Поцелуй меня, любимый [Марина Николаевна Леванова] (fb2) читать онлайн

Поцелуй меня, любимый Марина Леванова

       Глава 1

       Девушка в нерешительности стояла возле покосившейся, наполовину вросшей в землю лесной хижины. Создавалось впечатление, что здесь никто не живёт. "Не могла же я ошибиться!" Ещё раз вспомнила все указания бабки-ведуньи, по которым она пришла сюда. "Нет. Я всё сделала правильно. Видела все метки, оставленные для обычного люда; без них никто не смог бы пройти по лесу и найти это место". Вокруг стояла гнетущая тишина. Лес затаился и ждал. Вот только чего?

       — Милада, не ходите туда, — твёрдо произнёс Сван — правая рука Невера. — Недоброе это место, и то, что затеяли, — неправильно.

       Но она укоризненно взглянула на мужчину и решительно ухватилась за ручку, потянула дверь на себя. На неё пахнуло ароматом терпких трав и жаром от печи, но внутри было темно, как в самую безлунную ночь. Она часто-часто заморгала, стараясь разглядеть хоть что-то.

        — Заходи, дорогая, заходи! — прозвучало из темноты хижины. — Я тебя почувствовала ещё в тот момент, как ты ступила в мой лес.

       Милада испуганно замерла возле дверей, стараясь разглядеть говорившего, потом оглянулась и велела своему сопровождающему оставаться на улице и держаться от хижины подальше.

       — Если вы через час не выйдете, я камня на камне не оставлю от этого места, — с чувством прошептал Сван, сжимая в руке старинный семейный оберег, висевший на его шее. — Клянусь предками и своим добрым именем! — Коснулся губами кусочка бересты с письменами, обмотанного тонкой полоской кожи.

       — Ну, что встала? Сама же понимаешь, обратного пути уже нет. Если не выручишь своего милого, он так и сгинет на землях Эграна. А в Личурн придёт новый хозяин: уж больно лакомый кусочек остался без присмотра. Говорят, Драгош войско стянул под стены своего замка. Как ты думаешь, куда он нацелился?

       — Откуда ты знаешь об этом? Мне самой только вчера вечером сообщили. — Милада смело вошла внутрь и быстро сотворила простенькое заклинание света, но над ладошкой повис убогий маленький светлячок, который тут же с тихим треском погас. — Это что ещё такое? — возмутилась девушка, разглядывая пустую ладонь.

       — Это потому, что ты в моих владениях. — Раздался мерзкий смех. — Не действует тут твоя магия, Милада Светлая.

       И, как по волшебству, хижину залило светом, да таким ярким, что стало больно глазам. Гостья прикрыла их ладонью.

       — Откуда обо мне знаешь? — Милада прищурилась, вытирая слёзы, проступившие на глазах, полой своего богатого плаща.

       — Так земля слухами полнится. — Ответила ей хозяйка, поманив рукой к себе. — Не стой там, проходи уже.

       Наконец к Миладе вернулось зрение, и она смогла рассмотреть хозяйку хижины. Невольно издала удивлённый возглас. Ведь, судя по голосу, что звучал из темноты, она ожидала увидеть дряхлую старуху. А перед ней сидела молодая красивая девушка. И красота эта была уж очень необычной: её рыжие волосы волнами струились вдоль тела, огромные карие глаза смотрели отчего-то с упрёком, на белоснежном лице играл румянец, а пухлые розовые губы были поджаты бантиком. О таких людях говорят: раз увидишь, никогда забыть не сможешь.

       — Это я так маскируюсь. — Хозяйка достала из рукава платочек белоснежный, быстро поднесла его к своим губам и словно что-то сплюнула в него. — Отбоя же нет от женихов. — Тихо засмеялась, и теперь её голос зазвучал как журчание весеннего ручейка. — Знаешь, кто я такая?

       — Майра Лесная, — тихо ответила Милада, снимая капюшон с головы. — Ведьма с тёмным даром. И мне нужна твоя помощь!

       — Что, собственных сил не хватает, чтобы проникнуть в Тёмные земли? — Майра встретилась взглядом с гостьей. Правду народ молвил о светлой волшебнице, жене её любимого Невера, ни слова не приврал: косы в руку толщиной цвета пшена созревшего, глаза, что небеса в самый ясный день, а губы — кораллы заморские, на щеках нежный румянец. "У-у-у, разлучница! Гадина!"

       С Невером она познакомилась очень давно, когда была совсем девчонкой и много путешествовала по миру, набиралась знаний. Помнится, она тогда попала в жуткую историю, а он заступился за неё, будучи проездом в тех землях. А потом она увидела вещий сон, что предназначен он ей судьбой и встреча эта была не случайной. Вот только в этом сне было непонятно, в чём будет его предназначение. Шли годы. А он так и не выходил у неё из мыслей. И вдруг по миру пронеслась весть: Невер женился на зедарской принцессе из-за Холодного моря.

       — Меня такому не учили. А про тебя ходят слухи, что нет для лесной ведьмы ничего невыполнимого. — Светлая волшебница с опаской подошла к столу, но присесть не решилась. — Так сможешь ты мне помочь или нет?

       — Смотря чего ты хочешь от меня?

       — Нужно изменить мою внешность до неузнаваемости. Я должна стать похожей на мужчину, а именно на пранадармца.

       — Сдурела, что ли? — Майра поднялась из-за стола. В её глазах вспыхнули опасные огоньки. — Почему именно мужчина, да ещё степняк?

       — Так сможешь или нет? — Милада начинала терять терпение. Она не боялась разоблачения: её вторым даром была возможность понимать язык зверей, а это умел каждый пранадармец с самого рождения.

       — Смогу.

       Ведьма подошла к печи, с верхней полки взяла небольшой чугунок и закружилась по хижине, срывая листочки с разных сухих букетов, развешанных под потолком. Налила в пустую посудину воды и поставила на плиту. Щёлкнула пальцами, и в печи огонь разгорелся пуще прежнего, недовольно потрескивая на всю комнату. Бросила взгляд на гостью, которая всё это время так и не проронила ни слова, внимательно наблюдая за ней.

       — Но плату с тебя возьму великую.

       — Я согласна. Когда приступим?

       — Да хоть сейчас! Но ты должна помнить: через четырнадцать дней на новолуние моё колдовство само собой развеется, и ты станешь прежней. — Захихикала, довольно потирая руки. — Не успеешь вернуться до этого срока, все увидят твой истинный облик. А ты сама знаешь, что делают со светлыми волшебницами в Эгране.

       — Хорошо. Меня всё устраивает.

       — А ещё… — Майра вытащила огромные ножницы. — От твоих кос придётся избавиться.

       — Что-о-о? — в ужасе протянула Милада, посмотрев на лесную ведьму, как на сумасшедшую.

       — Я смогу на тебя набросить любую личину, но волосы до земли не сумею спрятать.

       Девушка перекинула косы себе на грудь и долго смотрела на них. На глаза невольно навернулись слёзы. Она же с самого рождения растила их!

       — Хо-ро-шо, — по слогам проговорила светлая волшебница, откидывая их с глаз долой за спину. — Режь!       

       Майра подошла к своей сопернице и грубо схватила за косу. В её глазах горело предвкушение.

       — Ты уверена? — ещё раз на всякий случай поинтересовалась она.

       — Да! — твёрдо произнесла Милада одеревеневшими губами, крепко закрывая глаза, чтобы не видеть этого, а по щекам побежали предательские слёзы.

       Глава 2

       Ножницы зловеще заскрежетали, и на сырой земляной пол полетела сначала одна коса, а за ней и вторая, закрывая блестящим ковром ноги светлой волшебницы.

       — Прости меня! — Тихо прошептала Милада, непонятно к кому обращаясь. Слёзы тут же высохли. Равнодушно перешагнула через свои волосы и с осторожностью ощупала торчащие в разные стороны вихры. — А есть зеркало? Хочу видеть себя.

       — Увидишь ещё, успеется, — зло прорычала Майра. Она ожидала, что эта изнеженная беляночка из-за морей ударится в слёзы, а та даже не ойкнула. — Садись, сонный отвар почти поспел, сейчас пить будешь.

       — Сонный отвар? — переспросила Милада, подозрительно прищурившись. — Это ещё зачем?

       — Ты должна спать, пока я буду колдовать, — протянула руку, предупреждая её следующие слова, — дай я сначала договорю! Твоя магия не позволит наложить на тебя тёмное заклятие: ты же будешь слышать каждое слово, поэтому просто сработает защитная реакция.

       Да, в её словах была правда!

       — Хорошо. — Милада была настроена решительно. — Но прежде чем я засну, скажи о той плате, которую ты потребуешь.

       — Хочу, чтобы ты мне по доброй воле отдала то, что тебе Невер подарил на свадьбу. Обманешь — не выйдет колдовство. А ещё ты должна будешь откровенно ответить на мои вопросы, — хитро повела бровью, наливая в деревянную кружку парящий густой травяной отвар.

       — Не поняла тебя. — Светлая волшебница не отводила тревожного взгляда от сосуда в руках ведьмы.

       — Мне необходимо знать, девственна ты или нет, — Майра не стала щадить её девичьи чувства. — Успел тебя Невер сделать своей настоящей женой или нет?

       — Зачем тебе это знать? — На Миладе лица не было. Она вспомнила, о чём Сван предупреждал её: в далёком прошлом Невер был знаком с этой колдуньей, но отношения между ними не заладились, они со временем расстались, и каждый отправился своей дорогой. Она решительно отставила напиток на стол. — Я должна знать!

       — Лично мне никакого дела до этого нет. А вот для того, чтобы выбрать правильные слова заклинания, мне нужно знать, осталась ли ты непорочной. — Почему-то Майра просто была уверена, что Невер не тронул свою беляночку. Ведь он тем же днём уехал, как стало известно, что с его отрядом случилась беда, а обратно уже не вернулся. — Знаешь, — она видела нерешительность на лице светлой волшебницы, — я тебя сюда не приглашала. Ты сама пришла ко мне, по собственной воле. И вправе прямо сейчас уйти отсюда, — ведьма едва сдерживала гнев, но ей нельзя было как-то себя проявить — она слышала голоса сопровождающих за стенами дома.

       — Я девственна, — честно ответила Милада, прикладывая ладони к своим пунцовым щекам. — Невер уехал сразу же после таинства.

       — Очень хорошо! — Быстро отвернулась, чтобы гостья не заметила радостного блеска в её глазах. — Тогда будет ещё проще. — Подлетела к кровати и откинула матрас, набитый соломой. Вытащила свою магическую книгу и торжественно взглянула на гостью. — Ты готова?

       — Да.

       — Тогда пей сонный напиток и ложись на эту лавку, но прежде отдай мне то, что тебе подарил Невер.

       Милада уставилась на простенькое колечко на своей руке; в нём не было ни камней драгоценных, ни ценного металла, только одна выдавленная буква "Н" на широкой выступающей площадке, но этот подарок был ей дорог больше всего.

       "Вместе с ним вручаю тебе и сердце своё", — как наяву услышала она слова Невера, сказанные в тот день, когда они соединили свои судьбы.

       Бросила подозрительный взгляд на колдунью.

       — Зачем тебе это?

       — Ты слишком много вопросов задаёшь для человека, которому нужна помощь, — сквозь зубы процедила Майра, гневно сверкая зелёными очами. — Я ведь должна куда-то сохранить твой истинный облик, чтобы потом он мог вернуться к тебе.

       — То есть, ты мне это кольцо после своего колдовства вернёшь? — Милада облегчённо вздохнула.

       — Ну конечно! — Лесная колдунья обиженно надула и без того пухлые губы. — Зачем мне это кольцо, на которое я даже не смогу выменять себе красивый платок? — Приподняла тонкую бровь. — Надеюсь, ты что-нибудь поинтереснее принесла для оплаты моих услуг, чем этот кусок бесполезного металла?

       — Фух. Прости, пожалуйста, что обидела тебя своими подозрениями! Не хотела я! — Милада достала мешочек с драгоценными камнями. — Это за твои услуги.

       Больше не сомневаясь, сняла с пальца подарок Невера и поцеловала его, вложила в руку лесной колдуньи и уверенно поднесла густую зелёную жижу к губам, брезгливо морща нос, начала пить настой маленькими глотками. Поставила пустую кружку на стол и покорно улеглась на лавку. Закрыла глаза.

       Майра вытащила тонкий кинжал из книги, который лежал в ней вместо закладки, перелистнула несколько страниц и довольно усмехнулась.

       — Будет всё гораздо проще, чем я думала, — тихо прошептала она, склоняясь над заморской принцессой.

       — Что ты говоришь? — Милада открыла глаза и посмотрела на колдунью затуманенным взором — её одолевал сон.

       — Ничего не говорю, — ответила ведьма, а сама чуть не задохнулась от удивления: она сделала такое сильное сонное средство, что любой другой уже не то что заснул, а умер бы. — Жду не дождусь, чтобы ты уже уснула и я смогла приступить к колдовству.

       — Да я уже почти на грани, — слабым голосом молвила Милада, опуская веки и проваливаясь в глубокий сон.

       — Сильна ты, Милада Светлая! — Ведьма полоснула кинжалом себе по руке и окропила кровью книгу. — Ох и сильна! Прям чувствую, как по твоим жилам сила ходит. — Довольно усмехнулась, наблюдая, как книга колдовская жадно вбирает в себя кровь, и лекарские заговоры, записанные в ней, оборачиваются запретными заклинаниями. — Вот только я сильнее тебя и мудрее.

       Бережно подняла книгу и подошла к лавке.

       — Ходить тебе отныне, Милада Светлая, в таком образе до конца дней твоих. Никогда тебе не почувствовать ласки и нежности своего милого друга, не стать женщиной, не познать, что значит быть матерью, но помнить всегда, кем ты была прежде. Забираю я твой образ прекрасный и жизнь твою, судьбой предназначенную, себе. Отныне и навсегда Невер Мудрый мой! — Девушка беспокойно заворочалась на лавке. — Сопротивляешься? Это хорошо! Даже радует. А то больно как-то легко всё прошло. — Кожа на лице беляночки стала тёмной, лицо вытянулось. Появились усы под носом и небольшая аккуратная бородка, волосы стали ещё короче и появились выбритые виски, а на пушистых чёрных ресницах проступили слёзы. — Не плачь, красавица. Не плачь, девица! То есть, хи-хи-хи, не плачь, молодец прекрасный! Я наложу на тебя забвение, но только чтобы ты забыла миг своего превращения и кольцо, что мне отдала по доброй воле.

       — Милада, — Майра грубо потрясла девушку за плечо. — Да проснись ты уже! Нужно остановить воинов, что пришли с тобой, иначе они сейчас подожгут мою хижину.

       — Уже всё закончилось? — спросила волшебница, открывая свои синие глаза.

       — Ах ты ж! — Майра приподняла верхнюю губу, открывая верхний ряд маленьких острых зубов, а про себя подумала: “Ох, сильна же волшебница!” Заклятие, которое она использовала, должно было до неузнаваемости изменить внешность девушки, но её синие лучистые глаза остались прежними.

       — Да, я выполнила твой заказ. Ты теперь выглядишь иначе. — Майра осторожно выглянула в узкое окно. — Милада, прикажи своим людям, чтобы они перестали таскать хворост к моему дому. Скажи им, что ты жива и здорова и скоро выйдешь к ним.

       — Сван, — закричала волшебница, поднимаясь с лавки. Милада чувствовала себя очень странно. С интересом посмотрела на свои широкие ладони: длинные пальцы, смуглая кожа, аккуратные, коротко подстриженные ногти. С силой сжала пальцы в кулак.

       — Да, госпожа, — обеспокоенно откликнулись с улицы.

       — Со мной всё в порядке. — Милада согнула руку в локте, ощущая налитые мышцы.

       — Хорошо, что вы отозвались, — но в голосе Свана всё равно слышалась тревога. — Я бы хотел увидеть вас ненадолго, чтобы самому убедиться, что это вы.

       — Я скоро выйду, — твёрдо произнесла Милада.

       Светлая волшебница провела руками по ровной груди, наблюдая за складками, собирающимися на платье. Сердце, как сумасшедшее, помчалось вскачь. Дотронулась до своего лица. Пальцы коснулись волос под носом и жёсткой щетины на щеках, плавно переходившей в небольшую бородку.

Девушка вскочила на ноги и бросилась к тазу, в который была налита колодезная вода. Быстро произнесла заклинание, вкладывая силы чуть больше, чем это было нужно; по поверхности пошла рябь, и перед ней предстало изображение. На неё смотрел симпатичный молодой человек, не муж, но уже не юнец; чёрные волосы коротко подстрижены, а возле висков выбриты, смуглая кожа, словно он днями напролёт находился под жарким солнцем, узкие миндалевидные глаза цвета ясного неба. Значит, ведьма так и не смогла изменить цвет.

       Милада не верила своим глазам. А ещё её что-то очень сильно беспокоило, но вот что, она никак не могла понять.

       — Правду о тебе говорят, Майра Лесная. Сильная ты колдунья. — И тут она поняла, что её смущало. У неё по-прежнему оставался девичий голос, который совсем не вязался с её новой внешностью. — А как же голос?

       — Тебе нужно будет выпить колдовскую настойку, — Майра протянула небольшую запечатанную бутыль. — Твой голос сразу станет мужским. — Волшебница тут же открыла его и поднесла к губам. — Да подожди ты! — Лесная колдунья схватила девушку за руку. — Сначала со своими воинами объяснись. Ведь никто не поверит, что это ты.

       — И то верно. — Милада закрыла бутыль. — Ну всё, я тогда пойду.

       — Иди уже, — сквозь зубы произнесла Майра, недобро глядя на красивого молодого мужчину, стоящего посреди её светлицы. — Классный из тебя мужик получился, Милада. Прям красавец. Вот только глаз с таким цветом не бывает у пранадармцев. Не держи их широко открытыми, чтобы не задавали лишних вопросов. И помни: через четырнадцать дней тебе нужно будет уехать из Эграна, иначе быть беде, — у неё даже получилось всё это сказать без тени улыбки.

       — Да, да, я это поняла. — Милада выглядела озадаченной. — Но как же мне милого вызволить оттуда за такой короткий срок? — она не заметила, что говорит вслух.

       — А как ты хотела это сделать?

       — Не знаю, — честно созналась волшебница, досадуя на то, что её услышали. — Для начала я хотела туда попасть, а там уж как пойдёт.

       — Так и делай, решай проблемы по мере их поступления. — Майра, едва сдерживая раздражение, подошла к печи и потушила огонь. — Тебе уже пора, а мне нужно отдохнуть, — усталым голосом произнесла она, не чая, как быстрее избавиться от гостьи. — Колдовство отняло много сил.

       — Ещё раз уточню и сразу уйду. — Милада не могла отвести своего взора от изображения в тазу.

       — Ну, спрашивай давай, чего уж там, — благосклонно согласилась Майра, демонстративно укладываясь на лавку.

       — Через четырнадцать дней твоё колдовство разрушится. А если я сумею раньше этого срока Невера вызволить и мы с ним домой вернёмся? — Милада замолчала, не зная, как сказать о том, что её беспокоило. — Что нам тогда делать? — смущённо спросила она, стараясь не встречаться с внимательным взглядом колдуньи.

       — А-а-а, вон за что ты переживаешь! — Майра мерзко захихикала, представляя двух взрослых мужиков, милующихся в попытке развеять колдовство. — За свою несостоявшуюся брачную ночь!

       — Нет здесь ничего смешного! — строго произнесла волшебница, а её глаза полыхнули недобрым светом. — Отвечай на мой вопрос!

       — Да не переживай ты так! Неверу достаточно будет тебя всего лишь раз поцеловать, как к тебе тут же вернётся твой истинный облик, — соврала Майра не моргнув глазом, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.

       — Хорошо. Тогда я пойду. — Милада взялась за ручку, ещё раз взглянула на колдунью: — Спасибо тебе, Майра. Век буду помнить твою доброту!

       — Ещё как будешь помнить, — проворчала себе под нос колдунья.

       — Что ты сказала? — переспросила волшебница, открывая дверь.

       — Удачи тебе желаю, вот что. — Майра приподнялась и зло посмотрела на настырную девицу. — Слушай, шла бы ты уже, а? Утомила меня!

       — Уже ухожу. Спасибо ещё раз. И да, удача мне не помешает! — И вышла из душного дома.

       Майра повалилась на лавку, плечи её тряслись от смеха. Вытащила из кармана кольцо Невера, поцеловала его и прижала к груди, тихо шепча: “Мой! Навсегда теперь мой!” Провела руками по воздуху, и на её ладонь упала красивая массивная цепь. Протянула её через кольцо, немного поколдовала, спаивая между собой звенья, и надела на шею.

       — Не вернётся к тебе, Милада Светлая, твой истинный облик! Потому что заточила я его самым страшным заклинанием, которое есть на этом свете, на веки вечные в это кольцо. И кольцо это по доброй воле я никогда не отдам тебе.

       Милада в изумлении посмотрела на ветхую дверь за своей спиной, из-за которой сейчас доносился безумный смех лесной колдуньи.

       — Совсем с ума сошла, — прошептала она и вздрогнула: в дверь возле её лица вонзилась стрела. Милада медленно обернулась.

       Все воины целились в неё, ожидая лишь приказа стрелять, а Сван держал руку поднятой.

       — Пранадармец, — мужчина произнёс это слово так, будто сплюнул что-то мерзкое с языка. — Откуда ты здесь взялся?

       — Сван, это я, — голосом Милады Светлой отозвался пранадармец в наряде Милады, и её верный помощник застыл с открытым ртом. — Я получила то, за чем приходила к лесной колдунье.

       Но воины оружие не опустили. Сильна была ненависть к степнякам-разорителям, которые приходили ниоткуда и исчезали в никуда, забирая всё лучшее с той земли, на которой объявлялись.

       — Это правда я. Твою жену зовут Любава. У тебя две прелестные дочурки, одна из которых помогает мне плести косы. Её зовут Алиша. У неё вот здесь, — показала пальцем себе на шею с правой стороны, — родимое пятнышко в виде трилистника. — Коснулась своих коротких волос, и по её щекам потекли слёзы. — Точнее, помогала раньше, — поправила она себя.

       — О, великие боги! — Сван рухнул на колени, закрывая глаза широкой ладонью, только чтобы не видеть этот ужас. — Что же вы наделали, госпожа? — И столько отчаяния прозвучало в его голосе, что воины испуганно уставились на своего командира. — Что же теперь будет?

       — Не переживай! — Милада бросилась к нему, помогла подняться с земли. — Через четырнадцать дней колдовство само развеется, так сказала колдунья.

       — И вы ей поверили?

       — Конечно! Как она может меня обмануть? — В глубине души заворочалась тревога, было такое ощущение, что она что-то забыла в этой хижине, что-то очень важное, дорогое её сердцу. Она с сомнением посмотрела на обветшалую дверь. “Может, это из-за того, что косы там свои оставила?” Тряхнула головой, стараясь хоть немного прояснить мысли. — Я ведь в любой момент могу вернуться и призвать её к ответу, — с сомнением в голосе произнесла она.

       Сван заглянул в лучистые синие глаза степняка, стоящего перед ним.

        — Да, теперь вижу! Это точно вы. — Но он всё равно снял руку молодого мужчины со своего локтя. — Но это просто ужас, видеть вас в таком обличье.

       — Ты прав, это непривычно. И чувствую я себя по-особенному. — Уверенно взглянула в лицо Свана: — Но иначе я бы не смогла проехать в Тёмный Эгран. Наши государства уже много веков враждуют между собой, светлым волшебницам путь туда закрыт.

       — А как же голос? Вы ведь по-прежнему говорите, как девушка, — всполошился Сван.

       — Как только доберёмся до замка, я выпью колдовскую настойку и стану говорить, как мужчина. — Милада показала запечатанную бутыль. — Поедем отсюда. Сил больше нет находиться здесь.

       — Поехали.

       Миладе подвели белоснежную лошадку, на которую она с лёгкостью вскочила и рванула с места в галоп.

       Глава 4

       С нелёгкими мыслями Милада возвращалась обратно в замок, и самая гнетущая из них была:

       “А сделала бы я то, что сделала, если бы накануне вечером в замок не пришла весть о том, что Драгош со своим войском двигается по направлению к неверским землям прямым ходом на Личурн?"

       Скорее всего нет. Она бы и дальше продолжала сидеть ровно на попе и ждать, когда случится чудо — к ней вернется её ненаглядный. Но чуда так и не случилось! Всё стало только гораздо хуже. Сейчас она понимала, что именно это известие стало для неё последней каплей и заставило действовать решительно. И образ степняка был выбран не случайно. Пранадармцев боялись все! А самое главное, они были вхожи в Эгран.

       Почему-то вспомнились события минувших дней...

       Соискателей на руку зедарской принцессы было очень много, но среди них особенно выделялись две яркие личности — Невер и Драгош, как потом выяснилось, вечные соперники по жизни. Они оба красиво ухаживали за девушкой на выданье, но если один из них делал это ради соперничества, то другой искренне полюбил её, и это был Невер. Да и сама Милада больше тянулась к темноволосому красавцу с зелёными глазами.

       Все сомнения отпали после очередного поединка, когда Драгош, не в силах превозмочь горечь своего поражения, замахнулся на своего соперника со спины. У Милады и сейчас замирало сердце при одном воспоминании о том происшествии.

       Видно, Драгош так и не простил и не забыл своего унижения. Ведь в тот день очень многие осудили его поступок и отвернулись от него, и он теперь решил по-другому отомстить своему якобы врагу. Зная, что в замке нет законного владельца, а всё войско стоит под Радоском (в неделе пути от этих земель), он решил напасть и забрать всё его имущество. И особенно лакомым кусочком была зедарская принцесса; именно её Драгош обвинил во всех своих бедах и пообещал выместить на ней всю свою обиду и злость.

       Сван подал знак остановиться и ждать. Когда их отряд заехал на земли Невера, вернулся гонец, которого они отправили вперёд разведать обстановку.

       — Замок окружён. Нельзя туда ехать, — заявил гонец, подъезжая к отряду. — Кольцо пока не сомкнули, но скоро окончательно возьмут замок в осаду.

       — Со стороны леса уже стоят дозорные? — поинтересовался Сван.

       — Нет ещё. Там пока никого нет.

       — Нужно срочно ехать туда, — обратился командир к принцессе. — Там есть потайной ход, я проведу вас.

       Дальше они летели на всех парах и всё же успели попасть замок до того, как осадное кольцо окончательно сомкнулось.

       Милада быстро переоделась в наряд степняка, выпила колдовскую настойку, промчалась в главный зал и уселась на трон; кто-то тут же услужливо сунул ей кубок в руки, и она не задумываясь поднесла его к губам. С ней остались только самые доверенные люди.

       И как раз вовремя! В окружении личной дружины, словно победитель, в зал вошёл Драгош.

       — Почему никто меня не встречает? Где музыка и радостные приветствия? И почему моя будущая жена не спешит подарить поцелуй победителю?

       "Вот козёл!” — в сердцах выругалась Милада, пытаясь унять бьющееся сердце: ведь от того, как она сейчас сыграет свою роль, зависела её жизнь и жизнь её людей.

       — Да потому, что никакой ты не победитель, — презрительно произнесла Милада и сама удивилась, каким бархатистым стал её голос. Сделала небольшой глоток и поставила кубок на стол, отщипнула ягодку винограда и решила закинуть её в рот, как это обычно делал брат, но промазала и попала себе в глаз, хмуро посмотрела на виноград. Она поняла, что эта неловкость не укрылась и от внимательных глаз незваного гостя.— Потому что первым здесь был я, — демонстративно набрала целую горсть и затолкала себе в рот. — Зачем приехал? — грозно вопросила она, едва пережёвывая ягоды.

       — То же самое могу спросить и я, — не растерялся Драгош, ему придавало уверенности его тысячное войско, стоящее под стенами замка, а степняк, хоть и наглый, был один. — Какими судьбами пранадармец оказался в замке Невера да ещё вперёд меня?

       — А мне что этот замок, что твой — всё едино. — Милада встретилась взглядом с Драгошем, довольно улыбнулась, потому что успела заметить страх в его глазах. — Сегодня здесь, а завтра буду сидеть на твоём троне. — Засмеялась. — Скучно мне! Вот и путешествую по миру, заодно и приглядываю, где что есть хорошее. Знаю, что ты сейчас думаешь, — усмехнулась. — Мол, он тут сейчас один, а у меня целое войско за спиной? Так ты не думай. Не напрягай себя так. Я в любой момент пошлю весть своим, а назавтра здесь будут все войска, которые не прочь поживиться добычей.

       И это было правдой! Ни для кого не было секретом, что гонцом у степняка могла стать любая зверюшка. А если вблизи границ вдруг объявлялись отряды пранадармцев, значит, точно — жди беды! Они обычно приходили ниоткуда, как саранча, сметая всё на своём пути.

       — Так что, — Милада подняла кубок, — я не боюсь тебя, Драгош из Ильрима.

       — О как! Даже имя моё знаешь? — мужчина усмехнулся. — С чего бы это?

       Милада поняла, что только что проговорилась. Нужно было срочно как-то выкручиваться, но её неожиданно выручил Сван.

       — Нет здесь ничего удивительного, — он выступил вперёд. — Узнав, что в нашу сторону двигается войско, я послал гонцов разведать, кто к нам пожаловал.

       — А-а-а, Сван, — Драгош презрительно скривил губы. — Значит, Невер за порог, а ты решил походить в прислужниках у степняка? Хорошее решение; глядишь, так и деньжат подзаработаешь, и жизнь сохранишь свою, — засмеялся.

       Сван положил руку на меч и сделал шаг к насмешнику, но его остановила Милада.

       — Хватит! — Поднялась с трона, вспоминая, какую позу обычно принимал отец, когда бывал сердит; сложила руки на груди, высокомерно вскинула подбородок. — Драгош из Ильрима, говори, зачем пришёл? Тебе нужен этот замок? Земли?

       — Зачем мне лишние земли? За ними присмотр нужен. Да и замок только обременит. Мне нужна зедарская принцесса, которую Невер оставил сразу же после венчания. Где она? Я заберу её и уйду отсюда.

       — Да я сам сейчас отсюда уйду. Незачем мне больше здесь оставаться! А вот насчёт зедарской принцессы, — засмеялась Милада, хотя у самой от страха всё внутри дрожало, — опоздал ты, Драгош! Она теперь моя жена. Отправил я её в Серебряную Завлудь, и неверские богатства мы тоже вывезли. Хотя так себе нажива! Одно слово, что богатство. Ни золота, ни серебра не нашли, да и челядь вся разбежалась.

       Милада спустилась по ступенькам и сделала вид, что колдует: закрыла глаза, развела руки в стороны ладонями кверху и с сосредоточенным видом начала шевелить губами. То, что пранадармцы умеют общаться на расстоянии, она узнала от старушки, которая жила в их родовом замке и знала всё о степняках. Местные рассказывали о ней, что она полжизни в прислужницах провела в семье пранадармца, которого любила больше жизни, сыновей ему нарожала, всю себя посвятила ему да детям, а он её выгнал, как только та состарилась.

       — Эй! — испуганно окликнул степняка Драгош. — Может, тогда договоримся? Зачем сразу своих призываешь? Я согласен на замок. Камня на камне от него не оставлю, хоть так утешусь.

       Милада посмотрела на него равнодушным взглядом, хотя сама едва сдерживала свой гнев.

       "Держи себя в руках! — повторяла она про себя. — Нельзя позволить, чтобы у него появились сомнения".

       — Мне совершенно всё равно, что станется с этим замком. Я вообще на восток проехать хочу. Мне тут одна птаха нашептала, что должок имеется у тёмного государства перед Славным Утрургом. Хочу съездить спросить с них дань за двенадцать лет, а то вот невеста есть, а приданого нет.

       — Дай-ка угадаю? — засмеялся Драгош. — А птаху ту, небось, Миладой звать? Такую весть только она могла принести на своих белых крылышках.

       — Да не важно это теперь! — Милада незаметно подала знак Свану, что собирается уходить. — Главное, я это знаю, и в моих силах спросить с них долг. — Величественным жестом указала на дружину, стоящую возле трона Невера: — А вы со мной идёте!

— С чего бы это? — возмутился Драгош. — Они останутся. — Зло усмехнулся: — Раз им нет никакой разницы, кому прислуживать, пусть мне кубки подают.

       — Тебе придётся найти кого-нибудь другого для этого, — категорично заявила Милада, смело встречая взгляд незваного гостя.

       — Да с чего бы это? — не успокаивался Драгош. Он ни в коем случае не хотел отпускать личную дружину Невера, знал, что так ещё больнее сделает своему сопернику.

       — Да с того, что я привык к ним, — произнесла Милада спокойным ровным тоном. Она шла и не оглядывалась, знала, что не посмеет Драгош открыто выступать против пранадармца, смелости не хватит.

       — А сам-то ты кто будешь? — решил поинтересоваться Драгош, провожая степняка недобрым взглядом. — Имя своё назови.

       — Зачем тебе моё имя? — Милада остановилась возле дверей и взялась за ручку.

       — Хочу знать, кто опередил меня и увёз зедарскую принцессу, — Драгош улыбнулся одними лишь уголками губ. — Только и всего! — Но ему это нужно было на тот случай, если вдруг Неверу всё же удастся вырваться из плена и он заявится к нему за ответами. Тогда он смело сможет назвать имя степняка.

       — Я посол из Серебряной Завлуди и любимый сын нашего сияющего правителя. Зовут меня… — Милада замолчала в раздумьях. — И зовут меня…

       — Что, так сложно собственное имя выговорить? — не преминул поддеть Драгош степняка, а его дружина тут же разразилась громким смехом.

       — Илад, младший сын Бурмака из рода самых ужасных мстителей.

       — А что, есть такой род? — Драгош стоял с открытым ртом.

       — Теперь есть! — И Милада быстрым шагом удалилась из зала.

       Дружина Невера важно протопала за послом. Сван выходил последним, он обвёл взглядом тронный зал, встретился взглядом с Драгошем и уверенно произнёс:

       — Ещё увидимся!

       Глава 5

       Тарканат, столица Эграна. Дворец

       — Па-пень-ка, — вопя во всё горло, в зал ворвалась очень красивая девушка и промчалась к трону, игнорируя взгляды собравшихся. — Представляешь, Халлар не привёз шёлковые шарфы, а ведь обещал обеспечить в срок. Ты должен наказать его, — она остановилась возле ступеней и сердито топнула ножкой. — Немедленно!

       Все мужчины тут же невольно залюбовались красотой юной принцессы, а посмотреть, конечно, было на что. Девушка была невысокого роста и с идеальной фигурой: полная грудь, широкие бёдра и осиная талия; густые, длинные, совершенно прямые волосы иссиня-чёрого цвета струились до земли, миндалевидные глаза смотрели смущённо и немного по-детски, а само лицо было в виде сердечка, его украшал аккуратный нос и пухлые алые губы. О таких писали песни, слагали легенды, восхваляли в стихах.

       — Дочь моя, я сейчас занят. Сходи к маме, пусть она разберётся с этим вопросом.

       — Но она меня отправила к тебе, — принцесса надула капризно губы, а в её голосе послышались скорые слёзы. — Сказала то же самое, что и ты сейчас. Что же мне делать, если мои родители не могут найти для меня чуточку времени? К кому мне пойти ещё? — запричитала девушка.

       — О, Тьма моя покровительница! За что мне всё это? — Гаруф, правитель Эграна, строго посмотрел на свою дочь. — Сабмила, что ты хочешь, чтобы я сделал? Только говори быстрее, мне ещё нужно решить массу важных вопросов.

       — Отец, ну что может быть важнее того, чтобы твоя дочь выглядела на турнирах краше всех? — На лице принцессы появилось обиженное выражение. — А у меня теперь нет шарфов, которые я должна была благосклонно дарить победителям, а я ведь выбирала под каждый наряд отдельно.

       — Ты и так краше всех, — Гаруф ласково улыбнулся. — Во всём Эгране не найдётся девы прекраснее тебя. Даже свежее солнечное утро не сравнится с твоей красотой! И поверь мне, какие-то там глупые шарфы никак не смогут этого изменить.

       Принцесса довольно зарделась, приложила ладони к пунцовым щекам и кокетливо повела глазами по присутствующим в зале; все мужчины, как один, в подтверждение слов правителя закивали головами.

       — Так что не отвлекайся, рассказывай, что я должен сделать, чтобы ты уже угомонилась и оставила меня в покое, — в голосе Гаруфа послышалось нетерпение.

       — Отруби ему голову, — выпалила принцесса. — Пусть все знают: нельзя подводить правящий дом накануне турнира.

       — Дочь моя, но если я отрублю лучшему столичному мастеру по шарфам голову, у тебя тогда не только на турнире не будет шарфов, их вообще больше никогда не будет.

       — Как это, не будет? — Сабмила изумлённо уставилась на отца.

       — Вот так, не будет.

       — Тогда? Тогда, — принцесса никак не могла придумать, чем наказать провинившегося. — Отправь к нему свою личную стражу, пусть они ему скажут, что отрубят голову, если шарфы не будут доставлены во дворец в срок.

       — Хорошо, любимая. Так и сделаю. А теперь иди, готовься к своему первому турниру. Тебе завтра предстоит тяжёлый день.

       — Отец, — тихо сказала Сабмила, скромно потупив взор. — А все принцы приехали?

       — Все, — тяжело вздыхая, ответил Гаруф. — Даже те, которых я не приглашал. А самое интересное, они всё ещё продолжают прибывать, и их с каждым днём становится всё больше и больше. И я уже не знаю, где их размещать и как их развлекать.

       — И все-все будут участвовать в турнирах? — Сабмила счастливо улыбалась.

       — Да, все. Беги, дорогая!

       В зал вошёл Мидин — приближённое лицо правителя и его правая рука. О нём говорили разное — и плохое, и хорошее, но всегда шёпотом и только за его спиной.

       — Ваше Величество, — низко склонив голову и ни на кого не глядя, тихо заговорил он. — К вам посол.

       — Какой посол? — Гаруф выглядел удивлённым. — Я никого не приглашал.

       — Посол из Серебрянной Завлуди.

       И как только он произнёс это, по залу поплыл недовольный ропот. Со всех сторон слышалось: “проклятый пранадармец”, “степняк-разоритель”, “разбойник”, “грабитель”, “прогнать вражину!”

       — Говорит, что у него вопрос весьма серьёзный и не терпящий отлагательств. — Мидин поднял свой тёмный взор и уставился в лицо правителя. — Какие будут ваши распоряжения?

       — Да какие тут могут быть распоряжения? — Гаруф тяжело вздохнул. — Сейчас этому послу откажешь в аудиенции, а завтра возле стен дворца будет стоять всё войско степняков. Разве мне нужно такое на моих землях? — вслух размышлял правитель, стараясь сообразить, зачем к нему могли пожаловать гости из Серебряной Завлуди. “Ничего не нарушал, подать исправно платил. За каким демоном ко мне посла принесло?” Встретился взглядом со своим помощником. — Зови его, что тут уже поделаешь.

       — Ваша воля, повелитель. — Мидин хлопнул два раза в ладони, и створки дверей тотчас распахнулись. — Посол Серебряной Завлуди, Илад, младший и любимый сын Непобедимого Сиятельного Бурмака.

       Милада застыла изваянием на входе в зал. Такого количества тёмных магов ей прежде не доводилось видеть, да ещё у каждого аура, словно живая тень за плечами, шевелится, живёт своей жизнью. Внутри медленно поднималась паника: “Ничего не выйдет! У меня не получится. — Хоть она и поставила отражающие экраны, чтобы скрыть свою ауру от тёмных, но всё равно не надеялась на успех. — Они меня сейчас прочтут и узнают, кто я такая”.

       — Соберитесь, — тихо произнёс за её спиной Сван, стараясь не шевелить губами и смотреть прямо перед собой. — Мы с вами. Всё будет хорошо!

       И Милада уверенно зашагала по проходу. Гаруф поднялся ей навстречу.

       — Добро пожаловать, посол, — вежливо поприветствовал правитель гостя. — Садись за стол. Будь как дома. Отдохни с дороги. Можно в баньке попариться.

       — Некогда мне в банях париться да за столами рассиживать, — Милада остановилась возле небольшого стола, уставленного яствами. — Подавай мне дань за двенадцать лет, — для пущей убедительности со всей силы грохнула кулаком по столешницы и сама вздрогнула, когда перевернулось сразу несколько бокалов.

       — Что-о-о? — Гаруф схватился за сердце. — О какой дани идёт речь? Я ничего не должен Серебряной Завлуди!

       — О той, которую ты задолжал Светлому Утрургу.

       — А причём здесь Утрург? — вставил своё слово Мидин.

       — А при том, что зедарская принцесса отныне моя жена, и это станет её приданым.

       — Ах, вот оно что! — Гаруф вдруг вспомнил, что в его сыром погребе томится Невер, который буквально на днях похвалялся ему, что, если понадобится, его жена приедет и обведёт всех вокруг пальца. Не удержался, злорадно засмеялся. — Значит, Милада Светлая теперь твою постель согревает? — решил он на всякий случай ещё раз уточнить. — А что с замком?

       — Да, зедарская принцесса отныне моя жена, — уверенно произнесла Милада, на всякий случай держась за стол, чтобы не свалиться от дурноты, что подкатила к горлу. — А в замке сейчас правит Драгош из Ильрима.

       — О как, — Гаруф многозначительно повёл бровью. — Значит, Драгош не успел голубку себе забрать?

       — Не успел. — Милада лихорадочно вспоминала, как это правильно называется. — К тому времени мы с Миладушкой уже успели… всё произвести, — выдала она первое, что пришло в голову.

       — Вот же как бывает, — Гаруф вернулся на свой трон и в глубокой задумчивости замолчал.

       — Да, и кстати, отдай мне в жёны свою дочь, прекрасную Сабмилу, а то у меня девяносто девять жён, одной для ровного счёта не хватает.

       Сабмила, услышав, о чём идёт речь, спряталась за отцовский трон, но своего взора от красивого лица наглого степняка всё равно не отвела.

       — Ну-у, тут это, — растерялся правитель. — Посоветоваться надо. У меня полна столица женихов, и все не абы кто, а представители знатных семей.

       — Ты сомневаешься в моём происхождении? — вкрадчиво поинтересовалась Милада.

       — Ни в коем разе, — Гаруф поднялся с трона. Он только что придумал, как можно выкрутиться из создавшейся ситуации и не отдавать свою любимую дочь замуж за степняка-разорителя. — Только дело здесь тонкое! Я несколько месяцев рассылал гонцов, приглашая желающих принять участие в турнире. Пообещал, что отдам дочь сильнейшему. Это же мировой скандал разразится, если я сейчас свою дочь за тебя выдам! — Хитро усмехнулся. — Ты же не собираешься со всеми вместе в турнирах участвовать?

       — А почему бы и не поучаствовать? — Милада состроила точно такую же хитрую гримасу. — Отчего бы кости не размять? Я с детства люблю бои да скачки. Ну и когда у вас первый турнир намечается?

       — Так завтра уже, — Гаруф не сумел скрыть своего разочарования, он-то думал, что посол откажется.

       — Вот завтра и потешимся, — Милада обвела суровым взглядом тёмных магов. — А сейчас пусть мне покажут мои покои.

       — Мидин, проводи нашего уважаемого гостя в восточную башню, — последние слова Гаруф произнёс с особым нажимом.

       — Слушаюсь.

       Глава 6

       Милада шла по длинным коридорам и старалась ни на кого не смотреть. Её одолевали сомнения: зачем она согласилась на эти турниры, и за каким лешим ей сдалась эта Сабмила. Нет, она не бояласьпредстоящих соревнований. Она выросла рядом с тремя старшими братьями-озорниками и до десяти лет считала себя тоже мальчиком, пока мама не спохватилась и не начала перевоспитывать её в приличную принцессу.

       И, честно говоря, это был самый ужасный период в жизни Милады!

       В неё пытались впихнуть кучу разных премудростей и всякой другой чепухи, в то время как ей хотелось лететь по полям на своей строптивой лошади и стрелять из лука, фехтовать с братьями или пойти подраться с дворовыми мальчишками. Но оказалось, что девочкам неприлично ходить с синяком под глазом и разбитыми губами, и тем более в порванных штанах.

       Милада очень хорошо помнила те бессонные ночи, когда она безутешно рыдала в своих огромных покоях, сетуя на то, что родилась никчёмный девчонкой, а не мальчишкой. Да она тогда подумывала даже сбежать из дома и пойти путешествовать по свету! Неизвестно, к чему бы всё это привело, если бы королева-мать вовремя не сделала некоторые послабления для своей строптивой дочери. Принцессе было разрешено и дальше продолжать заниматься любимыми делами, но не забывать о своих прямых обязанностях.

       Слуги распахнули двери, и гости вышли во двор. Милада застыла в недоумении.

       Двор был заполнен сплошными принцами; они стояли, сидели, кое-кто даже вальяжно полулежал в специально установленных для гостей качелях, и все смотрели на неё с вызовом. Их Высочества, точнее, каждый из них, решил лично убедиться, правда ли, что за руку эгранской принцессы будет бороться самый настоящий пранадрамец.

       — Тебе здесь не рады, степняк! — проговорил огненно-рыжий детина, отрываясь от каменной колонны и направляясь в их сторону.

       О, как же Миладе были знакомы подобные типы! Смотрит исподлобья, губы искривились в презрительной усмешке, не идёт, а вышагивает, демонстративно поигрывая своими стальными мышцами. Так ведут себя, когда уверены в своей непобедимости. Она услышала, как за её спиной воины схватились за мечи, подняла руку, останавливая свиту. Смело пошла навстречу задире.

       — А что так? — тихо спросила она, глядя прямо ему в глаза. — Испугались, что ли, — хитро повела бровью, но взгляда не отвела: “Ха, да я тоже так умею!”. — Да ты не переживай, не обижу! — и растянула губы в улыбке, а глаза продолжали изучающе скользить по лицу насмешника.

       — Да ты! Да я... — Рыжий со злостью рванул свои манжеты, аж пуговицы посыпались под ноги, и принялся подворачивать рукава, с силой сжал огромные кулаки и пошёл на степняка. — Убью, гад!

       Между ними вклинилась охрана дворца, остальные принцы поднимались со своих мест и с интересом наблюдали за происходящим.

       — Да ладно тебе! — рассмеялась Милада.

       — Я не шучу! Завтра. Один на один. В саду. Только ты и я, — детина грохнул кулаком себе в грудь. — На рассвете. До турнира. Выбор оружия оставляю за тобой. Если ты мужик, то придёшь.

       — Хорошо, — спокойно, даже равнодушно произнесла Милада.

       С балкона дворца за ними пристально наблюдали. Сабмила тут же со всех ног бросилась за отцом.

       — Па-пень-ка, — вопила она, влетая снова в зал. — Там принцы задрались до турнира.

       — Как задрались? — Гаруф поднялся с трона. — Я не давал такого распоряжения.

       — Так они без твоего распоряжения задрались, завтра поединок устроят в саду.

       — Может, это даже и к лучшему? — Правитель в задумчивости поскрёб подбородок. — А вдруг кто-нибудь прибьёт степняка, — и столько надежды прозвучало в его словах.

       — Ну па-а-ап! — Сабмила укоризненно посмотрела на отца, в отчаянии заламывая руки. — Ты должен немедленно это прекратить! Они должны за меня сражаться, а не где-то там в саду, — топнула левой ножкой, подумала и для пущей убедительности капризно надула губы.

       — Дочь моя! — повысил голос Гаруф, теряя остатки терпения. — Я не буду в это вмешиваться. Всё. Я сказал! Пусть себе развлекаются. Пусть хоть все передерутся. — Нашёл глазами командира личной охраны: — Пошли кого-нибудь узнать, где это будет происходить, хочу тоже посмотреть на это, но тайно.

       — Отец! — заголосила принцесса, заливаясь слезами. — Ты совсем не любишь меня.

       — Сабмила! — Гаруф строго посмотрел на свою дочь. — Не плачь! — Он усиленно соображал, что бы такого сказать, чтобы она прекратила свою истерику. Вспомнил! — У тебя опухнет нос и покраснеют глаза, и ты завтра на турнире будешь некрасивой.

       Куда сразу все слёзы делись!

       — Не буду больше плакать, — капризно выпятив нижнюю губу, тихо проговорила Сабмила, вытерла слёзы со щёк и испуганно ощупала свой красивый носик. — Но завтра я тоже хочу посмотреть на этот поединок. — Задумалась и тихо добавила: — Тайно.

— Хорошо, — недовольно согласился Гаруф. — А теперь иди, мне нужно работать.

       Юная принцесса упорхнула из зала. Она была безмерно счастлива и поспешила сообщить эту радостную новость своей старшей подруге, которая по случаю предстоящих турниров приехала во дворец в надежде и для себя тоже найти мужа. Чанлиф была старше Сабмилы всего на четыре года, но уже успела побывать замужем и овдоветь. Детей она так и не прижила от старого мужа, но зато стала богатой наследницей и завидной невестой. Только если раньше выбирали её, то теперь выбор был за ней.

       Сабмила без стука ворвалась в комнату Чанлиф и обомлела. Огромный воин, явно не из здешних земель, массировал стопы подруге и что-то ласково шептал ей.

       — Ваше Высочество, — вскочил на ноги мужчина, смущённо поглядывая то на принцессу, то на её знатную подругу. — Я уже уходил, когда…

       — Ага, уходил, — съязвила Сабмила. — Я видела.

       Сконфуженный мужчина ринулся из комнаты; назавтра ему предстояло побороться за руку принцессы, а сегодня та застукала его за ласками, которые он дарил другой женщине.

       — Даже если он выиграет, — Сабмила топнула ножкой, — я не подарю ему своего шарфа. — Возмущённо взглянула на свою подругу, она вдруг вспомнила, что видела этого воина в числе своих претендентов: — И мне не нравится, что ты соблазняешь моих принцев.

       — Да куда тебе столько? — Чанлиф поднялась с подушек, перекинула косы на спину и поправила лиф платья. — Не жадничай! От них не убудет, а мне всё радость. Соскучилась я по мужской ласке, — грустно улыбаясь, произнесла она.

       — Знаешь, они, между прочим, приехали за меня сражаться. — Принцесса готова была снова разреветься, а подруга лишь небрежно пожала плечами, показывая всем своим видом, что не видит ничего плохого в том, что случилось. — Вот пусть и сражаются. А ты потом возьмёшь то, что останется.

       — Ну, ты и сказанула, — Чанлиф рассмеялась, но её глаза превратились в две узкие щелочки. Опустила босые ноги на шёлковый ковёр и встала во весь рост, потянулась, как кошка, демонстрируя свою пышную грудь, тонкую талию и округлые бёдра. — Знаешь, дорогая моя подруга, я возьму тогда, когда мне это понадобится, и поверь, ты даже не узнаешь об этом, — прикусила алую нижнюю губу, хитро поглядывая на принцессу.

       Сабмила даже рот приоткрыла от удивления: она никогда прежде не видела свою подругу такой соблазнительной.

       — И давай ты возьмёшь за правило всё же стучаться ко мне в покои. Иначе в следующий раз ты застанешь меня ещё за чем-нибудь… Похлеще, чем массаж стоп.

       — Я пришла тебе новость рассказать, а ты на меня ворчишь, как старая бабка.

       — Кто ворчит? — Чанлиф прошла к столику и налила в золочённый кубок вина. — Я учу тебя уму-разуму. — Отпила несколько глотков, стараясь унять своё ретивое сердечко. Она только что приняла решение: как только подруга уйдёт, обязательно пошлёт слугу за этим принцем — нужно завершить начатое; или даже сама схожу, для надёжности. — Давай уж, рассказывай о своих новостях. Да я лягу немного посплю перед предстоящим вечером. Твой отец обещал сегодня устроить пир на весь мир. Будем танцевать.

       Сабмила сбивчиво рассказала, что случилось во дворе, и о том, как она храбро отстояла своё право присутствовать завтра утром на поединке… тайно, конечно.

       — Ты должна пойти со мной! — заявила принцесса. — А ещё придумать, в кого мы переоденемся, чтобы нас никто не узнал.

       — Нет уж, дорогая, — Чанлиф недовольно повела бровью. — Меня не интересует степняк.

       — Но он такой… — Сабмила смущённо замолчала, подбирая слова, чтобы как можно лучше описать пранадармца. — Взгляд — во! — исподлобья зыркнула на подругу. — Усы — во, — изобразил нечто под носом и тут же и бороду показала. — И он весь такой, — подбоченившись, начала важно прохаживаться по комнате.

       — Фу, какая гадость! — Чанлиф брезгливо передёрнула плечами. — Хватит с меня усов и бород, хочу молодого и горячего.

       — Так он молодой и сильный, и ты можешь…

       — Так, я не поняла, ты что, своей щедрой рукой отдаёшь мне пранадармца? — Чанлиф посмотрела на принцессу проницательным взглядом: “Так и есть!” Сабмила покраснела и старательно отводила взгляд.

       — А я не хочу, — произнесла её подруга вкрадчивым тоном. — И утром с тобой я не пойду. Мне это не интересно!

       — Ну, пожа-а-алуйста, — принцесса сложила руки в просительном жесте и уставилась на подругу с надеждой.

       — Нет, — отрезала Чанлиф.

       — Не буду настаивать, — вдруг согласилась Сабмила. — Давай ты сначала сама на него посмотришь, а потом решишь, хочешь ты со мной пойти или нет. На пир-то ты собираешься прийти?

       — Да, собираюсь. Но хочу, чтобы ты знала: я ничего тебе не обещаю.

       На том и порешили: встретиться вечером за праздничным столом в честь открытия турнира и всё ещё раз подробно обсудить.

       Глава 7

       Милада прошла в покои вслед за Мидином, остановилась и обвела оценивающим взглядом помещение: везде позолота, ковры, резная мебель и картины, а посередине — огромная кровать на помосте, на неё нужно было подниматься по ступеням.

       — Вот ваша комната, — произнёс Мидин; его поразило, как степняк отреагировал на вызов принца из Велорочья — спокойно, даже как-то равнодушно. — Я обязан вас предупредить: нашему мудрому правителю может не понравиться то, что вы затеяли. — Гость остановился возле огромного окна и не оглядывался. — Я говорю о вашем поединке вне турнира, назначенном на завтрашнее утро в саду. Вы же понимаете: я буду вынужден сообщить об этом происшествии.

       — За что вы переживаете? — тихо поинтересовалась Милада, с интересом наблюдая, как принцы собираются кучками и что-то обсуждают. — Что именно нельзя делать? У вас запрещены поединки?

       — Нет, не запрещены! Но я волнуюсь, что по своей молодости и горячности вы можете попасть в беду, а нам потом расхлёбывать последствия и объясняться с вашими многочисленными родственниками, — Мидин не стал лукавить и сказал как есть.

       — Я услышал вас! — Милада встретилась с ним взглядом. — Никто не пострадает! Я вам это обещаю.

       — Хорошо. — Мидин едва заметно наклонил голову, стараясь не смотреть в глаза пранадармца. — Тогда я покину вас. Если вам что-нибудь понадобится, слуга за дверью. И пожалуйста, не забудьте: сегодня наш любимейший правитель устраивает пир в честь открытия турнира. — Понизил голос до шёпота и склонил голову ещё ниже: — Вы приглашены тоже.

       — Спасибо. — Милада махнула рукой, отпуская эрганца, и снова принялась наблюдать за принцами во дворе, но как только дверь за мужчиной закрылась, взглянула на Свана. — Мне не стоило дразнить принца из Велорочья, да? — Сейчас, когда у неё появилась возможность всё хорошо обдумать и взвесить, затея с поединком стала казаться глупостью.

       Но ответа не последовало. Сван приложил палец к губам, а затем повёл им по помещению, давая понять, что не стоит сейчас что-либо обсуждать. Подал знак воинам, и те разбрелись по комнате, тщательно осматривая стены и портреты. Все обратили внимание на то, как Гаруф выделил голосом название этой башни: что-то в ней точно было не так, и что именно, они собирались непременно выяснить.

       Сван прошёл к столу и вытащил из подсвечника свечу, зажёг её и пошёл вдоль стен. По колебанию пламени ему удалось обнаружить два потайных прохода и три подслушивающих окна, которые находились за портретами.

       Милада прошла в центр комнаты и принялась создавать полог тишины; это заклинание относилось к нейтральным и широко использовалось как на светлых землях её родины, так и в Эгране. Любой уставший путник мог применить его, чтобы отгородиться от внешнего мира и, например, хорошо выспаться или же, как в их случае, не быть подслушанным.

       — Всё. Теперь мы можем свободно говорить. — Милада прошла к кровати и взобралась на неё. — Что мы имеем в результате?

       — Два потайных прохода и три подслушивающих окна, — недовольно ответил Сван, исследуя со всех сторон огромный шкаф, чтобы найти устройство, которое открывало бы проход.

       — Я не об этом, — грустно вздыхая, произнесла Милада. — Как мне быть? Идти завтра на поединок или нет? А сегодня вечером на пир?

       — Идти однозначно! И на пир, и на поединок завтра, а потом и на турнир, и желательно, победить некоторых участников, чтобы пройти на следующий этап. Справитесь? — Милада кивнула. Сван серьёзно посмотрел на принцессу: — И по поводу вашего первого вопроса, стоило или нет дразнить принца из Велорочья. Скажу так: мне это не понравилось. Очень! Но если бы вы как-то иначе отреагировали на его вызов, то это выглядело бы подозрительно. А так… вы повели себя, как самый настоящий степняк — безрассудный, горячий, ничего не прощающий.

       Милада ещё тяжелее вздохнула.

       — Сван, скажи, мне будет достаточно его всего лишь ранить, правильно?

       — Да, именно так и есть, до первой крови. Никто не позволит калечить принцев из соседних королевств, прибывших по приглашению самого правителя. Одно дело — турнир, и совсем другое — поединок.

       — А что я буду делать на пире? — Милада села и испуганно уставилась на друга своего мужа.

       — Есть, пить, вести беседы и присматриваться к своим будущим противникам. — Сван улыбнулся: уж больно по-девчачьи всплеснул руками степняк. — И знаете, что ещё? — Он постарался поймать взгляд Милады. — Вам нужно перестать заламывать руки, поводить плечом, мысленно откидывая косу на спину, и прекратить без конца трогать свои щёки, — усмехнулся: Милада снова приложила ладони к лицу, но, коснувшись щетины на щеках, брезгливо скривила губы. — Сейчас ваша кожа смуглая и на ней совершенно не заметен румянец, поэтому вас это не должно беспокоить.

       — Но меня это беспокоит, — Милада снова тяжело вздохнула. Она заметила, что в последнее время только и делает, что вздыхает. — Что-нибудь есть ещё важное?

       — Да. — Сван выглядел смущённым. — Вы должны вести себя, как мужчина.

       — М? — Милада даже рот приоткрыла.

       — Вы очень красивый мужчина, — Сван поскрёб затылок, тщательно подбирая слова. — Вас женщины провожают заинтересованными взглядами.

       — Да ты что! — Принцесса подскочила с кровати. — Вот бесстыдницы!

       Воины засмеялись, но Сван поднял руку, призывая всех к спокойствию.

       — Дайте я выскажусь! — строгим голосом потребовал он. — Степняки имеют по несколько сотен жён и ни за что не пропустят ни одну красивую женщину, обязательно сделают своей наложницей или просто позабавятся, так сказать, связь на одну ночь.

       — Мама дорогая! — Милада рухнула обратно на кровать, на ней уже просто лица не было. — Это что же, мне придётся заниматься такими непотребными делами? — Покосилась на воинов: те едва ли не рыдали в голос. — Не смешно, между прочим! Не буду я этого делать! — категорично заявила принцесса.

       — Да вам это и не нужно, — Сван спохватился, что сам трогает себя за щёки, от которых хоть костры поджигай: виданное ли дело поучать девчонку — ровесницу своей дочери, чем должен заниматься взрослый, со здоровыми потребностями, мужик. — Вы всего лишь должны создать такую видимость, что вы такой же… — замолчал, подбирая правильное слово, — озабоченный.

       — Но я не знаю, как! — в панике закричала Милада, подскакивая с кровати и принимаясь мерить помещение широкими шагами.

       — Оказывайте им ответные знаки внимания: ласково посмотрите, дотроньтесь невзначай, скажите комплимент. Вспоминайте, как за вами ухаживали!

       — Так это же было совсем другое! — Милада непроизвольно попыталась поправить прическу; нахмурилась, когда рука коснулась коротких жёстких волос. — Я не смогу! У меня не получится! Я лучше какому-нибудь принцу морду набью, чем всё это...эти ухаживания, знаки внимания.

       — Так! А ну-ка, отставить панику! — повысил голос Сван. — Вам всего-то нужно бросить ласковый взгляд на красавицу и сказать доброе слово.

       — Но я не знаю, как это — бросить ласковый взгляд. — Милада сдвинула вместе брови, скривила рот в подобии улыбки и обвела “ласковым” взглядом воинов, уже буквально стонущих от смеха. — Так, что ли?

       — Нет! Это точно не ласковый взгляд. Так вы можете завтра на своих противников посмотреть. Можете даже пренебрежительно плюнуть, показав этим, что не видите перед собой достойных соперников.

       — Вот это я точно смогу, — заулыбалась принцесса.

       — Не верю, — засомневался Сван. — А ну-ка, покажите.

       — Да запросто! — Милада подбежала к окну. — Тьфу, — скромно плюнула она через каменный подоконник и достала белоснежный платочек, чтобы промокнуть слюну с подбородка. — Ну как?

       Два воина осели на пол и держались за животы, не в силах больше смеяться.

       — Да-а-а, плохая идея была! — Сван в задумчивости снова поскрёб затылок. — Плеваться отменяется! Ни в коем случае так не делайте. Да! И платок из рукава уберите. Это что ещё за женские замашки?

       — А из карманов тоже? — поинтересовалась Милада: на свет появилось ещё два кружевных шедевра от лучших мастериц.

       — Конечно! Вы разбитый нос должны вытирать рукавом. — Сван крепко задумался. — Или же куском полотняной ткани, который достанете прямо из-за голенища своего сапога. Кстати, а вы в курсе, что степняки полураздетыми дерутся? — Принцесса в ужасе уставилась на него. — Таким образом они показывают своим врагам, что не испытывают страха перед ними.

       — К-к-как это полураздетыми? — начала вдруг заикаться Милада.

       — Шаровары и кожаная жилетка, надетые прямо на голое тело, широкий шёлковый пояс, а на ногах кожаные ичиги с мягкой подошвой. — Сван прошёл к сумкам принцессы и вытащил всё то, что перечислил. — Вот это завтра на поединок и турнир, а вот это, — бросил на кровать широкие штаны, длинную тунику и жилет, подбитый мехом. — Нужно будет надеть прямо сейчас, чтобы достойно выглядеть на пиру.

       — Сван, — поникшим голосом отозвалась принцесса. — Я не смогу завтра в этом появиться перед всем честным народом. — Жутко покраснела, да так, что на этот раз румянец проступил даже через смуглую кожу. — Все будут глазеть на мою грудь, — шёпотом проговорила она, по девичьи скромно прикрывая ладонями обсуждаемый предмет.

       Воины только успокоились и приняли подобающий вид, но услышав последнее высказывание принцессы, заржали в голос. Тут уже не выдержал и Сван.

       — Это нормально — смотреть на мужскую грудь, — посмеиваясь, произнёс он. — И не забывайте: вы воин, степняк. А они по своей сути варвары. О них говорят, что они после битвы раздеваются догола и обмазываются кровью своих врагов, а потом танцуют над их трупами.

       — Где мои нюхательные соли? — пошатнулась Милада. — Сван, — зарыдала она в голос, — ничего у меня не получится. Я не смогу. Я не справлюсь.

       — А ну-ка, прекратите разводить здесь сырость. — Мужчина прошёл к кровати и обнял степняка, ласково погладил его по голове. — Ещё как справитесь! Вы просто обязаны справиться. Ради Невера. Ради вашего совместного счастливого будущего! Ради тех, кто доверился вам и поехал в далёкую недружественную страну. Посмотрите на себя, — слегка отодвинул от себя юношу, поднял с кровати шёлковый платок и сам вытер ему слёзы. — Вы через столько уже прошли, даже стали мужчиной ради своего любимого. — Передёрнул плечами, вспоминая, как это произошло. — Ваше Высочество, соберитесь! Ради нас всех!

       Зрелище, конечно, было не для слабонервных: один здоровенный мужчина обнимает другого и ласково уговаривает его не плакать. Воины разом притихли. До них вдруг дошёл весь смысл происходящего: их жизни и жизнь их господина сейчас полностью зависели от девятнадцатилетней девушки, которую засунули в тело мужчины.

Сван улыбнулся, видя, как с каждым словом меняется лицо принцессы: высохли слёзы, глаза сузились, в них загорелся вызов, нижняя губа упрямо поджата.

       — Не переживайте! Не подведу. — Милада подошла к нарядам, раскиданным по кровати, решительно схватила тот, который был предназначен для пира. — Невера любыми путями вызволим. — Прошла за ширму, стоящую рядом с окном, и принялась быстро переодеваться. — И раз принцы желают драчки, значит, они её получат. — Натянула мягкие сапожки и уверенно добавила: — И девицы-красавицы получат своё внимание от степняка, так уж быть. Я их таким ласковым взглядом одарю! Я их так потрогаю!

       Милада вышла в парадном наряде пранадармца к своей свите и обвела их тяжёлым взглядом:

       — И плакать я тоже больше не буду. Никогда!

       Сван с гордостью взглянул на девушку. Сколько же мужества у этой юной девы! Не каждый мужчина с таким справился бы. На мгновение представил себя заключенным в теле женщины, со всеми этими ужимками, томными взглядами, вздохами, и ему поплохело. Покосился на нюхательные соли принцессы.

       — Сван, вам нехорошо? — поинтересовалась Милада, с подозрением поглядывая на враз побледневшего командира. Мужчина усиленно затряс головой. — Всё в порядке, — облегчённо вздохнула она. — Тогда давайте пройдёмся по саду, — предложила Милада, подходя к двери и резко распахивая её, да так, что они с громким стуком ударились о стену, выбивая из неё каменную крошку; она всё никак не могла привыкнуть к той силе, что таилась в её руках. — Мне просто необходим свежий воздух! — И с надеждой в голосе тихо добавила: — Может, кому получится морду набить до пира.

       Воины испуганно переглянулись между собой и бросились догонять свою принцессу.

       Глава 8

       К сожалению, а может, к счастью, в саду никого не оказалось. В ожидании предстоящего пира все гости находились на дворцовой площади. И поэтому Милада со своими воинами без каких-либо помех смогла обойти весь сад. Со стороны это могло показаться бесцельным прохаживанием то в одну сторону, то в другую, но они изучили каждую тропинку, прошлись вдоль всего забора, тщательно осмотрели все подходы и отступы и даже нашли парочку тщательно замаскированных ворот, правда, когда они к ним подходили, тотчас откуда ни возьмись появлялась дворцовая охрана и принялась внимательно наблюдать за ними.

       — Ваше Высочество, — тихо обратился Сван к принцессе, которая остановилась возле огромного куста и вдыхала аромат необычных чёрных-синих цветов. — Здесь слишком много посторонних глаз, — шёпотом добавил он, касаясь её плеча.

       Милада выпрямилась, быстро спрятала в широком кармане нераспустившийся бутон; уж больно необычным был цветок, и ей хотелось поближе рассмотреть его в своей комнате.

       — Нам нужно возвращаться во дворец, — Сван почтительно пригласил её пройти вперёд. — Время пришло.

       Они повернули обратно, но не успели сделать и десятка шагов, как на них прямо из кустов выскочила прекрасная незнакомка, столкнулась с пранадармцем и рухнула на клумбу. Милада в изумлении застыла на месте. Девушка была одета в богатый наряд, её руки и ноги украшали золотые браслеты, а на голове красовалась диадема, от которой по земле тянулся шлейф из тончайшей ткани.

       — Ваше Высочество, — стараясь не размыкать губ, подсказал Сван, — вы должны помочь госпоже.

       Милада подошла к клумбе и схватила опешившую девицу за шкирку, резко поставила на ноги и принялась отряхивать её наряд. Широкая ладонь степняка от души несколько раз прошлась по упругой попе, по бёдрам, сбила диадему набекрень, вернула её обратно. Потом Милада вынула застрявший в волосах лист и завела выбившийся локон за ухо красавицы.

       — Вы не ушиблись? — поинтересовалась она, заглядывая в пронзительно зелёные глаза незнакомки; но девушка стояла с открытым ртом и не отводила от неё ошеломлённого взгляда. — У вас где-то болит? — строго спросила принцесса — её уже начинало всё это раздражать.

       — Н-н-ет! — У Чанлиф отшибло дар речи. — Я это… упала я тут. — Ей ещё никогда в жизни не доводилось видеть такого красивого мужчины. Она даже забыла, куда шла и зачем, а ведь у неё были какие-то важные дела.

       — Да, я это видел, — немного грубовато ответила Милада, теряя всякий интерес к глупой девице; ведь явно видно, что не в себе. — Осторожнее надо быть впредь, — и продолжила свой путь.

       У Свана начался внезапный кашель, он старался не смотреть на знатную незнакомку, проходя мимо.

       “Это что только что было? — Чанлиф оторопело взирала на мужчину, который не проявил совершенно никакого интереса к её женским прелестям и сейчас равнодушно удалялся от неё в сторону дворца. — Он что, вот так вот запросто бросит меня здесь?”

       Но степняк даже не оглянулся ни разу, важно вышагивая по тропинке из мелкого гравия и с интересом разглядывая чудеса королевского сада.

       “Ну уж нет! Не бывать этому!” — Чанлиф сердито топнула ножкой, её глаза превратились в две узкие щелочки.

       — Оё-ёй, — громко застонала она, протягивая руку в сторону воинов. — Что это? Земля из-под ног уходит, — пошатнулась и повалилась обратно на клумбу. — Помогите же мне!

       — Ваше Высочество, — Сван остановил принцессу и всем своим видом показывал, что нужно вернуться и помочь бедняжке. — Госпоже дурно.

       — Да она же притворяется, плутовка, — зло прошептала Милада, подходя ближе к командиру, чтобы только он мог услышать её, и уже громче добавила: — Отправим кого-нибудь во дворец, чтобы прислали лекаря.

       — И что же, вы вот так оставите меня одну? — Девица словно невзначай откинула шарф, открывая расписные широкие шаровары, через которые хорошо угадывалось соблазнительно округлое бедро. — Бросите меня здесь совершенно одну, несчастную и беспомощную, лежать на сырой земле?

       Воины застыли каменными изваяниями, не отводя своих алчных взоров от женских прелестей.

       — Да что же я могу сделать для вас, голубушка? — поинтересовалась Милада. — Я ведь не лекарь, а степняк. Варвар. Наши женщины не привычны к таким обморокам, — чуть не добавила “притворным”, но вовремя остановилась.

       — Отнесите меня во дворец, — Чанлиф протянула руки к степняку. — А лучше сразу в мои покои.

       Милада чуть не задохнулась от возмущения. Она решительно направилась к притворщице, увидела, как у той победоносно загорелись глаза, и усмехнулась: “Ну что же, посмотрим”. С лёгкость подхватила девицу с земли и закинула её, как мешок с крупой, себе на плечо и, довольно посвистывая, зашагала по направлению к дворцу. За её спиной раздалось дружное покашливание, больше напоминающее сдавленный смех.

       — Уй! — издала какой-то непонятный звук красотка, повисая вниз головой. — Да ты что себе позволяешь, варвар? — со злостью прошипела она. — А ну-ка, немедленно отпусти меня!

       — Будешь на меня рычать, — Милада слегка подкинула свою ношу на плече, — сброшу на землю. — Девица тут же притихла и больше не произносила ни звука, с интересом разглядывая выпуклые ягодицы наглого степняка.

       — Здесь поверни направо, теперь налево, — командовала Чанлиф, стараясь при этом избегать людных мест. — Теперь вон до тех кустов и по прямой до самого дворца.

       — Хочу заметить, уважаемая, — Милада выделила голосом обращение. — Вход во дворец находится с другой стороны.

       — Всё правильно, там находится парадный вход, а я живу в западном крыле, там мои покои. — Чанлиф попыталась поменять положение. — Слушай, а ты не мог бы идти быстрее, у меня спина заболела. — И совсем ласковым голоском добавила: — Или взять меня иначе.

       — Даже не надейся, — произнесла Милада, но всё же пошла быстрее. Мало ли! Вдруг и правда человеку плохо. В задумчивости остановилась на разветвлении тропинок. — А западное крыло где находится? Куда дальше идти, направо или налево?

       — Неважно, всё западное крыло моё, точнее, наше с папой. И куда бы ты не свернул, все тропинки приведут к нашим покоям.

       — А папа у нас кто? — поинтересовалась Милада, сворачивая направо: эта дорога ей показалась короче.

       — А папа мой — брат правителя.

       — Ну теперь всё понятно, — Милада усмехнулась. — Значит, родственница. Двоюродная сестра принцессы?

       — Да, двоюродная, а ещё единственная её подруга. Сабмила особо никого не привечает, не любит красивых девушек рядом с собой. — Чанлиф кое-как повернулась, чтобы посмотреть, где они идут. — Теперь в эти двери и на второй этаж. А там не ошибёшься, — довольно засмеялась. — Все дороги ведут в мою спальню.

       Милада с ношей на плече с лёгкостью взбежала по лестнице, но услышав последние слова девушки, остановилась.

       “Так вот что ты задумала!”

       — А скажите-ка, уважаемая, какая из этих трёх дверей ваша?

       — Та, которая с золочёной резьбой. Ой! — закричала Чанлиф: степняк поставил её на ноги. — Ты чего это?

       — Дальше вы прекрасно сами дойдёте. — Глаза Милады превратились в две узкие щелочки. — Негоже мужчине находиться в спальне такой молодой девушки.

       — Но у меня болит спина, и я подвернула ногу, — возмущённо проговорила Чанлиф, потирая поясницу. Кстати, спина-то и правда болела: старая травма, которую она получила, когда её покойный муж ни с того ни с сего однажды решил научить её объезжать молодых горячих лошадок. Уж какие он цели преследовал этим? Может, хотел, чтобы молодая жена свернула себе шею и избавила его от непосильного бремени — выполнять регулярно супружеский долг? — Я же могу потерять сознание! — но прозвучало это, как угроза.

       Милада прошла к золочёным дверям, пару раз грохнула кулаком по створкам и распахнула настежь, закричала со всей силы:

       — Эй, слуги! Вашей госпоже тут плохо. Все немедленно сюда! — И проходя мимо притворщицы, тихо проговорила: — Если намерена терять сознание, то лучше это сделать прямо сейчас. А я, извини, спешу. — Растянула губы в “ласковой улыбке”: — Приглашён на пир.

       Чанлиф, кажется, даже рот приоткрыла от такой доселе неведомой наглости. И хорошо, что она неотрывно смотрела на красавца-степняка, и поэтому не заметила, как Сван взашей вытолкал смеющихся воинов в соседний коридор, заскочил сам за ними и какое-то время там оставался.

       Милада гордо вышагивала по коридору. Она была очень довольна собой. Ей никогда не нравились такие девицы.

       На шум сбежалась вся челядь, вокруг Чанлиф все причитали, охали и ахали, кто-то даже норовил сунуть ей под нос нюхательные соли, от которых та закашлялась, а из глаз брызнули слёзы. И как только степняк исчез из виду, она громогласно приказала:

       — Подать моё самое лучшее платье, достать кинжалы, — усмехнулась. — Я сегодня буду танцевать.

       — Но госпожа, вы же говорили… — испуганно начала одна из девушек.

       — Немедленно! — повысила голос Чанлиф и чуть ли не бегом направилась в свои покои. — Нужно спешить.

       Но Милада ничего этого уже не услышала. Она с поникшей головой шла по тропинке в сторону дворца и выслушивала наставления от Свана, тихо скрипя зубами. Оказалось, ей ещё придётся выпивать и танцевать… по мужски. Мать их так!

       — Всё! Я передумала идти на пир, — зло прошипела она, разворачиваясь обратно, но уткнулась носом в латы на груди Свана, который встал насмерть и не двигался с места. — Пусти! Я возвращаюсь.

       — Вы не должны так поступать! — Тихо произнёс Сван. — Вас пригласили, и если вы не придёте, это может вызвать вопросы. Нельзя игнорировать приглашение приближённого лица правителя!

       — Но у меня не получится.

       — Всё у вас получится. — Сван взял Миладу за плечи и развернул в сторону дворца. — Пить не нужно, будете незаметно выливать на пол, а вот с танцами… — он недовольно скривил губы. — Будем надеяться, что обойдётся. Но если всё же придётся плясать, вспомните, как это делали ваши братья.

       — Так они вообще ничего не делали! Просто размахивали руками, словно на мечах дрались.

       — Вот так и действуйте, — обрадовался Сван неожиданной подсказке. — Я видел, вы с мечом хорошо управляетесь.

       — Ладно. Попробую. Но ничего не обещаю. — Милада поплелась по дорожке, словно её вели на казнь.

       Впереди послышались голоса: они подходили к парадному входу.

       Принцесса встрепенулась, отгоняя дурные мысли прочь, придала своему лицу уверенность и чуточку надменности и пошла быстрее. При её появлении тотчас стихли все разговоры. Но это было вполне ожидаемо! Принцы буравили её недобрыми взглядами и тихо шептались за спиной, но Милада гордо проплыла мимо них и, в ожидании, когда их пригласят пройти в зал, развалилась на качелях среди подушек.

       “Ну, раз нельзя игнорировать приглашение, значит, придётся сегодня малость попировать в кругу всех этих милых принцев. — Обвела взглядом присутствующих: — Хоть бы всё прошло гладко!”

       Глава 9

       На пиру за столом Милада сидела одна. Точнее, присела-то она на свободное место среди остальных таких же приглашённых, но все принцы, как по по мановению волшебной палочки, разбежались кто куда, предпочитая сидеть в тесноте, но не позорить себя вкушением пищи за одним столом со степняком.

       — Баба с возу — кобыле легче, — тихо заметила Милада, накладывая в свою тарелку по чуть-чуть от каждого блюда. — Всё попробую. Ничего не пропущу.

       Стол был заставлен разными заморскими яствами.

       — Ваше высочество, только не переусердствуйте с неизвестными блюдами, — тихо посоветовал Сван, стараясь говорить не размыкая губ. Он вместе с воинами стоял позади Милады и наблюдал цепким взглядом за принцами, которые хоть и ушли за другие столы, но продолжали буравить степняка ненавидящими взглядами.

       “Эх и трудный день завтра предстоит для нашей Миладушки! А тут ещё этот пир так некстати”, — сокрушался Сван.

       Слуги широко распахнули обе створки двери. В тронном зале наступила тишина. Первыми прошествовали музыканты. За ними следом лёгкой поступью в зал вплыла девушка. Она была укутана тонким золотым полупрозрачным кружевом с головы до ног, а на её бедрах в специальных ножнах находились парные клинки. За ней бесшумными тенями в зал впорхнули другие девушки, одетые попроще, каждая в руках несла зажжённый факел для большего освещения всего этого золотого великолепия или ещё для чего-то. Они окружили первую девушку и застыли.

       Милада, привлечённая внезапной тишиной, подняла взгляд на вошедших, и зависла, не донеся до рта аппетитную утиную ножку. Перед ней собственной персоной стояла притворщица из сада, только сейчас она выглядела иначе: красивой, хрупкой… и опасной.

       — Как можно так плотно укутаться, но при этом всё равно казаться голой? — возмущённо произнесла Милада, благо рядом с ней стояли только её воины.

       Но Сван лишь пожал плечами и строго шикнул на своих подчинённых, которые принялись тихо переговариваться между собой, обсуждая прелести чаровницы.

       Чанлиф обвела присутствующих оценивающим взглядом, уважительно поклонилась правителю и своему отцу, восседавшим на почётных местах, перевела свой взор на степняка и торжествующе улыбнулась, заметив, что он тоже смотрит на неё. Медленно подняла руки и застыла в изящной позе, давая возможность всем насладиться изгибами своего совершенного тела.

       И началось представление.

       Как только заиграла музыка, девушки приподняли факелы над головой и застыли, как статуи юных богинь. Чанлиф выхватила клинки из ножен и начала двигаться — сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее. Она то скрещивала клинки над головой, высекая снопы искр, то принималась грозно размахивать ими, демонстрируя бой с вымышленным противником, при этом удары наносились с такой скоростью, что взгляд не успевал за движениями её рук.

Зрители ошеломлённо поднимались со своих мест, чтобы не упустить ни одного мгновения из волшебного, завораживающего представления. А тем временем прекрасная танцовщица шаг за шагом, медленно продвигалась к столу степняка.

       — Ну что тут сказать, своими клинками она владеет мастерски! — И Милада не смогла скрыть своего восхищения.

       — Это да, — произнёс за её спиной Сван. — И она обворожительна!

       — И вы туда же! — с осуждением в голосе проговорила Милада. — А по мне, так самая обычная девушка, только умеет себя правильно преподнести. — Она скрестила руки на груди, расслабленно откинувшись на спинку стула.

       Тем временем танцовщица своими клинками один за другим потушила все факелы, окружавшие её, при этом она ни на мгновение не замедлила танца, продолжая двигаться под быстрые ритмы. Музыканты ударили по струнам и барабанам в последний раз, и девушка замерла в изящной позе.

       Зал взорвался: кто-то выкрикивал слова благодарности, кто-то восхвалял прелести танцовщицы, а кто-то вообще предлагал ей руку, сердце, тело...

       — Моя любимая племянница, — заговорил правитель, поднимаясь с места и протягивая к ней руки. — Позволь обнять тебя и поблагодарить за доставленное удовольствие. — Гаруф выглядел растроганным. — Последний раз ты танцевала танец с саблями до замужества и после больше ни разу не брала клинки в руки. Спасибо, дорогая! Уважила ты меня. Проси всё, что хочешь, ни в чём не будет тебе отказа.

       — Ваше Величество, я даже не надеялась на такую щедрость, — Чанлиф благодарно склонилась перед правителем. — Танцевать для вас — это великая радость и честь.

       — Не скромничай, дорогая. Говори, что хочешь?

       — Тогда прошу вашего позволения выбрать самой себе мужа, — очень тихо произнесла Чанлиф, едва сдерживая радость от того, что у неё все же получилось задуманное.

       — Папенька, — возмущённо воскликнула Сабмила, резко поднимаясь из-за стола. — Это все мои женихи. Это я буду выбирать. — Перевела взгляд на Чанлиф: — Да как ты смеешь? — зло прошипела она.

       — Ваше Величество, конечно же, только после того, как выбор сделает ваша дочь, — Чанлиф ещё ниже склонила голову, всем своим видом демонстрируя покорность. — Но я подчинюсь любому вашему слову.

       — Папенька! — продолжала капризничать Сабмила.

       — Дочь моя! — Гаруф так разозлился, что не сдержался и повысил голос на свою любимицу. — Прекрати вести себя, как неразумное дитя. — Наигранно засмеялся, смягчая свой тон, но его взгляд оставался ледяным и пронзительным. — Что подумают о нас гости?! — он многозначительно повёл бровью.

       — Ну, па-а-а… — Сабмила смутилась, замечая осуждающие взгляды принцев.

       — Разговор окончен! — Гаруф недовольно поджал нижнюю губу и отвернулся; обратился к племяннице: — Я позволяю тебе самой сделать выбор. — Он подошёл ближе и тихо добавил: — С твоим отцом я сегодня поговорю об этом.

       — Благодарю, Ваше Величество! — Чанлиф склонилась в почтительном поклоне.

       — Ты присоединишься к празднованию открытия турнира? — громко поинтересовался Гаруф.

       — Да, с вашего позволения.

       — Располагайся за нашим столом! — правитель протянул руку племяннице.

       — Ваше Величество, вы же знаете, для меня честь разделить с вами трапезу, — Чанлиф скосила глаза в сторону степняка. — Но я хотела бы составить компанию нашему гостю из Серебряной Завлуди. — Чуть подалась вперёд и заговорщицки прошептала правителю на ухо: — Уж больно некрасиво выглядит отсутствие сотрапезников за столом пранадармца, как бы беды какой не приключилось. Вдруг ещё обидится, решив, что мы не чтим традиции и не ведаем о законах гостеприимства.

       — Ты права! — Гаруф с уважением покачал головой. Признаться, его тоже беспокоило то, что такой важный гость остался в одиночестве, но вот как исправить это, он так и не придумал: не усадишь же насильно принцев за стол со степняком. — Буду тебе очень признателен за это! — и нежно, по-отечески, поцеловал её в лоб. — Давай я тебя лично отведу к нему, пусть не думает, что мы забыли о приличиях.

       Правитель, держа под локоть свою любимую племянницу, величественно направился к столу пранадармца. Чанлиф подняла голову и встретилась взглядом со степняком, и столько было торжества в её взгляде, что у Милады брови поползли наверх.

       — Вот прям чувствую, что не к добру этот её хищный взгляд. — Милада с тревогой наблюдала за приближением притворщицы к своему столу.

       — Ваше Высочество, — строго проговорил Сван, — тише, пожалуйста. Вас же услышат!

       — А что она ко мне пристала, как репей к хвосту? — в сердцах ответила Милада, почтительно поднимаясь со стула.

       — Вот, посол, — Гаруф подвёл девушку к столу. — Привёл тебе свою любимую племянницу составить компанию на пиру.

       — Почту за честь, — процедила сквозь зубы Милада.

       Правитель кивнул и отправился на своё место, думая про себя, что было бы очень неплохо, если бы племянница и этот посол поладили между собой. С интересом оглянулся: девушка расположилась рядом со степняком и протягивала ему кубок.

       — Угостишь меня пряным вином, степняк, — проворковала Чанлиф, не в силах отвести своего взора от прекрасного лица варвара.

       — Чего бы не угостить? — Милада налила полный бокал и подвинула к девушке. — Пей дорогая, сколько душе угодно.

       — А себе?

       — Не могу! Нужно иметь ясную голову. — Степняк подался вперёд и заговорщицки поведал: — Мне поутру биться предстоит с одним наглым типом, но тш-ш-ш, — приложил палец к губам, — я тебе этого не говорил.

       — Да ты что! — Чанлиф притворно всплеснула руками, хлопая пушистыми ресницами. — Будь осторожнее, пожалуйста. — И коснулась его ладони. — А где это будет проходить? Я приду за тебя болеть.

       — Где-то в саду, точно не знаю, — признался степняк, осторожно высвобождая свою руку инемного отодвигаясь от девушки.

       — Я найду тебя, — пообещала Чанлиф, глядя прямо ему в лицо и довольно улыбаясь.

       — Да не стоит это твоего беспокойства!

       — Нет, стоит! — Чанлиф наклонилась чуть вперёд; полупрозрачная ткань и так ничего не скрывала от нескромных глаз, а тут совсем съехала с плеч, открывая декольте девушки. — Поверь мне, в этом мире существует не так много мужчин, кто смог бы привлечь моё внимание. — Чуть наклонила голову, наслаждаясь необычной синевой глаз пранадармца. — А ты смог, степняк, — вкрадчиво произнесла она.

       “Вот же гадство!” — Милада скосила глаза на декольте и жутко покраснела, тихо представилась:

       — Илад меня зовут.

       — А меня Чанлиф, — ласково проворковала девушка, наблюдая с довольной улыбкой за смущением степняка: “Какая прелесть! — Её сердце радостно забилось. — Это будет намного интереснее, чем я думала”.

       А тем временем Сабмила не находила себе покоя. Она устала шею тянуть, наблюдая, как воркует её сестра с варваром: они держались за руки и смотрели друг другу в глаза.

       — Папенька, — тихо позвала она отца.

       — Что, дорогая? — Гаруф отвлёкся от разговора с братом.

       — А отведи меня к столу, где сидит степняк, — попросила Сабмила. — Я тоже хочу составить компанию послу из Серебряной Завлуди.

       — Нет, ты будешь сидеть за этим столом, — категорично заявил Гаруф.

       — Ну почему? — принцесса капризно надула губы. — Я не понимаю!

       — Если ты сейчас пойдёшь за стол степняка, все решат, что ты уже сделала свой выбор, — тут уже вмешалась в разговор мать. — А это значит, ты завтра на турнире не досчитаешься больше половины своих принцев, а может, даже и всех.

       Сабмила в ужасе открыла рот, перевела взгляд на сестру и зло прищурилась.

       — Ты ещё хочешь перейти за стол степняка? — поинтересовался отец, благодарно кивая жене.

       — Нет! Не хочу. — Сабмила гордо вскинула голову, а про себя подумала: “Хоть бы степняка хорошо побили с утра, чтобы он днём не смог принять участие в состязаниях”. И тихо добавила: — У неё всего лишь один, а у меня — все, — и заулыбалась. — Завтра посмотрим.

       Глава 10

       Утро Милады началось со скандала: она требовала, чтобы ей позволили надеть на себя хотя бы самую простую рубашку, а Сван не позволял этого сделать. Мало того, он спрятал её походный мешок и наотрез отказался отдавать.

       — Ваше Высочество, неразумно так поступать. Вы должны вести себя, как самый настоящий варвар. И вам должно быть всё равно, если кого-то это смутит!

       — Не кого-то, Сван! Я сама смущена до ужаса! Я ведь чувствую себя голой. — Милада, не в силах совладать со своими эмоциями, распахнула жилетку, демонстрируя жилистый живот с кубиками и грудь колесом. — Да вы только посмотрите на это безобразие: у меня же тут волосы растут. — Воины, как один, тут же с силой зажмурили глаза, а Сван смущённо отвернулся. Милада попыталась выдернуть несколько волосков. — Может, побрить всё это безобразие по-быстрому?

       — Нет! — запротестовали воины разом.

       — Ваше Высочество, собирайтесь уже. Вам давно пора быть в королевском саду. Иначе ваше отсутствие расценят как трусость.

       — Значит, не дадите рубашку, чтобы срамоту прикрыть? — на всякий случай ещё раз уточнила Милада, застёгивая пуговицы. Жилет был настолько ей не по размеру, что его можно было надеть на себя, не расстёгивая.

       Воины стояли молча, укоризненно глядя на неё.

       — Берите свой меч и пойдёмте уже. — Сван беспокоился за состояние девушки. Хоть у них вчера и получилось уйти пораньше с пира, но принцесса долго не могла заснуть и беспокойно ходила по комнате. Он слышал, как она всё время тяжело вздыхала. Уж какие тревожные думы её одолевали? Никто не ведал. — Ваше Высочество, — он дотронулся до плеча степняка. — Если вы хотя бы немного сомневаетесь в своих силах, то лучше не ходить; скажем потом, что вы заболели, например, переели заморских неизвестных блюд, и ваш желудок дал послабление.

       — Это ещё какое такое послабление? — переспросила Милада, подозрительно прищуриваясь. Догадка пришла сама собой: — Да вы что? Не бывать этому! Пойдёмте быстрее.

       И Милада рванула из покоев, а воины бросились догонять её.

       В саду было многолюдно. Гости делали вид, что вышли с утра на прогулку, но как только на дорожке показался пранадармец, все помчались в ту сторону, где в ожидании расхаживал зачинщик этого поединка.

       — Ну где же он? — нетерпеливо поинтересовался Гаруф, осторожно раздвигая ветки бурно цветущего кустарника; его волосы были сплошь покрыты розовыми лепестками. — В такую рань пришлось подняться, — обиженно посетовал он, — а они всё никак не начнут.

       — Он придёт, Ваше Величество, — уверенно произнёс Мидин, выбираясь на дорожку; он немного отошёл в сторону, чтобы было видно Восточную башню и подходы к ней.

       — А моя дочь здесь? — сладко зевая поинтересовался Гаруф.

       — Да. — Мидин прищурился: он заметил какое-то движение вдалеке, теперь оставалось только убедиться, что это именно тот человек, которого все так ждали. — Её Высочество со своей сестрой прячется среди придворных дам. Они оделись попроще: ваша дочь в золотом наряде, а племянница — в лазурном.

       — Вот скажи, — спросил правитель, безошибочно находя свою дочь среди других девушек. — Что в этом степняке такого, что вокруг него столько возни?

       — Уверенность и непосредственность, — просто ответил визирь. — Ваше Величество, он здесь. — И Мидин проворно спрятался в кусты.

       Мимо них промчался степняк, за которым следовала его личная охрана. Он остановился возле фонтана и с интересом обвёл взглядом собравшуюся толпу. Вокруг рыжего принца собрались сочувствующие и те, кто просто пришёл поддержать того, кто бросил вызов пранадармцу. Они о чём-то тихо переговаривались в стороне, но на появление степняка отреагировали дружным громким хохотом.

       — Ну ладно, — прошептала Милада и громко прокричала, обращаясь к зрителям: — Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Какое ты выбрал оружие? — спросила она у рыжего принца.

       — Ты разве забыл, степняк, я ведь предоставил выбор тебе, — усмехнулся мужчина, снимая с себя верхнюю куртку, украшенную символами рода. — Мне без разницы, чем биться и как, — тихо добавил он, демонстративно разминая кисти рук.

       — Тогда на кулаках, — предложил пранадармец, снимая с себя меч и передавая своему воину. — А то нам сегодня ещё предстоит состязание, а судя по славным мужам, что здесь собрались, оно будет ой какое нелёгкое.

       — А что, давай на кулаках, — рыжий усмехнулся, встречаясь взглядом со своим другом, таким же громилой, как он сам. — Только ты не обессудь, если я тебе бока-то намну. Чур, не жаловаться! Нам не нужны неприятности с Серебряной Завлудью.

       — Да какие жалобы, — пранадармец снисходительно улыбнулся. — Давай уже начинать, я ещё хочу успеть принять ванну и позавтракать перед состяз...

       Степняк не успел договорить, принц бросился на него внезапно, агрессивно, вкладывая всю мощь своего тела в один-единственный удар. Пранадармец в последний миг поднырнул под его руку, не давая даже коснуться себя. Принц по инерции пробежал ещё несколько шагов вперёд и чуть не упал. Остановился и удивлённо обернулся. Степняк с беззаботным видом разглядывал свои ногти, не сломал ли, но заметив, что на него смотрят, удивлённо повёл бровью и ладонью поманил противника к себе.

       — Да я тебя, — разозлился рыжий, брызгая слюной. — Убью-у-у!

       Степняк играюче увернулся от целой серии ударов, но принц ухватил его за грудки и резко притянул к себе. Все знали, что последует за этим — удар головой в лицо, а это очень болезненно. Пранадармец быстро поднял руки и выскользнул из свободного жилета, и настолько это произошло молниеносно, что никто ничего не понял: был степняк — и вдруг его не стало. Лоб принца ударил в пустоту. Мужчина изумлённо обернулся, держа перед собой жилет. А пранадармец в это время стряхивал с себя воображаемые пылинки, но заметив удивлённый взгляд противника, поманил его теперь уже обеими руками.

       Поднялся недовольный ропот. Со всех сторон летели советы один чуднее другого, как поймать и заломать юркого степняка. А рыжий всё больше выходил из себя, допуская одну ошибку за другой. Зато у степняка даже дыхание не сбилось.

       — Где ж тебе одному со мной справиться? — насмешливо произнёс он. — Может, ты друга попросишь подсобить? — Махнул рукой в сторону второго детины, который больше всех орал из толпы. — И давайте сразу уж оба нападайте. Чего время-то зря терять?

       Белобрысый тип с неприятным взглядом радостно выбежал в круг и с воплем: “Убью гада!” бросился на неуловимого пранадармца. А тот, выставив перед собой руки со сжатыми кулаками и пригнув голову, красиво уворачивался от пудовых кулаков соперников, при этом сам не забывал отвешивать им оплеух и всё сильнее злил их.

       Смолкли смешки. Зрители затаили дыхание. Они не успевали следить за степняком, он словно был везде.

       — Ты прекрасен! — с восхищением проговорила Чанлиф, отделяясь от придворных и срывая с головы капюшон.

       — Что ты делаешь? — зло спросила Сабмила, хватая сестру за руку. — Тебя же узнают!

       — Пусть узнают. — Глаза Чанлиф возбуждённо блестели, дыхание участилось. Она готова была броситься к прекрасному степняку и объявить всему миру, что отныне он её, а она — его.

       — Да, но если узнают тебя, то узнают и меня.

       — Не говори глупостей! — Чанлиф бросила снисходительный взгляд на принцессу. — Думаешь, никто не догадался, кто мы такие?

       — Всё с тобой понятно! Делай что хочешь, — обиженно поджав нижнюю губу, произнесла Сабмила и поглубже натянула капюшон.

       В этот момент рыжий и белобрысый одновременно бросились на пранадармца.

Чанлиф в ужасе зажала себе рот, чтобы не закричать. Но степняк вдруг отступил назад и оба принца со всей дури врезали друг другу по лицу, и столько было силы в этом ударе, что они оба покачались как пьяные на одном месте и рухнули на землю, подняв клубы пыли. А степняк обвёл довольным взглядом враз притихших зрителей.

       Милада почувствовала что-то горячее под носом, быстро стёрла и удивлённо уставилась на кровь на своих пальцах. Это значило одно из двух: она в пылу драки пропустила удар и сама этого не заметила или же организм ей так показывал, что на неё наложено очень сильное проклятие, которое с каждым днём становилось сильнее. Она растерянно поискала платочек по своим карманам и тут же вспомнила, что говорил Сван: “Разбитый нос вы должны вытирать рукавом. Или же куском полотняной ткани, который достанете прямо из-за голенища своего сапога”. Недоумённо взглянула на свои голые руки и решительно направилась к неподвижно лежащим принцам; не задумываясь, оторвала рукав у рыжего и тщательно вытерла себе нос.

       Выглядело это просто дико! Степняк же, после того как высморкался в рукав принца, по крайней мере, так казалось со стороны, засунул его в голенище своего сапога и пошёл в сторону Восточной башни. За ним следом бросилась его охрана. А зрители ещё некоторое время стояли на своих местах, боясь пошевелиться.

       — Это, видно, такой ритуал у степняков, — робко подал голос кто-то из толпы.

       — Совершенно варварский обычай, — произнёс один из принцев, с тревогой поглядывая на свои рукава.

       — Не хотел бы я, чтобы мой рукав оказался за голенищем сапога степняка, — тихо проговорил другой принц.

       — Да никто бы не хотел такого!

       — Хана нам, братцы, — прокричал кто-то из дальних рядов.

       — А давайте тоже разденемся по пояс, тогда степняку не достанутся наши рукава, — предложил самый щуплый из принцев.

       Но Чанлиф уже не услышала, что ответили другие принцы на такое необычное предложение, она со всех ног бросилась догонять степняка. Свернула не туда, думая, что они пойдут по главной дороге, потеряла время. Вернулась обратно и помчалась по узкой тропинке.

       Милада остановилась на месте и не знала, куда ей дальше идти, перед глазами была темнота, а земля медленно уплывала из-под ног.

       — Ваше Высочество, — беспокойно позвал Сван принцессу. Его до ужаса напугали её выставленные перед собой руки: так обычно делали слепые. — Что происходит?

       — Сван, — тихо произнесла Милада, нерешительно делая несколько шагов вперёд. — Ты внимательно наблюдал за боем?

       — Конечно. Вы были неподражаемы, не пропустили ни одного удара. — Сван довольно заулыбался. — Горжусь вами!

       — Ой, беда! — У Милады навернулись слёзы на глаза.

       — Да что случилось-то? — Сван обошёл принцессу и заглянул в её лицо. Странно, но из её носа без остановки текла кровь, словно она пропустила сильнейший удар во время драки. — Ваше Высочество, что происходит? — беспокойно спросил он.

       — Сван, ведьма наложила на меня не простое заклятие. — Милада едва сдерживалась, чтобы постыдно не разреветься при всех. — Это было проклятие, — и столько отчаяния прозвучало в её голосе, что все мужчины в страхе бросились к ней. — А у меня светлый дар, и это значит одно: я умираю.

       Милада начала заваливаться вперёд лицом. Сван подхватил её на руки, обвёл цепким взглядом обеспокоенные лица воинов, строго скомандовал прикрывать их со всех сторон и быстрым шагом направился в предоставленные им покои, благо они были совсем рядом. И никто из них не заметил прекрасную девушку, которая пряталась среди пышных кустов.

       Чанлиф провожала недоумённым взглядом мужчину, который, словно красну девицу, подхватил степняка на руки и уносил в сторону Восточной башни.

       Глава 11

       — Я убью её! — Сван нервно вышагивал по комнате. — Как? Ну как вы могли этого сразу не заметить? — он остановился и с сочувствием посмотрел на бледную принцессу, неподвижно лежащую на кровати.

       — Она меня усыпила, — скрипучим голосом проговорила Милада, едва разлепив глаза. — И это было правильное решение. У меня сильный светлый дар, я бы слушала слова тёмного заклятия и сопротивлялась им. — Она приподнялась на подушках. — Для светлого дара услышать тёмное заклятие — это как выпить яд здоровому человеку: рано или поздно оно убьёт. Я не заподозрила ничего дурного, потому что знала: моё тело обязательно будет сопротивляться тёмным силам, а значит, я буду испытывать неприятные ощущения, и поэтому всё это время потихоньку лечила себя, — Милада тяжело вздохнула, — но этого оказалось мало.

       — Я убью эту гадину! — Сван остановился и посмотрел на принцессу. — Вы сможете здесь без меня обойтись? Я бы хотел выехать прямо сейчас.

       — Нет, Сван, — Милада покачала головой. — Я не смогу обойтись без тебя! И ты единственный человек, кому безоговорочно доверяет Невер. И тут такое дело: нам теперь ни в коем случае нельзя трогать лесную ведьму, потому что мы не знаем, что за проклятие она наложила на меня, а это может быть что угодно: условие, срок, фаза луны. Майра пообещала, что через четырнадцать дней её тёмное волшебство исчезнет, но я теперь знаю точно, что это не простое колдовство, а настоящее древнее проклятие. А это значит, что оно никуда не денется. Правда, она обмолвилась, что его можно снять другим способом, — она обвела смущённым взглядом тревожные лица мужчин. — Меня должен поцеловать Невер.

       Воины ошарашенно переглянулись между собой, каждого из них посетила одна и та же мысль: никогда Невер по доброй воле не поцелует степняка, потому что ненавидит их лютой ненавистью.

       — Вообще-то, самым страшным проклятием считается то, которое сделано на предмет, на что-то очень личное, что забирает колдунья. И оно будет действовать, пока ты эту вещь не вернёшь обратно. Но обычно бедолага даже не знает, что именно у него забрали. — Между бровями Милады пролегла складка. — Странно, но у меня такое ощущение, будто я что-то забыла, — она в смятении посмотрела на Свана. — Что-то очень важное.

       — Так в чём вопрос? — встрепенулся вдруг один из воинов — его до ужаса напугали слова принцессы про самое страшное проклятие. — Нужно поехать и отобрать этот предмет у лесной ведьмы.

       — Весь вопрос в том, что для начала нужно знать, что забирать. — Милада в глубокой задумчивости поднесла руку к виску, хотела накрутить локон на палец, как она это обычно делала, когда о чём-нибудь размышляла, но коснулась коротких жёстких волос и брезгливо скривила губы. — А я даже не уверена, взяли у меня что-нибудь или нет. — Отбросив сомнения, Милада заявила: — Значит, всё-таки дело в поцелуе. Майра знала, что Невер ни за что не коснётся ненавистного пранадрамца. — Она села на кровати. — Вот оно, это условие: меня должен поцеловать мой суженый.

       — Ваше Высочество, не вставайте! — Сван бросился к принцессе с твёрдым намерением уложить её в кровать. — Вы сильно ослабли.

       — Со мной всё в порядке! Я только что полечила себя, — Милада грустно улыбнулась. — Правда, мне для этого понадобилось чуть больше сил, чем обычно. Да и время уже подошло, нужно идти на турнир.

       — А вы сможете участвовать в поединках? — с тревогой в голосе спросил Сван.

       — Да, смогу, — уверенно ответила принцесса, поднимаясь с кровати и отправляясь за ширму возле окна — переодеться к предстоящему состязанию. — И буду стараться изо всех сил, чтобы победить.

       Сван поскрёб подбородок, взъерошил и без того торчащие в разные стороны волосы и всё же решился спросить:

       — Ваше Высочество, а где вы прячете перстень, который вам подарил Невер?

       — Какой перстень? — Милада выглянула из-за ширмы. — Что-то я не помню такого.

       — Простенькое колечко: ни камней драгоценных, ни ценного металла, только одна выдавленная буква "Н" на широкой выступающей площадке. Этот перстень Невер носил на цепочке на шее, потому что он был мал ему, но был очень дорог — семейная реликвия. А потом он его подарил вам. Я решил, что оно вам велико, и поэтому вы тоже носите его на цепочке, но сегодня, когда вы разделись, — Сван смущённо отвёл взгляд от принцессы, которая только что вышла из-за ширмы и с тревогой смотрела на него. — Я не увидел на вас никаких украшений.

       — Сван, это точно? — голос Милады дрожал.

       — Да, Ваше Высочество!

       — Раз я не помню самого существования этого перстня, то, скорее всего, Майра забрала у меня именно кольцо Невера. — Милада выглядела встревоженной. — Ещё это дурацкое условие с поцелуем. — Она уже почти кричала: — Как мне быть, Сван? Что мне такого сделать, чтобы Гаруф по доброй воле согласился отдать Невера?

       — Я не знаю, — Сван неуверенно пожал плечами. И тут его осенило: — Может быть, забрать у него что-то ценное, что заставит его согласиться на обмен?

       Двое воинов сняли со стула жилетку, обшитую металлическими пластинами, и помогли принцессе надеть её. Жилетка была довольно увесистая, но и степняк — не изнеженная девица. Милада благодарно кивнула.

       — Не будем пока мечтать и загадывать. Я попытаюсь стать лучшей, чтобы Сабмила досталась мне, — уверенно произнесла она. — И если Гаруф не хочет, чтобы его любимая дочурка оказалась в моём обширном гареме, — хитро повела бровью, — ему придётся со мной поторговаться.

       — Хороший план, но трудновыполнимый, — было видно, что Сван в сомнении. — Вам придётся ой как нелегко. И, честно говоря, я не знаю, нравится мне эта затея или нет.

       — Всё будет хорошо. — Милада, казалось, уговаривала сама себя. — Потому что у меня есть преимущество: сила мужчины и хитрость женщины. Так что, думаю, я справлюсь.

       Дверь распахнулась, к ним влетел один из воинов, которых оставили охранять вход.

       — Там эта, — выговорил он с придыханием. — Она.

       — Кто — она? — Сван сердито сдвинул брови. — Толком говори.

       — Танцовщица, — с восхищением выдал воин.

       — Что ей тут понадобилось? — недовольно поинтересовалась Милада. — Отправь её восвояси! — приказала она. — Скажи, что я готовлюсь к предстоящему турниру.

       — Я пытался, — почувствовав недовольство в голосе принцессы, воин смущённо опустил глаза. — Но она там не одна и настаивает на своём визите; просила передать вам такие слова: “Я всё знаю”, — воин даже постарался передать интонацию посетительницы.

       Милада недоумённо взглянула на Свана:

       — Как ты думаешь, о чём это она?

       — Понятия не имею! — Сван выглядел ошарашенным не меньше самой принцессы. — Но думаю, её нужно выслушать.

       — Так, — засуетилась Милада. — Давайте все по местам и примите подобающий вид. — И обратилась к воину, который принёс ей эту весть: — Зови!

       Милада прошла к кровати и присела на край, ей оставалось только надеть сапоги и короткую куртку, подбитую мехом, но она не успела: дверь распахнулась и в помещение бесцеремонно ворвалась незваная гостья.

       Чанлиф остановилась лишь на мгновение, обвела оценивающим взглядом покои, которые занимал гость из Серебряной Завлуди, бросила взгляд на воинов, вытянувшихся по струнке возле дальней стены, нашла старшего из них, кивнула каким-то своим мыслям и бросилась к степняку.

       Милада испуганно вскочила, не успев натянуть сапог.

       — Я всё видела, — без каких-либо предисловий начала Чанлиф. — Ты был ранен. — Обхватила за талию степняка и нежно прильнула щекой к его груди. — Боги! Как же я испугалась за тебя, когда увидела, что у тебя без остановки течёт кровь из носа. — Отклонилась и доверчиво заглянула в лицо мужчины. — А когда ты потерял сознание, словно красна девица, и тебя пришлось нести на руках, у меня аж сердце зашлось. Я не могу потерять тебя, когда только нашла!

       Милада так и стояла — с открытым ртом и с одним сапогом в руке. По крайней мере, теперь становилось понятно, что именно знает эта навязчивая девица: она их видела в саду. В помещение важно входили сразу трое мужчин с колючими взглядами: двое из них были целители, а третий — звездочёт, и на их лицах читалось недовольство.

       — Я привела к тебе наших семейных лекарей, — затараторила Чанлиф. — Один из них немного маг, он считает твою ауру и сразу найдёт, где произошло повреждение, а второй — самый лучший целитель. Пусть они осмотрят тебя.

       “А звездочёт зачем? — подумала про себя Милада, едва заметно улыбнувшись. — Чтобы сразу и судьбу предсказал?”

       — Со мной всё в порядке, — твёрдо произнесла она, бросая сапог и отдирая от своего пояса пальцы девушки. — Я просто был недостаточно внимателен и пропустил удар в лицо, но сейчас со мной всё хорошо. — Высокомерно взглянула на лекарей и процедила: — Спасибо за вашу заботу!

       — Ты же не обманываешь? — В глазах девушки читалось недоверие и тревога.

       “О, Боги! Что это? — До Милады начало доходить. — Она что, влюбилась в меня?”

       — Нет, конечно, — смущённо произнесла она.

       Милада чувствовала себя очень неловко, потому что со стороны всё это выглядело так, будто они друг друга давно знают и отношения у них довольно близкие.

       — Может, тебе лучше отлежаться сегодня? — заботливо предложила Чанлиф. — Я бы могла остаться и поухаживать за тобой, — и столько надежды прозвучало в её голосе.

       — Ну уж нет! — зло рявкнул степняк, отталкивая от себя девушку. — Чтобы принц Серебряной Завлуди прохлаждался на ложе, когда намечается хорошая драчка?! — Схватил сапоги и торопливо надел их, схватил куртку. — Не бывать этому!

       — Я восхищаюсь твоей силой и смелостью! — с придыханием произнесла Чанлиф. — Позволь мне подарить тебе свой шарф на удачу? — Она быстро стянула с шеи прозрачный узкий шарфик, на котором золотой нитью был вышит герб её дома.

       — Нет! — резко ответил степняк, заставляя вздрогнуть всех присутствующих в комнате, а лекари и звездочёт тут же схватились за короткие кривые клинки, узрев в этом оскорбление своей хозяйки.

       Милада услышала покашливание Свана за спиной, остановилась и недовольно взглянула на прилипчивую девицу, тихо произнесла:

       — Позволь мне сначала заслужить такую честь — носить твой шарф на своём оружии.

       — Хорошо, доблестный воин! — Чанлиф подала знак своим сопровождающим, чтобы они убрали клинки в ножны. — Но ты должен знать, — она снова подошла вплотную к степняку и заглянула в его лицо, — я буду болеть за тебя!

       Но на его лице почему-то совсем не читалось вострога.

       Милада не нашла, что ответить на такое заявление, кивнула и чуть ли не бегом бросилась по коридору, за ней последовали её воины.

       — Сван, я знаю, что мне нужно делать, — произнесла она, когда командир догнал её и сунул в руки забытый меч в ножнах.

       — Боюсь даже спросить.

       — Я сделаю так, что Сабмила сама меня выберет, — усмехнулась Милада. — И в этом мне поможет Чанлиф.

       Сван остановился и проводил тяжёлым взглядом свою принцессу.

       — Да уж! Однако затея стать лучшей среди всех претендентов мне больше по душе, чем попытка столкнуть лбами двух сестёр. — Он бросился догонять девушку, решив всё же переубедить её. — Ваше Высочество, а может, всё же...

       Глава 12

       Когда Милада добралась до площадки, где должны были пройти состязания, там уже находились все участники. Они выстроились в шеренгу и ждали начала соревнования. Милада направилась к ним, но вдруг замерла, удивлённо разглядывая полураздетых принцев. Только жилеты и короткие куртки с оторванными рукавами прикрывали их голые торсы.

       “Так! Что происходит?” — Решив, что её пытаются разыграть, Милада обвела внимательным взглядом ряды зрителей.

       Но было видно, что и зрителям не по себе.

Мужчины стояли с недовольным видом, а их женщины — стыдливо опустив глаза в землю. Зато молоденькие девушки, красные от смущения, активно обмахивались огромными веерами и упорно делали вид, что смотрят куда угодно, только не на площадку, но сами так и стреляли глазами на красивые, сильные тела молодых заморских принцев.

       — Ваше Высочество, — напомнил о себе Сван, как и принцесса, находящийся в полном недоумении. — Вам нужно пройти вон в ту палатку и вписать своё имя в список участников.

       Принцесса встретилась взглядом с командиром. Мужчина едва заметно пожал плечами, давая понять, что сам не в курсе, что происходит: одно дело варвар, для которого такой наряд считается традиционным, и совсем другое, когда так — ни с того, ни с сего — наряжается каждый принц. Милада чуть заметно улыбнулась ему в ответ и быстро пошла к палатке.

       По площади поплыл звук горна, призывающий к тишине. На балконе, выходящем на площадь, появился правитель и вся его семья в сопровождении придворных. Мидин — правая рука правителя Эграна — зачитал приветственную речь, перечислил все этапы состязания и от всей души пожелал участникам удачи.

       — И для начала мы проверим, насколько вы быстрые, ловкие и смелые, — довольно усмехнулся он, наблюдая, как напряглись разом все принцы. — Итак! Турнир открывают скачки, — торжественно объявил он. — Кто первый принесёт обратно шарф нашей прекрасной принцессы, того и объявят победителем. Но не думайте, что задание лёгкое. — На поле выбежали воины с шестами; они пошли вдоль шеренги, вручая каждому участнику незамысловатое оружие. — Для начала этот шарф вам нужно как-то взять, а потом ещё и сохранить у себя до конца скачек.

       Милада-степняк довольно улыбнулась, беря в руки небольшой шест; ей вспомнилось, как в детстве они перепрыгивали с помощью таких штук огромные лужи и небольшие речушки, протекающие вблизи их родового замка. Ох, сколько же раз она падала в грязь да в ледяную воду, пока научилась управляться с шестом, а потом даже приспособилась с его помощью взбираться на небольшой каменный забор, и этот трюк не смог повторить ни один из её братьев.

       Как только Мидин начал рассказывать об условиях первого состязания, Сван подал знак воину, и тот подвёл лошадь к принцессе. Но Милада не спешила подниматься в седло, у неё появилась одна идея. Она закинула шест себе на плечи и расслабленно положила на него с двух сторон руки, отойдя чуть в сторону и внимательно наблюдая за другими участниками.

       — А наша лучезарная Сабмила объявит о начале скачек, — Мидин поклонился, уступая своё место дочери правителя Эграна.

       Принцы потихоньку двинулись к балкону, а кое-кто взобрался в седло и ожидал, когда шарф окажется у кого-то из них в руках, правильно рассудив: зачем лезть в кучу-малу, когда можно отобрать трофей у победителя.

       Сабмила остановилась возле перил, обвела величественным взглядом собравшихся внизу претендентов, быстро стянула с шеи расшитый блестящими нитями шарф, чуть наклонилась вперёд и отпустила его. Лёгкая газовая ткань, искрясь в солнечных лучах разноцветными огоньками, поплыла по ветру.

       Принцы всем скопом бросились догонять заветный приз. Каждый мечтал стать тем самым первым победителем. Но не тут-то было! Между ними завязалась ожесточённая драка. И лишь один человек не принял в этом участие. Степняк подбежал к стене дворца, упёр шест в землю и подпрыгнул, выталкивая своё тело вперёд и вверх.

       Зрители, только что вопящие во всё горло, вдруг притихли; они решили, что варвар собирается запрыгнуть на балкон и умыкнуть дочь правителя. Ну мало ли, вдруг такой обычай! Но степняк оттолкнулся ногами от стены и взлетел высоко в воздух, цепляя заветный шарф шестом, потом мягко приземлился на землю, кувырком гася удар. Легко вскочил на ноги и, как тот кот, отряхнулся от мелкого песка, пронзительно свистнул и со всех ног помчался прочь. Его лошадь поднялась на дыбы и бросилась догонять своего хозяина, рванув с места в галоп.

       “У меня должно получиться!” — шептала Милада-степняк, набирая скорость; она видела, как принцы, увидев, что шарф у неё в руках, перестали молотить друг друга шестами и бросились к своим лошадям.

       Начиналась погоня!

       Зрители, чтобы не упустить ни мига из обещанного грандиозного зрелища, повскакивали со своих мест и, толкаясь между собой, ринулись к высоким перилам.

       Белоснежная лошадка догнала своего хозяина, и какое-то время они бежали рядом, а потом степняк прямо на ходу вскочил в седло, приподнялся на стременах, поднимая руку с шарфом, и огласил площадь торжествующим криком: "Е-ху!!!"

       Сван стёр холодный пот со лба и устало облокотился на плечо воина, который от напряжения тоже весь дрожал.

       — У меня чуть сердце не остановилось, — тихо прошептал он.

       — У меня тоже, — выдал кто-то из стоящих рядом слуг.

       Всё это произошло настолько быстро, что Сабмила так и продолжала стоять возле перил с вытянутой рукой. Она не в силах была отвести ошеломлённого взора от наглого и хитрого пранадармца, который утащил её шарф и не дал в полной мере насладиться хорошей дракой. За её спиной кто-то восхищённо вздохнул. Принцесса резко обернулась. Её сестра стояла рядом и неотрывно следила влюблёнными глазами за степняком, который оторвался от погони на несколько корпусов и птицей летел по полю.

       — Он прекрасен, — только и смогла выдохнуть Чанлиф, замечая, что на неё смотрит принцесса.

       — Если я его выберу, — недовольно процедила сквозь зубы Сабмила, — то тебе уготовано только место наложницы. Я тебе это обещаю!

       — Это мы ещё посмотрим, — с вызовом проговорила Чанлиф.

       Две сестры зло уставились друг на друга. В воздухе повисло напряжение. И неизвестно, чем бы всё это завершилось, если бы в их разговор не вмешалась сама правительница.

       — Девочки, не ссорьтесь! — Женщина подхватила принцесс под локти и оттащила от перил. — Идите под навес, отсюда тоже всё хорошо видно. А если будете стоять под палящим солнцем, то непременно покроетесь с головы до ног веснушками.

       И девушки послушно последовали за королевой, а Гаруф с благодарностью посмотрел на неё.

***

       А тем временем Милада-степняк припала всем телом к лошади и отпустила поводья. Нужно было пройти всего лишь один круг, и она станет тем самым первым победителем. Оглянулась. Несколько принцев всё же оказались отличными наездниками и были уже совсем рядом.

       “Эх, придётся всё-таки повоевать”. — Милада взялась поудобнее за шест и приготовилась к нападению.

       Рыжий принц, с которым она выясняла отношения сегодня утром, заехал слева, а справа мчался его друг. Они нанесли удары одновременно, но Милада с лёгкостью отбила их, осадила свою лошадь, давая задирам проехать чуть вперёд. У неё не поднималась рука ударить благородных животных, пусть и чужих, да и принцев сбрасывать под копыта других лошадей не хотелось, но всё же Милада не удержалась, врезала по мягким тканям одному и стукнула легонько по спине другого, вильнула в сторону и снова отпустила поводья.

       А тем временем остальные принцы, разгорячённые скачкой и азартом погони, снова затеяли драку между собой. Принцы беспощадно молотили соперников шестами и изо всех сил старались выбить друг друга из сёдел.

       Милада обняла за шею свою лошадь и шептала ей ласковые слова, магию она не решалась применить в такой толпе, хоть и установила щиты. Животное, словно понимая каждое слово своей хозяйки, навострило уши и возбуждённо раздувало ноздри. Они полетели быстрее ветра. До победы оставалось каких-то пол круга.

       Немного не доехав до трибун, Милада освободила одну ногу из стремени, резко опрокинулась вниз с правой стороны и поехала вниз головой. Сделано это было специально, чтобы напугать зрителей и сорвать необычный синий цветок с небольшого куста, растущего прямо возле дороги.

       Зрители напрасно пытались рассмотреть седока на мчащейся впереди всех белой лошади, его не было видно. Кто-то тут же припомнил, что степняки делают так, чтобы укрыться от вражеских стрел.

       Пранадармец сорвал синий бутон и вернулся в седло. Подъехал к трибунам, где его уже ожидали Мидин и Сабмила. Принцесса от удовольствия вся зарделась. Она тоже видела, как наглый степняк, рискуя своей жизнью, сорвал для неё цветок, и готовилась наказать его своим пренебрежением, прилюдно отказавшись принять подарок. Но степняк спокойно передал шарф Мидину, без особого восторга выслушал ликующие крики зрителей на трибунах и равнодушно отъехал в сторону, даже не взглянув на принцессу.

       Милада-степняк остановилась возле перил, где, скромно опустив голову, стояла несчастная Чанлиф. Тихо позвал её по имени. Девушка тут же встрепенулась и в изумлении уставилась на степняка, который стоял напротив и смотрел на неё своими синими глазищами.

       И тут произошло то, чего никто не мог ожидать. Пранадармец вскочил с ногами на седло и протянул девушке синий цветок. Чанлиф смотрела во все глаза на этого безумца и не знала, что делать. Она понимала, что такой поступок очень не понравится её сестре, и поэтому не хотела брать цветок. Но степняк вдруг слегка наклонил голову набок и обиженно выпятил нижнюю губу; сразу стало ясно: этот человек знает себе цену, и сейчас он обижен до глубины души.

       — Илад, — Чанлиф свесилась через перила и протянула руку. — Прости, пожалуйста! Я просто растерялась. Спасибо за подарок. — Быстро стянула со своей головы шарф и протянула его степняку. — Прими ответный дар.

       Степняк взял её подарок, долго смотрел на него, словно вспоминая, что нужно делать с ним дальше, но потом всё же обмотал шарфом себе шею, приложил правую ладонь к сердцу и благодарно поклонился.

       — Папенька, — заголосила тотчас Сабмила, указывая тонким пальчиком с массивным перстнем на сладкую парочку. — Это мой цветок! Какое он имел право дарить его моей сестре? Прикажи ему немедленно принести и для меня подарок.

       — Дочь моя, — повысил голос Гаруф. — Пранадармец выполнил все условия первого задания и волен делать всё, что его душа пожелает. — Но ему было приятно, что степняк отметил красоту его племянницы. Правда, он пока не знал, как это можно будет использовать, но был уверен, что обязательно что-нибудь придумает полезное для государства и семьи. — Лучше порадуйся за свою сестру.

       — Папулечка, милый, — в голосе принцессы слышались скорые слёзы. — Я не могу радоваться за неё. Я жалею, что она вообще приехала на мой турнир. — Отец строго взглянул на дочь, но сдержался и не стал отчитывать при всех. — Накажи его за это! Прошу тебя. Он меня при всех унизил, — забывая, что только что хотела проделать то же самое с гостем, канючила Сабмила. — Выгони его с турнира. Пусть он больше не участвует в состязаниях.

       Милада-степняк слышала каждое сказанное принцессой слово. План работал! Проезжая мимо трибун, где расположилась вся семья правителя, пранадармец уважительно поклонился Гаруфу и его жене, встретился взглядом с принцессой и одними губами прошептал:

       — Я стану лучшим, а ты будешь моей женой! — Сжал бока своей лошади, посылая её с места в галоп, и громко засмеялся, окончательно выводя этим из равновесия капризную принцессу.

       Сабмила издала какой-то странный звук и бросилась к своей сестре.

       — Отдай мне этот цветок! — потребовала принцесса, протягивая руку. — Немедленно!

       — Не отдам, — спокойно ответила Чанлиф, засовывая бутон себе в волосы.

       — Да как ты смеешь мне противиться? — зло зашипела Сабмила, подбоченившись и грозно надвигаясь на свою сестру. — Цветок! Быстро!

       — Нет! — Чанлиф отступила всего на один шаг, чтобы было удобнее отбиваться от разъярённой принцессы.

       — Милая моя племянница, — очень тихо проговорил Гаруф, подходя к девушкам. — Прошу тебя, отдай ей этот злосчастный цветок, — и столько мольбы прозвучало в голосе правителя, что Чанлиф сдалась. — Кто-то из вас ведь должен быть умнее, — правитель произнёс последнюю фразу с нажимом.

       Племянница кивнула, вытащила цветок из волос и протянула его сестре. Сабмила торжествующе усмехнулась и со злостью разорвала бутон на маленькие кусочки, остатки бросила на землю и принялась топтать их туфельками.

       Но Чанлиф этого уже не видела. Она уходила с балкона правителя с глазами, полными слёз. Никогда в жизни ей не было так обидно, как сейчас. Ничего не стоящий придорожный пыльный цветок был для неё дороже всех богатств в мире, а его только что уничтожили на её глазах. И этого она никогда не простит своей сестре!

       Глава 13

       Вот уже третий день Милада со свитой находились в столице Эграна, но до сих пор так и не приблизились к заветной цели ни на шаг; да что тут говорить, они даже не знали, где содержат Невера, а спросить в открытую — нельзя. Слишком велик был риск выдать себя.

       Этим вечером правитель для гостей устроил небывалый пир: столы ломились от заморских яств и экзотических фруктов, тончайшие вина, привезённые из разных уголков мира, сменялись одно другим, необычные сладости и немыслимая выпечка всех видов и на любой вкус. А для развлечения гостей были приглашены танцовщицы, актёры, исполняющие незамысловатые сценки, трюкачи и акробаты.

       И сегодня Милада-степняк не сидела одна, её окружали самые красивые девушки. Точнее, когда пранадармец явился на празднование и сел на первое попавшееся свободное место, произошло то же самое, что и накануне: все принцы разбежались от него, как от прокажённого. Зато не прошло и получаса, как за освободившимся столом рядом со степняком оказались все девушки на выданье, при этом каждая пришла не одна — кто с нянькой, кто с наставницей, а кто и вовсе со всеми близкими и не очень родственниками перекочевали поближе к потенциальному жениху.

       Милада обвела недовольным взглядом своё окружение. Как же ей всё это не нравилось! Вместо того чтобы покорить сердце капризной принцессы, она каким-то непостижимым путём умудрилась влюбить в себя её двоюродную сестру, а также привлекла своей выходкой с цветком внимание всего женского незамужнего населения. Теперь на неё смотрели влюблёнными глазами почти все молоденькие девушки.

       “Это просто невыносимо! — со злостью подумала Милада, встречаясь с масляно-томным взглядом полненькой блондинки напротив. — Я ведь степняк. Варвар. Как можно хотеть сблизиться с таким?”

       Схватила бокал с вином и отпила несколько глотков. Удивлённо принюхалась. Такой лёгкий травяной напиток варили у неё на родине; губы невольно сложились в улыбку. Подняла взгляд и чуть не подавилась: девушки перестали есть и уставились на неё.

       “Ах так? Сейчас я вам покажу, какие на самом деле варвары!”

       Милада-степняк с силой грохнула своим бокалом о дубовые доски, заставив вздрогнуть всех сидящих за столом. Подтащила огромное блюдо с гусем к себе, не церемонясь, разорвала птицу руками на несколько кусков.

       — Это тебе, — шлёпнула кусман мяса ближайшей от неё девице, у той глаза на лоб полезли. — А это тебе, — запустила гусиной ногой в тарелку блондинки напротив. — А гузку не отдам, сам люблю, — и принялась, как ей казалось, совсем неприлично жевать.

       Кое-как проглотила кусок жирного мяса и попыталась рыгнуть, как обычно делали за столом её братья, чтобы показать, что еда им пришлась по сердцу, но вышел какой-то скромный “Бяк” и Милада смущённо потупилась.

       “Да уж, плохой из меня варвар получается, — скривила губы в улыбке. — Что бы ещё такого сотворить, чтобы разом всех отвратить от себя? А то вон сидят и томно вздыхают. Тьфу!”

Но в голову ничего неприличного не приходило. Пир превращался в пытку.

       — А скажи-ка, Гаруф, — обратился Вахид к своему брату, наблюдая за хмурым пранадрамцем за дальним столом. — Что ты будешь делать, если посол из Серебрянной Завлуди вдруг выиграет турнир.

       — А что тут поделаешь? — Правитель недовольно посмотрел на степняка. — Отдам ему свою дочь, как и обещал. Я хозяин своему слову! — Отломил кусочек халвы и поднёс ко рту. — А что?

       — Поразил он меня сегодня на скачках, — честно сознался Вахид. — Да и Чанлиф все уши прожужжала: степняк то, степняк это, ах какой замечательный, ах какой великолепный. — Тяжело вздохнул. — А у меня на неё были планы. — Наклонился к брату и тихо проговорил: — Хотел отправить её в Акрон; у Зарифа умерла очередная жена, а ему наследник нужен.

       — Бедная моя племянница, — Гаруф печально вздохнул: он знал, о ком идёт речь. Зариф был старше его брата и к тому же садист, каких свет не видывал. —Послушай, а ты совсем не рассматриваешь брак своей дочери с пранадармцем? — Он вспомнил о своём обещании поговорить с братом о степняке.

       — А какая мне от этого будет выгода? — Вахид отпил вина и откусил кусочек от дольки ананаса. — Твоя дочь женой станет, а моя — наложницей; тебе подарки и крепкий союз, а мне — спасибо, и то, если вспомнят. А Зариф хороший калым даёт за Чанлиф, но просит не вмешиваться в их семейную жизнь.

       — Да не нужны мне ни подарки этого степняка, ни союз сомнительный, — зло проговорил Гаруф, протягивая пустой бокал слуге. — Глаза бы мои его век не видели! Как представлю, что моя кровиночка станет сотой женой в его гареме... — последнее слово он произнёс, словно сплюнув что-то с языка. — Тошно делается.

       — Зачем ты тогда его к турниру допустил? — изумился Вахид.

       — А как отказать? Он же за данью приехал аж за двенадцать лет! И сразу же с порога потребовал отдать ему в жёны ещё и дочь мою. Я насилу отговорил его. Сказал, что у нас так дела не делаются. Что вон и принцы собрались, чтобы удачу попытать на турнире. — Гаруф бросил ненавидящий взгляд на пранадармца. — Я-то думал, степняк услышит, сколько претендентов на руку моей Сабмилочки, тут же откажется, а он взял и согласился, да ещё с такой радостью говорит мне: “Отчего бы кости не размять? Я с детства люблю бои да скачки”. — Перевёл взгляд на брата. — Посмотрел я сегодня, как он кости разминает: утром морду принцу набил, потом с лёгкостью выиграл забег на скачках и даже не вспотел. А что же дальше будет?

       — Постой, я чего-то не понимаю. — Вахид выглядел озадаченным. — В последнюю нашу встречу ты жаловался, что не знаешь, как вернуть долг за двенадцать лет Светлому Утрургу, про Серебряную Завлудь речи ведь не шло.

       — Так и есть! — Правитель выглядел расстроенным. — Но степняк забрал суженую Невера себе в жёны, а она и есть наследница этих богатств.

       — Да ты что! — Вахид даже привстал со стула. — Того самого Невера, которого ты держишь в своих каменных казематах?

       — Аха, того самого, — Гаруф небрежно махнул рукой, предлагая брату вернуться на место. — Этот русич в скором времени сам прибыл за приданым своей суженой, сразу после того, как я его отряд упрятал в подземелье. Мне только потом стало известно, что в том отряде находились его побратимы и наставник, что воспитывал его с детства.

       — Ну так отдал бы ему и побратимов, и наставника, и дань за двенадцать лет, и пусть бы катились восвояси.

       — Да разве я мог предположить, что так всё получится? — Гаруф, как ни старался, не смог скрыть своего разочарования. — Приехал весь такой самоуверенный, нахальный — ни страха, ни уважения — и давай сразу права качать. В общем, выбесил он меня в тот день. Я его и приговорил к пожизненному в своих казематах. И вот честно скажу тебе, сложись так обстоятельства, что всё вновь повторилось бы, не задумываясь, поступил бы также. Я-то думал, русич со своими людьми сгинет в моей тюрьме и никто никогда не вспомнит об этой злосчастной дани. А оно вон как всё обернулось! В отсутствие Невера на его земли напали пранадармцы, его женщину забрал младший сын Бурмака и сделал своей женой, и теперь, получается, я должен выплатить этот долг Серебряной Завлуди.

       — Да уж! — Вахид выглядел удивлённым. — Мой зведочёт сказал бы, что так сложились звёзды, но думаю, здесь, брат, ты сам виноват. Слушай, а Невер ещё живой?

       — А что с ним сделается? — в голосе Гаруфа явно слышалось плохо скрытое сожаление. — Грязный, лохматый, голодный, но живой. Мы его держим на цепи прикованным. В тот день, когда мы его схватили, Невер столько моих людей положил! — Помолчал, вспоминая ту страшную бойню. — Без оружия, одними голыми руками он ломал шеи моим воинам, словно хрупким куропаткам. Вот где силища богатырская! Сейчас, конечно, спеси-то у него поубавилось, — довольно хмыкнул. — Мы его пару дней не кормили и воды не давали. Видел бы ты его сейчас: волосы взлохмаченные, борода во все стороны торчит, глазищи безумные, губы растрескались, ни дать ни взять — настоящий медведь из берлоги.

       — А что, я бы с удовольствием посмотрел на него, — оживился Вахид. — А давай его на потеху гостям притащим. Будем со своих столов подкармливать его. Чем не развлечение? Наверняка так сильно оголодал, что объедки на лету хватать станет.

       — Хорошая идея, — Гаруф поднял руку, призывая к себе командира охраны. — Сейчас прикажу, чтобы привели Невера.

       Стража бросилась исполнять приказ правителя, а в зале в этот момент появилась Чанлиф. Девушка была настолько обворожительна, что музыканты сбились с ритма, завидев её. А она остановилась и с недоумением взглянула на музыкантов, отчего те окончательно перестали играть. В зале воцарилась небывалая тишина. Девушка осуждающе покачала головой, и её длинные золотые серёжки отозвались тихим звоном, создавая свою, особенную музыку. Чанлиф же ласково улыбнулась и пошла по проходу. Навстречу ей поднимались один за другим принцы, каждый вежливо приглашал разделить с ним трапезу, но она, скромно потупив взор, качала головой и двигалась дальше. Чанлиф шла к самому прекрасному, единственному… своему будущему мужу, которого она выбрала сама.

***

       Милада, привлечённая тишиной в зале, наконец оторвала взгляд от тарелки и чуть не задохнулась от возмущения: к ней направлялась Чанлиф.

       “А я так надеялась, что она сегодня не появится”, — Милада удручённо подпёрла щеку, опираясь локтем на дубовые доски.

       Проходя мимо стола на возвышении, Чанлиф низко поклонилась правящей чете, по-дружески помахала своей младшей сестрёнке и пошла дальше. Сабмила окатила её ледяным взглядом и разозлилась пуще прежнего, когда увидела, что это не возымело никакого действия: девушка как шла к столу пранадармца, так и продолжила идти.

       Чанлиф встретилась взглядом со степняком, смущённо потупила взор.

       — Ваше Высочество, составьте мне компанию в танце, посвящённом Богине Плодородия. Давайте возблагодарим нашу покровительницу за удачное открытие турнира, — она подняла свой горящий страстью взор, — и вашу победу.

       Милада хотела было грубо отказаться, но передумала, замечая, что правитель Эграна и его брат одобрительно кивают, а капризная принцесса вскочила на ноги и чего-то требует от своей матери.

       “Но как я буду танцевать за мужчину? Я ведь исполняла этот танец только будучи девушкой”, — Милада медленно выбиралась из-за стола, пытаясь вспомнить, как двигались её братья, когда танцевали со своими дамами. — В общем, делаю то же самое, что и Чанлиф, только двигаться буду резко и немного невпопад, авось прокатит”.

       Пранадармец обошёл стол и остановилась напротив Чанлиф. Их взгляды встретились: в его глазах застыло сомнение, в её — торжество. И в этот момент музыканты ударили по струнам. Принцесса протянула руку степняку, тот подошёл ближе и уверенно сжал узкую кисть девушки, и они закружились в танце.

       Разомкнули руки, разошлись, покружились, сошлись снова, соприкоснулись плечами и пошли по кругу, глядя друг другу в глаза. Словно и не было никого больше в этом зале, только они вдвоём. Ладонь к ладони, пальцы, сцепленные между собой, и взгляд… который говорил без слов.

       И как Милада-степняк ни старалась, чтобы её движения выходили грубыми и некрасивыми, у неё ничего не получалось. А гости тем временем перестали есть и не отводили своих ошеломлённых взоров от варвара, который двигался рядом с прекрасной девой так уверенно, словно всю жизнь только и делал, что танцевал.

       Правда в какой-то момент Милада забылась и чуть не исполнила женскую партию. Вовремя вспомнила, что это не она должна обходить девушку по кругу.

       “Чуть не выдала себя, — её бросило в холодный пот. — Что там обычно делают мужчины в таких случаях? А, вспомнила”.

       Подняла руки вверх и начала хлопать, часто-часто перебирая на месте ногами и медленно поворачиваясь вслед за принцессей. Девушка сделала круг и остановилась напротив, восхищённо улыбнулась и протянула ему обе руки. Степняк притянул её к себе и легонько приобнял за плечи, а она тут же доверчиво прильнула к его груди, в блаженстве закрывая глаза и прислушиваясь к беспокойному стуку его сердца.

       И вдруг музыка оборвалась. Раздался жуткий скрежет металла по мраморному белому полу, такой, что аж уши заложило от этого звука. Гости в полном изумлении поднимались со своих мест и в ужасе взирали куда-то за спину степняка. Милада хотела посмотреть, что происходит на том конце зала, но принцесса сама обняла его за талию и страстно прошептала:

       — Я приду сегодня к тебе ночью.

       — Что-о-о? — возмущённо протянула Милада-степняк. — Даже не вздумай!

       И тут она обратила внимание на лицо Свана. Внутри всё оборвалось. Милада с силой вырвалась из объятий девушки и обернулась.

       В зал входил Невер. Спутанный по рукам и ногам тяжелой цепью, он едва передвигал ноги, но при этом не опускал голову и прожигал своих мучителей ненавидящим взглядом.

       “О, Боги! Дайте мне мужества!” — взмолилась Милада, изо всех сил заставляя себя оставаться на месте и равнодушно наблюдать за приближением узника.

       Глава 14

       Чанлиф думала, что степняк обрадуется предложению навестить его сегодня ночью, а он грубо оттолкнул её от себя и повернулся спиной. От обиды на глаза навернулись слёзы.

       “Нет, так нельзя! Я открылась перед ним. Доверилась. А он?”

       Протянула руку и легонько дотронулась до плеча степняка; тело его от напряжения било мелкой дрожью, а сам он не отводил горящего взора от… Чанлиф проследила за его взглядом и испуганно вскрикнула, привлекая к себе внимание грязного узника, которого притащили на потеху в зал.

       Невер равнодушно мазнул взглядом по разряженной полуголой девице, с ненавистью уставился на степняка, за спину которого та спряталась, и только потом обратился к хозяину пирушки.

       — Зачем я здесь? — произнёс узник скрипучим голосом и скрестил руки на груди, при этом ему нисколько не помешали цепи, которыми его с двух сторон удерживали сразу несколько воинов.

       Милада-степняк до боли сжала руки в кулаки, да так, что побелели костяшки, и вдруг почувствовала, что Чанлиф робко дотронулась до её плеча. Повернула голову и увидела своих воинов, спешащих к ней. Это немного остудило горячую голову и помогло взять себя в руки. Сван встретился взглядом с Миладой и едва заметно кивнул, встал по правое плечо от неё и поднял взгляд на своего соратника и друга.

       Глаза у Невера стали огромными. Он не мог поверить в то, что его друг со своей дружиной стоит за спиной степняка и так спокойно смотрит на него. Тряхнул головой в надежде, что страшное видение исчезнет. Но картинка не поменялась. Его близкие люди, которых он знал с детства, сейчас находились здесь, но стояли за спиной проклятого пранадармца.

       — Сван, как ты здесь оказался? Почему стоишь рядом с этим..?

       Не договорил. Сердце сжалось от дурного предчувствия. Он сделал несколько шагов вперёд, с лёгкостью протащив за собой стражников Гаруфа.

       — Сван, что с Миладой? — прокричал Невер другу.

       — А на этот вопрос, — Гаруф поднялся из-за стола и остановил воина степняка, который сделал шаг навстречу узнику и хотел уже мило побеседовать с ним, — я, пожалуй, сам смогу тебе ответить. — Усмехнулся, замечая тревогу в глазах русича. — Твоя суженная стала девяносто девятой женой вот этого замечательного молодого челове…

       Но договорить правитель не успел, узник рванулся к пранадармцу.

       — Убью-у-у, гад, — прорычал русич, с ненавистью глядя на степняка.

       Что тут началось! Воины из личной охраны подхватили правителя под белы ручки и увели подальше от опасного узника, гости повскакивали со своих мест и врассыпную бросились кто куда, женщины постарше в ужасе заголосили, а молоденькие девицы, как те опавшие с деревьев пожелтевшие листики, рухнули в обморок тут же, не отходя от своих мест; принцы же решили отличиться и скрутить разбушевавшегося узника.

       Чанлиф прильнула к пранадармцу и дрожала всем телом, но степняк с силой разомкнул её руки и подтолкнул к Свану, быстро проговорил:

       — Уведи её отсюда. Я сам справлюсь.

       — Нет-нет, Илад, не надо! Он покалечит тебя, — в ужасе закричала Чанлиф, изо всех сил вырываясь из рук воинов пранадармца. — Сюда. Ко мне. Стража!

       Невер освободил одну руку и раскрутил тяжеленную цепь над головой, слегка присел и с лёгкостью сбил первый ряд смельчаков. Врезал кулаком одному бедолаге-принцу, отправил в полёт другого, в щепки разнёс ближайший к нему стол, и всё это время он прожигал ненавидящим взглядом спину проклятого пранадармца, пока тот вдруг не повернулся к нему лицом. А потом бесстрашно пошёл навстречу.

       “Ну, держись, подлый степняк!”

       В глазах Невера полыхнула радость, он раскрутил цепь и выбил искры из мраморного пола рядом с ногами пранадармца, но юноша снисходительно усмехнулся и перешёл на бег.

       А дальше началось какое-то безумие! Узник размахивал уже двумя цепями, стараясь попасть по юркому пранадармцу, который умудрялся уворачиваться и неумолимо приближался к нему.

       Милада-степняк поднырнула под одну цепь, перепрыгнула через другую и бросилась к своему суженому, сбила его с ног, и они вместе покатились по полу.

       — Ты забрал мою Миладу, — прорычал Невер в лицо ненавистного степняка, подминая под себя всем весом. — Убью, гад! — И сомкнул свои лапищи на тонкой шее пранадрамца.

       В зале наступила пронзительная тишина. Все затаили дыхание, наблюдая за стычкой между степняком и узником.

       — Да, забрал! — Милада-степняк едва дышала, изо всех сил вцепившись в руки любимого и не давая ему окончательно задушить себя. — И если хочешь, чтобы она осталась жива, — закашлялась, из глаз потекли слёзы, — немедленно прекрати меня душить! Возьми себя в руки, Невер! — прошептала она, почти теряя сознание.

       — Что-о-о? — Невер изумлённо уставился в синие глаза странного степняка, на краткий миг ему показалось, что перед ним его Миладушка, будто кто-то морок навёл; он испуганно отдёрнул руки от шеи пранадармца и отпрянул от него. — Колдовство какое-то, не иначе. — Но сердце так неистово колотилось, словно и правда повстречало родную душу.

       Милада изо всех сил держалась, чтобы не броситься на шею любимого.

       — Это правильное решение, — скрипучим голосом проговорила она, поднимаясь с пола.

       Но в этот момент стражники скопом накинулись на узника, его связали по руками и ногам толстыми верёвками и поволокли из зала, тем более что Невер больше не сопротивлялся. Он не отводил своего горящего взора от лица степняка, ему снова показалось, что перед ним стоит его суженая.

“О, Боги! Что это? Видно, схожу с ума”, — вдруг решил он.

       Вахид так и сидел — с открытым ртом и до боли вцепившись в столешницу руками. Он не отводил своего взгляда от грязного узника, которого только что вдесятером вытащили из зала. Перевёл взгляд на пранадармца. Юноша как ни в чём не бывало поправил на себе одежду, прошёл к столу, схватил кувшин с вином и приложился к нему.

       Вахид посмотрел в сторону балкона, куда увели правителя. Гаруф недовольно оттолкнул стражника из свиты и, подбоченившись, прошёл к столу.

       — Ну и как, развлёкся? — зло спросил он у брата, садясь рядом; у него дрожали руки.

       — Так себе вышло развлечение, если честно. — Вахид выглядел ошеломлённым. — Ты же сказал, что он слаб, а он вон чего натворил.

       — Я не говорил, что он слаб, — Гаруф притянул к себе кувшин с вином и кубок. — Я сказал, мы его пару дней не кормили и воды не давали. — Наполнил кубок сам, совершенно позабыв, что вокруг стола стоит несколько слуг. — Сколько же может быть силы в одном человеке, — тихо проговорил он вслух, растирая себе виски. Залпом осушил кубок. — И правда — медведь.

       — А ты видел, степняк снова отличился? — Вахид не отводил своего взора от пранадармца, вокруг юноши так и вились молоденькие девушки, но юноша сидел за столом, подперев руками голову, и ни на кого не смотрел. — Интересно, что он ему такого сказал, что тот сразу успокоился и дал связать себя?

       — Ясное дело что, — недовольно ответил Гаруф, опрокидывая ещё один кубок вина, словно то была вода. — Небось пригрозил, что скрутит шею своей девяносто девятой жёнушке. — Зло усмехнулся: — Знаешь, мне этот пранадармец как кость в горле. Глаза бы мои не видели и этого Невера, и побратимов его, с послом вместе взятым.

       Братья уставились на степняка.

       В зал вернулся Сван, решительно прошёл к столу и дотронулся до плеча Милады-степняка.

       — Ваше Высочество, — тихо позвал он.

       — Сван, — тихо прошептала Милада, поднимая голову. — Боюсь, у меня не хватит сил, — и столько боли прозвучало в её голосе, что Сван испуганно вздохнул. — Я ведь только что… — обвела взглядом окружающих: девушки, все как одна, не отводили от неё восхищённых взглядов и многозначительно вздыхали. — Ы-ы-ы…

       — Ваше Высочество, пойдёмте в ваши покои, — предложил Сван, понимающе качая головой. — Я вижу, вы выпили, а завтра предстоит трудный день, турнир на мечах как-никак.

       — Да, ты прав. — Милада-степняк поднялась из-за стола и пошатнулась. — Нужно хорошенько подумать и выработать страгедию… стратерию… — слово никак не давалось. — В общем, надо придумать, как завтра победить всех этих принцев. Пошли, Сван.

       Кто-то из слуг, проходя мимо, случайно услышал последние слова степняка и не преминул тут же разнести их по залу. К концу вечера за столами уже гуляли слухи, что пранадармец собирается завтра на турнире порвать каждого принца. Гости тревожно переговаривались между собой и решали, что бы такого предпринять против удачливого варвара из Серебряной Завлуди.

       Милада добрела с понурой головой до своих покоев в Восточной башне, взялась за ручку двери и вдруг вспомнила про обещание Чанлиф.

       — Сван, — испуганно схватила командира за руку. — Выставь сегодня двойную охрану, чтобы даже мышка мимо вас не прошмыгнула.

       — О, Боги! — забеспокоился Сван. — Что случилось, Ваше Высочество?

       — Мне пообещали, что сегодня ночью навестят, — Милада-степняк скептически скривила губы. — Не знаю, насколько это выполнимо, но лучше перестраховаться. Я же это… не знаю, что с ней делать, — взъерошила свои и без того торчащие в разные стороны короткие волосы и совсем по-мужски поскребла двухнедельную щетину на подбородке. — Боюсь, выдам себя… как-нибудь.

       — Не беспокойтесь! Всё как положено сделаем. Вы, главное, хорошенько отдохните перед завтрашними испытаниями.

       — Хорошо, — как-то неуверенно проговорила принцесса.

       Милада вошла в комнату и притворила за собой дверь, скинула верхнюю одежду, оставаясь лишь в широких шароварах, но лучше так, чем голым щеголять; она до сих пор так и не привыкла к своему новому телу. Прошла к кровати и рухнула в кучу подушек, а через какое-то время уснула, видно, сказывалось усталость и проклятие, тянущее из неё силы.

       Поздней ночью ей приснилось, что она снова дома, рядом родители, братья, друзья, преданные слуги и множество приглашённых гостей, она стоит возле семейного алтаря, а по проходу, украшенному сверху до низу яркими цветами, к ней идёт счастливая Чанлиф в платье невесты. Милада посмотрела на себя в огромное зеркало: на неё смотрел симпатичный молодой человек, не муж, но уже не юнец; чёрные волосы коротко подстрижены, а возле висков выбриты, смуглая кожа, словно он днями напролёт находился под жарким солнцем, узкие миндалевидные глаза цвета ясного неба.

       “Нет-нет”, — в ужасе заметалась Милада на кровати, а на чёрных пушистых ресницах выступили слёзы.

       Висевшая на стене картина сдвинулась, и в образовавшуюся щель в комнату проскользнула тень.

       Глава 15

Глава 15

Чанлиф сняла свои изящные туфельки и босиком прокралась к кровати, отодвинула занавеску и от восхищения чуть не задохнулась, разглядывая совершенное тело степняка: широкие плечи, мускулистые жилистые руки, накачанная грудь, покрытая лёгкой порослью жёстких чёрных волос, спускающихся тонкой дорожкой к плоскому животу и прячущихся под шароварами. Перевела взгляд на лицо столь желанного мужчины, на его приоткрытые, манящие, чувственные губы и прерывисто вздохнула.

— Чанлиф, — с каким-то надрывом вдруг проговорил степняк сквозь сон и застонал.

— О, Боги! — Чанлиф зажала себе рот, с опаской посмотрела на дверь; она заметила воинов пранадармца в коридоре, когда шла сюда, поэтому и решила воспользоваться потайным входом. Снова взглянула на степняка и решилась. — Я здесь, любимый, — нежно прошептала она и легонько прикоснулась к его губам.

Милада-степняк распахнула глаза, словно и не спала вовсе, в ужасе уставилась на невесту из своего ночного кошмара. Девушка стояла, склонившись над ним, и ласково улыбалась.

— Ты мне снишься? — с сомнением в голосе спросил степняк.

— Нет, я реальная. Я здесь, — страстно прошептала Чанлиф, проводя пальцами по стальным мышцам его живота. — С тобой, — и со страстью припала к губам степняка. 

Мгновение — и девушка оказалась подмятой сильным телом пранадармца, а его ладонь с силой зажала ей рот. Он приложил палец к своим губам, а потом показал на дверь, за которой стояли его воины. Чанлиф кивнула, давая понять, что знает об этом. Она готова была отдаться степняку и все эти меры предосторожности были ни к чему: что бы он сейчас ни сделал с ней, это будет ей только в радость.

— Зачем ты пришла? — тихо спросил степняк, убирая руку с лица девушки.

— Я хочу быть твоей, — Чанлиф обвила руками его шею и снова резко притянула к себе.

— Да прекрати же ты! — Степняк попытался вырваться, но не так уж просто было это сделать. — Мы не должны, — категорично заявил он, уворачиваясь от пылких поцелуев ночной гостьи. — Да что же ты творишь? Хватит!

— Ну что ты, милый? — Чанлиф изловчилась и поцеловала степняка в небритую щеку. — Всё в порядке. Иди ко мне! Ты даже не представляешь, как нам будет хорошо вместе. Возьми меня!

— Что-о-о? — возмущённо протянул степняк; он с силой разомкнул руки девушки и крепко сжал, придавливая их к кровати. — Куда возьми? Зачем? — прорычал он прямо в лицо разгорячённой девушки. — О чём ты говоришь?

— Ну как же? — Чанлиф непонимающе уставилась в прекрасное лицо степняка, не зная, как иначе объяснить мужчине, чего она хочет. — Я впервые в жизни так сильно хочу этого. Умоляю, Илад, не отталкивай меня!

— Чанлиф, как ты не понимаешь, само то, что ты сейчас находишься в моих покоях, уже подрывает твою репутацию! Мне-то всё равно, я степняк. Варвар! Я как тот вольный ветер — сегодня здесь, а завтра на другом конце мира, а ты женщина, и тебе ещё жить здесь.

— Никто не узнает, что за девушка была у тебя в комнате, даже твои воины. Ты их просто не впустишь сюда. Я как пришла потайным ходом, так и уйду. Не переживай об этом!

— Ты меня не слышишь. — Степняк отпрянул от неё. — Между нами не может быть ничего общего! Я скоро исчезну. Совсем исчезну. Понимаешь?

— Да, понимаю. Возьми меня с собой, и мы с тобой вместе исчезнем, — Чанлиф потянулась к нему. — Сбежим от всего мира, только ты и я.

Степняк начал подниматься с кровати, но Чанлиф обняла его за талию и прильнула к спине.

— Ну почему? Почему! — застонала она, не в силах сдержать слёзы обиды.

И столько отчаяния было в её голосе, что у Милады вдруг возникла мысль во всём признаться ей. Прямо сейчас. Здесь. Взять и всё рассказать… как есть. И будь что будет!

Милада-степняк с силой разомкнула руки девушки, начала разворачиваться, чтобы видеть лицо собеседницы, но не успела даже рта открыть: Чанлиф как-то изловчилась, повалила её обратно на кровать и уселась на неё сверху.

— Илад, посмотри на меня, — стянула с себя короткую кофточку из тончайшей ткани, расшитую золотыми нитями, и небрежно отбросила в сторону, приподняла волосы, открывая взору нежный изгиб шеи и напряженно отведённые назад плечи. — Разве я тебе не нравлюсь?

— Нет, не нравишься, — твёрдо проговорила Милада-степняк, зло прищуриваясь: иначе вести себя с этой женщиной было невозможно. — Чанлиф, прекрати! У нас с тобой ничего не получится!

— О, Боги! — Чанлиф в ужасе прикрыла рот ладонью, чтобы не закричать от неожиданной страшной догадки. — Тебе нравятся мужчины?

— Да, — не подумав, ответила Милада и испуганно добавила: — То есть нет. Какие мужчины? О чём ты говоришь? У меня девяносто девять женщин, и сейчас я борюсь за то, чтобы Сабмила стала сотой моей женой.

— Фух! — облегчённо выдохнула Чанлиф, пропуская мимо ушей слова о сестре; и с удвоенным усердием продолжила соблазнять степняка.

— Да что же это такое? — пыхтел тот, отбиваясь от пылких поцелуев ночной гостьи.

Между ними завязалась нешуточная борьба, в пылу которой они сбили со стола кувшин с водой; в ночной тишине звук прозвучал оглушительно громко. Дверь распахнулась, и воины во главе с командиром вбежали в комнату. Милада-степняк испуганно вскрикнула, грубо скинула с себя Чанлиф, накрыла её с головой одеялом и придавила рукой, чтобы та не шевелилась.

Сван стоял посередине спальни, его рука лежала на рукояти меча. Достаточно было подозрительного шороха, громкого вздоха, и он, не задумываясь, нанёс бы удар, но в комнате стояла такая пронзительная тишина, что слышно было, как шуршит занавеска, надуваясь парусом от лёгкого ночного ветра. Мужчина подозрительно прищурился и перевёл взгляд на кровать.

— Факелы сюда!

Двое воинов выбежали в коридор, схватили факелы со стен и вернулись обратно. Яркий свет тотчас залил всю комнату. Милада-степняк лежала на кровати, откинувшись на подушки, и испуганно смотрела на Свана широко распахнутыми глазами.

— Ваше Высочество, что происходит? — командир бросился к ней, но принцесса усиленно замотала головой, показывая на подозрительный комок под одеялом рядом с собой. Сван быстро обвёл взглядом комнату, заметил криво висящий портрет на стене, понимающе покачал головой. — Вам нужна помощь? — тихо поинтересовался он.

— Нет, со мной всё в порядке! Оставьте факелы и покиньте мои покои.

Сван перевёл взгляд на нарядную кофточку, лежащую возле кровати, и удивлённо приподнял брови.

— Всё хорошо, — с нажимом в голосе проговорила принцесса, заметив сомнение на лице командира. — Мне не грозит никакая опасность, — и скептически скривила губы, думая про себя: “Если, конечно, не считать покушения на мою честь”. — И, пожалуйста, никого ко мне не впускайте, кто бы там ни был. Выполняйте!

Воины любопытно поглядывали на кровать, пытаясь угадать, кто же тот загадочный гость, который забрался в комнату принцессы, и не спешили выполнять приказ.

— Сван, — сквозь зубы процедила принцесса, с тревогой прислушиваясь к звукам, доносящимся из-под одеяла. — Оставьте меня одного. Немедленно!

И как только за воинами закрылась дверь, Милада-степняк быстро откинула одеяло и развернула к себе девушку; всё её лицо было залито слезами, а в глазах стоял немой упрёк. 

— Чанлиф, что случилось? Я тебя слишком грубо толкнул? Где болит?

— Здесь, — Чанлиф показала на грудь, где сейчас как сумасшедшее билось её сердце, и было понятно отчего: тяжело быть отвергнутой. Она со злостью стёрла слёзы со своих щёк. — Понимаешь, если с тобой у меня был хотя бы какой-то шанс вырваться из-под опеки своего отца и уехать из этой страны, то теперь всё бесполезно.

— Ну о чём ты говоришь? — возмутился степняк. — Что может быть хорошего в том, чтобы принадлежать варвару и уехать в далёкую страну, законы которой тебе неведомы? Разве не лучше остаться на родине, в кругу своих родных, друзей, преданных слуг?

— Ты не понимаешь, — Чанлиф горько усмехнулась. — Моя жизнь закончится в тот день, когда отец найдёт мне нового мужа, а он это обязательно сделает. — Она села на кровати, глядя на колышущееся пламя факела. — Он сегодня приходил сразу после турнира, хотел о чём-то поговорить со мной, но я была настолько расстроена поступком Сабмилы, что отец передумал.

— А что же плохого в новом замужестве? Разве это не то, о чём ты мечтаешь?

— Замужество замужеству рознь! Оно может стать для такой бедной девушки, как я, как проклятием, так и благодатью. — Чанлиф повернулась лицом к степняку: — Я уже была замужем и каким-то чудом сумела выжить. — Усмехнулась: — Но боюсь, что я не настолько сильная, чтобы ещё раз пережить такое.

Милада не знала, что сказать.

— Ладно, Илад, пойду я тогда. — Чанлиф поднялась с кровати. — Что поделать? Насильно мил не будешь, теперь уж точно знаю. — Наклонилась, чтобы поднять кофточку, и замерла, почувствовав острую боль в спине, охнула и осела на пол. — Только не сейчас!

— Что такое? — Милада подорвалась с кровати и бросилась к девушке. — Чанлиф, что случилось?

— Да ерунда, сейчас пройдёт. — Подняла глаза на степняка. — Старая травма от падения с лошади. — Улыбнулась как-то печально: — Подарок от первого мужа.

— Ты сможешь обнять меня за шею? — степняк легко подхватил девушку на руки и понёс к кровати.

— Не нужно. Просто помоги мне добраться до портрета, я потихоньку похромаю в свои покои. — Чанлиф смотрела как завороженная в нереально синие глаза степняка.

— Я только хочу взглянуть, вдруг смогу чем помочь!

— Илад, меня лечили лучшие лекари страны — и мазями, и настойками, я даже делала какие-то мудрёные упражнения. Всё без толку!

— У меня нет ни мазей, ни настоек, и я не собираюсь заставлять тебя делать сомнительные упражнения, — усмехнулся степняк, останавливаясь. — Тебе просто нужно вернуться обратно в кровать, — тихо прошептал он, наблюдая, как меняется выражение лица гостьи.

— Хорошо, — радостно согласилась Чанлиф, обвивая руками шею желанного мужчины. — Но обещай, что ты не расстроишься, если ничего не получится.

— Обещаю. — Милада-степняк опустила девушку на кровать. — Сними кофточку и немного приспусти юбку вниз, я прощупаю позвоночник, а ты будешь говорить мне, где тебе больно и насколько сильно.

— Хорошо, — Чанлиф скинула кофточку и быстро спустила юбку больше, чем требовалось. — А может, вообще всё снять? — с надеждой в голосе поинтересовалась она, скромно потупив взор.

— Пожалуй, не стоит, — Милада отвела взгляд, жутко покраснев.

— А как лечь?

— Вниз лицом, — усмехнулась Милада-степняк. — Мы же будем смотреть позвоночник, помнишь?

Чанлиф при помощи степняка кое-как улеглась на кровать, поправила волосы и замерла в предвкушении, как руки степняка будут исследовать её разгорячённое тело. Милада-степняк склонилась над ней и проверила на магический потенциал. Его не оказалось от слова “совсем”.

“Это хорошо! Мой светлый дар исправит то, что не смогли сделать всякие мази и притирки с настойками”.

Руки степняка проворно запорхали по позвоночнику девушки, а Чанлиф от удивления даже рот приоткрыла: создавалось впечатление, что он не раз проделывал такое. Его пальцы обнаружили  каждый позвонок, который доставлял ей проблемы.

— Сейчас будет немного больно, потерпишь? — тихо прошептал степняк, усаживаясь верхом на девушке. Чанлиф кивнула. — Хорошо. Тогда приступим.

Милада направила немного силы на кончики пальцев и прикоснулась к смещённому позвонку, который за долгие годы уже успел обрасти солями. Девушка жалобно застонала: болело всё сильнее.

— Ещё чуть-чуть, — хриплым от напряжения голосом прошептала Милада-степняк, чувствуя боль девушки, как свою; так обычно и бывает, когда устанавливаешь магическую связь с человеком.

Раздался хруст, и позвонок встал на место, а Чанлиф от неожиданности громко охнула, и хоть она и старалась зажимать себе рот подушкой, но за дверью послышалась возня.  

— Сван, со мной всё в порядке, — крикнула Милада-степняк, переходя ко второму позвонку. — Не заходите. Я приказываю! — Наклонилась к девушке и тихо спросила: — Ты готова? — Та испуганно закивала. — Тогда продолжим.

Чанлиф, уже не сдерживаясь, кричала и кричала… от боли, которая несла облегчение. А потом она рыдала, лёжа на кровати степняка, не в силах вымолвить слов благодарности. Но степняк взялся за стопы девушки и принялся нажимать на одному ему известные точки, расслабляя мышцы и даря лёгкость телу. 

И не осталось ни одного человека, кто не слышал бы сладострастных стонов в эту ночь, доносящихся из восточной башни.

— Папенька, — Сабмила ворвалась в покои отца, который стоял на балконе и не отводил своего пристального взгляда от башни, в которую он поселил столь ненавистного пранадармца. — Нужно послать туда стражу. Этот степняк кого-то там убивает, а может, даже уже убил. — Но опровергая это предположение, по саду снова поплыл женский стон.

— Боюсь, дело обстоит совсем по-другому, — тихо проговорил Гаруф и взглянул на дочь: — Иди-ка ты спать.  

— Папуль, ну о чём ты говоришь? Отчего ещё может так сильно кричать женщина? Её наверняка там убивают особенно жестоким образом. Позови свою стражу, пусть спасут несчастную. 

— Дочь моя, я не буду посылать туда стражу! Это будет выглядеть некрасиво по отношению к гостю и его посетительнице.

— Ну, па-а-ап!

— Иди спать, дорогая! До рассвета осталось всего несколько часов, ты не выспишься, и у тебя появятся синяки под глазами.

Сабмила вздёрнула подбородок и вышла за дверь, громко хлопнув створками, обиженно побрела в свои покои. Мелькнула мысль навестить маму, вдруг получится настоять на своём. Сабмила свернула в коридор, ведущий к покоям матери, но за спиной вдруг распахнулась дверь и девушка услышала сердитый окрик отца:

— И не смей беспокоить мать!

Глава 16

Миладе снился сон, будто она плутает в кромешной тьме и не может выбраться к свету. И это был плохой знак: это означало, что проклятие тянет из неё силы всё сильнее. А самое интересное, Милада знала, почему это происходит с ней: она потратила слишком много сил на лечение Чанлиф, забыв после этого подправить своё здоровье.  

“Нужно найти силы проснуться!”

Милада, как слепая, протягивала руки перед собой и с опаской, шаг за шагом, продвигалась вперёд в вязкой темноте. За спиной вдруг послышались чьи-то шаги, Милада резко обернулась и в страхе замерла. К ней неспешной поступью приближалась Майра, а следом за ней тянулся шлейф из мрака. Лесная ведьма тянула к ней руки и улыбалась, и чем ближе она подходила, тем всё больше становилась похожа на прежнюю Миладу. Мгновение — и перед ней уже стоит, как в зеркальном отражении, зедарская принцесса из Светлого Утрурга — суженая Невера.  

— Нет! Нет! — закричала Милада во сне.

Сван вышиб дверь и вбежал в комнату. Степняк лежал на кровати и метался в горячке. При виде этой картины сердце воина болезненно сжалось. 

— Ваше Высочество, проснитесь! — закричал он, тряся степняка за плечи. 

Милада открыла глаза и уставилась на мужчину невидящим взором. 

— Я знаю, что задумала лесная ведьма, — слабым голосом прошептала она. — По истечению отведённого срока мой образ полностью перейдёт к Майре. — Милада грустно улыбнулась, а на глазах выступили слёзы. — Одна надежда на поцелуй: он всё должен исправить. 

— Сколько у нас осталось времени? — спросил Сван, в ужасе разглядывая чёрные синяки под глазами степняка и появившиеся морщины на лбу и возле рта.

— Майра пообещала, что через четырнадцать дней её тёмное волшебство исчезнет, но я теперь знаю точно, что это не простое колдовство, а настоящее древнее проклятие, которое просто так никуда не денется. Значит, осталось всего пять дней, — обреченно ответила Милада, она подняла взгляд на Свана и заметила его тревогу. — Как я выгляжу?

— Ужасно, — не стал обманывать её Сван. — Вы стали старше лет так на десять, и это очевидно. — Сдвинул брови. — Ваше Высочество, что произошло сегодня ночью? Вы что, — смущённо замолчал, не зная, как спросить о том, что его беспокоило. — Вы были с женщиной? — Он закашлялся. — Как мужчина?

— Что-о-о? — Милада села, злость неожиданно придал ей сил. — Да как вы такое вообще могли подумать? 

— А что я могу ещё думать? — Сван обиженно посмотрел на принцессу. — Из ваших покоев до самого утра неслись сладострастные стоны, которые, между прочим, слышал весь дворец. А сегодня вам стало резко хуже. 

— Мне стало хуже, потому что я вчера непростительно много истратила сил на… лечение, — Милада чуть не сказала: на Чанлиф, но вовремя замолчала, замечая неприкрытое любопытство на лицах своих воинов. — В общем, на лечение. И ваши предположения, что я… — она не смогла закончить фразу, — совершенно неуместны! Мне нужно срочно переодеться. — Поднялась с кровати и пошатнулась.  

— Вы в таком состоянии, что я даже не знаю, сможете ли вообще участвовать в поединке сегодня, — высказал Сван свои сомнения вслух, наблюдая за принцессой.

— Смогу, — твёрдо произнесла Милада, проходя за ширму, чтобы переодеться и заодно полечить себя. — Я должна! — Закрыла глаза и сосредоточилась на своём теле, а через какое-то время тихо спросила: — Сван, а как долго ещё будет идти этот турнир? — Тяжело вздохнула, обессиленно опускаясь на пол. — Я просто… боюсь, что у меня может не хватить сил.  

— Два дня, — уверенно ответил командир. — Сегодня пройдёт конно-копейная сшибка. — И быстро пояснил: — Это когда участники несутся на конях навстречу друг другу и всеми силами стараются выбить противника из седла копьём. А вторая часть турнира обычно состоит из одиночных или групповых битв на мечах или булавах. 

— Вот! Я всегда знала, что весь турнир — это обычно две части, а тут всё как-то чудно началось. — Милада поднялась на ноги, надела на себя тонкую сорочку. — Тогда что вчера было? 

— Скачки, — ответил Сван. — Их проводят обычно для разогрева и чтобы посмотреть, кто на что способен. И вы вчера показали себя хорошим воином и достойным противником, — в его голосе послышалась гордость. — Кстати, рано утром для вас принесли полное облачение для сегодняшнего турнира.

Милада выглянула из-за ширмы. Сван взял из рук одного из воинов плотную стёганку; эта вещь не только служила поддоспешной одеждой, защищающей тело от натирания доспехом, но также отчасти амортизировала удары, а при удачном раскладе даже могла задержать стрелу, прошедшую сквозь кольчугу. 

— Ваше Высочество, наденьте вот это на себя, — Сван перекинул поддоспешник через ширму.

Милада с интересом осмотрела одёжку. 

— А кто хоть принёс? — тихо спросила она, снимая тонкую сорочку и надевая незнакомую справу. 

— Три девушки. — Сван протянул за ширму тонкий шарфик, который вчера был надет на Чанлиф. — Было велено передать вам в знак благодарности за незабываемую ночь. 

— Ничего не было! — твёрдо произнесла Милада, выхватывая шарф из рук командира и радуясь, что воины не видят её покрасневшее лицо.

Сван покачал головой, но не стал ничего говорить, обвёл строгим взглядом веселящихся воинов, пресекая любые дальнейшие высказывания. Снял со стула нагрудник и обратился к принцессе: 

— Ваше Высочество, выходите сюда, я помогу вам облачиться в доспех. 

Милада-степняк вышла из-за ширмы и подошла к командиру, стараясь держаться уверенно, но ни с кем не встречаясь взглядом.  

— Я очень волнуюсь за вас, — тихо проговорил Сван с тревогой в голосе. — Сможете ли вы сегодня держать удар? 

— Смогу, — уверенно произнесла Милада, поднимая руки и терпеливо ожидая, пока её облачат в доспех. — Я умею управляться с шестами и копьями. И даже знаю парочку хитрых приёмов, помогающих легко выбить противника из седла. Спасибо моим братьям. Они, конечно же, меня всегда щадили, считая слабее, но сейчас у меня есть опыт Милады и сила степняка. Напомни мне, пожалуйста, как там удары считаются. 

— Каждый реальный удар, нанесённый противнику, приносит рыцарю определённое количество очков, — быстро заговорил Сван, ловко пристраивая оплечья и налокотники. — Если всадник наносит удар по шлему, то он получает два очка, если же удар приходится по нагрудным латам — всего одно очко. Если у вас получится выбить противника из седла, то вы получите аж три очка и состязание будет считаться завершенным. Теперь самое важное! Очки приносят только настоящие удары, то есть те, при которых ломается древко копья. Скользящие удары не засчитываются. Обязательное условие — сломать копьё.  

— Это я помню. — Милада проверила, как будет двигаться рука в защите, удивлённо приподняла брови: металл из которого доспех был сделан, почти ничего не весил. 

— Вам дадут три копья, — продолжал объяснять Сван. — Обещаю, что лично измерю каждое копьё у вас и у вашего противника. И не дай бог, они окажутся разной длины. Обвиню сразу в нечестной борьбе. Вы же знаете, что преимущество у того, у кого копье длиннее? — Милада кивнула, присела пару раз и проделала несколько наклонов вперёд и вбок. — И да, на сегодня я ваш оруженосец. Запомните! Только я имею право подавать вам новое копье и помогать подняться, если вас сбросят с лошади. 

— Хорошо. — Милада прошла к зеркалу и не смогла сдержать изумлённого возгласа. Перед ней стоял высокий, статный рыцарь в совершенно чёрных доспехах. — Неужели это я? 

— Вы, — подтвердил Сван, осматривая крепления. — И ещё, по правилам поединка, если вы победите, ваше право в качестве трофея потребовать доспехи, лошадь и оружие вашего противника. Таким образом этот воин больше не сможет принять участие в турнире. — И тут же быстро пояснил: — Никто никогда не возит по два комплекта доспехов, а выйти незащищённым против копья никто не рискнёт. — Милада ошеломлённо посмотрела на него. — Да-да, — понимающе заулыбался Сван. 

— Я поняла, о чём речь. Лошади и оружие нам очень кстати будут, если у нас получится задуманное. — Милада взяла со стула чёрный шлем и надела на голову, чтобы увидеть полную картину. — Чёрный ястреб, — тихо произнесла она, разглядывая себя в зеркале. — Мне нравится. Так и запиши меня сегодня на участие в турнире. 

В коридоре послышался шум, ощущение было такое, что там в ногу шагает целый отряд воинов. 

— А ну-ка, посмотрите, что там происходит, — отдал приказ Сван. 

Двое воинов бросились к дверям, но не успели, створки сами распахнулись. В комнату промаршировали воины из личной охраны Гаруфа. 

— Именем правителя Эграна приказываю покинуть покои! — грозно проговорил командир отряда.  

— С чего это вдруг? — поинтересовался степняк, снимая с головы шлем. 

— Поступила жалоба, — уже спокойно проговорил эгранец. — Из ваших покоев всю ночь доносились женские крики. Нам приказанотщательно осмотреть вашу комнату. 

— Ну, раз приказано, то, конечно, осматривайте. — Степняк передал шлем своему оруженосцу, вложил меч в ножны и направился к выходу, остановился возле двери и добавил: — Не забудьте заодно проверить и все потайные ходы, ведущие в эту комнату. — Указал, где именно стоит посмотреть: — Особенно пристально посмотрите вон там и там.

Эгранцы напряглись, но не подали вида, что для них это не тайна, а степняк весело рассмеялся и уверенно зашагал по коридору.

Глава 17

Чанлиф стояла на балконе и с замиранием сердца неотрывно следила за пранадармцем. Степняк выбил уже двух противников из седла и без зазрения совести забрал себе в качестве трофея их доспехи, лошадь и оружие, таким образом лишив обоих принцев возможности участвовать дальше в конно-копейной сшибке. И сейчас Илад красовался перед публикой, изящно гарцуя на своей белой лошадке перед трибунами; зрители чествовали своего победителя стоя.    

Молоденькие девушки, помня, как он однажды сорвал для сестры принцессы обычный придорожный цветок, сегодня забрасывали его целыми букетами из этих цветов, а умудрённые жизнью матроны дерзко слали ему воздушные поцелуи и обещали подарить настоящие за очередную победу.  

— Ну что, прелестницы, — обратился степняк к зрительницам, сверкая своими синими очами из-под поднятого забрала. — Кто из вас на этот раз украсит древко моего копья своим шарфиком?  

— Я, я, я, — понеслось со всех сторон.  

— Возьми мой! — кричала какая-то отчаянная красотка, чуть ли не до половины свесившись через перила и рискуя свалиться вниз. 

Пранадармец подъехал к девушке, протянул к ней своё копьё и терпеливо ожидал, пока она дрожащими от волнения руками привяжет свой шарфик к древку. Повернул голову в сторону балкона, где расположилась семья правителя, уважительно склонил голову.  

— Готово, — тихо прошептала девушка, пожирая глазами лицо пранадармца. — Удачи тебе, мой герой!  

— Спасибо, — поблагодарил степняк и рванул к барьеру, где его уже ожидал очередной противник.    

“Раздетые” принцы с молчаливым презрением наблюдали за творящимся безобразием и недовольно о чём-то переговаривались между собой, явно замышляя что-то недоброе. 

“Милый, милый мой Илад! — шептала Чанлиф, прижимая руки к груди. Она видела, что степняк не стал привязывать её шарфик к копью, а повесил его себе на шею и завязал сбоку на два узла, но так, чтобы концы свободно развевались по ветру. — Сколько буду жить, никогда не забуду твоей доброты и того, что ты сделал для меня!”  

— Это ведь ты ему подарила чёрный доспех, — уверенно произнесла Сабмила, подходя к сестре. — И не отпирайся!  

— И не собираюсь, — тихо проговорила Чанлиф, закрывая глаза за миг до сближения всадников; вздрогнула, услышав треск сломавшегося древка, и тут же заулыбалась, когда зрители взорвались радостными криками. — Он ехал сюда за данью, а не на турнир за твою руку и сердце. — Спокойно встретила осуждающий взгляд сестры. — Это мой подарок ему.  

— Даже не надейся! — со злостью прошипела Сабмила. — Тебе здесь ничего не светит. — И вдруг вспомнила вчерашний подслушанный разговор между отцом и дядей. — Твоя судьба уже решена. — Не могла сдержать довольной улыбки, когда Чанлиф посмотрела на неё с тревогой. — По завершении этого турнира ты отправишься в Акрон и выйдешь замуж за Зарифа; дядя поведал моему отцу, что у него умерла очередная жена, а ему очень нужен наследник.  

— Ты врёшь! — Чанлиф пошатнулась, хватаясь за перила и часто дыша. Голова закружилась, не хватало воздуха, создавалось ощущение, что у неё только что выбили почву из-под ног и во всём мире разом померк свет.   

— Нет, не вру! — пропела тоненьким голоском счастливая принцесса. — Так что не облизывайся, сестрёнка. Этот лакомый кусочек не для тебя! 

Чанлиф много чего слышала о Зарифе, и в основном это были новости об очередной безвременно почившей жене, которая, как и прежние, не смогла принести ему наследника. Но Зариф не отчаивался и брал себе новую жену, выбирая с каждым разом девушку всё моложе. Он полагал, что именно молодость супруги даст ему желанного наследника, и совсем не думал о том, что, возможно, причина бесплодия кроется в нём самом.  

"Вот и всё! На этом моя жизнь и закончится", — Чанлиф едва сдерживалась, чтобы тут же не броситься к отцу и не начать умолять его не делать этого. 

— Скажи, — Сабмила подошла к сестре и заглянула в её глаза, полные слёз, — что ты нашла в этом степняке такого, чего не вижу я? — Но Чанлиф молчала. — Я хочу это знать! Почему он всем так нравится? 

— Тебе этого не понять, — отрешенно проговорила Чанлиф, выглядывая рядом с правителем своего отца. “Нет, я этого так не оставлю! Сегодня же вернусь в дом мужа, и больше меня оттуда никакими пирами на выманят. 

— А ты знаешь, что твой распрекрасный степняк всю ночь мучил в своих покоях какую-то женщину? Она кричала и кричала, бедолага, и только к утру затихла, — не успокаивалась Сабмила. — Я ещё вчера вечером к отцу приходила, чтобы он спас несчастную, но он только утром послал в его покои своих воинов.  

Чанлиф перевела взгляд на сестру и тихо спросила: 

— А с чего ты вдруг взяла, что он убивал кого-то? Вдруг они занимались любовью? — скривила губы в снисходительной улыбке. — Безудержной. Страстной, — её голос понизился до шёпота, а в глазах запрыгали бесята. — И этой женщине было настолько хорошо, что она не могла сдержать криков счастья.  

— Ха-ха, — засмеялась Сабмила. — Ты меня насмешила. Как можно кричать от того, что с тобой проделывают эти мерзкие мужчины?  

— Не знаю, кто будет твоим мужем, — Чанлиф усмехнулась, — но я сочувствую ему! Извини, сестрёнка, поболтала бы с тобой, но мне срочно нужно поговорить с отцом.  

— Иди, конечно. — Сабмила проводила взглядом удаляющуюся сестру. — Только вряд ли тебе это поможет.  

Чанлиф встретила своего отца у выхода с балкона; он улыбнулся и пошёл ей навстречу с распростёртыми объятиями.  

— Дочь моя, — торопливо проговорил Вахид, — как я рад тебя видеть!  

— Отец, удели мне немного времени. — Чанлиф нервничала, потому что за видимым спокойствием отца скрывался взрывной характер. — Мне нужно с тобой поговорить.  

— Да, и мне с тобой тоже. — Вахид взял дочь под локоть и повёл в комнату для отдыха. — Я ещё вчера хотел с тобой кое-что обсудить, но ты так сильно расстроилась из-за сломанного цветка, что я решил этот разговор перенести на сегодня. — Доброжелательно улыбнулся дочери: — Дорогая, у меня есть для тебя хорошая новость.  

— Вот об этом я и хотела с тобой поговорить. — Чанлиф закрыла дверь и смело выдержала колючий взгляд отца. — Я не выйду замуж за Зарифа. И я прямо сейчас уезжаю к себе домой.   

— Никуда ты не поедешь, — отрезал Вахид. — Завтра по завершении турнира, как только будет объявлен победитель, ты под надёжной охраной отправишься в Акрон к своему будущему мужу. И это не обсуждается!  

— Нет! Никуда я не поеду! — Чанлиф упрямо вскинула подбородок и твёрдо проговорила каждое слово: — Я уже не маленький ребёнок, чтобы ты распоряжался моей жизнью. 

— Я твой отец! — взревел взбешённый Вахид. — Ты из рода Ворджага. В твоих жилах течет королевская кровь, а это значит, что правитель Эграна волен устроить твой брак по собственному усмотрению. 

— Правитель Эграна, — с нажимом в голосе повторила Чанлиф слова отца; и вдруг вспомнила тот разговор, когда Гаруф пообещал ей, что позволит самой выбрать мужа. — Если дядя прикажет, я, конечно же, подчинюсь, но думаю, он не станет этого делать. 

— Мы не будем по пустякам беспокоить моего брата, тем более уже всё оговорено. — На краткий миг в глазах Вахида всё же промелькнуло сомнение. Гаруф искренне любил свою племянницу и восхищался её стойкостью и мужеством: Чанлиф была полной противоположностью его избалованной, капризной дочери.  

— Я хочу поговорить с дядей, — потребовала Чанлиф. — Он обещал мне, что я смогу сама выбрать для себя мужа. И я знаю, кто им станет.

— Речь идёт о степняке? — требовательно поинтересовался Вахид; Чанлиф кивнула. — Забудь об этом! Он уверенно идёт к победе, и ему нужна Сабмила, а не ты. Ты можешь рассчитывать только на место наложницы в его гареме. Этого потребовала принцесса. 

Чанлиф беззвучно заплакала, безуспешно пытаясь взять себя в руки, но слёзы почему-то всё текли и текли. 

— Лучше быть наложницей в гареме Илада, чем женой Зарифа! — в отчаянии выкрикнула она. 

— Да как у тебя язык повернулся такое сказать? — Вахид окончательно потерял терпение, он схватил Чанлиф за плечи и с силой встряхнул. — Моя дочь никогда не будет наложницей! Слышишь? Никогда! — Он смотрел в полные слёз глаза и злился ещё больше. — Всё. Разговор окончен! Иди к себе и собери вещи. Будь готова отправиться в путь в любой момент. 

— Отец! — повысила голос Чанлиф.  

— Дочь моя! — зарычал Вахид. 

Они непримиримо уставились друг на друга. 

— Я собираю вещи и уезжаю прямо сейчас, — чеканя каждое слово, проговорила Чанлиф, вырвалась из рук отца и открыла дверь. — Ты больше не увидишь меня! 

— Стража! — голос Вахида заставил Чанлиф вздрогнуть. Она ошеломлённо посмотрела на своего отца. — Возьмите её под арест! — отдал он приказ прибежавшим воинам из личной охраны правителя. — И не спускайте с неё глаз! Я знаю свою дочь. 

— Отец, — одними губами прошептала Чанлиф. — Как ты можешь?  

— Могу! И сделаю! — Вахид обратился к командиру: — Вы лично отвечаете за неё головой.  

Воины подошли к принцессе и взяли её под руки, но девушка одарила их таким ледяным взглядом, что они тут же отступили. 

— Ваше Высочество, — тихо заговорил командир. — Не усугубляйте своё положение! Вы же понимаете, я не могу ослушаться приказа.    

Принцесса кивнула и, едва передвигая ноги, вышла из комнаты. Её тут же со всех сторон окружили воины. 

“Нет, я это так не оставлю! Ноги моей здесь больше не будет. Завтра же сбегу отсюда. Вот прямо во время турнира и сбегу. — Чанлиф пошла быстрее. — Нужно найти мужской наряд, предупредить верных слуг, чтобы отвлекали на себя внимание, переодеть Нелю в своё платье, и как только прозвучит сигнал к началу боя, бежать через окно. Там всего два этажа. Свяжем простыни вместе, кто-нибудь подержит, пока я спущусь. Мне всего-то нужен один час, чтобы выбраться из дворца и выехать из столицы. — Невесело улыбнулась. — А там меня уже никто не найдёт”.  

Поздно вечером слуги сообщили, что степняк прошёл в следующий этап турнира, правда, его тоже несколько раз сумели выбить из седла, но так как у него оказалось больше побед, чем у кого-либо другого, завтра он будет бороться за руку принцессы. И теперь Чанлиф не находила себе места.

“Как он там? Не ранен ли? Сможет ли завтра выстоять в бою?”

А судя по тому, что говорили слуги, завтрашняя схватка обещала быть жестокой. Уж больно невзлюбили степняка заморские принцы. Но как ни крути, посол из Серебряной Завлуди оказался самым ловким, быстрым и сильным из всех участников, а самое главное, уверенно шёл к победе, и это многим не нравилось.  

“Эх, свидимся ли мы когда-нибудь с тобой ещё, Илад?” — думала Чанлиф, проваливаясь в беспокойный сон.

Глава 18

К побегу всё было готово. Неля в платье госпожи сидела за столом напротив входной двери и делала вид, что читает книгу. Две другие девушки связали между собой простыни и ждали лишь сигнала к началу турнира.  

Сад уже давно опустел, все собрались на трибунах арены. Зрители жаждали видеть побоище между именитыми принцами и ставили ставки на того, кто станет победителем.   

Чанлиф в мужском платье нервно расхаживала по комнате. На голове у неё был платок, один край которого свободно свисал сбоку, чтобы закрыть лицо, когда понадобится. 

— Госпожа, — тихо позвала Неля. — Может, мне притвориться больной? Буду лежать в кровати, и никто меня не потревожит.  

— Ни в коем случае, — категорически заявила Чанлиф. — К тебе тут же вызовут лекаря, а он не станет молчать.  

— Ой, не подумала. — Неля виновато пожала плечами.   

— Так, вы знаете, что нужно говорить, когда обман раскроется. — Чанлиф переживала за своих людей, которые должны были остаться во дворце и принять на себя весь гнев её отца, поэтому она придумала небольшую хитрость: слуги не будут знать всей правды, а значит, ничего вразумительного не смогут рассказать, когда их будут допрашивать.    

— Правду, — в один голос произнесли девушки и смущённо переглянулись между собой. 

За всех решила говорить Неля: 

— Госпожа ушла смотреть бой степняка, а чтобы её не узнали, переоделась в наряд простолюдина. Но как только станет известен победитель, она тотчас вернётся обратно. 

— Правильно, — похвалила Чанлиф. — Раз меня не пускают на турнир как положено, я проберусь на него — как умею.  

— А что делать с охраной за дверью? — испуганно спросила Неля. — Вдруг они войдут, захотят лично убедиться в том, что вы на месте.   

— Я никогда с ними прежде не разговаривала и не собираюсь и впредь этого делать, — Чанлиф закрыла платком своё лицо. — Сиди спокойно за столом, листай книгу, главное, лицом к ним не поворачивайся, а вы, — она посмотрела на девушек, — тут же потребуйте, чтобы для меня принесли фруктов и холодный напиток.  

— Хорошо, госпожа.  

— Всё сделаем.  

В дверь громко постучали. Чанлиф спряталась за плотную парчовую занавеску и затаила дыхание. Одна из служанок бросилась к выходу и открыла засов, но осталась стоять в проходе. Но тревога оказалась напрасной: вернулась Аиша, доверенное лицо Чанлиф, помощница и просто подруга, которая, в отличие от остальных, знала всю правду. Когда девушка заходила, воины с тревогой заглянули в комнату, но заметив госпожу, сидящую за столом, тут же успокоились и вернулись к своим обязанностям. 

Аиша медленно притворила за собой дверь, при этом лицо её оставалось спокойным, но как только она задвинула засов, со всех ног бросилась к Чанлиф.  

— Госпожа, госпожа, — её голос дрожал, в глазах стоял ужас.  

— Что? Что случилось! — Чанлиф сорвала с лица платок. — Говори, не молчи.  

— Вы же просили слушать, что говорят другие слуги? 

— Да, просила. — От дурного предчувствия в груди у Чанлиф всё сжалось.  

— Я случайно подслушала разговор. — Аиша в отчаянии заломила руки. — Принцы сговорились сегодня в общем бою не драться между собой, а все разом напасть на степняка и убить его.   

— Что-о-о? — Чанлиф пошатнулась. — Разве такое возможно?  

— Не знаю, госпожа. — Аиша выглядела испуганной. — Но говорят, бой никто останавливать не будет. Сегодня последний день турнира. Должны остаться только победители, одного из которых принцесса назовёт своим избранником. 

Чанлиф подошла к окну и долго смотрела в ту сторону, где находилась арена. Выбирать всегда трудно, а принять правильное решение ещё сложнее. Она колебалась лишь мгновение.  

— Принесите мне мои клинки. Только не те, с которыми я обычно танцую. — Чанлиф обернулась и обвела притихших девушек суровым взглядом. — Мне нужны мечи, которые я храню в коричневом футляре. И поторапливайтесь! Скоро прозвучит сигнал к началу схватки.  

— Но госпожа, — взвыли девушки.  

Неля принесла ножны с боевыми клинками и помогла госпоже надеть их на себя 

— Я так решила. — Чанлиф проверила, как выходит оружие, удовлетворённо кивнула и решительно направилась к огромного сундуку, открыла крышку и достала нагрудник из плотной кожи с металлическими нашивками. — Аиша, помоги мне.  

— Нет-нет, не надо, — запричитала девушка, падая на колени и умоляюще протягивая руки к любимой госпоже. — Прошу вас! Не делайте этого. 

— Аиша, я в любом случае пойду туда — в защите или без, — решительно заявила Чанлиф. — Но только в этом, — она встряхнула нагрудник, — у меня будет хоть какой-то шанс остаться невредимой. Последний раз спрашиваю, ты поможешь мне или нет?  

— Помогу-у-у, — тихо рыдая, проговорила Аиша, бросаясь к госпоже. — Простите меня. Простите! Я сейчас. Я скоро.  

И в этот момент раздался протяжный звук рога, возвещающий о том, что только что началась последняя, решающая схватка.  

— Всё. У меня больше не осталось времени. — Чанлиф оттолкнула руку девушки и бросилась к окну.    

— Ваше Высочество, — Аиша попыталась остановить госпожу, но схватила пустоту. — Вернитесь. Прошу вас! Нужно надеть защиту.  

Но Чанлиф уже не слышала её. Она ловко спустилась вниз и помчалась по дорожке сада, а в голове билась одна-единственная мысль: “Илад попал в беду, ему нужна моя помощь”.   

Зрители на трибунах безмолвствовали. В воздухе витало предчувствие беды. В зловещей тишине слышался лишь звон сталкивающихся мечей. 

Как только прозвучал сигнал к началу схватки, Милада поняла, что происходит нечто непредвиденное. По правилам поединка каждый был волен выбрать для себя одного или двух противников. И то, что сейчас все принцы посчитали таковым степняка, было проблемой самого степняка. Они загнали пранадармца в угол и только это пока спасало его от неминуемой смерти. 

Милада видела, как к ней на помощь бросился Сван со своими воинами, но их остановила стража правителя Эграна. Всё правильно! Слуги, воины и оруженосцы не имели права помогать своему господину в турнире, а это значило только одно: она сегодня погибнет. Нет, ей не было страшно. Она всегда знала, что такое может случиться, только не хотела в это верить. И сейчас, когда она была всего лишь в шаге от заветной цели, ей было невыносимо обидно вот так погибнуть на арене. 

“И моя семья никогда не узнает, где сгинула их глупая дочь!”   

Вахид отставил кубок с вином и подошёл к Сабмиле, которая всё это время стояла возле перил балкона и не отводила своего горящего взора от пранадармца. 

— Как-то это неправильно, — тихо произнёс Вахид, наблюдая за происходящим на арене. — Брат, может, целесообразнее было бы остановить бой?

— Зачем? — Гаруф выглядел довольным. — Нет степняка — нет дани за двенадцать лет, и моя дочь не отправится в Серебряную Завлудь. И нам даже не придётся за это отвечать, — многозначительно улыбнулся. — Потому что это был его личный выбор — принять участие в турнире за руку принцессы. А на турнирах, как ни прискорбно, иногда погибают люди. Пусть уже всё идёт, как идёт. — Равнодушно махнул рукой: — Не переживай, брат, получай удовольствие от турнира. 

И вдруг все увидели, как по трибунам, отталкивая сидящих и перепрыгивая через лавочки, несётся хрупкий юноша, укутанный с головы до ног во всё чёрное. Незнакомец добежал до перил и спрыгнул на арену, выхватил из ножен два клинка и бесстрашно ринулся на принцев.  

— О, боги! Кто это? — Вахид удивлённо приподнял брови. 

— Не всё ли равно, кто! — Гаруф пригубил кубок. — Какой-то простолюдин. Кстати, он не жилец. Посмотри на него. Он ничем не защищён. Спорим, его убьют прежде, чем упадёт сам степняк? 

— И то правда, — поддержал его Вахид, продолжая наблюдать за странным юношей: что-то очень знакомое было в том, как он двигался.

***

Миладу ранили в руку, порез был не глубоким, но сильно кровил, и сил хватало только на то, чтобы защищаться. Она упрямо билась, решив держаться до последнего вздоха, хотя и понимала, что выбраться живой из этого угла у неё уже не получится. И вдруг что-то случилось. Среди принцев началась какая-то сумятица, они разворачивались к новому неведомому врагу, напавшему на них со спины. 

Нежданный участник битвы уверенно продвигался всё ближе к степняку, мастерски орудуя двумя клинками. Совершенная техника, изящество в каждом шаге и быстрота движений делали незнакомца почти неуязвимым, но на нём не было защищающих доспехов, и его уже дважды успели задеть. 

Незнакомец прорвался к степняку и коснулся его плеча, давая таким образом понять, что он полностью на его стороне и готов сражаться. 

— Кто ты? — чуть не плача спросила Милада-степняк, отбивая удар рыжего принца и не давая тому ранить её спасителя. 

Но юноша не ответил, повернулся к Миладе спиной и принялся отбивать сыплющиеся удары. Милада тоже повернулась лицом к врагам, принимая на себя удары с другой стороны. Через какое-то время они обменялись взглядами, понимающе кивнули и слаженно поменялись местами. Незнакомец всё быстрее размахивал своими клинками, не подпуская к ним никого ближе, чем на длину своего грозного оружия, и, словно танцуя, каждый раз плавно перемещался за спину степняка, когда тот разворачивался к новому противнику. 

Странное это было зрелище и страшное. Всего двое — всем ненавистный степняк и никому не известный юноша — против своры обезумевших от крови и лёгкой добычи принцев, спина к спине синхронно двигались то в одну сторону, то в другую и слаженно отбивали атаку за атакой. Казалось, они понимали друг друга без слов, словно долгое время тренировались драться в паре.

— Прошу тебя, назови своё имя, — задыхаясь от быстрого темпа попросила Милада-степняк, обводя немигающим взглядом своих противников: она едва держалась на ногах, а чтобы подлечить себя, нужна была хотя бы одна-единственная минутка, но такой роскоши у неё не было.   

Незнакомец вдруг врезался в её спину, словно его сильно толкнули, и начал безвольно съезжать вниз. Милада резко обернулась и подхватила юношу, не давая тому упасть, толкнула его в угол за свою спину и приняла всю ярость атаки на себя. Не выдержав, в отчаянии закричала. И крик этот рвал душу, столько в нём было безысходности. 

Зрители поднимались со своих мест. Женщины зажимали себе рты, чтобы не разрыдаться, а молоденькие девушки, совершенно не таясь, тихо плакали, мужчины же стыдливо отводили глаза в сторону, чтобы не видеть творящегося бесчинства. 

Чанлиф открывала рот, словно рыба, выброшенная волной на берег, не в силах произнести ни слова. Сквозь пелену слёз она не могла разглядеть своего степняка. Сорвала с лица платок. 

— Меня зовут Чанлиф, — прошептала она, пытаясь хотя бы ещё раз коснуться своего милого степняка, но почему-то видела перед собой только размытый силуэт. — И я счастлива, что погибну рядом с тобой.

— Что? Что ты говоришь? — Милада бросила взгляд через плечо и чуть не выронила меч из рук. — Ты-ы-ы?!

— До-о-очь моя, — закричал с балкона Вахид, хватаясь за сердце; всё это время он не отводил своего горящего взора от простолюдина, и когда тот вдруг сорвал с лица платок, ему показалось, что земля разверзлась под его ногами. Пошатываясь, он двинулся вслед за стражей. — Нет-нет, только не это!   

Гаруф в ужасе бросился к перилам. Он не верил своим глазам: на песке арены умирала его племянница. Его любимая единственная племянница, которую он только что позволил убить на своих глазах.   

— Стража! Немедленно остановите бой! — отдал он долгожданный приказ.  

— Что-о-о? — возмутилась Сабмила. — Опять Чанлиф? И снова рядом со степняком?! — Далеко высунулась с балкона, чтобы лучше рассмотреть, что происходит в дальнем углу арены: так и есть, это была её сестра, только на этот раз она умудрилась переодеться в простолюдина и вышла на арену биться бок о бок рядом с варваром. “Ну уж нет! Не будет по твоему, сестрица ты моя дорогая!” — Да, остановите бой! — вторила она своему отцу. — Отец, я сделала свой выбор! Моим мужем станет достойнейший из достойных, — обвела торжественным взглядом застывших в ожидании принцев, — это пранадармец из Серебряной Завлуди. 

Трибуны взорвались радостным кличем, который, нарастая, троекратно прокатился по всей арене. Зрители искренне поздравляли друг друга с добрым исходом поединка: их милосердная принцесса только что спасла славного воина, каких ещё не видывал свет. 

— Так приди же, мой герой. — Сабмила протянула руки к победителю. — Я подарю тебе свой шарф, а вместе с ним вручу свою руку и сердце. — Но степняк даже не взглянул в её сторону. Стрела ревности пронзила сердце принцессы. — Папенька, — со слезами на глазах позвала она отца. — Прикажи пранадрамцу оставить мою сестру и прийти ко мне!

Гаруф осуждающе посмотрел на свою дочь, но ничего не сказал, снова перевёл взгляд на степняка, который сидел на коленях и баюкал на руках истекающую кровью девушку.

— Мидин, собери самых лучших лекарей и магов, — обратился он к своему другу. — Если, конечно, ещё не поздно.   

— Как же так? — шептала Милада-степняк, не в силах сдержать свои слёзы. — Что же ты, дурочка, наделала?  

— Я счастлива, — прошептала Чанлиф, касаясь щеки пранадармца. — Лучше так! Поверь!

Вахид растолкал воинов и принцев и бросился к своей дочери, опустился на колени рядом со степняком и стащил с головы дочери платок.

— Доченька моя! Ну, заче-е-ем? — простонал он. 

Чанлиф холодно взглянула на своего отца и тихо проговорила: 

— Прости, отец, но товар испорчен, — с нежной улыбкой взглянула на степняка и закрыла глаза.

Глава 19

— Ваше Высочество, — доносилось откуда-то издалека. — У вас всё получилось. Принцесса назвала вас своим избранником. На завтра назначен обряд!

— Сван, — скрипучим голосом позвала Милада лишь только открыла глаза. — Что с Чанлиф? 

— Говорят, умерла, — Сван едва смог это произнести, отводя свой взгляд; он знал, что для их принцессы это будет большим ударом, тем более, благодаря именно этой девушке она до сих пор была жива. 

— Как умерла? — Милада резко села и скривилась от боли, откинула тонкое покрывало и уставилась на грубо зашитую рану на бедре, осмотрела руку и тихо спросила: — Кто меня лечил? — Настолько неумело были наложены швы, что закрадывалось подозрение, что врачевали её воины. 

— Приходили лекари от правителя, — быстро ответил Сван, подходя к кровати и разглядывая рубцы на теле Милады-степняка. — Они промыли раны и наложили швы. Ещё приказали, чтобы мы вам дали вот эту настойку, мол, она придаст сил, и вы завтра сможете явиться на самое важное событие в вашей жизни. 

— Сван, прикажи своим воинам, чтобы они больше никогда никого ко мне чужого не подпускали! — Милада спустила ноги и дотянулась до стакана с водой, с жадностью выпила его залпом и налила ещё; она знала, что так обычно бывает при большой потере крови, и сейчас надо было пить много воды.   

— Ваше Высочество, — начал Сван. — Вы истекали кровью и не приходили в сознание. Что нам оставалось делать? Мы даже обрадовались, когда правитель прислал своих лекарей. Кстати, весь коридор заставлен корзинами с цветами и угощением для вас, а под балконом собрались девушки и ждут, пока им сообщат, что вы пришли в сознание. 

— Я хочу, чтобы вы узнали, что стало с Чанлиф! — потребовала Милада, игнорируя последние слова командира.  

— Хорошо. Завтра сделаем.

— Нет, сейчас, — потребовала Милада. — Отправь воинов, пусть стучатся в каждую дверь, останавливают прохожих, но узнают точно, что случилось с племянницей правителя. — Без сил рухнула на подушки, уставилась в балдахин над головой, думая про себя: “Да, я хотела вызволить Невера из плена, но не такой ценой!” Она чувствовала, как её сердце медленно рвётся на маленькие кусочки и как эта боль комом поднимается к горлу, не давая вздохнуть полной грудью. Ей хотелось вскочить и выбежать на балкон и кричать, кричать, пока не станет легче. “Нужно обязательно узнать, что с ней стало!” А вслух тихо произнесла: — А я пока займусь собой. — Вытерла набежавшие слёзы. — И найди что-нибудь, чем можно будет срезать эти нити. От шрамов теперь уж точно не получится избавиться, но хотя бы залечу раны. — И совсем тихо добавила: — Надеюсь, когда верну свой прежний облик, вместе с этим телом исчезнут и эти шрамы. 

Но Милада не успела даже произнести первые слова заклинания, как на стене сдвинулся портрет и в комнату впорхнули две девушки. Они тут же рухнули на колени, опустив головы до самого пола.

Сван выхватил меч из ножен, но Милада остановила его руку, узнав служанок Чанлиф. 

— Молодой господин, — заголосили девушки одновременно. — Заклинаем вас, пойдёмте с нами! Вас призывает наша госпожа. Она умирает и хочет с вами попрощаться. 

— Не ходите, Ваше Высочество! — прошептал Сван, с тревогой наблюдая, как принцесса поднимается с кровати и начинает одеваться. — Это может оказаться ловушкой. Нельзя так рисковать, когда мы почти достигли цели.

Милада бросила осуждающий взгляд на командира и, пошатываясь, подошла к девушкам, дотронулась до плеча одной из них; та тут же вскинула голову, по её лицу без остановки текли слёзы, при этом она не издавала ни единого звука. И что-то страшное было в этом тихом отчаянии. 

— Мы сможем пройти, чтобы нас никто не заметил? — только и спросила Милада. — Или где-то придётся идти по двору или саду? — уточнила она, размышляя, брать ли с собой плащ, который помог бы укрыть её от нескромных глаз. 

— Нет, ход уходит глубоко под землю и идёт до самых покоев нашей госпожи, — быстро ответила Аиша, поднимаясь с колен; это была именно она, доверенное лицо Чанлиф, помощница и преданная подруга. — Но нужно спешить! Лекарь сказал, что у неё осталось совсем немного времени. 

Милада жестом показала, чтобы девушки шли вперёд. Юные прислужницы тотчас скользнули в проём за портретом, схватили факелы со стены и, не оглядываясь, побежали вперёд, а следом за ними двинулись Милада со Сваном; командир наотрез отказался отпускать принцессу одну.

Милада не следила ни за поворотами, ни за временем; как только она вошла в потайной проход, время словно остановилось для неё, и лишь две светящиеся точки впереди служили ей ориентиром и не давали потерять сознание. 

“Нужно было сначала полечить себя, — мелькнула здравая мысль. — Но Чанлиф ждать не будет!”

Девушки свернули налево и побежали наверх по ступенькам, остановились возле двери и терпеливо ожидали, пока к ним поднимется степняк. 

— Неутешный отец отлучился из покоев своей дочери, — торопливо заговорила Аиша. — Его об этом попросила наша госпожа, но лучше поспешить, потому что он может вернуться в любой момент. 

Милада кивнула и вошла в душную комнату; пахло благовониями и… смертью. Бросилась к кровати, на которой среди вороха одеял и подушек лежала хрупкая, но такая отважная девушка. 

— Ты всё же пришёл, — слабым голосом проговорила Чанлиф, протягивая руку своему желанному гостю. — Теперь я могу спокойно уйти. 

Степняк сжал её хрупкие пальчики и присел на край кровати. 

— Даже не вздумай! Я не отпускаю тебя! — твёрдо произнёс степняк, убирая влажную прядь со лба принцессы, и обратился к служанкам: — Откройте все окна, потушите эти вонючки, дайте мне сухую и чистую одежду для вашей госпожи и найдите, чем срезать все эти ужасные нитки с ран. — И таким же ровным тоном отдал приказ: — Встаньте за дверью, и кто бы там сейчас ни появился, ни в коем случае не впускайте его в покои. Вам скажут, когда можно будет войти!

— Ваше Высочество, — с тревогой в голосе произнёс Сван. — Это неразумно! — Он сразу догадался, что хочет делать их принцесса. — Пусть уже всё идёт своим чередом, — зашептал он. — Не вмешивайтесь в ход событий! 

— Знать, что ты мог помочь, и не сделал это... — Милада-степняк встретилась взглядом с командиром. —  Невыносимо! Как мне после этого жить, Сван?

— Но вы же… — начал Сван и осекся; служанки во все глаза смотрели на них, словно ждали чуда. — Хорошо. Делайте, что считаете нужным. 

— Выйдите все из комнаты! — приказал степняк. Девушки тут же повиновались; раз их госпожа так сильно доверяет этому странному юноше, то им тоже нельзя сомневаться в нём.

Милада-степняк наклонилась над умирающей и подхватила её за плечи, заставляя девушку сесть. Чанлиф была очень слаба, было непонятно, как вообще в ней душа держится. Нужно было спешить!

— Будет больно, — прошептала Милада, прижимая девушку к своей груди и крепко обнимая. Закрыла глаза и щедрой рукой зачерпнула свои жизненные силы, горько усмехнулась, думая о том, что завтра на обряде с Сабмилой она будет выглядеть чуть краше упыря. Энергия потекла через неё, обволокла девушку, пеленая в светящийся кокон и исправляя повреждения в её теле.  

Сван забыл, как дышать; никогда прежде ему не доводилось видеть такого. И по мере того, как всё больше бледнело лицо степняка, девушка в его руках всё больше оживала. 

Чанлиф вдруг открыла глаза и испуганно уставилась на мужчину рядом с собой. Все эгранцы, без исключения, испытывали священный ужас перед белыми магами; уж больно свежа была память о священной десятилетней войне между Тёмным Эграном и Светлым Утругом, в которой светлые волшебники победили их магов и обложили данью на сто лет вперёд. Но пранадармец не шевелился, продолжая лечение. 

— Илад, — тихо позвала девушка степняка и легонько прикоснулась к его колючей щеке. Мужчина открыл глаза и посмотрел на неё своими синими глазами. — Разве ты не знаешь, что делают с белыми магами в Тёмном Эгране? 

— Знаю, — скрипучим голосом ответил ей степняк, довольно улыбаясь от того, что всё получилось. — Приносят в жертву вашему Тёмному Богу. Но думаю, ты никому не расскажешь о моей тайне, — хитро приподнял брови. — Как ты себя чувствуешь? — тихо спросил он, выпуская девушку из своих объятий. 

— Хорошо, — прислушавшись к своим ощущениям, ответила Чанлиф, глядя в лицо самого желанного мужчины на свете. — Спасибо тебе, Илад! Ты спас мне жизнь. — Вот только в её взгляде не было и следа радости, наоборот, по щекам потекли молчаливые слёзы. 

— А ты спасла мою, — коротко бросил степняк и принялся осторожно снимать швы с её ран, освобождая стянутую девичью кожу. — Тебе придётся какое-то время прятать свои зажившие раны. Говори всем, что тебя перевязали твои служанки и что лечение ваших лекарей помогло. Хорошо? 

— Никогда не думала, что скажу это, но я так сильно завидую своей сестре, что желала бы сегодня умереть, только бы не видеть завтра, как ты поведёшь её под венец. — И в голосе принцессы прозвучало столько боли, что степняк остановился и посмотрел на неё долгим проницательным взглядом. — Велика же сила твоей любви, Илад! — с восхищением прошептала Чанлиф. — Раз не побоялся приехать в Тёмный Эгран, чтобы сразиться с другими принцами за её руку. Вот только я никогда раньше не слышала о пранадармцах, которые владеют светлым даром. 

— Любовь здесь не при чём. — Милада проигнорировала последние её слова. Чанлиф замерла, а в её глазах тут же зажглась надежда. — И Сабмила мне вовсе не нужна! 

— Ваше Высочество, — предупреждающе окликнул Миладу Сван. — Может, нам стоит уже уйти? — тихо предложил он.

— Сейчас пойдём, — быстро ответила Милада-степняк, срезая последнюю нить. 

— А что тогда нужно тебе, Илад? — осторожно спросила Чанлиф, боясь спугнуть удачу; она интуитивно почувствовала, что существует какая-то тайна.

Милада набрала побольше воздуха и хотела уже честно ответить, но командир снова её перебил. 

— Я слышу торопливые шаги в коридоре. Сюда кто-то идёт. Ваше Высочество, нам надо немедленно уходить.

Милада поднялась с кровати, но её остановила рука Чанлиф. 

— Илад, прошу тебя, ответь! Зачем ты приехал в Эгран?

— Мне нужна только дань за двенадцать лет, — нашлась тут же Милада-степняк. — И пленники Гаруфа. 

Чанлиф удивлённо уставилась на степняка. 

— А пленники-то тебе зачем? 

Милада молчала, усиленно соображая, что бы такое сказать, чтобы эгранка поверила.

“И правда, зачем? Зачем степняку могли бы понадобиться пленники? Думай, Милада. Думай!” 

Но ей неожиданно подсказал ответ командир. 

— Его новая жена оказалась уж больно строптивой, вот наш господин и хочет держать её в узде с помощью этих пленников. 

— Так и есть! — подтвердила Милада-степняк, благодарно кивая Свану. — Мне достанется покорная жена, а Серебряной Завлуди — дань за двенадцать лет. И если вспомнить, именно за этим я и приехал первоначально в Эгран, а там уже ввязался в турнир за руку Сабмилы.  

Чанлиф смотрела на степняка во все глаза. А ведь именно так всё и было! Но теперь её до глубины души возмутил другой факт. Как можно противиться такому мужчине, как Илад? Нет. Она, конечно, многое слышала о непокорном нраве зедарской принцессы, которая одевалась, как мужчина, и лучше любого воина управлялась с мечом. Но не покориться собственному мужу — это уже явно был перебор. Она ведь женщина! 

— Илад, пожалуйста, ответь мне ещё на два вопроса, — попросила Чанлиф; степняк кивнул. — То есть ты не любишь мою сестру Сабмилу? И не мечтаешь о том, чтобы она стала твоей сотой женой? 

— Нет и нет, — коротко ответила Милада; теперь и она услышала шум в коридоре и с тревогой поглядывала на дверь. — Мне нужно уходить.

— Хорошо, — с улыбкой на устах произнесла Чанлиф, решая, что обязательно поможет степняку получить то, что он так жаждет; теперь она точно знала, как ей надо поступить. — Аиша, — тихо позвала она свою подругу, которая тут же заглянула в комнату, словно только этого и ждала; девушка счастливо заулыбалась. — Проводи их и сразу же возвращайся обратно. — Опустилась снова на кровать и притворилась больной. — Поможешь мне кое в чём. 

Аиша не смогла сдержать слёз счастья, посмотрела преданными глазами на пранадармца, который, пошатываясь, стоял возле потайного прохода и ожидающе смотрел на неё. Кивнула своей госпоже и бросилась выполнять её волю: вошла в тёмный проём, схватила факел и уверенно побежала вперёд. Как только Милада оказалась в потайном проходе, она тихо сказала Свану:

— Тебе придётся помочь мне добраться до покоев, — и начала беспомощно оседать на пол. — У меня совсем не осталось сил. 

Сван подхватил её на руки и быстро зашагал обратно в восточную башню, думая только об одном: чем обернётся завтрашний день? Что принесёт для них всех? И получится ли вызволить Невера из плена? А ещё он беспокоился за свою принцессу, которая так расточительно тратила свои силы на других, совершенно не думая о своём здоровье.

Глава 20

— Принеси мне зелёный кафтан из златотканного дамаста. — Сабмила крутилась перед зеркалом, с улыбкой разглядывая, как переливаются бриллианты и другие драгоценные камни на поясе её шальваров. Поправила глубокий вырез свободной блузы из полупрозрачного шёлка, чуть приоткрывая грудь. — И давай туфли из белой лайки, расшитые золотом. И побольше золотых украшений — на волосы, на шею, на руки, на ноги. Он должен ослепнуть от моей красоты. Пусть ценит то, что ему досталась самая завидная невеста столетия. 

— Красота не в украшениях, которые ты на себя надеваешь, — тихо проговорила Чанлиф. Она уже давно стояла в комнате и наблюдала за приготовлениями принцессы. — А в самом человеке. 

Сабмила уставилась на сестру, как на призрак, явившийся ей наяву. 

— Ты живая?! — на всякий случай поинтересовалась она, разглядывая откровенный наряд сестры. 

— Как видишь, — с усмешкой ответила Чанлиф, разведя руки в сторону. — А я что, должна была умереть? — с коварной улыбкой спросила она. 

— Да. То есть нет. — Сабмила смутилась, со злостью вырвала из рук служанки кафтан. — Просто лекари сказали отцу, что ты навряд ли доживёшь до утра. А ты, я посмотрю, очень даже неплохо выглядишь. 

— И так же прекрасно себя чувствую, — почти ласково продолжила фразу Чанлиф, подходя к столику и разглядывая украшения в огромной шкатулке. — Лекари твоего отца просто чудеса творят. Благодаря им я могу лично поздравить тебя с прекрасным выбором. Ты уж извини, но я не останусь на твою свадьбу, — с нарочитым сожалением проговорила она, пожимая плечами. — У меня срочные дела. 

— Знаю я твои дела, — усмехнулась Сабмила. — Имя им — Зариф, — злобно похихикала. — Кстати, я тебя тоже поздравляю, — покивала головой, наблюдая, как красиво золотые серьги покачиваются у её лица. — Такой завидный жених! Богатейший опыт! Говорят, он построил целую усыпальницу для своих любимых жён.  

— Мне очень повезло, что у меня такая добрая, любящая сестра, — негромко проговорила Чанлиф, проигнорировав её последнее высказывание. — Но ты за меня не волнуйся, дорогая! Я больше ничего не боюсь в этой жизни. Мне едва за двадцать, моему будущему мужу около семидесяти, и я наверняка переживу его, как пережила своего первого. — Выбрала из шкатулки жемчужное ожерелье и подошла к принцессе. — Кстати, в постели Илад неутомимый любовник. — Велела служанке приподнять принцессе волосы. — Я не один год была замужем, да и после знавала немало мужчин, но что со мной делал это варвар в ту ночь, когда весь дворец слышал крики из его башни, ни с чем не сравнится. — Надела украшение на шею сестры. — Знаешь, у степняков очень странные предпочтения, — она смущённо опустила взор в пол. 

— Ты врёшь! — прошипела Сабмила, встречаясь с сестрой взглядом через зеркало. 

— Может, и вру, кто же теперь узнает! — Чанлиф загадочно улыбнулась. — Но у тебя скоро появится возможность самой всё проверить. — Наклонилась к самому уху сестры и прошептала: — Главное, не сопротивляйся ему и позволь делать всё, что он захочет. 

— Ты сейчас всё это говоришь специально. — Сабмила подозрительно прищурилась. — Ты так сильно хотела этого степняка, а я взяла и выбрала его для себя. Вот ты и бесишься. 

— Да полно тебе! — с усмешкой в голосе произнесла Чанлиф. — С чего бы мне беситься? Всё, что я хотела, я получила. — Задумчиво кивнула, словно вспоминая недавнее. — Я познала степняка как мужчину, остаюсь на родине, где мне всё знакомо, а через пару лет снова стану вдовой и буду свободной, как птица. А вот тебе, сестрёнка, и правда не позавидуешь: одна, вдали от дома, от семьи, в местах, где всё чуждо и незнакомо. Советую хорошенько попрощаться со своими родителями, найти ласковое слово для каждого, потому что навряд ли у тебя когда-нибудь ещё появится возможность свидеться с ними. 

— Почему? — Сабмила выглядела испуганной. — Серебряная Завлудь находится в трёх днях пути от Эграна. Я всегда смогу приехать навестить их. 

— Приехать? Навестить? — Чанлиф рассмеялась. — Ты вообще знаешь, что такое гарем? Сестрёнка, ты оттуда никогда больше не выйдешь. Разве ты забыла, что станешь аж сотой женой степняка. Это так почётно! 

— Как не выйду? — Теперь на лице принцессы читался неприкрытый ужас; она и помыслить не могла, что может больше никогда не увидеть своего любимейшего отца или матушку. — О чём ты говоришь? Я всегда могу потребовать отвезти меня к родителям.

— Это тебе не один из твоих заморских принцев, у которых ты могла бы что-то потребовать. Гордые пранадармцы и рта открыть своим жёнам не дают. — Чанлиф в задумчивости покачала головой. — И никогда не позволяют женщине помыкать собой. А строптивость и неповиновение наказывается смертью или чем похуже. 

— Что может быть хуже смерти? — дрожащим голосом спросила принцесса. 

— Ну, не знаю! Рассказывают, что иногда степняки дарят жён своим вельможам, как какую-либо вещь. Кстати, хороший скакун у них ценится намного больше, чемженщина. Так что, сестрёнка, тебе придётся особенно сильно постараться, чтобы ублажить своего нетерпеливого, горячего мужа. Уж поверь мне, я это знаю! Иначе ты в скором времени наскучишь ему, и тебя тогда ждёт очень незавидная участь. — Чанлиф подошла к принцессе и протянула руки, намереваясь обнять её. — Давай обнимемся, сестрёнка, а то мало ли, вдруг уже не свидимся. 

— Я никуда не поеду! — прошипела Сабмила, уворачиваясь от рук сестры. 

— Ничего у тебя не выйдет, дорогуша. — Чанлиф сочувственно покачала головой. — Ты назвала избранника и сделала это на глазах тысячи зрителей. Это слышали принцы соседних королевств. А твой отец — человек слова, он дал обещание, что победитель турнира получит в жёны его единственную дочь и хорошее приданое. Знаешь, если правитель Эргана не выполняет своих обещаний, ему сначала перестаёт верить его же народ, а потом и другие.  Кстати, я слышала, как принцы утром разъезжались по домам. — Покачала головой. — Они были о-о-очень недовольны твоим решением. И это понятно: они с самого начала невзлюбили проклятого степняка, а тут такой неожиданный поворот. Такого выбора никто не ожидал от эгранской принцессы.

— Я хочу, чтобы ты ушла, — процедила сквозь зубы Сабмила, рывком сдёргивая с себя жемчужное ожерелье; перламутровые бусинки разлетелись по полу в разные стороны. 

— Ну вот, взяла и испортила такое красивое украшение, — с сочувствием в голосе проговорила Чанлиф, наблюдая, как служанки бросились подбирать драгоценный жемчуг. — И да, ты права, пожалуй, мне уже пора. 

Чанлиф вышла из комнаты, прикрыла за собой дверь и вздрогнула, когда за её спиной послышался звон разбитой вазы; сжала дрожащие руки в кулаки и какое-то время просто прислушивалась к звукам из комнаты. Она очень хорошо знала свою сестру. Всю жизнь её родители только и делали, что потакали своему любимому чаду во всём, в результате она села им на шею и свесила ножки.

Чанлиф спряталась в нишу и задёрнула плотную штору, и как раз вовремя: дверь в покоях распахнулась, оттуда выбежала вся в слезах принцесса.

— Ни за что! Никогда!  — заламывая руки, в отчаянии причитала Сабмила. — Не бывать этому!

Глава 21

— Эх, Мидин, как представлю, что мою кровиночку увезут в какую-то там Завлудь, у меня сердце кровью обливается, — с грустью в голосе проговорил Гаруф, продевая руки в рукава парадного халата и терпеливо ожидая, пока слуги наденут на него традиционные украшения, положенные для торжества. — Тебе хорошо, твоим соплюшкам ещё и четырнадцати нет, и тебе пока неведомы такие тревоги.

Мидин сочувственно покачал головой, поднёс к губам бокал с молодым вином и отпил немного. 

— Ну почему именно он? — со злостью рявкнул правитель, заставляя слуг шарахнуться от него в разные стороны. — Жена вчера весь вечер проплакала, а сегодня лекари с ног сбились, чтобы хоть как-то скрыть следы материнского горя с её лица.  

— Может, не стоило его сразу допускать до этого турнира? — тихо предположил Мидин, пригубливая вино и наблюдая за правителем; все знали, насколько капризна и избалована принцесса Эграна, но сердце отцовское — оно такое, будет всегда болеть за родное дитя.  

— Кто же знал, что этот дикарь окажется таким ловким. — Гаруф проверил, как выходит из ножен клинок, удовлетворённо кивнул. — Он же как снег на голову свалился и сразу с порога потребовал дань за двенадцать лет да дочь мою в жёны в придачу. Что мне ещё оставалось делать? 

— Отдать дань и отправить восвояси, — повторил Мидин то же, что говорил накануне. — Схитрить или что-нибудь придумать, к примеру, что количество участников в турнире было заранее оговорено.

— Знал бы, где упасть, ковров бы подостлал да подушек подложил для удобства, — философски выдал правитель Эграна и, заметив бокал в руке друга, потребовал: — Налей-ка мне тоже вина, это сейчас очень кстати будет.

Мидин только успел протянуть руку к кувшину, как дверь с шумом распахнулась и в покои правителя ворвалась заплаканная принцесса.  

— Папенька любимый, — голосила Сабмила, заливаясь слезами. — Миленький. Родненький. Смилуйся! Не губи меня!

И тут произошло совсем невероятное: Сабмила, гордая принцесса, красавица Тарканата, самая завидная невеста Эграна, упала на колени перед своим отцом и протянула руки в молитвенном жесте, воздев заплаканные очи, полные неприкрытого горя, к небу. 

— Стража! Ко мне! — заорал Гаруф, перепугавшись не на шутку. Чтобы его дочь, да за несколько часов до самого важного события в своей жизни настолько забылась, чтобы лить, как какая-то простолюдинка, слёзы и ползать на коленях?! Такого никогда прежде не бывало! — Кто тебя обидел? — Рывком поднял принцессу с колен. — Назови его имя! Я лично расправлюсь с этой собакой.

— Отец, умоляю, не отдавай меня степняку, — шептала Сабмила, и было столько боли в её тихом отчаянии, в дрожащем голосе, распахнутых немигающих глазах. — Я не хочу за него замуж! Я не могу уехать из родных мест, войти в его гарем и тем самым оборвать навсегда свои корни. Лучше смерть, чем никогда не видеться с вами.  

— Что-о-о, — протянул Гаруф, решив, что ослышался: его дочь всегда была неразумна и недальновидна в своих поступках и требованиях, но то, о чём она сейчас говорила, вовсе походило на бред. 

— Я не выйду за степняка, — закричала Сабмила, думая, что отец не расслышал с первого раза, о чём она говорила. — Я не поеду в Серебряную Завлудь. Я наложу на себя руки. 

— Дочь моя, мы не можем не выполнить своего обещания, — ошеломлённо проговорил Гаруф. — Слово правителя Эграна нерушимо! Ты назвала степняка своим избранником. Назвала при всех! Мы теперь просто обязаны выполнить свои обязательства перед пранадармцем! 

— Хорошо, отец! — Сабмила покорно опустила голову, не выдержав осуждающего взгляда отца. — Я исполню твою волю, — тихо проговорила она. — Прошу только об одном: обними меня в последний раз и поцелуй. И помни, что бы со мной ни случилось, никогда не вини себя в этом. 

Гаруф притянул к себе дочь и какое-то время стоял с закрытыми глазами, ласково гладя своё взбалмошное дитя по спине, а в его голове крутились мысли одна страшнее другой.   

— Мидин, — позвал он друга. 

— Да, Ваше Величество.

— У нас получится собрать дань за двенадцать лет в течение часа? 

— Получится, — уверенно произнёс Мидин. — Но думаю, посол теперь навряд ли согласится просто забрать дань и отправиться на родину. Он же сражался на турнире за руку вашей дочери и чуть не погиб из-за этого, его спасло лишь чудо, точнее, ваша племянница, — решил напомнить он о печальном происшествии. — Кстати, лекари передали, что Чанлиф идёт на поправку. Вы не зря платите своим целителям. 

— Это очень хорошая новость, — задумчиво проговорил Гаруф, не замечая, как его дочь презрительно поджала нижнюю губу при упоминании сестры. — Мидин, собери дани больше, чем за двенадцать лет, и прикажи подготовить десять красивых дев из самых лучших семей Тарканата, — приказал Гаруф, заботливо стирая шёлковым платком слёзы с лица принцессы. — Дочь моя, я обещаю, что попробую договориться со степняком, но, если он будет настаивать на своём решении взять тебя в жёны, нам придётся выполнить обещание.

— Спасибо, отец, — поблагодарила Сабмила.

— Пока благодарить не за что. — Гаруф решительно зашагал к выходу из покоев. — Стража, за мной! 

Глава 22

Милада-степняк уже минут десять стояла перед зеркалом и никак не решалась отправиться на встречу со своей будущей женой. Горько усмехнулась. 

“Докатилась. Дожила. Через несколько минут я стану мужем самой капризной принцессы Эграна. Что же я буду делать с ней, если нас и правда соединят сейчас узами брака? Боги! И чего я добилась?”

— Ваше Высочество, — тихо позвал Сван. — Нам уже пора! Если мы опоздаем, они могут расценить это как личное оскорбление. — Сочувственно покачал головой, разглядывая жуткие синяки под глазами молодого мужчины, стоящего перед ним с печальным взглядом. — Как вы себя чувствуете после вчерашнего лечения принцессы и себя? — поинтересовался он. — У вас хватит сил через всё это пройти?

— Всё хорошо, — грустно улыбаясь, прошептала Милада. — Сван, я запуталась. Я больше не знаю, что мне делать, как вызволить Невера. Да ещё это таинство на мою шею… Ну какой из меня муж? — развела руки в стороны.   

— Так, без паники! Будем действовать, как и задумывали. Попросите у Гаруфа в качестве подарка оскильских пленных, скажите, что они нужны вам для того, чтобы держать в повиновении свою строптивую девяносто девятую жену. А вот что делать с Сабмилой... — Сван в задумчивости поскрёб заросший подбородок. — Сейчас главное — наших забрать и как можно быстрее убраться подальше от Тёмного Эграна, потом добраться до ведьмы, вернуть ваш прежний облик и тогда можно будет отправить принцессу обратно домой; выделим ей хорошее сопровождение.

— А если Гаруф откажется? Он же не просто так посадил их в казематы, — с сомнением в голосе спросила принцесса. — Что мне тогда делать?

— Тогда торгуйтесь! Пригрозите, скажите, что счастливое существование эгранской принцессы в Серебряной Завлуди будет зависеть от его решения. 

— Хорошо, — без особого энтузиазма в голосе согласилась Милада-степняк, поправила пояс с ножнами и пощипала свои щетинистые щёки, чтобы вернуть им хоть небольшой румянец; брезгливо скривила губы. — Ну что, — обвела взглядом своих воинов. — Идёмте, что ли, выдавать меня замуж, в смысле, женить.  

Милада в окружении своих воинов и командира направилась к выходу, но дверь перед ними внезапно распахнулась и в комнату с важным видом в сопровождении личной охраны прошествовал Гаруф. 

— Присядь, посол, — начал правитель, — есть серьёзный разговор. — Милада недоумевающе переглянулась с командиром. — Прошу, это не займёт много времени! 

Степняк опустился на стул и ожидающе уставился на правителя Эграна, проигрывая в голове все варианты того, что могло случиться за это утро. 

— У меня деловое предложение к тебе, посол. Я возвращаю дань за двенадцать лет, дарю Серебряной Завлуди табун отборных скакунов и десять прекрасных дев из самых почитаемых семей Тарканата в твой личный гарем, — на одной ноте перечислял Гаруф, внимательно наблюдая за каменным лицом пранадармца. 

— В обмен на что? — спросил степняк.

— Ты откажешься от моей дочери, покинешь земли Эргана в течение суток и никогда больше не станешь оспаривать своё право взять её в жёны. — Правитель выглядел взволнованным, хоть и старался изо всех сил не подавать виду. 

Милада-степняк подозрительно прищурилась, одновременно лихорадочно обдумывая услышанное. 

“Так! Что происходит? — она старалась не выдать своё волнение ни словом, ни действием. — Теперь надо правильно разыграть свои карты!”

Вальяжно закинула ногу на ногу и твёрдо произнесла:

— Нет! 

— Проси, что хочешь. Всё исполню! — Было видно, что Гаруф настроен решительно. — Даю слово!

— Так же, как обещал отдать свою дочь победителю турнира? — степняк усмехнулся, искоса поглядывая на правителя Эграна.  

— Нет. Всё сделаю. Могу дать клятву на крови, если недостаточно моего слова. 

Милада-степняк встретилась взглядом со Сваном: тот выглядел ошеломлённым.

— Хорошо, — нехотя согласился степняк, всем своим видом выказывая недовольство. — Я возьму дань за двенадцать лет и табун скакунов в придачу, — вытянул руку, пристально разглядывая свои идеально подстриженные ногти. — Но я хочу, чтобы мне отдали всех пленников из Нижнего Искола. 

Гаруф удивлённо воззрился на степняка, думая, что ослышался. 

— Хочу с помощью них подчинить свою строптивую девяносто девятую жену, — продолжал степняк ровным тоном. — От эгранских дев, пожалуй, откажусь. — Встретился взглядом с правителем. — Не нужны мне наложницы в гареме! А вот для ровного счёта мне по-прежнему не хватает одной жены, — поцокал языком. 

— Так кто же мешает тебе выбрать её из прекрасных девушек, которые сейчас прибудут во дворец? Каждая из древнего рода, имеет прекрасное воспитание и с удовольствием войдёт в твой гарем. 

— Нет, мне нужна надёжная, преданная жена, которая пойдёт за мной в огонь и в воду, а не изнеженная девица, которая при одном только слове “пранадармец” будет заливаться слезами да падать в обморок. — Степняк выдержал паузу и улыбнулся. — Отдай мне в жёны твою бесстрашную племянницу. Вот эта девушка настоящий воин, не побоялась выйти на арену и биться рядом со мной плечом к плечу против заморских принцев.  

Гаруф затаил дыхание, не в силах поверить своему счастью: дочь останется в родительском гнезде, из казны не придётся выплачивать откупные семьям, откуда он собирался забрать девушек на выданье, вдобавок степняк заберёт ненавистных ему пленников, которые никак не хотели умирать в его темнице, а самое главное, не станет поднимать скандал. 

— Я согласен! — правитель поднялся на ноги и радушно раскрыл объятия гостю. — Я так рад, что мы смогли прийти к соглашению. Я дам очень хорошее приданое за своей племянницей, — заискивающе проговорил он, обнимая степняка. — Можем прямо сейчас вас соединить узами брака и закатить пир на весь Тарканат.

— Нет, я бы хотел уехать как можно быстрее из вашей страны, — нетерпеливо произнёс степняк и тут же решил объяснить своё решение: — Расстроился я не на шутку, что не получил в жёны прекрасную принцессу, за которую бился на турнире, не жалея живота своего, — хитро прищурился. — Вот прям чувствую, что, задержись я ещё немного здесь, точно пожалею о принятом решении и потребую свою законную награду.

— Тогда и правда стоит поспешить, — взволновано проговорил Гаруф. — Так когда вы собираетесь отбыть? — поинтересовался он.    

— А это уже будет зависеть только от вас, — вкрадчиво проговорил степняк, многозначительно поведя бровями. — Чем быстрее, тем лучше, конечно. 

— Понял!

И правитель Эграна стремительно вышел из покоев степняка.

Глава 23

Солнце стояло высоко в зените, во дворе под палящими лучами сновали слуги, собирая в дальний путь повозки с данью для Серебряной Завлуди, а также приданое Чанлиф. И как только появился степняк со своими воинами, Мидин тотчас приказал привести пленных, а сам подошёл и поинтересовался: 

— Если хотите, Его Величество предоставит своих лучших воинов, чтобы они сопроводили вас до границы Эграна. — И совсем шёпотом добавил: — Эти русичи очень опасны, они как звери, загнанные в угол, пойдут на всё, только бы вырваться на свободу. А с вами едет любимая племянница правителя, и он не на шутку обеспокоен тем фактом, что у вас недостаточно людей, чтобы обеспечить ей должную охрану!

— Спасибо за помощь, — рассеянно ответила Милада-степняк, провожая тревожным взглядом воинов Мидина. Она не могла ни о чём другом думать, как только о предстоящей встрече с любимым. “У меня всё же получилось, — думала она, а в душе всё пело и ликовало. — Мы вызволили Невера и его побратимов из каменных казематов и сейчас уезжаем на родину”. Но вслух ровным тоном произнесла: — Но мы сами справимся. Пусть ваш правитель не переживает за свою племянницу.

— Тогда советую вам оставить их в оковах до места прибытия, — предложил Мидин.  

Милада-степняк лишь кивнула в ответ. Только что из здания начали выводить искольских пленников. Первым шёл Невер, он буквально тащил на себе своего друга — Данияра. Даже на расстоянии было видно, насколько плох этот воин. Он едва передвигал ноги, не понимал, что происходит, и просто покорно следовал за своим товарищем по оружию, радуясь, что умрёт на свободе, а не в мрачном подземелье. Этот исполинский воин наводил ужас на врагов, а сейчас его качало от слабости. Сердце Милады сдавило от жалости к умирающему воину.

"Пресветлые Боги! — прошептала она. Данияр не раз спасал жизнь Неверу и был искренне предан ему. — Дайте мне силы спасти его! Пожалуйста, продержись ещё немного", — мысленно обращалась Милада к побратиму своего мужа.

А тем временем вся челядь и придворные сбежались посмотреть на отъезд пранадармца и суровых северян, которыми пугали непослушных детей, рассказывая всякие небылицы о страшных русичах. 

— Не знаю, что ты задумал, — проговорил Невер, останавливаясь напротив степняка и прожигая его ненавидящим взглядом. — Но так просто это тебе с рук не сойдёт.

Милада-степняк не стала ничего отвечать, спокойно выдержала взгляд любимого, мельком посмотрела на Данияра, который уставился на неё с той же ненавистью во взгляде; она знала: была бы его воля, он без промедления свернул бы тонкую шею степняка одними лишь руками. 

“Ненависть — это хорошо! Она даст ему силы жить дальше”, — подумала Милада, изо всех сил стараясь держать свои истинные чувства в узде. 

— Сван, — тихо позвала она командира. — Распредели пленников по повозкам и пока не снимай с них оковы, — растянула губы, как ей казалось, в улыбке; но со стороны это выглядело, словно степняк насмехается над русичами. 

Милада повернулась к суженому спиной и быстро зашагала к своей лошади, которую привёл один из воинов Свана. И вдруг услышала за спиной какую-то возню: Невер попытался броситься на пранадармца, но его удержали друзья. Не в том они были сейчас положении, чтобы открыто устраивать бунт, для начала надо было уехать из Эграна.   

— Ты даже лошадь её забрал, сволочь, — в сердцах выругался мужчина. — Какой ты мужик после этого? Пёс ты шелудивый, вот кто!  

Эгранские стражники схватились за мечи, поглядывая на своего командира и ожидая приказа утихомирить не в меру разбушевавшегося русича. Но Мидин молчал, внимательно наблюдая за степняком; кто они такие, чтобы вмешиваться, если сам пранадармец ничего не предпринимает, чтобы утихомирить своих пленников. В его душе начало зарождаться подозрение: а настоящий ли степняк перед ним? Ведь, насколько он знал, ни один пранадармец не стерпел бы такого унижения.    

Милада ошеломлённо посмотрела на суженого, не сразу сообразив, о чём тот говорит. Белоснежную лошадку ей подарил Невер, как только было объявлено об их помолвке. Усмехнулась и протянула руку, животное тут же доверчиво уткнулось мордой в ладонь степняка. 

— Это моя лошадь, — твёрдо произнесла Милада-степняк и по-хозяйски потрепала свою верную спутницу по шее; было невыносимо стоять так близко к своему любимому и ощущать его ненависть. Быстро отошла в сторону, боясь, что не сдержится и кинется обнимать любимого. Вот где шок будет для всех! — Сван, поторопись.  

Командир бросился выполнять приказ принцессы. 

— А тебя, предатель, убью первым, — пообещал Невер, забираясь вместе с Данияром в одну из повозок и помогая другу удобнее устроиться среди тюков, насколько это было возможно сделать со скованными руками. — За Миладушку, за то, что продался врагам нашим, что забыл о родном доме, оставил пост, за который должен был отвечать своей жизнью. Вот этими руками задушу, — угрожающе потряс кандалами и брезгливо сплюнул.  

Сван пожал плечами, мол, на всё воля богов, но сам выглядел уж очень довольным, и у него подозрительно блестели глаза, когда он помогал Данияру улечься в повозке, правда, от своего друга он старался держаться подальше.

— Держись, Данияр, — прошептал Сван, пытаясь подложить под голову друга ещё один мешок с дарами от правителя Эграна. — Скоро тебе станет легче.

— Лучше убей меня сразу, — попросил Данияр. — Чего тянешь?

— Я скажу так: для каждого события своё время! — Сван ободряюще посмотрел на побратима и спрыгнул с повозки, чтобы помочь остальным пленникам.

Глава 24

Во дворе вдруг стало очень тихо. Взоры присутствующих обратились к процессии, которая безмолвно приближалась к повозкам. Со стороны дворца лёгкой поступью двигались  придворные дамы в изящных нарядах. Впереди них, в окружении своих верных слуг, которые были одеты для путешествия, шла Чанлиф. На ней были чёрные одежды, точно такие же, в которых она однажды собиралась бежать из дворца, за спиной виднелись рукояти мечей, а её лицо закрывала прозрачная тонкая вуаль. И хоть она была одета в мужскую одежду, ни у кого не возникло сомнений, что перед ними женщина. Не осталось ни одного равнодушного мужчины, даже искольские пленники притихли и наблюдали в немом изумлении за приближением прекрасного видения. 

— Невер, — с восхищённым придыханием позвал Данияр друга, не в силах отвести своего взора от прекрасной девы, даже приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть. — Я уже умер? — тихо спросил он.

— Нет, друг мой, — твёрдо ответил Невер. — Ты жив, и нам предстоит очень трудный путь в земли Серебряной Завлуди. — И быстро пояснил: — Миладушку надо выручить из полона! 

Заморская принцесса гордо проплыла мимо повозок с пленниками, не удостоив их взглядом. Да и не до этого ей было! Чанлиф никого и ничего не видела, кроме своего степняка, который с озабоченным видом продолжал отдавать распоряжения своим воинам и, между делом, поправлял подпругу своей лошади. 

“Милый. Милый мой степняк! — Чанлиф улыбалась. — Ты выбрал меня. — Сердце пело и ликовало. — Заберёшь в свою далёкую страну, позволишь быть рядом. — Да она чуть с ума не сошла от счастья, когда Гаруф сообщил ей свою волю и потребовал быть готовой к отъезду в течение двух часов. — Клянусь, что стану для тебя преданной подругой, а если позволишь, буду любить так, как никого никогда не любила в жизни!”  

Степняк словно почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся. 

— Рад видеть тебя в здравии, — искренне порадовалась Милада-степняк, ласково улыбаясь принцессе, как самой близкой подруге.

Но Чанлиф вдруг начала опускаться перед ней на колени. Этого Милада никак не могла допустить! Бросилась к принцессе и подхватила её под локти.  

— Прошу, не делай этого, — попросила Милада, отпуская девушку и отступая от неё на шаг, уж больно много народа наблюдало за их беседой. И такой интерес был понятен. Все только и судачили о том, что дочь мудрого Гаруфа наотрез отказалась выполнить главное условие турнира: выйти замуж за победителя. И тогда степняк потребовал в качестве компенсации любимую племянницу правителя. — На нас все смотрят. 

— Пусть смотрят! Это меньшее, что я могу сделать для тебя, мой господин, — скромно потупив голову, прошептала Чанлиф. — Я благодарна тебе за то, что ты всё же решил взять меня с собой и сделать своей женщиной. И мне неважно, в каком статусе я буду при тебе — наложницей или верной рабыней, главное, я буду рядом с тобой.

— О, нет-нет! — Милада чуть не задохнулась от возмущения. — Чанлиф, давай сразу всё проясним. Во-первых, если ты собираешься поехать со мной, то запомни: впредь никаких господ и рабынь! — Понизила голос, чтобы её могла слышать только эгранская принцесса: — А во-вторых, я забираю тебя с собой, чтобы сделать свободной женщиной, поэтому ты вольна делать всё, что хочешь. Как только мы покинем стены дворца, ты можешь отправляться на все четыре стороны, никто тебя не станет удерживать.

Чанлиф издала испуганный возглас и рухнула перед степняком на колени, и на этот раз Милада не успела ей помешать. Принцесса вцепилась в ноги степняка и зарыдала.  

— Заклинаю тебя. Умоляю! — причитала девушка. — Возьми меня с собой. Я не могу вернуться к себе. Это будет значить, что ты отказался от своего решения, а для любой женщины это позор. Такого мне не простит ни отец, ни, тем более, правитель. Моя жизнь будет окончена. 

Милада обвела строгим взглядом зрителей, заметила, с какой ненавистью смотрит на неё Невер, и быстро наклонилась, чтобы разомкнуть руки девушки; с лёгкостью поставила её на ноги. 

— Прекрати немедленно! — довольно резко проговорила Малада-степняк. — Хорошо. Ты поедешь со мной. Я найду для тебя дом, обеспечу безбедную жизнь, но ты должна знать. — Резко притянула к себе девушку и зашептала ей на ухо; со стороны казалось, что степняк решил обнять свою красавицу. — Я никогда не буду тебе мужем, я не стану твоим мужчиной, я даже не смогу назваться твоим братом, потому что… — и осеклась, замечая, как по лицу принцессы побежали молчаливые слёзы. — А, ладно… Ты скоро сама всё узнаешь.

— Да, я слышала, что твоё сердце отдано зедарской принцессе — светлой волшебнице из Утрурга, — высказала Чанлиф свои предложения, полагая, что речь идёт о строптивой девяносто девятой жене степняка. — Но я ни на что не претендую, просто позволь быть рядом. Буду служить вам верой и правдой. 

Миладу так и подмывало заорать, что она и есть та самая зедарская принцесса, только в теле мужчины, но Чанлиф могла повести себя непредсказуемо и выдать всех, что было крайне рискованно в данных обстоятельствах: они всё ещё находились на земле врага. 

— Я обещаю тебе, ты будешь рядом, — твёрдо произнесла Милада-степняк. — Но также обещаю, что если ты вдруг решишь уйти, я отпущу тебя. 

В глазах Чанлиф загорелась надежда.

— Спасибо, мой… — и замолчала, замечая строгий взгляд степняка. — Я тогда пойду в свою повозку?

— Иди, — коротко бросила Милада-степняк и принялась дальше заниматься креплениями на седле. 

— Ваше Высочество, — обратился Сван к принцессе. — Всё готово.

— Выдвигаемся, — скомандовала Милада-степняк. Быстро подтянула подпругу и изящно взобралась в седло, встретилась взглядом с командиром и прошептала одними губами: — Едем домой, Сван. 

Командир кивнул и заулыбался; и это была, пожалуй, первая улыбка, которую Милада увидела на лице сурового воина с момента их приезда на земли Тёмной Империи.  

Глава 25

Они были в пути уже полдня и за это время ещё ни разу не останавливались передохнуть. Час назад от них отстал отряд эгранцев, но Милада решила не рисковать и проехать ещё какое-то расстояние, потому что Сван заметил слежку. Она спешила. Час назад Данияр потерял сознание и не приходил в себя, об этом сообщил Невер, когда в очередной раз попытался напоить друга, но не смог дозваться. 

— Сколько осталось до границы тёмных земель? — с тревогой в голосе спросила Милада. 

— Вон за теми холмами уже заканчивается земля Эграна. — Сван выглядел обеспокоенно. — Думаю, ещё пару часов. 

— Он не выдержит, — твёрдо произнесла Милада. — Нужно делать привал, и немедленно. Если я им не займусь, он погибнет.

— Ваше Высочество, это опасно, — возразил Сван. — Белую магию могут почувствовать видящие. Одно дело набросить полог на стены комнаты или даже на целое здание, а тут — бескрайний лес. Отзвук вашей магии покатится во все стороны. И вы слишком слабы, чтобы так неразумно сейчас растрачивать свои силы на лечение. 

— Не переживай. — Милада коснулась плеча Свана. — Посмотри, где мы находимся. — Командир обвёл подозрительным взглядом окрестности. — Мы совсем рядом с границей Талтая — закрытого государства, а они дружат с белыми магами. Да, ты прав! Мою магию наверняка почувствуют, но до нас ещё добраться надо, а мы в двух часах езды от границы. А что касается сил… — Она не хотела никого пугать, но предупредить стоило. — Я какое-то время буду без сознания. — Посмотрела серьёзным взглядом на Свана. — Тебе придётся присмотреть за моим телом и не позволить, чтобы наши друзья пришибли меня, пока я буду в отключке. — А про себя подумала: “Боюсь, в этот раз лечение отнимет все мои силы”.

— Я всё сделаю. Не беспокойтесь, Ваше Высочество. А пока повременю освобождать пленников от оков, уж больно горячи их головы, боюсь, не вышло бы худа. — Сван с уважением посмотрел на своих товарищей по оружию. — Знаю я их, наверняка попробуют бежать. 

— Тогда командуй привал, скажи людям, чтобы не расслаблялись: никаких костров, лежанок для ночлега, пусть по-быстрому перекусят, справят нужду и будут готовы в любой момент отправляться дальше. 

— Хорошо.  

— И отправь своих воинов прошерстить лес, пусть проверят, нет ли за нами слежки, — приказала Милада, спускаясь с лошади. — Возьми своих людей, нужно оттащить Невера от друга. 

— Да уж, это будет ещё та задачка, — с сомнением в голосе проговорил командир, быстро рассказывая своим воинам, что от них сейчас потребуется.  

Чанлиф всю дорогу не отводила своего взора от прямой, просто каменной спины степняка и сейчас забеспокоилась, видя, как тот что-то тихо обсуждает со своими слугами. 

— Неля, — позвала она свою верную подругу, которая категорически отказалась оставаться на родине, решив отправиться за своей госпожой в изгнание. — Держи оружие при себе. Аиша, тебя это тоже касается. — На этих девушек она могла полностью положиться: не подведут в трудную минуту.  

— Что случилось? — спросила Аиша, проверяя, легко ли выходит короткий клинок из ножен, подползла ближе к Нели. 

— Точно не знаю, — с сомнением проговорила Чанлиф. — Но чувствую, что-то намечается.

И словно в подтверждение её слов, степняк со своими людьми двинулись к одной из повозок. Завязалась борьба с одним из пленников, его всё же вытащили из телеги и повалили на землю, с силой удерживая за руки. А степняк тотчас занял его место и склонился над раненым. 

— Только тронь его, собака! Убью тебя! — гневно орал русич, изо всех сил вырываясь из рук воинов. 

— Ах ты ж! — Чанлиф сразу поняла, что задумал степняк. — Что же ты творишь, любимый? — прошептала она и быстро обвела цепким взглядом присутствующих мужчин; воины, пленники, слуги — все ошеломлённо взирали на пранадармца, который вёл себя совсем не так, как полагалось грозному воителю. — Девочки, мне понадобится ваша помощь, — с усмешкой, в которой сквозило лихое отчаянье, проговорила Чанлиф. — Будем танцевать, — сказано это было таким тоном, что девушки поняли: танец этот будет особенным.

— Потерпи ещё немного, Данияр, — тихо попросила Милада, наклоняясь к раненому и шепча на ухо: — Ты должен жить! — Положила свои ладони на могучую грудь воина и закрыла глаза; с её пальцев сорвались золотистые нити, которые проникали в тело раненого. — Ага, нашла. А сейчас будет больно, — прошептала она, открывая глаза и направляя всю свою силу в руки.

В первый момент ничего не происходило, но вдруг воин выгнулся дугой под тонкими пальцами степняка и жутко закричал. А дальше начался какой-то кошмар. Невер вырвался и бросился на помощь другу, ему дорогу заступил Сван. Между ними завязалась борьба. Остальные пленники, видя, как их предводитель пытается прорваться к своему побратиму, тотчас бросились ему на помощь. Завязалась драка.

Глава 26

Данияр открыл глаза и в ужасе уставился на степняка, который, нисколько не церемонясь, ощупывал его грудь, недолго думая схватил своими лапищами тонкую шею ненавистного пранадармца, который чуть ли не лежал на нём, и принялся душить.

— Ах ты ж гад! Чего удумал? Я ещё не умер, чтобы ты с меня снимал вещи. 

Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы в драку не вступили девушки; у каждой в руках было по два коротких клинка, и эгранки мастерски управлялись с ними. На первый взгляд могло показаться, что это какой-то дикарский танец, однако острые лезвия начали безжалостно жалить тела пленников, оставляя тонкие, но вполне ощутимые порезы, а молчаливое отчаяние в их взглядах наводило на мысль, что воительницы настроены решительно и готовы биться до последнего вздоха за свою госпожу. Пленники такого отпора не ожидали и застыли в немом изумлении, не зная, что предпринять. Всё же перед ними были  женщины. 

Чанлиф с лёгкостью запрыгнула в повозку и приставила клинок к шее пленника, зловеще прошептала прямо ему в лицо:

— Отпусти его. Немедленно! Иначе ты ненадолго его переживёшь. Я тебе обещаю! — Надавила сильнее, из-под лезвия показались первые капли крови. — Он тебе жизнь спас, неблагодарная свинья, а ты вознамерился убить его? Тебе что, неведом долг жизни? 

Данияр ошеломлённо переводил взгляд с лица прекрасной девы на посеревшее лицо пранадармца, который вдруг перестал сопротивляться и обмяк в его исполинских руках. 

— Да он уже дух испустил, — прошептал Данияр, отпуская шею степняка и отодвигаясь от него, брезгливо обтёр руки о грязную, драную хламиду на своём теле. 

Чанлиф продолжала держать клинок у шеи русича и едва сдерживалась, чтобы не перерезать ему горло. 

— Нет-нет, — шептала девушка в отчаянии. — Этого не может быть! — От одной мысли, что степняк погиб, у неё замирало сердце. — Значит, и тебе тоже не жить! 

— Остановись! — приказал Сван, удерживая руку эгранской принцессы. — Он наш друг. 

— Он задушил Илада, — всхлипнула Чанлиф, боясь взглянуть на своего степняка. 

— Возможно, это ошибка. Пусти, я сам осмотрю его. — И Сван взобрался в повозку, в нерешительности уставился на безвольное тело Милады-степняка, которое сейчас казалось особенно хрупким и измождённым рядом с исполинским пленником. Тряхнул головой, отгоняя страшные мысли, и со знанием дела быстро ощупал шею степняка, наклонился и послушал дыхание. — О, боги! — в ужасе прошептал он и совершенно безумным взглядом посмотрел на своего земляка. — Что же ты наделал, Данияр?

— Нет. Нет. Нет, — шептала Чанлиф, не в силах поверить в то, что случилось самое худшее. 

Сван, не замечая ничего вокруг, опустился рядом с пранадармцем, приподнял его за плечи, притянул к груди и принялся баюкать, как малое дитя. 

— Нет. Нет! Так нельзя! У тебя ведь всё получилось. Мы же домой едем. Все вместе! Как ты и хотела.   

Воины, сопровождавшие Свана, ошеломлённо смотрели на своего командира, не зная, что предпринять дальше, а пленники в немом ужасе взирали на мужчину, который когда-то был их другом, а сейчас внезапно тронулся умом. И только эгранские девушки продолжали держать оборону возле повозки, где находилась их госпожа. 

Данияр встретился взглядом с Невером, кивнул и внезапно бросился к деве с клинками, которая так и продолжала стоять недвижима и даже не пыталась сопротивляться, опустив оружие; по её щекам текли слёзы, и она тихо повторяла: 

— Если нет тебя на этом свете, то и мне незачем больше жить. 

Невер, уже вскочивший в повозку, остановил Данияра, не решаясь напасть на практически безоружного врага. Но то, что произошло дальше, заставило замереть и всех остальных. 

Сван сорвал с головы платок, открыв перед всеми свои благородные седины, бережно стёр  кровавую пену у рта степняка и, совершенно не таясь, горько заплакал. 

— Эх, старый, старый я дурень, не уберёг вас, Ваше Высочество. — Притянул степняка к груди и начал раскачиваться из стороны в сторону. — Миладушка, милая. Вернись, дорогая! Не бросай нас. Ты ведь такая смелая была. Сильная.  

Невер замер, не в силах поверить в то, что только что услышал. 

— Что ты несёшь, безумец? — прошептал он в ужасе. — Совсем с ума сошёл? Какая Миладушка? Это ведь проклятый пранадармец. 

Глава 27

На поляне повисла гнетущая тишина. Пленники ничего не понимали и выглядели растерянными, а воины молчаливо скорбели по своей госпоже, с которой долгое время преодолевали все трудности и невзгоды на чужбине, никто не мог поверить, что её не стало.  

Чанлиф рухнула на колени рядом со своим степняком и пристально вглядывалась в любимые черты; известие, что степняк — это девушка, повергло её в шок ещё больше, чем то, что любимого человека больше нет на этом свете. Нет, она, конечно, слышала о силе белых магов, но чтобы преобразить девушку до неузнаваемости, — ей сложно было в такое поверить. В голове снова и снова звучали слова степняка: “Я никогда не буду тебе мужем, я не стану твоим мужчиной, я даже не смогу назваться твоим братом, потому что… Впрочем, ты скоро сама всё узнаешь”. 

Чанлиф не отводила взора от любимого лица.  

“Но как? Как такое возможно?! Я влюбилась в женщину? О, Великие Боги, неужели это правда? Да нет, скорее, я ослышалась”.

Сван поднял голову и скорбно посмотрел в лицо Невера, горько усмехнулся.  

— Этот проклятый пранадармец, как ты говоришь, твоя суженая, — прошептал он. — Я лично отвёл её к лесной ведьме, которая наделила её этим чуждым образом.  

— Что ты такое говоришь? — Невер ошеломлённо уставился на степняка. — Ты не в себе! 

— Не настолько, чтобы забыть, какой Миладушка вошла в хижину к Майре Лесной и какой вернулась обратно. Я даже не поверил в первый момент, схватился за меч, пока принцесса не заговорила со мной; голос у неё ещё оставался прежний. Всё, что ты видишь, это всего лишь образ колдовской. Эх, Невер, как же тебе твоё любящее сердце не подсказало, что это твоя Миладушка?    

Невер внезапно вспомнил то странное чувство, когда он сцепился на пиру со степняком, тогда на краткий миг ему и правда показалось, что он заглянул в синие глаза своей любимой. Тряхнул головой, отгоняя навязчивый образ. Обвёл взглядом воинов Свана и строгим голосом потребовал немедленного ответа: 

— Он говорит правду?  

Мужчины, как один, закивали головами.  

— Не верю! — прошептал Невер, на неверных ногах отступая от повозки, но продолжая во все глаза смотреть на ненавистного пранадармца.   

— Толку-то теперь в твоей вере! Нет больше с нами Миладушки — светлой Зедарской принцессы, — убивался Сван. — А ведь это она вас из темницы вызволила. — Обвёл пленников осуждающим взглядом. — Не побоялась примерить на себя мужскую личину, отправиться в тёмные земли, куда белым магам доступ закрыт, и потом, как истинный воин, храбро сражалась за ваши жизни на турнирах, чтобы избавить от плена и увезти домой.  

— Нет. Неправда! — Невер потёр руками лицо, словно пытаясь избавиться от наваждения. — Этого не может быть! Это всё морок. Колдовство! 

— Да, колдовство, чтобы спасти дорогих себе людей, — поникшим голосом произнёс Сван, осторожно опуская неподвижное тело на доски и закрывая его своим плащом. — Майра Лесная лишила её образа, голоса, а вы, в придачу, ещё и жизнь отняли. Да эта девчонка смелее любого из нас в тысячу раз. Не каждый смог бы решиться на то, через что ей пришлось пройти. 

Сван спрыгнул на землю, вытащил нож и направился к Неверу, освободил ему руки.  

— Без надобности теперь держать вас связанными, — тихо прошептал он и перешёл к Данияру. — Вы вольны идти на все четыре стороны. Но я прошу вас об одолжении, помогите мне довезти до наших краёв её тело и как положено придать земле. — Встретился взглядом с Данияром. — Ты ей обязан жизнью. Она вылечила тебя, отдав последние силы. Верни ей свой долг! А с лесной ведьмой я как-нибудь сам разберусь.  

Данияр растерянно посмотрел на Невера, обвёл взглядом своих товарищей, провёл рукой по лбу, словно отгоняя тёмные мысли прочь, и твёрдо произнёс:

— Клянусь, что выполню долг жизни перед этим...этой, — осёкся, подбирая правильные слова. — Перед человеком, который спас меня ценой своей жизни.   

Невер кивнул головой, показывая тем самым, что поможет другу выполнить это обещание. А ещё… он решил, что тоже обязательно наведается к лесной ведьме, и разговор с этой женщиной будет серьёзным. 

Чанлиф слышала каждое сказанное слово, но не могла принять эти страшные откровения. Она словно окаменела, взирая на неподвижное тело степняка. Сердце рвалось на тысячу маленьких кусочков от невыносимой боли от утраты любимого человека, а сознание не хотело принимать тот факт, что степняк — женщина. 

 “Этот человек говорит глупости! Илад не может быть девушкой. Он бесстрашный, отважный, сильный, ловкий воин”. 

Перед взором всплывали одна за другой яркие картинки: вот степняк с лёгкостью укладывает на обе лопатки заморского принца, несётся на всех парах на своей белой лошади, на полном скаку встаёт ногами на седло и протягивает ей синий цветок, танцует с ней плечо к плечу на пиру и смотрит своими синими глазищами прямо в душу, дерётся, как бог, укладывая налево и направо своих недругов. — Нет-нет, этого просто не может быть!” — повторяла она про себя и во все глаза смотрела на неподвижное тело пранадармца, укрытое плащом. 

Решительно откинула плащ, опустилась рядом со степняком, положила голову ему на грудь и тихо прошептала: 

— Где бы ты ни блуждала сейчас, в каких тёмных уголках потустороннего мира не затерялась, — вытерла слёзы со щеки, — прошу тебя, вернись! 

Ухо вдруг уловила слабый стук в груди степняка. Чанлиф вздрогнула и приподнялась на локте, уставилась в его лицо, снова наклонилась и прислушалась: стук сердца был едва различим, но улавливалось и слабое дыхание. 

— Он жив! — закричала Чанлиф. 

Слуги, девушки, воины — все бросились к повозке. Сван оказался первым и принялся снова ощупывать шею Милады. 

— Ты не ошибаешься? Дай-ка я сам посмотрю. 

И столько надежды прозвучало в голосе старика, что все затаили дыхание, ожидая его окончательного приговора. 

— Он спит, то есть она. — Чанлиф смущённо отодвинулась от степняка. — Я слышала, что когда маги творят волшебство, то с ними такое случается: они так сильно ослабевают, что их сон становится похожим на смерть. 

— Она дышит, — уверенно произнёс Сван. — Но такая ледяная, словно едва жива. 

— Нужны пледы, шкуры — всё, что найдёте, тащите сюда, — приказал Невер. — Его… её надо укутать.  

Люди тотчас бросились выполнять приказ, а через мгновение возле повозки была навалена целая куча из шкур и пледов. Невер стоял рядом и в задумчивости наблюдал за эгранскими девушками, которые вместе со своей госпожой хлопотали над неподвижным телом степняка. Встретился взглядом со Сваном. 

— Ты должен рассказать мне всё с самого начала. 

— Хорошо, я расскажу всё, — согласился командир. — А что прикажете делать дальше?   

— Выдвигаемся. Нужно спешить!

— Куда мы направимся? — поинтересовался Сван, надеясь услышать то, что больше всего хотел сделать сам. 

— Мы едем к Майре Лесной, — процедил сквозь зубы Невер, и его глаза зловеще заблестели. — Нам есть о чём с ней побеседовать!   

Глава 28

Шли уже вторые сутки, как их небольшой отряд двигался по безопасным землям, и всё это время Милада-степняк ни разу не приходила в себя. Она словно спала, но сон был чудным, и  если бы не слабое дыхание, то её вполне можно было бы принять за мёртвую.

При ней постоянно находилась Чанлиф. Девушка следила за тем, чтобы степняк постоянно оставался в тепле, чутко прислушивалась к его тихому, слабому дыханию и смачивала ему губы водой, чтобы не сохли. Днём она вообще не отходила от повозки, а по вечерам присоединялась ко всем возле жаркого костра, чтобы поесть, и подолгу слушала рассказы Свана о подвигах светлой волшебницы в Эгране.

Бывшие пленники тем же вечером под завывание холодного северного ветра перекупались в ледяной воде в местной небольшой речушке. Принцесса усмехнулась, вспоминая изумлённые лица своих служанок и подруг, когда оскильские мужчины вернулись на поляну и расселись возле костра: их мощные, сильные тела были едва прикрыты шкурами, с мокрых волос стекали капли воды, и глядя на них хотелось ещё сильнее укутаться в тёплый плед, желательно с головой, но самим воинам было всё нипочём.   

Так за вечерними беседамиЧанлиф постепенно узнавала подробности жизни зедарской принцессы, её знакомства с Невером, их помолвки и обряда Соединение Судеб, и те непростые обстоятельства, которые сподвигли девушку отправиться в опасное путешествие полное приключений. И каждый раз эгранка всё больше и больше удивлялась силе духа юной светлой волшебницы, которая не побоялась бросить вызов всему миру ради того, чтобы вызволить любимого из плена. А вот известие о том, что Милада оказывается младше её почти на пять лет, окончательно повергло Чанлиф в шок; почему-то разом вспомнились все те сцены, когда она пыталась соблазнить своего степняка.

Чанлиф, конечно, искренне желала светлой волшебнице счастья, любви и семейного счастья, но иногда нет-нет, да закрадывалась в душу тёмная мысль: а что если вдруг степняк не сможет вернуть себе прежний образ, то возможно тогда у неё всё же появится шанс обрести своё счастье рядом с любимым человеком. 

Уже давно стало светать, но солнце только сейчас показалось из-за горизонта, разгоняя остатки ночного тумана и пробуждая жизнь в лесу.

Чанлиф слышала, что в лагере началось движение, но не собиралась выползать из своего уютного, тёплого кокона. Она лежала в повозке рядом со своим степняком и разглядывала его прекрасное лицо, пытаясь запомнить каждую его черточку и страшась того момента, когда колдовство спадёт. Вчера вечером возле костра Сван сообщил, что они въехали в оскильские земли, полноправным хозяином которых был Невер, и сейчас прямым ходом направлялись к хижине Майре Лесной.

Только что ветер донёс до неё запах дыма от костров, которые запалили, чтобы приготовить сытный завтрак перед трудной дорогой. Оскильские мужчины исправно ходили на охоту и обеспечивали весь отряд дичью. Невер предупредил, что остановок больше не будет уже до самого Углича — его родного замка. Так и сказал: “Только по дороге заглянем к лесной ведьме и сразу же отправимся домой”. 

— Проснулась? — В повозку заглянул Данияр. — Ну ты и лежебока однако, — лучезарно заулыбался, поправляя на себе огромную, с чужого плеча, рубашку. — А ну-ка, вставай и разгони своих девчонок, чтобы помогли завтрак приготовить мужчинам; а то негоже это!

Чанлиф издала неопределённый звук и попыталась натянуть плед себе на голову, чтобы только не видеть это довольное лицо. За эти два дня этот исполинский русич достал её неимоверно! Куда бы она не пошла и чего не делала, он постоянно был рядом.

— Ну уж нет! — Данияр схватил за край ткани и потянул на себя. — Я видел, что ты проснулась. — Откинул ткань с головы девушки и застыл в немом восхищение.  — Это… В общем, вставай, — проговорил он севшим вдруг голосом; его взгляд блуждал по лицу, скользил по волосам, затем сместился к глазам. — Помощь ваша нужна.

Чанлиф откинула плед, поднялась, прожигая возмущённым взглядом наглого русича, начала перебираться через бортик повозки, запнулась о наваленные как попало шкуры и непременно свалилась бы, не подхвати её мужчина на руки. 

— Словно тростиночка тоненькая, — взволнованно пробасил Данияр, прижимая хрупкое тело девушки к своей могучей груди; встретился взглядом с эгранкой. — И в чём только душа держится? — прошептал он, завороженно глядя на её алые губы.

— Немедленно отпусти меня, — потребовала Чанлиф, пытаясь вырваться из объятий.

В лагере повисла тишина. Все с интересом наблюдали за происходящим. Ни для кого не было секретом, что Данияр с ума сходил по эгранской принцессе.

— А если не отпущу? — тихо спросил Данияр, приближая своё лицо и улыбаясь одними лишь глазами. — То что?

Чанлиф чуть не задохнулась от возмущения, зло прищурилась и готова была уже подать сигнал своим верным слугам, которые окружили их и ждали лишь приказа своей госпожи.

— Данияр, — окликнул друга Невер. — Хватит тебе уже потешаться над девушкой. Что подумает о нас принцесса? И так не в самом выгодном свете предстали перед нашей высокой гостьей. 

Данияр с неохотой поставил девушку на землю, но не разомкнул кольца своих рук.

— Так вот оно что?! Ты не думай, я не всегда в этой простой робе ходил. Все земли к юго-востоку от Углича принадлежат мне. За мной радоское войско. И если ты думаешь, что я не смогу обеспечить тебя должным образом, то ты глубоко ошибаешься. И кстати, — понизил голос до шёпота, — у нас одна жена на всю жизнь. — Наклонился и страстно зашептал на ухо девушке. — Обещаю любить тебя так, как никто никогда не любил до меня.

Чанлиф вспыхнула до корней волос, а её девушки выхватили свои мечи, готовые в любой момент наброситься на зарвавшегося мужчину. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы вдруг в повозке не сел пранадармец.

Милада-степняк стянула с себя шкуру, протянула руки к солнышку и сладко потянулась, как это сделала бы девушка, проснувшись после долгого сна и чувствуя себя полностью отдохнувшей. С интересом оглядела себя, быстро распутала ноги от шкур, покосилась налево, направо, в замешательстве поскребла заросший подбородок и, наконец, догадалась повернуться и посмотреть назад.

Глава 29

На поляне было тихо-тихо, но самое удивительное, создавалось ощущение, словно кто-то набросил на это место какое-то неведомое, тёмное колдовство, потому что все разом застыли и во все глаза таращились на неё. 

Данияр тотчас отпустил эгранскую принцессу и в полном изумление уставился на пранадармца, перевёл взгляд на Невера и многозначительно повёл глазами в сторону повозки.  

Милада переводила испуганный взгляд с одного лица на другое и не знала, что и думать; последним её воспоминанием перед тем, как она потеряла сознание, был момент, когда Данияр пришёл в себя и начал душить её, а между воинами Свана и Невера завязалась потасовка, и к ним тотчас присоединились эгранские девушки. А потом... она просто потеряла сознание. Что происходило после? Сколько прошло времени с того момента? Она могла сейчас лишь догадываться. 

"Так, что происходит? Почему они все так на меня смотрят?"

Краем глаза заметила какое-то движение слева, быстро посмотрела в ту сторону и чуть не задохнулась от ужаса: к ней решительно приближался Невер, и у него не были связаны руки, а на поясе висел меч. 

— Сван, — позвала Милада-степняк, зная, что не сможет сейчас отбиться от любимого; слишком уж была ещё слаба. — Сван!!! — в панике закричала она, пытаясь подняться на ноги и обессиленно рухнула обратно.

У Невера сердце сжалось, когда он увидел ужас в глазах степняка. Остановился на расстоянии, кашлянул, пытаясь избавиться от спазма, что сдавил горло.

— Я не причиню тебе зла. — Сделал пару шагов и снова остановился, потому что степняк замер и уставился на него с сомнением. — Сван всё нам рассказал. — И совсем тихо добавил: — Я всё знаю, Мила… — в замешательстве осёкся, не в силах произнести имя любимой; и только Пресветлые Боги знали, как ему было сложно воспринимать в этом степняке с недельной щетиной свою суженую. — Прошу, не бойся меня, — чуть не по слогам произнёс он, приближаясь ещё на шаг. 

В глазах Милады-степняка промелькнуло замешательство, которое тут же сменили искорки надежды, но длилось это недолго, взгляд снова стал недоверчивым и подозрительным. 

— Где Сван? — твёрдо произнесла Милада, думая о самом плохом; в голову лезли мысли одна хуже другой. 

— Рядом с тобой. — Невер указал рукой в сторону повозки, где находился степняк.

— Я здесь, Ваше Высочество, — очень тихо произнёс Сван, едва сдерживаясь, чтобы не броситься обнимать принцессу. Милада посмотрела на своего верного помощника и заулыбалась. — Невер говорит правду. Я всё рассказал им с самого начала. — Замолчал, чтобы справиться с волнением в голосе, и незаметно убрал набежавшую слезу. — Ох, и напугали вы нас. 

 — Долго я была без сознания? — Милада не могла заставить себя посмотреть на суженого, боясь увидеть в его взгляде прежнюю неприязнь и ненависть. 

— Двое суток, — удручённо покачивая головой, ответил Сван. — И в этот раз ваш обморок был совсем другим, — замолчал, вспоминая, как принял принцессу за мёртвую. — Вы словно отошли в мир иной. 

— Это потому что истекает срок проклятия, — ответила Милада-степняк, кое-как спускаясь с повозки; ухватилась за бортик, чтобы не упасть. — Оно всё сильнее тянет из меня силы. — Обвела взглядом поляну, мужчины потихоньку подтягивались к повозке, возле которой она стояла. 

Невер решительно подошёл к степняку, взял крепко за плечи и серьёзно посмотрел ему в лицо. 

— Не могу даже представить, через что тебе пришлось пройти. Хочу и не могу! Это тело, — его взгляд пробежал по лицу степняка, — это лицо, то как ты сейчас выглядишь… — смущённо замолчал. 

Милада медленно подняла голову и смело встретила взгляд любимого; не было больше в нём ни ненависти, ни неприязни, лишь сочувствие и какая-то растерянность от происходящего. 

— Я, — прошептала она, собираясь объяснить своё решение сделать то, что сотворила с собой, но её перебили.

— Подожди, — ласково попросил Невер, опуская руки к тонким запястьям степняка и крепко сжимая их своими пальцами, чуть наклонился вперёд и пристально посмотрел в такие знакомые синие глаза. — Понимаешь, чтобы я сейчас не сказал, в любом случае это будет недостаточно. Потому что нет в этом мире таких слов, которые смогли бы выразить мою благодарность, поэтому скажу просто… — шумно вздохнул. — Спасибо, родная. 

Милада чуть не задохнулась от счастья, в глазах защипало от набежавших слёз, она часто-часто заморгала, чтобы не разрыдаться на глазах у всех как самая настоящая красная девица. Они так и стояли друг против друга, соединённые взглядами и руками, и не в силах произнести ни слова. А потом и вовсе произошло невероятное! Невер притянул степняка к себе и приобнял за плечи, и со стороны это выглядело так, словно два товарища по оружию решили обняться после долгого, трудного боя.  

— Мать наша женщина! — тихо прошептал Данияр, дотрагиваясь до плеча Свана. — Никогда бы не подумал, что такое возможно, если бы не увидел этого своими глазами.

Сван понимающе посмотрел на друга, но промолчал; кому как не ему знать это противоречивое чувство, когда ты точно знаешь, что за человек перед тобой, но сердце не позволяет принять тот образ, который видят твои глаза.  

Чанлиф куталась в дорожный плащ и смущённо отвела взгляд, ей невыносимо было на это смотреть, а рядом с ней стояли её верные слуги и подруги и во все глаза таращились на обнимающихся мужиков. 

Милада чувствовала на себе любопытные взгляды и вполне осознавала, как это сейчас выглядит со стороны; медленно отодвинулась от Невера и тихо спросила:  

— Где мы сейчас находимся? 

— Рядом с нашим домом, — ответил Невер. — В лесах Личурна. Полдня пути до хижины Майры Лесной. 

— Это хорошо. — Милада грустно улыбнулась любимому. — Нам надо поспешить, потому что у меня остался один-единственный сегодняшний день. 

— А что случится завтра? — спросил Невер, и внутри вдруг всё сжалось от предчувствия приближающейся неминуемой беды. 

— Не знаю, — честно созналась Милада, пожимая плечами. — Майра обещала, что колдовство само собой спадёт по истечению срока, но я сомневаюсь, что так будет, — горько усмехнулась. — Потому что это не просто обычное колдовство, а самое настоящее проклятие. Тёмное. Древнее. — Провела руками по коротким волосам, как обычно делала это раньше, прибирая непослушные девичьи локоны от лица. — Думаю, ходить мне в таком образе до конца дней своих. Но не этого я страшусь. — Очень серьёзно посмотрела в лицо любимого и прошептала: — Я, Невер, боюсь только одного. — Тяжёло вздохнула. — Всё забыть. Какой была прежде. Кого любила. О чём мечтала. Чего ждала, как чуда чудного. 

— Не бывать этому! Слышишь?! — грозно прорычал Невер, сжимая руки в кулаки с такой силой, что побелели костяшки. — Убью гадину. Я заставлю её…  

— Ваше Высочество, — тихо позвал Сван принцессу. — Расскажите ему про поцелуй. Чем Тёмный не шутит, а вдруг это поможет снять проклятие? 

— О чём идёт речь? — спросил Невер.

— Ведьма пообещала, что таким способом можно будет снять её колдовство раньше срока, — ответил Сван. — Тебе лишь нужно её поцеловать. 

Невер тряхнул головой и в ужасе уставился на стоящего перед собой степняка. Ну, нет! Это было уже слишком для него. 

Данияр украдкой посмотрел на друга и быстро отвёл взгляд, а вот другие мужчины ошеломлённо переглядывались между собой и удручённо молчали; каждый сейчас невольно примерял эту непростую ситуацию на себя и во все глаза смотрел на своего друга и командира. 

Милада-степняк смущённо поправила на себе одежду, коснулась несуществующей косы, быстро опустила руки, и, как самая настоящая девица на выданье, покраснела и отвела взгляд.

Чанлиф, чтобы не видеть того, что сейчас должно произойти, с силой зажмурилась и даже отвернулась, хотя они с Данияром так и продолжали стоять рядом с повозкой. 

— Хорошо, — твёрдо произнёс Невер. — Я сделаю это, — и столько решимости прозвучало в его голосе, что Милада вскинула голову и серьёзно посмотрела на суженого. 

В ожидании непременного чуда, все замерли, боясь лишний раз пошевелиться или громко вздохнуть; кто-то даже не постеснялся подойти поближе, чтобы ничего важного не пропустить, ведь не каждый день такое доведётся увидеть.  

Невер медленно подошёл к степняку, взял за плечи и в ужасе уставился на алые губы в обрамление чёрной щетины, потянулся к ним… и взревел раненым зверем.

— Не мо-гу-у-у!!!

Милада посмотрела сочувствующим взглядом на любимого и не смогла его осудить, да если честно, она особо и не надеялась, что это сработает; не было это обычным колдовским заклинанием! 

Чанлиф, услышав полного отчаяния мужской крик, открыла глаза и сразу же всё поняла. Бросилась к мужчинам, протиснулась между ними и со словами: “Что тут не мочь?”, не раздумывая, припала к губам степняка в страстном поцелуе. И настолько всё стремительно произошло, что Милада-степняк не успела ни увернуться, ни остановить принцессу.

Все ошеломлённо ахнули. Воины Свана, друзья, побратимы — все сочувствующе уставились на Невера, который во все глаза таращился на милующуюся парочку. 

В тот миг, когда губы эгранской принцессы коснулись губ пранадрамца, откуда не возьмись, налетел сильнейший ветер, небо начало затягивать тучами, испуганно зашумело зверьё, забеспокоились лошади, взвыли собаки. 

Но то, что произошло дальше, окончательно повергло всех в шок! 

Из леса, лёгкой поступью, в окружении целого отряда личурских до зубов вооружённых воинов, к ним приближалась прекрасная зедарская принцесса — Милада Светлая; косы в руку толщиной цвета пшена созревшего, глаза, смотрят с любовью и нежностью, губы — кораллы заморские, призывно улыбаются, на щеках светится нежный румянец. 

— Ну, здравствуй, любимый, — пропела прекрасная дева, протягивая свои белые, изящные руки к суженому. — Не утерпела я сидеть в тереме и дожидаться твоего приезда. — Порывом ветра выбило из её причёски несколько непослушных белокурых локонов, которые закрыли прекрасное лицо принцессы. — Решила выйти тебе навстречу, тем более, мои верные слуги сообщили, что ты свернул с дороги, ведущей к родному дому. 

— Ми-ла-да?! — по слогам произнёс Невер, проведя рукой по лбу, словно хотел избавиться от наваждения, испуганно посмотрел на степняка и потряс головой, перевёл взгляд на друга. — Сван, что происходит?  

Глава 30

Как только Как только на поляне появилась ведьма, (а это была именно она, сомневаться не приходилось), Милада-степняк оцепенела от ужаса, не могла шелохнуться и бессильно смотрела на себя со стороны, словно в зеркало… вот только изображение жило своей жизнью.

Чанлиф испуганно отпрянула от степняка и в полном изумлении уставилась на появившуюся волшебницу.

"Так вот какая ты, — Милада из Светлого Утрурга. Настоящая красавица!"

С интересом покосилась на остолбеневшего степняка, легонько коснулась его ледяной руки и ободряюще пожала её.

— Ведьма! — наконец опомнился Сван, хватаясь за рукоять меча. — Эта та самая колдунья, которая навела злые чары на твою суженую, — обвиняюще указал пальцем на Миладу-двойника и посмотрел на Невера. — Не верь глазам своим! Это всего лишь образ колдовской. Настоящая Миладушка вот она.

— Взять предателя, — приказала светлая волшебница, мило улыбаясь. — Мою иллюзию, фантом в виде мужчины, схватить и привести ко мне, а то ж ненароком ещё сбежит, а надо бы прямо сейчас со всем этим покончить.

Личурские воины тут же беспрекословно бросились выполнять приказ волшебницы, взяли в кольцо Свана и его людей, направили оружие на остолбеневшего степняка и оттеснили от него эгранскую принцессу с Данияром.

— Вы что творите? — грозно закричал Данияр, подхватывая эгранку, которая чуть не свалилась ему под ноги, когда её грубо оттолкнули от степняка. — Совсем забыли, кому служите?

— Они служат мне! — зло процедила светлая волшебница и сотворила какой-то знак в воздухе, её воины тут же подняли своё оружие, готовые в любой момент исполнить приказ своей госпожи.

— Остановись! — потребовал Невер. — Что ты делаешь?

— Любимый, — проворковала Милада-двойник. — Этот предатель бросил меня в хижине ведьмы лесной, а сам отправился сопровождать фантом, созданный тёмным колдовством.

— Она врёт, — возразил Сван, пытаясь вырваться из рук воинов ведьмы. — Ко мне вышла именно Милада, а не какой-то там фантом. У неё был прежний голос, только выглядела она как степняк. А ещё она знала о таких вещах, о которых могла знать только она.

— Так ещё бы она не знала, — усмехнулась Милада-двойник. — Фантом напрямую связан со своим оригиналом: знает всё, что знает он и владеет теми же навыками. — Скривила губы в снисходительной улыбке. — И тянет силы из своего хозяина, — совсем ослабевшим голоском пропела она. — Любимый, тебе нужно всего лишь поцеловать меня, и тогда фантом тут же растает на наших глазах, больше не будет тёмного колдовства, а мы с тобой воссоединимся навсегда. — Волшебница протянула руки к желанному мужчине. — Разрушь заклятье своим поцелуем.

Милада-степняк видела, как Невер медленно, словно как во сне, тяжёлой поступью, двинулся в сторону ведьмы.

— Невер, нет! — закричала Милада-степняк, протягивая руку в сторону любимого. — Не приближайся к ней. Это я Милада, а она всего лишь мой облик на себя нацепила.

Но Невер, как заворожённый, медленной поступью продолжал идти к своей суженой.

— Нет, Невер! Стой! — кричал Сван. — Ты совершаешь ошибку. — Невер в нерешительности остановился и посмотрел на друга. — Неужели тебе сердце не подсказывает, что перед тобой не твоя Милада?!

— Не слушай его, любимый. — Волшебница призывно улыбалась. — Я твоя законная жена. Приди в мои объятия. Тебе всего-то нужно лишь поцеловать меня. Ну же, поспеши!

— Тогда спроси у этой самозванки, как она всё это время жила? А самое главное, где? — гневно прокричал Сван, пытаясь вырваться из рук воинов ведьмы. — И почему только сегодня объявилась? Получается, пока степняк освобождал тебя из плена, твоя суженая преспокойненько нежилась в объятиях Драгоша?

— Ну почему же сразу в объятиях Драгоша? — невинно хлопая пушистыми ресницами, усмехнулась Милада-двойник и нетерпеливо перекинула косы за спину. — Я подождала в хижине лесной ведьмы, пока завоеватель покинет наши земли, а ушёл он почти сразу. Сами посудите, что ему было делать здесь: слуги разбежались, богатство — пропало, а то за чем приходил, — не нашёл.

— Ну, конечно, так мы и поверили, что Майра Лесная всё это время позволила тебе жить у себя, — засомневался Данияр. — Всем известно, что она сама была не прочь занять место рядом с Невером. 

— Почему “всё это время”? — удивилась Милада-двойник, тихонько усмехаясь над доводами глупого старика. — Говорю же, Драгош сразу ушёл с наших земель, а я преспокойно отправилась жить в замок. А как только прошёл слух, что появилась хозяйка, стали возвращаться и слуги, и воины, постепенно наладился быт, и жизнь вошла в своё привычное русло.

— Если то, что ты говоришь правда, давай дойдём до ведьмы, пусть подтвердит твои слова, — предложил Сван. — Здесь до её хижины осталось всего несколько часов пути.

Милада-двойник зло зыркнула на старика и прикусила нижнюю губу от досады, но быстро взяла себя в руки и и пропела переливчатым, завораживающим голоском:

— А не получится нам к ведьме сходить, она тем же днём сбежала в чужие края. Ведь не простое заклинание использовала, а прибегла к запрещённому, тёмному проклятию, а за это к вечному гонению могут приговорить или даже к смерти, если случай тяжёлый и необратимый. Вот с тех самых пор её хижина стоит пустой.  

— Мягко стелешь, да жёстко спать, — усомнился в её словах Сван, изловчился, от души двинул в морду ближайшему к себе воину и схватился за оружие, готовый до последнего отстаивать свою свободу. — А скажи тогда, почему ты забрала... 

— Хватит! — рявкнула Милада-двойник. — Я твоя хозяйка, и ты должен во всём мне подчиняться, а ты мне допросы чинишь. — Покосилась на Невера, его глаза сузились до двух опасных щелочек и смотрели в упор на неё. — Любимый, не слушай его. Он не ведает, что говорит. Приди ко мне в объятия. Поцелуй меня. Пусть все увидят силу твоей любви. — Сама пошла навстречу. — Нужен всего один поцелуй и тотчас падёт всё колдовство тёмное, исчезнет степняк, не будет больше этой путаницы, а мы с тобой станем связаны на веки вечные судьбою.

Чанлиф вздрогнула, услышав последние слова волшебницы. Ей уже давно всё это не нравилось, но она не знала, что предпринять. А сейчас, когда услышала слова страшные, ещё больше напряглась.

“Как это исчезнет? — Осторожно завела полы своего плаща и подоткнула за пояс, чтобы ткань не мешала двигаться во время боя. — Ну уж нет. — Нашла глазами свою подругу и незаметно подала ей знак. — Не бывать этому!”

— Что бы ты не задумала, — прошептал Данияр, подбираясь к эгранской принцессе ближе. — Я с тобой. Я помогу. 

Чанлиф посмотрела на воина долгим, проницательным взглядом и, наконец, кивнула.

Милада-двойник хоть и вела сладкие речи с Невером, но сама внимательно наблюдала за тем, что происходит вокруг неё. Она сразу заметила, когда девушка в необычном мужском наряде начала подавать странные знаки своим слугам, но лишь усмехнулся снисходительной улыбкой. Провела рукой перед собой, в воздухе вспыхнул необычный символ, и тотчас её воины, словно послушные марионетки, бросились на людей Свана, при этом, несколько человек так и продолжали удерживать Миладу-степняка.

— Сван, сзади, — предупредил Данияр друга, отбивая меч, несущейся в сторону эгранской принцессы. — Алан, Гейрт, — призывал он своих верных товарищей. — К оружию!

На поляне завязалась драка.

— Останови их! — строго потребовал Невер. — Они ведь сейчас поубивают друг друга.

— Не поубивают. Пусть немного разомнутся, — ласково проворковала Милада-двойник, подходя к суженому. — А мы пока с тобой спокойно поговорим. Решим все вопросы. Сейчас и здесь! Не хочу, чтобы нам мешали, — задорно улыбнулась, сверкнув зелёными очами.

Невер едва сдержал возглас изумления, было ощущение, будто ему со всего маху врезали под дых да вдобавок ещё и окатили целым ушатом ледяной воды. Словно пелена с глаз спала: девушка, которая стояла перед ним, не была его суженой. Да, она выглядела как Милада, но то, как вела себя, улыбалась, говорила, а эти зелёные глаза… всё выдавало в ней другого человека.

“Как же я сразу этого не заметил? — Усилием воли заставил себя смотреть в лицо незнакомки, а не обернуться и не поискать глазами степняка, который вдруг предстал перед ним совсем в ином свете. — Видно, и правда, колдовство тёмное!”

— Что-то не так? — забеспокоилась Милада-двойник, замечая вдруг на лице мужчины промелькнувшее замешательство.

— Всё хорошо, — спокойно ответил Невер, сумевший быстро справиться со своим чувствами. — Значит, говоришь, мне нужно всего лишь поцеловать тебя?

— Да, любимый. — На лице волшебницы расцвела счастливая улыбка. — Всего один поцелуй, и всё станет на свои места.

— Хорошо, — согласился Невер и протянул руки. — Иди ко мне!

За спиной в отчаянии кричала Милада-степняк: “Невер, не-е-ет!!! Ты погубишь и меня, и себя!” а люди Свана и слуги эгранской принцессы продолжали изо всех сил биться с личурскими воинами.

Волшебница торжественной поступью подплыла к самому желанному мужчине на свете и доверчиво вложила в его ладони свои руки, прикрыла глаза и сама потянулась к его губам для обещанного и такого долгожданного поцелуя, но ничего не происходило. Открыла глаза и недовольно уставилась на суженого, который с недоумённым видом разглядывал её руки.

— Что же ты медлишь? — нетерпеливо спросила она.

— Жена моя, а где кольцо, что я подарил тебе на нашем обряде Соединения Судеб?

— Тю-у-у, — облегчённо протянула волшебница. — А я-то думаю, что ещё приключилось. — Вытянула из-за ворота платья цепочку, на которой висел заветный перстенёк. — Да здесь оно.  Где ж ему ещё быть? Берегу, как зеницу ока. Ношу поближе к сердцу.

 — Непорядок! — пророкотал Невер, чуть заметно улыбнувшись уголком губ. — Колечко-то это особенное и должно быть постоянно надето на твоём пальце. 

— Да я так сильно боялась потерять твой подарок, любимый, что сняла его и носила на цепочке.

— Теперь больше нет надобности в этом, — твёрдо проговорил Невер. — Давай я его тебе надену на палец как тогда, возле священного огня, под слова клятвы.

— Сначала поцелуй меня, а потом и колечко своё наденешь, — возразила волшебница.

— Почему? — поинтересовался Невер, подозрительно прищурившись.

— Потому что так надо, — нетерпеливо ответила волшебница, зло сверкая зелёными глазами.

Но Невер даже не пошевелился, окатил холодным, оценивающим взглядом белокурую красавицу с головы до ног и тихо спросил:

— Ты помнишь, что я сказал тебе, когда вручал кольцо это?

— Да, конечно же, помню. Что за вопрос такой глупый? Ты пообещал любить меня вечно! — Волшебница недовольно поджала нижнюю губу. — Может, хватит уже вопросов этих странных? Давай целуй!

— Ты права! Вопросов больше не будет. — Невер быстро шагнул к волшебнице и сорвал с её шеи своё кольцо.

— Не-е-ет!!! — в ужасе закричала волшебница.

В то же мгновение яркая вспышка света ослепила всех, над головой раздался жуткий раскат грома, и откуда не возьмись, появились два смерча: один вращался на том месте, где стоял степняк, а другой — там, где волшебница.

Люди в страхе бросились прятаться кто куда, лошади и собаки рванули с поляны без оглядки. Чанлиф взвизгнула и кинулась в объятия к Данияру искать защиту; ей ещё никогда не доводилось видеть такую мощную магию.

Миг. И смерчи исчезли, словно и не было их вовсе, а перед глазами изумлённых зрителей предстала интересная картина: там где раньше стоял степняк, теперь находилась Милада Светлая, а на месте её двойника — Майра Лесная. Ведьма, пошатываясь на нетвёрдых ногах, сделала пару шагов в сторону леса и рухнула, как подкошенная, словно из неё разом ушла вся жизнь.

Невер бросился к своей жене, растолкал остолбеневших личурских воинов и подхватил её на руки.

— Прости, родная, что усомнился. — Целовал он лицо суженой. — Прости, что не поверил. Мне словно кто шоры на глаза надел. Наваждение. Колдовство да и только.

— Всё хорошо, любимый, — сквозь слёзы повторяла Милада. — Всё хорошо! Главное, мы теперь вместе.

Невер поставил суженую на землю, решительно взял за руку и надел ей на палец кольцо, открыл рот, чтобы произнести слова заветные, но его опередили...  

— Вместе с ним вручаю тебе и сердце своё, — прошептала Милада, ласково улыбаясь мужу; она как наяву услышала слова Невера, сказанные в тот день, когда они соединили свои судьбы.

Они смотрели другу другу в глаза и какое-то время молчали. Первым опомнился Невер:

— Ну, здравствуй, Миладушка, Свет мой ясный! Вот теперь вижу, что передо мной моя любимая жена. Сердце больше не сомневается. Спасибо, родная, что спасла меня из неволи! — Невер низко поклонился. — Сколько жить буду, никогда об этом не забуду! — Выпрямился и ошеломлённо уставился на короткие волосы суженой. — Вот только где же твои косы русые? — тихо спросил он.

— А косами русыми, мой любимый муж. — Милада ласково заглянула в лицо суженого. — Я тебя из погреба вытащила.

Невер подхватил свою суженую на руки, закружил вокруг себя, опустил перед собой и долго всматривался в её синие глаза, что небеса в самый ясный день, перевёл взгляд на губы алые и замер в ожидании разрешения.

— Поцелуй меня, любимый! — тихо попросила Милада.

— С удовольствием, — прошептал Невер, с тихим стоном наклонился и коснулся губ её манящих, и в поцелуй тот вложил всю нежность этого мира.

***

Стали они дома жить-поживать, добра наживать. А про Миладушку прекрасную и песни поют, и сказки сказывают, и до сих пор в пример ставят. И всегда в этой истории вспоминают ещё одну смелую эгранскую принцессу, которая отправилась за своим счастьем в далёкую, незнакомую страну, а нашла себе там сестру названую и мужа доброго и любящего.

Альтернативная версия. Автор Asian Belle. Главы с 23 по 26

Глава 23

Через пару часов Милада со своим воинством срочно покидала территорию дворца. Советники настолько поспешно собрали дань за двенадцать лет, что было откровенно очевидно, что властитель боялся, что степняк передумает. И теперь набитый драгоценностями огромный сундук возвышался на роскошной повозке, на которой сидела и разнаряженная Чашлиф, тоже выступившая в роли отступной гордому пранадармцу. Хотя, положа руку на сердце, против такого поворота событий уж кто-кто, а она ничего не имела.

Еще на одной повозке лежал скованный  по рукам и ногам мощной цепью Невер. Во рту у него был кляп. Посоветовавшись со Сваном, Милада пока решила оставить все как есть. Ведь даже в таком виде, даже ослабевший от долгого голода, могучий богатырь все время рвался проучить ненавистного пранадармца, что могло бы привести к непредсказуемым, а точнее вполне предсказуемым разрушительным последствиям. Поэтому разговоры по душам, как и освобождение мужа, Милада решила оставить на потом. Все остальные бывшие пленники тоже временно пребывали в столь же беспомощном состоянии.

Когда процессия проезжала мимо дворца правителя, Чанлиф подняла голову кверху, и в окне спальни принцессы увидела силуэт Сабмилы, пытавшейся спрятаться за прозрачной газовой занавеской. Торжествующие взгляды девушек встретились. И если Чанлиф полностью владела ситуацией и в душе посмеивалась над доверчивой избалованной кузиной, то Сабмила искренне недоумевала, увидев триумф в глазах сестры. На секунду мелькнула у нее в голове мысль, что здесь что-то не так. Но, впрочем, удивление это длилось недолго. Принцесса на удивление здраво рассудила, что уж лучше, чем родной папенька, баловать ее не будет никто, а тем более какой-то там дикий пранадармец, и гордо отвернулась от окна.

Чанлиф же всю дорогу пребывала в приподнятом настроении. Мало того, что она чудесным образом избежала потенциального брака со старым садистом. Так и еще любимый красавец-мужчина вот он, рядом. И неважно, что с самой первой секунды, как появились пленники, он совершенно не смотрит на нее, а только тяжелым взглядом, полным тоски и какого-то другого, непонятного ей чувства неотрывно следит за главным из пленников. Ничего, будет у нее еще шанс обратить на себя внимание юноши.

А Илада постоянно мучила неотвязная мысль, как же преподнести Неверу тот факт, что он, то есть она, - его жена, и что мужу надо только поцеловать ее, чтобы спали чары, и он лично наглядно убедился в этом. Но пока ничего более или менее удобоваримого не придумывалось.

Глава 24

Смеркалось. Изрядно уставшие путники и лошади уже явно заслужили ночлег. Взмахнув рукой, Милада остановила процессию около небольшого оазиса с озерцом посредине и высокими мощными пальмами вокруг него. Ее воины спешились и начали разбивать шатры и разводить костер. После ужина, от которого, впрочем, из гордости русичи отказались, все разошлись на ночлег, отправив всех «пленников» в одну походную юрту, предоставленную людьми правителя как часть дани, тогда как Неверу был выделен персональный шатер. Вскоре все затихло. Только охраняющие лагерь стражи изредка вставали и обходили окрестности.

Невер, по-прежнему скованный по рукам и ногам, тяжело ворочался на мягкой перине в своем шатре. В голову лезли мрачные думы одна не лучше другой. Вот зачем он этому степняку? Стражники правителя, охранявшие темницу, выволакивая русича силой на божий свет, чтобы поспешно передать в руги заморского посланца, даже и не скрывали, что для устрашения его непокорной девяносто девятой жены, Миладушки, захваченной проклятым пранадармцем в плен. Погруженный в тягостные мысли, Невер даже вздрогнул, когда неожиданно откинулся полог роскошного шатра, где го на ночь оставили в одиночестве. Сначала из своего лежачего положения он увидел только великолепный красный сафьяновый сапог, расшитый золотом, а потом, с усилием приподнявшись на локти, и его владельца, переступившего порог шатра. Это был виновник его невеселых раздумий – красавец пранадармец.

- Красив, ой красив, черт басурманский, - с неудовольствием и внезапной жгучей ревностью отметил про себя Невер. – И молод. Лет двадцать от силы.

Сам-то князь в свои тридцать лет и выглядел, и считал себя умудренным жизнью взрослым мужчиной.

И действительно, парень был чрезвычайно красив нездешней, экзотической, а от этого еще более привлекательной красотой. Темные короткие волосы на макушке переплетались причудливым колосом, а на висках сходили совсем на нет. Легкая щетина на смуглых щеках, аристократический чуть заостренный нос с небольшой горбинкой, припухлые чувственные сочные губы, которые сейчас кривились в непонятной горькой усмешке. И в довершение ко всему – пронзительные миндалевидные синие-синие глаза в обрамлении длиннющих загнутых черных ресниц. Роста пранадармец был чуть выше среднего, поджарый и стройный, но ткань рубахи на груди и на руках не скрывала наличие хорошо прокачанных мышц.

Невер разом вспомнил все слухи, доходившие до него в темнице о втором принце Серебряной Завлуди. Дерзок, отчаянно смел, нагл, удачлив, силен, ловок и умел в бою. И хитер, хитер как тысяча лис. А еще охранники шушукались, что женщины на турнире чуть ли не гроздями были готовы выпасть с балконов, лишь бы попасться на глаза триумфально гарцующему на прекрасном коне пранадармцу с неотразимой белозубой улыбкой.

Пододвинув к себе небольшой походный табурет, пранадармец, широко расставив ноги, сел на него прямо напротив Невера и погрузился в такую же глубокую задумчивость, опершись правым локтем о колено, а кулаком – в подбородок. Невер было дернулся, желая хотя бы нагрубить послу, совершенно забыв о кляпе во рту, когда молодой мужчина поднял в останавливающем жесте правую руку и негромко произнес:

- Постой, Невер. То, что я скажу сейчас, может показаться тебе бредом, выдумкой, уловкой, чтобы обмануть тебя. Но, клянусь, это все чистая правда. Прости, что до сих пор не приказала освободить тебя. Но поверь, это для твоего же блага. Зная твой буйный нрав, милый, я боюсь, что ты можешь навредить себе и другим, не разобравшись в ситуации.

- Приказала, милый? – лихорадочно билась мысль в мозгу Невера. Из уст этого образчика настоящей мужественности подобные слова звучали дико, и бедный русич начал думать, что от длительного голода и неподвижности начал сходить с ума, и у него уже слуховые галлюцинации.

А Илад продолжал:

- Когда до меня дошли вести, что ты в пленув Эгране, нужно было как-то действовать. Но делать это в облике Милады было невозможно, так как, во-первых, на наши владения надвигался твой заклятый «друг» Драгош из Ильрима, желавший захватить меня и княжество в придачу. А во-вторых, кто бы отдал тебя мне? В лучшем случае, заключил бы меня правитель Гаруф в соседнюю камеру, а в худшем – сделал своей женой.

Степняк говорил медленно, видно было, что он тщательно старается подбирать слова. Но произносились они столь мужественным баритоном со слегка хриплыми низкими нотами, что все происходящее стало казаться Неверу еще большим бредом.

- Чтобы получить это обличье, я вынуждена была обратиться к ведьме. Но расплатиться пришлось своей силой. Теперь только ты можешь вернуть себе свою жену,  - тут степняк запнулся и потом, словно на что-то решившись, быстро вымолвил, - Поцелуй меня, любимый!.

От такого поворота событий князь откровенно обалдел и в ужасе таращился на степняка. Мало ему всяких унижений, так еще и с мужиком-вражиной целоваться! Так вот зачем степняк морочит ему голову! Видать, он из тех, кому мужчины милее женщин, вот и придумал дурацкую сказку про Миладу.

- О, прости, понимаю, ты не можешь мне ответить с кляпом во рту.

С этими словами пранадармец наклонился к русичу, чтобы вынуть у него затычку изо рта. И в ту же секунду получил смачный плевок в лицо.

- Ах ты, погань басурманская, рожа нечестивая! Да как ты смеешь мне, князю православному, предлагать такое непотребство! Был бы я сейчас свободен, не сидел бы ты уже тут передо мной, а давно отправился к своим предкам! Интересно, чем ты мне докажешь, что ты не выдумал все это, чтобы совратить меня на путь бесовский? Али есть у тебя кольцо, мною Миладе подаренное? Так никто его с нее снять не сможет, если только не отдаст она его кому сама добровольно. Молчишь? То-то же! Нет у тебя кольца. Не моя жена ты. Да и Миладушка не могла тебе его отдать, вражина. Любит она меня больше жизни.

Илад только с горечью и отчаяньем взглянул на Невера, да утерся рукавом, не жалея роскошного кафтана. И тут его лицо просветлело:

- Есть, есть доказательство! Да, нет у меня кольца. Он остался у ведьмы. Завтра же мы едем к ней, и ты поверишь, что я твоя Милада.

С этими словами юноша развернулся и вышел из шатра, оставив Невера опять в одиночестве переваривать все сказанное.

Глава 25

Поутру караван настолько поспешно, насколько это было возможно, покинул лагерь и направился прямиком в сторону майриной избушки. Невер со своей повозки продолжал в бессилии изрыгать самые страшные ругательства, какие знал, в адрес мерзкого степняка. А тот даже никак не реагировал, молча понурив голову, сидя в своем седле.

Первой не выдержала Чанлиф. Она не могла ни понять, ни принять то, с какой черной неблагодарностью отнесся этот дикий русский медведь к ее любимому, спасшему его из застенков. Девушка подошла к Свану и тихонько шепнула ему что-то на ухо. Бравый воин, который и сам уже давно мучительно переживал за Миладу, вынужденную безропотно абсолютно незаслуженно выслушивать такие гнусности из уст родного мужа, после слов принцессы решительно слез с коня, подошел к Неверу и со словами «Прости, друже!» заткнул ему рот своим платком, полученным на память от жены, ибо ничего более подходящего и чистого не нашлось. После этого в процессии воцарилось гнетущее безмолвие, которое нарушал только стук копыт и скрип колес.

По мере продвижения на север все мрачнее и мрачнее становился степняк. И не только тот факт, что Невер упорно отказывался верить Миладе, тяжким грузом давил на ее плечи. За всю свою жизнь не слыхала она таких слов, которыми крыл ее любимый муж. Оставшись невинной в браке благодаря трагическому стечению обстоятельств и смутно представляя себе даже то, что происходит между мужчиной и женщиной, она и предположить не могла, что такое бывает между мужчиной и мужчиной, и как это вообще осуществимо, Плюс чем дальше продвигался караван, тем больше она опасалась не застать ведьму на месте. А потом ищи ее свищи, как ветра в поле. Была и еще одна веская причина, почему девушка чувствовала страх, отчаянно сжимавший ее сердце. С каждым днем становилась она все слабее и слабее. Майрины чары продолжали свое разрушительное действие, и Милада боялась, что в конце пути ей просто не хватит сил объясниться с обманщицей, а то и вовсе элементарно добраться до своей цели.

Видя такое настроение своего предводителя, воины почтительно держались в стороне, стараясь не лезть лишний раз к Миладе. И только Чанлиф присаживалась вечерами к костру, где в одиночестве коротал время, обхватив колени руками, опустив на них голову и думая горькую думу степняк. Девушка тихонько подходила к нему, садилась рядом бок о бок и просто молчала, не позволяя себе даже приласкать любимого. А Илад даже не замечал ее присутствия, столь мрачны и тяжелы были его мысли, пока однажды случайный шорох не привлек его внимание. Он поднял голову и увидел на своем плече головку прекрасной Чанлиф, задремавшей от долгого бдения у костра. Молодой пранадармец резко пришел в себя.  Ведь ей же холодно в этих тонюсеньких шелках и газе! Он спешно стянул с себя кафтан, прижал к себе покрепче девушку и укрыл им их обоих со спины.

Во сне принцесса даже не поняла, отчего ей стало так хорошо, уютно и тепло на душе. Только в глубине замутненного дремой сознания мелькнула мысль:

- Да, это именно так и надо. Так и должно быть.

Чанлиф же взяла на себя и питание «пленников». Ведь как только воины пытались вынуть кляп изо рта у Невера, он разражался столь площадной бранью в адрес ненавистного извращенца-степняка, что даже у видавших виды вояк уши сворачивались в трубочку. Пока в один прекрасный день тот, приготовившись вывалить на пранадармца очередной ушат изощренной ругани, не увидел перед собой вместо бородатого ратника неземное видение в голубых развевающихся шелках, протягивающее ему ложку с кашей. До этого Невер был столь погружен в планы мести мерзкому принцу Серебряной Завлуди, что даже не заметил присутствия женщины, да еще столь хрупкой и прекрасной, в обозе. Княжеское воспитание не позволяло ему изъясняться столь непристойно при девушке, и Невер резко оборвал свою тираду на полуслове. А Чанлиф в это время умудрилась запихать ему эту кашу в открытый рот. Что уж там она ему наговорила, как увещевала, но князь поел в первый раз за время похода.

Илад, хоть и был погружен в мрачные мысли, все же не был слепым или дураком и видел все добрые поступки Чанлиф. А он-то, надо признаться, в первую встречу счел ее взбалмошной и капризной дурочкой.

И вот в один из вечеров, пока принцесса сидела одна у костра, к ней подошел степняк и протянул что-то совсем маленькое, невесомое:

- Это твое приданое по праву. Когда все закончится, оно поможет найти тебе достойного мужа и жить, ни в чем себе не отказывая.

Буквально силой повесил он на шею Чанлиф золотистый ключик на цепочке, развернулся и не оглядываясь быстро зашагал к своему шатру, словно за ним черти гнались.

Сжав в кулачке ключик, девушка с болью смотрела вслед любимому, даже не замечая крупных слез, которые капали из ее прекрасных зеленыхглаз.

А у Милады тоже было погано на душе, будто совершила она какое-то предательство, хотя и изначально искренне собиралась отдать всю эту эгранскую дань Чанлиф в качестве приданого, чтобы обеспечить девушке будущее счастье.

Глава 26

Абсолютно напрасно боялась Милада, что не застанут они злую ведьму дома. За пару дней до их прибытия почувствовала Майра Лесная, что миладино кольцо в кожаном мешочке, в котором она его хранила, начало накаляться, а в последний день жгло так, словно это был раскаленный уголь.

_- Никак Миладушку ждать в гости надо, - ухмльнулась ведьма, хотя сей факт и несколько обеспокоил ее . Ведь по ее расчетам зедарская принцесса давно уж должна была сгинуть от проклятия. Но нет, кольцо четко оповещало  о прибытии своей хозяйки. Кстати, ведьму оно за свою владелицу так и не признало. Как ни силилась она нацепить немудрящее украшение на палец,  но не тут то было.

Бросилась ведьма к своему сундучку с колдовскими принадлежностями и достала оттуда наливное яблочко на золотом блюдечке. И показало ей блюдечко обоз, во главе которого понуро ехал на своей лошади степняк. А чуть вдалеке, на повозке – ее возлюбленный Невер.

- Плевать, что Миладка проклятущая жива. Судя по ее виду, недолго ей осталось. Зато Невер – вот он, бери – не хочу. А я ведь боялась, что побегать да поискать мне его по белу свету придется. А тут сама женушка привела мне его в руки!

На следующий день Милада со товарищи стояла у крыльца ведьминой избушки. Набрав в легкие побольше воздуха, словно собираясь нырнуть в омут, толкнула она тяжелую дубовую дверь, которая на удивление податливо отворилась. Степняк шагнул внутрь,  вслед за ним четверо воинов во главе со Сваном завели Невера, хоть и связанного по рукам, но уже не в цепях. Чанлиф, не ведающая, куда и зачем они прибыли, но чующая нутром какую-то опасность, была оставлена в шатре на попечение других воинов, которым строго-настрого было наказано не выпускать девушку.

- Неверушка, любимый! Как я по тебе соскучилась! Ведь хотел меня сделать своей женой против воли твой дружок закадычный Драгош из Ильрима, да еще вот этот (тут в пранадармца ткнули пальцем) пытался меня силой в полон увести. Только не далась я, сбежала от них. А приютила меня здесь добрая Майра, спасибо ей. Поцелуй меня, любимый!

На пороге стояла наряженная в островерхий зеленый кокошник, усыпанный жемчугом и драгоценными каменьями, и расшитый сарафан в пол …Милада собственной персоной. И очи голубые, и косы русые – все было на месте.

Как завороженный потянулся к ней князь. Но тут дорогу ему из последних сил заступил пранадармец, обнажив свой меч. Он-то понял, кто притворялся Миладой, и чего она добивалась.

Молодой воин обрушил свой меч на соперницу, но тот отлетел от нее, как детский мячик от пола. И как ни пытался нанести удар Илад, лезвие все время отталкивалось от уже издевательски смеющейся над ним Майры. Русичи едва сдерживали Невера, пытавшегося разорвать путы и прийти на помощь своей, как он думал, жене. Степняк же все пытался поразить самозванку мечом, чувствуя, что и так скудные силы утекают еще больше с каждым ударом. И тут случайно своим оружием пранадармец зацепился за правую косу лже-Милады. И она внезапно … оторвалась, а правая сторона ее лица приобрела свой истинный облик. Воодушевленный таким успехом, Илад с такой же легкостью оторвал и левую косу, и уже теперь все лицо целиком вернулось к своим изначальным чертам.

Да, узнав о прибытии соперницы,   Майра Лесная знатно подготовилась. Нарядилась в самые распрекрасные одежды, а чтобы наложить на себя личину Милады, нужна была ей какая-то вещь девушки. Проклятое кольцо не годилось, так как по-прежнему упорно не желало надеваться. И тогда ведьма вовремя вспомнила, что оставила у нее Милада свои косы русые. Прикрепила она их под изукрашенный каменьями кокошник, и стала выглядеть неотличимой от неверовой жены.  Да только не учла того, что сделав свое тело неуязвимым для меча Илада, косы она сделать таковыми не смогла, ведь принадлежали они самой Миладе.

Казалось, бой окончен, ведьма проиграла. Но не тут-то было. Выхватила злодейка из поясного мешочка даренное  Невером кольцо на цепочке, и как заколдованный потянулся мужчина к ней, с затуманенным чарами взором.

 Степняк, бледный как полотно, уже еле держался на ногах, тяжело опираясь на меч. Даже просто приподнять его он был уже не в силах.

- Обманула я тебя, красавчик! Не поможет тебе поцелуй Невера, не в этом было твое спасение. Вот и пришел твой конец, а муженек твой достанется мне! – сотряс ведьмину избушку издевательский смех злодейки, демонстративно накручивающей на палец  цепочку с кольцомМилады. – Силы твои уже на исходе и поможет тебе только то, если тот человек, которому ты в этом теле искренне доставил счастье и физическое удовольствие, кому отдал свою силу, вернет тебе ее обратно. Тот человек, который любит тебя всей душой, и жизнь свою который не побоялся бы отдать за тебя. Да где тебе такого человека взять? Ты же ведь девственник!

При этих словах силуэт ведьмы стал плавно расплываться, будто скрываться в зеленоватой дымке. Точно также начал расплываться и силуэт Невера. А степняка окончательно покинули силы, и он тяжело опустился на пол, закрыв глаза.

В эту секунду дверь избушки чуть не слетела с петель, так сильно ее толкнули снаружи, и внутрь влетела растрепанная и заплаканная Чанлиф. Она не слышала ни последних слов ведьмы, ни предыдущего разговора, но она видела, что ее любимый при смерти. В отчаянии упала она перед Иладом на колени, положила его голову себе на плечо, начала звать его по имени, но степняк уже не откликался.

- Если не жить тебе, то не жить и мне! – воскликнула несчастная девушка. - Что ж, прощай, милый, я скоро последую за тобой! Пусть же между нами будет хоть это! Поцелуй меня, любимый! – и с этими словами она страстно припала к губам неподвижного Илада.

В эту же секунду вслед за Чанлиф влетели воины степняка, не укараулившие девушку, сбежавшую из-под их присмотра. Влетели и застыли на пороге. Так скорбно выглядела хрупкая фигурка восточной принцессы, склонившаяся над не подающим признаков жизни юношей. С трудом оторвалась она от его бескровных уст и потянулась за спрятанным за поясом изукрашенным драгоценными камнями небольшим кинжалом, чтобы уже навечно соединиться со своим любимым. Внезапно ослабевшей, но еще довольно уверенной рукой занесла она его над своей грудью. А мужчины вокруг замерли, словно в оцепенении.

Вдруг кинжал со стуком полетел на пол, а Чанлиф почувствовала на своем запястье чей-то сильный захват. Она в недоумении распахнула свои огромные глаза. Илад, бывший, казалось, уже за порогом смерти, крепко удерживал ее за руку, гневно сверкая на нее своими прекрасными синими глазищами.

- Ты что удумала, тебе еще жить да жить! Даже не смей! – на удивление твердым голосом сказал степняк, продолжая сверлить девушку своим взглядом.

С той стороны, где в дымке почти уже исчезла ведьма, послышался ее злобный вой, и Илад повернул голову на звук. Злодейка с ненавистью смотрела на него, но причинить вреда ему она уже не могла. Ведь Чанлиф, которой он доставил искреннее счастье и физическое удовольствие своим массажем, которую спас, отдав свои силы, которая любила его всем сердцем и не колеблясь дважды пошла ради него на смерть, в этом поцелуе, хоть и неосознанно, вернула ему свой долг, отдав назад ту энергию, что получила тогда в процессе лечения.

Рывком встал Илад на ноги, успев, однако, бережно передать ослабевшую принцессу на руки очнувшемуся от оцепенения Свану. И в последний момент успел вырвать из рук ведьмы свое кольцо. В тот же миг дымка полностью рассеялась. Как и не было ее. Как и не было в их жизни этой коварной женщины.

Но нет, все же была. Да, Илад остался жив, спасенный поцелуем Чанлиф. Но он не вернул себе своей прежний облик, не превратился обратно в Миладу, ведь поцеловала его девушка, а не мужчина. И теперь он чувствовал и ощущал себя как самый настоящий молодой, полный сил парень.

В раздумье поднял степняк свой взор от кольца, которое сжимал в руке, на Невера, который до сих пор стоял в шоке и тоже смотрел на кольцо с характерной буквой «Н», наконец поверив словам своей Милады. Но было уже поздно. Его недоверие, неверие и нежелание признавать любимую в образе ненавистного пранадармца сыграло с ним злую шутку. Да, теперь, увидев свой талисман. собственноручно подаренный жене, Невер понял, как же был неправ. Но теперь ничего уже не вернуть.

Все еще сжимая в кулаке кольцо, Илад сделал шаг в сторону супруга и протянул ему это ставшее ненужным степняку украшение:

- Прости за все, Невер, если что не так. Возьми это кольцо себе. Ты ведь так и не сделал меня по-настоящему женщиной, а вот эта девушка сделала настоящим мужчиной, не подделкой, и я навсегда останусь с ней. Я знаю, я чувствую, что это единственно правильное решение. - С этими словами юноша с силой вложил украшение в руку Невера и обернулся к Чанлиф.

- Сбылась твоя мечта, душа моя, сердце мое, моя сильная девочка. Я буду твоим мужем. Только, конечно, если ты будешь не против. Ведь я не настоящий Принц Серебряной Завлуди, и нет у меня никаких богатств и никакого дома, да и жен никаких нет. Прости, все это был обман. Но не обман то, что я понял, как дорога ты мне.

- Глупенький, - улыбнулась сквозь счастливые слезы Чанлиф, - Неужто ты думал, что я расстроюсь из-за того, что буду твоей первой и, надеюсь, единственной, а не сотой женой? И с чего ты взял, что у нас нет никаких богатств? А как же мое приданое – дань за 12 лет? – И она изящными пальчиками вытянула из-за декольте золотой ключик от сундука с сокровищами и лучезарно улыбнулась Иладу:

- Поцелуй меня, любимый!

Конец

Оглавление

Поцелуй меня, любимый Марина Леванова