Ещё одно зло во благо (СИ) [Ungoliant] (fb2) читать постранично, страница - 3

ранги и титулы — их вёл сам Верховный Отец, и власть над жизнью отражалась в старших жрицах самодовольством. О да, Лир знала это чувство не понаслышке! Однако стоило рот открыть для колкости, как в разговор вмешался Годрик.

— Только благодаря леди Лир я ещё жив. Она не просто справилась: она спасла нас всех!

Солдаты поддержали его нестройным ропотом. Кровь ударила в лицо, когда жрица опустила взгляд и увидела зарубцевавшиеся раны, наспех прикрытые рубахой не по размеру. Конечно, она всё поняла. Лир с силой вонзила ногти в ладони, чтобы не закричать: «Замолчи! Замолчи!»

Солёный воздух с примесью гари пошёл ей на пользу: после душного, пропитанного запахами испражнений и крови лазарета Лир словно начала жизнь заново. Одолевали гнетущие мысли, вопросы без ответа, — а смогла бы она продержаться чуть дольше и дождаться спасения? — но не чувство вины. Нет, тому человеку нельзя было помочь, но облегчить муки следовало. Лир виновата лишь в том, что воспользовалась магией как дилетант и сама едва не погибла.

Зябко обхватив ладонями плечи, она наблюдала за крестьянами, таскающими воду в вёдрах, чтобы потушить последние очаги пламени. Видно, узнав о наступлении Империи и отчаявшись, бандиты пытались избавиться от города. Теперь их гнали конные рыцари, чтобы допросить и добить оставшихся.

Как подобало знатной леди, Лир встретила отряд спасителей на парадной лестнице. Взгляд зацепился за подсохшие капли крови на граните, отпечаток чьей-то руки на стене. Сил не осталось пугаться и горевать — это и значило быть подданным Империи.

Однако когда Лир увидела командующего, то едва не разрыдалась от счастья; колени дрожали. Заметив её, Ламберт соскочил с коня, передал поводья оруженосцу, быстрым шагом направился к ней и заключил в крепкие объятья. Лир уткнулась в рукав камзола, под которым серебрилась кольчуга.

— Моя дорогая кузина, вы всегда там, где опасно и трудно. Хотите поплакать? — Она покачала головой. — Нет? Ну смотрите, я рядом.

Его голос звучал с горечью, но полнился невыносимой теплотой. Так умел только он — быть добрым, несмотря ни на что, видеть в людях только хорошее и забывать зло. Многие посмеивались, называли Ламберта Вайнрайта наивным дураком, которого легко обмануть, но Лир с юности всегда защищала его, часто до драки.

Только из-за приличий она нехотя отстранилась и обратилась к рыцарям, поблагодарив за спасение города. Мысли тут же заполонили мирские дела: как накормить всех, разместить, вернуть крестьян по домам и компенсировать убытки, затем следовало написать отцу о непростой ситуации и дождаться поддержки — ведь все целители, отправившиеся на защиту города, погибли.…

Лир удавалось держаться, изображая хозяйку — герцогиню, а не самозванку, — когда Ламберт находился рядом. Ополченцы обожали его открытость и простоту, безоговорочно слушались и ходили за советом. Казалось, вокруг него рассеивалась любая тьма. Годрика посвятили в рыцари, как ещё нескольких отличившихся сквайров, и Лир следила за его успехом с какой-то материнской гордостью. Только теперь она поняла, как тот похож на Ламберта внутренним светом.

Вместе они разобрались со всеми проблемами, успели и по душам поговорить, и вина за ужином выпить, а через пару дней Ламберт забрал Лир с собой в столицу, посчитав, видимо, что там она будет в безопасности. За спасение дохода кучки торговцев Вайнрайты получили похвалу от самого императора Мередора. Лир нервничала и огрызалась на каждое поздравление, но то связывали с пережитым сражением. Давно прошли те времена, когда боевым подвигам аристократок удивлялись — теперь каждая могла постоять за себя.

Ламберт, очаровательно поклонившись, удалился по своим делам, а Лир наконец вернулась в башню магии, ставшей роднее семейного замка. Великая библиотека Империи, позабытая всеми сокровищница, хранила в себе древнейшие книги и манускрипты — старьё в глазах советников и средство пыток подрастающих аристократов. Благодаря поддержке Лир, башню спасли от разрушений временем, достроили новые секции и починили старый телескоп — чудесное изобретение нищего, но талантливого зачарователя.

Сколько себя помнила, Лир тянулась к знаниям. С детства придворный маг вбивал детям знати в головы, что факты нужно не воспринимать на веру — если те не касаются самой веры в принципе, как ни странно, — а проверять, даже если ни в чём не сомневаешься. «История пишется победителями, как им удобно… как приказали помнить», — говорил он, и столь наглый обман, у всех на виду, жутко напугал юную Лир.

Пока старшие кузены проходили одну веху истории и со скрипом переходили к следующей, она чуть ли не вгрызалась в манускрипты, мемуары и пергаменты в поисках истины, но не находила особых различий с имперской летописью. Возможно, в детстве она приняла урок чересчур близко к сердцу, отчего