Vladarg (СИ) [Vladarg] (fb2) читать онлайн

========== *** ==========

Апрель в этом году был на редкость дождливым. Семья Роджерс проводила этот воскресный день дома, из-за дождя никуда не поехав. Елена Роджерс, младшая дочь в семье, забралась на свой любимый чердак и играла там с куклами, что было, с одной стороны, странно для десятилетней девочки, а с другой — кому какое дело? Ну и, играясь в одиночестве, она могла заставить кукол передвигаться самостоятельно, что ни в коем случае нельзя было делать при родителях или старших братьях, потому что попу жалко.

Так, играясь, она нашла невзрачную черную шкатулку, которой раньше не видела, и этот факт ее сильно заинтересовал. Подняв шкатулку, девочка осмотрела ее со всех сторон, но так и не нашла, как та открывается. Проведя ладошкой по крышке, она зацепилась за что-то острое, поранившее Елену. Ойкнув, девочка сунула палец в рот, но буквально капля ее крови попала на шкатулку. С удивлением глядя, как кровь впиталась в крышку, Елена снова ойкнула, и в этот момент крышка шкатулки открылась. Внутри были листки бумаги и еще какого-то материала, исписанные разными чернилами, но одним почерком. Заинтересовавшаяся девочка достала все из шкатулки и вчиталась в строчки. Это были письма, скорее, даже обрывки писем, в которых неизвестный мальчик обращался к маме.

»…Мамочка, я знаю, что ты умерла, но мне так плохо без тебя…»

»…Меня опять побил дядя Вернон за то, что ваза разбилась…»

»…У учительницы посинели волосы, значит, сегодня кушать будет нечего…»

»…Тетя Петунья сказала, что ты была проституткой, но я все равно тебя люблю…»

»…Мамочка, я так больше не могу, забери меня отсюда…»

»…Как бы я хотел умереть, чтобы быть с тобой…»

»…Я упал с крыши, но что-то опять не пустило меня к тебе…»

Страшные строки на небольших бумажных листочках рассказывали историю маленького сироты, лишившегося родителей. Никому не нужного, нелюбимого мальчика, единственное желание которого — увидеть умершую маму. Девочка горько плакала, читая то, что было написано на этих листочках. Откуда эти письма у них на чердаке? Откуда появилась шкатулка?

Девочка сбежала вниз, к родителям, желая показать шкатулку, но они почему-то не видели ее, не видели и листков в ее руке. Тогда девочка расплакалась еще горше, потому что в школе им рассказывали о таком. Мальчик-сирота был волшебником и писал письма буквально своей душой. Но мама с папой не были волшебниками, в отличие от всех троих детей. Поэтому Елена побежала к братьям, игравшим за компьютером во что-то вроде «цивилизации».

— Карл, Вик, посмотрите! Я нашла шкатулку, а папа с мамой ее не видят!

— Дай-ка, — сказал старший брат, Карлус, сразу почувствовавший неладное.

Заплаканная сестренка протянула свои находки, и дети склонились над листками бумаги, мрачнея с каждой строчкой. Каждое слово будто бы впивалось раскаленным железом в душу мальчишек.

— Это надо показать учителю, — произнес Виктор, средний брат. — Как ты ее открыла?

— Я провела по ней рукой и поранилась до крови, — тихо прохныкала девочка. — И кровь попала на шкатулку, а после этого она открылась.

— Этого не может быть, — прошептал Карлус. — Мы же магглорожденные… Так не бывает!

Сотворив патронуса, молодой человек что-то прошептал ему, отправляя вдаль. Буквально через полчаса в доме стало многолюдно и шумно. Кусочки бумаги и какого-то «пергамента» изучались в несколько палочек постепенно бледнеющими взрослыми.

«Шкатулка души». Строки, передающиеся родным только в минуту душевного порыва, взрыва или… Давно забытая магия… такая шкатулка создавалась самой магией, самим волшебством, часто — чтобы подать последнюю весть. Чтобы она возникла, человек должен находиться на краю гибели.

— Значит, ваши родители не магглы. Нужно выяснять, потому что это все очень дурно пахнет.

Старших Роджерсов немедленно увезли в магическую больницу, центральную в Австралии, а дети вместе со взрослыми остались читать листки, пропитанные болью и отчаянием.

»…Сегодня пришел Хагрид, неужели такой урод, как я, кому-то нужен? А белобрысый какой-то его сразу оскорбил, он еще так гласные растягивает, как будто он кот».

»…Гермиона любит командовать, но она заботится о нас, она такая теплая. Может быть, если бы у меня была мама…»

»…Горный тролль чуть не убил ее, как ту девочку с Райвенкло… Я должен ее защищать, потому что дети простых людей для них, как мусор, а еще у нее есть мама, к которой она должна вернуться».

»…Зеркало Желаний, и там я видел тебя, мамочка, и папу, наверное. Вы мне улыбались и кивали. А еще я там видел Гермиону… Жаль, что это не по правде».

— Неслыханно! Темный артефакт в школе! Как такое может быть?

— Надо как-то найти их, может, еще не поздно?

— Скажите, — Елена посмотрела на взрослых, — это написал кто-то родной?

— Да, девочка, это писал кто-то одной с вами крови, мы не знаем, кто это… Но мы его найдем!

»…профессор Квирелл, в котором сидел лорд Волдеморт. И я пошел один, потому что меня же не жалко, а Гермиона должна жить!»

»…После Хогвартса так тяжело опять возвращаться сюда, где решетки на окнах и еда через собачью дверцу».

— Хогвартс? Это где-то в Англии? Но как?

— Мы выясним, все выясним.

— А собачья дверца вас не смутила?

»…Меня спасли братья Уизли после того странного существа. Наверное, меня исключат за то, что он сделал… Если я больше не увижу Гермиону, то и жить незачем».

«Ура! Меня не исключили!»

А потом было страшное письмо, мальчик на трех страницах описывал Ужас, который окаменял учеников, и что он почувствовал, когда увидел окаменевшую Гермиону. Все читавшие быстро поняли, что речь о василиске, потому искренне сочувствовали мальчику, оставшемуся снова в одиночестве. Да и сам факт василиска в школе, полной детей… Где же учителя? Где администрация?

»…Это опять был Волдеморт, я тетрадку пронзил клыком василиска после того, как он меня задел, но Фоукс меня спас, а василиска я убил, так страшно было, мамочка…»

Это был приговор — высокотоксичный яд василиска. Но как мальчику удалось выжить? А дальнейшие записки и письма рассказывали о тяжелой судьбе ребенка, у которого нет никого. Не к кому прийти за советом, никто не подарит тепла, всем в лучшем случае наплевать. Бежавший преступник, нападение дементоров на поезд, дементоры в школе. Это же непостижимо — в школе, полной детей, эти твари!

А взрослые все читали, переворачивая листочек за листочком. В кратких, лаконичных строках раскрывалась нелегкая жизнь ребенка. Жизнь, которой не должно быть. Где взрослые? Где они? В этих листках была зарождающаяся любовь к девочке Гермионе, всегда делившей горе и радость, желание ее защитить и… Ужасы «повседневной» жизни… Вот и листок о Турнире.

— Постойте, я помню эту некрасивую историю несколько лет назад и, кажется, знаю, кто этот мальчик.

— М?

— Гарри Поттер.

— Но если он Поттер, а… То получается, что…

— Сообщите целителям!

Дальнейшие письма становились все страшнее. Елену напоили зельем и отправили спать, старшие ребята отказывались уходить. Ненависть соучеников, испытания Турнира, и снова рядом с Гарри эта девочка, Гермиона. Читающим казалось, что мальчик держится на этом свете только потому, что есть она. С каждым листком пергамента, с каждой прочитанной строчкой. «Возрождение» колдуна.

— Лича подняли, что ли?

— Именно его, и принялись поклоняться.

— Дамблдор во всей этой истории выглядит плохо, очень плохо.

— Да если бы только в этой…

— Как там Роджерсы?

— Они Поттеры.

— Сюрприз.

— И не говори.

Пятый год обучения, парню — пятнадцать. Карлус отдавал себе отчет, что он бы не вынес и половины того, что досталось этому человеку, который, по какой-то причине, их родич.

— Целители говорят, что вашим родителям заблокировали память и дар.

— Есть ли шансы для них?

— Да уже, реабилитацию проходят.

Пытки учеников, борьба, попытка как-то справиться и апофеоз — ранение Гермионы и смерть крестного. «Если она умрет — уничтожу всех». Простые строчки постепенно ожесточающегося ребенка. Постепенно теряющего веру во что бы то ни было. Дышащие отчаянием строчки. Даже взрослые опытные маги не удержали слез. Такого не может быть, но вот оно — в скупых строчках. И — сломавшийся парень, потому что Гермиона предпочла другого. Это очень хорошо просматривается в том, что читают взрослые опытные маги.

Строки все короче, «сегодня Гермиона стала сиротой, она стерла память родителям и отправила их в Австралию». За этой строкой столько боли, что она физически ощущается от куска пергамента.

— Надо определить, не въезжали ли, найти их и срочно к целителям, может быть, еще не поздно!

— Нашли мы их, в прошлом году въехали, передали целителям.

— Надеюсь, дети выжили…

Вот и последний листочек… «Осталось два крестража, мы возвращаемся в Хогвартс».

Даже взрослым становится страшно за детей. Не только за тех, которые описаны в этих листках, ведь школа — это дети, кто знает, что их ждет?

— Поднимай всех. Всех, до кого можешь дотянуться.

— Огребем проблем…

— Там дети, Зиг. Помнишь, что говорил Всеслав?

— «Чужих детей не бывает». Я понял тебя, Вик.

— Всех поднимай…

Елена подошла к пустой уже шкатулке, когда там из ниоткуда появился новый листок пергамента. Почерк был неровным, явно писали второпях. Девочка вчиталась в скупые строчки и завизжала от ужаса. Взрослые кинулись к бледному рыдающему ребенку. Елена не в состоянии была что-то сказать, только показывала листок пергамента, исписанный знакомым почерком.

«Это мое последнее письмо, мама. Завтра мы с тобой увидимся наконец. Так сказала Луна, а она не Трелони — она точно знает. Завтра наступит наш последний день, и солнце закатится уже не для нас. Надеюсь, что смогу выкупить своей жизнью хотя бы младших. Сегодня мы стояли в Астрономической башне и смотрели на наш последний закат. Безумно жаль, что мне не спасти Гермиону, которую я люблю всем сердцем. Сегодня из нашей крови пропали все зелья и чары, потому что завтра — всё. Не знаю, как это получилось, но довольно об этом. Эту нашу последнюю ночь мы проведем с любимыми. Мы жили и надеялись на счастье, но взрослые погибли, теперь наш черед. Сегодня я отведу младших в Тайную Комнату и сменю пароль, я уже знаю, как. Тогда Волдеморт до них не доберется. Я надеюсь. Если кто-нибудь все-таки прочтет это письмо, помните, Свет — не всегда добро. Добро и зло — это люди, их поступки и их желания. Мы дорого заплатили за это понимание, но теперь уже поздно. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь вспомнил о нас. Прощай мир, мама, я иду к тебе».

Взгляд на календарь — первое мая 1998 года. Последние часы первого мая. Собранные волшебники и неясно, как попавшие в их ряды бывшие Роджерсы, которым разблокировали память и дар. Сотня с небольшим профессионалов своего дела, идущая на помощь детям. Мерзкий чиновник Австралийского Министерства, пытающийся остановить лавину.

— Мы не можем вмешиваться.

— Так могут погибнуть дети! Ты понимаешь, чиновничья твоя морда? Дети!

— Не смейте!

— Пошел нахрен! Взять его!

Связанный чиновник. По двое переносящиеся через стационарный портал волшебники, разворачивающаяся техника, потому что в Австралии нет идиотских законов про зачаровывание магловской техники. Боевые машины, орудия, все в спешке, торопясь. Антиаппарационные щиты замка, а перед ними траншеи и зарывающаяся в землю техника. Парламентер в замок, эвакуация первокурсников, первые лучи солнца и первая атака. Работающие некроманты, гулко бьющие по великанам гаубицы, огнеметные системы против дементоров. «Защитить детей любой ценой». Ведь в этом смысл жизни. Пуля из крупнокалиберной снайперской винтовки, посланная рукой некроманта, уничтожает лича и развеивает его душу. Где-то в замке падает на пол в судорогах молодой, но уже седой парень, из которого исчезает крестраж. Некромантам все равно, сколько частей у той души.

Раненые дети, раненые взрослые. Растерянные Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер, которым сегодня не надо умирать. Замершее время.

— Гарри, сыночек! — летящая к парню рыжеволосая женщина.

— Мама…

Вчера они так и не смогли поговорить с Гермионой, просто приняв как факт то, что сказала Полумна Лавгуд. Вчера ночью они были вместе, потому что это была последняя ночь, но что-то случилось, и Гарри с Гермионой выжили. Эту пару немедленно эвакуировали в Австралию и отдали целителям. Прочитавшим письма мальчика было яснее ясного, что на эту пару воздействовали. Поэтому из них принудительно выводили все, что могли. В Британии продолжали работать специальные группы, вытаскивая на свет такое, что мировая общественность содрогнулась.

Очнувшаяся Гермиона прыгнула на шею Гарри прямо из положения лежа. Она плакала и целовала ничего не понимающего парня. Она пыталась что-то рассказать, но не могла из-за слез. Это бы продолжалось долго, если бы не вошел целитель и не положил перед Гарри лист пергамента, в котором перечислялись все зелья в крови его Гермионы. Молча. Гарри вчитался и посмотрел своими невозможными глазами на Гермиону.

— Значит, ты не выбирала Рона?

— Нет! Нет! Гарри! Это было так страшно! Как «империо»! Я все понимала, но не могла ничего сделать! Я люблю тебя, только тебя!

— Я люблю тебя, Гермиона.

— Успеете еще, — хмыкнул целитель. — У меня для вас три новости. Во-первых, твоим родителям, Гермиона, память мы вернули, во-вторых, они очень хотят с тобой побеседовать, да так, что ремень у мистера Грейнджера пришлось отобрать.

— Ой, — стремительно покраснела девушка, задрожав в руках Гарри.

— Не бойся, тебя никто не тронет, — сказало это дитя войны, задвигая девушку за спину. — Не позволю. А третья новость?

— Гарри, с твоей историей, как оказалось, не все чисто. Выпей умиротворяющего бальзама, тебе пригодится, — почему-то смутился целитель и, убедившись, что парень выпил зелье, крикнул кому-то: — Можно!

Следующий момент в жизни вполне мог стать воспоминанием для патронуса, не будь на свете Гермионы. В палату вошли… Высокий мужчина, удивительно похожий на Гарри. Рыжеволосая женщина с глазами цвета «авады», которая нашла его там. Мама. Двое рослых подростков и девочка. Все замерли, разглядывая друг друга, и только заплакавшая девочка заставила их начать двигаться.

— Братик! — громко закричав, буквально запрыгнула на него Елена, разрыдавшись.

— Мама… Папа… — будто во сне произнес Гарри, чувствуя, что еще немного — и упадет в обморок, но любимая и… сестренка?

— Гарри, сынок…

Прошло совсем немного времени, остался позади разговор мистера Грейнджер и Гермионы, в который влез Гарри и буквально пятью фразами объяснил, от чего родителей спасла Гермиона и как тяжело ей это далось. Как она плакала… Как мучилась… Гарри рассказывал так, что Грейнджерам стало стыдно за жесткие слова, сказанные дочери.

А потом пришел черед Гарри узнать, почему мама с папой оставили его. Маме и папе заблокировали дар и волшебство, хорошо хоть не убили, поэтому они ничего не знали ни о Гарри, ни о себе. Но теперь узнали, и волшебникам Великобритании вряд ли следует ожидать хорошего к себе отношения. А Гарри налаживал отношения с братьями и сестренкой, почти не отрываясь от Гермионы.

— Мы все знаем, братик… Ты писал письма маме и папе, а они накапливались в Шкатулке Души. И я прочитала все, что разрешили, а потом братики наставников позвали, а там и аврорат, и вот…

А потом Гарри с Гермионой стали семьей. Получилась одна большая-пребольшая семья — Поттеры, Грейнджеры и вот эти двое. И стали они жить-поживать, да добра наживать…