Ледания и Шрампинтульный Домовой (СИ) [Яна Оса] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Пролог

Колодец поражал своей монументальностью, выложенный из огромных валунов, пару метров в высоту и с шириной стенки где-то метра четыре, вызывал чувство опаски. Какой гигант выкопал его у себя в саду, — мельтешила мысль на краю сознания.

Улегшись на стенку, мы свесили в черный зев головы.

— Ну что там, — донесся крик отца Трампина, оставшегося внизу.

— Что там, Черныш, — еще успела спросить я, прежде чем снизу раздалось громкое чмок, и нас всосало внутрь со смачным плямк.

Две руки ухватили мое легкое тельце, даже скорее инстинктивно, чем обдуманно. Потому что я, исключительно инстинктивно заорала, переходя в ультразвук. Уж слишком противным был и чмок, и чпок, и плямк.

Я же не виновата, что не люблю, когда мной закусывают без спроса.

Ощущение движения исчезло практически сразу же. Только вокруг была кромешная темнота.

— Тише ты, — толкнуло меня со стороны Трампина. Он все также крепко держал меня за руку.

Хотя мы подозрительно спокойно покачивались на подобии водяного матраса, — неожиданно пришло в голове самое точное сравнение.

Другую мою руку сжимал Черныш, в этом я могла поклясться со стопроцентной уверенностью.

Правда он сейчас усиленно от чего-то отплевывался и шипел, как рассерженный кот.

— Где мы? — решила озвучить, интересующий скорее всего всех вопрос.

Черныш наконец отплевался и сообщил — мы в ж…, - я больше почувствовала, чем поняла, что он прикусил язык, вдохнул и выдохнул. Думаю, что мы где-то на изнанке мира.

— Думаешь? — уточнила я, — Трампин, а что говорят твои рецепторы?

— Что Черныш не далеко от истины, каким бы органом она не была. И что здесь достаточно пыльно.

— Значит меня одну покачивает на подобии водяного матраса?

— Так вот это что, — показалось, что трансформонт осклабился.

— А электричество кончилось? — даже не ожидала, что смогу так громко заорать после того, как чуть не сорвала голос в полете.

Над нашими головами что-то дрогнуло. Пространство с натугой задребезжало. Так дребезжит тело столетнего старца, когда он слазит со своего ложа. Кряхтя и постанывая.

— Что это такое, — опять не смогла придержать язык за зубами.

— Генератор? — предположил Трампин с проскальзывающим оптимизмом.

— В колодце? — переспросила с долей скепсиса.

Но все же предположение Трампина было правильным и помещение постепенно стало наполняться светом. На потолке разгорались лампы, даря холодный молочный свет.

Из темноты проступали металлические стены, с массивными заклепками.

Мы лежали на огромном водяном матрасе посредине пустого трюма.

Не отпуская моей руки, Трампин перекатами сполз на край матраса и поставил меня на ноги.

Черныш обежал трюм по периметру и застыл напротив створок, которые угадывались скорее интуитивной полосой на совершенно гладком прямоугольнике.

— Мы что, на космическом корабле, — выдвинула совершенно невероятное предположение.

— Который застрял в почве летающего острова? — усомнился Трампин.

— Эм, — ну а почему бы и нет.

— Сюда кто-то идет, — прозвучало со стороны двери.

Черныш попятился к нам, и мы застыли монументальной группой, не сводя глаз со створок.

Створки задрожали и со скрипом дернулись в стороны. Скорее всего энергии хватало только на освещение, потому что кто-то с той стороны смачно приложился кованным ботинком в не желающие открываться двери.

Еще через минуту шебаршения с той стороны, трюм гулко чмокнул, да так, что я присела рядом с Трампином от неожиданности и нежелания отправляться в очередной полет.

Створки дернулись и медленно разъехались.

И мы с удивлением уставились на пришедшего.

— Вы кто, — икнула, не в состоянии идентифицировать мирно стоящее чучело.

Я чувствовала, что Трампин напряжен, и то, что он успел моментально задвинуть меня за свою спину, говорило о его отменных инстинктах.

Существо, точно также как Черныш пол часа назад начало кашлять и отплевываться. В конце концов он избавился от першения в горле и проскрипел — Я шрампинтульный домовой!

И мы втроем открыли от удивления рты.

Часть 1. Судно Ной-я

1.1

— А мне в детстве говорила мама, что в колодце живет бабка Синюха, — первой подала я голос.

— Домовой? — Черныш почесал затылок, — а это кто?

Создание в проеме смачно чихнуло, и вытерло ошметками рукава трудно различимый во всклокоченных зарослях нос.

— А вдруг он больной? А у нас иммунитета на его вирусы нет!

— Да не больной я, — проскрипел он, — я просто очень долго спал.

— Все так говорят, — поддакнула из-за спины Трампина, — когда в больнице на коечке отдыхают.

— Айда за мной, — развернулся страдалец и поскрёб странными чунями, в которые был обут по слабо освещенному коридору.

— Какой кошмар, — зашипела не хуже Черныша я, — без сумки, без намордников и без прививок. Это твой отец виноват, что мы вляпались в эпицентр эпидемии.

— Почему это он виноват? Ему приказали, он отвел.

— Говорила же я, надо с собой мою сумочку взять, — завела я свою песню по-новому, — да что может произойти, говорил ты, мы в полной безопасности.

— Не нуди, — рыкнул Трампин, — может мы и в безопасности.

— А вирусы?

— Черныш, что скажешь, есть здесь вирусы?

— Здесь есть домовой, водяной матрас и вы двое, — весело фыркнул он.

И сочетание матраса и нас, в его устах выглядело несколько более эротично, чем он мог предположить.

— Так может мы подержимся за твой хвост, и я даже на костюмерную соглашусь, — решила предложить я удовлетворяющее всех решение.

— Не выйдет, — вздохнул он, — я ни одной тропы поблизости не чувствую.

— Тогда пошли, — толкнула в спину Трампина, — раньше сядем, раньше встанем.

— Куда встанем, — переспросил хвостатый.

— На службу Родине, — пробубнила под нос.

Коридор закончился довольно быстро развилкой.

— Почему меня преследует ощущение, что мы попали в какой-то фантастический блокбастер? — молчать в этих странных коридорах не хотелось от слова совсем.

Черныш безошибочно свернул направо.

Еще через пару минут перед нами гостеприимно разъехались створки, и мы увидели захламленную лабораторию безумного ученого с саркофагом посредине.

Именно в нем и ковырялся наш сегодняшний знакомец.

Черныш покашлял, привлекая его внимание.

— Заходите, я сейчас, — донеслось оттуда.

— А вдруг это мышеловка? — решила проявить я здравомыслие и предусмотрительность.

— И кто в ней сыр? — хмыкнул Трампин.

— Если и сыр, то с плесенью, — сморщила свой нос ощущая непередаваемый запах затхлого и захламленного помещения.

— Сыр, — донеслось от саркофага, — а у вас не найдется кусочка этого божественного кушанья?

— Нет у нас сыра, — вздохнула более миролюбиво.

Существо с таким упованием тянущее слово сыр, не может по определению быть злобным и опасным.

— Да мне и нельзя, — вздохнуло существо, — протокол выхода из анабиоза запрещает твердую пищу в течение трех суток.

— Анабиоза? — если он мог удивить меня, то только термином со старой доброй планеты Земля.

Существо доковыляло до захламленного стола и принялось копаться в залежах.

Повернув голову влево, оно увидело свое отражение в слегка запыленном и потускневшем зеркале.

Совершенно непроизвольно он отшатнулся в сторону профессионально уходя с линии поражения.

— Черт, я забыл, что там висело зеркало, — прокряхтел, поднимаясь из-за стола. — Знаете, давайте вы подождете меня в кают-компании, а я пока себя немного облагородим. По коридору налево третья дверь, — крикнул нам в спину.

Кают компанию мы отыскали там, где он сказал.

Она была заставлена низенькими диванами и журнальными столиками. В отличии от остального корабля, здесь чувствовалась какая-то свежесть, что ли.

Оглядываясь по сторонам, я обнаружила мигающую зелеными огоньками панель управления.

— А, цикл уборки — завершен, идет смена воздуха, — озвучила результаты осмотра.

— Так, что тут еще? — Трампин с интересом заглянул на нее через мое плечо.

Неуловимым движением он ткнул пальцем в кнопку и на противоположной стене распахнулись створки на стене, демонстрируя совершенно пустые полки, с рядом бокалов внизу шкафа.

— Да, — не густо, — протянул он.

— А может у них сухой закон?

— Это когда можно пить только воду? — прокомментировал он, рассматривая коллекцию пустых бокалов.

— Почему только воду, обиделась я, еще сок, компот, морс, кисель, смузи, молоко, ряженку, кефир, йогурт, чай и кофе.

— И безалкогольное пиво, — зачем-то добавил он. — Прошлый раз в твоем перечне присутствовал этот фантастический напиток.

Я вспомнила прошлый раз и покраснела. В тот раз я рыдала у него на плече жалуясь, что меня не берут в космонавты, фу ты, в агенты.

— У тебя феноменальная память, — протянула раздосадовано, — и, если что, это не комплимент.

— Моя ж ты хорошая, — растянул он в широкой улыбке губы.

— Ну вы прям, как дети, — зафыркал Черныш, облюбовавший диван, — Делать вам больше нечего.

— Так тут и вправду больше делать нечего, сиди и жди.

Трансформонт постучал хвостом по дивану, — вот сиди и жди.

1.2

— А я в детстве очень любила слушать сказки, — протянула, усаживаясь на диван.

Трампин покосился на меня заинтересовано.

Черныш же переспросил — сказки, это истории?

— Да, вздохнула я, — волшебные истории со счастливым концом.

Черныш покрутил перед собой конец своего хвоста.

— Если не отпускать мой хвост, то конец будет всегда счастливым, — заметил с гордостью.

— Так вот, домовой в тех сказках был духом, который оберегал дом и помогал хозяйке, если она была добра к нему и ставила мисочку с молоком и угощенье под печь.

Черныш сосредоточенно начал рассматривать меня, как будто решал для себя, придумываю я эту историю на ходу или у нас такие рассказики.

— То есть, — отмер Трампин, — вашим детям рассказывают страшилки на ночь? Про существо, живущее в приборе для приготовления пищи?

— В пищеблоке, — уточнил Черныш.

Я хохотнула, представив почтенного длиннобородого коротышку на пищеблоке.

И из памяти принесло слова моей мамы, которая выговаривала бабушке:

«Ну, мама, опять про домового рассказывала Леде, вон какую антисанитарию она развела под раковиной».

Действительно, грустно улыбнулась я, на мое угощение могли приползти только залетные тараканы.

Тогда оставался открытым вопрос по поводу мохнатого чучела, встретившего нас на этом летающем доме.

Тем временем Черныш усиленно начал строить логическую цепочку о доме, домовом и шрампитулях.

— Самозванец, — веско заявил, после проведенных изысканий.

— Почему? — Трампин не мог понять, из-за чего переполошился наш шрампитуль.

— Ваш домовой, — обратился трансформонт ко мне, — был похож на вас?

— В плане внешнего вида, — он кивнул, — он был похож на маленького человечка. Иногда старого, с бородой, а вот мультфильм был про молодого домового и бабу Ягу.

Что-то в моем голосе заинтересовало обеих собеседников

— То есть муль-фильм про отношения? — уточнил Трампин.

— Да, как баба Яга похитила домового Кузю и холила, и лелеяла в своей избушке, и кормила его пирогами.

— Может булочками?

— Да какая разница.

— Прямо эротический триллер получается, «Любви все возрасты покорны», — заметил Черныш.

У меня прямо глаза на лоб полезли, на моей памяти никто еще сказки эротическим триллером не называл. Это что же, «Красная Шапочка» тоже в эту группу попала бы? Только в подраздел — любовь с животными?

А оборотни у нас кто? — сама у себя переспросила. Да со стороны, все сказки, которые мне в детстве рассказывали, я на всякий случай по самым любимым пробежалась, точно все можно отнести если не к любовным триллерам, то к криминальным детективам. Точно-точно, — я от бабушки ушел! Колобок — рецидивист какой-то.

Видимо я притихшая в своем углу, вызывала у моих напарников диссонанс, потому что первым тыкать в меня палкой, точнее хлопать по мне хвостом начал шрампитуль.

— Не спи, покроешься плесенью.

Это он так переврал однажды услышанное от меня «не спи — замерзнешь».

— Так что там не так с твоим домовым, — задала я свой вопрос, скидывая нахальный хвост со своего колена.

Черныш покосился на вход и громким шёпотом сообщил, — он назвался шрампиНтульным домовым.

— Да это ты у нас такой офигительный переводчик, — фыркнула над его теорией, — с ограниченным словарным запасом или проблемами с дикцией.

Закипеть трансформонт не успел, потому что по коридору застучали более уверенные шаги и в кают-компании нарисовался хозяин странного летательного аппарата.

— Еще раз приветствую, и прошу извинить за приём.

Мне даже в первый момент захотелось встать с дивана и сделать реверанс, настолько говоривший преобразился.

Он подстриг волосы, побрился, правда оставил небольшую бородку клинышком, а также сменил странную хламиду на комбинезон космолетчика. Такой благородный капитан звездолета, я бы сказала порода на лице.

Я прям поплыла, так он был хорош.

Глядя на мое лицо, Трампин сдвинул брови и встал с дивана.

— Не подскажите, где мы? — в голосе проскальзывал металл, и это несколько охладило мой пыл.

— Вы на звездолете класса Пегас V, разрешите представиться — капитан «Ковчега» Домовой Шрампинтульный, — и попытался щелкнуть каблуками, как поручик из какого-то древнего фильма.

— Охренеть, — выдал Черныш.

Мы же с Трампином молча рассматривали явление царя народу, точнее Ноя человечеству, тьфу ты, — я опять поймала себя на том, что уж слишком радостно улыбаюсь бравому капитану, и с повышением градуса моего восторга, на столько же градусов падает настроение Трампина.

— Простите нас, — я подхватилась с дивана и порхнула в сторону Домового, — мы впечатлены, простите, удивлены, даже можно сказать ошарашены вами, простите, что это со мной такое, не лично вами, а всем этим, — боднула головой пространство, — я, Ледания, а эти два не воспитанных индивидуума Трампин и Черныш.

— Думаю, что не больше моего, — растянул он в улыбке губы, — вы невероятно милы Ледания, не извиняйтесь, — я даже не поняла, как моя ладонь оказалась в его и он приподнял ее к губам и невесомо приложился губами к оттопыренному мной мизинчику. И не отрывал стервец ни на секунду от меня взгляда.

— Какой мужчина, — пропела во мне женская суть, — я сражена наповал.

Сзади кто-то сопел как мопс с насморком и кажется я даже услышала, как скрипят зубы.

— Кстати, — я просто титаническим усилием смогла отлепиться от капитана и развернуться в сторону остальных, — первый шаг в сторону напарников дался с большим трудом. Новая игрушка занимала все мои мысли и требовала походки от бедра.

— А вы знаете, капитан, — подойдя к Чернышу, потрепала его по черному загривку, — а вы с Чернышом, в какой-то мере однофамильцы.

Трансформонт, который обрадовался, когда я оказалась рядом, удивленно крякнул, прореагировав таким образом на мою речь. Он у нас потомственный шрампитуль!

— Без н? — удивленно приподнял бровь капитан.

— Да вот, — несколько саркастично ответил трансформонт, — отвалилась от времени.

А я хихикнула в душе, ведь я все время переживала, что он юмора не понимает.

1.3

Наша «теплая» компания взяла передышку. Каждый пытался переварить своё.

Черныш — однофамильца, если можно было так сказать, Трампин — потенциального соперника, я — безумства гормонов, а капитан — не знаю какого он эликсира напился, но то, что этот напиток сделал с его телом за какой-то час, было достойно главной премии в области химии, вот эту премию он скорее всего и переваривал.

— Предлагаю выпить, — за знакомство, — тут же двинул тост капитан, и продемонстрировал нам даже по виду очень древнюю бутылку.

— Он что, настолько счастлив с нами познакомится? — зашипел почти не слышно Черныш.

— Наконец-то мы сможем полететь дальше, — добавил капитан, разливая драгоценный напиток по пузатым бокалам.

— В смысле, полетим? — недоуменно переспросил Трампин, принимая из рук капитана бокал.

— Так вы же новая команда Ковчега, я вас ждал, — он спросил воздух — уточнить время анабиоза, — и женский голос без эмоционально сообщил, — две тысячи триста два года.

— Да ну на, — протянул Трампин.

— Не-не-не, — застрочила я, — с удовольствием с вами, но не могу, — я еще писюциля не убила, мне нельзя.

Черныш же вообще перетек в привычный образ шрампитуля и оскалил клыки на капитана.

— Неплохо, — выдал тот, — сидеть!

Какие именно модуляции в голосе мужчины заставили задницу монстр образной собаки шлепнуться на пол кают-компании я не поняла, хотя на секунду у меня тоже сработал инстинкт, — слава богу, что он не сказал лежать, пронеслось в мозгу, прежде чем я облегченного выдохнула.

— Вы не поняли, — хмыкнул Домовой, — у вас нет вариантов, Ковчег подобрал команду находящемуся в анабиозе капитану, согласно оптимальному сочетанию характеристик подходящих существ для удачного выполнения миссии.

— Без сумки не полечу, — я решила, что этот аргумент даст возможность вырваться к Брумину и отбиться от непонятной миссии с помощью Межзвездного корпуса.

— Пожелание врача Высшей маг категории, выполнено, — отрапортовал безликий женский голос и на диван шлепнулась моя сумка.

Я постаралась не открыть рот. Никаких магических потоков мне уловить не получилось, как будто сумку материализовали, воспользовавшись несовершенством защиты планеты Межзвездного корпуса, не через древний ли колодец ее всосало, — засосало под ложечкой.

Черныш, вернувшийся в высшую форму и с ненавистью смотрящий на протягиваемый капитаном бокал пробурчал, — у меня было столько планов!

— У нас, — грустно поправил его Трампин, — а как, — он не успел договорить вопрос, как все тот же женский голос ответил — в ваше ведомство направлен приказ вышестоящей организации о привлечение четырех единиц в команду сверхсекретного звездолета класса Пегас V «Ковчег».

— Четырех? — обрадованно протянули мы.

Врач Высшей Маг категории, планета Земля Нова — Ледания, Первый Помощник, астроштурман Трампин, планета Тикс и трансформонт шрампитуль, кодовая кличка Черныш, — добро пожаловать, на борт корабля.

— Четвертого догоним, — ответил голос уверенно через секунду, — через четырнадцать с половиной минут по корабельному времени. И будто смилостивилась над нами и сообщила с еле уловимой ехидцей в голосе — Защитник Высшего уровня, гностик с планеты Хорорр, — Скорп.

— Ура, — выдала я тут же, — с ним мы точно домой вернёмся в целости и сохранности.

— Ну, что, — за нас? — протянул в нашу сторону свой бокал капитан.

— Может дождёмся пятого? — предложила я, не сильно доверяя собственным инстинктам и тому, как я реагирую на капитана.

— С ним мы тоже выпьем, — хохотнул мужчина, — за четырнадцать минут испариться пару градусов этого уникального напитка.

— А женский голос не присоединится? — я предлагала исключительно в надежде уменьшить воздействие харизмы капитана на мои взбесившиеся гормоны.

— Простите, — прижал он бокал к груди, — позвольте представить моносигмулярный универсиум Ковчега, по имени Ной-я, — прошу любить и жаловать!

— Она кибермозг? — решила сделать уточнение, так как моносигмулярный для меня звучало почти матерно, — а имя так вообще отправляло в библейские времена, заставляя заподозрить иудеев в подлоге истории с Потопом и чудесным спасением на Ковчеге.

Капитан почесал затылок, — это сложно. Страшно секретно, но в ней есть частица бога, сигма то есть. В общем Ковчег и Ной-я едины и не разделимы.

Ну мы и чокнулись, легонько, вынужденно, я бы отметила. Потому что после того, как на язык мне попал этот божественный нектар, я вдруг поняла, что предстоящее приключение гораздо круче обычной миссии Межзвёздного корпуса.

Именно эту мысль я прочитала и на лицах Черныша и Трампина.

А после мы прыгнули. Почти как с Чернышом, но даже по ощущениям, выше и дальше, я бы сказала. И с непривычки нектар помог сердцу не вылететь испуганной пичугой из груди.

— Привыкните, — подбодрил капитан, — это чтоб не разворотить вашу планету.

— Она, что нас на атомы разобрала и собрала? — прошептала я в ужасе.

— Ага, — весело сообщил капитан, — включая выпитое.

Еще через тринадцать минут обычной полетной вибрации корабль вздрогнул.

— Ну что, пойдем глянем в трюме, — предложил капитан, — обычно живых она на матрас чпокает.

А в трюме нас ждала поистине живописная картина из необычно переплетенных частей двух тел гностиков. По скорпионьему хвосту одного из них я определила в усмерть пьяного Скорпа, а второе, по-видимому, женское, я видела в первый раз.

— Ной-я, — начал капитан, и та виновато вздохнула, — разделить без повреждений не представлялось возможным. У вас теперь два Защитника. Хотя женщина отличный повар и еще поет кажется потрясающе, но тут я не на сто процентов уверена. Гностик, с планеты Хорорр, Патрис.

Мы продолжали смотреть на части тела, пока она хмыкнула и сообщила дополнительно, — они вернуться через пять часов. Прошу на мостик, капитан!

И мы отправились увидеть страшно секретный центр управления.


Часть 2. Цель оправдывает ожидание

2.1

Самое неприятное в пробуждении после глубокого перепоя — это сухость во рту, тошнота и мозги в вате.

Ожидаешь, что наконец-то мир перестал шататься, ан нет, он продолжает мягко качать тебя при каждом шевелении, и от этого возвращается тошнота и раздражение на самого себя.

Застонать я не успел исключительно по той причине, что кто-то сделал это за меня.

Я распахнул глаза и с ужасом всмотрелся в глаза гностички.

— Где я? Пронеслось заполошно в мозгу, — кто это? Я что теперь женат?

Видимо точно такие же мысли возникли в ее голове, потому что мы одновременно выдернули из-под себя правые руки и уставились на кисти.

Браслетов не было.

Я выдохнул, женщина поморщилась от амбре из моего рта.

— Простите, — попытался отползти на покачивающемся полу от нее, стараясь только вдыхать.

— Не стоит извиняться, — проронила она, — похоже в эту ситуацию мы влипли добровольно.

— Кто бы еще сказал, что мы пили, — с трудом выпутался из-под ее ног.

— На круизном звездолете что бы не заказал, обязательно напьешься, — вздохнула она.

Наконец я отполз достаточно далеко, чтобы неожиданно свалится с колышущейся поверхности на жесткий пол. Мои манипуляции достаточно ощутимо подбросили ее тело над странной поверхностью, и она непроизвольно икнула.

Я поднялся на ноги, присел пару раз, стараясь прогнать кровь по большому кругу.

Она в это время оказалась с другой стороны матраса, отвернувшись от меня.

— Если таким является наказание за неспособность участвовать в боях, — протянула задумчиво.

— В каких? — попытался отыскать воспоминания в странно пустой памяти.

— Ну, — не поворачиваясь в мою сторону начала она, — я с трудом вспоминаю, как вы пили коктейли, а в качестве развлечения скучающей публике предлагались пенные бои.

— Я не мог, — категорично отбросил этот намек. Наконец я понял, что на нас только штаны, а верх тел оголен.

Запоздало накатило осознание, что я спал с практически голой дамой. Даже не зная ее имени. Дальнейшее произошло самим собой.

— Разрешите представится, — сказал ей в спину. Отметив мимолетно, что она у нее хорошо развита и при каждом движении под кожей приятно перетекают мышцы, — выпускник учебной базы Межзвездного корпуса С-Корп.

— Простите, что спиной, — вздохнула женщина, — надеюсь, что нас похитили не на разведение, — меня зовут Па-Трис, можно Трис, так меня близкие называют.

Моему самолюбию польстило, что мне предложили называть ее коротким именем, но упоминание о насильственном разведении покоробило и заставило задышать глубоко и часто, проветривая голову кислородом.

Кроме странного матраса посредине металлического куба больше ничего не было.

Гораздо приятнее были округлости моей попутчицы.

— Кстати, — вы сам вызвались участвовать в бое, — проронила она, — после того как бармен подсунул вам синий коктейль.

Точно, откуда-то вынырнуло воспоминание о бесплатном коктейле от заведения.

— А я пила только сок, — вздохнула Трис, — и все равно оказалась там же.

— На арене?

Она повернулась в мою сторону прикрывшись ладонями, природная красота ее лица была подчеркнута румянцем, и, хотя она не поднимала на меня взгляд, я понял, что развернуться ко мне ей было сложно.

Я повернулся в ту сторону, где по моему ощущению был выход из этого помещения.

— Ну с тем, что было, мы разобрались, — если вы не стонете, значит до боя дело не дошло.

Она фыркнула, — дошло только до раздевания, после того как на нас полилась пена, вы поскользнулись, сбили меня с ног, а дальше уже ничего не помню.

— Все равно вам меньше доза досталась.

Я двинулся в сторону еле видимых дверей и при моем приближении они мягко распахнулись, демонстрируя освещенный коридор.

— Трис, мы не пленники, пойдёмте.

— А может я подожду здесь? Как-то неудобно полураздетой.

Я хотел предложить укоротить ее штаны, потом прикинул, что не понятно, где мы и что с одеждой, а разгуливать в коротких шортах Трис может отказаться также как и топлес.

Я пошарил в своих карманах и обнаружил платок и рулон скотча.

Повернулся к ней и продемонстрировал найденное.

— Эм, — она задумчиво осмотрела предложенные вещи.

— У меня тоже есть платок, — отвернулась от меня и продемонстрировала над головой кружевное безобразие.

— Думаю, что моего платка вам на маечку хватит, — проронил, подходя ближе. — А своим вы украсите.

С трудом сдерживаясь от желания провести кончиками пальцев по напряженной спине Трис, вложил платок и скотч в ее руку и отошел.

Все же волшебная вещь, скотч, — размышлял я, прислушиваясь к шебаршению за спиной. — Ледания рассказывала столько методов его применения. Я прикрыл глаза вспоминая ее объяснения по поводу шелка и липучести паутины. Именно после того рассказа она какими-то только ей ведомыми способами раздобыла рулончик скотча и вручила его мне со словами, что ним можно склеить все, и даже больше.

— Корпи, — донеслось сзади, вырывая меня из воспоминаний, я повернулся и облегченно выдохнул.

На Трис было надето что-то треугольное.

Он виновато протянула мне не начатый рулончик.

— Я не поняла, как этим пользоваться.

— А, точно, — стукнул себя по лбу, Ледания рассказывала, что нужен рассказ с показом.

— А как?

— Я просто связала кончики, и развернулась спиной, демонстрируя голую спину с узелком посредине лопаток.

— И чего это мне так нравится ее спина? — отметил уголком сознания, прежде чем над головой раздался женский голос — Скорпа и Патрис приглашают в центр управления остальные члены экипажа. Следуйте за зеленой стрелкой, и призывно распахнула створки двери.

Я заметил, как женщина вздрогнула, подал ей руку и успокаивающе произнес — видите, нас приглашают в центр управления, предлагаю пойти.

И она неуверенно улыбнулась.


2.2

Что может сказать дикая обезьяна, попавшая на завод по сборке роботов?

Ну во-первых, что это не джунгли, что кушать здесь нечего, и что непонятное что-то не отвечает ее представлению о идеальной жизни.

Так и мы с удивлением рассматривали частично стеклянный аквариум, в котором оказались.

Посредине этого помещения на гибком отростке раскачивался глаз с присоской, чуть ниже зрачка.

— Знакомьтесь, — преувеличенно радостно выдал Домовой, — это Ной-я.

Несоответствие голоса и оболочки, принадлежащей этому голосу, резануло жестоким диссонансом.

— А она всегда такая? — спросил Трампин.

— Лаконичная? — переспросил капитан, словно любуясь.

— Ну, можно и так сказать, — согласилась я.

Капитан отлип от созерцания присоски, и повернулся в мою сторону.

— Вот же стервец, — пронеслось в голове, он явно понимает, как действует на меня, — раз даже на простой вопрос отвечает, задействовав весь шарм и обаяние.

— Я не знаю, как выглядела она раньше, я познакомился с ней, когда она была такой, — и кивнул в сторону грозно глядящего глаза.

— Да я ничего, — подняла вверх две ладони, — просто интересно, к какому типу существ вы принадлежите, — перешла в режим сверх вежливости.

— Информация секретна, — выдала присоска.

— Хорошо, — кивнул Трампин, — а миссия?

— Миссия секретна, — ответила присоска.

— А как, — начала я, но меня перебил возглас, раздавшийся за моей спиной.

— Ледания, — заорал Скорп, и я даже не успела сообразить, как оказалась в его медвежьих объятиях.

Краем глаза отметила, как Трампин вздрогнул, а капитан прищурил правый глаз.

И неприятным открытием стала женщина, Патрис, кажется, на лице которой проступило недовольство от столь бурной встречи.

— Скорп, — поставь меня, застучала по его каменным мышцам ладонью.

— С-Корп, — исправила меня словно на автомате женщина.

Я удивленно подняла брови, и она слегка порозовела.

— Команда, — донеслось со стороны Ной-я, — в данный момент корабль готовится к гиперпрыжку в пункт, необходимый для стабилизации структуры космолета. Прошу занять свои места.

Из пола это существо отрастило кресла для каждого. Более всего они напоминали диковинные шезлонги, я с опаской рассматривала это ложе и капитан, не выдержав успокоил, что такая форма наилучшая защита от перегрузок.

— От каких, — с ужасом переспросила, вспоминая истории про центрифуги, в которых раскручивали космонавтов.

— По-разному, — махнул он рукой, усаживаясь ближе к прозрачной части центра управления космолётом. Рядом с ним в кресло опустился Трампин.

Черныш упаковался практически рядом со мной. И два кресла для Скорпа и его спутницы оказались, с другой стороны, от нашей парочки.

— Пять, четыре, три, два, один, — и мы прыгнули во что-то.

Желудок сказал — с меня хватит, и подскочил к горлу, отправив душу в пятки.

Я задышала часто, стараясь совладать с непривычными ощущениями и проклиная себя за способность ввязываться в столь неоднозначные приключения.

Хвост Черныша, который попытался погладить меня по руке, казалось, выписывает странную траекторию, похожую на диковинное вязание, где крючком управляет совершенно невообразимое существо.

Полет закончился очень быстро. Ощущения отхлынули, возвращая рецепторам обычное восприятие.

— Фух, — выдохнула я.

— Все в порядке? — ни к кому не обращаясь спросила Ной-я.

Домовой потребовал озвучить статус команды.

— В порядке, — раздался голос Трампина.

Я услышала в его тембре совсем небольшое удивление. И скорее оно было адресовано картине, которую он видел перед собой.

— В норме, — донеслось синхронно со стороны Скорпа и Патрис.

Черныш тоже буркнул соответствующее — живой.

Я ответила последней, — убедившись в том, что и тошнота, и покалывание в пятке прекратились.

— Внутри планетной системы мы вынуждены передвигаться на малых двигателях, — голос Домового был напряжен.

Скорее всего он переживал, как поведет себя законсервированный на столь долгое время корабль.

Я бы тоже переживала, — меланхолично подумала, представляя консервную банку, пролежавшую сто лет в подвале. Есть из нее тушенку я бы не стала даже под страхом смертной казни.

Но, с другой стороны, я знала нескольких знакомых, который в том случае не только остались живы, но еще даже расстройства не заработали.

— Сейчас наши ресурсы ограничены, — раздался голос Ной-я, — я мимолетом отметила, что это неплохо, что она говорит женским голосом. Скорее всего мужской, который сказал бы эту информацию, я бы восприняла как — полундра, спасайся кто может.

А тут, даже пульс не ускорился.

— Кроме обеспечения команды водой и воздухом, в ближайшие шесть — девять часов корабельные системы не смогут предложить больше ничего. Я обесточила второстепенные помещения, и настаиваю, что бы вы использовали ресурсы разумно.

— А можно мне взять мою сумку, — я даже не поняла, как смогла вытолкнуть из себя просьбу.

— Пол часа — готовность к запуску малых маршевых двигателей, — сообщил голос, и я выбралась из кресла и в сопровождении Черныша отправилась в сторону кают-компании.

— Что скажешь, — задала я вопрос трансформонту, — когда мы отошли от остальных.

Полутемные коридоры навевали мысли о древности судна, которое при этом выглядело чем-то из далекого будущего. Это диаметрально противоположное ощущение, холодило спину и заставляло непроизвольно оглядываться.

Черныш вздохнул, — знаешь, это без вариантов, как будто нас посадили в лабиринт, стены которого невозможно разбить, и нам предстоит пробежать по нему до конца.

— Ты то хоть видишь этот конец? — спросила, входя в полутемную кают-компанию и подхватывая в охапку сумку.

— Конец есть всегда, — философски заметил он, — только мы не всегда понимаем, что он наступил.

— Так, попрошу без панических настроений, — напомни мне, что ты там распланировал для нас с Трампином?

— Это не я, — тут же попытался спрыгнуть со скользкой темы шрампитуль.

— А кто? Зефирчик? Или Папа Римский?

— Чей папа? — было видно, что Черныш не понял аллегорию. — У нас что, в команде кроме Домового Шрампинтульного есть еще и Папа Римский?

— Ну может пока и нет.

Возвращаясь к остальным, я надеялась, что Ной-я позволит нам попить чаю, а учитывая, что в моей сумке сверху была запихнута корзина для пикника, который я планировала разделить с Трампином и Чернышом, полет к точке, которую мы не должны знать, обещал стать приятным.

2.3

Глаз Ной-я посмотрел на меня как-то уж слишком строго, когда, вернувшись в рубку я предложила попить чаю.

— Нельзя, — произнесла так льдисто, что у меня прямо морозом по спине пробрало.

Я оглянулась и поискала глазами кондиционер. А что, если это и есть корабль, то оно может не только морозом обдуть из непонятной щели.

Но вслед моим оглядкам прилетело милостивое — в кают-компании можно и в столовой тоже.

Я покивала, обернувшись к глазу. Поняла, что тут не понять, насвинячим, заведутся тараканы, а не всем нравится, когда у тебя в голове поселились эти наглые насекомые.

Мне вот нравилось. Они ведь никому не мешают, просто подкидывают интересные мысли.

Я задумчиво опустилась в свой шезлонг прижимая сумку к груди.

По ощущениям корабль мелко вибрировал, словно набирал воздуха перед громогласным апчхи.

Откуда пришло это ощущение, я не поняла, но доверяя собственным ощущениям, поплотнее вжалась в спинку, еще и заорала дурным голосом, — держитесь крепче.

Ну и Ковчег чихнул, смачно продув дюзы, или что там у него использовалось для марша. Корабль с маршевым двигателем — это как солдаты на плацу. В моем воображении нам предстояло перемещаться скачками, под команды нашего кибернетического мозга — левой, правой, я сказала тянуть носок.

Нас так основательно протащило в вакууме, что светило данной системы достаточно ощутимо приблизилось к нашим носам. Надо будет спросить у Трампина, каким образом он собирается быть астроштурманом, если не учился, не стажировался, и кроме хождения по тропам изнанки мира, в ничем таком замечен не был.

Я подозрительно уставилась на стебелек с глазом и принялась рассматривать ее присоску.

А вдруг, мелькнула мысль, этой штукой она очищает воспоминания, посчитав их не нужным грузом и перезаписывает необходимые в данной ситуации навыки, поверх личности. Мысль мне не понравилась. Хоть у меня должность на этом чихающем корыте не требует переквалификации. Радовало еще и то, что я умудрилась тщательно изучить и физическое строение гностиков, поэтому накладок в исполнении должностных обязанностей в контексте путешествия непонятно куда у меня возникнуть не должно.

Кроме светила в центре немного выпуклого экрана, перед которым находились кресла капитана и первого помощника, недалеко от этого светила появились координаты, почти не видимого с этого расстояния объекта.

Домовой сосредоточенно рассматривал что-то на панели у себя перед носом.

— У нас недостаточно топлива, чтобы долететь до планеты, — выдал он свой вердикт.

— Нас словят, — попыталась выдвинуть собственное заключение Ной-я.

— Нас бы словили, — согласился капитан, — если бы у нас был обученный астроштурман.

Мне почему-то не понравилось, что умаляют способности моего Трампина.

Пока капитан находился за спинкой своего кресла, его харизма не била меня по голове, и у меня получалось даже мыслить.

— А в чем проблема, — решила подбодрить остальных, — вы что, думаете мы не сможем совместными усилиями решить задачку по построению векторов?

Глаз Ной-я скептически воззрился на мою тушку.

— Ой, да можно подумать, — то, что она вываливает на экран моего мужчины уйму информации, еще не дает ей права с таким пренебрежением относится к нашим мизерным, с ее точки зрения способностям. Ведь сама она так и не смогла полететь, с одним то капитаном.

Именно этот аргумент и запулила ей прямо в лоб, точнее глаз.

Моносигмулярный универсиум у нас оказался с зачатком человеческих эмоций.

Он начал дымиться от злости.

— Ой, — тут же решила я слегка снизить градус собственных высказываний, — а вы перегрелись, может я смажу вас, чем там принято смазывать. Только скажите где?

Мне показалось, или Ной-я фыркнула.

Дымиться она перестала и в ее взгляде я явственно видела лед, который утолщался с каждой пикировкой в ее сторону. Но она снизошла и ответила, что только человеческая несовершенная психика может выбрать оптимальный путь. Проигнорировав ее рекомендации. Несущественные с ее точки зрения ошибки, люди, она опять фыркнула, возносят в культ, но, как ни странно, это обычно приносит свои плоды.

— Обычно, — она выделила это слово соответствующей интонацией, — до первой грубой ошибки, когда они начинают считать себя равными мне.

И что-то заскреблось лапками в моей черепушке, пытаясь донести моему сознанию информацию о нашем кормчем. Сигма — это даже не альфа, а восемнадцатая, если мне не изменяет память буква греческого алфавита.

На русскую перевернутую з погожа, почему-то пришло на ум. Точно, потому что Зараза она.

И еще это в математике знак суммы.

Я подпрыгнула в кресле и заверещала обрадованно, — я знаю, что нам нужно делать! Нам нужен мозговой штурм!

Капитан развернулся в кресле и уставился на меня.

— А что это такое, Ледания, — и показал мне все свои идеальные зубы.

Мне повезло, что Трампин перетянул на себя его внимание, принявшись объяснять концепцию данного понятия.

— Надо бы очки какие-нибудь раздобыть, сославшись на чувствительность глаз, с самым сильным светофильтром, а то от его харизмы у меня скоро здравомыслие сварится или запечется. И что за юношеская любвеобильность на меня напала, — размышляла я, вслушиваясь в голос Трампина. Вот с ним у меня таких проблем не было. Ровные отношения, без умопомрачительного разгула гормонов.

А потом я услышала, как он приводит в пример наш спуск на подносе по заснеженному склону. И мои способности, в том числе, по управлению столь странным объектом передвижения.

Его улыбка и взгляд, искрящийся каким-то мальчишечьим задором, укрыл как теплым одеялом, и я улыбнулась ему в ответ.

И тем обиднее прозвучал комментарий Ной-я, — здесь ни снега, ни льда, к чему эти пустые подробности.

Я обиженно засопела, и скорее от обиды брякнула, — ну тогда как пращу, попробуй запусти свой Ковчег.

— Как что? — спросила сигма голосом строгой учительницы.

Мне на помощь в этот раз пришел Скорп.

— Праща — гибкое, жёсткое или комбинированное метательное военное или охотничье орудие. Предназначено для метания камней или специально изготовленных пуль, — от тарабанил он без запинки. Ну да, пока они до бионических протезов дошли им и не такими оружиями воевать приходилось.

Ной-я задумчиво прокомментировала — гравитационный манёвр, реже пертурбационный манёвр, — целенаправленное изменение траектории полёта космического аппарата под действием гравитационных полей небесных тел, — может сработать.

— Хоть бы кто спасибо сказал, — бубнила я себе под нос, пока остальные занялись расчетами.

Черныш чесал за ухом и о чем-то усиленно размышлял.

Наконец он снизошел до реплики — а не кажется ли тебе, Ледания, что нам предстоит путешествие по мирам, в которых магия отсутствует как сила. Вообще.

— Зачем? — не поняла я.

— Зачем путешествовать? — он поскреб затылок.

— Зачем по без магичным мирам экипаж с обладателями магии, ну по крайней мере у нас троих она точно была, — и я тоскливо вздохнула, вспоминая приятное покалывания в пучках пальцев.

— Как индикатор? — предположил Черныш.

— Как эксперимент? — выдвинула я собственное предположение и недобро покосилась в сторону Чупа-чупса, свесившегося над плечами мужчин.

— Ну-ну, будет тебе и индикатор, и эксперимент, — повернулась к Чернышу и сообщила, — значит так, смотришь и докладываешь, все что хоть как-то зацапает твое внимание, должно быть исследовано и задокументировано. А дальше поглядим, кто из нас коса, а кто камень, — и откинулась в шезлонге прикрывшись сумкой от всех.


2.4

Ну его на кочерыжку, — думала я в момент, когда вращательное движение нашего корабля замедлилось настолько, чтобы думать.

Не представляю, как бы мы выжили, если бы не капсулы, в которые превратились шезлонги, с неприятно пахнущим киселем внутри. Я испытала приступ паники и клаустрофобии, когда стенки этого произведения безумного ума, защелкнулись вокруг моего тела с утробным звуком голодного зверя.

— Чтоб ты подавился, — бубнила я мантру, пока онанаполнялась этой мерзостью. В самый последний момент, когда я уже подумала, что меня собираются утопить, сверху опустилась полумаска, и я выдохнула панику в нее.

— Садистка хренова, — награждала я чередой эпитетов бездушную сигму, которая испытывала, скорее всего не очень теплые чувства ко мне лично и боюсь предположить, но и к нам всем, в частности.

А может в ее понимании мы паразиты? — это была последняя мысль перед тем, как окружающий мир сошел с ума.

И вот теперь мысли вернулись. Медленные, как будто им намазали клеем лапы, они ползли в моей черепушке, реагируя на доносящиеся извне звуки.

Вот кисель всосался чем-то радостно захлебывающимся, вот теплый воздух принялся снимать с меня остатки, так и хотелось сказать смазки. Вот и полумаска отлепилась, а вслед за ней капсула открыла свои объятия, являя моему взгляду потолок рубки.

С него свисали ошметки облицовки и кое где из нутра Ковчега вылезли наружу провода и трубы. Некоторые искрили, с других что-то капало.

— Бедняга, — я пожалела раритетное судно, — представив почему-то уткой, которую подсовывали лежачим больным на заре развития современной медицины.

Что-то долбилось металлической башкой в перегородку. Я сделала усилие, желая сесть. Шезлонг изменил положение с лежачего на сидячее. Хоть его функции не пострадали, отметила удовлетворенно.

Я с ужасом воззрилась на результаты предложенного мной маневра. На полу царил хаос и завалы из покореженных кусков перегородки, каких-то приборов и шкафов.

Черныш выбрался из своей капсулы и сообщил, — Ледания, нам повезло, на наши ничего не свалилось. Надо вызволить остальных.

Я рванула в сторону Трампина. На их с Домовым капсулы наехала длинная панель, оторванная с переборки, заблокировав доступ к открытию капсулы.

— Хоть бы они там не задохнулись, — вскрикнула и попыталась сдвинуть металлическую плиту с места. — Приток воздуха из масок прекращен, и они теперь в них, как в гробах. Вообще не понятно насколько им хватит кислорода.

— Нам нужны бицепсы, — сообщил шрампитуль.

— Тогда давай быстро глянем, что с гностиками.

Перпендикулярно стоящий кусок потолочной обшивки угодил как распорка между капсулами Скорпа и Патрис.

Я двинула по нему ногой, пытаясь выбить, чтобы щель стала пошире, и пленники смогли выбраться.

— Нет, Ледания, бей, когда створки немного приподнимаются, — скомандовал Черныш, — давай на раз.

Когда он гаркнул раз, я вложила в удар всю злость, на какую была способна, и по виду чугунная плита слегка наклонилась в сторону Черныша.

Он отскочил и уставился на нее выжидающе.

Пару сантиметров для широких плеч Скорпа оказались слишком небольшим итогом моих героических усилий. Нога болела, моего веса было недостаточно ни для тарана, ни для чего-то более значимого.

Но зато из соседней капсулы при содействии трансформонта выскользнула Патрис.

— Все в себя, — вспомнилось крылатое выражение, когда я наблюдала, как она освобождает легкие от воздуха, чтобы протиснуться в узкую щель.

Она отдышалась и приблизилась ко мне.

— Спасибо, — протянула руку и помогла подняться. — Давай вместе, — и обратилась к Чернышу, — командуй.

Сказать, что в этот момент мы приняли ее в свою команду, было бы не правдой. Ей еще предстояло съесть с нами не один пуд соли, прежде чем мы посчитали ее своей. Но именно в тот момент, когда мы вместе сдвинули плиту, давая возможность Скорпу вылезти из темницы и бросится освобождать наших мужчин, я поняла, что мы подружимся.

— Я чувствовал себя похороненным, — сообщил Трампин, выбираясь сквозь дыру, которую разворотил Скорп, не сумевший сдвинуть панель.

Он орудовал своим хвостом с точностью хирурга, но все же Трампин с опаской косился на него.

Еще несколько минут и мы вытаскиваем почти задохнувшегося капитана.

— Ну что ж, — выдает он, слегка отдышавшись, — поздравляю, вы прошли боевое крещение.

Он смотрит на гору металла на месте Чупа-чупса, прислушиваясь, как из-под пола пытается пробить путь наверх глаз с присоской.

— Мы все живы, успокойся, Ной-я, — произносит он и долбеж снизу прекращается.

И именно этот момент выбирают те, к кому мы летели, для того чтобы поймать нас в огромную авоську.

— Очуметь, — вырывается из меня, когда я вижу маленького паучка, пульнувшего в нас это безобразие.

— Почему мне кажется, что это буксир? — спрашиваю ни к кому конкретно не обращаясь.

Капитан усмехается, — а это он и есть, нам крупно повезло, что мы добрались до ремонтной базы.

И нас разворачивает в сторону огромного металлического шара, слепленного этими малютками, посредине космоса.

— А вот и роботы, — шуршат в черепушке лапки микроскопичных тараканчиков. От них совершенно никакой пользы — одна щекотка. Но именно это щекотание как-то благотворно действует на меня, и я заявляю, — надеюсь, что нас не потравят, посчитав паразитами на вашем Ковчеге.

Капитан кашляет и поправляет, — на нашем.

— Что? — не удержавшись смотрю на гормонального провокатора.

— На нашем Ковчеге, — сообщает он и отворачивается в сторону экрана. — Эти, не потравят. По крайней мере, если поймали для состыковки.

— Значит за время вашего анабиоза ничего не изменилось? — решаюсь уточнить интересующий меня вопрос, пока ум и честь корабля заперт в подполе.

— Если нас не обстреляли, значит эта ремонтная база выполняет свои функции в заданном диапазоне, — сообщает Домовой, — но после ремонта нам придется пополнять запасы, а с этим могут возникнуть проблемы, — добавляет гораздо тише.

— А у меня — портится настроение, когда я голодная, — ставлю капитана перед фактом. — Так что милости прошу в кают-компанию, пока нас стыкуют, у нас есть время стать добрыми, милыми и лояльными, к тем, кто нас встретит на этом ажурном мяче.


2.5

От чая капитан не смог отказаться, на вкусности из корзинки для пикника смотрел тоскливым взглядом и громко вздыхал. В какой-то момент я прониклась и пожертвовала ему коробочку йогурта, обосновав разрешение на употребление этого продукта положительным влиянием на перистальтику кишечника. Про заселение полезной флорой кишечника решила не распространяться. Мало ли, может он брезгливый, как малыш, который после просмотра рекламы отказывается есть йогурт, потому что он с микробами.

Отсутствие Ной-я, командир объяснил закукливанием в капсуле в рубке. Скорее всего произошел разрыв нейронных связей и сейчас наша сигма ждет помощи от внешнего специалиста.

Мне же почему-то пришло совершенно неприятное сравнение, что Ной-я сейчас сидит в термосе, прихлопнутая крышкой, вобрав в себя все свои щупальца и медленно звереет.

Примерно через час, по обшивке корабля забегали металлические лапки.

«Пора», — сообщил капитан и пригласил всех к шлюзу.

Почему-то сейчас харизма капитана не била пыльным мешком по голове, нет, в обаятельности ему не откажешь, но гормоны не пихали меня в мягкое место и не требовали устроить брачный ритуал, и в идеале прямо при всех.

— Может это в се происки Ной-я? — думала я, попутно отмечая, что почему-то не слышу мыслей Трампина и Черныша, как ни стараюсь.

Словила себя на том, что тру подаренное Всевидящим кольцо, пытаясь вызвать ощущение присутствия этих двоих в своей голове, но джинн в кольце не сидел, и с Чернышом пришлось разговаривать ртом.

Я сунула ему под нос свое кольцо и округлив глаза порыскала глазом по его рукам.

— Где? — емко выразила собственное недовольство.

Трансформонт засопел и сдал Трампина.

— Мы решили, что эта Ной-я подключается и подслушивает наши мысли. И решили снять кольца.

— Да? — что-то такое и мне приходило в голову, раз есть артефакт, то обязательно найдется тот, кто подключится и вытянет секреты из ларца.

— А мне почему не сказали, — я тут же на придумывала, что нелюбовь сигмы, это результат того, что кольцо ретранслировало мои умозаключения.

— Трампин сказал, что забрать у женщины украшение, это тоже самое, что обидеть ребенка, только больнее может стать тому идиоту, который решит провернуть подобный смертельный фокус.

Нашу дискуссию прервал звук, сигнализирующий о том, что стыковка произошла удачно и мы в ближайшее время вырвемся из заточения на Ковчеге.

Когда камера шлюза уравновесила давление снаружи с корабельным, засветился зеленый сигнал на панели и сворки разъехались.

И из клубов пара, к нам в шлюз шагнул высокий блондин, с огромными белоснежными крыльями, нимбом и хвостом, как у черта, только с белой кисточкой.

Эта картина закоротила мои нейроны, и я щелкнула челюстью, прикусив язык, потому что в этот момент собиралась отчитать Черныша за утаивание информации.

Боль заставила замычать и этот звук испортил зрелищность момента.

У остальных странный персонаж не вызвал столь глубокого отклика.

Ну разве что Патрис прижалась ближе к Скорпу, бросив удовлетворенный взгляд на более величественный хвост своего земляка.

Вот я дура, дуя на прикушенный кончик языка я прокручивала в памяти, кто еще из жителей не прочь украсить себя биомеханическими протезами, раз уж это не результат магической иллюзии.

Существо же уже радостно чирикало что-то нашему капитану, тыча в планшет тонким пальцем перед его носом.

Когда же наш капитан прочирикал ему в ответ что-то несуразное, я напряглась.

— Черныш, а тебе не кажется, — полушепотом я задала свой зудящий последние несколько секунд вопрос, — что нас собираются продать в рабство или на опыты.

Шрампитуль глянул на меня, как на больную. Задумчиво потер нос и ответил, — успокойся, думаю, что в данной ситуации мы в безопасности. Хотя эта странная птица меня нервирует.

Я прыснула, поняв, что у остальных ангелоподобное существо, соотносящееся с одним из видов, населяющих бесконечные миры, большого удивления не вызывает, так, разве что легкое любопытство.

Переговоры закончились и Черт-альбинос, как я назвала его у себя в голове, пригласил нас взмахом руки в сторону выхода.

Капитан обернулся и сообщил, — на все время проведения ремонтных работ нам предоставляется временное место жительства, обустроенное в соответствии с нашими потребностями.

И дополнил, — кормить обещают, но без изысков.

— Ну и на том спасибо, донеслось от мужчин, — и даже Черныш ускакал немного вперед, я же двинулась последней, волоча за собой самую большую ценность — мою походную сумку и мысли о том, что лазейки существуют даже в самых совершенных зданиях. А если есть лазейки, то можно узнать больше, чем нам рассказывают.

— Ледания, — донесся голос Трампина, — тебе помочь?

Я ускорилась, заблудится я еще успею.

Часть 3 Эффект пяти минут

3.1

Шесть комнат, объединённых общей гостиной. Таким выглядело наше временное место жительства. По словам капитана, руководитель станции технического обслуживания, пообещал закончить работы максимум за два дня, и нам предстояло эти два дня потратить с пользой для дела.

Польза оказалась исключительно для Домового, так как нам вручили странные аппараты, которые оказались обучающими модулями и предложили выбирать комнаты.

— Учим языки, устройство корабля, общие понятия, которые могут понадобиться в нашей миссии, — сообщил он нам, демонстрируя улыбку.

— А вам двоим, — продолжил он, обращаясь к гностикам, — я добавил гипно-курс «Защита в невесомости», не благодарите.

Патрис округлила глаза и с безысходностью посмотрела на Скорпа.

Я ухватила шлем с ручками, именно так выглядел этот модуль и рванула к ближайшей комнате.

Чай просился наружу и я не стала медлить, — прием пищи через три часа, — догнал меня голос Домового, — я кивнула и толкнула дверь в комнату.

— Минималистично как-то, — тренькнуло в мозгу, когда я обнаружила внутри отгороженный от основного помещения закуток с удобствами, и откидывающуюся кровать в основной части помещения.

Опустевший мочевой пузырь позволил взглянуть на мир более оптимистично. Даже душ соорудили, рассматривала я панель со значками. Странными, я бы сказала. Непонятно почему душ и снизу, и сверху. А торнадо что обозначает?

Что делает женщина, когда не может понять обозначения? Правильно, начинает тыкать в кнопки.

Инструкцию мы читаем уже потом, когда они начинают мигать красным.

Избавилась от одежды, сбросив ее с себя на откинутую койку и вернулась в санузел. Наученная правильным путешествиям Трампинрогом, прихватила с собой мягонькое полотенце из своей сумки и направилась в душ, негромко мурлыча незатейливый мотивчик: «Три минуты, три минуты — это много или мало».

Уже предвкушая, как нежусь под струями воды, с каким-то безумным экстазом ткнула пальцем и в душ, и в перевернутое торнадо, и в щеточки, я не успела нажать на нижний душ по той простой причине, что меня накрыло.

Как оказалось, при активации любой кнопки, опускается мембрана и все манипуляции помывки происходят в замкнутом контуре. И мембрана тебя никуда оттуда не выпустит, пока цикл не закончится.

Мысль, откуда в космосе вода для такой роскоши как душ, посетила меня в тот момент, когда меня окутало облако ионизированных частиц, поднявших все волосы на моем теле перпендикулярно ему. Запахло озоном и такой ощутимой свежестью, что я покрылась гусиной кожей.

— Мама, — еще успела сказать я, — потому что дальше, в меня ударили воздушные струи даже не могу представить, с чем именно, но эффект циркуляционного душа, я ощутила почти сразу.

Я отскочила к мембране, загораживающей от меня свободу, она щелкнула меня разрядом статического электричества, и я вернулась на жирную красную точку, нарисованную в центре пыточной.

Кажется, именно на этом этапе я начала кричать, и кричала я сначала «хватит», потом «спасите», а потом только «а», в различных модуляциях.

Когда цикл скрабирования всего моего тела подошел к концу, я с ужасом осознала, что там были еще щеточки, и приготовилась к худшему.

Два манипулятора, выскочивших с боков, подхватили меня под руки, и я только и успела, что поджать колени под грудь, потому что пол превратился в один сплошной жужжащий полировальный валик.

— Да пристрелите меня, — решила висеть на манипуляторах до конца, а то с таким полом от меня одни уши останутся.

Этот этап окончился на удивление быстро и меня отпустили.

Напоследок меня припорошило мельчайшей водяной взвесью и выплюнуло из кабины.

Я стояла, расставив в стороны руки и таращилась на себя в зеркало, которое добросовестная кабина экстраполировала на одной из стен, что бы я могла насладится результатом.

— Слава богу, — мелькнула утешительная мысль, — мне оставили волосы на голове.

Остальное тело у меня было идеально депилировано, имело ровный ярко розовый оттенок и стойкий запах продезинфицированного озоном медицинского инструмента.

— Сука, — выдохнула я, — имея в виду одного конкретного недоделанного ангела, который посчитал эту экзекуцию принятием душа.

Я приподняла полотенце двумя пальцами и вышла из санузла к моей спасительной сумке.

— Ты даже не представляешь, насколько мстительны земные женщины, — бубнила себе под нос, втирая в тело увлажняющий и успокаивающий крем.

Месть подают охлажденной, — оскалилась и взялась за шлем, посмотрим, какие у них здесь законы, а главное критерии наказания за нарушение заповеди «Не убий». В подготовке этой самой мести у меня не было равных. Это еще в институте мои одногруппники отмечали и нещадно эксплуатировали.

Оставшееся время я провела с пользой для дела, минут через сорок я смогла прилечь, а еще через час кожа перестала доставлять дискомфорт, и я смогла облачиться.

— С нашими, говоришь, потребностями, птица Говорун, ну-ну.

Я знала, что на приеме пищи обязательно будет присутствовать администратор СТО, и ему нужно предъявлять пожелания. Так сказать — клиент всегда прав, а правый клиент — довольный клиент.

3.2

Стремясь переговорить с напарниками в общей комнате, я выскочила за десять минут до начала обеда.

Не буду же я ломится во все комнаты в поисках Черныша и Трампина. Понадеюсь на их аппетит, и то, что они тоже сообразят выйти пораньше.

Черныш не подвел. Вылетел, практически не дав осмотреться.

— Ты такая, — замер, принюхался и продолжил, — чистая, я бы даже сказал вымытая до скрипа.

— Благодарю, — ответила, сделав вид, что удивлена его комплиментом.

— А скажи, Черныш, ты практически не вымазываешься, это какой-то трюк, или на твоей коже грязи не видно?

Он посмотрел осуждающе, обернулся на остальные двери и с хрипотцой произнес — а ты помнишь, что я не совсем человек?

— Ну да, — только сейчас магии нет, и ты не можешь обратиться?

— Да при чем тут обратиться? Я могу, — и сделал собачье движенье плечами.

— И что помогает? — спросила, находясь в некотором ступоре от продемонстрированного мне способа поддержки тела в чистоте. И еще мелькнула мысль, что коты обычно вылизываются, а какой у него язык я никогда не рассматривала.

Затем присмотрелась к нему и решила, что он водит меня за нос.

Поделится нюансами использования душа я не успела, потому что из одной из дверей вышел Трампин с задумчивым выражением на лице.

Слегка косолапя, он подошел к нам и окинув пристальным взглядом спросил — вы в душ ходили?

— Я — да, — тут же ответила и начала соображать, как покорректнее поделиться впечатлениями, чтобы без аллегорий и сравнений.

Он взглянул на меня, и продолжил — Ледания, нижним душем тебе лучше не пользоваться, — и покраснел, — тебе не понравится.

Мысль о том, что собой представляет нижний душ, и предостережение Трампина подействовали на меня как красная тряпка на быка, я уже хотела начать допрос с пристрастием, но к сервированному столу начали сходиться остальные.

Видимо одна я догадалась включить в первичность изучения на гипнофоне, язык, на котором чирикал воробей-переросток.

И как только он явился перед наши очи и принялся выставлять с левитирующей за ним тележки металлические боксы перед каждым, я зачирикала, — как приятно видеть вас в нашей тесной компании.

Ангело-демон уставился на меня, — не думал, что человечка разговаривает стиском. ШрампинДом, ты уникум!

Наш капитан поджал губы, — Гел, я же говорил, что они моя команда!

— Прости, Шрампин, но я был уверен, что ты шутишь, называя этих существ командой.

— Ты слишком давно не выбирался куда-нибудь, — все также порыкивая, хотя как это можно было провернуть на чирикающем наречии я и не понимала, — отбрил администратора Домовой.

— А зачем, — вальяжно развалился Гел в кресле, — все что мне нужно я могу получить и здесь.

Один Трампин, осознанно наблюдал за нашей перепалкой. Остальные выбрали в качестве обучения другие программы, и сейчас непонимающе ковырялись в предложенном обеде.

— Как мне вас жаль, — натянула на лицо скорбное выражение. — Как можно понять, нравится ли тебе что-то, если ты никогда это не видел и не пробовал.

Ангело-демон напрягся. Домовой вопросительно уставился на меня и только Трампин хмыкнул.

— Любопытный ищет замочную скважину, любознательный — микроскоп, — а вы достигли апогея в получении впечатлений? Все что мне нужно? Никакого воображения. Наверное, вы и адреналином не захлебываетесь?

— Не знаю такого напитка, — ответил Гел, все еще косясь на меня с подозрением.

Видимо, посещение нашего сектора Вселенной наложило определенный отпечаток на восприятие Домового, потому что он не бросился опровергать, что это не напиток, а что-то другое. В понятии нашего капитана, если я считаю, что захлебываться адреналином это круто, то, наверное, стоит хоть разок попробовать.

— А вы знаете, — томно закатила глазки и задышала полной грудью, — что значит описаться от восторга.

Кажется, данная концепция в понимании этого индивидуума выглядела несколько странно, и он переспросил непонятое у Домового, на каком-то другом языке. Видимо и капитан не понимал, что именно я вложила в данное понятие, которое по моему виду доставляет одно из видов наслаждения.

Бравый капитан не смог признать, что никогда не испытывал столь странного эффекта и вернулся на стиск.

— Я считаю некорректным переходить на общий галактический, — он сканировал меня нечитабельным взглядом.

— А я считаю, что нужно выпить, — купился на провокацию Гел.

Все по канонам психологии — не можешь победить — спои, и тебе сдадутся сами.

Он даже не мог предположить, что может случиться, если начнешь пить с обиженным медиком, который знает, что-такое самогон, какое сочетание просветляет и какое выпрямляет извилины, а главное, если он съел собаку на приготовлении таких настоек.

— Ледания, — а может не надо, — донесся до меня шёпот Трампина, — вдруг у него с метаболизмом того?

— Надо, Федя, надо, — ответила я, водружая на стол пол литра медицинского спирта, закрашенного настойкой «Радужный сон феи». — Неужели тебе не хочется поблагодарить хозяина за нижний душ?

Что-то во взгляде напарника выдало его потайные желания, он зыркнул на Гела и выдохнул сквозь зубы, — да на раз!

— Вот и чудненько, — предвкушающее потерла ладошки.

Особенно после того, как из своей тележки этот жмот выставил пузатую бутылку, которую скорее всего собирался распить втихую с нашим капитаном.

— Хозяева вперед? — поиграла я бровями и кивнула Скорпу, — наливай!

3.3

Ловкость рук и никакого мошенничества.

Я показывала этот фокус Трампину, когда мы помогали братьям с дрессурой боевых ежей.

Возможность остаться трезвым и напоить при этом других, это искусство.

В студенческой среде, где медицинский спирт — единственно доступное горючее, это виртуозное умение, возведенное в куб.

Вариантов с чем пить этот спирт — море, но, я нашла беспроигрышный вариант, который отвечал моим потребностям оставаться трезвой.

Хичкоку бы понравилась эта игра, полная саспенса. Азарт — да пожалуйста, наполняем все рюмки разведенным спиртом, кроме одной, в которую наливается вода, и тщательно их перемешиваем. Сверху лимончики, затем каждый берет по рюмке, и все по команде выпивают. Главное — правильно раздать, а я таким образом двух подружек от изнасилования спасла, ну и себя тоже. Правда в том случае три рюмки с водой пришлось раскидывать так, чтоб в мухлеже не заподозрили. Вот тогда действительно страшно было, а сейчас, это всего лишь месть, поданная холодной.

Когда выпитый напиток из хозяйского бокала прошелестел огненной рекой в желудок, я усмехнулась. Гел явно никогда не пил чистый медицинский спирт, и не знал, что после этого не страшен черт, а он всего лишь наполовину черт, да еще и белый.

Поэтому, когда настроение за столом потеплело, а бутылка опустела, я выставила на стол ледяные стопки, и крутнула бутылку в руках.

— Ну что, — закусив губу, спросила у расслабившегося ангело-демона, — теперь наша очередь поражать?

Двадцать пять миллилитров пришлось заглотнуть по зазубренной до состояния мантры инструкции.

Сделать несколько упражнений вдох-выдох.

Провести задержку дыхания на половине вдоха.

Выпить рюмку спирта, не вдыхая воздуха.

Сделать медленный выдох носом.

Медленно вдохнуть, но только через нос.

Вдох-выдох носом повторить 4–5 раз, пока горло не перестанет жечь.

Расслабиться.

И наблюдать, как Домовой и Гел, начинают дымиться.

— Это и есть захлебнуться адреналином, — сипит Гел. Но ведь нельзя упасть лицом перед низшими, — они приходят в себя медленно, не соображая, почему на столе теперь две бутылки, а карусель из скользящих рюмок кажется бесконечной.

Стадия — ты меня уважаешь, наступает вне зависимости к какому миру принадлежит тот или иной пьющий, аккурат перед стадией — нам море по колено.

Стадию — описаться от восторга, — Гел проходит один. В моем санузле, на спор умудрившись нажать все присутствующие на панели кнопки, до запуска программы.

Да, в скорости ему нет равных, я вон только три успела нажать. Как и в дурости, потому что здравый смысл, или что там полагается иметь руководителю СТО, он оставил за нашим столом, минут сорок назад. И мне может сказать спасибо наш капитан, пивший после первой рюмки исключительно безалкогольное пойло, находящееся в другой бутылке. Потому что сейчас он с ужасом взирает на вывалившегося из санузла розового ощипанного цыпленка. Описавшегося от восторга, я так понимаю, — потому что он способен только мычать, и падать в руки своему школьному другу.

— А вот нечего, издеваться, — выношу свой вердикт, и капитан опасливо утаскивает должностное лицо в бессознательном состоянии куда-то за наше жилье. Прикладывая ладонь ангело-демона к панели, потому что визуализатор отказывается его выпускать, не идентифицируя по внешности.

Слегка остыв, я снисхожу до стенаний Домового, который переживает о адекватном окончании ремонта и впихиваю ему в руки мазь для ращения волос и антипохмелин, с напутствием — не перепутать. Надеюсь, что перья он вырастит тоже.

Он исчезает в хитросплетении астероида, а я полностью отомщенная заглядываю в собственный санузел, переживая, что увижу последствия мести.

Но комната сверкает хирургической чистотой и ничего не напоминает о происшедшем тест-драйве душевой системы.

Ну что ж, даже без администратора, системы функционируют идеально, соглашусь с капитаном, Стиски не только придумали техно-язык, на котором чирикают технари в этой Вселенной, но и возвели технологии на постамент произведения искусства. Хотя о инструкциях подумать не мешало бы.

С этой мыслью засыпаю, проваливаясь в гипносон, с максимально допустимым списком «Выучить сегодня».

Завтрак на следующее утро прошел в состоянии тишины. Администратор нес себя с осторожностью хрустальной вазы и старался не делать резких движений. Все же метаболизм у всех разный, и по словам нашего капитана, он испытывает несвойственные ощущения. Намек на адреналин вызывает в нем рвотный рефлекс, и объяснения, что это всего лишь один из гормонов человеческого тела не добавляет радости на его лицо.

Я уже представляю, как слегка подзабыв ощущения глубокого перепоя, он будет поражать других способностью пить спирт, не превышая терапевтических доз. И даже название он уже для этого напитка застолбил. Конечно же «Адреналин». И принимая его извинения, по поводу собственной некомпетентности в обустройстве быта человеческих особей, он шёпотом уточнил состав этого удивительного напитка.

И я сдала основную составляющую. Оставив каплю «Радужного сна феи» в качестве собственного ноу-хау.

Из вредности и чтоб всю оставшуюся жизнь гнался за неуловимым послевкусием.


Часть 4 Ной-ябристая вредина

4.1

У стисков были золотые ручки.

Именно это сказала я, когда мы собрались в рубке и смотрели, как наш Ковчег, почти беззвучно превращает СТО в маленькую точку со столбиком координат, в углу экрана.

Ной-я встретила нас с распростертыми объятиями, если можно так расценить ее реплику — ну, наконец все в сборе.

Прежде чем начать скакать по маршруту, нам сообщили, что на корабле у каждого есть каюта. И ее модернизовали в соответствии с потребностями команды.

Я возликовала, если бы не наша попойка, то даже не представляю, как бы мы летели дальше, испытывая настолько ужасные ощущения от посещения собственного санузла.

Моя каюта стыковалась с лечебным блоком, Черныша засунули ближе к кают-компании, Трампин жил практически рядом с рубкой. Патрис — с другой стороны кают-компании, сразу же за пищеблоком. Вот за кем было приятно наблюдать, когда она добралась до изученных в гипно-шлеме приборов, инструментов и куче непонятных гаджетов. Синтезатор пищи заполнили нейтральной субатомной суспензией. Но насколько мы поняли, команда ела не только синтезированную пищу, чаще всего этот аппарат использовался как синтезатор завтраков и напитков. Обеды и ужины, как правило, готовил повар из припасов, которые пополнялись на населенных планетах. На СТО нас заправили топливом для маршевых двигателей, Трампин назвал его тринитием, и суспензией в пищевой синтезатор. Водой с нами не поделились, намекнули изловить на границе системы ледяной астероид и решить данную проблему собственными силами.

Именно поэтому мы и болтались пока здесь, Ной-я искала подходящий астероид.

Капитанская каюта располагалась напротив Трампина, и занимала по схеме корабля две большие комнаты с санузлом.

Скорп попытался выбить каюту рядом с Патрис, но, к сожалению, к ее каюте примыкали кладовка и склад продуктов, которые в данный момент пустовали.

Ной-я снисходительно предложила ему на выбор исследовательское крыло, четыре каюты и блок лабораторий.

Скорп помотал головой и сообщил, что пока не согласен жить один.

Тогда она выделила ему одну из кают рядом с трюмом.

— Защитник должен прикрывать остальных с тыла. «А с фасадом я и сама справлюсь», — сообщила она ему.

Учитывая, что больше вариантов не было, он согласился и заселился в предложенную каюту.

Еще одним сюрпризом оказалось то, что Ной-я слышала нас в любом уголке корабля, достаточно было озвучить любой вопрос и тут же приходил ответ, чаще всего в звуковом формате. Хотя в лечебном блоке, она еще и использовала мониторы для демонстрации инструкций.

— Читать, потом тыкать кнопки, — сообщила мне, когда я попыталась понять принцип действия регенерационной капсулы.

Наше противостояние выходило на новый уровень, и теперь я чувствовала, что идеальным местом для меня будет лечебный блок. Потому что любое общение с капитаном будило во мне настолько противоречивые эмоции, что мне пришлось признаться самой себе, что Ной-я преследует какие-то неведомые мне цели, раз вознамерилась свести нас в постели.

Как ей удавалось воздействовать на мои гормоны я не понимала. И от этого злилась.

Эффект: не вижу — не хочу, действовал безотказно, значит следовало как можно меньше попадаться на глаза капитану.

Я вздыхала, совместные трапезы никто не отменял. Оставаться голодной не хотелось. Потому что томление в груди и внизу живота, напрочь отбивало аппетит.

Разглядывая достаточно уютную каюту, я размышляла не только о скрытых мотивах поступков сигмы, но и о том, что скорее всего капитан не в курсе или считает подобное притяжение обычным явлением.

Секс положительно влияет на мозговую активность, — вспомнились мне слова профессора, читавшего нам нейрофизиологию.

Он приводил в пример исследования каких-то ученых. Я хохотнула непроизвольно, английские ученые чего-только не исследовали. Вот бы их заселить в исследовательское крыло и радоваться тому, что Ной-я, скорее всего после этого оставила бы меня в покое.

Так вот эти ученые провели эксперимент. В эксперименте крысы среднего возраста, занимающиеся сексом по тридцать минут в день, улучшили показатели по обучению новым навыкам по сравнению с крысами, лишенными половых партнеров. Последующее исследование мозга установило, что нейрогенез у сексуально активных крыс происходил гораздо интенсивнее. Впрочем, положительный эффект прекращался, как только секс переставал быть регулярным.

Может у нее атрофировалась функция заботы о капитане, и она теперь исполняет собственный сценарий?

У крыс и мышей положительное влияние секса на мозг и интеллект выглядит очень убедительным. Но мы же не мыши!

И как позвольте узнать, я должна бороться с ее настойчивым желанием достичь заданной цели?

И не подпоить ее, пришла очередная «умная» мысль.

Повздыхав, отправилась инспектировать санузел.

Гел решил реабилитироваться, или таким образом отблагодарил за расширение горизонтов, но в санузле я обнаружила знакомую с детства душевую кабину, с поддоном, чуть ниже колена.

Эх, — подумала, глядя на квадратную лохань, — у меня самые умные мысли приходят в голову, когда я ванну принимаю.

Хотя, — если поперек, и ноги высунуть, — я зажмурилась, представляя, как сделаю себе расслабляющую ванну с пеной и полежу в ней, слушая как пузырьки лопаются и заставляют каждым щелчком течь мысль в заданном направлении, рождая решение поставленной задачи.

Значит, теперь главное, что? — прошептала себе под нос — помочь сигме определится с ловлей блох, то есть астероидов, а то она идеальный еще долго будет выбирать.

4.2

Сказано — сделано.

Только памятуя про ее горячее желание на удовлетворение любых потребностей капитана, я решила избрать немного другой путь. Так сказать, настоящие герои всегда идут в обход. И степенно поплыла по коридору, в сторону каюты Черныша. Если он рожден крылатым котом, значит он — в своей изначальной форме средство от стресса и просветитель мозга.

Или просветлитель.

Черныш ответил сразу исключительно потому, что был занят определением дальности сенсоров открытия двери.

Проще говоря, он пытался определить, на какой скорости эти самые сенсоры открывают его дверь, реагируя на движение.

— А, — зачем? — это был первый вопрос, который я задала, столкнувшись с ним в раскрытых дверях.

— Я же шрампитуль, и должен знать, как быстро могу перемещаться через перемычки.

Я посмотрела на металлическую дверь и поняла, что Черныш огорчен отсутствием так любимого ним способа перемещения. Раз, и ты там, где только что подумал. А тут, это!

— Слушай, а ты не знаешь, зачем наш корабль так избирательно перебирает астероиды?

— Так капитан сказал, что остатки обменяем на продовольствие в следующей точке.

— Значит, она ищет что-то, что поместиться в наш трюм? Но он же маленький. Я когда-то читала, что космолеты вплавляли в астероиды, чтобы транспортировать их как единое тело, и чтоб он не распался на куски преждевременно.

Черныш поморгал, переваривая информацию.

— Это очень давно? Читала?

— Очень, — согласилась с ним, — кажется в прошлой жизни.

— И ты хочешь подсказать этот вариант для скорейшего отбытия к следующей точке?

Я закивала, — но не сама, может ты скажешь, Трампину к примеру.

Но ничего не пришлось говорить, как и следовало доказать, Ной-я отслеживала звуковые файлы со всех уголков корабля. И это наводило на не очень приятные ассоциации.

Но зато позволяло быстрее принять вожделенную ванну. И я смирилась, пока что.

Никакой приватности, — возмущалась я спустя пару часов, проводя тест-драйв душевого поддона.

Возмущалась в уме, так как ситуация с подслушивающей Ной-я не только напрягала, но и с каких-то пор злила.

Предложенный мной вариант она обыграла и выдала за свой. В процессе спайки с достаточно большой глыбой льда, пополнила наши запасы воды. Кинула косточку в мою сторону, на сердешная, помойся, а то от тебя пахнет эмоциями.

С одной стороны мне бы радоваться, к путешествию мы подготовимся на высшем уровне, но с другой стороны, так и хотелось стукнуть глаз с присоской, чтоб он стал фиолетовый, в точечку. Или как синяк, на третий день после драки, если не применять мазей.

Точно, вот такого цвета она бы удовлетворила мое чувство справедливости.

Наконец, убедившись, что я прекрасно втискиваюсь наискосок и перетянув этажерку ближе к кабине, в качестве подставки для ног, я принялась перебирать запасы в сумочке.

Вот каждый раз не могу нарадоваться подарку Жемчужной Леди, она, как нельзя лучше прочувствовала сокровенное желание любой женщины — иметь в сумке достаточно места, чтобы в нее можно было втиснуть все, что хочется.

После последнего пополнения моей сумки Чернышом, я чувствовала себя обладательницей сокровища.

Отрыв флакончик пены с ароматом цветущих яблонь и смягчающей соли, приступила к созданию божественной ванны.

— Вот не представляю, как можно не любить, это поистине феерическое удовольствие, отрегулировав напор воды я разбросала пену в стороны, прежде чем опуститься в теплые ароматные объятия.

Закрыла глаза и понеслась в воспоминаниях на дачу к бабушке.

Даже жужжание пчел слышу, отметила краем сознания, прежде чем распахнуть глаза, осознав, что это не пчелы.

На моем унитазе сидел Трампин, держащий на руках Черныша и вдвоем заинтересовано рассматривали мои пятки, ноги и даже не хочу знать, что из них только что предлагал пощекотать эту пятку.

Орать и выскакивать из поддона я не рискнула, еще глубже осела вниз, стараясь скрыть от любопытных взглядов все до самого подбородка.

Правда при этом ноги показались еще больше. Но ноги я свои любила.

— Чем обязана, — спросила первое что пришло в голову.

— Представляешь, — слез Черныш с коленей Трампина, — на санузлах стоит полог тишины, или конфиденциальности, — поскрёб он затылок, выговаривая по слогам. — И еще все санузлы соединены в замкнутую систему, и я могу строить в ней маленькие — он показал пальцами какие, — тропы. Хотя и не понимаю, изнанка это мира, или изнанка данного корабля.

— А может это корабль — мир? — выдала собственную гипотезу, замечая, как блестят глаза Трампина, по мере уменьшения шапки розовой пены.

— Так что, мы заложники мира Ковчег, — возмутился Черныш, — и у него изнанка это санузлы? Поздравляю, теперь совещаться будем по очереди в наших душевых.

— А почему по очереди? — решила все же уточнить.

— То есть, если Ной-я, заподозрит тебя в повышенной чистоплотности, она не захочет проверить, что ты делаешь в своем санузле постоянно?

— А?

— Я с любого санузла могу перенести вас либо в свой, либо в Трампина, либо в твой. Эти три безопасны.

Наконец Трампин отмер и вставил реплику.

— Может это и будет выглядеть странным, если за нами следят, но можно, по крайней мере запутать сигму.

Ну да, бывает, что сразу три члена экипажа уединяются в разных частях защищенных от подсматривания, подслушивания и контроля.

— Наверное кому-то не понравилось, как команда поет в душе. — Я представила в этот момент Скорпа, исполняющего бравурный марш, решив, что подобные песнопения точно и мою бы психику нарушили. Мне один раз хватило, когда он исполнил сей опус после победы в соревнованиях учебной базы.

— Только нужно договориться о времени, а то у меня фобии начнутся, — я может тут думаю!

Трампин понимающе хохотнул, Черныш закивал.

— А давайте через пол часа после того, как вспомним Зефирчика.

— Почему Зефирчика? — я не поняла аналогии.

— Да потому что на него можно все списать и вставить в любое предложение. «Ну типа», — а Зефирчик сказал бы нет, или да.

— Ага, — теперь уже зафыркала я, — а Зефирчик мог или не мог. Отличное предложение, и пусть ему там не один раз икнётся. А теперь выметайтесь, у меня вода остыла!

Оставшись одна, я спустила воду и стала под обжигающе горячие струи, вспоминая улыбку Трампина, и как он оглаживал взглядом мои длинные ноги. Предвкушающе, я бы сказала.

4.3

Выяснять считать ли Ковчег микромиром с микро-богом в виде Ной-я или воспринимать космолет продуктом созидания какой-то расы человекоподобных существ, для себя я так и не решила.

И помешало мне исключительно невероятное событие — галактический сельскохозяйственный базар.

Сначала я, конечно, расстроилась, бродить по продовольственному рынку, это не очень познавательно, но потом мне подкинул идею Черныш, что можно попытаться определить с помощью продавцов, в какую часть Вселенной нас забросило. Все же изучение справочника рас было удачным вложением.

Оказываясь вне воздействия корабля и, Ной-я, капитан становился почти адекватным мужчиной. Хотя я периодически и ловила на себе его взгляд, но скорее в нем было удивление.

Почему удивление? Наверное, потому что до сих пор не скребусь в его каюту и не вешаюсь на шею.

Знала я таких мужчин в молодости. Состоявшиеся и привыкшие добиваться поставленной цели они переводили отношения с понравившимися женщинами в разряд денежных.

Я тебя пригласил в ресторан, подарил цветы, и если ты приняла приглашение, то обязана после третьего свидания дать доступ к телу. Хотя попадались и такие, которые требовали этот доступ и после первой встречи.

А вообще наш кармический капитан вне корабля во мне будил несколько отличные от влюбленности чувства. Вопросы почему нам и за что, — это были основные критерии этих самых чувств. Хотелось постучаться головой в переборку корабля и спросить: «Нафаня, пошто изверг, подсунул нам эту свинью?»

Но стучать не решалась, потому что не понятно какой бы ответ от Ной-я могла получить.

В то, что мы попали в совершенно без магическую Вселенную верилось с трудом. Это как усомнится в наличии собственной интуиции. Она же мне часто орет, не приближайся к Домовому. Значит и магия должна быть.

Но на базаре ее не было. Неприятным сюрпризом оказалось отсутствие продуктов как таковых. Голографические изображения — это же издевательство! Не понюхать, не попробовать, да и на твердость-мягкость не отсортировать. Авокадо как в магазине выбирают — одно мягонькое, чтобы прийти домой и схомячить за обе щеки, второе чуть по тверже, чтоб полежало до завтра. Ну а самое твердое — пусть пока с собратьями дозревает.

Ну ладно там мясо или рыба. На нее еще можно на голограмме смотреть. А фрукты?

Пока остальные высказывали капитану свои пристрастия, я, пыхтя как бешенный ежик шефствовала между стройных рядов экранов, демонстрирующих разнообразие флоры и фауны.

Ни тебе продавцов, ни тебе товаров.

Но неожиданно мой тонкий нюх уловил слабый аромат. Так происходит, когда плотно подогнанная дверь на кухню, при выходе из нее кого-либо, пропускает наружу таинство ароматов и тогда сидящие в зале начинают сглатывать усиленно слюну. Я же, соскучившаяся за этими сладко пряными запахами еще со старой Земли, сделала просто охотничью стойку и рванула в том направлении.

— Ага, — хлопали в ладошки мои тараканы, — вот вы и попались! Здесь точно есть фаст-фуд, а значит и остальным торгуют из-под полы.

Нюх привел меня к неприметной двери в конце помещения.

Оглянувшись назад и не обнаружив в пределах взгляда никого из своих, я послала картинку двери по связи колец. Разговаривать они нам не давали, а вот картинки слали на раз два. Тренироваться пришлось после выхода с корабля. Яотказывалась уходить без сумки, а Черныш тогда предложил взять кольца, чтоб мне спокойнее было. Обосновал он это предложение тем, что Всевидящий не оставит в беде.

Я, конечно, с сумкой себя чувствовала более надежно, чем с эфемерным заступничеством выигрыша в квесте. Но раз Черныш сказал, то почему бы и не согласится. Да и то, что с сумками нельзя было попасть на планету свою роль сыграло.

Мне прилетела картинка с вопросительным выражением лица Трампина, но я уже толкнула вожделенную дверь, захлебываясь слюной от предвкушения.

Дверь на удивление легко поддалась, скажем так, у меня возникло ощущение, что она радостно втащила меня вовнутрь и тут же отсекла холодное помещение с экранами от того, что творилось за ней.

— А, — заликовали тараканы, — кстати, на этой планете вместе с тараканами и интуицией, я ощутила странное воодушевление и свербеж.

Трудно сказать на что походило это помещение с куполообразной крышей.

Все когда-либо виденные мной базары не могли полностью сравниться с этим буйством цветов, запахов, вкусов и фактур. Я не ошиблась. Кроме улавливаемого мной запаха, я тут же ощущала на языке его вкус.

И главное, здесь были продавцы и покупатели!

Скажем так, очень необычные. Помнится меня удивил Гел, ну так эти разнообразия форм, расцветок и количества конечностей заставили мой мозг сделать сальто и перевернувшись с ног на голову выдать вердикт.

В справочнике рас, изученном в библиотеке Межзвездного корпуса ни одна из видимым мной в данный момент особей не задокументирована.

Может быть этот вывод и заставил бы сдать назад в безопасность мониторов и голографических изображений, но тут ближайший ко мне продавец, похожий на огромного голубого рака, но с относительно с человеческими конечностями, опустил в огромный горшок, стоящий на медленном огне длинную деревянную палочку с намотанным на ней щупальцем?

— Держите меня семеро, — промелькнула последняя здравая мысль, потому что я сходу определила узнаваемый во всех мирах запах фритюра и букета пряностей в сочетании с морским запахом того, кто оказался в данный момент на вертеле.

Я застыла перед его прилавком, не в силах даже сдвинуться на шаг.

Через пару долгих мгновений он вытащил алый факел из шипящего масла и вручил предыдущему покупателю.

Вспоминая правила обращения к существам, я, проводив взглядом обладателя моей мечты, проговорила:

— Преклоняю свою гордость, о несравненный гражданин, но обворожительный запах вашей еды приводит мой разум в священный восторг и требует немедленно вкусить эту умопомрачающую амброзию.

Хаотически проинспектировав правильность построения речи при встрече с незнакомым видом, несмело улыбнулась.

У рака слегка вылезли глаза, после озвученной мной тирады.

— Новенькая, что ль? — отщелкал челюстью, со сноровкой накручивая ловко выкручивающееся и отбивающееся щупальце вокруг шпажки.

— Никогда не думала, что отдельная часть целого может быть настолько свежей. Надеюсь, что это целое не червяк. Вот это иногда вело себя живым, если его разрубить пополам, — эти мысли скакали в моем мозгу, пока рак отбивал щупальце массивным металлическим молотком и макал в смесь панировки.

Шкворчащий шампур я, не удержавшись откусила сразу.

— М-м-м, — если вожделение имеет такой букет совершенно невероятных вкусов, то кажется я пропала.

Рак с ожиданием смотрел на мою реакцию.

— Вы знаете, — пережевав первый кусок, я облизала губы и перешла на более простецкое общение, — никогда в жизни не ела ничего более феерического.

— Если вам нужна реклама, то я готова рассказывать об этих, об этом — я подбирала самое правильное название необычному шашлыку.

— Щупоык? Щуплопалк?

Рак вдруг хохотнул, — фудощуп, человечка. Ваш вид редко забирается в наши края.

— Ты знаешь кто такие люди?

4.4

— Я был знаком с тремя человеки.

— М-м, ого, — я пережевала тающую во рту белоснежную упругую мякоть непонятного морского гада и снова облизала приятно пощипывающие губы, — а давно?

— Давно. Один служил шутом при Властелине Турналинии. Приезжал к нам за смешащими приправами.

— Да ты что, — я с подозрением глянула на панировку своего фудощупа, — а где ними торгуют?

Я помнила, что нам положена доля от продажи льда, достаточно дать сканировать эмблему Ковчега, и покупка будет оплачена с личного счета.

И мысль о столь широких возможностях пряностей, а также мстительное удовольствие в поедании щупалец, присоски которого напоминали присоску Ной-я, настраивали мои мысли несколько в своеобразном направлении.

— Да в самом конце, при выходе, чтоб покидающие павильон покупатели испытывали самые приятные ощущения.

— И на всех действуют?

— Да почти на всех.

— Ну а два других?

— Два других были очень старыми. Белыми, пожёванными и слепыми. Они сказали, что запах моего фудощупа возвращает их в детство и в место, куда не суждено вернуться.

— А за какой период ты видел людей?

— Да лет пятьдесят назад перестал приезжать шут. А белых я встретил, когда только открыл здесь лавку. А это, — он замер, смешно шевеля усами, — четыреста тридцать два цикла назад.

— Ты хорошо выглядишь, — покашляла я, дивясь столь зрелому возрасту продавца.

— Да ты мне льстишь, — хмыкнул он, — с последней биоревитализации уже шестьдесят циклов прошло. Через десять нужно повторить.

— А про мой корабль ничего не знаешь? А то с нами историей не делятся.

— Нет, — он опять смешно зашевелил усами, — ты спроси у Кра, он здесь старожил, может что и помнит.

— А кто у нас Кра? — обернулась в сторону пестроты базара.

Так он это, — рак замялся, — торгует зельем отвода глаз.

— Какой полезный продукт, — тут же я прониклась желанием купить парочку флакончиков, а то, мало ли, вдруг понадобится.

Напоследок послала своим напарникам картинку с раком и его фаст-фудом и бросилась в водоворот праздника для носа, ума и чего греха таить, для души.

Ровно через шесть часов я стояла крепко зажатая с двух сторон Чернышом и Трампином перед входом в наш корабль.

Как сказал Домовой, почетная обязанность вернуть заблудшую овцу на корабль полностью на их совести, так как охранниками он в этом месте разбрасываться не будет, тем более, когда один из них повар и должен проконтролировать загрузку припасов на борт.

Как ни странно, но поиски растянулись на столь длительное время не только по причине гастрономических соблазнов. Как оказалось, не я одна помешала на пряностях, потребность перепробовать все то, что возникало картинками перед внутренним взглядом моих напарников удлиняла их путь. Я же, в процессе поиска Кра, приобретала нужные мне совершенно сногсшибательные травки- муравки, приправы, пищевые добавки вкуса и запаха, при этом попутно пробуя продукцию, в которой они используются. Для человека бесплатно — это самое приятное звучание, когда предлагают попробовать. В какой-то момент я и сама потерялась в этой пестроте и фантасгармонии.

Мысль о том, что ситуация, в которой я оказалась по недосмотру остальной команды космолета может больше и не повторится, отрывалась по полной, ну и конечно же искала, хотя бы что-нибудь о Ковчеге.

Когда ноги уже начали гудеть, я примостилась на ничейной коробке рядом с неприметной лавкой в хитром закутке между двух базарных рядов.

— Что же ты за фрукт, Ной-я, — даже и сама не поняла, как сказала это вслух.

Из глубины закутка материализовался почти вампир.

Я икнула от неожиданности, а учитывая, что не позже десяти минут назад наслаждалась освежающими пузырьками десерта со вкусом чертичта. То так и не переваренные пузырьки весело вырвались наружу, перестав щекотать мой желудок изнутри.

— Ты сказала Ной-я, — засипело существо, верх которого напоминал земного вампира из ужастиков, а низ надувной круг со смешными ножками посредине и вывернутыми в обратную сторону коленями.

— Ага, — зараза редкостная, у меня уже нет сил терпеть ее воздействие на мои гормоны. И вот скажи, зачем глазу на присоске понадобилось так истязать меня? Придумала бы своему капитану заменитель, а не сводила меня с ума.

— Какому капитану?

— Домовому Шрампинтульному.

— А, — существо почесало свой нос, пытаясь переварить информацию, — то есть Ной-я заделалась свахой?

— Простите мне мое невежество, — решила развернуться к собеседнику лицом, — вы как-то неожиданно вывалились оттуда, где никого до этого не было, и я не успела представится. Меня зовут Ледания. — и мягко улыбнулась.

Мой странный собеседник слегка стушевался, и принялся бледнеть и краснеть.

— Ничего себе у него мимикрические способности или чем это он так сигналит? — пронеслась в моем мозгу мысль.

— Простите, наверное, я вас напугал, и вы не насладились чертичтой в полной мере, я готов компенсировать и угостить вас еще раз.

— Нет, — я икнула еще раз, ощущая как пару пузырьков вырвались из носа, так как я зажала ладошкой рот, — больше чертичты в меня не влезет.

— Тогда прошу в мою лавку, — он показал на совершенно пустой закуток, — я сварю вам чашечку стиминского кофе.

— Меня кстати Кра зовут, — произнес он, когда, подхватив меня под руку потянул сквозь стену.

Я и удивится не успела. Наверное, это началось действие чертичты. Потому что и дальше я не удивлялась.

А чего удивляться существу, которому десять тысяч лет и который знал Ной-я ребенком.

Глаз на стебельке с присоской в моем воображении плохо представлялся в виде ребенка, тем приятнее оказалось описание этого Кра, что в те далекие времена она выглядела утонченной леди.

Не знаю, что именно он вложил в эти слова, но я представила девушку чем-то похожую на Жемчужную Леди.

История знакомства с Жемчужной Леди описана в первой книге «Ледания и великий поход за шрампитулями».

— А я уж думал, что остался один из Творящих.

— Из Творящих? — переспросила, даже не потому что удивилась, а чтобы он не портил мое состояние ничему не удивляться.

— Наверное вы чем-то не угодили Ной-я, — усмехнулся он, — она всегда была непримиримой последовательницей в соблюдении всех постулатов. Никакой фантазии, а без нее творения получаются без души.

— Точно, — согласилась я с ним, — у нас говорят, что искусство требует быть немного сумасшедшим.

— Надеюсь, что она смирилась?

— С чем? — я даже не смогла представить с чем могла смириться сигма нашего космолета.

— С тем, что нельзя повернуть время вспять и помочь Творящим!

— Кто сказал, что нельзя? — я наслаждалась состоянием необычайной легкости, в первую очередь в желудке, потом в уме. Я даже заметила, как несколько достаточно упитанных тараканов качаются на пушистых облаках, лавируя по нейронным сетям моего мозга.

— Это непреложный закон, — вздохнул недо-вампир.

- Если бы люди не нарушали постулаты, то мы бы не открыли новые законы и не раздвинули горизонты до бесконечности.

— Позвольте, Ледания, но это же невозможно, об этом знают все.

— Все? А я не знаю. Я знаю, что знаю недостаточно для того, чтобы доказать вам обратное.

— А не подскажите, где вы познакомились с Ной-я?

— Так на Ковчеге, на звездолете класса Пегас V.

— Как на звездолете? Творящие никогда не путешествуют при помощи технологий. Это слишком больно.

— Так она и не путешествует. Она, дай бог памяти — моносигмулярный универсиум Ковчега. Но это очень длинно, и мы ее с друзьями за глаза Сигмой зовем.

— Но как, — было видно, что Кра нервничает, — как вы узнали, что ее зовут Сигма и почему она универсум.

— Да не знаю, Домовой сказал, что она интегрирована в корабль, или сама является кораблем, здесь я плохо понимаю. Я, простите не по этой части. Она выглядит как глаз на стебельке с присоской вместо рта — присоска, кстати, похожа на осьминожье щупальце. У меня каждый раз, когда его вижу плохие ассоциации возникают. Но вы тоже странный, точнее выглядите как две половинки от разных частей.

Кра, не слишком вслушиваясь в мое бухтение, метался по достаточно большому залу, на полках которого стояли удивительной красоты табакерки. В первый момент мне показалось, что это лавка по продаже табака, но потом я вспомнила о зелье отвода глаз.

— А вы и в реальности так выглядите? — решилась задать очередной вопрос.

— Ну, учитывая ваши способности фантазировать, думаю, что могу показать свой истинный облик, и проверить одну гипотезу.

Его образ дернулся и посредине помещения заклубился плотный перламутрово-серый туман, в котором то и дело мелькали самые разнообразные руки.

— Очевидно невероятное, — протянула я восхищенно, — вы тысяче рук? Наверное, если Ной-я Сигма, (Ʃ) то у вас тайное имя Пси (Ψ)?

В тумане то ли зачихало, то ли закашляло и из него ощутимо зафонило удивлением.

— И где вы говорите она ваш нашла?

— Она не нашла, это мы ее нашли в старом колодце, а она обрадовалась и засосала нас с концами. Зараза.

— Знаете, возможно, она слишком буквально восприняла слова Беты. Когда мы в последний раз общались с нашей планетой, он сказал, что остановить непонятную болезнь нам не под силу и Альфа запускает стазис, в котором наш мир пробудет до тех пор, пока фантазия других существ позволит найти исцеление.

— И какая же болезнь постигла столь могущественную расу, — спросила я, выплывая из странного состояния, навеянного странным десертом.

— Творящие стали против воли создавать Зло, — опустившись до шёпота ответил он.

— И вы?

— Нет, мы с Сигмой были на границе нашего мира, когда нас достигла эта информация и рекомендация как можно быстрее покинуть пределы системы. Мы не могли не подчиниться, надеясь найти лекарство мы поплыли в межзвездное пространство ощущая спиной холод стазиса.

— И что, за все это время не нашлось лекарства?

— За все время только толще становится скорлупа, не позволяющая проникнуть внутрь.

— Какая-то неправильная загадка, — прокомментировала я, прислушиваясь к странному шуму.

— Кажется за вами пришли, — сообщил тысяче-рук, возвращаясь в свое более привычное для обитателей этой планеты состояние.

— Так может вы с нами, раз нам не удастся отвертеться от миссии вашей Сигмы.

— Боюсь, что путешествовать внутри того, во что превратилась она не смогу. Но знаете, Ледания, я пришлю вам на корабль не только зелье отвода глаз, но и кое-что, — он замялся, — как вы относитесь к домашним животным?

— К котам?

— Не знаю кто это.

— Коты правят мирами. Они с усами, хвостами и огромными глазами.

- Я вижу в вашей памяти лысого, черного и с крыльями.

— Ну это не совсем кот. Точнее, это совсем не кот. Но когда я вижу Черныша и во что он превратился, то иногда скучаю по этому маленькому крылатому кото-фею.

— За идентичность не ручаюсь, но попробую. Слишком симбулярна его внутренняя структура, а я так давно не творил.

4.5

— Я не специально, — оправдывалась я перед всей командой в рубке.

Раздраженный капитан, которому больше четырех часов пришлось выслушивать комментарии Ной-я, был мягко сказать раздосадован.

Нет, она явно не оставила своих попыток свести нас в одной постели, но в данной ситуации, что там она распыляла в воздухе корабля утратило свою концентрацию, позволяя мне не улыбаться на выволочку.

— Значит, чем больше у меня проколов, тем чаще ругает капитан, и тем меньше концентрация гадости, если бы еще и антидот придумать, так вообще благодать бы была, — размышляла я, пока заканчивались последние приготовления к старту.

— Все приобретенное вами на стихийном базаре доставлено в вашу каюту. И не смейте кормить этим экипаж, — продолжал Домовой, озвучивая суфлерский текст, который бубнила Ной-я своей присоской.

Я же, после разговора с тысяче-руком глядела на нее по-другому. Какие эксперименты она ставила на себе или с собой, превратившись в живо звездолет, я даже не могу вообразить, но то, что ее поиски наконец принесли крохотную надежду, радовало и чуть-чуть огорчало, что надеждой я себя совершенно не ощущала. А у Ной-я с тех пор испортился характер, и с этим ничего нельзя поделать.

Мне удалось еще перекинуться парой слов с Трампином сразу перед стартом и упаковыванием в кресла.

— Ты случаем не знаешь, куда нас теперь занесет это?

Он слегка улыбнулся, вспоминая какими словами я награждала Альтер-эго корабля.

— Я слышал что-то об апгрейдах.

— И нафиг ей апгрейды если она сама один сплошной апгрейд.

— Может и нет. Видимо фиксированная оболочка звездолета предполагает симбиоз с ней. А ты сама понимаешь, что после ремонта ее только подлатали в рамках существующей конфигурации.

— Значит сейчас мы полетим к создателям звездолета класса Пегас V. — Трампин кивнул, уходя в сторону капитана.

— И чем таким ценным нам придется рассчитываться за апгрейд? — бубнила себе под нос, лежа в кресле и всматриваясь в звездные дали, видимые на экране. — Что-то подсказывает мне, что нам и десять ледяных астероидов не помогут. Может поискать золотой или платиновый? А лучше алмазный!

Маршевые двигатели мягко оттолкнули Ковчег от планеты, и мы отправились к границам системы. А потом мы опять прыгнули. И только после этого нас отпустили из рубки.

Я с блаженством растянулась на своей кровати, рассматривая гору коробок и коробочек. Мои покупки грели, как и чудесные воспоминания. Особенно радовал сакральный процесс поедания Ной-я. Я вспоминала фудощуп и его уничтожение как частичный реванш над сигмой.

— Ладно, нужно разложить покупки, — вытолкнула себя с горизонтального положения.

— О, а что это у нас здесь? — я смутно помнила лавку Кра, но вот эти табакерки, а также шкатулка были выполнены уж в очень похожей технике.

Я протянула руку к шкатулке и открыла ее.

— Чтоб тебя, — это была первая мысль, которая возникла после того, как я отпрыгнула от шкатулки на пару шагов уж точно.

Внутри шкатулка была похожа на комнату. С кроватью. На которой спал огромный, с мою ладонь таракан с мохнатыми голубыми надкрыльями.

Спал! А не был мертвым! Потому что подложил передние лапы под щеку, хотя я с трудом могла объяснить, где она у него и при этом шевелил усами.

Вот он потянулся. Странно напоминая кошку, вытянутой в воздух задней лапкой. Открыл глаза, тоже голубые и уставился на меня.

— Ты кто?

А что я должна была спрашивать у зайца, учитывая, что я по определению окажусь крайней.

— Позвольте представиться, — ответил таракан на общегалактическом, — я, Оракул.

— Я сплю, и мне снится этот сон, в котором я разговариваю с тараканом, — я проговорила это и ущипнула себя за руку.

— Ай, больно!

Таракан театрально вздохнул и сообщил, — я подарок, Пси сказал, что возможно я буду полезен в вашей миссии. Он почесал лапкой затылок. Я правда забыл какие звуки должен издавать. Мир? Мар? Мяр?

— Мяу или Мур-р-р? — почти не веря в такую подставу предположила.

— Точно, — закрутил таракан задом.

В следующий момент над моей головой проревела Ной-я — Ледания, какой-такой Пси, и почему в вашей каюте насекомые!

Оракул подпрыгнул от неожиданности. Я, кстати, тоже. Поэтому, когда он оказался на моих руках, а я стала прижимать неожиданного питомца к себе, вспомнить не смогла бы. Уж слишком быстро все произошло.

— Он не таракан, — ответила в воздух. Вот же зараза, не могу я разговаривать с тем, кого не вижу.

Как накаркала. Дверь в каюту распахнулась и на пороге возникла Жемчужная Леди. Ну почти. Немного более утонченно-отвлеченная. И злая. Очень злая.

— Ты Ной-я? — это вырвалось само собой.

— Да, — эта оболочка используется в случаях коммуникации с представителями человеческих особей. Вы лучше реагируете на слова себе подобных.

Она с недоверием уставилась на сидящего на моих руках голубка.

— Что это такое? — и брезгливо скривила губы.

Я прикрыла ладонью результат собственной больной фантазии от Ной-я ладонью, ощущая шелковистость голубого меха.

— Да релаксант это! — решила импровизировать и не колоться до последнего. А то мало ли какие у Творящих отношения — вдруг она от ревности выкинет пушистика за корму.

Чудовище же от поглаживаний принялось урчать, и вот если не видеть, то звуки производило идеально кошачьи. Я даже вибрацию почувствовала в груди и такую радость. Что тут же нею и решила поделиться.

А что, вдруг здесь так коты выглядят.

Сделать шаг в сторону Ной-я и сунуть ей под нос разомлевшего таракана удалось без сопротивления. Наверное, ее оболочка демонстрировала человеческие рефлексы.

Точно, и зрачки распахнула и заорать попыталась. А я ее ладонь в мех запустила.

— Мягонький! — это элементы внушения, — но на всякий случай тут же отодвинулась.

На Ной-я встреча с шерсткой произвела странный эффект. Она захлопнула рот и уставилась на пальцы, погладившие таракана.

— Странно, — выдала задумчиво, — я помню откуда-то это ощущение. Но откуда.

Развернувшись все в такой же задумчивости шагнула прочь из каюты.

— Так можно мне его оставить?

— Можно, — с секундной заминкой ответила она. — И почему я не помню откуда?

И исчезла в коридоре.

Часть 5 Клинический случай

5.1.

Говорила мне мама, когда я поступала в институт на медицинский, — ну вот зачем тебе такая ответственность, иди лучше на ветеринара, раз хочешь лечить и спасать. Да и животные тебя любят, будешь лучшим доктором Айболитом.

Нет, конечно, я с ней была полностью согласна в том, что вся живность очень лояльно относилась ко мне, если не сказать больше.

Но вот ветеринаром я так и не стала.

Глядя на таракана, которому довелось стать моим домашним питомцем я размышляла, считать ли то, что произошло клиническим случаем собственной безалаберности, или списать все на то, что Кра давно не практиковался в создании живого. Я смирилась с тем, что он рассказал в своем магазинчике, даже не так, я приняла его рассказ за реальность, в которой придется жить какое-то время.

Нет, это конечно здорово, когда мечты воплощаются в жизнь, но обнаружить, что говорящие тараканы из твоей головы перебрались в твою каюту, выглядело несколько расстраивающим.

Как и пессимизм приславшего подарок. Он не верил в то, что Ной-я удастся сделать хоть что-то. Да и я, растеряв последствия чертичта, уже не так была уверена в собственной уникальности.

Не была уверена, но глядя на таракана, еще и еще раз пыталась убедить саму себя в том, что он не привиделся.

Таракан ведущий себя как кот, рвал все шаблоны моего мозга. Бедняга пытался вылизаться, не успевая облизывать свои средние лапы, мельтешащие перед его мордой с приличной скоростью.

— А зовут то тебя как? — решила прервать изматывающий животного процесс.

Таракан оставил бесполезное с моей точки зрения занятие и отряхнулся, расправляя обмусоленный мех.

— Да не знаю я. А что меня нужно звать?

— Ну да, обычно питомца называют как-нибудь, что бы он понимал, что хозяин зовет его к себе. Тебе же не понравится если я буду кричать — эй ты!

— Эйты? — хорошо звучит, кажется, таракан даже осклабился.

Точно с головой у меня что-то не то, если я распознаю эмоции у таракана. С другой стороны, я представила этот кошмар, если пойду у него на поводу и оставлю ему это имя.

— Эйты — нельзя!

Таракан подпрыгнул и уселся на край ларца, в котором был оборудован его дом. Закинул заднюю ногу на ногу, а передними подпер голову.

— Ошизеть, — пронеслось в моей голове, — я всю жизнь считала собственных тараканов странными, а теперь у меня не только одно из воплощений, так он еще более странный, чем я думала.

— А Оракулом можно?

— Оракул, я думаю, это твоя профессия.

— Да? — несколько неуверенно переспросил таракан.

— Ну или хобби, — решила пойти на компромисс.

— Это чтоб занавески не рвал и за мышами не охотился? — почесал он за усами.

— А что, есть потребность?

— Да нет, но откуда-то знаю, что именно так и должны вести себя настоящие коты.

— Считай, что ты не настоящий, а выведенный экспериментально, с прицелом на покорение вершин выставочного бизнеса, твой мех как увидят, так с ума все и сойдут. И первую медаль вручат. Да все медали будут твоими. Вон видел, как ты на сигму корабля подействовал. А она существо — ого-го и еге-ге. Куда нам грешным. Иди сюда, покажу тебя своим напарникам, может они помогут имя тебе придумать — и руки навстречу вытянула.

Прикинув, что Ной-я занята решением собственной дилеммы между памятью и тактильными ощущениями, в каюту к Чернышу отправилась не таясь.

Таракан уцепился всеми шестью лапками за комбинезон и умостился напротив сердца.

И таракану душевное тепло приятно, — мелькнула мысль, когда перед нами открылись двери.

— Черныш! — позвала я от двери.

Из-под кровати полез наш трансформонт. Причем сдавал он задом, демонстрируя свой шикарный хвост. На этапе, когда наполовину он был уже здесь, над моей грудью раздалось — сейчас застрянет.

И точно, в тот же момент ножка на кровати подломилась и шрампитуль оказался зажат кроватью.

— Ай-яй-яй, — заголосил он тут же, — спасите, помогите, убивают.

— Тише ты, — переколотишь Ной-я, а она и так несколько не в себе.

Я попыталась сдвинуть кровать, но не тут-то было.

— Потерпи Черныш, я быстро.

Перед дверью каюты Трампина, таракан опять отмер — не обещай за помощь поцелуй, — выплюнул в момент, когда створки поехали в разные стороны, я даже переспросить ничего не успела.

— Трампин, помоги, там Черныш под кроватью застрял.

— А что мне за это будет? — мужчина расплылся в улыбке.

— Стукну тебя, и станешь фиолетовым в крапинку, — брякнула, помня предостережение таракана.

Только теперь я заметила с другой стороны капитана. Домовой, который даже открыл рот, я так понимаю, собираясь присоединится к спасательной операции, резко прикусил язык.

— Продолжим после, не смею задерживать вас, — и быстренько бочком исчез из каюты.

— Что это на тебя нашло, Ледания? — бубнил Трампин, пока я спешила в сторону каюты Черныша.

— Да так, я понимаешь ли не только всяких приправ накупила на том рынке. Прямо затарилась как дурень блох.

— Надеюсь, что это фигурально выражаясь, потому что ловить блох на Ковчеге это занятие, мягко говоря, не благодарное.

Совместными усилиями мы извлекли Черныша из-под кровати.

Отдуваясь, я спросила у него — и что ты там забыл? Надеюсь, что у тебя не начался период строить гнезда, а то, где мы тебе здесь найдем пару.

Трампин хохотнул, — ты еще учти, что будешь все дела делать под неусыпным взглядом нашей Ной-я, и тебе точно перехочется вить гнездо.

— Да колечко у меня закатилось, — отфыркивался Черныш, — если бы ты, Ледания, так вовремя не появилась, то пришлось бы мне просить помощи у бездушной железяки.

— Вот как раз о железяке, — позвольте представить вам подарок от соплеменника нашей Ной-я.

То, как от меня отскочили оба, говорило в первую очередь о том, что рефлекс на Ной-я у них выработался. И мне грело сердце то, что, как и я они не доверяли универсиуму.

— Где подарок? — осторожно спросил у меня Трампин, — это та пушистая брошка на твоей груди?

— Да никакая я не Брошка, — возмутился таракан, разворачиваясь к ним передом.

Напарники синхронно осели на кровать и две оставшиеся ножки не выдержали мужского напора и сделали громкое хрусь.

— Ты тоже это видишь? — спросил Трампин у Черныша.

— И оно разговаривает само?

Таракан нервно принялся вылизывать свои усы.

Нет, мой мозг отказывался мириться с кошачьими повадками таракана, поэтому я сняла его и протянула в сторону отшатнувшихся друзей.

— Не только разговаривает, он еще и предсказания делает.

— Гадалка, что ли? — выдал Черныш.

— Нет, цыганка! Помню, ты рассказывала! — выдвинул собственное предположение Трампин.

— Вы что, таракана никогда не видели? — удивилась я.

— А мне ни одно из предложенных твоими друзьями имя не нравится, — прокомментировал таракан.

— Тараканы? — было видно, что Трампин пытается вспомнить что-то.

— Это те, что у тебя в голове играли на барабанах?

— На бубнах они играли, — возмутилась я, — ну не совсем те, точнее сказать, Творящий почерпнул частично образ из моей головы, — Трампин понимающе кивнул, косясь на таракана и потихоньку отползая на противоположную сторону кровати.

Познакомиться вживую с тем, что у любимой женщины в голове, это то еще испытание, я могла его понять и простить.

Но вот отношение Черныша к собратьям по разуму.

— То есть он животное?

— Э, — данная концепция требовала уточнения, — я думаю, что он насекомое. Но он разумный, потому что разговаривает не как попугай.

— Кого попугать? — переспросил таракан, — эти двое и так уже на приличном расстоянии.

Я закатила взгляд на потолок.

— Если он Оракул, значит прорицатель и может предсказывать от имени божества при заданном запросе.

— Эко ты загнула, — прокомментировал таракан.

А у собеседников еще больше округлились глаза.

5.2

— Не чувствую я в себе таких способностей, — и театрально вздохнул.

— А про кровать и поцелуи?

— Про какие поцелуи? — напрягся Трампин недобро косясь на зверушку.

Пришлось пояснить.

После пересказа, теперь уже мы в три пары глаз принялись рассматривать это чудо.

— Да не предсказывал я, — развел он лапками в стороны, — это со настройки на хозяина.

— Какие со настройки, — вздрогнула я.

— На следующем повороте поверните налево, — узнаваемым голосом навигатора пропел он, — и не влезай убьёт, — добавил через секунду.

Я похлопала ресницами, пытаясь переварить свалившееся мне на голову счастье.

— Вы лучше попробуйте, какой нежный у него мех, — и полезла коленями на горемычную кровать.

Черныш зажмурился и потянул в нашу сторону руку.

Только при соприкосновении его растопыренной ладони с голубым мехом, его долбануло статическим электричеством и он выдал — И никуда он от нас не денется, рекомендуют холить и лелеять, как одно из самых ценных сокровищ. И охранять, а то украдут.

Он непонимающе уставился на таракана, потом на нас и сообщил — это не я сказал, если что.

Что в этот момент происходило в голове Трампина было неизвестно никому, но он вытянул руку и запустил пальцы в мех на крыльях.

Серебристые искры были заметны даже визуально, но он руку не отдернул.

— И жили они долго и счастливо, — сообщил он, — необходимо приобрести три запасных комплекта конденсаторов и надувные круги на всех членов экипажа.

Он убрал руку и вопросительно посмотрел на нас.

— Я тоже что-то говорил?

— И жили они долго и счастливо и необходимо приобрести три запасных комплекта конденсаторов и надувные круги на всех членов экипажа.

Трампин стушевался на первом предсказании, — я приподняла вопросительно бровь, но он отвел взгляд и задумчиво произнес, — ну если это ответ на мой запрос, что нам делать при следующей остановке.

— То нужно холить и охранять таракана и купить конденсаторы с кругами? — подвела я итог.

— А капитану говорить будем? — я не знала, что мне делать в данной ситуации, радоваться или огорчаться.

— Может назовем его Глас Разума? — предложил Черныш.

— Сейчас как назову, — возмутилась я.

— Тогда пусть будет Зумом! — предложил Трампин и в этот момент таракан подпрыгнул.

— Тебе нравится имя Зум?

— От этого чешется внутри, и хочется, чтобы ты почесала пузико, — сообщил питомец.

— Спасибо, Трампин, — одну проблему ты помог решить.

— У нас что, не одна проблема?

— Нет, у нас есть более глобальная, но я бы перекусила перед ее обсуждением.

А за столом нас огорошили сообщением.

Оказывается, туда, куда мы летели мерилом ценности являлись эмоции. Их переводили в единицы измерения, и расплачивались за все, чего душа желала.

Нюансом этой планеты было то, что своих эмоций, населяющие эту планету не имели, какой-то вирус повлиял на способность к эмпатии. Зато в технологиях они ушли далеко за пределы разумного, поэтому желающих поделиться с ними эмоциями было много. Нам бы даже пришлось в очередь записаться. Если бы не я.

Эмоции людей считались самым редким и желанным деликатесом. И поэтому не так уж и странно теперь выглядела засада Ной-я и куш, который она сорвала.

Плохо было только то, что эмоции должны были быть искренними и без какого-либо химического воздействия. Поэтому коробочки из моей каюты помочь не могли. И еще пугало то, что на обеде присутствовала Ной-я в человеческом образе.

Ничего не ела, но глаз с меня не сводила.

Я же предлагала самые аппетитные кусочки своему питомцу, а он и не собирался отказываться, уплетая за обе щеки.

Скорп не сильно удивился, решив, что питомцем могут быть и более необычные существа. А вот Патрис косилась с подозрением до тех пор, пока Зум не удовлетворил голод и не произнес, — да, повар у вас стоящий, его тоже нужно охранять, а то сопрут.

И Трампин с Чернышом обреченно посмотрели на нее.

— А Зефирчик мог съесть еще столько же, — выдала я после того, как закончился десерт.

— Да, — согласился Черныш, — подтверждаю, мог.

Через пол часа я рассматривала санузел Трампина.

— Попросторнее будет, — прошагала от стены до стены под взглядом удивленного мужчины.

Душ в этом месте поражал лаконичностью и отсутствием поддона.

Зато столешница раковины радовала обилием бутылочек.

Я отвернулась от их изучения после того, как мужчина попытался оттеснить меня подальше от них.

— Я, конечно, не жалуюсь, — начала я свой спич.

— У меня все нормально и с фантазией, и с эмоциями, но вдруг я потом не смогу ничему радоваться, опустошат меня в ноль? Ради того, чтобы летать на более продвинутом корыте.

— Сильный корабль, долгая жизнь, — тут же отреагировал Зум.

— И что тут скажешь, вздохнула я.

— Ледания, мы пойдем первыми, — похлопал Трампин меня по плечу. Все пойдем. Даже домовой сказал, что согласен пожертвовать часть собственной эмпатии, правда он не уверен, что с него много можно взять.

— А я не знаю, подойдут ли им мои эмоции.

— Херувимы вперед, — выдал таракан, — и Черныш вдруг улыбнулся.

— Так это же можно вспоминать наши приключения, друзья!

— Уже легче, — выдохнула я, — надеюсь они не забирают их полностью, а нашли какой-то хитрый способ преобразовывать неизмеримое в конвертируемую валюту.

— Вечная батарейка не может сесть, — глубокомысленно успокоил мохнатик.

— Думаю, что от ярости Скорпа у них все аккумуляторы перегреются.

— Эх, а я бы сейчас от чертичта не отказалась. Точнее минут за двадцать до того, как.

— А что это, — осторожно уточнил Трампин.

— О, это такая вещь, — прикрыла я глаза вспоминая и переживая заново щекочущий эффект пузырьков в желудке и легкости в восприятии. В общем в следующий раз будем пробовать вместе.

На этом и разбежались.

5.3

Мы вышли в обычный космос, и я замерла в своем кресле рассматривая невероятную картину. Центральная звезда этой системы была похожа на диковинное украшение. Если представить ее камнем, то в качестве оправы служили удивительные конструкции, парящие вокруг звезды и плохо понимаемые с этого расстояния. Что это и почему так красиво, я не могла оторвать взгляда от этого великолепия, пока мне не зашипело на ухо голосом Ной-я — Ледания, я бы хотела переговорить с вами конфиденциально.

— Клинический случай амнезии, — сообщила я ей спустя полчаса, находясь в своем медблоке.

— Но этого не может быть — возмутилась сигма, — я ничего не забываю!

— Амнезия может быть спонтанной и часто бывает временной. Воспоминания возвращаются в хронологическом порядке, начиная с самых старых. Воспоминания о последних событиях, предшествовавших амнезии, зачастую не возвращаются никогда, — утешила как смогла.

— Вы не по-ни-ма-е-те! — по слогам пояснила она мне. — Я не могу забыть что-либо. Это как если отрезать что-то и выбросить. Меня нельзя ни разрезать, ни выбросить!

— Но вас же как-то ассимилировали в корабль! Может в процессе что-то и выбросили.

Ной-я фыркнула, — я мимо воли отметила, что в человеческом виде она позволяет проявление человеческих эмоций.

— Это сложный процесс, с этим я соглашусь, но ничего из моей структуры не могли вырезать, потому что данные технологии неподвластны никому.

— Ладно, тогда психологическая причина, — вы сами забыли неприятное воспоминание.

— Кто, я? — и она так выразительно посмотрела на меня, что мне на секунду показалось, что это я пришла к ней на прием с подобной проблемой.

Покрутив головой и отогнав навязчивое состояние, начала разъяснять данную точку зрения.

— Вы даже не представляете сколько типов амнезий существует.

Ной-я покивала, скептически рассматривая мой белый халат, который я надела после того, как пригласила на конфиденциальный разговор.

— Например, Синдром Корсакова — тяжёлая фиксационная, антероградная и ретроградная амнезия из-за недостатка витамина B1 в мозгу, в сочетании с другими симптомами. Причиной чаще всего является алкоголизм, хотя и другие причины, например сильное недоедание, могут приводить к тому же синдрому.

— Я не пью, — зачем-то ответила сигма.

— Но вы же находились в стазисе, подумать только две тысячи триста два года!

— Это капитан находился в стазисе, — уточнила она учительским тоном.

— А вы недоедали?

Ной-я уставилась на меня с таким выражением лица, будто собиралась препарировать прямо на столе, за которым мы сидели.

— Это ваши необоснованные инсинуации. Но я хотела поговорить о другом.

— Вы упомянули, что это подарок.

— Его подарил ваш соплеменник Пси.

Ной-я опять пристально уставилась на меня. Через пару минут она сообщила.

— Это очень маловероятно. Он никогда не создавал ничего настолько странного.

— Не стану утверждать, что вы его плохо знаете, — отфутболила ее неверие.

— Достаточно, чтобы усомниться в вашем заключении, что это был Пси.

— А кто, если не он? — я несколько удивилась такой постановке вопроса.

— Вы были под воздействием психотропных веществ, — решила она попугать меня.

— Ага, сейчас, — прямо всю жизнь мечтала встретить тысячерука прикидывающегося недовампиром.

Упоминание тысячерука несколько поумерило ее пыл.

— Хорошо, но почему он сделал такой подарок Вам?

— Потому что он старый, больной и не верит в осуществление вашей миссии?

— Не верит? — эхом донеслось от сигмы.

— Сказал, что в прошлое нельзя вернуться.

— Нельзя, — согласилась она.

— Можно, похлопала ее по плечу, пытаясь приободрить.

— Нельзя, — она подняла на меня взгляд, повторив более осознанно.

— Это кто вам такое сказал?

— Это непреложный закон! Направление времени линейно и незыблемо.

— Говорю же, это у вас клинический случай амнезии. Вы же про ощущения помните, а откуда эти ощущения — нет.

Ной-я захлопала ресницами, стараясь понять доказательную концепцию моих доводов.

— Причем синий мех к линейности времени?

— При том, что если вы забыли про мех, значит забыли про то, что можно вернуться и предотвратить непоправимое!

Сигма открыла рот, скорее всего, чтобы возмутиться притянутым за уши утверждением, но тут в дверь заглянул Черныш и обрадованно сообщил, — нам велели стыковаться к — посмотрел на ладонь и протараторил прочитанное — четырнадцать би два третьего уровня.

— Может поможете определить куда это? — и преданно улыбнулся моей пациентке.

— Мы не закончили, — сообщила она поднимаясь. — Возможно вы и правы, и я забыла что-то. Но со временем я не соглашусь.

— Да что с ним соглашаться, — фыркнул шрампитуль, время следует ощущать, ценить, ну в крайнем случае возвращать!

Сигма затормозила в дверях и развернулась в нашу сторону.

— В каком это смысле возвращать?

— В прямом, — возвращать на круги свои.

И ее словно ветром сдуло, до нас только и донеслось, — непроверенная концепция требует привлечения дополнительного персонала.

— Ну и зачем ты ее запутал? — спросила я Черныша, — видишь же она воспринимает все дословно, будет теперь искать как вернуть время. Мало ей моего утверждения, что вернуться в прошлое — не проблема.

— Успокойся, Ледания, если мы об этом говорим, то в каком-то месте пространства и времени это возможно.

— В каком-то месте? А ты прав, если найти это место, то можно научиться возвращать время на круги свои.

— Наверное, можно купить у них часы, с помощью которых можно возвращать, — он прижмурился, — съел жаренную курицу, вернулся на полчаса назад и снова съел.

— Ага и через два часа лопнул, — хихикнула, удивившись столь бездарному использованию столь невероятного гаджета. — Я не думаю, что все так просто.

— В жизни все не просто, но ведь это не значит, что нужно бросить жить!

— Это значит, что нужно жить дальше, а если нам загадывают загадки, то следует их разгадывать!

И мы бодро отправились в сторону рубки, предвкушая очередные загадки.

5.4

Вокруг здешнего светила вращалась огромная ажурная конструкция более всего напоминающая диковинную оправу для камня, которым в данном случае выступало центральное светило.

Было красиво и необычно. И к тому же будило в душе потребность купить подобную брошку и приколоть, чтоб окружающие восхитились диковинным украшением.

Через пару часов я стояла со всей командой на верхней ступени широкой лестницы ведущей к небольшой площадке с тремя кабинами, по виду из стекла.

Как оказалось, в данном случае это было не совсем стекло, а прозрачный проницаемый в одну сторону материал, который улавливал из окружающей среды любые эмоции.

— Да уж, накрыло их по полной, — я с ужасом взирала на место будущей экзекуции, источая в окружающее пространство волны страха и злости.

— А можно я здесь постою, — спросила у капитана, рассматривая одну из кабин, которая скорее всего и была предназначена для представителей человеческого типа телосложения.

— Нельзя, —устало выдохнул Домовой, — и перестаньте фонить, а то все ваши эмоции не зачитываются в оплату, пока вы находитесь по эту сторону.

Мы начали спускаться и теперь уже Черныш, принялся выговаривать мне за несвойственное поведение — Ледания, перестань индульгировать, я даже отсюда вижу, как дергается сине-черная шкала на экране, расположенном за спинкой кресла.

— Соберись, — и Трампин ощутимо хлопнул меня чуть ниже спины, что сработало не хуже спускового крючка.

Я с разворота впечатала удар ему в плечо.

— Видишь, я нервная! — попыталась извиниться.

Потирая плечо, он предложил применить мое средство по приведению внутреннего состояния в гармонию — подышать.

— Или давай я тебе глаза закрою, и будет все как по учебнику — не видишь не боишься.

— Данная концепция после знакомства с Ной-я устарела, — вздохнула я.

— Ну тогда баранов посчитай, — решил вставить свои пять копеек Черныш.

Я оглянулась, чтобы убедится в том, что никаких баранов сзади у нас нет. Тем более что тыл нам прикрывает Скорп и Патрис. И даже если бы эти бараны были и попытались влезть без очереди, то я бы им не позавидовала.

В его глазах я прочитала поддержку, он сжал ладонь в кулак и постучал по груди.

В его исполнении это значило — враг не пройдет, я начеку.

Я улыбнулась и повторила жест.

Либо в данный момент времени потребность в ремонте испытывали только мы, либо в этом странном мире входов-выходов было столь много, что желающие посетить высокотехнологичное общество не сталкивались на лестнице, ведущей вовнутрь.

Я принялась дышать. Глубокий вдох, медленный выдох.

Капитан, глядя искоса контролировал звуки, которые исторгала я, с особой тщательностью подойдя к установке — дышать, чтобы не проецировать бесплатный сыр для стеклянной мышеловки.

В его глазах, после посещения базара я приобрела статус члена экипажа, за которым нужен глаз да глаз. Вот и сейчас Трампин и Черныш дальше, чем на два шага от меня не отходили.

Странно, что при таких установках, они не взяли меня с двух сторон под руки и не устроили променад а-ля де труа.

Перед кабинами нас встречали. Каким-то непостижимым образом я оказалась за спинами Трампина и Домового.

Нас встречало нечто невероятное. Нечто было очень высоким, с восьмью ажурными конечностями и птичьими желтыми глазами. Имя у этого существа оказалось донельзя таким же странным, как и его конструкция. Практически одни согласные.

— Приветствую вас Тпрфхух, — Домовой принял на себя нелегкую задачу.

— Добро пожаловать, — ответил Тпрфхух.

Действительно хух, даже не могу представить как его уменьшительно-ласкательно звать? Или он только Тпрфхух и без вариантов?

Мои размышления не дали услышать вопрос этого существа, я только уловила ответ капитана — А первой пойдет Ледания!

Я даже не успела возмутиться и заорать, — мы так не договаривались, как мужчины расступились, и я с удивлением воззрилась на протянутую в мою сторону ажурную конечность, по которой переливались искры нервных импульсов. Или это так красиво мерцают физиологические жидкости этого существа.

Пока моя голова была занята неожиданно подвернувшейся возможности изучить вблизи неведомое существо, меня аккуратно сопроводили к месту экзекуции.

Скорее всего это существо было Техником, потому что кроме того, что он помог мне усесться в кресло, которое напоминало трон, так еще и водрузил на голову ажурное подобие короны.

- А скипетр будет, — уже более спокойно спросила у него.

— Скипетр? — Тпрфхух окинул меня нечитабельным взглядом, — не заказывали, но если без него никак, то мы сейчас доставим.

— Не надо, — я слишком явно представила вытянувшееся лицо Домового на озвучивание моей просьбы.

Так, ладно, десять минут представлять себя на троне, да нечего делать.

После того, как Техник ушел к моей команде, стекло превратилось в зеркальную поверхность, и я ощутила величественность сооружения на моей голове, переливающееся словно новогодняя елка, огнями, искрами и пульсарами.

— Эх, — посетовала на то, что не могу попросить фотографию на память.

Я бы картину заказала, в полный рост.

И прижмурилась от открывшейся перспективы.

Почему-то означенная картина в моей фантазии смотрелась не очень значимо на стене мед отсека.

Думаю, Ной-я не обрадуется лицезреть две Ледании в следующий приход за психологической консультацией.

Запоздало кольнул испуг, а вдруг все же эти умельцы и мне слегка память подчистят, вед сигме однозначно что-то там отрезали.

Но мысль о том, что я могу лишиться какой-нибудь из прошлых историй уплыла сразу же, как только я представила картину у себя в каюте.

Нет, не то.

Перебирая места, где бы она выглядела основательно и грела сердце воспоминаниями, я вспомнила и квартиру на старой Земле, ощутив укол ностальгии, и в лаборатории на новой, где скорее всего хозяйничает кто-то другой. Перебирая места, по которым пришлось попутешествовать в компании Трампина и Черныша, я все никак не могла остановиться.

Если нет стены, на которой будет висеть мой портрет, то ее следует придумать.

И я придумала.

Я даже дышать перестала, когда обнаружила ее висящей в дорогой раме посредине моего кабинета.

Широкие полки, уставленные книгами. Дорогой и широкий дубовый стол, неожиданно представила как на нем можно заняться сексом с Трампином. И прям аж в жар кинуло, так захотелось.

За окном расстилался ухоженный сад, скорее всего только что кончился дождь и выглянуло солнце, превращая капли на растениях в драгоценные бриллианты.

Дверь в кабинет распахнулась и два ребенка забежали в комнату.

— Близнецы, мальчик и девочка, — кажется моя фантазия разгулялась не на шутку, потому что мальчик истошно закричал, — мамочка, она первая начала!

И от его мамочки я вернулась в настоящее. С выскакивающим сердцем, красная и непонимающая что это сейчас было.

Возле кресла нарисовался Тпрфхух.

— Благодарю вас достопочтенная Ледания за установленный рекорд.

— К-какой рекорд, — выдохнула, пытаясь совладать с эмоциями и прийти в себя.

— Наибольшее количество, полученное от одного существа.

— У вас что, здесь и доска почета имеется.

Было видно, что Техник пытается перевести мою реплику в реалии мира.

— Вам положен подарок, — наконец отмер он.

— Картину можно? — спросила, скорее находясь под впечатлением от того, что сама себе и на мечтала.

— Какой размер вы предпочитаете?

— Размер?

— Обычно картины в полный рост имеют размер: "епископский" полный рост 269 × 178 см, полный рост 239 × 147 см или малый полный рост 224 × 132 см.

— Средний, — словосочетание епископский, несколько поубавило мой пыл.

— Я так понимаю, что скипетр обязательно должен присутствовать на данной картине?

Я кивнула, и радостно хихикнула.

— А рама?

— Давайте на ваше усмотрение.

Меня встретили с распростертыми объятьями. Оказалось, что моих эмоций хватит не только на самый навороченный апгрейд, но и на шопинг, упоминание которого сделало выражение лица Домового мечтательно предвкушающим.

— А о чем ты там так бурно думала, — спросил меня Трампин, когда мы возвращались на корабль. Предстояло прихватить вещи и перебраться в гостиницу.

— Секрет, — отбрила любопытного мужчину, — мне и так весь этот букет воспоминаний не дает покоя, а тут еще он с расспросами.

— Я и так, как батарейка. Мне все время кажется, что за мной с переносными пылесосами бегать будут, и именно для этого нам бонусы выплатили. Если уж капитан в предвкушении, то представь, что мы там увидим и решим купить.

— Ну здесь по-философски, пока не увидим не захотим, — подвел он черту, и мы распрощались на время.


Часть 6

6.1

Что делают коты ночью? То же что и тараканы.

Жрут и не дают спать. Там было еще про осуществление естественных надобностей, и сообщении об этом всем окружающим, с требованием эти самые потребности срочно смыть в унитаз.

Укладываясь в приятные объятия ложа, более всего похожего на огромную колыбель в номере предложенного отеля, я даже не могла представить, какая бессонная ночь меня ждет.

Зум, выспавшийся пока я осуществляла оплату всех прихотей экипажа во главе с самим кораблем, он сладко посапывал в своей шкатулке.

В номере он был занят осмотром и не мешал готовится ко сну.

Чинно сидел на раковине зорко следя за тем, чтобы я не утопла в ванной, в которой я оторвалась по полной, набросав и вылив в нее уйму флакончиков.

Сказочная ванна поддерживала заданную температуру, перекатывала пузырьки под спиной, массажировала бока и всячески ублажала.

Если бы я знала, что существуют такие ванны, то настояла бы на установке в своей каюте.

Приятным бонусом оказалось то, что присмотр Зума сопровождался лекцией на тему, не стоит доверять мужчинам.

Уснуть в ванне эта лекция не давала, как и придаться неге на сто процентов.

Как вообще можно расслабиться, если противная животина голосом профессора Грунберга сообщает, что физиологические жидкости существ мужского пола могут вызвать непоправимые изменения в женском организме и повлиять на разум.

В первый момент я хотела послать его подальше, но совсем скоро не смогла не восхититься. Это было круче, чем слушать аудио книгу «Мужчины с Марса, женщины с Венеры».

Некоторые спорные моменты мне хотелось обсудить, но таракан смотрел на меня своими голубыми глазками, и я захлопывала рот.

Выдвинутая им мысль, что мужской тестостерон действует отупляющее, потому что разрывает желания владельца в диаметрально противоположных направлениях заставил меня вспоминать лекции института. В какой-то мере он был прав, все тот же профессор Грунберг утверждал, что чистый тестостерон похож на смесь героина с кокаином в пропорции 50 на 50.

Мужские существа не гибкие, не чувствительные, — перечислял Зум недостатки, а я в уме облизывалась на твердость и выпуклость мышц.

Кожа женщин чувствительнее в 10 раз, чем кожа мужчины. Женщины в этом случае острее чувствуют боль, и могут расплакаться от боли, а мужчина это может даже не понять.

А я же вспоминала доказанные факты что мужчины получили возможность терять всякую чувствительность к боли в моменты активных физических усилий или находясь в стрессовых ситуациях, требующих от них мобилизации всех сил.

В какой-то момент я поймала себя на мысли, что Зум усиленно пытается достичь противоположной цели, отвадить меня от постели Домового.

— А ну колись, что не так с нашим капитаном?

Таракан замер, загнанный в угол моим неожиданным вопросом.

— При чем здесь капитан, — попытался спрыгнуть со скользкой темы.

Видимо явно он не желал ссориться с приютившей его коробку сущностью. А то мало ли, может у нее везде есть уши.

— Ну он видный мужчина, — на мою реплику таракан закашлялся.

— Что не так теперь? Я же вижу, что он мужчина, и как он реагирует на меня тоже вижу.

— Он Шрампинтульный! — зашипел таракан рассерженной кошкой. Вот же высшие силы надо мной потешились.

— И что, Черныш тоже шрампитуль!

— Не путайте, дамочка, член и многочлен, — провозгласило несносное насекомое.

Я аж подавилась, представив подобную перспективу.

— А кто, извиняюсь, даже неловко спрашивать, из них двоих многочлен?

Таракан натурально постучал лапой по голове.

— Что это сейчас было, — спросила, удивляясь звуку, который он извлек из своей головы.

— Стучат, — ответил он мне, — к тебе, между прочим.

Я выпрыгнула из ванны, потому что только теперь до меня дошло, что это уже даже не стучат, а выламывают дверь.

Успела аккурат к моменту, когда непоправимое могло произойти через секунду. Ну в смысле дверь пасть под напором харизмы стучавшего.

За дверью стоял многочлен. Фу ты, Домовой Шрампинтульный в парадной форме и собственной персоной.

— Ледания, — вы еще не готовы?

Я прямо вся покрылась пупырышками, или липким потом, потому что совершенно не ожидала, что должна быть готова.

И Оракул никаких намеков, как и предсказаний не давал, или про многочлен это было предсказание.

Пока я хаотически пыталась придумать как отвертеться, капитан нарушил молчание первым — а почему у вас инстинкт отключен?

Мне сразу же поплохело, это что же меня так в ванной разморило, что я все инстинкты проморгала?

Капитан же отодвинул меня с прохода и включил приличный экран на стене. Я его еще за телевизор приняла, а так как оттуда постоянно что-то лезло, то и отключила, надеясь в тишине расслабится и насладится ванной.

— Вот же, — ткнул он пальцем в красивый конверт — Ин-тинт прислал приглашение на ужин.

— А, — облегченно выдохнула, — простите. Я решила, что это телевизор. Развлекательный канал не понравился.

Теперь пришла очередь удивляться капитану.

— А вы разве курс «Знакомство» не проходили?

— Я решила, что пока не имею времени на личные отношения, да и проблемно это как-то с нашей то Ной-я — сегодня здесь, а завтра там.

Капитан поморгал, переваривая услышанное.

— В этом курсе — общие понятия, краткий экскурс по техническим и технологическим уровням миров, общие и отличительные черты. А позвольте тогда узнать, что вы кроме стиска и общегалактического изучили?

Я решила не упоминать курс рукопашного боя и обороны подручными средствами, — а то мало ли, поставит родительский контроль на мой гипно-шлем.

— Вы сказали, что мы опаздываем?

— Сказал!

— Дайте мне пять минут!

— И вы успеете? — недоверчиво переспросил капитан.

— По сигналу нужно вскочить и одеться за 60 секунд, — отрапортовала, вытянувшись по струнке.

Не знаю, что подумал Домовой, но за дверь он вышел сразу же.

Через пять минут я вышла в коридор, с гладко зачесанными волосами, в парадной форме и с флакончиком успокаивающей настойки в желудке.

— Держите, — капитан протянул мне красивую брошь, точно такой же формы, как это место с видом из космоса.

Я не успела отказаться, как он пояснил, — теперь вы можете делиться эмоциями только по желанию. Этот гаджет экранирует эмпатические сигналы и эмоции. Нажали на камень — сняли защиту, еще одно нажатие — поставили.

Это облегчило и ужин, который прошел я бы сказала в нейтральной обстановке, так как кроме нас с капитаном присутствовал префект этого района, главный проектант и капитаны еще трех космолетов, находящиеся по долгу службы в этом месте.

Сочетание долг службы царапнуло холодком, но Домовой успокоил, сообщив, что это стандартная охрана высокотехнологичного мира.

Распрощавшись с капитаном далеко за полночь, я с облегчением растянулась в уютном гнезде и провалилась в сон.

Ровно до того момента, как над ухом раздался противный скрежет.

Вскочив на кровати, я принялась оглядываться в тусклом освещении, среагировавшем на движение.

В комнате никого не было.

— Скр-х-г, — раздалось протяжное из-под кровати.

Все детские страхи бодрой гурьбой ломанулись из сознания, рисуя картины одна страшнее другой.

Случалось ли с вами такое, когда просыпаешься от страшного сна и пытаешься позвать маму, а у тебя голос пропал, и только с пятой или шестой попытки ты оглашаешь ночь своим криком.

Только на третий раз я сипло проорала — помогите!

И тут же из-под кровати донесся голос Зума, — это предложение? А то я боялся тебя разбудить! Но если ты не спишь, то помоги мне вылезти, я застрял!

6.2

За кроватью пряталась вычурная решетка ведущая в воздуховоды?

В первый момент именно эта аналогия пришла мне в голову, как и осознание того, что это только в фильмах, по таким воздуховодам можно проползти в обход врагов. В реальности же подобные коммуникации имели настолько малый размер, что ползать по ним могли разве что тараканы, ощущая себя восьмидесятикилограммовыми мужиками, спасающими очередных заложников.

Воздуховода сечением 1000x1000 мм обычно хватает, чтобы подавать воздух в помещение с одновременным присутствием 500—1000 человек или в небольшой металлургический цех. Такая махина может быть только в самом начале коллектора, а после каждого ответвления его сечение будет падать. К номеру гостиницы с 1–4 жильцами будет идти кругленький воздуховод в 80-160 мм, к комнате совещаний на 15–20 сотрудников — 250–300 мм, к столовке или обеденному залу — 500–600 мм.

Поэтому я несколько удивленно рассматривала изящную решетчатую композицию, в которой застрял мой таракан.

Особенно после того, что пришлось приложить достаточно много усилий, чтобы отодвинуть кровать от стены.

Даже затрудняюсь предположить для чего в сене номера присутствовал люк подобного размера.

Может они и здесь эмоции сосут. Из снов, к примеру. Или, когда постоялец моется в душе, и совершенно не защищен от пылесоса-поглотителя.

— И почему я не удивлена, — спросила не понятно у кого, — что ты очень быстро сумеешь вляпаться в неприятности?

— Потому что ты в меня веришь, — тут же ответил Зум.

— Ах да, точно! Вера она такая, двигательная. И зачем, позволь узнать ты полез в эту решетку? — прежде чем предпринимать действия по освобождению невольного узника, следовала выяснить потребности питомца. А то вдруг он теперь каждую ночь мне спать не будет давать. Может это вместо катания на шторах и беганья за мячиком.

— Ну ты же не думаешь, Ледания, что тебе добровольно покажут все самое интересное?

Мысль о постановочных декорациях увиденного сегодня мелькала в моей голове.

Даже больше скажу, я вспоминала неприметную дверь на планете Базар, и постоянно принюхивалась, в надежде выйти на точно такую же и здесь.

Ну вот люблю я приключения, и что позвольте делать?

— И почему ты решил, что это путь к интересному?

— Потому что черный ход обычно ведет в неприметный переулок, из которого можно попасть в реальный мир не приглаженный и не подогнанный к чаяниям гостей.

- Напомни, какая у тебя точность предсказаний, — озвученное ним замечание было похоже на немедленный призыв к действию, так как мой разум тотчас же откликнулся и принялся рисовать удивительные перспективы погружения в реальную среду высокотехнологичного мира.

— 89,999 %, - несколько кисло сообщил питомец.

— Ты огорчен что не сто?

— Нет, наверное, скучно предсказывать на 100 % верно. Никакой интриги. Никакого пресловутого права выбора. Может уже сделаешь что-нибудь?

- А что я могу сделать? Позвать на помощь?

— Руку протяни, будто хочешь достать что-то на той стороне, только тяни там же где я.

Я потянулась к заднице застрявшего Зума, представляя, что хочу просунуть ладонь сквозь игольное ушко. Крепко сжатые ячейки ажурной сетки дрогнули, подстраиваясь под размер моей ладони, а учитывая, что я обхватывала таракана, он оказался отпущен их челюстями и тут же оказался на той стороне.

В момент, когда он вывалился туда, я успела отдернуть руку, чтоб мной не закусили, так же как ним, чуть раньше.

— Подожди, секундочку, донеслось пыхтение с той стороны. Еще чуточку, самую малость, — что-то громко щелкнуло, и решетка мягко отъехала по стене в номере, демонстрируя слабо освещенное помещение.

— Давай, быстрее, — позвал Зум, — вдруг у них сигнализация и нас прибегут вязать за побег.

Дважды предлагать не пришлось, я, совершенно позабыв и о сумке, и о том, что короткий халатик, не совсем удобная одежда для приключений, втиснулась в зев и оказалась с другой стороны.


6.3

— Против лома, нет приема, — бубнила я себе под нос, прижимая Зума и оглядываясь по сторонам.

Мы были в проулке. Однозначно, сзади нас высилась махина гостиницы. Почему меня поселили на первом этаже и в угловом номере, я не знала. Может в надежде уловить максимум, что я могу дать в плане эмоций?

Проулок заканчивался тупиком.

С другой стороны, колыхалась огромная занавеска, исчезающая в вышине.

— Нам в тупик, — сообщил Зум.

— Но почему, — возмутилась я.

— Потому что, — отрезало вредное животное, — ты же помнишь, через триста метров поверните налево.

— Забудешь, с тобой, как же, — фыркнула и двинулась в указанном направлении.

Тупик оказался бутафорским.

Не дойдя до глухой стены пару шагов, я обнаружила, что примыкающие здания не соприкасаются с внешней стеной. Влево и вправо вели узкие лазы.

— Ну, и куда теперь, — спросила персональный навигатор.

— Идеально, через стену, — вздохнул он — там самое интересное.

Я задрала голову вверх и вспомнила кошку Трампина. В смысле приспособлении для лазанья по отвесным стенам.

— Тебя подбросить? — а ты потом придумаешь как затянуть и меня, — решила ответственно подойти к заданию, при отсутствии каких-либо подручных средств.

— Давай налево, — снизошел он, там нам помогут.

Играли ли вы когда-нибудь с обслуживающим персоналом в карты? Ну, в смысле вы, как богатый гость, заходите к истопнику и обнаруживаете разношерстную компанию. С азартом режущуюся в карты.

И на вашу скромную просьбу проводить вас, они отвечают, что вот выиграешь, и тогда они снизойдут до исполнения вашей просьбы.

Зачем использовать обслуживающий персонал из живых существ, я не смогла понять. Это ка купить навороченного робота-уборщика, приспособив его для развлечения собственного кота, а самой продолжать ползать под мебелью, моя пол тряпкой. Ну не совсем самой, но наняв прислугу и заставляя делать эту работу.

Иерархия всех механических существ этой планетарной системы спотыкалась на мохнатых коротышках, играющих в подобие земных карт в закутке, куда привел меня таракан.

Как пояснил Зум, в случае, когда тот или иной механизм ломается, и не возвращается на базу, посылают именно этих милах, на поиски утерянного реквизита.

— Это что, они решили не заморачиваться с определением работает механизм или не работает и переложили эту задачу на живых?

— Да, — согласился таракан. Он быстренько сгонял в закуток и вернулся с информацией о игре и краткой характеристикой играющих.

«Жать на больные мозоли следует всем», — сообщил он, мы должны выиграть с первого раза.

— Ты настолько уверен во мне? — переспросила, поглаживая голубую шелковистость меха.

— Нет, в том, что второго шанса они не дадут и пошлют тебя на, — он почесал задней лапкой голову, — пошлют тебя в официальную зону для недалеких пришельцев.

— Это мы то не далекие, — рассердилась я.

— Это они такие, — успокоил таракан.

Через полчаса, мокрая, красная и злая, я стояла с другой стороны стены и пыталась успокоить выпрыгивающее из груди сердце.

Если Кра поиздевался надо мной таким образом, то следовало костьми лечь, но вернуться к этой наглой морде и поблагодарить за подарок, отдарив, чем-нибудь похожим.

Таракан с голубым мехом — это уже серьёзное испытание моей психике, а подсказывающий в карточной игре с помощью русских матов, это что-то вообще запредельное. У него оказалось поистине непробиваемое оправдание, что такой язык высокоорганизованные существа уж точно не поймут, а значит не уличат его в мухлеже, точнее нас. Потому что в карты именно я играю.

Виновник моего состояния, как ни в чем ни бывало сообщил, — в лес не пойдем.

Именно идеальный лес выступал на переднем плане местности, которая расстилалась перед нашим взглядом.

— А куда? — несколько подозрительно уточнила варианты похода, при отсутствии, чего-либо другого в обозримых окрестностях.

— Вот за теми кустами вход, — сообщил Зум и ткнул в ту сторону лапой.

— Куда, — икнула я секунд через тридцать, обнаружив вход в медвежью берлогу.

И если мне не изменял нюх, то с умершим в ней медведем.

— Не ссы, — сообщил питомец, — это иллюзия.

— Хорошо, — я закрыла глаза и полезла в заданном направлении.

Каждый человек за свою жизнь обязательно сталкивался с безумным собиральщиком.

Этот феномен называют по-разному — патологическое накопительство, силлогомания, хоардинг, синдром Плюшкина, — но все они заставляют собирать и хранить неиспользуемые вещи, в настолько больших количествах, что они препятствую использованию помещений по прямому назначению.

В первый момент я подумала, что попала именно в жилище такого индивидуума.

На такой вывод наталкивали горы разнообразного мусора, тянущиеся от входа, куда-то вниз по достаточно широкому коридору.

— Патология присутствует, но не запущена, — размышляла, шагая по достаточно широкому проходу.

— Надеюсь, что ты притащил меня сюда не как дипломированного психиатра, — решила сразу же выяснить всю глубину задницы, в которую я бодро шагала, слушая команды Зума.

Он фыркнул и сообщил, что я не вижу всей картины в целом, и поэтому должна довериться ему.

Идти пришлось достаточно долго, прежде чем я ощутила, что пол уже не наклонен.

И стало светлее, — я покрутила головой и, наконец, заметила на одной из стен дверь.

— Что-то я проголодалась, — сообщила таракану, облизываясь.

— А вот есть у них я бы тебе не советовал, — после секундной паузы сообщил Зум. И добавил через секунду, — от слова совсем, если ты, конечно, не мечтаешь, чтобы у тебя выросли дополнительные органы.

6.4

За дверью оказался склад. Огромный, теряющийся вдалеке, с ровными рядами, которые поднимались куда-то к потолку, которого точно так же, как и конца ряда видно не было.

— Это что? Распродажа? Или секонд-хенд?

Я не понимала, зачем понадобилось преодолевать столько препятствий, ради того, чтобы побродить барахолкой.

— Почти угадала, — потер он передние лапки друг о друга. — Это склад вторсырья. Но нам нужно дождаться хозяина этого великолепия.

— Точно, — стукнула я себя по лбу виртуально, — это мне подсунули помоечного таракана.

Зум поерзал у меня на ладони, и подозрительно зашевелил усами.

— А вдруг он мысли читает? — пронеслось тут же, — неудобно-то как, — и я заискивающе заулыбалась, — надо, значит подождем. А чем расплачиваться будем, если найдем что-то полезное?

— Не если, а когда, — пробурчал недовольно, — жаль, что ты худая, — добавил разочарованно.

— А к чему это ты только что мне такой комплимент отвесил?

Но ответить Зум не успел, по ряду стрельнула синяя молния, запахло озоном и прямо перед моим носом затормозила прозрачная кабина, с сидящим в ней боровом.

— О, покупатели, — хрюкнул он радостно и почесал волосатое пузо.

Хряк был упитан, даже можно сказать, что у него была вторая степень ожирения, если учитывать второй подбородок и фартук на животе.

— Я Хрумпель! — сообщил он и скомандовал, — залезайте!

За его спиной обнаружились два сидения, я даже начала переживать, что душок от нашего водителя еще тот, но, как ни странно, в кабине пахло ландышами и скошенным сеном.

Хрумпель окинул мое тело сальным взглядом и щелкнул на пульте парой клавиш.

Я, готовясь нестись со скоростью света, была приятно удивлена тем, что кабина мягко качнулась и двинулась мимо стеллажей со скоростью обычного автомобиля. Ну километров сто двадцать в час, подсказал мой мозг.

— И что ищете, гости негаданные? — боров не стал оттягивать знакомство.

— Э, — я даже не знала, о чем могла бы мечтать в столь странном месте.

— Сломанные хронометры, — сообщил Зум.

Я только и успела подобрать отвисающую челюсть.

Мы же совсем недавно обсуждали с Чернышом часы, с помощью которых можно было бы попасть в прошлое.

Неужели кроме Ной-я нас подслушал и таракан?

— Ну, этого добра не так уж много, — поскучнел хряк.

Совершенно не понимая собственного порыва, я спросила, — а дефективной памяти у вас нет?

— Почему нет? — есть! Правда это добро быстро разбирают, но, — он оскалился, демонстрируя идеально белоснежные клыки, — может чего и нароем.

— Чем черт не шутит, — уговаривала я сама себя, — а вдруг где-то здесь хранится отрезанная у Ной-я память? И мы ее найдем?

Фантазия тут же нарисовала процесс феерического воссоединения, нет слияния памяти Ной-я в одно целое и ее благодарность, в виде отсутствия поползновений на мой гормональный фон.

Таракан покачал головой и покрутил у головы лапкой, — я нехорошо прищурилась — Что?

Неужели стервец точно читает мысли.

— Ты знаешь, — прошипел он, — сколько у покупателя с таким лицом могут попросить за то, на что он положит глаз?

Мне поплохело и фантазия тут же нарисовала картины рабства в бесконечных рядах этого склада.

— Вот об этом и думай, — похлопал он своей лапкой по моей ладони, — только в обморок не упади.

Часть 7

7.1

Нас привезли в, я прижала Зума покрепче, надеясь на то, что из него тут же полезет информация о том, что я вижу, но фигушки.

Таракан принялся крутить головой, причем в какой-то момент мне показалось, что она у него на шарнирах и вращается на 360 градусов.

Хрумпель, как гостеприимный хозяин вытащил из ближайшей колонны более всего похожей на вертикальную спиральную щетку, которой отмывают машины от грязи на автомойках, футуристический пластиковый стул и убедившись, что его единственная ножка плотно присосалась к полу, кивнул на него мне.

Я присела, представив, что меня сейчас начнет раскачивать на нем, как на ромашке Дюймовочку, поэтому свои ноги расставила пошире и примерно высчитав как достичь максимальной устойчивости, только после этого выдохнула.

Хозяин пытался улыбаться, скаля икла.

Я хлопала ресницами, прижимая Зума к халату.

— Хронометры? — даже не похоже на болтливого таракана. Немногословно.

— Сломанные хронометры? — еще раз уточнил хряк.

Таракан кивнул, и зашевелил усами, не спуская со старьевщика своего взгляда.

Над головой у Хрумпеля что-то проскрипела и на его стол вывалилась забренчавшая коробка.

Хрумпель не оставил Зуму ни одного шанса увидеть, что в ней, утащил к себе на колени и принялся выставлять на стол странные штуки.

Первыми шли чем-то похожие на песочные часы сферы, без песка, но со странным пояском из нескольких колец с насечками.

Я пялилась, не понимая, что это и с чем его едят, Зум же не проявлял ни толики интереса.

Следующими пошли настенные — домик с одной гирей и странно ободранной птичкой.

У меня даже язык зачесался спросить, где они этот раритет откопали.

Но Зум зарядил меня своим буддийским равнодушием, и я только устало вздохнула.

Хрумпель покопался в коробке и вытянул из неё жестом фокусника странную скульптуру из невероятного количества поржавевших шестеренок и зубчатых колесиков.

— И это тоже хронометр? Любезный, а вы не ошиблись? Может это скульптура? Здесь же ни одно колесико, ни одну стрелку ни в какое направление не отправит.

Таракан наконец соизволил тоже вставить свои три копейки.

— Скорее всего это утерянная композиция с выставки стимпанк-скульптур из механизмов старых часов.

Хрумпель оживился, — утерянная?

Я кивнула, неужели не понятно сказал?

Скульптуру тут же аккуратно подцепили лапой и запихнули в невидимый сейф.

На морде хряка отобразилось удовлетворение от не даром прожитого дня. Если бы еще и мы исчезли, наверное, он тут же развил бурную деятельность в вопросе — куда впарить находку с максимальной выгодой.

— Ну и всякие лишние детальки, — и он перевернул коробку, вытряхивая из нее кучу мелких деталек прямо на поверхность стола.

— О, юла, — я протянула руку в сторону колесика на оси, причем с одной стороны ось была короткой, а с другой позволяла взять двумя пальцами и запустить волчок известным с детства движением.

Хряк хрюкнул, уставившись на раскручивающуюся штучку, медленно плывущую по его столу.

— Как ты это сделала? — поднял он на меня свой взгляд, когда волчок упал на бок.

Я сложила пальцы и запустила его еще раз.

Хрумпель попытался повторить.

У него ничего не получилось.

Зум неожиданно дернулся у меня на руках и спросил у Хрумпеля: «что ты дашь за то, что она научит тебя?».

Хрумпель подозрительно покосился на таракана, а тот, как фокусник разложил перед ним комикс, нарисованный на гармошке с размером чуть больше, чем спичечный коробок.

— Эта игра называется «Уло-витель». Тот, кто правильно запустит волчок, который прокрутится дольше всех остальных, тот и забирает банк.

Я всмотрелась в микроскопические картинки и неожиданно вспомнила совершенно невероятную историю из собственного детства. Точно. Именно тогда нам досталась коробка древних игрушек, с деревянными пузатыми волчками, у которых сверху на штыре была бороздка. Не понимая зачем она там, я как самая любопытная отправилась к самому старому деду, на другом конце села. И он тогда рассказал, что способность правильно намотать бечёвку и дернуть за неё, запустив волчок одним этим движением, позволяло считаться богом и выигрывать много ценного в те голодные времена.

Наверное, все в этом мире внутри были азартны. Потому что хряк чуть комикс Зума слюной не закапал.

— Дефективную память? — тут же предложил то, о чем я заикнулась в начале встречи.

Я же почему-то раз за разом закручивала колесико, видя, как у Хрумпеля в глазах разгораются огоньки безумия.

— Хочу колесико! И ванную, как в отеле! — на меня как будто кто покрывало набросил.

Хряк хрюкнул, и обиженно засопел: «это последняя модель, к нам не скоро попадет».

Зум уже изобразил чертеж на поверхности стола, с точными размерами и предпочтительными материалами. А также настрогал стопку формул, учитывающих сопротивление материалов и эффект от столкновения с другими волчками.

У Хрумпеля огонь в глазах перешел в стадию — «караул, я горю».

Я попыталась намекнуть на знакомство с существами, которые могут перевести новую модель в разряд не работающих, но упоминание игроков в карты подействовало на хряка, как красная тряпка на быка.

На чистую половину стола, туда, куда со своими расчетами таракан еще не дополз, Хрумпель водрузил странный металлический термос, пододвинул юлу, часы-кукушку и песочные часы без песка.

— Если что, сможете меняться хронометрами, наверняка встретите коллекционеров или охотников за древностями. Только инструкцию тоже мне отдайте и ткнул пальцем в комикс.

— Инструкцию меняю на стул, — тут же доторговался таракан.

Я похлопала глазами, плохо понимая нафига он ему сдался, но спорить не стала.

Часа через три после того, как нас отвезли в мастерскую при этой свалке, где смешная крыса с хохолком на допотопном токарном станке выточила несколько волчков, и я устроила мастер класс для хряка и крысы, нас отвезли обратно.

И если все остальные выменянные вещи я несла в смешном пакете с надписью «поцелуй меня в дюзу», то стул пришлось взвалить на плечо.

Оракул был доволен. Смотрел на меня счастливым взглядом и убеждал в том, что мы с ним два сапога пара.

«Упаси Всевидящий от такой пары!», — я чувствовала себя грязной, усталой и голодной, а еще страстно хотела узнать у Всевидящего, почему все приключения достаются исключительно мне.

7.2

Ух, какой у нас теперь корабль! Такой весь новый, пахнущий чем-то запредельно научным и передовым.

Прям дико чешутся руки понажимать на все кнопочки, рычажки и задвижки.

Прямо на меня напало какое-то помешательство, или это у нашей сигмы такая сонастройка с экипажем, что ее эйфория и нас по мозгам бьет и делает дурными до невозможности.

Когда мы прыгнули, сидя в навороченных креслах, я подумала, что мы остались на месте, а звезды сошли с ума и рассыпались алмазной пылью.

— Да-а-а, — простонал капитан, когда статическая картинка вернулась на наш экран, — это непередаваемо, — спасибо Ледания!

И развернул кресло в мою сторону.

— Спасибо, Ледания, — хором повторил остальной экипаж.

Прямо чувствую себя на встрече анонимных алкоголиков.

Я, конечно, понимала, что последний день на планете высокотехнологичного общества каждый волен провести так, как ему диктует его внутреннее Я, но не до такой же степени обжираться впечатлениями.

— За это стоит выпить, — Домовой окинул всех взглядом, но несколько огорчился отсутствием энтузиазма на лицах.

— Мне нужно изучить инструкции по коммуникации с системами корабля, — отвертелся от выпивки Трампин.

— А мне, — протянул за ним Черныш, — все уголки и закоулочки.

Гностики тоже нашли очень нужные и срочные дела. А я прям тут же увидела, как они по своим каютам расползутся и спать залягут.

А я в последний день, после ночной вылазки с Зумом отсыпалась, и была бодрее огурца.

И поэтому я растянула губы в улыбке и проворковала, — а я не откажусь, выпить! В обновленной кают-компании, обновленный ассортимент.

И только успела отследить, как бравый капитан нервно сглотнул мое согласие, и разве что не перекрестился.

— Простите, Ледания, я тоже вспомнил об инспекции лаборатории.

— Для кого?

— Для нашего нового члена экипажа. Ной-я говорит, что вы подали ей безумно интересную идею о времени.

Меня неприятно царапнул его акцент на слове безумно.

А еще скорость, с которой он оставил меня один на один с висящей голограммой нашего сигмулярного универсума.

— Так-так-так, — я оскалилась в сторону строгой фигуры.

— А почему это моя идея безумная? — спросила зло.

— Безумно интересная, — поправила сигма.

— Учитывая специфику вашего восприятия, данные словосочетания не свойственны вашему сознанию! — отбрила ее уточнения.

«Я столько всего вложила в вас», — вспомнила все свои переживания и приключения на планете антиэмпатов.

— А ты, неблагодарная, — и фыркнула обиженно.

Ной-я перетекла в физическую форму и уставилась на меня своими нереальными глазами.

— Я подумала, — она сделала паузу, рассматривая меня, как неведомую зверушку, — и еще подумала, и взвесила все факты, и пришла к выводу, что мою память несколько подправили.

— Мы с Зумом нашли на свалке дефектный кусок, может он твой? — я даже сама не поняла, как выдала эту информацию сигме.

Тем приятнее было уловить легкую тень удивления, мелькнувшую в ее глазах.

— Дефективную память?

— Ага, может они просто не знали куда это приспособить?

— Что это? — почти перейдя на шёпот спросила Ной-я.

— Может воспоминания о голубой мехе?

— Почему ты считаешь, что у вас моя недостающая память?

— Потому что, на термосе знак, такой как у тебя на форме, — и я указала пальчиком на место, где у каждого из нас была табличка с именем и должностью на корабле.

Она замерла, и я впервые увидела, как ее глаза превращаются в черные дыры и оттуда на тебя смотрит что-то такое древнее и всесильное, что хочется в туалет.

Она мигнула, возвращая своим глазам привычную расцветку звездного неба и как-то растягивая слова сказала: «Не ошибается тот, кто ничего не делает».

— Легче выявить ошибку, чем найти истину, поскольку первая всегда на поверхности и хорошо видна, в то время как вторая находится в глубине, и искать ее там охотников мало, — ответила ей.

— Спасибо, Ледания! — неожиданно проговорила сигма и слегка качнула головой.

А я так и осталась сидеть перед ней, когда она развеялась перед моим взглядом алмазной пылью.

— Что это было? — спросила саму себя, не понимая, как существо, настолько чуждое человеческому разуму смогло поблагодарить?

— Все страньше и страньше, — и пошла к себе в каюту.

7.3

Нужно ли говорить, что сигма за памятью не пришла. И вообще было такое ощущение, что корабль вымер.

Может это такой психологический выверт? Она не готова воссоединиться с утраченным? Я почесывала мех таракана, и ловила отголоски каких-то странных видений.

Будто бредешь в тумане, как ежик и к тебе выплывает то лошадка, то дерево, а то медвежонок.

Вот и я, находясь как будто в трансе видела картинки, закручивающиеся в калейдоскопе.

Картинок было много, не всегда радостных. Вот я кого-то перевязываю и вливаю в рот крепкий алкоголь из фляги в рот, мои руки в крови и форма разодрана на плече и вокруг черные клубы дыма.

Вот странный серебро-бородый старец грозит кулаком отряду бесстрашных воинов, и оскорбляет предводителя, и мы только и успеваем, как утянуть его в глайдер и взлететь с планеты.

Вот солнце, встающее над удивительным пейзажем на планете, в сплошном ковре кувшинок, лотосов всех цветов и форм.

И я открываю глаза и смотрю перед собой.

— Зум, — а скажи-ка, дорогой, а у тебя мех вычесывается?

Таракан вздрагивает.

Он сопит, но я не отвожу от него взгляд.

— Да, — его голос раздосадован, — да, Ледания, ты угадала!

— Из твоего меха можно спрясть нить?

— Путеводную! — оракул вздыхает.

— Невероятно, — тяну я, представляя существ, которые могли создавать подобных Зуму.

Вообще, это похоже на сон, при отсутствии проявления магии, некоторые вещи в этом сегменте, настолько невероятные, что мне кажется, что я сплю.

Я расстилаю на коленях кусок полотна, сажаю на него таракана и начинаю чесать его гребнем, который нахожу в своей волшебной сумке.

Я даже не поняла, когда начала мурлыкать под нос слова, выплывающие из памяти:

«Миф этот в детстве каждый прочел

Черт побери!

Парень один к счастью пришел

Сквозь лабиринт.

Кто-то хотел парня убить,

Видно, со зла,

Но царская дочь путеводную нить

Парню дала…»

Казалось, что чем больше я чешу, тем длиннее становится ворс и тем больше его на полотне.

В какой-то момент я с удивлением рассматривала целую гору у себя на коленях.

Я пересадила Зума в его шкатулку, и он полез на свою кроватку.

В дверь постучали.

Я повернула голову в сторону двери и позволила войти.

Ной-я вошла и замерла в дверях.

Она не отрывала взгляда от шерсти на моих коленях, и в каком-то трансе подойдя до ко мне протянула руку над моим богатством и запела.

В песне не было слов. В песне были звуки, которые заставляли материал распрямляться, складываться в пучки и завиваться в тонкую нить.

Когда на колени упал результат ее труда она очнулась и обвела каюту удивленным взглядом.

— Где вы это взяли? — ее взгляд остановился на пасмах голубого цвета у меня на коленях.

— Вы только что спрялиэто из шерсти, которую я вычесала у Зума!

— Я хочу получить назад свою память, — сигма смотрела на только что проделанную в бессознательном состоянии работу, и выглядела несколько выбитой из колеи. — Но склеить разбитое невозможно.

— А соединить?

Она молчала несколько минут.

— Есть одна планета. Она вся — сплошное озеро, засаженное кувшинками и лотосами. И в самых прекрасных из них живут маленькие Бутты. Если кто и способен соединить, то только они.

Я потянула край нити на себя и стала сматывать ее в клубок.

— Значит нам нужно найти эту планету?

— Значит нужно! Только ее можно увидеть тогда, когда над ней всходит розовый рассвет.

Я вспомнила одно из видений из калейдоскопа.

— Мы попадем на нее, я видела. Мне показал Оракул!

Ной-я посмотрела на сладко спящее насекомое.

— Наверное в вашей слабости достаточно силы, чтобы сделать невозможное. Рассчитывай на мою помощь, Ледания!

И ушла из каюты.

7.4

Наверное, я переволновалась. В какой-то момент я ощутила, что если чего-нибудь не съем, то не только не засну, а еще и накручу себя до состояния натянутой пружины.

Мы не ужинали, после того как экипаж разбрелся по каютам корабль затих, и тишина явно посодействовала забывчивости Патрис.

Я решила сделать пару бутербродов и заварить чаю.

В пищеблоке было темно. Дверь мягко отъехала в сторону, и я прошмыгнула вовнутрь, надеясь, что на этом месте не стоит сигнализация и в каюте Патрис не сработает побудка.

Так, если я правильно помню, огромный холодильник справа в углу, по проходу.

Я бодренько ринулась в полной темноте в ту сторону и неожиданно влетела в чьи-то объятия.

— Ой!

— Ледания? — вопросительно зашептали у меня над макушкой.

— Мамуличка, это ж надо! — я чувствовала тепло мужского тела и то, что неосознанно оно прижало меня к себе достаточно крепко, — капитан?! А что вы здесь делаете? — тут же пришла в себя, пытаясь выбраться из его объятий.

Меня нехотя отпустили, посопели и признались: «нас забыли покормить!»

Только теперь я поняла, что на прошлой планете вместе со мной скорее всего отсыпался и капитан. Ну да, во все тяжкие это не о нем. И теперь тоже испытывает несвойственный ему голод. Контроль за режимом дня взяла на себя Ной-я, а теперь она несколько дезориентирована, вот и пошел настоящий мужчина добывать пропитание сам.

— А в темноте то чего?

— Знаешь, Ледания, я тут почитал, что для активации всех функций, необходимо присутствие ответственного лица.

— М-м-м, хорошо, значит приготовить ничего не сможем, но холодильник же открывается?

— Я не могу его найти, — сообщил Домовой.

А я тут же представила, что он может даже не знает, как он выглядит.

— Так, держись за меня, — сейчас все будет.

Через двадцать минут мы дискуссировали на тему, где будем есть добытое, у меня или у него.

Победила все же его каюта, особенно после того, как он намекнул на наличие кофеварки и коллекции кофе.

У меня правда промелькнула мысль о том, что в любой момент Ной-я может очнуться, и устроить фейерверк феромонов, но все же пошла. Сама и в каюту капитана.

Не знаю, может продвинутые существа изменили систему вентиляции и кондиционирования, поставили фильтры, которые отфильтровывали все не нужное. Но в каюте Домового пахло чем-то строго индивидуальным. Именно капитанским.

Мы сгрузили добытое на тумбочку, с кофейным аппаратом и я принялась мастерить бутерброды.

Домовой, по мере возможности помогал. Правда пришлось показать, как правильно отодрать пленку с копченной колбасы, которая была словно впрессована в палку.

— Не знал, что это так трудно! — проронил он, когда его усилия увенчались успехом.

— Ты никогда ничего не готовил?

— Нет! — капитан легко признался в том, что в нашем мире считается признаком либо великой лени, либо высокого статуса.

Мы устроились в мягких креслах возле изящного журнального столика, который я заставила тарелками с бутербродами и нарезкой.

— На моей родной планете еду производят специальные заводы, и она доставляется пневмодоставкой. Выбрал, вбил заказ и минут через пять — десять получил заказанное.

— Удобно, — согласилась я, запивая первый бутерброд кофе.

Он с удовольствием вгрызся в сэндвич с колбасой, сыром, и еще сверху он прикрыл его ломтиком груши, которую я настрогала слайсами.

— Но не так вкусно, как ваша еда! — ответил он, прожевав остатки.

— Наша?

— О, да! Когда меня назначили капитаном этого судна, то в состав команды включили землянина. Ной-я тестировала всех, и только за ней оставался окончательный выбор. С точки зрения целесообразности все места в экипаже были заняты, но она снова и снова твердила, что он не совершенен.

— А почему вы слушали ее?

— Потому что в обмен на информацию, которую она подарила нашему миру, она попросила содействия в решении одной очень сложной и практически нерешаемой проблемы. То, чем она поделилась было настолько значимым для безопасности нашего мира, что объединенное правительство Содружества безоговорочно выполнило свою часть соглашения.

— Значит изначально корабль был исследовательским?

Я давно насытилась, да и капитан, отодвинул тарелку с остатками позднего пиршества от себя подальше.

Мне было уютно сидеть в кресле. Интересно слушать капитана, а еще испытывать чисто эстетическое удовольствие от созерцания красивого мужчины.

— Да, Ной-я искала лекарство.

— А землянин?

— А у землянина оказалась самая невероятная фантазия. Ной-я все время твердила, что только невероятная фантазия может помочь найти средство для исцеления.

— Да, точно, Кра говорил, что такую установку им дали, когда им пришлось покинуть собственный мир.

— Вот тогда на нашем корабле и появилась кухня. Потому что землянин был поваром и напрочь отказался тыкать кнопки синтезатора. В общем и с фантазией, и с едой у нас с тех пор был полный порядок.

— А с лекарством?

Домовой смотрел на меня таким взглядом, обволакивающим что ли. Я тут же представила мысли сытого мужчины. И слегка покраснела, потому что мое тело тоже расслабилось в удобном кресле настолько, что в своих фантазиях я уже перешла в его спальню и расположилась на кровати. Но также удобнее слушать, оправдывалась сама перед собой.

— Ледания, я тебе нравлюсь?

Если я и ожидала какого-то вопроса от капитана, то только не этого.

Я почувствовала, как краснею. Я села прямо, не в силах отвести взгляда от его глаз. Понимая, что ответить все равно придется, искала самые правильные слова. Затягивая паузу.

— Почему ты спрашиваешь? — поступила как самая настоящая еврейка.

— Может потому, что ты мне нравишься?

Меня обдало чем-то горячим и пряным, вспомнился многочлен, накарканный Зумом, и сама концепция, напугала и заставила ответить: «Вы мне очень нравитесь, как капитан!»

Прямо почувствовала, как искры над столиком заскакали.

Он улыбнулся. Так, что у меня голова закружилась и я обнаружила, что с гормонами у меня все в порядке. Хочется проверить. И кровать, и концепцию многочлена, и собственное либидо оттестировать по десятибалльной шкале.

— Хорошее начало, не находишь? — он продолжал смотреть на меня, и я поняла, что если я прямо сейчас не уйду, то конец у меня тоже будет в этой самой каюте.

— Я пойду, поздно уже?!

— Я благодарю тебя за то, что ты не дала мне погибнуть от голода! — капитан чуть переместил свой взгляд на остатки нашего пиршества, — думаю, что это останется нашей маленькой тайной?

«Ледания, о чем ты думаешь», — попыталась одернуть саму себя, и мысли, которые тут же нарисовали размер этой маленькой тайны.

— Обращайся, — хохотнула, немного истерично, — только в следующий раз едим у меня, — а сама тут же нарисовала в уме голубоглазого свидетеля и предохранителя в одном лице.

— Обязательно воспользуюсь приглашением, — мне поцеловали кончики пальцев и проводили до двери каюты.

— А-а-а, — кричала я беззвучно, лежа в своей постели, — кажется мне нравится капитан и без воздействия сигмы. — Прямо очень-очень. Но Трампин тоже нравится. Он так целуется! И тут же вспомнила губы капитана. И мозг принялся строить план для сравнения двух поцелуев. Трампина и Домового. С тем и заснула.

Часть 8

8.1

В мире, где существует столько удивительного, но отсутствует магия, можно бесконечно удивляться чем-то новым, совершенно отличным от того, что видел в предыдущей системе, но все же каждый раз сожалеть об отсутствии магической составляющей.

В детстве я любила смотреть всякие сказочные истории про волшебников, фей, про удивительно фантастических животных. Можно сказать мне повезло, что новая Земля приняла меня, посчитав достойной. Подарила магию — расскрыв секреты зельеварения и магического лечения.

Но самым значимым и поворотным пунктом в своей жизни я считала тот бой с Мороком. И свое попаданство в компании Трампина.

Поэтому за завтраком я упомянула Зефирчика и мы собрались тесной компанией в обновленном санузле Черныша, на строго секретное совещание.

Голубой клубочек из рук я не выпускала, заметив болезненный интерес Черныша к этому предмету. У меня, понимаешь ли в первые после нахождения в безмагическом пространстве, появился магический артефакт, а он смотрит на него таким взглядом, что сейчас будет просить бросить на пол, чтоб погонять.

А учитывая, что изначальная форма у него кото-феи, то и гонять клубочек для него самое сладкое воспоминание детства.

Я объяснила предназначение удивительного гаджета. Но меня ставила в тупик необходимость раскатывать его в космосе. По нити можно идти, но лететь?

Трампин рассматривал шелковистую пряжу, помял кончик в руке и вынес вердикт, — нужно сделать кубический тренажёр, засунуть клубочек внутрь и пусть он разматывается по космической карте.

Я тут же вспомнила прозрачный куб, по которому следовало провести металлический шарик из угла в угол, по лабиринту.

— А кто делать будет? — спросил Черныш.

— Корабль, — спокойно пояснил Трампин, — он у нас теперь условно разумный.

— В смысле? — я округлила глаза, — Ной-я разумная, она интегрирована в корабль, значит и он разумный.

— Ну, ты там так наэмоционировала, что у нас теперь Ной-я — это Ной-я, а корабль — это корабль.

— И кто теперь Ной-я? Помощник капитана?

— Нет, там достаточно сложные выкладки и непонятная наука, но думаю, что ближе всего можно назвать их взаимодействие с кораблем — как симбиотическое.

— Одна из клеток поглотила другую, а после оказалось, что вместе они справляются лучше, чем по отдельности? Ной-я поглотила старый корабль, а после того, как его попытались улучшить, ничего не получилось? И ее вместе со старым кораблем встроили в новый? Типа двухслойной мембраны? И при опасности, Ной-я может бросить новый корабль и остаться в старом? С ума сойти!

— Ну, это в общем верно! — согласился Трампин, — но все же там наука, которая недоступна нашему восприятию.

— Следует также помнить, что симбиоз — это не только сосуществование разных видов живых организмов. На заре эволюции симбиоз был тем двигателем, который свёл одноклеточные организмы одного вида в один многоклеточный организм (колонию) и стал основой разнообразия современной флоры и фауны. Вы только представьте, — я обвила помещение санузла рукой, — что из этого может получиться в дальнейшем. Лично я даже боюсь представить.

На этом мы разошлись, Трампин отправился воплощать нашу идею в жизнь, Черныш — помчался к Скорпу, пояснив, что выступает в качестве спарринг партнера. На мою недоуменно приподнятую бровь покрутил перед носом своим хвостом.

— В умении не дать подержаться за хвост мне нет равных, — и это было так сказано, что мне пришлось восхититься.

А в лекарском крыле меня ждал Домовой.

Однозначно я не предполагала увидеть капитана, пытающегося удержаться на одноногом стуле. Без подпорки ног. Он пытался сохранить равновесие так, как это делали тибетские монахи, удерживая весь вес тела на вертикальной палке.

Не удивлюсь, если он проделывает это с закрытыми глазами. Только в отличии от шеста, стул на ножке, больше похож на стебелек, и зафиксировать его в стационарном положении практически невозможно если не использовать упор стоп в пол.

Это было занятно, наблюдать за почти неуловимыми изменениями положения тела мужчины. Он вытянул ноги и старался прикасаться только носками туфель к полу, когда заваливался в ту или иную сторону. В целом же он демонстрировал невероятное владение собственным телом и созерцание этого действа, заставляло мою кровь бежать все быстрее, вслед за фантазией, демонстрирующей, что такое тело может в постели.

Я кашлянула, капитан чуть не свалился со стула.

— Ледания, — расплылся он в улыбке, — где вы это взяли? — и поелозил пятой точкой по сиденью.

А я даже поперхнулась воздухом, так не хотела рассказывать о несанкционированном приключении.

Это Ной-я можно было рассказать, что мы бродили по свалке в поисках ее памяти, а вот капитану, рассказывать о своей способности ускользать из самых закрытых и охраняемых помещений ни к чему.

— А это не мой, — брякнула не подумав.

— А чей?

— Зума!

— Оракула?

— Ага, он говорит, что очень расслабляет.

— Это да, и расслабляет и систематизирует мысли и заставляет искать точку безмолвия.

— Чем могу? — я приподняла бровки, — само внимание.

— Спасибо, но я, кажется уже решил эту проблему.

— Какую?

— Можно мне приходить на кресло Зума? — для релаксирования?

— Думаю, что он не будет против, — кивнула капитану, понимая, что скорее всего это увеличит количество встреч один на один. Но это нисколько не огорчало, мои щечки горели, когда я вспоминала все эти проигрывания мускулами.

Опустила свою попу на то место, где минуту назад была задница капитана и принялась постигать Дзен.

А ближе к вечеру усадила на него Трампина, предварительно объяснив чудесный просветляющий эффект сидения на стуле.

Кажется, мужчина не поверил ни одному моему слову. Смотрел подозрительно. Пришлось демонстрировать. У меня за весь день вышло при максимальной сосредоточенности продержатся сорок пять секунд.

Он хмыкнул, — да тут ничего сложного, — и через десять минут опустил стопы на пол.

— Ты меня сбиваешь, — давай, отвернись!

Я развернулась в сторону зеркального шкафа и закусила губу, глядя на его крепкую спину.

Нет, все же Трампин более мужественный, что ли. Ведь их не зря в учебной базе Межзвездного корпуса в отряде самых-самых тренировали. Мускулы у него закачаешься, но, к сожалению, то что продемонстрировал Домовой, гораздо изящнее и завораживающе. Я видела, что Трампину с трудом удается удержаться более пятнадцати секунд. И чаще всего он за это время пару раз корректирует свое положение невесомыми касаниями к полу.

— Мухлюете, господин хороший, — мои наблюдения прерывает его голос.

— Ледания, ты наверняка подсматриваешь, — можно я потренируюсь без тебя?

Сопя, как бешенный ежик, я покидаю собственное лечебное крыло и постояв пару минут за дверью иду в кают-компанию.

8.2

На следующий день мне демонстрируют результат совместных изысканий.

Яйцо Кощея Бессмертного. Ну то, у которого игла внутри, а снаружи утка, заяц и целая куча проблем.

Только у этой сферы внутри клубится туман и мерцают искры звезд. Красиво, но ничего не понятно.

— Это наш корабль такое родил? — интересуюсь у Черныша, чтоб никто не услышал.

— Ага, дождешься у него, это Ной-я всю ночь сидела, до ума доводила все то, чем он в нее плевал.

— А ты что делал? За ней следил?

Черныш неожиданно порозовел, если это можно было заметить сквозь природную смуглость кожи.

— Я рассказывал про тропы по изнанке мира.

— Ого! Ты что, пытался разжалобить сигму?

— Нет, я пытался донести другую концепцию бытия!

— Вышло?

— Нет, — и вздохнул покаянно.

Ной-я коротко рассказала всем присутствующим назначение данного гаджета и синхронизацию с навигатором корабля, и протянула руку ко мне.

— А можно я сама разобью бутылку с шампанским о борт? — она похлопала на меня ресницами. Точно так как делаю я.

— Вот же ж, — пришлось улыбаться и косить взгляд на Зума.

Она показала мне точку на боку сферы — сюда! — и отошла.

Придерживая конец нити двумя пальцами, опустила клубок в мембрану, отделяющую дымку от пространства корабля.

Закрыла глаза и представила планету, укрытую ковром лотосов и кувшинок, и почувствовала, как нить завибрировала в пальцах.

А еще, как за моей спиной синхронно вздохнули члены экипажа.

Открыв глаза, я с удивлением смотрела на произведение безумного скульптора, изваявшего с помощью голубой нити чуждую человеческому рассудку картину. Больше всего это было похоже на каляки-маляки.

Но по мере того, как я отходила к остальным, утаскивая кончик нити, в сфере проявлялась узнаваемая эмблема лотоса.

— И сколько нам мыкаться по белу свету, — спросила в воздух.

— Столько, сколько нужно для того, чтобы прибыть в заданную точку к розовому рассвету, — ответила Ной-я.

И в ее голоске не было пренебрежения, как будто ее перевоспитали, или же нас дотянули до уровня ее божественной сущности.

— И сколько это в днях, — прервала я ее экзальтированное молчание.

— Три дня, — а вот теперь в ее тон вернулась эта божественная стервозность, — оставьте кончик, Ледания, сфера его не проглотит. По окончании миссии, клубок смотается и застынет напротив выхода.

— Спасибо, но может я на нее гирьку привяжу?

Она махнула рукой, совсем по человечьи, — вяжите что хотите, и прошу в рубку.

Из интерпретации показанного клубочком пути выходило, что в трех случаях нам придется прыгать. И хотя физического дискомфорта, как на старом корабле мы испытывать не должны, но Ной-я рекомендовала всем залечь в антиперегрузочные кресла.

И первый такой прыжок предстоял через пятнадцать минут.

Поэтому все быстренько расселись, пошутили об уверенности и приподнятом настроении сигмы, и прыгнули.

— Это что только что было? — спросила я через секунду, — все мои чувства кричали, что меня где-то очень грубо обманули.

Если не принимать во внимание то, что мы сейчас вплывали в огромную черную дырку от бублика, то отсутствие воспоминаний о прыжке настораживало и кричало о странностях.

— Это было странным, — тут же согласилась сигма.

— Сколько длился прыжок, — подал голос капитан.

— Шестнадцать с половиной минут, капитан, — отрапортовала Ной-я, и тут же добавила, это что, вы обо мне так думаете? — И уставилась на меня.

— Да хорошо я о тебе думаю! — принялась оправдываться перед ней, хотя никакой вины за собой не ощущала.

— Не нужны мне ваши воспоминания, — взвизгнула сигма истерично, — что за глупая шутка?

Потом она удивленно покосилась на Черныша, фыркнула в сторону Скорпа, и сообщила капитану, что ей нужно подумать.

Из рубки она выскочила так, как будто за ней черти гнались.

— Так, — отмер капитан, — кто помнит эти шестнадцать с половиной минут?

— Я — сообщил Зум.

— И все?

Мы продолжали молчать, пытаясь вспомнить хоть что-то.

— И что же ты помнишь, полезное создание? — вздохнув спросил Домовой.

— Что Ной-я используют, как клоаку для ненужных воспоминаний команды.

— Чего?! — хором заорали мы.

— Представляете, как они над ней поиздевались? Кораблик-то вызывает дискомфорт в сознательном восприятии процесса перемещения таким способом и продвинутые недоэмпаты высосать ваши воспоминания о неприятном процессе и сгрузить в сигму.

— Козлы, — протянула неосознанно.

— И не говори, — поддакнул Трампин.

— Так, Трампин, ты инструкцию всю изучил?

— Ну в части на какие кнопки жать — да! — отчитался мужчина, растягивая губы в почти незаметную улыбку.

— Это не годится, нужно найти как заблокировать это высасывание. Моя память вся, до последней капли, должна остаться моей.

— Точно, — лично тоже не согласна делиться интимными подробностями с Ной-я, — хотя я ее и уважаю, — на всякий случай обозначила собственное отношение к происшедшему.

— Интимными? — хрюкнул Скорп.

— Личными, — исправилась, слегка порозовев.

И что-то такое мелькнуло в глазах у капитана и у первого помощника.

— Да, да, да, только о вас несравненных и думала, — оскалилась им, — не упаси господь, — пробубнила про себя.

— Не ссы, — тут же успокоил Зум, — ты всю дорогу бубнила о способах поимки Бутты.

— И были стоящие варианты?

— Про спасательные круги рассказывать?

— Не надо.

— А про сачки?

— Скажи еще про спиннинги с наживкой.

— Вот этому способу ты уделила целых четыре минуты.

— Если ты такой умный, подскажи как.

— Не могу, у меня теперь несколько дней дар дремлет.

— Почему?

— Работает у вас в трюме, ниточкой путеводной.

— И надолго спит?

— Как проснется, ты первая узнаешь.

— А нам долго здесь сидеть, — наконец я обратила внимания на остальных членов экипажа.

— Пока Ной-я не вернется, — ответил капитан.

Они переговаривались с Трампином, листая на виртуальной поверхности экрана какие-то странные схемы.

— И что, даже пописать нельзя, — начала ныть я вслух.

— Можно, — раздался от двери странно спокойный голос сигмы. — Завтра пополудни следующий прыжок, не опаздывайте, пожалуйста.

Я прижала к груди Зума и рванула прочь из рубки. Уже в коридоре сообразила, что «пожалуйста» я от Ной-я не слышала никогда, и это было по меньшей мере странно.

Вторую же странность я обнаружила поздно вечером, когда опять проникла на кухню Трис, ну захотелось мне чего-то сладенького, на ночь. Извелась я, понимаешь ли. Ну и селедочка к куску ягодного пирога очень хорошо сочеталась. Не норвежская конечно селедочка, но достаточно похоже.

Я уже хотела войти в свою каюту и бросила взгляд по коридору. И я не я буду, если в самом конце Ной-я с Чернышом не заметила.

— И куда это вы двое намылились, — тут же заорало во мне любопытство.

И сгрузив добычу, рванула за ними следом.

Только никого не поймала, они будто растворились в закоулках корабля.

— Странно?! Очень странно! — поедала я пирог у себя в каюте, смачно закусывая селедкой.

— Должна заметить Зум, дружба трансформонта и моносигмулярного универсиума — это еще более странное сочетание, чем я и Домовой Шрампинтульный.

Таракан фыркнул, рассерженным котом.

— Нет, дорогуша, это еще более странное сочетание чем ты, Домовой и Трампин. Куда тебя не поставь, везде удовольствие получается.

А я от этой картины даже капельками пота покрылась, бисеринками, прямо над верхней губой.

— И за что, мне все это! — опять задала вопрос тысячеруку.

И, как и сто раз до этого — в ответ не услышала ничего.

8.3

Если тараканов из твоей головы взяли за прообраз домашнего любимца, а еще украсили оракульим мехом, — я задумалась на секунду, может оракульчим? Так на каракуль похоже становится, хотя и вид у меха разный.

О чем это я, ах, да! Вот если у тебя такой питомец, и с него напряли ниток, то однозначно ты придешь туда и тогда, когда нужно. Может только не так весело, как он предполагал.

До следующего прыжка Трампин и Домовой так и не нашли как экранировать странный выверт фантазии супермехаников. И вообще они не понимали, каким образом и кто всасывает нашу память и помещает в сигму.

— Это им наказание в виде отсутствия эмоций, — за все, что они делали и делают остальным существам. Вмешательство в душевное состояние должно быть тонким, щадящим, и ненасильственным. А они козлы. Вот мало ей нас подслушивать, так еще теперь и то, что у нас в голове ей добровольно-принудительно сливают.

Скорп пришел ко мне в медотсек и попросил снотворного. Для себя и для Трис. Сказал, что с большим удовольствием подремлет. И сны, если в Ной-я засосет, то хоть это не так критично будет.

У них с Трис установились достаточно теплые отношения. Иногда казалось, что эти двое исполняют какой-то загадочный танец, соблюдая кучу условностей и обязательных элементов.

Сложные какие-то у них элементы ухаживания. И длинные. Или растягивание удовольствия и есть высшее удовольствие?

Таблетку я дала. И ему и Трис, велела выпить за двадцать минут до оговоренного срока и отпустила.

Сама же, как ни странно, ничего пить не стала. Когда-то в далекой юности я достаточно плотно занималась йогой и медитацией, поэтому решила медитировать, раз нет никакого способа прервать цепочку извлечения наших воспоминаний при прыжках.

Самое важное правило — сохранять позвоночный столб прямым, грудную клетку — свободной, чтобы дыханию ничего не мешало, а тело — максимально расслабленным.

Но как расслабится, если я закрываю глаза и вижу две шапочки из фольги, которые соорудили наши кормчие.

Ёжкин Барбоска, каким образом они додумались до такого, мне не понять, как и того, что Ной-я смотрит на них с надеждой во взгляде.

В общем этот раз нам пришлось прыгнуть минут на двадцать пять.

И у себя в лекарском крыле сразу после прыжка я удостоилась аудиенции сигмы.

— Спасибо тебе, Ледания! — этими словами начала она нашу встречу.

— За что?

— За уменьшение количества ненужной информации. И я хотела бы попросить тебя научить и Трампина с Домовым тому, что ты делаешь. Гностикам это не дано, у них другое строение синаптических связей в связи с вмешательством их ученых и симбиозе с биопротезами.

— То есть ты не слышала моих воспоминаний?

— Скорее они омывали меня. Мне казалось, что я лодка и плыву в какой-то гармоничной субстанции, а в меня валяться мысли о тебе этих двух представителей противоположного пола.

Я успела прикусить язык и не спросить какого вида мысли в нее валились. Но она скорее всего и сама поняла невысказанный вопрос.

— Ничего необычного, — махнула рукой. — Может когда я воссоединюсь со своей памятью и стану цельной в меня не будет засасывать весь этот мусор.

А мне стало так обидно. Может наши мысли и чувства кажутся для нее мусором, но они наши. Именно об этом я ей и сказала.

— Ничего личного, — вздохнула сигма, — просто они для меня мусор, и это простая констатация факта и не более того.

- А Черныш? — я задала самый щекотливый вопрос.

На меня подняли взгляд и всего на секунду позже ответили — я пока не решила.

И вот пойди пойми, что она не решила.

И при этом встала и ушла, посчитав миссию выполненной.

Третий и последний прыжок мы провели каждый в своей скорлупе. Насколько хорошим я оказалась учителем сигма не прокомментировала, мужчины старались, а насколько качественно, только ей и известно. Радовало только то, что прыжок был коротким, не более десяти минут.

Оставался последний отрезок и пройти его нужно было на обычных двигателях, для того чтобы попасть в точку А точно в момент Б.

Мы вплывали в эту систему, состоящую из светила и единственной планеты, словно гонимые ветром.

Звезда постепенно меняла оттенок на своей поверхности из белоснежного на розовый, и в момент, когда мы пристыковались к висящему над поверхностью планеты лифту, она достигла, скорее всего, самой большой интенсивности.

— Заглядывать нужно во все бутоны, они будут распускаться медленно, вслед за наступающим утром, но вычислить в каком из соцветий окажется Бутта — невозможно.

Сигма давала последние наставления, спускаясь вместе с нами и термосом.

— А вдруг вы утопите его? — спросила я у универсиума, кивая на термос.

— Не бойся, Ледания, я достаточно ловкая, чтобы не утонуть самой и не утопить часть себя.

Меня беспокоила концепция старого корабля внутри нового и то, что этот корабль собирается скакать по листьям кувшинок наравне со всей остальной командой. Это не вмешалось в моей голове и понятии большего и меньшего.

Махнув рукой на понятия, недоступные простым смертным, я прижала к себе таракана и отправилась в указанном Ной-я направлении.

Над водой колыхалась розовая дымка, и медленно распахивали лепестки бутоны, выныривающие из темной, маслянистой воды.

Каких только оттенков не было здесь. Пастельные и неяркие, но тем не менее казалось, что маленький ребенок получил на день рождения набор красок и теперь экспериментирует, добиваясь невероятных сочетаний и полутонов.

— Очень красиво, но насладится невозможно, потому что Зум раз за разом командует — синий, зеленый розовый, — и я заглядываю, заглядываю и заглядываю.

Кажется ковру кувшинок нет конца и края. Моя скорость падает, а солнце за спиной начинает опережать мои безуспешные попытки объять необъятное. По связи кольца до меня долетают эмоции Трампина и Черныша. У которых точно такие же «успехи», как и у меня.

По связи через интеркомы на груди приносит комментарии Домового и Трис, Ной-я сухо замечает, что у нее тоже ничего. Скорп не отзывается.

Но у меня нет сил беспокоится о достаточно сильном и быстром гностике.

— Ни одного Бутты, — бурчу себе под нос, — у них что, симпозиум? И они все собрались в одном месте и любуются самым прекрасным восходом?

— Стой, — тут же командует Зум.

Я счастливо оседаю на плавучий лист и тут же ложусь на него.

— Я все!

— Нет, надо срочно понять в каком месте планеты будет самое невероятное зрелище наступающего утра.

— Так здесь везде море или озеро и с какой стороны не глянь, везде все одинаковое!

— Я нашел, — выдыхает интерком голосом Скорпа.

Вот теперь я вижу, что значит старый корабль внутри Ной-я, нас собирают с поверхности по одному, втаскивая вовнутрь летящего на бреющей траектории крылатого яйца.

Мы ныряем в ночь, которой осталось не так много на поверхности планеты и зависаем напротив единственной гранитной скалы, вытолкнутой на поверхность планеты. Если солнце и стоит встречать где-то, то только в тени этой скалы.

И мы являемся зрителями невероятного события. В одном месте начинают всплывать огромные бутоны.

Три, четыре, десять, я сбиваюсь с подсчета, когда они разворачиваются в сторону скалы и разворачивают свои лепестки навстречу еще не видимого светила. Окружающий мир окунулся в розовое утро, а в этом месте еще длятся последние секунды ночи.

А в момент, когда солнце выплывает из-за камня, над цветками проносится один слаженный вздох. И начинает петь хор божественных голосов, слагающих хвалу извечной красоте природы и величии всех ее проявлений.

От этого пения я начинаю видеть завихрения собственной магии вокруг пальцев рук, Черныш на моих глазах исчезает, чтобы переместиться к нам с Трампином поближе. По его виду понятно, что он не верит в происшедшее. А Ной-я, — я вижу, как она стоит вытянувшись и вибрируя в такт звучащим над водой нотам и термос в ее руках исчезает, впитывается в ее тело, и на секунду открывает нам ее истинный облик.

И для себя я решаю, что невероятное количество рук — это еще не самое страшное. Жутко, когда на тебя смотрят тысячью глаз, но этот момент быстро заканчивается.

Как и песня жителей этой планеты.

Растворяется в пространстве магия. Черныш дергается и оседает на лист под ногами.

Тишина накрывает планету и нас, а маленькие Бутты левитируя оглядывают нас, как диковинных животных и мягко улыбаясь разлетаются каждый в свою сторону.

— Я вспомнила, зачем я затеяла все ЭТО! — Ной-я окидывает нас нечитабельным взглядом. — Прошу на борт, и нас опять тянет лучом в брюхо крылатого яйца.

Оказавшись на основном корабле, мы оказываемся в кают-компании.

У жизни есть один итог, Когда считаешь, что ты бог, Тебя с Олимпа свергнет чернь, Забвенье храм разрушит твой, И ты забудешь про покой.

Мы смотрели на декламирующую Ной-я и не могли прийти в себя.

8.4

Был у нашей сигмы брат. Степень родства условная, потому что у них, Творящих все несколько не так, как нам было бы понятно.

— Не отпочковываются же они друг от друга, — подумала я, глядя на то, как Ной-я пытается подобрать слова для объяснения с командой.

Брат, так брат, не в том суть каким боком это родство выражается, а в том, что любила она его сильно и потакала всем его хотелкам.

И кстати, голубой мех, это из его первых творений. Первых, и практически единственных. Он после обучения сдал экзамен, и создал животное, — она опять замялась, — разумное животное, — помолчала и выпалила — вот в момент создания оно было разумным животным.

Именно тогда и обнаружилась странная способность у этого меха. Брат вычесывал мех, а сигма пела и пряла нить — путеводную.

Если она пела и пряла — получался клубок, при продаже которого можно было безбедно жить в течение года. И хитрость еще была в том, что если вычесанный мех прял кто-то другой, то такого эффекта у клубка не наблюдалось.

«Сигма — это сумма, если она суммировала все проявления специфики существа в эту нить, то наверняка мог наступить такой момент, когда это стало бы известно за пределами планеты» — думала я.

— Меня отправили в соседнюю вселенную для изучения потребностей заказчиков. Как правило на местах выяснялись все нюансы, а затем по полученным вводным создавались заказанные предметы или живые существа. Может быть эта миссия оказалась бы такой же, как и все остальные, но сразу перед ней я познакомила брата со своим возлюбленным. И он устроил ужасную сцену, — Ной-я поморщилась.

«Он кричал, обвинял меня в том, что я хочу его бросить, не слушал моих аргументов и вел себя как избалованное дитя, а в самом конце сказал, что я еще пожалею, что обратила внимание на это ничтожество. Ничтожеством он посчитал того, с кем у меня по-другому билось сердце».

— Какая романтическая история, — я подперла ладошками подбородок и видела Ной-я в длинном платье, за руку с прекрасным молодым человеком. И гадкого подростка рядом, устроившего истерику и добивающегося возращения единоличного владения вниманием сестры.

Сигма вздохнула, — мы общались с возлюбленным и на расстоянии, он смеялся, что возможно разлука положительно скажется на моем брате и он осмыслит свое поведение.

Я улыбалась, но не могла сказать ему правды. Мой брат словно сошел с ума. Если до этого мы подолгу разговаривали в моих командировках, я рассказывала ему о том, что вижу, советовалась, то теперь он дулся и всячески демонстрировал, что он обижен и я должна вымаливать у него милостивое разрешение на возвращение тепла в наши отношения.

«В психологической науке эгоизм понимается как отрицательная ценностная ориентация личности, которая проявляется в сознательном алчном столкновении собственных интересов и потребностей других людей и социума в целом», — я вспоминала все, что изучала когда-то о столь сложном психологическом феномене.

— Я думаю, — Ной-я продолжила свой рассказ, — что брат подарил моему возлюбленному что-то, скорее всего в честь примирения. На последнем сеансе связи именно этим он со мной поделился, правда упомянул, что подарок странный, сложный для восприятия и от него болит голова. А потом продемонстрировал очередной цветок. Мой возлюбленный специализировался над созданием различных растений. Когда я увидела фиолетовое нечто на длинном гибком стебле, сплошь утыканном шипами, с пастью, с тремя рядами зубов, загнутых в середину, я поинтересовалась, кто заказал плотоядного падальщика, потому что судя по виду растения — это одна из разновидностей этих плотоядных растений.

Возлюбленный сморщился и ответил достаточно грубо, что может он хоть иногда делать что-то просто так, для собственного удовольствия. Я еще раз полюбовалась на «удовольствие» и решила, что он перетрудился.

Да только дальше было хуже. Брат не отвечал, возлюбленный не отвечал, я постаралась побыстрее завершить миссию, и отправится на нашу планету, потому что до меня дошли слухи о странном изменении свойств получаемых заказов. Сюрпризы распространялись как цунами, заказы вели себя агрессивно, не соответствовали техническим заданиям, привнося с собой злобу, злость, агрессию и становясь огромной проблемой для тех, кто их получил.

А на подлете у своей звездной системе я встретилась с Кра, который был озабочен точно тем же что и я. Только он выступал в роли инспектирующего. Мы давали гарантию на созданное Творящими и с завидной регулярностью инспектировали соответствие заказов изначальным параметрам.

Мы получили сообщение от правителя планеты, даже не достигнув границ системы.

«Это неизвестная нам эпидемия, все, кто находится на планете создают зло. В разных выражениях и воплощениях, но оно превращает нас в безвольных существ и заставляет снова и снова воплощать самые безумные мысли населяющих наш континуум существ. Вы должны попытаться найти лекарство, потому что я вынужден закапсулировать всю систему, чтобы болезнь не перекинулось в окружающее пространство. Да поможет вам ваша фантазия, или фантазия других существ, способных найти лекарство для страшного вируса, разъедающего наши души. Скорлупа будет утолщаться по мере развитие болезни, и если вы не успеете предпринять что-либо, то она раздавит наш мир и то, что мы вынуждены порождать».

— Ужас, — выдохнула Патрис.

Ной-я кивнула.

Она выглядела потерянной, осознав, как долго скитается в поисках существ, способных помочь хоть чем-то.

Я посмотрела на Черныша. Он задумчиво теребил кончик своего хвоста. Трампин тер подбородок. Все находящиеся в кают-компании с вопросом лекарств были знакомы в аспекте — запить водой или колоть три раза в день.

Одна я могла понять степень проблемы и вероятные направления в ее решении. Но, к сожалению, со злом, как болезнью, мне ни разу не доводилось сражаться. Если не брать во внимание бой с Мороком.

— Спасибо, что поделилась, — я окинула всех подбадривающим взглядом, — думаю стоит рассказать про наш с Трампином опыт. Потому что то, что удалось победить нам, тоже очень с натяжкой можно было бы назвать противником. И тем ценнее, по моему мнению, такой опыт.

Часть 9

9.1

Следующим условием продолжения нашего путешествия являлся специалист по времени.

И следы этого невероятного мастера терялись в системе желтой звезды с шестью населенными планетами.

Ной-я сказала, что она отследила его именно сюда. На какой-то симпозиум пригласили десять лет назад, но назад он не вернулся, прислал сообщение, что открыл удивительную аномалию, и занят ее изучением.

— На шести планетах аномалия, и я так понимаю связанная со временем? А его не пытались отловить?

Сигма слегка потянула уголки рта в намек улыбки, — нет, не пытались.

— Той Академии, где он преподавал был известен его вздорный и увлекающийся характер, поэтому они терпели его увлечения и ждали, когда он наиграется и вернется. Как правило, более пяти — шести лет его экспедиции не длились, но тут не одна планета, а целых шесть. Дали задание студентам, они посчитали там что-то и выдвинули предположение, что профессору надоест лет через двенадцать-пятнадцать.

— Нет, — Ледания сморщила носик, — два года ждать, это долго! Давайте поищем сами, у нас клубочек есть.

Ной-я кивнула, — правда с вероятностями в системе какие-то сбои. До системы нас клубочек доведет, а вот дальше придется гадать!

Путь занял целых три дня. Договорились лишний раз не прыгать, пока не разгадаем загадку сообщающихся сосудов и странному выверту с памятью членов экипажа. Время потратили с пользой. Учились медитировать, осваивали новые технологии, спорили часами в кают-компании.

Предметом спора являлся мир Ной-я. Как вскрыть скорлупу, какие варианты развития событий в том или ином случае видел каждый из членов экипажа, и чем мог поделиться с остальными.

И чем чаще спорили, тем чаще приходили к неутешительному выводу — перемещении во времени.

Когда на экранах появилась система желтой звезды, мы собрались в рубке.

— Странно, — подал голос Трампин, — закон планетарных расстояний в этой системе нарушен.

— Система, в которой имеется одна массивная планета и несколько мелких планет, подстраивающихся исключительно под нее, скорее всего, будет подчиняться иным правилам нежели система, в которой есть несколько крупных планет, и мелкие планеты должны резонировать сразу со всеми крупными планетами, — глубокомысленно согласился с ним Домовой.

Ледания похлопала ресницами, пытаясь перевести все на человеческий язык.

Зум, почесал задней правой лапкой голову, извернувшись на ее ладони.

— Как минимум три из шести — припаркованы здесь принудительно, — выдал он свое виденье.

— Тише, мальчики, не ссорьтесь, — подала голос Ной-я, — не просто так застрял здесь специалист по времени.

— Тогда, если предположить, что каждая из трех припаркованных, это какой-то из вариантов прошлого — существующей на планете цивилизации, то у нас есть три реальных мира и три их, — Ледания споткнулась, пытаясь закончить мысль.

— Три планеты с временным отставанием? — предположил Черныш.

Сигма зависла, а в воздухе повеяло жаром.

— Считает бедненькая, как бы не перегрелась, — прокомментировал жару и гул Зум.

Через пару минут сигма вернулась к нам и сообщила, что наши предположения на восемьдесят семь и две десятых процента верны.

Это несколько поразило. Одно дело фантазировать, а другое, провернуть такое в отдельно взятой планетарной системе.

— И есть кое-что еще, — Ной-я замялась, — по всему выходит, что это какой-то сложный полигон. Прослеживаются общие связи — но они очень запутанны.

— Значит следует посмотреть на эти связи изнутри, — предложила Ледания, — куда полетим в первую очередь?

— Предлагаю лететь на планету, куда приглашали нашего пропавшего на симпозиум. — Ной-я приблизила карту системы на экране и подсветила одну из планет средней пары, вращающейся примерно на расстоянии планеты Земля.

Пара меньших планет, крутилась ближе к звезде на радиусе Венеры, а еще одна пара — на месте Нептуна.

Запрос, посланный на эту планету, о разрешении на посадку челнока на поверхность планеты, остался без ответа. Да и вся планета, выглядела несколько потрепанно.

А еще обнаружилась страннаязакономерность. И в остальных парах, одна из планет была «больной», а вторая лучилась здоровьем.

Но не отступая от первоначального плана, Ной-я все же решила садиться на ту планету, где исчез профессор со странным именем Хвыст. Правда Х и В, звучали более похоже на Хув, но как-то Хувыст звучало настолько дико, что с легкой руки Ледании Х’увыст стал Хвыстом.

Садились на ночную сторону. Ной-я продемонстрировала съемку десятилетней давности, и достаточно темная сторона планеты, навевала мысль, что с за десять лет так сильно откатиться назад могли только фанатичные последователи консерватизма, как почитания догм и противники развития.

Приземлились мы возле небольшого селения, угадываемого скорее по контуру на местности, чем по освещенности. Свет был только в центре селения, достаточного большого, но погруженного в темноту.

На разведку отправились Скорп и Трампин.

Их не было почти до рассвета.

Когда люк на челноке отъехал, и они занесли связанное тело, я поняла, что что-то пошло не так.

Не так было не человеком. Потому что у него было четыре ноги, и он был похож на кентавра.

Допрос ничего не дал. Казалось, что мы говорим о разных вещах. Существо считала нас Высшими. Понять, что он вкладывает в это имя, не представлялось возможным из-за скудности понятий в его языке. Гр-н-К должен работать, заботиться о семье, а также раз в седмицу ходить в центр селения, слушать откровения Высших.

— Им что, мозги промывают? — спросил Черныш у Трампина.

— Не знаю, что они им промывают, но по виду можно отнести эту ячейку общества к Каменному веку, Ледания, помнишь ты рассказывала?

Ледания кивнула, она рассказывала ему о том, как однажды ей довелось попасть в музей Трипольской культуры и какие чувства он у нее вызвал.

Уже не сильно переживая, мы отпустили аборигена, дав испить перед этим специальную смесь для зачистки воспоминаний и стараясь не светиться, начали облет планеты. От крупных городов ничего не осталось. Блямбы, похожие на стеклянные плато. Ной-я сделала спектральный анализ и сообщила, что это какое-то воздействие на уровне субатомных частиц.

— Это что ядерными взрывами уничтожили все города и цивилизацию? — Ледания прикрыла ладошкой рот.

Пришлось пояснить, что такое ядерный взрыв, как помнила с курса физики.

— Нет, — Ной-я покрутила головой, — за десять лет радиация бы не исчезла. Здесь что-то другое — но что, не могу понять.

Вернулись на корабль, сгрузили добытые образцы и информацию и разбрелись по каютам.

Перед тем как упасть на свою кровать, я еще раз спросила у Зума, что он об этом всем думает. Я не брала я его с собой на вылазку, да он и не горел желанием уходить с корабля.

— А если за десять лет в мире за планетарной системой на этой планете прошло несколько тысячелетий?

— Получается наш профессор умер?

— Нет, — я думаю нужно проверить параллельный мир. Говоришь, раз в неделю слушать Высших? А не кажется тебе, что это осознанное управление эволюцией?

— И кому это нужно?

— Не знаю. Но в принципе, это возможно.

9.2

Когда наш челнок на следующий день отправился к планете близнецу, мы рассчитывали на все что угодно.

Но реальность превзошла все наши ожидания. Место, в котором мы приземлились, напоминало огромный музей под открытым небом. Музей цивилизаций. Мы бродили от рассвета до заката той или иной цивилизации, рассматривая инструменты и представителей разумной жизни, того или иного этапа глобального эксперимента по выведению, даже затрудняюсь определить, чего именно. Было стойкое ощущение, что после каждого катаклизма, планета принудительно засевается новыми разумными существами, которых искусственно подгоняют в развитии.

— Смотрите, — позвал Черныш на очередной точке уничтожения, — здесь указано, что на следующем этапе произойдет удвоение.

Действительно, если до этого экспонаты располагались линейно, то после этой точки разветвлялись на два рукава.

Ной-я задумчиво посмотрела на развилку и предложила разделиться. С собой она позвала Черныша и Домового, а мы с Трампином и Скорпом отправились по соседнему миру.

Похоже, что это была планета, которая вращалась ближе к звезде. Но при этом имела меньшую гравитацию. Жители имели более тонкую структуру тел, присутствовали различные изобретения, позволяющие снизить температуру. Что-то было узнаваемым, как опахала и веера, что-то вводило в тупик восприятия.

Мы потратили весь день на поиски ответа на вопрос, что это такое и кто это затеял.

Когда звезда начала опускаться за горизонт, мы собрались перед очередной развилкой. Теперь уже три мира будут кружиться вокруг звезды, причем совершенно не понятно, каким образом эти миры задраиваются и где те, кто все это затеяли.

— Может умыкнем какой-нибудь экспонат? — предложил Черныш, когда наши идеи иссякли. — Сработает сигнализация и появятся археологи.

Ной-я покачала головой, — нельзя, это все собирают не археологи, их можно назвать скорее лаборантами, которые препарируют искусственно выведенные цивилизации. Что-то подсказывает мне, что порядок нарушать не рекомендуется. И если я все правильно рассчитала, то завтра мы должны отправиться на самый молодой мир этой системы. Дубликат третьей планеты.

— Хорошо конечно, что ты знаешь какой из них самый молодой, а то, как по мне они все одинаковые, — вздохнула Ледания.

— Их стараются сделать такими, — пояснила сигма, и на этом наша экскурсия закончилась.

Из информации, которую мы собрали на орбите этого мира, выходило, что в Северном полушарии развернулась битва. Вдоль огромного материка проходила видимая даже из космоса полоса, вдоль которой сражались правые с левыми.

— Вам не кажется странным, — спросила нас Ной-я, рассматривая зону боевых действий при максимальном увеличении, — что вот здесь находится какая-то аномальная зона?

Действительно в указанном месте виднелась жирная точка, которую аккуратно огибали два вражеских лагеря, которые дальше опять располагались лицом к лицу.

— Это город! — Ледания подпрыгнула на своем кресле, заставив Зума стрельнуть ее по пальцам статическим электричеством.

— Ай, — тут же прореагировала она, — бьется током! Зум, ты душка! — Это не город, это астрономическая обсерватория! Очень крупная, строящаяся. Там даже космический челнок спрятан!

Ной-я тут же запустила какую-то специальную программу и это место послойно вывело на экран. Обсерватория уходила под землю на несколько уровней.

— Вот это и это, — указал лазерной указкой капитан на зоны на минус третьем и минус седьмом уровне, — производства, мини-заводы.

— Второй и четвертый — оранжереи, — поддакнула Ледания. — Гидропоника, скорее всего, слишком разветвленная система полива.

Сигма высчитывала варианты и наконец выдала окончательный результат — это может быть космический корабль, предположительно с изначальной планеты и ассимилированный в окружающую среду для того, чтобы дождаться помощи из вне.

— Будем спасать? — поинтересовалась Ледания.

— А у нас есть варианты? — хмыкнул Домовой.

— У нас нет вариантов, — согласилась сигма, — если наш член экипажа где-то в этой системе, то только там.

***

Мне всю ночь снились кошмары. Будто бегу по полю прочь от обсерватории. Дым, копоть, крики боя. Вздрагивает земля, сбивая меня с ног, я вижу в просвете, как отходят назад три фигуры, которые с неба присыпает крупными хлопьями сажи. Вот одного из них догоняет то ли пуля, то ли стрела, и его разворачивает от силы удара. Из плеча в разные стороны летят ошметки плоти, и я просыпаюсь от собственного крика. Я понимаю, что видела ранение Трампина.

Свою сумку я комплектовала так, как будто собираюсь в поход по изнанке мира. Зум, глядя на мои приготовления принялся наводить порядок в своей коробке и вместе со мной закончил.

— В твою сумку влезет мой дом? — спросил он меня.

— Не поняла, — я рассматривала его с удивлением, еще вчера он собирался остаться на корабле, а сегодня просит взять его дом.

— Я с вами! — если нужны будут предсказания в быстро меняющихся условиях, то только я справлюсь! — Там опасно, — зачем-то напомнила я ему.

— Не переживай, Ледания, нас еще ждут великие дела, пошарпает слегка, но без меня вы не справитесь.

К обсерватории решили прибыть в предрассветных сумерках.

В момент, когда все покинули челнок, Ной-я в очередной раз перекувыркнулась в воздухе и встала на почву в образе божественно прекрасной женщины, на две головы выше всех нас.

— Э? — я вопросительно посмотрела на нее.

— Запас энергетических капсул!

Справа в предрассветном воздухе раздался рокот барабанов.

— Триста метров, — тут же перевела расстояние сигма.

Мы сидели в какой-то достаточно глубокой яме, чтобы не отсвечивать наблюдателям противника.

В ответ на рокот барабанов слева затрубили трубы и заорали сотни глоток.

— Мы как раз в заднице, — прокомментировал Зум, прежде чем Ной-я сказала пятьсот метров.

И вот именно момент размышлений прервал свист и ощутимый бум, практически рядом с ямой, в которой мы прятались.

— О, — подал голос таракан, — по нас стреляют.

Тут же в яму скатилось человеческое тело в черном балахоне и плаще.

Обнаружив яму занятой, он стушевался, поправил очки на носу и поинтересовался надолго ли мы здесь засели.

Сказать, что мы потеряли дар речи, это ничего не сказать.

— А как вы, — я не смогла сдержать свое любопытство.

— Долетел? — так на мобильном ядре, — промазали ребятки слегка, потер он свой зад. — О, а вы кто?

Было видно, что он с какой-то затаенной надеждой рассматривает нашу форму, — спасательная экспедиция?

— Нет, — разочаровал его капитан, — мы частная компания.

— Жаль, — вздохнул он, — частные компании слишком много хотят за любую помощь! Он аккуратно выпутал из плаща странный тубус, и раскрутив крышку принялся вытаскивать странную металлическую фигуру. Больше всего она была похожа на богомола.

— Вы не вовремя, если что, — здесь через десять минут такое начнётся!

— А вы откуда знаете? — язык чесался, и я не могла не спросить.

— Да так, специалист я по времени! — ответил он, запуская в брюшке маленький хронометр. — Вам бы убраться отсюда, так как прибор не рассчитан на более чем одного человека.

— А что он делает? — еще успела спросить я, но ответил мне Зум — он перемещает во времени! За перемещением, вместе с изобретателем мы смотрели с безопасной высоты. Ной-я втянула нас в брюхо челнока как пылесосом, оставив странное членистоногое в яме, где секунду назад было многолюдно.

Ровно через десять минут, когда справа покатился вал наступающей конницы. Кони были похожи на сороконожек, всадники — на дикую помесь кузнечика с человеком, и за пятьдесят метров до ямы, их размыло.

То есть они бежали, бежали, а потом оказались точно перед рядами противника, минуя обсерваторию.

— В этот раз получилось, — выдохнул наш пассажир, и устало откинулся на спинку кресла, — водички не найдется?

9.3

Все в мире относительно.

— Чем большая масса или энергия сосредоточена в каком-либо месте, тем сильнее искривляются в окрестности этого места пространство и время, — пассажир обвел нас взглядом и продолжил, — большая масса — это в большинстве случаев, как итог, черная дыра. А вот с энергией не всё так однозначно.

Аккумулируя её, можно достичь заданных величин активируя в определенный момент времени. Точный расчёт — вот главное условие успеха.

Профессор Х’увыст, а это был именно он, еще долго рассказывал бы о удавшемся эксперименте, но его перебила Нойя.

— Не подскажите, любезный, как вы оказались в столь плачевном состоянии, и кто с вами?

Мужчина погрозил кому-то в воздух кулаком.

— Во всем виноват мой оппонент, доказывающий, что сколь плотным не было бы пространство, эта масса не нарушит течение эволюции и не повлияет на время. И он решил это доказать. Имея неограниченные возможности и столь же неограниченные амбиции принялся истязать систему, втискивая дублирующие планеты и не обращая внимания на ускорении времени, а также слишком неоднозначные итоги.

— Вы хотите сказать, что он клонирует целые планеты? — Нойя напряглась.

— Скорее перемещает из необитаемых систем, выбирая идеально совпадающие. По крайней мере первую он переместил.

— Вредитель, — прокомментировал Трампин.

— Мы улетели с планеты, как только поняли, что гравитационный баланс системы нарушен и он не собирается останавливаться. Но неудачный маневр для того, чтобы избежать столкновения с неожиданно проявившейся планетой повредил наш корабль. В общем максимум что нам удалось, это сесть на эту планету. На корабле было сто пятьдесят пассажиров. Совместными усилиями мы стабилизировали ядро и используя естественный каньон потихоньку обустроились. Проблема заключалась еще в том, чтобы не вмешиваться в ход истории. В этот раз оппонент перенес населенную планету. Перемещение в пространстве вызвало эволюцию еще одного вида. И теперь они воюют. Не на жизнь, а на смерть.

— Согласна, время течет в убыстренном потоке. Вы еще ничего толком не рассказали, а в долине уже крупный город.

— Наши, наверное, волнуются, — дернулся профессор.

— Уже нет, — вздохнул Домовой. — Город их рук дело. Остатки корабля мертвы.

Нойя согласно кивнула головой.

— Около шестидесяти лет прошло. Нужно планеты убрать на их места. Иначе ускорение снесет эту цивилизацию и запустит следующую. Как вы думаете, где ваш оппонент?

— На периферии системы. Где-то там, — кивнул он на незаметную полоску астероидов вдоль внешней границы системы.

— Как вы смотрите на то, чтобы стать членом нашего экипажа? — Домовой задал этот вопрос, как только профессор приободрился.

— Вижу, что у вас здесь очень солидное оборудование. — мужчине явно было интересно.

— И лаборатории, — закинула ему еще одну удочку Нойя.

— А какие мы колёсики выменяли у старьевщиков, — подпрыгнул у меня на руках оракул.

— Ох, ты, — говорящий!

— Он умеет предсказывать, — теперь и я решила вступить в качестве соблазнительницы.

— А потомков спасём? — мужчина не мог оторвать взгляда от за двоёных планет системы.

— Ага, оппонента под суд, планеты на место, — кивнул Трампин.

— Тогда я согласен!

И только я заметила, как сигма еле заметно выдохнула.

Всё же она до самого конца не верила, что всё срастётся.

Нам пришлось поиграть в кошки — мышки. Учёный, возомнивший себя богом, скорее всего был профессиональным наперсточником. Но и его астероид поймали с помощью Черныша.

На аварийный сигнал к системе прибыли законники. Несколько дней потребовалось на просчеты. Положительным перемещение могло быть только в том случае, когда совпадало очень много переменных. А вот планету с развалинами корабля оставили в этом мире, отправив прочь ту, что бороздила просторы изначально. На тот момент она была стерильна, после очередного катаклизма.

И конечно же профессор не удержался, выпросил у Нойя разрешения на встречу с оппонентом.

Вернулся задумчивый, посетовал на то, что от гениальности до безумия всего один шаг, и еще подивился, что преступнику, играющему человеческими жизнями, назначили столь мягкое наказание.

Его просто поместили в первобытно — общинное общество. Чтоб эволюцию изучал изнутри, собственными ручками.

Корабль покинул систему и устремился за путеводной нитью, которая, мерцая вела в сторону плотного пылевого облака.

Вопрос я задала ей, где найти запчасти для часов, могущих отмотать время.

И идти к пылевому облаку предстояло без прыжков. Таракан сказал, что наш профессор существо хрупкое, и нарушений психики не потерпит.

Кажется, все выдохнули с облегчением.

Неделей больше — но душевная организация целее. Не это ли положительный результат?

9.4

Как именно я оказалась в компании Домового в этой тесной клетушке, я бы не смогла объяснить даже сама себе.

Во всём виноват Зум. На вторые сутки размеренного полёта ему приспичило устроить садик.

— Сама садик я садила, сама буду поливать, — мурлыкала я под нос, разбирая запасы пряностей и планируя побаловать команду чем-нибудь экзотическим.

Скучающий таракан ухватился за садик, который нужно поливать и топнул ножкой, — хочу!

Ночью! Когда все спят! Тридцать минут игнорирования показались вечностью.

Я плюнула, натянула штаны и рубашку и отправилась в грузовой трюм, плохо представляя, где он находится на обновленном корабле. Снизу? Сверху? В хвосте? И где хвост?

В коридорах было приглушено освещение, отсутствовали посторонние звуки, и впервые, за неисчислимое количество времени я осталась одна. Преобразование мыслей в конкретные идеи лучше всего происходит в одиночестве. Быть абсолютно счастливым, находясь в одиночестве — это болезнь? Сложно решить, когда вокруг тебя постоянно кто-то есть.

Бродила я не очень долго, все же обновленный корабль достаточно быстро подсказал направление нахождения садового инвентаря и остальных нужных вещей.

В трюме стояли контейнеры. Друг на друге, длинными рядами.

Обнаружив знак дерева, очень похожего на яблоню, я без задней мысли, потянула на себя эту дверь.

С прохода внутрь долетало недостаточно света. На ближайших полках я рассмотрела горшки разного размера, и решив, что попала по адресу, вошла внутрь. Освещение автоматически не включилось. И тогда меня посетила гениальная идея. Если закрыть дверь, то освещение сработает на человека.

Так и случилось. С поправкой, почти.

Дверь закрыла, удивившись странному эху. Свет зажегся, я обрадованно рассмотрела полки до потолка, и тут секунд через десять он потух. А я уже отбежала от двери. Ну так прилично.

И в темноте явственно услышала, как кто-то не очень далеко заворочался.

Голос Домового, пославшего корабль в необозримое далеко, вернул на землю. Точнее на пол контейнера.

— Капитан? — тихонько позвала в темноту, — вы здесь?

— Ледания?! — в его голосе проскользнули ноты удивления, которые были расцвечены радостью. — А что вы тут делаете? — подозрение пересилило радость.

— А вы? — тут же спросила я.

— Семена ищу, — через долгую секунду сообщил он.

— Вот и я, тоже решила поискать.

— Для сюрприза? — несколько огорченно продолжил он.

— В какой-то мере. — Я неожиданно поняла, что действительно планировала в качестве садика для Зума использовать что-нибудь этакое. И даже о мицелии подумывала, с пользой для живота.

По звукам, которые время от времени доносились из темноты, было понятно, что Домовой идет на мой голос.

— Говорите, Ледания, а то здесь как в заднице штуркопёра.

Я захихикала, моя фантазия тут же нарисовала странно животное, а главное, мне срочно захотелось узнать, как в ней оказался наш капитан, и что он в ней делал.

— Наконец-то, — когда его голос раздался в паре шагов, и через секунду меня обняли его крепкие руки, я уже смеялась громко.

— И что такого смешного? — переспросил он, отпуская.

— Штуркопёр! Кто это, и почему у него в заднице вот это всё, — с трудом выдавила из себя.

— А, про это я готов рассказать в более удобной обстановке. Ты далеко отошла от двери?

— Не знаю! Я, кажется, успела обойти стеллаж с горшками справа, затем повернула налево.

— Держись сзади, будем выбираться!

Я обняла его за талию и сделала шаг. Толчок, который произошел из-за рассогласованности, заставил Домового сделать пару шагов. Я поспешила за ним, и в момент, когда он натолкнулся на стеллаж, добавила его толчку дополнительной силы.

Что именно свалилось на нас сверху, мы так и не поняли. Но ячейки были мелкие, разорвать их не было возможности, а главное пространство было достаточно узким.

— Это что, ловушка? — спросила я, когда ощупала закругляющийся край.

— От паразитов? — продолжил капитан.

Я опять начала хихикать, представив прогрессивные средства ловли вредителей в контейнере с семенами.

— Нас что, приняли за грызунов и накрыли колпаком?

— Скажи спасибо, что не выкинули за борт.

— Спасибо!

— Мы вошли с разных боков контейнера, и система посчитала, что вошел и вышел один человек. Связь в контейнере не ловит, я уже проверил. Экранирование. Нужно ждать, когда обнаружат нашу пропажу.

— Эм, — я однозначно не думала, что мы попали настолько серьёзно. — Капитан, и что вариантов освободиться нет?

— Можешь предложить что-то.

— А если навалиться на одну сторону, ловушка упадет, и мы выберемся по ней как по трубе?

— Вдвоём навалиться? Потому что от моего усилия стенка даже не шевелится.

Я тут же в красках представила, как мы будем наваливаться, и громко засопела.

— Значит давай сядем и будем ждать, нас не обездвижили, значит гуманное отношение к пленникам заложено в систему. Непонятно только почему она команду не распознаёт. Для профилактики, чтоб по ночам не шлялись?

— Сядешь мне на колени? — через секунду предложил капитан, — пол достаточно холодный.

Меня почему-то обдало жаром. В далекой юности посидеть на коленях понравившегося парня считалось чем-то запретно сладким. Возбуждающим и волнительным. Тогда даже за ручку подержаться было волнительным.

— Ты молчишь, потому что считаешь это не приемлемым?

— Я думаю, будет ли тебе удобно?

— Я постараюсь абстрагироваться, твои уроки медитаций дают свои плоды. Проверишь, кстати.

Я кивнула, всё же стоять было не комфортно.

— Хорошо.

Меня аккуратно поддержали, я опустилась на пол и меня перетянули на колени, устроив в пол оборота у сетки.

Но все же близость мужского тела будила во мне смутные желания.

— Так расскажешь, за чем пришла? — нарушил он неловкую тишину.

— Зум решил посадить садик.

— Зум?

— Да, я пела, он спросил о чём, пришлось рассказывать о садах.

— И что же ты пела?

— О не разделенной любви!

— А каким боком к ней деревья?

— Никаким, просто слова песни.

— Споешь? — через долгую паузу попросил он.

«Сама милого любила, Сама буду забывать».

9.5

Наверное, не стоило петь, и сидеть на коленях, у мужчины, который нравится.

Я просто не смогла остаться равнодушной, безучастной в этой темноте. К его дыханию, к его теплу. Изменить положение тела, прислониться к его плечу, запустить руку за спину, приобняв за талию.

В какой момент эти объятия стали более интимными я не могла признаться самой себе. Тогда, когда потерлась ухом и щекой о его плечо, заставив рвано выдохнуть? Или тогда, когда непроизвольно начала поглаживать его ноготками по ребрам, слушая как изменилось его дыхание? Если темно, чувства обостряются.

— Ледания, — хрипло выдохнул капитан, — что ты делаешь? Я же не железный!

— Я знаю, — ответила почти беззвучно, разворачиваясь и садясь в позу наездницы, лицом к нему.

Меня еще не подтягивали ближе, оставляя место для маневра и возможности передумать.

Но я уже не могла.

Качнувшись в его сторону, практически сразу же попала губами в его губы.

Замерла, несмело прошлась в легких, невесомых поцелуях.

— Ты же знаешь, что назад дороги не будет, — хрипло выдохнул он.

— Да, — ответила я. И в этом да было всё — желание, разрешение, поощрение и индульгенция.

Он ответил. Его губы стали мягкими, опасно зовущими. Захватывающими в плен, обещающими все наслаждения мира. Миров, миллионов миров обозримого пространства.

Вот его язык проскользнул в приоткрытые губы и огладил внутреннюю часть верхней губы. Углубляя поцелуй, Домовой обхватил руками меня за талию, и помог придвинуться ближе.

Низом тела я ощутила толчок его органа, рвущегося наружу.

Меня обдало горячечным желанием, жаром, заставившим расстегнуть рубашку, оторвавшись от губ мужчины.

— Можно я? — его руки легли на мои ладони, как будто для него и не существовало отсутствия света.

— А я?

— А ты поможешь мне.

Это было волнительно и возбуждающе. Раздевать другого, получая поцелуи и вздохи.

Кажется, штаны я снимала только с одной ноги. Выпуская на волю его зверя, прошлась в невесомом поглаживании пробуя твердость и идеальную ровность органа, с выпуклой головкой.

— Идеальный, — билась заполошно мысль, желание плескалось в крови.

Его пальцы в ответ погладили меня, пройдясь по бугорку Венеры, и вызывая сладкие спазмы.

Его губы отыскали мои, и поцелуй стал требовательным. Стоя на коленях, расставив ноги по обеим сторонам от его бедер, я была полностью открыта. Мокрая от желания, изнывающая, когда он скользнул пальцем в мое лоно, я застонала в его рот и слегка опустилась, стремясь почувствовать его глубже в себе.

Он вышел и погладил клитор, запуская желание по новой. Внутрь, внешняя ласка, внутрь, ритм завораживал. Когда вторая ладонь тронула сосок, затем сжала и вызвала искры в глазах, я не выдержала.

Слегка качнула тазом навстречу вздрагивающему орудию.

— Хочу, — выдохнула капризно ему в губы, — сейчас.

И направив головку в себя медленно прижалась к телу мужчины.

Голые тела, мокрые от желания, стали медленно тереться друг от друга, вознося к вершинам удовольствия мужчину и женщину. Сладко, почти пьяняще остро, сказочно прекрасно.

В последние секунды я убыстрилась, не в состоянии прекратить погоню за оргазмом и забилась в судороге, ощущая, как меня крепко прижимают за ягодицы. Секундная передышка, и меня снимают, слегка приподнимая под ягодицы.

— Не так быстро, Ледания, ты же не думаешь, что это всё?

Я выдыхаю довольное — нет.

Меня разворачивают спиной к торсу, проходят ладонями по чувствительной груди и просят раздвинуть ножки.

Второй раз более тягучий, пальцы не отпускают бугорок, пляшут крылышками бабочки, то еле касаясь, то закручиваясь спиралью. Проникновения глубокие, медленные в начале и ускоряющиеся, по мере того как я выгибаюсь навстречу, оттопыривая попку.

Я чувствую, что если он не кончит и в этот раз, то с меня сойдет семь потов. А пить здесь нечего, а значит я умру от жажды.

Поэтому в какой-то момент я соскакиваю, разворачиваюсь и обхватываю согнутой ногой его ягодицы.

Губы, руки, поцелуи, ноготки, сжатие ягодицы, медленное ускорение, и как финал, сжатие бедер, опусканием ноги на пол. Даже различие в росте не помешало. Кажется, все же меня держали навесу, потому что улетая в оргазм, сжимая стенками внутри себя его ствол, я вдруг почувствовала, как он вздрогнул и ускорился настолько, что искры внутри меня разлетелись в еще одном оргазме сразу же за вторым, и я почувствовала, как толчками в меня бьет его семя.

— Ледания, — хрипло простонал он.

— Капитан, — эхом ответила я, так и не сумев назвать его Домовым. Наверное, детские сказки не дали. Все же заниматься сексом с таким экзотическим существом в моём понимании было перебором.

Посмеиваясь, мы оделись. Домовой правда предлагал не спешить, но я, посмеявшись, ответила, что в экстремальных условиях этого более чем достаточно. И рассказала историю о том, как занималась сексом на заднем сидении автомобиля перед походом в ресторан, потому что терпеть сил не было.

А потом я рассказала историю о том, как моя подружка практиковала ролевые игры. И на просьбу мужчины одеться так, чтоб он на всю жизнь запомнил, не придумала ничего лучше, как напялить костюм безумной белочки.

Домовой крякнул, и уточнил, что я имею в виду.

А дальше я в подробностях расписала ужасную маску, мохнатый комбинезон и облезлый хвост сзади.

Мы ржали так, что стены контейнера дрожали.

И когда зажегся свет и резанул нас по глазам, то взгляду зашедшего предстала поистине фантасмагоричная картина.

Капитан с врачом, в обнимку, красные, потные и ржут как ненормальные.

Спасителем оказался наш профессор.

Оказывается, не спалось не только нам. Он спустился в трюм за какой-то запчастью, а тут такое.

Спасибо, что не Скорп. Все же запахи секса витали в контейнере, будь здоров.

А так, схватив с полки мицелий, я рванула прочь, поблагодарив профессора за вызволение, и кинув предупреждающий взгляд на капитана: «провожать не надо».

А в каюте заперлась в ванной и долго стояла, вспоминая то, что произошло в сетчатой ловушке.

Оказалось, при свете, она сразу же опознала наши рожи и уехала в потолок контейнера, как ни в чем не бывало.

И самое странное, я ни о чем не жалела. Секс еще ни к чему не обязывает, не так ли.

Часть 10

10.1

В пылевом облаке, крадучись на самой малой скорости сквозь плотное покрывало частиц, ощущать себя было несколько неуютно.

Я стояла в рубке и смотрела на экраны на которых практически не было ничего.

То там, то тут мигнет искра — и опять серое молоко.

— Ледания, — Нойя подошла бесшумно, я вздрогнула, когда она подала голос, — что у вас с капитаном?

Хотя я ждала этого вопроса и готовилась к допросу этого существа, всё же сейчас он показался неуместным что ли. Точнее он был не вовремя. Я смотрела на серый туман и пыталась выяснить, чего я хочу на самом деле. В колее, куда загнала нас божественная сущность, можно было бежать по полу, по стенкам или по потолку. Только вперед, туда, куда направляла нас сигма. «Назвался груздем, полезай в кузов», — вспомнилась пословица так любимая моей бабушкой. Да и вернуться без выполнения обещания нам не удалось бы, как и обойти запрет на применение магии. Действительно, за всё время путешествия магии в себе я не чувствовала, как и в окружающем пространстве. Может магию высосали из этой половины Вселенной? Или распределение её неравномерно? Полосами, как град или дождь идет. Стоишь на границе этого природного явления и удивляешься. Вот мы сейчас и рыскаем маршрутами, где наблюдается полное отсутствие присутствия.

Поэтому на её вопрос я и ответила так, как если бы в личное пространство вторгся неприятный любопытствующий. А нечего нарушать рамки!

— Я поделилась с капитаном информацией о ролевых играх, а в частности о переодеваниях.

Сигма явно что-то подозревала, но контейнеры в трюме скорее всего не зря были сделаны такими непроницаемыми. Отследить произошедшее, между нами, не смог никто. И здесь возникал закономерный вопрос, зачем нам напихали такого в трюм, как этим воспользоваться в собственных корыстных целях, а также стоит ли посоветоваться с Трампином, или лучше молчать как рыба?

— Это какой-то выверт человеческих взаимоотношений? — у Нойя все же еще оставались вопросы.

— Ролевая игра — воспроизведение действий и отношений других людей или персонажей какой-либо истории, как реальной, так и выдуманной.

— Это искусство! — обрадованно включилась Нойя. — Очень давно на нашей планете мы устраивали Весенние и Осенние мистерии, в которых принимали участие все живущие на планете. Это было прекрасно!

— И тебе этого очень не хватает, — я развернулась в её строну и отследила восторженное выражение на лице, и то, как оно рассеялось, при упоминании давно минувшего.

— Но я же не могу одна в этом участвовать!

— В нашей культуре некоторые индивидуумы участвуют сами. Точнее есть люди, которые наряжаются и проигрывают выдуманную пьесу для себя. Это расстройство психики может быть как нарциссизмом, так и трансвестизмом.

Занимательность беседы, а главное возможность хоть чем-то удивить все знающую особь, подстегнуло меня, и я продолжила — трансвестизм — повторяющееся, интенсивное сексуальное возбуждение от переодевания в одежду противоположного пола, которое может проявляться в виде фантазий, сильных желаний или определенного поведения.

— Ты предложила капитану испытать сексуальную разрядку переодевшись в женское платье? — надо было видеть удивление, которое прорвалось сквозь оболочку обычного бесстрастного выражения на лице Нойя.

— Обычно для этого мужчины одевают женское белье, чулки и туфли на каблуках, — поправила я её.

На меня посмотрели так проникновенно, — и от этого испытывают сексуальную разрядку?

— Это отклонение, — попыталась пояснить я. — Таких мужчин единицы. Точнее до трех процентов мужчин имеют в своём гардеробе женскую одежду и периодически её одевают.

Видимо сигма не понимала кайфа, и я продолжила про ролевые игры между взрослыми. На примерах.

— Ролевые игры смогут отчасти реализовать наши детские мечты, только сделать это абсолютно по-взрослому. Это наверняка внесет разнообразие в сексуальные отношения с партнером, раскрепостит и подарит уверенность в собственной неотразимости. Мужчины обычно втайне мечтают о ролевых играх, только не решаются сказать об этом своим партнершам, боясь их обидеть. Потому инициаторами подобных развлечений зачастую становятся женщины.

— То есть ты предложила Домовому поиграть?

— Нет, я рассказала про такой — я замерла, стараясь подобрать слово, — досуг!

И одновременно со мной сигма сказала — вид искусства.

Мы поиграли в гляделки, и я кивнула, — пусть будет вид искусства.

— Пожалуй, это одна из самых распространенных мужских фантазий, в которых облаченная в халатик медсестра или доктор, совершает определенные медицинские действия, например, проводит обследование. Для того чтобы реализовать эту мужскую фантазию девушке просто нужно облачиться в коротенький белый халатик на голое тело, стараясь выделить при этом зону декольте. Далее необходимо полностью вжиться в роль соблазнительного медицинского работника.

— А он что, не мог без этого прийти к тебе на приём?

— Нет, что-ты это проворачивают перед занятием сексом! А мы не настолько хорошо друг друга знаем, — посмотрела честными глазами и даже слегка порозовела. — Вспомнила горячую авоську, абсолютную темноту и идеальность двучлена.

Хихикнула, словить два оргазма подряд, от столь длительного воздержания, скорее всего именно это и имел в виду Зум, обзывая капитана двучленом.

Мои ужимки сигма посчитала человеческими странностями. Кто в своем уме откажется от возможности получения наслаждения?

— Ладно, доктор — это понятно, фантазии доставляют удовольствие, но почему он на тебя бросает задумчивые взгляды?

— Я рассказала историю про свою подругу, которая на предложение своего бойфренда одеться так, чтобы он на всю жизнь запомнил, подошла к этому выбору нестандартно.

— Это должен был быть подарок на день рождения. Она взяла напрокат костюм безумной белочки. Это когда комбинезон закрывает все тело, сзади облезлый хвост на проволоке, а на голове страшная морда с ушками на макушке.

Сигма впала в глубокую задумчивость, — странное представление об отложиться в памяти.

— Ничего ты не понимаешь, — хихикнула я, — это было феерично. Когда она в плохо освещенную спальню вошла, у него случилась истерика. Он так ржал, что пришлось скорую вызывать. На вызов приехал молодой доктор и фельдшер. Оба мужчины. Правда от белочки, которая так и не сняла маску, позабыв о ней напрочь, они несколько отпрянули. Прошли к икающему красному голому бойфренду, вкололи успокоительное, дождались пока он обмякнет, и ушли пить чай к белочке.

То, что он мою подругу на всю жизнь запомнил, это однозначно. Такой сюрприз! Но после они разбежались. Наверное, психика у него оказалась не стойкой. А вот у доктора и с фантазией, и с юмором — все в порядке оказалось.

Он потом эту белочку, где только не имел. И во что только они не играли!

Обстоятельный у нас разговор получился. Я поржала, вспоминая дела давно минувших дней, сигму загрузила под самое не могу, и странное поведение капитана так объяснила, что она с расспросами к нему точно не полезет, опасаясь быть вовлеченной в нечеловеческие отношения. Точнее в человеческие! Вдруг у него с фантазией тоже какой-то перекос.

— А еще у нас карнавалы бывают! — попыталась подсластить пилюлю.

— Нет, на сегодня хватит! — сказала Нойя. — теперь я понимаю, почему остальные земляне мне об ролевых играх не рассказывали. Потому что они мужчинами были!

— Точно, — покивала я головой, — мечтали и молчали.

10.2

Видимо всё что я сигме рассказываю, она на полном серьёзе в свою копилку складывает, или же в энциклопедию вносит. Вид разумных, подвид земляне. Вот бы почитать, что о нас она написала, основываясь на общении с мужчинами, которые попадали на место фантазёра.

Я тут же представила Нойя, сидящую за столом с настольной лампой, строчащую в фолианте строчку за строчкой и задумчиво поднимающей взгляд к потолку, в поисках наиболее правильных с её точки зрения объяснениях и заключениях.

Мне же захотелось посетить Трампина. Что я и сделала. Пошла и нашла.

Мужчина обнаружился в собственной каюте.

— Входи Ледания, — именно этими словами встретил он меня, — у тебя что-то срочное? — и покосился на открытый интерфейс со схемами и графиками.

— Ты занят?! — несколько обиженно протянула я.

— Готов попить с тобой чая! — тут же тронула уголки губ извиняющаяся улыбка. — Столько всего нужно понять! Гипношлем не помогает, а еще больше запутывает. Приходится по старинке. Те знания, которые вложили в голову, пропускать через себя еще раз. Сначала на интерфейсе, затем идти щупать.

— Не знаешь, почему в пылевом облаке настолько пыльно?

— Это искусственное уплотнение межзвездной пыли. Домовой говорит, что так существа, населяющие центр пылевого облака защищаются от незваных гостей. К ним добираются только самые настойчивые.

— Да ну! Они что не гостеприимные?

Трампин засмеялся, — наверное да.

Я с удовольствием полюбовалась на его разгладившийся лоб, на лучики морщинок, наметившихся в уголках глаз, и будто кто-то большой мягкой лапкой прошел у меня по душе.

Я совершенно искренне улыбалась ему ответ, до момента, когда начала сравнивать с Домовым.

— Так нельзя, — тут же одернула себя, — но что-то внутри меня фыркнуло и продемонстрировало мечтательную картинку физически удовлетворённой женщины.

— Трампин, приходи на чай через час, — в моей голове возник совершенно абсурдный план. Раз уж сравнивать, так почему бы не на равных условиях? А то у меня почему-то не на шутку либидо разыгралось. Требует большой и чистой любви. А нет — только большой. Вот же что с телом длительное воздержание делает. Прямо мартовским котом себя чувствую. Почему котом? Да потому что это кот бегает в марте, дерётся и норовит осеменить по максимуму.

— Через час? — несколько удивленно переспросил он.

— Ага, я подготовлюсь, — приподняла бровь и улыбнулась обещающе.

— А, — недогадливо вскинулся он, — испечешь какую-то вкусность?

Я побила мысленно себя ладонью по лбу и ответила, — и это тоже.

Трампин пообещал зайти, и я как старшеклассница рванула к своей каюте.

Отыскав среди пряностей расслабляющую, помчалась к Трис, с просьбой — предложением испечь кексы.

Пока она шныряла между холодильником и гаджетом для замеса теста, я всыпала щепотку порошка в приятно шоколадную структуру теста.

Интуитивно рассудив, что расслабление мне нужно в самом малом варианте, чтобы почувствовал себя как дома, решила, что щепотки достаточно.

В сущности, все то, что произошло потом, это просто стечение обстоятельств. Я же не виноватая, что шоколад является катализатором скрытого эффекта данной добавки. И что эффект от кексов будет взрывоопасным. Точнее на Трампина кексы подействуют как лёгкие наркотики.

Сначала чувствовалась какая-то напряженность. Трампин косился на угол, в котором Зум устроил свой мини сад. Таракан копошился, Трампин с непривычки косился, а я щебетала.

Первый кекс он съел, запивая чаем, прокомментировав, что вкус у него удивительный. Я не преминула упомянуть, что по моему рецепту. Так сказать, рассекретила Трис фирменный семейный рецепт.

Мне продемонстрировали тридцать два зуба и восхитились домовитостью. Да, я даже дождалась, что мою руку взяли, погладили, посмотрели в глаза и еще раз похвалили.

Норма по рецепту была рассчитана на 6 штук. Один выпросила Трис, один я пожертвовала Зуму, а четыре были сервированы на тарелочке с голубой каемочкой. Три внизу и четвертый сверху.

Трампин задумчиво глянул на кексы, поднял на меня слегка поплывший взгляд и с придыханием поинтересовался — могу я, Ледания, рассчитывать на еще одну благосклонность с твоей стороны?

Я даже порозовела, внутренне ликуя, что не пришлось долго ждать.

— Конечно, всё, что пожелаешь! — и повела обещающе плечиками.

— Могу я съесть еще один кексик? — и нетерпеливо облизался.

— Конечно, — еще обрадованно ответила ему, радуясь втайне, что в будущем при приступе хозяйственности моё творчество будет кому есть.

Второй кекс он пытался смаковать, мыча от каждого кусочка и не уставая расточать дифирамбы.

Глядя на него, как он ест, я даже слегка возбудилась. И предложила еще один кекс, намереваясь скормить ему по кусочкам.

То, как он обсасывал мои пальчики после каждого куска, ввело моё тело в потряхивающий режим. Я — вся такая ждущая и предвкушающая однозначно не была готова, что последний кекс Трампин съест со звуками, приближающегося оргазма.

Забыв о моих глазах, пальцах, и обо мне.

— Божественно, — твердил он. — Феерично, почему мне кажется, что я сейчас взлечу на крыльях эйфории?

Вот именно в этот момент я и поняла, что так не должно быть.

— Кумулятивный эффект? — мелькнула мысль, прежде чем я обнаружила, как Трампин подскочил, потянул носом воздух и ринулся в сторону Зума.

Сграбастав кекс, который я вручила таракану, и так глянув на того, что у Зума челюсть от неожиданности отвисла, Трампин проглотил сладость за два укуса и глянув на обиженную мордочку оракула, сообщил тому, что у него есть чмыруканский табак, и так и быть он пожертвует щепотку в качестве компенсации.

Я как раз подскочила к Трампину, готовясь разнимать кексовую битву и заранее предвосхищая еще один поход на кухню за новыми, но удивленно уставилась на Зума, который принялся потирать лапки друг о друга и нетерпеливо подпрыгивать на месте.

— Сейчас? Прямо сейчас дашь?

— А что, могу и прямо сейчас, — кивнул тот, и потянувшись ко мне, сграбастал в объятия так, что ребра затрещали.

— Спасибо, Ледания, — это было — он не смог выразить словамисвои ощущения и накрыл мои губы поцелуем.

Меня прострелило от макушки до пят. На секунду мне показалось, что меня собираются съесть, как кекс. Я застонала в губы Трампину, и меня тут же отпустили.

— Еще?

Я томно прошептала — да, — и потянулась в его сторону.

— Где?

Пока я соображала об ответе на вопрос «где?», меня нетерпеливо хлопнули ладошкой по попке, я от неожиданности подпрыгнула и отскочила от мужчины.

— Где кексы? — и опять облизался.

— Столько сладкого за один раз вредно, — понимание того, что поведение Трампина кардинально отличается от заложенных в кекс функций, а также от того, что я себе распланировала, толкало меня на размышления, каким образом вернуть все на круги свои.

Мне погрозили пальцем, сообщили что я виртуозная обольстительница, сграбастали в охапку таракана и ускакали в непонятном направлении.

— Что это было? — спросила я сама себя, и от греха подальше, натянув поверх халата до колен еще один — до пят, рванула за убежавшим Трампином.

По моему разумению, мужчина убежал расплатиться с тараканом. Моя догадка оказалась верной тоько отчасти. Таракан семенил в мою сторону от двери каюты Трампина, прижимая к себе табакерку.

— Где? — запыхавшимся голосом спросила у него.

— Пойдем, покурим?! — таракан вскинул на меня свои бусинки глаз, — ты даже не представляешь, какая это редкость!

— Трампин отдал тебе редкость за кекс?

— Ну не всю, он отсыпал щепотку, — несколько погрустнел таракан, — но если экономно расходовать, то хватит надолго.

— Черт, — я схватила Зума и рванула в сторону кухни, потому что оттуда донесся грохот.

Наверное, он ополоумел и разносит святая святых поварихи, разыскивая вожделенное лакомство, — промелькнула у меня мысль.

Заскакивая в кухню на максимальной скорости, я сделала широкий разворот, и с криком: «Извините!», — выскочила обратно.

— Мне показалось, или Трис раздевала Скорпа? — спросила ни к кому конкретно не обращаясь.

— Хм, мне кажется, что они уже были раздеты, снизу по крайней мере уж точно, — глубокомысленно заметил таракан.

Около часа я носилась по кораблю, разыскивая неуловимого Трампина.

— Был здесь минуту назад, — говорили мне Нойя, Домовой, Черныш и подозрительно довольные Трис со Скорпом, которых я встретила по пути к каюте Скорпа.

Х’увыст осуждающе покачал головой, и сообщил, что в его молодости женщины так не бегали за понравившимся мужчиной, а ждали, когда будут бегать за ними.

Я зарычала, и сообщила, что он мне нужен для опытов!

— О! — кажется я выросла в глазах профессора. — А для каких именно?

— Для медицинских. Кровь и мочу взять нужно, — ляпнула первое что пришло на ум.

— Я тоже иголок боюсь, — по секрету сообщил профессор, — но так бегать уже не в состоянии, поэтому приду, как только позовете.

— Спасибо за сознательность, — поклонилась ему и побрела в сторону собственной каюты.

Всё равно он с корабля никуда не денется, — размышляла я.

Зум достал из своей коробки маленькую трубку, набил её выменянным табаком и раскурил её, как заправский никотинозависимый.

Запах дыма был похож на благоухание неведомых цветов. Я поймала себя на мысли, что он действует расслабляюще, окрыляющее и просветляюще. А главное я откуда-то получила ответ на вопрос, где Трампин.

Я просто вдруг поняла, что он в своей каюте и спит без задних ног.

— Может и права была Нойя, — качалась я на волнах удивительного дыма, плывущего по каюте, — не стоит кормить пряностями экипаж. Чревато, однако. А еще во мне зашевелилось крыше сносное желание — проверить контейнер еще раз.

Но я смогла дойти только до кровати.

И во сне фантастически перемещались мои желания и мужчины. Но на удивление утром я встала с кристально чистой головой и просветленным сознанием.

10.3

Постепенно то, сквозь что с минимальной скоростью пробирался наш корабль начало светлеть. Точнее плотность пыли начала падать, и мы наконец вывалились внутри туманного облака.

Звездная система представляла собой оранжевый поздний карлик с вращающейся вокруг него планетой, и еще одной чуть дальше от светила.

Профессор прокомментировал более дальнюю планету красивым словом — океанида.

Стало понятно, на этой планете есть только океан, ни клочка суши, а значит разумным, если таковые имеются в этом водном мире, запчасти для часов не нужны по умолчанию. Ледания вспомнила, как удивительно растягивается время на отдыхе, когда ты находишься в воде или на пляже, и невероятно улетает куда-то, когда положенные семь дней заканчиваются.

Вторая планета представляла собой слегка деформированный шар, с явно выраженным континентом, который венчала поистине колоссальная горная система с несколькими заоблачными вершинами. Не покидало ощущение, что они более всего похожи на исполинский хвостик груши.

Зависнув над планетой, корабль стал на время луной, медленно вращаясь на геоцентрической орбите.

— Когда мы попадем вниз, — профессор нетерпеливо потирал руки.

— Нужно дождаться приглашения.

Домовой задумчиво смотрел на заснеженные вершины, а я вспоминала наш феерический спуск на планете, где у одного из воплощений нашего Черныша остались дети.

Мысль о детях неожиданно заставила меня напрячься. Я даже похлопала ресницами, с трудом постигая, что вопрос защиты в контейнере у меня даже на секунду не возник. А еще игрища Трис и Скорпа, который, казалось, раздался в плечах и неожиданно быстро возмужал, заставили мысли заскакать в стремлении просчитать вероятности беременностей. Я покосилась на Нойя, буду считать, что уж она то не этим с Чернышом занимается. Хотя его хвост меня беспокоит. Зачем он ним время от времени по ее спине водит? Если это не интимная ласка, то что?

Я потерла пальцами уголок рта и поймала взгляд Домового, который отвернулся от экранов, и опалил горячим взглядом.

Показалось, что его взгляд прожег во мне дыру, при этом запустив вулкан желания, и я неосознанно сжала покрепче колени, отводя взгляд от красноречивого капитана. Отвела я взгляд на Трампина, который будто почувствовав его, дернулся и медленно развернулся.

Слегка виноватая улыбка тронула его губы, я моргнула и от греха подальше развернулась в сторону профессора.

Старичок нетерпеливо переминался с одной ноги на другую и всем своим видом демонстрировал крайнюю заинтересованность. Подмигнув мне, он снова задал вопрос — когда же?

— Нужно дождаться приглашения. — теперь уже Нойя произнесла реплику капитана, и сразу же за этим, — скорее всего это будет не скоро.

— Почему? Мы же можем постучаться, каким-то образом, — профессор был нетерпелив.

— Что-то говорит мне, что стучаться в этом случае бесполезно, точнее противопоказано. — Трампин отвернулся к экранам, и вывел на центральный разрозненные точки шахт для баллистических ракет. Или какие еще бывают ракеты? Было явно видно, что из них точат носы, чего-то угрожающе понятного, и стук в этом случае был признаком дурачины, а не выдержанного и воспитанного гостя, дожидающегося, когда ему откроют дверь.

— Нас могут оставить на орбите на несколько дней, — подала голос Нойя.

— Тогда мы на кухню, — Трис соскочила со своего кресла, и за ней степенно поднялся Скорп.

Я тоже посчитала атмосферу рубки несколько наэлектризованной, и сославшись на «а у меня ноги, а мне домой», — аккуратно исчезла чтобы успокоится и подумать над собственными реакциями организма.

Долго оставаться одной не получилось. Сначала в мед отсек ввалился профессор.

— Милочка, давайте вы проведете все исследования сейчас, а то я устал бояться.

Пришлось прогнать дедушку сквозь полную диагностику, с удивлением констатируя, что он совсем не дедушка.

— Сколько вы сказали вам лет? — смотрела я на физические и физиологические показатели, большинство из которых лежали в зеленой зоне.

— Сто тридцать пять.

— А по виду не скажешь, — задумчиво рассматривала графики, диаграммы и помигивающие желтизной показатели.

— Так это от стресса я поседел! — пояснил профессор. — Отец седеть начал только когда четыреста ему стукнуло.

— А умер когда? — почти на автомате спросила у мужчины в полном соку, так сказать.

— Да не умер он еще, точнее три года назад был еще жив.

— И ему было?

— Четыреста тридцать.

— Прямо обзавидовалась, — сообщила ему. — У нас на Земле сто пятьдесят потолок. Хотя на магическом двойнике — говорят лет до трехсот без проблем дожила бы.

— На магическом двойнике? — сделал охотничью стойку профессор.

— Нойя говорит, что магическая концепция мира в этом сегменте отсутствует полностью.

— Расскажите! — не то попросил, не то приказал мужчина, — и давайте не здесь, а то ваши приборы меня нервируют.

Я улыбнулась, кивнула и отправилась с внимающим слушателем в сторону кают компании.

В своем рассказе под заваренный чай с каким-то удивительно вкусным ликером, разлитым в крошечные рюмки, я дошла до нашего знакомства с Трампином, и чуть-чуть не успела дорассказать про причину начала путешествия за волшебными шрампитулями.

Потому что корабль ощутимо вздрогнул, противно заверещала сирена, и голос Нойя сообщил, что на нас напали. Через секунду поправившись, что напали на систему пылевого облака.

Насколько быстро мы попали в рубку, я не отследила.

На экранах было видно, как облако, через которое нам пришлось пробираться почти неделю, медленно, но верно вспыхивает еще не очень явными всполохами.

— Аннигиляция преобразователями тит-частиц, — профессор поставил диагноз одновременно с Домовым.

— Кто-то уничтожает преграду к этой зоне, — пояснила Нойя человеческим языком.

— Кто-то очень нетерпеливый, — подытожил Трампин.

— Отступим? — казалось Трампин с опаской рассматривает прорывающиеся сполохи, которые становятся все более видимыми.

Казалось, в воздухе разлилось напряжение, когда Нойя жестко ответила — нет. Мы не отступим, нам нужны детали для часов профессора.

— Тогда нам придется отвоевывать наше первое место в очереди, — хмыкнул Домовой, нажимая на символы на интерфейсе.

Трампин по кивку капитана принялся выполнять маневр разворота, чтобы оказаться лицом к противнику, запустившему редкое оружие и настойчиво прорывающегося внутрь системы.

— Щиты на максимум, — дал команду капитан.

Нойя, молчавшая до этого, подала голос — а вот и негостеприимные жители.

И я увидела, как вокруг планеты начали проявляться микроскопические, с точки зрения размера нашего корабля, суденышки, очень похожие на комариков. Носы у них были длинные, и я прямо представила, как больно они кусаются.

Передний фланг встроился в сложную фигуру, предоставив нам центральное место.

— Нам позволили примкнуть к их системе защиты, — прокомментировал Скорп.

— Рекомендую всем членам экипажа одеть легкие скафандры. — Нойя не шутила.

Я посмотрела на капитана, он обернулся в мою сторону и кивнул.

Меня пробрало морозом — куда это мы вляпались?

Было даже страшнее чем в той фантастической битве с Мороком. Потому что теперь у меня не было волшебного листа Древа Жизни, магии, и понимания кто на нас лезет, и почему мы не убрались прочь, предоставив самим воюющим выяснять кто прав, кто виноват.

10.4

Наверное, все же не женское дело — война.

Когда пыль выгорела под действием аннигилятора, стало понятно, что чёрная громада, заполонившая обзорный экран, корабль, который больше, чем планета, за нашими спинами.

— Сдавайтесь! — сообщение захватчика проецировалось прямо в мозг.

Нойя скривилась, и что-то сделала, потому что после этого зажегся один единственный экран.

На нём возникло кошмарное пупырчатое членистоногое, в шлеме, увенчанном алыми петушиными перьями и чем-то отдаленно похожее на блоху.

В низу вспыхнул еще один экран и на нас уставились практически черные глаза крепыша в летном шлеме.

— Гость, это не ваш мир, не ваша битва. Мы предлагаем вам уйти, так как вероятность нашего проигрыша достаточно высока.

— Мы остаемся, — голос капитана был тверд, — если наше присутствие увеличит ваши шансы.

— Вы же исследовательское судно! — брови командира комариков, полезли под шлем.

— У нас есть сюрпризы, которые помогут вам достойно ответить тому, кто нагло приходит в гости, угрожая требованием сдаваться.

Житель планеты отсалютовал Домовому странным жестом и исчез с экрана.

Вместо этого на нем зажглась странная схема.

— Нойя? — вопрос капитана повис в воздухе.

— Нам предлагают заходить с фланга, — прокомментировала она с невероятной скоростью меняющиеся значки.

Домовой кивнул, и мы, пропустив кавалькаду корабликов, сдали влево.

На носу огромного корабля полыхнуло голубым и в космос покатилось разрастающимся пламенем.

— Зум, — пронеслось у меня в голове, и я рванула прочь из рубки.

Таракан спал у себя в кроватке. Вчерашнюю ночь он потратил на устройство сада камней, вокруг коробки с проросшими грибами, и теперь отсыпался.

Я схватила его и прижала к себе.

— Ледания, — что стряслось? — сонно пробормотал он.

— У нас война, — рвано выдохнула я и понеслась обратно.

— Мы на кого-то напали?

— Напали не на нас, мы на стороне защищающихся.

— Зачем?

— Для справедливости.

В рубке было жарко.

Мониторы показывали странную картину, складывающуюся из разрозненные кусочков, показывающих скоротечность битвы с таким огромным противником.

Первая волна комариков достигла монстра и теперь плевала с близкого расстояния чем-то огненно-жёлтым.

Попадая на поверхность корабля, эта субстанция начинала пожирать обшивку.

Но вторую и все последующие волны не подпускало силовое поле.

Мы зашли достаточно далеко, но и на нас начало давить чем-то непонятным, указывая возросшую плотность окружающего космоса.

Зум, который с интересом развернулся в сторону мониторов, глубокомысленно заметил, — какие требования выдвигал противник?

— Да никаких, сразу велел сдаваться.

— У них кончилось топливо? — продолжил он.

— Почему ты так решил?

— Если они полезли в бой сразу, то у них недостаточно ресурсов лететь дальше, и они будут биться не на жизнь, а на смерть.

Нойя развернулась в нашу сторону.

— Это предсказание?

— Нет, — оракул подумал секунду, а затем нехотя выдал, — я понимаю их.

— И чего же они хотят?

— Забрать планету. Сломить всех. Им нужен новый мир в качестве дома.

— Значит океанида им не подойдет, — сделал собственный вывод профессор.

— Это вряд ли, не хотелось бы озвучивать, чем питаются эти захватчики, — Зум замолчал, а мне, через поглаживание пришла картинка человеческой фермы. Люди в загонах, и их пьют подросшие членистоногие. Кусают и пьют. И их очень много. Тех, кто пьет.

- Мы их еда, — я не смогла промолчать. — Они пьют кровь, прокусывая тело.

— Нас не пускает силовое поле их корабля. — Домовой снова и снова прокручивал расчеты на ближайшем к нему экране.

— Тогда нужно прыгнуть! — Нойя смотрела на кораблики защитников, которые больше не плевались. Зона поражения, постепенно затягивалась чернотой, и, хотя странная субстанция и откусила приличный кусок корабля, но этого было недостаточно.

— И дальше? — командир оставил в покое монитор.

— Резать и жечь!

— Может газом? Или холод еще. — Я перебирала способы борьбы с блохами, известные в моем мире.

— У нас на корабле есть генератор плазмы. — Нойя окинула нас взглядом. — Температура точно убьёт органику. Но для этого нужно проникнуть за черную оболочку. В идеале расколоть на несколько кусков.

— Остальное оружие мы не можем применять, слишком близко от корабля, заденет нас отдачей. — Домовой задумчиво листал опции защиты.

Планета начала плевать в захватчика ракетами. Нам пришло сообщение сдать еще немного назад, чтобы нас не зацепило.

В ответ на ракетный удар, который то и дело расцветал на поле защиты корабля, блохи не так часто, но все же плевали синим в сторону планеты. И каждый раз полыхающее излучение оказывалось все ближе и ближе.

— Щит планеты садится, — не знаю, излучение похоже на процессы, происходящие в голубом карлике.

— В звезде? — я не понимала некоторых терминов, но голубой карлик в моем понимании был исключительно звездой.

— Да.

— Переместите меня! — Скорп встал и шагнул на середину рубки. — Я знаю, что смогу проникнуть поглубже в корабль. Если пронесу бомбу, то расколоть орех с середины будет легче.

Трис рвано выдохнула, сжала ладони, глядя на мужчину увлажнившимися глазами.

— Таймер должен быть на очень короткое время. — Казалось, что Нойя, считает с невероятной скоростью. — У планеты слишком мало вероятности выстоять.

Где-то через пару часов, сидя глубоко под поверхностью спасенного мира, в удивительном по красоте месте, со сталактитами и сталагмитами, на низких диванчиках у подземного озера, я снова и снова прокручивала то, что случилось после предложения Скорпа.

— Быстрее, — подгоняла Нойя.

В шлюзе было не протолкнуться. Со Скорпом пришли попрощаться все.

Он держал в руках вытянутый цилиндрический чемодан. На спине скафандра имелся ранец.

Проводы вышли скомканными. Молчаливые объятия. Всхлип Трис.

Слова Зума, о том, что только Скорп успеет уйти из чрева корабля, за отведенное время.

Синхронизация точки входа и выхода. Установление маячка на тяжелый скафандр, в котором предстоит протолкнуть лазутчика поближе к кораблю.

Время замедлилось. Вернувшись в рубку, я со страхом смотрела, как ракеты с планеты взлетают все реже и реже.

Вычисления корабля указывали на то, что захватчик аккумулирует энергию для последнего выстрела. И вычисления говорили о том, что этот выстрел оставит планету без щита.

Скорпа переместили лучом, проткнув игольное ушко в самом хлипком месте защиты.

Максимальное увеличение вывело на экран картинку, как он влетает на ранце в неприметную дыру.

Кажется, именно тогда я поймала взгляд Трис. Она смотрела на Зума с таким выражением на лице, что я не удержалась, встала и шагнула в ее сторону. Я не успела дойти до нее всего шаг.

В рубке противно пискнуло.

— Отсчет запущен, — голос Нойя был сух и холоден.

— Вышел, — сообщил Трампин через долгих десять секунд.

— Не достаю, — казалось пальцы Домового побелели на рукояти, более всего похожей на джойстик.

Каким-то невероятным способом Трис дотянулась мыслями до мужчины, которому отдала всю себя.

Сноп, вырвавшийся из рюкзака, отбросил его от бока корабля, превращая в снаряд, уходящий по прямой траектории, но не в нашу сторону, а в открытый космос.

— Если будут стрелять по нему, нас не зацепят, — проносится мысль.

— Ноль, — звенит голос Нойя, — секундой позже корабль вздрагивает и начинает распадаться на куски.

И именно в этот момент рука капитана замирает, и он нажимает на гашетку.

— Поймал, — говорит он немного позже, когда мы прыгаем, сначала назад, а затем вперед.

Около часа мы поливаем огнем, точнее высокотемпературной плазмой остатки корабля.

Осознание того, что вместе с блохами погибли те, кто являлся пищей для них, делает победу горькой. Я держу увиденную картину в себе, раз за разом запихивая поглубже. Чтобы ни одним всхлипом не показать, что чувствую.

Зум периодически смотрит на меня. Шевелит усами. Но ничего не говорит.

«Такое нужно просто пережить», — говорит его взгляд. И я переживаю.

Зато потом нас приглашают. На планету. И мы загружаемся на челнок, оставляя на корабле только Трис и Скорпа. И Трампин остается в рубке, потому что на корабле всегда должен быть кто-то, кто поведет его дальше.

А мы сидим сейчас на низком диванчике. Друг против друга. Я и Домовой.

Профессор что-то втолковывает Нойя, они тоже сидят на парных диванчиках, метрах в трёх от нас.

Черныш свесился через ограждение и всматривается в черноту озера, будто пытается увидеть там что-то ведомое только ему.

Но хвост он прижал к спине сигмы. Точно между лопатками. И мне это кажется, или место соприкосновения искрит?

— Есть что-то, что я должен узнать? — голос капитана тих, пости неслышен, — но я вздрагиваю, и вздыхаю.

— Наверное, нет.

— Сейчас — нет, а потом? Ты поделишься со мной тем, от чего у тебя грустные глаза?

— Мы победили, они не могут быть грустными, — я через силу улыбаюсь.

Зум спрыгивает с моего плеча и резво скачет в сторону компании остальных членов экипажа.

Капитан протягивает ладонь и накрывает мою.

— Мы всегда чем-то платим за победы, — говорит он и поглаживает большим пальцем кожу между большим и указательным пальцем. — Иногда, эта ценна неподъемная, невыносимая, но, если ее разделить с кем-то, она становится легче. Я готов разделить, с тобой эту ношу. И не только эту.

Я сглатываю, потому что слышу в его словах гораздо больше, чем он мог сказать.

Продолжить разговор нам не дают.

На той стороне озера вспыхивают огни, распахиваются огромные ворота и на удлиняющийся в нашу сторону мост выходят коротышки, одетые в парадную форму.

Ноги существ, населяющих подземный мир планеты, непропорционально короче, чем должны быть. Я вспоминаю аномалию развития у карликов. Что-то подобное здесь является нормой. Разве что низ мужчин гораздо массивнее, чем это необходимо верхней части тела.

— Его королевское величество, правитель подземного Тарума, великолепный Тыхтымыш.

Мы встаем, потому что платформа подъезжает между наших столов.

С той стороны озера в воротах застыл мужчина, слегка выше остальных. С черным обручем на голове, в центре которого горит желтый камень.

— Добро пожаловать в Тарум, — произносит он низким голосом, который отскакивает от стен пещеры и прокатывается эхом над водой.

И мы ступаем на присланный за нами мост. И когда последняя ступня становится на его поверхность, он как эскалатор начинает втягиваться к воротам и королю.

Что ж, наверное, они чем-то похожи на гномов, — воображение подбрасывает сказочное существо с длинной бородой.

— Только у этих борода не являете фетишем, — еще успеваю подумать, прежде чем начинается встреча в верхах.

И происходящее отодвигает картины гибнущих на корабле захватчике человеческих существ.

Часть 11

11.1

Больше всего я переживала о том, чтобы у меня не случился утешающий секс. Для меня психологически это было бы неприемлемым. За ручку подержал, в глаза посмотрел, сексом одарил. Все печали пройдут подытожил. Но, как ни странно, Домовой ко мне с расспросами и предложениями больше не сунулся. Или он натура такая тонко чувствующая, или все же сигма копытце в наши отношения всунула.

Меня аж от этих мыслей передернуло. Вот же многосторонне развитая личность и с Чернышом воркует, и с остальных членов экипажа глаз не сводит. Готовности плясать под её дудку я в себе не ощущала, поэтому начала наглаживать таракана, который в какой-то момент шандарахнул меня по пальцам статическим электричеством и с обиженным видом и стоящим дыбом мехом перебрался на профессора.

Тому вообще по барабану было кто на нем едет и как на это принимающая сторона смотрит.

Да и норовил он впереди капитана пролезть, и на лице у него одно выражение зависло, когда же официальная часть закончится и мы перейдем к банкету. Точнее не к банкету, а к той части, когда победителям говорят: «проси все что хочешь, исполним любое желание».

Нас препроводили в зал для делегаций. Точнее это помещение больше напоминало какой-то восточный шатер, с курильницами благовоний, наложницами, сидящими и лежащими на парчовых подушках, и троном посредине всей этой пестрой несуразности. Под землей восточный шатер лично для меня выглядел странно. Такое себе эстетическое удовольствие.

Оказалось, что полу оголенные дамы должны омыть ноги путникам.

Профессора сграбастали первым, потому что он все же умудрился слегка опередить капитана.

Когда его бросились разувать стразу две дамы, он попытался увернуться от их загребущих лапок и выполняя залихватский маневр, попал-таки в руки третьей. Профессионально заброшенный в ворох подушек, разут и всунут в расписной таз, куда тут же вылили теплую воду из вычурного кувшина, он протяжно вздохнул, и обреченно оперся спиной о ворох подушек.

Остальные члены экипажа вели себя более подобающе.

Кивали и шествовали на отведенные места, отдаваясь умелым рукам профессиональных мойщиц ног.

После этого нам подали блюда со сладостями, напитки и женщин растворились за яркими коврами, оставив нас с правителем, его советником и еще одним представителем этого народа.

Должна была отметить, что ноги они не только помыли, но и от массажировали так, что мне хотелось сказать, не забудьте меня разбудить, когда будете уходить, и поздороваться с Морфеем, отдавшись его воле. Немного помог прийти в себя крепкий горячий напиток, напоминающий что-то среднее между чаем и кофе.

Первым извиняться стал ученый, который сообщил, что так долго нас держали на орбите исключительно из-за искажений. Чувствительный хронометр мира указывал на разбалансирующий фактор именно с той стороны, откуда мы пришли. Отклонения были критическим, поэтому пока ученые спорили, блохи у нас за спиной развязали захватническую войну.

Дальше начал петь нам оду советник. Любезности он облек в витиеватые выражения, которые длились уже минут десять, и он еще ни разу не повторился. Первым начал ёрзать профессор. Как я его понимаю. Слушать дифирамбы скучно. Но дипломатия сама по себе очень скучная штука. К месту вспомнила анекдот про отличие девушки от дипломата.

А затем правитель промолвил: «мы хотели бы по достоинству отблагодарить вас». Хлопнул в ладоши и перед нашими носами начали вносить и открывать сундуки с драгоценностями. И чего там только не было.

Я как представила Нойя с этим добром в трюме, так тут же фаршированную индюшку увидела. Судя по ее косому взгляду, она тоже скептически относилась ко всем этим каменьям.

Профессор под строгим взглядом капитана ёрзал, но молчал.

«Чем еще можем отблагодарить вас, победившие рок?» — наконец подытожил правитель.

Профессор подскочил и затараторил: «нетривиальный балансир, потоковый разделитель и синхронизующий уравнитель».

Ученый крякнул, встал, подошел к профессору и поклонился.

— Простите нас за задержку еще раз, коллега. Буду рад провести в наши временарии.

А остальным устроили катание по подземным озерам. И что я вам скажу, если забыть, что ты под землей, то сверкающие каменья на сводах — прекрасная замена звездам. По крайней мере дождем твою прогулку не испортит.

На корабль мы вернулись расслабленные, умиротворенные и окрылённые. Окрыленным был профессор, а Нойя ворчала зачем нам полный трюм камней.

А замолчала она тогда, когда на вопрос «куда путь дорожку теперь будем держать», Х’увыст бодро сообщил, — за термитовыми рубинами.

Профессор прореагировал на непередаваемое выражение на лице сигмы.

— Те, что в трюме не подходят, они природные, а нам нужны сверхчистые, которые выращивают термиты на планете Гроз.

— Те, что в трюме, — понимающе кивнула Нойя, — не чистые. Кто бы сомневался!

— Первая таинственная способность термитов ощущать напряжение древесных волокон в сооружении. По существу, термиты улавливают поле напряжения, о котором мы ничего не знаем.

— Не мы, а вы, — похоже наша фаршированная индейка была не в духе.

Профессор будто не слышал, — термиты планеты Гроз создают рубины с нулевым напряжением. Именно такие необходимы.

— Хорошо, — кинула Нойя, значит запускаем клубочек.

— Не так быстро, — Х’увыст замялся, — нам нужно кое-что для обмена.

— И что же? — за пикировкой профессора с Нойя можно наблюдать бесконечно.

— Каменное дерево за-Бора.

— Термиты жрут каменные заборы и срут нулевыми рубинами, — протянула я тихо, надеясь, что никто не услышит.

Мои надежды не оправдались, Нойя напряглась, уловив мой комментарий, а затем по-человечески ухмыльнулась.

— Профессор Х’увыст, мы отправляемся на за-Бора, раз нужен идеальный стул для термитов.

И только я оценила каламбур сигмы. Ведь она намекнула, что прекрасно слышала мой спич, и мое не приличное выражение для дефекации, обозвала более приличным стулом.

Х’увыст потащил сокровища в свою лабораторию, а мы с Чернышом Трампина в кают-компанию. Делиться впечатлениями. Ну и с Трис, и Скорпом, конечно же.

А под конец я про стул из каменного дерева рассказала, чем рассмешила не только Трис. Даже Трампин оценил игру слов.

— Знаете, а мне наше путешествие все больше сказку про Ивана- царевича и Серого волка напоминает.

— Сказку? — оживилась Трис.

— Да, только хотелось бы верить, что и в нашем путешествии конец будет счастливый.

— Расскажи, — попросил Скорп, прижимая к себе свою женщину.

«Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном» — начала я.

Момент знакомства с Серым волком, я подловила Черныша, и когда я проговорила: «Сел Иван-царевич на него верхом, серый волк и поскакал — синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает» — он безропотно подставил свою спину и дальше изображал волка.

Я не видела, как в дверях застыл Домовой, как в самом дальнем уголке проявилась сигма. Я давала представление одного актера.

— О чем задумался, Иван-царевич?

— Как же мне не думать? Жалко расставаться с таким сокровищем — конем златогривым, менять его на Жар-птицу.

И конечно же заслужила в конце бурные и продолжительные аплодисменты.

И почему-то мне показалось, что громче всех хлопал капитан. Или это просто показалось?

11.2

Планета За-Бора была в относительной близости к нашей точке. Пару дней — обычным способом полета. Учитывая отсутствие пылевого облака, мы отчалили в указанном направлении сразу же, как отчалили от планеты.

Я была рада, что наше странное предприятие движется. Пусть не так быстро, как хотелось бы сигме, и не так как мне.

Это как работа, которая и приносит хорошие деньги, но не радует. От слова совсем. Ходишь на неё, как на каторгу, но и не бросаешь, потому что тут платят столько, что добровольно бросить силы воли не хватает.

Если принять во внимание, что проект Нойя, был поистине божественный, потому что больше никто подобное в их сегменте Вселенной не проворачивал, то спрыгнуть нам, простым смертным с этого проекта, никакой возможности не было.

А еще, в тиши лекарского крыла я размышляла о превратности любви.

Если ты кого-то любишь, а этот кто-то перестает подкидывать в костер твоей любви поленья, то любовь скукоживается и умирает? Или это была не любовь? До этого?

Трампин мне нравился. Положа руку на сердце, я хотела бы создать с ним ячейку общества, растить детей. Спокойный, рассудительный, надежный, — загибала я пальцы к ладошке. Хозяйственный, что немаловажно в семейных отношениях. Выдержанный, наверное.

Я зависла, рассматривая его выдержанность под другим углом. Нет, ну конечно создавать со мной семью прямо на этом корабле может и несколько не вовремя, но почему не выделить хоть немного времени для романтического флера, для общения. Вон Черныш еженощно таскается с сигмой куда-то.

И тут мне в голову пришло озарение. В трюм таскаются они. В контейнеры, защищенные от прослушивания, сканирования и слежения.

— Так, — протянула я и спрыгнув с одноногого стула рванула в угол. У меня там сиротливо сумка стояла. Ну да, та самая, с которой не страшно ни на край света, ни даже в ад.

Порывшись, я выудила из неё волшебные очки. Этот подарок сделал мне наш куратор. Ну после нападения писюцеля. И с помощью этих очков можно было заглядывать внутрь непрозрачных домов, для определения живых существ в них.

— Идем на охоту, кому попасться неохота, тот след запутает всегда, но я великая лиса! — придумала боевой клич на сегодняшнюю ночь.

А то не по-товарищески не говорить, что у тебя за секреты с полу божеством вообще, и божеством на нашем корабле.

Я даже в первый момент хотела Трампина пригласить, а потом передумала. В костер поленья нужно подбрасывать по очереди. Я свое бросала. Теперь его очередь.

Раздобыв черный комбинезон, больше всего похожий на одежду нинзя, находясь в потряхивающем состоянии и переживая, я дождалась того момента, когда свет в коридорах начал уменьшаться, сигнализирую обитателям о наступлении ночи.

Выждав положенный час, выскользнула в коридор и по стеночке рванула по знакомому маршруту.

Почему я чувствую себя старой? Потому что не предаюсь любви сама, а подсматриваю за другими? Или вся причина заключается в том, что мне просто скучно? А скука — это первый признак надвигающейся старости?

Зайдя в трюм, я прислушалась.

Тишина. Редкие лампы на потолке служили маяками над проходами между рядами контейнеров.

Нацепив очки на нос, уставилась на ближайший.

— Не работают, — поднялась внутри волна раздражения.

Что в них, что без них контейнер выглядел одинаково. Я посмотрела на дверь. На двери — узнаваемый рисунок кухни.

Потянула дверь на себя.

Так, темно, как и в прошлый раз. Если я зайду внутрь и меня опять здесь запрут, хоть не помру с голода. Но если честно, исследовать так это или нет совершенно не хотелось.

Стенки контейнеров не давали очкам определить внутреннюю начинку. В следующем ряду они вообще были заперты, ни на какие сим-сим откройся, не реагировали. Да и картинки на дверях были для моего человеческого ума несколько странными. Протуберанцы, спирали, ленты Мебиуса, знаки бесконечности.

— Зачем всем этим набили брюхо нашего корабля. И кто? — размышляла я, повернув в очередной ряд.

В этом ряду контейнеры были выкрашены в камуфляжную расцветку.

И только на третьем или четвертом я вздрогнула. Потому что мне дошло, что камуфляж — это война.

Точно — вот на ближайшей двери нарисовано странная базука с огромным прицелом.

В соседнем с ним — бронепоезд, — я даже рот приоткрыла в удивлении. Один в один, как на картинке в каком-то древнем историческом учебнике.

А потом — бомба и ядерный гриб над ней.

Мне стало нехорошо. Мы получается ни сном ни духом не поставлены в известность, что методы достижения цели отнюдь не альтруистические.

Или Нойя опять будет переводить стрелки?

Я замерла перед дверью, на которой был нарисован странный робот. Маска такая ужасная, напоминает этот оскал кого-то. Чужого? Или инопланетянина- охотника, который охотился на Земле.

— Зачем это всё? — задала я снова один и тот же вопрос.

И неожиданно услышала, как в соседнем ряду что-то противно заскрипело.

Я присела в тень очередного контейнера и уголком глаза уловила слева смазанную тень в проходе. Почти беззвучно она выскочила на контейнер и растворилась.

В моей голове замелькали панические мысли. А вдруг эти страшилки выбрались из контейнеров, и теперь охраняют трюм от некоторых любопытных. Или охотятся!

— А Нойя с Чернышом? Они что здесь делают?

Я плюхнулась на живот и медленно поползла по проходу. Вспоминая навыки тело отозвалось мобилизацией каждой клеточки. С одной стороны хотелось сделать ноги, бежать к Домовому и кричать караул, а с другой, здесь же где-то Черныш! И Нойя! Хотя бы предупрежу!

Осторожно заглянула в проход, куда направлялась тень, которую я засекла и чуть не присвистнула.

Только из-за того, что я лежала на полу, я смогла заметить тонкую щель.

Проход закрывала штора, с утяжелителями по низу. То ли сквозняк, то ли моя удача, но мне стало понятно, что тонкий голубоватый отсвет, это не просто полоска.

Когда я отодвинула штору, я ожидала увидеть все что угодно, но не дивный сад.

В огромном горшке росла лиана, которая оплела весь потолок, ограниченный камуфляжной сеткой. Она цеплялась за неё своими усами и вольготно свешивала в проход достаточно крупные гроздья цветущих бутонов. Бледно лиловых. Очень тонко пахнущих. Мерцающих каплями росы?

Я похлопала ресницами, пытаясь уложить то, что я вижу, в концепцию того, что ожидала увидеть.

Листья лианы были удивительно крупными, немного темнее чем гроздья цветов, но тем не менее их хотелось рассматривать чуть ли не с увеличительным стеклом. Потому что их поверхность мерцала. Завораживающе!

Издалека донесся серебристый смех, словно маленький колокольчик рассыпал в воздухе своё звучание.

— Сдуреть можно, — я скользнула внутрь змейкой. В такой красоте точно не место преступникам.

Неужели именно здесь пропадают сигма и наш напарник?

И как они умудрились не засветиться?

Я раздвинула листья лианы прямо у основания горшка и сквозь ветви заметила покачивающийся кончик хвоста трансформонта.

— Ты не прав, — голос Нойя был выше и мягче. Казалось, что она надела домашний халат и разговаривает с кем-то небезразличным.

— Волшебство в деталях. Способы достижения не всегда объяснимы.

— Все можно объяснить.

— С точки зрения банальной эрудиции?

Она засмеялась хрустальным колокольчиком.

— Ты такой смешной! С точки зрения банальной эрудиции концепция в данной интерпретации весьма тривиальна, так как не каждый индивидуум в эксклюзивной мере, может полностью игнорировать тенденцию эксцессов парадоксальных возможностей. Помню, профессор и колхозник, в одном вагоне! Откуда ты знаешь анекдоты — земные?!

— Разве ты не запоминаешь то, что тебе очень нравится?

— Скорее я не могу забыть.

В голосе Нойя проскользнуло что-то такое неуловимо грустное.

— Это значит, что ты еще недостаточно взрослая!

— Я?!

— Ну, не я же! Только достаточно взрослые сущности умеют забывать ненужное. И если ты юна для пряток, то тебе водить!

— Нечестно, — тут же взвизгнула Нойя.

Мимо меня колыхнулся воздух, и я ощутила, как хвост Черныша мелькнул в непосредственной близости от горшка.

— Так вот чем они занимаются в этом трюме! Разговаривают и играют в прятки! Она же не может отследить его с помощью, божественного предвидения. И именно этим он и пользуется.

В каюту я возвращалась задумчивая. Чего добивается Черныш? Зачем развлекает сигму совершенно обычными, с точки зрения человека, развлечениями. И что это за дивная лиана, которая заставляет строгую и отстраненную сигму становится более человечной, чем мы сами?

11.3

— Униженные и угнетенные, — я с трудом могла держать себя в руках. Ничего не говорило о том, что покупка каменного дерева для термитов чревата опасностями и не очень приятными приключениями.

Что может быть не так?

Рабство! На планете За-Бора царило самое форменное рабство. Высшего над низшим. Большого над малым, а конкретнее, планета была поделена на квадранты, в котором росли каменные деревья. Каждый квадрант принадлежал одной из семей Высшего света.

Но горбатились на этих плантациях самые настоящие рабы. Темнокожие, курчавые, и до ужаса напоминающие негров с планеты Земля. Разве что ножек у этик негров было сорок.

Я вспомнила членистоногих, которых мы поджарили. Те пили кровь и стремились захватить обитаемый мир. Эти трудились до смерти на плантациях дико дорогих деревьев, не получая самого элементарного. Терпели побои, ограничения свобод и недоедали.

Почему мы оказались не на рынке, а в джунглях? А вы как думаете?

Правильно, пощупать и на зуб попробовать, это были слова нашего профессора.

— Нам нужно очень эксклюзивное дерево! Точно такое, но с перламутровыми пуговицами. Нету? Будем искать!

Где-то так выглядел диалог Х’увыста с продавцами. Мы с Трампином, Скорпом и Зумом, составляли праздно шатающуюся массовку за спиной профессора. Я уже была не рада, что напросилась на этот базар. Кто же знал, что кроме колод разных оттенков, здесь больше ничего нет. Скукота!

Зум время от времени предлагал ускориться, потому что в конце обычно самое сладкое.

Ну мы и ускорились. Управляющий последнего павильона выслушал спич профессора, почесал затылок и предложил выбрать прямо на участке.

— Обычно мы так не делаем, но если вам виднее, то срубим то, что вы выберете.

Лететь пришлось далеко. Сигма прокомментировала взбрыкивания профессора его перфекционизмом.

Видимо не могла дождаться, когда к своему Чернышу вернется. Он отказался спускаться на планету.

— Чего это я там не видел? — фыркнул и сделал ноги по коридору.

Казалось, что наша команда трещит по швам. Ну та, чудесная, в которой Черныш выбрал нас в напарники. Чем дальше улетал корабль во Вселенную без магии, тем дальше уносило нашего сотоварища.

Именно на дальнем участке я и увидела, как лазерными хлыстами наказывают одного из рабочих. Толстая хитиновая оболочка лопается, заставляя это существо корчиться. На месте открытой раны вспучивается какая-то пена, которая твердеет, затягивая рану.

— За что его, — дернулась от развернувшейся перед глазами картины.

— Не обращайте внимания, — этот работник стар, и таким образом его подгоняют, чтобы не отставал и сделал норму.

— Как же так, — нас с Зумом усадили в кибитку, которую взвалил на плечи один из рабочих, — я не поеду, я тяжелая!

Кажется, и Скорп с Трампином были озадачены странным способом путешествовать по этим джунглям.

— Неужели нет никаких механических или энергетических приспособлений?

— Эти штуки ломаются, а рабы плодятся со страшной скоростью. И зачем тратить деньги на то, что можно получить бесплатно!

Наш сопровождающий отвернулся к профессору и начал петь дифирамбы крохотному участку, грунт которого придает древесине каменного дерева слабо розоватый оттенок.

— То, что надо! — кивает Х’увыст.

Каким бы не был соблазн посмотреть на это место, я кручу головой и говорю, что подожду в лагере.

С профессором отправляется Трампин. Я со Скорпом и Зумом оседаю в вагончике надсмотрщиков.

Именно там, я задаю свой вопрос Зуму.

— Почему существует рабство?

— Рабство существовало с доисторических времён в различных цивилизациях, — отвечает Зум, — на определенной ступени развития большинства цивилизаций от него отказались, так как законы развитияпоставили эти цивилизации перед выбором — развиваться дальше или остаться на более низкой ступени развития.

— Эти рабы — разумные? — я же права?

— Да, — Зум сочувственно погладил меня своей лапкой по руке, — их потенциал гораздо выше тех, кто их угнетает.

— Тогда почему они допускают, чтоб их били?

— Эта планета имеет достаточно специфические условия жизни, в этих лесах вольготно себя чувствуют только представители племени сороконожек. Им попросту больше некуда идти! Их содержание обходится хозяевам в копейки. Вот и ничего не меняется.

— Вечное служение. Без перспектив, без надежд, без выхода. А вы видели, что раб возложил перед нишей какое-то подношение? Мне кажется, что это какая-то богиня. Мы же можем пойти посмотреть?

Это действительно оказалась статуя удивительного существа, отдаленно похожего на самих сороконожек, но тем не менее напоминающая и совершенно другое существо.

— Ты когда-нибудь видел настолько искусную резьбу? — спрашивала я у Зума, проводя пальцами по тончайшему кружеву каменного дерева. — Профессор говорил, что это дерево с трудом поддается обработке, а тут такое великолепие!

Я не в состоянии была отпустить ладони от теплого на ощупь божества.

Я рассказывала ей, что считаю несправедливым, то, что ее дети угнетенные и униженные. Сотворивший из неподатливого материала произведение искусства, не может быть рабом, потому что он свободен в собственном творчестве. Нужно найти в себе силы и встать с коленей. Это великий дар, способность видеть в каменном дереве то, во что оно потом превратится.

Я рассказывала статуе историю войны Севера с Югом, и как рабы получили свободу. Твоих детей гораздо больше, вы создаете богатство кучке паразитов, жирующих и утративших самую последнюю совесть, раз применяются лазерные хлысты.

Они могут сами управлять своими жизнями, если создают такие произведения искусства. Зачем продавать дерево, если можно озолотиться, продав всего одну скульптуру?

Странно подействовала на меня эта богиня. Когда меня немного отпустило, и я смогла отойти от неё, мне на секунду показалось, что она кивнула мне и сверкнула зазолотившимся взглядом.

А потом от ее подножия в почву полыхнуло этим золотом. И у меня мелькнула мысль, что богиня то уж слишком похожа на живое каменное дерево, и так она общается со своими детьми.

Я вернулась в вагончик и рассказала об увиденном Зуму.

Он покосился на меня и предложил прилечь.

— Ты одна никогда не сможешь изменить то, что существует из покон веков. Выговорилась перед идолом, выдохни и успокойся, это не наша война. Возможно, наступит время и эти существа будут не только выращивать бесконечные леса, но и создавать невероятное по красоте искусство. Радуйся, что увидела это, а не бревна, лежащие в загородках.

— Неужели тебе их не жаль?

— Жаль, они бездарно тратят свою жизнь! Но это не наша война.

Это был единственный раз, когда Зум ошибся.

Потому что эта война стала и нашей. И, кажется, именно я стала вдохновителем и освободителем от многовекового рабства. А все потому, что я влила правильные слова в правильные уши.

Когда ближе к вечеру почву прилично тряхнуло, я полулежала на низком ложе.

Скорп напрягся, вслушиваясь в себя, — сейсмическая активность в той стороне, куда пошли наши.

— У них что, бывают землетрясения?

Зум не успел ответить, к нам ворвался один из охранников и начал выпихать на улицу.

Почва стонала, дергалась и мне стало не по себе.

Над нами материализовался челнок.

Сигма сообщила, что её сенсоры обнаружили череду толчков в той стороне, куда повели профессора.

— Я узнала, что плантации, заложенные в том районе очень молодые. Никто не решался освоить этот участок именно из-за сейсмической активности. Но позарившийся на будущие барыши рабовладелец бахвалился перед друзьями тем, что его не остановят никакие затраты. Он займет лакомый кусок.

Нойя прекрасно отслеживала наше местонахождение, и минут через тридцать зависла над завалами.

— Они там, внизу, живы. Но, — она будто всматривалась в мешанину из стволов, — там какая-то заварушка. Бронированные скафандры, возьмите оружие, я высажу вас максимально близко.

Нас хорошо научили. Пробираясь сквозь сваленные под дичайшими углами бревнами, Скорп одним взглядом определял безопасный путь. На его планшете мерцали две точки, и именно в ту сторону пробирались мы с ним.

Мы дошли тогда, когда усталость медленно заползла испариной по спине.

— Ледания, — Трампин, который увидел меня первый, качнулся в мою сторону. — Здесь опасно, эти ребята держат периметр, но еще пара приличных толчков и нас раздушат эти бревна!

— Почему вы не выбираетесь?

— У профессора сломана нога. Она зажата между двух стволов, если начать приподнимать стволы, нас завалит. Трех сороконожек недостаточно. А с наших сопровождающих вообще никакой помощи. Ускакали сразу же, как нас привалило.

— Они умеют перерабатывать каменное дерево, делать из него скульптуры, пусть уберут часть над ногой профессора, а мы вытянем его.

Рабы защелкали между собой на непонятном наречии. Потом самый старый из них, наклонил голову и сказал, что портить ствол — это самое большое преступление, и их накажут. Но он готов пожертвовать своей жизнью, ради спасения нашего товарища.

Я так и не поняла, что я видела.

Он засветился тем самым золотым светом и возложил свои руки с двух сторон от ноги профессора.

Казалось, что его пальцы превратились в золотые инструменты, с помощью которых он вырезал над ногой профессора кусок ствола, превратив его в ажурную конструкцию, зафиксировавшую ногу Х’увыста.

Две полусферы, из нижнего и верхнего ствола будто спаялись, когда он закончил.

— Тяните, — скомандовал он.

Выбравшись из завала и отправив Х’увыста Нойя, мы остались поблагодарить творца. Да только охранники, явившиеся непонятно откуда, и услышавшие, что два ствола испорчены, вскинули плети и снесли голову нашему помощнику.

Поднять оружие против того, кто забыл все человеческое и поставил барыш превыше человеческой жизни?

Я не раздумывала, стреляя в одного из них. Второго убил Трампин, — потому что моя жизнь находилась под очень большим вопросом.

А затем из тьмы начали выступать рабы. Кто первый крикнул отомстим, я не знаю. Да и это не важно. Тот, кого убили был Мастером, достоянием рода. К каждому стоящему вокруг него потянулась из почвы золотая нить.

И я увидела, как из рабов существа превращаются в воинов. Как растворяются в темноте и как окружающий лес вздыхает облегченно.

На орбите мы оказались минут через тридцать. До следующего утра ничего не предвещало неприятностей. А вот утром Домовой вломился в мою каюту, и выдернул меня сонную из постели.

— Что, где, зачем, — попыталась отбиться от его загребущих лапок.

— Ледания, что вы натворили?

— Ничего, у профессора перелом срастётся скоро, думаю — что через пару дней.

Он застонал, подхватил меня под локоть, и втолкнул в душевую, — у тебя две минуты, привести себя в приличный вид, потому что меня раздирает два противоположных желания — отшлепать и отлюбить! Последние его слова я переварила уже в душе. И мне тоже захотелось второго. А то на фоне нервного вчерашнего дня отшлепать было перебором.

За прошедшие шесть часов внизу, под нами, За-Бора была провозглашена свободной Республикой Леда-Бора.

— Быстро как, — протянула я еще не въезжая, — но я в этом не участвовала, я латала ногу профессора!

Почти честными глазами посмотрела на закипающего капитана.

— А это что? — ткнул он пальцем в странное место, из которого велась прямая трансляция.

За спинами сороконожек возвышалась уже знакомая мне скульптура богини этих странных существ.

У меня даже ладони закололо от воспоминаний от прикосновений к ее удивительной поверхности.

А потом я поняла, что показалось странным в ее образе.

Лицо. Мое лицо.

— Мамочка, — икнула я.

Нойя хмыкнула, — не совсем, это мать Леда, — если я правильно поняла их обращение к этому божеству. Но вот что интересно и мне, то каким образом ты умудрилась и здесь отметиться.

— Я просто сказала, что ее дети заслуживают большего!

— Точно, — и, если мне не изменяет память отомстила одному из тех, кто покусился на честь великого Мастера этого народа?

— Он спас Х’увыста! — взвизгнула я.

— Вы поставили всю нашу экспедицию на большую паузу, — Домовой вздохнул, — базар закрыт, Республика сообщила, что торговать просто деревом они не будут.

— Я не хотела, — у меня навернулись на глаза непрошенные слезы.

И в этот момент интерком вспыхнул входящим сигналом.

И да, от планеты, спустя сутки мы отчалили с большим стволом в трюме.

Ствол был практически черным. Именно на него указала богиня этого мира, сообщив, что только такой подойдет термитам.

А у меня в каюте в углу встала небольшая копия этой богини. С моим лицом, из бледно розового дерева, любовно созданная лучшим учеником Мастера.

И она была прекрасна!

11.4

С вами бывает такое — сложный день, ответственное мероприятие, ты выкладываешься на сто процентов, и даже чуть-чуть больше.

Падаешь без сил, закрываешь глаза и день продолжается, только фантасмагоричнее и нереальнее.

А еще чаще всего организм подбрасывает тебе эротические сны. Скорее всего что бы порадовать или расслабить.

Сны о сексе бывают очень странными. Например, снится во всех подробностях секс с шефом. И это притом, что в настоящей жизни ты не испытываешь к этому человеку теплых эмоций, он вообще тебе не нравится, так как он в три раза старше, толстый, скупой и высокомерный.

Может быть, таким образом сквозь стену запретов и принятых норм поведения на волю выходят наши необузданные желания?

«Эротические сны — это нормально, они указывают на сексуальное здоровье. Если бы мы размножались почкованием, то в нашей жизни не было бы места либидо. У нас и снов таких не было бы», — профессор в медицинском институте акцентировал наше внимание, что все мужчины видят такие сны, а вот женщинам повезло меньше — всего лишь семьдесят процентов испытывают такое удовольствие.

Но при этом многие из женщин получают от таких сновидений гораздо более яркие оргазмы, чем в реальности.

Трактование сновидений во многом зависит от позиции специалиста, который этим занимается. И даже явное сновидение о сексе может не иметь к нему прямого отношения. Сексуальность дана нам не только для деторождения. Через интимные отношения мы реализуем многие наши потребности: в общении и удовольствии, в познании и самоутверждении, в манипуляции другими и компенсации своего несовершенства.

В общем снился мне дивный сад, часть этого сада утопала в клубах тумана, похожего на белые облака на летнем небе. Мы с Нойя сидели за низким столом, и угощались какими-то невероятными фруктами. Точнее мы лежали на подушках.

Именно положение ее тела стало спусковым крючком для падения в яркий оргазм.

Я вообще плохо понимала, почему мне хочется ласкать ее грудь, которая смотрит на меня темной горошинкой и требует покатать её на языке.

Ощущение этой горошины у меня во рту, захлестнувшее мое тело возбуждением напополам со стыдом и осознанием, что это мне безумно нравится. Чьи-то руки, гладящие мое оголенное тело под невесомой туникой. Сжимающие и раздвигающие ягодицы. Я не могла оторваться от сосков, которые мне вкладывала женщина, заставляя вылизывать их до каменного состояния. Пульсация внизу живота, влажность, требующая разрядки, пальцы, которые теребят мое лоно, раздвигая складки и погружаясь, ощущения скручиваются в узел, заставляя меня стонать сквозь зубы.

Когда кто-то не видимый мне, но обладающий массивной твердостью входит одним толчком до конца, я выпускаю ее сосок изо рта, ахая. Она скользит гибким телом под меня, впивается в мой рот, кладет тонкие пальцы на мои соски и скручивает их, запуская сладкие спазмы от вершинок в глубь тела, туда, куда неизвестный сладко вколачивает свое гладкое навершие, крепко держа меня двумя руками за бедра.

Когда меня начинает накрывать, туман сгущается настолько, что я не могу отследить кто целует и ласкает меня в этом молоке.

Я просыпаюсь от сладких спазмов, мокрая, дезориентированная, с гулко стучащим сердцем.

Ночь, тишина. Отголоски чьего бурного секса уловил мой разум?

Или это проекция того, что будет когда-то. И близость Зума это как благо, так и проклятие.

Я переворачиваюсь на другой бок, и понимаю, что не могу успокоиться.

Каким бы ярким не был вымышленный оргазм, тело просит и требует настоящего.

И я, поторговавшись сама с собой, одеваюсь и иду в кают-компанию.

За идеальным лекарством для такого случая. Глотка крепкого алкоголя. Чтоб вышиб дух и слезы.

Каким образом я оказываюсь в трюме ближе к утру, почему наталкиваюсь на Домового, перебирающего горшки в садовом контейнере, и соответственно зачем начинаю советовать и помогать, я не смогу объяснить сама себе. Гораздо позже. На трезвую голову.

Потому что реальный секс получается еще более невероятный. Делить мужчину с другой женщиной? — зудит во мне недовольство, когда, упираясь спиной в стенку контейнера, я выгибаюсь в руках капитана. — Да ни за что, я жадная! Он должен быть всецело мой, до последней капли, перекрещиваю стопы на его талии, когда он втягивает сосок моей груди в свой рот.

Сладко выдыхаю «ах», удивляюсь возможностям собственного тела, которое, кажется, держится горизонтально, только при помощи упирающегося в стену затылка. Понимаю, что мы голые, совершенно, и что именно я являлась инициатором раздевания. А еще меня безумно заводят удивительные татуировки торса капитана. Я не в состоянии оторвать свой взгляд от его груди, от живота, и мое любопытство требует рассмотреть то, что сейчас прикрывает мое тело, двигающееся навстречу сладкому безумству.

Но в какой-то момент все становится не важным. Потому что путешествие, в которое отправляются наши тела и души, почти синхронно, разрывает тонкую ткань бытия, разбрасывая вокруг нас звезды и Вселенные. Или нас, вокруг них.

Я в жизни не испытывала ничего подобного. Ни с кем, никогда. И в мою каюту капитан относит меня на руках. Мы молчим, потому что слова не передадут того, о чем шепчут звезды, и что плещется в крови.

Я еще успеваю порадоваться, что в такие ранние часы корабль пустынен. Все полуночники спят.

— Я не хочу, — начинаю я возле дверей каюты.

— Чтобы все знали о нас — продолжает капитан.

Я киваю.

В его глазах я читаю небольшое огорчение, но он мягко накрывает губы поцелуем.

— Да будет так, — выдыхает почти слышно, и растворяется в сумерках коридора.

Я стою еще несколько секунд, пытаясь успокоить свое сердце. А затем исчезаю в своей каюте, чтобы заснуть.

— А думать я буду потом, — решаю, уплывая в сон без сновидений, — и почему у меня нет такой чудесной лианы, как у сигмы. И рассудок гаснет до нового дня.

Часть 12 12.1

12.1

Где и в какой момент моя жизнь пошла не по тому пути, на который рассчитывала моя амбициозная мама, я не могла вспомнить.

Теоретически, тогда, когда я свернула не в ту подворотню по пути на место работы, оказавшись в лаборатории, о которой мечтала всю свою жизнь. И меня даже не очень удивили собственные магические способности в тот момент. То есть искры из пальцев и способность притянуть колбу с другой стороны лаборатории мой мозг посчитал чем-то само собой разумеющееся, раз у меня теперь своя творческая мастерская и неограниченный бюджет.

Хорошее же время было! Плодотворное, насыщенное. И студенты были необременительные, почти.

Если бы я на бал не пошла, а в свою лабораторию, то меня бы с Трампином не втянуло в спасательную операцию.

Хотя, должна признать, что на бал попасть я жаждала. С трудом сейчас могу вспомнить, какая именно из причин превалировала и занимала меня всецело, но тот выбор я сделала осознанно.

Но почему не остановилась на домашнем животном, коим был Черныш, и Трампинрогом, которого можно было дожать, обольстить и воспитывать пару потешных спиногрызов где-нибудь поблизости от поселения боевых ежей.

— Когда ты уже остановишься, Леда, — говорила моя мама.

— Никогда, — отвечала я ей, засыпая прямо за столом в детстве.

Скорее всего поэтому она попыталась направить мою энергию в мирное русло, подкладывая умные книги и вдохновляя чудесами.

Я вспомнила темпераментных производителей еще одного компонента для часов профессора.

Именно к ним мы полетели после того, как вожделенная коробочка с рубинами с нулевым напряжением, заняла полку в лаборатории Х’увыста.

Кстати, термиты планеты Гроз оказались не совсем термитами. Они очень отдаленно напоминали насекомых. Может массивные челюсти и две пары рук, заставили классифицировать их таким видовым наименованием.

Я даже не очень и удивлялась. Наверное привыкаю. Все чего не может быть, но ты об этом подумала, где-то все же существует.

Вот и темперамент бубтов сыграл в моей жизни ту пресловутую точку, на которой случился перекресток семи дорог.

По-хорошему стоило бы тихо выбраться из-под прижимающих с двух сторон мужских рук и смыться куда-нибудь в тихое место, для того чтобы осознать любовь де труа, которая приложила нас пару часов назад.

Я старалась дышать так, чтобы не разбудить спящих, но при этом даже во сне умудряющихся контролировать мое присутствие. Домовой с одной стороны моей кровати, а Трампин с другой. И я посередке. Голая, точно также как и они.

Моя совесть пыталась достучаться до полностью удовлетворенного тела, но у неё очень плохо получалось. Все же стресс и пережитая опасность явно твердили телу, что жить нужно пока живой.

И если два мужчины встают на твою защиту, и защищают так страстно, я еле подобрала слово к процессу отвоевания моей тушки из загребущих ручек бубтов, то отблагодарить стоит обоих.

Тем более, что ни один ни другой пальму первенства и значимости друг другу не уступили.

Случайности — не случайны. Я напросилась с Трампином и профессором на планету, так как мечтала хоть на чуть-чуть ощутить себя свободной.

И мне никто не сказал, что восторженное рассматривание голого торса, татуированного какими-то невероятными рисунками бубта — это неприлично.

И профессор, который получил диковинный откатыватель, и спросивший, что мы им должны за эту детальку, явно погорячился, когда согласился отпустить меня посмотреть на еще более захватывающие татухи.

У бубтов были проблемы с продолжением рода. И с женщинами, которые считались самой большой ценностью планеты и их боготворили, прятали и оберегали. У каждой могло быть до пяти мужей. Все потому, что мальчиков рождалось больше. Вот они и украшали свои тела, как павлины. А тут я, не замужняя, восторгающаяся, капающая слюнями при одном упоминании, пошли покажу, где есть еще, даже круче чем у меня.

Ярмарка потенциальных мужей явно не то место, куда мне нужно было идти. Трампин правда ни на шаг от меня не отошел, ему капитан дал очень весомое распоряжение, держать меня за руку.

Но видимо то, что он держал меня за руку для бубтов было чем-то само собой разумеющимся. Единственный муж. Или не муж. Они у него все же что-то спросили, перед тем как.

В общем, женщина, которая в этот их Дворец бракосочетаний вошла, оттуда только обвешанная мужьями выйти смогла бы.

Я вздрогнула, вспомнив перспективу.

Домовой во сне попытался подгрести меня за талию поближе к себе, Трампин за таз, на котором покоилась его рука. И оба тела прижались ко мне с двух сторон.

Да уж, только контракт, который сунула сигма их верховному жрецу и то, что три мужа все же у меня образовались, позволил ему открыть двери из мышеловки.

«Где третий?» — спросите вы. Остался на планете.

Приведя меня в это место, он автоматически переходил в статус мужа. Если согласилась идти за ним, значит сказала «да».

Трампин, держащий за руку и не отходящий ни на шаг — два. А три, свалилось на голову, когда в этом зверинце начался какой-то нездоровый ажиотаж и Трампину озвучили перспективы. Он отчитался капитану, и тот каким-то образом прогнул Ной-я. Потому-что, когда они вдвоем на арену телепортировались, зверинец слегка поутих, рассматривая еще одну женщину.

В общем мой третий муж-не муж, когда понял, что ему предстоит последовать в космические дали сразу же в отказ пошел, побледнев и в обморок грохнулся. Оказалось, что бубты с космосом не дружат. Корни у них какие-то с планетой, которые обрекают представителей этого вида на смерть, как только они от нее улетают. Разводов у них не существовало, и избавится от «ярма» оказалось почти невозможно. Если не уйти в жрецы.

Что там Ной-я Верховному прорычала по поводу себя, — как объекта для матримониальных планов, может показала какая она, когда полная, со всеми пристройками, системами и вооружением, но он тут же желание этого «мужа» удовлетворил.

И даже двоим другим предложил, косясь на Ной-я и меня.

Но те двое, как приклеились. Домовой так на Трампина посмотрел в первый момент, что я подумала, что в том несколько лишних дырок появится. А рука капитана меня за локоток взяла так, что я сразу себя лучше почувствовала. Потому что, когда мое любопытство осознало, что вонять паленным начало, кроме мысли, почему Зум такой расклад не предсказал, в моей голове ничего не было.

В общем в моей каюте, когда мы втроем наконец-то остались, и капитан с Трампином ругаться начал, а меня с одного бока кровати на другой перетягивать стали, в зависимости от приводимых аргументов, я вдруг осознала, что два, это не так уж плохо.

Пять точно было бы перебором.

И от избытка фантазии, о том, как бы я истерлась от любвеобильных бубтов я заревела.

А результатом моих утешений стало то, что с одного бока, ко мне прижимается тело Домового, вызывая внутри довольное урчание огромной черной кошки. А с другого — Трампин, с удовлетворенным инстинктом хомяка. И грамота в рамочке у меня имеется, что и один, и второй мои. Да, а третий пожертвован богине этого странного мира.

Сигма правда так на меня смотрела, когда мои локти ни один из мужчин даже в корабле не отпустил. А потом ухватила Зума, кивнула мне, и я даже услышала ее слова, адресованные Чернышу, что мы сами разберемся, а она надеется на его помощь в допросе одного ленивого оракула.

Это разум не мог пока согласовать сам с собой, что делать сразу с двумя мужьями.

А инстинкты орали «бинго», и тараканы в моей голове раскручивали полезность и нужность удвоения.

— Тьфу ты, — кто же знал, что так случится! — почти беззвучно пробубнила себе под нос, и тут же ощутила, как в мое бедро со стороны Трампина ткнулось что-то просыпающееся.

Домовой уже пару секунд поглаживал мой живот подушечками пальцев, запуская сладкую истому по телу.

— Ты жалеешь? — раздалось с двух сторон хриплое мужскими голосами.

И столько в этих голосах было всего намешано, что я не смогла соврать. Сказать «да» и выпихать их с кровати и собственной жизни.

Вместо этого я скользнула ладонями к их телам и прижала к себе покрепче.

— Что вы, мальчики, мне все очень понравилось, можем повторить еще раз, если вы не будете рычать друг на друга.

— Я бы предпочел очередность, — пробухтел Трампин.

Капитан ничего не сказал. Я ухмыльнулась в душе, осознавая, что он тоже предпочел бы, чтобы я принадлежала исключительно ему. Но было в этом мужчине что-то такое, что рождало уверенность во мне, он не скажет того, что может меня расстроить. И я чувствовала его внутреннее я гораздо сильнее, чем в начале нашего знакомства. Сонастройка? Синхронизация? Сама не поняла, как влюбилась? Или это результат жизнедеятельности более продвинутого корабля.

Дальнейшие мысли растворились, выбитые тем, что с моим телом проделывали соревнующиеся мужчины.

Соревнующиеся?

Но кто ж знал, что именно так все случится? Или Зум все же знал? Тогда почему не предупредил?

12.2

А в обед в кают-компании нас всех собрала Ной-я.

Посредине стола возлежал обкормленный Зум и смотрел на меня виноватыми глазами.

Я тоже чувствовала себя несколько обкормленной. Все же внимание сразу двоих мужчин, это такая встряска для организма!

Было не понятно, о чем он вещал сигме. Явно о чем-то, что заставило ее проводить это собрание.

А еще мне не очень нравилось подозрительно ошарашенное выражение на лице Черныша, которое проскальзывало у него, в моменты прикосновений к Ной-я хвостом нашего трансформонта.

Было похоже, что он как бы сбивается и показывает нам, что они вдвоем с сигмой ощущают.

Как такое возможно?

Только сейчас, я с удивлением осознала, что Черныш изменился. Очень. Так мать понимает, что ребенок вырос только после того, как он приводит на знакомство собственного избранника.

Я была уверенна, что стадия, в которой Черныш выпустился из Корпуса, это максимальное развитие существ этого типа.

Вспоминая слова Трампина о том, что обладать шрампитулем, это мечта каждого жителя родной ему планеты, я смотрела на этого шрампитуля по-новому. Как будто мне открыли глаза. Трампин в свое время даже не мог предположить, что Черныш станет человекоподобным.

А я сейчас вдруг с ясностью поняла, что это существо имеет бесконечный цикл трансформаций впереди. И только от окружающей действительности зависит, первооткрывателем каких трансформаций станет тот или иной представитель его племени.

У Черныша случилась Ной-я. Он не испугался неизвестности в отношениях с полубогом и сейчас я лицезрела то, во что он превратился.

Хвост был при нем. Только теперь я вряд ли смогла бы дотронуться или согласится на путешествие, ухватившись за него. Он был энергетическим. Сплетенным в дичайшую узорчатую плеть, переливающуюся сполохами, битами и мегабайтами информации, перемещающимися между сигмой и трансформонтом.

Он возвышался на голову над Ной-я, которая по человеческим меркам была достаточно высокой девушкой.

И эти плечи, почему я раньше не замечала, что он перегнал даже не маленького Скорпа?

Кажется и Трампин, обративший внимание на мой пристальный интерес прозрел.

Он накрыл мою ладонь своей и слегка сжал.

Черныш перевел на меня взгляд, и я вдруг поняла, нас с Трампином исключили из его команды точно так же, как и взяли. Исключительно одноголосным голосованием.

Способность оставлять отношения в прошлом, отпускать и идти дальше — это прерогатива зрелой личности, психологической устойчивости и не побоюсь сказать, духовности.

Я улыбнулась, кивнула головой, ощущая себя той пресловутой мамой, которая смотрит на избранницу сына и чувствует смесь восторга и огорчения.

И взгляд Черныша полыхнул в ответ благодарностью.

— Профессор Х’увыст собрал часы, — сообщила сигма.

— Хорошо, — я первая нарушила молчание, повисшее после этих слов.

На меня глянуло из зрачков сигмы, чем-то неведомым. Прямо морозом пробрало, и тут же с двух сторон ко мне придвинулись мои мужчины.

Во взгляд сигмы вернулось человечное выражение, и я краем глаза заметила, что при этом поглаживания хвостом прекратились, но зато скорость обмена между трансформонтом и сигмой ускорилась.

— Мы отправляемся в мою систему, будем прыгать, потому что она находится очень далеко от точки, в которой находимся мы сейчас.

— Вы все важны и нужны, — подал голос Черныш, — но сейчас Ной-я может отпустить любого, кто изъявит желание остаться. Впереди неизвестность и слишком много вариантов.

Сигма кивнула, — многовариантность большая проблема. Оракул не дает однозначного ответа. В большинстве его предсказаний кто-то гибнет. В самых негативных — гибнет весь наш сегмент Вселенной.

Домовой сжал мою кисть, — Ледания, вы с Трампином можете уйти, это не ваша Вселенная!

Я чувствовала, как больно произносить эти слова капитану. Потому что мужчина внутри капитана требовал не отпускать любимую женщину.

Это осознание, то, что я любима и мне только что именно этим поступком об этом сказали, заставило сердце сделать кульбит.

— А скажи-ка Зум, — ни на кого не глядя уставилась на персонального оракула, — если мы с Трампином покинем миссию, каковы прогнозы?

— Все умрут, — тут же ответил Зум, — обогнав словами ладонь сигмы всего на секунду.

— Молчать, — прорычала она, — нельзя разумные существа ставить в рамки, когда нет выбора.

— Ого, — мелькнуло у меня в голове, — ничего себе прогресс.

— Ты не должна, — зашептал Домовой рядом, — слишком велика вероятность, что мы все погибнем.

— Главное, что без нас, погибнет Вселенная, — сказала я, вытаскивая ладонь и похлопывая уже его руку, — личной я остаюсь до конца, каким бы он не был.

— И я, — Трампин встал и окинул присутствующих решительным взглядом, — какова вероятность что у нас все выйдет, если мы все пойдем до конца?

— Три процента — что все выйдет идеально, — сообщил Зум.

— А если не идеально, а положительно, — спросил Скорп.

— Здесь почти двадцать пять процентов, — Зум, кажется, пожал плечами.

— Один против трех, что все будет хорошо, — хотелось бы больше, протянула Трис.

— Чем богаты, — протянул таракан.

— Мы остаемся, — взяв ладонь Трис сказал Скорп.

— Мы тоже, — кивнула, потянув на диван стоящего Трампина и не выпуская ладонь Домового.

— Поскакали? — Черныш улыбнулся всей нашей компании.

— А профессор? — спросила я.

— Ты думаешь, что он пропустит испытание своего шедевра? — хмыкнула сигма.

— Не думаю, но спросить, — начала я.

— Спрашивали — он категорически за.

— Тогда, поскакали, — кивнула я и все началось.


12.3

Родная система Ной-я была похожа на огромный шар с опухолью с одной стороны. По виду казалось, что нарыв пытается разорвать толстую кожуру. В таком случае врач говорит, — будем вскрывать.

В случае же со злом, прущим на свободу из мира творцов, хотелось, чтобы этого ни в коем случае не произошло.

Лучше мертвый пациент, чем гноем заляпает все и даже чуть больше.

В прошлое должна была уйти Ной-я. Но в какой-то момент стало понятно, что с ней вместе идет и Черныш.

Профессор перенастраивал часы. Зум смотрел на странный прибор, висящий посредине лаборатории профессора непонятно как, и при калибровке бубнил — сорок пять, шестнадцать, восемьдесят семь.

— Что он считает, — спросила я Черныша.

— Наиболее удачные моменты, чтобы вернуться.

— Назад?

— Да, в прошлое Ной-я.

— А, — протянула, понимая, что для Черныша и для меня, назад вдруг стало разными понятиями.

Назад — в его случае — это было вперед.

А я думала, как из назад он вернется к нам назад вперед.

В общем, окончательно запутавшись в концепциях времени, я вздохнула.

— Мы же не будем прощаться?

— Нет, — мы не будем прощаться, — согласился Черныш.

— И мы увидимся скоро?

— Мы увидимся, — он посмотрел в мои глаза, и я впервые в них увидела искры, похожие на искры в глазах сигмы, — ты даже не представляешь, какой у тебя внутри зреет двигатель, — ошарашил меня загадкой Черныш.

— Какой двигатель?

— Пора, — в этот момент Зум и профессор пришли к какому-то общему знаменателю, а Черныш сжал мою ладонь и буркнул, — до встречи, — отступая к часам.

Ной-я, вышла к нам, стоящим вдоль большого стекла, отделяющего лабораторию от остальной части корабля, и процитировала: «Верьте, что вы можете выбрать свой путь. Или не верьте. В любом случае, вы правы».

А затем они взялись за руки, дотронулись до висящих в воздухе часов и истаяли, как будто их никогда и не было.

Свет на минуту стал более тусклым, Трампин с Домовым начали перебрасываться непонятными терминами, а профессор увлек нас в рубку.

— Когда мы поймем, получилось все или нет, — вопрошала я его, не давая улизнуть.

— Не знаю, — сопел ученый, — теоретически, изменения должны наступить сразу, так как выбрано достаточно отодвинутое от возникновения проблемы время.

— Это как?

— Это — до того, как в брате сигмы возникли собственнические замашки и эгоизм. Остальные временные коррекции показывали менее удачную комбинацию и процентное соотношение удачного завершения миссии.

— Постойте, вы исключили из вероятности встречу сигмы с возлюбленным?

— С нашей — нет, не исключил.

— Что значит с нашей?

— Ну, парадокс заключается в том, что она не чисто повзрослевшая сигма, к которой они отправились. Я выдвинул предположение, что она не исчезнет в момент, когда изменится прошлое. Потому что при ее исчезновении нам грозит перемещение в те точки, где мы встретились с ней.

— То есть мы осознаем себя не в том месте и не будем помнить путешествия? — сказать, что я похолодела, это ничего не сказать.

— Но вы же еще здесь! — мы уставились на висящую опухолевидную систему.

— И гнойник тоже, — вздохнула я.

— Время линейно, надо подождать, — Х’увыст практически приник носом к корабельным мониторам.

— Время возносить молитвы? — я даже не поняла, как это вырвалось из меня.

А в следующий момент что-то громко хлопнуло, прижимая к полу.

Весь головной экран заняло существо с тысячью рук, огромное, легко парящее в безвоздушном пространстве и взирающее на нас так, как будто никаких экранов, перегородок и брони на нашем корабле не существует.

«Назовись, гость» — завибрировало прямо в черепной коробке.

От воздействия, которое требовало тут же выполнить требуемое слезились глаза.

Непроизвольно, с собственным именем выдохнула воспоминания с планеты, на которой получила в подарок от похожего тысячи рука Зума.

Напряжение схлынуло, как волна.

Кажется, все остальные тоже пытались отдышаться, Домовой первый спросил — как ты Ледания? — и вытер согнутым указательным пальцем набухшую слезу.

— Что это было? — закашлялась, и рядом тут же возник и Трампин.

— Смотрите, — Х’увыст тыкал перед собой пальцем и кажется всхлипывал.

На главном экране сверкала огромная по меркам звездной системы сфера. То там, то здесь из раскрывающихся прямо в пространстве ворот или шлюзов оттуда выскальзывали корабли, какие-то нереальные существа, которые точно также, как и наш инспектор не обращали внимания на вакуум и практически абсолютный ноль за бортом, спеша по своим делам.

Перед носом корабля возникла изумрудная стрела, напоминающая бегущую дорожку в аэропорту, и Домовой выдохнул, — кажется нас приглашают в гости.


12.4

Это место напоминало однажды увиденное мной в трюме. Удивительные мерцающие лианы, усыпанные душистыми гроздьями цветов, озеро с практически черной водой. Нас пригласили на террасу удивительного дома. Казалось, что он подрагивает, и как картинка на мониторе, меняется каждую минуту, расцвечиваясь дичайшими расцветками, исторгая из себя отростки, новые окна и еще что-то непонятное.

К нам спускалась хозяйка этого дома.

Я и сама не поняла, почему у меня защипало и закрутило в носу. Мы все были в парадной форме, и встречающая сторона сказала, что у них есть определенный протокол для таких случаев. Нас привезли сюда на странной платформе, более всего похожей на воздушную лодку, позволяющую любоваться окружающей природой.

Женщина была прекрасной, но первой не выдержала я.

— Ной-я! — то ли позвала, то ли сказала, чтобы убедиться, что это не сон.

Незнакомка остановилась.

— Я не верила, что такое время наступит, — прижав ладонь к груди она смотрела на нас, — Время не имеет значения, — на ее глазах заблестели слезы, — его можно повернуть вспять, убить или ощущать, ценить, ну в крайнем случае возвращать!

У меня заскреблось воспоминание о разговоре меня, Черныша и сигмы. Она сейчас процитировала слова трансформонта. И хотя была внешне точной копией той Ной-я, которую мы знали, все же неуловимо отличалась от нее.

— Я не Ной-я, — она снова обвела нас огромными глазами, — но я знаю кто это. И тогда, когда меня назовут этим именем, я должна буду вас поблагодарить. Так, как не благодарила никого и никогда. За то что вы сделали и на что согласились. За то, что научили и показали, как верить, мечтать и с чем это все есть, — она всхлипнула, проглотила слезы, смешно зашмыгав носом. — Просто невероятно, вы единственные, кто знает, как катастрофически ужасно было несколько мгновений назад. Для вас, и нас из прошлого. Идемте, у меня есть для вас послание.

— А ваш брат, — я помнила рассказ Пси — Кра, — и хотела убедиться, что мальчик вырос другим.

— Он на миссии, восстанавливают планетарную систему, а, — она притормозила, — вы, наверное, не об этом, ваша Ной-я сказала, что эгоистическое существо не сможет стать Творящим. Скорее Разрушающим. Он Творящий, и у него, как и у меня есть пара. Это важно для вас? — она смотрела прояснившимся взглядом, и я кивнула.

Нас провели в очень красивый зал. Вычурные диваны, стол, уставленный красивой посудой, говорили о том, что скорее всего здесь хозяева встречают гостей. В дальнем углу на стене весел парный портрет.

Ной-я и Черныш, такие, как ушли от нас менее пары часов назад. Но по состоянию картины можно было сказать, что она очень древняя.

Хозяйка вернулась со шкатулкой и поставила ее с нашей стороны на стол.

— Терныш согласился позировать только на такой портрет, убеждая всех, что только такой способ передает картинку наиболее чувственно. Его даже не смущала недолговечность полотна. Признаю, он был прав, и со временем мы научились продлевать срок живописи до бесконечности.

— И что они сделали, чтобы убедить вас по-другому воспитывать брата?

— Они просто жили какое-то время рядом, на собственном примере демонстрируя какие могут быть отношения.

Она закусила губу, — это вам, — отошла от стола, указывая на шкатулку.

— А где теперь Терныш, — произнесла имя Черныша как сигма.

— Они ушли, дальше. Не существует пути к счастью. Счастье — это и есть путь. Именно так сказал на прощание Терныш.

Я вспомнила его обещание о том, что мы увидимся и непроизвольно шмыгнула носом, ощутив на спине ладонь Домового.

— Открывай, Ледания, — думаю, что это для тебя, в первую очередь.

В шкатулке был плоский камень, с легким наброском шпилей какого-то храма и словами «Там, где заканчивается одна дорога, начинается другая».

— Что это за храм? — повернулась к хозяйке.

— Этот храм стоит на последней планете этой Вселенной, — дальше простирается ничто.

У меня во рту вдруг возникло воспоминание о странном напитке чертичта. Фантомное вернувшееся ощущение заставило вздрогнуть и облизаться.

— Туда уходят те, кто готов открывать новые горизонты, но пока ни один из ушедших не вернулся. Я поклялась отправить вас туда, откуда вы пришли, и готова выполнить обещание.

Она склонила голову в почтительном поклоне.

— Трампин, ты собираешься домой? — было несколько человек, которые случайно или намеренно попали в наш коллектив.

— Нет, — без паузы ответил он, прихватывая тисками мой локоть.

— А ты Скорп? Желаешь вернуться в свой мир с Трис? Вести непримиримую борьбу с писюцилями?

— Думаю, что это уже не моя война, и не мой мир.

Трис кивнула.

— Тогда мы избавляем вас от вашего обещания.

— Куда же вас доставить?

Я погладила пальцами камень, — вопросительно посмотрела в глаза Домового, и он кивнул. Одним взглядом одобряя еще не озвученное предложение.

— Да вот, горим желанием посетить этот самый храм!

— Но ведь оттуда не возвращаются, — сигма обвела нас удивленным взглядом.

— Так нам, в принципе и не к кому возвращаться, мы здесь закончили, почему бы не посмотреть, что там?

— Вы очень необычные, — качнула женщина головой. — Но я выполню любое ваше желание.


Эпилог

Дождь кончился, капли, переливающиеся алмазами на дивных растениях, которыми был усажен наш сад, навевали воспоминания о бриллиантах.

Широкие полки, уставленные книгами. Дорогой и широкий дубовый стол, я погладила столешницу ладонью, откладывая в сторону толстый журнал, в который записывала комментарии к сегодняшнему сеансу.

С тех пор, как мы обосновались в этом мире, я считалась лучшим душевным доктором, прием к которому расписан на несколько месяцев вперед.

Дверь в кабинет распахнулась и два ребенка забежали в комнату.

Мальчик истошно закричал, — мамочка, она первая начала!

— Брумин, — одернула его строгим голосом, — ты же мальчик! Ты должен уступать сестре!

Близнецам исполнилось по семь лет и на данном жизненном этапе они пытались занять первое место в тандеме. Мальчика назвал Трампин, в честь отца, который вырастил его, а я назвала в память о матери.

Я щелкнула пальцами, вытирая появившимся платочком слезы, заблестевшие на глазах у дочки.

Магия в этом мире была. Только тогда, когда тебе возвращается давно утраченное, ты по-новому начинаешь ценить этот подарок.

— Я вынуждена буду попросить Домового провести с вами очередную беседу о методах коммуникации и решения спорных вопросов.

На пороге возник Трампин, который скорее всего не уследил, когда эти два хитреца обошли его ловушки и проникли в мой кабинет.

— А его нет! — тут же передразнила мою воспитательную угрозу Милли.

— Но будет завтра, — сдал Домового Трампин.

— Я же говорила, — вскинулась дочка, — а ты не верил! Домовой вернётся завтра, ура, мамочка!

Два вихря исчезли из кабинета так же, как и появились — очень быстро.

— Ты никак не можешь привыкнуть к их уловкам, — покачала я головой.

— С ними все по-другому, — вздохнул Трампин, — неужели и я такой был в детстве?

Домовой все же обскакал Трампина. Старшая дочь была точной копией своего отца. Рассудительная не по годам, спокойная, но при этом себе на уме. Действительно с ней было гораздо проще. А в десять лет она умудрялась сдвинуть все наше достаточно немаленькое семейство с места. Время от времени я вспоминала слова Черныша о двигателе, который растет во мне. Получается он уже тогда знал, что я беременна от Домового. И таким образом попытался намекнуть на мое интересное положение. Имя ей тоже выбирал отец. Не смогла отказать, особенно когда тебя боготворят. И он безошибочно определил,что именно он главный в ее жизни. Кикилия, коротко Кики.

На планете, где мы осели наша семья не вызывала кривотолков или косых взглядов. Большая часть населения жила обширными кланами. Кто чей муж, ребенок или жена, в таких коммунах подобные мысли не возникали, а значит на их фоне и наши дети не выглядели инородными и непонятными.

Входя в распахнутые двери храма, у порога которого заканчивались все дороги Вселенной без магии, я совру, если скажу, что не переживала.

Брести в темноте, держась плотной кучкой, цепляясь за соседа, чтобы не потеряться — то еще испытание. Я вспоминала тот полет, с Трампином за Чернышом в колодец на заднем дворе дома его отца. Мне казалось, или вокруг нас опять кто-то вздыхал?

Самым интересным было то, что надетые нами с Трампином перстни в темноте нагрелись, потом засветились и привели нас на порог другого древнего храма. Точнее пещеры, с истертыми ступенями от входа в долину.

— Ты тоже думаешь, что Терныш и Ной-я пришли сюда, — спросил Трампин потирая кольцо.

— Помнишь, как он сказал, что это подарок, и тот, кто над всеми обязательно притянет нас друг к другу?

— Помню.

— Значит мы обязательно еще встретимся, — подытожила я.

Из сада донеслись трели неприметной птички, которая пела, когда здешнее светило отправлялось на покой.

По звукам можно было сделать вывод, что чета гностиков прибыла со своим выводком.

— Все готово? — спросила у мужа, который сегодня занимался праздничным ужином.

— Я побежал, проверю, — рванул он к своему хобби. На заднем дворе доходило мясо в огромной барбекюшнице.

Портрет в полный рост — подарок из другого мира заскрипел, отъезжая в сторону, и из образовавшейся ниши ко мне в кабинет вышел еще один муж.

— Дорогой, — я соскучилась, прильнула к его запыленному сюртуку.

Мне продемонстрировали поцелуй, который однозначно передал всю глубину, как соскучились за мной.

— Я не пропустил ничего интересного?

— Большей частью нет, нашел что-нибудь, — задала свой вопрос.

— Еще один камень, — как самую большую драгоценность преподнес он свою новость.

— Путь?

— Маяк, дорогая! И почему я так безумно люблю тебя? — он зарылся ладонями в мои волосы, растрепав узел на затылке.

— И я, — прошептала в его губы, движением пальцев зашторивая окно. Что-то подсказывало, что на мясо я немного задержусь. Но ведь это будет неважным, когда дети увидят, кого я им привела.

А Трампин обрадуется новой игрушке для пазла «Ной-я и Черныш».

КОНЕЦ


Оглавление

  • Пролог
  • Часть 1. Судно Ной-я
  • 1.2
  • 1.3
  • Часть 2. Цель оправдывает ожидание
  • 2.2
  • 2.3
  • 2.4
  • 2.5
  • Часть 3 Эффект пяти минут
  • 3.2
  • 3.3
  • Часть 4 Ной-ябристая вредина
  • 4.2
  • 4.3
  • 4.4
  • 4.5
  • Часть 5 Клинический случай
  • 5.2
  • 5.3
  • 5.4
  • Часть 6
  • 6.2
  • 6.3
  • 6.4
  • Часть 7
  • 7.2
  • 7.3
  • 7.4
  • Часть 8
  • 8.2
  • 8.3
  • 8.4
  • Часть 9
  • 9.2
  • 9.3
  • 9.4
  • 9.5
  • Часть 10
  • 10.2
  • 10.3
  • 10.4
  • Часть 11
  • 11.2
  • 11.3
  • 11.4
  • Часть 12 12.1
  • 12.2
  • 12.3
  • 12.4
  • Эпилог