Ини мини мани мо (СИ) [Violetblackish] (fb2) читать онлайн

========== 1. Внедрение ==========

Винс постарался выровнять дыхание и собрал последние силы в кулак. До дома оставалось меньше полмили, но они были самыми трудными, потому что именно на этом отрезке дорога шла резко вверх. Пробежка в парке Хемпстед Хит была частью его ежедневной рутины, но именно здесь, когда до родного порога оставалось практически ничего, он чаще всего мечтал всё бросить и следующее утро провести под теплым одеялом, просматривая одним глазом «Breakfast». Тем не менее каждый божий день он напоминал себе, что камера и так добавит ему лишние пять-шесть килограммов и, превозмогая себя, отправлялся на пробежку.

Преодолев трудный отрезок, Винс приободрился. Он привычно послал воздушный поцелуй дому обожаемого, но, к сожалению, почившего Джорджа Майкла на Саус Гров, где, несмотря на ранний час, уже топталась парочка туристов с цветами и, пробежав еще сотню метров, толкнул тяжелую кованую калитку. Рывком выдернул из ушей горошины наушников, взлетел на крыльцо, миновал просторный холл, прошел в гостиную и на секунду замешкался, ибо в ней на диване удобно устроился хмурый широкоплечий мужчина в строгом черном костюме. При виде Винса он еще больше нахмурился, и его кустистые брови буквально сошлись в одну суровую полосу. Он молча и очень внимательно рассматривал Винса поверх страницы «The Telegraph», словно это Винс заявился в его дом, а вовсе не наоборот.

— Доброе утро, — вылетело из Винса машинально.

Мужчина опустил газету и сдержанно ответил:

— Доброе утро.

— Вы, вероятно, к Чарльзу, — вновь улыбнулся Винс, с облегчением найдя причину, по которой гостиную мог занимать посторонний человек.

— Вполне вероятно, — туманно ответил незнакомец, не отрывая от него внимательного взгляда.

— Ну что ж, удачи, — махнул Винс на прощание и про себя подумал, что мужчина какой-то странный. Впрочем, к Чарльзу кто только не ходил.

«Надо сказать Чарльзу, чтобы прекратил принимать клиентов на дому». Муж был одним из лучших лондонских адвокатов и иногда, в виде исключения, встречался с особо важными клиентами не в здании конторы в Челси, а у себя дома. Винс прошел дальше по коридору и без стука ввалился в кабинет супруга.

Чарльз Тирли просматривал какие-то документы, сидя за большим письменным столом. Несмотря на то, что было раннее утро и адвокат находился в домашней обстановке, выглядел он как всегда безукоризненно. Светлые волосы идеально подстрижены и причесаны волосок к волоску, лицо чисто выбрито, ногти отполированы. Порой Винса все это здорово бесило. Так и хотелось подойти и как следует взъерошить всю эту идеальность. Возможно, он так бы и сделал, но при виде запыхавшегося Винса на лице Чарльза промелькнуло явное неудовольствие.

— Ты опять бегал один?

Винс предпочел промолчать в ответ. Вместо этого он стянул с себя мокрую футболку и сел на кожаный диван, рассчитывая, что вид его обнаженного торса переведет мысли Чарльза в другое русло. Чарльз сглотнул, но не сдался.

— Мне кажется, мы это уже обсуждали, — продолжил он неумолимо, сцепляя пальцы на столешнице, обтянутой зеленой кожей.

— Чарли, я прошу тебя, не начинай. Со мной ничего не случится. Все не так страшно, — привычно отмахнулся от разговора Винс.

— Не так страшно? — Чарльз взял со стола сложенную вдвое газету и ловким движением отправил ее в полет. Газета махнула раскрашенными типографской краской крыльями и хлопнулась Винсу на колени. Заголовок на первой странице ощетинился восклицательными знаками: «Новый скандал в королевской семье!!!». Винс брезгливо скинул печатное издание на пол, даже не удостоив его взглядом. — Да тебя ненавидит пол-Англии!

— Я не виноват, что наследный принц голубее, чем небо над Ла-Маншем, — немедленно возмутился Винс.

— Не виноват, — согласился Чарльз, — но ты виноват в том, что именно ты слил эту информацию журналистам. Ты понимаешь, что получил в личные заклятые враги саму королеву Англии? Ты хочешь повторить судьбу принцессы Дианы? Предупреждаю, тебя в Сент-Джеймсском дворце отпевать не будут и национальный траур по тебе не объявят. Зачем ты, вообще, это сделал?

Винс молча сопел. Прозвучавший вопрос можно было вывешивать рефреном ко всей его жизни. Он начал слышать его от матушки в сопливом детстве, от учителей и директора в начальной школе, от первого работодателя в вонючей грязной типографии и теперь стабильно от Чарльза. Как правило, ответа на эти вопросы у Винса не было. Если обобщать, он редко задумывался перед тем, как что-то сделать, если пытаться копнуть дальше, ему нравилось эпатировать публику и находиться в центре внимания. Но ответы подобного рода были явно не тем, что хотел бы услышать от него Чарльз.

— Это моя работа, — огрызнулся Винс, — мне хорошо заплатили за эти фотографии, да к тому же скандальная реклама — это самая лучшая реклама.

Чарльз всплеснул руками и отвернулся, всем своим видом показывая, что любые разговоры с таким шалопаем, как Винс, бесполезны. Винс же молчал, соображая, как отвлечь от себя праведный гнев мужа, и наконец, вспомнив, злорадно оскалился.

— Кстати, тебе вчера вечером звонила леди Тирли.

— Мама? — сразу стушевался Чарльз, понимая, что они вступают на зыбкую почву. — Чего она хотела?

— Мама, — мрачно подтвердил Винс. — Видимо, опять хочет свести тебя с одной из перспективных невест. Когда, позволь узнать, ты собираешься рассказать ей, что уже два года как официально женат на мужике?

Чарльз густо покраснел и отвел глаза. Винс торжествовал. Теперь он чувствовал себя гораздо увереннее в лице обвинителя.

— И как ты объясняешь ей тот факт, что я постоянно подхожу к телефону? Я заметил, что она перестала удивляться, слыша раз за разом мой голос.

— Я сказал ей, что ты мой личный секретарь, — раздавленно признался Чарльз. Винс с шумом выдохнул и встал с дивана, давая понять, что разговор окончен.

— Винс, медвежонок! — кинулся к нему Чарли и обхватил его скульптурный торс руками.

— Когда ты скажешь ей, Чарли? Чего ты ждешь? Что твоя мамуля умрет раньше, чем ей донесут, что ты гей? Да она всех нас переживет! Предупреждаю, я не намерен провести еще одно Рождество в одиночестве, пока ты развлекаешься в родовом поместье Тирли.

— Господи, Винс, что ты несешь? — воздел руки к потолку Чарльз. — Ты хоть представляешь себе, что такое Рождество в семействе Тирли?

— Нет! — немедленно заорал ему в лицо Винс. — Не представляю! Меня же туда не приглашают!

— Так я тебе скажу! — взвился в ответ лорд Тирли. — Мои родственники начнут пить шампанское в одиннадцать утра, есть сухую индейку в час дня и смотреть «Реальную любовь», пугая друг друга отрыжкой от брюссельской капусты. А в девять вечера вся компания заснет на диване у телевизора, предварительно обменявшись кошмарными подарками. Тебе кто-нибудь дарил на Рождество носки с оленями Санты или свитер для грелки?

— Ладно, не горячись, — смягчился Винс, хитро избежавший неприятного разговора о его собственном безответственном поступке, и примирительно предложил: — Я собираюсь в душ. Не хочешь составить мне компанию?

Чарли тут же успокоился, довольный, что избежал опасного разговора, хотя и сообразил, что его, выражаясь простым языком, «развели». Зато теперь ему как бонус полагался неспешный утренний секс. Чарльз с довольным вздохом прижал к себе свое сокровище.

— Заманчиво, — томно прошептал он и поцеловал Винса за ухом, одной ладонью накрывая промежность супруга, обтянутую тонкой тканью штанов для бега. Винс откинул голову, подставляя шею для поцелуев, и прикрыл глаза, пока пытливые пальцы легко продвигались по его груди. Он вздохнул от удовольствия, предвкушая обстоятельный утренний минет, и оперся пятой точкой о внушительный письменный стол. Вещь была добротная и не раз выдерживала обоих, даже при том, что Винс то скакал на члене Чарльза как мартышка, то елозил грудью и животом по разложенным важным бумагам. Чего только не было, ведь Винс часто лажал и умело извинялся.

Чарльз тем временем ловко стянул облегающие треники ровно настолько, чтобы завести резинку под гладко выбритые яйца супруга. Прихватил ствол у основания и влажно прошелся губами по темнеющей головке. Винс машинально опустил ладонь на мягкие волосы Чарльза, ощущая острую волну возбуждения, как вдруг вздрогнул, некстати вспоминая:

— А что за биоробот сидит у нас в гостиной?

— Что, прости? — нехотя отвлекся от своего занятия Чарльз. От его нижней губы до головки протянулась тонкая блестящая нитка слюны и выглядел он так соблазнительно, что Винсу стоило немалых усилий, чтобы не вернуть его рукой обратно, но присутствие незнакомца в доме царапало и отвлекало от секса.

— Там, в гостиной, сидит странная особь мужского пола, с таким лицом, словно он пришел пробоваться на роль Терминатора, — объяснил Винс очевидное, теряя терпение. — Так трудно уточнять заранее, кто к тебе приходит на прием?

— Ты пил? — недобро прищурился Чарльз, стирая с подбородка слюну и выпуская эрегированный ствол из ладони.

— Сейчас одиннадцать утра! — возмутился Винс. — Иди сам посмотри.

— Когда тебя это останавливало? — фыркнул супруг и побледнел.

— Постой, он что — не твой клиент? — в ужасе зажал рот Винс, словно боялся, что его ужас вырвется наружу. — Погоди, тогда кто он?

Чарльз Тирли на цыпочках подкрался к двери, ведущей в коридор, потом передумал и, поискав глазами, вытащил откуда-то клюшку для гольфа.

— Дорогой, умоляю, только не Берту! — взвизгнул Винс, заправляя хозяйство обратно в штаны трясущимися руками. — Она же стоит семь сотен фунтов. Возьми что-нибудь другое!

Но Чарли нервно дернул головой. Держа клюшку на изготовку, он, стараясь не издавать лишнего шума, вышел в коридор. Винс семенил следом на цыпочках, прячась за его спиной. Чарльз достиг, наконец, прохода в гостиную и приоткрыл дверь. Мужчина как ни в чем не бывало сидел на том же самом месте и все так же читал газету. Выглядел он при этом достаточно мирно и даже не особо шевелился. Понаблюдав за ним несколько минут, известный адвокат медленно опустил клюшку и нерешительно вошел в комнату.

— Доброе утро, — чинно поздоровался он с непонятным визитером. Тот с улыбкой отложил газету и посмотрел на него.

— Доброе утро, лорд Тирли.

— Чем могу быть полезен? — решил не сбиваться со светского тона Чарльз. Винс нерешительно мялся на пороге, прикрывая голый торс диванной подушкой.

— Меня зовут Кастор Эксархидис, я профессиональный телохранитель. Меня прислало агентство по вашему запросу, — привстал с дивана мужчина, являя супружеской паре свой исполинский рост, квадратную фигуру и мрачность сотрудника похоронного агентства. Он протянул Чарльзу руку для приветствия, а Винса, мявшегося на пороге, лишь аккуратно мазнул взглядом.

— Экзорцидист? — машинально попытался повторить странную для слуха фамилию адвокат.

— Эксархидис, — спокойно поправил визитер и любезно пояснил: — Я грек.

— А по какому запросу? Ты что, подыскиваешь мне телохранителя? — подал голос Винс, но Чарльз остановил его движением руки.

— Позвольте, но как вы вошли? Я точно помню, что дверь была закрыта. Винс?! — обернулся он к супругу. — Ты не запер дверь, отправляясь на пробежку?

Обвиненный в разгильдяйстве открыл рот, чтобы возмутиться, но Кастор Эксархидис обрубил зарождающуюся ссору одним-единственным властным жестом. Недовольные стороны как по команде закрыли рты и уставились на него.

— Нет, дверь была закрыта, но такой замок может открыть и ребенок. Должен сказать, у вас потрясающе бестолковая система безопасности. Поверьте, муляж камеры наблюдения на фасаде не спасет жилище от проникновения. А ваш супруг, — Кастор кивком головы показал на Винса, — абсолютно не удивился присутствию в доме постороннего человека. Это его мне предстоит охранять? И еще, за последние полчаса я взломал вашу электронную почту и получил доступ к вашему аккаунту. Мистер, — он подавил улыбку, — Ханни Пай. — В этом месте лорд Тирли прогнозируемо сильно покраснел. — А если это смог сделать я, значит, и английские спецслужбы сделают то же самое играючи. Но, не беспокойтесь, мы все исправим.

— Я его боюсь, — прошептал Винс из-за двери, однако его никто не спрашивал.

— Вы приняты, — отмахнулся от него Чарльз.

========== 2. Беспечный шепот в общественном туалете ==========

Комментарий к 2. Беспечный шепот в общественном туалете

Обязательно к прослушиванию Careless Whisper - George Michael

Винсу Витале снилось, что он стоит на пересечении Оксфорд и Риджентс-стрит в первый день рождественской распродажи. Людская масса сдавливала его со всех сторон, и Винс, обливаясь потом, пытался протиснуться к входу в подземку, однако толпа покупателей не давала ему шелохнуться. Он набрал в легкие побольше воздуха, чтобы заорать что есть мочи, и… проснулся. Причина кошмара лежала практически на нем, обездвижив его руками и ногами. Привычка лорда Тирли обниматься во сне приводила к тому, что иногда он попросту залезал на супруга верхом. Винс аккуратно высвободился из цепких объятий и посмотрел на часы. Электронное табло показывало четверть шестого. Сон больше не шел. Витале обреченно вздохнул и сполз с кровати. Время можно было использовать с толком, поэтому он стянул со спинки стула треники и футболку и на цыпочках двинулся к выходу из спальни. В дверях бросил взгляд на Чарльза, который воспользовался его исчезновением и теперь лежал поперек кровати. На супруге как обычно была его любимая пижама. Винс поморщился: пижама являлась предметом их неизменных пикировок с мужем, поскольку, во-первых, это была пижама — «Чарли, серьезно? Пижама?», во-вторых, ее украшал принт мишки Паддингтона, ну и, наконец, в-третьих, это был подарок леди Тирли.

В прихожей Винс подхватил с пола кофр с фотоаппаратом и с опаской взялся за ручку входной двери. С тех пор как две недели назад Чарльз нанял на работу странного мужика с непроизносимой фамилией и неподвижным бесстрастным лицом, многое изменилось. По распоряжению Кастора особняк до отвала напичкали высокочувствительной техникой, призванной обезопасить хозяев, а на деле здорово осложнившей им жизнь. Все это привело к тому, что два дня назад Винс, спустившийся ночью на кухню с весьма прозаической целью — полакомиться остатками лимонного кекса, — был оглушен сиреной, наподобие тех, что извещали лондонцев об авианалетах во время Второй мировой войны. Быстро выяснилось, что весь первый этаж каждую ночь ставится на сигнализацию, которую необходимо отключать каждый раз, когда ты спускаешься с лестницы. Прибежавшие из разных концов дома Кастор и Чарльз: один — с пистолетом наготове, второй — со злополучной Бертой наперевес, нашли Винса, бьющегося в истерике с куском кекса в руке. Конечно же, ему популярно объясняли, чем и как пользоваться. И конечно же, он забывал все пароли и коды, как только Кастор и Чарльз заканчивали их озвучивать. И теперь Винс боялся взяться за что-либо или сделать что-то без опасения, что зажжется прожектор, подключенный к датчику движения, включится ревун сигнализации или его долбанет током.

Винс аккуратно прикрыл за собой входную дверь и с удовольствием вдохнул полную грудь холодного воздуха. Над районом Хайгейт, где проживала чета Тирли-Витале, занималось солнечное утро. Винс закинул кофр с фотокамерой на плечо, поплотнее запахнул куртку и бодрым шагом потрусил вдоль безлюдной, по причине раннего часа, улицы. Настроение у него было приподнятое. О том, что ему полагалось выбираться наружу только в сопровождении Кастора, ну или, на худой конец, Чарльза, он, естественно, вспомнил задним числом, но рассудил, что к тому времени, как его хватятся, — он уже десять раз вернется. Он не воспринимал волнение Чарльза по поводу безопасности всерьез. Он, вообще, не омрачал собственную жизнь лишними тревогами и беспокойствами, предпочитая отмахиваться от проблем, а не решать их. Фотограф уже заворачивал за угол, когда краем глаза заметил, что за ним кто-то идет. Голова незнакомца была предусмотрительно скрыта темным капюшоном. Сердце Винса ёкнуло. Несмотря на всю абсурдность ситуации, он тут же вспомнил все предостережения Чарльза. Винс постарался успокоиться, напомнив себе, что он в одном из самых спокойных и благополучных районов Лондона и сейчас полшестого утра и вовсю светит солнце, но под ложечкой все равно нехорошо засосало. Винс ускорил шаг и обернулся — фигура в темном определенно увеличила темп, сокращая дистанцию между ними. Тогда он в панике бросился бежать, уже не оборачиваясь и стремясь как можно скорее добраться до оживленного места. Мимо проехал ярко-красный двухэтажный автобус. Винс заорал и замахал изо всех сил водителю руками. Пожилой седой шофер радостно помахал ему в ответ. Винс, проклиная пресловутую английскую вежливость, обернулся проверить, насколько оторвался от преследователя, и в этот момент нога поехала на мокром асфальте и он, потеряв равновесие, грохнулся на тротуар. Винс застонал и попытался подняться, но тут светлое утро для него заслонила зловещая фигура в черном.

— Не трогай меня, придурок! Я вооружен! — струхнув, заверещал фотограф, хотя единственное оружие, которое ему доводилось держать в руках, был перцовый балончик, да и тот благополучно засох где-то в ящике комода за ненадобностью.

— Доброе утро, мистер Витале, — услышал он голос Кастора, в котором сквозила арктическая стужа, — должен сказать, вы в хорошей форме.

Как всегда Винс был без понятия, шутит телохранитель или говорит серьезно. Лицо у того оставалось невозмутимым, даже когда Винс как-то раз случайно прищемил ему пальцы тяжеленной входной дверью. Кастор протянул ему руку и помог подняться.

— Спасибо, — проворчал Винс, вспомнив свой постыдный побег и испытывая чувство неловкости.

— Мне пришлось вас догонять, — пожал плечами Эксархидис. — Я, кстати, был бы очень признателен, если бы в следующий раз вы оповещали меня о своих намерениях покинуть дом заранее. Обычно я предпочитаю выпить чашку кофе перед рабочей сменой. Я вас, кажется, напугал?

— Нет, — огрызнулся Винс, приглаживая шевелюру ладонями, — за мной каждый день бегают люди в темных капюшонах. Чего мне пугаться?

Кастор внимательно посмотрел на него.

— Мистер Витале, могу я поговорить с вами откровенно?

Винс кивнул, не понимая, к чему клонит охранник. А тот вздохнул и, покачав головой так, словно перед ним был не зрелый мужик, а дите, которое не в состоянии подтереть себе зад, разразился целой проповедью:

— Положа руку на сердце, мне точно так же, как и вам, не нравится то, что сейчас происходит. Поверьте — охранять человека, который не воспринимает ситуацию серьезно и удирает от меня, словно бегун на короткие дистанции, сложно. Но я — профессионал, и ваш муж платит мне хорошие деньги. Так что я намерен выполнить свою работу на все сто процентов. Но это возможно лишь при условии, что мы будем взаимодействовать. Подумайте, пожалуйста, о том, что супруг очень за вас переживает. Настолько сильно, что обратился в профессиональную службу охраны. И если вам наплевать на себя, пожалейте хотя бы лорда Тирли.

Винс надулся и задумался на несколько минут. Такого количества слов за раз от непробиваемого телохранителя ему еще не удавалось услышать.

— То есть, другими словами, мне от вас не отвязаться? — пробурчал он недовольно.

— Именно, — невозмутимо подтвердил Кастор, — но если хотите, я пойду немного поодаль, чтобы не смущать вас.

— Слушайте, Эстерхази… — начал было Винс, но был невозмутимо перебит:

— Эксархидис.

Винс обреченно вздохнул и сдался:

— Ладно. Пойдем.

— Куда вы, кстати, в такую рань, если не секрет? — поинтересовался Кастор, пристраиваясь к его шагу. Двигался он на удивление легко для человека его комплекции — на пробежку не похоже.

— Парламент Хилл Филдс. На вершину холма, — пояснил фотограф после паузы. — Хочу сделать несколько панорамных снимков. Сейчас как раз свет подходящий.

Кастор кивнул, и некоторое время они шли молча. Лицо охранника оставалось таким же непроницаемым, но Винс был из тех людей, которые не умеют долго держать язык за зубами.

— А что у вас с лицом? — не выдержал он и тут же спохватился. Не зря Чарльз всегда корил его за излишнюю прямолинейность.

— А что с моим лицом? — удивился Кастор, вскидывая руки и ощупывая щеки и нос.

— Какое-то оно у вас… неподвижное. Это что? Издержки профессии? Вам не положено улыбаться? — допытывался Витале, махнув рукой на хорошие манеры.

— Пятнадцать пластических операций, — не моргнув глазом соврал Эксархидис. — Мое лицо слишком примелькалось спецслужбам.

Фотограф замолчал, переваривая информацию, а телохранитель вздохнул с облегчением. Хотя, конечно, шутка была жестокой. Но Кастор до сих пор чертовски злился на этого безалаберного шалопая за то, что тот не воспринимает его работу серьезно, а главное, за то, что даже не дал нормально выпить утренний кофе. Винса засек датчик движения, когда тот крался к входной двери, и сигнал поступил прямо на мобильный Кастора, однако времени на сборы у него не было. И теперь Кастор готов был убить за порцию кофеина. Причем желательно не кого-нибудь, а именно Винса Витале, ибо утренний кофе являлся слабостью Кастора — одной из немногих, и дело тут было не в самом напитке, а в ритуале — Кастор Эксархидис предпочитал, чтобы в его жизни все происходило по плану. Но, по крайней мере, отпала необходимость разговаривать — перепуганный насмерть Витале, после его заявления, подавленно хранил молчание.

Они поднялись на холм, и Кастор быстро огляделся. Место было открытое и, с точки зрения охраны объекта, очень неприятное. Однако, положа руку на сердце, Кастор находился в полной уверенности, что жизнь Винса вне опасности. Хорошо, что платили ему не за его мнение. Как говорится, если у вас паранойя, это еще не значит, что за вами не следят. Его подопечный тем временем азартно щелкал затвором камеры. Утро стояло солнечное и безветренное, и Кастор невольно загляделся на раскинувшуюся перед ним панораму. Город лежал как на ладони во всем своем великолепии. Первые лучи солнца золотили белые стены Тауэра и резные башенки здания Парламента, лизали огненными языками «Огурец» Фостера в Сити и небоскребы в Доклэндс. Кастор перевел взгляд на Винса, который увлеченно склонился к объективу камеры, сдувая непослушные пряди со лба, что-то весело насвистывая. Тот был полностью поглощен своим занятием, абсолютно забыв про чье-либо присутствие. Фактически, с момента знакомства, для Кастора это была первая возможность хорошенько его рассмотреть. Обычно Винс Витале куда-то несся, что-то болтал, насвистывал, махал конечностями и непрерывно находился в движении. Он производил много шума, постоянно все забывал, и его всегда сопровождал форменный бардак. Он относился к той категории людей, которых бесполезно перевоспитывать, с ним можно только смириться. Но его природное обаяние неизменно заставляло окружающих все ему прощать. Именно по этой причине Винсу многое сходило с рук. Пожалуй, даже слишком многое. Стоило сказать, что Винс Витале был удивительно хорош собой. Вероятно, в молодости его считали смазливым. Сейчас же, когда Винс перешагнул тридцатилетний рубеж, его облик приобрел определенный вес и лоск. Обладатель темных волос, светлой кожи и светло-серых глаз, Винс Витале успел примелькаться в светской тусовке благодаря своим скандальным работам в качестве фотографа и не менее скандальным связям, пока не встретил выдержанного, как благородный бренди, Чарльза Тирли — адвоката, потомка древнего аристократического рода. Союз свой они не афишировали, и Кастор с удовольствием поставил бы на то, что долго вместе они не продержатся, — уж больно разные были. Все это излагалось в личном деле Винса Витале. Но там не было главной информации для Кастора. Именно на таких отчаянных плохих парней он обычно и западал еще с поры студенчества. Это было еще одной слабостью Кастора Эксархидиса. А быть слабым Кастор не любил. Но проблема состояла в том, что отсутствие постоянного партнера в жизни действовало пострашнее, чем отсутствие утренней дозы кофе. И сейчас Кастору оставалось только молиться, чтобы обаяние этого великовозрастного балбеса не сыграло с ним дурную шутку. Он фыркнул под нос и отвернулся.

Фотограф закончил снимать и подошел к нему, весьма довольный собой.

— Кажется, успел, — радостно сообщил он, расплываясь в довольной улыбке, и пояснил, видя недоумение телохранителя: — Свет поймал.

Кастор подумал, что своим благодушием Винс смахивает на сеттера, пометившего все кусты в округе, но вслух ничего не сказал. Просто кивнул и направился за ним к выходу из парка. Однако не доходя до ворот метров сто, Винс свернул на узкую тропинку, которая вела к небольшому кирпичному сооружению с двумя входами: один из которых был помечен мужской фигурой, а второй — фигуркой девочки, причем почему-то на одной ноге. Кастор последовал за ним.

— Простите, но я привык делать свои дела в одиночестве, — тормознул Винс, понимая, что отставать от него Кастор не собирается. Телохранитель про себя мрачно припомнил Винсу не выпитый с утра кофе и серьезно заявил:

— Я не могу выпускать вас из виду, мистер Витале.

Винс ощутимо забеспокоился:

— То есть? Вы что, туда со мной пойдете? Там тоже опасно? — уточнил он почему-то шепотом и побледнел. Кастор серьезно кивнул, и Винс растерянно замотал головой. — Но я не могу… писать, когда на меня так пристально смотрят, — возразил он, и в его голосе Эксархидис различил нотки паники. Он почесал подбородок, напуская на себя задумчивый вид, и глубокомысленно изрек:

— Хорошо. Есть и другой способ.

Винс приободрился.

— Туалетная песня, — пояснил Кастор, изо всех сил стараясь не улыбаться.

— Какая песня? — не поверил своим ушам Винс.

— Туалетная, — повторил Кастор, — если я не могу видеть вас, я должен слышать ваш голос. Тогда я буду знать, что с вами все в порядке.

Винс выглядел озадаченным.

— Погодите, вы серьезно?

— Более чем, — подтвердил Кастор, сохраняя непроницаемое выражение лица.

— А какую? — нерешительно спросил Винс. — Какую песню мне спеть?

— Любую, — разрешил Кастор, — главное, громко.

Винс помедлил, прикидывая, не проще ли ему потерпеть до дома, но, как назло, именно из-за всего маразма ситуации ему отчаянно захотелось отлить именно сейчас.

— Ну, хорошо, — со вздохом согласился он и направился к двери.

Прошло несколько секунд, но до Кастора не доносилось ни звука.

— Мистер Витале! — напомнил он о себе. — Пойте, я вас не слышу! Мне придется войти, если вы не обозначите свое присутствие.

После некоторого замешательства из здания туалета донесся нерешительный голос Винса:

I feel so unsure

As I take your hand

And lead you to the dance floor.*

Винс помедлил и все же продолжил. Голос его окреп и набирал силу:

As the music dies,

Something in your eyes

Calls to mind a silver screen

And all its sad goodbyes.

Кастор, сотрясаясь от беззвучного смеха, ползал за общественным туалетом, хватаясь за ветви орешника. Из глаз текли слезы, и он думал, что так хорошо ему не было никогда. Теперь он, пожалуй, чувствовал себя полностью и безоговорочно отомщенным. Винс между тем, казалось, вошел во вкус. Из туалета доносилось во всю мощь его легких:

I’m never gonna dance again.

Guilty feet have got no rhythm.

Though it’s easy to pretend,

I know you’re not a fool.

Кастор обернулся на едва различимый шорох. По дорожке к общественному сортиру шел седой старичок, ведущий на поводке такую же седую, как и он сам, таксу. Кастор вытер набежавшие от смеха слезы, машинально улыбнулся и сказал старичку, недоумевая, что тот забыл в парке в такую рань:

— Доброе утро, сэр!

Из туалета одновременно донеслось самозабвенное:

— О-у-е!

Старичок застыл на мгновение и, не ответив на приветствие, резко развернулся и посеменил в обратном направлении. Пение в сортире прекратилось. Кастор снова надел на лицо каменную маску. Винс, вышедший из туалета, выглядел удрученно.

— Вы закончили? — вежливо поинтересовался Кастор, уже отчасти сожалея о совершенном. В конце концов, это было в высшей степени непрофессионально.

— Нет, — печально отозвался Винс. — Выяснилось, что я не умею петь и писать одновременно.

***

— Я хочу, чтобы ты от него избавился! — донеслось до лорда Тирли из гардеробной. Тон Винса не предвещал ничего хорошего.

— Нет. И это не обсуждается, — проявил твердость Чарльз и зашелестел газетой, показывая, что разговор окончен. Время близилось к полуночи, и он устал. Он уже расположился в постели и просматривал новости перед сном. Еще одного скандала по поводу его новой инициативы с телохранителем ему было не пережить. Но в этот раз Винс пошел другим путем.

— Я знаю, как тебя переубедить, — донеслось из-за двери, и опустивший газету Чарльз не поверил своим глазам.

Винс стоял в дверном проеме, гордо выпрямив спину и отставив ногу. Он облачился в адвокатскую мантию и парик Чарльза, и кроме этого на нем не было абсолютно ничего. Чарльз Тирли открыл рот, чтобы что-то возразить, но тут его взгляд уперся чуть пониже пояса Винса, где между шелковыми полами адвокатской мантии покачивался, словно большой розовый гриб, возбужденный член супруга.

— Возражаю, Ваша честь, — важно произнес Винс и, скинув мантию, ступил босой ногой на ковер. Чарльз почувствовал, как пересохло во рту.

«И все-таки у меня дар убеждения», — думал Винс Витале, плотнее сжимая губы на члене супруга.

«И все-таки все останется как есть», — думал Чарльз Тирли, приближаясь к оргазму.

«И все-таки мне чертовски мало платят за такое», — думал Кастор Эксархидис в соседней комнате, пытаясь читать брошюру «Особенности подводного стрелкового оружия», а не слушать неприличные стоны, доносящиеся из-за стены.

========== 3. Грязный Гарри ==========

— Мистер Витале, если, как вы утверждаете, ваша встреча должна состояться через тридцать минут в Мейфейр, боюсь, нам следует поторопиться, — не выдержал Кастор, но из гардеробной до него донесся лишь невнятный вой.

— Я не виноват, что в Англии такая… — Винс в последний момент поймал чуть не сорвавшееся с языка красочное сравнение. Одно из тех, что вряд ли одобрили бы в Палате лордов, — такая…

Подходящих по смыслу прилагательных, которые при этом оставались бы в рамках приличия, в его словарном запасе не нашлось.

— Английская погода не плоха, она просто очень непостоянна, — сказал Эксархидис спокойно, в глубине души страдая от отсутствия солнца не меньше Винса, но как-то так уж получалось, что телохранителям негласно полагалось быть по-кретински спокойно настроенным ко всему, что не касалось потенциальной опасности для охраняемого объекта, а плохая погода могла повлечь максимум насморк. Но не бросаться же на дождь с пистолетом наголо.

— И прелести этого непостоянства я испытываю на себе именно сейчас! — опять взорвался Витале.

Кастор пожал плечами. Выйти из дома следовало еще полчаса назад. Но Винс так и не мог принять решение, что надеть. Час назад, когда лучи теплого осеннего солнца щедро проникали в столовую сквозь большое французское окно и обещали такой же щедрый на тепло день, Винс, собираясь на встречу, облачился в светлые полотняные брюки и замшевые мокасины. Однако, уже открыв входную дверь, они с Кастором нос к носу столкнулись со шквальным ветром и ливнем, превратившим гравийную дорожку к воротам в грязную лужу. Винс, питавший к своим новым бежевым мокасинам едва ли не больше чувств, чем к самому Чарльзу Тирли, чертыхаясь, побрел в гардеробную, дабы переодеться во что-нибудь более подходящее. А когда через полчаса проклятий и пыхтений он появился в непромокаемом плаще, клетчатом шарфе, натянутом по самые брови, и с огромным зонтом-тростью, солнце успело подсушить крыльцо. Винс, потеряв остатки терпения, принялся срывать с себя лишнюю одежду, пока Кастор наблюдал за ним с интересом и стойко хранил нейтралитет. Теперь они безнадежно опаздывали, а Винс все еще не решил, как одеться.

— Эта или эта? — вывел Эксархидиса из задумчивости голос подопечного. Он поднял глаза и увидел мистера Витале в одних трусах и носках. Тот отчаянно взирал на него в поисках поддержки. В правой руке он держал вешалку с клетчатой рубашкой, в левой — с голубой, а трикотажный треугольник на его бедрах язык не поворачивался назвать полноценными трусами. Аппетитный филей, отраженный в зеркале, остался неприкрыт, что стратегически являлось абсолютно неверным решением. Было понятно, что Винс вознамерился переложить бремя выбора одежды на Кастора, как и то, что Эксархидис при таком раскладе абсолютно перестал что-либо соображать. Винса же абсолютно не смущал тот факт, что он стоял практически в неглиже: проблема выбора одежды, похоже, слегка травмировала его мозг. Кастор постарался сосредоточиться на рубашках, но его взгляд как магнитом притягивала дорожка темных волос, что проходила от пупка и скрывалась за резинкой трусов. Он попытался вспомнить, когда у него последний раз был секс, но так и не смог. Это было дурным знаком. Кастор сглотнул вязкую слюну и усилием воли заставил себя сосредоточиться на рубашках, которыми Винс тряс у него перед носом, молясь, чтобы тот снова не повернулся к нему задом.

— Эта! — ткнул он наобум в одну из рубашек, особо не заморачиваясь.

— Эта? — оглядел Винс клетчатую рубашку и задумчиво побрел с ней обратно в гардеробную. Кастор зажмурился и перевел дух.

В конце концов, спустя пятнадцать минут истерик и уговоров, Кастору удалось-таки вытащить своего подопечного, одетого, естественно, в рубашку голубого цвета, из дома. Его замшевые туфли он погрузил в сумку и отнес в машину, спокойно объяснив, что Винс сможет сменить обувь на более подходящую в машине, непосредственно перед встречей. Винс посмотрел на него с уважением. Кастор сел за руль роллс-ройса и наконец вырулил из ворот.

***

С момента появления Кастора Эксархидиса в доме четы Тирли-Витале прошло уже месяцев шесть. В тот вечер, когда Винс предпринял последнюю попытку избавиться от телохранителя, лорд Тирли проявил завидное упорство, чем, кстати, лишил себя радостей интимной жизни на неделю. Но Кастор остался там, где и был, — а именно, в непосредственной близости к мистеру Витале. Эпизод с туалетной песней остался недоказанным и повис большим вопросом в голове у Винса. Стоит отметить, что после этого инцидента Винс проникся к Кастору некоторым уважением и иногда поглядывал на него с интересом, пытаясь решить для себя вопрос, что это было: чувство юмора или боевая контузия. Телохранитель его пугал и привлекал одновременно. Ведь Винс считал себя творческой личностью, и его тянуло на все необычное. После последней попытки избавиться от охранника он, казалось, успокоился и позволил Кастору следовать за собой тенью, при этом сразу оговорив, что в туалет отныне будет ходить один и петь там больше не станет. Эксархидис не спорил.

Дни шли один за другим. Кастор, которому приходилось теперь жить под одной крышей и с Винсом Витале, и с Чарльзом Тирли, все больше узнавал об объекте, который ему следовало охранять. Он исподтишка изучал его, словно редкую тропическую бабочку. Вопрос о том, как лорд Тирли рискнул согласиться на такой мезальянс, прояснялся все больше — противиться обаянию Винса Витале мало кто мог. Меньше всего он был похож на невозмутимого англичанина. Темперамент и взрывной характер его были очень далеки от британской сдержанности. Загадка разъяснилась достаточно быстро — отцом Винса был итальянец. О папаше Винс не знал ровным счетом ничего, кроме, пожалуй, того факта, что тот слинял еще до его рождения. Впрочем, это не мешало матери спустя тридцать лет произносить имя сбежавшего мужа с придыханием. Сара Витале даже сына назвала в его честь — обаятельного ловеласа звали Винсенто. Винс этой нежной привязанности не разделял, тем более что в чопорной английской тусовке ему о его плебейском прошлом не напоминал только ленивый. Как бы то ни было, а солнечное обаяние Винса било через край. Он влажно поблескивал белозубой улыбкой, любил громко хохотать, бесстыже запрокидывая голову назад. Был грациозен как большой черный кот, а главное, прекрасно осознавал всю силу своего обаяния и бессовестно пользовался им направо-налево. Кастор с ужасом чувствовал, как его затягивает в беспощадную воронку слепого животного желания. По счастью, профессия научила его надежно скрывать свои реальные эмоции, но спустя полгода пребывания в непосредственной близости к Винсу случилось неизбежное — Кастор конкретно запал. Как человек разумный, он не стал отрицать этот факт, а подошел к проблеме со всей серьезностью, а именно — стал решать, что теперь делать. А Винс Витале, понятия не имея, какие страсти разгораются вокруг его персоны, на полных парусах несся навстречу очередной неприятности.

***

К моменту, когда Кастор подрулил к парадному входу отеля «Savoy», снова разверзлись хляби небесные. Разглядывая сплошную стену из ливня, Винс медлил выходить из машины. Вскоре выяснилась и другая сторона его нерешительности.

— Кастор, — замялся он, — вы не могли бы подождать меня здесь? Знаю, это против правил, но встреча не займет много времени, а вы могли бы следить за входом в отель, на всякий случай. Мы же оба понимаем, что Чарльз очень сильно перестраховывается с моей охраной. Ведь за шесть месяцев так ничего и не произошло.

Кастор помедлил с ответом и нерешительно кивнул. Витале просиял и, радостно выскочив из машины, зашлепал по лужам, как кролик, высоко поднимая колени. На крыльце его уже ждал представительный швейцар с зонтом.

Войдя в холл, Винс быстро огляделся. Он и правда не хотел задерживаться здесь надолго. Еще меньше ему хотелось, чтобы его видели с человеком, который назначил ему встречу. Положа руку на сердце, Винсу следовало отказаться, но его неумолимо манили всякого рода авантюры. Наконец его внимание привлек тихий свист. Винс поморщился и обернулся на звук, доносившийся с уютной веранды, где как раз сервировали чай.

— Господи, Гарри, почему именно здесь? — возмутился он вместо приветствия.

Его бывший выделялся в этой обстановке сдержанной роскоши, как какашка в цветочном магазине, — незаметная глазу, она воняла на десяток метров и перебивала даже самый сильный аромат цветов. Непонятно было, почему именно Винс так сильно запал в студенчестве на Гарри Стокмана, который с тех пор так и не изменил своей привычке носить длинные волосы, тертые джинсы, короткие кожаные куртки и пирсинг в носу, ушах, языке и — oh Vergine Maria, abbi pietà — в сосках и уздечке. Именно этот пирсинг в свое время снес Винсу крышу на целый год, хотя теперь он не мог не заметить, как брезгливо поджал губы официант, когда Гарри щелчком подозвал его, чтобы заказать себе еще чаю.

— Ты же сам сказал, что тут сервируют самый лучший в Лондоне 5 o’clock и здесь собирается настоящая аристократия.

Винс обреченно вздохнул и проклял свой длинный язык.

— У тебя денег-то хватит на этот послеобеденный чай? — поинтересовался он, наблюдая, как Стокман подцепил с серебряного блюда мини-сэндвич с копченым лососем.

— Думаю, ты меня угостишь, — благодушно хмыкнул Гарри и засунул лакомство в рот целиком.

— Это с какой такой радости? — буркнул Винс и кивком головы поблагодарил официанта, который поставил перед ним чашку из тончайшего фарфора и небольшой чайник на одну чашку чая.

— Не всем же так подфартило в жизни, малыш, — мурлыкнул Стокман и показал Винсу проколотый язык. — Но у меня к тебе дельце.

— Я этим больше не занимаюсь, — быстро отказался Витале и машинально оглянулся по сторонам.

Гарри старательно вытер жирные губы и пальцы белоснежной салфеткой и привел веский аргумент:

— Сто тысяч.

Винс молчал, и Гарри, почувствовав слабину, стал давить в нужном направлении:

— Сто тысяч, Винс. Всего-то-навсего за несколько снимков.

Винс колебался.

— А почему бы тебе самому этим не заняться? — предложил он. — Ведь это ты у нас… — Витале на секунду задумался, поскольку, чем именно занимается Грязный Гарри, толком не знал никто. Купить-продать тот мог все что угодно, начиная с отличнейшей голландской «sugar amnezia» до самой эксклюзивной информации. Впрочем, официально Стокман значился репортером.

— Сам знаешь. У меня нет доступа в эти закрытые клубы на Пэлл-Мэлл, — буркнул Гарри раздраженно, тем самым обнажая свою давнюю заскорузлую мозоль обиды простого работяги, — кто туда пустит репортера, да еще из «News of The World»*. Меня после истории с принцем Чарльзом, знаешь, сколько лет в Скотленд-Ярд таскали?

— И теперь ты хочешь, чтобы туда таскали меня? — мрачно усмехнулся Винс.

— Да ничего тебе не будет, — беспечно махнул Гарри рукой. — Вон, в прошлый раз же все обошлось. И потом у тебя есть надежная защита в лице твоего… — Стокман ухмыльнулся, прежде чем произнести последнее слово, чем невероятно его опошлил, — супруга.

— Не вмешивай сюда Чарльза, — вспыхнул Винс.

— Ладно-ладно! — примирительно поднял руки вверх Гарри и добавил,помолчав: — Дело — верняк. Сделаешь несколько снимков принца с его дружком, получишь денежки. Никто и не узнает.

Витале молчал, раздумывая.

— Кстати, — не выдержал Стокман, — давно хотел спросить, а чем вы там, аристократы, занимаетесь в этих клубах? — Слово «аристократы» он произнес так, словно давил таракана.

Винс повел плечами.

— Так сразу не объяснишь, — туманно произнес он.

На деле, самым памятным днем в закрытом английском клубе стал тот четверг, когда восьмидесятитрехлетний лорд Дадли задремал в кресле и выронил во сне вставную челюсть. Все остальные дни в этих заведениях царила невыразимая скука. Но говорить об этом Гарри, которого всю жизнь мучило чувство несовершенства из-за того, что он родился не с серебряной ложкой во рту, а сразу с косяком, не собирался. Ему нравилось смотреть, как его бывший завидует.

— Ладно, — сказал он со вздохом, — я подумаю.

— Подумай-подумай, — милостиво разрешил Гарри, делая глоток чая из чашки, жеманно отставляя при этом мизинец. Винс вздрогнул. Если бы не чумовой секс, близко бы он к Стокману не подошел. Но даже сейчас холодок от штанги просочился в его воспоминания. Он задумчиво посмотрел в окно, где опять вовсю светило солнце, и решил, что с него хватит. Не прощаясь, он встал и, к огромному изумлению, увидел за соседним столиком своего телохранителя, который с удовольствием мазал маслом булочку. Тот поймал его взгляд и как ни в чем не бывало помахал ему рукой.

***

— Вы же согласились подождать меня в машине! — возмущался Винс по дороге домой.

— А вы согласились от меня не бегать, и что? — спокойно пожал плечами Эксархидис. — Я просто сэкономил нам время. Знаете, что делает меня лучшим телохранителем в Лондоне?

— В скромности вам не откажешь, — проворчал Витале.

Кастор поудобнее перехватил руль роллс-ройса и продолжил, пропустив колкость мимо ушей.

— Я строго следую инструкции, — спокойно сообщил он. — Лучшим телохранителем в Лондоне меня делает именно тот факт, что я методично и каждый день следую инструкции. А еще всегда добиваюсь того, что мне нужно, — закончил он все тем же ровным тоном, и Винс понял, что это абсолютная правда. Однако настроение ему это, естественно, не подняло. Напротив.

Комментарий к 3. Грязный Гарри

(*) - «News of The World» - периодическое издание, которое опубликовало распечатку телефонных переговоров принца Чарльза и Камиллы Паркер Боулз, подтвердив тем самым факт измены принца принцессе Диане.

========== 4. О силе шоколадного торта ==========

Если бы к слову секс потребовалось подобрать синоним, Кастор, не задумываясь, назвал бы имя — Ирма Бернар. Никогда в своей жизни ни до, ни после встречи с этой женщиной Эксархидис не видел ничего подобного даже в кино. Ирма была не просто красива, хотя и этого никто не мог отрицать, она обладала природным магнетизмом и естественной сексуальностью, что в сочетании с железной хваткой и недюжинным умом делали ее бомбой замедленного действия. Этим в свое время очень находчиво воспользовался бывший шеф Кастора — глава МИ-6 Пол Спенсер, предложив неординарной женщине работу в разведывательном управлении. Ирма была смертельным оружием, и ее пускали в дело, только когда требовалось действовать наверняка и другие приемы оказывались неприменимы. Она работала на уровне министров и членов палаты лордов и легко могла за считаные дни вывести из игры людей, которых трудно было назвать глупцами и которым было что терять. Как она это делала, не знал никто, но, несмотря на всю серьезность заданий, машина под названием Ирма Бернар редко давала сбои. Она являлась профессионалом высочайшего уровня, хотя мало кому приходило в голову, что ради такого профессионализма Бернар пожертвовала семьей и любыми другими личными отношениями. У нее не было подруг, и она не терпела сантиментов. И вот эта самая женщина оказалась обязана Кастору жизнью. Так уж получилось, что однажды он спас мисс Бернар от пули, которую нежданно-негаданно выпустил в нее вполне себе тихий на вид дипломат, когда выяснил, что отношения с роковой красавицей привели к исчезновению из его сейфа очень важных документов. Отчаявшийся мужчина пустил себе пулю в висок, предварительно решив избавить мир и от причины своего позора. Эксархидис был первым и по сути единственным, кто среагировал на его действия. Ирма тогда не стала рассыпаться в благодарностях, а со свойственным ей спокойствием повернулась к нему и произнесла: «Теперь я тебе должна, сучонок. Однажды сочтемся». Кастор мрачно хмыкнул и забыл. Ну правда, чем могла пригодиться зацикленному на карьере гею Эксархидису томная красавица Бернар? Был бы он натуралом, возможно, вспоминал бы волей-неволей данное обещание отблагодарить. А так… Вскоре их пути разошлись: Кастор получил ранение и оставил службу, чтобы заняться более спокойной карьерой телохранителя, а Ирма… Ну, чем занималась Ирма, никто не знал. Работа у нее была деликатная, а секретные службы на то и секретные, чтобы никто не знал об их деятельности.

И вот теперь пришла пора Эксархидису спросить с мисс Бернар долг.

***

Женщина грациозно скользнула на стул напротив и, не здороваясь, пустилась с места в карьер.

— Что у тебя? — откинула она назад густые черные локоны и уставилась на Кастора своими огромными глазами нереального янтарного оттенка. Она была похожа на пантеру, и Эксархидис в очередной раз подивился несовершенству бытия, в котором одним женщинам достается и рост сто восемьдесят, и грудь четвертого размера, и тонкая талия, и ровные зубы, а другим только тусклая кожа, лишний вес и сомнительной привлекательности лицо. Впрочем, рядом с Ирмой любая среднестатистическая женщина почувствовала бы себя неуклюжим коротконогим мопсом.

— Мне нужно соблазнить кое-кого. Это реально? — без предисловий спросил он, задумчиво наблюдая, как к Ирме кинулись сразу два официанта. Сам Кастор сидел в этом кафе уже минут пятнадцать, и за это время ему так и не удалось привлечь к себе их внимание. А за право принять заказ у не успевшей толком присесть красавицы они едва не устроили потасовку. Ирма же и бровью не повела. Царственно кивнула и приняла меню из рук одного из мужчин, автоматически сделав второго несчастным навеки. Кастор открыл было рот, чтобы попросить кофе, но официанты уже испарились, снова не обратив на него внимания.

— В принципе, реально, — пожала плечами Ирма.— Вопрос зачем?

— Влюбился, — коротко пояснил Эксархидис, не желая особо вдаваться в подробности. Бернар взглянула на бывшего коллегу с неким скепсисом.

— Удивлена? — спросил он с вызовом. — Думаешь, я не в состоянии никого полюбить?

— Отнюдь, — спокойно объяснила Ирма, — как раз таких мутных тихонь, как ты, и скручивает рано или поздно не по-детски.

— Почему? — несказанно удивился Кастор.

— Потому что если держать свои эмоции на цепи долгие годы, потом это заканчивается плачевно, — все так же ровно ответила Ирма. — И секс, опять же.

— Что секс? — смутился Кастор. — Нормально у меня все с сексом.

— Угу, — буркнула Ирма и вдруг быстро зыркнула поверх меню. — Отвечай не раздумывая: когда, где и с кем в последний раз?

— Эммм… — Эксархидис судорожно принялся подсчитывать, но Бернар, хмыкнув, снова углубилась в изучение предлагаемых блюд, буркнув насмешливо:

— Вопрос снимается.

Кастор некоторое время сверлил меню, за которым она спряталась, глазами, решая, обидеться ему или плюнуть и все-таки добиться желаемого, и в конце концов решил переть до последнего.

— А из семьи гея увести реально? Я имею в виду, из однополой семьи? — вздохнул он и принялся давить в прежнем направлении, но тут их прервали.

— Чего изволите? — склонившийся ниже приличного официант, казалось, был готов предложить Ирме не только весь ассортимент заведения, но и самого себя в придачу.

— Боже, как хочется кусок шоколадного торта, — вздохнула мисс Бернар, — но — нет! Принесите мне, пожалуйста, салат Цезарь с креветками, но без соуса. Только каплю оливкового масла добавьте и сок лимона, — перечислила Ирма и с сожалением захлопнула кожаную папку, — и зеленый чай.

Официант кивнул и повернулся наконец к Кастору, который, пробежав глазами меню, мстительно поиграл бровями.

— Два куска шоколадного торта. И большую чашку карамельного макиато.

Ирма скривилась, как от зубной боли.

— А не стыдно, кстати, мужиков из семьи уводить? — беззлобно поинтересовалась она через несколько минут, когда официант принес заказ.

— Стыдно, — честно признался Эксархидис, вспоминая воспитанного и вежливого лорда Тирли, — но давай с морально-этической стороной я как-нибудь сам разберусь? От тебя требуется пошаговая инструкция, как это сделать. И не говори, что такой инструкции нет. У тебя же почти никогда не было осечек. Значит, схема существует?

Ирма покачала головой.

— Нет никакой единой инструкции. Каждый раз наши психологи составляют индивидуальную программу с учетом всех особенностей объекта. Ну и от исполнения многое зависит, — самодовольно ухмыльнулась она и сделала аккуратный глоток чая, оставляя на белом фарфоре след огненно-алой помады.

— Мне нужно разработать такую схему, — твердо заявил Кастор, вонзая ложку в шоколадный торт. — Все в этой жизни возможно. Просто нужна подробная инструкция.

— Ну шоколадные торты точно жрать не стоит. Толстых геев никто не любит, — ухмыльнулась Ирма, — это я тебе и без психолога скажу.

— А у меня богатый внутренний мир, — огрызнулся Эксархидис, облизывая шоколадный крем с ложки.

— Чтобы демонстрировать свой богатый внутренний мир, нужно сначала визуальным рядом завлечь.

— А разве мне это надо? — искренне удивился Кастор, который к своему отражению в зеркале относился как к чему-то постоянному и изменениям не подлежащему.

— Это всем надо, — безапелляционно заявила Ирма. — Тем более геям. Там конкуренция даже выше, чем в гетеросреде.

— Ладно, — вздохнул Кастор, — если надо, то я готов. Что дальше?

— Надо же, как тебя проперло, — восхитилась Ирма, — надеюсь, лорд Тирли этого стоит.

— Что? — пришла пора изумиться Кастору. — Надо же, какая осведомленность! Только при чем здесь Чарльз Тирли? Я тебе про Винса Витале говорю.

— Винс Витале? — поперхнулась красавица и потянулась к стакану воды, чтобы прийти в себя. — Господи, так это из-за него весь сыр-бор? Зачем он тебе? У него же мозги отсутствуют вместе с чувством самосохранения. Я еще понимаю лорд.

— Ну да, — пожал плечами Кастор, для которого факт привлекательности Винса не вызывал сомнений, — но любовь зла.

Его собеседница надолго замолчала. Она задумчиво ковыряла вилкой зелень, выискивая в салате креветки.

— Давай-ка подытожим, — произнесла она медленно, — ты хочешь, чтобы я незаконно задействовала штатных психологов МИ-6 для составления индивидуальной программы соблазнения скандально известного Винса Витале с целью увести его из крепкой и дружной семьи?

— Нет, — помотал головой Эксархидис и отправил в рот солидный кусок торта. Тщательно прожевал и потыкал в ее сторону столовым прибором, — я хочу, чтобы ты незаконно задействовала штатных психологов для составления индивидуальной программы и помогла мне воплотить ее в жизнь.

Ирма раздумывала. Кастор почесал в затылке и аккуратно пододвинул к красавице вторую порцию шоколадного торта. Взгляд несгибаемого агента затуманился.

— Я никому не скажу, — шепотом поклялся Кастор, не понятно, что имея в виду: десерт или предстоящую операцию.

— Черт, — поморщилась Ирма, — лучше бы меня тогда застрелили. Ладно, — грохнула она вилкой об фарфор, — но потом не жалуйся.

Помедлила и пододвинула к себе тарелку с тортом.

***

Второй раз уже знакомое кафе в центре встретило Эксархидиса не только невнятным гулом посетителей и запахом свежемолотого кофе, но и тихим шиканьем со стороны окна. Ирма Бернар сидела за столиком в плаще и огромных темных очках, похожих на блюдца, и незаметно подавала ему знаки.

— Ты чего очки нацепила? — поинтересовался Кастор, пододвигая себе свободный стул.

— Не хочу привлекать внимание, — пояснила Ирма и протянула тоненькую папочку.

— На улице дождь, — пожал плечами Кастор, — так ты еще больше внимания привлекаешь. Еще шляпу с полями напялила.

У столика возник официант с блокнотом и приготовился записывать заказ.

— Два зеленых салата и большой чайник белого чая, — продиктовала Ирма непререкаемым тоном.

— А торт? — попробовал внести дополнение Эксархидис, хотя по свирепому лицу Ирмы было все понятно с ответом.

— А про торт лучше вообще забудь, — не разочаровала она его. — Как и про другую еду. Ознакомься!

Кастор подавил тяжелый вздох и открыл папку с документом. Несколько минут он сосредоточенно молчал, внимательно читая отпечатанный на нескольких листах текст, затем поднял взгляд на сидящую напротив и в нетерпении барабанящую по столу ногтями женщину.

— Что это? — спросил он мрачно.

— Индивидуальная программа соблазнения объекта, разработанная специально с учетом твоих данных и данных объекта, — невозмутимо объяснила Ирма.

— Да? И кто это составлял? — недоверчиво поинтересовался Кастор.

— Я не могу раскрывать свои источники, — забеспокоилась Ирма.

— Так, — захлопнул папку Эксархидис, — если это рекомендации квадратной дамы-психолога с усами, как у драгуна, которая еще тогда работала на Пола, то учти, у нее на меня зуб! Я ее недвусмысленные приставания два года игнорировал. Да и вообще, что она знает о соблазнении?

— А в чем, собственно говоря, дело? — недоумевала Ирма, снимая, наконец, темные очки.

— Эта программа выглядит как большой розыгрыш надо мной. Тут работает скрытая камера, да? Это же бред полный. Сама смотри, — Кастор рывком открыл файл на середине и потыкал пальцем. — Так, что тут… «Корсет… опера… эротический массаж… иглоукалывание… Депиляция паховой зоны». Депиляция?! Серьезно?! Я не дам себе яйки ощипать! И потом… Опера?! Я на нее в первый и последний раз в школе ходил. На Вагнера! Четыре часа на немецком, лучше сразу меня убей! И как депиляция моих мудей сочетается с походом в оперу?!

— Тебе нужно получше изучить привычки Винса, — посоветовала Бернар и неожиданно вскипела: — Слушай, тебе мужик нужен или нет?

— Нужен, — покорно кивнул Эксархидис, слегка остывая.

— Ты инструкцию просил подробную? — продолжала наседать Ирма.

— Ну просил, — еще мрачнее пробормотал Кастор.

— Тогда представь себе, что ты — больной, а я, — Ирма для наглядности ткнула себя кулаком в роскошную грудь, — твой лечащий врач, а это — тут она постучала пальцем в файл, одиноко лежащий на столе, — рецепт. Ты же не споришь с доктором, какие лекарства и сколько раз в день принимать? Вот и сейчас не спорь! — почти рычала мисс Бернар.

Кастор вздохнул и снова пододвинул к себе папку. Ирма успокоилась, поправила прическу и решительно приказала:

— Допивай свой белый чай, для цвета лица полезно. Пора!

— Ты куда? — удивился Кастор.

— Мы куда, — поправила она и тут же объяснила: — На Харли-стрит. Для начала приведем тебя в божеский вид.

— А что не так с моим внешним видом? — поинтересовался Эксархидис.

Бернар скептически окинула его взглядом с головы до ног и ультимативно заявила:

— Все. Для начала хорошо бы сделать из одной твоей брови две… А потом посмотрим, на сколько твоей кредитки хватит. Нет предела совершенству! Только финансовые границы.

========== 5. Операция “Охота на Лиса” ==========

— Кастор, вы как-то изменились, — задумчиво произнес лорд Тирли, намазывая апельсиновый джем на тост и подозрительно поглядывая на телохранителя супруга, который хмуро прихлебывал зеленый чай вместо обычного кофе, ибо сумма, отданная за отбеливание зубов, отбила желание даже нюхать кофейные зерна.

«И все?» — мрачно подумал про себя Эксархидис.

Всю вторую половину недели после эпохальной встречи в кафе на Пикадилли он проторчал в дорогущей косметологической клинике, где его прикрутили к креслу и под присмотром неумолимой Ирмы Бернар отбеливали зубы, выщипывали брови, делали маникюр, стригли волосы и эпилировали практически всю поверхность тела. За полдня он узнал много нового, испытал адовы муки и потратил большую часть собственных сбережений с кредитной карты. А ведь в свои неполные тридцать лет он находился в слепой уверенности, что самое большое, что может сделать мужчина, чтобы прихорошиться, — это почистить зубы, побриться, подстричь ногти на руках и в особых случаях на ногах. Оказалось все гораздо сложнее. Ирма и женщина-косметолог с кожей мягче, чем на попке младенца, по очереди давали ему наставления и указания, одно абсурднее другого. Им не нравилось в Касторе все: форма бровей, цвет волос, белизна улыбки. По их словам выходило, что проще родить нового Кастора, чем исправить существующего. Задача осложнялась еще и тем, что изменения не должны были быть кардинальными. Кодекс телохранителя не позволял привлекать к своей внешности излишнее внимание. В результате Эксархидису проредили кустистые брови, сделали стильную стрижку, залив ее приличным количеством геля, содрали верхний слой кожи, назвав экзекуцию «чисткой лица». За все эти мучения он отдал половину того, что было на его кредитной карте. Тем не менее этим дело не ограничилось. После клиники Ирма потащила его на Бонд-стрит и потратила остаток средств на его кредитке на одежду, несмотря на его бурчание о том, что с одеждой у него полный порядок. И в довершение всех мучений Бернар попыталась затянуть Кастора в корсет, уверяя, что это невероятно полезная вещь улучшит его осанку и «поможет сформировать талию», но тут терпение и деньги у Эксархидиса закончились. А вот мучения, напротив, только начались.

Теперь Кастору запрещалось употреблять все жирное, сладкое, соленое, жареное, копченое, мучное, хрустящее, а желательно было вообще не есть. «Улыбайся! Держи спину прямо! Не печатай шаг!» — неслось в его сторону ежеминутно. Чем дальше, тем больше он проникался к наставнице уважением. До сего дня ему казалось, что красавица получает огромные гонорары, приятно проводя время и изредка заводя нужные знакомства. Оказалось, хорошо выглядеть — это тяжкий, да что там! — каторжный труд. Так что сегодняшнее утро Кастор встретил злым, голодным и с огромной дырой в бюджете. У него чесались брови и эпилированная в праздничном комплекте к ним жопа, болели зубы и урчало в животе. Больше всего на свете ему хотелось съесть яичницу с беконом и выпить литровую чашку кофе. Но он упрямо ковырял овсянку на воде, дипломатично пристроившись поодаль от Винса и Чарли, которые увлеченно поглощали тосты с маслом, медом и мармеладом и запивали всю эту роскошь кофе с молоком. А главное, все его страдания привели лишь к сомнительному замечанию от лорда Тирли. Винс же только буркнул: «Доброе утро» и теперь не отрывался от своего телефона, задумчиво отхлебывая кофе из чашки.

— Я просто хорошо выспался, — ответил Кастор Чарльзу и, вспомнив наставления коллеги, выпрямил спину и поменял положение ног, постаравшись придать своей позе изящность.

Его возня привлекла, наконец, внимание Винса, и тот недовольно посмотрел на него, оторвавшись от телефона. Кастор, поймав его взгляд, поспешно растянул губы в улыбке, вспомнив еще одно замечание Ирмы. «Улыбайся, не сиди все время с таким каменным лицом». Винс внимательно рассматривал его несколько секунд и внезапно спросил:

— Кастор, у вас что-то болит?

— Почему вы так решили? — удивился тот.

Витале почесал кончик носа и изрек задумчиво:

— У вас что-то с лицом. Оно у вас… дергается.

«Это я так улыбаюсь, идиот», — про себя окрысился Эксархидис, мысленно раскладывая наглеца прямо тут на скатерти и загоняя в него член по самые яйца. В этот момент телефон у него на столе пискнул, оповещая, что пришло сообщение. Кастор взял аппарат в руки и прочитал на дисплее послание от Бернар: «Начало операции «Охота на Лиса» сегодня вечером в 19:00». Кастор отложил аппарат и повернулся к лорду Тирли:

— Чарльз, вы не будете против, если сегодня вечером я отлучусь? Меня заменит моя коллега и настоящий профессионал. Уверяю вас, с ней вы будете в безопасности.

Чарльз беспокойно выглянул из-за газеты и нахмурил брови:

— Конечно, нет. То есть я не возражаю, но… Все в порядке? — и поймав непонятливый взгляд Кастора, конкретизировал: — Я имею в виду у вас. У вас все в порядке?

— Да, не беспокойтесь, — Кастор потренировался улыбаться и сказал чуть громче, чтобы объект его желаний, сидящий на другом конце столовой, расслышал наверняка. — Просто у меня свидание.

Чашка Винса грохнула на пол.

— У вас?! — одновременно спросили Чарльз и Винс.

Кастор заученно растянул губы, продемонстрировал эксклюзивно-дорогущую белизну зубов и вспомнил недавние наставления Ирмы.

***

— Значит так. Шаг первый и самый главный — привлечь внимание, — инструктировала Ирма.

— Я и так у него на виду постоянно, — перебил ее Эксархидис. Бернар поморщилась.

— Вот именно. Он к тебе привык. Привык так, что не обращает внимания. Ты для него как шкаф, который стоит на одном и том же месте уже лет десять. Кто будет обращать внимание на шкаф?

— Спасибо, — огрызнулся Кастор, которому категорически не понравилось сравнение со шкафом.

— На здоровье, — ухмыльнулась Ирма.

— И как же мне привлечь это его внимание? — хмуро поинтересовался Эксархидис.

— Ну раз мы уже не можем устроить вам эффектное знакомство, придется действовать по-другому. Нам предстоит организовать яркое событие — которое заставит Винса обратить на тебя внимание и посмотреть на тебя другими глазами. Иначе говоря, — Ирма посмотрела в окно, подыскивая подходящее сравнение, — перекрасить шкаф в ярко-красный цвет. Причем нужно не просто заставить объект заметить твое присутствие, а, во-первых, ненавязчиво проинформировать его, что ты гей, во-вторых, убедить, что ты эффектный мужчина. Уверяю тебя, сейчас он об этом не задумывается. Ты читал, что предлагается в программе? Гениальный ход!

— А это сработает? — засомневался Эксархидис.

— Послушай, способ простой и старый как мир, но действенный. Наша задача, на данном этапе, устроить нестандартную ситуацию, для чего мы и привлекаем сторонний объект, — Ирма указала на фотографию в папке.

— Не слишком слащавый? — засомневался Кастор. Бернар внимательно посмотрела на фото и помотала головой.

— Нормально. У Винса будет всего несколько минут, чтобы его рассмотреть, да и то, если он им заинтересуется.

— Слушай, а ты не забыла, что он гей? Не получится, что он этим, — Кастор нахмурился, — сторонним объектом, заинтересуется больше, чем мной? Может, женщину привлечь? Ну типа я традиционной ориентации.

— Нет, — категорически отмела предложенный вариант Ирма. — Объект обязан быть мужского пола. Мы пытаемся сыграть на древнем инстинкте — хочешь, называй это ревностью. Но он должен почувствовать недовольство. И потом, если мы заявим, что ты гетеро, как дальше разруливать ситуацию? Запомни, эта первая операция — ключевая. Тебе придется постараться. Все расписано по минутам. Если мы не увидим отклика, — дальнейшее под вопросом. От того, как объект отреагирует, зависит будущее программы в целом.

Кастор подумал, что бы еще такого сказать, но так и не нашелся.

— Итак, операция «Охота на лису» назначается на шестнадцатое октября, — торжественно провозгласила Ирма.

— Почему на лису? — докопался Эксархидис больше из вредности, чем из интереса.

— Ну хорошо. На Лиса, — закатила глаза агент МИ-6.

***

— Еще раз извините, лорд Тирли, мне правда очень неловко! — в который раз оправдывался Кастор, стоя в дверях гостиной.

— Ну что вы, Кастор. Вы же обычный человек и, на самом деле, я очень рад, что вы решили взять выходной, — ласково убеждал Тирли, а впрочем, в его тоне почти никогда не проскальзывал негатив. Пожалуй, единственным человеком, которому удавалось вывести его из себя, был Винс. Тот старался за десятерых и весьма преуспел в извлечении разного рода негативных эмоций из супруга.

— Я оставляю вместо себя Ирму. Она — замечательный специалист, и уверен, вы будете с ней в полной безопасности. А я вернусь поздно… возможно, очень поздно.

— Да-да, конечно, — снова кивнул Чарльз и замялся. — Кстати, хорошо выглядите, даже не думал… — он замешкался и замолчал.

Кастор втянул живот и чертыхнулся про себя. Слишком узкие джинсы, жмущие в стратегически важных местах, слишком торчащие во все стороны волосы, да еще и какой-то пуловер и пиджак вместо привычного похоронного костюма. Однако Ирма даже разговаривать на эту тему с ним отказалась. Сунула вешалку прямо в зубы в примерочной и гордо удалилась.

— Спасибо, — сдержанно ответил он и украдкой кинул взгляд на Винса, но мистер Витале мрачно уткнулся в телевизор и не реагировал на происходящее.

— До свидания, Винс, — окликнул он его. — До завтра!

В ответ тот лишь буркнул что-то невразумительное.

Ирма, молча стоящая тут же в холле и хранящая каменное выражение лица, демонстративно распахнула входную дверь и выразительно поиграла бровями, подгоняя Кастора выметаться. У нее на сегодняшний вечер была особая миссия: пробить отношение Винса к Кастору и дать ему пищу для ума, аккуратно пустив дезинформацию. Кастор вздохнул и с сомнением покосился на носки черных замшевых туфель. Осенний влажный вечер дохнул на него прохладой. Он поежился и вышел на крыльцо. У ворот стоял большой черный седан, у которого уже терся эффектный мужчина в элегантном костюме — тот самый, с фото в папке с планом «операции». Откуда Ирма его выцепила, для Эксархидиса осталось загадкой: она не раскрывала свои методы работы, но Кастор подозревал, что в МИ-6 есть целая картотека раскрасавцев на все случаи жизни. Единственная заминка состояла в том, что знакомый по фотографии Аполлон, похожий на Брэдли Купера один в один, в жизни оказался слегка ниже оригинала, а уж меньше габаритного Кастора и вовсе раза в полтора. Эдакий Миникупер. Но скоро стало очевидно, что невысокий рост вовсе не являлся для него предметом для комплексов, потому что парень ловко тиснул поравнявшегося с ним Кастора за ляжку и присосался к его губам страстным поцелуем. Эксархидис инстинктивно дернулся, чтобы нанести короткий, но действенный удар в солнечное сплетение, но вовремя спохватился. Они стояли на линии, которая хорошо просматривалась из дома, и расчёт был на то, что их лобызание не пройдет незаметным. Поэтому Кастор не только перетерпел поцелуй, но даже руку положил Миникуперу на талию, однако стоило тому увлечься и пустить в ход язык, как он нашарил и дернул дверь машины и, технично впихнув перестаравшегося актера в салон, одарил его лучезарной улыбкой, в которую постарался вложить всю предполагаемую нежность.

— Я тебе кадык вырву, мудак, еще раз так сделаешь! — прошептал он страстно и улыбнулся парню еще шире. Потом обошел авто и сел с другой стороны, озабоченно сжимая в кармане молчащий телефон и уговаривая себя не оборачиваться на дом. Наконец телефон в кармане дернулся и мелодично блымкнул.

— Поехали! — скомандовал Кастор парню за рулем, и стоило им выехать с подъездной дорожки, вытащил телефон, чтобы прочитать сообщение от Ирмы «Лис заглотил наживку».

— Слушай, — отмер наконец играющий роль соблазнителя парень, — я тут подумал, может, правда выпьем где-нибудь… ты ничего так. Люблю больших мужиков. Чую, слюбимся мы с тобой.

— А вот хер тебе, — ласково улыбнулся Кастор, откидываясь на сиденье. Его сердце пело словно майский жаворонок.

========== 6. Великосветское сводничество ==========

После памятного вечера с драматичным отбытием Кастора в неизвестность в объятиях Миникупера в доме четы Тирли-Витале установилось наэлектризованное душераздирающее молчание. Лорд Тирли — человек вежливый и тактичный — сам вопросы задавать не стал и по всему было видно — супругу строго-настрого запретил. Тем не менее Кастор то и дело ловил на себе заинтересованные и даже слегка озадаченные взгляды мужчин. В ответ он сначала загадочно улыбался и напускал на себя таинственный вид, но уже скоро стал заметно напрягаться.

— Должен сказать, Кастор, я не предполагал, что вы такая экстраординарная и многогранная личность, — не выдержал наконец Винс. — Ваша коллега нам тут кое-что о вас поведала, и, должен признаться, я поражен. Вы казались мне человеком спокойным и в некотором роде скучноватым, но… — договорить ему не дали, поскольку монолог тут же был зашикан Чарльзом. Кастор неопределенно улыбнулся и, улучив момент, отправил Бернар сообщение: «Какого черта ты им наговорила?!».

«Слегка повысила твой рейтинг в глазах объекта. Не благодари», — пришло ответное сообщение. Эксархидис с недоверием уставился на довольно скалящийся смайлик и напрягся еще больше. Поднял глаза и наткнулся на любопытный взгляд Витале. Тот покосился на дверь, за которой супруг переговаривался с клиентом по телефону, и торопливо спросил:

— Кастор, а это правда, что по вам сходил с ума весь МИ-6?

— Что?! — Кастор едва не выронил телефон из рук. Все сразу стало на свои места. — Что еще вам рассказала обо мне моя… коллега?

Глаза Винса загорелись:

— Кастор, не волнуйтесь, это останется строго между нами, — он плотоядно облизнулся. — Я обещал Ирме никому не рассказывать, так что…

— Что? — мрачно переспросил Кастор, не ожидая услышать ничего хорошего, и Винс его не разочаровал. В следующие четверть часа телохранитель выслушивал весьма вольный пересказ Бондианы, с тем только отличием, что подавляющее большинство фактов о спецагенте Бернар приписала ему, Кастору Эксархидису. И даже придумала свои, новые детали, оставляющие фантазию Яна Флеминга далеко позади. Так в версии Ирмы у Кастора появились владение гипнозом, всеми видами боевых китайских техник, способность воспламенять как женские, так и мужские сердца одним взглядом, неопадаемый ни при каких стрессовых ситуациях стояк двадцатидвухсантиметрового мужского достоинства, и туманно-романтический шлейф в прошлом, включающий намеки на трагическую любовь, выжегшую тонкую греческую душу. Кастор почувствовал дурноту и отправил Ирме лаконичное «убью», но в ответ получил целовальный смайл. Впрочем, наличие интереса к его персоне со стороны Винса, хотя и с некоторым нездоровым оттенком, было налицо. И через пятнадцать минут Кастор, остыв, отправил Бернар еще одно сообщение, чтобы получить новые инструкции. Но дождался от нее лишь размытое и очень лаконичное указание ничего не предпринимать до следующей личной встречи, улыбаться и многозначительно молчать. «Даже в оперу не звать?» — уточнил Кастор, но ответом удостоен не был.

Так в молчании и натужных улыбках при загадочном голодном блеске глаз сидящего на диете Кастора пролетела неделя. Атмосфера в доме накалялась, и, когда однажды вечером раздался звонок в дверь, Эксархидис подпрыгнул как ужаленный. По должностной инструкции именно ему вменялось открывать входную дверь и проверять всех прибывших, поэтому, буднично поправив кобуру на поясе, он посмотрел в глазок. На крылечке стояла очаровательная пожилая леди с красивой коробкой в руках. Опасности ничего не предвещало и, пожав плечами, телохранитель распахнул дверь. Не успел он открыть рот для приветствия, пожилое создание сделало уверенный шаг в прихожую, одновременно вручая ему коробку.

— Здравствуйте, мой дорогой. Вы, очевидно, работаете с Чарльзом, — жизнерадостно провозгласила маленькая бойкая женщина, решительно продвигаясь вглубь дома.

— Мама?! — выглянувший на шум лорд Тирли сделал движение, очень похожее на то, как черепашки втягивают голову в панцирь, но панцирем, по несчастью, не обладал и вынужден был встречать опасность с высоко поднятой головой. За его спиной в гостиной что-то грохнуло, указывая на то, что вторая половина лорда Тирли спешно отступает с предполагаемого поля боя. Стало ясно, что Винс благоразумно решил не показываться перед царственной особой.

— Дорогой, — женщина трижды клюнула сына в щеки и легкой походкой прошла в гостиную, — я заехала, чтобы лично отдать тебе пригласительные билеты на благотворительный бал, который устраивает комитет по охране сулавесского медвежьего кускуса, почетным членом которого я, как тебе известно, являюсь, — в этом месте лицо Кастора вытянулось, а женщина продолжала: — Я принесла тебе пудинг, — она беспечно махнула в сторону коробки, которую в вытянутых руках держал Эксархидис, — приготовила его сама, по рецепту Мери Бери.

С этими словами леди Тирли с удовольствием расположилась на удобном диване, по странному стечению обстоятельств сев именно на то место, на котором до этого беспечно восседал постыдно сбежавший Винс Витале, тем самым невольно, но очень символично иллюстрируя, что для того, чтобы она добровольно сдала подступы к сердцу единственного сына, в этой семье придется серьезно побороться именно с ней.

— Это будет великолепное светское событие, — продолжала леди Тирли непринужденно, — и очень надеюсь, что в этом году ты его не проигнорируешь, ибо я намерена представить тебя одной очаровательной особе — племяннице лорда Корнбери — Порции Уайт. Кстати, можешь себе представить, она, как и ты, до сих пор не состоит в браке! Какое совпадение, не правда ли, дорогой?

Чарльз молча забрал коробку с пудингом из рук Кастора и нерешительно остановился с ней посредине комнаты.

— Чарльз, — обратилась леди Тирли к сыну, так и не дождавшись от него ответа, — я с удовольствием выпью чашечку чая, спасибо.

Чарльз Тирли, явно обрадованный возможностью скрыться хотя бы ненадолго, поспешил выйти из комнаты, а леди Тирли дружелюбно похлопала по сиденью дивана рядом с собой.

— Присаживайтесь, мой дорогой, — предложила она Эксархидису вполне миролюбиво. Кастор потоптался на месте, однако лорд Тирли бросил ему такой выразительный взгляд, перед тем как скрыться в дверном проеме, что вариантов не было, ведь для того, чтобы объяснить леди Тирли, кто такой Кастор, нужно было для начала рассказать о Винсе Витале, а это явно не входило в планы Чарльза. Поэтому телохранитель вздохнул про себя и с опаской присел рядом, с любопытством разглядывая мать своего работодателя. Несмотря на почтенный возраст, женщина выглядела безупречно. Ее седые волосы были тщательно уложены, ногти на руках покрыты неброским нейтральным лаком, а сама пожилая леди была облачена в строгий серый ансамбль из жакета и юбки-карандаш. — Давно вы работаете с Чарльзом?

Кастор неопределенно пожал плечами.

— Нет, не очень, — ответил он расплывчато.

— И как вы находите моего сына? — задала вопрос «в лоб» леди Тирли.

Эксархидис вздрогнул и подумал, что он явно не тот человек, который может давать оценку лорду Тирли. Понятно было, что пожилая женщина является представителем той породы людей, которые вечно не удовлетворены семейным положением окружающих. Сначала им непременно нужно, чтобы все вокруг немедленно переженились. Потом они начинают задавать вопросы о том, почему затягивается процесс с рождением детей, а стоит вам родить первенца, они уже горят желанием узнать, когда же молодые родители соберутся в роддом второй раз, и так далее. Однако совершенно непонятно оставалось, при чем тут Кастор и почему именно ему леди Тирли задала этот вопрос. Видимо, бедной женщине, стосковавшейся без внуков, срочно нужно было с кем-то посплетничать, хоть с Кастором.

Поняв, что женщина всерьез ожидает ответа, Кастор вдруг глубоко задумался. Лорд Тирли неизменно был вежлив и предупредителен и рядом с живым и невероятно привлекательным Винсом находился как бы в тени. До сего момента Кастору и в голову не приходило оценивать Чарльза как мужчину. Так что сейчас он задумался об этом в первый раз. Чарльз, вероятно, был слегка старше Винса, но он определенно обладал своим очарованием. Высокий, статный, с правильными чертами лица. От него веяло спокойствием и надежностью, в отличие от беспутного Винса.

— Чарльз очень привлекательный мужчина, — ответил Эксархидис, наконец, дипломатично.

— Конечно же, мне жаль, что он гей, — печально вздохнула старушка.

Кастору показалось, что он ослышался, задумавшись о том, можно ли считать лорда Тирли привлекательным мужчиной.

— Что, простите? — вынужден был переспросить он. До сего момента Эксархидис был уверен, что ориентация Чарльза, так же как и его женитьба на Винсе, являются для леди Тирли большим секретом. Разговоры об этом велись между Винсом и Чарльзом постоянно, и Винс не упускал случая высказать мужу свою обиду на то, что он так и не был представлен «теще».

— А вы не знали? — по-своему истолковала его удивление леди Тирли и кивнула сама себе. — Да, дорогой мой, это так. Как бы ни пытался Чарльз скрыть от меня свое милое «увлечение» с итальянскими корнями и темным прошлым.

— И как вы к этому относитесь? — аккуратно спросил Кастор, постепенно приходя в себя и отмечая, что леди Тирли не только в курсе ориентации сына, но и более чем осведомлена о его партнере.

— Я — не ханжа, — спокойно улыбнулась женщина, — моя прабабка — третья леди Тирли — была танцовщицей во французском кабаре. Прадед привез ее из Парижа. Из приданого на ней были только трусики со стразами. Если бы английская аристократия не позволяла себе такие мелкие «шалости» и женилась бы исключительно на своих кузинах, наш род давно бы выродился. Мой дед, кстати, неровно дышал к своему другу-студенту в Кембридже. Но дело вовсе не в том, что я не принимаю ориентацию своего сына. Нет, с этим я давно смирилась. Все дело в том, что я просто не верю в брак моего сына с этим… молодым человеком.

Эксархидис прекрасно понимал, что имеет в виду женщина. Да, пожалуй, Винс не был «идеальной невесткой».

— Они очень разные, и, честно говоря, этот союз для меня загадка. — продолжала леди Тирли. — Сначала я думала, что Чарльз пытался… бросить вызов. Мне, обществу, женщинам. Для него этот молодой человек, — видно было, что леди Тирли избегает называть имя Винса, — эдакий глоток свежего воздуха. Но этого очень мало для крепкого брака. Супруги должны быть похожи. Должны мыслить одинаково. А что общего у Чарльза с этим эксцентричным фотографом? Однако со временем я поняла, что все дело в том, что Чарльз не может пройти мимо, если нужно кого-то спасать и опекать. А эта оторва с итальянскими корнями так и норовит нарваться на неприятности. Вот только не уверена, что стоит класть свою жизнь на алтарь тому, кому абсолютно плевать на все, кроме себя.

Кастор почувствовал укол недовольства от того, что леди Тирли так прошлась по Винсу.

— Но почему тогда вы не скажете сыну о… о своей осведомленности? — растерянно спросил он. Пожилая женщина хитро улыбнулась.

— Я уже немолода, мой дорогой, и в моей жизни осталось не так уж много развлечений. Поэтому, когда мне скучно, я звоню сыну и спрашиваю, когда же, наконец, он женится. И после этого вопроса он битый час развлекает меня самыми удивительными небылицами, какие мне приходилось слышать. Вы ведь простите мне эту небольшую шалость? — женщина лукаво улыбнулась и потрепала Кастора по руке так, что тот внезапно почувствовал прилив нежности к этой немолодой даме. «А старушка не так уж проста!» — подумал он про себя с восхищением. — Да и к тому же я не теряю надежду, что Чарльз все же найдет любимого человека, будь то женщина или мужчина. Он же не всегда был… таким.

Кастор посмотрел на леди Тирли с любопытством. Словоохотливая особа покосилась в сторону кухни, убедилась, что сын отсиживается там под предлогом приготовления чая.

— Думаю, решение Чарльза вступить в брак с этим молодым человеком было несколько скоротечным. Он был в очень странном состоянии, понимаете? — она наклонилась к Кастору, и он тоже вынужден был склониться. — Ведь Винс помог ему осознать свою ориентацию. Но уверена, Чарльз наверняка уже пожалел о скоропалительном решении узаконить свои отношения.

— Почему? — шепотом спросил Эксархидис, и его сердце забилось в радостном предвкушении. В конце концов, узнать о том, что в семейной жизни Винса все не так благополучно, было очень кстати.

— Думаю, если бы он действительно так сильно любил супруга, он бы уже поставил меня в известность, — ответила старушка, пропустив вопрос Кастора мимо ушей или проигнорировав его сознательно. — Поверьте мне, дорогой, Чарльз не робкого десятка. Когда ему нужно, он дерется как лев. И уж сто раз ему наплевать на мое мнение, поверьте. Тот факт, что он до сих пор скрывает от меня свою «вторую половину», красноречиво говорит о его собственной неуверенности и сожалении о содеянном.

Кастор постарался скрыть довольную улыбку. Если до сего момента его что-то и останавливало в стремлении завоевать Винса, то только чувство неловкости перед Чарльзом Тирли. Теперь же его руки были развязаны. В коридоре послышался звон фарфора — Чарльз пытался боком пройти в дверь, неуклюже балансируя тяжелым подносом, на котором стояли чашки, молочники вазочка с печеньем.

— Не выдавайте меня, дорогой, — раздался шепот у правого уха Кастора, и сухая старушечья лапка легко коснулась его руки. Уже в следующую секунду пожилая женщина громко поинтересовалась: — Кастор, дорогой, вы женаты? Может быть, у вас или у вашей девушки есть кто-то на примете для моего Чарльза?

Лорд Тирли побагровел и чуть не выронил поднос.

— Мама! — взвыл он, а Кастор приложил титанические усилия, чтобы не расхохотаться.

========== 7. Китайский лорд и ночь Гая Фокса ==========

Звон бьющейся посуды был слышен, вероятно, по всему северному Лондону. Кастор за годы работы в спецслужбах перевидал всякое и чувствовал себя вполне сносно. А вот лорд Тирли переносил истерику супруга не так спокойно, хоть и не подавал виду. Однако одного взгляда на него было достаточно для понимания, что Винс, методично уничтожающий веджвудский сервиз, подаренный леди Тирли, сильно действовал ему на нервы. Костяшки пальцев, которыми Чарльз вцепился в подлокотники кресла, и играющие желваки выдавали взволнованное состояние аристократа. Винс, тем временем, перебил уже все чайные чашки и блюдца и примерялся к огромному заварочному чайнику. Сервиз включал в себя пятьдесят семь предметов, и вечер обещал быть бурным. Винс как следует прицелился, грохнул чайник об пол и потянулся за сахарницей.

— Винс, может быть, все-таки поговорим? — воспользовался паузой лорд Тирли.

Винс утер пот со лба и, размахнувшись как следует, подарил хрупкому изделию короткую жизнь птицы. Сахарница врезалась в стену столовой и брызнула в разные стороны разноцветными осколками. Винс взял в руки молочник и задумчиво повертел его за ручку на указательном пальце. Набрав разгон, молочник соскользнул с фаланги и улетел в неизвестном направлении. Где-то сбоку раздался звон битого фарфора.

— А знаешь, давай, — внезапно согласился Винс и схватил сразу три тарелки. — Давай поговорим, Чарльз. Поговорим о том, как я отсиживаюсь в задних комнатах, когда твоя мама приходит нас — о, прости! — ТЕБЯ навестить, — первая тарелка грохнулась об пол, а Винс как ни в чем не бывало продолжал: — О том, что твоя матушка принесла тебе пригласительный билет на благотворительный бал, на котором написано: «Лорд Тирли и его спутница», — вторая тарелка последовала за первой. — Или о том, что скажет твоя матушка о наших планах по усыновлению прелестного китайского мальчика, — третья тарелка разлетелась на части. — Давай поговорим обо всем этом, дорогой. Что скажет дражайшая леди Тирли, когда узнает, что пятый лорд Тирли будет китайцем? Или ты и об этом не собирался ей говорить?

— Винс, пожалуйста, — поморщился Чарльз и покосился в сторону телохранителя, невозмутимо читающего газету неподалеку, — по поводу усыновления мы с тобой еще ничего не решили, — но его голос снова потонул в звоне бьющейся посуды: это Витале одну за другой смахнул со стола целых пять крохотных кофейных чашечек. — Я не готов усыновлять маленького китайца, только потому что это модная тенденция в лондонской гейской тусовке.

Винс категорически проигнорировал последнюю фразу и не позволил переключить себя на другое.

— Что леди Тирли смутит больше: то, что моя мать работала официанткой, или то, что я родился в Ливерпуле? — он перевел дыхание и поискал глазами предмет поувесистей кофейных чашечек. — Или то, что я говорю «туалет», а не «уборная»? Или то, что я не учился ни в Итоне, ни в Оксбридже*?

— Не нужно все сводить к теме классового неравенства, — мягко попросил Чарльз, но потом поняв, что конструктивного разговора не будет и все заданные вопросы были риторическими, замолчал. Винс, запыхавшийся окончательно, решил, видимо, на этом поставить жирную точку и одним широким движением руки смахнул остатки сервиза на пол. Грохот бьющейся посуды заложил Эксархидису уши. Винс молча развернулся на каблуках и вышел в прихожую. Послышался звук застегивающейся молнии — он явно надевал куртку. Его взлохмаченная голова на минуту снова показалась в гостиной.

— И, кстати, можешь передать своей маман, что я БЫЛ в Кембридже, — выкрикнул он отчаянно. — Я там полгода за кассой в местном Макдональдсе простоял. — И после этого окончательно скрылся из виду.

Кастор отложил газету и поднялся из кресла, готовый следовать за ним. Его взгляд упал на бледного лорда Тирли.

— Извините нас за эту сцену, Кастор, — поймал его взгляд Чарльз. — Мне очень жаль, что вы стали свидетелем… — мужчина постарался найти подходящее к ситуации слово, но так и не подобрал ничего.

— Не стоит извиняться, — мягко произнес Эксархидис, думая, что Чарльз все время ведет себя так, будто на нем действительно лежит ответственность за все вокруг. Винсу бы вряд ли пришло в голову просить прощения за свои действия. Он, кажется, и вовсе позабыл, что в доме посторонний человек. Из задумчивости Кастора вывел звук захлопнувшейся двери.

— Мне нужно идти, — сказал он поспешно и направился к выходу. Уже в дверном проеме Эксархидис повернулся и зачем-то успокоил Чарльза: — Все будет хорошо, — хотя совсем не был в этом уверен.

Лорд Тирли рассеянно кивнул. Кажется, он его не расслышал.

***

Улица встретила Кастора осенней влажной прохладой. Уже стемнело, но ему удалось различить очертания фигуры Витале, быстро удаляющейся от дома. Эксархидис поплотнее запахнул куртку и припустил за расстроенным подопечным. Он быстро сократил расстояние и, догнав Винса, подстроил свой шаг под его размашистую походку. Винс ничего не сказал, только кинул на него быстрый взгляд через плечо. Он не протестовал и через некоторое время даже снизил скорость и взял чуть правее, чтобы телохранителю удобнее было идти рядом с ним по узкому тротуару. Куда они идут, Эксархидис не знал, а спрашивать об этом не хотелось. У него были подозрения, что Винс и сам не знает. Скорее всего, ему просто нужно было проветриться. Кастор шел рядом молча, не пытаясь его отвлечь. Погода стояла теплая и безветренная, несмотря на начало ноября, и как нельзя лучше подходила для романтической прогулки. Кастор даже позволил себе помечтать, что они с Винсом, подобно другим парочкам, прохаживаются, нагуливая аппетит, и, замерзнув, отправятся домой, чтобы приготовить и съесть на двоих романтический ужин. Но, вспомнив, быстро одернул себя и вернулся в реальность. У парка Винс неожиданно свернул в круглосуточный супермаркет и там зацепил с полки с алкоголем какую-то бутылку, даже не всмотревшись в этикетку. Дальше его путь лежал в утонувший в осенних сумерках парк. Телохранитель послушно следовал за ним.

Посетителей в парке уже не было. Только пара припозднившихся собачников спешила к выходу, но Винса это не остановило. Он уверенно продвигался к какой-то цели по темным аллеям. Минут через десять, в наступившей темноте, они вышли к большому пруду. Там Винс остановился и поискал что-то взглядом. Его губы беззвучно шевелились, и он уверенно двинулся к одной из скамеек. Кастор последовал за ним, хрустя гравием под кроссовками. Сев на лавочку, Винс рывком скрутил пробку и, поднеся бутылку к губам, сделал большой глоток. Потом, не глядя, передал тару Кастору, заставляя того замешкаться. По уставу ему не полагалось пить. Винс, чья рука с бутылкой зависла воздухе, наконец, посмотрел на него.

— Я никому не скажу, — и так как Кастор все еще колебался, прибавил: — Выпейте со мной, Кастор. Прошу вас.

Кастор аккуратно принял бутылку из рук и прижал влажное от губ Винса горлышко к губам. Его горло тут же опалило огнем — в бутылке был чистый виски. Эксархидис закашлялся от неожиданности, глотая воздух ртом, а Винс даже не обратил внимания на его страдания. Он внимательно вглядывался в зеркальную гладь огромного пруда. Кастор отдышался и почувствовал, как теплой волной расходится по телу алкоголь.

— Здесь, — сказал Винс очень тихо. Так тихо, что Кастору пришлось напрячь слух, чтобы расслышать его. — Здесь я первый раз поцеловал Чарльза.

Кастор замер в нерешительности. Ему меньше всего на свете хотелось слушать историю о Чарльзе Тирли. Но Винсу, очевидно, нужно было выговориться. Он протянул руку и забрал виски из ладони Кастора. Задумчиво приложился к бутылке и продолжил.

— Мы сидели как раз на этой скамье. Я решил сделать первый шаг. И очень боялся, что он меня оттолкнет, — Винс опустил голову, — а он вдруг ответил.

Кастор зябко поежился в темноте и издал звук, похожий одновременно на «н-у-у» и «о-о-о».

— Он всегда был такой спокойный. Такой уверенный в себе, — продолжал Винс, не глядя на Эксархидиса. — Мне казалось, он — все, что мне надо. Что хорошо, когда рядом кто-то, кто готов взять на себя ответственность за все. Но… — Витале замолчал и снова приложился к бутылке. Жидкость булькнула в темноте. Он сглотнул и передал бутылку Кастору. Тот уже спокойней сделал глоток, прижав горлышко к губам и ощущая еще не ушедшее тепло Винса. — Но кто же знал, что Чарльз на самом деле не спокойный, а холодный равнодушный напыщенный сноб! — зло заключил Винс. — Такой же, как его драгоценная матушка, — уже пьяно хохотнул в темноте он.

Кастор поспешил возразить, издав первый человеческий звук за вечер.

— Винсент, это не так, — голос его звучал чуть глухо, и Кастору пришлось прочистить горло, прежде чем он продолжил. — Лорд Тирли очень вас любит, — сказал он, недоумевая, чего это, собственно говоря, кинулся защищать Чарльза, если ему так на руку их с Винсом ссора. Но, с другой стороны, обвинять Чарльза в снобизме и равнодушии тоже было неправильно. Да и леди Тирли ничего, кроме симпатии, у него не вызывала. — Он очень о вас заботится.

— Чарльз заботится обо всех, — зло возразил Винс, — такова уже его сущность. Он готов принять ответственность за всех и вся. А я не хочу быть десятым в ряду. Я хочу знать, что я для него на первом месте. Что я — все, что ему нужно в этой жизни.

Кастор поежился. Фраза Винса была по-детски эгоистичной. «Не дружи ни с кем, кроме меня» — вот и весь сказ. Винс, тем временем, надолго замолчал и продолжил лишь через несколько минут. Кастор даже вздрогнул, снова услышав его голос.

— Все это было ошибкой, — Винс ковырял этикетку на бутылке ногтем, — дурацкой ошибкой. Вся эта спешка. Бутафорская свадебная церемония в Вегасе, все эти попытки попасть в его окружение. Я никогда не стану одним из них.

В этот момент небосвод над их головами взорвался миллионами огненных звезд. Кастор охнул и схватился за кобуру. Винс потрясенно разглядывал небо над прудом, в котором расцветали разноцветные хризантемы.

— Ночь Гая Фокса**, — сообразил Кастор, пытаясь унять бешеный грохот сердца, и посмотрел на Винса. С каждой новой вспышкой света лицо мужчины окрашивалось то в зеленый, то в синий, то в розовый цвет, и Кастор увидел, что его щеки блестят от слез. Не думая, что делает, он поднял руку и провел по мокрой холодной щеке пальцами. Винс порывисто перехватил его руку и прижался к ней губами. Кастор замер. Сердце снова принялось отбивать барабанную дробь. Винс — такой красивый и такой желанный — сидел так близко и вокруг них не было никого. Ноябрьское небо взрывалось вспышками света, и сгорающие звезды салюта медленно опускались в зеркало темного пруда. Кастор почувствовал головокружение, списав все на алкоголь. Винс, наконец, оторвал губы от его ладони. Следующая вспышка озарила их лица, выкрасив в нежно-розовый цвет, и Кастор понял, что Винс не отрываясь смотрит на него. Залп салюта догорел у них над головами, и тогда мир вокруг снова погрузился в темноту. И в этой самой темноте Винс быстро и резко потянулся к Кастору и, прежде чем очередная симфония света взорвалась у них над головами, Эксархидис почувствовал губы Винса у себя на губах. Поцелуй был теплым и пах виски. Кастор замер в нерешительности, но тут новый раскат салюта заставил их отскочить в разные стороны. Они на секунду ошарашенно уставились друг на друга и затем, перебивая, одновременно принялись оправдываться клишированными бесполезными фразами.

— О, боже, простите! Я вовсе не хотел! Это моя вина!

Они так же одновременно замолчали, и Кастор постарался рассмеяться. Однако у него плохо получилось. Первые редкие капли дождя падали на их лица, а Винс продолжал внимательно рассматривать его. Его лицо в темноте, озаряемое всполохами салюта, было невозможно прочитать. Оно было так же непроницаемо, как темное зеркало пруда у их ног. Крупные капли срывались все чаще.

— Дождь начинается, — тихо сказал Кастор. — Нам нужно идти.

Винс молча кивнул и встал со скамьи.

***

Спустя несколько часов супруги все же помирились. Все улеглось, но в этот раз ни Винс, ни Чарльз, казалось, не испытали от примирения никакого облегчения. Винс лежал на широкой супружеской постели, повернувшись к супругу спиной, и слушал, как разбиваются о стекло капли дождя. Лампа на прикроватной тумбочке со стороны Чарльза мягко освещала комнату. Раньше в такую погоду Винс любил уютно прижаться к мужу. Но сегодня ему хотелось побыть одному, и он хранил молчание, пока Чарльз просматривал документы перед сном.

— Как думаешь, — внезапно прервал тишину Винс, — у Кастора кто-нибудь есть?

Чарльз помедлил, отложив в сторону папку с делом.

— Ты имеешь в виду нашего Кастора? — уточнил он, сам поражаясь своей характеристике. С каких это пор Кастор стал «нашим»?

Винс промолчал.

— Наверняка кто-то есть. Он же, хм… интересный мужчина, — отозвался, наконец, Чарльз. — Да и потом, ты же сам видел, как его на днях забирал какой-то парень. Настоящий Брэдли Купер.

— Ты и правда думаешь, что Кастор интересный мужчина? — спросил Винс через несколько минут. — Знаешь, эти его брови…

— А что не так с его бровями?.. — растерянно переспросил Чарльз. — Он всегда был интересным, а в последнее время так и вовсе расцвел. Думаю, у него и правда кто-то завелся, — он уставился в пространство перед собой, обдумывая только что сказанное. — Кстати, раз уж мы заговорили о Касторе, — продолжил лорд Тирли, — мне кажется, ты был прав. Похоже, мои опасения оказались ложной тревогой. Тебе, видимо, действительно ничего не угрожает. Уже шесть месяцев прошло и, вроде бы, все спокойно. Я думаю, нам пора отказаться от услуг Кастора. Что скажешь? Ты, должно быть, доволен. Он тебе здорово докучал все это время.

Но в спальне не раздалось ни звука.

— Винс, ты спишь? — тихо переспросил Чарльз, но ответа не дождался. Он хотел нежно поцеловать супруга в плечо, но в последний момент почему-то передумал.

Комментарий к 7. Китайский лорд и ночь Гая Фокса

* - Оксбридж жаргонное название двух городов-университетов Оксфорда и Кембриджа

** - Ночь Гая Фокса (англ. Guy Fawkes’ Night), также известная как Ночь костров (англ. Bonfire Night) и Ночь фейерверков (англ. Fireworks Night) — традиционное для Великобритании ежегодное празднование (но не государственный праздник) в ночь на 5 ноября. В эту ночь запускают феерверки все кому не лень.

========== 8. Миникупер и страшный афродизиак ==========

Гарри Стокман, более известный в широких кругах как Грязный Гарри, сидел на лавочке в Грин-парке и задумчиво ковырял ногтем в зубах, пытаясь вытащить кусочек пармской ветчины, оставшийся там еще с ланча. Настроение у репортера было мерзопакостное. Дело, как обычно, было не в чем-то конкретном, а в самой жизни в целом. Гарри постоянно чего-то не хватало, чтобы чувствовать себя счастливым. Тот факт, что счастье зависит не от конкретных внешних обстоятельств, а от самого человека, все время ускользал от понимания Гарри. Скорее, он был склонен искать причины своего несчастья, чем пытаться изменить отношение к жизни. Он винил в своих бедах Брексит, инфляцию и тот факт, что сфера новостей и сплетен давно перекочевала в бесконечные дебри веб-сети; также к негативным факторам причислялось и недостаточно высокое положение в обществе — мать Гарри была обычным предпринимателем средней руки, содержа лавку с продуктами. В общем, все было плохо. Да к тому же еще и Винс бросил его, так ничего толком не объяснив, несколько лет назад, проделав тем самым в сердце циника Гарри здоровенную дыру, хотя о своих истинных чувствах к Винсу тот не обмолвился ни разу ни до и ни уж тем более после разрыва.

Гарри терзало множество разных чувств к бывшему, которого он поджидал в парке на скамье. Среди них были и ревность, и зависть, и обида, что Винс теперь принадлежит к касте тех, кто получил все, не прилагая никаких усилий. Если Гарри всю жизнь приходилось биться и все время что-то кому-то доказывать, то Винс, напротив, имел все, чего только мог пожелать простой смертный. Все то, чего Гарри добивался всеми правдами и неправдами, Винс получил потому, что удача чуть ли не каждый день целовала его взасос. У Винса было все: деньги, слава, положение в обществе и влиятельный партнер, оберегавший этого великовозрастного лоботряса от последствий его чудачеств. Такие, как Витале, шли по жизни как по подиуму, принимая как должное все те желанные и невероятные вещи, которые судьба кидала к их ногам, не сильно при этом заморачиваясь о чувствах окружающих. Он и Гарри в свое время выбросил из собственной жизни, как только на горизонте забрезжил элегантный и сияющий, как рыцарь в золотых доспехах, лорд Тирли. И все же Винс обломался. Несмотря на скоропостижную свадьбу в Вегасе, несмотря на то, что он все же переехал в особняк Тирли в Хайгейт, его супруг был холоден и напыщен, словно принц-лягушка из сказки. А сейчас Винс уже тридцать минут как опаздывал, заставляя Гарри в который раз прокручивать в голове собственное несовершенство бытия.

— Принес?

Стокман вздрогнул и поднял глаза. Винс стоял напротив, широко расставив ноги в непрактичных белых брюках и разглядывая его с непонятным выражением лица. Гарри снова обожгло обидой, ведь Винс даже не подумал извиниться за опоздание, полностью уверенный, что Гарри будет ждать его на скамье столько, сколько потребуется.

— Ты сегодня без своего цербера? — усмехнулся Стокман, игнорируя вопрос.

Винс нервно оглянулся на вход в парк и тряхнул головой.

— У него в последнее время какая-то бурная личная жизнь, представь себе, — буркнул он, и Гарри показалось, что в голосе бывшего любовника он услышал явное неудовольствие, — но он оставил вместо себя замену, так что давай быстрей.

Стокман лениво потянулся к внутреннему карману куртки и вытащил толстый засаленный конверт с кэшем. Винс выхватил деньги и кинул ему на колени флешку.

— Ты гарантируешь, что мое имя не всплывет? — чуть помедлив, спросил он у журналиста.

— Конечно, — ласково кивнул Гарри, — ты же меня знаешь.

Взгляд Винса ясно свидетельствовал о том, что он-то Гарри знает очень хорошо и именно этот факт не добавляет ему уверенности в том, что все пройдет гладко.

— Позволь спросить тебя, — не выдержал Стокман, и собравшийся уже уходить Винс недовольно остановился, — зачем ты это делаешь?

— Что именно? — опешил не ожидавший подобного вопроса фотограф.

Гарри кивнул на оттопыренный карман его куртки.

— Ты же не нуждаешься в деньгах. Тебя твой лорд и так неплохо обеспечивает. Имя свое ты в этот раз светить не хочешь — Чарльза это расстроит. Тогда что? Неужели просто нервы пощекотать?

Винс замер в нерешительности, а затем, брезгливо дернув уголком рта, выплюнул:

— Не твое дело, — и, круто развернувшись на каблуках, направился в сторону выхода, хрустя гравием под ногами.

Стокман лениво потянулся и встал со скамьи. Настроение у него явно улучшилось. Пусть у него нет ничего, чем он мог бы гордиться, и пусть его жизнь далека от совершенства, зато он точно знал, что Винсу его новая жизнь подходит как корове седло.

***

Вечер пятницы в английском пабе — самое нереальное время, чтобы найти столик: люди ждали своей очереди даже на улице, но перед Ирмой Бернар открывались любые двери. Кастор уже потянулся, чтобы по-дружески обнять женщину, но тут словно черт из табакерки из-за ее левого плеча выскочил и заулыбался во все тридцать два зуба…

— Миникупер! — прошипел Эксархидис и выразительно посмотрел на Ирму. — Что он тут делает?

Однако вывести лучшего агента МИ-6 из состояния дзен не могло ничего, даже ядерный взрыв.

— Побочный эффект твоей новой привлекательности, — пожала Бернар плечами и изящно скользнула за столик. — Привыкай.

Кастор мрачно посмотрел на светящегося, как прожектор, парня и смирился.

— Будешь мешать, выставлю! — предупредил он, и тот согласно закивал. Кастор подозвал официанта и для верности разделил себя и Миникупера полуторалитровой бутылью виски.

— Так, давай еще раз, — нахмурилась Ирма. — Кто кого первый поцеловал? Он тебя или ты его?

— Кто кого поцеловал? — насторожился Миникупер, но и Ирма, и Кастор его проигнорировали.

— Он меня, — твердо сказал Эксархидис и взгляд его затуманился, — или подожди…. Может, я его… Ирма, я не знаю! Это что, так важно?

— Жизненно важно, — подтвердила Ирма, и Кастор, прикрыв веки, постарался как следует вспомнить ночь в парке. Пока он медитировал, Бернар благосклонно кивнула официанту, который наполнял бокалы, и закатила глаза, чтобы не видеть пускающего слюни Миникупера.

— Он меня, — произнес Кастор твердо через минуту. — Это точно. Но его салют вспугнул.

— Какой салют? — не поняла Ирма. — Какие все-таки мужики пошли пугливые… Ладно, проехали.

— Ты лучше скажи, что мне делать дальше? — в нетерпении поерзал на своем месте Кастор.

— Ничего, — огласила дальнейший план Ирма, — ровным счетом ничего. То, что он тебя поцеловал, это очень хорошо. Это говорит о том, что мы на верном пути, но даже не думай форсировать события! Стоит ему почувствовать твою заинтересованность, как все пропало.

— Но почему? — Кастор даже не пытался скрыть разочарование. Он рвался в бой, и мысль о том, что ему предстоит бездействовать, была просто невыносима. — Ну можно я сделаю хоть что-нибудь?

— Нет, — пристукнула ладонью по столешнице Ирма, заставив подпрыгнуть миниатюрную старушку за соседним столиком. — Сиди и жди его следующего шага.

— А он будет? — не поверил Эксархидис.

— Будет, — подтвердила Ирма, — если он тебя один раз поцеловал, значит, будет.

— А если не будет? — снова принялся канючить Кастор.

— А если не будет, то вот… — Бернар воровато оглянулась на Миникупера, который как раз окунул свой нос в бокал с виски, и извлекла из сумки капсулу с ядовито-зеленой жидкостью.

— Что это? — зачарованно выдохнул Кастор, и его руки сами потянулись за заветным флаконом. Ирма поколебалась, но все же разжала пальцы, и капсула оказалась у Эксархидиса на ладони. Все за столом, включая Миникупера, уставились на тайное оружие.

— Точный химический состав я не знаю, — отмерла наконец агент спецслужб, — но какой-то очень сильный афродизиак.

— Насколько сильный? — подозрительно нахмурился дотошный Кастор и шлепнул по руке Миникупера, который потянулся к капсуле.

— Десяти капель вполне достаточно. И не смей мешать с алкоголем, иначе последствия будут самые непредсказуемые, — хмыкнула Ирма и погрозила пальцем. — Имей в виду! Это на крайний случай. Только если никакой реакции от объекта не последует в ближайшие три дня.

Кастор серьезно кивнул и сжал ладонь.

— Как все сложно, — проворчал он.

— А ты как думал, — показала красавица зубы в улыбке, и официант, направляющийся к барной стойке, запнулся, засмотревшись на нее, и чуть не полетел на пол, роняя поднос с грязной посудой. Звон бьющегося стекла, прозвучал как колокол, подчеркивая трагизм последовавшей фразы: — Взаимоотношения — это война.

Совсем рядом кто-то грустно всхлипнул. Кастор перевел взгляд на Миникупера, который подпер рукой щеку и тоскливо глядел на сплошную пелену дождя за окном.

— Жалко, — пьяно всхлипнул тот. Бокал перед ним был пуст, а бутылка ополовинена.

— А ты времени зря не терял! — поморщилась Бернар, отодвигая подальше оставшийся крепкий алкоголь, но Миникупер схватился за бутылку как за спасательный круг. — Чего тебе жалко, пьяница?

— Не чего, а кого! — утер слезу тот. — Мне лорда Тирли жалко! Он такой хороший, а вы у него мужа уводите-е-е…

Невозмутимая Ирма равнодушно пожала плечами. Однако Эксархидис неожиданно испытал укол совести.

— Эй, ты чего? — потрепала его по плечу Ирма, что было ей совершенно не свойственно. Ее скорее можно было представить душащей кого-то голыми руками, чем выказывающей искреннюю поддержку живой человеческой особи.

— А что ты по поводу всего этого думаешь? — спросил Кастор, не отрываясь от созерцания потока воды за стеклом паба.

— По поводу Винса? — переспросила Бернар на всякий случай. — Тебя вроде не волновало мое мнение. Что изменилось?

— Не знаю, — Кастор оторвался, наконец, от созерцания стихии за окном. На самом деле ответ был — ему все больше нравился работодатель и все меньше затея увести у него мужа. Более мягкого и воспитанного человека, чем Чарльз Тирли, Эксархидис еще не встречал.

Ирма медлила с ответом.

— Думаю, ты в очередной раз вляпался в смазливого красавчика. Как тогда, когда потерял работу в управлении. Теперь рвешься вперед на всех парах. Ты же — борец по жизни, привык все добывать с боем. А Винс — суперсложная задача — гей, да еще и женат. Но если ты меня спросишь… — Кастор с надеждой уставился на женщину, ожидая, когда она прольет на него дождь житейской мудрости. — Он тебе на фиг не сдался. Вот только поймешь ты это, скорее всего, слишком поздно.

— А кто мне, по-твоему, нужен? — спросил Эксархидис почти шепотом, барабаня ногтями по полупустому бокалу с виски.

— Если бы я знала, — пожала плечами Ирма. — Зачастую то, что нам нужно, лежит у нас перед носом. Только подбери.

Миникупер рядом выразительно икнул и бросил на Кастора страстный взгляд. Тот решительно отшатнулся:

— Ну уж нет!

***

Эксархидис в глубокой задумчивости стоял над чашкой только что сваренного кофе и испытывал адские сомнения. В его правой руке была зажата злосчастная капсула с афродизиаком. Конечно, отведенные на ожидание Ирмой три дня ещё не прошли, но он не мог больше ждать. Ему не терпелось начать действовать и получить хоть какой-то результат, тем более что по Винсу абсолютно непонятно было, что у него на уме. Кастор ещё немного посомневался и, вскрыв ногтем пластиковую пробку, аккуратно накапал в чашку ровно десять капель. Потом немного подумал и накапал еще десять. После хмыкнул, открыл кухонный шкафчик, достал початую бутылку бренди и от души ливанул до краев чашки. Его план был прост: Винс вот уже полдня валялся на диване в гостиной и маялся от скуки, переключая каналы телевизора, тогда как Чарльз уехал по своим делам и время для совращения было очень даже подходящим. Всего-то и требовалось войти в гостиную и предложить Винсу кофе, который тот употреблял в немыслимых количествах. Что будет потом, Кастор не загадывал. Он вообще был не в состоянии думать, потому что этим утром Винс прошествовал мимо него в ванную комнату в таких вызывающих стрингах, что Кастору пришлось прижимать стояк рукой, пробираясь в уборную, а там натурально дрочить, чтобы появилась хоть какая-то возможность исполнять свои обязанности дальше. Кто-то за это должен был ответить. Поэтому Эксархидис ещё немного потоптался, испытывая внезапный, но очень сильный укол совести по отношению к Чарльзу, и решительно открыл двери в гостиную.

К его глубочайшему удивлению, на диване вместо Винса сидел не кто иной, как Чарльз Тирли. Он просматривал бумаги, веером рассыпавшиеся вокруг него из объемного портфеля, и сосредоточенно хмурился.

— А где Винс? — не очень-то вежливо поинтересовался Кастор. К слову, это был самый глупый вопрос, который может задавать телохранитель, приставленный охранять того, о ком спрашивал. Да еще и у собственного работодателя.

— Здравствуйте, Кастор, — как ни в чём не бывало поприветствовал Чарльз. Как истинный англичанин он никогда не показывал своё настоящее настроение. Казалось, случись ему встретить на улице маньяка с окровавленным ножом, он так же вежливо поинтересуется, как тот себя чувствует.

— Здравствуйте, — поздоровался Эксархидис автоматически. Взгляд Чарльза упал на чашку в его руке. Кастор тоже посмотрел на нее так, словно видел впервые. — Это мне?

— Нет! — напрягся Кастор и резко отвел руку. Чарльз от неожиданности захлопал глазами. Его редко можно было увидеть в замешательстве, но Кастору, похоже, удалось пробить извечно-холодную броню английской вежливости. Только через пару секунд он понял, как невежливо прозвучал его ответ, и поспешил оправдаться. Однако только усугубил. — Это мое.

И так как Чарльз в замешательстве продолжал смотреть на него, демонстративно сделал длинный щедрый глоток, слишком громко хлюпнув при этом.

— Да-да, конечно, — порозовел Чарльз то ли от досады, то ли от неловкости. — Вы вовсе не обязаны готовить мне кофе. Это не входит в ваши обязанности.

Кастор вспотел от смущения, и, пока его мозги лихорадочно работали в поисках выхода из дурацкой ситуации, Чарльз махнул рукой на кресло напротив дивана, на котором восседал. Эксархидис плюхнулся на предложенное место с облегчением, но стоило Чарльзу открыть рот, как снова напрягся.

— Кастор, мне кажется, решение о найме телохранителя для Винса не имело под собой веских причин. Похоже на то, что ему решительно ничего не угрожает, — сказал Чарльз, медленно возвращая себе прежний цвет лица, тогда как Кастора, напротив, прошибло жаром. И хотя он на сто процентов был уверен, что плевать всем на Винса, перспектива потерять предмет страсти из виду вовсе не входила в его планы. Во рту пересохло, и прежде, чем открыть рот, ему пришлось отпить еще несколько глотков кофе. Маленькая кофейная чашечка быстро опустела. Кастор машинально повертел ее в руках и внезапно почувствовал легкое головокружение.

«Бренди», — определил он причину и… чуть не взвыл, вспомнив концентрацию афродизиака в напитке.

— Кастор, с вами все в порядке? У вас лицо горит, — озабоченно нахмурился Чарльз.

Последней фразы Эксархидис, собственно, даже не услышал. Солнце, выглянувшее из-за туч и осветившее гостиную, ярко заиграло у Чарльза в волосах, раскрашивая их всеми оттенками золота.

— Чарльз! Какие у вас ресницы! — воскликнул Кастор восхищенно и медленно облизнулся.

— В каком смысле? — пришла пора Чарльзу покраснеть. Кадык его нервно дернулся, и Кастор понял, что если сейчас не присосется к этому благородному кадыку губами, то просто умрет. Вот натурально умрет на этом самом месте.

— Кастор?! — Чарльз поймал его жадный взгляд и, судя по ошарашенному виду, истолковал совершенно верно.

— Чарльз?! — откликнулся на позывной телохранитель и резко вытолкнул тело из кресла по направлению к заметавшемуся работодателю. Афродизиак, которого в кружке, пожалуй, было больше, чем кофе, делал свое дело молниеносно. Он взвился в крови Эксархидиса подобно огненному смерчу. Член налился в считаные секунды и болезненно пульсировал. Вена на виске вздулась. Каждый миллиметр кожи ощущался оголенным нервом. Каждая клетка буквально вопила: «Секс!!!»

— Кастор, какого хрена?! — взвыл Чарльз, теряя весь свой прохладный лоск и резво соскакивая с дивана, предпринимая попытку к бегству, но опоздал. Объект был перехвачен, нейтрализован и обездвижен. Эксархидис опрокинул его обратно на диван, придавив руки весом своего тела, и проделал то, что засело в голове: жадно присосался губами к шее, вдыхая благородный дух парфюма. За губами последовал язык, оставивший широкую влажную полосу от шеи до уха. Это движение было таким животным, а последовавший за ним стон полон такого наслаждения, что Чарльз на миг застыл, чувствуя, как каждый волосок на теле встает дыбом. Действия Кастора были настолько нежданными, а реакция собственного тела такой странной и сильной, что лорд Тирли ненадолго потерялся в ощущениях. Он перестал брыкаться, и Кастор воспользовался этой паузой по-своему: опустил ладонь ему на пах и сжал ширинку в горсть. И пока Чарльз открывал и закрывал рот, словно большая растерянная рыба, его брюки в праздничном комплекте с трусами оказались на щиколотках. Еще секунда, и головку члена, заинтересованно поднявшегося поглазеть на необычную возню, опалило горячим дыханием. Чарльз очнулся и вцепился в жестковатые черные волосы Кастора, чтобы оттянуть его, но распаленного мужчину мог остановить только асфальтоукладочный каток. Он уже схватился за основание члена, глянул на Чарльза снизу вверх и лихорадочно облизал губы. Чарльз вздрогнул и разжал руки. Губы Кастора сомкнулись на головке, и он принялся за дело. Чарльз взвыл, потому что никто и никогда не делал ему минет с таким неприкрытым наслаждением. Да, Винс был знаток в сексе и минет делать умел на отлично, его искусный язык выписывал на стволе Чарльза только что не китайские иероглифы. Зато Эксархидис полностью искупал недостаток мастерства задорным энтузиазмом, он сосал с таким воодушевлением, что у Чарльза мелькнула мысль, что телохранитель вот-вот сожрет его как эскимо в летний день. Член словно погрузили в горячий вакуум. Гамма звуков, которые сопровождали процесс, заслуживали отдельного разговора, потому что тут было все: и страстное рычание, и сладострастные вздохи, и мокрые пошлые звуки, с которыми Кастор забирал член глубоко в глотку. Все это врывалось в уши и подливало масла в огонь. О том, чтобы встать или вырваться, не было и речи: одной рукой на животе Чарльза телохранитель удерживал его в неподвижности. Оргазм приближался со скоростью света, как вдруг…

— Телефон! — отчаянно вскрикнул Чарльз.

Кастор на мгновение оторвался от своего занятия. Глаза у него были мутные, волосы всклокочены, а от губ до головки члена Чарльза тянулась тонкая прозрачная нитка слюны. Чарльз воспользовался секундным замешательством и сделал рывок в сторону разрывающегося на диване мобильника. Номер был незнакомым.

— Да?! — выкрикнул в трубку Чарльз так, словно следующий его фразой должны были стать слова: «Вызовите полицию, меня насилуют». Вот только в следующую же секунду Чарльз побледнел как полотно.

— Кастор! — обратился он к единственному, кто был кроме него в комнате, то есть к Кастору. — У нас проблемы!

«Черт! Вы даже не представляете себе какие!» — мелькнуло в затуманенном мозгу Кастора.

========== 9. О безбашенном сексе, психологе с бровями и мятном ликере ==========

— Они еще там?

Чарльз стоял на пороге гостиной, но смотрел не на Эксархидиса, а в окно, которое теперь было закрыто плотной решеткой. Как, собственно, и все окна первого этажа. На этом настоял Кастор, после того как дом лорда Тирли взяли в настоящую осаду. Строго говоря, он настаивал, чтобы Чарльз с Винсом уехали из города, пока все не уляжется, но супруги не разговаривали друг с другом и по этой причине не могли обсудить дальнейшие планы. А нужно было. Журналисты поджидали за воротами, словно стая голодных пираний, а народ попроще развлекался тем, что закидывал крыльцо яйцами, капустой и помидорами, а под покровом ночи и вовсе подбирался ближе и размалёвывал фасад из баллончиков. Причем половина из отметившихся в наскальной живописи вообще была не в курсе, из-за чего кипеж, поскольку надписи содержали помимо угроз расправы еще и парочку объяснений в любви, десяток криво изображенных членов и неоконченную партию в “крестики-нолики”. А все из-за одной-единственной публикации, которая для всех, кроме Винса, была сродни взрыву водородной бомбы. Чарльз при виде супруга, заявившегося как ни в чем не бывало, открыл было рот, но потом молча махнул рукой и заперся в кабинете со злополучной газетой, на титульном листе которой красовалась фотография наследного принца, прикрытого кое-где взбитыми сливками и черным цензурным прямоугольником весьма оптимистического размера, а впрочем, наличие на той же фотографии голого брутального мужика, обнимавшего принца за талию, ясно давало понять, что надежд на скорую свадьбу и рождение наследника практически нет. Снимок был лишь половиной беды. Второй увесистой порцией дерьма стала короткая, но ясная приписка в конце статьи о том, что материалы для публикации любезно предоставил Винс Витале, супруг небезызвестного в свете лорда Тирли…

Телефон в руке Чарльза завибрировал. Тот скривился, завидя номер, и Кастор дипломатично вышел из комнаты. Не нужно было быть Шерлоком Холмсом, чтобы разобраться в происходящем: в течение последних суток от услуг Чарльза отказалось две трети его клиентов. Адвокатская практика лорда Тирли летела к чертям. Стоило отдать должное, аристократическая выдержка не изменила ему даже сейчас. По крайней мере, чинить расправу над Винсом он не собирался. Ну или, по крайней мере, пока…

— Где Винс? — снова появился в проеме Чарльз.

— Спит наверху, — отозвался Кастор и невольно отвел глаза. Как ни парадоксально, он был даже рад этому скандалу. Шумиха избавила и его, и лорда Тирли от необходимости обсуждения яркого и пикантного эпизода вот на этом же диване. Он подозревал, что если бы не разразившаяся шумиха, ноги бы его больше тут не было. Хотя… Чарльз и так намеревался отказаться от его услуг. Вроде именно это упомянул лорд Тирли, прежде чем Кастор набросился на него, словно ягуар на лань, замешкавшуюся на водопое.

— Думаю, он сделал это нарочно, — прервал его размышления голос Чарльза. Кастор покосился на него, разрываемый самыми разными чувствами, среди которых главенствовали стыд, любопытство и чувство вины. Этот эмоциональный коктейль Молотова грозил вот-вот вспыхнуть в темпераментной душе Кастора, что в свою очередь было чревато неоднозначными последствиями. Однако ремарку Чарльза хотелось конкретизировать. Что-то странное было на уме у внешне холодного адвоката.

— Ммммнннхххх?.. — промычал Эксархидис, чтобы протянуть время, очень надеясь, что выданный им набор звуков сойдет за ответ.

— Все произошло после того, как я поставил в известность Винса, что намерен отказаться от ваших услуг. Вероятно, он своим поступком пытался сделать так, чтобы ваше присутствие в доме стало необходимостью. Хотя его методы меня огорчают… Вместе с тем прекрасно его понимаю: вы личность яркая, а я не слепой и осознаю, какое впечатление вы производите на людей.

— Я?! — Кастора настолько поразило толкование лордом Тирли сложившейся ситуации, что он даже недосекс на диване забыл. — Я — яркая личность?!

Лорд Тирли кивнул и стиснул в руке смартфон так, словно хотел закрыть его как старую моторолу-раскладушку:

— Винс не мог не увлечься вами. Вероятно, у него не было шансов. Вы, вы невероятно привлекательны, — продолжил Чарльз, словно не замечая мучений Эксархидиса. — В конце концов и я сам…

Закончить ему не дали. Звон оконного стекла на втором этаже поставил жирную точку в странном разговоре. Кастор сорвался с места, молясь, чтобы запустили какой-нибудь фигней, а не, скажем, бутылкой с зажигательной смесью. В спальню Винса он ворвался без стука и с расстегнутой кобурой. Проблема оказалась не в разбитом стекле, а в том, что спальня была абсолютно пуста. Когда и как Витале успел улизнуть, оставалось загадкой…

***

— Убью тебя, скотина!!! Ты же обещал, что мое имя не всплывет!

Винс Витале драться не умел, да и раньше как-то не приходилось: все вопросы он решал с помощью внешних данных. Но то, что вытворил чертов Гарри, не поддавалось никакому объяснению. И теперь жажда кровавой расплаты и полбутылки отличного виски из запасов лорда Тирли распирали Винса. Гарри вырулил в прихожую в одном полотенце на бедрах и, судя по выражению лица, не особо удивился появлению бывшего любовника в своей квартире.

— Вижу, ты все же сохранил свой комплект ключей, детка. А говорил, выкинул в Темзу! — осклабился он, теряя небрежно повязанное на бедрах полотенце.

— Ты бы мне сам не открыл, дрянь! — отозвался Винс и покачнулся, думая, что виски было многовато, а кроме него в желудке болталась лишь случайно проглоченная от злости ментоловая жвачка. Он сглотнул при виде жилистого длинного торса и сосков, пробитых стальными штангами, и не заметил, что слово «дрянь» прозвучало с каким-то ненужным придыханием. В бытность их совместного проживания Гарри частенько доводил Винса грязными разговорчиками в постели, да и не только этим. В сексе чертов ублюдок не знал никаких рамок. Именно это, а не злосчастный пирсинг, заводило Винса больше всего, и теперь при виде обнаженного тела бывшего к мысли об убийстве сама собой добавилась мысль о жестком изнасиловании. Причем желательно, чтобы Винса… на столе… голого и покрытого ровным слоем пота, смазки, спермы… Витале потряс головой, думая, что некое охлаждение с Чарльзом и отсутствие нормального траха здорово сместило вектор встречи с Гарри. Но самое ужасное было в том, что Гарри, знавший Винса как облупленного, понял его состояние моментом. Он в мгновение ока скользнул к бывшему любовнику и, воспользовавшись замешательством, с размаху впечатал в стену. Его рука властно легла на шею Винса, придерживая и не давая дергаться, а настырные губы, на которых змеилась воистину дьявольская улыбка, буквально ввинтились в ухо.

— О чем думаешь, детка? Вспоминаешь, как я имел тебя прямо в этой прихожей? Помнишь, как нас клинило друг на друге? Как я набрасывался на тебя, стоило тебе войти в дверь, и трахал, пока ты не начинал скулить как похотливаясучка?

Винс дернулся под рукой Гарри и пребольно ударился затылком об стену. В паху предательски потяжелело.

— Я помню все, что тебе нравится, детка, — продолжал Гарри, прихватывая Винса зубами за мочку, а потом похотливо ввинчивая язык в ухо, а колено между ногами, буквально насаживая осоловевшего Витале на бедро.

— Муда-а-ак… — прохрипел Винс и быстро облизал пересохшие губы.

— Ты даже не представляешь какой! — широко ухмыльнулся Гарри, разворачивая Винса к стене и накрывая его своим обнаженным горячим и невероятно сильным для человека такой комплекции телом. Одной рукой он придерживал Винса, а второй воевал с его ремнем и молнией. Сдернул джинсы до колен и зашипел, завидя голую задницу:

— Все так же любишь джоки? Очень кстати!

И тут же без предупреждения звонко приложился ладонью о крепкую задницу, вынуждая Винса прогнуться с пошлым жалобным стоном. Смазка нашлась тут же на зеркальной полочке. Этого добра в квартире было до фига, ибо трахались они раньше, где приспичит.

— Презерватив, сука! — прошипел Винс, задыхаясь и чувствуя, как проход распирает крупная горячая головка. — Могу представить, скольких ты после меня перетрахал!

— Представь себе, никого! — выдохнул Гарри в ухо и, не дожидаясь ответа, загнал в Винса свой чуть загнутый член почти до половины, вышибая из того дух и со счастливым стоном отмечая, что у парня давно никого не было.

— Ненави-и-ижу-у-у-у… — выдохнул Винс, едва воздух снова поступил в легкие, и уперся ладонями в стену. — Сволочь! Подонок! Мразь! — еще сильнее прогнулся он, подставляясь, и громко застонал, когда головка прошлась по простате. Гарри знал о теле Винса все. А вот Винс только сейчас понял, как соскучился по ебле без прелюдий, тормозов и всякой там элегантной рафинированности. — Немедленно трахни как следует! Отшлепай! Надери мне зад!

— Как скажешь, детка! — ласково хмыкнул Гарри, зарываясь пальцами в мягких волосах Винса и сжимая в них кулак. Жестко прогнул любовника и принялся вбиваться на полную…

***

Эксархидис в который раз покосился на телефон, на котором мигало красной точкой местонахождение Винса, и порадовался, что первое, что сделал, заступив в должность телохранителя, это установил мобильный локатор, позволяющий отслеживать передвижения непутевого клиента. Пробить адрес тоже было несложно. Странно, но Кастор даже не удивился. Опыт подсказывал, что совпадений не бывает. Исчезновение Винса тоже не стало сюрпризом, как и то, что тот не соизволил предупредить, что уходит. Меньше всего Винсу бы пришло в голову, что кто-то будет волноваться за него, переживать и разыскивать по всему Лондону. Это Чарльз стал белее полотна и тут же принялся делать то, что у него за весь период их с Винсом брака получалось лучше всего, — испытывать чувство вины. Он немедленно впал в панику и, если бы не Кастор, ровным тоном пообещавший найти Винса и доставить в целости и сохранности, разбил бы голову о стену. Надо признать, Чарльз порывался ехать с ним, однако Эксархидис, предусмотрительно проработавший окружение Винса, хотя это не входило в его обязанности, знал, куда именно направился его подопечный. Поэтому железным тоном сообщил, что едет один. Чарльз бросил на него быстрый и острый взгляд, но спорить не стал. Может, просто опасался еще одного броска, который на сей раз все-таки приведет его к оргазму, что было неправильно, хоть и кайфово.

Кастор свернул в сторону Брикстона и дернулся от неожиданности, когда зазвенел мобильный.

— Совсем нервы ни к черту стали, — прошипел он, выравнивая дыхание и краем глаза цепляя аватар звонившей ему Ирмы. Ответил на звонок и вместо приветствия сообщил: — Дорогая, меньше всего на свете мне сейчас хочется приглашать Винса в оперу! Вообще, должен тебе признаться, что идея с операцией «Охота на Лиса» была…

— Я, собственно, поэтому и звоню, — перебила его Ирма. — Мне нужно тебе кое-что сообщить.

Эксархидис насторожился. Если бы он не знал Ирму как облупленную, то решил, что голос коллеги звучит слегка виновато. Однако образцовый агент МИ-6 и чувство вины были понятиями несовместимыми.

— Ирма, — прокашлялся он. — Мне сейчас, мягко говоря, не до этого. Давай встретимся на неделе и все обсудим.

— Нет, — впала в гробовую меланхолию Ирма. — Сейчас и по телефону. Есть нехилый шанс, что при личной встрече ты свернешь мне шею, а она у меня само совершенство, да и вообще ходить со свернутой шеей не комильфо.

— Говори! — мрачно велел Кастор и приготовился к худшему. Тем не менее к тому, что последовало дальше, он оказался не готов. На фоне того, что поведала Ирма, побег Винса выглядел невинной проказой.

— Предупреждаю, ты сам виноват… — начала Ирма со вздохом. — Следовало быть поаккуратнее со связями на рабочем месте.

— Ирма, не темни, — буркнул Эксархидис, притормаживая на красном. — Не было у меня никаких связей на рабочем месте.

— Вот именно, — зашуршала чем-то в трубке Ирма. — А кому-то очень хотелось.

— Ты про мадам — штатного психолога из МИ-6? Эта… как ее… — Кастор пощелкал пальцами, вызывая в памяти забытую фамилию страшной тетки, которая вешалась на него при каждом удобном случае и которую однажды пришлось недвусмысленно отшить. — Ковальски! Да у нее брови гуще, чем у меня! И к тому же, как ты себе это представляешь? Я же гей! — устало потер затекшую шею Кастор и надавил на педаль газа, мягко трогаясь с места. А в следующую секунду его кольнуло нехорошее предчувствие. — Погоди, только не говори, что это она составляла инструкцию по соблазнению Винса!

Ирма на другом конце провода тяжело засопела и промолчала.

— Ирма! — простонал Кастор. — Надеюсь, ты не сказала ей, что она для меня?

— Программа индивидуальная! Она составляется с учетом качеств всех объектов операции! Мне пришлось дать твои данные! Кто же знал, что ты издевался над бедной женщиной! — буквально взорвалась трубка.

— Я?! Да это она меня чуть не изнасиловала! — взревел Кастор. — То есть корсет! Опера! Диета! Сбережения, спущенные на попугайские тряпки! И, о боже! — взвыл Кастор. — Депиляция всей промежности! — это все ее проделки?

— Да, над нами конкретно простебались, — упавшим тоном завершила Ирма и тут же поправилась: — Над тобой.

Внезапная догадка вонзилась в мозг Кастора так, что он чуть не прозевал выезжающий с парковки ярко-розовый микроавтобус. Эксархидис со всей дури нажал на тормоз и застыл, переживая худший момент в своей жизни. Но изменить случившееся было невозможно и следовало испить весь позор до конца. Поэтому он все же спросил:

— А капсула? Афродизиак, который ты мне вручила?

Ирма вздыхала в трубку, как первая модель паровоза.

— Мятный ликер, — призналась она наконец.

— Блять, — Кастор уронил голову на сложенные на руле руки, не веря в происходящее и отказываясь понимать, что произошло. — Тогда почему я набросился на Чарльза?

— Это тебя надо спросить, — машинально отозвалась Ирма. — Хотя на лорда Тирли я бы тоже набросилась, если бы мне представилась такая возможность. Погоди-погоди… — дошло до нее. — Что ты сделал?!

Но Эксархидис уже отключился. Обвел безумным взглядом местность вокруг себя, припоминая, куда он ехал до того, как позвонила Ирма, не смог вспомнить и подвел итог:

— Пиздец!

========== 10. О конце, который на самом деле начало ==========

Кастор мечтал надавать кому-нибудь по рукам или еще лучше по жопе. Кому, он еще не определился. Хотелось всем сразу. Во-первых, Винсу, который жался на краешке стула напротив, словно подозреваемый на допросе, и пытался спрятать руки между коленями аж до локтей. Во-вторых, уже знакомому мужику, покрытому пирсингом, как куртка солиста группы Kiss, который при виде мрачного телохранителя исчез в ванной, несмотря на то, что квартира была его собственностью, и теперь делал вид, что его не существует в природе. В-третьих, самому себе за то, что самолично развел весь этот балаган и не разглядел главного. И чем дальше, тем больше последний вариант казался Эксархидису самым верным решением.

— Все дело в пирсинге… Наверное… — робко подал голос Винс. Из одежды на нем были порванные трусы, щетина и засосы. — Черт-те что в башке творится, когда вижу штангу в его соске… Ну или не в пирсинге даже. Просто башню сносит от него, и все. Всегда так было…

За дверью ванной что-то грохнуло, ставя жирную точку в этой истории, но Кастор предпочитал выяснять все до конца.

— А как же лорд Тирли?

Витале погладил стертое колено и поник перед необходимостью что-то решать. Невооруженным взглядом было видно, что его помыслы направлены в сторону уборной, в которой невидимый Гарри сопел, пыхтел и тревожно гремел чем-то.

— Черт, я ведь и сбежал к Чарли, чтобы себе нервы не мотать. С Гарри все как на вулкане. Мы ссорились каждые полчаса, а с Чарльзом спокойно и понятно все. Мне казалось, что там я буду в порядке, — кивнул Винс головой куда-то в сторону, видимо, под «там» имея в виду северный Лондон, где маялся прямо сейчас лорд Тирли, а на деле указывая направление в сторону аэропорта «Гатвик».

— Искать няньку вместо любимого затея плохая, — пробормотал Эксархидис скорее себе, нежели Винсу, но тот послушно закивал головой.

— Я, наверное, подсознательно пытался вызвать в Чарльзе яркие эмоции, чтобы все было как с Гарри. Провоцировал его своими выходками… Но…

— Но лорд Тирли — это лорд Тирли, и вообще, какой смысл менять человека под себя? Его же можно только любить таким, какой он есть… — начал было Кастор и тут же застыл с открытым ртом. Мысль простая и ясная ворвалась в мозг, как алкоголик в винный магазин перед закрытием. А чем, собственно, он занимался в последнее время? Пытался поменять себя, чтоб понравиться кому-то и стать тем, кем он никогда не будет. Но ведь, возможно, есть на этом свете тот, кто его полюбит с мохнатыми бровями, мрачной неулыбчивой мордой и пушистой, как персик, жопой?

Винс внимательно рассматривал своего телохранителя, которого проводимый сеанс психотерапии огрел противоположным концом и заставил разбираться с собственными приоритетами, и виновато молчал. Эксархидис отмер и перевел взгляд на Витале.

— Вы понимаете, что ваши «провокации» стоили человеку карьеры? Что вы подвергли опасности не только себя, но и его? Что Чарльз потерял почти всех своих клиентов из-за вас? И все это ради того, чтобы забористо потрахаться? — у Кастора голова гудела от перенапряжения. В течение последнего часа вся его жизненная концепция ухнула коту под хвост, а новой пока не появилось.

— Я виноват, — понурился Винс, и Кастору пришло в голову, что следующее, что скажет раздолбай, будет «Я так больше не буду», словно они находятся в ясельной группе детского сада, но, слава богу, тот выдал более зрелый вариант: — Что я могу предложить, чтобы исправить ситуацию?

— Сертификат о разводе, — не задумываясь, ответил Эксархидис.

Дверь в ванную за его спиной тихо скрипнула, но так и не открылась. Винс вскинулся на стуле и торопливо закивал, соглашаясь на все на свете. Кажется, эта парочка долбоебов и правда стоила друг друга. Однако Кастор счел своим долгом предупредить:

— Винс, — и, так как бывший клиент никак не смог сфокусироваться, потому что постоянно косил Кастору за спину на злополучную дверь, ему пришлось пощелкать у Витале перед носом, чтобы вернуть себе его внимание. — Винс! Вы в реальной опасности. Учитывая, что меня нанимал лорд Тирли и я не могу больше выполнять свои обязанности, боюсь, вам придется…

— Об этом не беспокойтесь, — прервал его Винс, наконец переводя на него взгляд, и широко улыбнулся, кивком головы показывая на чемоданы, которые стояли у входной двери и которые Кастор так и не заметил, несмотря на то, что едва не снес их, врываясь в квартиру. — Мы уезжаем в Аргентину. Там всем плевать на ориентацию английского принца.

Эксархидис удовлетворенно кивнул и встал с места, направляясь к выходу. По дороге он рванул на себя дверь и, глядя на голого мужика, который от неожиданности чуть не завалился в ванну, отчеканил:

— Я за тобой слежу, Гарри. Если с Винсом что-то случится…

Гарри торопливо закивал, не дожидаясь подробностей того, что может с ним случиться, если бывший агент МИ-6 останется недоволен его поведением.

— Кастор… — позвал Винс. Эксархидис повернулся на зов. Солнце из окна било Винсу в спину, как когда-то утром на Парламент Хилл, золотя волосы и делая из парня настоящего ангела. «Не торкает», — с удовлетворением признался сам себе Кастор. — Позаботьтесь о Чарльзе. Думаю, вы ему нравитесь.

Кастор недоверчиво уставился на Винса, но тот уже отвернулся, посчитав разговор оконченным, и направился в сторону ванной комнаты. Кастор вышел из квартиры и аккуратно прикрыл дверь в эту квартиру и эту историю.

***

— Полагаю, он не вернется.

По тону Чарльза было непонятно: вопрос это или утверждение. Как было непонятно, что на самом деле он испытывает. По лицу прочитать тоже не было возможности, так как Чарльз упрямо стоял к Кастору спиной, да и вряд ли бы помогло. Лицом Чарльз умел владеть так же виртуозно, как и голосом. «Чертова аристократическая выдержка», — выругался про себя Эксархидис. Однако выдержка выдержкой, а слова, которые лорд Тирли произнес до того, как Кастор уехал искать Винса, плотно засели у того в мозгу.

Чарльз, стоявший у окна, наконец обернулся, так и не дождавшись ответа, и, взглянув на Кастора, кивнул сам себе. Видимо, лицо Эксархидиса как раз отражало все, что только можно.

— Я так и думал, — Чарльз ослабил галстук и прочистил горло, словно следующие слова требовали от него некоторых усилий. Кастор напрягся, и, как оказалось, не зря. — Получается, что ваша миссия в этом доме закончена и в телохранителе больше нет нужды…

— Это не так, — отозвался Кастор, и лорд Тирли вскинул на него глаза. В них было столько надежды, что Эксархидис почувствовал, как сердце начинает подтаивать, словно мороженое на жарком греческом солнце. — Телохранитель нужен вам.

Чарльз помолчал, прислушиваясь к шуму толпы с улицы, и даже присел в кресло. Кастор, в свою очередь, расположился на диване. Ноги гудели после сегодняшнего дня, а в голове была полная каша. Но очевидные вещи не подлежали сомнению.

— Так, значит, вы готовы остаться? — нарушил молчание лорд Тирли, не глядя Кастору в глаза.

— Нет, — твердо ответил Эксархидис, и уголок рта Чарльза горько дернулся. Он снова кивнул сам себе.

— Выходит, это конец…

— Нет, — так же твердо возразил Кастор и неловко улыбнулся, думая, что редко это делает — улыбается. — Я бы сказал, что это начало.

Теперь лорд Тирли выглядел по-настоящему растерянным. «Ну хоть не одному мне неловко», — с отчаянным облегчением подумал Кастор и откашлялся.

— Чарльз, — начал он уверенно, — с некоторых пор я решил не смешивать личную жизнь с работой и не пользоваться нечестными методами. Поэтому лично подыщу вам другого телохранителя, — и прежде чем Чарльз успел что-то возразить, добавил: — И я тут подумал… может, сходим куда-нибудь?

Чарльз мгновенно просиял, однако тут же прикусил губу, словно не желая торопить события.

— Вы имеете в виду что-то нейтральное, типа чашечки кофе?

В этот момент в животе у Кастора громко заурчало, напоминая, что он который день сидит на брокколи, шпинате и зеленом чае.

— Я бы скорее предположил стейк с картофелем, пару пинт Гиннеса и шоколадный торт на десерт, — перечислил он с наслаждением.

— Тоже неплохо, — согласился Чарльз. — А потом?

— А потом закончим начатое, — похлопал Кастор по злополучному дивану, с которого началось его пребывание в этом доме, и где он с таким остервенением набросился на Чарльза, подогреваемый только мятным ликером и собственным! — в этом он теперь был полностью уверен — желанием.

— Может быть, поменяем последовательность? — с невозмутимостью лорда в третьем поколении произнес Чарльз. Только легкий румянец на щеках выдавал его волнение.

«Вот тебе и тихоня-аристократ!» — поразился про себя Кастор, уже ослабляя галстук и снимая пиджак.

— Вы правы, последовательность тут совершенно неважна!