Осень [Сергей Анатольевич Дормиенс] (fb2) читать онлайн

Дормиенс Осень

1: Одним прекрасным утром

Холод — это такая хитрая штуковина, которая отучает человека думать о чем бы там ни было, кроме собственно холода. А если его умножить на осень, туман и горы, то выйдет совершенно убийственная смесь, от которой просто нет спасения. Она мастерски выедает все желания, все поползновения организма к действию, кроме одного: сбежать в тепло, к огню — желательно открытому, как встарь. Холод пробирается в жилы и уговаривает кровь никуда не спешить. К чему это, в самом деле? Рукам-ногам помощи нет, думать вроде не о чем, так с чего бы торопиться? И стынут мысли в голове, все реже попадает зуб на зуб, из плащ-палатки можно выжимать то ли воду, то ли уже мелкий лед.

Промозглая ночь дышала покоем — покоем записного мертвеца.

Ряды землянок в негустом подлеске, едва различимые во тьме доты, наспех укрепленные посты — холод успевал повсюду, холод словно убеждал глупых людей, что им тут делать нечего. Что осенней ночью надо спать в уютной постели, что замаскированный костер плохо греет, что печи нельзя топить в полсилы, даже если мало сухого спирта. Что беспилотник врага костер может и пропустить, зато сведенные негнущиеся пальцы — точно не лучшие товарищи курку и цевью. Холод презирал армейскую мудрость — «согреет бой». Холод дышал туманом на все санитарные нормы, он был полон решимости гнать чужаков из промозглого уныния предгорий.

И что самое паршивое — холод был чертовски прав.

Лучше бы люди отсюда ушли.

Аянами Рей проснулась за мгновение до того, как землю тряхнуло в первый раз, и это самое мгновение оказалось удивительно длинным: она успела открыть глаза, ощутить тянущую боль внутри и даже начала сбрасывать одеяло.

Удар почти обрушил деревянный скат землянки, одна колода сорвалась с места и накренилась внутрь. Посыпалась труха, и тут же стало совсем темно. «GPS-маяк», — подумала девушка, бросаясь к столику. Экран навигатора, тускло освещавший сырость землянки, раскололо. Прибор безнадежно умер, не дожив до второго удара, но лежащий рядом наладонник уцелел и тотчас же переправился в карман.

Устояв на ногах, Рей метнулась к двери, на ходу вытаскивая пистолет. У многолетней привычки спать в полном снаряжении были свои преимущества. Снаружи слышались крики, топот ног, и наконец — первые выстрелы. Девушка откинула перекошенный люк, и по глазам ударил свет.

«Сигнальная ракета».

Бледно-зеленое сияние падающей звезды ничего не освещало: лес, силуэты бегущих людей, льдистые капли на ближних ветвях — все это как было призрачным, так и осталось. Черные изломы ветвей, с которых не везде сошли листья. Ночная тревога.

И еще один тяжкий удар — теперь совсем близко.

Рей сорвалась с места.

«Нет вспышек — это не бомбежка. Не так много стрельбы — не атака NERV. Следовательно…»

Следовательно, ей стоило бежать — и как можно быстрее, точно так же, как это делали люди вокруг. Повстанцы мчались по постам, и даже если кто-то и паниковал, то… «Утро всех рассудит. Для начала до него следует дожить». Спаренный «браунинг» строчивший, вроде, со второго аванпоста, — захлебнулся, и пришел гулкий грохот, перемешанный с насыщенным треском. Аянами уловила движение воздуха, услышала шум и успела затормозить, а двое, бегущих рядом, — нет. С грохотом слегло дерево, выдранное с корнем. Толстая ветка перебила один опередивший девушку силуэт, другой просто исчез под месивом ломающихся ветвей.

И тут из самого сердца лагеря пришел свет.

Там, откуда прилетело истерзанное дерево, словно зажгли десяток ртутных прожекторов. Слепящее сияние мгновенно стерло мелкие ветки, оставив лишь толстые стволы. В густом тумане полыхал холодный льдистый свет, и Рей свалилась на землю, ища на шлеме очки со светофильтрами. В глазах, как ошпаренные, плясали огненные бабочки.

Сердце лагеря тяжело вздохнуло, там что-то загудело, и треск деревьев больше не прерывался: что-то ломало их, как щепы, и в этом грохоте почти тонули крики людей — перепуганных, ничего не понимающих.

Умирающих.

Аянами перебежкой спряталась за высоким скатом кухонной землянки, потеснив еще двоих, лица которых прятались под масками и очками.

— Какого… Какого там?

— Тихо ты, погоди. Тихо.

— Какого… Кх-ха. Что?..

«Нога пробита», — рассмотрела Рей. У того, что сидел рядом с ней, крупная ветка торчала прямо из колена, а тот, что устроился подальше, пытался с этим что-то сделать. Свет выхлестывал из-за краев ската, словно струи жидкого газа, в нем несся туман и летела мелкая щепа. Рей выровняла дыхание и осмотрелась: кухню разместили у пятой вешки, значит, оружейный склад — выше по склону, ближе к свету.

Лагерь обречен, поняла девушка, видя, как прилетевшее дерево с грохотом смяло палатку и покатилось, калеча залегших людей. «Лагерь обречен, а значит, — директива номер „0“». Теперь тем более ей нужно было попасть к складу.

— Вытащи ее, а? Ну, вытащи! А?!

Раненый все причитал и причитал, секунды терзало неумолимым светом, а Рей представляла маршрут — почти наверняка заваленный ветвями и деревьями.

— Ну, вытащи, я тебе все сделаю! Ну вытащи, а?!

«Врач» потянулся за подсумком, но тут в землянку ударило — с той, с другой стороны. Со стороны света. Воздух вскипел: переливающийся едва заметным синим маревом поток испепелил край кухни, и пошел в сторону от нее. Аянами откатилась и сгруппировалась, готовясь к тому, что на нее свалятся товарищи, но, подняв голову, поняла, что осталась одна.

Тот, кого она уже окрестила «врачом», упал навзничь и медленно сползал по склону, и его легкий бронекостюм дымился — сразу и весь, а земля осыпалась перед ним тоненьким пеплом. Более крупные хлопья парили в по-прежнему ярком воздухе. Повстанец с пробитой ногой постанывал: его обварило, но не так сильно, и Аянами понимала, что не успевает даже добить его — смертоносный синеватый «луч» пошел в обратном направлении, отрезая девушку от цели.

От жара лицо под маской вспотело, и влага капельками осела на стекло очков, так что видно стало совсем плохо: только свет, приглушенный фильтрами, да темная поверхность земли безо всяких деталей. Рей бежала, не разбирая дороги, оступаясь на деревьях и телах, а вокруг гремела ночь, а позади шипел раскаленный шнур, гоня ее все дальше и дальше от оружейного склада.

Позади разгорался пожар, взрывались испепеляемые деревья.

«Возможно, этого склада уже нет», — мелькнула осторожная мысль, но Аянами подавила ее: она знала, что дальше подумает, и привычно отбросила путь к слабости.

Далеко впереди взвыла автопушка, а где-то совсем в стороне рявкнули ракеты: уцелевшие окраины лагеря опомнились и теперь вели огонь куда-то по центру позиций и вроде будто вверх. Свет слегка померк, и Аянами сорвала очки, падая наземь: сзади прекратилось гудящее свечение и хлопки взрывов, а значит… Сияющий шнур, снося деревья, появился далеко впереди, и тотчас замолкла автопушка, а потом в темноте проявился холм, подсвеченный взрывом. В холме зияло огромное отверстие.

«Первый укреппост. Но теперь свободен путь назад».

Аянами развернулась и побежала, беря курс на склад, и очень скоро ноги начали увязать в густом пепле. Что-то хрупкое крошилось под сапогами, вокруг неверным светом дрожало ртутное свечение, оседал прах, мешая видеть и дышать. Рей мчалась, оступаясь и утираясь: хлопья пепла оседали на взмокшее лицо. Бой вокруг грохотал все громче, стало видно, как в сердце свечения рвутся ракеты, как там ворочается что-то громоздкое, как истекает оттуда леденящая жуть. Аянами в очередной оступилась и поняла, что она почти на месте: прямо за сожженным деревом виднелись распахнутые двери оружейного склада, и, похоже, сама усиленная землянка не слишком пострадала. Рей осмотрелась: последний перегон оказался в секторе обстрела: пулеметные очереди откуда-то снизу, с периметра силились достать сердце сияния, силились — и никак не преуспевали. Огненные капли трассирующих пуль рассыпались о какую-то преграду. Невидимую, но вполне явственную, поняла Рей, изучая результаты стрельбы своих.

«Комацуро, — вспомнила девушка. — Это его фланг. С его направления должны эвакуировать лазарет. Напрасно он привлекает к себе внимание».

Впрочем, владелец сияния не реагировал на пулеметный огонь: пули сгорали искрами, безошибочно вычерчивая в сиянии правильные многоугольники. Огонь не прекращался, противник не отвечал — а выбора не оставалось. Рей упала на землю и поползла, чувствуя, как в рот набивается вездесущий теперь мелкий пепел. Что бы не обхлестывало землю, деревья и людей — оно не сжигало их, не спекало, а просто обращало в прах, мелкую пыль. Откуда взялись крупные, похожие на тряпки, хлопья — девушке думать совершенно не хотелось.

Около ноги вздрогнула земля: тяжелая пуля зарылась в пепел совсем близко — какой-то совершенно глупый рикошет. А может, излет. С другого пулеметного гнезда, например. Аянами замерла на секунду и, не оглядываясь, поползла дальше: «Нет смысла думать об этом». Девушка обогнула дымящуюся колоду и слегка приподняла голову, отыскивая свою цель.

Грохот близких разрывов заставил ее снова вжаться в землю: осколки с противным фырканьем прошли совсем низко, потом в стороне что-то еще раз рвануло, и вокруг все заволокло остро пахнущим дымом. В сизом мареве видимость пропала полностью, только лучился светом грозный пришелец. «И трассы надо мной, наверное, тоже видно», — подумала Рей, продолжая путь. Звуковые фильтры шлема спасли ей слух, но в голове все равно было плохо.

«Тошнит в мозгах», — вспомнила она, как говорил сержант Комацуро. Вязкая темнота плыла будто бы перед глазами, и Аянами поминутно встряхивала головой, каждый раз убеждаясь, что это — внутри.

«Если что-то со зрением, то я больше не смогу стрелять».

Рей облизнула покрывшиеся коркой губы и поползла быстрее. Локти почти тонули в вязком сухом пепле, но еще оставалось слишком много движений. Она прикинула направление, слегка подработала влево, поднимая фонтанчики праха, и почти свалилась аккурат в жерло развороченного склада.

Пока Аянами ползла, двери с ляды сорвало окончательно, а во вход набились ветки. С трудом протискиваясь мимо крупных обломков, ломая тонкие, Рей пробиралась все глубже и глубже, когда по глазам ударил свет. В голове будто рванула свето-шумовая граната, но, падая на ягодицы, она все же навела пистолет точно в слепящую звездочку.

— Аянами, это ты?

Свет пропал, выстрел так и не прозвучал.

Твердые руки подняли ее и усадили куда-то, а в глазах все плясали огненные бабочки. Бабочкам было слишком жарко, безнадежно жарко, как для этой осени. Рей втянула воздух для ответа, но закашлялась: в горле все скребся пепел.

— Держи.

Она нащупала протянутую флягу и с трудом проглотила немного воды. Зрение возвращалось к девушке, но она и так знала, кто перед ней. Интендант Ван Вьюллен всегда был слишком добрым человеком, даже под огнем врага. Даже когда из перекрытия уже непрерывно сочатся струйки праха.

В глубоком подземелье горела шахтерская лампа, пахло гарью и — все еще — оружейным маслом. Старый Ван Вьюллен стоял напротив Рей и завинчивал полученную назад флягу. Ему на шлем осыпался песок, но сухой мужчина не обращал на это внимания: он смотрел на вход, откуда, стелясь между ветвями, внутрь вползал густой дым.

— Там Ангел, да, девочка?

Рей вспомнила, как пулеметные очереди превращались в искры, не долетая до врага. Как лился и лился испепеляющий шнур. Как дымилась броня сожженного повстанца.

— Да.

Старик поманил ее за собой:

— Тогда эвакуация. Раз командир не распорядился иначе…

Аянами пошла между стеллажами, глядя в сухую спину. На «деде ВиВи» даже бронекостюм болтался, хотя и явно подгонялся умелыми руками. Поговаривали, что у высыхающего на глазах интенданта рак.

— Вот оно.

Аянами обошла посторонившегося Ван Вьюллена. Интендант поглаживал острую бородку, изучая огромный ящик. Аянами касанием развернула голографическую панель и вызвала меню сканирования. Сетчатка. Папиллярный узор. Зубная карта.

Рей зажмурила левый глаз, разжала засаднившие губы и одновременно поднесла палец к сканеру.

«Выгляжу глупо».

Ящик запищал, и по ее лицу пробежались лучи, настырно залезая в рот, слепя — в который раз — глаза. Мир на мгновение померк. Снаружи рвались снаряды — совсем близко, в складе уже по колено стелился густой дым, а Аянами, проморгавшись, видела только медленно открывающийся ящик.

— Интересно, Рей.

Девушка оглянулась на Ван Вьюллена. Просканированный глаз подергивало.

— Да, господин интендант?

— Три раза видел, как ты его достаешь. И каждый раз не мог понять, зачем…

Снаружи ахнуло особенно сильно, земля дрогнула, и Аянами с трудом устояла на ногах, а старик все же упал на ящики. Дым размело по углам, на полу очутилось несколько патронных коробок.

— Тебе что-нибудь надо еще? — каркнул старик, пытаясь встать.

Аянами кивнула и, не глядя, достала разгрузку с пайками и бытовыми пакетами. Ван Вьюллен кивнул и слабо улыбнулся:

— Забирай свою машинку и беги.

«Наверное, надо спросить, а как же он сам», — подумала Рей. В книгах так часто писали.

Она наклонилась над ящиком и вытянула оттуда свое оружие, которое издалека легко спутать с какой-нибудь снайперской винтовкой пятидесятого калибра. «Очень издалека. И в темноте».

Аянами уткнула ребристый ствол в землю и выдвинула из приклада синхронизационный интерфейс. Экранчик вспыхнул, на секунду высветил версию прошивки — «Мк. 00» и бодро принялся выдавать результаты самопроверки. Девушка терпеливо дождалась конца (еще два взрыва неподалеку, еще гуща тьма — та, что совсем не в глазах) и наконец увидела надпись:

«Установить синхронизацию со стриарной корой — Y/N».

Рей на секунду замерла. Тьма мешала смотреть ей — могла помешать и «Ружью Лонгиния». Ошибка в любой из тысячи последовательностей. Крошечная ошибка размером с шарик тьмы перед глазами. Это же так мало, так ничтожно мало.

«Какая разница. У меня все равно больше ничего нет».

Рей ткнула в сенсорную панель и поспешно встала на колени. Ствол гулко звякнул, пропахивая след в полу, и пришло это — дезориентация и калейдоскоп. Кто-то тасовал фрагменты ее зрительной картинки. Разум перемешивал взгляд человека и данные машины.

Код, синтаксические ошибки отсутствуют.

Оцифровка.

Проверка.

Компиляция изображения.

В темноте фрагменты мозаики становились на места, подстраиваясь друг под друга, наводя резкость независимо друг от друга, калибруя цветовую гамму и яркость. Аянами дождалась, пока патронному ящику в поле зрения вернется серо-стальной окрас, пока надпись на нем станет читаемой («RS 51»), пока… Рей встала.

«Этого хватит. Остальной процесс можно провести на ходу».

В глазах рябило, подрагивали пальцы, застегивая разгрузку, но это все были детали. Рей чувствовала удовлетворение: все прошло безупречно, а значит, она снова в строю. Аянами повесила через плечо сумку с ремкомплектом для «Ружья Лонгиния».

Она кивнула старику и повернулась, чтобы уйти. Вопрос: «А как же вы?» — был больше не нужен. Ван Вьюллен умирал, слегка улыбаясь серыми губами: у старика прихватило сердце. Аянами отставила в сторону обломок крупной ветки и оценила возможность выйти. По всему получалось, что будет сложно, и где-то в растревоженном синхронизацией сознании родилась мысль, что стоит нажать на курок — и выход будет там, где она пожелает. Странная мысль, подумала Рей. «Словно бы не моя». Впрочем, после синхронизации с «Ружьем Лонгиния» ей часто хотелось странного.

Выбив ударом ноги последнюю преграду, она протиснулась под поваленным стволом и вперед ногами покинула склад. Тут было тихо, слишком тихо для поля боя, и значить это могло только одно: опорный пункт повстанцев прекратил свое существование. Аянами замерла, прислушиваясь.

Вокруг серело.

Угрюмое осеннее утро вступало в права, и даже висящий в воздухе пепел не мог этого отсрочить. Затянутое тучами небо давило на предгорье, и гарь была уже совсем кислой, промокшей. Снова промокшей. Аянами оглянулась туда, где был Ангел. Там был непроглядный мрак, и тотчас что-то отозвалось в ее голове: такая же густая темнота начала затягивать поле зрения. Секундный морок, сжавшееся на сердце холодное щупальце — и цифровые фильтры «Ружья» легко убрали помехи.

Но мрак за густым лесоповалом никуда не делся. Он клубился там, там что-то зрело, и Рей даже показалось, будто черная река вытекла из этой тьмы куда-то в сторону. Что-то зашевелилось, бахнул выстрел, после чего все стихло — остался густой фоновый гул, потрескивающий и мощный, идущий из-под земли.

И в сером предутреннем полумраке, под давящим всклокоченным небом центр лагеря производил такое впечатление, что Аянами не сразу даже поняла, что может поднять Ружье, взять на прицел гору морока размером с многоэтажный дом — и там все станет ясно. Там будет цель, а не страх из книжек и снов.

«Эвакуация Ружья — высший приоритет», — девушка легко поборола соблазн взглянуть на загадочную неуязвимую тварь. Оружие скользнуло на ремне за спину, сама Аянами пригнулась и перебежками пошла к северным отрогам, обходя чернильный мрак. Отыскивая тропинку в буреломе, Рей наткнулась взглядом на просвет, ведущий вниз, к равнине, и замерла.

По склону горы двигался тяжелый БТР с размашистым гербом «NERV» на броне.

«Ангел привлек еще гостей», — вывод напрашивался как-то сам собой. Оглядевшись, Аянами рванула вперед, ловко избегая нависающих веток. Главное — не запнуться и не запахать носом.

Несколько мощных взрывов ознаменовали собой конец базы повстанцев. Рей очень хотелось забраться куда-нибудь повыше и хотя бы посмотреть на пепелище, бывшее пусть и недолго ей домом. Но звуки винтов VTOL’ов и рокот моторов БТРов гнали ее прочь — на север, через горы.

«Скоро появятся птицы», — подумала девушка.

Сквозь нависающие деревья она не могла увидеть момент появления этих прекрасных созданий, бесшумно спустившихся с неба. Бог, говорят, послал Ангелов, дабы покарать человечество. Человек ответил в свойственной ему манере: создал силу, способную убить Ангела.

Из-под облаков вынырнули две машины, отдаленно напоминающие касаток, замерших в прыжке. Массивные пилоны, завершающие каждое крыло, служили основанием орудий. Хвост же венчался двумя турбинами, которые абсолютно бесшумно выдавали мощную струю пламени, несущую птичек к их цели. Среди повстанцев ходили слухи, что после включения гравитационных преобразователей птицы NERV весят чуть больше пятидесяти килограмм. Когда Рей спросила, как они тогда компенсируют отдачу, ее не поняли. Но факт ли, домысел — вся эта конструкция отличалась поразительной подвижностью. Хвост изгибался, двигатели постоянно меняли положения, а орудия на крыльях угрожающе крутились в разные стороны, ища цели.

Машины имели разную окраску: та, что летела повыше, выделялась на фоне неба фиолетовой раскраской с желтыми полосами, и снизу хорошо просматривалась маркировка «EVE-01». Вторую, словно в насмешку над хмурыми небесами, была окрашена в ярко-красный цвет и несла надпись «EVE-02». Но у обеих было сходство: символ «NERV» — красный фиговый лист с девизом: «Пока бог на небесах — в мире все спокойно». Девушку, которая рассматривала машины через прицел, всегда забавляла эта фраза. Но вот рассказать об этом было некому.

Кабина Евы не отличалась особым комфортом. Все же кабина боевой птицы — это далеко не самолет первого класса. Но и особой мороки с пилотированием машина не создавала. Учитывая, что большинство команд управления давались движением разума пилота, а почти всю рутину Ева брала на себя сама, то все движения внутри кабины сводились к разблокировке триггеров, захвату цели и последующему уничтожению неудачника.

Сорью Аска Ленгли предвкушала бой, который должен произойти с минуты на минуту. Ей уже давно хотелось опробовать новые пушки, приделанные к ее Еве два дня назад. Она мысленно наслаждалась, представляя, как скупо опишет впечатления от стрельбы, как сообщит сгорающим от нетерпения инженерам детали — и сразу уйдет мыться. Чтобы все поняли.

— Время подлета две минуты.

— Принято, — ответил Икари Синдзи, чья мордашка появилась на линии связи.

— Дурак, не мешайся мне. Понял?

Девушка провела большим пальцем поперек горла, ясно давая понять, что будет с кареглазым парнишкой, если он сунется, куда не надо. Увидев неуверенный кивок в ответ, Аска победно улыбнулась и вырубила связь.

«Какой видок», — восхитилась девушка.

А вид из кабины Евы поистине поражал. По одному желанию пилота, связанному с машиной нейроинтерфейсом, пространство вокруг менялось: по приказу мысли на панораму накладывались всевозможные карты, прицелы, фильтры, каналы связи, показания приборов и прочие метки, необходимые в бою, но совершенно портящие вид сверху. Изгнав лишнее, Сорью смогла насладиться сочетанием еще живого древнего леса, растущего на склонах гор не одну сотню лет, и выжженной пустыни.

— Да тут никак база повстанцев была, — усмехнулась Аска, заметив воронки от снарядов расположенных там, где их быть не должно.

Увеличив изображение в несколько раз, девушка смогла разглядеть десятки обугленных трупов, ошметки человеческого тела и прочие радости, которые остаются на поле брани по результатам учиненной Ангелом бойни. Но лесу все же досталось больше.

Капитан Сорью Ленгли любила и уважала лес, пока он никого не прятал.

Система противно пискнула и перевела увеличенное изображение на другой участок горы. Несколько человек, заботливо подсвеченных тепловизором, спешно покидали местность.

— Эй, Синдзи? У нас тут есть отряды спецназа? Или как? — хитро улыбаясь, спросила девушка.

— Нет. По «синей» тревоге были подняты только мобильные части.

— Отлично.

Потянув на себя манипулятор, она щелчком скинула предохранитель и ласково надавила на спусковой крючок. Одновременно с ее действиями орудие, закрепленное на крыле, по мановению мысли развернулось в сторону горы и замерло на секунду, чтобы после непродолжительного свечения изрыгнуть огонь. Красный луч в мгновение ока достиг цели, и небольшой пламенный гриб взметнулся в небо, испортив еще один изрядный кусок лесного массива.

Капитан мысленно извинилась перед зелеными просторами и с улыбкой принялась ждать, пока оживут контуженные приборы.

— Вау, новые позитронные пушки просто чудо! — радостно воскликнула девушка, увидев первые данные. — И это я еще и десятой части мощи не использовала.

Поздравив себя с успешными испытаниями, она перевела острый взгляд голубых глаз на выжженную просеку, уходившую в глубь равнины. Там вовсю шло побоище с участием регулярных сил NERV, стремящихся задержать Ангела. Их попытки заслуживали уважения, хоть и имели скромные результаты.

«Ну, а я зато могу приступить к основному блюду».

Аянами остановилась, когда впереди между деревьями впереди проскользнула чья-то тень. Припав на колено, она вытянула из-за спины «Ружье». Приклад прильнул к плечу, а палец аккуратно снял предохранитель и лег на спусковой крючок. Наведя прицел в сторону тени, Аянами переключилась с визуального прицела на тепловой и, увеличив изображение в несколько раз, определила цель.

«Это свои», — заключила девушка. Стоило бы, конечно, добавить слово «трусы», поскольку все, кто добросовестно выполняли свой долг на базе, на базе же и нашли свой последний приют. Была слабая надежда, что удача улыбнулась хотя бы раненым из госпиталя. Если им очень повезет, их возьмет в плен NERV. А вот эти три человека, судя по всему, просто свалили намного раньше со своих боевых постов. Аянами не собиралась судить их трусость, ее в принципе такое не заботило. Главное, что теперь можно продолжать путь до нового временного пристанища не в гордом одиночестве, а в компании пусть трусливых, но зато живых людей.

«Живые».

Ван Вьюллен, вспомнила девушка. На войне умирают еще и так.

Встав с колена, Рей хотела позвать их, но тут вспышка ослепила ее, в глазах снова стало больно, хотя «Ружье» и погасило часть излучения. Ее сшибло с ног взрывной волной, ее отшвырнуло на дерево, и каким-то запредельно обостренным восприятием Аянами ощутила, как чешуйки ее брони срезают кору со ствола. Зато она даже не успела понять, что именно произошло.

— Ауч, — сдавленно вымолвила Рей, протирая глаза, в которых билась орущая резь.

Когда измученные красные глаза наконец стали различать детали, скрытые за сплошным светлым пятно, она поднялась на ноги. Потирая ушибленные локти, Аянами оценила масштабы взрыва, произошедшего в метрах двухстах от неё. Сейчас там зияла небольшая воронка с остекленевшими краями, а то, что мгновение назад было лесом, вздымалось в небо уже знакомым пеплом. С деревьев облетали обожженные листья — те, что не успел сорвать листопад.

«Это не Ангел. Это те, кто вместо Бога».

Закинув «Ружье» за спину, она хлопнула в ладоши и склонила голову.

— Покойтесь с миром, — тихо прошептала она и побежала в обход воронки, в очередной раз радуясь наличию у него отличного термокамуфляжа. К радости примешивалась терпкая мысль, что в последнее время ей слишком часто приходится сводить ладоши именно в этом ритуальном жесте. Ее ладони уставали прощаться с товарищами по оружию.

— А вот и он, — обрадовалась Аска, мановением мысли заставив Еву замереть.

Теперь она могла хорошо разглядеть Ангела. Это непонятное чужеродное создание вызывало недоумение и восхищение одновременно. Сотканное словно из эфира массивное туловище казалось необыкновенно грациозным и легким на подъем. Десятки щупалец неспешно колыхались в воздухе, но вся эта неспешность таила в себе опасную обманчивость. Лишь стоило VTOL’у NERV на секунду зазеваться — и огненный жгут моментально выстреливал вперед, превращая стальную птицу в кучку дымящихся обломков. Но никто — пусть даже обманчиво далеко, — не мог чувствовать себя в безопасности: смертельные лучи периодически вырывались из его тела, превращая акры земли в пепел.

— Опять урод. Хотя и посимпатичнее предыдущего.

— Аска, база подтвердила выход стратегической авиации. У нас пять минут.

— Это на четыре минуты больше, чем нам нужно. Вперед.

— Я за тобой.

«Еще бы. Ты всегда за мной».

Взметая воздушные потоки, Евы устремились вперед. Пушки на крыльях заняли положение для атаки. Наземная техника и уцелевшие вертикалки разбежались в разные стороны: свой долг на сегодня они выполнили. Да и пять минут на все про все — не ахти как много времени. Подлетев на расстояние вытянутого щупальца, пилоты стали закладывать лихие виражи, которые позволяли им уходить от смертоносных атак Ангела. А позитронные пушки тем временем отстреливали щупальце прямо у основания тела.

«Как я это обожаю».

Виражи, уклонения, скольжения бортом — все это заводило девушку. Каждый удачный маневр доставлял столько радости, что хотелось кричать от восторга. Все вросшее в Еву естество кипело этим боем, а легкость машины, уходящей от обманчиво неловкого Ангела, — возбуждали. Как пламя в крови. Как шипучка, бегущая по нервам. И как же весь этот восторг контрастировал с серьезным лицом напарника — напряженного, сосредоточенно глядящего куда-то вперед. Его губы сами собой подрагивали, бубнили одну и ту же фразу: «Захват цели — огонь!».

«Пфф… Скучный мальчишка».

Поглядев на таймер, отсчитавший сорок секунд с начала боя, Сорью оскалилась:

— Пора кончать его.

Красная машина замерла в воздухе среди падающих на землю щупалец и выставила орудия прямо Ангелу в брюхо. Одновременно с этим раскрылись бортовые контейнеры, и показались боеголовки ракет.

— Аска, не делай этого! — крикнул Синдзи. — Он опять взорвется!

— Трус! — сообщила девушка и, дразнясь, звонко выкрикнула. — Захват цели — огонь!

Оставляя дымный след, к цели сначала ушли ракеты, но их шлейфы тут же развеяло выстрелами позитронных пушек. Сделав это, Аска тут же заложила резкий маневр, и Ева кувыркнулась вокруг своей оси, издевательски взмахнув напоследок орудиями. Взвыли на полной мощности маршевые двигатели, и птица стала спешно уходить отсюда. Ускорения ей придал мощный толчок от произошедшего взрыва. Машину затрясло, а хвоста коснулось пламя — и согласно ему остро кольнуло в затылке.

«Давай. Давай», — подбодрила себя Сорью, боковым зрениям выискивая Евангелион напарника. Тот так же спешно уходил из зоны поражения.

Когда Еву наконец перестало трясти, Аска практически на месте развернула ее и с удовольствием поглядела на свою работу. Большинство огненных щупалец ангела было отсечено и лежало на земле, медленно выжигая все под собой. В теле самого Ангела зияла огромная дыра, а само тело медленно скрючивалось, словно пыталось сойтись в одной точке.

— О-оу! Щас рванет.

И действительно — сжавшись до некой критической точки, тело ярко засветилось. И казалось, что все потонуло в этом свете, но шоу только начиналось: в небо взметнулся кроваво-красный крест яркого пламени, и над Ангелом расправились золотые крылья. Мириады сверкающих точек, сводящих с ума бортовые системы. Свет, в котором не было ни одной известной частицы. Взрыв, который на секунду делал нереальное реальным. Вся эта феерия продолжалась весьма и весьма недолго, но Сорью чхать на это хотела. Видела не раз.

«Катись себе в свое небытие, тварь. Или откуда ты там».

— Синдзи, ты где? — лениво зевнув, поинтересовалась девочка.

— Позади тебя. Меня заболтало немного.

— Какой же ты беспомощный.

Вырубив связь, Аска прибавила скорости, рассчитывая оказаться на базе как можно быстрее. Полчаса опережения вполне хватит для улучшения и без того хорошего настроя, но и этого еще надо добиться. Конечно, это шло в разрез с инструкциями, запрещающими одиночные полеты над территорией отчуждения, но «победителей не судят». По крайней мере, таких симпатичных и эффективных, как она — так думала Сорью.

«Глупо. Живешь в стае — будь со стаей», — подумала Рей, глядя на красную Еву с холма. Птица, потратившая заряд на ее товарищей, стремительно набирала скорость, явно оставляя напарника позади. Словно разгоряченная боем, машина мчалась, медленно набирая высоту — и мчалась прочь, рассчитывая уйти в низкое серое небо. По траектории, очень удобной для перехвата. Вскинув винтовку, девушка присела на одно колено и захватила в прицел хвостовой двигатель. «Ружье» пискнуло, оповестив о готовности к стрельбе. Дальше — ловкость рук и чудеса науки, науки грозной и не слишком понятной. Рей предпочитала не концентрироваться на том, чего не понимала: иногда лучше просто использовать.

«В конце концов, одному просто опасно».

Плавно спустив курок, Аянами ощутила мощный толчок в плечо. Одновременно с этим раздался звонкий хлопок, от которого заложило в правом ухе. Снаряд, выпущенный «Ружьем Лонгиния», казалось, рассек само время: двигатель Евы разнесло еще до того, как Рей ощутила отдачу.

В горах метнулось заполошное эхо, и странные блики на мгновение подсветили облака.

«По тебе я горевать не буду».

Убрав «Ружье» за спину, девушка развернулась и медленным шагом пошла в сторону зарослей, за которыми виднелась тропинка. Ее ждали горы и как минимум полчаса спешного бега, чтобы убраться из зоны развертывания сил NERV. Но спустя пару шагов она поняла, что гудение пылающей машины нарастает, явно становясь все ближе. Аянами обернулась назад и с интересом обнаружила, что сбитая Ева не рухнула камнем вниз, не рванула, а аккуратно падает.

«Кажется, ему еще повезло. Возможно, повезет и мне».

Опустив руку к бедру, она вытащила пистолет из кобуры и побежала к месту, куда по ее расчетам сядет птица с оборванным хвостиком. Лес мчался навстречу, крупная щепа попадалась то тут, то там, но в целом густые заросли почти не пострадали, и особенно расстраивал уцелевший подлесок. Получив глубокую царапину, Аянами натянула маску шлема и продолжила свой путь уже осторожнее: поваленное дерево говорило о том, что сбитая машина совсем рядом.

Небеса, раздраженные побоищем, разошлись, и первые мелкие капли расплылись по камуфляжу Рей. Снова потемнело, под ногами с готовностью зачавкало, и шуршащий лес забивался в уши, поэтому Аянами пошла еще медленнее, перехватив пистолет уже обеими руками.

Впереди показалась красная броня, и тут словно прорвало шумящую завесу: пыхтели автоматические огнетушители, что-то трещало, с противными визгами похрюкивало. Огромная туша еще жила, и Рей решила сначала осмотреться, а потом лезть в поисках полезных данных. В голове тикал таймер, подсказывая, сколько примерно у нее времени, чтобы убраться прочь с форой возможной погоне.

Усиленное «Ружьем» зрение послушно приближало детали: смятые листы, помаргивающие генераторы АТ-поля, сорванную башню позитронного орудия, оголившуюся начинку. Машина безнадежно умирала, и Рей удовлетворенно кивнула себе. Еще один враг. Оставалось только понять, где там у него кабина, откуда можно скачать что-нибудь полезное, — и можно было действовать.

Аянами протерла очки, которые уже начало заливать потеками влаги, и прищурилась.

У самого «рыла», рядом с надписью «EVE-02» что-то полыхнуло, и наружу выпал ровный кусок брони — слишком правильный для какого-то спонтанного подрыва. Потом из недр машины показался ствол, а вслед за ним — и держащий его человек.

«Легкая контузия», — определила Рей, рассматривая пилота. Тонкая фигура подрагивала, казалось, от каждой капли, и стволом водила крайне нервно. Хотя ствол был хороший, мощный. Аянами всмотрелась в движения пилота, приблизила картинку и поняла две вещи: во-первых, это девушка, во-вторых — она дрожит не только от травмы. Слишком уж похож этот тремор на последствия аварийной рассинхронизации. Аянами насупилась, вспоминая: да, когда взрыв вырвал у нее из рук «Ружье», все было именно так: руки стараются защитить тело от картинки, которая то бросается на нее, то убегает вдаль. Тело уклоняется от мнимых преград и призраков.

«Странно, она не палит во все стороны. Был схожий опыт».

Рей прислушалась к таймеру и легким бегом выскочила из-за укрытия. Сетчатая пелена дождя уже почти скрывала пилота чужой машины, и без «Ружья» Рей наверняка бы потеряла цель. Но с «Ружьем»…

Осталось даже время поосторожничать. Аянами прыжком приблизилась к мечущейся девушке со спины и выбила оружие. В поле зрения тотчас же отложилась светящаяся метка — там, куда плюхнулся тяжелый ствол: терять такой хороший пистолет совсем не хотелось. Рей прошла совсем рядом с корпусом пилота и отскочила, сменив направление. Одновременно с рывком она успела еще и сорвать шлем.

— Кто здесь?!

Во-первых, подтвердилось, что коллапс еще продолжается, во-вторых… Рыжая, неприязненно подумала Аянами, рассматривая затылок жертвы. Тем временем пилот подобралась и попыталась соорудить что-то вроде боевой стойки, и вот этого позволять уже не следовало. Рей движением пальцев развернула пистолет рукоятью вперед и секунду спустя оружие впечаталось в спину рыжей.

Аянами сидела на слабо подергивающейся девушке и пыталась понять, что делать дальше. Экспресс-допрос? «Выбить информацию о машине, скачать, что успею — и бежать». Рей прикинула шансы. Не получалось: без знания жертвы не стоит начинать: сходу и не скажешь, где у нее болевой порог. Значит, оставалось одно.

— Очнись.

Аянами привстала и развернула пилота лицом вверх — под дождь. В серое плачущее небо уставились мутные синие глаза, и Рей для надежности приложилась перчаткой.

— Я сказала, очнись.

Глаза начали фокусироваться. Аянами терпеливо ждала. Хотя нет: это всего лишь тот самый таймер позволял ей быть терпеливой.

— Кто ты? Повстанец?

Влага пропахивала дорожки в измазанном лице пилота — симпатичном личике волевой девушки, а в почти прояснившихся глазах отражался свинец облаков.

— Ты кто такая? — повторила рыжая с нажимом, слабым, но все же нажимом.

— Не важно.

Девушка под ней вздрогнула. Аянами выдернула ремень из летного комбинезона, приподнялась и начала связывать руки.

— Я беру тебя в плен.

— Аска!

Фиолетовая Ева остывала рядом с поверженной сестрой. Выжившая машина доломала то, что не снесла при падении ноль-вторая, и прямо по обломкам упавших деревьев мчался Синдзи, на ходу срывая шлем. По лицу хлестнул дождь, заставляя парня зажмуриться на мгновение. Красная птица уже почти не чадила, однако около нее было пусто.

Синдзи сунул нос в эвакуационную шахту, но оттуда пахнуло жженой электроникой и пеной из огнетушителей. Оттуда Аска убежала — убежала и пропала. Парень обернулся.

Дождь, становящийся холодным ливнем, превращал поляну в болото, перемешанное со щепками. Покосившиеся стволы окружали эту поляну, а Синдзи все убирал и убирал с лица намокшие волосы, вертя головой. Его пистолет болтался в руке у бедра.

Вокруг щербато скалился обломками лес, пелена дождя все туже стягивала мир. На просеке показался первый БТР NERV. Лес раскисал, и тысячи тропинок, уводящих с поляны, влажно блестели, издевательски предлагая поискать следы.

— Аска… — прошептал Синдзи, опуская оружие.

Следующий

2: Сырость

Тихое шуршание кондиционера. Холодный свет от люминесцентных ламп в любое время дня и ночи — и наглухо закрытые жалюзи, чтобы не видеть происходящего на улице. На практически пустом столе лежала лишь табличка — «Командующий Икари Гендо». Сам хозяин стола, сцепив руки в замок, пронзительным взглядом смотрел на посетителя.

— Капитан Икари Синдзи по вашему приказанию прибыл, — пробормотал парень, сглотнув подступивший к горлу комок. Он стоял вытянувшись, уже переодетый в простую темно-зеленую униформу, какую носят рядовые из охранения. В ней он чувствовал себя спокойнее: не так бросался в глаза и привлекал куда меньше внимания. Да и погонами не приходилось светить лишний раз. Аска такую моду не слишком одобряла, да и в целом со стороны это выглядело забавно: например, в столовской очереди рядовой спокойно проходил мимо своих же, и преспокойно садится за офицерский стол.

— Докладывайте, — с полным безразличием в голосе приказал командующий.

— Э-эм… Мы… Ну…

— Ну же, капитан, — покачал головой Гендо. — От вас не так много требуется. Просто объясните мне, почему ваш ведомый шел на базу через территорию отчуждения? Почему он сделал это в условиях выброса частиц Ангела? И почему вы сунулись туда, принудив тем самым рисковать и другими служащими?

— Отец, я…

Синдзи хотел что-то сказать, но просто опустил голову и бессильно сжал кулаки.

— Все ясно. Завтра прибывает комиссия, у которой много неудобных вопросов. Поэтому запомни две вещи. Первое: атака на Еву-02 была произведена в момент гибели Ангела. Второе: ты сразу последовал на базу, поскольку не мог противостоять превосходящим силам противника и факторам среды. Да, и еще кое-что. До окончания расследования ты отстранен от пилотирования и не имеешь права покидать пределов базы.

— Но отец…! — воскликнул Синдзи, сделав шаг вперед, — Как же Аска?

— Капитан Сорью Аска Ленгли пропала без вести. Обнаруженная Ева-02 по частям будет эвакуирована.

Не выдержав безразличного тона Икари-старшего, Синдзи подошел к столу и, хлопнув ладонями по столешнице, посмотрел отцу прямо в глаза:

— Я не об этом.

— Поиски невозможны, — сказал командующий так, словно сжигал последний мост.

— Что? Нет, не может быть. У нас тут сотни VTOL’ов, тысячи солдат, спутники… И ты говоришь, что поиски невозможны?

— Да. При гибели Ангела произошел мощнейший выброс частиц Ангела за десять лет. Он достиг верхних слоев атмосферы и накрыл пол-Японии. Ты хочешь, чтобы я отправил солдат на верную гибель из-за одного-единственного человека?

«Хочу».

— Я… Я понял, — обреченно промолвил Синдзи, отшатнувшись от стола. — В зону отчуждения пехоту не пошлешь. Даже ради такого ценного человека, как пилот Евангелиона.

Нетвердой походкой Синдзи пошел к деревянной двери, которая позволила бы ему покинуть этот безразличный ко всему кабинет. Когда уже рука парня легла на круглую холодную ручку и готова была повернуть ее, чтобы вырваться наружу, Гендо кинул напоследок еще одну фразу:

— Ты сильно подвел меня. Не делай больше глупостей. А девчонок на базе много, кто-нибудь да утешит.

«Сука…», — сдержал в себе Синдзи, и, едва не сорвав дверь с петель, выскочил из кабинета командующего Икари.

Синдзи шел вперед, не разбирая пути. Капли мелкого промозглого дождя буквально впивались в лицо, подгоняемые сильным северным ветром. Эти тучи возникли из ниоткуда, как и сам мерзкий ветер. А ведь еще вчера обещали сухую прохладную погоду и небо без единого облачка.

Вчера еще все было так хорошо, думал Синдзи. Ну, почти хорошо.

А он шел, топая ногами по мелким лужам, сливающимся едва ли не в одно огромное озеро. Между коробками и боксами, времянками и вполне себе мощными бункерами расплывалось мглистое зеркало воды, готовое поглотить плац, аэродром, стоянку БТР’ов и все дорожки между зданиями. Это было мерзко. База двигалась вокруг, туманный свинец луж расплывался кругами да волнами.

Вся его одежда давно вымокла так, что впору было трусы выжимать, а он все шел, потому что не знал куда идти, куда деть себя, чтобы подальше от грусти. В казарме все напоминало об Аске. На аэродроме стоял фиолетовый борт ноль-один, который должен был вчера спасти Аску. В штабе сидела Мисато-сан, у которой своих проблем навалом, а теперь еще добавилась и Аска. Единственное место, которое не напоминало о ней, — кабинет его отца. Но даже Ангел, внезапно появись он на летном поле, не загнал бы его туда.

Синдзи так и шел, пока не налетел на кого-то. Ничего не понимая, он отшатнулся назад, упал в лужу и некоторое время тупо смотрел, как расходятся от его падения волны.

— Эй, ты! Смотри, куда идешь, — грубым тоном сказал кто-то.

Синдзи поднял голову и увидел группу солдат.

— Извините, — пробубнил он под нос, пытаясь встать на ноги.

Ему помогли подняться — сильная рука схватила его за куртку и рывком буквально вытащила из лужи. Мгновением позже Синдзи рассмотрел лицо человека, помогшего ему подняться на ноги, а еще через секунду все поле зрения закрыл кулак. Короткий полет, закончившийся неприятным приземлением — и снова та же лужа. Болит спина, что-то теплое, кроме дождя, течет из носу, а в голове легко-легко — впервые с момента, когда Аска пропала с радара.

Компания солдат зашлепала прочь под дружный гогот и смешки с общим смыслом, дескать, молоток Тодзи, так этому чморику и надо. Полежав немного, Синдзи открыл глаза и увидел темно-синее небо, которое почему-то перестало протекать. И почему-то у неба былистальные спицы, сходящиеся к ручке зонтика. А к ручке прилагалась веснушчатая девочка с двумя короткими косичками и добрым милым личиком.

— Вы в порядке? — с заботой в голосе спросила она, хлопая ресницами. — Извините их, пожалуйста. Они всю ночь второй зал столовой укрепляли.

«Карие глаза. У нее — карие».

Молча кивнув, Синдзи уперся локтями в асфальт и стал медленно подниматься. Перехватив зонт одной рукой, девушка подала ему руку. Когда наконец Икари оказался на ногах, он осмотрелся. Легкость в голове прошла, взялась за свое боль в разбитом лице, и тем сильнее захотелось продолжить свой мокрый путь, но его схватили за плечо и остановили.

— Стойте, пожалуйста, — сказала девушка, — у вас губа разбита. И нос, кажется.

Шмыгнув хлюпнувшим носом, Синдзи поднес руку ко рту и зашипел, когда пальцы нащупали небольшую рану. Пальцы грязные, сообразил он запоздало.

— Надо обработать, — уверенно заявила незнакомка и, схватив Икари за руку, потащила за собой.

Синдзи сидел, вдыхая запахи кухни, и лениво открывал и закрывал глаза. После холода и сырости осенней погоды оказаться в теплом светлом помещении, в котором еще и так вкусно пахло едой — сущее удовольствие. Бытовка — и совсем рядом с кухней. Вот только стекающая с формы вода портила ощущение всепоглощающего уюта. Хоть и совсем не мешала проваливаться в сон.

— Эй. Не спите, — растормошила его веснушчатая девушка, — вот, попей чаю. Я сейчас принесу аптечку.

Поставив перед Синдзи стакан горячего чая, она куда-то быстро удалилась.

«И что она так трясется надо мною?» — подумал парень, задумчиво почесав щеку.

— А вот и я, — девушка вернулась довольно быстро, — потерпите немного. Будет больно.

Икари даже слова вставить не успел, как ватка, намоченная спиртом, прижгла рассеченную губу.

— Ммм….

— Вот и все, — улыбнулась девушка, — вы хорошо потерпели… Хотя что это я? Вы же не ребенок.

Увидев немой вопрос в ее глазах, парень понял, что надо представиться.

— Синдзи.

— Синдзи? Икари Синдзи? — удивленно пискнула она.

Ему ничего не оставалось, кроме как просто кивнуть. Девушку всю передернуло, она отскочила назад, как лань, и тут же склонилась перед ним.

— Пожалуйста, простите Тодзи.

— А? — от удивления у Икари отвисла челюсть, и он просто не знал, что сказать.

— Он хороший парень, просто…

Ну, вот и все. Очарование знакомства минует, стоит произнести фамилию. Каждый реагировал на это сочетание звуков по-своему, но никто — по нормальному. Хотя Синдзи иногда казалось, что нормально реагировать на него уже никто не может. «Может, хоть это знакомство спасти?» — подумал он.

— Тебя как зовут?

— Хикари Хораки, — вымолвила девушка и подняла голову.

— Вкусный чай, наверное, — произнес Синдзи, глядя на пар над темным напитком. — Я попробую?

— Да, конечно, — нерешительно кивнула девушка.

Обхватив кружку озябшими руками, Синдзи ощутил волны приятного тепла, расходящегося по телу. Поднеся ее ко рту, он вдохнул терпкий аромат черного чая и сделал небольшой глоток.

— Вкусно, — прикрыв глаза от удовольствия, промурлыкал он.

— Спасибо, — зарделась девушка.

— Вы правда никому не расскажете? — Хикари по щенячьи посмотрела на Синдзи, который лишь глупо улыбнулся и кивнул. — Спасибо!

— Тебе спасибо, — сказал Икари и, махнув девушке рукой на прощание, пошел в сторону своей казармы.

На душе как-то внезапно стало легче. То ли дело было в горячем чае, то ли в милой кухарке, которая так самоотверженно просила за своего друга, по коему плакал военно-полевой суд. Жизнь шла дальше. Без Аски жизнь шла дальше. Она пропала, а ничего практически не изменилось.

«А девчонок на базе много, кто-нибудь да утешит», — всплыли в памяти слова отца, сказанные каких-то полтора часа назад.

«Вот я подонок».

Икари остановился и залепил себе крепкую пощечину.

— Хватит убиваться, — эти слова подкрепил легкий подзатыльник. — Ты же так не убьешься.

— Майор? — обернувшись, спросил он.

— А ты кого ожидал увидеть? — ухмыльнулась женщина, поправив красный, — майор Мисато Кацураги собственной персоной. И вы, капитан, уже десять минут как должны быть у меня в кабинете и получать разнос за разнос, устроенный мне командующим Икари.

— Извините, — опустив голову, пробубнил Синдзи.

— Хе, выше голову, — женщина тоненьким пальчиком уперлась в лоб паренька и приподняла его голову. — О, уже и губу где-то успел разбить. Ну что ты за пилот такой непутевый, а? Ребенок, ей богу.

— Извините.

— Ты неисправим, — покачала головой Мисато, — пошли уже. А то сам вымок, теперь я еще тут раскисаю.

Все рабочие кабинеты были выполнены в общем стиле, но у Мисато, в отличие от командующего Икари, жалюзи всегда полностью раскрыты. Хотя в такой день, как этот, вид из окна лишь навевал тоску: серая унылость нагло пыталась проникнуть внутрь.

Но в целом этот кабинет дышал жизнью: радио глухо трещало на подоконнике, в кофеварке кипятился живительный черный напиток, а весь стол занимали толстенные папки с документами. Хаотичное расположение этих самых папок и всеобщая аура безобразия довершали образ майорского логова.

Протолкнув внутрь почему-то замершего у входа Синдзи, Мисато неспешно прошлась по кабинету. Выключив радио и налив себе чашечку кофе, она уселась на свое место и с улыбкой посмотрела на подчиненного.

— Короче, Аску мы искать пока не можем. И ближайшие два-три дня не сможем даже тебя отправить на ее поиски, потому что нас будет драть комиссия больших начальников.

Икари тяжело вздохнул, признавая правоту женщины.

— Поэтому наша задача на сегодня — подготовится к этой комиссии, спасти задницу твоего папочки от ушлых инспекторов и надеяться, что на радостях он выпустит Еву-01 одну в зону отчуждения.

У Синдзи медленно округлились глаза, и он посмотрел на Мисато, как на сумасшедшую. Женщина с наслаждением порасстегивала верхние пуговицы на мундире и ухмыльнулась, заметив выражение лица подопечного.

— А ты как хотел? Аска тот еще фрукт, и так им и надо, этим отщепенцам, что решили взять ее в плен. Но вытаскивать ее нужно. Поэтому я добьюсь того, чтобы единственный борт для действий в засранной непонятной хренью атмосфере не отсиживался на базе, а искал уникального человека, способного пилотировать вот такие вот уникальные борта. И пусть даже какие-то голожопые макаки умудряются сбивать Ев из не пойми чего… Хотя я, конечно, ставлю на «Ружье Лонгиния»…

Кацураги отчаянно несло. Она вертела в руках карандаш, глядя сквозь своего подчиненного: майор продумывала детали.

— Майор…

— Да. Заткнись и слушай Икари, — оборвала парня женщина. — Сейчас ты идешь к себе, высыпаешься, одеваешь нормальную офицерскую форму, и завтра в восемь утра, как штык, прибываешь в ангар с Евой-01. Ясно?

— Эээ… Да.

— Не слышу!

— Так точно, майор Кацураги, — вытянувшись по струнке, выпалил Синдзи.

— Вот, хороший мальчик. А теперь — кругом, в казарму шагом марш.

С удовольствием глядя, как мокрая курица выполнила приказ, Мистао отхлебнула черную жидкость из стакана.

— Тьфу. Гадость-то какая.

Каменистая тропка не норовила сжевать обувь, как раскисшая лесная, но зато была ужасно склизкой. Да, в чаще каждый шаг давался тяжело — там надо было буквально отвоевывать ботинок у чавкающего болота, но здесь… Аска едва шла. Раздолбанные аварийным выходом из системы мозги так и не стали на место, все тело ломило, по лицу текла грязь, и нечем убрать спутанные мокрые волосы с глаз, а самое скверное состояло в том, что ее — Сорью Аску Ленгли, капитана войск NERV, пилота уникального боевой единицы, ее, ее…

«Меня сбили и взяли в плен. Какая-то тварь».

«Тварь» шла позади и внимательно следила за промокшей девушкой. Аска почти чувствовала этот взгляд из-за маски — грубой, кустарной маски, за которой скрывается лицо повстанца. Взгляд был острым и неприятным, как будто нож между лопатками застрял. Нет, не нож — дротик, как для дартса. «И ведь наверняка же она какая-то дрянь. Из быдла, почти наверняка — из территорий отчуждения». Сорью оступалась на камнях, встряхивала головой, сгоняя с ресниц капли, и шла вперед. Ярость и потеря контроля над собой уже проходили, и капитану NERV пора браться за ум, решила она.

«Орать, привлекая к себе внимание?»

Аска задумалась. Стоит попробовать, самый верный вариант. И лучше побыстрее, пока есть шанс, что свои неподалеку. Тепловые сенсоры в дождь вообще сбоят, а уж в горах — вообще скверно все, а вот звуковые могут и выстрелить.

— Эй, ты!

«Вот так, Аска, сначала негромко. Разведем ее на разговор».

Сзади никто не отозвался, удара не последовало — можно безнаказанно повысить голос. Главное следить, чтобы оставаться громче, чем шум дождя. И всего-то.

— Эй, ты слышишь?

— Да.

«Ну что за голос?» Ответ почти потонул в шипении ливня — такой же холодный и противный для слуха.

— Нас найдут, ты поняла?

Молчание, хлюпанье под ногами. Аска, набирая воздух для продолжения, вдохнула каплю, закашлялась — и ее сразу же скрутило. В голове стреляло, мелькали какие-то образы — вроде фрагменты боевой карты, показатели давления в камерах накопления заряда… Натужно кашляя, Сорью остановилась, переживая обрывки образов умирающей машины.

«Сука, не знаю, как ты это сделала, — думала рыжая, выворачиваясь наизнанку, — но ты мне заплатишь…»

Очередной приступ прервал сильный удар повыше лопаток. Аска шлепнулась на камни, с трудом избежав встречи носа с землей. Она лежала, рассматривая ноздреватый булыжник, с лица стекало, а в голове с воем билась бессильная ярость.

«Да пошла она! Да пусть как хочет!»

Сорью едва соображала: в голове все умирала и умирала подбитая машина, ее саму скрутили, как ребенка, и самое хреновое — она сама виновата. Сама. Поняв это, Аска вдруг успокоилась, и даже в голове прояснилось слегка. Она хотела потребовать, чтобы ей помогли подняться, когда враг всем телом навалился на нее сверху.

Мысли пошли скачками, одна бредовее другой, — и только подавив страх, она услышала отдаленный клекот моторов, пробивающийся сквозь шум ливня. VTOL шел тяжело, очень низко, машина захлебывалась ливнем, наверное, едва не касаясь деревьев. Аска с замиранием в груди вслушивалась в каждую нотку этого шума.

А еще — никакого изврата: девка-повстанец просто прикрыла ее собой от сенсоров, наверняка какой-то термокамуфляж. А еще — вертикалка слишком далеко, очень далеко. И не понять, с какой стороны, и вообще ничего не понять. И все равно, это — последний шанс.

Аска вжалась в камень, напряглась, и одним рывком сбросила с себя повстанца.

Рей услышала шум двигателей, как только пленная перестала кашлять.

Спина рыжей еще вздрагивала — то ли от сырости и холода, то ли кашель бился внутри, — когда Аянами различила ухающий вой, едва-едва перекрывающий плеск капель. Она обернулась: редкие скалы, кустарник, очень много холодного камня, очень мало тепла, на фоне которого можно затеряться, и уж точно — некуда заползти или хотя бы заткнуть захваченную. Рей ткнула кнопку на ладони, выводя камуфлирующие генераторы на максимум, и упала на рыжую.

Та на секунду затихла, напряглась, и Рей поняла, что пленная тоже все слышит. Аянами показалось, что шум двигателей затихает, и тут же очутилась на земле. Извернувшись, рыжая вскочила и, не разбирая пути, понеслась под гору.

«Это плохо».

— Э-эй! — орала убегающая девушка. — Э-эй! Я зде-есь!!!

Ливень подернул ее силуэт кисеей, когда Аянами с низкого старта помчалась вслед. Для надежности она напряглась и слегка подкрасила картинку данными термографии, и даже успела на бегу посочувствовать пленной: рыжая так промокла и продрогла, что едва светилась среди мечущейся равномерно синей листвы.

«С вертикалки ее не увидят. Наверное».

В глазах пекло от непривычного спектра зрения, но так было проще: рыжая девчонка оказалась ловкой и очень быстрой, а еще — бредово везучей. Сама Рей уже несколько раз оскальзывалась и едва не выворачивала лодыжки в попытках остаться на ногах. Кустарник отвешивал ей смачные оплеухи по маске, за воротник противно натекло, и взмокшую спину теперь терзали иглы холода.

Аянами закусила губу, прыгнула на камень, срезая угол тропки, и свалилась под ноги беглянке. Та попыталась уклониться, но была схвачена за колени и успешно повалена. Рей вжала свою жертву в мокрую палую листву и замерла: VTOL’а больше не было слышно. И судя по тому, как обмякла пленная, до того пытавшаяся выкрутиться, она тоже это поняла.

«Это хорошо. Так проще. Она слишком быстро бегает даже со связанными руками».

— Вставай.

Слегка вздрагивая от крупных капель, рыжая пленница поднялась на ноги, и то, как она встала, Аянами совсем не понравилось: пилот со связанными за спиной руками ухитрялась стоять прямо, как-то даже гордо. И это с расцарапанным лицом, под холодным дождем, среди седого от влаги подлеска.

Рей повела стволом пистолета, указывая девушке на тропинку, и рыжая сдвинулась с места. Дождь все глубже лез за воротник, а когда пленная прошла мимо, Аянами заметила, что у той комбинезон тоже подмок, и из складок летных сапог сочится вода. Стоило только пустить в голову эти наблюдения, как тут же нарисовалась соблазнительная картина отдыха, тепла и уюта. Еще почему-то нормальный костер представился.

Протерев стекла очков, Рей решительно двинулась вслед за пленницей и занялась чисткой разума: впереди еще много миль пути до относительно безопасных районов, куда точно не сунутся даже скауты NERV. Правда, там начнутся опасности другого рода, но зато меньше шансов попасть под ракету, пущенную параноиками, которым не охота залетать в отчужденные зоны и разбираться, что это там ползет такое.

Рей любила решать проблемы по мере поступления и, желательно, в порядке убывающей значимости. Разумеется, холодный дождь и его возможные последствия никак не попадали в первые ряды.

«Всего лишь досадное неудобство».

Горные отроги уже нависали над тропкой, сама узкая дорожка то и дело терялась среди осыпей, и Аянами впервые по-настоящему пожалела о разбитом GPS-навигаторе: тот участок гор, на который они выбрались, ей был известен очень приблизительно.

«Разберусь. Нет смысла жалеть, что Ангел решил отрезать лучший путь вглубь этого района». Рей легко перескочила подмытую кучу щебня, наблюдая, как плетется впереди пленная. Казалось, последний рывок за свободой ее вконец измотал.

Конечно, стоило бы предположить банальную ловушку в духе «усыпить бдительность жалостью», но Аянами и сама чувствовала себя не очень хорошо. В глазах снова возобновилась пляска мозаики, хотя сигнала о рассинхронизации так и не поступило, да и не с чего ей было произойти. «Ружье» все набирало и набирало вес, будто намокало, а с каждым шагом в ботинках противно хлюпало — причем туда еще явно понабивался мелкий песок. Давящее чувство усталости, нагло игнорируя броню, запускало когти прямиком в натертые плечи, и держать пистолет у бедра становилось все сложнее, а сама мысль о необходимости целиться в связанную пленницу — все глупее.

Ляг.

Отдохни.

Прямо вот сюда.

Аянами сосредоточилась: согнуть ногу в колене, теперь — стопу, напрячься, оторвать ногу от земли… Другого способа бороться с немочью не было. По крайней мере, Рей о нем не знала. Зато знала о другом, например, как в окраинных лагерях тренируют солдат, гоняя их через участки, накрытые выбросом частиц Ангела.

Шлеп.

Оторвав взгляд от мокрого камня («Шаг. Еще один»), Рей обнаружила, что пленница кулем осела на землю и теперь словно бы клюет носом. Но прежде чем Аянами сделала шаг к ней, та встала сама — встала тяжело и медленно, ей явно хотелось оттолкнуться руками, но она справилась и так. Рей прикинула, как может ощущаться сочетание «частицы Ангела плюс экстренная потеря синхронизации», и результат ей не понравился. Загонять ценную пленницу в планы Аянами не входило.

Рей осмотрелась: где-то здесь должна быть Старая Катавотра, а значит, получится отдохнуть и от немочи, и от дождя.

Аска едва видела, куда ступает. Некоторое время она держалась на воспоминаниях о летной школе, где их полусонных гоняли по плацу, но потом все стало фиолетово. Она почти физически чувствовала, как эту область накрывает. Мерзавка отобрала у нее все карманные датчики, так что проверить уровень частиц Ангела в воздухе было невозможно, и Аска просто сцепляла зубы.

«Одно хорошо: этой твари вряд ли легче».

Память на удивление споро подкинула ей целый ворох баек о жителях отчужденных территорий, о том, что повстанцы могут целиться без оптики на километровые расстояния, о том, как они чувствуют приближение Ангелов.

«Хрень. Это все хрень. Они бы увели свой лагерь, если бы знали об Ангеле».

Аске хотелось, чтобы все эти истории оказались костровыми страшилками, какими пугают салаг. Хотя бы ради того, чтобы быть уверенной: ее конвоирша сейчас тоже едва бредет, переставляя тяжелеющие ноги. Погибшая машина окончательно подохла — теперь уже и в голове Аски, оставив там кровоточащую рану, зато синдром частиц, или же, по-простому, «немочь» навалился, как мешок с песком. Нет, не так: как мешки с песком — на шею один, и по одному на каждую ногу.

Хорошие такие мешки, такие бы на бруствер.

Рассматривая с полетной высоты длинные укреплинии вокруг базы, Аска никогда бы подумать не могла, что когда-нибудь ей придется таскать такие мешки, пусть даже и в метафорическом смысле.

Связанные за спиной руки принялись ненавязчиво отекать, и к холоду добавились еще и очень противные подергивания, так что когда очередной приступ слабости врезал Аске по затылку, она даже не стала сопротивляться. «Посижу чуток — и пойду дальше. Совсем чуть-чуть. Если что — эта тварь меня поднимет и понесет, ей же надо, да?»

Сорью содрогнулась: сама мысль о том, что ее не просто вздернут на ноги, а понесут, оказалась отвратительной.

«Встать, капитан!»

Рыжая скрежетнула зубами и начала медленно вставать, ломая ноющую слабость в мышцах. Поэтому когда маска поравнялась с ней, Аска просто твердо взглянула в стекла и скривилась:

— Не стоило беспокоиться. Как-то сама.

Гофрированная рожа некоторое время помолчала, а потом глухо сказала:

— Сворачивай с тропы.

— Что?

— Я сказала, сворачивай с тропы.

Аска терпеть не могла общаться с безликими людьми — наверное, потому что любого равного, низшего, а иногда и высшего по званию она легко ломала взглядом глаза в глаза. А уж получив приказ уйти с тропы, она почувствовала себя и вовсе скверно.

«С другой стороны, если она решила-таки меня пристрелить, не все ли равно где?»

Отвернувшись, Аска начала спускаться по скользким камням. Дождь все никак не угомонялся, а впереди еще вдобавок клубился туман, скрывая дно огромной расселины. Тут что-то долго обваливалось, размывалось, потом еще неоднократно обваливалось, пока где-то выше в горах не угомонился поток. Ясно было одно: дальше или в расселину — то есть вниз головой, — или назад.

— Куда дальше, сталкер? — спросила она, не оборачиваясь.

В ответ шелестел дождь, и остро ударил порыв ветра, принеся со стороны провала запах сырого камня. Потом слева показалась перчатка, и, проследив, куда указывает рука, Аска обнаружила спуск.

— Туда?

— Да.

— Принесешь в жертву?

В спину красноречиво уткнулся ствол, но Аску уже понесло:

— Кто там? Просто река? Гигантский паук-людоед? Или кому вы тут, твари, поклоняетесь?!

— Вперед.

— Да иди ты вон, тварь, поняла?! Решила стрелять — давай!

Усталость куда-то сдуло — точно тем самым ледяным дыханием расселины, даже синдром частиц ослабил хватку. Аска развернулась к повстанцу лицом: помирать, так с музыкой, решила она.

— Там можно отдохнуть.

«Отдых…» Рыжая почувствовала, как вся решимость умирать отвалилась, хотя ствол, который и не думал опускаться, теперь смотрел ей в живот, намекая на противную и мучительную смерть.

— Отдохнуть?

Она облизнула мокрые губы, видя, как кивнула в ответ маска.

— И кто тебе сказал, что я хочу отдохнуть? Веди уже к своим.

Маска выжидающе молчала, а ствол только усилил давление. А потом в шум дождя вплелись тихие слова:

— У тебя рассинхронизация и немочь.

— Да плевала я… — начала было Аска, но повстанец ее оборвала:

— Хорошо. Тогда — отдохнуть хочу я.

— Слабачка, — фыркнула Сорью, поворачиваясь.

Ответа не последовало. «В конце концов, этой твари даже не нужно отвечать. У нее есть ствол».

Глядя, как ловко передвигается по камням пленная, Аянами засомневалась: а стоило ли давать поблажку этой рыжей? «Стоило, — решила она. — Это сейчас эйфория, ее скоро опять накроет».

На дне Старой Катавотры плюхала вода, и спина идущей впереди девушки заметно поникла, а каждый шаг по щиколотку в холодной черной жиже отдавался почти незаметной дрожью. Рей осмотрелась и включила фонарик: они входили под своды промоины, и теперь было важно не пропустить нужную шахту. Только в одной вода проточила ход, высохший после того, как отрезало горный поток, а соваться в остальные — все равно что снаружи отдыхать. Только вокруг еще и камень холодный да мокрый.

— Сюда, — распорядилась она, и пленница обернулась.

— В эту нору?

— Да.

— И как я туда пролезу со связанными руками? — поинтересовалась рыжая. — Червяком?

Аянами прикинула шансы.

— Постарайся. Там сухо.

— С чего ты решила, что я…

Рей потихоньку начала понимать, что уже может даже предсказывать ход мыслей совершенно незнакомого человека.

— Я. Хочу. В сухую. Пещеру.

Рыжая посверкала глазами, и Аянами просто направила луч фонарика прямо в эти глаза.

Выругавшись, пленная полезла внутрь. Рей покачала головой и последовала за ней. Несколько поворотов спустя, когда прекратилась капель и под руками пошел сухой камень, луч фонарика потерялся в темноте пещеры, а ползущая впереди пленница со сдавленным проклятием провалилась куда-то.

Вода потрудилась на славу под этими горами, сначала вымыв в породе причудливые ходы и полости, а уходя, — позаваливала многие из них. Так и получились уголки вроде этого. Аянами принюхалась: слабый сквозняк по-прежнему чистил тут воздух, значит, можно даже поспать без боязни задохнуться.

Показав пленной, куда сесть, Аянами с наслаждением принялась за шнуровку своих ботинок. Высушить по-людски их не получится, но Рей твердо намеревалась хотя бы повыливать воду и вынуть посторонние предметы. В свете лежащего рядом фонарика было хорошо видно рыжую, которая, якобы брезгливо кривя губы, изучала ее действия.

«Темно, сухо, еще и смотрят с завистью», — подумала девушка и, взяв фонарик, встала. После хлюпающего в ботинках болота камень показался не таким уж и холодным для босых ног.

— Я сниму с тебя ремень.

Рыжая неприязненно посмотрела на нее:

— Лучше маску с себя сними.

Аянами пожала плечами и двумя движениями открыла лицо: гофрированное забрало вниз, очки — вверх, а потом подсветила свое лицо, как делали дети в ее родном лагере. К удовольствию Рей пилот NERV отреагировала правильно: то есть, вздрогнула и что-то прошипела сквозь зубы.

— Повернись, я освобожу руки.

— Ты что, мутант?

Рей захотелось пройтись ножом не только по ремню, и она не ответила, но зато решила, что когда рыжая себя обслужит, то снова окажется связанной — и плевать, что у той отекли руки.

— Как тебя зовут, тварь?

«Это раздражает», — подумала Рей и отошла на шаг от пленной, вынув из кобуры оружие.

— Разувайся, снимай, что хочешь высушить, и сядь на место.

Пленница пошевелила пальцами, размяла руки и принялась за обувь.

— Так что, у тебя даже имени нет, тварь?

Рей промолчала, но почувствовала, как пистолет, словно намекая, оттягивает руку. «Удобная тяжелая рукоять с тяжелыми патронами в ней…»

— Меня зовут Рей.

— «Рей»? Это как «ноль»?

Аянами твердо решила не реагировать на оскорбления. В конце концов, будет еще дорога.

— Как зовут тебя?

— Да пошла… — рыжая осеклась, и Рей хорошо знала, почему: пленница как раз стянула куртку, и под ней обнаружилась рубашка с именной нашивкой на плече.

— «Капитан Сорью А. Ленгли», — прочитала Рей. — Национальность? «А.» — это «Агата», «Алиса», «Анна», «Аннабель»?..

— Перебирай, перебирай, — буркнула та в ответ.

Аянами раздраженно пожала плечами и поймала себя на том, что это движение становится опасной привычкой. Она тут же пообещала себе, что больше так делать не будет.

— Обойдемся без имени, капитан Сорью.

Удерживая на прицеле рыжую, которая отжимала свои волосы, Рей другой рукой вынула из подсумка отобранные у пилота вещи. Тут обнаружились разные датчики, в том числе и датчик частиц Ангела. Аянами с удовольствием обнаружила, что в пещере их концентрация лишь чуть выше, чем в среднем по этому региону. Документов, к сожалению, не было, зато были две флэшки — их Рей перепрятала понадежнее, подальше от дождя. Косясь на пленную, Рей полистала небольшой блокнотик, в котором кривыми кандзи содержались в основном пометки «проверить уровень масла», «10:00 — тех. обсл.», какие-то номера телефонов и прочие мелочи. Под обложкой торчала сложенная фотография, и Аянами развернула ее. Изображена там была, несомненно, сама госпожа капитан, только куда более сухая и довольная, а рядом с ней — перепуганный парень с такими же погонами. Рей изучила симпатичную мордашку, которая очень неестественно смотрелась над воротничком пилотского обмундирования. Этой мордашке там было неуютно.

«Фотошоп», — решила Аянами, пряча фото на место.

— Может, хватит шарить по моим вещам? — раздался недовольный голос Сорью. Аянами поморщилась: голос слегка опомнившейся пленной в замкнутом помещении был чересчур громким.

— Ты в плену.

— Вот именно, — сказала рыжая. — Поэтому соблюдай международные договоры и уложения, ясно?

Аянами промолчала. От троих дезертиров осталась оплавленная воронка, в прошлом месяце группку больных и раненных, отставших от автоколонны, кто-то расстрелял ракетами с воздуха. Ну, а рассказы о том, что творят с повстанцами в плену, Рей предпочитала ополовинивать, хотя даже в таком виде впечатлений хватало.

Ее тошнило при упоминании международных договоров.

— Помолчи.

— С чего это вдруг?

Аянами взвела курок пистолета.

— Я прострелю тебе плечо. Зашивать не обязательно, наложу бинт.

Рыжая неприязненно покосилась на ствол, а потом буркнула:

— Выродок красноглазый.

— Раз, — сказала Рей. «Главное не пожимать плечами. Не пожимать».

— Как в кино, да? — скривилась рыжая, задирая нос. — «Я считаю до трех!»

— Два, — сказала Рей.

Сорью шлепнулась на каменный выступ и сложила руки на груди. В пещере стало тихо. Не опуская оружие, Аянами отнесла вещи к дальней стене пещеры и движением ствола предложила пленной переместиться туда же.

— Ай, теплый, — удивилась капитан, прислоняясь к камню.

Вечный туман над этими местами стоял неспроста, но Аянами не была склонна углубляться в геологию местности. Раз по ту сторону хребта есть Гремучие Ключи, значит, горы еще живут. Может, причуда недр, может, последствия отчуждения. В любом случае, Рей находила это удобным.

— Мы будем спать три часа. Советую потратить их на сон, а не на глупости, — проговорила Рей, стянув руки пленной. Наклонившись, она принялась за ноги.

— И как ты это определишь? Будешь спать с открытыми глазами? И с фонариком в зубах? Ауч…

Рей затянула узел и отошла от пленницы.

— Нет. Мне свет не нужен.

— А, ясно. Ты подсвечивала дорогу мне, а сама ты — йокай.

— Второе неверно.

— Ты совсем дура, — сказала Сорью почти жалостливым тоном. — Хочешь спать — спи. Но не рассчитывай, что я доставлю тебе ту же радость. Свет ей не нужен, ага!

Рей вздохнула. Сейчас надо сказать очень много слов — и очень убедительно. Не хотелось в темноте дырявить ценную пленницу. Вдруг у нее кровь плохо свертывается. Можно оставить фонарик и впрямь поспать с открытыми глазами, чтобы не вводить противную Сорью в искушение, но…

Фонарик уже садился и так, а поспать по-настоящему хотелось просто ужасно.

— Послушай. Я не буду показывать тебе фокусов, но если ты хотя бы двинешься в мою сторону или в сторону выхода, я выстрелю. Попытаешься снять ремни — я выстрелю.

Отзвуки голоса еще болтались в между камнями, а Рей уже поняла, что Сорью ей поверила. Наверное потому, что Аянами постаралась красиво выделить каждое слово. Прислоняясь к камню и сдвигая «Ружье» так, чтобы было удобно шее, она услышала:

— Тварь нулячая.

Рей поймала себя на мысли, что уже жалеет о решении взять «языка».

— Если тебе так проще, считай, что я йокай.

3: Первый снег

— Нет, — сказала Аска.

Спину ломило от многочасового сидения, вокруг угольным мраком простиралась тьма, и там, в этой тьме, блуждали тени. Они задавали вопросы, но ответов не слушали, потому что им было важно одно: чтобы Сорью Аска Ленгли пошла под трибунал.

— Почему вы ушли с маршрута?

«Маршрут был проложен для дебилов и перестраховщиков, ведь Ева способна…»

— Почему вы не последовали за ведущим?

«Потому что он папенькин сыночек! Какой из него ведущий?»

— Почему?..

— Почему?..

— Зачем?..

Аска сцепляла зубы, слушая очередной вопрос, и понимала: все, что она скажет, будет использовано против нее. Хотя бы потому, что она сама старательно себя похоронила. Вырыла себе яму, приготовила простое солдатское надгробие и…

— Я думаю, мы можем обсудить наказание, господа.

«Какой знакомый голос», — подумала Аска. Один из сгустков тьмы приблизился и разделился на два силуэта — побольше и поменьше. Говорил тот, что выше. И говорил голосом командующего Икари.

— В сложившейся ситуации решение должно быть подобающим. Предлагаю отдать капитана повстанцам.

— Что?! Нет!

Меньший силуэт приблизился и стал Синдзи. Бледное лицо парня словно подсветило вспышкой.

— Как ты могла, Аска? — спросил ее напарник, и из его глаз на щеки потекли струйки крови.

— Нет, я!..

— Как ты могла?

Аска открыла глаза. Вокруг был все тот же мрак, что и во сне, так же адски болела спина, а в голове набатом гремело проклятое «как ты могла». Она прикусила губу: «Я в плену. Меня сбили». Медленно возвращалось ощущение затекших рук, ног, в горле першило — то ли от сухости, то ли сказалась прогулка под дождем.

Память о марш-броске вглубь отчужденных территорий вернулась вся и сразу, и Сорью мысленно отвесила себе оплеуху.

«Идиотка. Тупица. Скакать за вертикалкой. Переть и ругаться на эту красноглазую дрянь. Хорошо хоть я пристрелить себя не требовала…» Аска задумалась, вспоминая: «Или все же требовала?» Мысли были ленивыми и отдавали усталостью, но она, упрямо вглядываясь в темноту пещеры, сгоняла их в кучу. Вердикт своему поведению накануне она вынесла быстро, и звучал он однозначно: идиотизм. Какая-то часть разума требовала признать смягчающие обстоятельства, вроде жалкой аварии Евы и попадания под ничтожный выброс частиц Ангела, но Сорью эту либеральщину решительно отмела. Она не любила делать себе поблажки и сетовать на мир. «Я же не Синдзи, в конце концов». Вспомнив о пареньке, Аска невольно вздрогнула: страшные кровавые слезы из сна очень живо встали перед глазами. Рыжая понимала, что плакаться этот Икари еще какой мастер, но сейчас ему, должно быть, очень плохо.

«Хах, без меня-то. Еще бы».

База. Аска хорошо понимала, что там ее ждет военно-полевой суд: многомиллиардная машина свалилась, как-никак, по ее вине. Она вспомнила, как кололись в разуме образы умирающей Евы, и на слепые в темноте глаза навернулись слезы.

Аска очень любила свою машину.

Пошмыгав носом, рыжая быстренько расставила нужные акценты: она совершила тактическую ошибку, не предположив наличие у противника оружия класса «А». Еще нарушен протокол полетов и проигнорирован ведущий. Вердикт себе капитан вынесла быстро.

«В плен я попала по заслугам».

Аска не особо верила в карму, и уж тем более — в столь быстрое воздаяние, но факт оставался фактом. И в какой-то момент она с ужасом поняла, что плен у повстанцев может оказаться едва ли не лучшей участью, чем позорное возвращение на базу, общий смысл которого ей как раз и приснился.

«Молчать, капитан. Ты попала в беду по своей вине. Ты из нее и выкрутишься».

Пошевелив затекшей шеей, Сорью прикрыла глаза: один черт ничего не видно. Самобичевание окончено, пора браться за ум, решила она и принялась определять приоритеты. «Во-первых, эта Рей». Аска быстренько набросала план, что надо узнать о конвоирше. Как минимум, стоило выяснить, что из басен о возможностях повстанцев правда, и как эта зараза ее сбила. Это было и интересно, и полезно в плане опыта будущих боевых действий. Ну, и для самоуспокоения не помешает: «В самом деле, — думала Аска, — а вдруг это что-то запредельное окажется?».

«Во-вторых». Следовало узнать, куда именно они движутся. Важно было выяснить, сколько времени рядом будет только один человек…

«Стоять. Не человек. Йокай».

Аске не хотелось в общество людей, подобных этой красноглазой замарашке, и не в казарменных байках дело: была вполне официальная статистика. Была аэрофотосъемка, сильно засвеченная — но была. «И все эти издевательства над пленными, и жертвоприношения Ангелам — все это было. Скотам повезло с техникой и оружием, а мозги — напрочь выжгло». В конце концов, даже если отбросить мрачные перспективы пыток, сбежать от одного проще, чем от десятков и сотен. По всему получалось, что желательно сориентироваться и попрощаться по дороге. «Не доходя до пункта „Б“».

«В третьих… В-третьих, не смотря ни на что, торопиться не стоит: лучше сделать все наверняка. Собрать информацию, при случае уронить „нулевую“ в какую-нибудь пропасть и свалить с максимумом сведений».

NERV регулярно охаживал ракетными ударами тридцатикилометровую зону за периметром отчужденных территорий, и нерегулярно — еще двадцать. Так что крупных лагерей повстанцев тут не было, только времянки. В горах, в пещерах могли быть. «Но, — рассуждала Аска, — тогда Рей не сделала бы привал. Хотя привал и удачен. Я отдохнула, зато теперь очень хочется есть. Нет-нет. Меня тащат куда-то совсем вглубь этого района…».

Аска замерла. Планируя свое бегство — эффективное и продуманное, она упустила из виду одну деталь: вокруг территории отчуждения. Затянутые туманом. Битые осадками из частиц Ангела. Наполненные баснями, мифами и ужасом. Тысячи тонн камня над головой вдруг собрались в огромную кувалду, и Сорью почувствовала, что этот молот висит над ней, крохотной тварью, и где-то в вышине тот, кто послал Ангелов, тихо подсмеивается над ее планами.

Рей спалось неуютно: «Ружье» упрямо хотело перекроить позвонки и ребра под себя, а еще ведь был камень, была одежда, были слипшиеся после бега и дождя волосы. Найдя удобное положение тела, она сразу же отключилась, но во сне чуть повернулась — и все пошло сначала. Аянами упрямо искала ту самую единственную возможность выспаться, пока не поняла, что спать не хочет. Расслабиться — само собой, прекратить думать — о, да. Спать — ни в одном глазу. Рей пошевелила носом и замерла, прикрыв глаза.

Пленница спала, причем беспокойно. Вслушавшись в дыхание Сорью, Аянами определила фазу сна и наконец отвлеклась от беспокойной пленницы ради планов, а планировать было что.

«Ближайший лагерь в предгорье, по ту сторону хребта».

Горные тропы очень неудобны для конвоирования. Да, там лучше идти хотя бы вдвоем, но в паре желателен все же не озлобленный NERV’овец, а надежный партнер. Рей пересекала этот перевал не единожды, однако всякий раз — в новом месте.

А ракеты NERV порой серьезно меняли рельеф.

Аянами мысленно наметила путь, по которому можно протащить с собой пленную, не вверяя ей свою жизнь. Путь выходил совсем не плохим, пожалуй, даже слишком, и это серьезно беспокоило. Рей не угомонилась, пока не нашла еще два варианта, причем каждый следующий — минимум вдвое хуже предыдущего.

Она мысленно одобрила свою работу и принялась разгребать прочие проблемы.

«Капитан Сорью».

Пленница была опасна в любой кондиции: хоть затянутся эффекты поражения частицами, хоть усилится немочь, хоть наступит улучшение — ничто из этого не устраивало Аянами. Как минимум потому, что в любом состоянии Сорью являла собой крайне непредсказуемую спутницу. «Еще вопрос, что хуже: пленница с контужеными мозгами или пленница с рабочими мозгами». Рей напомнила себе, что рыжая ей нужна, что ее нужно беречь, холить и лелеять, и принялась просчитывать свое поведение.

«Первое: определить ее состояние после сна. Второе: учесть первое».

План выглядел скверным, даже хуже третьего варианта преодоления горного хребта.

Аянами не любила просчитывать людей, тем более, в горах, и хуже всего было то, что она только что это поняла. Рей завозилась, сдвинула наконец «Ружье» за плечо и сместилась пониже, чтобы принять нечто вроде лежачего положения.

Оставалось только греться, лежать и думать, чем она и занялась.

Прошло три часа, прежде чем пленница громко выдохнула и зашевелилась. Рей всмотрелась в ее лицо и успела заметить, как меняются его черты после очень плохого сна.

«У пилота Евы был кошмар».

Рей подумала, что, возможно, было бы интересно сравнить ломку после синхронизации с «Ружьем Лонгиния» и пост-эффекты от разъединения с Евой. По логике вещей, должно найтись немало общего. Однако там, где речь идет о синхронизации разума и оружия, логика имела свойство пасовать. Аянами увлеклась возможными параллелями и не сразу поняла, что пленная проснулась.

Сорью лежала, выравнивала дыхание и явно о чем-то думала, потому что действовать — бежать, рвать ремни, ползти к выходу — она не спешила. Рей вспомнила ее поведение несколько часов назад: прыжки по горам, все эти: «Решила стрелять — давай!» — и поняла, что рыжая девушка проснулась совсем другим человеком. Аянами прислушивалась, рассматривала сквозь тьму ее профиль и думала.

И эти мысли ей совсем-совсем не нравились.

— Сорью, вставай.

Сквозь тьму Аянами отчетливо видела, что пилот покосилась на звук, но не пошевелилась. Рей открыла было рот, но потом поняла, что рыжая беззастенчиво ее проверяет.

«Она точно приходит в себя».

— Ты проснулась и смотришь на меня. Вставай.

Рыжая повозилась и села, причем, судя по выражению ее лица, тело категорически против этого возражало. Капитан NERV без лишних звуков устроилась на камнях и повернулась лицом к Рей.

Вокруг было целое море темноты, и Аянами вынужденно подсвечивала в поле зрения только фигуру пилота, чтобы не осветлять картинку целиком: голова от этого здорово болела. Хотелось разорвать соединение с «Ружьем», очень хотелось, — так, что даже подергивало в виске. Но такую роскошь стоило позволять себе только в лагере или когда пленница будет связана по рукам и ногам, а по возможности — не увидит и не услышит самого процесса.

«С другой стороны, вряд ли Сорью уже сможет рассказать подробности кому-то из своих. И все же…»

Рей не считала себя перестраховщицей, но полагаться на «верные варианты» не любила.

Пока Аянами наблюдала сквозь темноту за пилотом, та, видимо, удовлетворившись проверкой, потянулась, насколько позволяли путы.

— Уже выдвигаемся, Нулевая?

«Я обзавелась кличкой. Это так мило».

— Да.

— Я хочу есть.

Взвесив за и против, Рей поднялась и пошла к пленнице.

— Курок взведен. Без глупостей.

Она освободила руки, сняла с разгрузки питательный пакет, положила перед Сорью и, только отойдя назад, зажгла фонарик. Рыжая прищурилась, слегка опустила лицо, сразу же обнаружив тонкую палочку пайка. Аянами внимательно смотрела за каждым движением капитана NERV, и ей все меньше нравилось увиденное. Сорью словно сидела у костра, или в столовой, или где там вояки в армии едят. Даже когда Рей снимала с нее ремни, капитан не шелохнулась, хотя вокруг рыжей должна быть пустота, выстреливающая фантомными вспышками, которые вечно придумывает себе для развлечения мозг. Сорью просто обязана была дергаться и вздрагивать, хоть бы и чисто рефлекторно. Но сон будто вынул из кожи капитана истеричку и вставил вместо нее хладнокровного профи.

«Она будто раз пять уже сбегала из плена. Придется вести ее за шкирку».

«Нулевая опасна».

Рей ни на секунду не дала слабины, даже фонариком в лицо засветила в нужный момент, а уж пока развязывала — непременно одной рукой — ощущение близкого ствола нещадно терзало нервы Сорью. Она почти чувствовала, как двигается по телу пятачок, куда вопьется пуля, сделай Аска хоть одно движение к свободе. Рыжая одевалась, натягивала все еще волглые, но хотя бы теплые ботинки и думала, думала, думала.

«Ненавижу тварь. Но недооценивать ее… Один раз хватило, спасибо».

Аска анализировала, искала оплошности в приходящих из темноты движениях, вслушивалась в дыхание повстанца, оценила даже расположение источника слепящего света. И увидев перед собой запаянную в фольгу пайку, поняла, что ошибок нет. А еще — эта пайка чертовски злила, потому что это был стандартный NERV’овский походный пакет, питательная смесь, которой регулярно не хватало карантинным войскам.

«А причина нехватки — вот она сидит. Небось, в набеги ходила нередко».

«Наверное, — думала Аска, — надо бы умилиться. Темень пещеры, вокруг — зараженные территории отчуждения, до своих — километры, Евы больше нет… А тут пачечка родного комбикорма, которым нередко приходилось питаться, когда запаздывали поставки».

И в Еве такой был — в НЗ.

Аска с силой сдавила фольгу, но почти мгновенно опомнилась и, как по инструкции, рванула нить. Рефлексии потом, еда — сейчас, к тому же, радовать замарашку Рей проявлениями слабости больше не стоило.

«Хватит уже, собственно».

Едва подсоленная теплая и влажная палочка быстро утоляла голод, а вместе с ним уходило и раздражение. Только старательно пережевывая пищу, Аска поняла, как сильно ей хотелось есть, а еще — большого труда стоило удержать себя в боевом настрое, когда мягкое тепло от камня наконец словно бы проникло в живот и темнота оказалась не такой уж глубокой, а свет фонарика — не так чтобы ярким.

«Итак, план на первое время. Наблюдать, оказывать пассивное сопротивление».

— Руки, — потребовал голос из-за темноты за фонариком.

Аска протянула руки, и повстанец уточнила:

— За спину.

— В горах? — Аска старательно скрывала, что разговаривать со слепящей хренью ей неприятно. По крайней мере, ей очень хотелось верить, что она это скрывала. — Хочешь меня нести?

— Я не дам тебе упасть.

«О, как высокопарно. Пора начинать», — решила девушка.

— Рискуешь ценным балластом?

«Не пережать бы. Вдруг все же решит допросить меня на месте».

Аска внутреннесжалась, готовясь к ответу. Она прекрасно понимала, что в случае чего без пыток не обойдется. Ее и так уже удивляло, что конвоир-повстанец не опробовала на пленной воспитательный мордобой. Просто во избежание и для предотвращения, так сказать. Капитан NERV не особо боялась боли — она ее очень не любила.

— Я сказала, что не дам тебе упасть.

Рей погасила фонарик, оставив Аске пляшущие огоньки и зуд от напряжения в глазах. По звукам Сорью поняла, что «Нулевая» дожевывает свой паек, потом холодная рука поставила капитана на ноги, накрепко связала руки и разрезала путы на щиколотках. Замарашка легко мерила едва уловимыми шагами пещеру, и вопрос, насколько хорошо видит красноглазка в темноте, Аска бесповоротно сочла неактуальным.

«А я так надеялась, что мне показалось…»

— Наклонись и ползи.

Аска оттолкнулась ногами и двинулась вперед, чувствуя камень и только камень. От ползания с руками за спиной сразу же заболела грудь. В темноте чудилось, что вокруг смыкаются тяжелые жернова, что вот-вот от нее не останется и мокрого места, хотелось ползти быстрее… Сорью выпала в холодную воду и от удивления сипло вскрикнула: вокруг по-прежнему не было ни единого проблеска света. Она побарахталась и с трудом поднялась.

«Вода? Мы уже в основной пещере? Но…»

Все оказалось просто: привал длился до ночи. До горной ночи, глубокой и снежной.

Легкий снег в свете зажженного фонарика ложился на воду и исчезал в черноте. Аска обернулась: Рей уже стояла позади, изучая пещеру сквозь закрытое забрало шлема.

— Раньше фонарик нельзя было зажечь? — не выдержала Сорью.

— Нет.

Аска раздраженно прислушивалась к тому, как тает тепло пещеры, прохватывает холод, как сочится вода, уверенно прокладывая путь к телу. Она пошевелила ногой, заметив, что на поверхности воды образовывается тонкая корочка, а дыхание струится паром в свете фонарика.

«Мороз. Она хочет, чтобы мне было холодно. Чтобы я не думала ни о чем лишнем и просто шла, стараясь согреться».

Развернувшись, Сорью пошлепала к подъему из расселины. Камень влажно блестел, шел бликами, и теперь уже повстанец любезно подсвечивала дорогу.

«Эта сволочь, похоже, не раз брала людей в плен. Смыться от такой будет крайне непросто».

Ночь выдалась темной, и Рей было слегка не по себе: фонарика надолго не хватит, тропа покрылась тонкой корочкой льда, и снежные заряды, пришедшие с севера, сильно скрадывали видимость. Горы исчезали за пеленой белых шквалов, и Аянами невольно сокращала дистанцию с пленницей. Бежать в такую погоду — легче легкого, но бежать в никуда — верный способ самоубийства, особенно если на тебе летный комби, изрядно вымоченный в воде.

Капитан уверенно шла впереди, низко наклоняя голову, когда ветер швырял в лицо горсти колючего снега. Рей поминутно протирала залепленное забрало, а потом и вовсе его открыла.

Старые горы, исхлестанные обстрелами, крошились, как зубы больного цингой, и в темноте было легко заблудиться среди гнилого камня и обломков. Ветер утих, когда они повернули за скальный выступ, забирая к западу. Снег теперь просто оседал, приходил из мрачного ниоткуда над головой и ложился под ноги. Рей уверилась, что они на правильном пути, когда слева показалась Лестница Троих — огромный ступенчатый выход породы, который всегда еле заметно светился — то ли радиация, то ли еще что. Дураков, желающих уточнить причину свечения, не находилось.

Рей заметила, что пилот опасно долго смотрит в сторону, а не под ноги: видимо, светящаяся скала таки заинтересовала капитана. Решая, стоит ли окликать готовую свалиться девушку, Аянами не сразу заметила далеко впереди тусклый огонек.

— Стоять.

Аска механически сделал еще шаг и, оступившись, с трудом удержала равновесие, но все же осталась на ногах. Теперь рыжая тоже смотрела вперед.

«Костер, — решила Рей и потащила из-за спины „Ружье“. — Глазами тут не обойдешься».

Утро долго не хотело наступать. Синдзи раз восемь вставал, чтобы попить воды, сходить в туалет, проверить, идут ли гребаные настенные часы. Часы шли, но очень уж медленно. Секунда длиной в минуту, минута, длящаяся час… Наконец малая стрелка указала на семь утра, и Икари на ватных ногах поплелся к своему нехитрому гардеробу.

Две стандартные формы: офицерская с капитанскими нашивками и простая зеленая солдатская. Рука сама потянулась к привычному варианту, но быстро остановилась и отдернулась назад, словно ее что-то обожгло. Например, напоминание о словах майора.

— Как же я это не люблю, — пробубнил Икари.

Уже одетый, он подошел к письменному столику, на котором лежал небольшой приборчик. Парень в очередной раз покачал головой, поглядев на жидкокристаллический дисплей.

«Высоковато. Надеюсь, никто не спятит. Хотя… Я чувствую себя нормально. Ну, почти нормально», — подумал Синдзи, ощущая легкую слабость в руках. Маленькая коробочка казалась на редкость тяжелой.

— Ну, Синдзи, постарайся сегодня, — сказал он, глядя в зеркало на свое слегка мятое лицо.

Выйдя из офицерского корпуса, Синдзи недоуменно хлопнул глазами и поежился от холода. Всю базу припорошило легким снежком, который уже начал подтаивать. С утра подморозило, поэтому все лужи сковал тоненький ледок, а изо рта шел пар.

«Быстро же погода меняется, — подумал Икари, — наверное, из-за Ангела».

Аска любила блеснуть начитанностью и часто разглагольствовала о том, как грозные враги людей меняют погоду и даже климат.

Вздрогнув еще раз, он пошел в сторону взлетно-посадочной полосы, расположенной на севере базы. В принципе, это было в двух шагах от корпуса, но скользкая дорожка — весьма опасная штука. Пару раз она неплохо ускорила Синдзи, прокатив его вперед со скоростью ветра в спину. Но в трех других случаях пришлось проявлять чудеса акробатики, чтоб не разбиться вдребезги или не рухнуть на хрупкий ледок.

— Фухх… — глубоко выдохнул Синдзи, оказавшись наконец на твердой и нескользкой поверхности аэродрома.

Солдаты уже успели расчистить взлетную полосу, предназначенную для Евы-01, и сейчас корпели над пространством перед ангаром, где стояла сама машина. Проходя мимо них, Синдзи встретился взглядом с солдатом, лицо которого ему показалось весьма знакомым. Солдат, видимо, тоже его узнал, поскольку выронил лопату из рук и побледнел. Замерев на секунду, Икари почесал маковку, вспоминая, где бы он мог видеть этого рядового.

«Это же Содзухара», — осенило его.

Согрев руки дыханием, Синдзи пошел дальше в ангар, оставив за собой рядового, на котором лица не было.

«Думаю, мы квиты».

— О, Синдзи! — воскликнула Акари Рицко, стоящая возле правого крыла Евы. — Как тебе новые пушки?

Посмотрев на счастливое лицо блондинки, парень невольно нахмурился: эта радость казалась ему неуместной. От нее, правду сказать, просто тошнило.

— Надо Аску спросить. Она их больше использовала, — пробурчал Икари, переведя взгляд на Еву.

Машина в данный момент была лишена своего главного орудия — позитронных пушек, которые лежали в разобранном состоянии по бокам от нее. Без них Ева нравилась Синдзи намного больше, поскольку выглядела куда элегантнее. Позитронные пушки слишком портили внешний вид.

— Ну, пилот Сорью пропала без вести, так что… — развела руками женщина.

«Черт, ее ничем не проймешь».

— Да, — вздохнул Синдзи, — позитронные пушки хорошо показали себя в бою.

— Это-то я и хотела услышать.

— Что-нибудь еще?

— Ну… — женщина призадумалась. — В общем-то, нет. Не мне перед комиссией отчитываться.

Сделав пару шагов к Еве, Синдзи уперся головой в ее тело. Холодная броня приятно охлаждала и как-то умиротворяла, да и вообще рядом с ней Икари чувствовал себя лучше, несмотря на всякие частицы Ангелов.

— Наверное, тебе будет интересно, что мы выявили новый тип частиц Ангела?

«Не удивлюсь, если она тайком спаяла себе карманный мыслечитатель».

— Не очень, — честно сказал Синдзи. — Вы их после каждого нового Ангела новые находите.

— Ну, по правде сказать, мы регистрируем одно и то же излучение, а вот эффект оно оказывает каждый раз иной. Единственная общая закономерность — площадь покрытия растет с каждым новым Ангелом. А держится это излучение все дольше и дольше.

— А еще людям от него скверно.

— Это да, но реакция и у людей разная, причем на одни и те же частицы. Даже с группой крови есть корреляция, — с улыбкой сказала Акаги, вертя ручку. Синдзи снова поежился: он не понимал радости сумасшедшей женщины.

— В Еве этого не чувствуешь, — не без удовольствия прервал ее Икари.

— Ты не можешь всю жизнь просидеть в Еве, — подколола парня Рицко. — В целом новый выброс довольно неспешно накрывает Японию и делает две вещи…

— Какие?

— Во-первых, блокирует работу радиосвязи, приборов навигации, радаров и препятствует сканированию местности. Нам не осталось ничего, кроме как полагаться на глаза и уши. Ей-богу, старые «Зеро» времен Второй мировой сейчас куда полезнее, чем вся груда железа в наших ангарах.

— А во-вторых?

— А во-вторых, девяносто пять процентов людей ощущают слабость и быстро выматываются. Не смертельно, в принципе, но неприятно. Хотя, с другой стороны, сегодня я наконец-то выспалась потому, что мне было лень встать.

О своем сне и режиме дня Акаги Рицко могла трепаться сколько угодно и с кем угодно. Пожалуй, это было почетное второе место в топе ее тем для общения. После техники, само собой.

— Странно, я наоборот спать не мог.

— Ты пилот Евы. Считай это ролевым бонусом, — усмехнулась Акаги.

— Минус на минус дает плюс?

— Типа того. Техника подвержена воздействую частиц Ангела, люди подвержены частицам Ангела, а человек в паре с техникой весьма устойчив к этому воздействию.

— Я просто счастлив, — с грустной иронией в голосе отметил Синдзи.

— Взбодрись ты. Не факт, что Аска в руках у повстанцев. Она пережила жесткую рассинхронизацию и могла спятить, а потом просто уйти в лес, как медведь-шатун. Помню, лет шесть назад моя мать после аварийного обрыва связи размозжила череп об стенки Евы.

Синдзи невольно поморщился, представив эту картину. «Что характерно, — подумал он, — Акаги таким образом в самом деле намерена меня утешить».

Парень посмотрел на Рицко таким взглядом, что та поняла: подробностей знать он не хочет.

— В общем, пока частицы не спадут, остается только сидеть на базе, — скомкала женщина свои воспоминания.

— Да понял я, — вздохнул Синдзи и ударил кулаком по броне. Акаги засобиралась было по делам, но потом замерла:

— Смотрю, ты приоделся сегодня. Мисато приказала?

Синдзи кивнул и обреченно развел руками. Акаги только усмехнулась и хотела продолжить работу, но тут на базе зазвучал сигнал тревоги.

— Неужели эти придурки решили на нас напасть?

— Не знаю, — сказал Синдзи, — меня это не касается.

— Еще как касается! — крикнула, подбегая, запыхавшаяся Мисато. — Быстро в Еву. На колонну напали.

— Я отстранен.

— В Еву! Быстро! — рявкнула еще раз Мисато. — Все под мою ответственность. С командующим я разберусь потом.

Сглотнув подступивший к горлу комок, Синдзи кивнул и побежал к люку, ведущему внутрь Евы.

— Погоди, — Рицко преградила парню путь, — на машине сейчас только пулеметы и GAU. Так что будь добра — проясни ситуацию.

— В десяти километрах от нашей базы в засаду попала колонна. Я просто уверена, что это комиссия решила наведаться внезапно, а не ждать, пока частицы Ангела исчезнут из атмосферы. Да еще и колонну обеспечения с собой прихватили.

— Ну и отлично, — хмыкнула Рицко, — особисты пускай горят. Нам же проще. Хотя-я-я… Это опять сухие пайки кушать?

— Твоего мнения не спрашивали, — прорычала Мисато. — Синдзи, щас садишься в Еву и раздалбываешь повстанцев под ноль. Потом ждешь подхода наших частей на БТРах. Если колону раздолбают до того, как ты окажешься на месте — сразу вали назад. Помни: ты сам по себе.

— А если там…

— Молчать, инженер, — отчеканила Кацураги и продолжила:

— Второе «Ружье Лонгиния» в этом районе — вероятность почти на нуле, но ради удара возмездия рисковать не стоит.

— А ради жаждущих надрать задницу командующему…

— Сгною на гауптвахте, Акаги! — взревела Мисато. — Пилот, почему не в машине?!

Срывая галстук, Синдзи понесся к опущенному трапу.

Пустота. Абсолютная безэмоциональная пустота.

Синдзи любил это чувство: оно очищало, и на душе становилось так легко. Жаль, первый этап синхронизации длился меньше тридцати секунд, после чего на пилота обрушивалась судорожная кропотливая работа. Аска иногда называла это управлением машиной с шестидесятискоростной коробкой передач. Когда ей было совсем скверно, она с руганью развивала ассоциацию, обрамляя ее пошлыми деталями. Но факт оставался фактом: с первой на шестидесятую передачу надо выйти меньше чем за минуту. В голове вспыхивали запросы, отвечать на которые надо было быстрее, чем можешь подумать.

«Имя?»

«Капитан Икари Синдзи».

«Запрос?»

«Экстренная активация Евы-01».

«Экстренная активация нежелательна. Вы подтверждаете запрос?»

«Да».

«Запрос принят».

Пауза. О боже, боже, боже, боже — это пауза…

«Внимание: частицы Ангела блокируют сигналы с внешних источников. Ева будет использовать внутренние ресурсы».

«Лишняя нагрузка на мозг, — с неудовольствием подумал пилот. — Отключить приборы навигации, автоматическое наведение, радар дальнего радиуса действия и стабилизацию полета».

«Внимание. Поступила команда отключения следующих систем: навигация, автоматическое наведение, радар дальнего радиуса действия, стабилизация полета. Вы уверены?»

«ДА!»

Открыв глаза, Синдзи невольно прищурился от яркого света, ударившего в глаза. Ворота ангара распахнулись, и Ева могла теперь выйти на площадку для взлета. Плавно потянув рычаги на себя, он компенсировал гравитацию — и тотчас же выстрелил болезненный щелчок у самого уха («Всегда так, черт, всегда так…»). Ева оторвалась от земли на несколько десятков сантиметров и вышла не спеша на свет божий. Синдзи вздрогнул: вот сейчас начнется. Самое непривычное чувство, самое нереальное во всем этом, то, к чему не привыкаешь. Он рванул управление, посылая дрожащей мыслью команду, и машина выстрелила собой в небо, словно из пушки.

Взвод солдат в полной боевой амуниции мотопехотинцев бежал мимо ангара, когда Ева вышла на старт. Вид фиолетовой машины, парящей в нескольких десятках сантиметров от земли, удивил их настолько, что они все, как по команде, остановились и замерли в священном трепете. Штурмовые вертикалки, напичканные электроникой БРДМ, современные танки — все это бессильными грудами стали и кремниевых потрохов стояло на месте, а ЭТО…

— Ух ты! — воскликнул Тодзи, увидев как Ева взмыла в воздух.

— Какого черта встали! — рявкнула Мисато, бодрым шагом вышедшая из ангара.

Солдаты испуганно переглянулись и все как один побежали дальше, в сторону колонны БТРов, сформированной у северного КПП.

«Фух… Полчаса на ногах, а уже хочется напиться и забыться. Утомительный день. Весьма утомительный», — подумала женщина, провожая взглядом бегущих трусцой пехотинцев.

База оставалась где-то там, внизу. Люди мельчали и все больше напоминали муравьев, копошащихся у игрушечных домиков и БТРов. Линии окопов с дотами и капонирами сливались на фоне грязи и еще недавно свежего снега — тоже, в сущности, уже грязи.

Набрав высоту, Синдзи увидел дым, шедший как раз из того места, где дорога, соединяющая базу со столицей Японии, подходила слишком близко к заросшим холмам. Только там можно было организовать хорошую засаду, и только оттуда можно незаметно уйти в горы, поскольку все остальное пространство вокруг базы напоминало собой выжженное поле. Нападения на колонны снабжения и раньше происходили в том месте, поэтому одно время там существовал аванпост. До поры, правда, потому как его пару раз полностью вырезали под покровом ночи. Потом основной грузопоток перешел на авиацию, а холмы закидали таким количеством противопехотных мин, что хватило бы на все пространство вокруг базы. Хотя и этого, как видно, оказалось недостаточно.

«Все же стоит почаще зоны отчуждения выжигать», — подумал Синдзи, направив Еву в сторону дыма.

Десять километров на Еве преодолеть можно очень быстро. Но даже если бы на стороне Синдзи сейчас была орбитальная группировка NERV, самолеты-разведчики и куча тактической информации из штаба, едва ли он летел бы быстрее. Три минуты — столько времени дал себе капитан. И ему все равно, сколько времени дали повстанцы колонне. Гробить Еву ради высоких гостей он не станет. И ради Мисато с отцом тоже. Да и ради Аски не стал в свое время. Да, Синдзи нарушил инструкцию, сунувшись в отчужденные территории в одиночку и под обстрелом частиц Ангела, в очередной раз загадивших атмосферу. Но даже тогда он не рисковал, а сделал все с максимальными предосторожностями. Впрочем, ему это еще предстояло доказать людям, находящимся в колонне.

Правда, для начала ее надо еще отбить.

«Или сжечь. Бортовые пулеметы — не позитронка, никто не будет сличать калибр с оружием повстанцев, — подумал Икари и тут же мысленно залепил себе пощечину. — Приказы надо выполнять».

Три минуты он потратил с пользой. Проверка ручного наведения пулеметов и GAU. Оценка на глаз позиций грабителей и защитников колонны. Левые мысли о том, как было бы здорово сейчас улететь куда-нибудь на курорт.

«О какой-то фигне думаешь, капитан, — одернул себя Синдзи. — Пора работать».

Колонну атаковали по классической схеме: подорвали первый и последний танк, расстреляли БМПшки из гранатометов, после чего стрелки ушли в холмы, а второй эшелон рванул в наступление. Тем, кто сидел в грузовиках, несказанно повезло (кроме водителей — их сразу почти всех перебили снайперы), поскольку повстанцы хотели получить еду, медикаменты и боеприпасы, а не просто лишить всего этого богатства базу NERV. Поэтому группы захвата действовали аккуратно и гранатометами по грузовым машинам не били. Зато вовсю лупили из двух крупнокалиберных пулеметов. По тем, кто пытался увести машины с дороги или просто выскочить из машин.

«Как грубо».

Именно варварская работа пулеметов по убегающим помогла Синдзи определиться с первыми целями, и Ева зависла в полутора километрах от зоны боестолкновения. Перекрестья сошлись на первой огневой точке противника, и фонтаны крупных искр и грязи расцветили высоту. Что-то сочно ахнуло, полетели ошметки, и расчет этого пулемета во внимание можно было больше не брать.

Кивнув самому себе, Икари перевел прицел на другой пулемет. Автоматика не работала, поэтому все приходилось делать самому. Вместо одной секунды на такую ерунду ушло целых три. Наконец второй расчет оказался в захвате, и его тут же постигла участь первого, но на то, что там расплескало, Синдзи даже не взглянул. Его больше заинтересовала реакция наступающих на колонну повстанцев, которые лишились своего основного прикрытия. Охрана конвоя смогла поднять головы, дать какой-никакой отпор, и нападающие растерялись. Короткие цепи групп захвата, медленно, но верно надвигающиеся с холма, остановились и довольно грамотно пошли врассыпную. «Однако нашлись и идиоты, — подумал Синдзи, изучая диспозицию. — Наверное, зелень». Кто-то лег на землю и стал отстреливаться, кто-то пошел дальше и словил пулю в лоб, а кто-то, не задумываясь, дал деру в полный рост и был застрелен в спину.

— Вот так и лежите, — пробормотал пилот, переключившись на GAU.

«Стрелять длинными очередями нельзя. Но ведь Акаги простит меня за одну испорченную тридцатимиллиметровку. Все же это скучное оружие».

Зажав курок, Синдзи просто вылил огонь на вкопавшихся в землю повстанцев. И не прекратил бы до последнего патрона, но, увы, система сработала раньше и прекратила огонь ради сохранения стволов.

«Какая жалость», — вздохнул пилот и посмотрел на свою работу.

Хотя бронебойные снаряды и не слишком подходили для обстрела пехоты, но с такой плотностью это не волновало Синдзи. Ошметки тел валялись там и тут, некоторые даже еще дергались — не то рефлекторно, не то в агонии. Среди всей этой скотобойни на ноги встал один человек. Он бросил оружие и поднял руки вверх.

— NERV пленных не берет, — пробормотал Синдзи, переключившись на пулемет.

«А повстанцы взяли Аску», — почему-то всплыло в голове.

— Голодный оборванец — не Аска. Кому он нужен.

Оправдание перед собой выглядело глупым, а на фоне бойни — и подавно. Пилот положил палец на спуск.

«Да нечего на него патроны тратить».

— И то верно, — хмыкнул Икари, защелкивая спусковую кнопку предохранителем.

В ту же секунду мозги потенциального пленного покинули черепную коробку, и тело упало в дымящуюся грязь. Хлопнув глазами, Синдзи сместил визиры на полусожженную колонну. Последнюю точку в этом бою поставил незнакомый субъект в плаще и с короткой косичкой на затылке. Он метко приложил повстанца одиночным выстрелом из автомата, после чего отдал оружие солдату и неторопливо забрался в кузов грузовика.

«Ну и тип. Гребаный особист».

От этой мысли пилоту стало немного не по себе. Он прекрасно понимал, что с его везением допрос капитана Икари Синдзи будет вести именно этот субъект.

Поскольку на поле боя поспела колонна с базы, то с чувством выполненного долга Икари повел машину назад, мечтая лишь о том, что сегодня его уже никто больше трогать не будет и он сможет завалиться поспать. Усталость пришла как-то не вовремя, но казалась вполне естественной.

И загадочные частицы Ангела были совершенно ни при чем.

4: Холод

Аска не могла оторвать глаз от того, что появилось в руках повстанца. Снег почти мгновенно испарялся, едва касаясь тяжелого ружья — прицела, кожуха и длинного ствола с пламегасителем странной формы.

«Класс „А“, без сомнения», — подумала Сорью. Все равно, как выглядит эта штуковина, все равно, сколько наворотов наляпать на планки Пиккатини, — в руках человека оружие вроде этой винтовки никогда не перепутаешь. Ни с чем.

«Это как на летающую тарелку турбины приклеить».

И Аска только сейчас в полной мере осознала, что именно Рей ее сбила, и именно вот из этого. Капитан стояла, стучала зубами и все пыталась принять простую вещь: многотонная воздушная крепость, способная уничтожить Ангела, рухнула после единственного выстрела из полутораметровой винтовки. И странная остановка в пути, и погода, и пробирающий до костей холод от промокшего комбинезона отступили на задний план. Даже то, что она в плену — и это Аска умудрилась забыть, настолько захватывало это неказистое длинное оружие.

— Вперед.

Наваждение пропало, а с ним — и мысли вроде «вот бы захватить ствол и с ним махнуть на базу». По очкам шлема Аянами сбегала талая вода, ружье повстанец опустила, и теперь смотрела на Аску.

Сорью взглянула на скользкую тропку и двинулась по ней, тряхнув головой. Там впереди было что-то новое, что-то, что удивило йокая, но явно не слишком опасное. Аска споткнулась, когда внезапная мысль пробилась сквозь цепкие объятия холода:

«Там другие повстанцы?»

Простой ответ почему-то оказался неожиданным, и Аска лихорадочно задергалась, набрасывая план за планом, а ноги сами несли ее навстречу врагам и — вполне вероятно — унижениям, допросам и смерти. Сложнее всего было отогнать мысль о боли.

«Упасть, подождать — и сбить с ног? Нет. Лучше сразу бежать. Или нет? Она позовет своих, и все станет только хуже. Однозначно надо ее заткнуть». Решить технический вопрос Аска не успела.

— Стоять. Оба — руки на затылок.

Голос был ленивым и безразличным, и звучал откуда-то слева.

Где-то далеко подвывал ветер, бьющийся в скальной ловушке, а Аска щурилась от колючих снежинок, в груди все сжималось, и позорная паника подло стискивала колени. Ей отчетливо казалось, что все только что закончилось.

«Почему я не подумала об аванпостах?» — единственная умеренно дельная мысль кружилась в голове, а слева скрипнул битый камень под чьей-то ногой. И еще раз.

— Аоба, это я, Рей.

Шаги затихли, а Аска сжалась, понимая, что когда этот человек подойдет, то можно рискнуть.

— Рей? Ты же должна быть… А это кто еще?

Голос звучал глухо из-за шлема и снега, а его хозяин все медлил показываться. Аска напряглась, выжидая: момент встречи двоих знакомых повстанцев был удобен. Всего несколько секунд слабости после того, как они убедятся, что все в порядке. Да, теперь их было двое на нее одну, но это двое потерявших бдительность, и глупо не воспользоваться этим шансом.

Черная тень какого-то «Аобы» вышла из темноты совсем рядом с Аской. В густом мраке был только силуэт и общие очертания какого-то короткого оружия в руках. Силуэт вроде был в чем-то наподобие плащ-палатки, оружие было вроде пистолетом-пулеметом. «Вроде» Аску не устраивало, и она осторожно повернула голову, глядя сквозь мокрые волосы, а присыпанный снегом повстанец встал так, чтобы держать в поле зрения и ее, и Рей.

— Ну-ка, дай свой навигатор на сверку, деточка.

— Навигатор остался в лагере, Аоба.

— О, хорошо, — прогудел силуэт. — Заодно объясни, почему ты сама не в лагере.

Аска нахмурилась. «Лагерь. O, Mein Gott, это было… Так давно?»

— Лагеря больше нет.

Силуэт ругнулся и как выплюнул:

— NERV?

— Ангел.

Пауза. Воет потерянный в ущелье ветер, а здесь безмятежно валится снег, который так и не понял, оставаться ему снегом или ложиться в грязь.

— Но погоди… Когда это случилось?

«Сейчас», — поняла Аска. Аоба придвинулся ближе к Рей, ожидая ответа, и Сорью присела и прыгнула, выворачивая себе суставы, но своего добилась — связанные руки теперь были не за спиной, а перед ней, и она тут же набросила эту импровизированную удавку на шею повстанца.

Снег.

Он падал на застывшую скульптурную группу: на Аобу, который выронил пистолет-пулемет, на Рей, подавшуюся вперед с ружьем. И на Аску, сердце которой билось со скоростью хорошего «гатлинга».

— Не дергайтесь! Положи ружье, — выкрикнула Аска.

Рей не пошевелилась. Огромный ствол с расстояния в каких-то два метра смотрел ей почти в лицо, и Аска спряталась подальше за шлем своего пленника. «Воняет он гадостно».

— К-хх, послушай…

— Заткнись! Брось ружье, тварь!

Аска орала. Напряжение этого ледяного дня, который начался с самого страшного провала, продолжился психозом и унижением — все это сейчас воем выходило, разрывая ей голосовые связки.

— Кхах… Ах-ха…

Придушенный Аоба смеялся, а Рей все не опускала ружье, и струйки воды все так же текли по ничего не выражающему забралу.

— Я сказала, за…

— Т-тхы милая. Обычно это пленных н-насилуют, а ты решила сама… Меня? Я, кстати, не против…

— Закрой рот!

— Он-на не опустит ружье, — просипел Аоба. — Даже если т-тхы меня прирежешь ремнем.

— Эй, ты! Брось!

Все шло не так, думала Аска. Они придурки, думала она.

— Она дххх… дурочка… Она вххыстрелит, и нас об-боих размажет отсюда до Сах-халина.

«Черт, какое огромное дуло у этого ружья…»

Аска открыла было рот, чтобы заорать снова, когда затылка коснулся ствол.

* * *

Рей сидела у костра, тянула руки к обиженному снегом пламени и думала. Пленница — очень шустрая пленница — валялась невдалеке, и что сейчас происходило за отблесками огня в голубых глазах — сказать было трудно. Капитан затихла, когда сзади нее появился Макото, и больше не издала ни звука, пока ее волокли на аванпост. Рей поглядывала на бесстрастное бледное лицо и пыталась понять, сдалась ли Сорью.

— Да, жаль лагерь. Хорошие ребята были.

— Ну, все там когда-то будем.

Синхронно вздохнув, двое патрульных замолкли, глядя в огонь. Скальный навес прикрывал очаг, но ничто не мешало влекомому ветром снегу долетать сюда.

— Вот я как подумаю, что не будь у Рей «Ружья», она бы с нами не сидела…

Макото говорил мягко и плавно, поминутно поглаживая АК, на который он опирался подбородком. Макото смотрел в огонь и был предельно, убийственно серьезен, и если бы Рей не знала этого парня, она могла бы подумать, что тот фантастический позер.

— Да, — в тон Хьюго Макото отозвался Аоба. — Время подбрасывает нам жуткие парадоксы. А люди поразительно беспечны с условным наклонением. Ведь «бы» бывает жестоким.

— Вот например… — Макото покосился на лежащую у костра Аску.

— Да, кстати, — оживился Сигеру. — Рей, детка, ты не находишь, что она сейчас должна лежать в изорванной одежде, истерзанная и с мукой в глазах?..

Аянами решила не отвечать. Во-первых, выступление двоих паяцев было так себе, во-вторых, общение с панибратски настроенными людьми ее всегда огорчало.

— Ясно, не находишь, — сказал внимательный Макото, возя подбородком по пламегасителю. В его очках играли мрачные блики костра. — А полагаю, ее сослуживцы сейчас примеряют нашей пленной какой-то схожий образ мученицы…

«Нашей пленной», — саркастически отметила про себя Рей. Это казалось ей очень милым и жалким — редкостно неприятное сочетание, как на вкус голубоволосой девушки. Она успела воспользоваться гостеприимством патрульных, и теперь вертела в руках опустевшую консервную банку. В желудке стало тепло, и даже раздражение звучало как-то глухо и доброжелательно.

— В конце концов, смотри сюда, детка. С точки зрения сослуживцев этой милашки, она сейчас жестко страдает, и из нее вытаскивают уйму ценной информации, да?

Макото повернул голову к Сорью и получил в ответ ровно-неприязненный взгляд.

«Такие не сдаются», — наконец решила дилемму Рей.

— Так что мы сейчас можем либо оправдать их страхи, либо… Вот о «либо» они не узнают, да. Страх все равно будет, пополам с надеждой. Короче, их страхи у нас в руках.

Рей смотрела в огонь, прикидывала, что курили эти двое, и планировала дальнейший маршрут. Спуск с перевала вел прямиком к одной из «белых зон», где мог быть кочующий лагерь. Судя по тому, что эти двое на посту, лагерь сейчас там, но именно Аоба и Макото могли просто увлечься и остаться, когда все снялись. Сколько Рей помнила их, они всегда были такими. Они изводили всех беседами о вечном, воровали медикаменты и собирали рыжее зелье, но еще никто не прошел их аванпосты, и обо всех опасностях они предупреждали вовремя.

«Милая девочка. Ты всегда такая молчаливая? Правильно, не болтай — и ты спасешь мир от слов».

Это был Аоба, Рей было восемь.

«Или ты болтаешь, или стреляешь. Время не терпит болтливых стрелков, потому что они его тратят. Кого? Время, конечно».

А это Макото. Рей было двенадцать, и ей впервые дали «кольт-коммандо».

Однажды она пришла к их посту, когда ее мучили кошмары после первых синхронизаций. Рей тогда впервые выпила предложенную ей мерзкую бодягу — и ей это неожиданно помогло. Именно поэтому Аянами Рей больше никогда в жизни не взяла в рот и капли спиртного.

«Если помогает, но непонятно как — лучше забудь», — сказал Макото.

Рей думала. Эти два болтуна всегда вызывали в ней воспоминания, но за нитью разговора она все же следила, хотя нить была путанной, узловатой и часто рвалась.

— Это все Ангел, да.

— Не знаю. Он взорвался рано утром, а мне было плохо с ночи, — задумчиво сказал Сигеру.

Макото Хьюга задумчиво пожевал губами:

— Быть может, Ангел напал ночью, но никто этого не понял? Все просто спали, а он слушал дыхание людей и решал судьбу спящих по их снам…

— Да, — подхватил Аоба. — А потом он отмерил каждому. Печальное пробуждение разума.

Аянами очень хотелось сказать что-то злое: призрак гибели лагеря встал перед глазами. Как всегда нашлись желающие показать Ангелу зубы, как всегда нашлись те, кто сбежал еще до приказа отступить, но ерничать по этому поводу… Рей слишком хорошо знала эту парочку, чтобы ругаться, да и в общем слишком ценила слова.

Маленькой Аянами Рей очень понравились слова о болтающих и стреляющих.

— Ангелы нарушают смысл существования. Они отбирают выбор: хлоп — и ты уже не повстанец, а холодец.

— Аоба! — Хьюга погрозил пальцем своему напарнику. — Тогда и противопехотная мина тоже нарушает смысл существования! Не надо путать смысл и бытие…

Рей поняла, что ее начинает клонить в сон — теплый, яркий и очень умный.

Она с детства читала все, что отыскивала, и эти двое всегда поразительным образом находили такие темы, о которых шла речь в толстых книгах. На обложках золотом шли звучные фамилии, внутри ломались копья, и слова там были куда изящнее, чем у этих двоих, но смысл… Рядом с Аобой и Макото Рей чувствовала себя странно, будто у очередного необъяснимого явления отчужденных территорий.

Ей вспоминались слухи, что эти двое вроде когда-то служили техниками в армии тогда еще нормальной Японии, что они дезертировали в один день, увидев первого Ангела, что они тогда только двое уцелели после бойни — много чего говорили, особенно, если учесть, что первый Ангел был много-много лет назад, а Сигеру и Хьюга…

«Сколько им лет?»

Аянами с трудом подавила улыбку: каждый раз она неминуемо приходила к этому вопросу, и всякий раз ответ ускользал. Девушка пощипала кончик носа, чтобы не заснуть, но все же заснула под мерный бубнеж двух вечных спорщиков.

«Капитан Сорью, полагаю, в ужасе», — такой была ее последняя мысль по эту сторону сна.

* * *

Аска лежала и забыла, как дрожать.

Двое спорщиков у костра бодро переиначивали Шопенгауэра и уже почти было перешли к законам Канта, изложенным в двух-трех ругательствах, когда Макото что-то почудилось, и тот отошел на тропу, выставив перед собой длинный ствол АК. Рыжая, стряхнув оцепенение, огляделась: Аоба задумчиво гладил цевье пистолета-пулемета и изучал текстуру камня, а лица Рей Аске не было видно, но она готова была поклясться, что конвоирша клюет носом.

«Вот сейчас было бы самое время бежать, а не тогда…»

Она скрипнула зубами, вспоминая провал. И хуже провала было лишь то, что проносилось у нее в голове сразу после: двое вооруженных мужланов, холод, мерзость, сама только мысль об их руках… Сорью поскрипела зубами. Она даже не сразу сообразила: допрашивать, пытать или насиловать ее никто не собирается.

И еще хуже было то, что где-то на задворках сознания она ощутила сперва недоумение, а только потом пришло сдержанное облегчение. Потом — полная дезориентация. И вообще, чувства были смешанными и странными: да, был страх, что ее просто так мучают неопределенностью, а потом возьмутся по полной программе. Был шок: эти двое строят философские диспуты, переругиваясь через чадящее пламя, а «Нулевая» преспокойно дремлет себе с пустой консервной банкой в руках.

«Обжора».

Аске есть не хотелось, хотя в животе все сводило — не то от голода, не то от плохо задавленного страха. «Это неправильные повстанцы», — думала она. Лежать на камнях было неудобно и холодно, волосы, до которых не дотягивалось тепло костра, едва только не примерзали к камням, а новые путы были куда крепче и лучше завязаны. Локти от них отекали.

«Им здесь легко и просто».

В нормальном мире — по ту сторону периметра — говорили разное. Говорили, что повстанцы уже не люди, что они променяли себя на возможность жить вне власти правительства. В казармах после отбоя судачили об уродах, которые рождаются здесь, ругали идиотов, польстившихся на плоть отщепенок. «Культ Ангелов» вообще был притчей во языцех, хотя во многие ужасы мало кто верил: все знали, какое управление выдумывает такие подробности.

«Они твари. И они другие».

Постукивая зубами, Аска думала, и это здорово отвлекало от леденящего холода. Первые трое повстанцев, с которыми ей удалось пообщаться, рассеяли все представления о туповатых кровожадных чудовищах. Капитан NERV переживала болезненную ломку и пыталась приучить себя к мысли, что это враги — не беглецы из аномального зверинца, не безумные сектанты-отщепенцы.

В горах выл ветер, притупляя чувства. Аске было холодно и страшно.

— Вроде все в порядке, — сказал Макото, подсаживаясь назад к огню.

Аска заметила, что Рей открыла глаза за несколько секунд до его появления.

— Ты прошлой ночью уходил где-то в это же время, — вдруг серьезным тоном сказал Аоба. — Может, Часовщик буянит?

— Часовщик? — удивился Макото. — Мы бы его точно разглядели.

Проговорив это, повстанец изобразил что-то над головой, иллюстрируя свои слова. «Видимо, изображает этого своего Часовщика», — догадалась Аска, и ей было совсем не интересно, что это такое.

— Лагерь на месте? — невпопад спросила Рей.

— А, да. Только хотел заговорить о лагере, — хмыкнул Аоба. — Наверное, это судьба. Ты веришь в судьбу или в вероятность, детка Рей?

Йокай невыразительно пожала плечами и опустила на лицо очки:

— Нам пора.

— Ночью? — изумленно спросил Аоба. — А если Часовщик?

Аска понаблюдала, как Рей встает, забрасывает свою винтовку за спину, как поднимаются повстанцы, что-то доказывая, а в ее теле вдруг проснулась ледяная усталость. Хотелось просто лечь и околеть. И пусть пытают, лишь бы никуда не идти.

«Часовщик, опять же».

— Вставай, — послышался тихий голос.

И Аска встала.

* * *

Выжатый лимон.

Синдзи давно уже привык к этому состоянию, возникающему после штатной рассинхронизации. Но даже спустя сотни вылетов оно его тяготило, и снова хотелось исчезнуть. Майор Мисато постоянно рекомендовала напиться и забыться, Акаги Рицко предлагала покурить и расслабиться. А Аска пинками и подзатыльниками разгоняла всю эту меланхолию и апатию к чертям собачьим.

«Плохо-то как».

— Не раскисай, Синдзи, — Акаги подошла к пилоту, который сидел возле своей Евы, и протянула пачку сигарет. — Вот, расслабься.

Сфокусировав взгляд на пачке, Икари мотнул головой, после чего повесил голову и стал тереть глаза, в который все слегка плыло.

— Ну, как хочешь, — пожала плечами женщина. — Как Ева?

«Ни черта не меняется».

— Как обычно. Все в порядке.

— Прекрасно. Жалко, что ты ее в ангар не поставил, но да ладно. Отдыхай.

Посмотрев вслед уходящему главному инженеру, Синдзи впервые ощутил желание всадить ей пулю в спину. Не насмерть, конечно, — так, чтобы пару неделек в госпитале повалялась. Акаги бы отдохнула от работы, а он от этих бессмысленных «как Ева?».

Рицко ушла, а холод остался. И серая слякоть под ногами, и редкие снежинки, что так приятно остужали лицо. И сидеть бы так и сидеть, пока апатия сама не уйдет, но звук двигателей колонны БМП заставил парня встать и медленно пойти в сторону столовой.

«Посижу там пока».

* * *

В такие моменты жизнь казалась раем. Тепло и уют окружали пилота со всех сторон, и он был готов прямо сейчас пойти и написать рапорт о переводе в хозяйственную часть. Даже вонь огромных чанов и котлов его не пугала.

«Всегда думал, что на кухне мне самое место», — думал парень, задумчиво глядя на чашку чая, заботливо поданную Хикари.

— Вы в порядке? — заглянув в глаза, спросила девушка.

— Да… Просто устал.

— Ну, это не мудрено, — хихикнула она, — эти частицы, они всех угнетают.

«Ох, если б в этом было дело».

— Да уж. Вы как переносите их? — поинтересовался парень.

— Ну, я сегодня еле проснулась. Да и в сон клонит весь день.

Словно в подтверждении слов, Хикари сладко зевнула и протерла заспанные глаза.

«Как мило».

— Спасибо вам, капитан, — сказала девушка и поклонилась.

— Эм… — Икари недоуменно моргнул и почесал голову. — За что?

— За Содзухару.

— Ааа… — понял наконец парень, и тут ему вспомнилось лицо Тодзи, когда тот увидел Синдзи в офицерской форме. Стало так смешно, что Икари громко расхохотался. Отсмеявшись, он посмотрел на недоуменное лицо Хикари и пальцем поманил к себе. Через полминуты они оба покатывались со смеху в подсобке.

Непринужденная почти домашняя атмосфера настолько нравилась Синдзи, что он хотел остаться здесь навечно, но из вечного на этой базе было только одно — серость. Время шло к обеду, поэтому Хикари пришлось уйти: повару предстояло накормить ватагу голодных солдат.

«Не хочу уходить, — подумал Синдзи, но все же встал из-за стола и пошел к выходу. — Без нее тут как-то не так».

* * *

Открыв двери кабинета Мисато Кацураги, Синдзи был готов практически ко всему, начиная от поцелуев за прекрасно проведенную операцию, и заканчивая жестким мозговым изнасилованием за то, что шлялся не пойми где. Но увидеть на месте майора того небритого субъекта, что вынес мозги сдавшемуся в плен отщепенцу — такого и в страшном сне не снилось.

— Эм….

— Садитесь, — сказал мужчина, указав на стул, сиротливо оставленный посреди комнаты. Обычно этот стул стоял вплотную к месту хозяйки, и, размахивая руками, майор вечно задевала плечо посетителя. Некого посетителя в скромной солдатской форме это всегда очень смущало.

Кивнув, Синдзи прошел на указанное место. Чем ближе он подходил к стулу, тем тяжелее давались шаги: ноги словно свинцом налило, и навыдумывать себе разные частицы в качестве причины не получалось. Наконец он сел и, глубоко вздохнув, постарался сфокусировать взгляд на незнакомце. Тот был одет в давешний плащ, но теперь под расстегнутой верхней одеждой обнаружилась элегантная форма столичного особиста — без карманов, без лацканов, без знаков различия. Но в такие френчи одевались только в одном управлении, и изображать этих ребят вряд ли кто-то бы рискнул.

При ближайшем рассмотрении особист оказался небрит, а его прищур вызывал странные ассоциации с неприятной ухмылкой.

— Я главный инспектор Редзи Кадзи, — представился субъект. — Вы знаете, почему я здесь?

— Нет, — ответил Икари, но тут же поправился: — То есть, да… Не совсем, если честно.

— Предположим.

Редзи взял в руки толстую папку с личным делом и открыл ее.

— Капитан Икари Синдзи, — буквально по слогам проговорил слова Кадзи. — Когда вы родились?

— Не помню. Я не праздную свои дни рождения.

— В таком случае напомню: ваш день рождения завтра. И еще кое-что, — сказал инспектор, не отрываясь от страниц дела. — Вы вполне можете отметить его в карцере, если я посчитаю это нужным.

Синдзи только пожал плечами, показав, что ему абсолютно все равно, где и как проводить завтрашний день.

— Где вы родились?

— Не знаю.

— «Не помню. Не знаю», — ровно, но в то же время с явной издевкой произнес Кадзи. — Напомню — вы родились в префектуре Нагано, где впервые на территории Японии появился Ангел. Что произошло четыре года спустя. Тогда же пропала ваша мать, Икари Юй. Вы помните свою мать?

— Я даже лица ее никогда не видел.

— Даже на фотографии? — удивился инспектор, и удивился достаточно натурально.

— Отец уничтожил все фотографии.

— Ваш отец, кстати. Это он сделал вас пилотом Евы?

— Он отправил меня в военную академию в пятнадцать лет,чтобы я не мешал ему делать карьеру.

— Почему вы вдруг стали ему мешать?

Синдзи уже тихо ненавидел и этот разговор, и этого мерзкого особиста.

— Тогда от нападения Ангела погиб его брат, у которого я жил.

— Вы утверждаете, что ваш отец не причастен к вашей карьере?

— Карьере? — искренне удивился Синдзи.

— Я видел много людей, но я никогда не видел такую тряпку как вы, — без намека на юмор произнес Кадзи, — во всех случаях дедовщины или инцидентах среди курсантов вы фигурировали в качестве жертвы. Удобно, не правда ли?

Взгляд инспектора был понимающим и брезгливым.

— Не вижу ничего удобного в том, чтобы быть побитым своими или драить туалеты по приказу старшего офицера, — склонив голову, пробормотал Икари.

— Думаете, я поверю в это?

Пилот ничего не ответил. Пояснять что-либо или доказывать, что его на самом деле били — Синдзи не хотел этого. Он просто не хотел вспоминать это еще раз.

— Продолжим, — так и не дождавшись ответа, произнес Кадзи. — Сразу после академии вы попадаете в регулярные части, которые в тот же день бросают против повстанцев. И там очень эффектно и внезапно появляется Ангел.

Синдзи вздрогнул, и это не укрылось от взгляда инспектора.

— О, ясно. И снова сюрприз: вы единственный, кто выжил после этого. И не просто выжил, а вернулся своим ходом на целехонькой машине. Как это произошло?

— Разве это не отображено в моем деле? — огрызнулся парень.

— Отвечайте на вопрос, капитан. И в деталях.

Синдзи невольно вжал голову в плечи: инспектор не повысил голоса, но капитану показалось, что лучше бы на него наорали.

— Я шел во второй волне. Первая волна сделала почти всю работу за нас, мы лишь добивали остатки разбегающейся швали. Но тут появился он. Это была странная тварь — словно наполненный водой желтый шар. Ангел принимал форму разных объектов: то становился облаком, то деревом, то горой. Наконец он принял форму VTOL’а. Огромного VTOL’а. Раз в двадцать больше моего. И тут он начал стрелять из пулеметов… То есть, это были как бы имитации пулеметов, а стрелял он испепеляющими лучами. Связь пропала сразу же. У нас не было инструкций, но первая волна попала под раздачу, а наша пошла им на помощь.

— А вы?

— Связи не было. Новых инструкций — вроде «помочь первой волне» — тоже, поэтому я выполнил последний приказ и вернулся на базу.

— Вы трус, — откровенно заявил Кадзи.

— Я выполнил приказ.

— Вы бросили своих боевых товарищей.

«Господи, это как пинг-понг», — подумал Синдзи и обреченно сказал:

— Мои боевые товарищи не выполнили приказ.

— Говорите, что хотите, но это не меняет дела. Вы бросили их.

— Пусть так, — согласился Синдзи.

— После этого вас зачислили в отряд пилотов-испытателей Ев. Почему вас?

— Не знаю. Через два дня после инцидента меня просто забрали с базы и привезли сюда.

Кадзи полистал дело, словно копался в ящике с мокрицами.

— Вас хотели отдать под трибунал за то, что вы, будучи ведомым у капитана своей группы, оставили его. Вы в курсе?

— Нет.

— Итак, вы стали пилотом Евы…

— Я не хотел.

— К делу это не относится, — Кадзи не понравилось, что его перебили. Он не любил, когда допрашиваемые говорили не по делу.

— Прошу прощения, — механически промямлил Синдзи.

— Вы стали пилотом Евы. Уничтожили шесть Ангелов в паре с пилотом Сорью. После первого же боя командующий Икари назначил вас ведущим в паре Икари-Сорью.

В кабинете повисла пауза: Кадзи явно чего-то ждал, но Синдзи никак не мог понять, чего именно.

— В каких отношениях вы были с пилотом Сорью? — спросил наконец Редзи, прервав игру в молчанку.

— Мы друзья. Она мой лучший друг, — честно признался парень. Слово «были» больно кололось в груди.

— Вы спали вместе?

— Не-нет, конечно, — заикаясь, проговорил Икари. — Мы всего лишь друзья…

— И вы не хотели этого.

Кадзи сидел, опираясь на локоть, и в руке держал фото Аски. Это была полноцветная копия фотографии, которую Сорью прислала ему из недельного увольнения. Письмо, конечно, читали, в этом Синдзи не сомневался, но чтобы копировать фото… «Дурак, ты дурак!», — гласила надпись на фото. И Аска в длинной майке на берегу океана.

— Мы друзья, — упрямо сказал Синдзи.

— И она не хотела этого?

«Это что, ирония?», — со злостью подумал капитан, но отреагировать ему не дали.

— Но это все детали. Вы бросили ее.

— Что?!

— Вы плохо слышите, господин пилот-испытатель? — осведомился Редзи. — Вы бросили ее. Из доклада следует, что ваша двойка выдвигалась на заранее подготовленный маршрут сразу после уничтожения Ангела. А ну-ка, продолжайте, капитан.

«Я бросил Аску. Ну конечно, это часть плана».

— Выброс частиц сделал невозможной любую радиосвязь между нами и базой, — мертвым голосом сказал Синдзи. — Когда Еву-02 сбили с использованием «Ружья Лонгиния», я продолжил движение по маршруту и вернулся на базу.

«План, чтобы спасти Аску. Мисато, любите же вы меня с дерьмом мешать», — подумал Синдзи и рассмеялся.

— Вы видите тоже здесь что-то смешное? — нахмурился Кадзи. В первый раз за все это время его лицо проявило нормальную человеческую мимику.

— Извините, — отсмеявшись произнес Икари, — да, я бросил Аску. Я выполнил все инструкции и увел машину в безопасное место. Я всегда выполняю все инструкции и приказы до последнего пункта. Поэтому я стал пилотом Евы, а не потому, что я сын своего отца. Поэтому вы сейчас живы и допрашиваете меня, а не горите среди грузовиков на дороге, ведущей сюда.

Кадзи смотрел на него со спокойным выражением лица.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего. Абсолютно ничего, — покачал головой Синдзи.

— Можете быть свободны, — махнул рукой Кадзи.

Встав из-за стула, Икари быстро отдал честь и буквально вылетел из кабинета. Теперь он ненавидел и это помещение. Пропало еще одно место, куда можно было прийти и посидеть, отдыхая душой и телом. Он так быстро выскочил оттуда, что если бы не рука Мисато, то наверняка бы упорхнул обратно в подсобку столовой — залиться горячим чаем и поболтать с Хикари о пустяках.

— Как все прошло? — хмуро спросила майор.

— Нормально, — буркнул Синдзи.

— Не дуйся. Это все ради Аски, — женщина улыбнулась и потрепала парня по голове.

— Ради Аски стоило сжечь колонну, угнать Еву и улететь искать ее. Просто похерить все инструкции и сделать это, — горько улыбнулся Синдзи. — Плохой я друг.

Мисато опустила руку и молча посмотрела в след уходящему парню.

«Ты хороший друг, Синдзи. И пилот хороший. Только вот нельзя сочетать службу и дружбу», — подумала Мисато, после чего вошла в свой кабинет. Ей самой предстоял еще очень долгий разговор.

5: Общение

«И вот я опять тут. Нехорошо-то как», — подумал Синдзи, постучавшись в дверь подсобки.

— Капитан? — удивленно воскликнула Хикари.

— Мешаю? — спросил Икари с глупой улыбкой. Ему было тоскливо и очень совестно, но тоскливо все же больше.

— Нет, — мотнула головой девушка, — просто не ожидала вас здесь увидеть. Проходите, пожалуйста.

— Спасибо.

Войдя внутрь, Синдзи вздохнул полной грудью, желая выгнать уличную сырость и холод из организма. Приятный запах с кухни щекотал нос, и парень оглушительно чихнул.

— Будьте здоровы.

— Спасибо, — утерев нос, ответил Синдзи, после чего прошел к столу.

— Чаю?

— Не откажусь.

— Сейчас. Заодно попрошу девчонок меня подменить.

Девушка улыбнулась и ушла на кухню, а Икари только и оставалось ждать ее и скучать. Но скука не продолжалась долго, потому что позади открылась дверь. Заглянув за плечо, Синдзи увидел того самого солдата.

— Ну и погодка, черт бы ее побрал…. — Тодзи смолк, как только их взгляды встретились. — Ты?

Проигнорировав вопрос, Синдзи вернул голову в первоначальное положение. Ему не хотелось ни разговаривать с солдатом, ни контактировать каким-то другим способом. Но шаги позади медленно приближались, и когда Тодзи остановился прямо за его спиной, Икари задрал голову вверх.

— В чем дело, рядовой?

— Если ты и правда капитан Икари, то какого черта сидишь здесь и спустил на тормозах мой удар? — ухмыльнулся солдат. Ухмылка вышла кислой, злой, но какой-то неуверенной.

«Он сомневается, что я капитан?» — спросил сам себя Синдзи, понимая, что это может плохо кончиться. — «Наверное, я действительно произвожу настолько жалкое впечатление».

— Тебя это не касается, — сказал Синдзи, отвечая Содзухаре ухмылкой, столь же наглой, сколь и неуверенной.

«Сейчас что-то будет», — подсказало парню дарованное природой внутреннее чутье.

И потом что-то было. Было это настолько быстро, что Икари лишь сидя на полу смог построить логическую цепочку: Тодзи схватил его за шиворот, выдернул с насиженного места и врезал в челюсть, после чего капитан оказался пятой точкой на полу.

«Второй раз за два дня. Как в старые добрые времена учебки».

— Тодзи! — взвизгнула Хикари, — ты, придурок, что творишь?!

— Что это за хмырь приперся к тебе? Завела себе нового дружка? — рявкнул солдат в ответ.

«А в их отношениях не все так просто. Хотя стала бы она просить за левого солдата, — Синдзи был в шаге от того, чтобы громко рассмеяться. — Но уж я тут точно лишний».

— Ты… ты… ты… — у девушки на глаза навернулись слезы. — Ты идиот! Знать тебя не хочу! Сам теперь!.. И вообще!

Девушка бросила на пол поднос с чаем и убежала на кухню.

— Чего это она? — в недоумении почесал затылок солдат и покосился на Синдзи. — Э, э! Ты что?

Ему было от чего испугаться: пистолет в руке Синдзи выглядел вещью слегка непредсказуемой, а с такого расстояния мог промахнуться только косоглазый или слепой идиот.

— Знаешь, если поступать по инструкции, то с рук сходит все, что угодно, — со снисходительной улыбкой сказал капитан. — Рядовой напал на меня без объяснения причины, я пристрелил его в драке, защищаясь. Доказательства имеются, — Икари приложил указательный палец к припухшей щеке, — ну, и Хикари видела, как ты напал на меня, даже в страхе убежала. Хотя, конечно, всем будет плевать на обстоятельства, ведь главное, что пилот Евы-01 — фигура ценная, а солдат у нас много и их не очень жалко.

Синдзи взял паузу. Он сотню раз мечтал это сказать, до рези между ушами мечтал.

— И? — Тодзи нервно сглотнул подкативший к горлу комок.

— «И» иди извинись перед Хикари. Она хорошая девушка.

— Э?

Опустив пистолет, Синдзи поднялся с пола и пошел в сторону двери, оставляя позади себя не смевшего пошевелиться солдата. Лишь когда дверь за капитаном закрылась, Тодзи смог поднять руку и стереть со лба выступивший холодный пот.

* * *

Мисато чувствовала, что медленно сходит с ума. Икари Гендо — не тот человек, рядом с которым чувствуешь себя комфортно. Редзи Кадзи умножал дискомфорт раза в три. Находиться же в кабинете с обоими мужчинами и вовсе представлялось сущим адом. Особенно сейчас, когда она покончила с докладом, и эти двое смотрели то друг на друга, то на представленные документы. Майора подчеркнуто игнорировали.

«Наверное, так себя чувствует Синдзи», — почему-то подумалось женщине.

— Что скажете, инспектор? — нарушил тишину командующий.

Редзи Кадзи молчал — и молчал слишком долго. В конце концов, он мог себе это позволить.

— Я вынужден признать, что в действиях ваших подчиненных нет состава преступления, а потеря Евы-02 — трагическая случайность, но это не отменяет простого факта: ваш план может привести к потере Евы-01. И в этот раз вина будет целиком лежать на вас.

— Я прекрасно понимаю это, — сказала Мисато, — но пилот Сорью представляет большую ценность не только для нас. Ее опасно оставлять в руках повстанцев — необходимо, как минимум, убедится в том, что она мертва, или освободить ее.

— Или уничтожить, если спасательная операция будет невозможна, — добавил Икари, — Ева-01 способна прицельно работать позитронными пушками с большого расстояния. Инженеры перестроят часть сенсоров на обнаружение класса «А», и машина сможет стрелять извне зоны поражения «Ружья Лонгиния».

— В таком случае я снимаю запрет на пилотирование Евы-01 пилотом Икари. Но приоритет задания — поиск и уничтожение пропавшего пилота. Приоритет спасения получите только после осаждения частиц Ангела.

— В таком случае разрешите идти, — Кацураги встала со своего места, — мне необходимо провести подготовку к завтрашней операции.

— Можете быть свободны, — кивнул командующий. — Жду тактический план.

— Так точно.

Отдав честь, Мисато быстрым шагом вышла из кабинета.

«Наконец-то это закончилось. Теперь можно обрадовать Синдзи и обсудить с ним кое-какие детали».

После того как майор покинула душную комнату, стал собираться и Кадзи.

— Надеюсь, ваш сын все делает по инструкции не только в отчетах и отписках.

— Никто не идеален, — спокойно отрезал Гендо. — Даже вы. Особенно вы.

Инспектор поковырял окурком в пепельнице и несколькими ударами об стол выровнял пачку документов.

— Чрезвычайные ситуации позволяют прибегать к чрезвычайным методам, Икари-сан.

— Хорошо, что вы понимаете. Но этот принцип справедлив для всех, — улыбнулся командующий.

Майор Кацураги ни за что в жизни не захотела бы увидеть эту улыбку, но Кадзи даже бровью не повел.

— Разумеется, — кивнул Редзи, положив папку с документами под мышку, — всего доброго.

— До свидания инспектор.

* * *

Синдзи лежал в своей комнате. Темнота вокруг царила такая, что можно было спать, не закрывая глаз. Лишь датчик частиц Ангела мигал индикатором во тьме, но хозяин комнаты заранее перевернул его дисплеем вниз, чтобы не было светового шоу.

«Я там лишний. Опять сунул свой нос не туда. Вполне закономерно отгреб, — думал он. — Зато хотя бы сделал то, о чем давно мечтал. Аске бы понравилось».

Повернувшись на бок, он хотел просто провалиться в сон, но тут в дверь постучали.

«Мисато, наверное, или ее вестовой. Могла бы хоть ночью оставить меня в покое».

Поднявшись с кровати, он взял в руки сияющий датчик, чтобы не навернуться в темноте: где-то на полу валялись ботинки, обожавшие играть против своего хозяина. Глянув на уровень частиц, Икари не без удовольствия обнаружил, что концентрация снизилась вдвое. Он сам и так не испытывал особого дискомфорта, но вид сотрудников базы удручал парня: ему не нравилось окружение людей, которые растекались чуть ли не в желе.

Освещая себе путь, Синдзи добрался до двери и открыл ее. Яркий свет из коридора корпуса ослепил его, поэтому он смог различить лишь фигуру пришедшего к нему человека.

«На Мисато не похоже. Ростом ниже», — щурясь, подумал парень.

— Капитан Икари…

«Хикари?»

— …я…

«Наверное, опять из-за своего дружка пришла. Хорошая девочка».

— Если ты из-за Тодзи, то все в порядке, — вздохнул Синдзи, разворачиваясь, — иди к нему. Я не стану жаловаться или стрелять.

Отвернувшись, он побрел обратно в темноту. Не успев сделать и двух шагов, он остановился, потому что Хикари прильнула к его спине и обняла за плечи.

— Икари…

Синдзи замер в нерешительности. Где-то там, вдалеке, его разум кричал: «Не покупайся, это может быть дешевая уловка». Ему хотелось просто верить, что эта кухарка — все же простая милая девушка, и даже если и пришла к нему, то ради дорогого ей человека.

— Не надо. Я же сказал, что не буду ничего делать с Тодзи.

— Вы пошляк и дурак, — всхлипнула девушка, — стала бы я ради этого придурка делать то, о чем вы подумали.

— Извини.

— Неужели вы так плохо обо мне думаете?

Синдзи не знал, что творится за его спиной. Но это тепло, эта легкая дрожь в девичьем теле, прижавшемся к нему, и эти всхлипы… Синдзи стало стыдно за себя.

— Прости.

— Икари…

— «Синдзи» — лучше.

— Синдзи…

— Знаешь, — капитан в очередной раз перебил девушку. Он хотел сказать все до того, как это зайдет слишком далеко, — мне было плохо, когда я потерял Аску. И я просто пригрелся у тебя в подсобке, потому что там я мог забыть про нее.

Ее руки сползли с его плеч, и она отстранилась.

«Ну и славно. Иди к Тодзи лучше», — мысленно обрадовался Икари и пошел в сторону своей кровати.

Свет коридора, освещавший комнату, исчез, как только дверь оказалась закрыта. Сев на матрац, Синдзи закрыл глаза и хотел плюхнуться спать, но мягкая нежная рука коснулась его лица и погладила по щеке.

— Т-ты не ушла?

— Глупый Синдзи. Ты такой правильный, что сам упускаешь все.

«Аска сказала то же самое. При этом назвала придурком и залепила затрещину».

— Просто не думай ни о ком сегодня, — прошептала Хикари, и Синдзи почему-то представил, как она покраснела.

Ее губы мягко коснулись его. Парень замер в легкой нерешительности, но через секунду ответил на поцелуй.

«Аска, я найду тебя, но…».

Положив руки ей на спину, он, не прерывая поцелуя, потащил ее за собой на кровать.

* * *

Мисато подошла к двери Синдзи. В руках у нее была папка с завтрашним полетным заданием. Женщина хотела было постучаться, но, вспомнив который час, остановилась.

«Просто положу ему на стол, — подумала она. — Пускай утром обрадуется».

Опустив руку на дверную ручку, она услышала звуки, доносящиеся из комнаты. Майор слегка смутилась и улыбнулась.

«Вот ведь подлец. Хотя… Не могу его винить. Но жалко Аску. Надеюсь, он голову совсем не потеряет. Иначе за невыполнение приказа я ему эту самую голову отвинчу».

* * *

Под ноги Аске ложился тусклый камень — склизкий и источающий холод. Тропа пошла под гору, и идти стало бы легче, не будь руки связаны за спиной. Предутренняя промозглая сырость сменила ветер и надоедливый снег, волосы наконец разморозились, и за воротник стекала влага.

Холода Аска уже не чувствовала.

«Шаг — слегка подвернуть стопу. Здесь можно легко вывихнуть ногу, очень легко».

Рассвет прятался за отрогами и скалами, а долина впереди — за густым молоком тумана. Можно было попытаться рассмотреть что-то, но капитан была слишком сосредоточена на тропе и коченеющем теле. Издевки и бред у ночного костра казались давно потерянным раем, а спокойный сон под казенным одеялом — и вовсе сказкой.

«Соберись, Аска. Соберись. Еще и двух суток не прошло».

Самовнушения пока хватало, сил для того, чтобы не стонать, — тоже, но пилот не могла сказать, сколько еще будет длиться это самое «пока», где настанет та самая грань, за которой исполнится замысел йокая, и она превратится в послушный скот, чья воля сломлена холодом и усталостью.

«Тварь. Нулевая сука. Не дождешься».

Ярость на какую-то долю секунды облегчила мучения — будто пронеслась телом обжигающая волна. Аска поддела на ходу мелкий камешек, и тот ускакал в туман. Пахло холодом, вязко набивался в голову запах мокрого камня, и девушка раздраженно потянула носом: там уже начинало похлюпывать. Слева от тропы из тумана выступили внушительные скалы, и шаги позади стали осторожнее.

Аска подумала о своей конвоирше. Рей молчала всю дорогу, не произнесла ни одного слова после «вставай» у костра, но ее взгляд, как казалось капитану, медленно высверливал в затылке дырочку. А еще Аска была уверена, что Рей тянет свою пушку в руках: дикая энергия оружия класса «А» бушевала за спиной, дразня тянущей болью. Было что-то неуловимое, что непередаваемо общее в ощущениях от близости с этим ружьем и ощущениях внутри Евы.

Сорью Аска Ленгли безумно скучала по своей машине.

Там была уверенность — пагубная уверенность в собственной неуязвимости, была сила, способная испепелить любого врага, было тепло. Аска вспомнила патрубок с горячим кофейным напитком и поймала себя на глупой улыбке.

«Перестань сейчас же. Сейчас же!»

И снова — это помогло.

Туман редел, все больше мокрого камня вокруг, все больше становился остров вокруг промерзшей девушки. Ей хотелось остановиться хоть на секунду, хотя бы осмотреться по-человечески, но для этого пришлось бы обращаться — скорее всего, напрасно, — к Рей. Аска логично рассудила, что в планы конвоира вряд ли входит поблажка пленнице, а значит, не стоило и унижаться.

«Тем более, дрянь вряд ли оценит».

Мысли перенеслись к ночной сцене. Сдвинутое забрало, поднятые очки, пустая банка на коленях — красноглазая преспокойно отдыхала, явно доверяя странным стражам. По мнению Аски, это была чертовски мощная выдержка, учитывая нрав патрульных.

«Наркоманы чертовы».

Аска шла по камням, оскальзываясь и удерживая равновесие, а мысли сами тянулись к привалу. Из памяти все не шли дебаты между повстанцами-философами. Капитан прочно закрепилась за мыслью, что это все действие наркотиков, но уровня общения это все никак не объясняло. Ни дикости, ни бессмысленной жестокости, ни пьяного гогота, ни — наоборот — деловитой собранности фанатиков-убийц. Эти Аоба и Макото преспокойно держали пост на перевале, который, возможно, к обеду накроют залповым огнем, костер был разведен в воронке, земля там провонялась горелым смрадом, а эти двое сыпали и сыпали мудростями.

«Это неправильно. Они сошли с ума на своем посту».

Сумасшествие, наркомания, дурное влияние отчужденных территорий — Аска возводила один оборонительный редут за другим, но все равно что-то тревожило ее, и капитан NERV досадливо морщилась, пытаясь уловить мысль-диверсанта за хвост. Дисциплинированный разум предлагал объяснения, ноги сами ступали по обманчиво надежному камню, руки за спиной отекали и холода уже не чувствовали.

А Аске все никак не хотелось признавать, что ее просто-напросто удивили.

Настолько удивили, что она услышала только второй хрустящий удар — такой тяжелый, что камень хрустел, превращаясь в щебень и мокрую пыль.

* * *

Рей уже надоела эта спина в мешковатом комбинезоне.

Она от скуки пересчитала замороженные мокрые пряди когда-то рыжих волос. Туман вокруг оставлял весьма скудное поле для осмотра, а стихший ветер позволял не слишком напрягать слух. Аянами для поддержания тонуса упражнялась со зрительной картинкой, пока слева не показались отвесные скалы.

«Внимание».

У этого обрыва была не очень хорошая слава: с них очень часто падали камни, слышались странные звуки, будто бы звучало невозможное здесь эхо. Хуже всего было то, что еще пройти совсем немного — и начиналась долина, где перемещался один из передовых лагерей повстанцев. Близость приюта и отдыха здорово расслабляла, и, возможно, в этом и крылся корень печальной статистики по этим скалам, но Аянами не слишком полагалась на простые объяснения.

«К сожалению, в этих местах не все объясняется психологией».

По эту сторону хребта начинались земли, куда не добивали артобстрелы и залповый огонь наземных средств NERV. Когда в облачном киселе появлялись просветы и возникали «окна» радиолокационной прозрачности, иногда приходил огонь с неба. Об орбитальной группировке армии Рей узнала еще в глубоком детстве, когда соседний лагерь сравняли с землей одним ударом.

Аянами качнула головой: то ли скалы так одуряли, то ли сказался недосып, то ли «Ружье» хандрило, но мысли непослушно стремились разбежаться в прошлое. Воспоминания, упавшее с неба пламя, крики «выключите навигаторы»…

«Странно. Здесь работают навигаторы, но военные спутники ловят цели через раз».

Туман слегка посинел, и Рей мысленно отвесила себе затрещину. А для надежности включила самопроверку синхронизации.

«Соберись».

Перед глазами поплыла призрачная таблица настроек и диагностики, а в затылок впились щекотные иголки. Уже через несколько секунд Аянами поняла, что лишняя встряска оказалась весьма кстати. Сначала что-то словно дохнуло в щеку, а потом в вышине раздался хрустящий удар, будто огромный молот врезался в отвесную скалу.

Рей замерла:

«И — раз. И — два. И…»

Удар. Прямо над головой что-то снова ахнуло в камень. Хотелось съежиться, отпрыгнуть подальше, разум уже рисовал град из колотого щебня, но справа начинался обрыв, не то чтобы крутой, но все равно опасный, потому что в осыпающуюся каменную крошку не вцепиться, можно лишь замедлиться, но все равно медленно сползать, сползать, соскальзывать…

«Это лезет в голову. Нехорошо».

Рей усилием воли подняла ружье и прильнула к прицелу: все равно на что смотреть, главное — прямой контакт с оружием. Едва перед глазами замаячила сетка с данными поправки на ветер и расстояние, как волна паники опала, а на ее место пришла совсем другая тревога:

«Пленница!»

Аянами сместила прицел и обнаружила застывшую впереди Сорью. Капитан NERV стояла вполоборота к ней и смотрела вверх, на скрытые туманом вершины скал. Девушка посерела лицом, но не сдвинулась с места, а опустив взгляд ниже, Рей увидела стиснутые кулаки дрожащих рук.

«Она сопротивляется. Без Ружья».

Рей почувствовала укол в висок: что бы это ни было, оно оказалось едва ли не сильнее укрепленной электроникой воли, и колебаться дальше не было смысла. Рей сделала шаг навстречу скалам — и тотчас же все прекратилось.

Аска рухнула на одно колено, тряся головой, а когда Рей подошла к ней ближе, то услышала глухой голос:

— И что это было?

Аянами не знала. Говорили, что иногда скопление частиц Ангела сбивается в недо-разумные клубки, говорили, что в ущельях на хребте бродят призраки, еще шептались о чужых, заблудившихся в отчужденных землях. «Как будто Часовщика мало», — подумала Рей, помогая пленнице встать.

— Почему ты сразу не выстрелила?

Голос капитана Сорью был все таким же тусклым, она явно приходила в себя после раскраивающей голову атаки, иначе вряд ли решила бы заговорить. Аянами поправила перекрутившийся ремень и забросила «Ружье» за спину. Как можно ответить пленнице — она даже не представляла, хотя бы потому, что Сорью до сих пор жила в том мире, который обитал по ту сторону периметра.

Аянами кивком показала рыжей двигаться вперед, и, двинувшись следом, попыталась вообразить, как бы выглядело все в отчужденных землях, если бы можно было все угрозы устранить оружием. Если бы странные явления закатывать в землю залповым огнем, а при малейшем шорохе поджигать запалы огнеметов и забрасывать мину в ствол.

«Убегай, не шевелясь», — вспомнила Рей. Конечно же, это был Аоба.

Аянами осмотрелась. Впереди — все та же спина, вокруг отчужденные земли, и нет никакого смысла задумываться о странном.

* * *

Тропинка подсыхала, туман уползал в ущелья, и впереди замаячили сначала чахлые стелящиеся деревца, а потом и кусты. С покрытых влагой листьев капало, и сами листья — по-осеннему прозрачные — чудом еще держались за ветви. Аска стискивала зубы: в висках все бились хрустящие удары, что-то невидимое из тумана осталось там, между лбом и затылком, и ощущение собственного бессилия, страх («в животе все окаменело») — это тоже никуда не спешило уходить.

Аска впервые поняла, что она не просто в плену, не просто в абстрактном гетто, где бегают голозадые грабители и отщепенцы. В голове она несла очень тяжелый и терпкий вкус голоса этих территорий, и организму больше совсем не хотелось мерзнуть: капитану было жарко.

«Тупая сука. Отмороженная. С оружием класса „А“ она могла в один момент прикончить это, чем бы оно ни было. Да хоть какое-то полевое образование — один черт».

Девушка не понимала, как можно терпеть, как можно застывать при малейшей угрозе, как можно… Аска злилась — как злилась на все, чего не понимала. Где-то в глубине души она чувствовала, что йокай могла оказаться права в своем поведении, что неизвестно, что случилось бы, выстрели красноглазка вверх. Капитан Сорью Аска Ленгли не была дурой, все она прекрасно понимала, но просто стоять и терпеть, пока тебе вскрывают мозги — это было выше ее понимания.

«С другой стороны, они здесь все почему-то не просто уцелели, не только бегают на наши колонны поставок, но и изобретают вот такие вот ружья».

Рыжая мотнула головой, разгоняя последние призраки скального грохота, и поймала солнечный зайчик, пробивающийся сквозь туман. Лучи блестели на желтой листве дерева, а под деревом расположилась группка людей в тяжелых плащ-палатках. Тропинка превращалась в исхоженную дорогу, за поворотом виднелись какие-то сооружения вроде тентов, и Сорью как-то отстраненно поняла, что вот отсюда уже пути назад не будет.

— Стой, — прошелестели сзади.

Рей обошла ее слева и выдвинулась вперед, от группки патрульных тоже отделился рослый человек, остальные же даже не пошевелились. Аска безучастно следила, как встречаются два повстанца, как звучат приветственные реплики.

«Ну, вот и все. Знаешь, дурак, я все-таки не смогла».

Аска вдохнула поглубже и задержала дыхание. Наступило утро, от снега не осталось и следа, а ей было холодно, она устала и чувствовала себя — никак. Можно, конечно, было броситься по дороге — прочь от лагеря, но постовые вряд ли ее стали бы убивать, Рей так точно постаралась бы прострелить ноги.

Любуясь природой, слушая отрывистый обмен репликами, Аска едва не пропустила момент, когда к наружному посту подошли новые повстанцы. Бегло оглядев новоприбывших, рыжая отметила опрятность формы и армированные подсумки, какие в NERV носили сотрудники полевых научных частей.

«Все воруют, суки, — скользнула ленивая мысль. Лица повстанцев расплывались, и только встрепанная голубая шевелюра йокая выделялась среди массы голов. — Когда она успела снять шлем?»

— Пилот Евы?

Аска очнулась от апатии, услышав удивленный вопрос. К ней подходили двое: конвоирша щурила свои красные глаза в блеклом свете утреннего солнца, а высокая женщина, шагающая с нею, убирала марлевую повязку с лица.

— Ты пилот Евы?

Сорью не ответила: «Вот еще, очень надо. В плену — так в плену». Без маски говорящая оказалась женщиной уже немолодой, властной на вид и явно из ученых. Светлые каштановые волосы непослушно выбивались из-под капюшона, а глаза были очень внимательны: такие глаза не упускают деталей, подумалось Сорью.

И Аска с первой секунды зрительного контакта почувствовала странное раздражение, абсолютно неуместное и глупое. И это раздражение ей что-то напоминало. «Да что ж такое?» — думала Аска, получая неуверенную ничью в дуэли на взглядах. Женщина повернулась к голубоволосой девушке:

— Я хочу первая допросить ее, Рей.

— Да, — кивнула йокай. — Однако командир лагеря…

— Я улажу, — отмахнулась женщина. — Просто отведи ее, пожалуйста, в мою палатку.

«А этой Нулевой ведь нужно куда-то», — мелькнула злорадная мысль, но в следующий момент Аска поймала косой взгляд ученой, и разглядела там слабое отражение своего собственного смятения.

Потом ее бесцеремонно толкнули в плечо, и она, отдирая от себя липкие взгляды безликих повстанцев, пошла вперед. Лагерь был временным и его серьезным укреплением никто не озаботился — воткнули пару постов с пулеметами, выставили какую-то легкобронированную развалюху — вот и вся оборона. Палатки расположили как попало, они соседствовали с рабочими тентами, и Аска мельком увидела весьма странные занятия людей: повстанцы склонялись над грубыми столами-времянками, что-то очищали, складывали, измеряли.

«Черт, да это какой-то научный лагерь!»

Сорью забыла обращать внимание на окружающих. Завидев пленницу, отщепенцы отвлекались и провожали ее внимательными взглядами. Форменный комбинезон NERV стал душным и неуютным.

Все эти люди видели только скупые лычки. И, возможно, волосы — слишком яркие даже после этой ночи.

— Заходи, — распорядилась Рей, поднимая полог палатки. Аска без лишних слов пригнулась и вошла внутрь — в царство полевой лаборатории. Здесь было от чего растеряться: тусклый блеск приборов, их помаргивание, тихое жужжание — весь мирок в тканевом коконе неутомимо работал даже без хозяйки.

Аска вздрогнула, когда центрифуга прекратила гудеть и выдала из тонкую флэшку данных.

— Ее документы, — сказала Рей за спиной, и рыжая поняла, что женщина-ученый уже здесь.

— Спасибо, Рей. И я сообщила Валленвуду, что пилот NERV у меня, не волнуйся.

— Спасибо, Икари-сан.

«Икари?..» Аска развернулась так быстро, что едва не запуталась в собственных ногах. «Икари, черт возьми… Да у нее же его глаза. Или наоборот?» Это было невероятно, это было ужасно, и девушка едва понимала, где она находится.

Перед ней стояла женщина, на фотографию которой молился Синдзи. На снимке она не была такой постаревшей, здесь она не была такой счастливой — но глаза оставались теми же.

— Мы знакомы? — спросила Юй Икари, жестом выпроваживая Рей наружу. В голосе ученого прорезались тревожные нотки сомнения.

Аска молчала, потому что уже собралась: перед ней отщепенец, выдающийся ученый и без пяти минут гений, которую все считают погибшей. Даже влиятельный муж. Даже мямля-сын.

— Сорью? Сорью Аска Ленгли?

Рыжая моргнула: Юй оторвала глаза от документов и теперь, не мигая, смотрела на нее.

«Молчать. Она враг — кем бы она ни была в прошлом. Кем бы. Кем бы?..»

— Ты дочь Кьеко Сорью?

«Мама…»

Аска стиснула зубы: это оказалось хуже, чем пытки — встретить мать своего друга среди врагов, слышать от нее имя собственной матери… А еще — страстно желать заговорить в нарушение всех правил. Дерзить конвою — одно, говорить на допросе — другое.

«Это не допрос. Она же…

Заткнись. Это. Допрос».

Легче легкого — просто убедить себя, что это лишь метод психологического давления. Найти нужного человека, придавить прошлым — да, совпадение, но кто мешает повстанцам воспользоваться совпадением и расколоть ее?

Аска закрылась.

— Я работала с твоей мамой, Аска, помнишь? — сказала Юй, присаживаясь на край загроможденного стола. — Хотя… Ты была такая кроха, когда я к вам заходила. Синдзи болел, а у Кьеко всегда были лекарства.

«Синдзи?..»

Аска затаила дыхание, во все глаза глядя на мать ее боевого товарища. Действительность чертовски не хотела умещаться в голову: слабо получалось представить, что она могла познакомиться с дурачком в детстве. Что их матери были коллегами, менялись редкими препаратами, пили кофе на кухне, а сами они…

«— Ты дурааа-ак! Отдай, я сама починю, я умею! Моя мама — самая умная!

— Хнык. Я не хотел ломать, правда…»

Так могло выглядеть их знакомство. А был — холод ангара, и разбитые в кровь губы ее нового ведущего, которого вытащили из какой-то засраной военной части, в дым разбитой Ангелом. Была обида, был парень, недоуменно вытирающий рот. Были злые слова:

«Не попадайся мне на линию огня, папенькин сынок».

А могла быть драка за игрушку, игры в доктора и обиженное надувание губ, пока мамы пьют кофе и обсуждают новости науки.

— Аска, ты…

Сорью попыталась потереть горящий лоб, но обнаружила, что руки связаны.

«У меня жар».

— Садись сюда.

Юй Икари взяла ее за локоть и усадила на складной стул. Аска облизнула пересохшие губы, глядя перед собой.

— Аска, ты правда пилот Евы?

Это был очень заботливый допрос. Купание в ледяной воде, дождь, холодные камни и марш по горам, казалось, в один момент взяли реванш — девушку знобило, и сквозь первые симптомы пробивалось понимание, что это все же допрос. И это все же враг.

«А по врагу надо бить любым оружием».

— Аска…

— Да, я пилот, Икари-сан, — хрипло сказала Аска. — Напарница вашего родного сына.

— И как там мой мальчик?

«Да что за реакция? — Аска не верила своим ушам. Женщина реагировала слишком странно. — И что я должна сказать дальше? Что-нибудь о кроличьей норе?»

— Ты в порядке? — спросила Юй, положив руку на ее холодный потный лоб. — Жара нет. Хотя простудиться с такой погодой — проще простого.

— Это все неправда, — закатив глаза, страдальческим голосом пробормотала Сорью. Капитан только что прошла свою психологическую точку невозврата. Ее не сломал ни холод, ни страх, ни та жуть в горах, — а вот эта женщина…

— Ты о чем?

— Вы погибли много лет назад! Я не верю в то, что Икари Юй могла стать повстанцем из зоны отчуждения!

— Но я жива и действительно нахожусь среди тех, кого вы называете повстанцами, — улыбнулась Юй, потрепав девочку по челке. — Хотя ты ведь пилот Евы. Да и наверняка ничего не знаешь о повстанцах.

— Я знаю то, что должна знать о вас.

— Мы ведь разные, девочка моя. Среди нас есть и просто преступники, которым не нашлось места в обществе. И регулярные части Сил Самообороны, которые не признают передачи власти над Японией в руки NERV. И ученые вроде меня.

— Но вы не солдат и не преступник. Что тут делать ученому?

— Я изучаю Ангелов.

— Что?

— Да, Ангелов. В их среде, так сказать.

— Да неужели?!

— Знаешь, Ангелы — необычные существа. Они… как бы это сказать, словно сделаны из твердого света. Наверное, эта та субстанция, что древние ученые называли «эфиром». Более того, я близка к пониманию не только природы, но и причин возникновения Ангелов. Знаешь, в них интересен даже тот факт, что в простых городах они почти не появляются. Их привлекают наши или ваши базы. Вначале я подумала, что это связано с «Божьей Карой» на головы грешников, взявших в руки оружие…

Юй говорила, говорила и говорила — сыпала терминами, религиозными доктринами, объясняла какие-то странные и малопонятные вещи. И Аска уже совсем запуталась.

«Это не допрос».

Икари рассказала об Ангелах столько, сколько девушка не слышала нигде и никогда.

«Если я выберусь, то я смогу такого поведать! Но…»

— … я бы сказала, что Ангелы появляются там же, где возникают базы — наши и ваши, — по причине того, что нас тянет к этим точкам на планете. Они, как бы сказать… Нам комфортно здесь. Ты меня понимаешь, Аска?

— Я вас не понимаю, — покачала головой Сорью. — Ради этого вы потеряли всю свою жизнь. Бросили сына, который стал просто нытиком, по нелепому совпадению пилотирующим Еву. А ваш муж превратился в чертова ублюдка, который пожалел пару сотен тысяч солдат, ради того, чтобы вытащить меня из этой дыры. И все это во имя странных теорий? Как насчет главного вопроса — как уничтожить Ангелов?

Аска сама не понимала, чего хочет: наорать на глупую женщину, отомстить за свое детство, за свой плен, отыграться за издевательства йокая…

— Ты, наверное, устала, — вздохнула Юй. — Да и стресс после того, как тебя сбили. Ева ведь использует нейроинтерфейс для управления, да?

Рыжая голова кивнула и устало повисла. Аска уже ничего не хотела: один разговор с неуемным, нелогичным и неправильным ученым вымотал ее больше, чем хождение по горам.

— Вот тебе и ответ на все вопросы. Ангелы действительно воздействуют на технику, но это мелочи по сравнению с тем, как они воздействуют на разум.

Девушка подняла голову, и палец женщины уперся ей в лоб.

— Все в твоей голове, Аска. С Ангелами нужно не воевать, а сосуществовать. Борьба с ветряными мельницами — глупая затея. Так как там мой сынок?

Сосуществовать с теми, кто крушит города, только потому, что появляется там? «Два раза „ха“ и залп из позитронных пушек в голову». Но Юй так резко перевела тему беседы, что Сорью даже не успела ничего возразить против этого глупого и тошнотворного пацифизма.

— Да в порядке ваш оболтус. Сидит, небось, сейчас на базе, горюет.

— Так вы парочка? — рассмеялась Юй.

— Что?! — взорвалась девушка, но вспышка эмоции подкосила ее. Едва вскочив со стула, она тут же осела и уперлась головой в стол. — Никакая мы не парочка. Я просто присматривала за глупым мальчишкой, чтобы он не натворил бед.

— И сама в результате оказалась на прицеле. Ты ведь любишь пороть горячку, так?

— Не повстанцу из зоны отчуждения меня судить.

Юй проигнорировала и смысл, и тон. Она пошла к центрифуге, вынула из лотка флэшку и небрежно опустила ее в подсумок.

— Завтра мы отправляемся на главную базу…

«Опять идти. Я уже ненавижу это».

— … пока частицы Ангелов полностью блокируют спутниковое наблюдение, у нас больше шансов дойти до места незамеченными. Так что сегодня тебе лучше отдохнуть и выспаться как следует. Спать будешь вот здесь, — Юй указала на кушетку в углу ее живой пищащей обители.

Встав на ватных ногах, Аска прошагала до кушетки и плюхнулась в нее.

«Надо дождаться, пока она уснет, и свалить отсюда».

— Не пытайся убежать. Рей и сейчас на посту. Можешь лишиться ноги.

«Какая забота».

Аска понимала, что сейчас — это ее шанс. Но в тоже время нормальная теплая кровать, а не холодная сырая земля, впервые с момента крушения — она просто отбирала все силы.

«Мне нужен отдых. Я сбегу, потом. И вернусь на базу. И дам Синдзи хорошую затрещину».

6: Горячий рассвет

Долгий настойчивый стук в дверь разбудил Синдзи. Обычно он спал некрепким, чутким сном и вскакивал с постели довольно быстро: готовность поднять машину в любое время дня и ночи буквально перекроила его организм. Но сегодня капитан просто не хотел просыпаться. Очень уж не хотелось менять теплый сон и нежные объятия Хикари на холодную пустую комнату ради какого-то стука.

Но Икари Синдзи — разомлевший, сонный, немного счастливый — все равно оставался самим собой.

Приоткрыв дверь так, чтобы никто не смог заглянуть вовнутрь, он высунул голову в коридор и увидел адъютанта. Штабник тут же вытянулся по стойке смирно и отдал честь.

— Капитан Икари, майор Кацураги приказывает немедленно прибыть в ангар Евы-01.

Показав кивком, что он понял, Синдзи затащил голову обратно и закрыл дверь.

«Радиотелефоны еще не работают», — такой была первая мысль.

«Еще ведь даже не утро», — подумал он сразу же вслед, посмотрев на часы.

Три семнадцать утра — так рано даже в учебке не поднимали на занятия, даже шутки ради.

«Приказ надо выполнять».

Поежившись от холода, парень стал быстро одеваться. Застегнув последнюю пуговицу на форме и завязав шнурки, он подошел к своей кровати, где спала Хикари. В предутренней серости было видно, как девушка прижимала к груди смятую подушку. Убрав волосы с ее лица, Синдзи погладил тыльной стороной ладони теплую щеку. Хикари заерзала, невнятно промямлила его имя, и Синдзи смущенно улыбнулся.

«Мне пора. Я даже не знаю, что и думать. Наверное, спасибо тебе».

Он кивнул себе, вздохнул и бодрым шагом пошел туда, куда его звал приказ командира.

* * *

— Капитан Икари Синдзи по вашему приказанию прибыл, — отрапортовал пилот, явившись в ангар.

Его Ева уже стояла в полной боевой загрузке. Позитронные пушки, автоматические орудия, ракеты, снаряженные в пусковые блоки, — все это было готово к по-настоящему смертоносному вылету. Мисато молча смотрела на Еву и не обращала внимания на своего подчиненного, который замер позади нее в нерешительности.

Техники сонными привидениями бродили по ангару, вокруг приглушенно лязгали блоки, краны и лебедки, урчал погрузчик, но эти звуки были привычны для пилота. А вот Мисато-сан в такомнастроении — нет.

— Майор… — тихо сказал Синдзи.

Обернувшись, она протянула ему пакет.

— Твое полетное задание, — сказала Кацураги, посмотрев на пилота мутным не выспавшимся взглядом, — вскроешь внутри кабины. Удачи.

Козырнув, она пошла на выход, едва не воткнувшись при этом в Рицко, которая только пришла.

— Знатно вымоталась, — хмыкнула инженер, косясь ей вслед и прикуривая сигарету. — Давно я ее такой усталой не видела.

— Да, и правда, — пробормотал Икари. Пакет в руках вселял гнетущие раздумья. Ни брифинга, ни инструктажа — просто усталый голос и конверт.

— Ну, не подведи ее, пилот Евы-01. И Еву не угробь.

— Разумеется.

Кивнув Акаги, он забрался в кабину своей машины и, прежде чем запустить ее, вскрыл пакет.

«Так. Карты полета. Маршрут. А вот и задание, — проговаривал про себя получаемую информацию Синдзи. — Моя цель: поиск и уничтожение (при невозможности спасения) пилота Евы-02 капитана Сорью Аски Ленгли. Не понял».

Мотнув головой, пилот было подумал, что ему мерещится и все это от раненого подъема, но, перечитав еще раз, убедился: приоритет миссии — не спасение, а уничтожение Аски. Если обнаружил там, где не можешь принять ее на борт, — свести прицелы, нажать на спусковой крючок. В радиусе десяти-тридцати километров от Аски замечены повстанцы — свести прицелы, нажать на спусковой крючок. Увидел Аску, но далеко за пределами разрешенного маршрута — свести прицелы, нажать на спусковой крючок.

«Да не может этого быть…»

Синдзи не хотел верить в существование такой директивы. Молча глядя на распечатки, он на автомате инициировал процедуру запуска. Синхронизация, проверка систем, подготовка к полету, закладка координат маршрута — все это прошло на уровне навыков и в абсолютной тишине. Где-то в глубине его разума маленький и ответственный капитан отважно взвалил на себя все необходимые функции, пока Икари тупо изучал документ.

Ступор прошел, когда Синдзи краем глаза увидел торчащую из-под приказа бумажку. Вытащив ее, он прочитал нацарапанные Мисато иероглифы: «Если видишь Аску и не можешь ее подобрать — ты не видишь Аску и летишь дальше. Это приказ! P.S. Сожри эту записку. Это тоже приказ».

«Мисато-сан… Я понял. Я сделаю», — улыбнулся Икари и взял в руки манипуляторы.

— Ого! — удивленно воскликнул пилот, поняв, на какую высоту его вынесло беспамятство. Под ним лежали бескрайние серые кучевые облака, а вдалеке ярким красным маревом сияло восходящее солнце.

Проверив показания приборов, Икари присвистнул: выше облаков частицы Ангела пропали. Он мог связаться со спутниками, что кружили в космосе над планетой и большую часть времени были недоступны из-за постоянных помех в атмосфере.

«Теперь я могу вынырнуть из-под облаков, просканировать местность и уйти назад. Спутниковая навигация — славная вещь».

Преисполненный воодушевлением, капитан повел свою машину на первую точку спуска. До нее было немного времени, и он успел пообщаться со спутниками поплотнее. К сожалению, те оказались скучающими тунеядцами, отрезанными от внешнего мира все теми же злополучными частицами Ангела. Это не удивляло Синдзи, ведь еще два года назад стало понятно: потери связи неизбежны, как очередное появление врага.

* * *

Лагерь замирал: ученые расходились по палаткам, а боевики спокойно сидели по своим постам, покуривая и перебрасываясь фразами. Холодная тишина природы, тени, исчезнувшие в сумраке вечера, — солнцу и погоде было начхать и на отчужденность территорий, и на страхи людей.

Вечер прочно вступал в свои права.

На весь лагерь горело два костра: люди все больше отогревались в палатках. Сквозь облака прорвался свет одинокой вечерницы и тотчас же погас, после чего беспросветность ночной мглы под тяжелыми тучами больше ничто не нарушало.

Аянами вышла из командирской палатки и украдкой зажмурила уставшие глаза. Все никак не удавалось обнулить синхронизацию с «Ружьем»: то дежурство у палатки Икари-сан, то забег на кухню, то доклад командиру. По мнению девушки, самым толковым событием за день стала горячая еда.

«Плохой день. Самое интересное воспоминание — горячий рис с тушенкой».

Рей осмотрелась и пошла к костру, у которого сидело меньше людей. Меньше глаз, меньше ртов, меньше необходимости общаться — она просто хотела спокойно посидеть у огня, подготовить разум к разрыву с оружием. Еще Рей хотелось привести в порядок мысли, разворошенные странным конвоированием странной пленницы. Чувство времени впервые смущало девушку: ей казалось, что горный переход длился не меньше недели.

За расставленными пальцами дрожало пламя, поверх картинки плавали привычные данные о синхроуровне, температуре, поправке на ветер; а Аянами просто думала ни о чем. Лагерь потерялся в темноте, которую костер только сгустил, звуки послушно ушли на второй план, и расспросы ее больше не волновали: доклад сделан, капитан Сорью сдана, а на праздные реплики можно не реагировать.

Рей вдруг поймала себя на мысли, что послушала бы у костра свою недавнюю пленницу.

«Она совсем другая».

Аянами зажмурилась: вот они стоят у катавотры. Вот сон в пещере. Вот ее попытка сбежать. Вот вторая попытка. Сжатые кулаки у скал — и вопрос: «Почему ты не выстрелила?». Девушка открыла глаза и снова смотрела на пламя. В пляшущих струях огня всплывали вопросы, много вопросов. Рей хотелось знать, что за мир за периметром. Мир, в котором она видела только рычащие колонны поставок, плюющиеся огнем конвойные отряды, усыпанные минами заградительные полосы. Рей хотелось знать, какой мир выращивает таких, как капитан Сорью.

Девушке думалось, что это должен быть непростой мир, даже в сравнении с той средой, где жила сама Рей. «Что там? Военизированное общество? Контроль над каждым шагом?» Аянами, в отличие от большинства повстанцев, много читала о мире до войны с Ангелами, и лозунги командования благоразумно делила надвое. Да, без сомнений, именно оккупация Японии расколола общество, и именно во внешнем мире осталось чужое марионеточное правительство. А вот по поводу всего остального сомнения были. Если отчужденные территории — это благословенная земля, то почему люди здесь гибнут не только от оружия, но и от странных явлений? Почему Ангелы так редко просто приходят и уходят, а куда чаще — выжигают все и вся?

«Никто уже не верит, что это легендарные духи Ямато. В новых факторах эволюции тоже многие сомневаются. Много сомнений. Так много, что проще не думать».

Сама Рей предпочитала держать мысли при себе и занимать свое место, потому что к этому подталкивала среда, сгоняющая людей в группы. Среда мало праздновала одиночек, успешных смельчаков были единицы. Ученые, охотники, бойцы, следопыты — огромный мир на отрезанных от остальной планеты островах. Мир, на берега которого нельзя высадиться. Мир, куда сбегали все реже, и где умирали все чаще. Аянами не по возрасту много знала много об этих землях, и впервые захотела увидеть их со стороны, чужими глазами.

Рей всмотрелась в картинку: густые переливы потрескивающих дров, алое мерцание угольев, а поверх этого всего — зеленоватое мерцание прицельных данных.

«Чужие глаза. Нет, это не то».

Вот так — сомневаясь, размышляя и чувствуя странное, — Аянами Рей заснула у потухающего костра.

* * *

Аске снился сон.

Во сне она была в той, прошлой Японии, где были высокие дома-клети для всех и невысокие и просторные — для избранных. Она сама была избранной, потому что — дочь выдающегося ученого. У них был парк, в котором неумолчно стрекотали насекомые, и маленькая Аска их боялась.

Сон был черно-белый, по крайней мере цветов девушка не помнила.

Во сне был Синдзи, и они сидели за домиком слуг, зажимая рты, чтобы дыхание их не выдало. Их кто-то искал, наверное, нянька. Может, уже и садовника послали. Аска что-то натворила и не собиралась останавливаться на достигнутом, а Синдзи как всегда был Синдзи. То есть, обреченно крутился рядом.

— Доченька!

Из-за деревьев вышел Ангел, а потом еще один, и Аска откуда-то знала, что это ее мама и мамина подруга Юй Икари. Девочка кивнула Синдзи, и они одновременно подняли оружие.

Рыжая глубоко вдохнула и проснулась, не желая досматривать этот сон.

Вокруг была вязкая темнота, даже оборудование лаборатории молчало, а снаружи кто-то ходил, слышались сдавленные голоса. Аска сморщила нос и с трудом подавила чих.

Ей даже не пришлось вновь себя убеждать, что вокруг враги, что она в плену, а перед сном с ней разговаривала мать Синдзи — все это было уже привычно. И вот сейчас голос Икари Юй доносился снаружи, и ей как раз ответили:

— … И сколько у нас времени?

— Немного, — сказала Юй. Так говорят о чем-то обычном. — Около получаса.

— Тогда…

— Вы не понимаете, паника только ускорит его появление. Эвакуация должна быть тихой.

Замерла тишина, а потом мужской голос произнес:

— Ваши приборы уже пять раз сбоили, и мне пришлось объяснять, что мы тренируемся. Если и теперь…

— Скажете, что это учения, Валленвуд. Еще одни.

Тяжелые шаги пошли прочь, и они сами по себе были ответом. Аска напряглась:

«Икари изучает Ангелов. Она как-то узнала о приходе одного. Как? Если бы такие устройства были… Нет, не то. Черт, мне надо что-то делать…»

Сорью села на раскладушке, постаравшись, чтобы пружины звенели потише. Руки свободны, в голове после сна в тепле прояснилось, и самого сна уже — ни в одном глазу. Аска, щурясь, огляделась: в лаборатории ничего похожего на оружие не было, да и не стали бы оставлять такое рядом с ней. При всей доброте странной Икари Юй.

— Собирайся.

По глазам больно полоснуло фонариком.

— Что?

— Аска, я не хочу тебя связывать, — тихо сказала Икари. — Просто помоги мне собраться и не теряй меня из виду. Мы еще успеваем уйти.

«Ну, конечно. Я уже бросилась помогать повстанцу».

Юй, невидимая за пучком света, не стала тянуть паузу:

— Аска, ты солдат, но ты долго не протянешь здесь. Поэтому держись поближе ко мне — так хотя бы повстанцы тебя не убьют.

Аске вдруг стало холодно, словно ее голой бросили под пронизывающий ветер с дождем.

«Ну и голос у нее», — успела подумать девушка, прежде чем поняла, что ошиблась.

— Ты чувствуешь? — спросила Юй. — Что? Холодно?

Женщина подалась вперед и захлопнула чехол переносной центрифуги.

Аска просто вздрагивала и упорно пыталась согнуть сведенные пальцы.

— Но… — бормотала Икари, быстро двигаясь по палатке. — Почему так быстро?..

Снаружи пришел шум и крики. Их было много, и в такт им зажигалось все больше огней. За приоткрытым пологом мелькали ручные и подствольные фонарики, вспыхнули фары, там кричали люди и рычала техника, а мгновением спустя над всем пронесся истошный крик:

— Ангел!

— Идиоты, — с чувством сказала Икари, взяла под мышку чемодан и схватила Аску за руку. — Быстро за мной!

Снаружи был бедлам эвакуации, которая все больше напоминала массовое бегство. «Кто-то ляпнул, что учения — это на самом деле не учения», — подумала Сорью, наблюдая, как палатку ученых смял тяжелый джип.

Ночь дышала паникой, но даже здесь были признаки разумной жизни — даже в жерле ночного бегства. Кто-то подбежал помочь Икари-сан — какой-то парень в кевларовой броне. Кто-то кричал о машине для главы ученых, совсем рядом бородатый повстанец с невнятными нашивками вынес мозги паникующему дезертиру.

Аска отсеяла шумы, сосредоточившись на важной смене приоритетов.

«Сбежать — это потом. Сначала надо выжить».

В темноте слышались разрозненные выстрелы, а потом их окатило светом мощных фар.

— Икари-сан! — крикнули из-за сияния. — Давайте сюда! Вы все забрали?

Еще выстрел, и шум стал сильнее, затрещал брезент где-то вдалеке. Аска оглянулась: трое повстанцев неторопливо складывали палатку, не обращая внимания на бегущих. Костер залили, и свет прожекторов машины теперь рвался сквозь густой дым.

— В машину, сейчас же, — сказала Икари, толкая Аску вперед. А потом пришел грохот.

Морозная судорога скрутила рыжую, и она упала на землю — а с небес что-то спускалось. В ночной темноте словно вырезали еще более черный силуэт, взорвали облако концентрированных чернил, и теперь оно густым султаном опадало на лагерь.

На какое-то мгновение воцарилась тишина, а потом произошли две вещи: пришелец красиво засветился, и в этом ослепительном сиянии треснул едва слышный выстрел.

— Идиоты, — бесчувственно сказала Икари Юй. — Пресвятое небо, какие идиоты.

Аска подняла голову на женщину. В слепящем свете, который гасил даже фары джипа, Икари смотрела в разгорающуюся к бою плоть Ангела — не щурясь, не прикрывая глаз ладонью, с крепко сжатыми кулаками.

Совсем рядом загудел раскаленный воздух, и в сиянии жаркого пламени взметнулся столб пепла. Где-то там, среди обрывков и тлеющих лохмотьев в небо ушел и тот самый глупый стрелок.

«Что за черт, — подумала Аска, едва соображая. — Икари что, права?»

Что бы ни стало причиной агрессии, Ангел ударил во всю мощь. Хриплый рев жара хлынул на землю, и рыжая заворожено смотрела на это, понимая, что впервые видит врага вот так: не сверху, не сквозь сетку прицелов, не за экранами боевой машины.

Видит Ангела глазами мотопехотинца NERV. «Или глазами повстанца».

Горящая половина БРДМ покатилась по лагерю, сминая и поджигая несобранные пожитки, людей, машины. Аска оглохла почти сразу и отстраненно следила за огненными трассами, которые уходили в сияющее ничто.

«Выжить. Выжить и уничтожить врага».

Рыжая, не вставая, рванула в сторону — в сторону от научного джипа, от окаменевшей Юй, она бежала, чтобы разыскать единственного человека, который мог принять бой с Ангелом — и который наверняка никогда бы не стал стрелять по пришельцу.

«Похоже, йокай, это мама Синдзи изрядно промыла тебе мозги».

Стало невыносимо жарко, а потом из-за спины пришел удар, пришел звон рванувшей машины, и Аска, даже не оборачиваясь, поняла, что матери ее товарища не стало. Она бежала, глаза жгло воздухом, который превратился в раскаленный песок, и легкие жгло этим воздухом, и бежать приходилось будто бы сквозь огромный гриль, а волосы сделались легкими-легкими, — и вдруг стало прохладнее.

Сорью оглянулась: кипящий эфир бушевал теперь в стороне, дожигая лагерь в облаках пепла. Огненная могила Икари Юй сожрала сама себя, пепел уже возвращался со смоляных небес, покрывая пересохшую землю. Впереди метнулась знакомая тень, и капитан сглотнула дерущую горло слюну.

«Выжила, дрянь. Как же я рада тебя видеть, тварь нулячая. Хотя мне бы хватило и твоей пушки».

Аска пригнула голову и понеслась вперед.

В лицо бился пепел, под ногами скрипела земля, в которой еще недавно было так много — слишком много! — воды. Аска бежала за закопченным бронекомбинезоном, за длинным стволом, за грязно-голубой головой, которая в свете пожарищ была совсем серой.

Капитан перепрыгнула через раненого, он падал прямо ей под ноги, что-то крича. Рядом вспыхнула палатка, и Аска упала, но тотчас же снова вскочила и взяла след, взбивая невесомую пыль, которая совсем недавно была людьми и вещами. Рей, бегущая впереди, тоже оступалась, но ее не пытались остановить.

Аску увидел какой-то бегущий повстанец и понесся наперерез, размахивая руками. Возможно, хотел поймать — или помочь. Возможно, он просто потерял голову от жара. Сорью заметила его вовремя и остановила ударом в горло, чтобы просто отбросить. Она торопилась и понимала, что рядом с Ангелом ей нельзя отвлекаться на других врагов.

«Хорошо, что мне удалось хоть немного отдохнуть. Спасибо… Юй-сан».

Уже прыгая, капитан поняла, что все удалось: Рей притормозила, уклоняясь от каких-то осколков, под ее ногами поехал целый пласт песка, и Аска одним ударом повалила повстанца на землю.

Перевернув девушку, чтобы расстегнуть ремень «Ружья», Аска наткнулась на сияющий взгляд, поймала «двойку» и тут же ответила — снова в горло. Щелчок карабина, пистолет летит в пыль, еще рывок — и капитан с трудом подняла оружие.

«Как же она его носила? Да еще и бегала?»

Аска отскочила в сторону от лежащей на земле Рей: та попыталась сделать подсечку.

Мрак, сияющий лучами, повис над стволом, над прицелом, и мир замер.

В мире не осталось ни единого звука.

— Ты дура, — в полной тишине сказала Рей, и ее голос больно ударил в оба виска сразу.

Перед глазами возникла картинка с другого ракурса, словно бы с земли, и Аска на мгновение увидела сама себя.

«Это… Ты?»

Мелькали какие-то символы, кто-то кричал, с небес лился огонь — не здесь. Не сейчас. Было еще какое-то сознание, холодное и неполное, оно пристально смотрело из своего уголка и просто сравнивало впечатления.

Вот Йокай — детство в переходах, война, война, набеги, отступления.

Вот Капитан — детство в переездах, война, война, отражение угрозы, нападения.

Это неполное сознание сделало какой-то свой вывод, и последним, что видела Аска, была почему-то огромная тень Евы, встающая возле Ангела.

«Ты все выпендриваешься, дурачок».

* * *

Синдзи не понял, что произошло с ним. Пройдя две точки маршрута и увидев за все это время лишь группу праздношатающихся повстанцев, на которых не было времени отвлекаться, он стал спускаться под облака на третьей точке, как вдруг что-то больно ударило по мозгам.

Прямиком по мозгам, игнорируя кости.

Выпустив рычаги из рук, Синдзи схватился за голову. Хотелось орать, мычать, биться головой об стенку, катапультироваться и бежать, бежать, бежать… Но он стиснул зубы и пытался терпеть, благо Ева шла своим ходом.

— Больно… — прохрипел он, едва понимая свой голос.

Медленно приходило осознание того, что так бывает, когда случаются проблемы с синхронизацией. Когда появляются причины, по которым она начинает рваться не по взаимному согласию, а с какой-то одной стороны. Обычно причиной обрыва является сам человек, который принимает решение катапультироваться или же по каким-то причинам закрывает свой разум от машины.

Но в этот раз именно машина рвала с ним связь. Не потому что умирала, а целенаправленно отсекала от себя пилота. В каждый нейрон, что общался с машиной, будто втыкалась игла, и по нему пропускали электрический ток. Эта вакханалия импульсов разрывала голову.

«Внимание, обнаружен Ангел», — предупредила Синдзи та часть системы, что еще сохраняла стабильный контакт.

Подняв голову, он увидел буквально в пятистах метрах от себя нечто, напоминающее огромную сияющую ярким светом птицу. Машинально схватившись за рычаги, Икари попытался свести прицелы, но те словно взбесились.

«Что такое…»

Системы работали через одну. Можно было навести орудия, но цель не захватывалась, и Ева отказывалась открывать огонь. Заранее проложенный курс пропал и прямо на глазах Синдзи был исправлен. Теперь все затмил обратный маршрут — прямиком на базу.

«Ангел вторгся в тебя?», — спросил Еву Синдзи, но тут же получил мощный удар по мозгам, от которого потемнело в глаза.

«Ева! Экстренное понижение синхронизации до минимума, отключить все вспомогательные модули! Выставить ручное управление!»

Пилот не хотел этого, но единственный шанс — он и есть единственный шанс.

«Вы уверены?»

«ДА! БЫСТРЕЕ!»

Находясь в шаге от потери сознания, Синдзи получил мощный импульс, который устроил в голове настоящую кашу. Полетные данные, координаты, уроки в младших классах, фамилии и имена сослуживцев, меню на завтрак, обед и ужин за всю жизнь. Все это вспыхивало и рассеивалось практически мгновенно, устроив жуткую какофонию в голове пилота.

Последним воспоминанием, которое его чуть не добило, было просто человеческое имя — Аска. Оно же придало сил потянуть рычаги на себя и медленно поднять Еву к облакам. Мутным взглядом он видел каких-то людей, стреляющих по Ангелу. Многочисленные пожары, окутывающие базу внизу огненным вихрем. Борьбу рыжеволосой и седой девушек.

«Аска…»

«Если эвакуация невозможна — свести перекрестия, огонь».

«Если видишь Аску и не можешь ее подобрать — ты не видишь Аску и летишь дальше. Это приказ!»

«Мисато-сан, это не приказ…»

«Приоритет — защита Евы».

Поднимая Еву все выше и выше, он опустошенным взглядом смотрел на Ангела и на то, как седая девушка тащит на себе рыжую. «Это все так… странно». Аска так близко и так далеко. Ангел не сражается с ним, но просто вламывается в Еву, продолжая громить базу повстанцев. И Ева, чья работа не мыслима без связи с пилотом, летит практически как простой VTOL, лишенная большей части своих преимуществ. И очень мягкие последствия экстренного понижения синхроуровня — почти до порога, за которым лежит полный разрыв связи. Синдзи мог даже думать, медленно и заторможено, как сам плавный полет Евы. Но он все же понял две вещи: во-первых, последнее воспоминание об Аске спасло его, а во-вторых, Ангел придет к ним на базу.

* * *

Синдзи практически ничего не понимал: ни как приземлился на базу, ни как умудрился в ручном режиме загнать машину в ангар, ни то, как его вытащили из кабины и поднесли горячего чаю. Находясь буквально между сном и явью, он глотал обжигающую жидкость и пытался сфокусировать взгляд на окружавших его людях.

— Что произошло? — с порога спросила вбежавшая в ангар майор.

— Ангел, — по буквам выговорил Синдзи.

— Где? Как? Рицко, что с данными с Евы?

— Нету ничего, — хмыкнула Акаги, молотя по клавиатуре. На клавиши срывался пепел с сигареты. — Каша. Не пойму ни байта. Попробую расшифровать, но это займет время. Одно скажу точно: вернулся он на «ручниках».

— Ты понизил уровень синхронизации до минимума? — удивилась Кацураги.

— Да.

— Но зачем?

— Он вторгся в Еву.

— Вторгся? Синдзи, ты понимаешь, что ты несешь? — женщине хотелось врезать капитану хорошую затрещину, но майор и командир прекрасно понимала, что Синдзи не от большого желания ведет себя как овощ.

— Я понимаю… Ангел знает, где находится база. Он видел. Он придет сюда… — пробормотал пилот и упал без сознания.

Железная полупустая кружка со звоном упала на бетонный пол, расплескивая остатки чая, а самому Синдзи повезло быть пойманным Мисато. Передав парня в руки солдат, она приказала отвести его в лазарет, а сама почти бегом направилась к командующему.

«Вот теперь мы точно встряли. Особенно если Синдзи прав, и Ангел идет сюда. Только бы парень в себя пришел к его приходу».

* * *

Рей сидела на пригорке и смотрела в дымящуюся равнину.

Там, где был лагерь, клубилась мгла, все не желающая оседать. Молочное сияние утреннего солнца освещало густой кисель, от которого даже сюда доносилась кислая гарь. Густые тучи, бледный диск на востоке и тупая боль от мимолетного прикосновения разумов.

«Она поступила глупо».

Рей оглянулась: дрожащая мелкой дрожью рыжая лежала на охапке листьев. Аянами держала руки на «Ружье», невидяще смотрела вниз и думала о том, что произошло. На этот раз передовому лагерю не повезло, но повезло самой Рей: она дважды за двое суток нарвалась на Ангела и выжила. И второй раз вокруг гибнут люди.

Сложив ладони перед грудью, она отрешилась от всех мыслей на несколько секунд.

«Они поступили глупо, — предательски шепнула первая же мысль. — Достаточно было послушать Икари-сан».

Снова оглянувшись на капитана, Рей вспомнила, как та, оглушенная защитой «Ружья», горячо шептала: «Я ничего не скажу Синдзи, Юй-сан, обещаю».

Рей зажмурилась. Она тащила на себе этого несносного пилота, которая возомнила себя способной противостоять Ангелу. Рей думала о том, что сохраняет ценного языка, но сейчас, глядя в наполненный вязким дымом котлован, она уже не могла себя обманывать.

Слишком явственно вспоминались ей собственные мысли у костра.

«А ведь была еще короткая стычка в пыли».

В голове у Рей не укладывалось произошедшее: Сорью продолжала сражаться там, где уже все проиграно. Повстанец очень хорошо понимала, что капитан не паниковала, как те, кто открыли огонь по Ангелу.

«Она солдат до последнего».

Рей гладила свое оружие, способное убивать и Ангелов, и тех, кто с ними воюет, и разница между повстанцами и армией встала перед ней во всей горько-дымной красе.

«Мы смирились со вторым видом на планете, хотя он нас пугает. А Сорью и такие, как она, — нет».

Чужая «птица» отступила. Рей могла попытаться лишить NERV второй машины, пока та совершала непонятные пируэты вокруг Ангела. Но если Аянами не изменяла память — а она вряд ли ей изменяла — то вытаскивая свою пленницу из пылающего лагеря, Рей думала о том, что у нее на самом деле было две цели.

Впервые она на мгновение посчитала своей целью и Ангела.

Конечно, было заманчиво списать все на поведение «Ружья», которое зафиксировало чужака. Ментальный удар, какое-то крошечное вторжение чужого разума — и вот оно, непонимание, сомнение, недоумение. Аянами взвесила варианты и пришла к неутешительному выводу: оружие не при чем.

Капитан Сорью зашевелилась и попыталась сесть. Рей следила за ее несобранными движениями и невольно потерла горло: удар нервовца едва не смял его. Красноглазка думала о том, как чуть не лишилась оружия, как она ошиблась и оказалась поверженной. Главный вопрос для девушки звучал так: а стоит ли вообще продолжать вести эту вздорную пленницу?

Рей посмотрела на пустую кобуру, где еще недавно лежал пистолет этой самой Сорью.

«Остается нож».

Все так легко: просто один взмах — и конец сомнениям, конец напряженному ожиданию очередной выходки, конец маленькому путешествию. Рей погладила рукоять боевого ножа и снова положила руку на «Ружье».

«Это не легко. Это слишком легко».

Сорью все возилась, и Аянами встала, подняла рыжую, помогла ей сесть спиной к стволу дерева. В наличии имелся мутный взгляд, безвольно распущенный рот, и только на самом дне тусклых голубых глаз что-то поблескивало. Что-то, что позволяло однозначно сказать: как бы сильно ни ударило «Ружье» по чужаку, личность уцелела.

«Это воля», — подумала Рей, устраивая рыжую голову, которая все норовила упасть на грудь. Капитан что-то бормотала, пытаясь справиться с непослушными губами, и Аянами смогла разобрать что-то вроде «дурачок». Рей отошла в сторону и легла, положив «Ружье» на грудь. У нее теперь было довольно много времени на то, чтобы разобраться в себе, своих сомнениях, и она твердо настроилась использовать это время с толком.

* * *

С небес сквозь пелену серого киселя глядел злой белый глаз солнца, слабый ветер с предгорья уносил приторную гарь, и в воздухе пахло самой настоящей осенью.

Мерцающий силуэт огромной птицы перевалил через хребет и двинулся к периметру.

7: Солнечный денек

Формальности — они так напрягают. А иногда и просто раздражают. Особенно когда поезд на полном ходу катится в пропасть, а от тебя требуют ответов, как будто нельзя отложить всю эту мишуру на потом, до лучшего времени и лучших миров.

— Докладывайте, — сухо произнес Гендо, стоя у окна.

Взглянув на командующего, который сейчас сквозь узкую щель в жалюзи смотрел наружу, Мисато снова уставилась перед собой, кашлянула для порядка в кулак и, расстегнув верхнюю пуговицу куртки, заговорила:

— База приведена в боевую готовность согласно приказу «А10». Концентрация частиц Ангела в атмосфере снизилась, но у нас по-прежнему нет связи. Поэтому на главную базу в Токио отправлен VTOL, который запросит помощь.

— Майор, когда последний раз удалось победить Ангела силами армии? — спросил Икари, садясь за стол.

Мисато передернуло от вопроса. Она прекрасно знала когда.

«Сволочь».

— Командующий, я запросила бомбардировщик с N^2 бомбами. Если мы сможем продержаться до вечера, то он наверняка уничтожит Ангела.

— Вместе с базой.

«Да, черт возьми. Вместе с этой хреновой базой, на которой ни хрена толком не работает».

— Вспомогательный персонал эвакуируется. Войска расположены так, чтобы максимально долго сдерживать Ангела и не попасть всем разом под взрывную волну. Вам бы я тоже рекомендовала покинуть зону вероятного столкновения.

— Задача NERV — уничтожать Ангелов. И для этого нам приданы Евы.

«Как будто я не знаю. Но нельзя требовать от нас невозможного». Икари Гендо мысли читать не умел, поэтому продолжил:

— Ева-01 уничтожит Ангела. Не тратьте понапрасну людей на сдерживание.

— Я не уверена, что пилот в нынешнем состоянии способен пилотировать.

— Он сделает это. Вы свободны, майор, — сказав это, Гендо встал из-за стола и направился к двери. — Я буду в запасном командном центре в километре отсюда. Выделите человека для поддержания связи.

— Сэр, почему вы так уверены в том, что он справится? — поймав взглядом глаза Икари, спросила Мисато.

— Это его работа. Да, и еще кое-что. Если Еву собьют, уводите Ангела подальше от места падения, машину не должно задеть N^2 бомбой.

«Сукин сын».

— Да, сэр.

* * *

В ангаре суетились люди. Оплетенную проводами Еву одновременно перезаправляли и изучали, а сидящая в уголке Акаги Рицко сосредоточенно долбила по клавиатуре лэптопа, к которому тянулись провода от систем машины. В очках инженера отражался по меньшей мере мегабайт текста. Помещение гудело, лязгало, на фиолетовой броне плясали блики фонариков и сварки, и в этом кипящем котле никто даже не обратил внимания на приоткрывшуюся дверцу в створке ангарных ворот.

— Акаги-сан?

— Да, — буркнула инженер, не отрываясь от экрана. — Занята.

— Инспектор Кадзи.

Женщина подняла голову. Перед ней стоял особист и улыбался одними губами.

— Эм, — сказала Акаги, косясь на экран. — Доброе утро. Я и правда несколько занята…

— Пара вопросов по утреннему инциденту, не более.

Кадзи уселся рядом с женщиной, вытянул сигарету и, изучая лохматый от проводов и приборов силуэт машины, закурил.

— Во-первых, какой шанс прихода Ангела?

Акаги, с трудом подавляя желание отодвинуться, прикрыла ноутбук.

— Высокий. Помимо слов пилота мне попались странные фрагменты кода…

— Понимаю. Во-вторых, какова боеспособность Евы-01?

Инженер посмотрел на профиль контрразведчика. «Он что, прикидывает, стоит ли ему драпать отсюда? Ну да, очень в духе его службы».

— Подробный доклад будет позже, но последнее столкновение с Ангелом было сложным.

— Это что, профессиональный вывод?

«Это что, сарказм?»

Акаги достала свои сигареты и посмотрела в потолок.

— Нет, инспектор, это просто упрощенный вариант. Для непосвященных, так сказать. Вряд ли вас интересуют микровольтные колебания в контурах синхронизации стриарной коры. Избегая подробностей, кроме как «сложный бой», я ничего не могу сказать.

Покосившись на инспектора, Акаги обнаружила, что тот слегка улыбается. Вроде как даже искренне.

— Понятно. Проблемы могут быть связаны с пилотом?

Инженер вздохнула. Потом посчитала до трех и вздохнула еще раз. Дым щекотал ноздри, а запах чужого табака в ее ангаре очень раздражал. Правда, не так сильно, как идиотские вопросы.

— Послушайте, инспектор… Вы представляете себе, что такое синхронизированная пара?

— В общих чертах, — прохладно сказал Кадзи.

— А если бы понимали не «в общих», не задавали бы глупых вопросов. Капитан Икари — тряпка и не слишком уж умный малый, но в паре с Евой он на своем месте.

Кадзи встал и потушил сигарету об стену.

— Все защищают капитана Икари. Я, вообразите, сначала полагал, что на базе выслуживаются перед его отцом. Но, как оказалось, даже в армии женщины любят побыть мамочками.

«Это еще на что он намекает?» — возмутилась Акаги. Ноутбук пискнул, привлекая внимание хозяйки к новым данным, и какой-то там инспектор очень быстро скрылся на третий план ее внимания.

— Судя по вашей манере общаться, вы хороший специалист, — сказал на прощание Кадзи, направляясь к Еве.

«А вы — дерьмовый человек», — подумала Рицко, сличая два фрагмента машинного кода.

Если бы она не была так увлечена, то обратила бы внимание, что инспектор поймал старшего техника и что-то спросил о полетных заданиях. А зайдя спустя пять минут в подсобку, Акаги Рицко увидела бы следующую картину: хмуро улыбаясь, Кадзи изучает клочок бумаги, который до того, видимо, судорожно сжимали в кулаке.

Инспектор улыбается, изучая несколько иероглифов.

* * *

Мисато вышла из офиса командующего с больной головой: огромные полномочия, целый штаб в оперативном распоряжении, куча дел, которые надо уложить в три, от силы четыре часа. Она на бегу диктовала вестовым сообщения, набрасывала в голове схему оперативной эвакуации вспомогательного персонала и отчетливо понимала, что база готовится к разгрому.

Исключая Еву-01, все подразделения выполняли одну из двух функций: драпать, пока есть горючее, или подохнуть, сдерживая внимание врага.

— Миямура, в машинах научного отдела должны быть полные баки!

— Но, майор Кацура…

— Молчать. Танки бросайте, в том числе и танки обеспечения.

— Третий взвод VTOL сдерживания докладывает о готовности. Заправщики…

— Отлично. Лишнюю горючку транспортным вертолетам. И дайте мне сюда задницу Варуны! Где он?

Майора Кацураги преследовала мысль, что это все зря. Ей казалось, что если она не найдет минутки, чтобы лично убедиться в боеспособности Синдзи, то можно сразу ждать N^2-удар. Но база уже билась в ритме тревоги и требовала внимания к себе.

«Никаких N^2, ясно тебе? Никаких».

Уговаривая себя, Мисато начертила маршрут своих маневров, проложила курс рядом с госпиталем и шлепнулась на заднее сиденье открытого джипа.

— Марш, ты что, Ангела ждешь? — наорала майор на водителя.

Из-под колес хлестнула грязь, и в уже рванувшую машину запрыгнул инспектор Кадзи.

— Доброе утро, майор.

Кацураги хмыкнула. Ослепительно-синее осеннее небо, яркие и четкие тона, насыщенные краски — даже обреченная база выглядела прорисованной и тонкой, будто только что из-под кисти матерого реалиста. Прохладный ветерок холодил лица солдат, которые набивали вещами тягачи. И уже высокое солнце с теплой лаской смотрело на возню людей. Солнце, в отличие от них, никуда не торопилось.

«Определенно доброе утро», — подумала майор, придерживая кепку.

— К капитану Икари? — осведомился инспектор, перекрикивая рев мотора.

— Он наша основная боевая единица, — отрезала Мисато.

— Я думал, что основная единица — это Ева.

— Раз вы так думаете, инспектор, то садитесь в нее и раздолбайте этого гребаного Ангела, — вызверилась Мисато. Водитель невольно покосился на своих пассажиров в зеркальце.

— Ясно, — сказал инспектор. — Ваша главная проблема — это кадры.

Джип скрежетнул тормозами, и майор выпрыгнула поверх борта ко входу в госпиталь.

— Не вижу проблемы, инспектор.

— А я вижу, — сказал Кадзи и поднес к ее лицу измятую бумажку.

Мисато-сан смотрела на свои же кандзи и думала о том, какой же все-таки кривой у нее почерк, какая она дура и какой идиот этот капитан Икари Синдзи.

— Что скажете, майор?

На Кацураги и Кадзи наорали: они разговаривали у дверей, и врачи как раз выкатывали тяжелораненого. Медикам было все равно, кто там стоит и загораживает проход и почему у этих двоих такие напряженные лица.

— Ничего не скажу, — тяжелым тоном сообщила Кацураги. — До военно-полевого суда.

— Его не будет.

Кадзи спрятал листок за отворот френча и принялся застегивать плащ. За его спиной ругались санитары, из грузовика прямо в грязь выкинули чей-то чемодан. Раненого с трудом удалось разместить.

— Видите ли, майор. Мне очень нужен человек вашего ранга и положения…

Кацураги невольно повертела головой: вокруг гремит хаос эвакуации, бездонное небо словно пытается оторваться и улететь от земли, от солнца в глазах золотые мушки, а сотрудник специальной инспекции…

«Это самая, мать твою, дебильная вербовка, какую я только видела».

— Видите ли, инспектор… — начала Кацураги, косо глядя на возмущающегося главврача. Оказывается, это его шмотки улетели в грязь. Ишимура-сан сейчас может докричаться до расстрела, если его не линчуют свои же медики. — У нас тут эвакуация и, вполне возможно, — бой. Предупреждаю прямо: если вы не драпанете в ближайшее время, то вас могут и не найти. Это я так, в знак доверия.

Повисла пауза. Кто-то из врачей таки дал по лицу главному, и патруль уже свистел, подбегая к драчунам, но Кацураги видела это все будто бы смазанным. Редзи Кадзи улыбался.

— Знаете, Кацураги, вот за это я и люблю фронт.

Мисато-сан пыталась вспомнить, что ей надо к кому-то. Хотелось что-то крикнуть вдогонку уходящему особисту, но все поле зрения занимала втоптанная в грязь злосчастная записка. «Он даже рвать ее не стал», — подумала майор, поворачиваясь к зданию госпиталя.

С этим проклятым днем все шло не так.

* * *

Синдзи пытался понять, как ему быть дальше. Утренний бой выдрал из него огромный кусок воли и с чавканьем сожрал. Непослушная машина, невероятный Ангел, две сплевшиеся в борьбе фигурки, за одной из которых он прилетел, — все это держало его в каком-то скомканном состоянии сознания.

Солнечные лучи прожектором метнулись по стене, полыхнуло голубизной — и потом секунды вдруг взяли тайм-аут, и санитар вошел в палату словно в замедленном кино. Еще капитану показалось, что к нему забегала Хикари, но он не был в этом на сто процентов уверен.

Закрывать глаза Синдзи не хотелось: сквозь черноту приходил распростерший крылья силуэт, который вызывал одну ассоциацию: «свести прицелы — огонь». Но самое ужасное состояло в том, что ассоциация не работала, и беспомощный разум снова и снова смотрел, как в темноте сомкнувшихся век его пожирает ослепительная птица.

— Синдзи, очнись.

«Я не хочу. Просто оставьте меня».

Ему было плохо — и не только по вине Ангела и сорванной синхронизации: Икари сжигало чувство вины за Аску, спасение которой было до обидного близко.

— Синдзи!

Он зажмурился, снова и снова подставляясь под выжигающие мозг удары.

«Не хочу».

— Капитан Икари! Встать!

Синдзи открыл глаза и сел в кровати. В голове сейчас же стало очень тошно, но он даже смог найти взглядом хозяйку властного голоса.

— Вот так-то, — сказала Кацураги, садясь рядом с постелью.

Картинка в глазах подплывала и выглядела мутной, но Икари мог различать детали, и это оказалось неожиданно бодрящим. В частности, обнаружилось, что на майоре полевая форма, и даже на голове кепка вместо лихого штабистского берета.

— О самочувствии спрашивать не буду, — хмуро сказала женщина. — Мне надо знать, сможешь ли ты управлять Евой.

— Это… Наверное, к врачам? — неуверенно сказал капитан. Собственный голос ему очень не нравился: это был голос человека, которому пора на покой. Совсем на покой.

— Врачи… Короче, в задницу врачей. Ты готов сесть в Еву?

Синдзи прикрыл глаза, полюбовался на свой кошмар и снова открыл их.

— Наверное.

— Хорошо.

Дверь с треском распахнулась, и в палату влетел вестовой майора.

— Разрешите! Пятый взвод обнаружил Ангела!

— Расчетное время? — выдохнула Кацураги.

— Около пятнадцати минут до первой линии периметра.

Кацураги обернулась к Синдзи. Капитан кивнул и спустил ноги с кровати. На улице заревела сирена, взмывая к кристально чистому небу. Икари обернулся к окну.

— Майор, вы не знаете, приходила ли…

— Я не знаю, Синдзи. Капрал, подайте каталку.

— Есть.

Синдзи рухнул в каталку.

— Мисато-сан, я хотел сказать, ну, насчет Аски. Что я не смог…

— Помолчи, — вздохнула женщина. — Давай-ка лучше я тебе расскажу, что ты мелкий засранец и меня подставил, а я выкрутилась…

Синдзи слушал, ему вроде как было стыдно за свою забывчивость, он извинился, и не раз, а Кацураги катила его, и на улице вестовой набросил на него одеяло поверх больничной пижамы. На улице было холодно и очень ярко, суетились люди, а капитан слушал рассказ майора о странном особисте, и ему почему-то совсем не было интересно, как так все вышло.

Сирена все терзала и терзала небо, которое очень скоро запачкают.

— Давай, Синдзи.

— Ну, ты помнишь, насчет Евы, да? В целости и сохранности.

Люк с шипением закрылся, и в динамики рухнули звуки разгорающегося боя, а капитан Икари вдруг понял, что последние минуты вне машины куда-то пропали. Синдзи зажмурился, понял, что Ангела под веками больше нет, и стало легче.

«Запрос экстренной синхронизации».

Машина ответила с задержкой, словно раздумывая, стоит ли отвечать хозяину. Синдзи горько улыбнулся: «Ничего подобного. Просто ее контузило еще похлеще, чем меня».

«Запрос принят».

«Ограничители: синхронизировать прямое управление и оружие».

«Вы уверены? Система навигации, радар ближнего радиуса действия, радар дальнего…»

«Подтверждаю. Уверен».

Утренний бой всплесками блевоты плавал в черепной коробке: для битвы с этим Ангелом не нужно много приборов, зато каждая ниточка синхронизации подтягивает пилота к врагу, будто леска рыбака. Много лесок, много крючков — и рыбу рвет на куски еще под водой.

Синдзи потянулся к компенсаторам гравитации. Ворота ангара расходились, их раздвигали уже вручную: Ангел успел повредить энергоснабжение базы. Капитан поерзал в ложементе и беглым взглядом окинул приборы, узкую кабину.

«Так легче, правда? Хоть и страшно».

Тяжелым снарядом фиолетовая машина вылетела из жерла ангара.

* * *

Командный джип грудой бесполезной электроники стоял на холме: из всех его полезных систем работала только одна, и она сейчас вычихивала в осенний воздух пары сожженной солярки. Майор Кацураги, широко расставив ноги, стояла рядом с капотом машины и смотрела в бинокль на то, что еще до недавнего времени было ее базой.

Большая часть территории за северным сектором периметра пылала, и столб жирной копоти с гудением рвался в небо — жарко было даже здесь, в полукилометре от южных кордонов.

— Майор…

У Мисато-сан остался только один вестовой, остальные — «живые рации» — ушли в самый ад, и этот самый последний был одновременно водителем.

«Если что — поведу сама», — подумала майор, прикидывая, что западные батареи стоит развернуть и скорректировать.

— Мао, возьмите байк из багажника и отправляйтесь к пятому батальону…

Серия взрывов прервала ее, и, встав, Кацураги обнаружила, что сержанту повезло: пятый ракетный батальон только что прекратил свое существование. Там еще вспухали оранжевые клубы пламени, а сдетонировавшие ракеты разлетались последними салютами.

— Какого дьявола… — услышала Кацураги. — Почему?

Она не стала оборачиваться: это плакал от бессильной ярости ее последний вестовой, и Кацураги в упор не желала этого видеть. Хотя бы потому, что когда-то давным-давно так же вгоняла ногти себе в ладони маленькая Мисато-тян,заслуженно лучшая ученица своего отца, полковника Кацураги.

Бригада отца без шансов сгорела почти за три минуты. Дотла. Через мгновение пылающий крест N^2- взрыва взметнулся над общей могилой тысяч людей и одного нелюдя.

Ева-01, последняя надежда базы, то выныривала из дыма, то снова врезалась в жаркую копоть, подбирая ключи к обороне врага, и майор с растущим отчаянием видела, что Синдзи катастрофически не хватает одного пустяка.

Маленького злющего рыжего пустяка.

«Давай, Синдзи. Ты все равно давай, хорошо?».

* * *

Машина креном ушла в сторону, и обжигающий луч прошел в полуметре от брони. Активной защиты с этого борта уже не осталось: приступ рвоты у пилота дорого обошелся Еве. Синдзи больше уклонялся, чем вел стрельбу, а Ангел успевал и его держать на поводке и выжигать последние попытки армии удержать его хотя бы между линиями периметра.

Но самое отвратительное заключалось в том, что ему приходилось драться с двумя врагами сразу: Ева выходила из-под контроля раз в десять секунд. «Мерзкое чувство, будто тебя предает твой собственный орган». Пилот дважды прокусил себе язык, пытаясь удержать в повиновении хотя бы системы управления.

«Если считать свой собственный страх, то врагов аж три».

Ангел упорно рвался к разуму пилота, рвался к тем крючьям, которые он там оставил, чтобы уже наверняка. А пилот, содрогаясь на промокшем от пота ложементе, мечтал, чтобы все побыстрее закончилось, как бы просто и безыскусно это желание ни звучало.

Ангел повис над складом, и крыша здания просела от жара. С нее сдувало капли металла, и огненный шторм дохнул во все стороны, будто из твари била в землю струя раскаленной плазмы. Ева качалась в обжигающем фейерверке, и автоматические пулеметы напрасно исчеркивали непробиваемое поле вокруг плоти врага.

А навести позитронные орудия все никак не получалось.

«Я так долго не смогу. Я не смогу».

Вывод был прост: все бросить и убежать. Как тогда, когда он встретил первого своего Ангела.

«Не как тогда. У меня четкий приказ».

Синдзи стало холодно и неуютно. Аска — как всегда — могла бы сделать красивый маневр с фланга, пока он выполняет все инструкции и протоколы. Надо лишь разрядить орудия в упор, когда прицелы больше не нужны, надо сосредоточиться на оружии, наплевать на управление — все ради одного выстрела.

«Я по тебе скучаю».

Машина тяжело качнулась, скапотировала и дала по Ангелу очередь из роторного орудия. Ослепительно вспыхнула стена защитного поля, скользнули мимо два рукава раскаленного воздуха, и Синдзи обрадовался, что все удается, когда тяжеленная рука взяла его за горло.

«Кто ты?»

Утопая в бездне своего сознания, проваливаясь в незнакомые ему недра, Синдзи понял, что не может определить, кто задал этот вопрос. Вокруг вихрями носились спутанные ленты образов, будто кто-то намешал все сразу в одну кучу. Угасающему сознанию пилота на секунду даже почудилась картинка чужого мира, настолько чуждого, что хотелось прописать там Ангелов. Мелькнула сломанная игрушка, горящий город на горизонте, все пылало, все взметалось клочьями пепла, а чья-то дрожащая рука жадно листала страницы его памяти, неумело комкала их и выжигала.

«Он просто не умеет читать…»

Синдзи угасал, его руки медленно сползали с управляющих рукоятей, перед ним разгоралась защита, по которой все бил захлебывающийся огнем многоствольный комплекс, и уже можно стрелять из позитронных орудий, пока не сбило тонкую настройку…

С одной из страниц светом сошло яркое, чистое лицо в ореоле копны рыжих волос.

«Не так. У нее была копоть на лице, она боролась в пыли с почему-то седой девушкой».

Синдзи выдохнул: имя рыжей уже сгорело под неумелыми огненными руками, которые торопились прочитать его всего — до дна. И тут пришел голос:

«Синхронизация двигательных систем оборвана. Синхронизация оружейных систем оборвана. Синхронизация с позитронными комплексами — 163 процента».

Этот кто-то был поразительно знакомым — и чужим.

Машина говорила тем самым голосом, память о котором уже сгорела, и невозможный голос гремел до боли знакомыми интонациями.

«Стреляй, Синдзи!».

«Спасибо… Аска».

Умирающий Синдзи с улыбкой нажал на спуск, пылающая рука рассыпалась искрами, но памяти больше не было.

Не было больше ничего.

* * *

Терпкий осенний аромат опавшей листвы, смешанный с холодным дыханием гор, привел Аску в чувство. Вот только чувств, по сути, не было: Сорью увидела слишком много и теперь сожалела, что так все вышло. Иметь дело с врагом, который взял тебя в плен, — это одно. Соприкоснуться с чужой жизнью, разумом и сердцем — совсем, совсем другое. Осознание некоторых вещей лишь все усложняет, усложняет настолько, что иногда мозги делают самую простую вещь — отстраняются от всего.

Но некоторые вещей просто нельзя игнорировать, как бы того ни хотелось. Горы не дадут забыть о себе ни на секунду, крепкой хваткой держа каждого, кто окажется на их территории. Вздрогнув от холода, терзавшего ее тело, Аска открыла глаза.

— Ты… — пробормотала девушка пересохшими, растрескавшимися губами. Рей сидела на старом, поросшем мхом пне.

— Я, — коротко ответила синевласка. — Похоже, ты в порядке. Вставай.

Аска медленно закрыла глаза и запрокинула голову.

— Я видела…

— Я знаю.

— Почему я…

— Потому что Ева и «Ружье Лонгиния» одинаковые.

«Ева… Моя Ева. Ты, сука, убила мою Еву своим гребаным Ружьем», — ярость нахлынула так же внезапно, как и исчезла.

— Вот, значит, как, — без тени эмоций пробубнила рыжеволосая.

Повисла странная тишина. Девушки слышали стук своих сердец, а потом маленькая капелька воды шумно покатилась по красному листу и, сорвавшись с него, полетела вниз. Финишем ее короткого полета стал лоб Аски, об который она разбилась на сотни мелких брызг. Ощутив влагу на лице, Сорью чуть заметно улыбнулась. Это было знакомое и отнюдь не неприятное чувство.

— Вставай, — приказала Рей. — Надо идти.

— Знаешь, ты бы могла убить Ангела и спасти многих в том лагере, — хмыкнула Аска, открыв глаза.

По небу вальяжно плыли облака, большие и величественные. Они были белыми и невыносимо свободными. Души погибших сегодня, возможно, уже были там, по крайней мере одна душа. Аска почему-то считала, что Юй заслужила небес, а вот остальные — они могли смело гореть в аду. После сегодняшнего утра их бы наверняка это не испугало.

— Знаю.

Ответ был коротким и холодным. Он был как сотни искр ледяной осенней воды, как та капля с одинокого листка. «Непрошибаемая дрянь».

— Так почему не убила?

— А смысл?

— К черту смысл. Нападают — защищайся! — крикнула Аска.

Магическая тишина леса моментально улетучилась. Тут же где-то недалеко в небо с гулким карканьем поднялась стая ворон, а между деревьев метнулся холодный ветер. «Кажется, я всю погоду испортила», — едва не расхохоталась Сорью.

— Убить Ангела «Ружьем» тяжело, — неожиданно подала голос Рей. — Ты дура, если думаешь, что «Ружье» — такая же кувалда, как и твоя Ева.

— Йокай будет учить меня убивать Ангелов? — с издевкой в голосе сказала капитан. В этой луже желчи можно было утопить целый выводок котят.

— Если способна язвить, то можешь идти за мной, — сказав это, Аянами поднялась с места и пошла в лес.

«Скатертью дорога… Стоп! Она реально хочет меня отпустить?!»

Быстро поднявшись с земли, Аска поспешила за Рей, пытаясь оценить ситуацию. Выходила забавная вещь: красноглазка больше не интересовалась своей пленной, но при этом и не убила ее. Это выглядело настолько глупо и нелогично, что казалось западней.

«Она играет со мной. Я убегу, а она будет охотиться на меня, как на дичь в лесу. А потом съест. Точно, скоро зима, ей нужно мясо про запас».

— Эй, постой! — крикнула Аска, вскочив с места, — что все это значит?

— До другой базы слишком далеко, — замерев на секунду, сказала Рей. — Тащить тебя туда — слишком утомительно. Можешь пойти за мной сама или погибнуть в горах.

— Ха! Думаешь, я поверю в то, что ты резко подобрела?! — возмутилась Сорью, следуя за ней.

— Мне все равно.

Следующие три километра девушки шли молча. Капитан размышляла над ситуацией. Медленно приходило осознание того, что теперь без йокая она не выживет. Трижды проклятая Аской Рей — единственная, кто может ориентироваться в этих горах, а это значит, что она может чувствовать себя в полной безопасности. Даже перехватив инициативу и заполучив оружие в свои руки («Еще раз? Нет, спасибо!..»), Аска не смогла бы чувствовать себя в безопасности. Вокруг ущелья, минные поля и куда менее понятные ужасы отчужденных территорий. Словом, для знающего человека есть куда завести неприятную спутницу.

Рей тем временем просто пыталась не сбиться пути, руководствуясь ей одной известными ориентирами. В конце концов Аска не выдержала тишины.

— Слушай…

— Что еще? — усталым голосом спросила Аянами.

— Ты и правда можешь убить Ангела своей пушкой?

— Ты не сомневалась в этом, когда отбирала его у меня, — ответила Рей, потерев ладонью горло.

— Ну…

— «Ружье Лонгиния» способно убить Ангела. Надо знать, куда стрелять.

— А ты знаешь?

— Знаю. Теоретически.

Девушки вновь замолчали. Рей все так же петляла по лесу, Аска все так же пыталась привести мысли в порядок. Пробуя построить ладную логическую цепочку, Сорью раз за разом упиралась в практически непреодолимую стену: зачем йокаю вообще нужна пленница, если добраться до базы так тяжело. Решение все не приходило, поэтому она решила воспользоваться последним способом.

— Если я тебе не нужна, то какого черта, ты меня сейчас потащила за собой? — не особо надеясь на ответ, спросила Аска.

— Я же сказала, можешь не идти за мной.

— Но ты предложила мне пойти? Значит тебе что-то от меня нужно. Что?! Что тебе теперь нужно от меня?

Рей остановилась и обернулась. Аска стояла как вкопанная и буравила Аянами взглядом. Тяжело вздохнув, синевласка покачала головой и пошла дальше.

— Не люблю быть одна в горах.

«Милашка», — почему-то подумалось Сорью. Ответ не вязался с образом отшельницы, он просто-напросто ошарашил Аску, но весьма и весьма понравился. Возможно, потому что в памяти всплыли кадры маленькой синевласой девочки, прижимающей к груди огромную, чуть ли не в два раза больше нее, винтовку. Этой девочке шел такой ответ.

«Боже, что со мной? Она враг, просто-напросто враг. И плевать на все остальное».

* * *

Лес, горы — все это живет по своим законам. Из года в год местность, в которой ты прожил всю жизнь, изменяется. Иногда это едва заметно, но порой каждый год ты видишь другие горы, другой лес. И даже воздух пахнет по-разному. Ангелы, войска NERV, сама природа — все это уже давно меняет привычные пейзажи с такой скоростью, что не успеваешь перерисовывать карты.

Аянами никогда не верила картам. И компасу тоже — лишь собственное чутье, слух и обоняние позволяли выйти туда, куда ей было нужно. Эти тонкие инструменты требовали сосредоточенности, но сконцентрироваться как раз не получалось. Когда за тобой следует человек, который ни во что тебя не ставит, весьма проблематично делать что-то хорошо.

«Такая шумная. Такая бестолковая. И почему я йокай?»

Манера речи Аски раздражала. Вся ее натура полностью противоречила быту, к которому привыкла Рей. Но больше всего злило то, что капитан не может просто принять ситуацию и смириться с ней, сконцентрироваться на выживании.

«Она видела многое из моего прошлого. Но сейчас ее разум закрылся от всего, чтобы не спятить. Везучая. Пережила Еву, пережила контакт с „Ружьем“».

Аска чужда этому миру. Но, оказавшись в нем, она почему-то не прогнулась, а стала пытаться прогнуть его под себя. Что и вылилось в схватку за «Ружье». Синевласка прекрасно понимала, чем это обернулось.

Она не любила прошлое, о котором все равно некогда вспоминать: настоящее ускользало туда с каждым днем, грозя утащить и ее саму. Теперь же прошлое Рей досталось чужому человеку. Человеку, который никогда не поймет ее.

«Везение здесь ни при чем. Это воля».

И Аянами не могла не признать: Аска уникальный человек, каких она никогда не видела. Будь среди повстанцев подобный лидер, не сидели бы они по землянкам и не драпали от Ангелов, а грабежи конвоев походили на нормальные операции, а не спонтанные вылазки в поисках еды.

«Пыталась убить Ангела».

Рей не могла понять, зачем и ради кого.

«Как глупо».

Это не укладывалось в голове молодого, но довольно опытного повстанца.

«Даже я не смогу убить его сразу. Нужны недели наблюдений и поиск слабых мест».

Аянами прокрутила в голове то, как бы это выглядело с их стороны, если бы они захотели избавиться от незваного гостя. Выходило черти что.

«Проще уйти в другое место. Ангелы не враги нам».

Так жили повстанцы, так жить проще, и она никогда не сомневалась в правильности этих решений. Но сейчас почему-то ей это уже не казалось таким правильным. Возможно, потому, что это мировоззрение так и не вырастило ни одного человека, хотя бы отдаленно похожего на капитана Сорью Аску.

«Они враги тем, кто на них нападает. Или тем, кто встал на их пути».

Рей помнила, как лагерь по приказу Юй однажды тихо снялся с места. А Ангел продолжал висеть над точкой, пока не пришли войска NERV и не устроили адскую баню. Это была отличная, просто прекрасная база на самом периметре, которую в тайне строили несколько месяцев. А какие запасы продуктов и оружия погибли вместе с ней — не перечесть.

«Это была наша база. И почему мы должны уступать им место под солнцем?»

Слишком все запуталось. Стоило оторваться от вопросов сиюминутного выживания, начать немного задумываться — и старый мир, который был так прост и понятен, вдруг стал таким сложным. Исчезающее понимание того, что правильно, а что нет, вдруг вернулось на свое место.

«Я знаю, что мне делать».

8: Изморозь

Еще совсем недавно осеннее солнце приятно пригревало и настраивало на веселый лад, но вчера все испортили набежавшие тучи, принесшие мелкий, едва заметный для глаза дождик. Эта мелкая изморось делала свое черное дело: комбинезон Аски стал мокрый, как промокашка, а зябкий ветер заставлял девушку дрожать от холода.

— Чертова погода, — пробубнила посиневшими губами она.

«Хорошо хоть не по лесу иду», — подумалось ей.

Военная дорога была куда более приятным местом для пешего марша: по лесу так свободно и быстро не походишь, по горам и подавно. Хотя и заночевать, укрывшись от ветра здесь негде, в отличие от гор, полных теплых геотермальных пещер. Поэтому Аска упорно шла вперед, не обращая внимания на нытье в ногах. После еще одной ночевки в придорожной обочине она бы не встала.

— Было бы лето — было бы теплее, — стуча зубами, изрекла девушка.

«Зато комаров нету».

В животе громко заурчало, и она остановилась. Аска опустила руку в карман и вытащила четверть шоколадного батончика — последнюю еду на черт знает сколько времени вперед.

— Чертов йокай. Могла бы сказать, зачем она это сделала, — злобно прорычала рыжая, сдирая с питательного кусочка фольгу. — Приятного аппетита, Аска.

Отправив такие нужные организму калории в рот, она слизала остатки шоколада с пальцев и пошла вперед. Стоять, спать, ждать — все это были не лучшие варианты в нынешней ситуации. Надо было идти, и не важно сколько — главное идти. Военная дорога связывает два ключевых пункта, и если Аска будет упорно идти, то окажется либо на своей базе, либо в Токио.

«Жалко, что нет солнца: по нему я бы точно поняла, куда иду. Если смотреть на дорогу со стороны базы, то восходящее солнце греет спину. Так классно проводить зарядку на плацу. Тепло. Приятно».

Мысли о прошлом согревали, но в тоже время расслабляли. Чувствуя, как веки наливаются тяжестью, а на ноги навешиваются чугунные гири, Аска собрала в кулак всю свою волю и залепила себе пощечину.

— Капитан, не спать! Чуть-чуть осталось. Ничего, мне бы только до базы добраться. А уж потом я подумаю над вчерашними словами йокая.

* * *

Аске уже порядком надоело это путешествие. Тем более, все больше походило на то, что Рей заблудилась. Больно резко она изменила маршрут, который, судя по всему, теперь вел в долину.

— Может, передохнем? — хмуро спросила она синевласую проводницу.

Рыжая уже порядком вымоталась на этом пути не пойми где. Мало того, что ее подняли до восхода солнца и накормили каким-то печеньем, так еще и продыху не давали. Капитан любила кроссы, но не такие интенсивные и не по пересеченной местности.

— Пятьдесят метров, — прозвучал короткий ответ.

— Что будет через пятьдесят метров? — удивилась Сорью.

Увы, но немногословная девушка ничего не ответила. Пришлось протопать сквозь бурелом эти злосчастные пятьдесят метров, чтобы в результате оказаться у поляны, за которой виднелась дорога. Рей протянула ничего не понимающей Аске шоколадный батончик.

— Держи. Я не уверена, но база должна быть в ту сторону, — махнув рукой, Аянами указала налево от себя. — Это два дня ходу. Завтра до вечера будешь там.

— Что?! — Аска по-прежнему ничего не понимала.

Все, на что хватило ее соображалки — принять из рук бывшего пленителя батончик и недоуменно хлопнуть пару раз глазами.

— Тебе не место здесь. Возвращайся к себе, только не сворачивай с дороги — тут кругом мины. Если спросят, что с тобой произошло — скажи, что почти ничего не помнишь после рассинхронизации. Ты просто ушла в лес в беспамятстве и бродила все эти дни, — сказала Рей, после чего пошла обратно в чащу.

Аска молча обернулась и стала смотреть на удаляющуюся девушку. Ее синие волосы блестели от влажности какой-то магической голубизной, а вся фигура, объятая легкой, еще не разогнанной дымкой, истончалась.

— Убивай Ангелов и дальше, — донеслось практически из самого леса, — но не суйся к нам. Иначе я собью тебя вновь.

Тонкая фигура девушки растворилась в сером лесу. Аска не смела шелохнуться и ждала одного-единственного выстрела. Выстрела, который покончит с ее путешествием. «Зачем тешить себя иллюзиями и доставлять удовольствие йокаю, зачем умирать уставшей. Ведь можно просто дождаться выстрела „Ружья Лонгиния“ из глубины леса». Но выстрела все не было. Аска не знала, сколько времени прошло, но повстанец и в самом деле ушла.

— Жалкое зрелище. Проклятый йокай провела меня через мины, да еще и пулю пожалела, — утерев нос, пробормотала она.

Убрав батончик в карман, Аска наконец сдвинулась с места и пошла в указанную ей сторону, все еще ожидая выстрела. Но ни через километр, ни через два, ни через двадцать два он так и не прозвучал.

«Какая же я все-таки жалкая. Ничего, верну себе Еву — поквитаемся».

В голове мельтешили смазанные образы, которые делали ее мстительные мысли совсем неубедительными. Совсем-совсем.

* * *

— Поквитаемся. Как-нибудь потом, — облизывая губы, бормотала Аска. Капитан озиралась: вокруг попадались уже знакомые приметы и даже пара военных дорожных указателей.

Аска пыталась представить, почему повстанец отпустила ее — пилота Евы, капитана NERV, врага. Мысль о случайном столкновении разумов она благоразумно держала про запас: вдруг найдутся более вменяемые объяснения? Пересохшие губы саднили, ноги заплетались, но Аска шла, механически отмечая все больше известных ей ориентиров.

«Она ведь не пожалела меня? Нет, вряд ли. Не пойму я эту Нулевую, очень уж она… Не такая». Мелькнуло шальное предположение, что это и может быть искомым ответом, но додумать толком капитан не успела.

Около полудня, когда солнце бледным диском прорезалось сквозь молочно-серую взвесь, она обогнула холм, за которым должна была быть ее база. Сорью отнюдь не ждала, что ее примут с распростертыми объятиями: умное предложение йокая представлялось девушке наивным — никто не поверит в рассказы о беспамятстве и блуждании по лесу, а если и поверят, то далеко не сразу. Вдобавок она понимала, что ответить за потерянную Еву наверняка придется по полной программе. Но Аска откладывала это на потом, на то время, когда она вернется домой.

Обогнув поворот, Аска остановилась. База — ее дом, место, куда она так стремилась, — представляла собой грязное черное пепелище. Обугленная техника, срытые под ноль укрепления, аэродром, от которого осталось лишь название да небольшая площадка для VTOL’ов. И суетящиеся и копошащиеся среди этого кладбища люди. Кто-то нес раненых, кто-то грузил ящики на грузовики, сформированные в отдельные колонны. А кто-то уносил трупы солдат к большой яме, вырытой на окраине «базы».

А посреди поля стояла опаленная боем Ева Синдзи. Поставленная так, словно на вечный прикол, ровно и строго, будто сориентированная по ангару.

«Чисто в его стиле», — подумала Аска.

Но сердце само сжалось в предчувствии, и лишь мгновением спустя Аска поняла, что так ставить Еву посреди поля боя — да такого бы Синдзи в жизни не сделал. Уж она-то знала. Усталость как рукой сняло, и девушка побежала вперед. Бежала так быстро, как могла, и так долго, как ее не замечала охрана. Потом были выстрелы в воздух, окрики, поднятые руки — и все стало как раньше. Почти так, как она привыкла.

* * *

— Никто так ничего и не понял в этой суматохе.

Вокруг все время кто-то бегал. Носились вестовые разных командных чинов, на ходу раскрывая защитные костюмы, плелись ученые, и все что-то говорили, говорили. Аска чувствовала взгляды переминающихся с ноги на ногу солдат, и делала вид, что слушает Мисато.

— …А потом все взорвалось, и Ева начала снижаться.

Кацураги устало потерла лоб: новый выброс частиц наложился на предыдущий, на усталость, на плохо скрытую горечь. Аска ковыряла носком ботинка землю, пытаясь достать из-под пепла немного травы или хотя бы нормального чернозема. Промокшая зола скрипела и липла на обувь, на плотную ткань комбинезона, а грунта все не было.

«Как так? Ну как же так?!»

— Он был жив?

— Нет. Когда Синдзи достали из Евы, он уже не дышал… Но машину он посадил, — добавила зачем-то майор.

«Заткнитесь. Вы же не Акаги!»

Аска не понимала себя: все вокруг идиоты. И чертов командующий, который вместо эвакуации и N^2-удара выставил против Ангела одну Еву. И эта майор, которая так ничего и не предприняла. И болван Синдзи, который все сделал правильно, и потому погиб.

«Все идиоты, почему тогда больно мне?»

Аска ненавидела Рей. После прощания с ней, после всего-всего пришла наконец самая настоящая жгучая ненависть.

«Это она убила Синдзи. Если бы я не бегала с ней по горам и отчужденным землям, если бы моя Ева не валялась на земле, я бы…»

Мисато-сан еще бубнила, как-то по-бабски врала, что Синдзи умер мгновенно — как будто это что-то значило — а Аска все пыталась себя накрутить, как встарь: как когда надо было отбить парня, когда надо было доказать, что она лучшая, пробежать стометровку быстрее всех, пройти три круга в полной выкладке.

«Я ее ненавижу».

Больше нет этого вечно извиняющегося обормота, этого ведущего-ведомого, которому надо подтирать слюни. От этой мысли першило в носу и чесалось в глазах. Годы практики, годы общения с ним убеждали: он проиграл, потому что на самом деле он плохой пилот, ценный только своей дотошностью и точностью. И ведь все логично: такой просто не мог не погибнуть, когда рядом не стало великолепной напарницы.

«Он погиб, потому что меня не было рядом».

Аска доковырялась до земли, и теперь пыталась понять, почему от доказательства правоты так сильно болит. Хотелось убедить себя, что все дело в человечности: мол, не должно быть подтверждения своей правоты такой ценой. Хотелось вернуться в горы, выследить и убить мерзкую красноглазку.

Она подняла глаза и поняла, что фарс лучше закончить, прежде чем ее разорвало на куски от непонятных ощущений.

— Кацураги-сан, я все поняла, спасибо.

Мисато замолчала на полуслове.

— Ммм… Сорью?

— Я все поняла. Он погиб, как солдат. Потому что NERV больше ничего не мог противопоставить врагу. Синдзи выполнил свой долг, и я горжусь его поступком.

Майор замерла и прищурилась, а на ее лице непонимание сменилось неприятием.

— Послушай, Аска…

— Да, Кацураги-сан?

— Это что сейчас такое было?

Аска наклонила голову: «Она тоже идиотка».

— А что вы хотели? Мое официальное мнение. Если неофициально, то он болван, который не смог справиться без мамочки. Так лучше?

— Этот болван, умирая, сохранил машину. А ты жива, зато угробила свою.

Аска оглянулась на голос. Как и следовало ожидать, это просто проходила мимо старший инженер Акаги — с неизменной папиросой, с неизменной скукой на лице и лэптопом под мышкой. За лэптопом по золе волочился длинный кабель. Капитан уже открыла было рот, чтобы выкрикнуть в ответ что-то обидное и ругательное, но поняла, что нельзя спорить с человеком, который просто высказался и уходит, потому что у него дела.

— Это ерунда, Аска, — сказала тем временем Мисато. — А вот не ерунда то, что Синдзи…

— Дороговата ерунда, майор Кацураги.

Подошедшего человека Аска не знала, зато женщина поджала губы и смотрела на него со смесью настороженности и неприязни. Мужчина средних лет был одет в длинный плащ и отличался от солдат не только формой, но и своеобразной прической.

— Главный инспектор Кадзи, — слегка поклонился мужчина и расстегнул пуговицу на френче. Капитан только сейчас обратила внимание на его странную форму и распознала одежду крысы-особиста. — Жарко что-то. Вы здесь закончили?

— Я общаюсь со своей подчиненной, господин инспектор, — тяжело сказала Кацураги.

— Похвально. Мне надо допросить ее.

— Да? И с чего это?

— Она вернулась оттуда, майор. Избавьте меня от спектакля, все вы понимаете.

Аска ощутила, что шее щекотно, будто от сквозняка по вспотевшей коже. За возвращением, за смертью друга она совсем забыла, что в этом мире бывает еще и так.

Инспектор оценил немую сцену и кивнул:

— Всем все ясно. Вот и хорошо. Наручники, будьте добры.

Двое из военной полиции выдвинулись из-за спины Кадзи, и Кацураги решительно шагнула им навстречу:

— Кадзи, не переигрывайте! Капитан Сорью вернулась из плена, потеряла друга, и наручники — это лишнее. Она сама пойдет с вами без глупостей.

«Mein Gott, что это все?» Аска с усталым отупением смотрела на разворачивающуюся сцену, уже механически пропуская упоминание о смерти Синдзи.

— Хм, я бы расставил другие акценты в этих событиях, ну да ладно. Мне нужно помещение для допроса подозреваемой, майор.

«Подозреваемая…»

Аска, опустив плечи, стояла в ожидании развязки. Идиотский спор высших чинов. Идиотская ситуация, когда ее подозревают в сотрудничестве с убийцами напарника. С теми, кто сбил ее Еву.

«А я ведь совсем ничего не сказала. Даже не возмутилась».

Да, к ней прямо не обращались, ее не обвиняли, она младшая по званию, но Аска прекрасно знала, что ни за что не стала бы молчать — еще неделю назад. Сегодня она слушала и молчала, как будто и правда понимала, что прав этот неприятный Кадзи с его холодным взглядом, потому что Аска прекрасно помнила общение с матерью погибшего товарища — лидером повстанцев-ученых. Помнила, как прощалась с Рей, и тот факт, что в данный момент ей больше всего хотелось станцевать на могиле йокая, ничего не менял.

«Я вступила в контакт с врагом».

— Пятый фургон оперативного командования ваш, — произнесла Мисато и Аска подняла глаза.

Инспектор кивнул и жестом отпустил полицию восвояси.

— Спасибо, майор. Капитан, следуйте за мной.

Аска сделала первый шаг и подивилась тому, как это легко.

— Инспектор, — окликнула Кацураги. — Если что, то напоминаю. Кроме нее никто не может эвакуировать машину. И это мой пилот и моя база.

Кадзи потянул носом воздух, огляделся, нашел взглядом почерневшую стену бывшей казармы — и не стал ничего говорить. Слова «Какая еще, к черту, база?» были лишними.

* * *

— Это вы убили своего напарника.

Аска вздрогнула.

Вокруг были десятки мертвых экранов — тусклых зеркал. В мобильном командном центре не должно быть так пусто и тихо, но оглушенные частицами Ангела приборы молчали, экраны слепо смотрели на людей, да мерцала еще одинокая тусклая лампочка.

— Я смотрю, вы не торопитесь отрицать. Видимо, желаете услышать логику этого вывода? Умно.

Аска стояла — ноги на ширину плеч, руки сцеплены за спиной — и смотрела на переносицу Кадзи. Лицо особиста было непроницаемым, а в свете желто-красной лампы над его головой — т вовсе казалось маской.

«Пока идут общие издевательства и попытки сломать, лучше молчать, — решила рыжая. — Отвечать буду только по сути».

— Молчите? Хорошо. Вы, Сорью, подставились во время боя с Ангелом. Подставились настолько тупо и бездарно, что вас сбили, — Кадзи бережно выложил на стол металлический портсигар и принялся его открывать. — Сбили и взяли в плен. Из-за вашей преступной неосторожности потеряна одна машина. Ваш напарник остался один. Потом вас пытались найти — и Ангел едва не угробил вторую Еву…

Аска стиснула за спиной кулаки, вспоминая ночной бой над лагерем повстанцев. Парящая мощная тень за секунду до беспамятства снова встала перед глазами, и теперь уже сомнений не было.

«Он искал меня!»

— Погодите… — задумчиво прервал себя инспектор и остановил сигарету на полпути к губам. — Это что же получается? Ангел выследил уходящую Еву и пришел сюда, значит, и на базу напали тоже по вашей милости. Очень символично, вы не находите?

— Это… Это абсурд!

— Неужели? Вас не учили, что у каждого действия есть последствия?

— Да причем здесь база?!

Аску трясло. Абсурдность допроса, непрошибаемость инспектора, который хладнокровно строил идиотские предположения — это выбивало почву из-под ног. Ноги и сами давно гудели, накачанные частицами, милями пути и нечеловеческой усталостью.

Второе дыхание, третье дыхание… Аска не знала, сколько она их уже израсходовала.

Кадзи закурил и протянул руку. Металлические пластины жалюзи клацнули, открывая армированное стекло небольшого окошка. Рука с сигаретой указала на открывающийся вид, и Аска повернула голову, щурясь от света. За окном прямо в широких следах траков лежал стандартный мешок для трупов. То ли порвался при транспортировке, то ли выкинули после похорон. А дальше до самого холмистого горизонта была только выжженная земля, из которой гнилыми зубами торчали останки строений — черным по серому, и только маслянистые пятна на порванном мешке были темнее черного.

Аска смотрела за окно, понимала зачем все это, и поэтому собралась — впервые с того момента, как ей показали могилу дурачка Синдзи. Аска почувствовала, как ее ладони ровно и уверенно сцеплены, колени больше не дрожат, а вот этому засранцу перед ней точно нужно было указать на его место.

— Послушайте, я не знаю, чего вы добиваетесь этой ерундой, — сказала Аска усталым голосом, — но базу уничтожил Ангел, а не я. Моего напарника убил Ангел, а не я. Меня сбили после операции против Ангела…

— Как вы сказали? — перебил ее Кадзи. — Повторите.

— Я сказала «Ан-гел», сэр. По буквам повторить?

«Как ты меня бесишь, выродок!»

— Капитан, не забывайтесь. Просто повторите, когда вас сбили.

Аска помолчала, сбитая с толку неожиданным выпадом, и самое неприятное было то, что Редзи Кадзи почему-то и в самом деле интересовался ответом, а не просто давил на нее, как до того.

— Капитан Сорью, я жду. Когда вас сбили?

— Меня сбили по окончании операции над квадратом «фокстрот-лима-71».

— «Фокстрот-лима»?

«Что за черт», — подумала Аска. Неожиданный прыжок в сторону, какая-то глупая проверка. Снова навалились усталость и безразличие, хотя разум отчаянно протестовал, предлагал подумать над ответом, подумать, почему этот чертов Кадзи так хочет подробностей.

— Квадрат «фокстрот-лима», высота четыреста двадцать, угол возвышения…

— Достаточно. Что вы делали в квадрате, относящемся к отчужденным территориям?

Перед глазами плавали тонкие локоны сигаретного дыма, дым ел легкие и вприкуску — жрал горло. Аска смотрела сквозь дым на едва видимое лицо инспектора, и понимала, что провалилась, и теперь только и остается, что глотать табак и молчать. Кадзи сделал пару медленных затяжек, полюбовался огоньком сигареты и медленно произнес:

— Хм, смотрите сюда, Сорью. Вы уходите в квадрат противника, после чего вашу машину сбивают. Потом вас берут в плен. Потом вы объявляетесь на базе: без следов пыток, без ранений… Вы следите за моей мыслью?

Аска опускала голову все ниже. Не уследить было сложно, но очень хотелось просто сесть на пол. В армии расстреливали и по меньшим подозрениям. Капитан понимала, что ее случай особый: угробить Еву на радость отщепенцам — это не партию автоматов продать, и потерю двухмиллиардной машины на кого-то повесить надо. Очень надо. И очередь потенциальных «висельников» получалась ой как коротка. Разумеется, установление истины волновать будет в последнюю очередь.

— Смирно, — вдруг тихо произнес Кадзи, и Аска, опомнившись, вдруг поняла, что невольно склонилась над столом.

— Я так понимаю, суть вы уловили, — продолжил он, когда Аска вытянулась, с трудом прижимая дрожащие руки к телу. — Теперь идем дальше. Я вам предлагаю сделку, при которой вы выйдете из-под трибунала и пилотом Евы, и капитаном. А возможно, и с повышением в ближайшем будущем. Интересуетесь?

«Сделка. С СБ. Это как душу продать, уж больно сладкие условия».

— Так точно, сэр.

— Славно. Значит так, во-первых, вы повторите в суде, где вас сбили. Во-вторых, приказ провести разведку отчужденных территорий вы получили от ведущего.

«От ведущего… Это от Синдзи, что ли?»

— Логи операции якобы повреждены действием частиц Ангела, но в столице это проверят, — продолжал Кадзи. — Таким образом, будут ваши показания против показаний капитана Икари, никакой телеметрии или внутренних записей… Кстати, Сорью, у вас когда-нибудь стирало бортовые самописцы?

В голове не укладывалось решительно больше ничего. Там мысли захлебывались в уже известном, терялись в парадоксах, в последних днях, в предложении инспектора. Аска смотрела на особиста и пыталась убедить себя, что ей все кажется.

«Мать вашу… Мать вашу, а я так хотела сюда вернуться».

— Гм, видимо, нет, — сказал инспектор, обрывая паузу. — Но мы отвлеклись. Что скажете по сути? Подумали?

Аска улыбнулась и тут же скривилась: губы обветрились и очень не хотели растягиваться. Думать здесь было не о чем. «Черт, я страшненькая, наверное».

— Нет, сэр.

Кадзи положил подбородок на кулаки, и его лицо наконец попало в поток света из окна. Никакое выражение, разве что немного усталое, словно он с самого начала знал каждый звук в предстоящем диалоге.

— Дайте догадаюсь, Сорью. Не хотите порочить память вашего непрофессионального, некомпетентного и недалекого напарника. Я угадал?

«Надо сказать, что да. Что вы, блядский особист, правы: именно не хочу и именно порочить. Что я не для того рвалась сюда, чтобы скакать по его могиле. Что он дурак был, и умер, как дурак, спасая гребаную машину, но я не буду выезжать за счет его памяти».

— Нет, сэр.

— Ясно, значит, угадал. А вы тот еще фрукт, капитан. Уверены?

— Идите в жопу. Сэр.

— Очень хорошо, — Кадзи встал и принялся застегивать френч. — Я даже повторю свое предложение в столице, но в несколько других условиях. Пока свободны, вас встретят и проводят к Еве.

Аска развернулась на каблуках, едва сохранила равновесие и вышла. Хотелось спросить, почему к Еве, не хотелось думать, что там будут за «другие условия». Вместо этого в голове трепыхалась упрямая мысль, забитая туда извращенной логикой особиста.

«Это я его убила».

* * *

Главный инспектор Кадзи застегнул последнюю пуговицу, принюхался к остывшему дыму и вздохнул. Папка документов привычно легла ему в руку, свободная ладонь устроилась в кармане плаща. Редзи Кадзи зажмурился, вспоминая: взрыв потускневших, но все еще воинственно-рыжих волос, твердый взгляд, дрожащие колени. И слеза, которую она вряд ли сама заметила. Главный козырь инспектора упорно не желал идти в руки.

«Пока — не критично, еще будет столица. Козырь командующего бит, капитан Икари больше не дополнит своих показаний. Жаль мальчишку, но хотя бы машина уцелела».

Открыв дверь в слепящий день, инспектор криво улыбнулся. До отбытия у него было еще много дел на руинах треклятой базы.

* * *

— …Оружие демонтировано, топливные отсеки рассчитаны только на полет до столицы, — нудно перечисляла Акаги. — Изображать «божественный ветер» не советую. Альтиметры заблокированы ровно до тех пор, пока ты не исчерпаешь девяносто процентов энергии. И вообще. Попробуешь что-то сделать с Евой — до трибунала можешь и не дожить.

— Акаги! — прикрикнула майор, опуская сложенные на груди руки.

Аска слушала монотонный бубнеж вполуха: и так понятно, что навредить машине ей бы не позволили. Эти исключат все возможности. Капитан Сорью смотрела на Еву и пыталась заставить себя забыть о том, что эта когда-то фиолетовая громада — обожженная, помятая, почти голая — стала гробом для Синдзи.

«Ты дурак, Синдзи. Дурак ты, понял?»

Пытаясь убедить себя, что Синдзи сделал что-то не так, Аска ступила на трап, потом сделала еще шаг и еще. Бронеплита с присвистом встала на место, и капитан Сорью впервые оказалась в лучшей машине, произведенной силами NERV.

«— Ты везунчик и папенькин сынок. Вот как прототип может быть лучше профильной боевой модели?

— Аска, ну это же не ко мне, а? Меня назначили…

— Назначили. Тебя всегда назначают, и чо-то как-то удачно. Не скажешь, а?

— Эм… Ну… Аска, а ты не слишком много выпила?..

— Гм. Дурь из тебя могу выбить. Хочешь?

— Нет.

— Ну и дурак».

Аска потрясла головой. Картинка была чудовищно реалистичной, куда ярче, чем в ее собственной памяти: по ее воспоминаниям она просто хамила ему, потом еще хамила, а потом отключилась. «А вот поди ж ты…»

В пилотской кабине было неудобно, слишком мешала навигационная система, да и ручки управления были туговаты. Аска осмотрелась, кусая губы: чувство восторга, давно забитого и ликующего восторга лезло из глубин души, нагло стирая образ смущенно улыбающегося парня. «Эта Ева теперь моя. Моя! Пара никому не нужных слов, пара показаний — и я вернусь в строй с этой машиной! Я найду йокая! Я всех найду!»

Аска запросила синхронизацию, Аска щелкала тумблерами, и вокруг оживала сила, сила, которую Аска успела позабыть, бегая по промозглым горам. Сила, к которой она в самом деле стремилась, сила, ради которой можно предать.

«Синхронизация установлена. Внимание: системы бортового вооружения не обнаружены. Системы навигации имеют следующие ограничения…»

Криво улыбаясь, рыжая слушала, как машина сдавала ей жалкие потуги инженеров ограничить мощь Евы. Аска знала, что те же люди вернут все на место, и все будет как надо, все будет правильно.

«Переход к синхронизации?».

«Да. Да!»

Аска успела даже удивиться: вместо тянущего водоворота сразу пришла картинка, а потом девушки не стало.

* * *

Она была повсюду — в каждом дюйме огромной машины, в каждой частичке Евы, и ей было больно: кто-то рвался в саму ее суть, в самое сокровенное, кто-то резал по живому, но больнее всего приходилось сжавшемуся в комок пилоту.

«Синдзи?»

Парень скрипел зубами, на шее под ушами запеклась кровь, но он держал последние целые нити связи с машиной, держал изо всех сил.

«Я никогда… Не видела его таким. Что это?»

Аска попыталась оглянуться и поняла, что снаружи был враг. Снаружи был Ангел. Огромное светящееся тело ворвалось в управление машиной и через синхронизацию терзало разум пилота.

«Синдзи…»

Ответом мелькнула чужая мысль: «Я по тебе скучаю».

Нити синхронизации светились белым, ослепительно белым, но парень держал их в себе, потому что это было оружие и управление, но эти самые нити теперь выжигали его самого — и в первую очередь его память.

«Синдзи, отпусти, пожалуйста!»

Он умирал — без шанса выполнить приказ и уже без шанса выжить, а Аска просто смотрела на это. А потом что-то изменилось. Машина ожила — всего на какую-то секунду двигатели перешли в режим планирования, оборвались все нити, кроме связи с главным калибром.

«Подстройка голосового интерфейса, — сообщила сама себе машина. — Обнаружение соответствия выполнено».

— Синхронизация двигательных систем оборвана, — громко сказала машина. — Синхронизация оружейных систем оборвана. Синхронизация с позитронными комплексами — 163 процента. Стреляй, Синдзи!

Аска узнала этот голос. «Пошел вон, дурак! Я могу сама дойти до столовой!»

— Спасибо, Аска!

Синдзи тоже узнал его и утопил курки позитронных орудий с великолепной сияющей улыбкой на лице.

* * *

Многотонная машина держала заданную высоту, точно в сорока метрах над землей. Далеко позади осталась выжженная база, а точно под Евой шла серо-зеленая рычащая лента военной техники. В тесной кабине закопченной воздушной крепости сидела рыжая девушка. Она обхватила колени и сухими голубыми глазами смотрела перед собой.

«Синдзи, прости меня», — подумала она в сотый раз и в сотый раз Ева на какую-то секунду потеряла высоту, но потом снова ее набрала. Пара сантиметров вниз — и пара сантиметров вверх, все в пределах погрешности заблокированных альтиметров.

* * *

Из-за измороси камни стали очень скользкими, и Рей вынуждено замедлила продвижение. Еще утром она должна была оказаться «дома», наконец разорвать связь с ружьем и отдохнуть. Выспаться и поесть что-нибудь путевое. Но она сделала по-своему — не так, как должна была сделать.

Ее это уже не волновало, хотя и жутко хотелось найти компанию и посидеть с кем-нибудь: поговорить, погреться у костра. Особенно сейчас, когда сумерки сомкнули кольцо вокруг девушки. Рей снова и снова прокручивала в памяти свой неправильный поступок и единственное о чем жалела, — так это о том, что осталась без спутницы. Без шумной, интересной, опасной, и непривычно-надоедливой спутницы.

Преодолев очередной перевал, она едва заметно улыбнулась, увидев среди скал пляшущий огонек. Никому бы в голову не пришло так демаскировать себя среди гор, где в любую минуту могла появиться авиация и отбомбить по позициям повстанцев. Рей знала всего двух людей, которых это совершенно не волновало.

Дойдя до маленького лагеря, она молча подошла к костру и села возле него.

— Рей-тян, ты снова с нами! — воскликнул Сигеру, отхлебывая чай из кружки.

— А где рыженькая? Или вы расстались? — поинтересовался Хьюго, вставая со своего места.

Рей ничего не ответила. Она просто обнимала ружье и смотрела на пляшущие языки пламени.В глазах девушки мерцали точки: «Ружье» тоже устало. Макото обошел девушку и набросил на ее плечи свою плащ-палатку. Закутавшись в нее, она легла и тихо заснула под бестолковую болтовню двух беззаботных оболтусов и треск костра.

— А ты бы так смог? — тихо спросил Сигеру, оглянувшись на спящую.

— Что именно?

— Встретить что-то интересное, непохожее и в то же время такое близкое, и отпустить восвояси?

Хьюго достал грубо скрученную сигарету и некоторое время старательно ее обнюхивал. Костер на влажном воздухе чадил кислым, тяжелый дым поднимался едва выше голов сидящих людей. Двое повстанцев молчали, время от времени подавая квелому огню подсыхающие ветки.

Ночной костер окружило дымное молчание.

9: Ливень

Запах теплой печеной картошки, перемешанный с ароматом осенних гор и дымком, пожелал Рей доброго утра. Этот опьяняющий коктейль приятно щекотал в носу девушки, и впервые за несколько дней она поднялась и почувствовала себя отдохнувшей. Вздрогнув от холода, она потянулась и передвинулась к остывающим углям костерка, который согревал ее всю ночь. Собственно, потому, что он прогорел, ей и стало холодно.

«Они уже ушли», — с легкой досадой подумала Рей, беря в руки обмазанную сажей картофелину. Та была теплой, почти горячей и быстро согрела ладони.

— Спасибо за еду, — прошептали обветренные пересохшие губы.

Разломив картофелину на две части, она приступила к своему нехитрому завтраку. Без соли было не очень вкусно, но в сравнении с сухпайками — просто божественно, так что лакомство исчезло меньше чем за минуту, оставив после себя приятное послевкусие. Вытерев губы тыльной стороной ладони, Аянами лишь еще больше перемазалась сажей, но сказать ей об этом было некому.

«Интересно, куда они пошли? — спросила сама себя девушка, рассматривая утренние предгорья. — Надо будет найти и вернуть плащ».

Увидев среди углей еще одну картофелину, Рей взяла ее в руки, но та оказалась слишком горячей.

— Ауч! — отдернув руки, воскликнула она.

Подув на обожженный слегка покрасневший палец, девушка покачала головой, осуждая свою небрежность и рассеянность. Рей взяла недогоревшую ветку, выудила картофелину на скалу и, присев на корточки перед ней, стала ждать.

Ждать пришлось недолго: пошел дождь — внезапный, сильный и противный. Спрятав картошку за пазуху, Рей поглубже закуталась в плащ и продолжила путь. «Я верну его потом», — решила девушка, понимая, что следующая встреча с Сигеру и Хьюгой может состояться очень нескоро, а искать их при такой погоде, когда до нужной горы оставался один не самый сложный перевал, — глупо. Просто-напросто глупо. Хотя и очень хотелось.

* * *

Оказавшись в пещере, Рей глубоко вздохнула. Наконец ей удалось прорваться сквозь бесконечную стену дождя. Ливень неистово хлестал горы, словно пытался смыть с них странный пепел, сыпавшийся с неба всю ночь.

Несмотря на плащ, Аянами все равно промокла до нитки. Даже «Ружье» нездорово потрескивало и давало искажения в получаемом сигнале. Глаза невыносимо болели, и давно уже ломило в затылке.

«Плохо. Лучше выключить его».

Осев на небольшой плоский камень, девушка положила на колени «Ружье» и вытащила из-за пазухи остывшую и слегка смятую черную картофелину, которую разломила на несколько частей.

«Не люблю я этого. Но лучше здесь, где никто не будет видеть и никто не потревожит».

Закрыв глаза, она на ощупь набрала нужную комбинацию клавиш, после чего в мозгу вспыхнул вопрос:

«Вы уверены?»

— Да, — сказала она, подтвердив свои слова нажатием последней клавиши. «Ружье» в отличие от Евы почти не воспринимало устные команды своего хозяина.

Сознание тут же поплыло, а перед глазами встала сплошная чернота.

«Ненавижу я это», — успела подумать девушка, прежде чем окончательно провалиться в беспамятство.

* * *

Маленькая девочка с синими волосами смотрела, как она сама бьется в припадке. Ей не было страшно или интересно — она просто молча наблюдала и ждала. Наконец припадок кончился, и седой старик проверил ее пульс. Покачав головой, он грустно посмотрел на девочку.

Девочка с синими волосами едва сдерживала себя. Хотелось кричать, орать, бежать. Но она стиснула зубы и старалась просто не думать об этом. Надо было пережить то, что происходило сейчас. Просто надо.

Вечность спустя все ушло, освободив место пустоте, но будто бы в награду она смогла открыть глаза и увидеть счастливое лицо старика, его слегка влажные глаза. Девочка лишь кивнула: «я смогла», — после чего уснула.

Девочка с синими волосами сидела в расщелине между двумя валунами и тряслась от холода и страха, прижимая к себе винтовку непонятной конструкции, которая была в несколько раз больше ее самой. Все пространство вокруг наполнял рев двигателей, рокотом авиамоторов и пулеметов. Гулкие взрывы и дрожь земли не прекращались ни на минуту. Где-то внизу — повсюду в этом мире, везде, кроме уютной расщелины — творилось нечто страшное.

Этим утром взрослые разбудили ее на рассвете и сказали куда-то идти, дав «Ружье», которое она едва могла держать на руках. Как только она смогла забраться на уровень первого перевала, все и началось: первым обрушилось грохочущее небо. Инстинктивно девочка забилась в расщелину, ища там укрытие и защиту.

Сколько продолжался бой — она не знала. Лишь чувствовала, что один враг сменился другим — более страшным, и с этим врагом бились уже все. А потом все стихло, и с неба посыпался пепел — белый пепел с отвратительным запахом. Пепел сменился снегом, и стало очень холодно, а она все не могла заставить себя выйти из убежища.

— Ну ты и жалкая, — сказала рыжеволосая девушка, появившись прямо перед ней. — «Ружье» тебе для того чтобы мышцы качать и мозги выжигать?

Девочка лишь всхлипнула, а рыжая задрала нос:

— Да что с тобой говорить? Йокай!

— Посмотри, какая прелесть, Сигеру, — с улыбкой на лице сказал мужчина, заглянув в расщелину.

— Милашка. У тебя просто нюх на миленьких девочек, Хьюго, — рассмеялся второй повстанец, подойдя к синеволоске, которая исподлобья смотрела на двоих мужчин и крепко прижимала к себе «Ружье».

— Проголодалась, наверное, — хмыкнул Сигеру и протянул девочке еще теплую картофелину.

* * *

Рей открыла глаза и увидела перед собой одну плывущую пелену. Пелена была непроглядной, молочно-белой и сплошной. Иногда сверху вниз проскакивал серый «снег» помех.

«Ударило по глазам. Это плохо. Я не смогу идти. Надо ждать еще».

Хоть пещера и была довольно теплой, но мокрая одежда неприятно холодила, да и есть уже хотелось. Ощупав пространство перед собой, Рей нашла раскрошенный заранее картофель и взяла маленький кусочек. Отправив его в рот, она едва смогла прожевать комок: во рту при всей влажности воздуха угнездилась настоящая пустыня. Так пришло еще одно желание: хотелось пить. Надо было всего-то подняться и сделать пару шагов, чтобы оказаться за пределами теплой пещеры, чтобы попасть в дождь, которым можно утолить жажду. Но ноги не слушались. Рей честно убеждала себя, что дождь все еще активный, и пробовать его на вкус пока не стоит. Получалось скверно, но все же получалось.

«Это пройдет. Еще часа через два. Или три».

Надо было просто подождать, а ждать Аянами умела. Она просто сидела и слушала, как капли дождя выбивают безумный, но в тоже время осмысленный ритм. Это было как в бою: во всеобщем хаосе можно выделить закономерности и использовать их для своих целей.

Время шло. Дождь то утихал, то шел в наступление с новой силой, а правая рука отламывала от раскрошенного клубня кусочек за кусочком и отправляла их в рот. Холодные, сухие, но в тоже время сладковатые — они почему-то несказанно радовали Рей. Радовали, как Сигеру и Хьюга, шатающиеся по горам. Как Аска, растормошившая ее быструю, но размеренную жизнь. И как Юй, которая просто была добра к ней всегда. И как старик Фуюцки, который ждал ее.

— Кто там? — испуганно донеслось откуда-то из глубины пещеры.

Девушка через силу повернула голову, и тут же луч света больно ударил по глазам. Свет прорвал сплошную пелену, свет больно резал глаза, не давая зрению ничего, кроме боли.

— Аянами? Ты?!

Не различая образов, Рей не могла сказать, кто перед ней, да и голос она не узнала. Но поскольку сама была абсолютно беспомощна, то просто кивнула.

— Господи, слава богу, ты пришла, — протараторил женский голос. — Генерал весь извелся, после того, как мы не смогли наладить связь с двумя базами. Сколько пальцев видишь?

Все плыло перед глазами, а быстрая речь воспринималась просто отвратительно.

— Я… Пока не вижу, — ответила Рей заплетающимся языком.

— Господи, да на кого же ты похожа, — не унималась незнакомка, — вся чумазая, мокрая. Ты ведь так заболеешь.

«Заболею… Она из постоянных жителей лагеря, никогда не была ни в дозорах, ни в рейдах. Кто она?»

— Все в порядке. Мне нужна пара часов.

— Вот, пей.

Рей буквально запихнули в рот горлышко фляги, и там оказалась чистая вода, от которой она не решилась отказаться. С жадностью сделав пару глотков, девушка вздохнула с облегчением.

— Зачем ты разъединила связь с ружьем здесь? До нашего поста сто метров оставалось…

«Я не хотела, чтобы меня кто-то видел».

— «Ружье» сбоит, — ответила она вслух. Голос вышел почти привычным: тихим и ровным, без пересохшего шипения.

— Подумай хоть раз о себе. Хотя, конечно, ты правильно поступила. Страшно представить, чтобы было бы с тобой, погибни «Ружье» в синхронизации.

«Капитан Сорью пережила гибель своей Евы. И случайную синхронизацию с „Ружьем“ пережила. Интересно, я бы пережила такое?»

— Простите, а вы кто? — наконец спросила Рей, после того, как незнакомка стал вытирать платком ее лицо.

«Она навязчивая. Везет мне на таких».

— Я Майя Ибуки. Наверное, ты меня не помнишь — тебе было лет пять, когда мы последний раз виделись. С тех пор я в твоем лагере больше не бывала. Но я тебе хорошо помню. Особенно в тот день, когда Шигеру и Хьюго привели тебя сюда…

Майя все говорила, рассказывала истории из прошлого, которые сама Рей почти уже забыла. Лишь изредка они всплывали в памяти, но все это было следствием тесного общения с «Ружьем».

Закончив тараторить, Ибуки вернулась наконец к действительности:

— Сможешь идти?

— Думаю, да, — кивнула Рей.

Поднявшись с камня не без помощи женщины, Рей пару раз моргнула, пытаясь поймать фокус, но все плыло перед глазами.

— Держись за меня.

Майя взяла ее руку и положила ладонь себе на плечо.

— И давай «Ружье» мне.

Ибуки попыталась поднести руку к оружию Аянами, но та отдернула его и покачала головой.

— Не надо.

— Ну, как знаешь, — развела руками Майя, — тогда положи вторую руку мне на другое плечо и держись крепче: пещеры скользкие.

— Хорошо.

Камня вокруг становилось все больше, и вскоре Рей почувствовала, что по капюшону заморосила капель сталактитов. Эхо голосов терялось в невидимой каменной чаще.

— Может, уже расскажешь, что произошло?

— Ничего, — спокойно ответила Рей.

— Ты шутишь? — удивленно спросила Майя, и Рей ощутила, как дернулось ее плечо. — Мы не можем выяснить, что случилось с двумя лагерями. Не знаем, где Юй-сан, и уже перестали верить в то, что ты вернешься. И ты говоришь, что ничего не произошло?

— Все как обычно, Ибуки-сан. Как обычно. Мы просто потеряли их всех.

* * *

Аска зажмурилась от вспыхнувшего яркого света, и по ту сторону ослепительного сияния вздохнули.

— Привыкли к темноте, капитан Сорью?

В помещении было накурено, на сейфе в углу светились электронные часы, и Сорью точно знала, что для прихода Кадзи она просидела в затененном кабинете почти час. На улицах города сейчас царила глухая предутренняя тишина. За закаленным стеклом открывался вид на глубокий колодец, на самом дне которого пряталась пустая улица — но это все было за шторой, в воображении капитана. Сорью помнила, как ее вывели из автозака, как она шла к подъезду огромного небоскреба, как лифт дышал ей в затылок несвежим дыханием охраны, а в окошке счетчика давно уже мелькали двузначные числа.

И вот теперь вспышка лампы перечеркнула это все — белой слепотой, резью в глазах.

«Как в кино. Он знает, что я сравниваю это с кино, и все равно включает чертову лампу…»

В затененной части кабинета инспектор возился со стулом, шуршал бумагами и вел себя, судя по звукам, очень непосредственно и обыденно. Аска чувствовала его взгляд и изо всех сил старалась сидеть ровно.

— Что скажете по поводу условий своего, эм, размещения?

Девушка вспомнила свою тесную одиночную камеру и невыразительно пожала плечами: мол, все равно. Единственное неудобство состояло в том, что тюрьма находилась во временном военном городке, а на допросы ее таскали почти в самый центр столицы. Уже вторую ночь она сжималась внутри спецмашины, забивалась в угол и прислушивалась к тому, как немилосердная тряска по грунтовке становится все мягче, как разбитую окраинную дорогу сменяют мягкие и ухоженные покрытия улиц большого города. Аска думала о том, что очень боится боли — даже не так: она очень боится того, что это все будет напрасно. Что в каком-то тихом кабинете она будет загибаться от шока и унижения, и целью будет жалкая подпись, один кивок, одно согласие.

Капитан Сорью вжимала себя в угол, пустыми глазами изучала одинокую лампочку под потолком автозака и вспоминала то, чего боялась больше, чем пыток.

«Я по тебе скучаю».

Она снова и снова переживала эту мысль, снова и снова пыталась понять, откуда взялось яркое наваждение. Аска думала о Еве, о не до конца понятной синхронизации, жалела, что в свое время так мало интересовалась занудными лекциями Акаги — да много о чем думала Сорью, пока тряска сменялась плавным скольжением, а темный колодец со стенами из небоскребов — ярким лифтом.

Еще Аска никогда не запоминала возвращения назад: из пустоты сразу возникал стук в окошко, который означал, что ей принесли в камеру поздний остывший завтрак.

— Сорью, вы меня вообще слушаете?

Девушка подняла голову и по кисловатому привкусу и сухости во рту поняла, что заснула — прямо так, как сидела, с открытыми глазами.

— Так точно.

— И не спать, — сказал яркий свет. — Иначе вам вколют кофеин.

Аска кивнула, сглатывая всухую. Эта ночь еще не закончилась.

— Так вот. Повторяю. Как вы познакомились с Икари-младшим?

Она поморгала. Это было дежа-вю: она уже десяток раз пересказывала эту историю: в любой момент нескончаемого допроса Кадзи снова и снова возвращался к теме знакомства.

— Вы уже слышали это.

— Сорью, не забывайтесь. Повторите еще раз.

Аска представила себе — снова — как входит в холодный ангар, глядя в спину человеку, который только что стал ее командиром. Снова была та пелена обиды, раздражения, а потом он повернулся к ней, услышав шаги, и капитан увидела улыбку.

«Злорадствует, гаденыш», — думала Аска, быстрым шагом сокращая расстояние между ними.

«Он был просто рад меня видеть», — думала Аска, глядя в слепящее марево настольной лампы.

Капитан вздрогнула, когда поняла, что Кадзи стоит перед ней, а свет ртутным ореолом окружает его силуэт.

— Вы отвратительны, Сорью. Даже не облажайся вы в «фоктрот-лима-71», вы все равно были бы отвратительны. Знаете, почему?

Аска молчала. У нее были версии, одна хуже другой. Самомнение — его жалкие, но все равно сильные остатки — отчаянно протестовало, требовало держаться, предупреждало, что стоит сломаться на теме дурачка, и инспектор сапогами пройдется по всему остальному. Сорью тянула носом пропитанный пылью и табаком воздух и ждала.

Кадзи протянул руку назад, куда-то в свет, и извлек оттуда тлеющую сигарету.

— Вы могли получить непозволительно много, как для солдата NERV, капитан Сорью. Куда больше, чем пятнадцать минут еженощного барахтанья под одеялом. Он был искренне вам предан, а вы пошли на поводу у своего дерьмового характера.

Сорью почувствовала, что внутри что-то влажно хрустнуло, но все равно продолжала упрямо смотреть в черный силуэт, вырезанный в свечении. Куда-то, где должны быть злые прищуренные глаза.

— Да, одиночество победителя, одиночество лузера — это разные вещи. Да, капитан Икари был тряпкой и мямлей, но почему-то именно его вспоминают ваши сослуживцы. Он спас, кого смог. Слабак. Отвратительный пилот, издевка над словом «ас» и папенькин протеже.

Кадзи сел на стол и пальцами с зажатой в них сигаретой почесал висок.

— Подытожим. Вы даже терновый венок ему подарили, Сорью. И при этом бездарно просрали все, что могли, включая и единственного близкого человека.

— Чего вы хотите?

Аска замерла: голос был чужой и тоскливый. Это был хрип умирающей твари, которой только что отрезали дорогу к последнему водопою.

— Хм. Я хочу вам предложить новую жизнь. Забудьте о том, что с вами было. Дайте нужные показания, и больше не оглядывайтесь на это. Был Икари Синдзи — и нет его. Заровняйте саму память о нем. Это ведь он вам приказал проверить квадрат в отчужденных землях?

Голова сама пошла вниз, но Аска остановилась. «Нет, это что? Я кивнула?»

— Не пойдет, капитан Сорью, — чуть мягче сказал инспектор. — Так вы не избавитесь от прошлого. Вы должны поверить в то, что это действительно так. Не желаете ознакомиться?

Инспектор протянул ей сшитые листки и отошел в сторону, позволяя свету пролиться на страницы. Аска сощурилась и прочитала первую строчку: «Стенограмма показаний капитана Сорью Аски».

— Могу помочь. Одно ваше слово, и вам принесут инъекцию спецраствора. И чтение, и усвоение пойдет легче. Очень многое станет легче, — сказал Кадзи, склоняясь к ее уху. Аска внутренне съежилась от выдоха инспектора. — В первую очередь, вы успокоитесь. И сами во все поверите.

«Так все просто, — думала Аска, принимаясь за чтение. — И так похоже на реальность, правда?» На бумаге была та жизнь, которую она так долго и сама принимала за реальность, потому что там было главное: во всем виноват Синдзи. Из-за него на учебных стрельбах клинило пушки, из-за его ободряющей улыбки она проиграла штабной чемпионат по легкой атлетике, из-за него им обоим не дали отпуск.

Такого человека нельзя любить. По такому уроду нельзя скучать.

Аска перевернула страницу, почти не видя текста: нечего ей там было читать. Эти строки словно писала она сама, ее вера в собственную непогрешимость, в собственное превосходство. Капитан улыбалась: она не понимала, зачем было так долго ее мучить, чтобы просто дать в руки мечту.

«Раз и навсегда вычеркнуть его. Ты что, не можешь поверить в такую простую вещь?»

Облизнув губы, она одолела еще одну страницу.

«Что он там говорил о „спецрастворе“?»

Перевернув еще один лист, девушка обнаружила пустую страницу и подняла голову.

— Это для ваших показаний о произошедшем в отчужденных территориях, — предупредительно сообщил Кадзи, все это время стоявший рядом с ней. — Я не стал импровизировать.

«Ты просто ушла в лес в беспамятстве и бродила все эти дни».

Аска поморгала, пытаясь вспомнить, чьи это слова, а потом воспоминания пришли сразу — одним рывком. И йокай Рей, убившая ее Еву, и выматывающий переход, и странные часовые-наркоманы, и невидимая кувалда, и бой за лагерь.

«Тебе не место здесь».

Да, думала Аска, не место. Я не умею терпеть, не умею сдаваться, а умею только двигаться вперед. Девушка смотрела на чистый лист бумаги и видела только внимательный взгляд страшноватых красных глаз. Чужой мир смотрел на нее с немым удивлением:

«Так ты сдаешься или идешь вперед?»

Грань размывалась: Аска не понимала, что происходит, где выход. Боль памяти — пусть и недолгая, всего лишь до расстрела, — или боль предательства? Ненадолго остаться собой, принять прошлое — или попытаться создать новую себя? Капитан чувствовала, что уплывает: воспоминания из Евы, алый взгляд, ядовитые слова инспектора Кадзи — это все рвало ее на куски, и уже принявшая решение Аска ушла на новый виток.

«Ты… Если хочешь — возьми».

Она моргнула, и на листок упала слеза.

Синдзи протягивал ей свой ордер на увольнительную. Свою путевку на море, в крохотный ласковый рай. Это был залитый солнцем юго-восточный КПП базы, дурачок уже собрал свои вещи, и транспортная вертикалка скоро должна уйти с аэродрома, унося счастливчиков. Это был шкодливый сухой поцелуй в щечку, «ты дурак» на прощание — и началась самая странная увольнительная в ее жизни, когда она впервые пожалела, что тряпки-напарника нет рядом. Это была кокетливая фотография, ушедшая почтой на базу.

Аска улыбнулась, сложила сшитые страницы и аккуратно порвала их пополам.

— Хм. Неожиданно.

Кадзи выключил лампу, сел за стол — и все пропало: снова остался пыльный накуренный кабинет, никаких метаний и выдуманных взглядов из-за периметра. В щель тяжелых штор пробивался слабый лучик утреннего света.

— Интересно, капитан Сорью. Я бы много отдал, чтобы узнать, почему вы отказались.

Лицо инспектора в полумраке было серым, и вымотанная своими демонами Аска с интересом смотрела на него: впервые за четыре дня допросов тот показал себя. Выглядел Кадзи, мягко говоря, неважно.

— Но это уже несущественно. Вы знаете, что такое нейродиспенсер?

Сорью ничего не сказала, а Кадзи тем временем поднял трубку телефона.

— Это Редзи. Восьмой комплект ко мне.

Трубка легла на свое место, а инспектор поднялся, снимая со спинки кресла френч.

— Знаете, Сорью, вы просто обязаны вызывать уважение. И тем не менее. Возможно, я просто не люблю людей, которые пытаются геройствами исправить что-то постфактум. Ей-богу, покойный Икари и то симпатичнее.

В кабинет вошли люди, втаскивая на каталке какой-то громоздкий прибор. Инспектор набросил плащ и вытянул из-за воротника хвостик.

— Так, у меня встреча через час, вы тут за главного, — сказал Кадзи тощему мужчине с седым «ежиком». — Результат нужен до завтра, но не вздумайте перебарщивать, Сэм.

— Обижаете, сэр, — отозвался тот. — Свидетель?

— Должна быть свидетелем, — сказал Кадзи с едва заметным нажимом на первые два слова. — Материалы дела на столе.

Аска безучастно смотрела на то, как разматывают провода, как промывают в спирте какие-то клеммы. «Я выдержу. Синдзи же выдержал Ангела — а это какие-то люди». Сорью только поморщилась, когда ее бережно пересадили в другой стул, защелкнули зажимы на запястьях и начали пристраивать за ушами холодные влажные присоски.

«Мне бы еще немного выдержки этого дрянного йокая — и было бы совсем хорошо».

* * *

Кацураги шла затемненным коридором за своим командующим и пыталась поглубже загнать волнение. Печатанье шагов очень способствовало процессу, но до ледяного спокойствия Икари ей было очень далеко.

«Не каждый день вызывают на ковер старики из Комитета».

Особняк властелинов NERV скромно ютился в небольшом центральном парке, но внутри было все то, за что Кацураги ненавидела гражданскую жизнь «ангельской» эпохи: болезненная роскошь, которая буквально лезла отовсюду, настырно заглядывая в глаза.

«Люди хотят получить от своей короткой жизни все, что в этом плохого? — успокаивала себя Мисато. — Наш мир очень располагает к такому ходу мыслей». Женщина умом это все понимала, но глядя на расцвет нового гедонизма, она часто брезгливо морщилась и вспоминала своего отца, который настаивал на военизации общества. На другой чаше весов стояло то, что сейчас стало нормой жизни: что ни год — новые наркотики, что ни год — то легализация новых извращений, превращение слова «мораль» в ругательство. К слову «добродетель» с прошлого месяца в словаре официально добавили пометку «устаревшее».

Солдат и дочь солдата с презрением смотрела на распадающийся мир. «Дойдет до того, что только в армии и останутся эти все „архаизмы“», — думала Мисато, проходя мимо огромного панно, где в красках было изображено грехопадение человечества. Нарисовано было красиво, чувственно и с восторгом, но майор ничего не могла поделать с брезгливостью: в оплоте власти подобные шедевры наводили на некие размышления.

— Проще лицо, майор, — сказал командующий, не оборачиваясь.

— Виновата.

Перед ними открылись тяжелые дубовые двери, и они вошли в затененную залу совещаний Комитета. Светильники горели только над столом докладчика, массивные же кресла стариков казались черными глыбами в полумраке помещения. Двенадцать таких глыб дугой располагались перед освещенным пятачком.

— Икари, — прогудел бас председателя, и залом пронеслись приветственные шепотки.

Командующий сел, а майор замерла над его правым плечом, сцепив за спиной руки. Ее по имени не назвали, значит, и места ей не полагалось.

— Мы читали ваш доклад, — сказал председатель. — Вы хотите просить отставки?

Кацураги мысленно поставила себе плюсик за догадливость: пока все шло, как она и предполагала. Грубое давление с первых же слов, ни малейшего повода высказаться в оправдательном ключе — старики срывали злость. «Я их понимаю. Просела линия обороны вокруг периметра, потеряна база, потеряна Ева, да еще и Ангел проявил удивительную настойчивость».

— Нет, — тускло сказал Икари. — Я хочу предложить новый план удара по отщепенцам.

Мисато поставила себе минус. «Безусловно, командующий без козыря не вошел бы в игру, но чтобы план?»

— Интересно, — после паузы сказал кто-то из комитетчиков. Председатель, видимо, тянул время, переваривая услышанное. — Но не хотите ли для начала ответить на вопросы?

— Вы снова затребуете миллиарды, Икари, — поддакнули слева. — Не отчитавшись за прошлые вложения в ваши аферы.

— Аферы? — переспросил командующий почти оскорбительным тоном. — Если бы не периметр и моя база, Ангел бы уже гулял по улицам Токио.

— Вы умеете предсказывать поведение Ангелов, Икари? — спросил председатель. — Потому что три года назад, когда вы запросили деньги на периметр, никто не верил, что Ангелы выйдут из той зоны, что установили себе сами.

— Ваша жена была бы вами довольна, — поддержали председателя откуда-то справа.

Повисла тишина. Командующий молчал, а Кацураги снова вспомнила ученого, которого объявили безумным. Ученого, который обещал примирить людей с Ангелами. Майор не могла припомнить одного: чтобы командующий хоть раз как-то отреагировал на упоминания о своей знаменитой оплеванной жене.

— Если мы закончили с издевками, то я бы предпочел ближе к делу.

«То ли они его достали, то ли он хочет, чтобы они так думали».

— Как скажете, — преспокойно сказал председатель. — Мы знаем, что при ликвидации Ангела погиб ваш сын. Примите это.

Из тени вышел распорядитель и неслышными шагами поднес к столу футляр с роскошным син-гунто в ножнах.

— Ваш сын награжден посмертно как герой человечества, — произнес кто-то слева.

— Это все? — спокойно спросил командующий, даже не взглянув на положенную на стол награду.

— Икари, Икари, — примирительно прогудел председатель. — Не надо.

Снова тишина. Мисато буквально слышала, как в тень вокруг нее убегают секунды. Темный зал с глыбами кресел ждал чего-то своего, и чего-то ждал командующий Икари. Это была тяжелая игра в гляделки с мраком.

— Мой план таков, — сказал Гендо, прекращая соревнование и превращая его в эффектную паузу. — Последний Ангел, как вы знаете, дал странные пост-эффекты…

Прервали его почти сразу же: поднялся шум, и тонкий голос выкрикнул:

— Странные? Мы бы сказали, катастрофические!

Мисато хорошо понимала настроение Комитета: частицы Ангела три раза волной обошли земной шар с востока на запад, почти парализовав цивилизацию между тридцать вторым и сорок пятым градусами северной широты. Магнитные бури, шаровые молнии, активизация спонтанных перемещений предметов, прочие аномальные явления — все это уже пять суток трясло довольно широкий пояс в северном полушарии. Запуганные аналитики скромно намекали на месяц этого ада.

— Это вопрос семантики, — пожал плечами Икари. — Суть в том, что эпицентр и пространство радиусом в пятьсот километров вокруг него не пострадали. Более того, по данным разведки и орбитальных средств наблюдения, снизилась аномальная активность в самих отчужденных территориях.

— И в чем состоит ваш план?

— Его суть проста. В течение двух недель стянуть в свободную от частиц зону восьмую и двенадцатую бригады, пятую воздушную группировку и силы ВМФ.

Комитет заледенел, и снова Мисато сочувствовала старикам: командующий предлагал фантастически наглую дорогую затею, но зато в голове у тактического командира начала складываться схема, и даже забрезжила цель, в которую метил Гендо. А уже спустя пару секунд командующий подтвердил догадки майора:

— Этими силами мы в кратчайшие сроки сможем очистить отчужденные земли от повстанцев. Риски — до сорока тысяч живой силы и примерно вдвое меньше единиц техники. Треть оценочных потерь боевые, две трети — на счету аномальных факторов.

— Считаете повстанцев слабаками? — опомнился кто-то из комитетчиков.

— Считаю их разрозненными и разбросанными.

Мисато с волнением следила за сражением Икари против стариков. В плане командующего зияла огромная брешь, и женщина все ждала, каким образом он заполнит нишу противодействия Ангелам. И снова, как в коридоре, Икари будто прочитал ее мысли.

— В случае появления Ангела мы задействуем эвакуированную Еву-01.

— Это очень интересный вопрос, Икари, — задумчиво сказал председатель. — Кто будет пилотировать? Ваша…

— Капитан Сорью, — подсказали слева.

— …Капитан Сорью под следствием. Что скажете?

— Это исключительный случай, — ответил Икари. — Следствие можно отложить ради операции, определяющей будущее Тихоокеанского региона. Надеюсь, вы понимаете, что покончив с ядром сопротивления власти NERV…

— Да, понимаем. Однако лояльность пилота основного оружия должна быть неоспорима.

Мисато сцепила зубы. Вспышка надежды на то, что судьба Аски может выпрямиться, что ей дадут шанс проявить себя, гасла. «Чертовы старые пердуны. Если бы вы не превратили академию „Мардук“ в интернат для богатеньких ублюдков, мы бы уже имели очередь из пилотов. А так только плодим „золотую молодежь“, которая козыряет шевронами на своих пьянках да по борделям. Кого-то удивляет, что это быдло откупается от фронта?»

Погруженная в свои мрачные мысли, майор не заметила, что Икари по-своему интерпретировал придирки Комитета — и оказался снова прав.

— У вас есть альтернатива?

— Есть кандидат, — сварливо сказали слева. Старик явно маялся одышкой.

— Подходит, — сказал Икари, и последний луч надежды для Аски погас. Мисато с трудом сдержала разочарованный выдох: нет, она не ждала, что командующий кинется защищать уже почти зарытую девушку, но больная обида колом торчала в горле.

— Тогда пока все, Икари, — подвел итог председатель. — Озаботьтесь передать детальные выкладки. Мы обдумаем риски плана и вызовем вас. Свободны.

— Всего доброго. Майор Кацураги, примите дело вашего нового подчиненного, — распорядился Гендо, вставая.

Уже получая из рук распорядителя тоненькую папку, майор услышала беседу двух глыб мрака:

— Кацураги?

— Да. Я так понимаю, его дочь?

— Она, без сомнения. Отцовская выправка.

— Отец командовал Икари, а теперь Икари командует дочерью…

Повернувшись на каблуках, Кацураги зашагала за своим командиром. Комитет неизменно оставлял ей мерзкое впечатление: этот мрак, эта роскошь, эти шепотки — майор всем сердцем ненавидела супер-магнатов.

«Ненавижу, но служу. Похоже, я бы не отказалась добавить пометку „устаревшее“ к слову „честь“».

* * *

Когда тяжелые двери закрылись за посетителями, от стены отлип высокий силуэт в темном френчевом костюме и пошел к месту докладчика. Редзи Кадзи был задумчив, он даже не стал садиться — просто опирался на стол, глядя поверх голов выжидающе молчаливых стариков.

«Я чуть не упустил… Как же я чуть не упустил?»

— Кадзи, вы по-прежнему верите, что его можно свалить? — не выдержал председатель Лоренц.

— Наглец после такого провала пришел с отличным планом, — добавил Фьолдинген, чья одышка от негодования становилась все сильнее.

— Он даже хаос использует, чтобы выкрутиться, — буркнул Маноэйра.

Инспектор кивнул:

— Да, экселенцы. Я более чем уверен, и я это сделаю.

Тень помолчала: глыбы мрака ждали вердикта председателя.

— Выполняйте, Кадзи.

Инспектор кивнул и пошел к выходу. «Бесполезное совещание, Икари переиграл их вчистую. Бесполезная трата времени, но кто бы мог подумать, какой полезной окажется пустая старческая болтовня?»

По дороге к дверям Редзи Кадзи наметил план «Б». Уже в коридоре он раздосадовано вспомнил, что форсированная обработка Сорью идет уже четыре часа, а в новых обстоятельствах она совсем не нужна.

Ни форсированная обработка, ни сама Сорью.

* * *

Аска очнулась на полу в своей камере и очень об этом пожалела. Ее тело будто взбесилось: воздействие на центры боли имело чудовищные вторичные эффекты. Под оглушительно воющей щекой прыгал бетон, скрюченная под животом рука вцепилась в мышцы пресса, а холодный сквозняк бритвой резал висок.

«Жива. Надо еще что-то вспомнить…»

Глубоко дыша назло бунтующим легким, она села, опершись на стену.

«А, да. Я ничего не подписала».

Из тела словно вынули несколько иголок, и девушка облегченно улыбнулась, стараясь не зацикливаться на том, что ощутили при этом ее губы.

— О, очнулась, — произнес спокойно-удивленный голос.

Аска вскинула голову. На ее кровати сидел парень в свободном сером костюме — свободном и дорогом: ткань почти светилась в полумраке камеры. Девушка всмотрелась в него и выдохнула:

— Йо… Йокай…

— Хм. Йокай? Ну что ты, — сказал тот, улыбнувшись одними губами. — Всего лишь капитан Нагиса Каору. Твоя замена.

10: Просто скучный день

Рей стояла посреди небольшой комнаты, выдолбленной в стене пещерного зала. Помещение было обшито необтесанными деревянными досками, потолок тяжело опирался на сучковатые бревна, а все пространство вокруг освещала одна-единственная люминесцентная лампа без плафона. Лампа светила тускло и постоянно моргала, раздражая глаза Аянами: девушке все еще было больно после разъединения с «Ружьем» — даже спустя пять часов крепкого сна.

Напротив Рей за широким слегка перекошенным столом сидел старик в выцветшей форме генерала Сил Самообороны. За его спиной висел флаг Японии, а стол укрывала слегка растрепанная карта региона с множеством обозначений. Старик задумчиво смотрел на карту, делая какие-то пометки.

— Генерал, — нарушила тишину Аянами, понимая, что так может продолжаться очень долго. Старик перевел глаза на девушку и произнес:

— А, Рей, наконец-то ты вернулась. Докладывай.

— При помощи «Ружья» сбита одна Ева. Пилот взят в плен, но потерян при эскортировании. Передовой северо-западный лагерь и полевой лагерь Икари Юй уничтожены Ангелами. Судя по всему, выжила только я.

— Проклятье, — ругнулся старик, — Юй ведь была почти у цели…

«Цели?» — подумала Аянами, но переспрашивать не стала.

— Но главное, что с тобой все в порядке. Ты единственная из всех, кто способен управлять «Ружьем Лонгиния» и дожил до сегодняшнего дня.

— Генерал?

— NERV недавно уничтожил Ангела, после чего мир впал в хаос, сопоставимый по последствиям с днем «Первого появления».

— Я не понимаю о чем вы, — покачала головой девушка.

— Мы редко говорим о том дне, девочка, — кивнул старик, — наверное, пришло время рассказать и тебе. Все началось, когда над Южным полюсом появились крылья. Спутники хорошо зафиксировали этот момент: льды Антарктики вздыбились, и из их толщи в небо взметнулись два огромных ярких крыла. Как только они расправились, произошла вспышка, которая испарила ледник. Одновременно с этим на всей территории Земли произошли массовые сбои в технике и людских организмах.

— Частицы Ангела?

— Они самые. Но их не было над самой Антарктикой. Беспилотный самолет-разведчик, что был там, — не пострадал, поэтому мы и знаем о произошедшем. А в тот день и следующие за ним дни, когда люди еще ничего не понимали, разбились сотни аппаратов…

Фуюцки пожевал губами и горько усмехнулся:

— Из всего, что было в небе, там остался лишь беспилотник у самого эпицентра катастрофы. Чудовищная ирония, Рей. Так вот и сейчас над Японией ясное небо, а весь мир вновь переживает маленькое «Первое появление». NERV наверняка воспользуется этим и постарается нас прикончить.

— Вы думаете, что они пойдут в зону отчуждения? — с легким недоверием в голосе поинтересовалась Аянами. Ей не верилось, что найдутся безумцы, готовые рисковать своими жизнями ради нескольких тысяч повстанцев.

— Если бы Кацураги был жив, я был бы уверен, что нам ничего не угрожает. Но полковник мертв, а NERV в руках Икари Гендо. Жаль, Кацураги не раскусил его сразу. Хотя… Раскусить Гендо — та еще задача, даже в былые времена. Это ведь не без советов Икари Кацураги и другие военные сдали нашу страну ООН, прикрывшись идеей защиты от Ангелов. Полковник так хотел защитить Японию от одного врага, что сам отдал её другому. Хорошо, что он погиб в бою и не увидел последствий своей ошибки.

«Тяжело, наверное, быть руководителем», — почему-то подумалось Рей.

— Аянами, — произнес Фуюцки на выдохе, — мы ударим первыми. И ты будешь на острие атаки.

— Это безумие, — не задумываясь, ответила девушка.

— Я знаю, но выбора нет. Гендо нападет в течение двух-трех недель: быстрее просто не выйдет собрать группировку. Мы не сможем долго противостоять массированному нападению. Пора прекращать эту агонию. Либо мы нападем и покончим с NERV, пока международные силы заняты своими проблемами, либо погибнем. Тем более теперь, когда ты уничтожила одну из Ев — нам будет проще.

«Я бы предпочла, чтобы все шло по-прежнему».

— Что от меня требуется?

— Ты пойдешь с Майей Ибуки в Токио, где вы свяжетесь с подпольщиками. Они дадут тебе нужную информацию о Евах, и ты должна будешь уничтожить это оружие NERV, чтобы армия ничего не могла противопоставить Ангелам.

— А если появится Ангел? Мы не сможем его уничтожить.

— Враг моего врага — мой друг. Ангелы не уничтожают нас целенаправленно, не забывай.

«Забудут ли это души погибших в течение этой недели?» — Аянами все это чертовски не нравилось. Ей казалось, что она понимает, чем руководствовался полковник Кацураги, «предавая» Японию.

— Еще кое-что, — задумчиво произнес Фуюцки, — перевал, через который вы пойдете — на нем расположилась банда уголовников. Не знаю, откуда они взялись, но уничтожь их — не хочу, чтобы выродки мешали нам, когда я поведу людей в атаку.

— Я поняла, — кивнула Рей, — когда мне выдвигаться?

Старик неожиданно ласково улыбнулся и с грустью в голосе сказал:

— Я знаю, что ты очень устала, но время не ждет. Отправляйся сегодня же, как только подготовишь все для похода.

— Слушаюсь, — Аянами кивнула и, развернувшись на месте, пошла к двери.

— Удачи тебе. И… — старик замолчал на секунду, — что бы не произошло, постарайся хотя бы выжить. Ты еще слишком молода, чтобы умирать за идеалы такого старика, как я.

— Спасибо, генерал, — ответила девушка, и тут же шепотом, так чтобы старик не слышал, добавила, — но своих идеалов у меня нет.

* * *

В туннелях, соединяющих весь подземный комплекс, дышалось удивительно легко: не было ни сырости, ни духоты, чего можно было ожидать от пещерных укреплений. Тот, кто строил этот подземный город, все хорошо продумал. Сотни ходов связывали между собой подземные казармы, склады, казематы и многочисленные укрытые на поверхности горы огневые точки. И всему этому была придана великолепная система вентиляции, поддерживающая стабильную комфортную температуру и влажность. Единственной проблемой оставалось тусклое и часто пропадающее освещение — но это уже из-за нехватки топлива для электростанции.

«Сейчас бы „Ружье“», — подумала Аянами, почти на ощупь пробираясь по коридору. Девушке приходилось ориентироваться на свет из далекой двери, ведущей в арсенал, поскольку лампочки на потолке давно уже были вывинчены и использованы где-то в другом месте.

— Койчи? — позвала Рей, оказавшись в арсенале.

В просторной комнате царила тишина. Из-под темного потолка на тонком проводе спускалась стоваттная лампа, нависающая на тонком проводе прямо над столом. Кроме знакомой девушке оружейной смазки, в воздухе кружили запахи припоя, канифоли и почему-то камфоры. Среди пружин и затворов от разнообразного оружия щедро рассыпали электронную начинку, а в углу стола остывал паяльник.

— Койчи? — снова позвала Аянами.

— Ммм…

Пройдя вперед на звук ленивого ворчания, девушка заглянула за стол. Там на низенькой тахте, закутавшись в плащ, спало неопределенного вида тело.

— Койчи, «Ружьё Лонгиния» готово?

— Ммм…

— Мне нужно «Ружьё», — слегка раздраженно повторила девушка. — Оно готово?

— Угууу… — вяло ответил хозяин склада.

— Где оно?

Тело зашевелилось, и из-под плаща вылезла рука, которая указала на угол склада. Посмотрев в направлении, указанном мясистыми пальцами, девушка увидела свое оружие.

— Оно в порядке?

— Ммм?

— Я могу его использовать?

— Угууу….

Кивнув соне, она подошла к углу, взяла «Ружьё» в руки и осмотрела его.

«Вроде все в порядке. Подключу потом».

— Мне нужные еще противопехотные патроны.

— Ммм?

— Патроны для уничтожения живой силы, — терпеливо перефразировала Рей.

— Ооо… Ммм… — рука вновь вылезла из-под плаща и указала на стену рядом с ружьем.

Там среди разнообразных снаряженных разгрузок висел пояс с несколькими подсумками, различающимися между собой маркировками.

— Спасибо, Койчи, — сказала Рей, взяв с собой пояс.

— Угу.

«Надо зайти за сухпайками и индивидуальными пакетами». Уже в дверях Рей обернулась:

— Я принесу чего-нибудь сладкого к чаю, когда вернусь.

— Ммм.

* * *

Ходить по темным пещерам с включенным и отлаженным «Ружьём» Аянами нравилось больше. Тем более сейчас, когда она смогла провести нормальную процедуру синхронизации: не было Ангелов, не ходила ходуном земля и никто рядом не умирал. Да и Койчи не подкачал: электроника больше не трещала, а старый поцарапанный дисплей был заменен на новый. Повстанцы вяло суетились вокруг, промокшие и вечно усталые, и Рей не поддавалась их настроению только при активной поддержке «Ружья».

«Надеюсь, оно снова не отсыреет», — подумала девушка, прикидывая свои возможности по полевому ремонту оружия. Возможности стремились к нулю, такчто оставалось только вести себя аккуратнее.

Погруженная в свои мысли, она не заметила, как миновала все посты и подошла к месту встречи. Майя уже ждала Рей у выхода из пещеры. Снаружи по-прежнему поливал дождь, так что Аянами захотелось развернуться и нырнуть в теплую постель. Вместо этого она принялась натягивать на оружие влагонепроницаемый чехол и покосилась на спутницу:

— Вы готовы? — спросила девушка, втайне рассчитывая услышать: «нет, я не готова».

— Наверное, — улыбнулась Майя, поправив лямки рюкзака.

Рей еще раз посмотрела на свою спутницу, и ей еще сильнее захотелось пойти куда-нибудь завалиться спать — так, чтобы ее месяц никто не трогал. Перед ней стояло абсолютно невинное и безобидное существо, которое непонятно как оказалось в зоне отчуждения.

— Вы давно были в Токио?

— Да, я сама только недавно вернулась оттуда. Я связная с тамошним подпольем.

— Вы одна переходили через перевал?

— Нет, конечно, — хихикнула Ибуки, — генерал всегда выделяет сопровождение.

«Обуза. Снова обуза».

— Что-то не так? — удивилась Майя, глядя в задумчивые красные глаза Рей, которые не моргали в течение минуты.

— Нет, все в порядке, — качнула головой Аянами. — Просто дождь.

— Да, и притом сильный. Может, переждем?

— Дождь может продолжаться неделю. У нас нет на это времени.

Рей охлопала подсумки с патронами, вытащила из кобуры пистолет и, проверив предохранитель, вернула его на место. Размяв шею, она накинула капюшон поверх синих волос, после чего пошла вперед — прямо в дождь.

— За мной.

Майя недоуменно хлопнула глазами. Через мгновение она сообразила, что может потерять свою провожатую в этом ливне, и побежала вслед за ней.

* * *

Каору закрыл за собой дверь камеры в превосходном настроении. Он ждал многого от назначения на должность действительного боевого пилота, но чтобы в придачу к уникальной машине прилагалось такое развлечение — это было совсем здорово.

— Нагиса-сан, все в порядке?

Не оборачиваясь, Каору протянул через плечо купюру, и шустрые пальцы надзирателя утащили добычу. «Все же военная полиция — это скорее полиция, чем военные», — думал капитан, шагая к выходу из гарнизонной тюрьмы. Наследник крупной финансовой империи привык относиться к стражам порядка со всей возможной пренебрежительностью: в мире синих мундиров слишком почитались деньги. Сам Нагиса деньги презирал, что отлично согласовывалось с его баснословным богатством.

— Прошу, господин.

Буквально нырнув в просторную машину, Каору зевнул. Капитан Сорью оказалась интересной — разбитой, слабой и униженной, но все равно интересной. Он задумчиво смотрел в окно, он даже едва понял, что предъявлял удостоверение на КПП, и лимузин теперь нес его к центру столицы. «Армия… Армия прячет это все под мундиры. А мне повезло увидеть вблизи настоящего солдата безо всяких погон и формы».

* * *

Аска лежала в кровати и пыталась собрать себя в одно целое. Было больно, тело реагировало на приказы в случайном порядке, осмысленно получалось только смотреть. А еще был этот Нагиса.

«Ублюдок».

Девушка не могла поверить, что машину Синдзи, машину, в которой он погиб, отдают такому уроду. В том, что Нагиса — урод, сомневаться не приходилось: новоявленный капитан NERV заплатил надзирателям, чтобы посмотреть на униженную предшественницу.

«Просто посмотреть? Да куда там».

Он пришел торжествовать — сидеть, смотреть и подбрасывать светские реплики, чтобы было ясно, кто и зачем здесь находится. Нагиса не стеснялся в выражениях: она — ничтожество, поскольку она проиграла, а он от скуки добился ее места. Перед ней снова появилось видение бледного лица, и Аска сцепила зубы, потому что красноглазая замена страшно напоминала одного повстанца из недавнего прошлого. Это было странное ощущение — примешивать к образу одного человека образ другого, но Сорью ничего с собой поделать не могла. Слишком уж уместным было сравнение.

«— Слабым не место в Еве», — сказал Каору, глядя на нее сверху вниз.

Рей ни разу не назвала ее слабой, даже несмотря на то, что смогла сбить красную машину.

«— Жаль, я не дождался своей собственной Евы. Освободилась машина, минус два пилота — это такое странное совпадение, что неохота ждать».

Рей умеет ждать.

Аска заворочалась и легла на правый бок: лежа на левом, она всем телом чувствовала каждый удар сердца. Она познакомилась в своей жизни с двумя альбиносами — и знакомство с обоими стало настоящим испытанием. «Проклятые мутанты», — подумала Аска и только сейчас заметила, что сравнение повстанца Рей и NERV’овца Каору провела не в пользу сослуживца.

«О чем я думаю? Что за мысли?»

Сероватая мгла камеры будто бы выстудила время. Аска снова вернулась в воспоминания о боли, а потом заснула с мыслью о том, что все было не зря, и проснулась только на рассвете. На потолке лежал тусклый алый отсвет восходящего солнца, будто кто-то раскалил обшивку камеры. Глаза у рыжей слипались, она долго терла их слабыми руками, ее слегка мутило, как после тяжелой болезни, а в животе все было словно после вакуумного взрыва. Сорью покосилась на дверь: на лотке под окошком стоял простывший ужин, до которого еще надо добраться.

Спустя пять минут она сидела на кровати — относительно умытая, по-прежнему слабая и разбитая, но зато на коленях стояла миска с кашей и тушенкой. Только дожевав половину остывшей дряни, Аска поняла, что провела всю ночь в камере. Она понимала, что это вряд ли победа, что нет смысла хотя бы мысленно кого-то благодарить за эту передышку.

Но холодная каша стала немного вкуснее, а день за окном — ярче.

* * *

Сквозь закрытые жалюзи сочился скупой свет осеннего дня, но Кацураги не выключала настольную лампу. В кабинете образовалось два этажа: нижний — залитый желтым электрическим сиянием, исчерканный тенями спинки стула, настольного набора и вешалки, и верхний — сероватый, призрачно-темный. Перекрытия между этажами не было, они словно бы размывали друг друга на уровне глаз майора.

Чем дольше Мисато изучала личное дело нового пилота Евы, тем меньше хотела видеть капитана Нагису у себя в подчинении. Официальная часть была неприятно сухой и короткой — слишком короткой. А вот у той части, которую составляла контрразведка, был другой недостаток: она оказалась излишне подробной. Мисато перекладывала фотографии богатых дегенератов — в компании и по отдельности, упитых в хлам и опухших после вчерашнего, — изучала полицейские отчеты, которые навсегда легли под сукно, протоколы допросов, и не понимала одного: зачем человек с таким отношением к жизни и людям пошел в армию?

Особо впечатлил майора протокол допроса агентами бывшей девушки капитана. Недоносок завел себе подружку только для того, чтобы каждодневно над ней издеваться. Не физически — он давно прошел этот этап — но утонченно и даже где-то изысканно. Каору неделями не разговаривал с ней, будил пощечиной среди ночи и смотрел в перепуганное лицо жертвы, которая терялась в ожидании худшего. Он заставлял ее завтракать вместе с ним, а сам ласкался со служанкой. Он…

Кацураги с отвращением захлопнула дело.

«Мудак, похоже, считает себя высшим существом и карьеру подобрал под стать — пилот самой мощной боевой машины. Интересно, как он выжил в учебке?» Майор снова открыла дело, держась за страницы так, словно папкой вытирали сортир. Найдя нужные разделы, Кацураги изумленно потерла глаза: здесь явно что-то было не так, и женщина потянулась за трубкой телефона.

До того, как человек попадал в элитную академию «Мардук», он обязан был пройти год КМБ в тренировочном лагере, где из кого угодно выбивали дурь по полной программе, и толщина отцовского кошелька там никому еще не помогала. Богатенькие сынки обычно получали по сотне взысканий, досконально изучали все возможные виды нарядов, мотали ночные кроссы по раскисшему треку и часто отказывались от блеска капитанских нашивок.

Нагиса Каору — и по официальному досье, и по честному, — был почти образцово-показательным курсантом. Срочно требовалось устранить несоответствие между биографиями «золотого мальчика» Нагисы и курсанта Нагисы, поэтому Мисато сверилась со справочным листом и набрала отдел военной контрразведки.

— Майор Кацураги, оперативно-тактический отдел. Исполнителя дела Нагисы Каору ко мне… Нет, «правильного» дела, разумеется. Хорошо, жду.

Откинувшись на спинку кресла, майор выключила настольную лампу. Виски неприятно ныли, хотелось есть, а в глазах кружили разноцветные мушки. Мисато собралась уже было прикорнуть в ожидании контрразведчика, когда телефон с треском ожил.

«Если окажется, что исполнитель неожиданно улетел на курорт, я не удивлюсь».

— Майор Кацураги.

— Здравия желаю, майор, — сказала трубка голосом Кадзи.

— Слушаю, инспектор, — ответила Мисато, не испытывая ни малейшего желания ни слушать, ни, тем более, разговаривать с Редзи.

— Майор, мне понадобились некоторые подробности ваших показаний. За вами заедут через час.

Кацураги послушала гудки и положила трубку на рычаг. Мелькнула мысль о том, что Сорью раскололи, и девушка дала какие-нибудь показания против своего командира. Или против напарника. Мисато поморщилась: она верила, что Сорью — штучка крепкая, но и ведомство инспектора Кадзи не вчера училось выбивать нужные сведения.

Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показалось лицо Маэды — старшего лейтенанта военной контрразведки.

— Разрешите, майор?

Подвинув свое кресло ближе к столу, Мисато снова зажгла лампу: за окном по-прежнему был сырой темный день, и решительно нужно было сосредоточиться на работе. Мысли об Аске — да и сама рыжая девушка — оказались частью прошлого, а Нагиса оставался неприятной странной перспективой. Женщине стало не по себе от собственных мыслей, и она твердо пообещала себе подать еще одно прошение на свидание с Сорью.

«И все. Хватит сантиментов, Мисато».

— Садитесь, старлей. Я по поводу Нагисы.

Маэда улыбнулся уголком рта и кивнул:

— Я так и понял, майор. И даже догадываюсь, что вы думаете.

Мисато контрразведчиков не слишком жаловала, но относилась к ним со сдержанным уважением: дураков туда не брали. «Вот гаденьких в смысле методов — как тот же Маэда — берут. А дураков нет, и старлей в жизни не взял бы денег — очень уж у него непыльная и денежная работа».

— И что скажете, проницательный господин старший лейтенант?

— Скажу, что и сам бы не поверил. Засранец стал образцовым курсантом не только на бумаге. Сержанты его чуть ли не боготворили.

Кацураги приподняла бровь:

— Все-таки деньги?

Маэда так мотнул коротко стриженой головой, что чуть не треснул воротничок:

— Все по-честному, майор. Я дважды проверил, и готов подписаться там еще раз.

— Хорошо. Можете идти.

Он поднял с колен фуражку и встал.

— Майор, вы читали мой votum separatum[1]?

Кацураги недоуменно подняла глаза, и старлей кивнул:

— Так я и думал, в академии изъяли все-таки. Я счел нужным сообщить, что муштра только усилила в Нагисе его главные качества, и чтобы «Мардук» не вздумал выдавать ему летный сертификат.

«Эти не вздумают, как же. Единственная армейская структура с опекунским советом частных инвесторов», — подумала майор.

— И что же это за качества такие?

— Если вкратце, майор… То помешанный на чувстве собственного превосходства мудак.

* * *

Когда машина остановилась около одного из центральных ресторанов, Кацураги решила, что им просто надо кого-то забрать, но водитель уже открывал ей дверцу, а от дверей заведения шел Редзи Кадзи, небрежно поигрывая рукоятью открытого зонта.

— Здравствуйте, майор. Прошу.

На языке у Кацураги вертелась острота о пытке несвежими лобстерами, рядом с ней инспектор галантно предлагал ей встать под зонтик, а вокруг бодро трусили под осенним дождем жители столицы, они кутались в истекающие сыростью дождевики, спешили в метро и на парковки. Одетая в свой обыденный камуфляж, Мисато остро ощутила себя на вражеской территории.

— Мисато-сан, уверяю, внутри лучше, — сказал Кадзи со скупой, но вполне отчетливой улыбкой.

— …Это ресторан, который числится особой территорией.

Кацураги вздрогнула и посмотрела на инспектора, наливающего в бокал вина.

«Пару секунд назад он отправил прочь официанта», — вспомнила женщина и заставила себя прекратить осмотр зала. Здесь были благородные оттенки мореного дерева, тяжелые портьеры — все производило впечатление неброского богатства, эдакой парадоксальной скромной роскоши.

— Мисато, вы меня слушаете?

— Так точно, инспектор.

Кадзи откинулся назад, держа свою добычу — высокий бокал с вином.

— Слушаете — хорошо. «Так точно, инспектор» — плохо. Ну да ладно. Так вот. Спецслужбы объявили его «вне интересов». Если кому-то надо пообщаться с агентом или клиентом без лишних ушей, то мы идем сюда.

— Прямо как Швейцария времен Второй мировой? — уточнила Кацураги, слегка обескураженная самой идеей.

— Точно, только еще лучше, — кивнул Кадзи. — Никто никого не слушает, никто ни за кем не присматривает. Конкуренты могут шлепнуть информатора в двух кварталах отсюда, могут изловить и допросить, но поговорить точно дадут.

«Как интересно. И от кого же мы скрываемся?»

— Занятно, — сказала она вслух. — Ресторан? За обед платит контора?

— А как же.

— Трогательная верность идеалам.

Инспектор хохотнул, продолжая играть с бокалом.

— Как я уже говорил, я люблю фронт, Мисато. И за выходки вроде ваших — в том числе. Но почему я должен полностью жертвовать другой стороной?

— Другой стороной?

— Да, Мисато. Вы-то понимаете, на чем балансирует этот мир. Вы живете в одной из чаш весов. Долг, честь, отвага, культура самураев и Спарта. Есть сюзерен — и есть враг.

«Болтун», — подумала Мисато и сама поморщилась от неубедительности этой мысли: Кадзи безо всякого перехода вдруг сделался поэтом. Майор никогда не считала себя знатоком душ, но сейчас с удивлением понимала, что хочет верить этому инспектору, потому что перед ней — настоящий Кадзи.

«Его просто никто не „слушает“», — поняла женщина.

— …А есть Афины, Мисато. Вавилон. Когда Ангелы похоронили прошлый наш мир, многие заскучали прежде всего по роскоши. По острым ощущениям без риска. Можно урезать человека в зарплате, но крайне вредно урезать его в инстинктах. Всю подлость и гадость — в пределах разумного — надо стравливать, чтобы не бродили сублимации в виде «а давайте восстанем». Так и появился наш милый Токио и иже с ним.

— Наивно, Кадзи, — сказала внимательная Кацураги. — Вы изображаете какую-то глупую модель: сильную и преданную армию использует толпа мерзавцев. Гнилая система на надежных танках, так, что ли?

— Нет-нет-нет, Мисато. Танки — это тоже система.

— Да неужели? И что, вы видите будущее для такого общества? Кто при таких искушениях захочет воевать?

— Ну… Вы же захотели?

Кадзи легко улыбался. «А он ведь давно хотел об этом поговорить. Или создает иллюзию, что давно этого хотел. Ведет игру».

— Поймите, — продолжил он. — Без отвратительного гедонизма невозможно ваше спартанство. Ребенок с детства видит рекламы обеих сторон — уж об отсутствии перекосов и дисбаланса Комитет заботится. Да и подростку после триппера порой легче от насмешек сбежать в армию, если вы понимаете метафору. И, конечно, гены тоже многое решают.

Кацураги неожиданно для себя кивнула: она хорошо понимала, что такое голос крови.

— Вот видите?

— Вижу, — тяжело сказала Кацураги. Увлекшись, она только сейчас заметила, что съела полпорции жаркого. — А вы-то сами где, что так бодро все судите?

— Я? Я болтаюсь где-то возле колечка весов. Иначе, наверное, нельзя.

«Логично. Кто-то же должен понимать обе грани этого общества. Должно быть, у них там психологическая проверка какая-то». Кадзи улыбнулся, поднял бокал, и Мисато поддержала его минералкой.

— Мне лично противно, когда подростки пускают слюни на бои, — продолжил инспектор. — Ну, вы понимаете — те, где сначала дерутся, а потом сношают проигравшего. Или когда в прямом эфире человек под гипнозом рассказывает о своих комплексах…

«Я много, похоже, пропустила. И что-то мне так не жаль…»

— Судя по вашему выражению лица, вы тоже находите это отвратительным, не так ли? — сказал Кадзи. — Но проблема в том, что я терпеть не могу и армейскую собачью верность. Ваше вот это «самосохранение — инстинкт животного». Самурайству место в средневековье, а не на войне против почти неуязвимых врагов.

Кацураги раздраженно хмыкнула и осушила стакан. Ничего иного от особиста ждать не приходилось, эдакий «и вашим, и нашим». И снова, на вкус майора, вербовка была странной: так откровенно плевать в глаза человеку, от которого что-то нужно, — по меньшей мере, не умно.

— Собственно, предлагаю к делу, — сказала женщина. — Вам ведь не собеседник нужен?

Кадзи вздохнул и сел ровно, положив локти на стол. Банда на сцене настраивала инструменты к вечернему наплыву посетителей, свет плавно убирали. Инспектор потер переносицу и вытащил из внутреннего кармана конверт.

— И собеседник тоже, тем более что дело связано с самой сутью нашего печального общества.

— Неужели?

— Напрямую связано, Мисато. Вы знаете, почему погиб ваш отец?

* * *

Редзи Кадзи выходил из ресторана с легким сердцем. Еще никогда вербовка не была такой простой и приятной. Да, ему пришлось признаться, что капитан Сорью была серьезно обработана. Да, пришлось пообещать закрыть дело против нее и ограничиться только лишь отстранением от полетов. Но основная цель была достигнута: в ближайшем окружении Икари появился «крот» — мотивированный, надежный и упорный. Как бы ни была верна Мисато своему командующему, она, к счастью, оставалась прежде всего дочерью своего первого командира.

Инспектору нравилась вербовка — еще и потому, что ему впервые с этой целью пришлось играть от себя, от своих убеждений и своего видения мира.

«— Вы ненавидите обе крайности и все равно служите этому строю?

— Разумеется, Мисато. Только глупые отщепенцы надеются на две невозможные вещи: помириться с Ангелами и счастливо зажить после развала империи зла.

— И вам совсем не хочется ничего изменить?

— Нет.

— Странно. Почему?

— Я не знаю, как будет лучше. А вы?»

Кадзи с удовольствием вспоминал свои слова. Не для анализа ситуации — просто так.

Выйдя из ресторана, инспектор стер с лица улыбку: у дверей машины маялся его водитель.

* * *

Аска закрыла глаза. Он снова пришел — прямо посреди ночи. Он просто смотрел, как она проснулась, как села, вжимаясь спиной в холодный влажный угол камеры. Нагиса улыбался невыносимо приятной улыбкой, от которой стыла кровь, и Сорью было по-настоящему страшно и противно.

— Ты ведь слабая, да?

«Нет».

— Я могу выйти отсюда. Могу сесть в твою машину. Могу занять твое место. Что можешь ты?

— Могу врезать тебе, — хрипло сказала она.

— О, а ты разговариваешь? — еще шире улыбнулся Каору. — Играем? Имей в виду, охранник не придет, он получил достаточно, чтобы заткнуть уши деньгами.

«О черт, мне холодно…»

— Суть игры: ты рассказываешь мне о своей жизни, а я тебе о своей, — продолжал ночной гость. — Факт за факт, история за историю. Мы ведь меняемся, так? Давай поменяемся и прошлым.

Аска криво улыбнулась:

— Нет.

— Какая милая солдатка, — проворковал Каору, подвигаясь к ней ближе. — Просто милашка!

Сорью замутило от пряного одеколона, она почувствовала его руку на своей щеке и собралась для удара. Девушка понимала: вряд ли ее сил хватит, чтобы хоть отбросить Каору, но Аска неожиданно почувствовала кураж.

«Охранник не придет. Значит, все зависит только от меня. Только от меня — впервые за этот кошмар».

Она уперла локоть в стену, готовясь подбить Каору под дых, и тут грохнула дверь камеры. Кацураги замерла в дверном проеме на секунду, оценивая ситуацию, а потом в два шага оказалась у кровати. Каору улетел на пол, а майор коротко лязгнула:

— Встать.

Капитан поднялся и тотчас же получил удар под ложечку. Когда он разогнулся, майор двумя пальцами взяла его за подбородок:

— Добро пожаловать на фронт, капитан. Пошел вон.

Аска оторопело смотрела, как Нагиса выпрямился, пошел к выходу, и уже у самых дверей обернулся, отдал честь и выдохнул:

— Спасибо, это было круто.

[1] Отдельное мнение (лат.)

11: Сквозь холод

— А можно еще, майор?

Мисато задержала ложку над парующей кружкой и вопросительно подняла глаза. Аска, не дожидаясь чая, сжевала оба бутерброда и теперь голодными глазами смотрела, как Кацураги насыпает сахар.

— Аска… — осторожно сказала майор, откладывая ложку в сторону. — Повернись, пожалуйста, в профиль. И волосы убери, чтобы я видела ухо.

Рыжая вздрогнула и уставилась на свои колени. Мисато собралась повторить более настойчиво, когда Аска неохотно повернулась, подставляя свету порозовевшее в тепле кабинета ушко. Кацураги несколько секунд смотрела на черный овал сразу за ушной раковиной, а потом высыпала в кипяток все, что было в сахарнице.

— На, размешай, — сказала женщина, вставая.

В кабинете было почти жарко, за окном барабанил и барабанил дождь, там сейчас было неправдоподобно темно. «Как в глухую полночь, да еще и дождик моросит», — любил говорить Кацураги-старший о кромешной темноте. Кацураги-младшая, глядя за окно, добавила бы по ассоциации еще пролитых чернил и горящей резины.

За ее спиной бывшая подчиненная жадно пила чай, который был почти как сироп.

«Все-таки инспектор ублюдок», — подумала Мисато, оглядываясь на Аску. Девушка облизывала губы, и буквально на глазах оперативного командира во взгляде рыжей появлялось что-то. Что-то щемящее, веющее воспоминаниями о базе, о тех днях, когда одного капитана приходилось оттаскивать от другого, когда было солнце, и под прессом жаркого летнего полудня оба провинившихся пилота бодро таскали боезапас. Акаги курила, раздавая указания, а капитан Сорью, почти придавленная к земле патронным ящиком, смотрела вот так же: решительно, строго и оценивающе.

«Вру я себе. Сломалась ты, Аска. Только не в руках Кадзи, а раньше. Чуть-чуть раньше».

— Майор?

Кацураги поймала вопросительный взгляд, тряхнула головой и, со скрежетом оттащив стул, плюхнулась на него.

— Аска. Ты можешь сейчас поддержать разговор? Только серьезно.

Сорью пожала плечами и поерзала, словно притирая лопатки к спинке стула:

— Как скажете, майор.

— Да никак я не скажу. Кстати, первая новость заключается как раз в том, что ты мне не подчиненная.

Девушка моргнула, и Кацураги на секунду снова увидела ту уставшую, хотя все еще опасную кошку, которая сжалась в углу камеры. И майор ответила на невысказанное:

— Нет. Ты больше не под следствием. Официально пока что я взяла тебя на поруки, неофициально через пару дней дело закроют. Как там? «За отсутствием состава преступления».

— Но…

Аска поколебалась и все же выдавила из себя:

— Я никого не сдала, майор. Как так может быть?! Я ведь не сдала никого! — почти выкрикнула она.

— Успокойся. Ты вообще не при чем.

— То есть… Как это?

Мисато смотрела на изумленную и настороженную девушку и в каком-то смысле чувствовала благодарность за полную секретность планов Кадзи. Потому что после всего произошедшего пришлось бы рассказать рыжей, что дело против нее — это крохотная ступенька к свержению крупного начальства.

Ничего, так сказать, личного.

Кацураги смотрела на Аску и видела пилота, который ошибся всего раз — но в потрясающе неудачных обстоятельствах.

— Короче, — оборвала свои мысли майор. — Ты не под следствием, но ты отстранена.

Аска вздрогнула, но сейчас же собралась и кивнула — да и только.

— Ты уволена из армии, — жестко сказала Мисато, ныряя сразу к дну, к самому худшему. И снова: слегка дрогнувшая челка, твердый взгляд.

— Аска, ты поняла, что я сказала?

— Так точно.

Мисато осторожно выдохнула сквозь зубы: «Нет, не перегорела. Не сломалась — просто слишком много накопилось. Она прошла точку невозврата, я бы могла бы ее сейчас ударить — и Сорью с таким же лицом дала бы сдачи».

— Аска, я заберу тебя назад, когда все уляжется. Но пока…

— Сколько мне надо продержаться?

— Месяц. Может быть, два. Завтра я с отделом уезжаю на испытание нового пилота. Да… Думаю, не меньше полутора месяцев.

Аска кивнула, легонько постучала ложкой по стенкам опустевшей кружки.

— Вы отдадите ему Еву Синдзи?

«О Боже…»

Только сейчас Мисато сообразила, что по-настоящему гложет девушку. Только сейчас — посмотрев ей в глаза.

— Ева-01 — единственная боеспособная сейчас машина, — ответила майор. — Сейчас достраивают Еву-03, и когда ты вернешься…

— Вы отдадите ему Еву Синдзи? — холодно повторила вопрос Аска.

Мисато досчитала до пяти и ответила ей в тон:

— Послушай, я не директор автопарка. Мне приказали взять единственного пилота на единственную машину. Так доступно?

— Так точно.

«Это сейчас была пощечина, — поняла Мисато. — Мне. Паршивка даже не хочет предположить, что я ее вытащила. Только и думает обо всех этих символах». Кацураги злилась. Сидящая перед ней девчонка столько времени морочила голову единственному человеку, согласному ее терпеть, изводила единственного командира, который снизошел до изобретения поводка особой длины. А оказавшись у разбитого корыта, вдруг стала страшно правильной.

«Ты позер и засранка, Аска».

— Значит так. Сейчас ты свободна. Получишь утром пособие в кассе и отправляйся в город. Не забудь в отдел персонала занести потом информацию, как тебя найти.

Мисато чувствовала себя отвратительно — словно в кабинет пришел предутренний ливень и принес из-за окна промозглую сырость.

— Хорошо, майор.

И снова это: снова тон, которым выдают пощечины. Девушка уже стояла у дверей, натягивая на себя казенный дождевик. Армия вместе с выходным пособием оставляла своим солдатам многое — не только шрамы.

— Да, Аска. Чтоб ты знала. Я тебя вытащила, потому что ты — то немногое, что осталось от Синдзи.

Аска замерла на секунду, прекратили плясать локти рук, застегивающих бесчисленные пуговицы. Девушка выправила волосы из-под воротника, неспешно одернула капюшон, и только после этого обернулась.

— Я видела, как он умирал, Мисато-сан, — просто и как-то даже сухо сказала Сорью. — Там, в Еве.

Кацураги смотрела, как рыжая оседает по дверной лутке, слышала, как она тихо говорит, говорит, говорит… Хотелось прервать ее смехом: так не бывает, это слишком красиво и жестоко. Хотелось прервать ее пощечиной и бить до тех пор, пока не появится искра мысли в опустевшем взгляде. Хотелось просто зажать уши.

Но майор слишком хорошо понимала: в том, что касается Ев, не может быть только одного: слов «не может быть».

— Аска?

Сорью подняла голову и заозиралась, словно пытаясь понять, почему она сидит у двери на полу, почему на ней дождевик, почему за окном хлещет дождь, почему там уже серо.

— Я справлюсь, майор.

Мисато-сан замерла на полпути к девушке. Аска поднялась и набросила капюшон на волосы.

— Подскажите, где у вас здесь касса?

— В пятом корпусе, там на указателе написано, — механически ответила Кацураги, и только после этого поняла, что капитан Сорью отдала честь и уже открывает дверь.

— Аска… У тебя есть, где остановиться в столице?

Девушка, не оборачиваясь, пожала плечами:

— Нет. Я с юга. Надеюсь на щедрость любимой армии.

— Иди сюда.

«Что я, блин, делаю?» Мисато открыла ящик стола и достала оттуда металлическую коробку. Ключ — рядом с крестиком, на шее. На замочке был подвесок с сердечками, с которого еще в бытность лейтенантом она стыдливо стерла красный лак. Содержимое ящика майор знала наперечет: старый кольт 1911, запасной магазин к нему, именная походная фляга и связка ключей. Настала пора расстаться с одной частичкой прошлого.

— Лови.

— Что это?

Вместо брелока на связке ключей в руках Аски болтался жетон, пробитый осколком. Прочитать, кому он принадлежал, не выходило: чудовищная температура когда-то выгладила кусок металла до ровной серой окалины.

— Это от квартиры моего отца. Старый центр. Запомнишь адрес?

Аска кивнула, выслушала и вышла, а Мисато без труда мысленно закончила немой диалог:

«— Это тоже из-за него?

— Нет, Аска. Это для тебя».

Майор развалилась в кресле, подкатилась к окну и открыла жалюзи. По окну, милосердно скрывая убожество временной базы, змеилась вода. Кацураги заметила, что в уголке рамы скопилась полупрозрачная кашица. Мисато смотрела на лед — первый лед этой затянувшейся осени, и мысль о плотно запечатанной фляге становилась все более заманчивой.

Стоило приступать к своей части сделки с инспектором, стоило вызвать куняющего в коридоре ординарца и приняться за работу. Она посмотрела на часы: до побудки офицерского состава оставалось еще два часа. «Отлично», — решила Мисато и нажала на кнопку селектора:

— Тамиура, зайди.

Когда младлей щелкнул каблуками, заспанно и преданно глядя в глаза начальнице, Кацураги, старательно высушив голос, процедила:

— Три кофе. Когда принесешь, найди в офицерском корпусе капитана Нагису, и ко мне его.

* * *

Аска недолго плутала по предутренней базе: пятый корпус — бухгалтерия, снабженцы и касса — находился совсем рядом с импровизированным командным центром. Двери оказались закрыты, и рыжая принялась мерить здание шагами. Фасад получался семьдесят два. Девушка с наслаждением тянула ледяной воздух, подставляла мокрым хлыстам лицо и даже слегка сдвинула капюшон назад.

«А ведь были горы… Боже, вот бы мне сказала йокай, что я когда-то буду наслаждаться таким ливнем?»

Задумавшись, она повернула за угол и наткнулась на стайку девушек, бредущих под дождем. В последний момент уклоняясь от столкновения, Аска едва не поскользнулась.

«Какого дьявола?.. А, стоп, это же поварешки, утренняя смена».

Сорью совсем было собралась пропустить работниц столовой, когда одна из девушек приостановилась, вглядываясь ей в лицо.

— Простите… Это ведь вы капитан Сорью? Сорью Аска?

— Я. А ты…

Девушка убрала капюшон, высовываясь под дождь. Аска с интересом рассматривала конопатое личико, отметила глаза, которые, наверное, были выразительными — если бы повариха не щурилась.

— Я Хикари Хораки. Младший обслуживающий персонал, вольнонаемная.

Другие поварихи их обошли и скрылись за пеленой дождя, а может, — что куда прозаичнее, — просто ушли за угол. Сквозь грохот ливня донесся треск и сразу же — голос тяжелого дизеля: где-то совсем недалеко сипло прокашливался танк.

— Что ты хотела, Хикари?

Хикари вздрогнула и наконец моргнула:

— Я… Я просто рада, что вы вернулись.

— Ты… Рада?

Аска покатала это слово на языке и только сейчас поняла, что впервые это слышит. От абсолютно незнакомого человека.

— Да. Рада.

Капли дождя противно висли на ресницах, и застывшая Аска провела ладонью по лицу, словно умываясь.

— Думаю, Синдзи сказал бы вам именно это, — донесся до нее голос уходящей девушки.

Рыжая в два прыжка догнала ее и рванула за плечо, разворачивая повариху к себе. По лицу Хикари текла вода, по лицу Сорью — тоже. Обе девушки просто-напросто забыли надеть капюшоны. Грохот танка приближался, а потом глухо рявкнуло радио, оповещая о побудке для младшего состава базы.

Глядя в глаза Хикари, Аска видела там отражение собственных мыслей. И только спустя несколько десятков ударов сердца сообразила разжать руку, стискивающую худое плечо поварихи. Капитан очень быстро поняла, что все, что надо, они уже друг другу сказали.

— Что за синяк? — спросила Аска, изучая темную тень под правым глазом Хикари.

— Это… Это личная жизнь, капитан. Всего доброго, мне пора.

Хикари скрылась за углом, и почти сразу оттуда вырулил танк. Аска дождалась разворота машины, но девушки и след простыл. Капитан Сорью не знала, где столовая, и пока она решалась, сзади лязгнули замком.

Шмыгая носом, сутулый бухгалтер открывал двери корпуса номер пять.

* * *

Майор Кацураги внимательно изучала вытянувшегося перед ней капитана Нагису.

«Интересно, чего я жду? Что он нагло зевнет мне в лицо? Нет, этот хлыщ далеко не так примитивен».

— Довожу до твоего сведения, что завтра в восемь тридцать мы выдвигаемся в район бывшей базы NERV, — на пробу сообщила Мисато. Почему-то общаться с беловолосым было неловко. Женщина с удовольствием сгноила бы его в карцере, легко отправила на весь день месить грязь в полной выкладке, но говорить с ним отчего-то совсем не хотелось.

— Есть, мэм.

Каору стоял так, словно бы и не было ночной камеры, где он не имел права находиться. Будто не пропустил он двух ударов от своей начальницы. «Поразительная скотина».

— Есть-то есть, капитан. Но я бы хотела кое-что сразу оговорить. Повторять не стану. Слушаешь?

— Так точно, мэм.

Кацураги прищурилась, не нашла ничего подозрительного в бледном лице и продолжила:

— Первое. Если я замечу хоть намек на неподчинение, ты пойдешь на неделю рыть окопы. Доступно?

— Так точно.

— Хорошо. Ты должен для себя уяснить, что нашивки пилота Евы — это круто везде, кроме оперативного отдела. Одна жалоба старшего инженера Акаги — и ты снова-таки отправляешься рыть окопы. Вопросы? — почти радостно спросила Мисато, заметив долгожданное изменение в лице капитана.

— Да, майор. Прошлые пилоты подвергались таким же взысканиям?

Синдзи поддержал поскользнувшуюся Аску, и рыжая при всем ангаре залепила ему затрещину. Просто так — потому что он своей помощью подчеркнул: капитан Сорью чуть не шлепнулась. Майор вспомнила, как впаяла девушке два наряда по обслуживанию Евы. Потом Синдзи не смог выполнить тестовую программу. Потом Сорью нарушила безопасный эшелон полета. Потом оба капитана чуть не угробились, одновременно атакуя Ангела.

«Черт, они были кошмарными пилотами», — с тоской подумала Кацураги и кивнула:

— Таким же, капитан.

— Спасибо, мэм.

— Продолжаем. Я не знаю, как там тебя обрабатывали, но запомни: без моего прямого приказа ты не стреляешь по своим.

— Не буду, мэм.

— И ты понимаешь, что мы не можем тебя перехватить?

— Так точно, мэм, — ответил Нагиса и впервые слегка улыбнулся.

«О, блин. Как я и боялась», — обреченно подумала Кацураги.

— Чего скалишься, капитан? Если Ева выйдет из повиновения, тебя все равно рано или поздно остановят. N^2 ракетоносцы, наземные артиллерийские системы — мне все равно кто.

— И вам все равно, что вас самой это, возможно, уже касаться не будет?

Мисато неожиданно для себя почувствовала облегчение: новичок так рвался к Еве, что даже не удосужился вникнуть в суть армии.

— А… Ну ничего, ты скоро поймешь. А теперь марш в карцер.

— Простите, мэм?

Кацураги подняла руку и принялась загибать пальцы:

— Посещение тюрьмы в ночное время, подкуп служащего военной полиции, оскорбление действием коллеги-пилота. Тянет на дюжину штрафных нарядов, но завтра тебе надо сесть в Еву.

Говоря это, женщина внимательно следила за лицом капитана. Нагиса по уставу смотрел ей в переносицу, даже не намереваясь возражать.

— Все понял, капитан?

— Так точно, мэм. Если позволите…

Мисато приподняла брови.

— Хочу, чтобы вы знали, мэм. Я не буду стрелять по своим не из-за ракетоносцев.

«О как. Если он скажет хоть слово о долге, меня стошнит, а ублюдок сядет в Еву в кандалах».

— Продолжай, Нагиса.

— Мне достаточно просто знать, что я могу сжечь вас, посадить машину и сдаться. Уже через несколько дней я снова буду пилотировать, потому что других нет. А майоры найдутся.

Кацураги поморщилась: слишком безразличный тон, чтобы быть настоящим. «Вот если бы ему и впрямь было все равно, если бы он не тащился от своей власти, тогда стоило бы просто аккуратно расстегнуть кобуру и устроить „непроизвольный выстрел“». Майор с тоской вспомнила те дни, когда первой была бы другая мысль: составить протокол, передать его Гендо, ждать комиссии, до тех пор держать упыря в карцере…

«Чертов Кадзи. Как же ты мне залез в голову-то?»

— Ага, я поняла, Нагиса. И я хочу, чтобы ты тоже кое-что знал. Ты просидишь в карцере до отлета. И ты там будешь много думать о том, куда ты попал. И о том, что на месте майора Кацураги может оказаться совсем другой майор. Потом третий. И четвертый. И рано или поздно найдется еще один пилот, и тогда… Стратегический ракетоносец выстрелит по случайным координатам или тебя пришибет патронный ящик, например. Потому что пока ты будешь сидеть в карцере, я напишу докладную с рассказом о твоих ночных похождениях…

Мисато с мрачным удовольствием заметила, что капитан попытался открыть рот.

— Да, Нагиса, да. Сорью не особо любили. Но еще меньше любят парней, которые приходят по ночам к замученным заключенным. Намек понял?

— Так точно.

— Марш в карцер, хренов йокай! — рявкнула Кацураги, разглядев изменение в мимике подчиненного. Капитан Нагиса вышел с улыбкой. По идее, он даже понял, что находился в полушаге от девятимиллиметровой смерти.

Успокоившись, майор села в кресло и подтащила к себе чистый лист бумаги. Пока первые строки пятнали белизну, Кацураги с ненавистью молилась неизвестным богам, чтобы Ева показала Нагисе Каору то, что показала Аске.

* * *

Конвой идет со скоростью самой неспешной посудины. И даже идеальные условия не сделают его быстрее, особенно если медленный корабль — это, скорее, кит, оказавшийся на берегу.

— Аянами, подожди, пожалуйста, — пропищала Майя, плюхнувшись на сырой, покрытый мхом камень, — давай передохнем.

Путешественники как раз спустились с очередной возвышенности в некое подобие долины и остановились у лесочка, в котором можно было при желании спрятать роту солдат. А при большом желании — и уничтожить всю эту роту одной-единственной бомбой, и окружающие горы сыграли бы в качестве неплохого отражателя взрывной волны.

Аянами, идущая первой, в очередной раз остановилась — в третий раз за шесть часов похода. Обернувшись, она нахмурилась при виде тяжело дышащей Ибуки. Горный разреженный воздух явно претил напарнице, да и Рей самой было нелегко из-за непрекращающегося дождя. С момента выхода их небольшой группы он несколько раз переходил из ливня в мелкую изморось, из измороси — в нудную осеннюю капель, из капели — снова в ливень. Влажность в долине просто зашкаливала.

«Еще немного, и на мне начнут расти грибы», — подумала Аянами, распушив кончиками пальцев сырой локон.

— Сколько у вас обычно занимает путь между городом и базой?

— Последний раз мы шли неделю, — явно гордясь своим прошлым достижением, ответила Майя.

«Я бы могла добраться за три дня, — подумала Аянами. — Хотя еще надо разобраться с теми, кто занял перевал».

Поразмыслив над ситуацией, Рей достала из кармана видавшие виды наручные часы — без ремешка, с треснутым стеклом. Кончики стрелок уже заняли крайнее нижнее положение, а ночь осенью наступала чертовски быстро и внезапно.

— Вы ведь взяли прибор ночного видения? — зная уже ответ, спросила голубовласка.

— Нет. А надо было? — удивилась Майя.

«Явно не собиралась двигаться к городу ночью».

Выдохнув густой клубок пара, девушка поглядела на небольшую лужицу у своих ног. У самой кромки уже проступал тоненький ледок. На лице Аянами появилась легкая улыбка, которая стала чуть-чуть шире, после того, как она посмотрела на небо. Дырявые небеса больше не поливали землю, а свинцовые тучи хоть и висели над головой, но явно куда-то торопились уйти. Лес щедро поил воздух прелым деревом, мхом и почему-то горелым углем.

«Без дождя проще. Так я сэкономлю довольно много времени».

— Ибуки, здесь мы остановимся.

— Что? Правда? — просияла женщина.

— Да. Подготовьте лагерь, я скоро вернусь.

Рей сбросила с плеча рюкзак и, перенеся «Ружье» с другого плеча на руки, устремилась вперед.

— Ты куда?! — удивленно вскрикнула Майя, но силуэт Рей уже растворился среди леса. Ответом ей было лишь гулкое эхо.

* * *

Аянами всегда тяготило одиночество — в горах это сводило с ума. Но еще больше ее тяготили люди, которым было до нее дело. Они постоянно раздражали ее пустыми разговорами, расспросами и заставляли общаться. Поэтому девушка так любила большие лагеря, где можно было прибиться к группке закадычных друзей, который болтали о чем-то своем и не обращали внимания на девушку. Под их болтовню можно спокойно дремать, они же не дадут чему-то чужому, что постоянно обитает в горах, забрать тебя.

«Зря я ее с собой не взяла».

Рей отвлеклась от зачастившего глупого сожаления и насторожилась: она вновь это чувствовала — будто рядом есть что-то чужое и враждебное. И это были не люди. Оглядываясь по сторонам, Рей нервно реагировала на каждый шорох, каждую шелохнувшуюся тень, наводя свое оружие в сторону вероятной цели. Но глупый набор микросхем ничего не видел и пытался успокоить хозяйку заверениями в стиле: «цели не обнаружены».

«Частиц Ангела нет. Тут должно быть чисто, не должно быть никаких явлений».

— Эй, пошли уже! — раздался грубый мужской голос среди деревьев.

Аянами мгновенно среагировала и скользнула в небольшую ложбинку у корней старой ели.

— Один хрен все сырое, — рявкнул все тот же голос, недовольный отсутствием ответа.

Рей внимательно прислушалась, пытаясь определить, откуда идет звук.

— Главный сказал принести сухих дров, — ответил другой, куда более грубый и прокуренный бас. — Так что заткнись и ищи их.

— Да пошел ты. Ему надо, пусть он и ищет.

«Перевал совсем близко. Но надо сперва разобраться с тем, что меня беспокоит», — подумала Рей, прикинув примерное местоположение противника. Выглянув из-за дерева, она приметили вдалеке две копошащиеся фигуры, которые изредка обменивались репликами между собой.

— Слишком беспечные, — пробормотала под нос девушка, вернувшись на изначальную позицию.

Время словно остановилось в тот момент, когда прямо перед собой она увидела то, что искала и так не хотела найти. Сердце стало биться очень и очень редко, а голова напрочь отказалась соображать. При этом чертово «Ружье», которое девушка выставила перед собой, все так же не видело цели. А цель — вот она, нажми на спусковой крючок и рассей непонятную тень, которая пыталась подражать своей формой человеку. Черная, рваная, сотканная из клубов дыма тень весела прямо над Аянами.

Сердце девушки замерло. А когда раздался первый «тук» в груди, то к ней потянулась рука существа. Рей не могла напрячь ни один мускул, а рука все тянулась, будто бы отгоризонта, и хотелось кричать.

«Нельзя!» — запретила сама себе девушка, понимая, что кроме этой твари, у нее есть еще и другие враги.

Рука дотянулась до ее лба и коснулась его. Рей почувствовала обжигающий холод, который принялся медленно обволакивать тело. Черная пелена полностью накрыла девушку, и Аянами чувствовала, как эта тень пробует ее на вкус.

— Уходи, пожалуйста! — прошептала девушка, но что-то холодное прижало ее губы к зубам, не позволяя двигаться.

Холод стал сменяться жаром. И почему-то не хватало воздуха, но мысли продолжали оставаться чистыми и ясными.

«Если не сопротивляться, то оно уйдет. Оно должно уйти».

* * *

Аянами открыла глаза. Клубы пара валили изо рта, словно она была каким-то паровозом.

«Оно ушло», — с облегчением поняла девушка.

Все пространство вокруг было покрыто льдом, да и плащ Аянами порядком задубел на легком морозце. Не слишком задумываясь об этом факте, Рей залезла в карман и вытащила оттуда часы.

«Девять вечера. Не очень темно. Звезды рядом», — улыбнулась Рей, запрокинув голову.

На черном чистом небе загорались первые звезды, до которых в горах рукой подать.

«Но даже сейчас людям неуютно. Мы дневные существа. Я дневное существо».

«Ты йокай!» — перед глазами появился образ Аски. Капитан NERV бесцеремонно тыкала в нее пальцем.

— Я йокай, — Рей согласилась с рыжей нахалкой и включила режим ночного видения на «Ружье».

* * *

«Хорошо устроились».

Небольшой перевал, полностью поросший лесом, был в этом районе по сути единственным удобным проходом среди цепи гор, отделяющих зону отчуждения от окраин Токио. Мало того — он находился достаточно глубоко внутри периметра, поэтому войска до сих пор не засыпали его минами, предварительно выутюжив местность напалмом. Вояки предпочитали более удобное, но и более дырявое патрулирование равнины.

«Отсюда мне день ходу до линии заграждения».

Здесь, в случае полномасштабного наступления армии, можно было дать короткий решительной бой, после чего пасть смертью храбрых под ракетно-бомбовыми ударами. И здесь же сейчас сидела какая-то банда мародеров, решившая, что куда безопаснее грабить местных, чем конвои военных.

Среди деревьев виднелось три костра, вокруг которых были разбиты палатки. Бандиты неплохо знали свое дело и даже выставили часовых, но Рей это не слишком беспокоило. Использовав старый мохнатый пень в качестве подставки, она выставила «Ружье» и устроилась поудобнее. Сырая, слегка подмерзшая земля немедленно вонзила в тело свои ледяные когти. Рей все еще знобило после встречи с черной тварью, поэтому дискомфорт ощущался очень и очень остро. Еще была гнетущая гробовая тишина, в которой едва можно было различить бубнеж далеких голосов.

Переключившись на тепловизор, Аянами сосчитала цели — семнадцать штук.

«Три обоймы. И один патрон еще останется».

Зажав нос рукой, она не дала себе чихнуть, после чего вставила обойму в патронник.

«Один в палатке спит. Разминка».

Замерзший палец явно не хотел сгибаться, поэтому первый почти беззвучный выстрел получился с запозданием. Благо цель тихо-мирно спала, а не елозила по лагерю.

«Два в соседней палатке».

Суставы обрели уверенность после первого выстрела, поэтому два следующих были произведены с минимальной задержкой. Два светящихся тела слегка вздрогнули, и больше к ним Рей не возвращалась.

«Еще две палатки и смена обоймы».

К новой обойме цели прилагались посложнее. Аянами не хотела поднимать тревоги — стрелять по мечущимся, а тем более отстреливающимся мишеням ей не хотелось. Это раздражало похлеще примерзающего к земле тела.

Пришлось действовать нежно, ласково и в то же время быстро. Каждый выстрел приближал к моменту, когда кто-то заметит падение на землю своего товарища, и все оказалось на волоске в момент смены обоймы. Сидящий у костра противник решил, судя по всему, отлить и пошел в кустики. Возвращаясь назад, он какого-то черта повернул голову в сторону, где когда-то стоял часовой. Но прежде чем он успел открыть рот, Рей нажала на курок.

«Это было почти на грани».

Переведя дыхание, девушка отправила остальные пули в свои цели. Идеальной операции, впрочем, не удалось: троица у костра не удосужилась сесть так, чтобы получилось их выбить одной пулей. Пока падал первый, а остальные соображали, к первому добавился второй. И к тому моменту, когда третий поднялся на ноги, его настигла последняя пуля.

«Плохо, я слишком медленная», — покачала головой Аянами.

Приблизив картинку, она подтвердила свои догадки: человек еще был жив. Пуля попала ему в спину чуть выше пояса. Вообще «Ружье Лонгиния» обладало просто чудовищной пробиваемостью, поэтому когда Рей училась стрелять, то позади цели всегда находился либо огромный камень, либо целая гора. Противопехотный патрон отличался от основного тем, что его вибрация эффективно рвала плоть, в то время как заряд для техники превращал металл в порошок, но мог пройти сквозь человека, оставив в нем только аккуратную дырочку.

Впрочем, та же ерунда приключалась и с противопехотными боеприпасами. Сейчас подранок пытался ползти к камням, оставляя за собой кровавый след. Большая часть желудка осталась позади, но тело все еще билось в конвульсиях.

«Грязно. Но патронов жалко».

— Прости, сам отмучаешься, — пробормотала Рей и перевернулась лицом к небу.

Теперь холод жег спину, но это мало ее волновало. Ведь над ней сияли звезды и луна, зависшая на верхушках деревьев.

«Как красиво».

— Я бы не рекомендовал девушке лежать на холодной земле. Это вредно для здоровья будущей матери.

«Не ожидала. Хотя… это же они. Вернее он. Но где один, там и другой».

— Матери? — переспросила Аянами, поднимаясь с земли.

— Да. Рано или поздно ты станешь матерью, — из тени деревьев вынырнул Хьюго, за спиной которого болталась винтовка. — Причем хорошей.

— Сомневаюсь, — покачала головой девушка.

— Верь мне, — улыбнулся Макото, — да и пойдем уже. Аоба такой супец приготовил из карпов!.. Уха — просто класс. Пальчики оближешь.

— Мне надо к Майе. У нас задание.

— Да я в курсе. Мы ее, собственно, и встретили. Я вот за тобой пошел. Думаю, ты ведь наверняка будешь тут фигней страдать, только лишь бы не слушать болтовню попутчицы.

«Насколько же я предсказуемая».

Внезапно у Аянами зачесалось в носу, и она оглушительно чихнула. Дерево, сквозь которое прошло с десяток зарядов, среагировало странным образом — оно съехало, как подкошенное, и рухнуло на бок, спугнув стаи уже заснувших ворон. С громким карканьем птицы взмыли в и принялись плясать среди звезд рваными черными клочьями. Рей с содроганием вспомнила ту тень, но сейчас было совсем по-другому.

— Мдааа…. — задумчиво протянул Хьюго.

— Да, — вздохнула Рей.

* * *

Легкий морозец сковал горы. Лужи поросли тонким ледком, а мох стал напоминать заросли кристаллов. Майя, Сигеру и Хьюго что-то оживленно обсуждали, а Рей просто лениво хлебала свою порцию ухи из плошки. Ее никто не трогал, но она была не одна. И сейчас Рей ощущала счастье.

«Сегодня можно отдохнуть чуть подольше», — засыпая, подумала она.

12: Контраст

Люди — неоценимый ресурс, но подчас они просто не нужны. Человек потакает своему настроению, имеет кучу слабостей, устает и порой результат его труда зависит от расположения светил на ночном небе. Когда нужно поработать без права на ошибку, когда нужна скрупулезная тошнотворная точность и исполнительность, — работу поручают автоматике. Она не склонна к творчеству и делает все так, как надо.

Именно точность нужна была Акаги, которая наблюдала за десятками механических рук, копошащихся в полуразобранном теле Евы-02. С ее поста, расположенного прямо над сборочной линией, было прекрасно видно скелет поверженного совсем недавно создания.

— Как успехи? — раздался голос Гендо.

Рицко обернулась, ища взглядом своего начальника.

— Не удалось восстановить ряд узлов. Патрон «Ружья Лонгиния» плохо повлиял на них.

Гендо кивнул и прошел вперед. Поравнявшись с Акаги возле пульта управления, он взглянул на мониторы.

— Нам удастся запустить Еву-03?

— Вряд ли, — покачала головой Акаги, — в принципе, Сорью, наверное, сможет держать ее в воздухе ровно, но вести бой — нереально даже для нее. После того, как придут запчасти с континента, я смогу закончить работу.

— Запчасти не придут, вы прекрасно это знаете.

— Ну, тогда я буду ждать, пока наш новый пилот раздолбает Еву-01, — хмыкнула блондинка, закуривая. — А он раздолбает ее.

Брови на лице Гендо слегка приподнялись, обозначая удивление, но тут же опустились назад. Благо за бликующими очками этого не было видно.

— Если это случится, то мы просто переберемся на континент, — произнес Икари. — Даже с учетом тамошнего хаоса континент безопаснее.

— Раньше мы были полигоном, теперь же этот полигон никому не нужен. Зато Ева может пригодиться, — пустив колечко дыма, задумчиво пробормотала Рицко. — Да, и материалы вашей жены оказали весьма занимательными.

— Вы их уже проверили?

— Да. Юй все же гений. Думаю, я смогу прогнозировать появления Ангелов.

— Хорошо. Тогда информатор будет нам полезен. По крайней мере, пока не начнется наступление.

— Сколько у меня времени до его начала?

— Максимум две недели. Я не могу тянуть сборы дольше: старики могут что-то заподозрить.

— Более чем достаточно.

Бросив короткий взгляд на Еву, командующий не спеша пошел в сторону двери. Акаги посмотрела ему вслед и снова уткнулась в свои мониторы. Лишь тихое шипение манипуляторов, работающих с Евой, нарушало мерную тишину. На огромном операционном столе многорукий хирург работал с чудовищным пациентом.

«Как удачно, что в такой тонкой лаборатории отсекаются все электромагнитные помехи», — подумала инженер. Сбои электронных часов, отсутствие связи — все это были ерундовые неудобства в сравнении с невозможностью прослушки.

* * *

В городе было еще холоднее. Дождь поутих, но оставил после себя холодную вязкую морось, она липла к улицам, как попрошайка, и прохожие спешили прочь с широких проспектов — ныряли в метро, рвались в магазины и кафешки. Автомобили оставляли в этой каше длинные алые нити стоп-сигналов, и водителям тоже было тоскливо: рано или поздно придется выйти из теплых сухих салонов.

Морось терпеливо ждала — у нее впереди был длинный безветренный день.

Аска брела под самыми стенами широкого проспекта. Дома вокруг становились все старее, в некоторые сырость уже просто въелась, и выглядели они куда дряхлее возможного времени постройки. Вдоль тротуара то тут, то там выбирались из тумана костлявые деревца. Девушка озиралась по сторонам и видела все больше признаков старого Токийского центра: простуженные дома, все ниже опускающиеся к земле, раскисшие газоны, которым никогда бы не нашлось место в новом городе, и люди — пожилые, никуда уже не спешащие.

Поежившись, Аска повернула налево и принюхалось: даже сквозь кромешный ад влажности несомненно пахло рекой.

«Река… Сколько можно уже плутать вдоль нее?» — зло подумала Сорью. Впервые она вышла к воде у полицейского участка, где ей надо было зарегистрироваться. В участке было тепло, но неуютно. Там ее облапали взглядами, но увидев штамп в удостоверении, живо обслужили и выпроводили восвояси. Если бы девушка решила оглянуться на участок, то увидела бы, как ее провожают отнюдь не скабрезными гримасами.

Копы не любили людей, меченных неким управлением. Так уж повелось, что мундиры не любят френчи.

Второй раз Аска набрела на реку, элементарно заблудившись. Она стояла, видя только небольшой пятачок свинцовой воды и обрывок моста в никуда. В никуда убегали машины и уходили люди, и Сорью поспешила уйти оттуда.

Девушка вовремя остановилась у таблички и отодрала от себя сырые воспоминания: «Махоро-драйв, 11». Такие дома уже давно не строили: трехэтажный особняк, каждый этаж — целая квартира. Маленький парк старых вишневых деревьев под окнами, выход на набережную с другой стороны и — тишина.

«Как кладбище».

Аска пошла к входной двери, еще издалека заметив, что поверх двух табличек с именами хозяев налеплены значки агентства недвижимости. На третьей значилась знакомая фамилия — позеленевшие кандзи, вырезанные в старой меди.

Большой ключ открыл наружную дверь, ведущую в парадное: широкий пролет, витраж, витые перила. Аска пожала плечами, осмотревшись: вокруг было сухо, темно, странно — словно бы она вдруг оказалась не в вечно спешащей столице Японской зоны, а европейском особняке. Вне времен, вне стран.

«Мрачновато здесь».

Старый центр хорошо патрулировали — никаких ночлежек в пустующем особняке быть не могло, но изгонять отсюда холод никто не спешил. Аска прошла темный холл и начала подниматься по лестнице. Огромный витраж тускло смотрел на нее. «Когда за ним солнце, наверное, это красиво», — подумала девушка. Пустота и вычурность раздражали ее, лепнина на потолке вызвала кривую гримасу: Аска была солдатом и, как следствие, не любила излишеств. Она хорошо понимала Кацураги-старшего, который провел в подаренной квартире ровно один день.

Входную дверь на втором этаже девушка открывала с некоторой опаской — сама не понимая, почему. Брезгливость — ясно откуда, усталость — тоже, а вот легкий неприятный страх Аска себе объяснить не могла. Не могла — и все.

Внутри были гобелены. Сорью видела такие только на картинках и даже нужное слово-то вспомнила не сразу. Аска бегло осмотрела мрачную прихожую, оценила слой пыли и поежилась: «Разуваться не стоит, а вот найти комфортный уголок — очень даже надо». За холлом открывалась целая анфилада комнат, наполненных кое-как расставленной мебелью, скрытой полиэтиленом. Довершали впечатление стылые сквозняки.

«Определить, где лучше всего устроиться. Стащить из других комнат все нужное. Кухня, службы. Проверить воду, выяснить, что надо купить». Аска прищурилась: из поля зрения сразу исчезли излишества, осталось только жилье, которое надо осваивать.

Полчаса беглого осмотра прошли не зря. Отопление, конечно, не работало, зато свет включился. Одна лампочка с хлопком сгорела, но выяснилось, что можно пользоваться электрокамином. Вода в огромной кафельной ванной тоже пошла.

«Не пропала в горах — не пропаду и здесь», — решила Аска и принялась составлять список первых покупок, отвлекаясь, чтобы подуть на онемевшие руки. Над столицей висел молот вечера, но если рыжая за что и любила города, так это за круглосуточные супермаркеты.

* * *

За окнами джипа мчались бесконечные грязи.

Майор терла подозрительно горячий лоб, отбрыкивалась от мыслей о гайморите и изучала карту старого полигона, куда должна была прилететь Ева. Там раньше — до войны с Ангелами — была промзона с атомными энергоблоками. После того, как пришелец прошел здесь, уровень радиации стал ниже фонового, а сами здания удивительным образом остались на месте. С тех пор по ним повелось палить из пушек, пулеметов, обстреливать системами залпового огня — словом, с толком испытывать все новое и интересное.

— Приехали, мэм.

— Что? А, да.

Мисато распахнула дверцу, подняла воротник куртки и выпрыгнула наружу — сразу, рывком, стараясь не думать, что будет под ногами. Ботинки по щиколотку провалились в жижу, и, выдергивая их из цепкого болота, она пошла к стаду утяжеленных хамви — импровизированному командному центру. Завидев командира, офицеры принялись спешно гасить сигареты и оправлять головные уборы. Кацураги приветственно махнула всем и сразу, отметила постные рожи, простуженные носы и вздохнула.

— Курите, ладно уж.

Офицеры нестройным хором гаркнули благодарности, а Мисато мельком посмотрела в низкие небеса. Она всегда чувствовала, когда приближалась Ева.

— Где инженер Акаги?

— Только что сообщила по радио, что задерживается в Токио. Прислала замов, мэм.

Кацураги кивнула. Раз ее не предупредили, то совещание у инженера проходит на высшем уровне. «Как бы ни отчет Комитету. Надеюсь, она там справится быстро. Ну, или ее замы хотя бы вполовину такие же толковые телеметристы, как она».

Тучи вскипели, и из них выпала тяжелая фиолетовая махина. Аккуратно пройдя над временными мачтами связи, Ева зависла точно над чадящей сигнальной шашкой. В столбе желтого дыма, покачиваясь, парил обезоруженный истребитель Ангелов, и Кацураги пристально изучала аппарат.

— Рацию, — распорядилась она и протянула руку.

— Ноль-первый, база на связи, — каркнула майор в поданную трубку.

— Ноль-первый на связи, база.

«Что-то голосок кислый, Нагиса-кун», — злорадно подумала Кацураги. Насколько знала Мисато, симулирующие нейродрайвы академии не давали и приблизительного представления о настоящей синхронизации.

— До первой метки на сверхмалой, скорость сорок два. Приступай.

— Принято, база.

В воздухе тяжело вздохнуло, и машина опустилась еще ниже. Маршевые двигатели слабо затлели, разворачивая Еву. Стояла почти полная тишина, слышно было даже, как хлюпают носами штабники, как урчат невдалеке незаглушенные джипы. Фиолетовая птица неспешно уходила к утопленным в тумане корпусам фабрики.

— Легкотня, — прокомментировал кто-то за спиной Мисато, и майор даже не стала одергивать обнаглевшего от скуки и мерзкой погоды подчиненного. Она просто переключила каналы и откашлялась:

— «Омоикане-Ни».

— Да, майор, мэм!

— Захватили цель?

— Так точно, мэм!

Мисато посмотрела туда, где скрылась за туманами Ева.

— Ну… Пли, что ли.

Вдалеке рявкнули, а Кацураги швырнула рацию мнущимся инженерам:

— Ведите его, ничего, кроме координат, не давать. Как обгадится — передайте мне трубочку, — Кацураги обернулась к своим офицерам. — N^2 ракетоносец в воздухе?

— Так точно, мэм. Б-52, четыре крылатые ракеты.

— Отлично.

За ее спиной ахнули далекие взрывы, подсвечивая туман. Кацураги даже не стала справляться, сохранил ли капитан машину: неуправляемые снаряды — это были еще цветочки, с которыми должен совладать и школьник, державший в руках только джойстик.

Пока что, как выразился команд-сержант-майор Такецунуми, это была легкотня.

— Господа, предлагаю по кофе. Есть другие мнения?

Кое-кто из присутствующих «стариков» — тот же второй лейтенант Тецуро — мог припомнить, что примерно так же принимали в строй ныне покойного Икари. В точности так же и даже на этом самом полигоне — ныне подследственную Сорью. Но впервые майор Кацураги предлагала хлебнуть кофе с таким умиротворенным лицом.

* * *

Рей стояла у края бездонной пропасти. Чернота внизу пугала и поглощала, поэтому Аянами старалась не смотреть туда. Порывистый ветер неистово метался вокруг нее, он оставлял мелкие порезы на коже острыми, как бритва, кусочками льда, вившимися в воздухе. Девушка же просто стояла, пытаясь выловить среди завывающих порывов чуждый горам звук. Почти не слышимый, почти не осязаемый, но чужой — он подкрался сзади.

Развернувшись, она увидела красную Еву, однажды уже поверженную ею.

«Зачем ты вернулась?» — спросила сама себя девушка и стала поднимать «Ружье Лонгиния», которое почему-то стало таким тяжелым, таким неподъемным.

«Я предупреждала».

Едва подняв оружие, Аянами ощутила острую резь в глазах, а ствол шатало на ветру, словно флюгер. Кое-как сведя маркеры на неподвижной Еве, Рей нажала на спусковой крючок, и ее тут же с силой отшвырнуло назад.

Девушка даже не успела вскрикнуть. Синие волосы взметнулись на ветру, и ее тело полетело в бездонную пропасть. Серость неба так быстро удалялась, света становилось все меньше и меньше. В какой-то момент перед глазами Рей осталась лишь крошечная точка, а потом исчезла и она.

«Крепко зажмуриться».

* * *

Аянами открыла глаза, ее всю знобило. Землю вокруг припорошило снегом. С трудом встав на ноги, Рей размяла затекшие и не желавшие двигаться суставы. Их хруст можно было бы, наверное, услышать, если бы обледеневший плащ не хрустел громче.

— Доброе утро, — сказала Майя, сидящая у костра.

Рей лишь кивнула в ответ и приложила руку ко лбу.

«Горячий. Плохо».

Сделав пару нетвердых шагов, она уселась рядом с Ибуки и уставилась на еще теплящиеся угольки. Из останков костра струились тонкие нити пара: души упавших снежинок возвращались в низкое небо.

— Ты в порядке? — полюбопытствовала попутчица.

Девушка посмотрела на Майю и коротко кивнула, после чего ее взгляд переключился на кружку, доверху наполненную вчерашней ухой.

— У тебя глаза покрасневшие, — с легким беспокойством в голосе пробормотала женщина.

Это заявление заставило Аянами слегка приподнять бровь, но выражение лица быстро стало прежним, едва девушка взяла в руки кружку и поднесла ее ко рту. В супе было больше разваренной рыбы и картошки, чем бульона, да и жирок сверху уже застыл от холода. Но теплые угольки не позволили завтраку превратиться в мороженое.

— Приятного аппетита, — пожелала сама себе Рей и быстро отхлебнула ухи.

Первый же глоток отозвался болью и едва не встал поперек горла. Девушка смогла протолкнуть его дальше, после чего ела уже не так спешно и старалась пережевывать даже разваренную рыбу, в которой совсем не было костей. Покончив с завтраком, она отложила кружку в сторону и ощупала горло рукой.

«Нехорошо. Не вовремя все это».

Взяв в руки горсть снега, девушка растерла им разгоряченное лицо. Стало как-то сразу легче.

— Рей, тебе плохо?

В ответ Аянами лишь чихнула. На мгновение путницы заслушались гулким эхом, гуляющим от горы к горе.

— Где Хьюго и Сигеру? — слегка сиплым простуженным голосом спросила Рей.

— Они ушли, — похлопав глазами, ответила Ибуки.

— Идем.

— Но… — Майя не нашлась что сказать.

С одной стороны, она прекрасно видела разгоряченное лицо своей провожатой, ее мутные глаза и скованные движения, слышала сиплый голос. Но, с другой, — им надо было двигаться вперед. Аянами подошла к своему ночному лежбищу и подобрала «Ружье», которое стало уж очень тяжелым. «Как во сне», — подумала она. Закинув его на плечо, она пошла вперед.

— Идем же, — повторила девушка, видя неуверенность Ибуки, — я дойду. Не в первый раз ведь.

* * *

Очень скоро Майя и Рей оказались на перевале, который вчера Аянами успешно зачистила.

— Здесь мы остановимся ненадолго, — предупредила попутчицу Рей.

— Хоро… — женщина не смогла договорить, потому что, как только они вышли из леса непосредственно на перевал, она увидела последствия событий вчерашней ночи.

Трупы уже успело сковать морозцем и присыпать снегом, поэтому крови было видно не так много, но даже этого зрелища хватило, чтобы повергнуть Ибуки в ступор.

— Кыш отсюда, — пробурчала Аянами и спихнула с тела одну из десятка ворон, что решили устроить пир на месте бойни. Остальные наглые птицы даже не торопились взлетать, просто прыснули в стороны ленивыми прыжками.

Уха, съеденная Майей на завтрак, вдруг попросилась назад с огромной скоростью. Женщина лишь успела согнуться и опустошить содержимое желудка.

«Зря я, наверное, ее повела через перевал», — подумала Рей, приложив к голове очередную порцию снега.

«Хорошо-то как».

Девушка почувствовала легкое облегчение и довольно выдохнула. После завтрака слабость исчезла, а переход до перевала убил озноб на корню. Теперь девушки пылала жаром, от которого очень хотелось избавиться.

«Вспотела. Если снова замерзну — станет еще хуже. Надо идти дальше. Вот только…»

Присев к покойнику, Рей обшарила его карманы. Ничего интересного там не было, кроме пары обойм для его УЗИ, что валялся рядом. Осмотр прочих дал ей полупустую пачку печенья, выполненного в виде длинных палочек, и осколочную гранату. Пачку печенья она сразу же убрала во внутренний карман одежды, а вот насчет гранаты слегка призадумалась. Перекинув пару раз из руки в руку непривычное оружие, она приложила его ко лбу. Оболочка гранаты приятно холодила кожу.

«Пригодится», — заключила Рей и убрала ее в карман штанов.

Поднявшись на ноги, девушка подошла к Ибуки, которая в скрюченном состоянии нависала над собственным завтраком. Женщина тяжело дышала, и, казалось, ни на что не реагировала.

— Нам надо идти дальше, — похлопав по плечу Майю, сказала Рей, засунув себе в рот палочку печенья.

— Да… Да… — пробормотала женщина, поднимаясь на ноги. — Я просто…

— Хотите? — из вежливости поинтересовалась Аянами.

Хотя выходить было уже и нечему, но Майя прикрыла рот ладонью и показала свободной рукой, что пока точно ничего не хочет.

Пожав плечами, Рей развернулась и пошла вперед.

Следующие два часа пути окончательно вымотали Рей. Еще никогда она так не уставала. Пот лился ручьем, ноги заплетались, а щеки горели в тон глазам. При этом ее опять начало знобить. Наконец она просто села на камень и, вытащив еще одну палочку печенья, стала ее медленно пожевывать — просто чтобы чем-то занять бунтующее тело.

— Рей, тебе надо отдохнуть, — заботливо сказал Майя, присев на корточки рядом, — ничего страшного не произойдет, если мы немного задержимся.

Аянами лишь взяла в руки еще одну порцию снега и обтерла им лицо.

— Надо хотя бы спуститься с гор, — пробормотала она.

— Но почему?

— Там еще тепло. Там идет дождь. Здесь даже привал сделать негде.

— Хорошо, я поняла, — Майя выхватила из рук Рей ее вещмешок и пресекла на корню попытку вернуть свои вещи. — Хотя бы с этим не спорь.

Девушка чувствовала, что ей уже все равно, и ответила в тон своим мыслям:

— Хорошо.

— Сколько нам еще до равнины?

— Если идти так же, как идем сейчас — к полуночи будем там.

— Тогда поспешим, — Майя протянула девушке руку, — но обещай мне, что там ты отдохнешь как следует.

— Обещаю, — кивнула Рей.

* * *

Аска с сомнением посмотрела на почти полную ванную, потом на парующее ведро воды.

Второй день пребывания в квартире майора заканчивался положительно — то есть, от души. Горячие ванны были тайной страстью капитана Сорью — страстью, которую до обидного легко скрывать в армии.

Тяжело вздохнув, девушка плеснула-таки еще кипятка, принюхалась и принялась раздеваться. Шуршание одежды эхом отдавалось в ванной комнате, из старого крана изредка убегала крупная капля, а Аска подводила итоги дня. Она проснулась в неприлично огромной спальне около полудня и долго пыталась сообразить, где она. Размеры кровати и черный цвет постельного белья не подходили ни офицерской квартире, ни тюрьме, не больничной палате. А потом был взрыв. Сорью лежала, вытянувшись струной и могла только слушать, как в голове медленно и страшно что-то рвется. Сквозь невыносимую боль прорвались чьи-то слова:

«Если продолжим модулировать эту частоту, у нее останутся мигрени».

Потом пришло слово «нейродиспенсер». Аска, сжав виски, встала: ей не хотелось лежать и вспоминать дальше. Назло голове она отправилась в ванную босиком, открыла кран и немного посмотрела на воду, от одного вида которой становилось сразу зябко.

«Зато мигрени точно хана».

Потом было продолжение обустройства квартиры, распаковка вчерашних покупок, завтрак на ходу — и обход «музея», как Аска окрестила свое новое обиталище. Девушка побродила по всем восьми комнатам, изучила гобелены — какие-то боевые сцены явно легендарного содержания — насмотрелась из окна на мерзкий дождливый пейзаж. В комоде обнаружились запаянные в пластик комплекты постельного белья, и все оказались черными. Аска попыталась представить ход мыслей премиального комитета, который комплектовал эту квартиру для кадрового военного офицера, и окончательно плюнула на эту затею. «Ну его, пусть будет черное». В голову лезли обрывки воспоминаний, тело требовало поспать еще часов двенадцать, и с этим срочно требовалось разобраться.

«Надо найти работу».

«Я?! Пилот Евы, капитан оперативного подразделения?! На работу?» Та, прежняя капитан Сорью легко поддалась бы гордости, понадеялась на силу воли, но после гор и плена, после смерти Синдзи и допросов нужно было что-то менять. Накопленной зарплаты, которую разморозили после прекращения следствия, хватало на два месяца скромной жизни. Да, это была вполне терпимая жизнь, наполненная полуфабрикатами и счетами за электричество, и ею можно было и ограничиться — солдату, в конце концов, не привыкать. К сожалению, Аска понимала, что даже небогатое безделье оставляло ей только воспоминания. Так что она грела себе рамен, смотрела на дождь за окном и думала, кем хочет работать. По всему выходило, что никем.

«Не пойдет».

Поймав себя на том, что даже не представляет, чем можно заняться в гражданской среде, девушка набросила на плечи дождевик.

Биржа труда была забита под завязку, там было душно, от промокших людей шел пар, а слово «грипп», казалось, было нарисовано прямо в воздухе. Отстаивая свою очередь в кашляющей и сморкающейся толпе, капитан однозначно составила себе мнение, что хочет работать, как минимум, не в таком людном месте.

«И без напарника».

…Лежа в горячей ванной, рассматривая грязный кафельный потолок, Аска вспоминала этот длинный день, который начался аж в полдень. На столике возле кровати лежали карточки с вакансиями, которые предстояло изучить, но девушка прекрасно знала, что завтра спросонья возьмет первую попавшуюся и пойдет к работодателю. Мысли лениво скользнули к недавнему прошлому, и Аска поспешно заметалась в поисках удобного отвлечения.

«Вот интересно, как бы вела себя майор Кацураги на моем месте?»

Аска вспомнила, что даже не поблагодарила Мисато-сан, и больно закусила губу.

«Поблагодарить? Еще чего. Она горюет по Синдзи, всего-то, вот и помогает мне в память о нем. Нашла себе сынка…» Девушка вытянула из-под воды руки и принялась зло растирать себе щеки: отвлечься получилось так себе.

«А как бы вела себя Рей? Вот бы йокая на мое место, а?»

Додумать интересную мысль не получилось: вода остывала, и Аска с сожалением выбралась из ванны. Думать в процессе вытирания мешали сквозняки, а удивительно мягкая, хоть и явно странная черная кровать быстро отобрала у нее способность мыслить.

* * *

Инспектор Кадзи шагал по коридору конторы и листал содержимое экрана наладонника. Кацураги, как и обещала, прислала данные по закупкам для проекта «Ева». В документах в основном был устаревший мусор, но пара поставщиков никак не вспоминалась инспектору, он даже не был уверен, что знает об этих фирмах.

В коридоре шуршали шаги, коллеги приветствовали его, он отмахивался и улыбался отрешенной улыбкой. На внутренних постах документы у Кадзи давно уже не проверяли, так что до своего кабинета он добрался, не выныривая из новых данных.

«Майор исправно выполняет свою часть сделки».

Кадзи снял плащ, развалился в кресле и принялся думать. Для непосвященных это выглядело так: инспектор брал чистый лист бумаги, остро заточенный карандаш и принимался набивать аккуратные дырки. Когда белый прямоугольник превращался в сито, он брал следующий.

Набросав план первых проверок, инспектор занялся менее важными делами. День из серого становился мутно-белым, за жалюзи то принимался бубнить дождь, то неуверенно толкался ветер, а Кадзи все звонил, вызывал, заказывал, снова звонил, ковырялся в базах данных управления. Ближе к обеду вокруг мутных поставщиков начала затягиваться сеть.

«А были бы частицы Ангела — пришлось бы работать ногами», — подумал инспектор, закрывая лаптоп. Он мысленно сказал спасибо покойному Икари и поставил себе зарубку: навести справки, как дела у рыжей героини. «Глупо получится, если она сгорит уже после. С другой стороны, быт вдали от работы — это умелый палач. С третьей стороны…». С третьей стороны была натура бывшей напарницы Икари.

И Кадзи было любопытно, что получится из сделки с Мисато. Чисто по-человечески любопытно.

* * *

Нагиса в очередной раз перевернулся с боку на бок, вздохнул и сел в кровати.

Темная комната была холодной, как ледник, но в учебке он привык и не к таким радостям жизни. Правда, в учебке не было того страшного, изматывающего чувства, которое сейчас бередило его разум. Каору прикрыл глаза и снова увидел ангар, застывшую в нем Еву, ощутил, как тлеет странная, невозможная жизнь внутри почти обесточенного аппарата.

Аппарата, который убивал, аппарата, в котором умер человек. Нагиса за свою жизнь успел познакомиться и с орудиями убийства, и с вещами, которые принадлежали убитым, но еще ни на чем смерть не оставляла такой яркий отпечаток.

Уклоняясь от залпов, обманывая управляемые снаряды, Каору чувствовал давление: что-то сжималось вокруг него, что-то темное и мощное, и это было даже сильнее синхро-шока — первого слияния с боевой машиной. Нагиса маневрировал, прятался за массивными корпусами, проходил трассу за трассой под интенсивным обстрелом, но главное испытание шло внутри кабины.

Каору не мог сказать, что Ева отказывалась повиноваться — она беспрекословно исполняла тончайшие команды. Он не мог сказать, что Ева была неисправна — все системы управления работали без сбоев и ошибок.

Но новый пилот мог точно сказать, что Ева не хотела работать.

«Будь она человеком, я бы сказал, что она хочет умереть».

Нагиса сидел, смотрел в темноту, вспоминал скупые поздравления Кацураги, вспоминал поселение во временный лагерь, напоминание о завтрашних тестах, но всегда, во всех мыслях, во всех фрагментах его памяти черным призраком кружила чудо-машина.

«Самое мощное оружие с такой изнанкой. Похоже, я не о том говорил с этой Сорью».

В достижении поставленной цели все было правильно: и попутная игра со всем и каждым, и целый год, отданный на то, чтобы стать солдатом, — все было правильно, кроме цели. Ева не давала чувства превосходства, она висела над каждым движением, над каждым действием, наблюдала и анализировала. У этой машины была память, и воображению Нагисы рисовался чужой разум, загнанный в микросхемы.

Это было новым, непонятным чувством, и, вопреки мрачным предпосылкам, оно его интриговало. Было что-то в сочетании живого и неживого, что-то куда более важное, чем ощущение безраздельной власти над людьми далеко внизу.

«Я должен понять ее лучше».

Каору усмехнулся этой мысли: ему всегда было интересно узнать побольше о новой игре, прежде чем влезать в нее, но на этот раз игра шла совсем по-другому. Капитан потерял связь между мотивами и целями, он менял свои задачи на ходу, его все больше запутывал мир армии NERV, майор Кацураги, готовая сжечь его, но все равно нашедшая слова поздравления.

На него оглядывались, о нем знали, и пусть это была совсем не та слава, которой он хотел — Нагиса был счастлив: жизнь пошла по другим правилам, и подчиняться законам новой среды оказалось неожиданно интересным. Потому что на вершине ждала Ева, совсем не такая, какой он себе ее представлял.

«Вот бы еще выспаться», — подумал Нагиса.

* * *

Майя с грустным лицом смотрела на сопящую Рей. Девушка не просыпалась уже почти сутки. Ночью они буквально вернулись в прошлое, перейдя из зимы, накрывшей горы, в осень, которая по-прежнему хозяйничала на равнине. Зона отчуждения располагалась довольно далеко отсюда, но Ибуки ощущала легкую тревогу: эти земли частенько утюжила авиация NERV.

Кутаясь в плащ, Майя смотрела в небо.

— Вот теперь я хочу поскорее оказаться в городе. И закончить все это.

13: Мимолетная встреча

Акаги задумчиво смотрела на мониторы. Ей уже казалось, что она спит и работа ей снится, но едкий сигаретный дым всякий раз возвращал в реальность. Женщина всегда скептически улыбалась, когда ее спрашивали, «почему она курит всякую гадость?».

— Так, а вот это уже интересно, — пробубнила она, массируя веки.

На оживившемся мониторе появилась карта Японии, украшенная пульсирующей красной точкой. Рицко навела на нее мышкой и отмасштабировала картинку. Теперь перед ней предстал участок местности на границе зоны отчуждения и нормальной территории неподалеку от разрушенной базы NERV. Несколько графиков с разных сторон экрана показывали всплески энергии, которые концентрировались в этой точке.

— Вау… Интересно, через сколько мне позвонят? — спросила сама себя Рицко и пошла наливать кофе.

* * *

Мисато плохо спалось. Она ворочалась с боку на бок, сматывая простынь, смотрела на часы, проваливалась в сон и тут же снова просыпалась. Неприятностей добавляло то, что в таком состоянии начал докучать холод. За годы службы Мисато удалось почти помириться с ним, и вот теперь он ее догнал.

«Я предала командира».

Эта мысль не давала майору покоя с тех самых мгновений, пока заполнялся индикатор отправки файлов, нужных инспектору Кадзи. То, что казалось железными оправданиями, — восстановление справедливости, служба интересам государства, разоблачение высокопоставленного преступника — увы, не работало. Кацураги Мисато хорошо понимала, что речь идет прежде всего о банальной мести за отца, и это ее изводило.

«Я поступила правильно. Какая разница, почему?»

Разница была. Кацураги знала, что если бы Кадзи не рассказал ту давнюю историю, она бы не согласилась шпионить и воровать. Лежа в холодной клетушке, Кацураги буквально видела, как бы все выглядело: она входит в скудно освещенное помещение военной прокуратуры, записывается на прием, следователь бледнеет и меняется в лице, понимая, против кого делается заявление…

Мисато ощущала, что ей не нравится по-настоящему правильная картинка событий. Ощущала, что она бы не хотела проходить именно такой путь. И это добавляло свои тяжеленные капли в горькую чашу сомнений. Кацураги подумала, что, возможно, Кадзи заразен: он мановением руки приучает мыслить, как он сам, вселяет отвращение к тому, что должно быть, обязано быть правильным. Сделав еще один полный оборот вокруг своей оси, женщина поняла, что на настолько скомканной простыне лежать уже нельзя. Мисато села в кровати, растирая виски: сомнения такого порядка оказались для боевого офицера почти невыносимы.

Поэтому когда с надрывом заорал телефон экстренного вызова, женщина ринулась к нему, как к спасителю.

— Где? — спросила она, вылетая на улицу.

Дежурный офицер одним взмахом расстелил на капоте карту.

— Тринадцать километров от наблюдателей Усимуры на высоте шесть. Азимут — двадцать два.

Предутренняя сырость пахла тревогой. Испытательный полигон мгновенно ожил светом ручных фонариков — мощные галогенки пластали туман, более слабые источники метались размытыми пятнами. В воздухе стоял треск раций, кто-то требовал поднять воздух, неподалеку сзывали разбежавшиеся на вчерашних учениях танки.

Армия на полную мощь использовала редкую возможность общаться по радио, и оставшиеся без дела вестовые напряженно переговаривались, потягивая немилосердно чадящие сигареты. Кацураги изучала диспозицию, и она ей не нравилась — хотя бы тем, что была неприятно близка к их прежней базе. Майор возила пальцем по карте, прикидывая варианты развертывания войск.

— Прикажете поднять VTOL’ы? — заботливо подсказал Такецунуми.

Кацураги помотала тяжелой с ночи головой:

— Отставить. Поднимите только наблюдательное звено, дайте желтый код ракетоносцам. Второй и третий артиллерийский полки HIMARS перебросьте вот сюда и сюда и рассредоточьте по пятой схеме. И хоть раз, черт вас возьми, подготовьтесь к полной потере связи!

— Есть!

Мисато подняла воротник, слушая, как ее распоряжения уходят по назначению. Карта медленно промокала от собравшейся на капоте влаге, а потом капли задрожали: по грунтовке мимо них с воем шли танки. Тяжелые машины, вздымая веера грязи, рвались к цели, словно шли по гладенькой трассе. «Не терпится вам на тот свет», — подумала Кацураги и оборвала себя: это были мысли из ее ночных метаний, и вот уж когда им не стоило давать дорогу, так это сейчас.

— Где капитан Нагиса? — крикнула майор на ухо Тецуро.

— Уже в ангаре, мэм.

— Оружие смонтировано?

— Так точно! Патронный барабан GAU еще вчера установили, сейчас собирают пилоны позитронок.

Кацураги кивнула. В редеющем тумане из небытия проступали громады фабричных корпусов. Танки закончились, после них осталась взбитая пена грязи и развороченные колеи.

Где-то на востоке тлел по-осеннему тусклый, почти неразличимый рассвет.

* * *

Поезд метрополитена трясло на каждом повороте, но люди этого не замечали. Настоящий час пик начнется немного позже, пока же редкими пассажирами вагонов были те несчастные, чьи смены не зависели от привычных «с девяти до пяти». Кто-то спал, уже видя во сне близкий дом, кто-то чутко вздрагивал, боясь пропустить уже близкую остановку.

Освещение подрагивало и иногда пропадало.

Аска зевала, глядя в несущуюся за окном тьму. Там должны были быть кабели, редкие лампы и неровный бетон, но девушка смотрела только на блики, быстро бегущие по стеклу.

«Новая работа точно не даст мне расслабиться. Не так: точно не даст раскиснуть».

Когда поезд затормозил, сориентировалась только подготовленная к перегрузкам капитан Сорью. Рыжая вцепилась в поручень, гася первый удар, а потом, сгруппировавшись, полетела под сиденье. Скрежет тормозов, тьма, крики, искры за окнами — и над этим всем сирена.

Аска выбралась в полутемный вагон, где включилось только аварийное освещение. Кто-то стонал, в дальнем краю вагона бабьим голосом рыдал какой-то парень, баюкая перебитую руку. Аска огляделась, а потом всхлипнули динамики.

— Это система чрезвычайного оповещения. Просьба внимательно прослушать это сообщение! Сегодня в 5:30 по всему центральному региону Канто объявляется чрезвычайное положение…

Девушка слышала только кровь в ушах, и первой мелькнула выдрессированная мысль: скорее к Еве. Потом были цифры — сколько примерно здесь метров земли над головой. Потом — слово «отстранена».

Сотрудница токийского метрополитена Сорью Аска села на пол вагона и, не обращая внимания на крики вокруг, принялась ждать.

* * *

— Таким образом, шестьдесят процентов группировки уже готовы к осуществлению операции «Ясима», — сказал Гендо, стоя перед комитетом. — Как только остальные сорок процентов ударных сил передислоцируются в заданные квадраты, мы начнем операцию.

Затемненный зал наливался вполне осязаемым недовольством.

— Нам кажется, что вы тянете время, Икари, — проворчал один из членов комитета, — за прошедшее время можно было мобилизовать все части в Японии.

— Я понимаю ваше нетерпение, но дело касается зоны отчуждения, — парировал Гендо. — К тому же, вы ранее сами утвердили план мобилизации, предложенный мной, и согласились сосроками подготовки.

Членам комитета ничего не оставалось, кроме как промолчать.

— Продолжайте, Икари, — прервал тишину председатель.

Гендо кивнул, но прежде чем он сказал хоть слово, зазвонил его телефон. Приложив трубку к уху, он произнес лишь короткое:

— Слушаю.

После чего сразу же убрал его обратно в карман.

— Боюсь, нам придется отложить собрание. Обнаружен Ангел.

* * *

Каору устраивался в кресле, слушая последние наставления по радио. Сейчас у него под руками горели маячки кнопок, недоступных еще вчера, а гашетки на ручках управления теперь больше не уходили в пустоту. Пилот гладил обогатившуюся приборную панель и чувствовал, как покалывают кончики пальцев.

Вокруг носились техники, спешно отдергивая провода от машины, протягивая рукава и собирая лесенки. Свет помаргивал: конденсаторы позитронных орудий набивали в экстренном режиме, и только два толстенных кабеля приковывали сейчас Еву к земле.

Он ждал этой синхронизации: первого боевого слияния со странной машиной, первого боевого вылета против самого страшного врага. Это был один сплошной вызов, один глумливый оскал ему в лицо. Капитан Нагиса поставил себе цель: изменить все этим вылетом — понять машину, понять себя, показать себя.

«Ангел… Какой же ты?»

В учебке им показывали фильмы, приучая к простой мысли: если вам прикажут, вы пойдете на это месиво огня, под рукава раскаленного воздуха, каждый из которых делает братскую могилу бессмыслицей. Нагиса смотрел на волны самоубийственных атак, на вспыхивающие огоньками вертикалки и знал, что машина, которую он хочет получить, может больше, чем просто сдержать противника. В учебке вбивали в головы бесспорную истину: каждая секунда, сэкономленная для удара Евы, — это уцелевшие города и мирные жители.

Каору знал цену городам и мирным жителям. Он слышал, как обыватели называют идиотами горящих солдат. Сам будущий капитан Нагиса смотрел сюжеты о таких массовых гекатомбах с замиранием сердца, хоть и не видел там солдат и смертей. Ангел казался ему воплощением всесилия, которое можно остановить.

Словом, Нагиса видел только битву титанов.

И вот от такой битвы, от свершения десятков целей его отделяли только два массивных кабеля, и он едва сдерживался, чтобы не вырвать их из креплений, освобождая машину.

— Капитан, зеленый свет, — пискнул голос техника в наушнике.

Обмирая от предвкушения, Нагиса одним прыжком слился с Евой.

Машина оторвалась от бетона, поджала шасси — Каору чувствовал всю невозможную легкость, все те колебания мощи, что отметали напрочь земное притяжение. Это был триумф, но триумф уже знакомо-тоскливый. В его сознании сгустилась тень, которую он уже привык ощущать: она не застилала поля зрения, ничему не мешала, но на руках капитана, управляющих Евой, словно бы лежали теперь чужие холодные пальцы.

Бой уж кипел.

Каору осмотрелся, изучая район. Слева и справа скупо били установки залпового огня — поочередно, скорее намечая цель, чем обстреливая ее всерьез. Пылающие стрелы падали в некой точке далеко на юго-востоке, и там было горячо и ярко. В расширившемся поле зрения капитана мелькали радарные метки VTOL’ов-разведчиков, а откуда-то издалека пришли данные о поднятых в воздух ракетоносцах.

Наземные войска занимали оборону. С высоты парения Нагиса видел, как они выстраиваются на пути врага к столице, как тягачи уводят тяжелые ракеты в тыл, как спешит с востока еще один полк полевой артиллерии.

«Оркестр на месте… А я еще не в форме».

Тень ждала. Ей было интересно, что задумал Нагиса, и Каору улыбнулся:

«Я постараюсь тебя не разочаровать».

Он отделил себя от систем Евы, сбрасывая все данные, все управление, надеясь только на то, что успеет.

«Эй, иди сюда! Смотри, вот я!»

Каору вздернул руки, накрывая своими ладонями черные пальцы ждущей машины, и откинулся назад, бросил себя в тень.

«Это — я».

Удар гонга.

Город ждал. Полицейские маячки бесились за много кварталов от него, а Каору сидел за мусорным баком, нещадно пачкая дорогую одежду. Он счастливо смеялся, вспоминая, как удивился партнер по картам, когда напиток из бокала начал разъедать его губы.

Удар гонга.

«— Ты — ублюдок. За что ты с ней так, Каору?!

— Она не умеет слушаться, а кукла должна уметь!»

Удар гонга.

На прицеле винтовки — чья-то жизнь. Каору еще не разобрался — чья, но он разберется, непременно разберется. Это даже интересно — придумывать биографию человеку, которого видишь в первый раз. Абсолютно случайного человека, который случайно жил и точно так же через пару секунд умрет.

Удар гонга.

Тень сжалась, подрагивая вокруг него, а потом Каору понял, что гонг гремит непрерывно: машина протянула руку и выдернула что-то тонкое у него из груди. Капитан Нагиса захрипел.

Гонг.

Школа. Его комната. Кабинет отца. Комнаты-комнаты-комнаты-комнаты…

Ева разматывала память Каору, быстро листая ее страница за страницей, день за днем. Нагиса судорожно дышал, видя то, о чем даже не подозревал. Разговор у статуи, тот случай, когда его ударила девушка, выговор в кабинете директора, заплаканная учительница, которой отец швырнул деньги…

Нить замерла в руках тени на одной картинке: там была рыжая девушка, в чьих глазах смешались отвращение и усталость.

«Кто это?»

Бам. Бам. Бам.

Ритм ударом стал рваным: тень дочитала все до конца.

«Это — я?» — повторила машина, пробуя на вкус немые слова.

Нагиса летел в бездонный колодец, придавленный гирей своей памяти. Тень кружила рядом, будто бы желая удостовериться, что выеденная жертва долетит до дна. Каору не знал, что он чувствует, он не был уверен, что это бред — могла падать сама машина.

«Машина? Что за машина?»

Это была полнейшая, совершеннейшая дезориентация, никаких координат, ни секунды реального времени. Тень завивалась смерчем, становилась сама стенками колодца, и падение все длилось, длилось без конца.

Нагиса очнулся. В наушниках орала Кацураги, требуя ответить, а перед лицом Каору кружилась земля: Ева вошла в штопор. Тень исчезла, в кабине, в оглушенных мыслях больше не было ничего, было только слияние с машиной, было ощущение до предела напряженного разума.

— Ноль-первый на связи, — сказал Каору и не узнал своего голоса.

— Ты, сученок, какого?..

Нужные слова пришли сами собой. Ушибленное «я» капитана плыло, и Каору был рад этим посторонним мыслям.

— Неполадки в синхронизации, майор.

— Доложи обстановку, капитан!

Нагиса выровнял машину и осмотрелся. В километре перед ним из кромешного ада разрывов выплывало огромное веретено. Раскаленное до оранжевого свечения тело парило над землей, и из его острых краев хлестали гибкие жгуты пылающего газа, а точно по центру располагался глаз — с кровавой радужкой, немигающий, внимательный.

— …Нагиса, мать твою!

— Цель в девятистах метрах, — сказал Каору.

— Атаку разрешаю, — сказал удовлетворенный голос. — Но если ты…

Окончание оборвали помехи: Ангел подошел ближе, и на земле стало несколькими танками меньше. Каору внимательно изучал противника. Здесь, в горниле сражения, Ангел выглядел по-другому, и никакая высококачественная съемка не могла передать его величия.

«Съемка? Ролики? Откуда это?» — нахмурился капитан, но тут же мотнул головой.

Огромное тело Евы ожило, когда его кольнул мысленный приказ, и машина ушла закладывать боковой вираж. Каору выдохнул и на пробу хлестнул Ангела залпом роторной пушки. Враг расцвел букетами вспышек, полыхнул испаряющийся металл.

И все это — за несколько метров до тела пришельца.

Ангел сжался, удлинил несколько плазменных щупалец и выстрелил ими в сторону Нагисы. Ева уклонилась от первого, сбросила высоту и поднырнула под второй, а с пути третьего просто убрала пилон с позитронным орудием.

«Береги пушки», — сказал Каору сам себе.

Сжав тело, Ангел перестал отвлекаться на обстрел армии. Его оттенок стал еще горячее, а воздух вокруг горел ясным огнем, высвечивая невидимый до того щит врага. Существо вздрогнуло, и под ним в земле появилась воронка, словно невидимый совок выбрал десятки кубов земли.

А через мгновение спрессованная и раскаленная сфера выстрелила из ангельского глаза. Огненный шар с огромной скоростью пронесся прямо под брюхом Евы, которой с трудом удалось подпрыгнуть. Каору заорал: ему казалось, что с его груди и живота сорвали лоскутья кожи, а на ее место плеснули кислоту. Грохот звуковой волны гремел в ушах, тело пульсировало болью, и шипели в наушниках беспомощного человека трескучие помехи.

Ева двинулась в сторону, и теперь огонь из роторной пушки стал непрерывным — на износ. Ангел молчал, сдерживая залпы, и только пытался достать Еву плазменными жгутами, а Каору почти потерял разум от боли и ярости.

«Я смог! Я помирился с машиной! Мы одно!»

Под Ангелом снова исчезла земля — и еще один шар с грохотом пробил звуковой барьер. Каору среагировал на получувствах, на инстинктах: он нырнул и вывел машину на дистанцию стрельбы.

«Я смог! И смогу!»

Позитронные орудия высвободили первые заряды, и Каору на секунду ослеп, а когда снова смог видеть, вокруг бушевал ураган. Останки тумана сдувало к горизонту, а вверх вздымался ослепительно сияющий алый крест. Он вспорол низкие тучи, разнес их и все рос, рос, пока в просвете не показалось небо. Ева дрейфовала в глазу бури, а сверху на нее падали невидимый ливень частиц Ангела и бездонная синева осеннего утра.

* * *

— Подтверждаю! Цель поражена!

Кацураги отвела глаза от запыхавшегося вестового. Ударная волна едва не перевернула командные джипы, многие солдаты зажимали уши, из которых тянулись струйки крови. Кипень пара на месте побоища разошлась, и там, как на старой гравюре, был сноп света, льющийся из небесных глубин на опаленную Еву.

Мисато отдавала команды, не помня себя от усталости. Вихрь частиц Ангела с сумасшедшей скоростью прошел сорокакилометровую отметку, и теперь телеметристы из отдела Акаги едва не пускали слюни на новый феномен: интенсивность последствий уничтожения врага быстро сходила на нет. Быстро распространившись, загадочные частицы столь же стремительно развеивались.

Рядом что-то захрипело, и майор обернулась: лежащая на сиденье рация разродилась белым шумом, и теперь шипела, словно подзывая своего нерадивого хозяина-радиста. Кацураги огляделась по сторонам. Офицеры недоуменно смотрели на вдруг заработавшие электронные бинокли, подносили к ушам бормочущие приборы связи. На многих лицах были радостно-изумленные улыбки.

«Как малышня с игрушками», — подумала майор.

Вокруг царил детский сад, на фоне которого меркла радость победы над врагом. Инженеры возились с расчетами, щипая себя за уши: человеческий организм оказался куда менее стойким, чем техника, и усталость не спешила уходить вслед за испарившимися в небытие частицами Ангела.

— Майор, Ева начала движение.

Мисато повернулась на голос. Второй лейтенант Тецуро старательно вытирал кровь из ушей, надеясь избежать госпиталя, но разговаривал по-прежнему слишком громко.

— Свяжитесь с ним и укажите координаты для посадки. И дайте пинка телеметристам, пусть отвлекутся от своих любезных частиц.

— Есть майор. Могу доложить, что связи с капитаном Нагисой пока нет.

— Как нет?

Подняв бинокль, Кацураги навела его на Еву-01. Машина, слабо подруливая стабилизационными двигателями, кружилась на месте. Пара рывков, и почерневшая туша начала движение — прочь от мобильной базы NERV. И тут ожил инженерный отдел.

— Ева удаляется!

— Телеметрия отторгнута!

— Инверсия сигналов!

Кацураги посмотрела вслед удаляющейся машине и опустила прибор. На нее смотрели встревоженные взгляды, кто-то продолжал непонятно зачем выкрикивать данные о скорости и дистанции до взбунтовавшейся единицы.

Расстояние увеличивалось, и Мисато распорядилась:

— Срочный канал связи с командующим Икари.

Люди замерли, а майор поднесла к уху тяжелую трубку. Там была тишина, означавшая, что Икари уже на связи. Не отрывая взгляда от уменьшающейся точки, майор Кацураги спокойно произнесла:

— «Оранжевый код», господин командующий. Мне нужно разрешение на пуск N^2 ракет.

* * *

Каору обвис на управляющих рычагах, слегка подавшись вперед.

«Ну, вот и все».

Цели больше не было. Ангела переварил воздух планеты, он исчез, Ева послушна каждому его движению, нет тени, нет страха, и даже прошлое подернулось дымкой после этой синхронизации.

Разум подсказывал ему, что будут еще Ангелы и бои, что Ева не так проста, что нужно еще найти общий язык с начальством, что играть с армией по правилам армии — это весело. Но это утро, этот колодец, этот рассеявшийся столб света…

«Ничего этого уже не будет».

Нагиса рассмотрел себя глазами машины и теперь отчетливо понимал: это будут обслюнявленные игрушки, старые — подкрашенные, но старые. Всю свою жизнь он искал новую игру, усложнял правила, бегал от развлечения к развлечению, а когда дозволенные цацки закончились еще в глубоком детстве, — от одной статьи уголовного кодекса к другой.

«Обидно. Я понял это, когда сыграл в самую последнюю игру».

Ева вздрогнула, и прежде чем Каору понял, что происходит, системы машины пошли разноцветным фейерверком сигналов. Пилот задергался, отсекая те цепи, которые сообщали о повреждениях, и последней была оптическая подфункция.

В кабине потемнело.

Каору в отчаянии нащупал свои глаза — глаза своего родного тела, и выдохнул.

«Всего лишь машина. Всего лишь Ангел. Всего лишь частицы».

Обзорные экраны вспыхнули с новой силой, щедро усыпанные навигационными данными, а прямо посреди поля зрения алым гигантом висела Ева.

Другая Ева. Красная.

Каору смотрел на алого собрата, который возник из ниоткуда, и боролся со странным ощущением нереальности происходящего. Над тупо обрезанной мордой невозможной машины виднелась маркировка «02».

«Но…»

Ева задрала хвост, повела фюзеляжем, и Каору в последний момент увел ноль-первую в сторону — прочь от очереди тридцатипятимиллиметровой автопушки. Враг вспыхнул на всех экранах, перекрашенный борткомпьютером в цвета враждебной единицы.

«Попадание по касательной, — доложила машина. — Статус повреждения: ноль-ноль».

Нагиса вжал кнопку связи, но на периферии его поля зрения мерцал сигнал отказа систем дальней коммуникации. Зато на красной машине со связью все было в порядке. Развернулся экран видеоконференции, и в рамке этого экрана показалось удивительно знакомое лицо.

— Какой же ты беспомощный, — сказала капитан Сорью. — Трус.

Бесшабашно-веселое выражение лица, живые, пронзительные глаза, вызов и призыв одновременно. Экран видеосвязи пропал, а красная Ева, развернувшись, отстрелила дымовую шашку и понеслась прочь. Нагиса выровнял скапотировавшую машину, двигая рычажки ускорителей вперед: его игра все еще продолжалась.

Новая игра.

* * *

Лес, лес, лес. Бесконечный и бескрайний, а осенью еще и мертвый. Опавшая листва шуршит под ногами, с небес давят серые тучи. Серость, тоска и сырость. В такую погоду следует закутаться в теплый плед, сесть у камина, пить горячий глинтвейн да разговаривать о чем-нибудь с лучшим другом. Но вместо лучшего друга у тебя «Ружье», вместо горячего глинтвейна — пахнущая болотом холодная вода из ручья, а тяжелый сырой плащ заменяет плед.

Зато костерок был почти как камин.

— Может, разжечь его посильнее? — предложила Майя, глядя, как медленно нагревается вода в черной от сажи кофейной банке.

— Нельзя, — покачала головой Рей, задумчиво глядя на скачущие языки пламени.

— Думаешь, нас могут заметить?

— Не только.

— Эээ… — Ибуки ничегошеньки не поняла, но Аянами произнесла свою фразу так, что узнавать подробности перехотелось. — Тебе хоть полегчало?

Рей медленно кивнула, не отводя взгляда от пламени.

«Я сойду с ней с ума», — подумала женщина, закрыв лицо руками, чтобы не видеть синевласку.

Аянами, все также не моргая, продолжала смотреть на огонь. Когда поверхность жидкости пошла пузырями, она взялась за ржавую проволоку, на которой висела банка, и переставила импровизированный чайник на землю. От прикосновения горячего металла мох зашипел, и тонкие струйки пара окутали банку.

Вытащив из бокового кармана брикет в желтой упаковке, она стала его растирать.

— Его надо заваривать прямо на огне, — устало подсказала Майя. — Зря сняла.

— Я знаю, — ответила Рей, облизывая обметанные губы, — но кипяток быстро не выпьешь.

— Но ведь не заварится же толком, — запротестовала Ибуки.

— Не… Кх… — Рей закашляла сухим грудным кашлем, который буквально выворачивал легкие. Спустя минуту она наконец смогла закончить фразу:

— Не страшно. Переварится и так.

— Можно тогда просто его загрызть и запить водой, — недовольно проворчала женщина.

Аянами замерла на мгновение, после чего вскрыла упаковку и вытащила из нее не до конца размятый кусок пищевого концентрата желтоватого цвета.

— Лучше разбавь все-таки, — протараторила Майя, видя, что рука Рей с будущим завтраком тянется к ней.

Вздохнув, девушка занесла кусочек концентрата над остывающей водой и раздавила его в руках. Желтые кусочки упали в банку, оставляя на поверхности супа жирные пятна. Вслед за ними туда отправился золотушный порошок, который моментально ушел на дно.

Аянами взяла тонкую ветку и стала не спеша помешивать супец, пока концентрат равномерно не разошелся в воде. После всех этих манипуляций она взяла уже остывшую банку за край и поднесла ее к Майе.

— Оставьте мне половину.

Майя кивнула и аккуратно, чтобы не испачкаться сажей, взяла банку двумя пальцами за ободок. Едва она успела поднести ее ко рту, как где-то вдалеке раздался мощный взрыв, встряхнувший землю. Ибуки от испуга втянула шею и выпустила банку из рук. Аянами было дернулась за ней, но реакция оказалась слегка запоздалая: завтрак расплескался по сырой земле.

— Ч-что это? — испуганно пробормотала Майя.

Земля дрогнула еще раз, потом еще и еще, а потом гул уже не прекращался, и в нем потонули отдельные взрывы.

— Наверное, Ангел, — грустно глядя на уходящий в землю суп, ответила Рей.

— Ангел? Так близко?

— Не очень близко, — мотнула головой Рей. — Взрывы удаляются от нас. Ангел идет в сторону базы NERV.

«Сорью обрадуется», — почему-то подумала девушка.

«Если конечно она дошла», — выскочила почти сразу же другая мысль.

Руки, выпачканные в концентрате, остро пахли едой, и живот от этого прямо-таки подводило. Аянами подошла к ручью, бившему из-под трухлявого пня. Пригнувшись, она набрала в ладошку мутноватой воды и поднесла ее ко рту. В нос ударило дурманящей смесью болотной жижи и искусственной пищи.

— Приятного аппетита, — прошептала Рей, отправив содержимое ладони в рот.

От ледяной воды заболел зуб, который давно уже пора было вырвать. Скривившись, девушка подождала, пока боль отпустит, после чего слизала остатки концентрата с ладони и пальцев. Желудок воспринял такую маленькую порцию как насмешку и издевательство над собой и недовольно заурчал.

«Много есть на завтрак вредно».

— Идем, — сказала Рей Майе, испуганно озирающейся при каждом взрыве.

* * *

Артиллерийская канонада и свист реактивных снарядов — все это уже давно слилось в сплошной рев, на который даже Майя перестала обращать внимание. Куда больше раздражали вороны, сидящие над их головами на лысых ветках. Наглые создания громко выражали свое недовольство пришедшими на их территорию людьми. Поросший изломанными деревьями холм дрожал от подножья до вершины, но здешних птиц это уже не пугало.

Взрывы подсвечивали туман далеко на западе.

— Когда же они закончат, — прокричала Майя.

— Как только Ева сможет вступить в бой…

«Если, конечно, есть кому вступать».

— … так все и закончится.

«Даже если Аска не дошла, есть еще второй Евангелион и Синдзи. Тот пилот, которому она ничего не расскажет».

— Скорее бы!

Майя сделала еще шаг, как вдруг резко схватилась за уши и закричала. Рей почувствовала легкое головокружение и слабость во всем теле. Ноги и руки потяжелели, и стало клонить в сон. Сделав пару шагов, девушка уперлась в ствол дерева руками.

«Вот и все, кажется», — подумала она, слегка отстранившись.

Развернувшись буквально на месте, она резко осела и припала спиной к стволу. Перед глазами все плыло, Рей едва различала даже упавшую на колени Майю. Женщина явно кричала, но Аянами крика не слышала.

«Зона отчуждения — свалка для частиц Ангела».

Рей кивнула себе, закрыла глаза и расслабилась.

* * *

— Аянами?

Рей открыла один глаз и увидела перед собой Майю. Небо над встрепанной шевелюрой женщины основательно расчистилось, и абсолютно неправдоподобный ветер гнал там облака. Судя по виду облаков, их кто-то уже жевал.

— Ты как? — Ибуки приложила руку ко лбу Аянами. — У тебя все еще температура.

— Тихо, — прошептала Рей и снова закрыла глаз.

Ветер уныло завывал в изломанных макушках деревьев, но среди этого завывания Рей отчетливо слышала звуки редких выстрелов. Ворон в кронах уже не было.

Стащив с плеча «Ружье», Аянами под писклявое: «Аянами, что ты делаешь?», — навела его в небо. Открывать глаза не требовалось — оружие было ее глазами. Болезнь никак не повлияла на синхронизацию, и отлаженное и откалиброванное «Ружье Лонгиния» ждало приказа. Рей осталось только вставить обойму с патронами, предназначенными для бронетехники, и ждать.

Ожидание не отняло много времени. Среди облаков, закладывая непонятные виражи и поливая неизвестно кого огнем, появилась фиолетовая Ева.

«Эта Ева… Я видела ее».

Казалось, что пилот обезумел. Он явно сражался с призраком и сражался яростно.

«Людям не место в зоне отчуждения. Это территория йокаев».

«Цель захвачена», — отрапортовало оружие.

«Я предупреждала тебя, Аска».

Палец мягко надавил на крючок, и лишь когда отдача ударила по плечу, Рей открыла глаза и посмотрела на Майю, выглядывающую из-за дерева.

— Ибуки-сан, вы точно знаете маршрут до Токио?

Та неуверенно кивнула.

— Тогда идите в том направлении. Я вас догоню, — пробормотала Рей, встав на ноги.

Она посмотрела в небо через прицел и увидела падающую Еву.

«Туда».

— Куда ты? — крикнула женщина. Синевласка убегала обратно в глубину территории отчуждения.

— Я должна убедиться, — крикнула Рей, а потом шёпотом добавила:

— …что для пилота все кончено.

* * *

Рей торопилась. Хотя она и знала, что пилот завел свой Евангелион просто непозволительно глубоко, но все же не стоило рассчитывать на медлительность подмоги от NERV.

«В прошлый раз Аска срезала путь. И мы были на самой границе. А сейчас в этом полете нет ни капли логики», — думала Аянами.

Пробежка кончилась возле бурелома, который образовался на месте падения Евы. Десятки вековых деревьев оказались сломаны, как спички, и свалены в огромную кучу. Сама Ева потеряла свои крылья и один пилон и зарылась носом в землю, а сверху ее укрыл все тот же бурелом. Рей прищурилась, рассматривая повреждения: с одного борта фиолетовой птицы едва виднелась маленькая аккуратная дырочка, а с другого зияла рваная дыра. Патрон своей вибрацией собрал много внутренностей Евы и вынес их наружу.

«Надо было бить по кабине пилота», — подумал Рей.

Аварийный выход машины был распахнут.

Аянами спряталась за дерево и осмотрелась, вытаскивая пистолет: судя по звукам, выживший летчик не ушел далеко. Выглянув из-за массивного ствола, Рей посмотрела на пилота. «Не Аска», — поняла она с первого взгляда. Прогнав странное, какое-то совсем неуместное облегчение, Рей двинулась ближе под прикрытием поваленных стволов.

По бурелому карабкался высокий парень, его шатало из стороны в сторону при каждом движении. Он подходил к одному бревну, заграждающему дорогу, падал, поднимался вновь и перелезал через него, потом шел к следующему. На очередной преграде пилот потерял шлем, и под осенним ветром оказались спутанные седые волосы. Пилот все падал, поднимался и уходил по новой на свой почти бессмысленный цикл. Спешно осмотрев его, Аянами приметила отсутствие табельного оружия в кобуре пилота.

«Аварийный разрыв синхронизации. Нет оружия. Очень легкая цель».

Девушка сняла оружие с предохранителя, безбоязненно вышла из-за укрытия и твердым шагом обошла перемолотый ствол и остановилась там, куда должен был упасть пилот.

Парень перелез бревно и выпрямился.

«Красные глаза», — стрельнуло в голове Рей, когда она посмотрела ему в лицо.

Пилот явно ее видел, потому что остановился и, судя по всему, пытался сфокусировать на ней мутный взгляд.

— О, йокай! — воскликнул он наконец.

«На себя посмотри», — Аянами почему-то ощутила обиду, услышав это слово от такого, как он. Парня шатало, как пьяного, да и в его улыбке было что-то от сильно напившегося человека.

— Как тебя зовут? — спросила девушка, подняв пистолет.

— К… Каору.

«Белые волосы. Каору. Это не напарник Аски».

— Знаешь… — Каору хитро прищурился и улыбнулся еще шире. Слова давались ему с трудом. — Мы похожи.

— Нет, — тихо ответила Рей, — …

Последние ее слова потерялись в звуке выстрела. Вороны, слетевшиеся на место аварии, черным фейерверком плеснули в небо.

14: По своим делам

Командный джип подпрыгивал на кочках, не пропуская ни одной неровности дороги. Скрипящий кузов жаловался на свою судьбу чуть ли не громче, чем выл мотор, и бледный свет, льющийся из запотевших окон, падал на усыпанный бумагой салон. Майор Кацураги сортировала отрывистые полустраничные отчеты оперативного отдела. Впереди ее ждало увлекательное занятие по превращению сотни коротких бумажек в одну расплывчатую по сути, но страшно важную. Техническими подробностями и хронометражем следовало заменить всего одну емкую фразу.

«Мы обосрались».

Телеметрия давала — по уже устоявшейся привычке — круглые нули. Инженеры осторожно предполагали, что произошло «замещение ролей» в системе «пилот — машина», и сыпали какими-то терминами. Мисато поняла только, что это что-то из психологии. А еще женщина отлично знала: так много непонятных слов пишут тогда, когда на самом деле ни черта не ясно.

«Акаги в кристально ясном случае обходится двумя матюками».

Ругались, кстати, все и так, даже ничего не понимая, — от отчаяния, шока, страха. Особенно боялись те, кому предстояло совершить марш-бросок к останкам рухнувшей машины. Кацураги хорошо понимала своих подчиненных и инженеров, но ничего поделать не могла: в потрохах упавшей машины помимо нужных запчастей мог содержаться такой нужный ответ. Майор не колебалась ни секунды, отряжая партию на поиски — в конце концов, если бы Ева на радарах не начала падать, ответы искать было бы негде.

«N^2-удар — он такой. Ответов не оставляет».

Это был еще один повод для уныния. «Борт 12» и «Борт 13» успели выпустить по крылатой ракете на перехват взбунтовавшейся цели, сигнал же о крушении Евы пришел уже после пуска. Пришлось задействовать механизм самоуничтожения, и обломки, включая дорогие боеголовки, теперь тоже предстояло искать. Майор с огромным удовольствием рванула бы в поисковые партии, лишь бы не писать мерзкий отчет, в котором все равно не содержалось ничего полезного.

Единственным приятным следствием произошедшего был удар по «Мардуку». Икари Гендо сделал несколько нужных звонков, и Штаб NERV в оперативном порядке затребовал у Комитета разъяснений. Кацураги представляла, каких размеров кол подготовлен для задниц чиновников летной академии, и тем и грела себе душу. Капитан Нагиса стал последним аргументом в войне армии за свой полный контроль над подготовкой кадров.

Вспомнив сумасшедшего капитана, Мисато впилась пальцами себе в виски:

«Что ж тебя так повело, йокай ты чертов? Ты ведь получил свою колесницу бога!»

Кацураги ухватилась за ручку, пережидая усилившуюся тряску.

— Похоже, ракета где-то здесь рухнула, мэм! — извиняющимся тоном крикнул водитель.

Женщина кивнула, отложила стопку бумаги и протерла окно.

Клонящийся к вечеру день серел над небольшим пригородным поселком. Прямо поперек дороги лежал срезанный забор, аккуратный домик по левую сторону улицы разворотило.

— Останови.

Джип заскрежетал. К ним подходили люди в форме инженерных войск, а за спинами патрулей маячили грязно-зеленые скафандры химической и радиационной защиты. Мисато лязгнула дверцей и выпрыгнула из машины. Вокруг обломка ракеты поставили вешки и выложили контрольные линейки, а дальше копошились солдаты, разбирая завалы. Уныло визжали пилы, хрюкали пневматические резаки.

— Здравия желаю, майор, мэм! Первый лейтенант Ятагарасу!

Кацураги оглянулась на невысокого парня в респираторе. Из дыхательных отверстий струился пар.

— Здравия желаю, первый лейтенант. N^2-ракета?

Парень прищурился:

— Прошу прощения, госпожа майор, но вы…

— Майор Кацураги, оперативное командование NERV, — представилась Мисато, отворачиваясь к руинам.

— Виноват, — звонко рявкнул офицер за спиной. — Так точно, майор, мэм. Судя по обломкам, тактическая крылатая ракета «Тип-6».

— Боеголовка?

— Предположительно, в обломках дома, мэм! Судя по следам утечки, БЧ должна находится именно там.

— Жертвы есть?

— Не могу знать точно, мэм! Предположительно — есть.

«Разумеется, — подумала Мисато. — Основной приоритет — оружие. А уж если есть утечка, то все здесь придется сжечь».

Основной реагент N^2 заряда был высокотоксичен, коварен и не разлагался годами, зато вполне безопасно выгорал при нагреве до полутора тысяч градусов. На участке разбитого дома уже полоскались на ветру желтые флажки, обозначавшие пятна заражения.

Население поселка толпилось далеко за оцеплением. Там никто не голосил, не было слышно ругани: то ли армейские представители уже объяснили, что этот поселок находился на пути движения Ангела, то ли в глуши люди попроще, чем в столице.

— Уже составлена предварительная смета компенсаций…

— Давайте сюда, — сказала Мисато. — Дополнение пришлете, когда… Если обнаружите жертвы.

— Да, мэм!

Кацураги закрыла дверцу джипа, сжимая в руках еще один лист бумаги.

«Забыла спросить, как называется поселок», — подумала Мисато, вслушиваясь в громкое бурчание двигателя. Надежда на дорожный указатель не оправдалась: на выезде из населенного пункта было много рытвин, большой обломок и пара желтых вешек.

Из кузова четырехосного «исудзу» бережно выгружали ящики с термитными зарядами.

* * *

Зона отчуждения — чужие здесь не ходят. Да и своих здесь, собственно, нету. Вроде и лес как лес, горы как горы, но все какое-то не такое, чужое, словно не из нашего мира. Почти вся живность предпочла уйти из зоны отчуждения, остались лишь настоящие приспособленцы, способные питаться чем попало и выживать в любых условиях: люди и вороны.

Но если вороны плодились и размножались, то люди медленно и верно находили свою смерть в зоне отчуждения: в стычках друг с другом, на коварных перевалах и в узких ущельях. А то и просто растворялись в тумане, и больше о них никто не слышал.

Зона отчуждения пугала даже военных, которые были готовы в любую минуту встать на пути Ангела. Не перечесть, сколько техники и солдат было потеряно в первые годы при попытках прижать остатки сил сопротивления к ногтю. И львиная доля потерь приходилась на необъяснимые с позиций здравого смысла вещи. В конце концов военные отказались от попытки поставить зону отчуждения под свой контроль и плотно обкидали по периметру минами, ожидая, что отщепенцы сами передохнут от голода и аномалий. Но те почему-то не передохли и даже иногда устраивали хорошо спланированные и дерзкие акции.

Акаги это прекрасно знала — и про отщепенцев, и про аномалии. Но ей чертовски была нужна Ева, которая оказалась весьма глубоко внутри зоны отчуждения. Ради такого дела она не преминула реквизировать на свои нужды несколько десятков вертикалок и добрую сотню солдат, которых забросили сюда заранее.

Когда Рицко оказалась на месте, то в радиусе двух километров местность была щедро усыпана радиоуправляемыми минами и растяжками, а обстановка постоянно контролировалась с неба.

— Неплохо работают, — пробурчала женщина, покинув свой персональный борт.

— Доктор Акаги Рицко, я полагаю? — поинтересовался небритый лейтенант, подскочивший к трапу.

Женщина лишь небрежно кивнула и направилась к лежащей на земле фиолетовой машине. Лейтенант слегка опешил от такого пренебрежения формальностями, но памятуя о приказе, резво пошел за ней, по пути излагая свой доклад.

— Ева готова к эвакуации. Мы уже разобрали завалы и установили тросы. Как только прибудет тяжелый транспортник, мы доставим ее на базу в Токио. Так что вам не следует находиться здесь — мы уже потеряли четырех солдат.

— Вы нашли пилота? — подойдя к вышибленному люку машины, спросила Рицко.

— Да, только…

— Полагаю, он мертв, — заключила женщина и запрыгнула внутрь.

— Так точно, — подтвердила лейтенант, присев на корточки. — Его пристрелили.

— Да, кто бы сомневался, — донеслось из недр машины. — Был бы девкой — остался бы жив.

— Что?!

— Не важно, — пробубнила Рицко, вынырнув из Евы. Достав из-за спины тяжелый радиотелефон, она нажала всего две кнопки, после чего поднесла аппарат к уху.

— Я слушаю, — ответила хрипловатый голос командующего Икари.

— С материалом все в порядке.

— Сколько потребуется времени на восстановление?

— Прибытие Ангела, плюс минус день.

— Ясно. Тогда действуем по основному варианту.

* * *

Гендо довольно улыбнулся и убрал телефон в карман пиджака. Повернув за угол, он оказался возле массивной дубовой двери, за которой его уже ждал перепуганный комитет. Супер-магнаты сыграли и свои роли в создании нынешней ситуация.

От понимания этого факта улыбка командующего стала еще чуточку шире.

— Вы чем-то довольны, Икари? — прошипел Кил Лорнец.

— Более чем, — кивнул Гендо. — Ева и пилот найдены.

Члены комитета стали оживленно перешептываться, а Икари, выдержав театральную паузу, продолжил:

— Мы не сможем их использовать. Ваш пилот, — акцентом на слове «ваш» командующий убил всякий звук в аудитории, — спятил и увел машину в зону отчуждения, где его уничтожили повстанцы. Двигательные системы и органы стабилизации Евы полностью разрушены вибро-снарядом «Ружья Лонгиния», а пилот был убит на месте.

— У нас хватит сил, чтобы отразить следующее нападение Ангела?

— Если использовать все силы, что готовятся для операции «Ясима», то, думаю, мы сможем остановить его. Но я требую прямого контроля над войсками.

— Не слишком ли многого вы просите?

— У нас кризис, — выделил Гендо, — и его надо разрешить. Возможно, Ева будет восстановлена в течение месяца. Возможно, мы сможем прорвать блокаду в эфире, доставить запчасти с континента и восстановить Еву раньше. Но зона отчуждения растет, а Ангелы явно стремятся к крупным городам. Если все расчеты верны, то следующей целью станет непосредственно Токио.

Комитет почуял брешь и ринулся в контратаку:

— Не говорите глупостей Икари! Ангелов невозможно прогнозировать.

— Отнюдь, — Гендо с плохо скрытой ухмылкой захлопнул капкан, — изучение частиц Ангелов принесло свои плоды. Ангелы не появляются внезапно.

* * *

Икари покинул зал заседаний в приподнятом настроении: наконец все складывалось так, как было нужно ему: армия была в его руках, город был в его руках, даже комитет полностью зависел от него. Комитет правил Японией с того дня, когда силы ООН установили внешнее управление территорией для защиты мирных граждан от Ангелов. Таким нехитрым образом, Гендо просто забрал себе Японию, которая ему была не нужна.

— Акаги, — произнес командующий, поднеся трубку телефона к уху, — что с континентом?

— Частицы этого Ангела медленно распространяются и нейтрализуют ошибку своего предшественника. День-два до новой попытки контакта, и я смогу связаться с Китаем.

— Что с зоной отчуждения?

— Рекомендую огласить расширение ее границы. Она и так уже расползлась почти до границ города.

— Не надо. Аэропорт входит в зону?

— Пока нет.

— Тогда все в порядке. Готовься к эвакуации. Отбой.

* * *

Аска вела фонарем по стене, стараясь не выпустить из виду желтый кабель. Где-то на ее участке терялся сигнал компьютеризированной сети вентиляции, и его срочно надо было восстановить.

«После этого ЧП много чего надо восстанавливать», — думала девушка, поправляя каску.

В туннеле остро пахло горелым маслом и окалиной. Фонарь щедро выкраивал из темноты фрагмент стены, далеко впереди и сзади слабо светили аварийные лампы. Здесь было много пустоты и высокого гудения, от которого основательно болели глаза.

Путевой обходчик Сорью вздохнула, обнаружив порванный кабель, и взялась за поясную сумку. Позади нарастал лязгающий вой, рыжая оглянулась, недовольно поморщилась и пошла к технической нише. А уже через десяток секунд свет лобовых прожекторов поезда превратил ручной фонарик Аски в тусклую свечу. Пережидая грохочущий мимо нее состав, она снова вспомнила о событиях наверху. Рыжая никогда даже не подозревала, насколько лаконичны новости на гражданке.

«Ангел остановлен», — заявили по муниципальному каналу, сообщили, что режим тревоги отменен, и предложили и дальше радоваться жизни. И все.

То есть, совсем все. Девушка прислушалась к себе, ища там ревность или зависть к беловолосому мерзавцу, который отобрал у нее так много. Она прислушивалась очень старательно, и даже нашла что-то похожее, но беситься или впадать в уныние не хотелось.

«Прорвусь. Ему надо неделю не продыхая потрошить Ангелов, чтобы хоть примерно набрать мой уровень».

Аске показалось странным, что телевизор сразу же переключился на прерванную трансляцию очередного ток-шоу. Ее новые сослуживцы никак не отреагировали та такую лаконичность: отработавшая смена резалась в карты, кто-то пускал слюни на странички интернет-магазина, в углу подозрительно сопели. Сорью скривилась и вышла, подтягивая ремешок каски под подбородком.

…Поезд проскочил, и девушка отлепила от себя воспоминания: было — и черт с ним. Нравы такие на гражданке странные. «Не удивляться же, что мне чуть ли не сразу после знакомства такие намеки делают».

Рыжая выбралась к месту повреждения, достала тестер, паяльник и изоленту. Это были хорошие партнеры, как раз Аске по душе. Во всяком случае, они не болтали, не пялились на ее грудь и не намекали на «пробежку по дорожкам» и «долгую ночь». Девушка подумала, что дольше первого дня на работе она такое терпеть не собирается. С мордобоя начинать — это одно, а держать совсем без намордника стайку извращенцев — совсем другое.

Аска поняла, что до ножа не дотянется, и отгрызла край изоленты зубами. Потом отошла, полюбовалась на работу и отправилась к щитку. Докладывать об успехе диспетчеру она не спешила: пусть себе рация шипит, пусть все подождут.

В туннеле было тихо, здесь был острый запах и никого вокруг. Рыжая блаженствовала.

* * *

Кадзи переступил через лежащего человека и носком туфля поправил ему локоть: служащий неосторожно позволил одной руке сползти с затылка. В просторном офисном зале, выполненном по принципу «open space», оказалось очень пыльно. «Надо было разбить хоть одно окно. Они тут озверели со своими кондиционерами», — подумал инспектор, морщась от характерного сухого запаха поднятой пыли. Он ходил по залу, следил, как вооруженные спецназовцы складывают пачки бумаг в коробки, как опечатываются системные блоки техники, как офицеры дактилоскопируют лежащих менеджеров.

Инспектор остановился около одного стола и пошуршал в пачках бумаги. Оттуда выпало несколько квитанций интернет-ставок. Кадзи присмотрелся: женские бои без правил, ночной эфир. Ставки были довольно умеренные, чего и следовало ожидать от мелкого офисного работника.

В дальнем углу зала пищал старший менеджер, а помощник Кадзи короткими репликами обрывал его причитания. Инспектор скучал и втайне надеялся, что Итимиру все же даст скандальному бизнесмену по морде.

— Кадзи-сан, документация руководства уже погружена.

Обернувшись, инспектор посмотрел на спецназовца. Парень поминутно оттягивал маску и старался скрыть тяжелое дыхание: в спертом воздухе фирмы ему было очень жарко.

— Хорошо. Продолжайте досмотр здесь.

— Есть, — спецназовец отдал честь и побрел прочь, высматривая предметы, нужные контрольному управлению. Кадзи немного посмотрел ему вслед и пошел снова слоняться по помещению — руки в карманах, взгляд в пол.

Инспектору уже несколько раз звонили и вежливо намекали, что он трясет нужные фирмы, что поступают жалобы, и было бы не худо прекратить, но Редзи был беззаботен. В порыве особой беззаботности он даже сообщил, что по номеру звонящего уже выехали.

Звонки прекратились.

Пропустив двоих нагруженных спецназовцев, инспектор пошел за ними на выход. Здесь уже все заканчивалось, и очень хотелось вытряхнуть въевшуюся пыль — пыль этого офиса, предыдущего, пред-предыдущего… Инспектор два дня уже колесил по столице, наводя ужас на компании, занимающиеся поставками вооружения и инженерных комплектующих для армии, и все они были скучны, серы и наполнены пылью и секретами.

Секреты инспектору нравились, а пыль — нет.

Кадзи как следует прочихался, достал сигарету и принялся следить, как отходит от здания вереница тяжелых автобусов с черными окнами. Спецназовские мастодонты отчаливали в туман, будто проваливаясь в плотную вату. Осенний полдень ничем не отличался от осеннего утра и осеннего вечера, и как, не глядя на часы, заметить переход дня в ночь, для инспектора оставалось загадкой. «По усталости не определишь точно», — подумал Кадзи, мысленно ухмыляясь.

Все эти дни инспектор развлекался очень своеобразно: он читал доклады о поведении майора Кацураги и рассматривал ее смазанные фотографии. Женщина, похоже, на месте стоять не любила и не умела. Энергичный командир носилась по всем горячим точкам, образовавшимся после уничтожения Ангела, даже в павший «Мардук» примчалась, чтобы конфисковать все, что связано с погибшим пилотом. Кадзи одобрил ее действия и даже дернул пару ниточек, чтобы никому в голову не пришло утаить какие-то данные по капитану Нагисе.

Он скосил глаза: рядом пристроился дымить молчаливый Итимиру. Костяшки пальцев неразговорчивого помощника выглядели слегка припухшими, и инспектору показалось, что по ним размазан истеричныйгонор старшего менеджера.

— Куда дальше, Кадзи-сан? — спросил Итимиру, отправляя сигарету в урну.

Кадзи смял свой окурок, понюхал получившийся комок.

— «Кемити Кэпитэл».

— А что с документами этих? — помощник указал сигаретой себе за плечо.

— Пока пусть полежат у нас, описывать не надо.

— Передадим в экономическую полицию?

— Возможно, Итимиру. Посмотрим.

Помощник кивнул и пошел к машине. Кадзи посмотрел ему вслед и подумал, что не ошибся с выбором. Молчун и тайный поклонник средневековой поэзии Итимиру не задавал лишних вопросов, зато работу делал на пять с плюсом. Во всяком случае, помощника не слишком напрягал тот факт, что Кадзи приказал разгромить пятнадцать компаний по всему Токио, в то время как на самом деле ему нужны были всего две.

* * *

Мисато сидела в офицерском ресторане и хмуро напивалась.

Последний раз она пила столько после смерти отца, и хоть сегодняшнее настроение и близко не подбиралось к тогдашнему, майору было очень плохо. По крайней мере, чувство полной беспомощности очень напоминало ощущения осиротевшего подростка. Кацураги залатала все дыры, образовавшиеся после провала, довершила разгром насквозь прогнившего «Мардука», доложила трем комиссиям и лично Комитету.

«Я подставила задницу везде, где только можно. Но следующего Ангела, увы, одной задницей не остановить».

Акаги клятвенно пообещала, что не будет спать, пока не соберет новую Еву. Хотя и намекнула на то, что ждать придется долго. Инженерные войска клятвенно пообещали, что все нужные части сбитой машины будут доставлены быстрее, чем это возможно. Хотя и они тоже намекнули. Все сцепили зубы и работали, а от отстрелявшегося майора оперативного командования уже больше ничего не зависело. Ей только и оставалось, что ждать и делать ставки, кто справится раньше.

N^2-ракетоносцы теперь несли вахту круглосуточно, а на Особом предприятии возобновили производство новых боеголовок. Кацураги до хрипа орала на совещаниях, показывая карту: с каждым разом Ангелы подбирались все ближе к густонаселенным районам, где даже взрыв самого пришельца будет иметь чудовищные последствия, не то что удар ракетами. Мисато требовала эвакуации, мобилизации сил дальнего сдерживания и закладки новых Ев. На фоне всего этого никто не отменял операцию «Ясима» и подготовка к зачистке зоны отчуждения шла прежними темпами. Если это не называть безумием — то тогда Мисато не понимала значения этого слова.

Комитет молчал и — на удивление — молчал Икари. И Мисато наконец перестала мучиться совестью. «Горите в аду, сволочь-сан. Не знаю, какая большая политика мешает вам пожалеть людей, но это уже перебор».

«Перебор… — Мисато покачала перед лицом полупустой стакан с виски. — Вот где перебор».

— Позволите?

Женщина подняла глаза и обнаружила стоящего напротив Кадзи.

— Инспектор?

Редзи бросил плащ на спинку стула и сел. Кацураги приоткрыла было рот, чтобы сходу обложить руганью обнаглевшего особиста, но потом передумала: «А какого, собственно, черта? Удачное дополнение в общий котел дерьмовости. Может, мне в следующем воплощении этот вечер зачтется».

— Я так понимаю, повод у вас не один, — сказал инспектор, изучая стаканы и бутылки. — Полагаю, вы все же запиваете, а не пьете?

— Да ну? С чего вы взяли? Мы ведь победили, Кадзи-сан!

Кацураги подняла стакан и двумя глотками отправила в себя порцию напалма.

— Конечно, — согласился инспектор. — Победа — это всегда победа. Даже когда дальше воевать нечем.

Майор повозила пальцем под носом и прищурилась:

— Если вы пришли за этим, то лучше подите вон. Я такое долго слушать не буду.

Инспектор улыбнулся, потирая кулаком уголок глаза:

— Ну, я пришел к вам. Так, поговорить.

— И вы же понимаете, что это не ваш хваленый бар, — напомнила Мисато. Тонкий намек ей показался очень веселым.

— Понимаю. И не собираюсь здесь пошлить. Как же, вашему брату только дай повод выдворить особиста.

«Он вообще понял, о чем идет речь, или нет? — озадачилась майор. Утяжеленные выпивкой мысли неспешно ползли к цели. — Наверное, да. Какой-то странный инспектор. Зачем он пришел? Он же понимает, что о деле нельзя разговаривать».

— Вот и хорошо, что вы все поняли. Тогда — всего доброго.

— Как всего доброго? У нас же есть общие знакомые, — строго сказал Кадзи. — Капитан Сорью вот, например.

Кацураги положила локти на стол, наклонилась вперед и твердо произнесла:

— Оставьте ее в покое, Кадзи, ясно?

— Да вы что, майор? — удивился Редзи. — Я совсем не в том смысле. Думал узнать у вас, как она. Чем занята, как поживает. Она ведь у вас остановилась?

«Вот урод. Прекрасно знает ведь, что мне не до Аски было».

— Вы ее пытали, говнюк вы эдакий, — сварливо сказала Мисато. — А теперь что-то…

— Ну, вдруг она подралась на работе, — сказал Редзи, глядя в потолок. Пальцы он сплел перед грудью, и вообще был весь из себя мечтателен и расслаблен. — Вдруг там до нее домогались, и она дала кому-то по роже. До полусмерти, прямо скажем, надавала. Всякое ведь бывает.

Кацураги прищурилась, постепенно улавливая суть.

— И… Как она?

— Ну, вроде неплохо. Наверное.

— А откуда такая…

— Забота, майор? Да никакой заботы, — вдруг жестко сказал Кадзи. — После ваших танковых набегов на «Мардук» оттуда массово отчисляются. Двоих уже ищет контрразведка, но там родители серьезные. Следующих перспективных пилотов, которые хотят служить, подготовят через полгода-год. Намек понимаете?

— Понимаю, — сказала Кацураги со злостью. — Но Аска вручную Ангела не уделает.

Кадзи встал.

— Это понятно. Но смотрите, чтобы город не уделал вашу Аску.

Майор, громко хохоча, откинулась на спинку стула. Наличие нескольких посетителей ее совсем не смущало.

— Кадзи, вы сволочь. Это не вы настояли на отстранении Сорью, случаем?

Инспектор запустил руку в тарелку с солеными орехами, утащил оттуда горсть и улыбнулся:

— Вы знаете, в моем «хваленом» ресторане закуска получше.

Жуя по одному честно украденные орехи, инспектор ушел, оставив Кацураги в компании с раздражением, пьяным недоумением и удивленными офицерами по углам пустого зала.

* * *

Рей уже начинала теряться во времени: не могла сосчитать дни, прошедшие со времени убийства беловолосого йокая. Частицы Ангела подействовали на нее весьма и весьма скверно: организм, уже шедший на поправку, засбоил. Легкий жар, легкая слабость, легкая недоболезнь. Аянами предпочла бы сутки проваляться с температурой сорок, чем несколько дней брести по лесам в полубреде, да еще с напарницей, которую перестаешь воспринимать.

«— Рей, ты в порядке?

— Да.

— Рей, может, привал?

— Нет, надо идти.

— Рей, завтра мы будем в городе.

— Да, я знаю.

— Рей.

— Да.

— Рей?!

— Что?

— Рей… Рей… Рей…»

— Ты заснула, что ли? — толчок в бок привел девушку в чувство.

Сквозь прицел было хорошо видно окраину города. Патрули и блокпосты остались где-то позади — Аянами даже не помнила, как они прошли сквозь них.

«Проклятые частицы».

Холод неприятно сковывал пальцы, делая их жутко непослушными, а изо рта валил густой пар.

«Зима догнала меня».

— Мы сможем пройти туда?

— Думаю, да, — пробубнила Рей, рассматривая канализационную трубу с выломанной решеткой. — Что это?

— Система ливневой канализации, — быстро ответила Майя. — Там в паре мест заварено, потом там есть…

— Мы сможем пройти? — оборвала ее Аянами. «Где я это уже слышала?»

— Да. Только нам надо двигаться быстрее. Как окажемся внутри, я поведу нас на точку встречи, будь позади и не отставай, — бодро протараторила Майя.

«Вот мы и поменялись ролями», — подумала Аянами.

— Да, и еще кое-что. Спрячь оружие — тебя тут не знают все же.

«Я тут тоже никого не знаю». Рей осторожно сместила тугие крепления и отсоединила ствол «Ружья». Провернувшись в креплениях, ствольный блок прижался к казеннику и прикладу. Получившийся обрубок все еще выглядел диковинно, но хоть из-за спины не торчал. «Закутаю в тряпки. А лучше найти какой-нибудь футляр или чемодан», — подумала девушка, смаргивая белесую пелену с глаз. «Ружье» всегда очень капризно отзывалось на складывание.

— И, главное, не теряй меня из виду, здесь тебе не твой лес.

«Надо будет отлежаться и уходить обратно. Наконец это все закончилось».

— Вперед, — прошептала Майя, сорвавшись с места.

* * *

Канализационная сырость сильно отличалась от сырости лесной. Затхлая, душная, сырая и омерзительная — даже болотная вода пахла лучше, чем ливневые стоки большого города. Аянами начинало подташнивать. Хотелось вырваться на свободу из этого замкнутого, стиснутого бетоном пространства.

— В пещерах и то лучше, — стерев пот с лица, пробормотала Аянами.

— Что?! — спросила Майя и остановилась.

— Ничего, — Аянами мотнула головой, сделав еще пару шагов по инерции. Так она стала перед Ибуки, прямо напротив развилки. Этот участок системы отличался: насколько было видно, влево и куда-то вниз ответвлялись более тонкие трубы, и из них доносился звук проточной воды. Повернув лицо туда, девушка ощутила дуновение холодного ветерка и свежий воздух, которого так не хватало ей.

— А вот и они, — сказала Майя.

Рей подняла глаза, но никого не увидела, зато ощутила быстрое движение позади себя. Рука метнулась к пистолету, но того уже не было на месте.

«Долго. Слишком долго», — обругала себя девушка.

Ствол собственного пистолета уперся Аянами в затылок.

— Прости Рей, но так надо, — быстро сказала Майя. — Только не сопротивляйся. Ты нужна живой.

— Почему? — шепотом спросила Рей.

— Потому что у повстанцев нет будущего, — ответила женщина, сорвав «Ружье Лонгиния» с плеча.

«Только не синхронизация», — жалобно проскулило собственное сознание, прежде чем ощутить привычную агонию.

* * *

Вереница людей, бредущих по узкой тропинке. Один срывается и падает. Остальные идут. Рей стоит у края и смотрит вниз.

— Разве так можно жить? — спросила Аска, остановившись возле нее.

— Живем.

В животе девушки неприятно заурчало, и стало знобить.

— Ни лекарств, ни еды, — вздохнул Фуюцки, встав по другую сторону.

— Ничего страшного.

Из ущелья, куда только что рухнул человек, поднялась фиолетовая Ева. Ее позитронные орудия произвели синхронный залп и уничтожили людей по обе стороны от Аянами. Рей ощутила, как ее ладони сами собой складываются перед грудью.

— Скорбишь о людях, которых даже не знала? — раздался ехидный голос позади.

— Немного, — ответила Рей и, развернувшись, выхватила пистолет из кобуры.

— Не можешь забыть даже врага, — улыбнулся Каору.

— Не могу, — согласилась девушка и пустила пулю беловолосому йокаю в лоб.

— Зачем так жить? — спросила Майя, оказавшись на месте Каору. — Зачем?

— Зачем задаваться такими глупыми вопросами? — поинтересовался Сигеру, делая из старой газеты папиросу.

— Рей, хочешь картошечки? — улыбнулся Хьюго, положив в руки девушки теплый печеный комок.

Аянами благодарно улыбнулась и кивнула мужчинам, которые растворились в непроглядном ливне. Лишь только он стих, девушка обнаружила себя посреди леса, а перед ней стоял ее ночной кошмар.

— Снова ты? — обреченным голосом спросила девушка черноту, идущую на нее.

— Сожри уже меня, — добавила она, отправив в рот кусочек печеной картошки.

* * *

Аянами не хватало воздуха, она не могла продохнуть, потому что вокруг была одна вода. Что-то схватило ее за волосы и вытянуло на поверхность. Сделав спасительный глоток воздуха, Рей снова упала, выставив руки перед собой. Локти с готовностью подломились, и девушка рухнула обратно в грязную воду.

— Только не умирай, — сказала Майя, — давай, вставай и идем.

Женщина пыталась поднять Рей за шкирку, но та постоянно срывалась и падала обратно в грязную сточную воду, заполнявшую коллектор. Падая на локти, она уходила с головой под воду и начинала тут же задыхаться. Ибуки снова выдирала ее, но поставить на ноги не могла, роняла, и та снова падала вниз, сбивая колени и локти в кровь. За несколько таких циклов они не продвинулись и на метр. Майя ругалась, кричала и безуспешно пыталась поднять ее.

— Да кто-нибудь, ну? — рявкнула женщина в отчаянии. — Где вы все? Ну почему нельзя приходить вовремя?

Перекаты звенящего водой эха ответили ей несколько раз и затихли.

В очередное падение Рей сквозь одежду нащупала гранату. Рука сама собой скользнула в карман, палец сам нашел чеку и вытащил ее, после чего девушка вытянула ребристую смерть и положила ее на пол под собой.

«Вот и все», — вспыхнуло в затухающем сознании.

«Еще не все», — запротестовала другая часть ее разума. Правая рука оттолкнулась от невидимого пола. Легкое тело девушки откинулось в сторону и, достигнув края отводной трубы, покатилось вниз. «Что это я?» — успела удивиться Рей.

— Аянами!!! — раздался где-то наверху вопль, который тут же потонул в звуке взрыва. Что-то горячее взвизгнуло у шеи, а потом девушку догнал звенящий вскрик эха, и она погрузилась в ледяную воду.

* * *

На черном небе сияли звезды — большие, яркие. Не каждый день, наполненный проливными дождями, можно было бы их увидеть, но сегодня Рей повезло. Она видела звезды.

— Красиво, — прошептала девушка.

Она не чувствовала ни рук, ни ног — лишь один сплошной холод и сырость, что объяли ее. С трудом приняв сидячее положение, она обнаружила себя на бетонной лестнице, ведущей от дороги к каналу.

Вся ее одежда была насквозь мокрая и потихоньку бралась ледком. Изо рта даже не шел пар — словно она остывала окончательно. Посмотрев вниз, Рей увидела лишь мутную воду, в которой бледным блином отражалась луна.

— Я жива, — пробормотала Рей и поползла вверх по лестнице.

15: Столкновение

На парковке стояло совсем мало патрульных машин, почти все экипажи были в разгоне, и из непроходящей ледяной мороси слышались отдаленные, словно бы ненастоящие звуки сирен. Аска вышла из полицейского участка и на пробу пошмыгала носом. Детективы безбожно сопливили, а девушке совсем не улыбалась перспектива присоединиться к болеющему большинству города.

Был уже совсем вечер, саднили запястья, и очень хотелось есть.

«До дома, может, и дотяну», — подумала Аска, прислушиваясь к ощущениям. С другой стороны, рыжая натура настойчиво требовала если не спрыснуть мелочную победу, то, как минимум, сделать что-то непривычное.

«Вот хотя бы поем в закусочной».

В маленькой забегаловке оказалось прилично и почти уютно, с эдакими даже следами старого доброго Токио — бумажными фонариками, веревочными занавесками и низкими столиками. Аска видела такое только на картинках, и темное помещение рассматривала с щемящим одобрением. Интерьер напоминал ей о детских книжках, почему-то о манге с сорванной обложкой и старом календаре, который мама не снимала с кухонной стенки лет пять.

Аска заказала какой-то суп, острое мясо и — «а пошло оно все» — слабенькое пиво.

Сидеть за невысоким столиком оказалось неудобно, никак не получалось разместить коленки, а дорисовав в воображении плошку с супом, рыжая окончательно приуныла. «Это конечно, здорово и мило, но как мне согнуться, чтобы есть?»

Посетителей почти не было. В дальнем углу кто-то читал газету, очень по-домашнему встряхивая ее каждый раз, когда надо было перевернуть страницу. Сорью стоически ожидала заказа, с интересом принюхивалась к пряностям и вспоминала. День прошел плодотворно: она пришла на работу, была шлепнута по попе и устроила в раздевалке небольшой спарринг. После этого прибежала служба охраны, вызвали полицию, Аске на закуску выдали решение об увольнении и с тем спровадили к чертям.

В участке копы повеселились, записали показания, выяснили, что претензий стороны друг к другу не имеют. Примечание Аски «встречу еще раз — еще раз надаю» записывать не стали, но посмотрели на рыжую с уважением. Сорью вздохнула: она вспомнила свои усталые интонации и поняла, что сказано это было прохладно, больше для проформы, бравады и вообще — лишь бы верить, что все как раньше. Конечно, равнодушный тон добавил изюминки в высказывание, но девушке было не по себе.

Капитан NERV Сорью за косой взгляд в свою сторону могла прибить, всласть поиздеваться, а потом еще сходить написать рапорт о попытке домогательства.

— Ваш заказ, госпожа.

Сухонькая пожилая женщина, почти старушка, поставила на стол дымящиеся тарелки, и все посторонние мысли очень быстро испарились.

«Неужели в этом проклятом городе есть что-то хорошее?»

Аска удовлетворенно вздохнула и принялась за еду, и из ее мыслей исчез и неудобный столик, и натянутая на коленях ткань брюк, и уютный господин с газетой в углу.

* * *

Кадзи положил телефонную трубку и озадаченно погладил ухо, слегка опухшее от долгого разговора. Его контакт в Комитете требовал однозначных немедленных действий и эффекта, а означало это только одно: Гендо чем-то серьезно их всех припугнул.

Инспектор получил еще более широкие полномочия, и даже не подумал отказываться, хотя уже знал, с какой стороны подъехать к уважаемому командующему. Он встал из-за стола и пошел в зал для брифингов, который руководство ему отдало «насовсем». Редзи теперь много чего отдавали безвозмездно, потому что все отчетливее за спиной инспектора просматривались силуэты погруженных во мрак кресел — главных кресел проклятой страны.

«А ведь меня когда-то сбагрили старикам просто как отписку — очередной окурок, который должен проработать от силы одну операцию и сгореть, узнав слишком много».

Редзи распахнул сразу обе створки и вошел в набитый конференц-зал. Внутри было тесно, накурено, слышались вездесущие запахи мазей и спреев якобы от гриппа. Весь этот больнично-тюремный коктейль резко отличался от картинки: брифинга ожидали пять командиров оперативных подразделений конторы, трое чинов спецназа из полиции. С двумя контрразведчиками он пересекался раньше, но до сих пор не был уверен, в каком звании эти парни.

В полном распоряжении инспектора сейчас находилась маленькая армия, способная взять под свой контроль столицу Японии. «Так и рождаются мысли о хунтах, — подумал Кадзи по дороге к своему креслу. — Просто от нечего делать перед ответственным брифингом. Хорошо, что мне есть, что делать. Да и на черта мне сдалась эта Япония?»

— Добрый день, господа. На повестке дня у нас довольно сложная и щекотливая процедура. Во-первых, все должно быть сделано быстро, во-вторых, чисто. И главное…

Кадзи обвел взглядом присутствующих. Офицеры скучали: они не любили громких преамбул — им и так платили за все эти «чисто», «быстро» и «аккуратно». И именно поэтому Редзи всегда начинал с таких слов — по крайней мере, он был уверен, что раздраженные силовики точно не проспят что-то важное.

— …Главное — мы используем армию, но не сотрудничаем с ней. Утечки я не потерплю.

Включая проектор, Кадзи искренне надеялся, что его интонации напомнили всем о как можно менее приятных вещах.

* * *

Мисато задумчиво почесала подбородок.

На ее столе скопились распечатки восемнадцати директив, согласовать которые получалось из рук вон плохо. Ее телефон не умолкал ни на минуту: подчиненные стремились выяснить, как им следует выполнять заведомо трудновыполнимые общевойсковые приказы.

На заваленном столе майор расстелила карту, безжалостно накрывая все странные распоряжения командования NERV. Женщина впервые в жизни не могла выполнить приказы, потому что их было много и их нельзя было выполнить все одновременно. Обращение к руководству не утешало.

«Вы же тактик, майор. Согласуйте фрагменты операции. Если понадобится, задействуйте логистическую службу».

Кацураги потянулась за чашкой кофе и скверно выругалась вслух. Тон командующего был донельзя обидным и издевательским. Начальник оперативного отдела едва могла свести воедино всю схему и согласовать перемещения войск, но хуже всего было то, что она не понимала, зачем их так перемещать.

Она уткнулась пальцем в обозначение авиабазы и, прихлебывая порядком остывший кофе, пыталась вспомнить, какая пропускная способность этого аэродрома. По всему выходило, что минимальная, но именно через него предстояло перебросить семьдесят пятую дивизию вместе с приданными ей танками.

«Зачем понадобилось тащить мотопехоту за шестьдесят километров и потом устраивать ею затор на мелкой базе? Вот здесь ведь есть куда лучшее решение…»

Чем больше она смотрела на карту, тем больше понимала, что здравым смыслом тут и не пахло, потому что ключевые моменты плана развертывания противоречили не только логистике, но и логике. Кацураги встала и прошлась по кабинету, то и дело поглядывая на схемы маршрутов. Рядовые исполнители видели только отдельные трудности вроде занятых железнодорожных перегонов или под завязку забитых баз, а вот майор видела всю картину.

«Выполнять, Мисато, выполнять! У тебя есть задача. Просто реши ее, это не противостояние Ангелу, не требуется жертв, так?»

Мысль о том, что проблема хотя бы бескровна, слегка подсластила пилюлю, и майор снова придвинул стул к карте. Где-то в недрах бумажных завалов лежал ежедневник, куда уже три дня подряд Мисато с утра вписывала:

«Важно! Поговорить с Аской!»

Шел четвертый день изматывающей борьбы с приказами командования, но времени на последнего пилота NERV у майора так и не нашлось. Посланный позавчера вестовой вернулся ни с чем: девушка ушла куда-то, ее мобильный не отвечал, а потом вестовой попал в пробку, потерял полдня, а потом…

Кацураги твердо обещала себе: «завтра». Кацураги, падая в кровать, неизменно брала в руки мобильник, но то сигнала не было, то мачту связи переносили, то майор сразу же проваливалась в чуткий сон. Мисато было стыдно признавать, что будь у NERV Ева, Аска бы уже три дня буянила у нее под боком.

Ежедневник с три раза переназначенным заданием лежал под горой бумаг, а над ним разрывался стационарный телефон. Мисато оторвала остекленевший взгляд от карты и взяла трубку:

— Майор Кацураги… Да. Нет. Я сказала, нет, капитан! Вы не можете использовать «Доминион». Нет. Маршрут А-12, максимум — отклонитесь по…

Склонившись над картой, она вела пальцем по узкой проселочной дороге. Свет над столом помаргивал, за окном творилась осенняя мерзость — что-то печальное пополам с мелким дождем, и там было еще хуже. Там не звенели телефоны, не звенело напряжение, но зато тамошний хаос стоил сотни безалаберных распоряжений.

По крайней мере, когда майор вошла в здание, на улице сквозь тучи светило неуверенное белое солнце.

* * *

Город млел в слабых лучах солнца, которое показалось только за пару часов до заката. Улицы — сырые, продрогшие — посветлели и похорошели, насколько вообще может быть хорошеньким мрачный район большого города. Погода скакала над Токио шкодливым и неуравновешенным ребенком.

Аска возвращалась с биржи труда в никаком настроении.

«Следующий… Следующий… Следующий…»

Она потрясла головой, но дурман длинных очередей упрямо там стоял.

«Работы нет. А что делают безработные?»

Аска улыбнулась. Спиваться она не собиралась, но мысль о теплом ужине и бокале пива показалась ей крайне удачной. В бледных лучах солнца мысли лениво цеплялись друг за друга, словно бы тащась по болоту — и капитану это все очень нравилось. Ее устраивал этот дрянной город, в котором можно вечно устраиваться на работу, надирать кому-то задницу, увольняться — и начинать все с начала.

А когда захочется передохнуть, всегда будет маленькое кафе у сто второго полицейского участка.

— Ваш заказ, Аска-сан.

— Спасибо, Сагири-сан!

Рыжая кивнула и улыбнулась старушке. Фунадама-сан любила свое заведение и своих немногочисленных клиентов, и где-то ближе к новым районам Токио такое кафе вряд ли бы выжило, и Аске нравилось ощущать себя в прошлом. Было в этом болезненное, извращенное, но все же приятное удовольствие.

«Хотя бы никто не пристает».

Она вздохнула и принялась за суп, понимая, что к пиву ее не тянет, к приключениям, острее, чем специи, — тоже, и все было просто замечательно. Спокойствие капитана в отставке пахло старым кафе из времен до «Первого появления».

— …Извини, деточка, но Рори уже ушла. Ей нездоровится, и я ее пораньше отпустила.

Аска собиралась попрощаться и уйти, но радушная хозяйка была занята разговором. С дождевика ее собеседницы капало, и рыжая недовольно нахмурилась: тепло кафе придется растерять под ледяной вечерней моросью.

— Спасибо, Сагири-сан. Я тогда пойду.

Девушка обернулась лицом к Аске, и перед капитаном Сорью вспышкой мелькнуло воспоминание о разговоре под холодным утренним ливнем.

— Капитан Сорью?

Аска вздрогнула, глядя в глаза изумленной Хикари.

— Повар Хораки.

Пауза затягивалась, становилась банальностью, в ней все отчетливее пахло тем неоконченным разговором, а хозяйка вежливо улыбалась, видя только встречу двух знакомых девушек.

— Мама приболела, поэтому я ненадолго, — сказала Хикари, упорно рассматривая тарелку. Воркующая хозяйка принесла им по порции простой разогретой закуски и ушла: дождливым вечером посетителей стало больше. Аж на два человека.

Аска кивнула, рассматривая девушку. У Хораки под глазами залегли серые тени, веснушки смотрелись оспинками, а огрубевшие пальцы поварихи стали тонкими и едва ли не прозрачными.

— Я тоже не собиралась задерживаться, — произнесла наконец Аска.

— Но дождь ведь, — подсказала Хикари.

— Ага, дождь.

Они помолчали.

«Да что мы, как в романах про дворян», — подумала Сорью, злясь на саму себя.

— И как там на службе? — не утерпела Аска.

Хикари вздрогнула.

— По-прежнему, — ответила она, пряча глаза. — Новой базы у нас так и нет, мы рассредоточены на авиабазах по периметру столицы.

— Ты с майором?

— Да.

— И как там она? Все не звонит, не пишет… — нарочито ехидно сказала Аска. Хотелось спросить грубее, но она сдержалась.

— Сейчас все очень сложно, капитан…

— Да какой я там капитан? — зло оборвала ее Сорью. — Аска я. Без Евы я никому толком не нужна, а раз уж ваш новенький водит последнюю, то… Ладно, словом, фигня это все. Так что сложного-то?

— Передислокации, — коротко ответила Хикари. Она отвела глаза и сделала вид, что вспышки не было. — Слухи ходят разные…

— Ведете героя в атаку? — поинтересовалась Аска, понимая, что безразличие удалось ей без труда.

«Мне все равно, я в отставке».

— Кого? — переспросила Хораки с удивлением, но потом замерла и вдруг подалась навстречу. — Героя больше нет.

— Что?!

— Тише, тише, — замахала руками повариха, оглянувшись через плечо на крохотный зал кафе. Возглас Аски, по счастью, внимания не привлек. — Это запрещено к разглашению.

— Но что…

— Я же сказала, тише!..

Аска покивала и придвинулась к девушке ближе, а та зашептала — быстро, словно боясь, что могут прервать или собеседница снова закричит:

— Его сбили, сразу же после битвы. Он сошел с курса.

«Сошел с курса…» Аска почувствовала холод в груди и негромко переспросила:

— Кто его сбил?

— Повстанцы. Он шел над отчужденными территориями.

Сорью облизала губы, а память и воображение наперебой штурмовали ее, услужливо подсовывали образы, обрывки, мысли, картинки.

«Его больше нет.

„Могу врезать тебе“ — это я Нагисе. Жаль, не выйдет танец та твоей могиле.

Чертов йокай опередила. И здесь опередила, хотя я даже сама не знала, что хотела сбить его.

Евы Синдзи больше нет.

„Стреляй, Синдзи!“

Евы Синдзи больше нет.

Ненавижу, тварь нулячая.

„Тебе не место здесь“.

„Спасибо, Аска!“».

Аска ладонями сжала голову и вонзила локти в столик. Отчего-то было невыносимо больно, и это была та боль, которую можно извести только еще большей. Сорью остановила себя за миг до того, как вцепилась ногтями в виски.

— Аска?

Голос был тусклым и подрагивал, будто шел через толстое стекло. Девушка провела рукой по лицу и убрала волосы с глаз. Хикари обеспокоенно смотрела на нее.

— Я в норме. У нас больше нет Ев?

Повариха снова осторожно заозиралась:

— Говорят, собирают еще одну. Спешно, но…

— Нет, значит, — удовлетворенно сказала Аска. — Вот и славно. С голой задницей на Ангела. «Эн-два» к бою, а пока течет время подлета — пожжем пехоту.

Хикари вздрогнула, как от затрещины, и тихо сказала:

— Больше четырехсот человек погибло в последний раз. И то только потому, что майор…

— Да плевать, — сказала Аска, глядя в глаза собеседницы, и впечатала кулак в столешницу. — Раз нет Ев, то дохнуть будут все, пока Ангелу не надоест.

«…И окажутся правы повстанцы, — зло добавила она про себя. — Чертова красноглазка права будет, и такие, как она, — выживут».

— Тодзи тоже так говорил, — тихо сказала Хикари и спешно провела кулаком под глазами, но Аска сквозь багровую пелену рассмотрела это движение.

— Тодзи?

— Он погиб, — просто ответила повариха.

Аска не имела понятия, кто такой Тодзи, но ниточка странного взаимопонимания между девушками оказалась слишком прочной.

«Это личная жизнь, капитан».

А еще вспомнился немой разговор перед тем, как Сорью рассмотрела синяк под глазом поварихи.

«Она спала с Синдзи. И этот ее Тодзи ей надавал. Как интересно: теперь ни у нее, ни у меня ничего нет».

Аска опомнилась под дождем. Проклятый город, жалкие пара дней уверенности в том, что здесь ей есть место, — это все молотилось в ее голове, и прошлое молотилось там же. Было сожаление: она больше не сможет прикоснуться к чудовищу, которое сохранило последние слова Икари. Было отчаяние: ей незачем возвращаться в армию, потому что пилот Сорью там никому не нужна. Была горечь: Хикари могла хотя бы вспомнить что-то, а ее собственная память обжигала больнее, чем ледяной ветер.

Девушка вдохнула морозный воздух и подумала, что надо пробежаться: размеренное дыхание выбьет все, сердце возьмет ритм, а там и мозги подтянутся. Аска закусила губу и подняла воротник куртки. Даже в свете фонарей сияние редких, самых крупных звезд добивало до земли.

Ступая по асфальту, звенящему от предвкушения мороза, бывший капитан NERV не спеша двинулась домой.

* * *

Кадзи сидел в офисе директора «Ракшаса Армамент» и задумчиво смотрел в большое панорамное окно. За ним простирался огромный ангар, где все еще виднелись следы спешно демонтированных кранов и сборочных линий. Судя по масштабам, здесь могли ремонтировать сразу пять стратегических бомбардировщиков — весь ракетоносный флот Японии.

— Кадзи-сан…

— Помолчите.

Инспектор уже знал все, что получилось узнать. Две загадочные фирмы построили этот комплекс у черта на рогах не просто так, и то, как тасовались средства NERV, прежде чем отправиться сюда, говорило о многом. Здесь собирали что-то по личному приказу командующего Гендо Икари, но найти это «что-то» еще предстояло. Без собственно заказа база выглядела каким-то «ремонтно-сборочным цехом номер ковырнадцать», каковым по документам и проходила.

А вот то, что здесь собрали, нигде не нашли, — даже в бумагах, — и это раздражало.

— Простите, Кадзи-сан…

«Я опоздал. Осторожничал».

— Кадзи-сан.

— Да?

Он обернулся в крутящемся кресле. Перед ним стоял контрразведчик в полном диверсионном комбинезоне, но с боевым шлемом в руках. «Капитан. Надо запомнить».

— Мы нашли тела. Шестьдесят человек — все гражданские рабочие.

«Еще и это».

Инспектор встал, забрал со стола свой бронежилет и забросил его за спину.

— Идемте, осмотрим место. Доложите детали по дороге.

Кадзи шел к еще одному чудовищному укору за медлительность и вполуха слушал капитана. Рейд маленькой армии окончился очередным звеном, и инспектор понимал одно: теперь он хотя бы уверен, что это звено очень крупное.

* * *

Тяжело отличить правду от вымысла, когда сам не понимаешь, жив ты или мертв. Ты идешь, но не чувствуешь ног. Ты замерз, но не чувствуешь холода. Знаешь, что он есть, наверное, даже понимаешь, но — не чувствуешь.

Чужой мирный город оказался слишком опасен для повстанца, привыкшего к своим враждебным горам. Аянами это понимала на уровне инстинктов. Именно животные чувства — какие-то шестые, седьмые, восьмые — и вели ее через узкие переулки трущоб. Даже сейчас, когда продрогшую девушку терзала лихорадка, инстинкты защищали ее.

Наверно кто-то даже видел тень, скользившую по переулкам, но вряд ли кто-то обратил на нее внимание. Так, никем не замеченная, она двигалась в сторону леса.

«Город такой большой», — жаловалось Рей воспаленное болезнью сознание.

Тяжело дыша, она наконец остановилась где-то в узком переулке рядом с мусорными баками, от которых шел соответствующий месту запах.

«Сколько же времени прошло?» — спросила сама себя девушка, прижавшись горячим лбом к холодном баку.

Металл был так приятен и так успокаивал, а закатное солнце, пробившееся сквозь тучи, освещало переулок и согревало. Второй раз она почувствовала тепло в этом проклятом городе. В прошлый раз девушка очнулась возле трубы теплоцентрали: благодаря ей даже удалось более или менее обсохнуть.

— Девушка, вам плохо? — послышалось откуда-то из мглистого чуть теплого ничто.

Рука Аянами рефлекторно потянулась к поясу, но пистолета не было.

«И „Ружья“ тоже нет. Я все потеряла».

Медленно повернув голову, она посмотрела мутными глазами на человека. Его почти не было видно из-за слепящего желтого света — на улице включили фонарь. Фигура начала двигаться к Рей, которая застыла на месте, словно статуя.

«Надо… убить его. Нельзя, чтобы меня поймали».

— Девушка…

«Ружья нет. Подполье — или его часть — на стороне правительства. Миссия провалена».

— Эй…

«Надо просто вернуться домой».

Рей медленно запустила руку за пояс, где оставался последний аргумент — армейский нож. Перехватив рукоятку поудобнее, она приготовилась к атаке.

— Девушка…

«Гражданский. Безоружный. Да какая разница».

Рей моргнула. Возможно, прошла вечность, прежде чем ее глаза вновь открылись — и лучше бы им этого не делать. Позади человека возникла большая темная фигура. Абсолютно черная и непрозрачная, она, тем не менее, не закрыла собой свет фонаря. Но размышлять над прихотью этого ужаса Аянами не могла: спазм пережал ей горло.

— Ик!

Рей отшатнулась назад и упала на грязный асфальт.

— Бе…

— Девушка? Вы…

— …ги!

* * *

Замкнутые пространства иногда очень хороши, если у тебя, конечно, не клаустрофобия. И пусть два железных мусорных бака да пропитанная плесенью бетонная стена отдают сыростью — но в этом закутке было так безопасно. А если еще уткнуться носом в коленки и прикрыть голову, то становится совсем уютно и как-то по-домашнему.

Главное отстраниться от того, что происходит снаружи. А лучше всего уснуть, тем более что ночь рывками окутывала собой город. Действительно, зачем забивать голову и стремиться обратно в зону отчуждения, если зона сама пришла к тебе.

«Ко мне? Или за мной?»

* * *

— Рей — это «Ружье Лонгиния», — Фуюцки протянул восьмилетней девчушке большую винтовку. — Ты прошла синхронизацию и теперь можешь использовать его.

— Я поняла, — кивнула Аянами, взяв в руки оружие.

— Не потеряй его. И дорожи им: без него нам не вернуть Японию.

— Значит, все кончено, — сказала девочка.

— Почему? — удивился старик.

— Потому что я потеряла его. Прошу прощения.

* * *

Готовка, стирка, уборка, вынос мусора — раньше Аска считала это наказанием за то, что в очередной раз сделала все по-своему, а не по тупой инструкции, которую писал идиот похлеще Синдзи. Теперь же это стало обыденной реальностью. Реальностью, которую нельзя было не замечать с определенного момента. В немытую кружку можно налить чай, в пыльной комнате можно закрыть глаза на пыль, просто не открыв занавески. А уж спать можно и в одежде на диване, но вот мусор в ведре имел неприятную особенность: он начинал вонять на всю квартиру, отравляя существование единственной ее обитательнице, только что вернувшейся домой.

Почесав затылок, Аска поморщила свой носик и, взяв ведро, пошла обратно на улицу.

«Потом ванная и спать», — приказала она сама себе. Прогулка домой выветрила послевкусие кафе еще быстрее, чем бег. Мысли о встрече, боль потерь, боль того, что не случилось — все это стало притупившимся. «Как я сама».

Зайдя за угол дома, где располагались мусорные баки, Аска поежилась от холода. Разгоряченное быстрым шагом тело зябло на ветру в одной тонкой футболке.

— Зря куртку сняла, — пробурчала девушка, — еще простыть не хватало. Хотя какая теперь разница? Придет Ангел и устроит нам райскую жизнь.

Открыв бак, она закинула туда содержимое ведра. Немного постояв, она сама себе залепила пощечину. Достойная сцена для достойного действа, осталось только патетически обратиться к почти полным мусорникам. Рыжая только упрямо тряхнула головой:

— Да что я такое говорю? — зло прошипела она. — Надо просто найти способ вернутся в армию. А не ждать манны небесной. И не развешивать уши перед всякими поварихами.

— Прошу прощения, — донеслись тихие слова откуда-то из щели между контейнерами.

— Что? — Сорью помотала головой, выискивая источник голоса.

Сделав осторожный шаг в сторону, она увидела между двух баков человека, укутанного в покрытый инеем плащ.

«Пхе, смотри, Аска, а люди низко падают», — подумала девушка.

— Шел бы ты отсюда, — презрительно бросила она, готовясь уйти.

— Аска, — пробормотало тело.

— ЧТО?!

Человек зашевелился, поднял голову, а потом принялся неуклюже вставать. Из-под плаща показалась сначала спутанная копна подозрительно светлых волос, а потом и красные глаза, которые смотрели словно сквозь Сорью. Когда-то бледные щеки йокая были темными от густого румянца.

— Р-Рей?

— Сорью…

— Рей?!

— Опять заползла в зону отчуждения? Дура! — вымолвила синевласка и, качнувшись назад, упала.

«Какого черта?!» — сглотнув подступивший к горлу комок, подумала рыжая.

У Аска участился пульс. Мысли пришли в полный хаос, и теперь она не знала что делать, но, к счастью, времени на разброд ей не дали. Из ступора ее вывел звучный мужской голос.

— Эй, комендантский час уже начался!

Сорью машинально обернулась и увидела на улице, примыкающей к переулку, полицейскую машину, из которой высунулся сержант.

«Так, она повстанка. Если сдам ее …»

— Эй, девушка! Я к вам обращаюсь!

«Да кому эта тварь беспаспортная нужна? Я даже не вижу ее хваленого чудо-оружия».

— Девушка! У вас какие-то проблемы?!

«Что она вообще тут делает? Если сдам — ничего так и не узнаю».

— Нет! Я просто выношу мусор! — рявкнула Аска, показав пустое ведро. Уперев руки в боки, она пристально посмотрела на сержанта. — Какие-то проблемы?

Из машины хохотнули и навели фару-искатель, заставив Аску поморщиться:

— Девушка, к вашему сведению уже полчаса как комендантский час. Я имею полное право вас задержать.

— Впервые слышу о комендантском часе, — скрестив руки на груди, ответила она.

— Меня это мало волнует…

Аска напряглась. Ее удостоверения со штампом инспекционной конторы вполне хватило бы, чтобы погнать копа к чертям, но, во-первых, оно осталось дома, во-вторых, выйдя из машины, сержант тут же наткнется на йокая. И все станет совсем скверно.

Машина все еще ошпаривала безжизненным светом переулок, но в ее недрах ожила рация. Подробностей вызова Сорью не поняла, но нотки у диспетчера были истерические. «Пятый случай уже», — крякнул напарник сержанта, и тот ему что-то неразборчивое ответил.

— Просто вернитесь к себе домой, пока я вас не задержал, — сердито сказал полицейский, снова повышая голос.

— Без проблем, — хмыкнула рыжая.

— Вот и славно, — невидимый за снопом света сержант с шумом прокашлялся, после чего прожектор погас, и машина поехала дальше.

«Одним дебилом меньше. Теперь надо разобраться с йокаем».

Поставив ведро на землю, она взяла лежащую без сознания Аянами за руку и потащила на себя. Некоторое время спустя, путем долгих и странных манипуляций, она смогла затащить Рей себе на спину. Благо синевласка была ниже самой Аски, поэтому ее ноги не волочились по земле. При этом подбородок йокая лежал у нее на плече, и она слышала слабое хриплое дыхание и ощущала холод, исходивший от нее.

«Она точно не человек. Снежная королева».

— Ну и тяжелая же ты, — усмехнулась рыжая.

— Беги отсюда… — прошептала Рей, — тут опасно.

— Для тебя — да. А теперь заткнись и молись, чтобы нас не заметили.

* * *

Рей чувствовала тепло — мягкое такое и обволакивающее, почти домашнее. Все тело нещадно болело. Кончики пальцев словно пронзили тысячи маленьких игл. Но это чувство наполняло ее жизнью.

«Я жива».

— Еще воду на нее тратить…

«Вода. Это так приятно».

Рей открыла глаза. Перед ее взором стоял сплошной туман. Вокруг царила успокаивающая тишина, нарушаемая только редкими всплескам воды.

«Где я?»

— О, ты очнулась? Стоило в тепло попасть, так снежная королева сразу растаяла.

Рей запрокинула голову чуть-чуть назад и увидела над собой лицо Сорью с сырыми распущенными волосами.

«Аска. Живая. Дошла».

— Ты чего улыбаешься? — нахмурилась девушка.

— Ты дошла, — облегченно вздохнула Рей.

«Я… Рада?»

— Конечно, я дошла. Я же не какой-то дохлый йокай, который едва не двинул коней, оказавшись в городе.

Рей молча подняла руку, с которой стекали капли теплой воды. Теперь она понимал, что находится в ванне. В теплой приятной ванне вместе с Аской. Но почему-то это казалось таким нереальным.

«Слишком странно, чтобы быть правдой. Странно — и еще как-то», — подумала Аянами, протянув руку к лицу Аски.

— Эй, ты чего творишь, дура?!

— Настоящая, — пробормотала Рей, коснувшись ладонью щеки Сорью, после чего спокойно провалилась в беспамятство.

* * *

«У нее жар», — подумала Аска, глядя на распластавшуюся на ее коленях синевласую девушку.

Первоначально она не собиралась принимать ванну с отмокающей Рей, но добыча находилась в уж больно плохом состоянии. «Нулячая» бредила, бормотала что-то о зоне отчуждения и предательстве, тряслась от холода, а то и вовсе замирала и едва дышала.

Сорью понятия не имела, что с ней делать. Поэтому решила для начала просто согреть в горячей воде и заодно выкинуть ее сырую вонючую и грязную одежду. Попытки просто уложить Рей в ванную заканчивались тем, что маленький йокай в ней терялся и пытался захлебнуться. «Обязательно. Лучше былокопам ее сдать». Торчать, согнувшись, Аске тоже совершенно не улыбалось. Решение — возмутительное, но вполне оправданное — пришло само собой: надо было просто залезть туда же и придерживать ее. Заодно смывались запахи помойки и канализации, которыми ее наградила Рей во время героического перехода от мусорки до квартиры. Боги явно были сегодня на стороне Аски, потому что ей удалось остаться незамеченной. Перетаскивая Рей вдоль освещенного уличными фонарями фасада, рыжая изрядно набралась страху.

Сейчас она смотрела на лицо отключившейся девушки, которая нагло распласталась на ней, и думала, что делать дальше. Новые идеи все никак не приходили, да и порядком хотелось спать. Ведь еще предстояло вытащить йокая и…

«Боже, сколько хлопот. Я надеюсь, она утром не станет лучше соображать и не начнет делать глупости».

— Аска, умеешь же ты вляпываться, — сказала она, растерянно ероша промокшие волосы.

16: Близость

За окном осень сменялась зимой. Серые свинцовые тучи закрыли собой все небо, не давая пробиться солнцу. Все лужи на улице сковал лед, а из отдушин вентиляции метро валил густой пар. Скоро явно должен был пойти снег, который, как обычно, завалит всю Японию. А потом растает из-за того, что осень решит внезапно вернуться и превратить все в сплошное болото.

— И что мне с этим делать? — спросила тучи Аска.

Девушка сидела на широком подоконнике, свесив ноги вниз. Ногам было холодно. Косо поглядывая на свою постель, он водила пальцем по мокрому стеклу, пытаясь нарисовать какой-то узор. В кровати, в ворохе сбившегося черного белья лежала ее нечаянная пленница. Вся раскрасневшаяся и вспотевшая, она постоянно бормотала какую-то чушь: Аянами явно было плохо. Организм, почувствовав себя в безопасности, наконец смог бороться не с внешними угрозами, а с одолевавшей его болезнью. Боролся он на славу, да так, что «нулячая» могла быть лишь тряпичной куклой в руках Аски.

И эта игрушка раздражала. Ночью Сорью шесть раз просыпалась от того, что в бреду йокай вставала и пыталась уйти. Один раз, уже под самое утро утомленная ночной войной девушка проснулась уже от хлопка входной двери. Не сразу сообразив что к чему, она перехватила пленницу у выхода на улицу. После этого Аске совсем перехотелось спать. Налив себе терпкого чая без сахара, она села на подоконник и, прихлебывая горячий напиток, стала просто ждать. Ждать, пока йокай очнется и сможет ответить на ее вопросы.

В небе копился снег, в городе копилось отчаяние, а у отставного капитана NERV — вопросы. Много-много вопросов.

* * *

— Где я? — прошептала Аянами, открыв глаза.

В памяти огнем пылали словно бы выжженные воспоминания о Майе, об ударе в спину, об ощущении гранаты в руке. Дальше все казалось сплошным и нереальным бредом. Чужой город, пахнущий канализацией и тухлым мусором, призрак, напавший на человека, Аска, тащившая ее на своей спине. И теплая вода.

«Я мертва? — подумала девушка. — Умерла и попала в рай».

«Ты не заслужила рая», — твердо заявила Рей сама себе и тут же сделала радостный вывод: «Для ада тут слишком хорошо. Наверное, я все же жива».

Приподнявшись, она увидела Аску, сидящую на подоконнике. На девушке была одна лишь белая рубашка, застегнутая на три нижние пуговицы. Рубашка явно принадлежала не Сорью: она была на несколько размеров больше и доставала ей до колен. Рыжая смотрела на проснувшуюся Рей, и если цвет глаз — небесно-голубой — Аянами скорее додумывала, то опухшие от недосыпания сероватые веки хорошо просматривались даже против света. В сочетании с взъерошенными волосами зрелище представлялось жутким.

«А может, все же ад?»

— Не хочешь прикрыться? — пробурчала рыжая, вскакивая со своего места.

Аянами недоуменно моргнула. Проследив за направлением взгляда Аски, она глянула вниз и обнаружила, что совершенно не одета, а одеяло укрывает ее только до пояса. Рей вздрогнула от холода и нырнула обратно, оставляя снаружи только голову.

— Ну и какого черта ты делаешь в городе?

— Уже никакого, — запрокинув голову, ответила Рей. «Да все равно ведь уже».

— Не трать моего времени! — крикнула Аска, — Я не собираюсь с тобой возиться!

— Я провалила миссию, — начала говорить Рей. Ей нравился причудливый белый потолок со странными лепными узорами. А собственные слова — нет, не нравились. Они были больными и слабыми, и дело было вовсе не в простуженном горле.

— Что за миссия?

— Я должна была провести связного до местного подполья. Но она предала нас… Связная — она, — уточнила Рей и снова замолчала. Под ее пальцами была приятная на ощупь ткань: мягкая, тонкая — и почему-то черная. Девушка провела по ней пальцами и прикрыла глаза, вслушиваясь в ощущения.

— И? Не заставляй меня вытягивать из тебя каждое слово, — прорычала где-то там, в глубине комнаты, Сорью.

Рей опомнилась и сожалением отняла руку от одеяла.

— Я бросила гранату под себя.

— Гранату? — голос Аски звякунл удивлением намного ближе. — Под себя? Не держи меня за дуру!

— Это правда. Последнее, что я помню. Она разорвала синхронизацию с «Ружьем» и…

— Тогда ясно, можешь не продолжать.

Аска тяжело вздохнула, и Аянами поняла, что у капитана NERV есть схожий опыт — тяжелый опыт принудительного разрыва синхронизации.

— Толку теперь от тебя. Где «Ружье»?

— Наверное… — Рей подумала немного, после чего продолжила: — Уничтожено.

Слово было сухим, колючим и горьковатым. Аянами провела языком по небу и поняла, что кисловатая горечь — это не игра воображения. Это просто пересохло во рту.

— И давно это произошло?

— Не знаю.

— Да что я тебя спрашиваю! — воскликнула Аска. Ее торопливые шаги мерили комнату из угла в угол. Аянами считала их по ударам своего сердца, и в голове мутилось от сбивчивого пульса.

— Даже Синдзи было бы понятно, бу-бу-бу, — слышала Рей. — Тебе рубанули синхру… Бу-бу-бубубу… ты в бреду кинула гранату, замочила бу-бу… А потом шлялась черт пойми буууу…

Сорью еще долго распиналась — о потерянном Ружье, о том, что из-за Рей она сидит в чертовом дерьме, о придурке Каору… Рей слушала ее звонкий бубнеж и четко понимала одно: голос Аски не источал злобы или ненависти к пленнице. Это был просто крик бессилия, такой необходимый для того, чтобы стравить пар.

— …Я просто балдею от того, что ты умудрилась сбить два Евангелиона и едва не сдохла в городе от простуды!

«Похоже, с ней много чего произошло», — подумала Аянами и спросила:

— Синдзи — это ведь сын Юй?

— Да, — опустошенно ответила рыжая и появилась наконец у кровати. Она нависала над лежащим повстанцем, закрывая собой потолок. — Вставай. И без резких движений.

Аянами кивнула, попыталась привстать и сразу же ощутила, что резких движений не получится: мышцы отзывались неуверенно, плохо гнулись ноющие суставы. Обливаясь потом, она все же села в постели, но задержаться в таком положении надолго не удалось: ее повело в сторону. Так бы она и рухнула обратно в кровать, если бы не рука Сорью, легшая ей на плечо:

— А ну стоять. Ты вообще держаться не можешь?

Синевласка слабо мотнула головой в ответ.

Издав горлом сложный раздраженный звук, рыжая выровняла девушку и села рядом. Под собственным весом Рей оперлась ей на плечо и застыла в этом положении, изредка вздрагивая от холода. Голое тело неприятно знобило даже в прогретой комнате. Аянами видела электрокамин, понимала, что должна чувствовать волны жара от этого прибора, что плечо Сорью должно быть теплым, но — ничего. Просто ничего.

— Надеюсь, поесть ты сможешь сама, — с этими словами Аска подала йокаю фарфоровую кружку. — Кормить тебя с ложечки я не собираюсь.

Рей неуверенно кивнула и протянула руки навстречу теплу. «Гладкая, — подумала она, сжимая фарфор. — И приятно греет руки». Заглянув в кружку, она увидела растворенную в воде армейскую питательную смесь — или что-то похожее, потому что заложенный нос все же улавливал запах каких-то специй. Живот радостно заурчал в ожидании сытного завтрака — впервые за долгие дни.

* * *

Аска тупо смотрела вперед, настолько тупо, насколько это было возможно. С другой стороны, куда ей было смотреть? На голого йокая? Или на кружку с завтраком, который пленница неспешно попивала, явно наслаждаясь каждым глотком?

«А еда-то кончается. И работы нет. И сегодня я не пойду проверять вакансии на биржу труда», — отрешенно думала девушка, чувствуя какую-то пустоту в сердце. Были выданные армией деньги, был запас еды еще на день, было буквально оживающее непонятное существо под боком, а еще был огромный и опасный стратегический запас пустоты.

— Знаешь, а Синдзи погиб, — пробормотала Сорью, понимая, что вроде собиралась молчать. — Тот Ангел, что сжег базу вместе с его матерью, убил его. Вернее, они убили друг друга.

— Мне жаль, — прошептала Рей, глядя в почти пустую кружку.

— Пхе… Жаль тебе. Ты его даже не знала.

— Он сын Юй. Я знала о нем немного. Ты о нем тоже говорила.

— Как мило. Так мило, что противно, — без намека на эмоции съязвила Аска. — А потом ты сбила его Еву и убила пилота. Откуда тебе было знать, что он не Синдзи?

— Он назвал свое имя. Каору.

— И ты без проблем взяла и убила его.

— Да.

— Ну ты и тварь нулячая, — вздохнула рыжая.

В комнате стало тихо. Лишь ход часов нарушал повисшую в воздухе тишину. Так могло бы продолжаться долго, если бы не разбилась кружка — с грохотом, с хриплым звоном. Рей съехала с плеча Аски и упала ей на колени. Приложив ладонь к лицу, Сорью покачала головой, после чего вкусно выругалась и пощупала лоб пленницы.

«У нее снова жар. Пока она не поправится, толку от нее не будет».

Аска накрыла ее одеялом и заколебалась, но потом все же решила не уходить. Откинувшись назад и опираясь на руки, она смотрела на белый лепной потолок, после чего закрыла глаза, не в силах препятствовать навалившейся тяжести. Это был свинцовый недосып, робкая, но уже давящая тревога за больную и бремя странной пустоты.

«Не будет от нее толку вообще. Как и от меня».

* * *

Аска долго рассматривала матовую поверхность отварной фасолины, прежде чем отправить ее в рот. Вообще девушка ненавидела неспешную еду, обстоятельный прием пищи, вдумчивое пережевывание: ей это все казалось пустой тратой времени. Но с тех пор, как она стала жить жизнью гражданского, вечера приходилось коротать только двумя вещами: готовкой еды с последующим ее поглощением и просмотром телевизора.

Смотреть телевизор Аске перехотелось в первый же день. Столько мерзости и тупости она не видела даже среди самых дрянных частей сил самообороны. А новости врали обо всем настолько откровенно, что только идиот мог в них поверить. Но, судя по всему, вокруг были сплошь идиоты, верящие всему и вся, что неслось в их мозги с телеэкранов. «Куриные мозги», — неизменно добавляла Аска, размышляя об увиденном. Пытаясь сохранить душевное здоровье, она просто вынула вилку телевизора из сети и больше о нем не думала. Кроме всего прочего, в отказе от телевизора Сорью усмотрела еще один громадный плюс: получалась экономия на электроэнергии.

Увы, но скуку это не убило. Квартира была просто огромна. В ней можно было вечно наводить порядок, но этого делать не хотелось. Единственным местным развлечением оставалось приготовить еду и сожрать ее, и чем дольше это занятие длилось, тем меньше оставалось времени на скуку. Однако у Аски так ни разу и не получилось поесть медленно и насладиться каждым кусочком. Убийство времени за ужином получалось быстрым, жестоким, но неэффективным.

А сегодня произошло чудо: ужин длился уже полчаса и явно не спешил к концу. Аянами, одетая в такую же длинную белую рубашку, что и Сорью, ела очень медленно, тщательно пережевывая жестковатые овощи. С левой стороны один из зубов слегка ныл, поэтому синевласка разумно предпочла не тревожить его понапрасну.

Аска, в один присест проглотившая половину порции, поняла, что ужин будет длиться не просто долго, а очень долго. И девушка была не против. В конце концов, ужинать вдвоем в большой квартире куда приятнее.

— Что этот придурок потерял в зоне отчуждения? — насмотревшись на очередную фасолину, поинтересовалась Аска.

— Придурок? — подняв голову, переспросила Рей.

— Когда я говорю «придурок», я имею в виду Син… — девушка осеклась и сжала зубы, — Каору. Пилот Евы-01, которого ты сбила.

— Я не знаю, — покачав головой, ответила Аянами, после чего отправила в рот очередной кусочек пищи.

— Рассказывай тогда, что знаешь, — приказала рыжая, ткнув пальцем в синевласку.

Аянами кивнула и, отложив вилку в сторону, начала.

— Мы услышали взрывы. Они были довольно далеко и…

Аска внимательно слушала и пыталась понять одну вещь: что Каору потерял в зоне отчуждения. Она была готова продать душу дьяволу, чтобы оживить его и спросить: «Какого черта ты там забыл? Хотел проверить свою удачу или доказать свою крутизну?». Но мертвых было не воскресить, а йокай смогла рассказать лишь то, что видела сама. Видела она не так уж и много: машину, сражающуюся непонятно с кем в воздухе и закладывающую лихие виражи, словно она уходила от атаки противника. Красноглазого йокая, который относительно неплохо пережил последствия разрыва синхронизации, но не пережил пулю из пистолета Аянами. И фиолетовую Еву с огромной пробоиной.

«Ева Синдзи. Что же ты, тварь, наделала», — с тоской на сердце подумала Аска.

— Спасибо за еду, — слова Рей вырвали Аску из задумчивости.

— А? — Сорью тупо посмотрела на пустую тарелку перед собой и озадаченно нахмурилась: «Когда я доесть успела?»

Подняв голову, она увидела, что у Аянами тарелка также пуста, а на бледном лице появился легкий румянец.

«На поправку идет», — слегка нахмурившись, подумала она.

— Ты вроде поправляешься.

— Да, — согласилась синевласка, — спасибо. Так получилось гораздо быстрее.

— Гораздо быстрее? — не поверила своим ушам рыжая. — Ты еще скажи, что сама смогла бы на ноги встать. Да ты бы до утра не дожила!

— Главное пить и спать. Остальное влияет лишь на сроки.

— Пить и спать?! — хмыкнула Аска, — Ты что, собака? Ладно, инуками, дуй в кроватку и спи дальше. И не вздумай чудить.

— Я не буду чудить, — спокойным голосом сказала Рей. — Я… не хочу портить тебе жизнь.

— Ты уже давно все испортила! — махнула рукой Сорью. — Просто уйди с глаз долой и постарайся не доставлять мне неприятностей.

Аянами кивнула и, встав из-за стола, пошла в спальню.

Сцепив руки в замок, Аска уперлась в них лбом и вздохнула.

— Чертов йокай.

* * *

Вытерев насухо полотенцем последнюю тарелку, Аска отправилась спать. Вообще девушка удивлялась сама себе: у нее там, в комнате опасный йокай, а она даже не думает о том, что весь этот спектакль может быть лишь для того, чтобы усыпить ее бдительность.

— Утомила меня, а потом возьмет и перережет мне горло, — хмыкнула девушка.

Здравый смысл отвергал идею о подлости. Уж слишком нереальным казалось то, что уникальную нулячку, способную сбивать Евы, пошлют в город, чтобы убить пилота Евы.

«Глупость какая. У нас пилотов побольше будет. Проще из периметра Ев перебить с этой ее пушечкой, чем устраивать такой цирк», — подумала Аска, усевшись на кровать.

В комнате было очень тихо. Так тихо, что хорошо слышалось мерное сопение Аянами. Покосившись назад, Сорью посмотрела на мирно спящую девушку. Бледное лицо в полутемной комнате смотрелось таинственно, но в тоже время оно было таким умиротворенным и милым.

Забравшись под одеяло, девушка долго не могла уснуть. Сон просто не шел, словно надо было сделать какое-то важно дело, прежде чем заснуть со спокойной совестью. Покрутившись с боку на бок пару минут, Сорью наконец оказалась напротив лица Аянами.

«Слишком близко», — подумала девушка, ощущая горячее дыхание йокая.

Протянув руку, она дотронулась ее лба.

— У нее все еще жар, — пробормотала Аска, после чего отвернулась на другой бок и закрыла глаза.

* * *

Аска стояла посреди пустыни — странной и непонятной пустыни. Белый песок под ногами, черное небо без звезд над головой и абсолютная пустота вокруг.

— Где я? — спросила Сорью. Здесь было эхо. «Эхо. В пустыне», — подумала девушка, озираясь. Шорох песка отражался от чего-то невидимого, наполняя мир вокруг неумолчным шепотом.

Порыв ветра бросил в нее тучу мелких песчинок, неприятно резавших кожу. Прикрывшись руками, девушка присела на корточки, пытаясь сжаться в комок и пережить эту бурю. Когда ветер стих, Аска вновь выпрямилась и обнаружила в своих руках Еву — маленькую игрушечную красную Еву, которая в точности повторяла оригинал.

— Какая прелесть, — пробурчала девушка, осмотрев игрушку.

Она оглянулась по сторонам, отметила повсюду все ту же ровную, как стол, пустыню. И не придумала ничего лучше, чем просто пойти вперед. В конце концов, если это был просто дурацкий сон, то он просто кончится к утру. Поход все длился, пустыня все не кончалась, а утро все не наступало. Это могло бы продолжаться очень долго, если бы Аска на горизонте не заметила какую-то громадную конструкцию.

— Не знаю, что это, но хоть что-то в этом богом проклятом месте, — ухмыльнулась рыжая и побежала вперед.

Аска старалась смотреть под ноги. Среди песка тут и там торчали черные валуны, запнуться на которых очень не хотелось. Лишь изредка она поглядывала вперед, чтобы не сбиться с пути. Наконец, запыхавшаяся и усталая, Сорью достигла конструкции. Беглого осмотра хватило для того, чтобы обомлеть от увиденного.

— «Ружье Лонгиния», — ошарашено пробормотала девушка и стала двигаться вдоль корпуса огромного оружия, что когда-то видела в руках Рей.

— Аска? — голос йокая привел рыжую в чувства.

— Что? — спросила Сорью, мотая головой в поисках источника голоса.

— Что ты тут делаешь? — спросила Аянами, сидящая у приклада «Ружья».

— Я? Что ты тут делаешь? — задала встречный вопрос Аска. Подойдя к синевласке, сидящей на корточках, она присвистнула. От запястья к прикладу тянулась грубая веревка. — Да ты, смотрю, повязана со своим оружием.

— Не тебе об этом говорить, — указав на игрушечную Еву, парировала йокай. Аска прикусила язык: все это время она тащила в руках свое крохотное красное сокровище.

— По крайней мере, я к этой игрушке не привязана.

Лицо Рей погрустнело от этих слов, и изумленная Сорью ощутила жалость: «Наверное, это больно, раз бесстрастная йокай так явно раскисла».

— Эй. Не скисай ты так.

«Что за ребенок», — подумала Сорью, подойдя ближе. Рей смотрела на нее своими красными глазами и не моргала, словно ждала чего-то. Улыбнувшись, Аска просто протянула ей руку:

— Сорью Аска Ленгли — капитан, бывший пилот Евы-02.

— Аянами Рей, — сказала синевласка, протянув руку, — повстанец, йокай.

В тот момент, когда их руки сцепились в рукопожатии, девушек накрыла песчаная буря.

* * *

Аска проснулась от того, что ее подбросило во сне.

— Сон, всего лишь сон, — заспанно пробормотала девушка и хотела было подняться, но что-то мешало ей.

На ней лежала рука Аянами, а ноги девушек были переплетены под одеялом. При этом синевласка умудрилась уткнуться носом в ее грудь и тихо-мирно посапывала.

«Надо выползать», — слегка смущенно подумала Сорью.

Улыбнувшись, она уткнулась носом в волосы Рей и закрыла глаза.

«Хорошо, что я ее отмыла. Некуда мне спешить».

* * *

Серый вечер подходил к концу. Рей сидела у окна, подтянув колени к груди. Девушка походила на статую — так она могла сидеть часами, придерживаясь старой горной привычки сохранять неподвижность. На лице играл блик далекого фонаря, и холодному безразличию этого лица могла бы позавидовать сама осенняя погода — если бы, конечно, умела завидовать.

На улице сеялась обстоятельная мелкая крошка, которой, похоже, не хотелось определяться: лед она или еще вода. «Странный день», — подумала Аянами. После ухода Аски она бродила по квартире, изучая жилье капитана. Синевласка уже знала, что Аска живет на квартире у бывшей начальницы, и что это даже толком не начальницы жилье, и что даже хозяин не прожил здесь долго.

«Запутано все», — решила Рей, остановившись у книжного шкафа. Книг было мало — по большей части военные мемуары и старательно зачитанные учебники, но среди них попались и воспоминания какого-то поэта. Утомленная ходьбой девушка открыла томик и устроилась у электрокамина.

«Поменьше жги свет и не маячь в окнах», — вспомнила Рей сварливые наставления хозяйки. Аянами стало грустно: с «Ружьем» чтение в полумраке превратилось бы в детскую забаву. Книга осталась на кровати, и снова потянулись нескончаемые комнаты, гобелены, узоры и обои, закрытые пленкой кресла, стулья…

И вот Рей сидела у окна, обняв колени, смотрела, как в мороси пульсирует далекий фонарь и точно знала одно.

«Аска. Вернись, пожалуйста».

* * *

— Нет, мелких нет.

Аска стояла на кассе и рассовывала покупки по пакетам. Ей казалось, что все вокруг на нее пялятся, что в маленькой очереди у соседней кассы — шпик, а на улице уже ждет черный микроавтобус, и маленький йокай уже там — под ногами спецназовцев.

«Черт меня дернул куда-то идти, а?»

Если бы Аска видела себя со стороны, она бы очень удивилась: на кассе стояла высокомерная девчонка с выправкой записного служаки, отточенными движениями и стальным взглядом.

Сорью забегалась: она побывала и на бирже труда — без особых успехов, и в полиции — так просто, обновила регистрацию. Везде царила тихая паника, похожая на глухой подземный рокот. Разговоры только и шли о пропавших людях, о найденных без сознания прохожих, о взорванном в Амагати квартале. Заслышав о взрывах, Аска напряглась и прислушалась. Беседовали двое — развязный парень и женщина в летах, заполнявшие карточки безработных.

— Газ? Да ты что! Там четыре дома разворотило!

— Тшшш!.. — зашипела женщина. — Чего ты орешь? Тетя Дзюнка рассказывала, что там еще накануне странное началось.

— Странное?

Заметив, что пара начинает оглядываться, Аска уткнула взгляд в свою карточку. Со всех сторон неслись шепотки, и в каждом был словно бы отзвук чего-то чужого, страшного, и Сорью, обмирая, наконец поняла, что это был отзвук тех краев, где она познакомилась со своей новой соседкой.

И вот здесь, на кассе супермаркета, это чувство набрало новый уровень едва ли не болезни. Аска со всей отчетливостью понимала, что отчужденные территории — вокруг нее, что Токио уже утонул в аномальных землях. Городом правила не комендатура — городом правила тревога.

Почти пустой автобус торопился в парк, и петли, свисающие с поручней, казались использованными виселицами. Аска придерживала ручки сумок и смотрела прямо перед собой, в безлюдный салон воющей машины. Ей казалось, что она непременно приедет не туда, а если все же отыщет в беспросветной мороси трехэтажный особняк, то там будет пусто.

«Рей. Ты только не уходи никуда».

На второй этаж Сорью буквально взлетела. В парке перед домом сгущались грозные тени, и одинокий фонарь напротив дома боязливо жался сам в себя. Снаружи было страшно, огромный витраж на пролете тоже сочился тревогой, и только открыв дверь в квартиру, Сорью поняла, что все хорошо. Йокай стояла в углу прихожей и казалась бледным совсем не страшным призраком.

— Привет, — буркнула рыжая, бросая сумки на пол. Тащить дождевик в комнату она не собиралась.

— Привет.

— Ну и? — спросила Аска. — Поставь кастрюлю воды, что ли.

— Хорошо.

«Вроде поправилась», — улыбнулась Аска, глядя, как йокай твердым шагом уходит вглубь квартиры. Синевласка оглянулась на нее, и рыжая поспешно насупилась.

* * *

Рей проснулась от чувства страшного холода: словно ее сдернули с кровати и вышвырнули в распахнутое окно — под снег, в мороз, в темноту. Она открыла глаза, борясь с безотчетным страхом, и увидела именно то, чего боялась.

В ближнем углу комнаты мрак был темнее ночной черноты, и слабое уличное освещение безжалостно вырисовывало силуэт человека. Или чего-то, похожего на человека. Тьма пошла волной и приблизилась к кровати. Аянами стиснула зубы: черная тень танцевала с пугающей грацией, она выглядела более полной, насыщенной и мощной, чем во время первой встречи далеко на горном перевале.

«Отъелся».

Скосив глаза, Аянами взглянула на Аску. Укрывшись чуть ли не с головой, рыжая спала почти на самом краю кровати, а ее разметавшиеся волосы покрывали всю подушку. Капитан Сорью еще спала, но ее дыхание стало беспокойным.

«Сейчас она проснется», — вдруг отчетливо поняла Рей.

Тень колебалась у края кровати, и Аянами знала, что надо делать. Да, оно стало сильнее, но оно всегда было частью зоны отчуждения, а значит достаточно всего лишь подождать. Всего-навсего потерпеть — замереть, не думать, не шевелиться. Аска, как казалось Рей, успела это понять, но здесь и сейчас все происходит спросонья, и синевласка ни в чем не была уверена.

«Нет», — подумала Аянами, стараясь, чтобы мысль была четкой и внятной. Девушка осторожно вылезла из-под одеяла, не отрывая глаз от замершего сгустка мрака. Внутри все билось и гремело, инстинкты силились сдержать потерявшую рассудок хозяйку, но Рей, раскинув руки, уже встала между призраком и кроватью.

«Нет. Иди сюда».

* * *

Проснувшись от какого-то непонятного движения, Аска напряглась. Что-то рядом с нею неловко ворошило постель. Еще толком не проснувшаяся Сорью сжалась, готовая убивать, а потом все толчком встало на свои места: и квартира Кацураги-старшего, и тревожная ночь, и полуодетая новая соседка, которая подозрительно долго пытается укрыться.

— Рей? Ты вставала?

Темнота замерла, а потом оттуда пришел почти бесплотный ответ:

— Да.

Аска зевнула и поерзала. Йокай улеглась и молчала, хотя и не заснула, судя по дыханию. «А что у нее не так с дыханием?» — озадачилась Сорью, уже проваливаясь в полудрему. Каждый громкий вдох давался Рей тремя-четырьмя короткими толчками, а выдохов Аска почти не слышала. Логика засыпающего человека уверенно подсказала, что нулячая замерзла.

Сорью протянула руку в сторону и едва не обожглась — настолько холодной была йокай.

— Ты что, полчаса туалет искала? — проворчала Аска.

— Д-да.

— Дурище, — сонно сказала Аска и, придвинувшись поближе, обняла соседку. — Ай, ледяная! Спи давай.

Аска поморщилась, когда ледяная рука обняла ее за плечи, но стерпела. Потом рука стала теплее, дыхание ровнее, и если бы капитану Сорью или йокаю Аянами было какое-то дело до окружающего мира, они бы заметили, что в огромной комнате безо всякого света стало куда светлее, чем было вечером.

За окном выпал снег. Конечно, все дело было в этом.

* * *

Размяв шею, Акаги уселась за свой компьютер. Расположившись поудобнее в кресле, она закурила очередную сигарету и включила диктофон. «Утомительные расчеты. Интересные задачки. А теперь еще и это».

— Запись номер триста три. Итоги, — выпустив колечко сигаретного дыма, произнесла она. — Поскольку информатор не вышел в указанное время на связь, Икари приказал считать его потерянным. Дальнейшие исследования Ангелов проведены на основе полученных ранее данных.

Постучав по клавишам, она вошла в систему и открыла нужный файл.

— Анализ поведения Ангела можно считать завершенным. Любое их действие есть реакция на окружающую среду. Однако наблюдается некая непропорциональность. Ангелы могут реагировать на внешние раздражители как слишком сильно, так и недостаточно активно. Тем не менее, реакция имеет строгую последовательность и подается прогнозированию. Одновременно с этим обнаружено, что условный коэффициент реакции уменьшается с каждым появлением. При сохранении текущей динамики через двадцать восемь циклов их противодействие среде будет соизмеримо оказанному на них воздействию.

«Пауза. Черт. Одно это тянет на отличный кусок хорошей премии. Главное не поминать первооткрывательницу, ведь расчеты все же заканчивала я». Потушив окурок в пепельнице, женщина достала другую сигарету. Прикурив ее, она втянула в легкие сладковатый дымок и блаженно вздохнула, отпуская кнопку остановки.

— Контакты людей и Ангелов. Инцидент с пилотом Икари. Данные, сведенные в сто пятидесятой записи, по-прежнему не поддаются полноценному анализу. Пилот Икари мертв, поэтому дальнейшее изучение временно невозможно. Все документы, записи Евы и прочая информация должны оставаться секретными.

«Эх Синдзи, подвел же ты меня тогда», — подумала женщина.

Размяв пальцы, Акаги открыла еще один файл.

— Всего одновременно могут существовать шесть Ангелов — по количеству зон отчуждения. Однако изначально существовала лишь одна зона над Антарктидой и лишь один Ангел, гибель которого привела к появлению семнадцати небольших зон отчуждения по всему миру. Зоны растут после уничтожения Ангела, появляющегося внутри нее, что приводит к выбросу частиц Ангела, научного обоснования которым я не могу дать до сих пор. Могу лишь предположить, что они являются одновременно и частицами и волнами, способными оказывать воздействие на любую структуру, будь то металл, радиоволна или живая ткань. О результатах исследования… — женщина запнулась и сверилась с записями. — Можно прослушать в записи номер сто восемнадцать. Рост зон привел к их слиянию — до шести на данный момент. Одновременно с этим уменьшилось количество активных Ангелов. Считаю, что со временем зона накроет всю Землю и останется лишь один Ангел, которого можно будет легко контролировать. Однако проблема перейдет в новую плоскость — аномалии и призраки.

Наведя указатель мыши на ярлык, она открыла статистику полицейских отчетов в Токио за последние трое суток.

— Количество пропавших без вести увеличилось на сорок процентов. Считаю, что это не предел. Увеличение плотности населения увеличивает количество аномалий и призраков. Из-за того, что мы долгое время боролись с Ангелами и избегали зоны отчуждения, эта проблема выйдет на передний план в ближайшие два-три года. Необходимо перебросить часть ресурсов в это направление.

— Восстановление Евы будет полностью завершено через два дня. В данный момент происходит подключение систем вооружения и маневрирования. Необходимо провести пробную синхронизацию и откалибровать все системы. Однако Икари приказал эвакуироваться сразу после завершения физической настройки. По этой причине придется использовать смешанные настройки «Сорью-Икари-Нагиса» до момента, пока у меня не появится нужный образец для стирания настроек.

Очередная сигарета подошла к концу. Рицко снова зажала кнопку паузы, налила себе кофейку. На одном кофе и сигаретах вполне можно было провести целую ночь. А потом день. Тем не менее, зевота иногда давала о себе знать.

«Сколько я уже не спала?» — спросила сама себя женщина. «Да какая в принципе разница».

— И последнее… Подводя результаты проекта «Япония», могу с уверенностью…

Потушив очередную сигарету, Акаги нахмурилась, увидев сигнал об окончании расчетов, и развернула окно программы. Бегло окидывая взглядом данные, она попутно подносила очередную сигарету к губам, как вдруг ее рука застыла.

— Черт! — воскликнула женщина, вскочив с места. Выхватив телефон из кармана халата, она быстро набрала номер.

— Икари слушает, — раздалось на том конце телефонной трубки.

— Корректировка дала новые результаты. Нам не хватит времени закончить физическую отладку.

— В таком случае, начинайте эвакуацию того, что есть, — спокойно произнес Икари.

— А… Вы?

Командующий помолчал, и Рицко боялась, что он просто даст отбой.

— А я пока отдам приказ о начале операции «Ясима».

17: Первый день зимы

— Командующий Икари, транспортник до сих пор не прибыл, — доложила по телефону Акаги. — Что нам делать?

— Продолжайте ждать, он скоро должен прибыть, — ответил Гендо, после чего отключил телефон.

«Он не прибудет. Похоже, я все же чуть-чуть не успел».

Свет в небольшом салоне частного самолета был приглушен, иллюминаторы — все, кроме одного, — закрыты. Наполнив бокал вином, пока еще командующий NERV Икари посмотрел в иллюминатор самолета. С высоты огромный Токио казался таким игрушечным и почти трогательным. Икари знал, что где-то там, на одном из аэродромов, так навсегда и останется один из ценнейших его активов.

— Очень жаль. Акаги все же была отличным специалистом, — пробормотал Икари, после чего пригубил напиток. — Теперь, Япония, можешь сгореть к чертовой матери.

Сказав это, он отставил бокал: теперь осталось только расслабиться. Самолет летел в Китай, где его уже ждали — его и материалы по ценнейшему проекту «Япония». Проект носил название страны, которая погружалась в хаос в пяти километрах под ногами Гендо, но командующему было плевать. Для него это была не страна дедов и прадедов.

Это была страна, в земле которой лежал его сын.

* * *

Кадзи выделил курсором пачку файлов с данными аэрофотосъемки и удалил их. Потом подумал, погонял немного ярлыки по рабочему столу и очистил корзину. В кабинете было холодно, молчал телефон, зрея бурей, а за окнами валил мокрый крупный снег. Высохшие от бессонницы глаза нещадно щипал песок пополам с битым стеклом, и каждая попытка моргнуть отзывалась острой болью. Инспектор потер переносицу, встал и открыл окно, ловя лицом влажный ветер.

«Всего один рывок. Всего один».

Он чувствовал себя странно: оставалось поднять трубку, выдернуть из дремы личную конницу — и последняя цель окажется на расстоянии броска. Самая-самая последняя. Кадзи не понимал себя: он столько времени потратил на это, столько людей переломал по дороге, столько часов сна убил — и вот не мог решиться сделать последний шаг, стоял у окна, ловя ртом снежинки.

«Я все сделал так, что останусь нужным даже после падения Гендо».

«Быть нужным». Смакуя произнесенные в мыслях слова, Редзи улыбался хмурому снегу. Понимание того, насколько это маловажно, пришло не сразу: он годы истратил на подкопы под титанов, еретиков и просто идиотов, и вот теперь явилось во всей красе такое нужное прозрение. Мир благородных камикадзе, уравновешенный миром хлеба и зрелищ, — и тонкий механизм, который дергает весы, начинающие опасно крениться к какой-то из крайностей. Все было умопомрачительно здорово. Кадзи сработал как надо, осталось воткнуть нож в спину очередному возмутителю спокойствия. Осталось вышвырнуть мерзавца из чаши весов, которую он стал опасно раскачивать.

«Использовать обе стороны в своих целях… На такое даже мы не способны. Ты хорош, Икари».

Мир баланса был уничтожен навсегда, и если старики видели опасного супер-интригана, то Кадзи во время расследования открылась вся систему. Десятки маленьких Икари в меру успешно вели свои игры, лавируя от благородства к потаканию толпе, торгуя честью и сооружая себе карьеры. Уютный хороший мир с правом выбора просуществовал едва десяток лет, и теперь, в одном шаге от цели, Редзи раздумывал, а был ли этот мир когда-то на самом деле.

«Главное — красиво обрисовал все для Кацураги. Посмотрел, как задергалась вояка».

Кадзи снова улыбнулся и закрыл окно. Снег остался там, снаружи, вместе с воем ветра, а рука уже прижимала к уху поднывающую зуммером трубку.

— Майор Кацураги, — сказал усталый голос. На заднем фоне что-то гремело и ревело.

— Это Кадзи. Майор, какие у вас планы на вечер?

Лязг и вой по ту сторону эфира одним махом набрали обороты.

— Что?! Кадзи, я не слышу вас! Говорите громче!

Кадзи поулыбался и нажал отбой.

«Ну, можно и отправляться».

* * *

Мисато отложила трубку на корпус рации и уперлась лбом в сиденье. Мимо штабной машины проходила колонна грузовиков тыловой службы. Водитель пыхтел снаружи у гремевшего всю дорогу переднего колеса, над головой с ревом шли последние VTOL’ы, а майор понимала, что после всего ада последних дней она просто не успевает к отлету.

«Я все организовала, распихала части так, как могла. И вот сама не успеваю».

Кацураги щелкнула зажимами и вынула рацию из крепежей. Волосы — на узел и под берет, лямки — на плечи. Мисато распахнула дверцу в мельтешение мокрого снега и прыгнула наружу. Стрельнула болью уставшая от кабинетных посиделок спина, лицу сразу же стало холодно и мокро. Заслышав лязг дверцы, из-под джипа выбрался водитель — сквозь маску грязи и копоти проглядывало отчаяние, но Мисато было не до чувств подчиненного. В конце концов, это не она проглядела барахлящую рулевую тягу.

— Сейджи, машину в часть, — крикнула Кацураги, поправляя ремни. Водитель взял под козырек и снова скрылся за машиной — в грязи и холоде, а майор, подняв руку, пошла к дороге. Тяжелый грузовик рявкнул сигналом и остановился. Его подрессоренная кабина еще покачивалась, еще всхрапывали замершие вслед за ним машины, невидимые в густой снежной завесе, а где-то по ту сторону дороги полыхнуло.

Кацураги бегом обогнула затормозивший грузовик и поймала лицом хлесткую плюху гаснущей взрывной волны. Ее отбросило на железо кабины, снежные хлопья все летели прямиком ей в лицо, забивая дух, а совсем недалеко в два вздоха кашлянуло орудие. Мисато потянулась за трубкой и задержала руку на полпути: прямо над колонной прошло облако непроглядного мрака, и бессолнечным днем на землю упала тень — тяжелая, черная, плотная.

Облако замерло, и его сразу же подсветил разрыв. Заколыхавшись, оно тягуче перетекло, изменило неуловимые свои очертания и двинулось на восток.

Опомнившаяся Мисато вскочила на подножку тягача и распахнула дверцу:

— Майор Кацураги, оперкомандование! Быстро, разворачивай машину!

Водитель рванул передачу и вцепился в руль, машина зашлась воем сигнала, а Мисато смотрела в едва прозрачную смотровую щель, где вид на корму предыдущего тягача колонны сменился собственным покинутым джипом, растерянным Сейджи, а потом грузовик пошел мимо вереницы собратьев — назад, к Токио. Водитель молчал, Кацураги сжимала в руке трубку рации и не знала, с чего начать.

Ангел объявился в пригороде столицы, которую два часа назад покинули последние колонны для участия в операции «Ясима».

* * *

— Черт возьми, да где же этот долбанный транспортник? — ругнулась Акаги, поглядывая на часы.

Конечно, она могла не мерзнуть на ветру посреди припорошенного снегом аэродрома, а сидеть напротив Икари в его личном самолете и попивать вино по поводу окончания проекта «Япония». Но она хотела лично убедиться, что с ее драгоценной Евой при погрузке ничего не случится. Меньше всего она доверяла криворуким техникам, нанятым не ею самой.

Она хотела набрать Гендо еще раз, но гулкое эхо сигнала тревоги прокатилось по городу. Одновременно с ним заголосили все рупоры, предупреждающие о нападении Ангела.

— Уже?! Не успели, — стиснув зубы, прошипела женщина, бросившись сломя голову к стоящему на аэродроме запасному самолету Икари Гендо.

«Жалко Еву», — успела лишь подумать Рицко, прежде чем ее оглушил свист, и волна жара ударила в лицо.

* * *

Сигнал тревоги застал девушек врасплох. Метнувшись к окну, Аска громко выругалась и побежала к столу, за которым сидела недоумевающая Рей. Схватив девушку за руку, она рванула к выходу. Аянами едва поспевала за ней.

— Ас-ска, ч-что… прои-исходит? — запыхаясь, бормотала синевласка.

— Ангел! — крикнула Сорью, вышибая дверь на улицу ногой.

— Осторожно!

— Что?!

Аска ничего не успела понять, когда Рей набросилась на нее и повалила в снег. Тут же раздался взрыв, который взметнул прошедшие над их головами осколки.

— Тьфу, — выплюнула из-за рта грязь рыжая. — Придурки, стрелять даже не умеют!

— Аска, нет времени. Сюда, — протараторила йокай. — Он рядом.

Повернув голову в сторону звука, она увидела синевласку, открывающую канализационный люк. Парк перед домом заволакивало дымом, которому порывы горячего ветра были не указ. Раздался еще один взрыв. Повернувшись на звук, Аска увидела среди густого снега огромный размытый силуэт. Даже сквозь плотную пелену можно было разглядеть оранжевые сполохи АТ-поля, появляющиеся каждый раз, как по его владельцу попадал снаряд.

«Что-то жидко стреляют, — подумала Сорью. — Это что, столицу так вяло обороняют, что ли?»

— Аска, быстрее! — крикнула Рей и прыгнула вниз.

— Да иду я, — огрызнулась девушка, метнувшись в сторону открытого коллектора, в котором пару секунд назад скрылась синяя голова.

— Куда ты меня ведешь? — спросила Аска спустя две минуты молчаливого следования за Рей. — Ты хоть представляешь дорогу?

— Не совсем, — тяжело дыша, ответила девушка. Спертый воздух коллектора давил на грудь, поэтому девушке, запыхавшейся после короткой, но резвой пробежки, было очень тяжело.

— Так, стоп. Пока не скажешь, куда ты меня ведешь, я с места не сдвинусь! — рявкнула Аска, не желая отдавать инициативу в руки йокая.

— Кратчайший путь к лесу примерно в той стороне, — указала вперед Аянами. — Я примерно знаю план города.

— Знаешь план? — удивленно воскликнула Сорью. — Сможешь вывести нас на какой-нибудь аэродром?

— Аэродром? — синевласка недоуменно хлопнула глазами. — Но это в городе. Там Ангел.

— Ангел может попереть, куда ему в голову взбредет. Евы нет, поэтому Кацураги долбанет по нему N^2-боеголовками. Убьет его, себя, нас и весь город заодно. Надо пробраться на аэродром и найти что-нибудь, что еще не угробили наши.

— Но…

— Никаких «но»! — прикрикнула Сорью. — Я не позволю себе или тебе просто так сдохнуть. Из-за Ангела на аэродромах полная вакханалия, и я не собираюсь терять свой шанс.

— Я не уверена, что смогу точно вывести…

— Заткнись и веди, — Аска ухмыльнулась и, подойдя вплотную к Рей, щелкнула ее пальцами по носу. — Ты йокай. Ты просто не можешь заблудиться в этой дыре.

* * *

Белый снег тихо падал с небес. Большие хлопья витали в небе, словно белые бабочки. Они кружились в причудливом танце, вызывая на лице Акаги невольную улыбку. Гарь почти всю отволокло в сторону, а быть может, все уже прогорело и погасло. Инженер точно помнила, что спалило несколько ангаров, но подробностей из ее положения рассмотреть не получалось.

«Курить хочется», — подумала Рицко.

Однако рука так и не шелохнулась, да и все тело отказывалось двигаться.

«Черт, плохо же все кончилось».

Время шло. Становилось все холоднее, курить хотелось все сильнее. Рицко просто ждала, когда наконец душа отделится от тела и попадет в ад. Женщина верила, что там она точно сможет встретить Юй и расспросить ее об Ангелах. Неторопливый ход мыслей прервала симпатичная замурзанная мордашка, обрамленная рыжими волосами.

«Аска? Что онаделает тут?» — удивилась женщина.

Девушка зависла прямо над ее лицом и что-то говорила. Говорила очень эмоционально, но Акаги ее не слышала, а по губам доктор, к сожалению, читать не умела.

— Сигареты, в правом кармане, — сказала она, не слыша своего собственного голоса.

Рицко видела, как девушка сперва недоуменно моргнула, а потом разразилась злобной тирадой, общий смысл которой можно было понять, даже не слыша голоса: «какие, к черту, сигареты?».

— Сигареты. В них карта разблокировки интерфейса Евы.

Сорью тут же смолкла и быстро достала из кармана пачку сигарет. Вытащив из нее пластиковую карту с магнитной полосой, она козырнула доктору и направилась в сторону Евы.

— Эй, а закурить? — повернув голову на бок, пробормотала она. Разумеется, пробормотала мысленно. Но Аске уже было не до нее. Она чуть ли не вприпрыжку скакала к стоящей на платформе Еве. Зато над инженером склонилась неизвестная девушка с синими волосами и красными глазами.

«На Каору похожа», — подумалось Акаги. — «Развелось же йокаев».

Синевласка подобрала выброшенную Сорью пачку, достала оттуда одну сигарету и зажигалку, после чего выполнила последнюю просьбу доктора.

«Хорошая девочка», — подумала женщина, выпуская через зубы серый дым. Дым сливался со снежинками и вскоре исчез среди них.

* * *

Кадзи, стоя под навесом, с интересом изучал свой трофей. Огромную тушу скрадывал густо валящий снег, но даже видимая часть поражала воображение. Бесспорно, это был самый большой транспортный самолет, который видел инспектор. В любую из шести турбин вошел бы вспомогательный танк, а шипы электромагнитной защиты говорили о том, что гиганта готовили к перелету над неспокойным океаном. Но больше всего Кадзи беспокоили два зализанных диска сразу за крыльями: эта конструкция серьезно портила летные качества в крейсерском режиме, зато обеспечивала огромному самолету взлет с места — простой компенсацией гравитации.

«Как на Еве. Чертов ты сукин сын, Икари. Построил огромный летучий ангар на основе передовой технологии. И все ради того, чтобы выкрасть последний рабочий образец Евы».

— Господин инспектор!

Он обернулся на голос. Полицейский спецназовец в тактическом снаряжении бежал к нему со всех ног, еще издали протягивая наушник.

— Кадзи, — бросил инспектор в микрофон.

— Инспектор, срочно.

Редзи нахмурился. Голос старика дрожал и прерывался, рядом с комитетчиком слышался топот, кто-то что-то кричал, кто-то куда-то бежал. И уже сами эти звуки вселяли почти суеверный страх: Кадзи с трудом представлял себе паникующих супер-магнатов.

— Немедленно уничтожь объекты по списку «Б» и эвакуируй свои данные.

— Слушаюсь, экселенц, — сказал Кадзи. Вместе с приказом пришло понимание происходящего: Комитет убегает, значит, произошло нападение Ангела. Прямо на Токио.

— Действуй, — сухо сказал старик и отключился.

Инспектор повернулся к спецназовцу:

— Готовьте VTOL’ы к взлету. Немедленно.

— Что с задержанными пилотами?

— Забрать с собой. Вы изучили летные маршруты?

— Так точно!

— Данные.

Спецназовец на ходу протянул Кадзи планшет, а инспектор даже не думал о том, что там написано. Гендо все равно врал пилотам, или готовился поменять все по ходу, или еще что. «Да и неважно это все. Какая разница, кому он собирался продать Еву? Теперь я даже не могу его перехватить!» План шел в ад, все остальное катилось вслед за ним, и Кадзи готов был поверить, что командующий сам призвал Ангела. Самому инспектору теперь надо было выполнять дурацкие приказы, потому что последнее задание Комитета на самом деле никого уже не грело.

«Это же надо. Начать „Ясиму“, чтобы прикрыть маневры своего транспорта, и ускорить ее начало к прибытию Ангела. Чтобы уже точно все, кто остались в городе, были заняты».

Кадзи стиснул планшет и выскочил на площадку к вертикалкам. В сорока километрах от аэродрома оставшиеся войска вот-вот встанут на дорогу в пекло, а вместе с ними — многомиллионное население столицы. Инспектор улыбался.

Впервые с самого сегодняшнего пробуждения он точно знал, что хочет сделать.

— Командиров ко мне.

Ветер гнал вместе со снегом приглушенные раскаты, а Кадзи ждал. Ему хотелось начать что-то насвистывать, что-то бодрое и живое. «Боже ты мой. Неужели я прогадал, пойдя в контору, а не в армию?» Перед глазами стоял тот давешний расстрел колонны повстанцами, когда его спасла Ева капитана Икари Синдзи. Вспомнился безымянный особняк в глуши, когда он положил две трети приданного личного состава, просто чтобы выяснить, где засели снайперы повстанческой ячейки.

«Да ничего подобного. Все я сделал правильно, просто подходящей ситуации не было».

— Господа. ЧП категории «Малак», вы переходите в мое полное подчинение. Мой приказ: я реквизирую все три VTOL’а с штурмовым вооружением. И мне нужны три пилота-добровольца. Остальные могут поступать по своему усмотрению. Директивы эвакуации есть у всех?

Командиры подразделений сводной группы молчали. Кадзи улыбался. Он знал, что можно сказать много. Например, о том, что все они отныне жители отчужденных земель. Или что мощный отряд может взять власть в свои руки — пусть и в небольшом районе. Или… Все эти командиры были профессионалами, а значит, не любили длинных речей.

…Вскоре над затянутыми дымом кварталами токийского пригорода появились пять VTOL’ов без опознавательных знаков. Они шли на предельно низкой высоте, снося с крыш антенны, срывая и опаливая кровлю. Словно в насмешку над рекой паники и хаоса внизу, темно-серые машины летели к самому эпицентру катастрофы, подкрашенному взрывами и пожарищем.

* * *

— Задействован артиллерийский резерв!

— Вторая аэромобильная группа докладывает: подлетное время — семь минут!

— Пятая бригадная боевая группа…

Штаб разместился на одной из бывших баз, которую армия недавно покинула. Ангел проходил в двух километрах севернее, разрезая город, и уже три километра его пути отмечал сплошной пожар. Спешно возвращающиеся войска заставляли врага оборачиваться и отвечать.

«Фланги. Фланги и тыл. Даже не сметь думать о создании заслона».

Кацураги смотрела в бинокль на продвижение Ангела и отбрасывала варианты противодействия один за другим. Все доступные ей войска или уже ворвались в бой, или вот-вот ворвутся, или успеют только на пепелище огромной столицы.

У майора закончились проклятия для командующего Икари и его операции.

Оставались пятнадцатый и восемнадцатый авиаполки, семнадцатый полк полевой артиллерии и огромное танковое соединение далеко на севере, но это был тактический резерв командующего Икари, и Кацураги неизменно получала от них вежливый, хоть и взволнованный отказ.

— Майор… — второй лейтенант Тецура наклонился к самому уху Кацураги. — Коды вызова N^2 заблокированы.

Мисато кивнула и снова подняла бинокль к глазам. Пилоты ракетоносцев поминутно запрашивали коды, изо всех сил удерживая пусковой эшелон вопреки погоде. Кацураги с легкостью намечала условные линии: если отдать приказ сейчас, N^2-ракета уничтожит район Оти. Если подождать еще двадцать минут и Ангел продвинется на полкилометра — то будет сожжен еще и Санакэа. Если…

«Если бы — да кабы». У майора Кацураги заканчивались войска, у нее не было кодов пуска ракет, не было резервов. И, к сожалению, не было командующего. За невозможностью убить Ангела она бы с удовольствием расправилась с Икари Гендо.

Серия ярких сполохов обозначила конец звена штурмовых вертолетов. В прореженном снежном заряде пылающие обломки, тая, летели к земле, из руин к Ангелу тянулись шлейфы ракет, а враг немного ускорился. Воздух его пока что не отвлекал.

— Дайте мне авиацию, — бросила Мисато, не оборачиваясь. — Кто-нибудь есть в воздухе?

— Есть, подлетное…

Ревущий сгусток сияния замедлился. Группа из пяти VTOL’ов обогнула его по широкой дуге, одновременно резко сбрасывая высоту. Пилоты с издевательской ловкостью увели машины врассыпную, прочь от плазменных шнуров врага, и принялись методично долбить его неуправляемыми ракетами. Кацураги поймала странную группу в поле зрения бинокля. Две из пяти вертикалок вообще не были штурмовыми: они вели огонь прямиком из десантного люка — чем-то вроде автоматических гранатометов. Прежде чем майор поняла, что новоприбывшие вообще не относятся к армии NERV, гости расстреляли, по-видимому, боезапас и отвалились от замедлившегося Ангела. Одна машина, чадя после касательного попадания, прижалась к земле где-то за руинами, три другие просто удрали в непроглядный снег, а пятая, одна из транспортных вертикалок, пошла прямиком к временному штабу.

— Сорок пятые!

Кацураги отвела взгляд от приближающегося VTOL’а: у Ангела появилось новое занятие в виде пяти А-10А. Все стало очень громко, настолько громко, что майор прослушала доклад об окончании развертывания батарей залпового огня, и увидела только пылающий дымный результат. Штурмовики все вспарывали визгом воздух, но когда вертикалка без опознавательных знаков всего через минуту села около штаба, на второй заход ушло уже только три А-10А.

VTOL грузно шлепнулся среди джипов, смяв один из них. В десантном отсеке за станиной гранатомета сидел солдат в тактическом доспехе сил контрразведки, а из-за его спины выбирались еще люди — полиция, разведка, еще разведка… Майор прищурилась: последним осторожно выбрался инспектор Кадзи. Пригнувшись, как под обстрелом, он шустро рванул к зданию штаба и скоро скрылся из поля зрения Кацураги.

— МАЙОР!!!

Пылающий ком подбитого штурмовика пронесся над зданием штаба, едва не сорвав с него крышу, а секундой спустя пришел удар. Строение зашаталось и устояло, а вот самой Мисато пришлось подниматься с пола: ноги дрожали, в оглохшем ухе было тепло-тепло. Воздух наполнился гарью, мелким крошевом и пылью, но штабники уцелели. Сквозь звон до майора доносились выкрики готовности, кто-то звал медиков, где-то возобновляли питание.

— Кацураги, живы?

Мисато обернулась. Опираясь на стол, рядом стоял инспектор Кадзи, прижимая ладонь ко лбу. Между перепачканных пальцев густыми каплями проступала кровь, а за его спиной маячили спецназовцы.

— Жива! — крикнула Мисато. — Что вы здесь делаете?!

Инспектор ухмыльнулся:

— Честно говоря, представления не имею! Какая помощь вам нужна?!

— Помощь?! У вас есть армия?

За стенами штаба битва снова набрала обороты, и Кацураги даже не знала, кто там еще влез в ее горнило. «Да какого дьявола я вообще тут нужна?!» — подумала женщина. Десяток штабных офицеров координировали сражение для тех частей, которых еще не затронули помехи связи.

— Нет, майор! Вы все использовали? — прокричал Кадзи, выглядывая в окно через плечо Мисато.

— Нет! Есть резервы командующего и N^2-ракеты!

Кадзи поморщился и убрал руку от головы. «Какой-то обломок лихо ободрал ему кожу, — поняла Мисато. — У него даже ранения позерские».

— Дайте мне связь с вашими резервами, — потребовал инспектор.

— Что?!

— Вы слышали, майор! ЧП категории «Малак», прямое вторжение Ангела! Вам напомнить директивы? Связь, майор!

Сражение снова затихало, а значит, Ангел ускорялся. Кацураги помотала головой:

— Не надо больше резервов, инспектор! Дайте мне коды.

Кадзи вытер нависшую на брови кровь и снова выглянул в окно.

— Хорошо. Во VTOL’е есть защищенная линия, идемте! Скомандуете уже в воздухе!

Мисато помотала головой:

— Так не выйдет. Мне нужен штаб! Надо отдать приказ на отступление войскам, потом…

— Потом — конец городу! И все равно вместе с вами! — прервал ее Кадзи. — Попререкайтесь еще немного, и N^2-удар будет N^2-ударом возмездия!

— Я не могу свернуть штаб, — твердо повторила майор и обернулась к своим подчиненным:

— Немедленно отводите всех, вести сдерживание только тактическими средствами…

— Знаете, Мисато, я тоже упертое дерьмо, — прозвучало у нее над ухом, а потом пришла долгожданная тишина.

* * *

Тецуро смотрел, как покрытые кровью пальцы выбивают на экране данные, вскрывая одну за другой линии защиты, пока не появилась надпись: «Доступны резервные коды». Три строчки в сочетании с магнитным ключом майора Кацураги дали второму лейтенанту последний шанс остановить Ангела. Он поднял голову и обернулся к стоящему над ним человеку.

— Вы уверены? — спросил инспектор, разглядывая испачканную в крови сигарету. — В вертикалке еще есть места. Вашего майора можно засунуть в грузовой отсек, например.

— Я оставил и так минимум, — пожал плечами Тецуро. — Может, успеем даже танки вывести. Там такие маршруты…

— Ладно, верю, — прервал его Кадзи и отвернулся к выходу. — Спасибо.

Второй лейтенант буркнул себе под нос: «это вам спасибо». Тецуро тоже считал, что Японии хватит и одного героя с фамилией Кацураги — независимо от мотивов инспектора. Кадзи уже ушел к лестнице, а пятерых офицеров, казалось, нимало не беспокоил маленький магнитный ключ в руке старшего.

— Пятый маршрут, уходите по направлению к Аракава-драйв!..

— Восемь-один! Восемь-один!..

— Внимание, займите укрепленные позиции, вы во второй зоне поражения!..

Тецуро дождался, пока в наушниках каркнут о готовности пилоты, и одним движением вставил ключ в замок.

— Один-один-танго. Ракета вышла.

— Один-два-танго. Ракета вышла.

Штабные офицеры надрывались, заплевывая микрофоны, а Тецуро поднял со столешницы испачканную сигарету инспектора Кадзи. Унюхать табак не получалось: мешалась вездесущая гарь, а потом в наушниках затрещала скороговорка:

— Тецуро! Уничтожьте ракеты! Слышите, вторлей?! Это Кадзи! Немедленно остановите ракеты!

— Инспектор?!

— Последняя строчка кода, быстрее!

— Есть!

Второй лейтенант отбарабанил нужный код с настойчиво-дурацкой мыслью «опять?!», но вопрос задать не успел.

— В воздухе Ева, — весело сказал Кадзи.

* * *

Аска не так представляла себе возвращение в строй.

Ее ужасно трясло, картинка поминутно терялась, машину раскачивало, словно маятник, а в довершение беды почти не работала навигация. Капитан ощущала машину неполным, искалеченным телом.

«Лучше быть калекой, чем не быть вообще. И пусть по-другому думают слабаки».

Ангел почти отрезал аэродром от города, и Аске предстояло всего лишь догнать противника, который не разглядел свою смерть в груде металла на земле и просто прошел мимо. Ева едва плелась, проваливаясь и вновь набирая высоту, под ней лежало пожарище уничтожаемого города, а сверху хлестал горячий грязный ливень.

Аска очень плохо чувствовала Еву, зато удивительно хорошо — крохотное существо, сжавшееся в комок где-то на окраине разума. Существо сохраняло спокойную уверенность, немного тепла и тем и грело пилота, почти теряющего связь с машиной. Рыжей очень хотелось верить, что она сдержала бы управление даже без своего незримого помощника, но вожжи слишком уж сильно рвались из рук, сдирая кожу прямо с мясом, слишком уж сильно хлестало болью — по глазам, под дых, в живот. Голос Евы, звучащий в голове, отдавался двойным эхом, и чужие отзвуки мешались и смазывали все.

«Чертовы смешанные настройки», — подумала Аска. Если бы она видела себя со стороны, то рассмотрела бы тонкую струйку крови, вытекающую из носа.

Разноголосье Евы медленно убивало мозг пилота.

Ангел шел по городу, почти не встречая сопротивления, и еще издали Аска выпустила по нему две ракеты — единственное свое реактивное оружие. Враг замедлил движение, а его огненные щупальца завертелись каруселью.

«Ну, это фиг тебе!»

Даже на такой синхронизации Аска легко избежала выстрелов противника и придвинулась еще ближе. И еще немного. Пулеметы бережно обласкивали тело Ангела беспокоящим огнем, а Аска щурилась, пытаясь удержать в повиновении пляшущие прицельные метки.

«Две позитронки. Шанс всего на один залп. Ближе, мне надо еще ближе».

Ангел втянул щупальца, и в ринувшуюся вперед Еву вонзился ослепительный пучок света.

* * *

Ментальный удар Ангела застал противника врасплох. Огненный рукав из материального мира ворвался в Еву, ломая слитную волю машины и пилота, он рвался к сокровенному — к сияющей ниточке «я», к хрупкому свету рыжей души.

Рвался — и замер. Два человеческих разума. Три разума машины.

«Держись, тварь. Ты отобрал у меня его, а я не смогла даже отомстить», — сказал совсем не испуганный первый голос.

«Молчать. Не отвечать. Просто уклониться», — сказал слегка взволнованный второй.

Осколки машинных сущностей стаей вились вокруг, довершая хаос. Ангел без колебаний ударил во всех направлениях — и промахнулся. Сознания людей моргали, пропуская боль, а машинная часть, получив повреждения, просто переписывала сама себя, прикрываясь подобной себе, но все-таки отличной частью.

«Убить».

«Уйти».

«Получи, сволочь!»

«В сторону».

Ангел замер, а потом сосредоточил все силы на сопротивляющемся человеке, который рвался его убить. Сосредоточил — и проиграл.

Яростный свет души с удивлением для себя ушел от удара, а осторожный второй ухватил огненное щупальце и порвал его, едва не сгорев сам. К сожалению, Ангел был не только нечеловечески разумен, но и ощущал боль: его ослепило всего на какую-то секунду.

А за следующую секунду он успел понять, что его тело превращается в чистый огонь.

* * *

Еву перестало трясти и кружить только в полукилометре от эпицентра. Алый крест, пробивший облака, еще разваливался на части, еще валились на землю взметенные взрывом обломки и хлопья пепла. Аска пришла в себя, огляделась и увидела яркий луч солнца в обзорном экране. Он скользил по серой равнине, ощупывая увечья земли, но до уцелевшей части города так и не добрался: тучи бережно пережали его, и луч стал сперва призрачно-белым, а потом и вовсе исчез. Трудолюбиво помаргивал огонек синхронизации, все остальные системы не подавали признаков жизни, только индикатор заряда позитронного орудия светился гордой единицей.

«С одного выстрела, — подумала Аска. — Круто».

Шоковой волной накатило воспоминание: поверх ее собственных рук на рукояти управления ложатся чужие ладони. Сорью вздрогнула и оглянулась: за пилотским ложементом сидела скрюченная Аянами и ощупывала голову. Над виском ее волосы стали почти черными от крови.

— Мне нечем было пристегнуться, — объяснила Рей.

— А-а, ясно, — ответила Аска.

* * *

Небольшое плато удачно подошло в качестве мини-аэродрома для Евы. Машина выглядела просто ужасно после боя, но все же она смогла залететь довольно глубоко в зону отчуждения. Бывшую зону отчуждения.

Девушки стояли друг напротив друга — чумазые, перепачканные и одетые совсем не по погоде, они просто стояли и смотрели друг на друга. Холодный ветер трепал их волосы, а редкие снежинки моментально таяли, стоило им коснуться разгоряченных лиц.

— Знаешь, тебе не стоило так далеко забираться в зону отчуждения, — наконец сказала Рей, поправив окровавленную повязку на голове. — Будет трудно объяснить своим, что ты тут потеряла.

— Они могут идти Ангелу в зубы, — улыбнулась Аска. — Ты точно быстро доберешься до своего логова, а не замерзнешь где-нибудь в сугробе?

— Не волнуйся за меня. Я йокай. И я дома.

— Рада за тебя.

— У тебя снова есть Ева, — задумчиво пробормотала Аянами.

— А у тебя нету твоего Ружья. Так что я теперь спокойно смогу летать над вашими горам, — ухмыльнулась Сорью и показала девушке язык.

— Не уверена, — мотнула головой синевласка.

— Хочешь сказать у тебя там еще пара чудо-пушек припрятана?

— Возможно, — йокай неожиданно хитро улыбнулась. — Мне пора. Пока, Аска.

Сказав это, Рей обернулась и пошла в сторону узенькой тропинки, ведущей вниз с плато.

— Пока, Рей, — хмыкнула Аска и, развернувшись на месте, пошла к своей порядком потрепанной Еве. Снег отдельными снежинками пробовал на вкус землю — снова. Исхлестанное ветрами предгорье становилось все меньше, сжималось и пряталось в густеющих объятиях зимы.

Холод уверенно хозяйничал в ущельях, промерзшим свистом блуждал среди деревьев, он совал нос даже в промерзшую катавотру, даже на запретные тропы и перевалы.

Холод был очень доволен, потому что здесь больше не осталось людей.

Эпилог

Кацураги сняла капюшон, сложила руки перед грудью и немного постояла так, глядя на крохотный надгробный памятник. Кадзи пережил старый мир всего на какой-то месяц и погибнуть ухитрился крайне глупо: во время бандитского восстания командир спецназа Нового Токио поймал виском совершенно невероятный рикошет. Никто до сих пор не знал, кто его убил.

«Зато за этот месяц он еще раз успел меня прикрыть. А может, и не раз».

Мисато до сих пор не понимала, что за человек он был, не понимала его действий и мотивов. Почему его «псы» разрывными пулями разгоняли голодные толпы, а назавтра с потерями прорывались в бывшие пригороды, чтобы спасти там семью каких-нибудь переселенцев.

Как бы то ни было, город-крепость Новый Токио вряд ли стал бы собой без бывшего инспектора Кадзи. Именно поэтому на его надгробье не было имени: слишком уж противоречивым было становление обновленного города.

«Да и та же Аска».

Капитан Сорью не примирилась с инспектором даже после его смерти, и Мисато ее в принципе понимала. Кацураги обернулась: рыжая полулежала на капоте хамви, забросив ногу на ногу. Яркий зимний день щедро плескал ей на лицо солнечных лучей, и Аска довольно жмурилась. Ей было из всех сил плевать и на кладбище, и на командира, и вообще на все.

«Так и не научилась манерам, хамка».

Зато Аска научилась не убивать Ангелов. Вчера ее машина сопроводила приблизившегося к городу пришельца, покачала крыльями и проследила за уходом бродячего чернильного облака. Проследила — и вернулась на базу.

«— Жизнь научит», — меланхолично отозвалась на похвалы рыжая.

«— И как зовут эту твою жизнь?» — спросила довольная своей подчиненной Мисато.

Аска только задрала нос и ушла переодеваться.

Кацураги подошла к машине и обнаружила, что капитан Сорью спит. Пригревшаяся на солнце девушка сквозь сон улыбалась небу. Мисато подумала и пошла назад к безымянному памятнику: она умела ценить хорошие сны.

* * *

Тусклая лампочка едва освещала склад оружия. Мерное сопение Койчи, дрыхнущего на своем диванчике, нарушалось лишь только редкими переговорами Сигеру и Хьюги, отчаянно резавшихся в карты на патроны от дробовика.

Аянами заглянула на склад, одетая в зимнюю походную экипировку. Кивнув играющим в картишки мужчинам, она прошмыгнула к столу и уселась на диван.

— Прости, Койчи, я опять не смогла принести сладкого к чаю, — извинилась девушка.

— Зато я принес, — хмыкнул Аоба, подняв со стола пакетик с леденцами и помахав им в воздухе, — так что не расстраивайся, Койчи.

— Хм…. — раздалось из-под одеяла.

— Ну как, ты попрощалась со стариком? — погладив Рей по голове, спросил Макото, — Ты только не расстраивайся. У него давно сердце шалило.

— Да. Все в порядке, — немного смущенно ответила Аянами.

— Мда… Старика больше нет. Что теперь делать — черт его знает, — пробормотал Сигеру, кладя на стол последнюю карту. — Я выиграл. Теперь тебе нечем играть.

— Койчи, подкинешь патронов? — поинтересовался Хьюга.

— Ммм?

— Ну, не жмись!

— Хм…

— Койчи, — мягко, на выдохе, произнесла Рей, — есть «Ружье Лонгиния»?

— Зачем тебе? — в унисон спросили парни.

— Ну… — девушка замялась, глядя на соню.

Койчи, все это время лежавший на диване, заерзал и поднялся, после чего неспешно пошел в сторону отгороженной коморки. Сидящая за столом троица проследила взглядами за его черноволосой взъерошенной головой. Когда та исчезла в коморке, мужчины снова уставились на Аянами, жаждая получить ответ.

— Ну… — неуверенно начала Рей. — Вдруг она опять сунется в зону отчуждения.

Назад

Оглавление

1: Одним прекрасным утром

2: Сырость

3: Первый снег

4: Холод

5: Общение

6: Горячий рассвет

7: Солнечный денек

8: Изморозь

9: Ливень

10: Просто скучный день

11: Сквозь холод

12: Контраст

13: Мимолетная встреча

14: По своим делам

15: Столкновение

16: Близость

17: Первый день зимы

Эпилог