Петькин заяц [Иван Сергеевич Тургенев] (fb2) читать онлайн
Книга 547227 устарела и заменена на исправленную
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
[Оглавление]
ПЕТЬКИН ЗАЯЦ
Рассказы русских писателей
Рисунки Г. Валетова
Москва «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА»
1973
Р1
П31
П31 Петькин заяц. Рассказы русских писателей. Рис. Г. Валетова. М., «Дет. лит.», 1973.
32 с. с ил. (Книга за книгой).
В этой книге собраны рассказы о животных С. Аксакова, И. Тургенева, К. Ушинского и других русских писателей.
СУРКА
С. АКСАКОВ Раз, сидя на окошке, услышал я какой-то жалобный визг в саду. Мать тоже его услышала, и когда я стал просить, чтоб послали посмотреть, кто это плачет, что «верно, кому-нибудь больно», мать послала девушку, и та через несколько минут принесла в своих пригоршнях крошечного, ещё слепого щенка, который, весь дрожа и нетвёрдо опираясь на свои кривые лапки, тыкаясь во все стороны головой, жалобно визжал, или скучал, как выражалась моя нянька. Мне стало так его жаль, что я взял этого щеночка и закутал его своим платьем. Мать приказала принести на блюдечке тёпленького молочка и после многих попыток, толкая рыльцем слепого кутёнка в молоко, выучила его лакать. С этих пор щенок по целым часам со мной не расставался. Кормить его по нескольку раз в день сделалось моей любимой забавой. Его назвали Суркой. Он сделался потом небольшой дворняжкой и жил у нас семнадцать лет, разумеется, уже не в комнате, а на дворе, сохраняя всегда необыкновенную привязанность ко мне и к моей матери.ГАДЮКА
К. УШИНСКИЙ Косили у нас за садом, в сухой балке[1], где весной всякий год бежит ручей, а летом только сыровато и растёт высокая, густая трава. Всякая косовица была для меня праздником, особенно как сгребут сено в копны. Тут, бывало, и станешь бегать по сенокосу и со всего размаху кидаться в копны и барахтаться в душистом сене, пока не прогонят бабы, чтобы не разбивал копён. Вот так-то и в этот раз бегал я и кувыркался: баб не было, косари пошли далеко, и только наша чёрная большая собака Бровко лежала на копне и грызла кость. Кувырнулся я в одну копну, повернулся в ней раза два — и вдруг вскочил с ужасом: что-то холодное и скользкое мазнуло меня по руке. Мысль о гадюке мелькнула в голове моей — и что же? Огромная гадюка, которую я обеспокоил, вылезла из сена и, подымаясь на хвост, готова была на меня кинуться. Вместо того чтобы бежать, я стою как окаменелый, будто гадина зачаровала меня своими безвекими, неморгающими глазами. Ещё бы минута — и я погиб; но Бровко, как стрела, слетел с копны, кинулся на змею, и завязалась между ними смертельная борьба. Собака рвала змею зубами, топтала лапами; змея кусала собаку и в морду, и в грудь, и в живот. Но через минуту только клочки гадюки лежали на земле, а Бровко кинулся бежать и исчез. Тут только воротился ко мне голос; я стал кричать и плакать. Прибежали косари и косами добили ещё трепетавшие куски змеи. Но страннее всего, что Бровко с этого дня пропал и скитался неизвестно где. Только через две недели воротился он домой —худой, тощий, но здоровый. Отец говорил мне, что собаки знают траву, которою они лечатся от укушения гадюки.БОДЛИВАЯ КОРОВА
К. УШИНСКИЙ Была у нас корова, да такая характерная, бодливая, что беда. Может быть, потому и молока у неё было мало. Помучились с ней и мать и сёстры. Бывало, прогонят в стадо, а она или домой в полдень придерёт, или в житах очутится — иди, выручай! Особенно, когда бывал у неё телёнок,— удержу нет! Раз даже весь хлев рогами разворотила — к телёнку билась, а рога-то у неё были длинные да прямые. Уж не раз собирался отец ей рога отпилить, да как-то всё откладывал. А какая была увёртливая да прыткая! Как поднимет хвост, опустит голову да махнёт — так и на лошади не догонишь. Вот раз, летом, прибежала она от пастуха ещё задолго до вечера — было у ней дома теля. Подоила мать корову, выпустила теля и говорит сестре — девочке эдак лет двенадцати: — Погони, Феня, их к речке, пусть на бережку попасутся, да смотри, чтоб в жито не затесались. До ночи ещё далеко: что им тут без толку стоять! Взяла Феня хворостину, погнала и теля, и корову; пригнала на бережок, пустила пастись, а сама под вербой села и стала венок плести из васильков, что по дороге во ржи нарвала; плетёт и песенку поёт. Слышит Феня, что-то в лозняке зашуршало, а речка-то с обоих берегов густым лозняком обросла. Глядит Феня — что-то серое сквозь густой лозняк продирается, и покажись глупой девочке, что это наша собака Серко. Известно — волк на собаку совсем похож; только шея неповоротливая, хвост палкой, морда понурая и глаза блестят, но Феня волка никогда вблизи не видала. Стала уже Феня собаку манить: «Серко, Серко!», как смотрит — телёнок, а за ним корова несутся прямо на неё, как бешеные. Феня вскочила, прижалась к вербе, не знает, что делать: телёнок к ней, а корова их обоих задом к дереву прижала, голову наклонила, ревёт, передними копытами землю роет, а рога-то прямо волку выставила. Феня перепугалась, обхватила дерево обеими руками, кричать хочет — голосу нет. А волк прямо на корову кинулся, да и отскочил: с первого разу, видно, задела его рогом. Видит волк, что нахрапом ничего не возьмёшь, и стал он кидаться то с той, то с другой стороны, чтобы как-нибудь сбоку в корову вцепиться или теля отхватить, только куда ни кинется, везде рога ему навстречу. Феня всё ещё не догадывается, в чём дело, хотела бежать, да корова не пускает, так и жмёт к дереву. Стала тут девочка кричать, на помощь звать... Наш казак пахал на взгорке, услышал, что и корова-то ревёт и девочка кричит, кинул соху и прибежал на крик. Видит казак, что делается, да не смеет с голыми руками на волка сунуться: такой он был большой да остервенелый; стал казак сына кликать, что пахал тут же на поле. Как завидел волк, что люди бегут, унялся, огрызнулся ещё раз, два, завыл да и в лозняк. Феню казаки едва домой довели — так перепугалась девочка. Порадовался тогда отец, что не отпилил корове рогов.ГДЕ ЁЖИК!
М. БЫКОВА Саше и Маше подарили хорошенького ёжика. Он жил у них всё лето, очень привык к ним, прибегал на их зов, брал у них из рук кусочки говядины и хлеба и разгуливал не только по всему дому, но и по саду. Дети очень любили ёжика, не боялись его игл и усердно кормили его молоком и булкой. Наступила осень. Детям нельзя было так много гулять в саду, но они утешались тем, что у них есть товарищ для игр. Как же бедняги огорчились, когда их ёжик вдруг исчез! Дети бегали по всему дому, звали ёжика, искали его, но всё напрасно. — Куда спрятался наш ёжик? — повторяли дети и обращались с этим вопросом ко всем домашним. — Обещайте, что вы не тронете ёжика,— сказал им садовник,— и я покажу вам, где он. — Обещаем, обещаем! — закричали дети. Садовник повёл их в сад и показал им кучку земли между кустами жимолости, которые росли у самого дома: — Я сам видел, как ёжик рыл себе тут ямку, натаскал в неё травы и влез вот в это отверстие. Теперь он тут крепко спит и проснётся только весной. Не будите и не трогайте его, а то он захворает. Дети послушались садовника и терпеливо дожидались весны. Как они обрадовались, когда однажды, в тёплый апрельский день, их друг ёжик снова вернулся к ним! Он только очень похудел во время своего долгого сна, но за зиму развелось в доме много мышей, и, верно, он скоро отъестся ими.КАТИН ПОДАРОК
М. БЫКОВА — Ты куда всё пропадаешь, Катя?— спросил папа свою девятилетнюю девочку.— Как только кончишь учиться, так сейчас куда-то исчезнешь. Вчера тебя насилу докричались к обеду. — Папочка, позволь мне рассказать тебе об этом не раньше, как в день рожденья Володи,— отвечала черноглазая Катя. Отец улыбнулся. «Что это она придумала за подарок Володе?» — подумал он. Рано проснулся Володя в день своего рожденья. Он знал, что ему всегда дарят в этот день игрушки, и ждал его с нетерпением. В столовой папа дал ему игрушечный пистолет и вожжи, а мама книгу с картинками. Когда мальчик насмотрелся на свои подарки, Катя сказала ему: — У меня тоже есть подарок для тебя, Володя. Пойдём со мной — я покажу его тебе. Катя захватила с собой маленькую корзиночку и повела брата по дороге к пруду. Папа тоже пошёл за ними. На берегу пруда дети сели под тенью большой ивы. Володя с любопытством смотрел на сестру. Она вынула из корзинки колокольчик и принялась звонить. Что это? На поверхности пруда появилось несколько рыбок. Ещё и ещё. Все они подплывали к тому месту, где была Катя. Она вынула из корзинки ломтик хлеба и стала бросать рыбкам крошки. Вот весело было смотреть, как рыбки хватали их, толкали друг друга, ссорились и отнимали кусочки одна у другой! Катю они или не замечали, или вовсе не боялись. — Видишь, какой у меня волшебный колокольчик,— сказала девочка,— как рыбки слушаются его звона. Дарю его тебе. Всякий раз, как тебе захочется посмотреть на рыбок, тебе стоит только прийти сюда и позвонить. Володя прыгал от радости и обнимал сестру. — А если я позвоню не у пруда, а у речки, то рыбки тоже приплывут? — спросил он. — Нет, дружок, те ведь не учёные, а этих я выучила. Я целый месяц ходила каждый день к пруду, бросала крошки хлеба и в это время звонила. Наконец рыбки и привыкли приплывать на звон колокольчика. — Так вот куда ты всё пропадала, Катя,— сказал отец.— Славно ты придумала! Пойдём, Володя, расскажем об этом маме, она, верно, тоже захочет посмотреть умных рыбок.ДОМАШНИЙ ВОРОБЕЙ
Заметил его ястребиный глаз, взмахнул лесной разбойник крыльями...
Недаром я назвал эту аллейку воробьиным детским садом. Когда-нибудь присмотритесь к воробьятам в то время, как они только что покинут гнездо. Какие это простаки и дурачки, неловкие, доверчивые, крикливые! И ноги и крылышки ещё плохо служат им. Это такие же увальни, как наши Коли и Мити, когда те только что начинают ходить. Но посмотрите на воробьят три-четыре дня спустя, в их детском саду. Вот они роются на дорожке в песке. Это уже не увальни, не простаки. Чуть раздастся крик их часового — полюбуйтесь, как они ловко шнырнут в кусты, спрячутся там и замолкнут. В эти немногие дни они лучше нас с вами выучили азбуку воробьиной жизни. Пройдёт ещё несколько дней — старые воробьи и воробьихи научат их всему, что нужно знать образованному воробью. Они выведут их на лужайку и научат ловить жучков, бабочек, гусениц. Они вызовут их из кустов на проезжую дорогу и научат разыскивать хлебные зёрнышки. Они поведут их в сад, в огород, на гумно, покажут им, как там нужно хозяйничать, растолкуют, кого бояться, где прятаться. Наконец ученье кончено; молодые выросли; их не отличить от старых. Тогда собирается семейный совет. Старики прощаются с детками и говорят: «Вы теперь большие, живите как хотите, мы всему вас научили»,— и воробьиная семья разлетается врозь.
ВОРОБЕЙ
И. ТУРГЕНЕВ Я возвращался с охоты и шёл по аллее сада. Собака бежала впереди меня. Вдруг она уменьшила свои шаги и начала красться, как бы зачуяв перед собою дичь. Я глянул вдоль аллеи — и увидал молодого воробья с желтизной около клюва и пухом на голове. Он упал из гнезда (ветер сильно качал берёзы аллеи) и сидел неподвижно, беспомощно растопырив едва прораставшие крылышки. Моя собака медленно приближалась к нему, как вдруг, сорвавшись с близкого дерева, старый черногрудый воробей камнем упал перед самой её мордой — и, весь взъерошенный, искажённый, с отчаянным и жалким писком прыгнул раза два в направлении зубастой, раскрытой пасти. Он кинулся спасать, он заслонил собою своё детище... но всё его маленькое тело трепетало от ужаса, голосок одичал и охрип, он замирал, он жертвовал собою! Каким громадным чудовищем должна была ему казаться собака! И всё-таки он не мог усидеть на своей высокой, безопасной ветке... Сила, сильнее его воли, сбросила его оттуда. Мой Трезор остановился, попятился... Видно, и он признал эту силу. Я поспешил отозвать смущённого пса и удалился, благоговея. Да, не смейтесь. Я благоговел перед той маленькой, героической птицей, перед любовным её порывом. Любовь, думал я, сильнее смерти и страха смерти. Только ею, только любовью держится и движется жизнь.ГНЕЗДО
С. АКСАКОВ Заметив гнездо какой-нибудь птички, чаще всего зорьки или горихвостки, мы всякий раз ходили смотреть, как мать сидит на яйцах. Иногда по неосторожности мы спугивали её с гнезда и тогда, бережно раздвинув колючие ветки барбариса или крыжовника, разглядывали, как лежат в гнезде маленькие-маленькие, пёстренькие яички. Случалось иногда, что мать, наскучив нашим любопытством, бросала гнездо; тогда мы, увидя, что несколько дней птички в гнезде нет и что она не покрикивает и не вертится около нас, как то всегда бывало, доставали яички или всё гнездо и уносили к себе в комнату, считая, что мы законные владельцы жилища, оставленного матерью. Когда же птичка благополучно, несмотря на наши помехи, высиживала свои яички и мы вдруг находили вместо них голеньких детёнышей, с жалобным тихим писком беспрестанно разевающих огромные рты, видели, как мать прилетала и кормила их мушками и червяками... Боже мой, какая была у нас радость! Мы не переставали следить, как маленькие птички росли, перились и наконец покидали своё гнездо,ЛАСТОЧКА
К. УШИНСКИЙ Мальчик осенью хотел разорить прилепленное под крышей гнездо ласточки, в котором хозяев уже не было: почуяв приближение холодов, они улетели. — Не разоряй гнезда,— сказал мальчику отец,— весной ласточка опять прилетит, и ей будет приятно найти свой прежний домик. Мальчик послушался отца. Прошла зима, и в конце апреля пара острокрылых, красивеньких птичек, весёлых, щебечущих, прилетела и стала носиться вокруг старого гнёздышка. Работа закипела; ласточки таскали в носиках глину и ил из ближнего ручья, и скоро гнёздышко, немного попортившееся за зиму, было отделано заново. Потом ласточки стали таскать в гнездо то пух, то пёрышко, то стебелёк моха. Прошло ещё несколько дней, и мальчик заметил, что уже только одна ласточка вылетает из гнезда, а другая остаётся в нём постоянно. «Видно, она наносила яичек и сидит теперь на них»,— подумал мальчик. В самом деле, недели через три из гнезда стали выглядывать крошечные головки. Как рад был теперь мальчик, что не разорил гнёздышка! Сидя на крылечке, он по целым часам смотрел, как заботливые птички носились по воздуху и ловили мух, комаров и мошек. Как быстро сновали они взад и вперёд, как неутомимо добывали пищу своим деткам! Мальчик дивился, как это ласточки не устают летать целый день, не приседая почти ни на одну минуту, и выразил своё удивление отцу. Отец достал чучело ласточки и показал сыну: — Посмотри, какие у ласточки длинные, большие крылья и хвост в сравнении с маленьким, лёгким туловищем и такими крошечными ножками, что ей почти не на чем сидеть; вот почему она может летать так быстро и долго. Если бы ласточка умела говорить, то такие бы диковинки рассказала она тебе — о южно-русских степях, о крымских горах, покрытых виноградом, о бурном Чёрном море, которое ей нужно было пролететь, не присевши ни разу, о Малой Азии, где всё цвело и зеленело, когда у нас выпадал уже снег, о голубом Средиземном море, где пришлось ей раз или два отдохнуть на островах, об Африке, где она ловила мошек, когда у нас стояли лютые морозы. — Я не думал, что ласточки улетают так далеко,— сказал мальчик. — Да и не одни ласточки,— продолжал отец,— жаворонки, перепела, дрозды, кукушки, дикие утки, гуси и множество других птиц, которых называют перелётными, также улетают от нас на зиму в тёплые страны. Для одних довольно и такого тепла, какое бывает зимою в южной Германии и Франции, другим нужно перелететь высокие снежные горы, чтобы приютиться на зиму в цветущих лимонных и померанцевых рощах Италии и Греции, третьим надобно лететь ещё дальше, перелететь всё Средиземное море. — Отчего же они не остаются в тёплых странах целый год,— спросил мальчик,— если там так хорошо? — Видно, им недостаёт корма для детей или, может быть, уж слишком жарко. Но ты вот чему подивись: как ласточки, пролетая тысячи четыре вёрст, находят дорогу в тот самый дом, где у них построено гнездо?ПЕТЬКИН ЗАЯЦ
Н. КАРАЗИН Тихо в лесу под вечер. Горят румянцем заката заиндевевшие вершины берёз, а понизу давно полегли глубокие синие тени. Треснет ли что под ногою, снег ли осыплется с ветки — каждый лёгкий шум слышится ясно, отчётливо и далеко по лесу разносится... Вот и теперь: ворона каркнула где-то призывно, вон ещё и ещё, ей откликнулись другие вороны, со всех сторон на зов слетаются. Гомон поднялся, нарушив вечернюю тишину, да какой! Что такое случилось, что их встревожило? Куда спешат, крыльями хлопают, куда слетаются? Да вон куда: на белом снегу, по сугробам, меж кустами, чуть виднеется кровавый следок, и ведёт этот следок на поляну; а там, как раз посредине, лежит заяц подстреленный. От стрелка-то ушёл, да от смерти уйти некуда. Лежит бедняга, снег под ним подпотел, подмочил ему шубку насквозь... Лежит заяц, еле дышит и жалобно вокруг поглядывает. А кругом сплошь вороны расселись, вплотную к зайцу подбираются, да шевелится он, ещё дышит и ухом поводит, несчастный,— ну и страшно голодным разбойницам, ждут терпеливо, когда покончится. Вдруг затрещали кусты, над кустами шапка большая, мохнатая колышется, всё ближе да ближе подходит. А вот и весь богатырь появился на опушке поляны. Невелик богатырь, аршин от земли, да грозен больно, в руках эва какую хворостину держит, и говорит богатырь сам с собою: — Что это за крик такой вороньё подняло? Иду, думаю: что за оказия? А оно вон что! Кш вы, каторжные! Я вас! Разлетелись вороны в стороны, да не очень далеко. Напугал их богатырь-малыш, а зайца вдвое. «Ну,— думает заяц,— теперь уже совсем конец пришёл...» Словно мёртвый прикинулся и дух затаил, а богатырь-то подошёл вплотную, забрал зайца да за пазуху, в тёплый тулуп запихнул. — Не бойся! Сиди смирно. Не съем! Зайца только господа едят, наши не станут... Да лежи ты, не рвись! Говорят тебе толком: не съем. Не понимаешь, что ли? А зайцу, да ещё до смерти напуганному, где же понять речь человеческую! Сообразил только, что ему тепло стало и страшных ворон не слыхать больше. Каркают где-то, только далеко, сквозь полушубок еле слышится. Тепло стало — пригрело, значит, спать надо... Задремал длинноухий, да так, сонный, и был водворён в новое жилище. Уж и смеялся же старый лесник Данило, когда сынишка его Петька домой с добычей вернулся да начал её к месту пристраивать. — Сам поймал, что ли? Не хуже Шарика или моего Валетки. Экий ты, парень, как я погляжу, прыткий! — Нешто я собака, чтобы зайцев ловить! От ворон отбил, он, вишь, стреляный... Их-то, ворон этих, страсть что набралось, видимо-невидимо. А я-то один. Я их пуганул... что их баловать? — Ай да молодец! Ну-ко, клади его в кошёлку, суй под лавку, да гляди, как бы собаки не пронюхали. — Не смеют! Устроили зайца покойно, тепло и привольно. Молочком напоили, корешок морковки подложили под самую мордочку, а на всякий случай корзину тряпкой сверху обвязали. И стал зайчишка поправляться на новоселье. Недели две прошло — лапка зажила, сам потолстел, шубка стала такая мягкая, пушистая. — Вот он теперь, словно Валетка наш, белый, а к весне, гляди, словно Шарик, серым станет,— говорит Данило сыну, а тому очень интересно, как это его заяц шубку менять будет. Вот, думает, подождём весны — увидим. Полюбился заяц Петьке; должно быть, и сам Петька полюбился зайцу — так друг за дружкою и бегают. Друзья стали самые неразлучные. Только недолго эта дружба тянулась. Пришла весна желанная, шубка заячья темнеть начала, а с шубкою и мысли заячьи переменились. Надоела, знать, бегуну теснота лесниковой избушки. И раз как-то приотворил лесник оконце — воздуху в избу впустить лесного, свежего, а снег почти дочиста стаял и на самом припёке зелёная травка заиграла на солнышке... Только и видели серого! Скок на лавку, скок на подоконник, да через окно во двор, да через плетень, да в кусты... Мелькнул разок подальше да и сгинул.И стал зайчишка поправляться на новоселье.
Думал Петька — вернётся к ночи, погуляет и вернётся,— всё-таки в избе и теплее, и покойнее, сам рассудить должен. Но рассуждение зайца вышло совсем не Петькино. Так своего друга наш Петька и не видал больше. Попадались зайцы, только всё другие — дикие, бродячие, а этот ну вот словно сквозь землю провалился. Заскучал мальчик, загорюнился, а старик Данило говорит: — Чего плачешь? Ты вот его от смерти спас, выходил, на ноги поставил. Что же ты его в батраки, что ли, себе прочил? Корысть какую имел, что ли? Зайцу воля нужна, ну, ты и не препятствуй! — Ладно!— отмахнулся рукою Петька.— Убёг так убёг! Ну его... пущай гуляет! Мне не надо! Не жалко даже ничуточки. А самому-то очень жалко было ушастого дружка, да не реветь же ему, мужику, отцовскому помощнику. Цена 7 коп. ИЗДАТЕЛЬСТВО «ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА» В 1973 году в серии «Книга за книгой» для детей младшего школьного возраста вышли и выходят такие книги: Горький М. ДЕТСТВО ИЛЬИ Горький М. ПЕПЕ Григорович Д. ГУТТАПЕРЧЕВЫЙ МАЛЬЧИК Грин А. ИСТОРИЯ ОДНОГО ЯСТРЕБА Одоевский В. ГОРОДОК В ТАБАКЕРКЕ СКАЗКИ ИЗ МУРОМА * * * Водопьянов М. ШТУРМАН ФРОСЯ Воскресенская 3. РОТ ФРОНТ Драгунский В. КРАСНЫЙ ШАРИК В СИНЕМ НЕБЕ Марков Г. ДЕД ФИШКА Медведев В. ТИРЕ-ТИРЕ-ТОЧКА Фадеев А. МЕТЕЛИЦА. САШКО Ребята! Прочтите эти книги.
ДЛЯ МЛАДШЕГО ШКОЛЬНОГО ВОЗРАСТА ПЕТЬКИН ЗАЯЦ Рассказы русских писателей
Ответственный редактор Н. М. Кожемякина. Художественный редактор Б. А. Дехтерёв. Технический редактор В. К. Егорова. Корректор Э. Л. Лофенфельд. Сдано в набор 4/IV 1973 г. Подписано к печати 15/V 1973 г. Формат 60х901/16. Бум. типогр № 2. Усл. печ. л. 2. (Уч.-изд. л. 1,42). Тираж 600 000 (1—300 000) экз. Заказ № 500. Цена 7 коп. Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Детская литература». Москва. Центр, М. Черкасский пер., 1. Ордена Трудового Красного Знамени фабрика «Детская книга» № 1 Росглавполиграфпрома Государственного комитета Совета Министров РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, Сущевский вал, 49.
Последние комментарии
7 часов 22 минут назад
13 часов 6 минут назад
14 часов 13 минут назад
15 часов 11 минут назад
15 часов 25 минут назад
1 день 35 минут назад