Вместе (СИ) [Vladarg] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
========== Часть 1 ==========
…Яркая зеленая вспышка закончила жизненный путь юной Поттер.
Самое обидное было в том, что ее убили «свои». Никакой Темный Лорд на самом деле не существовал, это была всего лишь инсценировка, как и гибель ее семьи. Ритуал, проведенный через год после ее рождения, выявил страшную правду для так называемых «светлых». У девочки активизировалось древнее наследие, единичный Дар, который мог сделать ее как страшным некромантом, так и великим целителем. Они даже не попытались, а просто приговорили ее! Приговорили годовалого ребенка к многолетнему аду, а потом — и к смерти. «Погибший» Джеймс, глядя на нее, как на грязь, холодно проговорил «Авада Кедавра»… Вспышка и… Все.
Да, она сама до всего докопалась, несмотря на шпионаж и стукачество Гермионы и активное противодействие «друга» Рона, который на самом деле был ее надзирателем. Притворяющийся тупым и простым парень на деле оказался… Все вокруг оказалось ложью, страшной, невозможной ложью. Самым кошмарным было то, что никто даже не попытался обучить ее целительству, на нее смотрели лишь как на чудовище. Все эти «друзья» и даже… Даже та, которую девочка привыкла считать чуть ли не святой. «Мама… мамочка, за что ты так со мной?»
Тьма, великая Тьма, ее самый верный и единственный друг, обняла девочку, что-то неслышно шепча, помогая расслабиться и забыться, унося навек из этого обреченного мира. Она проиграла. Но проиграл и мир.
***
Глаза открылись сами. Вокруг царила стерильная чистота маггловской больницы, над ней нависали люди в одинаковой зеленой одежде, совершенно непохожие на ангелов. Но и на чертей они тоже не были похожи. Ей улыбались, устало, но радостно. Ровно пиликал какой-то прибор, ей светили в глаза, слушали трубкой стетоскопа, при этом улыбаясь. Ведь они считали, что сегодня никто не умер. Девочка попыталась что-то сказать, но не смогла и испугалась. Ее как-то поняли:
— Тише, малышка, тише, все хорошо. Все уже хорошо, мама сейчас придет.
Слово «мама» вызвало панику у совершенно не контролирующей себя девочки. Грозно запищал прибор, кинулись к ней люди, сознание погасло. Последнее, что она услышала, было — «синдром Бругада»*.
…Сознание медленно возвращалось, девочка открыла глаза. Вокруг ее кровати было много-много мужчин и женщин в зеленых и голубых одеждах. Пожилой дядька с бородкой вполголоса диктовал какой-то женщине:
— Гермиона Грейнджер, пять лет. Синдром внезапной сердечной смерти в школе… Реанимирована… Поставьте дату… Диагноз… Синдром Бругада… Рекомендации… Режим… Домашнее обучение в течение этого года… Щадящий режим…
— Профессор, она в сознании, — прошептал один из мужчин, и дядька немедленно развернулся к девочке:
— Здравствуй, Гермиона, ты нас очень испугала. Не будешь больше умирать? Нет? Вот и молодец!
Очень медленно девочка смирилась с тем, что она теперь ненавистная Грейнджер. Но ей всего пять, она же сумеет стать правильной подругой, ведь сумеет же, да? Зато она больше не пугалась слов «мама» и «папа», а принимала этих людей, медленно привыкая к ним. И отвечала им любовью на их нежность и любовь.
Родители Гермионы, конечно, удивились изменению в поведении девочки, но такая Гермиона им нравилась гораздо больше. Тем более, им объяснили про опасность эмоциональных переживаний для девочки, потому свою доченьку они старались укутать в свою любовь. А бывшая Поттер наслаждалась тем, чего у нее никогда не было. Она липла к папе и маме, ластясь, стараясь каждую свободную минутку чувствовать родителей, их руки, их улыбки, их любовь.
Ее уже увозили домой, когда в холле Лондонской Детской Больницы она увидела мальчика. При виде этого мальчика у нее екнуло сердце, а глаза повлажнели. На нее смотрел невозможными глазами Лили Джеймс Поттер. Правда, через секунду мальчик упал, содрогаясь. К нему сразу же кинулась какая-то медсестра, фиксируя рот, из которого показалась пена, и всю голову. Поспешно пробежали врачи, и мальчика куда-то быстро увезли. Подняв глаза от того места, где только что лежал мальчик, Гермиона увидела Петунью Дурсль, которая цеплялась за Вернона, как за спасательный круг в бушующем море, и громко рыдала. Это было очень… Непривычно. И это надо было обдумать.
***
Девочка радовалась своей комнате, своему столу и даже кроватке «достаточной жесткости», которая, впрочем, стояла в родительской спальне. После того, что произошло, родители боялись оставлять Гермиону одну на ночь. Впрочем, это совсем не мешало девочке читать, играть и учиться с приходящими учителями. Учителя поражались знаниям ребенка так же, как и желанию учиться, но старались девочку не перегружать. Так прошел год, потом другой, а потом почти восьмилетней девочке разрешили ходить в школу. Учителя были предупреждены, спортивные уроки отменены, и Гермиона в первый раз вошла в класс.
Дети с интересом разглядывали новенькую, о которой было известно только то, что ей нельзя бегать и она долго болела. Даже тот факт, что она умирала и потом ожила, играл за нее. К ней подходили знакомиться, с ней разговаривали и хотели дружить. И Гермиона отпустила себя, вливаясь в коллектив. У нее появились подруги, друзья, ее уважали из-за знаний, потому что она никому не отказывала в помощи, но, помня прошлое Гермионы, никогда не навязывалась, и дети ценили это.
Ценили девочку, обладающую эйдетической памятью, и учителя. Нет, не за цитирование учебников, а за трудолюбие и дотошность. Психолог школы, поначалу напрягшийся, с удовольствием разговаривал с девочкой, обладающей, по его мнению, огромной силой духа. Все было хорошо, просто идеально.
Совершенно неожиданно оказалось, что Дар из прошлой жизни пришел с девочкой и в эту. Гермиона начала тайно учиться контролировать свою способность, чтобы быть готовой к будущему. Маленькие мертвые мышки патрулировали окрестности дома и школы, облезлый кот, умерший от старости, внимательно разглядывал всех, кто подходил достаточно близко, потому что Гермиона знала, что магглоотталкивающие чары не действуют на животных. Девочка тренировалась в окклюменции, защищая мозг, благо теперь она знала, как это правильно делать.
Все ее знания остались с ней, и теперь надо было хорошо поработать, чтобы защитить родных и саму себя. Хотя она и заметила отличия в прошлом и текущем мире, Гермиона не считала, что он может слишком сильно измениться. Впрочем, теперь она была не в «фокусе» интересов «светлых» и вполне могла бы оказаться в стороне, если бы не ее зеленоглазое отражение, которое она просто не сможет бросить в одиночестве. А значит, надо было готовиться.
Гермиона была умной девочкой и никак не афишировала ни свои способности, ни свою взрослость. Она ходила в школу, играла с детьми, гуляла и готовилась, готовилась, готовилась… Совершенствуя свою магию, выстраивая зеркальные лабиринты в уме, но тщательно оберегая сердце, беря чувства и эмоции под контроль. У девочки была цель, и суть этой цели — месть. Поттерам, отказавшимся от ребенка. Надзирателям Уизли. Дамблдору. Всем, кто видел и молчал. Они все заплатят. За всё.
***
День проходил за днем, дети играли, учились, отдыхали. Ходили в походы, играли в школьном театре, катались на роликах. Весь класс как-то незаметно для учителей объединился и стал почти что единым организмом. А среди двух десятков детей медленно вызревала настоящая Темная Леди — яркая, дружелюбная, всем помогающая и ничего не забывшая. День за днем, год за годом.
Осенью 1990 года в класс привели новенького. Перед тем, как привести его, руководительница класса сообщила детям о мальчике. Новенький был из приличной семьи, не хулиган, но у него была эпилепсия, и учительница рассказала детям, что делать, если случится приступ. Мальчика перевели в эту школу, потому что в прошлой его избили старшие ребята по непонятно какой причине — они и сами не могли объяснить почему, и мальчик полгода лежал в больнице. Дети прониклись, а Гермиона… Гермиона предчувствовала, кого она сейчас увидит. И она не ошиблась.
Из коридора пахнуло знакомой магией, и в дверь вошел он. Не заморыш, но и не толстяк… Зеленоглазый растрепанный мальчик в очках. Гермиона буквально зависла, рассматривая его, а он смело подошел к ней, сказав:
— Привет, я тебя видел в больнице, ты меня помнишь?
И Гермиона не смогла сдержать порыв… сколько бы она ни программировала себя, как бы ни сдерживалась, но детская психика категорически не приемлет держания под спудом. И Гермиона обняла такого родного человека. А он… расслабился и обнял ее в ответ, подсознательно чувствуя родную магию.
Потом были разговоры. Много-много разговоров. Девочка расспрашивала Гарри и рассказывала сама. Она сразу открылась мальчику, сразу… И он с удивлением узнавал историю ее жизни…
Она росла, всеми ненавидимая. Тетя Петуния считала ее чем-то вроде будущей… нехорошей девушки, а дядя Вернон больно наказывал за любую провинность. К одиннадцати годам у нее были сломаны, казалось, все кости, а некоторые и не раз. Когда ей было четырнадцать, Дадли ее… ну… И ему ничего за это не было. Поэтому Гарри с радостью поехала в Хогвартс, где у нее появились прекрасные друзья — Гермиона и Рон. У них были самые лучшие приключения, пока однажды девочка не услышала ссору этих… «друзей». Оказалось, что Гермиона ежедневно предавала Гарри, рассказывая самые сокровенные ее тайны профессору МакГонагал и самому директору, а Рон… Рон внимательно следил за ней, готовый в любой момент оглушить, чтобы на девочку наложили заклинание стирания памяти, а потом, когда они стали старше, он ее… ну… стирая память каждый раз. Много-много раз.
А потом она обнаружила, что Сириус никогда не был в Азкабане, и нашла формулу отречения от звания чемпиона. И тогда кто-то, наверное, сам директор, решил, что она становится опасной. И в один ужасный день она встретилась со своими родителями, но счастья ей это не принесло. Да, Лили и Джеймс Поттеры были живы, но они не любили свою дочь. Лили сильно избила тонким стеком юную девушку, а Джеймс… Джеймс убил ее.
Под конец рассказа девочка рыдала, не справившись со своими эмоциями, и вместе с ней плакал мальчик Поттер, не в силах выдержать такого кошмара.
Его жизнь начиналась так же, как и у нее, но, когда мальчику было пять, что-то случилось, и тетя с дядей стали относиться к нему совсем иначе. Как к родному. Правда, за это пришлось заплатить, но мальчик был не против. Это лучше, чем жизнь в чулане и это… ну… мальчик даже не представлял, смог бы он пережить это, которое ну.
— Так значит, меня заставят пойти в эту школу?
— Заставят…
— И они будут стараться меня убить?
— Будут…
— Из года в год?
— Из года в год.
— Мы справимся?
— Мы справимся.
— Вместе?
— Вместе.
***
А в покинутом мире писалась история…
Это рассказ о самой страшной опасности для Магического Мира, которую, к счастью, удалось устранить до того, как она разрушила все, что создавалось веками.
Она родилась в славном светлом семействе и до года прятала свои способности, втираясь в доверие, но уже в годовалом возрасте страшная ведьма смогла проклясть своих родителей, и они заснули на долгие годы летаргическим сном. Будучи удаленной от магического мира, она проявила распутный характер, предлагая себя даже родному кузену, и сделала жизнь невинных магглов абсолютно невозможной.
Злобное существо, выглядевшее невинной девочкой, не давало себя заподозрить в темной магии, подчеркнуто скромно одеваясь, но мало кто знал, что вещи она отбирала у кузена, а деньги выбивала из родни, ничего не могущей противопоставить темной ведьме.
В самом юном возрасте она практиковала некромантические ритуалы, убивая детей, которые ей не нравились, и поднимая их снова в качестве рабов. Попав в Хогвартс, она сразу же прокляла бедного профессора ЗОТИ, который истлел к концу года. На втором курсе девочка убила особо жестоким способом древнего змея, который охранял Хогвартс от врагов, а на третьем призвала толпы Дементоров, чтобы они служили ей. Она проводила жуткие ритуалы, используя семенную жидкость и кровь десятков невинных детей, и только благодаря Великому Светлому Волшебнику Альбусу Дамблдору удалось остановить это исчадие Морганы.
Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор сумел снять проклятье с родителей этого чудовища, и они попытались вернуть девочку в лоно света ритуалами и беседами. Когда же это не помогло, и страшное чудовище, в которое превратилась девочка, рассекло себе ягодицы, плечи и грудь, чтобы проклясть своих родителей магией крови, отец ее, Джеймс Поттер, был вынужден остановить ее навсегда. Объятая тьмой, самая страшная ведьма тысячелетия покинула наш мир. Гори в аду, Гарри Поттер!
Комментарий к Часть 1
* Редкое заболевание сердца, характеризующееся желудочковой тахиаритмией и повышенным риском внезапной сердечной смерти.
========== Часть 2 ==========
Труд, ежедневный труд, без «не могу» и «не хочу». У них был всего лишь год, за этот год надо было очень многое сделать. Обучить Гарри окклюменции, пробудить Дар, научить его контролировать хоть как-нибудь… Конечно же, Гермиона знала, как инициировать Дар, но… Его можно было открыть или жестокостью, или так называемой «инициацией» — достаточно сложным для детей ритуалом и, главное, очень… ну… Как в христианских сказках про злых колдуний.
Но Гарри сам был готов учиться и уговаривал Гермиону учить его всему тому, что поможет выжить. Ведь скоро им предстоит настоящий ад — «волшебная» школа Хогвартс, где смерть дышит в затылок, и коса ее почти касается сердца. Совсем скоро наступит самое страшное время, когда рядом не будет родителей, способных защитить от бед, и совсем юным волшебникам придется противостоять коварству, алчности и злобе могучих волшебников. А те, что зовут себя «светлыми», будут фанатично искать их слабые стороны и бить, бить, бить, стремясь уничтожить, стереть…
Гарри как-то спросил Гермиону, уверена ли она в том, что в этом мире все так же, как было и в ее, но, подумав, согласился, что лучше готовиться к худшему. Самой большой победой Гермионы, по ее мнению, был даже не ритуал, прошедший немного не так, как ожидалось, а то, что Гарри прочел книги Макиавелли и Оруэлла. Несмотря на то, что книги были сложны для десятилетки, Гарри внимательно изучил их, слушая пояснения Гермионы. Его детство внезапно кончилось, он стал более собранным и внимательным. Впрочем, возможно, в этом был виноват ритуал.
Гермиона впоследствии не могла ответить — это она накосячила или все-таки так и должно было случиться. Ее-то Дар открылся в минуту наивысшей боли и отчаяния, когда девочку… ну… это…
Темной ночью Самайна, когда грань между миром мертвых и живых наиболее тонка, двое детей оказались на кладбище. Старинный склеп принял их, даруя неизвестно откуда взявшиеся тепло и уют. Пол его уже был расчерчен странными символами, заученными когда-то наизусть, и дети разоблачились. У них не было специальных мантий, поэтому они вынуждены были раздеться догола, что очень смущало ребят. Гермиона, как проводящая ритуал, встала во внешний круг, тогда как Гарри лег в центр. Из горла девочки полились слова неизвестного ей языка, так же когда-то заученные наизусть. Свет свечей сменился зеленоватым свечением, почему-то объявшим обоих детей.
— Кадм, глянь, твои наследники? — раздался голос ниоткуда.
— Что ты, это Игнотус постарался, — ответил ему со смехом другой голос.
— Что же, быть по сему, — этот голос пугал. — Вы все поймете в свое время, а пока…
Вспышка зеленого света ослепила детей, лишая сознания. Сгусток чего-то странного, специфического, слегка похожего на болотный цвета оторвался от мальчика, исчезая. Свет медленно гас, впитываясь в юные тела, но дети этого, конечно, не видели.
— Сама Госпожа, какая редкость… — голос затихал вдали.
Очнувшись, Гермиона в первую очередь надела юбку, а потом уже прыгнула к Гарри, который просыпался, улыбаясь. Вокруг них стояли покойники различной свежести, которые принялись помогать детям одеться, чтобы сразу после этого действия рассыпаться в прах. У них все получилось.
***
Гермиона отходила от ритуала, ломая голову над тем, что произошло, целых три дня, потом стало не до раздумий. Гарри стремительно прогрессировал, меняясь, становясь серьезнее и внимательнее. Ребенок внезапно исчез, оставаясь внешне все таким же. Наконец на рождественских каникулах дети договорились уговорить родителей на прогулку по Лондону. Гарри считал тетю и дядю родителями, а Дадли — братом и хотел их защитить любой ценой. Так же, как и Гермиона готова была на многое, чтобы защитить своих родителей, а потому необходимо было пробраться на Косую Аллею, а точнее, в банк. Даже в ее мире гоблины умели определять принадлежность клиентов к той или иной семье. Это нужно было сделать чем быстрее, тем лучше. Но сначала следовало все же рассказать о мире Магии… О том самом, что не принес ничего, кроме боли, как детям, так и их близким там… И, наверное, так же будет и здесь. Потому что представить доброго Дамблдора Гермиона не могла. А именно Дамблдор и был тем, кто изначально виновен во всем. Если бы не он… и не его почти религия Света…
Петунья была совсем не рада откровенному разговору с девочкой. Она помнила и любила свою сестру, и новость о том, что та, скорее всего, жива… вызвала двоякие чувства у взрослой женщины. С одной стороны, радость за то, что сестричка жива, а с другой… Как может психически нормальный человек бросить своего ребенка? Это вызывало ярость.
Более зрелая женщина с большим опытом общения смогла достаточно быстро разговорить Гермиону, которая оказалась ее племянницей из другого мира, и ужаснулась истории девочки. Петунья согласилась с тем, что от таких «ненормальных» надо защищаться всеми доступными способами, и потому решила поговорить с родителями Гермионы.
Взрослые адекватные люди, конечно же, не сразу поверили женщине, но Гермиона и тут помогла. Увидев мышек, ходящих строем, как солдатики, и отдающих честь, родители девочки очень быстро поняли, что с ними не шутят и «сказка» имеет место быть. А потом Петунья и Гермиона рассказали им, что это за сказка. И взрослые адекватные люди, почувствовавшие себя абсолютно беззащитными, ужаснулись. На первый взгляд, выход был только в том, чтобы снабдить детей оружием, но какое оружие может удержать десяти-одиннадцатилетний ребенок? Пневматику? А толку от нее… Трубка с ядовитыми иглами опасна для самих детей. Разве что пистолет-инъектор… Но как работают спецсредства на волшебниках? Ответа на этот вопрос не было, а детям, особенно Гермионе, знающей очень много о возможностях магов, мучительно не хватало старшего товарища. Того, кто подскажет и поддержит, а при нужде — и защитит…
Петунья, помня увлечение Вернона оружием, поделилась с мужем проблемами и была сильно удивлена, когда мужчина, тяжело вздохнув, позвонил кому-то, а потом увез обе семьи куда-то на микроавтобусе с намертво затонированными стеклами.
Микроавтобус петлял по улочкам Старого Лондона, пока наконец не подъехал к высокому бетонному зданию. Ворота медленно открылись, явив свою толщину, как и толщину стены. Гарри и Гермиона вполне могли поместиться в профиле стены вдвоем. Надо сказать, что с момента проведения ритуала дети крайне неохотно расставались, предпочитая проводить время вместе.
Въехав в ворота, микроавтобус быстро остановился, и Вернон предложил всем следовать за ним, не останавливаясь и сохраняя молчание. Машина стояла в глухом бетонном колодце, с одной стороны которого находилась стальная дверь с сенсором. Вернон приник к сенсору всем лицом, опустив его в казавшуюся мягкой резиновую часть. Петунья с удивлением смотрела на мужа, она уже начала догадываться, что он не простой человек, но насколько непростой, не могла и предположить.
Дверь открылась, и они прошли мимо молчаливого солдата, стоявшего сразу за дверью, мимо большого зеркала на всю стену, зашли в грузовой по размерам лифт и поехали вниз. Внезапно лифт остановился, но двери не открыл. Вздохнув еще раз, Вернон оглянулся на Петунью, снял с шеи цепочку с небольшим ключом, вставил его в неприметную щель и произнес звучным баритоном:
— Майор Дурсль. Сорок семь, шестнадцать, сто сорок два. Ситуация сто семь.
Майор? Глаза Петуньи стали большими-большими, как крупные старинные монеты, но она благоразумно решила оставить расспросы на потом. Гермиона и Гарри лишь переглянулись, понимая друг друга почти без слов. Если это то, о чем подумала Гермиона, это был вариант, очень хороший вариант. Но тут Гермиону удивил ее папочка-дантист. Скопировав тяжелый вздох Дурсля-старшего, Грейнджер наклонился к панели лифта:
— Капитан Грейнджер. Подразделение три-семь-четыре-ноль. Особая необходимость.
И двери лифта медленно раскрылись.
***
Большой, но уютный конференц-зал принял обе семьи, поглядывавших на своих глав с некоторой опаской. Все-таки не каждый день узнаешь такие новости о любимом человеке, прожившем с тобой рядом всю жизнь.
— Здравствуйте еще раз, — произнес старший Дурсль, — мы находимся в специальном оперативном центре МИ5, это контрразведка Соединенного Королевства для тех, кто не знает, — он скупо улыбнулся. — Наше подразделение существует с 1939 года и, подозреваю, подразделение капитана от нас так же недалеко ушло. Наша задача — это мир магии и все, что с ним связано. Нет, Петунья, я женился на тебе не потому, что ты вхожа в тот мир, а исключительно по любви, поверь мне. Да… так называемый «волшебный мир» никогда не был тайной для Короны, соответственно, и для нас, потому для меня не сюрприз то, что вы рассказываете. Что я могу точно сказать — за последние двадцать лет не было никаких массовых убийств людей, что, безусловно, перекликается с твоими рассказами, Гермиона. Я предлагаю подойти к проблеме комплексно. В первую очередь сравнить развитие того, что известно Гермионе, и того, что имеется у нас, а дальше решать проблемы «по одному шагу за раз», ибо как говорил Конфуций: «Человек, способный двигать горы, начинает с маленьких камней». И так, от малого к большому, мы и придем к решению нашей проблемы. Главное, вы всегда должны помнить — вы не одни. Вы — дети Великой Британии, и вас есть кому защитить! Капитан, вы?..
— Капитан Грейнджер, особое подразделение Короны. Прямое подчинение.
Вернон присвистнул. Прямое подчинение означало, что капитану не может приказать никто, кроме Ее Величества. О таких подразделениях не знал никто, хотя слухи, конечно, ходили. Гермиона большими глазами смотрела на внезапно как-то преобразившегося папу. Теперь перед ней сидел офицер Ее Величества, сильный, как шторм, и надежный, как скала. Губы девочки тронула улыбка надежды. Они не одни.
Ее понемногу отпускало ощущение надвигающейся катастрофы. Девочка почувствовала руку папы на плече и с трудом сдержалась, чтобы не замурлыкать, на минуту выпустив даже ладошку Гарри. Детские глаза заблестели от сдерживаемых слез, ведь что важнее для ребенка, чем поддержка взрослых? Да, Гермиона пережила многое в той жизни, полностью разочаровавшись даже в родных, но здесь и сейчас она оставалась ребенком. Пусть могучим, пусть сильным, но ребенком. Ребенком, которому предстояло пройти круги ада… Опять. Ребенком, который был готов встать на пути Зла, называющего себя «Светом».
В душе ее зарождалась надежда. Надежда на жизнь и счастье. Ведь за спиной девочки были родители. Готовые поддержать и помочь. И детская еще психика не выдержала — девочка тихо-тихо заплакала, что не осталось незамеченным. Первым, заключившим ее в объятья, был Гарри. Потом папа, мама, дядя Гарри и тетя. Они стояли, обнявшись все, даря друг другу поддержку и защиту. И веру. Веру в то, что все будет хорошо. Потому что все должно, просто обязано быть хорошо!
И тут неприметная дверь в углу комнаты медленно открылась, в помещение вступил молодой человек в штатском, с цепким взглядом. Он внимательно осмотрел всех присутствующих и вдруг гаркнул:
— Встать! Смирно! Её величество Елизавета II, Божией милостью Соединённого Королевства Великобритании и Северной Ирландии и иных своих царств и территорий королева, глава Содружества, защитница веры! *
Все присутствующие вскочили, неверяще глядя на входящую в зал женщину. Гермиона как-то автоматически опустилась в глубокий реверанс, а Гарри поклонился как мог, не выпуская девочку из рук. Мальчику казалось, что если он выпустит Гермиону, то может случиться что-то очень страшное, и потому даже этикет не смог оторвать его от девочки.
Офицеры Ее Величества опустились на колено. Ее Величество внимательно оглядела собравшихся. От нее не ускользнуло ничего — ни заплаканные глаза девочки, ни взволнованность женщин, ни собранность мужчин. И даже отчаянную решимость мальчика, безотчетно прикрывшего девочку собой… Прозвучал глубокий голос, полный силы и власти:
— Встань, дитя. Присаживайтесь, господа, нам предстоит много работы.
Комментарий к Часть 2
* Официальный титул Ее Величества.
========== Часть 3 ==========
— Грязные магглы, говорите… — сидящий за пультом офицер дернул щекой, нажимая кнопку, которая запустила разработанную МИ5 операцию.
Ее Величество решила, что магов надо, во-первых, отвлечь от детей, а во-вторых — проверить их уровни защиты. Так как основной точкой фокуса в том мире был и, скорее всего, оставался Дамблдор, то удар по этой точке точно бы раскрыл его истинную суть и в этом мире. Гермиона аккуратно нарисовала план школы, пометила факультетские помещения, директорскую башенку и преподавательское крыло.
И вот теперь операция вошла в свою основную фазу. Спутники замерли, прицелившись в то место, которое выглядело, как древние руины, а беспилотный самолет, оформленный как боевой, взорвал правый двигатель, подруливая в сторону руин. Офицерами-аналитиками была проделана огромная работа — по рисункам и ориентирам смоделировать расположение замка в правильном отображении, высчитать расположение директорской башенки и подсчитать оптимальную высоту подрыва, чтобы не развалить вообще все — пока такая задача не стояла. Была середина июля, и детей в самой школе быть не должно, об остальных Специальная Служба предпочитала не думать, сопутствующие потери в такой ситуации никто не отменял.
Возможно, тут сыграло легендарное фантастическое везение Поттера, но в запланированный день директор мало того, что никуда не отлучился, но и наблюдал из своего окна за объятой огнем машиной. Он даже не успел понять, что происходит, как исчез, начиная свое «новое приключение». Фоукс не успел к месту катастрофы, да и не горела птица желанием спасать подчинившего его мага.
Подрыв спецбоеприпаса произошел штатно, на расчетной высоте. Беспилотный аппарат исчез в яркой вспышке, поколебавшей, казалось, само пространство. Гермиона, которая корректировала наводку на всем пути следования самолета, радостно завизжала. На экранах проступил древний замок, слегка дымящийся с одной стороны. Чары пали.
»…Авиационные катастрофы. Во время испытаний самолета XY-NN, по неизвестной причине произошло возгорание правого двигателя, и самолет потерпел крушение в пустынной местности Шотландии. Жертв нет. Ведется расследование».
Под видом комиссии расследования летных происшествий к замку выдвинулись сотрудники Особой Группы с целью расположения приборов фиксации и наблюдения вблизи замка и документирования последствий операции. Старинный замок поражал воображение, и даже дымящаяся рана не убивала это очарование. Сделав вид, что не замечают полуголых людей со странными палками, сотрудники удалились. В процессе осмотра местности был обнаружен фрагмент белой бороды с двумя колокольчиками, более подходящими лошадиной сбруе, и пенис, согласно экспертизе, принадлежащий мужчине в возрасте 60-75 лет.
Читая отчет медицинской экспертизы, Гермиона радостно улыбалась и хлопала в ладоши. Ей не мешали, она имела право. Однако следовало проверить накрытие конкретной цели, и для этого детей начали готовить к экспедиции в мир «волшебства и чудес», не к ночи будь помянут.
***
Гермиона со слезами на глазах рассматривала Косую Аллею, полную степенно шагающих семей, носящихся детей, о чем-то спорящих волшебников… Память подбросила картину когда-то очень давно открывшегося волшебства. Как жаль, что все оказалось ложью…
Дети, в сопровождении телохранителей, которые были сквибами, двинулись к белому зданию банка. Конечно же, ребят хорошо загримировали, и они ничем не отличались сейчас от аристократов — белая, почти прозрачная кожа, высокомерный взгляд, мантии высочайшего качества, блестящие на солнце драгоценности стоимостью в небольшое поместье… Встречные волшебники уступали им дорогу, не желая связываться с отпрысками богатеев.
Банк совсем не изменился и был ровно таким же, как и в памяти Гермионы. Она прошествовала к знакомому по той жизни гоблину и властно потребовала отвести ее к управляющему банком. Столько силы было в ее голосе, что гоблин и не подумал возражать. Дети совместно с телохранителями вошли в большой кабинет, и сопровождающий их гоблин будто бы испарился. Вот только что был тут, и вот его нет.
В первый миг казалось, что управляющий сейчас выгонит их вон, но гоблин пригляделся, охнул и низко склонился перед детьми.
— Чем Гринготтс может помочь отмеченным Великой Госпожой? — тихо спросил гоблин.
— Идентификация крови и список ритуалов банка в этом мире, — спокойно и как-то очень властно проговорила Гермиона, в которой сейчас даже слепец не заподозрил бы обычную девочку.
В этом мире гоблины умели определять наследство по образцу крови, ведь ключ может потеряться… И направленность магии, конечно, как же без этого. В остальном это был обычный банк, с вкладами, кредитами, акциями и прочими финансовыми премудростями.
Направленность магии девочку не интересовала, о себе Гермиона все знала и так, а вот семейные связи и опекун… Тут могли быть сюрпризы. Причем практически всегда неприятные. Но самое главное — опекун в магическом мире, ибо он мог сделать с ними что угодно. Это было фактическим рабством — институт магического опекунства. И капли крови упали в чашу, мгновенно превратившуюся в зеленоватую сферу. Артефакт сравнивал образец с существующей базой образцов крови волшебных семей.
А пока шло время, необходимое артефакту, гоблин предложил пирожные и напитки. Он с огромным пиететом относился к детям, отметку о покровительстве которых самой Смерти он четко видел. Значит, дети как минимум некроманты. А что может разъяренный некромант, гоблин проверять не хотел. Наконец артефакт завершил свою работу.
— Мисси… — гоблин вовремя увидел незаметный жест Гермионы и поправился. — Мисс Грейнджер, наследница Певерелл в соответствии с завещанием Игнотуса. Опекун отсутствует в связи с совершеннолетием магии и духа.
— Мистер Поттер… — гоблин неверяще уставился в пергамент. — Вы знаете, что ваши родители живы?
Одно дело, когда тебе рассказывает пусть любимая, но девочка из другого мира, совсем другое — когда сообщают именно так. Мальчик побледнел и упал в обморок. Как ни готовь себя к чему-то, но когда ты просто ребенок… А быть готовым к тому, что родители тебя предали, не может быть никто. Пожалуй, только после этого мальчик полностью принял рассказ Гермионы. Принял и почувствовал до самых глубин своего существа.
Гоблин же был шокирован. Дети у гоблинов рождались крайне редко — таково было последствие старинного проклятья. Именно поэтому дети были величайшей ценностью, и отказ от них считался преступлением гораздо более страшным, чем поедание собрата. Одна строчка, оставленная артефактом на пергаменте, изменила расклад сил в Магической Британии. Гоблины уже не могли остаться в стороне. Так же, как люди не смогли бы спокойно смотреть на медленное убийство ребенка. Психически нормальные люди, конечно.
Гермиона прижимала к себе Гарри. Когда тот потерял сознание, она почувствовала боль в сердце и чуть не умерла от страха за него. Дикого, всепоглощающего. Теперь она поняла, что хотел сказать гоблин. Остановиться ему она показала просто интуитивно, но вот теперь… Мальчик был ей роднее всех. Может быть, это из-за родственности душ, может быть, из-за чего-то другого. У нее еще будет время разобраться.
У мальчика начался приступ. Хорошо, что с ними были телохранители. Хорошо, что они знали, что делать. Хорошо, что Гермиона не свалилась вместе с ним — кардиореанимации в банке не было. Повезло.
Гермиона прижимала к себе Гарри и тихо плакала, а мальчик смотрел на нее и умолял не плакать, ведь для нее это опасно. От сильных эмоций может проснуться страшный синдром, и тогда… А Гарри мучительно не хотел ее терять. Ведь она была самым близким и родным человеком в мире.
— Скажите, а то, что вы там прочли… Можем ли мы как-нибудь избавиться от опеки Поттеров?
— В этом нет необходимости. Они передали опеку над вами, полностью отказавшись от ребенка, Альбусу Дамблдору, а он мертв.
— Это точно?
— Абсолютно.
Гоблин смотрел на девочку, видя, как слезы уступают место пониманию, медленно заменяющемуся чистым детским счастьем. Сильным и ярким, будто осветившим его кабинет. Это она еще не знает, что от старой кошки остался только хвост. Как было установлено, в момент взрыва верная последовательница «великого Светлого», полуобратившись, занималась непотребством в его кабинете.
«Ф-ф-фу, мерзость какая», — гоблина передернуло.
— У вас есть бумаги об этом? — Гермиона снова была деловита и собрана.
— В этом нет необходимости. По праву духа и магии вы являетесь сюзереном Поттеров.
И в этот момент гоблин окончательно поверил в то, что завещание не врало — перед ним воплощенная Тьма, ибо от предвкушающей улыбки девочки стало страшно даже ему.
— Сдох, сдох, сдо-о-ох, — счастливо напевала Гермиона на обратной дороге.
Да, самый страшный враг был убит маггловским истребителем. И вот теперь посмотрим. Теперь узнаем. Будущее перестало быть беспросветным.
А старый гоблин утирал пот, смотря, как в его кабинете весело танцуют скелеты крыс, дети были действительно счастливы, а с контролем у них пока, по-видимому, не очень. Впрочем, пусть танцуют, ему это не мешало. Следовало известить Совет об открывшемся ему сегодня. Да, немедля.
— Ну что? — от нетерпения взрослых воздух почти искрил.
— Сдох! — выкрикнула Гермиона и счастливо рассмеялась.
— Еще новости?
— Мне… Мои… — Гарри заикался и не мог рассказать самые страшные новости.
— Родители Гарри живы и полностью отказались от него, продав Дамблдору, — тихо сказала Гермиона.
Взрослые, не поверившие изначально в эту часть истории, потеряли дар речи, а Петунья зарыдала. Это было действительно страшно. Действительно жутко и абсолютно невозможно для них. Для их чести и совести.
***
Несмотря на смерть главного врага, оставались другие. Злые, алчные и самые страшные — равнодушные. И готовиться было надо, потому что времени оставалось все меньше. Детей старались максимально защитить, снабдив пневматическим оружием с разрывными шариками — на крайний случай, легким бронежилетом, экспресс-лабораторией, носовыми фильтрами класса FFP2A2B1 — от большей части отравляющих веществ. Но мало все это вручить и молиться, надо еще научить всем этим пользоваться. И дети учились, по десять-двенадцать часов в день. Почти падая от усталости, они истово учились, ибо от этого зависела жизнь. Хорошо еще, что Гермионе в свое время не имплантировали кардиовертер-дефибриллятор, потому что тогда это поставило бы под угрозу саму ее жизнь в Хогвартсе, где, как известно, не работает электроника.
Бегать и прыгать детям было запрещено, однако ничего не мешало им учиться метать сякены и иглы, обращаться с ножом, стрелять до посинения. Их готовили настоящие профессионалы, которым было больно отправлять детей, как они думали, на войну…
Самым странным было то, что отсутствовало как нашествие сов, так и сопровождающий от Хогвартса, хотя время давно уже пошло. Время подходило к середине августа, когда к Гарри и Гермионе в один и тот же день пришел сопровождающий из Министерства. На самом деле это был выходной день, и Гарри с Гермионой находились в саду, играя в шахматы. Сопровождающий оказался таковым от Министерства, а не от школы, и сразу же, не вступая в переговоры, попытался наложить заклинание на родителей Гермионы. Секундой позже, находясь в странной позе, не дающей пошевелиться, чиновник с ужасом смотрел на мистера Грейнджера, который рассуждал о том, куда бы пристроить палочку и какие эффекты это принесет, показывая недюжинное для стоматолога знания нормальной анатомии и патологической физиологии.
Сильно испугал чиновника мистер Грейнджер. Сильно. А еще сильнее его испугал маггловский спецназ, который и принял это тело с целью допроса. Право же, это было очень глупо — нападать на родителей юной волшебницы. Потому через час Гермиона объясняла мужчинам в красных мантиях это именно так:
«Дяденька наставил палочку на папу и злобно усмехнулся, я испугалась, произошел бум, и дяденька пропал».
Дело ясное — детская магия, стихийный выброс… где теперь искать незадачливого и очень глупого чиновника — один Мерлин знает… Впрочем, это не их дело. Их дело — проводить детей за покупками и вернуть домой.
========== Часть 4 ==========
Комментарий к Часть 4
Осторожно - романтика! Всем, не понимающим разницы между сексом и любовью, читать категорически запрещено.
Поезд лязгнул буферами и медленно потянулся с вокзала. Начиналась новая жизнь, какой она будет? Что ждет юных волшебников в будущем? Гермиона и Гарри сидели в обнимку, а дверь была намертво заклинена палкой, которую можно было издали принять за кость. В принципе, это и была большая берцовая кость, но замаскированная, чтобы никого не пугать. Хотя, учитывая полное подчинение мертвой материи юным некромантам, вряд ли кто-нибудь смог бы найти путь в их купе. Прозрачные окна и двери со стороны коридора были укрыты молочно-белой дымкой, оба ворона, так как совы детей просто боялись, давно улетели по направлению к замку… У них было восемь часов пути. Восемь часов только для них двоих. Восемь часов — и ни друзей, ни врагов. Только они вдвоем, только ее глаза, только его взгляд.
Нет, они не задумывались о физической близости, рано еще, но уже чувствовали друг друга, как будто были единым целым. Как будто не существовало в мире ничего больше — только они. Ни Гермионе, ни Гарри не нужны были слова, чтобы выразить свои чувства и эмоции. Они просто были.
Прошло полдня, и Гермиона сервировала стол для себя и Гарри. За это время кто-то пытался ломиться в купе, возможно, стучал, возможно, нет. Гермиона никого не хотела видеть, кроме Гарри. И Гарри никого не хотел видеть, кроме Гермионы. Ведь очень скоро их заставят расстаться, и нужно будет прятаться… Или не нужно будет, но все равно, так просто посидеть не дадут.
Будут отвратительные Уизли — подлые, грязные, завидущие. Будет склизкий, как улитка, Малфой. Будет злобный Снейп, остро ненавидящий Гарри. Будет МакГонагал, мать ее за хвост и на кол. Будут все те, без которых Гермиона вполне бы обошлась. Но им нужно продержаться. Всего лишь год. Один-единственный год продержаться, и потом их примет в личное ученичество Мастер. Всего лишь год. Целый год. Бесконечный год…
Очень не хотелось даже на секунду расставаться друг с другом. Но они все равно были вместе. Навсегда.
Стемнело, поезд снизил скорость и остановился. Дети медленно вышли на перрон, но Хагрида не было. Были авроры в красных мантиях, которые посадили детей в кареты вместо лодок на озере. На логичный вопрос Гермионы один из них ответил: «Было решено, что это небезопасно», и девочка задумалась. Неужели у нового директора проросли мозги?
Фестралы радостно фыркнули детям, потянувшись за угощением, и получили по маленькой косточке, которую легко было спрятать в рукаве. Как ни странно, кроме Гарри и Гермионы, никто в карету не забрался. И у них было еще полчаса наедине…
Большой зал ничуть не изменился в памяти Гермионы, лишь для Гарри он был чем-то новым, но мальчик не смотрел по сторонам, он готовился в любой момент защитить свою… любимую? Вокруг одни враги. Теперь об этом будет не забыть.
Читала зачарованный пергамент профессор Вектор, выходили дети, растерянные, с надеждой, со страхом, с решимостью… Шляпа распределяла каждого. Кто-то был доволен, кто-то плакал, кто-то обещал всем проблемы… Отправился на Слизерин Уизли, попал на Гриффиндор истеричный Малфой, и вот наконец…
— Гермиона и Гарри Певерелл.
Весь зал зашептался, зашевелился. Это было вдвойне непонятно. Певерелл — исчезнувший род. Во-вторых, сразу двое… Брат и сестра? Не очень-то они и похожи.
Шляпа нависла над держащимися за руки детьми…
— Хаффлпафф! — громко крикнула шляпа и добавила: — Не сметь разлучать супругов по воле Магии!
Дети в зале не совсем поняли, о чем речь. Да что там дети, даже Гермиона не совсем поняла, хотя сердце затрепыхалось радостно и сразу же откликнулось болью. Мгновенно отреагировавший Гарри обнял девочку, успокаивая.
«Мы потом разберемся»
— Герми, скажи, ты поняла, что случилось?
— Кажется, да, Гарри… Нас… Мы… Ну… — девочка засмущалась, неожиданно потеряв способность связно выражать свои мысли.
— Ты хочешь сказать, что мы теперь супруги, как родители? — спокойно поинтересовался мальчик.
— Да… Скажи… Ты… Ты против? — глаза в глаза, надежда и ожидание боли, неверие и…
— Конечно нет, родная моя… Любимая, — Гарри сам не понял, как у него выскочило это слово. Но оно было правильным, он чувствовал это.
— Любимый… — эхом откликнулась Гермиона.
К доводам разума души глухи,
Пусть воспоют их поэтов стихи,
В мире сием, полном зла и кликуш,
Свет озарит чудо слившихся душ.
«Так не бывает» — и разум молчит,
«Так не бывает» — и сердце кричит,
«Так не бывает» — единство двоих,
«Так не бывает» — и мир лишь для них.
Да, так нельзя, так неправильно, но
Души двух смертных уж слились в одно,
Разума голос не слышен уж им,
Чувством живут они только одним.
«Любимая» — песней в ночи для нее,
«Любимый» — пусть слышит он голос ее,
«Как жить я посмел?» и «Сумела как я?»,
«Навеки ты мой» — «навсегда ты моя»…*
***
Директора Снейпа волновал только один вопрос: куда делся Поттер? Среди поступивших его точно не было. Морду ненавистного Джеймса, чтоб ему котел погорячее выбрали, он не забудет никогда. Но при поступлении не было никого. От Альбуса даже портрета не осталось — упавший маггловский самолет разнес башню на мелкие камни. Теперь узнать, куда этот маразматик спрятал Поттера, невозможно. Еще и эта пара Певереллов. Откуда они вообще взялись? Эта семья вымерла за тысячу лет до его рождения, и вот — «нарисовались, хрен сотрешь», как говорил Долохов. Мало того, они еще и магические супруги по воле Магии, чего не было… Северус и не помнил даже, когда такое в последний раз случалось. И как будто мало этого! Только что Министр его уведомил, что если с этими детьми что-то случится, то Азкабан Северусу раем покажется. Впрочем, Министра можно понять, все-таки герцогская фамилия…
Ах да, еще вопрос — зельеварение и трансфигурация. И братья Уизли. Ввести, что ли, телесные наказания? Хорошая мысль, надо подумать. Хотя бы для Гриффиндора… так, хорошо, для Гриффиндора приглашаем аврора… Как его там, Дженнингс, что ли? Для зельеварения… Слагхорн? Северус скривился. Нет, лучше еще одного аврора, а ему оставить старшие курсы для души. А еще надо возвращать ритуалистику, обязательно этикет и для девочек — домоводство. А занятия уже начались… И самый главный вопрос — что происходит с меткой? Такого никогда не было!
Так, педсовет. Собирайтесь, коллеги, ко мне вы на чай поскорее… Да, сложно это. И непонятно, за что меня сделали директором. Люциус? Флитвик отказался, Помона отказалась, все остальные тоже быстро отказались, и вот — отдувайся, Северус, за всех. Тьфу.
— Уважаемые коллеги, нам необходимо решить с расписанием, кроме того, у меня для вас объявление. Нам пообещали Азкабан, если с юными герцогами что-то случится.
Прониклись ли? А нет, вижу, прониклись. Флитвик явно что-то знает, вон как мерзко улыбается…
— Кроме того, исчез Поттер. Его невозможно найти совершенно, и все ритуалы поиска говорят лишь о том, что такого существа на свете нет. Кстати, о существах. Кто будет вести Домоводство? Никто не хочет?
Нарциссу, что ли, пригласить? А Люц меня не прибьет? Тем более у нее сын на Гриффиндоре, хоть присмотрит. Истеричка у меня крестник, истеричка, не смог его Люциус правильно воспитать. Не аристократ, а избалованный ребенок. Фу, смотреть противно. Может, все-таки ввести розги для Гриффиндора? Если мозгов нет, может, через задницу дойдет? Нет, нельзя… Издам-ка я распоряжение, что розги можно, но по моему прямому распоряжению, может, хоть это их слегка примирит со здравым смыслом? Хотя, о чем это я… О, камин.
— Да, Поппи? Уже? Так быстро? Хорошо, сейчас подойду.
То, что младший Уизли огреб на Слизерине, меня совсем не удивляет, но Драко… Видимо, не смог промолчать и, видимо, получил. Надо посоветовать Люциусу перевести Малфоя куда-нибудь… Или сразу пол сменить? Девочка из него прекрасная получится, характер как раз.
Ох, и нужно мне было это директорство — одни сплошные проблемы. После Альбуса такой бардак, что я уже и не удивлюсь, если узнаю, чем они с Минервой тут занимались, пока на них падал самолет. О, самолет! Почему щиты не сработали? Они вообще есть? Эльф! Какая клятва? Клятва директора? Ну пойдем, посмотрим на твою клятву…
***
Утро началось с нежного перезвона колокольчиков — так звучал барсучий будильник. Отлично выспавшаяся Гермиона разбудила Гарри, и они занялись тем, чем занимаются культурные люди с утра — личной гигиеной, после чего все барсучата, спустившиеся в гостиную, были собраны в строй, более всего походящий на длинного дождевого червяка, и пошли кушать. Потому что кушать — это святое.
После «кушать» были уроки. Мадам Спраут сразу же заметила, как Певереллы страхуют друг друга. Тут была не только нежность возлюбленных, но еще что-то другое, потому она решила поговорить с детьми после урока. На Историю Магии все равно можно не спешить, Биннс цербера на уроке не заметит, не то что отсутствия учеников.
Осторожно расспросив детей, она поняла, что не все так просто, и пригласила Поппи, но и та не понимала, чем болеют дети. И хотя про эпилепсию Гарри удалось рассказать своими словами, то Гермионе пришлось доставать справочник: «…редкое заболевание сердца, характеризующееся желудочковой тахиаритмией и повышенным риском внезапной сердечной смерти. Для этого синдрома характерны такие проявления, как затруднение дыхания, обмороки, фибрилляция желудочков и снижение коронарного кровоснабжения. Обычно клинические проявления возникают в покое — во время сна или отдыха — и включают затруднение дыхания, обмороки, судороги, желудочковую тахиаритмию и остановку сердца. В случае серьезных эмоциональных потрясений вероятность внезапной остановки сердца резко повышается…»
Мадам Помфри была в ужасе. О существовании таких болезней она даже и не подозревала, потому немедленно переправила детей в Мунго — в надежде, что хотя бы там смогут помочь. Допускать детей с подобной патологией к урокам она не рискнула.
Поэтому сразу после консультации Гарри и Гермиона камином отправились в больницу Св. Мунго. Их немедленно принял сам Гиппократ Сметвик и долго расспрашивал, потом накладывал диагностические чары, а потом уже обратился к своему коллеге, сквибу Виллингтону, работающему в клинике Роял Бромптон энд Харфилд**.
Комментарий к Часть 4
* Стихотворение принадлежит перу автора.
** Ведущий кардиоторакальный центр Англии.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к Часть 5
Осторожно, возможен юмор и, в чем-то, даже стеб.
«Магическими методами неизлечимо»
Три слова, долженствующие убить надежду. Да, вполне возможно, что для кого-нибудь другого это и было бы проблемой, но, по факту, ничего нового или страшного для Гермионы не произошло. Эпилепсия Гарри оказалась вполне излечимой, потому что эпилепсией, по сути, не была — кто-то наложил на мальчика сложное проклятье в очень раннем возрасте. Гарри, как и Гермиона, понимали, кто. Однако проклятие удалось снять, и мальчик смог забыть, наконец, об эпилепсии. К сожалению, с Гермионой все было не так просто, но и магическая медицина бывает бессильна. Впрочем, по порядку.
Явившись в больницу, дети мгновенно попали в водоворот событий, характерных для больницы. Регистрация, переодевание, первичное обследование, «да, трусы тоже», диагностика состояния, диагностика магии, «мы все здесь под клятвой, не надо меня убивать!», диагностика души, «что значит хрен вам?» и палата. Одна на двоих. Нет, конечно, поначалу целительница, считавшая себя жутко важной, попыталась разлучить детей. Очень сильно пробовала надавить своей властью, как она ее понимала. Потом передумала. Трудно упорствовать в своем заблуждении, когда все вокруг ломается и падает. Гарри очень расстроился, первый этаж теперь можно использовать после вдумчивого ремонта. Хорошо, хоть больные не пострадали. После этого действа к ним пришел сам главврач и сильно удивился, глядя на Гарри:
— Молодой человек, как вы успели? Откуда у вас это?
— Что «это»? — поинтересовался Гарри, обняв занервничавшую Гермиону.
— Да вот же, проклятие крови! Какое интересное! — засуетился Гиппократ, рассматривая получше. — Такое ощущение, что светлое даже. А давайте вы у нас полежите, мы вас изу…
Мгновенно озверевшая Гермиона закрыла Гарри собой. В руках ее начало формироваться что-то темное.
— Не надо нервничать, не надо. Сейчас проклятие снимем, и вы свободны, — целитель Сметвик дураком не был, некромантов на своем веку перевидал достаточно и опыты над собой ставить не спешил.
— А как же Гермиона?
А с Гермионой оказалось все не понятно. Приехал сквиб, объяснил Гиппократу…
— И что, магглы это лечат?
— Не до выздоровления, но опасность для жизни исчезает.
— Как много мы о них не знаем…
Как много маги не знали о болезнях… Гиппократ Сметвик упросил Гермиону оставить ему справочник и отпустил детей. Маги такое лечить не умеют. Маги о таком даже не знают… Так сказать, «умерла так умерла»… А проклятье да, сняли. А эпилепсию после этого не нашли. Вот.
Возвращение прошло буднично и для большинства учеников школы совершенно неприметно. Как-то совершенно незаметно Гарри с Гермионой появились на уроках. На них смотрели с интересом, но глупых вопросов не задавали. Все-таки вороны уважали личное пространство, а барсуки решили потерпеть до гостиной. Со змейками и львятами дети пока никак не пересекались.
Директором Хогвартса неожиданно оказался… Снейп! Тогда только Гермиона узнала о незавидной судьбе Маккошки. «Туда ей и дорога», — мстительно подумала девочка, и Гарри с ней молчаливо согласился. Гермиона, мягко говоря, очень не любила Минерву МакГонагал — за равнодушие, за отсутствие поддержки, за пристрастность. Гарри же было все равно — он знал эту женщину только по рассказам Гермионы и потому также относился к покойнице без теплых мыслей.
Уроки шли достаточно мирно и спокойно, дети старались не выделяться, пока, наконец, не наступила пора идти на урок Истории Магии. Надо сказать, что все призраки замка старательно облетали детей стороной, но этот факт никого ни на какие мысли не натолкнул. Однако у Биннса выбора не было. Он медленно вылетел к кафедре и внезапно резко остановился. На него смотрели глаза двух некромантов огромной силы, как ему показалось. Призрак никогда не видел некромантов, потому ему не с чем было сравнивать, но он отчетливо понимал, что с ним будет, если он… Поэтому он принялся читать привычную лекцию о гоблинских восстаниях. Однако сразу после лекции он подлетел к юным Певереллам и низко поклонился:
— Могу ли я попросить вас остаться после урока?
С огромным интересом глядя на юных Певереллов, вороны и барсуки покидали класс. Когда последний ученик вышел, Гермиона, догадавшаяся, в чем дело, наложила на класс сложные чары против подслушивания и поинтересовалась:
— Уйти?
— Да, претемная госпожа. Сил моих нет, — отвечал ей призрак.
— Будет подарочек Снейпу, — ухмыльнулся Гарри.
Гермиона назначила день и час, и дети ушли. А призрак улетел, чтобы принести благую весть остальным. Ведь им всем давно пора уйти, только злокозненные чары держат их в этом замке, обязуя век за веком шпионить за детьми. Никто не мог бы поверить, что светлые чары могут нанести столько вреда… «Светлые» чары времен Инквизиции. Инквизиция ведь именовала себя «светом»…
***
Все-таки, где Поттер? Где этот наглый мальчишка, который должен быть весь в отца, кочергу ему в задницу? С самолетом ничего выяснить не удалось — обычная катастрофа в пустынной местности. Магглам же Хогвартс кажется пустынным… А если они бомбы испытывать начнут или еще чего похуже? А абсолютной защиты, как оказалось, не существует. Значит… если бы Альбус добился своего, нас бы просто уничтожили… Хорошо, что сдох!
Что все-таки делать с Гриффиндором? Уизли опять отличились, но их новый декан убедил меня в том, что разберется сам. Ладно, посмотрим. Вот так начинаешь понимать Аргуса… Весь факультет бы цепями к потолку и плетьми их, плетьми, тупоголовых баранов! Ай! Что это со мной?
— Директор, вы дали клятву быть беспристрастным. Боритесь с собой, за такие мысли может последовать наказание.
Дожил, эльфы уже нотации читают. Чем я думал, давая клятву? Где был мой прекрасный, мудрейший мозг? И где, кстати, универсальный антидот? Ага, нашел.
Ой, как мне плохо!
Какая макака во время случки подлила мне это зелье и, главное, когда? Почему я, Мастер, не заметил? Тупею, похоже… надо срочно обнаружить «шутника» и сделать ему такое… Такое… Чтобы все навсегда запомнили! Да!
— Эльф! Сегодня мне подлили зелье! Выяснить! И! Доложить! Бегом!
Ох, как я зол! Ух, как я зол! Ых… Нет, это уже где-то было. Ничего, от эльфов не спрячешься, все выяснят, а пока надо умиротвориться. Зельем или коньяком? Коньяком или зельем? О, виски! Ф-ф-фух… Жизнь хороша…
Итак, подведем итоги. Поттера я не нашел. Ну и Альбус с ним! Певереллов отправили в Мунго, ну и хорошо. Зельевар… зельевар… зельевар… Ладно, на экзаменах посмотрим. Использовать линейку я ему разрешил, но без фанатизма. Фанатизм, как показал Альбус, — это зло. Самолет упасть может. На голову.
— Ваше распоряжение выполнено, директор. Вам зелье никто не подливал… Его распылил Фред Уизли, пока Джордж задавал вам вопросы.
Поубиваю этих домовиков за артистические паузы. Да, помню, пристал ко мне рыжий с идиотскими вопросами… Но про воздушный путь я бы не догадался. Талантливые поганцы, талантливые. Но надо поганцев наказать. А как? Дать бы им плетей, чтобы на всю жизнь запомнили, но так я младших напугаю. Может, не перед школой, а перед факультетом? Бить или не бить, вот в чем вопрос…
***
Чинно, под ручку, идя на обед, Гермиона с Гарри встретились с Главной Истеричкой Гриффиндора. Так прозвали Драко Малфоя, что неудивительно. И вот этот самый Малфой вдруг толкнул Гермиону, выкрикнув: «В сторону, грязнокровки!» Что на него нашло, непонятно, но слово было сказано. Волна магии мгновенно распространилась по коридору, буквально вымораживая его, и тут Драко понял, что сделал что-то не то, но было поздно.
— Дозволь, дорогая, я вырву ему сердце, и мы пойдем кушать? — тактично обратился Гарри к Гермионе, признавая за ней право принимать решения здесь и сейчас.
— Невместно герцогу снисходить до дуэли с графом, это во-первых, а во-вторых, Гарри, ты посмотри на него! Ты бы еще с крестьянами начал дуэлировать, — брезгливо сморщившись, ответила девочка, внутри хохоча от вида Малфоя.
— Да ты… Да я… Я папе расскажу! — Драко чуть не плакал от унижения.
— О чем я и говорила, мы поступим иначе… — девочка улыбнулась, портреты, ставшие свидетелями, поспешили удалиться. — Именем Магии! — замок вздрогнул. — Я, герцогиня Певерелл, перед Магией, правом Сюзерена, требую от тебя, сын моего вассала!
Магия начала сгущаться вокруг ошеломленного Драко, готовясь… Растерзать? Уничтожить? Поставить на колени?
А Гермиона буднично закончила:
— Накажи себя сам адекватно своему проступку, сын моего вассала. Пошли, Гарри!
И дети двинулись к Большому залу, тихо переговариваясь и даже, кажется, хихикая. Драко Люциус Малфой стоял посреди коридора, с ужасом в глазах глядя на браслет магического обязательства, возникший у него на руке. Он медленно осознавал сотворенное: мало того, что он оскорбил стоящего выше него, так еще и проделал это дважды одновременно. Теперь, если не выполнить обязательство, он станет сквибом. А как выполнить? Он не может даже посоветоваться! Не потому, что стыдно, а потому что ему не разрешили… Гермиона, скорее всего, об этом просто не подумала, Гарри сам был в ярости… А Драко теперь был обречен на муку…
***
Настал день, обещанный Биннсу. Спустившись в так называемую «Тайную Комнату», то есть бывший ритуальный зал замка, Гермиона вместе с Гарри подготовили обращение к Смерти и пригласили Призрака. Каково же было их удивление, когда в зал влетели абсолютно все призраки.
— Отпустите нас всех, пожалуйста!
— Сил наших больше нет!
— Привязаны мы к этому месту!
— Молим, спасите!
Гарри просительно посмотрел на Гермиону, а девочка только вздохнула. Мальчику просто стало жалко призраков. Ну вот по-человечески жалко. И полились катрены, и зазвучала ниоткуда музыка, и открылись вра… Круглое, как зеркало, открылось посреди зала, в которое начали поспешно влетать призраки. Единственное, что некоторые из них говорили, было: «отдаем свое право добровольно». Странные, в общем-то слова, странные действия. Ритуал завершился, и уставшие дети уселись прямо на пол. Вдруг раздался голос, который звучал будто бы повсюду и нигде:
— Вы молодцы, вернули много душ, за это вы будете вознаграждены.
— А как? — поинтересовался Гарри, улыбнувшись.
— Сюрприз будет.
Освещение померкло, зал был пуст.
***
Уизлям я наказание придумал, лупить не буду, я их учиться заставлю. Страшно?
— Пиши, значит. Приказ. Джорджу и Фреду Уизли запрещаются: походы в Хогсмид, игра в квиддич, участие в любых командах. Им надлежит сдавать проверочные работы каждую неделю. В случае падения успеваемости они будут исключены с волчьим билетом! Ха-ха-ха. Так, «ха-ха-ха» не пиши.
Хе-хе, я злой. Я очень злой, не даром же я подземный Ужас… Или не подземный, но где-то рядом. Что? Еще раз, медленно, Малфой что сделал? Странно, в идиотизме он раньше замечен не был. Ах, тоже зелье… Того же авторства?
— Зелье то же, но подлил Рональд Уизли.
Этого я бы вообще в жертву принес… Ай! Все, не буду, не буду. И что Певереллы? Ха-ха-ха! Какое дивное чувство юмора, почти как у меня. Рыжий Уизли… Пусть его декан с ним разбирается. Уизли на Слизерине, непостижимо… Шляпу пора в ремонт…
========== Часть 6 ==========
Драко приснился сон. В нем он, голый, бегал с плетью за грязнокровками и просил применить ее по назначению. Грязнокровки брезгливо отворачивались и комментировали его тело. Он плакал и пытался высечь себя самостоятельно.
Мальчик проснулся в холодном поту и понял, что, если не придумать себе наказание поскорее, он может сойти с ума. Вариант с поркой Драко отмел сразу. Что это такое, мальчик не знал, а потому очень боялся. Да и кто будет пороть, если никому нельзя сказать, ведь эта с-с-с-с…. Жжется как! Герцогиня Певерелл сказала «сам», а значит, он не может никого просить о помощи. Остается только одно… Темной ночью коленопреклоненный мальчик взывал к Магии, прося назначить ему наказание. И Магия откликнулась… Детское тело медленно воспарило и опустилось на кровать, глаза закрылись и наказание началось.
…Он — маленькая девочка, работающая служанкой у знатной Леди. Она должна работать, потому что ее милостиво взяли в дом, стерев родителям память о ней. Девочка была очень благодарна Леди за то, что та не убила ее родителей, потому что она очень любила маму и папу, пусть даже они о ней уже и не помнят. Девочка старалась угодить Леди, но та вечно была чем-то недовольна, и девочке доставалось. Ее имя было Луиза, но звали ее «грязнокровная дрянь».
Драко поначалу пытался взбрыкнуть, рассказать, что он наследник… Но его, точнее, ее, не стали даже слушать, а очень жестоко наказали Круциатусом. Леди с видимым наслаждением применяла наказание к девочке, причем держала секунду, давала отдышаться и опять… Казалось, это длилось вечно. Драко не смел снова злить Леди, чтобы не повторилось наказание, он быстро учился… На фоне этого «обычные» розги уже воспринимались как что-то легкое, хотя леди секла до крови. Она обожала наказывать Луизу самостоятельно, не передоверяя конюху или кузнецу.
Жизнь девочки, которой стал Драко, была страшной. Он даже представить себе не мог… Горько плакал по вечерам, стараясь, чтобы никто не услышал, ведь наказание за такое — боль. Снова и снова.
Когда девочке исполнилось двенадцать, и у нее пошла первая кровь… К Леди приехали гости. Девочку отмыли в огромной ванне, одели в длинную ночную рубаху и положили на кровать к одному из гостей. Когда гость появился, девочка уже дрожала. Когда гость обнажился, девочка была в ужасе. Когда гость прикоснулся к ней своим… ну… девочка умерла.
Драко оказался во тьме. Вокруг летали призраки, но никто не видел и не слышал его. Он с трудом переводил дух после того, что с ним произошло. Хотелось помыться и в туалет. Но это был еще не конец.
Теперь Драко был мальчиком. Наследником рода. Он жил в поместье, пока поместье не осадили. Отец, понимая, что ему не выстоять, помог мальчику бежать вместе с мамой через подземный ход. Но убежать удалось только ему, потому что враги знали о подземном ходе и поджидали их там. Его мама, удивительно похожая на Нарциссу, пожертвовала собой, чтобы мальчик мог спастись. И он трусливо бежал. Его сердце колотилось, пот заливал глаза…
Переночевав в лесу, мальчик стал похож на бродягу. Он скитался, недоедал и наконец нашел брата отца. Возможно, это было везение, возможно, нет. Дядя принял его, накормил и… Определил на конюшню. Потому что он теперь никто. Без денег, без отца… Потому он должен был работать. Тяжелый труд, наказания за любую ошибку, скудное питание.
Мальчик тяжело переживал гибель родных и упрекал себя в трусости. Лучше бы он остался там. Лучше смерть, чем такое… Услышав в первый раз «грязнокровка», мальчик возмутился, за что был наказан так сильно, что едва не умер. Целую неделю лежал он в горячке и не работал, за что был наказан еще раз. Почти сломленный ребенок был готов наложить на себя руки, но его просто принесли в жертву, напитывая алтарь.
И снова тьма. И снова призраки. Но теперь был еще и вопрос: «А чем ты от него отличаешься?» И Драко понимал — ничем. Его счастье, его свобода — это отец. Сам он никто и ничто.
Драко снова девочка. Простая девочка в замке Хогвартс. У нее есть мечты и желания, она из того мира, где люди равны… Ну почти. И тут он брезгливо кидает «грязнокровка». И вот снова тот Драко жалит девочку словами, унижает… И вот опять… И опять… И опять… А вот он уже взрослый, курсе на шестом… И он не видит ничего плохого в том, чтобы попользоваться «грязнокровкой». Смотря на того Драко, Драко, который девочка, чувствует тошноту. Ему противно смотреть на себя. Он отвратителен. И девочка говорит это тому Драко. И содрогается в сильном Круциатусе, надрывая горло в крике, не в силах справиться… И вот ночь, и парапет Астрономической башни. Тьма.
Драко тошнило от отвращения к самому себе. Ему было очень плохо, и он что-то понял. Но его наказание не закончилось. Ему предстояло еще много-много раз становиться девочкой, мальчиком, взрослым мужчиной и маленьким ребенком, которого режут на алтаре. Его наказание длилось бесконечно, хотя окончательно он понял, только когда оказался в теле мужчины, отца ребенка, которому маги могли помочь выжить, но не считали возможным помогать «грязнокровке». И глядя на медленно угасающее в невыразимой муке лицо, он проклял этих тварей и горько заплакал, понимая, что ничем от них не отличается.
Наказание давно закончилось, но мальчик лежал в кровати и беззвучно плакал…
***
— Говорят, Малфой сошел с ума после разговора с Певереллами.
— Да что ты говоришь! А как это проявляется?
— Он бегает за магглокровками и просит прощения. У каждой и каждого, представляешь?
— Ого… Знаешь, лучше Певереллов не трогать. Я жить хочу…
— Я тоже…
Перед Гермионой и Гарри прямо в Большом зале стоял Драко Люциус Малфой. Наследник древнего и благородного рода выглядел плохо. Он был бледен, в его блондинистых волосах угадывалась седая прядь. Драко Люциус Малфой стоял на коленях и молил Гермиону простить его. И Гермиона, конечно же, простила. Потому что искреннее покаяние.
Преподаватели были в шоке. Школьники молчали. Когда Драко поднялся с колен и понуро пошел к столу своего факультета, раздались хлопки. Через секунду мальчику аплодировал весь зал. Он смог измениться.
В душе юного Малфоя, однако, творилось непонятное. Ощущения, испытанные во время наказания, волновали его душу. Мальчик не знал, как это правильно сформулировать, но ему понравилось быть девочкой. В телах девочек он чувствовал себя… Лучше, чем в своем теле. Но вот что с этим делать, он не знал и потому пошел к крестному. Благо, теперь Драко мог рассказать…
***
Как говаривал Долохов, дементора ему помягче, «не было печали». Драко пришел, выглядит — кошмар, от зелий отказывается. Спросил его, что случилось, получил полный омут воспоминаний. Ну-ка, ну-ка, что у нас там…
О, Мерлин, ужас какой… Остальные такие же? Что значит «сам посмотри»? Ладно, посмотрю… О-о-ох… Сурова Мать Магия… Сурова… Как только с ума не сошел. Я бы сошел, но я бы такого и не сделал никогда. И что теперь? ЧТО? Нет, ну вы представляете, ему девочкой хочется быть. Я с ума сойду в этой школе. Ну хорошо, есть такие возможности, но без Люци… Что значит «самодовольный индюк»?
— За такие слова, молодой человек, я вас и наказать могу!
— Раздеваться? — Драко говорит абсолютно спокойным голосом.
Да что же это такое! Хотя, после того, что он пережил, порка ему вообще не страшна. Надо звать Люциуса, пусть сам со своим чадом любезничает… Вот и он. Прибыл, значит. Весь из себя Лорд пафосный, тьфу.
— Отец, не было ли у вас эпизода в жизни, когда к вам приходил магглорожденный мужчина с просьбой спасти его дочь?
— А с каких пор тебя интересуют грязнокровки?
О, сколько ненависти и брезгливости на юном лице! Ничего себе, что же в нем такое изменилось? Что он делает? Нет, Драко, остановись, нельзя!
— Я, Драко Люциус Малфой, наследник рода Малфой, перед лицом Магии прошу разорвать узы родства мои с Люциусом Абраксасом Малфоем, выжечь проклятую кровь его в жилах моих и дать мне новое имя, сообразно сути моей.
***
— Герми, у нас сюрприз.
— Какой?
— А во-о-н он стоит, — Гарри показал палочкой.
Неподалеку стоял черноволосый мальчик, смутно напоминающий Малфоя, который Драко. Гермиона с интересом посмотрела на мальчика, который поклонился, и жестом подозвала к себе.
— Чем мы заслужили ваше внимание?
— Драко Орион Блэк, наследник рода, — отрекомендовался мальчик, и челюсть Гарри буквально отпала.
Что же такого могло произойти, что мальчик Малфой стал Блэком? Дети поинтересовались у обновленного Драко, и тот начал рассказывать. Рассказывать о том, как его наказала магия, о том, что он понял, и о том… самом последнем эпизоде, когда он, будучи в теле мужчины, валялся в ногах Люциуса Абраксаса Малфоя, моля спасти дочь. И что он спросил у отца. И что тот ответил. И что сделал юный наследник. Но у него была еще одна беда — не хотел Драко быть мальчиком, а хотел девочкой, потому и спрашивал у Гермионы, есть ли такой метод? А за помощь Драко готов был принести клятву служения на всю жизнь, но Гермиона никогда бы такого не потребовала. Да и Гарри, конечно, тоже.
Метод помочь мальчику стать девочкой, конечно, был. Гермиона объяснила Драко все нюансы этого решения и посоветовала Мунго. Когда Драко их покинул, дети некоторое время в ступоре смотрели друг другу в глаза, а потом весело рассмеялись. Да уж, Драко хочет стать девочкой — такое нарочно не придумаешь.
Однако, кроме учебы, были еще и дела семьи. В первую очередь Гермиону очень сильно интересовало, где на самом деле находится Сириус и куда спрятались Поттеры. Их надо было найти, чтобы хотя бы в глаза посмотреть. Еще было очень сильно необходимо заняться поместьем, в которое не ступала нога человека с тысяча триста забытого года. Гоблинов о помощи попросили под предлогом розыска вассалов, денег дали, теперь надо ждать результат.
А пока можно и на уроки. Трансфигурация прошла незаметно, у Гарри все получилось, а Гермиона и так это все знала, потом были зелья… Строгий учитель предстал перед ними. Строгий, а не кошмарный. Расспросив ребят, он предложил им приходить прямо на экзамен и отправил восвояси. Ну, расспрашивал он, в основном, Гермиону… Хотя это ненужные детали.
Гермиона с Гарри отправились на прогулку. Они расслаблялись, общались, делились мыслями и чувствами. Дойдя до неприметного дупла, Гермиона, оглядевшись, сунула туда руку, вынув сверток. В свертке было письмо. Усевшись с Гарри на пенек… То есть на пенек уселся Гарри, Гермиона как-то мгновенно оказалась у него в руках. В общем, Гермиона читала письма от родных Гарри и от папы с мамой. У них все было хорошо, и они интересовались новостями. Почему нельзя было эти письма послать совой, Гермиона не поняла, а Гарри не задумался. Еще там было задание — усилить поиски Поттеров. По мнению аналитиков, что-то было не так с их исчезновением, и в этом необходимо срочно разобраться. Кроме того, детям передали маячок, как было написано — «на случай чего».
Посоветовавшись с Гарри, Гермиона решилась на шалость. Очень веселую в понимании некроманта шалость. И Снейпу отомстить за прошлую жизнь. И на лицо его посмотреть. Дети отправились в директорский кабинет, который теперь был где-то рядом с башней воронов. Гермиона нашла в каком-то старом трактате, что бывшая «директорская башенка» была когда-то просто гостевыми апартаментами, отделенными от остальной части замка, а кабинет директора еще тогда был совершенно в другом месте. И теперь что-то их вело прямо туда.
Нельзя сказать, что директор Снейп был рад их видеть. Он бы их век не видел, если честно, но ничего не поделаешь. Обменявшись дежурными вопросами о погоде и проблемах, директор наконец поинтересовался, что же привело детей к нему. Дети переглянулись, и девочка спросила с какими-то очень знакомыми интонациями:
— Профессор… То есть, директор… А вы знаете, что Поттеры живы?
========== Часть 7 ==========
Комментарий к Часть 7
Не надо оценивать сказку сквозь призму своих комплексов, очень вас прошу.
— Мальчик сказал «помоги своему дитя искупить грехи свои».
— Глупый…
— Да, глупый, но это дает мне право…
— Ты же знаешь…
— Знаю, но у нас есть эти двое, которые одна душа.
— А согласятся ли они?
Гермиона видела сон. В нем она была прежней Гарри, но рядом был и нынешний Гарри. Они сидели на камне, стоящем на поляне посреди чудесного леса, и к ним вышла прекрасная девушка, похожая на фейри из сказок. Эта девушка рассказала им об ошибке белоголового мальчика в воззвании. Эта девушка рассказала, что есть возможность испытать всех детей в Хогвартсе, потому что для вообще всех нужен совсем другой ритуал. Драко проводил ритуал не в специальном зале, а в спальне, сделав весь замок большим ритуальным залом, и только потому была возможность… Ведь душевная чистота и есть то, что должно быть стремлением каждого. Волшебника, не волшебника, колдуна, оборотня… Душевная чистота защищает этот мир. И забывающие об этом ведут мир к катастрофе, как случилось с тем миром, который покинула та Гарри.
Нанесение тяжелых ран матерью и убийство отцом своего ребенка, своей крови, плоти и магии, послужило спусковым крючком. Пали покровы, пал Статут и началась война. Страшная война. По воле фанатиков под предводительством фанатика. Гермиона увидела, во что превратился тот мир. Что стало с Лили и Джеймсом. Но даже умирая, те проклинали ее, считая, что она повинна в их ошибках. Девочка со слезами на глазах смотрела на мрачные картины разрушенного мира. Жертвоприношение детей неволшебников. Сжигание маленькой волшебницы на костре. Ядерный ад на месте Хогвартса.
Гарри молчаливо стоял рядом, поддерживая свою любимую, и только это предотвратило приступ. Гермионе показали, что случится, если волшебники продолжат упорствовать в своей ненависти, злобе, алчности… И ей предложили Испытание. Для всех в Хогвартсе. Для каждого. Кроме них с Гарри, потому что их душа чиста. И потому что именно им и проводить ритуал, который был прост и сложен одновременно. И вот дети проснулись…
Большой зал их сегодня не интересовал, необходимо было найти совсем другой зал, который был магическим центром замка. Однако возникшие перед детьми домовики облегчили эту задачу, проведя их почти к самому сосредоточию. Медленно ступая по загорающейся яркими искрами дорожке, преодолевая сопротивление магии, борясь со страхом и желанием повернуть назад, Гарри вел за руку Гермиону за собой, пока не открылся величественный зал, полный света и тьмы одновременно. Слева вставало ветвистое дерево, похожее чем-то на дуб. Это дерево сияло ярким зеленым светом, даря прохладу и покой. Справа расположились огромные животные, похожие на изображения факультетов. А посередине мерцал огромный камень, больше похожий на пирамиду, хотя и несколько перекрученную. Камень мерцал багровым светом и вызывал наряду с восхищением чувство сопереживания… Камню?
Избавившись от одежды… здесь было некого и незачем стыдиться, а магия ритуала могла просто уничтожить одежду на них. Гулять же по замку голышом ни Гарри, ни Гермиона были морально не готовы. Да и холодно это. Итак, избавившись от одежды и призвав в свидетели всех, Гермиона начала петь. Вторым голосом вступил Гарри. Песнь набирала силу, вплетаясь в магию зала, устремляясь в бесконечность. Что-то начало меняться.
***
Что-то начало меняться. Дети и взрослые уходили с уроков, из гостиных, из библиотеки. Дети и взрослые медленно брели, не осознавая себя. Дети и взрослые укладывались в свои кровати. Все, за исключением двоих детей и домовиков, уснули. Ошибка юного бывшего уже Малфоя позволила изменить эту историю и дала шанс миру на жизнь.
Вот жестокий Аргус привязывает маленькую волшебницу цепями так, что она едва может дотянуться до пола носочками. Почему-то Филч чувствует себя этой девочкой. Полной ужаса от действий старого сквиба, уродливого в своей жестокости. Она смотрит в эти глаза, полные сладостного предвкушения и… Тьма. Вот он уже мальчик-школьник, которого дорвавшийся Аргус хочет наказать в соответствии со своими мечтами. И каждое действие, каждую эмоцию чувствует Филч, ставший ребенком. И боль, и страх, и унижение. И даже его странные эротические фантазии… ему предстоит вновь и вновь быть на месте своих воображаемых жертв. Чувствовать то, что могли бы чувствовать они. Ощущать то, что могли бы ощущать они. И боль истязания, и отчаяние невозможности что-то изменить, и страшное, дикое унижение, после которого незачем жить.
Магия испытывает его. Магия дает возможность стать человеком.
Вот «чистокровный» видит себя глазами тех, кого он мечтает пытать. И в этом сне он пытает. С наслаждением, с радостью, испытывая наслаждение и не только душевное. Его лицо становится ненавидимым, его руки противны, его слова — грязь из отхожего места.
Мальчик полон брезгливости к… себе?
Вот «шутник» на месте своих жертв. Непонимание, унижение, боль… Долгое излечение или… Приговор целителей. Отчаянный крик матери, не способной что-то изменить. Боль угасания… Тьма. А вот его брат, над которым они любят ставить опыты. Он на месте своего брата. Унижение, унижение, боль, опять унижение… И ненависть. Лежащая на душе неизмеримой тяжестью. И Каинов Грех. Девочка, умирающая от аллергии на «шуточное» зелье. Шутникам дали прочувствовать абсолютно все, что чувствовала малышка. От первой радости «я волшебница» до последнего глотка воздуха. А потом они уже были родителями этих детей. Отчаяние, разрывающее саму душу…
Как это можно описать? Как рассказать об этом?
Вот ненавидящий «злых змей» гриффиндорец. Но он теперь сам «слизень». И он испытывает все то, что готовил другим. На себе. Собой…
Но есть и те, которые считают правильным происходящее, даже находясь в теле жертвы. И помогают своим мучителям, потому что не в состоянии измениться. Считая боль правильной, потому что «грязнокровка» же. Психически неполноценные. Фанатики. И их ждет вердикт, который не понравится никому. Ведь это не игра.
Спокойно спит декан Барсуков. Ее душа чиста.
Мечется во сне Снейп, переживая самые тяжелые моменты жизни тех, с кем его сводила судьба.
Вот он на месте тех самых «баранов». Ничего не понимающие, испуганные, плачущие от злых слов. Или вот он унизил гриффиндорца, сняв полсотни баллов. Вот он сам этот гриффиндорец. И не в силах противостоять несправедливости, он огрызается. И летят баллы. А потом вечером его бьют за эти самые баллы. Ему устраивают бойкот. Ему портят вещи. И он… парапет Астрономической башни. Тьма. Вот он девушка. Девушка, влюбившаяся в зелья с первого прочтения учебника. Девушка, смотрящая на него, как на эталон мужчины. Колкие слова, унижение, разбившиеся мечты… Уход из Хогвартса, разрушенная жизнь.
Всю ночь Снейпу показывают, что он натворил и каково его «жертвам», какова на самом деле цена в ярости брошенной «грязнокровки»… Впрочем, ему давалась возможность и исправить содеянное. Ведь директором он оказался гораздо более лучшим, чем преподавателем.
Вот Крэбб, вот Гойл. Послушные, не раздумывающие. Пытающие своих родителей. Потому что им приказали. Без раздумий, без страха. Громко кричит под пыточным мать во сне.
Громко кричит мечущийся ребенок на кровати.
Вот еще один маленький подлец…
Теперь он девочка, которую сжигают по его доносу. Она еще совсем мала, даже не успела стать девушкой, но ее одежде позавидовал такой же маленький подлец, и вот она на костре. Мальчик чувствует, как теплеет хворост под ногами девочки, как первые огоньки лижут ее одеяние, как первый ожог вызывает боль, которая будет теперь длиться бесконечно, до самой смерти.
И хотя мальчик не верит, что его действия равноценны этому, ему будет показывать и другие картины, вновь и вновь, пока он не поймет.
Вот считающая себя виновной в смерти родителей девушка. Она почти уничтожила себя этой несуществующей виной. Ей просто дадут с ними поговорить. Пусть во сне, но снова увидеть, обнять, покаяться… И отпустить. «Нет в этом твоей вины, доченька»
Вот предатель, спрятанный в замке белобородым фанатиком.
Теперь он на месте того, кого предал. Кто верил ему, кто надеялся на него. На кого он помогал наложить заклятье, долженствующее, со временем, убить. Убить невинное дитя. Он сопротивляется этому, но Магия неумолима. И вновь он переживает последствия своего предательства. Но… даже мучаясь, считает себя правым.
И возмездие следует немедленно.
Спят дети. Спят взрослые. Стонут от боли, плачут от бессилия, улыбаются от радости… Не всем нужно это испытание, не все успели зачерстветь и озлобиться. Замок спит. Люди видят сны.
***
Уставшие дети в объятиях волшебного дерева. Гермиона, избавившаяся от ненависти, очистившаяся от застарелой боли и страшной болезни. Гарри, все сильнее чувствующий любимую. Награда за то, что они совершили, велика. Но сильнее всего дети чувствуют правильность того, что произошло. Замок будто встряхнулся, сбросив многовековую грязь со своих крыльев и зарастив рваную рану на месте бывших гостевых покоев. Камни стен и пола засверкали, рамы обновились… Тепло и уют вернулись в старинный Хогвартс. Не только физическое, но и душевное тепло. Обновились щиты, защищающие детей от зла.
Проснувшись после этого странного сна, все собирались в Большом зале, смотря совершенно другими глазами друг на друга. Вот прозвучали первые слова прощения, вот кого-то обнимают, а вот и слезы на глазах… Обновленные души очень остро принимают тот факт, что другому тоже больно. Но кого-то и недосчитались. Лишенные магии были исторгнуты замком в мир обычных людей, оказавшись в одном месте, где о них могли позаботиться. Кого-то забрали родители, несмотря ни на что, от кого-то брезгливо отвернулись. Кем-то заинтересовалась полиция, а кем-то — психиатрия. Но по делам и расплата. Магия — не добрая фея, два раза не предлагает, а шанс понять у них был.
Как оказались все проспали почти два дня, пропустив уроки и даже прием пищи, но никто не чувствовал себя обделенным. Их магия обновилась, их души ярко светились, их мысли были чисты. Хогвартс стал иным, и даже директор не помышлял о ненависти. Но все-таки он хотел найти«живых Поттеров» и взглянуть в глаза той, которую когда-то любил. Взглянуть в глаза той, которая бросила своего ребенка, полностью отказавшись от него. И взглянуть в глаза того, кто посмел убить свое дитя. Ведь отложенное проклятье и есть убийство.
— К вам посетительница.
— Зови… О, здравствуй, Нарси!
Конечно же, когда замок выкинул попытавшегося поднять руку на ребенка Люциуса, тому дорога сюда закрыта. Нарси, видимо, жаждет подробностей…
— Северус, что произошло? Мой… муж… не способен связно изъясняться.
Ясно, напился. Ну пусть посмотрит…
Нарцисса нырнула в Омут памяти, в котором были воспоминания не только Драко, но и самого Снейпа о происходившем в этом кабинете, а пока директор попросил декана Гриффиндора привести Драко к нему.
Надо выпить. И Нарциссе «набулькать»… Что-то часто я стал поминать Антонина, не к добру. Интересно, как она выдерживает это? Драко пришел, вежливый, корректный, как подменили. Тыл матери он оценил и явно узнал, но стоит — молчит. Вот, похоже, сейчас выпадет. Ого, сразу видно истинную Блэк по словарному запасу!
— Спасибо, Северус, — проговорила Нарцисса, присасываясь к стакану. — Сын мой, подойди!
— Да, мама, — ответил Драко, осторожно подходя к только что сквернословящей почище портового грузчика маме.
— Выпороть бы тебя, — с каким-то предвкушением заявила Нарцисса. — Так ты хочешь сменить пол, сын мой? А мотив?
— Некомфортно, мама. Я не чувствую себя мужчиной.
Какие откровения интересные пошли, а Драко-то серьезно настроен.
— Хорошо, сын мой, мы отправляемся в Мунго, где выслушаем мнения целителей. И если это не глупая блажь капризного мальчишки, ты еще проклянешь свое решение.
Кивнув на прощание Северусу, Нарцисса вышла, ведя сына за собой.
Ф-ф-фух, можно расслабиться. Выпить, наконец. И подумать, что это такое за сон был странный. Куда-то исчезли ученики, дети начали себя вести иначе. Неужели Певереллы что-то сотворили? Надо их допросить, но как-то очень сильно хочется жить…
========== Часть 8 ==========
— Смотри, как хорошо у нас все получилось!
— Вообще-то нет, любимый.
Гарри изобразил вопрос, а Гермиона начала объяснять:
— Мы не подумали о том, что будет с ними дома. Родители-то их не изменились…
— Может быть, и родителей?
— А как?
Да, это был вопрос. Очень серьезный и очень важный. Но Гермиона, будучи психологически старше, не знала ответа на этот вопрос. Была и еще одна проблема — изгнанные, они появились в обычном мире. Да, злые… да, фанатичные… да, подлые… Но это были дети, причем дети, ничего не знавшие об мире, куда их выбросило волей Магии. Надо было просить совета у взрослых. Но кому из взрослых можно доверять? Правильно, родителям. И дети, сопя, принялись описывать происшедшее за последние дни, прося совета.
В ответном послании явно прослеживалось острое желание взрослых простимулировать мыслительные процессы своих детей с помощью изделий из дерева или кожи. Гарри и Гермиона порадовались даже, что родителям нет хода в Хогвартс, а до каникул они остынут. Наверное… Но совет дети получили, и совет был, хоть и неоднозначный, но вполне жизнеспособный. Улыбнувшись друг другу, Певереллы отправились в Большой зал, где уже собрались все.
Юные волшебники радостно переговаривались, ощущая тепло и радость от самого факта общения, исчезли вражда и злоба, пропали факультетские различия, ушло в прошлое соперничество за баллы. Гарри, по молчаливому согласию Гермионы, вышел в центр зала и, усилив голос заклинанием, произнес:
— Приветствуем вас всех в это солнечное утро!
Разные голоса поздоровались в ответ, повсюду сверкали улыбки, кто-то даже помахал рукой.
— Прежде чем мы разойдемся, нужно решить один вопрос. Вы все изменились, чувствуете? Но ваши родители остались прежними, и вам будет очень трудно дома.
Гул голосов в зале. Юный Нотт мрачнеет. Юный Гойл почти плачет. Гриффиндорцы что-то решают. Юная Гринграсс сцепила зубы, она выдержит. Вороны в ужасе. Легче всего барсукам, хотя и там… Потому что про своих родителей они все знают и многое понимают.
— Поэтому нам всем надо подумать, как сделать так, чтобы они или изменились, или не заметили изменений, произошедших с вами. Давайте решать.
После минутной паузы зал будто взорвался и осыпался мириадами осколков. Дети спорили, искали варианты… Что подходило одному, не подходило всем. Девочки из чистокровных семей просто боялись… Некоторые дрожали, некоторые плакали, предвидя то, что с ними сделают дома в рамках «обычного воспитания юных дев». И, чувствуя это, к ним подходили, усаживали рядом, обнимали, даря покой и некоторую уверенность. Здесь и сейчас дети, да и взрослые, пережившие ритуал, поняли, что чувствуют, когда другому больно. Возможно, это было подарком, возможно, просто особенностью чистой души…
Эмпатия. Умение сопереживать чувствам другого человека. Здесь и сейчас в замке Хогвартс были только люди, чистые душой. Но именно в этом и была проблема. Дети, остро чувствующие не только чужую боль, но и подлость, двуличие, злобу. До боли чувствующие дети были не приспособлены для жизни вне этих стен. Особенно чистокровки из семей, в которых не было места доброте. Все, находившиеся в замке, понимали, насколько это большая проблема.
Уже почувствовавший новую способность и едва удержавшийся от рвоты при виде чиновника из Министерства, директор также понимал всю глубину ямы, в которую их ввергла чья-то воля. Потому он достаточно быстро нашел решение, которое и постарался озвучить. Не сразу, но ему это удалось. После долгих споров, рассуждений, размышлений решение было принято. Потому что альтернатива была только одна — изоляция. А это очень тяжело и очень больно. Никто по доброй воле не подвергнет разумное существо боли. Так думали дети.
***
К счастью детей, они даже не догадывались о том, что думали взрослые, особенно из приближенных к Ее Величеству кругов. Самоуправство маленьких волшебников заставило действовать активнее там, где необходима была неспешность. Однако все произошедшее сулило и… Впрочем, об этом слишком рано даже думать.
Первый за Мерлин знает сколько лет бал в старинной школе волшебства приглашал гостей. Приглашения были составлены таким образом, что отказать не смог никто из родителей учеников. Ко всеобщему удивлению, прибыли даже обычные люди и представители Министерства магии, даже сам Министр, на свою голову, явился.
Школьникам было достаточно сложно находиться рядом со многими из приглашенных. Их тошнило, им хотелось помыться, они были на грани истерики, ведь дети далеко не всегда умеют владеть собой. И это несмотря на специальные блокирующие артефакты, которые в спешном порядке сделали для всех.
Люди входили, собирались в кружки по интересам, ожидали начала. Они привычно играли в странные игры, стараясь урвать что-то, детям уже совсем непонятное. Многих взрослых окружала склизкая болотная аура, символизируя грязь в их душе. У некоторых можно было почувствовать следы убийств, жажду крови. Зрелище для понимающих людей было ужасно-отвратительным. А все дети были уже понимающими. Вот расплакалась одна девочка, другая… Вот осел, держась за сердце, мальчик… дети теперь видели и понимали…
Перед балом Гарри поговорил с мальчиками, а Гермиона — с девочками. Певереллы должны были подготовить детей к тому, что Магия, возможно, накажет их родителей. Дети легко соглашались, потому что в их понимании, за редким исключением, родители были самыми правильными, добрыми и хорошими. Но истинное положение вещей многих испугало… И когда начался ритуал, юные эмпаты замерли, молясь высшим силам…
***
На этот раз все, буквально все пошло не так. Ритуал начался, но люди не становились другими, они в своих видениях становились собственными детьми. Такими, какими те стали после всего произошедшего. И уже сквозь эту призму оценивали себя-родителей. Мерзкие, отвратительные желания урвать себе денег, положения, власти. Причем власти не ради чего-то, а ради самой власти. Кому-то нравились чужие мучения, кто-то считал других почти животными, а кто-то… ох, это даже описывать мерзко, не то, что видеть.
Чувствуя брезгливость своих детей, взрослые в своих видениях менялись. Они такими были не всегда — их так воспитали. Иногда — физически выбивая детское сострадание. И вот теперь вернулось к ним все. И боль, и бессильная злость, и даже ненависть к тем, кто посмел…
Лорд, находясь в теле своей дочери, видел свою же улыбку во время наказания, а наказывать ее он любил. Это было так мерзко — предательство родного человека. Это было так больно — нет, не само наказание, а вот эта вот улыбка. Неужели я такое чудовище?
Еще один «аристократ» переживал тот прессинг, которому он подверг сына, прививая тому жестокость и безразличие. Все, к чему привязывался мальчик, уничтожалось — от котенка, подобранного в саду, до любимого паровозика. Причем уничтожалось на глазах ребенка. Но это же для его блага!
Женщина, учившая дочь манипулировать слабостями мужчин. Как это, оказывается, мерзко выглядит. Как это отвратительно — до рвоты. Как это подло — учить невинное дитя такому… Ей же будет лучше.
Ничем не примечательный клерк, рассказывающий детям о том, как обманул человека. Не задумываясь, зачем, считая это доблестью. А ведь тот человек приходил к нему, как к последней надежде. А если бы я был на его месте?
Уроки подлости, уроки жестокости, уроки лицемерия, уроки лжи. Все это, закрепленное болью. Причем душевная боль была намного сильнее физической, хотя и последней хватало. Отцы семейств с каким-то садистским удовольствием буквально истязали своих детей. Наказание болью порождает страх, а не исправление. Но так воспитывали их, так воспитывали и они. Бездумно следуя заложенному алгоритму, считая это высшим благом для ребенка. Вырастет — поймет и спасибо скажет.
Кто-то был в состоянии измениться, кто-то нет. Кто-то понимал, что он творил, и раскаивался, кто-то наслаждался мучениями ребенка, даже будучи в его теле. Кто-то плакал вместе с дочерью или сыном, тяжело переживая их взгляд на себя, а кто-то был готов болью выбить слезы. Ну и, конечно, были те, что не считали своих детей способными на чувство… И те, кто думали, что дети — их рабы. Поэтому, ради вашего же блага…
Кто-то изменил себя, свою душу, начав сопереживать. Кто-то клялся, что никогда-никогда. Но были и те, кто не желал понимать, кто считал детей игрушками, а себя — великим властителем. Такие были наказаны.
Но были и те, кто не имел детей в Хогвартсе и пришел, чтобы «посверкать», им так же не удалось избежать этой участи, и им так же дали шанс. Шанс измениться.
***
Служба Безопасности Короны не зря получала свое щедрое финансирование. И, когда в одном шотландском замке Магия испытывала людей, Гарри с Гермионой были экстренно вызваны из замка. Некоторые находки требовали их немедленного присутствия. По какой-то причине, возможно, просто интуитивно, Гермиона попросила директора Снейпа сопровождать их.
Что еще задумали эти несносные дети? Ого! То есть они сотрудничают с маггловскими спецслужбами? Неожиданно. Впрочем, об этом можно подумать потом. Что же произошло?
Ну собака, чем-то неуловимо знакомая собака… Неадекватно себя вела? Просят залезть ей в голову? Собаке?! Ну хорошо, хорошо, не надо на меня такими умоляющими глазами смотреть… Гермиона чем-то неуловимо напоминает Лили… Не могу поверить, что она смогла.
— Легилименс… Что?!
От громкого выкрика, где-то дальше рыка директора, все, находившиеся в допросной, отступили на шаг. На лице Северуса Снейпа проступила ярость, бешенство, потом непонимание, и наконец он расхохотался. Собака же зарычала, оскалившись.
— Гарри, — отсмеявшись, проговорил Снейп, — познакомься, это твой крестный, Сириус Блэк.
Немая сцена.
Какие у них глаза, это просто прекрасно. Но еще более прекрасно то, что случилось с этой псиной. Он, оказывается, жил все это время в Хогвартсе и ни в чем себе не отказывал, хоть и был практически рабом Альбуса. Теперь же он сквиб и обратиться не может, сохраняя при этом разум. То есть, эта подзаборная шавка заперта в теле пса. Какое прекрасное чувство юмора у Магии, так и поверишь в ее одушевленность!
— Он жил в Хогвартсе и не прошел испытание. Теперь это просто собака с человеческим разумом.
Пес завыл, дети были шокированы, особенно Гарри. Сотрудники спецподразделения улыбались, глядя на собаку. Гарри до последнего надеялся, что хотя бы Сириус не предавал, но… Надежда умерла.
— Однако он что-то знает о Поттерах.
— Вы можете это обнаружить, сэр?
— Безусловно, но нужно его зафиксировать. Мы, знаете ли, не сильно дружили в школе.
Гермиона, которая была в курсе истории, лишь кивнула и зафиксировала пса невербальным связывающим, на что Северус Снейп приподнял бровь. Вопросы к этой девочке копились, ведь, по идее, она была магглорожденной, а лидирующим в их тандеме был Гарри. Но девочка все чаще проявлял знакомые черты, чем-то отдающиеся в сердце.
Так, надо сосредоточиться.
Адрес, псина, адрес. Ну, хотя бы координаты… давай посмотрим внимательнее. Хогвартс опускаем, опускаем, опускаем… А нет, стоп. Вот оно, значит, как… Вот, значит, зачем… А Лили? Больно-то как. Неизмеримо больно от такого. Предательства? Никакое предательство не сравнится с такой мерзостью. Ничто на свете не может сравниться с таким поруганием своего ребенка. Это страшнее насилия, страшнее всего, что я в жизни-то видел. Не зря они стали сквибами, магия такого не прощает. Как они решились-то? Сириус уговорил? Ничего себе нравы у хогвартской четверки, похлеще слизеринского серпентария. Уговорить «друзей» на действо, которое, по сути, уничтожит их магию. Ладно Лили, но олень-то должен был знать!
— Нам нужно в Торбей!
========== Часть 9 ==========
Тихий курортный городок, называемый Английской Ривьерой. Роскошные белые виллы, элегантные террасы и живописные сады. Сюда любят приезжать на отдых, отсюда не хочется уезжать. Мягкие океанические бризы, песчаные пляжи и качающиеся на ветру пальмы — все будто создано для отдыха. Здесь очень красиво, здесь незабываемо, здесь есть все…
Так как сотрудники контрразведки аппарировать не умели, а такую толпу директор Снейп точно не утащил бы, то доставку в Торбей решили произвести более традиционным образом. Весело расцвечивая трассу голубыми огнями, кортеж из нескольких бронированных машин в сопровождении броневика полицейского спецназа буквально долетел до нужного городка за каких-то три часа. Можно было и быстрее, например, вертолетами, но тогда группа потеряла бы мобильность, чего очень не хотелось. Военная база неподалеку, впрочем, была извещена и готовилась оказать всю необходимую помощь.
Въехавшие в городок немедленно направились к зданию территориального подразделения полиции Девона и Корнвола на Южной улице, чтобы по возможности установить хотя бы квадрат поисков. В таком месте все друг друга знают, за исключением туристов и отдыхающих, но Поттеры, по идее, жили в Торбее длительное время, потому должны были примелькаться, в том числе и территориалам.
Нельзя сказать, что гости из Лондона, да еще и из таких серьезных служб, сильно порадовали местных полицейских, но, как выразился один из приезжих: «мы делаем ту же работу». Поднимались записи, сличались фотографии… База данных маленького городка соответствовала стандарту и была грамотно отсортирована. Называя возможные фамилии для поиска, Вернон внезапно обнаружил соответствие по фамилии… Эванс.
Полицейские вспомнили эту семью. Без детей, что странно, эти двое жили в домике у самой кромки воды. Мужчина часто выпивал и даже разок попался полицейским, когда сильно избил свою жену ремнем прямо на улице. Но она отказалась подавать иск, и в дальнейшем об этих двоих никто не вспоминал, будто не было их. Эти новости насторожили приехавших, но не заставили отступить. К счастью, броневик обладал возможностью плавать, и потому часть офицеров решили подобраться с моря. Территориалам сообщили о подозрении на террористическую деятельность этих двоих, а так как о недавнем взрыве в казармах Гленанна знали все, то лишних вопросов не возникло.
Довольно быстро дом был окружен и заблокирован. С моря медленно приблизился броневик, раскачиваемый волнами. Дальше в море показался эсминец ВМС и несколько кораблей береговой охраны, на некотором отдалении от городка барражировали истребители, плотно блокируя небо.
Надеясь, в основном, на эффект неожиданности, сотрудники спецназа решили воспользоваться тем, что «террористы» вряд ли ожидали нападения через более чем десятилетие. Потому, отстрелив с десяток светошумовых гранат, чтобы накрыть все помещения с гарантией, они начали штурм.
«Всем стоять! Работает полиция!»
И они были абсолютно правы. Еще не успело затихнуть эхо взрывов, как спецназ ворвался в двери и окна, обнаружив два тела. Тела иммобилизовали, дом проверили, и в него наконец смогли зайти директор школы волшебства Северус Снейп и дети.
— Хм… неожиданно, — сказал Северус.
— Туда ему и дорога, — плюнула Гермиона.
— А мы все-таки поднимем и расспросим, да, любимая? — задумчиво проговорил Гарри, рассматривая тело Джеймса Поттера.
— Да, любимый.
Два тела были легко узнаваемы и почти не изменились. Вопрос дополнительной идентификации не стоял. Однако был и сюрприз. Во время захвата, ошалев от яркой вспышки и громких звуков, Джеймс Поттер, который шел куда-то с ножом в руке, упал с лестницы и умудрился умереть одновременно двумя способами — свернув себе шею и наткнувшись на свой же нож. Однако Лили находилась еще без сознания. Абсолютно обнаженная женщина, вся в шрамах и заживших ожогах, лежала на столе, куда ее переместили сотрудники полиции. Северус Снейп стоял и глотал слезы от этой сцены.
— Это у них ролевые игры такие? — тактично поинтересовался один из спецназовцев, выходя из помещения.
Гермиона тяжело вздохнула и пошла рисовать сложную ритуальную фигуру. Гарри смотрел на эту сцену, не двигаясь.
— А ты чего не поможешь? — спросил капитан Грейнджер.
— Вот вы гранату в руки ребенку дадите?
— Нет конечно!
— Вот и мне пока нельзя. Тут одна ошибка, и взлетим так, что NASA от зависти удавится.
— По-о-онятно…
И Гарри принялся смотреть на свою… Маму? Увидев детей, женщину прикрыли куском защитной ткани, но, тем не менее, что-то Гарри не нравилось при взгляде на нее. Что-то царапало взгляд, и он никак не мог понять, что именно. Он еще раз посмотрел…
— Герми, глянь…
— Гарри, я делом занята! — Гермиона была несколько раздражена.
— Да никуда трупак не убежит без нас… Ты глянь…
Гермиона медленно поднялась с пола, подошла к Лили и осмотрела ее. Нахмурившись, она осмотрела женщину еще раз и охнула.
— Гарри, дай перчатки и отойди… да, пусть все выйдут, быстро!
— Что…
— Бегом!
Гарри знал, что когда его Герми говорит таким тоном, то лучше подчиниться. Уж точно безопаснее. Он подал знак, и все быстро вымелись из домика.
Гермиона глубоко вдохнула и резко выдохнула. Такого она не ожидала. Значит, и в том мире это могло иметь место… Сейчас уже и не узнаешь. Поднимать Джеймса сейчас уж точно нельзя, нужно изолированное место. Опять же, Министерство… Это они явно погорячились. Еще раз глубоко вдохнув и резко выдохнув, надевшая защитные перчатки Гермиона осторожно коснулась шеи женщины. Даже в мыслях девочка избегала называть эту женщину по имени или… Нельзя! Под ее пальцами на шее женщины проявлялся ошейник. Теперь все зависело от того, как этот ошейник был зачарован и по какому ритуалу его надели. Главное, не думать о плохом варианте. Должно же ей повезти!
Пустив по пальцам магию своего дара, Гермиона захватила ошейник и резко дернула. Или у нее получится, или… Но ей повезло, ошейник посерел, мгновенно утратив краски, и рассыпался на звенья. Мгновенно женщина открыла глаза и непонимающе воззрилась на девочку.
— Где я? Кто ты? — раздался шепот.
— Что вы помните последнее?
— Я приехала в школу на четвертый курс, и меня вызвали к директору.
***
Газеты магического мира сегодня несколько подзадержались с выпуском, но, когда тираж был доставлен, разразилась буря. Первым сюрпризом стало… Министр ушел со своего поста по причине того, что лишился магии. Это стало потрясением. А уж то, что вместе с ним лишились магии и такие известные личности, как Амбридж, Малфой, Грюм и некоторые другие — вообще взорвало общество. Получалось, что сейчас Министерства как бы вообще нет.
Второй новостью стало взятие на себя правящих функций со стороны Визенгамота «до особого распоряжения» и «на переходный период». А вот третья новость… Третья новость наполнила сердца страхом. Потому что обывателям напомнили, что они живут в стране, в которой правит Королева. И Ее Величество изволили вспомнить о малой доле своих подданных, которые посмели проповедовать расистские идеи в самом сердце Великобритании. Так и написали. Вот это была настоящая бомба. Начались волнения, которые, впрочем, были очень быстро задушены авроратом, а камеры внутренней тюрьмы украсились теми, кто не понял с первого раза. Волшебники затихли, настороженно наблюдая за развитием событий.
Внезапно оказалось, что канцелярия Ее Величества прекрасно осведомлена о волшебниках и даже сотрудничает с некоторыми из них. Оказалось так же, что не иначе, как по воле Магии, Ее Величество оказалась совсем не магглом… Оказалось, что никакого Министерства больше не будет, ибо «нечего плодить коррупционеров», а будет наместник Ее Величества. А помогать ему станет Совет волшебников. В Совет вошли самые разные люди, объединяло которых только одно — у всех них дети учились в Хогвартсе.
«Новая метла», то есть, по сути, Совет, начала круто — с чистки Лютного. Причем не «облава авроров», о которой за месяц всех предупреждают, а вполне так себе войсковая операция с оцеплением, задержанием и невозможностью аппарации. Теневые лидеры взвыли, но было поздно — взяли всех и после сортировки отправили туда, где им было самое место, а всех непричастных, особенно детей, — согласно действующему законодательству, не делая разницы между магами и теми, кто не имеет никаких способностей.
Магическое сообщество вздрогнуло и решило не нарываться. Тем более, что в Лютном теперь было так же, как и в основном квартале — тишь и благодать.
***
— Назови мне свое имя, которое ты носил при жизни.
— Джеймс Карлус Поттер.
— Когда и как ты надел ошейник на Лили Эванс?
— Это был не я.
— Кто надел ошейник на Лили Эванс?
— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.
— Зачем он это сделал?
— По ее просьбе.
Шок и неверие в глазах людей, но мертвые врать не умеют.
— Какова была формулировка просьбы?
— Я не знаю.
— Что тебе сказал Дамблдор?
— Я должен выполнять все ее желания, пока не родится ребенок, предназначенный ему.
— Как ты мог отдать своего первенца?
— Полукровный ублюдок мне был не нужен.
— Ты не принимал его в род?
— Я отсек его от рода, отдав Дамблдору, но Магия наказала меня.
— По какому обряду Лили получила ошейник?
— По основному — полная рабыня.
Это было страшно. Как могла девочка просить ошейник? Такие откровения выбили почву из-под ног Северуса Снейпа. Каждый ответ трупа его школьного врага причинял зельевару огромную боль. Однако больше всего он хотел узнать, почему… А допрос Джеймса все длился, и новые детали вставали на свое место. С каждым вопросом, с каждым ответом Северус все больше чувствовал себя… мартышкой на веревочке. По крайней мере, в прошлом. Однако дети закончили и вместе с дознавателями отправились к Лили. Теперь они знали, о чем спрашивать.
Поначалу Лили очень не хотела рассказывать, почему она сделала то, что сделала, но потом из нее полилось такое, что заставляло Северуса морщиться от брезгливости. Как только не стошнило…
— Эти все аристократы называли меня грязнокровкой, а я хотела балы и платья. Мне ничего не светило в магическом мире, только клерком работать. А тут Джеймс, такой весь в золоте, а я ведь тоже хочу, вот директор и рассказал мне о ритуале. Мне он даст колье, а Джеймс потом будет выполнять мои прихоти, но я буду его женой и потому должна тоже ему подчиняться, но я к этому была готова, потому и попросила провести ритуал, откуда я могла знать, что он такой подлец и так меня будет использовать, а я даже и не помню, что он со мной делал.
Откровения завистливой девочки, которой хотелось все и сразу и «наплевать, какой ценой», все лились и лились сплошным потоком. И только когда все закончилось, Гарри, полностью разочаровавшийся в родителях, выразил общее мнение:
— Ну ты, мама, и дура…
========== Часть 10 и последняя ==========
Комментарий к Часть 10 и последняя
Это не я, оно само.
— Вы отлично справились в Британии, но мир не ограничивается одной Британией, дети. Я знаю, что вы хотели бы мира и тишины, хотели бы жить вместе, и чтобы никто вам не мешал. И я могу вам предложить это, но в других мирах.
— А мы сможем взять с собой…
— Нет, только вы.
— Что мы должны делать, Великая?
— Ритуал для всех.
— Но…
— Я научу.
— А иначе?
— Война.
— То есть выбора нет.
— Ты стал рассудительным, малыш.
— Тут станешь…
Британия менялась, менялась на глазах. Волшебники становились чище, сверкая бриллиантами своих душ. Неволшебники также изменялись от той силы, что исходила от волшебников. Но вокруг был мир. Страшный в чем-то, злобный во многом и не прощающий слабости во всем. С этим миром надо было что-то делать. И тогда Певереллы попросили высочайшей аудиенции. Неизвестно, что и как они показали или сказали Королеве, но уже на следующий день вышел приказ помогать им силой всего государства. Силой всей Империи и ее союзников. В расчетах необходимого Ритуала использовались мощные майнфреймы военного министерства. Гигантская трехмерная фигура моделировалась и вновь пересчитывалась. Готовились накопители магии, реакторы, техника. Подключилась космическая отрасль и даже NASA. Правда, американцы считали проект чисто военным, ну да это неважно.
Наконец наступил долгожданный день. Сначала на орбиту выводились корабли-реперы. Это были большие искусственные спутники Земли со всей необходимой техникой на борту. Медленно поднимались в небо гигантские корабли, постепенно ускоряясь, и удача была с их создателями. Выводились на орбиту цилиндры, запуская реакторы и раскладывая солнечные панели, настораживались антенны, раскрывались эффекторы. Последним стартовал корабль с детьми на борту. Им не суждено было вернуться: сразу после Ритуала они уйдут в другие миры. Ибо не будет им места здесь.
Прощание было… очень грустным. Слезы, боль в глазах, тоска и печаль…
— Пойми, папа…
— Прощай, мама…
Даже зная, что дети не погибнут, хотелось хоть на секунду продлить этот миг. Совершенно не хотелось расставаться. Абсолютно не хотелось прощаться. Горько плакала мама Гермионы, замерла в обнимку с племянником Петуния… Так и не поняла ничего Лили, отданная Снейпу на перевоспитание. С последним словом, с последним решением остались только они… Дети, уходящие в неизведанное, и взрослые, остающиеся тут.
— Сброс ШО!
— Есть, разъем сброшен, заправочно-дренажная мачта отошла нормально.
— Минутная готовность!
— Есть готовность. Минус шестьдесят, минус полсотни-девять, минус полсотни-восемь, минус полсотни-семь, минус полсотни-шесть…
Последние проверки, секундная стрелка отсчитывает последние секунды до перевода пуска в автоматический режим и вот, наконец…
— Ключ на старт!
— Есть ключ на старт.
— Протяжка-1!
— Норма, запись пошла.
— Продувка!
— Есть, норма, коммуникации продуты.
— Протяжка-2!
— Норма, запись идет.
— Ключ на дренаж!
— Есть ключ на дренаж. Клапана закрыты нормально.
— Земля-борт!
— Есть… Мачта отошла нормально.
— Пуск!
— Топливо подается нормально, к зажиганию готов.
— Зажигание!
— Предварительная… промежуточная… главная… подъем!
— Есть контакт подъема!*
Дрожащая всеми внутренностями ракета двинулась вверх, оставляя внизу любимые лица.
— Пять секунд — полет нормальный.
Огромные толпы людей и волшебных существ провожают поднимающуюся ракету. Рыдают многие.
— Десять секунд — полет нормальный.
Как прекрасна Британия с этой высоты, как прекрасен весь мир. Огромная тяжесть вдавливает детей в кресла, но магия справляется.
— Тридцать секунд — полет нормальный.
Прекрасная голубая планета, тронутая болью и горем. И двое, выглядящие, как дети, шли вверх, чтобы боль и слезы отчаяния не касались живущих здесь людей. Все тяжелее и тяжелее им. Все печальней, но этот шаг сделан, и тяжесть исчезает, а где-то внизу звучит ликующий выкрик: «Орбита!»
Рождение всегда происходит через боль, в этот раз боль душевная. Освоившиеся в невесомости дети покидают в специальном скафандре — одном на двоих — свой корабль-носитель. Спутники встали на свои места, не раз и не два рассчитанные. Можно начинать.
— Думаешь, у них получится?
— Тари сказал, что должно.
— И тогда?
— И тогда мы сможем уйти наконец.
Звучат звонкие слова древнего языка, совершенно неслышимые в звездной пустоте. Медленно наливаются светом огромные кристаллы. За спинами детей возникают огромные фигуры, легко визуализирующиеся с Земли. Прошло, казалось, одно мгновение. Один удар сердца, один вздох и… Толстые лучи света пронизали планету насквозь. Яростный гул был, казалось, слышен отовсюду. Пришло время измениться. Пришло время стать чистыми. Пришло время вспомнить о доброте и забыть об агрессии. А цена… Двухместный скафандр исчез в ярчайшей вспышке. История двух детей, обладающих одной душой, закончилась. Или нет?
***
Двое сидели в плетенных креслах у самого берега, за их спинами устремлялся башнями ввысь прекрасный замок Школы Искусств. Они пили чуть терпкий напиток, чем-то похожий на земной чай, и тихо переговаривались. Здесь бывшие Певереллы нашли себе дело, свой мир и свою жизнь. Много долгих лет разделяло их и реальность, из которой ушли юные боги. Ведь им рассказали, почему им больше не было место в родном мире. Надо было просто переходить в «старшую школу», где прекрасные фейри учили совсем юных существ искусству творения. А эта пара, внезапно появившаяся прямо посреди озера, одетая в странный костюм технологического мира, сразу же привлекла общее внимание. И не только чистотой души, кого здесь этим удивишь? А тем, что душа у этих двоих была одна. Этот факт вполне мог бы быть поводом для зависти, да только здесь она невозможна. Здесь была взаимопомощь, дружба и, конечно, любовь. Здесь учились те, кто становится богами миров, а злые, коварные боги — это людская фантазия. Злой бог может привести мир к смерти и людей в нем — к окончательной гибели. Поэтому сюда попадали только чистые духом.
Прекрасные существа поселили Гарри и Гермиону в одном помещении, разумеется, и начали разбирать хитросплетение их судеб. Даже в мир, откуда была Гермиона, ставшая Гарри, перемещались, чтобы понять… В том мире мать девочки Гарри не была наивной дурой, как в мире мальчика Гарри. Она была расчетливой стервой с черной душой и злобой на весь мир. Она легко принесла в жертву свою дочь и практически управляла Джеймсом. В том мире бушевала страшная война, в которой уже не было выживших. И Дамблдора что той, что этой реальности призывали, прежде чем развеять в пыль…
Оставленный же Певереллами мир развивался. Не прошло и пяти лет, как на месте разрозненных государств встало объединенное человечество. Роботизация освободила людей от необходимости тяжелой работы, и теперь они могли посвятить себя творению. Леность, трусость, зависть, злоба давно покинули сообщество, и люди устремились к звездам.
Они встречали подобных себе, встречали и тех, кто в корне отличался. Прошли сотни лет, и человечество влилось в содружество миров своей галактики, двинувшись в соседние. И в каждом мире они искали своих Героев, о которых слагались легенды, писались сказки и пелись песни. И однажды удача улыбнулась людям…
***
— Ты представляешь, что она придумала?
— Ммм?
Контролеры сегмента миров тихо переговаривались в огромном зале, полном огоньков, означающих состояние различных реальностей.
— Она организовала отстойник. Всех Дамбиков и всех Волдиков разместила в одном месте. Только пух летит.
— А зачем?
— Скучно ей, понимаешь ли.
Бывшие Певереллы не захотели быть богами. Они стали контролерами, отвечающими за реальность миллионов миров, будто в насмешку названных «Поттерианой»**. Оказалось, что историю о них в Изначальном Мире написала женщина. Но история, долженствующая быть сказкой, зажила своей жизнью, и тысячи разных людей начали писать свои истории жизни героев. Так появлялись миры. Различные реальности, различные истории. Жестокие и прекрасные, добрые и злые, справедливые и… Где-то Гермиону замучили до смерти, где-то мучила она. Где-то Гарри был девочкой, а где-то мальчиком. Где-то Дамблдор был добрым, всепонимающим дедушкой, а где-то убивал детей… Но эти миры нуждались в контроле и иногда в коррекции. Потому что схлопнувшийся мир делал очень плохо соседним, принося грязь в чистые миры. Пусть не идеальные, но чистые.
Отсюда в миры уходили Инспектора, здесь принималось решение о Суде. Отсюда можно было увидеть жизнь мира, из которого они ушли — родителей, братиков-сестричек, названных в их честь, жизнь объединенного человечества. А были миры, в которые заглянуть было страшно… Один из них запомнился Гарри надолго…
Вечер, солнце зашло. Холодный ветер носит останки кого-то. Развалины старого замка, светящиеся гнилостно-голубым светом. На большом камне сидит лысый старик и грустно смотрит на одинокого таракана, стреляющего искорками из усов.
— Как-то не так я себе всеобщее благо представлял, — тихо говорит Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор.
Одни миры разворачивались своей красотой, даря счастье и поражая прописанностью деталей. Такие миры сами выкручивались из своих проблем, другие же нуждались в корректировке, потому что самостоятельно были нежизнеспособны. Были миры, похожие на бордель во время визита общины вейл. Были, похожие на кладбище. Но все эти миры существовали, и все эти миры были ответственностью координаторов. Ведь в них была вложена частица души создателя.
Хотя Певереллы подозревали, что за их жизнью так же стоит чье-то перо, но они не сердились. Потому что благодаря ему, а может, и самим себе, ведь многое зависит и от самих персонажей… Так вот, благодаря не важно чему, они вместе. Навсегда.
Последние комментарии
1 час 43 минут назад
9 часов 6 минут назад
14 часов 51 минут назад
15 часов 58 минут назад
16 часов 55 минут назад
17 часов 10 минут назад