Praecellentissimus Rex. Одоакр в истории и историографии [Елена Калири] (fb2) читать онлайн

Елена Калири Praecellentissimus Rex Одоакр в истории и историографии

Отправляя книгу в печать, я мысленно благодарю д-ра Кристиана Монделло, который помог мне в составлении указателей.

Перед Старым замком Вероны

Предисловие

В 476 году был положен предел императорскому сану на Западе и тем самым фактически — Западной Римской империи. В действительности она уже давно была расчленена и растерзана на различные варварские королевства и единственной территорией, свободной от иноземных захватчиков, оставался италийский полуостров.

Любопытно, что в то время как после Адрианополя или Аларихова разграбления последовали чередой, от востока до запада, в отчаянном и многоголосом хоре печальные свидетельства тех, кто вверял памяти потомков ошеломленное осознание устремившегося к закату мира, после 476 года, похоже, не было ни обсуждения, ни сравнения, ни размышления. Мир угасал, и не было того, кто спел бы ему погребальную песнь. Не было никого, кто эксгумировал бы теорию четырех монархий, сменявших друг друга в истории; конец мира, наступающий за исчезновением последней, должен был бы, по меньшей мере, стимулировать мистические порывы, земные стенания или апокалиптическое рвение.

В своем «Толковании на пророка Даниила» святой Ипполит в мрачных тонах описал конец времен, совпадающий с концом Римской империи. Он отнес его к 500 году от Р. Х., сроку, почти совпадающему с предсказанным язычником Веттием, который в I веке до Р. Х. отвел Риму 12 веков жизни, но в особенности очень близкому к низложению Ромула Августула и провозглашению Одоакра. Никто не уловил этой аналогии. Разрушились хрупкие глиняные ноги библейского колосса, которого святой Иероним отождествлял с уже ослабленными силами империи; кажется, будто покров молчания опустился над этими событиями. Не хватало, по мнению некоторых, в следовавшие за 476 годом десятилетия того, кто испытал бы свои силы в работе по теологии истории, или в историографической работе сильного теологического и апологетического вдохновения, или в толковании библейского текста, такого, как текст Даниила^[1]. Или, быть может, если кто-то и сделал это, голос его не дошел до нас.

Возможно, однако, что безмолвие, сопровождавшее медленное адажио умирающей империи, происходило попросту из того факта, что не было восприятия ее interitus^[2]. Все продолжалось, как раньше, все оставалось по видимости неизменным. В самом деле, «бесшумное крушение»^[3].

Многие сегодня возражают против такого объяснения и считают, что 476 год представлял собой и был воспринят современниками как столкновение, взрыв континентов; исходя из этой точки зрения, стараются  отыскать возможные отголоски, подсознательные отсылки, прямые или косвенные намеки на такое событие и на размышления, которые возникли о нем в античной историографии, подчас раздувая то немногое, что дошло до нас, и часто выжимая его интерпретации. И далее, чуть ли не лихорадочным было выявление того, кто в pars Occidentis^[4] или в восточной части первым отметил, как «низложение» Ромула Августула и возвышение Одоакра обозначили водораздел истории Hesperium imperium^[5]. На первом месте, в воображаемом pole position^[6] тех, кто исторически предощутил значение 476 года, находились Квинт Аврелий Меммий Симмах, тесть более известного Боэция, и Евстафий Эпифанийский. Все же могло оказаться безопасным риском приписывать интуицию тому, кто является чуть большим, чем просто имя, при крушении историографической традиции. На втором и третьем местах гипотетического рейтинга оказались Марцеллин Комит и Иордан, пропущенные вперед, если продолжать придерживаться спортивного жаргона, Евгиппием, настоятелем монастыря Castellum Lucullanum^[7]. Последний, составляя в тиши обители компиляцию о святом Северине, holy man^[8] Норика, чьи усилия по защите населения теперь уже были направлены к милости варваров, ностальгически отметил как далекое то время, теперь уже прошедшее и само по себе завершенное (per idem tempus quo Romanum constabat imperium)^[9], когда границы охранялись и защищались солдатами, которым регулярно выплачивались publica stipendia^[10].

Несомненно, крушение в передаче текстов лишит нас некоторых свидетельств. Тем не менее, вполне возможно, что государственный переворот 476 года не представлял в воображении древних перелома столь разрушительного, какой мы привыкли ему приписывать. Среди переворотов западного мира перелом 476 года был, вероятно, наименее шумным, поскольку, как было правильно замечено, не хватало драматического момента — военного поражения, убийства государя, физического истребления — в общем, такого события, которое могло бы потрясти сознание, наполнить его ужасом и негодованием, или воспламенить фантазию. То, что не происходит, впечатляет меньше, гораздо меньше, чем то, что происходит^[11], и тот факт, что с 476 года не было больше другого августа после Ромула Августула, возможно, не пробудил в тех, кто жил в те конвульсивные годы, историографической безотлагательности или литературной дрожи столь драматических, чтобы быть должным образом незамедлительно зарегистрированными. Все развивалось как своего рода растворение, без воззваний, в имевшем осеннее благоухание «пианиссимо». Тем более что тот, кому Западная империя была обязана институциональным разрывом, не проявлял себя опрометчивым разрушителем, варварским тираном, жаждущим богатств и глухим к принципам romanitas, но двигался по пути преемственности с уважением к традиции, с учтивостью к ее представителям, с действительной почтительностью к институциональной видимости, возрождая даже отжившие обычаи. Осязаемыми примерами этого могли бы стать передача императорских инсигний, активное сотрудничество с сенаторской аристократией, распределение земель для солдат посредством политики, оказавшейся наиболее безболезненной и наименее захватнической для римских собственников. В конечном счете, все изменилось, но в действительности ничто не поменялось. Напротив, как это ни парадоксально, казалось, что именно тот, кто низложил последнего (но незаконного) императора, намного эффективнее встраивает себя в русло римской традиции. Рим, таким образом, не умирал. Для людей, живших в конце V века перед лицом гораздо более печальных событий — второго и третьего разграблений города, вандальских рейдов, систематических вторжений на севере полуострова — regnum^[12] Одоакра не представляло собой разрыва непрерывности. Речь шла, вероятно, о деле веры в вечность Рима, последней щемящей сюрреальной проекции интеллигенции (intellighentia), которая не могла смириться с неизбежностью перемен.

Несколькими пятилетиями позже Боэций, чей отец, Флавий Нарсес Манлий Боэций^[13], в 487 году занимал консульство и городскую префектуру, печально размышлял: «Нет ничего более мимолетного, чем внешняя форма, которая увядает и меняется как полевые цветы с наступлением осени». Быть может, подсознательно в размышлении философа вновь всплывало очарование, происходившее от наблюдения настоящего: в самом деле, с Теодерихом внешняя форма резко утратила свой блеск, сметенный «осенним» ветром обновления.

I. Необратимый кризис института императорской власти на Западе

События от смерти Валентиниана III до августовской революции 476 года

Со смерти Валентиниана III до Одоакра, с 455 до 476 гг., друг друга сменили целых девять императоров, перемежаясь также с довольно продолжительными периодами институциональной пустоты, vacatio на императорском престоле^[14]. После убийства Валентиниана III, произошедшего с разницей лишь в несколько месяцев от убийства Аэция, был избран тот, кто возглавлял заговор против императора — Флавий Петроний Максим^[15], богатейший представитель сенаторской аристократии (дважды префект Города, дважды префект претория Италии, дважды консул и, вероятно, также наставник Валентиниана III^[16]), продержавшийся, однако, только 11 недель. Его приход к власти был воспринят как насильственный реванш определенной части сенаторской аристократии, уставшей от потомков Феодосия и все еще сильной своим социально-экономическим состоянием^[17]. Его попытка легитимации или, лучше сказать, примирения между партиями, возможно, с целью заключить соглашение с проимперской фракцией, все еще связанной с семьей Валентиниана III, была направлена на выстраивание политической стратегии, основанной на брачных союзах^[18]: он потребовал руки Евдоксии, вдовы того самого Валентиниана III, за смерть которого был главным ответственным, и притязал на бракосочетание своего возведенного в цезари сына Палладия с Евдокией, одной из дочерей Валентиниана. Тем не менее, ни опора на римский сенат, ни поддержка армии, ни даже намерение породниться с Феодосиевой династией не создали условий для признания со стороны Восточной империи^[19]. Благодаря значительным подаркам ему удалось заручиться поддержкой армии, а для обеспечения поддержки в Галлии он назначил magister militum praesentalis галло-римского сенатора Авита, бывшего ранее его коллегой во время префектуры, чтобы заключить в Толозе соглашение с визиготами Теодериха I. Между тем Евдоксия, стремясь избежать навязываемого ей брака и отомстить за убийство мужа, обратилась к вандалам^[20], прося их вмешательства и побуждая вторгнуться в Италию, используя и тот факт, что Евдокия с 442 года была обещана в жены Гунериху, сыну Гейзериха. Так передают Марцеллин Комит, Прокопий, Евагрий и Малала^[21], тогда как Иоанн Антиохийский, принимая, вероятно, традицию, восходящую к Приску^[22], вставляет вводные слова «как говорят некоторые», как бы для смягчения традиции об ответственности дочери Феодосия II за оперативную вандальскую реакцию. Многие современные толкователи интерпретировали некоторые действия вандалов как результат решительной персонализации политики со стороны Гейзериха, который считал себя «освобожденным» от ранее взятых на себя ограничений и обязательств со смертью двух гарантов соглашения 442 года, Аэция и Валентиниана, соглашения, которое более десяти лет обеспечивало относительное спокойствие в Средиземноморье, и с выгодой для себя принял — в свойственной ему манере — роль защитника императорской семьи^[23]. Такая реконструкция основывается главным образом на отрывке Иоанна Антиохийского, согласно которому Гейзерих, получив известие об убийстве Аэция и Валентиниана, «подумал, что это удобный случай для нападения на Италию, как если бы срок договора истек со смертью контрагентов, и потому что тот, кто достиг императорского достоинства, не обладал силой, достойной уважения»^[24]. Отсюда разграбление Рима; отсюда принятие мер безопасности или, точнее, депортация в Африку августы Евдоксии и ее дочерей Евдокии и Плацидии, типично пиратский поступок, поддерживаемый реальной надеждой получить богатый выкуп (такая цель косвенно подтверждается тем фактом, что были депортированы как пленники также многие сенаторы и выдающиеся личности, тщательно отобранные aut aetate aut arte)^[25][26]. Очевидно, что удержание императорской семьи в Африке получает совсем иной смысл, если принять гипотезу о намерении Гейзериха выступить в качестве amicus et socius^[27] Валентиниана III, «опекуна» его семьи, чьи последующие политические решения определялись бы верностью потомкам Феодосия^[28]. То, что это было лишь простой пропагандой, используемой в собственных интересах, имело, в сущности, очень малое значение. Стремление извлечь выгоду из ситуации, исполнить роль легитимиста, готового до конца защищать наследников Валентиниана III от узурпаторов или предполагаемых таковыми, придавало его стратегии, безусловно, гораздо более широкий масштаб.

В конце мая 455 года Гейзерих высадился в устье Тибра. Не удалось организовать хоть какое-то сопротивление^[29]; охваченное ужасом и яростью римское население убило Петрония Максима и надругалось над его трупом^[30]. Только через три дня вандалы овладели Городом и грабили его в течение двух недель. В условиях институционального вакуума, отсутствия власти и законных представителей правительства, которые могли бы каким-то образом выступить в качестве посредников, единственный ориентир, единственная защита были обеспечены религиозным авторитетом. Папе Льву удалось вырвать обещание избегать резни, поджогов и массовых убийств^[31]. Рим, однако, в течение четырнадцати дней secura et libera scrutatione omnibus opibus suis vacuata est^[32][33].

После vacatio, последовавшей за смертью Петрония Максима и длившейся несколько месяцев, поддержанное Теодерихом II собрание галло-римских сенаторов избрало Марка Мецилия Флавия Епархия Авита (455–456)^[34], префекта Галлии, magister utriusque militiae Петрония Максима, чье правление продолжалось 15 месяцев. При всем уважении к льстивому перу его зятя Сидония Аполлинария, который первого января 456 года декламировал в Риме панегирик по случаю консульства своего пожилого тестя-императора, у Авита не было ни средств, ни закалки для того, чтобы вдохнуть силу и обновленную iuventus^[35] Риму (laetior at tanto modo principe, prisca deorum, / Roma, parens, attolle genas ac turpe ueternum / depone: en princeps faciet iuuenescere maior / quam pueri fecere senem)^[36][37], и он не был похож на optimus^[38] Траяна. Не было, как помпезно предвещалось, ни ultio^[39] за разграбление Гейзериха, ни отвоеванной Африки. Отсутствие признания Авита со стороны восточного императора^[40] привело к тому, что переговоры с вандалами двух императоров, Востока и Запада, велись независимо друг от друга и с разными целями; Маркиан, как сообщает Приск^[41], отправил в том же 455 году к Гейзериху посольство для обсуждения италийского вопроса и возвращения пленников, безоговорочно взяв на себя право и обязанность разрешить западный вопрос. За не добившимся никакого результата первым посольством последовало второе, возглавляемое арианским епископом Бледой, настроенное более решительно и твердо. Со своей стороны, Авит заключил с Гейзерихом собственное соглашение, нарушенное вандалами именно в качестве ответной меры на запугивания, высказанные Маркианом через Бледу. Вандалы напали тогда на Сицилию и южную Италию, возможно, также на Сардинию и Корсику^[42], угрожая берегам Галлии и вызвав протесты Авита, требовавшего соблюдения подписанного им соглашения^[43] и предупреждавшего о вооруженном вмешательстве собственной армии и войск союзников, вмешательстве, чей исход был реализован победой Рицимера при Агригенте. Триумфальные фанфары Сидония Аполлинария сравнивают эту победу с победой Марцелла и других республиканских консулов^[44]. За утверждением на Сицилии последовало закрепление на Корсике и эти успехи принесли Рицимеру назначение magister militum praesentalis, верховным командующим императорской армией. В то же время звезда Авита склонилась к быстрому закату; его силой, но одновременно и его слабостью были визиготы, отправленные в Испанию с целью укротить свевов и, в конце концов, занявшие этот регион, лишь номинально в качестве foederati империи. Римская знать со все большим подозрением смотрела на этого представителя галльской аристократии. От него потребовали распустить варварских наемников в его свите, к которым в Риме была сильнейшая нетерпимость. Чтобы заплатить своим людям он, не колеблясь, расплавил статуи и бронзовые украшения, остававшиеся в Городе после вандальского разграбления^[45]; но, возможно, последующее постепенное сближение с восточным коллегой Маркианом и установление атмосферы разрядки между ними^[46] было тем, что обострило разногласия с Рицимером, который, действуя в союзе с римской сенаторской аристократией, низложил его и заставил сменить императорский трон на епископскую кафедру Пьяченцы (456)^[47]. Последовали 18 месяцев институционального вакуума, в течение которых императорский престол фактически оставался вакантным.

Необычна политическая ситуация 457 года. На Востоке, хотя и ненадолго, также случился чрезвычайный перерыв во власти. 27 января умер Маркиан и со смертью Пульхерии, его жены и сестры Феодосия II, исчерпалась линия царствующей династии Валентиниана и Феодосия Великого. Восточный пурпур предлагался даже варвару, патрицию Аспару, который с обдуманной взвешенностью от него отказался^[48]. Между тем на Западе Рицимер определил избрание Юлия Валерия Майориана (457–461), который уже был кандидатом на трон сразу после смерти Валентиниана III и являлся comes domesticorum, командующим императорской гвардией. Он не был признан восточным императором Львом сразу, но лишь через несколько месяцев^[49]. Вполне возможно, что Лев имел намерение объединить короны и потому не был заинтересован в одобрении западного выбора — причина, по которой за Майорианом и Рицимером были сначала признаны должности magistri militum, а за Рицимером также титул patricius. Из двух генералиссимусов только Майориан мог реально стремиться к пурпуру, учитывая варварское происхождение Рицимера, который, тем не менее, полагал, что сможет оказывать значительное влияние как благодаря контролю над армией, так и в силу прежних связей, их соединявших и восходивших к совместной службе при Аэции. Действительно, из послания, прочитанного 11 января 458 года^[50] римскому сенату, выясняется, что обоих воодушевило солидарное, согласное единство целей; со временем, однако, отношения ухудшились, поскольку император проявил себя сильной и независимой личностью, решив воспрепятствовать центробежным силам, расчленявшим империю, и силам, действовавшим изнутри, ослабляя ее, придавая своим действиям характер решительного военного поворота, но также решительно завинчивая гайки в ходе неустанной борьбы против коррупции и против тех, кто ставил личные интересы выше государственных^[51]. Конечно, проблемы обороны государства были тесно связаны с проблемами, относящимися к его эффективному функционированию: сильная и эффективная внешняя политика была невозможна без дисциплинированной и послушной армии, и было невозможно использование преданных войск, если государственная казна оставалась пустой. Отсюда поразившее прежде всего сенаторскую аристократию сильное налоговое давление, одновременно сопровождавшееся прощением прежних долгов, в осознании того, что для налогоплательщиков невозможно соответствовать новым налоговым требованиям без списания ранее накопленной задолженности. Поворот во внешней политике коснулся нескольких фронтов: в Галлии он изгнал из Арелата визиготов Теодериха II и заставил их вернуть испанский диоцез, который они тремя годами ранее завоевали по поручению Авита; проник в долину Родана, разбил бургундов и отвоевал Лион. Он также попытался взять реванш у вандалов; неясно, его инициативе или императора Льва обязана отправка comes Марцеллина на Сардинию, откуда пришли сообщения о значительных победах над вандалами, а затем на Сицилию для охраны острова^[52]. Майориан намеревался перейти в Африку через Испанию, повторяя маршрут, которым в 429 году следовали вандалы, и присутствие Марцеллина как раз отвечало требованию действовать с оглядкой^[53]. Панегирик Сидония Майориану запечатлевает ожидания от этой экспедиции: ведется четвертая пуническая война, в которой император, ultor^[54], новый Сципион, получивший прозвище Africanus, уничтожает охваченного неконтролируемой яростью пирата-пьяницу, того Гейзериха, который хозяйничал в Средиземноморье. Результаты этой экспедиции были, однако, провальными^[55]. Вслед за тем в 460 году последовало перемирие, условия которого нам неизвестны (Иоанн Антиохийский определяет их как «позорные соглашения»)^[56], но которое, вероятно, оставляло вандалам Балеары, Сардинию и Корсику, являясь, по-видимому, признанием завоеваний, совершенных ими после 455 года. Но, как это уже произошло с Авитом, предательство Рицимера ознаменовало конец Майориана, который после четырех лет власти был убит 7 августа 461 года. Гейзерих, не придерживаясь более подписанных соглашений, вновь начал грабить Италию и Сицилию^[57], и это заставляет предположить, что император, во всяком случае, ранее получил со стороны вандалов обязательство воздерживаться от рейдов на италийское и сицилийское побережья^[58]. Тем временем обострялось, с одной стороны, соперничество между Рицимером^[59] и Марцеллином, с другой, усиливались противоречия по вопросу о выборе кандидата на западный трон, в качестве которого назывались богатый луканский землевладелец Либий Север, креатура Рицимера, и Олибрий. Поддержка Гейзерихом кандидатуры Олибрия является, несомненно, показателем поиска нового баланса со стороны вандалов^[60], которые пытались включиться в качестве главного действующего лица в сложные дипломатические и политические интриги в западном мире. Для укрепления связей с императорской семьей в 456 году заключается брак между Гунерихом и Евдокией, а в следующем году — между ее младшей сестрой Плацидией и Аницием Олибрием^[61], уже обрученными в 454 году по воле Валентиниана III^[62]. Союз потомицы Феодосия и представителя Асдингов открывал непредвиденные перспективы: с одной стороны, придавал на международной шахматной доске оттенок легитимности возможным притязаниям на западный трон; с другой, позволял Гейзериху укрепить свое лидерство внутри вандальской аристократии. Отголоски умело инспирированной пропаганды на эти темы проявляются, возможно, в анонимном произведении Antologia Latina, прославляющем Хильдериха, сына Гунериха и Евдокии, следовательно, внука Валентиниана III, как звезду, в которой сияет ampla virtus^[63] его деда^[64]. Кроме того, брачный союз Плацидии и Олибрия открывал возможность сближения с Анициями, которое становилось все более тесным, когда в 461 году Олибрий был назван в качестве кандидата на трон Запада, которого желал и финансировал Гейзерих.

Гейзерих преследовал цель показать себя на средиземноморской шахматной доске уже не пиратом или королем моря, обладающим властью с позиции силы, но контролером и политическим посредником Occidentis^[65], на чей трон посажен его собственный adfinis^[66] Олибрий, свояк его сына Гунериха^[67]. Рицимеру, однако, удалось навязать Либия Севера^[68], не получившего никакого признания со стороны Константинополя. Оппозиция в отношении него была сплоченной и под его контролем находилась весьма ограниченная территория, поскольку его избрание не было признано некоторыми провинциями, которые управлялись сторонниками Майориана, такими, как Галлия, где был назначен magister militum Эгидий, возможно, Испания, которой правил Непоциан, и Далмация с Марцеллином. В действительности истинным обладателем власти всегда оставался Рицимер, которому Марцеллин Комит, отмечая победу, одержанную в 464 году над аланами Беоргора, даже приписал королевское достоинство^[69]. Помимо использования легко управляемой марионетки, Либия Севера, Рицимер испытывал необходимость погасить или, по крайней мере, приуменьшить блистательное личное возвышение Марцеллина^[70], а также стремление к ultio со стороны magister militum Галлии Эгидия, весьма преданного Майориану, и Непоциана в Испании. Войска, сражавшиеся бок о бок с далматинским вождем, были подкуплены, чтобы изменить и предать его, поэтому он, veritus insidias^[71], покинул Сицилию и отправился в Далмацию, где правил от имени восточного императора с большой долей автономии^[72]. Посольство восточного императора Льва отговорило его от применения оружия против равеннского двора и умоляло вандалов воздержаться от набегов на Италию, которые, тем не менее, продолжались на ежегодной основе, с продуманной регулярностью. Лишь в 464 году источники отмечают успех, одержанный над Гейзерихом на Сицилии Марцеллином, вернувшимся на остров и, вероятно, остававшимся там до 468 года^[73]. В ноябре 465 года умер Либий Север, кажется, естественной смертью. Кассиодор высказывает подозрение, что он был отравлен Рицимером, хотя в действительности не похоже, чтобы он, учитывая его слабость, представлял препятствие для генералиссимуса^[74]. Таким образом, вновь возникла проблема преемства на западном троне, вызвавшая конфликт интересов Рицимера, сената и восточного императора. После длительной vacatio был избран Антемий Прокопий^[75], зять Маркиана. Согласно свидетельству Приска^[76], именно римский сенат обратился с официальной просьбой к восточному императору Льву, который направил на трон Запада этого доблестного командира, сына генерала, женатого на Евфимии, дочери покойного Маркиана, и внука могущественного министра Аркадия, имевшего то же имя, того Антемия, который защищал независимость Востока от правительства Стилихона. Различной, тем не менее, была политическая ориентация разных групп западной аристократии, некоторые из которых лишь нехотя соглашались с присутствием imperator graecus^[77], определяя атмосферу дальнейшего ослабления и раскола; некоторые представители nobilitas^[78] действительно смотрели недобрым взглядом на иноземных императоров, другие, напротив, призывали к их выбору. Но самая неотложная проблема заключалась в вандалах, против которых было подготовлено совместное наступление после неудачи предпринятой восточным императором дипломатической миссии, имевшей задачу информировать Гейзериха об избрании Антемия, о возобновленном согласии между восточной и западной империями^[79], и грозить войной, если он не оставит Италию и Сицилию^[80]. За отказом Гейзериха последовали вооружения; нам известно, что Марцеллин, предположительно по приказу императора Льва и побуждаемый также папой Иларием^[81], отправился на Сардинию, откуда сообщил о значительной победе; тем не менее, в 467 году западные силы, metabolarum commutatione et navigationis inopportunitate^[82][83], не двигались и инициатива предприятия оказалась полностью возложенной в следующем году на восточные силы. Армия под командованием Ираклия Эдессита и Марса Исавра атаковала Гейзериха из Египта по суше прямо в сердце его королевства. Координация всех сил была возложена на Василиска, брата императрицы Верины. Фрагмент Кандида Исавра, сохраненный для нас патриархом Фотием, сообщает о чрезвычайных расходах, произведенных восточной империей для финансирования экспедиции, в которой участвовало сто тысяч человек. Чтобы развернуть такие военные приготовления, было собрано 47000 фунтов золота префектами претория (Иллирика и Востока), 17000 фунтов золота comes sacrarum largitionum и 700000 фунтов серебра из патримониев бывших сановников, удержанных res privata, к которым были добавлены средства самого Антемия^[84]. К общей сумме следует добавить 4608000 солидов — взносы из arca^[85] префекта претория (3384000 солидов) и largitiones^[86] (1224000 солидов). В итоге африканская экспедиция стоила 7408000 солидов — астрономическая цифра, которая подтверждается как Иоанном Лидом^[87], так и Приском и Прокопием^[88] (которые, однако, используют в качестве денежной единицы kentēnarion). Очевидно стремление к решительным действиям против вандалов. Кампания, однако, с треском провалилась из-за некомпетентности и нерешительности императорского шурина и многие из более чем тысячи судов, составлявших римский флот, были подожжены у мыса Бон. Василиск укрылся на Сицилии^[89] и общее командование было возложено на Марцеллина, которому, однако, даже не дали времени переправиться в Африку. Он был убит dolo^[90] именно теми, кому готовился прийти на помощь^[91].

В 470 году между восточным императором Львом и вандалами был заключен договор, условия которого нам неизвестны.

После африканской катастрофы Антемий сосредоточился на проблеме Галлии, где Теодорих был убит своим братом Эврихом, провозглашенным королем визиготов. Попытка сформировать против него коалицию врагов (бретонов, бургундов, армориканцев и франков) не принесла успеха. Только ограниченная область, окруженная именно этими народами, некоторые из которых были связаны с Римом отношениями foederatio, оставалась под римским управлением, защищаемая войсками под командованием Эгидия. Результатом кампании Антемия стала утрата Буржа, Арля и близлежащих городов. Верными оставались сын Эгидия Сиагрий, с титулом rex Romanorum управлявший независимым анклавом между Соммой и Луарой, король Арморики Риотам и франки на севере. Ситуация в Галлии была, однако, предопределена и приближалась к развязке; многие представители галло-римской знати, как огорченно отмечает Сидоний Аполлинарий^[92], были вынуждены или покинуть страну, или принять монашество (seu patriam dimittere seu capillos)^[93], осознавая, что лишенная средств империя больше не может обеспечить военную защиту. Визиготы между тем укрепили свои границы по Луаре и завершили завоевание Тарраконской Испании^[94].

К неудачам во внешней политике добавились становившиеся все более очевидными разногласия между Антемием, выбравшим в качестве своей резиденции Рим, и Рицимером, поселившимся в Милане. Даже отпразднованная в 467 году свадьба варварского генерала с дочерью императора Алипией не создала условий для мирного сосуществования. Через епископа Тицина Епифания была предпринята попытка посредничества. Эннодий в Vita Epiphani рассказывает о посольстве Епифания, предпринятом по просьбе именитых граждан Лигурии, умолявших Рицимера заключить мир с императором^[95]. Но у обоих улетучилось желание искать посредничества^[96]; гречонку, раздраженному галату, как определял его Рицимер, было не по душе, что он пожертвовал на алтарь блага государства собственную дочь, выдав ее замуж за «гота, облаченного в шкуры». Посольство лишь отсрочило войну^[97]; Рицимер, сильный поддержкой тех варваров, которые сражались на службе империи в Италии и которые числили в своих рядах, помимо будущего короля Одоакра, также патриция Гундобада, племянника самого Рицимера, двинулся на Рим^[98]; его поддерживали Аниции, противники религиозной политики и терпимости императора. Антемий просил помощи у остроготского короля Видемира, в поисках удачи переселившегося из Паннонии вместе со своим народом на Запад. Ему гарантировали поддержку Деции, расположенные к Востоку и враждебные варварам, оценившие его умеренные и опиравшиеся на традицию решения. Осада Рима, cum gravi clade civitatis^[99], и связанные с ней грабежи и опустошения длились несколько месяцев. 11 июля 472 года конфликт разрешился поражением Видемира, смертью Антемия и избранием Олибрия, поддержанным, как уже было сказано, Гейзерихом — событие, которое, во всяком случае, обеспечило прекращение вандальской враждебности, правда, ненадолго; и в самом деле, Олибрий умер в том же году. Между тем внезапно умер и Рицимер. Затеянные ранее интриги повлекли только разрушения и смерть, и западный трон вновь оказался вакантным. Было ясно, что сражающиеся стороны представляли два диаметрально противоположных способа понимания будущего pars Occidentis: Рицимер склонялся к варварской коалиции, к союзу между новыми политическими реалиями, укреплявшимися в жизненно важных областях империи; Антемий был символом традиционного политического мировоззрения, сочетающего с Востока до Запада прошлое и настоящее в перспективе, рассматривающей как все еще жизнеспособную и подлежащую защите идею единой империи, нерушимой, разделенной только sedibus^[100]. Вновь возникли проблемы и споры в связи с определением того, кто мог бы воссесть на западный трон; с одной стороны, армия по настоянию patricius и magister militum Гундобада указала в качестве преемника comes domesticorum Глицерия, с другой, противостоящие фракции при поддержке Восточной империи назвали Юлия Непота, племянника comes Марцеллина, наследовавшего ему в Далмации с рангом magister militum^[101]. Гундобад удалился в Бургундию, Глицерий был смещен и назначен епископом Салоны, и 24 июня 474 года Непот был избран императором. Ему удалось достичь некоторого успеха в Галлии, где Эврих в последовавший за смертью Антемия конвульсивный период воспользовался ситуацией и захватил Арль наряду с Марселем. Об этом нам сообщает Эннодий в Vita Epiphani, где ясно проявляется эволюция стратегий, направленных на обуздание Tolosae alumni Getae, ведомых Эврихом на приступ Italici fines imperii quos trans Gallicanas Alpes porrexerat^[102]. Преимущественно в Лигурии, вокруг фигуры Епифания, утвердилось идейное движение, не рассматривавшее войну, вооруженное столкновение как средство для определения и разрешения галльских проблем, но склонявшееся к компромиссу с варварским королем в надежде на примирение. Такова суть программы павийского епископа, ясно понятая и обнародованная его биографом: labans reipublicae status reviviscere et in antiquum columen soliditas desperate restitui^[103]. Поэтому Юлий Непот, направляя действия своего правительства, не мог не учитывать политическое давление этой фракции и был вынужден прибегнуть к дипломатической стратегии посредством направления двух посольств, возглавляемых епископами, людьми божьими. Богатую пищу для размышления предоставляет речь, которую Эннодий приписывает Епифанию в связи с посольством 475 года и которую следует рассматривать не только как личные мысли павийского епископа, но и как направление определенной сплоченной политической группы, по мнению которой caritas inter reges и amor submovendae dissensionis обеспечили бы те результаты, которых не гарантировало продолжающееся состояние войны. С визиготским королем был заключен мир на основе uti possidetis^[104], империи был уступлен Прованс в обмен на civitas Arvernorum^[105], последнее препятствие для достижения визиготами Луары. Если население встретило результат дипломатической миссии с воодушевлением, то сторонники бескомпромиссной политики остались, конечно, недовольны; возрастающее недовольство сконцентрировалось вокруг patricius Ореста, происходящего из Паннонии офицера, которому Непот доверил военное командование. Итогом этих трений стало бегство императора Непота в Далмацию, за которым, однако, не последовало акта формального отрешения. Орест истребовал себе primatum omnemque dignitatem^[106][107] и принял на себя omnem curam externorum praesidiorum^[108], наделив пурпуром собственного сына Ромула Августула.

«Interque mala et inopinata rei publicae naufragia dum sese interius Romanae vires perimunt, externae gentes quae simulata amicitia Romano iuri suberant adversum eum consurgunt…»^[109][110]. Со светлой грустью анонимный продолжатель Проспера приписал крушение государства внутренним и внешним причинам: истощались внутренние жизненные силы римского государства — осязаемый знак необратимой senectus^[111], и в то же время симулировавшие дружбу и подчиненные римскому верховенству externae gentes восстали против него.

В 475 году с Зеноном, ставшим в это время преемником Льва в Восточной империи, был заключен мирный договор без временны́х ограничений, в котором официально признавалось вандальское королевство. В этом соглашении, о котором упоминает Прокопий, не было и намека на Сицилию и другие средиземноморские острова, но утверждалось, что вандалы «никогда больше не ведут войну с римлянами и, в свою очередь, не тревожатся ими»^[112].

⁎ ⁎ ⁎

Представляется очевидным, что со смерти Валентиниана III состояние Запада определялось атмосферой глубокой политической нестабильности, проявившей себя в разрыве, разделении в осуществлении и представлении власти; с одной стороны — реальные обладатели военной силы, генералиссимусы, которые удерживали за собой ряды войск и направляли настроения и одобрение армии; с другой — императоры, почти сплошь эфемерные, лишенные политической дееспособности, или, во всяком случае, не способные осуществлять ее в полной мере. И если уже ранее, до последнего представителя династии Феодосия, оказываемое magistri utriusque militiae давление четко определяло направления как внешней, так и внутренней политики, то в особенности с его правления эти личности, чаще всего удостоенные титула patricii, реально заведовали властью^[113].

В конечном счете, история, казалось, давала все больше причин скорее для печального анализа Августина, отрицавшего значение imperium sine fine^[114] из Вергилиевых воспоминаний^[115][116], и непритязательного рассуждения доброго Орозия, не исключавшего возможности того, что варварские вожди однажды явятся как великие короли^[117], чем для призрачной химеры Рутилия и его мечты о Roma aeterna^[118], мечты, бывшей в какой-то мере программным манифестом группы, теперь все более узкой, римской сенаторской аристократии^[119]. Начинает формироваться новое сознание, обретает контуры понимание, хотя и печальное, но все же созвучное новому положению вещей; об этом, среди многого другого, свидетельствует письмо Сидония, в котором приводится история, случившаяся с префектом претория Галлии Арвандом, автором послания к королю визиготов Эвриху, в котором он поддерживал необходимость разделения галльской территории между визиготами и бургундами iure gentium, на основе права народов. Письмо было перехвачено римскими властями и обвиненный в государственной измене Арванд отвечал друзьям, советовавшим ему все отрицать, что автором письма является он, с ним его собственная совесть и он без колебаний пойдет навстречу собственной судьбе^[120]. Многими была теперь воспринята идея о неизбежном сожительстве с варварскими gentes; единственная альтернатива — эндемическое состояние нестабильности и войны, непрерывное истощение энергии, рассеяние тех vires, которые, однако, оказывались необходимыми для обеспечения выживания государства.

В хитросплетении западных событий необходимо, кроме того, учитывать отношения, зачастую сложные, с Восточной империей. Полезно помнить, что некоторые из сменявшихся на западном троне персонажей не были признаны в Константинополе: таков Петроний Максим, таков Олибрий, вступивший в Рим в результате короткой, но кровопролитной гражданской войны 471–472 гг., когда с абсолютной ясностью проявилось, насколько разнородными были силы, выставленные на кон в поддержку той или другой стороны — имперцы Антемия, войска Рицимера, остроготы Видимера и вандалы, желавшие его избрания; таков после него оставленный в одиночестве Глицерий, который не только не был признан Львом, но против которого была предпринята порученная Юлию Непотуэкспедиция.

Следует также учитывать периоды, в течение которых западный трон оставался вакантным:

— шесть недель после убийства Петрония Максима, когда Гейзерих с блестящей методичностью разграбил Город;

— шесть месяцев после того, как Рицимер и сенаторская аристократия вынудили Авита сменить трон на епископскую кафедру Пьяченцы;

— свыше ста дней после смерти Майориана;

— почти два года после смерти Либия Севера.

Vacatio западного трона, результат сложнейшей политической ситуации, не должна была, тем не менее, переживаться с особой озабоченностью; многие смотрели на Восток и чувствовали себя успокоенными наличием константинопольского августа. Почему бы, в самом деле, не продолжать верить, что по-прежнему действительна формула, кристаллизовавшаяся в utrumque Imperium divisis tantum sedibus?^[121] Вероятно, для некоторых смысл западной империи как бы разбавился, если не растворился; как чудесным образом пчелиный рой высосал всю кровь, обильно хлынувшую из ран на теле умирающего Валентиниана III, когда скифские воины Оптила и Траустила, сообщники Петрония Максима, пронзили его^[122], так вся энергия и могущество Феодосиевой династии и, в более общем плане, западного престола постепенно растрачивались вплоть до исчезновения. И косвенным свидетельствам того нового, что выдвигалось вперед, той зачаточной идеи, что власть не обязательно должна пребывать в небесных императорских апсидах, что сама ее сущность может подвергаться неизбежному процессу преобразования, является вышеупомянутая Vita Epiphanii Эннодия. Речь епископа к королю Эвриху в общих чертах воплощает идею о реальной переоценке роли императора и намечает новую достижимую политическую линию, которая могла развиться только на стилобате христианства, в которой во имя согласия изменилось бы по сравнению с прошлым соотношение между империей и варварскими reges: «По этим причинам Непот, которому божественная воля вверила управление Италией, направил нас с задачей сделать так, чтобы, по возвращении мыслей к доверию, зе́мли, которые ему причитаются, оставались соединенными по законам любви. Хотя он и не боится сражений, но первым желает согласия. Вы хорошо знаете, какие границы были ранее установлены для королевств, сколько было терпения, с которым эти земли служили тем правителям. Достаточно того, что выбрал или, по крайней мере, соглашается называться amicus^[123] тот, кто имеет право зваться dominus»^[124][125]. Чем больше множились акты насилия варваров, укреплялась их власть на захваченных территориях и расхищалось имущество, тем больше слабела священная аура, разливавшаяся вокруг императорского величия. В представлении событий, изложенных льстивым пером, во имя согласия скрывалась, под фальшивой оболочкой императорского благоволения, вынужденная необходимость. Эннодий — Епифаний, «рупор новой морали международных отношений»^[126], был прекрасно осведомлен о том, что императорская фигура была теперь, как принцип власти, выхолощенной, легко заменимой, обреченной на неотвратимый упадок. Юлий Непот, cui regimen Italiae ordinatio divina commisit^[127][128], утратил харизматический характер традиционного всемирного величия императора и стал, в действительности, rex'ом, вынужденным иметь дело с независимым и невассальным государством на основе неизбежного равенства. Признание визиготского королевства и осознанное заявление, что тот, кто имел право быть dominus, согласился называться просто amicus, свидетельствуют о перевороте в отношениях между империей и варварскими королевствами. Империя утратила свое экуменическое измерение и в реальности свелась к Италии, к одному лишь полуострову. С изменением limites^[129], которые из-за центробежных сил теперь невозможно было удерживать, также бесповоротно изменилась сущность власти. Ее представление, однако, статично воспринимало и упорно сохраняло закрепленные традицией формы и схемы^[130].

II. Одоакр до 476 года

Происхождение и семья

Связанные с этим персонажем загадки проявляются уже в его имени, передаваемом по-разному: Odovacer, Odoacer, Odoacar, Odovacar, Odovacrius, Adovacrius, Odoaxos, Odoacros^[131]. Место его рождения неизвестно, тогда как относительно времени могут быть выдвинуты некоторые предположения. Поскольку, как сообщает Иоанн Антиохийский, он умер в 493 году в возрасте 60 лет^[132], вполне вероятно, что он родился в 433 году. О его матери мы знаем очень мало — лишь то, что она, возможно, была скирского происхождения. О его отце Эдеконе^[133], гуннского происхождения, нам известно, что он был одним из самых умелых и доблестных воинов в свите Аттилы, служившим ему в качестве телохранителя до его смерти. Верный своему вождю, во время дипломатической миссии в Константинополь в 448/449 гг., в которой ему помогал Орест, он притворился, что желает принять участие в заговоре, замышляемом казначеем двора Хрисафием. Но его примыкание к заговору было лишь кажущимся, ширмой; вернувшись к Аттиле, он проинформировал его и спас ему жизнь^[134]. После крушения гуннской империи он, видимо, присоединился к скирам, став их главой, чтобы впоследствии претерпеть жестокое поражение от остроготов в 460 году в битве на реке Болии^[135].

У Одоакра был брат Оноульф^[136]. Похоже, что он также находился на службе у Аттилы и стал командиром скиров. Потерпев поражение на Болии, он был принят в Константинополе Арматом, благодаря которому совершил блестящую карьеру, став magister militum per Illyricum^[137]. Затем он убил по приказу Зенона своего покровителя и вернулся к Одоакру, по распоряжению которого возглавил в 488 году экспедицию против ругов^[138] и руководил эвакуацией римского населения Норика. После падения Одоакра, преследуемый Теодерихом, он разделил ту же участь после того, как напрасно укрылся в святилище^[139].

Была выдвинута гипотеза о существовании другого, младшего брата Армата^[140] на основании отрывка Иоанна Антиохийского, где в рассказе о конфликте между Антемием и Рицимером, сообщая, каковы были силы, на которые они соответственно могли рассчитывать — император на магистратов и народ, Рицимер на массу своих варваров — историк добавляет, что вместе с этим последним находился также Ὀδόακρος, γένος ὢν τῶν προσαγορευομένων Σκίρων, πατρὸς δὲ Ἰδικῶνος καὶ ἀδελφὸς Ὀνοούλφου, καὶ Ἁρματίου σωματοφύλακός τε καὶ σφαγέως γενομένου^[141][142]. Оноульф, таким образом, был убийцей Армата; является, однако, чрезвычайно необычным расположение связывающей два имени конъюнкции, если понимать, как принято считать, что «Одоакр был братом того Оноульфа, который убил Армата». Уже Чесси предположил, что этот последний также был братом Одоакра и рассматриваемый отрывок следует толковать иначе, в том смысле, что Оноульф был убийцей брата Армата. Не так давно его тезис был подхвачен и развит Краучиком, предложившим новую реконструкцию родственных связей между Одоакром, Оноульфом и Арматом, которые были племянниками Василиска и Верины, жены императора Льва I. Такое предположение, безусловно, увлекательно и предоставляет ключ к абсолютно новаторскому пониманию событий и, прежде всего, контактов между Одоакром и Зеноном; оно, однако, не кажется в достаточной мере подтвержденным свидетельствами документов, и молчание других источников об этих предполагаемых семейных связях предупреждает о необходимости особой осторожности^[143].

Отец — гунн, мать — скирка: уже с рождения он потомок двух разных этнических групп. А в ходе анализа жизни и военных связей Одоакра картина еще больше усложняется: источники определяют его как скира^[144], руга^[145], туркилинга, гота^[146]; проще говоря, он, видимо, был главой разнородных варварских групп в той мере, в которой стечение обстоятельств время от времени подталкивало процессы их объединения и разъединения. Были и те, кто, анализируя этимологию его имени, настаивал на гуннском происхождении^[147]. Однако в Vita Severini Евгиппий изображает его statura procerus^[148], настолько высоким, что ему пришлось наклониться, чтобы войти в келью святого, и такая деталь, хотя и второстепенная, кажется, противоречит гипотезе о гуннском происхождении. Гунны, как правило, были низкорослыми.

Неясным для нас остается путь, пройденный Одоакром до того, как достичь Италии. Хотя Феофан^[149] утверждает, что он вырос на италийской территории, все же более правдоподобно, что полуостров стал последним этапом долгого скитания. Лишь гипотетическая, хотя и увлекательная реконструкция была предложена Краучиком^[150], согласно которому после битвы на Каталаунских полях Одоакр некоторое время оставался в Галлии. Здесь он возглавил группу саксов, вместе с которыми занял район вокруг Анжера и некоторые прилегающие территории, захватив много пленников^[151]. Впоследствии он был разбит римлянами и союзными им франками и заключил с королем Хильдерихом договор о союзе, имевший целью разгромить пребывавших в Реции аламаннов^[152]. Только для Павла Диакона путь Одоакра cum fortissima Herulorum multitudine^[153], начался ab extremis Pannoniae finibus^[154][155]. Около 470 года он перешел в Норик и здесь встретил святого чудотворца, апостола Севера, святого Северина.

Свидетельство Vita Severini Евгиппия

Vita Severini^[156] Евгиппия^[157], составленная около 511 года, при полном господстве остроготов, хотя и в свойственных агиографическому произведению рамках и с рискованными пересечениями и идеологическими наложениями между биографом и биографируемым^[158], содержит ценные свидетельства об изменениях в жизни тех, кто в конце V века населял провинцию Прибрежный Норик, объект повторяющихся нападений сначала гуннов, затем ругов, герулов, аламаннов и тюрингов^[159]. В этой пограничной зоне на южном берегу Дуная сельскохозяйственное производство, производительность шахт, экономика в целом с неизбежностью претерпели серьезный упадок, когда распалась военная оборона и прекратилась деятельность по охране и сдерживанию limes^[160][161]. Vita весьма богата ссылками на беспрестанные набеги, голод, продолжающуюся нехватку продуктов первой необходимости и, с другой стороны, на попытки населения найти средства для выживания. Фигура Северина выступает в ней в неукоснительном соответствии с качествами holy man^[162], сочетающего посты, покаяния, молитвы и чудеса с мудрой и конкретной политической деятельностью, со способностью к посредничеству, позволяющей угадать возможную предыдущую практику, приобретенную в светской сфере; не всеми была принята сформулированная около сорока лет назад гипотеза о возможном отождествлении нашего Северина с inlustrissimus vir Северином, упомянутым в De Vita beati monachi Эннодия^[163] и бывшим в светский период своей жизни чиновником, ответственным за реорганизацию провинций Паннонского диоцеза при Авите, занимавшим должность magister militum в 458 году^[164], избранным консулом в 461 году при Майориане^[165], чтобы затем разделить несчастье императора, будучи сосланным на Восток. Вне зависимости от этого и от других попыток прояснить origo^[166], социальный status^[167] и культурную milieu^[168] будущего святого^[169] (который, весьма вероятно, подобно многим другим божьим людям был лицом благородного происхождения, в какой-то момент своей жизни удалившимся от мира и в объятиях militia Christi^[170] раскрывшим свои навыки и опыт в деятельной жизни наряду с молитвой), в Vita становятся очевидными не только его большие дипломатические способности, но прежде всего большое уважение, которым он пользовался у некоторых варварских вождей. Гибульд, король аламаннов, испытывал к нему «чувство высочайшего почтения»^[171], трепетал в его присутствии и заявил о готовности выполнить все, что тот ему прикажет. Флакцитей, король ругов, просил его совета tamquam caeleste … oraculum^[172][173], и не принимал никаких решений, прежде не сверившись с ним^[174]; Фердерух и Фелетей не отвергали его советов и повиновались ему. Поэтому в сложных отношениях с варварами Северин, сильный своей авторитетностью, выступал в качестве посредника; однако, как было справедливо отмечено, некоторые из его чудес не имели ничего политического и порой «с трудом отличались от действия силы увещания»^[175], как, например, тогда, когда он убедил римлян сразиться с аламаннами, вселив в них уверенность в исходе сражения^[176]. Они, воодушевленные его пророчеством, укрепились молитвами. Успех, конечно, не зависел от материального оружия; теперь укоренялось убеждение, что только божественная поддержка могла помочь населению, поскольку распространилось осознание невозможности упорядоченной защиты в отсутствие военных гарнизонов и действенной военной поддержки.

В этой связи внимание ученых уже давно останавливается на неоднозначном отрывке Vita^[177], упоминающем полное приключений путешествие, предпринятое группой солдат, попытавшихся перевалить через Альпы и вернуться в Италию, чтобы получить свое жалованье. С целью введения рассказа об экспедиции, предпринятой неудачливыми пограничниками гарнизона Батависа extremum stipendium commilitonibus allaturi, и для обоснования причины их предприятия Евгиппий отмечает во введении «per idem tempus, quo Romanum constabat imperium, multorum milites oppidorum pro custodia limitis publicis stipendiis alebantur». Для некоторых толкователей это грустное воспоминание о времени, в которое еще constabat Римская империя, было первой сознательной регистрацией завершения институциональной параболы Западной империи. Таким образом, согласно этому интерпретационному направлению Евгиппий был первым, кто отметил, в 511 году, связь окончательного прекращения выплаты жалованья солдатам Норика с концом Западной империи. Более подробно эта тема будет рассмотрена ниже. Возвращаясь к словам биографа, когда такое положение завершилось (qua consuetudine desinente), то есть когда закончились регулярные выплаты солдатам, военные формирования распустились вместе с границей (simul militares turmae sunt deletae cum limite). Попытка отчаявшихся солдат добиться последнего жалованья закончилась неудачей. Северин, в одном из своих предвидений, приказал поспешить к ближайшей реке, и здесь были найдены их тела, принесенные течением. Этот эпизод сообщает нам о том, что оплата для войск не поступала больше в дунайские провинции; если требовалось, за деньгами нужно было идти, чтобы лично забрать их в Равенне. Последняя попытка limitanei Батависа знаменует собой «самый конец того процесса перераспределения, который в течение столетий перекачивал золото из процветающих и мирных внутренних провинций империи в приграничные области, выдерживавшие основную тяжесть варварских атак, но тем самым пользовавшиеся плодами созданного армией рынка»^[178]. Таким образом, при прекращении платы солдатам пришла в упадок оборона, в отсутствие управления, центрального аппарата, который бы направлял и упорядоченным образом координировал защиту, ставшую своего рода местным делом, часто ограниченным отдельными городами и даже пределами стен отдельных городов^[179]. Тот, кто рисковал и выходил за стены, хотя бы только для того, чтобы собрать плоды, мог наткнуться на мечи варваров^[180]. И атмосфера, которой дышится на страницах Vita, имеет привкус… здесь передается очевидность размышления, изысканно средневекового благодаря населению, укрывшемуся под защитой стен, охраняемых вооруженной стражей, теснимому укусами голода в ожидании чудес, которому блаженный Северин в качестве средства от несчастий предлагает искупление грехов и превентивные действия против грядущих новых катастроф, посты, дальнейшее воздержание и дальнейшее самопожертвование. Конец мира, или, точнее, конец античного мира. В Vita проявляются, в игре света и тени, выцветшие краски агонизирующей цивилизации на однородном фоне нищеты и запустения, освещаемом лишь вспышками веры, и обломки последних уцелевших остатков римских учреждений, римской жизни, все еще, в редких случаях, упрямо существующих. Здесь не появляются институциональные фигуры — ни уполномоченные имперской власти, ни губернаторы провинций, не упоминаются и военные командиры^[181]. Нет и следа liburnarii, подразделения речной полиции, Legio Secunda Italica, Legio Prima Noricorum, станового хребта оборонительной системы согласно Notitia Dignitatum^[182]. Возможно, конечно, что Евгиппий намеренно сгустил краски и что удручающее отсутствие учреждений и военных гарнизонов, которое выявляется из Vita, имело задачей придать бо́льшую убедительность деятельности Северина. Упоминается только один tribunus, некий Мамертин^[183], к которому под давлением населения святой обратился за тем, чтобы тот обеспечил преследование банды грабителей, угнавшей скот и похитившей людей, отважившихся выйти за стены города Фавианы. Северин спросил трибуна, который, кстати, стал через несколько лет епископом, есть ли в его распоряжении вооруженные солдаты, которые могли бы быть использованы для сдерживания варваров. Просьба о вмешательстве не была, таким образом, скоординирована и предписана политической организацией, правительственной структурой, имперским чиновником, но исходила от святого. Мамертин сетовал на численную недостаточность своих людей и нехватку оружия, но был заверен Северином в божественной поддержке. Экспедиция была успешной и у варваров было даже захвачено много оружия. Вполне вероятно, что больше не функционировала знаменитая оружейная мастерская в Лавриаке, городе, на защите которого находилась засвидетельствованная Евгиппием «обычная стража»^[184], которую разведчики должны были предупреждать о возможных набегах^[185]. Исполнителем мистического призыва, подобного призыву трибуна Мамертина, переложившего задачу человеческого войска на небесное оружие, был также солдат Авициан^[186], принужденный королем Фердерухом, человеком ничтожным и нечестивым, жадным, по словам Евгиппия, как все варвары, украсть предназначенные для бедных одежды, серебряную чашу и другие священные предметы.

Помимо небольшой группы нескольких оставшихся ветеранов, бывших когда-то регулярными солдатами, защита населения во многих случаях была доверена тем же варварам, чьи действия бывали иногда узаконены и закреплены договором, как, например, в отношении города Коммагены^[187]. Когда Евгиппий утверждает, что город «находился под строгим присмотром варваров, которые поселились там после того, как заключили соглашение с римлянами», следует задаться вопросом, кто имел власть и полномочия для заключения foedus^[188]. Были и те, кто предполагал, что, по причине распада институтов, теми, кто заключил соглашение, были сами горожане (habitatores oppidi)^[189].

Многие города платили дань королю ругов Фелетею^[190], предлагавшему свою защиту тем, кто желал избежать опустошений со стороны аламаннов или тюрингов. Этот государь вновь заселял находившиеся под его контролем центры посредством выведения в них групп или отдельных лиц, которые, очевидно, были обязаны вносить ему дань как плату за гарантированную защиту. Нельзя исключать, что налоговый взнос, причитавшийся с граждан империи, в некоторых случаях просто сменил получателя и сборщика. В самом деле, Vita не упоминает о налогах или взысканиях, выплачиваемых имперскому правительству, которое, очевидно, уже разорвало свои отношения с Нориком, предоставив его собственной судьбе. Но каким образом оплачивалась эта защита? Если гарнизон Батависа и отправился на поиски своего жалованья в монетарном виде, в золоте, то в Vita нет других значимых свидетельств об использовании денег, а благосостояние в целом связано с обладанием съестными припасами, продуктами первой необходимости^[191]. Возникающая при этом картина являет собой изображение беднейшего общества, постоянного балансирующего на грани нищеты и абсолютного отсутствия ресурсов, борющегося за выживание, в котором обладание зерном, плодами, маслом, одеждой не было чем-то само собой разумеющимся или привычным. А ведь столетием ранее Норик, Паннония и Реции были не только производителями, но и, как сообщает Амвросий, экспортерами зерна, и когда в 383 году жесточайший голод поразил все страны средиземноморского бассейна, паданская долина испытала лишь слабый его отголосок именно потому, что эти регионы экспортировали пшеницу, произраставшую в изобилии^[192]. Конечно, прошло целое столетие и во многих районах обосновались варвары. Масло стало очень ценным товаром, «которое поступало на рынок только после труднейшей перевозки усилиями купцов»^[193]. Для того, чтобы удовлетворить потребность в нем бедняков Лавриака, собранных Северином в церкви, понадобилось настоящее чудо! Тем не менее, внутренний обмен происходил, по крайней мере, так кажется, почти регулярно. Такой вывод можно сделать из сообщения о необыкновенном исцелении больного, чуде, вызвавшем великое изумление у людей, переполнявших еженедельный рынок^[194]. В Vita упоминается также nundinae barbarorum^[195], где в числе товаров находились также пленники, предназначенные для продажи в качестве рабов, которых Северин стремился выкупить^[196]. Депортация римских граждан за Дунай и их обращение в рабство были, по-видимому, часто повторяющимся явлением. Потребность в обмене продуктами побудила граждан Батависа обратиться к святому с просьбой о ходатайстве перед королем ругов Февой, и ими было получено разрешение торговать за Дунаем^[197]. О том, каковы были товары, мы можем лишь предполагать; в Vita неоднократно упоминаются сбор пшеницы^[198], производство вина^[199], возделывание фруктовых деревьев. В прошлом Норик был известен вывозом своей шерсти, железом, стекольной промышленностью.

Общество, терзаемое проблемами производства и доступности пищи, изнуряемое необходимостью удовлетворять первейшие, фундаментальные потребности, почти регрессировавшее к натуральному хозяйству, с экономической системой, основанной на простом жизнеобеспечении, которое празднует прибытие товаров, задержанных льдами реки Инн, как чудо — вот что вытекает из рассказа Евгиппия^[200].

В прошлом было много написано о его возможных отношениях с Анициями^[201], и прежде всего, как уже упоминалось, о гипотезе, указывающей на него как на первый западный источник, распознавший в 476 годе конец Римской империи на Западе^[202]. В соответствии с определенным направлением интерпретации, в вышеупомянутом отрывке, зафиксировавшем окончательное прекращение отправки из Италии жалованья для limitanei Норика, проявилось ясное осознание монахом-биографом того факта, что в 511 году Римской империи больше не существовало^[203]. По мнению же других, его слова должны относиться только к ситуации в Норике^[204], где римские институты постепенно распадались, поскольку больше не избирались представители имперской власти и не поступали деньги для легионеров. На мой взгляд, рассказывая об экспедиции солдат гарнизона Батависа, Евгиппий имел намерение просто зарегистрировать оставление ретийско-норикского limes. Milites, о которых идет речь, были прекрасно осведомлены о месте и учреждении, у которого они могли бы требовать выплаты жалованья. Империя все еще существовала, но в другом месте, больше не в Норике. Она не умерла, не закончилась, не растворилась — просто Норик больше не составлял ее части и стал землей варваров. Но это его замечание, хотя и пронизанное ностальгической грустью, без возражений принимает ухудшившуюся со временем ситуацию постепенного и неотвратимого распада, неминуемого разрушения форм римской жизни. И в этой нарастающей темноте единственным маяком, единственной определенностью была вера, а с ней — ее неутомимый распространитель Северин. В этой связи представляется полезным перечитать начало параграфа XI биографии: Dum adhuc Norici Ripensis oppida superiora constarent et paene nullum castellum barbarorum vitaret incursus, tam celeberrima sancti Severini flagrabat opinio, ut certatim eum ad se castella singula pro suis munitionibus invitarent, credentes, quod eius praesentia nihil eis eveniret adversi^[205]. Расположенные на вышележащем берегу Дуная города Норика, когда еще сосуществовали вместе с деревнями, соперничали в том, чтобы обеспечить присутствие vir Dei^[206], будучи уверенными в спасении от варварских нападений, пока он находится у них в гостях. И в этом случае воспоминание о том constare городов на верхнем берегу Дуная (dum … constarent), когда они все еще существовали и не были покинуты, имеет не просто описательную функцию, но выступает как обрамление для включения и введения более широкой темы, а именно славы святого, приписываемой ему ауры защиты, внутренней убежденности в том, что можно выжить, если будет обеспечено его присутствие. По аналогии, уже не «constare» империя римлян, когда Евгиппий сообщает о последнем путешествии солдат в Италию; это было функциональным припоминанием, призванным подтвердить неэффективность человеческого оружия, если защита не направляется божественным промыслом. Поэтому такое припоминание прошлого времени, хотя и пронизанное ностальгической грустью и выведенное на фоне отвлеченной и смирившейся печали, не следует связывать с определенным политико-институциональным событием, с тем, что могло бы быть интерпретировано как рассечение, с роковым 476 годом, с низложением Ромула Августула и с возвышением варвара Одоакра, чье восхождение предвещается в Vita. И мы как раз подходим к встрече Одоакра и святого.

Пророчества апостола Норика

Слава Северина ширилась изо дня в день, рассказывает Евгиппий, особенно после того, как он совершил несколько чудес. В результате исцеления больного все руги обратились к нему и стали просить у него помощи и поддержки; но и среди других народов, до которых дошло известие о чуде, постепенно возрастало благочестие. «Qua devotione … quidam barbari, cum ad Italiam pergerent, promerendae benedictionis ad eum intuitu deverterunt»^[207][208]. Среди них находился и Одоакр. Итак, он вступает на сцену как варвар, который, направляясь вместе с другими варварами в Италию, отклоняется от своего маршрута, побуждаемый желанием познакомиться с творившим чудеса святым человеком. Биограф набрасывает о нем кратчайшее описание: «vilissimo … habitu iuvenis statura procerus»^[209]. Итак, Одоакр явился, чтобы нанести визит святому; он был так высок ростом, что должен был наклониться, чтобы не задеть головой потолок кельи Северина. Он, qui postea regnavit Italiae^[210], — сообщает биограф, — узнал от божьего человека о своем славном будущем (a viro Dei gloriosum se fore cognovits^[211]). В конце разговора святой напутствовал его таким образом: «Vade ad Italiam, vade, vilissimis nunc pellibus coopertus, sed multis cito plurima largiturus»^[212][213]. Несмотря на бедность, которой он был отмечен во время встречи с Северином, Одоакр в будущем смог раздавать многим большие богатства. Отношения между святым и Одоакром не прервались после этого визита, но были впоследствии подтверждены дальнейшими контактами. Став королем, Одоакр, memor illius praesagii^[214], направил ему письмо, в котором обещал исполнить любое его желание^[215]. Святой попросил его о помиловании некоего Амвросия, находившегося в изгнании, и эта просьба была незамедлительно исполнена (Odovacar gratulabundus paruit imperatis^[216]). Необычной выглядит эта связь между святым и будущим варварским королем: Северин предсказывает ему успех в будущем, Одоакр проявляет памятливую и почтительную признательность.

Эпизод встречи между Одоакром и vir Dei пользовался особым успехом в древности: он был дословно заимствован, что более подробно будет рассмотрено ниже, Anonymus Valesianus II, а также приведен с незначительными изменениями Павлом Диаконом. Действительно, в Historia Romana Одоакр, вышедший ab extremis Pannoniae finibus^[217] и направляющийся в Италию со множеством герулов, туркилингов и скиров, задерживается в Норике, побуждаемый желанием встретиться с Северином, benedictionem petiturus^[218]. Просьба о благословении оказывается личным добавлением Павла по сравнению с Евгиппием. В остальном контекст анекдота о варваре, который по причине высокого роста наклоняется, чтобы выйти из низкой обители святого, подобен в своей основе контексту Vita Severini с некоторыми лексическими изменениями, так же как аналогично по сути пророчество Северина. У Павла Диакона добавлен комментарий о том, что истинность предсказания вскоре была доказана: действительно, через несколько лет Одоакр totius Italiae insuper et Urbis usus est potestate^[219][220].

Одоакр упоминается еще в двух отрывках Vita Severini Евгиппия. Однажды, когда multi nobiles^[221] в приторно-льстивых тонах хвалили его в присутствии святого, Северин спросил, о ком они говорят. Выяснив, кто был объектом столь великих похвал, он предсказал: Odovacar integer inter tredecim et quattordecim^[222], обозначив годы его власти^[223]. Вне зависимости от этого второго пророчества, относящегося к расцвету и последующему концу правления Одоакра (476 + 13 = 489), следует, на мой взгляд, особо отметить упоминание неких nobiles, очевидно, проживающих в Норике, которые имели или, во всяком случае, выказывали, что имеют, хорошее мнение о варваре. И, возможно, не является результатом случайности то, что в кажущейся несвязанности многих приведенных в Vita эпизодов параграф, в котором обрисована эта история, следует непосредственно за тем, в котором упомянута попытка посредничества Северина перед королем ругов Фелетеем, пытавшимся со своим войском заставить население некоторых центров Норика переселиться в платящие ему дань города с целью спасти их от опустошений аламаннов и тюрингов. Несмотря на то, что его вмешательство не причиняло, по крайней мере, теоретически и насколько нам известно, вреда населению, оно, тем не менее, не допускало и мысли о своей депортации в другие места, хотя бы и более безопасные. Чтобы заставить Фелетея отказаться от своего намерения, святой использовал те же аргументы: спасение зависело от милости Божьей, от небесного оружия, и, конечно, не от мечей и предоставленной ругами защиты. Убедив Фелетея, римляне, под защитой Северина pacificis dispositionibus in oppidis ordinate^[224], жили с ругами benivola societate^[225][226]. Святой, однако, предвещал будущее переселение в безопасную область империи, без какого-либо риска для их свободы (nec admonere populos nec praedicere futura cessabat, asserens, universos in Romani soli provinciam absque ullo libertatis incommodo migraturos^[227])^[228].

Multis plurima largiturus

Римляне Норика отказались переселяться в подчиненные Фелетею города, несмотря на обещанную им защиту, возможно потому, что осознавали тяжесть incommodum libertatis, каковым, весьма вероятно, была уплата tributum, плата за защиту. И мы приходим к последнему упоминающему Одоакра отрывку; в нем рассказывается об эвакуации жителей Норика спустя шесть лет после смерти Северина. Рассматриваемый параграф открывается описанием кощунственного поведения Фердеруха, человека ничтожного и нечестивого, barbara cupiditate semper immanior^[229], который, узнав о смерти святого, поспешил похитить церковное имущество и утварь и разграбить его монастырь. Но божественная кара не замедлила поразить его; действительно, вскоре он был убит своим племянником Фредерихом. В этом месте Евгиппий, не вполне ясно выражаясь, вставляет сообщение о вмешательстве Одоакра: quapropter rex Odovacar Rugis intulit bellum^[230]. Причина его военных действий, введенная в повествовательный сюжет посредством quapropter, не кажется в данном контексте вполне ясной. Непонятно, побудили ли его к развязыванию войны грабежи, совершенные Фердерухом, или, скорее, созданная его убийством новая политическая география. Дело в том, что в то время как о варваре-руге биограф высказывает крайне негативное мнение, проскальзывающее в обобщении: Фердерух — человек жадный, как и все варвары, и даже больше, чем другие, об Одоакре же, который также был варваром и, кроме того, арианином, на протяжении всей биографии святого не высказывается ни единого негативного замечания.

Руги были разгромлены, Фредерих обратился в бегство, а его отец Фева уведен пленником в Италию. Впоследствии, узнав о возвращении Фредериха, Одоакр отправил большое войско во главе со своим братом Оноульфом, вынудившее руга искать убежища у Теодериха, находившегося тогда в городе Новы (Novae) в Мезии. В 488 году по приказу Одоакра, осознающего невозможность контролировать территорию, население Норика было переселено в Италию^[231]. Заслуживает интереса описание этапов операции по освобождению территории (порученной Оноульфу и comes domesticorum Пиерию^[232]), которое, как было верно подмечено, следует схеме библейского Исхода, выстраивая по ее образцу контекст повествования и представляя персонаж Северина как второго Моисея: «cunctis nobiscum provincialibus idem iter agentibus, qui oppidis super ripam Danuvii derelictis per diversas Italiae regiones varias suae peregrinationis sortiti sunt sedes»^[233]. Это сообщение биографа — единственное приписывающее Одоакру инициативу по изысканию variae sedes для беженцев, предположить численность которых, разумеется, не представляется возможным. Они не были сосредоточены в одной местности, но распределены per diversas Italiae regiones.

Позже мы вернемся к рассмотрению данного сообщения в связи с теми политическими последствиями, которые оно предполагает. Здесь же достаточно упомянуть, что не было отмечено какой-либо негативной реакции со стороны населения в связи с предписанной Одоакром эвакуацией Норика и не сообщается о противодействии ему в какой-либо форме. Не исключено, конечно, что в 488 году ситуация ухудшилась до такой степени, что выселение стало неотложным; как уже отмечалось, римское население должно было приложить все усилия для самостоятельной организации собственной обороны, заключая foedera с варварами^[234] или уплачивая им дань^[235], умоляя Северина ходатайствовать перед королем ругов о получении разрешения на торговлю. В этой связи символичен ответ святого: не имело смысла накапливать товары там, куда вскоре не прибудет ни один купец, поскольку эти области, эти города очень скоро станут необитаемыми^[236]. Неизбежно переселение, неизбежно оставление этих земель: …так и не перестал он наставлять народ и предсказывать будущее, объявляя, что все переселятся в провинцию на римской земле без всякого ущерба для своей свободы^[237]. Не исключено, однако, что условия, методы и перспективы, при которых проводилась эвакуация Норика со стороны Одоакра, отличались от выдвинутых Фелетеем предложений о защите с последующим распределением населения по подчиненным ему городам. Евгиппий, как уже говорилось, вкратце отмечает, что жители cotidiana barbariae frequentissimae depraedationis educti, sortiti sunt varias regiones^[238][239]. Нелегко, однако, избежать предположения о связи между двумя пророчествами святого Одоакру: молодой человек vilissimo habitu, vilissimis pellibus coopertus^[240], чья бедность кажется sphraghís^[241], обозначающей, примечательным образом и в положительном смысле, исключительность будущего возвышения, обеспечил multis plurima. Это plurima, если наше толкование верно, не было материальными дарами; он принял на себя заботу найти (largiturus) безопасное место и достойную жизнь для беженцев из Норика (varias sedes).

Для Северина, как уже отмечалось, не материальное оружие, но лишь божественная поддержка могла обеспечить защиту находящегося во власти варваров населения. Судьба и спасение жителей Норика могли быть вверены человеку, пользовавшемуся такой поддержкой. И Одоакр, человек, который склонился перед ним — возможно потому, что был слишком высок, а возможно, также из почтительного уважения — мог считаться в некотором смысле человеком Провидения^[242].

В ходе эвакуации были также перенесены останки Северина, умершего в 482 году, которые были помещены в мавзолей в Castellum Lucullanum, там, куда был сослан юный Ромул Августул. Более того, похоже, что возведение мавзолея было желанием illustris femina Барбарии^[243], которая, по мнению некоторых, может быть отождествлена с матерью Ромула Августула и женой Ореста. Здесь Евгиппий написал свою Vita. Были отмечены его отношения с Барбарией и с двумя другими благочестивыми женщинами, монахиней Пробой и вдовой Галлой, обе — дочери Квинта Меммия Симмаха и свояченицы Боэция^[244]; первой он посвятил антологию св. Августина^[245]. Эти связи показались «достаточными основаниями полагать, что существовали хорошие отношения, с одной стороны, между Евгиппием и верными приверженцами Ореста и Ромула Августула, а с другой — между Евгиппием и Анициями, которые, в свою очередь, выступали в 476 году на стороне Ореста»^[246]. Мне кажется, что из Bios^[247] Северина вполне очевидным образом явствует положительная оценка Одоакра^[248]. Его фигура выделяется в толпе пришедших к святому варваров так же отчетливо, как выделяется его бедность, которая, в силу противопоставленного благодеяния, предоставила богатства многим. И символично, что защита римлян была вверена провидением варвару, достойному, однако, похвалы, что признавали и провинциальные nobiles. Остается фактом, что фигура Северина кажется тесно связанной в его судьбе, странном узле истории, с последним императором Рима и с первым варварским королем полуострова. Этому последнему он предсказал царство и возвышение; первый был изгнан и окончил свои дни там, где упокоились бренные останки святого.

⁎ ⁎ ⁎

Не исключено, что переход молодого Одоакра из Норика был связан с попыткой воссоединиться с отцом и братом и что после поражения, которое они потерпели при Болии, у него созрело решение спуститься в Италию. Его присутствие на полуострове засвидетельствовано во время гражданской войны между Антемием и Рицимером, и многие разделяют мнение, что после восшествия на престол Глицерия он получил должность comes domesticorum^[249]. Допустимо предположить, что в последующие годы его положение в армии усилилось и укрепилось, ведь иначе было бы непонятно его leadership^[250] в 476 году, когда Орест отказался удовлетворить выдвинутые солдатами требования.

III. Свержение Ореста

Взгляд с Запада

Версия переворота 476 года в Consularia Italica, из года в год составлявшейся императорской канцелярией официальной хронике, «является менее италийской, чем можно было бы себе представить; события оцениваются в соответствии не с историческим, а с конституционно-правовым измерением, для которого 476 год не значил ничего, а 480 — очень мало, поскольку все еще оставался на Востоке римский император Зенон, под чьим скипетром в отсутствие его западного коллеги обе partes imperii автоматически воссоединились; это бюрократическое ви́дение, формально безупречное, но исторически поверхностное, по сути совпадало с византийским взглядом, заинтересованным в принятии на данный момент свершившегося факта, не поднимая при этом чрезмерного шума и ожидая дальнейшего развития ситуации». Этими словами Джузеппе Дзеккини выразил свою оценку того, что засвидетельствовано наиболее близкими к 476 году западными источниками^[251]. И именно посредством анализа этих источников целесообразно перечитать историю Одоакра и судьбоносного 476 года.

⁎ ⁎ ⁎

Как известно, под общим названием Consularia Italica (или Chronica Italica)^[252] Моммзеном был издан ряд текстов, в том числе Paschale Campanum, Fasti Vindobonenses Priores, Fasti Vindobonenses Posteriores, Continuatio Havniensis Prosperi, анонимное продолжение Проспера Аквитанского, и Theodericiana или Pars Posterior из Excerpta Valesiana, Excerpta ex Barbaro Scaligeri и Excerpta ex Agnelli libro pontificali Ecclesiae Ravennatis.

Fasti Vindobonenses восходят к хронографической компиляции, составленной около середины VI века, примерночерез семьдесят лет после рассматриваемых событий. Они дошли до нас в двойном списке в кодексе XIV века, хранящемся в Вене (n. 3416). Этот кодекс восходит к утраченному каролингскому манускрипту, который, как полагают, лежит также в основе составленного Валафридом Страбоном (808–849) сборника текстов, приводящих летописные сообщения, разделенные по консульским годам^[253].

Fasti Vindobonenses priores регистрируют события от Ромула до 403 года, а затем с 455 по 495 гг.^[254]; posteriores, более фрагментарные и имеющие больше пробелов, — с 707 года ab urbe condita^[255] по 45 г. до н. э., с 76 по 387 гг. н. э., с 438 до 455 и с 496^[256] до 539 гг. н. э.

Применительно к 475 году анонимный хронограф сообщает, что Орест с войском вступил в Равенну и обратил Непота в бегство ad Dalmatias. Eo anno Augustulus imp. levatus est Raven a patricio Oreste patre suo prid. Kl. Nobembres^[257][258].

В 476 году, в консульство Василиска и Армата, levatus est Odoacar rex X kl. Septembris^[259]. В том же году occisus est Orestes patricius Placentia V kl. Septembris^[260]. И еще eo anno occisus est Paulus frater eius Ravenna in pinita prid. non. Sept.^[261][262] Итак, 23 августа произошло провозглашение Одоакра; с 28 августа по 4 сентября 476 года было покончено с Орестом и его сторонниками. Примечательно, что в этом лаконичном сообщении Fasti, кроме регистрации «возвышения» отцом, нет больше упоминаний о Ромуле Августуле, и это резонно объясняется тем фактом, что его провозглашение было своего рода частным актом, совершенным по распоряжению Ореста. При сравнении с монотонной вереницей «возвышений» предыдущих императоров, отмеченных формулой levatus est, единственным существенным различием в случае с Одоакром является определяющее его приложение rex, больше не imperator. В этом отклонении событий, с конституционно-правовой точки зрения, кажется, в 476 году не случилось ничего значительного. И как было правильно отмечено, в те годы «не было чего-то, что случилось, скорее наоборот: чего-то больше не случилось; не было другого августа после Августула. А то, что не происходит, впечатляет гораздо меньше того, что происходит»^[263].

О пропусках и умолчаниях заставляет думать молчание Chronica Gallica 511 года о последнем отрезке V века. Анонимный летописец дает кое-какие сведения о некоторых из последних императоров V века, но молчит об Олибрии, Глицерии, Юлии Непоте и Ромуле Августуле, точно так же, как не упоминает Ореста^[264]. Возможно, как предположил Моммзен, что он или его источник были мало информированы о происходивших в те годы событиях^[265], хотя в § 670 он и показывает свою осведомленность о трагическом конце Одоакра, сообщая, что «Theodericus expulsus a Zenone imperatore ingressus Italiam fugato Unulfo et occiso Odofagro»^[266][267]. Никаких размышлений, никакого комментария, никакой эскапады в отношении рокового 476 года и периода Одоакра.

Напротив, немало информации может быть извлечено из Continuatio Havniensis. Анонимное продолжение хроники Проспера Аквитанского, содержащееся в кодексе королевской библиотеки Копенгагена, представляет собой не только ряд сообщений, изложенных в соответствии с обычным хронистическим методом, но также интересные дополнительные сведения и отступления в повествовании. У нас нет первоначального кодекса, но только копия XI века. Относящейся к интересующему нас периоду особенностью является то, что об одном и том же годе составлены две, а иногда и три редакции, которые, хотя обычно совпадают или сходны в своей основе, в некоторых случаях представляют различия и рассуждения, вызывающие разные интерпретации. Одни объясняли их отсутствием единства метода у компилятора, который, имея перед собой различные источники, был не в состоянии придать информации однородность и снабдить ее цельной структурой, путаясь в тех заметках и примечаниях, которые находил на полях; другие же настаивали на сомнительной передаче текста, который в разные эпохи, пройдя через разные руки, превратился в периодически обогащавшееся/отягощавшееся наслоение редакций^[268].

В отношении интересующих нас лет отмечается лакуна между 457 и 474 гг., к которой привело выпадение листа в оригинале; переписчик по неопытности не заметил этого либо он не несет за это ответственности. Напротив, для лет, следующих с 474 до 476, существуют двойная и тройная версии. Почти столетие назад Чесси полагал, что могут быть выявлены три ядра копенгагенского текста: первое основывается на консульской таблице и доходит до 523 года; второе представляет собой работу продолжателя эпохи лангобардов; третье, состоящее из заметок на полях, гораздо более позднее и следует за первым переписыванием того же кодекса. Среди этих заметок на полях следует различать современные переписыванию, в некоторых случаях легко определяемые, поскольку выполнены той же рукой и той же самой графикой, и последующие, чуждые оригиналу и восходящие, вероятно, к произведенной над кодексом работе по редактированию. Легко заметить взаимосвязь первого ядра с Fasti Vindobonenses: та же система, основанная на сухих формулах (hoc consule; his consulibus).

Как уже упоминалось, сообщения о периоде с 474 по 486 гг. приведены в двойной версии (ordo prior и ordo posterior), к которой на полях добавляется третья редакция^[269]. Поэтому при взаимном сравнении текстов можно получить интересные сведения.

Было бы, однако, упрощением и ошибкой считать ordo posterior и маргинальную редакцию соответственно сокращением или расширением ordo prior; хотя в трех редакциях Auctarium присутствует много точек соприкосновения, по причине которых было бы бесполезно отрицать последующую обработку общих элементов, «наряду с ними обнаруживаются и другие особенности каждой редакции, выдающие независимое происхождение от общего, но по-разному использованного источника. Поэтому не всегда ordo posterior и маргинальная редакция являются либо сокращением, либо расширением ordo prior; хотя нельзя исключать приоритет первой редакции по отношении к двум другим, последние очень часто вводят детали, отсутствующие в первой и не зависящие от прихоти компиляторов, которые при последующих переработках сочетали различные данные»^[270]. В самом деле, при внимательном анализе всплывают нюансы, которые следует объяснять, истолковывать исторически, и не всегда и не обязательно вытекающие из стиля переработки компиляторов, которые на основании существующей канвы прибегали либо к комментариям, либо к краткому изложению.

⁎ ⁎ ⁎

Особого внимания заслуживает отчет о событиях, происходивших в 474 году. Как отмечается в ordo posterior, в Константинополе Лев Младший принял imperium и dignitas consulatus cum Augusti nomine^[271] и, по смерти Льва Старшего, облек в пурпур Зенона. После быстрого перехода к Западу приводится известие о низложении Непотом Глицерия (Glicerius de imperio deiectus a Nepote patricio)^[272], его рукоположении во епископы и, наконец, о принятии imperii iura Непотом (Nepos patricius in Portu urbis Romae imperii iura suscepit XIII k. Iul.)^[273].

Относительно 475 года в ordo prior, после хронологического указания, определяемого консульством Льва Младшего, в точных выражениях рассказывается о выступлении Ореста, patricius cum robore^[274], против Непота, который бежит из Италии navigiis ad Dalmatias^[275]. Тогда Орест primatum omnemque sibi vindicans dignitatem Augustulum filium suum apud Ravennam positus imperatorem facit; ipse vero omnem curam externorum praesidiorum gerit^[276]. Похоже, что здесь усматривается различение ролей между отцом, удержавшим за собой военный контроль, cura externorum praesidiorum, и сыном, которому предназначалось быть формально облеченным властью. Фикция, мистификация, сразу же становящаяся явной благодаря тому факту, что Орест потребовал primatum et omnem dignitatem.

В ordo posterior события кратко излагаются по формуле Orestes patricius post fugam Nepotis filium suum Ravennae imperatorem facit, II K. Novemb.^[277]

Гораздо богаче сообщение маргинальной редакции, представляющее более четко структурированное повествовательное полотно, в которое вплетены размышления и рассуждения, например, в отношении Непота, чье бегство в Далмацию объясняется причиной cum desperatae rei negotium resistendo sumere non auderet^[278], — предложение, хотя и присутствующее в ordo prior, но не сопровождающееся дальнейшими соображениями. В маргинальной же редакции оно является функциональным для сообщения, связанного с тем фактом, что per quinquennium recuperandae spei fiduciam promittens Dalmatis imperavit^[279]; или в отношении Ореста, о котором сообщается, что elatus quamquam sibi vota damnandae temeritatis augere non auderet, Augustulum filum suum penes Ravennam urbem fecit, pridie k. Novembris^[280][281]. Хронологическая ссылка (per quinquennium…), относящаяся к деятельности Непота в Далмации, которую также приводит Anonymus Valesianus II^[282], могла быть выведена из сообщения, зафиксированного в ordo prior в связи с событиями 480 года, когда Непот был убит. Поэтому вполне возможно, что маргинальная редакция 475 года, относящаяся к борьбе между Орестом и Непотом, «не может рассматриваться лишь как прихотливая переработка более позднего хрониста»^[283], учитывая также сомнения в законности действий первого, бесспорно, более расплывчатые в сообщении ordo prior. Действительно, в маргинальной редакции избрание Августула введено уступительным quamquam sibi vota damnandae temeritatis augere non auderet там, где в ordo prior не включено никакого комментария.

Одоакр, arte et sapientia gravis et bellicis rebus instructus

К 476 году ordo prior относит известие, отсутствующее в других источниках, за исключением «Getica» Иордана^[284], о vastatio^[285] и завоевании многих городов в Галлии готами под предводительством короля Эвриха: Gothi Eurico rege multas Galliae urbes vastant praecipuamque inter eas Arelas opibus exuunt et a Romana dicione suae^[286] dicioni subiugant^[287]. Затем фокус резко перемещается с Галлии на Италию, где герулы, qui romano iuri suberant, regem creant nomine Odoacrem X k. Sept.^[288] Ни ordo posterior, ни маргинальная редакция не упоминают Эвриха и не намекают на проблемы в Галлии.

Но самым примечательным размышлением, в особенности нас касающимся и служащим введением к представлению Одоакра в наиболее насыщенной маргинальной редакции, является печальное и подавленное свидетельство ощущения свойственной тем годам ненадежности: Interque mala et inopinata reipublicae naufragia, dum sese interius Romanae vires perimunt, externae gentes quae simulata amicitia romano iuri suberant, adversum eum consurgunt. Nam Heruli intra Italiam habitatores regem creant nomine Odoacrem, hominem et arte et sapientia gravem et bellicis rebus instructum. Qui Orestem patricium apud Placentiam cum exercitu residentem oppressit atque deiecit: cuius frater nomine Paulus apud Ravennam residens ab Odoacris exercitu oppressus interiit in Pineta pridie Kal septembr.^[289][290] Очевидно, что компилятор маргинальной части испытывает сильную потребность придать имевшимся в его распоряжении сухим формулам и скудным известиям повествовательный колорит, включив в них личные размышления, из которых наиболее показательно размышление о слабости и смерти vires romanae. Он сознательно концентрирует в этом резюме долгую и нерешенную дискуссию о конце империи, о ее смерти как неизбежном пределе, неотложном финише, присущем всякому живому организму, с неявной отсылкой к suis et ipsa Roma viribus ruit^[291]; и в то же время он обидчиво пускает стрелу в сообщении о тех externae gentes, которые восстают не в честном сражении, но используя коварное искусство обмана, simulata amicitia.

Римская империя угасала. Иссякали ее силы, которые, ослабнув, чахли и рассеивались, в то время как притворно изображавшие дружбу иноземные народы поднимались против нее. Безусловно, следует исключить всякую связь между печальным размышлением о состоянии Римской империи и приведенным в ordo prior известием об экспансии Эвриха в Галлии. Как уже отмечалось, в маргинальной редакции нет и намека на vastatio в Галлии и было бы неплохо узнать причины, по которым это сообщение было опущено компилятором. Ему принадлежит рассуждение общего порядка, однако связанное с продолжением рассказа. Externae gentes, поднявшиеся против империи, в действительности были герулами, и связь, создаваемая сочинительным союзом nam между предыдущим размышлением и сообщением о том, что Eruli intra Italiam habitatores избрали королем Одоакра, ясно это показывает. Возможно, что намек на simulata amicitia относится к отношениям foederatio. Таким образом, восстание Одоакра созрело в Италии. В противоположность этому Anonymus Valesianus II — как мы вскоре рассмотрим более внимательно — отмечает прибытие Одоакра извне полуострова, superveniente cum gente Scirorum^[292][293]. Поэтому следует считать, что его сопровождала сложная совокупность, состоящая из групп различных этносов, пришедших на службу империи в разные моменты и отличавшихся различной степенью «окультуривания». На мой взгляд, правильно было сказано, что «провозглашение Одоакра, похоже, является заключительным актом процесса варварского этногенеза на италийской почве»^[294]. В любом случае, это восстание, этот переворот не имеют признаков вторжения, но берут начало в заговоре, сложившемся внутри институциональных отношений; даже в самых скудных записях ordo prior по поводу герулов уточняется, что они romano iure suberant, а в ordo posterior, где нет упоминания о поддержавших переворот gentes, просто отмечается, что Одоакр ab exercitu suo rex levatur^[295]. Тем не менее, в ordo prior за известием об убийстве Ореста и его брата Павла следует размышление общего порядка: Undique rei publicae mala consurgentia: ab omnibus undique gentibus oppressi et provincias et dominationem amiserunt^[296]. Прежде всего, следует отметить повторение undique, вызывающее стойкое ощущение ухудшившейся ситуации и всеобщего кризиса; кроме того, если, как кажется, oppressi следует относить к двум субъектам, о которых анонимный автор говорил чуть ранее, то есть к Оресту и Павлу, то они не только оказываются теснимыми отовсюду (undique), но и вырисовывается их явная изолированность, поскольку они подавляются ab omnibus gentibus.

Однако наиболее показательно замечание, характеризующее вступление Одоакра на политическую сцену и содержащее его оценку. В ordo prior отмечается, что intra Italiam Eruli, qui Romano iuri suberant, regem creant nomine Odoacrem X k. Sept., hominem et aetate et sapientia gravem et bellicis rebus instructum^[297][298]. Указание на воинскую доблесть кажется очевидным и является мотивом, общим почти для всех источников; указание на sapientia отсылает к безусловно положительной оценке персонажа, но скорее безосновательной выглядит ссылка на его возраст. Как уже отмечалось, в момент смерти Одоакра в 493 году ему было 60 лет^[299]. Следовательно, в 476 году ему должно было быть 43 года — подходящий возраст для занятия военными делами. Итак, sapientia et aetas в дополнение к военным дарованиям — таковы преимущества нашего героя. Это, возможно, лишь предположение, но указание ordo prior на «паспортную» зрелость Одоакра при изложении событий, в целом оказавшихся для него благоприятными, может быть понято как подчеркивание его дополнительной ценности по сравнению с infantia^[300] Ромула, который, будучи лишен отцовского руководства, даже побудил победителя проявить милосердие и пощадить его жизнь. Возраст Ромула достоверно неизвестен; источники отмечают его исключительно в связи с возведением на престол отцом, после чего не следят за его судьбой, кроме общего упоминания об exilii poena^[301]. Только Аноним Валезия приводит подробности и сообщает, что [Odoacer] ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno cuius infantiae misertus, concessit ei sanguinem et quia pulcher erat etiam donans ei reditum sex milia solidos misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere^[302][303]. Аноним, таким образом, отмечает, с одной стороны, его очень юный возраст (Одоакр … misertus infantiae)^[304], а с другой — благосклонность и милосердие Одоакра.

Является ли случайным это противопоставление между infantia последнего (незаконного) императора и подходящим для осуществления правления aetas Одоакра? Возраст (aetas), к тому же подкрепленный мудростью (sapientia). Следует, однако, обозначить различия в отмеченных примечаниями на полях Auctarium преимуществах, приписываемых rex. В самом деле, он характеризуется как homo et arte et sapientia gravis et bellicis rebus instructus^[305][306]. Возможно, речь идет о самой обычной ошибке переписывания, о простом недоразумении. Компилятор маргинальной части мог допустить описку, переписав arte вместо aetate. Следует, однако, отметить, что выражение arte et sapientia gravis et bellicis rebus instructus оказывается, и не только по смыслу, почти своего рода калькой, переводом/переосмыслением оценки, приведенной Малхом и приписываемой участникам сенаторской делегации, отправленной в Константинополь с целью возвратить императорские инсигнии, утверждавшим, что Одоакр был в состоянии защитить их интересы (σώζειν τὰ παρ' αὐτοῖς πράγματα), πολιτικὴν ἔχοντα σύνεσιν ὁμοῦ καὶ μάχιμον^[307][308].

Различные варианты текста Auctarium Havniense (et aetate et sapientia gravis; et arte et sapientia gravis) могли быть результатом простой ошибки при переписывании, но могли и отражать, с точки зрения, в любом случае благоприятной для Одоакра, то, что считалось дарованиями, преимуществами, позволявшими ему здраво управлять Западом: возраст, в сравнении с ребенком Ромулом Августулом, уравновешенность, политическую и военную дееспособность. Приведенное на полях Continuatio Havniensis чтение менее очевидно и более многозначительно^[309], поскольку здесь превозносится обладание дипломатической sapientia, которой был наделен Одоакр, представивший тому действенные и документально подтвержденные доказательства. Вполне очевидно высказанная в его пользу поддержка во фрагменте Малха должна препятствовать отклонению чтения с гендиадисом arte et sapientia gravis в пользу aetate et sapientia gravis; дипломатические способности Одоакра позволили ему, как мы вскоре рассмотрим, наметить политическую стратегию, благодаря которой стало возможным вернуть Сицилию и обеспечить поддержку варварских войск без возникновения непоправимых разногласий с сенаторской аристократией^[310]. И поскольку маргинальная редакция, как уже отмечалось, оказывается хронологически гораздо более поздней по сравнению с ordo prior, мне кажется, нельзя исключать, что, набрасывая портрет Одоакра, компилятор мог находиться под влиянием знакомства с традицией, чьим единственным дошедшим до нас свидетелем является Малх, признававший за Одоакром политическое качество, компетентность и соответствие роли правителя Запада в момент, когда тот сотрясался inter mala et inopinata reipublicae naufragia^[311]. Если так, то компилятор маргинальной редакции, давая характеристику rex, предпочел упомянуть — нельзя сказать, осознанно или нет — в качестве заслуживающего внимания элемента наряду с его sapientia также его ars, а не aetas.

Посольство в Константинополь по данным Малха и πολιτικὴ σύνεσις

Как уже отмечалось, оценивая фигуру Одоакра маргинальная редакция Continuatio Prosperi использует язык, по тональности и смыслу очень близкий к применяемому сенатскими послами, отправившимися, согласно сообщению Малха, в Константинополь в попытке получить правовую санкцию для нового устройства, установившегося на Западе после устранения Ореста.

Этот мучительнейший отрывок филадельфийского историка передан нам константиновскими Excerpta de legationibus:

Ὅτι ὁ Αὔγουστος ὁ τοῦ Ὀρέστου υἱὸς ἀκούσας Ζήνωνα πάλιν τὴν βασιλείαν ἀνακεκτῆσθαι τῆς ἕω τὸν Βασιλίσκον ἐλάσαντα, ἠνάγκασε τὴν βουλὴν ἀποστεῖλαι πρεσβείαν Ζήνωνι σημαίνουσαν, ὡς ἰδίας μὲν αὐτοῖς βασιλείας οὐ δέοι, κοινὸς δὲ ἀποχρήσει μόνος ὢν αὐτοκράτωρ ἐπ' ἀμφοτέροις τοῖς πέρασι. с.54 τὸν μέντοι Ὀδόαχον ὑπ' αὐτῶν προβεβλῆσθαι ἱκανὸν ὄντα σώζειν τὰ παρ' αὐτοῖς πράγματα, πολιτικὴν' ἔχοντα ‘σύνεσιν' ὁμοῦ καὶ μάχιμον· καὶ δεῖσθαι τοῦ Ζήνωνος πατρικίου τε αὐτῷ ἀποστεῖλαι ἀξίαν καὶ τὴν τῶν Ἰταλῶν τούτῳ ἐφεῖναι διοίκησιν. ἀφικνοῦνται δὴ ἄνδρες τῆς βουλῆς τῆς ἐν Ῥώμῃ τούτους ἐς Βυζάντιον κομίζοντες τοὺς λόγους, καὶ ταῖς αὐταῖς ἡμέραις ἐκ τοῦ Νέπωτος ἄγγελοι τῶν τε γεγενημένων συνησθησόμενοι τῷ Ζήνωνι καὶ δεόμενοι ἅμα ταῖς ἴσαις τῷ Νέπωτι συμφοραῖς χρησαμένῳ συσπουδάσαι προθύμως βασιλείας ἀνάκτησιν, χρήματά τε καὶ στρατόν ἐπὶ ταῦτα διδόντα καὶ τοῖς ἄλλοις, οἷς δέοι, συνεκπονοῦντα τὴν κάθοδον. ταῦτά τε τοὺς λέξοντας ὁ Νέπως ἀπέστελλεν. Ζήνων δὲ τοῖς ἥκουσι τοῖς μὲν ἀπὸ τῆς βουλῆς ἀπεκρίνατο ταῦτα, ὡς δύο ἐκ τῆς ἕω βασιλέας λαβόντες τὸν μὲν ἐξηλάχασιν, Ἀνθέμιον δὲ ἀπέκτειναν. καὶ νῦν τὸ ποιητέον αὐτοὺς ἔφη γινώσκειν. οὐ γὰρ ἂν βασιλέως ἔτι ὄντος ἑτέραν ἡγήσεσθαι γνώμην ἢ κατιόντα προσδέχεσθαι· τοῖς δὲ ἐκ τοῦ βαρβάρου ὁτι καλῶς πράξοι παρὰ τοῦ βασιλέως Νέπωτος τὴν ἀξίαν τοῦ πατρικίου δεξάμενος Ὀδόαχος· ἐκπέμψειν γὰρ αὐτὸν, εἰ μὴ Νέπως ἐπεφθάκει. ἐπαινεῖν δὲ ὡς ἀρχὴν ἐπιδέδεικται ταύτην τοῦ τὸν κόσμον φυλάττειν τὸν τοῖς Ῥωμαίοις προσήκοντα, καὶ πιστεύειν ἐντεῦθεν ὡς καὶ τὸν βασιλέα τὸν ταῦτα τιμήσαντα καταδέξοιτο θᾶττον, εἰ ποιεῖν θέλοι τὰ δίκαια. καὶ βασίλειον γράμμα περὶ ὧν ἠβούλετο πέμπων τῷ Ὀδοάχῳ, πατρίκιον ἐν τούτῳ τῷ γράμματι ἐπωνόμασε. ταῦτα δὲ συνεσπούδαζε τῷ Νέπωτι ὁ Ζήνων ἐκ τῶν ἑαυτοῦ κακῶν τὰ ἐκείνου οἰκτείρων καὶ τό γε κοινὸν τῆς τύχης εἰς ὑπόθεσιν ἔχων τῷ δυστυχοῦντι συνάχθεσθαι. ἄμα δὲ καὶ Βηρίνα συνεπώτρυνε τοῦτον τῇ Νέπωτος γυναικὶ συγγενεῖ οὔσῃ συσπεύδουσα^[312][313].

После того, как были убиты Орест и его брат Павел, в Константинополь было отправлено посольство, состоящее из выдающихся представителей римской сенаторской аристократии, чтобы вернуть императорские инсигнии, vestis regis^[314] и ornamenta palatii^[315], в акте формального подчинения, засвидетельствовав тем самым отказ от августа на Западе и признавая в лице Зенона единственного императора, μόνος и κοινὸς αὐτοκράτωρ^[316], для обеих частей империи. Как это ни парадоксально, возникла ситуация, диаметрально противоположная той, которой был отмечен 467 год, когда отправленное из Рима сенаторское посольство официально просило восточного императора прислать на Запад августа в лице Антемия. Разные времена, разные герои. Или, быть может, к 476 году созрело осознание естественного, неизбежного прерывания — мы не знаем, воспринятого ли как временное или окончательное, — Hesperium imperium. В отличие от других генералиссимусов варварского происхождения, фактически державших бразды правления государством благодаря избранию императорами легко управляемых марионеток, прикрываясь которыми они могли реально распоряжаться властью, следуя собственной линии и собственным интересам, Одоакр совершил непривычный, никогда до него не реализованный жест разрыва: возвратил императорские инсигнии в Константинополь и осуществил передачу западного суверенитета на Восток. Такие действия следует рассматривать исторически и с учетом их революционного значения; они раскрывают, прежде всего, твердое понимание границ, в рамках которых было возможно осуществление им власти. Ясно, что варвар, избранный rex своими многонациональными войсками, не мог стремиться к пурпуру. Кассиодор сокращает сообщение Малха, утверждая, что Одоакр принял nomen regis … cum tamen nec purpura nec regalibus uteretur insignibus^[317]. Действительно, решительно укоренилась идея о том, что варвар никогда не может претендовать на звание августа. В недавнем прошлом даже такие личности, как Аспар и Рицимер, а до них Стилихон, хотя и обладали прочнейшей личной властью, не позволяли себе прельститься ὕβρις^[318] и попасться в сети вожделения трона^[319]. Разрыв с прошлым заключался, таким образом, в пренебрежении теми институциональными фикциями, которыми отличалась практика прежних лет; с другой стороны, было бы неосмотрительно идти по проторенному другими пути, найдя какого-нибудь представителя римской nobilitas^[320], заслуживающего доверия и солидного в плане социокультурной идентичности, чтобы возвести его на трон, но также достаточно слабого, чтобы его контролировать, направлять и оказывать влияние. Проведенные эксперименты оказались опасными и, главное, безуспешными. Отсюда, как уже было сказано, жест разрыва^[321]. Не вызывает, таким образом, сомнений, что замысел, постановку и координацию этой операции, отправки сенаторской миссии, следует полностью приписать Одоакру. Однако согласно тому, что сообщает Малх, юный Ромул был тем, кто, узнав о возвращении Зенона на трон, заставил (ἐνάγκασε) βουλή^[322] отправить посольство на Восток. Вряд ли заслуживает доверия, что ребенок, только что ставший благодаря Одоакру сиротой, чья институциональная роль не была признана Константинополем, мог поручить сенату миссию, которая просила бы санкционировать конец суверенитета на Западе. Но и для того, чтобы признать, что Ромул Августул, по крайней мере, номинально, просил узаконить status quo на Западе, необходимо предположить, что известие о реставрации Зенона пришло в Италию в чрезвычайно короткие сроки. В самом деле, император-исавр, в 474 году занявший трон сначала вместе с маленьким Львом, а затем, после смерти сына, один, ненавидимый сенаторской аристократией и мало любимый также народом и армией, после всего лишь одного года царствования был вынужден бежать в Исаврию вследствие заговора, составленного его тещей Вериной, ее братом Василиском, генералом Иллом и Теодерихом Страбоном. Только благодаря раздорам между заговорщиками и их неспособности составить общую стратегию Зенону удалось вернуться в Константинополь, убедив Илла поддержать его дело, подкупив Армата, племянника Теодериха^[323], и окончательно победив Василиска и его сына Марка в августе 476 года. Вероятно, он вновь обрел власть осенью того же года^[324], стало быть, незадолго до того, как было отправлено сенаторское посольство. Следовательно, Запад был своевременно проинформирован о его реставрации. По этой причине, но прежде всего из-за сложной и своеобразной ситуации с императором-ребенком, следует заподозрить возможную ошибку со стороны компилятора excerpta филадельфийского историка; в прошлом уже Нибур, озадаченный тем, что инициатива отправить посольство на Восток была предпринята Ромулом^[325], предположил, что в рассматриваемом отрывке ὁ Αὔγουστος ὁ τοῦ Ὀρέστου υἱὸς было записано ошибочно вместо Ὀδόαχος. Существо проблемы сводится к институциональной легитимности: на каком основании мог бы заставить — что подчеркивает значение глагола ἀναγκάζω — Ромул^[326], который был puer, у которого только что были убиты отец и дядя, чье положение на Западе была нелегитимным, поскольку его избрание не было признано правительством в Константинополе? Ромул, как мы видели, пропадает из свидетельств источников^[327], исчезает как тень, и только Anonymus Valesianus упоминает о нем в связи с его ссылкой в Кампанию с parentes и, прежде всего, с годовым доходом в шесть тысяч золотых солидов. Поэтому следует исключить любое его участие в официальной жизни государства, независимо от того, что клеймо нелегитимности, отягощавшее переворот, совершенный его отцом Орестом, сместившим законного императора Юлия Непота, казалось к тому же подтвержденным подозрительными контактами, предполагаемыми или реальными, или, как знать, искусно распущенными о них слухами, с фрондой Василиска. Разумно, напротив, полагать, что Одоакр, основываясь на сложившемся соотношении сил и поддержанный своими многонациональными войсками, мог потребовать, чтобы сенаторы отправились в Константинополь с просьбой о легитимации его положения. В поддержку такого предположения служит тот факт, что касающийся этого посольства фрагмент Кандида упоминает лишь одного Одоакра^[328]. В любом случае очевидно, что, вне зависимости от внешней формы, постановщиком этого действа был Одоакр, либо лично, либо посредством Ромула заставивший сенат информировать Зенона о новой ситуации на Западе. Но самый, возможно, значимый аспект этого посольства заключается в возобновленной (реальной или только внешней?) политической роли сената, который действует в качестве посредника, возвращается к выработке и приданию стратегического направления западным институтам, предлагает ликвидацию западного суверенитета и воссоединение властей в императоре Константинополя, и добивается признания политической роли в τῶν Ἰταλῶν διοίκησις Одоакра, за которым признавалась πολιτικὴ σύνεσις. Настойчивость на единстве империи, на том, что западная βασιλεία больше не является необходимой, но будет достаточно μόνος αὐτοκράτωρ, позволяет утверждать, что сенаторское посольство в какой-то мере санкционировало своего рода приостановление в институционально-юридическом отношении римской империи на Западе^[329]. Следует отметить, что сенаторское посольство никоим образом не принимало во внимание фигуру Непота. Восстановление единства империи, воссоединение власти в лице одного лишь Зенона фактически отстраняло Непота, за которым не признавалось никакого авторитета и никакой роли. Напротив, Восточная империя продолжала отстаивать его должность, несмотря на то, что в результате переворота Ореста она была временно ограничена Далмацией. Западные послы не упоминают ни о его легитимности, ни даже о его существовании. Все же добровольная ссылка Непота в Далмацию не сопровождалась заявлениями ни о том, что он ратифицировал отставку, ни о том, что он официально отказался от атрибутов своей верховной власти. Притязания Ореста, присвоившего себе primatum omnemque dignitatem^[330] и возведшего сына, хотя и puer, в императорское достоинство, формально были незаконными, и Непот, хотя и privatus a regno^[331][332], все еще был законным императором pars Occidentis. Но это никак не учитывалось послами сената, по мнению которых осуществлять власть надлежало Одоакру — вот тот выбор, который они представляли на утверждение восточному императору. Они, действительно, заявили перед Зеноном о его качествах^[333], поскольку, с их слов, он был ἱκανός^[334] — примечательно использование этого прилагательного — позаботиться о pars Occidentis, σώζειν τὰ παρ' αὐτοῖς πράγματα^[335]. Далее римские сенаторы просили, чтобы ему было предоставлено достоинство патриция и обязанности по управлению τὴν τῶν Ἰταλῶν διοίκησιν^[336] — выражение, которое, по мнению многих ученых, не носило общего характера, но указывало на территориальную основу осуществления им своих полномочий^[337]. Предоставление Одоакру управления τῶν Ἰταλῶν διοίκησις было, таким образом, официально испрошено и поддержано римской сенаторской аристократией, умолявшей об объединении суверенитета двух империй в одном лице, с поручением, однако, осуществления местной власти Одоакру в качестве царского чиновника с рангом патриция^[338]. В этой связи следует особо отметить, что, согласно сообщению Малха, Зеноном, в зависимости от случая, был дан двоякий ответ: с одной стороны, обращаясь к посланцам сената (τοῖς μὲν ἀπὸ τῆς βουλῆς), он напомнил им, что из числа двух полученных с востока императоров один (Непот) был ими изгнан, а другой (Антемий) убит; с другой стороны, он отослал посланцев варвара (τοῖς δὲ ἐκ τοῦ βαρβάρου) за предоставлением достоинства патриция к Непоту. В лице Юлия Непота еще был жив законный император Запада, у которого Одоакр и должен просить предоставления достоинства patricius. Однако в βασίλειον γράμμα, частном письме, Зенон все же обратился к нему, называя таким титулом^[339]. Таким образом, Непот привлекается к делу только восточным императором, все еще наделяющим его миропомазанием институциональной легитимности. Но это происходит лишь на словах, только потому, что одновременно с западным посольством в Константинополь прибыли и его посланники. Из своей далматинской ссылки он просит помощи и военной поддержки, заявляя о своем полном праве на верховную власть на Западе и утверждая свое легитимное положение, тем самым неявно исключая всякую возможность принятия и признания изменения баланса и той системы, которую пришлось создать в Италии. Также и в этом случае Зенон играл роль образцового эквилибриста: слова утешали, но карманы оставались зашитыми. Тарасикодисса^[340], только что вернувшийся на трон и осознающий еще живую нестабильность, никогда не подпитывал очаги, которые могли яростно разгореться и стать неуправляемыми; вследствие этого ответ Непоту был любезным, но ничего не стоящим: идеальная солидарность, но никакой военной помощи, никакой организационной поддержки^[341].

Таким образом, из тона и содержания торжественных речей вытекает желание Восточной империи лавировать в политических и институциональных рамках, абсолютно текучих и хаотичных, в которых удовлетворяются все, не удовлетворяя никого, продолжая приписывать Непоту легитимную роль, но делая его безвредным претендентом, лишенным военных ресурсов, восхваляя Одоакра за проявленное институциональное уважение, но предлагая ему обратиться к легитимному западному правителю для получения одобрения его положения и, тем не менее, подмигивая ему украдкой. В то же время отмечается, как римская сенаторская аристократия посредством своих послов пыталась определить и найти разрешение италийской конституционной проблемы, подвешенной в фактически неопределенном и внеправовом состоянии. Невозможно выяснить, было ли это продуктом осознанного политического выбора или, напротив, результатом диктата Одоакра. Тем не менее, продолжение отношений между этим последним и римским сенатом, отмеченное мирным уважением, если не общностью целей, позволяет понять, что если вначале двигателем политических действий были отношения с позиции силы, то впоследствии начатое и продолженное rex'ом стратегическое направление обретало все больший консенсус. Возможно, что в первый момент сенаторская аристократия, столкнувшаяся с угрожающим продвижением Эвриха к Марселю и постоянно нависающей вандальской опасностью, действительно обнаружила в Одоакре достойного человека, наделенного осязаемыми и признанными военными способностями, который мог защитить все более слабевший периметр полуострова. Разумеется, точка зрения восточного правительства была иной. Таким образом, суть вопроса, который должна была разрешить Восточная империя, заключалась в конфликте между олицетворяемым Юлием Непотом номинальным суверенитетом и фактической властью не имеющего легитимного титула Одоакра. Отсюда двойственный ответ: официальный, отсылавший к Непоту, и частный, в определенной мере гарантировавший сохранение status quo в τῶν Ἰταλῶν διοίκησις.

Управление τῶν Ἰταλῶν διοίκησις

Как было упомянуто выше, по мнению некоторых выражение τῶν Ἰταλῶν διοίκησις имело специальное значение^[342], в международном масштабе определяя ту территориальную область, на которой осуществлял бы свою власть Одоакр. От Западной империи уже давно были отрезаны многие территории, и она свелась к одному лишь полуострову. Бо́льшая часть урезаний определялась военными событиями, некоторые — политическими решениями. Была утрачена Африка, обладание которой признано за вандалами уже в 442 году^[343]. После смерти Валентиниана III Сицилия, Сардиния, Корсика и другие средиземноморские острова стали объектом систематического грабежа со стороны Гейзериха^[344]. Бедственная ситуация сложилась и в диоцезе Иллирик, часть которого в 437 году была уступлена Феодосию II в связи со свадьбой Валентиниана III и Евдоксии^[345]. Нам неизвестно, какие именно провинции перешли под контроль pars Orientis; во всяком случае, не все, так как Норик и Далмация во времена Одоакра все еще входили в состав западных областей^[346]. О ситуации в Норике уже говорилось; Далмация управлялась Юлием Непотом; Паннония была занята мятежными федератами Восточной империи; Реция завоевана аламаннами во времена Либия Севера. Была потеряна Испания и все более драматическим становилось положение Галлии, где в 476 году Эврих завладел Провансом. Примечательны печальные выражения, в которых копенгагенский продолжатель Проспера упоминает о покорении Арля и других городов визиготами: a Romana dicione suae dicioni subiugant^[347].

Осознание того, что отныне Италия была единственной территорией, на которой осуществлялась власть на Западе, неоднократно засвидетельствовано Эннодием в разных местах Vita Епифания.

«Nutabat status periclitantis Italiae et adfligebatur ipsis discriminibus gravius, dum expectabat futura discrimina»^[348][349]: такими словами комментирует он тяжелое положение, вызванное разногласиями между Рицимером и Антемием. Когда в 471 году Рицимер по совету лигурийской знати поручил Епифанию отправиться в Рим и попытаться договориться с императором, тицинский епископ, взывая к милосердию, посредством которого можно осуществить пример царствия небесного, начал так: «Hoc ergo Italia vestra freta iudicio vel Ricemer patricius parvitatem meam oratu dixerit, indubitanter coniciens, quod pacem Romanus deo munus tribuat, quam precatur et barbarus»^[350][351]. В связи с посольством к Эвриху Юлий Непот определяется как тот, кому regimen Italiae ordinatio divina commisit^[352][353]. Italorum supplicum voces^[354], чьим выразителем был Епифаний, decus Italiae^[355], молили Гундобада об освобождении захваченных бургундами пленников^[356]. Разумеется, следует исключить специальное или техническое использование Эннодием термина «Италия», который следует понимать в широком, растяжимом смысле, не выводя из него специфической коннотации или, тем более, разграничения для Italia annonaria^[357]. Важно отметить это постепенное, осознаваемое сокращение территориальной области, в пределах которой еще могла осуществляться власть: ею остается одна лишь Италия. Правление именно ею испрашивалось в Константинополе доверить Одоакру по причине его достоинств.

Возможно ли, таким образом, что, вне зависимости от соотношения сил и принуждения, уже в 476 году римские сенаторы, как в связи с восточным посольством сообщалось ими самими и как было зафиксировано составителями вошедшей в состав Auctarium Havniense официальной хроники императорской канцелярии, имели доказательство политических и военных способностей Одоакра? Оспаривать последние не имеет смысла, поскольку их явной демонстрацией были успехи и лидерство над многонациональными войсками. Но чем подтверждается πολιτικὴ σύνεσις и то, что он был arte et sapientia gravis? На мой взгляд, Одоакр за весьма короткое время уже обеспечил явную уверенность в этом римской сенаторской аристократии. С воистину молниеносной быстротой в мыслях и действиях он сумел ограничить влияние реквизиций и последствия передела земель в пользу варварских войск, требовавших выполнения данных им ранее обещаний; кроме того, ему удалось заключить с королем вандалов договор, благодаря которому плодоносная Сицилия была возвращена Западной империи. Мы еще вернемся к подробному рассмотрению этих вопросов, но то, что обе операции были доказательством исключительной πολιτικὴ σύνεσις, необычайной политической sapientia, кажется мне очевидным.

Истребование патрициата

Природа, значение, полномочия и пределы ἀξία τοῦ πατρικίου^[358], испрашиваемого Одоакром, были предметом различных интерпретаций. Утверждалось, что титул патриция соответствует должности magister militum praesentalis, и что, следовательно, его предоставление ставило Одоакра во главе военного аппарата pars Occidentis^[359]. Другие, напротив, не видели взаимозависимости между достоинством патриция и военной должностью. Это, однако, не объясняет нерасположенности и нерешительности восточного императора в вопросе об официальном предоставлении простого достоинства, которого ранее были удостоены многие лица. Нельзя исключать и намеренное и тонкое недопонимание, изображаемое Зенона, игравшим на двусмысленности титула: «частным образом» он предоставил простое почетное достоинство, лишенное какой-либо военной власти, тогда как Одоакр стремился к достижению того же самого правового положения и тех же полномочий, которое в прошлом занимали Аэций, Рицимер, Гундобад и Орест^[360]. Были и такие, кто, как Моммзен, постулировали, что Зенон обещал, но предусмотрительно откладывал любое присвоение^[361]. Его поведение действительно является шедевром политической эквилибристики. Он не отказывает в предоставлении патрициата, какие бы полномочия он ни предполагал, но относит к Непоту, как законному держателю Западной империи, обладание правом определять, предоставлять его или нет. Однако, как уже говорилось, частным образом в письме он назвал Одоакра патрицием, тем самым неявно признавая за ним этот титул и, соответственно, действуя тем самым в обход Непота, который вряд либы его ему предоставил.

Вероятно, ключ к пониманию следует искать в неоднозначности титула. Со стороны Одоакра было бы нелогично просить о чисто почетном признании, которое не придавало бы ему отличительных черт, особых полномочий, и к тому же не отличало бы его от множества подчиненных ему чиновников, которые им обладали^[362]. С другой стороны, сенаторское посольство, как уже отмечалось, отстаивая это дело, подчеркивало его особые достоинства, военную доблесть и способность к управлению. Поэтому должность, которая позволила бы ему по полученному от императора полномочию вести дела на Западе, должна была включать в свою сферу, помимо гражданских, также и военные функции. Такие обладатели патрициата, как Аэций, Рицимер, Гундобад и Орест, являлись, как известно, также magistri militum. Им удавалось продавливать собственные решения, конечно, не в силу обладания почетным титулом, но прежде всего на основании своей военной власти. С другой стороны, многие другие персонажи меньшего политического значения определяются источниками как просто патриции. Поэтому представляется очевидным, что ἀξία, испрашиваемая Одоакром и послами, была вещью куда более важной, чем простой титул, и нерешительность Зенона в ее предоставлении в полной мере это подтверждает. Такой ἀξία был презентальный патрициат, достоинство, чьи характеристики нам известны благодаря нескольким упоминаниям у Кассиодора. Чтение Varia может, пожалуй, способствовать прояснению проблемы патрициата, испрашиваемого и, вероятно, никогда не полученного Одоакром.

В 526 году Аталарих обратился к Тулуину^[363], принадлежавшему к королевскому роду, и предоставил ему высший praesentalis patriciatus, honor qui et armis convenit et in pace resplendent. В рассматриваемой varia термин honor повторяется неоднократно, именно когда подчеркивается, с обычной риторической мишурой, что сам Теодерих занимал его на Востоке до экспедиции в Италию, и что он подобает занятию как военными, так и мирными делами. Следовательно, презентальный патрициат представлял собой верховное командование армией, к которому присоединялось достоинство патриция.

По мнению Гауденци, «вероятно, Рицимер, который, как магистр войск, господствовал над империей в течение многих лет, пожелал возвысить это достоинство, заменив двух магистров конницы и пехоты единственным магистром солдат, придав ему, в качестве аксессуара к его должности, титул патриция, а также сделав его выше всех гражданских должностей. И, возможно, после него эту должность получили сначала Гундобад, а затем Орест, и Одоакр хотел, чтобы Зенон наделил его этой должностью, которую сенат называл "защитником республики"»^[364].

Перенесением западного императорского суверенитета на Восток Одоакр проявлял явное институциональное уважение. Король варваров, понимая, что не может стремиться к другим ролям, просил поэтому доверить ему командование армией.

Взгляд с Востока

Первым, кто соотнес низложение Ромула Августула усилиями Одоакра с концом Западной империи, был, по-видимому, Марцеллин Комит, писавший свои Chronica при Юстине I. Интуиции иллирийского чиновника на службе Восточной империи, перешедшего затем в церковное сословие, обязана первая регистрация конца империи на Западе (Hesperium Romanae gentis imperium … cum hoc Augustolo periit)^[365]. Первоначальная редакция Chronica датируется примерно 519 годом, тогда как ее переработка происходила пятнадцатью годами позже, при Юстиниане. Следовательно, прошло, по крайней мере, сорок, или, пожалуй, даже почти шестьдесят лет, прежде чем кто-то на Востоке уловил и отметил произошедший необратимый институциональный разрыв, доходчиво выраженный относящимся к imperium глаголом periit, но также проведением различия между Augusti, imperatores, с одной стороны, и варварскими reges с другой. Именно так, институциональный разрыв. Ранее, в связи с печальными событиями 454 года, Марцеллин отмечал, что со смертью Аэция, великого спасителя западного государства и ужаса Аттилы, пала и Западная империя, неспособная найти силы для того, чтобы вновь подняться^[366]. Между этими двумя утверждениями нет никакого внутреннего противоречия; как уже отмечалось, утверждение, относящееся к 476 году, ссылается на формальный аспект, на конец институциональной реальности, порожденной убийством последнего антиварварского оплота Западной империи, того, кто сделал securitas Italiae^[367] собственным знаменем, Аэция^[368].

Относящаяся к 476 году рефлексия Марцеллина выглядит практически идентичной размышлениям в Getica и в Romana Иордана^[369]. Как известно, к Энслину восходит гипотеза о том, что общим источником Марцеллина и Иордана был Квинт Аврелий Меммий Симмах, тесть Боэция и автор утраченной Historia Romana в семи книгах, а к Мартину Весу — что именно Симмах впервые зафиксировал в 476 году падение Западной Римской империи^[370]. В действительности у нас нет данных, которые могли бы абсолютным образом подтвердить или опровергнуть это последнее предположение; что несомненно, так это то, что современная историография ощущает неудобство вследствие отсутствия дискуссии, мучительной рефлексии о событии, которое мы сегодня считаем эпохальным, и, как следствие, озабочена поиском указаний, способных опровергнуть идею, что 476 года не представлял собой разрыва в воображении людей, переживших те события, особенно в западном мире.

Симмах очень хорошо подходит для заполнения этой молчаливой лакуны; выдающийся представитель сенаторской аристократии, он писал при Теодерихе и представлял ощущения части старых римских леопардов^[371], вынужденных принять правление Амала, но твердо (и молчаливо) убежденных в его незаконности. С их точки зрения, момент, в который был разбит институциональный каркас, скреплявший судьбы Западной империи, с неизбежностью не мог быть иным, нежели 476 год. Но это всего лишь догадки, и весьма неосмотрительно приписывать такие идеологические проекции тому, кто представляет собой лишь чуть больше, чем просто имя в историографической панораме.

Еще один намек, позволяющий предположить осознание политического значения низложения Ромула Августула и начатого Одоакром нового курса, следует приписать Евагрию Эпифанийскому из Сирии, написавшему Historia Ecclesiastica, сфокусированную почти исключительно на Восточной империи, от начала несторианского спора во времена Эфесского собора 431 года до 539 года, в котором этот труд был завершен. Евагрий, бегло упомянув о событиях, произошедших на Западе от Антемия до Ореста, отмечает, что Ромул, прозванный Августулом, был ἔσχατος τῆς Ῥώμης αὐτοκράτωρ^[372], в 1303 году от βασιλεία^[373] Ромула; после него правил Одоакр, который, отвергнув императорский титул, ῥῆγα δὲ προσειπών^[374][375].

Для объяснения столь незначительного интереса со стороны современников были сформулированы различные гипотезы; очевидно, что только в эпоху Юстиниана, в подкрепление политических причин западной кампании, ставится акцент на незаконности варварского правления в Италии и отыскивается основополагающий момент, в который началось правление Одоакра, или, скорее и прежде всего, в который закончила свое существование Западная Римская империя^[376]. Однако, как уже было сказано, в 476 году отсутствовали трагические, драматические черты, присущие эпохальному разрыву. Просто не было больше западного императора. Не столь печальной ситуация становилась и потому, что тот, кто принял власть, действовал, насколько возможно, в русле традиции, без необоснованных жестокостей, с умеренностью, с πολιτικὴ σύνεσις. И римская сенаторская аристократия, уже давно привыкшая иметь дело с варварскими лидерами, опасаясь их зверств и подвергаясь их насилию, не могла не признавать его заслуг.

IV. Anonymus Valesianus II

Anonymi Valesiani Pars Posterior (или Theodoriciana) представляет собой весьма ценный, но крайне проблематичный источник для реконструкции королевского достоинства Одоакра и готов^[377]. Излишне останавливаться на запутанной рукописной традиции: в этой же серии несколько лет назад мой друг Энцо Айэлло приложил свои последние усилия и тщательнейшим образом воспроизвел непростые события в традиции текста^[378]. Поэтому его продуманные страницы о Pars Prior избавляют меня от уточнения многих аспектов передачи этой компиляции. Здесь, таким образом, будет достаточно лишь бегло упомянуть о событиях, связанных с передачей текста Pars Posterior, и о связанных с ним интерпретациях, сформулированных в отношении исторического момента и той культурной среды (milieu), в которой он расцвел.

⁎ ⁎ ⁎

Anonymi Valesiani Pars Posterior, или Excerpta Valesiana по использованному Гардтхаузеном выражению в тойбнеровском издании 1875 года, передана кодексом Berolinensis-Phillips 1885 (в прошлом — кодекс Meermann-Phillips) IX века и кодексом Vaticanus Palatinus 927 XII века. Берлинский кодекс был использован Анри Валуа в 1636 году (и впоследствии его братом Адрианом в 1681 году) в первом издании, в приложении к публикации Аммиана. А. Валуа не мог обратиться к нему напрямую, но пользовался копией, переписанной для него иезуитом Сирмоном во время пребывания в коллеже Клермона. В 1764 году, после упразднения ордена иезуитов, библиотека коллежа была рассеяна и кодекс утерян. Он был вновь обнаружен во второй половине XIX века в Англии. Похоже, что сначала он перешел в собрание Герарда Меерманна в Гааге; впоследствии был приобретен в Миддлхилле Томасом Филлипсом, оставившим его в наследство преп. Джону Э. А. Фенвику из Челтнема, близ Глочестера, где его смог изучить Франц Рюль^[379]. В ходе этих скитаний произошло его расчленение и от первоначального кодекса было отделено несколько брошюр. В действительности кодекс подвергался отсечениям и ранее и некоторые листы из него, к счастью, сохранились в двух кодексах Санкт-Петербурга (Leninopolitani 422 и 327) и в кодексе Berolinensis 1896. Исследованиям Моммзена^[380] обязана реконструкция первоначального манускрипта, включающая отдельные брошюры, как содержащиеся в Berolinensis 1885, так и другие, входящие в Berolinensis 1896 и в Leninopolitani 422 и 327. В 1875 году Виктор Гардтхаузен для своего тойбнеровского издания использовал еще одну рукопись, Vaticanus Palatinus 927, зависящую, вероятно, от того же архетипа, от которого происходит берлинская.

⁎ ⁎ ⁎

Широко распространено мнение, что Anonymi Valesiani Pars Posterior представляет собой «совокупность фрагментов, более или менее вольно извлеченных из цельной работы и изложенных в сжатой форме, вероятно, с целью установить более короткую связь между ними»^[381]. Долго обсуждалось, следует ли выделять в ней двух разных авторов: одного, до § 73, расположенного в пользу Теодериха, другого, с § 79 и далее, — против Теодериха^[382], или же резкое изменение отношения к Теодериху и его оценки связано с поэтапной сменой политической линии государя и с его постепенным оседанием на резко реакционных и антикатолических позициях, что привело, как известно, к преследованию и уничтожению таких личностей, как Боэций и Симмах^[383]. Столь же велика неопределенность в отношении личности автора: был ли он мирянином^[384] или принадлежал к духовенству^[385], имел ли италийское происхождение или связи с германской средой, и, наконец, в том, что касается периода составления этого повествования^[386]. В последние годы доктрина высказывалась в пользу аницианского происхождения текста или, во всяком случае, в пользу использования материалов, почерпнутых из аницианских кругов, отмечая сходство между отношением к Ромулу Августулу у Анонима и тем отношением, которое обнаруживается у Марцеллина в связи с 476 годом, и подчеркивая связь между Анициями и Орестом, чьей карьере мог способствовать тот же Аэций^[387].

В ходе исследований больше внимания с неизбежностью было уделено реконструкции изображения Теодериха, оставляя, как мне кажется, в тени косвенные свидетельства — весьма полезные для лучшего понимания личности автора, — связанные с его суждениями относительно Одоакра.

«Низложение» Ромула Августула

Параграфы 37–56, имеющие отношение к истории Одоакра вплоть до его смерти, содержат много общего с Fasti Ravennati^[388], которые, согласно доктрине, составляют преимущественный источник Анонима для царствования Одоакра, наряду с Chronicon Марцеллина и трудами Иордана^[389].

В § 36 отмечается, что во время правления в Константинополе Зенона прибывший в Рим patricius Непот низложил Глицерия и стал imperator^[390]. Впервые глагол deponere используется в общепринятом значении этого термина, в смысле aliquem magistrate depellere^[391][392]. Бледная фигура Глицерия — заклейменного в традиции как Caesar plus praesumptione quam electione^[393][394], в соответствии с тем, что сообщает нам Марцеллин, — растворилась вдали от проблемных узлов правления Западной империей, в покое епископской кафедры Салоны. Впоследствии на политическую сцену вступил patricius Orestes, из страха перед которым Непот решил бежать в Салону, где оставался в течение пяти лет. Здесь он был убит a suis (36, 2: mox veniens Ravennam; quem persequens Orestes patricius cum exercitu, metuens Nepos adventum Orestis, ascendens navem, fugam petit ad Salonam et ibi mansit per annos quinque: postea vero a suis occiditur)^[395][396]. Далее в валезианской компиляции в свойственной стилю Fasti очень сжатой форме отмечается: mox eo egresso factus est imperator Augustulus. Augustulus imperavit annos X^[397]. Связанное с избранием Августула сообщение повторяется затем во второй раз, с пояснением, что оно было осуществлено a patre Oreste patricio^[398], и уточнением, что Augustulus ante regnum Romulus a parentibus suis vocabatur^[399]. Замечание о годах власти Августула является, очевидно, единственным (unicum), выраженным таким образом, и выглядит довольно-таки непонятным, так как в следующем параграфе фокус смещается на Одоакра и на его переворот, сместивший юного императора. Ссылка на 10 лет правления Ромула интерпретирована некоторыми толкователями как простая ошибка, грубый просчет небрежного компилятора. Другие, однако, усматривают в ней указание на «римское» легитимистское ви́дение со стороны анонимного автора, который, будучи неколебимо верным западной традиции, продолжал считать Ромула все еще царствующим и после 476 года, и даже в течение десяти лет, вероятно, до его смерти, несмотря на захват власти Одоакром.

В действительности, однако, сообщение Анонима о 10 годах правления последнего императора не может считаться одиноким^[400]. Оно фактически соотносится с упомянутым выше известным и крайне спорным свидетельством Марцеллина^[401], дословно повторенным Иорданом в Getica и Romana^[402], которое, как уже было сказано, похоже, является первым явно выраженным и сознательным формулированием произошедшего и свершившегося конца Римской империи на Западе, согласно которому Hesperium Romanae gentis imperium, quod septingentesimo nono Urbis conditae anno primus Augustorum Octavianus Augustus tenere coepit, cum hoc Augustulo periit, anno decessorum regni imperatorum quingentesimo vicesimo secundo, Gothorum debiue^[403] regibus Romam tenentibus^[404]. Марцеллином, таким образом, очень точно определен хронологический диапазон: Hesperium imperium продолжалась 522 года с семьсот девятого года от основания Рима. Римская империя на Западе, которую первый Август, Октавиан, принял в 709 году от основания Рима, погибла с этим Августулом пятьюстами двадцатью двумя годами после того, как начали править его предшественники, и с тех пор хозяевами Рима стали готские короли. Однако, при принятии в качестве начального показателя подсчета 43–42 гг. до н. э. — что традиционно, с Иеронима и позже, является отправной точкой расчета годов царствования каждого августа, — расчет пятьсот двадцать второго года приводит нас к 479/480 (522 — 43 = 479): таким образом, конец Римской империи произошел в 479/480 гг. По мнению Кальдероне, «максимальная возможная сумма всех приписываемых лет царствования, точно подсчитанная для августов Hesperium Romanae gentis Imperium, от первого Октавиана Августа до последнего и единственного Августула, не могла быть более 513 лет и не может составлять 522 года»; … «разница между 522 и 513, т. е. девять лет, может быть точно восполнена, если мы учтем и в качестве нелепой гипотезы примем на веру приписывание Августулу не одного-единственного года (как было на самом деле), а десяти лет царствования, которые мы обнаруживаем в § 36 Excerpta Valesiana, где действительно можно прочесть: "Августул правил 10 лет" (Augustulus imperavit annos X)»^[405].

Последнее быстрое замечание по этому вопросу: в то время как в § 37^[406] говорится, что Одоакр «низложил Августула с царства» (deposuit Augustulum de regno), в § 45 используется иное выражение. Этим параграфом возобновляется повествование о западных событиях после изложения событий восточных, бегло упоминающего о заговоре Василиска и о реставрации Зенона, которому расточаются похвалы — правду сказать, чрезмерные, — подчеркивающие его щедрость ко всем (munificus omnibus) и отмечающие его согласие с сенатом и народом, так что устанавливались его «изображения в разных местах в городе Риме» (imagines per diversa loca in urbe Roma)^[407]. О таких идиллических отношениях между Римом и Зеноном, мне кажется, больше нет никаких свидетельств: исавр Тарасикодисса, на которого константинопольцы уже смотрели с подозрительным высокомерием и чье правление было усеяно заговорами, сговорами и предательствами, вряд ли очаровал бы великое римское собрание. Кроме того, здесь анонимный компилятор допустил промах, написав Рим вместо Константинополя. Это невозможно проверить, однако в любом случае одобрение Зенона даже в Константинополе, как уже говорилось, переживало взлеты и падения. Поэтому более чем правдоподобно, что компилятор допустил ошибку либо при сшивании отрывков не только эта фраза, но и весь параграф был вставлен произвольно и не к месту, так как tempora Зенона отнюдь не были pacifica, и сам он не recordatus est amorem senatus et populi. В § 45, как мы уже отметили, после отступления о восточных событиях, с возвращением фокуса на Запад повторяется, что Odoacar, cuius supra fecimus mentionem, mox deposito Augustolo de imperio, factus est rex…^[408] Один нюанс (nuance), внешне незначительный: deposuit Augustulum de regno (§ 37)^[409]; deposito Augustolo de imperio (§ 45), с добавлением упоминания о том, что Августул ante regnum звался a parentibus Romulus (§ 37). Regnum и imperium. Будущее и прошлое институциональной основы Запада. Но, возможно, в этом случае имеет место очередная неточность, банальная погрешность, и анонимный компилятор был заведомо не в состоянии уловить кроющийся в ней подтекст институционального и правового порядка^[410].

Weregeldum?

В § 38 интерес полностью перемещается на Одоакра. Неоднозначная рукописная традиция поспособствовала созданию путаницы и узаконила различные интерпретации. Поэтому для лучшего понимания состояния проблемы будет полезно привести рассматриваемый отрывок полностью — так, как он восстановлен в тойбнеровском издании Жака Моро: (Odoacar) Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno, cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, etiam donans ei reditum sex milia solidos, misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere. Enim pater eius Orestes Pannonius, qui eo tempore, quando Attila ad Italiam venit, se illi iunxit et eius notarius factus fuerat. Unde profecit et usque ad patricatus dignitatem pervenerat^[411]. Это принятое на сегодняшний день чтение основано, однако, на исправлении, внесенном Анри де Валуа в 1636 году в первом издании Анонима. Действительно, в кодексе Berolinensis 1885, единственном свидетельстве этого отрывка, читается: Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, tamen donavit et creditor sex milia solidos et misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere^[412].

Очевидны противоречивость и нелогичность оригинального чтения Berolinensis: лишено смысла сообщение о том, что Одоакр даровал жизнь Августулу и, тем не менее, в качестве кредитора подарил ему доход в шесть тысяч солидов. Противоречит всякому законченному смыслу тот факт, что он пощадил его и все же обеспечил ему доход в качестве кредитора^[413]. Хиршфельд, столкнувшись с нелогичностью данного выражения, предложил заменить tamen на etiam, что действительно придает предложению бо́льшую органичность: Одоакр пощадил жизнь юного Ромула и, кроме того, предоставил ему доход в 6000 солидов. Но как совместить это с относимым к Одоакру приложением creditor? Существует ли какая-нибудь связь с продолжением параграфа, содержащим чрезвычайно несвязный — по крайней мере, внешне, — очень краткий портрет Ореста, в котором, помимо этнонима Pannonius, упоминается тесная связь с Аттилой, чьим notarius он был до того, как достиг patriciatus dignitatem? Согласно убедительной гипотезе, источник, которым пользовался валезианский эксцерптор, отражал германскую среду или был к ней очень близок, «именно ту среду, в которой выплаченная в пользу Ромула Августула денежная сумма могла восприниматься в терминах германского права как вергельд (weregeldum), внесенный в качестве искупительного штрафа (compositio), уплаченного Одоакром как убийцей: "явившись… Одоакр… убил Ореста" (superveniens… Odoacar… occidit Orestem); вергельд, уплаченный всей семье убитого — Ромулу и его parentes — как было обычным в германском уголовном праве… вергельд, кроме того, наивысшего размера, потому что (enim) речь шла о высшем сановнике, о патриции (patricius), а древнее германское право, как известно, соизмеряло вергельд с "личными качествами" (qualitas personarum)»^[414]. Весьма правдоподобным выглядит предположение, что в этом отрывке проступает менталитет, очень близкий к германскому миру и его культуре. Остается, однако, неразрешенным ряд вопросов, из которых первый неизбежно ставится о том, что Одоакр, убив как Ореста, так и его брата Павла, стал бы должником Ромула и его остальной семьи, а не creditor. Следует предположить предшествующие отношения между Орестом и Одоакром, или, скорее, между их семьями. Как уже упоминалось, отец Одоакра Эдекон был одним из primores скиров и стал видной фигурой при Аттиле, когда его народ был покорен гуннами^[415]. Многочисленные поручения, как дипломатические, так и военные, возлагались на Ореста Аттилой, чьим comes и scriba, как упоминалось ранее, он был. Мы знаем, что в 448 году Эдекон и Орест вместе принимали участие в дипломатической миссии в Константинополь. Возможно, таким образом, что контакты между двумя семьями восходили ко временам службы при гуннском королевском дворе, но речь идет лишь о гипотезе, основанной на косвенных доказательствах. Также крайне необычным, если не сказать неразумным, кажется то, что решение сохранить жизнь юному Августулу проистекало из того факта, что он был красив (et quia pulcher erat…)^[416]. Дальше мы увидим, что Одоакр не был чужд актов милосердия, щадя даже опасных врагов, как в случае с королем ругов Февой, который, по сообщению Auct. Havn. Ordo Prior, несмотря на то, что начал войну и нанес огромные потери войску Одоакра, был пощажен и уведен в Италию. И, наконец, совершенно не связанным кажется вышеприведенный портрет Ореста, о чьем убийстве уже сообщалось в предыдущем параграфе, который в данном параграфе следует непосредственно за информацией о предоставленном Августулу позволении vivere libere intra Campaniam cum parentibus suis. Этими parentes, учитывая, что отец и дядя были мертвы, очевидно, являлись другие члены семьи, безвредные для политических планов Одоакра. Принимая во внимание испорченность текста, мне кажется невозможным отвергнуть предположение, что et creditor, как читается в Berolinensis, может быть в действительности неправильно понятым чтением банального вводного предложения, ut creditur. Если мы допускаем такую возможность, текст приобретает иной смысл: Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno cuius infantiae misertus concessit ei sanguinem, et quia pulcher erat, tamen donavit ut creditur sex milia solidos et misit eum intra Campaniam cum parentibus suis libere vivere^[417][418].

Относительно употребления глагола deponere, дважды встречающегося в валезианской компиляции в связи с событиями 476 года [Ingrediens autem Ravennam deposuit Augustulum de regno (§ 8^[419]); Odoacar vero, …mox deposito Augustulo de imperio, factus est rex mansitque in regno annos XIII (§ 10^[420])]^[421] и использованного ранее для регистрации низложения Глицерия Непотом^[422], следует уточнить, что он не засвидетельствован в других источниках, за исключением Павла Диакона и Index imperatorum. В этом анонимном перечне императоров от Феодосия I до Анастасия, включенном между 387 и 388 годами в эпитому «Хроники» Проспера Аквитанского и датируемом временем между 491 и 518 гг. (следовательно, в правление Анастасия), перечислены различные императоры вплоть до Ромула Августула, который пронумерован пятьдесят пятым^[423]. Следующие за ним Зенон и Анастасий не обозначены, как это происходило с остальными, соответствующими порядковыми номерами. По мнению Дзеккини, «составитель Index намеревался провести различие между "настоящими" императорами Рима, прекратившимися с Ромулом Августулом, и последующими, государями только для pars Orientis и достойными быть зарегистрированными только для практических целей, в отсутствие более правильной императорской преемственности»^[424]. Ученый приходит к выводу, что, таким образом, уже до 518 года на Западе было ясно, что Августул был последним императором Рима. Следует отметить, что причастие depositus используется в Index только в связи с Глицерием, после которого упоминается Nepus (Непот), но не в отношении Августула. Таким образом, низложение Глицерия отмечено в Index, как и в Anonymus Valesianus II, как depositio, в то время как к последнему западному императору не добавлено никакого комментария. О его низложении сказано только у Anonymus Valesianus II. Глагол deponere используется Павлом Диаконом, но в совсем другом контексте и с иными следствиями. Рассказывая о принятии Одоакром regia dignitas^[425], историк вводит краткое отступление об Августуле, qui imperii praesumpserat potestatem^[426] и который, охваченный inopinabilis metus^[427] перед успехами, достигнутыми варварским противником по всему полуострову (universa Italia), после одиннадцати месяцев правления sponte purpuram abiciens, imperialem deposuit maiestatem^[428][429]. Таким образом, в этом отрывке Августул сам делает шаг назад и оставляет свою должность. Однако далее Павел, воспроизведя содержащуюся у Марцеллина и Иордана знаменитую лемму о конце римской империи, с явным противоречием добавляет, что deiecto ab Augustali dignitate Augustolo Urbem Odovacer ingressus totius Italiae adeptus est regnum^[430][431]. Таким образом, очевидно несоответствие между выражением sponte purpuram abiciens, предполагающим независимое решение Августула удалиться в частную жизнь, и принудительным отречением, определенным Одоакром, которое засвидетельствовано во втором отрывке и подтверждено всеми другими источниками. Источники Павла Диакона об эпохе Одоакра не известны нам досконально^[432]; несомненна, однако, его недостаточная надежность, прежде всего, в отношении начального этапа власти Августула, в связи с которым, как уже упоминалось ранее, он сообщает, что тот лично обратил в бегство Непота, умалчивая о военном, наряду с политическим, вмешательстве его отца Ореста.

Оставляя в стороне Павла Диакона, следует отметить, что в других источниках — как в записях равеннской канцелярии, так и у Марцеллина и Иордана — содержится упоминание о Ромуле Августуле, но нет каких-либо ссылок на официальный акт, на отстранение, на низложение. Обобщенно говорится о exilii poena, и только Прокопий отмечает, что «он (т. е. Одоакр) не сделал ничего плохого императору Августулу, но лишь заставил его удалиться в частную жизнь»^[433].

Поэтому правомерно задаться вопросом о причинах, побудивших Anonymus Valesianus II использовать столь специфический глагол (в его «склонениях»), имевший на протяжении веков такой успех, что мы и сегодня продолжаем обсуждать «низложение» Ромула Августула. В уже упоминавшейся работе Кальдероне^[434] как раз подчеркивается исключительность, в том смысле и в том контексте, в котором он был использован, глагола deponere, оказавшегося весьма специфическим термином церковного языка^[435], встречающимся только в отношении людей церкви и в том контексте, где речь идет именно о «низложениях» клириков епископом или синодом. Им было высказано подозрение, что depositio императора может быть приведено к церковным менталитету, писателю, interpretatio. «Следовательно, тот, кто интерпретировал события 476 года как depositio, с определенным смыслом, желал признать в победителе дарованную свыше власть, так сказать, "человека Провидения"»^[436]. Так в определенной среде оценивался Одоакр, сильный благословением апостола Норика, которой в omen imperii^[437], пророчествуя ему о славном будущем, не добавил ни слова о смиренной оппозиции или несогласии. Он был описан Евгиппием как человек, проявляющий уважение к святости святого своим поведением (Одоакр склоняется, и возможно, не только из-за роста, чтобы войти в келью Северина) и поступками (gratulabundus paruit imperatis)^[438]. И, конечно, не случайно одной из самых загадочных особенностей валезианской компиляции является дословное приведение нескольких выдержек из Vita Severini Евгиппия^[439].

Действительно, в § 45 после упоминания о низложении Августула Аноним возвращается к рассказу об Одоакре^[440], который factus est rex mansitque in regno annos XIII, cuius pater Edico dictus: de quo sic invenitur in libris vitae beati Severini monachi intra Pannoniam, qui eum admonuit et praedixit regnum eius futurum^[441]. Далее следует дословная цитата отрывка из Vita Severini (§ VII), воспроизводящая omen imperii, когда святой предсказал славное будущее тому бедно одетому юноше высокого роста, который вместе с несколькими варварами отклонился от пути в Италию, побуждаемый славой vir Dei^[442]. Затем анонимный валезианский компилятор подшивает другой отрывок из работы Евгиппия, самостоятельно вводя в качестве согласования фразу …ut Dei famulus ei praedixerat, mox in Italiam ingressus, (Odoacar) regnum accepit^[443]. Далее следует почти дословная цитата из Vita Severini, в которой засвидетельствован обмен письмами между святым и Одоакром^[444], который familiariter^[445] продолжал к нему обращаться, memor factus quod a viro sancto praedictum audierat^[446], и который по просьбе Северина, tantis eius adloquiis per litteras invitatus^[447], проявил милосердие к некому Амвросию, показав себя, таким образом, gratulabundus^[448].

Bona voluntas Одоакра

После беглого упоминания о войне, которую Одоакр вел против ругов, Аноним продолжает цитировать работу Евгиппия. Он приводит отрывок из Vita, где рассказывается о том, как некие знатные люди хвалили Одоакра с оттенком лести, а Северин спросил, кто тот король, которому они расточают столь великие похвалы. Узнав, кто был объектом их похвал, он предрек: inter tredecim et quattordecim annos, предсказывая годы его власти. Любопытно, что для введения данного эпизода Аноним высказывает суждение, отсутствующее у Евгиппия и прямо не связанное с темами, затрагиваемыми как до, так и после него. Он сообщает, имея в виду Одоакра: Nam dum ipse esset bonae voluntatis et Arrianae sectae favorem praeberet, «quodam tempore dum memoratum regem multi nobiles coram sancto viro humana, ut fieri solet, adulatione laudarent, interrogat quem regem tantis praeconiis praetulissent. Respondentibus "Odoacrem", "Odoacar", inquit, "integer inter tredecim et quattuordecim annos"; annos videlicet integri eius regni significans»^[449][450]. Как известно, в некоторых местах у Анонима мы сталкиваемся с несообразностями в последовательности предложений, результатом запутанной и вымученной передачи текста. В этом случае можно, пожалуй, предположить наличие связи между сообщением о благосклонности, проявленной по отношению к арианству, и последующим упоминанием об оценке провинциальных nobiles, также, возможно, ариан, несмотря на их общение с таким поборником православия, как Северин. Малопонятной, если не сказать темной, выглядит оценка, безусловно, не нейтральная, «доброй воли» короля, которая кажется совершенно неуместной в экономной речи. Поэтому представляется, что фраза nam dum ipse esset bonae voluntatis et Arrianae sectae favorem praeberet была грубо вырезана и приклеена к рассказу; она, тем не менее, засвидетельствована и передана как кодексом Berolinensis 1885, так и кодексом Palatinus Vaticanus 927. Нет никаких сомнений относительно favor Одоакра в отношении secta ариан, ясно засвидетельствованного письмом папы Геласия, в котором римский епископ обвинял его в том, что он приказал ему сделать «нечто неправедное»^[451]. Весьма неясное сообщение; однако стоит отметить, что данное письмо датируется 1 февраля 496 года, во времена полного остроготского господства, когда римская церковь пыталась определить возможные пути диалога с новым повелителем Италии и, конечно, было уместно не афишировать положительные моменты в предыдущих отношениях с Одоакром. Однако имеется документ, хотя и противоречивый, но подтверждающий принадлежность Одоакра к арианству, — Synaxarium Ecclesiae Constaninopolitanis^[452], в котором рассказывается о сильном давлении, оказанном его женой Сунегильдой (Sunegild)^[453], при поддержке неизвестного миланского епископа, в отношении женщины, которую принудили принять арианское крещение^[454]. Несмотря на невероятную обстановку рассказа, украшенного множеством деталей, например, замечанием о μισθὸς τοῦ βαλανείου^[455], к которому была принуждена данная женщина, в любом случае необходимо отметить, что поведение преследователя приписывается Сунегильде, а не Одоакру^[456]. И похоже, что это, будучи сопоставленным с тем, что сообщает Anonymus Valesianus, как бы понижает ценность свидетельства о благосклонности, оказываемой Одоакром secta (dum …Arrianae sectae favorem praeberet), выхолащивая, даже практически нейтрализуя его сочетанием со свидетельством, относящимся к его bona voluntas, но прежде всего используя его как затравку для дословной цитаты из отрывка Vita о таком поборнике католической ортодоксии, как Северин.

Еще больше усложняет проблему тот факт, что точно такое же суждение с использованием тех же самых терминов высказывается о Теодерихе. В этом случае, однако, считается, что рассматриваемый отрывок, приводимый только кодексом Berolinensis 1885, мог быть передан с искажениями: Ergo praeclarus et bonae voluntatis in omnibus, cuius temporibus felicitas est secuta Italiam per annos triginta ita ut etiam pax pergentibus esset^[457]. Nihil enim perperam gessit. Sic gubernavit duas gentes in uno romanorum et gothorum. Dum ipse quidem arrianae sectae esset tamen militiae romanis sicut sub principes esse praecepit. Dono et anonas largitus quanquam aerarium publicum ex totum faeneum invenisset suo labore recuperavit et opulentum fecit nihil contra religionem catholicam temptans. Exhibens ludos circensium et amphitheatrum ut etiam a romanis Traianus vel Valentinianus quorum tempora sectatus est appellatur et a gothis secundum aedictum suum quem eius constituit rex fortissimus in omnibus iudicaretur (§ 60)^[458].

Прославив felicitas temporum, вызванное bona voluntas Теодериха, обеспечившего мир и безопасность в Италии, Аноним задерживается на его правлении готами и римлянами. Однако не вполне понятной оказывается связь между militia, доверенной этим последним как при императорах, и уступительным «хотя сам он был арианской секты». Прежде всего по причине этого несоответствия Моммзен, частично принимая некоторые указания Рюля^[459], восстановил этот отрывок следующим образом: Nihil enim perperam gessit. Sic gubernavit duas gentes in uno Romanorum et Gothorum, dum ipse quidem Arrianae sectae esset, tamen nihil contra religionem catholicam temptans: exhibens ludos circensium et amphitheatrum, ut etiam a Romanis Traianus vel Valentinianus, quorum tempora sectatus est, appellaretur, et a Gothis secundum edictum suum, quo ius constituit, rex fortissimus in omnibus iudicaretur. Militiam Romanis sicut sub principes esse praecepit. Donum et annonas largitus quamquam aerarium publicum ex toto faeneum invenisset, suo labore recuperavit et opulentum fecit^[460][461]. Предположение Моммзена, казалось бы, решает проблему, связывая то, что Теодерих, хотя и был арианином^[462], с тем, что он ничего не предпринимал против католической религии, однако представляет ряд содержательных элементов запутанным и малоприемлемым образом: за проявленной им религиозной терпимостью следуют сначала сообщение об играх, предназначенных римлянам, а затем об эдикте, обращенном к готам. Римляне вновь наделяются полномочиями в сфере militia^[463], щедрот и государственных финансов. Предложение такой реконструкции вызвало немалое недоумение из-за уменьшения связности многих отрывков, чрезмерного даже для Анонима. Разумеется, если понимать militia как государственное управление, смысл переданного нам традицией текста не будет столь неясен и не вызовет необходимости менять расположение предложений, как это предложено Моммзеном: Аноним хотел сказать, «что наиболее очевидным признаком намерения Теодериха не искать религиозных конфликтов было его решение не отстранять римлян от управления королевством; затем он напоминает о добром управлении Теодериха, который нашел казну в катастрофическом состоянии и сделал ее богатой, не отказываясь, однако, от раздач dona и annonae»^[464]. Желая, таким образом, уделить больше внимания умеренности арианского государя по отношению к католической религии, он и уточнил tamen nihil contra religionem catholicam temptans. Очевидно, что текст принимает совсем иной смысл, если militia отсылает к militia Christi^[465].

В любом случае, принять ли или отвергнуть предложение Моммзена, очевидна логическая последовательность в оценке готского короля, поскольку она опирается на felicitas temporum и на факт отсутствия какого-либо ущерба для католиков, несмотря на расположение Теодериха к арианству. Согласно Анониму в вышеприведенных отрывках как Одоакр, так и Теодерих^[466] оказываются, по меньшей мере, людьми доброй воли, несмотря на их приверженность Arriana secta. Однако не хватает законченного смысла, логичной связи в том, что касается Одоакра. В то время как отмеченная в отношении Теодериха bona voluntas in omnibus задает контекст для введения описания атмосферы мира, в течение тридцати лет отличавшей его царствование, в суждении, относящемся к Одоакру, бессвязно сближаются наличие bonae voluntatis и проявление favor в пользу Arriana secta перед тем, как ввести в повествование эпизод, заимствованный из Vita Severini. На мой взгляд, нельзя исключать, что здесь Аноним мог, вне зависимости от Евгиппия, использовать благосклонный к Одоакру источник из церковной среды^[467]. Похоже, что прежде всего такое предположение подтверждается использованием глагола deponere, который, как уже отмечалось, встречается в валезианской компиляции целых два раза в связи с событиями 476 года. Таким образом, Одоакр, хотя и арианин и еретик, был для Анонима человеком доброй воли, и подразумеваемая библейская отсылка является весьма очевидной. Не зря Тамассия^[468] посчитал неслучайной отсылку к Luc. II, 14^[469]: «Это библейское и евангельское выражение написано неслучайно: людям доброй воли глас небесный обещал мир; и мир означает спасение, не отвергая даже еретиков. Такая снисходительность согласуется лишь с совершенно своеобразной концепцией тех времен, когда политически господствующий еретический элемент находился в непрерывных отношениях с большой православной массой. Католический святой, состоявший в дружеских отношениях с еретическим королем, представлял странное зрелище; но добрая воля еретика смягчает впечатление от рассказа». С другой стороны, Одоакр, как будет показано далее, проявил уважение и почтение также в отношении другого католика, епископа Епифания. Эннодий по этому поводу доходит до утверждения, что король «начал уважать выдающегося человека (т. е. Епифания) с таким почтением, что превзошел уважение, которое все его предшественники имели в отношении него»^[470].

В § 49 взгляд вновь перемещается на Восток и связывается с тем, что было введено ранее, в § 42, о соглашении, заключенном между Зеноном и Theodericus, dux Gothorum, находившемся в Novae (сообщение, скорее всего, взятое из Vita Severini^[471]), против Василиска. Зенон вознаградил Теодериха, предоставив ему патрициат и консулат. Он отправляет его на Запад и, если тот победит Одоакра, то в награду за свои труды будет править вместо него, пока император не прибудет в Италию. Теодерих, таким образом, отправляется ad defendendam Italiam. Но с каким титулом и в какой форме он обладал властью в качестве представителя Зенона (praeregnare), сменив Одоакра (loco eius), нам знать не дано^[472]. Возможно, что фундаментальная неоднозначность была заложена уже в самой миссии, а не только в изложении компилятора; однако представляется очевидным, что в случае победы над Одоакром правление Теодериха было бы временным, до прибытия и обустройства восточного императора (dum adveniret).

Следующие параграфы занимает повествование о столкновении между Теодерихом и Одоакром. После битвы на Изонцо Одоакр бежал и укрылся в Вероне, провел оборонительный ров, а затем вновь бежал в Равенну. Ceciderunt populi ab utraque parte,записывает Аноним, используя то же самое выражение, которое мы находим в Fasti Vindobonenses Priores^[473]. Аноним также отмечает измену многих его приверженцев, которые перешли на другую сторону — мы не знаем, соблазненные ли возможным вознаграждением или только потому, что предчувствовали, чьей будет победная колесница. Среди них Tufa magister militum, quem ordinaverat Odoacar^[474]. Повествование о сражениях перемежается упоминанием консульской пары; в подкрепление к войскам Теодериха добавляется визиготское войско. Столкновение у Адды знаменует конец comes domesticorum Pierius, одного из приверженцев Одоакра, которому король в предыдущем году подарил земли, расположенные на Сицилии и на острове Меледа в Далмации. В связи с этой битвой Аноним также отмечает, что «ceciderunt populi ab utraque parte» — утверждение, подкрепляющее предположение, что силы обоих соперников были почти равными и количественно войска были равноценными. Когда судьба сражения еще не была решена, mittens legationem Theodericus Festum, caput senati, ad Zenonem imperatorem et ab eodem sperans vestem se induere regiam^[475] (§ 53). Об этом посольстве вновь говорится в § 57: Theodericus enim in legationem direxerat^[476] Faustum Nigrum ad Zenonem. At ubi cognita morte eius antequam legatio reverteretur, ut ingressus est Ravennam et occidit Odoacrem, Gothi sibi confirmaverunt Theodericum regem non exspectantes iussionem novi principis^[477]. Исчезновение со сцены Зенона смешивает карты. Из намеков Анонима вырисовываются постепенно возрастающая и все более заметная слабость Одоакра, который, будучи покинут многими из своих приверженцев, был вынужден запереться в Равенне per triennium^[478], и, напротив, возрастающая сила Теодериха, который повысил ставки в игре и потребовал у восточного императора induere vestem regiam, что, вероятно, не было предусмотрено ранее заключенными соглашениями и не вписывалось в praeregnare, как было предварительно установлено обеими сторонами. Igitur coactus Odoacar dedit filium suum Thelanem obsidem Theoderico, accepta fide securum se esse de sanguine^[479]. Сжимаемый тисками голода Одоакр, в течение трех лет запертый в осаде, совершает последний отчаянный поступок: вынужденно отдает собственного сына в заложники, но fides Теодериха имеет варварский привкус, не признает правил римского мира и не предусматривает соблюдения данного слова. Одоакр уходит со сцены при почти полном молчании Анонима. С ним, iussu Theoderici^[480], в тот же самый день были убиты все его сторонники. Теодерих готовится praeregnare и в 497 году facta pace cum Anastasio imperatore per Festum de praesumptione regni, et omnia ornamenta palatii, quae Odoacar Constantinopolim transmiserat, remittit^[481].

⁎ ⁎ ⁎

Аноним является единственным источником, который говорит о depositio в связи с Ромулом Августулом и сообщает о ежегодном доходе (reditus) в 6000 золотых солидов, гарантированных ему Одоакром после убийства Ореста и Павла. Ни у Марцеллина, ни у Иордана, ни у Кассиодора, ни у других последующих авторов, далеких от рассматриваемых событий, нет никакого намека на эти обстоятельства. Также у Анонима приводятся целые отрывки Vita Severini Евгиппия, из которых однозначно выясняются хорошие отношения между варварским королем-арианином и святым поборником православия. Несмотря на арианство Одоакра, он назван «человеком доброй воли». Таким образом, хотя Аноним или его источник с идеологическо-религиозной точки зрения относились к catholica ecclesia, все же очевидно, что они рассматривали эксперимент Одоакра в безусловно положительных выражениях.

V. Свидетельство Прокопия

По сравнению со сжатыми формулами западных источников, регистрирующих возвышение Одоакра (levatus est rex, ab exercitu suo rex levatur…), Прокопий является единственным свидетелем, который в Bellum Gothicum обстоятельно восстанавливает картину событий^[482]. Очевидно, что когда речь идет об одиноком голосе, необходимо быть очень осторожным и проверять правдоподобие его утверждений. Можно, разумеется, до бесконечности обсуждать его достоверность и действительное знание политико-институциональных процессов в pars Occidentis V века, истинность многого из представленной им информации и ошибки, которыми пестрят его работы. Приведем лишь некоторые из них, наиболее вопиющие, относящиеся к обсуждаемому нами периоду: он ошибается при расчете лет царствования Одоакра, указывая 10 вместо 13^[483]; возлагает на него ответственность за уступку визиготам Галлии к востоку от Родана, которая на самом деле обязана инициативе Эвриха; путается в перечне последних западных императоров, ставя Майориана после Антемия и Олибрия, а Непота, которого в Vandalicum заставляет умереть от болезни, ранее Глицерия^[484]. Справедливо отмечено, что его целью было «охарактеризовать Одоакра как узурпатора и зафиксировать тем самым отправную точку для той вакансии законной власти в Италии, о восполнении которой он собирался рассказать в "Готской войне"»^[485]. Его реконструкция событий глубоко идеологизирована и следует направлению, заданному искажающей оптикой, через которую он смотрел на юстиниановскую реставрацию и отвоевание Запада.

В Bellum Gothicum он сообщает, что в 476 году избрание Одоакра было обеспечено принятым им на себя обязательством удовлетворить требование о землях для варварских войск (скиров, аланов и некоторых готских племен). До этого они обращались к Оресту, требуя треть италийских земель, но тот был против, предначертав тем самым свой собственный конец. Прежде чем ввести этот сюжет, Прокопий обрисовывает общую ситуацию и подчеркивает растущую мощь варваров: «Римляне, обессиленные причиненными Аларихом и Аттилой истреблениями, вступили в союз со скирами, аланами, свевами и другими готскими племенами; действуя таким образом, они столь же возвысили мощь и достоинство варварских войск, сколь уменьшили славу собственных, и под славным именем ξυμμαχία^[486] позволили тиранически угнетать себя чужеземцам, чье высокомерие возросло настолько, что, разорвав союз с римлянами и несмотря на многие сделанным им уступки, они в конце концов потребовали распределения всех италийских земель, а поскольку Орест отказался предоставить им треть их, на что они претендовали, он был ими убит. И тогда один из них, по имени Одоакр, обязался удовлетворить их чаянья, при том условии, что они изберут его своим королем …καὶ τοῖς βαρβάροις τὸ τριτημόριον τῶν ἀγρῶν παρασχόμενος τούτῳ τε τῷ τρόπῳ αὐτοὺς βεβαιότατα ἑταιρισάμενος τὴν τυραννίδα ἐς ἔτη ἐκρατύνετο δέκα»^[487][488].

Таким образом, Прокопий является единственным источником, понимающим 476 год в социально-экономическом ключе и связывающим избрание Одоакра с его обязательством удовлетворить устремления варварских войск, требовавших ἀγρούς.

Прежде чем рассматривать сложности и последствия политико-экономического порядка, лежащие в основе этого распределения земель, представляющего абсолютное новшество для италийского полуострова — в отличие от других областей некогда бьющегося сердца империи (Африка, Испания, Галлия), которым с большей или меньшей болезненностью пришлось терпеть присутствие варваров, — полезно отметить самую незначительную роль, отводимую Ромулу Августулу, обладателю ἑσπέριον κράτος^[489]. Прокопий упоминает о нем мимоходом; сообщив, что императором на Востоке был Зенон, он передает, что на троне Запада находился Август, «которого римляне ласково называли Августул, потому что он принял власть еще ребенком, при регентстве своего отца Ореста, мудрейшего человека (ξυνετώτατος)». Предположительно на него же он намекает, сообщая, что Одоакр, «οὕτωτε τὴν τυραννίδα παραλαβὼν ἄλλο μὲν οὐδὲν τὸν βασιλέα κακὸν ἔδρασεν, ἐν ἰδιώτου δὲ λόγῳ βιοτεύειν τὸ λοιπὸν εἴασε»^[490]. В прошлом высказывалось подозрение, что ссылка на императора, которому Одоакр позволил жить как частному лицу, относилась не к Ромулу^[491], но такое предположение кажется неприемлемым. В находящемся в Vandalicum вышеупомянутом искаженном перечне тех, кто обладал пурпуром на Западе, Ромул — один из отсутствующих, вероятно, потому, что, как неоднократно говорилось, его возвышение не получило признания со стороны Восточной империи. Как в западных источниках (за исключением Anonymus Valesianus II) Ромул бесследно исчезает, не оставляя следов, — предмет беглой регистрации и интереса только с чисто летописной точки зрения, но, конечно, не заслуживающий политического внимания, так, и даже в большей степени, у историка из Кесарии он играет роль, если это возможно, еще более незначительную. Внимание же Прокопия сосредоточено на сопоставлении Ореста и Одоакра: первый ξυνετώτατος, второй τύραννος. Отсюда, согласно соответствующей версии, следует, что императором, чьим δορυφόρος^[492] являлся Одоакр и которому в результате событий 476 года он позволил жить в качестве частного лица, был никто иной, как Непот, присланный Константинополем, никогда не желанный и не защищаемый неблагодарными людьми Запада, как выговаривал Зенон в уже упомянутом фрагменте Малха. Тем не менее, историк из Кесарии не упоминает Непота, по крайней мере, явно^[493].

Недостаточную, по моему мнению, оценку получило содержащееся в свидетельстве Прокопия сообщение об уступках, которые варвары вырвали у римлян прежде, чем выдвинуть роковое требование к Оресту. Историк прямо говорит о ξυμμαχία между римлянами и скирами, аланами, свевами и другими готскими племенами и, согласно его словам, требованию выделения трети италийских земель предшествовало ἄλλα τε πολλά^[494]. В этом смысле варвары, низвергшие империю, были не просто нанятыми за деньги римлян войсками, но, вероятно, foederati, которым, именно в силу отношений foederatio, ранее были выплачены донативы. Вероятно, будет насилием над текстом высказанное предположение о том, что уступки, которые они получили от империи, заключались в собственности, земельных участках, на которых они поселились в Италии, а не в раздачах золота^[495].

Вышеупомянутый отрывок о перераспределении земель следует связать с другим отрывком, в котором историк из Кесарии останавливается на описании расселения воинов остроготского войска в Италии в 493 году после победы Теодериха, расселения, которое производилось по образцу того, что было организовано ранее для этнических групп, последовавших за Одоакром. Он прямо утверждает, что размещение остроготов, налаженное при мудром посредничестве Петра Марцеллина Феликса Либерия (Petrus Marcellinus Felix Liberius)^[496], копировало методы 476 года^[497], и что Теодерих καὶ ἀδίκημα σχεδόν τι οὐδὲν οὔτε αὐτὸς ἐς τοὺς ἀρχομένους εἰργάζετο οὔτε τῳ ἄλλῳ τὰ τοιαῦτα ἐγκεχειρηκότι ἐπέτρεπε, πλήν γε δὴ ὅτι τῶν χωρίων τὴν μοῖραν ἐν σφίσιν αὐτοῖς Γότθοι ἐνείμαντο, ἥνπερ Ὀδόακρος τοῖς στασιώταις τοῖς αὑτοῦ ἔδωκεν^[498][499]. Остроготы, таким образом, расселились на землях, которые Одоакр ранее выделил своим приверженцам. После поражения короля герулов Теодерих реквизировал земельные участки и разместил своих воинов на τῶν χωρίων τὴν μοῖραν, на части возделанных земель, ранее выделенных Одоакром своим сторонникам^[500]. Теодерих, таким образом, следовал по колее, проложенной Одоакром, к которому и следует отнести первый передел земельных участков в пользу варваров в Италии. Но как действовал Одоакр в 476 году? Какими способами и по каким критериям осуществлялись экспроприации и конфискации, посредством которых происходило распределение в пользу солдат, требовавших земли? И точно ли речь шла о земле? Эти темы очень много обсуждались в прошлом и продолжают обсуждаться вплоть до самого последнего времени.

Предполагалось, что данные земельные участки могли быть брошенными землевладениями и императорскими имуществами, и, следовательно, частная собственность была избавлена от конфискаций^[501]; трудно, однако, представить, что армия бойцов в сложном процессе перехода к оседлости удовлетворилась agri deserti и была готова приступить к их возделыванию, найдя также рабочую силу и контролируя ее работу. Кроме того, остается без объяснений отказ Ореста на такую практически безболезненную уступку и непонятна причина, по которой Прокопий называет процесс распределения земельных участков «несправедливым»^[502]. Было также предложено спорное «налоговое толкование», согласно которому варварам были выделены не земли, а только часть уплачиваемых римскими собственниками налогов^[503]. Как известно, наиболее сильный аргумент тех, кто предполагал, что варварам были приписаны налоговые доли, а не части земельных владений, заключается в отсутствии свидетельств о жалобах или протестах со стороны лишенных собственности. Согласно этому толкованию, отсутствие протестов и противодействия со стороны римских собственников во время процесса расселения варварских поселенцев можно объяснить, предположив систему распределения налогов на их собственность; они не подверглись немедленной конфискации и разграблению своих земель, юридическое владение которыми не ставилось под сомнение, но «приютили» варваров, которым был назначен земельный налог, обременяющий соответствующие доли земли и непосредственно взымаемый отдельными варварами-получателями без посредничества каких-либо институтов. Излишне останавливаться на этих хорошо известных аргументах Гоффарта, которые, как мне кажется, не опираются на надежные документальные свидетельства. Неразумно реконструировать столь сложные экономико-политические процессы, основываясь на argumentum e silentio.

Как уже отмечалось, Прокопий является единственным источником, связывающим возвышение Одоакра с обязательством распределить в пользу воинов-варваров треть италийских земель. Тем не менее, как было справедливо отмечено, он не утверждает, что варвары получили третью часть всех земель Италии — так, как они явно требовали у Ореста (…ὥστε αὐτοὺς ἀνέδην ἄλλα τε πολλὰ οὔ τι ἑκουσίους ἠνάγκαζον καὶ τελευτῶντες ξύμπαντας πρὸς αὐτοὺς νείμασθαι τοὺς ἐπὶ τῆς Ἰταλίας ἀγροὺς ἠξίουν. ὧν δὴ τὸ τριτημόριον σφίσι διδόναι τὸν Ὀρέστην ἐκέλευον, ταῦτά τε ποιήσειν αὐτὸν ὡς ἥκιστα ὁμολογοῦντα εὐθὺς ἔκτειναν)^[504], но что они получили по доле из трети земель (καὶ τοῖς βαρβάροις τὸ τριτημόριον τῶν ἀγρῶν παρασχόμενος τούτῳ τε τῷ τρόπῳ αὐτοὺς βεβαιότατα ἑταιρισάμενος τὴν τυραννίδα ἐς ἔτη ἐκρατύνετο δέκα)^[505][506].

Такая τριτημόριον τῶν ἀγρῶν, истинный крест и отрада для всех, кто занимается расселением варваров на территориях Римской империи, может пониматься «не как часть всех экспроприированных земель в Италии, а как максимальная часть собственности римского гражданина, которую возможно экспроприировать для того, чтобы сформировать всю или часть предназначенной для варварского воина доли»^[507]. Выдвинутое в свое время Оресту требование касалось трети всех земель диоцеза; Одоакр, согласно этому толкованию, проявив политическую дальновидность, экспроприировал и на самом деле распределил количество земель, составляющее менее трети культивируемых в италийском диоцезе земель, однако достаточное для того, чтобы обеспечить себе поддержку войск, которые не могли знать о реальной протяженности и совокупном размере возделываемых полей^[508]. Следовавшие за ним солдаты были не в состоянии точно знать, что именно соответствовало трети италийских земель; вследствие этого процесс наделения варваров собственностью со стороны rex заключался «в согласовании с могущественной италийской знатью максимального верхнего предела для индивидуальной экспроприации римских граждан, той трети — τριτημόριον Прокопия, которая, кажется, составляет долю собственности, уже использовавшейся в те годы — с начала сороковых годов V века — у других варварских народов в областях с высокой концентрацией земельной собственности, например, у визиготов и бургундов в южной Галлии»^[509]. Действуя с умеренным прагматизмом, он экспроприировал не больше, чем было необходимо для удовлетворения требований его сторонников; он зафиксировал максимальную долю в размере одной трети владений, которую нужно реквизировать у римских собственников, чтобы образовать sortes^[510] варваров^[511].

Кто подвергся экспроприации и в каких районах полуострова проводилась эта операция? Многими толкователями поддерживалось мнение, что доля, затребованная у сенаторской аристократии, была ограниченной. Например, Пикотти, исходя из предположения, что крупная сенаторская собственность сводилась в это время ни к чему большему, чем пастбища и леса, нуждавшиеся в рабочей силе, времени, трудах и опыте для того, чтобы быть окультуренными, и, следовательно, варвары не имели ни возможности, ни желания для того, чтобы заниматься надлежащим освоением этих земельных участков, предположил, что им были выделены прежде всего земли, принадлежавшие мелким собственникам^[512]. Католическая церковь также не была вовлечена в экспроприацию земель, о локализации которых можно лишь строить предположения. Вероятно, были затронуты земли, расположенные в центральной и северной Италии, в Italia annonaria, в общем, в ограниченных стратегически важных областях, таких, как пограничные земли. Эта гипотеза подтверждается тем фактом, что таковыми были те зоны, где, как мы знаем, располагались постоянные поселения остроготов, и поскольку, как уже отмечалось, они лишь отняли у солдат Одоакра их владения, вполне вероятно, что таким и было их первоначальное расположение. Процесс, который в любом случае предполагал привлечение римских властей и использование их структур (кадастров, служб), по понятым организационным причинам требовал, разумеется, длительного времени, но как раз медлительность операций сделала воздействие на римских граждан менее жестоким. Кроме того, тот факт, что земли не были сконцентрированы в одной области, но находились в разных районах диоцеза, вызвал положительный эффект рассеяния; в предложенной Пьерфранческо Порена реконструкции варвары, по мере того, как они были удовлетворены, становились отсутствующими земельными собственниками, которые, будучи обязанными нести военную службу, могли бы посетить выделенный им sors даже годы спустя после его получения и вряд ли могли ознакомиться с бумагами подвергнутых экспроприации римских граждан, чтобы убедиться, что действительно получили треть. Невозможно установить, «соответствовала ли третья часть, экспроприированная в 476 году, трети производственной единицы, или трети от совокупности всей собственности отдельного подвергшегося экспроприации римского гражданина, находящейся в определенном административном округе, или трети всего патримония отдельного подвергшегося экспроприации римского гражданина»^[513]. Согласно этой реконструкции, доля в одну треть не могла соответствовать трети всей собственности римлян в диоцезе, равно как следует исключить, что она могла соответствовать экспроприированной трети отдельной производственной или жилой автономной части внутри собственности отдельного римского гражданина: эта часть земли была бы слишком мала для того, чтобы содержать всю семью варвара. Однако она соответствовала бы части, рассчитанной для cespes^[514], то есть для всей собственности отдельного подвергнутого экспроприации гражданина, предположительно находящейся в его владении в пределах отдельной территории, зависимой от одного муниципального образования. Таким образом, каждый гражданин подвергся экспроприации только один раз в пределах муниципальной территории и не рассматривал собственный патримоний как чрезвычайно обедневший^[515]. Проведенная Одоакром операция была, конечно, не безболезненна для римского населения, но и не столь разорительна, особенно в свете происходившего или уже произошедшего в других областях того, что было когда-то Римской империей. Боязнь того, что и на италийском полуострове будут проведены те же мероприятия, которые, как представлялось, были проведены Гейзерихом в Африке, по крайней мере, на начальном этапе вандальского господства, должна была быть весьма убедительным аргументом. Сегодня существует стойкая тенденция к приуменьшению вандальского влияния в Африке^[516] и к смягчению результатов того, что так долго считалось самым настоящим землетрясением патримониальной географии^[517] провинции, названной Сальвианом «как бы душой государства» (quasi anima rei publicae)^[518] по причине ее практически незаменимой с экономической точки зрения роли. Даже не принимая буквально изложение Виктора Витенского, согласно которому столь многие римские земельные собственники потеряли жизнь, многие были лишены всякого имущества и вынуждены выбирать между рабством и изгнанием, когда, будучи лишены достаточных средств, были не в состоянии заплатить высокие выкупы, возложенные на их головы алчностью захватчиков^[519], достаточно рассмотреть длинный список мероприятий, предпринятых имперским правительством (когда оно еще было в состоянии оказать помощь) в поддержку тех, кто столкнулся с fatales miserias^[520], чтобы получить представление об осознании со стороны не только законодателя, но и простых cives^[521] вызванного присутствием варваров bouleversement^[522].

В дополнение к remissio tributorum, освобождению от налогов, имперское правительство взяло на себя обязательство распределить, в качестве компенсации для тех, кто per acerbissima supplicia^[523] потерял omnes facultates suas^[524][525], как деньги, так и земли^[526], те — немногие, на самом деле, — земли, что еще оставались незатронутыми варварской depraedatio^[527]. Было поэтому более чем вероятным живое беспокойство по поводу того, что Одоакр может применить такое же насилие, как и Гейзерих, и для удовлетворения требований войск, избравших его королем, приступит к радикальной программе конфискаций, способной повлечь катастрофическую eversio^[528]. Если же, напротив, принять за истину упомянутое предположение, он, проявив исключительные взвешенность и здравый смысл, не стал реализовывать крайне болезненную программу реквизиций, устанавливать и перекраивать вновь дестабилизирующую патримониальную географию; он ограничился предоставлением земельных наделов, чтобы угодить солдатне, не ведающей о реальном состоянии, протяженности и доходности землевладений италийского полуострова. Но это еще не все. На мой взгляд, молчание источников о вероятных протестах и возможных жалобах было определено и другим, не менее значимым фактором, — оно было следствием политического акта чрезвычайной важности, результатом дипломатической операции, которая компенсировала убытки многих землевладельцев и могла рассматриваться как предвестник будущих дальнейших успехов. Этим актом было повторное обретение Сицилии и мир с вандалами.

Соглашение с Гейзерихом и новое обретение Сицилии tributario iure

В 476 году, согласно рассказу Виктора Витенского, был заключен договор, в соответствии с которым Гейзерих уступал остров tributario iure Одоакру, который платил бы налоги вандалам как хозяевам^[529]. Речь идет об отрывке, чья спорная рукописная традиция породила ряд недоразумений и расходящихся толкований. По мнению некоторых толкователей, он свидетельствует о территориальном разделе между Одоакром и Гейзерихом, который сохранил своего рода номинальный суверенитет над Сицилией, ut dominus, и фактический контроль над северо-западным сектором, сохраняя под своим суверенитетом форпост Лилибей; по мнению же других, следует говорить не о территориальном делении, но об уступке всего острова со стороны вандалов, при условии ежегодной уплаты налогов. По этому вопросу были изведены в прошлом реки чернил, питая особо бурную историографическую querelle^[530], и который все еще продолжает обсуждаться.

Поэтому для того, чтобы лучше понять состояние вопроса, целесообразно привести данный отрывок полностью в том виде, как он был восстановлен издателями Хальмом и Петченигом^[531], и совсем недавно, без существенных изменений, Сержем Ланселем^[532]: Post eius (i. e. Valentiniani) mortem, [Geisericus] totius Africae ambitum obtinuit, nec non et insulas maxumas Sardiniam, Siciliam, Corsicam, Ebusum, Maioricam, Minoricam vel alias multas, superbia sibi consueta defendit. Quarum unam illarum, id est Siciliam, Oduacro Italiae regi postmodum tributario iure concessit ex qua eis Oduacer singulis quibusque temporibus ut dominis tributa dependit aliquam tamen sibi reservantibus partem^[533]. Именно таков вариант текста большинства кодексов^[534], противоречащий, однако, семейству кодексов deteriores^[535], которое представляет в заключительной части текста вариант: «…ex qua ei Oduacer … ut domino»^[536][537], и Авраншскому (Abricensis) кодексу, в котором приводится «aliquam sibi reservans partem»^[538]. Предположительно на основании последнего первый издатель Виктора, Жан Пети^[539], за три столетия до Рюинара^[540] счел возможным следующее восстановление текста: «Ex qua ei Oduacer … ut domino tributa dependit aliquam tamen sibi reservans partem»^[541]. Таким образом было порождено, по мнению Бьяджо Паче, грубое и неверное толкование, поскольку тем самым ошибочно понималось, что Одоакр платил бы Гейзериху, именно как собственнику (dominus), налоги, получив «бо́льшую часть Сицилии»^[542], однако небольшая ее часть, а точнее — зона, включающая мыс Лилибея, оставалась бы в руках вандалов. Предположение о том, что договор 476 года установил раздел Сицилии между Одоакром и удержавшим за собой Лилибей Гейзерихом, стало таким образом, по мнению Паче, своего рода историографическим мифом, увековеченным от Бухерия^[543][544] до Тиллемона^[545][546] без каких-либо изменений и в конце концов ставшим «общеизвестным» у Микеле Амари^[547][548]. Издатели Виктора Хальм и Петчениг воздали должное этому ошибочному толкованию; изучая особенности языка автора Historia persecutionis и запутанную рукописную традицию, они восстановили рассматриваемый отрывок вышеуказанным образом, в связи с чем aliqua pars, которую вандалы сохранили за собой, необходимо было связывать с налогами, а не с частью территории. Будет, следовательно, произвольной и необоснованной гипотеза о сохранении на Сицилии вандальского анклава после 476 года — тезис, который, однако, приняли и защищали такие ученые как Гаролло, Ланча ди Броло, Ходжкин, Мертруа, Хольм, Тамассия, Готье, Шмидт, Джунта, Чесси, Милтнер^[549]. И все же, даже принимая предложенное Хальмом, Петченигом и Ланселем чтение, мне кажется, что отсутствуют абсолютно уничтожающие доводы, позволяющие, наряду с логической, также с синтаксической точки зрения отвергнуть гипотезу, согласно которой владение частью, которое сохранили вандалы, могло бы относиться к части сицилийской территории.

Становится очевидным, что в отрывке Виктора, представляющем предмет нашего исследования, четко выделены различные режимы управления вандалами несколькими географически весьма различающимися регионами: с одной стороны — Африкой (totius Africae ambitum obtinuit), с другой — группой средиземноморских островов (superbia sibi consueta defendit). Бесспорно, что obtinere и defendere лежат в основе различных способов осуществления власти^[550]. Таким образом, согласно изложению Виктора Гейзерих после смерти Валентиниана III «завладел» totius Africae ambitum и с обычной надменностью «защитил» цепь островов. Однако такое утверждение содержит несоответствие или, скорее, неточность, поскольку признание Африки за вандалами, насколько мы об этом знаем, уже было узаконено ранее, с 442 года, и явилось результатом дипломатической стратегии, выгадавшей для империи более десяти лет спокойствия, как раз до смерти Валентиниана III, после которой возобновилась интенсивная военная активность, последовала новая серия опустошительных действий в Средиземноморье, но не в Африке, твердо удерживаемой в руках вандалов. Намек на упрочение завоеваний на африканской территории может, пожалуй, быть связан с условиями заключенного в 460 году Майорианом соглашения, о котором нам мало что известно, или с тем фактом, что по сути после смерти Валентиниана III политическая обстановка на Западе принимала очертания, непохожие на те, что были в прошлом, испытывая отсутствие на императорском престоле сильной представительной фигуры, которая была бы, с одной стороны, легитимной, признанной также на Востоке, а с другой — успешной в военном отношении. Согласно традиционно принимаемой реконструкции вышеупомянутого отрывка Виктора, восходящей, как было показано, к Бьяджо Паче, одна из тех земель, которые отстоял Гейзерих, Сицилия, была уступлена по праву взимания налогов (tributario iure) Одоакру, который платил бы, в определенное время, налоги вандалам как собственникам, сохранившим за собой часть этих налогов. Не удается, однако, понять, следуя интерпретации сицилийского историка, причину, по которой вандалы должны были сохранить за собой часть тех налогов, которые в любом случае должны были быть им уплачены на основании права (ius) взимания налогов. Соединение с налогами некоторой их части (aliqua pars) порождает — и это очевидно — алогичное противоречие, которое исчезает, если предположить, что выражение может относиться к Сицилии (ex qua) и, таким образом, должно пониматься как «…Гейзерих уступил Одоакру по праву взимания налогов (tributario iure) Сицилию, с которой Одоакр платил им налоги, как собственникам, которые, однако, сохранили за собой часть (острова)».

В поддержку этого тезиса выступает тот факт, что лишь двумя строками выше упомянутого отрывка существительное pars используется аналогичным образом в определенно географическом смысле^[551]. Виктор, сообщая о разделе земель, произведенном Гейзерихом в Африке, пишет: Disponens quoque singulas quasque provincias sibi Bizacenam, Abaritanam atque Getuliam et partem Numidiae reservavit, exercitui vero Zeugitanam vel Proconsularem funiculo hereditatis divisit…^[552][553].

К проблеме интерпретации перехода Сицилии от вандалов к тому, кого Виктор, единственный из источников, называет rex Italiae, будь то целиком, с северо-западной областью, или без нее, присоединяется другая, не менее важная, касающаяся того, что лежит в основе этой уступки: следует ли считать ее обязательной предпосылкой безраздельное и полное владение островом со стороны вандалов, их стабильное присутствие, или, быть может, проще «хорошенько задуматься об уступке вещи тем, кто имеет прямое господство над нею, не имея ее во владении»^[554].

Для прояснения этого вопроса будет полезно установить способ, время и условия соглашения, заключенного первым королем Италии с Гейзерихом. Оно датируется с высокой точностью^[555]: действительно, Одоакр, как уже было рассмотрено, в августе 476 года поднял восстание в центре долины По, вступил в Павию и 23 августа «был возвышен» до королевской власти^[556]. Гейзерих умер в январе 477 года^[557]. Поскольку примерно с начала ноября море было закрыто для навигации, более чем вероятно, что договор был заключен в сентябре-октябре 476 года^[558], одновременно или, скорее, перед убытием составленного из виднейших представителей римской сенаторской аристократии посольства, отправленного к императору Востока для возвращения императорских инсигний, о чем мы уже говорили.

Поскольку Зенон выступил на Константинополь с целью свержения Василиска и его партии в августе 476 года^[559] и его повторное вступление на трон датируется последними месяцами того же или даже следующим годом^[560], предполагая, кроме того, что известие о нем пришло на Запад в необычайно короткие сроки, — очевидно, что сенаторское посольство к Зенону состоялось, по крайней мере, одновременно с договором, заключенным Гейзерихом и Одоакром.

Таким образом, положение последнего в этот промежуток времени оказывалось крайне неустойчивым и лишенным всякого законного признания, которое, с другой стороны, вероятно, так никогда и не было ему предоставлено восточным императором, поскольку, как уже было рассмотрено, Зенон ответил, по крайней мере официально, на обращенные к нему просьбы весьма двусмысленно, посоветовав обратиться за получением достоинства патриция к Непоту, проявив, впрочем, бо́льшую открытость в βασίλειον γράμμα, где назвал патрицием Одоакра, проявившего такое уважение к римским порядкам^[561].

Первым политическим актом не имеющего юридического признания Одоакра, совершенным прежде, чем стало известно, что Зенон направит его к живущему в Далмации Непоту, был, таким образом, акт соглашения, направленного на получение Сицилии — земли, имеющей основополагающее значение для разрешения давних проблем со снабжением, ключевого пункта средиземноморских маршрутов и передвижений войск.

С учетом данной ситуации могло бы показаться, что вандалы находились по отношению к нему в более сильной позиции. Кажется, однако, что некоторые признаки указывают на несколько иную картину. Согласно одинокому свидетельству Павла Диакона, между Гейзерихом и Орестом был заключен мирный договор^[562]. Это сообщение не подтверждается никакими иными источниками и представляется несколько сомнительным, прежде всего из-за неправомерности действий, предпринятых патрицием. Это побудило многих ученых не придавать какого-либо значения этому свидетельству и считать его ошибкой, заблуждением, которое не заслуживает никакого доверия. Конечно, если бы было возможно подтвердить сообщение Павла Диакона, это изменило бы перспективу, в которую вписывается и договор 476 года, поскольку подтвердило бы предположение, что Гейзерих, теперь уже весьма пожилой, желал навести порядок, наладить более широкие отношения и, следовательно, стремился придать стабильную форму и прочное устройство своим завоеваниям, как следует из заключенного им с Зеноном в 475 году договора^[563], в котором обеими сторонами был гарантирован «мир без ограничения срока». То, что в соглашение с Зеноном были включены положения, касающиеся также средиземноморских островов, является чистым домыслом некоторых современных ученых^[564], лишенным какого-либо подтверждения со стороны источников.

Однако главная проблема заключается, как уже упоминалось ранее, в «уступке» Сицилии со стороны вандалов. Необходимо задаться вопросом, были ли действительно вандалы в состоянии уступить Сицилию, в том смысле, что они господствовали над нею, не считая того контроля, который они могли осуществлять посредством своих набегов и грабежей. Как уже говорилось, по этой проблеме были сформулированы весьма различные гипотезы: кто-то предположил, что господство вандалов в Сицилии заключалось исключительно в расхищении, актах грабежа и мародерства, и никогда не переходило в прочный и продолжительный контроль^[565]; кто-то, напротив, утверждал, что с 468 года имела место постоянная оккупация территории^[566]; кто-то представлял, что остров был своего рода ничейной землей, на которой сменялись и сталкивались войска противников^[567]; кто-то допускал реальную легитимацию вандалов сразу после заключения договора с императором Львом в 470 году^[568]; наконец, кто-то, как уже упоминалось, считал, однако абсолютно произвольно, что в соглашениях, подписанных в 475 году с Зеноном, было предусмотрено условие, касающееся владения островом^[569].

Для того, чтобы разобраться в этом нагромождении гипотез, представляется полезным провести анализ природы налогов, которые Одоакр должен был возмещать вандалам по договору 476 года, и режимов, регулировавших их взимание.

На основании права (ius) взимания налогов, возложенного вандалами, они, как собственники (domini), были застрахованы фиксированными сроками внесения налогов. Представляется маловероятным, что речь шла о взносах в натуральном виде, поскольку запасы африканского зерна, распорядителями которого были вандалы, представлялись более чем достаточными для той небольшой численности, которую они представляли^[570]. Более вероятно, что речь шла о наличных деньгах, о золоте^[571], что традиционно для всех «варварских» народов. Можно задаться вопросом, откуда Одоакр извлекал средства для уплаты указанных налогов. Обвинения, столь же неопределенные, сколь и функциональные, которые Эннодий обращает к нему в Панегирике Теодериху, например, что он был intestinus populator (помимо того, что tyrannus), qui suorum prodigus incrementa aerarii non tam poscebat surgere vectigalibus, quam rapinis^[572], относятся к чрезмерной налоговой нагрузке, усугубляемой злоупотреблениями и хищениями^[573]. А в Vita Epiphani^[574] упоминается посольство епископа, который получил quinquennii vacationem fiscalium tributorum^[575][576]. Поэтому вполне возможно, что Одоакр с пристальным и повышенным вниманием приступил к реорганизации налогообложения с целью соблюсти договоренности с вандалами. Неизбежно, что за время своего правления он мог обращаться к услугам лиц сомнительной нравственности, таких, как префект претория Пелагий^[577], который чрезмерными coemptiones увеличивал и без того тяжелейшие налоги и, как жалуется Эннодий, удваивал бремя, даже в одинарном размере бывшее невыносимым^[578]. Тем не менее, об этом налоговом ужесточении сообщает только вышеупомянутый отрывок Vita Epiphani, который, будучи включенным в общую картину, никак не умаляет высказанного в Vita положительного мнения об Одоакре, который, хотя и арианин, tanto cultu insignem virum (т. е. Епифания) coepit honorare, ut omnium decessorum suorum circa eum officia praecederet^[579][580]. В связи с благополучным исходом просьбы, за которой последовали другие legationes^[581], о епископе говорится, что он ambulavit, poposcit, obtinuit^[582][583].

Многими разделяется мнение, что вандалы не были заинтересованы в приобретении сельскохозяйственной продукции, поскольку богатые африканские земли были более чем достаточны для их потребностей. Следовательно, следует придавать другую цель, другое значение тем нападениям, которые с систематическими перерывами — не сочтите за оксюморон — начиная с 455 года затрагивали сицилийское побережье и которые, как было недавно подтверждено убедительными доказательствами, стремились не приобрести богатства, но лишить их Рим и империю^[584]. Можно возразить, что воспрепятствование, с одной стороны, производству путем повторяющихся грабежей и, с другой, последующее требование чего-либо от сицилийцев, тем более в непосредственно предшествующий урожаю период, кажутся действиями, находящимися в явном противоречии. К тому же неправильно сводить к идее чистого удовольствия от грабежа, к разрушению как самоцели, эти модели поведения, которые при характерном для историографии последней половины века пересмотре были поняты как результат проекта, средиземноморской стратегии, чрезвычайно ясной политической перспективы. Если принять за истину изложенную выше интерпретацию вандальской тактики, направленной на то, чтобы поставить Рим под угрозу, лишая его необходимых сельскохозяйственных продуктов, которая делала Гейзериха королем empire du blé^[585], вряд ли соглашение 476 года могло представлять собой решение, посредством которого «вандальский король получал в обмен те доходы, которые в прошлом ему приходилось добывать с помощью дорогостоящих набегов»^[586]. Не удается понять, почему им пришлось искать в другом месте то, чем была чрезвычайно богата занятая ими территория. Для римлян же договор 476 года означал крайне важное отвоевание: землевладельцы возвращались к пользованию своими praedia, вернулось дыхание к коммерческим сделкам в более стабильном Средиземноморье, не зараженном непредсказуемыми пиратами.

Предлагалось видеть в передаче Сицилии Одоакру применение ius privatum salvo canone^[587], договорной формулы, посредством которой земля становится частной собственностью получателя, с надежным основанием владения, обремененной, однако, бессрочной арендной платой (каноном). Проблема заключается не только в том, чтобы сформулировать передачу острова в правовых терминах, но также в том, чтобы понять, как совместить право (ius) взимания налогов, наложенное вандалами, с определением собственников (domini), которым их обозначает Виктор. У Одоакра было «владение» Сицилией, «хозяевами» которой, тем не менее, оставались вандалы. С этой целью дошло до утверждения, что «не Сицилия включается во владения Одоакра, а Одоакр входит в числоклиентов Гейзериха» на «положении вассального короля»^[588][589], обнаруживая весьма сомнительное сходство между обязательствами, лежащими в основе соглашения 476 года, и средневековым вассалитетом.

Как уже отмечалось, в последние десятилетия расцвело обильное производство исследований о правовом положении вандалов относительно империи или, лучше сказать, о том, как официально Равенна и Византия давали себе отчет о представляемой ими новой политической реальности и признавали африканскую ампутацию^[590]. Результаты были чрезвычайно интересны: старый тезис, опиравшийся на Шмидта и Куртуа, сторонников реальной автономии вандальского государства, был поставлен под сильное сомнение. Была совершена попытка более точно сформулировать в терминах международного права положение вандалов: утверждалось, что они остались федератами (foederati)^[591]; или что они были включены в правовую категорию «друзей и союзников римского народа», возрождая при этом устаревшую терминологию, которая, тем не менее, позволяла сохранить видимость, даже зная, что утрата контроля над Африкой фактически совпадала с независимостью вандальского государства^[592].

С иного ракурса следует рассматривать точку зрения вандалов, желавших видеть официально признанной оккупацию части земель древней африканской провинции, однако без того, чтобы считаться федератами на службе империи. Но когда власть захватил Одоакр, лишенный официального признания и правовых гарантий варварский король, сильный только следовавшим за ним многонациональным изобилием, который мог показаться одним из многочисленных мимолетных метеоров, со времен смерти Валентиниана III чередовавшихся у власти, — каким было положение Гейзериха (федерат империи? друг и клиент?), «даровавшего» (concesse) землю, которой он, вероятно, владел не иначе, как только призраком страха систематических набегов и столь же регулярных грабежей? Возможно, что вандалы сохраняли, именно как domini, своего рода виртуальный «суверенитет» над Сицилией, признанием которого была возможность распоряжаться доходами с островной территории. Однако вандалы, если принять за истину предложенную нами реконструкцию многострадального отрывка Виктора Витенского, сохранили фактическое владение частью острова, а точнее, его западным аванпостом Лилибеем, важнейшим узлом средиземноморских маршрутов, портом, где традиционно, как еще в начале V века отмечал Пруденций, вновь извлекая на свет замешанный на преувеличении topos^[593], корабли грузили пшеницу, собранную на далеких плодородных полях Леонтины^[594]. Итак, уступка территории в обмен на уплату налога. Как уже отмечалось, предпринимались попытки определить матрицу такого соглашения с юридической точки зрения, задаваясь вопросом, было ли оно сформулировано в терминах римского права или же содержало следы германского обычного права, неверно понятые, уподобленные и записанные Виктором Витенским как ius tributarium^[595].

В этой связи следует отметить, что Прокопий сообщает данные о событии, которое, как представляется, в чем-то аналогично вышеуказанной уступке. Относительно Гелимера^[596], генерала и советника Хильдериха (сына Гунериха и Евдокии), который в 530 году низложил своего короля и заключил его в тюрьму, историк утверждает, что после захвата власти он поручил Сардинию некоему готу Годе, τις ἐν τοῖς δούλοις^[597]. Итак, Гелимер был главным действующим лицом переворота, возникшего, как утверждает Прокопий, из-за подозрения, что законный король, внук Валентиниана III, который провел многие годы своей жизни в Константинополе, поддерживал хорошие отношения с Юстином и Юстинианом и положил начало политике терпимости по отношению к католикам, разрешив возвращение в Африку изгнанников, намеревался передать вандальское королевство византийцам. Незадолго до 533 года τουτω τω Γώδᾳ Σαρδὼ τὴν νῆσον ἐπέτρεψε, φυλακῆς τε ἕνεκα καὶ φόρον τὸν ἐπέτειον ἀποφέρειν^[598]. Об этом Годе нам известно очень мало^[599]. С учетом его происхождения возможно, что он был одним из 6000 готов (или потомком одного из них), которые около 500 года «сопровождали» сестру Теодериха Амалафриду^[600], выданную замуж за вандальского короля Тразамунда. По случаю этого брака, который должен был закрепить, после периода напряженности, обновленную атмосферу разрядки, готский король пожаловал сестре мыс Лилибея, вероятно, в качестве фадерфио (faderfio)^[601][602], в соответствии с процедурами германского права.

В каком качестве Годе было поручено охранять (φυλακή) Сардинию с обязанностью присылать (ἀποφέρειν) налог, φόρος, нам неизвестно. Любопытно, что он вел себя не как простой «губернатор» вандальской провинции, но чеканил от своего имени монету, управляя автономно. Обнаруживается сходство^[603] с уступкой Сицилии Одоакру, которое, однако, на мой взгляд, не позволяет установить единообразие средств и намерений в вандальской политике. В обоих случаях, это верно, речь идет об уступке территории за уплату налога. Однако различается положение участников, вступающих в отношения с вандальским королевством: Одоакр — все же rex, пусть даже на самом первом этапе своего (нелегитимного) правления; Года же — раб (δούλος) Гелимера, каким бы ни было придаваемое этому термину значение. Высказывалось предположение, что в данном контексте он должен пониматься не в традиционном смысле раба, слуги, но в более общем, как «подданный власти»^[604], на основании другого отрывка Прокопия, в котором, определяя статус Гелимера при константинопольском дворе после победы Велизария, историк обозначает его именно как δούλος Юстиниана^[605]. Различными были и роли, которые надлежало исполнять Годе и Одоакру: Года должен был защищать Сардинию и, весьма вероятно, собирать и отсылать фискальные доходы в Африку в качестве представителя организационной машины вандалов; Одоакр был иностранным королем, с которым заключался договор, который, каким бы образом его ни рассматривать, был договором международного права.

Нет данных о том, были ли эти соглашения расторгнуты со смертью Гейзериха, случившейся, как уже говорилось, в январе 477 года^[606], в той мере, в которой личный характер взаимных обязательств был, как кажется, характеристикой, присущей некоторым дипломатическим отношениям вандалов. Будь это так — на чем настаивает определенное направление в толковании^[607] — условия подписанного королем герулов и королем вандалов договора имели бы чрезвычайно короткую жизнь, с октября 476 до января 477 года, всего четыре месяца. Из папируса Tjäder 10–11^[608], однако, усматривается, что, по крайней мере до 489 года, Сицилия, или, если точнее, район Сиракуз, была под прямым контролем Одоакра, который жаловал здесь массы и fundi^[609] в вознаграждение своим друзьям и сторонникам.

Таким образом, как мне кажется, можно утверждать, что подписанное в 476 году соглашение обеспечивало, по крайней мере, в течение 13 лет правления Одоакра, атмосферу спокойствия в водах Средиземноморья.

Вполне очевидны политическое значение и экономические последствия этого соглашения. Следует подчеркнуть, что, если предложенная реконструкция событий верна и наше предположение о его датировании правильно, такой договор представляет собой первый политический акт Одоакра после его провозглашения войсками, подписанный, возможно, даже раньше выяснения отношения к этим событиям все еще живущего в Далмации легитимного западного императора Юлия Непота. Одоакр, с политической точки зрения находившийся в крайне неустойчивом положении, решил провести переговоры, имевшие целью получение Сицилии — земли, имеющей основополагающее значение для разрешения давних проблем со снабжением, ключевого пункта средиземноморских маршрутов и передвижений войск^[610]. Бесспорно, это был политический успех огромного значения, проявившийся также в его продолжительности: с момента, когда остров перешел в его руки, и достоверно до 489 года, о чем неоспоримо свидетельствует папирус Tjäder 10–11^[611]. Таким образом, в последние месяцы 476 года Одоакр, лишенный официального признания и правовых гарантий варварский король, сумел приобрести у вандалов землю, владение которой было крайне важно для экономического развития римской сенаторской аристократии. Не имеет значения, что вандалы удержали в качестве domini своего рода виртуальный суверенитет над Сицилией, признанием которого была уплата tributum. С практической точки зрения договор 476 года означал, что Запад, Одоакр, собственники, имевшие земли на Сицилии, могли возвратиться к распоряжению доходами с территории острова. Таким образом, в 476 году, с одной стороны, происходила реквизиция в количестве меньшем, чем треть всех земель, имеющихся в наличии в Италии (как было первоначально потребовано у Ореста), с установлением максимальной доли в треть собственности, экспроприируемой у римского гражданина, а с другой, дипломатический успех, достигнутый в результате соглашения с Гейзерихом, компенсировал вероятные потери возможностью использования сицилийской собственности и доходов с нее. Поэтому распределение sortes среди воинов, поддержавших переворот 476 года, и повторное обретение Сицилии должны быть соединены вместе и толковаться как единое целое: два взаимодополняющих и взаимозависимых момента для понимания динамики королевства Одоакра и прежде всего для прояснения причин той поддержки, которую ему оказала римская сенаторская аристократия. Уступка Сицилии со стороны вандалов — тяжелой рукой конфисковавших африканские территории у римских собственников, чьи экспроприации могли быть поняты как один из возможных, вызывающих страх результатов также и варварского господства в Италии — могла, таким образом, пониматься как политический акт, благодаря которому королю удалось смягчить возможные трения с римской аристократией, жертвой реквизиций, посредством которых он обеспечил верность своих сторонников. И отсутствие протестов против них — ключевой пункт в интерпретации тех, кто отрицает выделение варварам реальной собственности — объяснялось не столько неизбежным в данном случае молчанием, как состоянием, присущим побежденным, или свойственной данной ситуации документальной безысходностью, усугубляемой поразившим Одоакра damnatio memoriae^[612], но могло быть результатом действительного признания того факта, что варварский король в своих первых политических актах оказывался, говоря словами illustres из делегации в Константинополь, наделенным государственным здравомыслием (πολιτικὴ σύνεσις), зрелым нравами и мудростью (arte et sapientia gravis), как признано равеннской канцелярией, и поэтому способным (ἱκανός) править западной частью (pars Occidentis) империи и уберечь государство (σώζειν τα πράγματα) для ее жителей.

VI. Regnum после 480 года

Источники фиксируют две попытки мятежа против власти Одоакра. Первая произошла в 477 году и главным действующим лицом был комит Брахила^[613]; малопонятно приводимое в этой связи сообщение Иордана, упоминающее, что …interea Odoacer rex gentium omnem Italiam subiugatam, ut terrorem suum Romanis iniceret, mox initio regni sui Bracilam comitem apud Ravennam occidit^[614][615]. Придаточное цели ut terrorem suum Romanis iniceret воспринималось в своеобразной перспективе, поскольку «в трудной ситуации поиска конституционного решения в политической расстановке в Италии rex, не имея возможности осуществлять в отношении римлян другую легитимную верховную власть, осуществлял свой суверенитет как право завоевания, так как, оказавшись в начале своего царствования перед лицом мятежа, реализовал право на репрессии»^[616]. Во всяком случае учеными разделяется мнение, что заговор созрел в рядах варваров и римляне не были в него втянуты. Вскоре после этого произошел еще один мятеж, возглавляемый Ардарихом вместе с матерью и братом^[617]. Также и в этом случае оппозиция созрела среди варварских войск. Поэтому следует задаться вопросом: возникла ли эта фронда из неуживчивого сплава gentes в его окружении, или, исходя из свидетельства Прокопия о разделе обещанных королем земель, деятельность по распределению sortes шла медленно и не оправдывала ожиданий влиятельных военачальников. Нельзя исключать, кроме того, скрытой режиссуры этих восстаний со стороны Непота, который, действуя из Далмации, пытался ослабить и, возможно, готовился свергнуть новый режим, складывающийся на полуострове^[618].

Завоевание Далмации

Auctarium Havniense в относящейся к 480 году тройной редакции приводит, с незначительными различиями, известие о том, что пытавшийся укрепить свое положение Непот был убит a sius improvisis ictibus confossus^[619]. Единственное существенное различие между ordo prior и ordo posterior касается дня, в который заговор был доведен до конца, X k. Iul. или VII k. Mai, как следует также из Fasti Vindobonenses Priores^[620]. Заговор составили его комиты Виатор и Овида; причины остаются неясными. Когда Непот в 475 году удалился в Далмацию, здесь уже находился Глицерий, которого именно он отстранил от трона и поместил на епископскую кафедру Салоны. Возможно, что сосуществование между ними не было мирным и епископ каким-то образом сотрудничал с комитами, имея целью его устранение. Вероятно, Непот готовился к реваншу и ожидал подходящего момента для выступления, по укреплении своих военных сил. В самом деле, разве несколькими годами ранее он не просил у Зенона средства и финансирование, в которых ему было отказано? В действительности мы не знаем ничего конкретного о нитях этого заговора, однако нельзя исключать, что в данном случае какую-то роль мог играть тот же Одоакр^[621]. Что несомненно, так это то, что по смерти Непота он отправился в Далмацию и, истребив его убийц, devicto Ovida et interfecto, regnum late proeliis et ferro extendit^[622].

Убийство Непота знаменует собой поворотный момент в царствовании Одоакра. Исчез представитель императорской власти и rex, освобожденный от каких-либо препятствий институционально-правового порядка, мог расширить свой суверенитет по праву завоевания. Ситуационно казалось, что он играл роль мстителя убийцам Непота, чтобы утвердить и навязать свою собственную власть, но, мне кажется, нет оснований предполагать, что он намеревался притязать на восстановление единства древнего италийского диоцеза^[623]. Раз завоевав Далмацию, он не включил это новое территориальное приобретение в ressort^[624] префектуры претория в соответствии с обычной административной практикой, но она, так же, как и Сицилия, которая, как уже отмечалось, была вновь обретена в результате заключенного с Гейзерихом соглашения, составила своего рода его личный патримоний^[625]. Если, таким образом, следует исключить соответствие этих завоеваний плану восстановления древней префектуры, то они могли бы быть оформлены способами, свойственными варварским regna, привычным к расширению до границ в ущерб сопредельным государствам. Однако, при комплексном рассмотрении поведения Одоакра на протяжении 13 лет правления, именно различные способы, которыми оформлялись и организовывались осуществленные им завоевания, отражают, на мой взгляд, упорную попытку представлять себя не варварским завоевателем, но сочетать в новом синтезе традиции и инновации. Иными словами, он четко отличал правление Италией, где его ролью было своего рода регентство по доверенности от легитимного, единственного и бесспорного восточного императора (хотя он никогда не был четко уполномочен им через официальное присвоение патрициата), от правления регионами, приобретенными им либо путем дипломатической стратегии (Сицилия), либо с помощью оружия (Далмация), которые управлялись иначе, поскольку считались его личными патримониями.

Предполагаемый союз с Иллом

Иоанн Антиохийский предоставляет полезную информацию об Илле, генерале Восточной империи, соучастнике возвышения и падения Василиска, открыто восставшем против Зенона в 484 году^[626]. Илл обратился за помощью к Одоакру и государям Персии и Армении. В то время как последние гарантировали ему свою поддержку, Одоакр, напротив, решительно отказал (τὸ μὴ δύνασθαι συμμαχεῖν ἀπεκρίνατο). Столкновение между Иллом и Зеноном, в котором также принял участие на стороне императора предводитель (dux) готов Теодерих, завершилось поражением генерала. Зенон, однако, не поверил в непричастность Одоакра, но был убежден, что втайне rex ответил на просьбу Илла согласием и предоставил ему свою помощь. Не исключено, что первоначальный отказ поддержать фронду против Зенона оставлял возможность переменить мнение: становившееся все более захватническим давление варварских народов на дунайском направлении и на иллирийской границе, поддерживаемое восточным императором, могло подтолкнуть Одоакра к мысли о предоставлении возможной поддержки его противникам. Цель состояла в том, чтобы вынудить его задействовать в другом месте те варварские войска, которые наседали на Западе и беспокоили limes. В самом деле, как утверждает Иоанн Антиохийский, Зенон побудил подняться племя ругов, когда понял, что Одоакр расположен к союзу с Илом; однако мы не знаем, был ли такой союз действительно заключен. Все же на основании таких подозрений Зенон направил против него ругов, хотя и безуспешно.

Война с ругами и обустройство беженцев Норика

Начиная с 487 года Одоакр был занят борьбой с ругами, стремившимися распространиться на Запад и искавшими выход к Дунаю. Первые набеги начались в 482 году, сразу после смерти св. Северина, чьи одежды и монастырь были разграблены Фердерухом, братом короля Февы. Святой перед смертью предостерегал его не касаться имущества бедных и пленников, если не желает навлечь на себя гнев Божий, и предрек ему ужасное наказание, если он осмелится осквернить его монастырь^[627]. Фердерух обещал проявить послушание и обязался сдержать данное слово, но, как замечает Евгиппий, был человеком жалким и нечестивым, жадным, как и все варвары. Узнав о смерти святого он, позабыв о проклятии, предался разграблению монастыря, оставив только стены, поскольку, как иронически комментирует биограф, не мог утащить их с собой через Дунай^[628]. Предреченное наказание не замедлило поразить его; он был убит Фредерихом, сыном своего брата Февы, потеряв одновременно жизнь и добычу. Quapropter rex Odoacer Rugis intulit bellum^[629][630]; на самом деле, как уже упоминалось ранее, в повествовании Евгиппия об этих событиях неясна причинно-следственная связь между вооруженным вмешательством Одоакра и результатами столкновения внутри королевской семьи ругов, которое привело к убийству Фердеруха. Вероятно, этим изложением, настолько кратким, что становится загадочным, биограф намеревался показать неизбежность занятия Одоакром позиций перед лицом возрастающей беспокойности варваров. Anonymus Valesianus II, кажется, также возлагает на Одоакра ответственность за вмешательство, но, похоже, и здесь чрезмерная сжатость свела различные моменты к единому общему столкновению: согласно Анониму, «Odoachar rex gessit bellum adversus Rugos, quos in secondo vicit et funditus delevit»^[631][632].

Иная картина следует из ordo prior копенгагенского продолжения Проспера (Continuatio Havniensis), где Феве, а не Одоакру приписывается инициатива войны, которая была весьма кровопролитной и чей исход не был предопределен^[633]. Первый поход был направлен против Фредериха, весьма вероятно, поддержанного Восточной империей. Одоакр одержал «славную победу» (λαμπράν νίκην)^[634], как нам сообщает Иоанн Антиохийский, и отправил в Константинополь часть военной добычи. Однако решающая битва развернулась в результате второго похода^[635] и произошла на берегах Дуная. 15 ноября 487 года Фева был разгромлен и взят в плен^[636]. Одоакр, с привычной для него рассудительностью, не стал переходить через Дунай и вторгаться на территорию врага, ограничившись освобождением римских земель, и, вновь проявив милосердие, пощадил короля ругов. Отправление Зенону даров после победы представляет собой ничто иное, как очередную попытку посредничества и снятия напряженности в отношениях с Восточной империей^[637]. Одоакр поступил как преданный генерал, отдававший дань уважения своему императору частью добычи. Зенон, с обычным для него мастерством притворщика, сделал вид, что обрадован его победой.

Новое военное вторжение против ругов было подготовлено только тогда, когда стало известно, что сын Февы, Фредерих, вернулся ad propria^[638][639]. Тогда Одоакр послал своего брата Оноульфа во главе войска, перед которым Фредерих снова бежал, чтобы укрыться в Novae в Мезии у Теодериха. Оноульфу, как уже отмечалось, было поручено вместе с комитом Пиерием эвакуировать Норик и переселить в Италию все еще проживавшее там римское население. Через шесть лет после смерти Северина были перенесены и его останки. Все римляне покинули свои города на берегах Дуная и надлежало рассмотреть вопрос о предоставлении изгнанникам мест для проживания.

Одоакр, который двенадцатью годами ранее должен был справиться с ситуацией, имевшей очевидное сходство с ситуацией 488 года, и уже опробовавший предназначенный для распределения земель организационный механизм, сумел найти varias sedes per diversas Italiae regiones^[640] для беженцев, судить о числе которых не представляется возможным. Один лишь Евгиппий является свидетелем этого очередного распределения земельных участков и та точка зрения, с которой он смотрит на проведенную королем операцию, является для него явно благоприятной. Варварский король выступил гарантом безопасности и будущего римских изгнанников, обеспечив это их будущее. Однако в 488 году, как и в 476, для выделения беженцам земель их приходилось изымать у других и было необходимо провести экспроприации. Хотя они не были сконцентрированы в одной области, а распределены по diversae regiones Italiae, чтобы сделать их внедрение менее травмирующим, все же беженцы из Норика получали во владение доли, которые, предположительно, были изъяты у других, законных собственников. Нам неизвестно, каким образом удалось довести процесс расселения беженцев до конца без возникновения особых трений. Возможно, что Одоакр использовал опыт надежных и умелых сотрудников, и нельзя избежать соблазна соотнести, несмотря на неизбежные и очевидные различия, интеграцию римлян Норика в Италии с внедрением готов Теодериха, осуществленным мудрыми и взвешенными действиями Петра Марцеллина Феликса Либерия (Petrus Marcellinus Felix Liberius). Он был одним из ближайших сторонников Одоакра, оставаясь верным ему до конца; тем не менее, он не только избежал жестокой чистки сторонников короля герулов после установления Теодерихом своего господства, но являлся префектом претория с 493 по 500 гг. (удостоившись затем почестей патрициата) и был избран королем готов для того, чтобы возглавить сложную операцию по расселению остроготов в италийском диоцезе^[641]. В письме, адресованном ему Эннодием в 511 году^[642], в переплетении его восхвалений подчеркивается, что одна из сильных его сторон в достойной похвалы посреднической деятельности заключалась в том, что он преуспел в деле расселения illas innumeras Gothorum catervas в предоставленных им praedia, притом, что римляне почти не заметили этого, vix scientibus Romanis. Благодаря его умению все было сделало так, что, несмотря на неизбежные для римлян damna, они не ощутили их последствий^[643]. Совершенно понятно, что, вне независимости от их численности, в 488 году речь шла о мирных римских переселенцах, вынужденных обстоятельствами покинуть собственные дома, тогда как в 493 году королем было устроено переселение варварских воинов-захватчиков.

Петр Марцеллин Феликс Либерий был не единственным, кто поддержал политический проект Одоакра. Если правильна интерпретация, предложенная нами в отношении договора с Гейзерихом и тезиса о выделении варварам доли от части, а не от трети всех италийских земель^[644], то, наряду с уважением к институтам, проявленным в возвращении инсигний власти в Восточную империю и в других действиях, на которых мы остановимся позже, сенаторская аристократия действительно имела веские причины поддерживать его политические стратегии.

Отношения с аристократией

Многими толкователями справедливо отмечалось, что Одоакр извлек пользу из сотрудничества с италийским правящим классом или, по крайней мере, с его достаточной частью. Выше упоминался Петр Марцеллин Феликс Либерий, типичный представитель эпохи, в которую способность к взаимодействию или, лучше сказать, приспособленчество, оказывалось достоинством, необходимым для того, чтобы выстоять и вновь принять или предложить собственный курс (или, пожалуй, только собственную личность) в совершенно разных политических контекстах. Либерий, как уже отмечалось, несмотря на то, что был верен Одоакру до самого его конца, не только спасся от погрома его сторонников, но и получил трудную задачу расселить воинов остроготской армии в италийском диоцезе. Весьма примечательно, что, воздавая ему похвалы, Теодерих ставит акцент именно на его последовательности, поскольку, по словам готского короля, он …qui sic Odovacris integerrimis parebat obsequiis … non ad nos vivissima^[645] transfugae condicione migravit nec proprii domini finxit odium, ut alterius sibi procuraret affectum^[646][647]. Несомненно, может оказаться рискованным полагаться на человека во всем, если только в нем не распознаются такие способности и такой опыт, чтобы использовать и, прежде всего, чтобы опосредованно рекламировать их для достижения определенной цели. Таковы, возможно, были виды Теодериха. С точки же зрения Либерия, возможно, возник вопрос, кто был лучшим защитником традиции: готовые к личной и коллективной катастрофе оппозиционеры или же сторонники посредничества и компромисса. Или, скорее, перед перспективой превосходной развязки (exitus) у него просто возобладала воля к выживанию, к тому же очень престижному, с занятием должности префекта претория Италии. Что остается бесспорным, так это то, что Либерий руководил сложной операцией по расселению остроготов в италийском диоцезе. Можно обоснованно предположить, что именно предыдущий опыт, уже накопленный в ходе организации во времена Одоакра сложной системы экспроприации земель и их последующего распределения варварским солдатам и, возможно, также беженцам Норика, сделал его если не незаменимым, то, по крайней мере, весьма полезным для урегулирования процесса, который для Теодериха, как и для любого варварского короля, должен был оказаться сложным и требующим не только знания административных механизмов, но и соответствующего опыта в этой области, технических навыков, практического умения, владея которыми, с помощью содержащихся в кадастровых регистрах данных, следовало приступить к измерению земельных участков, оценке их доходности и расчету соответствующей налоговой нагрузки.

Тем не менее, пример Либерия не уникален и может рассматриваться как образец, отражающий роль и функции сенаторской аристократии V века, реальной политической силы, которой, прежде всего в определенных затруднительных обстоятельствах, удалось оказать глубокое влияние на хаотичные и запутанные политические процессы клонящейся к закату Западной империи. В V веке неоднократно подтвердилась ведущая роль сената, не только как проводника политической линии, но и как единственного легитимного органа, способного оказывать эффективное влияние на обстановку, обусловленную решениями императорского двора, давлением генералиссимусов и варварского мира, и балансом, зачастую навязанным Восточной империей^[648]. Следует, однако, помнить, что состав римского сената в этот отрезок столетия зеркально отражает политический кризис империи^[649]. Известный закон, датируемый приблизительно 440 годом и предоставивший clarissimi и spectabiles право проживать где угодно^[650] (с последующим освобождением от обременительной обязанности (munus) претуры^[651]), был признанием нынешних максимально расходящихся патримониальных и политических интересов и, ратифицируя это признание, санкционировал почти полное устранение италийской или, скорее, римской сенаторской аристократии, способной влиять на политическую жизнь. Римский сенат начал становиться, как примерно через семьдесят лет записал Кассиодор, единой корпорацией, благодаря существующим между его членами родственным связям, чрезвычайно узкого состава^[652], в которой семейные и брачные узы утверждали все более избирательную замкнутость, а право высказывать свое мнение (ius sententiae dicendae) было исключительной прерогативой illustres^[653].

С постепенной утратой территорий и уменьшением родовых состояний пришлось фактически перестраивать систему, посредством которой сенаторская аристократия контролировала рычаги политической жизни. В ее компетенции все еще оставалась юрисдикция в финансовых вопросах, прежде всего в отношении города Рима^[654], и в вопросах налоговых^[655]. Все более неустойчивой становилась ее компетенция в вопросах законодательства. Объективно сенат уже давно утратил свою функцию центрального органа в сфере публичного права и превратился в регистрационную палату законодательных распоряжений императоров^[656].

Итак, по каким каналам могла осуществлять власть римская сенаторская аристократия?

Пока еще оставался неизменным ее моральный авторитет. Достаточно перечитать в данной связи I-ю новеллу Майориана от 458 года^[657], в которой новоизбранный император отмечал, обращаясь к сенату, что принятие им пурпура произошло — как он утверждал — по воле и замыслу patres conscripti, умалчивая об усилиях и заслугах Рицимера, которому он в действительности был обязан троном^[658]. Очевидно, с чисто формальной точки зрения наделение императорским достоинством должно было произойти не благодаря варвару, хотя бы и патрицию, но с помощью органа, все еще представлявшего собой, по крайней мере, виртуально, символ римской цивилизации и законности. В череде навязанных армией и варварской мощью эфемерных императоров сенат представлял собой незаменимое легальное оправдание для многих фактически уже сложившихся ситуаций. С этой точки зрения, как мы уже видели, были истолкованы сенаторское посольство, отправленное в 476 году к Зенону, три посольства Теодериха к Зенону и Анастасию, посольство Теодата, отправившееся вымаливать мир у Юстиниана^[659]. Таким образом, римский сенат продолжал представлять собой законность и формальную преемственность^[660]. Кроме того, умение осуществлять власть, знание механизмов управления, широчайшая культура были прерогативой этих групп, хранителей semina virtutum^[661][662], которые, казалось, почти на генетическом уровне передавали из поколения в поколение виртуозную технику управления государством.

Здесь, как мне кажется, и находится ключ к толкованию, лучше всего подходящему для понимания политических процессов этого периода. Тем не менее, число наиболее значимых должностей резко сократилось. Как считает Андре Шастаньоль^[663], с учетом того, что обладатели военных должностей, гарантировавших иллюстриссимат, не проживали в Риме, а их семьи, как правило, жили в Равенне, существовало около десятка должностей ранга иллюстрия, к которым после 440 года мог стремиться отпрыск римской сенаторской аристократии. Отсюда, по его мнению, следует, что в целом число иллюстриев не превышало восьмидесяти. Согласно Сундваллу, число держателей сиятельных должностей во второй половине V века находилось в пределах между 20 и 25^[664]. В перечне сенаторов времен Одоакра, реконструированном с помощью найденных в Колизее эпиграфических документов, обнаруживается наличие всего 9 семей, члены которых были распределены следующим образом: 28 illustres, 6 spectabiles, 54 clarissimi^[665]. Сенаторами, обладавшими зарезервированными в первых рядах местами, были те, кто, как будет подробнее показано ниже, занимал консулат: в 480 году — Цецина Деций Максим Василий (Caecina Decius Maximus Basilius), в 481 году — Руфий Ахилий Меций Плацид (Rufius Achilius Maecius Placidus), в 482 году — Северин (Severinus), в 483 году — Аниций Ацилий Агинаций Фауст (Anicius Acilius Aginatius Faustus), в 485 году — Кв. Аврелий Меммий Симмах (Q. Aurelius Memmius Symmachus), в 486 году — Цецина Маворций Василий Деций (Caecina Mavortius Basilius Decius) и в 490 году — Аниций Проб Фауст (Anicius Probus Faustus)^[666]. Просопографическое толкование оказывается наиболее подходящим ключом к пониманию политических направлений этой эпохи^[667]. Поэтому следует попытаться определить взаимосвязь идеалов и действий этих групп в переплетении соглашений и альянсов, выделяя ведущую роль Анициев Пробов (Anicii Probi) и Цейониев Дециев (Caeionii Decii), с их различными установками как в том, что касается религии, так и в отношении Восточной империи и варварского элемента, по сравнению с другими родовыми кланами, по-видимому, менее влиятельными, такими как Турции Апронианы (Turci Aproniani), Меммии Эмилии (Memmi Aemilii), Ацилии Глабрионы (Acilii Glabriones), которые тяготели к ним и которые, по крайней мере, в определенных ситуациях, кажутся «подчиненными», равняясь на них без целеустремленного волеизъявления, политического выбора и идеологического направления. С этой точки зрения, например, избрание на императорский трон Петрония Максима и Олибрия рассматривалось как триумф Анициев, тогда как избрание Майориана — как успех рода Дециев^[668]. И даже те взлеты и падения, которые привели к низложению Ромула Августула и утверждению Одоакра, понимались в основном с этой точки зрения, в предположении, что король герулов сначала опирался на Дециев, чья филовизантийская ориентация могла если не сгладить, то, по крайней мере, в какой-то степени подсластить отношения с Восточной империей, и только потом — на Анициев, когда стала преобладать, по сравнению с потребностью в признании собственного институционального положения со стороны Зенона, необходимость увеличить свое одобрение также среди католиков^[669].

Несомненно, достоинством такого исследовательского подхода является освещение некоторых темных областей, позволяющее понять определенный выбор и политическое направление. Однако чрезмерно упрощенное толкование некоторых особенных позиций, лишь механически наделяющее их заранее определенными тенденциями, может ввести в заблуждение. Что в самом деле озадачивает, так это трансверсальность некоторых персонажей, их способность, с чрезвычайной гибкостью и поразительной приспособляемостью повинуясь объективному требованию «подчиниться необходимости» (necessitati parere), устоять и вновь принять или предложить собственный курс в совершенно разных политических контекстах. Показательно, например, что такая личность, как Флавий Руфий Постумий Фест (Flavius Rufius Postumius Festus), консул 472 года, prior senatus в 483 году, владелец одного из мест, зарезервированных за illustres на скамьях Колизея, и, следовательно, активно действовавший при Одоакре и обязанный ему, находился во главе первого посольства, отправившегося в Константинополь с целью попытаться получить официальное признание суверенитета Теодериха^[670]. Другие, действительно многочисленные примеры: Констанций (Constantius), vir clarissimus при Одоакре, vir spectabilis с 494 года, обладавший иллюстриссиматом при равеннском дворе в 503–506 гг. и префект города Рима около 506–507 гг.^[671]; Аниций Проб Фауст Нигер (Anicius Probus Faustus Niger), консул 490 года, участвовавший в посольстве, отправленном Теодерихом к Анастасию^[672]; Аниций Ацилий Агинанций Фауст Альб (Anicius Acilius Aginantius Faustus Albus), vir illustris и префект города между 473 и 482 гг., вновь занимавший городскую префектуру в 502–503 гг.^[673]; Кассиодор-отец^[674]; Симмах, консул 485 года и позже жертва Теодериха; префект претория Василий, которого мы более подробно обсудим позже.

Этот список можно было бы продолжать и далее^[675]. Одни и те же лица обмениваются должностями, с восходящими cursus, сопровождающими их от последней фазы империи до правления Теодериха. При смене правительства им удалось сохранить свое престижное положение неизменным. И хотя больше не было западного императора, они обеспечивали преемственность власти.

Согласно «общему мнению» (communis opinio), политика Одоакра была направлена на использование «единственного компетентного и законно учрежденного органа, способного управлять государством»^[676]. По мнению Эрнста Штейна, он сделал сенат «soutien de sa nomination en partagent avec lui l'héritage du pouvoir imperial d'Occident»^[677][678]. Он возродил старинный обычай, на основании которого старейшему из бывших консулов присваивалось звание prior или caput senatus^[679][680]; восстановил это величайшее собрание в его монетарных прерогативах, возобновив эмиссию бронзовой монеты по его инициативе^[681]. После бурных лет, в течение которых власть была орудием в руках могущественных генералиссимусов, некоторые из которых вообще не принимали во внимание политическую роль сената, Одоакр, помимо того, что обеспечил непрерывный мирный период, вернул достоинство и авторитет сенаторам, по отношению к которым реально проявлял своими действиями глубокое уважение. Как отмечалось в данной связи, парадоксально, что по странной иронии истории та свобода римской знати, за которую погибли при Филиппах Брут и Кассий, была восстановлена лишь первым варварским королем, правившим Италией!^[682] И такая расположенность к сенаторской аристократии была вознаграждена, по крайней мере, в первые годы, реальной, осязаемой лояльностью, поскольку в источниках отсутствуют сведения о какой-либо поддержке со стороны римской знати восстаний Брахилы в 477 и Адариха в 478 гг.^[683] Его хорошая репутация также у провинциальной аристократии была явным образом засвидетельствована, как уже отмечалось, в Vita Severini Евгиппия, в рассказе о пророчестве святого относительно продолжительности власти короля, бывшего объектом восхвалений со стороны многих nobiles.

Поэтому естественно, что Одоакру пришлось вступать в отношения с некоторыми группами аристократии для того, чтобы обеспечить их согласие. Мне, однако, кажется чрезмерно схематичной гипотеза о четких объединениях, монолитных с идеологической и политической точки зрения, в связи с отношениями, установленными королем с некоторыми семейными группами^[684]. Как было вполне доказано, нельзя абстрактно предполагать наличие неизменно сплоченной ориентации, «выравненной», последовательной и равномерной, разделяемой всеми членами наиболее представительных сенаторских аристократических родов. Более чем показательным является случай с четырьмя сыновьями Флавия Цецины Деция Максима Василия Младшего (Flavius Caecina Decius Maximus Basilius junior)^[685], чьи политические предпочтения находились в резком противоречии^[686].

Когда в связи с территориальными приобретениями и особенно в связи с завоеванием Далмации после смерти Юлия Непота открылись новые возможности, Одоакр приостановил полномочия illustres, продавливая поворот к собственному политическому проекту. Этому новому контексту также соответствовали полномочия и обязанности, возложенные на homines novi, нескольких варваров, в основном католиков, и их использование в военно-политическом и административном плане; среди них, вероятно, comes domesticorum Pierius, которому он подарил некоторые земли, расположенные на острове Мелита в Далмации и на Сицилии, на которых мы остановимся позже; упомянутый в «странице королевской щедрости» (pagina regiae largitatis), отраженной в содержащем дарение Пиерию папирусе Tjäder 10–11, «возвышенный муж, комит и управляющий Арборий» (vir sublimis comes et vice dominus Arborius), чьи «высочайшие предписания» (praecepta sublimia), наряду с исходившими непосредственно от короля «королевскими предписаниями» (praecepta regalia), были необходимы для придания юридической силы дарению земель^[687]. В прошлом как аббат Марини, первый издатель папируса, так и Моммзен утверждали, что vicedominus, на которого было возложено управление личным имуществом короля и исполнение дарений, может рассматриваться как предшественник comes patrimonii^[688]; Флавий Павел Андрей, действующий по королевскому поручению викарий Одоакра в Медиолане (Flavius Paulus Andreas, Odoacris vicarius Mediolani agens ex regio mandato), который руководилпередачей нескольких massae и fundi, расположенных in Beneventanis et campano agro, иначе не известному vir illistris Вигилию, уроженцу Лигурии; Флавий Валила, «который и Теодобий» (Flavius Valila qui et Theodobius), vir clarissimus et inlustris comes et magister utriusque militia^[689], ревностный католик, подаривший ecclesia Cornutatensis, которую основал неподалеку от Тиволи^[690], ряд предметов утвари и fundi, расположенные на territorium Tiburtinum и относящиеся к massa Cornutatensis, и уступивший базилику Юния Басса во дворце Юниев Бассов на Эсквилине папе Симплицию, превратившему это здание в церковь, посвященную святому Андрею^[691].

Итак, взятый после 480 года новый курс основывался на привлечении нескольких наиболее преданных сторонников, кое-кто из которых носил имя, показывающее его неримскость. С того же времени, как мы вскоре рассмотрим, было восстановлено избрание консулов. Таким образом, с одной стороны, особо приближенные к Одоакру варвары были подключены к нервным узлам власти, с другой, восстановлено политическое пространство к выгоде сенаторской аристократии. Складывается впечатление усилий, напряженной попытки создать непринужденную атмосферу, лишенную трений между иноземными варварами и римлянами, католиками и арианами, свойственной правлению, которое, несмотря ни на что, продолжалось без резких поворотов, в русле традиции.

Королевское достоинство Одоакра

Источниками документировано еще одно нововведение после 480 года. В то время как с 473 по 479 гг. в консульских текстах^[692] отсутствуют консулы на Западе, после 480 года, то есть co смерти Непота, похоже, возобновляется их регулярное назначение. Будь это так, здесь усматривалась бы неявная легитимация власти Одоакра со стороны Зенона. Однако молчание источников по этому вопросу является весьма красноречивым ответом.

⁎ ⁎ ⁎

С перенесением западной императорской верховной власти на Восток и в отсутствие официального признания презентального патрициата неизбежно возникает проблема определения власти Одоакра: по ту сторону отношений силы и права завоевателя, каков был, с юридической точки зрения, тот периметр, в пределах которого действовал варварский король?^[693] Только у Виктора Витенского, как уже отмечалось, в связи с уступкой Сицилии со стороны Гейзериха он определен как rex Italiae. У Иордана обозначения Torcilingorum rex (habens secum Sciros, Herulos diversarumque gentium auxiliarios)^[694], и Herulorum rex^[695], обобщенные в гиперониме rex gentium^[696], отражают не различные этапы его власти, но подчеркивают сложную племенную взаимосвязанность выступивших за ним войск. Он сам называет себя просто rex, без определения страны или народа, в pagina regiae largitatis, содержащейся в папирусе Tjäder 10–11, тогда как actores получателя дарения, ссылаясь на него, именуют его praecellentissimus rex dominus noster. Существует незначительное число обнаруженных в Колизее эпиграфических документов, упоминающих Одоакра^[697]; одним из является tessera monumentorum, в которой его имя появляется в сопровождении апеллятива dominus; в двух других, крайне фрагментарных, он упомянут вместе с Зеноном и определяется просто как vir. Лишь в одном из них остается пространство для прилагательного, которым, согласно выдвинутым предложениям, вполне вероятно могло быть gloriosissimus или excellentissimus.

Монетами задокументированы титулы DN и FL. За исключением несущей имя Василиска полу-siliqua^[698], до смерти в 480 году Непота монеты, отчеканенные на монетных дворах Милана и Равенны, всегда содержат указание на этого императора^[699]. После же его кончины золотые (solidi и tremisses) и серебряные (доли siliquae) чеканки упоминают Зенона вплоть до его смерти в 491 году. С этой даты до наступления Теодериха и капитуляции Одоакра в 493 году известна только одна эмиссия, вероятно, полу-siliqua, на аверсе которой упомянуто имя Анастасия, тогда как реверс занят монограммой rex^[700]. На некоторых сериях nummi вместо этого на аверсе (recto) появляется бюст Одоакра с легендой ODO, а на реверсе (verso) — его монограмма. Согласно некоторым интерпретациям^[701], это — явный признак автономии, хотя и представленный лишь на мелких бронзовых экземплярах с ограниченной сферой обращения; тем не менее, такое поведение выглядит находящимся в противоречии с тем формальным уважением, которое всегда проявлялось по отношению к восточному императору. Проблематичным представляется использование на некоторых экземплярах титула Flavius. Фактически мало что удается узнать о его использовании многими варварскими правителями. Согласно известному отрывку Павла Диакона^[702], относящемуся к избранию Аутари, лангобарды «…regem sibi statuerunt, quem etiam ob dignitatem Flavium appellarunt, quo praenomina omnes qui postea fuerant Langobardorum reges feliciter usi sunt»^[703]. В действительности этот эпитет находился в употреблении уже несколько веков, но мы не можем быть уверены в том, что он каким-то образом «персонифицировал» императорское достоинство^[704]. Де Росси решительно настаивал на идеальной связи, существовавшей, по его мнению, между титулом Flavius и «романизацией» Одоакра^[705]. Мы не в состоянии узнать, когда этот титул его украсил и что бы он мог отражать, был ли он чисто почетным или предполагал определенные обязанности и должности^[706]. В любом случае, хотя и «самый обыкновенный», как считает Джоунс^[707], варварский король, Одоакр был главой римской администрации. Он проводил внешнюю политику, заключал foedera, как это происходило в отношениях с Гейзерихом, руководил войском, дарил земли, которые реквизировал, взимал налоги. Нет никаких причин для того, чтобы оказывать исключительное доверие одинокому свидетельству Феофана^[708], согласно которому после того, как Орест захватил τῆς ἐν Ἰταλίᾳ βασιλείας, Одоакр получил власть с помощью варварской силы и устроил, отстранив римлян, управление по собственным законам, κατὰ τὸν πάτριον νόμον. Помимо compositio в отношении родственников Ореста, которую мы интерпретировали как weregeldum в соответствии с нормами варварского права, ни один акт Одоакра не может быть понят в свете введения πάτριος νόμος, варварского права в Италии. Он с уважением относился к римской традиции и действовал, как уполномоченный представитель восточного императора, по крайней мере, при управлении полуостровом. Однако после смерти Непота он приступил к укреплению собственной власти. Но было ли им также присвоено право издания законов? Принял ли он на себя также правоспособность по избранию западных консулов?

Консулат на Западе

Как уже неоднократно отмечалось, хотя ornamenta palatii и были отправлены в Константинополь, тем не менее, до 480 года существовал западный император, пусть изолированный и ограниченный в Далмации, которому принадлежало право избрания консулов. Однако, как следует из консульских фаст, в годы, предшествующие перевороту Одоакра, западные консулы отсутствовали, что легко объясняется характерными для этого времени бурными событиями. Все отражающие консульскую последовательность перечни помещают на 473 год Льва Августа без коллеги (Leone Augusto sine collega), на 474 год — Льва Августа Младшего (Leone iuniore Augusto), на 475 год — Льва Августа Младшего во второй раз (Leone iuniore Augusto II) и на 476 год — Василиска и Армата (Basilisco et Armato). Таким образом, все консулы — восточные. Возникали, впрочем, некоторые сомнения относительно 476 года. Василиск узурпировал трон Зенона (у Виктора Тонненского в 476 году отмечены «тиран Василиск и Армат» (Basiliscus tyrannus et Armatus), а далее, в дополнении (in addendum), «Василиск лишился консульства» (Basiliscus a consulatu recessit^[709])), однако, как уже упоминалось, в том же году последнему удалось вернуть себе власть. Таким образом, в 477 году на Востоке не было возможности кем-то обозначить консульство и хронологическое указание фиксировало: «после консульства Василиска» (post cons. Basilisci). Указание Армата проблематично: по мнению некоторых, речь идет о брате Одоакра, избранном Юлием Непотом, «возможно, в качестве залога политического плана притязаний на возвращение к власти»^[710]. Эта весьма соблазнительная гипотеза лишена, однако, надежных документальных доказательств.

Относительно лет, непосредственно следующих за 476 годом, расхождения источников незначительны. Consularia Italica^[711] и Кассиодор^[712] представляют такую последовательность: в 478 году — Илл (Ellus), в 479 — Зенон Август во второй раз (Zeno Aug. II), в 480 — Василиск Младший (Basiliscus iunior), в 481 — Плацид (Placidus), в 482 — Северин (Severinus). Никаких существенных различий не представляет консульская последовательность у Марцеллина^[713]. Fasti Graeci, изданные в конце Chronicon Paschale, представляют консульскую последовательность, в которой в 480 году указан Василиск (Basiliscus)^[714], в 481 — Плацид (Placidus), в 482 — Трокунд (Trecondius), 483 год — без консулов. Таким образом, до 482 года нет и следов западных консулов.

Как в отношении Василия, так и в отношении Плацида отсутствуют надежные свидетельства, которые позволили бы установить их западную принадлежность^[715]: первый упоминается в кодексе Юстиниана^[716], в то время как нет законов, где приводилось бы имя Плацида. Поэтому представляется, что первым западным консулом был Северин. Поскольку он указан в 482 году, его назначение состоялось в конце 481 года, следовательно, не только после смерти Непота, но и после завоевания Далмации.

Он упоминается в Consularia Italica и у Кассиодора в 482 году, у Марцеллина — вместе с Трокундом, тогда как в Fasti Graeci для этого года отмечен только Трокунд, который был с Востока. Неявное подтверждение восточного консульства этого последнего предоставлено Виктором Тонненским, отметившим 483 год как post consulatum Trecundii.

Стремительное развитие далматинской ситуации, смерть Непота и завоевание Одоакра радикально изменили ситуацию. По исчезновении западного императора Одоакр, вполне вероятно, присвоил себе право назначать западных консулов.

Для лет, следующих за 482 годом, Consularia Italica представляют следующий список: в 483 году — Фаустин (Faustinus) (или Фауст (Faustus)), в 484 — Венанций (Venantius) (у Кассиодора — Теодерих и Венанций (Theodericus et Venantius)), в 485 — Симмах (Symmachus), в 486 — Деций (Decius) (у Кассиодора — Деций и Лонгин (Decius et Longinus)), в 487 — Боэций (Boetius), в 488 — Динамий и Сифидий (Dinamius et Sifidus), в 489 — Пробин (Probinus) (у Кассиодора — Пробин и Евсевий (Probinus et Eusebius)), в 490 году — Фауст (Faustus)^[717]. Это — западные консулы.

В Corpus iuris civilis законы датируются исключительно именами восточных консулов: в 484 году — Теодериха, в 489 году — Евсевия.

У Виктора Тонненского последовательность такая: в 481 году^[718] — Теодерих (Theodericus), в 485 — «после консульства Теодериха» (p. c. Theoderici), в 486 — Лонгин (Longinus), в 487 — «после консульства Лонгина» (p. c. Longini), в 488 — «второй год после консульства Лонгина» (p. c. II Longini), в 489 — Евсевий (Eusebius), в 490 году — «Лонгин вторично» (Longinus deuteros)^[719][720].

В Fasti Graeci приводятся: в 484 году — Теодерих (Theodericus), в 485 — Симмах (Simmacus), в 487 — Боэций (Boetius), в 488 — Динамий и Сифидий (Dinamius и Sifidius), в 484 — Евсевий (Eusebius), в 490 году — Лонгин (Longinus). Эти «смешанные» последовательности подтверждают избрание консулов на Западе, но, очевидно, ничего не говорят нам относительно их признания со стороны Константинополя. Однако во включенных в кодекс Юстиниана императорских конституциях, относящихся к этим годам, не появляется ни одного западного консула. На Востоке нет и следов Северина, Фауста, Венанция, Симмаха, Лонгина и Боэция; законы носят имена исключительно восточных консулов^[721], и это наводит на мысль, что Зенон не признавал консулов, назначенных Одоакром^[722].

Последствия восстановления консульских выборов на Западе не заставили себя ждать. Отношения с Зеноном все больше охладевали, и некоторые политические действия могут быть объяснены как следствие этих скрытых трений. На основании фрагмента Кандида, по правде говоря, довольно темного^[723], мы располагаем информацией о посольстве, отправленном в Константинополь непосредственно после смерти Непота «западными галлами» (δυσμικοί Γαλατοί) с целью заявить, что они не намерены подчиняться власти Одоакра. Затруднительно истолковать это свидетельство, связанное с тем фактом, что жители Прованса отвергали свое подчинение Одоакру и поэтому обратились к Зенону, отправив посольство в Константинополь. Но и Одоакр прислал своих эмиссаров, и Зенон, выслушав доводы и тех, и других, был склонен поддержать Одоакра. Неясна, прежде всего, идентификация этих «западных галлов», желавших освободиться от режима Одоакра. Было выдвинуто предположение, что зачинщиком всего этого был Эврих, вынудивший аристократию к фасадной миссии, точно так же, как поступил с сенаторским посольством 476 года Одоакр^[724]. Но и Одоакр отправил своих посланников, и нам не дано знать, имели ли они своей задачей просто доложить о галльской проблеме. Вполне вероятно, что истинной причиной их миссии была очередная попытка защитить дело окончательного урегулирования его положения после смерти западного императора. На первых порах Зенон проявил склонность к сближению, вероятно, из-за страха визиготского экспансионизма. Непревзойденный мастер в откладывании решений, он тянул время, добившись должной лояльности Одоакра, отказавшегося поддержать Илла, поднявшего восстание и просившего его о помощи^[725]. Но легитимация заставляла себя долго ждать и обещания Зенона не получали реализации в каком-либо институциональном акте. Тогда Одоакр совершил поворот к автономии и собственному правлению, присвоив право избирать консулов на Западе. Такое поведение ожесточило и встревожило восточного императора, обратившегося к ругам, чтобы с их помощью ослабить возрастающую власть Одоакра.

Отношения с церковью

Сложившаяся после смерти Непота новая атмосфера, несомненно представлявшая собой решительный поворотный пункт также в отношениях между Одоакром и частью римской сенаторской аристократии^[726], засвидетельствована документом, который вышеупомянутый «высокий и выдающийся муж Василий, префект претория и патриций, также действующий за превосходнейшего короля Одоакра» (Flavius Caecina Decius Maximus Basilius^[727], sublimis et eminentissimus vir praefectus praetorio atque patricius agens etiam vices praecellentissimi regis Odoacris), предъявил избирательному собранию, созванному в мавзолее св. Петра после смерти папы Симплиция в марте 483 года^[728]. Мы не знаем, какие отношения между Одоакром и папой имели место ранее; нам лишь известно, что когда константинопольский патриарх Акакий опубликовал при поддержке императора Зенона «Энотикон»^[729], «объединительный» указ, легализовавший de facto учреждение монофизитской иерархии, повторяющимся демонстрациям папы Симплиция было противопоставлено красноречивое и презрительное молчание. В мои намерения не входит ни рассмотрение стиля документа (scriptura) 483 года, ни, тем более, исследование относящихся к синоду 502 года жарких споров, когда была утверждена ничтожность постановленного ранее, о чем так много было написано^[730]; следует лишь напомнить, что предъявленная префектом претория Одоакра римскому избирательному собранию «бумажка» (cartula) предусматривала, что выборы понтифика должны происходить после consultatio светской власти (non sine nostra consultatione cuiuslibet celebretur electio)^[731]; возможно, это было нужно для обеспечения общественного порядка — в тексте упоминается «случай волнений» (occasio seditionis); нельзя исключать, что действительно имела место попытка реального вмешательства в церковные дела^[732]. Объявлялись недействительными продажи земель и вообще недвижимости, осуществленные по какому бы то ни было основанию кандидатом на папский престол и его преемниками, с возложением обязанности возвратить все полученные доходы (reditus), распространяемой также на наследников приобретателей^[733]. Но самый интересный аспект scriptura — по крайней мере, с интересующей нас точки зрения, — безоговорочный запрет отчуждения понтификом, которого должны были избрать, и его преемниками какой-либо praedium seu rusticum sive urbanum, vel ornamenta aut ministeria ecclesiarum… quae nunc sunt vel quae ex quibuslibet titulis ad ecclesiarum iura pervenerint^[734]. За запретом следовала гражданская санкция, которой подвергался нарушивший эту норму: ничтожность действий, возлагавшаяся как на отчуждающего, так и на приобретателя (…si quis vero aliquid eorum alienare voluerit, inefficax atque irritum iudicetur)^[735]; кроме того, к ней присоединялась и религиозная санкция (sitque facenti vel consentienti accipientique anathema)^[736]. Давно идут споры, считать ли указ, признанный в 502 году ничтожным, прямым распоряжением Одоакра^[737] или, скорее, инициативой его префекта претория, бесспорного лидера фракции римской сенаторской аристократии^[738]. Те, кто предполагали, что король был автором и создателем scriptura, соотносили рассматриваемый документ с вышеупомянутым свидетельством папы Геласия, который в те годы, когда Теодерих обустраивал свое господство в Италии и папство пыталось более однозначно определить границу между auctoritas sacrata pontificum^[739] и regalis potestas^[740], утверждал, что некогда в прошлом он не подчинился «Odoacri barbaro haeretico regnum Italiae tenenti, quum aliqua non facenda praeciperet»^[741][742]; те же, кто вместо этого предполагал, что Флавий Цецина Деций Максим Василий действовал от имени и в качестве представителя значительной группы аристократов^[743], подчеркивал тот факт, что на синоде 502 года было прервано чтение указа и объявлено неприемлемым вмешательство «могущественных мирян», которые, обходя и не принимая во внимание (praetermissae) personae religiosae, quibus maxime cura est de creando pontifice^[744], перевели выборы папы in suam potestatem^[745]; дело это прискорбнейшее и contra canones^[746][747]. По этому поводу, то есть в отношении правил, которые должны были регулировать папские выборы, в 502 году ничего постановлено не было, поскольку эта тема обсуждалась на другом синоде в 499 году; зато было объявлено о недействительности другого ключевого пункта scriptura, касающегося запрета на отчуждение церковного имущества со стороны понтифика, который будет избран. Причиной аннулирования стала неправомочность тех, кто его обнародовал; как гласит текст, «ne in exemplum remaneret praesumendi quibuslibet laicis quamvis religiosis vel potentibus in quacumque civitate quolibet modo decernere de ecclesiasticis facultatibus»^[748][749], поскольку постановления шли contra patrum regolas^[750] и были приняты a laicis quamvis religiosis^[751], которые не имели права распоряжаться чем-либо, относящимся к церковным правам.

Как бы ни интерпретировать scriptura 483 года, нет сомнений в том, что Флавий Цецина Деций Максим Василий, был ли он вдохновителем или всего лишь непосредственным исполнителем чужой воли, не мог не действовать если не в гармонии, то, по крайней мере, с согласия Одоакра^[752]. И, возможно, не лишен значения тот факт, что Деций поддержал избрание на папский престол человека, прочно связанного с Анициями. Действительно, был избран папа Феликс III^[753], явно и без колебаний осудивший религиозную политику Зенона и Акакия. Он решительно противостоял избранию монофизитского епископа Петра Монга на престол Александрии, отправил послов к императору и требовал, чтобы константинопольский патриарх прибыл в Рим и подвергся суду. Наконец, он отлучил Акакия, положив начало расколу, разделявшему церкви Запада и Востока в течение 35 лет, до 519 года. То, что избрание лица, столь близкого Анициям, было горячо поддержано одним из наиболее выдающихся представителей Дециев, стало результатом операции, бросающей тень на чистую симметрию, с которой современное просопографическое ви́дение пытается анализировать политические процессы этого последнего отрезка столетия.

Итак, в начале восьмидесятых годов V века, одновременно и параллельно с возрастающими трениями между римской и константинопольской церквями, произошло охлаждение отношений между Одоакром и Зеноном. Не исключено, что в этой новой атмосфере нарушились союзы и баланс предыдущих договоренностей, чтобы реорганизоваться в новых политических очертаниях, и это могло побудить римскую сенаторскую аристократию к общей и совместной ориентации в «западном» и «халкидонском» смысле.

Через несколько лет последовал восточный ответ. Зенон сопроводил военное наступление проницательной дипломатической политикой, вновь завязывая отношения с римским сенатом, призывая его к сотрудничеству для поддержки своего дела и позволяя предвещать мирное будущее и посредничество. «Litterae certe vestrae catholicae fidei praedicant unitatem, pacemque ecclesiarum regia pietate pronuntiant…»^[754][755]: так отвечал папа Феликс III византийскому императору. И в обманчивой перспективе unitas vera, pax fida^[756], — таковы были надежды понтифика — получили превосходство группы, поддерживающие провосточную политическую линию. Однако более чем вероятно, что и новое направление, приданное Одоакром своему правлению после смерти Юлия Непота, не было непричастно к его постепенной изоляции. Бо́льшая централизация, постепенное оттеснение illustres от поручений правительства, сокращение должностей по административному управлению и использование варварского элемента, как уже упоминалось выше, способствовали все более очевидному отдалению короля от политических сил, которые до сих пор его поддерживали. Такая изоляция стала явной, когда, после победы Теодериха при Изонцо и Вероне, Одоакр, согласно рассказу Павла Диакона^[757], направился в Рим, где обнаружил ворота закрытыми и, как следствие, в отместку разорил прилегающие территории^[758]. О том, что сенат сразу перешел на сторону короля остроготов, упоминается также у Иоанна Малалы^[759].

Мне не кажется случайным совпадением тот факт, что королевство Одоакра начало колебаться, даже не принимая в расчет сложное переплетение случайностей внешней и религиозной политики, именно тогда, когда король, похоже, был склонен отказаться от краеугольного камня, на котором до сих пор сосредоточивалась подлинная деятельность правительства: поддержки сенаторской аристократии. Это явный признак живучести политической силы сената в V веке.

Но, по крайней мере, до тех пор, пока был жив Непот, Одоакру было необходимо демонстрировать увековечивание всего того, что было в прошлом, поскольку престиж и роль нобилитета выступали в качестве гаранта в плане преемственности. То, что это было только формой, не имело большого значения. Было важно, что illustres по-прежнему ощущали себя главными действующими лицами политических событий и разделяли его стратегию.

VII. Дарение комиту Пиерию

Как уже отмечалось, похоже, что Одоакр, особенно после 480 года, все больше выделял homines novi. Одним из них, весьма вероятно, был Пиерий, comes domesticorum, которому король пожаловал некоторые земли. У нас имеется послание о королевском дарении и документы, подтверждающие свершившийся дар, которые содержатся в папирусе Tjäder 10–11^[760], поврежденном в начале и имеющем серьезные пробелы также в заключительной части^[761]. Папирус сообщает о регистрации дарения нескольких земельных участков, расположенных на Сицилии в районе Сиракуз, совершенного Одоакром в пользу Пиерия, и является копией Gesta, составленных в курии Сиракуз, выданных городскими магистратами представителям (actores) получателя дарения и включающих все акты, подтверждающие законность и правильность перехода собственности и его регистрацию. Он включает, кроме того, составленную по приказу Одоакра «страницу королевской щедрости» (pagina regiae largitatis), ратификацию ее подлинности и регистрацию в равеннской курии.

Папирус Tjäder 10–11

В первой части дошедшего до нас документа действие происходит в Равенне (Col. I, ll. 1–10). Уполномоченные (actores) «сиятельного мужа» (vir inlustris) Пиерия предстают перед магистратами Равенны и просят, чтобы дарственная грамота «превосходнейшего короля» (praecellentissimus rex) Одоакра была принята надлежащим чиновником, прочитана и приобщена к делу (…Quasumus laudabilitatem vestram uti eadem a competenti officio suscipi iubeatis, legi et actis indi)^[762]. Эта дарственная грамота была подписана «по королевскому приказу» (iussu regio) магистром оффиций (magister officiorum) Андромахом^[763], vir inlustris et magnificus, а также consiliarius, который в данный момент был недоступен, поскольку отправился в Рим; поэтому было необходимо, чтобы actores Пиерия, вместе с должностными лицами (principales viri) Равенны и протоколистом (exceptor) отправились вместе к нотарию, фактически написавшему «страницу дарения» (pagina donationis), «светлейшему мужу» (vir clarissimus) Марциану, и только после того, как тот признал свой почерк и таким образом удостоверил подлинность собственноручно составленного документа вместе с подписью magister officiorum, стало возможным его приобщение к gesta.

Тогда равеннский магистрат Аврелий Вирин потребовал принять и прочесть вслух «страницу королевской щедрости» (pagina regiae largitatis) (Col. I, ll. 9–10).

Затем следует прочтение первоначального документа о дарении, датированного 18 марта 489 года, в консульство v. c. Пробина^[764], в котором rex Odovacar обращается к Пиерию, называя его magnificus frater и vir inlustris. Король, естественно, говорит от первого лица (Col. I, ll. 10–13; Col. II, ll. 1–7).

Относительно дарения 690 солидов, пожалованных Пиерию ранее, Одоакр подтверждает, что, как он узнал из доклада «возвышенного мужа, комита и управляющего» (vir sublimis comes et vicedominus) Арбора, было предоставлено 450 солидов, происходящих от «массы Пирамитаны на территории Сиракуз в провинции Сицилии» (massa Pyramitana intra provinciam Siciliam, Syracusano territorio), и 200 солидов, происходящих от острова Мелита в провинции Далмации (provincia Dalmatiarum). Чтобы восполнить 40 солидов, недостающих до обещанной цифры 690 (…volentes supplere summam superius conpraehensam)^[765], Одоакр распорядился transcribere iure directo^[766] Эмилианов участок стоимостью 18 солидов, оставшуюся часть участка Будия^[767] стоимостью 15 солидов и 18 силикв, часть участка Потаксии (вверенного неким Януарию и Октезибию) стоимостью 7 солидов (18 + 15 + 7) — все эти территории образуют часть massa Pyramitana, cum omni iure suo omnibusque ad se pertinentibus^[768], — с тем, чтобы предоставить Пиерию …utendi, possidendi, alienandi vel ad posteros transmittendi liberum arvirium^[769]. Король объявляет, что эти участки переходят в собственность Пиерия (ad tuum dominium) согласно правильной процедуре (optima lege), и что дано поручение нотарию Марциану^[770], vir clarissimus, написать дарственную, а Андромаху, magister officiorum и consiliarius, подписать ее. Далее следует дата (Actum Ravenna sub die quintodecimo Kalendarum Aprilium, Probino viro clarissimo consule)^[771] и подпись (subscribtio) другой рукой «Incolumen sublimitatem tuam divina tueatur, domine inlustris et magnificae frater»^[772].

После чтения документа о дарении следует приказ равеннского магистрата о его регистрации (Col. II, l. 7). Кроме того, удовлетворяя просьбу actores Пиерия (secundum petitionem vestram)^[773] и secundum tenorem paginam regiae largitatis^[774], магистрат подтверждает необходимость встречи в присутствии principales viri, actores Пиерия и протоколиста с королевским нотарием (notarius regiae sedis) Марцианом, который может признать подлинность дарственной грамоты (pagina donationis), собственного почерка и подписи magister officiorum (Col. II, ll. 8–10).

После того, как это было сделано, документ королевского дарения признан Марцианом и объявлено о его подлинности, вернувшиеся в присутственное место (regressi in publicum) actores Пиерия просят, чтобы им предоставили gesta «согласно обычаю» (ex more).

Их просьба удовлетворена (gesta gestis nectentur)^[775] и им выдаются копии как послания о королевском дарении, так и произведенной в Равенне регистрации.

Далее в папирусе следует выполненная другой рукой подпись v. c. Мельминия Кассиана, который pro magistrato Aurelio Virino recognovit^[776].

⁎ ⁎ ⁎

В дошедшей до нас второй части документа действие перемещается в Сиракузы, в курию, где actores Пиерия просят разрешения войти «почтенному мужу, хартулярию Григорию» (vir devotus Gregorius, chartarius), посланному на Сицилию «для передачи имений» (ad praedia tradenda) (Col. III, ll. 6–7). Как пояснили actores, его присутствие было необходимо для того, чтобы он мог, по согласованию с ними, выполнить все действия, необходимые для защиты интересов их patronus Пиерия (ut quae ei pro patroni nostri utilitatem videntur iniucta, possit una cum gravitate vestra adimplere…)^[777]. Как только разрешение было предоставлено, Григорий берет слово и произносит свою речь, в которой заявляет, на основании данных ему приказов (sicut praeceptorum ad me datarum textus eloquitur)^[778], о необходимости приступить к передаче (traditio) предмета дарения — определенных «поместий из состава массы Пирамитаны» (fundi ex corpore massae Pyramitanae). Поэтому было необходимо, чтобы магистраты вместе с actores Пиерия и он сам лично отправились в вышеупомянутые praedia (Col. III, ll. 10–12). Магистраты возражают, что не могут покинуть город из-за своих должностных обязанностей (quoniam nobis invacare est in actibus publicis, et non possumus egredi civitatem)^[779] (Col. III, l. 13; Col. IV, l. 1) и поэтому уполномочивают для этой цели «совершеннейшего мужа, децемприма и сокуриала» (vir perfectissimus decemprimus concurialis) Аманция^[780]. На следующий день, после прибытия в отдельные имения (singula praedia), созыва инквилинов и рабов (inquilini sive servi), проверки всех границ и осмотра земель (terminos, agros, arbos, cultos vel incultos, seu vineas)^[781], осуществляется физическая передача (traditio corporalis) уполномоченным (actores) Пиерия «без каких-либо возражений» (nullo contradicente) (Col. IV, ll. 2–4). Вернувшись на следующий день в город, vir perfectissimus decemprimus Аманций отчитывается о произошедшей traditio corporalis, как и было предписано secundum praecepta regalia vel sublime^[782] и в соответствии с распоряжениями, данными сиракузской курией. Поскольку не поступило никаких протестов и процедура была осуществлена правильно, последовала обращенная к actores Пиерия просьба признать, что произошла traditio, и принять налоговую ответственность за подаренную недвижимость. Те подтверждают, что traditio praediorum была совершена правильно nullo contradicente, и объявляют себя готовыми solvere fiscalia competentia pro eadem praedia singulis annis^[783]; они также требуют удалить из polypthici^[784] имя предыдущего собственника и внести вместо него имя Пиерия, и просят о выдаче им gesta allegationis, praeceptorum adque traditionis^[785] с подписями, поставленными магистратами (Col. IV, ll. 4–11).

Viri clarissimi Флавий Анниан и Зенон, vir perfectissimus decemprimus Петр, исполняющие обязанности pro suis filiis (agentes magisterium pro filiis suis)^[786] отвечают, что заявления actores Пиерия будут переписаны в acta, обязуются зарегистрировать совершившийся переход собственности, удалив имя прежнего собственника и внеся имя Пиерия (unde erit nobis cura de vasariis publicis nomen prioris domini sospendi et vestri domini adscribi)^[787], и предоставить акты о совершенных действиях (gesta actionis), включающие их подписи (Col. V, ll. 1–5).

Папирус заканчивается подписью и ее заверением: Flavius Annianus vir laudabilis decemprimus agens magisterium pro filio Ennate, viro perfectissimo decemprimo^[788]. Запись же выполнена писцом по имени Лев.

Именно заверенная копия регистрации в Gesta Municipali Сиракуз, включающая gesta равеннской курии с посланием о королевском дарении, свидетельство проведенной traditio corporalis, обязательство actores платить налоги и обязательство сиракузских магистратов позаботиться о кадастровом переводе на другое лицо, является дошедшим до нас официальным документом.

Итак, в папирусе Tjäder 10–11 зарегистрированы:

— послание о королевском дарении, составленное нотарием Одоакра;

— приобщение страницы дарения к равеннским gesta, инициированное законными представителями Пиерия;

— физическая передача подаренной недвижимости, совершенная посредством отправления на земли, и соответствующее оформление в сиракузской курии Gesta о введении во владение;

— приобщение вышеупомянутых praecepta;

— обещание, данное магистратами уполномоченным (actores) Пиерия, позаботиться о кадастровом переводе.

Возможно, что первоначально папирус также содержал текст «высочайших королевских предписаний» (praecepta regalia vel sublima), распоряжений, которыми хартулярию Григорию предписывалось отправиться на Сицилию и там вместе с сиракузскими магистратами осуществить traditio corporalis подаренных praedia. Однако гипотеза о существовании еще одного, утраченного столбца папируса, разделяется не всеми. Поэтому следует полагать, что praecepta, данные cartharius Gregorius, не обязательно должны были быть публично прочитаны и запротоколированы в Gesta. Они могли быть даны ему более простым способом, не требующим дальнейших формальностей^[789].

Пиерий, комит доместиков Одоакра

Скупы сообщения об этом лице, чье происхождение (origo) весьма спорно (по мнению одних он был римлянином, согласно другим — варваром) и чья институциональная роль во времена правления Одоакра мало ясна^[790].

В папирусе Tjäder 10–11 Пиерий определяется как vir inlustris; в pagina regiae largitatis Одоакр, обращаясь к нему, называет его также vir magnificus и frater. Следовательно, он обладал определенным влиянием и был особым образом связан с Одоакром. Не подлежит сомнению его тождественность с comes, на которого было возложено поручение руководить эвакуацией Норика вместе с братом короля Оноульфом^[791]. Мы уже останавливались на решении эвакуировать население этого региона и его последствиях, повлекших необходимость размещения беженцев в Италии. Еще одно сообщение о Пиерии нам предоставляет Anonymus Valesianus II, который при описании столкновения между Теодерихом и Одоакром останавливается на битве super fluvium Adduam, произошедшей в тот год, когда консулами были Фауст и Лонгин, то есть в 490 году, в котором ceciderunt populi ab utraque parte, et occisus est Pierius comes domesticorum III idus Augustus^[792]. Также в Auctarium Prosperi Havniense при изложении событий, произошедших при Olibrio iuniore consule, упоминается в связи с битвой на Адде смерть comes Pierius qui bellicis rebus praeerat^[793].

Сообщения, как мы видим, немногочисленны и фрагментарны. В прошлом уделялось внимание выяснению происхождения (origo) Пиерия — было ли оно римским или варварским — поскольку, с учетом занимаемого им столь особенного и влиятельного положения, казалось, что прояснение этого вопроса позволило бы также составить более четкое представление о правлении Одоакра и о методах, используемых им при управлении Италией^[794].

Мы знаем, что должность comes domesticorum давала доступ к рангу illustris^[795] и что во времена Одоакра этот титул присваивался представителям римской аристократии, за которыми было зарезервировано ius sententiae dicendae^[796], придворной знати Равенны и германской военной верхушке^[797]. Нам также известно, что Глабрион Анастасий^[798] и Венанций Северин Фауст^[799], comites domesticorum в период до 483 года, имели сенаторский ранг, как и Турций Руфий Апрониан Астерий^[800], comes в период до 493 года. Все трое оказываются обладателями мест в Колизее; как Север^[801], так и Астерий стали впоследствии praefecti urbi; Астерий, кроме того, был консулом в 494 году^[802]. Таким образом, по мнению некоторых ученых, по аналогии можно предположить, что и Пиерий принадлежал к римскому роду сенаторского ранга. Согласно же мнению других, именно должность comes domesticorum была индикатором неримского или, лучше сказать, неиталийского происхождения данного лица^[803].

Из имеющихся в нашем распоряжении отрывочных сообщений следует, что Одоакр был неограниченным командующим вооруженными силами, как в войне против Ореста, так и в 481 году в Далмации, куда он вторгся, чтобы отомстить за убийство Юлия Непота, и в кампании против ругов. Иногда рядом с Одоакром появляется как его помощник — хотя никогда не уточняется, в каком качестве и с какими полномочиями — его брат Оноульф. Только в 490 году источниками упоминается magister militum Туфа^[804], quem ordinaverat Odoacar^[805], впоследствии зачинщик или организатор мятежа или, пожалуй, измены. После этой даты Одоакр вновь принимает непосредственно на себя верховное командование армией, двигаясь из Равенны против войск Теодериха. Рядом с ним больше нет magister militum, но появляется наш comes domesticorum Pierius, подчиняющийся королевским приказам, но rebus bellicis praeerat^[806][807]. То, что речь идет о высокой оценке заслуг и что должность comes domesticorum в эпоху Одоакра представляла собой значительный шаг в карьере и в общественном возвышении человека, выявляется также в свете того факта, что сам Одоакр состоял на службе — сначала у Антемия, а затем у Глицерия, — скорее всего, также в качестве comes domesticorum^[808].

Таким образом, Пиерий стал главнокомандующим войсками — до 11 августа 490 года, когда он погиб. Благочестивая рука собрала его останки и заказала надгробную надпись, как можно заключить на основании эпитафии, сохранившейся в приходской церкви в Гарлате, недавно изученной Саннадзаро^[809] и реконструируемой следующим образом:

[B(onae)] M(emoriae)

[Hic rjequiescit

[in pa]ce Pierius

[v(ir) iljlustris

[qui vi]xit in secu

[lo an]nos pl(us) m(inus)]

[dep(ositus s(ub)] d(ie) iiii idus Acus

[tas Lonjgino bes et Faus

[to v(iris)] c(larissimis) consul(ibus)^[810] 

Нет сомнений в тождественности лица, упомянутого в эпитафии, с comes domesticorum Одоакра. Вне зависимости от палеографических особенностей и формуляра, указывающих на VI век как terminus ante quem, совпадают имя, ранг (v. i.) и год смерти, обозначенный консульской парой. Кроме того, место обнаружения находится рядом с рекой, у которой происходило столкновение между готскими войсками и войсками короля герулов. Что же касается даты, то она не совпадает с приведенной Анонимом Валезия, то есть iii idus Augustus, 11 августа, но указывает на предыдущий день, iiii idus Aucustas, фактически небольшое различие, для объяснения которого был выдвинут ряд гипотез. Чесси^[811], например, предполагает, что III idus Agustas должны рассматриваться не как дата сражения на Адде, а как дата возвращения Одоакра в Равенну после поражения; можно также подумать о невнимательности или, скорее, гиперкоррекции камнереза, предположительно неграмотного, который позаботился добавить после трех вертикальных линий числительного начальную линию слова idus, в результате насчитав одну лишнюю^[812]; также возможно предположить ошибку в рукописной традиции, связанной с Анонимом Валезия.

Захоронение Пиерия в церкви Гарлате, о котором, по мнению Саннадзаро, скорее всего позаботился кто-то из местной знати или сами соратники comes, можно объяснить, предположив, что столкновение между войсками Одоакра и Теодериха произошло не в Пиццегеттоне (Кремона), как считалось до сих пор, но на верхней Адде, как раз неподалеку от Гарлате.

Пиерий, таким образом, был верным сподвижником короля и земли, о которых упоминает папирус Тьядера, могли быть наградой за оказанные услуги. Мы не знаем, отправлялся ли он когда-либо к пожалованной ему собственности; несомненно, что он мог ею пользоваться лишь недолгое время: pagina regiae largitatis датирована 19 марта 489 года, а Пиерий, как уже говорилось, погиб 10 или 11 августа 490 года, то есть немногим более, чем через год. Следует, однако, отметить, что сохранившийся документ о королевском дарении хотя и относится к 489 году, но был составлен для того, чтобы восполнить нехватку 40 солидов, в отношении которых comes оказывался кредитором, а не полной суммы обещанного ему пожалования, в целом составлявшего 690 солидов. Таким образом, дарение, соответствующее сумме в 450 солидов, уже было осуществлено ранее, хотя мы не знаем, когда именно, и включало в себя земли внутри massa Pyramitana, Syracusano territorio, intra provinciam Siciliam, и на insula Melita, in provincia Dalmatiarum, стоимостью 200 солидов.

Pagina regiae largitatis

Как уже упоминалось, в папирусе приводится pagina regiae largitatis, акт дарения Одоакра. В ней rex, обращаясь к Пиерию и называя его vir inlustris et magnificus frater, заявляет, что, как он узнал из доклада vir sublimis, comes et vicedominus Арбора, из причитающихся ему 690 солидов были переданы 650 (Ex sexcentis nonaginta solidis, quos magnitudini tuae humanitas nostra devoverat conferendos, sexcentos quinquaginta iuxta nostrae donationis tenorem viri sublimis,comitis et vicedomini nostri Arborii didicimus attestatione contraditos…)^[813]. Составленный акт имел, таким образом, цель supplere summam superius conpraehensam^[814], восполнить недостающие 40 солидов, которые были распределены следующим образом: 18 солидов, относящихся к Эмилианову участку, 15 солидов и 18 силикв, происходящих от части участка Будия, который, по-видимому, был разделен ранее и какая-то часть которого уже была ему подарена, и, наконец, часть участка Потаксии стоимостью 7 солидов.

Акт дарения — говорит Одоакр — был по его воле написан Марцианом, vir clarissimus, notarius, и подписан Андромахом, vir inlustris ac magnificus, magister officiorum, consiliarius. Применена следующая формула: …praesenti donatione in te cum omni iure suo omnibusque ad se pertinentibus iure directo transcribimus adque in tuum dominium optima profitemur lege migrasse, quos utendi, possidendi, alienandi vel ad posteros transmittendi livero potiaris arvitrio^[815].

В прошлом долго обсуждался предмет дарения: были ли подарены земли или, скорее, получаемые от них доходы. По мнению аббата Марини, первого издателя папируса, Пиерию были предоставлены только доходы с упомянутых участков^[816]; Феррари же утверждал, что предметом дарения была указанная недвижимость^[817]. По мнению Гауденци, «короли, желая вознаградить кого-либо своим имуществом, обычно дарили ему определенный годовой доход, в счет которого выделяли участки из патримония, доход с которых, образуемый из арендной платы, уплачиваемой королевскими арендаторами, приравнивался к подаренной сумме. И поскольку размер подобных платежей был фиксированным взносом и обычно не увеличивался и не уменьшался, было естественно, что экономическая ценность такого имущества измерялась его величиной и, таким образом, во всех юридических сделках, которые к нему относились, придерживались только расчета этой арендной платы»^[818].

Вышеупомянутые различные интерпретации зависят в основном от того, каким образом понимаются некоторые выражения, присутствующие в документе о дарении. Например, согласно Марини^[819], следующему за Готофредом, формула iure directo означает, что участки переходили в собственность одаряемого iure pleno, iure optimo; согласно же другим^[820], напротив, следует понимать, что дарение было простым, что оно имело целью именно непосредственный и прямой переход собственности и не было условным или временным.

Также дискуссионно значение, которым следует наделить глагол transcribere; по мнению Марини, в данном контексте он означает удаление из полиптихов, официальных книг, имени дарителя или продавца и внесение вместо него имени одаряемого или покупателя^[821]. Это предполагает, как уже отмечалось, действие, обращенное в будущее, ко времени после издания декрета. По мнению других, вышеупомянутой формулой просто объявлялась воля дарителя, в соответствии с которой происходила передача^[822]. Также в одной Varia Кассиодора^[823], составленной от имени Аталариха на имя референдария Иоанна по поводу дома, который Теодерих ранее пожелал подарить Иоанну, но который был отдан Аталарихом Тулуину, используется формула, очень похожая на ту, что зафиксирована в pagina regiae largitatis документа Пиерия. В этой Varia Тулуин, дабы исполнить желание короля, подарил рассматриваемый объект недвижимости референдарию.

В прошлом не раз обсуждались причины, по которым, как следует из нашего документа, считалось обязательным приобщить к gesta «страницу королевской щедрости» (pagina regiae largitatis), официальный документ, посредством которого Одоакр осуществлял дарение земель^[824]. Некоторыми учеными отсюда делается вывод, что необходимость такого приобщения показывает применение для королевских дарений тех же процедур, которые регулировали дарения между частными лицами. Однако такая гипотеза противоречит тому, что предписано законом, приписываемым Зенону, не дошедшим до нас, но на который делается ясная ссылка в Iust. Nov. 52, 2, 537 года, постановлявшей, что τὰς βασιλικὰς δωρεὰς μή χρῄζειν ὒπομνημάτον^[825], и, следовательно, освобождавшей императорские дарения от приобщения. Поэтому предполагалось, что либо этот закон был обнародован между 489 и 491 гг., непосредственно после интересующего нас дарения, поскольку приобщение дарственной Одоакра происходит в точном соответствии с предшествующим правом (и потому, что царствование Зенона заканчивается именно в 491 году), либо он не применялся в Италии, ограничивая Востоком радиус своего распространения, либо дарение Одоакра не считалось βασιλική.

Мне кажется, что речь идет о ложной проблеме, по той простой причине, что дарение Одоакра никоим образом нельзя считать βασιλική, поскольку такое понимание является результатом правильной реконструкции его положения, анализа составляющих характеристик его власти и его местоположения в системе как римских, так и германских институтов.

Похоже, что Одоакр, как уже отмечалось, изменил политическое направление с 480 года, со смерти легитимного императора Запада Юлия Непота. Однако нет никаких признаков, позволяющих предположить, что для оправдания собственного институционального положения он просил нечто большее, чем презентальный патрициат. Поэтому то, что его дарение никоим образом не могло быть βασιλική, представляется очевидным по той причине, что он не был и никогда не мог быть удостоен титула basileus или imperator. Фактически его достоинство было королевским, однако не имело прецедентов, следовательно, возможного юридического оформления в администрации Западной империи, и могло быть выражено только посредством простой формы rex, как он сам определяет себя и как мы читаем в pagina regiae largitatis.

Интересен, кроме того, и другой аспект дарения. Следует задаться вопросом, был ли простой случайностью тот факт, что praedia, составлявшие предмет дарения комиту Пиерию, находились в Далмации и на Сицилии, двух особенных областях в политической истории Одоакра, имевших действительно своеобразное административное устройство. Уже длительное время обсуждается заключенное с Гейзерихом соглашение о приобретении Сицилии tributario iure. Также отмечалось, что Далмация была завоевана, когда, уничтожив убийц Непота, Одоакр regnum late proeliis et ferro extendit^[826][827]. Любопытно, однако, что Одоакр не включил это новое территориальное приобретение в ressort^[828] префектуры претория Италии, в соответствии с обычной административной практикой, но она, как и Сицилия, представляла собой своего рода личное владение короля, «частное» имущество, освобожденное от власти префекта претория. Как уже упоминалось, к Эрнсту Штейну восходит не получившая особого отражения или подкрепления гипотеза^[829], согласно которой управление изъятыми из-под власти префекта претория Сицилией и Далмацией было поручено comes et vicedominus или vicarius regius.

Такое перекраивание административной географии по абсолютно новой и непривычной схеме должно быть включено, это очевидно, в более объемлющие процессы, имеющие отношение к определению власти, осуществляемой Одоакром после смерти легитимного императора Запада, поскольку отстранение illustres от управления землями, традиционно составлявшими оплот, в том числе экономический, того класса, к которому они принадлежали, имело четкое политическое значение. Возможно, конечно, что такой выбор был обусловлен военно-тактической необходимостью, но не выглядит маргинальным или случайным «типологическое» отличие от других территорий тех областей, которые были приобретены непосредственно Одоакром, как не кажется случайным и тот факт, что территории, составившие предмет дарения Пиерию, находились на землях, изначально не входивших в область τῶν Ἰταλῶν διοίκησις и лишь впоследствии и благодаря королю вновь обретенных Западом, чье административное устройство было преобразовано по отношению к предшествующим структурам.

Непрочность дарения

Мы выяснили, что дарение Одоакра никоим образом не может быть определено как βασιλική. Но какую юридическую силу могло иметь дарение, осуществленное rex, чья легитимность не была признана? Какие последствия оно влекло? Было ли естественным, по умолчанию автоматическим его подтверждение преемником? Как оно «типологически» очерчивалось и какие гарантии имел бенефициар?

⁎ ⁎ ⁎

Известно, что дарения отличались неустойчивостью и весьма часто отменялись, о чем свидетельствуют многочисленные просьбы о подтверждении дара со стороны бенефициаров императорских имуществ, которые, как только происходила смена на троне, с целью получения гарантий сохранения в безопасности основания для владения имуществом, дарованным им щедростью предыдущего императора, обычно просили подтвердить основание дарения. Было принято, чтобы только что вступивший в должность император либо подтверждал, либо отменял дарения, сделанные его предшественником. Отсюда следует, что абсолютная уверенность владения «firmiter, in aeternum»^[830] со стороны тех, кто был облагодетельствован императорскими дарениями, была, по сути, только надеждой, которая могла воплотиться лишь при определенном стечении обстоятельств^[831], не в последнюю очередь при совпадении намерений нового императора с политической линией своего предшественника, поскольку многие случаи отмены дарений зависели от признания или непризнания легитимности актов предшественника. Необходимо, кроме того, добавить, что император не мог распоряжаться, раздавая в качестве собственных дарений, всей совокупностью имуществ, обладателем которых он являлся. Согласно определенному научному направлению, для проявления щедрости он мог обратиться к имуществам, относящимся к res privata, но был не вправе дарить недвижимость и собственность iuris patrimonialis, доходы с которых, служащие общественной пользе — например, для поставок продовольствия для Города и армии, — оказывались неотъемлемыми для надлежащего административного управления императорской казной. Следовательно, поскольку fundi patrimoniales или iuris patrimonialis^[832], как уже отмечалось, гарантировали государству постоянный и надежный доход, они были, как правило, предоставлены в эмфитевзис^[833], тогда как fundi rei privatae или iuris privati^[834] могли становиться предметом дарения, продажи, срочной аренды, предоставления в ius perpetuum в виде salvo canone и dempto canone^[835][836]. Такое различение между patrimonium и res privata составляет, как известно, один из наиболее спорных проблемных вопросов романистики, в дискуссии по которому, особенно в период с 1800 года и до первых десятилетий прошлого века, преобладали два основных направления в его толковании: первое, согласно которому patrimonium следует рассматривать как «Krongut»^[837], в отличие от res privata, как комплекса личных имуществ императора^[838], и диаметрально ему противоположное, в соответствии с которым в patrimonium следует видеть частное, личное имущество императора, а в res privata — неотъемлемое имущество короны^[839]. Вопрос, отнюдь не приведенный к разрешению^[840], еще больше усложняется часто отмечающей источники терминологической неоднозначностью^[841]. Невозможно перечислить мириады выдвинутых по этому поводу гипотез и их опровержений^[842]; тем не менее, обобщая то, что касается проблемы дарений со стороны императора, по общему мнению легитимными оказывались только те, при которых имущество происходило из его личного патримония.

Допустив, таким образом, в качестве предпосылки отчуждаемость и неограниченную возможность распоряжения имуществом, относящимся к res privata, и, напротив, неотчуждаемость и невозможность распоряжения имуществом, составляющим часть patrimonium^[843], следует сказать, что, по крайней мере, теоретически, акт (незаконный) дарения имущества, относящегося к patrimonium, был лишен юридической силы и мог повлечь наказание для тех, кто его фактически готовил или составлял^[844]. Император, который — получается, что неправильно — использовал такое имущество или позволил своим чиновникам им распоряжаться, совершал незаконные акты, которые легко могли быть отменены последующими императорами. Таким образом, правящий император в силу своей собственной власти мог обратить к исполнению даже незаконные дарения^[845], однако после его смерти могло случиться так, что его преемник их отменит, равно как, напротив, могло произойти общее подтверждение даже незаконного дарения. Но даже если речь шла о законных дарениях, нельзя сказать, что отсутствовала необходимость совпадения намерений императора с политической линией его преемника, поскольку во многих случаях отмена дарений зависела от признания или непризнания законности, придаваемой актам предшественника. Для демонстрации этого достаточно рассмотреть, например, те чередующиеся перемены, которые с начала и до 60-х годов IV века были характерны для режима многих владений. Я имею в виду произведенные Константином и Констанцием конфискации как fundi rei publicae, так и fundi templorum и agonothetici, и соответствующие перераспределения — акты, которые в некоторых случаях были отменены, когда к власти пришел Юлиан^[846]. Сюда же можно отнести реорганизацию, проведенную после юлиановского трехлетия Иовианом и Валентинианами^[847].

Если, таким образом, часто оказывалось необходимым подтверждение дарений, предоставленных законными правителями, то легко представить, что в случае отрицания легитимности правителя-предшественника тем более ставилась под сомнение юридическая сила совершенных им актов. Типичный пример — аннулирование Юстинианом^[848] всех актов «тирана» Тотилы, которые вызвали самое настоящее административное землетрясение и могли начать, как ясно показали известные страницы Хартмана^[849] и Мадзарино^[850], социальную революцию. Действительно, в Pragmatica Sanctio было установлено, что недвижимое имущество, скот и рабы возвращались прежним владельцам, чьи права гарантировались даже в случае, если документация была уничтожена или утеряна во время войны, и напротив, были признаны и подтверждены все пожалования, совершенные в прошлом Амаласунтой, Аталарихом и Теодатом.

Частые аннулирования отчуждений и отмены дарений даже привели к гипотезе, что, как ни парадоксально, императорский патримоний никогда полностью не расставался с подаренными имуществами^[851].

Пожалование брошенных, пустующих или принадлежащих изгнанникам владений было, как нетрудно представить, обычным объектом злоупотреблений и вопиющей несправедливости. Константин^[852] дошел до установления, согласно которому те, кому за достигнутые заслуги щедростью государя были подарены владения, которые принадлежат или принадлежали другим, приобретали на них собственность; прежние собственники, если они могли доказать суду свои права на истребуемое имущество, должны были обратиться к императорскому милосердию, чтобы получить какую-то компенсацию. Такой закон должен был породить столько беззаконий, что Лев (более чем столетие спустя) по настоянию Антемия принял Novella De bonis vacantis, в которой было закреплено, что лишенный своего имущества собственник мог его истребовать, даже если оно было подарено императором другим лицам.

Необходимо учитывать, особенно для V века, что путаница и неопределенность в правовых основаниях владения многими имуществами порождались также неустойчивостью политической ситуации и непрерывными варварскими набегами, из-за которых должны были множиться случаи, когда многие земельные собственники бесследно исчезли, были убиты или сосланы, их владения были конфискованы государством и, в некоторых случаях, предоставлены третьим лицам. С учетом экспоненциального роста подобных случаев было необходимо, чтобы законодательство озаботилось вопросом о мерах, направленных на защиту, хотя бы в некоторой степени, тех, кто уже утратил omnes facultates suas^[853][854]. И в то же самое время ощущалась настоятельная потребность в защите бенефициариев императорских дарений посредством подтверждения их secura firmitatis cuntis saeculis под угрозой штрафов для тех, кто ставил под сомнение приобретенные права, и ограждения их от риска эвикции. В этом отношении символично свидетельство Кассиодора о том, что король Аталарих грозил штрафом в несколько фунтов золота тем, кто quolibet tempore vel fisci nomine vel privati попытался бы movere aliquam quaestionem в отношении лица, которому был подарен domus, cum omnibus ad se pertinentibus^[855].

В дополнение к вышеупомянутым ситуациям непрочности владения^[856], иначе говоря, возможности отмены со стороны преемников на императорском престоле, не признававших юридическую силу совершенных предшественниками актов или потому, что считали их «тиранами», или потому, что те не соответствовали их собственной политической линии, и из-за возможности впадения самих императоров в административные «ошибки» с дарением и уступкой земель, относящихся к patrimonium, могло обнаружиться, что император по причине особой нуждаемости в финансах бывал вынужден отменять даже законные дарения, как, например, произошло в случае Гонория^[857].

Кроме того, очень часто допускались ошибки чисто практического характера, иногда вызванные недосмотром чиновников, а порой — мошенничеством и взяточничеством^[858]. Свидетельством этому служит чрезвычайное количество rescripta subrepticia, незаконных распоряжений о льготах, подписанных императором, но лукаво состряпанных придворными служителями, подкупленными просителями. Могло случиться и так, что участки, переданные в эмфитевзис, в ius privatum либо подаренные, оставались включенными в регистры res privata, что давало возможность для беззаконных многократных присуждений их со стороны администрации лицам, не являющимся прежними законными владельцами^[859].

Таким образом, каким бы ни было занимаемое Одоакром в 489 году институциональное положение, с юридической точки зрения совершенное им дарение легко оспаривалось его преемником, который, не разделяя его политической линии и отрицая его легитимность, спокойно мог его отменить. Как мы выяснили ранее, оно никоим образом не могло считаться βασιλική, однако оно не может рассматриваться и как дарение одного частного лица другому частному лицу. Это было дарение rex своему преданному стороннику имений (praedia), которые, однако, находились в двух регионах, лично возвращенных им в империю: один — по договору, другой — manu militari. Как мне представляется, в определении местностей, подаренных Пиерию, можно усмотреть, как уже отмечалось, точный политический выбор, который, с одной стороны, в какой-то мере давал гарантии comes domesticorum, а с другой, подтверждал уважение к римским установлениям со стороны rex. Последний при вознаграждении своего comes обратился к землям не в τῶν Ἰταλῶν διοίκησις, но на Сицилии и в Далмации, своих, если принять тезис Штейна, личных приобретениях, чьи особые административные условия, проявляющие иную природу по сравнению с τῶν Ἰταλῶν διοίκησις, закрепляли их различие.

Еще одно дарение Одоакра?

Дарение Одоакра Пиерию является, вероятно, не единственным из сохранившихся при гибели документации. Мы располагаем некоторыми указаниями на конфискацию земель, причинившую представителю сенаторской аристократии ущерб, впоследствии возмещенный за счет пожалований; эти отрывочные данные переданы нам историком эпохи Возрождения Тристано Калки Миланским. Ему, уже возглавлявшему библиотеку Висконти — Сфорца в Павии, было поручено курировать латинский сектор книжного собрания гуманиста Джорджо Мерулы, чтобы продолжить историографическую работу. К 1490 году он составил Mediolanensis in Libros viginti Historia Patriae, чья рукопись (A 233 inf.) хранится в амброзианской библиотеке, в дополнение к печатному изданию этой работы, вышедшему только в 1627 году. В своей Historia patriae Калки сообщает, что он имел возможность ознакомиться с tabula antiqua ex papiro^[860], к сожалению, не дошедшим до нас^[861], где была зарегистрирована передача нескольких massae и fundi, расположенных in Beneventanis et campano agro, уроженцу Лигурии vir illustris Вигилию в качестве компенсации за конфискацию имущества, прежде совершенную ему в ущерб. Составившие предмет дарения земельные участки, fundus Forimanus, массы Ododianensis, Venticanensis, Vessana, Cilicensis, некогда принадлежавшие благороднейшей Плацидии, относились к королевской казне^[862].

Если признать переданное миланским историком сообщение достоверным, — и нет веских причин для того, чтобы поставить под сомнение идейную честность его свидетельства, — пожалование этих земельных участков, поступивших в казну или, лучше сказать, в patrimonium Одоакра^[863], вероятно, ввиду отсутствия законных наследников благороднейшей Плацидии, составляло, как уже упоминалось, компенсацию за предшествующую конфискацию. Вполне понятно, что невозможно установить, была ли прежде совершенная в отношении vir illustris Вигилия экспроприация мерой, предпринятой в связи с его политической ориентацией, или же под ней следует понимать один из рейдов, связанных с кампанией конфискаций, необходимых для того, чтобы приступить затем к перераспределению этих земель в пользу солдат Одоакра. Конечно, vir illustris получил щедрую компенсацию, так как ему было предоставлено целых 4 массы и еще один участок. В конечном счете, комментирует Калки, у Вигилия non tam epertae quam commutatae opes sunt^[864].

Это пожалование было осуществлено при посредстве — agens ex regio mandato^[865] — Флавия Павла Андрея (Flavius Paulus Andreas)^[866], который в утраченном папирусе был определен как Odoacris vicarius.

Итак, Одоакр, впрочем, как и любой суверен, раздавал земли с целью достичь согласия и наградить своих наиболее верных сторонников либо предоставить компенсации. Следует, однако, отметить характер этих земель. Если в отношении дарения vir illustris Вигилию речь шла, весьма вероятно, о bona vacantia^[867] и, следовательно, казенном имуществе, то дарение Пиерию, как уже отмечалось, имело своим предметом массы и участки, чья «юридическая природа» нам неизвестна, но которые находились на Сицилии и в Далмации, двух территориях, которые Одоакру удалось лично возвратить и вновь включить в фактически управляемую им административную сферу.

⁎ ⁎ ⁎

Из проанализированных документов выясняется, как конкретно руководит Одоакр организационной машиной того, что в свое время было Западной империей, предоставляет земли, назначает и уполномочивает чиновников, в полной мере сообразуясь с процедурами римского права. И он делает это в качестве главы римской администрации, внимательный к тому, чтобы не нарушались интересы фиска, но с должностью rex, лишенной, однако, определения народа и местности. Actores бенефициара дарения, comes Пиерия, называют его dominus noster, praecellentissimus rex. В pagina donationis, однако, сам Одоакр определяет себя просто rex. И эта неопределенность, это выявленное отсутствие конкретизации являются показателями, позволяющими пролить свет на те методы, которыми в не имеющем прецедентов эксперименте формируется его королевская власть, выражавшая инновационный синтез, учитывающий как римскую, так и варварскую традиции.

VIII. Мартовские иды 493 года

Сообщая о причинах выступления Теодериха на запад, источники предлагают практически однородную картину, однако в определении инициатора/вдохновителя этого предприятия свидетельства расходятся. Неясно, был ли тем самым поддержан план Зенона или же инициативное требование Теодериха. В то время как в Romana^[868] Иордан мимоходом отмечает, что Зенон предпочел доверить Теодериху ac proprio iam clienti ту землю, которая была занята варварскими gentes, в Getica^[869] он, напротив, сообщает, что Теодерих недвусмысленно просил императора отправить его в Италию, находившуюся под тиранией короля туркилингов и ругов. В обоснование своей инициативы он указывает на неоспоримые выгоды: Восточная империя больше не должна будет нести бремя содержания его народа, слава Зенона возрастет, а Запад будет освобожден от тиранического гнета Одоакра.

Евстафий Эпифанийский, цитируемый Евагрием, также приписывает Теодериху инициативу увести своих готов на Запад из-за опасения какого-нибудь коварства со стороны империи^[870].

Согласно же Прокопию Зенон опасался готского нападения на Константинополь, поэтому именно он убедил Теодериха сразиться с тираном (Одоакром) и завоевать таким образом ἑσπερίαν ἐπικράτησιν^[871]. Эта версия и была впоследствии официально воспринята готами, как следует из тона и содержания заявлений посольства^[872], отправленного готами к Велизарию в наиболее отчаянный период войны в ходе юстиниановской реконкисты. Аргументация послов такова: готы не захватывали насильно Италию у римлян; Одоакр, низложив императора, завладел страной и превратил ее политическое устройство в единовластное королевство. Тогда Зенон решил отомстить за своего коллегу по империи и освободить Италию от тирана, но, будучи не в состоянии свергнуть его власть, побудил Теодериха, собиравшегося осадить Константинополь, оставить ненависть, напомнив ему о тех почестях, которые он получил, став патрицием и консулом, и заставить Одоакра заплатить за ущерб, причиненный Августулу, а в будущем царствовать в стране в соответствии с законностью и справедливостью вместе со своими готами.

Однако готская точка зрения легко опровергается: Прокопий заставляет отвечать своего patronus Велизария (чьи доблести в Gothicum он возвеличивает, а стратегические способности превозносит), что Теодерих был послан сразиться с Одоакром императором Зеноном не затем, чтобы тот удержал Италию (какой бы интерес он имел в замене одного тирана на другого?), но для того, чтобы страна стала свободной и подчинилась императору. Но тот (т. е. Теодерих), разрешив вопрос с тираном (Одоакром), оказался в немалой степени неблагодарен, так и не пожелав возвратить страну ее законному государю.

В действительности же западная экспедиция устраивала обоих: Зенон избавлялся от мнимого друга, неудобного и опасного, который помог ему в прошлом, например, в случае с заговором Илла, и карьере которого он благоприятствовал предоставлением ряда достоинств и назначений, но который был крайне амбициозен и алчен. Со своей стороны, Теодерих отправился на поиски стабильных и доходных земель, где он мог бы разместить свой народ и гарантировать ему достойное богатство. Одоакр неизбежно должен был заплатить за такое совпадение интересов. Таким образом, как уже отмечалось, между Зеноном и Теодерихом было заключено соглашение, условия которого привел Anonymus Valesianus, согласно которому Zeno itaque recompensans beneficiis Thodericum, quem fecit patricium et consulem, donans ei multum et mittens eum ad Italiam. cui Theodericus pactuatus est ut si victus fuisset Odoachar, pro merito laborum suorum, loco eius, dum adveniret, tantum praeregnaret^[873][874]. В толковании этого последнего выражения нет единодушия во взглядах: по мнению некоторых, Теодерих должен только (tantum) удерживать правление Италией вместо Зенона, до тех пор, пока тот не прибудет лично, чтобы принять владение ею^[875]. Временный характер правления Теодериха как раз следует из глагола praeregnare. Другие же, искажая текст, относили придаточное времени dum adveniret не к Зенону, а к Теодериху, понимая его таким образом, что Теодерих, однажды прибыв в Италию, должен был править вместо Зенона^[876]. Еще более запутывает картину продолжение рассказа Анонима, согласно которому superveniente Theoderico patricio de civitate Nova cum gente Gothica missus ab imperatore Zenone de partibus Orientis ad defendendam sibi Italiam^[877]. В этом случае толкование также неоднозначно. Местоимение sibi может относиться как к Зенону, так и к Теодериху. Как уже отмечалось, Зенон был эквилибристом, осторожным в выборе и решениях, но также в бездействии по отношению к pars Occidentis. Весьма яркими его примерами являются несостоявшееся (временно?) признание патрициата Одоакра для одного посольства 476 года, солидарное — но только на словах — соучастие в ситуации Юлия Непота для другого посольства того же 476 года. Возможно, что и в 489 году его умелая двусмысленность придала направление и ускорение миграционному движению остроготов, после двадцатилетних испытаний на дунайских землях нахлынувших на италийский полуостров.

⁎ ⁎ ⁎

Осенью 488 года Теодерих выступил из Нижней Мезии в Италию. За ним следовало, как сообщает Прокопий, множество готов, которые погрузили на повозки женщин, детей и все, что могли увезти с собой^[878]. Итак, самая настоящая миграция. 28 августа 489 года он перешел Изонцо, одержал первую победу над Одоакром, собравшим, согласно тому, что нам сообщает Эннодий, universas nationes^[879], чтобы остановить вторжение остроготов. Очевидно, он изображен панегиристом Теодериха как quasi orbis concussor^[880], и как разнородность ἔθνη^[881] знаменовала его личную историю и его провозглашение, так она сопровождала и отмечала последние биения жизни его королевства. За победой на Изонцо, открывшей Теодериху дорогу для вторжения на полуостров, в следующем месяце неподалеку от Вероны последовала вторая, а затем еще одна в Милане^[882]. Согласно Копенгагенскому продолжателю Проспера были magnae strages ab utroque exercitu^[883], и это приводит к предположению, что с количественной точки зрения полевые силы были равны^[884]. «Перейдя По, — сообщает Иордан, — Теодерих разбил лагерь перед Равенной, в трех милях от этого царского города, в месте, называемом Пинета. Одоакр, со своей стороны, укрепился в городе, откуда выходил частыми ночными вылазками беспокоить готское войско; и это не раз, не два, но в течение почти трех лет было его защитой. Бесполезны были его усилия. Вся Италия признавала Теодериха своим властелином, и общественное мнение соглашалось с ним, как с королем. Только Одоакр, с немногими людьми и с римлянами, которые оставались на его стороне, сопротивлялся в Равенне, претерпевая голод и непрерывную осаду»^[885]. С конца 490 до 493 года Теодерих, не сумев взять Равенну^[886], позаботился об укреплении своей власти на части полуострова, которую завоевал, установив столицу в Павии. Он попытался получить поддержку Туфы^[887], magister militum Одоакра, который сначала перешел на его сторону и готовился сражаться в Фаэнце с тем войском, которое недавно возглавлял. Но, настигнутый Одоакром, который тем временем вышел из Равенны, Туфа, внезапно повернувшись, возвратился в свой прежний ряд и передал ему comites Теодериха^[888]. Нельзя исключать, что действия Туфы не были изменой, но были согласованы с Одоакром, которому удалось добиться кратковременного успеха, отвоевав Кремону и Милан и осадив Теодериха в Павии.

Согласно Павлу Диакону^[889], Одоакр попытался добраться до Рима. Здесь, однако, вход ему был закрыт. Хорошие отношения с сенаторской аристократией стали теперь частью прошлого. Римские nobiles предчувствовали, кто станет победителем в схватке, и приняли решение, на чью колесницу им следует вскочить. Если оказать доверие этому изолированному свидетельству, то можно предположить, что Одоакр, отчаявшись в возможности сопротивления на севере, попытался не только вновь наладить отношения с римским сенатом и церковью, но и взять под контроль пути сообщения с южной Италией и, прежде всего, с Сицилией, чьи хлебные поставки должны были оказаться в этих обстоятельствах весьма полезными. Его ответные меры были жестоки: он подверг огню и мечу окрестности города, закрывшего перед ним ворота. Затем он вернулся на север, где, при обычном переплетении союзов, чаще всего временных, должен был столкнуться также с визиготами Видимера, поспешившими на помощь Теодериху. Решающее сражение произошло 11 августа 490 года близ Адды и закончилось еще одним поражением для Одоакра. Ceciderunt populi ab utraque parte^[890], отмечает Аноним Валезия. Среди павших, как уже говорилось ранее, находился и comes domesticorum Пиерий. Одоакр был вынужден укрыться в Равенне. Осада длилась три года, в течение которых войска, искавшие убежища внутри городских стен, терпели страшный голод. Стоимость модия пшеницы доходила до шести солидов^[891]. Попытки осажденных прорваться закончились провалом; Одоакр потерял даже magister militum Левилу, погибшего в Беденте во время попытки бегства. Именно в этот момент были проведены переговоры.

Для того, чтобы попытаться восстановить ту непростую ситуацию, которая привела к эпилогу господство Одоакра в Италии, необходимо найти верную интерпретацию сообщений, относящихся к соглашению, заключенному между Одоакром и Теодерихом при посредничестве епископа Равенны. Фактически только Прокопий^[892] и Иоанн Антиохийский^[893] останавливаются на этой договоренности, тогда как беглые заметки о ней представлены Fasti Vindobonenses Priores^[894], Anonymus Valesianus^[895], копенгагенским продолжателем Проспера^[896] и Иорданом. У этих авторов условия соглашения были продиктованы Теодерихом, поскольку Одоакр, после того, как отдал в заложники собственного сына Телу, подчинился ему, прося только о сохранении жизни. Действительно, у них подчеркивается условие подчинения Одоакра, который был coactus, согласно Анониму Валезия^[897], veniam supplicat, как сообщает Иордан^[898], или умоляет о мире, qua non diu potitus est^[899], как отмечает Auctarium Havniense^[900]. Согласно же Марцеллину, Прокопию и Иоанну Антиохийскому, условия соглашения были иными, поскольку предусматривалось разделение власти на условиях полного равенства. Не без интерпретационной смелости можно прийти к предположению, что каждый из королей должен был править разными следовавшими за ним народами: Одоакра — скирами и ругами, Теодерих — готами^[901]. Если действительно было заключено соглашение, которым эти двое поделили власть в Италии, Теодерих неизбежно нарушил то, о чем ранее договорился с Зеноном, поскольку, как уже отмечалось, он должен был praeregnare в ожидании прибытия восточного императора. Но ситуация оказалась запутанной, и как неприступность Равенны, так и последняя оборона войск Одоакра расстроили задуманные планы; отсюда, как сообщает Аноним Валезия, посольство на Восток, возглавляемое Фаустом Черным. Теодерих, однако, был проинформирован о смерти Зенона до возвращения послов; он вступил в Равенну и убил Одоакра, а затем готы confirmaverunt regem non expectata iussione novi principis^[902][903].

Вернемся, однако, к договору между Одоакром и Теодерихом. Согласно историку из Кесарии соглашение между ними возникло из-за продолжающейся войны: после трех лет осады готы устали от казавшейся безвыходной ситуации, тогда как запертые в Равенне сторонники Одоакра были не в силах выдерживать и дальше нехватку припасов. Как уже отмечалось, согласно Прокопию проведенные переговоры привели к решению, что Теодерих и Одоакр будут жить в Равенне в условиях полного равенства (ἐπὶ τῇ ἴσῃ καὶ ὁμοίᾳ δίαιταν ἕξουσι)^[904]. В течение некоторого времени они соблюдали эти договоренности, «но потом Теодерих открыл, — как говорят, — что Одоакр замышляет против него козни, поэтому вероломно пригласил его на пир и убил». Версия предполагаемого предательства Одоакра приводится всеми проготскими историками. Согласно Кассиодору Theodericus … Odovacrem molientem sibi insidias interemit^[905][906]; обвинение повторяет Anonymus Valesianus, согласно которому … dum ei Odoacar insidiaretur detectus ante ab eo, praeventus in palatio, manu sua Theodericus eum in Laurentum pervenientem gladio interemit^[907][908]. Только Марцеллин проявляет меньшую уверенность и высказывает подозрение, что Теодерих был обманут слухами о предполагаемом заговоре (ab eodem Theoderico periuriis inlectus interfectusque est)^[909][910]. Прокопий же сомневается в достоверности заговора, дистанцируясь от традиции, за которую историк слагает с себя ответственность (ὥς φασιν)^[911]; в любом случае из его изложения становится ясным предательское поведение Теодериха, которое подтверждается и замечанием Копенгагенского продолжателя Проспера, согласно которому он, войдя в Равенну, убил Одоакра pacis specie cum collegas omnes^[912].

Во фрагменте Иоанна Антиохийского отсутствует вводная часть, объясняющая причины заключенных между королями συνθήκαι καὶ ξυμβάεις^[913][914], зато в нем с мельчайшими подробностями рассказывается об устроенной Теодерихом засаде. Когда через десять дней после заключения мира его посетил Одоакр, он был встречен двумя людьми, под видом просителей взявшими его за руки. Неясно, означал ли такой жест, что они приблизились к нему будто бы для того, чтобы обратиться с просьбой, как это понимал Гауденци^[915], сделавший отсюда вывод, что Одоакр все еще обладал какими-то полномочиями, или же просто обездвижили его в ожидании вмешательства других, которые должны были сразу же появиться, но которые, впечатленные этой сценой, не решались броситься на жертву. Из-за чего медлили нападавшие? Из-за все еще исходившей от короля авторитетности, из-за запоздалого передумывания или из-за самой по себе ситуации, трагическая атмосфера которой отразилась в его мимике? Тогда вмешавшийся Теодерих лично поразил Одоакра, воскликнувшего: «Где же Бог?», на что гот ответил «τοῦτο ἐστιν ὃ καὶ σὺ τοὺς ἐμοὺς ἔδρασας»^[916] и прикончил его. Далее у Иоанна Антиохийского следует рассказ о конце брата Одоакра, убитого несмотря на то, что он укрылся в святилище, жены Сунигильды, умершей от лишений, и сына Телы, которого Одоакр ранее сделал Цезарем и который был отослан Теодерихом в Галлию. Он убил его только после того, как Тела попытался бежать в Италию.

При чтении этого фрагмента возникает ряд недоумений и вопросов: помимо вышеупомянутой нерешительности нападающих выглядят необычными, с одной стороны, последние слова подвергшегося нападению, который, призывая Бога, кажется протестующим и жалующимся на несправедливое нарушение клятвы; с другой стороны, ответ убийцы, который, похоже, связывает свой поступок с личной местью. Кем были те, которого Теодерих назвал «своими» (τοὺς ἐμοὺς)? Было высказано предположение, что он имел в виду историю Фридериха, который, когда Одоакр напал на ругов, обратился к нему в поисках убежища в Новах в Мезии^[917], или его отца Февы, который был сослан в качестве пленника в Рим^[918]. Еще одна странность касается участи Телы: мы не знаем, когда и при каких обстоятельствах он был возведен своим отцом в цезари. Если это сообщение заслуживает доверия, то меняется перспектива, с точки зрения которой следует интерпретировать королевское достоинство Одоакра. Весьма вероятно, это было чрезвычайное решение: Одоакр, до 489 года действовавший с уважением к традиции, лишь тогда, когда ему пришлось вступить в конфликт с Теодерихом, «был вынужден принять идеологию, предоставлявшую ему поддержку италийской и римской традиции в Италии; и отсюда произошло назначение в 490 году его сына Телы цезарем. Так варвар Одоакр, сформировавшийся в рамках гуннского воспитания и не принявший титул patricius, завершил свой конституционный королевский эксперимент актом, некоторым образом напоминающим о его противнике, римском патриции паннонце Оресте: как Орест сделал своего сына Ромула Augustus, так Одоакр сделал своего сына Телу Caesar»^[919]. Кроме того, вследствие того, что сообщает нам Иоанн Антиохийский, еще более странным выглядит то обстоятельство, что Тела был пощажен в ходе зачистки членов семьи и решение о его убийстве было принято только после его попытки вернуться в Италию^[920]. Как в 476 году Одоакр, после того, как устранил Ореста и Павла, проявил милосердие по отношению к юному Ромулу, так и Теодерих, после того, как избавился от Одоакра и Оноульфа, пощадил Телу, несмотря на то, что тот был Цезарем и представлял потенциальную опасность. Необходимо понять это исключение из резни, имевшей, как было удачно подмечено, черты нибелунговой сцены^[921], поскольку «в тот же день по приказу Теодериха были убиты все люди из войска Одоакра, кто бы где ни находился, вместе со всей его семьей»^[922]. Еще более странным является уточнение Иоанна Антиохийского относительно погребения Одоакра: его тело было положено в каменный гроб в еврейской синагоге — подробность, показывающая точное знание местности со стороны источника Иоанна, который, как можно предположить, был западным или, во всяком случае, сведущим в делахЗапада. Источники сходятся во мнении о жестокости Теодериха по отношению к побежденным: как сообщает Эннодий, «истребление, угодное Богу, было проведено по всем, даже отдаленнейшим областям»^[923], преследование и приказ об их искоренении подтверждает, как упоминалось ранее, Anonymus Valesianus II: in eadem die iussu Theoderici omnes interfecti sunt, quivis ubi potuit reperiri, cum omni stirpe sua^[924][925].

Репрессии не ограничились воинами, суровые меры были приняты также в отношении сторонников Одоакра и сочувствующих ему. Согласно Anecdoton Holderi, Теодерих решил лишить положения всех сенаторов, обязанных своей должностью Одоакру, и только энергичное вмешательство Симмаха убедило его от этого отказаться^[926]. Но наиболее обстоятельным является свидетельство Эннодия, который в Vita Epiphani сообщает о том, как Теодерих отдал распоряжение, в соответствии с которым у тех, кто оставался на стороне врага и в годы войны не присоединился определенным образом к его делу, будет отнято право составлять завещание, быть упомянутым в завещании и распоряжаться своим имуществом^[927]. Итак, устрашающая программа конфискаций с соответствующими проскрипционными списками. Указание на тех, кто не встал открыто на его сторону во время конфликта, возвращает нас в атмосферу запутанной неопределенности, которая должна была присутствовать на севере полуострова с 489 по 493 гг., в которой переходы на другую сторону и дезертирство — вышеупомянутый пример Туфы является наиболее известным — были, безусловно, многочисленны. Однако ближе к действительности, что мероприятие 493 года было уловкой для изыскания земель и получения патримониев под видом реализации права победителя. Последствия были разрушительны: qua sententia promulgata et legibus circa plurimos tali lege calcatis universa Italia lamentabili iustitio subiacebat^[928]. Возможно, что здесь Эннодий намеренно сгустил краски и сознательно преувеличил это известие с целью придать большее значение результатам посредничества, порученного епископу Павии; тем не менее, пусть даже, возможно, преувеличенное, в любом случае должно было казаться, по крайней мере, правдоподобным тем, кто его читал, утверждение, согласно которому universa Italia lamentabili iustitio subiacebat, поскольку жертвы мероприятий Теодериха были plurimi. Отсюда следует, что Одоакр должен был пользоваться поддержкой многих даже на заключительном этапе конфликта. И на этих plurimi обрушилась теперь месть нового короля. Соответственно, оказывались как никогда необходимыми посредничество и примиряющие действия просвещенных людей божьих в лице Лаврентия, епископа Милана^[929], и Епифания, просивших об отмене этого распоряжения. Показательна как пример общего места в риторике амброзианского стиля^[930] речь этого последнего к Теодериху: Италия была божьим даром готскому королю, который должен проявить свою благодарность, правя с pietas и умеренностью. Таким же общим местом является намек на причину, что не материальное оружие, но божественная поддержка смогла обеспечить добрый исход военной операции. Тем не менее, в пересыпанное общими местами изложение аргументации епископа Эннодий вставляет заслуживающую внимательной оценки информацию: он вспоминает об осаде Павии, когда войска Одоакра, несмотря на превосходство в численности и вооружении, не смогли устоять, поскольку невидимая божественная сила сражалась с небес на стороне Теодериха. Возможно, что это преувеличение, или что он намекает на помощь, на которую, возможно, Одоакр мог рассчитывать со стороны бургундов. Нам неизвестен реальный состав войск противников; уже отмечалось, что касательно остроготов Эннодий говорит о immensa roboris multitudo^[931][932], которые можно сравнить с песчинками или с числом звезд^[933].

Результатом, которого достигло посольство, стало всеобщее прощение (omnibus generaliter errorem dimittemus)^[934], с одним-единственным исключением: подстрекателям злодеяний было запрещено проживать в своих владениях^[935]. Послам-епископам удалось ограничить последствия распоряжения Теодериха, предписавшего vir inlustrissimus Урбику^[936] — неясно, quaestor sacri palatii или magister officiorum — обнародовать generalis indulgentiae pragmaticum^[937]. С этого момента берет начало то, что проготская историография стремится описывать как мирное сосуществование, тридцатилетнее «безмятежное» готское господство в Италии.

Заключение

Тринадцать лет правления Одоакра были для Италии периодом относительного спокойствия. Осознавая налагаемые обстоятельствами ограничения, руководствуясь глубоким здравым смыслом и провозглашённой умеренностью, rex gentium смог восстановить атмосферу мира после судорожных событий, которыми была отмечена сумеречная фаза Западной империи. Он вошёл в историю как определивший структурные преобразования институтов, устранив фигуру императора посредством низложения Ромула Августула. Однако Августул был нелегитимным императором, как и многие, предшествовавшие ему на императорском престоле и непризнанные на Востоке. Его положение было отражением того времени, символом ненадёжности, пронизывавшей повседневную жизнь, учреждения, союзы с разными варварскими группами и с фракциями аристократии, всё ещё пытавшимися задавать ритмы и правила политики.

Одоакр, который был провозглашён rex, вероятно, потому, что оказался в состоянии уловить и воплотить настроения многонациональных войск, находящихся в Италии, и контролировать их невоздержанность мудрым и умеренным распределением тех земель, которых они так жаждали, выкроил политическое пространство, допустимое для варвара в столь драматические и переменчивые времена. Он, однако, избегал движения по колее, проложенной предшествовавшими ему другими варварскими magistri militum; он не избрал марионеточного императора, чтобы управлять им из-за кулис, но переправил императорские инсигнии в Константинополь. Как у всякого уважающего себя политика, первоочередной задачей стал поиск консенсуса: он попытался добиться своей легитимации в Константинополе после того, как проявил почтение к правилам и традициям, но получил в ответ только слова и дипломатическое рукопожатие. Зенон и в самом деле был из тех, кто в любом случае выживает в бурях, и предпочитал скорее действовать вслед за событиями, чем вступать в ясные союзы и программы. Одоакр искал поддержки римской аристократии и прилагал усилия к тому, чтобы использовать тот орган, который при упадке всех институтов казался уцелевшим, по крайней мере, виртуально — сенат. Лишённый военной силы, которая позволяла бы ему иметь сильные позиции в отношениях с сопредельными варварскими государствами, он избегал конфликтов и использовал дипломатическое оружие, добиваясь ощутимых результатов, как, например, при возвращении Сицилии, уступленной ему вандалами. Неизбежно, что в источниках остаётся очень мало следов одобрительного отношения к его правлению: damnatio memoriae^[938] готского королевства попыталось стереть и выскоблить их. Однако оставшиеся из них следует читать, вглядываясь между строк. Он назван человеком доброй воли, несмотря на склонность к арианству (Anon. Val. II), наделённым неоспоримыми военными талантами и политической мудростью, et arte et sapientia gravis (Auct. Havn.), обладающим πολιτικὴ σύνεσις (Малх). Святой поборник католической ортодоксии из страдавших от ежедневного насилия варваров городов Норика предсказал его политическое возвышение и поддерживал с ним контакты посредством переписки. Эти положительные отзывы, избежавшие интерпретации событий в том направлении, которое задавалось проготской и византийской историографией, восстанавливают, пожалуй, наиболее аутентичный образ этого непростого персонажа, «не недостойного того высокого положения, до которого его возвысили удача и доблесть», согласно лестной оценке Э. Гиббона.

Лишь когда стало ясно, что с господством остроготов Запад вступил на путь, не имеющий возврата, и юстиниановские фанфары должны были оправдать массированное применение силы для реализации проекта по воссоединению империи, был сделан акцент на деконструкции западных институтов, и в низложении Ромула Августула, мальчика, незаконно возведённого на трон собственным отцом, зафиксирован тот момент, в который завершилось их окончательное крушение. Но по сути история конца Западной империи была хроникой предвещённой смерти. Долгое время колеблющаяся между светом и тенью полутьма заката римской цивилизации размывала её институты, подтачивала её vires^[939] и проникала в сознание. Однако не могло быть объявлено, что её конец наступил из-за внутреннего истощения. Необходимо было найти виновного. Поэтому Одоакру — несмотря на его «удачу» и «доблесть» — и была отведена эта роль.

Библиография 

AA.VV, Severin zwischen Romerzeit und Vòlkerwanderungen, Linz 1982.

Abosso D.H., Flavins Valila qui et Theodobius and the Carta Comutinana, ICMS 2006.

Adams J.N., The Text and Language of a Vulgar Latine Chronicle (Anonymus Valesianus II), London 1976.

Aiello V., I Vandali nel Mediterraneo e la cura del limes, in Khanoussi M. — Ruggeri P. — Vismara C. (a cura di), L'Africa romana 15, Ai confini dell'impero: contatti, scambi, conflitti, Roma 2004, 723–739.

-, I Vandali nell 'Africa romana: problemi e prospettive di ricerca, MediterrAnt 8, 2, 2005, 547–569.

-, La Sardegna tra Vandali, Goti e Bizantini. In margine ad alcune note pagine di Procopio di Cesarea, in Casula L. — Corda A.M. — Piras A. (a cura di), Orientis radiata fulgore. La Sardegna nel contesto storico e culturale bizantino, Atti del Convegno di Studi, Cagliari 30 nov.-l die. 2007, Cagliari 2008, 13–38.

-, La Pars Constantiniana degli Excerpta Valesiana. Introduzione, testo e commento storico, Messina 20142.

Aimone P.V., Gli autori delle falsificazioni simmachiane, in Mele G. — Leonardi C. (a cura di), Il papato di San Simmaco (498–514), Cagliari 2000, 53–77.

Alfôldy G., Noricum, London-Boston 1974.

Amarelli F., Trasmissione, rifiuto, usurpazione. Vicende del potere degli imperatori romani, Napoli 20082.

Amari M., Storia dei Musulmani di Sicilia, 1, Firenze 1854.

Angrisani Sanfilippo M.L., Note critiche, QILR 2–3, 1980–1981, 1–4.

-, Note di contributo relative al problema dell 'autenticità e della datazione della "Charta Cornutiana" conservata nel Regestum Tiburtinum, Atti e Memorie della Società Tiburtina di Storia e d'Arte 72, 1999, 49–100.

Arslan E.A., La monetazione, in Magistra Barbaritas. I barbari in Italia, Milano 1984, 413–444.

Arthur P. — Patterson H., Ceramics and early Medieval centrai and southern Italy: "a potted history", in Francovich R. — Noyé G. (a cura di), La storia dell'Alto Medioevo (VI–Xsee.) alla luce dell'archeologia, Firenze 1994, 409–441.

Aschbach J., Die Anicier und die romische Dichterin Proba, Sb. Kais. Ak. Wiss., Wien 1870, 369–446.

Asolati M., Una nuova emissione per Odoacre a nome di Zenone, in Id., Praestantia nummorum. Temi e note di numismatica tardo antica e alto medievale, Padova 2012, 47–52.

Ausbüttel F.M., Die Vertrage zwischen den Vandalen und Ròmern, RomBarb 11, 1991, 1–20.

Baldini A., Ricerche di tarda storiografia (da Olimpiodoro di Tebe), Bologna 2004.

Bamish S.J.B., The Anonymus Valesianus II as a Source for the Last Years oj Theoderic, Latomus 42, 1983, 572–596.

-, Taxation, Land and Barbarians Settlement in the Western Empire, PBSR 54. 1986, 170–195.

Barnwell P.S., Emperors, Prefects and Kings, The Roman West, 395–565, London 1992.

Baronio C., Annales ecclesiastici, Roma 1588–1607.

Baserga G., Antiche cappelle liturgiche in Brianza, RAComo 48–49, 1904, 100–120.

Beaudouin E., Les grands domaines dans l'empire romain d'apres travaux récents. Paris 1899.

Bertolini O., L'aristocrazia senatoria e il senato di Roma come forza politica sorto i regni di Odoacre e Teodorico, in Atti I Congr. Naz. di Studi Romani, Roma 1929, 1, 462–474.

Bierbrauer V., Aspetti archeologici di Goti, Alamanni e Longobardi, in Pugliese Carratelli G. et alii (a cura di), Magistra Barbaritas. I barbari in Italia, Milano 1984, 445–508.

Bischoff B., Mittelalterliche Studien. Ausgewàhlte Aufsatze zur Schrifikunde una Literaturgeschichte, II, Stuttgart 1967.

Blaudeau Ph., Antagonismes et convergences: regard sur les interprétations confessantes du gouvernment d'un usurpateur: Basilisque (475–476), MeditcrrAnt 6, 2003, 155–193.

Bonjour M., Sidonius Apollinaris inter Romanos et barbaros, in Sallman N.-Schnur R. (edd7), Acta Treverica 1981, Leichlingen 1984, 109–113.

Bordeaux P., Essai d'interpretation du mot Flavien, RIN 21, 1908, XXI.

Bottiglieri A., La nozione romana di enfiteusi, Napoli 1994.

Brandes W., Familienbande? Odoaker, Basiliskos und Harmatios, Klio 75, 1993, 407–437.

Brake W., Anonymus Valesianus IIeh. 79–96: texte et commentaire, Bologna 1992.

Bratoz R., Die Beziehungen zwischen Germanen und Romanen im Gebiet Niederòsterreichs in der zweiten Hàlfte des 5. Jahrhunderts, AArchSlov 33, 1982, 157–168.

-, Severinus von Noricum und seine Zeit, Geschichtliche Anmerkungen, DÒ A W. PH 165, Wien 1983.

Brissaud J., Le régime de la terre dans la société étatiste du bas-empire, Paris 1927.

Brocca N., Memoria poetica e attualità politica nel panegirico per Avito di Sidonio Apollinare, in Cristante L. — Tessier A. (edd.), Incontri triestini di filologia classica 3, 2003–2004, Trieste 2004, 279–295.

Brown P., The Rise and Function of the Holy Man in Late Antiquity, JRS 61, 1971, 80-101.

-, Religion and Society in the Age of St. Augustin, London 1972.

-, Society and the Holy in Late Antiquity, Berkeley-Los Angeles 1982.

-, The Cult of the Saints: its Rise and Function in Late Christianity, Chicago 1982.

-, Power and persuasion in Late Antiquity. Towards a Christian Empire, Madison-London 1992.

-, Per la cruna di un ago. La ricchezza, la caduta dì Roma e lo sviluppo del cristianesimo, 350–550 d.C., tr. it. Milano 2014.

Brunner H., Deutsche Rechtsgeschichte, 2, Leipzig 1892.

-, Grundziige der deutschen Rechtsgeschichte, Leipzig 1901.

Bruzza L., Regesto della chiesa di Tivoli, in Studi e documenti di storia e diritto, I, Roma 1880.

Bucherius A., Belgium romanum ecclesiasticum et civile, Liège 1655.

Burdeau P., Le "Ius perpetuum" et le régime fiscal des "res privatae" et des fonds patrimoniaux, lura 23, 1972, 1-25.

-, L'administration des fonds patrimoniaux et emphytéotiques au Bas-Empire romain, RIDA 20, 1973, 285–310.

Burdese A., s.v. Fisco, in Enc. del dir. XVII, Milano 1968, 674.

Burgarella F., Bisanzio in Sicilia e nell'Italia meridionale: riflessi politici, in Galasso G. (a cura di), Storia d'Italia, 3, Torino 1980, 137–151.

-, Il senato, in AA.W., Roma nell'alto medioevo, Settimane di studio del Centro italiano di Studi sull'Alto Medioevo, 48, Spoleto 2001, 121–175.

Burgess R.W., The Third regnal Year of Eparchius Avitus: a reply, CPh 82, 1987, 335–345.

Bums T.S., Calculating Ostrogothic Population, AAHunt 26, 1978, 457–463.

Bury J.B., History of the Later Roman Empire from the Death of Theodosius I to the Death of Justinianus, I, London 1889.

Cagiano De Azevedo M., Il palatium di Porto Palazzo a Meleda, in Fonseca C.D. — Adamesteanu D. — D'Andria F. (a cura di), Casa, città e campagna nel tardoantico e nell'alto medioevo, Galatina 1986, 301–311.

Calderone S., Alle origini della "fine" dell 'impero romano d'Occidente, in La fine dell'impero romano d'Occidente, Roma 1978, 27–48.

Caliri E., Tributum pretium pacis est. Considerazioni sull'idea di tributo in Paolo Orosio, in Hestiasis. Studi di Tarda Antichità offerti a Salvatore Calderone, 6, Messina 1989, 127–142.

-, Praedia pistoria e possessores africani in età vandalica: a proposito di Valentiniano III Nov. 34, in Khanoussi M. — Ruggeri R — Vismara C. (a cura di), L'Africa romana 15, Ai confini dell'impero: contatti, scambi, conflitti, Roma 2004, 1693–1710.

-, Il primo comes patrimonii in Occidente e le norme scriniocratiche romane, in Forme della cultura nella Tarda Antichità, VI Conv. Intern, dell'AST, Napoli-S. Maria Capua Vetere 29 sett.-2 ott. 2003, Koinonia 30–31, 2006–2007, 241–259.

-, Lilibeo tra Vandali, Goti e Bizantini, MediterrAnt 10, 1,2, 2007, 569–584.

-, Gruppi di potere e condizionamenti politici nel Vsecolo, in Delogu P. — Gasparri  (a cura di), Le trasformazioni del V secolo. L'Italia, i barbari e l'Occident, romano. Atti del seminario di Poggibonsi, 18–20 ottobre 2007, Tumhout 201C. 37–64.

-, Potere e regalità in età odovarica, in Caltabiano M. — Raccuia C. — Santagati E. (a cura di), Tyrannis, Basileia, Imperium. Forme, prassi e simboli del poter, politico nel mondo greco e romano, Messina 2010, 565–577.

-, Aspettando i barbari. La Sicilia nel V secolo tra Genserico e Odoacre, Catania-Roma 2012.

-, Il prelievo fiscale nell 'Africa vandala, in L'Africa Romana XIX, Trasformaziom dei paesaggi del potere nell 'Africa settentrionalefino allafine del mondo antico. Sassari 16–19 dicembre 2010, Roma 2012, 1141–1154.

-, Piam manum porrigere defessis. Sgravifiscali sotto Valentiniano III e il problem.: del fiscus barbaricus, in Aiello V. (a cura di), Guerrieri, mercanti e profugh. nel mare dei Vandali, Sem. Intemazionale Messina 7–8 sett. 2009, Pelorias 22. Messina 2014, 129–143.

-, Vandals in the Mediterranean sea: Sicily and its role, in SOMA 2011, Proceedings of the 15th Symposium on Mediterranean Archaeology, held at the University of Catania, 3–5 Marzo 2011, BAR International Scries 2695 (II), Oxford 2015. 991–995.

-, Orizzonti mediterranei nel V secolo: la Sicilia, i Vandali e Odoacre, in Giuffrida C. — Cassia M. (a cura di), Silenziose rivoluzioni. La Sicilia dalla tarda antichità al primo medioevo, Catania 2016, 123–159.

-, Odoacre e il weregeldum, in c.d.s.

-, Inquilini sive servi, in c.d.s.

Capizzi C., Il monofisismo di Anastasio I e il suo influsso nello scisma laurenziano, in Mele G. — Leonardi C. (a cura di), Il papato di San Simmaco (498–514), Cagliari 2000, 79-110.

Carson R.A.G. — Hill P.V. — Kent J.P.C., Late Roman Bronze Coinage. A.D. 324–498, London 1962.

Cartocci A.M., Alcune precisazioni sulla intitolazione a S. Agata della "ecclesia Gothorum" alla Suburra, in Teoderico il Grande e i Goti d'Italia. Atti XIII Congr. Intern, di studi sull'Alto Medioevo, Spoleto 1993, 611–620.

Castorina E. (a cura di), Claudio Rutilio Namaziano, De reditu, Firenze 1967. Castritius H., Zur Sozialgeschichte der Heermeister des Westreichs nach der Mitte des 5 Jh.: Flavius Valila qui et Theodovius, AncSoc 3, 1972, 233–243.

-, Die Grenzverteidigung in Raetien und Noricum im 5. Jahrhundert n. Chr. Ein Beitrag zum Ende der Antike, in Wolfram H. — Schwarz A. (Hrsgg.), Die Bayem und ihre Nachbarn, 1, Wien 1985, 17–28.

Castrizio D., La monetazione del limes. Per una rilettura del sistema monetale vandalo (Note preliminari), in in Khanoussi M. — Ruggeri R — Vismara C. (a cura di), L'Africa romana 15,4/confini dell'impero: contatti, scambi, conflitti, Roma 2004,743–757.

-, Le monete di Odoacre e Theoderico, Atti del quarto congresso nazionale di Numismatica, Le monete degli Ostrogoti e dei Longobardi in Italia, Bari 2013,291–303.

Cecchelli M., Valilae o valide? L'iscrizione di S. Andrea all'Esquilino, RomBarb 11, 1991,61–78.

Cesa M., Ennodio. Vita del beatissimo Epifanio vescovo della chiesa pavese, Como 1988.

-, Il regno di Odoacre: la prima dominazione germanica in Italia, in Scardigli B. -Scardigli P. (a cura di), Germani in Italia, Roma 1994, 307–320.

-, Odoacre nelle fonti letterarie dei secoli V e VI, in Delogu P. (a cura di), Le invasioni barbariche nel meridione dell'impero: Visigoti, Vandali, Ostrogoti, Soveria Mannelli 2001, 41–59.

Cessi R., in Fragmenta Historica ab Henrico et Hadriano Vales io primum edita, R.I.S. 24, 4 Città di Castello 1913.

-, Studi sullefonti dell'età gotica e longobarda. I.I Fasti Vindobonenses, in Archivio Muratoriano. Studi e Ricerche della Nuova Edizione dei Rerum Italicarum Scriptores di L. A. Muratori, 17–18, Città di Castello 1916.

-, Lo scisma laurenziano e le origini della dottrina politica della Chiesa di Roma, Arch, della reg. soc. rom. di storia patria 42, 1919, 5-229.

-, "Regnum" ed "Imperium" in Italia. Contributo alla storia della costituzione politica d'Italia dalla caduta alla ricostituzione dell 'impero romano d'Occidente, 1, Bologna 1919.

-, Studi sulle fonti dell 'età gotica e longobarda IL Prosperi Continuatio Hauniensis, in Archivio Muratoriano. Studi e Ricerche della Nuova Edizione dei Rerum Italicarum Scriptores di L. A. Muratori, 22, Bologna 1922, 587–641.

Chastagnol A., Le Sénat romain sous le régne d'Odoacre, Bonn 1966.

-, Les inscriptions des gradins sénatoriaux du Colisée, in Akten des IV int. Kongr. fur Gr. U. Lat. Epigraphic, Wien 1964, 63–71.

Cipolla C., Ricerche intorno all'Anonymus Valesianus II, Bullettino dell'Istituto storico italiano 11, 1892, 7-98.

-, Considerazioni sulle "Getica" di Iordanes e sulle loro relazioni colla "Historia Getarum '' di Cassiodoro Senatore, estr. dalle Mem. della R. Accad. delle Scienze di Torino, 2, 43, 1893.

-, Considerazioni sul concetto di stato nella monarchia di Odoacre, RAL ser. V, 20, 1911,  353–468.

Clemente G., Ticinum: da Diocleziano alla caduta dell'Impero d'Occidente, in Storia di Pavia, Milano 1984,1, 255–270.

Clover F.M., The family and Early Career of Anicius Olybrius, Historia 27, 1978, 169–196 = Id., The Late Roman West and the Vandals, Aldershot 1993, III.

-, Le culte des empereurs dans l'Afrique vandale, BCTH n.s. 15–16, 1984, 121–128 (= Id., The Late Roman West and the Vandals, Vili).

-, The Symbiosis of Romans and Vandals in Africa, in Chrysos E. — Schwarcz A. (Hrsgg.), Das Reich unddie barbaren, Vienne-Cologne 1989, 57–73.

-, The Late Roman West and the Vandals, Aldershot 1993.

-, A game of bluff: the fate of Sicily after A. D. 476, Historia 48, 1999, 235–244.

Coli U., s.v. Fisco (Diritto Romano), in NovDI, VII, 384.

Consolino F.E., Panegiristi e creazione del consenso nell'Occidente latino, ir Urso G. (ed.), Dicere laudes. Elogio, comunicazione, creazione del consenso. Pisa 2011, 293–336.

Cosentino S., Fine della fiscalità, fine dello stato romano? in Delogu P. — Gasparr S. (a cura di), Le trasformazioni del Vsecolo. L'Italia, i barbari e l'Occidente romano, Tumhout 2010, 17–36.

Courtois Ch., Les Vandales et l'Afrique, Paris 1955.

Cracco Ruggini L., Pubblicistica e storiografia bizantine di fronte alla crisi dell 'impero romano (aproposito di un libro recente), Athenaeum 51, 1973, 146–183.

-, Fame laborasse Italiam. Una nuova testimonianza sulla carestia del 383 d.C. in L'Italia settentrionale nell'età antica, Conv. in memoria di Plinio Fraccaro. Pavia 1976,83–98.

-, Come Bisanzio vide lafine dell 'impero romano d'Occidente, in La fine dell 'impero romano d'Occidente, Roma 1978, 71–82.

-, Nobiltà romana e potere nell 'età di Boezio, in Atti Congr. Intemazionale di Studi Boeziani, Roma 1981, 73–96.

-, Ticinum: dal 476 alla fine del regno gotico, in Storia di Panna, Milano 1984, L, 271–312.

-, Economia e società nell' "Italia annonaria". Rapporti tra agricoltura e commercio dal IV al VI secolo d.C. (rist. anastatica con nuova Introduzione, aggiornamenti bibliografici, errata corrige e rettifiche), Bari 1995.

Crivellucci A., Storia delle relazioni fra lo Stato e la chiesa, II, Bologna 1885.

Crokc B., А.D. 476: The Manufacture of a Turning Point, Chiron 13, 1983, 81–119.

-, City Chronicles of Late Antiquity, in Id., Christian Chronicles and Byzantine History, 5th–6th Century, Great Yarmout 1992, IV, 165–203.

Cresci L.R., Malco di Filadelfia, Frammenti. Testo critico, introduzione, traduzione e commentario, Napoli 1982.

De Francisci D., Per la storia del senato romano e della curia nei secoli V e VI, Rendiconti Atti Pontificia Accademia romana di Archeologia 22 (1946–1947), 274–318.

De Francesco D., Aspetti della presenza germanica in Italia: la donazione di Valila nel Tiburtino, RAC 74, 1998, 415–424.

Delattre A., Genséric et les Vandales: sources et méthodes de construction d'une image dans les Panégyriques de Sidoine Apollinaire, in Poignault R. — Stoehr — Monjou A. (édd.), Présence de Sidoine Apollinaire, Clermont-Ferrand 2014, 177–192.

Demandt A., s.v. Magister militum, in RE S. XII, 1970, 553–790.

-, Die Spatantìke. Ròmische Geschichte von Diocletian bis Justinian 284–565 n.Chr, München 1989.

Di Paola L., Ennodio e l'Italia teodericiana, Koinonia 30–31, 2006–2007, 275–287.

Diesner H.J., Severinus und Eugippius, in Kirche und Staat im spàtròmischen Reiche, Berlin 1964, 155–167.

Dovere E., L'Enotico di Zenone. Preteso intervento normativo tra politica religiosa e pacificazione sociale, SDHI 54, 1988, 70-190.

-, Oblatum Imperium deprecatus est. Etica e Recusatio imperii in età tardoantica, SDHI 62, 1996, 551–562.

-, Percorsi della legittimità imperiale tardoantica: il chirografo "calcedonese"di Anastasio, in Studi in onore di R. Marini, I, Milano 2008, 935–969.

Drinkwater J. — Elton H., Fifth-Century Gaul: a Crisis of Identity? Cambridge 1992.

Du Cange C., Glossarium mediae et infimae latinitatis, 3, Paris 1883–1887.

Dumoulin M., The Kingdom of Italy under Odovacar and Theoderic, CMH, Cambridge 1924,1, 675–695.

Durliat J., Le salaire de la paix sociale dans les royaumes barbares (V–VIe siècles), in Wolfram H. — Schwarcz A. (edd.), Anerkennung und Integration. Zu den wirtschaftlichen Grundlagen der Vôlkerwanderungszeit, Wien 1988, 21–72.

Elton H., Il lus and the imperial Aristocracy under Zeno, Byzantion 70, 2000, 393–407.

Ensslin W., Zum Heermeisteramt des spàtròmischen Reiches, Klio 24, 1931, 476–502.

-, Zu den Grundlagen von Odoakers Herrschaft, in Serta Hoffilleriana, Zabreg 1940, 381–388.

-, Theoderich der Grosse, München 1947.

-, Des Symmachus Historia Romana ais quelle fur Jordanes, SBAW 1948, 3, 5-106.

Ferrari G., La donazione nei papiri di Ravenna, in Studi in onore di S. Riccobono nel XL anno del suo insegnamento, I, Palermo 1936, 459–460.

Festy M., Histoire et historiographie byzantines dans l'Anonymus Valesianus 2, in Consuetudinis Amor. Fragments d'Histoire romaine (IIe-VIe siècles) offerts à Jean-Pierre Callu, Roma 2003, 263–284.

Fischer V.T., Noricum, Mainz 2002.

Frank T., An Economie Survey of Ancient Rome, V, Rome and Italy of the Empire, Paterson New Jersey 1959.

Gaggero G., La fine dell'impero romano d'Occidente nell'interpretazione di Procopio, in Studi in onore di A. Biscardi, V, Milano 1984, 87–120.

Gamber K., Die Severins-Vìta als Quelle fur das gottesdienstliche Leben in Norikum wâhrenddes V. Jh., RQ 65, 1970, 145–157.

Garollo G., Teoderico re dei Goti e degl'italiani, Firenze 1879.

Garzya A., Teoderico a Bisanzio, in Carile A. (a cura di), Teoderico e i Goti tra Oriente e Occidente, Ravenna 1995, 341–351.

Gaudenzi A., L'opera di Cassiodoro a Ravenna, in Atti e memorie della Reale deputazione di storia patria per le province di Romagna, III s., Bologna 1886, IV, 426–463.

-, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, 476–554, Bologna 1888.

Gautier E.F., Genséric roi des Vandales, Paris 1932.

Geertman H., L'arredo della ecclesia Cornutianensis. Annotazioni intorno alla donazione di Flavius Valila, in Brandt O. — Pergola Ph. (edd.), Marmoribus vestita. Miscellanea in onore di Federico Guidobaldi. Studi di Antichità cristiana 63, Città del Vaticano, Pontificio Istituto di Archeologia cristiana 2011, 599–611.

Genser K., Die landliche Besiedlung undLandwirtschaft in Noricum wdhrend der Kaiserzeit (bis einschliefilich 5. Jahrhundert), in Bender H. — Wolff H. (Hrsgg.), Landliche Besiedlung und Landwirtschaft in den Rhein-Donau Provinzen des rômischen Reiches, Espelkamp 1994, 331–376.

Giardina A., Le due Italie nella forma tarda dell'impero, in AA.VV., Società romana e Impero tardo antico, I: istituzioni, ceti, economie, Bari 1986, 1-36.

-, Cassiodoro politico, Roma 2006.

Gillct A., Rome, Ravenna and the last Western Emperors, PBSR 69, 2001, 131–167.

Giovannini F., Le trasformazioni demografiche in Italia tra IV e V secolo, in Delogu P. — Gasparri S. (a cura di), Le trasformazioni del V secolo. L'Italia, i barbari e l'Occidente romano. Atti del seminario di Poggibonsi, 18–20 ottobre 2007, Tumhout 2010, 431–454.

Girotti B., Antemio genero del divo Marciano: su Jordanes, Romana, 336–340, RSA38, 2008, 201–209.

-, Ricerche sui Romana di Jordanes, Bologna 2009.

Gitti A., Eudossia e Genserico, ASI s. 7, 4, 1925, 3-38.

Giuffrida Manmana C., Alla corte dell'imperatore. Autorità civili, militari ed ecclesiastiche nella Tarda Antichità, Catania 2008.

Giunta F., Genserico e la Sicilia, Kokalos 2, 1956, 104–141.

Goffart W., From Roman Taxation to Medieval Seigneurie: Three notes, Speculum 47, 1972, 165–187.

-, Caput and Colonate. Toward a History of late Roman Taxation, Toronto 1974.

-, Barbarians and Romans (A. D. 418–584): The Techniques of Accomodation, Princeton 1980.

-, After the Zwettel Conference: Comments on the "Techniques of Accomodation, in Wolfram H. — Schwarcz A. (a cura di), Anerkennung und Integration: zu den wirthschaftlichen Grundlagen der Vôlkerwanderungszeit, 400–600, Wien 1988, 79–81.

-, Barbarian Tides. The Migration Age and the Later Roman Empire, Philadelphia 2006.

-, The Barbarians in Late Antiquity and how they were accommodated in the West, in Noble T.F.X. (a cura di), From Roman Provinces to Medieval Kingdoms, Abingdon-New York 2006, 235–261.

Goltz A., Siziliens und die germanen in der Spdtantike, Kokalos 43–44, 1997–1998, 1, 209–242.

Grossi Gondi F., s.v. Comes in DE, 1,1, 468–524.

Gruber J., Anonymus Valesianus, Lexicon des Mittelalters I, 1980.

Gualandri I., Figure di barbari in Sidonio Apollinare, in Lanata G. (a cura di), Il tardoantico alle soglie del duemila: diritto, religione, società, Pisa 2000, 105–129.

Gusso M., Sull'imperatore Glicerio (473–474), SDH1 58, 1992, 168–193.

-, Contributi allo studio della composizione e delle fonti del Chronicon di Marcellino cornes, SDHI 61, 1995, 557–622.

Haberi J., The last of Roman Noricum, in Hawkes C. and S. (Eds.), Greeks, Romans and Celts, London 1973, 97-149.

Hannestad K., Les forces militaires d'après la Guerre Gothique de Procope, C&M 21, 1960,136–183.

Harries J., Sidonius Apollinaris and the fall of Rome, AD 407–485, Oxford-New York 1994.

Hartmann L.M., Anonymus Valesianus II, RE 1, 1893, 2334.

-, Geschichte Italiens, I, Gotha 1897.

Heather P., The Goths, Oxford 1996.

-, The Fall of the Roman Empire. A New History of Rome and the Barbarians, London 2005, tr. it. Milano 2006.

Henning D., Periclitans res publica. Kaisertum und Eliten in der Krise des Westròmischen Reiches 454/493 n. Chr, Stuttgart 1999.

Hirschfeld O., Der Grundbesitz der romischen Kaiser in den ersten drei Jahrhunderten, Klio 2, 1902, 311 ss.

Hodgkin Th., Italy and her Invaders, II, Oxford 1880.

Holder-Egger O., Untersuchunghen iiber einige annalistische Quellen zur Geschichte des Junften und sechsten Jahrhunderts, Neues Archiv der Gesell. fur altere deutsche Geschichtskunde 1876, 213–268 (Die Ravennater Annalen).

Holm A., Storia della Sicilia nell 'antichità, 3, tr. it. di G. Kimer, Torino 1911.

Humphries M., Roman Senators and Absent Emperors in Late Antiquity, ACTA 17, 2003, 27–46.

Ibba A., Fra Cartagine e Bisanzio: Godas, i Vandali, i Mauri e i Sardi in Sardegna, in Montecchio L. (a cura di), Tradimento e traditori nella Tarda Antichità, Perugia 2017, 115–131.

Jones A.H.M., The Constitutional Position of Odoacer and Theoderic, JRS 52, 1962, 126–130.

A.H.M. Jones, The Later Roman Empire, 284–602, Oxford 1964, tr. it. Il tardo Impero Romano, Milano 1974.

Kacgi W.E. jr., Byzantium and the Decline of Rome, Princeton 1968.

-, Gli storici proto-bizantini e la Roma del Vsecolo, RSI 88, 1976, 5–9.

Karlowa O., Ròmische Rechtsgeschichte, Leipzig 1885.

Kaser M., Das ròmische Privatrecht, 2, München 1959.

Kislinger E., Zwischen Vandalen, Goten undByzantinern: Sizilien im 5. undfriihen 6. Jahrhundert, Byz. et slav. Cracoviensia 2, 1994, 31–51.

-, La Sicilia tra Vandali e impero romano nel V secolo. La marginalità del centro, in Aiello V. (a cura di), Guerrieri, mercanti e profughi nel mare dei Vandali, Messina 2014, 15–34.

Kônig I., Aus der Zeit Theoderichs des Grossen. Einleitung, Text, Übersetzung und Kommentar einer anonymen Quelle, Darmstadt 1997.

Koschaker P., Recensione a F. Vassalli, Concetto e natura del fisco, ZSS 32, 1911, 408.

Krànzlein A., s.v. Patrimonium in RE, Suppl. X, 497–501.

Kraus F.F., Die Miinzen Odovacars unddes Ostgotenreiches in Italien, Halle 1928.

Krautschick S., Zwei Aspekte des Jahres 476, Historia 35, 1986, 344–371.

-, Ricimer — ein Germane als starker Mann in Italien, in Scardigli B. — Scardigli P. (a cura di), Germani in Italia, Roma 1994, 269–287.

Kulikowski M., Marcellinus "ofDalmatia" and the Dissolution of the fifth-century Empire, Byzantion 72, 2002, 177–191.

La Rocca S., Le incursioni vandaliche in Sicilia (440–491). Appunti, Girgenti 1917.

Lacam G., Ricimer. Un Barbare au service de Rome, Paris 2008.

Ladstàtter S., Kontinuitat trotz Katastrophe: zur Spatantike im siidlichen Noricum am Beispiel des frühchristlichen Pilgerheiligtums aufdem Hemmaberg, in Bauer F.A. — Zimmermann N. (Hrsgg.), Epochenwandel? Kunst und Kultur zwischen Antike und Mittelalter, Mainz 2001, 57–66.

Lamma P., Teoderico, Brescia 1950.

Lancia di Brolo D.G., Storia della Chiesa in Sicilia, 1, Palermo 1880.

Laniado A., Some problems in the sources for the reign of the emperor Zeno, BMGS 15, 1991, 147–173.

Le Nain de Tillemont L.S., Histoire des Empereurs, Ven. 1739.

Licandro O., L'Occidente senza Imperatori. Vicende politiche e costituzionali nell'ultimo secolo dell'Impero Romano d'Occidente, Roma 2012.

Liebcnam W., s.v. Res privata, in RE I, A.l, c. 631.

Lippold A., s.v. Zenon aus Isaurien, RE X A 1, 1972, 149–213.

Lizzi Testa R., Senatori, popolo, papi: il governo di Roma al tempo dei Valentiniani, Bari 2004.

Lotter F., Severinus und die Endzeit der ròmicher Herrschaft an der oberen Donau, DA 24, 1968, 309–339.

-, Inlustrissimus vir Severinus, DA 26, 1970, 200–207.

-, Severinus von Noricum. Legende und historische Wirklichkeit, Stuttgart 1976.

-, Zur Interpretation hagiographischer Quellen. Das Beispiel der Vita Severini des Eugippius, MLatJb 19, 1985, 37–62.

Luiselli B., Note sulla perduta Historia Romana di Q. Aurelio Simmaco, StudUrb 49, 1975, 529–535.

-, Sul De summa temporum di Jordanes, RomBarb 1, 1976, 83–134.

-, Storia culturale dei rapporti tra mondo romano e mondo germanico, Roma 1992.

-, La cultura romana di fronte alla fine dell 'impero di Occidente e al primo regno germanico in Italia, in Scardigli B. — Scardigli P. (a cura di), Germani in Italia, Roma 1994, 289–305.

Luzzatto G., Breve storia economica d'Italia, Torino 1958.

Macbain, Odovacer the Hun? CPh 78, 1983, 323–327.

MacCormick M., Odoacer, Emperor Zeno and the Rugian Victory Legation, Byzantion47, 1977,221–222.

MacGeorge Р., Late Roman Warlords, Oxford 2002, 190–192.

Marini G., Ipapiri diplomatici, Roma 1905.

Markus R.A., The End of the Roman Empire: a Note on Eugippius, Vita Sancti Severini, 20, NMS 26, 1982, 1–7.

Marotta V., Liturgia del potere. Documenti di nomina e cerimonie di investitura fra principato e tardo impero romano, Ostraka 8, Napoli 1999.

Marquardt J., Ròmische Staatsverwaltung, 2, Leipzig 18813.

Martelli F., Osservazioni in margine al regno di Petronio Massimo, RSA 13–14, 1983–1984, 313–316.

Martroye F., Genserie la conquête vandale en Afrique et la destruction de l'Empire d'Occident, Paris 1907.

Masi A., Ricerche sulla res privata del princeps, Milano 1971.

Mastino A., La Sardegna cristiana in età tardoantica, in Id. — Sotgiu G. — Spaccapelo N. (a cura di), La Sardegna paleocristiana tra Eusebio e Gregorio Magno, Cagliari 1999, 293–294.

Mathisen R.W., The Third regnal Year of Eparchius Avitus, CPh 80, 1985,326–335.

-, Leo, Anthemius, Zeno and the extraordinary senatorial status in the late fifth century, ByzForsch 17, 1991, 191–222.

-, Roman Aristocrats in Barbarian Gaul. Strategies for Survival in an Age of Transition, Austin, TX, 1993.

-, Les Barbares intellectuels dans TAntiquité tardive, DHA23/2, 1997, 139–148.

-, Petronius Maximus (17 March 455 — 22 May 455), in De Imperatoribus Romanis. An Online Encyclopedia of Roman Emperors (http://www.roman-emperors.org/petmax.htm), 1997.

-, Provinciales, Gentiles and Marriages between Romans and Barbarians in the Late Roman Empire, JRS 99, 2009, 140–155.

-, Ricimer's Church in Rome: How an Arian Barbarian Prospered in a Nicene World, in Cain A. — Lenski N. (a cura di), The Power of Religion in Late Antiquity, 2009, 309–325.

-, Avitus (9/10 July 455-17/18 October 456), in De Imperatoribus Romanis. An Online Encyclopedia of Roman Emperors (https://www.roman-emperors.org/avitus.htm), 2011.

-, Les marriages entre Romaines et Barbare comme stratégie familiale pendant l'Antiquité tradive, in Badel Ch. — Settipani Ch. (a cura di), Les stratégies familiales dans l'Antiquité tardive, Paris 2012, 153–166.

Max G.E., Political Intrigue during the Reigns of the Western Roman Emperors Avitus and Majorianus, Historia 28, 1979, 225–237.

Mazza M., / Vandali, la Sicilia e il Mediterraneo nella Tarda Antichità, Kokalos 43–44, 1997–1998, 107–138.

Mazzarino S., Si può parlare di rivoluzione sociale alla fine del mondo antico? in Il passaggio dall 'antichità al medioevo in Occidente, IX Settimana di Studi del CISAM, Spoleto 1961,410–425 (= Id., Antico, tardoantico ed èra costantiniana, 2, Roma-Bari 1974–1980, 431–445).

-, Tra due anniversari: 376–476, in La fine dell 'impero romano d'Occidente, Roma 1978, 169–180.

-, La fine del mondo antico, Milano 1988.

Mc Evoy M., Rome and the Transformation of the Imperial office in the late fourth-mid fifth centuries AD, PBSR 78, 2010, 151–192.

Microw Ch., Eugippius and the closing years of the province of Noricum Ripense, TAPhA 10, 1915, 166–187.

Miltner F., s.v. Vandalen, in RE, 8, 1, 1955, 298–335.

Modéran Y., La chronologie de la Vie de Saint Fulgence de Ruspe et ses incidences sur l'histoire de l'Afrique vandale, MEFRA 105, 1995, 135–188.

-, L'établissement territorial des Vandales en Afrique, AntTard 10, 2002, 87-122.

Momigliano A., Cassiodorus and the Italian Culture of his Time, PBA 41, 1955, 207–245 (= Secondo contributo alla storia degli studi classici e del mondo antico, Roma 1960, 192–229).

-, Cassiodorus and Italian Culture of his time, in Id., Secondo contributo alla storia degli studi classici e del mondo antico, Roma 1960, 191–229.

-, Gli Anicii e la storiografia latina del VI sec. d.C., in Id., Secondo contributo alla storia degli studi classici e del mondo antico, Roma 1960, 231–254.

-, La caduta senza rumore di un impero nel 476 d.C., ASNP 3, 2, 1973, 397–418 (= Id., in Sesto contributo alla storia degli studi classici e del mondo antico, I, Roma 1980, 159–179).

Mommsen Th., Bruchstücke des Johannes von Antiochia und des Johannes Malalas, Hermes 6, 1872, 323–383.

-, Ròmisches Staatsrecht, Leipzig 1888.

-, Ostgotische Studien, Neues Archiv der Gesellschaft fìir altere deutsche Geschichtskunde XIV, 1889,445 (= Id., Gesammelte Schriften, 6, 1907,428–430).

-, Chronica minora saec. IV. V. VI. VII, I–II, MGH IX e XI, Berolini 1892–1894.

-, in MGH AA 9, Chron. Min. 1, Berlin 1899.

Monneret de Villard U., Iscrizioni cristiane della provincia di Como anteriori al secolo XI, RAComo 65–66, 1912.

Moorhead J., The Laurentian Schism: East and West in the Roman Church, Church History 47, 1978, 125–136.

-, The Decii under Theoderic, Historia 33/1, 1984, 107–115.

-, Theoderic in Italy, Oxford 1992.

-, Totila the Revolutionary, Historia 49, 2000, 382–386.

Moreau J., Excerpta Valesiana, Lipsiae 1961.

Morosi G., L'invito di Eudossia a Genserico, Firenze 1892.

Muhlbergher S., The Fifth — Century Chroniclers. Prosper, Hydatius and the Gallic Chronicler of 452, Leeds 1990.

Nâf B., Senatorisches Standesbewutsein in spatròmischer Zeit, Zurich 1995.

Nagl A., s.v. Odoacer, in RE XVII2, 1937, 1888–1896.

-, s.v. Onoulf in RE XVIII1, 1939, 526–527.

Nathan G., The Last Emperor: the Fate of Romulus Augustulus, C&M 43, 1992, 261–271.

Neri V., Il 476 nella storiografia moderna, Felix Ravenna 111–112, 1976, 247–267.

-, La legittimità politica del regno teodericiano nell'Anonymi Valesiani Pars Posterior, in Teoderico e i Goti tra Oriente e Occidente, Ravenna 1995, 313–340.

O'Flynn J.M., Generalissimos of the Western Roman Empire, Alberta 1983.

-,A Greekon the Roman Throne: the Fate of Anthemius, Historia 40, 1991, 122–128.

Oeschsli W., Ü.ber die Historia Miscella lib. XII–XVIII und den Anonymus Valesianus II, Zürich 1873.

Oost S.I., Galla Placidia Augusta: a biographical Essay, Chicago-London 1968.

Oppedisano F., L'impero d'Occidente negli anni di Maioriano, Roma 2013.

Orestano R., s.v. Patrimonium principis, in NovDI XII, Torino 1965, 685–698.

Orlandi S., Epigrafia anfiteatrale dell'Occidente Romano VI. Roma. Anfiteatri e strutture annesse, con una nuova edizione e commento delle iscrizioni del Colosseo, Roma 2004.

-, Le iscrizioni del Colosseo come base documentaria per lo studio del senato tardoantico, in Lizzi Testa R. (ed.), Le trasformazioni delle élites in età tardoantica, Roma 2006, 311–324.

-, L'epigrafia romana sotto il regno di Odoacre, in Bonamente G. — Lizzi Testa R. (a cura di), Istituzioni, carismi ed esercizio del potere (IV–VI secolo), Bari 2010, 331–338.

Pace B., Arte e civiltà della Sicilia antica, 4, Roma 1949.

Palme B., Die Officia der Statthalter in der Spdtantike. Forschungsstand und Perspektiven, AntTard 7, 1999, 85-133.

Palmmann R., Die Geschichte der Vòlkerwanderung nach den Quellen, II, Gotha 1863.

Panciera S., Il precettore di Valentiniano III, in Stella C. — Valvo A. (a cura di), Studi in onore di A. Garzetti, Brescia 1996, 277–297.

Paschoud F., Roma Aetema. Etudes sur le patriotisme romain dans l'Occident latin à l'époque des grandes invasions, Neuchâtel 1967.

Pavan M., I valori della tradizione classica nell'insegnamento del Vivarium, in Flavio Magno Aurelio Cassiodoro, Soveria Mannelli 1986, 392–405.

-, Il Lucullanum e i rapporti romano-barbarici, in Hestìasis. Studi di Tarda antichità offerti a Salvatore Calderone, 1, Messina 1986, 105–125.

Pfeilschifter G., Die Ostgotenkònig Theoderich der Grosse und die katoliche Kirke, Münster 1896.

Piacente L., Il Danubio negli autori latini tardo antichi, in Santelia S. (a cura di), Italia e Romania. Storia, cultura e civiltà a confronto, Atti del IV Convegno di Studi italo-rumeno, Bari 2004, 173–180.

Picotti G.B., Il patricius nell'ultima età imperiale e nei primi regni barbarici d'Italia, ASI ser. VII, 9, 1928, 1–80.

-, Sulle relazioni fra re Odoacre e il senato e la Chiesa di Roma, RSI s. V, 4, 1, 1939, 364–386.

-, Osservazioni su alcuni punti della politica religiosa di Teoderico, in I Goti in Occidente, Spoleto 1956, 173–226.

Pietri Ch., Le Sénat, le people Chrétien et les parties du cirque à Rome sous le pape Symmaque (498–514), MEFR 78, 1966, 122–140.

-, Aristocratie et société cléricale dans l'Italie chrétienne au temps d'Odoacre et de Théoderic, MEFRA 93, 1981,417–467.

Pietrini S., Una testimonianza sul potere normativo del Praefectus Praetorio, in Russo Ruggieri C. (a cura di), Studi in onore di Antonino Metro, IV, Messina 2010, 563–580.

Pohl W., Die Gepiden und die gentes an der mittleren Donau nach dem Zerfall des Attilareiches, in Wolfram H. — Daim F., Die Vòlker an der mittleren und unteren Donau im funften und sechsten Jahrhundert, Wien 1980, 239–305.

Pohl W. — Diesenberger M., Eugippius und Severinus. Der Author, der Text und der Heilige, Wien 2001.

Porena P., Trasformazioni istituzionali e assetti sociali: i prefetti del pretorio tra III e IVsecolo, in Lizzi Testa R. (a cura di), Le trasformazioni delle élites in età tardo antica, Roma 2006, 325–356.

-, L'insediamento degli Ostrogoti in Italia, Roma 2012.

-, Voci e silenzi sull 'insediamento degli Ostrogoti in Italia, in Porena P. — Rivière Y. (édd.), Expropriations et confiscations dans les Royaumes barbares. Une approche régionale, Collection de l'École française de Rome 479, Rome 2012, 227–278.

Prinz F., Zur Vita Severini, DA 25, 1969, 531–536.

Priuli S., Nuove attestazioni senatorie nell'anfiteatroflavio, Tituli 4, 1982, 575–589.

-, Epigrafi dell'anfiteatro flavio, in Roma. Archeologia nel centro, I, L'area archeologica centrale, Roma 1986, 138–146.

Pugliese G., Una disposizione di Costantino per favorire lo sviluppo edilizio a Costantinopoli, in Studi in onore di P. De Francisci, 3, Milano 1956, 375–404.

Puliatti S., Incontri e scontri. Sulla disciplina giuridica dei rapporti internazionali in età tardo-antica, in AA.VV., Le relazioni intemazionali nell'Alto Medioevo, Atti delle settimane, Spoleto, 8–12 aprile 2010, Spoleto 2011, 109–155.

Quacquarelli A., La Vita sancti Severini di Eugippio: etopeia e sentenze, VetChr 13, 1976, 229–253.

Redies M., Die Usurpation des Basiliskos (474–476) im Kontext der aufsteigenden monophysitischen Kirche, AntTard 5, 1997, 211–221.

Régerat Ph., Vie de Saint Séverin, SCh 374, Paris 1991.

Reydellet M., La royauté dans la literature latine de Sidoine Apollinaire à Isidore de Séville, Roma 1981.

Reynolds R.L. — Lopez R.S., Odoacer: German or Hun? AHR 52, 1946, 36–53.

Rickman G., The corn supply of ancient Rome, Oxford 1980.

Riese et alii A. (Eds.), Anthologia Latina I, 1, Leipzig-Amsterdam 1973.

Roberto U., Sulla tradizione storiografica di Candido Isaurico, MediterrAnt 3, 2, 2000, 685–727.

-, Prisco e una fonte romana del V secolo, RomBarb 17, 2000, 117–159.

-, Ioannis Antiocheni Fragmenta ex Historia chronica. Introduzione, edizione critica e traduzione, TU 154, Berlin-New-York 2005.

-, Geiserico, Gaudenzio e l'eredità di Aezio. Diplomazia e strategie di parentela tra Vandali e Impero, MediterrAnt 9, 1, 2006, 71–85.

-, Roma capta. Il sacco della città dai Galli ai Lanzichenecchi, Bari 2012.

-, Il terzo sacco di Roma e il destino dell 'Occidente, in Ebanista C. — Rotili M. (a cura di), Le trasformazioni del mondo romano e le grandi migrazioni. Nuovi popoli dall 'Europa settentrionale e centro-orientale alle coste del Mediterraneo, Cimitile (Na) 2012, 9–18.

-, Strategie di integrazione e lotta politica a Roma alla fine dell 'impero: la carriera di FI. Valila tra Ricimero e Odoacre, in Xenia, Studi in onore di Lia Marino, Caltanissetta-Roma 2013, 247–261.

-, Il senato di Roma tra Antemio e Glicerio. Per una rilettura di CIL VI 526 = ILS 3132, in Caldelli M. — Gregori G. (a cura di), Epigrafia e ordine senatorio, 30 anni dopo, Roma 2014, 167–182.

-, Politica, tradizione e strategie familiari: Antemio e l'ultima difesa dell'unità dell'impero (467–472), in Roberto U. — Mecella L. (a cura di), Governare e riformare l'impero al momento della sua divisione: Oriente, Occidente, Illirico, Roma 2015, 169–195.

-, Unità e divisioni dell 'impero (dalla morte di Valentiniano III all 'età di Giustino 1, 455–527), in A. Barbero (dir.), Storia d'Europa e del Mediterraneo, III, Roma 2010, 199–238.

Roberto U. — Mecella L. (a cura di), Governare e riformare l'impero al momento della sua divisione: Oriente, Occidente, Illirico, Roma 2015.

Rota S., Magno Felice Ennodio. Panegirico del clementissimo re Teoderico (opusc. 1), Roma 2002.

Rühl F., Über den Codex Meermannianus des Anonymus Valesianus, in Acta Societatis Philologae Lipsiensis 4, 1875, 368–376.

Saitta B., La Sicilia tra incursioni vandaliche e dominazione ostrogotica, QC 19, 1987, 363–417.

Salaville S., s.v. "Hénotique", DThCVI, 1920, coll. 2153–2164.

Sambon A., Repertorio delle monete coniate in Italia e da Italiani all'estero dal secolo Val XX, Paris 1912.

Sannazaro M., Un'epigrafe di Garlate: il comes domesticorum Pierius e la battaglia dell 'Adda del 490, MEFRA 105, 1993, 1, 189–219.

Santifaller L., Die Urkunde des Kònigs Odovakar vom Jahre 489, MIÔG 60, 1952,1-30.

Sardella T., Società, Chiesa e Stato nell'età di Teoderico. Papa Simmaco e lo scisma laurenziano, Soveria Mannelli 1996.

Savino E., Campania tardoantica (284–604 d.C.), Bari 2005.

Scaffardi G., Studi sull'enfiteusi, Parma 1981.

Schàfer Ch., Der westròmische Sénat als Trager antiker Kontinuitàt unter den Ostgotenkònigen (490–540 n. Chr), s. 1. St. Katharinen 1991.

Schiaparelli L., Raccolta di documenti latini, I, Documenti romani, Como 1923.

Schmidt L., Geschichte der deutschen Stamme bis zum Ausgange der Vòlkerwandlung, in Quellen und Forschungen zur alten Geschichte und Géographie, hrsg. Sieglin W., Heft 7,1, Abt. 4–6, Berlin 1907.

-, Geschichte der Wandalen, München 19422.

Schwarcz A., Die Goten in Pannonien und auf den Balkan nach dem Ende des Hunnenreiches bis zum Italienzug Theoderichs des Grossen, MIOG 100, 1992, 50–83.

Seeck O., s.v. Edico in RE V2, 1905, 2, 1939.

-, s.v. Geisericus, in /?ZT VII 1, 1912, 935–945.

Simoni F., La memoria del regno ostrogoto nella tradizione storiografica carolingia, in Delogu P. (a cura di), Le invasioni barbariche nel meridione dell'impero: Visigoti, Vandali, Ostrogoti, Soveria Mannelli 2001, 351–375.

Soraci C., Sicilia frumentaria. Il grano siciliano e l'annona di Roma, Roma 2011.

Speck P., Der Disput um Fragment 209,1 des Johannes von Antiocheia, Klio 79, 1997, 479–483.

Stein E., Untersuchungen zum Staatsrecht des Bas-Empire, Zeitschrift der Savigny-Stiftungfur Rechtsgeschichte, Roman. Abt. 41, 1920, 195–251.

-, Histoire du Bas-Empire, II, De la disparition de l'empire d'Occident à la mort de Justinien (476–569), Paris-Bruxelles-Amsterdam 1949, 365–399.

Stella Maranca F., s.v. Fiscus, in NDI VI, Torino 1938, 24–25.

Sundwall J., Westròmische Studien, Berlin 1915.

-, Abhandlungen zur Geschichte des Ausgehenden Rômerthums, Helsingfors 1919.

Tabacco G., L'Italia nel tramonto dell 'impero, in Storia d'Italia, 1/1. Dalla caduta dell'Impero romano al secolo XVIII, Torino 1974.

Tamassia N., La Novella giustinianea De Praetore Siciliae, in Centenario dalla nascita di Michele Amari, 2, Palermo 1910, 304–331.

-, Sulla seconda parte dell 'Anonimo Valesiano (Theodoriciana), ASI 71,1913,2,3-22.

Tanzi C., Un papiro perduto dell'epoca di Odoacre, Archeografo Triestino 15, 1890,413–416.

Thompson E.A., The End of Noricum, in Id., Romans and Barbarians. The Decline of the Western Empire, Madison 1982, 113–133.

Thiel A., Epistulae Romanorum Pontificum, I, Braunsberg 1867.

Tjâder O., Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens aus der Zeit 445–700,1, Lund 1955, P. 10–11.

Todeschini G., Per una semantica storiografica dell 'anno 476, Felix Ravenna 111–112, 1976, 269–292.

Tônnies B., Die Amalertradition in den Quellen zur Geschichte der Ostgoten, Hildesheim 1989.

Twyman B.L., Aetiiis and the aristocracy, Historia 19/4, 1970, 480–503.

Varady L., Jordanes-Studien, Chiron 6, 1976, 441–488.

-, Epochenwechsel um 476, Budapest 1984.

Vassalli F., Concetto e natura del fisco, Torino 1908.

Vassili L., La strategia di Maggioriano nella spedizione gallico-vandalica, RIF 14, 1936, 296–299.

-, Nota cronologica intorno all'elezione di Maggioriano, RIF 16n.s., 1938, 163–169.

Vera D., Enfiteusi, colonato e trasformazioni agrarie nell'Africa Proconsolare, in L'Africa romana IV, Sassari 1987, 267–293.

Vismara G., Limitazioni al commercio internazionale nell 'impero romano e nella comunità cristiana medievale, in Scritti in onore di C. Ferrini, I, Milano 1947, 433–470.

Vitiello M., Teoderico a Roma. Politica, amministrazione e propaganda nell 'adventus dell'anno 500 (Considerazioni sull'Anonimo Valesiano II), Historia 53, 2004, 73-120.

Voci P., Nuovi Studi sulla legislazione romana del Tardo Impero, Padova 1989.

Von Haehling R., Timeo, ne per me consuetudo in regno nascatur. Die Germanen und der romische Kaiserthron, in Wissemann M. (Hrsg.), Roma Renascens. Festschrift Ilona Opelt, Frankfurt, Lang, 1988, 88-113.

Ward Perkins B., The Fall of Rome and the End of Civilization, Oxford 2005, tr. it. Bari 2010.

Watson L., Representing the Past, Redefining the Future. Sidonius Apollinaris panegirics of Avitus and Anthemius, in Whitby M. (ed.), The Propaganda of Power. The Role of panegyric in Late Antiquity, Leiden-Boston-Kôln 1998, 177–198.

Wes M.A., DasEnde desKaisertums im Westen desRômischenReiches, Amsterdam 1967.

Wickham Ch., L 'Italia nel primo Medioevo. Potere centrale e società locale (400-1000), Milano 1983.

-, L'Italia e l'alto Medioevo, Archeologia medievale 15, 1988, 105–124.

Wilkes J.J., The Roman Danube: An Archaeological Survey, JRS 95, 2005, 124–225.

Williams S. — Friell G., The Rome that did not fall: the Survival of the East in the Fifht Century, London-New York 1999.

Wilson R.J.A., La Sicilia, in Storia di Roma, 3, 2, Torino 1993, 279–298.

Wirbelauer E., Simmaco e Lorenzo. Ragioni del conflitto negli anni 498–506, in Mele G. — Leonardi C. (a cura di), Il papato di San Simmaco (498–514), Cagliari 2000, 39–51.

Wirth G., Geiserich und Byzanz. Zur Deutung eines Priscusfragment, in Byzance. Hommage à André N. Stratos, Athènes 1986, 185–206.

Wolfram H., The Roman Empire and its Germanie peoples, Berkely 1977.

Zecchini G., I "Gesta de Xysti purgatione" e le fazioni aristocratiche a Roma alla metà del Vsecolo, RSCI 34, 1980, 60–74.

-, La politica degli Anicii nel V secolo, Atti Congr. Studi Boeziani, Pavia 1981, 127–128.

-, Aezio, l'ultima difesa dell'occidente romano, Roma 1983.

-, Il 476 nella storiografia tardoantica, Aevum 59, 1985, 3-24.

-, L'Anonimo Valesiano II: genere storiografico e contesto politico, in Teoderico il Grande e i Goti in Italia, Spoleto 1993, 809–818.

-, Ricerche di storiografia latina tardo antica II, Roma 2011.

Примечания

1

Так считает B. Luiselli, La cultura romana di fronte alla fine dell'impero di Occidente e al primo regno germanico in Italia, в: B. Scardigli — P. Sacrdigli (a cura di), Germani in Italia, Roma 1994, 289–305.

(обратно)

2

Гибель (лат.).

(обратно)

3

A. Momigliano, La caduta senza rumore di un impero nel 476 d. C., ASNP III, 3, 1973, 397–418 (= Id., в: Sesto contributo alla storia degli studi classici e del mondo antico, I, Roma 1980, 159–179). с. 8.

(обратно)

4

Западная часть (лат.).

(обратно)

5

Западная империя (лат.).

(обратно)

6

Выигрышное положение (англ.).

(обратно)

7

Замок Лукулла (лат.).

(обратно)

8

Святой человек (англ.).

(обратно)

9

«До тех пор, пока стояла прочно Римская империя» (лат.).

(обратно)

10

Государственное жалованье (лат.).

(обратно)

11

Так полагает S. Calderone, Alle origini della "fine" dell'impero romano d'Occidente, в: AA. VV., La fine dell'impero romano d'Occidente, Roma 1978, 29–48, особ. 35.

(обратно)

12

Королевство (лат.).

(обратно)

13

PLRE 2, 232, s. v. Fl. Nar. Manllius Boethius 4.

(обратно)

14

Реконструкция событий, происходивших после смерти Аэция и Валентиниана, и политической динамики в: D. Henning, Periclitans res publica. Kaisertum und Eliten in der Krise des Weströmischen Reiches 454/493 n. Chr., Stuttgart 1999. Всё ещё весьма полезны R. Cessi, "Regnum" ed "Imperium" in Italia. Contributo alla storia della costituzione politica d'Italia dalla caduta alla ricostituzione dell'impero romano d'Occidente, 1, Bologna 1919; E. Stein, Histoire du Bas-Empire, II, De la disparition de l'empire d'Occidente à la mort de Justinien (476–569), Paris — Bruxelles — Amsterdam, 1949, 365–399. Из более нового: P. Heather, The Fall of the Roman Empire. A New History of Rome and the Barbarians, London 2005, tr. it. Milano 2006; U. Roberto — L. Mecella (a cura di), Governare e riformare l'impero al momento della sua divisione: Oriente, Occidente, Illirico, Roma 2015.

(обратно)

15

PLRE 2, 749–751, s. v. Petronius Maximus 22. См. J. Drinkwater — H. Elton, Fifth-Century Gaul: a Crisis of Identity? Cambridge 1992, 118–120; R. W. Mathisen, Petronius Maximus (17 March 455–22 May 455), в: De Imperatoribus Romanis. An Online Encyclopedia of Roman Emperors (http://www.roman-emperors.org/petmax.htm) 1997; R. Lizzi Testa, Senatori, popolo, papi: il governo di Roma al tempo dei Valentiniani, Bari 2004, 384–385; Heather, The Fall of the Roman Empire, cit., 375–379. Он был Аницием согласно G. Zecchini, Aezio, l'ultima difesa dell'occidente romano, Roma 1983, 242, напротив, для C. Giuffrida Manmana, Alla corte dell'imperatore. Autorità civili, militari ed ecclesiastiche nella Tarda Antichità, Catania 2008, 363 n. 132, он, вероятно, представитель испано-галльской аристократии на основании Procop. Vand. 1, 4, 16, 1, 327 Haury-Wirth; Nic. Call. h. e. 15, 11, PG 146, 1284; Cedr. I 605; Thphn. chron. A. M. 5947, 1, 108 De Boor, источников, считающих его родственником Магна Максима.

(обратно)

16

S. Panciera, Il precettore di Valentiniano III, в: C. Stella — A. Valvo (a cura di), Studi in onore di A. Garzetti, Brescia 1996, 277–297.

(обратно)

17

F. Martelli, Osservazioni in margine al regno di Petronio Massimo, RSA 13–14, 1983–1984, 313–316.

(обратно)

18

Об adfinitas (родственных отношениях) см. R. W. Mathisen, Provinciales, Gentiles and Marriages between Romans and Barbarians in the Late Roman Empire, JRS 99, 2009, 140–155; Id., Les marriages entre Romaines et Barbare comme stratégie familiale pendant l'Antiquité tardive, в: Ch. Badel — Ch. Settipani (a cura di), Les strategies familiales dans l'Antiquité tardive, Paris 2012, 153–166; U. Roberto, Politica, tradizione e strategie familiari: Antemio e l'ultima difesa dell'unità dell'impero (467–472), в: Governare e riformare l'impero, cit., 169–195.

(обратно)

19

О трениях между Равенной и Константинополем, о попытках со стороны этого последнего, иногда вялых, иногда более решительных, дёргать за нити Западной империи, поддерживая и координируя политическое равновесие, и о преобладании или его отсутствии на Западе сторонников такого направления см. A. Gillet, Rome, Ravenna and the last Western Emperors, PBSR 69, 2001, 131–167; Giuffrida Manmana, Alla corte dell'imperatore, cit., 400 ss.

(обратно)

20

Ioh. Ant. frgg. 293. 1–2 Roberto, 200–201 Müller, FHG 4, 614–616; Hyd. chron. 167, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 28: sollicitus a relicta Valentiniani, ut mala fama dispergit(«Побуждаемый вдовой Валентиниана, как разносит дурная молва» (лат.).). См. G. Morosi, L'invito di Eudossia a Genserico, Firenze 1892; A. Gitti, Eudossia e Genserico, ASI s. 7, 4, 1925, 3–38. S. I. Oost, Galla Placidia Augusta: a biographical Essay, Chicago — London 1968, 305, отрицает всякую ценность свидетельства Иоанна Антиохийского, согласно которому Гейзерих из-за смерти Валентиниана III и Аэция больше не считал для себя обязательным то, что было закреплено в 422 году; см. также G. Wirth, Geiserich und Byzanz. Zur Deutung eines Priscusfragment, в: Byzance. Hommage à André N. Stratos, Athènes 1986, 185–206.

(обратно)

21

Procop. Vand. 1, 4, 36–39, 1, 330–332 Haury-Wirth; Marcell. chron. a. 455, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 86; Evagr. HE 2, 7, 25270 Bidez-Parmentier; IoMal. chron. 14, 26, 287 Thurn. Также у Феофана, chron. A. M. 5947, 1, 108 De Boor, и у Константина Манассии, Breviarium historiae meretricum, ed. Bekker, Bonnae 1837, I, vv. 2517–2526, ответственность за вмешательство вандалов приписывается Евдоксии.

(обратно)

22

Ioh. Ant. frg. 293. 1 Roberto, 201 Müller, FHG 4, 615. О зависимости между Приском и Иоанном Антиохийским см. U. Roberto, Ioannis Antiocheni Fragmenta ex Historia chronica. Introduzione, edizione critica e traduzione, TU 154, Berlin — New-York 2005, CXLIV–CXLIX.

(обратно)

23

U. Roberto, Geiserico, Gaudenzio e l'eredità di Aezio. Diplomazia e strategie di parentela tra Vandali e Impero, MediterrAnt 9, 1, 2006, 71–85, особ. 73–77; J. Conant, The Imperatives of Vandal Diplomacy and the Remaking of the Mediterranean, в: V. Aiello (a cura di), Guerrieri, mercanti e profughi nel mare dei Vandali, Messina 2014, 85–96.

(обратно)

24

Ioh. Ant. frg. 293. 1 Roberto, 201 Müller, FHG 4, 615.

(обратно)

25

«Либо по возрасту, либо по мастерству» (лат.).

(обратно)

26

Prosp. chron. 1375, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 483; IoMal. chron. 14, 26, 287 Thurn. Согласно E. F. Gautier, Genséric roi des Vandales, Paris 1921, 238, это было «une magnifique enterprise de piraterie sur une très grande échelle, une affaire exceptionnellement fructueuse» («Великолепное пиратское предприятие в очень больших масштабах, дело исключительно прибыльное» (фр.).). См. самый последний анализ отношений между империей и вандалами: A. Merrills — R. Miles, The Vandals, Oxford 2014; Y. Modéran, Les Vandales et l'empire romain, Arles 2014.

(обратно)

27

Друг и союзник (лат.).

(обратно)

28

Wirth, Geiserich und Byzanz, cit., 188–189. Против Henning, Percilitans res publica, cit., 25–26.

(обратно)

29

Prosp. chron. 1375, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 484: Гейзерих вступил в город omni praesidio vacua («Лишённый всякой защиты» (лат.)).

(обратно)

30

Ioh. Ant. frg. 293. 1 Roberto, 201 Müller, FHG 4, 616; Hyd. chron. 162, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 27; Procop. Vand. 1, 5, 2, 1, 331 Haury-Wirth; Marcell. chron. a. 455, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 86; Jord. Get. 235, MGH AA 5, 1, 118; Jord. Rom. 334, MGH AA 5, 1, 43; Cassiod. chron. 1262, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 157; Prosp. chron. 1375, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 484. Только Иордан сообщает о том, что Максим был убит солдатом, неким Урсом, а не разъярённой толпой.

(обратно)

31

Prosp. chron. 1375, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 484, согласно которому Гейзерих до такой степени был впечатлён мольбами папы, что ab igni tamen, et caede atque suppliciis abstineretur («Всё же воздержался от огня, резни и казней» (лат.)). Также согласно Chronica Gallica a. DXI, 623, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 663, Рим был разграблен sine ferro et igne («Без меча и огня» (лат.)).

(обратно)

32

«В результате беспрепятственного и своевольного обыска лишился всех своих богатств» (лат.).

(обратно)

33

Prosp. chron. 1375, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 484.

(обратно)

34

Hyd. chron. 163, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 27: ipso anno in Galliis Avitus Gallus civis ab exercitu gallicano et ab honoratis primum Tolosa, dehinc apud Arelatum Augustus appellatus Romam pergit et suscipitur («В том же году галл Авит, провозглашённый в Галлии Августом галльским войском и знатью сначала в Толозе, затем в Арелате, отправляется в Рим и [там] получает признание» (лат.)). См. PLRE 2, 196–198, s. v. Eparchius Avitus 5; R. W. Mathisen, Avitus (9/10 July 455–17/18 October 456), в: De Imperatoribus Romanis. An Online Encyclopedia of Roman Emperors (http://www.roman-emperors.org/avitus.htm), 2011.

(обратно)

35

Молодость (лат.).

(обратно)

36

«Радостней будь при таком императоре, Рим, / Древняя матерь богов; очи свои подними, / Ну же, оставь постыдную вялость! Принцепс в летах омолодит / То, что состарили дети» (лат.).

(обратно)

37

Sidon. carm. 7, 595–598, MGH AA 8, 217 Luetjoh. См. L. Watson, Representing the Past, Redefining the Future. Sidonius Apollinaris' panegyrics of Avitus and Anthemius, в: M. Whitby (ed.), The Propaganda of Power. The Role of panegyric in the Late Antiquity, Leiden — Boston — Köln 1998, 177–198; N. Brocca, Memoria poetica e attualità politica nel panegirico per Avito di Sidonio Apollinare, в: L. Cristante — A. Tessier (edd.), Incontri triestini di filologia classica 3, 2003–2004, Trieste 2004, 279–295.

(обратно)

38

Наилучший (лат.).

(обратно)

39

Месть (лат.).

(обратно)

40

Примечательно, что Идаций (chron. 165–166, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 27–28) признаёт в качестве преемника Валентиниана III Маркиана и только после примирения с Востоком признаёт законность Авита.

(обратно)

41

Frg. 31, 333 Blockley.

(обратно)

42

Hyd. chron. 176, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 29.

(обратно)

43

Prisc. frg. 31/1, 334 Blockley.

(обратно)

44

Sidon. carm. 2. 367, MGH AA 8, 182 Luetjoh: Agrigentini recolit dispendia campi. Inde furit, quod se docuit satis iste nepotem illius esse viri, quo viso, Vandale, semper terga dabas («Он [Гейзерих] вновь вспоминает разоренье полей Агригента. Потому он безумствует, что довольно ему показал [Рицимер], что он — внук того самого мужа [т. е. Валлии], при одном только виде которого ты, вандал, всегда показывал спину» (лат.).); 370 ss. Было высказано предположение, что базилика святой Агаты Готской, построенная в Риме в Субурре между 462 и 470 гг. по желанию Рицимера, была названа в честь этой святой в знак признательности за достижение указанной победы (E. Diehl, Inscriptiones latinae christianae veteres, 1, Berolini 1961 nr. 1637): Fl. Ricimer v. i. magister utriusque militiae patricius et excons. ordinavit pro voto suo adornavit («Флавий Рицимер, сиятельный муж, магистр обеих милиций, патриций и бывший консул, во исполнение обета обустроил и украсил» (лат.)). Напротив, A. M. Cartocci, Alcune precisazioni sulla intitolazione a S. Agata della "ecclesia Gothorum" alla Suburra, в: Teoderico il Grande e i Goti d'Italia. Atti XIII Congr. Intern. di studi sull'Alto Medioevo, Spoleto 1991, 611–620, считает, что это именование следует приписать Григорию Великому.

(обратно)

45

Ioh. Ant. frg. 294 Roberto, 202 Müller, FHG 4, 616. См. R. W. Mathisen, The Third regnal Year of Eparchius Avitus, CPh 80, 1985, 326–335; R. W. Burgess, The Third Year of Eparchius Avitus: a reply, CPh 82, 335–345; P. MacGeorge, Late Roman Warlords, Oxford 2002, 190–192.

(обратно)

46

Hyd. chron. 169, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 28: Marcianus et Avitus concordes principatu Romani utuntur imperii («Маркиан и Авит в согласии пользуются верховенством в Римской империи» (лат.)).

(обратно)

47

Greg. Tur. HF 2, 11, 102 Latouche; Jord. Get. 240, MGH AA 5, 1, 119. См. G. E. Max, Political Intrigue during the Reigns of the Western Roman Emperors Avitus and Majorianus, Historia 28, 1979, 225–237.

(обратно)

48

Acta synodorum habitarum Romae, a. DI, MGH AA XII, 425: Aliquando Aspari a senatu dicebatur, ut ipse fierit imperator: qui tale refertur dedisse responsum: "timeo ne per me consuetudo in regno nascatur" («Когда-то Аспару сенатом было предложено стать императором; тот, как говорят, дал такой ответ: "Боюсь, как бы через меня не зародился обычай в отношении царской власти"» (лат.)). См. R. Von Haehlig, Timeo ne per me consuetudo in regno nascatur. Die Germanen und der römische Kaiserthron, в: M. Wissemann (Hrsg.), Roma Renascens. Festschrift Ilona Opelt, Frankfurt 1988, 88–113; E. Dovere, Oblatum Imperium deprecates est. Etica formale del "rifiuto" in età tardoantica, SDHI 62, 1996, 551 ss.; F. Amarelli, Trasmissione, rifiuto usurpazione. Vicende del potere degli imperatori romani, Napoli 20082.

(обратно)

49

Его провозглашение войсками произошло 1 апреля 457 года, римским сенатом — 28 декабря того же года и, наконец, мартом следующего года датировалось признание со стороны Льва I. См. L. Vassili, Nota cronologica intorno all'elezione di Maggioriano, RIF 16 n. s., 1938, 163–169. См. также реконструкцию F. Oppedisano, L'impero d'Occidente negli anni di Maioriano, Roma 2013.

(обратно)

50

Nov. Maior. 1, De ortu imperii domini Maioriani Augusti.

(обратно)

51

F. Oppedisano, Il generale contro l'imperatore. La politica di Maioriano e il dissidio con Ricimero, Athenaeum 97, 2009, 543–561.

(обратно)

52

О Марцеллине PLRE 2, 708–710 s. v. Marcellinus 6; M. Kulikowski, Marcellinus "of Dalmatia" and the Dissolution of the fifth-century Empire, Byzantion 72, 2002, 177–191; Giuffrida Manmana, Alla corte dell'imperatore, cit., 418–419.

(обратно)

53

Prisc. frg. 36. 1/2, 338 Blockley. См. L. Vassili, La strategia di Maggioriano nella spedizione gallico-vandalica, RIF 14, 1936, 298.

(обратно)

54

Мститель (лат.).

(обратно)

55

Ioh. Ant. frg. 295 Roberto, 203 Müller, FHG 4, 616; Procop. Vand. 1, 7, 11–14, 1, 341–342 Haury-Wirth; Hyd. chron. 200, 209, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 31–32; Sidon. carm. 5, 326 ss., MGH AA 8, 196 Luetjoh.

(обратно)

56

Ioh. Ant. frg. 295 Roberto, 203 Müller, FHG 4, 616; см. U. Roberto, Prisco e una fonte romana del V secolo, RomBarb 17, 2000–2002, 121–122.

(обратно)

57

Prisc. frg. 38, 341 Blockley.

(обратно)

58

Prisc. frg. 36/2, 339 Blockley.

(обратно)

59

G. Lacam, Ricimer. Un Barbare au service de Rome, Paris 2008, 182 ss.

(обратно)

60

Достигаемого обычными методами набегов и грабежей (ed. Prisc. frg. 38/2, 340–342 Blockley). См. A. Delattre, Genséric et les Vandales: sources et methods de construction d'une image dans les Panégyriques de Sidoine Apollinaire, в: R. Poignault — A. Stoehr — Monjou (édd.), Présence de Sidoine Apollinaire, Clermont-Ferrand 2014, 177–192.

(обратно)

61

PLRE 2, 796–798 s. v. Anicius Olybrius 6; F. Clover, The family and Early Career of Anicius Olybrius, Historia 27, 1978, 169–196 = Id., The Late Roman West and the Vandals, Aldershot 1993, III.

(обратно)

62

Помолвка Плацидии, ранее обещанной сыну Аэция Гауденцию, с Олибрием была последней попыткой Валентиниана III умиротворить Анициев. См. Clover, The family and early career, cit., 185–186; G. Zecchini, La politica degli Anicii nel V secolo, Atti Congr. Studi Boeziani, Pavia 1981, 127–128. См. в общем Mathisen, Provinciales, Gentiles and Marriages, cit., 140–155; Id., Les marriages entre Romaines et Barbare, cit., 153–166.

(обратно)

63

Великая доблесть (лат.).

(обратно)

64

A. Riese et alii (Eds.), Anthologia Latina I, 1, Leipzig — Amsterdam 1973, n. 215. См. Roberto, Geiserico, Gaudenzio e l'eredità di Aezio, cit., 71–85, особ. 73.

(обратно)

65

Запада (лат.).

(обратно)

66

Свойственник (лат.).

(обратно)

67

К такому широкомасштабному замыслу присоединялось крайне практичное требование личного патримония Евдокии и Гауденция, сына Аэция, который был заложником в Африке. Так отмечено у Приска и Иоанна Антиохийского, согласно которым отказ в передаче богатств Валентиниана III и Аэция послужил предлогом для войны и для ежегодных экспедиций против Италии и Сицилии (Prisc. frg. 39, 342 Blockley; Ioh. Ant. frg. 296 Roberto, 204 Müller, FHG 4, 616). В 462 году Евдоксия и Плацидия были освобождены и восточный император Лев I передал часть владений Валентиниана III на Востоке. Оставались значительные имущества в pars Occidentis, собственность, о которой рассказывалось много небылиц, воображаемые обширные латифундии в Италии и на Сицилии, обладание которыми сделало бы Гейзериха и Гунериха одними из самых состоятельных землевладельцев Запада. Неоднократные требования возвращения императорского патримония в самом деле хорошо подходят портрету вандальского вождя, вечно голодного хищника, всегда неудовлетворённого своим богатством и своей добычей.

(обратно)

68

PLRE 2, 1004–1005 s. v. Libius Severus 18.

(обратно)

69

Marcell. chron. a. 464, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 88; Beorgor rex Halanorum a Ricimere rege occiditur («Король аланов Беоргор убит королём Рицимером» (лат.)).

(обратно)

70

Марцеллину был присвоен титул patricius (Marcell. chron. a. 468, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 90). См. A. Demandt, Die Spätantike. Römische Geschichte von Diocletian bis Justinian 284–565 n. Chr., München 1989, 209 и n. 45; Kulikowski, Marcellinus, cit., 187–188.

(обратно)

71

«Опасаясь засады» (лат.).

(обратно)

72

Prisc. frg. 53, 362 Blockley.

(обратно)

73

Hyd. chron. 227, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 33: Vandali per Marcellinum in Sicilia caesi effugantur ex ea («Вандалы, разбитые Марцеллином на Сицилии, изгоняются с неё» (лат.)). См. E. Kislinger, La Sicilia tra Vandali e impero romano nel V secolo. La marginalità del centro, в: Guerrieri, mercanti e profughi, cit., 15–34.

(обратно)

74

Cassiod. chron. 1280, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 158; Marcell. chron. a. 465, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 89; Jord. Get. 236, MGH AA 5, 1, 118.

(обратно)

75

Prisc. frg. 53/3, 362 Blickley; Procop. Vand. 1, 6, 25, 1, 335–336 Haury-Wirth; Io Mal. chron. 14, 35, 291 Thurn; Fasti Vind. Priores a. 467, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 305; Jord, Rom. 336, MGH AA 5, 1, 43. См. R. W. Mathisen, Leo, Anthemius, Zeno and the extraordinary senatorial status in the late fifth century, ByzForsch 17, 1991, 191–222; J. M. O'Flynn, A Greek on the Roman Throne: the Fate of Anthemius, Historia 40, 1991, 122–128; B. Girotti, Antemio genero del divo Marciano: su Jordanes, Romana, 336–340, RSA 38, 2008, 201–209; Roberto, Politica, tradizione e strategie familiari, cit.

(обратно)

76

Prisc. frg. 50, 358 Blockley; Evagr. HE 2, 16, 304–306 Bidez-Parmentier; Procop. Vand. 1, 6, 5, 1, 336 Haury-Wirth; Nic. Call. h. e. 15, 11.

(обратно)

77

Греческий император (лат.).

(обратно)

78

Знать (лат.).

(обратно)

79

Показательны стихи панегирика Сидония Аполлинария в честь Антемия (carm. 2, 350 ss. MGH AA 8, 182–183 Luetjoh), в которых покинутая Гесперия ради спасения римскости просит поддержки и помощи у сестры Востока, заявляя, тем не менее, о необходимости единодушного союза и подтверждая, вплетая похвалы Рицимеру, право Запада на полную независимость.

(обратно)

80

Prisc. frg. 52–53, 360–363 Blockley.

(обратно)

81

Procop. Vand. 1, 6, 7–8, 1, 336–337 Haury-Wirth; Prisc. frg. 53/3, 362 Blockley; Hyd. chron. 247, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 35; Cons. Const. 464/3, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 247. См. A. Mastino, La Sardegna cristiana in età tardoantica, в: Id. — G. Sotgiu — N. Spaccapelo (a cura di), La Sardegna paleocristiana tra Eusebio e Gregorio Magno, Cagliari 1999, 293–294.

(обратно)

82

«Из-за волнения на море и невозможности судоходства» (лат.).

(обратно)

83

Hyd. chron. 236; 240, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 34.

(обратно)

84

Candid. frg. 2, 2, 470 Blockley. См. по этому вопросу соображения S. Cosentino, Fine della fiscalità, fine dello stato romano? в: P. Delogu — S. Gasparri (a cura di), Le trasformazioni del V secolo. L'Italia, i barbari e l'Occidente romano, Turnhout 2010, 17–36, особ. 22–24. О Кандиде см. U. Roberto, Sulla tradizione storiografica di Candido Isaurico, MediterrAnt 3, 2, 2000, 685–727.

(обратно)

85

Касса (лат.).

(обратно)

86

Здесь — финансовое ведомство (лат.).

(обратно)

87

Lyd. mag. 3, 43, 200 Bandy.

(обратно)

88

Prisc. frg. 53, 360 Blockley; Procop. Vand. 1, 6, 2, 1, 335 Haury-Wirth. См. Cosentino, Fine della fiscalità, cit., 23.

(обратно)

89

Procop. Vand. 1, 6, 8–25, 1, 336–339 Haury-Wirth; Thphn. chron. A. M. 5961, 1, 115–116 De Boor; 5963, 1, 117 De Boor. Прокопий даёт подробное описание провала этой экспедиции Василиска, имевшего значительные последствия и сильно повлиявшего на многие будущие решения внешней политики Восточной империи вплоть до юстиниановской реставрации. Историк из Кесарии с обилием подробностей рассказывает об ужасе византийских солдат перед мыслью о морском сражении с вандалами, о колебаниях Василиска, приписываемых, скорее, простой неопытности, чем измене, в начале нападения на мыс Бон; об очередном доказательстве способности Гейзериха использовать ситуацию: терпеливое ожидание перемены ветра, загрузка горючими материалами маленьких лодок, решение поджечь огонь в непосредственной близости от вражеского флота, разгорание пожара и ужасная смерть византийских моряков, охваченных пламенем.

(обратно)

90

Коварно (лат.).

(обратно)

91

Fasti Vind. Priores a. 468, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 305; Pasch. Camp. a. 468, ibidem; Procop. Vand. 1, 6, 25, 1, 339 Haury-Wirth; Marcell. chron. 468, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 90: Marcellinus Occidentis patricius idemque paganus dum Romanis contra Vandalos apud Carthaginem pugnantibus opem auxiliumque fert, ab iisdem dolo confoditur, pro quibus palam venerat pugnaturus («Патриций Запада Марцеллин, язычник, в то время, когда вёл силы на помощь римлянам, сражающимся у Карфагена против вандалов, был коварно погублен теми, за кого он открыто шёл сражаться» (лат.).).

(обратно)

92

Sidon. ep. 2, 1, 4, MGH AA 8, 22 Luetjoh. См. M. Bonjour, Sidonius Apollinaris inter Romanos et barbaros, в: N. Sallman — R. Schnur (edd.), Acta Treverica 1981, Leichlingen 1984, 109–113; R. W. Mathisen, Roman Aristocrats in Barbarian Gaul. Strategies for Survival in an Age of Transition, Austin, TX, 1993; J. Harries, Sidonius Apollinaris and the fall of Rome, AD 407–485, Oxford — New York; I. Gaulandri, Figure di barbari in Sidonio Apollinare, в: G. Lanata (a cura di), Il tardoantico alle soglie del duemila: diritto, religione, società, Pisa 2000, 105–129.

(обратно)

93

«Отказаться или от родины, или от волос» (лат.).

(обратно)

94

Об экспансионистских планах Эвриха см. Sidon. epp. 3, 1, 5, MGH AA 8, 40 Luetjoh. …metas in Rhodanum Ligerimque proterminant («Раздвигают свои пределы до Родана и Лигера» (лат.)); 7, 1, 1, MGH AA 8, 103 Luetjoh.: …quod necdum terminos suos ab Oceano in Rhodanum Ligeris alveo limitaverunt («Пока ещё не определили свои границы от океана до Родана по руслу Лигера» (лат.)).

(обратно)

95

Ennod. Vita 51–75, 51–55 Cesa. См. M. Cesa, Ennodio. Vita del beatissimo Epifanio vescovo della chiesa pavese, Como 1988, 148 ss.; L. Di Paola, Ennodio e l'Italia teodericiana, Koinonia 30–31, 2006–2007, 275 ss.

(обратно)

96

В действительности отношения между ними, несмотря на брак Рицимера с Алипией, никогда не были хорошими. Они обострились в 470 году, когда magister officiorum Роман, друг Рицимера (PLRE 2, 947, s. v. Romanus 4), был предан смерти, будучи обвинён в заговоре. Вследствие этого Рицимер покинул Рим, отправившись с шеститысячным войском в Милан (Ioh. Ant. frg. 299 Roberto, 207 Müller, FHG 4, 617). Выбор Милана может объясняться рядом причин: здесь патриций мог рассчитывать на многочисленных сторонников, благодарных ему за защиту от аланов в 464 году; кроме того, близость к королевствам визиготов и бургундов гарантировала, в случае необходимости, военную поддержку в короткие сроки. См. J. M. O'Flynn, Generalissimos of the Western Roman Empire, Alberta 1983, 119.

(обратно)

97

Эннодий совершенно очевидно перескакивает через войну и очень быстро сообщает (79), что после смерти Антемия и Рицимера successit Olybrius qui in ipsis exordiis diem clausit extremum. Post hunc Glycerius ad regnum ascitus est… («Последовал Олибрий, который в самом начале завершил свой последний день. После него [к власти] привлечён был Глицерий…» (лат.)) Анализ трагических событий 471–472 гг. неизбежно осветил бы безуспешность миссии Епифания.

(обратно)

98

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FGH 4, 617–618. См. W. Brandes, Familienbande? Odoaker, Basiliskos und Harmatios, Klio 75, 1993, 407–437; P. Speck, Der Disput um Fragment 209, 1 des Johannes von Antiocheia, Klio 79, 1997, 479–483.

(обратно)

99

«Причинившая тяжкие бедствия городу» (лат.).

(обратно)

100

Престолами (лат.).

(обратно)

101

Согласно тому, что сообщает Иоанн Антиохийский, frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG 4, 619, восточный император, получив известие о назначении на Западе Глицерия, организовал армию под командованием Непота. Последний без боя захватил Глицерия и, после отстранения его от императорской власти, назначил епископом Салоны. Тем не менее, в конституции Льва (CI IV, 61, 5) Непот уже в 473 году упоминается как magister militum в Далмации, относящейся к западной юрисдикции. См. M. Gusso, Sull'imperatore Glicerio (473–474), SDHI 58, 1992, 168–193; U. Roberto, Il senato di Roma tra Antemio e Glicerio. Per una rilettura di CIL VI 526 = ILS 3132, в: M. Caldelli — G. Gregori (a cura di), Epigrafia e ordine senatorio, 30 anni dopo, Roma 2014, 167–182.

(обратно)

102

Ennod. Vita 80, 56 Cesa: …post quem ad regnum Nepos accessit. Tunc inter eum et Tolosae alumnos Getas, quos ferrea Euricus rex dominatione gubernabat, orta dissensio est, dum illi Italici fines imperii, quos trans Gallicanas Alpes porrexerat, novitatem spernentes non desinerent incessere, e diverso Nepos, ne in usum praesumptio malesuada duceretur, districtius cuperet commissum sibi a deo regnandi terminum vindicare («После него к власти пришёл Непот. Между ним и вскормленными Толозой гетами, которыми железной рукой правил король Эврих, возникли раздоры, когда те, презрев новое положение дел, не переставали атаковать простёртые по ту сторону Галльских Альп границы Италийской империи, с другой стороны, Непот, чтобы побуждающая ко злу дерзость не вошла в обычай, всё более донимаемый, желал защитить вверенные ему Богом пределы властвования» (лат.)).

(обратно)

103

Ennod. Vita 81, 57 Cesa: Adtigerat iam beatissimus vir octavum in sacerdotio annum, cum repente Nepotis animum submovendae dissensionis amor infudit, ut repulso simultatis veneno servaret inter reges caritas quod tueri arma vix poterant. Evocantur ad consilium Ligurae lumina, viri maturitatis, quorum possit deliberatione labans reipublicae status reviviscere et in antiquum columen soliditas desperata restitui, tantique ad tractatum coiere ex iusso principis, quanti poterant esse rectores («Блаженнейший муж уже достиг восьмого года священства, когда душу Непота неожиданно наполнило сильное желание к устранению раздоров, чтобы уважение между властителями, отвергнув отраву вражды, сохранило бы то, что едва ли могло уберечь оружие. Призываются на совет светочи Лигурии, зрелые мужи, размышлением которых могло быть восстановлено пошатнувшееся состояние государства и утратившая надежду прочность вновь установиться на прежних опорах, и каждый из сошедшихся по приказу государя для обсуждения мог бы быть правителем [провинции]» (лат.)). О consilium (collectio Ligurum nobilitatis в § 53; и вновь concilium в § 57) и его функциях см. G. Clemente, Ticinum: da Diocleziano alla caduta dell'Impero d'Occidente, в: Storia di Pavia, Milano 1984, I, 265, согласно которому можно говорить concilium provinciae; так же согласно L. Cracco Ruggini, Ticinum: dal 476 alla fine del regno gotico, в: Storia di Pavia, cit., 290, в отношении Ligures lumina, которые собрались ex iussu principis.

(обратно)

104

«Поскольку владеете» (лат.) — принцип, согласно которому за каждой стороной сохраняется то, чем она владеет фактически.

(обратно)

105

Совр. Клермон-Ферран.

(обратно)

106

«Старшинство и всевозможные достоинства» (лат.).

(обратно)

107

Auct. Havn. Ordo Prior a. 475, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309.

(обратно)

108

«Всю заботу о внешней защите» (лат.).

(обратно)

109

«И среди бедствий и нежданного крушения государства, в то время, когда римские силы сами себя уничтожают изнутри, чужеземные племена, которые, притворно изображая дружбу, подчинялись римскому закону, восстают против него» (лат.).

(обратно)

110

Auct. Havn. Ordo Post. Margo a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309.

(обратно)

111

Старость (лат.).

(обратно)

112

Procop. Vand. 1, 7, 26, 1, 344 Haury-Wirth.

(обратно)

113

Об отношениях между Аэцием и аристократией см. B. L. Twyman, Aetius and the aristocracy, Historia 19/4, 1970, 480–503. В более широком плане O'Flynn, Generalissimos, cit. 74 ss.; S. Krautschick, Ricimer — ein Germane als starker Mann in Italien, в: Germani in Italia, cit., 269–287. О правовом и политическом значении термина patricius всё ещё весьма полезен G. B. Picotti, Il patricius nell'ultima età imperiale e nei primi regni barbarici d'Italia, ASI ser. VII 9, 1928, 1–80.

(обратно)

114

Безграничная власть (лат.).

(обратно)

115

Verg. Aen. I, 279.

(обратно)

116

См. размышления S. Mazzarino, La fine del mondo antico, Milano 1988, 59–64.

(обратно)

117

E. Caliri, Tributum pretium pacis est. Considerazioni sull'idea di tributo il Paolo Orosio, в: Hestiasis. Studi di Tarda Antichità offerti a Salvatore Calderone, 6, Messina 1989, 127–142.

(обратно)

118

Вечный Рим (лат.).

(обратно)

119

F. Paschoud, Roma Aeterna. Etudes sur le patriotisme romain dans l'Occidente latin à l'époque des grandes invasion, Neuchâtel 1967.

(обратно)

120

Sidon, ep. 1, 7, 5–7, MGH AA 8, 10–12 Luetjoh. См. соображения B. Luiselli, Storia culturale dei rapporti tra mondo romano e mondo germanico, Roma 1992, 489 ss.; Id., La cultura romana di fronte alla fine dell'impero di Occidente, cit., 289–305.

(обратно)

121

«Обе империи, разделённые только престолами» (лат.).

(обратно)

122

Ioh. Ant. frg. 293. 1 Roberto, 201 Müller, FHG 4, 615.

(обратно)

123

Друг (лат.).

(обратно)

124

Господин (лат.).

(обратно)

125

Ennod. Vita 86–88, 57–58 Cesa. См. M. Humphries, Roman Senators and Absent Emperors in Late Antiquity, ACTA 17, 2003, 27–46; M. Mc Evoy, Rome and the Transformation of the Imperial office in the late fourth-mid fifth centuries AD, PBSR 78, 2010, 151–192.

(обратно)

126

M. Reydellet, La royauté dans la literature latine de Sidoine Apollinaire à Isidore de Séville, Roma 1981, 148 и 158.

(обратно)

127

«Которому божественное определение вверило управление Италией» (лат.).

(обратно)

128

Ennod. Vita 88, 58 Cesa.

(обратно)

129

Границы (лат.).

(обратно)

130

F. E. Consolino, Panegiristi e creazione del consenso nell'Occidente latino, в: G. Urso (ed.), Dicere laudes. Elogio, communicazione, creazione del consenso, Pisa 2011, 293–336.

(обратно)

131

PLRE 2, 791–793, s. v. Odovacer.

(обратно)

132

Ioh. Ant. frg. 307 Roberto, 214a Müller, FHG V 29.

(обратно)

133

Anon. Val. II 45 Moreau; Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617. См. PLRE 2, 385–386, s. v. Edeco. О его гуннском или германском происхождении см. O. Seeck, s. v. Edico, в: RE V2, 1905, 2, 1939.

(обратно)

134

Prisc. frg. 11, 242–252 Blockley; Anon. Vales. II 45, 12 Moreau; Ioh. Ant. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617. См. S. Williams — G. Friell, The Rome that did not fall: the Survival of the East in the Fifht Century, London — New York 1999, 80–83.

(обратно)

135

A. Schwarcz, Die Goten in Pannonien und auf den Balkan nach dem Ende des Hunnenreiches bis zum Italienzug Theoderichs des Grossen, MIOG 100, 1992, 50 ss.

(обратно)

136

PLRE 2, 806, s. v. Onoulphus. См. A. Nagl, s. v. Onoulf, в: RE XVIII¹, 1939, 526–527.

(обратно)

137

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617.

(обратно)

138

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat.

(обратно)

139

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617.

(обратно)

140

Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 132; S. Krautschick, Zwei Aspekte des Jahres 476, Historia 35, 1986, 344–371.

(обратно)

141

«Одоакр, племя которого называлось скирами, отец же Идиконом, и брат Оноульфа, и Арматия телохранителя, ставшего убийцей» (греч.).

(обратно)

142

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617.

(обратно)

143

Предположению Краучика следуют Demandt, Die Spätantike: Römische Geschichte, cit., 178; P. Amory, People and Identity in Ostrogothic Italy, 489–554, Cambridge 1997, 282–283. Против см. P. MacGeorge, Late Roman Warlords, Oxford 2003, 284–285.

(обратно)

144

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617; Anon. Val. II, 37, 11 Moreau: …Superveniens autem Odoacar cum gente Scirorum… («Пришедший же с племенем скиров Одоакр…» (лат.))

(обратно)

145

Jord. Rom. 344, MGH AA 5, 1, 44: Odoacer genere Rogus Thorcilingorum Scirorum Herolorumque turbas munitus… («Одоакр, родом рог, усиленный толпами торкилингов, скиров и герулов…» (лат.)); Get. 242, MGH AA 5, 1, 120: Odoacer Torcilingorum rex habens secum Sciros, Herulos, diversarumque gentium auxiliarios Italiam occupavit («Одоакр, король торкилингов, вместе со скирами, герулами и при поддержке разных народов занял Италию» (лат.)); 291, MGH AA 5, 1, 133: (Hesperia plaga) … sub Regis Thorciligorum Rogorumque tyrannide… («(Гесперийская сторона) … под тиранией короля торкилингов и рогов…» (лат.)) См. L. Varady, Jordanes-Studien, Chiron 6, 1976, 441–488, особ. 475–476.

(обратно)

146

Marcell. chron. a. 476, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 91: Odoacar … rex Gothorum… («Одоакр … король готов…» (лат.))

(обратно)

147

R. L. Reynolds — R. S. Lopez, Odoacer: German or Hun? AHR 62, 1946, 36 ss.; B. Macbain, Odovacer the Hun? CPh 78, 1983, 323–327.

(обратно)

148

Высокого роста (лат.).

(обратно)

149

Thphn. chron. A. M. 5965, 119 De Boor.

(обратно)

150

Krautschick, Zwei Aspekte, cit., 344 ss.

(обратно)

151

Greg. Tur. HF 2, 18: Adovacrius vero cum Saxonibus Andegavos venit. Magna tunc lues populum devastavit… Adovacrius de Andegavo et aliis locis obsides accepit («Адовакрий же с саксами пришёл к Анжеру. В то время великая чума покосила народ… Адовакрий из Анжера и других мест получил заложников» (лат.)).

(обратно)

152

Greg. Tur. HF 2, 19: Adovacrius cum Childerico foedus iniit, Alamannusque, qui partem Italiae pervaserant, subiugarunt («Адовакрий заключил союз с Хильдерихом и они покорили аламаннов, которые проникли в часть Италии» (лат.)).

(обратно)

153

«Со множеством отважнейших герулов» (лат.).

(обратно)

154

«От крайних пределов Паннонии» (лат.).

(обратно)

155

Hist. Rom. 15, 8, 213 Crivellucci.

(обратно)

156

Житие Северина (лат.).

(обратно)

157

MGH AA 1, 2, Berolini 1877 (изд. H. Sauppe); CSEL 9, 2, Wien 1886 (изд. P. Knöll); MGH Script. Rerum Germ. XXVI, Berolini 1889 (изд. Th. Mommsen); Das Leben des heiligen Severin (изд. R. Noll) в: SQAW, 11, Berlin 1963 (переизд. Passau 1981); F. Lotter, Severinus von Noricum. Legende und historische Wirklichkeit, Stuttgart 1976; R. Bratož, Severinus von Noricum und seine Zeit, Geschichtliche Anmerkungen в: DÖAW. PH 165, 1983; Vie de Saint Séverin (изд. Ph. Régerat), SCh 374, Paris 1991; W. Pohl — M. Diesenberger, Eugippius und Severinus. Der Author, der Text und der Heilige, Wien 2001.

(обратно)

158

M. Pavan, Il Lucullanum e i rapporti romano-barbarici, в: Hestiasis. Studi di Tarda antichità с.32 offerti a Salvatore Calderone, 1, Messina 1986, 105–125. См. также H. J. Diesner, Severinus und Eugippius, в: Kirche und Staat im spätrömischen Reiche, Berlin 1964, 155–167; A. Quacquarelli, La Vita sancti Severini di Eugippio: etopeia e sentenze, VetChr 13, 1976, 229–253.

(обратно)

159

Ch. Microw, Eugippius and the closing years of the province of Noricum Ripense, TAPhA 10, 1915, 166–187; F. Lotter, Severinus und die Endzeit der römicher Herrschaft an der oberen Donau, DA 24, 1968, 309–339; Id., Inlustrissimus vir Severinus, DA 26, 1970, 200–207; J. Haberl, The last of Roman Noricum, в: C. and S. Hawkes (Eds.), Greek, Romans and Celts, London 1973, 97–149; G. Alföldy, Noricum, London — Boston 1974, 213–227; R. A. Markus, The End of the Roman Empire: a Note on Eugippius, Vita Sancti Severini, 20, NMS 26, 1982, 1–7; AA. VV., Severin zwischen Römerzeit und Völkerwanderungen, Linz 1982; R. Bratož, Die Beziehungen zwischen Germanen und Romanen im Gebiet Niederösterreichs in der zweiten Hälfte des 5. Jahrhunderts, AArchSlov 33, 1982, 157–168; H. Castritius, Die Grenzverteidigung in Raetien und Noricum im 5. Jahrhundert n. Chr. Ein Beitrag zum Ende der Antike, в: H. Wolfram — A. Schwarz (Hrsgg.), Die Bayern und ihre Nachbarn, 1, Wien 1985, 17–28.

(обратно)

160

Граница (лат.).

(обратно)

161

E. A. Thompson, The End of Noricum, в: Id., Romans and Barbarians, The Decline of the Western Empire, Madison 1982, 113–133; K. Genser, Die ländliche Besiedlung und Landwirtschaft in Noricum während der Kaiserzeit (bis einschließlich 5. Jahrhundert), в: H. Bender — H. Wolf (Hrsgg.), Ländliche Besiedlung und Landwirthschaft in den Rhein-Donau Provinzen des römischen Reiches, Espelkamp 1944, 331–376; S. Ladstätter, Kontinuität trotz Katastrophe: zur Spätantike im südlichen Noricum am Beispiel del frühchristlichen Pilgerheiligtums auf dem Hemmaberg, в: F. A. Bauer — N. Zimmermann (Hrsgg.), Epochenwandel? Kunst und Kultur zwischen Antike und Mittelalter, Mainz 2001, 57–66.

(обратно)

162

О святом человеке в позднеантичном мире см. P. Brown, The Rise and Function of the Holy Man in Late Antiquity, JRS 61, 1971, 80–101; Id., Religion and Society in the Age of St. Augustin, London 1972; Id., Society and the Holy in Late Antiquity, Berkeley — Los Angeles 1982; Id., The Cult of the Saints: its Rise and Function in Late Christianity, Chicago 1982; Id., Power and persuasion in Later Antiquity. Towards a Christian Empire, Madison — London 1992; Id., Per la cruna di un ago. La ricchezza, la caduta di Roma e lo sviluppo del cristianesimo, 350–550 d. C., tr. it. Milano 2014.

(обратно)

163

По этому вопросу см. Lotter, Severinus und die Endzeit der römischer Herrschaft, cit., 309–339; Id., Inlustrissimus vir Severinus, cit., 200–207; Id., Severinus von Noricum, cit., 178–283; Id., Zur с.33 Interpretation hagiographischer Quellen. Das Beispiel der Vita Severini des Eugippius, MLatJB 19, 1985, 37–62.

(обратно)

164

Sidon. carm. 5. 553, MGH AA 8, 201 Luetjoh.

(обратно)

165

Sidon. ep. 1. 11. 10 MGH AA 8, 18 Luetjoh. Этому предложенному отождествлению сильно препятствует тот факт, что консул Flavius Severinus, несомненно, присутствовал в Риме, когда его имя было начертано на скамье в Колизее (CIL VI 32206). О consul Severinus см. A. Chastagnol, Le Sénat romain sous le régne d'Odoacre, Bonn 1966, 40 n. 61; 54 n. 116; 74 nn. 17 и 81.

(обратно)

166

Происхождение (лат.).

(обратно)

167

Положение (лат.).

(обратно)

168

Среда (фр.).

(обратно)

169

F. Prinz, Zur Vita Severini, DA 25, 1969, 531–536; K. Gamber, Die Severins-Vita als Quelle für das gottesdienstliche Leben in Norikum während des V. Jh., RQ 65, 1970, 145–157.

(обратно)

170

Воинство Христово (лат.).

(обратно)

171

Eug. Vita 19. 1, 230 Régerat.

(обратно)

172

«Словно небесного оракула» (лат.).

(обратно)

173

Eug. Vita 5. 1, 192 Régerat.

(обратно)

174

Eug. Vita 42. 2, 280 Régerat.

(обратно)

175

Momigliano, La caduta senza rumore, cit., 407; см. Lotter, Severinus von Noricum, cit., 90 ss.

(обратно)

176

Eug. Vita 27, 246 Régerat.

(обратно)

177

Eug. Vita 20. 1–2, 234 Régerat. Per idem tempus, quo Romanum constabat imperium, multorum milites oppidorum pro custodia limitis publicis stipendiis alebantur. Qua consuetudine desinente simul militares turmae sunt deletae cum limite, Batavino utcumque numero perdurante. Ex quo с.34 perrexerant quidam ad Italiam extremum stipendium commilitonibus allaturi, quos in itinere peremptos a barbaris nullus agnoverat. Quadam ergo die, dum in sua cellula sanctus legeret Severinus, subito clauso codice cum magno coepit lacrimare suspirio. Astantes iubet ad fluvium properanter excurrere, quem in illa hora humano firmabat cruore respergi, statimque nuntiatum est corpora praefatorum militum fluminis impetu ad terram fuisse delata («В то время, когда Римская империя стояла твёрдо, для охраны границы во многих городах воины содержались за счёт государственного жалованья. По прекращения такого обыкновения воинские турмы были распущены, хотя кое-как держался отряд на батавской границе. Некоторые из этого отряда отправились в Италию, чтобы принести сослуживцам последнее жалованье, и никто не знал, что в пути они были убиты варварами. Однажды святой Северин, когда читал в своей келейке, внезапно закрыл книгу и, глубоко вздохнув, начал плакать. Присутствующим он велел побыстрее бежать к реке, которая в тот час, как он утверждал, окрасилась человеческой кровью, и тотчас стало известно, что течением реки на землю были вынесены тела вышеупомянутых воинов» (лат.). Перевод второго предложения отчасти зависит от того, поставлена ли запятая перед сочетанием cum limite, как в издании Германа Зауппе (MGH, AA, t. 1. 2, p. 18, l. 22), которому следует данный перевод, или после него, как в издании Филиппа Режера, которому следует Е. Калири; в последнем случае перевод будет таков: «По прекращении такого обыкновения воинские турмы были распущены вместе с границей, держался только батавский отряд».).

(обратно)

178

В. Ward Perkins, The Fall of Rome and the End of Civilization, Oxford 2005, tr. it. Bari 2010, 165.

(обратно)

179

Археологические исследования, похоже, подтверждают распространение в V веке Fliehburgen, опоясанных стенами поселений, замков-убежищ, расположенных, как правило, на возвышенностях или, во всяком случае, в легко обороняемой местности. См. Heather, The Fall of the Roman Empire, cit., 491 ss.

(обратно)

180

Eug. Vita 10, 208 Régerat.

(обратно)

181

Thompson, The End of Noricum, cit., 118 s.

(обратно)

182

Not. Dig. Occid. 34. V. T. Fischer, Noricum, Mainz 2002, 44 ss.; J. J. Wilkes, The Roman Danube. An Archaeological Survey, JRS 95, 2005, 124–225.

(обратно)

183

Eug. Vita 4. 2, 184 Régerat.

(обратно)

184

Eug. Vita 30. 1, 256 Régerat.

(обратно)

185

Приемлемо мнение Heather, The Fall of the Roman Empire, cit., 495–496, согласно которому часть прежних гарнизонов преобразовалась в гражданское ополчение: поскольку солдаты имели при себе свои семьи, они оставались на месте даже тогда, когда армия перестала существовать, и приняли на себя защиту укреплённых поселений.

(обратно)

186

Eug. Vita 44. 2, 286 Régerat.

(обратно)

187

Eug. Vita 1. 4, 176 Régerat.

(обратно)

188

Согласно Ward Perkins, The Fall of Rome, cit., n. 233 n. 17, эти римляне были жителями города. Не исключено, однако, что имелось в виду имперское правительство в Италии.

(обратно)

189

Thompson, The End of Noricum, cit., 119.

(обратно)

190

Eug. Vita 31. 1, 258 Régerat.

(обратно)

191

О внезапном прекращении денежного обращения в регионе вскоре после 400 года см. Heather, The Fall of the Roman Empire, cit., 492.

(обратно)

192

Ambr. ep. 18. 20–22. См. L. Cracco Ruggini, Economia e società nell' "Italia annonaria". Rapporti tra agricoltura e commercio dal IV a VI secolo d. C. (rist. anastatica con nuova Introduzione, aggiornamenti bibliografici, errata corrige e rettifiche), Bari 1995, 113–115, которая предполагает возможность обмена вина на пшеницу между долиной По и долиной Дуная, где виноградная лоза, хотя и культивируемая, никогда не могла дать слишком богатых урожаев.

(обратно)

193

Eug. Vita 28. 2, 250 Régerat.

(обратно)

194

Eug. Vita 6. 4, 196 Régerat.

(обратно)

195

Рынок варваров (лат.).

(обратно)

196

Eug. Vita 9. 1, 202 Régerat.

(обратно)

197

Eug. Vita 22. 2, 238 Régerat.

(обратно)

198

Eug. Vita 18. 1; 22. 4, 228 и 240 Régerat.

(обратно)

199

В дунайских областях по очевидным климатическим причинам никогда не существовало производства вина, достаточного для удовлетворения внутреннего спроса, и многие относящиеся к IV веку свидетельства удостоверяют его импорт из соседних областей (Ambr. Hel. 53; ep. 18. 20–22), несмотря на запрет экспорта вина варварам, как следует из CI IV 41. 1, о чём см. G. Vismara, Limitazioni al commercio internazionale nell'impero romano e nella comunità cristiana medievale, в: Scritti in onore di C. Ferrini, I, Milano 1947, 433–470; L. Piacente, Il Danubio negli autori latini tardo antichi, в: S. Santelia (a cura di), Italia e Romania. Storia, cultura e civiltà a confronto, Atti del IV Convegno di Studi italo-rumeno, Bari 2004, 173–180.

(обратно)

200

Eug. Vita 3. 3, 182 Régerat. Всё же в этом обществе, похоже, выжили ремёсла, искусство, стремление к красоте, как можно заключить из ревностного и навязчивого покровительства, оказываемого королевой Гизо, вероломной женой короля ругов Фелетея, некоторым варварам-ювелирам, которые были заперты и находились под строгим надзором, поскольку занимались изготовлением королевских украшений (Eug. Vita 8. 1–2, 198–200 Régerat). Ремесленные и технические навыки не могут процветать при отсутствии материалов и определённые типы производства требуют определённой степени поддерживающего их экономического многообразия. Прошло более двадцати лет с выхода весьма спорной, провокационной работы Криса Уикхэма (L'Italia e l'alto Medioevo, Archeologia medievale 15, 1988, 105–124), в которой утверждалось, что «для варварских королей красивые платья стали важнее, чем хорошие кирпичи», что изменились объекты интересов и инвестиции элит и государей, которые в римскую эпоху тратились на то, чтобы жить в роскошных виллах, а в раннее средневековье привлекались одеждами, гобеленами и ювелирными изделиями.

(обратно)

201

A. Momigliano, Gli Anicii e la storiografia Latina del VI sec. d. C., RAL 1956, 279–297 (= Secondo contributo, Roma 1960, 231–253). О реконструкции культурной и религиозной динамики и политических хитросплетений в начале VI века см. A. Momigliano, Cassiodorus and Italian Culture of his time, в: Id., Secondo contributo, cit., 210 ss.; Ch. Pietri, Aristocratie et société cléricale dans l'Italie chrétienne au temps d'Odoacre et de Théoderic, MEFRA 93, 1981, 455 ss. M. Pavan, I valori della tradizione classica nell'insegnamento del Vivarium, в: Flavio Magno Aurelio Cassiodoro, Soveria Mannelli 1986, 392–405.

(обратно)

202

Невозможно дать отчёт об обширнейшей библиографии по данному вопросу. Для общего ориентирования всё ещё, безусловно, пригодны работы A. Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, 476–554, Bologna 1888; C. Cipolla, Considerazioni sul concetto di stato nella monarchia di Odoacre, RAL ser. V, 20, 1911, 353–468; Cessi, "Regnum" ed "Imerium", cit., 15 ss.; O. Bertolini, L'aristocrazia senatoria e il senato di Roma come forza politica sotto i regni di Odoacre e Teodorico, в: Atti I Congr. Naz. di Studi Romano, Roma 1929, 1, 462–474; G. B. Picotti, Sulle relazioni fra re Odoacre e il senato e la Chiesa di Roma, RSI s. V, 4, 1, 1939, 364–386; Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 40 ss. Из более позднего: Momigliano, La caduta senza rumore, cit.; V. Neri, Il 476 nella storiografia moderna, Felix Ravenna 111–112, 1976, 247–267; G. Todeschini, Per una semantica storiografica dell'anno 476, ibid., 269–292; L. Cracco Ruggini, Pubblicistica e storiografia bizantine di fronte alla crisi dell'impero romano (a proposito di un libro recente), Athenaeum 51, 1973, 146 ss. (которая исходит из монографии W. F. Kaegi jr., Byzantium and the Decline of Rome, Princeton 1968); Ead., Come Bisanzio vide la fine dell'impero romano d'Occidente, в: La fine dell'impero romano d'Occidente, cit., 69–92; Calderone, Alle origini della "fine", ibid., 27–48; S. Mazzarino, Tra due anniversari: 376–476, ibid., 169–180; B. Crooke, A. D. 476: The Manufacture of a Turning Point, Chiron 13, 1983, 81–119; G. Zecchini, Il 476 nella storiografia tardoantica, Aevum 59, 1985, 3–24; E. Caliri, Potere e regalità in età odovarica, в: M. Caltabiano — C. Raccuia — E. Santagati (a cura di), Tyrannis, Basileia, Imperium. Forme, prassi e simboli del potere politico nel mondo greco e romano, Messina 2010, 565–577; Ead., Gruppi di potere e condizionamenti politici nel V secolo, в: Le trasformazioni del V secolo, cit., 37–64; O. Licandro, L'Occidente senza Imperatori. Vicende politiche e costituzionali nell' ultimo secolo dell'Impero Romano d'Occidente, Roma 2012, 25 ss.

(обратно)

203

Zecchini, Il 476, cit., 20 ss.; G. Gaggero, La fine dell'impero romano d'Occidente nell'interpretazione di Procopio, в: Studi in onore di A. Biscardi, V, Milano 1984, 87–120; Markus, The End of the Roman Empire, cit., 3 ss.; Lotter, Severinus von Noricum, cit., 204–210. Следует отметить, что стилю Евгиппия свойственно частое использование таких выражений, как tempore quo (1), eodem tempore (3 и 27), per idem tempus (4; 20; 29; 45), isdem temporibus (33), для связи между собой разных тем и придания однородности различным сообщениям.

(обратно)

204

Так полагают M. A. Wes, Das Ende des Kaisertums im Westen des Römischen Reiches, ‘s-Gravenhage 1967, 147; L. Cracco Ruggini, Nobiltà romana e potere nell'età di Boezio, в: Atti Congr. Internazionale di Studi Boeziani, Roma 1981, 73–96; Thompson, The Fall of Noricum, cit., 116 ss.

(обратно)

205

«До тех пор, пока вышеупомянутые города Прибрежного Норика стояли твёрдо и почти ни одна крепость не избегала варварских набегов, столь широко сияла слава святого Северина, что отдельные крепости наперебой приглашали его к себе с целью своей защиты, веря, что в его присутствии с ними не случится никаких несчастий» (лат.).

(обратно)

206

Божий человек (лат.).

(обратно)

207

«По причине такого благочестия … некие варвары, направляясь в Италию, завернули к нему с целью снискать его благословение» (лат.).

(обратно)

208

Eug. Vita 6. 6, 196 Régerat.

(обратно)

209

«Скромного вида молодой человек высокого роста» (лат.).

(обратно)

210

«Который позже правил в Италии» (лат.).

(обратно)

211

«Узнал от божьего человека, что прославится» (лат.).

(обратно)

212

«Иди в Италию, иди, ныне покрытый жалкими шкурами, вскоре ты будешь щедро раздавать многое многим» (лат.).

(обратно)

213

Eug. Vita 7, 197–198 Régerat. См. всё ещё сохраняющие силу соображения R. Pallmann, Geschichte des Völkerwanderung, Weimar 1865, II, 294 ss.; G. Waitz, Die Ravennatischen Annalen als Hauptquelle für die Geschichte des Odovacar, в: Nachrichten von der K. Gesellschaft der Wissenschaften und der Georg-Augustus-Universität, Gottinga 1865, 103 ss.

(обратно)

214

«Помня о его предсказании» (лат.).

(обратно)

215

Eug. Vita 32. 1, 262 Régerat.

(обратно)

216

«Преисполненный благодарности Одоакр повиновался его желанию» (лат.).

(обратно)

217

«От крайних пределов Паннонии» (лат.).

(обратно)

218

«Чтобы испросить его благословения» (лат.).

(обратно)

219

«Пользовался властью над всей Италией и Городом» (лат.).

(обратно)

220

Paul. Diac. Hist. Rom. 15, 8, 213 Crivellucci.

(обратно)

221

«Многие знатные» (лат.).

(обратно)

222

«Незыблем Одоакр тринадцать-четырнадцать лет» (лат.).

(обратно)

223

Eug. Vita 32. 2, 262 Régerat.

(обратно)

224

«Мирно размещённые по городам» (лат.).

(обратно)

225

«В благожелательном сообществе» (лат.).

(обратно)

226

Eug. Vita 31. 6, 262 Régerat.

(обратно)

227

«И он не переставал увещевать народ и предсказывать будущее, утверждая, что все без какого-либо ущерба свободе переселятся в провинцию на римской земле» (лат.).

(обратно)

228

Ibid.

(обратно)

229

«Постоянно охваченный варварской жадностью» (лат.).

(обратно)

230

«Вот почему король Одоакр начал против ругов войну» (лат.).

(обратно)

231

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat: Onulfus vero, praecepto fratris (scil. Odovacar Regis) admonitus, universos iussit ad Italiam migrare Romanos («Оноульф же, побуждаемый наставлением брата (т. е. короля Одоакра), приказал всем римлянам переселиться в Италию» (лат.).). См. анализ Lotter, Severinus von Noricum, cit., 116 ss.

(обратно)

232

PLRE 2, 885, s. v. Pierius 5; Prosopographie chrétienne du Bas-Empire, 2 (Prosopographie de l'Italie Chrétienne), Rome 1999, 1797. Он погиб в 490 году в битве на Адде (Anon. Val. II 53, 15 Moreau; Cassiod. chron. 1322–1324, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159; Auct. Havn. a. 491, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 319). См. M. Sannazaro, Un'epigrafe di Garlate: il comes domesticorum Pierius e la battaglia dell'Adda del 490, MEFRA 105, 1993, 1, 189–219. Он имел титул illustris, как показывает папирус Tjäder 10–11, о котором см. E. Caliri, Aspettando i barbari. La Sicilia nel V secolo tra Genserico e Odoacre, Catania — Roma 2012.

(обратно)

233

«Вместе с нами по тому же пути выступили все жители провинции, которые, оставив города на берегу Дуная, по жребию получили разные места отдохновения от своего странствия по различным областям Италии» (лат.).

(обратно)

234

Eug. Vita 1. 4, 176 Régerat.

(обратно)

235

Eug. Vita 31. 1, 258 Régerat.

(обратно)

236

Eug. Vita 22. 2, 238 Régerat.

(обратно)

237

Eug. Vita 31. 6, 262 Régerat.

(обратно)

238

«Уведённые от повседневности многочисленных варварских ограблений, были по жребию распределены по различным областям» (лат.).

(обратно)

239

Eug. Vita 44. 7, 290 Régerat.

(обратно)

240

«Скромного вида, покрытый жалкими шкурами» (лат.).

(обратно)

241

Печатью (греч.).

(обратно)

242

В этом смысле Calderone, Alle origine della "fine", cit., 40.

(обратно)

243

PLRE 2, 210, s. v. Barbaria, где, однако, не принимается отождествление с матерью Ромула Августула.

(обратно)

244

PLRE 2, 907, s. v. Proba 1; 491, s. v. Galla 5.

(обратно)

245

Momigliano, Gli Anicii e la storiografia latina, cit., 296.

(обратно)

246

Zecchini, Il 476, cit., 21.

(обратно)

247

Житие (греч.).

(обратно)

248

Только в Послании Пасхазию (8) Евгиппий, сообщая об истории некоего Примения, пресвитера из Италии, благородного и всеми уважаемого человека, отправившегося к Северину, представил хронологическое указание на события, сообщив, что тот укрылся в Норике в то время, когда патриций Орест был несправедливо убит (inique peremptus).

(обратно)

249

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617: καὶ Ἀνθεμίῳ μὲν συνεμάχουν οἵ τε ἐν τέλει καὶ ὁ δῆμος, τῷ δὲ Ῥεκίμερι τὸ τῶν οἰκείων βαρβάρων πλῆθος. Συνῆν δὲ καὶ Ὀδόακρος, γένος ὢν τῶν προσαγορευομένων Σκίρων («За Антемия сражались знатные и народ, за Рицимера — множество его варваров. Вместе с ним был и Одоакр, из народа, называемого скирами» (греч.).); Procop. Goth. 1, 1, 6, 2, 4 Haury-Wirth: …ἦν δέ τις ἐν αὐτοῖς Ὀδόακρος ὄνομα, ἐς τοὺς βασιλέως δορυφόρους τελῶν («В их среде был некий Одоакр, один из императорских телохранителей» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).).

(обратно)

250

Руководящее положение (англ.).

(обратно)

251

Zecchini, Il 476, cit., 5.

(обратно)

252

O. Holder-Egger, Untersuchunghen über einige annalistische Quellen zur Geschichte des fünften und sechsten Jahrhunderts, Neues Archiv der Gesell. für ältere deutsche Geschichtskunde 1876, 213–268 (Die Ravennater Annalen); Th. Mommsen, Chronica minora saec. IV. V. VI. VII, I–II, MGH 9 и 11, Berolini 1892–1894, 251–258. Недавно дискуссия о Consularia Italica была возобновлена и подробно рассмотрена B. Croke, City Chronicles of Late Antiquity, в: Id., Christian Chronicles and Byzantine History, 5th-6th Century, Great Yarmout 1992, IV, 165–203; S. Muhlbergher, The Fifth-Century Chroniclere. Prosper, Hydatius and the Gallic Chronicler of 452, Leeds 1990, 23–47.

(обратно)

253

См. B. Bischoff, Mittelalterliche Studien. Ausgewählte Aufsätze zur Schriftkunde und Literaturgeschichte, II, Stuttgart 1967, 35–51; F. Simoni, La memoria del regno ostrogoto nella tradizione storiografica carolingia, в: P. Delogu (a cura di), Le invasioni barbariche nel meridione dell'impero: Visigoti, Vandali, Ostrogoti, Soveria Mannelli 2001, 351–375.

(обратно)

254

На самом деле — по 493 г.

(обратно)

255

От основания Города (лат.).

(обратно)

256

На самом деле — с 495 г.

(обратно)

257

«В Далмацию. В том году Августул возведён в императоры своим отцом патрицием Орестом накануне ноябрьских календ [31 октября]» (лат.).

(обратно)

258

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 308. Безусловно, не заслуживает внимания свидетельство Павла Диакона, единственное среди источников, которое приписывает изгнание Непота непосредственно Августулу, и его личной инициативе — захват власти: Hist. Rom. 15, 7, 212 Crivellucci: …Augustulus apud Italiam adversus Nepotem cum exercitu veniens, effugato eo, imperii regimen invasit («Августул, выступив в Италии с войском против Непота и обратив его в бегство, захватил власть над империей» (лат.)).

(обратно)

259

«Был возвышен Одоакр в 10 день до сентябрьских календ [23 августа]» (лат.).

(обратно)

260

«Патриций Орест был убит в Плаценции в 5 день до сентябрьских календ [28 августа]» (лат.).

(обратно)

261

«В том году его брат Павел был убит в Равенне в сосновой роще накануне сентябрьских нон [4 сентября]» (лат.).

(обратно)

262

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 308, 310.

(обратно)

263

Calderone, Alle origini della "fine", cit., 35.

(обратно)

264

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 663–664.

(обратно)

265

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 628.

(обратно)

266

«Изгнанный императором Зеноном Теодерих вступил в Италию, обратив в бегство Унульфа и убив Одофарга» (лат.).

(обратно)

267

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 665.

(обратно)

268

О различных предложенных интерпретациях см. R. Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I. I Fasti Vindobonenses, в: Archivio Muratoriano. Studi e Ricerche della Nuova Edizione dei Rerum Italicarum Scriptores di L. A. Muratori, 17–18, Città di Castello 1916, 277 ss.; Id., Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda II. Prosperi Continuatio Hauniensis, в: Archivio Muratoriano. Studi e Ricerche della Nuova Edizione dei Rerum Italicarum Scriptores di L. A. Muratori, 22, Bologna 1922, 587–641.

(обратно)

269

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 307, n. 1: in codice Havniensi anni 474–489 bis exhibentur in ipso textu, primum quae hic odrine priora appellantur leguntur, deinde his subiuncta quae nobis dicuntur posteriora; ad horum marginem quae exhibentur, tertio loco proposuimus («В Копенгагенском кодексе 474–489 годы излагаются дважды в самом тексте, сначала идут те, которые здесь по порядку называются первыми, затем к ним присоединены те, которые мы назвали последующими; те, которые приводятся на их полях, мы изложили на третьем месте» (лат.)).

(обратно)

270

Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I, cit., 345. См. Muhlberger, The Fifth-Century Chroniclers, cit., 30–34; 45; 74; 277; Simoni, La memoria del regno ostrogoto, cit., 358 ss.

(обратно)

271

«Империю и консульское достоинство с именем Августа» (лат.).

(обратно)

272

«Глицерий отрешён от власти патрицием Непотом» (лат.).

(обратно)

273

«Патриций Непот в Порту города Рима принял власть над империей в 13 день до июльских календ [19 июня]» (лат.).

(обратно)

274

«Патриций с силой» (лат.).

(обратно)

275

«На кораблях в Далмацию» (лат.).

(обратно)

276

«Присвоив себе старшинство и всевозможные достоинства, своего сына Августула, расположившись в Равенне, делает императором; сам же принимает всю заботу о внешней защите» (лат.).

(обратно)

277

«После бегства Непота патриций Орест делает императором своего сына в Равенне во 2 день до ноябрьских календ [31 октября]» (лат.).

(обратно)

278

«Поскольку в безнадёжной ситуации он не отваживался взять на себя дело сопротивления» (лат.).

(обратно)

279

«В течение пяти лет, утешая себя надеждой вновь обрести власть, он правил Далмацией» (лат.).

(обратно)

280

«Хотя и возвысившийся, он не осмелился увеличить для себя желания подлежащего осуждению безрассудства, и в городе Равенне сделал императором своего сына Августула накануне ноябрьских календ [31 октября]» (лат.).

(обратно)

281

Auct. Havn. Ordinis Post. Margo a. 475, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 307, 309.

(обратно)

282

Anon. Val. II 36, 10 Moreau.

(обратно)

283

Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I, cit., 345.

(обратно)

284

Jord. Get. 244, MGH AA 5, 1, 120: …Euricus rex Vesegotharum Romani regni vacillationem cernens Arelatum et Massiliam propriae subdidit dicioni («Эврих, король везеготов, видя неустойчивость римского государства, подчинил Арелат и Массилию собственной власти» (лат.)).

(обратно)

285

Разорение (лат.).

(обратно)

286

Слова «dicione suae» у Е. Калири пропущены; восстановлены по изданию Т. Моммзена в Chronica Minora, I (MGH, AA, IX, p. 309).

(обратно)

287

«Готы под предводительством короля Эвриха разоряют многие города Галлии, и лишают богатств главнейший среди них Арелат, и от римской власти свой власти подчиняют» (лат.).

(обратно)

288

«Подчинившиеся римскому закону, избирают короля по имени Одоакр в 10 день до сентябрьских календ [23 августа]» (лат.).

(обратно)

289

«И посреди злосчастных и непредвиденных бедствий государства, в то время как римские силы сами себя истощали изнутри, чужеземные народы, в притворной дружбе подчинившиеся римской власти, восстали против неё. Ведь проживавшие в Италии герулы избрали короля по имени Одоакр, человека, зрелого и нравами, и мудростью, и сведущего в военных делах. Он находящегося в Плаценции патриция Ореста вместе с войском захватил и убил; находящийся в Равенне его брат по имени Павел был захвачен и убит войском Одоакра в Сосновой роще накануне сентябрьских календ [31 августа]» (лат.).

(обратно)

290

Auct. Havn. Ordinis Post. Margo a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309, 311. В ordo posterior убийство Павла произошло pridie kl. Septemb. (31 августа.), в отличие от Fasti Vindobonenses, которые приводят pridie non. Sept. (4 сентября.)

(обратно)

291

Hor. Epod. 16, 2: «И Рим своей разрушается силой» (лат.).

(обратно)

292

«Явившись с племенем скиров» (лат.).

(обратно)

293

Anon. Val. II 37, 11 Moreau.

(обратно)

294

M. Cesa, Il regno di Odoacre: la prima dominazione germanica in Italia, в: Germani in Italia, cit., 314, согласно которой «мы сталкиваемся с тем хорошо известным явлением, называемым Heerkönigtum (Военная в своей основе королевская власть (нем.).), которое в нашем случае представляет заслуживающую внимания вариацию: верно, что Одоакр не располагает своим gens, но также верно, что мятежники, которым он обязан троном, становятся "народом" в тот самый момент, когда провозглашают его королём». Следует отметить различающиеся указания источников о поддержавших его народах: Иордан, в Getica: Odoacer, Torcilingorum rex, habens secum Sciros, Herulos, diversarumque gentium auxiliaries («Одоакр, король торкилингов, вместе со скирами, герулами и при поддержке разных народов…» (лат.)) (242, MGH AA 5, 1, 120) …; в Romana: Odoacer, genere Rogus, Thorcilingorum, Scirorum Herulorumque turbas munitus… («Одоакр, родом рог, усиленный толпами торкилингов, скиров и герулов…» (лат.)) (344, MGH AA 5, 1, 44); и ещё раз в Romana (На самом деле, в Getica.) в сообщении о господстве Одоакра: sub regis (Слово regis у Е. Калири пропущено.) Thurcilingorum Rogorumque tyrannide («Под тиранией короля туркилингов и рогов» (лат.)) (291, MGH AA 5, 1, 133).

(обратно)

295

«Своим войском возвышается в короли» (лат.).

(обратно)

296

«Отовсюду вздымаются бедствия для государства; отовсюду теснимые всевозможными племенами, они утратили и провинции, и владычество» (лат.).

(обратно)

297

«В Италии подчинившиеся римскому закону герулы в 10 день до сентябрьских календ [23 августа] избрали короля по имени Одоакр, человека, зрелого годами и мудростью, и сведущего в военных делах» (лат.).

(обратно)

298

Auct. Havn. Ordo Prior a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309.

(обратно)

299

Frg. 307 Roberto, 214a Müller, FHG V 29. См. Zecchini, Il 476, cit., 22 n. 86.

(обратно)

300

Детский возраст (лат.).

(обратно)

301

Procop. Goth. 1, 1, 7, 2, 5 Haury-Wirth: «…он (т. е. Одоакр) не сделал Августулу ничего плохого, но лишь заставил его удалиться в частную жизнь». См. соображения M. Cesa, Odoacre nelle fonti letterarie dei secoli V e VI, в: Le invasioni barbariche nel meridione dell'impero, cit., 41–59, особ. 50 n. 22.

(обратно)

302

«[Одоакр], вступив в Равенну, низложил Ромула с царства, сжалившись над его детским возрастом и потому, что тот был красив, сохранил ему жизнь, а также, даруя ему доход в шесть тысяч солидов, отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе» (лат.).

(обратно)

303

Anon. Val. II 38, 11 Moreau. Так в тойбнеровском издании, принимающем чтение, основанное на исправлении, произведённом Валезием в тексте, переданном в этой части кодексом Berolinensis 1885. Об анализе этого отрывка см. Calderone, Alle origini della "fine", cit., 40–43; E. Caliri, Orizzonti mediterranei nel V secolo: la Sicilia, i Vandali e Odoacre, в: C. Giuffrida — M. Cassia (a cura di), Silenziose rivoluzioni. La Sicilia dalla tarda antichità al primo medioevo, Catana 2016, 123–159; Ead., Odoacre e il weregeldum, в печати.

(обратно)

304

См. G. Nathan, The Last Emperor: the Fate of Romulus Augustulus, C&M 43, 1992, 261–271; P. Porena, L'insediamento degli Ostrogoti in Italia, Roma 2012, 98–105.

(обратно)

305

«Человека, зрелый и умением, и мудростью, и сведущий в военных делах» (лат.).

(обратно)

306

Auct. Havn. Ordinis Post. Margo a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309. См. Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I, cit., 295–405, особ. 344 ss.

(обратно)

307

«По государственному здравомыслию, равно как и военному, способен уберечь государство» (греч.).

(обратно)

308

Malch. frg. 1 °Cresci, 14 Blockley. См. L. R. Cresci, Malco di Filadelfia, Frammenti. Testo critico, introduzione, traduzione e commentario, Napoli 1982, 191–197.

(обратно)

309

Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I, cit., 345 n. 2, открыто заявляет, что маргинальная редакция должна считаться не простым переписыванием более пространного рассказа, а его переработкой, отличной от двух других, с данными, происходящими из Fasti.

(обратно)

310

См. Caliri, Orizzonti mediterranei nel V secolo, cit., 137–160.

(обратно)

311

«Среди злосчастных и непредвиденных бедствий государства» (лат.).

(обратно)

312

«Август, сын Ореста, узнав, что Зинон, изгнав Василиска, опять получил верховную власть на Востоке, заставил сенат отправить к Зинону посольство с представлением, что не было никакой нужды составлять им особенное царство; что для обеих сторон довольно было одного Зинона как общего их императора; что сенат римский вручил главное начальство Одоаху, человеку, который по государственному уму и воинственности способен охранять государство. По сей причине сенат просил Зинона дать Одоаху достоинство патрикия и оставить ему управление итальянцами. В Византию прибыли на тех же самых днях римские сенаторы с этими представлениями и вестники от Непота с поздравлением Зинону. Они притом просили его, как претерпевшего равную участь с Непотом, помочь ему к возвращению царства, дать ему денег и войско и всеми мерами, какие понадобятся, содействовать к восстановлению его. Таковы были предложения Непота. Поверенным римского сената Зинон отвечал, что они, получив двух царей с востока, одного из них изгнали, другого, Анфемия, убили; что теперь они должны знать, что им надлежит делать; что так как они имеют уже царя, то остается только принять его, когда он к ним возвратится. Поверенным Одоаха Зинон отвечал, что он хорошо сделает, если примет от Непота достоинство патрикия; что он дал бы ему это достоинство, если бы Непот не предупредил его; что Одоах поступит похвально, если начнёт с того, чтобы охранять устройство, какое прилично римлянам; что если он хочет поступить по всей справедливости, то, конечно, примет вскоре и царя, который утвердит его в достоинстве патрикия. В этом письме, отправленном к Одоаху, Зинон называл его патрикием. Он заботился таким образом о Непоте, жалея о его несчастьях, потому что и сам претерпел подобные. Общая с ним участь заставляла его соболезновать страждущему. К этому побуждала его в то же время и Вирина, которая благоприятствовала супруге Непота по родству с ней» (пер. с греч. С. Ю. Дестуниса).

(обратно)

313

Frg. 1 °Cresci, 14 Blockley.

(обратно)

314

Царское одеяние (лат.).

(обратно)

315

Anon. Val. II 64, 19 Moreau: omnia ornamenta palatii quae Odovacar Costantinopolim transmiserat… («Все дворцовые украшения, которые Одоакр отослал в Константинополь…» (лат.))

(обратно)

316

«Единственный и общий самодержец» (греч.).

(обратно)

317

Согласно Cassiod. chron. 1303, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 158–159, Одоакр «nomen regis adsumpsit cum tamen purpura nec regalibus uteretur insignibus» («Принял титул короля, хотя всё же не пользовался ни пурпуром, ни королевскими знаками отличия» (лат.)).

(обратно)

318

Наглость, дерзость (греч.).

(обратно)

319

Алану Аспару, которому в момент серьёзного кризиса по смерти Маркиана был предложен пурпур, приписывается следующий лапидарный ответ: «timeo ne per me consuetudo in regno nascatur» («Боюсь, как бы через меня не зародился обычай в отношении царской власти» (лат.)). Acta synodorum habitarum Romae, a. DI, MGH AA XII 425; Von Haehling, Timeo, ne per me consuetudo in regno nascatur, cit., 88–113.

(обратно)

320

Знать (лат.).

(обратно)

321

U. Roberto, Unità e divisioni dell'impero (dalla morte Valentiniano III all'età di Giustino I, 455–527), в: A. Barbero (dir.), Storia d'Europa e del Mediterraneo, III, Roma 2010, 199–238, особ. 218.

(обратно)

322

Сенат (греч.).

(обратно)

323

Армат был племянником не Теодериха, а Василиска и Верины.

(обратно)

324

Marcell. chron. a. 476, 1, MGH AA 11, Chron. min. 2, 91; Procop. Vand. 1, 7, 23, 1, 343 Haury-Wirth; Thphn. chron. A. M. 5966, 124, 24–25 De Boor. Следует исключить возвращение Зенона в 477/478 гг., поддерживаемое J. B. Bury, History of the Later Roman Empire from the Death of Theodosius I to the Death of Justinianus, I, London 1889, 267; A. Nagl, s. v. Odoacer, в: RE XVII², 1937, c. 1891. См. также Th. Mommsen, Ostrogotische Studien, Neues Archiv der Gesellschaft für ältere deutsche Geschichtskunde XIV, 1889, 445 (= Id., Gesammelte Schriften, 6, 1907, 428–430); J. Sundwall, Abhandlungen zur Geschichte des Ausgehenden Römerthums, Helsingfors 1919, 180–182; M. Dumoulin, The Kingdom of Italy under Odovacar and Theoderic, CMH, Cambridge 1924–1958, I, 431; Stein, Histoire du bas Empire, cit., II, 47; из более позднего: M. Redies, Die Usurpation des Basilikos (474–476) im Kontext der aufsteigenden monophysitischen Kirche, AntTard 5, 1997, 211 ss.; Ph. Blaudeau, Antagonismes et convergences: regard sur le interprétations confessantes du government d'un usurpateur: Basilisque (475–476), MediterrAnt 6, 2003, 155 ss.

(обратно)

325

Тезис Нибура возобновил A. Lippold, s. v. Zenon aus Isaurien, в: RE X A 1, 1971, c. 167; против такого предложения об исправлении текста Dumoulin, The Kingdom of Italy, cit., 435.

(обратно)

326

Cessi, "Regnum" ed "Imperium" in Italia, cit., 146 ss.

(обратно)

327

Было высказано предположение (Nathan, The Last Emperor, cit., 261–271) об отождествлении Ромула Августула с Ромулом, упомянутым в Cassiod., var. 3, 35, адресатом рескрипта Теодериха, в котором король подтверждал Ромулу его право владеть тем, что ранее было ему выделено в ходе деятельности префекта претория Либерия. Вмешательство короля было ответом на жалобу Ромула на притязания неизвестных лиц. Согласно этой реконструкции и такой идентификации персонажа, после смерти Одоакра Ромул получил подтверждение со стороны первого префекта претория Теодериха относительно резиденции и дохода, предоставленных ему в 476 году: Romulo Theodericus rex. Liberalitatem nostram firmam decet tenere constantiam, quia inconcussum esse debet principis votum nec pro studio malignorum convelli, quod nostra noscitur praeceptione firmari. Atque ideo praesenti iussione censemus, ut, quicquid ex nostra ordinatione patricium Liberium tibi matrique tuae per pittacium constiterit deputasse, in suo robore debeat permanere, nec a quoquam metuas irrationabilem quaestionem, qui nostri beneficii possides firmitatem («Король Теодерих — Ромулу. Нашей щедрости подобает сохранять твёрдое постоянство, поскольку обещание государя должно быть непоколебимым и не должно по желанию злонамеренных людей нарушаться то, что нашим приказом было признано утверждённым. И поэтому настоящим предписанием мы принимаем решение, что должно оставаться в силе всё то, что, как будет письменно подтверждено, патриций Либерий по нашему распоряжению передал тебе и твоей матери. И, прочно владея нашим благодеянием, не опасайся откуда-либо неразумного расследования» (лат.)). См. Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 97–100. Касательно нелегитимного положения Ромула Августула следует отметить, что также в Laterculus imperatorum ad Iustinum I, он именно потому, что ab Horeste patre suo creates («Назначен своим отцом Орестом» (лат.)), не признаётся императором, поскольку санкционировавший его избрание акт был частным и, следовательно, недействительным с точки зрения конституционной легитимации преемственности.

(обратно)

328

У Кандида, однако, посольство Одоакра в Константинополь связано с восстанием галлов. В отношении сведений, получаемых из «Историй» Кандида Исавра, необходимо проявлять большую осторожность. Например, во frg. 1 Blockley, 468, 476 Bekker, он излагает явно ошибочную версию событий, утверждая, что «после убийства василевса Рима, Непота, и изгнания Августула, пришедшего после него, Одоакр господствовал в Италии и самом Риме».

(обратно)

329

F. Burgarella, Il Senato, в: AA. VV., Roma nell'alto medioevo, Settimane di studio del Centro italiano di Studi sull'Alto Medioevo, 48, Spoleto 2001, 121–175. См. также Id., Il Senato di Costantinopoli, в: AA. VV., Il Senato nella storia, Roma 1998, I, 399–442.

(обратно)

330

«Старшинство и всевозможные достоинства» (лат.).

(обратно)

331

Лишённый власти (лат.).

(обратно)

332

Jord. Get. 241, MGH AA 5, 1, 120.

(обратно)

333

См. Caliri, Potere e regalità, cit., об анализе фрагмента 10 Малха.

(обратно)

334

Способен (греч.).

(обратно)

335

«Уберечь государство» (греч.).

(обратно)

336

Италийский диоцез (греч.).

(обратно)

337

В техническом смысле Th. Hodgkin, Italy and her Invaders, Oxford 1880, II, 537. Иначе считает R. Pallmann, Die Geschiche der Völkerwanderung nach den Quellen, II, Gotha 1863, 365 n. 2.

(обратно)

338

Gaudenzi, Sui rapporti fra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 7; Cipolla, Considerazioni sul concetto di stato, cit., 353–468, особ. 386 ss.

(обратно)

339

О необходимости кодицилл для легитимного акта о назначении см. V. Marotta, Liturgia del potere. Documenti di nomina e cerimonie di investiture fra principato e trado impero romano, Ostraka 8, 1999, 5 ss.

(обратно)

340

Подлинное имя императора Зенона, исавра по происхождению.

(обратно)

341

О фигуре Зенона см. R. Koiński, The Emperor Zeno. Religion and Politics, Cracow 2010.

(обратно)

342

См. Cipolla, Considerazioni sul concetto di stato, cit., 379.

(обратно)

343

Procop. Vand. 1, 4, 13, 1, 326 Haury-Wirth; Prosp. chron. 1320–1321, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 474. Мнение о том, что упомянутый Прокопием договор следует датировать 442 годом, высказал O. Seeck, s. v. Geisericus, в: RE 13, 1910, 935–945, особ. 939; Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., I, 578–579; Ch. Courtois, Les Vandales et l'Afrique, Paris 1955, 169 n. 7; 173 n. 10; 395–396; Clover, The Late Roman West, cit., 125 ss. По мнению L. Schmidt, Geschichte der Wandalen, München 1942, 65; 121, договор 421 года (Видимо, опечатка; должно быть — 442 года.) следует датировать 435 годом. См. также уточнения F. Ausbüttel, Die Verträge zwischen den Vandalen und Römern, Romanobarbarica 11, 1992, 1–20.

(обратно)

344

Procop. Vand. 1, 5, 22–25, 1, 334 Haury-Wirth; Prisc. frg. 38, 341 Blockley; Sidon. carm. 2, 349, MGH AA 8, 182 Luetjoh: «…hinc Vandalus hostis urget et in nostrum numerosa classe quotannis militat excidium, conversoque ordine fati torrida Caucaseos infert mihi Byrsa furores» («…Отсюда теснит враждебный вандал и на нашу погибель ежегодно сражается многочисленным флотом, и с поворотом судьбы знойная Бирса шлёт на меня кавказскую ярость» (лат.). Бирса — акрополь древнего Карфагена; «кавказская ярость» должна, видимо, относиться к вандальским союзникам аланам.). См. по этому вопросу F. Giunta, Genserico e la Sicilia, Palermo 1958; B. Saitta, La Sicilia tra incursioni vandaliche a dominazione ostrogotica, QC 19, 1987, 363–417; E. Kislinger, Zwischen Vandalen, Goten und Byzantinern: Sizilien im 5. und frühen 6. Jahrhundert, Byz. et slav. Cracoviensia 2, 1994, 31–51; M. Mazza, I Vandali, la Sicilia e il Mediterraneo nella Tarda Antichità, Kokalos 43–44, 1997–1998, 107–138; V. Aiello, I Vandali nel Mediterraneo e la cura del limes, в: M. Khanoussi — P. Ruggeri — C. Vismara (a cura di), L'Africa romana 15, Ai confini dell'impero: contatti, scambi, conflitti, Roma 2004, 723–739; E. Caliri, Lilibeo tra Vandali, Goti e Bizantini, MediterrAnt 10, 1, 2, 2007, 569–584; Ead., Aspettando i barbari, cit., 45 ss.

(обратно)

345

Jord. Rom. 329, MGH AA 5, 1, 42.

(обратно)

346

См. по этому поводу всё ещё актуальные соображения Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 43–44.

(обратно)

347

Auct. Havn. Ordo Prior a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 309: Gothi Eurico rege multas с.61 Galliae urbes vastant praecipuamque inter eas Arelas opibus exuunt et a Romana dicione suae dicioni subiugant («Готы под предводительством короля Эвриха разоряют многие города Галлии, и лишают богатств главнейший среди них Арелат, и от римской власти свой власти подчиняют» (лат.)).

(обратно)

348

«Шатким было состояние подвергающейся опасностям Италии и ещё сильнее подрывалось оно самими угрозами ожидаемых грядущих потрясений» (лат.).

(обратно)

349

Ennod. Vita 52, 51 Cesa.

(обратно)

350

«И потому, полагаясь на рассудительность, ваша Италия и по её просьбе патриций Рицимер избрали мою малость, без сомнений заключив, что римлянин предоставит в дар богу тот мир, о котором умоляет даже варвар» (лат.).

(обратно)

351

Ennod. Vita 64, 53 Cesa.

(обратно)

352

«Божественное определение вверило управление Италией» (лат.).

(обратно)

353

Ennod. Vita 88, 58 Cesa.

(обратно)

354

«Голоса умоляющих италийцев» (лат.).

(обратно)

355

«Украшение Италии» (лат.).

(обратно)

356

Ennod. Vita 157, 7 °Cesa.

(обратно)

357

Согласно Ruggini, Economia e società, cit., 285 ss., у Кассиодора Italia (кроме как с такими прилагательными, как tota, omnis) обозначает, как правило, Italia Annonaria. См. по этому вопросу A. Giardina, Le due Italie nella forma tarda dell'impero, в: AA. VV., Società romana e Impero tardo antico, I: istituzioni, ceti, economie, Bari 1986, 9 ss.

(обратно)

358

Достоинство патриция (греч.).

(обратно)

359

Так полагает W. Ensslin, Zum Heermeisteramt des spätrömischen Reiches, Klio 24, 1931, 476–502; Id., Der patricius praesentalis im Ostgotenreich, Klio 29, 1936, 243–249; Id., Zu den Grundlagen von Odoakers Herrschaft, в: Serta Hoffilleriana, Zagreb 1940, 381; A. Demandt, s. v. Magister militum, в: RE Suppl. XII, 1970, 553–790, особ. 630.

(обратно)

360

A. H. M. Jones, The Constitutional Position of Odoacer and Theoderic, JRS 52, 1962, 126–130.

(обратно)

361

Mommsen, Ostgothische Studien, cit., 485 n. 2.

(обратно)

362

Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 8 ss.

(обратно)

363

Сassiod. var. 8, 9, 307–309 Fridh.: …Atque ideo te cum favore divino suggestu praesentalis patriciatus evehimus, ut pro re publica nostra tractantem sedes celsa sublimet ne sententia salutaris, cui decet humiliter pareri, a loco videatur venisse communi. hic est honor, qui et armis convenit et in pace resplendet: hunc illa dives Graecia, quae multa gloriosissimo domno avo nostro debuit, gratificata persolvit: velavit fortes humeros chlamydum vestis, pinxit suras eius calceus iste Romanus et dignanter visus est accipere, quod se cognoscebat sumere per honorem. crescebat visendi studium eois populis heroam nostrum, dum nescio quo pacto in eo, qui bellicosus creditur, civilia plus amantur. Hac igitur honoris remuneratione contentus pro exteris partibus indefessa devotione laboravit et praestare cum suis parentibus principi dignabatur obsequium, qui tantorum regum fuerat stirpe procreatus. sic se magnorum beneficia semper extollunt, ut et quibus imperare nequeunt, iura venerationis imponant. diligunt crementi sui provecti semper auctorem et moralitatis iura nesciunt, qui beneficiis non tenentur. Sed longum est de eius gloria sufficienter loqui, quem singularem gentibus saecula fecunda genuerunt. ipsius te labor instituit, ut nos minus laborare debeamus. tecum pacis certa, tecum belli dubia conferebat et, quod apud sapientes reges singulare munus est, ille sollicitus ad omnia secure tibi pectoris pandebat arcana. tu tamen nullos responsis ludebas ambiguis. Amasti in audiendo patientiam, in suggestione veritatem: saepe quae ad eum falso pervenerant, recti studio corrigebas et, quod rarum confidentiae genus est, interdum resistebas contra vota principis, sed pro opinione rectoris. patiebatur enim invictus ille proeliis pro sua fama superari et dulcis erat iusto principi rationabilis contrarietas obsequentis. Ama nunc sublimior iustitiam, quam serviens diligebas. ostende te illius esse discipulum, qui numquam laboravit in cassum: iunctus Hamalo generi nobilissima tibi facta consocia. omne siquidem bonum regis suadere debet affinitas. acturus es consueta prudentia, ut laude morum fastigium contigisse videaris excelsum («И поэтому, с божьего одобрения, мы возносим тебя на высоту презентального патрициата, так как наш высокий престол поднимает того, с кем обсуждает благо государства, чтобы полезное суждение, которому подобает покорно подчиняться, не казалось исходящим от лица с обычной должностью. Это та почесть, которая и войне подобает, и во время мира сияет; это ею богатая Греция, многим обязанная славнейшему господину нашему деду, благодарно расплатилась: покрыла сильные плечи хламида, украсила икры его эта римская обувь, и было ему угодно любезно принять то, что, как ему стало известно, надевает в виде почести. Возрастало стремление восточных народов увидеть нашего героя, в то время как по какой-то причине он, считающийся воинственным, всё больше склоняется к гражданским делам. Итак, довольствуясь этим вознаграждением чести, с неутомимой самоотдачей трудился он ради иноземных краёв и считал достойным вместе со своими родственниками оказывать повиновение государю, рождённому потомком стольких королей. Милости великих всегда настолько его возвышали, что и у тех, кем он не мог повелевать, он пользовался преимуществами почтения. Всегда глубоко уважают зачинателя прироста собственного преуспеяния, и не знакомы с преимуществами нравственности те, кто не связан милостями. Однако достаточно пространно говорить о славе того, кого единственного породили народам изобильные времена. Его труды сформировали тебя так, что нам пришлось меньше трудиться; вместе с тобой он сопоставлял верные дела мира и сомнительные — войны, и — что у мудрых королей особая милость — он, тревожась, во всём с безопасностью раскрывал тебе тайны своей души. Ты, однако, никого не разыгрывал двусмысленными ответами. Ты был склонен терпеливо выслушивать, в докладах предпочитал правду; часто то, что приходило к нему ложным, ты благодаря своему усердию исправлял на правильное, и, что является редкого рода отвагой, иногда противился желаниям государя, но делал это ради репутации самого правителя. Ведь он, непобедимый в сражениях, ради своей доброй славы позволял одолевать себя, и приятно было и разумно для справедливого государя уступить противоположному мнению. Так цени же теперь справедливость выше, чем ты ценил её, будучи служащим. Покажи себя учеником того, кто никогда не трудился понапрасну; благороднейшая подруга связала тебя с родом Амалов. Ведь родство с королём должно советовать одно лишь благо. Тебе предстоит действовать с привычным благоразумием, чтобы с очевидностью представлялось, что благодаря нравственным качествам ты достиг столь выдающегося положения» (лат.)). См. Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 9 ss.; Cipolla, Considerazioni sul concetto di stato, cit., 385 ss.

(обратно)

364

Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 9.

(обратно)

365

Marcell. chron. a. 476, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 91: Hesperium Romanae gentis imperium, quod DCCIX urbis conditae anno primus Augustorum Octavianus Augustus tenere coepit, cum hoc Augustolo periit, anno decessorum regni imperatorum DXXII, Gothorum dehinc regibus Romam tenentibus («Западная империя римского народа, которой первым из августов на 709-м году от основания Города начал владеть Октавиан Август, погибла вместе с этим Августулом на 522-м году правления предшествовавших ему императоров, и с тех пор Римом владеют готские короли» (лат.)).

(обратно)

366

Marcell. chron. a. 454, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 86: Aetius magna Occidentalis rei publicae salus et regi Attilae terror a Valentiniano imperatore cum Boethio amico in palatio trucidatur, atque cum ipso Hespeium cecidit regnum nec hactenus valuit relevari («Аэций, великий спаситель Западного государства и ужас короля Аттилы, вместе с другом Боэцием зарезан во дворце императором Валентинианом, и с ним пало Западное царство и до сих пор не имело сил подняться» (лат.)). См. A. Demandt, Der Fall Roms. Die Auflösung des römischen Reiches im Urteil der Nachwelt, München 1984, 72 ss.; Zecchini, Aezio, cit., 279 ss.

(обратно)

367

Безопасность Италии (лат.).

(обратно)

368

Luiselli, La cultura romana di fronte alla fine, cit., 299.

(обратно)

369

Jord. Rom. 344–345, MGH AA 5, 1, 44: Parte vero Esperia Nepotem imperatorem Orestes fugatum Augustulum suum filium in imperium conlocavit. Sed mox Odoacer genere Rogus Thorcilingorum Scirorum Herolorumque turbas munitus Italiam invasit Augustulumque imperatorem de regno evulsum in Lucullano Campaniae castello exilii poena damnavit. Sic quoque Hesperium regnum Romanique populi principatum, quod septingentesimo nono urbis conditae anno primus Augustorum Octavianus Augustus tenere coepit, cum hoc Augustulo periit anno decessorum regni imperatorum quingentesimo vicesimo secundo, Gothorum dehinc regibus Romam tenentibus («В Гесперийской же части Орест, обратив в бегство императора Непота, возвёл на императорский престол своего сына Августула. Но вскоре Одоакр, родом рог, усиленный толпами торкилингов, скиров и герулов, вторгся в Италию и приговорил лишённого царства императора Августула к наказанию в виде ссылки в Лукулланский замок в Кампании. Таким образом Западная империя и верховенство римского народа, которой первым из августов на семьсот девятом году от основания Города начал владеть Октавиан Август, погибла вместе с этим Августулом на пятьсот двадцать втором году правления предшествовавших ему императоров, и с тех пор Римом владеют готские короли» (лат.)); Get. 242–243, MGH AA 5, 1, 120: Augustulo vero a patre Oreste in Ravenna imperatore ordinato non multum post Odoacer Torcilingorum rex habens secum Sciros, Herulos diversarumque gentium auxiliarios Italiam occupavit et Orestem interfectum Augustulum filium eius de regno pulsum in Lucullano Campaniae castello exilii poena damnavit. Sic quoque Hesperium Romanae gentis imperium, quod septingentesimo nono urbis conditae anno primus Augustorum Octavianus Augustus tenere coepit, cum hoc Augustulo periit anno decessorum prodecessorumve regni quingentesimo vicesimo secundo, Gothorum dehinc regibus Romam Italiamque tenentibus («Спустя некоторое время после того как Августул отцом своим Орестом был поставлен императором в Равенне, Одоакр, король торкилингов, ведя за собой скиров, герулов и вспомогательные отряды из различных племен, занял Италию и, убив Ореста, сверг сына его Августула с престола и приговорил его к каре изгнания вЛукулланском укреплении в Кампании. Так вот Гесперийская империя римского народа, которую в семьсот девятом году от основания Рима держал первый из августов — Октавиан Август, погибла вместе с этим Августулом в год пятьсот двадцать второй правления всех его предшественников, и с тех пор Италию и Рим стали держать готские короли» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской)).

(обратно)

370

Wes, Das Ende des Kaisertums im Westen des römischen Reiches, cit. (вслед за W. Enßlin, Des Symmachus Historia Romana als quelle für Jordanes, SBAW 1948, 3, 5–106). О возникшей дискуссии см. B. Luiselli, Note sulla perduta Historia Romana di Q. Aurelio Simmaco, StudUrb 49, 1975, 529–535; Id., Sul De summa temporum di Jordanes, RomBarb 1, 1976, 83–134; Zecchini, Il 476, cit., 9–10; M. Gusso, Contributi allo studio della composizione e delle fonti del Chronicon di Marcellino comes, SDHI 61, 1995, 557–622; A. Baldini, Ricerche di tarda storiografia (da Olimpiodoro di Tebe), Bologna 2004, 241–252; B. Girotti, Ricerche sui Romana di Jordanes, Bologna 2009, 417–424. О гипотезе о зависимости Марцеллина и Иордана от восточного хронографического источника (Евстафий Эпифанийский? Consularia Constantinopolitana?) см. Croke, A. D. 476.

(обратно)

371

Аллюзия на роман итальянского писателя Джузеппе Томази ди Лампедуза «Леопард», посвящённый теме упадка аристократического рода.

(обратно)

372

«Последний император Рима» (греч.).

(обратно)

373

Царствование (греч.).

(обратно)

374

«Называл себя королём» (греч.).

(обратно)

375

Evagr. HE 2, 16, 1, 306 Bidez-Parmentier.

(обратно)

376

W. E. Kaegi, Gli storici proto bizantini e la Roma del V secolo, RSI 88, 1976, 5–9; Ruggini, Come Bisanzio vide la fine dell'impero d'Occidente, cit., 71–82; Zecchini, Il 476, cit.

(обратно)

377

C. Cipolla, Ricerche intorno all'Anonymus Valesianus II, Bullettino dell'Istituto storico italiano 11, 1892, 7–98; L. Hartmann, Anonymus Valesianus II, RE 1, 1893, 2334; N. Tamassia, Sulla seconda parte dell'Anonimo Valesiano (Theodericiana), ASI 71, 1913, 2, 3–22; R. Cessi, в: Fragmenta Historica ab Henrico et Hadriano Valesio primum edita, R. I. S. 24, Città di Castello 1913; J. Moreau, в: Excerpta Valesiana, Lipsiae 19682, V–XI, там же библиография; J. N. Adams, The Text and Language of a Vulgar Latine Chronicle (Anonymus Valesianus II), London 1976; M. L. Angrisani Sanfilippo, Note critiche, QILR 2–3, 1980–1981, 1–4; S. J. B. Barnish, The Anonymus Valesianus II as a Source for the Last Years of Theoderic, Latomus 42, 1983, 572–596; W. Brake, Anonymus Valesianus II ch. 79–96: texte et commentaire, Bologna 1992; G. Zecchini, L'Anonimo Valesiano II: genere storiografico e contesto politico, в: Teoderico il Grande e i Goti in Italia, Spoleto 1993, 809–818; V. Neri, La legittimità politica del regno teodericiano nell'Anonymi Valesiani Pars Posterior, в: Theoderico e i Goti tra Oriente e Occidente, Ravenna 1995, 313–340; I. König, Aus der Zeit Theoderichs des Grossen. Einleitung, Text, Übersetzung und Kommentar einer anonymen Quelle, Darmstadt 1997; M. Festy, Histoire et historiographie Byzantines dans l'Anonymus Valesianus 2, в: Consuetudinis Amor. Fragments d'Histoire romaine (II^e—VI^e siècles) offerts à Jean-Pierre Callu, Roma 2003, 263–284.

(обратно)

378

V. Aiello, La Pars Constantiniana degli Excerpta Valesiana. Introduzione, testo e commento storico, Messina 20142, 13–31.

(обратно)

379

F. Rühl, Über den Codex Meermannianus des Anonymus Valesianus, в: Acta Societatis Philologae Lipsiensis. 4, 1875, 368.

(обратно)

380

Th. Mommsen, в: MGH AA 9, Chron. Min. 1, Berlin 1899.

(обратно)

381

Cessi, Fragmenta Historica, cit., LXXIX. См. также Cipolla, Ricerche intorno all'Anonymus Valesianus II, cit., 12. По мнению Tamassia, Sulla seconda parte, cit., 4, компилятор «складировал материалы для обычной всеобщей истории, поэтому выписки собирателя никоим образом не притязают на полное воспроизведение работы, но должны пониматься в соответствии с замыслом, направленном на подправление черновых записей».

(обратно)

382

Cessi, Fragmenta Historica, cit., CXIX–CXX; Moreau, Excerpta Valesiana, cit., V–XI; J. Gruber, Anonymus Valesianus, Lexicon des Mittelalters I, 1980, 675.

(обратно)

383

Momigliano, Gli Anicii e la storiografia latina, cit., 279–297 (= Secondo contributo, cit., 231–253); Adams, The Text and Language, cit., 3–6; Barnish, The Anonymus Valesianus II, cit., 572–596; . Tönnies, Des Amalertradition in den Quellen zur Geschichte der Ostgoten, Hildesheim 1989, 20–26.

(обратно)

384

Adms, The Text and Language, cit., 3–6; Tönnies, Die Amalertradition, cit., 20–26, который не исключает, однако, возможности его происхождения из духовенства.

(обратно)

385

Tamassia, Sulla seconda parte, cit., 3–22; Barnish, The Anonymus Valesianus II, cit., 578; Claderone, Alla origini della "fine" , cit., 29 ss.

(обратно)

386

Согласно Zecchini, L'Anonimo Valesiano II, cit., 815–817, Аноним, связанный с Анициями, был одним из италийских изгнанников при константинопольском дворе после 540 года, в наиболее отчаянный период готской войны, и ставил перед собой задачу информировать византийский двор о ситуации на полуострове, внести конкретный вклад в дискуссию о западной реконкисте со стороны Юстиниана.

(обратно)

387

G. Zecchini, I "Gesta de Xysti purgatione" e le fazioni aristocratiche a Roma alla metà del V secolo, RSCI 34, 1980, 60–74, теперь пересмотренный в: Id., Ricerche di storiografia latina tardo antica II, Roma 2011, 185–199; Id., La politica degli Anicii, cit., 131 ss.

(обратно)

388

W. Oeschsli, Über die Historia Miscella lib. XII–XVIII und den Anonymus Valesianus II, Zürich 1873, 84 ss. (Fasti использовались Анонимом при написании глав 36, 37, 45, 50–56).

(обратно)

389

Cessi, Fragmenta Historica, cit., 92 ss., подчеркнув тесную связь между Анонимом и историями Иордана (с 1, 36 по 23, 78), утверждает, что их общим источником была Historia Gothorum Кассиодора, которую сократил Иордан и из которой сделал извлечения Аноним. C. Cipolla, Considerazioni sulle "Getica" di Iordanes e sulle loro relazioni colla "Historia Getarum" di Cassiodoro Senatore, извлечение из: Mem. della R. Accad. delle Scienze di Torino, 2, 43, 1893, 34 ss., уже указал несколько случаев соответствия между Getica и Кассиодором, что подтверждает в своих наблюдениях Чесси. В случае Анонима можно говорить о происхождении от Кассиодора на основании соответствия с Иорданом, учитывая фрагментарный характер работы. Однако другие исследователи показали в Chronicon и в Variae другой из источников Анонима (C. Schirren, De ratione quae inter Jordanem et Cassiodorum intercedat commentatio, Dorpat 1851; R. Pallmann, Die Geschichte der Völkerwanderung nach den Quellen II, Weimer 1864; Oeschli, Über die Historia Miscella, cit., 85 ss.).

(обратно)

390

В то время как согласно Анониму эти события случились imperante Zenone, согласно Иордану, Rom. 338, MGH AA 5, 1, 43; Get. 239, MGH AA 5, 1, 119, они происходили в правление Льва. По мнению Cessi, Fragmenta Historica, cit., LXXX, возможно, что по причине сводного характера работы Анонима «были объединены и слиты воедино два разных следующих друг за другом события».

(обратно)

391

«Отстранять какое-либо должностное лицо» (лат.).

(обратно)

392

ThLL s. v. (II A 3).

(обратно)

393

«Цезарь скорее путём узурпации, нежели избрания» (лат.).

(обратно)

394

Marcell. chron. a. 473, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 90; Jord. Get. 239, MGH AA 5, 1, 119. См. Wes, Das Ende des Kaisertums, cit., 54 ss.; Calderone, Alle origini della "fine", cit., 29–45, особ. 36.

(обратно)

395

«Вскоре он прибыл в Равенну; его преследовал с войском патриций Орест, и Непот, опасаясь прихода Ореста, взойдя на корабль, обратился в бегство в Салону и оставался там в течение пяти лет; после этого он был убит своими» (лат.).

(обратно)

396

Оказывается как никогда лаконичным и торопливым рассказ с текстурой столь сжато выраженной и касающейся лишь самой сути, что она становится загадочной. Например, относительное местоимение quem, которое относится к Непоту, и причастие veniens (Ravennam), которое следует связывать с Орестом, являются, вероятно, результатом синтезирующей работы компилятора. См. более обширный рассказ в Jord. Get. 241, MGH AA 5, 1, 120: quod audiens Nepus imperator praecepit Ecdicium relictis Galliis ad se venire loco eius Orestem magistrum militum ordinatum. Qui Orestes suscepto exercitu et contra hostes egrediens a Roma Ravenna pervenit ibique remoratus Augustulum filium suum imperatorem effecit. Quo conperto Nepus fugit Dalmatias ibique defecit privatus a regno, ubi iam Glycerius dudum imperator episcopatum Salonitanum habebat («Услышав об этом, император Непот приказал Экдицию покинуть Галлии и явиться к себе, поставив вместо него магистром армии Ореста. Этот же Орест, приняв командование над войском и выступив из Рима на врагов, пришел в Равенну, где задержался и поставил императором сына своего Августула. Когда Непот узнал об этом, он бежал в Далмацию и там, сложив с себя власть, стал частным человеком; бывший недавно императором Гликерий имел там епископию в Салоне» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской)).

(обратно)

397

«Вскоре после его отъезда императором стал Августул. Августул правил 10 лет» (лат.).

(обратно)

398

«Отцом, патрицием Орестом» (лат.).

(обратно)

399

«Августул до царствования звался родственниками Ромулом» (лат.).

(обратно)

400

Об этой точке зрения Calderone, Alle origini della "fine", cit., 39–40.

(обратно)

401

Marcell. chron. a. 476, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 91.

(обратно)

402

Jord. Get. 242, MGH AA 5, 1, 120 Augustulo vero a patre Oreste in Ravenna imperatore ordinato non multum post Odoacer Torcilingorum rex habens secum Sciros, Herulos diversarumque gentium auxiliarios Italiam occupavit et Orestem interfectum Augustulum filium eius de regno pulsum in Lucullano Campaniae castello exilii poena damnavit. Sic quoque Hesperium Romanae gentis imperium, quod septingentesimo nono urbis conditae anno primus Augustorum Octavianus Augustus tenere coepit, cum hoc Augustulo periit anno decessorum prodecessorumve regni quingentesimo vicesimo secundo, Gothorum dehinc regibus Romam Italiamque tenentibus («Спустя некоторое время после того как Августул отцом своим Орестом был поставлен императором в Равенне, Одоакр, король торкилингов, ведя за собой скиров, герулов и вспомогательные отряды из различных племен, занял Италию и, убив Ореста, сверг сына его Августула с престола и приговорил его к каре изгнания в Лукулланском укреплении в Кампании. Так вот Гесперийская империя римского народа, которую в семьсот девятом году от основания Рима держал первый из августов — Октавиан Август, погибла вместе с этим Августулом в год пятьсот двадцать второй правления всех его предшественников, и с тех пор Италию и Рим стали держать готские короли» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской)). См. Wes, Das Ende des Kaisertums, cit.; A. Momigliano, Cassiodorus and the Italian Culture of his Time, PBA 41, 1955, 207–245 (= Secondo contributo, cit., 192–229).

(обратно)

403

Должно быть — dehinc.

(обратно)

404

«Западная империя римского народа, которой первым из августов на семьсот девятом году от основания Города начал владеть Октавиан Август, погибла вместе с этим Августулом на пятьсот двадцать втором году правления предшествовавших ему императоров, и с тех пор Римом владеют готские короли» (лат.).

(обратно)

405

Calderone, Alle origini della "fine", cit., 38–39.

(обратно)

406

В издании Ж. Моро, на которое ссылается Е. Калири, эта фраза содержится в § 38.

(обратно)

407

Аnon. Vales. II 39–44, 11–12 Moreau: Ergo postquam factus est imperator Zeno a filio suo Leone, qui natus fuerat de filia Leone Ariagne nomine, regnat cum filio suo anno uno, et merito Leonis regnum remansit apud Zenonem. Zeno vero cum filio iam regnans anno uno, imperavit annos XIIII, Isauriae nobilissimus, qui dignus esset filiam imperatoris accipere, exercitus in arma. Perhibent de eo, quia patellas in genucula non habuisset, sed mobiles fuissent, ut etiam cursum velocissimum ultra modum hominum haberet. In re publica omnino providentissimus, favens genti suae. Huic insidiabatur Basiliscus ipse, primus senator: quo cognito, Zeno cum aliquantis divitiis petiit Isauriam. At ubi ille egressus est, mox Basiliscus, qui ei, ut dictum est, insidiabatur, arripuit imperium. Basiliscus imperavit annos II. Zeno confortans Isauros intra provinciam, deinde misit ad civitatem Novam, ubi erat Theodericus dux Gothorum, filius Walamerici, et eum invitavit in solacium sibi adversus Basiliscum, obiectans militem, post biennium veniens, obsidens civitatem Constantinopolim. Sed quia senatus et populus Zenonem metuentes, ne quid mali pateretur civitas, relicto Basilisco, se illi omnes dederunt, aperta civitate. Basiliscus, fugiens ad ecclesiam, intra baptisterium cum uxore et filiis ingreditur. Cui Zeno dato sacramento securum esse de sanguine, exiens, inclausus cum uxore et filiis intra cisternam siccam, ibidem frigore defecerunt. Zeno recordatus est amorem senatus et populi; munificus omnibus se ostendit, ita ut omnes ei gratias agerent. Senatum Romanum et populum tuitus est, ut etiam ei imagines per diversa loca in urbe Roma levarentur. Cuius tempora pacifica fuerunt («Итак, после того, как Зенон был сделан императором своим сыном Львом, который был рождён от дочери Льва по имени Ариагна, он правит один год вместе со своим сыном и по праву царство Льва осталось у Зенона. Зенон же, уже правивший один год вместе с сыном, правил 24 года, знатнейший в Исаврии, который был удостоен взять [в жёны] дочь императора, испытанный в сражениях. О нём рассказывают, что, поскольку он не имел чашечек в коленях, но они были гибкими, то отличался быстрейшим бегом, сверх человеческого предела; в делах же государственных вообще крайне предусмотрителен, покровительствовал своему народу. Против него злоумышлял Василиск, первый сенатор; узнав об этом, Зенон с некоторыми богатствами устремляется в Исаврию. Но как только он удалился, тотчас же Василиск, который, как было сказано, злоумышлял против него, захватил верховную власть. Василиск правил 2 года. Зенон укрепил исавров в провинции, затем послал к городу Нова, где находился Теодерих, вождь готов, сын Валамериха, и призвал его себе на помощь против Василиска. Он послал вперёд войска, и через два года пришёл и осадил город Константинополь. Но поскольку сенат и народ боялись Зенона, они, чтобы город не претерпел никакого бедствия, оставив Василиска, все сдались, открыв [ворота] города. Василиск, бежав в церковь, вместе с женой и детьми укрылся в баптистерии. Зенон, дав ему клятву, что его кровь не будет пролита, запер вышедшего вместе с женой и детьми внутри сухой цистерны, и там они умерли от холода. Зенон запомнил любовь сената и народа и проявил себя ко всем настолько щедрым, что все выражали ему благодарность. Он позаботился о римском сенате и народе, поэтому ему даже воздвигались изображения в разных местах в городе Риме. Его времена были мирными» (лат.)).

(обратно)

408

«О котором мы упоминали выше, едва отстранив Августула от власти, стал королём…» (лат.).

(обратно)

409

В издании Ж. Моро, на которое ссылается Е. Калири, эта фраза находится в § 38.

(обратно)

410

Regnum et imperium чередуются также в связи с Зеноном: § 39: …regnat cum filio suo anno uno, et merito Leonis regnum remansit apud Zenonem… cum filio regnans anno uno, imperavit annos XIIII; § 41: Basiliscus… arripuit imperium… imperavit annos II.

(обратно)

411

«Вступив в Равенну, [Одоакр] низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что тот был красив, сохранил ему жизнь, а также пожаловал ему доход в шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе. Ведь его отец паннонец Орест, который в те времена, когда Аттила прибыл в Италию, присоединился к нему и стал его нотарием, после чего до того преуспел, что достиг достоинства патрициата» (лат.).

(обратно)

412

«Вступив в Равенну, он низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что тот был красив, сохранил ему жизнь, однако подарил и кредитор шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе» (лат.).

(обратно)

413

Cessi, Fragmenta Historica, cit., XXII: «Чтение неясное и отрывок повреждён, но изобретённая издателями форма исправления не является наилучшей: грамматически я не могу объяснить конструкцию двойного винительного и по смыслу неясно, означает ли это, что он предоставил ему свободу отъезда (действительно: возвращение (На латыни reditus может означать как «доход», так и «возвращение».), а куда?) за 6000 солидов или же подарил ему 6000 солидов за отъезд. Кроме того, это противоречит всему последующему, так как текст говорит misit eum etc., и это значит, что он сослал его в Кампанию, где тот мог жить на свободе. Чтение creditor вполне можно защищать, даже если невозможно точно очертить его содержание. Акт дарения, совершённого Одоакром в пользу Августула, связывается с существующими между ними семейными отношениями. Аноним действительно говорит о них непосредственно после этого: Etenim (скорее, чем enim) pater eius Orestes etc. К сожалению, у нас отсутствует начало рассказа и мы не знаем подробностей существовавших между двумя этими персонажами отношений, которые, конечно, объяснили бы и creditor, и дарение; но поэтому мы не можем по собственному усмотрению удалить из текста даже такой слабый намёк на столь неясные события. Кто знает, не могло ли быть так, что Одоакр требовал просроченные долги у семьи Августула? Не вызывает сомнений, что дарение 6000 солидов согласно тексту Анонима зависит от их семейных взаимоотношений; и мы также отмечаем, что ни Марцеллин, ни Иордан не говорят о таком дарении, равно как обходят молчанием семейные отношения».

(обратно)

414

Calderone, Alle origini della "fine", cit., 42–43.

(обратно)

415

Prisc. frg. 11, 243–252 Blockley.

(обратно)

416

Очевидна нелогичность причины quia pulcher erat, которая кажется относящейся к Августулу. Самым очевидным объяснением является плохо удавшаяся сшивка, очередной не к месту приклеенный лоскут (patchwork). Но если мы допустим, в порядке абсурда, что это выражение следует связывать с Одоакром и представим значение pulcher относящимся не обязательно и не только к внешности (хотя Одоакр, как свидетельствует Евгиппий, был высок и, возможно, внешне красив), изменится смысл: Одоакр низложил Августула… и потому, что был pulcher, сохранил ему жизнь и подарил ему значительный доход…

(обратно)

417

«Вступив в Равенну, он низложил Августула с царства, но, сжалившись над его детским возрастом и потому, что был красив, сохранил ему жизнь, однако даровал, поскольку был должен, шесть тысяч солидов и отправил его в Кампанию вместе с его родственниками жить на свободе» (лат.).

(обратно)

418

Предложенное Кальдероне (Calderone, Alle origini della "fine", cit., 47–48) исправление дошедшего до нас чтения: «donavit ut creditori («Подарил как кредитору» (лат.)) (или donavit ei creditori («Подарил ему, кредитору» (лат.))) является одним из самых простых и осторожных исправлений рукописного текста, которое можно было бы представить даже так: donavit, ut creditor («Подарил, потому что кредитор» (лат.)), относя, естественно, вводное слово к Августулу (примерно как quia esset — в смысле, Августул — creditor («Поскольку он был кредитором» (лат.)), с ut "относительно-причинного" типа), и снимая с себя ответственность за такое словосочетание, столь неортодоксальное вследствие невежества в латинском языке, которое и в самом деле весьма велико у этого автора (достаточно упомянуть систематическое использование причастия настоящего времени в функции перфекта индикатива). С таким чтением отношение между убийцей и родственниками убитого представлялось бы, при осуществлении compositio (Здесь — искупительная компенсация за причинение вреда.), как кредит/дебет, происходящее как раз из componere… Можно было бы также предложить читать donavit ut caeditor, "потому что убийца"; также и в этом случае значительную роль следовало бы отвести недостаточному знанию латинского языка; caeditor было бы ужасным неологизмом невежды, неумело придуманным на основе caed-ere вместо caesor, периодически повторяющегося, со значением "убийца, наносящий раны", в меровингской латыни».

(обратно)

419

В издании Ж. Моро эта фраза находится в главе VIII § 38.

(обратно)

420

В издании Ж. Моро эта фраза находится в главе X § 45.

(обратно)

421

«Вступив в Равенну, он низложил Августула с царства…; Одоакр же, …едва отстранив Августула от власти, стал королём и оставался у власти 13 лет» (лат.).

(обратно)

422

 Anon. Val. II 1, 10 Moreau.

(обратно)

423

MGH 9, Chron. Min. 1, 492, см. его анализ: E. Demougeot, Bedeutet das Jahr 476 das Ende des Römischen Reich sim Okzident? Klio 60, 1978, 371–381.

(обратно)

424

Zecchini, Il 476, cit., 20–21.

(обратно)

425

Королевское достоинство (лат.).

(обратно)

426

«Который прежде овладел властью в империи» (лат.).

(обратно)

427

Внезапный страх (лат.).

(обратно)

428

«Добровольно сложив с себя пурпур, отказался от императорского величия» (лат.).

(обратно)

429

Paul. Diac. Hist. Rom. 15, 10. 5, 215 Crivellucci.

(обратно)

430

«Отрешив Августула от достоинства августа, Одоакр, вступив в Город, обрёл власть над всей Италией» (лат.).

(обратно)

431

Paul. Diac. Hist. Rom. 15, 10. 13, 215 Crivellucci.

(обратно)

432

Так считают Bauch, Oeschli и Holder-Egger, в: Nueus Archiv d. Ges. für ältere deutsche Geschichtskunde, I, 300–309. См. рассуждения E. Sestan, Qualche aspetto della personalità di Paolo Diacono nella sua "Historia Romana", в: Miscellanea in onore di Roberto Cessi, I, Roma 1958, 9–28.

(обратно)

433

Procop. Goth. 1, 1, 7, 2, 5 Haury-Wirth.

(обратно)

434

Calderone, Alle origini della "fine", cit., 39 ss.

(обратно)

435

C. Du Cange, Glossarium mediae et infimae latinitatis, Paris 1883–1887, 3, col. 070a.

(обратно)

436

Calderone, loc. cit.

(обратно)

437

«Знамение верховной власти» (лат.).

(обратно)

438

«Преисполненный благодарности, повиновался его желаниям» (лат.).

(обратно)

439

Согласно Zecchini, L'Anonimo Valesiano II, cit., 814 ss., упоминание Евгиппиевой биографии имеет вид клейма (sphraghís) со стороны Анонима, чьи связи с Анициями, по его мнению, очевидны. Он основывает своё предположение на убеждении, что Vita Severini в 511 году впервые свидетельствует о созревшем в аницианских кругах осознании конца Римской империи на Западе, и подчеркивает в своих работах некоторые аспекты связи между ними и Евгиппием.

(обратно)

440

Следует отметить, что, как обычно в зачастую запутанной прозе Анонима, согласование значения de quo на самом деле относится к Одоакру, а не к его отцу. Даёт основания для размышлений географическое замечание intra Pannoniam, поскольку Северин действовал в Норике, а не в Паннонии. Можно сделать вывод, что Аноним имел перед глазами биографию, из которой черпал обильный материал и которую слепо копировал, но ему не было ясно, в каких местностях происходила проповедь святого.

(обратно)

441

«Стал королём и оставался у власти 13 лет; его отца звали Эдико, о нём в книгах о жизни блаженного монаха Северина в Паннонии, который его наставил и предсказал его будущее царствование, обнаруживается следующее» (лат.).

(обратно)

442

Человек Божий (лат.).

(обратно)

443

«Как и предсказал ему слуга Божий, (Одоакр), как только пришёл в Италию, получил королевскую власть» (лат.).

(обратно)

444

Eug. Vita 32, 262 Régerat.

(обратно)

445

По-дружески (лат.).

(обратно)

446

«Помня о предсказании, услышанном от святого человека» (лат.).

(обратно)

447

«Побуждаемый посредством письма такими его речами» (лат.).

(обратно)

448

Преисполненный благодарности (лат.).

(обратно)

449

«Ведь пока он был благонамерен и проявлял благосклонность к арианской секте, однажды, когда многие знатные люди льстиво восхваляли, как обыкновенно случается, человеческие качества упомянутого короля в присутствии святого мужа, тот спросил, какого короля они превозносят столь похвальными словами. Отвечающим "Одоакра" он сказал: "Невредим Одоакр между тринадцатью и четырнадцатью годами", очевидно, имея в виду невредимость его королевской власти» (лат.).

(обратно)

450

Anon. Val. II 48, 14 Moreau.

(обратно)

451

Gelas. ep. ad Dardanios 26, 11, Thiel, Epistolae Romanorum Pontificum, cit., I, 409.

(обратно)

452

Синаксарь Константинопольской церкви (лат.).

(обратно)

453

В тексте Синаксаря — Сунильда (Σούνηλδις).

(обратно)

454

Synaxarium Ecclesiae Constantinopolitanae e codice Sirmondiano nunc Berolinensi adiectis Synaxariis selectis, opera et studio H. Delehaye, Bruxellis 1902, 289.

(обратно)

455

«Плата за купание» (греч.).

(обратно)

456

См. Mazzarino, Tra due anniversari, cit., 178 n. 4.

(обратно)

457

§ 59.

(обратно)

458

«Итак, прославленный и благонамеренный во всём, во времена которого Италии в течение тридцати лет сопутствовало такое счастье, что и у преемников его был мир. Ведь он не совершил ничего превратного. Он управлял двумя народами, римлян и готов, как одним, и хотя сам он был арианской секты, однако предписал, чтобы служба у римлян была такой же, как при принцепсах. Щедрый на подарки и анноны, он, хотя не нашёл в государственной казне ничего, кроме сена, своим усердием восстановил её и обогатил, ни в чём не выступая против католической религии. Он показывал игры в цирке и амфитеатре, так что даже был назван римлянами Траяном и Валентинианом, к временам которых он стремился, а готами после своего эдикта, который он им установил, был признан самым могущественным из всех королей» (лат.).

(обратно)

459

Rühl, Über den Codex Meermannianus, cit., 375.

(обратно)

460

«Также он не совершил ничего превратного. Он управлял двумя народами, римлян и готов, как одним, и хотя сам он был арианской секты, однако ни в чём не выступал против католической религии; показывал игры в цирке и амфитеатре, так что даже был назван римлянами Траяном и Валентинианом, к временам которых он стремился, а готами после своего эдикта, которым установил право, был признан самым могущественным из всех королей. Он предписал, чтобы служба римлян была такой же, как при принцепсах. Щедрый на подарки и анноны, он, хотя и не нашёл в государственной казне ничего, кроме сена, своим усердием восстановил её и обогатил» (лат.).

(обратно)

461

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 322.

(обратно)

462

Иначе реконструирует Жак Моро в тойбнеровском издании: Nihil enim perperam gessit. Sic gubernavit duas gentes in uno, Romanorum et Gothorum dum ipse quidem Arrianae sectae esset, tamen nihil contra religionem catholicam temptans, ut etiam a Romanis Traianus vel Valentinianus, quorum tempora sectatus est, appellatur, et a Gothis secundum edictum suum, quo ius constituit, rex fortissimus in omnibus iudicaretur. Militiam Romanis sicut sub principes esse praecepit. Dona et annonas largitus, exhibens ludos circensium et amphitheatrum, quamquam aerarium publicum ex toto faeneum invenisset, suo labore recuperavit et opulentum fecit («Также он не совершил ничего превратного. Он управлял двумя народами, римлян и готов, как одним, и хотя сам он был арианской секты, однако ни в чём не выступал против католической религии, так что даже был назван римлянами Траяном и Валентинианом, к временам которых он стремился, а готами после своего эдикта, которым установил право, был признан самым могущественным из всех королей. Он предписал, чтобы служба римлян была такой же, как при принцепсах. Щедрый на подарки и анноны, он показывал игры в цирке и амфитеатре, и хотя не нашёл в государственной казне ничего, кроме сена, своим усердием восстановил её и обогатил» (лат.)). Так же König, Aus der Zeit Theoderichs des Grossen, cit., 78. Реконструкции Моммзена следует M. Vitiello, Teoderico a Roma. Politica, amministrazione e propaganda nell'adventus dell'anno 500 (Considerazioni sull'Anonimo Valesiano II), Historia 53, 2004, 107 ss.

(обратно)

463

Militia как «военное дело» (Militärwesen) согласно Rühl, Über den Codex Meermannianus, cit., 375; иначе B. Palme, Die Officia der Statthalter in der Spätantike. Forschungsstand und Perspektiven, AntTard 7, 1999, 101 ss.; дворцовая служба согласно Vitiello, Teoderico a Roma, cit., 99.

(обратно)

464

A. Giardina, Cassiodoro politico, Roma 2006, 108, который, вновь принимая чтение Berolinensis, предлагает небольшие изменения с последующей реконструкцией отрывка: Nihil enim perperam gessit. Sic gubernavit duas gentes in uno, Romanorum et Gothorum. Dum ipse quidem Arrianae sectae esset, с.81 tamen militiam Romanis sicut sub principes esse praecepit: dona et annonas largitus quamquam aerarium publicum ex toto faeneum invenisset, suo labore recuperavit et opulentum fecit, nihil contra religionem catholicam temptans. Exhibens ludos circensium et amphitheatrum ut +etiam+ a Romanis Traianus vel Valentinianus quorum tempora sectatus est appella<re>tur et a Gothis secundum edictum suum quem eis constituit rex fortissimus in omnibus iudicaretur («Ведь он не совершил ничего превратного. Он управлял двумя народами, римлян и готов, как одним, и хотя сам он был арианской секты, однако предписал, чтобы служба у римлян была такой же, как при принцепсах. Щедрый на подарки и анноны, он, хотя не нашёл в государственной казне ничего, кроме сена, своим усердием восстановил её и обогатил, ни в чём не выступая против католической религии. Он показывал игры в цирке и амфитеатре, так что +даже+ назывался римлянами Траяном и Валентинианом, к временам которых он стремился, а готами после своего эдикта, который он им установил, был признан самым могущественным из всех королей» (лат.)).

(обратно)

465

Воинство Христово (лат.).

(обратно)

466

Как известно, вплоть до § 73 оценка Теодериха оказывается у Анонима положительной, а с § 79 и до конца — враждебной. Классическому положению Cessi, Fragmenta Historica, cit., CXIX–CXX, принятому Moreau (ed.) Excerpta Valesiana, cit., V–XI, и Gruber, Anonymus Valesianus, cit., 675, согласно которому следует различать двух авторов (первый из которых настроен к Теодериху благосклонно, а второй — неблагоприятно), противопоставляется тезис (о котором см. Momigliano, Gli Anicii e la storiografia latina, cit., 279–297 = Id., Secondo contributo, cit., 231–253), приписывающий изменение точки зрения антикатолическому повороту в последние годы Теодериха. Также согласно Neri, La legittimità politica, cit., радикальное отличие фигуры Теодериха в первой части по сравнению со второй необязательно объяснять, предполагая разных авторов. Согласно Tamassia, Sulla seconda parte, cit., 8 ss., Аноним восхищается фигурой идеального короля, имевшего своим прототипом Соломона.

(обратно)

467

О многолетней проблеме хронологического расположения и культурно-политического фона Анонима, помимо библиографии, указанной выше в прим. 236, см. Tönnies, Die Amalertradition, cit., 20–26. Об аницианском происхождении: Zecchini, L'Anonimo Valesiano II, cit.

(обратно)

468

Tamassia, Sulla seconda parte, cit., 7 ss.

(обратно)

469

Выражение «мир на земле людям доброй воли» является второй строкой гимна Gloria in excelsis Deo, который в своей латинской версии восходит, по меньшей мере, к III веку н. э. Согласно традиции, он был переведён с греческого святым Иларием Пиктавийским, усвоившим его на Востоке.

(обратно)

470

Ennod. Vita 101, 6 °Cesa.

(обратно)

471

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat: Fredericus бежал ad Theodericum regem, qui tunc apud Novas civitatem provinciae Mesiae morabatur («Фредерих бежал к королю Теодериху, который пребывал тогда у города Новы в провинции Мёзии» (лат.)).

(обратно)

472

Anon. Val. II 49, 14 Moreau: Zeno itaque recompensans beneficiis Theodericum, quem fecit patricium et consulem, donans ei multum et mittens eum ad Italiam. Cui Theodericus pactuatus est, ut, si victus fuisset Odoacar, pro merito laborum suorum loco eius, dum adveniret, tantum praeregnaret. Ergo, superveniente Theoderico Patricio de civitate Nova cum gente Gothica, missus ab imperatore Zenone de partibus Orientis ad defendendam sibi Italiam («Зенон также вознаградил благодеяниями Теодериха, которого сделал патрицием и консулом, пожаловав ему многое и отправив его в Италию. Теодерих условился с ним, что, если Одоакр будет побеждён, то в награду за свои труды [Теодерих] начнёт править вместо него лишь до тех пор, пока не прибудет [Зенон]. Итак, по прибытии патриция Теодериха вместе с народом готов из города Новы он был отправлен императором Зеноном из краёв Востока, чтобы защитить для него Италию» (лат.)). Ср. Jord. Get. 289, MGH AA 5, 1, 132: Theoderico vero gentis suae regem audiens ordinato, imperator Zeno grate suscepit eique evocaturia destinata ad se in urbe venire precepit («Император Зенон, услышав, что Теодерих поставлен королём своего народа, воспринял это с удовольствием и, решив призвать его к себе, предписал явиться в город» (лат.)). Jord. Rom. 348, MGH AA 5, 1, 45: Theodericus vero Zenonis Augusti humanitate pellectus Constantinopolim venit («Теодерих же, соблазнённый обходительностью Зенона Августа, прибыл в Константинополь» (лат.)).

(обратно)

473

Fasti Vind. Priores a. 491, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 318: [versus unus vacat] eo anno ingressus est Odoacar rex in fossatum Erulis in pinita et occisus est Libila mag. mil. Et ceciderunt с.83 populi ab utraque parte et clausit se Ravenn Odoacar rex VI idus Iul. et regressus est rex Theodericus in Ticino XI kal. Septemb. («[пропущена одна строка] В том же году король Одоакр вместе с герулами напал на укреплённый лагерь в Сосновой роще, и был убит военный магистр Либила, и пали многие с обеих сторон, и заперся король Одоакр в Равенне в 6 день до июльских ид [10 июля], и король Теодерих возвратился в Тицин в 11 день до сентябрьских календ [22 августа]» (лат.))

(обратно)

474

«Военный магистр Туфа, которого назначил Одоакр» (лат.).

(обратно)

475

«Теодерих отправил главу сената Феста с посольством к императору Зенону, надеясь быть облачённым им в царское одеяние» (лат.).

(обратно)

476

У Е. Калири слово «direxerat» пропущено.

(обратно)

477

«Теодерих же отправил Фауста Нигера в посольство к Зенону, но когда стало известно о его смерти, прежде чем возвратилось посольство, так как он вступил в Равенну и убил Одоакра, готы объявили Теодериха своим королём, не дожидаясь предписания нового принцепса» (лат.).

(обратно)

478

«На три года» (лат.).

(обратно)

479

«И тогда вынужден был Одоакр отдать своего сына Телу заложником Теодериху, приняв заверения, что его жизнь будет в безопасности» (лат.).

(обратно)

480

«По приказу Теодериха» (лат.).

(обратно)

481

«После заключения при посредстве Феста мира с императором Анастасием касательно предоставления королевской власти все дворцовые украшения, которые Одоакр отослал в Константинополь, вернул обратно» (лат.).

(обратно)

482

В Vandalicum упоминания об Одоакре отсутствуют. В сжатом и беглом описании происходивших событий отмечены смерти Антемия, Олибрия, события, связанные с Майорианом, и упомянуты Непот (которого Прокопий заставляет умереть от болезни) и Глицерий, за которым следовал Ромул Августул.

(обратно)

483

Вряд ли произведённый Прокопием расчёт лет царствования Одоакра начинался не с 476, а с 480 года, то есть со смерти Непота, как утверждает Croke, A. D. 476, cit., 115. Тем не менее, следует отметить, что в Goth. 1, 14, 14, 2, 77 Haury-Wirth, в связи со вступлением Велизария в Рим в 536 году он сообщает, что «Рим вновь вернулся под власть римлян через шестьдесят лет». Это указание относит нас к 476 году и приводит к предположению, что историк в полной мере понимал важность этой даты.

(обратно)

484

Procop. Vand. 1, 7, 15, 1, 342 Haury-Wirth.

(обратно)

485

8Zecchini, Il 476, cit., 7–10, который подчёркивает отсутствие интереса историка из Кесарии к западным событиям.

(обратно)

486

Здесь — союзники (греч.).

(обратно)

487

«Передав варварам третью часть земель, он тем самым крепко привязал их к себе и укрепил захваченную власть на десять лет» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).

(обратно)

488

Goth. 1, 1, 4–8, 2, 4–5 Haury-Wirth.

(обратно)

489

Власти на Западе (греч.).

(обратно)

490

«Захватив таким образом реальную власть (тираннию), не причинил никакого зла императору, но позволил ему в дальнейшем жить на положении частного человека» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).

(обратно)

491

Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 147 n. 2.

(обратно)

492

Здесь — телохранитель (греч.).

(обратно)

493

Согласно Gaggero, La fine dell'impero romano d'Occidente, cit., 98 ss., для этого раздела Прокопий использовал западный источник, «очень хорошо осведомлённый в описываемых событиях и наделённый сильной индивидуальностью и очень чёткими интересами», то есть Симмаха. В основу такого предположения положены, прежде всего, относительная симпатия к Оресту и, неожиданным образом, молчание о Юлии Непоте, чья роль в западной перспективе явно недооценивалась сравнительно с ролью Ромула Августула.

(обратно)

494

Многое другое (греч.).

(обратно)

495

Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'oriente, cit., 5: «То, что также в Италии варвары уже получили земли для возделывания до восстания против Ореста, следует не только из слов Прокопия: поскольку те уступки, о которых он говорит, не могли намекать на что-то иное и, с другой стороны, отвергнутое Орестом требование заключалось в том, чтобы принять участие в разделе всех италийских земель, это с необходимостью заставляет предположить, что ранее они пользовались их частью».

(обратно)

496

PLRE 2, 677–681, s. v. Petrus Marcellinus Felix Liberius 3.

(обратно)

497

Goth. 1, 1, 28, 2, 8 Haury-Wirth.

(обратно)

498

«Сам лично не притеснял и не обижал своих подданных, а если кто-либо другой пытался это делать, то он не дозволял этого, исключая того, что ту часть земли, которую Одоакр дал своим сторонникам, Теодорих тоже распределил между своими готами» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).

(обратно)

499

Затруднительно предположить число остроготов. Если для Эннодия они выглядели как innumerae catervae (Бесчисленные полчища (лат.)), а их войско — immensa multitude (Неизмеримое множество (лат.)) (ep. 9, 23), то согласно последним оценкам их численность не превышала 100000 человек. Цифра почти смехотворная по сравнению с римским и латиноязычным населением, проживавшим в Италии, которое, вероятно, составляло примерно 5 миллионов человек. См. K. Hannestad, Les forces militaires d'après la Guerra Gothique de Procope, C&M 21, 1960, 136–183; T. S. Burns, Calculating Ostrogothic Population, AAHunt 26, 1978, 457–463; V. Bierbrauer, Aspetti archeologici di Goti, Alamanni e Longobardi, в: G. Pugliese Carratelli et alii (a cura di), Magistra Barbaritas. I barbari in Italia, Milano 1984, 446; J. Moorhead, Theoderic in Italy, Oxford 1992, 66–71; P. Heather, The Goths, Oxford 1996, 151; 164; 236. Об оценках, относящихся к римскому населению, проживавшему в Италии в конце V века, см. из последнего F. Giovannini, Le trasformazioni demografiche in Italia tra IV e V secolo, в: Le trasformazioni del V secolo, cit., 431–454.

(обратно)

500

Согласно Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 102, «расселение остроготских воинов состояло, возможно, из 25000 или 30000 наделов, отведённых, вероятно, в течение нескольких лет, начиная с середины 493 года, и охватывавших, предположительно, ^_8/10 различных провинций италийского диоцеза».

(обратно)

501

Возможное свидетельство о конфискации, проведённой Одоакром у vir illustris Вигилия, уроженца Лигурии, которому впоследствии были подарены земли, расположенные в Кампании, содержалось в утраченном папирусе, о котором сообщил Тристано Калки Миланский. Более подробно об этом документе ниже, 148 s. См. по этому вопросу C. Tanzi, Un papiro perduto dell'epoca di Odoacre, Archeografo Trestino 15, 1890, 413–416; Caliri, Aspettando i barbari, cit., 206–209.

(обратно)

502

Procop. Goth. 1, 1, 28, 2, 8 Haury-Wirth.

(обратно)

503

W. Goffart, Barbarians and Romans (A. D. 418–584): The Techniques of Accomodation, Princeton 1980, 58 ss.; Id., After the Zwettel Conference: Comments on the "Techniques of Accomodation", в: H. Wolfram — A. Schwarcz (a cura di), Anerkennung und Integration: zu den wirthschaftlichen Grundlagen der Völkerwanderungszeit, 400–600, Wien 1988, 79–81; Id., The Barbarians in Late Antiquity and how they were accommodated in the West, в: T. F. X. Noble (a cura di), From RomanProvinces to Medieval Kingdoms, Abingdon — New York 2006, 235–261; Id., Barbarian Tides. The Migration Age and the Later Roman Empire, Philadelphia 2006. Тщательный анализ историографической дискуссии и различных результатов интерпретации в: Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 7–16.

(обратно)

504

«…Не говоря уже о том, что последние бесстыдно вымогали у них против их воли многое другое, они в конце концов пожелали, чтобы римляне поделили с ними все земли в Италии. Они потребовали от Ореста, чтобы из этих земель он дал им третью часть, и, видя, что он не проявляет ни малейшей склонности уступить им в этом, они тотчас убили его» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).

(обратно)

505

«Передав варварам третью часть земель, он тем самым крепко привязал их к себе и укрепил захваченную власть на десять лет» (пер. с греч. С. П. Кондратьева).

(обратно)

506

Согласно Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 140.

(обратно)

507

Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., loc. cit.

(обратно)

508

S. J. B. Barnish, Taxation, Land and Barbarians Settlement in the Western Empire, в: PBSR 54, 1986, 170 ss., справедливо отметил, что незначительная численность следовавших за Одоакром варваров не допускала «оккупации» трети италийских земель.

(обратно)

509

Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 142.

(обратно)

510

Здесь sors — удел, доля, часть (лат.).

(обратно)

511

Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 42: «Comme le nombre des propriétés susceptibles d'être partagées dans toute l'Italie était notablement plus grand que celui des soldats d'Odoacre, il n'y eut de partage effectifs que dans la mesure des besoins» («Поскольку количество собственности, которую можно было распределить по всей Италии, было значительно больше, чем количество солдат Одоакра, фактически имело место распределение по мере потребности» (фр.)).

(обратно)

512

Picotti, Sulle relazioni fra re Odoacre, cit., 380.

(обратно)

513

Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 144.

(обратно)

514

Здесь — сельское поместье (лат.).

(обратно)

515

P. Porena, Voci e silenzi sull'insediamento degli Ostrogoti in Italia, в: Id. — Y. Rivière (édd.), Expropriations et confiscations dans les Royaumes barbares. Une approche régionale, Collection de l'École française de Rome 479, Rome 2012, 227–278, особ. 259.

(обратно)

516

Состояние вопроса (лат.) о различных толкованиях в: Y. Modéran, L'établissement territorial des Vandales en Afrique, AntTard 10, 2002, 87–122; Id., Les Vandales et l'Empire romaine, cit. О «налоговом толковании» и возникшем из него бурном обсуждении см. W. Goffart, From Roman Taxation to Medieval Seigneurie: Three notes, Speculum 47, 1972, 165–187; Id., Caput and Colonate. Toward a History of late Roman Taxation, Toronto 1974; Id., Barbarians and Romans, cit.; Barnish, Taxation, Land and Barbarian Settlement, cit.; J. Durliat, La salaire de la paix sociale dans les royaumes barbares (V^e–VI^e siècles), в: Anerkennung und Integration, cit.

(обратно)

517

Известно, что некоторые землевладельцы, изгнанные в первый момент, в ходе первоначального воздействия при Гейзерихе, в итоге в течение одного или двух поколений вернулись на земли, которые ранее были вынуждены покинуть и уступить. См. Vita Fulgentii I, II Lapeyre. См. размышления Courtois, Les Vandales, cit., 277–278; Y. Modéran, La chronologie de la Vie de Saint Fulgence de Ruspe et ses incidences sur l'histoire de l'Afrique vandale, MEFRA 105, 1995, 135–188; Aiello, I Vandali nel Mediterraneo, cit., 723–740; Id., I Vandali nell'Africa romana: problemi e prospettive di ricerca, MediterrAnt 8, 2, 2005, 547–569; E. Caliri, Piam manum porrigere defessis. Sgravi fiscali sotto Valentiniano III e il problema del fiscus barbaricus, в: Guerrieri, mercanti e profughi, cit., 129–143; Ead., Vandals in the Mediterranean sea: Sicily and its role, в: SOMA 2011, Proceedings of the 15^th Symposium on Mediterraneam Archaeology, held at the University of Catania, 3–5 Marzo 2011, BAR International Series 2695 (II), Oxford 2015, 991–995.

(обратно)

518

Salv. gub. 6, 68, CSEL 8, 144: Postremo, ne qua pars mundi exitialibus malis esset immunis, navigare per fluctus bella coeperunt: quae vastatis urbibus mari clausis et eversis Sardinia ac Sicilia, id est fiscalibus horreis, atque abcisis velut vitalibus venis, Africam ipsam id est quasi animam captivavere reipublicae («Наконец, чтобы никакая часть мира не была свободна от гибельных бедствий, войны начали пересекать моря; опустошив окружённые морем города и разграбив Сардинию и Сицилию, то есть государственные житницы, и перерезав животворящие вены, они захватили Африку, то есть как бы саму душу государства» (лат.)).

(обратно)

519

Vict. Vit. 1, 14–16, 104–106 Lancel; Procop. Vand. 1, 4, 1, 1, 324 Haury-Wirth; 1, 5, 17, 1, 334 Haury-Wirth.

(обратно)

520

«Роковыми несчастьями» (лат.).

(обратно)

521

Граждане (лат.).

(обратно)

522

Потрясение, разрушение, полная дезорганизация (фр.).

(обратно)

523

«Вследствие жесточайших мучений» (лат.).

(обратно)

524

«Всё своё состояние» (лат.).

(обратно)

525

Nov. Valent. 12; 34.

(обратно)

526

Nov. Valent. 34, в которой правительство постановило распределить 13000 центурий, освобождённых от налога в течение 5 лет, ex desertis locis («Из пустынных местностей» (лат.)) в провинции Нумидия и распределить 2000 солидов iuxta merita personarum («В соответствии с личными заслугами» (лат.)). См. E. Caliri, Praedia pistoria e possessores africani in età vandalica: a proposito di Valentiniano III Nov. 34, в: L'Africa romana XV, cit.; Ead., Il prelievo fiscale nell'Africa vandala, в: L'Africa Romana XIX, Trasformazione dei paesaggi del potere nell'Africa settentrionale fino alla fine del mondo antico, Sassari 16–19 dicembre 2010, Roma 2012, 1141–1154.

(обратно)

527

Разграбление (лат.).

(обратно)

528

Здесь — разорение (лат.).

(обратно)

529

Vict. Vit. 1, 14, 104 Lancel.

(обратно)

530

Распря (фр.).

(обратно)

531

Здесь и далее у Е. Калири — Petschening, тогда как правильно — Petschenig: https://archive.org/stream/corpusscriptoru10wissgoog#page/n857/mode/2up; в данном переводе исправлено.

(обратно)

532

PL 58 col. 187C. C. Halm в: MGH AA III 1, 4; M. Petschenig в: CSEL 7, 7, Vindobonae 1881, 7.

(обратно)

533

«После его (т. е. Валентиниана) смерти [Гейзерих] удержал окрестности всей Африки и с обычным для него высокомерием защитил крупные острова Сардинию, Сицилию, Корсику, Эбусу, Майорику, Минорику и многие другие. Один из них, а именно Сицилию, он впоследствии по праву взимания налогов уступил королю Италии Одоакру, с которой Одоакр каждый отдельный период платил им налоги как собственникам, удержавшим, однако, некоторую часть за собой» (лат.).

(обратно)

534

Bambergenis (IX века); Vindobonensis (X века); Cremifanensis (XII века); Monacensis (XII века); Admontensis (XII века); Berolinensis (XII века). Обсуждение рукописной традиции см.: B. Pace, Arte e civiltà della Sicilia antica, Roma 1949, 4, Appendice II, 480–482, где приводится stemma codicum («родословная кодексов»), предложенная Петченигом.

(обратно)

535

Имеющих худшее состояние (лат).

(обратно)

536

«С которой Одоакр ему… как собственнику» (лат.).

(обратно)

537

Bruxellensis (X века); Bernensis (X века); Parisinus (X века).

(обратно)

538

«Некоторую часть удерживая за собой» (лат.).

(обратно)

539

Жан Пети (Jean Petit, ок. 1360–1411) — французский теолог, профессор Парижского университета.

(обратно)

540

Тьерри Рюинар (Thierry Ruinart, 1657–1709) — ближайший сотрудник Жана Мабильона в издании агиографических материалов; в 1694 издал «Historia persecutionis Vandalicae».

(обратно)

541

«С которой Одоакр… платил ему налоги как собственнику, удерживая, однако, некоторую часть за собой» (лат.).

(обратно)

542

A. Holm, Storia della Sicilia nell'antichità, 3, tr. it. di G. Kirner, Torino 1911, 508.

(обратно)

543

Эгидий Бухерий (Aegidius Bucherius, фр. Gilles Bouchier, 1576–1665) — французский иезуит, исследователь хронологических документов.

(обратно)

544

A. Bucherius, Belgium romanum ecclesiacticum et civile, Liège 1655, 562.

(обратно)

545

Луи-Себастьян ле Нэн де Тиллемон (фр. Louis-Sébastien Le Nain de Tillemont, 1637–1698) — французский историк и священник, автор истории первых шести веков христианской церкви в 16 томах, истории римских императоров в шести томах и других исторических трудов.

(обратно)

546

L. S. Le Nain de Tillemont, Histoire dea Empereurs, Ven. 1739, 6, 439.

(обратно)

547

Микеле Амари (Michele Amari, 1806–1889) — итальянский историк, специалист по истории Востока и Сицилии, первый министр народного образования объединённой Италии.

(обратно)

548

M. Amari, Storia dei Musulmani di Sicilia, 1, Firenze 1854, 55.

(обратно)

549

G. Garollo, Teoderico re dei Goti e degl'Italiani, Firenze 1879, 158; D. G. Lancia di Brolo, Storia della Chiesa in Sicilia, 1, Palermo 1880, 268; Holm, Storia della Sicilia, cit., 3, 508; F. Martroye, Genséric la conquête vandale en Afrique et la destruction de l'Empire d'Occident, Paris 1907, 260; Hodgkin, Italy and her Invaders, cit., II 2, 254; N. Tamassia, La Novella giustinianea De Praetore Siciliae, в: Centenario della nascita di Michele Amari, 2, Palermo 1910, 304–331, особ. 321; Courtois, Les Vandales, cit., 192; Schmidt, Geschichte der Wandalen, cit., 93; F. Giunta, Genserico e la Sicilia, Kokalos 2, 1956, 72; Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 168; F. Miltner, s. v. Vandalen, в: RE, 15, 1, 1955, 332, который считает, что договор 476 года был направлен «auf Stärkung der Sonderstellung Italiens in Anlehnung an das Vandalenreich» («На укрепление особого положения Италии с опорой на вандальское королевство» (нем.)); F. M. Clover, A game of bluff: the fate of Sicily after A. D. 476, Historia 48, 1999, 235–244.

(обратно)

550

См. рассуждения Giunta, Genserico e la Sicilia, cit., 58 ss.

(обратно)

551

Так справедливо отмечает A. Pinzone, Sicilia vandalica e storiografia, в: Guerrieri, mercanti e profughi, cit., 97–110, особ. 101–102.

(обратно)

552

«Распределяя каждую отдельную провинцию, он оставил за собой Бизацену, Абаритану, а также Гетулию и часть Нумидии, для войска же разделил на наследственные наделы Зевгитану или Проконсульскую [Африку]…» (лат.).

(обратно)

553

Vict. Vit. 1, 13, 102 Lancel.

(обратно)

554

S. La Rocca, Le incursioni vandaliche in Sicilia (440–491). Appunti, Girgenti 1917, 14 ss.

(обратно)

555

Courtois, Les Vandales, cit., 192; App. IV, 409; Clover, A game of bluff, cit., 237. О договорах и соглашениях, заключённых между вандалами и римлянами, см. Ausbüttel, Die Verträge zwischen den Vandalen, cit., 1–20.

(обратно)

556

Fasti Vind. Priores a. 476, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 308 ss.; Paschale Campanum, ibid., 386; Auct. Havn. Ordo Prior a. 476, ibid., 309. См. Caliri, Potere e regalità, cit., 565–577; Ead., Gruppi di potere, cit., 37–64.

(обратно)

557

О дате смерти Гейзериха: Vict. Vit. 1, 51, 121 Lancel; Laterculus regnum Vandalorum, MGH AA 13, Chron. Min. 3, 458; Procop. Vand. 1, 7, 30, 1, 345 Haury-Wirth. См. Martroye, Genséric, cit., 260–261, n. 5.

(обратно)

558

Так считает Clover, A game of bluff, cit., 237.

(обратно)

559

Marcell. chron. a. 476, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 91; Procop. Vand. 1, 7, 23, 1, 343 Haury-Wirth; Thphn. chron. A. M. 5969, 1, 124 De Boor. О бегстве и последующем возвращении на трон Зенона см. полезный обзор различных гипотез: Cresci, Malco, cit., 191.

(обратно)

560

Malch. frg. 14, 418–419 Blockley. См. Martroye, Genséric, cit., 259 n. 5.

(обратно)

561

Malch. frg. 14, 419 Blockley.

(обратно)

562

Paul. Diac. Rom. 15, 7, 213 Crivellucci: …annali deinceps circulo evoluto cum rege Wandalorum Genserico foedus initum est ab Oreste particio («По прошествии года патрицием Орестом был заключён договор с королём вандалов Гейзерихом» (лат.)).

(обратно)

563

Malch. frg. 5, 410 Blockley; Vict. Vit. 1, 51, 121 Lancel; Procop. Vand. 1, 7, 26, 1, 344 Haury-Wirth. См. соображения Штейна: Histoire du Bas-Empire, cit., I, 362.

(обратно)

564

См. Courtois, Les Vandales, cit., 204. См. также ниже прим. 569.

(обратно)

565

Так считают Lancia di Brolo, Storia della Chiesa, cit., 351 ss.; Hodgkin, Italy and her Invaders, cit., 503 ss.; Martroye, Genséric, cit., согласно которому уже с 440 года владение Сицилией было одной из целей Гейзериха, которая, однако, не увенчалась успехом из-за перерывов, а также лишь частичной оккупации острова. См. также: Clover, A game of bluff, cit., 237–239.

(обратно)

566

Courtois, Les Vandales, cit., 192 ss.

(обратно)

567

Согласно Giunta, Genserico e la Sicilia, cit., 41–42, поскольку Гейзерих вполне осознавал важность владения Сицилией для защиты своих африканских завоеваний, он имел намерение подчинить её военным путём и вскоре «остров стал своего рода ничейной землёй, где чередовались и сталкивались войска двух противников». Лишь в конце ему удалось включить её в свою политическую орбиту, хотя он никогда не считал целесообразной полную оккупацию её территории.

(обратно)

568

По мнению Паче, с заключением мира в 470 году претензии вандалов на Сицилию нашли признание со стороны императорской власти (Pace, Arte e civiltà, cit., 4, 92). По меньшей мере в этом пункте он согласен с La Rocca, Le incursioni vandaliche in Sicilia, cit., 109 ss.

(обратно)

569

Schmidt, Geschichte der Vandalen, cit., 87. То, что договор 475 года с Зеноном создал атмосферу разрядки напряжённости, которая по сути продлится до Юстиниана, получило энергичную поддержку: Dahn, Die Könige der germanen, cit., 159; Martroye, Genséric, cit., 253 ss.; Gautier, Genséric, cit., 263 ss. См. подробный библиографический обзор различных интерпретаций, сформулированных по вопросу вандальского господства: Aiello, I Vandali nell'Africa romana, cit., 547–569.

(обратно)

570

О незначительности демографического потенциала вандалов см. Gautier, Genséric, cit., 245 ss.; Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., 1, 320.

(обратно)

571

В подтверждение этой гипотезы свидетельствует тот факт, что вандалы не чеканили монеты из золота. См. по этому поводу замечания D. Castrizio, La monetazione del limes. Per una rilettura del sistema monetale vandalo (Note preliminari), в: L'Africa Romana XV, cit., 743–757.

(обратно)

572

«Внутренний разоритель, который, растратив своё, требовал пополнения казны не столько налогами, сколько грабежами» (лат.).

(обратно)

573

Ennod. Opusc. 1 (CCLXIII), 23, 206 Vogel.

(обратно)

574

Ennod. Vita 106; 107; 109, 61–62 Cesa. См. Cesa, Ennodio, Vita del beatissimo Epifanio, cit., 182 ss.

(обратно)

575

«Освобождение от уплаты налогов на пять лет» (лат.).

(обратно)

576

Ennod. Vita 106, 61 Cesa.

(обратно)

577

PLRE 2, 857, s. v. Pelagius 1

(обратно)

578

Ennod. Vita 107, 61 Cesa: Dum haec tamen gererentur, in perniciem Liguriae possessorum Pelagi, qui ea tempestate praetorio praefectus erat, repositus malitiae ardor efferbuit. Nam coemptionum enormitate gravissima tributa duplicabat reddebatque onus geminum, quod simplex sustineri non poterat… («Между тем, пока это происходило, на погибель землевладельцев Лигурии вырвалась наружу скрываемая прежде злоба Пелагия, бывшего в ту пору префектом претория. Ведь через чрезмерность скупок он удвоил [и без того] тяжелейшую подать и возложил двойное бремя на тех, кто не мог нести даже обычное» (пер. с лат. В. М. Тюленева).)

(обратно)

579

«Стал уважать выдающегося мужа с таким почтением, что готовностью услужить ему превзошёл всех своих предшественников» (лат.).

(обратно)

580

Ennod. Vita 101, 6 °Cesa.

(обратно)

581

Ennod. Vita 109, 62 Cesa: Post multas tamen quas apud Odovacrem regem legationes violentia supplicationis exegit… («Однако после многочисленных посольств к королю Одоакру, которых требовала необузданность просьб…» (лат.))

(обратно)

582

«Ходил, просил, получил» (лат.).

(обратно)

583

Ennod. Vita 108, 61 Cesa.

(обратно)

584

Так справедливо полагает Aiello, I Vandali nel Mediterraneo, cit., 723–739, особ. 739. В любом случае следует задуматься о другом аспекте, которому, как мне кажется, до сих пор не уделялось достаточного внимания: вандалы всегда считались единым, однородным «блоком», сплочённой и «дисциплинированной» группой, послушной приказам своего харизматичного вождя. Но это не значит, что так было всегда; в самом деле, возможно, что существовали отдельные группы, самостоятельно, без прямой и централизованной координации, но всегда с одобрения Гейзериха отправлявшиеся в Средиземноморье попытать счастья за счёт совершения набега. И этим может быть объяснена, в соответствии с иной точкой зрения, систематичность грабежей, которые следует приписывать не армии, действующей в соответствии с точными указаниями и заранее определённой стратегией, но результату инициативы некоторых отдельных лиц, которые продолжали поступать таким образом, который был свойствен их традиции, несмотря на наличие на африканской территории того, что им было необходимо. См. по этому вопросу Caliri, Aspettando i barbari, cit., 92 ss.

(обратно)

585

Зерновая империя (фр.).

(обратно)

586

В этом смысле Saitta, La Sicilia tra incursioni vandaliche e dominazione ostrogotica, cit., 376.

(обратно)

587

Clover, A game of bluff, cit., 237.

(обратно)

588

«Ce n'est pas la Sicile qui s'integre dans le domaine d'Odoacre, c'est Odoacre qui entre dans la clientèle de Genseric», in base a «le statut des rois vassaux» (фр.).

(обратно)

589

Так считает Courtois, Les Vandales, cit., 193.

(обратно)

590

См. аккуратные рассуждения Mazza, I Vandali, la Sicilia e il Mediterraneo, cit., 107–138; Modéran, L'établissement territorial des Vandales, cit., 87–122.

(обратно)

591

F. M. Clover, Le culte des empereurs dans l'Afrique vandale, BCTH n. s. 15–16, 1984, 121–128 (= Id., The Late Roman West ant the Vandals, VIII); Id., The Symbiosis of Romans and Vandals in Africa, в: E. Chrysos — A. Schwarcz (Hrsgg.), Das Reich und die barbaren, Vienne — Cologne 1989, 57–73. См. подробное рассмотрение H. Wolfram, The Roman Empire and its Germanic peoples, Berkely 1977, 170–171, и P. S. Barnwell, Emperors, Prefects and Kings, The Roman West, 395–565, London 1992, 114–124.

(обратно)

592

Убедительная позиция Modéran, L'établissement territorial des Vandales, cit., 92 ss.

(обратно)

593

Здесь — «общее место» (греч.).

(обратно)

594

См. Prud. cSymm. 2, 939 ss., 3, 190 Lavarenne: Respice num Libyci desistat ruris arator / frumentis onerare rates et ad ostia Thybris / mittere triticeos in pastum plebis acervos / numne Leontini sulcator solvere campi / cesset frugiferas Lilybeo ex litore cumbas / nec det vela fretis Romana nec horrea rumpat, / Sardorum congesta vehens granaria classis… («Посмотри, разве пахарь ливийской деревни перестал грузить хлеб на суда и посылать к устью Тибра груды пшеницы для прокормленья народа, иль бороздящий поля Леонтины медлит отправить от лилибейского берега плодоносные лодки, а флот, везущий полные житницы сардов, не распускает в море паруса и не заставляет ломиться римские амбары» (лат.)) Трудно представить, что из района Леонтины предпринималась перевозка пшеницы, чтобы её можно было погрузить на борт в Лилибее. Возможно, таким образом, что речь идёт о риторическом повторении традиционного мотива. О «географически рискованной синекдохе», которую приводит Пруденций, чтобы сделать «Лилибей портом по преимуществу продовольственным», см. L. Cracco Ruggini, Fame laborasse Italiam. Una nuova testimonianza sulla carestia del 383 d. C., в: L'Italia settentrionale nell'età antica, Conv. in memoria di Plinio Fraccaro, Pavia 1976, 83–98, особ. 92; G. Rickman, The corn supply of ancient Rome, Oxford 1980, 106; R. J. A. Wilson, La Sicilia, в: Storia di Roma, 3, 2, Torino 1993, 289; A. Goltz, Siziliens und die germanen in der Spätantike, Kokalos 43–44, 1997–1998, 1, 209–242, особ. 227 n. 82; C. Soraci, Sicilia frumentaria. Il grano siciliano e l'annona di Roma, Roma 2011, 189–191.

(обратно)

595

В целом о международно-правовых отношениях после «падения» Западной империи см. S. Puliatti, Incontri e scontri. Sulla disciplina giuridica dei rapporti internazionali in età tardo-antica, в: AA. VV., Le relazioni internazionali nell'Alto Medioevo, Atti delle settimane, Spoleto, 8–12 aprile 2010, Spoleto 2011, 109–155, который отмечает, что большинство договоров, заключённых «новыми народами» (которые, вступив в соприкосновение с римским миром, стремились установить фундаментальные правовые отношения, способные регулировать совместное проживание, которые были сформулированы и оформлены письменно с использованием латинского языка, единственного, который был способен выразить определённые понятия), составлялось на основе равенства, даже если разница в степени цивилизованности между различными варварскими народами не исключала обязательств подчинения в обмен на просьбу о земле и средствах к существованию. Относительно договора 476 года он утверждает (141 n. 67), что «Гейзерих уступил Одоакру почти всю Сицилию, при условии, что тот станет его вассалом и будет платить ему налог», не объясняя, однако, что следует понимать под «вассалом».

(обратно)

596

Procop. Vand. 1, 9, 20–22 (О захвате Гелимером власти — Procop. Vand. 1, 9, 6–9, о назначении Годы — Ibid., 1, 10, 25–26.), 1, 354–355 Haury-Wirth. См. PLRE 3 A, 539, s. v. Godas.

(обратно)

597

«Из своих рабов» (греч.).

(обратно)

598

«Этому Годе Гелимер поручил остров Сардинию как для того, чтобы охранять её, так и для того, чтобы собирать ежегодную дань» (пер. с греч. Н. Н. Чекаловой).

(обратно)

599

См. P. G. Spanu — R. Zucca, Sardinia, Corsica et Baliares regni Vandalorum, в: Guerrieri, mercanti e profughi, cit., 35–69; A. Ibba, Fra Cartagine e Bisanzio: Godas, i Vandali, i Mauri e i Sardi in Sardegna, в: L. Montecchio (a cura di), Tradimento e traditori nella Tarda Antichità, Perugia 2017, 115–131.

(обратно)

600

PLRE 2, 63–64, s. v. Amalafrida.

(обратно)

601

Эдикт Ротари, § 182: Et si noluerit accepere, habeat ipsa mulier et morgingab et, quod de parentes adduxit, id est faderfio… («И если [наследник] не пожелает взять, пусть сама женщина имеет и моргенгаб, и [то], что принесла [с собой в дом мужа] от родичей: то есть фадерфио…», пер. с лат. Е. А. Шервуд).

(обратно)

602

Caliri, Lilibeo, cit., 580 ss.

(обратно)

603

О такой интерпретации см. V. Aiello, La Sardegna tra Vandali, Goti e Bizantini. In margine ad alcune note pagine di Procopio di Cesarea, в: L. Casula — A. M. Corda — A. Piras (a cura di), Orientis radiata fulgore. La Sardegna nel contesto storico e culturale bizantino, Atti del Cinvegno di Studi, Cagliari 30 nov. — 1 dic. 2007, Cagliari 2008, 13–38.

(обратно)

604

Aiello, La Sardegna tra Vandali, cit., 21–22.

(обратно)

605

Procop. Vand. 2, 5, 13, 1, 441 Haury-Wirth.

(обратно)

606

См. выше прим. 537.

(обратно)

607

Об этом взгляде Clover, A game of bluff, cit., 239.

(обратно)

608

J. O. Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens au ser Zeit 445–700, I, Lund 1955, P. 10–11.

(обратно)

609

Здесь massa — крупный землевладельческий комплекс, fundus — самодостаточное землевладение, как правило, в составе массы.

(обратно)

610

Vict. Vit. 1, 14, 104 Lancel. См. Caliri, Lilibeo, cit., 569 ss. Ненадёжно свидетельство Павла Диакона (Rom. 15, 7, 213 Crivellucci), являющееся единственным источником, упоминающим мирный договор, заключённый Орестом с Гейзерихом.

(обратно)

611

Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri P. 10–11, cit. = G. Marini, I papyri diplomatici, Roma 1905, nrr. 82–83.

(обратно)

612

«Проклятие памяти» (лат.).

(обратно)

613

Auct. Havn. Ordo Prior a. 477, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 311: Odoachar virum nobilem suo regimini adversantem Brachilanem nomine interfecit («Одоакр убил знатного мужа по имени Брахила, выступившего против его власти» (лат.)); Auct. Havn. Ordo Post. a. 477: …occisus est Brachila Ravenna a rege Odoachar («…в Равенне королём Одоакром убит Брахила» (лат.)); Auct. Havn. Ord. Post. Margo a. 477: Odoacar Ravennam veniens anno sequenti post consulatum Basilisci et Armati Brachilanem, qui suo regimini adversabatur, perimit («Одоакр, прибыв в Равенну, на следующий год после консульства Василиска и Армата [477 г.] убил Брахилу, который выступал против его власти» (лат.)).

(обратно)

614

«Между тем Одоакр, король племен, подчинив всю Италию, чтобы внушить римлянам страх к себе, с самого же начала своего правления убил в Равенне комита Бракилу» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской).

(обратно)

615

Jord. Get. 243, MGH AA 5, 1, 120.

(обратно)

616

Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 144.

(обратно)

617

Auct. Havn. Ordo Prior a. 478, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 311: Adaric adversum Odoacrem rebellans devictus cum matre et fratre occiditur XIII k. Decemb. («Восставший против Одоакра Адарих убит с матерью и братом в 13 день до декабрьских календ [19 ноября]» (лат.)); Auct. Havn. Ordo Post. a. 478: Adaric a rege Odoachar devictus occiditur XIII k. Dec. («Королём Одоакром побеждённый Адарих убит в 13 день до декабрьских календ [19 ноября]» (лат.)); Auct. Havn. Ord. Post. Margo a. 478: …post biennio subsequenti adversum se dimicantem virum nobilem Adarich nomine cum fratre et matre occidit Hello v. c. consule tertio decimo kl. Decemb. («…через два года сражающегося против него знатного мужа по имени Адарих с братом и матерью убил в консульство светлейшего мужа Илла, в тринадцатый день до декабрьских календ [19 ноября 478 г.]» (лат.))

(обратно)

618

Так полагает Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 154 ss., который, на мой взгляд, усиливает свидетельство Малха, frg. 18, намекающее на возможное вмешательство Теодериха в пользу Непота и на участие Глицерия, в то время епископа Салоны, в заговоре против Непота.

(обратно)

619

Auct. Havn. a. 480, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 311.

(обратно)

620

Fasti Vind. Priores a. 480, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 310: occiditur Nepos imp. VII idus Maias («Император Непот убит в 7 день до майских ид [9 мая]» (лат.)); Auct. Havn. Ordo Prior a. 480, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 311: Nepos imperator cum Dalmatis imperaret et sumpti honoris sceptra firmare conaretur, a suis inprovisis ictibus confossus interiit X k. Iul. («Император Непот, когда правил в Далмации и пытался утвердить скипетр принятой им должности, в 10 день до июльских календ [22 июня] был убит своими, пронзившими его неожиданными ударами» (лат.)); Auct. Havn. Ordinis Post. Margo a. 480, ibid.: Imperator Nepos cum in Dalmatiis imperii sui sceptra firmare conaretur, a suis interficitur Basilisco iuniore consule («Когда император Непот в Далмации пытался утвердить скипетр своей власти, был убит своими в консульство Василиска Младшего [480]» (лат.)); Marcell. chron. a. 480, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 92: Nepos quem dudum Orestes imperio abdicaverat, Viatoris et Ovidae comitum suorum insidiis, haud longe a Salonis, sua in villa, occisus est («Непот, которого Орест некогда лишил верховной власти, в результате покушения своих комитов Виатора и Овиды был убит на своей вилле неподалёку от Салоны» (лат.)). Прокопий же, как уже отмечалось, в Vand. 1, 7, 15, 1, 342 Haury-Wirth, заставляет Непота умереть от болезни.

(обратно)

621

Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 155, предполагает участие Одоакра в заговоре.

(обратно)

622

Auct. Havn. Ordo Prior a. 482, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 313: Odoachar rex in Dalmatiis proficiscitur, cui cum obsistere cum exercitu Ovida conaretur, ab Odoachre oppressus interiit V id. Decemb. Odoachar devicto Ovida atque interfecto regnum late proeliis et ferro extendit («Король Одоакр отправился в Далмацию; когда ему со своим войском пытался противостоять Овида, он был разбит Одоакром и убит в 5 день до декабрьских ид [9 декабря]. Одоакр, победив и убив Овиду, сражениями и железом расширил своё королевство» (лат.)); Auct. Havn. Ordo Post.: Odoachar rex in Dalmatiis pugnans Ovidam cepit atque occidit («Одоакр, сражаясь в Далмации, захватил и убил Овиду» (лат.)); Cassiod. chron. 1309, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159: Odovacar in Dalmatiis Ovidam vincit et perimit («Одоакр в Далмации победил и убил Овиду» (лат.)).

(обратно)

623

Так считает Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 169.

(обратно)

624

Юрисдикция (фр.).

(обратно)

625

Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 42; Caliri, Lilibeo, cit., 569 ss.; Ead., Vandals in Mediterranean sea, cit., 991–995; Ead., Aspettando i barbari, cit., 82 ss.

(обратно)

626

Ioh. Ant. frg. 306 Roberto, 214, 7 Müller, FGH IV, 620 s. См. PLRE 2, 586–590 s. v. Illus 1.

(обратно)

627

Eug. Vita 42. 1, 278 Régerat.

(обратно)

628

Eug. Vita 44. 3, 286 Régerat.

(обратно)

629

«Поэтому король Одоакр начал войну против ругов» (лат.).

(обратно)

630

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat.

(обратно)

631

«Король Одоакр вёл войну против ругов, которых он во второй раз победил и полностью уничтожил» (лат.).

(обратно)

632

Anon. Vales. II 48, 14 Moreau.

(обратно)

633

Auct. Havn. Ordo Prior a. 487, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 313: Fevva rex Rugorum adversum regem Erulorum Odoachrem bellum movet. Collectis copiis ab utroque exercitu supra Danubium amnem pugna initur. Multa utriusque exercitus cadaverum strages caede coacervata: sed cum iam ab utroque rege anceps victoria expectaretur, Fevva devictus tandem et vivus captus ac Odoachri oblatus, quem vitae reservatum Odoachar in Italiam secum vinctum pertrahit. Pugnatum est supra Danubium cum Fevva et Rugis XV k. Ian. («Король ругов Февва начинает войну против короля герулов Одоакра. Силы, стянутые из обоих войск, начинают битву на реке Дунае. В результате резни нагромождена большая груда трупов из обоих войск; но когда оба короля уже сомневались в победе, Февва, наконец, был побеждён, захвачен живым и доставлен к Одоакру; сохранив ему жизнь, Одоакр уводит его связанным с собой в Италию. Сражение с Феввой и ругами на Дунае произошло в 15 день до январских календ [18 декабря]» (лат.)); Ordo Post. a. 487: Odoachar rex Herulorum Fevvanem regem Rugorum proelio devictum supra Danuvium cepit atque secum intra Italiam vinctum pertrahit («Король герулов Одоакр захватил побеждённого в сражении на Дунае короля ругов Февву и связанного увел с собой в Италию» (лат.)); Fasti Vind. Priores a. 487, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 312: …pugna facta est inter Odoacrem regem et Fevvanum regem Rugorum et vicit Odoacar et adduxit captivum Fevvanum regem sub die XVII kal. Decemb. («…произошла битва между королём Одоакром и королём ругов Феввой, и Одоакр победил и привёл пленного короля Февву в 17 день до декабрьских календ [15 ноября]» (лат.))

(обратно)

634

Ioh. Ant. frg. 306 Roberto, 214a Müller, FHG V, 29 (Должно быть: 214. 7 Müller, FHG V, 27.). См. M. MacCormick, Odoacer, Emperor Zeno and the Rugian Victory Legation, Byzantion 47, 1977, 212–222.

(обратно)

635

Anon. Val. II 48, 14 Moreau: igitur Odoachar rex gessit bellum adversus Rugos, quos in secondo vicit et funditus delevit («Король Одоакр вёл войну против ругов, которых он во второй раз победил и полностью уничтожил» (лат.)).

(обратно)

636

Fasti Vind. Priores a. 487, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 312; Auct. Havn. Ordo Prior a. 487, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 313.

(обратно)

637

MacCormick, Odoacer, Emperor Zeno, cit., 212 ss.

(обратно)

638

На родину (лат.).

(обратно)

639

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat.

(обратно)

640

«Разные места по различным областям Италии» (лат.).

(обратно)

641

Cassiod. var. 2, 16, 67–68 Fridh.

(обратно)

642

Ennod. ep. 9, 23, MGH AA 7, Berlin 1885, 307–308 Vogel.

(обратно)

643

Ennod. loc. cit.: quid quod illas innumeras Gothorum catervas, vix scientibus Romanis, larga praediorum conlatione conlatione ditasti? Nihil enim amplius victores cupiunt, et nulla senserunt damna superati («Как обогатил ты несметные полчища готов щедрой раздачей земель, что римляне едва ли это почувствовали? Ведь ничего больше не желают победители и никакого ущерба не ощутили побеждённые» (лат.)). См. Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit., 34 ss., который понимает выражение larga praediorum conlatio как «щедрое пожертвование собственности, собранной вместе».

(обратно)

644

В этом смысле Porena, L'insediamento degli Ostrogoti, cit.

(обратно)

645

В издании Моммзена (MGH AA, t. XII, p. 55, l. 11) — vilissima.

(обратно)

646

«…будучи столь непоколебимо предан Одоакру… не перешёл к нам как презреннейший перебежчик и не изображал ненависть к своему господину, чтобы обеспечить себе расположение другого» (лат.).

(обратно)

647

Cassiod. var. 2, 16, 67–68 Fridh.

(обратно)

648

Sundwall, Abhandlungen zur Geschichte des Ausgehenden Römertums, cit.; Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit.; Bertolini, L'aristocrazia senatoria e il senato di Roma, cit., 462–474; P. De Francisci, Per la storia del senato romano e della curia nei secoli V e VI, Rendiconti Atti Pontificia Accademia romana di Archeologia 22, 1946–1947, 274–318; Ch. Schäfer, Der weströmische Senat als Träger antiker Kontinuität unter den Ostgotenkönigen (490–540 n. Chr.), s. l. St. Katharinen 1991; B. Näf, Senatorisches Standesbewutsein in spätrömischer Zeit, Zurich 1995.

(обратно)

649

Если малочисленность (infrequentia) и дезертирство в собраниях действительно были явлением, ранее уже побуждавшим к принятию законов, установивших минимальный кворум участников для обеспечения действительности заседаний и соответствующих решений, — здесь вспоминается распоряжение Констанция от 356 года (CTh 6, 4, 9), на основании которого было сформулировано, …ne minus quinquaginta clarissimi veniant in senatum: certum est namque hoc numero large abundare substantiam virtuti omnimodae… («…Чтобы в сенат входило не менее пятидесяти светлейших мужей, ибо очевидно, что этим числом изобилует сущность всякой добродетели» (лат.)) — то в период после 410 года произошёл своего рода настоящий исход и резко уменьшилась численность тех, кто реально отправлялся на собрание и участвовал в его работе.

(обратно)

650

CI XII, 1, 15.

(обратно)

651

CI XII, 2, 1 (450).

(обратно)

652

Cassiod. var. 9, 22, 373–374 Fridh.

(обратно)

653

Как сообщает глоссатор Ульпиана (D. 1, 9, 12, 1): Senatus autem accipiendum est eos qui patriciis et consilibus usque as omnes illustres viros descendunt; quia et hi soli in senatu sententiam dicere possunt («Сенатом следует признавать тех, кто происходит от патрициев и консулов вплоть до всех сиятельных мужей, поскольку только они могут высказывать мнение в сенате» (лат.)). До сих пор сохраняют актуальность размышления Моммзена: Mommsen, Ostgothische Studien, cit., 487 ss. = Id., Gesamm. Schrift., 6, 425 ss.

(обратно)

654

Symm. ep. 10, 23; 24, MGH 6, 1, ed. O. Seeck, 1883.

(обратно)

655

О сотрудничестве в сфере контроля за государственной казной см. Symm. ep. 10, 20; 37, MGH 6, 1; CIL VI, 750.

(обратно)

656

В этом отношении показательны Gesta senatus de Theodosiano publicando, протокол заседания, на котором в конце декабря 438 года был представлен римскому сенату и опубликован на Западе Codex Theodosianus (CTh XVI, 1, 2). Gesta воспроизводят: adclamatum est: placet, placet («Восклицали: Угодно, угодно!» (лат.)). И в самом деле, иллюстрии ограничивались ратификацией после серии аккламаций, формула и число которых точно известны из протокола. См. по этому поводу: Th. Mommsen, Römisches Staatsrecht, Leipzig 1888, 3, 2, 1019, n. 3, согласно которому цифры, отмеченные в отношении отдельных acclamationes, представляют собой полезнейший указатель для выяснения числа сенаторов, участвовавших в заседании. Озадачивает тот факт, что согласно такому расчёту среднее число участников не превышает 28 человек.

(обратно)

657

Maior. Nov. 1: Imp. Maiorianus A. ad Senatum. Imperatorem me factum, patres conscripti, vestrae electionis arbitrio et fortissimi exercitus ordinatione cognoscite. Adsit aestimationi omnium propitia divinitas, quae regni nostri augeat pro vestra et publica utilitate successus, qui ad sustinendi principatus apicem non voluntate mea, sed obsequio publicae devotionis accessi, ne aut mihi soli viverem aut ingratus rei publicae, cui natus sum, sub hac recusatione iudicarer. Dicatis quoque Iano Kalendis suscepti feliciter consulatus ereximus fasces, ut praesens annus nascentis imperii nostri incrementa suscipiens nostro etiam nomine signaretur. Favete nunc principi quem fecistis et tractandarum rerum curam participate nobiscum, ut imperium, quod mihi vobis adnitentibus datum est, studiis communibus augeatur. Praesumite iustitiam nostris vigere temporibus et sub innocentiae merito proficere posse virtutes… («Император Майориан Август — сенату. Знайте, отцы-сенаторы, что императором меня сделало усмотрение вашего выбора и назначение храбрейшего войска. Признанию всех пусть сопутствует благожелательная божественность, пусть ради вашего и общественного благополучия возрастает успех нашего царствования, поскольку я достиг вершины исполнения обязанностей принцепса не по своей воле, но подчиняясь общественному служению, чтобы жил я не для себя одного и не был бы признан из-за такого отказа неблагодарным тому государству, для которого был рождён. Также в посвященные Янусу календы мы счастливо подняли фасции консулата, чтобы нынешний год, принимая приращение нашей нарождающейся власти, обозначался также нашим именем. Благоволите теперь принцепсу, которого вы создали, и разделите с нами заботу о подлежащих рассмотрению вопросах, чтобы империя, данная мне вашими усилиями, возрастала благодаря общему усердию. Ожидайте, что в наши времена процветёт правосудие и под заслугой невинности смогут быть полезны добродетели» (лат.))

(обратно)

658

См. Vassili, Nota cronologica intorno all'elezione di Maggioriano, cit., 163–169.

(обратно)

659

Bertolini, L'aristocrazia senatoria e il senato di Roma, cit., 466 ss.

(обратно)

660

С этой точки зрения пишет De Francisci, Per la storia del Senato romano, 280 ss.

(обратно)

661

Семени добродетелей (лат.).

(обратно)

662

Rutilius Claudius Namatianus, De redito suo, ed. E. Castorina, 1, 9.

(обратно)

663

Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 45, согласно которому имена, восстанавливаемые по надписям Колизея, составляют список, представляющий собой «véritable portion de l'album sénatorial à ce moment précis» («Подлинный срез сенаторского сословия на данный конкретный момент» (фр.)); см. также вызванные новыми открытиями уточнения и последние исследования: S. Priuli, Nuove attestazioni senatorie nell'anfiteatro flavio, Tituli 4, 1982, 575–589; Id., Epigrafi dell'anfiteatro flavio, в: Roma. Archeologia nel centro, I, L'area archeologica centrale, Roma 1986, 138 ss.; и особенно последние достижения S. Orlandi, Epigrafia anfiteatrale dell'Occidente Romano VI. Roma. Anfiteatri e strutture annesse, con una nuova edizione e commento delle iscrizioni del Colosseo, Roma 2004; Ead., Le iscrizioni del Colosseo come base documentaria per lo studio del senato tardoantico, в: R. Lizzi Testa (ed.), Le trasformazioni delle élites in età tardoantica, Roma 2006, 311–324; Ead., L'epigrafia romana sotto il regno di Odoacre, в: G. Bonamente — R. Lizzi Testa (a cura di), Istituzioni, carismi ed esercizio del potere (IV–VI secolo), Bari 2010, 331–338.

(обратно)

664

J. Sundwall, Weströmische Studien, Berlin 1915, 152.

(обратно)

665

См. L. Schmidt, Geschichte der deutschen Stämme bis zum Ausgang der Völkerwandlung, в: Quellen und Forschungen zur alten Geschichte und Geographie, hrsg. W. Sieglin, Heft 7, I, Abt. 4–6, Berlin 1907, 305 ss.; Sundwall, Abhandlungen, 190 ss.; A. Chastagnol, Les inscriptions des gradins sènatoriaux du Colisée, в: Akten des IV int. Kongr. für Gr. U. Lat. Epigraphic, Wien 1964, p. 63–71; Id., Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 47; Wes, Das Ende des Kaisertum, cit., 149 ss.

(обратно)

666

Orlandi, Epigrafia anfiteatrale dell'Occidente Romano, cit., 467–468 nr. 36, 503 nr. 129, 475–476 nr. 60, 512 nr. 163, 476–478 nr. 62.

(обратно)

667

См. J. Aschbach, Die Anicier und die römische Dichterin Proba, Sb. Kais. Ak. Wiss., Wien 1870, 369–446; Zecchini, La politica degli Anicii, cit., 123–138.

(обратно)

668

См. Zecchini, La politica degli Anicii, cit., 128 ss.; Max, Political Intrigue, cit., 225–237. Иначе считает Clover, The Family and Early Career, cit., 169–196, особ. 191–192.

(обратно)

669

Так считает Zecchini, La politica degli Anicii, cit., 132–134, согласно которому имеет значение тот факт, что первым консулом Одоакра в 480 году стал Цецина Деций Максим Василий Младший.

(обратно)

670

Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 80; PLRE, 467–469, s. v. Fl. Rufius Postumius Festus 5.

(обратно)

671

Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 81; Cassiod. ep. 1; Ennod. epp. 2, 17; 2, 19–20, MGH AA 7, 70–71; CIL VI 1665; PLRE 2, 321, s. v. Constantius 15.

(обратно)

672

Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 82; PLRE 2, 454–456,s. v. Fl. Anicius Probus Faustus iunior Niger 9.

(обратно)

673

Ennod., ep. 1, 11, MGH AA 7, 21; PLRE 2, 451–452, s. v. Anicius Acilius Aginantius Faustus iunior 4.

(обратно)

674

V. A. Sirago, I Cassiodoro. Una famiglia calabrese alla direzione d'Italia nel V e VI secolo, Soveria Mannelli 1983, 20 ss.

(обратно)

675

См. следующие случаи: Гауденций (Gaudentius), vir clarissimus при Одоакре, с большой вероятностью отождествляемый с vir spectabilis (в 502 или в 517 гг.), упомянутым в папирусе, изданном Marini, I papiri diplomatici, cit., nr. 139 (о котором PLRE 2, 495, s. v. Gaudentius 9); Леонтий (Leontius), также clarissimus при Одоакре и spectabilis в 507–511 гг. (Cassiod. var. 3, 53, 136–137 Fridh; PLRE 2, 672, s. v. Leontius 22); Меммий Эмилий Тригеций (Memmius Aemilius Trygetius), фигурирующий как vir illustris в надписях Колизея и основавший при папе Геласии (ep. 35) базилику в своём собственном praedium Sextilianum (A. Thiel, Epistulae Romanorum Pontificum, Braunsbergae 1867, I, 449), о котором см. PLRE 2, 1129–1130, s. v. Memmius Aemilius Trygetius 3; Марк Целиан (Marcus Caelianus), vir clarissimus et spectabilis в Колизее, vir illustris в 507–511 гг. (Cassiod. var. 1, 23; 1, 27, 31–32; 34–35 Fridh) и патриций в 510–511 гг. (Cassiod. var. 4, 22, 156–157 Fridh), о котором см. PLRE 2, 247–248, s. v. Marcius Caelianus; Олибрий (Olybrius), clarissimus puer в Колизее, ординарный консул в 526 году (PLRE 2, 795, s. v. Olybrius 2); Тертулл (Tertullus), vir clarissimus в Колизее, patricius около 522 года (Greg. Dial. 2, 3), о котором см. PLRE 2, 1059, s. v. Tertullus 2; Волузиан (Volusianus), vir clarissimus при Одоакре, консул в 503 году, патриций в 510–511 гг. (Cassiod. var. 4, 22, 156–157 Fridh), о котором см. PLRE 2, 1184, s. v. Volusianus 5. Обо всех упомянутых лицах см. Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 78–83.

(обратно)

676

См. Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 151 ss.

(обратно)

677

«Опорой своего назначения, разделив с ним наследие императорской власти на Западе» (фр.)

(обратно)

678

Stein, Histoire du Bas Empire, cit., II, 45–46.

(обратно)

679

«Первейший» или «глава сената» (лат.)

(обратно)

680

E. Stein, Untersuchungen zum Staatsrecht des Bas-Empire, Zeitschrift der Savigny-Stiftung für Rechtsgeschichte, Roman. Abt. 41, 1920, 195–251; Id., Histoire du Bas-Empire, cit., II, 44; Mommsen, Gesammelte Schriften, cit., VI, 428–430.

(обратно)

681

Всё ещё весьма полезен F. F. Kraus, Die Münzen Odovacars und des Ostgotenreiches in Italien, Halle 1928, 47 ss.; Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 44 ss.; Chastagnol, Le sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 53–54.

(обратно)

682

Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 41.

(обратно)

683

Jord. Get. 243, MGH AA 5, 1, p. 120; Auct. Haun. Ordo Prior ad a. 477; 478, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 311. См. R. Cessi, Lo scisma laurenziano e le origini della dottrina politica della Chiesa di Roma, Arch. della reg. soc. rom. di storia patria 42, 1919, 143 n. 1; Caliri, Potere e regalità, cit.

(обратно)

684

Согласно Croke, A. D. 476, cit., 81–119, римский сенат в эту эпоху был сплочённым общественным сословием и не делился на фракции.

(обратно)

685

См. Sundwall, Abhandlungen, cit., 98–99; PLRE 2, 217, s. v. Fl. Caecina Decius Maximus Basilius iunior.

(обратно)

686

J. Moorhead, The Decii under Theoderic, Historia 33/1, 1984, 107–115.

(обратно)

687

См. E. Caliri, Il primo comes patrimonii in Ocidente e le norme scriniocratiche romane, в: Forme della cultura nella Tarda Antichità, VI Conv. Intern. dell'AST, Napoli — S. Maria Capua Vetere 29 sett. — 2 ott. 2001, Koinonia 30–31, 2006–2007, 241–259.

(обратно)

688

PLRE 2, 129 s. v. Arborius 2: «He was the minister responsible for the personal treasury of Odovacer… The post was renamed comes patrimonii under Theoderic» («Он был министром, ответственным за личную казну Одоакра… Должность была переименована в comes patrimonii при Теодерихе» (англ.)). См. Caliri, Il primo comes patrimonii in Occidente, cit. с библиографией; Ead., Aspettando i barbari, 242–258.

(обратно)

689

PLRE 2, 1147 s. v. Fl. Valila; PCBE It., 2247. См. Ensslin, Zum Heermeisterant des spätrömischen Reiches, cit., 492–493; Schmidt, Geschichte der deutschen Stämme, cit., 551; H. Castritius, Zur Sozialgeschichte der Heermeister des Westreichs nach der Mitte des 5 Jh.: Flavius Valila qui et Theodovius, AncSoc 3, 1972, 233–243; R. W. Mathisen, Les Barbares intellectuels dans l'Antiquité tardive, DHA 23/2, 1997, 139–148; U. Roberto, Il terzo sacco di Roma e il destino dell'Occidente, в: C. Ebanista — M. Rotili (a cura di), Le trasformazioni del mondo romano e le grandi migrazioni. Nuovi popoli dall'Europa settentrionale e centro-orientale alle coste del Mediterraneo, Cimitile (Na) 2012, 9–18 особ. 11; Id., Strategie di integrazione e lotta politica a Roma alla fine dell'impero: la carriera di Fl. Valila tra Ricimero e Odoacre, в: Xenia, Studi in onore di Lia Marino, Caltanissetta — Roma 2013, 247–261; E. Caliri, Inquilini sive servi, в печати.

(обратно)

690

Liber Pont. I, CXLVI–CXLVII Duchesne; L. Bruzza, Regesto della chiesa di Tivoli, в: Studi e documenti di storia e diritto, I, Roma 1880, 15–17. См. D. De Francesco, Aspetti della presenza germanica in Italia: la donazione di Valila nel Tiburtino, RAC 74, 1998, 415–424; D. H. Abosso, Flavius Valila qui et Theodobius and the Carta Cornutinana, ICMS 206; R. W. Mathisen, Ricimer's Church in Rome: How an Arian Barbarian Prospered in a Nicene World, в: A. Cain — N. Lensky (a cura di), The Power of Religion in Late Antiquity, Ashgate 2009, 309–325, особ. 318–319; H. Geertman, L'arredo della ecclesia Cornutianensis. Annotazioni intorno alla donazione di Flavius Valila, в: O. Brandt — Ph. Pergola (edd.), Marmoribus vestita. Miscellanea in onore di Federico Guidobaldi. Studi di Antichità cristiana 63, Città del Vaticano, Pontificio Istituto di Archeologia cristiana 2011, 599–611. Сомнения в подлинности содержащей акт дарения Charta Cornutiana были высказаны M. L. Angrisani Sanfilippo, Note di contributo relative al problema dell'autenticità e della datazione della "Charta Cornutiana" conservata nel Regestum Tiburtinum, Atti e Memorie della Società Tiburtina di Storia e d'Arte 72, 1999, 49–100.

(обратно)

691

ICUR II, 436 n. 115 = CLE 916 = ILCV 1785 = CIL VI 41402: haec tibi mens Valilae devovit praedia, Christe, / cui testator opes detulit ipse suas / Simplicius quae papa sacris caelestibus aptans / effecit vere muneris esse tui. / et quod apostolici deessent limina nobis / martyris Andreae nomine composuit. / Utitur hac heres titulis ecclesia iustis / succedensque domo mystica iura locat / plebs devota veni perque haec commercia disce / terreno censu regna superna peti («Это поместье тебе, о Христос, посвятило желанье Валилы, / Сам завещатель тебе богатства свои передал, / Которые папа Симплиций, приспособив к небесным обрядам, / Истинно в службу тебе обратил / И, поскольку нам недоставало храмов апостольского / Мученика, с именем Андрея сочетал. / Использует церковь теперь наследник по полному праву / И, унаследовав дом, обряды священные ввёл. / Набожный люд, приходи и учись на примере той сделки / Как за земельный надел небесного царства достичь» (лат.)). См. P. Porena, Trasformazioni istituzionali e assetti sociali: i prefetti del pretorio tra III e IV secolo, в: Le trasformazioni delle élites in età trado antica, cit., 325–356, особ. 342–344. M. Cecchelli, Valilae o valide? L'iscrizione di S. Andrea all'Esquilino, RomBarb 11, 1991, 61–78, выражает недоумение, сомневаясь в участии Валилы в передаче папе Симплицию domus, который, по его мнению, был приобретён Анициями ещё в понтификат Сикста III (432–440). См., однако, возражения Orlandi, Epigrafia anfiteatrale, cit., 514–516, по мнению которой приобретение domus Юния Басса готским magister было результатом императорского дарения, вероятным результатом конфискации в годы укрепления власти Рицимера. Об отношениях между Валилой и наиболее близкими к римской церкви семьями сенаторской аристократии см. также Ead., L'epigrafia romana sotto il regno di Odoacre, cit., 331–338; U. Roberto, Roma capta. Il sacco della città dai Galli ai Lanzichenecchi, Bari 2012, 157–196; 293–304, особ. 299 n. 29; Id., Strategie di integrazione, cit., 254 ss.

(обратно)

692

Возможно, вместо «в консульских текстах» следует читать «в консульских фастах».

(обратно)

693

Jones, The Constitutional Position, cit., 128 ss.

(обратно)

694

Jord. Get. 242, MGH AA 5, 1, 120.

(обратно)

695

Jord. Rom. 344, MGH AA 5, 1, 44.

(обратно)

696

Jord. Get. 243, MGH AA 5, 1, 120.

(обратно)

697

См. Orlandi, L'epigrafia romana sotto il regno di Odoacre, cit., 333 ss.

(обратно)

698

A. Sambon, Repertorio delle monete coniate in Italia e da Italiani all'estero dal secolo V al XX, Paris 1912, n. 1; CNI XV, 1–4.

(обратно)

699

О монетах Одоакра см. CNI XV, 1–4. Всё ещё весьма полезен Kraus, Die Muenzen Odovacars, cit.; R. A. G. Carson — P. V. Hill — J. P. C. Kent, Late Roman Bronze Coinage. A. D. 324–498, London 1962; E. A. Arslan, La monetazione, в: Magistra Barbaritas, cit., 423–444; M. Asolati, Una nuova emissione per Odoacre a nome di Zenone, в: Id., Praestantia nummorum. Temi e note di numismatica tardo antica e alto medievale, Padova 2012, 47–52; D. Castrizio, Le monete di Odoacre e di Theoderico, в: La monetazione di Taranto. Le monete degli Ostrogoti e dei Longobardi in Italia. Atti del 4^o Congresso nazionale di numismatica. Bari 16–17 novembre 2012, Circolo numismatico pugliese, Bari 2013, 291–303.

(обратно)

700

Sambon, Repertorio delle monete, cit., n. 15; CNI XV, 3, n. 1.

(обратно)

701

Castrizio, Le monete, cit., 291–294.

(обратно)

702

Hist. Lang. 3, 16, 123 Waitz.

(обратно)

703

«Поставили его своим королём и назвали за его достоинства Флавием, каковое прозвище счастливо использовалось всеми последующими королями лангобардов» (лат.)

(обратно)

704

P. Boerdeaux, Essai d'interpretation du mot Flavien, RIN 21, 1908, XXI; M. Asolati, Tradizione flavia nel repertorio iconografico ed epigrafico delle emissioni monetarie ostrogote, в: Praestanta nummorum, cit., 53–112.

(обратно)

705

Inscript. Christianae I, 390.

(обратно)

706

Cipolla, Considerazioni sul concetto di stato, cit., 414 ss.

(обратно)

707

Jones, The Constitutional Position, cit., 126: «In my opinion Odoacer and Theoderic were kings pure and simple, in the same position as the other barbarian kings» («По моему мнению, Одоакр и Теодерих были самыми обыкновенными королями, занимая такое же положение, как и другие варварские короли» (англ.)).

(обратно)

708

Thphn. chron. A. M. 5965, 119 De Boor.

(обратно)

709

Vict. Tonn. chron. a. 476–491, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 189–192.

(обратно)

710

См. выше прим. 140; Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 186.

(обратно)

711

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 308–311.

(обратно)

712

MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159–160.

(обратно)

713

Marcell. chron., MGH AA 11, Chron. Min. 2, 91–93.

(обратно)

714

На самом деле — Василий (Basilius).

(обратно)

715

De Rossi, Inscr. I, 389: «…sed Basilium et Placidum sive in Oriente sive in Occidente curulem sedem adscenderint, Zenoni probatos et eius auctoritate in Oriente pro veris consulibus habitos esse Graeci Fasti et Justinanei codicis leges aperte demonstrant» («…Однако Греческие фасты и законы Кодекса Юстиниана ясно показывают, что Василий и Плацид достигли курульного кресла либо на Востоке, либо на Западе, были признаны Зеноном и по его решению считались на Востоке законными консулами» (лат.)).

(обратно)

716

CI VI, 23, 22: Dictantibus testamenta vel aliam quamlibet ultimam voluntatem legatum vel fideicommissum vel quodcumque aliud quolibet legitimo titulo testatorem posse relinquere minime dubitandum est. Testibus etiam ad efficiendam voluntatem adhibitis pro suo libitu quod voluerit testator relinquere non prohibetur. ZENO A. SEBASTIANO PP. A 480 D. K. MAI. CONSTANTINOPOLI BASILIO IUNIORE VC. CONS. («Не должно быть сомнений в том, что завещатель может оставить составляющим завещания или какую-либо иную последнюю волю легат, или фидеикомисс, или что бы то ни было другое по законному основанию. Завещателю также не запрещается оставлять то, что он пожелает по своей прихоти, свидетелям, призванным для исполнения воли. Зенон Август префекту претория Себастиану. Дано в Константинополе в майские календы в консульство светлейшего мужа Василия Младшего [1 мая 480 года]» (лат.))

(обратно)

717

MGH AA 9, Chron. Min. 1, 259 ss.; MGH AA 11, Chron. Min. 2, 158–159.

(обратно)

718

Должно быть — в 484 году.

(обратно)

719

На самом деле — post consulatum Longini v. c.

(обратно)

720

Vict. Tonn. chron. a. 476–491, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 189–192.

(обратно)

721

CI IV, 59, 2: post cons. Trocondi; CI I, 3, 56; IV, 65, 33; VIII, 4, 10; I, 3, 37; XII, 21, 8 от 484 года датированы Theoderico consule; CI IV, 20, 14; IX, 5, 1 от 486 года датированы Longino v. c. consule; CI I, 51, 13; II, 7, 19; II, 12, 27; III, 3, 6; VII, 51, 5 от 487 года датированы post cons. Longini; CI VI, 49, 6 от 489 года датирована Eusebio v. c. consule. См. Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 9 ss.

(обратно)

722

Чрезвычайно спорный вопрос. В пользу признания западных консулов со стороны Восточной империи высказываются Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 47 n. 1; Zecchini, La politica degli Anicii, cit., 133 ss. Против такого признания Degrassi, 1952, 94. Не определился Chastagnol, Le sénat romain sous le regne d'Odoacre, cit., 55 n. 123.

(обратно)

723

Candid. frg. 1, IV, 136 Müller. См. рассуждения O'Flynn, Generalissimos, cit., 141.

(обратно)

724

Так полагает Cesa, Il regno di Odoacre, cit., 318 ss.

(обратно)

725

Ioh. Ant. frg. 306 Roberto, 214 Müller, FGH IV 620–621.

(обратно)

726

См. по этому вопросу внимательный анализ Pietri, Aristocratie et société cléricale, cit., 418–467.

(обратно)

727

Sundwall, Abhandlungen, cit., 98–99.

(обратно)

728

О scriptura 483 года, которую папа Симмах велел прочесть и отменить на римском синоде 6 ноября 502 года, см. MGH AA, 12, 444–455.

(обратно)

729

S. Salaville, s. v. "Hénotique", DThCVI, 1920, coll. 2153–2164; E. Dovere, L'Enotico di Zenone. Preteso intervento normativo tra politica religiosa e pacificazione sociale, SDHI 54, 1988, 70–190; Id., Percorsi della legittimità imperiale tardoantica: il chirografo "calcedonese" di Anastasio, в: Studi in onore di R. Marini, I, Milano 2008, 935 ss.; T. Sardella, Società, Chiesa e Stato nell'età di Teoderico. Papa Simmaco e lo scisma laurenziano, Soveria Mannelli 1996.

(обратно)

730

Cessi, Lo scisma laurenziano, cit.; Picotti, Sulle relazioni fra re Odoacre, cit., 363–386; Id., Osservazioni su alcuni punti della politica religiosa di Teoderico, в: I Goti in Occidente, Spoleto, 1956, 173–226; Ch. Pietri, Le Sénat, le people Chrétien et les parties du cirque à Rome sous le pape Symmaque (498–514), MEFR 78, 1966, 122–140; J. Moorhead, The Laurentian Schism: East and West in the Roman Church, ChHist 47, 1978, 125–136; Zecchini, I "Gesta de Xysti purgatione", cit., 60–74; Sardella, Società, Chiesa e Stato nell'età di Teoderico, cit.; P. V. Aimone, Gli autori delle falsificazioni simmachiane, в: G. Mele — C. Leonardi (a cura di), Il papato di San Simmaco (498–514), Cagliari 2000, 53–77; E. Wirbelauer, Simmaco e Lorenzo. Ragioni del conflitto negli anni 498–506, ibidem, 39–51; C. Capizzi, Il monofisismo di Anastasio I e il suo influsso nello scisma laurenziano, ibid., 79–110.

(обратно)

731

«Не совершалось бы без нашего совета чьё-либо избрание» (лат.)

(обратно)

732

Тезис о попытке вмешательства в папские выборы со стороны светских властей (saeculares potestates) восходит к Баронию (Annales ecclesiastici, Roma 1588–1605, n. X, 1502 n. XXII и XXIX, t. VIII, p. 420, t. IX, 19, 21). Амедео Кривеллуччи (A. Crivellucci, Storia delle relazioni fra lo Stato e la Chiesa, Bologna 1885, II, 25 ss.) интерпретирует scriptura 483 года как справедливое вмешательство со стороны Одоакра, хотя и варвара и арианина, в попытке сохранить «во всей целостности власть, уже принадлежавшую императорам в церковных делах». Согласно Аугусто Гауденци (A. Gaudenzi, Sui rapporti fra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 146 s.), отменённое в 502 году постановление касалось не только выборов понтифика, но «вступало также в область частного права, объявляя ничтожным отчуждение церковного имущества, произведённое в определённых случаях», и должно считаться продиктованным от имени Одоакра и в подражание закону, обнародованному в 470 году императором Львом для константинопольской церкви (CI I, 2, 12). К тезису о реальном вмешательстве Одоакра в церковные дела присоединились Hodgkin, Italy and her Invaders, cit., III, 143; L. M. Hartmann, Geschichte Italiens, Gotha 1897, I, 57; 80 и n. 4; H. Brunner, Grundzüge der deutschen Rechtsgeschichte, Leipzig 1901, 49.

(обратно)

733

Acta Synodi a DII, 4, MGH AA 12, Berolini 1894, 438–455.

(обратно)

734

«Сельской или городской недвижимости, церковных украшений или утвари, которые имеются в наличии сейчас или по любым основаниям перейдут в собственность церквей» (лат.).

(обратно)

735

«Если же кто что-либо из этого пожелает подвергнуть отчуждению, будет считаться бесполезным и недействительным» (лат.).

(обратно)

736

«И совершившему, и одобрившему, и получившему — да будет анафема» (лат.).

(обратно)

737

По мнению Cessi, "Regnum" ed "Imperium", cit., 188, речь идёт «всего лишь об акте, который раскрывает законодательные функции Одоакра» и, таким образом, демонстрирует, что король присвоил себе право законодательства.

(обратно)

738

S. Pietrini, Una testimonianza sul potere normativo del Praefectus Praetorio, в: C. Russo Ruggieri (a cura di), Studi in onore di Antonino Metro, IV, Messina 2010, 563–580.

(обратно)

739

«Священной властью понтификов» (лат.).

(обратно)

740

«Королевской властью» (лат.).

(обратно)

741

«Варвару и еретику Одоакру, обладавшему тогда властью в Италии, когда он приказал нечто такое, чего не следовало совершать» (лат.).

(обратно)

742

Gelas. ep. 26, Thiel, Epistolae Romanorum pontificum, cit., I, 409. См. размышления Cessi, Lo scisma laurenziano, cit., 12, n. 1.

(обратно)

743

Такова позиция Picotti, Sulle relazioni fra re Odoacre, cit., 365 ss.; Id., Osservazioni su alcuni punti della politica religiosa di Teoderico, cit., 189 ss.

(обратно)

744

«(Обойдённых) религиозных лиц, которым в первую очередь принадлежит забота об избрании понтифика» (лат.).

(обратно)

745

«В свою власть» (лат.).

(обратно)

746

«Против канонов» (лат.).

(обратно)

747

MGH AA 12, 444 ss.

(обратно)

748

«Чтобы он не оставался в пример предрешения какими-либо мирянами, хотя бы религиозными и могущественными, в какой-либо общине каким-либо способом что-либо постановить о церковном достоянии» (лат.).

(обратно)

749

MGH AA 12, 448.

(обратно)

750

«Против отеческих правил» (лат.).

(обратно)

751

«Мирянами, хотя и религиозными» (лат.).

(обратно)

752

Согласно свидетельству Геласия (ep. 10, 7, 346 Thiel), для переговоров с константинопольским патриархом Акакием был привлечён vir illustris Andromachus, который, как усматривается из папируса Tjäder 10–11, был magister officiorum и consiliarius Одоакра. Об Andromachus см. PLRE 2, 89, s. v. Andromachus 3.

(обратно)

753

О Феликсе III, который, будучи диаконом, был женат на Петронии и таким образом породнился с Анициями, см. Liber pontificalis, ed. L. Duchesne, Paris 1866, I, cap. L, 252–254; D 167 a-d; кроме того, G. B. De Rossi, ICUR, Romae 1857–1861, I, 371–373.

(обратно)

754

«Конечно, ваши письма предвещают единство католической веры и по царскому благочестию объявляют мир церквей» (лат.).

(обратно)

755

Thiel I, 273, ep. Fel. 15, n. 5.

(обратно)

756

«Истинного единства, надёжного мира» (лат.).

(обратно)

757

Hist. Rom. 16, 17, 2, 221 Crivellucci: …Odoacer autem cum his qui evaserant fugiens, Romam contendit, sed obseratis continuo portis exclusus est. Qui dum sibi denegari introitum cerneret, omnia quaeque adtingere potuit gladio flammisque consumpsit («Одоакр же с теми, кто, ускользнув, спасся, устремился в Рим, но из-за тотчас же запертых ворот не смог попасть в город. Увидев, что ему отказано в доступе, он мечом и огнём истребил всё, что чего смог дотянуться» (лат.)).

(обратно)

758

Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 17 ss.

(обратно)

759

Chron. 15, 9, 307 Thurn.

(обратно)

760

Marini, I papyri diplomatici, cit., nrr. 82–83.

(обратно)

761

О последовательных событиях, связанных с передачей, и комментарий см. Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens, cit., 279–287. См. также L. Schiaparelli, Raccolta di documenti latini, I, Documenti romani, Como 1923 nr. 66, 117–122; L. Santifaller, Die Urkunde des Königs Odovacar vom Jahre 489, MIÖG 60, 1952, 1–30; Caliri, Aspettando i barbari, cit., 171 ss.

(обратно)

762

«Мы просим Вашу Достохвальность приказать соответствующему чиновнику принять эту грамоту, зачитать её и приобщить к актам» (лат.).

(обратно)

763

PLRE 2, 89, s. v. Andromachus 3. Возможно, его следует идентифицировать с римским сенатором, обвинённым папой Геласием в желании вновь ввести связанные с Луперкалиями языческие обряды. См. Gelas. Tract. VI = Thiel I, 598, SC 65, 162–188.

(обратно)

764

Следует отметить, что указание дня происходит в соответствии с римским календарём, указание года — в соответствии с консульскими годами.

(обратно)

765

«Желая восполнить указанную выше сумму» (лат.).

(обратно)

766

«Переписать по прямому праву» (лат.).

(обратно)

767

Согласно Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens, cit., следует читать Budius; Dublius является конъектурой Santifaller, Die Urkunde, cit., 17.

(обратно)

768

«Со всеми правами и всем, к ним относящимся» (лат.).

(обратно)

769

«По свободному усмотрению пользоваться, владеть, отчуждать и передавать потомкам» (лат.).

(обратно)

770

PLRE 2, 715, s. v. Marcianus 10.

(обратно)

771

«Совершено в Равенне, в 15 день до апрельских календ, в консульство светлейшего мужа Пробина [18 марта 489 года]» (лат.).

(обратно)

772

«Да сохранит Бог невредимым Твоё Высочество, сиятельный господин и великолепный брат» (лат.).

(обратно)

773

«Согласно вашей просьбе» (лат.).

(обратно)

774

«В соответствии с содержанием королевской дарственной грамоты» (лат.).

(обратно)

775

«Пусть протоколы будут приобщены к делу» (лат.).

(обратно)

776

«За магистрата Аврелия Вирина просмотрел» (лат.).

(обратно)

777

«Чтобы он мог вместе с Вашим Степенством исполнить возложенное на него в пользу нашего патрона» (лат.).

(обратно)

778

«Как гласит содержание данных мне предписаний» (лат.).

(обратно)

779

«Поскольку мы заняты публичными делами и не можем покинуть город» (лат.).

(обратно)

780

PLRE 2, 66, s. v. Amantius 3.

(обратно)

781

«Межевых камней, полей, деревьев, земель возделанных и невозделанных, виноградников» (лат.).

(обратно)

782

«В соответствии с высочайшими королевскими предписаниями» (лат.).

(обратно)

783

«Ежегодно платить за эти имения соответствующие налоги» (лат.).

(обратно)

784

Здесь — поземельные книги.

(обратно)

785

«Акты о приобщении предписаний и передаче» (лат.).

(обратно)

786

«Исполняющие обязанности за своих сыновей» (лат.).

(обратно)

787

«Поэтому мы будем обязаны удалить из официальных списков имя прежнего собственника и вписать имя вашего господина» (лат.).

(обратно)

788

«Я, Флавий Анниан, достохвальный муж и децемприм, исполняющий обязанности за своего сына Эннаса, совершеннейшего мужа и децемприма» (лат.).

(обратно)

789

Гипотеза о существовании утраченного столбца папируса, содержавшего приобщённые praecepta, данные chartarius Григорию (Col. III, l. 10 sicut praeceptorum ad me datarum textus eloquitur («Как гласит содержание данных мне предписаний» (лат.)); Col. IV, l. 4 secundum praecepta regalia vel sublimia («В соответствии с высочайшими королевскими предписаниями» (лат.)); Col. IV, l. 11 gesta quoque allegationis praeceptorum atque traditionis) («Акты о приобщении предписаний и передаче» (лат.)), была активно поддержана G. Ferrari, La donazione nei papyri di Ravenna, в: Studi in onore di S. Riccobono nel XL anno del suo insegnamento, I, Palermo 1936, 459–460. Напротив, Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens, cit., 285, питает сильные сомнения, что приобщённые praecepta могли находиться после Col. III, 5, так как в папирусе, кажется, нет места для этого столбца, нет никакого разрыва или нехватки какой-либо связи. Поэтому, по его мнению, можно правомерно предположить, что praecepta не были прочитаны публично и зарегистрированы в Gesta; cartharius сослался на них в своём заявлении и этого было достаточно. Кроме того, определение regalia et sublimia просто указывает, что praecepta были даны и подписаны по приказу короля vir sublimis, скорее всего, Арборием.

(обратно)

790

О Пиерии нам известно, что он был comes domesticorum Одоакра (Anon. Val. II 53, 15 Moreau; Eug. Vita 44, 5–7, 289 Régerat), отличился в 488 году при эвакуации Noricum ripense и погиб в 490 году в битве на Адде (Anon. Val. II 53, 15 Moreau; Cassiod. chron. 1322–1324, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159; Auct. Havn. a. 491, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 319). Как следует из вышеупомянутого папируса, он имел титул illustris. Comites domesticorum занимали среди illustres низшую ступень: см. Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., I, 219–220; 538 n. 338.

(обратно)

791

Eug. Vita 44. 4, 288 Régerat. См. W. Pohl, Die Gepiden und die gentes an der mittleren Donau nach dem Zerfall des Attilareiches, в: H. Wolfram — F. Daim, Die Völker an der mittleren und unteren Donau im fünften und sechsten Jahrhundert, Wien 1980, 239 ss.; Cesa, Il regno di Odoacre, cit., 307–320.

(обратно)

792

Anon. Val. II, 53, 15 Moreau: Fausto et Longino. His consulibus Odoacar rex exiit de Cremona et ambulavit Mediolanum. Tunc venerunt Wisigothae in adiutorium Theoderici et facta est pugna super fluvium Adduam, et ceciderunt populi ab utraque parte, et occisus est Pierius comes domesticorum III idus Augustas et fugit Odoacar Ravennam, et mox subsecutus est eum patricius Theodericus… («Консульство Фауста и Лонгина. При этих консулах король Одоакр вышел из Кремоны и направился в Медиолан. Тогда пришли на помощь Теодериху визиготы, и произошла битва на реке Аддуе, и пали многие с обеих сторон, и был убит комит доместиков Пиерий в 3 день до августовских ид [11 августа 490 года], и Одоакр бежал в Равенну, и вскоре последовал на ним патриций Теодерих…» (лат.))

(обратно)

793

Auct. Havn. a. 491, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 319: Olibrio iuniore v. c. cons… Odoachar rex ab Ravenna Mediolanium rediit atque contractis copiis cum Theudorico bellum init super fluvio Adda: sed ut rei desperatae magis adimi quam augeri vires solent, Odoachar terga vertens interfecto Pierio comite, qui bellicis rebus praeerat, Ravennam iterum aufugit («Консульство светлейшего мужа Олибрия Младшего. Король Одоакр возвратился из Равенны в Медиолан и, стянув войска, вступил в сражение с Теудорихом на реке Адде; но поскольку обычно бывает, что силы у безнадёжного дела скорее отнимаются, чем увеличиваются, Одоакр, после гибели руководившего военными делами комита Пиерия обратив тыл, снова убежал в Равенну» (лат.)). Сообщение о битве на Адде имеется также в Chronicon Кассиодора, где, однако, не упоминается Пиерий. Cassiod. chron. 1322–1324, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159: Faustus iun. cons… His consulibus ad Adduam fluvium Odovacrem dominus Theoderichus rex tertio certamine superavit. Qui Ravennam fugiens, obsidetur inclusus («Фауст Младший консул. При этих консулах на реке Аддуа господин наш король Теодерих в третьем сражении одержал верх над Одоакром, который, бежав в Равенну и запертый в ней, был осаждён» (лат.)).

(обратно)

794

К римскому происхождению comes склоняются Picotti, Sulle relazioni fra re Odoacre e il senato, cit., 363–386; Tjäder, Die nichtliterarischen lateinischen Papyri Italiens, cit., loc. cit.; Ruggini, Nobiltà romana, cit., 73–96, особ. n. 4; Cesa, Il regno di Odoacre, cit., 315 ss. О гипотезе, что Пиерий принадлежал к римскому роду сенаторского ранга, см. Chastagnol, Le Sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 49; 82 и n. 94. Против Cessi, "Regnum" ed "Imperio", cit., 205–210. Согласно M. Cagiano De Azevedo, Il palatium di Porto Palazzo a Meleda, в: C. D. Fonseca — D. Adamesteanu — F. D'Andria (a cura di), Casa, città e campagna nel tardoantico e nell'alto medioevo, Galatina 1986, 301–311, особ. 305–6, используемая источниками титулатура «не обозначает ничего, кроме социального положения, не особо высокого, в отличие от разовых поручений, напротив, весьма важных — эвакуации Норика и заведования военными делами, — и от задокументированных значительных финансовых возможностей».

(обратно)

795

Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 291–220 и 538 n. 338; A. H. M. Jones, The Later Roman Empire, 284–602, Oxford 1964, tr. it., Il tardo Impero Romano, Milano 1974, 873–877.

(обратно)

796

Право высказывать мнение в сенате.

(обратно)

797

Chastagnol, Le Sénat romain sous le règne d'Odoacre, cit., 45, согласно которому имена, которые могут быть восстановлены по надписям в Колизее, составляют список, представляющий собой «veritable portion de l'album senatorial à ce moment précis» («Подлинный срез сенаторского сословия на данный конкретный момент» (фр.)); Orlandi, Le iscrizioni del Colosseo, cit., 311–324.

(обратно)

798

PLRE 2, 82, s. v. Glabrio Anastasius 16. См. CIL VI 1796d 72.

(обратно)

799

PLRE 2, 456, s. v. Venantius Severinus Faustus 10.

(обратно)

800

PLRE 2, 173, s. v. Fl. Turcius Rufius Apronianus Asterius.

(обратно)

801

Видимо, должно быть — Северин.

(обратно)

802

Chastagnol, Le Sénat romain, cit., 49 и 82.

(обратно)

803

См. выше прим. 790.

(обратно)

804

PLRE 2, 1131 s. v. Tufa. См. Fast. Vind. Priores a. 493, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 318; Auct. Havn. a. 493, ibid. 319; Ennod. Opusc. 55.

(обратно)

805

«Которого назначил Одоакр» (лат.).

(обратно)

806

«Руководивший военными действиями» (лат.).

(обратно)

807

Auct. Havn. a. 491, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 319.

(обратно)

808

Ioh. Ant. frg. 301 Roberto, 209 Müller, FHG IV, 617; Procop. Goth. 1, 1, 6, 2, 4 Haury-Wirth. См. L. Várady, Epochenwechsel um 476, Budapest 1984, 32.

(обратно)

809

Sannazzaro, Un'epigrafe di Garlate, cit., 189–219. О предыдущих изданиях см. G. Baserga, Antiche cappelle liturgiche in Brianza, RAComo 48–49, 1904, 100–120; U. Monneret de Villard, Iscrizioni cristiane della provincia di Como anteriori al secolo XI, RAComa 65–66, 1912.

(обратно)

810

«Доброй памяти. Здесь покоится в мире сиятельный муж Пиерий, который прожил на свете примерно 50 лет, похороненный в четвёртый день до августовских ид в консульство светлейших мужей Лонгина второе и Фауста» (лат.).

(обратно)

811

Cessi, Studi sulle fonti dell'età gotica e longobarda. I, cit., 293–405; II, 585–641, особ. 366–367.

(обратно)

812

Так считает Sannazzaro, Un'epigrafe di Garlate, cit., 198–199.

(обратно)

813

«Как мы узнали из свидетельства возвышенного мужа, комита и нашего управляющего Арбория, из 690 солидов, которые Наше Человеколюбие обещало предоставить Твоему Превосходительству, 650 были переданы в соответствии с содержанием нашей дарственной…» (лат.).

(обратно)

814

«Восполнить указанную выше сумму» (лат.).

(обратно)

815

«Настоящим дарением мы переписываем их на тебя по прямому праву, со всеми их правами и всем, к ним относящимся, и объявляем, что они перешли в твою собственность по безупречному праву, чтобы ты по свободному усмотрению обладал правом ими пользоваться, владеть, отчуждать и передавать потомкам» (лат.).

(обратно)

816

Marini, I papiri diplomatici, cit., 273.

(обратно)

817

Ferrari, La donazione nei papiri di Ravenna, cit., 461.

(обратно)

818

A. Gaudenzi, L'opera di Cassiodoro a Ravenna, в: Atti e memorie della Reale deputazione di storia patria per le province di Romagna, III s., Bologna 1886, IV, 426–463, особ. 434–435, который улавливает аналогию с Cassiod. var. 8, 25, 332–333 Fridh.

(обратно)

819

Marini, I papiri diplomatici, cit., 273.

(обратно)

820

Ferrari, La donazione nei papiri di Ravenna, cit., loc. cit.

(обратно)

821

Marini, I papiri diplomatici, cit., 279.

(обратно)

822

Согласно Ferrari, La donazione nei papiri di Ravenna, cit., 461, глагол transcribere в связи с составлением pagina largitatis может означать только «передавать в письменной форме».

(обратно)

823

Cassiod. var. 8, 25, 332–333 Fridh: Quapropter serenitas nostra vel inchoatae voluntatis desiderium, vel Tholun plenissimae donationis effectum praesenti auctoritate corroboramus, ut saepe dicta domus… cum omnibus ad se pertinentibus in tua vel heredum tuorum possessione permaneat, et quicquid de hac facere volueris liberam habeas potestatem; cuiuslibet vel privati nominis vel publici posthac inquietudinem removentes… Alii enim tibi iura legitima, nos possessionis quietem, et cunctis saeculis securam conferimus firmitatem… («Вот почему Наша Безмятежность настоящим предписанием подтверждает и желание недоведённой до конца воли, и доведённое до исполнения дарение Тулуина, чтобы не раз уже названный дом … со всем, к нему относящимся, оставался в твоём и твоих наследников владении, и чтобы ты имел неограниченную возможность сделать с ним всё, что пожелаешь, устраняя впредь всякое беспокойство частного или публичного характера… Ведь другие предоставили тебе законные права, мы же присоединяем спокойное владение и надёжную прочность на все времена» (лат.))

(обратно)

824

Ferrari, La donazione nei papiri di Ravenna, cit., 459.

(обратно)

825

«Императорские дарения не нуждаются в регистрации» (греч.).

(обратно)

826

«Сражениями и железом расширил своё королевство» (лат.).

(обратно)

827

Auct. Havn. Ordo Prior a. 482, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 313

(обратно)

828

Юрисдикцию (фр.).

(обратно)

829

Stein, Histoire du Bas-Empire, cit., II, 46–50.

(обратно)

830

«Прочно, навечно» (лат.).

(обратно)

831

CTh 10, 10, 6; 11, 20, 4 и 5; Nov. Theod. 2, 5, 3. H. Brunner, Deutsche Rechtsgesch., 2, Leipzig 1892, 246.

(обратно)

832

О тезисе, согласно которому в IV веке fundi patrimoniales и fundi emphyteuticarii (emphyteutici или emphyteutici iuris) были синонимами, см. Mitteis, Zur Geschichte der Erbpacht im Altertum, cit., 43 ss. Против G. Pugliese, Una disposizione di Costantino per favorire lo sviluppo edilizio a Costantinopoli, в: Studi in onore di P. De Francisci, 3, Milano 1956, 375–404, особ. 384; A. Masi, Ricerche sulla res privata del princeps, Milano 1971, 60 ss.; P. Burdeau, Le "Ius perpetuum" et le régime fiscal des "res privatae" et des fonds patrimoniaux, Iura 23, 1972, 1–25; Id., L'administration des fonds patrimoniaux et emphytéotiques au Bas-Empire romain, RIDA 20, 1973, 285–310; D. Vera, Enfiteusi, colonato e trasformazioni agrarie nell'Africa Proconsolare, в: L'Africa romana IV, Sassari 1987, 267–293, особ. 277 и n. 39.

(обратно)

833

См. P. Voci, Nuovi Studi sulla legislazione romana del Tardo Impero, Padova 1989, 45–69; 155–173; G. Scaffardi, Studi sull'enfiteusi, Parma 1981; A. Bottiglieri, La nozione romana di enfiteusi, Napoli 1994.

(обратно)

834

Voci, Nuovi Studi sulla legislazione romana, cit., 71–93.

(обратно)

835

Налоговые режимы пожалованного патримониального имущества, при которых, соответственно, канон либо остаётся обязательным к уплате (salvo canone), либо происходит освобождение от его уплаты (dempto canone).

(обратно)

836

Burdeau, Le ius perpetuum et le régime fiscal des res privatae, cit., 1972, 1–25.

(обратно)

837

Королевское поместье (нем.).

(обратно)

838

O. Hirschfeld, Der Grundbesitz der römischen Kaiser in den ersten drei Jahrhunderten, Klio 2, 1902, 311 ss.; Id., Die kaiserlichen Verwaltungsbeamten bis auf Diocletian, cit., 18 ss. Так полагают J. Marquardt, Römische Staatsverwaltung, 2, Leipzig 1881, 3, 304; 311; W. Liebanam, s. v. Res privata, в: RE I, A. I, c. 631; F. Stella Maranca, s. v. Fiscus, в: NDI VI, Torino 1938, 25; F. Vassalli, Concetto e natura del fisco, теперь в Studi Giuridici III. I, Milano 1960, 60.

(обратно)

839

O. Karlowa, Römische Rechtsgeschichte, Leipzig 1885, 1, 505; 841. С этим также согласны His, Die Domänen der röm. Kaiserzeit, cit., 6 и n. 1; E. Beaudouin, Les grands domaines dans l'empire romain d'apres travaux récents, Paris 1899, 31 ss.; F. Grossi Gondi, s. v. Comes, в: DE, 1, 1, 493 ss.; J. Brissaud, Le régime de la terre dans la société étatiste du basempire, Paris 1927, 14 ss.; Pugliese, Una disposizione di Costantino, cit., 381 ss.; M. Kaser, Das römische Privatrecht, 2, München 1959, 103; T. Frank, An Economic Survey of Ancient Rome, V, Rome and Italy of the Empire, Paterson New Jersey 1959, 78 ss.; R. Orestano, s. v. Patrimonium principis, в: NovDI XII, Torino 1965, 78 ss.; A. Burdese, s. v. Fisco, в: Enc. del dir. XVII, Milano 1968, 674.

(обратно)

840

См. позицию Mitteis, Das Römische Privatrecht, 1, 359 ss., разделяемую P. Koschaker, Recensione a F. Vassalli, Concetto e natura del fisco, ZSS 32, 1911, 408; A. Kränzlein, s. v. Patrimonium, в: RE, Suppl. X, c. 497 s., согласно которому с эпохи Северов управление государственными доменами находилось в компетенции ratio privata, управление же императорскими доменами — patrimonium.

(обратно)

841

К возможности наметить разрешение этой проблемы скептически относится U. Coli, s. v. Fisco (Diritto Romano), в: NovDI, VII, 384. См. соображения в: F. De Martino, Storia della Costituzione romana, Napoli 1975², 267 ss.

(обратно)

842

Исчерпывающе о состоянии вопроса см. Masi, Ricerche sulla "res privata" del princeps, cit., 26 ss.; Vici, Nuovi Studi sulla legislazione romana del tardo Impero, cit., 13 ss.

(обратно)

843

Не вызывает возражений позиция Voci, Nuovi Studi sulla legislazione romana del tardo Impero, cit., 20 ss.

(обратно)

844

С этой точки зрения Voci, Nuovi Studi sulla legislazione del tardo Impero, cit., 20–24; 156–173.

(обратно)

845

Вот лишь несколько особо показательных примеров: в CTh 10, 1, 2, Константин подарил земельные участки и рабов, отобранных у patrimonium fisci, и угрожал суровыми наказаниями тем чиновникам res privata, которые попытались бы забрать обратно имущество у одаряемых. Впоследствии, в 342 году, Констанций, как следует из CTh 10, 10, 6, подтвердил сделанные его отцом дарения ex privatis rebus (Donationes a divo genitore nostro a privatis rebus factas valere praecipimus) («Мы предписываем, чтобы дарения, сделанные нашим божественным родителем из частных императорских имуществ (res privata), оставались в силе» (лат.)), предполагая, следовательно, недействительность тех, которые были сделаны не ex re privata. Также в CTh 15, 1, 10, Иовиан отменил совершённые ранее дарения недвижимости, которая была конфискована в городах.

(обратно)

846

До нас не дошли законы, относящиеся к конфискациям, проведённым Константином и Констанцием, но остались фрагменты распоряжений Юлиана относительно возврата имуществ городам: CTh 10, 3, 1, 362 года, адресованная префекту претория Востока Секунду, где он, помимо возврата, распорядился об аренде названных имуществ таким образом, чтобы обеспечить reparatio городов за счёт полученных от аренды доходов; CI 11, 70, 2, также адресованная Секунду, где гарантируется, что полученное городами является их собственностью; CI 11, 70, 1, адресованная президу Евфратской провинции Атарбину, где предусматривается, что частные лица, возведшие постройки на землях, возвращённых городам, должны заплатить им арендную плату (канон). См. по этому вопросу Voci, Nuovi Studi sulla legislazione romana del tardo Impero, cit., 158–160.

(обратно)

847

CTh 10, 1, 8, 364 года, адресованная comes rerum privatarum Цезарию, где отчасти обобщаются чередующиеся перемены, характерные для режима некоторых владений. Константин и его сыновья конфисковали имущества, которые затем были частично проданы или подарены; Юлиан отменил конфискацию и отчуждения, возвратив всё храмам. Устанавливалось, что данные имущества возвращаются в res privata (Universa loca vel praedia, quae nunc in iure temlorum sunt quaequae a diversis principibus vendita vel donata sunt retracta, ei patrimonio, quod privatum nostrum est, placuit adgregari) («Нам угодно, чтобы все земельные участники и поместья, ныне находящиеся в собственности храмов, проданные или подаренные разными принцепсами, были возвращены и присоединены к нашему частному патримонию» (лат.)). См. CTh 5, 13, 3, 364 года, адресованную префекту претория Мамертину, где устанавливается, чтобы всё то, что по волеЮлиана было передано in possessionem templorum, было возвращено в res privata. См. также CTh 10, 3, 5; 15, 1, 41.

(обратно)

848

Nov. App. VII Schöll-Kroll, 799–802: (1) Inprimis itaque iubemus, ut omnia quae Atalaricus vel Amalasuinta regia mater eius vel etiam Theodatus Romanis vel senatu poscente concesserunt, inviolabiliter conserventur (2) …Si quid a Totilane tyranno factum vel donatum esse invenitur cuicumque Romano seu cuicumque alio, servari vel in sua firmitate manere nullo modo concedimus, sed res ablatas ab huiusmodi detentatoribus antiquis dominis reformari praecipimus… (8) Res insuper mobiles vel immobiles seseque moventes, quas a Theodorici regis temporibus usque ad nefandissimi Totilae superventum quocumque iure vel titulo Romani possedisse noscuntur per se vel usufructuarias vel alias personas, per quas unumquemque praecepit possidere, in posterum sine aliqua concussione apud eos servamus, eo videlicet ordine, quo per praedicta tempora easdem res possedisse noscuntur («1. Итак, прежде всего мы приказываем, чтобы сохранялось в неприкосновенности всё, что Аталарих, или его царственная мать Амаласунта, или даже Теодат пожаловали римлянам или по просьбе сената… 2. Мы разрешаем, чтобы, если обнаруживается то, что было тираном Тотилой сделано или подарено какому-либо римлянину или кому-либо другому, никоим образом не сохранялось и не оставалось в силе, но мы предписываем, чтобы вещи, изъятые у тех, кто их таким образом удерживает, возвращались прежним собственникам… 8. Кроме того, движимое, недвижимое и самодвижущееся имущество, которым со времён короля Теодориха и до появления нечестивейшего Тотилы римляне, как известно, по какому-либо праву или основанию владели сами, или через узуфруктуариев, или иных лиц, через которых всякому владеть предписано, мы без каких-либо препятствий сохраняем у них на будущее, в том, конечно, порядке, в котором они, как известно, владели этим имуществом в течение вышеуказанного времени» (лат.)).

(обратно)

849

Hartmann, Geschichte Italiens, cit., c. 7.

(обратно)

850

S. Mazzarino, Si può parlare di rivoluzione sociale alla fine del mondo antico? в: Il passagio dall'antichità al medioevo in Occidente, IX Settimana di Studi del CISAM, Spoleto 1961, 415 s. (= Id., Antico, tardoantico ed èra costantiniana, 2, Roma — Bari 1974–1980, 436 s.). Аналогичное мнение высказано G. Luzzatto, Breve storia economica d'Italia, Torino 1958, 46 s. Более осторожен в вопросе о предполагаемом «революционном сознании» Тотилы и его программной сознательности в противостоянии рабовладельческому обществу G. Tabacco, L'Italia nel tramonto dell'impero, в: Storia d'Italia, 1/1. Dalla caduta dell'Impero romano al secolo XVIII, Torino 1974, 37; F. Burgarella, Bisanzio in Sicilia e nell'Italia meridionale: riflessi politici, в: G. Galasso (a cura di), Storia d'Italia, 3, Torino 1980, 137–151, особ. 148 s.; Ch. Wickham, L'Italia nel primo Medioevo. Potere centrale e società locale (400–1000), Milano 1983, 13; P. Arthur — H. Patterson, Ceramics and early Medieval central and southern Italy: "a potted history", в: R. Francovich — G. Noyè (a cura di), La storia dell'Alto Medioevo (VI–X sec.) alla luce dell'archeologia, Firenze 1994, 409–441; J. Moorhead, Totila the Revolutionary, Historia 49, 2000, 382–386; R. Arcuri, La Calabria nella Guerra gotica di Procopio di Cesarea: evoluzione storica, funzione strategica e ruolo economico del territorio brettio nel VI secolo, Koinonia 32, 2008, 41–88.

(обратно)

851

Так полагает Tamassia, La Novella giustinianea, cit., 304–331, в особ. 314. «How was the inflow of property to the crown balanced by outflow?» («Каким образом приток собственности к короне уравновешивался оттоком?» (англ.)) — вопрос, красной нитью проходящий через статью Mac Mullen, Two notes on imperial properties, в: Athenaeum, 54, 1976, 19–36.

(обратно)

852

CTh 10, 8, 3.

(обратно)

853

«Всё своё состояние» (лат.).

(обратно)

854

См. Caliri, Praedia pistoria, cit., 1693, с анализом Novella 34 Валентиниана III 451 года.

(обратно)

855

Cassiod. var. 8, 25, 332 Fridh: Quapropter serenitas nostra vel inchoatae voluntatis desiderium vel Tuluin plenissimae donationis effectum praesenti auctoritate corroboramus, ut saepe dicta domus patriciae recordationis Agnelli in Lucullano castro posita cum omnibus ad se pertinentibus in tua vel heredum tuorum possessione permaneat, et quicquid de hac facere malueris, habebis liberam potestatem, cuiuslibet vel privati vel publici nominis posthac inquietudinem summoventes… Nos possessionis quietem et cunctis saeculis securam conferimus firmitatem («Вот почему Наша Безмятежность настоящим предписанием подтверждает и желание не доведённой до конца воли, и доведённое до исполнения дарение Тулуина, чтобы не раз уже названный дом покойного патриция Агнелла, расположенный в Лукулланском замке, со всем, к нему относящимся, оставался в твоём и твоих наследников владении, и чтобы ты имел неограниченную возможность сделать с ним всё, что пожелаешь, устраняя впредь всякое беспокойство частного или публичного характера… Мы присоединяем спокойное владение и надёжную прочность на все времена» (лат.)).

(обратно)

856

Среди ситуаций, которые могли привести к ничтожности уступки, следует также упомянуть случаи, когда рескрипты были объявлены вынужденными требованиями competitores (CTh, 10, 1, 15).

(обратно)

857

CTh 5, 16, 31, адресованная comes rei privatae Волузиану, в которой он отменил все дарения, сделанные со времени смерти его отца (Quidquid praediorum ex tempore, quo clementiae nostrae pater iam humanam in caelestem aeternitatem mutavit, de re privata nostra vel donatum iure directo pervenire monstratur ad quamcumque personam, auferendum serenitas nostra decernit) («Наша Безмятежность постановляет: если доказано, что какое-либо из землевладений со времени, когда отец Нашей Милости уже сменил человеческую вечность на небесную, из частного имущества нашего подаренное по прямому праву перешло к какому-либо лицу, его следует вернуть обратно» (лат.)).

(обратно)

858

В этом отношении показательна новелла Феодосия Nov. 5, 2 (CI 11, 62, 13), 439 года, адресованная префекту претория Востока Флоренцию, где осуждается наглость possessores, просивших о передаче (traslatio) в частную собственность патримониальных, приграничных и лесных земель (fundi patrimoniales, limitotrophi, saltuenses ad ius privatum). Император запретил, чтобы по прихоти просителей (pro libidine petitorum) мог быть разрешён переход таких земель в частную собственность (ad ius privatum), как при освобождении от уплаты канона, так и при его сохранении (dempto sive salvo canone); кроме того, предусмотрен штраф в 50 фунтов золота, налагаемый как на частное лицо-просителя, так и на должностное лицо, подготовившее документы (adnotatio или pragmatica).

(обратно)

859

В качестве примера см. CTh 10, 10, 5, 340 года, направленную Констанцием II rationalis trium provinciarum Каллепию, в которой предусматривалось, что в случае, если участок был предоставлен нескольким лицам, только самый ранний бенефициар мог истребовать права на него (Donatarum rerum dominium his tradatur, quos anteriores tempus imperialis donationis ostenderit) («Владение подаренным имуществом передаётся тем, у кого время императорского дарения окажется более ранним» (лат.)).

(обратно)

860

«Древний документ на папирусе» (лат.).

(обратно)

861

См. сведения, приведённые Tanza, Un papiro perduto, cit., 413–416.

(обратно)

862

О местоположении этих земельных участков см. предположения, высказанные E. Savino, Campania tardoantica (284–604 d. C.), Bari 2005, 88 n. 85.

(обратно)

863

Caliri, Il primo comes patrimonii, cit., 241–259.

(обратно)

864

«Имущество было не столько отнято, сколько заменено» (лат.).

(обратно)

865

«Действующий по королевскому поручению» (лат.).

(обратно)

866

PLRE, 2, 89, s. v. Fl. Paulus Andreas 11.

(обратно)

867

Бесхозяйное имущество (лат.).

(обратно)

868

Jord. Rom. 348, MGH AA 5, 1, 45: Sed quia tunc, ut diximus, Odoacer regnum Italiae occupasset, Zenon imperator cernens iam gentes illam patriam possidere, maluit Theodorico ac si proprio iam clienti eam committi quam illi quem nec noverat. Secumque ita deliberans, ad partes eum Italiae mandans, Romanum illi populum senatumque commendat («Но поскольку тогда, как мы сказали, Одоакр захватил царскую власть в Италии, император Зенон, понимая, что теперь племена владеют той областью, предпочёл вверить её Теодериху, как если бы тот уже был его собственным клиентом, нежели тому, кого он не знал. И размышляя таким образом, вручая ему области Италии, он вверил ему римский народ и сенат» (лат.)).

(обратно)

869

Jord. Get. 291–292 MGH AA 5, 1, 133: Cumque ei, ut solebat, familiariter facultas fuisset loquendi concessa: «Hesperia, inquid, plaga, quae dudum decessorum prodecessorumque vestrorum regimine gubernata est, et urbs illa caput orbis et domina quare nunc sub regis Thorcilingorum Rogorumque tyrranide fluctuatur? Dirige me cum gente mea, si praecepis, ut et hic expensarum pondere careas et ibi, si adiutus a domino vicero, fama vestrae pietatis inradiet. Expedit namque, ut ego, qui sum servus vester et filius, si vicero, vobis donantibus regnum illud possedeam: haut ille, quem non nostis, tyrranico iugo senatum vestrum partemque rei publicae captivitatis servitio premat. Ego enim si vicero, vestro dono vestroque munere possedebo; si victus fuero, vestra pietas nihil amittit, immo, ut diximus, lucratur expensas». Quo audito quamvis egrae ferret imperator discessum eius, nolens tamen eum contristare annuit quae poscebat, magnisque ditatum muneribus dimisit a se, senatum populumque ei commendans Romanum («Когда ему с обычным дружелюбием была предоставлена возможность говорить, [он сказал]: "Гесперийская сторона, которая недавно управлялась властью предшественников ваших, и город тот — глава и владыка мира — почему носятся они, как по волнам, подчиняясь тирании короля торкилингов и рогов? Пошли меня с племенем моим, и если повелишь, — и здесь освободишь себя от тяжести издержек, и там, буде с помощью господней я одержу победу, слава благочестия твоего воссияет. Полезно же, — если останусь победителем, — чтобы королевством этим, по вашему дарению, владел я, слуга ваш и сын, а не тот, неведомый вам, который готов утеснить сенат ваш тираническим игом, а часть государства [вашего] — рабством пленения. Если смогу победить, буду владеть вашим даянием, вашей благостынею; если окажусь побежденным, благочестие ваше ничего не потеряет, но даже, как мы говорили, выиграет расходы". Хотя император с горечью отнесся к его уходу, тем не менее, услышав эти слова и не желая опечалить его, подтвердил то, чего он добивался, и отпустил, обогащенного многими дарами, поручая ему сенат и народ римский» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской)).

(обратно)

870

Evagr. HE 3, 27, 15, 456 Bidez-Parmeniter: Εἶτα τὴν Λεοντίου ἀνάρρησιν τὴν ἐς Ταρσὸν τῆς Κιλικίας γενομένην, ὅπως τε καὶ οὗτοι τῆς τυραννίδος ἀπώναντο, Θευδερίχου κατ' αὐτῶν ἐκπεμφθέντος, ἀνδρὸς Γότθου τὸ γένος ὑπάρχοντος παρὰ Ῥωμαίοις τε αὖ ἐπισήμου, μετὰ ἡμεδαπῆς τε καὶ ἀλλοδαπῆς δυνάμεως, ἀναγράφει μάλα σοφῶς ὁ αὐτὸς Εὐστάθιος, καὶ τοὺς δειλαίως ἀνῃρημένους πρὸς Ζήνωνος ἀντὶ τῆς ἐς αὐτὸν εὐνοίας· («После Евстафий очень искусно пишет о провозглашении [царём] Леонтия, случившемся в Тарсе Киликийском, каким образом и кто извлекли пользу из тирании, когда против них был послан и с нашим, и с чужеземным войском Теодорих, муж, родом гот, начальствующий у римлян и позже [ставший] известным, и о тех, кто были жалким образом убиты Зеноном за благосклонность к нему» (пер. с греч. И. В. Кривушина))

(обратно)

871

Procop. Goth. 1, 1, 10–12, 2, 5 Haury-Wirth: Ζήνων δὲ βασιλεύς, τὰ παρόντα εὖ τίθεσθαι ἐπιστάμενος, Θευδερίχῳ παρῄνει ἐς Ἰταλίαν πορεύεσθαι καὶ Ὀδοάκρῳ ἐς χεῖρας ἰόντι τὴν ἑσπερίαν ἐπικράτησιν αὑτῷ τε καὶ Γότθοις πορίζεσθαι. ἄμεινον γάρ οἱ εἶναι, ἄλλως τε καὶ ἐπ' ἀξίωμα βουλῆς ἥκοντι, τύραννον βιασαμένῳ Ῥωμαίων τε καὶ Ἰταλιωτῶν ἄρχειν ἁπάντων ἢ βασιλεῖ διαμαχομένῳ ἐς τόσον κινδύνου ἰέναι («Умевший хорошо пользоваться обстоятельствами, император Зенон убедил Теодориха отправиться в Италию и, вступив в войну с Одоакром, добыть себе и готам власть над западной империей; ведь достойнее, говорил он, для него, тем более что он носит высокое звание сенатора, победив захватчика власти, стоять во главе всех римлян и италийцев, чем вступать в столь тяжёлую войну с императором» (пер. с греч. С. П. Кондратьева)).

(обратно)

872

Procop. Goth. 2, 6, 14, 2, 176 Haury-Wirth.

(обратно)

873

«Зенон также вознаградил благодеяниями Теодериха, которого сделал патрицием и консулом, пожаловав ему многое и отправив его в Италию. Теодерих условился с ним, что, если Одоакр будет побеждён, то в награду за свои труды [Теодерих] начнёт править вместо него только до тех пор, пока не прибудет [Зенон]» (лат.).

(обратно)

874

Anon. Val. II 49, 14 Moreau.

(обратно)

875

Так считает Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 13 ss.; Neri, La legittimità politica, cit., 332: «Формула praeregnare с точки зрения Анонима Валезия, вероятно, также подразумевает признание готской стороной обязательства сохранить политическую и религиозную преемственность в Италии до того момента, когда она должна быть возвращена в целости её законному государю, когда он решит истребовать свою собственность»; Licandro, L'Occidente senza imperatori, cit., 58 ss.

(обратно)

876

Hodgkin, Italy and her Invaders, cit., III, 130: «With whom Theodoric made a bargain, that if Odoachar should be conquered, he on her arrival should reign in his stead as a reward for his labours…» («С которым Теодерих заключил сделку, что, если Одоакр будет побеждён, то до его прибытия он будет править вместо него, в награду за свои труды…» (англ.)); хотя и добавляет в примечании «I do not understand this passage and cannot profess to interpret satisfactory dum adveniret tantum or praeregnaret…» («Мне непонятен этот отрывок, и я не могу дать удовлетворительной интерпретации dum adveniret tantum или praeregnaret…» (англ.)).

(обратно)

877

«По прибытии патриция Теодериха вместе с народом готов из города Новы он был отправлен императором Зеноном из краёв Востока, чтобы защитить для него Италию» (лат.).

(обратно)

878

0Procop. Goth. 1, 1, 12, 2, 5 Haury-Wirth: Θευδέριχος δὲ ἡσθεὶς τῇ ὑποθήκῃ ἐς Ἰταλίαν ᾔει, καὶ αὐτῷ ὁ τῶν Γότθων λεὼς εἵπετο, παῖδάς τε καὶ γυναῖκας ἐν ταῖς ἁμάξαις ἐνθέμενοι καὶ τὰ ἔπιπλα ὅσα φέρειν οἷοί τε ἦσαν («Теодорих, обрадовавшись этому предложению, двинулся на Италию, а за ним последовали и все готы, посадив на повозки детей и жён и нагрузив весь скарб, который они могли взять с собой» (пер. с греч. С. П. Кондратьева)).

(обратно)

879

«Все народы» (лат.).

(обратно)

880

«Словно потрясатель вселенной» (лат.).

(обратно)

881

Народы (греч.).

(обратно)

882

Anon. Val. II 50, 14–15 Moreau: cui occurrit venienti (т. е. Теодериху) Odoacar ad fluvium Sontium et ibi pugnans cum eodem victus fugit et abiit in Veronam et fixit fossatum in campo minore Veronense V Kalendas Octobres. Ibique persecutus est eum Theodericus et pugna facta ceciderunt populi ab utraque parte; tamen superatus Odoacar fugit Ravennam pridie Kalendas Octobres («Навстречу ему к реке Сонций выступил Одоакр, и там сразившись с ним, побеждённый, бежал и отступил в Верону и разбил окружённый рвом лагерь на малом веронском поле в 5 день до октябрьских календ [27 сентября]. За ним туда последовал Теодерих и в состоявшемся сражении пали многие с обеих сторон; всё же Одоакр был побеждён и бежал в Равенну накануне октябрьских календ [30 сентября]» (лат.)).

(обратно)

883

«Великие груды тел из обоих войск» (лат.).

(обратно)

884

Auct. Havn. a. 490, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 317.

(обратно)

885

Jord. Get. 293–294, MGH AA 5, 1, 134.

(обратно)

886

Anon. Val. II 53, 15 Moreau: …patricius Theodericus …obsidens Odoacrem clausum per triennium Ravennae… («…Патриций Теодерих … в течение трёх лет осаждая запертого в Равенне Одоакра…» (лат.))

(обратно)

887

PLRE 2, 1131, s. v. Tufa.

(обратно)

888

Anon. Val. II 51, 15 Moreau; Ennod. Vita 111, 62 Cesa, где он определяется как homo in perfugarum infamio notitia veteri pollutus («Человек, давно запятнанный бесчестьем перебежчика» (лат.)).

(обратно)

889

Hist. Rom. 15, 16, 221 Crivellucci.

(обратно)

890

«Пали многие с обеих сторон» (лат.).

(обратно)

891

Anon. Val. II 53, 15 Moreau.

(обратно)

892

Procop. Goth. 1, 1, 25, 2, 8 Haury-Wirth.

(обратно)

893

Ioh. Ant. frg. 307 Roberto, 214a Müller, FHG V 29.

(обратно)

894

Fasti Vind. Priores a. 493, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 320: …facta est pax inter Theodericum regem et Odoacrem III kl. Martias («…Был заключён мир между королём Теодерихом и Одоакром в 3 день до мартовских календ [27 февраля]» (лат.)).

(обратно)

895

Anon. Val. II 55, 16 Moreau: Igitur coactus Odoacar dedit filium suum Thelanem obsidem Theoderico accepta fide securum esse de sanguine («И тогда вынужден был Одоакр отдать своего сына Телу заложником Теодериху, приняв заверения, что его жизнь будет в безопасности» (лат.)).

(обратно)

896

Auct. Havn. a. 493 MGH AA 9, Chron. Min. 1, 321: Odoachar pacem ab Theuderico postulans accepit, qua non diu potitus est, deditque obsidem filium suum. Theudericus cum pacem cum Odoachar fecisset, ingressus est Classem IIII k. Mar.(«Одоакр получил испрошенный у Теудориха мир, которым недолго пользовался, и отдал своего сына в заложники. Теудорих, заключив с Одоакром мир, вступил в Классис в 4 день до мартовских календ [26 февраля]» (лат.))

(обратно)

897

Anon. Val. II 55, 16 Moreau.

(обратно)

898

Jord. Get. 294–295, MGH AA 5, 1, 134: …missa legatione veniam supplicat. Cui et primum concedens Theodericus… («…Он выслал посольство и попросил милости. Сначала Теодорих снизошел к нему…» (пер. с лат. Е. Ч. Скржинской)).

(обратно)

899

«Которым недолго пользовался» (лат.).

(обратно)

900

Auct. Havn. a. 493, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 321.

(обратно)

901

Th. Mommsen, Bruchstücke des Johannes von Antiochia und des Johannes Malalas, Hermes 6, 1872, 333.

(обратно)

902

«Объявили его своим королём, не дожидаясь предписания нового принцепса» (лат.).

(обратно)

903

Anon. Val. II 57, 16 Moreau.

(обратно)

904

Procop. Goth. 1, 1, 25, 2, 8 Haury-Wirth.

(обратно)

905

«Теодерих… убил строившего против него козни Одоакра» (лат.).

(обратно)

906

Cassiod. chron. 1331, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 159.

(обратно)

907

«…Пока Одоакр злоумышлял против него, раньше его разоблачив и опередив, во дворце Теодерих собственноручно его, пришедшего в Лавровую рощу, убил мечом» (лат.).

(обратно)

908

Anon. Val. II 55, 16 Moreau.

(обратно)

909

«Обманутый ложными клятвами, он был убит тем же Теодорихом» (лат.).

(обратно)

910

Marcell. chron. a. 489, MGH AA 11, Chron. Min. 2, 93.

(обратно)

911

«Как говорят» (греч.).

(обратно)

912

Auct. Havn. a. 493, MGH AA 9, Chron. Min. 1, 321: Ac deinde ingressus est (Theodericus) Ravennam: pacis specie Odoachrem interfecit cum collegas omnes, qui regni praesidium amministrabat («И затем вступил (Теодерих) в Равенну; под личиной мира он убил Одоакра вместе с его товарищами, которые ведали защитой королевства» (лат.)).

(обратно)

913

«Договор и соглашение» (греч.).

(обратно)

914

Ioh. Ant. frg. 307 Roberto, 214a Müller, FHG V, 29. См. Brandes, Familienbande? cit., 425; A. Garzya, Teoderico a Bisanzio, в: A. Carile (a cura di), Teoderico e i Goti tra Oriente e Occidente, Ravenna 1995, 345.

(обратно)

915

Gaudenzi, Sui rapporti tra l'Italia e l'impero d'Oriente, cit., 30–31.

(обратно)

916

«Вот так ты поступил с моими» (греч.).

(обратно)

917

Такое предположение представляется неприемлемым, поскольку в тот период Фридерих поднял открытое восстание против Теодериха. См. Wolfram, History of the Goths, cit., 283.

(обратно)

918

Eug. Vita 44, 288 Régerat. Согласно Wolfram, History of the Goths, cit., loc. cit., убивая Одоакра, Теодерих следовал германским нормам, поскольку его убийство могло быть расценено как месть за смерть правителя ругов.

(обратно)

919

Mazzarino, Tra due anniversari, cit., 176.

(обратно)

920

Согласно Ensslin, Erlass, cit., 274 ss., Теодерих в качестве эмиссара императора карал за преступление оскорбления величия, которым Одоакр запятнал себя, назначив Телу цезарем.

(обратно)

921

P. Lamma, Teoderico, Brescia 1950, 52.

(обратно)

922

Anon. Val. II 56, 16 Moreau.

(обратно)

923

Ennod. Opusc. 1 (CCLXIII), 51, 209 Vogel: Mandata est per regiones disiunctissimas nex votiva. См. S. Rota, Magno Felice Ennodio. Panegirico del clementissimo re Teoderico (opusc. 1), Roma 2002, 354.

(обратно)

924

«В тот же день по приказу Теодериха были убиты все, кто где мог быть застигнут, вместе со всей его семьёй» (лат.).

(обратно)

925

Anon. Val. II 56, 16 Moreau.

(обратно)

926

H. Usener, Anecdoton Holderi, Bonn 1877, 25 ss.

(обратно)

927

Ennod. Vita 122, 64 Cesa: Interea subita animum praestantissimi regis Theoderici deliberatio occupavit, ut illis tantum Romanae libertatis ius tribueret, quos partibus ipsius fides examinata с.159 iunxisset; illos vero, quos aliqua necessitas diviserat, ab omni iussit et testandi et ordinationum suarum ac voluntatum licentia submoveri. Qua sententia promulgata et legibus circa plurimos tali lege calcatis universa Italia lamentabili iustitio subiacebat («Между тем, неожиданный замысел захватил душу превосходнейшего короля Теодериха, чтобы лишь тем предоставлялись права римского гражданства, кто был связан с ним узами испытанной преданности; в отношении же тех, кто по той или иной причине оказался разделён [с королём], он повелел, чтобы они были лишены всякого права выступать в качестве свидетелей и права свободно распоряжаться своим имуществом. Когда это решение было обнародовано и таким вот законом были попраны права многих людей, вся Италия переживала достойное сожаления затухание правосудия» (пер. с лат. В. М. Тюленева)).

(обратно)

928

Ennod. Vita 122, 64 Cesa.

(обратно)

929

Согласно Kornemann, op. cit. col. 829, Епифаний и Лаврентий были отправлены в посольство от имени concilium provinciae (Провинциальное собрание (лат.)).

(обратно)

930

Cesa, Ennodio, Vita del beatissimo Epifanio, cit., 191.

(обратно)

931

«Неизмеримое множество сил» (лат.).

(обратно)

932

Ennod. Vita 109, 62 Cesa.

(обратно)

933

Ennod. Opusc. 1, (CCLXIII), 29, 206 Vogel: in populo habernae aut sideribus conparando… («У народа, сопоставимого с песком или звёздами» (лат.))

(обратно)

934

«Мы вообще всем прощаем заблуждение» (лат.).

(обратно)

935

Ennod. Vita 134, 66 Cesa. По мнению G. Pfeilschifter, Die Ostgotenkönig Theoderich der Grosse und die katoliche Kirke, Münster 1896, 31, эта мера ограничивалась ссылкой; согласно W. Ensslin, Theoderich der Grosse, München 1947, 87, включала также конфискацию имущества.

(обратно)

936

PLRE 2, 1191, s. v. Urbicus.

(обратно)

937

«Указ о всеобщем прощении» (лат.).

(обратно)

938

«Проклятие памяти» (лат.).

(обратно)

939

Силы (лат.).

(обратно)

Оглавление

Перед Старым замком Вероны

Предисловие

I. Необратимый кризис института императорской власти на Западе

II. Одоакр до 476 года

III. Свержение Ореста

IV. Anonymus Valesianus II

V. Свидетельство Прокопия

VI. Regnum после 480 года

VII. Дарение комиту Пиерию

VIII. Мартовские иды 493 года

Заключение

Библиография 

*** Примечания ***