хонда поклонился, — ваша помощь не требуется. Я сам.

— Уверен? Людвиг плохо переваривает твою стряпню.

— Вашу тоже, — неожиданно съязвил Кику.

Феличиано попятился. Раз уж Япония был настолько против его участия в кулинарии, то ему ничего не оставалось, кроме как…

Италия прыгнул на диван. Поскролил все чаты Людвига, полистал журнал с фигуристой женщиной на обложке (откуда только Людвиг берёт такие?) и заснул в обнимку с котом по кличке Рутц.

— Ужин! — раздался голос с кухни.

— Ура!

Италия упал с дивана. Кот, мирно спавший на его животе, пулей помчался на кухню.

— А почему у меня одни овощи? — негодовал Италия.

— Италия-сан, есть мясо на ночь вредно.

— Но немножко-то можно!

Италия посмотрел на Японию. Тот как ни в чём не бывало наслаждался пищей. Италия перевёл взгляд на Германию. Тот уже закончил и вышел из-за стола.

— Спасибо, Япония. Было очень вкусно.

Италия подцепил вилкой грибочек и без аппетита отправил его себе в рот. Соленый. Германия привык есть по-армейски, очень быстро. Италия такими навыками не обладал, о чём сейчас очень жалел. Будь он как Германия, за минуту проглотил бы рагу и отправился спать, потому что утром рано вставать на зарядку. Нет, лучше поспать подольше. Италия не хотел жить по правилам: это скучно и неинтересно.

— Не за что, Германия-сан.

На Феличиано не обращали внимание. Игнорировали. Желудок сводил бедную страну с ума.

Италия потыкал вилкой грубо покрошенный картофель. Недоваренные овощи, солёный бульон и ненавистный острый соус. Италия был голоден. Они весь день проторчали у Германии без завтрака, обеда, ланча и перекуса.

«Сначала дело, потом тело», - сказал Людвиг и всучил им швабры, тряпки и вёдра. А они что? Молча взяли и пошли выполнять наряд. За годы дружбы у стран выработалась привычка практически во всём соглашается с Германией и молча выполнять то, что он сказал.

Дожёвывая свой ужин, Италия заметил в тарелке пару кусочков мяса, материализовавшихся из воздуха. Феличиано засомневался, стоило ли есть то, что тебе молча подкинули в тарелку? Италия повернулся к Японии, но тот уже ушёл, оставив на прощание сытный подарок.

Италия знал цену продуктам, поэтому рискнул. Мясо было великолепным! Высококачественная маринованная говядина, поджаренная на медленном огне. Японцы знали толк в мясе!

Выскользнув из-за стола, не забыв про грязную тарелку, радостный Италия поскакал на кухню, надеясь лично поблагодарить повара за угощение.

Кухня оказалась пуста. Япония уже спал наверху или ушёл домой.

Улыбка мгновенно сползла с лица Италии. Он безрадостно закинул посуду в посудомоечную машинку, подбадривая себя мыслью о завтрашнем дне. Ничего, поблагодарит повара в следующий раз.

Одолжив у Германии старый зонтик, которым он уже давно не пользовался, а хранил, потому что выкинуть жалко, Феличиано отправился к себе. Домой.

Комментарий к 17. Флешбэк

Спасибо всем, кто меня читает! Отдельное спасибо пользователю Владыка-2000.

========== 18. ==========

Иван заворочался, в нос ударил резкий запах спиртного. В голову закрались мысли о чудовище. О страшном линяющем чудовище, что дышало ему в затылок.

— Чем воняет? Гил?! Т-ты сдох, что ли?

Россия настороженно потыкал предполагаемый труп. Гилберт был ещё жив.

Заметив лежащую рядом с ним волшебную коробочку, Иван осторожно взял её. Случайно нажал пальцем кнопку включения. Увидев переписки с не пойми кем или чем, Иван сразу понял, в чём было дело.

— Ты приревновал меня?

— Брагинский, дай поспать, — просипело чудовище.

Иван включил лампу с абажуром на длинной ножке, что стояла возле кровати. Засыпая, Россия любил смотреть на неё. Не зря же перетащил его из коридора в комнату. Странное светило успокаивало его. При включении лампы юбочка абажура выглядела красиво и загадочно. Точно снег, что пошёл в начале июня. Об этом говорило сочетание холодных цветов с летними.

Гилберт заворочался. В чёлке виднелось парочка чёрных прядей, а несло от него, как от ликёро-водочного завода, даже глаза заслезились. Россия замахал рукой. От рези в глазах не удалось избавиться, но хоть дышать стало легче. Гилберт открыл глаза, посмотрел на Россию и снова уснул.

— Как скажешь, — Иван прилёг рядом, не став выключать свет, ведь без него он не смог бы как следует рассмотреть пьяную ночную бабочку, — не боишься, что я отымею тебя, как в сорок пятом?

— Не прижимайся, ты меня смущаешь, — пропыхтел Байльшмидт точно во сне.

— Да ладно тебе, я просто выполняю свою работу.

— Какую это? — невнятно промычал Гилберт. Фантазия России помогала вести монолог.

— Телохранителя, — Брагинский ляпнул первое, что пришло в голову. Это слово так и болталось на языке, просясь наружу. — Спасаю тебя от холода.

— Я не мёрзну, мне наоборот жарко.

Гилберт перевернулся на спину. Чёрная майка задралась, оголяя солидный пресс. Иван звучно кашлянул. В горле запершило. Гилберт повернулся к нему спиной. Он точно спал или притворялся? Может, рассольчика принести?

Ладонь Брагинского перекочевала на бедро Гилберта. Дивясь его легкомыслию, Россия воспользовался шансом и лёг ближе. О да, Гилберт был прекрасен, вот только эти волосы портили всю картину его невинности. Надо было с этим что-то делать.

Россия взял ножницы. Чик-чик. Минус чёрная прядь. Чик-чик. Ещё одна. Чик-чик. И ещё. С каждой минутой Гилберт становился всё краше.

***

Гилберт проснулся к обеду. Голова трещала, во рту была Сахара, в желудке — пропасть глубиной с Марианскую впадину. С одной стороны, ему было плохо, а с другой, бывало и хуже. Вспомнить хоть случай, когда Франциск пытался разбудить его поцелуем. За что получил в дыню.

Стоило подумать о еде, как пустой желудок дал о себе знать. Гилберт спустился на кухню. Заглянул в холодильник. Молоко, яйца, сыр. О! минералочка. Утолив жажду, Гилберт почапал в ванную, чтобы умыться. Холодная водичка хорошо бодрила, особенно по утрам.

Мысль о Брагинском зловредным червём закралась в голову. Гилберт заметил одежду на батарее и вспомнил, как застал чудо в перьях за стиркой.

— Что это? — спросил Гилберт.

— Это моё! Я решил постираться. — радостно сообщил Иван.

Гилберт косо посмотреть на таз, стоявший на стиральной машине. Россия, это сейчас серьезно? На дворе двадцать первый век! Какие постирушки в тазиках и вёдрах?! Если бы не амнезия, Гилберт не побоялся бы высказать ему это в лицо.

Но самое комичное, что Россия, он такой и есть. Привык всё делать по старинке. Овощи и мясо на суп вручную крошил, хотя была электрорезка. Но она ему не нравилась, видите ли, вкус убивала и крошила слишком мелко. Пельмени он сам лепил, а ведь куда проще пойти и купить пакетик-два готовых пельмешек в магазине. Но Иван снова негодовал, видите ли, в магазинных мяса мало кладут. Он даже полы не мыл специальным средством, а просто хлорку разводил с какой-то дрянью и бегал по углам с тряпкой. Потом корзинку в руки и в лес. Магазинный джем? Зачем?! Лучше полдня убить за ягодой, прийти домой — весь искусанный и ободранный — и ещё час убить на то, чтобы перетереть ягоды с сахаром и сварить варенье.

— О господи! Деревенщина, — любя буркнул Байльшмидт. — Вот же машинка стоит, специально для этого.

Гилберт вылил таз и закинул вещи в машинку. Иван вздрогнул, когда машинка загудела и начался набор воды. Он сел на пол, с интересом наблюдая, что же там происходило, внутри этой странной штуковины с его вещами.

Гилберт хотел что-то сказать. Правда, хотел… «Не сиди на полу! Простынешь» или, может, «Смотри! Сейчас барабан начнёт крутиться». Забыл. Потрепал Россию по голове и вышел. «Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало» — вот подходящие слова, застрявшие в горле.

Гилберт посмотрел в запотевшее зеркало. Собственное отражение его не обрадовало. В чёлке виднелись две проплешины, на месте которых были чёрные пряди. Сам он их обстричь не мог. Жалко, и смотрелось некрасиво. Через три секунды осознания на весь дом пронеслось по комнатам:

— Брагинский!

Ответа не последовало, похоже, России не было дома.

***

Пролежав до утра с вонючкой под боком, Иван решил прогуляться. Подышать свежим воздухом. И заблудился.

Россия битый час плутал кругами, пытаясь выйти к дому. На самом издыхание он столкнулся с Германией. Прям не страна, а двор проходной! И чего все шастают именно по его территории?!

— Куда прёшся, о!.. — Брагинский осекся. — О!

Мужчина поправил галстук и зыркнул на него так, будто хотел покусать. Эти скулы, этот подбородок, а глаза…

«Немецкая овчарка», — всплыло в ивановой голове столь несуразное сравнение.

Иван поежился, крепче запахивая шинель. Сердце застучало быстрее. Волнение закралось в душу.

Россия не любил случайные встречи и собак тоже не любил. Слишком шумные и непоседливые животные. То ли дело котики! Милейшие создания на планете.

— Россия…

Лицо у мужчины больно знакомое, но Россия никак не мог вспомнить, где они виделись. Но раз человек сам позвал его, значит, они были знакомы. Возможно, дружили.

— Я тут это… Заблудился. Можешь отвести меня домой?

Вопрос застал знакомца врасплох. «Ты здоров?» — читалось на его лице. Иван не знал, стоило ли обратить ситуацию в шутку или было уже поздно. Сердце забилось чаще. Россия испугался, что его секрет раскроют. Тогда Гилберт накричит на него и оставит без завтрака. «Хрен тебе, коммуняка! Будешь знать, как мою роскошную шевелюру трогать!» Да, так бы он и сказал, поднеся кукиш к носу Ивана.

— Не опохмелился с утра? Я Германия. А ты Россия. Гилберт у тебя?

Россия замялся, не зная, на какой вопрос нужно ответить, а какой был риторическим.

— Д-да, наверное, — неуверенно пропыхтел Россия.

— Ещё не вернулся, значит, — Германия снова подправил галстук. — Идём.

Россия стоял пнём. Германия пугал его своим басистым голосом. Такому только учителем физкультуры работать или регулировщиком.

Германия взял его за руку и потащил за собой. Россия хоть и был против подобного к себе обращения, но упираться не стал. Надеялся, что его отведут к дому. В голове снова всплыли странные фрагменты, где он, Гилберт и блондинчик пили пиво в баре. Телевизор показывал футбол. Они делали ставки, каждый на свою команду. Россия проиграл и оплатил за всеми счёт.

Наваждение рассеялось, когда они подошли к дому, где их ждал сгорающий от злости Гилберт. Завидев его, Россия захотел убежать обратно, в бесконечный лабиринт города.

— Гил, а ты чего здесь стоишь? Я тут это… Твоего брата встретил. Ты не рад?

Иван растерялся в присутствии постороннего. Он не знал, как следовало вести себя, чтобы ненароком не выдать свою амнезию.

Гилберт молчал. Германия молчал. Россия понятия не имел, что говорить. Но сказать что-то надо было. Молчание затягивалось. Страны в течение минуты молча зыркали друг на друга.

Россия сделал неуверенный шаг в сторону Гилберта, ляпнув первое, что пришло в голову:

— У тебя очень необычная причёска. Я её слегка подравнял. Ты же не против?

Гилберт промолчал, скрестив руки на груди и притопывая правой ногой.

— Я чайник поставлю! А вы тут это… сами разбирайтесь!

***

Когда Гилберт увидел брата, державшего русского, его русского за руку, у него сердце кольнуло. Он забыл, на что, а главное, на кого злился. Все мысли разом вылетели из головы и с ветром унеслись в далекие края.

— С тобой мы позже поговорим, — прорычал Гилберт, когда Россия прошмыгнул мимо него. Мгновенно изменившись в лице, Гилберт повёл брата за собой. — Рассказывай.

— Что рассказывать? — недоумённо поинтересовался Германия.

— Что между вами с Брагинским? — Гилберт пристально смотрел на брата. Он всё ещё надеялся, что зря паникует.

— Мы любовники. Семь лет уже как. Трахаемся в твоё отсутствие, вспоминаем былое, курим на балконе. Кстати, не думал поставить там диван или кресло какое?

Гилберт подавился воздухом. Подобное откровение от родного брата было ему в новинку. Конечно, набрасываться на него с кулаками Гилберт не собирался, вместо этого заулыбался. В кой-то веки у Людвига получилось остроумно пошутить.

— Третье, что ли? Зачем? На двух твое эго уже не помещается?

— Разваливаются, — Людвиг прошелся взглядом по гостиной. За столько лет ничего не изменилось. Даже мебель та же. — И скрипят сильно.

— Хорошо, — Гилберт хлопнул брата по плечу. — Специально для тебя поставлю третье.

— А влезет?

— Ты чё, бро? У Брагинского два балкона. Не влезет сюда, на другой поставим.

Гилберту не нравилась тема перепихонов брата, пускай даже шуточная. Но выяснять отношения с Людвигом Гилберту хотелось куда меньше. Ещё с Россией предстояло разобраться.

— Два балкона? — удивился Людвиг. Подобная информация давно затерялась в глубинах его памяти. — Шикарно живёт.

— И не говори! — Гилберт достал пачку сигарет, протянул одну Германии. — Надо и нам хоть один поставить.

— Ты строение дома видел? Не получится.

Повисло молчание. Оба брата закурили, размышляя о своём: Людвиг — о балконах, Гилберт — о том, нахрена Германия сюда припёрся!

— Слышь, — позвал Гилберт, — а если серьезно. У вас там ничего?..

— Нет, — перебил брата Германия. В его голосе звучала сталь с нотками табака.

— Ладно, раз ты так говоришь, то всё хорошо.

Гилберт сел на диван и похлопал по месту рядом с собой, приглашая брата присесть. Германия покачал головой.

— Что не так? — удивился Гилберт.

— Да на этом диване будто пять лет оргии проводили.

Гилберт звонко засмеялся. На кухне что-то упало и разбилось, Россия вскрикнул: — «Да твою же, чайник!» Германия хотел пойти проверить, что там такое, но Гилберт его остановил, хотя и сам беспокоился за Ивана. Он вроде собирался чайник ставить, обжёгся, наверное. Возможно, помощь нужна.

— Ну да, было дело. Было.

Людвиг опустился в кресло, не заметив кота. Мишка ловко вынырнул из-за спины и укусил негодяя за руку.

Германия погладил его, почесал за ушком. Мишка не откликнулся на его ласку, подключая к зубами ещё и когти.

— Что этому коту от меня надо?

— Это его любимое место, вот и гонит с него посторонних.

Людвиг сдался и пересел на диван к брату, не заметив, как кот отцепился от него. Драться с котом, особенно, если этот кот принадлежал России, было опасно для здоровья.

Мишка занял своё законное место, потянулся и убежал на кухню. Германия хмыкнул. «И стоило мне ради этого пересаживаться?» — читалось на его лице. Гилберт загоготал.

— Мишка страшный собственник и вредина ещё та! Жрать не станет, пока не наложишь в его любимую миску. Даже не подойдёт к дивану, если на нём нет подушки. Поставили ему лоток, так он весь наполнитель из него вытряхнул и на дно нагадил. Амбре такое стояло, аж глаза слезились.

Германия сочувствующе покачал головой.

— Русский.

— Русский, — согласился с ним Байльшмидт.

========== 19. ==========

Россия вышел выбросить разбившиеся чашки. Урна в доме предназначалась исключительно для сжигаемых отходов, прочий мусор вроде стекла и консервных банок выбрасывали в специальный контейнер на заднем дворе.

Заметив шевеление в кустах, Брагинский вооружился водопроводной трубой, что всегда была под рукой, и рискнул проверить, что там такое. Кошечка, должно быть, заблудилась или бездомный пёс вырыл проход под забором в надежде поживиться съестным. Какого же было удивление Ивана, когда из-за листвы показалась не кошечка, не собачка, не даже кролик, а блондинистая макушка. Ваня попятился, к зверью добавился вор. Из-за кустарника вынырнул Англия, схватил хозяина дома за шарф и утянул его за собой. И угораздило же купиться на столь примитивную ловушку.

— Ой! Ты же… А-Артур?! Англия? — испуганно тараторил Россия, но собеседник его не слушал. — Зачем ты здесь? Следишь за кем-то?

Россия стиснул трубу. Почувствовав напряжение, Англия кивнул, подтверждая ранее сказанное. Иван терпеливо ждал объяснений, пока Кёркленд настраивал бинокль, но их не было.

Пересчитав каждый камушек, каждый листик и стёклышко под ногами, Россия кашлянул, напоминая о своём присутствии. Тишина. Пошевелил затёкшими ногами. Шелест листвы привлёк внимание нежданного гостя. Англия посмотрел на него так, будто хотел прибить на месте.

— Что у тебя делает Германия? — требовательно спросил Артур.

— Он пришёл… Навестить мой анклав, — медленно пробормотал Иван.

— Врёшь! — Англия схватил его за запястье. Иван испугался. Похоже, Артур заметил, что Россия сегодня сам не свой. — Козни строите? Мир хотите захватить?! Давай выкладывай!

— Ну, хотим, — признался Брагинский, не понимая, что нёс Керкленд, но с психами лучше не спорить, а соглашаться. Так жить проще. — И что? Какое тебе дело до?..

— Я так и знал! Не зря шпионю за вами с… — Англия осёкся, считая что-то в уме и на пальцах.

Пока Артур уплыл в раздумья, Россия пытался вернуться в дом, но споткнулся. Кран, что должен был оберегать его и спасать от всяких психов, оказался так не вовремя под рукой. И ногой.

— Дурацкая железка!

— Я ведь в курсе про вашу братию! Не понаслышке знаю, что чем громадней страна, тем больше от неё вреда!

Россия умоляюще посмотрел на дом. «Гил, спаси меня от этого сумасшедшего!» — читалось в фиалковых глазах.

***

Гилберт обсудил с братом тему балконов построек конца семидесятых годов, по причине которых им, если и удалось бы прилепить небольшое деревянное сооружение к фасаду, то подобие балкона в любом случае получилась бы декоративным. Им было бы опасно пользоваться, он запросто мог рухнуть на чью-то голову. Веса взрослого человека тонкая древесина не выдержала бы.

Байльшмидт вышел на крыльцо. Покурить. В гостиной они знатно надымили, хотя окно было отрыто. Гилберт щёлкнул себя по лбу. Уж с кем-кем, а с братом они часами могли болтать о всякой ерунде. С Ванькой тоже временами случалось вести интеллектуальные беседы, но дольше десяти минут они не длились. К тому времени они либо разругались бы, либо вспомнили бы о какой-нибудь ерунде, которую надо в край сделать.

Гилберт бросил взгляд на отцветающую клумбу. Дерево тую, кусты шиповника, разноцветные камушки, выложенные вдоль дорожки, ведущей к дому. Россию нигде не было видно. Он слышал, как хлопнула дверь. Иван вышел на улицу и, пока они с братом болтали, не вернулся. Как с ростом под два метра Брагинскому удавалось удивлять немца своей скрытностью, непонятно.

Гуляя по саду, Байльшмидт услышал голоса. Даже шепотки. И раздавались они из-за кустов барбариса. Ваня разговаривал с… Англией? Акцент бровастого Байльшмидт точно ни с кем не спутал бы.

«Вот правда, не страна, а проходной двор», — выбросив окурок в контейнер для всего, что не бумажное и лёгкое, Гилберт подошёл к ним.

— И кто это к нам пришёл? — Байльшмидт выдернул Кёркленда из засады, крепко обнял его и, не побрезговав, поцеловал в щеки в знак приветствия. В его действиях было столько шутовства, что Англия почувствовал себя униженным. — Маленькая обезьянка, ты потерялась?

Гилберт закрыл своей широкой спиной огромную страну.

— Чаю хочешь? Может, сладкого?

— Пусти!.. Ты!.. — кричал и брыкался Керкленд.

— Кто такой этот твой «ты»? Родственник? Познакомишь?

Донимать Англию было одно удовольствие. Из всех стран Гилберт боялся только Россию и Германию. И то чуть-чуть. С братом всегда можно было договориться, а Брагинский… А что Брагинский? Он только снаружи жуткий, а внутри нежный и ранимый.

Хватка Гилберта ослабла. Англия пафосно фыркнул, задрал нос и заявил:

— Я не обязан отчитываться перед странами вроде тебя. Ой! — он прислонил ладонь к губам. — Прости, ты ведь не страна, а… Кто ты там? Личная шавка России?

Прикрыв рот ладонью, Артур хотел рассмеяться обидчику в лицо, но вместо смеха из горла вырвался влажный кашель. Стареет.

Байльшмидт расстроился. Он ожидал услышать от столь язвительной страны нечто более остроумное, колкое и похабное. Артур постарел в его глазах лет на двести.

Англия сплюнул кровь, облизнул губы и зашарил по карманам.

— Снова потерял где-то? — шептал он поглядывая на Гилберта. — Дай! — вытянув руку потребовал Кёркленд.

Байльшмидт сразу сообразил, чего он хотел.

— На! — Он положил в протянутую ладонь пачку сигарет. — Зажигалку не дам, сам понимаешь.

— У меня своя.

Глотнув никотинового дыма, Англия благодарно кивнул своему спасителю и пошёл своей дорогой. Нужно же было кому-то присматривать за странами, вдруг замышляли чего, а он не в курсе.

Избавление газона от британской разведки обошлось Гилберту в початую пачку сигарет. Недорого. Главное проследить, чтобы шпион точно покинул их частную собственность и оставил в покое кусты и деревья. Ванька обожал свой маленький садик, если бы его вытоптали, он бы сильно разозлился.

— Развелись же тут всяких недостран, прям ступить негде, — выплюнул Гилберт. Артур медленно повернулся в их сторону.

— Пока, Англия! — Россия помахал ему краном. Двое на одного — не по правилам играли. Артур прорычал себе под нос пару ругательств и скрылся за поворотом.

Байльшмидт ухмыльнулся. Ванятку и на минуту нельзя было оставлять без присмотра. То заблудился, то на дракона бровастого наткнулся. Гилберт же тем временем подался в архитекторы и плотники.

— И кто чей рыцарь? — вопрос был риторическим, но Брагинский задумался над ответом. — Спасибо.

— Да уж… Не похож ты на рыцаря, и дело даже не в отсутствии доспехов, шлема, меча и благородства, — Россия призадумался и с улыбкой выдал: — Может, ты будешь моим лакеем? Кстати, этот… Ну, мой нынешний Босс сказал, что скоро состоится какой-то саммит в Лондоне.

— Это я на рыцаря не похож?! Да я самый благородный рыцарь! — гордо продекламировал Гилберт и прошептал Ивану на ухо: — А у любого принца есть дама, которую он защищает.

У России пока что не было дамы сердца, чему Гилберт был несказанно рад. Рыцарь бы не выдержал конкуренции и перебил всех без исключения и брата в том числе. Но зато у Вани были братья, которых он любил так же сильно, как Родину-мать.

Гилберт подтвердил информацию о саммите и потянул Ваню в дом, где их ждал Германия. И кот. За время отсутствия Людвиг сумел сдружиться с Мишкой. Это было не так-то уж и сложно. Покажи коту сосиску, и он забыл бы обо всём на свете.

***

В связи с саммитом России пришлось лететь в Лондон. Не в одиночку, конечно, с охраной и анклавом в довесок. Иван не хотел покидать родные просторы, но пришлось. Заставили. Столица Британии так далеко, и путь к ней не близок.

Они летели на частном самолёте, Россия с интересом смотрел в окно, заскучал и стал считать облака. Сбился на двухсот-каком-то и переключил всё своё внимание на Гилберта.

«Гил, мы скоро прилетим?»

«Почему так долго?!»

«Мне скучно!»

«Я есть хочу!»

«Нет, не хочу ни мясо, ни рыбу, ни курицу! И спать не хочу!»

«Что это? Кроссворд? Поиграем с ним вместе?!»

Байльшмидт покосился на охранников и булькнул сухое «нет». Иван расстроился, но газетку взял. Играя в слова с бездушной бумагой, Ваня быстро устал, и пяти минут не прошло.

Оглядевшись, он заметил на подставке книгу в потёртом переплёте. Гилберт был увлечён чтением, поэтому не заметил его шалостей. Иван раскрыл книгу на середине, глаза резанули очень мелкий шрифт и корявая чёрно-белая картинка. Женщина в короткой юбке сиротливо стояла в дверях, опустив глаза в пол, мужчина в клетчатом костюме надменно смеялся, тыча в бедняжку пальцем. Что же с ними произошло? Должно быть, очень забавная история. Люди смеются, когда им весело. Однако дама, застывшая в дверном проёме, испытывала иные чувства. Иван захотел узнать, что же произошло с нарисованными человечками. Почему один смеялся, а вторая грустила. Отлистав на начало, он принялся читать. История рассказывала о загадочной старушке, решившей коротать свои последние годы не в душном пыльном городе, а в фамильном поместье, построенном на берегу моря, подальше от цивилизации.

Брагинский уснул, так и не узнав, что же скрывала в себе пожилая дама, таинственный дом и слепой кот, которого она подкармливала.

***

Перелёт выдался долгим и нелёгким, но шикарный номер отеля, в который их поселили, однозначно стоил мучений страны и анклава. Не успели они вдоволь налюбоваться роскошью Англии, как часики подсказали, что пора одеваться, и так уже опаздывали.

— Гил, раз ты принадлежишь мне, значит, я твой господин?

За время полёта в голове России всё перемешалось и слиплось, возвращая его к нелепым расспросам.

— Не господин ты мне. И вообще, я не только твоя часть. После той войны мои земли были разделены между тобой, Польшей и Германией. Людвигу, кстати, две трети досталось, тогда как тебе всего лишь столица и пара городов.

Гилберт подошёл к столу с закусками и взял бокал шампанского. Практический каждый саммит стран походил на праздник, костюмы, документы и долгие речи были не более, чем формальностью. Иван хорошо это помнил, такое даже амнезия не сумела стереть.

Брагинский угостился фруктами, но прежде ослабил узел на галстуке, чтобы ничто не мешало наслаждаться пищей. Алкоголь в его состоянии был противопоказан. Как бы Гилберт не напился. Кстати о птичках. Байльшмидт сел возле окна, подставив лицо прохладному ветерку. У Ивана сердце сделало кульбит. Чёрный костюм сидел на неотъемлемой части России в лице белобрысого (от краски пришлось отказаться. Да и не шла она с новой «причёской») нечто как на модели, чуть обтягивая мускулистое тело и подчёркивая все достоинства фигуры.

Россия не заметил, как оказался рядом с ним, точно фанат-подросток, сумевший пробиться в гримёрку к знаменитости.

— Гил, скажи… Ты уйдёшь, когда ко мне вернётся память?

Отщипнув ягодку от кисти винограда, Россия, не раздумывая, сунул её в рот.

— Ой! Кислая, ещё и с косточками.

— Ну, — Иван замер услышав ровный голос немца, — я всё равно должен буду оставлять тебя на время. Всё-таки мне надо помогать брату.

Иван ожидал получить чёткий ответ «да» или «нет», но никак не что-то там про брата. И о чём он только думал, спрашивая о таком? Ну конечно Гилберт выбрал брата, а не страну, поработившую его!

— Мне нужно в туалет, — невесело пробурчал Брагинский.

— Давай, только не задерживайся.

***

Быстро — это не про русских, и Байльшмидт в который раз в этом убедился. «Где только этого засранца черти носят?!» Гилберт бросил взгляд в зал, где сразу же нашёл Испанию с Францией, и направился к ним. Пока все не собрались, собрание не начнётся, а не хватало только Канады.

— Привет, ребят!

— Бонжур! — Франция без всякого стыда расцеловал старого друга в румяные щеки. — А где твоя, — он прислонил ладонь к губам, игриво хохотнув, — дама? Не пойдёшь к нему?

— Если бы на месте России был Романо, я бы обязательно пошёл к нему, — поддержал друга Испания. — Никогда бы не подумал, что вы и на саммиты вместе ездите.

— Антонио, я ведь тебе уже говорил, они просто любовники. Кроме секса их больше ничего не связывает, — Франциск прикусил язык, вспомнив реакцию Ивана на слова Байльшмидта касательно их отношений. — Правда, Россия думает иначе.

Дождавшись, пока курицы-болтушки замолкли, Байльшмидт наконец протянул руку.

— И тебе привет, Франц. Тони, не знал, что ты с Романо даже в туалет ходишь. Бедный пацан, нигде от тебя покоя нет. Вообще я редко езжу на саммиты, но сейчас особый случай, так что Великий решил почтить вас своим присутствием. А если вы и дальше будете думать невесть что и сочинять то, чего нет, — Гилберт одарил друзей грозным взглядом, — это будет последний саммит в вашей жизни.

— О-хо-хо, — хохотнул Франциск. — Ты нам угрожаешь? Не боишься, что сразу же после этого мы побежим и всем всё расскажем? Ты же знаешь, у меня большой опыт в подобных делах, да и с доверенностью всё шарман. Правда или вымысел — неважно! Проглотят, не поперхнутся.

— Романо такой милый, когда сидит на горшочке, — с вожделением бормотал Антонио, утопая в реке фантазий.

— Господи, с кем я общаюсь?! Шантажист и псих-извращенец! Вам самим не стыдно? Мы с Россией просто друзья, и вообще… он с Людвигом мутит, ты же мне сам видео отправил, Тони. Не хочу мешать счастью брата.

Байльшмидт был раздражён и зол на друзей. Нашли же время, чтобы расчесать старую рану. Он бы уже давно съездил обоим по морде, если бы не вековая дружба. И не до них сейчас. Гилберт волновался за Ивана.

— Ага! — воскликнул Франциск, направив указательный палец на Гилберта. — Значит, теперь ты признаёшься, что Германия встречается с Россией? Они случаем не затевают ничего дурного? Вечером, у меня маникюр, потом свидания и свидание… два свидания, получается.

Гилберт схватил со стола половинку груши и начал жевать, лишь бы не отвечать на их абсурдные вопросы. Франциск понял намёк и быстро переключился с одной темы на другую.

Вспомнив о телефоне и вероятности того, что, если России понадобится помощь, он позвонил бы или прислал смс, Гилберт отошёл в сторонку, незаметно вынув из кармана злосчастное устройство. И тут же щёлкнул себя по лбу. Он же всегда отключал гаджеты на саммитах и самолично забрал у Ивана «волшебную коробочку»

Гилберт вернулся в компанию друзей. Франция рассказывал весьма увлекательную историю о своём последнем похождении к мадам Фуфу.

— … Я едва сдерживаю стон, — выдохнул Франциск, имитируя речь девушки.

— Я едва сдерживаю блевотину, — Гилберт скорчил недовольную гримасу. Со стороны Франциска было бы очень любезно пропустить пикантные подробности.

Байльшмидт сжал бокал.

«И куда Россия пропал?!» — Гилберт строил в голове план наказаний русского. — «Схватил бы за горло, хорошенько встряхнул, чтоб объяснения посыпались, как из ведра. Опровергнуть их не проблема… раздел, пожарил и съел, как картошечку».

— Картошечка, — повторил Байльшмидт, сдерживая смех.

— Картошечка? — Франция застыл, не понимая, к кому он обратился.

— Как мило! А мой Романо меня только ублюдком, извращенцем и придурком называет, — улыбка, растянувшаяся до самых ушей, быстро спала с лица Испании. — Кстати… он никогда не просил меня что-то принести ему в душ. Никогда… Неужто он мне не доверяет?

— Я на минуту, — сунув полупустой бокал Антонио, Гилберт направился к двери. — Без нас не начинать, поняли?!

— Что это с ним? — спросил Франциск, повернувшись к Испании.

— Да вроде всё как всегда. По зову сердца и междуножного органа побежал к возлюбленному.

— А бамбини Ловино прав… Ты и правда извращенец, — заключил Франциск

***

Пробегая по коридору, Гилберт заметил Россию на диване возле окна напротив туалета. Богатая постенница в цветастых горшках спрятала его, превратив место в надёжное укрытие. Только не для такого матерого охотника, как Гилберт.

— И что ты устроил?

— Мне страшно, — Иван съёжился, не поднимая взгляд на Гилберта. — Не хочу туда возвращаться.

— Чего это?

Иван пожал плечами. Гилберт взметнул руками, хотел отчитать его по полной программе, да слова все растерял. Он был готов к многому: от пьянки до снимания голого Франции со стола, — но не подготовился к подбадриванию коллег.

— Мне тоже было страшно, когда ты ушёл и не вернулся.

— Я бы вернулся. За тобой, — голос России звучал, как мертвый рояль, растерявший половину клавиш с костылем вместо ноги и со сломанной крышкой. Несмотря на все свои травмы, умелые пальцы пианиста на мгновение возвращали к жизни давно почивший инструмент.

Среди пышной растительности Гилберт заметил маленькую пчёлку, прокравшуюся к бутонам через окно. Она неторопливо перелетала от цветка к цветку, делая два дела одновременно: сбор нектара и опыление. Гилберт улыбнулся, перед глазами всплыла история двухлетней давности.

Тогда Россия работал в огороде, Великий, естественно, помогал ему, не вставая с мягкой травки под тенистой яблоней. Домой они вернулись только вечером. Иван наклонился к Гилберту, у того чуть сердце не выпрыгнуло — когда на тебя смотрят такими глазами, жди беды, — и прошептал:

— Посмотри, что у меня там, — Иван снял футболку, обнажая спину, — по-моему, пчела ужалила.

Великий не шибко разбирался в укусах насекомых, но просьбу Брагинского невозможно было проигнорировать. На плече вздулся красный волдырь, о чём он сообщил Ивану.

— Подожди, я посмотрю в аптечке какую-нибудь мазь, — сообщил Байльшмидт, прекрасно зная, что в аптечке не было крема даже от комариных укусов.

Брагинский кивнул и пошёл на кухню глотнуть водички, а то весь день на жаре впахивал, пока кое-кто дрых под деревом с лопухом на роже.

Гилберт, недолго думая, позвонил ближневосточному соседу-барахольщику:

— Эй, Яо, тащи сюда свою тощую задницу! И крем захвати от пчелиных укусов.

Звенящая тишина. Байльшмидт убрал трубку от уха с мыслью, что ошибся номером и как в прошлый раз позвонил Венгрии. Но нет, всё он сделал правильно. Номер набрал верно, а в трубке тишина. Элизабет уже бы давно поносила его, как обманутая торговка рыбой.

— Меня слышно?

— Я с тобой не разговариваю! И фиг тебе, а не крем с пчелиным ядом!

— Да не с ядом, а от пчелиных укусов.

— А что случилось? — заинтересованно спросил Яо.

— Ваньку пчела ужалила.

— Хорошо! — быстро же он согласился стоило только упомянуть Россию. — Ему помогу! — тише добавил: — бесплатно.

— Спасибо, — сквозь зубы прошипел Гилберт.

Китайская мазь помогла, через три дня от укуса осталась лишь маленькая некрасивая красная точечка. Иван был рад, Гилберт был рад, Китай жалел, что не взял денег за свои услуги. Всё же мазь очень дорогая, а он к тому же расщедрился на солидную баночку в двести миллилитров.

Гилберт посмотрел на свои руки, прекрасно помня, как мазал плечо Брагинскому, как сладкий медовый аромат наполнял комнату, как недовольно шипел Россия, стоило ему надавить пальцами чуть сильнее на воспалённый участок кожи.

— Массаж…

— Массаж? — удивился Ваня, не понимая, к чему это было сказано.

— Ару! Кто-то сказал массаж? — с вожделением пропел появившейся из ниоткуда Китай. — Ванья, ты так похудел! — ужаснулся Яо, нагло плюхнувшись на диван между ними.

— Да, раньше лучше было, — фыркнул Гилберт. — Вставай давай, нам пора!

Байльшмидт схватил своего партнёра за руку и потащил в сторону зала заседаний. Здравое решение: и Яо не в обиде, и Брагинский волей-неволей будет присутствовать на собрании.

Китай остался в зоне отдыха, увлечённо рассматривая декоративные цветы и растения.

***

После саммита Брагинского с Байльшмидтом в номере ожидал неприятный сюрприз в лице азиатского соседа. Китаю не досталось комнаты в четырёх звездочном отеле, поэтому он поселился с ними. Об этом говорило всё: бамбук на подоконнике, куча сумок и чемоданов возле двери, плед с тигром на диване и традиционный китайский зелёный чай в маленьком чайничке.

— Ванья, иди ко мне! Дай обниму! — Яо обхватил Ивана короткими ручонками, оттолкнув Гилберта, и показал тому язык. Ван с удовольствием наблюдал за реакцией немца, как он злился и скалился. — Ты выглядишь таким измотанным и напряжённым. Ассистент! — обратился он к Гилберту. — Подай мне пихтовое масло в ванной в верхнем ящичке, ничего там больше не трогай! Смотри у меня, я всё посчитал.

Бросив раздражённый взгляд на липучку, Байльшмидт схватил его за шкирку и выкинул на балкон, закрыл балконную дверь и задёрнул шторы. Пускай проветрится, воздухом свежим подышит, ему полезно.

Россия был вымотан, собрание сильно затянулось. Примерно на пять с половиной часов. Пока Гилберт с Англией снимали пьяного полуголого Францию со стола, Иван успел немного поговорить с Людвигом. Уставший блондин слушал его вполуха и на все вопросы отвечал «ыхым», что, по-видимому, означало «да».

Стянув с себя смирительную рубашку, ошибочно называемую костюмом, Россия дополз до кровати и забрался под одеяло. Он чувствовал себя лимоном, повстречавшим соковыжималку.

— Бесит!

Гилберт последовал за Россией. К чёрту всё, он устал и хотел спать. Денек выдался таким себе.

Байльшмидт потянулся к выключателю и замер. Боль. Приятная боль пронзила тело, растекаясь, словно кислород. Давненько он так не уставал, один Франциск чего стоил. Они кое-как его спустили, одели и выставили из зала. Байльшмидт предложил другу руку помощи, но инициативу тут же перехватил Антонио, ляпнув, что им было, о чём поговорить с Иваном, а о Франции он позаботиться. Что Испания имел в виду, Гилберт не понял, но уточнять не стал.

Обняв любимого, Байльшмидт закрыл глаза.

— М-м-м… Китай, у тебя такие мозолистые руки. Не зря говорят, что вы трудолюбивые. Промни мне хорошенечко меж лопаток, — не унимался Брагинский. Гилберт не обращал внимание, знал, что Иван его дразнит. Так зачем тратить и без того исчерпавшие себя силы?

Раздался стук в дверь.

— Эй! Вы не оплатили мои услуги горничной! Я что, даром пахать должен?!

Россия заворочался, устремив взгляд в сторону двери.

— Китай? — устало пробормотал Брагинский

— Нет, Вань, но это не Китай. Этот дармоед полетел с балкона, но всё равно не сдох. Как жаль.

Гилберта переполняла злость, мало ему было приключений на собрании, так ещё Китай цирк устроил. Великий сполз с кровати, открыл дверь, прописал китайцу промеж глаз со словами:

— Вали куда подальше и не возвращайся. Мы очень заняты, — Гилберт закрыл дверь и вернулся в тёплую постель.

Сильные, мозолистые руки немца нежно обнимали любимого.

— Гил, зачем ты с ним так? Он ведь наш союзник, — сонно бормотал Иван. Что поделать, если у Яо такой характер? Это не повод поднимать на него руку. — Припомнит ведь.

— Я с тобой побыть хочу, — ладонь Гилберта прошлась от бедра к лицу Ивана. — Видишь?.. Нам хорошо вместе, только ты и я. Ещё раз тявкнешь запретное слово на букву «к», и полетишь вслед за ним.

Горячее дыхание опалило затылок. Иван заёрзал, перевернулся на спину, прикрыв ладонью свою столицу с Кремлем, чтоб не сглазили. Ему было стыдно за себя, за своё тело и за всюситуацию в целом. Китай обидели, амнезия по-прежнему докучала, а теперь ещё и со стояком мучайся.

— Ты меня пугаешь. Сначала нежности говоришь, потом грозишься из окна выкинуть. Я тебя не понимаю.

Россия отодвинулся к краю, Гилберт притянул его обратно.

— И не надо.

Убрав ладонь, служившую верным щитом, Иван сдался, позволил прикоснуться к себе. Красная площадь нуждалась во внимании, а Кремль требовал ухода.

— Гил, ты можешь сделать это… Если хочешь.

Поцелуй, не нежный, как бывало до этого, а требовательный и страстный. Гилберт опустил ладонь на Кремль. Иван дёрнулся, но должного сопротивления с его стороны не последовало. Поцелуй был недолгим. Иван отвернулся, весь красный и смущённый. Гилберт жаждал продолжения, но не стал принуждать к нему.

— Я, — пискнул Россия, дрожа, как осиновый лист, — люблю тебя.

— Я знаю. Я тоже себя люблю…

— Гилбо, пошли потусим!.. — в номер ворвались Франция в обнимку с миловидной девушкой (и когда успел?) и Испанией с бутылкой вина в одной руке и гитарой в другой.

Увиденное поразило пришедших настолько, что те разом потеряли дар речи. Китай ловко протиснулся через толпу, застывшую в дверях, и с осуждением посмотрел на голубков, свивших гнёздышко на кровати.

— Я всё ещё жду свои деньги.

Байльшмидт дёрнулся, подмигнул, подал сигнал. Франция быстро сообразил, что они пришли не вовремя.

— Т-Трахайтесь, мы уходим. Мальчики, девочки, на выход! — толпа рассосалась, но Китаю требовалось особое приглашение. — Я что, тихо говорю, а? Чучундра кареглазая, дуй за нами!

Гилберт долго переваривал произошедшее. С полминуты они сидели, неподвижно смотря в одну точку.

Стук шагов стих, тиканье часов разносилось по комнате тревожным набатом. Гилберт повернулся к Ивану и… рассмеялся. Да, ему было смешно от сложившейся ситуации. Конечно, теперь придётся потрудиться с объяснениями, но их рожи! Это надо было видеть, Гил многое бы отдал, чтобы увидеть их снова, только с другого ракурса.

========== 20. ==========

— Гил, правда, что я забрал у Украины Крым? А свадьба… я правда обещал выйти за Беларусь? И что за странные слухи витают о сорок пятом?

Прежде чем задавать такого рода вопросы, Россия прижимал ладонь к сердцу и закрывал глаза. Чернота расплавленным золотом засасывала его. Иван не сопротивлялся, позволяя трясине затянуть себя глубже, ещё глубже! В самую мглу, где, точно маяк, сверкал золотой сундучок, хранящий всевозможные тайны огромной страны. Россия не раз видел его, гладил, разговаривал. Тот покачивался и благодарил частого спутника за новую историю. Брагинский улыбался, чувствуя, как скоба на крышке сундука нагревалась, становясь теплой.

Сундук был счастлив, и Ваня тоже.

После каждой их встречи у Ивана на душе становилось грустно и пусто. Россия не сомневался, что золотой сундучок хранил в себе воспоминание многих стран включая и его. Но чтобы отворить замок, нужен был ключ, которого у Вани не было.

Обняв нового друга крепко-крепко, Иван нежился в его тепле.

— Я вернусь, обязательно, — шептал он.

Сундучок протяжно скрипнул, выдёргивая путника из мира фантазий.

— Про Крым правда, но Олег сам виноват. Про Беларусь чушь, ну а про нас с братом… Имеется в виду, что мы в войне проиграли и ты меня себе забрал. Как-то так, — Байльшмидт закрыл шторы и прошествовал к кровати.

Иван качнул головой, слова Гилберта окончательно привели его в чувство.

Брагинский вспомнил, что собирался переодеться в пижаму. Ночь на дворе, спать давно пора. При перелёте потерялись несколько чемоданов с вещами, в одном из которых была пижама и любимая монтировка. Монтировка — ладно, бог с ней! Но любимая голубенькая в зелёный горошек пижама, подарок Украины!.. Если бы ко всему прочему Иван не потерял бы ещё и трубу, то кому-то бы сейчас было очень плохо.

Положение спас Гилберт, пообещав купить ему взамен старой десять новых.

После саммита Россия стал реже выходить из дома, в магазин посылал Гилберта, иногда вместе ходили. Иван с утра хлопотал по дому: цветы пересадил, обед приготовил, составил список покупок и собирался вручить его анклаву, — как в дверь постучали. Доставка АлиЭкспресс, сунули ему в руки большую, но на удивление лёгкую коробку и исчезли.

Обрадовавшись обновкам, Иван побежал к Гилберту, хотел похвастаться, но тот опередил его с новостью. Заявил, что им безопасней спать вместе, иначе Россию, чего доброго, по кускам растаскать могли.

Иван злился на Байльшмидта за такую подставу, ему и раньше-то проходу не давали, а теперь он из дома выйти нормально не мог. Брагинский не знал, кому за это стоило сказать спасибо: анклаву или амнезии.

Память восстановилась примерно на семьдесят процентов. Иван вспомнил практически всю их нелёгкую историю, начиная с Тевтонского ордена и заканчивая Третьим Рейхом.

Полгода. Прошло полгода со дня теракта в Санкт-Петербурге. Страны видели изменения в поведении России, кто-то списал всё на депрессивное расстройство, наступившее после ухода Гилберта, кто-то не придал этому должного внимание, а один любитель пасты был убежден, что так действовала любовь. Чтобы нравиться одному немцу, Иван спрятал свой кран подальше, поубавил пыл и стал вести себя намного мягче и скромнее.

— В чем его вина? — Ваня придвинулся к Гилберту, чтобы лучше его слышать. — Он ещё и Донецк потерял из-за меня… — пробормотал Россия, смотря в потолок глазами виноватого ребёнка.

— Ну, вообще сейчас я не особо лезу в политику, но слышал, что он погряз в долгах, в том числе тебе за газ. А ещё его президент съехал с катушек и начал что-то мутить с Америкой.

С Америкой, значит. Не той стороной карта легла. Джонс пожуёт Олега, пожуёт и выплюнет.

Иван облизнул губы, захотелось чего-нибудь сладенького.

— Гил, выполнишь ли ты как мой рыцарь всё, о чём я тебя попрошу?

— Не всё. Я твой друг, а не прислуга, — Гилберт нахмурился. Неужели он и вправду стал для России другом? Старый Фриц в гробу перевернулся.

Иван прикусил губу, надулся. Спорить с Байльшмидтом не было ни сил, ни смысла.

— Так что тебе нужно? Сказку рассказать перед сном или тёплого молока принести?

Россия улыбнулся, приободрился. Управление людьми было отдельным видом искусства.

— Сходи в магазин за мороженым. Купи моё любимое, пожалуйста, две штуки… — робко проговорил Иван, боясь, что анклав рассердится, разорётся и снова убежит из дома к своим закадычным дружкам, напьётся до чёртиков и приползёт под вечер к нему обратно.

— Ладно, схожу. Заодно проверю, не ошивается ли кто у дома.

***

Одевшись, Гилберт вышел из дома и пошёл в магазин, по пути оглядываясь по сторонам. Вроде никого не было. В магазине он взял два мороженых, которые так любил Брагинский, и пиво для себя.

Вернувшись домой, он прошёл обратно в спальню. Россия уже крепко спал в обнимку с котом. Мишка устроился на месте Байльшмидта, успев натрясти шерсти и поточить когти об его подушку, на которой он теперь лежал и умывался лапкой.

Гилберт посмотрел на кота, понял, что его законное место рядом с Ваней занято, и, положив мороженое в морозилку, открыл пиво и включил телевизор в гостиной.

Новости: бесполезная информация, которую крутили целый день по кругу.

Мультфильмы: бедные дети, за какие грехи их заставляли смотреть такое?!

Кино для взрослых: обнажённая женщина кричала так, будто её убивали. Лицо актрисы отражала всего одну эмоцию — отвращение. Ей мерзко и стыдно за то, чем она занималась, но деньги делали своё дело, а в остальном можно было и потерпеть.

Гилберт переключал канал один за другим. Один за другим. Один за другим. Скучно. Раньше на телевизоре игры были, хоть какое-то развлечение, а сейчас что? Телевидение только деньги высасывало, не стремясь выполнять свою развлекательную функцию.

Плюнув на это дело, Байльшмидт вернулся в спальню.

Мишка неохотно уступил место человеку. Кот важно прошёлся по коридору, помечая каждый угол, увидел спящего на коврике белого кота с ленточкой в три цвета: чёрный, красный и жёлтый, — подошёл к нему и лёг рядом, проведя шершавым языком по мордочке.

Аккуратно стряхнув на пол кошачью шерсть — завтра уберет заодно и весь дом вылижит, — Гилберт занял своё законное место.

Сон всё не шел. Он двадцать минут любовался спящим Брагинским, затем перевернулся на другой бок. В чём же дело? Что его гложет?

***

Проснувшись посреди ночи, Россия выскользнул из объятий Гилберта и прошлёпал босыми ногами в туалет, поймав взглядом свое отражение в зеркале. Бледный, помятый, под глазами осели синяки. Он всегда ложился рано, спал пару часов, просыпался и чувствовал себя бодро. Организм не обманешь, но что делать, если он самолично лишил себя сна?

Россия не знал, а возможно, знал, просто забыл. Нужно поспать. В его состоянии сон был лучшим лекарством.

***

Как только половинка кровати освободилась, на неё запрыгнули коты. Правильно люди говорили: место пусто не бывает. Михаил решил умыться, Райх изъявил инициативу помочь товарищу в данном деле.

Своими действиями кошачья братья разбудила Гилберта. Он взглянул на часы и тут же прогнал безобразников. На семейном ложе не было места кошачьему разврату.

Заметив свет в ванной, Байльшмидт лениво сполз с постели и заблудшим мотыльком полетел на свет. Увидев Брагинского, прихорашивавшегося перед зеркалом, Гилберт замер. Он-то думал, что кто-то снова свет не выключил, а оказалось, это Ванюша ночной крем забыл нанести и кинулся исправлять столь досадное упущение. В четыре часа ночи.

— Вань, у нас коты с катушек съехали.

— Что такое? Снова придавил одного, и он тебя поцарапал?

Иван дёрнулся, следя за отражением Гилберта. Ни один домашний кот беспричинно не обидел бы человека. Его Мишка так точно: если его не трогать, то и он никого не тронет.

— Нет. Они на кровати непристойности вытворяли, вот я их и согнал. Не знал, что даже среди котов есть гомосексуализм. Как ты думаешь, это нормально? Я, конечно, понимаю, что кошек у них тут нет, но совесть иметь надо.

— У животных нет такого понятия как совесть. Да и что плохого в том, что коты друг друга под хвост имеют? Мы же с тобой месяц назад тем же занимались, пока твои дружки не помешали.

Брагинский хорошо запомнил тот день. Франциск, Антонио и неопознанная девица быстро сообразили, что их друг был немножко занят, поэтому ушли, притворив за собой дверь. Эту ночь Гилберт провел с любимым, а следующую — с друзьями.

Они осели в пабе, подцепив по дороге Англию, выпивали, болтали о жизни, о здоровье, также затрагивали важные темы, например, когда закончится Дом-2? или насколько будет старше следующий президент Америки. Франциск сделал ставку на пять лет, Англия — на десять, Антонио задумался и выдал: «На два года». Страны переглянулись и молча отдали ему выигрыш. Мнения присутствующих сошлись на том, что ответ Испании был ближе всех к истине.

Гилберт был счастлив, поучаствовать в споре ему не удалось, оно и к лучшему, лишних денег у него не было. Зато наговорился от души и на два года вперед.

Ведя пьяные светские беседы, Байльшмидт сболтнул лишнего касательно России. Будучи подшофе, он надеялся, что никто из пьяных рож ничего не запомнил. Наивный! Запомнили, еще как запомнили и пересказали другим странам почти слово в слово.

Гилберт растерялся, начал проговаривать пламенную речь для друзей и оправдание для Брагинского. А потом подумал, подумал и плюнул. Да пошло оно всё! Оправдываться он будет, ага, как же! Слишком много чести для таких уродов.

Байльшмидт взял и без стеснения и зазрения совести выложил Франциску с Антонио всю правду, считай, преподнёс им на блюдечке с голубой каёмочкой. Слова перелетными птицами разлетелись по миру, гнездились на языках, которые страны упорно чесали, разбалтывая услышанное по всему свету в надежде унять зуд.

Погудели день, погудели два, три, неделю… месяц, замолчали.

Новость о России больше не была актуальна, все переключились на Францию, обсуждали его подружку, которую он таскал на собрания.

Всё прошло как нельзя гладко. Гилберт никогда не считал принятое решение правильным, получилось то, что получилось. Страны давно успокоились, ворошить прошлое было не в его интересах.

— Да, жаль, что не закончили тогда. Вечно они всё портят. Потом весь вечер их отлепить не мог, всё с расспросами лезли. Я чуть не умер со стыда. Но когда я пришёл обратно в номер, ты так сладко спал.

— Я прождал тебя до двенадцати ночи, после такого любой бы крепко заснул.

Закончив с процедурами, Россия вернулся в спальню. За окном ночь, а в голове утро, ну как тут уснёшь?

— Я помню, как ты завалился на кровать и начал приставать ко мне. А получив от ворот поворот, залез на шкаф и начал вопить «Клуб Винкс! Только вместе мы сильны, чудеса творить вольны!»

— Странные тебе сны снятся. Я не был настолько пьян и отлично помню, как пришёл, лёг рядом, обнял тебя и уснул. Так что не путай реальность и свою больную фантазию, — пробурчал Гилберт, смутно припоминая, как гонял мухобойкой по комнате фей, не скупясь на грязную брань в адрес Англии.

В доме был всего один плазменный телевизор, в гостиной, второй некуда да и незачем было ставить. Россия обожал мультики, а Гилберт — боевики, но смотрели они всегда первое, изредка, когда Брагинский был в настроении второе.

Ваня забрался под одеяло и завернулся в него, точно как в ночь, когда Гилберт убежал развлекаться с друзьями. Руки Ивана сами собой скрестились в неоднозначном жесте.

— Я полночи твоим перегаром дышал, чуть не сдох! А ты утром вместо извинений послал меня, — Иван чуть надулся с приличным отрывом добавил: — за водой.

— Подожди, Вань…

Гилберт взглянул в фиалковую чистоту глаз. Глазки-то изменились, постарели, детская пелена спала, оставив на прощанье бессонницу и головные боли.

— Ты всё вспомнил? — Гилберт посмотрел на него восторженными глазами и обнял. — Всю историю, понимаешь? Поздравляю!

— Похоже на то… — сухо улыбнулся Брагинский. Поведение Гилберта его слегка испугало. Нельзя так набрасываться на людей с объятиями. — Причём три дня назад.

— Ура! — из корзины с грязным бельём высунулся Китай с белым носком на голове. — Знаешь, у меня есть замечательное средство для стирки и, главное, недорогое. Не желаете приобрести? Оптом дешевле.

Россия по привычке спрятался за Гилбертом. От этого ходячего магазина на диване так просто не отвяжешься. Гилберт уже привычным движением выкинул китайца куда подальше, то есть в окно.

— Тебе не кажется, что нам надо укрепить восточные границы? А то нелегалов развелось просто хуева туча, — пробасил Байльшмидт, вновь присаживаясь рядом с Ваней. — Не бойся, я защищу тебя от всего.

Чмокнув защитника в щёку, Иван, смеясь, сказал:

— Мой рыцарь — настоящий герой, а границами с нелегалами я займусь, не переживай. Ума не приложу, зачем он залез в бельевую корзину?

— Эй! Россия, в мире существует только один герой, и это я! — раздался крик соседней страны, потому что Гилберт забыл закрыть окно, когда выкидывал в него Яо.

Гилберт метнулся до подоконника и повернул ручку. Холодный воздух перестал проникать, оседая на полу, Байльшмидт задёрнул шторы, теперь комната казалась меньше и уютнее. Закончив, Гилберт снова обнял необъятную Россию.

— Давай постоим вот так? — уткнулся носом в грудь русского. От Вани пахло зимой, малиной и чем-то хвойным. Этот аромат Гилберт готов был вдыхать вечно.

Брагинский напрягся, поведение немца его по-прежнему пугало, а вкупе с выкинутым Ваном пугало вдвойне.

Но всё хорошее рано или поздно заканчивалось.

— Знаешь, я тут подумал, давай уедем. На недельку, а лучше на две, снимем домик в лесополосе, поближе к природе подальше от всяких там… — Гилберт брезгливо посмотрел на дверь, за которой подслушивал Яо.

Россия расслабился, ласково улыбнулся, крепче прижимая к себе нахохлившегося немца. Ване понравилась идея, природу он любил, вот только…

— А кто за домом присмотрит в наше отсутствие?

— Китай, — твёрдо заявил Гилберт.

На зов в комнату прошмыгнуло длинноволосое нечто.

— Звал?

— Нет, поди прочь! — рявкнул Гилберт, метая молнии в сторону наглой азиатской рожи, отиравшейся возле Брагинского.

Вместо Яо убежал Иван, вернулся с ноутбуком. Они дружно сели и стали просматривать варианты, куда можно было слетать на пару недель и где остановиться.

— Как тебе этот домик?

Россия прищурился.

— Ты что! Там птицефабрика рядом, представляешь, какая вонь будет?

Гилберт одобрительно кивнул. Уютный дом — это одна из главных составляющих отдыха.

— А этот?

Россия прислонил ладонь к лицу в задумчивом жесте.

— Он большой… А нас всего двое, не многовато?

Гилберт продолжил поиск. Они до самого утра просматривали варианты, пока не пришли к согласию. Выбор пал на маленький аккуратный домик на отшибе, как они и хотели, подальше от цивилизации и людей, к природе и лесу поближе.

— Пакуй чемоданы, милый, — Гилберт сделал акцент на последнем слове, — выезжаем завтра. Китай, присматривай за домом, Мишка, присматривай за Китаем, Райх, приглядывай за Мишкой.

Байльшмидт лихо раздал всем команды с прытью дрессировщика в цирке и вышел позвонить, нужно было забронировать домик и договориться об оплате.

Китай остался в комнате один. Ну, как один? С котами, оба волком смотрели на него.

— Киса, хочешь пельмешку? — Ван протянул котикам угощение. Те воротили морды от восточных яств. Яо спрятал пельмешку. — Сытые, видать, или зажравшиеся.

Китай раздосадовано вздохнул, ему целых две недели предстояло с ними возиться, помимо прочего цветы поливать в саду и дома и уборкой заниматься… Но он был не против, когда ещё выпал бы шанс порыскать по секретным шкафам России.

«Всё, что вывалится из них, — всё моё, никому не отдам!».

Комментарий к 20.

Вот и подошла к концу история. Фух! Далась она мне ой как непросто. Фанфик был закончен ещё в далеком 2019 году, но отредактировать мне его удалось только сейчас. Редактируя, я старалась особо не трогать текст в надежде сохранить атмосферу произведения. За сюжетные несостыковки я не ручаюсь.

Не спешите расходиться, в скором времени выйдет эпилог. И тогда фанфик будет официально завершён!

========== Эпилог ==========

— Кику, мать твою! Какого сена ты всем показываешь свои записульки, которые строчишь по ночам под одеялом?!

Утро Байльшмидта не всегда начиналось с кофе и хрустящего круассана. Он проснулся очень рано, сделал себе кофе, бутерброд с маслом и сыром и сел трапезничать.

Ничего не предвещало поездки к Кику Хонда.

Гилберт нежился, подставив лицо тёплому осеннему солнышку, кинувшему луч на соседней стул. Вот оно, неидеальное, холодное, от этого не менее прекрасное утро.

Гилберт отодвинул стул и предложил присесть нежданному, но очень желанному гостю. Солнышко не стало задерживаться, оно вежливо извинилось за беспокойство и скрылось за облаками. На душе стало зябко, пахнуло сыростью, будто кто-то забыл закрыть окно. Байльшмидт поёжился и взял кофе, хотелось согреться, глотнуть чего-нибудь горяченького, но кружка оказалась пуста. Как же он не любил шалостей погоды.

В окне промелькнула русая шевелюра с рыжим оттенком. Гилберт напрягся, приняв очередного незваного гостя за Яо. Знакомец украдкой заглянул внутрь. Гилберт понял, что на огонёк заглянул Италия.

— Чао! О, кофе пьёшь? А можно с тобой? — так он сказал.

Италия беспричинно краснел и смущался, наблюдая за Гилбертом. Как тот намазывал на чуть подгорелый тост толстым слоем масло и капнул на него ложку мёда, заваривал гостю чай и обжёг палец, потому что налил до краёв. Кот запрыгнул на стол и припал мордой к пиале с вареньем. Малиновое, домашнее, Брагинский лично варил, ягоды сам собирал и выращивал. Кошкам нельзя сладкое. Гилберт спустил кота на пол. Мишка вцепился лапами в пиалу, не желая расставаться со сладким лакомством, вкуса которого он не чувствовал.

— Зверьё ублюдочное! — выругался немец в предвкушении, как будет потом оттирать кухню. — Не кот, а стихийное бедствие.

Байльшмидт откупился от пушистого налётчика копчёной селёдкой. Для котика ничего не жалко, особенно головёшки, третий день воняющей на весь холодильник. Мишка довольно мурлыкнул и отправился с добычей восвояси.

— А-а ты часто так завтракаешь? — Феличиано проводил котика умилённым взглядом.

— Да почти всегда! Эта сволочь, когда жрать хочет, на стол запрыгивает и всё переворачивает!

Италия смущённо прислонил ладонь к губам, краснея. Из угощений на столе остались сушки да тосты, обляпанные вареньем. Феличиано воротил нос от последнего, заметив в липкой жиже маленькие волоски кошачьей шерсти, и с придыханием смотрел на первое.

— Такие маленькие… с дырочкой.

Гилберт не понимал, что происходило с Феличиано. Он, как пришёл, крошки в рот не взял, кофе пить не стал, но это понятно: мальчик привык к своему родному капучино. Съёжился весь, ёрзал на стуле, постоянно что-то бормотал и ни разу не заикнулся про пасту.

— Ешь быстрее, — Гилберт пододвинул гостю сушки и вазочку с мёдом, — иначе медведь придёт, рычать начнёт, что мы его варенье без него едим.

— Россия медведь? — Италия зачем-то заглянул под стол, наверное, ожидал увидеть там медведя. И увидел.

Гилберт сделал тоже самое. В ногах у гостя устроилась наглая усатая морда. Видимо, рыбы ему мало было, за добавкой пришёл.

После случившегося Байльшмидт бы месяц не пускал кота на кухню. У Мишки был свой личный угол с подстилкой, поилкой и кормом, вот там пускай и трётся, а тут нечего! Прогнать кота не позволяло наличие гостя. Италия был тем ещё любителем кошек, он однозначно бы запротестовал, видя насилие над животным.

— Есть будешь или нет? Я убираю. Эй! — Гилберт дёрнул Варгаса за заветную прядку. Феличиано вздрогнул, щёки тронул румянец, но он старался не ёрзать, чтобы не потревожить кота, из-за чего его реакция выглядела лениво и сонно. — Ты чего? Не выспался?

Италия качнул головой.

— Знаешь, вчера перед сном я прочитал один рассказ… обычно я так не делаю! Потому что рядом лежит Романо. Свет и шелест страниц могли потревожить его сон. Но той ночью Романо остался у Испании.

Байльшмидт отставил чашку с недопитым кофе. Он уже много лет не видел Италию таким, должно быть, рассказ пробрал мальчонку до костей, он до сих пор прийти в себя не мог.

С Гилбертом было примерно то же самое, когда он осилил книгу Зигмунда Фрейда.

— Знаешь, эта история… — Феличиано унял дрожь и натянул на лицо фальшивую улыбку, смотря на Гилберта глазами порочного ангела. — она о тебе, точнее, о вас с Россией! Её написал Япония и…

На плечо Феличиано легла тяжёлая ладонь Гилберта, пальцы крепко-накрепко вцепились в форму. Италия пискнул, как напуганный мышонок, жалея, что сунулся сюда без приглашения.

— А вот с этого места поподробнее.

Глаза немца горели, точно алая кровь на снегу в лунную ночь, хищный оскал с рядом белоснежных зубов, даже волосы по-своему ощетинились. Гилберт напоминал волка, загнавшего в угол оленёнка, потерявшего мать. Италия пискнул от страха, в горле предательски запершило, он потянулся за чашкой. Гилберт расценил его действия иначе и убедительно намекнул взглядом этого не делать.

Япония поприветствовал гостя, как ни в чём не бывало, предложил ему чая, усадил за котацу и придвинул тарелку с очищенными от кожуры мандаринами. Кику Хонда без стеснения, показал Гилберту одни из самых любимых своих произведений: фанфики, манга и постеры.

Гилберт принялся изучать предоставленную макулатуру. В комнате было довольно плохое освещение, глаза быстро устали, а мандарины закончились. Гилберт понял суть японских шедевров. Злость сменилась радостью, захотелось есть. Нужно поскорее закончить здесь и возвращаться. Дома столько дел: коты не кормлены, Брагинский рычал из-за съеденного втихушку варенья, и брату надо было позвонить, узнать, как там Италия. Не сильно испугался?

Гилберт сложил листы трубочкой и стукнул ей Японию.

— Так бы сразу и сказал, что я сверху. И да, в следующий раз возьми тему пооригинальней рутинной повседневки. И давай это, не афишируй тут особо свои непризнанные шедевры.

— Простите, — Кику склонил голову, — Гилберт-сан, я не думал, что моё баловство может задеть вас.

— Да-да, не оправдывайся, — весело пропел Байльшмидт, вернув листы в исходное положение.

— Я и не думал.

— Где здесь туалет?

***

Япония проводил гостя. Гилберт остался доволен его работой, можно теперь не бояться и работать себе спокойно с большим размахом.

— Что за шум?

По коридору к нему шёл сонный Китай. Япония раздражённо цыкнул, совсем забыв про родственника.

Слухи, подхваченные вольным ветром, быстро разлетались по свету. Китай с Гилбертом последнее время не ладили. Придётся держать гостей подальше друг от друга, иначе они разнесут дом.

Белый волк против красной панды — легендарная битва, вошедшая в историю. Кику безумно хотелось развить текущую идею и излить поток мыслей на бумагу.

— Ты чего? Пропусти! Мне нужно…

— О-он занят! Китай-сан, прошу вас, идите на улицу.

— Чего?! — возмутился Яо. — Ты гонишь мастера на улицу?!

Из туалета так невовремя вышел Гилберт. Титаны столкнулись нос к носу.

— А я ещё думал, что за обезьяна ревёт.

— Не сравнивай меня с животными! Я очень могучая страна, у которой со всеми хорошие отношения. Особенно с Россией, — Яо окатил собеседника брезгливым взглядом. — В отличие от некоторых.

— Слушай ты, утка пекинская, ещё раз увижу рядом, насажу на вертел!

Япония попытался вмешаться в перепалку, но кто бы его слушал, а дом сберечь надо.

Кику ушёл за телефоном, но не знал, кому звонить. Германии? В разгар рабочего дня он наверняка по уши завален работой. России? Он бы неделю сюда добирался. Может, Таиланду? Он умный, подсказал бы, что нужно делать в подобной ситуации.

— Я твою китайскую рожу об асфальт размажу!

— Не запугивай, я мастер боевых искусств! — прокричал Китай и прописал собеседнику ногой по лицу.

— Ай! — Гилберт закрыл нос ладонью. — Ты чего дерёшься?!

Странная штука кунг-фу: разбита губа, а болит нос.

Гилберт нахмурился. Не думал он, что простая стычка закончится кровью.

— Прости! — спохватился Ван Яо. Он хотел припугнуть Гилберта, только и всего, и немного не рассчитал силу удара. — Сильно прилетело?

Байльшмидт слизнул кровь, своим нехитрым действием демонстрируя увечье.

— Да не, только губу разбил.

— Прости, — Китай вынул из рукава маленькую коробочку с пахучим содержимым. — Вот, держи! Специально для тебя бесплатно, пластырь из ослиных кишок. Он всё-всё лечит!

— Фу, блядь! — отмахнулся Гилберт. — Убери это!

Япония неторопливо вышел к гостям. Они всё же подрались, хорошо хоть не поубивали друг друга.

— Вам пора, — выдал Кику, обращаясь к гостям. Им и было правда пора.

Оба синхронно кивнули и направились к выходу.

— Ты не понимаешь всей прелести пластыря!

— Рот им себе заклей! Тогда, возможно, я и увижу «прелесть» этой дряни.

— Не называй его так!

Япония раздражённо цыкнул. Гости — это хорошо, плохо, когда от них много шума. Закрыв за ними дверь, Кику стал готовиться к прибытию новых гостей. Он не стал никому звонить, отправил сообщение Германии и России с просьбой как можно скорее явиться к нему по очень важному делу.

В гостиной прибрано, манга спрятана, чай готов, стол накрыт. Дом Кику Хонда готов принимать гостей!