Ангел-Хранитель.01-05 [Владимир Линште] (fb2) читать онлайн

В.ЛИНШТЕ

АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ

1

По грязновато-подмерзшим изогнутым улицам столицы на исходе последнего февральского дня, 29-го числа, разгуливает Смерть.

Для нематериальных сил не должно быть определения ни пола, ни расы, ни возраста. Смерть выглядит никак. Но, не говоря уже о смерти, почему-то почти все персонажи в религиях, мифах, даже нематериальные - мужчины, бородатые, и явно в возрасте. Кто это придумал?

Создатели наверняка сочинили всех их по своему подобию, а потом приписали им пол, длину волос, характер, и даже, наверное, рост и вес. И никто ни разу не объяснил, почему именно так.

Откуда, например, берутся всякие «старухи с косой» да еще в плаще? Или джентльмен в черных пальто и цилиндре, с тростью? Значит, это - кому как привидится? Смерть, которая не имеет образа, сегодня тоже выглядит как человек, что как бы соответствует некоторым логическим представлениям, но чьим?

На вид это мужчина, весь в черной, тяжелой коже - брюки, ботинки, куртка, перчатки - точно рокер. Худое лицо слегка небрито. Мрачный взгляд – сразу внушает страх и тревогу. Но выражение при этом надменно-насмешливое. Как будто терминатора обучили мимике.

Его рука в перчатке ложится на плечо наркомана, курящего за трамвайной остановкой.

- Чего тебе? – скорченная физиономия наркозависимого нагло взглянула в лицо Смерти, но не прямо в глаза.

- Курить вредно, – перчатка вынула из пальцев остаток сигареты и отправила в урну.

- Ты кто такой?

- Коллектор. Пора оплатить с процентами ощущения рая.

И, наконец, попавшись расфокусированным взглядом в мрачную глубину зрачков Смерти, наркоман упал, скрючившись, как обожженное насекомое… Перчатка провела по лицу сверху вниз, закрывая глаза покойного.

На противоположной стороне улицы, прыгнувший из окна шестого этажа парень, лежит на прошлогодней траве, весь кроваво-грязный, очень быстро дышит, и жалеет о совсем недавнем решении порвать с жизнью. Человек в черном наклонился.

- Надоело? Как скажешь, я не против. Скучно стало жить? А знаешь, как скучно мне?

- Я, я всего лишь…

Последний выдох. Смерть повторил жест перчаткой. Всего через минуту, в подъезде одного из ближайших домов, зайдя в лифт, некая старушка слышит: «Подождите, пожалуйста, секунду!». Она оглядывается, и видит Смерть. Вошедший за ней человек в черном ухмыльнулся, и она, обомлев, протрясла голосом:

- За мной? Пора?

- Еще нет, чуть позже. Пожалуйста, на 17-й.

- Значит, за моей соседкой?

- Да. Попрощаться успели?

- Мы стараемся не говорить о неприятном.

- Я, по-вашему, неприятность? – он зажег сигарету - На вашем месте я бы называл себя дарящим покой избавителем. Но вам даже всей жизни не хватает до этого додуматься. Хорошо, что я не на вашем месте. До скорой встречи, мадам.

- А когда эта встреча? – старушка отмахивалась от дыма.

- Скоро, не волнуйтесь. Но живите, будто я приду завтра. Memento Mori!

Выйдя из лифта, Избавитель прошел до двери с номером «109». Старуха, казалось, протрет взглядом на нем дыру.

- Ваша следующая, 110-я, верно?

Старуха кивнула и поспешила в свою квартиру. Едва защелкнула все три замка и в придачу навесила цепочку, она сразу достала со дна старушачьей сумочки мобильник.

- Скорая?

Тем временем, в 109-й, в узком проходе между кухней и прихожей, лежала седая, преклонных лет, женщина.

- Доброй ночи, мадам! Мердок. Упокоитель. Явился забрать остатки вашей жизни. Как же так?! Вас предупреждал доктор, что давление в вашем возрасте не шутка, а вы…

Мердок перевел взгляд на кухонный стол, с которого стекали на пол остатки черного напитка, всего пара глотков которого стали последними для непослушной старушонки.

- …кофейком балуетесь! Еще ведь были силы, вам можно было еще двенадцать лет прожить. И целых сто пятнадцать дней! – закатив глаза, прикинул Мердок, - а знаете, так много людей меня просят избавить от невыносимой боли – душевной или физической. Просят прийти раньше времени, закрыть им глаза. Избавить. Но эти люди выживают, потому что на это есть причины. А вы сами себя ради сомнительных удовольствий убиваете. Я, конечно, всякое повидал, и все же до сих пор не понимаю большинства людей. Ваши слабости такие глупые. Вы готовы целые годы жизни ради коротких всплесков удовольствий и эмоций обменять. Как мне скучно! С каждым годом все меньше интересного. Впрочем, нам пора.

Мердок провел перчаткой над глазами старухи. Она так и не успела полностью осознать, кто у нее был последним гостем. Лишь ее растерянный, глядящий в потолок взгляд провинившегося ребенка, которого вот-вот накажут за проделки, закрылся веками без ресниц. Если точнее, это был взгляд коровы, которая не понимает, что ее через минуту собьет поезд. Но она послушно шагает по рельсам, идя на верную смерть, не боясь гудков встревоженного состава. Мердок прячет это выражение, закрыв ее глаза, и исчезает под приближение шагов работников «скорой» и МЧС.

Люди редко умирают осознанно.

Зачастую в их глазах непонимание, отсутствие веры в конец, мол, как это, уже? А я собирался пожить еще, многое не успел сделать…

Будто не знают, что им предстоит прожить всего лишь чуть больше полувека вместо двух или трех сотен лет. При среднем везении.

Их лица безобразно перекашивает, бессмысленные попытки подумать над прожитым временем слишком поздно напомнили о себе. Чтобы родственники, и те, кто хоронит, не видели этого позорного, глупого, безобразного или смешного взгляда, Мердок прячет его, делая лицо любого умершего более-менее нейтральным. Хотя, очень даже зря.

2

В мире людских проблем, заботах о насущном, в муравейнике мегаполиса, где для выживания тратятся все физические и моральные силы, существуют и те, кто не спит, порой всю ночь. Эти люди если не все время, все же нередко в задумчивости. В поисках ответов. В намерении жить, а не только пытаться выжить, разбавляя горестное пребывание на земле не частыми развлечениями.

Эрик, человек с печальным лицом, только что принял душ, и уже допивает первый сегодняшний кофе. Печаль придают все части его лица. Горбинка на носу, почти прозрачные голубые глаза и впалые щеки. И плечи его зажаты, они как бы говорят за него «я устал, и что делать дальше – я не знаю». Ему предстоит пройти медосмотр, ненавистную и редкую для него процедуру - лишь необходимость перед устройством на новую работу. И хорошо, что сегодня ее последний этап – сбор бумаг с подписями врачей, печатями.

Ничего особенного в жизни Эрика, как он считает, не было. Сейчас ему 33 года. Сыну от прошлого брака недавно исполнилось 9. Его бывшая супруга изрядно потрепала Эрику нервы. Он держался, уступал, но даже прагматичный, сдержанный, доставшийся от отца, немецкий характер не выдержал. И терпению однажды пришел край. Он ушел от нее.

На лице человека всегда отпечатывается сумма страданий и счастливых времен. Поэтому, глядя на человека, можно понять, счастлив ли он сейчас, был таким раньше, или же, не был никогда. Эрик верил в какие-то высшие силы, искал, вопрошая, где справедливость. Иногда, мысленно или шепотом даже обращался к всевышнему, правда без особой веры и с минимальной надеждой. Вдруг он где-то все-таки есть, вдруг услышит. Богу было известно, как Эрик прятал в себе боль и мучения. Знал, но ему было не до проблем своего раба.

Эрик не был набожным, но даже вдруг став ни с того, ни с сего религиозным, вряд ли попал бы на собеседование к всевышнему через молитвенные послания или походы в храм. У Бога планы высокие, времени на пустяки не бывает. Да и все равно, кто куда ходит по воскресеньям, какие жертвы приносит, будь то самоограничение в еде, трата времени на «очищающие» действия или денег на «святые» безделушки.

Высший Устав соблюсти – дело трудное по меркам даже самой Вселенной. Как итог, человек остается предоставленным только себе самому.

Больничный запах и очереди в ее коридорах и так никогда не нравились Эрику. А сегодня вся эта обстановка наводит на него панику. «Наверное, переживания по поводу итогов медосмотра. Это последний этап, все тесты, собеседования и бюрократию я прошел, осталось забрать заключения, вот и нервничаю», - подумал Эрик.

Но это не просто нервы, это предчувствие чего-то притаившегося, и вот-вот оно нападет.

Доктор Марков сегодня проснулся бодрым, в общем, как и обычно. Несмотря на угнетающую профессию, а был он уже двенадцать лет врачом-онкологом, хорошее настроение никогда не оставляло его. Юрия Владимировича нельзя назвать циничным или «черно-юморным», как это бывает часто у врачей. Шутит он по-доброму, и умеет поддержать даже безнадежных больных. После обхода в любой палате становится «светлее» еще некоторое время после того, как он покидает ее. Больные говорят, что доктор будто делится с ними частичками своей жизни. Но никогда он им не дает слепых надежд. Голос его спокойный, ровный, негромкий. Этот человек умел придать сил, но чтобы солгать – нет, никогда. Даже когда человеку очень хочется услышать ложь.

Эрик остановился у двери с табличкой «Марков Ю.В.», постучал легонько и вошел.

- Доброе утро. Я бы хотел забрать записи результатов моего обследования. Штерн моя фамилия.

- Здравствуйте! Штерн… Сейчас… Вот заключение…

Выбирая из стопки нужный лист, Марков задел канцелярский набор, который тут же разлетелся на десятки ручек, скрепок, иных предметов по всему кабинету. Эта ситуация позволила немного собраться с мыслью, как сказать человеку о такой ситуации. Доктору всегда это давалось как в первый раз. Он помялся, выдохнул, открыл скрепленные листы и будто читая оттуда, наконец произнес:

- Рак желудка, буду честным и прямым. Доктор вздохнул.

У Эрика напряглись и заиграли скулы.

- Сколько мне жить? – нервно и быстро произнес Эрик. Он только пытался выглядеть ровно. Все трудное прошлое и ожидаемое с надеждой приятное будущее свелось в эту секунду, и схлопнулось.

- Месяц, может еще два-три. Четвертая стадия практически приговор. Мы не можем пока лечить такие запущенные случаи. Можно конечно попробовать, процент минимальный, один из миллиона, но есть. Но я бы Вас надеждами не тешил. На практике это мучительная трата времени, денег, сил.

- Почему его раньше не обнаружили?

- Первая, вторая не обнаруживается почти всегда. Третью можно «поймать», но Вы не каждый год, судя по карте, обследуетесь. Именно с желудком течение болезни происходит несколько незаметно. У Вас там все съедено, скажу так. Почему Вы еще относительно бодро выглядите, меня удивляет.

- Я понимаю, спасибо. Но я откажусь от лечения, лучше остаток времени потрачу на более важные дела.

- Вы знаете, Эрик, это правильное решение, потому-что…

Доктор легонько поправил карту пациента на столе, придвинув ее ближе к краю.

- Честно, толку от лечения не будет, поздно пить «Боржоми». Лучше потратить остаток дней на что-то большее, чем в мучениях дожидаться финала. В то же время, Вы знаете, куда приехать. Пожелаю Вам только чуда. Вот моя визитка, обращайтесь, если поймете, что без врача никак. А вот рецепт на болеутоляющие. Не привыкайте. Наркотики даже по рецепту отпускаются строго, может не хватить. Экономьте.

- Спасибо. Я пойду.

Доктор сочувственно кивнул.

- Ваша карта.

Выйдя из клиники, Эрик спросил у охранника сигарету. Немного трясло. Лучи солнца первого весеннего месяца раздражали. Поблагодарив, отправился домой. Пешком. Прохладный воздух и звуки хруста льдинок между асфальтом и ботинками помогали держаться стойко. Нужно было время на упорядочивание мыслей. Бумаги, амбулаторную карту в урну – больше не нужны. «Надо позвонить работодателю, сообщить, что я тоже не пригодился».

К работе своей мечты он шел последние пять лет. Готовился, с терпением переобучаясь и мечтая, что вот, наконец, добьется своего. Но должность все-таки получить не успел.

Это была цель с самого детства. Он хотел стать переводчиком-синхронистом. Ему очень нравились тайны новых непонятных слов. И бесконечная загадка, заключавшаяся в их магии. Казалось, вот оно, счастье поймано. Институт, хоть и педагогический, но факультет иностранных языков, побежден был с блеском. То есть - с отличием. Только после череды жизненных трудностей все детские желания куда-то безжалостно были запрятаны в самый темный чулан памяти. По мнению бывшей жены, лучше, когда «синица в руке». Вместо извилистой дорожки к успеху и свободе, которая грезилась поездками по миру, пришлось выбрать «реалистичную» должность преподавателя в средней школе. На самом деле жена боялась частого отсутствия мужа. Переводчик – работа, которая происходит не когда кто-то сидит в кресле одного кабинета, а в разных – кресле бизнес-класса, например. Перелетая океан на самолете или проезжая между небоскребами в дорогом авто - так он представлял себя.

Шанс выпал пятью годами ранее. Эрик попал на стажировку в крупную международную компанию.

Мало профессий, которые включают в себя столько удовольствий! Солидная зарплата, возможность облететь весь мир, общение с новыми, а главное, неглупыми людьми…

Мечты умчались, оставив облачный след самолетом, где-то очень далеко в небе, когда он взглянул на него.

Пройдя немного по мосту, он остановился посмотреть на течение реки, осознавая, что в отличии от нее, его жизнь почти утекла. А где она началась, настоящая, о которой мечтает каждый ребенок, когда вырастет? И чем закончится – кто знает? Знал Эрик только одно – не успел построить счастье, пожить для себя. Все как-то ушло впустую.

Эрик пролистал по экрану избранные номера до «Работа». Пошли гудки, но позвонить не удалось - телефон будто выбила чья-то рука, не дав его даже приложить к уху. Трубка полетела с моста. Эрик равнодушно проводил взглядом ее падение. Придется отправить электронной почтой письмо с извинениями. Не покупать же новый телефон на остатке жизни. Да и говорить не хотелось ни с кем. Абсолютно.

День кое-как закончился пустотой. Все мысли замыкались на скорой смерти. Кроме как о тяжести положения, думать о чем-то другом, даже короткое время, Эрик не мог. Весь день провалялся на кровати, вскакивал, курил, делал кофе, снова ложился, повторял те же действия в тщетной надежде успокоиться. Вскоре наступила ночь, и, несмотря на сегодняшнее тяжелое шокирующее утро, сон отказывался приходить. До самого рассвета Эрик снова пил кофе, курил, и сидя на подоконнике, все думал, думал, разглядывая вдалеке набережную из окна… Есть не хотелось уже сутки.

3

В плотном тумане город выглядит так, будто он вырос выше небес. Новый март обещал синоптикам прийти с ласковым теплом, а Эрику – еще и с началом новой жизни, но видимо первый весенний месяц поменял планы, и теперь добивает настроение студеным и мелким дождем.

Слышно, как за стенами квартиры кто-то ложится спать, едва добравшись домой после ночной смены. Кто-то, услышав будильник, наоборот, просыпается. А Эрика в эти ранние часы начала мучить кровавая рвота.

Когда не знаешь о болезни, ее будто нет. Раньше болел низ желудка. Иногда, терпимо. Аппетита не было, но это по жизни, привычно. Курил, пил много черного кофе, имея скрытую язву. Вроде ничего, жил, все было нормально.

Помолиться надо. Разговор, который он последние годы пытался вести с Богом шепотом или «про себя» оставался безответным. Вот и сейчас он взялся за продолжение монолога:

- Господи, только бы не умереть, как собаке, одному и залитым собственной кровью…

Потом, спустя минуты, он прошептал:

- Господи, пусть я умру без мучений и боли, не от шока, не от нехватки сил. Пусть это будет спокойная смерть, например во сне…

Его пошатнуло, кухня стала размытой, Эрик упал.

Разбудил его звонок в квартиру спустя всего несколько секунд после падения. В глазке - незнакомец, похожий на звезду рок-н-ролла. Курит сигару.

- Мы знакомы? – открыв двери, задал вопрос Эрик.

Незнакомец без спроса, с ухмылкой, вошел, будто к себе домой.

Черные куртка и брюки, ботинки. Все из кожи. Такого же цвета волосы, лежавшие назад, средняя небритость. Всю эту черноту нарушала только бледность лица (единственное, что не было скрыто скрипучей одеждой), с каким-то сероватым оттенком кожи мертвеца.

Эрика поразила ситуация, хотя он по нечеловеческому взгляду гостя понял, кто это:

- Вот и все… Так быстро? Смерть моя, кхм… мой?!

- Я предпочитаю слово Упокоитель. Смерть - это слово, которое применимо к умирающему, не находишь? Ты вроде как лингвист, должен понимать. Ах, да! Не состоявшийся лингвист. Зови меня Мердок.

- Мне пора?

- Да, иначе зачем я здесь? – Упокоитель рухнул в кресло, также бесцеремонно.

- Я думал, мне будет дано некоторое время. Подготовиться, осознать конец. Сделать часть того, что не успел.

- Какой в этом смысл? Вы, люди, тратите бессмысленно каждый день своей жизни, будто меня не существует. Потом, увидев меня, ноете: «Как так! Я не успел! Боже, дай мне сил и еще немного времени!». А разве жизни не хватает? И какая разница между «лишь только успеть крикнуть при рождении и в тот же час уйти с этого света» или «прожить целый век»? Все равно, какой отрезок, всегда очень мало. Знаешь, почему? Вы думаете, вы далеки от меня. Вы проживаете иллюзию времени, глядя иногда на календарь или прибор, который измеряет сам себя (при этом Мердок сделал вид, что посмотрел на несуществующие на руке часы). Что-то планируете, откладываете на потом. А жизнь это не время, это моменты. Моменты вдыхания всего, что тебя окружает и всего, что с тобой происходит. Это процесс, а не цель. Впрочем, я видел достойных. Редко, к сожалению. Они, поверь, жили. Каждая минута их пребывания на этом свете достойна хвалы. Мне даже было жаль забирать их. Но, работа, есть работа. А теперь мне скучно. Ха-ха. До смерти. Я даже решил пытаться развлекаться по-вашему.

С этими словами Мердок откупорил серебристую фляжку.

- За твой упокой, Эрик!

- Разве я не могу попросить тебя о последнем желании, собраться, в конце концов?

- Собраться??? Багаж остается, а-ха-ха. Банковские карты, чемоданы, клетки, в которые вы всю жизнь стремитесь. Неужели ты думаешь, сегодня один умрешь? Мне еще предстоит забрать многих.

- Я понимаю, но…

- Я понимаю, но… - передразнил Мердок, – Я не бог и не ангел, чтобы меня молить или просить. Я бесстрастен. Мне - что ты, что бабушка из соседнего дома, которая любила кофе больше жизни. Хоть суицид, хоть эвтаназия. Мне плевать на величие, богатство, ничтожество, нищенство. На детей, стариков, солдат… последние вообще думают, что это они – палачи. Думают, им дано законное право лишать жизни других.

А в действительности они – скопление очереди в одном удобном для меня месте. Проще собрать толпу, где будет цунами, взрывы или землетрясения. В очаги войн, в круговорот людской тупости. Вы их называете митингами, бунтами, восстаниями, революциями, террактами. Я должен успевать забирать каждого. Иначе нарушится равновесие мира.

- Выходит, моя жизнь всего лишь крохотная часть с чаши весов для поддержания баланса?

- А ты думаешь, как остальные, что твоя жизнь особенная? Как у всех - простая и бесполезная. Ничуть не больше. Только вы, люди на этом свете придаете значимость ее длительности, успешности, богатству, власти в ней. А в итоге, передо мной просто очередная горстка пепла. Это я очень образно. На самом деле вы - просто разлагающаяся масса. При жизни. Хотя, почему образно, если пепел из крематория… Но это все равно ПОСЛЕ меня.

Мердок отпил из емкости.

- Ну так, хватит лирики. Пойдем со мной в небытие.

Встав, Человек в черном вытянул руку в перчатке к лицу Эрика, который в момент приготовился принять вызов смерти. Ведь правда, какая разница, сегодня или через месяц-два, как сказал доктор. «Так я хотя бы не буду мучиться»...

И тут Мердока отнесло назад какой-то неведомой силой, да такой, что он снова оказался сидящим в кресле, как минуту назад.

- Твою мать, - закатил глаза Мердок, так, что глаза вдруг исчезли, остались пустые глазницы. Упокоитель оказался еще мрачнее.

4

Незаметно вошедший мужчина виделся полной противоположностью Смерти. Одежды на нем - все оттенки белого - контрастировали с чернотой Мердока, но средней длины светлые волосы с пробором напоминали другого, давно умершего рок-музыканта. Лик незнакомца, несмотря на попытку хмурого выражения, оставался доброжелательным. Это было юношеское лицо, с белой ровной кожей, с голубыми, как эмаль майских небес, глазами. И ртом, узкие губы которого подчеркивали скромность молодого мужчины.

- Попрошу Тебя удалиться, Мердок – прозвучал его ровный голос. – В церемонии знакомства, думаю, необходимости нет.

Эрик только и успел затворить двери, хватит с него гостей. Ничего уже не понимая, он продолжал участвовать в сцене.

- Я знаю, кто ты. Ошибки нет, Душехранитель, Эрик мой – огрызнулся Мердок, - По-моему, это тебе пора на покой, или как там у вас происходит после смерти человека, данного под защиту.

- Обычно так, но я тебе его не отдаю.

- А-ха-ха-ха-ха-х! – Вспышка молниями показалась в пустых глазницах Смерти, и лицо исчезло. Теперь на них смотрел более привычный образ смерти – человеческий череп. - Кто тебе дал такое право? Выполнил свою работу, дай другим. Что за выходки? – Мердок зажал между челюстями сигару. Прими сочувствие, я все понимаю, устал. Если хочешь, давай покурим, потом каждый сделает свою работу. Сэр Гордон, верно? И, представляя жестом руки Эрику нового знакомого, покосился на него:

- Знакомься, недотруп, твой Ангел-Хранитель подоспел.

- Да, Эрик, я твой Хранитель. Я еще не донес прошение Диону, но я решил, что умирать тебе рановато.

- Это розыгрыш такой что-ли? Какой еще Гордон? Какой Дион?

Эрик потерял чувство реальности. Все было действительно похоже на розыгрыш в разгаре маскарада.

Мердок ухмыльнулся, однако не злился. Прежний облик вернулся.

- Ты решил? – обратился он к Гордону - Ты многое на себя берешь, не так ли? Но спорить я не буду. Ты меня даже повеселил. Проси, моли своего бога, так и быть, дарю твоему человечку день и ночь, а завтра вернусь за ним. У меня и так времени нет. Не у меня, то есть, а у тысяч смертных – захохотал Мердок.

- Вот и лети за ними – Ангел так и продолжал стоять между Смертью и Эриком.

Мердок встал с кресла, шутливо отдал честь жестом, когда ребро ладони движется ото лба, и скрылся за дверью.

- Спасибо, конечно. Только я ничего не понимаю – Эрик хлопал глазами, в них осталось только вопрошание вместо испуга, неожиданности, сомнения и чего-нибудь еще.

- А что тут понимать. Я – твой Хранитель. Ангел. Имя мое Гордон. Я поставлен хранить тебя от бед, опасностей, и смерти. Кроме того часа, конечно, когда твоя жизнь должна закончиться. Но посчитал, что недостаточно ты пожил. Не могу я тебя отдать.

- Но… во-первых, за какие заслуги? Во-вторых, даже если все это не сон, я что, какой-нибудь Избранный?

- Все, что происходит, самая настоящая правда. Бог не знает об этом, Мердок должен сообщить ему. Я нарушил Высший Закон, за что поплачусь, но это мои трудности. А пока радуйся, ты жив. А насчет заслуг, твоя жизнь достойна продолжения, я уверен. И Господь, думаю, согласится со мной.

- Мне конечно все это интересно, но непонятно. И надолго ли?

- Может и ненадолго. После прошения Бог может даровать тебе время. А пока я на твоем бы месте подумал, как использовать это время на максимальную пользу.

- Спать я сегодня уже точно не лягу – Эрик перевел взгляд на часы, 7:29. Новый день уже наступил.

- Решать тебе, а сейчас мне нужно исчезнуть. Я всегда с тобой, но не физически, как сейчас. Объясню позже.

Гордон исчез, оставив Эрика наедине с лавиной мыслей. День только начинался, скорее всего, последний. Эрик прополоскал рот, отдышался. Боль утихла. Ночью любые боли острее. Он медленно подошел к окну на кухне. Присел на край подоконника и, глядя на улицу, где машин и людей появлялось все больше, предался воспоминаниям. Они проносились ускоренной перемоткой видеофильма с остановкой на самых важных и памятных моментах. Двадцать четыре часа подарок от Смерти. А Бог может дать еще. Знать бы, сколько, можно было бы все распланировать, понять, на что хватит, а на что лучше не тратить ни минуты. Если по максимуму, то не стоит торопиться с ответом в офис. Успею поработать тем, кем хотелось всю жизнь. От чего сам отказался, вернуть. А как еще можно жить, если знать, что сегодня ты король, все сбывается и жизнь не останавливается, а наоборот, набирает скорость? Завтра этого всего может не стать, целый придуманный мир превратится в прах, как и ты сам. А пока жду, пока моя жизнь или смерть на усмотрении Великого Бога. Все-таки он есть. Потратить сутки нужно на «завещания». Так Эрик назвал самые важные дела, все то, что мог успеть за двадцать три оставшихся часа.

5

Тронный зал Господа, Диона, представляет собой простор в самом широком смысле этого слова. Громадные колонны держат массивных, как горные глыбы, орлов, высеченных из камня. Между двумя такими колоннами, в самом конце зала, на пирамидальном постаменте восседает Правитель. Глаза с прищуром, нос греческий, кажется, длиной в две трети лица. Широкий лоб. Остальное под черным волосяным покровом – длинной бородой и волосами, щупальцами свисающими до самых босых ног, жутко шевелящимися, подобно живым осьминогам. Одеяние Бога составляет белый, длинный, плотно сидящий на нем балахон, свободный в рукавах. Строго и спокойно Правитель оглядывает зал сверху.

В несколько ровных рядов, десятками стоят на коленях ангелы. Отличаются они друг от друга только лицами, а если не вглядываться в незначительную разницу их внешности, думается, что все они одинаковы.

Бог заговорил с ними:

- Сегодня вам даны новорожденные. Оберегайте их. А ваши хранимые прежние души отошли в мир иной, как говорят в мире людей. В самом же деле, ко мне или Дьяволу на служение.

Ангелы послушно кивают, сложа руки на груди, оставаясь стоять на коленях. В этот момент, распахнув двери, вбегает Гордон. Ему так важно и срочно нужно поговорить с Богом, так искренне переживает он за Эрика, что в последнюю секунду, почти добежав до трона Правителя через весь громадный зал, поскальзывается и падает.

Ангелы захихикали. Послышалось перешептывание. Бог резко взглянул в глаза поднявшегося, растерянного Гордона.

- Все свободны. Гордон, где твои манеры?

Ангелы вмиг исчезли.

- Прошу простить, Правитель Дион, я очень виноват.

Глаза Ангела опустились в пол.

- Я устал отчитывать тебя. Правила созданы для всех, ты же на них просто плюешь.

- Я прошу наказать меня, если так угодно Тебе, Господи. Только сначала позволь обратиться с важнейшей для меня просьбой.

- Обращайся.

- Мой хранимый, имя его Эрик, - по плану должен умереть. Но Правитель, посмотри на его жизнь, разве не он достоин счастливых времен? Неужели он умрет мучеником, так и не дойдя до своих побед? Он достоин этого, Господи. Дари ему жизнь, я молю тебя!

Всевидящий, всезнающий Творец встал с трона.

- Подойди ближе.

Гордон послушался.

Бог спустился с пьедестала, не спеша прошагав каждую ступень.

- Я понимаю, это первая жизнь, данная под твое хранение. Но есть Высший Устав, это как правила, которые ты все время нарушаешь. Только Устав серьезнее. Его никому нарушать нельзя. Что за выходка вчера на мосту была? Зачем ты вытолкнул телефон этого бедолаги? Он бы позвонил, а на его место приняли бы другого. Того, кто должен был умереть в авиакатастрофе в первом рабочем полете. Твой Эрик теперь просто должен доживать надеждами. А я менять свои планы. Это неправильно. Почему я должен исправлять твои ошибки? Ты ведь помнишь ту жизнь, когда ты был человеком? Я за это сделал тебя Ангелом. И твой Хранитель ничего не нарушал, следовал правилам. Другими словами, он просто не мешал. Понимаешь, о чем я?

- Так, Дион, Правитель, ты разрешаешь? Даришь ему еще хотя бы год?

- Глупый Гордон! Тебя не учит ни служение, ни мои слова!!! У меня нет времени втолковывать то, что всем понятно, а тебе непонятно. Эрик должен умереть!!! Это мое слово. А ты будешь наказан за свои проделки, за помехи, за неуставное поведение. Дам тебе такого человека, за которым следить придется тебе каждый миг. Экстремала или самоубийцу, хотя это все одно. Чтобы ты замучился вытаскивать его. Надеюсь, поумнеешь. Можешь идти.

С опущенной головой Гордон медленно вышел из зала. А Дион, повернувшись, поднялся обратно, к трону. У него уже была запланирована срочная встреча с Мердоком.