Хагалаз. Восхождение [Отто Диас] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
Восхождение
Пролог Нападение
Сумрачную вуаль осенней ночи прожгли языки буйствующих факелов. Душераздирающий женский вопль эхом пронёсся по окраинной улице. На мгновение всё стихло, а затем хруст мелких, попадающих под ноги камней, превратился в нарастающую грозную симфонию. В небо взмыла мерцающая огненная лавина, вскоре поглотившая серые крыши. Свист, шорох, конское ржание. Очнувшийся от долгого сна набат воззвал к безмятежно дремлющим людям. Проснувшиеся от шума жители Ютры вскочили с постелей и замерли в негодовании. Растрёпанные дети, едва разлепив заспанные глаза, переглянулись. Мать подозвала их к себе, пока выбравшийся из тёплой кровати отец с опаской приблизился к окну и приоткрыл ставни. — Что там происходит? Внизу мелькнуло несколько юрких теней. Свист, хлопок, чей-то крик. Погоня? — Мне кажется… Мужчина не успел договорить. Раздался оглушительный треск. Что-то вспыхнуло, а затем вылетела входная дверь. Побледневшая женщина в сорочке прижала к себе мальчика и девочку. Её муж, нервно сглотнув слюну, осмотрелся в поисках оружия, но под рукой ничего не оказалось. Шаги в коридоре приближались. Мужчина выступил вперёд, чтобы принять на себя первый удар. Дверь в спальню с визгом распахнулась, и дети с женщиной завопили, увидев на пороге два высоких вражеских силуэта. «Иннун», — только и успел подумать мужчина прежде, чем из пола вырос огромный деревянный кол, и, проткнув его тело, как торжествующий победитель, приподнял к самому потолку. Женщина вскрикнула, закрыла детям глаза и зажмурилась сама. Незнакомцы шагнули в комнату. Огонь мелькал на улицах. То тут, то там слышались вопли, мольбы, проклятья. Смерть принимала сладостное подношение, оставаясь благосклонной к тем, кто закатил для неё пир.***
Это было самое тихое утро в истории города. Солнце взошло, призывая горожан возрадоваться жизни, но оставались безмолвны рынки, на которые сегодня не спешили торговцы, молчала пристань, где одиноко качались пустующие лодки со снастями. Кровью окрасились улицы, укрытые полотном растерзанных трупов, и только чёрные суровые тени скитались парами и тройками, осматривая разорённые дома в поисках людей, сумевших пережить ночь. Пыльный сапог перевернул тело, несуразно распластавшееся на пороге. Голова, будто кукольная, с лёгкостью отсоединилась от шеи, а тёмно-алая жидкость просочилась на грязный пол. Незнакомец презрительно хмыкнул. — Пора бы здесь прибраться. Рядом кто-то тяжело вздохнул. С улицы доносились тихие голоса. — Самая сложная часть мероприятия. — Ну ты же не хочешь жить на горе трупов? Первые солнечные лучи скользили по лужицам льющейся крови. Жителям Ютры не суждено было проснуться.Глава 1 Следуя принципу
Хаара пропустила летящий в неё удар, отскочив на два шага, затем подняла правую руку и заблокировала секущий клинок. Леос сделал выпад, целясь в колени, но девушка парировала атаку, и отведя лезвие в сторону, предприняла попытку напасть. Маг не отступил. Шаг, взмах. Хаара почувствовала, что сила, с которой Леоссар бьёт по мечу, превосходит её собственную, и прежде, чем успела отстраниться, услышала неприятнейший звон. Клинок переломился надвое, и эфес выскользнул из вспотевших пальцев. Выругавшись, девушка отпрыгнула, нагнулась, избежав рассекающего жеста и сделала выпад. Удар вдруг обрушился сверху. Хаара вскрикнула, чудом успев метнуться в сторону, но меч всё равно рассёк плечо. На светлой рубашке выступило багровеющее пятно. Увидев его, маг тут же опустил клинки. — Извини. Я не хотел. Вспотевшие пряди, выскочившие из завязанного хвоста, прилипли ко лбу, и мужчина неумело смахнул их тыльной стороной ладони. — Пустяк, царапина. Продолжим. — Девушка атаковала, но Леоссар с лёгкостью отразил летящий удар. Без второго меча Хаара чувствовала себя почти голой. Неспособность одолеть соперника озлобляла. Внутри что-то сжималось, колени начинало потряхивать. Сосредоточиться на скоплении и выпуске энергии никак не выходило. Девушка чувствовала, что окончательно свалится, если попробует вновь использовать трюк. Стиснув зубы, она занесла клинок над головой соперника, но в следующий миг тот уже летел прочь, а холодное лезвие упёрлось в её вспотевшую шею. Сделав вдох, Хаара нервно сглотнула. В зелёных глазах Леоссара читалось снисхождение, отчего девушку охватила досада. На мгновение мелькнула мысль податься вперёд, пустить собственную кровь, чтобы разозлиться и продолжать сражаться, но вот, клинок отстранился, скользнул вдоль её тела, не задевая кожи, но разрезая при этом одежду. Прохладный ветер обдал разгорячившуюся плоть. Леоссар улыбнулся. Хаара тщетно попыталась прикрыться разорванной рубашкой, и чтобы избежать самодовольного взгляда, отвернулась. — Развратник. — Жестокое обвинение и несправедливое. Ты проиграла, а я пытался не быть грубым. — Ну да. — Девушка утёрла лоб и сделала два глубоких вдоха. Время остановиться и восполнить силы. Солнце медленно катилось по второй части небосвода. Услышав, как Леос подходит, и не дождавшись его касания, Хаара двинулась к потухшему костру. Маг усмехнулся и подобрал клинки. Плюхнувшись на траву, девушка дотянулась до фляги и жадно глотнула. Пресная вода, угодившая не в то горло, заставила откашляться, но Хаара не оставила попыток напиться. Пропотевший организм требовал восполнить утраченный запас влаги. Леос сложил оружие в стороне, уселся неподалёку и поджёг хворост. Облизнув губы, девушка уставилась на мужчину и съёжилась от хитрой бесцеремонной усмешки. — Давай помогу с плечом. — Маг придвинулся, но Хаара остановила его рукой. — Не стоит. Само заживёт. — С каких пор избегаешь моей помощи, принцесса? Хизер коробило, когда Леос к ней так обращался. — Нужно уметь обходиться без неё, ведь на арене некому будет помочь мне. Хорошо, конечно, когда рана заживает за минуты, но привыкать к этому не стоит. Тем не менее девушка почувствовала, как маг потянул за рубашку и с лёгкостью стащил её, оголив кровоточащий порез. — Загноится, потеряешь руку и не сможешь биться в полную силу. Не переживай, принцесса. Будет день, будет и хлеб. На этот раз Хаара не возразила. Леоссар быстро управился с её раной и порванным верхом одежды, после чего восстановил сломанный клинок и вернул его владелице. — Если бы на арене бились маги, я бы не имела и шанса. — И что бы ты делала тогда? — осведомился Леос, наблюдая за тем, как девушка убирает оружие в ножны. Хаара пожала плечами. — Даже не знаю. Наверное, пошла бы на подлость. — А почему не пойти на неё сейчас? Зачем рисковать жизнью, если благородства никто не оценит? Ты всё ещё не понимаешь, в каком мире мы живём? Твоего брата предали, а ты хочешь воздать этому человеку по чести и совести. Разве не глупо? — Таков мой принцип. — Девушка выдержала паузу, вслушиваясь в треск горящего хвороста. — Может, не хочу чувствовать себя тварью, да и я уже объясняла… — Отсутствие поддержки и признания, да, да. Просто скажи, что твоя главная цель — не месть, а трон. Тогда я пойму. Потому что способов отомстить много, а вот уже встать у власти… Да и тварью быть удобно. Ничто не мешает ставить собственные интересы выше чужих. — Рассуждаешь с позиции эгоиста. Какой смысл убивать Лонгрена просто так? В Ревердасе ведь не останется правителя, а ты знаешь, чем это чревато? — Смутой. Но нынешнее время и так слишком переменчиво. — Хаара ответила молчанием. — Ладно, я тебя понял, метим в королевы. Но сей принцип меня всё равно поражает. На твоём месте я бы придумал, как подкупить людей и завоевать их доверие, а идти и ставить на кон собственную жизнь… Неужели ты выросла в месте, где всё было честно и благородно? — Нет, не всё, но мои предки стремились к понятию благородного долга. — Твои предки стремились вырезать свой же род и отлично с этим справлялись. Неужели ты пытаешься привязать себя к их морали? Только вдумайся, Хаара… ты последняя из Дефоу, вольна поступать так, как тебе заблагорассудится, не оглядываясь ни на кого. — Да, ты прав. Именно так я и поступаю. — Ты поступаешь, как велит тебе местный закон. — Затеял спор, чтобы отговорить меня? — Девушка пристально посмотрела на мага. Его губы тронула лёгкая усмешка. — Осторожно, Леоссар, а то подумаю, что я тебе не безразлична. — Ты мне должна. — Правда? И это всё, что тебя беспокоит? — Я ведь рассуждаю с позиции эгоиста. Разумеется, это всё, что меня беспокоит. Прозвучавшие слова заставили Хаару внутренне сжаться. Она приложила усилие, чтобы не выдать обиды, и вымученно улыбнулась, уставившись в костёр. Должница. Она для него просто должница. — Чего затихла, принцесса? — спросил Леос, заметив её смятение. Девушка не взглянула в его сторону, боясь, что маг распознает её слабость. — Да так… задумалась. — О чём? — О долге. Что ты попросишь, если я останусь жива? Леоссар изобразил задумчивость. Ранее Хаара не задавала подобного вопроса, и ему казалось, что девушка согласна на всё. — Если — это условность. Глупо загадывать наперёд. — А ты загадай. Ведь наверняка ты думал об этом. Леос думал, однако ничего толкового на ум не шло. Страшно было даже предположить, как развернутся события, если девушка проиграет или победит. В конце концов, ничего нельзя было предугадать заранее. Проще всего было свести тему на нет. — Будет день, будет хлеб, принцесса. Сначала выживи, и потом мы поговорим. — Маг подкинул в костёр хвороста, а Хаара, подтянув колени к груди, меланхолично уставилась на крохотные языки пламени.Глава 2 Покровитель
— Они сказали, что я помеха для влиятельного человека, и должен прекратить сражаться, иначе убьют. — Так и сказали? — с толикой сомнения уточнил Арравел. — По моему лицу не видно? Лорд нахмурился и откупорил бутылку с ромом. Нос Блэйра и вправду стал походить на сине-багровую сливу. В том, что на него напали, сомневаться не приходилось. Мужчина, однако, не выглядел испуганным. Для него, убийцы, сражения, травмы и близость смерти стали чем-то естественным с тех пор, как он здесь очутился. Арена меняла людей. Не постепенно, аккуратно, продуманно, нет. Она переворачивала в человеке всё и сразу: его цели, принципы, восприятие; заставляла иначе взглянуть на жизнь и пробудить в себе силы, каких до этого не требовалось. Блэйр, которому не дано было элементарное право выбора: биться или гнить за решёткой, не мог от такой жизни отказаться. Единственное, на что оставалось уповать, это победы в нечастых схватках, которые дают возможность пожить ещё немного. Однако что-то пошло не так, и случившийся инцидент дал мужчине понять, что он обрёл себе нежелательных врагов, попал не в то поле зрения, где-то ошибся. Блэйр смотрел на своего покровителя с вопросом, а увидев в его руках алкоголь, осуждающе хмыкнул. — Выпьешь? — из вежливости поинтересовался Арравел. — Нет. Мужчина сделал глоток и откинулся на спинку кресла. — Имени не назвали? — Я бы его сказал. — Было бы неплохо узнать, кто за этим стоит. Подкуп стражи дело обычное, им наплевать, кого бить, если заплатят, и наплевать, кого сдать, если денег предложат больше. Думаю, дело в ставках. Видимо, кто-то на твоих победах разоряется, но вариантов слишком много, это как тыкать пальцем в небо. Придётся последовать примеру врага. — Арравел отхлебнул рома. — Знаешь, почему на войне правители брезгуют услугами наёмников? Потому что шанс, что те перебегут на сторону врага, если там запахнет золотом, слишком велик. А теперь представь, что целый отряд находится в стратегически важной точке. И им даже не нужно придумывать тактику, чтобы разорить лагерь или сжечь город изнутри. Не практично. То же самое и здесь. — Что мне делать? Арравел призадумался. — К твоей камере будет приставлен человек. Он проследит за порядком, пока я выясню, у кого столь быстро закончилось терпение, и решу эту проблему. Ты ведь не можешь уйти с арены, вот-вот начнётся турнир. И я хочу, чтобы ты выиграл его, понимаешь? Блэйр мысленно выругался. Этого момента он боялся больше всего потому, что шансы на выживание резко сокращались. Турнир. В битве сойдутся не дилетанты, а люди, пережившие уже десятки сражений. Что он противопоставит этим убийцам, питающимся чужими душами и кровью? Отчаянье, с которым велары идут в последний бой сопоставимо лишь с чувством осуждённого на казнь, ведь каждый из них понимает — дороги назад уже нет. Свобода — это хорошо. Но стоит ли ставить на кон жизнь? — Я уже выдвинул твою кандидатуру, — вдруг заявил Арравел, и Блэйр вскинул брови. Что этот лорд о себе возомнил? Да, быть веларом — страшная участь, он обязан биться на арене, но участие в турнире — его выбор и решение. Блэйр должен был сам изъявить желание. — Пока молчи об этом. Лишние слухи могут сыграть плохую шутку. — Я не дурак, чтоб о таком трепаться. — Знаю, но предостеречь обязан. — Арравел добродушно улыбнулся. — Я ведь тебе не враг, напротив, единственный друг в этих скользких стенах беззакония. — Я вам выгоден. — Да, выгоден, но дело не только в личном интересе… я питаю к тебе симпатию, как к человеку. Познакомься мы в иных условиях, могли бы стать товарищами, вместе ездить на охоту, посещать знатных особ. Как ты относишься к женщинам? Я вот к ним очень благосклонен, особенно к тем, что питают любовь к прекрасному. Знал я одну девицу, она очень искусно рисовала… У Блэйра так ломило тело, что появившиеся некстати розовые мечты лорда вызывали тошноту. Хотелось вернуться в камеру, лечь, забыться, а не выслушивать бредовые истории жизни. Мужчина тяжко вздохнул. Его пристальный недовольный взгляд поумерил пыл Арравела, жаждущего поведать велару о прелести жизни богатых. — Слушай, я выпишу тебе лекаря. Согласен? Что-то вид у тебя совсем неважный. Не так должен выглядеть будущий победитель. Против этого предложения Блэйр не возражал. Он и сам бы давно подлечился, но тюремные условия не располагали. Добродушием лорда было грех не воспользоваться. Допив ром, Арравел, наконец, позволил Блэйру удалиться, и тот мысленно поблагодарил Геул за эту милость. Шествуя по коридору в сопровождении стражей, мужчина внутренне опасался, что его снова пихнут в тёмный угол, изобьют или вовсе удавят, однако в этот раз жизнь оказалась доброжелательной, и Блэйр добрался до места заточения в том же виде, в каком его покинул. Вернувшись в камеру, мужчина немедленно опустился на койку и представил, как сейчас окунётся в сон, однако прозвучавший рядом голос Канутуса разрушил его мечты. Новый сосед, получавший в отличие от Блэйра истинное удовольствие от сражений, прильнул к решётке и тихо спросил: — Давно стало любопытно, куда тебя так часто водят? Уж не на арену точно… Мужчина ответил не сразу. Да и что он должен был сказать? Рассказывать про Арравела и Джаваху было запрещено, ведь это несколько возносило его над другими веларами. А придумать правдоподобную ложь быстро не удавалось. Блэйр настороженно уставился в грязную стену, шмыгнул разбитым носом и тут же об этом пожалел. — Не важно. — Нет уж, ответь, а то я начинаю тебе не доверять. Блэйр приподнялся и внимательно осмотрел заключённого. — Не осуждаю. Скорее даже поддерживаю. Доверять кому-то в тюрьме — гиблое дело. Канутус усмехнулся. — Ты показался мне нормальным мужиком, но смутные сомнения ещё терзают. В прошлый раз ты сказал, что тренировался. Где? С кем? Блэйр вспомнил, как вернувшись с арены, сосед по несчастью застал его с разбитым носом. Тогда мужчина мало заботился о том, что сказать. Было больно, отчасти страшно. В голове всё перепуталось, а язык предательски выдал что-то не то. Каков был выход? Сказать правду, чтобы сокрыть другую. Блэйр вздохнул и тихо ответил. — Это был сарказм, меня избили. — Избили? — удивился Канутус также тихо и, на всякий случай огляделся, дабы убедиться, что их не подслушивают. — Кто? — Стража. — Ты им чем-то насолил? — Не знаю. Мне ничего не сказали. Блэйр опустил глаза. Переднюю часть головы ломило, накатила навязчивая тяжёлая усталость. — Вот уж дела… значит, местечко гаже, чем казалось. А сейчас тебя куда водили? — На допрос. — По поводу? — Меньше знаешь — крепче спишь. — Блэйр не испытывал презрения к тюремному соседу, но сейчас полотно неприязни обернулось вокруг него и сжало как тиски. Почему он вообще должен отвечать на чьи-то вопросы? Где-то под потолком навязчиво кружила муха, чьё «бжзз» в моменты затянувшихся пауз казалось неестественно громким. — Таким, как мы, лучше держаться вместе, — словно упрекнув, заметил Канутус. — Искать иных друзей в стенах тюрьмы — глупость, они тебя погубят. Надеюсь, ты это осознаёшь. — У меня нет друзей, и я в них не нуждаюсь. — Вдвойне глупость. Канутус отстранился от решётки и направился к койке. Блэйр наконец-то лёг. Долгожданный отдых. Мужчина надеялся сразу провалиться в сон, но боль неустанно дёргала за ниточки, а разговор с Арравелом не шёл из головы. «Уже выдвинул мою кандидатуру. Видать, пути назад нет. В любом случае убьют: здесь или там. Остаётся выбрать смерть по уровню благородства. Какую никчёмную жизнь я прожил».Глава 3 Прибытие
Фиолетовая скорлупа треснула, и внутри Энэйн что-то ликующе затрепетало. Она опустилась неподалёку от яйца, задрожавшего в траве, и стала внимательно наблюдать. Этцель, не менее заинтригованный происходящим, встал у девушки за спиной. Он хотел что-то сказать, но Энэйн жестом остановила его. Крохотные осколки посыпались на землю. Первым показался мощный зазубренный клюв. Он пробил себе путь наружу, и Энэйн не сдержала восторга, когда из почти метрового яйца начало высвобождаться уникальное создание — сурт. Грозным кличем птица ознаменовала своё прибытие в мир и взмахнула огромными огненными крыльями. Лицо девушки обдало порывом горячего воздуха. Ещё неумело, но оживлённо сурт пыталась подниматься. Её заострённые перья переливались золотом, а пышный хвост, словно веер, беспорядочно метался по траве. — Вылупилась… — заметил сражённый сияющей красотой мужчина, и тут же опомнился. — Улетает! Надо что-то сделать, а то… — Не улетит, — перебила его выпрямившаяся Энэйн. Она загадочно улыбнулась, как делала это часто, планируя какую-нибудь жестокость или вводя в заблуждение. Птица вдруг содрогнулась, и как подкошенная, опустилась на землю. Начав метаться словно бы в агонии, она протяжно зарокотала. — Быстрее, сделай клетку, она нужна мне живая. Сучья деревьев тут же начали сплетаться, темнеть и затвердевать, обступая несчастную сурт со всех сторон. Вскоре птица оказалась заперта в железе, и её жалкие попытки выбраться не увенчались успехом. Трава под смирённым созданием задымилась. — Вставай! Гелата вздрогнула от прозвучавшего над ухом звонкого голоса, а открыв глаза, увидела перед собой недовольное лицо Элофа. Юноша хмурился, но, заметив, что девушка вернулась в сознание, тут же отстранился и начал складывать небольшие пожитки в сумку. Гелата моргнула, попытавшись ухватиться за нить ускользающего сна, но он растворился, и перед глазами осталось лишь небо, укутанное полупрозрачной дымкой. Повернувшись, девушка уставилась на потухший костёр. Сон. Воспоминания. Проживать две жизни стало почти естественно с тех пор, как Энэйн поселилась в её теле, но иногда так хотелось очутиться в собственном сне или вовсе не видеть ничего. Голова гудела. Гелата задумалась о том, что делает существо внутри, когда она засыпает. Может ли Энэйн свободно гулять по её сознанию, или этот процесс однобок? Делэль возилась в угле, пачкая руки и одежду, пока Этцель поил лошадей. «Я одна до сих пор сплю», — подумала девушка, сразу же ощутив неловкость, и поднялась. Её помятое от травы лицо изображало муку. В последнее время спать хотелось всё чаще и сильнее, а между тем они почти подошли к столице. С холма, на котором путники провели ночь, открывался отличный обзор на Архорд. Девушка вспомнила, как впервые приехала сюда с мёдом дровосека, как встретила Микаэля. Уже тогда её жизнь повернула куда-то не туда, но разве могла Гелата представить, что все те свалившиеся на её плечи горести — лишь начало пути? — Чего расселась? Один в один, как Элоф… только он был нежнее с ней, а потом… Гелата бросила задумчивый взгляд на копошащегося юношу, поднялась на ноги и отряхнулась. Новая жизнь стояла комом в горле. Желудок сводило от голода. Хотелось чего-нибудь горячего и хмельного. Сытный завтрак и мягкая кровать — неужели так много для одного человека? Всё это было в далёком прошлом. Девушка порылась в своём дорожном мешке и взяла оттуда ломоть хлеба. Пока она жевала, рассуждая о том, способен ли хоть кто-то изменять судьбу, над головами их начал кружить ястреб. Гелата редко видела этих хищных и гордых птиц. Заворожённо она наблюдала, как тот наворачивает круги, будто что-то выискивая. Внезапно его увидел Этцель и выставил вперёд руку, словно приглашая. Птица незамедлительно опустилась на неё, и девушка заметила, что ястреб держит в клюве какой-то крохотный свёрток. Она никогда не видела писем и не умела читать, а между тем ей стало интересно, как работает этот хитростный способ передачи информации. Тем временем Этцель уже вовсю изучал полученный текст. Послание? Для них? Или птица перепутала адресатов? — Понятно. Лети. Ястреб снова воспарил. Элоф погрузил сумки на лошадей. — Что это? — спросила девушка, кивнув на свёрток в руках мага. Этцель бросил на неё строгий взгляд. Он не любил отвечать на вопросы, когда их задавала ОНА, и как будто презирал Гелату за её расовую принадлежность, а между тем охотнее говорил с Энэйн, если та брала верх над телом. Как он различал перемену, девушка не знала, но изобразить существо ей никак не удавалось. Порой Гелата чувствовала, что красноголовая насмехается, отчего не на шутку раздражалась. — Весточка от союзников. — Союзников? В разговор вмешался презрительно усмехнувшийся Элоф. — А ты думала, мы одни в этой войне? Гелата ничего не думала. Она вообще мало понимала. Единственным её желанием было побыстрее освободить тело. Столько воды утекло с тех пор, как она попала в передрягу с изнасилованием, столько смертей увидели её глаза. Хоть в последние месяцы надобность использовать силу крови исчезла и процесс разрушения замедлился, Гелата всё же день ото дня чувствовала себя слабее. Её мучал кровавый кашель, временами накатывал жар, и лишь в редких случаях у девушки ничего не болело. Этцель советовал ей чаще отдыхать, однако в пути это было практически невозможно. Большую часть дня девушка проводила в седле. Элофа же её апатичное бессилие раздражало. Любую свободную минуту юноша посвящал тренировкам. Он видел цель и чётко понимал, как преодолеть препятствия. И хотя Гелата неоднократно задавалась вопросом «что, если победа окажется не за ним», никто не рассматривал такой вариант развития событий. Этцель постоянно поил его странной желтоватой жидкостью. От неё юноша морщился и бледнел, но через полчаса его отпускало, и Элоф с прежним рвением возвращался к занятиям. В столицу компания въехала, когда уже перевалило за полдень. Гелате не терпелось куда-нибудь опуститься. За дни путешествия она отбила себе весь зад и мечтала вылезти из седла хотя бы на неделю. Оставалось подыскать трактир, где сносно накормят и дадут койку. Погода была скверная. Мрачность, духота. Вдобавок к этому на улицах суетно мелькали серые лица, смешивались в бессвязное блеяние голоса. Такой ли девушка запомнила столицу, где её безбожно ограбили? Да, это был тот же самый Архорд. Гелата невольно задумалась о судьбе Микаэля, укравшего её лошадь и медокоза. Не был ли пойман беглый раб? Девушка надеялась, что справедливость восторжествовала, хотя и слабо верила в её существование. Отыскать пристанище оказалось непросто. Столица кишела приезжими, и большинство трактиров были забиты так, что яблоку было негде упасть. От такого столпотворения девушке становилось не по себе. Мысленно она уже жаловалась на отвратительную жизнь и злой рок, как вдруг Этцель нашёл им крохотную комнатушку в трактире с обветшалой вывеской «Путеводная звезда». Гелата соскочила с лошади, чувствуя, что уже не может на ней сидеть. С одной стороны, она обрадовалась тому, что нашлось местечко, а с другой, мысль, что четверым придётся ютиться в одной комнате, угнетала.Глава 4 Архорд
К обеду следующего дня путники, наконец, добрались до столицы. Хаара испытала странное будоражащее чувство. После того как она побывала в самых ужасных уголках страны, видела смерть, пытки, чудовищ из древних легенд, девушка снова вернулась в исходную точку, в место, где всё началось. Архорд стоял, как и прежде. Его высокие строения нежились в осенних солнечных лучах, предчувствуя надвигающиеся холода, и на первый взгляд могло показаться, что город удивительно красив. Ещё не так давно Хаара шла по этим улицам с Карлайлом, и как будто вчера случайный стражник помог им попасть на арену. Девушке почудилось, что сейчас она обернётся и увидит своего второго отца. Он снова осудит её за взбалмошное поведение и попытается наставить на путь истинный. Где он сейчас? Не вернулся ли в столицу? — Что-то не так? — послышался настороженный голос Леоссара. Хаара заметила, что стоит, как вкопанная, посреди улицы и смотрит на мельтешащих людей, их контрастные одежды, недовольные рельефные лица. Вся эта суматоха казалась ей одновременно близкой и далёкой. Это была и её жизнь, и чужая. Принцесса помнила все запахи, все дни, проведённые здесь с братьями, и в то же время минувшее воспринималось ею как сладкий, давно ушедший сон. Он закончился, когда Хаара полетела с обрыва. — Эй, убери клячу! — недовольно закричал мужик с телегой, которому девушка перекрыла путь, и после нескольких бранных слов Хаара, крепче взяв лошадь под уздцы, потеснилась к краю дороги. — Ностальгия, — ответила она Леосу, — я как будто и не уезжала из столицы. Такое впечатление, что события прошедших месяцев мне лишь приснились, или наоборот, у меня никогда не было прежней жизни. Это чувство… утраты реальности, непонимания, где правда, смущает. Я как будто… — Что? — Ничего, — вдруг отрезала девушка, выдержав паузу. — Пойдём, поищем пристанище. Маг задумчиво хмыкнул, но допытываться не стал. В конце концов, людная улица была плохим местом для разговора по душам. Найти уголок для ночлега, как и в прошлый раз, оказалось сложно. Турнир был не за горами, и в Архорд съезжались люди со всех концов страны. «При желании и на арену будет не пробиться, — думала Хаара, — благо, как участнику мне это сделать проще». Сбив ноги в поисках свободных мест, путники наконец, заняли последнюю комнату в заведении с названием «Путеводная звезда». Трактирщик заломил тройную цену, сославшись на то, что на одно место сейчас претендует десять, а то и все двадцать человек, и он может сдать его хоть в пять раз дороже обычного. Хаара понимала, что это не совсем ложь, и им пришлось заплатить. — Столица из самого богатого сделает бедняка, — заметил Леоссар, пересчитывая оставшиеся деньги, когда они расположились в комнате. Хаара подошла к окну и уставилась на возвышающееся напротив величественное строение храма. — Я любила это место. Помню… Карлайл сказал, что Архорд — «скопище грязи». Мы с ним жили на окраине деревушки к западу отсюда, и он наслаждался уединённостью, тишиной, такой странной формой отшельничества. Если задуматься, Карлайл вообще не хотел возвращаться в столицу, а меня сюда влекло не только желание узреть лицо врага. Как бы объяснить… Архорд ведь мой дом. Я выросла здесь, здесь умерли мои родные. Наверное, пролитая ими кровь должна была вызвать во мне неприязнь к столице и дворцу, но я не могу отделаться от чувства, будто это единственное, что у меня осталось. Со дня своей «гибели» я была здесь единожды, а после будто выпала из той жизни и очутилась в другой. Мир, который я увидела, страшен, а столица придаёт уверенности, будто бы она по-прежнему моя… точно она союзница. — Хотел бы я это понять, но, увы, не испытывал похожего чувства в отношении какого-либо места. То, что я когда-то называл домом, давно стало мне чужим. Хаара развернулась. — Хочешь, пройдёмся? Я покажу тебе несколько мест. Маг согласился развеяться, и первым делом они отправились на городскую площадь. Полуденное солнце спряталось за медленно ползущими рыхлыми тучами, и столица сразу же сбросила приветливую маску. Леоссар рассчитывал, что Хаара покажет ему достопримечательности, то, от чего захватит дух, но они шагали по невзрачным серым улицам, и перед глазами мелькали разве что кирпичные стены, мрачные деревянные двери, железные перегородки, и скудные торговые лавки. Несмотря на то что близился турнир, столицу не спешили украсить или вычистить. Над арками трепыхались запачканные флаги, под зданиями валялся мусор, и маг увидел, как на углу одного из трактиров тошнит человека. Чем сильнее небо затягивало, тем страшнее выглядел Архорд. Казалось, он утратил свою цветовую гамму и сделался серым, пасмурным, недоброжелательным. Снующие по улицам жители чудились Леосу озлобленным диким народом. Даже женщины и дети, чьи лица искажали не то презрение, не то мука, выглядели как хищные звери. Выйдя к площади, Хаара остановилась, и Леоссар последовал её примеру. Он проследил за взглядом девушки и увидел величественное овальное строение, над которым развевались знамёна цвета мокрой охры. Прямо за ним виднелся огромный серый замок, отличительными чертами которого были правильность, чёткость линий и симметричность. Прямоугольные башни различные по размеру строго тянулись вверх. Тёмные крыши круто сужались, а высокие шпили словно стремились пронзить собою небо. Каменная кладка была строгого выдержанного вида. Несмотря на крупные размеры дворец олицетворял собой аскетичность. На фоне хмурого неба он выглядел уныло и почти зловеще. Отовсюду слышался шум. На площади сновало множество стражей, подозрительных вооружённых личностей и приезжих. — Это ты хотела мне показать? — осведомился Леос, не сильно впечатлённый пейзажем. — Арена. Главная достопримечательность Ревердаса, — задумчиво проговорила девушка. — Сложно даже представить, сколько сотен человек сложили там головы. Наверное, это самое страшное поле боя. Оно вечно живое. Бывает, сойдутся две армии, напоят землю кровью, и всё затихнет. Уже через несколько лет там проедет странник и даже не будет подозревать, что это кладбище под открытым небом, что его лошадь ступает по чьим-то костям. А арена ждёт, как верная жена, требует жертвы, как алтарь, диктует законы, как правитель. Место, где бог смерти никогда не спит. — Разве люди ему поклоняются? — Нет, даже имя предпочитают не называть, но дань платят постоянно. — И идут сюда охотнее, чем в храм, разве не парадокс? Геул олицетворяет жизнь, мир, солнце, а люди требуют плоти и крови себе подобных, это почти предательство.Глава 5 Известие
Наоми выглянула из окна спальни и уставилась на широкую мрачную площадь. Начинался дождь. Столица заранее оплакивала тех, кому ещё только предстояло умереть. Серое марево сгустилось над городом и угрожающе дышало в лица его жителям. Девушка положила руку на свой слегка округлившийся живот. Наконец-то у них будет ребёнок. После стольких попыток и радикальных мер в ней забилось ещё одно сердце. Она настоящая королева, и родит сильного крепкого наследника. Лонгрен, уже несколько смягчившийся из-за положения, полюбит её, откажется от наложницы, а может, и вовсе лишит распутницу головы. Наоми на это надеялась. Она не хотела делить мужа с какой-либо женщиной, унижаться в глазах придворных, быть серой невзрачной молью, слыть слабой и трусливой игрушкой. Не просто так она лила чужую кровь, терпела упрёки и побои. Самое страшное было позади. Теперь девушка докажет, что не из робкого десятка, и что она достойна статуса своего мужа. В дверь постучали. — Ваше Величество? — Иду. Наоми задёрнула занавеску, укутала плечи в белоснежную накидку и направилась к двери. Сегодня был день приёмов и, пусть прежде она не стремилась участвовать в этой обязательной процедуре, сейчас девушка чувствовала, что должна быть рядом с мужем везде и всегда. Величественно подняв подборок, она прошествовала в тронный зал, где уже в ожидании восседал Лонгрен, а в числе ближнего окружения короля бесцеремонно стояла Мисора. Наоми сделала над собой усилие, чтобы не смотреть в её сторону. Присутствие наложницы оскорбляло даже сильнее прежнего. Почему она находится здесь? Пусть будет подстилкой Лонгрена, но стоять в ряду его приближённых людей! Ярость душила королеву. Ещё сильнее её угнетало то, что Мисора держалась спокойно и слишком вольно в присутствии правителей. Позволяла себе дерзкие улыбочки, иной раз неаккуратные слова или жесты. Недостаточно низко опускала голову в приветствии, хотя Наоми хотелось, чтобы она падала перед ней ниц. Но как настроить против этой женщины короля? Ведь даже к Наоми он никогда не выказывал такого расположения, к жене, носящей под сердцем его сына! — Ваше Величество… — Наоми кивнула и слегка присела в знак приветствия. Лонгрен скупо ответил ей, и она опустилась рядом, расправив складки платья. Отсутствие грубости — уже милость. Девушка украдкой взглянула на стоящую неподалёку женщину. На Мисоре было тёмно-синее платье, подчёркивающее её статный торс и контрастирующее с цветом кожи. Волосы аккуратно собрали в высокую причёску, и лишь две маленькие прядки свободно падали по обе стороны лица. Она была красива. Даже после родов, пленения, работы служанкой Мисора походила на юную особу знатного происхождения. Наоми поймала себя на мысли, что завидует, ведь её собственная внешность была гораздо тускней, да и нрава она была спокойного, совсем не то, что нужно Лонгрену. В центр залы вышел главный советник и поклоном поприветствовал правителей. Человек преклонного возраста, чья тяга к роскошным цветастым нарядам не раз вызывала негодование в высших кругах, не нравился Наоми главным образом из-за того, что по натуре был лицемером, а на душе имел увесистый грех в виде государственной измены. Второй человек государства при трёх королях. Наоми ужасал этот факт. Как-то раз она заикнулась об этом мужу, говоря: — Он предал Иландара, почём знать, что не предаст и вас? Но Лонгрен в его отношении был категоричен: — Иландар хотел упразднить совет, выгнать всех, кто когда-то служил его отцу, вёл себя, как взбалмошный глупец, а я понимаю, как важна поддержка влиятельных людей. Только благодаря им я и взошёл на трон. Наоми оставалось смириться. Холгер Логенрос, а так его звали, объявил о прибытии гонца с восточного округа. Король велел ему войти, и вскоре перед собравшимися возник раскрасневшийся то ли от волнения, то ли от бега юноша в чёрных одеждах. Он опустился на одно колено, склонив голову перед королём и выждал, пока Лонгрен разрешит ему подняться. — Говори… — Ваше Величество, я прибыл по приказу главнокомандующего Йота — Родриго Мирана с дурной вестью. Маги-изгнанники, объединившиеся под знаком Иннун, напали на Ютру, вырезали город и обосновали там лагерь. Согласно сведениям нашей разведки, они отсекли жителям головы и насадили на пики вокруг городской стены. Ранее похожие бесчинства были замечены на юге. Несколько отрядов из Лакуды подверглись нападениям и были убиты вместе с командиром. Мы подозреваем, что это негласное объявление войны. Наоми вздрогнула от этих слов и почувствовала, как её затошнило. В последние дни девушка и так чувствовала себя неважно, а упоминание об убийстве напомнило ей собственную жестокость, страшный ритуал, о котором так хотелось забыть. Лонгрен нахмурился. — Иннун? Вы уверены? — Да, Ваше Величество, на местах, где были зверски убиты люди, они оставляют кровавую метку хаоса. Нет сомнений, что это изгнанники. Наоми заметила, как лица присутствующих побелели. Даже Мисора, которую никогда не волновали сторонние проблемы, напряглась и как будто сжалась. Мужчины переглянулись, и верховный главнокомандующий что-то шепнул на ухо главе рыцарского ордена. Лонгрен долго не мог найти ответа. — Вам известно их число? — По нашим предположениям, около сорока. — Тысяч? — Нет, Ваше Величество. Сорока человек. На лице короля отобразилось негодование. — Это что, дурная шутка? Почему вы не перебили их? Неужели сорок отщепенцев для вас большая проблема? — Прошу прощения, Ваше Величество, — вмешался Холгер, — но Иннун, должно быть, представляют из себя преступную организацию смешавшихся кланов. Маги и без того опасны, если их не держать в узде, а маги, отвергнутые своими же и того хуже. Боюсь, это объединение является опасной угрозой, и к вопросу о его ликвидации стоит подойти со всей серьёзностью. — Почему им вообще позволили объединиться? Куда смотрели пограничники, рыцари? Вам дали слишком много свободы, и вы забыли про долг! Гонец содрогнулся и Наоми показалось, что Лонгрен не отпустит его живым, но король внезапно смягчился, будто сообразил, что обсуждать такой вопрос в присутствии посторонних неправильно. — Срочно созвать совет. Если есть ещё информация, которую мы должны знать, говори! — Н-нам больше ничего не известно, Ваше Величество, — юноша на всякий случай склонил голову. Лонгрен махнул рукой, велев ему удалиться и тот, раскланявшись напоследок, поспешил покинуть тронный зал. Король тут же встал и стремительно спустился, давая остальным понять, что совет не терпит отлагательства. Наоми поднялась следом, и дурнота усилилась, подступив к самому горлу. «Быстрей в покои», — подумала она и порадовалась, что в её присутствии на совете никто не нуждается. Хизер как-то странно улыбнулась. — Религия — служанка государства, и бог со священнослужителями будут проповедовать то, что им скажут. В нашем случае — это справедливая смерть, позволяющая людям искупать грехи. Лучше, чем просто убийство. Начинал накрапывать дождь. — Видишь мой дом? Он совсем близко. Леоссар покосился на мрачный замок. Вдалеке вспыхнула молния, и его очертания стали отчётливыми и угрожающими. — Хотел бы я восхититься, но… — Что? — Выглядит не лучше арены, да и крови в нём лилось не меньше. — Да, ты прав, — согласилась девушка, скользя взглядом по холодным немым стенам. — И всё-таки… есть чувство удовлетворения от того, что смотришь на нечто родное. Из окна моей спальни открывался отличный обзор и на площадь, и на арену. Видишь вон ту башню? Отсчитай пять окон влево. — Хаара указала пальцем, и Леосу пришлось сощуриться, чтобы разглядеть нужное. — Любопытно, кто сейчас в ней спит… — Погода портится. Может, вернёмся в трактир? Хааре не хотелось уходить. Какая-то странная сила приковывала её к месту. Чудилось, будто вот-вот из окна покажется знакомое лицо, но занавески оставались недвижны. Внезапно кто-то дёрнул девушку за рукав. Она вздрогнула и уставилась на сгорбленного человека в чёрном плаще. Его лицо скрывала безобразная деревянная маска в виде эрии, а испещрённая язвами рука протянулась в просящем жесте. — Подайте монетку, да будет благосклонен к вам Геул… Хаара отдёрнула руку. При виде мерзкой кожной болезни её пробрало отвращение. Через маленькие отверстия в маске на принцессу пристально смотрели поблескивающие чёрные глаза. — Пошёл прочь! — крикнул Леос и взял девушку под руку, чтобы увести от подозрительной попрошайки. Однако Хаара задержалась. Незнакомец так и остался стоять с вытянутой рукой. Его ничуть не испугал требовательный тон мага. Он даже не смотрел на него: всё внимание было сконцентрировано на девушке, от чего та почувствовала укор совести. — Хаара, пойдём. Принцесса сунула свободную руку в карман, достала оттуда инар и бросила его в протянутую ладонь. Незнакомец тут же сжал её и благодарно поклонился. Хаара, боясь, что он осмелится с ней заговорить, развернулась, и позволила Леосу себя увести. Дождь усиливался и капли начали неприятно бить по лицу. — У нас не так много денег, чтобы разбрасываться ими, — упрекнул девушку маг. — Ничего… — сухо отозвалась та, — в ближайшее время они мне не понадобятся.Глава 6 Путеводная звезда
К вечеру трактир заполнился так, что яблоку было негде упасть. Хаара с Леосом не нашли себе свободного столика, поэтому были вынуждены тесниться с пьянчугами у стойки. Коренастый бородач еле успевал наполнять кружки и отдавать их просящим. Гул стоял такой, что трактирщику приходилось неоднократно переспрашивать о заказах, и некоторые завсегдатаи выражали недовольство по этому поводу. Хаара медленно потягивала пенистый эль. Шум её не беспокоил, скорее даже доставлял странное моральное удовольствие. На какое-то время она абстрагировалась от своих переживаний, целей и забот. Сегодня ещё можно получать удовольствие от жизни. Арена, тюрьма, Лонгрен… всё это будет завтра, потом… а сейчас она свободна и принадлежит самой себе. Маг, однако, её воодушевления не разделял. Он быстро осушил кружку со спиртным и теперь недоверчиво косился по сторонам, будто опасался, что кто-то распознает в нём изгнанника. Но присутствующим было не до этого. Напившись, некоторые из них устроили пляски, а кто-то увлёкся играми в кости и карты. Хаара наблюдала, как из стороны в сторону мечется трактирщик. Радость от привалившего золотишка убавлял тяжёлый выматывающий труд. — Налей ещё эля. — Она протянула ему пустую кружку и кинула монетку. Леоссар сопроводил этот жест осуждающим взглядом. — Может, хватит? — Проблемы? Маг хмыкнул, но промолчал. С внутренним торжеством Хаара приняла новую порцию и сделала два крупных глотка. Несколько пьянчуг, сидевших рядом, встали и поплелись к столу, где зарождалась громкая разборка, и одного из игроков обвиняли в шулерстве. Их место тут же заняли новые постояльцы. Краем глаза Хаара осмотрела усевшуюся рядом троицу: взрослый небритый мужчина, поджарый юноша лет семнадцати и черноволосая болезненная на вид девушка, которая кашлянув, прикрыла рот тощим кулаком. Если призадуматься, их можно было принять за семью: отец и дети, но отчего-то эта версия показалась Хааре сомнительной. Они заказали еду и напитки. Девушка, быстро утратив к ниминтерес, снова пристрастилась к элю и взглянула на мага. Леос, и без того выглядевший удручённым, ещё пуще нахмурился. «Шумные места явно ему не по нраву. Грязная столица… мерзкая, зловонная. Никто не разделяет моей любви к тебе», — подумала Хаара. — Может, ещё выпьешь? Маг отрицательно качнул головой. — Чувство странное, здесь как будто… — Что? Мужчина не подобрал нужных слов, чтобы дать ответ, но принцесса чувствовала, что ему неуютно. Наскоро допив эль, Хаара предложила Леоссару подняться. Маг охотно согласился покинуть этот содом. Они с трудом протиснулись через пьяных галдящих людей, но оказавшись в комнате, поняли, что переполох с нижнего этажа будет слышан им добрую часть ночи. Хаара завалилась на кровать и сладко потянулась. Леос уселся на край. Несколько минут оба молчали. — Смотрю, столица тебя не впечатляет. — Наконец подала голос девушка. В такой шумный вечер ей ужасно не хотелось молчать. В окна тарабанил дождь, тусклый свет от сальной свечи трепетал ему в такт. — Она отвратительна. Никак не могу понять, что здесь прельщает тебя, принцесса. Настоящая помойка. На каждом углу что ни бордель, то сомнительная организация. Полно головорезов, воров, насильников. Трактирщики даже не напрягаются, чтобы поддерживать репутацию произведения, люди и так ломятся к ним, и всё, чтобы посмотреть на убийства, ставшие народной традицией. Здесь душно, повсюду смрад, шум… — Я здесь выросла. — Вдруг перебила его Хаара. — Знаешь, в чём правда, Леос? В столице не хуже, чем везде. Я бывала на юге страны, на западе. Видел когда-нибудь Рийск? Великий город-крепость. Или проклятый Дэррад изнутри? В Архорде хотя бы есть жизнь. Да, на арене постоянно льётся кровь, но это можно рассматривать, как ритуал очищения. Преступники сражаются за свободу, а что за стенами города? Справедливость? Мир во всём мире? Нет, там людей убивают просто так. Хотят: держат в клетках, пытают, вырезают целыми деревнями. Эта страна трещит по швам, и единственное место, которое ещё не окончательно сошло с ума, — это Архорд. — Может, ты и права. — Маг устало выдохнул. — Не мне тебя переубеждать, но я видел местечки получше. Хаара выпрямилась. Она задумчиво уставилась на ровную спину Леоссара, но тот, даже почувствовав её взгляд, не повернулся. Тогда девушка встала и подошла к окну. В теле господствовала пьянящая тяжесть. — Скоро мы окажемся по разные стороны реальности. Моя будет внутри арены, твоя — снаружи. — Знаю. — Переживаешь? Хоть немного? — Сражаться предстоит не мне. — Но ты ведь будешь наблюдать? — Хаара… — Леос выдержал паузу, и от его молчания девушке стало не по себе. — Не говори нет. Мне нужна твоя вера, поддержка, как тогда, в Дэррад. Я иду в место не менее ужасное, и, быть может, умру на глазах тысяч людей. Страшен не столько возможный исход, сколько осознание, что у меня никого нет, что моя жизнь ничего не стоит, как и жизнь всех этих веларов. — У тебя всё получится. Внутри Хаары что-то болезненно сжалось. Голос мага хоть и был ободряющим, но уверенность от чего-то покидала её. Именно сейчас, в шаге от цели, девушка почувствовала, как близко подобралась к краю, испугалась неминуемого. Ещё немного, и отступать будет некуда. Нахлынувшее чувство было сравни тому, что она испытала, увидев смерть Ронана. Хаара поняла, что за ней придут, отведут её на казнь, и что бежать будет некуда. Девушка развернулась и встретилась с магом глазами. Кем стал для неё Леоссар за прошедшие месяцы? Ответить на этот вопрос даже мысленно она опасалась. — Спасибо, — выпалив это машинально, Хаара приоткрыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но не сумела сформулировать мысль. Внизу послышался глухой удар и чьи-то восторженные вопли. Судя по всему, намечалась драка. — Надеюсь, в столице есть места симпатичнее арены, и ты мне их покажешь. Хаара усмехнулась. Как же! Время ускользает. Она медленно приблизилась к магу. Мужчина поднял голову, чтобы взглянуть на её задумчивое лицо, затем обхватил за талию и притянул к себе. Оба свалились на кровать. Губы с привкусом эля жадно впились в Леоса, и он охотно ответил на поцелуй. Позволив Хааре несколько минут занимать доминантную позицию, он перевернулся и, подмяв девушку под себя, начал её раздевать. Принцесса помогла ему с этим справиться. Вскоре их одежда оказалась отброшена на пол, и два тела слились под шум дождя и трактирной драки.***
Хаара лежала у Леоса на груди и прислушивалась к ровному биению его сердца. Голоса снизу почти затихли, как и стук дождя. Теперь она слышала даже собственное дыхание. Маг молчал. Он обнимал её, и в этом жесте девушка пыталась рассмотреть если не любовь, то хотя бы привязанность. Хааре нравилось думать, что она ему не безразлична. Но было ли так на самом деле? Она всё порывалась начать разговор, но не могла подобрать слов. Да и было ли это нужно? «Когда всё закончится, мы сможем поговорить откровенно. А если… я умру? Или что-то случится с ним? Что, если это последний шанс?» Хаара металась между желанием и необходимостью. С одной стороны, так сладко было уснуть в этой позе, а с другой, терзаться в дальнейшем от недосказанности, что может быть хуже? Она нашла в себе смелость путешествовать в одиночестве, пойти в Дэррад, собирается бросить вызов узурпатору, и что же… боится собственных чувств? На мгновение она ощутила себя жалкой. Эта исключительно женская слабость казалась ей непросительной. Сколько раз она потом пожалеет об этом? «Чему быть, того не миновать, — наконец решила девушка, — всё равно терять нечего». — Леос, ты любишь меня? Ответ последовал не сразу. Мага вопрос как будто ошарашил и его расслабленное тело вдруг напряглось, словно пыталось оттолкнуть от себя девушку. — Что за неуместный вопрос, принцесса? — Это да или нет? — Нет. Не веря собственным ушам, Хаара отстранилась и заглянула в травянистые, расширившиеся от удивления глаза. — Нет, — повторила она, пытаясь сдержать собственное разочарование. Маг приподнялся. — О любви не может быть и речи. Тебя это удивляет? — Удивляет? — Принцесса, что у тебя в голове? Я думал месть, а ты строишь воздушные замки? — Я что, по-твоему, камень бездушный? — Нет, я не так сказал… Просто с чего вдруг подобной мысли поселиться в твоём мозгу? Хааре казалось, что её обливают кипятком: настолько разворачивающийся диалог не соответствовал представлениям. Обиду постепенно сменяла злость. — Да как ты можешь? Мы столько времени провели вместе, даже спим в одной кровати, а ты говоришь «с чего вдруг»? — Постой, постой… но это ведь естественно. Ты женщина, я мужчина. Природа так распорядилась, чтобы мы находили удовлетворение друг в друге, любовь здесь ни при чём. В моей кровати было много женщин, и ты думаешь, я всех любил? Возможно, но довольно однобоко. Мы провели столько времени вместе, потому что ты просила учить тебя управлять силой, и я всё ещё не получил за это вознаграждения. Если ты подумала, что я делаю это потому, что питаю к тебе приторное чувство, то ты глупее, чем мне казалось. Хааре захотелось ударить его, но она сдержала гневный порыв. Девушка отвернулась, чтобы маг не заметил выступивших на глаза слёз, но он и без того прочувствовал её негодование. — Послушай, принцесса… ты же всё должна понимать. Я маг изгнанник, а ты потенциальная наследница Ревердаса. Наш союз не мог существовать ни под каким предлогом. К примеру, ты одержишь победу и станешь королевой. Что потом? Усадишь на трон и меня? За это тебя осудит и вздёрнет собственный народ. Помни, что мы всё-таки враги. А если ты умрёшь… то тем более ни о какой любви речи быть не может, ведь её нельзя сохранять, когда жив только один. В любом деле нужно обладать дальновидностью, особенно тебе, если претендуешь на корону. Изначально было опрометчиво влюбляться в такого, как я, мне казалось, что ты это понимаешь. Хаара выдержала паузу. От того, что в словах Леоссара был смысл, становилось ещё больнее. «Нельзя проявлять слабость, иначе грош мне цена». Она нашла в себе силы сдержать слёзы и снова взглянуть на мага. Леос наблюдал за тем, как губы её вытягиваются в кривой ненавидящей усмешке. — Да, ты прав. Я понимаю. И я даже рада твоему «нет». Если со мной что-то случится, это не разобьёт тебе сердце, и ты сможешь жить дальше. Знаешь… ведь в этом случае я не сумею с тобой расплатиться, поэтому возьми вот это. — Она сняла с шеи круглый серебряный медальон, на котором был выцарапан символ «хагалаз», и протянула магу. — Наверное, он не окупит услуги, но это семейная реликвия. Что-то вроде оберега. До сегодняшнего дня я верила, что медальон хранит меня от смерти, может, он принесёт удачу и тебе. — Оставь. Сейчас из нас двоих не мне нужна удача. — Справлюсь. — Оставь. — Леос не принял протянутый медальон. Где-то в глубине души Хаара обрадовалась этому, но всё-таки выждала несколько секунд, как будто мужчина мог передумать. — Хорошо. — Принцесса повесила драгоценность обратно на шею. Может, она и правда защищала её всё это время? — Но больше мне нечего тебе предложить. — Предложишь, когда станешь королевой. Если ты умрёшь, значит, я не справился, и не за что будет мне платить. Хаара кивнула. — Что ж, договорились. Постараюсь не умереть. А теперь давай поспим. Я жутко устала. — Повыше натянув одеяло, девушка отвернулась от мага, оказавшись на самом краю кровати. Её била лёгкая дрожь, разочарование душило. Леос поступил тем же образом и оба уснули так, будто были друг другу чужими людьми.Глава 7 Мать
Гелата вернулась в комнату раньше остальных. Голову ломило от душной пьянящей атмосферы. Где-то в груди ноюще покалывало. Делэль уже спала, хотя снизу доносился неимоверный шум: песни, грохот, смех, скрип стульев, чьи-то крики. Девушка опустилась на ближайшую из кроватей и выглянула в окно. Чёрное небо, чёрные силуэты домов. Дождь молотил по крыше, где-то в отдалении слышался гром. Она обвела глазами мрачную комнату и уставилась в угол, где, как ей показалось, мельтешили странные тени. Гелата пристально всмотрелась в них. Поначалу девушке чудилось, что уставшее сознание издевается на ней, но тени вдруг начали приобретать очертания, затем стали выпуклыми, яркими, видимыми настолько, будто бы находились в лучах солнца, а не были призраками тьмы. Гелата увидела Энэйн. Девушка стояла к ней вполоборота, склонившись над железным столом. В руке её сверкнул кинжал. Гелата сразу узнала эту чёрную изящную сталь. Небольшой замах — и лезвие погрузилось в чью-то грудь. По другую сторону находился Этцель, внимательно наблюдающий за ритуалом. От движения Энэйн он вздрогнул, но сразу же нахмурился, приняв спокойный заинтересованный вид. Красноголовая медленно разрезала птицу. Часть фиолетовых перьев слетела на пол, обнажив ничем не защищённую плоть. На столе вяло барахталась несчастная сурт. Девушка проводила операцию с видом знатока. Жалобные крики страдающего создания ничуть не трогали её, а железные колья, надёжно удерживающие жертву в тисках, не давали сурт и крохотного шанса на спасение. Лезвие в руке Энэйн скользило по чётко заданному рисунку, как будто заранее знало, как должен выглядеть тот или иной надрез. Мужчина подвинул к девушке сосуды с широкими горлами, заполненные каким-то прозрачным желе. Энэйн аккуратно, с невообразимой точностью извлекла из тела существа небольшие окровавленные сердца и поместила их внутрь. Сурт уже не двигалась. Энэйн запечатала банки и двинулась к тазу с водой, чтобы отмыть руки. Три небольших тёмно-багровых органа приковали взгляд мага, что замер в лёгкой нерешительности. — Что теперь? — поинтересовался мужчина. — Теперь нам нужен эксперимент. Я должна знать, приживётся ли такое сердце в теле мага. — И как мы это узнаем? Энэйн подняла голову и лукаво улыбнулась. — Я пересажу одно тебе. А там посмотрим… Внизу что-то грохнуло. Послышался девичий визг. Гелата вздрогнула. Образы растворились, будто мгновение назад ничего не происходило, и комната снова погрузилась во мрак. На улице не прекращая лил дождь. Уснула? Или видение наяву? Девушка вспомнила, что первые дни образы приходи к ней во время бодрствования. Неужели снова? Скрипнули петли, и на пороге показался Элоф. Он был один и выглядел усталым. Задержав взгляд на сидящей во мраке Гелате, юноша вошёл и прикрыл за собой дверь. — Ещё не спишь? — Нет. — Удивительно. Обычно ты первая выпадаешь из мира. Гелата зевнула и прикрыла рукой рот. Юноша подошёл к ней. — Так время быстрее утекает. Где Этцель? — Скоро придёт. Иди ложись рядом с Делэль. У нас нет четырёх кроватей. Девушка сообразила, что Элоф прав, и нехотя переместилась на койку рядом со спящей малышкой. — Что ты теперь собираешься делать? — юноша промолчал. — Элоф? — Убью кого-нибудь, меня арестуют, отправят в тюрьму, а оттуда прямиком на турнир. В таверне много кандидатов на роль жертвы. Куча омерзительных людей. Гелата вгляделась в его мрачный силуэт. Нервничает? Уверен ли в своих силах и победе? Выглядит серьёзным, но ведь в мире каждый смертен. Внезапно всплывшие воспоминания заставили девушку поёжиться. — Никак не могу забыть своё первое посещение столицы. Такая же таверна, такой же человек рядом. Словно бы я во временной петле. Помнишь, я назвала тебя Микаэлем? Мы тогда впервые увиделись, но мне показалось… Нет, я была уверена, что ты это он. Даже сейчас, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что это какая-то дурная шутка. Всё, что вас отличает — это клеймо. Едва видимый след. Списать бы это на безумие, но стоило заговорить об этом, как твой отец напрягся. Этцель сказал, что она здесь, но я не понимаю, кого он имел в виду. — Нашу мать, — коротко отозвался Элоф, будто знал наверняка, что других вариантов не существует. — Мать? — Тебя это удивляет? Думала, Этцель сам нас на свет породил? Гелата замешкалась. Она никогда не задумывалась об этом, и с трудом могла представить, что у Этцеля есть полноценная семья. — Вас? — У меня есть единоутробный брат, — пояснил юноша. — Мы близнецы. Гелата почувствовала, как у неё что-то сжимается внутри. Родной брат… так вот, с кем она провела ту ночь! Близнец? Возможно ли такое? — После нашего рождения мать сбежала, прихватив нас с собой, но по какой-то причине бросила меня по дороге, унеся с собой лишь Микаэля… так ты его назвала. Пусть будет Микаэль, я не знаю, давали ли она нам имена при появлении на свет. С тех пор я ни разу не видел брата, даже не помню его, да и матери тоже. Отец рассказывал, что преследовал её в то время, и благо, нашёл меня лежащего в траве. Я выжил благодаря случаю. — Но почему она сбежала? Элоф презрительно хмыкнул. — Ответ до ужаса банален. Потому что отец на самом деле любил не её. С самого начала его сердце было отдано единственной достойной женщине — Энэйн, что дала ему не просто любовь, но и бесценные знания, вынесенные из Дэррад. Благодаря этому он смог возвыситься не только над людьми, но и над магами, поначалу осудившими его выбор. Его разум — настоящая кладезь, больше известно разве что Энйэн, и я удивлён, что ты до сих пор не ведаешь того же. Этцель всегда хотел вернуть любимую женщину, ту, что призывала магов восстать и забрать полагающееся, а наша мать боялась этого. Она понимала, что в мире сможет жить только одна из них. Гелата нахмурилась, но от жуткой истории по телу пробежало приятное чувство удовлетворения. Это было не её чувство. — Почему лишь одна? — Долгая история, тебе ни к чему знать подробности. Гелата задумалась. Убаюкивающая колыбельная ливня клонила в сон. — Ты винишь её за это? Не знаю, что произошло, но думаю, любая женщина на её месте попыталась бы спасти себя и детей. Может, Этцель солгал о том, что она тебя бросила? — Он не солгал! — вспылил Элоф. — Не солгал, брата она забрала! Бросила меня потому, что двоих было тяжело унести. Я не знаю, по какому принципу она выбирала, но рад, что так произошло. Если ты права, и мой брат действительно беглый раб, то какое будущее ждало бы с ней меня? — А какое будущее ждёт с ним? Он вырастил сосуд… — И я буду сосудом! Энэйн напитает силой моё тело, и вместе с отцом они возглавят армию магов. Я не виню Этцеля за то, что он полюбил сильную. Моя мать ничто рядом с ней, я презираю её, не хочу смотреть в лицо этой женщине, пусть отец и продолжает вести её поиски. — Зачем? — удивилась Гелата. — Если ему нужна Энэйн, то почему бы просто не отпустить твою мать? — Потому что у матери есть то, то ей не принадлежит. Она знает это, поэтому и сбежала. Делэль начала ворочаться, и Гелата подвинулась к девочке, осторожно погладив её по волосам. — Через пару часов я уйду. Надеюсь, у отца не будет с тобой проблем. Гелата не ответила. Она пристроилась на кровати рядом с девочкой, обняла её и, выдохнув, прикрыла слипающиеся глаза. Послышался тоскливый скрип досок. Элоф отвернулся к стене. «Это и правда меня не касается. История дика и жестока. Делайте что хотите, — думала девушка, — только верните мне моё тело».Глава 8 Новоприбывшая
Проснулась Хаара рано, когда маг ещё был погружён в глубокий сон. Дождь стих, блёклый свет слабо пробивался через грязные окна, соприкасаясь с тем, до чего удавалось достать. Мелкие капли блестели на стёклах, угрожая оставить разводы после своей недолгой жизни. Несколько минут девушка смотрела на умиротворённое бледное лицо, вытянутые, угловатые черты, излучающие спокойствие, затем аккуратно вылезла из кровати. Босые ступни соприкоснулись с ледяным отрезвляющим полом. Девушка поёжилась. Уставившись в покрытый паутиной угол, она неспешно прокрутила в голове минувшие события и потянулась за беспорядочно раскиданной одеждой. Хаара не хотела, чтобы Леос проснулся. Минувший разговор казался ей бредовым сном, но чувство, с которым девушка открыла глаза, походило на смесь страха, боли и ненависти. Она двигалась тихо, старалась почти не дышать. В глубине души надеялась, что им больше никогда не придётся свидеться. Посмотреть в эти насмешливые травянистые глаза теперь, будучи отвергнутой, было высшей формой пытки. Как она могла так унизиться, оскорбиться, совершить непростительную глупость? Позволила себе отвлечься от мести, поверила в то, что может быть любима, и потерпела неудачу даже в этом. Утратила единственного друга, не спасла человека, которого в душе так надеялась привлечь на свою сторону, а теперь стала смешной в глазах изгнанника, чья мораль шла вразрез с её собственными принципами. Цепочка неудач, вереница страшных событий — теперь всё должно уйти на второй план, иначе до Лонгрена будет не добраться. Затянув кожаный пояс, Хаара забрала прислонённое к стене оружие и направилась к двери. Одна из половиц предательски скрипнула под её сапогом, и девушка замерла, украдкой взглянув на кровать. Маг не шелохнулся. Он крепко спал, подложив под голову руку, а длинные чёрные пряди частично падали на молодое лицо. Девушка облегчённо выдохнула, мысленно простилась с мужчиной и покинула скромную комнатушку. В столь ранний час улицы Архорда были практически пусты. Не спали стражники, некоторые пьяницы и торговцы «ранние пташки», в остальном же сонный город ещё пребывал в статичном состоянии. Хаара потратила чуть больше получаса, чтобы добраться до тюремных ворот, которые неоднократно видела издали, впрочем, находиться по ту сторону ей никогда не доводилось. Дремавшую столицу окутывало молочное полотно тумана. Влажная свежесть, на время поумерившая буйство мерзких запахов, приятно обдавала кожу. К гамме смешавшихся чувств присоединилось любопытство, а мнимый страх вытеснила новообретённая уверенность. Девушка взобралась на небольшой холм, где скудная растительность успела вырядиться в золото и ржавчину. Впереди высилось мрачное огороженное здание. Хаара сразу приметила ещё непогасшее, мягко вьющееся пламя факелов и несколько мужских фигур, дежуривших у входа. Камни угрожающим хрустом сопровождали уверенную походку. Девушка сделала глубокой вдох. Главное — не спасовать. Завидев её приближение, караульные насторожились и положили руки на эфесы мечей. — Эй, ты кто? Чего здесь нужно? Хаара, будто зловещий призрак, выступила из белёсой дымки. Мужчины внимательно присмотрелись к ней. Всего двое. В иных обстоятельствах девушка могла бы выйти из битвы победительницей, но цель её требовала бессилия, опрометчивости, ошибки. Суровые взгляды прожигали нутро. — Я пришла, чтобы напасть на вас. Стражники переглянулись, а с уст одного из них сорвалась презрительная усмешка. — Не в себе что ли? Хаара осознавала, что выглядит глупо, но почему бы и не прикинуться сумасшедшей? Им не нужна веская причина для нападения, достаточно захотеть. Дабы не затягивать момент, девушка обнажила клинки, и стражники тут же утратили чувство весёлости. Хаара бросилась на ближайшего, но тот вовремя успел вытащить меч, чтобы отразить атаку. Его товарищ оказался смышлёнее. Он незамедлительно нанёс девушке ответный удар. Лязг, взмах, звон, скрип, вздох. Заварушка длилась около минуты. За это время Хаара успела нанести стражникам незначительные увечья, а затем как бы случайно допустила ошибку и позволила им себя скрутить. На нежности мужчины не расщедрились. Ударив девушку несколько раз в живот и по лицу, они прижали её щекой к ледяной земле и стали звать подмогу. Хаара сморщилась от боли. Игра на выживание началась. Отступать было некуда.***
Запах сырости, мочи и пота настойчиво въедался в лёгкие. Хаара осматривала ледяные мрачные стены — обитель и неизменное пристанище жутких беснующихся теней. Ни единой живой души поблизости. Тихо, как в могиле, и только собственное ровное дыхание не позволяет уверовать в смерть. Иногда она приближалась к железной двери, прикладывала к ней ухо и слушала. Ни шагов, ни голосов, ни стонов. Обескураживающая гнетущая тьма. «Не хуже, чем везде», — думала девушка, представляя в углу камеры образ Биетит. Беременная женщина будто бы и впрямь была здесь, сверлила её осуждающим томным взором, а Хаара насмехалась над призраком. Она снова в неволе, но уже по собственному желанию, не просто чья-то пленница или раба. Она вернёт себе дом и страну, сделает то, что не сумел её старший брат. На этот раз Хаара готова к сражению. Ничто не испугает и не остановит её. Живот и челюсть назойливо ломило. Хаара вздохнула, разминая затёкшие конечности, и вдруг услышала, как кто-то приближается. Она отстранилась от двери, и через несколько мгновений щёлкнул замок. На пороге возникла пара высоких мужчин. — Встань! Давно дожидаясь чьего-нибудь прихода, Хаара беспрекословно повиновалась. Несмотря на отсутствие сопротивления, стражники заковали ей руки и вывели в плохо освещённый коридор. Девушка бегло осмотрелась. Никаких признаков жизни. Напоминает подземелье. Её толкнули в спину и велели шагать вперёд. Уставившись на широкие плечи первого сопровождающего, Хаара охотно двинулась следом. Вскоре они уткнулись в лестницу и начали подниматься. Рядом послышались голоса, и девушка с любопытством выглянула из-за плеча стражника, шедшего впереди. Навстречу им спускался похожий конвой. Двое надзирателей уводили густо обросшего неотёсанного мужчину, с которым Хаара на мгновение пересеклась взглядом. Её пронзило чувство узнавания, но преступник уже исчез из поля зрения. Девушка обернулась, но тут же получила тумак в плечо и невольно зашагала быстрее. «Тот заключённый, — подумала она, — что победил Лога». Поднявшись по лестнице, они свернули налево и оказались в более просторном и светлом коридоре. Девушка даже сощурилась с непривычки. Пройдя ещё метров сто, стражники остановились, постучались в какую-то деревянную дверь, затем открыли её и пропихнули Хаару вперёд. Девушка без опаски осмотрелась. Это был скромный кабинет. Широкий дубовый стол, кресло, пара тумб. Высокое узкое окно без занавесок. Паутина в дальнем углу потолка. Ничего лишнего. Хаара встретилась взглядом с мужчиной преклонного возраста. Он был сед, коротко стрижен, носил усы и выпуклый бронзовый жилет. Девушка с изучающей пристальностью уставилась на него. Отсутствие страха на лице преступницы взволновало и обескуражило незнакомца. — Это она? — спросил мужчина у стражников так, будто Хаара в комнате отсутствовала. — Да, господин. — Так-так… — он забарабанил пальцами по столу, смерив девушку оценивающим взором. — Мне уже доложили об утреннем инциденте, и прежде, чем передать дело судье, я хочу в нём немного разобраться. Надеюсь, вы позволите? — Вопрос был скорее риторическим, но Хаара спокойно ответила: — Ваше право. — Если я правильно осведомлён, то этим утром вы, будучи вооружённой двумя клинками, совершили акт нападения на караульных у ворот, в результате чего нанесли им телесные повреждения средней тяжести и были арестованы. Это так? — Так. — Каковы ваши мотивы? — Одному богу известно. — Молчать или дерзить не в ваших интересах, ведь вы понимаете, чем чревато подобное безрассудство? — Понимаю, тюремным заключением. Макнув перо в чернильницу, мужчина что-то записал и странно ухмыльнулся. — Смотрю, сие бремя нынче не вгоняет в ужас, а зря… Пренеприятное место, тем более для особей женского пола. — Я полностью признаю вину и не собираюсь препятствовать правосудию. Мужчина откинулся на спинку кресла, и его брови, выдавая нахлынувшее удивление, слегка дёрнулись вверх. — Значит, вы признаёте, что совершили нападение по собственной воле, осознавая все его последствия, и отказываетесь называть цель, которую преследовали? — Верно. — Как вас зовут? — Хаара. — Хаара… — Мужчина словно пробовал её имя на вкус. — Думаю, в таком случае ваше дело будет рассмотрено в быстром порядке. Если вам нечем оправдать свой поступок… — Нечем. — Удивительно. — Мужчина выглядел обескураженным. Ему впервые в жизни показалось, что кто-то жаждет осуждения и приговора, но ведь это не могло быть правдой. Кому бы пришло подобное в голову? Начальник тюрьмы отмахнулся от этой мысли. — В таком случае… проводите её… — Постойте. — Стража собралась вытолкнуть Хаару из комнаты, как вдруг она вновь подала голос. — Я уже могу считать себя приговорённой к заключению? — Да, вы ведь признались в содеянном. Осталась лишь формальная сторона: передать это дело в суд и подписать документ. Мне кажется, или вы правда жаждете оказаться за решёткой? — Кажется. Но в таком случае я обязана уведомить вас ещё об одной вещи. — Какой же? — с любопытством спросил мужчина. — Я хочу принять участие в турнире.***
Новая камера, в которой девушке предстояло провести длительные ночи, оказалась чуть просторней и светлей предыдущей. В ней находились узкая замызганная койка и никогда не моющийся горшок для отходов. Пахло ещё отвратительней, к тому же Хаара обнаружила нежелательное соседство. Женщины за решёткой выглядели хуже избитых жизнью проституток. Худощавые, с тёмными кругами под глазами, чёрными, а то и выбитыми зубами, в грязных рваных платьях. Они уставились на неё не столько с любопытством, сколько с лютой ненавистью, ведь Хаара — новое тело, пока ещё многим отличавшееся от них привлекательностью. Запах коллективной неприязни быстро просочился во все тюремные углы. Как только замок щёлкнул, женщины прильнули к решёткам, чтобы познакомиться с новоприбывшей. Хаара скользнула по ним взглядом и с презрением отвела его. Черноволосая молодуха, на чьих руках красовалась куча багровеющих синяков, приняла этот жест за личное оскорбление и смачно харкнула через прутья на пол новой обители Хаары. Принцессу покоробило, но вступать в перепалку из-за ерунды казалось ей неразумным. Она уселась на койку и, скрестив пальцы в замок, выдавила кривую брезгливую усмешку. — Чего лыбишься? — Забавно, когда третьесортные люди пытаются доказать чувство собственного превосходства, при этом находя всё новые способы себя унизить. — Надо же, как смело для суки, что ещё и дня не провела в этих стенах. Ну-ка иди сюда и повтори… Высокий до мерзости елейный голос резал слух и совершенно не сочетался с внешним видом говорящей. Хаара не двинулась с места. Она уставилась на осмелевшую задиру. Пытливый насмешливый взгляд выводил черноволосую из себя. — Проблемы? — А ты ещё не заметила? — Незнакомка гадко хохотнула. Хаара пожала плечами. — Такая дура или прикидываешься? — Не понимаю, о чём ты. — Да не переживай, скоро поймёшь. Зря ты себя кем-то возомнила, у всех здесь сидящих одна судьба, но кому-то может не повезти сильнее… Ну, знаешь, спи чутко. — Из камер раздался издевательский женский смех. Хаара промолчала. Угрозы черноволосой не произвели на неё должного впечатления, в конце концов, что они стоили после всего уже пережитого? «Хуже не будет, — решила Хаара, вспомнив Лакуду, Рийск и Дэррад. — А судьба у людей изначально разная, и уж точно никто не повторит мою».Глава 9 Последняя встреча
— Садись, я расскажу тебе кое-что. Видя, что урок начнётся не с практики, Блэйр, в душе порадовавшись редкой возможности поговорить, опустился на холодный пол. Со дня их первой встречи прошло много времени, но перед мужчиной был всё тот же загадочный сициланец, жрец, любящий изъясняться образно, выдерживать длительные паузы и не договаривать. Бесстрастное гладко выбритое лицо не менялось день ото дня, Джаваха будто пребывал в двух пространствах одновременно, и иногда Блэйру казалось, что его мало трогают мирские заботы. Он делал свою странную работу, находясь в заключении, и вряд ли получал взамен что-то сто́ящее. Мотивация Джавахи выглядела странно, а скудный спектр эмоций порой наталкивал на мысль о его нечеловеческом происхождении. Даже заметив, что Блэйр приготовился слушать, он не спешил раскрыть рта, и мужчина, воспользовавшись удобным моментом, мысленно вернулся к случайной встрече, свершившейся несколько минут назад. Незнакомая девушка столь странно посмотрела на него… как-то остро, въедливо. Новая заключённая? Блэйру почти не удавалось пересечься в тюрьме с особями женского пола. Её, скорее всего, он тоже никогда не увидит вновь. Мужчине начинало казаться, что он упускает нечто важное в жизни. А впрочем, выйдет на свободу и после подумает об этом. К чему забивать голову каким-то мимолётным происшествием? Она была красива. Красива? Нет, что он мог разглядеть в полумраке? Да и времени прошло слишком мало. Больное, уставшее от серости воображение решило за что-то зацепиться, и вот… А между тем завтра он уже не будет помнить о той случайной встрече. Болезненная пульсация, ударившая в висок, отвлекла мужчину от воссоздания туманного образа. — Я сегодня видел сон, — вдруг заговорил Джаваха, — а проснувшись, осознал, что они уже здесь… Близнецы в Архорде, Блэйр. Мужчина не так много знал о близнецах, коими грезил сициланец, но от его слов Блэйра покоробило. В их первую встречу Джаваха рассказал о том, как попал в Архорд, ведо́мый снами и видениями о таинственном зле, о детях, которых собирался убить, но не смог отыскать. Теперь же момент был упущен, но жрец по-прежнему верил в то, что его священная миссия должна прийти к завершению, что гатжо не просто так распорядилась обстоятельствами, и Блэйр неслучайно попал на арену веларов. — Я видел лица, юные, ещё не искалеченные временем, им сейчас должно быть не больше семнадцати. Один живёт за стенами, что выше тюремных, а второй находится под покровительством страшной силы. Возможно, его сопровождают опытные маги, я не смог их разглядеть, только почувствовал кровь и… — сициланец оборвался на полуслове. — В мире полно юношей, стен и магов. Что мне делать с этой информацией? Джаваха стрельнул в Блэйра недовольным взглядом. «Непоследовательный», — подумал мужчина и больше не решился перебивать. — Мне уже не покинуть этой тюрьмы, но у тебя будет шанс. Ты находишься в петле, которая отвергла меня. Пусть пока и не знаешь, но ты связан с теми, о ком я говорю. — Из-за девушки, которую спас? Ты упомянул, что она причина грядущих бедствий. — Она инструмент, а вот в чьих руках, мне, увы, неведомо. — Благородство и добрые побуждения себя не оправдывают? Признаться, я уже неоднократно пожалел о том дне. — Не терзайся чувством вины. То, о чём я говорю, произошло бы и без твоего вмешательства, может, чуть позже, но неизбежно бы произошло. — Утешает, — съязвил мужчина. — Значит, все беды, постигнувшие род людской — не моя ответственность. — Это ответственность предупреждённых. Долг каждого, кто заметил костёр, потушить его прежде, чем тот превратится в пожар. — И что это значит? Я должен найти её? — Она сама тебя найдёт. Блэйру показалось, что его учитель не в себе. Как-то странно побледнело его лицо, а мудрые спокойные глаза превратились в потухающую оплавленную свечу. — Грядут колоссальные перемены. Во сне я видел стаю эрий, в безумстве кружащих над Ревердасом, и летящих дальше, на юг, восток и запад. Война, о которой я говорил, близко. Время смерти уже настало. Я чувствую, как воздух пронизывают её яды. Послушай, Блэйр… это наша последняя встреча. — Последняя? — Мужчина насторожился. Его вдруг пронзили чувства неотвратимости, безысходности, страха. — Почему? — Так нужно. И я хочу, чтобы ты знал — никому нельзя верить. Никому, слышишь? Когда вновь встретишь ту, которую спас, ты должен убить её прежде, чем она разгадает твоё намерение. — За что? Как она и эти близнецы повлияют на разруху в мире? На войну? Джаваха, я совсем запутался. Убивать девушек в планы Блэйра не входило. Это было ниже его достоинства. К тому же он спас её и вытерпел все эти дни в тюрьме не для того, чтобы занести клинок. От недовольства и возмущения мужчина скрипнул зубами, но вовремя остановился, чтобы не вспылить. — Вообрази телегу. Если спилить колёса, она не поедет. Точно так же и здесь. Телега не должна поехать, Блэйр. — Телега? — Излучающий раздражение мужчина нахмурился. — Но ведь близнецы родились раньше, чем я спас эту девушку. Если бы не спас, было бы иначе? Ты ведь сам сказал, что… — Иначе быть не могло, — оборвал жрец. — Гаджо так повелела, нам оставалось лишь подчиниться. — И если эти люди умрут теперь, войны не будет? — Будет, — внезапно возразил сициланец, — но в этом случае Ревердас сможет выстоять, и разрушения последуют куда меньшего масштаба. К сожалению, не только названные мною люди — причины грядущего бедствия, но если на арене тебе удастся лишить жизни ту, к кому твоё сердце будет сильнее всего стремиться, тысячи людей будут спасены. — Что? — Блэйру показалось, будто он находится в абсурдном сне. Мужчина снова ничего не понимал. Зло, близнецы, девушка из леса, а теперь… кто? Очередная пешка в игре судеб? Арена — место крови и смерти. Там бьются воры, насильники, убийцы и рабы, с чего бы Блэйру вдруг стать к кому-то неравнодушным? Очередное безумное видение Джавахи? Бред! Блэйр чувствовал, что начинает скептически относиться к словам сициланца, и единственным, что не давало ему до конца усомниться, был факт знания Джавахи о случившимся в лесу. — О ком ты? — Вскоре поймёшь. Сейчас ты полон сомнений, но запомни то, что я тебе сказал. Я прибыл сюда, осознавая, что уже не вернусь в Сицилан, не просто, чтобы спасти от напасти Ревердас и его жителей. Надвигающаяся катастрофа куда страшнее, и болезнь, зародившаяся здесь, стремительно поползёт в другие страны. Уверен, жрецы обоих континентов тоже чувствуют неладное, и волнения скоро охватят не один уголок. Знание — это оружие. Воспользуйся им. — Я тебя понял, — как можно увереннее сказал Блэйр, хотя мысли Джавахи до сих пор не могли всецело проникнуть в его голову. Близнецы, убийства, сумбур из видений… как это можно было воспринять? Сициланец почувствовал сомнение велара, но решил не подать виду. Время истекало. — Я верю в то, что ты найдёшь в себе силы противостоять. Слушай голос разума. Только разума, Блэйр. Мужчина кивнул. Это было несложно, ведь именно трезвый разум помогал ему одерживать победы и продлевать жизнь до сих пор.Глава 10 Бремя
— Нам не опасно видеться в такой час? — настороженно поинтересовался Микаэль, украдкой глядя по сторонам. В саду было тихо и пустынно, лишь желтеющая листва уныло покачивалась от слабых порывов ветра. Настало обеденное время. Солнце изредка выглядывало из-за вереницы тянущихся рваных туч. Мисора, на лицо которой пала тревожная дрожащая тень, плотнее закуталась в тёплую мантию. — Вовсе нет. Его Величество уже второй день пропадает в кабинете совета, настолько отдался делам, что ни королева, ни даже я, не можем его отвлечь. Но мне оттого и радостно. Надоело быть подстилкой. Слова женщины Микаэля не слишком убедили. Его юный лоб изуродовала тревожная морщина. Мисора напряжённо поджала губы. — Что-то случилось? — Да, похоже на то. Точнее, определённо случилось, два дня назад… — женщина вдруг замолчала. — А впрочем, король пока не хочет говорить это во всеуслышание, и хранить молчание — мой долг. — Я не стану пытать вас. Мисора расхохоталась. — Как будто бы ты сумел даже при желании. Ну, знаешь, некоторые могут решить, что у женщин моего типа нет ни совести, ни чувства ответственности, и что мы принадлежим тому, кто первый схватит, но это оскорбительное заблуждение. Между прочим, я беспокоюсь о будущем этой страны, хотя бы потому, что являюсь её частью. А то, что король допустил меня к приёму… это вроде как делает мне честь, даже льстит. Микаэль улыбнулся в ответ. — Стало быть, вы не просто подстилка. Мисора резко повела плечом и горделиво вскинула подбородок. — Как мало ты понимаешь! — Вам что-то нужно? Моя работа не дремлет вне зависимости от того, где находится король. — Какой грубый предлог, чтобы не составить мне компанию. — Женщина презрительно хмыкнула и обвела взглядом увядающий сад. — Мне просто хотелось пройтись с тобой, ведь в стенах этого замка у меня нет иного друга, а одиночество угнетает и старит. Знаешь, с тех пор как королева Наоми забеременела, меня терзает страх, что Его Величество откажется от меня. — Вам ведь надоело быть подстилкой, разве нет? — Конечно! — Мисора метнула в Микаэля острый взгляд, а тот недоумённо вскинул брови. — Но ты представь, что будет ждать меня, если я перестану ею быть! Сейчас я хорошо одеваюсь, ем, присутствую на королевских приёмах. Этот период жизни, определённо, по-своему прекрасен, и мне не хочется вновь оказаться на задворках мира или кормить своей плотью червей в яме. Ответь Микаэль, хорошо ли я выгляжу? — Вы прекрасны, — честно признался юноша, — очень молоды и свежи. — Молода! Ах, если бы… Я уповаю лишь на то, что Наоми окончательно зачахнет. Она ненавидит меня, я знаю. Ужасно терпеть оскорбления и не иметь возможности на них ответить. Тебе и не вообразить, как дерзко она со мною обходится! А я, признаюсь, прежде не видела в ней соперницу. Сложно поверить, что король вообще её захотел. — Как вы можете о таком говорить? Если кто-нибудь услышит… — Кто-нибудь? Здесь только мы! — Мисора оглянулась и, вскинув руки, покружилась. Микаэль пытался распознать, действительно ли она страдает или решила устроить спектакль. — А в твоей верности, дорогой друг, я не сомневаюсь, потому что если ты решишь предать меня… — она выдержала акцентирующую паузу, — то горько об этом пожалеешь. — У меня и в мыслях не было, — поспешил оправдаться юноша. Игривый взгляд Мисоры его выжигал. Микаэлю хотелось верить, что под её «друг» скрывается истинное страстное желание, но первому открыть свои похотливые мысли он бы никогда не решился. А королевская наложница уже несколько месяцев держала его рядом, и в то же время далеко.***
Наоми сильно тошнило. Служанки только и успевали менять горшки, как девушке вновь становилось не по себе. Кругом шла голова, на глаза наворачивались слёзы, сон никак не приходил, чтобы успокоить разбушевавшийся организм. Во мрачной комнате царила духота и смрад, но королева запрещала открывать окно. Ей казалось, что дневной свет станет смертельным, испепелит её, заставит расплавиться. По бледным вискам скатывались крохотные капельки пота. — Ваше Величество, попейте, — одна из служанок протянула Наоми фужер. Королева сделала пару глотков и, обессилев, рухнула на подушки. Тело трясло и ломало. На лбу выступила испарина. — Мы позвали господина Периция, Ваше Величество. Он даст вам микстуру. — Нет, — воспротивилась Наоми, — я в порядке. Периций говорил, с беременными женщинами часто такое бывает, беспокоиться не о чем. Просто во мне зреет будущий наследник. Мой крепкий и отважный сын. — Девушка положила руки на ещё не сильно округлившийся живот. — Что-нибудь принести, Ваше Величество? — Нет, оставьте меня. Я хочу… поспать. Служанки поклонились и вышли из спальни. Наоми тяжко выдохнула и уставилась в стену. Из головы никак не выходили известия о захвате Ютры. Что-то назревало. У девушки не хватало сил выйти и узнать подробности, скорее, в душе она даже желала от них отгородиться. Дурнота спасала от страшной правды, и между тем приносила столько мучений. Лонгрен не появлялся. Наоми радовалась, что он не видит её в таком состоянии. Сейчас король занят делами поважнее, думает, как противостоять внезапно возникшему врагу, распоряжается чьими-то жизнями. Война с Иннун — одна эта мысль вызывала у Наоми ужас. Маги в Ревердасе были обществом второсортным, а уж изгнанники и вовсе служили мишенью для разного рода охотников. Их ненавидели. Ненавидели потому, что боялись. Наоми, ни разу не видевшая Иннун воочию, была сильно встревожена. Ночью она дурно спала. Ей снился кошмар, будто бы она осталась с сыном на руках в горящем дворце, пряталась в спальне, пока дверь не выломали страшного вида существа, с ног до головы перепачканные кровью. От этого воспоминания девушку вновь замутило. Она мученически сморщилась. В дверь постучали. — Ваше Величество? — послышался голос Периция. — Я могу войти? Наоми с трудом нашла в себе силы ответить утвердительно. Ей было так дурно, что бороться с этим состоянием уже не было сил. — Я вам кое-что принёс, — сообщил ступивший за порог мужчина, и Наоми заметила у него в руках графин с тёмной жидкостью. — Это травяная настойка. Будет горчить, но должна помочь вам справиться с недугом. Пейте через каждый час. Он налил её в фужер иподнёс королеве. Девушка, слабо подавшаяся вперёд, сделала несколько глотков и беспомощно скривилась. От горечи свело скулы. — Допейте, Ваше Величество, должно стать легче. Превозмогая себя, Наоми глотнула ещё, и, тяжко выдохнув, вновь опустилась на подушки. — Периций, это настоящая пытка. Мужчина понимающе кивнул. — Боюсь, ничем другим я помочь не могу. Этот период нужно перетерпеть, вы ведь хотели ребёнка. — Да, — тут же отозвалась девушка, почувствовав лёгкую дрожь, — хотела и хочу. Я так дорого заплатила за беременность, но это сработало. Представляешь, Периций? Этот жуткий ритуал… неужели в твоей библиотеке хранятся сведения о таких вещах? — Моя библиотека не столь велика, но в ней есть книги, сотворённые в эпоху, когда Ревердаса ещё не было на этой земле. К сожалению, их не так много, как хотелось бы и далеко не все я способен прочесть. Но, надеюсь, нам более не придётся прибегнуть к кровопролитию. Через семь лун вы уже станете матерью. — За окнами тоскливо завыл ветер. — Отдыхайте, Ваше Величество. — Периций… — Да? — Что-нибудь слышно? От короля. Во дворце о чём-нибудь говорят? Мужчина на мгновенье задумался. Наоми заметила, как глаза его выразили замешательство. — Говорят о многом, Ваше Величество. Вас интересует что-то конкретное? — Ютра. — Ютра? Нет, я ничего не слышал об этом. Хотите, чтобы узнал? — Нет, — Наоми разочарованно вздохнула, — спасибо, Периций. Мне больше ничего не нужно. — Если что-то понадобится, обращайтесь. Я ведь на вашей стороне. Лекарь поклонился и торопливо вышел из комнаты. Наоми проводила его жалостливым взглядом. «На моей стороне, — подумала она. — Неужели кто-то в замке действительно на моей стороне?»Глава 11 Одним больше, одним меньше
Проснулась Хаара от металлического звяканья ключей. За несколько часов сна тело как будто примёрзло к койке. Почувствовав тревогу, она открыла глаза и сразу заметила два высоких силуэта у дверей её камеры. Один некоторое время возился с замком, и когда тот, наконец, поддался, позволив двери распахнуться с истошным скрипом, мужчина смело шагнул за порог. — Поднимайся. Хаара привстала, с опаской наблюдая за происходящим. Царила глубокая ночь. Тюрьма погрузилась в безмолвие, и только блёклые тени, падающие от света факелов, тревожно скакали по стенам. — Что вам нужно? — На выход. — Это куда в такой час? — Туго соображаешь? В голосе стражника отчётливо звучала угроза, но девушка не двинулась с места. Мужчина провокационно на неё смотрел, затем сделал шаг вперёд и положил руку на пояс, к которому крепились меч и несколько кинжалов. Сердцебиение участилось. Хаара невольно приготовилась обороняться. Как будто повторялась история с Гверном. Темнота, решётка, мужчины с неукротимым желанием обладать. Да, эти взгляды, оскал, самоуверенность — их животную страсть было сложно с чем-то спутать. Раз испытав подобное, запомнишь надолго. — Она любит пожёстче. — Послышался знакомый слащавый голос со стороны. Черноволосая, уловив шум, поднялась с койки и, усмехнувшись, прильнула к холодной решётке. Она как будто ждала этого момента и теперь решила понаблюдать за зрелищем с первых рядов. Хаара бросила на неё резкий презрительный взгляд. Неужели поэтому сестра по несчастью держала себя столько высокомерно? Униженная, пережившая ад, она теперь насмехалась над теми, кому только предстояло с этим столкнуться, но и Хааре было не впервой. Пережитое за минувшие месяцы сказывалось. Девушка ожесточилась, однако не против жертв, а против тех, кто творил насилие. Пробудились, но остались недвижны ещё несколько женщин. — Это мы можем, — воодушевлённо отозвался стражник и направился к Хааре. Его товарищ вошёл следом. Девушка сделала глубокий вдох. Ещё секунда — и начнётся. Шарканье ног, бесстыжая ухмылка. Мужчина протянул руку, но Хаара тут же вцепилась в неё, дёрнула на себя и кулаком ударила нахалу в кадык. У мужчины перехватило дыхание. Девушка толкнула его в приблизившегося товарища, и тот на мгновение отступил. Разозлившись, он бросился на неё, но Хаара присела, избежав захвата, юркнула в сторону и отвесила второму смачную затрещину. Как бы невзначай она использовала часть полученной силы, поэтому и без того болезненный удар заставил мужчину отшатнуться. Пришедший в себя стражник выхватил нож и, угрожающе выставив его, двинулся на Хаару. Девушка осторожно отступала. — Ну ты и дрянь… давай, одумайся, и мы не так сильно накажем тебя. Хаара проигнорировала фразу. Из уст негодяя она звучала как призыв к действию. Оба мужчины двинулись на неё. Безоружна и одна. Не будь в рукаве козыря, эта потасовка закончилась бы не в её пользу, но, когда один бросился с ножом, Хаара, воспользовавшись приобретённым навыком, перехватила его руку, отвела в сторону, пнула в живот, затем вырвала оружие и притянула к себе так, что нападавший по итогу стал заложником. Левая рука крепко сжимала горло, лезвие ножа упёрлось в него. — Ну что, одумаетесь? — спросила Хаара у замешкавшегося стражника, который переводил взгляд с её лица на лицо товарища и обратно. Они вдвоём отступили к решётке. Вдруг Хаара уловила за спиной еле слышное шарканье ног. Она мигом сообразила, что случится в следующий момент, поэтому ловко перехватила нож, пихнула стражника и резко отвела руку назад так, что лезвие вонзилось в мягкую тёплую плоть. Кто-то слабо и жалобно простонал. Покрытые синяками руки, уже протиснувшиеся сквозь прутья в надежде схватить, безвольно опустились. Хаара выдернула нож и отшатнулась в сторону. Черноволосая прижала ладони к животу, откуда стремительно сочилась кровь. — Твою мать… — протянул стражник, выпучив глаза на захрипевшую от боли преступницу. Он потёр собственную шею, пытаясь отделаться от осадка смерти, что остался на коже после поцелуя с ледяным клинком. А ведь он мог оказаться на месте этой грязной воришки! Блондинке хватало безрассудства. Хаара, не проникшаяся смертью из-за глупости, и не чувствовавшая прежнего отвращения к убийству, выставила перед собой окровавленный нож, давая понять, что количество трупов может увеличиться. Ридесар был прав, говоря о проклятье, что настигает каждого человека, хоть раз пролившего кровь. В первый раз омерзительно, во второй — неприятно, в третий — естественно. Женщина опустилась на колени и, выпучив на Хаару полные ужаса глаза, простонала: «Будь проклята». — Ты за это ответишь… — угрожающе процедил стражник, не знающий, как верно подступиться. Судя по всему, прежде им не оказывали столь бурного сопротивления. — Я уже в тюрьме. Одним трупом больше, одним меньше. Смертной казни в Ревердасе нет, вряд ли я чем-то усугубила собственное положение… — Хаара говорила уверенно, хотя внутри неё пробежал озноб. — Пошли вон, пока я не вскрыла ваши глотки. — Ах ты… — подвергшийся унижению мужчина хотел продолжить драку, но товарищ придержал его. — Пойдём… нам и так за труп оправдываться. — Нож верни, сука… Хаара кивнула на дверь. Стражники, чьи лица исказили злоба, презрение и жажда мести, нехотя шагнули за порог. Девушка бросила окровавленное оружие через решётку. — Я тебе это припомню, стерва, ой припомню… — выплеснул тот, кого Хаара ударила в кадык. Она бросила на мужчину взгляд, полный отвращения. — Лучше опасайся, как бы этого ни припомнила я. «Если доживу до смерти Лонгрена, — подумала девушка, — вздёрну каждую сволочь. Пора Ревердасу перестать давать людям второй шанс». Стражник выругался и второпях повернул ключ в замке. Хаара неуверенно опустилась на кровать. Сон как рукой сняло, и она равнодушно посмотрела уже на недвижное тело черноволосой, растянувшееся по ту сторону железных прутьев. Покрытая синяками рука перепачкалась кровью, во мраке казавшейся нефтью, рот приоткрылся, исторгая то ли в мольбу, то ли проклятье. Прежде Хаара часто сожалела об отнятых жизнях, но в это мгновение она не испытала никаких угрызений совести. Время жалости и понимания закончилось. Теперь никто не унизит её, не помешает ей добраться до Лонгрена.Глава 12 Жертва небес
Игла протыкала кожу так же легко, как и тонкую ткань. Следом тянулась серебристая, чуть испачканная кровью нитка. Энэйн с видом умелой рукодельницы делала ровный шов. Бледный Этцель лежал без сознания.***
Хлопнула дверь. От резкого пробуждения Гелата вздрогнула. Солнце уже взошло, снизу доносились голоса и скрип мебели. Перевернувшись на бок, девушка вяло моргнула. Делэль не было в кровати, а на месте её осталась небольшая уже остывшая впадина. Приподнявшись, Гелата осмотрелась. Пусто. Ни девочки, ни мага. Она потёрла заспанное лицо, пытаясь прогнать остатки неприятного сна, ярко отпечатавшегося в сознании. Красноголовая вшила Этцелю сердце сурт. Одно сердце из трёх. Неужели такое возможно? Магия или техника, коей ещё не овладели лекари Ревердаса? Гелата была уверена, что прежде не слышала о пересадке органов, да и вообразить такую картину не смогла бы, однако тот сон… Не оставалось сомнений, что Энэйн вынесла из Дэррад ценные знания. Если бы только целенаправленно добраться до них, перенять, сколько бы пользы можно было принести! «Умей я делать такую операцию, люди осыпали бы меня золотом, и до конца дней я бы не волновалась за будущее». Наскоро закидав кровать, девушка покинула комнату и спустилась по лестнице. В нос ударил смешанный запах пота и жареного сала. Трактирщик громко рассказывал байку кому-то из постояльцев, переживших бурную ночь. Собеседник насмешливо хрюкал. Быстро найдя глазами Этцеля и девочку, Гелата двинулась к ним. Делэль уплетала тыквенную кашу, по-детски нелепо удерживая ложку, Этцель к своей порции ещё не притронулся. Сегодня им посчастливилось сидеть за отдельным столиком. Трактир почти опустел: постояльцы или отсыпались, или оправились по делам. Гелата молча присоединилась к трапезе. Она хотела спросить об Элофе, чтобы разрядить обстановку, но в последний момент передумала. Какая разница, как он попал за решётку? Куда важнее — как он оттуда выйдет. Заметив на себе пристальный взгляд, Этцель поднял глаза. Гелату внутренне передёрнуло, а в сознании вдруг что-то щёлкнуло, и вот — она уже где-то не здесь, далеко в стороне. — Когда ты найдёшь её? — вдруг спросила девушка и поняла, что утратила контроль над телом. Энэйн вытеснила её, заставила забиться в угол, переждать. Этцель, заметив перемену в голосе Гелаты, не посмел игнорировать её. — Надеюсь, скоро. — Скоро? Это тело изнашивается. Информация была не из приятных. Гелата до сих пор вяло представляла, что будет с ней, когда Энэйн сменит оболочку. Один сосуд не мог долго служить двум душам, а буйствующая сила крови разрушала от природы слабое тело юной крестьянки. Разумеется, Гелата надеялась на лучшее, но что-то внутри неё било тревогу. — Если моя догадка верна, то она должна быть в Архорде. Не переживай, почти всё готово. Элофу осталось лишь выиграть. Мисору я найду, и мы окажемся у власти. Гелата подалась вперёд. На лице её отобразилась лукавая усмешка Энэйн. — Я девятнадцать лет ждала. Если что-то пойдёт не так… — Не беспокойся. Гелата почувствовала, что её отпустило. Будто бы разум наконец вырвался из оков, а с шеи сняли удушающую петлю. Она вздохнула и откинулась на спинку стула. От тыквенной каши, которую трактирщик услужливо поставил перед ней, шёл полупрозрачный пар. Делэль, прикончив лишь половину порции, слегка раскачивалась, бесстрастно глядя куда-то в сторону. Со дня встречи с Этцелем она стала менее энергична. Девушка взялась за деревянный прибор и начала поглощать пресное рыжеватое месиво. Однако, затолкав в себя несколько ложек, Гелата отодвинула тарелку. Её замутило, а Этцель тем временем съел всё до остатка. — Что мы будем делать? — спросила девушка у мага, надеясь, что им удастся чем-то убить время, но ответ мужчины её разочаровал. — Ждать. Твоя задача — смотреть за девочкой. Не спускать с неё глаз, поняла? — Поняла. Этцель дожевал последний кусок хлеба и отодвинулся. — Мне нужно уйти на некоторое время. Не покидайте пределов этой таверны, и ни с кем не говорите. Таких, как мы, здесь не любят, а наживать проблемы сейчас нам не на руку. Гелата кивнула. Мужчина поднялся, одёрнул плащ и, бросив на стол несколько серебряных монет, направился к выходу. Девушка заметила, что Делэль провожает его тоскливым взглядом, а сама обрадовалась временному уходу мага. Его присутствие заставляло нервничать. Гелата знала, что ей ничего не грозит, пока она носитель Энэйн, но рыть могилу заранее не стоило. Что будет после? Получит ли она долгожданную свободу? Девушка выглянула в окно. Вышедший из трактира Этцель смешался с течением серой толпы. Город поглотил его так быстро, будто бы маг был его естественной составной частью. «Мерзкая столица», — подумала Гелата, как вдруг раздался глухой стук. Девушка вздрогнула и машинально отпрянула, когда в стекло напротив её лица с разгона врезалась птица. Чудом не разбившееся окно отметилось боевыми шрамами в виде трещин. Перепуганная Делэль обернулась. Эрия. Внутри Гелаты что-то дрогнуло. Она привстала, дабы рассмотреть, что случилось с птицей, но не смогла увидеть её. Несколько прохожих заметили происшествие и очень быстро вокруг разбившейся эрии собралась галдящая кучка народу. Некоторые трактирные обитатели, ставшие свидетелями необычной сцены, повыскакивали с мест. Кто-то ринулся к окну, кто-то на улицу. Начались пересуды. — Святой Геул… вестник войны. — Она мёртвая? О, спаситель… — Что же грядёт? Мор или война? — Эти птицы уже больше века здесь не были… Среди столпившихся людей вдруг протиснулся сутулый человек в оборванных грязных одеждах. Его лицо скрывала деревянная маска, к ужасу окружающих, изображающая лик погибшего существа. Голову неизвестного скрывал чёрный капюшон — часть поношенного длинного плаща, чей подол волочился по земле, слизывая пыль с каждого камня. Незнакомец ухватил мёртвую эрию за сломанное крыло и вскинул вверх. Люди охнули от неожиданности. — Война грядёт! — закричал он как безумный. — Зло уже пробудилось и в скором времени попытается заполучить ваши души! — Да по́лно тебе! — возмутилась стоящая с краю женщина, однако мужчина её, казалось, не слышал. Он тряс птицей над головами собравшихся, заставляя одних пятиться, а других целовать три скрещённых пальца и возносить молитвы Геул. — Трепещите! Вооружайтесь! Стройте высокие заборы! Геул проклял нас, отдал на растерзание богу смерти! Мы, грешники, будем наказаны и низвергнуты в ад! Улицы наших городов утонут в крови! Наши дети будут распяты! Вот она, кара небес! — Он снова затряс птицей. — Вот кровь, знаменующая начало конца! Молитесь! Молитесь, да будет часть из нас спасена от жнецов смерти! Мы, те, кто отверг пророчества жрецов, будем распяты дважды! — Он ненормальный! — загудели одни, другие начали охотно соглашаться, но незнакомец продолжал. — Не господствовать нам больше на земле! Быть смертниками нам или рабами! Мы сами избрали такой путь! Мы ослепли! Решили, что стоим выше других! Но на всякую силу находится управа! Осталось лишь бежать или сражаться! Те, кто, быть может, выживут, искупят грехи человеческого рода! Людям речь сумасшедшего оборванца пришлась не по душе, и каждый начал горланить свои «против». Заметив нарушение порядка, в толпу протиснулись стражи и, скрутив зачинщика волнений, сбили с него маску. Народ охнул и отпрянул. Какое жуткое у него было лицо! — Демон! — Прокажённый! — Да он сама смерть! Толпа загудела ещё громче. Неизвестного куда-то поволокли, и люди в страхе расступались, не желая даже случайно задеть этого человека. — Разойтись! Разойтись всем! — кричали стражники, и народ начал потихоньку рассасываться. Гелата, увлечённая происходящим, наконец заметила, что окружена мужчинами и женщинами, которые, разинув рты, уставились в окно. Она осторожно выскользнула из-за стола, взяла за руку Делэль и вместе с ней протиснулась через взволнованный народ. Беспокойство отхватило её. В теле как будто бы всё сжалось. Пророческие слова мужчины стояли в ушах. Зло? Война? Всеобщая погибель? Неужели правда? Неужели человечество изжило себя? Как никто другой она понимала, насколько эти предсказания близки к истине. Кажется, Элоф и правда победит. Энэйн овладеет его телом и государство будет захвачено врагом. Что смогут сделать люди, лишившись правителя? Как можно собрать и организовать силы, если маги уничтожат всех изнутри? Хаос, реки крови, стенания и вопли — вся эта жуткая картина представилась Гелате так ярко, что ей захотелось плакать. Неужели ничего нельзя изменить? Она, та, кто знает, в чём заключается опасность, должна что-то предпринять. Крепко сжимая руку Делэль, Гелата преодолевала ступени. «Что, если я убью себя?» — на мгновение мысль, пронзившая сознание, показалась девушке правильной. Если умрёт она, то, возможно, умрёт и Энэйн, или останется пленницей её тела. А если нет Энэйн, то и войне не быть. Но что, если это заблуждение? Если Энэйн всё-таки выживет? Тогда Гелата окажется вдвойне бесполезна… Никуда не годный план. Да и умирать Гелате не хотелось. В конце концов, почему она должна жертвовать собой ради возможного мира? Ради людей, которых даже не знает? Разве жизнь не была жестока к ней? Нет, девушка ни за что не сделает этого! Пусть Энэйн переселится в новое тело, пусть захватит власть, пусть Ревердас сгорит в огне! Какая ей разница? Она никому ничего не должна. Ей не о ком беспокоиться кроме себя. Если выживет, сможет служить магам, ведь Энэйн должна быть признательна, она не может её просто убить. А если не служить, то почему не сбежать на восток? В Эндагоне должно быть лучше. Гелата найдёт способ заполучить скрытые знания, а уж с ними будет несложно пристроиться. Таким образом чувство страха сменилось возмущением, а затем смирением и даже спокойствием. Пока Гелата рядом с Этцелем, ей ничего не грозит. А потом… потом она разберётся.Глава 13 Сбор
Частичное осознание того, что Джаваха был прав, пришло к Блэйру через три дня. Арравел сообщил ему о смерти сициланца, оправдав её внезапным ухудшением здоровья, и безрадостно сказал, что знает, кто стоит за избиением. — Мой отец недоволен тем, что я неожиданно смог вырваться из-под его давящего сапога, считает, что препятствия покажут мне мою несостоятельность, но не переживай. Я сделаю всё возможное, чтобы в тюрьме тебе ничего не угрожало. Твой враг — мой враг. Вместе мы справимся. Эта зыбкая фраза не сильно обнадёжила Блэйра, однако времени на то, чтобы предаться скорби, у него было немного. Он думал о Джавахе и его словах про последнюю встречу. Сициланец предвидел собственную смерть? Может, он знал, кто станет победителем, однако предпочёл удержать это втайне? Какие видения посещали его в роковой час? Ответов было не найти. Ещё через три дня был объявлен первый сбор веларов, на котором должен был утвердиться итоговый список участников. Блэйр шёл на него с одной мыслью: «Нельзя сделать смерть Джавахи бессмысленной». Он был готов убивать. Без разницы кого. Участников согнали на пустующую арену. Несмотря на солнечный день, погода час от часу становилась прохладнее. Светило будто устало греть бренную землю. «Тем лучше, — рассуждал мужчина, — легче дышится, не плавит мысли». Ветер налетал холодными порывами, поднимая в воздух песок. К удивлению велара, желающих принять участие в смертельной бойне оказалось немало, и судя по всему, здесь присутствовали не только обречённые. — Хэй, Блэйр! — Мужчина вздрогнул от внезапного оклика. Кто-то тут же ухватил его за руку, и Блэйр встретился глазами с необычно напряжённым и хмурым Канутусом. Тот усадил его на небольшое бревно рядом с собой, будто был хозяином крошечного песчаного островка, и недоверчиво обвёл взглядом шумящую толпу заключённых. Блэйру сделалось не по себе от подозрительного поведения соседа, но прежде, чем он успел выдать какую-нибудь колкость, Канутус заговорил: — Лучше здесь в одиночку не разгуливать, а то убьют ещё до начала. — Но это запрещено. — Не будь дураком. Когда преступники жили по законам или морали? Посмотри на эту толпу. Здесь все понимают, что право на жизнь получит только один, а остальные превратятся в гору трупов. Чем меньше соперников, тем больше шансов. Не глупи. Я предупреждал тебя, что дружбу нужно заводить внутри, а не снаружи. Не прошу, чтобы ты доверял мне или делился личными переживаниями, но хотя бы притворись, что мы в одной лодке. Я здесь больше никого не знаю, а двое лучше, чем один, усёк? — Усёк. Блэйру спорить не хотелось, в конце концов, Канутус был прав. Быть одиночкой в толпе головорезов небезопасно, тем более, что стражники с удовольствием посмотрят на его случайную смерть. Они подчиняются тем, кто хорошо платит, а этот кто-то очень не хотел, чтобы Блэйр участвовал в турнире. — Я тебе сейчас хребет вырву, лысый! — Раздался громкий низкий голос со стороны. Внимание мужчин привлекла потасовка, развернувшаяся в нескольких метрах от них. Недовольно кричала огромная мужеподобная женщина с густой неопрятной шевелюрой. Её массивный квадратный подбородок сильно выступал вперёд, а с пухлых, потрескавшихся от сухости губ срывались брызги слюны. Кривой нос стал свидетелем бурной жизни, женщину в ней выдавала лишь внушительная грудь. Даже мускулистые волосатые ноги были настолько мужскими и непривлекательными, что Блэйр невольно поёжился. Казалось, от решительных действий её отделяют лишь закованные руки. Преступница лила на обидчика тонны брани, харкнула ему под ноги и едва не нарвалась на ответный удар. — Женщина… — тихо промямлил Блэйр, — не думал, что они тоже сражаются. — Это ли женщина? — также тихо осведомился Канутус и с презрением окинул взглядом несуразное гоблинское лицо: бородавка между лохматых бровей, кривой оскал, в котором зияло несколько чёрных дыр. — А вон там… женщина, — он кивнул куда-то в сторону, и Блэйр невольно переключил внимание на сидящий неподалёку силуэт. Девушка из коридора. В полумраке он не успел разглядеть её: лишь запомнил светлые волосы и гордую прямую походку, но сомнений не было — она сидела там. Вряд ли бы в тюрьме сыскались две столь похожие фигуры. Правильные черты лица, собранные в косы пряди, спокойный, почти скучающий взгляд. Она сидела одна, как будто сторонилась грязной разбушевавшейся толпы, держала пальцы в замке и никак не реагировала на вопли. По телу Блэйра пронеслось странное будоражащее чувство, прилив скрытой беспочвенной радости. Канутус, разделявший его любопытство, с той же пристальностью разглядывал незнакомку, пока мужеподобная женщина ругалась со всяким, кто смел открывать в её сторону рот. — Бабам не место на арене! — Баба здесь только ты! Я ещё вас всех положу! Искромсаю ваши хамские языки, надругаюсь над трупами! — Да заткнись ты уже… — Осмелел? Давай, заткни! — Больно надо драться с тем, кто ответить не сможет. — Это я-то не смогу? — Женщина кинулась вперёд и замахнулась скованными руками, но обидчик уклонился от её выпада. — Отдыхай, стерва! — Эй, гляньте, ещё баба! — Донеслось с другой стороны. Блэйр увидел, как долговязый темноволосый мужик приблизился к сидящей незнакомке и усмехнулся, указав на неё пальцем. Девушка не ответила, только смерила его презрительным взглядом. Перепалка вдруг смолкла, и внимание заключённых перенеслось на новый объект. Мужеподобная женщина толкнула нескольких рядом стоящих веларов и вывалилась вперёд. — Кто, говоришь? — Она уставилась на сидящую девушку и в ту же секунду залилась мерзким хохотом. — Ой, Геул! Милочка, ты что здесь делаешь? Перепутала арену и бордель? Незнакомка на распутницу не походила, и голословное оскорбление в её адрес слегка покоробило Блэйра. Вступиться ли? Но ведь сама девушка не предпринимает попыток себя защитить. Если она настолько беспомощна, то что делает на арене? Блондинка вновь промолчала. Её губы растянулись в насмешливой улыбке. Это привело мужеподобную женщину в негодование. — Чего лыбишься? Думаешь, за милое личико пощадят? Народ, я нашла человека, который умрёт первым! Послышались издевательские смешки. Женщина приблизилась к сидящей и надменно склонила над ней свою мерзкую тушу. — Меня зовут Ирга, и буду той, кто тебя выпотрошит, запомни. Размозжу твою крохотную головку, заставлю смотреть глазами испуганного зайца, потому что из нас двоих хищник я. — Правда? Обещаешь? На лице девушки не отразилось страха. Блэйр пристально вгляделся в незнакомку, будто бы ожидал ответного выпада. На мгновение повисла давящая тишина. Ирга, видя, что авторитет её пытаются подорвать, потянула к девушке руку, намереваясь треснуть по щеке, но та, как будто прочитав этот жест, перехватила закованную летящую кисть. Лицо женщины вытянулось от гнева и негодования. — Лапать меня смеешь, тварь! — Она пнула девушку в грудь, и та повалилась на спину, утянув Иргу, чью руку крепко сжимала, за собой. Женщина, не ожидав от блондинки столь сильной хватки, по инерции подалась вперёд и налетела грудью на выставленное колено. Блэйр подскочил с места. Кровопролитие до начала турнира — плохой знак. — Прекратите! Ещё не время убивать друг друга! — Кто там лает?! Я вас сейчас всех придушу! — Ирга попыталась придавать весом противницу, но внезапно послышался хруст, а затем вскрик. Мужеподобная женщина перекатилась на бок и схватилась за руку. Большой палец её был неестественно вывернут. Не нужно обладать познаниями костоправа, чтобы увидеть насколько серьёзен перелом. От боли и ярости лицо Ирги сделалось пунцовым. Она стиснула зубы, но болезненный стон всё равно вырвался из груди. — Тварь! — Эй, что там происходит?! — На вопли и взбудораженный гул уже бежали вооружённые стражники. Блэйр поспешно протянул руку лежащей девушке, но та, брезгливо взглянув на него, поднялась сама и наскоро отряхнулась. Набежавшие стражи тут же растолкали всех в разные стороны и пригрозили убить кого-нибудь в знак назидания. Ирга, которая уже намеревалась отомстить, выругалась и бросила на блондинку испепеляющий взгляд. — Я тебя уничтожу, услышала?! Будешь сдыхать долго и мучительно! Твой труп первый изуродует эту арену! — Услышала, — отозвалась та спокойно, но тон её заставил похолодеть даже Блэйра. Вскоре явились организаторы турнира и провели перекличку. Вместе с ними на арене показалась уже небезызвестная каторжникам пятёрка: «Белое око». — Построиться в линию! Сейчас будет проведён осмотр! Велары засуетились и с недовольными комментариями выстроились в ряд. Верры рассредоточились и принялись тщательно осматривать каждого заключённого. Блэйр терпеливо ждал очереди. Он помнил, как прошла его первая проверка, и как долго стражники оттирали пол после казни Косого. Но он магом не был. Страшиться было нечего. Перед мужчиной возникло знакомое лицо, обрамлённое заплетёнными прядями угольных волос. — Хэй, красавчик, а я тебя помню. — Шэрон растянулась в улыбке, и несмотря на то, что в человечности велара не сомневалась, подвергла Блэйра новой проверке. Как прежде, он испытал давящее чувство, словно невидимая сила стремилась пригвоздить к земле. Лицо обдало кипятком, и мужчина зажмурился. Рука девушки игриво скользнула вдоль его плеча. — Порядок. Она перешла к осмотру следующего каторжника, и Блэйр с облегчением выдохнул. Как порой приятно осознание, что ты просто человек. Он взглянул на небо, по которому медленно проплывали редкие кучевые облака. Порыв ветра охладил его голову. Блэйр подумал о том, как прекрасно было бы не возвращаться сейчас в камеру. Лучше уж пойти на битву, удержать прекрасный момент мнимой свободы. Через полчаса Белое око закончило проверку. Только Харон, сразу показавшаяся мужчине фигурой опасной, с сомнением поглядывала на несколько человек и не спешила от них отойти. — Всё чисто? — Чисто, — отозвались четверо. Пятая молчала. — Харон? — Судя по всему, чисто, но у меня есть небольшие сомнения. — Давай посмотрим, — предложил коротко стриженный мужчина и двинулся к ней. — Ты и ты — шаг вперёд, — Харон указала на двоих. Сердце Блэйра невольно вздрогнуло, когда из строя вышла незнакомая блондинка, а пару ей составил совсем юный черноволосый парень. «Им должно быть не больше семнадцати», — прозвучал голос в голове, и мужчина моргнул, чтобы рассеять образ Джавахи, возникший перед глазами. Мало ли сколько на земле юношей, да и если он маг, арены ему не видать… Двоицу обступили и начали тщательно изучать. Шэрон осмотрела юношу, а мужчина блондинку. Оба пришли к выводу, что перед ними люди, и никакой опасности нет. Однако Блэйр заметил, что эти заверения не убедили Харон. Она хмуро поглядывала на веларов, но в итоге сдалась и согласилась. — В этом году условия проведения сражений несколько меняются! По милости Его Величества, Лонгрена Теула I вам будет дозволено самостоятельно избрать оружие, с которым вы будете биться! В остальном правила остаются те же: двое заходят, выходит один. Сейчас мы проведём жеребьёвку и определим пары, которые выйдут в сражение первыми! Блэйр почувствовал, как внутри что-то задрожало, ноги налились тяжестью. Игра начинается, и она не будет весёлой ни для кого из присутствующих. Он взглянул на Канутуса, затем на таинственную незнакомку и с лёгким ужасом вспомнил слова Джавахи: «если на арене тебе удастся лишить жизни ту, к кому твоё сердце будет сильнее всего стремиться, тысячи людей будут спасены». Неужели эта девушка связана с близнецами? Какая угроза может исходить от неё? Кто она? — Эрох и Элоф! Ирга и Хаара! Хаара! Вот, как её зовут. То ли злой случай, то ли добрый толкнул её на битву с мужеподобной женщиной. Та нашла в себе силы громко засмеяться. — Я говорила, что ты сдохнешь от моей руки! Геул всё видит! Он всем воздаёт! Блэйр сунул кисть в льняной мешочек и достал оттуда изумрудный камень. — Блэйр и Тран! Мужчина взглянул на лысого коренастого велара, что недавно вступал в перепалку с Иргой. Вот он, его первый соперник.Глава 14 Беспокойство
— Ваше Величество. — Высокий широкоплечий мужчина, держащий подмышкой шлем, поклонился в знак почтения. Разглядывая смугловатое уже немолодое лицо, Наоми пыталась вспомнить его имя. Верховный главнокомандующий. Хирг Леварс. Она видела его неоднократно, но почему-то не могла удержать образ в голове. Невыразительная, слишком типичная внешность. Борода, как и у большинства мужчин, тёмные волосы, густые брови. — Я только что получил известия из Йота. Они собрали мужчин с ближайших окрестностей: всего около сотни человек и попытались выступить ночью на Ютру. Потери со стороны противника незначительны: едва ли можно считать, что шесть магов мертвы. Потери с нашей стороны составили шестьдесят душ. Меньшинству удалось переправиться через Лиан, и некоторые из них тяжело ранены. Город отбить не вышло. Родриго Миран просит людей, провизию и оружие, говорит, что сил восточного округа недостаточно, а местный лорд не торопится оказать поддержку. Лонгрен поджал губы. Он делал так всегда в прилив ярости, будто боялся дать ей выйти. Наоми опасалась, что вот-вот полетят чьи-то головы. Едва ей стало лучше, и она смогла выйти к людям, как приносят такие вести! От мелькнувшей в сознании картины сражения девушку передёрнуло. Реки крови, отчаянные вопли, лязг оружия. Ютра ведь так близко к Архорду! Что, если изгнанники решат двинуться на столицу? Королева боялась допустить даже мысль. — Они не смогли справиться с противником, превосходя его числом?! Наоми видела, как мужчина содрогнулся и побелел. Наверняка, жизнь пронеслась у него перед глазами, когда Лонгрен вспылил. Члены совета, стоящие поодаль, плотнее сбились и как бы невольно отступили. Никому не хотелось попасть под горячую руку. Хирг Леварс сглотнул и собрался с духом для ответа. — Иннун заняли оборонительную позицию, Ваше Величество. Они укрепляют город и перехватывают суда, справляющиеся по Лиан. Мы постарались предупредить такое развитие событий и соорудили речные посты, однако эта мера создаст неудобства для торговых перевозок и заблокирует нам проход в пролив Сэрхан. Передвигаться по суше дольше и гораздо дороже, не каждый на такое согласится. Боюсь, если не избавиться от Иннун в ближайшее время, пострадает экономика. Однако враг превосходит нас силой. Они организованы и… — Я уже послал полсотни мечей на подкрепление этим трусам! Они должны прибыть со дня на день, и я не могу дать больше! Сейчас в столице огромное скопление народу, пришлось удвоить охрану на каждой улице, мне нужно, чтобы люди защищали город, а не разбирались с горсткой магов! Холгер! — Да, Ваше Величество? — Главный советник выступил вперёд и поклонился. — Отправь туда кого-нибудь из верров. — Мой король? — У нас же есть Белое око! — Да, Ваше Величество, но им полагается следить за чистотой состава участников на турнире. У нас всего лишь пять человек. — Так отошли двоих. Пусть помогут освободить Ютру от себе подобных! На арене справятся. — Вы уверены, что это хорошая идея, Ваше Величество? Мы не можем знать наверняка, что они не возжелают присоединиться к собратьям. — Наши верры — не Иннун! Они презирают их так же, как и другие кланы. Союз невозможен! — Сильнее ли они презирают их, чем нас? — Холгер вопросительно смотрел на короля. — Хочешь сказать, мои подданные мне неверны? — Нет, Ваше Величество… Сердце Наоми билось всё чаще. Она переводила взгляд с лица на лицо, и ни в одном не читала уверенности. Лонгрен прятал бессилие за гневом, а члены совета за мнимой деятельностью. В зале повисла тревожная атмосфера. — Тогда почему перечишь? — Ваш приказ будет немедленно исполнен. — Слышал? — обратился он к Хиргу. — Ютра вновь должна стать нашей! Пусть ни одного мага в живых не оставят, мне плевать, что для этого потребуется! Как только закончится турнир, мы займёмся их глобальным уничтожением. Больше никаких магов в Ревердасе! Я не потерплю бунтарей на своей земле! — Сделаем всё возможное, Ваше Величество! — Хирг снова поклонился. Наоми заметила, как просияло его лицо. Сегодня верховный главнокомандующий избежал королевской расправы, но Лонгрен только что объявил войну народу, и без того угнетённому на этой земле. У Наоми перехватило дух. Если случится худшее, все её кошмары станут явью.***
— Я принёс вам настойку. — Периций поставил графин на крохотный столик у кровати, потеснив хрустальную вазу и чашу с орехами. Наоми стояла у окна и задумчиво взирала на серый город. — Смотрю, вам уже лучше? — Да… спасибо, Периций. Мужчина склонил голову. Наоми не повернулась. Она пребывала как будто в прострации и, обхватив себя руками, замерла в статичной позе. Мужчина незаметно стянул орешек и медленно его прожевал. Приглушённый хруст разнёсся по комнате, так что лекарь кашлянул. Уйти сейчас было бы разумно, атмосфера не располагала к беседе, однако лекаря что-то удерживало. Он скользнул взглядом по балдахину, картинам в позолоченных рамках и причудливым ярким фигуркам, коими был украшен комод. Комната Наоми будто бросала вызов сдержанному стилю дворца, как и сама королева, чей ангельский светлый образ олицетворял непорочность и добродетель в глазах большинства. — Вы чем-то встревожены? Девушка ответила не сразу. В горле как будто образовался ком, который никак не удавалось проглотить. — Страшно, — вдруг призналась она, — времена недобрые наступают. Воздух как будто кровью пропитан. Каждый день думаешь: вдруг смерть уже за окном? — Непогода ещё не признак конца. Отчего такие думы, Ваше Величество? Наоми обернулась и томно взглянула на лекаря. В её глазах тускнели тревожные огоньки. И правда! Он ведь ничего не знал. — Сны мне недобрые снятся. Будто… я с ребёнком на руках в горящем замке, а вокруг люди мёртвые и спасения ждать неоткуда. И кто-то в дверь ломится. Сердце замирает, просыпаюсь в поту холодном. Пытаюсь успокоиться, убедить себя в нереальности образов, а затем вспоминаю, что живу в страшном месте, и руки мои в крови. — Наоми вздохнула. — В государстве не всё ладно. Король говорит: беспокоиться не о чем, а с востока вести страшные день за днём шлют. Жутко мне, Периций, сердце сжимается, будто чувствует подступающую опасность. — Понимаю, — задумчиво протянул мужчина, — нынче всем неспокойно, мир словно болезнь подхватил, и время ускорилось. Кухарки сказывали: сегодня в город эрия прилетела да разбилась об окно местного трактира. Так люд собрался, а один сумасшедший кричал о зле, войне грядущей, о грехах и покаянии. Стража его скрутила, маску содрала, а оттуда глаза демонические… прокажённый, к тому же рехнувшийся. Наоми схватилась за сердце. Периций, видя, как она побледнела, тут же сменил тему. — Простите, Ваше Величество. Лишнее болтаю. Вам нервничать нельзя. Лучше на воздухе бывайте, в саду. По возможности приёмы не посещайте, там и без вас разберутся. Король не допустит войны и никакого другого бедствия. Его долг, как правителя, беречь страну, а как отца — беречь вас. Так что будьте покойны. — Эрии, Периций, точно недобрый знак! Мужчина, уже пожалевший о сказанном, выдавил из себя улыбку. — Суеверие. Не принимайте близко к сердцу. — Не принимать! Легко ты рассуждаешь. А если и правда война на пороге? — Да с кем Ревердасу воевать? С Эндагоном, благодаря вам, мы в союзе, армия Эйхана слишком мала для выпада, соседей на западе и севере у нас нет. Ни о чем беспокоиться. «Ах, если бы, — подумала Наоми, представив сражения за Ютру и кучи мёртвых тел, — есть враги и пострашнее ближайших государств, те, что не скупятся на жестокости. Они с удовольствием выпьют нашу кровь и принесут в жертву наших детей. И, может, сны мои не так безумны! О Геул, спаси нас, несчастных от скверны… да будет воля твоя для нас благодатью».Глава 15 В заключении
Хаара взглянула на свои руки. Мозолистые, грубые, в царапинах. Где-то вдалеке скрипнула дверь, а затем воцарилась тишина. Смеркалось. Свет от зажжённых факелов украдкой проник сквозь решётку и поцеловал края пыльных девичьих сапог. Вот и ещё один прожитый день, крохотный шаг на пути к возмездию. Теперь она знала своего первого соперника. По воле случая им оказалась женщина, единственная, не считая Хаары, кто отважился принять участие в турнире. Вот только женского в ней оставалось мало. Обвисшая грудь, низкий голос, неказистое лицо. Хаара сломала ей палец. Заведомое обречение на смерть, если не окажется, что Ирга прекрасно сражается левой рукой. «Сама виновата. Не нужно было на меня нападать», — думала девушка, но в душе радовалась подвернувшемуся случаю проверить новообретённые способности. В иной ситуации так переломить кость было бы сложнее, но Хааре удалось сделать это, почти не затратив усилий. И никто ничего не заметил. Проверка Белого ока тоже прошла успешно. Признаться, Хаара дико занервничала, когда на её счёт начали сомневаться, и всё-таки центр концентрации силы, обычно находящийся у магов в груди или голове, у Хаары отсутствовал. Её руки, не связанные между собой каналами энергии, не выдали себя, и девушка с облегчением выдохнула. Оставалось лишь побеждать и делать это так, чтобы другие не заподозрили подвоха. Она улеглась и закрыла глаза. Перед мысленным взором встало искажённое злостью лицо Ирги. Скоро она умрёт. Жаль ли её Хааре? Нет. Теперь она не будет никого жалеть, никому не даст пощады. В конце концов, на арене сражаются преступники: убийцы, воры, насильники. Как только пускаешь чью-то кровь, считай, что путь заказан. У человека, связавшего жизнь с оружием, нет шансов закончить её иначе, кроме как со сталью в теле. Девушка представила, как размахивается мечом и отрубает сопернице голову. Арена гудит. Ею восхищаются. Фантазия о триумфе сменилась знакомым образом небритого мужчины. Вблизи на солнце он выглядел ещё старше, чем Хааре казалось раньше. Благородный человек. Протянул ей руку. Но она проигнорировала жест. Никакой дружбы. Никаких связей. Все эти люди скоро умрут, и Блэйр будет одним из них. Она знает его имя, но предпочла бы забыть и это. Какая разница? Скоро и незаконный король будет убит. Хаара взойдёт на престол, принадлежавший предкам, несмотря на то, что лестницу к нему придётся построить из трупов. Девушка повернулась на бок. Она привыкла в жёсткому, но ещё с трудом переносила грязь, холод и смрад. Так хотелось открыть глаза и очутиться в палатке, увидеть Леоса рядом, его спокойное красивое лицо. «Леосссар… где он сейчас?» Хаара себя одёрнула. К чему эти приторные воспоминания? Он не любит её. Никогда не любил, даже не смел рассматривать как нечто большее, чем женщину, с которой можно удовлетворить потребность. Ни такта, ни церемоний. Холодное, насмешливое «нет». Хаара гнала мысли о маге, но они навязчивым роем кружились в голове. Боль то накатывала, то спадала. Девушке казалось, что она щепка в бушующем море. «Сосредоточься на мести», — говорила она себе, но сказать было проще, чем сделать.***
Хаара… Блэйр не уставал пробовать на вкус её имя. То произносил его мысленно, то шёпотом. Образ девушки не выходил у него из головы. Мимолётная встреча в коридоре. Теперь арена. О ней ли говорил Джаваха, ведь других девушек, кроме мужеподобной Ирги на арене нет? Неужели сициланец был прав, ведь Блэйр лежит и думает о ней? Думает, хотя и не знает. Столкнутся ли они в сражении друг против друга? Если да, то это будет нечестный бой. Блэйру не хотелось сражаться с женщиной. Это было ниже его достоинства, но каков выбор? Она или Ирга — кто-нибудь останется в живых, и будет новая жеребьёвка. Женщина против мужчины. Разве это не обречённое заранее сражение? Несомненно, у обеих есть воинские задатки, и раз они решились на участие, значит, прежде убивали. Однако убить на арене — не то же, что за её пределами. Здесь негде скрыться, каждое движение читаемо, противник смотрит на тебя, а ещё тысячи глаз, вопли… так легко сбиться, потеряться, и хватит мгновения, чтобы расстаться с душной жизнью. Путь к отступлению отрезан. Нельзя поднять белый флаг. Или ты, или тебя. — Хэй, Блэйр. Мужчина почти машинально повернулся на тихий оклик Канутуса. По какой-то причине соседу тоже не спалось. — Что думаешь? — Насчёт? — Соперников, разумеется. Я сегодня ко всемпригляделся. Большинство — обычные головорезы, ни разума, ни подготовки. Но есть и люди, которых стоит опасаться. Помнишь громилу с тонкой косой? Блэйр напрягся, пытаясь воскресить в сознании образ человека, о котором говорил Канутус, однако все лица были как в тумане. — Среди наёмников личность небезызвестная. Зовут Гектором. С ним ещё двое стояли, из того же округа. Ещё рыжий такой… Себастьян, бородач. Блэйру ни имена, ни образы ни о чём не говорили. Он запомнил коренастого мужичка, своего первого соперника, вспыльчивую Иргу и её противницу — Хаару. Отпечатался в сознании и темноволосый молодчик, кажется, Элоф, но на сурового закалённого воина он не тянул. Скорее всего, умрёт одним из первых. — Слышал когда-нибудь о «Содружестве Благих»? — Блэйр отрицательно качнул головой. — Появились лет шесть назад к западу от столицы, но постепенно перебрались сюда. Я сам не местный, но однажды работал с человеком из этой банды, имени не знаю, но кликал его Бард, — песенки мерзкие сочинял. Так вот он рассказал мне «легенду о Гекторе», которую, признаться, нельзя воспринимать без толики скептицизма. Якобы мать его изнасиловал ныне покойный глава рыцарского ордена, а когда настало время рожать, на их деревушку напало кочевое племя, женщину изрубили, и младенец выпал из её живота прямо под ноги врагу. Тот его подобрал и растил в жутких условиях: заставлял по углям ходить, постоянно избивал розгами, а за каждое проигранное сражение оставлял на его лице порез. Ты же видел его уродские шрамы? Такого в простом бою не получить. И однажды Гектору надоело терпеть «приёмного отца». Он удушил его плетью, а с теми, кто принял его сторону создал «Содружество», которое и возглавил. Не знаю, кто нанимал их в последний раз, но ход явно провалился, раз Гектор здесь. С ним, думаю, сложно придётся. Остальные так… перебьём, если глупостей не делать. Блэйр призадумался. Рассказ Канутуса его не очень впечатлил, особенно после того, как Джаваха месяцами промывал мозг историей о близнецах и грядущей войне, что затмит собою все предыдущие. Мысли о сициланце вдруг натолкнули его на ещё один загадочный образ. — А Хаара? — неожиданно поинтересовался он. Не то чтобы Блэйр смел ставить девушку в один ряд с известными наёмниками, скорее мужчине просто хотелось о ней поговорить. Канутус странно на него посмотрел и усмехнулся. — Красивая, но её быстро порежут. Если не эта мужланка, то любой из парней. — Она вела себя слишком спокойно. Думаешь, переоценивает собственные силы? — Возможно. Я вообще не знаю, что она здесь делает, да и недоверие у Белого ока вызвала. Можно предположить, что она не та, кем кажется на первый взгляд… — Верры проверили несколько раз и сказали, что она человек. Опасаться нечего. — Ну да… в таком случае девчонка здесь долго не задержится. На Канутуса, судя по всему, блондинка впечатления не произвела. Блэйр вздохнул и перевернулся на спину. Что, если заключённый прав? Неужели она вскоре погибнет? Блэйр задумался и вдруг вспомнил слова Джавахи. «Если сумею убить… неужели нам предстоит схлестнуться, и я встану перед выбором? Хотя… что выбирать? Конечно, собственную жизнь, ведь эта девушка мне никто. Я не знаю её и не питаю к ней никаких чувств. Буду держаться подальше и докажу себе, что Джаваха заблуждался. Если бы все жрецы были такими провидцами…» — Ты заинтересовался ею? — Не то чтобы. — А выглядит иначе. Только не вздумай глаз положить. Не в этом месте. Блэйр не ответил. Канутус отвернулся, и деревянные доски жалобно скрипнули под ним. Постепенно мысли утянули Блэйра в сон, в котором он оказался с блондинкой, где он любил её.Глава 16 Первый бой
Арена кричала тысячами сливающихся в неразбериху голосов. Хаара не раз слышала этот призывный клич, восторженный громогласный всплеск, симфонию воодушевлённых рукоплесканий. Рядом с братьями и отцом она временами наблюдала за битвами, морщилась, умоляюще смотрела на мать и едва сдерживалась, чтобы не дёрнуть её за рукав или не исторгнуть из себя обед. Но сейчас всё было иначе. Уже не дочь короля, не голодный хищный зритель. Она воин, и пришла сюда, чтобы убивать. Девушка оббежала глазами снующих туда-сюда стражников и готовящихся идти насмерть веларов. Её соперница — Ирга, знакомый заключённый — Блэй, и троица неизвестных ей мужчин. Сегодня в этих стенах было не так тесно. Велары уже не кричали, не били себя в грудь и не сыпали оскорблениями. Никто не пытался преждевременно полезть в драку. Скоро трое из присутствующих умрут. Каждый сидел и обдумывал этот факт, надеялся, что это случится не с ним. Хаара рассчитывала, что после Лакуды, Рийска и Дэррад её уже ничего не испугает, но внутри всё равно что-то судорожно трепыхалось. Одна сделала вдох, успокаивая рассудок, и заметила, что Блэйр пристально смотрит в её сторону. Чего хочет? Зачем уставился? Парочка сидящих поодаль мужчин негромко разговаривала. До Хаары долетали отдельные звуки, но она не могла разобрать слов. Один раз девушка встретилась взглядом с Иргой. Та насупилась и жестом изобразила отсечение головы. Хаару это не смутило. Соперница была ранена, а значит, преимущество не на её стороне. Внезапно Блэйр поднялся и пересел поближе к девушке. Хаара отвела взгляд, сделав вид, что увлечена рассматриванием окружения: стража, закрытые ворота, носящиеся с поручениями подчинённые. Одни сверяли списки, другие таскались с оружием. Дунул прохладный ветер, однако хлынувшая на арену толпа быстро сделала это место душным. — Тебя Хаарой звать? Девушка мысленно выругалась и взглянула на говорившего. Вьющиеся тёмные волосы, неопрятная борода, несколько едва заметных морщин, проступивших на лбу. На первый взгляд непонятно, сколько мужчине лет. — Да. А тебя Блэйром, можешь не представляться. Мужчина чуть приподнял брови. — Удивлён, что запомнила. — Я видела твой бой с Логом. — Правда? Девушка не ответила. Перед мысленным взором встал день, когда они с Карлайлом оказались средь галдящей толпы. Хааре пришлось сделать над собой усилие, чтобы оторвать взгляд от ненавистного узурпатора, именно тогда она окончательно утвердила решение попасть на арену и отомстить за брата. В голове не было плана, единственный человек, не бросивший её на произвол судьбы, воспротивился глупой затее. Сколько раз после Хаара пожалела о том, что сбежала от него! — Это было моё первое сражение. Тяжко пришлось. Ты тогда… ещё не была в тюрьме? — Верно. — И что произошло? Почему ты здесь? Хаару пробрало недоумение. — А почему ты? Побуду банальной, но, судя по всему, цель здесь у всех одна: победить и оказаться на свободе. — Да, но за что тебя осудили? «Вот же любопытный», — подумала девушка и чуть подалась вперёд. — Было за что. Блэйр понимающе кивнул, и на несколько минут воцарилась тишина. — Эй вы, встали! Выбирайте оружие! — Донёсся голос со стороны. Хаара тут же поднялась, Блэйр тоже не стал медлить. Арсенал из мечей, секир, копий, и прочих орудий убийств уже вынесли и представили перед веларами. Хаара бегло осмотрела оружие. Ничего общего с её изящными отобранными клинками, но два одноручных меча девушка всё-таки себе нашла. Взвесив клинки в ещё скованных руках, она опустила их, повернулась и едва не врезалась в стоящего поблизости стражника. — Эй, аккуратно! — Мужчина грозно взглянул на неё, но вдруг его лицо окрасилось негодованием. Он придержал Хаару за плечо. — Постой, я помню тебя. Девушка из таверны. Я вас с дядей сюда проводил. Хаара нахмурилась, уставившись на мужчину. В нём действительно было что-то знакомое. Коротко стриженные волосы, родинка у левого глаза, не слишком длинная борода. Девушка вспомнила вечер в «Пристанище эал», общий стол, случайное знакомство. И правда, тот самый стражник. Рамерий. Она улыбнулась ему, но не ответила. Нечего лишний раз говорить с людьми. Не хватало, чтобы кто-нибудь узнал в ней принцессу. Бегло отыскав глазами Иргу, Хаара удивлённо уставилась на выбранное ею оружие. Молот. Женщина держала его в левой руке. Не самый удачный соперник мечу. Хаара сделала вывод, что единственное достоинство Игри — её физическая сила. С этим было не так сложно справиться. На арене объявили первую пару бойцов, и усилившийся гул ударил Хааре в уши. Незнакомые мужчины ушли к воротам. Девушка вновь присела. Сердце её заколотилось, как сумасшедшее. «Неужели страх? После всего, что я пережила?» Хаара сделала глубокий вдох. Конечно, это был страх, но не перед соперником, а перед толпой и истинным врагом, смотрящим на неё сверху вниз со своего позолоченного стула. — Боишься? — как будто угадав её чувства, тихо поинтересовался Блэйр. Хаара заметила, что в качестве оружия он выбрал две небольших секиры. — Нет. — В первый раз на арене? Девушка кивнула. — Уже доводилось убивать? Хаара с недоверием взглянула на мужчину, но тот безобидно усмехнулся. — Не подумай, я не стану осуждать, просто убийцам здесь проще. — По опыту знаешь? — Верно. Девушка поймала себя на мысли, что неприязни к этому человеку не испытывает. Убийца? Ну что же… она тоже. Убийцей ведь можно стать и не желая того, а Блэйр, в отличие от других преступников, выглядел вполне нормальным. Арена взорвалась ликующим гулом. Толпа возрадовалась крови. Хаара поняла, что кого-то убили. За ворота выскочили стражники, чтобы утащить тело и вывести оттуда победителя. Объявили следующую пару, и девушка машинально встала. — Будь осторожна, — обратился к ней Блэйр. Хаара бросила на него быстрый взгляд и пожелала того же. Настал черёд сражаться. Ирга уже спешила к ревущей толпе и Хаара, крепко сжав в руках оружие, последовала её примеру. Жалкое насекомое в коробке. Именно так почувствовала себя девушка, оказавшись в эпицентре содома и окинув взором сливающиеся в единое пятно лица. Духота, крики, скандирование, топот, эссенция пота и крови. Вальяжно рассевшийся враг, подле которого находились две женщины и небезызвестный Хааре человек по имени Холгер. Всё это вызывало у неё гнев и неприязнь. Эти люди хотят её крови. Их жажда, как и жажда оружия, не знает конца. Но они её не получат, ни за что. Как только была отдана команда к бою, Ирга напала. Хаара удивилась, что это покалеченное существо собрало в себе все остатки безумия и смелости, чтобы броситься на неё, зная, что атака может стоить ей жизни. Девушка отпрянула и притянула к себе клинки. Ирга махала молотом так быстро и бесцеремонно, что Хааре оставалось лишь пятиться и уклоняться. «Если мечи сломаются, придётся несладко», — понимала она, и, отступая, следила за движениями разъярившейся соперницы. Та напоминала раненого зверя, мчащегося напролом. Толпа скандировала её имя, и Хаара невольно вспомнила первый бой Блэйра. Каторжника тоже никто не знал, и метод ведения боя у него был скорее оборонительный. Быстро ли Ирга устанет? Хаара не слышала её дыхания из-за рёва толпы, но нельзя же позволить ей и дальше занимать положение атакующего. Девушке не хотелось выглядеть жертвой. Дождавшись, пока Ирга нанесёт очередной провальный удар и её рука по инерции опустится, Хаара взмахнула мечом и одним секущим ударом решила исход этой битвы. Кисть Ирги вместе с молотом рухнула на песок. Брызнула кровь. Болезненный визг утонул в восторженном кличе публики. Дело оставалось за малым. Безоружный враг — поверженный враг. Хаара увидела, насколько прав оказался Ридесар, говоря о владении двумя руками. Не оставив женщине и минуты на то, чтобы предаться отчаянию, она изрубила её лезвиями, и когда обезображенный труп свалился к ногам, ужаснулась собственной жестокости. Арена ревела. По опущенным, насытившимся битвой мечам медленно стекала кровь. Хаара вдыхала удушливый смрад и смотрела на обездвиженное несуразное тело. Её замутило, как в старые времена, но приступ бессилия и страха быстро сменился ликованием. Девушка нашла в себе силы взглянуть на истинного врага, того, что хлопал и надменно взирал на неё сверху. Она подняла руку с мечом, упиваясь славой победителя, и почувствовала, как кровь капает на кожу. Ощущение превосходства опьяняло. Первый соперник повержен.Глава 17 Битва продолжается
Скрывшись за воротами от хищных глаз ненасытной публики, Хаара, наконец, смогла выдохнуть. Только сейчас к ней вернулось чувство реальности, а вместе с ним тревога. Она убила женщину на глазах многотысячной толпы. Руки снова окрасились алым. Мерзкая липкая кровь — свидетельница кучи людских прегрешений. Ещё одна смерть на совести, ещё один призрак, дожидающийся её в Дэррад. — Поздравляю. Девушка вздрогнула и вовремя подняла голову, чтобы встретиться глазами с идущим на арену Блэйром. На его лице отобразилась смесь волнения и странной радости. Теперь его черёд сражаться, убивать или быть убитым — третьего не дано. И прежде чем Хаара успела ответить, мужчину вывели на ту сторону. «Совсем как в том коридоре», — подумалось ей. В день заключения они тоже случайно встретились взглядами, но это происшествие быстро вылетело у девушки из головы. Стоило ей задуматься об этом, как в реальность вырвал громкий мужской голос: — Хаара, иди сюда! Она обернулась на зов Рамерия. Мужчина стоял у большой деревянной бочки, откуда ковшом зачерпнул воду и протянул отдышавшейся девушке. Оказавшиеся поблизости стражники забрали оружие, и Хаара, медленно подойдя к малознакомому мужчине, приняла из его рук освежающую милость, кивнув в знак благодарности. — Это была лёгкая победа, — заметил Рамерий. Хаара не могла не согласиться, ведь она ранила соперницу ещё до начала боя, соответственно, сильно снизила её и без того невеликие шансы на победу. — Что случилось? Почему ты здесь? Девушка сделала несколько умеренных глотков, вернула стражнику ковш и утёрла губы тыльной стороной ладони. — Таково бремя жизни. — А твой дядя? Что с ним? — Не знаю, — честно призналась Хаара, невольно подумав о Карлайле. Интересно, если бы он узнал, что она здесь, то пришёл бы смотреть? — Всё так плохо, раз ты решилась на турнир? Арена, можно сказать, последнее пристанище, добровольный эшафот. Иной раз я думаю, как бы поступил, окажись на месте заключённого. Жизнь в тюрьме, несомненно, отвратительна, но ведь это жизнь. А отсюда путь заказан. — Это если ты слаб и неосторожен. Я выйду из этого места, и уж точно не вперёд ногами. — Ну да, все так думают. А я потом наблюдаю, как выносят тело за телом, скидывают в огромную погребальную яму и засыпают землёй. Здесь краткий срок даже у надежды. Девушкам вроде тебя тут и вовсе не место. — Думаешь, девушки слабее? Или, может, на их долю выпадет меньше испытаний? — Мне сложно судить. Ты скажи. Толпа взорвалась восторженным гудением, и Хаара метнулась к решетчатым вратам, чтобы оценить происходящее. Ни один из соперников ещё не оказался на земле, но у коренастого Трана была залита кровью левая икра. Было видно, что он едва удерживается на ногах, размахивая палашом и пытаясь зацепить Блэйра. Черты лица его исказились злобой и мукой. Рамерий подошёл ближе, чтобы тоже взглянуть на сражение. Стражники, охранявшие веларов, с охотой комментировали его, и большинство склонялось к тому, что Трану осталось недолго. — Блэйр хороший мужик, — внезапно заметил Рамерий, — немногословный и уверенный в себе. Мне нравятся такие парни. Может, ему посчастливится жить подольше. Хаара не ответила, хотя в глубине души тоже на это надеялась. Во всяком случае, Блэйр был единственным, кого она здесь знала, и кто не относился к ней с высокомерной неприязнью. Его навыки значительно улучшились с тех пор, как он убил Лога. Мужчина двигался и действовал увереннее, так что к середине боя получил лишь пару незначительных увечий. — За ним интересно наблюдать. К каждому сопернику отельный подход, — тем временем продолжал Рамерий. Секира ударила по клинку. Тран подался назад, чтобы избежать урона, но второе лезвие успело настигнуть его груди и оставить на ней порез. Хаара вздрогнула, потому что в это мгновение Блэйр оказался открыт, и противник полоснул его по рёбрам прежде, чем мужчина успел отшатнуться. Блэйр скорчился и отступил. Осознание реальности смерти снова ударило девушке в голову. Она захотела отвернуться, чтобы не видеть исхода, ведь сейчас у соперников были равные шансы оказаться в объятиях вечного мрака. Однако мимолётный порыв слабины отступил. Блэйр нашёл в себе силы продолжить бой, а вот его покалеченный противник сражался уже не так хватко. Несколько раз ему удалось отразить атаки, но, когда лезвие секиры смазало его вспотевшее, искривлённое болью лицо, арена взорвалась торжествующим ликованием. У Хаары отлегло от сердца. Блэйр победил. Впрочем, радовалась девушка рано. Зажимая кровоточащий бок, мужчина опустился на колени. Оружие выпало из его рук. Стражники поспешили на арену, чтобы забрать труп и вывести раненного велара. Хаару оттащили от ворот и заковали в кандалы. Мимолётное чувство триумфа, свободы и власти сменилось осмыслением беспомощности. Девушка смотрела на свои скованные руки, слышала ревущий гул толпы. Люди приходят сюда от безысходности. Все эти каторжники, включая Блэйра, были обречены на казнь, если бы не арена, подарившая им второй шанс. В этом одновременно прослеживалась справедливость, и какая-то неправильность. Погибать на эшафоте позорно, но ведь и с арены уйти может только один. Хаара пришла сюда, чтобы отомстить Лонгрену, а значит, лишила этих каторжников шанса. Если девушка победит, никто из них не обретёт свободу, даже Блэйр. Вот она, невинная жертва, несправедливость жизни во всей красе. Хаара впервые осудила себя за эгоизм. Но если смотреть под другим углом, то все эти люди — преступники, они сами заслужили наказание, а девушка прошла не один круг ада для того, чтобы по чести воздать узурпатору за его грех. Не она ли по праву достойнее всех провинившихся? Один из стражников дотащил раненного Блэйра до скамьи. Вспотевший мужчина рухнул на неё, издав тихий хриплый стон, и замер, переводя дыхание. К нему приблизился Рамерий с ковшом и сказал что-то ободряющее. Хаара почувствовала, что тоже должна подойти. Если бы ранили её, Блэйр бы так и поступил, но что-то заставляло девушку оставаться на месте. Глубокой ли была рана? Страдал ли он сейчас? Ей было любопытно, но голос разума говорил: «Какая разница? Он всё равно умрёт. Чем меньше останется соперников, тем быстрее ты доберёшься до Лонгрена». С этим было сложно не согласиться, но если Блэйр умрёт сейчас, то на арене точно не останется людей, в чьей судьбе Хааре захотелось бы принять участие. Она вспомнила лицо умирающего отца, затем Ронана, представила Иландара, что не раз призраком являлся ей во сны. От гнетущего наваждения внутри девушки всё сжалось. Она так и не решилась сдвинуться с места. Лёжа ночью в камере, Хаара долго не могла сомкнуть глаз. Она смотрела в потолок и думала о минувших сражениях, о неправильности своего поведения, о человечности, которая в ней притупилась. Едва сознание погружалось в сон, девушку начинали душить образы в масках боли, страха и ненависти. Она снова и снова тонула в кровавом море. Призраки умерших тащили её на дно, и не было сил закричать. Хаара вздрагивала и просыпалась в холодном поту. Ей становилось жутко и казалось, будто она вновь находится в Дэррад. Кто-то громко разговаривал в конце коридора. Трепещущий факел содрогался и отбрасывал на стены страшные пляшущие тени. Хаара всматривалась в них, и ей чудилось, будто мёртвые танцуют макабр и тянут к ней мерзкие сгнившие руки. Она закрывала глаза, чтобы не видеть этого ужаса, и оказывалась в тумане, где симфония звучавших отовсюду голосов обвиняла её во всех смертных грехах.Глава 18 Клубок змей
— И почему мы должны этим заниматься? — раздражённо спросил золотоволосый мужчина, закрепляя на лошади тюк с вещами. Харон, на вид безразличная к сложившейся ситуации, проверяла крепление седла. Скверная пасмурная погода не закаляла боевой дух, а, напротив, вселяла в людей уныние, скорбь и злобу. — Ты же слышал. Они Иннун. Король полагает, что наша сила чем-то поможет в сопротивлении. — Двое верров против тридцати четырёх изгнанников? Это с учётом, что к ним не пришли другие, и что воины Йота не просчитались. Самоубийство. Я не горю желанием участвовать в резне, почему нас вдруг используют как пожелают? — Мы не будем сражаться, Август. Наша задача — поддерживать людей. — Закончив с проверкой снаряжения, девушка откинула плащ, поставила ногу в стремя и ловко запрыгнула на лошадь. Мужчина заколебался, придерживая скакуна под уздцы, но, столкнувшись с требовательным взглядом Харон, последовал её примеру. — Думаешь, нас там с распростёртыми объятиями ждут? — Нет. Но не поехать мы не можем. — Ещё бы основные силы догнать. — Август недовольно хмыкнул. — Они несколько дней назад выдвинулись. И какой только прок от нас… Жаль, турнир не посмотрим. Хотел заработать на ставках, а теперь Леро весь куш заберёт. Харон ударила лошадь поводьями, и та неспешно двинулась в город. Август продолжал жаловаться на неудачу, тогда как девушка насторожилась, вспоминая сбор и холодное покалывающее чувство, пронзившее её в тот день. — Не понравились мне те двое. Не знаю, что с ними не так… но не понравились. Мужчина смолк. Мисора видела, как маги выезжают за ворота. Она как раз прогуливалась по двору, но смутно представляла, что заставило верров показаться на территории дворца, а затем в срочном порядке отбыть. С некоторого времени король не допускал её к политическим делам. Женщина была интересна ему только в постели, приобрела качество послушной игрушки, и утрата прежнего статуса её сильно печалила. Мисора не хотела терять место под солнцем, но придумать, как привлечь внимание монарха, у неё не выходило. Беременность Наоми и нападение на Ютру стали для женщины настоящим препятствием, и если в том, что королева лишь подурнеет от родов, Мисора не сомневалась, то вероятность надвигающейся войны её пугала. Замок, несомненно, самое безопасное место на такой случай, но чтобы остаться в нём, нужно не надоесть Лонгрену. Внезапно кто-то тронул лисицу за плечо. Ещё не обернувшись, женщина уловила знакомый терпко-потный запах. Главный советник. Мерзкий старикашка, он позволял своим морщинистым пальцам касаться её нежной кожи. Мисора отпрянула, отдёрнув накидку, и надменно уставилась на мужчину. Холгер неприятно усмехнулся. — Кого-то ждёшь? Мисора ненавидела это обращение на «ты». Она сразу чувствовала себя приниженной, жалкой, ничего незначащей. Дворцовые слуги не смели общаться к ней в подобном тоне, но что женщина могла сказать главному советнику? Он всё равно оказывал большее влияние на короля, нежели она, был вторым государственным человеком, ведь, согласно слухам, именно Холгер усадил Лонгрена на трон. А что из себя представляла Мисора? Всего лишь наложница. Иными словами — никто. — Дышу свежим воздухом. — Воздух полезен для кожи. Смотри, у тебя она почти как у королевы. — Костлявый палец скользнул по щеке Мисоры, и женщина внутренне съёжилась. Ей хотелось оттолкнуть старика, вспороть его дряхлую глотку, но вдруг сверху донёсся знакомый женский голос. — Что вы здесь делаете, господин советник? Холгер рефлекторно отпрянул и низко поклонился. Мисора успела заметить недовольство, скользнувшее на морщинистом лице. Мужчину передёргивало каждый раз, когда к нему так обращались. Он предпочитал и даже справедливо требовал звания «Ваша Светлость», но Наоми в силу статуса могла позволить себе игнорировать подобную учтивость, заменив её снисходительно-заносчивым «господин». Пожаловаться Лонгрену на такое «оскорбление» Холгер бы никогда не решился, король бы только посмеялся. Однако подобное обращение при женщине из низшего класса вдвойне унизило его мужское достоинство. В душе советник проклял юную высокомерную королеву, и подумал, что стоит её проучить. — Ваше Величество… я пришёл удостовериться, что верры отбыли в Йот, и случайно встретил… — Ваше Величество, — Мисора присела в реверансе. Наоми облокотилась на мраморные перила и смерила двоицу внимательным взглядом. — Вам нравится эта женщина? Я смотрю, вы с ней любезны. — Вовсе нет, я просто поздоровался с… — …наложницей моего мужа? К чему тратить время на любезности, если женщина вам не симпатична? — Не вижу в этом чего-то сверхъестественного, Ваше Величество. Наоми заметила, что Холгер покраснел. Его голос фальшиво утончился. Смущается? Боится? — Правда? Я видела, как вы трогали её. — Ваше Величество, это не… — попыталась вмешаться Мисора, боясь, как бы этот казус не вышел ей боком. — Не смей перечить, — осекла её королева и спустилась на несколько ступеней ниже. — В самом деле, мне безразлично, что между вами. Можете забрать её себе, господин советник, я буду только рада, если эта женщина исчезнет с глаз долой. — Я не могу, Ваше Величество… — Отчего же? Вы трус? Ненависть вспыхнула в глазах Холгера, однако мужчина выдавил любезную улыбку, чтобы скрыть неприязнь. Он умел держать себя перед сильными мира сего, благо их было немного, иначе Холгер сошёл бы с ума. — Во-первых, она принадлежит королю, а я уважаю монарха и верно служу ему, а во-вторых, эта женщина не в моём вкусе. Мисора мысленно усмехнулась. Не в его вкусе, как же! — А кто в вашем вкусе? — осведомилась Наоми, спустившись до конца и обойдя лестницу. Теперь они оказались наравне. — Я предпочитаю девушек благородных кровей. — Неужели? И поэтому вы холост в свои… сколько вам уже? Вымученная любезность Холгера так и норовила покинуть его. Наоми насмехается над ним, человеком, что стоял у власти ещё до её рождения! Покровительственно смотрит! Мерзкая эндагонская сука! В мыслях он уже овладел ею, унизил и надругался. Стало немного легче. — Шестьдесят семь. Я холост, потому что всю жизнь посвятил государству. Было не до любовных интриг. — А сейчас самое время? — Боюсь, что нет. Наоми усмехнулась. До чего же мерзкий тип! От его лицемерно улыбающегося лица королеву тошнило. Ещё больше неприязни вызывала умолкшая Мисора, что без всякого стеснения смотрела на неё, как на себе равную. — Пойди прочь, — обратилась она к женщине. Та, не возражая, кивнула и поспешила удалиться. Наоми заметила, что на лице Холгера мелькнула досада. — Мне тоже пора, Ваше Величество. Не хорошо заставлять короля ждать. — У вас для него какие-то новости? — Скудные. Нужно обсудить пару вопросов, боюсь, вам не будет интересно. — Ну раз так, не смею задерживать. Всего доброго, господин советник. — Ваше Величество… Мужчина поспешил во дворец, а Наоми, поправив накидку, двинулась в сад. Впервые за несколько дней она решила прогуляться и расслабиться, но парочка, попавшаяся на пути, всё испортила. Что может быть хуже вида любовницы мужа с государственным изменником? Эти мерзкие лица, вытягивающиеся в приторной гнилой любезности! Змеи! Как их можно выносить? Как можно верить им? Вокруг лжецы и подхалимы! Наоми их всех ненавидела. Недостойная жизнь, опасная и жестокая. С ней стоило бы без сожаления расстаться, если бы не ребёнок, вселявший надежду и уверенность. Наоми провела рукой по животу. Её сын не будет подобен животному, его душой не завладеют гнев и похоть. Для матери он станет верной опорой и поддержкой. Наоми грезила о его рождении, утешалась лишь тем, что больше не одинока. Даже мрачные мысли на время отступали, когда девушка представляла, как будет играть с юным принцем, как будет учить его наукам и искусствам. Она станет лучшей матерью, даст ему всё, что только можно пожелать! Если муж отверг её любовь, то она полностью отдаст её ребёнку.Глава 19 Лекарь
Блэйр застонал от боли, когда лекарь оторвал лоскут рубахи от раны с запёкшейся кровью. Тюремный лазарет поражал своим зловонием, в нём будто разлагалось сразу несколько трупов. — Рана неглубокая, жить будешь. Главное — обработать, потому что гниение чревато. Блэйр взглянул на багровеющий бок и тяжко вздохнул. Давно он не получал подобных увечий. Рана издевательски саднила, пульсировала. Неосторожность могла стоить жизни. Войди лезвие чуть глубже, он бы здесь уже не сидел. А ведь это лишь первый бой. Чем дальше, тем сложнее, на арене остаются сильнейшие. Блэйр поднял встревоженный взгляд. У дверного косяка, скрестив руки на груди, стоял Арравел, и лицо его было необычайно серым, будто бы источник счастья и дохода вот-вот должен был умереть. — Эфей, ты ведь поможешь ему? — Конечно, милорд. Что за дело… Приободрившись, Арравел кивнул и взглянул на побледневшего Блэйра. — Не бойся, Эфей — полукровка. Он быстро поставит тебя на ноги. Блэйр бегло окинул взглядом лекаря, ничем внешне не отличающегося от человека. Средний рост, коротко стриженные светлые волосы, довольно выразительные заострённые черты лица. Он отстранился, подошёл к столу и начал звенеть склянками, что-то неспешно приготовляя. — Поздравляю с победой. Минус три соперника — это хороший шаг на пути к финалу. Но тебе следует быть осторожным. Такие раны могут сыграть плохую шутку. Боль затмит глаза, пусть на мгновение, и всё… кто-нибудь тебя уже прикончит. — Знаю, — сухо отозвался Блэйр. Во время битвы боль чувствуется притуплено. Все мысли заняты одним — желанием выжить, и незначительная рана не доставляет много хлопот. Однако сейчас, когда опасность миновала, чувство, будто в теле поворачивают раскалённый нож, усиливалось. — Новой жеребьёвки не было? — Нет, следующие пять дней будут идти бои за первичное отсеивание, ещё не известно, кто пройдёт во второй тур. У меня есть время восстановиться. — Это хорошо. Сам-то ты уже всех успел оценить? Есть соперники, о которых стоит беспокоиться? Блэйр призадумался, вспоминая слова Канутуса и собственное дурное предчувствие. — Таковые есть всегда. Никого нельзя недооценивать. — Из тройки, что осталась сегодня, надежду подаёшь только ты. Да и толпа тебя уже знает, а массовая поддержка поднимает дух. Эфей принёс чашу с водой, смочил тряпку и начал промывать Блэйру рану. Мужчина стиснул зубы и отвернулся. Воскресив в мыслях победителей первых битв, он вдруг усомнился в утверждении лорда. — А Хаара? Она вышла с арены, не получив и царапины. Неужели не внушает опасений? Арравел усмехнулся. — Та милая девушка? Она меня позабавила. Это была лёгкая победа, ты же видел её соперницу: глупая, неадекватная, не знающая ни правил нападения, ни приёмов защиты. Их бой выглядел так, будто мышь пыталась напасть на кота. Коту надоело, и он прихлопнул её лапой. Но мы же понимаем, что такого больше не повторится. У Хаары нет шансов. Она умеет держать меч, но от природы слаба в силу пола. Блэйр ничего не ответил. Он видел этот бой, знал, что между девушками произошло перед жеребьёвкой, и как никто лучше понимал, в чём было преимущество Хаары. Но стала бы эта девушка являться сюда, если бы ничего не умела? Может, она окажется не такой уж лёгкой добычей? Эфей закончил промывать рану и принялся замазывать её дурно пахнущей зеленоватой консистенцией. Кожу начало жечь, но Блэйр подавил рвущийся из груди стон. Как он допустил такую глупость? Позволил себе открыться перед врагом. Джаваха был бы недоволен. Интересно, наблюдает ли за Блэйром его дух? Закончив обработку раны, Эфей перевязал её, и Блэйру разрешили подняться. Мужчина несказанно обрадовался возможности покинуть это смрадное место. За дверью его дожидалась стража и человек, которого Арравел приставил к нему в качестве защиты. Это был высокий крупный мужик, явно неместный судя по бронзовому оттенку кожи. Лорд представил его как Хуана. Блэйр кивнул в знак приветствия и некоторой признательности. Телохранитель оказался неразговорчивым. Так было даже лучше, Блэйр и сам не любил разглагольствовать. Вернувшись в камеру, он тут же попал под обстрел вопросами от взбудораженного Канутуса, и кратко пересказал ему исход минувших боёв. Соседу на арену предстояло отправиться завтра, и он уже предвкушал грядущую схватку. — Мой соперник — Себастьян. Я о нём рассказывал, если помнишь. Непростое будет сражение. — Из наёмников? Канутус кивнул. — Но я в своих силах уверен. Пусть он хоть начальник королевской стражи, я покажу, кто настоящий воин. Блэйр уселся так, чтобы лишний раз не тревожить ноющую рану. — Значит, та девчонка вышла сухой из воды? Не завидую тому, кто будет её соперником. — Почему? — удивился Блэйр. — Неужто страх берёт? Канутус сморщился. — Сражаться с женщиной — недостойно. Их надобно любить, а не убивать. Но кому-то выбирать не придётся. С этим утверждением было сложно не согласиться. Блэйра тоже пугала перспектива оказаться соперником Хаары, не потому, что он робел перед её силой, а потому, что не мог представить, как поднимет оружие на девушку. Он ведь оказался в тюрьме потому, что вступился за слабый пол. Неужели судьба отнесётся к нему со всей строгостью и бесчестно воздаст за содеянное? Слова Джавахи всё не шли из головы. Несмотря на то что девушка держалась особняком, и крайне неохотно шла на контакт, Блэйру казалось, что их связывает незримая нить.Глава 20 Жребий
Солнечный диск скрылся за раскидистой серой тучей, и сразу стало прохладно. Блэйр поёжился. На пустующей арене собралось восемнадцать выживших после первого боя веларов. Атмосфера сделалась напряжённой, ведь каждый осознавал своё шаткое положение. Сегодня их восемнадцать, через неделю девять, а потом и вовсе один. Приятельские разговоры сошли на нет. Все оценивающе осматривали друг друга, гадая, с кем предстоит сразиться. Блэйр сидел рядом с Канутусом, но практически не сводил взгляда с Хаары. Неприступная дева держалась в стороне ото всех, и волчий взор её заставлял мужчину усомниться в слабости женского пола. Время беспощадно тянулось. Выяснить, кто она и за что осуждена, Блэйру так и не удалось, однако любопытство распирало мужчину. «Если она умрёт, тысячи будут спасены. Так сказал Джаваха, но почему? Неужели эта девушка вправду что-то скрывает, и Харон не просто так заподозрила в ней неладное? Нет, ведь если бы она была магом, верры бы точно обнаружили это. Я просто накручиваю. Поверил жрецу, но где подтверждение того, что он не ошибался?» Блэйр знал, что доказательства в нём самом. Как бы ни стремился он уверить себя, что его любопытство связано с сомнительным заявлением сициланца, причина заключалась совсем в другом. Она ему нравилась. Блэйр не знал почему, но эти правильные холодные черты лица его пленили. Хаара несколько раз являлась к нему во сне, и мужчина чувствовал в этом странность, ведь едва её знал. Может, так на нём сказывалось заключение? Он давно не видел женщин, а теперь первая и единственная из них казалась ему существом чуть ли не сверхъестественным. Трезвость мысли вернулась, когда эхо угасающей от полученного увечья боли пронеслось по телу. На арену вышли трое мужчин в доспехах, неся с собой небольшие коричневые мешочки. Велары встрепенулись и поднялись. Им приказали выстроиться в линию. Начиналась новая жеребьёвка. Блэйр мысленно пожелал, чтобы соперником его не оказалась Хаара. Мужчине подумалось, что все велары сделали то же самое. Наверное, лишь неуверенные или слабые пожелали бы сразиться с девушкой. Но кто бы такую инициативу стал уважать? Все по очереди вытаскивали из мешочка по камню. Нащупав несколько холодных минералов, Блэйр помедлил. Только бы не прогадать с выбором. На спине выступил ледяной пот. — Давай быстрее, — поторопил его мужчина, и Блэйр, наконец, сделал выбор. Ему было страшно смотреть на цвет, и он выждал, пока жеребьёвка закончится, а имена соперников начнут вносить в список. В руках Хаары оказался белый камень. Её имя вписали одним из первых. Блэйр не без страха разжал ладонь. Синий. От сердца мужчины отлегло. Не ему с ней драться. Рядом с облегчением вздохнул Канутус. Его камень был красным. — Хаара и Бран. — Записал мужчина, обнаружив ещё один белый камень у велара. Блэйр заметил, что её соперник — долговязый, который обратил всеобщее внимание на девушку в день их первого сбора, назвав её «ещё одной бабой». Кто-то в строю презрительно хохотнул, и Бран, видимо, посчитав это оскорблением, решил возмутиться. — Почему я с бабой? Я не какой-то жалкий трус или слабак! — Заткнись, — спокойно отозвался мужчина, записывающий имена. — Пусть её выпрут! Бабам не место на арене! — Нет такого правила. Сам её и выпрешь. Хохот повторился. Девушка молчала, и со своего места Блэйр не мог видеть выражения её лица. Задел ли Хаару этот выпад? В конце концов, местные головорезы её точно не уважали, и ей стоило подобное предвидеть. Долговязый смачно выругался и заткнулся лишь тогда, когда ему пригрозили расправой. — Блэйр и Гектор, — объявили следующую пару. Мужчину передёрнуло. Он вспомнил слова Канутуса об этом наёмнике и не без содрогания нашёл здоровяка взглядом. Кирпичное, испещрённое шрамами лицо исказила ухмылка. Блэйр понял, что это была угроза в его адрес. Канутус шепнул ему слова соболезнования, но легче от этого не стало. Цветные камни попросили бросить обратно в мешки. Хаара бегло окинула взглядом своего занервничавшего недовольного оппонента. Девушку оскорбляло то, что её не считали достойной соперницей. Не объектом всеобщего презрения она хотела стать. «Ну ничего, пусть расслабятся и думают, что мне нечего им противопоставить. Тем легче будет убить каждого. Да и к чему мне признание каторжников, которые уже одной ногой в могиле? Убив Лонгрена, я получу признание всего Ревердаса».***
В трактире было душно. Запахи эля, жаркого и пота смешивались в едкую вонь, приправленную приторно-сладкими духами и сыростью. Какая-то женщина громко смеялась и взвизгивала на коленях ухмыляющегося мужика, когда тот хватал её за грудь, рядом пьяная шайка приезжих играла в карты. — В этом году там и женщины участвуют. Видел? Осталась, правда, одна. Мужчина устало отхлебнул эля и прислушался к разговору двоих, расположившихся неподалёку завсегдатаев. — Ты про ту блондинку? Занесла ж её нелёгкая. Будет жаль наблюдать за тем, как такую красоту превратят в кусок мяса. — Говоривший жадно хлебнул медовухи. — Мне нравится тип женщин, умеющих постоять за себя. Лучше, чем в бою, они только в кровати. Его сосед хохотнул. — Можно подумать, ты с ними спал. — Ещё как спал, и с этой бы покувыркался. — Да брось, она вон Дорис и в подмётки не годится. Лицом не вышла, да и тело у неё слишком жилистое, ухватиться не за что. Карлайл напрягся. Блондинка на арене? Уж не о Хааре ли речь? Неужели она всё-таки жива и очутилась по ту сторону изгороди? Нет, быть такого не может. Принцессе бы не хватило безрассудства, а с другой стороны… она ведь сбежала. Куда? За какой целью? Его столь длительные и неустанные поиски оказались напрасными. Мужчина до сих пор корил себя за то, что так быстро утратил её след, и что не смог найти никаких зацепок, ведущих к принцессе. С тех пор как они разделились, её взбалмошный образ являлся ему тянущимися мрачными ночами. Иногда Карлайл видел, как она скачет галопом, подпрыгивая в седле, ускользая от него в бессмысленной погоне. Иной раз ему являлось бледное окровавленное лицо, а посиневшие губы обвиняли в том, что он не защитил её. В конце концов Карлайлу начало казаться, что девушка мертва, убита где-нибудь на дороге, или, хуже того, попала в рабство. Он день и ночь молился Геул, но не получал ответа, ни единого намёка на место её положения. Отчаявшись и укоряя себя за непростительную ошибку, мужчина был готов топить несчастье в алкоголе и бросаться на меч, но вот, едва его немолодое тело заныло от кислого напитка, до ушей донёсся разговор, одновременно вернувший Карлайлу надежду и испугавший его. Если речь действительно идёт о Хааре, значит, она ещё жива и ей удалось попасть на арену! Но с другой стороны… долго ли девушке ещё осталось жить? А если это не она, значит, судьба принцессы так и останется покрыта мраком. Возможно, наследница действительно уже мертва. Он должен был немедленно об этом разузнать! Отодвинув кружку с элем, Карлайл подорвался и приблизился к беседующим мужчинам. — Та девушка, о которой вы говорите, как её зовут? Вам известно? Товарищи недоумённо переглянулись. — Хаара, кажется, — промямлил один из них, и Карлайл похолодел.Глава 21 Долговязый
Ясное небо простёрлось над головами возбуждённой скандирующей толпы. Два велара сошлись в схватке, и уже несколько минут держали в напряжении зрителей. Никто не желал уступать. Хаара следила за боем с толикой любопытства, сердцем не переживая ни за одного из сражающихся. Блэйр в задумчивости сидел неподалёку, и девушка удивилась тому, что сегодня мужчина не подошёл к ней и даже не попытался приветствовать. «Может, я оттолкнула его своим поведением? — размышляла Хаара, временами отвлекаясь от боя и переводя взгляд на мужчину. — Впрочем, мне ли об этом переживать? Нужно сосредоточиться на грядущей схватке». Неподалёку сновал долговязый Бран. В качестве оружия он избрал двуручный меч, и у Хаары скользнула мысль, что грядущее сражение будет сложнее предыдущего. Девушке, однако, помнилось, что Бран не воспринимал её всерьёз, а недооценка соперника — страшная ошибка на арене. Импульсивный и не обладающий внушительной физической силой мужчина Хаару почти не страшил. Однако соперник Блэйра из всех присутствующих казался самым опасным и знающим своё дело воином. Широкоплечий, высокий, с лицом, испещрённым порезами, он отталкивал внешностью и жуткими ругательствами, временами срывающимися с уст. На затылке его болталась тонкая коса, глаза были чёрными, как у чудовища ночи. Хаара наблюдала за тем, как широко раздуваются его ноздри при каждом вздохе, испытывая при этом лёгкое чувство отвращения. В глубине души она опасалась, что Блэйр не сможет ему противостоять. Периодически следя за боем, она вспоминала, как паршиво чувствовала себя в прошлый раз, проигнорировав раненого мужчину. В ней как будто боролись два человека. Один говорил: «ты никому ничего не должна, эти люди скоро умрут, думай о себе», а другой подсказывал: «вреда не будет, разве плохо провести эти дни в чьей-то компании?» И где-то на задворках разума тихий голос нашёптывал: «наверное, он, как и все, меняпрезирает». Один из сражающихся вскрикнул и рухнул на песок. Хаара отошла, чувствуя приближающийся конец схватки. Сейчас на арену отправят её или Блэйра. Мужчина задумчиво взирал на врата, но спины стражников мешали рассмотреть происходящее. — Как рана? — словно бы невзначай спросила девушка, увидев, что стоит достаточно близко к мужчине. Блэйр, удивлённый вопросом, ответил не сразу. Он поднял голову, и взгляд его как будто прояснился. — Заживает. Девушка промолчала, ощутив сковывающую неловкость, и мысленно выругала себя за попытку проявить участие. Блэйр ничего не спросил в ответ, а завести разговор сама она не хотела. Стражники повалили на арену, чтобы вынести оттуда труп. Объявили следующую пару: Хаара и Бран. Девушка сразу же выкинула из головы все отвлекающие мысли. Долговязый смотрел на неё, как смотрят разбойники перед тем, как надругаться над своей жертвой. Хаара знала этот взгляд, ненавидела его, и внезапно всплывшие воспоминания о днях, проведённых в Рийске, вызвали в ней гнев. — Будь осторожна, — сказал ей Блэйр каким-то необычайно смягчившимся голосом, и девушка вздрогнула. Ей показалось, что рядом находится Леоссар, и собственное глупое неосуществимое желание, внезапно вырвавшееся из подсознания, окатило её волной скорби и негодования. Только бы не о нём сейчас думать! Хаара не знала, присутствует ли маг на арене и наблюдает ли за ней, не знала, хочет ли видеть его, поскольку одна её часть страстно желала этого, а другая надеялась избежать. Она кивнула Блэйру и поспешила на гудящую от волнения арену. Сейчас Хаара снова увидит врага, беззаботно взирающего на кровопролития сверху, его молодую жену и предателя. Ничто не стимулировало девушку к битве так, как эти ненавистные лица. Хаара крепко сжимала мечи. Бран, остановившийся в нескольких метрах от неё, с издёвкой смотрел исподлобья. На мгновение девушке показалось, что он не в своём уме: так лихорадочно забегали его глаза, а губы вытянулись в презрительной улыбке. — Хочешь быстрой смерти или медленной?! Девушка едва расслышала его крик в бушующем гуле, но не потрудилась ответить, в конце концов, это не детская забава. Её молчание стало для Брана вызовом, и он перешёл от слов к действиям. Стремительно рванув вперёд, мужчина занёс меч, чтобы нанести секущий косой удар. Хаара отскочила, миновав атаку, но противник немедля атаковал снова. Звон, свист, хруст песка. Девушка парировала удар за ударом, удивляясь, как столь слабый на вид человек умело орудует мечом. Он был быстр и не скуп на подлости. Пару раз Хаара едва не поддалась на ложные выпады. Несколько минут она только и делала, что отражала летящий град ударов, но поняв, что такая тактика мало к чему приведёт, решила самостоятельно перейти в нападение. Финт, секущий удар. Соперник увернулся и принял оборонительную стойку. Девушка напала, взмахнув правой рукой, и намереваясь нанести секущий удар в голову. Она надеялась, что Бран поднимет меч для защиты, и у неё будет время нанести второй удар по низу, однако вдруг мужчина присел. Хаара ужаснулась, понимая, что инерция уже не даст ей остановиться, и в последнюю секунду подалась в сторону, миновав летящее в живот лезвие. Удар мог стать для неё роковым, и всё-таки меч прошёлся по коже, распоров незащищённый бок. Девушка вскрикнула от боли, развернулась, и прежде, чем Бран успел сменить атакующее положение, нанесла ему секущий удар вдоль шеи и ключицы. Мужчина подался назад, и полученное ранение не лишило его жизни. Режущая боль одновременно испугала и разозлила Хаару. Получать увечья в бою неприятно, особенно на глазах многотысячной толпы. Она чувствовала, что Лонгрен пристально наблюдает, ждёт кровавой расправы. В висках пульсировало. Загнанный в клетку зверь. Любой её проступок — для него развлечение. Неужели она позволит врагу увидеть смерть последнего Дефоу? Абстрагируясь от терзающего чувства в окровавленном боку, девушка полностью отдалась гневу. Снова зазвенела сталь. Арена гудела, скандировала, топала. Хаара не слышала, чьи имена выкрикивали, в голове её была только одна мысль: «убить», и, не обращая внимания на внешние раздражители, она размахивала мечами, делала выпады, всячески пыталась достать уже начавшего воспринимать её всерьёз врага. Бран отлично держался, но под упорным натиском девушки начал потихоньку сдавать. Он был неглуп, но страх, возникший в результате того, что его представления о собственном превосходстве были разбиты вдребезги, душил его. Мужчина начал допускать ошибки. Он заблокировал два меча девушки, когда та оказалась к нему почти впритык. — Да откуда в тебе столько силы? — оскалившись, процедил он, пытаясь отвлечь Хаару разговором, но та не отреагировала. Она резко отвела один из клинков и рубанула мужчину под коленями, затем отстранилась, и когда руки Брана, оказывающие до сего момента давление, по инерции опустились, Хаара подалась вперёд, заблокировала его меч левым клинком, а правым рассекла ничем не защищённое горло. Сдавленный предсмертный хрип утонул в ревущей симфонии возгласов. Мужчина выронил клинок, опустился на колени, затем рухнули лицом в песок. Хаара взирала на его труп, не чувствуя отвращения. Никакой тошноты от крови. Мир превратился в цветастое кричащее пятно. В голове звенело, пульсация стала болезненной. Девушке показалось, что прошло мгновение, прежде чем на арене возникли стражники и увели её оттуда. Лишь очутившись за стеной, она наконец начала освобождаться от тисков ярости. Вернулось чувство реальности и принесло с собой вспышку страха. Хаара схватилась за горящий бок. Рука её тут же стала влажной и липкой. Опустившись на ближайшую скамью, девушка поискала глазами Блэйра, но не обнаружила его. Мужчину уже увели, а спины любопытных стражников загородили ей обзор. Подняться не было сил. Хаара тяжело дышала, стараясь сконцентрироваться на чём-то и перетерпеть разгорающуюся боль. Расплывчатый силуэт Рамерия возник перед ней и протянул ковш с водой. Девушка моргнула, пытаясь сфокусироваться на говорящем образе, и даже подняла руку, однако пальцы схватили пустоту. Волна жара обуяла тело, на мгновение стало совсем невмоготу. Силуэт Рамерия растворился. Мир поплыл, а затем его пожрала чернота.Глава 22 Кровопотеря
Душевная тяжесть, навязчиво преследовавшая уже несколько дней, угнетала Блэйра, что и без того пребывал не в лучшем расположении духа. Вспоминая рассказ Канутуса о главе «Содружества Благих», мужчина невольно воображал себя убитым, изрезанным, раздавленным. До сражения оставались считаные секунды, а в мыслях Блэйра прокрутилось уже несколько вариантов возможной гибели. Удушение или удар в голову. А может, в живот? Тогда это будет мучительная смерть. Если Гектор его повалит, можно навечно забыть о шансе прожить ещё день. Блэйра била дрожь, и он сделал вдох, чтобы привести в порядок мысли. Ступив на арену, мужчина невольно подумал о девушке. Хаара победила, осталась жива, и теперь ему самому предстояло не протянуть ноги. Девушку ранили, однако та ярость, с которой она билась, на мгновение ужаснула мужчину. Он подумал, что в неё вселился сам дух сражений, если таковой существовал, и несмотря на то, что Блэйр верил в её способности прежде, они сильно превзошли все возможные ожидания. Хаара прекрасно владела оружием, используя обе руки, двигалась так, как будто пережила не один бой, разила соперника непоколебимо, словно убивала много раз, так что большинство веларов могли лишь позавидовать таковым умениям. Вряд ли кто-то скептически отнесётся к ней теперь, после второй выигранной битвы. Но кем же она была? Почему оказалась на арене? Гул ликующей толпы не позволил Блэйру сосредоточиться на этом вопросе. Его соперник избрал двуручный меч. Однако Гектор был в разы крупнее ранее убитого Брана, и сразу дал понять, что мечник он отменный. Блэйр вновь воскресил в сознании предостережение Канутуса. Один из известных наёмников просто не мог быть плохим бойцом. Как будто подтверждая эту мысль, Гектор сразу перешёл в нападение, и Блэйру пришлось уповать на скорость и ловкость. Несмотря на габариты, Гектор оказался очень проворным и поворотливым. Несколько раз лезвие задело Блэйра, и тот лишь чудом отделался незначительными порезами. Мужчине вспомнился его бой с Логом. Гектор был на него чем-то похож, и первое, что решил сделать Блэйр — это измотать мужчину, однако вскоре понял, что быстрее устанет сам. Глава «Содружества» был крайне вынослив, и между тем быстро разгадал тактику Блэйра. Решив не поддаваться на провокацию, он отступил и дождался, пока мужчина сам нападёт. Блэйр не спешил с атакой, но в итоге был вынужден замахнуться на врага. Гектор парировал удар и молниеносно занял прежнюю позицию. Лезвие то и дело свистело в воздухе. Толпа ревела. Песок, не утоливший жажду, требовал больше крови. Чтобы задеть Гектора секирой, Блэйру нужно было подойти ближе, но сверкающий в руках соперника меч не позволял ему этого сделать. Внезапно Блэйра осенило. Ему вспомнился лес, и девушка, которую он спас. Девушка… его гатжо. Рука сама взметнулась в воздух и сделала замах. Прежде, чем Гектор успел сообразить, что происходит, Блэйр со всех сил метнул секиру, и та, пролетев пару метров, угодила мужчине в череп. Сражённая таким поворотом событий толпа взвыла. Блэйр наблюдал за тем, как тело его расхваленного соперника падает в песок. Уж в чём, а в метании топоров он был хорош. Окажись у него в руках меч или кинжал, схватка могла быть проиграна, но толпа ликовала и скандировала его имя. Ещё один бой позади. Время выдохнуть. Оказавшись по ту сторону стены, Блэйр осмотрелся в поисках Хаары. Ему хотелось поговорить с ней, но тело сковала тревога, когда мужчина обнаружил девушку лежащей на скамейке. Над нею склонился Рамерий и брызгал водой в бесцветное вспотевшее лицо. Блэйр заметил, что бок девушки зажали клочком серой тряпки, успевшей напитаться кровью. Бросив оружие, он поспешил к Хааре. — Что случилось? Стражник поднял голову и обернулся. На его лице читалось участие. — Значительная кровопотеря. Переборщила она с резкими движениями, ранение серьёзное. Может до следующего боя и не протянуть. — Здесь нет лекаря? Рамерий отрицательно качнул головой. Сердце Блэйра мучительно сжалось. Только не такая смерть… Хаара заслуживала большего хотя бы потому, что сумела победить, продержаться до самого конца. Он смотрел на побледневшую, не приходящую в сознание девушку, а в голове его предательски звучал голос Джавахи.***
— Ты хотел меня видеть. Что за срочность? — Арравел нахмурился и скрестил шершавые пальцы в замок. В комнате витала прохлада, и мужчина мысленно выругал себя за то, что не захватил горячительного напитка. Не любивший разговоры Блэйр на этот раз тут же пустился в объяснения. — Та девушка, Хаара, ранена и не приходит в себя. Пусть Эфей поможет ей, пока не поздно. Мужчина вопросительно приподнял брови. — Давай по порядку, друг, иначе вгонишь в заблуждения. Если я правильно понял, речь идёт о блондинке с арены? Ты просишь помочь сопернице? Что за вздор? — Она истекает кровью. — Ну и пусть. Чем меньше веларов на турнире, тем ближе ты к свободе. — Нет! Она не должна умереть сейчас! — Почему? — спокойный тон лорда выводил Блэйра из себя. Как объяснить ему да и себе причины столь благородного порыва? — Мне чуждо твоё беспокойство. Что его порождает? Жалость? А если бы ты сражался с ней? — Это другое. — Поясни. Мужчина замялся. В голове смешалось всё: слова Джавахи, Канутуса, его собственные выводы. Всё превратилось в бессвязный назойливый вихрь. — Она победила сегодня и заслужила ещё нескольких дней жизни. Так было бы справедливо… — Так пусть живёт, разве кто-то препятствует? — В тюрьме не выжить без помощи. Мы оба это понимаем. Вряд ли кто-то заботится о её жизни так, как ты о моей, так что окажи услугу… позови своего человека. Арравел пожал плечами и откинулся на спинку кресла. — Вообще-то мне выгодна её смерть. Чем меньше у тебя конкурентов, тем ближе твой триумф, и тем больше мой заработок. Ни сегодня, так завтра ей всё равно конец. — Тогда я не буду сражаться, — заявил Блэйр, — убейте меня, потому что заставить не сможете. Арравел недовольно сощурился и пристально уставился на велара. — Мне не нравится твой тон. Птичка вспомнила как петь? — А мне ваш отказ. — Я веду себя с тобой по-дружески, но не забывайся. Где я и где ты. — Я на дне, — отозвался Блэйр, с трудом сдерживая закипающий гнев. — Лью кровь, чтобы сделать ещё один вдох, знаю, каково это. На арене легко сойти с ума, утратить человеческое естество, но свобода того не стоит. Я не хочу всю оставшуюся жизнь себя презирать. Хаара — девушка, и она находит в себе силы биться наравне с такими, как я, и во имя хоть толики справедливости вы отказываетесь ей помочь. — Кто она? — поинтересовался Арравел, перебив тираду каторжника. — Почему ты готов пожертвовать ради неё жизнью? Или это безрассудный блеф? — Не блеф, я… не знаю. На самом деле я хотел спросить у вас, но сейчас это не имеет значения. — Правда? — Лицо лорда стало мрачнее. — Она сражается, как опытный боец. Меня это насторожило. Ты же видел. Прекрасное владение двумя руками — большая редкость. Я не глупец, чтобы делать ставки на девушку, но не могу сказать, что она безопасна для тебя как соперник. Её смерть была бы очень кстати. — Это низко, милорд. Я не трус. — Да, ты не трус, ты хуже… — Арравел подался вперёд, — ты влюблённый глупец. От этих слов мужчина вздрогнул. — Это не так. Мы едва знакомы. — Правда? Тогда дай девчонке испустить дух. Всё равно она умрёт — это участь проигравших. Думаешь, с такой раной блондинка вытерпит следующий бой? — Если она умрёт от этой раны, я не буду сражаться. — Твоё необоснованное упрямство и наглость не знают границ. Я дал тебе учителя, защиту, возможность выходить на улицу, и вместо благодарности получаю условия с угрозами. Нехорошо получается. — Вы на мне зарабатываете. Почему бы и нет? — Зарабатываю, пока ты выигрываешь. Зачем мне уменьшать твои шансы, сохраняя жизнь этой девушке? — Затем, что иначе шансов у меня не будет совсем. Арравел недовольно усмехнулся. Жилка на его шее начала нервно пульсировать. — И после этого ты смеешь что-то отрицать? Я бесконечно разочарован, думал, воинский дух в тебе покрепче будет, но вот… ранили какую-то девицу, и ты сопли распустил. Интересно, оценила бы она такую жертвенность? Впрочем, ладно, будь по-твоему. Я велю перенести её в лазарет, но Блэйр… если по какой-то причине ты проиграешь бой, я сделаю всё, чтобы девчонка умерла в страшных муках. Мы друг друга понимаем? Мужчина сдержанно кивнул. — Превосходно.Глава 23 Лазарет
Сознание девушки вынырнуло из леденящего мрака, и Хаара резко открыла глаза. Она застонала от жгучей раздирающей боли в боку и постаралась привстать, однако чьи-то крепкие руки пресекли эту попытку. — Не двигайся так резко, иначе шов разойдётся. Я ещё не закончил с обработкой. Хаара сощурилась и несколько раз моргнула, силясь разглядеть говорившего, но лицо мужчины оказалось незнакомым. Голова шла кругом, в ушах звенело. Девушка пыталась собрать по осколкам память. Гудящая арена, Бран, скамья… что было потом? Её ранили во время боя, так неужели…? Язык присох к нёбу, и с уст девушки сорвалось нечленораздельное мычание. Незнакомец, поняв, в чём проблема, поднёс к её губам деревянную чашу, и Хаара медленно осушила её. Вода была противной и пахла скверно, однако выбирать не приходилось. — Вот так, осторожнее. Ты пришла в себя, это добрый знак. Пришла в себя? От этих слов девушка похолодела. Неужели она потеряла сознание прямо там, на глазах стражников и убийц? Какая слабость! Какая непростительная ошибка! Тело ломило, а в горле скапливалась удушливая тошнота. Вопреки просьбе лекаря, Хаара аккуратно приподнялась на локте и сделала глубокий вдох. Её глаза уставились на ещё одного незнакомца, сидящего со скрещёнными ногами в дальнем углу комнаты. Поймав на себе вопросительный взгляд, он подался вперёд и едва заметно облизнул нижнюю губу. — Ну здравствуй, Хаара. Девушка нахмурилась, пытаясь вспомнить, видела ли раньше его лицо, но ничего не приходило на ум. — А вы…? — Лорд Арравел Н’Гор. Имя ей ни о чём не говорило. Мужчина в длинном плаще склонился над ней с чашей и при помощи обмотанной железной палки начал наносить жутко пахнущую смесь на багровеющую рану. Хаара вскрикнула и тут же прокляла себя за это. Ей ведь даже отрубали руки! Неужели сложно сохранить достоинство при обработке такой мелочи? Она стиснула зубы, чтобы больше не издать ни звука. Мужчина закончил процедуру, перевязал бок и велел некоторое время полежать. — Благодарю за работу, Эфей, — подал голос таинственный лорд, — будь добр, оставь нас на некоторое время. Мужчина кивнул и покинул серую, пропитанную зловонием комнатушку. — Чего вы хотите? — тут же поинтересовалась Хаара, с недоверием рассматривая задумчивое и несколько презрительное выражение лица. — Какой невоспитанный тон. За оказанную помощь стоит проявлять благодарность. — Помощь? — Да, помощь. Я пригласил лекаря, который поставит тебя на ноги за несколько дней, и за это попрошу всего одну услугу: честно ответить на мои вопросы. Попахивало неладным. Хаара напряглась. — Я ознакомился с твоим коротким и очень странным делом. Никаких сведений, кроме имени. Напала на стражей тюрьмы, сразу признала вину и попросилась на турнир. Я за жизнь видел всякое, но что бы такой извращённый способ покончить с собой… — мужчина выдержал гнетущую паузу. — Судьям, как обычно, не хочется разбираться. Получил признание — сэкономил время, но ведь всегда найдутся люди, у которых возникнут вопросы. Пока ты была без сознания, я размышлял, что в этой истории смущает меня больше всего. Сначала мне показалось, что это была спланированная акция. Ты хотела попасть на турнир, и даже готовилась к нему, в этом я убедился, понаблюдав за тем, как ты ловко обращаешься с оружием. Если бы твоей целью было убийство стражей, ты бы сделала это прежде, чем они почувствовали угрозу, но ты позволила им себя сковать. Ты хотела сделаться осуждённой. Верно? Но назревает вопрос: для чего? На турнире велары сражаются за свободу, но она и так у тебя была. Ты пожертвовала ею, чтобы оказаться на турнире намеренно. Абсурд, не правда ли? Я так и подумал, но с другой стороны… если не в этом была твоя цель, то в чём? Почему ты здесь? Преследуешь кого-то? Ищешь? Хаара усмехнулась. Несомненно, слова лорда пробудили в ней тревогу, но даже с таким подходом, он вряд ли бы сумел докопаться до правды. Если девушка будет действовать осторожно, тайна останется при ней. — Вы проницательны, милорд, но мои мотивы ведомы лишь богу. — Ещё один неправильный ответ, и ты истечёшь кровью в этом лазарете. Не держи меня за идиота. Хаара пристально посмотрела на мужчину. Блефует? — Вам нравится запугивать беззащитных девушек? — Мне нравится запугивать преступниц, убивающих людей, и ещё больше нравится наблюдать за тем, как они умирают. — И много здесь таковых полегло? — Испытываешь терпение. Хаара выдавила из себя улыбку. — Занятым людям его вечно недостаёт. Но, знаете, терпение — важное качество, если хотите чего-то добиться. Арравел раздражённо сглотнул. — У меня нет терпения, а у тебя времени. Спрашиваю в последний раз, для чего ты здесь? — Ради мести. — Мести? Кому? — Личному врагу. — Мне хотелось бы слышать конкретику, а не размытые фразы. Девушка попыталась сесть удобнее, но метнувшаяся в теле боль заставила её сморщиться и стиснуть зубы. — Не шевелись лишний раз, тебе же сказали. — О, так вы переживаете? Не стоит. Мы оба знаем одно — мой враг не вы, а значит и в разговоре нашем смысла нет. — Это не тебе решать. Я просил отвечать на вопросы, а не высказывать поганое мнение. Девушка усмехнулась, подумав о том, сколь лорды всё-таки высокомерны. Говорил бы он с ней так же, зная правду? — Почему вы допрашиваете меня? — Опасаюсь, что твоя цель отличается от общепринятой. — Разве? Я хочу выжить и выбраться отсюда, хочу, чтобы пал мой враг, и пал от моей руки. Какое отношение это имеет к вам? — Пока не знаю, вот и пытаюсь понять. Назови мне имя. Хаара напрягла память, вспоминая имена и клички каторжников, названных во время жеребьёвки. На ум внезапно пришёл черноволосый паренёк, который выступил с ней вперёд по велению Белого ока. — Элоф, — выдала девушка почти на автомате. Арравел призадумался. — Тот юнец? Чем он тебе насолил? — Вас это не касается. Семейные конфликты. Будьте покойны. — Знаешь, что я думаю? Ты со мной нечестна. Давай рассуждать логически. Элоф, вероятнее всего, и так здесь умрёт. Он неплохо дерётся, но ещё юн и неопытен. Какова вероятность того, что причиной его смерти будешь ты, если всё решает жребий? Рисковать жизнью за волю случая? Я в это никогда не поверю. — Ваше право. — А теперь ответь честно. Пульс девушки участился. Не умеешь врать — не пытайся. Придумать что-то с ходу оказалась сложнее, чем она представляла, а лорд столь пристально следил за каждым её движением, что Хаара почувствовала себя червём в ладони человека. Лучшая защита — нападение, так что Хаара рискнула вновь отвести от себя внимание. — Такое чувство, будто вы боитесь, но я не понимаю почему. Вы ведь не участник турнира, вам ничего не грозит. И Элоф, и я… возможно, все мы умрём. С арены выйдет один, и мы не знаем, кто это будет. Я уже всё потеряла в жизни. У меня нет ни семьи, ни дома. Мне некуда и не к кому возвращаться. Сделав месть единственной целью, я дала себе повод ещё некоторое время пожить. А теперь меня за это осуждают? Почему я должна оправдываться? Не похоже, что для вас важна моя жизнь, так и какая разница, как я сгублю её? — Суровое обвинение в адрес того, кто тебе её спас. Не попроси я из доброты душевной заняться Эфея твоей раной, и не дожить бы тебе до следующего боя. Хаара опешила. — Значит, я ошиблась, и вы обеспокоены моим благополучием? — Не я. Скажешь спасибо Блэйру. От этого заявления Хааре стало и вовсе не по себе. — Блэйру? При чём здесь… он что вам, кем-то приходится? — Я его патрон. Блэйр — источник моего заработка, и как ты понимаешь, обеспокоен я его сохранностью, а не твоей. Но он попросил меня оказать услугу, и как видишь… ты уже в сознании. Девушка вздохнула и мысленно выругалась. Неужели она теперь в долгу перед каторжником? Что за благосклонность к ней? Арравел поднялся и подвинул стул к стене, затем взглянул на бледную нахмурившуюся преступницу, будто ждал от неё рокового признания. — Интересные у тебя шрамы на руках. Давно рассматриваю. Как будто кто-то пытался их отрубить. Расскажешь напоследок, как ты получила это увечье? Хааре невольно вспомнился Дэррад, безумный страх и ни с чем не сравнимая боль. — Долгая история, не стоящая вашего внимания. — Жаль. Что же… поправляйся. Ты выиграла бой с Браном, и несколько дней жизни — достойный победы приз. — С этими словами Арравел вышел из комнаты, оставив девушку наедине с её дурным состоянием и роем неприятных мыслей.***
Тем временем к воротам тюрьмы медленно приближался человек. Он был словно не уверен в собственном приходе, но, тем не менее, делал шаг за шагом, пристально рассматривая каменное ограждение. Заподозрившие неладное стражники, окликнули его, но не получив ответа, насторожились и обнажили мечи. После недавнего нападения никто уже не относился скептически к проходимцам. Ещё немного, и мог бы завязаться бой, но мужчина вдруг остановился и с неприкрытой скорбью взглянул на хмурые лица. — Могу ли я увидеться с одной заключённой? Хоть несколько мгновений, я хорошо заплачу… — Это запрещено. Иди отсюда, мужик, иди по-хорошему. Но Карлайл не спешил уходить. «Ничего не изменилось, — подумал он, — кроме моего положения. Как неудобно жить, не имея сотни ключей». Он отогнул край плаща и продемонстрировал мужчинам набитый звенящими монетами кошель. — Прошу вас, господа… я так давно не виделся с дочерью. Может, мне уже и не доведётся встретиться с ней. Окажите милость. Стражники смерили его любопытными взглядами и переглянулись. — Что за девчонка? — Её зовут Хаара. Она недавно билась на арене. — Та ненормальная? — Один из караульных скривился. — Нет, мужик, извиняй, к веларам запрещено пускать без письменного разрешения от смотрителя. Если сумеешь достать его, приходи, а нет, так смирись и любуйся ею, как все люди. Покуда жива, драться будет. Карлайлу захотелось выхватить меч, вспороть несговорчивым стражам шею, прорваться в тюрьму и биться до последней капли крови за то, чтобы принцессе удалось сбежать, но он понимал, что такой исход событий невозможен. Где-то там, за ледяными стенами она сидела в полном одиночестве, та, в чьей храбрости и силе он сомневался до недавнего времени. Однако, наблюдая за битвой на арене, Карлайл то холодел, то вскрикивал, то не верил глазам. Он видел, что перед ним Хаара, но не мог узнать её, эту яростную, непоколебимую убийцу. Где и с кем она скиталась, усовершенствовав свой навык и пробудив в себе всепоглощающую силу истинного борца, пока он предавался отчаянию? Кого избрала она в учителя, покинув стареющего, стремившегося опекать её Карлайла? Кто был тот человек, что поддержал принцессу в её безумстве, кто позволил ей сунуться в ад за головой, до которой было невозможно допрыгнуть? Так хотелось Карлайлу знать ответы, схватить девушку за руку и увезти из этого страшного места, но он больше ничего не мог. Мужчине не хватило сил вовремя подавить её страсть, а теперь Хаара обрекла себя на страшную гибель, ослепла в желании отомстить, и поставила на кон всё, что осталось от рода Дефоу — собственную жизнь.Глава 24 Соперница
Мисора чувствовала себя скверно. Знакомый терпкий запах не давал покоя. Там, на арене, она так отчётливо обоняла его, что не могла сосредоточиться на схватках. Сердце бешено колотилось. «Не может быть! — убеждала себя женщина. — Это всё в прошлом! Я столько лет пряталась, и он не давал о себе знать. Неужели выследил? Неужели я до сих пор ему нужна?» Как назло, из памяти рвались воспоминания. Этцель, подвал, месяцы мучений ради того, чтобы воспроизвести на свет близнецов, а затем её побег. Наивная, одураченная, молодая… на что она рассчитывала? Почему сразу не поняла, что её хотят использовать? Но ведь это было давно, дети мертвы, да и та, ради которой… Мисора схватилась за голову, упала на кровать и задумалась. «Нет, только бы не это! Так ведь мог пахнуть и кто-то другой? Мне показалось, это всё паранойя. А если всё-таки Этцель, то в замок ему не попасть. Я под надёжной защитой короля, мне ничего не грозит. Хотя… о, Геул, кого я обманываю? Он видел меня, он придёт! Придёт, я должна бежать! Но куда? Куда я побегу?» Как будто услышав её мысли, Лонгрен Теул вошёл в комнату. Не было стука, лишь скромно заскрипела дверь, и Мисора едва успела вскочить, чтобы поприветствовать короля. Лицо её раскраснелось, но глаза оставались сухи, и в душе Мисора понадеялась, что причёска её не смялась. — Тебе нездоровится? — спросил мужчина равнодушно, успев заметить мелькнувшую тень тревоги. — Нет, мой король, я в порядке, просто прилегла, день был утомительным. — Разве ты работала не покладая рук? Встала на рассвете и занялась насущными делами? Женщина слегка сконфузилась. — Ваше Величество освободил меня от этого бремени. — Тогда что тебя утомило? — Солнце и людские крики. На арене так шумно. Мой обострённый слух страдает, но я не жалуюсь, Ваше Величество. Мужчина прошёл к комоду, заваленному женскими безделушками и украшениями, бросил на них скучающий взгляд, посмотрел на собственное отражение, а затем на Мисору. — Это правильно. Грех роптать на судьбу, когда она благосклонна. Однако моей жене в последние дни совсем дурно. — Последствия беременности. Это скоро пройдёт, — попыталась успокоить Мисора, вспоминая, как сама страдала в столь непростой период и стала объектом эксперимента свихнувшегося мага. — Пройдёт, но не могу же я не брать её на турнир. Наоми должна там быть, сидеть рядом со мной — это долг королевы, но её, того и гляди, стошнит прямо на платье. Отвратительно. Беременные женщины вызывают у меня неприязнь. — Вы напряжены, мой король. — Мисора осторожно приблизилась. — Работаете, много думаете. Может, я смогла бы помочь вам расслабиться? — Она потянула к нему руки, как делала всегда в минуты уединения, но Лонгрен вдруг оттолкнул её. Женщина опешила. — Нет, не смогла бы. Я действительно много думаю, и знаешь, что занимает мой ум? — Поделитесь, — сказала она мягко, надеясь, что не разозлит и без того неспокойного сумасброда. — Та девушка с арены. Хаара. Ты наверняка её помнишь. Мисора помнила, но внезапное упоминание неотёсанной преступницы женщину покоробило. Она невольно нахмурилась, а тем временем Лонгрен продолжал: — Я уже долго присматриваюсь к ней. Удивительная смелость, сила. И почему женщины с оружием так будоражат? Ни платья, ни украшения, ни ваши округлые прелести — ничего меня не трогает, за исключением искусства убивать. Чем сильнее женщина, тем слаще момент, когда она покорится. Каждый раз, когда эта блондинка делает взмах мечом, моя сущность восстаёт и требует двух вещей: крови и совокупления. Мне не стыдно признаться, что я бы хотел обладать ею, и если она победит, я не дам ей уйти. Что может быть лучше королевской милости? Внутри Мисоры что-то мучительно сжалось и разорвалось. Она вдруг почувствовала себя использованной и приниженной, однако нашла силы не выдать презрения и снисходительно улыбнулась. — На арене сражаются сильные велары. Шансы этой девушки невелики. Да и зачем вам грязная преступница, когда есть я? — Ты? — Лонгрен вдруг подался вперёд и схватил женщину за плечи. Мисора ощутила его недовольство. — А на что мне ты? Сейчас ты мало чем отличаешься от Наоми или дочерей местных лордов. Разодетая, высокомерная, скучная. — Он оттолкнул её, и женщина едва не упала. К лицу кицунэ привалил жар негодования. — Знаешь, почему я выбрал тебя? Думаешь, за красоту или обаяние? Вовсе нет. Тебе посчастливилось выжить, произведя на меня впечатление. Я был свидетелем отважного преступления в собственных коридорах. Ты дралась, защищала себя зубами, в тебе было отчаяние, что импонировало мне. Перепачканное кровью лицо — вот что меня возбудило. — Лонгрен говорил с пылом и страстью так, что женщина невольно подалась назад. — Я люблю подавлять смелых, люблю овладевать бесстрашными. Мне нравится чувство, что я могу сделать с такими всё то, чего никогда не смогли бы другие. И рядом с этой девушкой ты никчёмная безделушка, блёклая и жалкая. Я могу сломать тебя даже не стараясь. «Я стала ему неинтересна, — ужаснулась Мисора, — настолько, что он готов броситься на эту преступницу!» — Иногда она смотрит на меня, — продолжал Лонгрен, — какой это хищный и жёсткий взгляд! Ты видела её взгляд? — Взгляд убийцы, мой король. Ничего особенного. — Ничего? Так, может, ты сама отважишься пойти на арену и доказать, что достойна разделять со мной ложе? Мисора замолкла. Её пульс внезапно участился. Лонгрен подался вперёд. — Отвечай! Отважишься? Сразишься с ней за место подле короля? Женщина открыла рот, но мужчина толкнул её на кровать и рывком задрал юбку. — Я не человек, мой король, это будет нечестно. — Что осталось в тебе от хищника, лисица? Я дал тебе всё, и это тебя уничтожило. Ты стала такой же жалкой, как и моя жена. Почему я должен держать рядом слабых женщин? Я хочу, чтобы мне противились! Я вижу на твоём лице испуг, а должен вызов! Он овладел ею. Мисора застонала. Это был стон досады и муки, смешавшийся со злостью на себя. Неужели она действительно стала походить на Наоми? Её пыл укротило платье? Руки Лонгрена сомкнулись на её шее. Почувствовав, что задыхается, женщина оттолкнула короля, за что тут же схватила пощёчину. — Покажи, что ты хоть чего-то стоишь, иначе я брошу тебя на растерзание слугам! Быть девчонкой мерзких и грязных ублюдков совсем не то, что лежать под королём. Мысль об этом ужаснула Мисору. Она вспомнила противного старикашку Холгера и ещё ряд особ, косо и похотливо поглядывающих в её сторону. Если Лонгрену она станет не нужна, другие тут же спохватятся. Придётся бежать из дворца или быть растерзанной в его стенах. Чего стоит одна лишь ненависть Наоми! Пришлось невольно пробудить в себе уснувшую страсть. Женщина выпустила когти и вцепилась ими в спину короля. Тот даже не почувствовал боли. Они слились, как в их первый раз, и удовлетворённый смягчившийся Лонгрен позволил женщине и дальше существовать подле себя. Когда король ушёл, Мисора оделась. Она уставилась на отражение в зеркале и пристально изучила каждую деталь. По-прежнему красивое молодое лицо, стройная фигура, обворожительный блеск в глазах. Ничего общего с Наоми и этой блондинкой с арены! Женщина даже не сумела вспомнить её внешности. Как Лонгрен умудрился рассмотреть её глаза в динамичном сражении? Как мог воспылать страстью? Или это всё лишь плод его больного воображения? Воспоминания об арене невольно вернули Мисору в водоворот беспокойства. Был ли сейчас в Архорде тот, кого она боялась больше всего на свете? Её муж, мучитель, преследователь — Этцель. Если Лонгрен избавится от неё, то и побег не станет спасением. «Неприятное положение дел, — подумала женщина, — никак нельзя лишиться удобного места. Наоми скоро родит — это возвысил её в глазах мужа. Если Хаара победит… нет, невозможно. Пусть кто угодно, только не она. О, Геул, не дай этой девушке разрушить мою жизнь».Глава 25 Каждый не сам за себя
Минуло пять дней с тех пор, как Хаара в последний раз выходила на арену. Человек по имени Эфей и впрямь приложил все усилия для того, чтобы её рана быстрее затянулась, и пусть та по-прежнему ныла и саднила, Хаара почти радовалась этой уже незначительной травме. Будет напоминать ей о невнимательности и последствиях. Больше нельзя допускать подобных ошибок, риск слишком велик. Соперников становилось всё меньше, и сегодня лишь восемь человек собралось в пристанище смерти для очередной жеребьёвки. Хаара знала, что их должно было быть девять, но случилось так, что в одном из боёв, победитель скончался от полученных травм. На мгновение девушка представила себя на его месте и ужаснулась. Она нашла глазами Блэйра: тот по обыкновению стоял около смугловатого коротко стриженного мужчины, с недоверием косящегося на всех вокруг. Девушка чувствовала, что должна подойти к нему, несмотря ни на что, ведь только по его просьбе тот дотошный лорд соизволил помочь ей. В иное время это мог бы сделать Леоссар, и, к собственному удивлению, Хаара обнаружила, что каторжник в некотором роде заменил ей мага, стал новым отстранённым заступником. Этот факт смутил её, и, стараясь сохранить лицо нейтральным, девушка приблизилась к Блэйру, сразу же обратив на себя его внимание. По лицу велара было сложно определить его эмоции или чувства. Если таковые вообще были, Блэйр отлично их скрывал. — Можем поговорить? — Конечно. Она взглянула на Канутуса, который от любопытства развесил уши, и тот, поняв, что девушка ждёт его удаления, пусть и нехотя, соизволил отойти в сторону. Хаара встретилась глазами с Блэйром. Мужчина выглядел спокойным и сосредоточенным, как будто терпеливо ждал каких-то объяснений. — Я хотела поблагодарить. — За что? — За лекаря. Твой лорд мне всё рассказал. То ли смутившись, то ли разозлившись, Блэйр на мгновение отвёл взгляд в сторону. — Я благодарна, хотя нахожу твой поступок нелогичным. Не переусердствуй с благородством, если хочешь увеличить собственные шансы на выживание. Здесь все враги, и только одному из нас удастся сохранить жизнь. — Отчего же? Преступники могут только убивать, и всё человеческое им чуждо? Думаешь, иногда не хочется кому-то помочь? Просто… чтобы не захлебнуться в собственной желчи. Даже зная то, что до завтра большинство не доживёт, думаешь, не стоит пытаться продлить чьи-то секунды жизни? Из человеческих побуждений, а не руководствуясь инстинктом зверя. Я давно научился воспринимать смерть, как неизбежное и естественное, но мне вовсе не хочется быть её рабом. Хаара выдержала паузу. — Ты добр. Это похвально, но губительно в нашей стране. — Не переживай. Я достаточно добр, чтобы сидеть в тюрьме и убивать людей на арене, поэтому до сих пор и дышу. — Хааре показалось, что она слышит в голосе мужчины упрёк. — Никогда не думала, что мы прокляты собственным богом? Ведь за место в царстве вечного блаженства он заставляет нас лить кровь, мучить, истязать, губить. — Рассуждаешь, как еретик. Не каждое убийство благородно, необходимо и простительно. — Если в убийстве есть благородство, то я ничего не понимаю в этой жизни. — Ты местный? Просто… мне странно слышать это от человека, выросшего в Ревердасе. — Хаара задумалась о том, что ещё не так давно сама противилась убийству, страдала от вида крови, сдалась, бежала, скрылась. Ей до последнего не хотелось окунуться в мир грязи и насилия, даже взяв в руки меч и впервые убив, она не почувствовала себя его частью, а теперь стоит и осуждает человека, спасшего ей жизнь. Совсем не эти слова должны были срываться с её уст, но признать правоту Блэйра — значит отвергнуть устои, законы и традиции, предать веру, которой дышит здешний народ, и ту цель, за которой она сюда явилась. Согласиться — значит вновь обременить себя чувством вины, позволить призракам убитых мучить себя ночами, начать сомневаться. А сомнения порождают слабость, с ними невозможно дойти до конца. — Да, я всю жизнь провёл в Ревердасе и ненавидел это место, его правителей и проклятый закон, работающий в обратную сторону. — Что ж, никто не заставляет тебя одобрять происходящее, однако мы на арене, и здесь для всех только один путь. Сейчас нас восемь, завтра — четыре, послезавтра — один. Ненависть, о которой ты говоришь, может стать инструментом. Ты должен о себе беспокоиться, а не о таких, как я, не думать о правильности происходящего. — Хочешь облегчить мою участь? Убей кого-нибудь и убейся сама. Хаара поджала губы и усмехнулась. Колкий ответ Блэйра ей не понравился. Она собиралась что-то сказать, но знакомый требовательный голос велел всем выстроиться в линию. Чувство недосказанности превратилось в осадок. — Поздравляем всех выживших! Половина ваших мук позади. Третий этап начинается, и мы решили несколько изменить правила сражений. — От этих слов велары напряглись. Особенно часто забилось сердце Хаары, ведь любое изменение в правилах могло порушить её планы. — Теперь вы будете биться не один на один, а двое на двое. Те люди, кому достанутся одинакового цвета камни, составят пару. Белые против красных, зелёные против чёрных! Жеребьёвка началась. Девушку бросило в холод. Она с опаской следила за тем, как руки мужчин ныряют в мешок. На ладони Блэйра оказался белый камень. Он тут же сжал его, как верный талисман. Хаара потянулась за жребием, и несколько секунд не решалась взять его. Медлит, но почему? Какая ей в целом разница с кем и против кого биться? Достав жребий, девушка опустила зажатую в кулак руку, боясь на него взглянуть. Что она хотела увидеть? В глубине души Хаара понимала, но признаться себе в этом не осмеливалась. Велары уже начали оглядываться в поисках напарников и соперников. Хаара сделала глубокий вдох и решилась посмотреть на то, что сжимал в руке. Белый камень. С каким-то неописуемым облегчением она взглянула на Блэйра, но по его лицу не смогла прочитать, рад он такому союзу или нет. Считает ли он её слабой девчонкой? — Элоф и Грегор против Власира и Ноака, Хаара и Блэйр против Лукерия и Канутуса. Стоящие рядом мужчины переглянулись. — Что же, — негромко сказал Канутус, обратившись к Блэйру, — это будет славный бой, но пощады не жди. Я твой противник. Хааре показалась, что это был укор в её сторону. Почему мужчина сразу сосредоточился на Блэйре? Её до сих пор не воспринимают всерьёз? — Замётано. Велары разбрелись по парам, знакомясь со своими временными союзниками, как вдруг вновь послышался голос: — Выйти с арены смогут двое или один! Но есть одно условие: убитая пара. Пока кто-то из противников жив, бой будет продолжаться, это понятно? — Понятно, — отозвались мужчины хором. — Не переживай, справимся, — заметив напряжённое лицо Хаары, сказал Блэйр. Девушка удивлённо взглянула на него. — И ты туда же? — Что? — Не воспринимаешь меня как соперника. — Пока что мы союзники. — Мы соперники, Блэйр. Будем ими, пока мы на этой арене, но дело даже не в этом. Думаешь, я ничего не замечаю и не слышу? Все эти люди сомневаются во мне, считают меня слабым звеном, и ты в том числе. Разве не так? Ирга, Бран… они меня ни во что не ставили, и где они теперь? Сколько глоток мне нужно перерезать, чтобы на меня начали смотреть, как на равную, а не как на нелепую ошибку? Вот ответь, что доставило бы тебе большее расстройство: бой со мной или против меня? — Против. Не потому, что я считаю тебя недостойным соперником, а потому что я не желаю тебе смерти. Отчасти Блэйр покривил душой. Девушка усмехнулась. — А кому желаешь? Если трезво смотреть на вещи, среди нас нет настоящих врагов, тех, чьи жизни мы бы действительно хотели отнять. Однако мы боремся и убиваем друг друга, потому что только так можно отсюда выбраться. Этот мужчина… Канутус, он ведь твой друг, я постоянно вижу вас вместе. Бой против него вызывает у тебя отвращение? Жалость? Блэйр выдержал паузу, затем сделал вдох. — У меня нет друзей. Канутус хороший воин, приятный человек. Сражаться с ним для меня честь. — Вот, — акцентировала девушка, — видишь, в чём разница? Бой с ним для тебя честь, а со мной — позор. Мужчинам так свойственна самоуверенность. Зачастую вам кажется, что вы герои, что от вас ждут защиты, подвигов. Но разве я, Блэйр, похожа на девушку, которая не может себя защитить? — Я не говорил подобного. — Но подумал. — Откуда тебе знать, о чём я подумал? Чего добиваешься этим спором? Я сказал тебе не переживать в попытке ободрить, поддержка не чужда любому воину, а ты уже обвинила меня в том, что я с тобой несчитаюсь. Может, хочешь одна биться против двоих? Покажешь, что ты стоишь выше нас, самоуверенных героев. Вперёд. Я за руку держать не буду. К лицу Хаары привалил жар. Ей показалось, что она сморозила глупость, а осадивший тон Блэйра вызвал скребущие чувство раскаяния. — Я… не ставила себя выше кого-то. — А я тебя не принижал. Хаара почувствовала, что не может найти подходящих слов. Что побудило её на эту нелепую речь? Неужто ей так необходимо его признание? Блэйр отвернулся. Хаара испытала чувство схожее с тем, что одолевало её после отказа Леоссара в их последнюю ночь, и ужаснулась собственной слабости.Глава 26 Игра в шахматы
— Вы умеете играть в шахматы? — поинтересовалась Наоми у Периция, пришедшего её навестить. Сегодня она чувствовала себя хорошо и даже радостно. Тошнота отступила, суставы не ломило, а ночью впервые не снилось кошмаров. Правда, переполох во дворце из-за захвата Ютры несколько омрачал день, и Наоми не могла подобрать себе уместное развлечение, боясь показаться беспечной и легкомысленной. Решив прийти на помощь Лонгрену, девушка получила суровый отказ и теперь была вынуждена сидеть в покоях, однако приход лекаря несколько воодушевил её. — Имею представление. Правда, я скорее игрок в кости. Наоми сморщилась. — Это пошлое трактирное игрище. Будьте другом, сыграйте со мной партию. Она пересела в кресло и велела слугам расставить фигурки на размеченной доске. Периций поклонился и присел напротив. — Раньше я часто играла в шахматы, — гордо сказала принцесса, — с отцом и братом. Я даже слуг обучала этой благородной и сложной игре. А ведь в шахматах, как в жизни. Каждый шаг может стать роковым. — Она выдержала паузу, следя за реакцией Периция, но тот не придал словам королевы особого значения. — На вашей памяти в Ревердасе не было войн? — Нет, Ваше Величество. — А вот в Эндагоне была. На третьем году моей жизни Ульвиэру хотели отобрать наши земли вплоть до озера Винн. А во времена правления моего деда страну едва не развалил междоусобный конфликт с его кровным братом. Меня всегда удивляло, что Ревердас считают военным государством, варварским, ведь столько десятилетий ему удавалось сохранять нейтралитет и не вступать ни с кем в конфликты. Я думала, что, выйдя замуж за его короля, буду жить в самой мирной и процветающей стране, но стоило мне пересечь границу — всё стало на свои места. Наоми двинула пешку на а-3. Периций передвинул h-6. — В Ревердасе так много жестокостей, что мне показалось, война здесь никогда не заканчивается. Эти арены, рабство, города-крепости. Что может быть хуже народа, породившего все эти устои и традиции? Знаешь, Периций? А я знаю. Мне так и снятся жуткие сны, будто страна охвачена пламенем, а стоявшие веками каменные стены превращаются в пыль. Как жутко смотреть на это! Я бесконечно просыпаюсь, и сегодня была первая ночь, когда мне не приснилось ничего. — Пешка оказалась на е-3. — Может, то было наваждение, и теперь оно схлынуло? Может, мой разум мутится на почве беременности? Но ой как жутко иногда просыпаться с чувством, что война не за горами. Мужчина передвинул фигуру на h-5, Наоми сделала ход на а-5. Несколько минут они играли молча. — Всё будет в порядке, — наконец произнёс мужчина, — Ревердас — не идеальное государство, но даже если война случится, наш закалённый народ без труда защитит свои земли, детей и женщин. Нет такого врага, с которым бы мы не справились. Наоми поёжилась. — Я вспомнила, как ты рассказывал про эрию. Знаешь, я ведь тоже видела одну! Вчера, когда вышла в сад вечером, я гуляла и вдруг на дерево опускается это причудливое четырёхкрылое создание. Я так испугалась! Знаешь, главным образом потому, что птица прекрасна. Было сложно поверить, что нечто столь волшебное несёт в себе насилие и кровь. Согласно легендам, эрии обитают в горах Льёс. До Эндагона они никогда не долетали, так что я увидела её впервые, может, оно и к лучшему. Наоми срубила пешку. Периций нахмурился и сделал ход конём. — Это всего лишь суеверие. — Они не появляются просто так. — Иногда суеверия порождают стечения обстоятельств. Вам не стоит на этом зацикливаться. Наоми пустила в ход ладью. — Да, ты прав. В коридоре вдруг послышались крики. Что-то загремело. Топот ног. Наоми вздрогнула и побледнела. — Что происходит? Посмотри, — велела она служанке. Женщина тут же выглянула за дверь. До Наоми донёсся знакомый слащавый голосок, извергающий ругательства. Оценив обстановку, служанка повернулась к королеве. — Мадам Мисора бранится на стражника, Ваше Величество. — Почему? — Не знаю, Ваше Величество. Пойти разузнать? — Нет. — Наоми нахмурилась. — Закрой дверь, я не хочу слышать эту женщину. Периций срубил пешку, а девушка коня. — Вот что меня по-настоящему беспокоит, так это наличие шлюхи в кровати моего мужа. Он даже на арену её таскает. Это… так унизительно, разве нет? И ты видел, как горят её глазёнки, когда кого-то убивают? С каким восторгом она смотрит на чужую смерть! Я поначалу тоже пыталась угодить Лонгрену, принимать жестокость и насилие бесстрашно, холодно, как что-то само собой разумеющееся. Я пыталась полюбить его, и я полюбила, о горе! Я полюбила человека, но не смогла принять здешние устои. Меня тошнит от крови, истерзанных тел, от оружия, что создано для убийства таких, как мы с вами. Это ли не ужасно? — Наоми сморщилась, походив ладьёй, и взглянула на Периция так, как будто искала поддержки. — Наверное, поэтому я так и осталось второй. Король хочет, чтобы его женщина упивалась жестокостью, и Мисора делает это. Она и сама не против убивать. Вот почему он выбирает её, а не меня. Иногда мне жутко от мысли, что, родив сына, я лишусь его. Будто Лонгрен может отобрать ребёнка и остаться с этой женщиной, а меня запрёт или убьёт… — Это невозможно, Ваше Величество, — категорично перебил Периций. — Вы дочь короля Ульриха, чистокровная принцесса Эндагона, и ваш муж никогда не посмеет совершить против вас злодеяние, если не из любви, так из политического расчёта. Нынче выгоднее заключать союзы, а не наживать врагов. Что до той женщины, думаю, скоро она надоест королю, а когда родится наследник, для Его Величества вы станете важнейшей опорой в его воспитании. Нужно лишь немного потерпеть. Наоми вяло улыбнулась и срубила ладью. — Я верю в это, Периций. Хочу верить. — Королева вздохнула и попросила подать воды. Служанка тут же подошла с графином. — Жаль, что брат так и не приехал, я ждала его. Порой так тоскливо от невозможности видеться с родными. Но на днях я отправила им письмо, сказала, что жду ребёнка. Надеюсь, эта новость обрадует отца, и он пришлёт мне весточку. — Думаю, ваш отец позаботится о том, чтобы отправить послов с подарками. — Это будет, когда я рожу. А пока… буду рада и словам, написанным его рукою.Глава 27 Разговор
В комнате было холоднее обычного. Серый свет, проникающий в окно, казалось, нёс в себе атмосферу уныния и обречённости. Где-то под потолком кружила муха, не успевшая найти укрытие на зиму, и назойливо билась о него, издавая противное раздражающее «дзжж». Дверь со скрипом захлопнулась. За ней тут же громко чихнули. — Я хотел вас поблагодарить. — Садись. — Арравел кивнул на стул, и Блэйр, не мешкая, опустился на него. Мужчину мучило чувство, которое в иных обстоятельствах можно было назвать осенней хандрой. Лорд провёл пальцами по щетине, и попытался изобразить участие. — Предмет твоего интереса в добром духе и здравии? — Да. Она… моя напарница в следующем бою. — Правда? Я слышал про парные сражения, но не думал, что их введут. Выпьешь? — Блэйр отрицательно качнул головой, и Арравел, уже предугадавший ответ, налил себе рому. — Хорошо, что у тебя есть чувство благодарности, в отличие от особы, для которой мы так расстарались. Вопрос крутился у Блэйра на языке, но он не решился задать его, дожидаясь, пока Арравел продолжит сам. — Мы с ней поговорили, но увы, я узнал мало полезного из её уст. Скажу одно: девчонка здесь не просто так, и не хочет, чтобы кому-то стала известна причина. — Не совсем понимаю. Арравел вздохнул и сделал глоток. Блэйр заметил, что прежняя весёлость лорда улетучилась, и теперь он выглядел уставшим, отчасти встревоженным. — Много ты знаешь о той, за которую просил? — Пожалуй, что ничего. Боюсь, арена не то место, где люди узнают друг друга посредством задушевных бесед. — Хаара не преступница, или, во всяком случае, не пойманная. — Брови Блэйра удивлённо метнулись вверх. — Она сама пришла в тюрьму, и чтобы оказаться за её стенами, напала на караульных. Сражается девчонка хорошо, и мы оба это знаем, и также знаем то, что эти навыки она приобрела не в стенах тюрьмы, соответственно: она или готовилась заранее, или род её деятельности как-то связан с убийствами. Несмотря на это она позволила себя легко обезоружить и связать, сразу признала вину на допросе и заявила, что будет участвовать в турне. Чувствуешь, где крыса скребёт? Блэйр нахмурился. — Хотите сказать, она целенаправленно шла на турнир? — Именно. И это первая причина её опасаться. Понимаешь? В отличие от всех вас она чётко знала, куда и зачем идёт. Логично предположить, что у неё здесь какая-то цель, и что она, как минимум, приняла меры предосторожности, чтобы не умереть в первом же бою. — Какую нелепую цель можно преследовать на турнире веларов? Это как танцевать на эшафоте. — Я не знаю, — сказал Арравел, осушив бокал. — Девчонка попыталась солгать, но её навыки придумывать небылицы оставляют желать лучшего. Я не поверил ни единому слову, что она исторгла. Однако я могу вести разговор иначе. Мало, чей язык не развязало искусство пыток. — Нет, — сразу же отрезал Блэйр, — даже если сказанное — правда, Хаара участница турнира и бьётся с нами на равных. Не смейте пытать её. — В тебе говорит не разум, а чувство к ней. — Арравел плеснул в бокал ещё алкоголя. — Я не питаю к ней чувств. — Не обманывай себя. Ты её защищаешь, а между тем это хитрая, высокомерная и невоспитанная девчонка. Поверь мне и моему опыту. Ты и я — мы преследуем общую цель, понятную и естественную. И я не просто, как патрон, а как друг говорю — нужно держаться от этой девушки подальше, а лучше и вовсе избавиться от неё. — Время покажет, кто от кого избавится. — Это суждение проигравшего! — Арравел ударил кулаком по столу, и Блэйр впервые увидел, как глаза мужчины налились гневом. — Не играй со мной, каторжник… Я нынче к этому не расположен. — Нервозность — быстрый путь к старости, милорд. Вы же не думаете, что я собираюсь жертвовать своей жизнью? Я буду биться за неё во что бы то ни стало, даже если с ней. — Надеюсь, — отозвался лорд чуть спокойнее. — Я тебя предупредил. Будь внимателен и осторожен. Если что-то знаешь, скажи мне, две головы лучше, чем одна. Лимит моей милости исчерпывается. Дерись так, чтобы я действительно поверил в твою благодарность. — Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал Блэйр, но разговор с Арравелом вызвал в нём чувство опустошённости. Вернувшись в камеру, он упал на кровать и провалился в задумчивость. Хаара и так казалась ему странной личностью в этих стенах, но то, что он услышал, заставило мужчину сильнее насторожиться. Блэйр сопоставил предостережение Джавахи с тайной, которую не смог разгадать Арравел, и понял, что назревает нечто действительно серьёзное. До финала оставалось не так много времени. Стоит ли пытаться узнать, что происходит? Или послушать наставника и покровителя, предоставив тюрьме право самой разделаться с нелюдимой выскочкой? Нет, Блэйр не хотел, чтобы она пострадала. В нём боролись два странных чувства: тяга к таинственной блондинке и желание отстраниться от неё, понять, что её больше нет. Если Хаара умрёт, всё станет проще. Ничего не будет его беспокоить, и Блэйр всецело сосредоточится на оставшихся сражениях. Но так ли будет на самом деле? Мужчина не мог ответить. Угнетал его и предстоящий бой с Канутусом. Сегодня сосед был молчалив, вероятно, его дружеское расположение было перечёркнуто надвигающейся катастрофой. Кто-то из них вскоре умрёт, возможно, они оба. Блэйр прикинул собственные шансы. Несмотря на обвинения Хаары, мужчина не разделял общего мнения на её счёт, а принимал правоту Арравела: девушка сражаться умела, и она была неглупа. Блэйру даже казалось, что он уступает ей в чём-то, но вслух бы он этого никогда не признал. Представляя их возможную победу, мужчина тщательно обдумывал всё услышанное и пытался прийти к логическому заключению. Что Хаара забыла на арене? Неужели сомнение Харон на её счёт оказалось небеспочвенным? Могла ли Хаара быть полукровкой как Джаваха? Это не сильно помогло бы ей, и всё же… Невозможность добраться до истины истязала ум Блэйра и уязвляла его. Спокойнее было пребывать в полном неведении, чем знать полуправду. Он не понимал, как вести себя с ней. Пытаться сблизиться? Отстраниться по совету Арравела? Так или иначе, один из них умрёт, а, может, и вовсе оба. Но если Джаваха выразил опасение, значит, у Хаары есть все шансы выйти с арены победительницей. «Если я не убью её, могут погибнуть тысячи. И если она убьёт меня, то о надвигающейся войне, близнецах и скрытом тенями зле никто не узнает. Получится, что сициланец проделал весь этот путь зря, напрасно обучал меня. Как же быть?» Ответ не приходил.Глава 28 Умереть должны двое
Хаара сделала глубокий вдох. Прохладный воздух ласково обдал тело, будто стремился избавить от накатывающей волны жара. Осталось не так много сражений. Нужно пережить их, и тогда Лонгрена настигнет расплата. Час мести близился, предвкушение росло с каждым днём. Девушка представляла, как зрители выкрикивают её имя, славят новую королеву, благодарят её за возмездие неверному. Но так ли оно будет на самом деле? Чей-то силуэт загородил девушке солнце. На её запястье вдруг сомкнулось железное кольцо. Хаара в недоумении взглянула на Рамерия. Второе закрепилось на левом запястье Блэйра, и теперь цепь, не превышающая в длину шестидесяти сантиметров, соединяла их. — Что это? — Так положено, — отозвался стражник, — напарники в битве связаны одной цепью. Это делается для того, чтобы вы не решили поубивать и друг друга. Если один умрёт, его труп будет мешать второму сражаться. Так что придётся рассчитывать на командную игру, теперь не каждый сам за себя. — Но это абсурд, — возмутилась девушка, — это против правил, вы сковываете наши движения, в бою это сильно помешает. — Новые времена и правила новые. Королю надоело смотреть на однотипные бои, приходится выдумывать, чтобы угодить. Удачи вам. Рамерий отошёл, и Хаара с ужасом посмотрела на железные оковы. Вот уж что было неприятным сюрпризом. Блэйр дёрнул цепь, проверяя на прочность. — Прекрасно… — Не язви, — осекла его девушка, — это близко к катастрофе. — Правда? Потому что я могу сделать так? — Хаара дёрнулась оттого, что мужчина потянул за цепь, и от неожиданности врезалась ему в грудь. Блэйр придержал её за плечи. Девушка выругалась и оттолкнула его. — Что за пошлая шутка? — Наша реальность. Будем вести себя неосторожно, и таких столкновений не миновать. Стоит одному дёрнуться, и второй потянется следом. Настоящая командная работа. Хаара бросила на него укоризненный взгляд. А ведь мужчина прав, придётся следить за обоими соперниками и чувствовать движения друг друга, чтобы не погибнуть, ведь смерть одного ставит в жалкое и невыгодное положение второго. — Ты, кажется владеешь левой рукой? — Да. — Хорошо. Постарайся не умереть. — Ты тоже. Девушка украдкой взглянула на тонущую в шуме арену, затем на соперников, которых также сковали по рукам. Они были в равных условиях. Они развлечение для голодной толпы. Несмотря на ограниченность правой руки, Хаара, как и прежде, взяла два меча, и Блэйр, последовав её примеру, вооружился двумя секирами. Канутус избрал одноручный меч и кинжал, а его напарник — моргенштерн. Оружие последнего Хааре сразу не понравилось. Канутус собирался сражаться с Блэйром, соответственно, Лукерий был её противником. Белобрысый мужчина невысокого роста. Квадратное лицо, широкие щели в зубах, почти отсутствующие брови. Вдобавок к собственной несуразной внешности, он странно щурился и всё время хмыкал носом. Девушка постаралась прикинуть, как быстро сможет его убить. — Пощады не жди, — бросил Канутус бывшему товарищу по несчастью, чем невольно оскорбил Хаару. Девушке не терпелось всадить меч в обоих, и пусть потом хоть кто-то посмеет с ней не считаться. «Нужно покончить с этим скорее», — подумала она, и когда их призвали на арену, бросила на Блэйра беглый, полный надежды взгляд. Мужчина кивнул, как будто прочёл мысли, и девушка сделала глубокий вдох. Место смерти и боли взывало. «Становись спиной к солнцу», — шепнула она Блэйру перед выходом. Арена встретила их приветственным гулом. Хаара впервые прислушалась к тому, что кричал народ, но разобрала лишь смесь пожеланий и имён, среди которых не услышала своего. Едва король подал знак начинать, бой завязался. Блэйр и Канутус были мужчинами осторожными и прежде, чем кинуться друг на друга, оценили ситуацию. Отправной точкой стал бросок Лукерия, стремившегося раздробить моргенштерном колени Хаары. Забыв про сковывающую цепь, девушка отразила оружие правым клинком, утянув вперёд левую руку Блэйра. Канутус тут же сделал выпад, собираясь отсечь незащищённую конечность, но мужчина подался вперёд и скрестил с клинком секиру. Свист, звон, шарканье ног. Хаара отвела правую руку, позволив Блэйру использовать левую для защиты. Лукерий снова атаковал, но девушка заблокировала его удар, подалась вперёд и пнула мужчину в грудь. Пошатнувшийся воин утянул за собой Канутуса, смазав его удар. Хаара молниеносно взмахнула лезвием, но то лишь распороло рубашку на груди соперника. На мгновение мужчина отступил, но долго оставаться в стороне ему не позволила атака Канутуса. Блэйр парировал летящий в него удар. Лукерий раскрутил моргенштерн и попытался напасть сверху, но Хаара отпрянула, затем сразу рванула вперёд и нанесла ещё один секущий удар. Лезвие задело кожу, но порез был слишком незначителен. Лукерий пошёл на хитрость: цепь моргенштерна обмоталась вокруг лезвия соперницы. Он потянул её вперёд, и в это время справа вынырнул Канутус. Договорились убить сначала её? Девушка была польщена. Кинжал в левой руке летел ей прямо в шею. Хаара наклонилась, чтобы избежать удара, но тут же впечаталась лицом в выставленное заострённое колено. На мгновение в глазах потемнело. Девушка отпрянула, чувствуя, что сопернику не удаётся быстро освободить оружие. Она напрягла руку и нанесла колющий удар ему в живот. Меч, наконец-то вдоволь напился крови. В это время Канутус, парировав атаку Блэйра, отскочил, толкнул своего умирающего союзника и попытался достать Хаару мечом. Девушка успела среагировать и отразить удар, несмотря на то, что голова у неё кружилась, а из разбитого носа сочилась кровь. На мгновение битва приостановилась. Канутус перевёл взгляд с одного лица на другое, как будто уже переживая поражение, затем встрепенулся и выставил вперёд меч. — Ну… нападайте! Хаара очнулась первая. Взмах, лязг, скрип. Канутус парировал её удар, затем отразил атаку Блэйра. Когда девушка замахнулась для нового удара, вдруг почувствовала, как её схватили за ноги и потащили вниз. Это был ещё не умерший Лукерий. Отвлекающий манёвр сработал на ура. Хаара глянула вниз, Канутус метнулся в сторону и сшиб её своим весом. Блэйр ничего не смог сделать, чтобы предотвратить это падение. Лукерий тут же схватил девушку за волосы. Канутус бросил ему кинжал, но Хаара со всей силы ударила мужчину в висок и тот, закатив глаза, растянулся на песке без чувств. В то время Блэйр, оказавшийся в невыгодном положении чудом увернулся от летящего в него лезвия. — Вставай! — крикнул он Хааре, голову которой ломило с такой силой, что мир перед глазами двоился. Воткнув меч в песок, она опёрлась на него и с немалым усердием поднялась. Блэйр толкнул её, уклоняясь от летящего удара. Девушка чудом удержалась на ногах. — Открой его! — крикнула она мужчине в ухо, и когда Канутус предпринял новую попытку ударить, Блэйр заблокировал его клинок, а Хаара рубанула мечом по незащищённой шее. Глаза мужчины в последний момент округлились, но девушка не видела выражения его лица. Ей показалось, что рёв толпы усилился в десять, а то и в сто раз. Во рту появился металлический привкус. Кровь из носа уже дотекла до подбородка, и Хаара предприняла жалкую попытку вытереть её тыльной стороной ладони. Пошатнувшись, девушка почувствовала, как Блэйр придержал её и прижал к себе. — Всё нормально, не падай. — Что ты делаешь? — удивлённо поинтересовалась она, вспоминая нелепый жест мужчины перед боем. Рёв арены отзывался острой болью в голове. Хааре хотелось убраться подальше. — Заставляю их любить нас, — отозвался он, и Хаара не сразу поняла о чём речь. Перед глазами по-прежнему двоилось, удар оказался сильней, чем она предполагала. Однако, подняв голову, девушка увидела, как люди подскакивают со своих мест, восторженно кричат и вскидывают руки. — Пусть наслаждаются. Мы дадим им зрелище… Хаара нашла в себе силы перевести взгляд на Лонгрена. С этого расстояния она не могла разглядеть его лица, но отчего-то чувствовала, что король тоже смотрит на неё. «Скоро, — подумала Хаара, — скоро я доберусь до тебя».Глава 29 Обратная сторона
Тело прошибла леденящая волна, пульс на мгновение участился. Ревущая толпа скандировала имена победителей, внимание же девушки было полностью сосредоточено на одном. Гелата узнала его. Велар по имени Блэйр. Это он спас её от смерти в тот самый злополучный день. Всё это время девушка была убеждена, что рыцари убили мужчину, она чётко помнила, как его свалили на землю, однако в том, что именно он сражался на арене, сомневаться не приходилось. Гелате потребовалось время, чтобы разглядеть черты, однако внутреннее чувство подсказывало, что девушка не ошиблась, её спаситель был жив. «Неужели из-за того случая? — думала она. — Неужели он оказался в тюрьме за убийство насильника, и вынужден сражаться за жизнь? Какая досада! Даже окажись он в финале с Элофом, всё равно не победит». Тем временем Блэйр с Хаарой уже покинули арену, а на смену им вышла следующая четвёрка веларов. Гелата уставилась на Элофа. Издали его молодая фигура не вселяла страха, однако стоило ему напасть, как первое наивное впечатление разбивалось вдребезги. Девушке не раз доводилось наблюдать за его тренировками, но теперь всё было по-настоящему. Юноша был силён, а главное — ловок. Гелата не сомневалась в его победе. Не сомневался и Этцель, равнодушно наблюдающий за схваткой. Железная цепь явно мешала всем четверым, но Элоф, не особо заботясь о сохранности напарника, то и дело кидался вперёд, размахивая мечом. «Скоро их останется четверо, — размышляла Гелата, — девушка — не соперник Элофу, его напарник медлителен. Стало быть, в финале с ним столкнётся Блэйр». Гелата закусила губу. Из неоткуда взявшаяся совесть пробудилась и как змея начала брызгать ядом во все нервные окончания. Девушка чувствовала свою частичную вину. Разумеется, никто не просил Блэйра спасать её. Он решился на этот шаг самостоятельно и несёт за это ответственность. Но ведь Гелата обязана ему жизнью! Прежде всего ему, а не Энэйн! Не разруби он тогда негодяя, Гелата давно бы обитала в Аридоне. Получается — за ней должок. Но что она может сделать в такой ситуации? Чем помочь этому отчаянному борцу? Арена загудела. К ногам Элофа пал первый соперник, и вместе с Грегором он начал теснить другого. Это было жалкое зрелище. Так псы затравливали загнанного в угол зайца. Развалившейся в песке труп мешал мужчине двигаться. Он не мог поднять левую руку, а противники били с двух сторон. Гелата делала вид, что следит за боем, но её мысли находились далеко. Люди вскочили с мест, чтобы воздать хвалу победителям. Девушка лишь несколько раз хлопнула, и поднялась, возрадовавшись возможности уйти из этого душного, шумного места. Её примеру последовал и маг. Возвращаясь в трактир, оба хранили молчание. Этцель держал суетливую Делэль за руку, не позволяя ей отставать или попусту засматриваться на безделушки. Голод скручивал желудок Гелаты, но как же ей не хотелось ужинать в пропитанном смрадом буйном трактире! — Ты ведь нашёл её? — вдруг поинтересовалась девушка, не до конца осознавая, её это был вопрос или всё-таки Энэйн. — Да. Как только начался турнир. Это оказалось слишком просто, однако я не думал, что она так далеко заберётся. — Далеко? — Видела короля? Рядом с ним сидела его жена, главный советник и черноволосая женщина. Уж не знаю, кем она сделалась и как возвысилась, но это была Мисора. Её по-прежнему юное лицо я узна́ю везде. Гелате не пришлось напрягать память, чтобы понять, о ком говорит Этцель. Она хорошо помнила особу, которую сначала приняла за королеву. Женщина богато одевалась, гордо себя держала. Недурно устроилась для беглянки. — Схватим её? — Не сейчас. — Почему? — удивилась девушка. Если Этцель обнаружил объект своего преследования, то не могла ли и Мисора почувствовать его? Стоило ли рисковать, давая ей время сообразить и спланировать новый побег? — Она и так у нас на виду, как только Элоф одержит победу, делать ничего не придётся, Мисора окажется в наших руках, как и эта чёртова столица. Её история подходит к концу, а наша только начинается. Жду не дождусь, когда мысль, выдвинутая Энэйн почти два десятилетия назад, наконец, придёт в исполнение. Поразительно, сколько иной раз требуется времени, чтобы убедить массы в правильности тех или иных вещей. Гелата молча согласилась. Они вернулись в «Путеводную звезду», поужинали, и, забрав с собой Делэль, девушка удалилась в душную одинокую комнату. Усталость одолевала, и Гелата бесцеремонно рухнула на кровать, словно на той была мягкая перина. В голове пронеслись образы насыщенного дня. Девушка подумала, что не сумеет уснуть из-за мучительных мыслей, но сон, напротив, очень быстро утянул её.***
Гелате снился знакомый храм, ещё не обветшалый, ухоженный, мрачный. Юная темноволосая девушка аккуратно зажигала свечу перед лицом трёхликого бога и тихо шептала молитву. Образ расплылся и антураж храма сменила ревущая, залитая солнцем арена. Пышное платье, напряжённая вымученная улыбка. Это была Мисора. Она снова стояла в храме. Ещё в целом, убранном, живом.***
Энэйн вела под уздцы лошадь, огибая выпирающие ветки и некстати разросшиеся кустарники. На скакуне сидел статный мужчина в кожаных одеяниях и пристально смотрел по сторонам, будто опасался быть обнаруженным. Завидев в окнах храма свет, девушка остановилась и улыбнулась всаднику. Этцель тут же спешился. — Твоё сердце отлично прижилось. — Она провела пальцами по его скрытой рубашкой груди. Этцель перехватил руку и нежно поцеловал. Этот жест Энэйн позабавил, она отдёрнула её и лукаво хмыкнула. — Пришло время и тебе научиться делать то, что не подвластно ни людям, ни магам. Я поделюсь с тобой секретами Шархадарт, и лишь усвоив их, ты станешь мне полезен. — Я сделаю всё, чтобы быть тебе полезным, — ответил Этцель. Энэйн в его словах не сомневалась.***
— Пей. — Красноголовая протянула девушке чашу с тёмно-коричневой жидкостью, которая дурно пахла. На поверхности лопались мелкие пузырьки. Мисора с опаской приняла её, взглянув сначала на Энэйн, затем на Этцеля. На красивом выразительном лице читалось недоверие. Девушка сморщилась от запаха и рефлекторно поджала губы. — Это точно неопасно? — Неопасно, — подтвердил мужчина, — пей. Мисора сделала глоток, и её едва не вытошнило. Мужчина придержал чашу, дабы та не выскользнула из дрогнувших рук. Девушка покачала головой, будто отказывалась принимать внутрь эту гадость, однако вопреки протесту тела, задержала дыхание и выпила всё до остатка. Рассудок мгновенно помутился. Моргнув, Мисора обнаружила, что дурно видит. Фигуры перед ней вытянулись и превратились в чёрные тени. Энэйн забрала у неё пустую чашу и переглянулась с магом. Вскоре девушка лишилась чувств.***
— Сделай надрез вот здесь. Только неглубокий. В руках Этцеля сверкнуло чёрное лезвие. Он осторожно провёл им по обнажённой женской груди. Энэйн пристально наблюдала. — Хорошо, теперь режь вот здесь. Возьми чуть глубже. Стой. Осторожнее, ещё пару сантиметров. Мужчина шаг за шагом выполнял её указания. — Теперь поддень и отогни кожу. Не резко, отдели вот эту мышцу. Не втыкай кинжал, ты что, убить её хочешь? Помни, что её собственное сердце не должно остановиться, иначе всё зря. В руках Энэйн появился знакомый сосуд.***
Гелата проснулась от колющей боли в груди. Порыв кашля захлестнул её, и девушке пришлось перевернуться на бок. Город сковывала глубокая ночь. Этцель спал. Делэль вздрогнула от шума, но тут же вновь провалилась в сон. Гелата растёрла грудную клетку и отдышалась. «Они зашили в её тело оставшиеся сердца. Вот, о чём говорил Элоф. Мисора сбежала потому, что не хотела быть снова вскрытой. Эти сердца колоссально продлят её жизнь, а Энэйн, стало быть, хочет получить их обратно». Девушка улеглась на спину и уставилась в потолок. Ответ на один из многочисленных вопросов был найден, но непонятным оставалось ещё слишком многое. Что такое случилось с Энэйн, отчего ей понадобилось новое тело?Глава 30 Наедине
Хаара проснулась от резкого звука. Кто-то, позвякивая ворохом ключей, открывал дверь в её камере. Помня, чем подобное ночное вторжение обернулось в предыдущий раз, девушка подскочила, готовая к разного рода неожиданностям, но незнакомый высокий человек в сопровождении всего одного стража вежливо попросил её выйти. На улице давно стемнело, коридоры безмолвствовали. «Неужели пришли отомстить?» Хаара насторожилась. — Кто вы? В душе она надеялась, что всё обойдётся без драки. Арена выматывала, не хотелось бы тратить силы и за её пределами. — Я человек лорда Арравела. Вам нечего опасаться. — Правда? — усомнилась Хаара, вспомнив, как дотошный мужчина ей угрожал. Она смерила оценивающим взглядом незваных гостей. — Что вашему лорду от меня нужно? — Прошу пройти со мной и самостоятельно это выяснить. — За кого вы меня принимаете? Думаете, я поверю, что хоть кто-то в этом месте не желает мне зла? — Дело ваше. Можете остаться здесь, я свою часть условленного выполнил. Условленного? Кто-то договорился о встрече с ней? Или незнакомец ведёт бесчестную игру? Хаара опасалась, что её попытаются втянуть в кровавую авантюру, но выглядеть слабой в таком месте тоже не хотела, поэтому поднялась и нерешительно прошла к выходу. Нужно лишь сохранять бдительность, не превращая её в паранойю. К удивлению девушки, стражник позволил ей выйти, не сковав руки. Незнакомец велел не отставать. Они дошли до конца коридора, свернули налево, поднялись на этаж выше, и когда Хаара окончательно пришла в замешательство, остановились у запертой деревянной двери. Не став стучать, незнакомец открыл её и жестом пригласил девушку войти. Хаара с опаской шагнула за порог и тут же увидела Блэйра, сидящего на табурете за крохотным дубовым столиком. Напротив него пустовал деревянный стул с подлокотниками и ремнями. — Это камера для допросов? — машинально поинтересовалась Хаара. Дверь за нею захлопнулась. Девушка вздрогнула и осмотрелась. Ни стражник, ни мужчина не вошли. Они с Блэйром вдвоём. — Что происходит? Блэйр поднялся на ноги. — Не переживай, здесь безопасно. — Да? И почему я должна тебе верить? — Не должна, но я могу надеяться. Хаара не двинулась с места. — Почему мы здесь? — Я попросил Арравела устроить встречу. — Ты? Зачем? — Здесь тихо, никто не помешает. — Не помешает чему? Блэйр выдержал паузу. — Разговору. Ответ Хаару позабавил и, уже утратив чувство тревоги, она приблизилась к мужчине, осмотрев его с ног до головы. Блэйр выглядел безоружным. В комнате царил полумрак, но девушка пыталась рассмотреть беззлобное лицо собеседника, задумчиво уставившегося на неё. Она понимала, что вряд ли сейчас выглядит привлекательно. Нос распух, волосы засалились, под глазами залегли тени. Настоящий продукт арены. Но мужчина, казалось, не брезговал, потому что не отводил взгляд. — Ну? И чего ты хотел? — Я… давно терзаюсь навязчивым вопросом: кто ты? С самого первого дня турнира он не даёт мне покоя. Знаю, что ты предпочла бы оставить это в секрете, и клянусь, что никому не открою его, но я должен знать. — Блэйр… — Подожди, — мужчина повернулся к ней спиной, затем уселся на стул с ремнями. — Выслушай. Я, конечно, не настолько наглец, чтобы требовать, не предлагая чего-то взамен. И я расскажу о себе, если хочешь. Моя жизнь в целом банальна и безрадостна, но у меня ведь тоже есть секрет, и чем ближе я к финалу, тем острее понимаю, что им нужно с кем-то поделиться. — Так поделись со своим лордом. Мне это ни к чему. — Сядь. Мужчина попросил, но тон его невольно сделался приказным. Хаара помедлила, но всё-таки обогнула стол и опустилась на табуретку. — Я жил в обычной глухой деревеньке. — Начал Блэйр. — Родители умерли от чахотки восемь лет назад и под моим присмотром осталась младшая сестра, её звали Кассия. Она ухаживала за курами и скотиной, пока я охотился и торговал шкурами, иногда дровами, если удача не благоволила. Жили мы небогато, но еда всегда была на столе, и в целом я был доволен, пока однажды не вернулся в пустой, холодный дом. Сестры там не оказалось, я бросился её искать и вскоре обнаружил в хибаре одного пьянчуги. Завязалась драка и только чудо в тот день спасло жизнь этой грязной свинье. Кассия кричала, что убийство погубит мою душу. Видела бы она меня сейчас. — Мужчина иронично усмехнулся. — Я думал, что её просто похитили и ещё не успели обидеть, однако через пару месяцев сестрица повесилась, а местный лекарь сказал, что она носила ребёнка, и тут до меня дошло, в чём дело. Она, видимо, рассчитывала, что эта сволочь женится на ней, ведь отвратительный отец лучше, чем его отсутствие, однако этого не произошло. Тогда я поджёг его проклятый дом, а затем взял топор и отправился искать его самого, однако жизнь распорядилась иначе. Вне себя от ярости я заплутал, и пока бродил в чаще, на меня накатила волна какой-то пустоты. Я будто перестал ощущать жизнь. А затем случилось то, что упекло меня за решётку. Я оказался в тюрьме за убийство рыцаря. Серьёзное преступление по меркам Ревердаса, здесь слишком уважают тех, кто мнимо защищает государство. Но в тот день я услышал крик, а ярость и скорбь, что смешались воедино, не позволили его проигнорировать. Я пошёл на это преступление, чтобы спасти девушку, которую даже не знал. Её насиловали, и на какое-то мгновение мне почудилась, будто это Кассия. Потом память словно отключилась. Оказавшись здесь, я предпочёл забыть о том, что было до, ведь стоило подумать о случившемся и становилось невыносимо. Мужчинам тоже бывает больно, но я пытался похоронить в себе всё, что могло выбить из равновесия, помешать выжить здесь, хотя, признаюсь, я не особо понимал, зачем мне теперь жить. Наверное, так работает инстинкт. Мой первый бой тебе удалось лицезреть. Хаара внимательно слушала рассказ о том, как Блэйр оказался на арене, как к нему явился Арравел, и как позже он познакомился с сициланцем. Она никак не могла понять, к чему же мужчина клонит, пока речь не зашла о близнецах и пророчестве. Война… девушка обнаружила, что это слово её пугает. Она вспомнила, как по дороге в Архорд ввязалась в бой из-за убийства эрии и содрогнулась. Тогда Хаара была убеждена в дурном предзнаменовании. Неужели чутьё не подвело? — Наверное, тебе сложно поверить, я тоже не всерьёз отнёсся к его словам поначалу, но Джаваха знал такие вещи, о которых ему никто не мог сказать, которые можно было только предвидеть. И помимо близнецов, чьей смерти он так жаждал, сициланец говорил о необходимости твоей гибели. Это было до того, как мы познакомились, но, увидев тебя на арене, я понял, о ком идёт речь. Хаара криво усмехнулась. — Конечно, Джаваха ведь был твоим наставником. Смерти он не желал разве что тебе. — Ты не понимаешь. Он говорил, что разразится война, которая превзойдёт последнюю Великую кровавую. — И причиной этому стану я? — Вы. — Мы? — переспросила Хаара, на лице которой отобразилось недоумение. — Это абсурд. Я не знаю, о ком ты говоришь, и уж точно не собираюсь устраивать войну. — Но можешь? — Что? — При желании можешь? Кто ты? Ответь. Что делаешь на этой арене? Я знаю, что ты здесь по своему желанию. Арравел сказал, ты не убийца. — Арравел заблуждался. — Хаара подалась вперёд. — Твой дотошный лорд, желающий контролировать ситуацию, на самом деле ничего не знает и знать не может. Оставьте свои глупые манипуляции при себе. — Это не манипуляция. — Он угрожал мне смертью, а теперь ты выпытываешь то же, что и он, делая вид, будто мы товарищи. — Что? Я этого не знал. — Я думала, ты неглуп, Блэйр, а оказалось, напротив. На мгновение воцарилась гнетущая пауза. Хаара чувствовала, как в душу закрадывается тревога. Блэйр сделал глубокий вдох. — Слушай, Арравел наверняка блефовал, потому что я пообещал перестать сражаться, если с тобой что-то случится. — Что? — Хаара впала в ещё большее замешательство. Она внимательно изучала взглядом мужчину, но на его лице было сложно распознать эмоции. — Вы оба ненормальные. — Считай как хочешь, но я пытался тебя защитить. — Зачем? — Я… — слова застыли у Блэйра на устах. — Неважно. — Нет уж, говори, раз хочешь услышать что-то от меня. Я твой соперник, Блэйр, и без колебаний убью тебя, чтобы выиграть этот турнир. Перестань делать вид, будто мы друг другу кто-то, будто выжить могут двое, если будут держаться за руки. Реальность страшна. И несмотря на то что сказал тебе лорд, я убийца, воровка, я хуже всего этого… Да, я пришла на арену по собственной воле, но мои руки были уже по локоть в крови. Я видела столько грязи, насилия и несправедливости, что у любого бы из вас подогнулись колени. Я не боюсь ни тебя, ни Арравела, ни псов, стерегущих эту тюрьму. — Никто и не просит тебя бояться. Я хочу знать, кто мой соперник. Если у тебя есть хоть капля уважения ко мне… — Ты всё равно не поверишь, если я скажу. — Я только что рассказал тебе о видениях жреца и пророчестве, а ты говоришь, я во что-то не поверю? — Война действительно грядёт. Я видела, как прилетают эрии. Не нужно быть жрецом, чтобы такое предвидеть. Мужчина беззлобно усмехнулся. — Значит, ты солидарна с Джавахой и понимаешь, что можешь сыграть в этом какую-то роль? Хаара пожала плечами. — Не знаю. Судьба любит пошутить. Так далеко в будущее я не заглядывала. Блэйр утёр ладонью вспотевший от нервов лоб. — Хорошо, попробуем иначе. Ради чего ты здесь? — Ради мести. — Кому? Девушка промолчала. Блэйр пытливо смотрел на неё. — Ну же, ответь. Кому можно мстить в месте, где и так все заведомо обречены на смерть? Только если объект твоей ненависти не велар, но тогда… — Хаара не подавала голоса. Мужчина понял, что недалёк от истины. — Я прав? Это кто-то из стражей или…? — Некоторые вещи непозволительно знать посторонним. — Ты всё равно намерена убить меня, так почему нельзя быть откровенной сейчас? Кто так заслуживает смерти, что ты поставила на кон собственную жизнь? Ведь наверняка был способ отомстить за пределами арены. Что-то здесь не то… не понимаю. Хаара видела, что Блэйр напрягся, пытаясь сопоставить уже известные ему факты. Не может же он дойти до истины сам? Может, и что она будет делать тогда? Всё отрицать? — Если арена — вынужденная мера, значит, других вариантов нет. Кого можно убить только тут? — Варианты есть всегда, — возразила девушка и тут же пожалела, что открыла рот. — Значит, дело непросто в мести. У тебя есть и другая цель. — Прекрати, — оборвала его Хаара. — Я не хочу, чтобы ты думал об этом, чтобы спрашивал. Не твоего ума дело. — Ты боишься, что кто-то узнает и остановит тебя. Так? Я никому не расскажу, готов поклясться кровью. — На что мне твоя кровь? Я пришла на арену, чтобы убивать. Хочу победить, как и все вы. Вот, в чём моя цель. Не пытайся увидеть здесь скрытый смысл, его нет. Просто бейся и думай о себе, иначе умрёшь раньше, чем успеешь сделать следующий вдох. На лице мужчины мелькнуло разочарование. Девушка встала. — Я хочу уйти. — Уверена? Другого шанса у нас не будет. — У нас вообще ничего не будет, Блэйр. Одного из нас ждёт смерть, и я сделаю всё, чтобы не встретиться с ней. Мужчина поднялся и некоторое время смотрел на девушку сверху вниз. Хааре казалось, будто Блэйр собирается с духом, дабы что-то сделать, но он вдруг отвернулся, подошёл к двери и несколько раз постучал. Почувствовав облегчение, девушка направилась следом, желая покинуть комнату, как только её откроют, но прежде, чем это произошло, Блэйр вновь возник перед ней. Нападёт? Девушка едва не отпрянула. Лицо мужчины сковала холодная серьёзность. — Я тоже сделаю всё, чтобы остаться в живых, надеюсь, ты это понимаешь.Глава 31 Предчувствие
Наоми чувствовала себя скверно. Ночью практически не удавалось сомкнуть глаз: то мысли мешали расслабиться, то вернувшиеся дурные сны. Девушке привиделось, будто она стоит одна на площади, а вокруг кричат люди, кидают в неё камни, предлагают распять. Её платье изодрано, ледяной ветер покусывает тощие обнажённые лодыжки. Сердце бешено колотится, поблизости ни одного знакомого лица. Хочется закричать, но из груди вырывается лишь хриплый стон. Вдруг кто-то хватает её и тянет к деревянным доскам. Наоми плачет, умоляет пощадить, ссылаясь на ребёнка, но озверевшая толпа не слушает. Едва Наоми падает, как в её кожу впиваются гвозди. Адская боль. Королева проснулась в слезах. Ей почудилось, что тело покрыто шрамами и кровью. Из груди вырывались рыдания, она ощупала себя, убеждаясь, что всё в порядке, но ещё долго сжималась под одеялом, пытаясь успокоить разыгравшееся воображение. Такой реалистичный сон! Боль и впрямь сковала тело. Чернота ночи была подобна смерти, и каким спасительным казалось утро! Ещё до восхода солнца Наоми вскочила, чтобы раздвинуть шторы. Девушкедумалось, что так рассвет настанет быстрее. Едва первые лучи коснулись спящих крыш, королева позвала служанок, чтобы те помогли ей одеться. Не было сил оставаться наедине со своими демонами, со страхами, притаившимися в углах. К завершению шёл турнир веларов. «Скоро всё закончится, и я снова буду спать спокойно. Быстрее бы уже кто-то победил». Недомогание Наоми связывала с кровавыми зрелищами, которые столь часто приходилось лицезреть. Лонгрен не позволял ей оставаться во дворце, когда столько людей прибыло в столицу для того, чтобы насладиться боями. Возможно, королева смогла бы привыкнуть к этому, однако беременность всё осложняла. Чувства как будто усилились, гипертрофировались и теперь подчиняли её себе. Благо, кровавый ад подходил к завершению. Девушка надеялась, что перенести последние дни будет проще, главное — взять себя в руки. Однако надежды её раскрошились в прах, и ни восход солнца, ни льстивые голоса служанок не избавили королеву от осадка мучительной ночи. Навязчивое чувство неотвратимости сковывало с самого утра. Наоми пыталась поесть, но кусок не лез в глотку. Члены малого совета восторженно обсуждали минувшие бои и делали ставки, Наоми же слушала их краем уха, ковыряясь в творожно-тыквенной запеканке. — Думаю, все шансы есть у Блэйра и Грегора, — сказал Холгер и бросил в рот горстку изюма. — Один сильный, второй ловкий, но я бы поставил на Блэйра. — Согласен, — отозвался Хирг. — Слышал, за ним присматривает Арравел Н’Гор. — Сын лорда Сатрора? Он мне никогда не нравился, слишком беспечный, легко растрачивает деньги и много пьёт. — Однако он удачлив, и на этом веларе заработал неплохую сумму. Холгер презрительно хмыкнул, давая понять, что не воспринимает Арравела всерьёз. Лонгрен отпил вина. — А ты как считаешь? — спросил он у Наоми. Девушка подняла задумчивый взгляд и не сразу нашлась с ответом. — Не знаю, наверное, победителем станет кто-то из мужчин. Король усмехнулся. Лица сидящих за столом тоже тронула улыбка. — Рассуждаешь с видом знатока, дорогая. Колкость нисколько не задела девушку. Да, она сказала очевидную вещь, но кто, в конце концов, возьмётся судить её за это? Тем временем Лонгрен продолжал: — Вы все решили не рассматривать в качестве возможно победителя женщину? Почему? Разве та блондинка не заслужила славного имени воина, добравшись до четвёрки лучших? Разве не прекрасно она владеет мечом? — Прекрасно, Ваше Величество, — отозвался Хирг, — признаться, мне даже любопытно, кто обучал её этому искусству. И всё-таки женщины по природе своей слабее, маловероятно, что она останется в живых. Холгер скривился. — Мне она не нравится. Не пойму почему. В ней что-то… странное. — Да, — подтвердила Наоми, — каждый раз, кого-то убивая, она смотрит в нашу сторону, будто угрожает. Это беспокоит меня… — Вздор. — Лонгрен стукнул опустевшим кубком по столу. Присутствующие невольно вздрогнули. — Куда ещё ей смотреть, как не в сторону короля? В этом жесте я нахожу дань уважения, и знаете… поставлю-ка я на неё. Если проиграет, выплачу каждому из вас по сотне линар. Мужчины переглянулись, не зная, радоваться такому заявлению или опасаться. — Вы очень щедры, Ваше Величество, — заметил Холгер, почтительно склонив голову. — Вздор. Если девчонка выиграет, платите вы. А она не подведёт. Считайте это острым чутьём. Наоми прозвучавшее заявление не обрадовало. Обсуждаемая девушка и правда не нравилась ей, что-то в преступнице настораживало, но отрицать возможность её победы было глупо, ведь дралась она, на самом деле, не хуже прочих претендентов. Однако почему Хаара не появлялась на арене до турнира? Выжидала? Если ей позволили, значит, особо тяжких преступлений она не совершала, но разве может человек убивать другого так просто, если никогда не делал этого ранее? Что-то не сходилось. А может, Хаара попала в тюрьму как раз перед началом турнира? В таком случае это большая удача. Убийца — вот кого королева видела в девушке, и никакие сомнения не могли уничтожить в ней эту мысль. Убийцы пугали её. И без того скверное настроение ухудшилось, когда к компании присоединилась Мисора. На арене им снова предстояло сидеть поблизости. Такое соседство выводило девушку из себя. Ей и так не нравилось смотреть на драки, смерти, кровь, и хуже того, всё это подавалось под соусом неприкрытой измены. Впрочем, в последние дни Мисора и сама ходила серая, как туман. Женщину будто одолевала тревога. Временами её лицо озарялось наигранной улыбкой, но стоило им оказаться на арене, Мисора странно осматривала зрителей, не проявляя должного интереса к кровожадным схваткам. Хотела бы Наоми знать, что её беспокоит. Не потому, что желала проявить участие, а, напротив, не отказалась бы использовать раздражитель против излишне смелой соперницы. Соперница! Какое высокое слово в отношении королевской подстилки! Наоми мысленно выругала саму себя. Как она, чистокровная принцесса Эндагона, королева Ревердаса посмела уравнять их положение и шансы? Даже в мыслях! Это было оскорбительно, недопустимо! Наоми горделиво приподняла подбородок и попыталась улыбнуться, дабы выглядеть лучше на фоне хмурой и чем-то недовольной женщины. Пусть Лонгрен видит, какая она сильная! Она, мать его ребёнка! Пусть вся арена приветствует её, смотрит на неё! Но арена, конечно же, рукоплескала веларам.Глава 32 Время жить и время умирать
Следующие три боя определят исход турнира. Их осталось четверо. Каждый из выживших надеялся стать победителем, отделаться малыми травмами и заполучить свободу, второй шанс достойно прожить отведённый срок. Блэйр окинул взглядом соперников, теперь уж наверняка друзей среди них не осталось: Хаара, чья истинная цель покрыта мраком, юнец Элоф, вызвавший подозрение у Белого ока при осмотре, и его бывший напарник — Грегор — рыжеватый поджарый мужчина средних лет. Блэйр никогда не был уверен в своих силах на все сто, но впервые он чувствовал такую подавленность и незащищённость, будто шёл на бой с целой армией. Слова Хаары не выходили из головы. Он должен думать только о себе, сочувствие в месте смерти излишне. Утром Арравел, придерживающийся тех же взглядов, навестил его. Разговор не состоялся главным образом потому, что Блэйру нечего было сказать. Лорд поинтересовался о девушке, мужчина расстроил его тем, что ничего не узнал. Времени на расспросы уже не оставалось. Хаара отстранённо смотрела под ноги и разминала пальцы рук. Блэйр, как загипнотизированный, следил за мелкими движениями. С той ночи они больше не говорили. Блэйр выболтал свой секрет, но так и не узнал её. Теперь он умрёт или будет жить в неведении, что рано или поздно отпустит. Выбирать всегда стоило жизнь, ведь именно она давала возможность найти ответы, исправить, предотвратить. Мужчина поймал себя на мысли, что не хочет умирать. У него было много возможностей отдать Геул душу, но впервые смерть показалась ему настолько реальной, осязаемой, жуткой. Он мысленно представил возможные варианты развязки. Элоф не казался ему сильным противником, и Блэйра удивляло то, что паренёк дошёл почти до конца. Мужчина не сомневался, что сможет одолеть его, как и Хаара, если юношу поставят в пару с ней. С Грегором пришлось бы повозиться, но что, если соперником будет ОНА? Гадать долго не пришлось. Жеребьёвку провели на месте. Хаара против Грегора. Блэйр против Элофа. «Если мы победим, то окажемся в паре друг с другом», — с горечью думал мужчина. Он стремился выжить, но не хотел сражаться с Хаарой, и несмотря на то, что внешне девушка оставалась невозмутима, внутри неё тоже бушевали чувства. Она не желала смерти каторжнику, хотя и видела в ней острую необходимость. Благо, времени на сопереживание друг другу оставалось немного. Вооружившись мечами, на арену вышла первая пара. Блэйр затаил дыхание, прильнув к вратам вместе с Рамерием, чтобы наблюдать за боем. Никогда прежде в нём не сталкивались столь противоположные чувства: он надеялся и на то, что Хаара выживет, и на то, что она умрёт. Бой завязался стремительно. Грегор хорошо владел мечом, но Хаара орудовала двумя, и это давало ей преимущество. Звон металла растворялся в гудящем пространстве. Если в Ревердасе ещё и оставалось что-то прекрасное, то этим чем-то для Блэйра была ОНА. Поглощённая яростью и страстью, бушующая, неукротимая, безжалостная. Хаара стала божеством на картине, где жизнь боролась со смертью, где мир затаил дыхание в ожидании неизбежного смертельного удара. Сердце уходило в пятки каждый раз, когда она делала неосторожный шаг и ставила себя под угрозу. Лязг, взмах, удар, финт. Публика ревела. По лбу Блэйра скатилась капелька пота. Меч Грегора пролетел в воздухе, девушка увернулась, заблокировала его и нанесла удар. Бой пронёсся, как страшный сон, и когда Грегор пал к ногам беснующейся толпы, Блэйр вдруг почувствовал странное умиротворение. На мгновение голоса отдалились, как будто существовали в ином пространстве, и единственной точкой концентрации стала Хаара, вскинувшая вверх руку с оружием, угрожающе сверкнувшим на солнце. Время слов прошло. Стражники уже вывалили на арену, чтобы унести труп, и мужчина сделал глубокий вдох. «Я не проиграю, — подумал он на удивление уверенно, взглянув на соперника. — Ещё юн и неопытен. Я быстро разделаюсь с ним».***
Сердце Гелаты затрепетало, когда на арене показались Блэйр и Элоф. Ироничная и несправедливая жизнь. Мужчина, спасший её от неминуемой гибели, должен умереть на глазах ревущей толпы, среди которой затесалась и она, причина его несчастья. Эта мысль угнетала. Почему мужчина оказался в неподходящем месте в неподходящее время? Случай слишком неверный друг. И она ничего не может с этим сделать. Элоф победит, Гелата не сомневалась. Не зря Этцель готовил его тело столько лет. Ему суждено не просто стать королём, а послужить вместилищем для Энэйн, той страшной силы, что час за часом медленно разрушала её.***
Элоф напал первым. Брэйр принял его бесцеремонность за глупость и попытался парировать удар летящего меча, однако тот оказался столь сильным, что мужчина пошатнулся и отпрянул. Юноша снова замахнулся. Град ударов посыпался на Блэйра. Спокойствие и уверенность тут же покинули его. Элоф был высоким и подтянутым. Его техника ведения боя поражала отточенностью: первые минуты мужчина не мог ничего ей противопоставить. Он уклонялся и защищался, вспоминая слова Джавахи и ругая себя за то, что посмел недооценить врага. Элоф продолжал наступать, стремясь быстрее разделаться с соперником, и в то же время сохраняя бдительность. Взмах, удар, лязг. Песок нервно шуршал под ногами. Толпа скандировала имена. Устав от оборонительной позиции, Блэйр решился атаковать. Сделав ложный выпад, он попытался отвести в сторону оружие врага и ударить в бок, но Элоф пронырливо высвободил меч из блока и рубанул по летящей в него секире. По оружию прошла устрашающей силы вибрация. Блэйр скрестил секиры, отгораживаясь от рубящего удара и оттолкнул соперника назад. Это далось ему нелегко. К собственному разочарованию Блэйр обнаруживал, что уступает юнцу в силе. Но как такое возможно? Неужто внешность столь обманчива или с ним, как и с Хаарой, что-то не так? Элоф не собирался давать сопернику и секунды на раздумья. Он снова начал оттеснять его, а мужчине не хватало времени, чтобы придумать и удачно спланировать атаку. Он подался в сторону, рассчитывая сыграть на скорости движения, но Элоф опередил его, и атака была отражена. Неприятно начал пульсировать уже заживающий бок. По всему телу выступил ледяной пот. Сердце колотилось в бешеном ритме. Лязг, взмах, удар, свист, звон, крики, топот, сбивчивое дыхание. Меч вновь полетел на Блэйра сверху. Мужчина юркнул вбок и успел задеть краем секиры Элофа. К несчастью, порез был слишком незначителен. Блэйр нагнулся, уклоняясь от лезвия, и вновь отскочил. Прилившая к голове кровь не давала ясно мыслить. Скрестив секиры, чтобы отразить очередную атаку, Блэйр не успел быстро сообразить, и прежде, чем его руки метнулись за скользнувшим вниз мечом, лезвие оппонента проткнуло его живот. — Нет! — с ужасом вскрикнула прильнувшая к решётке Хаара. Гул толпы пожрал отчаянный возглас Арравела. В шоковое мгновение мир для мужчины замер. Лишь спустя секунду он почувствовал инородный предмет в своём теле, жгучую леденящую боль. Юнец смотрел на него с вызовом, презрением и торжествующей усмешкой. Он надавил на меч, чтобы тот вошёл глубже, затем рывком вытащил и отступил на шаг. Хаара отвернулась, чтобы не видеть, как мужчину добивают. Она встретилась взглядом со стоящим неподалёку Рамерием, и почувствовала, что внутренне дрожит. Вот она, реальность. Одна из секир выпала из рук Блэйра. Он зажал кровоточащую рану, и пальцы тут же увязли в тёплой липкой жидкости. Мир перед глазами поплыл. Мужчина даже не почувствовал, как падает в песок. Кровь хлынула в рот, тело начало содрогаться, будто пыталось оттолкнуть от себя неизбежный конец. На смену мельтешащей гамме красок приходила темнота, и прежде, чем сознание окончательно померкло, мужчина представил лицо Хаары. Пусть она победит, пусть будет она… — Что ты делаешь? — поинтересовался Этцель, почувствовав струящуюся из Гелаты силу. Тоненькая струйка крови вытекла из её носа, но девушка, размазав её тыльной стороной ладони, не ответила. Знала, что ведёт себя опрометчиво с магом, но сейчас ей было не до слепого подчинения. Она встала вместе с ревущей толпой и начала стремительно пробираться к выходу. Мужчина сверлил её взглядом, пока Гелата не утонула в кричащих лицах, а затем торжествующе уставился на победившего сына. — Воды? — Рамерий протянул девушке ковш, но та отрицательно качнула головой. Хотелось бы ей спрятать собственную бледность, скрыть расстройство и скорбь. В конце концов, она знала, что так случится. Блэйр должен был умереть. До её собственной победы оставался лишь шаг, но что-то человеческое внутри всё равно болезненно сжалось. Стражник вздохнул и присел рядом. — Мда, Блэйра жаль, хороший был мужик. Но я уже привык к тому, что рано или поздно, здесь все заканчивают. — И каково оно, осознание закономерности? Того, что сюда приходят умирать? Рамерий ответил не сразу. Он нахмурился, уставившись на собственные мозолистые руки. — Постепенно привыкаешь и становится естественным. Лицо девушки дрогнуло. — Отвратительное чувство. Хочется… расплакаться, просто из солидарности. Я вроде как не должна испытывать сочувствия, на что оно мертвецу, правда? А может, я всё извратила и это сочувствие к самой себе? Да, знаешь, я хочу оплакать собственный эгоизм. — Мы люди. Сопереживать — нормально, бояться и скорбеть тоже, в первую очередь о себе. Я не осуждаю эгоизм, он доминирует во всех нас. — Во всех ли? — Вспомнив лицо велара в полумраке, Хаара почувствовала, как её тело заполняет ярость, как она сочится по венам, не оставляя даже крохотного островка человечности. — Знаешь, Рамерий, мне всегда казалось, будто людям нужно, чтобы кто-то оплакивал их смерть. Стражник задумчиво кивнул. — Да, наверное. Возможно, души способны видеть наше отчаяние. Только вряд ли оно им в удовольствие. Смерть должна иметь свои прелести: после неё ничего не чувствуешь. Хаара не ответила, и Рамерий, думая, что должен возобновить разговор, спросил: — А если умрёшь ты, будет кому заплакать? — Не знаю. — Ответ казался девушке приговором. — И очень боюсь, что нет. Гелата выбралась с арены и обогнула её, когда трупы веларов уже вывозили за ворота. Решив не тратить попусту время, она выскочила на дорогу перед телегой. Возница остановил лошадей, выкрикнув ругательство и велев ей убраться с пути, но Гелата была не расположена церемониться. Мужчина вдруг захрипел, схватился за сердце и рухнул на землю, ударившись затылком о край повозки. Девушка обогнула её и забралась внутрь. Остывшее тело Грегора приобрело сероватый оттенок, но Блэйр ещё дышал. Гелата склонилась над ним и задрала мужчине рубаху. Благо, она быстро среагировала и запечатала рану, как только Элоф выдернул меч. Благодаря ей мужчина потерял не так много крови, и до сих пор оставался жив. Девушке было не с руки использовать силу Энэйн, но разве можно было поступить иначе? Око за око, зуб за зуб. За спасённую жизнь платят жизнью. Энэйн не возражала против этого действия, быть может, увидела в воспоминаниях Гелаты случай, столкнувший их в лесу. Удостоверившись, что утечек крови нет, и мужчина ещё может потерпеть, девушка заняла место возницы, бросив мимолётный взгляд на его распластавшееся тело и ударила лошадей поводьями. Телега покатилась вдоль улицы.Глава 33 Право победителя
После боя Элофа и Блэйра Хаара долго не могла уснуть. Девушку мучила лихорадка, сопровождаемая кошмарами. Стоило закрыть глаза, и меч снова торчал у Блэйра из живота. Картинки беспорядочно сменяли друг друга: бой с Логом, их первая встреча в коридоре тюрьмы, Дэррад, Иландар, протянутая рука во время жеребьёвки, совместный бой, последний разговор с веларом, смерть. Улыбка — скорбь. Радушие — неприязнь. Хааре не хватало воздуха. Она крутилась на узкой койке, страдая оттого, что не может впасть в небытие. Так хотелось уснуть, забыться в последний раз, но призраки сегодня были особо активны. Девушка вытерла вспотевший лоб и моргнула, пытаясь прогнать наваждение. Нужно сделать глубокий вдох, успокоиться. С конца коридора послышались стремительно приближающиеся шаги. Хаара повернула голову и уставилась на трепещущий факел, в котором наконец-то не видела картины смерти. Скоро у её камеры показались двое стражников. Девушка заметила, что они кого-то сопровождают, и когда мужчина, ухватившись за решётку, пристально вгляделся в неё, принцесса узнала Арравела. В полутьме его лицо превратилось в злобную маску. — Ну здравствуй, Хаара, — сказал он неестественно медленно и попросил открыть дверь. Стражники заколебались, но в итоге подчинились просьбе лорда. Шаткой походкой он переступил порог камеры. Девушка поднялась и насторожилась. Арравел был пьян. Ещё за несколько метров она почувствовала, как от него разит перегаром. Лорд бесцеремонно прошествовал вперёд. — Потрясающее стечение обстоятельств. Ты хотела отомстить врагу, если то была не ложь, и вот, вас осталось двое. Ты и этот юный велар. А какова была вероятность? Я в них вообще никогда не верил. Но ты ведь знала, что вы останетесь вдвоём? Заранее знала, да? Всё было подстроено? — Голос лорда осип. — Кто этот мелкий уродец? Ответь, Хаара. Кто он такой, тот, что лишил меня всего? Кто, в конце концов, ты? Хаара молчала. Вид пьяного шатающегося мужчины был ей неприятен. Имя Элофа она назвала случайно, и тогда совершенно не представляла, что будет биться с ним за право победителя. Судьба действительно умеет шутить. Теперь её сделали соучастницей заговора. Только бы лорду не взбрела в голову какая-нибудь глупость. — Ответь, ты, Шаахова сука, — зашипел Арравел, и его рука ухватила Хаару за шею. Одолеваемая эмоциями, девушка, не церемонясь, врезала лорду по лицу так, что тот согнулся и отшатнулся в сторону. Стражники тут же схватились за оружие и бросились в камеру, но Арравел охладил их пыл. — Стойте! — крикнул он, махнув им рукой. Стражники повиновались. Мужчина потёр налившуюся жаром челюсть, выпрямился и вновь пошатнулся. — Вышли. — Но, милорд… — Вышли! Мужчины попятились из камеры. Хаара внимательно наблюдала за этим несуразным представлением. Арравел уставился на неё с презрением и скорбью. — А ты отчаянная. Я сразу это понял, заподозрил в тебе угрозу и начал искать. Однако поиск ни к чему не привёл. Иронично. — Он выдержал паузу. — Знаешь, я пообещал, что убью тебя, если Блэйр проиграет бой. И вот, он мёртв, а ты сидишь здесь и смеешь поднимать на меня руку. Мерзкое чувство… я потерял деньги, бойца и самоуважение. Чем выше ты взбираешься, тем больнее падать. Теперь я понял, каково это, может, мне вообще не стоило выходить из тени отца. Но я не хочу возвращаться в яму, из которой выбрался, не хочу, чтобы кто-то указывал мне, недооценивал меня. Понимаешь? Я собирался исполнить обещание и убить тебя, но потом подумал: если ты умрёшь, сволочь, лишившая меня всего, останется жить и выйдет на свободу. Последний бой не состоится. Такого нельзя допустить, я бы себя возненавидел. Хаара слушала, внимательно следя за действиями мужчины. Не выкинет ли он ещё что-то в таком состоянии? Биться против вооружённых стражей девушке не хотелось. — Ты должна убить его, — продолжал Арравел. — Отомстить за Блэйра. Ты… не имеешь права на промах, слышишь? Понимаешь меня, Хаара? — Он снова приблизился и склонился над ней, однако трогать не решался. — Я сделаю последнюю ставку на тебя. Если победишь, я прощу твою бездумную выходку. — А если нет? Убьёте мёртвого? Арравел усмехнулся и скрипнул зубами. — И правда. Какая глупость выходит… — Я убью его, — отозвалась девушка, — но не ради вас или Блэйра. — Конечно. Велары сражаются лишь ради себя. Блэйр мне тоже так говорил, в нашу с ним первую встречу… Это было недавно, и в то же время слишком давно. Мужчина отстранился. — Он всегда отказывался выпить, а я… я пьяным и умру. Алкоголь мутит разум, но с ним я становлюсь смелей. Вам, веларам, не понять. Вы вынуждены быть смелыми, чтобы жить, даже если вы неуверены в себе, вы этого не покажете, а мой панцирь слишком слаб. Он вышел из камеры, и один из стражников повернул ключ в замке. Не прощаясь, Арравел потопал прочь, и мужчины, наградив девушку презрительными взглядами, последовали за ним. Хаара проводила их взором, улеглась, но сон к ней так и не пришёл.***
Впервые арена вызывала у неё столько отвращения и неприязни. Её последний… нет, предпоследний бой. Сегодня здесь было особенно душно и шумно, воздух как будто спрессовался. Возможно, Хааре так показалось, или народу действительно стеклось больше. Она не могла этого знать, но среди зрителей сидели: вспотевший от ужаса Карлайл, взволнованный грядущим исходом Леоссар, Этцель, уже уверенный в победе Элофа, и Гелата, надеявшаяся, что её муки скоро закончатся. Желали завершения растянувшегося ада и улыбающаяся Наоми, которой становилось дурно от вида крови, и Мисора, которая чувствовала на себе неприятельский взгляд. С трудом отрезвевший Арравел сделал последнюю ставку, решив заполучить всё или ничего. Хаара крутанула в руках мечи. Час пробил. Последнее препятствие на пути к Лонгрену. Она без зазрения совести убьёт этого юнца. За себя, за Блэйра. — Не думал, что моим последним соперником станет девушка. — Вдруг услышала она голос. Обычно Элоф ни с кем не разговаривал и держался в стороне, как и она сама. Вероятно, близость смерти развязывала языки молчаливым. Девушка взглянула на него с удивлением. — Как показала практика, от моих рук тоже умирают. — Ты недурно дерёшься, но этого недостаточно. Насладись последними минутами жизни. Знаешь, все эти кричащие люди ещё позавидуют умершим вовремя. Хаара чуть приподняла бровь. Слова юноши ей не понравились. Что он хотел этим сказать? — Не обольщайся, — ответила она и увидела, что на лице Элофа мелькнула самовлюблённая ухмылка. — А знаешь… я тоже возьму два меча. Сразимся на равных, в конце концов, мы одинаково не понравились Белому оку. Интересно, не так ли? Девушка промолчала. Раньше она особо не задумывалась над этим, но сейчас по телу пробежал озноб. Хаара вызывала подозрение из-за рук, но… неужели в юноше тоже было что-то нечеловеческое? Эта мысль выбила её из колеи. Если так, то понятно, почему не самый сильный на вид воин дошёл до финала и держится столь надменно с ней. Маг? Нет, такое бы око заметило. Полукровка? Или кто-то ещё? Сердце девушки часто забилось. Она не думала, что у кого-то, кроме неё, может быть козырь в рукаве. Что, если он окажется сильнее? «Нет, невозможно, — одёрнула она себя, — как я одолею Лонгрена, если не одолею его? Кем бы он ни был, победа достанется мне. Ради этого я прошла через ад, и уж точно не оступлюсь в шаге от цели». Арена взревела и как будто пришла в движение, когда соперники оказались на ней. Хаара взглянула на разодетого в позолоченные доспехи Лонгрена, вздохнула и сосредоточилась на предстоящем поединке. Она делала это уже много раз, и сделает снова. Карлайл, Ридесар, Леос… Хаара не могла их подвести. Лонгрен толкнул короткую речь про то, что победитель обретёт свободу и встанет в один ряд с достойными людьми государства. Толпа рукоплескала. Хаара мысленно представила, как рубит узурпатору голову. Через минуту бой завязался. Противники одновременно взмахнули мечами и атаковали друг друга. Возбуждённая таким резким началом толпа загудела сильнее. Люди подскакивали с мест, чтобы лучше рассмотреть дерущихся. Лязг, свист, звон, шуршание, вскрик, бряцанье, удар, взмах, скрип, дребезжание. Хаара сделала выпад, Элоф проворно отразил её попытку атаковать. Ледяной пот, стучащая в висках кровь, сбивчивое дыхание. Взмах, удар, удар. Сталь кружилась в таком неистовом танце, что от мечей не летели разве что искры. Однако в этом страстном совокуплении никто не мог одержать верх. Взмах, удар, вдох, удар, ругань, поворот, финт, удар. Хаара злилась всё сильнее. Её противник крепко держал оружие, умел с ним обращаться, был сильным, ловким и напористым. Уступать она всё равно не собиралась. Взмах, удар, взмах. Видя, что прямая атака не приносит плодов, девушка решила действовать хитрее. Она отступила, и, несколько раз уклонившись от лезвий, решила напасть со стороны. Попытка её обернулась крахом. Заблокировав меч противника, Хаара развернулась и попыталась ударить Элофа в живот. Лезвие вновь соприкоснулось со сталью. Девушка отпрянула, и юноша осыпал её градом ударов. Она едва успевала их отражать. Кончик вражеского меча полосонул по щеке. Хаара отскочила, но Элоф сразу же напал вновь. Увидев кровь на её лице, он как будто открыл в себе второе дыхание. Хаара поняла, что дальше так дело идти не может. Ещё немного и её втопчут в песок. Девушка впервые решила по-настоящему задействовать силу. Отразив ещё пару атак, она скопила энергию в руках, затем нанесла несколько стремительных ударов. Один из клинков Элофа треснул. У юноши округлились глаза. Он отступил и, переводя дух, уставился на Хаару. — Кто ты такая? Что за сила в тебе течёт? Девушка не собиралась отвечать. Она бросилась на оппонента, нанося одновременно рубящий и секущий удар. Первый Элоф удачно парировал, второй же распорол ему плечо, и юноша недовольно сморщился. Толпа взволнованно ревела. Одни выкрикивали имя Хаары, другие Элофа. Первые капли крови упали на песок. Взмах, удар, лязг, поворот, звон. Лезвие просвистело возле шеи юноши, но не задело её. Девушка мысленно выругалась. Она снова пустила энергию в мечи и на сей раз один из клинков соперника переломился надвое. Элоф, украдкой взглянув на оставшийся обрубок, продолжил сражение. Танец смерти становился всё красочней. Даже Наоми пришла в волнение и, забыв про недомогание, уставилась на дерущихся веларов. Они наносили друг другу незначительные увечья. У обоих уже сбилось дыхание, и оба воспылали ненавистью друг к другу. Выждав несколько секунд, Хаара вновь сконцентрировала энергию в руках и пустила её через металл. Следующий удар был роковым. Несмотря на то что сила Элофа позволяла отражать атаки, на сей раз ему показалось, будто оружие плавится у него в руках. Настолько страшен был натиск разъярённой девушки, что прежде, чем юноша успел осознать своё невыгодное положение, меч вонзился ему в шею. На мгновение арена как будто затаила дыхание. Глаза Элофа наполнились ужасом, который сменило негодование. Его руки опустились, из груди вырвался сдавленный стон. Хаара отступила на шаг, развернулась, и с размаху снесла юноше голову. Арена взорвалась. Гелата в ужасе вскрикнула, схватив за плечо побелевшего Этцеля. — Ты сказал, он выиграет! Этцель! Он мёртв, мёртв! Оцепеневший мужчина молчал. На глазах Карлайла выступили слёзы облегчения. Леоссар расплылся в улыбке и присоединился к торжественным рукоплесканиям. Наоми как будто выпала из транса. Лонгрен медленно поднялся и тоже нагладил девушку бурными овациями. Хаара чувствовала, что задыхается. Она взирала на обезглавленный труп, силясь перевести дух и успокоить разрывающееся сердце. Победила. Она победила. Последний выживший в турнире велар наконец-то на пороге своей цели. Рёв толпы болезненно бил по ушам. Внутри что-то содрогалось в предвкушении. На мгновение ноги стали ватными, но девушка нашла в себе силы совладать с эмоциями. Подняв голову, Хаара впечатала ненавидящий взгляд в рукоплещущего врага. Его надменный взор не давал внутреннему зверю заснуть. Подняв обе руки, Лонгрен призвал публику к спокойствию. Голоса постепенно начали затихать, и уже через пару минут арена погрузилась в гробовое молчание. Король жестом пригласил девушку подойти поближе. Хаара повиновалась. Его возвышенное положение раздражало её. С каждым шагом девушка отчётливее чувствовала, что способна изменить ход истории. Она, Хизер Дефоу, последняя из рода. — У нас есть победитель! — начал Лонгрен, когда девушка подошла достаточно близко и остановилась. Его низкий уверенный голос быстро пронёсся по арене. — Впервые на моём веку в турнире веларов побеждает женщина! Моё искреннее уважение, Хаара! Ты по праву заслужила прощение и благословение Геул! С этой арены ты уйдёшь свободной! Отныне ты не велар! Хаара чувствовала, что публика вот-вот начнёт рукоплескать, и потому как можно скорее выкрикнула: — Мне не нужна свобода! Люди, уже приготовившиеся хлопать и кричать, замерли. Главный советник прищурился, как будто пытался лучше рассмотреть стоящую внизу девушку. Лонгрен, на лице которого отразилось смятение, тут же спросил: — Не нужна? Тогда почему ты здесь?! Чего хочешь?! — Я здесь, чтобы бросить вам вызов! На правах победителя, Ваше Величество, я приглашаю вас сразиться! По арене прошёлся возмущённый шёпот. Взбудораженная таким развитием событий толпа, казалось, вот-вот снова начнёт требовать крови. Послышались единичные вопли, но Лонгрен жестом велел всем замолчать. Улыбка сползла с его лица. Сидевшие рядом девушки побелели, и седовласый советник, поднявшийся на ноги, шепнул на ухо королю: — Ваше Величество… согласно законам Ревердаса, победивший в турнире велар имеет право бросить вызов королю, и тот не может его не принять. Это, конечно, безумие, никто не делал подобного уже десятки лет, эта девушка сошла с ума… — Заткнись, — осёк его Лонгрен, — я знаю законы Ревердаса. Неужто ты так недовольна моим правлением, что хочешь помериться силой?! Или так поверила в себя, что сам король не страшен?! — обратился он к Хааре. — Вы незаконный правитель! — ответила она, подавляя в себе страх и позволяя ненависти взять над телом верх. — Пришедший к власти путём бесчестного убийства короля, не может сидеть на его троне и править народом! Геул не прощает таких ошибок! Возмездие неизбежно! Толпа зарокотала. Побагровевшая от гнева Наоми вскочила с места. — Да как ты смеешь?! Стража! Мужчины, охранявшие господ, повинуясь её голосу, готовы были схватить Хаару, но Лонгрен воспрепятствовал этому. — Раз так, Геул рассудит! Я принимаю твой вызов! — Нет! — в смятении и ужасе вскрикнула Наоми, чуть ли не падая к ногам мужа. — Ваше Величество, прошу вас! Не делайте этого! Вы не обязаны… не бейтесь с ней, эта девушка не в себе, с ней что-то не так! — Холгер… Советник ухватил королеву за плечи и оттащил к её месту. Наоми пыталась сопротивляться. — Вы разве не видите? — Успокойтесь, Ваше Величество, король обязан принять вызов, иной ответ поставит под удар его честь. У этой выскочки нет и шанса. Вам нельзя волноваться. — Усаживая Наоми, Холгер невольно присматривался к озлобленной воительнице. До ужаса знакомые были у неё черты лица. — Согласно закону, — громче заметил советник, — велар не может драться с оружием! Хаара бросила мечи к ногам господ. Этот жест, выполненный с вызывающей лёгкостью, пуще прежнего разозлил Лонгрена. — Мне плевать, пусть дерётся с мечом! Королю не сделает чести бой против безоружной женщины! Я не какой-то трус или слабак! — Но закон… — возразил советник. — Здесь я закон! — Ваше Величество… — Холгер склонил голову. Лонгрен обнажил свой двуручный клинок с позолоченным узорчатым эфесом. — Объявляю последний решающий бой! Король Ревердаса Лонгрен Ардэн Теул I против Хаары… — Позвольте вас поправить, — тут же вмешалась девушка, — имя Хаара мне больше ни к чему! С вами будет драться законная наследница престола — Хизер Эрэста Дефоу! Обомлевший от такого заявления король замер на месте. Холгер, теперь уже узнавший сестру покойного Иландара побелел, а Наоми сделалось так дурно, что она едва не лишилась чувств. Даже спокойная до сего времени Мисора нахмурилась и сжалась. Арена погрузилась в безмолвие.Глава 34 Возмездие
— Хизер Дефоу погибла четыре года назад! — возразил Лонгрен, и чуть тише выругался на сумасшедшую девчонку. Холгер, аккуратно приблизившись, взял на себя смелость шепнуть: «Ваше Величество… я узнал её, я помню». По его виску нервно скатилась капелька пота. Душа едва ли не попыталась покинуть тело, боясь, что взгляд принцессы прожжёт насквозь. — Верно! — ответила Хаара. — Но после того как законный король был убит и в стране воцарился хаос, Геул разрешил мне вернуться и воздать преступнику по заслугам! Неужто вы подумали, что сможете разрушить вековые устои, надругаться над династией, построившей Ревердас, наплевать на законы и не получить за всё это наказания? Неужели вы хоть на секунду поверили, что Геул стерпит ваш плевок в его сторону? Какую жертву вы ему принесли? Чем заплатили за право называться королём? — Тело принцессы не было найдено, — второпях шептал советник, — возможно, ей кто-то помог. Это измена. Мы не знаем, сколько врагов может быть среди нас или за пределами арены. Не исключено, что они спланировали нападение, Ваше Величество. Безопаснее всего ответить на вызов, пока девчонка измотана. Нельзя оставлять её в живых, люди могут подняться на бунт, если поверят, что за них по-прежнему стоят Дефоу. Но Лонгрен, казалось, его не слышал. Лицо мужчины исказил гнев. Глаза покраснели, густые брови сошлись, обезобразив лоб выразительными морщинами. — Обвинять правителя перед его подданными — серьёзное преступление! Коли ты не врёшь, то подними оружие! Пусть бой рассудит, на чьей стороне правда! — С этими словами Лонгрен спустился на арену. Наоми, чувствуя, что вот-вот лишится чувств, задрожала, наблюдая за удаляющейся фигурой мужа. — Нет… — только и сумела вымолвить она. Холгер, опешив от такого безрассудства, едва устоял на ногах. Он видел, как принцесса усмехнулась, и в этот момент она показалась ему чуть ли не демоном. Что будет, если король проиграет? Как посмел он поставить на кон не только свою, но и жизни других? Когда Лонгрен очутился рядом, Хаара, наконец, в полной мере оценила его габариты. Это был крепкий мужчина, выше неё на целую голову. Его защищали парадные доспехи и шлем. Уязвимыми оставались частично открытая шея и суровое рельефное лицо. Лезвие длинного, остро заточенного меча угрожающе блеснуло на солнце. Девушка предчувствовала непростую схватку. Конечно, она могла разрубить металл, но ведь тогда тысячи людей бы поняли, что здесь что-то неладно, а смуты Хаара опасалась. Все на арене затаили дыхание. Никто не делал ставок, не скандировал, не топал. Люди, укутавшись безмолвием, с толикой ужаса взирали на происходящее. Хаара подняла мечи. Повезло. Настаивать на старых правилах она не собиралась. С оружием у неё больше шансов разыграть честную битву. — Нападай, — сказал Лонгрен. Второго приглашения девушке не потребовалось. Она рванула вперёд. Зазвенела сталь. У Наоми ёкнуло сердце. Мужчина парировал удары, но Хаара неустанно награждала его новыми. В ней обнаружилось второе дыхание. Короткая передышка позволила собраться с силами. Девушка раскрыла себя, настоящее имя. Пути назад уже не было. Или победа, или смерть. Всем своим чувствам Хаара позволила обратиться в ненависть. Никогда прежде враг не находился так близко. Лонгрен сражался неплохо, но его навыки давали явную слабину на фоне опыта бесконечно сражающихся веларов. Если бы не доспехи, Хаара без труда порезала его. Мужчина это понимал и потому всеми силам защищал уязвимые места, даже попытался перехватить позицию нападающего. У него была тяжёлая рука, новенькое заточенное оружие, имеющее определённое преимущество перед старыми и хлипкими клинками Хаары, но девушка знала, что с её силой, даже камень будет резать острее, чем самое лучшее кузничное изделие. Нужно было лишь изловчиться. Вот он, её главный враг — последнее препятствие на пути к порядку, дому. Финт, удар, звон. Хаара замахнулась двумя клинками и попыталась одновременно рубануть в шею. Лонгрен заблокировал их. Тогда девушка сконцентрировала энергию в левой руке, и направила её в клинок, чтобы тот оказывал давление, и мужчине пришлось сохранять оборонительную позицию. Правую руку она отвела назад, и прежде, чем Лонгрен отскочил на достаточное расстояние, пырнула его в шею. Меч настиг своей цели, но вошёл неглубоко. Одной рукой Лонгрен схватился за кровоточащую рану. — Нет! — закричала побледневшая от ужаса Наоми. — Стража! Хаара снова напала. Поражённый таким стечением обстоятельств мужчина был вынужден отражать удары. Из-за сочащееся крови ему было сложно дышать. Лицо искажалось мукой, злостью, бессилием. Хаара тоже измоталась, но ярость и желание отомстить не позволяли ей опустить руки. Предчувствующий поражение враг сделал разворот и попытался нанести секущий удар. Девушка использовала в качестве щита левый клинок, направив в него энергию, чтобы тот не сломался и не полетел в неё. Правым она попыталась нанести колющий удар, но Лонгрен в последний момент перехватил лезвие рукой и не дал ему войти в собственный глаз. Оба замерли в напряжённой позе. С одной стороны, каждый нападал, с другой — защищался. Если бы не новые руки, Хааре не хватило бы сил выдержать натиск. Секунды напряжения дали ей время на то, чтобы вытолкнуть скопившуюся энергию. Меч, будто рука Лонгрена была в масле, с лёгкостью скользнул вперёд и проткнул королю глаз. Последней эмоцией узурпатора был страх. Хаара почувствовала, как в нём тонет негодование. Хватка мужчины сразу же ослабла. Он опустил оружие. Колени подогнулись. Наоми истерично закричала, бросившись вперёд, но Холгер вовремя схватил её за плечи. Хаара отступила на шаг и с размаху рубанула Лонгрена по шее. Тело мужчины рухнуло, но обессилевшей девушке пришлось нанести ещё один удар, чтобы отделить от него голову. Душераздирающий вопль Наоми эхом пронёсся по арене. Задыхающаяся Хаара пнула слетевший позолоченный шлем, схватила побеждённого врага за волосы и вскинула его отрубленную голову вверх. Несколько мгновений царило глубокое молчание, а затем арена взорвалась. Люди кричали, махали руками, восхваляли Геул. «Узурпатор мёртв! — скандировали они. — Настоящая королева вернулась!» Истошный вой Наоми утонул в этом гуле. Она схватилась за волосы, а когда Хизер обмазала лицо кровью, сочащейся из шеи её мужа, королева и вовсе лишилась чувств. Перепуганная и смятенная Мисора вскочила с места. «Что теперь со мной будет?» — подумала она, взирая на то, как Хизер трясёт головой её господина перед народом. Холгер, опустивший обмякшую Наоми на стул, словно в трансе окинул взглядом бушующую арену. Стражники смотрели на него, ожидая приказов. Мужчину бросило в ледяной пот. Он упал на колени и склонил голову. Мисора, увидев, что советник принял сторону победителя, сразу же последовала его примеру, и, не побоявшись запачкать роскошное платье, склонилась перед Хаарой. Стража, колебавшаяся ещё мгновение назад, опустилась тоже. Постепенно затихающие люди, последовали примеру господ. Никогда ещё сердце девушки не билось так часто. Голова поверженного врага была у неё в руках. Она могла пить его кровь на глазах у побеждённых. Смерть больше не вызывала в ней ужаса и отвращения. Иландар отомщён. Род Дефоу снова у власти. Она, прошедшая через ад, увидевшая, как живут люди за стенами столицы, теперь всё изменит, не позволит стране разрушиться, а народу умереть в её пороках. Поднимаясь по лестнице туда, где когда-то сидел её отец, Хаара ощутила ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения. Она бросила голову Лонгрена к ногам склонившегося советника. Гул на арене смолк. Холгер с опаской взглянул на страшное, измазанное кровью лицо. Мужчине показалось, что он поседел второй раз. Будто бы сам Геул отправил к нему палача. Впервые за всю историю существования арены велар победил короля. Это событие казалось настолько сверхъестественным, что у людей не хватало смелости усомниться в правах на трон этой девушки. — М-мы о-очень р-рады вашему возвращению… — задыхаясь от страха, пролепетал Холгер, — В-ваше…В-высочество, м-мы верили, что с-справедливость в-восторжествует и н-на престол в-взойдёт истинный наследник. — Неужели? — осведомилась Хаара, которую тошнило от сморщенного старческого лица. Холгер и раньше был ей противен, но никогда так, как сейчас. Даже проиграв, он не мог достойно держать себя до конца и как жалкий червь, предчувствуя близкую смерть, вился у её ног. Девушке хотелось оторвать его голову здесь же, но она воздержалась, отдав приказ арестовать этого человека и всех приближённых покойного Лонгрена. Закон работал безукоризненно. Стража незамедлительно повиновалась.Глава 35 Истина
Гелата молча взирала на бледное лицо мужчины. Его глаза были закрыты. Грудь ровно вздымалась. На соседней кровати сидела Делэль и играла с деревянной лошадкой. Тишина угнетала. Гелате казалось, что её сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она не верила в реальность происходящего. Элоф мёртв. Его убийца отрубила голову королю. Девчонка, в чью победу никто не верил, оказалась непросто лучшей из веларов, она стала новым правителем Ревердаса! Гелата чувствовала, как внутри неё Энэйн выпускает яды ненависти. От этого девушку подташнивало. Дверь резко распахнулась, и от её пронзительного скрипа Гелата вздрогнула. На пороге появился Этцель. Его ноздри раздувались, как у взбесившегося быка. Делэль, почувствовав, что мужчина в скверном расположениидуха, перестала играть и тупо уставилась на него. Гелата подняла голову. — Ты говорил, что это невозможно, но Элоф мёртв. Мужчина молчал. Отсутствие реакции взбесило девушку. После того как она помогла каторжнику, процесс разрушения её тела усилился, и сейчас у кровати сидел уже живой труп. Впалые щёки и глаза, кровь, периодически сочившаяся из носа или вырывающаяся с кашлем, бледная кожа, отдающая синевой. Как же Гелата надеялась от всего этого избавиться, выкинуть Энэйн из тела! Но всё было кончено. По глупости Этцеля она утратила последнюю надежду на то, чтобы спастись. Нет оболочки, значит, и Энэйн некуда переселиться. Ритуалу не бывать. Гелата впала в отчаяние. — Он мёртв, Этцель! Ты растил этого мальчика всю жизнь, чтобы какая-то проклятая девка его зарезала! Я не понимаю! — На глаза девушки выступили слёзы. — Не понимаю, как так вышло… как она… Мужчина прикрыл дверь, чтобы их разговор не был слышен вне. — Тише. Я рассчитывал на то, что Элоф легко справится с людьми. Так и должно́ было произойти, но Хизер всех надурила… она не человек. Я думал, ты поняла. — Что? — Глаза девушки округлились в негодовании. — Этого не может быть, она не прошла бы проверку Белого ока. Ты же не думаешь, что они… — Гелата прервалась на полуслове, пытаясь представить, возможно ли существование межрасового заговора. — Нет. — Тогда я тебя не понимаю. Мужчина задумчиво вздохнул и присел рядом с Делэль. — За несколько секунд до кончины Элофа я потянулся к ней, хотел прощупать, ослабить, но энергия в её мече оттолкнула мою. Это… умение аэлудов, при этом я почти уверен, что Хизер не маг, я не ощутил в ней точку концентрации. Однако отрицать очевидное глупо, у неё очень сильные руки. Можно было предположить, что люди научились использовать магию, но это слишком абсурдно для правды. — К чему ты ведёшь? — К тому, что её сила может быть не совсем природной… Гелата вдруг почувствовала, что начинает терять контроль над телом. Сущность, вырвавшаяся наружу, немедленно подавила слёзы, подалась вперёд и, присев на корточки перед магом, положила руки на его колени. Мужчина не отреагировал. Гелата заглянула ему в глаза. — А ведь это возможно, милый… Этцель неохотно кивнул. — Да, но… это не та магия, которую использовали против тебя. Я почувствовал эфир. Очень отчётливо. Такое могли сделать разве что… — Шархадарт? Ты ведь о них подумал? — Да. Но мне не хочется в это верить. Девушка нахмурилась. В голове мелькнула картинка из Дэррад. Мерзкое кладбище всего святого. Сколько воды утекло с тех пор, как она покинула дом. — Отчего же? Я ведь тоже их создание. Разве не могли они, утратив, попытаться создать вновь? — Ты ведь слышала эту девчонку. Она назвалась чистокровной Дефоу, значит, была рождена в королевской семье… — Глупый! — Девушка широко улыбнулась. — Я ведь тоже бывший мертвец. Ловчие собирают души, падальщики — тела. Всё можно сшить, скрепить, исправить. И вовсе то не заслуга Геул. Вот уж в чьё существование я не верю, так это их треклятого бога. Стало быть, в мире ещё одно дитя Создателей. Как это прекрасно! — Меня терзают сомнения, — протестовал маг, — не похоже на то, что она умирала. Девушка сжала его колени. — А смотря на меня, ты мог утверждать обратное? — Смотря на тебя, я видел силу. Страшную силу, необъяснимую. Гелата улыбнулась шире, отпрянула и вернулась на стул. — Мне кажется, или ты хочешь её тело? — Её? Воистину чудное предложение. Попробуем взвесить «за» и «против». Ты ведь думал, что будешь делать, если Элоф вдруг умрёт? Мужчина медлил с ответом. Гнев девушки всё крепчал. — Неужели нет? Ты настолько глуп? — Мне казалось, это невозможно. Гелата нервно захохотала. — Да ты сплошное разочарование! Сначала заставил ждать долгие годы, а теперь выясняется, что и плана у тебя нет? Бесполезный идиот! Если ты прав насчёт точки концентрации, и в этой девчонке от мага лишь крохотные сгустки энергии, то её тело гораздо слабее моего умершего сосуда. Неравноценная замена — человек. — На такой случай у меня был второй сын. И, судя по всему, его не так давно видели в столице. Поищем. — Ну да, как же! Может, он ещё сам к нам придёт? Чтобы ты понимал, время истекает. Скоро это тело умрёт. Ты хоть представляешь, сколько лет мне понадобилось, чтобы выбраться из предыдущего? — Думаю, в этом нам поможет Мисора. Нужно забрать её, пока не поздно. Смена власти — опасное положение. Если её выкинут из дворца, лисица вновь подастся в бега. — Её поимка — твоя забота. Надеюсь, хоть это тебе удастся. Не заставляй меня жалеть о сделанном выборе. С этими словами Энэйн перестала господствовать над телом. Гелату накрыл порыв страшнейшего кашля. Она согнулась пополам, прикрыв рот рукой. На глаза несчастной выступили слёзы. Этцель, почувствовав, что тело вновь контролирует владелица, сразу же переменил тон. — Избавься от каторжника. Он занимает кровать, за которую я плачу. Несправедливо, учитывая, что Элофа ты не спасла. Откашлявшись, Гелата с трудом сделала обжигающий вдох и сжала окровавленную ладонь. — Элофу отрубили голову, я не могла ничего сделать, к тому же ещё немного, и эта магия убьёт меня. — Вот поэтому не следовало тратить её на человека. Будь ты слугой, а не оболочкой Энэйн, я бы убил тебя за такой проступок. А вообще… что мне мешает убить его, доказав тебе, как плохо быть непослушной? Этцель угрожающе поднялся, и Гелата тоже вскочила на ноги, прикрыв своим телом лежащего. — Если сделаешь это, я использую силу крови и убью себя, в результате чего пострадает Энэйн. Она и так расстроена стечением обстоятельств. Неужто решишься позлить её вновь? — Смотрю, собственная жизнь тебя волновать перестала. — Этот мужчина спас меня, я возвращала долг. — Если бы не Энэйн, ты бы сдохла на болоте. И перед ней долг ещё не уплачен. Гелата презрительно сощурилась. Этцель смотрел с вызовом, и в его тени девушка чувствовала себя беспомощной и жалкой. — Я делаю всё, чтобы отплатить. Моё тело в её распоряжении, я иду туда, куда мне велят, исполняю то, что мне велят. Разве этого мало? Маг поджал губы. — Мало, если продолжишь делать глупости. В любом случае избавься от тела, или клянусь, я сотру его в порошок. С этими словами мужчина вышел из комнаты. Гелата выругалась и снова опустилась на стул.Глава 36 Признание
Ни с чем не сравнимое чувство — вернуться домой спустя несколько лет. Хааре казалось, что минули жизни, прежде чем ей удалось воскреснуть в своём некогда утраченном облике. Знакомые лестницы, стены, убранство. Оно всё принадлежало ей, и в то же время было чужим, забытым отголоском её прошлого. На улицах города слышался гремящий звон. Раз, два, три… десять — ровно столько ударов колокола знаменовало смену правителя. Архорд затаил дыхание. Люди, что стали свидетелями бойни, уже растеклись во все концы столицы, пересказывая вести тем, кто был ещё не в курсе. К замку стекался взбудораженный народ. — На колени! На колени перед новой королевой! Всем склониться перед королевой! — доносилось из разных коридоров. Хаара, всё ещё перепачканная кровью шествовала по ним, таща в руках голову Лонгрена. Слуги и стражники, видевшие это, падали ниц, вскрикивали, бледнели. За девушкой волочилась придворная свора. Наконец, Хаара оказалась в тронном зале. Широкие колонны упирались в расписанный серебристой краской потолок. Свечи на округлых громоздких люстрах были потушены. Терпкий сладковатый запах витал в пространстве. Позолоченный трон, украшенный мелкими сапфирами, одиноко высился в центре у дальней стены. Когда-то здесь восседали её дед, отец, брат. На мгновение девушка остановилась, всматриваясь в столь желанный и недоступный многим предмет. Пристанище королей. Оплот великой империи. Всё у её ног. Архорд, Ревердас… Не менее уверенным шагом, чем прежде, Хаара прошла вперёд и взобралась по мраморным ступеням. Её имя выкрикивали уже повсюду. За принцессой в зал повалили все, кто только мог: члены совета, лорды, стражники и слуги. Девушка поднялась к трону и посмотрела на него сверху вниз. Вот, за что был убит её брат, вот, за что гибли поколения предков. Стул, дарующий власть. Хаара развернулась к толпе и вскинула руку, призывая собравшихся к тишине. Взволнованные люди быстро смолкли. Несколько секунд девушка вглядывалась в бледные и раскрасневшиеся, вытянутые и припухшие лица. Боятся? Радуются? Надеются на что-то? Практически никого из присутствующих наследница не узнавала. — Моё имя Хизер Эрэста Дефоу! — выкрикнула она, почувствовав, что все ждут каких-нибудь слов. — Я последняя из законно правящего королевского рода была возвращена Геул в этот мир для того, чтобы принести возмездие и свергнуть узурпатора, пренебрегшего правилами этой страны и попытавшегося разорить её! — Окровавленная голова Лонгрена снова взметнулась вверх. Кто-то схватился за сердце, кто-то ликовал. — Он был убит мною в честном бою! По праву победителя и по праву кровного наследования отныне я являюсь единственной законной королевой Ревердаса! Прошу всех несогласных выйти вперёд! Несогласных не было, во всяком случае, никому не хватило духу возразить. Многие из присутствующих своими глазами видели, как девушка убила Элофа, а за ним и короля. — В-ваше Высочество! — крикнул один из стоя́щих в первом ряду мужчин. — Мы признаём ваше право на власть, возрадуемся смерти угнетателя и клянёмся в верности истиной королеве! Да благословит Геул ваше правление! — Приложив руку к сердцу, мужчина опустился на одно колено. Его примеру тут же последовали остальные. Девушке хотелось усмехнуться, но она сдержалась. Сладость победы пьянила. — Насадите голову Лонгрена на кол и вынесите на площадь! Пусть люди видят, что бывает с цареубийцами и изменниками государства! Окровавленная голова скатилась по ступеням к ногам знати, и кто-то из стражников сразу же ринулся исполнить указание. После того как голодная толпа, собравшаяся под стенами дворца, увидела поверженного узурпатора и новую правительницу, показавшуюся на балконе с торжествующим видом, она взорвалась ликующим кличем. «Хизер! Хизер!» — скандировали люди. Теперь девушка взирала на них свысока. Кто бы мог подумать, что осознание высокого положения столь приятно после нескольких лет, проведённых в грязи. Наслаждаясь триумфом, принцесса вслушивалась в голоса и всматривалась в поднятые к небу лица. Они приветствовали её, как когда-то Иландара и даже Лонгрена. Не потому, что ждали и любили, а потому что привыкли чтить королей, выбранных судьбой и Геул. В конце концов, решенье божье не может быть неправильным. «Но я другая, — думала девушка, — трон достался мне тяжелее, чем любому из предшественников. Если не я, то кто заслуживает искреннюю всеобщую любовь?»***
Желающих помочь новой королеве освоиться нашлось немало. Стремление сохранить насиженные места заставило людей действовать, но принцесса не собиралась подпускать к себе кого попало. Из толпы слуг Хизер выбрала пару пожилых женщин, которых, как ей показалось, она знала ещё с детства. Те помогли ей привести себя в порядок: умыли, нашли платье по фигуре, причесали. Впервые за долгие месяцы девушка увидела своё отражение в зеркале. Как сильно она изменилась! На мрачном юном лице виднелся чёткий отпечаток жизненных невзгод. Багровеющий шрам на щеке служил ярким напоминанием о том, каким усердием она выложила себе дорогу к трону. Месть свершилась. Лонгрен был убит. Титул перешёл к ней, но что с этим делать? Девушка много раз представляла себе убийство узурпатора, своё восхождение, но что должно было быть после? Дальше её разум просто не заглядывал. Одна во всём мире, взвалившая на свои плечи страшный непосильный груз и ответственность. Да, перед ней склонили колени, но ведь Иландару тоже клялись в верности! Почём знать, что Хизер не зарежут так же? Как она может жить во дворце, не думая об опасности, её окружающей, о возможной ненависти и мстительности отдельных особ? Все эти незнакомые люди, преследующие свои интересы, держащиеся за насиженные места, никак не могут стать доверенными лицами. Где найти союзников в этом хаосе? Как добиться верности от тех, кто столько лет служил изменнику? Перед Хизер встала новая неразрешимая задача. Она была воином, а не королевой. Умела обращаться с оружием, а не с народом. Настало время вспомнить наставления отца, но ведь она всегда относилась к ним равнодушно. Какой же правитель из неё выйдет? Не станет ли она тираном? Не обезумит ли на почве паранойи? Не поддастся ли влиянию кого-то? С чего начать? За что схватиться? Вздохнув, Хизер отстранилась от зеркала. Безобразное, искажённое битвами лицо ей претило. Перво-наперво нужно было разобраться с предателями. Лонгрена она убила, но он был лишь орудием. Причастных к смерти Иландара куда больше, их нельзя отпустить безнаказанными. — Этот гардероб никуда не годится. Пошейте мне рубашек и брюк, — приказала она служанке, затем вышла в коридор и обратилась к стоящим за дверями стражникам: — Проводите меня к арестантам. Хизер проводили. В подвалах дворца она не бывала никогда. Зачастую они пустовали. Сырость, холод, мрак. Стражники несли перед наследницей несколько факелов, освещая ей ступени и коридор. Спускаться в неизвестность было жутковато, и на всякий случай девушка захватила с собой меч. Увы, таскать его с платьем было неудобно. Хизер в целом отвыкла от такого наряда. Элегантность, женственность, красота — всё это было не про неё. Железный засов отодвинули, и Хизер переступила через порог крохотной чёрной камеры. Стражники тут же внесли факелы и закрепили их на стенах. Девушка наблюдала за тем, как мужская фигура, притаившаяся в дальнем углу, ринулась вперёд. Седовласый выполз к ней на коленях, простирая морщинистые трясущиеся руки. — В-ваше Высочество… — Холгер Логенрос, советник, переживший трёх королей, — сказала девушка, с презрением глядя на корчащуюся фигуру у своих ног. — Никогда не приходило в голову, что ты отвратительный слуга? — Я в-всегда старался В-ваше Высочество, не моя вина в том, что люди слишком смертны. — Слишком смертны? А ты не человек? Девушка ухватила старика за костлявый подбородок. Холгер выпучил на неё опутанные страхом глаза. — Ч-человек, Ваше Высочество. И я преданный Ревердасу человек. Я, как никто другой, чту законы нашего государства, поэтому я был первым, кто признал вас. — Ещё бы ты не признал меня. Не так много лет прошло с нашей последней встречи. Моё лицо никогда не всплывало в твоих кошмарах? — Н-нет, что вы, я… — Был убеждён в моей смерти? Мужчина нервно сглотнул. — Да, Ваше Высочество. Но я безмерно рад, что Геул вернул вас к жизни. Это истинно знаменье свыше, что именно вы были достойны взойти на престол, поэтому предыдущие короли терпели неудачу. — Неудачу? — Хизер чувствовала, как в ней закипает гнев. — Ты называешь смерть неудачей, Холгер? Какая же ты тварь! — Хлопок. От прилетевшей пощёчины у Холгера зазвенело в голове, и он едва не упал. Всё повторялось. Хизер была точной копией брата. Иландар тоже ударил его на обрыве, хотя мужчина искренне радовался победе старшего сына, а теперь его смела бить эта преступная девчонка! Род Дефоу всегда принижал его, недооценивал, презирал. Холгер столько раз чувствовал себя червём в ногах королевских наследников, что досада била через край. У него была такая длинная жизнь! Старость застигла его в величии. Сколько лет он служил государству! Каким почётным человеком стал! И вот, на закате своих дней он снова был опущен на колени, оскорблён и раздавлен безжалостным взглядом высокомерной девки, ничего не смыслящей в политике! — В-ваше Высочество… вы должны понять, что я ваш друг, ваша верная опора. Только я смогу помочь вам быстро укрепить свою позицию, сделаю так, чтобы люди признали вас… — Друг? Думаешь, я не знаю, кто стоит за убийством Иландара? Думаешь, я так тупа, чтобы обвинить во всём лишь Лонгрена? — Холгер попытался приподняться, но девушка пнула его в грудь, и свалившийся советник болезненно сморщился. — Нет уж, Холгер, я всё поняла, как только увидела тебя рядом с ним. Кому поддержать человека, не имеющего никакого права на трон, как ни родному влиятельному дяде? Иландар хотел вышвырнуть тебя, лицемерного мерзкого старикашку! Но ты так дорожил своим местом, что спланировал цареубийство, и свершил его чужими руками, чтобы в случае чего выйти сухим из воды, а затем поддержал племянника и остался служить при нём, не утратив ни власти, ни почестей! — Она снова пнула скорчившегося советника. — Лживая свинья! Изменник! Клятвопреступник! Холгер прикрыл руками старческую голову, боясь, как бы в порыве гнева Хизер ни размозжила её сапогом. — Моё возвращение не входило в твои планы, правда? Я всегда была на стороне Иландара! Я любила брата, ты, тощий ублюдок! Моя семья принесла жертву не для того, чтобы твой костлявый зад протирал стулья дворца! Думаешь, мне нужна помощь крысы, загубившей троих правителей? Ты, Холгер, думаешь, что ещё имеешь какую-то власть? — Девушка схватила мужчину за ворот и слегка приподняла. Раскрасневшийся, чуть ли не рыдающий советник беззащитно поднял руки, как бы умоляя не бить. — О, я стар, Ваше Высочество… Вы обвинили меня во многом, но я всегда был верен вашему отцу, я готов служить вам, или по вашему желанию убраться из Архорда, это будет достойное наказание для старика… — Достойное наказание для изменника? Нет, Холгер, нет… Отныне королева я, и мне решать, как наказывать подобных тебе. Кто ещё состоял в заговоре? — Н-не знаю… — Кто состоял?! Называй имена или прикажу тебя медленно освежевать! Советник нервно сглотнул. Не воспринимать слова Хизер всерьёз — значит обречь себя на мучительную смерть. — В-ваамир Дельвиг, его брат, Саберс, несколько лордов… Родерик Нефил, Галей Онтарио, Жибран Эгерсор и его покойный сын… — на одном дыхании выдал старик. Девушка его отпустила. — Это все? — Все, Ваше Высочество. Прошу, не губите… Я буду целовать ваши ноги. Холгер согнулся, как пёс, собравшийся лизать обувь хозяина, но девушка, нашедшая это зрелище отвратительным, пихнула его в лоб. — Какой же ты жалкий, Холгер. Так долго боролся за достоинство, которого у тебя просто нет. Все слышали, кого он назвал? — обратилась принцесса к страже. — Немедленно найти и арестовать! Я позабочусь о том, чтобы их семьи лишили титулов и имущества, а всех изменников, кроме Холгера, я приговариваю к казни через повешенье! Услышав приговор, мужчина едва не задохнулся от страха. Прежде в Ревердасе не устраивали публичных казней, всех виновных ссылали на арену. Умереть на эшафоте — что может быть позорнее даже для самого грязного преступника? Новая королева и правда решила не считать с прежними устоями, однако к нему отнеслась благосклонно. Не повесят, как собаку. Вот он, крохотный луч надежды. — Б-благодарю вас за милость, — залепетал разрыдавшийся мужчина, уткнувшись головой в каменный пол. — Я б-буду вам полезен… — С чего ты взял, Холгер? — удивление девушки заставило его сердце уйти в пятки. — Я сказала «кроме», потому что тебя, как главное виновное лицо, я приговариваю к четвертованию. Обезумевший от горя советник завыл.Глава 37 Арестанты
Тюремная дверь со скрипом отворилась, и Хизер увидела перед собой сидящую в потёмках женщину. Жалобные вопли Холгера ещё были слышны в коридоре, и незнакомка, не на шутку перепуганная ими, нервно сглотнула. Не испытывая терпения наследницы, она сразу же поднялась и машинально поправила платье. Хизер шагнула за порог и смерила черноволосую внимательным взглядом. — Кто ты? Женщина присела в реверансе и учтиво склонила голову. — Я всего лишь наложница, Ваше Высочество… Меня зовут Мисора, я не так давно при дворе и ни в чём не виновата. Узурпатор держал меня подле себя насильно, заставлял делать грязные вещи под предлогом смерти, и я бесконечно благодарна за то, что вы освободили меня от этого тирана. — Тирана, говоришь? — Девушка подошла ближе, надеясь рассмотреть на Мисоре какие-то признаки издевательств: синяки или ссадины, но черноволосая походила скорее на знатную особу, чем на невольницу. — Тебе доводилось бывать в Рийске, Мисора? — Нет, Ваше Высочество. — А жаль. Тогда бы знала, что такое жить в мужской тирании. Но… я смотрю на тебя и вижу хорошо одетую женщину. На твоей шее сверкают камни, причёску тебе делали слуги. Сильно ли ты противилась сему преображению? Боюсь, о таких «издевательствах» можно только мечтать. — Я… не это имела в виду. — Женщина замялась. — Понимаете, Лонгрен не хотел, чтобы его наложница выглядела как потаскуха, поэтому мне разрешали наряжаться. Это не значит, что участь моя не была прискорбна. Хизер презрительно усмехнулась. Кто бы говорил ей об участи и скорби! — И поэтому он брал тебя на арену? Сажал рядом с женой? Мисора подняла блестящие янтарные глаза. — Жену он не любил, это ни для кого не секрет. Наоми не разделяла его страсти к битвам, так что, возможно, он предпочитал меня этой дурнушке. — Дурнушке? Тебе хватает смелости отзываться так о чистокровной принцессе Эндагона, не говоря уже о том, что ты зовёшь её по имени? Знаешь, что за что такое бывает? Женщина поймала себя на мысли, что у Хизер для человека слишком пронзительный взгляд. Он так унижал и подавлял, что Мисора невольно ощутила свою слабость. Всего на мгновение женщине подумалось, что Хизер ненавидит всю семью узурпатора. Кто бы мог представить, что она вступится за его жену? А острое словцо уже слетело с языка. Не понаслышке Мисора знала, какими неприятными могут быть дворяне, и уже жалела о собственной глупости. В отличие от Лонгрена, Хизер явно не поощряла смелость. — Прошу прощения, Ваше Высочество, я повторила слова покойного. Моя дерзость неприемлема, я раскаиваюсь и приношу извинения. — Женщина выдержала паузу, следя за реакцией Хизер, но на лице той не отобразилось и намёка на смягчение. — Надеюсь, вы не сочтёте за дурной тон просить вас о милости… мне бы хотелось отсюда уйти. Я женщина без роду и племени, вряд ли буду полезна. Если вам угодно оставить меня при дворе, я останусь и буду вашей верной прислужницей, но если нет… Хизер усмехнулась, и Мисора замерла на полуслове. Тревога медленно заполняла каждую клеточку тела. Во что бы то ни стало, из дворца нужно выбираться, ведь если предчувствие не врало, то теперь… — Это воистину невыносимо. Изменник государства упал мне в ноги, надеясь вымолить прощение за помощь, наложница цареубийцы предполагает, что я разрешу ей уйти или прислуживать. Что дальше? Принцесса Наоми поклянётся мне в верности? От вашей тупости и лицемеря меня уже тошнит… Хизер направилась к выходу. Мисора, не на шутку перепуганная её тоном, рванула вперёд и едва сдержалась от того, чтобы не схватить за платье. — Что со мной будет? — Останешься здесь, пока не решишь говорить на чистоту. — Но я сказала правду! Хизер шагнула в коридор, и дверь камеры захлопнулась. Мисора заколотила в неё ладонями. — Я ни в чём не виновата, клянусь! Ваше Высочество! Я всего лишь жертва обстоятельств! Прошу, не оставляйте меня здесь! Я сказала правду, пожалуйста! Я отвечу на все ваши вопросы! Умоляю! Тем временем стражники отпирали последний засов. Наоми, в отличие от двух предыдущих арестантов, гордо стояла на ногах, и как будто ждала появления Хизер. До неё наверняка долетали вопли советника и наложницы, впрочем, страха на её бледном, опухшем от слёз лице не читалось. На нём застыла ненавидящая маска мученицы. Совсем молоденькая, хрупкая на вид девушка, она так и осталась стоять в тени, когда убийца мужа шагнула за порог. — Принцесса Наоми… Сложно поверить, что Эндагон утратил такую жемчужину. Боюсь, мы никогда прежде не встречались, но мне доводилось о вас слышать. Соболезную вашей утрате, чисто по-человечески. Как последняя из рода Дефоу я не могу отрицать необходимость свершившейся расплаты. — Хизер приблизилась к ней, чтобы лучше рассмотреть. Во внешности Наоми на самом деле не было ничего выдающегося. Не дурнушка, как выразилась Мисора, но блёклая моль. Цветок, который ещё не распустился. — Нелёгкая у вас судьба. Мне жаль, что, вступая в брак, вы оказались обмануты. — Наоми пыталась сдержаться, но слеза всё же предательски скатилась по щеке. Рука Хизер потянулась к молочному лицу, чтобы утереть её, но встретилась с резким ударом вдовы. — Не трогайте меня. Чего вы хотите? Насмехаться? — Голос Наоми дрожал. Хизер почувствовала, как в ней зарождается жалость. — Вовсе нет. Я понимаю, что вы не имеете никакого отношения к узурпации власти и убийству моего брата. У нас нет повода враждовать, и будьте покойны, я не причиню вам вреда. — Ошибаетесь! — вспылила девушка. — Вы убили моего мужа! Вы самозванка! Какое право у вас было на то, чтобы бросать вызов королю?! — Право победителя, — как можно спокойнее ответила наследница. — Прокля́тая страна с прокля́тыми законами! Кто вообще их придумал? Кто обрёк королевскую семью на такие несчастья? — Вы не знакомы с историей Ревердаса? Сидя на его троне, можно было прочесть хотя бы летописи. — Да как вы смеете упрекать меня в невежестве?! Я прекрасно знакома с историей, но мне никогда не понять местных нравов! Я думала, что приеду в процветающую страну, а очутилась среди варваров! Вы все хуже животных! — Внезапно Наоми толкнула Хизер в грудь. Девушка отступила на шаг и поджала губы, сдерживая накатывающий гнев. — Осторожнее, принцесса, ещё одной подобной выходки я не прощу. — Вы смели надругаться над ним! Отрубить ему голову! Нет повода враждовать?! — По щекам Наоми градом катились слёзы. Хизер было жаль девушку, и потому её злость быстро пошла на убыль. Дрожащая Наоми в отчаянии закрыла лицо. Она хотела быть сильной и сопротивляться, но боль поглощала все силы. До сего момента Хизер казалось, что политический брак не более, чем подкрепление союза между государствами. Существование Мисоры подтверждало тот факт, что Лонгрен не особо любил жену, так почему же её привязанность оказалась столь сильной? Ведь не могла же Наоми так оплакивать утрату своего положения? — Лонгрен подло убил законного короля и был достоин собачьей смерти, однако я подарила ему воинскую. Понимаю, что вы убиты горем, но постарайтесь быть благодарной. Я не чудовище и не собираюсь калечить чьи-то жизни просто так. — Я вас ненавижу! Проклинаю всеми силами! Я никогда не склонюсь, даже под пыткой! Убирайтесь! Я не уроню достоинства, как не уронил мой муж! — Опомнитесь, принцесса. Вы не в том положении, чтобы кидаться оскорблениями. — Не в том?! Несколько часов назад я была королевой! А теперь я ничто! Вдова! Заложница! Будь проклято ваше государство с его законами! Да убьют они каждого из вас! Хизер мучительно вздохнула, собираясь с мыслями. — Ваша преданность мужу похвальна, пожалуй, я дам вам время успокоиться и чуть позже мы вернёмся к разговору. — Убирайтесь! — Я вам не враг, и не враг Эндагону. Держать вас в заложниках нет никакой нужды, как только ситуация стабилизируется, я организую ваш переезд домой. — Мне не нужна ваша милость! Не видя смысла продолжать, Хизер вышла из камеры, чувствуя на себе первый удар ответственности, и обратилась к стражникам: — Проводите принцессу в её покои, обеспечьте необходимым и не выпускайте оттуда, пока я не распоряжусь.***
Девушку терзали смешанные чувства. Злость, недоверие, жалость — всё это подавалось под соусом негодования. Жестокость и милосердие шагали с ней в ногу. Стоило Хизер вновь увидеть свет, как её окружили люди. Каждый пытался настоять на аудиенции, в особенности напирали члены Малого Государственного совета, а теперь к ним присоединилось и духовенство во главе с Отцом Люрэсом. Хизер пришлось сдаться на их милость. Проследовав в кабинет, где её отец зачастую вёл переговоры, девушка вновь ощутила горечь реальности. Вытянутый дубовый стол, устланный раскрытой картой материка, ряд стульев с высокой спинкой, несколько старинных портретов на серых стенах и оголённые раскрытые окна. Мужчины сразу разбрелись по своим местам. Хизер прикинула, кто из них кто. Пустовало место советника, вероятного супруга и её собственное. Девушка приблизилась к стулу, на котором до неё сидело не одно поколение правителей. Члены совета выпрямились, дожидаясь указаний. Визави к девушке встал пожилой сутулый мужчина, нёсший титул Верховного Отца уже более тридцати лет. Его взгляд был сухим и в то же время надменным. Хизер чувствовала, что её оценивают, но только Верховный Отец делал это столь открыто, без малейшей толики страха. — Господа… приветствую вас. — Чувствуя, что должна как-то начать это собрание, Хизер решилась взять слово и, наконец, села. Остальные поклонились и тоже опустились на стулья. После минутной возни, скрипов и шуршаний, воцарилась гнетущая тишина. На ногах остался лишь представитель церкви. — Приветствую вас, Ваше Высочество. Не сочтите за дерзость моё обращение, вы ещё не стали королевой, хотя себя ею провозгласили. Я пришёл самолично убедиться так ли верен слух о том, что считавшаяся умершей Хизер Дефоу убила короля, объявив его узурпатором и склонила перед собою народ. Признаться, поверить было сложно. Первое, что пришло мне на ум — самозванка. Разумеется, я понимал, что кем бы вы ни оказались, закон на вашей стороне, я видел отрубленную голову, как и куча свидетелей. Но теперь, видя вас воочию, я понимаю, что тревога моя была напрасна. Вы действительно сестра покойного короля Иландара, в этом нет сомнений. Я отлично помню ваше лицо, к счастью, годы пощадили его. Для меня остаётся вопросом лишь одно: почему вы здесь, если должны быть мертвы? Нарушили ли вы закон, сбежав во время битвы и скрывшись? Выждали, и теперь решили взойти на престол? — Во время нашей битвы с братом присутствовали свидетели. Разве они не клялись вам в том, что наследник остался лишь один? Или вы думаете, что кто-то вроде Холгера позволил мне избежать участи? — Клялись, но ваше тело найдено не было. Это даёт нам повод сомневаться. Хизер чуть подалась вперёд, пытаясь скрыть напряжение. — Моё тело и мою душу забрал к себе Геул. Он покровительствует жертвенным людям, но увидев, что моя жертва была напрасна, и кровь последнего из Дефоу окропила собой пол этого дворца, он даровал мне своё благословение и вернул на грешную землю, дабы стала я карающим мечом. — Звучит как небылица. — Вы, Отец, сомневаетесь в боге? Губы священника вытянулись в неприязненную полосу. В его глазах читалось недоверие, но слова девушки ставили мужчину в тупик. — Этот вопрос оскорбляет меня. Я один из тех немногих, кому дозволено держать с ним связь. А вы прямое доказательство его справедливости. Хизер снисходительно улыбнулась. — Я молился за то, чтобы в Ревердасе восторжествовала правда. Надеюсь, это будет уроком каждому, кто решится нарушать вековые законы этих земель, кому в голову придёт поднять руку на избранника божьего. Его длань защитит вас от врагов, и, надеюсь, страна обретёт былое величие в годы вашего правления. — Благодарю за поддержку, Отец Люрэс. Присядьте. Мужчина, гордый тем, что принцесса не забыла его имени, наконец, опустился. Хизер немного успокоилась. Иногда религия крайне удобный инструмент. — Нужно в кратчайший срок провести церемонию коронации, иначе вас нельзя будет считать полноправной правительницей. — Значит, проведём послезавтра. Ответственным будет каждый из вас. — Хизер медленно обвела взглядом лица незнакомых мужчин. — А теперь будьте добры, назовитесь. Первым поднялся высокий широкоплечий мужчина в кольчуге. — Хирг Леварс, Ваше Высочество, верховный главнокомандующий. Его представление было кратким и ясным. Девушка удовлетворённо кивнула. По очереди преставились и другие члены совета: казначей, консул, глава рыцарского ордена, верховный судья, главный распорядитель и видящий. Все они были мужчинами среднего и старшего возраста, и все служили Лонгрену Теулу. По этой причине Хизер подумала, что стоит побыстрее избавиться от компании, или, по крайней мере, проверить досконально каждого. Единственным, в чьей относительной честности девушка не сомневалась, был Отец Люрэс. Этого хмурого священнослужителя она помнила ещё с юных лет. — Что же… если у вас нет срочных докладов, то займитесь приготовлениями к коронации. Проследите за порядком на улицах, пригласите знатных гостей. Не нужно пышностей, это просто формальность. И да, не забудьте оповестить о смене власти лордов Ревердаса, а также правителей других стран. Для скорости разошлите воронов. Письму королю Ульриху я напишу лично, думаю, он будет озабочен судьбой дочери. У кого-нибудь есть вопросы? Мужчины переглянулись, как будто были не уверены в том, стоит ли им сейчас молчать или что-то говорить. По итогу никто не отважился подать голоса, и Хизер встала. Заскрипели стулья. — Собрание окончено. Всего доброго, господа. Мужчины поклонились, но девушка уловила на их лицах смятение и недовольство. Не верят ей? Но ведь Отец Люрэс и Холгер признали в ней чистокровную Дефоу. Хизер рассчитывала на большее радушие, впрочем, тот факт, что люди повиновались, уже радовал её. Дело оставалось за малым.Глава 38 Пробуждение
Сознание вырвалось из леденящего мрака, и Блэйру почудилось, будто он тонет в густом киселе. Захотелось сделать жадный вдох. А может ли мёртвый дышать? Слышать? Что-то шаркнуло в стороне. Мужчина медленно разлепил глаза. Крохотный отблеск света мелькал на стене. Его источником была свеча, стоящая на невысокой тумбочке. Потолок, окна. Комната? Неужели так выглядит Аридон? Или он вовсе не в загробном царстве? Накатившая волна жара заставила раскрыть рот. Дышать, нужно больше воздуха. Справа что-то булькнуло. Так громко, что мужчина сморщился. Мелькнула чья-то тень, и перед глазами возникло лицо. Страшное, худощавое, обрамлённое криво отрезанными чёрными волосами. Может, так выглядит смерть? — Очнулся. Очень кстати. Надеюсь, ты сможешь встать. На мгновение лицо исчезло, а затем появилось вновь. Блэйр моргнул, пытаясь отогнать наваждение. Костлявая рука протянула ему деревянную чашу, а вторая юркнула под голову и чуть её приподняла. Влажная тряпка скатилась со вспотевшего лба. — Пей. Тебе это необходимо. Мужчина с трудом сделал два крохотных глотка. Девушка отстранилась. Пока она с чем-то возилась в стороне, Блэйр попытался вспомнить, что произошло. Арена, Элоф, меч. Да, точно! Меч проткнул его! Какая наивная мелькнула мысль о жизни! С арены может уйти только один живой, и это победитель. А он проиграл, ошибся. Как бы в подтверждение этому заныла рана. Блэйр стиснул зубы. Почему мёртвые чувствуют боль? — Я… в загробном мире? — тихо поинтересовался мужчина, почему-то сомневаясь, что попал в Аридон. А если попал, то царство Геул явно выглядит не так, как представляют его люди. — Вынуждена разочаровать, ты ещё в Архорде. — В Архорде. — До мужчины не сразу дошёл смысл слов, будто бы кто-то сказал «это иное пространство». Но чем сильнее он вдумывался в значение сказанного, тем стремительнее приближалась к нему реальность. Пропало оцепенение. Боль в районе живота торжественно пригласила вернуться к жизни. Мужчину снова бросило в жар. Он зажмурился, пытаясь осознать, что случилось, но спутанные мысли не позволяли прийти к какому-то логическому ответу. — Как в Архорде? Я ведь… умер. Хмурое тощее лицо снова возникло перед ним. — Помнишь меня, каторжник? — Тебя? Мужчина внимательно всмотрелся в черты, скрываемые полумраком. — Лес, насилие, рыцари. Лицо приблизилось, и мужчине стало не по себе. Блэйр бы ни за что не узнал эту девушку, не скажи она про лес. Ну конечно! Это её он спас от смерти в тот злополучный день! Из-за неё оказался в тюрьме и был вынужден сражаться! Но ведь его убили на турнире, разве может быть иначе? В мыслях зазвучал голос сициланца. Джаваха говорил, что она найдёт его, так неужели? Происходящее не укладывалось в голове. Как? Как вышло, что он не погиб на арене? Блэйр открыл было рот, чтобы выпалить накопившиеся вопросы, но девушка его опередила. — Око за око. Ты спас меня, я тебя. Долг уплачен, и как ни прискорбно, тебе придётся уйти. Сейчас. Мужчина с трудом нашёл в себе силы приподняться. Голова шла кругом. Он откинул одеяло и увидел, что девушка сделала перевязку. Не смертельная рана? Но разве такое может быть? — Я был уверен, что труп. — Ты бы им был, но знаешь, благородство иногда окупается. Тебе повезло. Блэйр не знал, что ответить. Он был сражён. Черноволосая стояла у кровати, а за её спиной что-то шевелилось. Мужчина вдруг заметил, что это юная девочка-альбиноска, крутящая в руках резную деревянную фигурку. Увидев его, она округлила глаза и испуганно забилась в дальний угол. Блэйр перевёл взгляд. — Как тебе это удалось? Как ты вытащила меня? — Говорю же, тебе повезло. — И долго я… был без сознания? — Со вчерашнего дня. — Вчерашнего… — Блэйр осмотрелся в поисках своей рубахи. — Значит, финальный бой уже был? — Был, — подтвердила девушка. — Кто? — Мужчина нервно сглотнул. Его сердце бешено заколотилось. Так жутко было узнать имя, и в то же время он так жаждал услышать его. — Кто победил? — А кого бы ты хотел видеть победителем? — Не имеет значения, если победитель другой. — Значит, кто-то значение всё-таки имеет. Я рада. Тебе будет куда пойти, если ты, конечно, имел в виду Хизер Дефоу. На лице мужчины мелькнуло недоумение. — Хи… что? О ком ты? — Так ты не знал? — Девушка опустилась на стул, пристально вглядываясь в черты бывшего велара. — Та девушка, что называла себя Хаарой, на самом деле сестра покойного Иландара Дефоу, которая всё это время считалась умершей и тело которой так и не нашли. Забавную она придумала байку про помощь Геул, но только идиоты в неё поверят. У Блэйра перехватило дыхание. Так вот, что Хаара скрывала! Истинное происхождение и впрямь могло поставить её под угрозу. Но неужели это правда, и всё это время он бился на одной арене с принцессой, прикасался к ней? — Хизер? Она… боже… В следующее мгновение у мужчины отлегло от сердца. Какая разница, кто она на самом деле? Главное, что она победила. Они оба выжили, хотя ещё накануне и помыслить о подобном не могли. Но неужели с победой раскрылся и её секрет? Что произошло, пока он был прикован к кровати? Блэйр вопросительно посмотрел на собеседницу. — Новая королева Ревердаса. — В голосе девушки слышалась неприязнь. — Жуткие перемены ты проспал, Блэйр. Воистину это было легендарное событие. Весь день народ стекался к дворцу, чтобы посмотреть на окровавленную голову Лонгрена Теула. Слышал бы ты эти крики. В них и ужас, и радость, и скорбь. — В голове мужчины лихорадочно носились мысли. Месть врагу на арене. Ну конечно! Вот, с кем девушка могла сразиться только на ней! Король, она действительно его убила? — Если честно, я не понимаю людей. Не понимаю, почему они так просто принимают смену власти, хотя Хизер сто́ит отдать должное… она победила сильнейших противников. Было бы это ещё без обмана… — Что ты имеешь в виду? Девушка странно улыбнулась. — Не могу сказать, боюсь, ты не поймёшь. Да и какая разница, Блэйр? Всё кончено. Она победила и будет править. Пока что… Принцесса, сумевшая убить короля. Безумие! Мужчине показалось, что его пытаются ввести в заблуждения. Сидящая напротив девушка не вызывала доверия, да и голос её как будто менялся. — Ты… как тебя звать? — Гелата, хотя моё имя тебе ни к чему. Вот твоя рубашка. — Она стянула вещь со спинки стула и подала её мужчине. — Ты не можешь больше задерживаться здесь. Скоро вернётся… — девушка вдруг замялась, как будто не могла подобрать нужное слово. Блэйр смерил её настороженным взглядом, взял рубашку и попытался удобнее сесть. Каждое движение отзывалось режущей болью. — Маг? Или близнецы? — Он бросил вопросы наудачу, в корне мало что понимая в происходящем, однако лицо Гелаты дрогнуло. — Что ты сказал? Маг? Близнецы? — удивлённо повторила девушка, будто представления не имела о том, что происходит. Мужчина промолчал. Тогда она подалась вперёд и вцепилась ему в руку. — Что тебе известно? — Нет, ничего… — Где ты слышал об этом? О близнецах? — Я не… С молниеносной скоростью её рука метнулась вверх. Костлявые пальцы впились мужчине в горло, а бледное худощавое лицо исказилось гневом. — Я тебя спасла, и больше ничем не обязана. Прямо сейчас я могу тебя с тем же успехом убить. Понимаешь? Мужчина выразил согласие. Гелата повторила вопрос. — В тюрьме… один заключённый жрец упоминал об этом. Предупреждал, что ты найдёшь меня. — О чём ещё он говорил? — О грядущем зле, близнецах… я не знаю, не знаю подробностей. — Лжёшь. — Пальцы сжались сильнее. — Нет. Он предупреждал о войне. — Неужели? И что, сказал убить меня? Или, быть может, близнецов? — Девушка злорадно усмехнулась и, не дождавшись ответа, отпустила мужчину. Блэйр кашлянул и стиснул зубы. Рана отозвалась острой болью. — Если так, то Хизер Дефоу справилась с этой ролью лучше. А теперь убирайся. По налившимся кровью глазам Гелаты мужчина понял, что необходимо уйти. Она стояла и думала: не убить ли его? Такое положение мужчине не нравилось. Нападёт, и чем защищаться? Какой демон потянул его за язык? Превозмогая боль, Блэйр надел рубашку и поднялся с кровати. Ноги едва держали, но он был обязан устоять на них. Хизер жива, а один из близнецов, стало быть, уже нет? Неужели то был Элоф? Неужели принцесса справилась с миссией, которую поручал ему Джаваха? Пошатываясь, Блэйр доковылял до двери. Как быть? Отправиться к замку? Лично убедиться в том, что девушка выжила? Или затаиться? Ведь Джаваха оказался прав, вот она, жертва из леса, и о существовании близнецов она знает. Значит, через неё он сможет найти второго. А покончив с ним, покончит и с угрозой. Блэйр ещё не ведал, что та самая угроза находится в комнате, смотрит на него и сожалеет, что мне может использовать силу крови. Он ушёл, убеждённый в том, что со страшной силой ещё предстоит столкнуться, а Гелата прикрыла за ним дверь и серьёзно задумалась.Глава 39 Ночь во дворце
Хизер медленно опустилась на край заправленной чистой кровати и закрыла глаза, отдавшисьощущениям. Мягко. Она уже и забыла это далёкое чувство комфорта. Моргнув, девушка оббежала взглядом комнату, в которой царил полумрак. Королевские покои. Она бывала здесь всего два раза за свою жизнь. Первый — когда отец серьёзно заболел, и второй — когда он испустил дух. Как сейчас, Хизер видела силуэт бледного задыхающегося старика. Утратив былую силу и величие, он всецело отдался безумию, и неустанно бредил, глядя на всех и не узнавая. Таким и запомнила его девушка, однако скорбь быстро сменили отчаяние и страх. Смерть отца ознаменовала начало борьбы за власть. Жалкая и мучительная смерть. Хуже умер только Иландар, которого в минуту слабости зарезали, как собаку. Брат знал, что ему предстоит править страной, но не сумел удержать её, завоевать доверие и приязнь подданных. Девушке не хотелось закончить свои дни так же, а учитывая, что жизнь её сократилась на десять лет, вероятность ближайшего дурного исхода была высока. Нужно быть начеку, никому не доверять. Чем сильнее принцесса осознавала это, тем страшнее ей становилось. Весь мир может быть против. Возможно, прямо сейчас кто-то планирует её смерть. Паранойя? Хизер понимала, что шарахаться от каждой тени, боясь повторить судьбу брата, — неправильно. Но как же некомфортно ей было в этой комнате! Решив предпринять некоторые меры предосторожности, она подвинула к дверям кресло. Теперь, если кто-то попытается войти, бесшумным остаться не сможет. А ей бы только услышать и успеть схватить меч. Дальше она сможет дать отпор, лишь бы не нападение исподтишка. Освободившись от ненавистного платья, Хизер влезла в одну из новых сорочек, предназначенных Наоми, но та оказалась тесновата для неё. Потушив свечи, девушка залезла в кровать и поёжилась от давно забытого чувства. Пьянящий запах свежих простыней, уют, тепло. Атмосфера располагала ко сну, однако Хизер не удавалось сомкнуть глаз. Девушка крутилась с боку на бок, и постепенно начинало казаться, что она сходит с ума. Стоило лечь на правую сторону, ей виделся мучающийся бледный отец, а переворачиваясь налево, Хизер встречалась с призраком Лонгрена. Он медленно открывал страшный рот, но не мог ничего сказать, потому что из горла хлестала кровь. Девушка попыталась зажмуриться, чтобы наваждение исчезло, но мрак лишь сильнее давил. Хизер показалось, что мёртвые вот-вот схватят её. В леденящем ужасе она откинула от себя одеяло и подскочила. Ступни опустились на ледяной пол. Девушка взглянула на смятые подушки. Никаких призраков. Она была одна. Готовая разрыдаться, Хизер зажала рот руками. Чувства, до сих пор успешно подавляемые вырвались наружу, терзая её незащищённую душу. Смерть Ридесара, утраченная часть жизни, ледяное признание Леоса, поражение Блэйра, скотское поведение Холгера. Картинки в сознании менялись в хаотичном порядке. Как же она всех ненавидела! Предатели! Все они предали её по-своему. Кто-то нашёл спасение в смерти, кто-то в бегстве. Хизер осталась одна. А управлять такой страной, как Ревердас в одиночку было не просто жутко, а почти невозможно. Так хотелось закричать, но Хизер подавляла накатившую волну истерики. Она не хотела, чтобы кто-то услышал этот мученический стон. Упав на кровать, девушка зажала глаза ладонями, пытаясь остановить слёзы, но эта попытка была такой жалкой! «Я эгоистка, — вдруг подумала принцесса, — почему я думаю только о себе? Эти люди отдали мне всё, что могли. Я не имею права винить их в чём-то. Если кто-то и виноват, так это я, потому что не смогла никого спасти». Проплакав некоторое время, она всё-таки взяла себя в руки, поднялась, налила воды из графина и бросила туда шаровидный оникс. Покойный король всегда хранил его на столе, выясняя, не травит ли кто пищу. Хизер поняла, что перенимает эту паранойю. Вода оказалась обыкновенной, и девушка выпила её. Отодвинув от дверей кресло, она накинула мантию и вышла в тускло освещённый коридор. Снаружи никто не стоял, как Хизер и пожелала. Ей было спокойнее без пристального надзора стражей. Прикрыв за собой дверь, девушка по памяти пошла в сторону своей старой комнаты. Может, там ей удастся заснуть? Однако увидев, что вход в её прежнюю обитель охраняются два караульных, Хизер засомневалась в идее. — Здесь кто-то есть? — просила девушка у поклонившихся в знак приветствия мужчин. В голову ударила мысль, что она стоит в неподобающем для наследницы и без пяти минут королевы виде, однако Хизер прикинулась, что не видит в этом ничего ужасного. За годы жизни вне дворца она отвыкла от подобных мелочей, однако вдруг почувствовала неловкость. — Принцесса Наоми, Ваше Высочество. Разбудить её? — Нет, не стоит. Я просто… совершаю небольшой обход. Надеюсь, принцесса ни в чём не нуждается. — Её обеспечили всем необходимым, как вы и приказали. — Хорошо. Доброй ночи, господа. Наоми в её спальне. Кто бы мог подумать? Хизер пробрала досада. Пришлось вернуться в просторные королевские покои, к призракам и тоске. Мрак обступил её, как только девушка шагнула за порог. Вздохнув, она снова подвинула кресло к дверям и обернулась. Внезапно, впереди что-то шевельнулось. Крупная тень отстранилась от окна. Хизер вздрогнула и схватила меч. Так она и знала! Враги повсюду! И прямо сейчас девушка заперла себя с одним из них. Лезвие просвистело в воздухе прежде, чем незнакомец успел приблизиться. — Осторожнее, принцесса, так можно и поранить гостя. До ужаса знакомый голос заставил Хизер внутренне ликовать. Она опустила оружие и сделала несколько шагов. Мужская фигура не двигалась. — Леоссар? — И я рад встрече. Давно не виделись. Хотя… всё познаётся в сравнении. Смотрю, мания преследования уже посетила. Девушку накрыла волна облегчения. Она сунула меч обратно в ножны и бросила на кресло. — Ты напугал меня, я думала… Что ты здесь вообще делаешь? Как ты сюда попал? — Было сложно, — признался мужчина, — но мало в мире дверей, через которые не смогли бы пройти маги моего клана. Пришлось, правда, попотеть. У дворца жуткое столпотворение. Люди там даже сейчас стоят, не знаю, чего ждут, может, знаменья небесного. — Святой Геул, — выдохнула Хизер, — если бы ты знал, как я тебе рада… — Мне? — уточнил маг, и тут же усмехнулся. — Что ж, взаимно. Рад, что ты жива, и даже в добром здравии. Кто бы мог предположить, что сумасшедшая задумка удастся. До последнего момента меня терзали сомнения. Девушка, с которой я познакомился сто линар назад, не внушала доверия, а, впрочем… — Знаю, — согласилась Хизер на удивление равнодушно. — Я, наверное, тоже не до конца в себя верила, но вот, я здесь. — Да, ты здесь, принцесса… или лучше королева? Девушке захотелось броситься к магу в объятья, но вспомнив, на какой ноте они расстались, Хизер сдержала страстный порыв. Дать волю чувствам было бы не уместно, теперь она в другом положении и не может позволить себе совершать глупости. Несколько мгновений оба молчали, рассматривая друг друга в темноте. — Видел, как я убила его? Леос кивнул. — Я видел все бои. Больше было нечем заняться, так вот я убивал время. Хизер иронично усмехнулась. Нормально ли то, что люди смотрят на смерти от скуки? — Переживал? — Немного. Но ты отлично справилась. — Да. Спасибо, Леоссар, ты помог мне, и теперь можешь попросить всё, что хочешь. Я ведь обещала. — Ну да, — согласился маг, измеряя комнату медленными шагами. — Не знаю, правда, что. Слышала, что с желаниями стоит быть осторожным? Признаться, я долго думал об этом, но не смог найти подходящей просьбы, поэтому… надеюсь, мы сохраним хорошие отношения и как только мне что-то понадобится, я буду волен просить об услуге. Хизер сделал глубокий вдох. Она надеялась поскорее разобраться с этим и забыть, но Леос будто намеренно измывался. Вдруг маг подался назад и развалился на мягкой расправленной кровати. — Ох, вот это перина… и ты будешь здесь спать? Девушку посетило недоумение. — Думаешь, этично заваливаться на кровать наследницы? — Ой, да брось. Кто бы говорил об этике. Ты ведь помнишь, что ушла не попрощавшись? Это несколько… оскорбило меня. Хизер усмехнулась и села на край кровати. — Отчего же? Ты так сладко спал, я нашла неуместным тревожить твой покой. Прощание подразумевало бы какие-то чувства, а я для тебя никто. — Ты для меня… — Леос выдержал паузу. Хизер почувствовала, как учащается пульс. — Ну? — Не могу подобрать верное слово. Пусть будет — королева. Ты для меня королева. Это был вовсе не тот ответ, на который девушка рассчитывала. На мгновение она даже замялась. — Королева? Я ведь человек. Это что, признание или клятва в верности? — Я всю жизнь презирал людских королей, но тебе удалось заслужить мою веру и уважение. Не могу сказать «это дорогого стоит», но я видел достаточно, чтобы последовать за тобой, если это возможно. Хизер не знала, что на это сказать. С одной стороны, радости её не было предела, а с другой, терзало чувство безысходности. Он признал её, но всё равно не полюбил. — Понимаю, ты скорее всего обижена из-за той ночи, и, наверное, имеешь право злиться. Не знаю, нужен ли я тебе здесь, во дворце, ведь ты научилась добиваться целей сама, но если когда-то понадоблюсь… Девушка взяла его за руку, и маг замолчал. — Нужен, — прошептала она. — Я много думала о том, что ты сказал, и знаешь… ты был прав. Я неразумна в таких вещах. Научиться сражаться — это не то же, что управлять страной. Я слишком многого не понимаю, и мне по-прежнему нужна поддержка. Я не прошу чего-то большего, просто… не хочу оставаться одна. — Леоссар сжал её ладонь в своей. По телу Хизер пробежала лёгкая дрожь. — Какой бы сильной я ни была, одна я — ничто. А все эти люди вокруг… я им не доверяю, они предали моего брата, почем знать, что не предадут меня? Останься со мной, Леос… знаешь, тут как раз освободилось место главного советника. Мужчина приподнялся и внимательно посмотрел на девушку. — Предлагать такой высокий пост магу изгнаннику глупо, Хизер. Твой народ не примет этого. Советником в пору быть какому-нибудь лорду. — Примет. Мой народ примет всё, что я посчитаю нужным. Хватит уже этой мнимой вражды. Я не могу смотреть на то, как государство разваливается из-за ненависти. Пусть маги и люди станут равны. Я запрещу убивать кого-либо без судебного разбирательства, изменю законы. Мы больше не враги. — Так думаешь ты, а не массы. — Но не массы управляют страной, а я. Если верно донести мысль, они согласятся. — Заблуждаешься. В политике слишком многое зависит от масс, и ссориться с ними тебе не на руку. Подумай ещё раз. Вызвать неприязнь проще, чем завоевать доверие. Уверена, что хочешь начинать правление с разрушения местных устоев? Хизер на мгновение замялась. Она пришла к власти непосильным трудом, люди обязаны подчиниться и принять её волю. Неужто она, последняя из Дефоу будет опасаться гнева каких-то феодалов? — Я подумала. Люди уже достаточно навредили стране. Я не собираюсь отдавать этот пост вслепую, не хочу, чтобы мне в спину вонзили нож. Нет человека, которому бы я доверяла больше, чем тебе. — Я всего лишь скиталец, и мало смыслю в политике. — Но ведь твой отец был главой клана. Что-то ты должен понимать, просто… теперь это в больших масштабах. Леос задумчиво вздохнул. Хизер побоялась услышать отрицание, но вопреки всему маг сказал: — Хорошо, я согласен. Как бы об этом не пожалеть, но я принимаю предложение, и почту за честь стать твоим доверенным лицом. Звучит пафосно, возможно, у меня и получится служить при дворе. Интересно, все важные решения принимаются в потёмках на кроватях? Хизер невольно усмехнулась. — Думаю, нет, однако не все важные вопросы требуют присутствия посторонних.Глава 40 Лагерь ополченцев
Основные силы столицы прибыли к ополченцам и дозорным Йота на день раньше Белого ока. Они разместились в лагере по северную часть реки, и на фоне потасканных жизнью вояк выглядели как неопытные щёголи. Первое, что увидела Харон, приехав на место, — это контрастное разделение между теми, кто уже бывал в бою, и теми, кто считал, что врага без затруднений можно сразить мечом, копьём и сверкающими серебристыми доспехами. Раненые вояки держались особняком, на их понурых лицах читалась вселенская скорбь. Столичные рыцари же пребывали в хорошем расположении духа, отпускали колкие шуточки на счёт неженок с границы и обходились с теми бесцеремонно. Атмосфера медленно накалялась. Неосторожно оброненное слово, едва заметный толчок. Мужчины относились друг к другу чуть ли не с презрением и до того, как маги попали на приём к командующему, они стали свидетелями драки, где кучка пограничников напала на троицу зазнавшихся рыцарей. Перевернув котёл с варившейся похлёбкой, те незамедлительно обнажили мечи и крикнув что-то про честь, ввязались в потасовку. Зазвенела сталь. На переполох выскочил сам Родриго Миран и пообещал спустить шкуру с каждого, кто осмелится чинить беспорядки. Один из рыцарей было воспротивился, но командующий отвесил ему оплеуху и грозно процедил: — Может, в столице вам лижут задницы, но здесь ты будешь слушать меня, щенок. Это был поджарый, коротко стриженный мужчина, на затылке которого сохранилась небольшая копна волос, собираемая им в косичку. Густые брови, соколиный нос, подбородок, прикрытый редкой козлиной бородкой, в которой мелькали серебристые нити седины. Родриго встретил магов с лёгкой неучтивостью, взглянув на них, как на врагов, а не союзников. Во избежание ненужной словесной перепалки Харон протянула ему королевскую грамоту. Мужчина бегло прочёл её и велел двоице разместиться. — Как только понадобитесь, дам знать. Девушка кивнула. Ей было не по себе вблизи гнезда затаившихся Иннун. Кто бы мог подумать, что изгнанникам придёт мысль объединиться, и чем они руководствовались, захватывая Ютру? Харон осмотрелась в поисках подходящего места, но поблизости не оказалось и клочка свободной земли. Веррам пришлось поставить собственную палатку. Харон долго возилась с ней, косо поглядывая на проходящих мимо воинов, которые будто радовались её мукам. В конце концов Август сообразил, как всё устроено и полевое жилище выросло на самом краю лагеря. Бросив наскоро вещи, уставшая Харон спустилась к реке. Август, не желая оставаться в кругу неприятелей, последовал за ней. Девушка склонилась, открыла опустевшую флягу и начала набирать воду. По ту сторону сквозь желтеющую листву виднелась стена затихшей, вымершей Ютры. — Они там, — констатировал Август, проследив за её взглядом. Девушка закупорила флягу и поднялась. — Да. Дурное место… Оба покосились в сторону лагеря, где сновали вооружённые мужчины, о чём-то галдели, переругивались. — Знаешь, в пути я задумался: а почему мы вообще помогаем людям? Да, я знаю, как наш клан попал в зависимость, но ведь другие продолжают сопротивляться. Даже те, кого изгнали, объединились и рискнули напасть, зная, насколько уступают в числе. Почему же мы пресмыкаемся? Харон презрительно фыркнула. — Потому что так стоим выше них. Неужели у тебя возникла мысль присоединиться к сброду? — А если так? — Тогда мне жаль тебя. Двоица вернулась в лагерь как раз, когда один из воинов выкрикнул: — Командир, отряд лорда Хареса Икуатора прибыл! Родриго вынырнул из палатки, и на его лице Харон рассмотрела явное недовольство. Местный лорд, к собственному счастью, жил вне самого оживлённого города своих владений. Трагедия, постигшая жителей Ютры, обошла его стороной, однако не явиться на помощь ополченцам, которых Родриго собрал из собственных людей и жителей ближайших восточных деревушек, Харес не мог. Он прибыл с десятком латников, пехотинцев, личным эсквайром, а в качестве оружия прикатил две разобранных катапульты. Красное знамя, на котором был изображён рог изобилия, разбивало мрачные военные тона. Верры наблюдали за тем, как лорд с командующим обменялись любезностями. Первый спешился и окинул высокомерным взглядом собравшееся воинство. — Каково положение дел? — Ютра взята неприятелем, милорд. Нынче вечером мы планируем выступить. — Вы планируете? — он резко акцентировал обращение. — Боюсь, не в ваших полномочиях командовать войском. Город принадлежит мне, а значит и мне решать, как его освободить. — Я получил прямой приказ от Его Величества. Большая часть воинства — это люди Йота и ближнего восточного округа, что находится под моим командованием, остальные — члены рыцарского ордена и их копья. Боюсь, у меня есть все полномочия руководить. Лорд недовольно скрипнул зубами. — Приказ давал вам власть, пока я и мои люди были в пути. Отныне он не действует, вы не на своей территории, а все полномочия законным образом переходят ко мне. — Он перестанет действовать, как только король распорядится. — Стоял на своём Родриго. Вперёд выступил рыцарь, которого командующий прежде назвал щенком. — Милорд, боюсь, сир Родриго забыл своё место. Как верный подданный Его Величества, я, Серевериус Шенди, прибыл сюда чтобы оказать вам посильную помощь и всевозможную поддержку в освобождении города. — Вот и славно, — самодовольно сказал Харес. — Надеюсь, остальные рыцари также верны своему господину. — Будьте покойны. — Мужчина едва заметно улыбнулся. Вероятно, ему хотелось досадить Мирану. — На первый раз я прощу вам непокорство лишь потому, что мы преследуем единую цель и сейчас каждый человек на счету, — обратился Харес к Родриго, — шанс достойно умереть вам скоро представится. Лицо командующего побелело от злости. Харон подумала, что сейчас он взорвётся и выскажет лорду всё, что о нём думает, но Родриго смолчал. Прибывшие воины начали располагаться.***
Блэйр бесцельно бродил по улицам, не находя приюта или хотя бы сухого угла, где можно было бы прилечь. В кармане не завалялось и одной монеты. По всем правилам он уже должен был быть мёртв, однако милосердная смерть не пришла за ним, и голодный раненый мужчина вынужденно придумал, на что существовать дальше, а главное — как. Если все события в жизни не случайны, а гатжо решила оставить его в живых, значит, стоит исполнить волю жреца и найти второго мальчишку. Теперь Блэйр знал, как тот должен выглядеть. Если Гелате тоже ведомо, то стоит проследить за ней, и при первом же удобном случае убить. А потом… что потом? Явиться во дворец? Сказать Хааре, что никак не ожидал увидеть её королевой? Добиться расположения и проследить за тем, чтобы она не стала новой причиной для войны? Звучало почти абсурдно. В таком виде, наверняка, его и к воротам не пустят, что уж говорить о Хизер Дефоу. Да и с чего бы ей слушать его? Принцесса вообще думает, что Блэйр мёртв, может, оно и к лучшему. Осознание, что девушка видела его поражение болезненно задело мужчину. Интересно, что она испытала в тот момент? Жалость? Облегчение? Разочарование? Опустившись на ступени храма Геул, мужчина перевёл дух. А ведь он уже бывал здесь, слушал собственный приговор, стоял на коленях. Трактир «Путеводная звезда» располагался напротив. Если из него кто-то выйдет, Блэйр сразу же заметит это. Но что потом? При нём нет ни меча, ни ножа. Биться на кулаках против магов затея совсем безумная, а в том, что Гелата обладала силой ликийцев — сомнений не оставалось, иначе она не вытащила бы его с того света. Придётся пойти на преступление. Что делать убийце, не потерявшему разве что рассудок? Блэйр тяжко вздохнул. Не нравилось ему всё происходящее, не так скверно он должен был чувствовать себя после арены. Свобода вдруг стала горьковатой на вкус, и мужчина понял, что, будучи веларом, он почти наверняка знал, каково будет завтра, и что нужно делать, чтобы это завтра наступило. Теперь же он очутился в неизвестности, остался один в чужом городе. Бесконечный поток мыслей роился в голове. Вдруг из трактира высунулось знакомое лицо. Блэйра на мгновение передёрнуло. Гелата в сопровождении взрослого мужчины вышла на улицу и быстро смешалась с галдящей толпой. Блэйр, не отдавая себе отчёта в том, что делает, поднялся и последовал за парочкой, ничем не выделяющейся на фоне взбудораженных грядущей коронацией жителей. Услышав толки о воскресшей принцессе, Блэйр с надеждой подумал, что сможет увидеть Хизер. Хоть одним глазом, хоть на секунду ради того, чтобы поверить в реальность происходящего, убедиться лично. Он внимательно вслушивался в разговоры. Из уст в уста переходила легенда о воскрешении наследницы Дефоу и жестоком возмездии узурпатору. Одни шептали, что отныне Ревердас будет процветать, другие же напротив, уверяли, что грядёт мрачное время, и тот, кому было суждено умереть, не может сидеть на троне. Людей беспокоили прилетающие эрии, слухи о надвигающейся эпидемии и войне. Лишь немногие, казалось, радовались возвращению законной наследницы на престол, а другие делали вид, что так и должно было быть. Блэйр старался не упустить из виду парочку, то и дело мелькающую в толпе, но люди всё пребывали, и вскоре мужчина понял, что видит незнакомые макушки, а маги, за которыми он следовал, растворились в суматохе.***
— Покажите мне приказ от Его Величества. Родриго порылся в вещах и нехотя протянул лорду скомканный свиток. Харес резко выдернул его и пробежался глазами по тексту. — Город велено взять. — Да, мы уже предпринимали попытку, но потерпели неудачу. Приступом не возьмём, количеством задавить не сможем. Иннун обороняются и делают это слишком хорошо. Лезть к ним в надежде, что меч быстрее магии — самоубийство. — И признавая собственное бессилие, вы пытались заявить о правах на командование? — Лорд презрительно хмыкнул. — Ещё и смели утверждать о новой атаке. — Вообще-то у нас есть план, — возразил Родриго. — Сейчас Иннун думают, что мы понесли значительные жертвы и не станем лезть на рожон. Нужно разыграть элемент неожиданности. — Это какой же? Родриго выдержал паузу, глядя на Хареса с нескрываемым чувством превосходства. — У нас есть масло и стрелы. Как только стемнеет, мы пустим несколько залпов огня, подожжём ворота, чтобы отрезать путь к отступлению. Иннун или сгорят внутри или, почти наверняка бросятся к реке, где мы и устроим засаду. Я видел у вас катапульты, это сыграет нам на руку. Мы сможем бить по врагу на расстоянии, не пересекая воды, а это значительно увеличит наши шансы на выживание. Разгромим суда, чтобы они не могли убраться вплавь, а затем и их самих… На случай, если магам удастся прорваться через ворота, мы выстроим там часть войск. А чтобы создать иллюзию, будто нас много, разместим лучников по всему периметру. Здесь неподалёку заросли, мои люди несколько дней валили деревья и делали колья. Их мы тоже подожжём и выстроим в поле. В ночи Иннун будут думать, что нас в два раза больше, чем есть на самом деле. А это позволит им потратить силы в пустую. Так мы их и прикончим. На лице лорда читалась крайняя степень неудовольствия. Он нахмурился, делая вид, что вникает в предлагаемую стратегию. — Но ведь вы сожжете город. — Да. — Да? Проклятье еретиков, целый город! Вы хоть понимаете, что Ютра — стратегически важная точка? Через неё проходят торговые суда. Экономика края и так подорвана, я не могу позволить вам принести ещё больший ущерб. Только вдумайтесь, какие деньги понадобятся на то, чтобы восстановить это место! — На войне жертвы неизбежны, иначе её не выиграть. Король приказал уничтожить Иннун… — И вернуть Ютру, а не пожертвовать ей! — Боюсь, это невозможно. Мы и так понесли большие человеческие потери. В городе не осталось живых, он полностью принадлежит врагу. Это отличный шанс сделать Ютру склепом для них. — А если это не сработает? Если Иннун выйдут, убьют нас и пойдут искать себе новое пристанище? Родриго поджал губы. Разговор с Харесом его явно нервировал. Мало того, что жалкий лорд попытался потеснить его в правах, ещё и осуждает тщательно подготовленный план. — Поблизости только деревни. Если их хотели захватить, сделали бы это сразу, но Иннун зачистили город. У меня возникало предположение, что они могут ждать подкрепление, поэтому чем быстрее мы их убьём, тем лучше, и если жертва — всего лишь пустая Ютра, то я готов её принести. — А вот это уже не вам решать, — осадил его лорд. Родриго мысленно выругался. — У вас есть план получше, милорд? Харес помедлил с ответом. — Думаю, не стоит спешить. Нужно тщательно всё взвесить, сопоставить силы. — Мы здесь уже не первый день находимся, бывали в бою, знаем, какова численность противника и то, что нам не с руки драться с ним лицом к лицу. — В Ютре амбары и склады с дорогостоящими товарами. Вы предлагаете сжечь не просто домишки, а целое состояние, что, кстати говоря, не покроет и половины моих затрат. Уверен, есть способ победить при меньшем уроне. — Да нет его! — взорвался главнокомандующий. Харес побелел то ли от гнева, то ли от страха. — Вы… — Нет проклятого способа! — перебил Родриго. — Выбор стоит между человеческими жизнями и постройками, которые нам уже не принадлежат. Ответьте на милость, к чему драгоценности и зерно мертвецам? Вы не добудете его, пока Иннун обороняют город, а если моя догадка верна, то размышления приведут нас к неминуемой гибели. Что вы намерены делать, если к городу прибудут и другие маги? Бросите в них копьё? — Как смеете вы повышать голос? Подобная дерзость непростительна в моём присутствии. — В таком случае и я впрямь отдам вам полномочия, а своих людей уведу обратно к Йоту. И будете сами объясняться с королём, если, конечно, доживёте до этого момента. — Угрожаете? Ставите условия? — Нет, ставлю перед фактом. Или мы уничтожаем врага так, как было запланировано, или можете выбирать смерть по вкусу. Я не намерен участвовать в массовом самоубийстве, а во время разговора вы, милорд, ничего дельного не предложили. Сжав королевское письмо в руках, Харес медленно приблизился к командующему, что был ниже на пол головы, но умудрялся гордо держать осанку. В его взгляде блеснула неприязнь. — Хорошо, пусть будет по-вашему, но учтите, сир Родриго, как только это закончится, вся ответственность падёт на ваши плечи. Сомневаюсь, что вы богаты, но, быть может, достаточно умны для того, чтобы найти выход из сложного положения. Если сегодня мы потеряем Ютру и не уничтожим Иннун, вы поплатитесь головой. — Я положу жизнь за то, чтобы уничтожить врага. Не надейтесь, милорд, взять мою голову самостоятельно вам не удастся.Глава 41 Коронация
Народ начал стекаться ко дворцу еще за несколько часов до рассвета: так не терпелось людям стать свидетелями восхождения на престол внезапно возникнувшей наследницы, поэтому к обеду толпа расширилась так, что и с балконов было сложно разглядеть её пределы. В Архорд прибыли все, кто находился неподалёку: лорды со своими семьями и подданными, жители окрестных деревень и городишек. Беспрерывная симфония голосов врывалась в окна дворца, в то время как Хизер переодевали в торжественное новенькое платье, сшитое по велению главного советника в лице Леоссара. Хизер поймала себя на мысли, что ненавидит платья. Из-за пышности юбки к нему невозможно было прикрепить пояс с оружием, стало быть ей предстояло выйти к толпе без меча. Столь отчаянный шаг девушку напрягал, что если кто-то решится напасть? Благо, где-то поблизости сновал Леоссар, и Хизер надеялась, что в случае непредвиденных обстоятельств, маг не бросит её на растерзание народу. Замок был переполнен гостями, успевшими в кротчайшие сроки добраться до Архорда по приглашению королевского совета. Часть из них и вовсе жила тут по ранней инициативе узурпатора. Разумеется, всех этих людей Хизер не знала, да и не хотела знать. Смазливые лорды, мелкие феодалы, так полюбившиеся во дворе при Лонгрене, без опаски гуляли там, куда и носу не казали в её далёком детстве. Они тащили с собой жён, детей, прислугу, и Хизер боялась, как бы кто-нибудь из них не отважился задержаться в её доме. Сюда же прибывали музыканты, актёры, богатые купцы с дарами. Девушка ненавидела толпы, и отдавала предпочтение пустынным коридорам дворца. «Говорила же, без пышности», — мысленно злилась она, но ныне существующий совет не внял её скромным просьбам. Всё то, что было запланировано на празднество в честь окончания турнира, послужило основой наскоро подготовленной коронации. Приглашённые по случаю гости стали невольными свидетелями эпохального события и теперь только и делали, что обсуждали принцессу Дефоу. Вскоре приготовления были завершены. Хизер посмотрелась в зеркало и не узнала себя. Такая женственная, величественная и прекрасная особа глядела на неё из отражения. Багрового цвета платье было расшито нежными белыми цветами. Золотистые волосы собраны в замысловатую причёску, поддерживаемую серебристыми заколками. На шее красовалось рубиновое ожерелье, и только алеющий шрам на щеке выдавал в ней бывшего велара, человека, говорящего с оружием на «ты». Во дворе суетились стражники, рыцари, слуги. Они выстраивали людей в два рядя так, чтобы по образовавшемуся коридору принцесса свободно могла дойти до храма Геул. Впереди стояли знатные особы, переглядывающиеся и обменивающиеся любезностями. Некоторые дамы жаловались на затяжное начало и то, что им не предоставили стульев. Встречал наследницу торжественный оркестр. Находясь за дверями, девушка слышала, как колотится её взволнованное сердце. Церемония — формальность, но сколько мук она приносит той, что последние годы всеми силами пряталась от народа, боялась быть узнанной и осужденной! Но вот — зазвучали трубы, герольд провозгласил появление принцессы, и ворота дворца открылись. Свет ударил в лицо, и Хизер на мгновение прищурилась. Её встретила ликующая толпа. Неужели они и правда радовались? Неужели действительно уверовали, что Геул вернул ей жизнь во имя торжества справедливости? Какое глупое заблуждение! Впрочем, почему бы не воспользоваться им? Девушка шагнула вперёд. Снаружи её ждал Отец Люрэс, разодетый по случаю в праздничную золотистую рясу. Призывая галдящую толпу к тишине, он поднял ввысь посох, и когда люди затихли, обратился к ним с речью. — Приветствуйте, дети Геул, избранную богом наследницу, снизошедшую на землю нашу, дабы воздать нечистым по заслугам, вернуть в Ревердас справедливость и благоденствие! Своей кровью последняя из рода Дефоу искупила грехи наши, да уберегла страну от разорения слугами Шааха, подговорёнными им на цареубийство! Убедившись в истинности и праведности наследницы, я, сын и слуга божий почту за честь сопроводить её до дома Геул, дабы стать свидетелем государевой присяги перед народом и всевышним отцом! С этими словами священнослужитель трижды ударил посохом и начал спускаться по лестнице. Хизер сделала вдох и, гордо расправив плечи, последовала за ним. Процессию сопровождало несколько придворных стражников, два юных пажа, несших королевский шлейф, и Леоссар, по настоянию Хизер оказавшийся среди горстки «избранных» на случай, если что-то пойдёт не так. Он следовал позади, неся на бархатной подушке невысокую серебряную чашу. Люди глазели на девушку с нескрываемым любопытством, особенно отчаянные тянули к ней руки, но стражники быстро находили управу на наглецов. — Да здравствует истинная наследница! Да здравствует избранница Геул! Эти крики ободряли Хизер, но тело всё равно сжималось от страха перед толпой. Девушка никогда не видела коронаций, и тем более не представляла себя виновницей столь нечастого торжества. Она шагала за Отцом Люрэсом в роскошном платье и мантии. Люди, ещё недавно видевшие принцессу среди грязи и крови арены, теперь восхищались её великолепием и грацией. Интересно, на коронации Иландара было столько же народа? Девушка смотрела в толпу и не могла окинуть её взглядом: так много мешалось в ней пёстрых нарядов и негармонирующих серых лиц. Некоторые были удручёнными, даже озлобленными, но таковые держались в стороне, иные же глядели с любопытством и восхищением. «Хватит искать в каждом врага», — говорила себе Хизер и даже пыталась улыбаться народу, одинаково приветствующему кровавые расправы и новых королей. Шедший позади Леоссар старался не терять бдительности, тогда как во истину сложно было оторвать взгляд от плывущего грациозного силуэта принцессы. Он настолько привык видеть Хизер в теле воина и борца, что её королевская красота ослепила его и даже несколько вернула в реальность. Маг наконец-то увидел перед собой девушку в расцвете сил, а не беглую обезумевшую преступницу. Неужели так она выглядела до того, как лишилась дома и статуса? Добравшись до храма Геул: высокого изумрудного строения, сверкающего в лучах осеннего солнца, Отец Люрэс громко прочёл молитву вместе с наследницей. Присутствующие люди присоединились, вознеся к небесам благодарность и попросив взамен милости. В здание проследовали немногие избранные. Процессия двинулась к алтарю. Поднявшись за священнослужителем, Хизер приподняла платье и опустилась на одно колено. Мужчина взял с алтаря пергамент, развернул его и начал читать. — Клянёшься ли ты, Хизер Эрэста Дефоу, перед богом, создателем всеобщим, прародителем рода человеческого, и перед народом государства сего, что являешься единственной законной наследницей, и ни одна живая душа не смеет воспрепятствовать твоему восхождению на престол? — Клянусь. — Клянёшься ли ты соблюдать законы государства сего, чтить его традиции и нравы, быть опорой и щитом народу, который берёшь под своё покровительство? — Клянусь. — Клянёшься ли ты править справедливо и мудро, хранить веру Геул, быть примером добродетели и мужества? — Клянусь. Отец Люрэс задал ещё ряд вопросов, после чего с алтаря был взят ритуальный меч династии с позолоченным эфесом. Девушка позволила надрезать свою длань и поклялась перед реликвией предков. Струйка крови стекла в серебристую чашу, которую прежде нёс Леоссар. Отец Люрэс поставил её у каменного изваяния божества и попросил у Геул благословения рода. После того, как они вновь прочли молитву, кровь была разбавлена вином, и девушка сделала несколько глотков, завершающих ритуал. На её голову водрузили корону. Хизер, наконец, поднялась, и церемония закончилась ответной присягой подданных. Во дворец девушка вернулась лишь под вечер. Она вымоталась и хотела упасть в объятия тишины, однако приличия требовали её присутствия на балу в честь коронации. Хизер давно не бывала на балах. При её отце это было нечастое явление, и уж точно залы дворца ни разу не наводняло столько людей. Лорды, рыцари, приглашённые музыканты. Веселые, упитанные, незнакомые лица. Они уже объединились в кучки, вели беседы, пили и закусывали. Когда Хизер вошла, разговоры умолкли. Гости приветствовали девушку поклоном. Взобравшись по ступеням к трону, королева развернулась и окинула взглядом сияющий зал. Могла ли она представить себя здесь, на вершине если не мира, то хотя бы Ревердаса? Ещё недавно она лила кровь для того, чтобы выжить, отомстить, напоить ненасытную толпу, смотрящую свысока, а теперь возвышалась над всеми ними. Такими глупыми и ничтожными казались ей разодетые хохочущие люди. Леоссар стоял неподалёку. Правила приличия не позволяли магу сразу же подойти к королеве, и потому Хизер, чувствуя, что молчание затянулось, решила обратиться к толпе: — Я рада приветствовать всех собравшихся в этом зале людей! Надеюсь, сегодняшний вечер оставит у вас лишь приятные впечатления. Столы ломятся от еды и напитков, лучшие музыканты прибыли, чтобы веселить нас до утра! Благодарю всех, кто прибыл, чтобы поддержать меня. Официальная часть окончена, давайте праздновать! По залу пронеслось приветственное ликование. Внезапно девушку пробрала дрожь. Согласно традиции, король или королева открывали бал танцем, но Хизер так увлеклась формальной стороной, что совсем позабыла об этом. Неужели ей самой предстоит пригласить кого-то? Да и кого? Она совершенно не знает людей в зале. Гости ждали, освободив центральное пространство для танца. Хизер с надеждой посмотрела на Леоссара, но тот, как будто сообразив, что от него хотят, только поджал губы. Девушка мысленно выругалась. Что теперь? И дальше стоять, глазея на толпу? Нарушить традицию и велеть танцевать другим? Хизер и не помнила, когда в последний раз чувствовала подобную неловкость. Она только стала королевой и уже рекомендует себя, как непредусмотрительная дурочка. Решение нашлось совершенно внезапно. Перед королевой возник знакомый человек. Мужчина в серебристом жилете и высоких сапогах поклонился, выставив вперёд правую руку. — Ваше Величество, могу я иметь честь пригласить вас на танец? Это был глава рыцарского ордена, лысый рыжебородый Егель Арфел. По выражению его лица было сложно понять истинные эмоции. Оно казалось ясным и открытым, но что-то в этом мужчине вызвало у Хизер недоверие. Она выдержала паузу, чувствуя, как смельчака изучают взглядом. Выбирать не приходилось, и единственное, что могла сделать Хизер дабы разрядить момент, — согласиться. — Извольте. Она грациозно протянула руку и спустилась. Мужчина расплылся в самодовольной улыбке. Девушку терзало смутное чувство тревоги, но вымучено улыбнувшись, она постаралась не выдать её. Вот ещё один повод знати почесать языками. Егель вывел королеву в центр зала. Через мгновение заиграла музыка. Хизер пустилась в танец с такой же лёгкостью, с какой не раз вступала в бой. Леоссар глядел на то, с какой жадностью рыжебородый пожирает девушку взглядом. Он подступал так близко к ней, что едва не наступал на платье. Хизер держалась невозмутимо. Маг невольно вспомнил, как единожды застал её танцующей в день Летнего солнцестояния. Девушка и тогда казалась ему прекрасной, но пленительный и вызывающий взгляд, каким она сейчас одаривала главу рыцарей, вызывал у Леоса зависть и неприязнь к потенциальному сопернику. Как глупо стать советником и не уметь танцевать! Дабы сгладить собственную несостоятельность, он взялся за фужер с вином. Когда танец закончился, зал взорвался восторженными аплодисментами. Егель проводил королеву обратно. Его игриво-похотливая улыбка заставляла Хизер внутренне съёжиться. — Прекрасно танцуете, Ваше Величество. В вас, должно быть, скрыто много талантов. — Талантливый человек талантлив во всём, — холодно отозвалась она. Мужчина усмехнулся. Бал пошёл оживлённее. Теперь и гости пустились в пляс. Хизер села на трон и немного расслабилась, надеясь, что её роль на сегодня отыграна. Кто-то из слуг любезно преподнёс ей кубок с вином. Девушка приняла его и бросила в алую жидкость оникс. Этот жест заметил только Леоссар, однако допрашивать королеву не стал и даже не решился приблизиться к ней. Хизер кольнула досада. Она задержала на маге пристальный взгляд, но тот сделал вид, что увлёкся закусками. Впрочем, заскучать королеве не дали. К ней то и дело подходили люди, чтобы отрекомендоваться, приносили подарки, клялись в расположении и верности. Хизер встречала каждого банальным набором любезностей и несколько встрепенулась лишь единожды, когда вдруг мужчина, не назвавший имени, странно усмехнулся и приветственно поклонился ей. Хизер выпрямилась и чуть подалась вперёд, выказывая заинтересованность. — Лорд Арравел, рада вас видеть. — Взаимно, Ваше Величество. Уж где не рассчитывал встретиться, так это здесь. Вы… умеете удивить. До такой истины не докопался бы даже я. Прошу прощения за мою прежнюю грубость, надеюсь, вы не злопамятны. — Мужчина обаятельно улыбнулся и, несмотря на то, что прежде лорд вызывал у девушки скорее отторжение, его знакомое лицо в толпе стало для неё маленькой радостью. — Не беспокойтесь. Мне не на что злиться, ведь это вы спасли мою жизнь. Я премного благодарна, и поверьте, в долгу не останусь. — Что вы, не стоит. Я отлично заработал на вашем финальном бое. Благодарю за то, что не разрушили надежд. — Это было не ради вас. — Знаю. Все велары бьются за себя, но… мне нравится думать, что с кем-то у меня была особенная связь. В дружеском смысле. Хизер улыбнулась. — Как с Блэйром? — Как с Блэйром, — подтвердил мужчина. — Приятного вечера, Ваше Величество. Надеюсь, правление ваше будет мудрым и долгим. Ревердас уже устал от смены власти. Арравел удалился к гостям, и только тогда Леоссар, наконец, осмелился подойти. — Старый друг? Смотрю, с ним ты была особенно любезна. Хизер бросила на мага острый взгляд. — Это всё, что ты можешь? Просто смотреть? — А чего ты ожидала? Что я кинусь в пляс? Брось, я не умею, и мы оба это знаем. К тому же в зале куча людей, которые желают переговорить с тобой с большей силой, чем я. — Так убирайся к тем, кто не желает. — Хизер пригубила вина. — Я не это имел в виду. Просто… ладно, Ваше Величество, давайте не будем ссориться, а то тоска смертная загрызёт. — Да… давайте не будем. Хизер удивилась тому, насколько легко ей далось прощение Леоса. Может, сказалась усталость, а может, она и впрямь не винила его за эту крохотную дерзость. Маг опустился неподалёку, и девушка кратко рассказала ему о знакомстве в тюрьме, услуге Арравела, и любопытство мага было удовлетворено. Никто из присутствующих не решался пригласить королеву на танец, да Хизер и сама не жаждала лишнего внимания. Уже после того, как гости разошлись, а слуги закончили с уборкой, Леос спустился в залу, потянулся и взглянул на сидящую в задумчивости Хизер. — Что-то мы задержались, всё тело ломит. Балы утомительны и скучны. Ты не собираешься спать? — Собираюсь, — тихо отозвалась она, поднялась и почувствовала, как загудели уставшие ноги. — Тогда доброй ночи. — Мужчина направился к выходу. — Леос, постой. Маг обернулся и вопросительно взглянул на девушку. — Что-то не так? — Ты задолжал мне танец, так что не надейся просто так уйти. — Я ведь уже сказал, что не умею… — Боюсь, это непросительное оправдание. — Девушка медленно спустилась. — Иди сюда, встань напротив. — Хизер… — Откажешь королеве? Маг устало вздохнул, но вспомнив выражение лица рыжебородого, решительно приблизился к девушке. Взявшись за края платья, Хизер слегка присела. — Отведи за спину руку и поклонись. Хорошо, теперь возьми меня за руку, поворот, шаг, поворачивайся обратно. Теперь за вторую руку, шаг в бок, обратно, шаг назад, касайся только пальцев, чтобы я могла сделать разворот. Маг в точности выполнял все указания. Этот танец оказался проще, чем тот, что они танцевали на празднике, поэтомуЛеос без особого труда запомнил ряд движений. На втором круге он выполнял их почти без подсказок. Они танцевали без музыки в полумраке зала. Уставшая и чуть захмелевшая Хизер напомнила магу себя прежнюю, ту, с которой он спал в одной палатке, с которой ежедневно бился на мечах. В конце она прильнула к нему, не побоявшись смять платье. Леос осторожно приобнял девушку за плечи, и вспомнил, как заплакала она в ночь перед тем, как сбежать на арену. Действительно ли любила его? Была ли ещё жива та любовь, которую он отверг? — Время позднее. Я провожу тебя в покои, позволишь? Хизер кивнула. Маг взял её под руку и вывел из залы.Глава 42 Битва
Харон поёжилась от резкого порыва ветра. С наступлением сумерек значительно похолодало, впрочем, ночь обещала быть жаркой, и девушка мечтала лишь о том, чтобы продлить безопасные мгновения. Приготовления подходили к концу, воины занимали позиции. Родриго Миран в последний момент решил остаться с лучниками, положившись на то, что лорд Харес возьмёт на себя командование по ту сторону реки. Харон оставили у центральных ворот, Августа отправили к западным. На случай, если маги прорвутся, они должны будут поспособствовать их уничтожению, задержать, превратить в доступные мишени. От стрелы в голову умрёт и Иннун, их не так уж много, но отчего-то Харон терзало тревожное чувство. Она всю жизнь занималась тем, что искала среди преступников себе подобных, и никогда не была одна. Все те казни, что были учинены Белым оком — работа пятерых, но противостоять врагу в одиночку, доверившись людям… Девушка и представить не могла, что когда-нибудь окажется на поле боя. Наверное, то же самое чувствуют велары, выходя на арену. В небе ярко сияла луна. Прокравшиеся к воротам люди уже облили их маслом, разбрызгали остатки на стену. Скоро всё начнётся. Харон задумалась, стоит ли помолиться кому-то, ведь боги в её сознании давно умерли. «Вот в такие минуты мы становимся подобны людям, испытываем страх, надеемся на то, что кто-то придёт на выручку», — думала девушка, пытаясь представить Иннун по ту сторону стены. Скоро и их обуяет страх. Впереди блеснул огонь. «Началось», — поняла Харон и невольно напряглась. Как только пламя охватило ворота, Родриго скомандовал «пли!», и в небо взмыла волна огненных стрел. За первой лавиной грянула вторая. Выстроенные в ряды колья начали стремительно поджигать. Загорелись верхушки деревянных строений. Последовал третий залп, затем четвёртый. «Они и правда хотят сжечь город». В ночи вспыхнуло яркое зарево. Несколько минут ничего не происходило, затем в отдалении послышался грохот. «Стреляют из катапульт, — поняла девушка, — неужели план работает? Маги бегут к реке?» Она не могла видеть, что происходит на той стороне города, и только вслушивалась в доносившийся шум. Ютру охватил пожар. — Приготовиться! — крикнул Родриго Миран. — Как только попытаются выйти, стрелять! Харон пристально вглядывалась в полыхающие ворота. Какой отчаянный рискнёт прорваться через них? Наверняка Иннун бегут к реке, а уж там их поджидают. Грохот продолжался ещё несколько минут, как вдруг всё стихло. Стоящие в поле воины напряглись. Ветер угрожающе пронёсся между замерших тел. Неужели всё кончено? Иннун так быстро перебили? Полыхающие крыши начали медленно затухать. Ворота, ещё мгновение назад охваченные огнём, будто оттолкнули от себя языки пламени, и те, рассыпавшись искрами, стремительно погасли. «Они здесь, — поняла Харон, — наверняка это санкхейн». Она рефлекторно шагнула назад, как раз в то время, как ворота распахнулись и в проёме показалось несколько фигур. — Целься! — крикнул Родриго. Лучники наложили стрелы. Харон замешкалась, собираясь с силами и сконцентрировалась на первой стоящей фигуре, после чего выплеснула энергию, пытаясь поразить её сознание. Девушка не была уверена в том, что это сработает, однако стрела, выпущенная кем-то секундой позже, настигла цели и пронзила жертве горло. Изгнанник свалился наземь. — Целься! — вновь скомандовал Родриго. — Не дайте им приблизиться! Мечи на изготовку! Харон попыталась повторить трюк, однако сконцентрироваться больше, чем на одном маге за раз ей не удавалось. Следующий залп стрел врезался в невидимую преграду. «Должно быть кто-то из аэлудов создал щит». — Командир! — закричали сзади. Харон обернулась и в ужасе обнаружила, что огонь охватил все воткнутые в землю колья, растянулся, словно живое существо и взял сражающихся в плотное кольцо. Лошади заржали, бросившись в стороны, некоторые двинулись прямо на врага. Лучники подались вперёд, избегая соприкосновения с ненасытным пламенем. — Это ловушка! Они отрезали нам путь к отступлению! Всем на позиции, цельтесь! Харон попыталась прощупать стоящую горсту магов, и определить, кто из них заправляет стихией. Санкхейн было трое — это сильно облегчало задачу в подчинение огня. Передняя часть города перестала полыхать, возможно, внутри были и другие представители клана, однако многие здания поодаль ещё были объяты огнём. Вычислив аэлуда в горсте стоящих, Харон напряглась, посылая в его сторону импульс. Каким бы плотным не был щит, он бессилен против ментальной атаки. Мужчина, на которого нацелилась Харон и впрямь согнулся от боли. — Сейчас! — крикнула девушка. — Пли! Стрелы полетели в рассыпавшуюся горстку магов. Одному пробило голову, второму грудь, третьего задело лишь слегка, остальные отделались испугом. Доскакавшие до ворот латники попытались изрубить оставшихся мечом, но вдруг попадали с лошадей и больше не смогли подняться. Из-за ворот показалось ещё с десяток фигур. Харон вдруг почувствовала, как кто-то с силой сжимает ей голову. Боль пронзила столь резко, что девушка вскрикнула. Некто почувствовал её. Верры… неужели среди Иннун были люди и её клана? — Пли! — скомандовал Родриго. Стрелы вновь не достигли целей. Пламя вспыхнуло за спинами атакующих, схватив и мгновенно пожрав нескольких из них. Люди в ужасе завопили. Воздух насытился смрадом палёной человеческой плоти. Командующий выругался. — Старайтесь держаться на расстоянии! У Харон всё плыло перед глазами. Голова взрывалась от боли. Она попыталась дать отпор атакующему, но верр явно знал своё дело. Девушка рухнула на колени, чувствуя, как в висках с силой пульсирует кровь. — Командир, стрел почти не осталось! Родриго выругался. — Харон, сними проклятый барьер! Слышишь? Что с тобой? Харон! Девушка стиснула зубы. Она ничего не могла сделать в одиночку, Август был у других ворот. — Они идут! Обнажите мечи! Харон с трудом могла рассмотреть всё то, что происходило дальше. Огненная стена чуть спала, видимо, магам не хватило сил, чтобы долго удерживать её. Конные попытались отступить, и некоторые благополучно преодолели барьер, тем же, кто стоял на своих двоих, пришлось нелегко. Земля задрожала под ногами. Кто-то из подоспевших магов бросился на воинов с оружием. Они рубились, как чудовища. Мечи ломались, а то и плавились в руках обезумевших от страха вояк. Родриго был среди тех, кому не посчастливилось драться в ближнем бою. Мужчине перерубили ноги, а затем снесли голову. Боль слегка отступила, и Харон попыталась прийти в себя. Вдруг кто-то схватил её под руки. Девушка испугалась, что это враг, а то и сама смерть, но поблизости оказался Август. Находиться у западных ворот больше не было смысла, они проигрывали бой. Прибыли ещё несколько магов. Харон почувствовала, как её поднимают. — Давай, сестрёнка, уходим… мы здесь больше не помощники. Окинув взглядом кровавое побоище, Харон нашла в себе силы встать и поплестись за Августом. Мужчина разрешил ей опереться на себя, и в месте, где огонь уже совсем спал, верры без труда выскочили за пределы поля боя.***
Наоми никак не удавалось уснуть. Из окна своей «темницы» она наблюдала за тем, как люди валили ко дворцу, сопровождали разодетую Хизер на торжественную церемонию по передачи власти, а после явились во дворец для празднования, танцевали и пили за здоровье новой правительницы. Ужасное событие, оскорбляющее её вселенскую скорбь. Предатели… все жители Ревердаса — предатели. Глаза девушки практически не высыхали. То всхлипывая в полусне, то рыдая, сидя на кровати, она мучилась уже несколько дней. Лонгрен был мёртв. Человек, которого она считала сильным и бесстрашным, на которого надеялась, которого любила, был обезглавлен, осквернён, оклеветан. Презираемый советник склонил колено перед убийцей, тем самым признав её и отрёкшись от собственного племянника. Наоми лила слёзы, осознавая правоту своих ранних подозрений. Она не смогла уберечь мужа! Не смогла остановить его. Теперь эта девушка насмехалась. Чувствуя власть, она решила сделать «доброе дело», но Наоми ненавидела её всей душой. Какая разница, где гнить? В тюрьме или в этой теперь уже чужой комнате? Недаром ей снились дурные сны! Не зря дурное предчувствие не отпускало столько дней! Теперь всё стало на свои места. И дело было вовсе не в надвигающейся войне. Один несчастный миг отнял у неё и любимого, и титул, и дом. Что теперь унаследует их сын? Какая жизнь ждёт ребёнка, который должен был стать королём? Совсем одна в жестоком государстве. Слабая, разбитая, несчастная. Её заклюют, растерзают и выкинут. Почему участь Наоми должна быть другой? Она, быть может, по собственной воле последовала бы за Лонгреном, покуда не сын, чьё сердце билось в такт с её собственным. Сын… вот, ради кого она должна жить. Он её последняя надежда и опора. Не решится ведь новая королева убить её беременной? Размышления о вероятности сводили девушку с ума. Стоило ей закрыть глаза и образ Хизер, держащей за волосы отрубленную голову, всплывал перед мысленным взором. Наоми снова заходилась плачем. Она проклинала Геул за то, что тот отвернулся и позволил Лонгрену умереть. Можно ли назвать справедливым и милосердным бога, что, возвращая к жизни одну, отнимает жизнь у другого? Такой бог ей был не нужен! Наоми сжималась от мысли, что страдания её не окончены, что ненавистная королева найдёт новый способ уничтожить её изнутри. Почему её? Лонгрен умер, ему больше не о чем сожалеть, не о чем думать, а что делать ей, не покорившийся свидетельнице зверства? Как жить с мыслью, что народ смирился с убийством правителя, что советник, переживший трёх королей, признал четвёртого? Как убедиться в реальности происходящего, когда так хочется верить, что всё это наваждение, дурной сон? Наоми крутилась с боку на бок, пока сбившееся в ком одеяло не оказалось на полу. Уставившись в потолок опухшими от слёз глазами, она ещё раз мысленно пережила трагедию, всхлипнула и провалилась во тьму.Глава 43 О том, как обстоят дела
Хизер вошла в кабинет последней, мысленно выругав себя в надежде, что опоздания не войдут в привычку. Она легла так поздно, что едва заставила себя встать с кровати. Голова раскалывалась, во дворце уже царила суматоха. Все члены совета, включая Леоссара, чувствующего неловкость в окружении людей, дожидались её. Напряжение возрастало, никто не осмеливался говорить. Как только двери распахнулись, мужчины встали и поклонились стремительно прошедшей к месту королеве. От образа обворожительной леди в короне не осталось и следа: сегодня Хизер была облачена в тёмные штаны, заправленные в голенища высоких сапог, рубашку с высоким воротником и золотистый жилет. К широкому поясу крепились два меча и небольшой кинжал, что сразу бросилось в глаза. Мужчины странно переглянулись, и только Леос про себя усмехнулся. Именно такую Хизер он и привык видеть. Поздоровавшись, девушка уселась во главе стола и окинула взглядом присутствующих. — Начнём, господа. Леоссар медленно поднялся с места. Хизер знала, что мага стесняет его положение, и прочие члены совета, наверняка, не одобряли её выбор. Золотистая брошка советника на жилете изгнанника напрягала их, это читалось в презрительных и недоверчивых взглядах, косящихся на мага. — Некоторые из членов совета подготовили доклады, Ваше Величество, и один из них имеет статус первостепенной важности. Надеюсь, главнокомандующий изложит проблемный вопрос во всех деталях и сообщит, почему не донёс его до вашего сведения раньше. Хирг Леварс поднялся и учтиво склонил голову. Всего на секунду он метнул гневный взгляд в сторону мага, но Хизер успела заметить его. — Ваше Величество, мы некоторое время полагали, что проблема, о которой пойдёт речь, решена, поскольку ваш предшественник… принял определённые меры и дал указания по её устранению. В связи с церемонией коронации мы не посчитали необходимым обременять вас дополнительными заботами, однако только что мы получили письмо и… — мужчина замялся, глядя на лица присутствующих, в которых искал поддержки, но прочие хранили молчание. — Считаю своим долгом сообщить, что в Ревердасе затевается мятеж. Несколько недель назад объединившиеся маги Иннун в числе сорока душ захватили Ютру, жестоко расправившись с её населением, и организовали там что-то вроде военного лагеря. Об этом нас известил ныне покойный командир Йота — Родриго Миран, погибший при исполнении долга. Согласно указу… — на этом месте мужчина замялся и с опаской взглянул на товарищей, — …вашего предшественника к Ютре отбыл отряд в пятьдесят мечей и два мага из состава Белого ока. После минувшего сражения численность врага значительно сократилась, однако город не был освобождён, и нашим войскам пришлось отступить. Хуже того… наша сторона понесла огромные потери, в числе погибших так же находятся лорд Харес Икуатор и большая часть прибывших с ним людей. Новым главнокомандующим Йота был выбран Радвид Элькейский, он же принял на себя командование оставшейся частью ополчения, что не превышает пятьдесят человек. Нынче утром мы получили от него письмо, в котором говорилось о потерях с обеих сторон и несостоятельности очередной атаки. Он ждёт ваших мудрых указаний. От услышанного у Хизер перевернулось сердце. Каждая фраза била наотмашь. Они праздновали коронацию, пили и танцевали, пока под Ютрой гибли люди. Члены совета знали, как обстоят дела, и ничего не сказали ей. Может, были не до конца уверены в том, что Хизер действительно взойдёт на трон? Какая непростительная глупость! — Лонгрен Теул приказал взять Ютру штурмом? — Он… приказал вернуть её любой ценой, а так же уничтожить врага, Ваше Величество. Хизер вспомнила вылазку из Лакуды, вырезанную деревню, разлагающиеся на кольях трупы. Знак Иннун. Ещё тогда Ридесара смутило их объединение, стало быть, мужчина оказался прав, и теперь изгнанники продвинулись дальше. Даже в таком жалком количестве они представляли серьёзную угрозу. — Вы уверены, что это Иннун? — Да, Ваше Величество. — Чего они хотят? Кто у них главный? Главнокомандующий замялся, покосившись на коллег. — Мы… не знаем, Ваше Величество. В письмах не говорилось. — Не знаете? А вы приказывали выяснить? Хирг Леварс побледнел. — Нет, Ваше Величество, нам было сказано уничтожить, а не… — Вы отправили на смерть людей, даже не зная, какие цели преследует враг? — Простите, Ваше Величество, мы исполняли приказ… Хизер мысленно выругалась. — Удобно ссылаться на приказ покойника, прикрывая собственную глупость. Вам даны большие полномочия, но вы используете их не там, где нужно. Ютра — хоть и не велика, но это эта важная торговая точка, и её утра сильно ударит по экономике восточного округа. Вместо того, чтобы выяснить, с кем имеете дело, вы нашли горстку людей и бросили их на растерзание, а теперь рассуждаете о потерях с таким видом, будто я должна сказать: «ничего страшного, возьмите ещё воинов». На это вы рассчитываете? — Виноват, Ваше Величество, прошу извинить. Обещаю прислушаться к вашему мудрому решению. — Моему решению? А что предпримете лично вы, Верховный главнокомандующий? Ведь это как раз ваш профиль. Хирг выдержал паузу и нервно сглотнул. Присутствующие вжались в стулья, надеясь, что мужчина примет на себя основной удар. — Столица не могла выделить больше людей из-за турнира. Наплыв приезжих требовал усиления охраны, но сейчас торжества окончены, и я думаю… мы можем собрать несколько сотен человек. У Иннун не будет шансов перед таким числом. — Откуда вам знать? Может, прямо сейчас к ним идёт подкрепление? Вы ведь не потрудились выяснить, кто ими руководит, чего они добиваются. Думаете, маги захватили город ради захвата города? От скуки? Если так, то что и впрямь мешает нам собрать больше людей и уничтожить их? Полагаете, они об этом не подумали? А если подумали, значит у них есть козырь в рукаве, и пока вы не выясните какой, бесполезно атаковать их. Мужчина нервно поджал губы. — Понимаю, Ваше Величество. Но если мы зашлём шпионов, их с большой вероятностью прикончат. — Всё куда проще, главнокомандующий. Вы ведь сказали, что на передовой находятся преданные государству верры. Они ещё живы? — Да. — Тогда пусть пойдут на переговоры. — Ваше Величество? — Я не понятно выразилась? Пусть поднимут белый флаг и пойдут разговаривать, выяснят, кто стоит за этим разбоем и чего они хотят. Проблем возникнуть не должно, если маги увидят «своих». Мужчина покорно склонил голову. — Для того, чтобы собрать несколько сотен человек потребуется время и ресурсы. Близятся холода, дороги заметёт. Маги избрали странное время для нападения, и это должно вас насторожить. Возможно, они хотят переждать зиму с расчётом на то, что мы не сумеем в короткий срок выкинуть их из города. Нужно заполучить больше информации, пошлите разведку во все концы. Чем быстрее мы поймём, в чём состоит их цель, тем быстрее придумаем, как с этим справиться. Отправьте письмо Радвиду Элькейскому, пусть докладывает о каждом шаге и каждой мелькнувшей тени. Падение целого города, пусть и небольшого — это не шутка, а объявление войны. Здесь нельзя проявлять халатность и медлить. Ни сегодня, так завтра они могут пойти на Архорд, присоединив к себе другие силы. Скажите командующему, что их первостепенная задача — не дать магам покинуть город. Пусть не пытаются отбить его, спасать всё равно некого, а терять людей зазря нам не на руку. Главное, чтобы эта разрушительная сила не двинулась дальше и не принесла ещё больший урон. — Предлагаете организовать блокаду, Ваше Величество? Но ведь это очень затратно. — Там всего пятьдесят человек, не так затратно, как собирать и думать о перемещении нескольких сотен. У Лорда Хареса есть наследник? — Да, Ваше Величество. Шестнадцатилетний Одри Икуатор. Насколько нам известно, он остался в фамильном замке. — Тогда имущество отца сейчас должно быть в его руках. Известите юного господина о том, что теперь его задача — обеспечить отряд ополчения. Пусть доставит им всё необходимое: продукты, оружие, палатки. Придётся повысить налоги, но положение того требует, народу необходимо будет разъяснить. Выделите две сотни линар на содержание из казны, об остальном позаботятся феодалы. Должны же они приносить хоть какую-то пользу. — Будет выполнено. — Хирг Леварс поклонился. — Вам есть, что добавить? — Нет, Ваше Величество. — Тогда присаживайтесь. Кто следующий расскажет, на пороге какого кризиса мы стоим? — Глава рыцарского ордена — Егель Арфел. — Знакомый рыжебородый мужчина, с которым Хизер танцевала накануне, медленно поднялся. Поприветствовав её, он улыбнулся слишком приторно и вольно, будто не разделял всеобщей тревоги. На Лице Леоса отобразилось презрение. Хизер осталась бесстрастна. Мужчина, видя, что ответного отклика любезности не последует, решил не тянуть с докладом. — Ваше Величество, слава Геул, в городе относительно спокойно. Недовольств по поводу смены власти не наблюдается, гости довольны пребыванием во дворце, но на всякий случай я усилил охрану на улицах. Единственное, что сейчас беспокоит добрую часть населения — это пересуды по поводу надвигающейся войны, но любую вспышку мы пресекаем, не давая этому яду распространиться. — Войны? Слухи о падении Ютры так быстро распространились? — Нет, Ваше Величество. Это связано с внезапным появлением в городе эрий. Если верить преданиям, они являются предвестниками войны, но мы, здравые люди, понимаем, что это сказки. Жителей беспокоит то, что некоторые из этих птиц идут на самоубийство, и всякие ненормальные, пользуясь ситуацией, вещают о приближающемся зле. На днях мы арестовали одного прокажённого, кричал о конце света и ребёнке из тьмы. Рыцари, как и представители духовенства делают всё возможное, чтобы не допустить распространения ереси. Быть может, вы прикажете принять ещё какие-то меры? Прозвучавшая новость взбудоражила Хизер не меньше предыдущей. Ей вспомнился разговор с Блэйром, предсказание его учителя о близнецах и разрушениях. Да она сама видела эрию и ввязалась из-за её убийства в драку! Как уж тут сослать всё на предрассудки? Прежде, чем ответить, девушка пораскинула мозгами. — Я хочу увидеть этого прокажённого. На лице мужчины отобразилось недоумение. — Не понимаю, к чему, Ваше Величество. Хизер подалась вперёд. Неуверенная улыбка Елеля стала излишне притворной. — Я должна объяснять почему? Просто распорядитесь, чтобы его ко мне доставили. Пересуды на улице могут вылиться во всеобщую панику, а вы представляете, как сложно управлять обезумевшей толпой? Отец Люрэс, я рассчитываю на вашу активную помощь. Если в умах людей зреют мысли о зачатках зла, то нужно чтобы кто-то возвращал их на путь светлой веры. В остальном надеюсь на ваших людей. — Последняя фраза адресовалась Егелю. Мужчина поклонился и сел. — Благодарю, Ваше Величество, будет выполнено. — Что-нибудь ещё? На этот раз заговорил Леоссар. — Письма с известием о вашем восхождении на престол разосланы во все концы, так же для надёжности мы отправили несколько гонцов с грамотами. Ключевой фигурой нашего интереса пока остаётся король Ульрих. Мы ожидаем ответа, но у вас есть мысли по поводу того, как поступать с принцессой Наоми? Из-за грянувших потрясений Хизер уже успела забыть о том, что молодая вдова по-прежнему находится в замке и ждёт своей участи. Выдержав паузу, она ответила: — Я собираюсь отправить принцессу домой и написала об этом в письме. Надеюсь, Ульрих пойдёт на встречу и вышлет людей для её защиты. У нас сейчас каждый человек на счету. — Не опасаетесь, что Ульрих может попытаться мстить? — вдруг встрял в разговор Егель. — У него нет повода, Наоми ведь цела и невредима. Конфликт с Эндагоном нам не нужен, и в знак своих добрых намерений я собираюсь вернуть ему дочь. — Мудро, — согласился Леос, — сейчас особенно опасно вступать в трения с соседями, они могут воспользоваться нестабильной ситуацией. Хизер переводила взгляд с одного лица на другое. Ей хотелось удалиться и обдумать всё в одиночестве. Сон как рукой сняло. Других докладов не последовало, и девушка с толикой облегчения закончила собрание. Кто бы мог подумать, что Иннун зайдут так далеко? Сначала деревня, теперь город. Быть может, их зверствам подверглись и другие населённые пункты? Вернувшись в покои, Хизер налила себе воды, и сделав несколько глотков поняла, что это вовсе не тот напиток, который хотелось бы принять. Усевшись в кресло, она задумалась о членах совета. Непонятно, как большинство из них пришли к своим должностям, после смерти Иландара при дворе воцарился бардак. Хирг Леварс производил впечатление остолопа, Егель Арфел — подхалима, остальные же, за исключением Леоса и Отца Люрэса просто не вызывали доверия. Заменить бы их всех, но на кого? Где найти верных и умных людей? И как избежать неприятностей, постигших покойного брата? Размышления девушки были прерваны стуком в дверь. Хизер не хотела отвечать, прикинувшись, что отсутствует, однако мысль о том, что это может быть важно, заставила её передумать. На пороге показался Леоссар. Королева обрадовалась, что это был не кто-то другой, однако то, что маг не спешил проходить, поселило в девушке тревогу. — Что-то случилось? — Думаешь, того, что услышала мало? — Не юли. Я не в настроении. Мужчина понимающе кивнул. — На самом деле ничего срочного. Я только что столкнулся с командиром стражи, и он сказал, будто какой-то человек рвётся к тебе уже несколько суток. Вообще-то он не единственный, но подозрительно настойчивый. Сказал, что его зовут Кирон, и ты должна понять. Полагаю, обезумевший фанатик? Кинуть его за решётку? Услышав имя, Хизер невольно подалась вперёд. Её пульс участился. — Кирон… Святой Геул, нет. Немедленно прикажи впустить его и привести ко мне. На лице мага отобразилось недоумение. — Так ты… знаешь его? Хизер глотнула и отставила бокал на стол. — Я буду в приёмной. Иди, пока с ним что-нибудь не сделали! Леос мгновение помедлил и вышел из комнаты.***
Сердце девушки колотилось, угрожая выпрыгнуть из грудной клетки. Она мерила шагами комнату, не находя себе места, и чувствовала, как на спине выступает ледяной пот. Это не могло быть простым совпаденьем. Он нашёл её, точно он… Минуты тянулись, как часы. Хизер казалось, что прежде, чем Леоссар вернулся, прошла вечность, но вот, маг шагнул в комнату, а вслед за ним и двое крепких стражников ввели мужчину в сером потрёпанном плаще. Увидев его, Хизер на мгновение замерла. Дыхание перехватило, и прежде, чем девушка выдавила из себя какой-либо звук, мужчина скромно произнёс: — Ваше Величество… — Кланяйся королеве! — Один из стражников пихнул его в спину. Хизер негодующе вздрогнула. — Вы оба, пошли вон. Опешившие стражники отпрянули, и уже через мгновение девушка бросилась незнакомцу на шею. — Карлайл! На лице мужчины отобразилось счастье мученика. Он замер, не зная, как повести себя в сложившейся ситуации, а маг, услышав знакомое имя, быстро сообразил, что к чему. С толикой опаски Карлайл всё же отважился приобнять королеву. Он не помнил, чтобы хоть раз допускал проявления подобных чувств. На глаза выступили слёзы. Хватка Хизер была такой сильной, что на секунду у былого воина помутилось сознание. — Это правда ты… ты жив… — О, королева… — слабо шепнул он ей на ухо. Девушка отстранилась, чтобы взглянуть мужчине в лицо. Её спаситель, второй отец, человек, которого Хизер, казалось, любила большего всего на свете, стоял перед ней. Она уже и не надеялась увидеть его, однако судьба оказалась благосклонна. За минувшие месяцы Карлайл будто внезапно постарел. Разглядывая морщины и проседь в заколотых волосах, девушка еле сдерживалась, чтобы не расплакаться. Никогда прежде его лицо не излучало столько отеческой теплоты. У Хизер задрожали и едва не подкосились ноги. Леоссар тактично покинул комнату, дабы не быть свидетелем сентиментальной сцены. — Моё сердце обливалось кровью всё то время, что я думал о вашей погибели, — вдруг заговорил Карлайл, и девушка обнаружила в его голосе хрипоту. — Я изъездил кучу городов, опросил сотни людей, но так и не смог отыскать следа. Я… был безутешен в горе, винил себя за халатность и проклинал день, когда позволил вам сбежать. О, знали бы вы, Ваше Величество, сколько мук я вытерпел, сколько раз во сне являлся мне король, и сколько раз его сильная рука душила меня в наказание. — Карлайл! Мне так жаль… мне очень жаль, я прошу, называй меня Хизер! Я не вынесу этой ледяной официальности! Мужчина иронично улыбнулся. — Хизер, да… теперь можно и так звать, не получая упрёка. Я чуть не умер, когда кто-то в таверне обмолвился о девушке, сражающейся на арене. Бросился туда, а увидев тебя, был и рад, и безутешен. Каждый раз, когда ты билась, сердце замирало. Я старел сразу на десятилетие. Какой ужас охватил меня, когда ты отважилась бросить вызов Лонгрену! Я подумал… что всё кончено, я чуть не прыгнул туда, вниз, чтобы отдать жизнь за попытку спасти тебя, но ты держалась так уверенно. Я впервые усомнился в своей правоте, увидел… как сильно изменило тебя время, и ужаснулся. Как страшно мне представить, что делала ты все эти месяцы, где скиталась, с кем делила хлеб, и был ли он у тебя. В нашу последнюю ссору я сказал: «Ты не воин и уж тем более не правитель. Народ скорее склонит колено перед узурпатором, который способен достойно править, чем перед девчонкой, которая думает, что знает и может больше других, но при этом готова умереть сразу же, как только вспоминает об ответственности». Я раскаиваюсь. Я был не прав. Ты отомстила за брата, взошла на престол и тебя признали люди. План, что казался мне таким абсурдным и невозможным, ты привела в исполнение. Сумела сдержать слово. Мне, старику, не остаётся ничего, кроме как склониться перед тобой и молить о прощении. — С этими словами Карлайл опустился на одно колено. — Ты вправе отослать меня, изгнать того, кто не справился со своими обязанностями, кто не поверил в тебя. Я клялся быть тебе щитом, а вместо того позволил рисковать жизнью. Я даже прощения не достоин… — Это вовсе не так. Карлайл, прошу тебя, поднимись. Хизер протянула к нему руки, но мужчина, взяв их в свои, с отеческой нежностью поцеловал. — Я заблуждался на твой счёт, был так неправ. Я и вообразить не мог, какие чувства тебя одолевают и на что они могут подтолкнуть. Прости меня, Хизер, прости старика… Сердце девушки разрывалось от боли и радости. Она так много хотела сказать, что мысли перепутались и сбились. — Это ты прости меня. Прости за то, что сбежала, за то, что оставила одного. Я поступила, как эгоистка, преследующая собственную цель, и не думающая о других. — Эта цель привела тебя домой. — Да, привела. Геул уберёг от смерти и меня, и тебя, разве это не высшая милость? Может, в этом и был его умысел. Я так рада видеть тебя, Карлайл, так счастлива знать, что ты жив, что ты снова со мной! Поднимись, я молю тебя… Мужчина наконец-то встал, и Хизер вновь смогла увидеть его блестящие глаза, обрамлённые сетью мелких морщин. — Мы снова вместе, — сказала она, — ты — моя семья, что бы ни случилось, и если ты захочешь остаться… — Я бы счёл за честь. — Тогда не нужно больше сантиментов. — Она сжала его руки в своих. — Оставайся со мной. Стране так нужны верные люди… За эти месяцы я увидела столько жутких вещей, и поняла, что бездействие разрушает Ревердас. Мы должны укрепить его. Должны изменить существующую систему так, чтобы люди больше не страдали. — Это благородная цель, — заметил мужчина, — я сделаю всё, чтобы тебе помочь.Глава 44 Беременность
Гелата нервно теребила ткань серого помятого платья. Нужно прикупить что-то более практичное. Близились холода, тело начинало мёрзнуть. Она смотрела на собственные тощие руки. Стоило слегка согнуть пальцы, чтобы костяшки образовали рельефные холмики, а паутина из вена выдала чёткий рисунок. — Сколько мы будем ждать? Я… чувствую себя скверно. Этцель, внимательно рассматривающий что-то за окном, ответил, не оборачиваясь. — Недолго. Людей у дворца всё меньше, как только схлынут, навестим новоиспечённую королеву. — Может, убьём её? — Убьём? Я думал, она тебе интересна. — Иногда я до отвратительности мстительна. — Губы девушки искривила усмешка. Маг повернулся и внимательно посмотрел на неё. — Сейчас в этом нет смысла. Допустим, она умрёт, а затем куча людей бросится на меня с оружием. Я не бог, чтобы справиться с толпой, а ты в этом теле бесполезна. — Тогда поторопись и избавь меня от него. — Бросив на мужчину острый взгляд, Гелата встала и направилась к двери. — Куда ты идёшь? — На рынок. Прикуплю что-нибудь получше этих тряпок. Девушка хлопнула дверью, будто желала показать Этцелю всю степень собственного недовольства, и только после подумала о том, как просто Энйн стала перехватывать контроль над телом.***
Добрую часть дня Хизер провела в обществе Карлайла. Она распорядилась приготовить мужчине комнату, а сама долго беседовала с ним о минувших днях. Не желая говорить слишком много, девушка опустила рассказ о Дэррад и том, что ей пришлось пережить, умолчала о новообретённой силе, дабы не вызвать у мужчины негодование, а победу на турнире обставила как результат усиленных тренировок. Мужчина, своими глазами видевший её триумф, не задавал лишних вопросов и со странной наивностью верил в каждое сказанное слово. Хизер познакомила его с Леоссаром, и если маг отнёсся к названному отцу Хизер снисходительно, то у Карлайла, как и Ридесара, изгнанник вызывал отторжение и неприязнь. Он решил промолчать, видя, что девушка снова увлеклась рассказом, но брошь советника на груди Леоса заставила мужчину внутренне съёжиться. Они обедали втроём, когда в дверях вдруг появился слуга, и низко раскланялся, привлекая внимание. — Прошу прощения, Ваше Величество, к вам придворный лекарь, говорит, что это срочно. — Лекарь? — удивилась девушка, откладывая столовые приборы. — Пусть войдёт. Слуга освободил проход, и за порог тут же шагнул человек в длинном чёрном балахоне. — Ваше Величество, многократно извиняюсь. — Он низко поклонился и прошествовал вперёд. — Меня зовут Периций, я придворный лекарь. Прошу вас смилостивиться и разрешить мне, как и прежде, навещать принцессу Наоми. Её состояние вновь ухудшилось, а стража говорит, что в покои пускать не велено. Я приготовил отвар. Быть может, его разрешат хотя бы передать… Буду премного благодарен. — Мужчина снова поклонился, и Хизер разглядела в его руках небольшой стеклянный графин. — Принцессу терзает какой-то недуг? Мне не докладывали. — Да, Ваше Величество. — Это серьёзно? На лице Хизер отобразилась тревога. Ситуация в стране и без того была плачевной, не хватало ещё болезни молодой вдовы. Лекарь замялся, не решаясь дать конкретный ответ. Хизер это не понравилось. Значит, и правда серьёзно? Она уже приказала организовать отбытие принцессы на родину, написала её отцу, запросив людей для сопровождения, но болезнь может всё осложнить. К тому же стремительно близились холода, рисковать было не впору. Если Наоми требуется срочное лечение, его нужно оказать. — Чем она больна? — Это… беременность, Ваше Величество. Принцесса носит под сердцем ребёнка. Новость так ошарашила Хизер, что несколько мгновений она не могла вымолвить и слова. Безумцы на площадях, захват Ютры, а теперь… Беременность! Наоми носит в себе наследника узурпатора. — Давно? — Почти три луны. Хизер облокотилась на стол и прикрыла ладонью рот. Мужчины, заметив, как она побелела, переглянулись. Периций, почувствовав, будто сказал что-то не то, крепче сжал графин. — Она мучилась рвотой, а потеря мужа… это стресс, позвольте… — Оставьте ваш отвар, я сама отнесу его, — перебила Хизер, наскоро пытаясь найти решение проблемы. — Благодарю за милость, Ваше Величество. Периций поставил графин на стол, откланялся и спешно удалился. Хизер нахмурилась, и откинулась на спинку стула. — Речь о принцессе Эндагона? — осведомился Карлайл. — Что ты собираешься с ней делать? — Я думала отослать её домой. — И? — И её беременность всё испортила, — констатировала девушка и встала из-за стола. — Три луны — это много… избавиться от ребёнка без вреда матери не получится. Дурная ситуация. — Разве это проблема? — поинтересовался Леос. Хизер взяла в руки графин. — Это что-то меняет? — Боюсь, это меняет всё.***
Периций не солгал. Хизер застала девушку в незавидном состоянии. Наоми побледнела, отощала, её постоянно тошнило. Шторы в комнате были плотно задёрнуты, царила прелая духота. Королева отослала всех служанок, открыла окно и поставила графин на крохотный столик у кровати. Наоми, завидев её, из последних сил приподнялась. У принцессы был всё тот же озлобленный, ненавидящий взгляд, теперь уже приправленный мукой и скрытой мольбой. — Лекарь передал отвар. Беспокоится о вашем здоровье. — Я в порядке. — Наоми бросила взгляд на графин, но не спешила испить из него. — Мне передали, что вы отказываетесь есть. Девушка промолчала. Хизер присела на край кровати и внимательно посмотрела на неё. — Я знаю о вашей беременности. Это ребёнок Лонгрена? — Это мой ребёнок. — Разумеется. Наоми сделала отрывистый вдох. — Вы говорили, я смогу уехать домой. Это правда? — Правда. — Когда? Хизер призадумалась. — Я отослала письмо вашему отцу. Для того, чтобы люди Эндагона добрались сюда, нужно несколько месяцев. И, по моим представлениям, вам рожать через шесть лун. Делать это в условиях дороги — невозможно. Рисковать вашим здоровьем никто не станет. Поэтому родите, и потом отправитесь. Наоми недоумевающе покосилась на неё. — Когда рожу? Думаете, в дороге что-то случится? Так это не ваша забота. У вас нет причин заботиться о моём благополучии, так зачем удерживать здесь? — Причин несколько, — честно призналась Хизер. — Во-первых, вы — принцесса Эндагона, и именно от вашей сохранности зависят наши отношения. Ссориться с королём Ульрихом у меня нет никакого повода и желания. А во-вторых… — королева выдержала паузу, — не буду кривить душой, вы носите под сердцем ребёнка узурпатора, а дети любят мстить за отцов. Допустим, я отпущу вас раньше. Его сын или дочь родится в каких бы то ни было условиях, вырастет, решит, что обладает какими-то правами на престол и пойдёт войной на Ревердас. Как дальновидный политик, я должна исключить такую возможность. И лишь из уважения к вам, я считаю необходимым сказать об этом заранее. И без того бледное лицо Наоми стало практически прозрачным. Хизер видела, как она задрожала всем телом. — Что это значит? Что вы хотите этим сказать? — То, что ребёнок не поедет с вами. — Что? Как это? Вы убьёте его? Хизер многозначительно вздохнула. Глаза принцессы расширились от ужаса. — Нет! Нет, вы не сделаете этого! Мой сын ни в чём не виновен! Он ещё даже не родился! С чего бы ему мстить за отца, которого он никогда незнал? Он будет расти со мной, вдали от этой кошмарной страны и унаследует трон своего деда, если так повелит судьба! Вы не имеете права лишать его этого! Хизер поднялась с кровати. В горле пересохло, какая-то часть души противилась этому приговору. Наоми яростно скомкала край одеяла. — Ситуация неприятная, я могу понять вас, как женщина, но не могу уступить, как королева. Очень жаль, но моя первостепенная задача — заботится о настоящем и будущем Ревердаса. Всё, что я могу сделать — это спасти вас, но Лонгрен не должен иметь потомков. Подумайте, что вы ещё юная. Уверена, отец подыщет вам хорошего мужа и семья ваша будет крепкой, но не здесь. — Я не позволю убить своего ребёнка! — Наоми вдруг вскочила с кровати. Её рука метнулась под подушку и в следующее мгновение в ней возник кинжал. Хизер, предупредив нелепый замах, ухватила принцессу за запястье. Заливающаяся слезами Наоми, яростно закричала: — Убийца! Ты убила моего мужа, а теперь пришла, чтобы забрать сына, и строишь из себя добродетельную королеву! Думаешь, Эндагон простит, если ты отпустишь меня? Да я сделаю всё, чтобы Ревердас был стёрт с лица земли, если ты хоть пальцем тронешь моего сына! Если ты… — Успокойтесь, — осекла её Хизер, — один мой удар и ваша беременность оборвётся прямо сейчас. Правда, боюсь, за ваше здоровье я в этом случае ручаться не смогу, давайте рассчитывать на благоразумие друг друга. Она выбила кинжал из руки принцессы. Та в отчаянии опустилась на кровать и закрыла лицо дрожащими руками. Хизер смотрела на неё с сочувствием, но понимала, что не может проявить большего милосердия. Внутренний голос винил её в очередной разрушенной жизни. — Я ненавижу тебя! — Наоми вскинула голову, уставившись на королеву заплаканными глазами. — Я проклинаю весь твой род! Твою страну! Пусть народ твой захлебнётся в крови так, как захлебнулся мой муж! Пусть твоего ребёнка изрежут варвары, как только ты воспроизведёшь его на свет! Хизер не успела понять, что делает. Пощёчина, которую она отвесила с размаху, завалила несчастную принцессу на бок. Наоми протяжно завыла. Её лицо покраснело от слёз и привалившего жара. Внезапная злость обуяла королеву. Сколько можно терпеть? Хизер делала всё, чтобы с принцессой обращались, как подобает! Ни разу не крикнула на неё и не нагрубила. Закрыла глаза на толчки и жалкую попытку напасть, однако та продолжала испытывать её. Проклинать в лицо королеву и её страну? Да если кто-то узнает о подобной безнаказанной наглости, от врагов не будет спасу! Дерзость нужно пресекать, в конце концов, люди понимают лишь язык боли. Преисполненная негодованием, она стремительно вышла из комнаты, попутно велев не пускать к принцессе ни одной живой души. С одной стороны, Хизер чувствовала, что поступает жестоко, отнимая ребёнка от матери лишь из-за вероятности, а с другой она понимала, что именно жестокие решения иной раз спасают страну от гибели. Иландара убили. Сама она пошла на безумства лишь ради того, чтобы отомстить, и нет примера, показательней собственного. Наоми ещё молода и сможет повторно выйти замуж. Новый избранник подарит ей чудесного ребёнка, ну а сын Лонгрена, да простит Геул, не должен существовать.Глава 45 Враги повсюду
— Уверена, что не погорячилась? — поинтересовался Карлайл, когда они с Хизер остались одни. Девушка сидела на троне, нервно покачивая ногой и сосредоточенно смотрела куда-то в пол. Прохлада заставляла ёжиться, и королева пожалела, что не взяла с собой накидку. В этой части континента всегда было так. Солнце светило ярко, делало вид, что будет греть ещё пару месяцев, а затем его резко сменяли обильные дожди. Холода надвигались стремительно, и не за горами время, когда землю укроет первый снег. Хизер не любила зиму. Отапливать дворец было сложно, и в большинстве залов царил несусветный холод. Приходилось кутаться в одежды, ходить в тёплых сапогах и пить отвары, дабы не спровоцировать сезонную болезнь. — Может, позволишь им уехать? Отбирать у принцессы сына — наживать лишние неприятности. — Избавляясь от неприятностей сейчас, мы обрекаем наше будущее. Посмотри на меня Карлайл, сколько сил я положила на то, чтобы отсечь Лонгрену голову, мстя за брата, который пытался меня убить. Кому, как не мне понимать этот банальный мотив? Думаешь, ребёнок не попытается отомстить за отца, особенного если его безутешная мать нарисует смерть подлеца, как непростительное и заслуживающее возмездия преступление? Думаешь, ребенок не захочет отомстить, если мать скажет, как её держали в заточении и угрожали расправой наднаследником? А будь покоен, она скажет. Слышал бы ты сонм проклятий, срывающийся с её уст. Не знаю, может, Наоми действительно любила Лонгрена или обезумела на почве беременности. Представь, она кинулась на меня с кинжалом, и ты думаешь, я погорячилась? Если мы оставим ей ребёнка, вырастет потенциально опасный для государства человек, у которого будут деньги, а при большом желании и армия. К чему же так рисковать? — Это лишь вероятность, основанная на твоём собственном безрассудстве. Не все так же храбры и отчаянны, для того нужны особенные обстоятельства, такие, например, как убийство ребёнка. Подумай, на что способна женщина, утратившее всё. Быть может, её боль по Лонгрену утихнет, и она даже смирится с твоей правотой, но смерть сына она не простит никогда. Наоми развяжет войну, если ты заберёшь у неё последнее. — Она не сможет. Для этого нужны ресурсы, люди, влияние и дар убеждения, а всё, что есть у Наоми — это титул, дающий ей не так уж много прав. Думаю, Ульрих и сам не будет рад этому ребёнку. Сын покойного узурпатора — это позорный след на роду, а без него Наоми ещё можно будет воспользоваться в политических целях. В конце концов, она по-прежнему молода и привлекательна. Хизер слегка покривила душой. Привлекательной Наоми было сложно назвать, но и безобразной она не была. Может, опыт и годы скрасят её наивное девичье лицо. Карлайл начал возражать, но вдруг двери распахнулись и в залу бесцеремонно вошёл Егель Арфел. Его лицо расплылось в улыбке при виде королевы, но Хизер оставила этот молчаливый комплимент без внимания. — Ваше Величество, мы доставили прокажённого, как вы и просили. — Заводите. Рыжебородый подал кому-то знак. В зал вошёл конвой, состоящий из двух облаченных в доспехи стражей, а вместе с ним закованный в кандалы мужчина. У него был жуткий вид: потрёпанная одежда, украшенная грязевыми пятнами и старыми заплатами, сильно отросшие ржавые волосы, лицо, наполовину изъеденное болезнью, покрытое плешью и чем-то скверным, напоминающим мох, а с другой части испещрённое гноящимися порезами. Казалось, в зал вошла мучительная смерть. Шлейфом тянулся смрад смешавшихся мочи, пота и гноя. Нечеловеческие черные глаза странно бегали из стороны в сторону. У Хизер перехватило дух, и не будь её психика закалена подобными вещами, она, возможно, лишилась бы чувств. Карлайл зашептал молитву, когда то, что уже сложно было назвать человеком опустили на колени подальше от трона и заставили склонить голову. Стражники нехотя, с брезгливостью и плохо скрываемым страхом касались арестанта. Хизер почувствовала дискомфорт и чуть поёрзала на троне прежде, чем обратиться к заключённому. — Мне доложили, что ты кричал в толпе о приближении некого зла. Это правда? — Правда, правда… — как полоумный закивал мужчина. Егель обошёл его и с размаху пнул в живот. — Ваше Величество… ты, тварь, должен отвечать чётко и обращаться к королеве «Ваше Величество». — Прекратить! — Голос Хизер заставил рыжебородого отпрянуть и поклониться. — Я хочу услышать подробнее. Что тебе известно? Прокажённый поднял голову и странно усмехнулся. Его пристальный взгляд девушку насторожил, однако, сделав над собой усилие, Хизер сохранила нейтральное выражение лица. — А я…я вас помню. Вы дали мне денег на площади, да, да… — Прокажённый закивал в подтверждение собственных слов. Хизер охватила дрожь при этом воспоминании. В день их прибытия пошёл дождь. Она всматривалась в окно дворца, когда за рукав потянули и на глаза попался попрошайка в жуткой маске. Леоссар отвёл её от этого человека, но вот, судьба вновь сталкивает их. — Да, я говорил, что мы, отвергшие пророчества жрецов, будем распяты дважды. Это всё из-за ребёнка. Посмотрите на меня. Если бы я послушался и убил его, этого бы не случилось, и быть может, война тоже была отсрочена. — Ваше Величество, он же ненормальный, — вновь вмешался Егель, но Хизер не обратила на него внимания. — Война? Что ты знаешь о ней? Что за ребёнок? Отвечай. — О, это было давно… я тогда был молод, и жил мирно, никому не докучая, пока не нашёл в колодце ребёнка. Жрец велел мне его убить, а я не смог, и потом… потом у меня его отобрали, и я стал таким. Я проклят, проклят до основания души! Я — первый из грешников, кому Геул воздаст за ослушание! А затем мир утонет в агонии! Война уже наступила, идёт с тех пор, как я потерял ребёнка, какь моя рука дрогнула, занося кинжал… — Почему тебе велели убить? — Мне…я… спас его, но не должен был. Он говорил о зле… — Ребёнок? — Жрец… а потом они убили Сандру, и я… я больше не нашёл его… Хизер мало, что понимала из бессвязного бормотания с набором имён, и решившись оттолкнуться хоть от чего-то, попыталась вспомнить рассказ Блэйра. — Тебе… известно что-нибудь о близнецах? — Близнецах? Нет, не знаю. Я видел одного ребёнка, я дал ему имя Микаэль! Но тогда он был младенцем, а теперь уж вырос, и я давно потерял его след! Пока он не будет убит, проклятье не спадёт с меня, и я… — Достаточно, — отрезала Хизер. Она с трудом могла смотреть на сумасшедшего, казалось, он вот-вот упадёт и начнёт разлагаться. Каждый раз, когда мужчина выдыхал, воздух как будто наполнялся ядом. — Полагаю, ничем вразумительным ты поделиться не можешь. — Теперь уже ничего не исправить, люди обречены! Мы будем страдать из-за своего эгоизма! — Тебе сказали достаточно! — Егель снова пнул прокажённого и тот, захрипев от боли, согнулся. Хизер нахмурилась и нервно сглотнула. — Увидите его. — Может, вам воды? — тихо предложил Карлайл. Девушка отрицательно качнула головой. Теперь она и сама начинала верить в то, что Ревердасу угрожает нечто серьёзное. Может, горстка Иннун — это только начало? И если их не удастся сдержать… Хизер было страшно представить, что за хаос начнётся.***
— Не думал, что ты суеверна, — удивился Леос после краткого пересказа Хизер. Они вместе шагали по коридору. Девушка только закончила разбирать отчёты о состоянии казны и продовольственных запасах на зиму. Как выяснилось, налоговая система давала сбой, и часть денег или вовсе не была уплачена или ушла не по назначению. Куда — никто не знал. В бумагах не было порядка. Ещё одна дурная весть в добавок к прочим. Королеве казалось, что она стремительно взбирается на гору из проблем, требующих срочного решения, однако главной причиной её тревоги оставались Иннун. Внутреннее чувство подсказывало, что захват Ютры — лишь первый крохотный вызов её государству. На Ревердас спустилась ночь, в коридорах горели факелы. Замок был на удивление тих и пуст. Последний раз Хизер наблюдала горстку смеющихся беззаботных гостей около часа назад, они удалялись в сад. С тех пор на глаза не попадался никто, за исключением Леоса и нескольких стражей в карауле. Хизер это не насторожило, она привыкла видеть дворец таким ещё со времён правления отца. Да и роящиеся недобрые мысли занимали всё королевское внимание: ребёнок Наоми, эрии, маги, предатели короны. Как справиться со всем этим теперь, когда меч не решает проблему? — Дело не в суеверии. Когда-то ты и в существовании Шархадарт сомневался, но я стала живым доказательством того, что они есть и обладают неизвестной смертным силой. Почем знать, что жрецы не правы? Ты ведь сам видишь, что-то происходит. Я уже рассказывала об Иннун в нашу первую встречу, помнишь? Я видела, какие жуткие вещи они творили. Гниющие трупы на кольях, отрубленные головы… это за гранью любой военной этики, мы имеем дело с монстрами. — На мгновение Хизер осеклась, вспоминая, что идущий рядом маг — тоже Иннун. Леоссар сделал вид, что не заметил её замешательства. — Вчера — деревня, сегодня — город, а завтра — страна. — Этого не будет. — Откуда тебе знать? — Их слишком мало. При желании можно послать туда армию и стереть их с лица земли. Даже горстка магов не справится, если их задавить массой. — А если их больше, чем мы думаем? По стенам метались испуганные тени. Хизер никак не отпускало тревожное чувство. Леос же, напротив, казался почти равнодушным. — Думаю, тебя донимает паранойя. Ты подпираешь дверь креслом, прежде чем пить или есть, проверяешь продукты на наличие ядов, видишь в каждом проходимце врага или заговорщика, а ещё веришь безумцам из подворотни, вещающим о том, что на пороге война. — Ты серьёзно? Я несколько дней на престоле, а уже вижу столько вариантов раскола страны, сколько мне и во снах страшных не мерещилось. Хизер намеревалась свернуть к лестнице, как вдруг чей-то силуэт вынырнул из-за угла. Девушка едва успела среагировать, чтобы податься назад. Ещё сантиметр, и копьё пронзило бы ей висок. Басовый мужской голос отдал команду. Из смежного коридора повалили вооружённые люди и прежде, чем Хизер успела выругаться, плотно окружили двоицу. Не дожидаясь объяснений, королева обнажила мечи, мысленно похвалив себя за удачный выбор одежды. Её примеру последовал и Леоссар. Они прижались друг к другу спинами, как будто сражались так сотни раз, и быстро оценили обстановку. Десяток вооружённых человек: в большинстве своём стражники, лиц которых девушка не могла припомнить. Они выставили перед собой мечи и копья, намекая на то, что разговор не состоится, однако Хизер всё-таки предприняла попытку: — В чём дело? — строго спросила она, стараясь сохранять самообладание. — Долой бабу с трона! — крикнул кто-то из присутствующих, и остальные ринулись в бой. Хизер, не раздумывая, пустила в ход обретённые способности. Она не сомневалась в том, что могла бы защититься и своими силами, однако против такого количества противников даже её мечи были бессильны. Лязг, скрежет, свист, вскрик. Взбудораженные тени понеслись по стенам коридора. Леоссар ловко парировал удары мужчин, мечи которых после первого же контакта рассыпались в прах. Оставалось дело за малым — проткнуть жалкие тела, чем маг без колебаний и занимался. Хизер пришлось сложнее. Удары летели со всех сторон, и она едва успевала отражать их. Одно из копий поцарапало руку, второе едва не вонзилось в шею. Сломав пару мечей, девушка отпрянула и с размаху вскрыла шеи двум нападавшим. Сразу же последовали атаки остальных. Взмах, звон, скрип, грохот. Ещё один враг свалился на пол, забрызгав королевское одеяние кровью. Леоссар, расправившись со своей пятёркой, не задумываясь пришёл на помощь, и когда в живых остался последний, уползающий словно червь, стражник, Хизер остановила бойню. Она утёрла вспотевший лоб и наступила незнакомцу на грудь. Его глаза расширились от ужаса, а губы задрожали и искривились в предсмертной муке. — Паранойя, говоришь? — бросила Хизер Леосу, и тот молча проглотил упрёк. — Кто вас послал? — Каблук сапога сильнее вдавился в лежащее тело. Мужчина жалобно всхлипнул, но промолчал. — Кто послал?! Одним взмахом девушка отсекла несчастному кисть. Стражник разразился отчаянным болезненным криком. — Отвечай, или я буду рубить по конечности! — Г-г-господин Х-холгер… — захлёбываясь, выдавил он. — Лжёшь! Холгер в темнице! — Е-его с-стерегут н-наши… о-он обещал д-денег и т-титулы… о-он… — Тварь! Не позволив мужчине договорить, Хизер воткнула ему в шею лезвие. Стражник издал последний предсмертный хрип, — и в коридоре воцарилась тишина. — Да как он посмел?! Уже приговорённый к смерти он всё равно пытается… — Ярости девушки не было предела. С лестницы доносился топот. Кто-то услышал крики и бежал сюда. Хизер сжала мечи, не исключая того, что вновь придётся защищаться. Маг тоже насторожился. В коридоре возникло четверо стражей. — Ваше Величество! Вы в порядке? Что произошло? — Я в порядке! — гневно выдала девушка, выставив перед собой окровавленный меч. — Уберитесь здесь, и чтобы к утру пятна ни одного не было! Обыщите замок, всех недовольных киньте в темницу! Я хочу знать, с кем говорил Холгер Логенрос. Всех, кто его караулил, взять под стражу, и если я узнаю, что кто-то ещё надеялся получить денег за мою голову, лично сдеру скальп! С этими словами девушка ринулась прочь, оставив на полу десяток окровавленных трупов, и Леоссар, недолго думая, оправился за ней. — Враги на каждом шагу, — причитала Хизер, стягивая с себя окровавленную одежду, когда они оказались в комнате. Леос запер дверь и на всякий случай установил невидимый барьер, дабы ни одному проходимцу не пришло в голову побеспокоить королеву. — Они ненавидят меня! Всё, как и с моим братом! Кто-то трясётся за титул, кто-то боится смерти. Всем плевать на страну, на законы, на благоразумие. Я стала правительницей ада, но и тот меня не признаёт! Голос девушки дрогнул. Обнажённая она рухнула на кровать и закрыла лицо руками. — Что я делаю не так? Я ведь никого из них не выгнала! Никого не лишила жалования! Я каждому дала шанс, разве нет? — Люди по природе своей алчны и глупы. Им всегда мало. Создашь иллюзию угрозы, поманишь золотом, и они пойдут. — Но у Холгера нет золота! Он без пяти минут труп! — У него есть влияние и состояние, заработанное за жизнь. Эти люди верили, что твоя смерть и его освобождение принесут им выгоду, как когда-то Лонгрену. Вот и всё. Хизер почувствовала, как из глаз её полились слёзы и иронично усмехнулась. — Я кажусь им слабой? Скажи Леос, может, я действительно произвожу такое впечатление. — Нет, но ты должна понимать, что не сумеешь быть идеальной для всех. Враги есть у каждого, особенно у главы государства. Леос окинул взглядом изящное тело, распростёршееся на одеяле. Девушка вытерла слезящиеся глаза. — Ну да, ты прав. Я не имею права впадать в отчаяние, только не после всего пережитого. — Никто не знает, что тебе довелось пережить. В их глазах ты — девушка, победившая на арене Лонгрена, чудом воскресшая наследница, и это уже дорогого стоит. Своим примером ты, быть может, воодушевила и веларов, так что будь готова к тому, что вызов будут отныне бросать и тебе. — Сложно воскреснуть, если ты не умер, — прошептала Хизер и усмехнулась. — Я готова. Я… буду нести ответственность за все свои решения. — Хорошо. Это правильно. А теперь отдыхай. Тебе нужно высыпаться, на счёт безопасности не переживай, я об этом позаботился. Маг уже взялся за ручку, чтобы выйти, как вдруг Хизер окликнула его. — Леос… останься, пожалуйста. — Хизер, я… — Не бросай меня одну. Мне кажется, я сойду с ума, если останусь наедине со стенами и призраками. — Мужчина колебался, не зная, стоит ли вестись на эту жалобную просьбу. — Обними меня. Как раньше. Нам ведь было хорошо раньше. Я ни к чему тебя не обязываю, просто… Маг облизнул нижнюю губу, отпрянул от двери, и, осторожно закрыв её, начал медленно раздеваться. Хизер перевернулась на бок и, глядя на его движущийся в сумраке силуэт, испытала ни с чем не сравнимое чувство облегчения. Скинув одежду на кресло, Леоссар медленно подошёл к кровати и лёг рядом, как когда-то в их тесной палатке. — Никогда не привыкну к мягкости королевских перин. — Его губы тронула беззаботная улыбка. Девушка с опаской коснулась горячего обнажённого плеча. Воспоминания нахлынули разом: в них была и радость, и боль. Бессонные ночи, длинные дни. Ветра, грозы, испепеляющая жара — извечные сопровождающие двух скитальцев. Вдруг маг перевернулся, и Хизер почувствовала его настойчивые влажные губы. Уже увереннее прижавшись к нему, она охотно ответила на поцелуй, который так страстно мечтала получить со дня их последней совместной ночи. Леос сказал, что не любит её, но разве может нелюбящий мужчина так целовать? Разве способен он дарить столько чувств, не испытывая при этом ничего? Хизер не хотелось в это верить. Где-то в глубине души она сохранила надежду, что не безразлична магу, к которому тянулась так охотно даже осознав, что их союз обречён.Глава 46 Заговор
«Ребёнок узурпатора», — эти слова не выходили у Наоми из головы. Дети любят мстить за отцов. Но разве её не родившийся сын может причинить кому-то вред? Он будет расти в отдалении, с ней, обучаться наукам, владеть землёй. К чему эти ненужные распри? К чему насилие и убийства, порождающие другие убийства? Как можно смириться с положением дел? Лонгена прикончили прямо на глазах. Девушка помнила каждую секунду царившего ада: замах, удар, ещё один, а затем вероломный жест — и окровавленная голова уже летит в воздух. Неужели теперь она увидит, как сына задушат его же пуповиной? Наоми нервно сглотнула. Она не притронулась к отвару Периция, потому что физическая мука хоть несколько притупляла душевную. Девушка лишилась слишком многого, а теперь они решили забрать последнее — плоть от плоти её, остановить крохотное сердечко, бьющееся под её собственным. Девушка положила ладонь на живот. Ей показалось, что глаза стали сахарными и скоро растворятся в слезах. Скорбь так быстро вытеснил страх. Он попадал в тело с каждым вдохом, множился, впитывался в кровь и кости. Наоми хотелось кричать, молить о помощи. Но кого? Кому она нужна в чужом государстве? Был бы шанс отправить письмо отцу, и она бы воззвала к нему, но у комнаты день и ночь дежурила стража. Выйти было никак нельзя, а довериться входящей прислуге — ненадёжно. От собственного бездействия Наоми страдала ещё сильнее. Прокручивая в мыслях встречу с королевой, она снова и снова упрекала себя за слабость, невозможность защитить сына. Положиться больше не на кого. Она должна что-то придумать, иначе… Вдруг в коридоре раздались голоса. Наоми насторожилась и взглянула на крохотную светлую щель между полом и дверью. Кого это принесло так поздно? Смена караула? Но ведь она уже была. Девушка прислушалась. Мужские голоса звучали тихо, слов было не разобрать, и уже через пару реплик послышались удаляющиеся шаги. Что бы ни произошло, для Наоми всё останется по-прежнему: душная комната, смятая, залитая слезами кровать и бессонница. Девушка готова была вновь погрузиться в раздумья, как вдруг в дверь тихонько стукнули, а в щель под ней просунули небольшую свёрнутую бумажку. Сердце девушки забилось с невероятной частотой. Она тут же поднялась, утёрла слёзы, и босиком по ледяному каменному полу бросилась к таинственной записке. В груди затеплилась надежда. Кто-то подкупил стражу и передал ей послание? Кто же это мог быть? Дрожащими от страха и волнения руками Наоми раскрыла письмо. На улице уже царила ночь, и девушка метнулась к одинокой свече на узком столике. Приблизившись к ней так, чтобы разобрать буквы, она с жадностью всмотрелась в текст, написанный уверенным ровным почерком.«Ваше Высочество (простите, но обстоятельства отныне вынуждают меня обращаться к вам именно так), я слышал о вашей беде, и боюсь, именно моя оплошность стала причиной открытия тайны о вашем положении. Не из злого умысла, а из стремления оказать вам помощь, я рассказал об этом королеве, но её реакция заставила меня раскаяться. Если вам будет угодно, я приложу все усилия для того, чтобы вас вызволить. Но рассчитывать на милость не стоит, а посему предлагаю вам подумать о побеге (оцените все «за» и «против»). У меня нет возможности обеспечить вам достойную охрану и комфортный переезд, но я согласен лично сопровождать вас вместе с вашим другом и слугой Я. Ф. Если вы соизволите вверить свою жизнь в наши руки, то мы рискнём своей для того, чтобы спасти вас и вашего сына. Рассчитываю на ваше благоразумие и скорый ответ. P.S. Письмо уничтожьте после прочтения. Ваш преданный слуга П.»
Наоми бросило в холод. Побег! Всё-таки во дворце отыскались люди, которым она не безразлична. Вот он, шанс спастись! Девушка прочла письмо дважды, затем подожгла его и бросила на пол. Раздумывать долго не пришлось. Кто скрывался за инициалами, Наоми сообразила сразу. Это мог быть лишь один человек, прежде оказывающий ей посильную помощь. Яр — стражник. Он умеет обращаться с мечом, и защитит её в случае опасности. Периций лекарь, он проследит за состоянием её и ребёнка. До родов ещё шесть лун, к тому времени они будут в Эндагоне, и опасаться будет нечего. Этого ли недостаточно? Наоми вырядится в скоромное платье и сможет путешествовать инкогнито. Никто не узнает в ней принцессу, нужно лишь незаметно покинуть Архорд, и она будет спасена! Она и её сын. От этих мыслей Наоми взбодрилась. Глаза впервые за последние дни высохли, и девушка почувствовала, как душевно освобождается. Королеве не видать больше её слёз! Схватив бумагу и чернила, Наоми уселась в кресло и трясущейся от предвкушения рукой, начала писать:
«Дорогой друг, об отказе и речи быть не может! Неужто я способна подписать смертный приговор собственному ребёнку? Будьте покойны, мой отец щедро вознаградит вас за оказанную услугу. Я исполню всё, как вы скажете, в точности. Я готова бежать, только дайте мне знак. P.S. Если вас не затруднит, раздобудьте мне дорожное платье, и пусть одно будет бедно. В нашем деле главное — не быть узнанным. Н.Т.»
Дав чернилам просохнуть, Наоми свернула письмо и приблизилась к двери. Сунуть ли его через низ? Но ведь она даже не знает, кто стоит по ту сторону, и кому она обязана своим счастьем. Неуверенно сглотнув, девушка отодвинула затвор и выглянула в небольшую щёлочку. Стражник, услышавший шум, повернулся, и Наоми узнала в нём Яра. От ликования её сердце застучало чаще, и она высунулась в коридор. — Это вы… — зашептала принцесса, — ах, я так рада! Даже не представляете, как я надеялась… — Она протянула мужчине письмо, тот забрал его и ловко спрятал под пояс. — Давно не виделись, Ваше Величество. Доброй ночи. — Яр смущённо отвёл взгляд, и этот жест показался Наоми неучтивостью. — Я уже не Величество, сир, но мне льстит ваша преданность. Почему же вы так резко отвернулись? — Прошу прощения, вы не одеты. Только сейчас Наоми заметила, что стоит босиком в одной ночной рубашке. Этот факт заставил её залиться краской. — Ах, простите! — Она поспешила ступить в темноту комнаты, но закрывать дверь не решалась. Пальцы ног сжались от холода. — Как скоро мне ждать ответа? — Скоро, — отозвался Яр, — только не выдайте себя волнением. Скройтесь, пока кто-нибудь не вышел в коридор. Наоми нехотя последовала совету и уже через мгновение осталась наедине со своими мыслями. Только в голове её теперь множились варианты побега, вытеснив думы о злом роке и несправедливой жестокости судьбы. Девушка потушила свечу, вернулась в остывшую кровать и стала мечтать о том, как умчится прочь из этого жуткого места, как приедет домой, родит сына, не будет знать горя. Впервые со дня смерти Лонгрена в ней наблюдался такой подъём духа. На радостях она даже выпила отвар, решив, что отныне и тело, и душа её должны быть в добром здравии.
Последние комментарии
25 минут 26 секунд назад
9 часов 17 минут назад
9 часов 20 минут назад
2 дней 15 часов назад
2 дней 20 часов назад
2 дней 21 часов назад