Раскаты Грома [Искандер Лин] (fb2) читать онлайн

Искандер Лин Раскаты Грома

* * *

Пролог

Ад полон добрыми намерениями и желаниями.

Джордж Герберт. Jacula prudentium

«Гха‑Гхрааа‑хм», — кашель, вызванный сильным волнением, постепенно исчезал. Вода била светло‑серой струей из крана по ладоням мужчины, превращаясь в тысячи мелких брызг. Его голова была припорошена седыми волосами, лоб расчерчен углубившимися с годами морщинами, плечи опущены из‑за болей в спине, а колени ни на минуту не переставали напоминать о былом безрассудстве. Но вот голубые глаза, пронесшие через десятилетия искру живого, увлеченного ума, горели, как в молодости. Сейчас доктор технических наук, Артур Фёдорович Радеев, член Академии биоинженерии, не мог оторвать взгляд от ручейков воды, что пересекали, обегали множество царапин на его ладонях, метки от ожогов на фалангах, родимое пятно на мизинце. Мысли распаляли Артура: кашель — это лишь небольшой отголосок того, что сейчас бушевало внутри. Он уже двадцать минут находился в мужской туалетной комнате на втором этаже Дворца науки. Впервые за долгие годы Артур был приглашен сюда в качестве номинанта на премию за вклад в биологию. Выплачиваемая при жизни премия, лавры благодетеля и посмертное признание — желанные награды в мечтах многих его коллег. Вот только он сейчас думал не о галстуке или давящих ботинках, и не о трибуне. Картины прошлого отражались в его сосредоточенном взгляде. События минувших лет переплелись с настоящим, и он не мог побороть в себе, казалось бы, забытую горечь. Он пытался отрешиться рассматриванием узоров — мелких шрамов на своих руках, но они лишь затянули его глубже в воспоминания. Это были узоры из истории его жизни:

«Вот этот — от падения с велосипеда в 7 лет, — беззвучно шептал он про себя, — этот — от ссадины о сучья, при прыжке с дерева в реку. Этот — от той драки». Но наконец все они сплелись в его первый шрам на сердце.

* * *

Артур был пятым ребенком в семье. Розовощекий мальчуган босиком — лето выдалось тёплым — вбежал по деревянным ступеням крыльца в дом. Он старался впопыхах наступать лишь на тёмные полосы половика, чтобы своими пыльными ступнями не оставить видимой грязи на веранде. Уже почти проскочив на кухню за пирожком, он чуть не налетел на человека в белом халате. Мальчишка резко затормозил и, потеряв равновесие, припечатался плечом к стене.

— Тише-тише, не убейся только, — незнакомый дядя с красным крестом на белой шапке помог подняться ребёнку. — Не ушибся? Больно?

Артурка с перепугу смог выдавить только: «Неа». Мужчина захлопнул кожаный портфель с блестящими инструментами и пузырчатыми бумажками и вышел из дома. Мальчуган прошёл чуть дальше, в комнату, огляделся и даже поначалу подумал, что ошибся калиткой, домом. Всё было как прежде, но какое‑то другое. Артур удивился, что папа не на работе в поле, а дома и что он почему‑то не обратил внимания на его шальной бег, как это обычно бывало. Отец сейчас сидел на табурете будто замерший, с глазами темнее ночи. Кошка Муся, как не своя, забилась под кровать, на которой сидела мама Артура. Мальчик впервые в жизни видел её такую — стонущую от горя, льющую слёзы прямо на пол. Артуру стало страшно. Его старшая сестра Надя лежала, прикрытая одеялом, бледная, как снег, с подёргивающимися от боли губами. Мама не переставала шептать сквозь плач одни и те же слова, будто заклятье: «Ну, за что? За что? За что?». И его вторую сестру Риту тоже будто бы подменили: вместо привычного, милого смеха сейчас были лишь подёргивания плечами и тихие всхлипывания. Она молча мешала суп поварёшкой, стоя у плиты, еле‑еле успевая стирать запястьем солёные капли, текущие по щекам. В тот момент Артурка даже не подумал, почему дома не было братьев: Никитки и Миши. Почему он не встретил их в деревне, безмятежно гуляя со своей детской сворой малышей. Слишком много странного было сейчас в родном доме. Слишком много поменялось с тех пор в этом доме.

Похороны Нади унесли в глубокую яму, под мрачный гранитный камень, его беззаботное детство. Он уже был достаточно взрослым, чтобы понять, что больше никогда не сможет услышать её прекрасного певчего голоса. Она никогда больше не поможет отчистить штаны после очередных ребячьих игр на улице. Никогда больше не заварит вкусного чая с малиной, никогда больше не придёт рассказывать сказки на ночь. Ее просто больше нет.

Затем Никитка. Хоть брат и лежал в городской больнице, на обследовании и лечении, но всё равно болезнь взяла своё. Не под силу было дядям в халатах его домой живым вернуть. Мама говорила постоянно, что тетя Нина также слегла в молодости, что это её проклятие. И что дядю Пашу также смерть забрала — он остался только на фотографиях, подростком лет десяти. Отец как-то рассказал Артурке, что живёт эта страшная болезнь в них самих, в каждом. В ком она проснётся — неизвестно.

Через пару лет и с Мишей произошла беда. Сначала брат просто не обращал внимания на странные боли в животе, затем всё чаще отсиживался, отлёживался, исхудал. Его увезла белая машина с красным крестом, а вернула несколькими днями позже уже чёрная, без крестов. Понимал ли Мишка, когда Наде за лекарством в город ездил, что его судьба где‑то рядом вьётся?

После Миши Артурка боялся и ждал, что у него тоже что‑то заболит, и он умрёт. А потом просто свыкся с тем, что их семейную болезнь, как и голубые глаза или курносый нос, породу свою, не вычеркнешь, не изменишь.

* * *

Артур перевёл взгляд с ладоней на зеркало, висящее над умывальником: «Вот же! Какие красные глаза, а?! Сейчас на люди выходить. Ну‑ка!».

Он набрал в пригоршню холодной воды и умыл лицо. «Брррр!», — мурашки пробежали по спине. Почти как тогда, в детстве, когда по телевизору показали аварию на каком‑то предприятии: чёрно‑белые кадры из новостной передачи с лицами пострадавших, умирающих от неизвестного недуга людей. Позднее таких называли облучёнными. А может мурашки были похожи и на те, что были на уроках в школе, когда он узнал, что у человечества есть способы подчинить себе маленькие‑маленькие частички в нашем мире, из которых всё состоит. Что в нас самих есть некий код, в каждой клетке нашего тела. Этот код переносит от поколения к поколению и цвет глаз, и крепость тела, и его болезни, и ещё много чего. Артур вспомнил, что точно так же у него бежали мурашки по спине в тот день, когда матери позвонили её друзья из города сообщить, что Радеев висит в списках поступивших абитуриентов. Подобные мурашки чувствовал Артур и во время самой учёбы в престижном вузе, представляя себя защитником всех людей от страшных бед. Бед, что можно обойти лишь знанием. И только знанием он преодолевал снобизм некоторых профессоров и доцентов, принимавших у него экзамены. Именно знанием он был вооружён, когда диссертационный совет не смог аргументированно выразиться против его доклада. Немудрено: его идеи шли вразрез с привычными, общепринятыми рамками и понятиями. А затем были годы отчуждения, неприятия, непонимания в научном сообществе. Это годы долгого боя с неизвестностью, с одной стороны, и насмешками коллег, с другой. Но именно в тот переломный момент он нашёл единомышленника и друга. Они с Яном Топольским объединили достижения своих наук. Наконец он воплотил мечту, с которой жил всё это время. Тогда, 10 лет назад, он, наконец, с облегчением выдохнул в лица завистников: «Я смог».

Смотря в усыпанное каплями зеркало, ощущая последние вздрагивания исчезающего беспокойства, Артур Фёдорович прошептал своему отражению: «Я смог».

От воспоминаний отвлёк стук в дверь мужской уборной. Удары были совсем нерезкими, скорее извиняющимися.

— Дорогой! С тобой всё хорошо? — послышался голос Ольги, жены Артура. Эта женщина стала для него верным другом и тёплой любовью ещё в годы их студенчества. Она не побоялась пойти за осмеянным многими людьми мужчиной, который так фанатично стремился вглубь науки. За эту верность он был ей пожизненно благодарен.

— Все нормально… гхэм! Сейчас иду! — сказал учёный, закрывая кран умывальника. Подойдя к сушилке, он добавил уже намного тише себе под нос: «Невпопад простыл. Хотя разве когда‑то было иначе?».

Артур старался больше не думать о причинах, заставивших его пару десятков минут слушать шум отдалённых, забытых фраз в журчании льющейся из крана воды. Под звуки ещё работающей сушилки, Артур подошёл к выходу из туалета, повернул ручку, открыл дверь и переступил через порог.

* * *

Радеев поднялся по обитым тёмно‑синим ковром ступеням на сцену. В центре неё стояла трибуна, за которой учёного ждал человек с микрофоном в левой руке. Широчайшая, неестественная, отрепетированная улыбка повисла на лице ведущего. У этого молодого мужчины были светлые волосы, убранные набок. Казалось, что и мимика, и причёска были призваны подсветить происходящее вместе с лучом прожектора. Светотехник мастерски перемещал пятно от прожектора следом за идущим учёным. Артур уже был однажды на подобной церемонии в качестве гостя. Ещё с прошлого раза он подметил утрированную торжественность, походящую на неприкрытую фальшь во всём происходящем. Тогда он не стал углубляться в эту крамольную мысль. Он принимал правила этой странной, но важной для него игры: поставленный голос объявлял фамилию и научное звание премируемого, после чего весь зал, сидя за небольшими круглыми столиками по пять‑шесть человек, создавал волну аплодисментов. Хлопки ладоней, лязганье пуговиц на манжетах, вереница еле заметных ударов столовых приборов о белую скатерть и затихающий шёпот дам сливались в шквал, что выталкивал очередного новатора от науки наверх, для торжественной речи. Речи, в которой отягчённый глубокими знаниями человек елейно благодарил всех за всё. Это был своеобразный ритуал, который повторялся из года в год в стенах этого большого помещения с синими знамёнами академий, свисавшими с потолка вдоль стен и красной ковровой дорожкой, раскатанной по центру.

— Гхэм! — Артур почувствовал, как волнение начинает проявлять себя с новой силой. Его зрачки постепенно привыкли к яркому свету, и он даже смог различить лица присутствующих.

— Сказать, что я сейчас чувствую радость — не сказать ничего! — он немного улыбнулся, а по залу прокатилась волна одобрительного смешка.

— Это приятная награда за победу, к которой я шёл всю свою жизнь! Я понимал, что останавливаться нельзя, что нужно обязательно достичь цели, двигаться к ней без отдыха и жалости к себе! Идти к лучшему будущему, которое откроется для людей! — его внимание перетекало с вечерних платьев женщин на галстуки мужчин, на цветы на столах, блики света на бокалах, пока не запнулось. Препятствием стала персона, что продолжала радовать свою глотку угощениями банкетного меню. Невозмутимый гость не проявлял ни толики интереса ни к докладчику, ни к докладу.

— И, — Артур не давал волю смятению, подкатывающему от увиденного недоразумения, — и конечно, это событие не могло… — тон его голоса становился более шатким. Он снова посмотрел на лица. А они выглядели уже совсем по-другому. Радеев не понимал как на них одновременно соединяются милые улыбки и уставшие, завистливые, пустые глаза.

— Гхэм!

«Почему такие лица? Я неправ? Разве я сделал что‑то не так?», — лихорадочно пытался понять причину учёный.

Он дважды сбился, но окружающие никак не отреагировали.

— Я без вас бы не сделал! — по инерции Артур ещё произносил слова заготовленной речи, но уже утихло чувство триумфа.

«Да им просто ни до чего нет дела!», — наконец он нашёл самое корректное объяснение. — «Они просто привыкли, что кто‑то совершает невозможное. Затем выходит на сцену, произносит благодарность, а окончив её, теряется в их памяти раньше, чем доходит до нижней ступеньки. После останутся лишь статьи и книги, что вылетят небольшой партией из печатных машин и попадут на полки университетских библиотек, где будут прозябать под слоем пыли. В лучшем случае труды будут отрыты молодыми искателями. Эти-то с энтузиазмом потратят силы и годы на точно такой же подъём к трибуне. А все сидящие передо мной административные свиньи, из раза в раз будут смотреть на них, как на шутов», — мысли пронеслись вихрем внутри профессора.

— Без вас бы… — голос сорвался из‑за вновь пересохшего горла.

В центре элитарной толпы сидел кто‑то, внимательно слушавший докладчика, но для Радеева это уже ничего не значило.

— Без вас… — слова не хотели собираться во внятное предложение.

Артур сжал кулак, закрыл глаза на секунду, и наконец, подчинив себе дрожащие связки, громко выпалил:

— И без вас было бы!

Последняя фраза вобрала в себя всю яркость отвердевшего от подкатывающего гнева голоса и породила тишину.

Послышались отработанные хлопки очнувшегося гурмана, что провёл всё выступление в собственной тарелке, расправляясь с салатом. Понимая, что делает что-то невпопад, он стал хлопать всё тише и тише, и тише, пока не перестал. Лица в зале изменились: натянутая дежурная гримаса восторга уступала недоумению. Артур прошёл мимо потерявшегося, побледневшего ведущего, и, спустившись по ступеням, направился к выходу. Его поступь, казалось, не только развеивает многолетнюю пелену самообмана, но и разрушает привычный уклад всех присутствующих.

— Да как он смеет? — шикнули где‑то на другом конце зала.

— Больной что ли? — чуть громче сказал кто‑то в центре.

Гений больше не видел святости в свисающих до пола разноцветных полотнах.

* * *

Дверь зала снова хлопнула спустя несколько секунд после спешного выхода Артура и Ольги Радеевых:

— Артур Фёдорович! — по коридору в их сторону шёл молодой подтянутый мужчина лет сорока в костюме‑двойке темно‑синего цвета и красной рубашке. Он аплодировал почти в такт своим шагам. Артур не мог вспомнить, где он видел это лицо: неприметные черты, но внимательный, выжидающий взгляд.

Незнакомец, улыбаясь, продолжил:

— Примите мои поздравления, профессор! Вы и впрямь подарили новое будущее всему человечеству!

— Простите, но я… — Артур был готов поклясться, что не знает имя неожиданного собеседника, но тот, подойдя, просто протянул ему руку.

— Дмитрий — ценитель талантов, — в глазах говорившего играла какая‑то бесовская искорка. — Артур Фёдорович, вы же понимаете, что вы только в начале пути? И перед вами ещё стоят сложные задачи?

— Гха… — Артур взволнованно улыбнулся, подавляя в себе вновь подкатывающие от начавшегося волнения спазмы. — А о каких задачах вы говорите, Дмитрий? Я, конечно, планирую развить ещё одну…

— Лично внедрить своё изобретение, — перебил его мужчина, отчеканив каждое слово. — Артур Фёдорович, буду откровенен: для промышленного производства устройств, работающих по этому принципу, пройдёт какое‑то время. Время — это зачастую приговор для людей с тяжелыми заболеваниями, вы это прекрасно понимаете. Я не хочу сказать о вас ничего плохого, но посильно ли будет вам работать с инвесторами, производственниками и чиновниками в одиночку? Искать их? Ловить на обмане? А это неминуемо произойдёт, если вы пойдёте в этот бой один, — голос Дмитрия был сосредоточенным, но вполне мирным. — Вы ведь хотите помочь людям, и я готов поспорить, что свои изыскания в науке вы начали из благих, благородных побуждений. Я же лишь только знаю, как вам помочь.

Артур почувствовал вновь подкатывающую волну эмоций, что были там — в зале.

— Что вы хотите мне предложить? — спросил профессор тихим голосом.

— Сотрудничество. С одной государственной организацией. Дело ваше, я не настаиваю. Но только подумайте о том, что вам будут предоставлены целые лабораторные комплексы! Штат сотрудников численностью с провинциальный городок! Мы дадим вам такие мощности, которые не под силу ни одной корпорации! От вас потребуется лишь хранить в тайне информацию, которой вы будете обладать. — Дмитрий выдержал паузу, пристально смотря в глаза Артуру. — Не только вы увидите лучшие блага нашей Родины, но и ваша семья. Современные медицинские технологии — бесплатно, образование для ваших усыновлённых детей — бесплатно, а в будущем их будут ждать вакансии в перспективных конторах, получающие госзаказы — всё это станет для всех вас реальностью.

Артур по-детски смущённо перевёл взгляд на стену, затем на пол, пытаясь сохранять спокойствие. Ему казалось, что удача наконец повернулась к нему лицом.

— Вам нужно время? — вновь спросил Дмитрий.

Учёный поднял глаза, посмотрел на жену: «Дорогая, вот это кажется Оно!».

«Я с тобой, милый!», — молча ответила ему жена, покраснев от волнения, в этот важнейший в жизни их семьи момент.

— Да. Я согласен работать на вас, — сказал Артур, расплывшись в улыбке.

— Отлично! — одобрительно вновь протянул руку Дмитрий. — Мы изменим этот мир!

Глава первая. 903-й

Спустя 15 лет.

Летний вечер перетекал в ночь. Сумерки уже скрыли стоящие вдали от дороги деревья. Последние красные лучи закатного солнца исчезали в облаках, парящих над горизонтом. Мерный, неторопливый шаг сопровождался шарканьем подошв армейских ботинок об асфальт. Дорога проходила сквозь небольшие ельники и укрытые россыпью диких цветов поляны. Она связывала собой здания и постройки, отдаленные друг от друга, вписанные в рельеф местности, скрытые от фотофиксаций с воздуха. По этому, седьмому маршруту «Объекта 80» двигался патруль: сержант Вавилов и ефрейтор Коваль. Коренастый, крепкого телосложения сержант шёл почти посередине дороги. Его автомат висел на груди, став чем‑то вроде держателя для массивных рук с широкими ладонями и короткими пальцами. Рукава кителя, закатанные по локоть в течение дня и расправленные после захода солнца — такая форма одежды была утверждена в гарнизоне для летнего периода года — уже успели промокнуть от пота. Казалось, что из‑за влаги чёрные и серые кляксы камуфляжа стали ещё темнее. Бронежилет привычно натирал массивные плечи сержанта, его лямки легли в малозаметные борозды на плечах, скрытые одеждой — полк охраны «Объекта 80» долго и часто пребывал в состоянии боевой готовности, при полной экипировке. У правой ключицы, на клипсе, держалась потрескивающая, хрипящая рация. Её тонкую черную антенну периодически касался стебель осоки, кончик которого лениво жевал курносый светловолосый Вавилов.

Худой, сутуловатый ефрейтор шёл левее, по обочине дорожного полотна. Уставший, с винтовкой на плече и тяжёлым бронежилетом на теле он, скорее, волочил ноги, чем переставлял их. Каждый второй‑третий шаг становился шорканьем из‑за «разболтанной» походки парня. Его длинный тонкий нос всю дорогу был желанным местом для комаров. Изредка Коваль сгонял их своими вытянутыми паучьими пальцами.

— Слышь? — спросил сержант, смотря на окрашенные закатным солнцем красные облака вдали.

— М? — то ли простонал, то ли промычал Коваль.

— Или мышь? — в голосе Вавилова слышалась скрытая издёвка.

— Что? — ефрейтор, наконец, очнулся от монотонной ходьбы.

— Чё скис, мля, Ковыль? — приказным тоном, в шутку гаркнул коренастый спутник. — О «барабашках» волнуешься?

Коваль, не меняя шаг, перевёл задумчивый взгляд с сержанта на уходящую вперёд дорогу и приближающиеся массивы складов. Тяжело выдохнув, он ответил:

— Да. Немного.

* * *

Пару часов назад у одной из рот полка охраны был ужин. Столовая встретила дежурные патрули 3‑й смены привычным тошнотворным запахом варева. Раздача — полоса в виде длинного металлического столика шириной в поднос — была границей между ищущим и искомым, желающим и желаемым, ватагой голодных, потных вояк и кастрюлей котлет. В этом небольшом зале каждый боец в порядке очереди получал белые тарелки с едой и, продвигая поднос по зеркальному покрытию из нержавеющей стали, забирал кружку с чаем в конце раздачи. После этой приятной процедуры его ждала скамья из листа ДСП, привинченного несколькими винтами к железному каркасу. За этим небольшим столом на восемь человек, среди братьев по оружию и обжорству, Коваль мог почувствовать истинное счастье. Для него всё это стало привычным: шесть месяцев в строевой части отбили напрочь привычку выбирать еду, одежду, социум, а ещё два месяца в статусе контрактника здесь — в «восьмидесятке», окончательно сделали единственной дорогой в рай потёртый розовый кафель пола в столовке. Каждая ложка супа, кружка чая, крик: «Рота подъём!», очередной заполненный патронами магазин винтовки, оставляли всё новые и новые камуфляжные кляксы на его душе, на его образе мыслей. Казалось, что другой жизни никогда и не было.

Поставив винтовку к стене рядом со скамейкой, ефрейтор Ковыль — такое прозвище закрепилось за ним в роте охраны — сел за стол к уже вовсю жующим товарищам. В столовке сейчас людей было немного, но всё равно в воздухе висела какофония. В единый гул слились случайные удары вилками о тарелки, ругань поваров — таких же солдат, но из другой роты, суетящихся у больших электроплит и духовок — шум посудомоечного отделения кухни.

Третья смена патрулей ужинала раньше всех. Но кроме неё у центрального прохода, за длинным, человек на двенадцать, столом, со стульями вместо лавок, сидели люди. Это были капитан Саблин, командир 2‑й роты 9‑го полка охраны в/ч 00082, и незнакомый офицер Федерального Бюро Безопасности. Незнакомец был в стандартной для своего ведомства чёрной полевой форме. На погонах вместо привычных армейских звёзд были закреплены два значка в виде миниатюрных золотых мечей. В специальных званиях ФББ никто из военных не разбирался, да и ни к чему им это было. На объекте войска и бюро были двумя параллельными мирами: каждая сторона имела своих покровителей, свою «территорию обитания» и свои задачи. Многие догадывались, а некоторые утверждали, что и сами слышали об одной из задач ФББ на «восьмидесятке»: выявление шпионов в рядах военных. Об этом старались не думать, но сам факт того, что нарушители армейской дисциплины убывали на гауптвахту под конвоем из сотрудников ФББ, а не военной полиции, заставлял вновь и вновь обсуждать неформальные, расширенные полномочия контрразведчиков на «Объекте 80».

Прихлюпывая чаем, негромко, но достаточно внятно для семерых однополчан, солдат с прозвищем Рыжий подметил:

— А у «барабашек»-то ротация.

Сосед этого рыжеволосого парня одобрительно мотнул смуглой головой и, продолжая ловить остатки тушеной капусты по тарелке вилкой, добавил:

— Недавно здесь. Форма — целочка!

Остальные бойцы третьей смены аккуратно, в шесть пар глаз, осмотрели сидящего за офицерским столом сотрудника ФББ, беседующего с Саблиным. Коваль почувствовал неприязнь ко всему живому, исходящую от лица «барабашки»: острый нос, почти незаметные, сливающиеся с впалыми щеками губы, и глубоко посаженные чёрные глаза, будто два уголька от потухшего костра жизни.

Лопоухий младший сержант, сидевший напротив смуглого пулемётчика, прошептал:

— А когда им вспотеть‑то? Морду кирпичом с утра сделали и бродят по корпусам, шпиёнов в штукатурке высматривают. Там и не запылится форма!

Улыбки промелькнули по лицам жующей оравы.

— Да не, у них посерьёзнее работка, — после смешка вставил Рыжий.

— С какого перепугу? — недоверчиво произнёс лопоухий вояка.

— Да вот, курил я сегодня с одним капэпэшником. Ну, тот с полка, что у центрального въезда стоят. Дак вот…

Вавилов, насупив брови, остановил:

— А ты чё у капэпэшников делал? Они в трёх километрах от нашего маршрута находятся.

— Дак это они к нам подошли! Я на маршруте с Гогой был, он подтвердит, — продолжил Рыжий и для подтверждения своего алиби кивнул на смуглого бойца. — У складов мы шли. А капэпэшники за какими-то запчастями для своих машин приехали. Ну, так и пересеклись. Но не суть! Короче, один из них — Витёк, нормальный пацан, рассказал, что с неделю назад два «холодильника» на объект въезжали. Ну эти, машины с восьмью колёсами…

Рыжий сделал паузу, покосился на Коваля и Юру Снежка — ещё одного ефрейтора в их смене. Последний выделялся среди всех белой, как снег, кожей.

— Да видел уже их! — с раздражением ответил Коваль.

— Дак вот, — продолжил рассказчик, — залез он в кузов на осмотр, а там — металлические камеры такие, как в магазинах, только без стёкол. Сплошной металл и подписи краской нашлёпаны на дверцах: «Рыба», «Мясо» и прочее. Ну и идёт, говорит он, значит, между ними — на холодильных камерах замки кодовые, на каждой, и температура там отображается на экранчике, рядом с кнопками. Он чисто для формальности вообще залез туда: день как день был. Прошёл весь тёмный кузов. Потом обратно идёт, фонарём в проход светит, и тут вдруг замигало что‑то рядом. Он смотрит — на одном из металлических шкафов этих экранчик, не как остальные синим светит и градусы показывает, а красным мигает и надпись: «Разморозка». Витёк из кузова кричит: «У вас тут оборудование неисправно!». Ноль, не услышали. Он снова крикнул: «Эй, водила! У тебя оборудование накрылось!». Снова тишина. У кабины, может, стояли все или водитель на КПП документы подписывал, он не знает, но никто не прибежал к нему. И тут, короче, Витя услышал стоны!

— Чего? — почти хором протянули Гога и Коваль.

— Стоны. Он прислушался: из холодильника, что, видимо, размораживался, звуки типа стонов человеческих! Витя с перепугу из кузова выпрыгнул, а водитель уже в кабину своего «холодильника» забрался. Витёк, значит, смотрит: пацаны с КПП шлагбаум подняли, упоры опустили. Он второпях бежит к дежурному, обращается: «Товарищ капитан!». А тот ему: «Всё нормально, мы знаем, иди на пост». И только из рации дежурного слышно было: «Быстрее! Быстрее! Второй пост, пропустить…» — Рыжий замолк, обвёл всех патрульных напряжённым взглядом и добавил шёпотом: «Людей сюда походу привозят. Учёные свои исследования на них проводят!».

Гога рассмеялся:

— Да ну! Загнул ты. Врёт, как дышит, Витёк твой! Наплёл тебе за сигаретку. «Научники» тут какой-то теорией своей занимаются. Какие, на хрен, люди в «холодильниках»? Ты посмотри на них, учёные — это ботаны шуганные. Они с человеком что‑то делать обоссутся.

Лопоухий, сидящий напротив Гоги, улыбнулся. Рыжий пожал плечами с плохо скрываемой досадой на лице и потянулся к своей кружке с чаем.

Юра Снежок, проглотив комок ужина, нарушил тишину:

— Да не. Они точно чё‑то дикое разрабатывают.

Все удивлённо посмотрели в сторону Юры. Коваль спросил, смотря в глаза соседу:

— Откуда знаешь?

Снежок продолжил, разламывая кусок хлеба:

— Дня два назад, короче, иду я, значит, с Жирным по третьему маршруту. Проходим Бор, короче, корпус «научников» и, короче, мимо «полигона» идём. Смотрю, блин, на поле, а оно оцеплено «барабашками». Утро было, блин, а их целая рота на ногах, короче. И стоят в двух метрах друг от друга, короче. Такие чёрные все, короче, на выход прям оделись, блин. Все в брониках, со стволами, короче.

Гога перебил:

— Ближе к делу давай!

— Ну и «научники», короче, с их офицерами — «барабашками» стоят на краю поля. Там, блин, эта… машина ещё была с тарелкой‑антенной, короче. И это, по полю оцепленному, под землёй ползёт будто что‑то. Будто бурят горизонтально, блин, в метре от поверхности, короче. Земля над этой хренью бурящейся, короче, на полметра поднималась. А «научники», короче, наблюдают такие, записывают. Земляные торпеды тут изобретают, короче!

Все присутствующие прыснули смешком. Коваль пожал плечами, лопоухий боец с улыбкой сказал задумчиво:

— Ну не знаю, не знаю.

Сидящий с торца стола сержант Вавилов встряхнул всех своим громким голосом:

— Товарищи детективы, мля, жуйте ускоренно: нам заступать на маршруты через десять минут!

После этого сержант встал, поднял свой автомат с лавки и, доставая скомканную полевую фуражку из-под лямки погона, пошёл к выходу. Солдаты наскоро доели остатки ужина в своих тарелках и, собрав посуду на два подноса из восьми, последовали за Вавиловым к выходу.

Ковыль и Снежок отнесли посуду к широкому окну приёмного отделения посудомойки, поставили подносы на ещё чистый, отделанный нержавеющей сталью подоконник. По ту сторону окна было всего двое солдат из наряда по столовой, остальные, видимо, наводили порядок в помещениях для разделки овощей и мяса. В металлических глубоких раковинах ещё не было «запруд» из тарелок с журчащей из крана водой, поэтому солдаты тихо о чём‑то болтали, не заметив появившиеся на окне подносы.

«Блин, ещё бы чайку», — Коваль с этой мыслью повернул обратно в сторону раздачи: в столовой не было никого, кроме уходящих патрулей, офицера его роты и сотрудника ФББ. — «А, не спалят. Я быстро!». Саблин о чём‑то увлечённо беседовал с сотрудником ФББ, и смотрел совершенно в другую сторону. А «барабашка» Коваля не пугал: контрразведка не вмешивалась в быт солдат за периметром зданий, где проводились секретные разработки или хранились какие‑либо материалы лабораторий, поэтому одиноко бродящий по столовке ефрейтор для них просто не существует. А вот Саблин бы загонял его за такие вольности, но, к счастью, командир сейчас сидел спиной к раздаче.

Рядом с белой кастрюлей чая стоял дневальный из наряда по кухне.

— Налей по-братски! — попросил Коваль, протягивая «поварёнку» сигарету.

— Это дело! — расплылся в улыбке солдат. Он взял сигарету, засунул её за ухо, затем ловко нацедил в кружку напиток и протянул её изнывающему от жажды ефрейтору через полку раздачи.

— От души! — предвкушая, как сейчас смочит пересохшее горло — небольшая порция чая за ужином не спасала в жаркие дни этого лета — выпалил Коваль.

В этот момент в столовой прогремел рык Вавилова:

— Ковыль, мля! Десять секунд на выход! Время пошло!

От неожиданности ефрейтор чуть не выронил кружку. Он залпом выпил содержимое и, кинув посуду на раздачу, рванул к выходу мимо стола офицеров. Внезапно, ефрейтор понял, что сейчас захлебнётся. «Не в то горло, блин!» — пронеслось у него в голове. За доли секунды спазм в дыхательной системе всё же спас его, спровоцировав кашель.

— Гхааа! — ефрейтор потерял равновесие, пробегая мимо офицеров. Чайный фонтан из его рта пришёлся прямо на сотрудника в чёрной форме. Кашляя, стоя на четвереньках, солдат боялся поднять голову. Властный голос, от которого зашевелились волосы на коротко стриженой голове, заставил вздрогнуть:

— Твои лучшие дни — в прошлом! Готовься, раззява! — будто поднимая лезвие гильотины вверх, медленно и чётко произнёс старший оперуполномоченный ФББ.

Перебарывая животный страх, Коваль всё же поднял голову и увидел, как офицер в чёрном пропитывает бумажную салфетку о свою мокрую форму и смотрит на него тёмными, как две чёрные дыры, глазами. Казалось, что это конец.

— В‑в‑виноват, товарищ! — промямлил сквозь волнение ефрейтор.

Сдерживая смех, капитан Саблин крикнул на солдата, вернув его в реальность:

— Беги, мля, на развод патрулей, мамкина радость!

Схватив правой рукой цевьё винтовки, а левой — лежащую чуть впереди, на полу, армейскую кепку, Коваль вскочил и, что есть мочи, побежал к выходу.

* * *

Лицо Вавилова оскалилось в улыбке:

— Ковыль, забей.

— Думаешь? — неуверенно спросил ефрейтор.

— Я тебе говорю — забей! Я здесь четыре года уже. Чё в этой части тока не было! Однажды два мордоворота на ножах дуэль устроили: не поделили что‑то. В казарме пол в крови, эти сами хрипят посреди расположения и ещё душат друг друга.

— И что им? Уволили? — оживился Коваль.

— Ага, — иронично произнёс сержант и, сплюнув на прерывистую разметку дороги, продолжил: «Как же! Заштопали их, подержали для смирности в карцере пару недель и развели по разным ротам».

— Да ладно! — удивлённо округлил глаза худой солдат.

— Отвечаю! Это же «восьмидесятка». Тут всякое бывает. Часто ты здесь видишь людей, которые, как бы это сказать… элита армии? Из столичных частей здесь встречал кого‑нибудь?

— Да вроде не, — протянул Коваль, отрицательно мотнув головой.

— Вот-вот. А помнишь сколько с психологом бесед нужно пройти перед переводом сюда? И ведь там всё было на одну и ту же тему: готовы ли вы выполнить любой приказ? Не просто так нас сюда «отфильтровали», — Вавилов махнул рукой в сторону таблички с изображением дымящейся сигареты.

— А ФББ что? Это же почти убийство.

— Да пофиг им! «Барабашки» только вокруг внутренней секретки суетятся. На нас им срать с высокой колокольни, пока мы тут по «внешке» разгуливаем.

Патруль подходил к складам. Три больших корпуса стояли посреди редкого леса. Издалека склады напоминали торговый центр, только без рекламных вывесок и парковочной разметки на заасфальтированной площадке перед ними. Сиротой на фоне металлокаркасных гигантов выглядело здание «дежурки» — одноэтажный кирпичный пережиток из далёкого прошлого базы. У дежурки была деревянная входная дверь, несколько небольших окон с облупившейся краской, оголяющей переплёт деревянного стеклопакета. Кирпичные стены метровой толщины долго остывали зимой и медленно нагревались летом. А сейчас, с наступлением ночной прохлады, дежурка ещё хранила тепло жаркого дня, и поэтому спать в ней было куда приятнее, чем в дежурном помещении склада. Но сон был недоступен для Коваля и Вавилова.

Дорога, по которой шёл патруль, как и площадка разгрузки перед складами, освещалась холодным светом фонарей. Один из них стоял прямо у курилки. На плече у Вавилова затрещала рация, нарушая трели сверчков и нудное жужжание мелкого гнуса:

— 904‑й 103‑му…(шипение)…103‑й 904‑му: 540!

Перекличка проводилась раз в 30 минут по радиосвязи. Она тоже стала для Коваля неким рефлекторным действием — тем, что не пытаешься усиленно держать в памяти. «Интересно, а сколько здешних вещей для него привычны?», — подумал ефрейтор, смотря на достающего из-за уха сигарету Вавилова.

Рация вновь затрещала:

— 903‑й 103‑му!

Широкоплечий сержант, не вынимая сигареты изо рта и не гася пламя зажигалки в правой руке, левой рукой, будто играясь, небрежно придавил кнопку на рации:

— 103‑й 903‑му: 540!

После этой фразы, подпалив конец сигареты, он смачно затянулся дымом.

Треск снова прозвучал в рации:

— 908‑й 103‑му…(шипение)…103‑й 908‑му: 540!

Вавилов выпустил из лёгких табачный дым серией колечек, стряхнул пепел с сигареты и обратился к напарнику:

— Ковыль, ты чё собираешься после «восьмидесятки» делать?

Коваль, рассматривая небольшое облако мошек, клубившееся в свете фонаря у стены «дежурки», ответил:

— Особо не думал. Наверно, в универ пойду, у меня ведь будут льготы при поступлении. Так обещали… вроде.

Приподнимая за наплечные лямки бронежилет, чтобы хоть немного расслабить ноющую спину, Коваль заглянул в дежурку через окно: «Никого нет».

— И на кого? — Вавилов глубокой затяжкой притянул тление ещё ближе к фильтру. — На кого поступать?

— На врача, может. Или на бухгалтера, — пожал плечами ефрейтор.

— Хех, — хохотнул сержант, отправляя бычок в урну, — бухгалтер!

Рация протрещала голосом разводящего патрулей:

— 103‑й принял, в эфире.

Коваль поправил скатывающийся с плеча ремень своей винтовки, затем задал похожий вопрос сержанту:

— А ты что потом делать будешь?

Вавилов мотнул головой в сторону дороги, уходящей от складов обратно к локатору № 2, намекая на продолжение патрулирования:

— Домой вернусь.

Рация вставила своё слово:

— 900‑й 103‑му!

Сержант спокойным голосом продолжил:

— И куплю квартиру. Четвёртый год уже на базе всё же, есть на что. Подкопил, мля.

Голос из рации прозвучал настойчивее:

— 900‑й 103‑му, ответьте!

Сержант остановился, наклонил голову к рации. Перехватив удобнее автомат, он прикрикнул:

— Ковыль! Бери ствол в руки, сейчас сбор, походу, будет. Складские зазевали перекличку!

— Бааалиииин! — измотанный летней духотой и мозолями на ногах от постоянной ходьбы Коваль заскрипел зубами от досады.

«Вот чёрт!», — завертелось в голове ефрейтора негодование. — «Сейчас опять нас задрочат тренировками до утра. И из‑за кого?! Может из-за какого-нибудь тупорылого срочника, что первый день в карауле? Нет! Их тут нет! Из‑за контрактников! Контрактников, блин! По-любому заснули, суки! Готов поспорить!».

— Всем постам, к бою! — очнулась рация. — Сбор! Сбор! Сбор! Добраться до ближайших оборонительных пунктов! Ждать дальнейших приказов! Отвечать только на свой позывной!

Сержант пробубнил под нос:

— Мы здесь, так-то, на пункте.

Он обернулся и посмотрел на «дежурку». Рация плевалась частым прерывистым шипением: звуки начала и окончания сообщений в эфире на другом канале связи. Происходило это где‑то поблизости — кто‑то суматошно вёл переговоры в радиусе трёх километров по защищённому каналу.

«Бах‑бах‑бах!», — со стороны складов стал доноситься шум боя. Рокот выстрелов, похожий на звук отбойного молотка, испортил тишину ночи. Звон разбитого стекла доносился от правого корпуса. Коваль почувствовал как его ноги немного подкосились от страха.

Из динамика рации прохрипело:

— Всем постам — это 103‑й! Тревога! Тревога! Код «Лавина»! Занять оборону!

— Сука! — со злостью рыкнул сержант и потянулся рукой к сумке с противогазом, висящей на плече. Коваль натянул свой уже через пару секунд, чуть замешкавшись. «Лавина» означала прорыв периметра, проникновение в лабораторный комплекс, а также возможную утечку опасных веществ, и предполагала глухую оборону.

«Блин! Блин! Блин!», — неслось в голове у Коваля в такт волнам дрожи, разбегающимся по телу.

Со стороны внешнего периметра «восьмидесятки», километрах в двух от дежурки, стал слышен звук крутящихся лопастей.

— Наши уже что ли? Подкрепление? — промямлил под нос ефрейтор. — Красавцы!

Вавилов старался проорать команду как можно громче, но надетый противогаз, звук близкой перестрелки и приближающийся шум вертолёта заглушили его, превращая приказы в еле слышное мычание. В итоге, он просто хлопнул ефрейтора по руке и указал на здание: «Я — в дежурку!»

«Красный ящик вскроет! Правильно!», — понял напарника Коваль и ринулся вслед за ним.

За пару секунд стремительного бега Коваль почувствовал всю тяжесть прошедшего дня. Воздуха не хватало, в его висках будто взрывались бомбы с каждым приливом крови по артериям, сердце билось часто. Уставшие ноги плохо слушались, а мысли о заварухе, в которую он попал, начинали давить на мочевой пузырь.

Сержант скрылся в проёме двери сборного пункта, когда ночное чёрное небо на мгновение перечеркнулось белой стрелой. Яркая вспышка взрыва ослепила глаза. Хлопок был настолько неожиданным, что ефрейтор замер, как вкопанный, не добежав до дежурки несколько метров.

«Что?», — Коваль, тяжело дыша, стал искать глазами вертолёт, который должен был уже прилететь к складам. Он увидел огненный шар. Объятая пламенем, вращающаяся вокруг собственной оси, металлическая махина падала, проносясь над верхушками елей в сторону кирпичного здания. Двигатели сбитого вертолёта испускали последние завывания.

«Вавилов…», — успел лишь подумать ефрейтор.

В этот миг летательный аппарат упал на постройку, будто метеорит. «Бабах!» — оглушительный грохот — последнее, что услышал Коваль перед тем как потерял сознание.

* * *

Треск от пламени пожара и далёкие выстрелы — первые звуки, которые пробудили ефрейтора. Коваль с трудом разлепил веки, покрытые пылью. В голове был шум, тошнило. Почти мгновенно адская боль разорвала его мозг: «Аааа!».

Коваль стиснул зубы. Частое дыхание делало состояние чуть более терпимым. Череп ныл, в затылке стреляло, лоб казался очень тяжёлым. Спустя пару минут, мучительная боль стала казаться терпимой. Он только сейчас понял, что с силой сжимает руками собственные бёдра. Аккуратно подняв окровавленную голову, он увидел как его ноги придавлены к земле куском бетонной плиты. Форма была в пыли, кирпичной крошке, грязи и битом стекле окон. В местах, где ткань порвалась, было видно исполосованное ссадинами тело. В нескольких метрах впереди догорал сбитый вертолёт, поддерживая собою пожар на руинах дежурки. Металлическая птица превратилась в оплавленный погнутый каркас неправильной формы. А рядом с ним дотлевало изуродованное тело сержанта.

— Какого хрена? — простонал Коваль.

Он смог рассмотреть очертания упавшего аппарата. И ничего знакомого на ум не приходило. Ефрейтор сильнее стиснул зубы, достал из нагрудного кармана под бронежилетоминдивидуальную аптечку. Открыл, выцепил дрожащими пальцами ампулу с раствором и иглой на конце, вколол в ногу. Через минуту спасительное обезболивающее убрало с трудом переносимые страдания от полученных ран. Шум в голове утих. Далёкие выстрелы были беспорядочными. Коваль только теперь понял, что недалеко всё это время ревела сирена. Со складов не доносилось ни единого автоматного хлопка.

«И чё теперь?», — Коваль пытался придумать, чем и как достать изувеченные ноги из-под обломка. Краем глаза он заметил движение в руинах, на границе освещённой огнём части.

«Что за?», — руки лихорадочно стали обшаривать землю вокруг в поисках хоть какого‑то оружия.

«Да!», — ладонь коснулась винтовки, лежащей справа на земле. Сбоку от горящего вертолёта появился силуэт, непохожий на человеческий. Существо было небольшим — размером с собаку или волка.

«Кинологи? Но что они здесь забыли?», — ефрейтор взял «гостя» на мушку. Существо сделало пару шагов, перебирая лапами. Выйдя на свет, оно остановилось. По поверхности тела, покрытого чешуей, пробежал блик от пламени руин. Из открытой вытянутой пасти свисал язык с разделёнными концами, напоминающий змеиный. Лапы выпустили кривые тонкие когти, поцарапавшие битый кирпич под ними, а красные глаза пульсировали расширяющимися и сужающимися чёрными зрачками в предвкушении еды.

— Ааааа! — истошно завопил перепуганный ефрейтор и нажал на спусковой крючок винтовки. Пули не достали изворотливую тварь, улетев мимо, в темноту.

Прыжок — и мутант оказался на верху разрушенной стены. Прыжок — и его длинные клыки сомкнулись на шее Коваля, а острые когти передних лап вонзились в грудную клетку.

Хруст. Изо рта двадцатилетнего солдата стало слышно только бульканье текущей крови. Его руки в последний раз дёрнулись, выронив винтовку на асфальт.

Глава вторая. Лавина

Сидела старуха в Железном лесу и породила там Фенрира род;

Из этого рода станет один мерзостный тролль похитителем солнца.

Будет он грызть трупы людей, кровью зальёт жилище богов;

Солнце померкнет в летнюю пору, бури взъярятся — довольно ли вам этого?

Прорицаниевёльвы, Старшая Эдда

103 километра на запад, 17‑ю минутами ранее.

В казарме всё стихло пару часов назад. Узор на наливном полу в коридоре был хаотичным скоплением мелких кремовых брызг — гранитных камешков светлых оттенков. Вмурованные в тёмную серо‑синюю поверхность гладких бетонных квадратов, они полировались половыми тряпками уже не одно десятилетие. Каждый день, от стены до стены, все 4х15 метров прометались, запенивались, промывались и протирались силами военнослужащих. Сами стены в расположении 1‑й роты в этот год стали окрашенными в песчаный цвет в соответствии с приказами вышестоящего командования. В соответствии с этими требованиями на дверях помещений должны были быть таблички с названиями: «Кладовая», «Канцелярия», «Туалет», «Комната бытового обслуживания» и т. д. Красные прямоугольные таблички 10х20 см, толщиной 5 мм со шрифтом жёлтого цвета, установленные на высоте 175 см от пола — всё строго и определённо. Попробуй не выполни! Сейчас эти одинаковые коричневые деревянные двери, все, кроме входной, были опечатаны. Рядом с дверным замком, из помещения в коридор, были пропущены короткие верёвочки, прилепленные к плашке (небольшой деревянный брусок) куском пластилина. На пластилине был выполнен круглый оттиск с выпирающими линиями букв: «1-я рота, 309-й полк».

Рота спала. Эта душная, пронизанная комариным писком, сумрачная летняя ночь была для них настоящей негой, подлинным кайфом. Ни далёкий гром, ни тихий бредовый шёпот спящих старожил роты были не в состоянии разбудить ни одного из обгоревших, уставших, потных, храпящих парней. 110 человек, непохожих друг на друга, но вынужденных казаться одинаковыми. Среди них были и совершеннолетние юноши, совсем недавно покинувшие родительский дом, и чуть более опытные молодые мужчины. Защитники Отечества, накрытые застиранными простынями, изредка переворачивались на своих скрипучих двухъярусных кроватях. Под каждой из них на специальной полочке, прикреплённой к каркасу койки, покоились резиновые растоптанные шлёпанцы, подписанные белой краской.

Спальных комнат-кубриков было всего 10, но они занимали половину этажа. В каждой комнате могло разместиться до 12 человек. Двери кубриков не закрывались летом из‑за духоты. Через окно одного из них тусклый лунный свет падал на «взлётку». В этой роте «взлётка» — центральный коридор, начинавшийся от полированной «бетонки» и кончавшийся у торцевой стены казармы — была покрыта полосой линолеума бежевого цвета шириной около пары метров. По краям линолеум был приделан к бурому дощатому полу стальными полосками‑накладками, прибитыми гвоздями к древесине. В конце «взлётки» стояли старые тренажёры, ремонтированные не один десяток раз, а в небольших закутках — локальных расширениях коридора — за последними спальными комнатами, были установлены турники и лавки со штангами.

Рота спала, но не вся. Примерно на середине «бетонки», за небольшим столом, на котором лежали папки и красный телефонный аппарат, сидел дневальный. Незавидна участь солдата, попавшего на сутки в дежурство по роте. Постоянное поддержание чистоты в расположении роты под присмотром старшины и четырехчасовой сон были неизбежной, но, к счастью, редкой участью каждого военнослужащего.

Дневальный сидел, прислонившись спиной к прохладным прутьям стальной двери‑решётки оружейной комнаты. Парень изредка щипал себя за брови. Он пытался хоть как‑то удерживать сознание от ухода в сладкое царство снов. Глаза хотели закрыться. Разложенные перед ним на столе журналы проверок то были различимы по названиям, то сливались в одноцветный плиточный узор с черными штрихами букв на обложке. Технически обязанность по охране комнаты с оружием он выполнял, бессмысленно подперев ноющим телом навесной замок на двери. Но это только пока. Пока командиры и начальники не заметили его наглую выходку — потакание своему утомлённому организму. Голова дневального была забита фантазиями об отдыхе, которые сменялись мыслями о доме, девушке, о заветном моменте, когда закончится срок его службы. В этих мечтах, он возвращался в родной город к друзьям, родителям, сходил с поезда в красивой, новой форме, а не в той поношенной, мешковатой, на размер больше, которую приходится носить невезучему срочнику. И ещё что‑то прекрасное хотело было прийти на ум, но где‑то заблудилось. Что‑то простое, что‑то нужное. Взгляд его чуть приоткрытых глаз проскользнул по «бетонке», поднялся на закрытую входную дверь напротив, вскарабкался на круглые часы над ней.

«Десять минут назад нужно было разбудить!», — пронеслось в голове вскакивающего со стула солдатика. Придерживая качающийся на поясном ремне штык‑нож — неотъемлемый атрибут находящегося на дежурстве военнослужащего — сутуловатый юнец заскочил в ближайшую спальную комнату. Он долго пытался разглядеть силуэты сослуживцев, пока зрачки привыкали к темноте после освещённой лампой «бетонки». Тихо выругавшись, он осторожно пошёл осматривать кровати в упор, прощупывая наличие формы на табуретах, стоящих у торцов коек. Он искал спящее тело в камуфляжной форме и берцах, развалившееся на одной из кроватей. И вот — удача! Еле заметным бликом лунного света металлический грудной значок в виде щита с надписью: «Дежурный по роте» выдал старшего по званию.

— Товарищ сержант! — зашипел рядовой, потряхивая своего временного начальника за плечо. — Товарищ сержант, одиннадцать!

— Ахрпб! — дёрнулся сержант. Не открывая глаз, он стал потягиваться. — Угу. Иди на место.

Низкорослый дневальный кивнул, оборвав слетающее с языка рефлекторное: «Есть!», и поспешил обратно за стол.

Спустя пару минут из сонного царства на свет вышел младший сержант Багаев. Вытянутый, бледноватый, с ярко выраженной прямоугольной рамой плеч и острым бугорком кадыка, парень растирал отвыкшие от света глаза. Остановился, поправил повернувшийся вокруг своей оси значок дежурного. Съехавший чуть дальше по его поясному ремню штык‑нож, смещённая на тыльную часть головы камуфляжная кепка и пока ещё нетвёрдая, медленная походка отлично дополняли образ пропойцы. Изюминкой на торте было опухшее лицо. Но это было обманчивое впечатление и имело под собой другие причины.

Закрытая на засов, как и должно быть в ночное время, входная дверь дёрнулась, петли скрипнули. Под звук двух глухих ударов о деревянную створку Багаев ускорил шаг, поправляя головной убор. Спросонья, он не посмотрел в дверной зрачок, а сразу отщёлкнул засов. «Блин!», — понял свою оплошность сержант, но уже сделал шаг назад, в сторону дневального, готовясь либо делать доклад об отсутствии происшествий, либо получить оплеушину от возможного проверяющего за то, что пускает в расположение роты любого, кто постучит в дверь. А, может, будет и то и другое.

Через дверь вошёл невысокий прапорщик Антохин, ответственный за 1‑ю роту в эту ночь. Багаев спокойно выдохнул, узнав черты этого добряка: немного лишних кило, ставших небольшой округлостью на животе, широкие плечи, средний рост, короткая шея, широкое круглое лицо с тонкими губами, носом‑картошкой и чёрными усами над верхней губой. Из‑за стола начал было вставать, поднося ладонь к виску дневальный, но прапорщик махнул ему — «садись» — и направился в канцелярию. Дежурный закрыл входную дверь и неторопливо пошёл вслед за ним.

В небольшой узкой комнате с широким окном напротив двери стоял г-образный стол, составленный из двух письменных. Несколько стеллажей с папками и документами были приставлены к оклеенным в светлые однотонные обои стенам. В углу стола, между монитором компьютера и розеткой, виднелся электрический чайник. Ступая на потёртый ковёр, лежащий поверх старого паркета, Антохин снял полевую фуражку и закинул её на вешалку рядом с входом в канцелярию:

— Слав, давай чайку, — бросил он через плечо заходящему дежурному.

Щитоносец кивнул, взял чайник и вернулся к двери.

— Дневальный, — произнёс он негромко, но чётко, протягивая чайник семенящему в его сторону солдату, — воды набери.

— Есть, — шёпотом пробубнил заспанный боец и скрылся за дверью с табличкой «Туалет» в дальнем углу «бетонки».

Прапорщик рухнул на скрипнувшее компьютерное кресло и достал из нагрудного кармана небольшой синий блокнот. Дежурный сел рядом на стул, потянулся и завис на минуту в глубоком зёве.

— Ххххххаугх, — на карих, покрасневших глазах Багаева ещё была пелена нарушенного сна.

Антохин пролистал страницы до нужной, повернулся к сержанту и спросил:

— Слав, ты ведь тоже в отпуск на днях уходишь?

— Так да, с наряда снимусь, и считай, пошли мои недельки, — улыбнулся сонный собеседник.

— Не, не пойдут, — мотнул головой прапорщик.

— В смысле? — замер в удивлении Багаев.

— Товарищ пра…, — затянул стоящий в дверях дневальный, но Антохин оборвал его одобрительным кивком, после чего солдат зашёл в помещение. Он поставил чайник на прежнее место, щёлкнул по кнопке, развернулся и ушёл на свой пост.

— В смысле «не пойдут»? — продолжил дежурный, окончательно проснувшись.

— В прямом. И мои тоже, — грустно улыбнулся ему в ответ прапорщик. Затем указал на кружки, стоящие на ближайшей к ним полке стеллажа.

— Ах, да! — Багаев встал, положил по пакетику дешёвого чёрного чая в каждую кружку. — Но почему? Утвердили же уже всё!

— Вот только что в штабе нам зачитали распоряжение, — Антохин слегка потряс блокнотом в руке. — Послезавтра к нам едет командующий бригадой со своим преемником. Дела передаёт, обкат владений делает, — голубые глаза прапорщика округлились, подчеркнув тон сарказма.

— И что? — с раздражением спросил дежурный.

— А значит надо всем быть в строю, сиять парадной формой на образцовом, самом лучшем в военном округе плацу. За оставшееся до его приезда время мы должны сделать плац таким, чтобы он вошёл в учебники! — прапорщик и не думал сбавлять иронию, лишь подчёркивая её своей живой мимикой и жестами. — Чтоб комбриг вошёл на КПП и ослеп на хер от чистоты пола! Чтобы упал на турникет и обоссался от гладкости и лёгкости вращения этой чудо‑трубы и, вылетев на асфальт перед казармой, умолял зарыть его в этом произведении искусства из битума и камня!

Захохотавший рассказчик, наконец, высказал всё, что накопилось во время недавнего ночного собрания в штабе полка.

Дежурный снова задрал кепку на затылок, усердно растирая пальцами лоб:

— Сука! Не было печали, мать его!

Чайник щёлкнул кнопкой под звук бурлящего кипятка. Раздосадованный младший сержант снял его. Кипяток зажурчал по стенкам однотонных зелёных кружек.

Антохин шустро убрал ворох бумаг с клавиатуры, освободив перед собой место для безопасной посадки зелёной посудины. Он положил блокнот нужной страницей вверх чуть в стороне.

— Слав, а где тут сахар, не знаешь?

— В столе, вроде, — ответил Багаев, осторожно ставя наполненную до краёв кружку.

— Так… — прапорщик выдвигал ящики стола один за другим, пока не нашёл красную коробочку с кубиками из мелких белых кристаллов.

Младший сержант закинул пару кубиков в свою кружку и выпалил:

— Да гори оно всё! Подписан ведь отпуск! Это ведь бумага со штампом!

— Отменят, Слав, — спокойным, уставшим голосом ответил Антохин. — Я двенадцать лет уже тут. Если командиру полка что-то влезло в голову, то полк это исполняет. Если же это касается его продвижения по службе, хоть чуть‑чуть, то тем более исполним! Причём это у них у всех такая черта была. При мне уже пять командиров полка сменилось.

— И что, опять шевроны‑погоны по линейке выправлять? — спросил, подув на горячий напиток, дежурный.

— Родина прикажет — танк остановишь, а прикажет шить — клуб кройки и шитья возглавишь, — хохотнул, размешивая ложкой сахар, Антохин. Он откинулся на спинку кресла, продолжая гонять заварочный пакетик по дну кружки. Чай становился всё темнее и темнее.

Багаев нахмурился и замолчал.

— Слав, я тоже в этой упряжке. Утром жене нужно объяснить, что билеты на самолёт мы сдаём, потому что кто-то захотел устроить цирк, — попытался приободрить молодого сержанта прапорщик.

— Дежурный по роте, на выход! — донёсся голос дневального из‑за двери.

— Чё там? — пробубнил себе под нос младший сержант, поставив кружку на стол и направляясь в коридор.

«А ведь обещал Тане, что в этот раз будет море», — с досадой подумал Антохин, собирая разбросанные по столу шариковые ручки и карандаши‑обломки в органайзер. — «Так. Надо будет сгонять за коричневой краской, а то у Михалыча на складе только белая с синей остались. Ещё валик прикупить, хотя нет — пару кистей хватит. Наведу порядок в своей кладовой, пока этот хрен не при…».

— Товарищ прапорщик, сбор объявили! — в дверь заглянул Багаев. — Я к дежурному по части получать ключи от «оружейки». Сигнал «Лавина»!

— Чего? Какая «Лавина»? У нас нет такого сигнала! — встал из‑за стола прапорщик. Он поспешил к телефону дневального, захватив по пути со стеллажа папку «Боевой расчёт». Выйдя из кабинета, Антохин бросил взгляд на панель над входной дверью в расположение роты: пластмассовый квадратный триколор под потолком горел верхней зелёной строкой: «Сбор», и нижней красной: «Боевая тревога», оставив в покое жёлтую полосу посередине со словом «Тревога» на ней.

— Ключи получай! — бросил ответственный затормозившему дежурному. Багаев дёрнул затвор, распахнул дверь и, крикнув солдату у телефона: «Буди наряд!», убежал с третьего этажа по лестнице вниз. Солдатик в обвисшей форме исчез в темноте на «взлётке». Антохин уже набирал номер дежурного по части. Протяжный гудок сменился щелчком поднимаемой трубки и из динамика донёсся низкий голос:

— Дежурный по части капитан Морозов слушает.

— Товарищ капитан, это прапорщик Антохин, разрешите уточнить: по какому сигналу сбор? — он неуклюже перелистывал левой рукой страницы «Боевого расчёта» с названиями разных сигналов и схемами, списками, предписаниями под ними.

Осоловевшие глаза двух дневальных, одевающихся на ходу, плетущихся по линолеумной полосе, сморщились от света потолочных ламп, висящих над «бетонкой». Разбудивший их боец уже спешил обратно на пост, к «оружейке».

— Ты не первый, — донеслось из трубки телефона. — С командного пункта бригады пришёл сигнал «Лавина». Да, у нас нет такого! Командир полка отдал приказ: амуницию — по «Сирене», а порядок действий — по «Вулкану». Как понял?

На этаж вбежал запыхавшийся Багаев, держа в руке опечатанную металлическую колбу, похожую на карманный фонарик.

— Принял! — Антохин положил трубку на место, папка осталась открытой на сигнале «Вулкан». — Дневальный! Рота, сбор!

В казарме вспыхнули все лампы.

— Рота, подъём! Сбор, сбор, сбор! — что есть сил, прокричал хриплым голосом дневальный.

Две секунды тишины, затем скрип, шорканье резиновых тапок, глухие удары приземляющихся на пол со второго яруса коек бойцов. В одних трусах они бегали в своих комнатах от окна к окну, опуская светомаскировку — полотно непрозрачной плотной ткани, свёрнутой в рулон и закреплённой вверху у потолка.

— Давай, по вот этому порядку, — прапорщик пальцем указал дневальному на список команд в «Боевом расчёте», который открыл во время телефонного разговора.

— Первый взвод, для получения оружия у поста дневального, становись! Второй взвод, для получения средств индивидуальной защиты… — под команды, которые выкрикивались хриплым голосом, завизжали петли двери‑решётки.

— Вскрыть пирамиды! — отдал приказ забежавшему в «оружейку» второму солдату из наряда Багаев, сам он поспешно открывал замки на массивных шкафах, напоминающих трапеции, с широкой складывающейся в гармошку дверцей.

Антохин вернулся в канцелярию: «Так, планшетку!». Он подошёл к небольшой тумбе рядом со столом и в одном из ящиков нашёл её: небольшая кожаная сумка с тонким ремешком, заполненная необходимыми принадлежностями для командования подразделением во время боевого выхода. Со шкафа у выхода из канцелярии он снял бронежилет и каску. Через пару минут он вышел из кабинета в амуниции, осмотрев помещение напоследок: «Всё вроде? Всё взял? Вроде всё».

Часть роты вне порядка, вразнобой стояла на «взлётке», экипируясь полученным военным имуществом. Остальные солдаты стояли в двух небольших очередях: одни — с бронежилетами, но без автоматов у «оружейки», а другие, наоборот, — с оружием, но без броников у комнаты хранения средств индивидуальной защиты. У всех наспех застёгнутые кители, кое-как завязанные шнурки берцев заправлены внутрь ботинок. Выдача ещё не закончилась: дежурный стоял по центру комнаты хранения оружия и, следя за входящими бойцами, наскоро помечал в ламинированном табеле количество выданных автоматов, магазинов, противогазов и прочее. Прапорщик перешагнул порог двери‑решётки вслед за предпоследним солдатом:

— Сразу подбей количество в табеле и на полках: не хватало ещё нам обделаться на старте учений, — посоветовал ответственный, подходя к небольшой пирамиде с офицерскими автоматами. Его автомат, на котором была приклеена бирка с фамилией «Антохин», стоял, как и остальные, дулом вверх.

— Так вы на стрельбы? Морозов так сказал? — не отрывая глаз от табеля, спросил Багаев.

— Не знаю точно, но думаю, что это всё фантазия комбрига: начать с проверки боевой готовности, с учениями на пару‑тройку дней. Просто чую это! — прапорщик подошёл к единственному в комнате металлическому сейфу. Замок на дверце был заперт.

— А ты чё этот не открыл?

— Так мы же не берём обычно боезапас при подрывах.

— Обычно у нас комбриг не меняется. Сейчас всё берём! Дневальный, Никонова, Ерёмина сюда!

— Ефрейтор Никонов, подойти к посту дневального! Рядовой Ерёмин, подойти к посту дневального! — прохрипел низкорослый вояка, пытаясь заглушить лязг затворов, потрескивание липучек бронежилетов и удары о пол кучи небольших подсумков, второпях надеваемых на кожаные поясные ремни солдат.

В проёме «оружейки» показались двое стрелков.

— Боезапас из сейфа возьмите, — указал прапорщик на открытую пухлым дневальным металлическую дверцу.

Закончив с подсумками и перекинув ремень автомата через плечо, Антохин вышел из оружейной комнаты и, дойдя до «взлётки», скомандовал:

— Рота, справа по одному на плац, на место построения, шагом марш!

Поправляя каску, первый справа солдат пошёл в сторону лязгнувшего металлического затвора открывающейся входной двери.

* * *

Луна, будто соревнуясь в яркости с фонарями, освещала плац перед казармами. На этой прямоугольной заасфальтированной площади между двумя линиями трёхэтажных зданий уже собралось около 400 военных. С оружием на плечах, стянутые ремнями бронежилетов, в темно-зеленых шлемах они стояли в едином вытянутом строю, шеренги которого покачивались, напоминая ночной танец трав прибрежного дна. Солдаты зевали, негромко шушукались друг с другом, поправляли наспех надетое обмундирование. Люди в камуфляже всё выходили и выходили из дверей казарм, вставая в строй, удлиняя его.

На левом краю, чуть в стороне от всех, стояли прапорщики Антохин и Филиппов. Одного роста, одного звания, примерно одного возраста, но разной весовой категории, они были близкими друзьями уже не один год. Пользуясь заминкой, ответственные 1‑й и 2‑й роты курили, пока командира полка не было на плацу, попутно обсуждая происходящее. К ним приближалась высокая фигура, отделившаяся от рядов своих подчинённых.

— Жизнь — театр, а комбриг — сценарист, да? — на сонном, щекастом, безволосом лице Филиппова висела издевательская улыбка.

— И не говори, — выдохнул дым Антохин. — Вот же ему приспичило в солдатиков поиграть! Сначала зависнем в полях на пару дней, а потом, по приезду в часть, сразу строевой смотр организуют!

— Обязательно, Тёма, обязательно! — Филиппов закуривал вторую сигарету. День был не из простых, и ночной подъём полка накалил его нервы окончательно.

— Прогибаясь в прогибе? Да, мужчины? — с иронией в голосе, выделяя букву «ж», пробасил подходящий к товарищам ответственный 3‑й роты, лейтенант Кулибин. Исполинского роста, подтянутый офицер засовывал в нагрудный карман кителя, под бронежилет, пачку сигарет, казавшуюся крохотной в его огромных руках. Его маленькие, широко расставленные глаза одобрительно смотрели на зажигалку в руках Филиппова, а сигарета, прижатая выпирающей вперед нижней челюстью, уже приближалась к пламени.

— Ага, — с досадой сказал прапорщик, убирая зажигалку в карман.

— Куда нас хоть? Есть предположения? — спросил у сослуживцев Антохин.

Филиппов только пожал плечами, затягиваясь. Кулибин ответил:

— Связисты говорят, на пункт «2‑9», — офицер пальцем стряхнул с сигареты пепел. — Только где это?

— А, это вроде в сторону «шестидесятки». Чёт такое было давненько, — Филиппов швырнул бычок в урну, стоявшую неподалёку.

— Что? Что за «шестидесятка»? — удивился лейтенант.

— Лет 40 назад был в этих краях режимный объект. Там бомбы всякие разрабатывали, оружие массового поражения, короче. Ну и полигон какой-то был неподалёку для испытаний. В границах полигона этот пункт «2‑9» находится. Только там лесом уже, наверно, всё заросло. Закрыли объект лет 25‑30 назад. Местные так говорят.

Филиппов закончил рассказ, нервно стуча пальцем по карману, в который положил пачку сигарет.

— А мне говорили, что не закрыли, — отозвался Антохин. — Охотники иногда слышат звук поезда как раз в стороне линии, которая к «шестидесятке» подходит. Один тип даже утверждал, что общался с каким‑то военным с объекта. Говорил, переименовали её в «семидесятку», вроде. Или «восьмидесятку». Да! В «восьмидесятку».

— О, как! — цокнул языком Кулибин. — Два года здесь уже служу и ничего не слышал!

— А ты с мужиками на рыбалку погоняй. Они тебе столько всего выдадут, — усмехнулся Филиппов.

Из одноэтажного штаба вышел человек и спешно зашагал в центр плаца. По строю пролетела волна: «Командир!», и 460 человек за несколько секунд перестали быть гудящим ульем.

— Пошли, командир на плацу! — бросил недокуренную сигарету лейтенант.

Антохин занял место во главе роты, сделав всего пару шагов. Его товарищи юркнули за строй, пытаясь незаметно добежать до своих подразделений.

Командир полка, полковник Семёнов шёл быстрым шагом, торопился, не обращая внимания ни на что. Это было на него не похоже. Этот внимательный и дотошный офицер сейчас выглядел совсем другим. Всегда спокойный и медлительный, сейчас он будто бы был охвачен паникой. Вместо табельного пистолета в его руках автомат, каска надета набекрень, подсумки на поясе были закреплены не в том порядке. Не дойдя до центра плаца несколько метров, он отдал команду:

— Офицеры и прапорщики, ко мне!

Семеро ответственных по ротам отделились от общего строя и побежали трусцой к командиру полка. Выполнив последние три шага строевым, они встали в линию, лицом к нему. Семёнов удивлённо осмотрел подчинённых:

— Это всё? Где остальные? Где командиры рот? Где командиры взводов? Расчётное время прибытия по тревоге уже прошло! Почему я вижу только суточный наряд? — с каждым словом негодование всё больше переходило в ярость.

Семеро молчали.

«А, всё равно уже спалились!», — подумал Антохин.

Лицо командира налилось краской:

— Филиппов, где твой командир роты?

— Товарищ, я… — прапорщик замялся, принимая непростое для себя решение.

— Товарищ полковник, командиры рот убыли отмечать получение очередного звания майором Полевиным, — решил закончить начавшийся допрос Антохин.

— А их оповещение? С ними выходили на связь? — полковник повернул голову к сержанту взвода связи.

— Товарищ полковник, они — вне зоны доступа вышек, нет связи! — отчеканил сухой, темноватый связист.

Губы полковника задрожали, глаза начали наливаться кровью:

— Нет связи, мля? Да пошёл ты, полковник, да? Под трибунал всех этих говноедов! Отмечают они, ослицы чпокнутые! Это они на меня болт забили? На меня?! Молокососы минетные! — все семь ответственных впервые видели таким обозлённым этого по обыкновению сдержанного человека. Его привычный размеренный голос сейчас заставлял подрагивать коленки. Антохину казалось, что сейчас кому‑то прилетит в челюсть прикладом командирского автомата. — Я их в такие части сошлю, мля: к чёртовой матери!

Гнев немного утих, Семёнов поправил съехавшую каску, сделав глубокие вдох и выдох.

— Ладно. С ними потом разберусь, — полковник на пару секунд задержал взгляд на ночном небе, ещё раз медленно выдохнул и продолжил. — Немедленно выдвигаемся в пункт «Канва», старый пункт «2‑9». Перед полком поставлена задача: прибыть в район операции, оказать помощь в ликвидации и отлове животных, заражённых бешенством. Правила ведения огня — защита от нападения инфицированных животных. В районе эпидемия, мы включены в состав карантинного кордона.

«Что? Какие на хрен звери? Какой карантин? Мотострелковая бригада стала отделом егерей? Они совсем с ума посходили?», — копились вопросы в голове Антохина.

— Берём максимальное количество техники с орудиями на борту. Через пятнадцать минут полк должен погрузиться в колонну из грузовиков, стоящую на пандусе у выезда из части. Авторота уже выгоняет автомобили из боксов. Кулибин!

— Я! — раздался бас лейтенанта.

— Отправь один взвод к складам — погрузить боезапас полка. А сейчас на плацу всем подразделениям наполнить магазины боевыми патронами из «оружеек» рот. Есть вопросы?

— Никак нет!

— Выполнять! — командир замолк. На его лице ещё играли желваки.

— Есть! — Антохин развернулся на месте и пошёл в сторону 1‑й роты.

«Звери, кордон, боевые патроны, техника с бортовыми орудиями для отлова лисиц», — мысли не давали покоя прапорщику.

— Первая рота, наполнить магазины! Проверить бронежилеты, подсумки, ИПП! У нас боевой выход.

* * *

Колонна грузовиков, усиленная тремя бронетранспортёрами, медленно ползла по извилистой грунтовой дороге шириной в полторы колеи. Из‑за плохо закреплённого тента, болтающегося на ветру, были видны сидящие на лавках солдаты в кузове машины, которая шла впереди. Гул моторов висел в воздухе, подлесок с обеих сторон, начинающийся от придорожной канавы, просвечивался фарами. Из рации на плече Антохина периодически раздавались приказы командира полка: «Направо! Здесь — налево!». На соседнем сиденье был водитель, молодой тощий солдат лет двадцати трёх, постоянно шмыгавший коротким широким носом из‑за невесть откуда взявшейся летом простуды. Он поворачивал руль вслед за манёврами едущего впереди автомобиля, лишь кивая при каждой вылетающей из рации команде. Это был странный, только ему ведомый диалог, в котором одобрялось всё сказанное полковником. Парень умудрялся держать одинаковую дистанцию между машинами и на участках, где приходилось резко тормозить из-за ям и колдобин, и на промежутках с ровным покрытием, когда командир приказывал: «Ходу!». Своё дело он знал хорошо, как бы не выглядел со стороны.

Холодный диск луны висел справа над макушками деревьев, придавая усыпанному звёздами небу особую красоту. В таком небе можно забыться. В таком небе хотелось остаться хотя бы взглядом. В нём очень хотелось потеряться прапорщику 1‑й роты, гонявшему в голове всё сказанное на плацу снова и снова. Пытаясь понять истинную задачу полка, пытаясь понять, зачем на самом деле они едут туда и таким составом, как не было ни разу за его 15 лет службы.

Они ехали уже около 20 минут, забираясь всё дальше и дальше в лесную глушь, в сторону предгорий, к сопкам, к бывшему секретному «Объекту 60». Вдруг из рации протрещала команда: «Колонна, стой!».

Из-за резкого торможения прапорщика качнуло вперёд. Благо скорость была небольшая из‑за труднопроходимого подтопленного участка дороги с большими лужами. Ни сам Антохин, ни водитель не пострадали, хотя лобовое стекло в тот момент было чертовски близко. «Мля, надо всё же пристегнуться», — прапорщик шарил рукой в поисках ремня безопасности. Сейчас выдалась минута, чтобы осмотреться и понять где они находятся.

Тишина. Ночь. Лес вокруг. Только двигатель грузовика бормотал своим навязчивым тоном холостых оборотов. Опёршись предплечьем на открытое окно кабины, прапорщик стал рассматривать деревья по ту сторону обочины. Высокие ели соседствовали с могучими соснами, между ними стояли ольха и берёза, кое‑где появлялись тонкие ивы. Ветви покачивались на ветру, шумя листьями.

«Что?», — показалось, что с ветки на ветку перепрыгнул маленький зверёк. Антохин присмотрелся.

«Да не. Ветер просто. Хотя!», — взгляд уловил ещё один крохотный силуэт, мелькнувший на ветвях ближайшего к дороге дерева.

«Белки!», — вблизи колонны и чуть дальше в глубине леса по кронам прыгали маленькие зверьки с пушистыми хвостами. Ветви слегка прогибались под их прыжками. Белки убегали в противоположном направлении от того, в котором следовала колонна.

— Товарищ прапорщик! Там! — водитель указывал пальцем на лес из своего окна, с водительской стороны кабины.

— Что там? — спросил Антохин. Он тоже заметил какое‑то движение в чаще, но не успел рассмотреть, что это было.

— Там волки! Стая была!

— Волки, говоришь? — задумчиво произнёс прапорщик, разглядывая деревья со стороны водителя. — А шли они куда?

— Они бежали отсюда — туда! — боец показал в сторону, откуда ехала колонна.

— Ага. Ещё и волки значит, — пробубнил под нос усатый прапорщик.

— Ещё? А почему ещё? Смотрите! — солдат дёрнулся ближе к лобовому стеклу, тыча пальцем на обочину дороги.

Антохин высунулся из окна и увидел с десяток шустрых зверьков, маленьких, вытянутых, с хвостиком-ниточкой.

— Мыши? — вопрос прапорщика был риторическим, в такт мыслям. По дороге бежала целая стая полёвок. Все они пытались быстрее улизнуть от чего‑то, что было впереди, в районе старого полигона.

— Ох, не к добру они все убегают, не к добру, — прапорщик почувствовал, что рефлекторно сжимает автомат пальцами, схватившись левой рукой за цевьё.

— Продолжить движение, — голос полковника из рации вновь заставил вращаться колёса машин.

Через метров сто дорога уходила вправо и выходила на т‑образный перекрёсток. Колонна поворачивала направо, а слева оставалась такая же грунтовая дорога.

— Ёоо! — не скрывая удивления, протянул прапорщик.

Грунтовка, что оставалась по левую руку, была заставлена танками. Стволы пушек были подняты вверх, а земля освещалась включёнными прожекторами 10‑12 бронированных «коробочек». Над головой пронёсся гул вертолётных двигателей: четыре единицы прошли на пятидесятиметровой высоте через дорогу, но Антохин не успел разглядеть их как следует.

«Зачем мы здесь?», — вопрос повис в воздухе беспросветной мглой этой ночи.

Из рации донеслось:

— Колонна, стой! Машины припарковать на левой обочине, оставьте место для прохода техники. Личному составу выгрузиться, получить боезапасы из складских ящиков у старших машин. После того как танки пройдут мимо, построиться вдоль колонны!

Водитель взял левее, остановился, чуть накренив кузов в кювет. Прокряхтел рычаг ручного тормоза, двигатель смолк с поворотом ключа зажигания. Раздался громкий, раскатистый звук захлопывающихся дверей кабины грузовика. Простывший, худощавый водитель уже ставил откатные клинья под переднее колесо. Прапорщик пошёл к кузову со стороны канавы, хлопая по борту:

— Разгрузка!

Дойдя до места, откуда его увидел сержант в кабине следующего за ними автомобиля, Антохин помахал правой рукой с криком: «Разгружай!». Солдаты выпрыгивали на ярко освещённую траву и грязь почти перед стальным передним бампером следующей машины, и затем отходили к бровке кювета, в темноту, давая место для приземления остальным. Тонкой нитью бойцы тянулись вдоль колонны к автомобилям с боеприпасами. Негромкие разговоры, щелчки патронов, вдавливаемых в рожок автомата, то здесь, то там треск раций офицеров и прапорщиков мгновенно образовали гул зеленого, пятнистого роя. Но через пару минут его перебил рёв двигателей танков, ехавших с оставшегося позади перекрёстка. Рубленые черты тяжёлой гусеничной техники в свете фар и прожекторов выглядели зловеще. Едкий дым из выхлопных труб многотонных металлических машин бил в нос, комки то ли дёрна, то ли глины вылетали из-под гусениц. В глазах Антохина отражались силуэты солдат соседней части, сидящих «на броне» по 8‑10 человек. Шум двигателей постепенно глушился приближающимися вертолётами. Метрах в ста впереди взлетели ещё два таких транспортника и, набирая высоту, скрылись в тёмном небе за стеной леса. Вот проехал замыкающий танк.

— Командиры подразделений, построить личный состав у первой машины! — приказал полковник сквозь трескотню рации.

— Рота, строиться! Налеее‑во! Шагом марш! — скомандовал Антохин.

Полк потянулся к началу колонны, давя по пути подошвами берец следы от металлических гусениц, исцарапавших мокрую землю.

Первая машина — машина командира полка — стояла у опушки поляны, которая напоминала собой треугольник. Его широкая сторона примыкала к заброшенному полигону — различимой в свете прожекторов заболоченной долине с редким лесом и множественными низинами. Сама треугольная поляна‑въезд была чем-то вроде бойницы между двумя сопками, тянувшимися вправо и влево по границе бывшего полигона. По этой поляне, ставшей сейчас чем-то вроде площадки разгрузки, бегали взад-вперед военнослужащие. Они то несли какие-то мешки в руках, то вскрывали сложенные в штабели деревянные и металлические ящики. К подножию «въездных» сопок пристраивались танки, обратив стволы орудий в сторону долины. Ещё несколько тяжелобронированных машин, задрав дула, пробирались вдоль «вала» по примятому стальными траками кустарнику.

309‑й полк выстроился на свободном от людей и техники пространстве, соблюдая деления на роты. Чуть в стороне от полковника Семёнова стояло пять человек в другой, крутой, новой экипировке с непривычной расцветкой камуфляжа.

— Мужики! — полковник начал свою речь совсем не по уставу, без формальных вставок и команд. — Мы здесь, чтобы обезопасить ближайшие населённые пункты от проникновения диких животных, инфицированных бешенством.

Голос начинал дрожать.

— Оружие применять по необходимости: в целях самозащиты, а также для отстрела заражённых зверей, по приказу командиров.

Полковник сделал паузу. В строю молодые переглядывались, в задней шеренге то здесь, то там кто-то перекидывался парой фраз шёпотом. Уже всем стало не до сна.

— Для слаженности действий полк на время проведения операции переходит под командование офицеров семидесятой бригады спецназа. Храни вас… — командир снова замолк, оборвав фразу, развернулся и, проходя мимо людей в тёмной форме, что-то им сказал, после чего пошёл в сторону одного из танков.

К прапорщику Антохину подошёл боец в чёрной балаклаве под титановым шлемом и защитными кевларовыми щитками на коленях и локтях. В руках была автоматическая снайперская винтовка, разгрузка наполнена магазинами к ней и несколькими ручными гранатами, бронежилет плотно облегал туловище. Форма имела другую цветовую схему, общий тон был темнее, чем у солдат 309‑го.

— Майор Кречет, — представился спецназовец сипловатым голосом.

— Прапорщик Антохин.

— Товарищ прапорщик, вся рота, включая Вас, переходит под командование 3-й группы, я — заместитель её командира.

Антохин кивнул. Кречет сделал пару шагов назад, чтобы все солдаты могли его видеть:

— Рота, повзводно, в колонну по четыре, лицом ко мне — становись! — гаркнул высоким голосом майор, немного протягивая «ись» последней команды.

Несколько секунд суеты: солдаты сначала стали бесформенной толпой, затем отпочковался первый прямоугольник, затем второй и, наконец, лязг сталкивающихся автоматов, касок, подсумков с металлическими «рожками» и фляжек окончательно стих.

— Шагом марш!

Кречет и Антохин шли рядом, во главе колонны 1‑й роты. Луна хорошо освещала пространство вокруг. «Въездная» поляна продолжала жить подготовкой: выросшая по колено полевая трава была вмята в почву, военнослужащие подбегали к груде ящиков, загружались лентами для пулемётов, брали ящики с гранатами, мины и убегали либо к проезду меж сопками‑хребтами, либо забирались по косым тропинкам на сами сопки. Чуть в стороне от прохода, между гусеничными бронетранспортёрами, стояло крупнокалиберное автоматическое орудие на вмурованной в землю треноге, с разложенными в ряд, заполненными доверху коробами патронов. Несколько солдат устанавливали миномёты около танков.

«Даёшь гаубицей по энцефалитным клещам? Ну‑ну. Что же здесь будет?», — тревожно сглотнул слюну пересохшим горлом прапорщик. Они стали сворачивать к правой сопке. А в метрах пятидесяти впереди стал виден вход в бетонный бункер. Недалеко от него стоял спецназовец с автоматом в руках, карауливший двух солдат, сидящих на земле рядом с ним. Строй направился к входу в бункер и эта троица стала уже вполне различимой в деталях: на земле были два младших сержанта. Оба среднего телосложения, с виду лет двадцати трех. Один — с разбитой нижней губой — сидел на корточках, курил, боязливо осматривая проходивших рядом. У него всё лицо было опухшее, с большим синяком на левой щеке. А второй — упёрся коленями в землю, скорчился, постоянно кланяясь вперёд, и бессмысленно рвал траву перед собой, издавая пугающие звуки то ли кашля, то ли мычания. Форма на обоих была в пыли и грязи, немного порванная. Но особенно странными были их шевроны: круглой формы, с чёрной трёхголовой собакой, оскаленные пасти которой были развёрнуты в стороны.

— А это кто? — спросил Антохин у майора.

— Дезертиры. Мы когда первой вертушкой сюда прибыли, минут двадцать пять назад, они к нам выехали на внедорожнике. Оттуда, — Кречет указал в сторону долины и только сейчас прапорщик заметил, что грунтовая дорога не обрывалась на полянке, а спускалась между сопками и еле заметной колеёй, мелькала, уходя вглубь долины — бывшего полигона. — Как выехали, так сразу, прям на ходу повыскакивали из кабины и к вертолёту побежали! Оружие в руках держат, стволами машут, как в панике какой-то, а один из них на подкошенных ногах ковыляет и мычит. Просто мычит что-то и на нас прёт, а второй орёт истошно: «Доложите! Доложите!». Что? Кому доложить? Мы их, недолго думая, рыльцем в землю. А у них ни документов, ни бумаг, ни шиша нет! И шевроны странные. Не видел таких. Но свалили они из своей части с оружием и техникой — это факт! Сюда сейчас всех из ближайших частей свозят — не до этих дебилов. Кутерьма закончится — отправим куда следует, а пока — вроде неагрессивные они — пусть на траве валяются.

— Да, я тоже таких шевронов не припомню, — подметил Антохин.

Вход в бункер у подножия «хребта» был узковат: шириной с обычную дверь. Бетонный проём вытягивался в небольшой коридор, уходящий в толщу сопки. Пройдя пару-тройку метров за порог, бойцы попали в некое подобие длинного зала с протяжёнными полосами окон‑амбразур метров до пяти в длину, разделёнными неширокими колоннами со стороны долины и глухой железобетонной стеной напротив. У бункера был низкий потолок. Полосы амбразур располагались над бетонным полом на высоте полутора метров, что позволяло взрослому человеку наблюдать за происходящим на бывшем полигоне или вести прицельный огонь, оперев локти на «подоконник» толстой метровой стены. Помещение было чуть меньше самой сопки, служившей лишь маскировкой для строения — небольшим навалом грунта с давно сросшимся дёрном, прихваченным корнями мелких деревьев и кустов.

Метрах в пяти от входа, у амбразуры стоял в тёмной форме спецподразделения мужчина лет сорока в зелёном берете. Титановая каска была закреплена у него на груди, за петлю бронежилета. Автомат приставлен к стене, взгляд его больших чёрных глаз впился в горизонт, а каменное лицо дополняло суровый облик офицера разведки. Рядом, опустившись на одно колено, сидел радист 3‑й группы, пытавшийся вызвать «Пост-5», прокручивая разные частоты на переносной станции связи:

— «Пост-5», это «Канва», как слышно? «Пост-5», это «Канва», ответьте!

Сорокалетний вояка подался вперёд:

— Прапорщик Антохин, первая рота.

Разведчик очнулся, развернулся, подошёл и просто протянул руку:

— Полковник Левин, командир третьей группы. Товарищ прапорщик, разводи два взвода по позициям, — он кивнул на амбразуры, — а ещё два выставит Кречет.

— Есть!

Майор увёл из бункера половину личного состава 1‑й роты, расставляя бойцов по огневым точкам наверху сопки, в прикрытие залёгшим там снайперам.

— «Пост-5», ответьте! Пост… Товарищ полковник, есть связь! — ликующим голосом доложил радист, протягивая гарнитуру своему командиру.

Антохин повёл солдат к дальнему концу шестидесятиметрового бункера, распределяя по огневым позициям их таким образом, чтобы среди срочников было примерно равное количество контрактников. У каждой из амбразур было по два-три спецназовца, в основном с пулемётами. Вся 1‑я рота в бункере, так же как и на сопке, просто дополняла более опытную и боеспособную 3‑ю группу, хоть и превосходила её по численности в несколько раз.

Последнюю пятёрку солдат прапорщик повёл с собой, возвращаясь к Левину с радистом.

— Принял, — полковник показал радисту условный сигнал рукой. — «Пост-5», отходите: высылаю за вами.

Послышался звук переключаемых тумблеров на приборе. Левин снова вышел в эфир, но уже на другой частоте, под другим позывным:

— «10‑й»! «10‑й», я «01‑й», «Пост-5» забери, немедленно! — после этих слов он осторожно снял гарнитуру с головы и передал радисту со словами:

— Выходи на «Молот» и жди приказ.

Сбоку, за стеной бункера, у проезда между «хребтами», послышался шум двигателей. Через секунду на еле видную колею выскочил армейский джип и скрылся во мраке, направляясь вглубь долины.

Вновь пальцы связиста закрутили переключатели частоты на радиостанции. Антохин распределил последних солдат и подошёл к командиру отряда разведки:

— Товарищ…

— Молодец! Давай сюда, — Левин поднял свой автомат с пола, проверил ещё раз магазин и передёрнул затвор.

Офицер и прапорщик стояли у амбразуры рядом друг с другом, плечом к плечу, оба всматривались в темноту впереди, готовые вскинуть автомат в любой момент. Долина была усеяна островками камыша, кочками, небольшими оврагами, одинокими кривыми тонкими деревцами, на которых почти не было видно листвы. Сейчас в бледном свете лунного диска они казались изуродованными лапами подземных гигантов, пытающихся выбраться из недр, а пятна невысоких кустов — хилым лесом на моховой степи.Заброшенный полигон очерчивался прерывистой линией сопок, уходящей от бункера вправо и влево, сливающейся с горизонтом. В оборванных образах ночи склоны «хребтов» напоминали отвесные скалы островов, обгрызаемых болотными волнами. Всё, что было впереди за бывшим пунктом «2‑9» выглядело безжизненным, опустошённым.

Прошло уже почти пять минут, а ни света фар, ни звука двигателей джипа не было не видно, не слышно. Он пропал в этой тёмной мгле. Километрах в десяти, слева на «хребте» стали мерцать вспышки огнестрельных орудий. Доносились хлопки выстрелов и далёких разрывов. Антохин почувствовал, как по телу пошёл легкий мандраж: «Сейчас начнётся».

Залпы выстрелов загрохотали ближе.

— Рота, к бою! — прорычал Левин. Отовсюду послышались звуки вскидываемых автоматов, щелчки и слабые удары металла о бетон.

В глубине полигона происходило какое-то движение. Разрывы снарядов высвечивали странные силуэты. На самом краю полумрака, на границе зоны, которую освещали фары танков, стали различимы чьи-то тела. Они приближались. На склоне возник и сразу исчез глухой звук. Спустя пару секунд в ночном небе появилась падающая белая точка. Через несколько мгновений она зажглась искрящимся белым шаром, медленно падающим к земле.

«Мать твою!», — Антохин почувствовал, как сердце ушло в пятки.

Метрах в ста от «Канвы» по земле неслась огромная стая. Горбатые холки шерстяных спин и сотни отблесков от тел чешуйчатых тварей заставляли вжиматься онемевшими пальцами в оружие. Блики тысяч озлобленных, голодных глаз впивались в холодеющих от страха людей. Стая неслась на бывший пункт «2‑9», как цунами на берег. Был слышен топот, хлюпанье луж, шелест листвы затоптанных кустов, клацанье челюстей, треск клешней и жал.

— На хер! Валим отсюда! — истошно завопило несколько солдат и бросилось к выходу из бункера. Пара спецназовцев, входящих внутрь в этот момент, остановили группу новоявленных дезертиров ударами прикладов:

— Куда?! Вы там сдохнете!

— Полежи-ка здесь, баран!

Антохину с каждым ударом сердца становилось всё труднее удерживать себя от нажатия на курок. Он видел приближающуюся «нечисть» через прицел.

— Огонь! — закричал Левин.

Шквал выстрелов из всех калибров «Канвы» обрушился на ощетинившихся в предвкушении крови хищников. В полусотне метров от бункера земля вздыбилась мощью десятка взрывов, выстроенных в одну линию — подорвали минное заграждение. Подлетевшие на несколько метров тела чудищ, падали кусками. Несмотря на это, стая лезла сквозь пыль и дым, ещё не осевшие от взрывов. Прорвавшиеся вперёд монстры, расстреливались в решето. Навернувшись по инерции вперёд, некоторые из них, отлеживались несколько минут, вставали и продолжали яростный бег с быстро затягивающимися ранами в теле. А некоторые твари не замедлялись даже на мгновение: пули рикошетили от их панцирей.

— Аааааа! — в правой амбразуре из темноты показалась уродливая морда с вытянутой, как у крокодила, пастью и длинными, полуметровыми когтями. Она вцепилась, а затем вырвала наружу истекающего кровью солдата.

— Шшшшш! — второй похожий уродец приземлился на склоне холма, напротив пулемёта. Спецназовец сдвинул дуло на пару сантиметров влево, и тело огромной летучей мыши-ящерицы стало окровавленным куском мяса. Залпы танков сносили бегущих созданий горстями. Огромный бык с кровавой пеной изо рта взбежал на склон, пересёк линию амбразур. Автоматные очереди всего лишь щелкали о пластины его странной кожи, уходя в рикошет.

«Уиххххх!» — миномёты перепахивали землю перед «Канвой». Левин, не переставая стрелять по напирающим монстрам, прорычал радисту:

— Ноль-два-один!

— Ноль-два-один, — повторил в гарнитуру боец.

Ползущий в сторону амбразуры зверь с телом волка и жалом скорпиона, с перебитыми лапами, получил залп в череп из дергающихся в руках автоматов двух кричащих от ужаса солдат 1‑й роты. Трава на склоне стала багряной. Капли красной жидкости, попадающие на стволы автоматов, испарялись за доли секунды с перегретых пламегасителей, искрящихся огоньками выстрелов. Несколько изуродованных тел в камуфляже и разорванных бронежилетах скатились с вершины вниз.

Земля содрогнулась. Прицел дёргался из стороны в сторону и Антохин видел за ним разрывы артиллерийских снарядов, разметавших всё живое немного правее от «Канвы».

Замолк тяжёлый пулемёт, стоявший на «въезде» меж сопками — «шипастые» хвосты проворных тварей замелькали вдоль грунтовой дороги, совсем близко к бункеру.

«И этих тоже нет», — пронеслось в голове прапорщика. Небо зазвучало крутящимися лопастями и долина впереди стала очерчиваться узорами из трассеров и белыми вспышками ракет, выпущенных с бортовых орудий двух штурмовых вертолётов. Оскалившаяся стая всё чаще натыкалась на тела убитых сородичей. Жуткая лавина кровожадных созданий не сбавляла свой напор, вгрызаясь в крепость из горстки людей, вставших у неё на пути.

— Ааааа! — стиснув зубы, трое стоявших на охране входа в бункер бойцов отстреливали боезапас длинными очередями, уходящими в узкий проход. Вход уже был забит телами тварей.

— Цели на двенадцать часов! — что есть мочи прокричал сквозь общий шум стрельбы и истошных воплей один из спецназовцев.

Под ночным светилом метрах в двухстах впереди, из глубины полигона в сторону «Канвы» шли две огромные ящерицы. Размером со слона, они перебирали своими перепончатыми лапами, двигаясь удивительно ловко и быстро.

«Мать честная», — Антохин смотрел на вскидывающего голову вверх ближайшего «динозавра».

— Координаты: все нули! Все нули! Сейчас их разом накроем! — приказал радисту Левин, заменяя магазин в автомате.

Ящер расправил свой «капюшон», покрытый чешуёй, вдохнул, заполнив воздухом раздувшиеся шары под скулами, а затем открыл свою клыкастую пасть. Казалось, пространство треснуло. Высокий, тонкий, мерзкий звук оглушал, отдавался в голове острой колющей болью. Никто не мог продолжать стрельбу: люди прижимали рукам уши, царапали себе виски, многие падали и начинали биться в судорогах на полу. «Лавина» не остановилась, она лишь замедлила свой шаг: прижав уши к головам, ужасные создания продолжали идти, чуть прижавшись к земле, осторожно прощупывая поверхность перед тем, как наступить на неё. Мимо сопок, в гущу стаи въехал танк. Он бессмысленно вертел башней, облепленный какими-то обезьянами с волчьими головами и кривыми когтями, полосующими металл брони. Его движение было почти неуправляемым, а когда дуло в очередной раз повернулось в сторону бункера, танк выстрелил по вершине холма. Земля осыпалась на одну из амбразур. Вверх дном в ста метрах от бункера падал штурмовой вертолёт. Рухнув, машина стала горящей смятой окровавленной грудой металла и битого стекла, похоронившей под собой нескольких зазевавшихся тварей.

Сквозь мелькающие цветные пятна в глазах Антохин увидел мёртвого радиста. Полковник Левин сидел на коленях, закрыв руками уши. Он водил лбом по бетонной стене, раз за разом освежая красную линию кровью из своих вен. Прапорщику казался бесконечно долгим путь до гарнитуры радиостанции: конечности онемели, мозг разрывался от боли, а всё вокруг расплывалось. Твари уже медленно пробирались через некоторые амбразуры в бункер. Они грызли и рвали на части ближайших солдат, не замечая сидящего Антохина, подносящего микрофон гарнитуры ко рту:

— Фсе нули! Фсе нули! Се нули! Се нли! Се нли! Сенли! Сенли! — голос хрипел, связки рвались от усилий выговорить слова, которые он уже не мог слышать. Из его ушей на пол капала кровь, разбиваясь в красные пятна. Мерзкий звук, издаваемый ящерами, поселился внутри головы.

Участок длинного кривого холма, опоясывающего заброшенный полигон, осветился в ночи длинной чередой ярких огненных вспышек.

Глава третья. Затишье

Чисто писано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить.

А.Н. Толстой

Пункт «Гнездо», штаб спецоперации. 300 км севернее от пункта «Канва».

Спустя 35 часов.

Борт военной авиации шёл на посадку. Выпущенные шасси приближались к темно-синему покрытию длинной полосы аэродрома. Наконец белый транспортный самолёт коснулся мокрого асфальта. Толчок разбудил дремлющих пассажиров. Сержанты и рядовые, офицеры и прапорщики разлепляли сонные глаза. Десятичасовой перелёт подошёл к концу.

По боковому подъезду, расположенному вдоль полосы, к самолёту мчался на всех парах армейский джип. Из-под его чёрных колёс брызгами разлеталась дождевая вода, тонкой плёнкой растекавшаяся по асфальту в направлении дренажных колодцев. Ливень был подобен серой, непроглядной пелене, накрывшей «Гнездо» с раннего утра. Автомобиль немного сбавлял ход. Дворники скрипели, бешено смахивая потоки воды с лобового стекла джипа. Достигнув места остановки прибывшего самолёта, машина завизжала тормозными колодками и через несколько метров окончательно замерла. Транспортник начал опускать свою дверь-трап в хвостовой части. Тусклый свет пасмурного дня встретил толпу военнослужащих в тёмном брюхе «металлической птицы». Зазвучала команда: «Строиться!». Без спешки и суеты прибывшие солдаты становились стройными рядами вдоль ящиков и металлических контейнеров, прижатых чёрными тросами к полу багажного отделения. К кабине самолёта уже подъезжал первый из семи грузовиков, посланных для его разгрузки.

По трапу спускался мужчина лет сорока пяти в полевой форме со звёздами полковника на плечах. Голубоглазый, со светлым лицом, покрытым неглубокими морщинами, он шёл неспешным для своего среднего роста шагом. Казалось, его не заботил ливень, разбушевавшийся вокруг, начавший барабанить по козырьку его камуфлированной кепки, как только мужчина сошёл на асфальт. Из подъехавшего джипа выскочил офицер в дождевике и, поправив фуражку, бросился к спустившемуся человеку, наспех раскрывая зонт. Подбежав к полковнику, он вытянулся по стойке смирно и протарабанил:

— Капитан Шохрин!

— Полковник Громов, — без напускного величия ответил дважды герой Южной войны.

— Товарищ полковник, мне приказано доставить вас в штаб!

— В путь! — несмотря на суетящегося вокруг него капитана, Громов сам себе открыл заднюю дверь джипа.

Сконфуженный штабист закрыл зонтик, плюхнулся на переднее сиденье и захлопнул за собой дверь джипа. Автомобиль тронулся с места, направляясь к выезду с территории аэродрома.

В пятидесяти метрах от самолёта, у заправочной станции «Гнезда», под козырьком щита со средствами пожаротушения стояли два техника-заправщика. Молодые люди закинули сигареты в красное, висящее на стенде ведро, ещё в тот момент, когда к самолёту подъезжал джип. Сунув руки в карманы пропахших керосином синих комбинезонов, юноши пытались разглядеть, что же происходило у хвоста транспортника.

Прибывшее подразделение загружало грузовики, выстроившиеся в колонну у трапа. Гости отличались от местных вояк не только современными моделями облегчённых бронежилетов и касок, но и расцветкой своего камуфляжа. Чёрные и коричневые пятна «защитной» основы перекрывались темно-зелёными, красными и серыми кляксами. Каждого бойца украшал красный берет. У всех до единого на правом плече был нашит круглый шеврон с изображением зелёной головы мифической женщины. Вместо волос у неё свисали змеи, а по ним била молния, выполненная золотыми нитями на чёрном фоне. Но женщины были не только на наплечных символах. Женщины, одетые в камуфляж спецподразделения, с ухоженными волосами, длина которых отвечала требованиям воинского устава, производили погрузку снаряжения наравне с мужчинами. Часто среди этих дев-воительниц встречались санинструкторы с красным крестом на нарукавной повязке.

Один из техников произнёс вслух:

— Кого ещё сюда чёрт принёс?

Его напарник по дежурству на «заправке» ответил:

— Это могут быть «Раскаты».

— Да ладно тебе! Опять какие-нибудь мотострелки для пополнения «линии» прибыли. С утра самолёт с гробами улетал. Замену просто привезли.

— Да говорю тебе! Это «Раскат»! Евгеньич вчера ещё намекал, что скоро сюда «спецы по нечисти» прибудут!

— Не врёшь?

— Зуб даю! Скоро всё кончится.

— «Раскат» — это круто! Они — звери просто! Отмороженные на всю голову!

— Ничё они не отмороженные! Просто элита! Я сам туда хотел.

— Да ладно! А шо ты сюда-то на контракт пошёл?

В ответ солдат только сплюнул в сторону и продолжил с грустью смотреть на людей у самолёта.

* * *

Громов вошёл в кабинет и захлопнул за собой дверь. Это было просторное помещение для совещаний со старыми коричневыми ламинированными панелями на стенах и поцарапанным лакированным паркетом. Громова ждали четверо. Во главе длинного деревянного стола сидел подтянутый, высокий мужчина лет сорока пяти. Его круглая голова обрамлялась двумя залысинами. Они начинались ото лба и исчезали ближе к макушке в его коротких жёстких чёрных волосах. Мужчина пристально посмотрел на вошедшего и, спустя пару секунд его сосредоточенное лицо сменилось на приветливую улыбку.

— Александр Иванович, проходите! — встав из-за стола, брюнет указал ладонью в сторону свободного стула, а затем протянул её подходящему гостю:

— Командующий операцией генерал Лыкоренко.

В его чёрных глазах был виден добродушный настрой по отношению к старому товарищу.

— Рад снова с тобой служить, Пётр Николаевич, — крепко пожал протянутую руку Громов. Ему тоже было приятно видеть друга, хоть и при этих непростых обстоятельствах. Генерал продолжил:

— Знакомься: это начальник штаба операции — подполковник Кононов, — хозяин кабинета указал на сидящего справа молодого офицера с характерными грубыми чертами лица, светлыми волосами, суженным разрезом карих глаз.

— Товарищ полковник, рад знакомству, — произнёс тот баритоном, пожимая руку Громову.

— А это теперь твой «таксист», капитан авиагруппы — майор Яргин, — Лыкоренко кивнул на сидящего поодаль полного мужчину со складками на подбородке и бритом затылке. Майор протянул мясистые пальцы правой ладони.

— Здравия, товарищ полковник, — хрипловатым голосом обратился бывший лётчик, ловко поправляя впивающийся в шею воротник своего синего полевого кителя.

Лыкоренко продолжил:

— А также наш советник и куратор операции со стороны ведомства, — командующий уважительным тоном представил последнего члена закрытого совещания, — старший уполномоченный ФББ — Лешаков Алексей Анатольевич.

— Можно просто — Алексей Лешаков, — с располагающей улыбкой на лице поприветствовал гостя худой силовик. Его тонкую кисть обжимал рукав чёрного, как ночь, облегающего кителя. На вытянутом лице были небольшие шрамы, впалые маленькие голубые глаза в окружении еле заметных морщин. Внешность «пепельного человека» дополняли припорошенные сединой стриженые выцветшие волосы на голове и усах. Все его движения казались чересчур размеренными, неестественно точными.

— Ну, а теперь к делу! — Лыкоренко изменился в лице, сменив радость встречи на тяжёлую сосредоточенность перед сложным разговором.

Заёрзали стулья, щёлкнул звук зажима на папке-планшете, прозвучал прикрываемый рукой кашель, замаскированный в общем шуме подготовки. Спустя несколько секунд всё стихло.

— Кононов, давай, — быстро махнул ладонью своему помощнику генерал.

Светловолосый заместитель начал доклад:

— Около тридцати шести часов назад, в 23:40, на узел связи «Восточный Холм» поступил сигнал «Лавина». Это аварийный протокол «Объекта 80» — исследовательского комплекса, имеющего разветвлённую сеть подземных лабораторий. Связь с комплексом отсутствует, детальная информация о его системах, состоянии лабораторий и персонала также отсутствует. Связь с гарнизоном секретного комплекса установить не удаётся, — его голос был размеренным, неторопливым. — Согласно данным авиаразведки, на прилегающей к комплексу местности находятся стаи диких зверей и генетически изменённых особей. Часть из них до сих пор не удаётся идентифицировать, — брови Громова изогнулись, выражая возникшее недоумение. — В течение первых двенадцати часов после поступления сигнала «Лавина» воинскими соединениями округа был организован периметр опасной зоны. Последние семь часов Силы Сдерживания не вступали в прямой контакт с противником. Ситуация стабилизировалась, прорывы периметра отсутствуют.

Кононов закончил, отложив листок в сторону.

— Есть вопросы по оперативной информации? — озадачил присутствующих черноволосый генерал.

— Какова задача моего подразделения? — негромко, но чётко произнёс Громов.

— Добыть информацию, Александр Иванович, — прошелестел голос Лешакова.

Громов посмотрел на него, затем перевёл взгляд полный вопросов с чёрного мундира ФББ на Лыкоренко.

— Сама зона отчуждения будет уничтожена тактическими ударами ракетчиков, — генерал пробарабанил указательным пальцем по столу. — Твоя задача — проникнуть в комплекс, найти данные по проекту, найти выживший персонал, по возможности установить причину аварии. В общем, сбор разведданных на месте, на земле.

— Разреши уточнить, — голос Громова пока ещё оставался сдержанным, но уже напряжённым. — Какую информацию я должен искать в комплексе, если все данные передавались в Узел? — он повернул голову в сторону силовика. — Я создавал «Раскат», вырабатывал тактику для программ центра подготовки на основе их докладов и рекомендаций. Контроль экспериментов, состояние комплекса — я помню, что эти вещи ежечасно мониторились удалённо! — Громов вновь посмотрел на друга. — Ты ведь сидел вместе со мной на этих совещаниях, и это было ещё восемь лет назад. Вы не доверяете своей информационной системе? — полковник обратился к Лешакову.

— Не доверяем, — старший уполномоченный сложил кисти в «замок» и опёрся ими на стол.

Полковник замолчал. На несколько секунд он сосредоточился на небольшой царапине, извивающейся на поверхности клеёной столешницы. Затем снова посмотрел на чёрный мундир. Лешаков спокойно продолжил:

— Мы ставим под сомнение и все данные, приходившие к нам ранее, — голос представителя ведомства был мягким, но напоминал затаённое шипение змеи в лесной норе. — Сигнал тревоги пришёл на пункт с контура гарнизона «восьмидесятки», а не с контура ФББ на объекте. Отчёты, которые мы для вас готовили, нами практически не редактировались. Нам информация казалась полной, да и вам тоже. Но! Согласно данным с беспилотников, — Лешаков, выдержал секундную паузу, Яргин одобрительно закивал, — существа, разгуливающие по поверхности, отличаются от тех, что были в документах.

— Я получал рапорты: «Силы Сдерживания, сталкивались с неизвестными существами», — вставил Кононов. — Ну, то есть для них-то все создания «восьмидесятки» неизвестны, но большая часть сведений не «бьётся» с данными из архивных отчётов, высланных с объекта до аварии.

Лыкоренко перехватил тему:

— Но не будем забывать, что они описывают всё с преувеличениями, естественно.

Доклад был закончен. Громов сложил руки на груди и после недолгих размышлений произнёс:

— У вас есть предполагаемые места расположения носителей баз данных? Расположение ключевых объектов, по которым можно восстановить картину произошедшего? Оценить состояние этого комплекса? Пути подходов, отступлений?

Немного замявшись, «барабашка» ответил, сосредоточив безжизненный взгляд на грозных глазах боевого офицера:

— Повторюсь, мы не доверяем информации, поступавшей от куратора на «восьмидесятке». Можем предоставить подробные планы комплекса до перестройки, когда он был центром разработки боеголовок — «Объектом 60». Сейчас мы точно знаем, что данные находятся на подземных этажах комплекса, как и …

— Как и клетки, откуда сбежали особи, верно? — переспросил Громов. Его голос стал суровее.

Лыкоренко ответил вместо «силовика»:

— Но они ведь уже сбежали из них. Бояться нечего.

Командир «Раската» глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Стукнув костяшками по столу, он спросил:

— Я правильно понимаю — группа должна провести разведку боем на территории, о которой мы почти ничего не знаем, «охраняемой» превосходящими силами неизвестного противника?

— В целом, да, — утвердительно покачал головой Лешаков.

— Угу, — сердитым басом протянул Громов. — Каков план?

Кононов расстелил на столе карту местности с обозначенными на ней символами. Красным маркером были выделены здания, размещённые среди полей, лесов и озёр. Синей пунктирной линией был очерчен периметр, на котором квадратами с номерами 1, 2, 3 и т. д., были указаны опорные пункты Сил Сдерживания. Сверху, недалеко от периметра, зелёным цветом был нарисован треугольник с примечанием «Гнездо», а рядом с ним — короткая, еле заметная серая линия взлётной полосы аэродрома. Карта отрисовывалась на основе снимков со спутника. Объекты были хорошо узнаваемы, а цвет маркеров только выделял их.

Взяв карандаш, Лыкоренко склонился над картой, показывая на красный кружок:

— Твоя первая цель — вот этот узел связи. Он находится на вершине, рядом с объектом, спрятан между отвесами скал. С него будет отлично видно остальную территорию. Здесь должен быть небольшой отряд охраны, несколько построек и самое главное — локатор. Не самый навороченный и мощный из всей системы комплекса, но он находится на вершине и чуть ли не единственный, который не связан с системой ПВО напрямую.

Александр Иванович кивнул. Командующий продолжил, предлагая подключиться к разговору офицеру авиации:

— На пункте нужно установить контакт с отрядом охраны, собрать имеющиеся сведения и попытаться наладить работу локатора. С помощью него мы зайдём в систему обороны базы и снимем протокол воздушного охранения. По доставке к точке высадки свои мысли выскажет майор Яргин.

— Гхэээрм! Извините, — прокашлялся лысый вояка, — готов предоставить транспортные вертолёты в количестве десяти штук. Вместимость каждого — шестнадцать человек. Есть два огневых звена по четыре штурмовых вертолёта. Мы знаем, что в зоне объекта действует автоматизированная система ПВО, — голос майора был прокуренный, да ещё и с нотками бронхита. — В каком она состоянии, кто её сейчас контролирует — неизвестно. Но, по полученным сведениям, модели используемых установок способны поразить транспорт по всей этой площади, — майор очертил концом ручки неправильный овал, накрывающий почти всю территорию с красными квадратиками на карте. — Поэтому считаю целесообразным зайти на малой высоте одной-двумя машинами вот в этот «коридор», у возвышенности. Там вертолёты смогут зависнуть на десять-пятнадцать секунд, не опасаясь прямого наведения ракет.

— А потом? — Громов перевёл взгляд с карты на капитана авиагруппы.

— Потом? Потом уже можно будет задействовать и все машины, все звенья. Также в небе будет беспилотный аппарат для наблюдения за территорией.

— Все не пойдут! — оживился Лыкоренко. — Хотя бы одна машина для нужд «Гнезда» останется, и ещё одну переоборудуйте в вертолёт для раненых. Полевой госпиталь организован недалеко от полосы.

— То есть не более восьми машин? — переспросил полковник «Раската».

— Так точно! Восемь машин для переброски личного состава и два боевых звена, — Яргин спешно вытирал проступающий на лбу пот.

— Вполне хватит, — стал рассуждать вслух Громов. — Всех посылать на «восьмидесятку» нет смысла. Мы теоретически способны проводить успешную зачистку территории от мутантов, но не при таком количестве особей. Я пошлю несколько небольших групп. Они начнут: здесь, здесь, и здесь, — он показал несколько разнесённых друг от друга точек на карте. — Высадятся с небольшим интервалом. Твои звенья будут нужны для отвлечения стай, в первую очередь! Они должны будут создать шум таким образом, чтобы звук высадки групп затерялся в общем хаосе. И делать это нужно на противоположных сторонах от зон высадки. Проработай временные интервалы. От посадки до посадки двадцать минут — чтоб место десантирования осталось точно за спинами тех тварей, что «пасутся» неподалёку от него. Ну, и отправить на задание я готов не больше половины состава — вторая половина «Раската» должна быть в состоянии выступить по тревоге в качестве групп эвакуации, в любую минуту.

— Меньше, — добавил Лыкоренко, — я хочу твоими ценными кадрами усилить периметр Сил Сдерживания. Инструкторами там пусть будут.

— Готов отправить в опорные пункты не больше одной трети, — дружелюбно, но твёрдо произнёс Громов.

— Да, отлично!

Затем в кабинете обсуждались принципиальные моменты высадки, количество и состав групп, предполагаемое время операции и прочие моменты предстоящей «разведки». Лешаков всё это время молчал, кивая головой в моменты, когда вопрос был обращён к нему. А ещё он внимательно следил, изучал героя Южной войны. Но вот совещание закончилось. Командующий операцией объявил:

— Все свободны. Полковник Громов, задержитесь, я хочу ещё кое-что обсудить.

Вновь задвигались стулья. Уходя, фэбэбэшник протянул руку Александру Ивановичу со словами:

— С Богом! Я буду на узле связи с самого начала высадки, для координации. Ну и ещё потому, что определённые действия лучше будет выполнить по моим советам, — на лице появилась звериная улыбка, — так будет спокойнее всем.

— Так точно, — Громов, прощаясь, пожал руку человеку в чёрном кителе.

Когда дверь в кабинет закрылась, за столом остались Лыкоренко, Громов и Кононов. Настенные часы размеренно отбивали секунды. В этом ритме затихал звук удаляющихся по коридору шагов.

— Наш парень — все свои, — Лыкоренко указал взглядом на начальника штаба, дав понять давнему товарищу, что теперь «лишних» людей здесь нет.

Командир «Раската» шумно выдохнул, растирая шершавой ладонью лоб своей уставшей головы:

— Помнишь, как всё начиналось, Петь? Сверхсекретное подразделение для выполнения особо опасных заданий. Как пошла эта шумиха по всем войскам! Какая была очередь из сук-карьеристов и столичных щеглов на это место — командующий учебным центром!

— Помню-помню, — в этот момент Лыкоренко доставал из ящика стола спрятанную бутылку личного «неприкосновенного запаса» и три стопки.

— Скольких «зарезало» ведомство то по-одному критерию, то по-другому! А потом первые шальные методики, первые травмы на «полевых манёврах». И вот Специальное Подразделение по Борьбе с Биологической Опасностью «Раскат», — положив руки на стол, Громов увидел выставленный алкоголь и, поморщившись, отказался. — Нет! Не сейчас, — когда мои назад вернутся, тогда и опрокинем.

— Помню, Саш, — стопки легко прозвенели, когда массивные пальцы генерала переносили их обратно в стол. — И красные пятна на форме: чтоб…

Громов перехватил фразу друга:

— Чтобы знали, что будет, если твари прорвутся. «Своей ли, чужой ли будешь окроплён!».

— Да и ведь забрызгало, — Лыкоренко перевёл взгляд на начальника штаба. — Сколько живых ушло с первой линии обороны?

— 10 процентов. В первые часы после аварии были максимальные потери, — спокойно констатировал Кононов.

Желваки Громова задвигались, но спустя несколько секунд всё пришло в норму:

— Как они вообще смогли организовать первую линию обороны? Как смогли задержать их?

— Почти не смогли, — продолжил светловолосый молодой офицер. — Была и неразбериха в том числе. С Центра в части пошёл протокол «восьмидесятки». А никто из них ничего не знал про «Лавину». Отправили всех, кого можно было поднять за 25 минут. Потеряли многих. Первым барьером стали наблюдательные пункты старого полигона, там же и первый отпор дали.

— Кто эти герои известно? — спросил Громов.

— Один прапорщик смог грамотно навести огонь артиллерии, и подмога прибыла вовремя — второй эшелон сил.

— Прапорщик? Мне нужны такие прапорщики.

— Да. Там был ад, судя по докладу из 211‑го полка, который к последнему разрыву снаряда выехал на позиции. На земле лежал слой из тел. Были и человеческие, и какие-то звериные. Все выжившие — в порванной одежде, контуженные, многие в помешательстве. Прапорщик, кстати, глухим остался. Видимо, снаряды рядом рвались. Но координаты он передал те, что нужны были в самый сложный момент.

— Ему медаль и на пенсию с почётом. Герой этой операции! — улыбнулся Лыкоренко.

— А ведь он действительно лучший, потому что смог выжить, — грустно улыбнулся полковник.

Повисла небольшая пауза.

— Сань, я предлагал им наземную операцию, но они боятся! Боятся не того, что наши части уже понесли большие потери — министерство ещё запарится объяснять про «случайную детонацию склада с боеприпасами» и «героев карантина» — а того, что пока силы до «восьмидесятки» дойдут, разнесут всё к чёртовой матери! И что нужно, и что не нужно! Ни чертежей, ни схем, ничего нет ведь! Они вроде как даже не знают, что есть что из наземных зданий, не то что «подземка»!

— Петь, — командир «Раската» приложил указательный палец к своим губам, успокаивая товарища, — не ищи справедливости на войне. Скажи мне лучше: он был там?

Расстёгивая давящий на шею воротник кителя, Лыкоренко сначала не понял о ком идёт речь, но через пару секунд прочёл ответ в глазах Громова:

— Да, Демченко командовал гарнизоном.

— И? — в голосе командира «Раската» чувствовалось напряжение.

— На данный момент считается без вести пропавшим. Эвакуации никакой не было. Связь пропала сразу. Да какая связь? На узел просто протокол пришёл об аварии.

— «Демон», — медленно проговорил Александр Иванович и продолжил негромко, скорее бубня себе под нос, прожигая взглядом стол. — Вечно тебя в адово пекло тянуло!

— За ситуацией следим постоянно! Да ведь? — Лыкоренко повернулся к начальнику штаба.

— Так точно! Два беспилотника, доклады с пунктов периметра каждые 30 минут и сканирование радиоэфира, — тут же затараторил Кононов.

«Угу», — Громов встал из-за стола. Поднял свою полевую фуражку и сказал:

— Ладно, нужно проработать план операции.

Кивнув офицерам, он пошёл к выходу из кабинета, надевая на голову не успевшую просохнуть от дождя мокрую армейскую кепку.

Закрыв дверь за вышедшим полковником, Кононов подошёл к столу, сидя во главе которого, Лыкоренко делал пометки в своей записной книжке:

— Пётр Николаич, ты хоть понимаешь, что они там могут найти?

Хозяин «Гнезда» остановил движение карандаша по листу и поднял глаза на начальника штаба.

Глава четвёртая. На пороге

— Едем мы с поганым Чудом‑Юдом биться, сражаться, родную землю защищать!

— Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.

— А где же их достать, дедушка?

— А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молодцы, все прямо. Доедете вы до высокой горы. А в той горе — пещера глубокая. Вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.

Сказка про Ивана — крестьянского сына и Чудо‑Юдо

Спустя 55 часов после получения сигнала «Лавина».

Люк с грохотом захлопнулся. Первая группа разместилась в пассажирском отделении вертолёта. На двух продольных лавках, прислоняясь спинами к металлической обшивке, между круглыми иллюминаторами сидело восемь человек. Молодой мужчина посмотрел на наручные часы в тот момент, когда машина оторвалась от земли и начала движение вперёд. «11:03», — считал с циферблата командир группы «Раскат-4» — Вадим Мазков. Офицер, чья храбрость, граничащая с безрассудством, была знакома многим бывшим сослуживцам за пределами спецотряда. Когда нужно было рискнуть, действовать вопреки страху и «правилам войны», когда счёт шёл на секунды, он врывался в эпицентр событий со всей своей решимостью и брал победу за горло. Старый — так звали его с незапамятных времён однополчане и друзья. Так же он позволял звать себя даже новобранцам, считающим его своим старшим братом. Вадим вновь окинул взглядом свой отряд: «Готовы». Затем он пробежался кончиками пальцев по правому краю бронежилета — своеобразный ритуал, который для Мазкова был принципиален. «Если нет петелек, торчащих ниток — живыми вернёмся», — это была наивная, но успокаивающая мысль. Старый перекинул из руки в руку ствол своей автоматической винтовки, стоящей прикладом на полу, и поправил микрофон гарнитуры, прикрепленной на ухе под шлемом. Красноватая кожа его щёк прогнулась ямочкой, дополняя улыбку. В серых глазах Вадима заиграли искорки азарта: «Охота». По коже бежали приятные мурашки от ощущения себя в роли хищника. И он летит к своим жертвам. Его люди идут с ним за добычей. «Без потерь», — он воображал, как исполняется это желание.

Вадим поднял взгляд с берец сидящего перед ним бойца выше. Это была она. Шерлок — девушка с короткими светлыми волосами, прядь которых свисала над высоким лбом её тонкого вытянутого лица. На белой коже не было шрамов и татуировок. Ярко- красные от природы губы сейчас дарили улыбку в ответ. Зелёные глаза, в которых был виден незаурядный ум, заискрились радостью. «Он настроился», — подумала Маша. Мария никогда не любила прозвища, но пришлось пойти на уступки и принять правила отряда. Так она стала Шерлок.

Вертолёт немного качало из стороны в сторону. Двери в кабину пилотов не было и поэтому все движения их рук были видны. Изредка то один, то другой посматривал на приборы, тянулся пальцами к каким-нибудь тумблерам или кнопкам, расположенным перед ними. За стеклом иллюминаторов мелькнула ограда аэродрома, скошенная полоса «запретки», поплыли темно-зеленые верхушки елей. Здоровяк, ростом под два метра и не менее метра в плечах — «шкаф» — рассматривал моховую опушку, проносящуюся под днищем вертолёта в десятках метров внизу.

— А грибов пособираем? — сказал он громко, повернувшись к отряду с усмешкой на своём простоватом лице, будто подпёртом выпирающей нижней челюстью. Окружающие были заняты проверкой оружия, подсумков или просто смотрели на лес, куда-то вдаль. Парень, сидящий напротив «великана», с живым светлым лицом улыбнулся, что-то шепнул своему товарищу, дремлющему рядом: темноватому мужчине с чёрными глазами и хмурым грозным обликом. Затемголубоглазый сослуживец приблизился к «богатырю» и прокричал сквозь оглушающий гул двигателей:

— Сними уже!

Здоровяк вопросительно насупил брови.

— Мы на борту уже! Гора, ну ты ж не камешек — думать можешь! С предохранителя сними! — парень хлопнул по прикладу пулемёта, что лежал на коленях увальня.

— А! Ё! — Гора сконфуженно щёлкнул огромным пальцем по рычажку-переводчику огня. Благодарно кивнул Джигиту. Он так не любил моменты, когда выглядел нелепо, погрузившись в мысли о чём-то приятном. Но всё же иногда позволял себе такую слабость во время привалов или перелётов.

За стеклом холм с каменистой короной из скал на своей вершине становился всё крупнее. Эта точка, возвышающаяся над окружающей местностью казалась жутким опознавательным знаком «восьмидесятки», начинающейся у его подножия. Вертолёт пошёл на снижение, и днище приблизилось к пушистым хвойным деревьям. Вдруг его резко качнуло вправо.

— Ай! — прокричала Настя — темноволосая девушка санинструктор — врезавшаяся надетой на голову каской в противоположную стенку пассажирского отделения. Отряд еле усидел на местах, мертвой хваткой вцепившись в стальные лавки. Вертолёт дёргало, шатало, кренило.

— Тварь на крыле! — прохрипел пилот из кабины, пытаясь вывести машину на нужную высоту или хотя бы не дать ей сорваться в падение. Старый прильнул к иллюминатору. На правом крыле, подтянувшись, висел мутант, похожий на обезьяну: в его теле угадывался стан гориллы, но морда была более вытянутая и заострённая, пальцы лап заканчивались когтями, которыми он прорезал обшивку и зацепился за вертолёт. Зверь наконец забрался на опору и начал бить по металлической оболочке машины, оставляя глубокие вмятины.

— Командир, он на мушке, — громко отчеканил мрачный тёмный боец, целясь через иллюминатор в голову твари.

— Нет, Палач, не стрелять в вертушке! — командир отряда уже поворачивал ручку откатного люка-двери. В вертолёт ворвался порыв ветра. Гул лопастей, еле перекрикивающий пищащий сигнал бортового компьютера, оглушал команду. Джигит подскочил к проёму и, схватившись левой рукой за поручень на стене, достал пистолет, затем выпустил всю обойму в разъярённого монстра. Пули летели по касательной, и лишь одна царапнула мутанта по плечу. Дьявольская горилла посмотрела на высунувшегося из люка человека — её жёлтые глаза были налиты кровью. Рык, исходящий из её пасти заставил душу уйти в пятки. У Джигита задрожали руки и он случайно выронил запасной магазин. Продолговатый металлический предмет лязгнул о край люка и улетел вниз — на землю.

«Ррррррыыыыыы!» — длинный извивающийся язык монстра снова исчез в клыкастой пасти, и на обшивку кабины пилотов обрушились удары. Разбилось стекло, из кабины раздался душераздирающий крик и вертолёт качнуло вправо. В этот момент Джигит чуть не выпал из вертолёта, но его успел ухватить за шиворот бронежилета Рысь — голубоглазый разведчик с телом настоящего гимнаста, ловкости которого позавидовали бы олимпийские чемпионы. Втащив бойца внутрь, он проорал:

— Подстрахуй, командир!

Рысь ударил ладонью по своей бляхе поясного ремня. Старый кивнул, упёрся ногами в стенку по обеим сторонам от открытого люка, и схватил товарища руками за ремень. Рысь заложил приклад в левое плечо и высунулся из вертолёта, подавшись наружу и согнув ноги в коленях. Тварь орудовала одной лапой в кабине пилотов, когти второй вогнав в обшивку рядом. Еле совместив прицел из-за сильных порывов ветра и качающегося вертолёта, Артём выстрелил. Очередь проскользнула по короткому крылу, высекая искры, и всё же разбила затылок мутанта. Туша опрокинулась назад, втянув когти обратно. Завалившись вбок, она скрылась в тёмно-зелёном море сосен.

— Тяни! — что есть силы крикнул Рысь, когда в прицеле голова монстра сменилась на приближающуюся отвесную скалу. Старый потянул бойца на себя. Гора и Палач схватились за лямки на бронежилете Рыси, и через мгновение все четверо свалились на пол. Пилот уже вовсю пытался отвести вертолёт от столкновения. Корпус сильно накренило и вся команда оказалась прижатой к обшивке левого борта. Спустя несколько секунд вертолёт выровнялся и бойцы свалились под лавки, звякнув касками и набитыми до отказа разгрузками.

С пола кабины пилотов в пассажирское отделение стала стекать кровь. На металле порога остался красный изгиб из-за выполненного манёвра.

— Мессия, сюда! — командир вместе с Рысью ринулись к кабине.

Они бережно достали раненого из кресла, срезав мешающий шнур шлемофона. Медленно и плавно спецназовцы вытащили лётчика в пассажирское отделение и уложили на пол. Настя присела рядом, опустившись на левое колено, и расстегнула свой рюкзак с красным крестом по центру. Лысый пилот лет сорока бился в мелкой дрожи, издавая вой: «Уууу». Его предплечья были распороты глубокими ранами, напоминающими своим видом нечто среднее между рваными и резаными. Синий комбинезон местами стал бурым, лохмотья рукавов бесполезно свисали. Защитный костюм на животе и груди был немного светлее из-за нескончаемых красных капель, падающих на него с остатков манжет.

— Тут глубокие, кровопотеря большая! — Мессия спешно вскрыла перевязочный пакет.

Декан — худой боец лет тридцати пяти — уже был по другую сторону от раненного и накладывал жгут. С очками на узкой переносице, он получил свой позывной не только за успешное окончание аспирантуры биофака, но и за телосложение, казавшееся таким неподходящим для карьеры военного, для облачения в бронежилет и ночных марш-бросков по территории боевых действий.

Пилот перестал трястись в судорогах, замолк, закрыл глаза и обмяк.

— Мля, у него шок, времени мало — нужно срочно в госпиталь! — выкрикнула Настя, перематывая краснеющим бинтом истерзанную конечность.

— Только первую помощь! Мы на месте десантируемся, и вертолёт вернётся на базу. Путь обратно будет быстрее, обходные манёвры уже будут ни к чему, — твёрдо ответил Старый.

— А если не протянет? — не унималась Мессия.

— Вариантов нет. У нас только один шанс зайти на объект. Разница по времени будет не больше минуты, а второй рейс нам может выйти в стаю тварей, сбежавшихся на шум.

— Вот же ему выпало так, а! — с гневом процедила санинструктор, смотря на истекающего кровью будущего инвалида, если пилот вообще останется жив.

— Ему ещё повезло! Тварь добралась до рук, которыми он закрылся, а могла ведь и с груди всё до костей содрать первым же ударом, — Декан ловко перевязывал правую, ближайшую к себе руку раненого.

Вертолёт облетал по часовой стрелке «каменную корону». Ниже склон был занят разросшимся кустарником и редкими деревьями, усеян торчащими из земли глыбами. Серый безжизненный камень на первый взгляд делал невозможным подлёт к короне. Вертолёт сделал заход со стороны единственной дороги к аванпосту. Узкая, извивающаяся серпантином между глыбами, с высоты она казалась забытой всеми тропкой. Спустя пару мгновений из окон вертолёта стала видна ровная площадка на вершине горы. Рядом с ней начинался железобетонный забор, огораживающий несколько небольших построек. На крыше одной из них была тарелка локатора. Вертолёт опускался всё ниже и ниже.

— У вас пятнадцать секунд и я ухожу! — крикнул из кабины второй пилот.

В голосе лётчика был слышен надрыв: потряхивало от увиденного ужаса, что творился в полуметре от него.

Командир отряда стукнул несколько раз кулаком по нагрудному карману своей разгрузки. Бойцы взяли оружие на изготовку. Вертолёт снижался, в иллюминаторах были видны приближающиеся небольшие кусты, прижатые ветром к земле. Люк отъехал по направляющим вбок. Один за другим «раскатовцы» выпрыгивали из зависшего в 20‑30 см от земли вертолёта и тут же отбегали на несколько метров, давая сослуживцам место для приземления. Последними с борта десантировались Мессия и Декан, закончив перевязку в момент открытия люка. Настя едва успела схватить свой рюкзак, прошептав себе:

— Всё, что смогла. Теперь сам выкарабкивайся.

Автоматическая дверь возвращалась на прежнее место, скрывая за собой лежащего без сознания раненого пилота. Чёрный вертолёт с белыми цифрами «015» на хвосте устремился вверх, отдаляясь от горы в сторону базы.

Спецназовцы присели на одно колено, образуя собой замкнутый круг, держа окружающее пространство на мушке. Ветер стих, кустарник вновь лениво шелестел листвой. Тучинеторопливо плыли в пасмурном небе. В прицел были видны деревья, лежащие то тут, то там валуны, поросшие лишайником, зелёная трава с ковром из диких невзрачных цветов. Звук режущих воздух лопастей уже был почти не слышен. Вокруг только тишина. По центру небольшой зоны высадки проходила потрескавшаяся асфальтовая дорога в две колеи, с выделяющейся обновлённой разметкой, но со слабо различимой рассыпающейся кромкой, скрытой местами под слоем песка и травы. Дорога — та самая «забытая тропа» — начиналась у подножия, петляла между глыбами гранита и наконец выпрямлялась из серпантина в месте высадки группы. Затем она шла дальше, на аванпост, подныривая под темно-серые ворота узла связи. Створки были навешаны на железобетонное ограждение из сборных панелей с колючей проволокой наверху по всему периметру.

— Идём к воротам. Третье звено — контроль тыла, — негромко произнёс Старый, аккуратно вставая на ноги. Группа образовала полукольцо и, держа на прицеле окрестность, двинулась в сторону аванпоста. Гора и Рысь держались позади, не спуская глаз со склона и дороги.

Ворота оказались приоткрытыми. Краска в углах начинала немного шелушиться, обнажая ржавчину. На левой створке был электронный замок. По нему явно кто-то ударил чем-то увесистым: на небольшом, как домофон, устройстве была разбита приборная панель. Тонкие проводки были видны через трещины в корпусе.

Вадим произнёс:

— Палач, Джигит.

Двое спецназовцев по приказу командира осторожно приблизились к приоткрытым воротам. Не отнимая приклад от плеча, темноволосый стрелок потянул на себя левую створку с повреждённым замком. Джигит зашёл в образовавшуюся щель. Следуя за ним, Палач успел заметить кривой обломок стального засова, лежащий на земле.

«Ни фига себе! Тут как будто пара «шашек» рванула! Тогда почему нет копоти?», — удивился он.

Отряд занял оборону у ворот, переключив всё внимание на склон. Отсутствие густых зарослей сейчас было на руку. Появись враг оттуда, он был бы изрешечён шестью очередями из разрывных пуль. В гарнитурах послышался непривычно сосредоточенный голос молодого ротного шутника:

— Командир, периметр: два пи эр.

— Джигит, уймись пока, — улыбнувшись, ответил Вадим, подавая остальному отряду знак рукой.

Не касаясь ворот, бойцы зашли на территорию аванпоста. Асфальтовая дорога уходила прямо к зданию со здоровенной антенной на крыше. По бокам от дороги шли окантовывающие её черно-белые полоски бетонного бордюра. Ответвления вправо и влево от основной «магистрали» подходили к небольшим постройкам.

Слева от ворот стоял большой металлический ангар, в котором наверняка можно было припарковать с десяток легковых автомобилей или несколько грузовиков. Через высокие ворота этого гаража протиснулась бы и гружёная фура, но вот её задняя часть осталась бы на улице. Ширина ангара подходила больше для армейских грузовиков. Справа от дороги, напротив гаража стоял одноэтажный небольшой кирпичный корпус. Его широкие пластиковые окна выходили на окрашенный в песчаный цвет фасад. Один оконный блок был разбит: осколки стекла виднелись на серой отмостке. Входные двери были распахнуты, а на бетонном крыльце валялись клочья ваты.

Человеческие шаги в сторону здания связи с тарелкой на крыше были максимально тихими. Песок, скрипящий под подошвой, сейчас казался сигнальной ловушкой. Озираясь, люди шли вперёд, не снимая пальцы с курков. Проходя мимо бетонных ступеней, Маша увидела на земле багровое пятно на импровизированном газоне у крыльца. Ростки травы были выкрашены липкой «краской» и красными кусочками, очень похожими на ошмётки.

— О! Сойдёт за образец, — Декан присел рядом с кровавым пятном, достал из нагрудного кармана колбочку и затолкал в неё пальцем еле заметный кусочек, прилипший к зелёному газону.

Машу передёрнуло. Она никогда не понимала, как некоторые люди могут так бесцеремонно, по её мнению, относиться к телам других.

— Потом не мог это сделать? — бросила она сослуживцу в очках.

— Не мог что? — не понял сначала Декан. — А, ну это надёжнее — точнее, чем жетон. Он не будет без вести пропавшим.

— Ствол не опускай лучше, чтобы наши жетоны никому искать не пришлось, — процедила Шерлок.

Пройдя немного дальше, группа оказалась перед зданием с антенной на крыше. Все окна небольшой постройки сейчас были заблокированы металлическими листами.

«Похоже, они забаррикадировались изнутри», — подумал Вадим.

— Всем внимание! Не подстрелите выживших! — отдал приказ Старый.

Командир поднялся по металлическим ступеням крыльца, подошёл к входной двери пункта связи. Шерлок, словно кошка, беззвучно проследовала за ним, но держалась немного левее, Палач и Джигит поднялись последними: крыльцо не вмещало больше четырёх человек. Остальные бойцы развернулись и следили за прилегающей территорией поста, который они только что прошли насквозь.

Входная бронированная дверь оказалась незапертой. Скрипнувшие петли окончательно лишили отряд элемента неожиданности. В тёмном длинном тамбуре, больше напоминающим холл или коридор, совсем не было света. Включив подствольные фонарики, бойцы рассмотрели пустую комнату: пол из кафельной плитки был выложен белыми и синими ромбами, стены были увешаны плакатами по технике безопасности при работе с электрическими приборами и какими-то инструкциями, набранными мелким шрифтом. В дальнем конце комнаты пол выпучился небольшой горкой. Вокруг неё лежали комья земли и осколки разломанной плитки.

— Что ещё, мать его, за подкоп? — пробубнил Джигит.

Палач, стараясь двигаться в сторону «подкопа» как можно тише, повесил автомат за спину и вытащил пистолет из кобуры на бедре. Старый шёл чуть правее от него, освещая непонятную горку своим фонарём. Вдруг справа появился блик.

«Рубка?», — подумал Вадим, когда увидел, что это было небольшое стеклянное окошко в зелёной двери, от которого отразился свет. Дверь была оклеена листами с графиками и поначалу воспринималась как часть стены.

Палач остановился перед ямой в полу, подняв правую руку вверх. Все приготовились. Тишина в этот момент казалась предательницей, скрывающей в себе нечто ужасное. Палач сделал рывок вперёд, наведя дуло на центр непонятной земляной горки. В ярком белом пятне света оказалась нора. Это был кривой, уходящий вправо подземный тоннель, вырытый каким-то небольшим существом. Сейчас посреди входа в этот тоннельсидела крыса, обгладывающая непонятный, извалянный в грязи комок. Крыса была раза в два меньше диаметра подземного хода и не могла претендовать на авторство этой работы.

— Чисто! Тут крыса, — Палач убрал пистолет обратно в кобуру.

Вадим вернулся к замаскированной двери. Он попытался рассмотреть хоть что-то сквозь гладь толстого защитного стекла. Фонарик помогал определить контуры ближайших предметов в обесточенном помещении, правда, одновременно с этим, глазам мешал надоедливый блик на стеклянной поверхности. Вадим нашарил ручку и потянул её на себя. Ничего. Дверь не поддавалась на любые попытки сдвинуть её с места. Шерлок всё это время осматривала небольшой электрощит, висящий справа от выхода из здания. Его хлипкая дверца с вмятиной по центру, была открыта.

— Командир, повреждений предохранителей нет. Не хватает только электроэнергии: возможно, где-то на территории обрыв линии, — доложила Маша.

— Хорошо, если так, — Старый подошёл к ней, опустил автомат и, указав на свою гарнитуру, произнёс:

— Время для усилителя.

— Сейчас!

Шерлок скинула рюкзак и, немного порывшись в нём, достала чёрное устройство размером с ладонь, имеющее телескопическую антенну сбоку. Командир отряда вышел на крыльцо и подключил провод, вытянутый из кармашка на правом плече, к усилителю сигнала:

— «Гнездо», это «Раскат-4», как слышно? «Гнездо», приём, это «Раскат‑4»!

Он посмотрел на подошедших к выходу Палача и Джигита, своих «заклинателей пуль». Они были из тех бойцов, что имели какую-то маниакальную тягу к оружию. Все их разговоры были о ТТХ различных моделей, личное время они тратили на обслуживание любимых стволов и оттачивание навыков в полковом тире. Но эти двое были лучшими в вопросах уничтожения всего живого, в самых неудобных боевых условиях. В гарнитуре, наконец, раздался голос Громова.

Старый продолжил:

— «Гнездо», прошу произвести корректировку задания, обнаружен пункт связи в точке «А». Электричества в здании нет, комната с терминалом — за закрытой стальной дверью. Разрешите применить взрывчатку для вскрытия!

Бойцы, всё это время остававшиеся на улице, постепенно разошлись дальше друг от друга. Казалось, территория аванпоста заброшена, а единственными живыми существами здесь были спецназовцы.

Старый внезапно приложил ладонь к гарнитуре, одновременно с этим выпрямившись:

— Прошу повторить, «Гнездо»!

Брови на его лице сошлись к образовавшейся вертикальной складке над переносицей, на лбу стала видна вена. Сейчас Вадим выглядел крайне раздражённым, способным пристрелить любого, кто будет с ним пререкаться.

— Принял! — Старый убрал руку с гарнитуры на цевьё автомата. — Палач — к третьему звену, Джигит — к четвёртому!

В наушнике у каждого бойца «Раскат‑4» зазвучал голос командира:

— Всем! Меняем план действий: третье звено осматривает ангар, четвёртое — здание напротив. Необходимо найти центральный электрощит для восстановления подачи энергии. По данным базы он был установлен в техническом помещении одного из этих зданий. Действуем не по инструкции, так что смотрите в оба! Я и Шерлок контролируем пункт связи и территорию поста. При обнаружении любых предметов, панелей, компьютеров всяких — доклад по внутреннему каналу. Выполнять!

Старый зашёл обратно в здание, опустился на одно колено и, свесив автомат, достал карту района операции. Положив её на пол, он начал делать на полях пометки. Небольшой карандаш, зажатый в пальцах Вадима, выводил грифелем на бумаге буквы сокращений и примитивные фигуры условных обозначений. Через несколько секунд командир убрал карандаш обратно в разгрузку и снова упёр в плечо приклад винтовки, хоть её ствол и остался опущенным. Всё его внимание было приковано к территории заброшенного аванпоста. В темноте прозвучали тихие шаги в сторону выхода. Командир бросил беглый взгляд на севшую напротив него Шерлок. Девушка упёрлась спиной в бетон справа от двери. Маша выглянула наружу, чуть наклонившись вбок:

— Вошли?

— Да, пока всё тихо.

Шерлок будто бы затаилась в темноте: свет улицы не позволял увидеть её.

— Мы одни. Жаль, что на задании, — негромко, без привычного приказного тона произнёс Вадим.

Голодный Машин взгляд поднимался, скользил по его шее через тонкие губы к любимым глазам:

— Да, — сумрак холла скрыл довольную улыбку девушки.

* * *

— …доклад по внутреннему каналу. Выполнять!

Рысь и Гора, не медля, двинули к металлическому ангару. Шли быстро, но аккуратно, посматривая на окна кирпичной постройки слева. Асфальтовая дорога поворачивала к воротам ангара почти под прямым углом и образовывала собой небольшую разворотную площадку — пандус. Шириной она была в треть длины самого ангара — метров 10‑12. Несмотря на наличие калиток в створках высоких ворот этого гаража, бойцы устремились к запасному выходу. Очутиться в острых лапах хищников, сидящих в засаде, никто не хотел. Поэтому идея войти через «парадный вход» в необследованное здание никому в голову не пришла. Военнослужащих с суицидальными наклонностями в «Раскате» не водилось с момента основания спецотряда.

Расположенные почти под потолком окна были закрыты изнутри стальными пластинами. Помещение казалось огромным. Но ни одно окно не осталось открытым — пуленепробиваемые шоры. Эти металлические листы на окнах были похожи на те, что висели в здании связи. Полутьма скрывала в себе ремонтные стенды, припаркованные машины и трёх вошедших «раскатовцев». Где-то на другой стороне от запасного выхода из-за замыкания в цепи щёлкал искрами обрыв провода. Бело-синеватые слабые вспышки на миг освещали дальнюю стену. Бойцы включили фонарики. Ангар внутри оказался действительно просторным помещением: напротив распашных ворот, выходящих на разворотную площадку, было две смотровых ямы, окантованных стальной полосой. Это было напоминание всем о резком перепаде высоты. Как и резиновые отбойники на металлических колоннах, граница опасной зоны была выкрашена в жёлто-чёрную зебру. Возле одной из смотровых ям был припаркован автомобиль. Это оказалось единственное место, на которое худо-бедно падал свет через решётку матового зенитного фонаря. Рысь направился к пока ещё плохо различимой в полутьме машине, Гора и Палач осторожно подошли к смотровым ямам. Глаз понемногу привыкал к сумраку, а потенциальноопасных мест в ангаре становилось всё меньше.

Гора, подойдя к вытянутой поперёк бокса яме в бетонном полу, остановился, на секунду прислушавшись к тишине. Других звуков, кроме дыхания и шагов двух человек он так и не услышал. Сделав выпад вперёд, он резко направил ствол пулемёта вниз. На бетонном дне были подтёки масла, разорванная рабочая форма какого-то автослесаря и несколько металлических баллонов. У части этих баллонов не было вентилей. Некоторые из них стояли на своём днище, но большинство было прислонено к стенке ямы, а пара штук просто валялась. Как будто кто-то упал на них, а потом не стал поднимать за собой, пытаясь скрыться от опасности.

— У меня чисто, — сказал Палач.

Он перевёл свет фонарика со второй ямы на деревянные перегородки у задней стены ангара:

— Я осмотрю постройку.

Гора решил, что между баллонами будет только коллекция из обрывков той грязной формы, лежащей на дне, и отошёл назад.

— Здесь тоже чисто, хоть она и грязная, — доложил пулемётчик.

Завершив беглый осмотр машины снаружи, Рысь нажал на своей гарнитуре кнопку для связи через общий канал:

— Командир, это третье звено — обнаружили БАМП! Возможно, исправен.

— Принял! Надо выяснить на ходу он или нет, если, конечно, это не займёт много времени, — в голосе Старого появились нотки воодушевления.

Бронированный Автомобиль Мобильных Постов был одной из передовых разработок военного ведомства. Он выглядел как внедорожник на выносливых высоких стойках-амортизаторах. Пуленепробиваемый корпус, обтекаемая форма, самозаклеивающиеся шины из необычного материала, крупнокалиберный пулемёт на крыше, управляемый из кабины, и радар для поиска мин сделали эту машину заветной мечтой для многих военных частей. Но первая партия ушла только в элитные боевые подразделения армии. В их числе оказался и гарнизон «Объекта‑80», что было для «раскатовцев» немного неожиданно. Про полки охраны были разные слухи, но ни в одном из них не фигурировала их высокая военная выучка.

Рысь потянул на себя ручку двери водителя — она была открыта и поддалась без усилий. Внутри был привычный круглый руль, станция связи, ряд каких-то тумблеров и встроенный компьютер посередине приборной панели. В ушном динамике прозвучал сигнал выхода в эфир:

— Это Палач, в каморке следы борьбы повсюду. Есть книги учёта запчастей и расходников на машины — больше ничего.

— Понял, помоги разобраться с «броневиком», — голос Вадима смолк за шипением радиосвязи.

Рысь коснулся экрана монитора — короткая белая вспышка сменилась чёрным экраном:

«Комп живёт своей жизнью? Без генератора?», — обыскав салон Рысь не нашёл ключей зажигания. — «И куда это водила прогуляться с ними пошёл?».

— Гора, попробуй поднять капот, посмотри, что там с аккумулятором, его видно вообще? — сказал старший 3‑го звена, высунувшись из кабины.

— А я раньше хотел даже в механики пойти и открыть автосервис свой, — Гора расплылся в своей широкой улыбке и начал искать пальцами щелку между приподнявшейся крышкой капота и корпусом автомобиля.

— Ты видел когда-нибудь такую штуку? — Палач подошёл к ремонтному стенду за машиной и стал разглядывать небольшой аппарат с экраном, стоящий у стены ангара. Кабель от этого мини-компьютера уходил на гофрированную стену, как раз туда, где попеременно пробивалась искра в месте повреждения проводки.

— Станция диагностики или что-то вроде этого, — ответил Рысь, посмотрев через плечо на ремонтный стол, — проверь, что есть в ящиках под этим компом, может, найдёшь провода с зажимами на концах.

Палач нажал на кнопку «Вкл». На «ожившем» экране появилась модель БАМП, некоторые её характеристики в нижнем углу и список из возможных тестов, которые мог провести прибор.

— Рысь, тут какая-то инфа про машину, но вроде всё в норме. Хотя, подожди.

Экран стал красным, по центру появилась надпись: «Повреждения корпуса».

— А сейчас пишет, что есть повреждения. Хотя стой! — Палач смотрел на красный экран, меняющий цвет на зелёный. Через полминуты, «смена кадров» повторилась.

— Может, этот комп неисправен: пишет, что сломан и не сломан одновременно!

В ответ из динамика гарнитуры послышалась разъясняющая интонация Рыси:

— А там на экране нет какой-нибудь наклейки-инструкции? И зачем ты его вообще врубил? Я про ящики выдвижные тебе говорил.

— Ящики пустые. А комп просто прикольный. Я не видел ещё таких. Я пойду посмотрю в той каморке дальней.

Палач пошёл обратно в раздевалки и аккумуляторную.

Гора, всё это время копавшийся у машины, подумал, что нащупал нужный рычажок для открытия капота и теперь он легко поднимется. Боец взялся поудобнее и дёрнул вверх. По ушам резануло неприятным звуком.

— Блин, — увалень держал в руках выдранную крышку.

Рысь что-то прошептал себе под нос, прикрыв ладонью глаза.

Где-то на улице раздался небольшой взрыв. Ворота ангара скрипнули, немного качнувшись внутрь. На канал связи вышел Старый:

— Декан, доложить статус! Что у вас там за взрыв?

Гора замер, не выпуская кусок искорёженного металла из рук.

Декан ответил:

— Зачистка комнаты. Потерь нет.

— А кто встретился, какие виды?

— Либо это что-то новое, либо мы гранатой разметали в фарш «десятку», «лямбду».

— Принял.

На канале появился голос Джигита:

— Командир, здесь туннели, как и в пункте связи!

Старый уточнил:

— Подкоп?

— Так точно. Из земли шли один в один, как там — на пункте связи, только ходов тут два.

— Глядите в оба! Продолжайте поиск трансформатора. Нам нужно быстрее убираться с этой мёртвой горы.

Из ближайшей к автомобилю смотровой ямы донёсся странный стрекот. Судя по звуку в темноте, за баллонами спрятался огромный кузнечик и теперь решил обозначить своё присутствие.

Гора замер, не выпуская из рук оторванный капот. Мурашки пробежали от затылка и до пят. Тело будто зажало в ледяные тиски от мысли, что у него за спиной жуткая тварь со страниц учебного пособия. Лишний вздох, лишняя судорога в напряжённых мышцах рук или резкое движение головой, и мутант тут же пробьёт его насквозь своим жалом, вонзив клешни в лопатки. Рысь не сводил глаз с тёмной ямы, положив неудобный и громоздкий для кабины БАМП автомат в ноги, к педалям, и аккуратно достав из кобуры пистолет.

Щёлкающий звук повторился ещё громче. Глаза пулемётчика уже залило потом, безжалостно щиплющим покрасневшие белки. Тварь не спешила показываться из ямы, смачивая человеческое мясо адреналином. Мучительное ожидание прервалось быстрыми шагами, звуком упавшего на бетон металлического колечка. В гараже запищал таймер ручной гранаты, отсчитывающий 6 секунд. Палач сделал последний шаг по инерции, перепрыгнул через дальнюю яму. Звук удара гранаты о металлический баллон с газом чуть не стал для «заклинателя пуль» причиной инфаркта. С правой стороны в его груди что-то кольнуло холодной спицей, а на хмуром лице возникла непривычная гримаса ужаса. Гора, что есть сил взревел:

— Ложись — баллоны!

Пулемётчик упал вниз, прямо на погнутую крышку капота. Палач спрыгнул в яму позади себя, а Рысь чудом успел вылететь из кабины автомобиля и прижаться к полу: «Бабах!».

Казалось, что мир разлетелся на части. В ушах прописался мерзкий звук контузии. Битое стекло блестело вокруг тысячами осколков. Голова болела, тошнило. Гора посмотрел сквозь облака осаждающейся пыли по сторонам, прижавшись как можно плотнее к полу: Рысь оттряхивал от бетонной крошки форму, пытаясь подняться с четверенек на ноги. Колонны и листы обшивки ангара слились в серо-синеватую муть, скрытую завесой полумрака. Плавающий взгляд зацепился наконец за чёрный военный автомобиль. БАМП сдвинуло волной взрыва назад, впечатав в стену. Броневик настолько сильно влетел задним бампером в профлист, что через образовавшиеся щели и трещины вокруг машины пробивался тусклый дневной свет. Гора начал понимать, что жив, когда кто-то подошёл к нему. Палач с размаху ударил нижней частью кулака по бронежилету пытающегося оклематься здоровяка:

— Твою мать, Гора — ты камень! Ты камень, мля! Неужели, сука, баллоны с газом — это херня, о которой можно и не говорить вовсе?

Ухватив рукой за лямки разгрузки, он начал помогать товарищу встать на ноги, одновременно перемещая его к выходу из ангара:

— Нам повезло! Офигеть, как повезло, что этот ангар не сложился как карточный домик! Понимаешь? Ты тупой, но, сука, везучий, коль все не сдохли!

Калитка в ближайших воротах была открыта взрывной волной нараспашку. Гора постепенно приходил в себя: очертания предметов вокруг становились всё чётче, звуки перестали быть приглушёнными, исчезал противный писк. Всё это время из гарнитуры что-то доносилось. Поначалу Гора не мог понять идущие из динамика звуки, но всё же сознание стало распознавать слова:

— У нас есть раненный!

Автоматные очереди гремели в здании напротив. Но хлопки выстрелов не шли ни в какое сравнение с тем рёвом, которым отзывалась местность вокруг высоты. Из леса на склоне доносились звуки, похожие на звериные. Протяжный лай, треск челюстей, пугающий прерывистый рык разъярённых хищников. Будто проснулось гигантское осиное гнездо. Гора взял поудобнее висящий на нём пулемёт и побежал за Рысью и Палачом к входу одноэтажной постройки. Приближающийся со всех сторон рёв не позволял «великану» услышать даже собственные шаги.

* * *

…Выполнять! — голос командира смолк.

«Чёрт возьми, мы попрёмся туда втроём? Что-то его «заносить» стало», — думал Декан, подходя к крыльцу кирпичной постройки. Настя, сверкая красным крестом на рукаве формы, начала медленно подниматься по ступенькам к входной двери. Грязные комки свалявшегося пуха под её берцами распадались на серые перья, когда она случайно попадала по ним носком ботинка. Всё крыльцо было в наполнителе из какого-то разорванного матраса или подушки. Ветер своими слабыми порывами умудрялся вытягивать из приоткрытой двери новые порции пуха, но только сухого. Слева от входа на стене висела небольшая красная табличка с жёлтой надписью: «Казарма».

«Ой!», — чуть не вскрикнула от неожиданности Мессия, когда её почти беззвучно хлопнул по плечу Джигит. Обернувшись, она увидела его жесты, обозначающие: «Сначала я вхожу, ты — после, а он — прикрывает».

«Хорошо», — Настя кивнула, испытав облегчение от того, что ей не первой придётся войти в помещение, в котором может быть что угодно. Джигит осторожно начал открывать дверь. Мозаика из пуха, щепок и мелкого неопознаваемого мусора устилала линолеум на полу в тамбуре. Напротив входной двери была окрашенная в жёлтый цветстена.

В гарнитуре прошипело:

— Командир, это 3‑е звено — обнаружили БАМП! Возможно, исправен.

— Принял! Надо выяснить на ходу он или нет, если, конечно, это не займёт много времени.

«Что так грязно-то? Двое суток прошло», — подумала Настя, поворачивая вслед за Джигитом налево по небольшому коридору за тамбуром. Помещение, в которое они вошли, было большим и занимало почти весь объём кирпичной постройки. Ряды небольших окон освещали следы бойни: перевёрнутые металлические кровати, опрокинутые, разломанные тумбочки, повсюду был пух из нескольких разодранных подушек. Почти по центру комнаты лежали наваленные друг на друга осколки интерьера и спальных принадлежностей. Они образовывали настоящий завал до потолка. Среди хлама были видны въевшиеся красные пятна, багровые следы брызг и засохшие лужи крови, с «вклеенными» в них пухом и щепками. В нос ударил неприятный приторный запах разложения. Свет фонарей не мог «нащупать» трупы даже в темных углах почти освещённой комнаты. В расположении казармы было ещё две двери: ближе к коридору — белая, с решёткой понизу, и в дальнем конце — широкая, тёмного цвета. Не говоря ни слова, трое бойцов разошлись по помещению. Декан прислушался к тишине за тёмной дверью, затем осторожно открыл её, взяв на мушку стеллажи найденной кладовой. Отваливающаяся штукатурка, металлические полки с какими-то коробками и ящиками, одинокая лампа под потолком в чёрном цоколе двадцатилетней давности. Через узкую дверь-решётку в дальнем конце комнаты на бетонный пол падал дневной свет. За ней был виден бетонный забор.

«Чё ещё за выгородка?», — подумал ротный «биолог», смотря на эту решётчатую дверь в стене, но мысль прервал дважды щёлкнувший внутренний канал связи…

* * *

Мессия осторожно ступала за крадущимся Деканом в сторону дальней синей двери. Когда они поравнялись с завалом, Настя увидела ногу, торчащую из кучи. Стянутый шнурком армейский ботинок был плотно прижат к голени в камуфлированных штанах. Оглянувшись, она увидела, как Джигит всматривается в прорези пластиковой решётки на белой двери. Повернув голову, Мессия поняла, что отстала: Декан добрался до дальней стены и готов был вломиться в соседнюю комнату. Но почему-то он медлил и явно не из-за неё. Видимо, прислушивался. Настя легонько пнула ногу, торчащую из завала.

«Целый что ли?», — окоченевшая нога осталась на своём месте, а значит, под мусором скрыт целый труп. Если это так, то он оказался прикрыт парой раскиданных одеял и листом ДСП от разломанной тумбочки. Вряд ли этот солдат представлял себе могилу «защитника Родины» такой. Мессия, держа свой лёгкий укороченный автомат в левой руке, стянула первое полушерстяное одеяло — показался затылок с короткими русыми волосами на голове. Настя потянула за ближайший угол второго. Оно поддалось, сорвав липкую красную корку с правого бока мёртвого военнослужащего. В нос ударил мерзкий запах гнили. Девушка даже на несколько секунд закрыла нос локтем: вонь была тошнотворная. Практика на уроках анатомии была далеко не самым любимым предметом Насти в медицинском колледже. Мухи взлетали и садились вновь на изувеченное тело военного. Вероятно, жетон был ещё на нём. Одна из инструкций «Раската» обязывала собирать сведения о военнослужащих, числившихся пропавшими без вести в тех районах, где применялся спецотряд. Не переворачивая труп, Настя нащупала на его холодной шее цепочку.

«I отрицательная. Фаранов. № 339801‑В», — было выдавлено на кусочке тонкого металла.

«Буква? Впервые вижу букву в конце личного номера», — подумала Мессия. В ухе прозвучал двойной щелчок выхода на связь.

Девушка обернулась.

Джигит подзывал жестом к себе. Когда Настя и Декан приблизились, парень покрутил правой ладонью в воздухе, кивнул на дверь и потянулся за ручной гранатой, висящей у него на груди.

Медик подняла ладонь: «Стой»!

Голубоглазый боец оставил руку на чеке и вопросительно посмотрел на неё. Настя зашевелила губами, не издавая ни звука: «Эвакуация персонала! Эвакуация выжившего персонала!».

Он ответил ей жестами: «То, что там может сидеть — нас убьёт!».

Уголки полных губ Мессии снова задвигались: «Мы не знаем точно, что там!».

Декан, не снимая пальца с курка, утвердительно закивал головой.

Джигит снова очертил ладонью круг в воздухе, затем «пересёк» себе шею и, показав несколько сложных жестов, передал: «А где все трупы? Почему запах оттуда, из-за двери?».

Настя сморщила нос и неуверенно поводила головой из стороны в сторону — ей всё равно не нравилась идея подрывать комнаты направо и налево без точной информации: есть там живые люди или нет.

Все заняли свои позиции перед штурмом. Джигит оторвал чеку, Декан немного приоткрыл дверь. В образовавшуюся щель полетела граната.

Секунда, две, три: «Бах!». После резкого громкого хлопка дверь слетела с петель, упав кусками на заляпанный линолеум. Три фонарика моментально просветили облако поднявшейся пыли. В помещении бывшего санузла повсюду лежали фрагменты разбитых вдребезги умывальников. Несколько тел разметало взрывом по комнате. В ноздри ударил мерзкий запах залежавшейся мертвечины. Казалось, что нос к нему уже привык, но теперь этот «аромат» стал в разы сильнее и Джигита чуть не вырвало. Половина обнаруженного санузла была засыпана землёй, в проломе пола по центру располагалась вырытая кем-то яма. Справившись с рвотными позывами, Джигит присел, просветил фонариком «подкоп» и произнёс:

— Тут два туннеля.

Боец сразу вспомнил, где видел подобное. В ухе зазвучала рация:

— Декан, доложить статус! Что у вас там за взрыв? — голос Вадима был встревоженным.

— Зачистка комнаты. Потерь нет, — спокойно ответил высокий спецназовец в очках.

— Кто встретился, какие виды?

— Либо это что-то новое, либо мы гранатой разметали в фарш «десятку», «лямбду», — Декан рассматривал пропитанную кровью грязь. Ему казалось, что с ней что-то не то.

— Принял.

— Командир, здесь туннели, как и в пункте связи! — решил добавить Джигит.

— Подкоп?

— Так точно. Из земли шли, один в один как там, только ходов тут два.

— Глядите в оба! Продолжайте поиск трансформатора. Нам нужно быстрее убираться с этой мёртвой горы, — сеанс связи закончился.

Мессия и Декан быстро посрывали с изуродованных трупов жетоны.

— Кстати, — «раскатовец» поправил съехавшие очки, — я видел ещё одну дверь, в подсобке. Она на улицу ведёт, в какую-то клетку снаружи.

— А провода какие-нибудь видел там? — Джигит всё ещё не отводил ствол от пахнущей сыростью дыры в полу.

— Я туда не выходил. А с порога не видно ничего.

Настя ещё раз посмотрела на бурую землю и повернулась к Джигиту:

— Егор, пошли. Они бы уже напали на нас, если бы были рядом, — в её голосе присутствовала настойчивость, подпитываемая страхом.

— Хорошо. Где там дверь, говоришь?

Все трое по очереди вышли из комнаты и тут же прогремел сильный взрыв: «Бах!».

Ударная волна разбила окна, все до единого. В казарму хлынул дождь из стеклянных осколков.

— Ааааай! — Насте казалось, что барабанные перепонки лопнули, сердце бешено качало кровь. Мессия открыла глаза. Через выбитые окна было видно, как ворота ангара напротив немного подались вперёд, изогнув засов. В гарнитуре вовсю звучал голос командира:

— Четвёртое звено, держать позицию, не выходить из здания, обеспечить прикрытие третьему звену!

Декан отряхнулся от битого стекла:

— Их там могло нехило задеть, я сейчас, — он рванул в подсобное помещение в торце казармы. Синяя дверь была распахнута, вдалеке стояла всё та же непонятная решётка, за которой была улица.

«Где же я тебя видел?», — взгляд Декана прыгал по коробкам на стеллажах подсобки, пока не увидел санитарный набор: аптечку с расширенными запасами средств первой медицинской помощи — темно-зеленый деревянный ящик с красным крестом на фоне белого круга на крышке.

«Вот ты! Тут точно должно быть…», — подняв крышку, он увидел переливающееся чёрным и темно-фиолетовым цветом тело, совсем непохожее на жгут. Отвратительная вытянутая морда, покрытая узкими тонкими чешуйками, напоминающими когти, мгновенно бросилась к запястью бойца. Острые кривые белые зубы впились в руку, по канальцам клыков тут же побежал токсичный, разъедающий жизнь, яд.

— Аааааа! — Декан рванул пистолет из кобуры, и двумя выстрелами отстрелил голову уродливой твари. Отпущенная крышка придавила к борту извивающееся, будто червь, тельце. Место укуса горело, в глазах всё стало размытым. Спецназовец упал на пол. Почти сразу тело сковали судороги. С каждым мгновением дышать становилось всё сложнее, сердце заныло острой колющей болью. Взгляд «раскатовца» начинал мутнеть, теряя связь с миром.

— Декан! — Мессия сразу нажала на кнопку вызова на рации. — Это четвёртое звено, у нас раненый!

Настя обежала завал в центре комнаты, вытаскивая на ходу пистолет. Но он не потребовался — куски тела мелкого мутанта разлетелись по комнате как брызги. Декан лежал в проходе, дёргался, из его рта лилась пена. Настя присела рядом, посветила раненому в глаза — зрачки были маленькие, почти незаметные. Она начала лихорадочно обыскивать его карманы. Нащупав небольшой шприц зашептала:

— Сейчас, сейчас всё будет! — волнение в голосе девушки уже граничило с паникой.

Шприцев в кармане оказалось пять: маркировки трёх из них она легко опознала — сейчас они были не нужны. Непонятными оставались красный и синий шприцы.

— Мляяяя! Да какой из них? — взревела Мессия и вколола в бедро раненого сначала содержимое одного, а затем второго шприца. Ничего. Декан ещё бился в судорогах, дыша часто и поверхностно.

Джигит прислушивался к шорохам и пискам, доносившимся всё это время из комнаты с подкопом. Он держал на мушке выход из санузла. Не меняя положения автомата, Джигит аккуратно присел за небольшую кучу мусора, сбоку от основного завала.

«Сколько? Сколько же вас там?», — единственная мысль, которая крутилась у него в голове.

— Ну, давай! Давай! Давай! — на красном лице медика появились мокрые дорожки на щеках — следы от слёз. Дыхание раненого начало становиться более глубоким, а зрачок стал расширяться и пульсировать. Наконец он моргнул и резким движением перевернулся на бок, сплёвывая пену, которая накопились в его горле.

— Кгхаа! Кгхаа! Спасибо! — с трудом произнося звуки, проговорил Декан, распластавшись на полу и пытаясь как можно глубже вдохнуть воздух. Его лицо оставалось бледным, а движения казались скованными. Настя нащупала на его горле артерию и, ненадолго задержав на ней пальцы, считала количество ударов сердца. Затем кивнула сама себе:

— Ага. Скажи мне, ты идти сможешь?

— Та, — выдавил из себя Декан.

Пальцы Джигита коснулись гранаты на разгрузке, но вдруг звуки, доносящиеся от дыры в полу, стихли. Что-то похожее на белку пулей вылетело из-за покосившейся дверной коробки и нырнуло в груду мятых подушек и рваных одеял. Джигит вернул руку на цевьё и, пытаясь рассмотреть хоть что-то в подсвеченной фонариком куче грязного тряпья, пару раз нажал на курок. Два одиночных выстрела ударили по барабанным перепонкам, будто кувалдой по наковальне. Уродливое вытянутое тельце мелкого мутанта выскочило из укрытия и, пробежав освещаемую зону насквозь, прыгнуло за поломанную тумбочку, лежащую уже ближе к центру казармы. Джигит только остановил прицел на новом укрытии твари, как в тот же момент существо перебежало к трупу, лежащему почти у завала, подбираясь всё ближе и ближе к «заклинателю пуль». На лбу стрелка выступил пот. Остался последний раунд этой смертельной дуэли.

Джигит уловил неприятное цоканье, исходящее от трупа. И вот мелкий мутант наконец выбежал из-за мёртвого солдата, но, увидев ствол, дал дёру вбок, в сторону перевёрнутой кровати. Раскатовец, матерясь себе под нос, перевёл оружие в автоматический режим. Наконец, чешуйчатая морда твари показалась из своего укрытия, и Джигит вдавил курок, пользуясь шансом. Автоматная очередь била по ушам, как отбойный молоток. Отлетали куски пола, щепки кровати, на металлических ножках высекались искры. Твёрдая рука стрелка не позволяла стволу дёргаться из стороны в сторону. Пули настигли прыгнувшего на человека мутанта. Боёк застучал в тишине: в магазине закончились патроны. Опустив автомат, с пистолетом наперевес, Джигит приблизился к куску мяса на полу. Разорванное на части тельце лежало в лужице красно-серой жидкости. На стене тамбура, напротив открытой входной двери в казарму, появились тени. Осветив окровавленный пол казармы прикреплённым к стволу фонарём, из коридора вышел Палач. Здоровяк ввалился в тамбур и, держась за стену, вошёл в расположение. Гора опустился на грязный линолеум, прижавшись спиной к треснувшей штукатурке. К нему подошёл Рысь, закрывший за собой входную дверь:

— Ты как вообще? Тошнит? Стрелять способен?

— Меня колом не убьёшь, сейчас отдышусь, — Гора пытался шутить.

Палач подошёл к остаткам мелкого мутанта и, рассматривая труп, обратился ко второму «заклинателю»:

— На улице стая воет! Скоро начнётся! Ты слышишь это? — он очертил указательным пальцем горизонтальный круг в воздухе.

Джигит ещё пока плохо улавливал звуки из-за стрельбы, но леденящий душу рык далёких клыкастых пастей становился отчётливее. В эфир вышел Вадим:

— Группа, к нам движется выводок, занять огневые позиции, не высовываться, вступать в огневой контакт только при необходимости! Нужно попытаться переждать. Авиация их отвлечёт от вершины!

Бойцы рассредоточились по зданию. Гора, не уходя далеко от входа, залёг в коридоре и взял на контроль крыльцо с тамбуром. Последние симптомы его контузии почти прошли. Мессия помогла Декану встать и отвела его за огромную кучу мусора в центре комнаты. Рядом расположился Палач:

— Что с ним? — чёрные глаза сквозь полумрак комнаты смогли различить мертвецки белый цвет кожи «очкарика».

— Яд, укусили его, — с плохо скрываемой тревогой ответила Настя.

— Он умирает? — волнение теперь было слышно и в голосе Палача.

Декан поднял свой пока ещё мутный взгляд на Палача и просипел, выдыхая звуки:

— Пока нет. Во мне противоядие.

Остальные члены отряда засели под окнами, равномерно рассредоточившись вдоль стены казармы. Постепенно вой, доносившийся с подножия горы, стих. Затаившиеся люди теперь не слышали ничего, кроме биения собственных сердец.

Погнутая створка ворот аванпоста со скрипом открылась. Обтянутая сине-зеленой кожей, перепончатая лапа ступила на асфальт. Вытянутое тело мохнатой амфибии, перебирающей десятком выгнутых в обратную сторону лапок, протиснулось в образовавшийся проход. Существо касалось запыленной дороги ороговевшими частями своих конечностей, создавая характерный цокающий звук. Оно было размером с крупного быка. Особое сходство с ним мутанту придавали чёрные загнутые хелицеры, торчащие по бокам от его рта, сразу под двумя парами глаз. Каждый шаг монстра потряхивал облепивших всю его спину отростков-пиявок. Их чёрно-фиолетовые пасти, заканчивающиеся четырьмя кривыми клыками, пока ещё крепко сжимали эпителий матери. Они ещё спали — ещё не доросли — и продолжали сосать паралимфу из прокушенных сосудов. Их мать была голодна. Четыре жёлтых глаза «мартерны» моргали двойными веками, озираясь уродливой вытянутой головой на короткой шее. Остановившись у пятна впитавшейся в землю крови, чудище начало вылизывать багровую заляпанную траву. Широкие приплюснутые ноздри «мартерны» сужались и расширялись, вытянутые зрачки от удовольствия стали еле видимыми ниточками, а напоминающий коготь короткий хвост забарабанил об асфальт, выбивая мелкие крошки.

— Щщщщщ, — шипение, напоминающее лязг металла, разнеслось по аванпосту.

Тварь подобралась к ближайшему входу в ангар, остановилась, глубоко вдохнула в себя воздух. Затем резко развернулась, осматривая крыльцо казармы. Декан почувствовал, как в горле начало першить. Ещё немного и он кашлянёт. «Очкарик» сжал зубы как можно крепче и прикрыл рот ладонью. Мессия смотрела на него с испугом, приложив к губам указательный палец: «Прошу, не надо! Только не сейчас!». Джигит сидел у простенка, вжавшись в пол и слышал, как монстр подошёл к крыльцу и вот уже дотрагивается до ступеней.

«Оно спиной ко мне. Сейчас!», — он выпрыгнул из укрытия, оттолкнувшись ногой от подоконника и выбивая плечом остатки стекла. В этом прыжке он совместил дуло автомата с силуэтом твари, но ему не хватило секунды, чтобы нажать на курок. Габаритный монстр поразительно быстро закинул свою голову на спину нижней челюстью кверху, как только услышал первый шорох со стороны окна. Из клыкастой пасти вылетел длинный кривой язык с толстой железой на конце. Струя зелёной дымящейся жижи выстрелила выпрыгнувшему бойцу прямо в грудь. Упав на землю, Джигит начал извиваться, будто охваченный пламенем, и неистово стонать. Руки лихорадочно пытались расстегнуть и сбросить разгрузку, бронежилет, форму и, казалось, саму изнывающую от боли кожу.

Старый выстрелил очередью в мутанта, стоя в дверях пункта связи. Пули задели лишь одну из лап. Командир выпрыгнул через крыльцо на землю и побежал к казарме. Тварь развернулась к нему мордой и уже начала вновь открывать ужасную пасть, подкопив вторую порцию слизи в языковой железе. Вадим на ходу выстрелил из подствольного гранатомёта, и чудом угодил снарядом в оскалившуюся морду.

— Шерлок, давай! — Старый перекатился влево, увернувшись от плевка второй мартерны, забравшейся на крышу ангара. Маша вышла в проём двери и прицельным огнём попала в глаз монстра, который появился в её поле зрения, как только стих вой стаи. Туша свалилась на землю, истошно вереща от боли и пытаясь встать на конечности. На её теле не было потомства, болтающегося при каждом движении — только затягивающиеся язвы от завершённого процесса откармливания, поэтому двигалась она проворнее, чем её сестричка. Палач и Рысь высунулись из окон казармы и перекрёстным огнём раздробили голову упавшей с гаража твари, а Гора тем временем почти в упор расстреливал не успевшую прийти в себя «лягушку». Пулемёт перестал стрелять, только когда от тела осталось дымящееся месиво. Пулемётчик подошёл к ближайшему ошмётку — детёнышу убитой бестии — и со злости пнул его. Палач и Рысь меняли закончившиеся магазины. Мессия спешила к Джигиту, который скрючился на боку, притянув ноги к груди. Он не двигался. Вадим помог Насте перевернуть на спину, лежащего на траве бойца:

— Он жив? — спросил командир.

— Нет, — Мессия шмыгнула носом. Её рука указывала на прожжённое отверстие в пластине бронежилета. Невооружённым глазом было видно, как едкая смесь прошла сквозь все ткани на груди, обнажив оплавленную белую кость ребра и багровую рану продырявленного сердца. Рядом на колени приземлился темноволосый стрелок.

— Что с ним? — с ходу выпалил Палач.

— Погиб, — Мессия посмотрела на сослуживца слезящимися глазами.

— Сука! — командир встал и ударил носком ботинка тушу мартерны, пытаясь избавиться от злости.

Хмурый стрелок беззвучно сложил руки на животе Джигита и опустил на них голову. Как бы он хотел, чтобы эту жуткую рану можно было просто перевязать, но Палач понимал, что уже поздно. И войди эта тварь в казарму — может рядом сДжигитом лежал бы и он сам.

Вадим опустился на корточки и прикрыл рукой веки мёртвых глаз:

— Молнии раскатов всегда уходят в землю, — он протянул руку к цепочке с жетоном и сорвал её с шеи трупа. — Своею ли, чужою ли — будешь окроплён!

— Окроплён!

Последнее слово проговорили все трое: спокойным голосом Настя и дрожащим Палач.

Гора наблюдал за двумя извивающимися в агонии отростками, которые выползли задними лапами из-под тела мутанта. Издавая мерзкий писк, режущий слух, они пытались вырваться из мёртвой туши. Ещё одна особь, более крупная, упёрлась недоразвитыми конечностями в оголённый, перебитый пулями хребет мартерны и также пыталась высвободиться. Она царапала двумя передними лапами по прослойке синей кожи: её рот сросся с материнской плотью в месте укуса. Пулемётчик подошёл к туше ближе и со всего размаху ударил прикладом по голове недоношенной амфибии. Хрустнул хрупкий маленький череп, змееподобная тварь взвизгнула. Гора ударил её ещё и ещё, и продолжал бить, пока на асфальте не образовалась свежая красно-серая лужа с кусками плоти фиолетового цвета. Один из придавленных детёнышей монстра к этому моменту уже задохнулся и перестал скулить. Второй всё ещё скрёб десятью лапками по асфальту, почти выбравшись из-под трупа. Пулемётчик со всей силы ударил ботинком по «ножкам кузнечика», сломав их, и одновременно вбив переломанные кости в тушку. С выводком твари было покончено. Гора плюнул в развороченную голову мартерны.

Вдалеке возник звук реактивных двигателей. Он приближался и становился всё громче. Когда он дошёл до оглушительного шума, над вершиной пролетело два штурмовика. Самолёты пустили несколько ракет в сторону растущего вдалеке леса и начали разворот, поднимаясь всё выше в небо.

— Мессия, обработай тело по инструкции. Рысь, Шерлок, за мной — пойдём смотреть на этот долбанный трансформатор за казармой! — Старый пошёл к забрызганному ошмётками монстра крыльцу.

Настя достала небольшой баллончик из разгрузки Джигита и начала опрыскивать его с головы до ног, особо уделяя внимание участкам с открытой кожей и ране на груди.

Декан сидел на крыльце, разглядывая помутневшими глазами пустые синий и красный шприцы, которые нашёл недалеко от обнаруженной им комнаты-подсобки. И то, что он отрывочно, сквозь туман в голове, пытался вспомнить, его настораживало. Загородив солнце, к нему подошёл Палач:

— Чёрт! Ты ведь единственный из нас биолог, ты ведь вкуриваешь в поведение этих тварей, так?

— Ну да, — тихо выдавил из себя «учёный».

— Мартерны способны запрыгивать на крыши домов, — Палач показал рукой себе за спину — на ангар. — Почему? — в голосе присутствовала мешающая дрожь. — Почему одна из них зашла через ворота?

Декан на несколько секунд замолчал, а затем произнёс:

— Пока точно не знаю, но есть одна мысль…

Глава пятая. Афина

Дева Афина! Ты браней владычица!

Ты свой золотой Коронейский храм

Дозором обходишь, идёшь по лугам,

Дорогой прямой, и окольной обходишь,

И словно бы тайную песню заводишь.

И там, где поток твой священный шумит,

Глядишь, и сверкнёт на руке твоей щит,

Иль ярко сверкнёт твой священный доспех.

К Афине, Алкей

«Гнездо», за 20 минут до начала операции.

Указательный женский палец обвёл на клавиатуре чёрного ноутбука клавишу «Deletе». Она сидела перед потухшим экраном уже 20 минут, ожидая, когда в рубку центра связи войдёт командование оперативного штаба. На вид ей было не больше сорока лет. Стройная женщина, брюнетка от природы с выкрашенными под блондинку волосами. Этот милый блеф было тяжело скрыть: на проборе убранной «в хвост» копны отчётливо выступали предательские миллиметры её истинного цвета. Несколько морщин на лбу придавали серьёзность приятному, выразительному лицу. Его черты могли дарить и располагающую улыбку, и требовательный вид, а иногда серые близко посаженные глаза и красные губы на бледноватой коже объединялись даже в пугающую гримасу. Чаще лицо этой женщины всё же было приветливо-нейтральным. Сейчас на ней была чёрная юбкадлиной чуть ниже колен, а на скрещенных ногах привычные чёрные туфли с низким каблуком. На серой блузке не было видно погон: плечи скрыты накинутым кителем с нашивкой ФББ на рукаве. Было прохладно. За окном стоял пасмурный летний день с пробирающим до костей влажным прохладным ветром. Кроме «блондинки» в помещении находились ещё двое дежурных — следящий за эфиром коротко стриженый сержант и засыпающий лейтенант с полубоксом на голове. Офицер сидел чуть в стороне от радиостанции и своего подчинённого. Сейчас у него были красные уставшие глаза. Он почёсывал свои тёмные волосы тупым концом синей шариковой ручки, зажатой в смуглых пальцах. Он верил, что такая мера поможет отбить сон. Перед лейтенантом на небольшом столе лежал раскрытый журнал с номерами входящих и исходящих сообщений. За спинами этого суточного наряда по связи, справа от женщины, в центре комнаты был собран импровизированный стол для совещаний. Его составили из небольших парт учебного класса радистов, находившегося в соседнем помещении. Поставили две в ширину и три в длину — парты заняли собой почти всё оставшееся пространство радиорубки. Запертые на замок учебные столы сохранились в хорошем состоянии — занятия с прибывающими на службу солдатами последний раз проводились ещё в прошлом десятилетии. Сама радиорубка располагалась в старом двухэтажном здании. Изначально просторное помещение было уставлено передвижными тумбами-серверами и радиостанцией. Деревянный пол был месяц назад наспех покрыт лаком и уже начал шелушиться. Серая штукатурка на кирпичных стенах была выкрашена на полтора метра от пола в зелёный цвет, а выше покрыта дешёвым белым составом. Местами краска отслаивалась. Потолок шелушился крошкой отстающей побелки. Вместе с кривыми волосяными трещинами стен он создавал атмосферу ветхости. В целом, ремонт здесь опаздывал на несколько лет. В обычном режиме аэродром «Гнезда» принимал только терпящие бедствие гражданские и военные рейсы, которым повезло дотянуть до запасной полосы. И поэтому все технические средства и новшества были сосредоточены на другом конце взлётной полосы — в диспетчерской. Центр связи просто не был рассчитан на те задачи, которые сейчас перед ним стояли. «Гнездо» не всегда было Богом забытым местом, но всегда было особенным.

Чуть более полувека назад здесь стоял охотничий двор — небольшая деревня, где можно было отдохнуть и согреться в тёплых избах. Местная традиция требовала от мужчин выслеживать зверя как можно дальше от становища. В районе деревни никогда не охотились, лишь отбивали зимой нападения голодных волчьих стай. В остальное время животные не чуяли здесь опасности и проходили в сотнях метров от домов. Двор находился в центре пересекающихся звериных троп и охотники могли отходить для своего промысла в любом направлении, согласно заветам предков. Лес таил в себе изобилие мяса и меха, нужно было лишь уметь их добывать. Места облав менялись, звериные маршруты были отмечены особыми камнями, и люди веками оставались незаметными убийцами, находясь под самым носом у добычи. Но эти времена закончились.

Когда началось строительство «Объекта 60», животные отошли дальше от насиженных мест: шум вертолётов, прокладка железнодорожной ветки, рёв двигателей тягачей вызывал у четвероногих обитателей леса неподдельный ужас. Ушёл зверь — ушла былая жизнь. Поначалу люди из деревни были разгневаны приходом солдат, но позже, когда представители государственной власти начали завозить лекарства, консервы и алкоголь, восприняли перемены как добрый знак. Военные были не против заручиться поддержкой местных охотников для обезвреживания укрытых ими волчьих ям и прочих расставленных ловушек, а также разведки местности. Пути, пролегавшие через заросли, под кронами вековых деревьев, становились в разы безопасней, если в команде был кто-то из мужчин этого стана. Со временем по следам местных были обнаружены подходящие места для размещения опорных пунктов — сети гарнизонов и оборонительных сооружений региона. И поскольку охотничий двор находился почти в центре этой сложившейся системы, то именно на его месте решили устроить посадочную полосу.

«Гнездо». Во время работ по расчистке территории оголённая поляна была окружена поваленными деревьями, отбуксированными со стройплощадки. Ветки большинства из них хитро переплетались. При разравнивании площадки ездящие бульдозеры и тракторы были похожи на боящийся уйти из отгороженного места выводок. А фигурки людей в камуфляже, точно птенцы, собирались вокруг очередного груза, который приносил на площадку транспортный вертолёт. Тогда и родилось новое имя этого места, ставшее впоследствии неофициальным названием воинской части — «Гнездо». Получив заасфальтированную длинную полосу, оно стало принимать грузы вдвое больше, чем раньше: садиться теперь могли и самолёты. Ещё больше солдат, больше персонала, больше строителей секретного объекта. Служба в этой части была одним из лучших вариантов для оказавшегося в рядах армии юноши: тихое место — пункт приёма ресурсов, увеличенные «за вредность» пайки и льготы от государства после завершения службы. Мало кто мог догадаться, чем именно занимается «Объект 60». А «вредность» друг другу пытались объяснять климатом, отдалённостью от населённых пунктов и ещё бог весть чем. Место-то было тихим. Почти. Лишь пару раз за 25 лет своего существования аэродром потерпел ущерб — выбитые стёкла по всей части. Тогда громкий далёкий взрыв, казалось, мог лишить слуха напрочь. Но этого ни с кем не случилось. Барабанные перепонки восстановились, стёкла в окнах заменили, а командный состав сделал вид, что вообще ничего не произошло. Просто ветер разыгрался, всего лишь ураган. «Забудьте и никогда не упоминайте!». Так было, но и этого в определённый момент не стало. Потом взлётная полоса с десяток лет крошилась по краям, разметка исчезала, а опустевшие здания медленно осыпались под воздействием мороза местных зим. Объект ликвидировали, по бумагам, и поэтому «Гнездо» оказалось в запустении. Когда в глухой край вновь начали летать грузовые самолёты, пункт как будто обрёл новую жизнь, но ненадолго. Разросшаяся инфраструктура развивала регион с противоположной стороны, и аэродром стал необходим на время превращения «шестидесятки» в «восьмидесятку». После этого, с охраной в одну роту и штатным устаревшим оборудованием, полоса вошла в список резервных. Артерией для секретного объекта стала скрытая железнодорожная ветка и виляющая среди густых зарослей автодорога от ближайшего крупного населённого пункта.

В первые часы после получения сигнала «Лавина» гарнизон не понимал, как на их площади возможно уместить столько техники, садящейся и вылетающей вновь. Адский шум бомбометания, гул лопастей и крики лежащих на носилках раненых, потрёпанных солдат были будто единым криком переродившегося «Гнезда». Но нет, «Гнездо» — лишь маска. Это был крик вновь ожившего охотничьего становища, и его хищный взгляд в серое небо оказался скрыт в прожекторах вдоль взлётной полосы.

Пошаркивая левой ногой, в сторону центра связи шёл майор Яргин. Прохладный ветер не мог остудить его красное лицо, тело покрылось потом, началась одышка. Китель был немного расстёгнут сверху, не по Уставу. Он опаздывал. У входа в кирпичное здание стояли трое: улыбающийся Лешаков, то и дело стряхивающий пепел с сигареты в левой руке, Лыкоренко, травящий очередную байку и при этом умудряющийся не выпускать деревянную зубочистку изо рта, и опёршийся спиной на стену Громов. «Отец Раскатов» с покрасневшим лицом смеялся в кулак, будто в приступе кашля.

— Я переспрашиваю: «Три?», а он головой кивает: «Да, с тремя глазами, и с четырьмя лапами!» — командующий операцией активно жестикулировал. — Говорит: «По берегу, каждый вечер слоняется. Мы его в засаде караулим с лопатами, чтоб забить и зарыть сразу!».

Теперь даже фэбэбэшник стал смеяться в голос.

— Говорит: «Да! Эта тварюга кур треплет. Карась этот! За кур его убить надо! Лопатой! И зарыть! Карася этого — куротрёпа!», — не выдержав подкатывающее веселье, Лыкоренко несколько раз хихикнул, чуть не выронив зубочистку. Лешаков зашёлся в шипящем смехе — сигарета просто тлела, вхолостую укорачиваясь до бычка. Яргин сбавил шаг на подходе к компании. Одышка была и неприятным следствием его пищевой распущенности и предметом смятения перед товарищами по службе, если они были равны или выше его по званию. Когда майор находился в своём штабе, в своей авиабригаде, то ничто не могло выбить его из колеи. Но сейчас он был в «Гнезде». Переведя дух, Яргин подхватил общую волну веселья и улыбался своим мокрым красным лицом с широким носом и вторым подбородком. Лыкоренко посмотрел на часы и выбросил зубочистку в траву:

— Так, всем на позицию!

— Есть, — произнёс с дружеской интонацией Громов.

Офицер ФББ выбросил окурок в урну, улыбка на его лице исчезла, будто её и не было вовсе. Яргин зашёл последним и по привычке потянулся закрывать за собой стальную дверь, но вовремя увидел доводчик сверху. Затем спустился на ступень вниз и пошёл по коридору, покрытому мелкой синей плиткой с кучей мелких выбоин и трещин, догоняя остальных офицеров. В середине коридора за столом сидел дневальный. Он вскочил со стула, как только разглядел погоны подходящего генерала.

— Да сиди-сиди, — махнул дневальному Лыкоренко.

Лешаков, проходя мимо стола, приложил ладонь к чёрной фуражке, поприветствовав в ответ солдата. Четыре пары чёрных берец шагали дальше по коридору, одна за другой. Повернули налево, прошли мимо доски с прикреплёнными на канцелярские кнопки распоряжениями, мимо кривого уродливого шва на обоях. В этом месте отделка была повреждена пару лет назад. Бумагу аккуратно склеили, но шов остался отчётливо виден. Всё же он меньше бросался в глаза по сравнению со смещённым от перелома носом укатившего тогда в госпиталь невнимательного ефрейтора. «А потому что надо было следить за своим оружием, а не бездумно закидывать за спину автомат в узких коридорах, особенно когда на ствол надет штык-нож!», — примерно так объяснил причину травмы солдата его ротный командиру части.

Офицеры дошли до бетонных ступеней лестницы, протёртых по центру. На некоторых были видны короткие коричнево-рыжие линии — арматурная сетка в ступенях корродировала и оксиды железа выступили на поверхность. Ботинки затопали, поднимаясь вверх. Громов скользил ладонью по пластмассовому покрытию металлического поручня. Яргин же крепко хватался за эту розовую накладную полосу, и ограждение не переставало вибрировать. У него опять начиналась одышка. Коридор верхнего этажа был выкрашен в жёлтый цвет, кроме дощатого пола: он был коричневым. Офицеры прошли во вторую дверь справа, в тамбур. За ним была ещё одна открытая деревянная дверь с табличкой: «Пост 56. Пост 57».

Женщина за компьютером оживилась, когда в комнату вошли офицеры: оглянулась через плечо, спокойно встала из-за стола. Светловолосый старший лейтенант, только что сменивший сослуживца на посту, вскочил со стула. Губы уже начинали выдавать первый слог заученного доклада, но генерал его прервал:

— Садись. Всё готово? Эфир без помех?

— Так точно! — молодой парень кивнул.

Загорелый старший сержант из нового наряда не заметил вошедших: его внимание было приковано к позывным, звучащим в гарнитуре стационарной радиостанции. База была готова к началу операции «Игла». Последние проверки техники, переклички десантных групп, аванпостов Сил Сдерживания и доклады разведывательных бортов в небе над «зоной смерти» заполняли частоты.

Лешаков представил Громову приветливо улыбающуюся женщину с чёрным кителем на плечах:

— Товарищ полковник, это прапорщик Пономарёва, мой ассистент. Она будет присутствовать на командном пункте и вести записи для наших внутренних протоколов, — и уже подойдя к командиру спецотряда чуть ближе, тихо продолжил. — А ещё она ваша фанатка, да и незамужняя к тому же.

Отходя, он подмигнул Громову. Казалось, что полковник был немного сконфужен, но это была лишь оторопь перед привлекательной женщиной. «Отец Раската» поприветствовал прапорщицу воинским жестом и выдвинул стул из-за переговорного стола.

— Наташа, садись, — мягко произнёс Лешаков, заметив всё ещё стоящую женщину.

Оперативный штаб расселся. На партах была разложена карта местности. Треугольники, квадраты, круги, стрелки — всё на ней имело смысл. Одного взгляда кадровому офицеру хватило бы, чтобы прочесть сюжет предстоящего боя. Но боя ли? Вылазки. Операции. Задания для отряда специального назначения. Сводку о «малой крови», обёрнутую в бирку грифа «Секретно».

— Товарищ генерал! «Тайфуны» готовы взлетать. «Раскат» на погрузке, — произнёс дежурящий старший сержант.

Пётр Николаевич посмотрел на Яргина:

— Баки полные, боекомплект навешан, резерв сформирован, верно?

Майор активно кивал головой на каждое слово.

— Тогда взлёт по готовности!

— Принял! — радист повернулся обратно за блок управления радиостанцией. — «Тайфун-15», «Тайфун-15», это «Гнездо», приём!

— «Гнездо», это «Тайфун-15», слышу вас.

— Взлёт по готовности.

— Принял! — после щелчка эфир вновь заполнился шипением.

Снаружи стал слышен звук набирающих обороты лопастей. Экран ноутбука вспыхнул белым светом. Через секунду на нём отобразился рисунок рабочего стола. Прокашлявшись, Яргин расстегнул замочек на коричневой сумке-планшетке и достал блокнот. Смочив указательный палец, майор перевернул несколько страниц и остановился на той, которая была исписана цифрами — номерами подчинённой ему здесь техники и небольшими комментариями напротив. Это были сведения общего характера, разбитые по авиагруппам: марки навесных орудий, максимальное количество перевозимых пассажиров, состояние машин. Рядом с цифрой «015» он сделал пометку карандашом в виде небольшой вертикальной стрелки.

— Товарищ полковник, — Лыкоренко спокойным голосом обратился к своему давнему товарищу, — это ведь первая операция такого масштаба у твоих?

— Так точно. До этого были, в основном, учения, приближённые к боевым, — Громов опёрся на стол кистями, сжатыми в замок.

— Это как? — оживился Лешаков, а его ассистентка закончила набирать первые строки протокола и ждала ответа полковника.

Громов был немного удивлён, что ассистентка фиксирует эту информацию, но решив, что «им виднее», не стал придавать данному факту значения:

— Малыми группами в тайге вели отстрел некоторых животных, хищников. Их поголовье в последние годы выросло, а еды для такой оравы было маловато. Они стали наглеть: выходить к сёлам, на людей нападать. Для отработки тактики, командование предложило использовать подразделение.

— А вы сами как думаете, это было необходимо? Участие в отстреле? — голос Лешакова не был вызывающим, в нём скорее преобладали нотки неподдельного интереса.

— Да, вполне неплохая разминка вышла. Ну и ещё пару карантинов отстояли в южных округах, когда эпидемия была, — полковник невольно начал рассматривать женщину за ноутбуком. Была в её фигуре какая-то милая черта, что придавала образу утончённость юной девушки.

— А потери были? — продолжил расспрос Лешаков.

— Нет. Отряд справился с задачами очень достойно и подтвердил своё право на существование.

— А другие операции были?

— Ну так… — и тут Громов осёкся. Стоп-краном стали всплывшие в голове воспоминания о бумагах, которые он подписал и лица сотрудников, говоривших: «Никому, товарищ полковник, вообще никому», — он смог даже вспомнить голос одного из них.

Переведя взгляд на фэбэбэшника, он закончил неловкое молчание:

— Ну так, учебные операции на полигоне центра. В рамках общей боевой готовности. Иногда и внезапные тревоги давались. Как оборудование приходило и запускалось на полигоне, так сразу отряд выступал на условную боевую. И не зря!

Казалось, Лешаков потерял интерес, вяло отреагировав на слова собеседника. «Что он нарыть пытается?», — Александр Иванович был не в восторге от мысли, что ведомство имеет к нему какие-то умалчиваемые, неприятные вопросы. Проверяли «на вшивость» в «Раскате» всех, постоянно. И хоть эти проверки были почти плановыми по различным спецподразделениям — их результаты всегда можно было назвать мирными, а такие вот внезапные расспросы не сулили безоблачного будущего. Во всяком случае, так говорили друзья-однокашники по академии, когда ему удавалось с ними встретиться «без погон» — на рыбалке или охоте.

Радист приложил руку к наушникам, чтобы не пропустить ни одного звука:

— «Тайфун-15», это «Гнездо», слышу вас!

Минуту или две старший сержант молчал, принимая доклад лётчика, а затем повернулся к командованию:

— Товарищ генерал, это «Тайфун-15», борт атакован, есть раненый!

Лыкоренко хлопнул ладонью по столу, его чёрные зрачки стали шире:

— Отряд десантирован? Зона высадки достигнута?

Яргин встал из-за стола и направился к радиостанции, обходя сидящих по часовой стрелке. Радист нажал на кнопку отправки сообщения и произнёс в гарнитуру:

— «Тайфун-15», группа десантировалась?

Услышав ответ, он повернулся к Лыкоренко:

— Товарищ генерал, группа достигла точки высадки…

Его перебил Громов:

— Раненые есть?

— Ранен второй пилот.

Командир «Раската» будто бы одобрительно потряс головой. Майор наконец дошёл до радиста и показал ему жестом передать вторые наушники:

— «Тайфун-15», это майор Яргин, как слышно?

— Сл‑л‑лышу вас, — даже в искажённом звуке радиопередачи голос пилота был переполнен страхом, чувствовалась паника.

— Какие повреждения? Ты сможешь дотянуть до «Гнезда»?

— Обши‑шивка задета. С‑смогу!

— Тогда при заходе на аэродром сразу садись рядом с госпиталем-палаткой. Когда заберут раненого, отводи машину на пятую стоянку, а сам в третий резерв уйдёшь. Ты меня понял?

— Есть, тарищь май‑йор.

— Если диспетчер или кто-то тебе начнёт заикаться про другое место посадки — шли их всех в жопу от моего имени. У тебя приказ! Я постараюсь довести до этих «кукушат» в башне, но они могут и клювом прощёлкать. Всё понял?

— Да!

— Конец связи!

Майор передал наушники обратно радисту:

— Свяжись с диспетчерами — передай, что «Тайфун-15» совершит аварийную посадку у госпиталя. Это мой приказ.

— Есть, — старший сержант уже нажимал на кнопку перехода на канал базы.

— Почему группа не доложила об инциденте? — Лыкоренко обратился к Громову.

— Для них это не инцидент, — спокойно ответил командир спецподразделения, — у нас есть свой дополнительный устав, тактика ведения боя. Они готовы ко всему. Если нет потерь и задачу возможно выполнить по первоначальному плану — на связь выходить не стоит.

— А откуда это пошло? Ваша задумка? — офицер ФББ придвинулся к столу, начал фиксировать что-то маркером на небольшом листке.

— Отчасти. Согласно сведениям, приходившим с «объекта», некоторые мутанты улавливают радиосигналы.

— То есть у них антенки что ли? — Лешаков замер, не отрывая конца маркера от бумаги.

— Вроде того. Сеанс связи для них, как упавший в стоячую воду камень. Сложно не заметить.

— Автономность, импровизация — твои бойцы точно военные? — Пётр Николаевич не скрывал улыбки.

— Мой «Раскат» — первый в своём роде. Враг у нас специфический и неповторимый, поэтому и тактика гибкая, — Громов оставался невозмутимым, мягко, но уверенно отвечал на вопросы.

Женщина вполне успевала фиксировать всё услышанное в открытом документе на ноутбуке. Клавиатура была для неё чем-то вроде клавиш для пианиста — печать была не просто «слепой», а интуитивной.

— А как же субординация? Она хотя бы есть? — Лешаков достал из кармана пачку сигарет.

— Ну, а как же? Звания те же, общевойсковой устав для нас точно такой же закон, как и для других родов войск. Просто на боевых выходах с таким противником, который был создан для уничтожения армии, приходится действовать по-другому. Мои ребята это могут. Но и ещё не будем забывать, что их рации не дотянут до нас, а аккумулятор усилителя сигнала не вечен. Они должны сами фильтровать, что докладывать, а что относить к незначительным стычкам.

— Понятно, — Лешаков повернулся к вошедшему в помещение молодому сотруднику ФББ с кипой бумаг в руках. Как и большинство в этом ведомстве, парень обладал мало запоминающимися чертами лица, средним неприметным телосложением, стройной выправкой.

— Товарищ старший уполномоченный, вот увеличенные распечатки.

— Самое время! Так, подойди к Мишину, у него была какая-то задача для тебя, — Лешаков кивнул подчинённому и, убрав так и не зажжённую сигарету в пачку, начал рассматривать распечатанные на крупных форматах чертежи зданий.

Радист снова принял сигнал:

— Товарищ полковник, «Раскат-4» на связи!

Командующий операцией встал из‑за стола и подошёл поближе к карте, посмотрел на наручные часы. Громов уже был рядом с сержантом и одевал наушники:

— «Раскат-4», это «Гнездо», как слышно?

— «Гнездо», прошу произвести корректировку задания, обнаружен пункт связи в точке «А». Электричества в здании нет, комната с терминалом за закрытой стальной дверью. Разрешите применить взрывчатку для вскрытия!

Александр Иванович отогнул один наушник, чтобы шипение радиоканала не было таким навязчивым, и обратился к присутствующим:

— Мой отряд обнаружил терминал, он защищён стальной дверью, можно взорвать. Насколько там чувствительная техника вообще?

— Не думаю, что это хорошая идея, — произнёс негромко Лешаков, ещё быстрее начав перебирать чертежи.

— Нет‑нет! Никаких взрывов рядом с локатором! На нём завязана система ПВО, — Лыкоренко говорил очень громким чётким голосом. — Там модели завезены двухсотки и двести пятые. Эта стандартная хрень: чуть сильнее шандарахнешь кулаком — плата отвалится, не то, что взрыв. Я запрещаю взрывать!

— Как тогда? У них нет в снаряжении лобзиков по металлу.

— Вот! — Лешаков остановился на одном из чертежей. — И хорошо, что нет лобзиков. Двери там непростые были. Их вообще лучше не трогать, неважно почему. Дверь там опустилась, потому что электричества нет или кто-то на кнопку тревоги нажал. Она откроется, если систему перезапустить.

— Делать-то им что? — в голосе командира «Раската» уже появлялись нотки раздражения.

— Сейчас, — фэбэбэшник водил пальцем по листу, пытаясь понять траекторию одной из пунктирных линий. — Ага! Там два контура. На территории пункта есть дополнительный генератор, может и рядом с трансформатором стоит, тут схема условная. Если его запустить — доступ в помещение будет, система перезагрузится.

— Им на это нужно больше времени. Там было три здания основных, — Громов прищурил один глаз, — по двадцать минут на аккуратную зачистку каждого, чтоб внимание не привлекать особо. Три же?

— Да, всё верно, три! — Лыкоренко поставил маркером отметку поверх изображения пункта связи на топографической карте.

— У нас нет этого времени, — спокойно и внятно произнёс Лешаков.

— Нет?

Александр Иванович снял наушники и положил на плечо радиста:

— Как нет? — его взгляд стал буравить человека в чёрной форме. — Как нет-то? Это всего час! Если они разделятся, то боеспособность упадёт в разы. Первоначально зачистка пункта не входила в план операции. Я бы послал туда больше групп. Восемь человек — это только, чтоб иголкой в стогу сена затеряться, не лезть на рожон!

— Товарищ полковник, на объекте может быть система ликвидации данных, у которой есть таймер. Промедление, даже на час, может обесценить все потери и старания, что уже и что ещё будут понесены. Нам придётся рискнуть.

Громов перевёл взгляд на Лыкоренко:

— Петь, это реальная опасность для группы, если они погибнут, не факт, что туда вообще ещё можно будет забраться — на перестрелку через полчаса сбежится вся долина!

— У нас нет вариантов. Нам придётся, — в голосе Лыкоренко было раскаяние. Затем он сказал еле слышно. — Тут мы с тобой на вторых ролях.

Громов смотрел в глаза друга, затем молча подошёл к радисту и вновь надел наушники:

— «Раскат-4», столкновения были?

— Одно, во время перелёта, угроза устранена. На территории пункта стычек не было. Подтверждённых следов присутствия нет.

— Значит так, «Раскат-4», сейчас нужно будет нарушить предписания. Раздели людей на два больших звена и исследуйте постройки на пункте. В одной из них будет генератор, его надо запустить. Запустите генератор — откроется дверь. Повышенное внимание! В бой без необходимости не ввязываться. Как понял?

— Понял вас!

— Конец связи!

Сержант принял из рук полковника наушники и вернулся к мониторингу радиоэфира. Громов медленно подошёл к Лешакову, опёрся одной рукой на спинку стула, а второй — на стол рядом с чертежами, немного нагнулся к его уху:

— Товарищ старший уполномоченный, — голос был сдержанным, хоть и с небольшими вкраплениями гнева, — вы говорили, что чертежей нет. А что сейчас перед вами на столе?

— Товарищ полковник, я такого не говорил, — продолжая просматривать листы, ответил «силовик», — я лишь подчеркнул, что мы им не доверяем.

— Пусть так. Почему про эти данные вы ничего не сообщили перед операцией? Если не доверяете им, почему мы только что скоординировали действие группы в зоне боевых действий вот по этим вот чертежам, «недоверительным»? А?

— Другой информации просто нет, — Лешаков оставался спокойным, — это, во-первых. Во-вторых, пункт связи на той высоте — одно из первых сооружений, которые перестраивали со времён реконструкции «восьмидесятки» из «шестидесятки». В тот период наши ревизии были очень частыми и особых условий к объекту ещё не применялось. Поэтому этим листам мы более-менее верим.

— Ну, хорошо. Мне почему их не показали? Они же там, как по минному полю ходят!

— Не успели, — Лешаков наконец повернулся к полковнику лицом, на котором была какая-то отстранённость, — товарищ полковник, здесь все… каждый делает всё возможное для успешного завершения операции и скорейшего возвращения вашего особого отряда на базу.

Громов замер. Казалось, деревянная спинка стула треснет от его мёртвой хватки.

— Чтобы это самое возвращение произошло, им нужно дать шанс. У нас ведь есть артиллерия? — Громов обратился к командующему операцией. — Мне нужна возможность дать залп, пошуметь в соседнем квадрате, чтобы отвести мутантов от высоты!

— С артиллерией проблема, — ответил Лыкоренко, не отрываясь от карты. — Сейчас, со своих позиций они не добьют до «восьмидесятки». На периметр мы её не вытащим — в любой момент Силы Сдерживания могут быть атакованы и батарея будет уничтожена при прорыве.

— Нужно чем-то создать шум, чтобы отвлечь стаи от высоты, иначе может вся операция накрыться, — проговорил командир «Раската», на его лбу начала выступать вена.

— Да, я прекрасно это понимаю, — Лыкоренко повернулся к майору авиации. — Готовь один вертолётный борт из резерва, полетит туда при первой необходимости.

Яргин стал быстро перелистывать свой блокнот:

— Товарищ генерал, я думаю лучше использовать для этой цели истребители. Они без лазерной подсветки с земли всё равно не смогут точно атаковать цели, а сейчас не до этого, как я понял — могут так и простоять всю операцию. Вертолётам резерва лучше быть наготове и иметь полные баки.

— Хорошо. Ты главное, задачу выполни, — Пётр Николаевич надел колпачок на маркер и положил обратно на стол.

Яргин нашёл нужную страницу и, выйдя из-за стола, снова пошёл к радисту:

— Соедини меня с «Ураганами».

Сержант начал обращение к нужному позывному.

— Товарищ генерал, в зоне обнаружено движение! — старший лейтенант указывал на экран своего ноутбука, на который транслировалось изображение с беспилотного самолёта-разведчика. Трансляция шла в режиме реального времени.

— Конкретнее, — широкими шагами Лыкоренко приблизился к дежурному офицеру, Громов последовал за ним.

На экране было видно чёрно-белое изображение небольшой долины с частыми пятнами полян разного размера, угадывались крыши разбросанных зданий — по 3‑5 штук на расстоянии двух-трёх километров друг от друга. Был виден серпантин дороги, ведущей на вершину невысокой горы, имеющей очертания остроконечной каменной короны. Аппарат пытался выделить красными треугольниками еле различимые точки то появлявшиеся на открытой местности, то скрывающиеся в лесном массиве.

Дежурный продолжил:

— Аппарат фиксирует перемещения множества теплокровных существ, но он их еле-еле видит — слишком высоко.

— Ниже его опусти, нужна понятная картинка, — Лыкоренко протёр ладонью вспотевший лоб.

Старлей начал вбивать нужные символы в командную строку программы. Изображение местности стало постепенно увеличиваться, и на экране высветилась картинка с инфракрасной камеры. Фон был синим, тусклыми линиями стал виден контур рельефа, но поверх него появились чёткие оранжевые пятнышки, двигающиеся примерно в одном направлении.

Громов воскликнул:

— К высоте! Мля, к высоте идут! Что-то привлекло их внимание, они бегут к высоте! Дай вид вершины! — слова командира спецотряда звучали очень громко.

В кадре возникли силуэты зданий возле больших каменных глыб, на одном из них виднелся локатор в виде огромной антенны-тарелки. Рядом с ним была длинная постройка, напоминающая ангар, но сильно перекошенная по диагонали.

— Скорее всего, что-то взорвалось! Радист, выходи на «Раскат‑4»! Вызывай пока не выйдут в эфир!

— Есть!

В этот момент в наушниках зазвучал голос Вадима:

— Это «Раскат‑4», «Гнездо», ответьте!

Громов уже принимал из рук гарнитуру:

— Слышу тебя, «Раскат»!

— «Гнездо», у нас взрыв в одном из зданий, пострадавших нет! Есть какие-то данные по мутантам в округе, как далеко они от нас?

— Слушай внимательно, вам надо постараться в течение десяти минут не привлекать внимание к вершине — гранаты, очереди из автоматов использовать только если не будет других вариантов. Через десять минут авиация подоспеет, отвлечёт стаи от вас! Как понял?

— Принял! Предположительное местонахождение генератора установлено!

— Давай! У тебя есть ещё минут пятнадцать-двадцать на всё, не встрянь только!

— Есть!

Полковник вернул приспособление радисту. Лешаков негромко произнёс:

— А откуда у них двадцать минут?

Громов, глубоко выдохнув, ответил:

— Товарищ старший уполномоченный, — он сделал небольшую паузу, проклиная вычурные звания ФББ и, ещё больше проклиная необходимость соблюдать штабную этику с тем, кого хотелось послать далеко и надолго. — Ускорение на пять минут при данных обстоятельствах может обернуться провалом начального этапа, а с ним — и всей операции, мля. Я считаю, у них есть двадцать минут!

Лешаков ничего не ответил, снова опустив взгляд на чертежи.

Майор Яргин ещё раз убедился в правильности записей в блокноте, и звено «Ураганов» получило команду «Взлёт по тревоге». Их расчётное время прибытия в квадрат с момента получения сигнала — 8 минут.

Время тянулось. Женщина перестала стучать по клавишам ноутбука. Старший сержант принимал и передавал сообщения, Лыкоренко снова что-то пометил на карте. За стеной возник звук разгоняющихся реактивных двигателей и затем повторился ещё несколько раз. Лешаков заканчивал рассортировывать чертежи по трём стопкам, а Громов смотрел в пасмурное летнее небо за окном. «Восемь, а надо шестнадцать. Только не ввязывайтесь в бой со стаей. Вертолёт их уже не заберёт так же, как отсюда…», — в этот момент размышления полковника прервал голос радиста:

— «Раскат‑4» на связи!

Командир отряда был уже рядом, быстро надел стальной обод гарнитуры на голову:

— Это Громов!

— Докладываю: генератор запущен, терминал разблокирован. Есть потери: один мёртв, один ранен.

— Сейчас вас атакуют?

— Нет, тихо. Атака была отбита — две «мартерны» с выводком.

Полковник повернулся к остальным офицерам:

— Локатор наш!

Командующий операцией расплылся в улыбке, а фэбэбэшник снова достал сигарету из пачки и начал перебирать её пальцами. Старший лейтенант встал, подошёл к одному из приборов проверить готовность сервера принять информацию. После его доклада Лыкоренко махнул рукой радисту.

— «Раскат‑4», приступить к передаче данных!

— Есть!

На экране ноутбука появилась полоса загрузки, в отдельном окне побежали строчки команд и имён файлов на чёрном фоне. Спустя минуту процесс был завершён.

Дежурный офицер передал доступ к локатору развёрнутому на улице мобильному посту «программеров». Грузовик новейшей модели вместо тентованного кузова имел утеплённый, вентилируемый отсек взвода технического обеспечения «Раскат». Оборудованный передовой электроникой отсек также имел и защитный пуленепробиваемый слой. Один из бойцов подтвердил передачу удалённого контроля нажатием на клавишу «Enter».

Отобразилась древовидная структура файловой системы. В белой строке стали появляться целые фразы-скрипты, которые человек набирал, не смотря на клавиатуру.

«№ 3 ПВО» — «off», «№ 5 ПВО» — «off», «№ 1 ПВО» — «off», — список менял значения в правой колонке с «активно» на «отключено».

— «Медуза» — «Гнезду», установки отключены! Но есть ошибка системы!

— Что ещё за ошибка? — Громов обхватил наушник ладонью, крепче прижал к уху, полагая, что просто ослышался. Лешаков и Лыкоренко почти синхронно посмотрели на пост радиста. Боец с позывным «Медуза» продолжил говорить по радиосвязи:

— Система сообщает, что отключены не все установки, но это может быть просто сбой программы-передатчика.

— То есть устройство неисправно? — переспросил полковник.

— Нет, скорее это ошибка в системе локатора.

— Мы можем точно знать, о каких установках идёт речь? Что не отключено?

Лыкоренко уже стоял рядом с Громовым. Он расстегнул верхнюю пуговицу на кителе, чтобы дышать стало легче в эти непростые минуты. Яргин зажал блокнот между двумя пальцами и протирал платочком вспотевшую лысую голову. Лешаков в сотый раз щёлкал указательным пальцем по фильтру незажжённой сигареты в руке.

— Никак нет. Я не могу достать ничего, кроме номеров установок — ответил солдат взвода технического обеспечения по рации.

— Что там на чертежах? — Лыкоренко подлетел к разложенным по столу листам.

Лешаков помотал головой:

— Ничего нет. Они поздние.

Громов посмотрел на майора военно-воздушных сил:

— Чтобы вернуть группу, нужно прикрытие штурмовыми вертолётами.

На что Лешаков спокойным голосом произнёс:

— Нет. Операция продолжается.

После фразы фэбэбэшника в помещении возникла тишина. Первым её нарушил командующий операцией:

— Возникнут потери. Множество потерь, — Лыкоренко, казалось, пытался выразить свой крик: «Одумайся!» в приемлемых словах.

Его подхватил Яргин, приподнявшись со стула и, оперевшись на стол своими мокрыми ладонями:

— Вертолёты будут сбиты, у них нет должной защиты от таких систем!

— Товарищ генерал, не саботируйте операцию. Задачи необходимо выполнить, — взгляд человека в чёрной форме был холодным, как сталь, а голос размеренным.

Генерал, проглотив ругательства, снова посмотрел на карту, затем обратился к Громову:

— Я могу укомплектовать твоих в бронеколонны, всю технику, что есть — бери.

— Какие колонны? — ответил полковник. — Звук двигателей — приманка, а машины не смогут двигаться достаточно быстро, чтобы оторваться от тварей! Ехать туда — отправить технику в металлолом с кусками трупов по салону!

Лыкоренко посмотрел на майора:

— Подними всё, что у тебя есть, в воздух. Беспилотники есть в резерве?

Яргин, немного помявшись, ответил командующему:

— Есть. Пару штук найдётся.

— Отлично. Беспилотники первыми пойдут — на них сработают установки, остальные увидят зону поражения.

— Нет! — Громов снял гарнитуру, подошёл ближе к столу. — Товарищ генерал, Пётр, послушай меня: вертолёты зависнут в воздухе, это привлечёт тварей и все, кто сумеет добраться до земли, будут разорваны в клочья! Это ненужные никому трупы!

— Кто-то выживет и проникнет в комплекс, — спокойно и чётко произнёс Лешаков.

— Там будет скотобойня — некому проникать, никто не останется! Мутанты были созданы для убийства вооружённых людей в форме, как вы понять не можете? Мы на их поле играем, в их лесу, там их правила!

— Что это значит, полковник? — спросил фэбэбэшник.

— Я отказываюсь посылать отряд на вертолётах под огонь систем ПВО! — закончил Громов.

Силовик посмотрел на Лыкоренко:

— Он не подчиняется приказу. Генерал, я его арестую!

На лбу командующего операцией стал виден пот:

— Я не отдавал ему приказ. Он ещё ничего не нарушил. Имеет смысл разработать альтернативный вариант доставки отряда.

Лешаков встал из-за стола:

— У нас нет времени! Что такого страшного в этом полёте? Да, кого-то собьют, но они солдаты! Они давали клятву, они готовы к смерти!

— Нет, это будет бессмысленная бойня! — стоял на своём Громов.

— Не боишься, да? — фэбэбэшник прищурился, всматриваясь в зрачки полковника.

— Нет, я не отправлю своих людей на верную смерть.

Внезапно, раздался гневный женский голос:

— А расформирования не боишься, товарищ герой?

Эти слова были подобны выстрелу из пистолета, прервавшему уличную потасовку. Она уже подходила к столу, снимая китель с плеч. На погонах красовались две звезды и расположенный вдоль меч. Громов слышал, что такое высокое звание было вроде бы только у пяти человек в ФББ. И один из них сейчас здесь.

— Тебя отправят под трибунал за саботирование операции. «Раскат» не выполнит задачу, и все данные будут уничтожены. Нет данных — нет мутантов. Нет мутантов — нет опасности. Нет опасности — так на фига твой «Раскат» вообще нужен? И лишитесь вы все своей защиты, крыши. И тогда мы твоё воинство затаскаем по допросам. Ты думаешь, мы не знаем, что они и в каких количествах нарушали на заданиях? Из каких передряг их доставали твои друзья в Генштабе? Отмазывали, бывало ведь? И пойдут твои ребятки на нары, статистику нам выбелять! Ты этого хочешь?

Серые глаза женщины, будто горели пламенем, звук её голоса резонировал от стен. Даже радист, сосредоточенно прослушивающий эфир, не смог удержаться от любопытства и не развернуться в её сторону. Лешаков стоял молча, убрав руки за спину, с улыбкой на лице.

— А может ты не просто так в позу встал? А может ты шпион в штабе операции? На какую страну работаешь? —голос женщины стал угрожающим.

Громов чувствовал её давление: необъяснимым образом эти глаза заставляли дрожать голосовые связки при попытке произнести слово, а виски — тяжелеть.

— Я служу только Родине, — проговорил он.

— Так я здесь, твоя Родина, полковник! Я. Твоя. Родина. И приказываю тебе — отправь бойцов!

Громов был разозлён осознанием своего бессилия. Лыкоренко уставился в карту, пытаясь скрыть лицо от возможного взгляда своего друга. Каблуки негромко простучали по дощатому полу, и женский голос уже гораздо тише прозвучал рядом с командиром «Раската»:

— Что тянешь? Тебе гимн что ли спеть для ускорения, полковник?

Командир «Раската» перевёл взгляд с её обжигающих холодом глаз на пуговицу погона в виде круглого щита:

— Радист, оповещай «Раскат» о погрузке, — и через секунду грустно добавил, — полная амуниция, плюс дополнительный комплект «Б», всем.

— Есть, — указательный палец старшего сержанта побежал по столбцу позывных для групп спецотряда.

Глава шестая. Среди мёртвых птиц

Зевс облегчил судьбу своего сына. Он заключил с Герой нерушимый договор, что сын его не всю свою жизнь будет находиться под властью Эврисфея. Лишь двенадцать великих подвигов совершит он по поручению Эврисфея, а после не только освободится от его власти, но даже получит бессмертие.

12 подвигов Геракла

Над долиной мелькали яркие точки. Они двигались хаотично, меняя направление, и с каждой минутой их становилось всё меньше. Зрачок сузился, отдавая пространство глаза радужной оболочке серого цвета. Вадим смотрел, не отрывая глаз, на трагедию, развернувшуюся над «восьмидесяткой». Командир группы стоял на крыше ангара. Здание покосилось, но устояло после взрыва. Под ногами были осколки зенитного фонаря, разбитого ударной волной. Оружие висело у него за спиной стволом вниз. Единственной защитой для командира сейчас был Рысь. Но и он, встав чуть правее Вадима, не мог оторвать взгляд от неба впереди. Старый до последнего надеялся, что всё происходящее — галлюцинации, но реальность оказалась безжалостной.

Минуту назад над долиной кружило около 15 вертолётов. Пытаясь оставаться на небольшой высоте, они шли чуть выше макушек сосен. Строй воздушных боевых машин превратился в полный хаос после первой же белой вспышки: неизвестная ракета вылетела с одной из опушек. Вертолёт буквально разлетелся на части. Ни горящего падающего корпуса, ни дымного следа в воздухе — только взрыв и облако пыли после детонации боеголовки о металлические листы обшивки бензобака. Борты кренились, набирали высоту, выпускали термоловушки, пытались увернуться от летящих в них с земли ракет. Было видно, что обстрел производится с нескольких точек, но их оказалось достаточно для поражения целей. Ракет было слишком много для того, чтобы у кого-то был шанс выжить. То тут, то там на землю летели обломки боевых машин, в местах крушений возникали локальные пожары. Некоторые вертолёты заходили на посадку на любую, сколь угодно малую полянку, только бы уйти из зоны досягаемости ракет и высадить десант «Раската». Вадим видел через бинокль, как из одной высоко кружащейся, подбитой с хвоста вертушки «выпрыгивают» люди. Их выносило, вырывало потоками ветра из корпуса падающей техники. Рысь быстро нащупал пальцами круглый переключатель и вышел на частоту базы. Но он не смог связаться с «Гнездом»: эфир заполонило шипение и десятки криков, докладов, обрывки фраз, обращённых к командному центру:

— «Тайфун-3»… теряю…

— Это «Раскат‑8», мы окружены…

— …фун девять, меня облепили твар…

— …сять, я, мне не увернуться…

— …пробит бак, я не могу подняться на высоту… ааа!

Эфир оборвался. Над долиной поднимались струйки дыма от оплавившегося раскалённого металла рухнувших вертушек. Где-то вдалеке, почти уже пропал с глаз единственный выживший борт «Тайфунов». Почти сразу по всему лесу зарычали чудовищные, скрытые от глаз наблюдателей существа. Они что-то кричали на языке ужаса, накрывая пространство пугающим воем, заставляющим сердце замирать. Это был вой хищников, что гонят жертву в ловушку. Ещё были слышны далёкие автоматные очереди, взрывы гранат. Рация пару раз отозвалась безнадёжной попыткой выйти на связь с базой, а затем:

— Это «Раскат‑2», я остался од…

Последний голос смолк. Тишина. Больше никто не выходил в эфир. Автоматные хлопки исчезли. Взрывов больше не было. Зрачки серых, покрасневших глаз не могли увидеть в линзы бинокля ничего другого, кроме осколков развернувшегося кошмара.

* * *

Старый спустился на землю по металлической лестнице, прикрученной к стене ангара.

— Отряд, строиться! — негромко приказал командир.

Бойцы собрались у торца перекошенного взрывом здания. Декан, встав на ноги, почувствовал накатывающую усталость и дрожь. Он наклонился вперёд, опёрся руками на бёдра, чтобы перевести участившееся дыхание.

— Как ты? — Мессия подошла к нему, положила ладонь на плечо.

— Нормально, — сдержано ответил «биолог».

Отряд был готов к новым вводным.

Вадим достал карту из планшетки. Делая на ней небольшую пометку, обратился к группе:

— «Раскат‑4», мы выдвигаемся к точке «Б». Пойдём по склону между валунами, затем зайдём в «зелёнку». «Раскат‑5» не смог высадиться в своей зоне, поэтому на прикрытие и, тем более, зачищенную площадку на «Б» не рассчитывать! Вопросы?

— Командир, что это за световое шоу только что мелькало в небе? — раздался голос Палача.

— Возникли непредвиденные обстоятельства.

— Какие? — Палач не сводил глаз с Вадима.

— Некоторые установки ПВО не были отключены и, поэтому защита сработала по авангарду из «беспилотников». Группы были высажены в других местах, чтобы не создавать опасность для солдат. Это всё. Проверьте оружие и амуницию, выдвигаемся через минуту!

Палач кивнул своей коротко стриженой темноволосой головой.

Командир группы с трудом сосредоточил взгляд на условных обозначениях карты, пытаясь не думать о словах «Гнезда» и распоряжениях, которые он получил.

Примерно через минуту бойцы уже подходили к единственным воротам в железобетонном заборе, аккуратно покидая точку «А» — пункт связи на вершине. Все были сосредоточенны на кустах и редких деревьях, окружавших их зону высадки. Было тихо. Не так тихо, как при входе на территорию, но и рёва стай мутантов не было слышно. Где-то вдалеке, у подножия заскулила пара тварей, но они почти сразу замолкли. Выходя через ворота замыкающим, Палач напоследок задержал взгляд на трупе Джигита. «Спи, брат», — темноглазый боец поднёс к правому виску вытянутую ладонь — воинское приветствие — и, снова положив руку на цевьё, шагнул за приоткрытую створку.

Обойдя пункт связи по часовой стрелке, вдоль забора, группа начала спускаться с вершины по крутому склону, усеянному серыми пятнами глыб из горных пород. Многие камни не были укрыты почвой, зато плотно обжиты лишайником. Местами их путь пролегал прямо по валунам, а склон не спешил становиться пологим. Группе предстояло пройти около трёхсот метров, прежде чем начнётся предгорье и «зелёнка» — подлесок, переходящий в лесной ковёр долины. В небе ещё был виден дым от пожаров, разбросанных по территории предгорья. «Один, два, три, четыре», — кто-то мысленно считал их, а кто-то, посмотрев один раз, больше не отвлекался от склона впереди. Вопросы о том, сколько же было беспилотников, не спешили задавать командиру ни первые, ни вторые. Не сейчас. Обсуждать только после возвращения на базу. Таковы правила: всё, что нужно для выполнения задания, Старый скажет сам. Они знали, что он всегда на их стороне и вступится за каждого в любой ситуации. Поэтому сейчас надо просто спуститься вниз, а не думать о сбитых аппаратах.

Вадим шёл впереди, за ним передвигался Рысь, держа в руках оружие, и умудряясь при этом хорошо балансировать на крутом склоне. Аккуратно, опираясь рукой на рваную каменную поверхность, следом шли Шерлок и Мессия, за ними осторожно двигался Гора, поглядывая на долину. Палач замыкал вереницу на этом узком подобии тропы, переводя внимание со склона на спину «биолога» и обратно. Было видно, что дорога раненому даётся тяжело, но иного выхода сейчас не было. И если бы был, Вадим им уже воспользовался. «Он не поступил бы по-другому», — думал Палач и был в этом полностью уверен.

Декан чувствовал, как его тело пробирает озноб. Двигаться было трудно, силы будто вовсе покинули его тело, но он не показывал виду. Горизонт впереди сливался с зелёной пеленой земли. Лес вдалеке казался непривычно размытым. Следы на тропе постоянно пытались увильнуть, утечь от взгляда «очкарика». «Кажется, стало темнеть», — ему показалось, что зашло солнце и появились первые сумерки. Спустя пару шагов всё вокруг стало, наоборот, слишком светлым. «Чёрт!», — Декан закрыл глаза, опёршись правой ногой на очередной камень извилистой тропы. Он чувствовал, что сейчас находится не на горе, а словно на карусели. В голове было ощущение полёта, движения огромных качелей и тут чья-то рука легла на плечо:

— Идти можешь?

Палач внимательно посмотрел на сослуживца, покачивающегося в полусогнутой позе.

— Да, — тихо сквозь одышку произнёс Декан. Лицо однополчанина было размыто, а в центре располагалось и вовсе чёрное пятно вместо его тёмных глаз. «Очкарик» глубоко вздохнул и протёр уставшие глаза. Всё, наваждение пропало — мозг вновь мог без особых искажений воспринимать реальность. Кивнув Палачу, «биолог» продолжил спуск. Мелкие камешки осыпались вниз. Впереди попадались небольшие полосы ободранного лишайника — следы от идущих впереди. Декан почувствовал недомогание: в груди начало колоть и дышать становилось труднее с каждым шагом. Он вытер выступающий пот с лица. «Как же душно, как мало воздуха», — он нащупал рукой камень, чтобы опереться при очередном спуске. Преодолел выступ, затем ещё один, снова спуск на метр ниже. Его правая рука уже легла на очередной гранитный выступ, как вдруг увесистый, «вросший» в землю валун, за мгновение стал серой, свившейся в клубок змеёй.

— Ааа!

Декан отпрянул назад и, оступившись, потерял равновесие. Кто-то сзади ухватил его за ворот бронежилета. «Очкарик» устоял на ногах. Справляясь с усилившейся одышкой, он пытался найти глазами огромную страшную тварь. «Где? Где ты?», — пару секунд для Декана всё было расплывчато: он не мог различить ни форм, ни границ предметов. «Биолог» зажмурил глаза. Рядом возник обеспокоенный голос Мессии:

— Дэка, ты точно способен идти?

Подняв веки, Декан увидел, что вся группа остановилась: Рысь вглядывался вперёд, Палач следил за склоном выше. Вадим зажал кнопку вызова на небольшом устройстве связи отряда, крепившемся на его ухе:

— Декан, доложи статус.

Сев на камень — на ближайший выступ — боец негромко ответил, коснувшись своего устройства:

— Я могу двигаться. Держать сектор огня не способен: в глазах мутит. Это «побочка» от антидота.

— Придётся идти дальше: сюда за нами не прилетят. Сможешь?

— Всё нормально, всё ноормаально.

— Мессия, не отходи от него, — приказал Старый.

— Есть, — Настя протянула руку, чтобы помочь подняться Декану, но тот, не обратив внимания, вставал, опершись всем своим весом на автомат, используя его как трость.

Группа снова двинулась вниз по склону. Опушка была уже близко. Извилистый неглубокий ручей стал последней границей между лысым склоном и зарослями. Люди ступили в холодную воду. Чистая прозрачная, она бежала по камням, лишь на мгновение собираясь в «запруду» перед опустившимся на каменное дно ручья берцем. В лесу было темнее: кроны деревьев закрывали и без того хмурое небо. Фиолетово-серая старая кора повсюду облепляла сосны. Мелкий кустарник рос между небольшими камнями, повсеместно вырывающимися из-под земли, покрытой мхом. Старые сухие ветки с осыпавшимися иголками иногда задевали плечи. Казалось, что где-то рядом кричат птицы. «Где они?», — озирался, задрав вверх голову раненый. Лес выглядел пустым. Никаких следов зверей. Сложно было поверить, что отсюда доносился тот ужасный звериный крик час назад. Внезапно, направляющий поднял вверх кулак, заставляя остальных остановиться.

— Рассредоточиться, — прозвучал в гарнитуре голос Старого.

Декан укрылся за ближайшей елью. Растянувшись на 15‑20 метров, группа заняла оборонительную позицию, озираясь из-за деревьев. Командир всматривался в лес впереди. Деревья стояли неплотно, но даже этого хватало — обзор был неполным. Склон переходил в долину, и вместо камней людям чаще попадались поглощённые лесом холмы. Один из них был чуть левее группы, а второй — впереди. Именно его сейчас Вадим пытался рассмотреть в бинокль. Повсюду были разросшиеся, могучие кроны хвойных деревьев.

— Цель впереди, двести метров, — передал по радиоканалу Вадим. Декан поднялся с колена и, переходя от укрытия к укрытию, виляя, двинулся вперёд вместе со всеми. «Нет, не сейчас», — его начало тошнить, закружилась голова. Перебежки были приемлемо тихими: мох немного пружинил под подошвами, пытаясь принять первоначальную форму. Иногда всё же трещали обломки потемневших тонких еловых веток.

Прильнув к очередному дереву, Декан выглянул из-за него. Впереди, за широким стволом старой сосны, в воздухе зависло что-то коричневое. Объект был метрах в пятидесяти от него. Боец всё никак не мог его рассмотреть — в глазах до сих пор всё расплывалось. «Висит, метрах в четырёх над землёй, на ветвях. Что ты?», — «биолог» вцепился в свой автомат.

В наушнике прозвучал голос командира:

— Стреляем при движении цели в нашу сторону, а пока только подходим.

Декан снова присел, взял непонятный объект на прицел: он видел, что это чье-то тело, покрытое длинной шерстью. Глаза начали слезиться. Декан поморгал, зажмурился на секунду. И вот вновь планка с мушкой совместились в одну линию, но уже не на коричневом, а на светло-жёлтом теле вдалеке. «Нет, это не шерсть», — пронеслось в голове «биолога». — «Шипы? Иглы?». Он сделал несколько шагов вперёд — цель в этот момент переместилась на новую позицию выше.

«Нет, ворсинки слишком мелкие, слишком быстро шевелятся», — Декан стал дышать глубже, в лесу было влажно, сыро. — «Надо осторожнее, оно слишком светлое».

Он видел, как остальная группа подобралась уже почти на 50 метров к объекту.

«Нет, не иглы — это свет! Это и есть свет!», — «биолог» видел в прицел впереди ярко-желтую фигуру, скрытую за деревьями. — «Похоже на часть какого-то диска, только глазу мешает эта ель впереди!».

Вадим произнёс в гарнитуру:

— Подходим, аккуратно, на ближнюю дистанцию, огонь — при движении цели.

Декан чувствовал, как тяжело уже разгибать ноги для последнего рывка вперёд — штурма. Он замыкающий: Мессия, Шерлок, Старый, Гора, Рысь, даже Палач — все были впереди. Пот начал капать со лба: «Духота. Так хочется вдохнуть поглубже!». До шара оставались последние 20‑30 метров.

«Это точно светящийся мутант! Или просто диск. Большой светящийся диск. И впереди мох в инее! Иней?», — Декан не хотел верить своим покрасневшим глазам, увидев лёд.

«Пошли!», — гаркнул Вадим. Шестеро «раскатовцев» выскочили из последних укрытий и побежали к цели, попеременно держа её на мушке.

«Что происходит?», — ещё отдавал себе отчёт раненый спецназовец.

Всё вокруг постепенно становилось бледным. Цвет оставался лишь в виде синих переливов травы, покрывающейся морозной коркой.

«Что?», — Декан слышал хруст обледеневших растений у себя под ногами. Его сослуживцы всё медленнее бежали к светящемуся объекту, зависшему в воздухе буквально в метре над землёй. Деревья стали фиолетово-красными и «биолог» услышал пульс: «Сердце? Нет!».

Лес казался Декану огромным сплетением пульсирующих вен. Люди впереди перешли с бега на шаг. Человек был неразличим на фоне растущих кровеносных сосудов, только его фигура. А фигуры постепенно становились силуэтами. Грудь Декана сдавил холод при попытке вдоха. Висящий в воздухе жёлтый диск ярко светился, ослепляя сильнее и сильнее. Человеческие силуэты стали чёрными, дёргающимися, как огонь свечи.

«Декааан», — шёпот исходил отовсюду: от шума трескающейся ледяной травы, биения древ‑сосудов и от самого света.

«Декааааан», — он видел как над землёй летят эти тени, чёрные сущности. Они замедлились, а затем остановились. Их головы из чёрного тумана повернулись в его сторону, неестественно вывернув туловища назад. Захрустели кости, звук шёл и от сосудов и от множащихся теней.

«Декаааан», — одна из сущностей, та, что была ближе всего к бойцу, быстро летела к нему, паря над ледяным мхом.

«Биолог» начал жадно хватать ртом воздух, но сковывающий грудь холод уже не позволял сделать вдох. Чёрная кривая конечность духа — вытянутый сгусток мрака — потянулась к его лицу.

«Бах!».

Щека загорелась от пощёчины Мессии.

– Декан, Декан, скажи что-нибудь! — её голос звенел в ушах.

Санинструктор пыталась привести бойца в чувство. Группа стояла полукругом около лежащего на земле человека. Трава была мокрой — камуфляжные штаны уже пропитались сыростью леса. Деревья чуть покачивались на ветру, скрипя стволами при резких порывах.

— Что с тобой? Говорить можешь? Голова кружится? — Мессия уже раскрывала свой рюкзак с красным крестом. Рядом присел командир группы.

— Декан, ты сможешь продолжать движение? — серые глаза Вадима отражали его тревогу.

Декан пытался сфокусировать взгляд на лицах наклонившихся к нему людей:

— Я… я в норме, — его голос был негромким, еле слышным.

Старый фыркнул:

— Да какая на хрен, норма? Ты понимаешь, что с ним? — обратился он к Мессии.

— Не знаю ещё, — Настя светила фонариком в дрожащие зрачки раненого.

— Я в норме, — Декан сделал попытку встать, но правая рука соскользнула с чуть примятого мха и лопатки вновь приложились к бугристым корням разросшейся сосны, выходящим из-под почвы.

— Так! Лежать! — Мессия хлопнула ладонью по грудной части бронежилета бойца, намекая интонацией, что следующие такие несанкционированные попытки встать лучше сразу оставить.

— Декан, ты чуть не выстрелил в нас, — Вадим приложил палец к гарнитуре. — Отряд, обходим цель. Нужно убедиться, что он мёртвый!

Декан пытался сосредоточиться на лице Насти, но оно двоилось:

— Я вы‑стре‑лил? Я в кого-то вы‑стре‑лил? Где диск? — слова невольно растягивались, думать было очень тяжело.

— Ты встал, как вкопанный! Не отвечал по каналу связи, впереди висела просто мёртвая туша, а ты таращился на неё выпученными глазами! Мы подаём тебе знаки, вызываем по рации, не кричали разве что. А ты в автомат вцепился и на нас наводишь, будто мы тебя убить хотим!

— Неу‑жели? А где диск? — мир перестал двоиться, голос Декана стал возвращаться к привычному для всех тембру.

— Да какой диск-то? — Мессия закончила проверять раненого на наличие сотрясения и положила фонарик обратно в карман разгрузки. — Я тебя несильно приложила — так, только, чтоб в чувство привести! А ты свалился без сознания, а теперь ещё диск какой-то!

Настя обхватила ладонью подбородок и щёку Декана, чтобы он перестал вертеть головой, пытаясь осмотреть всё вокруг:

— Что ты там видел? — её карие глаза смотрели прямо в зрачки бойца, переводя взгляд с одного на другой. — Нет никакого диска. Тут только мы, лес и труп «летуна» на дереве. Что ты увидел, Декан?

Он провёл взглядом по её шее, зацепился за небольшой чёрный микрофон гарнитуры: небольшой такой, аккуратный, всего в паре сантиметров от её розовых губ.

— Не… не знаю, — боец опустил веки, глубоко вдохнул и выдохнул. Он чувствовал, что голова всё ещё кружится.

— У тебя в крови антидот. Два антидота. Думаю это нормально, иначе бы ты…

— Иначе бы да, — Декан снова открыл уставшие красные глаза.

«Надеюсь, что да», — произнёс он про себя.

Мессия приложила два пальца к его шее и посмотрела на часы на своей левой руке — засекла 30 секунд. Пальцы девушки казались ему чертовски холодными: тело было охвачено жаром лихорадки. Декан понял это.

— Не для полёта в космос показатели, конечно, но не всё так плохо, — констатировала Настя, — хотя пульс повышен. У тебя в глазах плывёт? Тошнит? Боли есть какие-нибудь?

Декан перевёл взгляд правее, поверх карманов своей разгрузки, нащупывая рукой твёрдое основание, чтобы перевернуться на грудь и наконец встать на ноги:

— Да в норме я уже! Так, слабость, да и голова от спуска, скорее, закружилась.

— Тебе сейчас в госпиталь надо, но мы на задании. Я ничем не могу помочь здесь, прости, — на её переносице появилось три вертикальных морщинки — её верный признак грусти.

Вернувшись к ним, Вадим протянул руку барахтающемуся между разросшимися корнями сосны «биологу»:

— Ты в арьергарде теперь.

— Так точно, — Декан невольно улыбнулся в ответ.

— Настя, всё нормально? — Старый обратился к санинструктору не столько с вопросом, сколько с желанием услышать ответ: «Да». Вадим не был карьеристом. Он ценил каждого из своих бойцов и был готов рвать глотку любому штабисту за здоровье и жизни своих людей, за их спокойный сон в часы отдыха отряда. Но сейчас всё было не так. Сейчас нельзя было медлить: каждый неверный шаг мог утащить всю группу на дно зловонной могильной ямы. И только Старый знал, как много здесь таких ям, и что никто не подскажет «Раскату» проход между ними.

— Да, — Мессия накидывала вторую лямку рюкзака и уже тянулась за своим укороченным автоматом, — жить будет. Но при первой же возможности его надо отправить в «Гнездо»!

— Сам знаю, — Вадим перекинул цевьё в левую руку и пошёл к остальной группе.

Встав на ноги, Декан снова глубоко вдохнул и медленно выдохнул, кивнул в ответ на обеспокоенный взгляд Мессии: «Всё хорошо!», и выдвинулся вместе с ней за командиром, осторожно спускаясь с небольшого холмика по обнажённым корням- ступенькам.

Старый уже почти подошёл к месту, где «парил над землёй диск» в видении Декана. Среди растущих молодых деревьев стояли две старые ели с уже подсохшими стволами, осыпавшейся хвоей, чёрной отваливающейся корой, покрытой слоем спекшейся крови. На прогнувшихся ветвях этих деревьев лежал монстр — «летун». Это была огромная, размером с взрослого человека, летучая мышь. Её голая, покрытая пухом кожа, была чёрно-синего оттенка. Голова завершалась острыми ушами, а окровавленная разинутая пасть, напротив, начиналась с ещё более острых клыков. Тело «летуна» оказалось изуродованным. Непонятно, что именно разодрало перепонки-крылья и раскололо череп надвое. Хотя кое-что из увечий мутанту «подарил» калибр бортовых орудий вертолётов: цепочка из дыр на раскрытых крыльях и смертельное ранение в позвоночник твари точно были от него. «Летун» удачно повис на ветвях, задними лапами кверху, что позволяло разглядывать его тело.

— Как на картинке, — произнёс рассматривающий мутанта Гора.

— Почему он днём вылез? — Шерлок дотронулась рукой до белых клыков трупа. — Может это не «летун», а что-то новое?

— Точно он, — Палач ответил по внутреннему каналу. Он занял огневую позицию метрах в десяти от окровавленной сосны и наблюдал за лесом впереди.

«Не уши, а локаторы», — подумала Шерлок про сослуживца с мрачным позывным. — «Интересно, а на аванпосту он тоже нас слышал?».

Вадим сверился с картой на планшетке, затем, убрав её, скомандовал:

— Отряд, продолжаем движение.

Группа шла вдоль лесного ручья, не упуская из виду ни заросли кустов, ни попадающиеся на пути овраги, ни верхушки деревьев. Их может ждать что угодно. В инструкции отряда главными тезисами были внимательность и осторожность. Так должно было быть всегда, так было и сейчас. Сойдя на землю с вертолёта, они вступили не на поле боя. Они оказались в охотничьих угодьях. Здесь правит самый древний, самый простой принцип: не ты, так тебя. «Раскат» вышел за добычей» — батальонный слоган, состоявший из первой строчки их строевой песни. Но красивая фраза с плаката сейчас была не к месту. Сейчас «Раскат» и есть добыча. С их врагом невозможно договориться, этот враг не знает жалости. И уж лучше бы им двигала ненависть — чувство, которое возникает из сознания, чувство у которого есть причины. Но нет, здесь правит только голод и врождённый, выверенный и усиленный в лабораториях «восьмидесятки» инстинкт. Инстинкт окунуть клыки в кровь, доведённый генными инженерами почти до состояния рефлекса. А кто станет слушать еду? Кто опустится до общения с ней? Тратить время на глупости, истязая себя «воем» желудка? Этот вопрос для «местных» — настоящих «местных» — тех существ, что родились где-то в этих лесах или недрах под ними — имеет однозначный ответ. Все эти мысли сейчас кипели в голове Палача. Хотя об этом думал не только он. Перешагивая через упавшие ветви, сухой хворост, ступая на островки твёрдой почвы в лесной заболоченной местности предгорий, каждый ощущал себя чужим. И лишь отчаянный оптимист назвался бы гостем.

Заросли заканчивались порослью низких кустов — дальше были видны высокие ангары.

— Точка «Б» перед нами — всем повышенное внимание: не подстрелите своих! Выходим осторожно, движемся сначала к руинам, потом от них — к ангару, — Вадим убрал палец с кнопки выхода на канал связи и ещё раз ощупал магазины в разгрузке: все ли лежат на своих местах.

Виляя по кромке леса, бойцы аккуратно и быстро перемещались к ориентиру — «руины». Сквозь ветки была видна огромная площадка, покрытая асфальтом. На её противоположной стороне стояли два высоких здания, напоминающие собой торговые центры или цеха какого-то завода. Металл их тонких стеновых панелей, навешанных на каркас, был выкрашен также в цвет асфальта. Высота зданий не уступала лесу вокруг: односкатная пологая крыша в коньке достигала высоты шестого этажа жилого дома.

В стороне от группы, оставаясь глубже в зарослях, в том же направлении, что и остальные, шли Мессия и Декан. На лбу «биолога» выступал пот, но, несмотря на своё болезненное состояние, мужчина пытался выглядеть бодро. Всё ближе и ближе становились руины какого-то одноэтажного кирпичного здания. Подойдя к этим останкам по лесному массиву, отряд окончательно вышел из «зелёнки». Руинами оказалась разрушенная почти до основания постройка: целые куски кладки бывших стен валялись метрах в пяти от еле уцелевшего бетонного цоколя, а осколков битого красного кирпича было и вовсе не счесть. Листы кровельного железа, какие-то обгоревшие обломки досок и фрагменты обшивки вертолёта валялись повсюду. Обшивку легко было отличить от остального мусора — обгоревшая, выполненная из тонкого металла. Остов самого вертолёта виднелся в центре разрушенной постройки.

— Что это? — тихо спросила Шерлок у стоящего рядом Старого.

— Это высадка, — тихо пробубнил командир, показывая ей «двигаться к руинам» чуть левее.

Бойцы зашли на место крушения через проломы в стенах, остатки дверей. Каждый из них всматривался в груды обломков, не опуская ствол.

— Чисто, — рапортовал Палач, обойдя останки справа.

— Чисто, — пробасил Гора, пройдя весь центр.

— Чисто. Занять позиции, направление — два больших склада впереди. — Скомандовал Вадим, выходя из-за оставшихся кусков левой торцевой стены.

Бойцы заняли позиции в проёмах выбитых окон. Декан и Мессия — единственные, кто оставались в 30 метрах сзади, на границе леса — они держали под контролем тыл, окрестные заросли в пределах видимости. Старый повесил автомат на грудь и прильнул к биноклю — вдалеке, ворота левого ангара были распахнуты. Двустворчатые двери высотой в четыре метра и два — в ширину, сейчас позволяли взглянуть на тёмное пространство «Склада № 1». Это название было написано на красной табличке с жёлтыми буквами, висящей на стене между воротами. Соседнее здание имело такую же пару ворот, но на табличке была надпись «Склад № 2». И только сейчас можно было увидеть, что впритык ко второму корпусу стоял «Склад № 3», метрах в ста двадцати от руин, где находился «Раскат». Площадка перед складами была размечена белой краской и походила на зону разгрузки-стоянки для грузовиков. По периметру и в центре площадки были установлены железобетонные столбы наружного освещения. Небольшой ветер стих, в нос ударил трупный запах. «Значит сюда упал не «Раскат», — подумал Вадим, не найдя около складов ни живых, ни мёртвых.

— Командир, ты видел такую модель раньше? — Рысь стоял впритык к обгоревшим останкам корпуса летательного аппарата. Упавшая техника лежала на боку посреди «постройки». Всё, что уцелело после падения, было уничтожено пламенем пожара.

На остове сбитого вертолёта были погнутые, обломанные винты, размещённые парами симметрично по длине корпуса, вместо привычных двух: основного — для набора высоты и поворотного.

— Нет, таких у нас я не видел, — задумчиво ответил Вадим.

— Может в гарнизон поставлялись? — произнесла Маша, рассматривая обгоревшую обшивку в поисках хоть одного сохранившегося участка с какой-нибудь маркировкой или обозначением.

— Тут труп, видимо, — сказал Гора, осторожно отодвигая несколько битых кирпичей с небольшой кучки, рядом со своей позицией у обломка стены, — он сильно воняет, хоть и обгорел.

Через обломки покосившейся двери зашёл Палач с небольшим куском металла в руке:

— Этот фрагмент более-менее целый. Летающая хреновина была чёрного цвета.

— У гарнизона вроде изначально и была чёрная техника, — произнёс командир.

— Тогда непонятно, почему у него один бок весь пробит в решето, если это гарнизонный, — Шерлок указала на еле различимые тонкие металлические профили, из которых когда-то состоял корпус этого аппарата. Они были выгнуты, иссечены, чем-то перерезаны в некоторых местах.

— Тут не разобрать, что после падения, а что до, — произнёс Рысь, переключив своё внимание на склады впереди.

— Да нет, видно, — Шерлок перевела на сослуживца удивлённый взгляд.

— Это не наша задача, пусть эксперты потом разбираются, — решил закрыть вопрос Вадим.

— Командир, тут ещё один — из охраны — это от него так несёт, ручаюсь, — Гора показывал на асфальт чуть впереди от своей позиции.

Старый, Шерлок и Рысь приблизились к телу, лежащему среди обломков перед зданием. Подойдя к трупу, бойцы увидели обглоданный скелет: ноги были прижаты куском кирпичной стены, рядом лежал автомат. Армейская форма сохранилась только на гниющих останках спины и задних сторонах бёдер. Вокруг, в политой кровью пыли, виднелись небольшие отпечатки лап. Падальщики не стали добираться до мышц спины, не стали разгрызать кости, закончив пир на внутренних органах. Больше всего тканей осталось на черепе, хотя внешность опознать было уже почти нереально. Ни шевронов, ни бирок у того, чья фамилия угодит в список «погибших за Родину» не было — только лоскуты камуфляжной формы, растащенные повсюду и противный запах давней смерти в воздухе.

— Вот он точно из гарнизона — не повезло бедняге, — спокойно произнёс Рысь.

— Да, как и сотням других, — Вадим уже потянулся пальцем к кнопке связи на гарнитуре, — отряд, наша цель — точка «Б» — склады впереди. Заходим, берём под контроль помещения, ищем другую группу «Раската» — там их зона поисков должна быть.

Солдаты выдвинулись от руин в сторону склада.

— Мессия, доложи, что с Деканом, — запросил рапорт Старый.

— Пока в норме, — взволнованно ответила санинструктор.

— Командир, мне даже полегчало немного, — прозвучал по каналу связи голос «биолога». — Антидот — дело такое, не витаминка.

Вадим улыбнулся:

— Тебе лучше знать.

Группа подходила всё ближе к складам, как вдруг прозвучал голос Рыси:

— Слева, двести метров!

Отряд остановился, направив стволы оружия в указанном направлении — на дальнюю кромку леса.

— Декан, Настя, — затаитесь в руинах! Остальные — в положение сидя!

Бойцы припали на одно колено. Они были на середине пути между местом крушения и первым складом.

Вадим осмотрел лес через бинокль, затем резко развернулся к складам, чтобы ещё раз заглянуть внутрь распахнутых ворот.

— Пока чисто — есть шанс. Пятьдесят метров всего! Сейчас ускоренным бегом к складу! Декан, Мессия — выдвигаетесь к нам, как только мы достигнем ангара. Рысь, Гора — обеспечить им прикрытие! Остальные — входят через ворота за мной. Если надо, проводим зачистку! Пошли!

Зазвучал топот берец по асфальту, лязганье трясущейся разгрузки. Оставалось ещё 40… 30… 20… 10 метров до ворот. Спустя мгновение Гора рухнул на асфальт и занял положение лёжа, повернув дуло в сторону дальнего конца леса, где Рысь заметил какое-то движение, выставил сошки. Напарник занял такую же позицию рядом.

Вадим ворвался в полутьму склада: действительно, на первый взгляд нет ни живых, ни мёртвых. Глаз ещё плохо ориентируется: стеллажи — многоярусные металлические стеллажи — везде. Они стоят рядами, почти все заполнены — в промежутке между коробками на полках мелькали соседние ряды таких же стеллажей с такими же коробками. На бетонном полу была начерчена синей краской разметка для проезда, и стрелки для направления движения. Три подствольных фонаря бегло начали освещать зону склада вблизи ворот. Чисто. Палач и Шерлок прошли вперёд, всё также озираясь по сторонам и вверх — в ангаре всего один этаж и стеллажи поднимались до стальных стропильных ферм. Вадим, идя за ними, наткнулся на «проход» — на нижнем ярусе слева пустовало одно место на нижней полке-полу. Проход оказался вполне широким для взрослого человека с оружием. Командир группы отключил фонарик, чуть вжал голову в плечи и медленно подошёл к краю большой коричневой коробки на соседнем месте. «Раз, два, три», — досчитав, Старый сделал выпад вперёд из укрытия, выставив дуло перед собой. Ничего. Такой же проход, как и тот, из которого он сейчас выпрыгнул. Командир задрал вверх голову и поднял ствол винтовки. Тоже ничего — только коробки, выше ещё коробки и пустые паллеты на самых верхних ярусах.

— Перегруппироваться у входа, — Вадим вернулся в широкий проход, начинающийся от раскрытых ворот, через зазор в стеллаже.

Мессия бежала к складу, постоянно оборачиваясь на руины: она была прикрытием для раненого товарища. Декан бежал настолько быстро, насколько мог человек с возникшей внезапно аритмией. На последних трёх метрах перед входом у него помутнело в глазах и, выставив руки вперёд, чтобы не разбиться, он просто упал, запнувшись на ровном месте. Настя, не переводя дыхание, ринулась к нему:

— Что с тобой? Голова? Сколько пальцев?

— Пя…пять! — отплёвываясь, выдавил из себя Декан.

— Давай его занесём! — Рысь схватил друга за одну из лямок бронежилета. Мессия, пыхтя, стала тянуть «биолога» внутрь склада. Протащив пару метров за открытую створку ворот, Рысь вернулся к лежащему на асфальте Горе — единственному их прикрытию в этот момент. Глаза пулемётчика смотрели на лесополосу на окраине погрузочной площадки. Ему казалось, что ветки кустов шевелились не в такт порывам ветра. Рысь подбежал к «великану», хлопнул по спине и бросил:

— Закрываем ворота!

Гора перевалился на правый бок и, дёрнувшись вперёд к раскрытой ладони Рыси, резко поднялся. Затем они оба, почти синхронно, переместились к створкам и потянули их к темнеющему пространству «Склада № 1». К группе возвращались Палач, Шерлок и Старый.

Дыхание Декана понемногу восстановилось. В потёмках можно было разобрать стоящий чуть правее входа металлический ящик у квадратной стойки стеллажа. На ящике он увидел какую-то надпись: буквы нанесены чёрной краской по шаблону, но их было не разобрать. К артерии на его шее вновь прикоснулись смуглые пальцы санинструктора и её красивые губы еле заметно дёргались, отсчитывая секунды.

— Не очень, но что есть, то есть, — заключила Настя после беглого осмотра раненого. — Тошнит?

— Почти нет. Сейчас нормально, — прохрипел Декан. Он чувствовал, как сердце постепенно входило в нормальный ритм, но удары становились всё слабее и болезненнее.

Рядом опустился на правое колено Вадим.

— Шатает?

— Да ему сейчас на носилки надо, а не стометровки бегать, — стараясь не шуметь, Настя причитала.

Старый взял Декана за руку:

— Потерпи немного — скоро всё будет! Вертушка прилетит! Нам нужно только контроль за площадкой восстановить — для посадки места здесь хватит.

— Командир, всё нормально, дыхалку просто на рывке сбил, — Декан, что есть силы сжал кисть Старого, а в зрачках было немое: «Не надо!».

Вадим замолчал.

Мессия нарушила тишину:

— Я могу здесь остаться с ним, присмотреть. Ворота-то закрыты теперь — нас не видно. А если калитку открыть, — девушка указала на небольшую дверцу в правой створке ворот, — я смогу контролировать подходы к складу со стороны руин.

Настя закончила фразу щелчком передёрнутого затвора на её укороченном автомате. В полутьме она не заметила, что увидел командир в лице Декана.

Старый почти сразу ответил ей:

— Да. Вы будете нас прикрывать. А ты, профессор, сможешь держать оружие, если тебе упор выставить? — он вновь посмотрел на Декана.

— Даже упора не надо. Сейчас пару раз ещё вздохнуть и хоть на штурм! — «биолог» пытался придать голосу оттенок бодрости. Его лицо было непривычно серым, а черты необстрелянного задумчивого чудака сейчас будто обгорели, превратились в безжизненный пепел. Зрачки измученных глаз стали угольками агонии. Декан попытался улыбнуться, но губы в ужасе искривились от одной мысли о том, что сейчас с ним происходит.

— Держите вход, обо всём докладывайте по связи! Гора, Рысь, закрыть вторые ворота на склад, прочесать здесь каждый угол и не отходить далеко от поста. — Командир посмотрел снова на Декана, на его гримасу благодарности и одновременно с этим ужаса, смешанного с гневом. — А мы пройдём в соседний склад через здание по короткому пути. Ищите следы других «Раскатов»: они должны были уже прибыть сюда! Обо всём обнаруженном: существах, странном оборудовании, персонале — докладывать немедленно! Связь по рации! Выходим!

«Биолог» смотрел вслед удаляющимся по бетонному проходу людям. Он снова опёрся на руку — в этот раз судороги были не такими сильными — и наконец ему удалось подняться. Декан прошёл немного в сумраке обесточенного огромного склада и осторожно сел рядом с Настей у открытой металлической двери-калитки. Девушка заняла позицию, чуть отойдя от самого проёма, чтобы видеть большую часть погрузочной площадки, руины и границу леса, но самой не мелькать на фоне тёмного прямоугольника. Тёмное пятно — именно так сейчас из чащи выглядел единственный открытый вход в складской комплекс.

Мессия всматривалась вдаль, чуть опустив автомат. Щиток на её коленке немного потёрся, на нём была хвоя со склона горы. Женские короткие пальцы, казалось, утопали в чёрной перчатке со встроенной защитной пластиной над костяшками.

— Насть, я у себя двух шприцов не досчитался. Ты мне их вколола? — голос Декана был тихий.

— Да. Я бирку АП‑3 не смогла найти в тот момент, а они были похожи на антидоты четвёртого поколения. Их же можно совмещать, — на секунду она перевела внимание с площадки на помрачневшего кареглазого сослуживца.

— Можно, в безвыходной ситуации. Спасибо тебе, солнце, — Декан улыбнулся, смотря на свою спасительницу.

Мессия улыбнулась в ответ, немного покраснев:

— До базы как доберёшься — вот тогда точно благодарить можно будет.

Декан, прислонившись к створке ворот спиной, посмотрел на лучи света, в некоторых местах прорезающие серый ковёр пасмурного неба. В его памяти всплыли указания с инструкции к препаратам: «От двух до трёх часов». Веки «биолога» становились всё тяжелее, хотелось прикрыть ими помутневший взгляд, уставившийся в пустоту.

* * *

Внутри склад казался меньше, чем снаружи. Но чтобы освещать даже эту по-настоящему внушительную площадь к низу металлических стропильных ферм была приделана рама с длинными прямоугольными лампами дневного освещения. Каждый проход между стеллажами мог быть освещён целой цепочкой из таких ламп. Матовые плафоны, согласно порядку, были все на своих местах, но это сейчас нисколько не помогало: здание оказалось обесточенным. Единственным спасением стала лента из небольших окон, проходившая в наружных стенах на высоте пяти метров от пола. Этот тусклый источник света позволял хотя бы различать контуры предметов ближе к центральному проходу. Это был своеобразный главный коридор на складе и одновременно проезд для электропогрузчиков. Разметка на бетонном отшлифованном, покрытом полимерной пропиткой полу, оказалась простой и понятной. Около каждого стеллажа была надпись места и ряда, а ярус соответствовал цифрам на табличках, прикреплённых к стойкам этих огромных «шкафов».

Полутьма пропадала в свете подствольных фонарей. Впереди шёл Старый, за ним, чуть левее, Шерлок, замыкал патруль Палач, отвечавший за тыл. От широкого прохода напротив первых ворот, до смежной с соседним складом стены было около шестидесяти метров, или двенадцать рядов стеллажей. Центральный «коридор», по которому шли бойцы, был шириной в два боковых — два погрузчика могли бы беспрепятственно разъехаться.

Теперь пугающая неизвестность ждала не за стеной между первым и вторым складами, и даже не на третьем складе. Неизвестность начиналась ближе — с четвертого прохода.

На очередном перекрёстке Вадим повёл стволом вправо — по центру бокового прохода валялась гора хлама из ящиков, выпавших из первого яруса стеллажа. Некоторые из них были смяты — сорванные с петель металлические крышки, покрашенные в белый цвет, белые коробки, валявшиеся на боку или вверх дном, и рассыпанные по полу маленькие пакетики с прозрачной жидкостью. Среди этого разгрома была и засохшая кровь. Пятна окружали багровую высохшую лужу посреди завала. Шерлок посветила чуть дальше по главному проходу — так и есть — были видны тонкие полосы из спекшейся крови, уходящие дальше в полумрак главного проезда. Старый описал левым кулаком в воздухе круг, но этого и не требовалось — Шерлок и Палач уже осматривали каждый сантиметр в радиусе десяти метров. Зрачки людей были расширены то ли от дефицита освещения, то ли от мысли, что за одной из коробок белый кружок света выхватит морду затаившегося мутанта. Старый посмотрел на пакетики вблизи — герметичная упаковка объёмом около 150 миллилитров с необычной эмблемой, напечатанной на обоих сторонах пачки. Чёрные фигуры сплетались в некое подобие трех собачьих голов, растущих из одной шеи. В голове ненароком вспоминалось одно мифическое существо из древних времён. На пачке не было никакого текста, только штрих-коды. Шерлок аккуратно перевернула ногой один из ящиков — внутри металлической коробки виднелосьнаполнение из пластика. Это был своеобразный каркас, позволявший фиксировать в себе до 20 таких пакетиков, лежащих на полу.

Тишину нарушил щелчок пальцев. Палач помахал рукой, подтверждая, что это он привлёк внимание, затем показал себе на правое ухо: «Слышите?». Вадим отрицательно помотал головой, и Маша также беззвучно ответила «заклинателю пуль». Черноглазый боец указал рукой в направлении стены второго ангара. Вадим кивнул. Вся троица двинулась туда, ступая грубыми подошвами настолько тихо, насколько это было возможно. Где-то позади послышалась осторожная поступь ещё двух пар ног, но в другом направлении.

В эфир вышел Рысь:

— Это мы, проверим пространство слева от входа.

Подходя ближе к торцу склада, Шерлок начинала улавливать то, о чём пытался сказать на языке жестов Палач — где-то впереди было шипение. Не шипение змеи или кобры, а скорее шипение лопнувшей напорной трубы. Вадим заметил краем глаза ещё несколько больших кровавых пятен на наливном полу проходов. Рядом с ними валялись гильзы. «Калибр напоминает наше стандартное стрелковое оружие. Последняя битва гарнизонных вояк?», — подумал Старый. Ещё через несколько шагов он тоже стал улавливать странный звук. Три подствольных фонаря пока не могли найти впереди ничего, кроме бетонного пола, краёв стеллажей и стены с металлическими панелями на стальном каркасе.

Приблизившись к этой стене ещё на десяток метров, Палач заметил блёклую синюю вспышку чуть левее. Ствол его автомата немедленно сдвинулся в направлении неизвестного объекта.

— Какой-то распределительный шкаф у крайней колонны, — немедленно рапортовал он, рассмотрев цель получше.

Луч света остановился на обнажённой бетонной стенке, длиной в пару оторванных листов металлической обшивки, лежащих рядом. Почти достав до пола, из дыры в стене свисало несколько кабелей, сверкая разрядами между оборванными концами. Концы кабелей были аккуратно обрезаны — они сейчас выглядели немного оплавленными и лежали на крошках выбитого из стены бетона. Подойдя ближе, бойцы увидели, что провода были проложены внутри трубы с какими-то кабелями. Небольшой фрагмент отпиленного металла валялся тут же под ногами, в цементной пыли. На остальной поверхности торцевой стены ангара не было видно ни бетона, ни электрощитов — только дверь, ведущая на «Склад № 2». Мощные разряды тока периодически сыпали искрами, пробивая сопротивление воздуха. Но даже этот неприятный звук не мог скрыть отчётливое шипение, исходящее откуда-то из-за стены.

Закончив осмотр щитка, Шерлок решила высказать мысли вслух:

— Судя по положению трубы, здесь есть подвал. А сечение кабелей такое, что можно быть уверенными — там стоит или силовое оборудование, или небольшой трансформатор.

Вадим одобрительно подмигнул ей и дополнил:

— Про подвал пока ничего не знаю, «Гнездо» не упоминало, но возможно. Наши должны быть где-то на поверхности или в помещениях, не в подвале.

— Тогда дальше? — девушка посмотрела прямо в глаза, лишь немного задержав взгляд на его руках.

— Медлить точно не стоит, — ответил Старый.

Несмотря на это и на то, что дверь, ведущая в соседний ангар, была рядом, бойцы подходили к ней максимально тихо, спокойно. Согласно одной из поговорок Громова: «От стремительной, но быстро уничтоженной группы толку гораздо меньше, чем от медленно продвигающейся вперёд».

В серой двери было небольшое прямоугольное окно, вытянутое по вертикали и заполненное матовым стеклом, армированным сеткой. За ним, на соседнем складе был только полумрак и небольшая полоса света от окон, как и на «Складе № 1».

— Командир, кровь сюда не идёт, след повернул в один из крайних проходов, — подметил Палач, не спускавший всё это время глаз с багровой дорожки на полу.

Командир ответил по каналу связи, чтобы не кричать держащемуся позади бойцу:

— Запаха тварей нет. Тыл считаем условно чистым, если, конечно, прикрывающее звено ни с чем не столкнётся. Сейчас надо разобраться с этим непонятным шумом.

Все трое собрались у двери. Старый аккуратно повернул металлическую ручку и потянул на себя. Черноглазый стрелок очертил дулом автомата пространство, открывшееся за створкой, затем первым шагнул на «Склад № 2». За ним зашли Вадим и Маша. Внутри ангар оказался копией первого склада, но только в нём уже с первых метров были видны следы боя. На стеллажах стояли пробитые пулями ящики и коробки, всё вокруг было усеяно гильзами. Источник шума был где-то в темноте слева. Главный проход оказался размечен отчётливо видимыми зелёными полосами — краска включала в себя фосфор. Также светились стрелки на полу, обозначающие направление движения к воротам, а в ближайших проходах около стеллажей были зеленоватые номера рядов, хорошо различимые в полумраке. Двигаясь в сторону источника шума, Вадим выхватил фонарём нечто похожее на бункер. По своей форме эта монолитная коробка напоминала верхнюю секцию шахты лифта, стоящую на бетонном полу. Было отчётливо видно, как пол рядом с ней был повреждён царапинами и выбоинами. Подойдя ближе к источнику шума, Шерлок воскликнула:

— Это пар!

В широком проёме «лифтовой шахты» были видны клубы пара, заполнявшие собой всю железобетонную камеру.

— Дверь там что ли? — Палач пытался разглядеть то, что находилось за стеной пара.

Вадим ответил:

— Может и так. Может тут действительно подвал. Тем более что струя прёт из трубы, — он держал луч своего фонаря на прорыве одной из трёх труб, выходящих из пола камеры и идущих г‑образным поворотом в бетонную стенку.

— Я не вижу тут вентилей, чтобы его перекрыть, а туда лезть не хочу, — сказала, уставившись на клубящиеся испарения Шерлок.

Старый помотал головой:

— Не, туда и не надо — обожжешься. Видно даже, как конденсатом покрылось всё, — он повернул голову к девушке. — Должен быть, по идее, какой-то то узел для отключения этого участка?

Шерлок оживилась:

— Да, должен быть клапан, возможно, он здесь, а возможно за складами. «Гнездо» ничего не может сказать по этому поводу? — она опустила ствол автомата, чтобы немного расслабить мышцы рук.

— Лучше, конечно, не надеяться, но запрос сделаю, — в голосе Вадима возник оттенок извинения. — Они там чертежей никаких найти не могут. Повышенная секретность была на этом объекте, даже ФББ в стройку толком не посвятили.

В разговор встрял Палач:

— А зачем нам его вообще отключать? Думаешь, группа туда ушла?

— Если мы их не найдём ни тут, ни на третьем складе, то да, — Старый указал на другой конец ангара. — После третьего склада начнём искать вентиль: будем пытаться залезть в этот подвал, а пока у нас спина паром прикрыта. Всё, что там есть, из-за этой струи не вылезет из него.

— Смотри, тут даже система отвода влаги есть, — Шерлок посветила фонарём на небольшие квадратные отверстия, закрытые решётками. Их было четыре штуки в потолке «камеры» и по паре на стенках. — Видишь как туда пар засасывается! Принудиловка стоит, но мы из-за шипения её не слышим. Сценарий с разрывом трубы был заложен при проектировании. Всё учли! Посмотри на сам прорыв!

— На трубе? — Вадим перевёл свет на место, откуда валил пар.

— Да, там вроде бы просто пулевые отверстия, но стреляли кучно! Конечно, плохо их видно отсюда.

— И стреляли явно не в упор, — подытожил Палач.

Вадим решил закончить обсуждение:

— Позже вернёмся, не думаю, что группа где-то в подвале. Это глупо, запирать себя в нём. Двигаем на другой конец ангара. Я держу сектор справа, Палач — слева, Шерлок — спину. Вперёд!

В центральном проходе иногда попадались палеты. Чаще на полу стояли одна-две большие коробки или пара ящиков напротив бокового ответвления из стеллажей. Чёрные штампы, набитые на правом верхнем углу коробок и ящиков состояли из цифр. Таблички с номерами ярусов также светились фосфором — хорошо видны были те, что у главного прохода и те, что ближе к полу, скрытые от дневных лучей. Постепенно нос стал улавливать очень неприятный запах.

Посмотрев на третий проход слева, Палач обнаружил огромный завал:

— Командир, глянь, — произнёс он в микрофон гарнитуры.

Старый и Шерлок подошли ближе. Перед глазами открылась картина прошедшего боя, закончившегося рукопашной атакой: один из стеллажей был без разделительной полки — тёмный налёт на полу напоминал взрыв гранаты. Куски коробок, каких-то бумаг и непонятных пластиковых изделий валялись почти по всему проходу. В центре лежало несколько ящиков, упавших со второго яруса и придавивших собой пару мутантов. В сторону людей из-под ящика смотрело мёртвое, уродливое, залитое то ли своей, то ли чужой кровью рыло. Больше всего оно напоминало кабанье, но, похоже, тут не обошлось без изменений в скелете парнокопытного. Это был гибрид, который оказался волею лабораторных судеб наследником генофонда кошек и диких свиней. На это намекали передние лапы, имеющие на концах, скорее, не копыта, а короткие пальцы-подушечки со спрятанными между ними загнутыми когтями. Второго мёртвого мутанта почти не было видно — только одна задняя лапа, покрытая такой же бурой короткой шерстью, как и на оскаленной морде. Рядом с ними из кучи обломков торчала человеческая рука. Кисть была обглодана, как и предплечье. Шерлок выдвинулась вперёд. Вадим сделал несколько шагов чуть левее от неё, не сводя глаз с той части завала, которая пока что была ещё не видна бойцам.

Маша уставилась на порванный шеврон, держащийся на обрывках рукава погибшего солдата, а затем произнесла:

— Он такой же! Как на тех пакетиках на первом складе, помнишь, мы проходили?

Вадим закончил осмотр места схватки и, убедившись, что оба мутанта мертвы, ответил:

— Гарнизон, скорее всего. Вообще, я не знал, что у них этот символ для обозначения выбран. Интересно, а это он в одиночку мутантов уделал?

Свет фонаря переместился с изувеченной руки на холку свиноподобной твари. Среди слипшейся шерсти виднелась ручка воткнутого на всю длину лезвия штык‑ножа.

— След идёт дальше, — Шерлок уже высматривала извилистые багровые линии на полу, идущие в сторону «Склада № 3».

На главный проезд почти из каждого прохода было высыпано содержимое коробок и ящиков. Оказалось, что нет почти ни одного стеллажа, на котором нижние ярусы уцелели: пули и осколки гранат разорвали тонкий металл и дерево, картон был разодран на кусочки. Иногда под ноги попадались маленькие засохшие фрагменты чьих-то шкур, незаметные в полутьме. Солдаты гарнизона, оказавшиеся на этом складе в тот роковой момент, дорого продали свои жизни. Фонарь выхватывал из тени всё больше и больше застывших кадров произошедшего: разбившись на небольшие группы, люди пытались отбиваться, пуская в ход всё, что у них было.

«Но где все трупы?», — почти одновременно подумали спецназовцы.

Вокруг оказались целые груды окровавленного мусора, клочья военной формы, царапины от каких-то ужасных лап на полу, но не трупы. Чем ближе группа подходила к следующему складу, тем всё больше полос появлялось на главном проходе. И неприятный, мерзкий запах становился всё сильнее. Повернув за последний стеллаж, луч фонаря растворился в дневном свете — в задней стене склада была дыра, из которой виднелась зелёная притоптанная трава и молодые тонкие стволы ольхи. Отверстие обрамлялось рваной кромкой металлических листов обшивки. Кто-то или что-то пробило, а может и прогрызло двухметровый импровизированный выход. Царапины на полу и кровавый след уходили как раз в сторону улицы. «Раскатовцы» стали аккуратно приближаться к выходу. В двух шагах от отверстия запах трупов стал невыносимым, а снаружи справа и слева от дыры стали видны останки погибших. Командир жестами показал направление огня, и после взмаха вместе с Палачом они ринулись в дыру.

Трава оказалась притоптана, прижата к земле, в некоторых местах почва разрыта чем-то острым и узким, будто миниатюрным плугом. Капли крови остались бурыми, потемневшими следами, высохшими на ветру. Очутившись под открытым небом, бойцы нашли источник зловония. Это оказался их самый жуткий кошмар. Палач почувствовал, как кончики его пальцев моментально онемели, а сердце забилось с дикой скоростью от увиденного ужаса: и справа и слева от дыры лежали изуродованные останки людей в форме. Одежда знакомого защитного цвета была разодрана в клочья. Лишь в редких местах кожа на трупах не была повреждена клыками, почти ни у кого из них не осталось лиц. Белые кости торчали из рваной плоти, облепленной мухами. Трупы были свалены в две кучи по краям «прохода». Больше всего это походило на место дикого пира, где огрызки должны были оказаться в специально отведённых для них местах. Вадим не мог найти слово, которое было бы способно выразить то, что заставляло сейчас его тело покрыться мурашками. Шерлок вышла на багровую поляну и замерла — она ещё никогда не видела ничего подобного. Затем Маша повернула голову направо:

— Слышите?

Палач и Старый переглянулись, а затем командир негромко спросил:

— Ты о чём?

— Как будто дыхание. Вот оттуда, — девушка указала стволом автомата на свалку справа — около десятка немного обглоданных тел, сваленных друг на друга.

Теперь и Палач уловил звук, похожий на дыхание загнанного пса или человека с пробитым лёгким.

— Там может быть кто-то живой, — Шерлок уже делала шаги к человеческому месиву, надеясь отрыть в завале уцелевшего солдата. Куча шевельнулась ей навстречу.

— Хххыыыыыыыыааааггх! — чёрно‑серая кабанья морда пробила остатки спины одного из мертвецов. Мутант прорывал себе лаз в горке из трупов уродливыми, залепленными кровью лапами. Багровые короткие пальцы с выпущенными наружу кривыми когтями устремились к Маше.

— Ааа! — девушка увернулась от правой конечности монстра и, потеряв равновесие, упала.

— Аггггррррр! — мутант, прыгнув вперёд, окончательно выбрался из кучи трупов и, оскалив белые клыки, будто змея, ловко пополз на брюхе к Шерлок.

— Ааа! — Маша била прикладом по приближающемуся чёрному приплюснутому «кабаньему» носу, из ноздрей которого текла прозрачная жидкость.

— Только не очередью! — прокричал Вадим, отпустив повисшую на шее винтовку. Он мгновенно выхватил из кобуры пистолет со встроенным глушителем.

— Ыыыыы! — девушка, сжав от страха и злости губы, отбивалась автоматом от лап твари, снова и снова пытающейся пробить её грудную клетку ударами сверху.

Палач проскочил мимо командира и, прыгнув вперёд, обрушился на голову уродца, всем своим весом навалившись на рукоятку ножа.

«Хроооп», — звук пробитого лезвием позвоночника слился с последними вздохами мутанта: его глотка заполнилась кровью. Лапы больше не пытались ударить Шерлок. Они быстро обмякли и лишь пару раз дёрнулись, расцарапав дёрн. Красные глаза с жёлтыми зрачками больше не смотрели со злобой, а челюсти перестали смыкаться в предвкушении плоти. Чудовище, напоминавшее гуманоида, умерло.

— Ты… ты чего так попёрлась-то напропалую? — Палач восстанавливал дыхание. Его ещё трясло от выброса адреналина.

— Я думала там кто-то раненый, я не знала, — зрачки Шерлок были расширены, а губы дрожали, мешая произносить слова. Руки всё ещё держали автомат перед собой, ожидая нового удара уродливой конечности монстра.

Вадим подошёл к девушке и, убрав пистолет в кобуру, протянул ей руку:

— Тебя не задело?

— Нет вроде, автомат только весь изгадил.

— Хорошо, — Старый одобрительно хлопнул Машу по плечу, а затем стал обходить тушу, рассматривая новый объект, о котором у них не было точной информации. Он чувствовал, как всё в этой операции летит к чертям, развивая скорость.

Морда монстра сильно напоминала ту, что группа видела в завале склада. Такая же холка, только со слипшейся шерстью, заляпанной кровью. Мышцы спины гипертрофированы. Поясница вовсе напоминала человеческую, но заканчивалась коротким хвостом. А дальше — бедра, икры, подобие стоп — всё было в ужаснейших ожогах. Кажется, чудовище не могло ими двигать еще при жизни.

— Интересно, это его так «фосфоркой» подпалили? — голос Шерлок вновь был невозмутим, она оттряхивала последние частички грязи с формы.

— Не думаю, у гарнизона не было фосфорных гранат, — Вадим присел, внимательно вглядываясь в глубокие раны мутанта.

— Больше похоже на обваренное мясо, — Палач сплюнул, погружая лезвие обратно в ножны.

— Паром? — Вадим посмотрел на Машу. Девушка закивала головой, поняв мысль.

— Значит, он был там, — она указала большим пальцем себе за спину, в сторону дыры в стене. — Он был там, когда пошёл пар. То есть он вылез из подвала? Они все вылезли из подвала?

— Необязательно. Ему было достаточно просто быть в неподходящий момент рядом с той трубой, когда кто-то по ней стрелял. Да и мне ничего не сообщили о подвале под складами, я уже говорил. Скорее всего, там небольшое помещение для обслуживания коммуникаций или узел учёта стоит.

— Командир, тебе хоть что-то сказали о том, куда мы лезем и к кому? Хотя бы об этой твари они обмолвились? — Палач легонько пнул заднюю конечность трупа.

— Они и не могли. Им поступали обрывочные данные, как оказалось. У «чёрных» подозрения, что на объекте мог находиться «крот».

— Да ладно! ФББ, кажется, жило этой «восьмидесяткой». Сколько проверок каждому из нас пришлось пройти, сколько тестов! На выходные за город чтобы съездить, надо было двухтомник рапортов написать — и они не знали об этом? — Палач пристально вглядывался в лицо командира группы.

— Я говорю то, что мне передали. Этот мутант — «веррис». Он мелькал в последних отчётах, но лишь как неудачный, неживучий проект. Видимо они всё же добились результатов. А сейчас нам нужно выполнить поставленные задачи, а размышлять будем, когда вернёмся на базу, — в голосе Старого усиливался приказной тон.

— Есть, — буркнул Палач. — А как его валить‑то?

Вадим ехидно улыбнулся:

— Тебе лучше знать.

Палач молча продолжал смотреть на него.

Вадим продолжил, уже более сдержано:

— В голову бей. Это точно поможет.

— Принял, — глухо отозвался «заклинатель пуль».

Командир перевёл взгляд на девушку:

— Шерлок, мы с тобой идём на третий склад, он небольшой — вдвоём управимся. Палач, оставайся у этой дыры, смотри за окрестностями — мы не должны быть отрезаны от остальных, если кому-то из мутантов придёт мысль пойти на запах гнили.

— Есть.

— Есть, — Шерлок перезарядила автомат и шагнула за командиром обратно в полумрак «Склада № 2». Палач занял позицию во тьме ангара.

Путь до двери казался долгим. Пережитый страх всё ещё не отпускал Машу и заставлял думать, что на соседнем складе самый настоящий филиал преисподней. Ей так не хотелось: «Открывать эту чёртову дверь!». Мысль, что здание может таить в себе ещё далеко ни одну подобную тварь-людоеда, пробегала холодком по спине и цеплялась за ноги, немного подкашивая их. Её тело готовилось к борьбе за жизнь.

Вадим встал напротив дверного полотна, а Маша подкралась к входу, прижимаясь к стене. Командир подал знак, после этого девушка аккуратно повернула чёрную металлическую ручку по часовой стрелке. Лязгнул металлический «язычок» — поворотный механизм. Стальная дверь оказалась с небольшим оконцем, точно таким же бронированным, как и в двери между первым и вторым складами. «Склад № 3» был освещён лучше, чем предыдущие: большие двухметровые окна располагались достаточно часто, чтобы солнечного света хватило для небольшого корпуса. Погода стала ясной — пространство было изрезано теплыми дневными лучами, в которых были видны летающие комары. Помещение не имело перегородок — оно было вытянуто вдоль белых стен. В этом корпусе, как и в двух предыдущих, пол был бетонным, но уже без каких-либо полос и разметок. Лишь в центре — в стене, обращённой к погрузочной площадке, была подъёмная створка. Это были единственные ворота для въезда погрузчика и выхода людей наружу. Кстати, этот самый погрузчик сейчас стоял пустым у дальнего торца. Вдоль стен располагалось три ряда стеллажей, не таких крупных, как на первом и втором складах, но и маленькими их назвать было трудно — около трёх метров в высоту и в районе метра в ширину. Полки были забиты не больше, чем наполовину: компьютерная техника, какие-то бытовые приборы, связки документов, запчасти каких-то агрегатов. Ближе к середине склада вместо стеллажей на полу были размещены деревянные палеты с различными почерневшими двигателями и коробками передач от машин. На каждом предмете висела небольшая бежевая бирка. Шерлок дотронулась до одной из них, у монитора с трещиной посреди экрана и, перевернув к себе заполненной стороной, прочла: «Списание, отдел 205, категория 4».

Вадим остановился на середине склада, у подъёмной двери на улицу, что сейчас была плотно закрыта на навесной замок, продетый через петли, торчащие из пола:

— Их здесь нет.

— Кого? — спросила Шерлок, отпустив бирку и вновь прикоснувшись к цевью своего автомата.

— Наших.

— Может они ещё не пришли?

— Если бы.

— В смысле? — Маша изменилась в лице.

Вадим услышал за спиной приближающиеся шаги спутницы:

— То есть «если бы»?

— Их, скорее всего, уже нет, — Старый медленно выдохнул, посмотрел в пол, пытаясь найти в нём подсказку для непростого разговора. Маша готова была испепелить своего командира гневным взглядом, полным негодования. Вадим, словно извиняясь, дотронулся до её плеча, и нехотя всё же поднял голову:

— Система ПВО отключилась не полностью, многие группы вообще не успели достигнуть земли — их вертолёты были сбиты. Склады — это была одна из самых ближайших зон около нашей высоты. Здесь должна была действовать другая группа. Но, видимо, они были в одном из тех горящих вертолётов, что сыпались с неба, — взгляд Маши напряженно метался по лицу Вадима, надеясь найти хоть один признак того, что это ложь. — А те, кто всё же сумел высадиться, скорее всего, были разорваны в клочья подоспевшими мутантами, — он сделал небольшую паузу, и набравшись храбрости сказал. — Маша, мы здесь одни, помощи не будет, но мы должны выполнить задание.

Губы девушки искривились. Она захотела узнать ответы на множество вопросов и даже на мгновение не могла выбрать самый важный из них, но затем всё же решила дать волю подкатывающему к горлу комку:

— Нашей целью, насколько я помню, была только высота — почему мы не улетели? — глаза Маши заслезились. — Почему ты не вызвал вертолёт? У нас же Декан ранен и ему только хуже! — Её голос усиливался с каждым словом, и она прилагала недюжинные усилия, чтобы не шуметь.

— Ты меня слышала? Мы одни, — Вадим схватил девушку за плечи, будто хотел сдержать от побега. — И пойми, нас не заберут ни с одной точки, пока не выполним задачу! А кроме нас её выполнять тут теперь вообще некому! Это приказ, приказ Громова!

— Он не мог отдать такой приказ, он не мог послать их так — на расстрел! Только не Громов! — глаза Маши горели ненавистью.

— Он отдал такой приказ, — голос Старого стал тихим и твёрдым, как камень. — Их послал он. Но и нас отсюда заберёт только он, когда мы выполним задачу.

— Какую? — Маша стала говорить тише, её кисти безвольно повисли, а из глаз больше не текли скупые слёзы холодной женщины.

— Мы должны найти вход в подземный комплекс, а уже там — центр обработки данных. Только после этого нас заберут.

Шерлок молчала несколько секунд, смотря Вадиму в грудь, а затем спросила:

— Где он, вообще, этот вход?

— Предполагается, что недалеко от центра «восьмидесятки», рядом с территорией какого-то госпиталя. Его расположение мы найдём на картах гарнизона.

— Почему ты им не сказал? — Маша взяла мужчину за локоть.

— Пока не время. И я не знаю, как сказать Декану. Он действительно плох, но вертушек не будет: мы в зоне досягаемости систем ПВО.

— Почему ты на вершине не вызвал? Мы ведь долетели туда!

— И тогда никто бы не сошёл с той горы! Нас просто сожрали бы. Тогда уже действовал запрет: Громов сказал, что авиация не будет отвлекать монстров взрывами. Да и работающий передатчик, — сама знаешь, — как магнит для них.

— Ну, выключили бы передатчик и улетели! Почему нет?

— Ты меня слушала вообще? Для нас пока нет билетов домой. Громову так приказало ФББ. Им плевать, что один человек может не выжить.

— А шесть человек здесь могут выжить? А как мы сквозь стаю пройдём, они там подумали?

— Пройдём, — Старый прижал Машу к себе, и, коснувшись губами лба, прошептал. — Пройдём — нам больше ничего не остаётся.

В наушнике прозвучал голос Палача:

— Командир, на складе какое-то движение. Звуки в вашу сторону направляются.

— Понял, выходим.

Моментально добежав до двери, бойцы приготовились к перестрелке. Маша аккуратно повернула ручку и толкнула дверь. Вадим взял на мушку стеллаж впереди и шагнул в полумрак. Маша выскользнула из склада № 3 следом за ним. Звук исходил из-за стеллажей напротив. Они оба взяли картонные коробки на мушку, готовые изрешетить преграду, за которой кто-то или что-то двигалось. В гарнитуре раздался голос Рыси:

— Командир, не подстрелите Гору! Он пошёл проверять склад и двигается в вашу сторону, у него гарнитура барахлила!

Вадим ударил по стволу Шерлок в тот момент, когда шорох достиг края стеллажа, и Маша уже нажимала пальцем на курок, выбирая люфт:

— Не стрелять!

В проход вышел двухметровый боец с пулемётом в руках:

— О! А я вас ищу!

Вадим был вне себя от ярости:

— Что у тебя со связью, родной мой? Мы же тебя подстрелить могли!

— А, это, она сначала барахлила, а сейчас и вообще не реагирует. Даже шипения канала не слышу, — Гора понял, что он что-то сделал не так и сейчас усиленно анализировал свои поступки. Насколько у него это получалось.

— Гора — ты камень, — заключил командир.

В наушнике вновь прозвучал сигнал выхода в эфир и канал заполнился голосом Мессии. Среди слов, был слышен её плачь:

— Вадим, Декан умер!

Передача закончилась.

— Командир, что произошло? — Гора смотрел непонимающим взглядом на Машу, которая, казалось ни с того, ни с сего пнула ближайший стеллаж.

Вадим тихо ответил:

— Сейчас заменим твою гарнитуру.

Глава седьмая. Сумерки

Тевкры, не верьте коню: обман в нем некий таится!

Чем бы он ни был, страшусь и дары приносящих данайцев.

Вергилий. Энеида

В 4‑х километрах севернее складского комплекса «Объекта 80».

Прошедший «грибной» дождь не затронул следы лап, оставленных в глинистой грязи лесной чащи. Идя в стороне от «звериной тропы», группа двигалась к следующему пункту, обозначенному командиром отряда как «Второй радиоузел, который должен быть неподалёку». Рысь и Старый шли впереди, осматривая редкий лес по ходу движения. За ними следовали Шерлок и Гора, прикрывая фланги, за тыл отвечали Мессия и Палач. Хмурый спецназовец брал на себя зону ответственности девушки, понимая, что ей необходимо какое-то время, чтобы прийти в себя. Настя двигалась в общем темпе, идя за сослуживцами след в след, держа оружие наготове. Её чувства выдавал только печальный взгляд, уходящий сквозь стволы деревьев, стоящих вокруг.

Насте не впервой было видеть последние мгновения жизни людей, в том числе умирающих на её руках. Получая образование в медицинском колледже, на последних курсах, она, как и многие девчонки из её группы, подумывала об акушерстве. Попав медсестрой в травматологическое отделение, она выкинула из головы эти мечты, ощутив себя в самом нужном месте. Переломы, порезы, ожоги, пациенты в состоянии шока, жертвы дебошей — всё это к её собственному удивлению не отпугивало, а притягивало. Больше всего ей хотелось помочь именно этим страдающим, истекающим кровью людям. Атмосфера катастрофы, словно водоворот тонущего корабля, затягивала её в себя всё больше и больше. Но чем дольше она находилась в отделении, тем чаще становилась свидетелем глупости системы здравоохранения и тем противнее становилась с каждым днём увеличивающаяся бумажная волокита. Как-то раз, возвращаясь домой, она увидела на автобусной остановке объявление — листок на столбе — о наборе девушек на военную службу по контракту. Долго не раздумывая, Настя сменила белый фон красного креста на камуфляжную основу нарукавной нашивки. Солдатская форма оказалась для неё комфортнее белого халата. Несколько месяцев ускоренных курсов молодого бойца и военно-полевой медицины, разговор с прибывшим в учебную часть вербовщиком, её подпись под рапортом о переводе, и вот она уже стояла на плацу базы «Раската». Воинская жизнь пришлась ей по вкусу, а тяжёлые тренировки были нипочём, благо ещё со школы она всерьёз увлекалась лёгкой атлетикой. Отряд стал для неё семьёй, которой никогда не было. Если, конечно, не брать в расчёт бабушку по материнской линии, которая опекала и заботилась о внучке так, как могла и насколько был способен инвалид. Тяжёлое наследство от длительной работы в химической промышленности, всё детство было перед глазами Насти. Но теперь это осталось в прошлом, не считая редких звонков и писем: пожилую родственницу Настя оставила с подругой по колледжу, оплачивая заботу о старушке большей частью своего жалования. Месяцы в составе «Раската» быстро пролетали мимо, и чем роднее становились сослуживцы, тем тревожнее были мысли о возможных ранениях, переломах, бинтах. Одно дело пережимать артерию там, в травматологическом отделении: к тебе поступал пациент, которому ты облегчала состояние и делала всё возможное для сохранения его жизни и здоровья. Это пациент, которого ты никогда раньше не видела, он для тебя оставался безликим и неизвестным. Другое дело — твой боевой товарищ, с которым вы вместе были в окопах под ночным дождём. Здесь были люди, с которыми она делила банку тушёнки во время трёхнедельной командировки в горах, брезентовую палатку в сырых болотах и фляжку воды в жарких степях. Сначала не стало Джигита — забавного балагура, не дававшего отряду впасть в грусть, даже после выматывающего марш-броска. Теперь из её жизни ушёл Декан — такой странный, но добрый и умный человек. И она ничего не смогла с этим сделать. «Я должна спасать жизни, а не закрывать веки на остекленевших глазах! Неужели крест на рукаве — лишь право покрывать остывающие тела друзей аэрозолем с ядом?», — эти мысли терзали Мессию с того самого момента, как перестал дышать Декан, медленно сползая по стене на пол «Склада № 1».

Группа шла уже около двух часов. Густая лесополоса сменилась редкими деревьями и впереди стала видна стена кустарника из ольхи, скрывавшая за собой кювет. Осторожно, раздвигая ветви, группа выбралась на дорогу. Асфальт был в отличном состоянии — при строительстве объекта средства не экономили и разметка отчётливо сохраняла габариты двух полос. Чуть левее, метрах в пятидесяти дальше по дороге, были видны две чёрные кривые полосы — следы шин.

— Идём к месту, где обрываются следы шин, — скомандовал Старый.

Вдоль проезжей части не было отбойников, лишь сплошная белая линия проходила по границе между асфальтом и начинающимся травяным ковром, переходящим по склону в придорожный дренаж. Из канавы торчал борт автомобиля. В месте, где небольшой армейский джип вылетел в кювет, дёрн был содран тормозящими колёсами, а чёткие линии из стёртой резины восстанавливали картину «виляния» рулём в момент ДТП. Джип лежал на крыше, примяв кусты подлеска. После рокового кувырка боковая часть автомобиля встретилась с деревом, ободрав кору старой сосны. Бензин вылился из баков, оставив подтёки на корпусе и цветные масляные пятна на поверхности стоячей лесной воды в канаве. Задняя дверь была открыта, а в трёх метрах от неё, внизу, в неестественной позе лежал труп военного в бронежилете и каске. Никакого оружия рядом с ним не было. Дождь ещё не успел смыть обильные багровые пятна на траве вокруг разодранных рук и ног бедняги.

— У них могут быть документы, карты — будьте внимательны! — Старый подошёл к краю дороги, чтобы рассмотреть труп.

— Я проверю машину! — вызвался Рысь и начал спускаться в канаву, приближаясь к автомобилю.

Гора смотрел на уходящую вдаль ленту асфальта — около пятиста метров впереди не было ни единого поворота: «Интересно, а они тут гоняли? Вряд ли им приходили штрафы». Вдалеке появился силуэт какого-то четвероногого существа. «Что за херня?», — выругался про себя пулемётчик. Животное поднялось на дорогу, поводило поднятой кверху мордой и, уставившись в сторону группы, направилось к месту ДТП.

— Командир, вижу тварь! Корова какая-то! Четыреста метров впереди! — передал Гора, смотря на существо сквозь прицел.

— Отряд, в лес! Палач — ведущий! — приказал Вадим. Он присел на колено у обочины, прильнув к оптическому прицелу винтовки.

— Есть! — хмурый боец скрылся в кустах на противоположной стороне дороги. Ломая высохшие сучки и приминая тонкие стволы к земле, с пулемётом наперевес, за ним в чащу нырнул Гора. Маша спустилась только наполовину склона, вслед за остальными и, остановившись, присела, смотря то на приближающегося монстра, то на командира. Мессия, заметив это, остановилась рядом:

— Ты чего? — прошипела она.

— Я их прикрою, — отрезала Шерлок.

— Тогда я тоже, — Мессия плюхнулась чуть вперёд, упёрлась локтями в высыхающую после дождя почву, заложив приклад автомата в плечо.

Рысь съехал по траве вниз, перепрыгнул через канаву и рванул к машине. На колёсах были прилипшие комки грязи и травы, стёкла на дверях потрескались, на стойках каркаса остались ручейки какой-то смазки, вытекшие из-под помятого капота.

— Не копайся, Рысь — нету, так нету! — бросил Старый через плечо. Он видел, как в их сторону двигалось парнокопытное. Действительно, издалека оно могло показаться коровой: небольшое покачивание при ходьбе, соответствующий одомашненному животному размер тела, рога, также напоминавшие своей формой обитателей стойла. Но вот сама морда! Это уже была далеко не корова: глаза маленькие, сдвинутые друг к другу, спрятанные в глазницах, надбровная дуга, переходящая в вытянутые, «хищнические» кости носа, а на его конце обтянутый чёрной кожей хрящик не облизываемый языком. Тонкий язык свисал из приоткрытой пасти. Так же из пасти торчали небольшие клыки. Уши остались по бокам головы, но их концы заметно заострились. Тварь постепенно перешла с шага на бег и начала разгоняться, а из леса, в тридцати метрах позади неё, на дорогу стал вылезать кто-то ещё.

«Девяностый! Номер девяносто из последнего брифинга! Значит, всё же они успели их создать», — Вадим нажал на гарнитуру:

— Рысь, быстрее!

Секунды тянулись долго и мучительно.

Рысь потянул за ручку приоткрытой двери. В салоне был небольшой бардак из огнетушителя, валяющихся пустых магазинов и документов на автомобиль. Под водительским сиденьем перевёрнутой машины, на ремнях, висело тело экипированного солдата.

— Что ты там медлишь, надо уходить! — донесся из динамика в ухе голос командира.

На водителе висела кожаная планшетка. Рысь дотянулся до неё, чуть углубившись в салон. Потянул на себя. Нет — зацепилась за что-то на бронежилете трупа.

— Двести метров до цели. Отряд, не высовываться! Рысь, уходим за машину! — передал Вадим по радиосвязи.

Маша встала, чтобы сделать рывок и перебежать к машине, но её вовремя схватила за ремень автомата поднявшаяся в один прыжок Мессия:

— Куда ты? Назад!

От этого резкого толчка, обе девушки упали, потеряв равновесие, и кубарем укатились по склону в кусты.

Рысь достал нож и обрезал одну лямку, вторую — всё, планшетка добыта!

Кто-то с силой выдернул его за ноги из салона. Вадим перехватил показавшегося из машины товарища за шиворот и поволок в лес — за технику. Добежав до первой ямы, метрах в семи от машины, спецназовцы залегли в ней. Рысь почувствовал, как коленки упёрлись в гнилые сучья: яма была наполнена чёрной болотной водой, доходившей сейчас ему почти до шеи. Чтобы видеть дорогу, Вадим медленно приподнял голову над стволом поваленного дерева, поросшего мхом, лежащего на краю укрытия.

Справа приближался топот тяжёлых лап, с каждой секундой становясь громче и отчётливее. Цокая копытами об асфальт, к месту ДТП прибежал мутант, напоминающий дикую смесь быка и гиены. Немного поводя носом из стороны в сторону, кошмарный зверь повернул морду к трупу у канавы и пошёл в направлении склона. Массивные конечности скользили по размокшей грязи. Вадим видел, как у «образца № 90» всё тело покрывала серая броня — пуленепробиваемый покров. Мутант был усеян квадратами, напоминавшими черепаший панцирь. На некоторых из них были видны небольшие сколы: следы рикошетов от пуль. Обагрённые запёкшейся кровью полуметровые рога явно говорили о неудачной стычке людей с этим исчадием. Хвост, напоминавший плётку, казалось, был создан каким-то искусным умельцем из металлических кубов разного размера, уменьшающихся в сторону конца‑«кисточки». Там был увесистый костяной шар. Смертоносная плеть тоже имела на себе следы человеческой гибели.

Тварь грузно спустилась к канаве и за один прыжок преодолела её. Подойдя к трупу, монстр склонил голову, облизал истерзанные человеческие руки, затем схватил острыми зубами за край бронежилета и рванул голову вверх, перекидывая тело через себя на дорогу. Вадим почувствовал, как в животе похолодело, закрутило, задрожало, но командир группы переборол панический позыв. Мутант задрал свою пасть и громко протяжно завыл. Это не было похоже на вой известных Вадиму животных. От этого воя душа хотела сбежать даже из пяток.

Машина качнулась. На фоне поросшей травой насыпи были видны формы существа размером с маленького тигра. Ещё один удар передними лапами по водительской двери, и джип сместился сантиметров на десять, повернувшись вокруг ствола дерева. Маскировка «спала»: интерес к машине проявлял крупный «хамелеон». У него были «кошачья» морда, лапы и хвост, словно у леопарда. Тёмные пятна на шкуре совпадали с расцветкой грозной кошки южных широт, но вот сама шкура, лишённая шерсти, меняющая на ходу цвет, и перепончатый гребень в холке придавали существу признаки иного вида. «Ещё и мантикора! Только бы она нас не услышала», — Старого начала охватывать тревога.

«Кошка» обнюхала разбитое стекло, и её тело вновь слилось с зелёным склоном. «Бык», посмотрев на манипуляции «спутницы», решил вернуться к отброшенной на ровное место добыче и одним прыжком забрался на асфальт. Подойдя к трупу, он его облизал от каски до берец, затем, упёршись передними лапами в бронежилет, вцепился острыми зубами в икру и начал тянуть конечность на себя — послышался хруст и звуки разрывающейся ткани штанов. Мантикора несколько раз втянула носом воздух и, уловив запах пиршества на дороге, отвернулась от машины и медленно поползла вверх по склону, аккуратно переступив лапами через канаву. Достигнув верхней бровки, мутант прижался брюхом к земле. Немного повиляв опущенным хвостом, «леопард» осторожно начал прокрадываться через обочину к раздираемому трупу. Чем ближе был мутант к «падали», тем всё чаще на него поглядывал «девяностый», который был занят упорным облизыванием места разрыва конечности — коленного сустава мертвеца. «Кошке» уже оставалось лишь протянуть лапу к лежащему телу, чтобы добыть себе кусочек, как вдруг «бык» ударил своими заострёнными рогами прямо в морду мантикоре. Она отпрыгнула назад, зашипев что есть мочи. «Бык» остановился, глубоко и резко выдыхая в асфальт воздух — его голова всё ещё была в «боевом» положении. Немного постояв напротив «панцирной гиены», мантикора отступила чуть назад и затрусила вбок — в сторону канавы с машиной. После того, как кончик исчезающего из вида хвоста «кошки» удалился вниз с дороги, «бык» ещё раз издал жуткий вой и вернулся к неоконченной трапезе. Юркнув вдоль канавы, «кошка» вновь подкралась к верху склона и замерла. На глазах Вадима зверь буквально слился с размякшей грязью и травой. Казалось, что мантикора снова виляет хвостом из стороны в сторону — Вадим еле-еле мог уловить контуры тела «хамелеона». И вот «трава» выскочила из засады и приземлилась на голову похрустывающему человеческой голенью «быку». На секунду сбросившая маскировку, мантикора вонзила когти в шкуру копытного хищника, а клыками своей «кошачьей» пасти пыталась прокусить панцирь на хребте рогатого противника. И вновь «хамелеон» стал невидим — теперь он сам был сер, как тело «быка». «Образец № 90» не взвыл, а зарычал, запрыгал на месте, забрыкался, задирая задние копыта. Ему не было больно: когти «кошки» лишь увязли в его броне. «Бык» закрутил головой, пытаясь зацепить своими окровавленными острыми зубами «наездника», старался проткнуть, придавить рогами лапы мантикоры. Вадим ощутил, как земля задрожала — кто-то очень тяжёлый бежал сюда по дороге с правой стороны. Ещё пару секунд «бык» крутился на месте под нарастающий топот, пока его не сбил с ног собрат: ещё четверо таких же парнокопытных хищников прибежали на зов своего сородича. От резкого удара «кошка» слетела со своего противника и, не мешкая даже доли секунды, вскочила на лапы. «Быки» окружили мантикору, готовые проткнуть её рогами, загрызть назойливую помеху. Все они сейчас царапали асфальт передними копытами, примеряясь к новой добыче. «Кошка» завертела головой из стороны в сторону, зашипела, вздыбила хвост, приняла цвет асфальта, но все равно выдавала себя белым оскалом и округлившимися от страха зеленоватыми глазами. Один из рогатых позади мантикоры рванул вперёд. «Кошка» резко развернулась в сторону опасности, оттолкнулась задними лапами от земли и перепрыгнула массивное чудище, едва коснувшись спины монстра передними когтями. Приземлившись на обочину, «леопард» дал дёру с места потасовки, вмиг исчезнув в лесной чаще за дорогой. Убедившись, что никакой угрозы больше нет, стадо принялось дальше раздирать на части труп военного. Вадим дотянулся пальцем до своей гарнитуры и почти шёпотом приказал:

— Отряд, обход…

Один из «быков» оторвался от трапезы и завертел головой. Вадим замолчал, отпустив кнопку. Маленькие злые глаза хищника ещё около минуты беспорядочно бегали по листве кустарника, а затем монстр перевёл взгляд на оторванный кусок, который уже жадно облизывал его сородич, намереваясь вонзить зубы. Недовольный мутант рыкнул на вора, который сразу же отпрянул от чужого имущества.

Командир стал передавать отряду приказ через короткие условные сигналы «Вперёд» и «Ложись», зажимая кнопку выхода на связь то на одну то на три секунды, согласно радиошифру. «Быки» никак не реагировали.

— Рысь, отползаем аккуратно назад, встретимся с остальными дальше по дороге.

— Есть, — боец последовал за командиром, осторожно выбираясь из ямы.

* * *

Летнее солнце заливало облакакрасными тонами — близился закат. Постоянно останавливаясь, обходя небольшие блокпосты, ставшие скоплением падальщиков, группа продвигалась к «АН5». Таким было условное обозначение объекта на карте, обнаруженной в джипе. Они шли по лесу несколько часов, и вот впереди показался долгожданный просвет — поляна. В её границы были прекрасно вписаны два здания с небольшим плацем между ними. Автомобильная дорога подходила к пункту с противоположной от чащи стороны. Низкое двухэтажное панельное здание слева имело прямоугольные очертания в плане и крыльцо по центру. Его невзрачная наружная отделка из темно-зеленой мелкоразмерной плитки сейчас выглядела подсушенной болотной тиной, накиданной на фасады. Квадратные окна двух этажей имели заполнение из облупившихся деревянных стеклопакетов. Крыша двухэтажного железобетонного «барака» начиналась с деревянного зелёного фронтона над ближней к лесу «глухой» стеной и уходила до самого конца двумя скатами из оцинкованной кровельной жести. Потрескавшийся асфальт плаца не был разлинован привычными армейскому глазу квадратами для занятий строевой. Вообще никаких линий не было. По контуру площадка была обрамлена утопленными в земле бордюрными камнями. Напротив шестидесятиметрового «барака» стояло одноэтажное небольшое здание с маленькими окнами, напоминавшими собой, скорее, бойницы старинных бастионов, чем проёмы для естественного освещения. Расположены они были метрах в двух от раскрошенной асфальтовой отмостки. Входом служила широкая серая металлическая дверь. Она находилась по центру одноэтажки, прямо напротив крыльца — входа в «барак». На плоской крыше этого небольшого размалёванного в камуфляжную расцветку здания стояла десятиметровая металлическая вышка. Поднимаясь над верхушками окружающих деревьев, вышку венчала небольшая, но заметная из леса сетчатая антенна.

Люди подошли к опушке. Вадим начал инструктаж:

— Нужно обыскать это здание связи с антенной на крыше. Там должны быть документы, планы, информация. Но вначале мы зачистим здание казарм. Внутри использовать только пистолеты — не поднимать шума до последнего. Гора, ты останешься на входе — будешь нашим дозором. Начинаем через минуту! — командир отдал приказ и повесил винтовку за спину.

Бойцы разделились на два состава согласно отработанной тактике передвижения: первыми шли Старый, Шерлок и Палач, затем переход до ближайшего окна или двери предстоял остальным звеньям. Гора занял положение лёжа, выставил сошки. Он был готов изрешетить любой движущийся по плацу объект.

Им нужно было преодолеть всего 40‑45 метров по подросшей траве между молодыми кустами высотой до колена. Солнце ещё не начало садиться, но его лучи уже играли против отряда: из-за яркого жёлтого света тень за приоткрытой дверью входа в «барак» оставалась слепым пятном. Старый сделал первый шаг из укрытия, за ним последовали Шерлок и Палач. Все трое, чуть пригибаясь, потрусили к глухой стене панельного «барака». Каждый из них охватывал рукоятку пистолета двумя ладонями, направив дуло вниз. Чёрные стальные стволы почти касались белых цветков борщевика. На измочаленной форме и так не оставалось сухой нитки, а тут пот хлынул с новой силой. Вадим на бегу высматривал змей под ногами, его берцы приминали дикий овёс и лебеду, прокладывая тропу остальным.

— Движение! — в гарнитуре прозвучал голос Рыси.

Вадим махнул на стену рукой, ускоряя бег.

— Дверь на крыльце шевельнулась, — вновь вышел в эфир «гимнаст».

Вадим добежал до укрытия, прижался к стене «барака» и, переводя дыхание, ответил в гарнитуру:

— Стрелять только, если оно к нам придёт!

Рядом, плечом в стену врезался Палач, за ним финишировала Шерлок. Старый показал на углы «барака». «Заклинатель пуль» взял на прицел левый, а Вадим и Маша — правый край стены. «Мля! Как слоны неслись, как грёбаные слоны!», — вертелось в голове у командира.

Рысь смотрел на крыльцо через линзу прицела из-за дерева, оставаясь в тени. Минуту назад дверь немного приоткрылась, но никто не вышел из здания. Ни руки, ни лапы, ни даже чего-то похожего на хвост «раскатовец» обнаружить не смог. У металлического порога дверной коробки валялась какая-то консервная банка, прямо по центру прохода. Она не шелохнулась. «Хотя большинство тварей достаточно внимательные и зрячие, чтобы не ступать своими конечностями куда попало», — Рысь перевёл прицел чуть правее. Серые бетонные ступени в некоторых местах сейчас казались немного округлыми. Его взгляд скользнул по затёртому асфальту пустого плаца и… в открытой двери здания связи тоже никого не было. «Стоп!» — боец вернул прицел на ступени, округлые серые края которых мгновение назад были нечёткими. «Так и есть!», — сердце Рыси забилось сильнее. В основном «помехи» были по центру марша. «Только бы не ты», — Рысь увидел, как край верхней ступени вновь стал чётким и рваным, без округлостей. По спине бойца пробежали мурашки — наконец он смог уловить контур тела «ящеролеопарда», стоявшего на ступенях. «Мля, всё же мантикора! И тут они!», — боец понял в какую ситуацию угодила вся группа. Рысь дотянулся пальцем до гарнитуры:

— На крыльце мантикора!

В воздухе над ступенями, будто из неоткуда появились два зелёных глаза. Рысь видел через прицел, как чёрные зрачки мутанта смотрят прямо на него. «Чёрт, связь!», — пробиваемый холодным потом, он осознал свою ошибку. Шесть человек замерли в ожидании начала кровавой бойни. Сейчас лёгким очень не хватало воздуха, но страшно было даже дышать. Гора плавно выбрал пальцем люфт курка на своём пулемёте, держа на мушке крыльцо с какими-то мелкими зелёными точками в воздухе. Зелёные глаза повернулись к банке у двери, затем зверь ещё раз осмотрел плац и, меняя расцветку, спокойно убежал в сторону дороги.

— Монстр ушёл, — Рысь передал по связи и облегчённо выдохнул. Он слышал, как Настя что-то особо забористое процедила себе под нос. Гора же встал, готовясь к стремительному переходу.

Командир поднял ладонь и сжал в кулак.

Вторая троица вышла из чащи и, повторяя маршрут первопроходцев, за несколько секунд добежала до стены. Вадим осмотрел своих бойцов и решил ещё раз повторить:

— Значит так, заходим через дверь. Потом я с Шерлок — направо, Палач — налево. Гора — дозор у выхода. Рысь и Настя — берите на себя лестницу на второй этаж. Двигаемся без спешки — ну его на хрен! Мне не нужно, чтобы вы в спешке проворонили мантикору где-нибудь в углу. Без этих глупостей! Повторяю: основной вариант — пистолеты.

— А если в панцирях кто-то будет? — Настя фиксировала автомат у себя на рюкзаке.

— Пистолетом кинь! — съязвил Старый. — Насть, ты же знаешь: повышенное внимание — потом выбор оружия. Если вообще никак — пали со своего основного калибра. Только потом у нас, скорее всего, начнётся тут героическая оборона, которая не войдёт ни в какие учебники. Все готовы?

Бойцы закивали головами, Гора перехватил поудобнее пулемёт.

— Пошли! — Вадим вышел из-за угла.

В окнах не было видно ни людей, ни мутантов, и путь до крыльца получился «тихим». Приоткрыв металлическую дверь чуть шире, Палач зашёл в тамбур, стены которого были окрашены в бледно-зеленый цвет.

* * *

Палач прошёл через распахнутые двери, на которых висела красная табличка с жёлтыми буквами: «Расположение. Рота связи». Он оказался в помещении, уставленном двухъярусными металлическими кроватями. Они были по обе стороны от «взлётки» — местами выцветшей широкой полосы из коричневого линолеума, служившей местом построения роты. Кровати, недавно выкрашенные в серый цвет. На них лежали промятые тюфяки, застеленные белыми простынями. Синие одеяла были откинуты на низкие дужки — на тот торец, куда обращал бы ноги спящий. Справа и слева вдоль стен стояли шкафы из ДСП без дверец. На их штангах было с десяток пустых вешалок, верхние полки шкафов оказались забиты вещмешками с белыми бирками, на которых были пропечатаны фамилии военнослужащих. По деревянному, окрашенному в красный цвет полу, валялись раскиданные то тут, то там чёрные резиновые тапки разного размера.

«По тревоге сорвались», — сделал вывод Палач. Пройдя насквозь расположение, боец наткнулся на двери. Первая правая была с надписью: «Санузел», вторая — «Класс для занятий». Класс был закрыт, над ручкой размещалась нетронутая печать — оттиск на пластилиновой вставке, в который кто-то вмуровал небольшой шнурок, идущий из закрытой комнаты. Следующая правая дверь легко поддалась и за ней оказалась комната, отделанная зелёной плиткой, с побеленным потолком. Полукругом у трёх стен были размещены 20 умывальников со сплошной лентой зеркала над ними, справа начинались кабинки из окрашенного чёрного ДСП на каркасе из небольших квадратных труб. Некоторые двери туалетов были распахнуты, открывая взору унитазы, отдраенные до снежной белизны. В нос резко ударил запах неубранного подъезда. Палач развернулся и направился обратно в сторону входа. Справа и слева через окна был виден редкий лес, за ним — какие-то новые поляны. На траве уже вовсю играли красные лучи яркого вечернего солнца. А на плацу себя вылизывала большая кошка.

«Мля!», — Палач остановился. На асфальте посреди плаца сидела мантикора, совсем по-кошачьему нализывая свою кожу на лапах. Боец осторожно подошёл к простенку и, стараясь не выдать себя, попытался осмотреть территорию перед зданием в поисках других тварей.

«Мы попали!», — пронеслась неприятная мысль в его голове.

* * *

В небольшом холле Вадим открыл деревянную дверь с надписью «Рота связи», написанную желтыми буквами на красном фоне. Табличка была почти копией той, что висела на двойных дверях за спиной, через которые прошёл Палач. За дверью оказался широкий коридор вдоль окон. В коридоре пол был выложен кафельной плиткой бежевого цвета. Перегородка слева окрашена, как и весь тамбур — в бледно-зеленый цвет. Напротив окон была череда комнат, на дверях которых также висели пластмассовые таблички с названиями помещений. Третья по счёту комната была открыта: деревянное полотно двери еле держалось на погнутой нижней петле. Верхняя петля оказалась сорвана, и поэтому дверь опиралась нижним углом прямо на плитку. Между второй и третьей дверью к стене была прикреплена доска с какими-то календарными графиками.

Старый указал Маше направление — девушка прошла чуть вперёд, взяв на мушку оставшуюся часть коридора. Вадим подошёл к «Кладовке», прислушался. Тишина. Его ладонь легла на круглую ручку. Повернул — нет, закрыто. Следующей шла «Комната бытового обслуживания». Прикоснулся к ручке. Также закрыто. Вадим приблизился к напарнице и осторожно хлопнул её сзади по плечу. Они оба медленно переместились к открытой комнате и после повторного хлопка по плечу вошли, осматривая пространство через прицелы пистолетов. Комната была похожа на кабинет. Потёртый ламинат дочерна обуглен в центре, блеклые обои порваны сотней осколков, оголив штукатурку. Деревянные стеллажи для бумаг были иссечены взрывом гранаты в центре комнаты, а письменный стол сдвинут ударной волной к окну. Около подоконника пол был весь в осколках битого стекла — створки еле держались на петлях. Через дыру в стеклопакете на земле была отчётливо видна полоса из примятой травы, окрашенной алой жидкостью. След уходил от здания к деревьям. По всему кабинету хаотично лежали папки с документами, клочки каких-то бумаг с печатями, несколько разорванных и обгоревших книг.

— Дальше, — прошептал Старый.

Оставшиеся двери с табличками «Комната офицеров» и «Душевая» оказались заперты. Бойцы вернулись в кабинет.

— Карты, нас интересуют карты, схемы, посмотри вон там, — Вадим указал на зелёные папки, оставшиеся после взрыва лежать на дальней полке стеллажа.

— Да я и так поняла, — Шерлок направилась к документам.

Вадим подошёл к столу, поднял с пола папку красного цвета. «Боевой расчёт» — гласила бирка на пластиковой обложке. Пробежав десяток страниц, Старый натыкался лишь на таблицы с фамилиями и небольшими комментариями в столбике слева «Должность/позиция». Больше ничего. На клочках бумаги, валяющихся под ногами, можно было разобрать только отдельные слова: «… назначить в период с 21:00…», «Рапорт», «Согласно приказу № 03‑667‑02», «… при проведении планового технического…».

— Маш, у тебя есть что-то? — Старый посмотрел на девушку.

Шерлок уставилась куда-то вдаль, остановившись перед окном, с открытой папкой в руках:

— Вадим! В чаще! — девушка старалась говорить как можно тише, при этом отчётливо произнося слова шёпотом.

Командир перевёл взгляд туда, куда смотрела Шерлок.

«Твою ж мать!», — молча выругался Вадим.

Мантикора неспешно прогуливалась между деревьями, метрах в ста от здания. Она не принимала окраску окружающей среды — просто медленно вышагивала в зарослях ольхи, почёсывая свои бока о тонкую кору этих деревьев.

— Тихо-тихо, плавненько. Садись, садись, — зашептал Старый. Маша следовала его словам. Сам он аккуратно передвигался на полусогнутых ногах к окну, стараясь ставить ногу только на ламинат между осколками стёкол. — Пока просто понаблюдаем.

«Бах!».

На втором этаже началась какая-то возня, кто-то упал, затем хлопнул выстрел. Снова выстрел! Ещё один! Звуки были не слишком громкими: стреляли из пистолета со встроенным глушителем, но доносились они именно сверху.

Мантикора, с которой Шерлок не спускала глаз, остановилась, прислушалась. Спустя пару мгновений она растворилась на фоне деревьев, оставляя от себя лишь еле видимые очертания тела.

— Маша, не теряй её из виду — чуть левее вторая! — шептал Вадим.

Шерлок поняла, как сильно она сейчас боится моргнуть. Девушка была уверена, что если моргнёт, то потеряет маскирующуюся тварь из виду, а это почти гарантированная смерть. Маша вцепилась в рукоятку пистолета так крепко, как никогда. На всякий случай она держала указательный палец подальше от курка. Волнение, которое её захватило с головой, могло случайно привести к катастрофе всю группу, всю операцию. Вадим не сводил глаз с кустов вдалеке, на фоне которых пробежало что-то, похожее на большую кошку.

Сзади, со стороны тамбура, послышался шорох.

* * *

Шаги сослуживцев удалялись по обеим сторонам здания. Гора остался единственным дозором отряда — гарантом, что им не зайдут в спину и не навяжут очень болезненную, но гарантированно быструю смертельную бойню. Выставив левую ногу на затёртый металлический порог двери, великан, не переставая осматривал окрестности. Его взгляд перекатывался с запылённой дороги на залитый закатным солнцем луг, на котором росли редкие берёзки. Луг граничил с темно-зеленой стеной леса, в который заворачивала асфальтовая дорога. Эта стена полукругом охватывала территорию пункта, к которому они так долго пробирались по чаще. Между зданием связи и первыми деревьями леса оставалась вырубленная полоса, около 20 метров. Само здание связи выглядело старым: потрескавшаяся штукатурка начинала отваливаться в районе карниза и на углу. Краска на коммуникационной вышке тоже начинала в некоторых местах шелушиться. Только распахнутая входная дверь выглядела вполне новой. Черно-белая полоса бордюров вдоль плаца проходила наперерез небольшой тропинке справа, которую промяли спецназовцы, подбираясь к казарме. Табличка со словом «Казарма» была аккуратно приделана к стене и сейчас находилась на уровне грудной клетки пулемётчика. Эта прямоугольная вещица висела справа от двери в тамбур. Как и все остальные предметы в армии, она имела фиксированные и согласованные размеры, стиль шрифта и его цвет, а также цвет фона.

Гора чувствовал, как ставший душным день уходит вместе c жарким летним светилом за горизонт. Температура стала максимально комфортной.

«Помыться бы! Блин, завтра всё тело чесаться начнёт», — пулемётчик фантазировал об отдыхе у ручья или на берегу пруда. Сейчас хотелось умыться, смочить в воде ноющие от нагретых кожаных берец ноги. Или хотя бы беззаботно уснуть.

Он заметил колебания веток в кустах за пунктом связи. Гора повернул ствол пулемёта в сторону одноэтажного здания. Затем осторожно вернул левую ногу внутрь тамбура, обратно за порог.

«Может птица?», — боец боялся попусту подстёгивать нервы всей группе. День был очень непростой. Нет, он был адски тяжёлым! Даже не из-за марш-броска или взрывов, перестрелок. Сегодня не стало двух парней из его отряда. Не сказать, что они приходились ему близкими друзьями, но он был вместе с ними в одной спецгруппе. Они вместе являлись ушами и глазами друг друга. Только так и можно было выжить в этой чёртовой зоне бедствия. Сегодня не стало целых двух парней, которым он готов был доверить собственную жизнь.

«Птица» больше не шевелила ветви кустов.

«Улетела пташка, — боец перевёл взгляд на плац у дальнего торца казармы. — Мать твою!», — Гора чуть не нажал на курок от увиденного.

Напротив окон левого крыла вальяжно расхаживала кошкообразная тварь, разглядывая примятую траву вдали. Остановившись, мутант присел на задние лапы и начал вылизывать свою гладкую пятнистую кожу спины. После второго движения языка по низу спины, мантикора подняла глаза на крыльцо и замерла.

«Твою мать! Твою мать! Твою мать!», — Гора не знал, что сейчас сделать лучше: выйти на связь и привлечь к членам отряда, притаившихся в углах и каморках здания монстров или оповестить голосом ближайших к нему людей.

Мантикора пропала из виду, будто растворилась в воздухе.

«Не успею ничего!», — Гора резко отпрянул назад в тамбур, чуть не завалившись спиной на пол. Шагнув в сторону, он спрятался за закрытой узкой створкой двери. Со второго этажа донеслись приглушённые звуки какого-то падения, а затем два выстрела из «тихого» пистолета!

«Старый рядом! У него есть ствол с глушителем!», — Гора на цыпочках попытался пройти по плитке пола в правое крыло. Великан зашуршал берцами с первых шагов. Один из керамических квадратиков покрытия даже немного шевельнулся под его потугами грациозности, издав неприятный звук трения камня о камень. На розовой полосе света у ног бойца, напротив открытой двери, появилась вытянутая тень звериной головы.

«Сука!», — Гора сделал шаг назад, снова прижавшись к закрытой створке.

Тень на полу росла. Теперь она стала похожа на прижимающуюся к земле огромную кошку.

Боец почувствовал, как в горле стало холодеть, сердце забилось с утроенной силой, а на ладонях выступил пот. Гора осторожно взял правой рукой пулемёт за ствол, а левой перехватил рукоятку. Тень стала ещё ближе, ещё больше. Было видно, как хищник бесшумно, медленно переставляет лапы. Чтобы не выдать себя, солдат задержал дыхание, замахнувшись прикладом пулемёта. Над порогом показалась голова монстра — едва видные линии контура тела были заметны на фоне затёртой краски. Гора со всей силы ударил прикладом о прозрачное «облако». Приклад наткнулся на что-то твёрдое, послышался хруст. Защитная маскировка зверя сразу же исчезла, и на пол упал «леопард» с перепонкой на загривке. На обтянутой голой кожей голове появилась рана, мутант зашипел. Гора, не медля, ударил снова, занеся приклад пулемёта повыше.

«Только не дать ей встать! Не дать встать!», — боец понимал, что второго шанса устранить этого мутанта у него не будет.

Спустя пару ударов монстр уже не шипел, только красные брызги разлетались вокруг.

«Не дать! Не дать! Не дать встать!», — великан бил снова и снова, пока приклад не начал стучать о плитку пола.

— Тихо-тихо! Он уже мёртвый! — Гора очнулся от того, что его за плечо тормошил Палач. Сейчас у товарища на привычно хмуром лице было удивление и страх.

Великан посмотрел на пол — от верхней части тела мутанта осталось лишь месиво из костей и кашеобразного фарша. Гора был весь в брызгах багровой крови и кусочках отлетавшей плоти. Руки чертовски болели — хотелось выть от невыносимых ощущений. Казалось, он отбил себе все кости в ладонях. Разгибать и сгибать пальцы было почти невозможно.

— Твари у здания! У здания! — провыл басом великан в коридор.

Оттуда на него выскочил командир:

— Все наверх, пока есть время! — Старый указал на железобетонную лестницу, ведущую на второй этаж. — На них напали!

* * *

Артём поднимался по бетонным ступеням, заглядывая на следующий лестничный марш, идущий вверх. На площадке 2‑го этажа перед распахнутыми дверьми он увидел импровизированную огневую позицию. Это были сложенные друг на друга каркасы армейских кроватей, отсоединённые от ножек. Такой штабель из деталей казарменного интерьера образовал настоящую металлическую стену. На уровне груди в ней было оставлено окошко. По обе стороны от «амбразуры» металлическую стену выложили из тех самых ножек от кроватей. Они были из стальных круглых труб, покрашенных серой эмалью. Выше окошка баррикада продолжалась в виде составленных друг на дружку горизонтальных частей старых коек с панцирными сетками.

Мессия тихо ступала по бетону, стараясь как можно дальше держаться от стальных шатающихся перил:

— Полезем? — спросила она шёпотом.

Рысь кивнул и осторожно приблизился к «ДОТу». За окошком были видны распахнутые двери справа и слева, как в тамбуре на первом этаже. Артём прислушался — тишина.

— Я — первый, — он снял автомат из-за спины и протянул его Мессии. — Передашь, как пролезу, — затем он отстегнул разгрузку и положил её на пол.

Рысь ухватился за прохладную сетку пальцами, немного подтянулся, опёр колено на «окно», взял пистолет в правую руку, а левой покрепче вцепился за уголок кровати по ту сторону «амбразуры».

«Если снизу ничего не цапнет меня, то считай — победа! Да и не должно — тихо слишком», — солдат пытался найти глазами какую-нибудь щель в нижних ярусах из кроватей, чтобы подглянуть, но всё без толку. Он сделал резкий рывок вперёд — об сетку брякнули замочки бронежилета. За металлической стеной лестничная площадка оказалась вполне гостеприимной. Никакого мутанта внизу за баррикадой действительно не оказалось. Из встречающих «хлебом-солью» была только пачка сигарет, открытая и валяющаяся на полу. Видимо, её владельца что-то, а скорее кто-то потревожил и заставил на время или навсегда забыть о пагубной привычке.

— Чисто, — шепнул в окошко выбравшийся Рысь, — давай ко мне.

Настя проделала почти те же акробатические трюки, что и её однополчанин, но из-за своего невысокого роста ей пришлось подпрыгивать чуть выше. Она чудом не врезалась шлемом в сетку, что непременно вызвало бы громкий, как колокольный звон, шум. За баррикадой был короткий коридор, очень напоминающий тамбур на первом этаже. Справа располагалось большое помещение с двумя рядами простенков, похожими на широкие столбы. Комната оказалась пустой и просторной — от стены до стены не было никакой мебели. А ещё она была тёмной — на окнах висела плотная чёрная ткань. Впрочем, по бокам между светомаскировкой и оконным проёмом оставались щели, и поэтому красные лучи закатного солнца частично освещали комнату. В этом помещении не было никого — только накрытые синими одеялами тюфяки, лежащие рядами на коричнево-багровом деревянном полу. Комнату делила на две симметричные части «взлётка» из линолеумакремового цвета. В противоположном конце помещения «взлётка» расширялась в «пятачок» перед дверями, ведущими в какие-то «подсобки».

Слева от «ДОТа», за порогом распахнутой широкой деревянной двери был тупик из таких же сложенных от пола до потолка металлических кроватей. Небольшие зазоры между стеной и «стальной затычкой» были в высохших красных пятнах.

— Проверим расположение роты, — Рысь зашёл в тёмную комнату, держа палец на курке пистолета. Настя последовала за ним.

Теперь стало отчётливо видно, что и дальние перегородки и сама стена лестничной клетки со стороны огромного помещения были повреждены следами пуль. У матрасов лежали гильзы. Гильзы были у окон, валялись вдоль деревянных плинтусов. На одном из простенков-столбов висел стенд. Он держался на одном шурупе. Перекошенный «Вестник жизни роты!» представлял собой тонкий щит из клееной фанеры, обрамлённый пластиковым белым уголком. На нём висели листы с фотографиями, графиками и таблицами. Часть бумаг вывалилась на пол из-за защитных листов ламината, приклеенных вокруг мест под А4 на двусторонний скотч. Одеяла на кроватях были аккуратно застелены. Некоторые из них выглядели грязными, в отпечатавшихся следах берец и чьих-то лап. На одном из окон была распахнута широкая деревянная створка, а «светомаскировка» почти оборвана. Солнечный свет играл в стеклянных осколках, лежащих на белом подоконнике. «Вряд ли это окно открыло ветром», — подумал Рысь, проходя мимо.

Дойдя до дальних комнат, бойцы обнаружили, что в одной из перегородок невидных глазу со стороны входа в расположение была приличная дыра от взрыва какого-то небольшого снаряда. Потолок здесь осыпался кусками шпатлёвки, двери оказались изрезаны металлическими осколками, пол был весь в чёрной саже и кусках ДСП. Через метровую дыру в стенке было видно помещение, заставленное коробками с тушёнкой и зелёными деревянными ящиками. На двери висела приклеенная характерная для этого места табличка с надписью «Кладовая № 1». Слева были закрытые «КБО» и «Кладовая № 2». Последняя дверь, ведущая в «Туалет» оказалась приоткрытой. Когда Рысь подошёл ближе, он увидел через узкую щель мокрую кафельную плитку, стали слышны звуки текущей воды. Рысь надавил кончиками пальцев на дверь — створка открылась в сторону санузла. Туалетная комната была вся отделана белой плиткой снизу доверху, кроме пола — его кафель выполнили в коричневом цвете. Сейчас пол был залит водой, скопившейся у трапа в центре. Около пятнадцати умывальников, закреплённых вдоль стен, оказались разбиты. Их белые осколки валялись по всему полу рядом с осколками длинного зеркала. Слева от двери начинался проход к туалетным кабинкам, окрашенным в серый цвет. Из повреждённых кранов повсюду струилась вода: без сильного напора, просто вытекала под постепенно падающим давлением в насосах системы водообеспечения базы. В луже у трапа и на стенах были видны засохшие красные брызги, а на самой решётке трапа застряло что-то розовое, напоминающее небольшую тряпочку. Из-за этого вода уходила так медленно. Кроме плеска и собственного дыхания Рысь больше ничего не слышал. Зато почувствовал естественную необходимость в животе:

— Насть, проверь, пожалуйста, бумаги со стенда. Может там есть какая-то инфа, а я тут по-быстрому облегчусь.

Мессия, всё это время держащаяся чуть позади него, посмотрела на сослуживца ехидным взглядом, ухмыльнулась и молча вышла. На покосившемся стенде действительно обнаружилась информация, но её ценность в данных обстоятельствах равнялась нулю. Это были график отпусков, график дежурств, спортивные достижения каких-то солдат и сержантов. То фото какого-то тонкого смуглого военнослужащего — «Лучший стрелок» — ряд. Бикбулатов, то «Лучший в беге на 1, 3 км» — ефр. Ложкарёв — приятный парень с зелёными, чуть прищуренными глазами. «Лучший гиревик» — серж. Вавилов — широкоплечий «детина» с рыжими волосами и прожжённым взглядом на фото. На полу валялось несколько слетевших со стенда листов. Перевернув один из них, Настя увидела знакомого трёхголового пса над схематично изображённой спиралью ДНК. «Полк охраны» — напечатано маленькими буквами под жёлтой надписью «ЦЕРБЕР».

«Такой же был и на складе», — вспомнила Мессия. Рядом лежала распечатанная на формате А4 фотография солдат, занимающих огневые позиции на крыше какого-то здания.

Рысь застёгивал ремень, когда услышал, как через две кабинки от него что-то хрустнуло. Боец поднял с пола пистолет и, пытаясь не задевать дверь, вышел в проход. Из дальней кабинки текли две узкие струйки крови.

«Вот я баран!», — солдат проклинал себя за самоуверенные поспешные действия. В незачищенном туалете он находился один — это опасно. Рысь двинулся назад. Он аккуратно переносил вес с одной ноги на другую, стараясь не ёрзать подошвой по плитке, делая короткие, но устойчивые шаги к выходу. Дверь, за которой снова раздался хруст, была у него на мушке.

Перевернув последний листок, Настя обнаружила ещё одно распечатанное фото: на нём был мужчина в годах. Звёзды на его полевой форме говорили о звании полковника. С фотографии смотрело вытянутое лицо с седыми короткими волосами на голове. У офицера были голубые, неглубоко посаженные глаза, и нос «уточкой» над усами цвета пепла. Фото оказалось достаточно крупным, чтобы увидеть, как от его тонких, сложенных в прямую линию губ влево вверх шёл шрам, уродливо извивающийся на щеке. Плечо мужчины украшал шеврон всё с теми же головами мифического пса.

Рысь сделал ещё один шаг назад от проклятой кабинки, и в этот момент через дальнюю дверь перелетела оторванная человеческая рука. Боец увернулся, отпрянул вбок. Ампутированная рука врезалась в перегородку за ним. Ноги начинали подрагивать от напряжения. На полу перед бойцом лежало обглоданное предплечье в клочьях камуфляжной ткани. Рысь снова взял шумную кабинку на мушку. «Бах!», — Рысь услышал, как о пол разбилась какая-то увесистая керамика, и тут же дверь в прицеле перепрыгнуло «облако перегретого воздуха». Спецназовец поднял глаза выше и увидел хищный взор, доводящий добычу до безумия. Холодный, как глубокая могила взгляд монстра — взгляд неминуемой смерти. Мантикора держалась когтями за белый пластиковый потолок, приняв соответствующую этой поверхности окраску.

Не в силах произнести звук, охваченный паникой, Артём начал палить в верхний угол комнаты, где в воздухе растворились два страшных зелёных глаза. В ту же секунду в потолке над «шумной» кабинкой образовался пролом.

Настя, услышав выстрелы, вскочила и побежала на помощь.

Рысь бросился к выходу, но над ним, на потолке что-то хрустнуло, и боец упал от сильного толчка в спину. Раскатовец влетел шлемом в угол кирпичного дверного проёма и, быстро перевернувшись животом вверх, снова выстрелил несколько раз в потолок. Пули пробили пластмассу отделки недалеко от того места, куда улизнул кончик исчезающего в воздухе хвоста. Рысь пытался дышать как можно тише, чтобы услышать шорох когтей по чердаку, но взволнованное сердце не собиралось так быстро успокаиваться, адреналин наполнил его кровь. Заскрипело левее — звук шёл от потолка у стены. Рысь немедленно нацелился на подозрительный шум и высадил в пластик несколько пуль. Ничего — ни крови твари, ни её криков, ни стона, только собственный пульс ошалело бил по вискам. Топот из расположения переместился на плитку порога туалетной комнаты. Рысь рявкнул входящей:

— Стой! Мантикора за обшивкой!

— Дай руку, я вытащу тебя! — Настя понимала, что опасность только за порогом: над расположением потолок был выше, чем в санузле, и небольшие трещины на побелке должны были скрывать за собой железобетон, неприступный для этого вида мутантов.

Рысь протянул девушке левую руку, не бросая из виду дыру, через которую мантикора забралась на чердак. Мессия шагнула в сторону кабинок, и над разбитыми умывальниками послышался треск пластмассы.

— Осторожно! — Рысь оттолкнулся ногами от пола, чтобы проехать на спине по мокрой плитке ближе к выходу и выстрелить в опасного хищника, но санинструктор уже выпустила из пистолета в потолок половину своего магазина.

— Я держу, хватай меня! — крикнул он девушке.

Настя сжала кисть напарника и, что есть силы, потянула на себя. Потолок снова затрещал. Выползая из туалетной комнаты, Рысь выпалил остаток пуль вверх, но вновь не было видно ни крови, ни каких-либо других следов попаданий. Со стороны лестницы донёсся грохот от свалившихся на ступени кроватей и рам-ножек. В коридоре показался Вадим:

— Отходим!

— Она на чердаке, осторожнее! — Рысь рванул вперёд и встал на ноги, не отводя мушку перезаряжённого пистолета от входа в санузел.

Командир присел на полусогнутые, спешно осматривая потолок над собой. Со стороны лестницы показался Палач.

— Беги, Насть! — Артём подтолкнул девушку в сторону лестницы. Мессия передёрнула затвор и шлёпнула стоящего спиной к ней «гимнаста» по плечу:

— Неа! Вдвоём отходим, медленно!

Они аккуратно, не спотыкаясь, начали пятиться от туалетов к выходу с этажа. Пройдя метров шесть, услышали негромкий окрик Вадима:

— Мы вас прикрываем, сюда, шустрее!

Бойцы развернулись и, разойдясь по разные стороны от взлётки, побежали к командиру. По железобетонным плитам чердака кто-то начал прыгать. Посыпалась побелка, звук сверху был немного похож на топот. Настя нырнула на ближайший тюфяк, резко перевернулась и вытянула перед собой пистолет. Рысь остановился у ближайшей колонны, упёрся в неё спиной и посмотрел на потолок в сторону источника звука. Вадим остальным подал рукой сигнал: «Внимание — верх». Палач отошёл в проём лестничной клетки:

— Тихо-тихо, она сейчас где-то над нами, — произнёс командир.

Два человека перезарядили пистолеты. Затем наступила нестерпимая тишина. Казалось, что чудовище сейчас вынырнет из воздуха прямо над головой. Вадим напряжённо смотрел на низкий потолок над тамбуром. Палач прошептал ему:

— Давай на лестницу — там не достанет.

«Бах!».

Треск раздался такой, будто на доски потолка над командиром уронили гирю. От внезапного грохота командир чуть не напустил в штаны. Он чудом не нажал пальцем на спусковой крючок. Палач выстрелил несколько раз вверх. Топот на чердаке стал быстро перемещаться вдоль здания к дальнему концу. Та часть казарм осталась отделенной глухой стеной из кроватей. Вдалеке послышался звук разбитого стекла. Затем возникла серия глухих ударов о торцевую стену.

— Ушла, — Палач встал в полный рост и опустил пистолет.

— Думаешь? — Вадим ещё был на взводе от мысли, что чуть не получил в лоб острым когтём.

— Да, она по стене спустилась и спрыгнула.

— Хорошо. — Вадим посмотрел на бойцов. — Раненые есть?

— Нет, повезло нам! — Рысь перевёл дыхание после бега наперегонки со смертью. — А что снизу? Нас окружили?

— Почти. Твари были на плацу, но сбежали после ваших выстрелов, — вставил Палач.

— Да и со стороны леса ещё двое было, но также дали дёру, почти сразу после стрельбы, — Вадим тяжело выдохнул, — и мне это не нравится.

— Почему? — выразила общее удивление Маша.

— Они должны были напасть, иначе это новый вид мантикоры. А если новый вид, то и другие виды могут быть модифицированы. А значит, мы вообще ничего не знаем о том, с кем воюем!

Повисла неприятная пауза.

— Так, сейчас идём в здание радиосвязи и там останемся на ночь. Видели какие-нибудь припасы?

— Да, там, в комнате есть коробки с консервами, — Мессия указала на дальнюю дверь.

— Ага! Сейчас по-шустрому одну коробку с собой и к выходу. Потом вернёмся за ней, как зачистим рубку. Пока гарнитурой не пользуемся. Чёрт ногу сломит, какая теперь у местной фауны чувствительность к сигналам!

— Есть! — Рысь пошёл в сторону разрушенной взрывом перегородки.

Настя заглянула на лестничную клетку: Гора стоял у «ДОТа», укороченного на половину высоты, и следил за лестницей.

«Ну да, кто бы сомневался», — подумала Настя, понимая, что благодаря этому здоровяку помощь быстро вошла на этаж.

* * *

Коридор за открытой дверью здания связи был погружён во мрак: окна-бойницы, заметные снаружи, принадлежали другим помещениям. Сразу за исцарапанным, затёртым порогом был наливной бетонный пол с мозаикой из белых и синих пятен разного размера. Палач первым ступил на пыльную поверхность. По стене справа, окрашенной в кремово-розовый цвет, тянулись провода, висящие на кронштейнах. Вдоль левой стены луч фонаря выхватывал синие настенные лотки для корреспонденции — 9 штук. Пустые. Над ними висело несколько плакатов: на одном — трёхголовый пёс над спиралью ДНК. Рядом с ним был прикреплён плакат с колонками текста, напечатанного мелким шрифтом. В дальнем конце свет бликовал на поверхности немного выцветшей большой фотографии. Подойдя ближе, бойцы увидели, что это был коллаж, сделанный в графическом редакторе: строй марширующих солдат, держащих равнение направо, с автоматами, прижатыми к груди, на заднем плане леса и горы, а в правом верхнем углу — всё те же три головы мифического пса. «На защите будущего — на защите Родины!», — слоган разместили в нижней части изображения. Плакату явно стукнул не один год — краски выцвели. Рядом с ним, дальше по коридору была приоткрытая деревянная дверь. Такая же обнаружилась и в правой стене, напротив первой. Палач встал под очередным кронштейном и посветил в узкую щель: ничего — только чистая белая плитка пола. Над дверью была привычная красная табличка «Туалет». Рысь показал на себя и на противоположную стену. Палач кивнул. Спецназовцы заняли позиции и начали штурм помещений по обе стороны от коридора. Туалет оказался чист и безопасен, даже лампочки в плафонах были все на своих местах. Санузел сохранил свой вид и функционировал, несмотря на случившуюся трагедию.

Вторая подгруппа ворвалась во тьму помещения связи. В белых кругах фонарей оказалась аппаратура радиоузла: приёмники и передатчики, блоки усиления. Напольные металлические шкафы с проводами и тумблерами стояли у стен под окнами-бойницами. Стол с небольшим переговорным устройством находился метрах в трёх от входа, по центру рубки. В конце помещения располагалась дверь с табличкой «Мастерская». Стены всё также были выкрашены в кремово-розовый цвет, как и коридор. Впрочем, цвет был вовсе неважен: значительная их часть оказалась завешана плакатами по технике безопасности при обслуживании оружия и с последовательностью действий при ядерном ударе. На побеленном потолке рубки висели три длинных лампы дневного света в пожелтевших пластиковых плафонах. Кроваво-красные лучи солнца ещё проникали сквозь «бойницы», но уже были не в силах осветить комнату.

— В туалете ничего, — спокойно произнёс Палач, войдя в рубку.

Вадим кивнул:

— Здесь тоже, — он повернулся лицом к подчинённым и продолжил. — Гора, Рысь, Палач — притащите припасы с крыльца сюда. Гора — ты несёшь, остальные его прикрывают. А мы тут…

— Стоп! — черноглазый стрелок оборвал командира, — Здесь кто-то есть.

Вадим резко развернулся в сторону серверов. Рысь держал дуло автомата на уровне груди, направив его в центральный проход. Вадим осторожно шёл в сторону блоков, держась правее. Палач достал пистолет и двинулся в сторону двери в дальнем конце, прижимаясь к стене слева. Из-за последнего шкафа донёсся шорох. Бойцы замерли. Настя и Маша почти синхронно взяли опасный угол на мушку. Палач поднял руку, указал на правую стенку, затем дважды сжал пальцы в кулак, будто выманивая кого-то: «Оно движется к нам». Затем он сделал ещё шаг, отделявший его от зазора между задними панелями и стеной.

«Хлоп‑хлоп!».

На «заклинателя пуль» неожиданно вылетела птица. Воробей испуганно похлопал крыльями и улетел через коридор на улицу, чуть не врезавшись в ошеломлённую физиономию Горы.

— Твою мать! — выругался Палач, лежащий спиной на полу — он упал назад, в момент, когда пернатый вылетел из щели прямо на него.

— Всё отлично! — Старый протянул товарищу руку, помогая подняться. — А теперь за припасами и замуровываемся тут на ночь!

Через минуту в полутёмной радиорубке остались две девушки и командир отряда. Алые лучи солнца совсем потускнели, и за стеклами мелких окошек была видна только стремительно темнеющая синева неба. Ночь вступала в законные права.

Вадим крепил свой осветительный прибор на столешнице рядом с переговорным устройством, напоминающим микрофон звукозаписывающей студии. Он обратился к оставшимся:

— Разместите фонарики так, чтобы проход был освещён, но из окон не было видно.

— Старый, а там горит что-то, — Мессия нагнулась ближе к полу, — в этих блоках лампочки горят!

Командир подошёл ближе к одному из шкафов:

— Да, точно. Выходит есть свет, провода не оборвало ничем?

Щёлкнул выключатель. Над головой замерцала и через несколько холостых попыток зажглась лампа дневного света.

— Да, свет есть! — Маша ещё раз ударила по выключателю на стене, и комната вновь погрузилась в темноту.

— Гаси! — запоздало шикнул Старый. — Не надо! Обойдёмся фонарями. Пары хватит. Один часовой. Меняться через час будем.

— Я первая! — Настя сняла каску и наконец почесала натёртую голову. Хоть подразделение и снабжалось лёгкими, и при этом прочными средствами защиты — шея и спина ныли, как после стандартной общевойсковой брони. — Потом забыться хочу. Долгий день был.

Вадим еле заметно улыбнулся:

— Добровольцам — дорогу!

Маша, тем временем, осматривала стол с рацией: журналы ведения радиопереговоров, журнал осмотра территорий, книга приёма-сдачи нарядов. Фамилии, звания, стандартные фразы и примечания. Развороты пестрели разными почерками и везде были шаблонные фразы: «Обход территории совершён — посторонних предметов не обнаружено», «Наряд сдан. Происшествий не обнаружено», «По результатам осмотра оборудования, неисправностей не обнаружено». Тоска армейского быта во всей красе. Но такая рутина, возможно, теперь была бы заветной мечтой тех, кем утолил голод выводок «восьмидесятки». Последние строчки заполнялись три дня назад. Закрыв журнал, Маша провела лучом фонаря по столу. Он весь был исцарапан. На столешнице легко читались отдельные имена людей, высеченные уродливым шрифтом, по самому краю тонкой деревянной крышки. Девушка поводила фонарём по стенам. Рядом с входом в рубку её глаз уловил что-то белое.

«Доска для маркеров?», — удивилась Шерлок и подошла ближе, рассматривая атрибут, характерный скорее для классов и аудиторий, но не для воинской части. На доске были какие-то цифры и слова. Девушка стала присматриваться.

Мессия устало сползла на пол по стене, к которой приткнулась спиной. Грузно выдохнув, она даже начала жалеть о том, что вызвалась в дозор первой. Вадим осматривал приборную панель устройства связи. Тумблеры издавали щелчки при их переключении. В динамике отчётливо слышался негромкий шум. При смене частоты он ненадолго глох.

Из коридора донеслись уверенные, твёрдые шаги и звук захлопывающейся двери. Лязгнул металлический засов. В тёмную комнату вошёл Рысь. Рассмотрев во мраке почти спящую, сжавшуюся в комок Мессию, он подкрался к ней и негромко произнёс:

— Война — войной, а ужин по расписанию!

Продирая осоловевшие глаза, девушка промямлила в ответ:

— Ага, я щас. Надо поесть. Я в норме.

Рысь, привыкшими к темноте глазами, смотрел на измученное лицо напарницы и мягко произнёс:

— Я за тебя постою. Тяжёлый день был.

Настя лишь кивнула, уставившись в пустоту перед собой. Онаискала в голове сбежавшую мысль: «Надо встать на ноги».

Из коридора в комнату вошёл высокий человек. Поставив пулемёт недалеко от двери, Гора сел на пол. Медленно и на удивление бесшумно.

— Старый, ужинаем? — здоровяк пробасил без всякого раздражения, но нотки сжимающего живот голода разнеслись по помещению.

Вадим оторвал заворожённый взгляд от приборной панели, повернул голову налево и через плечо кивнул солдату.

Рысь достал нож, вспорол крышку коробки, которую пару минут назад поставил на пол и выудил оттуда несколько металлических банок без этикетки. На них были только дата и номера партии. В комнату вошёл Палач:

— Утром к двери не подходим без меня — там мина.

Маша всматривалась в цифры и буквы, обнаруженные ею на доске. Свет фонарика порождал блики на белой поверхности. Наконец, девушка взяла чёрный маркер, лежавший на небольшой металлической полочке в нижней части доски и стала обводить недостающие, наспех стёртые линии.

Рысь достал из коробки очередную банку и посмотрел на командира, сидящего спиной к отряду за столом с приборной панелью радиоузла. Старый осторожно вращал колёсико переключателя частот: канал радиосвязи был где-то рядом. Шипение прерывалось тишиной на несколько мгновений, а затем возникало вновь. Наконец, на миниатюрном цифровом табло радиостанции зажглись красные цифры: «0800». Тишина, возникшая в динамиках, окончательно прервала неприятный звук помех. Она уже длилась не мгновение, а целых 5, 10, 20 секунд.

«Неужели показалось?», — Вадим не просто так остановил поиск. Это точно был чей-то канал связи, но командир не был до конца уверен, что в момент его обнаружения он услышал обрывок какой-то фразы.

30… 35… 40 секунд. Тишина.

Вадим смотрел на свет фонаря, отражающийся от матовой поверхности его каски, лежащей на столе рядом.

50… 60 секунд.

«Щёлк!».

Старый выдохнул. От резкого звука сердце будто пронзили ледяным лезвием.

«Щёлк-щёлк!».

«Кто-то есть! Там кто-то есть!», — сомнений не было — кто-то выходил на связь, но ничего не произносил.

— Командир! Ужин — сам же сказал! — Рысь поставил банку на стол, отчего Старый вздрогнул. — База отвечает?

— Нет. До базы мы не добьём. А вот с остатками персонала можем попытаться выйти на связь. Поешь и смени меня за рацией! Я нашёл канал — нужно попробовать установить контакт. Узнаем информацию о входе в лабораторию, оперативную обстановку. Утром выйдем по выверенным координатам, и к обеду операция закончится!

— Да, без проблем!

Рысь достал нож и вскрыл свои консервы прямо на весу. Со стороны двери тоже послышались звуки взаимодействия штык-ножей с тонким металлом. Гора протянул сонной Насте открытую банку с перловой кашей и говядиной. С отогнутой крышки стекал жир. Растирающая красные глаза руками санинструктор кивнула и мягким голосом поблагодарила сослуживца:

— Спасибо!

Командир произнёс в стоящий на столе небольшой микрофон:

— Это «Раскат‑4», мы пришли к вам на помощь! Назовите свой позывной и ваше состояние, местоположение!

В ответ была тишина. Рысь пережевывал кусок тушёного мяса и наблюдал за Вадимом.

— Это «Раскат‑4», мы пришли к вам на помощь! Отзовитесь!

Спустя почти минуту канал ответил лишь щелчком выхода на связь, который почти моментально исчез в тишине.

— Это «Раскат‑4», приём!

Прошло уже 20… 40… 55 секунд.

Щелчков больше не было. Ни шипения, ни щелчков, ни, тем более, человеческого голоса. Вадим посмотрел на Артёма.

— Замолчали? — товарищ считал в неспокойном взгляде Старого размышления на нецензурном наречии.

— Что-то странное. Постарайся не упускать ничего, — Вадим передал наушники Рыси и прихватил со стола свою порцию ужина.

— Есть! — второй офицер «Раската‑4» сел за радиоточку. Канал «0800» не подавал никаких признаков жизни.

Слизывая остатки жира с крышки, Палач уставился на доску, на которой Шерлок всё это время что-то обводила. Наконец она закончила и отошла, сделав несколько шагов назад. Гора и Настя уставшими глазами посмотрели на чёрные линии от фломастера, нанесённые на белую поверхность.

Шерлок тихо прочла восстановленную надпись:

— С двадцати одного сорока пяти только восемьсот один. В двадцать два сорок снять «купол»! Для восемьсот два доклад, номер двенадцать‑Б. В двадцать два ноль-ноль профилактика «Лавины». — Она обернулась к подошедшему Вадиму. — Что это значит?!

Командир задумчиво смотрел на восстановленную надпись и хмуро ответил:

— Это значит, что пора связаться с базой, чёрт бы её побрал!

Глава восьмая. Ночь

Богиня Ночь родила в наказание

Крону целый сонм ужасных веществ:

Таната — смерть, Эриду — раздор,

Апату — обман, Кер — уничтожение,

Гипнос — сон с роем мрачных, тяжелых видений,

незнающую пощады Немесиду — отмщение

за преступления — и много других.

Древнегреческий миф о происхождении мира и богов

Рядом с ангаром для самолёта на деревянной скамейке сидел солдат. Техник-заправщик был одет в заляпанный маслом синий комбинезон. На свежем воздухе запах керосина выветрился, и для рядового роты технического обеспечения одежда казалась вполне комфортной. Бывало и хуже: можно было весь день возиться с техникой, изливаясь потом, с закопчёнными руками и окосевшей головой от паров горюче-смазочных веществ. А сейчас — сейчас было милое армейскому сознанию время — кайф, расслабон. Это время, когда солдата без чётко поставленной задачи оставляли ждать прибытия командира. И в этом прекрасном состоянии покоя пухлощёкий конопатый паренёк с безразличием смотрел в чёрное небо. Его грустный взгляд уходил в глубины космоса, в бесконечность. Он был уверен, что долететь до края Вселенной быстрее, чем ему дослужить до дембеля. Из тёмного ангара вышел низкорослый ефрейтор и пошагал к своему товарищу. Дойдя до лавки, он плюхнулся на неё. Не вынимая руки из карманов комбинезона, Малой — так звали невысокого ефрейтора сослуживцы — задрал голову в небо и тоже начал рассматривать звёзды. Спустя пару минут он зевнул, да так, что скулы хрустнули. Не сумев вернуться к созерцанию возвышенного, он решил выдернуть на грешную землю ещё и своего друга.

— Семечки будешь? — Малой насобирал горстку у себя по карманам и уже тянул кулак с угощением к рукам Юрика.

— Да, не, — рассеянно ответил конопатый.

— Как знаешь, — пожал плечами ефрейтор и засунул семечки обратно в карман.

Присмотревшись под светом Луны к товарищу он спросил:

— Юрик, ты чё такой хмурной? На обеде же нормальный был.

— Да ничё, — тихо ответил рядовой.

Малого такой ответ не устроил и он легонько толкнул друга в плечо:

— Вываливай, давай! Чё случилось? Дома что-то?

— Да нормально дома всё, — Юрик сделал небольшую паузу, а затем продолжил. — Катька бросила.

— Написала, что не дождётся?

— Да, что полтора года — это долго.

— Вот сука! — Ругнулся Малой и сплюнул на землю. — Но ты не тушуйся! На гражданку вернёшься — нормальную бабу найдёшь!

— Да кого? — вздохнул Юрик. — Мы с Катькой с восьмого класса вместе были. Она самая лучшая.

— Да знаешь, сколько таких Катек? Я на районе каждую неделю баб менял! Такие кисы бывают! — с наслаждением начал вспоминать Малой.

— Мне шлюхи не нужны! — резко отрезал пухлый юноша. — Катя — она другая совсем!

— Да что другая? Что в ней такого особенного-то? — не унимался Малой. — Баба, как баба. Вернёшься — найдёшь себе сладкую.

— Нет!

— Что нет? — не понял Малой.

— Таких, как Катя нет, — грустно ответил Юрик.

Ефрейтор прикинул кое-что в своей голове и осторожно задал товарищу вопрос:

— Юрик.

— Чё? — тихо ответил солдат. Всё это время он не отрывал взгляда от неба.

— А ты чё делать собираешься?

— Я объясню Кате, что она всё неправильно поняла.

— В письме? — решил уточнить Малой.

— Не знаю, — промямлил Юрик. — Но, думаю. В общем, сбегу я к ней!

Малой присвистнул и поправил кепку у себя на голове.

— Не, братан, так не катит.

Юрик продолжил с той же интонацией:

— Я сбегу, приеду к Кате и всё ей объясню! Она поймёт, что у неё просто были дурные мысли!

— Юрик, послушай, тебе это не надо!

— Что не надо? — разозлился конопатый. — Катя — моя будущая жена! Она просто переволновалась!

— В дисбат тебе не надо, дурень! — ефрейтор слегка повысил голос, чтобы оборвать фразу друга. — Тебя на первом же поезде снимут и в Мартово отправят! Ты знаешь, как там живётся?

— Нет, — буркнул Юрик.

— А вот мне старший призыв рассказывал: хуже тюрьмы! — Малой сплюнул себе под ноги. — Там ты не «товарищ солдат», там ты — моль, не человек даже! Будешь от зари до зари по плацу ползать, бегать, строевым, гусиным шагом ходить! Со старшего призыва там Белый был. Говорил, что хотел повеситься, как туда попал. На хер оно тебе надо, Юрик?

Его друг замолчал, шмыгнув носом. Малой продолжил:

— Ты подумай, как матери напишешь: мама я еду двушку мотать в дисбат, потому что я совершил идиотский поступок! Братан, послушай меня: пройдёт время, и ты встретишь такую матрёшку, что Катя и близко не стояла!

Юрик ничего не ответил.

Со стороны взлётной полосы к ангару подходили две фигуры. Малой прищурил глаза и узнал в них патруль роты охраны «Гнезда». Это были его знакомые: Миша и Олег. Обыкновенные солдаты, похудевшие на армейском пайке. Оба среднего роста, русые, со светлыми чертами лица. В бронежилетах и касках они сейчас вообще выглядели близнецами. Когда они подошли ближе, он им крикнул:

— Здорово!

Миша протянул руку, чтобы поздороваться:

— Здоров, Малой! Сигаретки не найдётся?

Ефрейтор полез во внутренний карман комбинезона. В этот момент все четверо обменивались рукопожатиями:

— Здорово!

— Здоров!

— Приветствую!

После этого ритуала Юрик снова уставился на звёзды.

Наконец, Малой достал сигарету и протянул её Мише.

— И мне одну! Не обидишь? — вожделенно посмотрел на техника Олег.

— Э, алё! — возмутился Малой. — Ты мне пачку должен! Когда отдавать будешь?

— С зарплаты отдам, — грустно вздохнул Олег. Он называл «зарплатой» мизерное жалование солдата-срочника.

Миша показал добытую сигарету напарнику и сказал:

— Вместе покурим.

Олег снова обратился к сидящему ефрейтору:

— А у тебя семки есть? На вафли обменяю!

— Шоколадные? — заинтересовался Малой.

— Да, — Олег зашуршал обёрткой в своей разгрузке и извлёк оттуда пару вафельных квадратиков.

— Это дело! — одобрительно кивнул Малой, отсыпая своему должнику семечек.

Олег продолжил:

— А ты слышал, что у нас у одного «кукуха» слетела?

Миша прыснул смехом, а Малой задумчиво произнёс:

— Ну-ка. Что там у вас было?

Даже Юрик стал коситься на патрульных в ожидании истории.

Олег продолжил:

— Короче, у нас этот дебил — Новосинцев. Знаешь же его? — он вопросительно посмотрел на Малого. Тот утвердительно кивнул. — Он последние пару дней командира взвода всё доставал: «А нас пошлют в «зону смерти»? А нас пошлют за периметр?». И так всех задолбал, что замполит ему брякнул: «Из нашей роты ты будешь в разведдозоре, если что. Ты ведь туда рвёшься, как я посмотрю?». Этот дебил сразу побледнел и затих. И все думали, что он успокоился, а он, короче, задумал комиссоваться!

— Комиссоваться? — переспросил Малой.

Миша поддакнул:

— Да, так его кореш — Лягуха — говорит.

Олег снова перевёл внимание на себя:

— Дак вот! Когда роту отбили, этот полудурок ночью пошёл в туалет и тамспрятанные иголку и нитки из-за стиральной машины достал и начал себе рот зашивать!

— Да ну на хер! — выругался Юрик.

— Фу, — сморщился Малой. — И чё?

— И всё! — сквозь смех произнёс Олег. — Ротный говорит, что ему такие конченые в роте не нужны. Переводить его будут.

— Дааа, — протянул Малой. — А у нас…

Его прервал Миша:

— Шухер, пацаны, кто-то из радиорубки вышел! Побежали на маршрут!

Патруль скрылся в темноте, а техники решили исчезнуть в ангаре от лишних офицерских глаз.

Громов курил, стоя возле входа в радиоузел «Гнезда». Операция шла уже 10 часов, и конец её пока не был виден. То, что со слов главнокомандующего армией задумывалось, как «контрольный экзамен», стоило жизни десяткам людей из его подразделения. Годы подготовки, литры пота и крови — и вот такой бесславный и глупый конец: «Сбит ПВО родной страны, которой служил». Полковник представил себе это торжество цинизма и армейского дуболомия, высеченное на надгробиях. Представил, как между ними будут стоять скорбящие родственники. По правде говоря, манекены в запаянных гробах — особый почерк службы в «Раскате». А что можно положить в гроб после встречи солдата с мутантом? Враг, с которым должен биться отряд, только в редких случаях оставил бы хоть что-то узнаваемое от человека. Да и тела павших инструкцией предписывается оставлять в ареале обитания, обработав трупы ядом. Но сейчас-то муляжи положат не потому, что боец пропал там, куда пойдёт далеко не каждый храбрец, а потому что кто-то решил «закрыть проблему» быстро и эффективно. Для выдающегося портфолио в будущем, видимо. Александру Ивановичу от этих мыслей захотелось ещё больше окутать себя горьким дымом и он затянулся что было сил. Над небольшой плитой-козырьком к стене здания был приделан фонарь, освещающий площадку перед входом. У пластика, защищающего лампу, вилась огромная стая мошек, напоминая собой летающую чёрную пыль. Военная база спала. Тьма накрыла аэродром, обнажив лишь вереницу огней по периметру территории. Из гущи ночи со стороны проезда на взлётную полосу к полковнику вышли двое. Солдаты были в касках и бронежилетах, разгрузках, но без рюкзаков. Патруль шёл не спеша — два молодых парня о чем-то разговаривали при обходе территории по указанному им маршруту. Приблизившись к офицеру, один из них увидел звание Александра Ивановича и толкнул локтем второго. Военнослужащие выпрямились, взяли висящие на груди автоматы за цевьё и уже готовы были отчеканить три приветственных строевых в боевом порядке.

«Не надо», — полковник, не вынимая сигареты изо рта, махнул несколько раз правой рукой. Он просто кивнул в ответ удивлённому патрулю, вновь скрывшемуся в темноте летней ночи. Заасфальтированная линия взлётной полосы дополнительно осветилась фарами грузовика. Со стороны ворот на территорию «Гнезда» ехал один топливозаправщик. Свернув к ближайшим самолётам-штурмовикам, машина сбросила скорость почти до нуля и начала аккуратно парковаться. Были видны подходящие солдаты-техники в серых рабочих комбинезонах. В двухстах метрах человеческие фигурки выглядели игрушечными, особенно на контрасте с темнотой. Хлопнула дверь грузовика — на землю спрыгнул сопровождающий. Человечки засуетились вокруг освещённого фарами самолёта.

По бетонной лестнице пункта связи кто-то быстро спускался — шаги напоминали барабанную дробь. Александр перевёл взгляд на выход из здания. В прохладу летней ночи вышел Лешаков. Не сбавляя шага, фэбэбэшник просто пролетел мимо полковника, растворившись в тени за контуром освещённой фонарём площадки. Впрочем, Александр Иванович ничего не имел против этого. От входа донеслось цоканье каблуков. Герой Южной войны пошёл бы даже на переплавку всех своих медалей в остриё копья, чтобы метнуть им в этого человека: на улицу вышла Наталья. Её китель был не просто накинут на плечи, а надет и застёгнут. «Глава защиты», — полковник, наконец, вспомнил её звание, — выудила из своего небольшого правого кармашка верхней одежды пачку сигарет. Женщина зажала тонкими губами одну из них, затем привычным движением опустила пачку вниз, щёлкнула крышкой зажигалки и вот уже первая струя дыма ушла в сторону звёзд, выглядывающих между кучевыми облаками. Командир «Раската» стряхнул пепел на газон. Они оба молча стояли, разойдясь взглядами в разные стороны. Казалось, что стрекот травяной живности становится всё громче. Женщина вновь поднесла сигарету, зажатую в тонких ухоженных пальцах, к губам. Затянулась. Рыжий огонёк от тления табака медленно пополз в сторону фильтра. Наконец, она повернула голову к нему:

— Вы ведь давно бросили.

Полковник ответил, стряхнув пепел:

— Да.

Снова повисло молчание. Наталья сделала несколько неспешных шагов в его сторону:

— Вы считаете, что я здесь приказываю всё, что мне придёт в голову, да?

Александр Иванович глубоко затянулся, буравя её взглядом.

— Товарищ полковник, я ничего не имею против Вас и ваших людей, поймите. Я ношу погоны, также как и вы. Также как и вы, я лишь исполняю приказы сверху, — в свете луны были видны морщины её далеко не юного лица. — Я знаю, я Вам противна! Поверьте, мне ещё противнее от того, что произошло.

— Допустим, — сухо ответил офицер.

Наталья посмотрела немного в сторону, но затем её стальные серые глаза вновь начали вглядываться в лицо мужчины:

— Вы поймите, я обязана сохранить данные с «восьмидесятки». Это ведь не просто нужная информация — это будущая жизнь всей планеты! Это завтрашний день человечества, в котором можно будет проснуться без многих страхов, что ещё существуют сегодня!

Полковник глубоко выдохнул. Он бросил тлеющий фильтр в стоящую рядом урну и ответил:

— Хорошо, когда можно проснуться, — затем добавил через секунду. — Наталья, нам с вами будут ставить задачи — мы их будем выполнять. Ничего личного.

Казалось, что на секунду её губы слились в улыбке:

— Это главное! Я не хочу, чтобы какой-то негатив нам мешал. Мы с Вами храним этот мир в целости и сохранности. Он просто не знает об этом.

Полковник пошёл в сторону взлётной полосы, не удостоив свою собеседницу ни словесного прощания, ни уважительного воинского жеста, ни хотя бы кивка головы. Для него этот разговор был окончен и продолжения быть не могло. Наталья докуривала сигарету, смотря вслед уходящему военному. Её прищуренные глаза не отрывались от его затылка.

— Ладно, — еле слышно прошептала она. Наталья аккуратно, не касаясь края урны окрашенными в чёрный цвет ногтями, потушила о бетон сигарету, бросила окурок и зашла обратно в открытую дверь.

Александр шёл по коротко стриженой траве, наблюдая за копошащимися у самолёта заправщиками. Он поднёс рацию ко рту:

— «Сокол‑2», это «Орёл‑4», приём!

Рядом с техниками, у грузовика стоял офицер и чесал, точнее скрёб свой лоб под фуражкой. Затем, буквально через пару секунд внезапно крикнул:

— Я тебе поверну, сука! Ты пристыковал уже её! Ты все шланги хочешь изрезать что ли, а? — вспыливший служивый «Гнезда» решил провести импровизированный ликбез своим подчинённым в вопросах технического обслуживания штурмовика. Офицер что-то активно показывал на технике, махал руками, метался между грузовиком и самолётом, не забывая при этом раздавать моральные, и не только, затрещины окружающим его солдатам для лучшего усвоения материала.

Рация зашипела:

— «Орёл‑4», это «Сокол‑2», слышу вас!

Полковник нажал на кнопку передачи:

— Обход позиций кордона уже прошёл?

Спустя пару секунд, рация ответила голосом Кононова:

— Никак нет, сейчас смена только сядет по машинам. Желаете присоединиться?

— Так точно, захватите меня на аэродроме, у пункта связи.

— Как скажете. Выезжаем через минуту!

Динамик замолк. Небо становилось всё пасмурнее — свет Луны пробивался сквозь тучи редкими пятнами. Александр похлопал по карманам, ища пачку сигарет, но вспомнил, что ту единственную — выкуренную, одолжил у Лыкоренко. Он ведь действительно уже 5 лет не курил до этого проклятого дня! Чувствовалась дикая усталость, но его сон ещё даже не маячил вдалеке. Поспать можно будет гораздо позже. Послышались звуки приближающихся моторов. Колонна из пяти грузовиков, едущих вдоль взлётной полосы, приближалась к полковнику. Александр сделал шаг назад, на траву. Сверкнув фарами, первый грузовик остановился наравне с ним. Открылась дверь кабины, за ней был начальник штаба:

— Товарищ полковник, садитесь!

Почему-то именно сейчас Александр Иванович был счастлив видеть Кононова. Он не чувствовал той неприязни к нему, которая у него возникла к тем, кто был на радиоузле.

* * *

Палач сидел на втором этаже казармы у огромной дыры в стене. Пол, потолок, стены — всё было в следах долгих перестрелок и пожара. Повсюду лежали гильзы, какие-то останки тюфяков. Обугленные щепки от тлеющих подоконных досок ещё пару часов назад были своеобразными горящими маяками. На них тогда можно было ориентироваться, чтобы подойти к выбитым окнам, взглянуть на звёздное небо. За плацем на окраине чащи с кустами играл лёгкий ветерок, укачивая тонкие ветви. Дверь в пункт связи была открыта. Внутри не горел свет — все спали.

«Пофигисты», — Палач предполагал, что когда он вышел, никто не стал ставить мину обратно. Даже дверь оставили нараспашку. Видимо кому-то стало душно.

У края плаца стояли машины: несколько тентованных грузовиков, пара военных джипов. Одну из машин медленно катили скрытые темнотой солдаты. Ещё трое военнослужащих разгружали подогнанный к крыльцу автомобиль. Они действовали так ловко, что ни рук, ни лиц, ни вообще фигур различить не было возможности.

«Неужели маскировку наконец освоили?», — боец «Раската» отметил, что суета на плацу была почти беззвучная: человек то скроется где-то в кузове, то выскочит с какой-нибудь коробкой в руках и сразу от света Луны за машину спрячется, и всё бесшумно. Однополчане ли это, или остатки гарнизона «восьмидесятки» выехали навстречу, понять было невозможно. Около одного из джипов в серебряном тусклом свете чистого ночного неба играли дворняжки, хватая друг друга зубами за хвосты.

— Голова не болит? — голос прозвучал совсем рядом.

В паре метров от дыры в стене на небольшом деревянном ящике сидел Декан.

— Да не, вроде. А должна? — Палач от неожиданности не мог понять, что хотел вспомнить, смотря на сослуживца.

— Значит, прививки нам качественные сделали! — «биолог» снял очки, подышал на стекла и начал неспешно оттирать с них жирные разводы. — А то сейчас и рвало бы безбожно, и в глазах бы всё двоилось.

Палач посмотрел вниз: на удивление, машины уже поменяли места стоянки, а люди всё так же копошились в тени, продолжая разгружать у крыльца очередной кузов.

— А это кто вообще? — задал вопрос Палач, показав рукой на людей внизу.

Декан приподнялся, посмотрел вниз на плац, и улыбнулся:

— Не знаю. Может «полковые»?

Темноглазый боец согласился:

— Да может и полковые. А какой полк?

Декан, будто бы не услышав вопроса, произнёс:

— А вот они хитрые! Знаешь, как от всех хвостов избавились? Нафаршировали мясо пулями! Надо только немного свинца брать. Без соли можно. Главное фаршировать — тогда никто и не принюхается!

Палач улыбнулся в ответ: странная шутка ему почему-то показалась уместной.

— Ладно, я пойду им помогу — моя смена. А утром на отсыпной! — Декан нацепил очки на переносицу, привычным движением заведя дужки на уши. Он медленно побрёл по изувеченной пожаром и боями казарме в сторону лестницы.

«Что же я ему хотел сказать?», — Палач всерьёз задумался, пытаясь выудить мысль из омута своей головы.

— Ну, мне скажи.

Подойдя почти вплотную, рядом с Палачом стоял его остроскулый, светлолицый товарищ — Джигит. В голубых глазах как всегда играли бесовские огоньки, худые руки переплелись над висящим на груди автомате, а короткие сивые волосы почти не были видны на фоне белёсой кожи.

— Ах ты, чёрт! — Палач сжал протянутую ладонь и, встав, медвежьей хваткой обнял друга. — Выбрался оттуда! Ты смотри на него!

Джигит, скрывая взгляд, расплылся в улыбке, закивал:

— Да-да, я здесь вот, у тебя.

Бойцы уселись на пол около наблюдательного пункта — дыры в стене, по разные её стороны. Благодаря форме этого проёма, Луна создавала своим бледным светом овал на грязном полу казармы. В темноте ночи была слышна трескотня жителей травы: кузнечиков и цикад.

— Нет, ну ты молодец, ты молодец! — Палач улыбался во все свои 28 зубов.

Джигит только кивал на все слова, отстукивая костяшками по стальному затвору автомата какой-то ритм.

— Но как ты прошёл? Один!

Ротный балагур посмотрел исподлобья и заговорил в непривычно низком тоне:

— Так, а просто, Антоха. Это те же пули. Они летят, а ты уклоняйся. Уклоняйся лучше — пролетят от тебя дальше. Что они могут?

— А, ну да, — Палач сконфузился, посмотрел на пол.

— А ты — крыса! — Уголки губ молодого солдата поползли вверх в шутливой гримасе.

Антон опешил. На лице Джигита была всё та же дьявольская улыбка, походившая на оскал:

— Лабораторная. И понимаешь, почему?

— Нет.

— Потому что их могилы безымянные — братские могилы, за светлое будущее! — Джигит засмеялся, вздрагивая плечами и смотря сквозь стену куда-то вдаль. Палач сейчас не мог узнать своего товарища. В этот момент в его голове всплыли воспоминания — высота, короткая перестрелка, тело, лежащее у ступенек.

— А ты…

— Мёртв? Да. Но зато я выбрался оттуда. А вот у тебя получилось бы? Своей ли, чужой ли!

— Будешь окроплён, — по привычке произнёс Палач, не в силах осознать, что сейчас происходит.

На плацу замелькали тени — то туда, то сюда бежали крупные, похожие на буйволов собаки. В воздух летели обрывки тентов, которыми были покрыты грузовики. Отовсюду послышались жуткие завывания.

Джигит встал, сделал шаг к дыре и опустил автомат к полу. На его бронежилете стало видно входное отверстие — зияющая дыра с кровавыми ошмётками плоти вместо сердца.

Палач попытался встать, но ноги будто бы приклеились к полу — все движения стали такими медленными, словно он был в тягучем киселе.

— Не бойся, братан, вы же все здесь, у меня, — Джигит постучал кулаком по окровавленному, оплавленному краю бронежилета у раны. — Вот здесь вы у меня все! Вот здесь вы уже все!

Из тёмного тамбура с первого этажа донесся скрип от шатающегося металлического поручня, послышались судорожные шлепки по лестнице.

С неимоверным усилием, Антон смог лишь упасть на пол и навести дуло автомата на тёмный тамбур второго этажа: всё его тело было очень тяжёлым, закостеневшим.

Рядом кто-то истошно прокричал:

— За Раскат! За нас! Будешь окроплён!

Палач повернул голову на голос, к отверстию в стене. Джигит стоял на самом краю дыры, разведя руки в стороны. Его лицо было мертвецки бледным, на нём не было больше никаких эмоций. Закрыв глаза, солдат шатнулся назад и пропал из виду, упав в многотысячную толпу монстров.

— Агггггых! — Палач проснулся. Боец почувствовал, что лежит грудью на автомате и перевернулся на правый бок. Сквозь небольшие стёкла «бойниц» в помещение рубки заглядывала Луна. Её серебряный свет падал на верх стены, у которой он спал. Дверь в коридор была открыта. Между ним и этой дверью, лежа головой на рюкзаке, спала Настя. С другой стороны от двери, под белой доской с надписями, лицом к стене храпел Рысь. Антон почувствовал, как вспотел. Вся одежда на нём была мокрой из-за кошмарного сна. Он посмотрел в открытую дверь, моргая, пытаясь окончательно проснуться. «Как хорошо, что я не на том втором этаже», — Палач протёр глаза, перевернулся на спину. Потолок даже сквозь ночную тьму выглядел белым. Снизу его подсвечивал фонарик. Палач сел, опершись спиной о стену. За столом с приборными панелями сидел Гора. Включённый фонарик был прикрыт каской, из-за чего вся конструкция походила на военно-полевой торшер. Великан аккуратно что-то выцарапывал ножом по столешнице. Палач осмотрел комнату: аппаратные шкафы также светились огоньками небольших лампочек, его бронежилет был слева, автомат справа, Гора на посту, Мессия рядом, почти вплотную, Рысь на стрёме. «А где? А, вот», — Палач вновь протёр сонные глаза, не сразу разглядев у противоположной стены Вадима и Машу. Девушка лежала вдоль плинтуса, положив голову на грудь командира. Видимо, Вадим заснул, прижимая Шерлок к себе.

Горло было сухим до боли. Палач встал и пошёл в сторону туалета. Гора резко обернулся на звук, но, увидев проснувшегося напарника, вновь вернулся к своему занятию.

— Фрёёт! — подойдя к коридору, Палач пошатнулся в сторону от неожиданного звука — громкого шёпота, шипения слева. Но в темноте были все те же ребята из его отряда — никаких монстров. В голове поползли мысли:

«Гора далеко, а тут, рядом только Рысь, но он спит. Спит?», — Палач наклонился, пытаясь рассмотреть в темноте черты лица. «Спит, вроде», — решив, что это всего лишь звук из чьего-то сна, Антон вышел из радиорубки. Входная дверь в конце коридора была плотно закрыта, где-то рядом с ней должна висеть его растяжка. В туалете было чуть светлее: свет луны также пробивался через небольшие оконца вверху, но отражался от белой кафельной плитки на стенах. Для привыкших к темноте глаз это было сродни прожектору. Стрелок бросил взгляд на два писсуара вдоль стены слева от двери, открытые кабинки за ними — тихо и чисто, как будто он сейчас просто ночует на базе «Раската», а не в «хижинке» разбитого гарнизона. Два небольших белых умывальника с латунными кранами были приделаны к стене напротив. Антон подошёл к одному из них. Он выкрутил пластмассовый вентиль до упора — вода потекла небольшой струйкой. Палач начал жадно пить воду, нагнувшись к крану под зеркало, висевшее на стене. Спросонья, из-за сильной жажды ему хотелось даже слизывать капли воды с самого умывальника — напиться не получалось. Но пробуждающийся мозг всё же относил эту идею к числу сомнительных авантюр. Прохладная влага протекла по обезвоженному пищеводу. Палач посмотрел на себя в зеркало: два знакомых чёрных глаза, чуть изогнутый, с горбинкой нос. Немного выдающийся вперёд подбородок был сейчас весь в проросшей чёрной щетине. К собственному удивлению, он увидел на своём лице улыбку.

«Может просто вода вкуснее, когда ты на задании? Как чай в походе», — Антон смочил ладонь в тонкой струе воды и протёр вспотевший лоб, затем голову с тёмными волосами. Приятная прохлада окончательно вывела его из полусонного состояния. Что-то проползло слева: глаз уловил небольшие изменения на краю отражения в зеркале. Палач моментально обернулся. Ничего — просто облако частично закрыло собой свет Луны. Стало темнее.

«Показалось», — Палач снова прильнул к воде из-под крана. «Просто показалось. Кроме меня тут никого нет, дверь закрыта. И я не на том чёртовом этаже! Как хорошо, что не там. Хотя. Не уверен, что эта дверь удержит тварей, если они нами заинтересуются. Мина? Ха! Шумная кроха! Она просто, чтобы нас пробудить перед боем. Последним, мать его, боем!», — Антон прополоскал рот, сплюнул. Снова посмотрел в зеркало. — «Хорошо, что рядом нет монстров. Двери у нас, считай, что нет. Сумасшествие! Нет, не надо об этом думать! Зачем об этом? У меня ведь время сна. Главное, что сейчас тихо. Так, а почему мы всё же ещё живы? Может просто мы толпа «Неуловимых Джо?» — Он в очередной раз расплылся в улыбке, затем промыл глаза и, закрыв кран, пошёл обратно в радиорубку.

Переступая через порог, он услышал звуки, похожие на причмокивание. «Ого!», — Антон всмотрелся в спящую Настю. Кажется, она, не открывая глаз, что-то шептала. Палач присел рядом с девушкой. Её глаза действительно были закрыты, а пухлые губы еле заметно дёргались. На её руках иногда вздрагивали пальцы. «Понятно», — стрелок встал и пошагал в сторону стола с дозорным.

Гора вырезал на столешнице рисунок: какой-то растительный орнамент, похожий больше на татуировки людей древности. Остриё ножа он ставил на поверхность, и аккуратно надавливал ладонью на рукоятку, затем вычищал из получившейся бороздки обломки синей краски, которой была покрыта столешница. Палач тихо спросил:

— Слышал, как они бубнят?

— Конечно, два часа уже скоро, как слушаю, — великан отвечал, не отвлекаясь от своего творчества. Антон был удивлён неожиданным открывшимся увлечением своего сослуживца — в его могучих руках даже армейский нож выглядел скальпелем, но из-под лезвия, тем не менее, выходили хитросплетения из тонких красивых линий. В них угадывались стебли и листья. Какие-то симметричные символы выглядывали из-за этих узелков. Он решил уточнить:

— Ты раньше рисовал?

— Да не — татухами увлекался, пока школу заканчивал.

— Нормально у тебя получается!

Гора улыбнулся. Его небольшие глаза блестели отражениями света от фонарика. В наушниках, лежащих рядом, было слышно только шипение.

— На связь кто-нибудь выходил?

— Да не, она мёртвая, — Гора посмотрел на часы на своей левой руке. — У тебя ещё есть минут пятнадцать, потом меня сменишь.

— Да. Надо их использовать — впереди день не легче вчерашнего. Возможно, будет полная жопа, — с этими словами Палач вернулся на своё спальное место. Его каска была прикреплена к лямкам рюкзака, стоявшего на полу у изголовья подушки, которой стал бронежилет. Вся эта нехитрая конструкция в играх света и тени казалась сказочным карликом на лодке, снарядившимся в долгий поход.

* * *

Погода стала на редкость пасмурной — небо абсолютно серое. Палач перешёл через плац, начал подниматься по крыльцу казармы. Ступеней оказалось больше, чем было вечером — вовсе не пять. Они были грязными, в какой-то шелухе, обрывках газет и жухлой траве. Он ступил на первую, потом на вторую и поднимался всё выше. Носок ботинка соскользнул с четвёртой, и боец полетел носом вперёд:

«Только не головой!».

Антон открыл глаза. Это был всего лишь новый неприятный сон.

— Твоё время, — Гора встал со стула, показывая пальцем на свои часы.

Палач услышал, как снаружи дождь стучит по асфальту, крыше, антенне, стеклам небольших окон.

— Ага.

Он опёрся на кулак и поднялся с пола.

— Пост принял. Ложись спать.

* * *

Сержант Седов заполнял журналы осмотра территорий, книги инструктажа и дежурства. Листы в клеточку уже рябили в его глазах, но военный регламент оставался непреклонным. Ночной дождь закончился, и в воздухе повис приятный запах свежести, идущий с улицы. Багровый берет скрывал аккуратно стриженые волосы военного. Их длина была чуть ближе к средней по армейским меркам. Небольшой автомат лежал на металлическом столе с телескопическими ножками: наспех сооружённый оповестительный пост, связывающий собой несколько боевых позиций стрелковых расчётов на небольшом участке Сил Сдерживания, стал местом несения службы «Старшего по заслону». С прибытием «Раската» в этот наряд сутками напролёт стали заступать бойцы полковника Громова. В небольшом помещении бокса, похожего на укороченный транспортный контейнер, был пол из нескольких листов фанеры. Почти по центру стоял раскладной стол «Старшего» с предметами армейской отчетности и телефоном, провод от которого уходил на улицу. Он покидал бокс через узкую дверь — впопыхах прокинутая линия была единственной связью заслона со штабом. Над столом в стене бокса было квадратное окно размерами метр на метр со стеклом, армированным проволочной сеткой. Недалеко от складного стола «Старшего», слева у стены располагался небольшой обогреватель, но он сейчас не работал. Это обстоятельство никого не расстраивало, потому, как летние ночи в этом году оказались весьма тёплыми. Справа от дежурного на ящике с сигнальными ракетами сидел рядовой. Он сжимал свой автомат коленями. Упорно делая вид, что чистит шомполом ствол, солдат качался из стороны в сторону, пытаясь оставлять открытым хотя бы один глаз. Седов широко зевнул, посмотрел на наручные часы: скоро должна прийти смена наряда. «Ещё четыре часа и меня самого сменят», — подумал он, предвкушая предстоящий короткий сон. Его серые глаза на пару секунд заискрились от таких приятных мыслей, но затем тонкие пшеничные брови снова съехались на узкой переносице: «Я чё, не заполнял его?». На открытой странице журнала пожарной безопасности не было записи об отсутствии пожаров на посту уже целых три часа.

Зазвонил телефон.

— Пост-48, — ответил в чёрную трубку сержант.

— Статус 5! — отчеканили на другом конце.

— Статус 0–5!

— Принял! Смена уже пришла?

— Никак нет, ещё не были.

— Принял.

Парень вернул трубку на место. Почесав костяшкой указательного пальца округлый нос, Седов вернулся к разлинованным страницам.

Рядовой позади него перестал качаться: рука остановилась в нижнем положении. Вторая еле-еле одним пальцем ещё держалась за ремень автомата. Опершись шлемом на стенку бокса, солдат заснул, не сумев воспрепятствовать дрёме.

Сержант нажал на кнопку портативной рации, висевшей у него на лямке бронежилета:

— «Крот‑1» — «Ограде», начать расчёт!

На пару секунд повисла тишина, затем из динамика затрещало:

— «Крот 1‑2», 0–5!

Спустя 10 секунд похожим голосом ответил следующий:

— «Крот 1–3», 0–5!

Следующий:

— «Крот 1–4», 0–5!

Немного опоздав, еле различимым басом:

— «Крот 1–5», 0–5!

Седов выжидающе смотрел в темноту окна — к столешнице была прикручена небольшая настольная лампа, работающая на литиевых батареях.

Из динамика рации протрещало:

— «Крот 1–6», 0–5!

Сержант ответил по настроенному каналу:

— «Крот‑1», расчёт окончен!

«Когда выходной будет, я его весь продрыхну!», — сержант увидел, как тонкие линии фиолетовых клеток на бумаге немного «провернулись» на месте. Частое моргание отогнало это наваждение.

С улицы из-за приоткрытой двери стал слышен приближающийся кашель. Рядовой, притихший на ящике у стены, тихо сопел.

«Мля, он чё, опять заснул?», — подумал сержант в тот момент, когда дверь открылась на полную ширину, и на фанеру ступил человек в зелёном камуфляже с вкраплениями красных пятен.

«Старший» вскочил:

— Товарищ полковник, за время моего дежурства…

Спящий боец издал что-то среднее между хрюканьем и криком «Мля!», выронил автомат и шомпол из рук, открыв глаза, резко начал вставать, но спросонья потерял равновесие и плюхнулся обратно, задом на деревянный ящик.

— Погоди, погоди, — Громов остановил доклад сержанта. — Чё ты так разорался? Не видишь товарищ в каком состоянии?

Командир «Раската» спокойно подошёл к ящикам и стал медленно отводить к стене съехавшую у рядового на лоб каску так, чтобы тот показал ему наконец своё лицо. Ноздри сержанта раздулись от волнения: «Попал!», — пронеслось у него в голове. В этот момент он не ощущал свою руку, которую продолжал держать «под козырёк».

Заспанный солдат пытался что-то сказать:

— Виноват, товарищ пол…

— Шшшш! — Громов прислонил указательный палец к своим губам, а когда солдат перестал пытаться испускать звуки, продолжил размеренным голосом. — Фамилия?

— Никитин, — рядовой покраснел.

— Устал, наверно, Никитин?

И без того глубоко посаженные глаза рядового пытались спрятаться поглубже в череп. Громов рассматривал пристыженное лицо молодого парня:

— Ты что, говорить не умеешь? Я спрашиваю: заснул?

Сержант сглотнул слюну сухим горлом:

— Так точно, товарищ полковник.

Офицер, совершенно не меняясь в лице, продолжил:

— Сон — падлюка. На посту тело сковывает — сон надо гнать! А лучше всего — занять себя чем-нибудь активным. Сменщик, заходи, чё ты встал там?

С улицы в бокс вошёл ефрейтор, прошмыгнув за полковником. Его худая спина не была сутулой, но опущенная голова на подтянутом теле и «волокущиеся» ноги создавали впечатление сгорбленного человека. На фанерном настиле остались свежие мокрые следы от его берец с еле видным слоем песчинок, прилипших к подошве.

Громов снова впился взглядом в рядового:

— Упор лежа принять! — его голос ещё оставался спокойным, хоть он и выделил особым акцентом слог «‑нять» в приказе.

Солдат почти рухнул на пол, выставив руки перед собой — поза для физического упражнения принята, хоть и одежда была не самая удобная. Весь армейский обвес из магазинов в подсумках, бронежилета, каски никуда не делся.

— Выполняй упражнение номер пять, пока я тут.

Спустя секунду Громов добавил:

— Для тебя персонально я меняю сложность упражнения до «Метроном» — оповещай меня своим счётом.

Боец начал отжиматься, считая вслух:

— Раз, два, три…

— Отставить!

Рядовой замер в исходной позе на разогнутых руках. Громов, сдерживая раздражение, продолжил:

— Никитин, тебе каска на что?

— Есть!

Солдат начал отжиматься, касаясь пола передней частью каски. Получался гулкий металлический звук будто кто-то постоянно что-то ронял. Громов повернулся к сержанту:

— Происшествия были?

— Никак нет!

«Стук-стук», — доносилось снизу.

Полковник подошёл к столу, сел, начал перебирать небольшую стопку журналов, заполнение которых должно было отражать ход дежурства:

— Вот же навыдумывали! То есть в «Раскате» ещё мало бумажек! — офицер с улыбкой посмотрел на своего подчинённого. — Да опусти ты руку или тебе так стоять нравится?

Седов опустил руку, только сейчас почувствовав, что она стала затекать.

«Стук-стук».

— Никак нет, не нравится.

— То-то же. Ты сколько уже в отряде?

— Полтора года почти.

— Как фамилия?

— Сержант Седов.

«Стук-стук».

Полковник опёрся правым локтем на столешницу, сидя вполоборота:

— Ага, помню — четвертая волна набора, наверно.

— Так точно!

Постукивания со стороны двери начали звучать всё реже, с большей задержкой. Ефрейтор с жалостью смотрел на своего собрата по подразделению: руки рядового дрожали от перенапряжения, поясница «провисла» под тяжестью амуниции — пах был на расстоянии сантиметров пяти от пола, мышцы уже отказывались подчиняться. Вокруг ладоней Никитина были мокрые пятна древесины, впитывающей пот.

— Ты не сдохни там только, Никитин! — бросил командир «Раската» через плечо и продолжил разговор. — Видно кого-то со стороны «восьмидесятки»?

— Под вечер кто-то из мелочи — может «тритон», а может и «гара» — шарился по кустам, но без попытки прорыва.

— Я тебя понял.

Громов посмотрел на пришедшего с ним ефрейтора.

— Спать на посту будешь?

— Никак нет! — скорее выстрелил словами, чем сказал, военнослужащий.

— Правильно. А ты, сержант, следи, чтобы служба велась — на это тебе лычки и даны! Если твой пост ещё раз просядет в боеспособности, то ты вылетишь из «Раската» со справкой об идиотизме на лбу — не лучший документ для устройства на работу.

Сержант заметно покраснел. Громов встал, сделал пару шагов по направлению к двери и остановился:

— Никитин, вставай, хватит качаться, а то ещё в культуристы подашься!

Боец упал на пол, затем быстро поднялся, схватил свой автомат за цевье, вскочил и напоролся на взгляд командира «Раската».

— Ещё раз заснёшь на посту в заслоне — я тебе коленку прострелю, — тихо сказал Громов и вышел из бокса. Рядовой прошмыгнул за ним.

«Фуууххх», — сержант вытер пот со лба. Затем посмотрел на прибывшего ефрейтора:

— Ты всё слышал?

— Да. Я ведь кашлял, пока мы шли с ним сюда, думал, вы услышите — не спалитесь. Я не знал, как сделать, чтобы этой херни не произошло!

— Забей, — Седов достал из разгрузки пачку сигарет.

— Он тебя на контроль взял, да? — двадцатилетний ефрейтор с чуть выпирающей нижней челюстью, слегка отвисшей нижней губой и большими глазами болотного цвета не унимался.

— Ну… да. Но это мы ещё не по-крупному залетели.

— Лютует?

— Самое противное, если из «Раската» выкинет. Там уже будет по хрен на справку!

— В смысле?

Веснушчатый лоб молодого ефрейтора напрягся, покрывшись складками кожи над переносицей. Сержант же достал сигарету из пачки и пока просто крутил её в пальцах:

— Понимаешь, «Раскат» — это всё. Я ведь туда год пытался пробиться. Эту форму, этот берет, этот девиз — я сам всё это выбрал. К нам нельзя попасть второй раз. Это как семья, понимаешь?

Затем, немного подумав, добавил:

— Громов, на самом деле, офигенный мужик, я тебе отвечаю!

— Ммм, — ефрейтор промычал, сделав вид, что понимает, о чём речь.

— Так, я сейчас курну по-быстрому, а ты пока сядь на моё место для виду.

Парень не заставил себя упрашивать и без промедления рухнул на раскладной стул, да так, что тот аж заскрипел.

— Э! Сядь, а не раздолбай! — сержант легонько ударил костяшкой по шлему солдата, направившись к выходу.

Снаружи оказалось мокро и темно. Небо не было привычно усеяно звёздами. Луна спряталась за облаками. Привыкшие к свету лампы глаза всё никак не могли перейти в «ночной» режим. Щёлкнул шершавый ролик зажигалки и дым поплыл к низу гортани.

«Сейчас бы в постель, да на ту блондиночку в купальнике», — сержант замечтался о девушке, которую увидел вблизи взлётной полосы днём. Он пытался рассмотреть позиции подчинённого ему заслона, но без толку. Сейчас дальше пяти метров от бокса ничего не разглядеть. Над травой начала появляться первая дымка тумана.

Ефрейтор рассматривал закорючки в открытом «Журнале старшего по заслону». Судя по времени написания последней проверки, сержант верил в светлое будущее, потому что его рапорт спешил на пару часов вперёд.

— Да уйди ты! — с улицы доносились тихие ругательства Седова, видимо, на приставших к нему мошек.

Сидящий за столом солдат посмотрел на оставшиеся пустые страницы журнала: «Фух, сегодня ещё не надо оформлять новый». Ефрейтор помнил, как позавчера попал в наряд, который закончился разлиновыванием вручную тысячи страниц этих отчётов, описывающих дежурство. А всё потому, что предыдущий наряд там исписал последние чистые листы в подшивках, и новый дежурный не собирался принимать пост, пока старый не подготовит ему чистый комплект для ведения записей.

— Аааай! — вскрикнули снаружи. Ефрейтор повернулся к двери: сержант стоял спиной к боксу, держась за ухо левой рукой. В правой он всё ещё держал дымящуюся сигарету. Сержант немного наклонился влево, будто пытаясь вытрясти что-то из головы.

— Чё там? — громко спросил у него ефрейтор. Сержант молчал. Из его пальцев правой руки, наконец, выпала сигарета. Упав в лужу, бычок сразу погас. Седов убрал руку от головы и выпрямился.

— Всё нормально? — крикнул ефрейтор.

Сержант медленно, немного шатаясь, повернулся лицом к боксу: глаза были широко открыты, рот как будто пытался что-то сказать — губы дёргались. На его бронежилет упали две капли крови с левого уха.

Ефрейтор вскочил со стула:

— Тебе в медпункт надо!

Седов никак не отреагировал, только перевёл взгляд на ефрейтора. Спустя минуту, пошатнувшись из стороны в сторону, сделал первый неловкий шаг к двери.

— Чё с тобой?

Сержант не отвечал. Второй, третий — шаги становились уверенными, но пока ещё короткими. Достигнув дверного проёма, Седов встал как вкопанный. Его зрачки были сужены до маленьких чёрных точек. По левой щеке, шее, шла тонкая струйка крови из уха.

— Седой! Ты чёт странный! — ефрейтор взял со стола свой автомат. Он не понимал, что ему сейчас делать. Ведь если сержант принял наркотик, то нужно помочь «раскатовцу» скрыть последствия, иначе потом будет не отмыться перед сослуживцами от статуса «суки». А если, вдруг, сержант начнёт драться, а он его в ответ вырубит прикладом, то потом долго нужно будет объяснять причину появления синяков на дежурном. Да и Седов, придя в себя, может неправильно понять.

— Рааааааргггх! — прорычал «Старший». Он резко прогнулся в коленях так, что те громко хрустнули, подал корпус немного вперёд, руки развёл в стороны, как вратарь.

— Рарррррррргггггггххххххх! — ещё громче прокричал Седов. В его широко открытом рту стала видна пена.

— Стой, где стоишь! — ефрейтор снял автомат с предохранителя. До него начало доходить, что такой сильной наркоты, скорее всего, нет и мотивы поведения в ужасающих, бешеных глазах сержанта сейчас совсем нездоровые.

— Рааааааааа! — с надрывом прокричал сержант и ринулся вперёд.

Оглушительно простучала очередь автомата. Труп рухнул на пол. Ефрейтора трясло: он убил живого человека. Он высадил половину обоймы в голову приятеля. Теперь тело Седова начиналось с остатков шеи. Стол был заляпан ошмётками плоти. Все стены окрасились в багровую крапинку. Стало слышно, как кто-то бежал в сторону бокса. В проёме показался Громов. Он остановился на пороге.

— Тов‑в‑в‑вварищ, я, я, — начал было говорить онемевшим языком солдат.

Полковник перевёл гневный взгляд с трупа на окровавленного по пояс ефрейтора:

— Ах ты, сучёныш! Да я тебя по праву военно-полевого суда здесь же прирою! — Громов уже расстёгивал кобуру на бедре.

Солдат бросил автомат и упал на свои дрожащие колени:

— Я защищался! Не! Не… Не убивайте! Я за… Я защищался! — ему было трудно говорить, на глазах появились слёзы, голос стал как не свой.

Громов наконец вырвал пистолет из лямок на бедре и направил ствол на лоб ефрейтора. Полковник был в ярости, он жадно вдыхал и выдыхал воздух:

— Говори, гадёныш, за что ты его убил?

— Я защищался! Он бешеный был!

— Я его сам видел десять минут назад, говна кусок! Кому ты заливаешь? Конец тебе, тварь!

Сзади к командиру «Раската» подбежал Кононов:

— Товарищ полковник, что происходит?

— Эта хрень сопливая моего пацана завалила! Как старший по званию, привожу директиву номер пятьдесят в исполнение! Вы — свидетель! — он снова перевёл взгляд на солдата. — Ты сделала роковую ошибку, мразь!

Щёлкнул предохранитель на пистолете, зарёванный ефрейтор истошно взвыл.

Вдруг, по периметру кордона громко захлопали выстрелы. То тут, то там кто-то кричал. Громов посмотрел через окно на линии трассеров, летящих в небо, в землю, в соседние позиции заслона.

— Товарищ полко… — начал было обращаться к нему начальник штаба.

— Я вижу! — бросил командир «Раската», выходя из бокса. Кононов побежал за ним, хватая свою рацию на ходу. Над кордоном завыла сирена. Хлопки выстрелов стали слышны абсолютно повсюду. Ефрейтор отполз спиной к стене бокса, подобрал колени и закачался взад-вперед, смотря на безголовое, остывающее тело Седова.

Глава девятая. Живые

Вдруг из тумана послышалось пение. Звучные женские голоса, сначала далеко, потом всё ближе и ближе, всё громче и громче зазвенели в вечернем воздухе. В недоумении переглянулись герои.

Они не могли понять откуда доносится пение. Казалось, что им навстречу несётся в тумане корабль, полный незримых певиц.

И хотя аргонавты не слышали слов, им чудилась в звуках мольба и тревога, жалобный нежный призыв.

Аргонавты и Золотое руно

Шерлок проснулась: затёкшее правое плечо начало нещадно ныть. Её левая рука лежала на груди любимого мужчины. Она приподняла голову и ощутила вмятину-узор на щеке от лямки бронежилета, служившего подушкой этой ночью. Шевелить скулой было неприятно, во рту пересохло, а всё тело оказалось в липком поту. Лучи утренней зари уже заглянули в радиорубку через окошко — комната теперь казалась необычайно светлой. Маша подвинулась ближе к спящему Вадиму. Она переложила свою ладонь выше — с груди на ключицу, приблизившись кончиком носа к его уху. Старый еле слышно сопел. «Как всегда», — подумала Шерлок, рассматривая его лицо, с пробивающейся чёрной щетиной. Сейчас его веки не дёргались, как бывало иногда. В полковом общежитии она часто просыпалась ночью: Вадим мог внезапно во время сна сжимать кулаки, натягивая одеяло, раскидывать руки в стороны, будто защищаясь от кого-то, брыкаться ногами, постанывая от боли или страха и при этом не просыпаться. Она не хотела, чтобы он сейчас открывал глаза и чтобы его тонкие губы начали отдавать приказы. Это ведь будет значить, что начнётся новый день в самом центре зоны бедствия. Быть может, последний день. Шерлок зевнула, глаза слегка заслезились. Она прикрыла веки, представляя, что они вдвоём сейчас лежат не на полу, а на кровати в своей комнате, что сейчас просто начнётся утро выходного дня, без тренировок, без выходов в поля. Начнётся тот редкий день, когда они будут предоставлены только друг другу. Она услышала шаги. Палач подошёл к спящей паре, присел:

— Время уже.

— Буди остальных, — прошептала Маша.

Палач поднялся, сделал два шага в сторону доски, начал тормошить похрапывающего Артёма. Подушечками пальцев Маша погладила лицо Вадима: от левого виска к подбородку. Старый заёрзал, открыл глаза. Его заспанный взгляд перебежал с потолка на тонкую женскую кисть, проскользнувшую рядом с бровью. Он повернул голову набок, несколько раз моргнул, чтобы окончательно прогнать пелену сна. Командир пробурчал:

— Уже подъём?

— Да, — ответила Шерлок, улыбаясь — у её вожака всегда был такой детский растерянный вид после сна.

— Значит, подъём, — Вадим пригладил короткие волосы за ухом девушки, затем притянул её голову и поцеловал в нежные губы. Она, играясь, прикусила кончик его носа, но тут же отпрянула — сейчас было время не для этого.

— Всё, встаём, — прошептал Вадим. Он поднялся на ноги, сделал несколько движений корпусом из стороны в сторону, чтобы немного размять тело, а затем обратился к сидящим на полу сослуживцам:

— Сейчас по двое все идут умываться. Впереди тяжёлый день, когда у нас ещё рядом будет вода — я не знаю. Может всё закончится через пять-шесть часов, и мы примем душ на базе, а может быть, мы ещё пару суток здесь проторчим. Так что всем тщательно почиститься! Я пока с «Гнездом» свяжусь.

Шерлок юркнула за улизнувшей в коридор Мессией. Послышалась льющаяся из крана вода. «Шустрые они», — подумал Рысь. Он широко зевнул, посмотрел на клюющего носом здоровяка, который сидел у стены напротив. Гора растирал щёки, уставившись на лампочки аппаратных шкафов:

— Брррры, — бугай потряс головой, пытаясь пробудиться.

* * *

Спустя 30 минут Старый снял с себя наушники, и положил их на стол рядом с картой местности. Не поворачиваясь лицом к подчиненным, он сел на стул и склонил голову над топографическим планом. Переговоры с базой вышли непростые, Вадиму что-то кардинально не понравилось в словах «Гнезда». Настя попыталась намекнуть Шерлок, но та, даже не заметив жестов подруги, сама пошла к командиру группы.

«Бах!».

Вадим неожиданно ударил ладонью по столу, с которого слетел карандаш и синяя шариковая ручка. От резкого звука Маша остановилась, как вкопанная, но спустя пару мгновений всё же аккуратно подкралась к Старому. Чуть наклонившись над его левым плечом, она спросила:

— Что они сказали?

Старый будто прожигал взглядом карту — он никак не отреагировал. Тогда Маша коснулась его предплечья своей ладонью и повторила:

— Что они…

Вадим накрыл её хрупкие пальцы своей грубой ладонью:

— Да, сейчас.

Командир встал из-за стола, вышел в центр комнаты и обратился к следящей за ним группе:

— Ребят, нам поступил приказ, который мы обязаны выполнить. После этого обещают эвакуацию: нужно найти вход в подземный комплекс лабораторий и искать выживший персонал базы. Предполагаемый район поиска: группа зданий возле штаба «восьмидесятки». Ничего не поменялось, почти.

Повисла небольшая пауза. Затем Вадим продолжил:

— А вот теперь о новом и важном: приказы нам отныне отдаёт майор Лешаков из ФББ. Он выдал координаты для поиска, но они «не бьются» с картой, которой пользовались погибшие солдаты из гарнизона. Я доложил ему о наших сведениях, но былпослан далеко и надолго! Идти по его координатам в глухой лес, где ни хера нет, кроме укрывающихся от авиации мутантов, я не собираюсь! Но! Вы не обязаны повторять за мной этот проступок, который вполне может закончиться тюремным сроком. Сейчас каждый должен сделать выбор, и я не шучу: если пойдёте со мной — скорее всего вас ждёт трибунал. Мы нарушим приказ.

Голос командира смолк. Тишина немного затянулась, но на лицах вояк не было и тени сомнения.

— Если кто-то хочет оставаться в рамках Устава и идти по координатам Лешакова, я вас не держу. Я обозначу, где это место и отдам портативную радиостанцию. Думайте, ребят, решение может потом стоить вам свободы!

Не моргнув глазом, Гора пробасил:

— Командир, за идиотов нас не держи: смерть хуже трибунала.

Отряд был единодушен.

— Да штаб однозначно какую-то херню мелет — мы с тобой, — высказался Палач.

— В жопу этого «барабашку»! — согласился Рысь.

Вадим еле заметно улыбнулся, затем посмотрел на Машу. Девушка как будто только и ждала его внимания:

— Они там на базе ни черта не видят — я с тобой! А почему Лешаков, где Громов?

— Его сейчас направили на заслон, лично командовать Силами Сдерживания, — ответил Старый.

— Что? У них же там вроде всё тихо!

— Больше я ничего не знаю, — закончил командир.

— А что с «Лавиной»? — вновь задала вопрос Шерлок.

— Лешаков ответил, что точных данных нет и, скорее всего, это просто была учебная тревога.

— Почему тогда по времени совпадает?

— Маш, всё может быть.

Старый повернул голову в сторону Насти, всё это время стоявшей у выхода в коридор:

— Ты как: по координатам, или с нами под трибунал?

— Я хочу поскорее убраться отсюда, а не леса прочёсывать, — негромким, слегка простуженным голосом ответила девушка.

— Вот и славно. Тогда не будем терять времени — выход через пятнадцать минут, — подытожил Старый.

* * *

Спустя час, в трёх километрах от радиоузла Гора бежал, не чувствуя земли под ногами. Лужи чавкали под подошвами тяжёлых ботинок, а штаны стали насквозь мокрыми от утренней росы. Он резко и глубоко засасывал ртом воздух, выдыхая обратно облака углекислого газа с растворённым в нём страхом.

«Ещё пару метров», — пронеслось в голове великана. И вот, наконец, поле закончилось. Боец упал в заросли молодых елей на кромке леса.

«Ыххххх — аххх», — Гора, сжав зубы, стараясь не шуметь, восстанавливал дыхание после этого бешеного спринтерского забега. Руки уже держали оружие в нужном положении — проторённая им только что тропа из полевых трав была на мушке. Хоть она видна нечётко из-за зелёных игольчатых веток над головой, стрельбе это не помешает. Его кисти, бёдра, и сам ствол пулемёта были обильно покрыты прилипшими семенами луговых трав, через которые пришлось драпать со всех ног. Гора услышал шипение справа. Медленно повернув голову, он увидел изгибающееся чёрное тело змеи, уползающей от него по мокрому мху.

«Твою мать!», — подумал боец, осознав как сильно ему повезло. — «Полметра и кранты!».

В ухе прозвучал сигнал выхода на частоту, а затем:

— Гора, Гора, это Рысь — ты где? — брат по оружию говорил негромко, но достаточно внятно, чтобы радиосвязь донесла фразу без искажений.

Подставив под ствол пулемёта коленку, чтоб не опустился прицел, Гора дотронулся указательным пальцем левой руки до гарнитуры:

— Рысь, я правее тебя взял метров на шестьдесят! Сейчас лежу на границе леса в небольшом ельнике. Как понял?

Звуков погони слышно не было. «Может эта сука оказалась чересчур хитрой и я смотрю не в ту сторону», — возникла тревожная мысль в голове здоровяка. Наконец, Гора снова услышал голос товарища:

— Ориентиры у тебя какие-нибудь есть рядом?

Увалень пробежал глазами по кронам деревьев.

— Рядом со мной есть сосна троящаяся.

— Чего? — Рысь плюнул словом, будто выругался.

— Ну, ствол у неё метров с четырёх от земли начинает троиться — на три ствола расходится!

— А, понял тебя! Лежи на месте, я сейчас к тебе выдвигаюсь.

— Принял.

* * *

Менее часа назад группа покинула свой ночлег и выдвинулась всем составом в сторону области, где на карте был обозначен штаб. Никаких следов присутствия мутантов вблизи них обнаружено не было, кроме красного пятна на асфальте. А ведь это был хороший признак: «лёгкий корм» начал заканчиваться и выводку «восьмидесятки» теперь необходимо прилагать большие усилия для его добычи или просто перекусить хребтом лабораторного собрата. Видимо, ночью на плацу произошло что-то близкое ко второму варианту. А это означает, что популяции кровожадных монстров будут сокращаться со временем. Такая приятная мысль в сознании Вадима осложнялась лишь этим самым неизвестным временем. Для заметной убыли пробирочного поголовья нужна неделя-две. А ещё некоторые мутанты имеют врождённую стойкость к проявлениям каннибализма — своих есть не будут ни при каких обстоятельствах. Также нередок был среди тварей и нестандартный обмен веществ. Вишенкой на этом ужасном торте расположилась способность впадать в спячку в случае, если рядом долгое время отсутствует двуногий противник с характерными замашками приматов. Если, конечно, верить старым отчётам.

Удаляясь от разгромленной казармы на запад, бойцы проходили по небольшим полянкам, разделённым друг от друга узкими зарослями кустарника и тонких молодых деревьев. В спину светило восходящее солнце, штаны сбивали утреннюю росу, висящую прозрачными капельками на стеблях луговых трав. Свежий утренний воздух и приятный пейзаж вокруг пленили и заставляли на мгновение забыть о том, в каком месте сейчас была эта прогулка. Рысь хлопнул по плечу командира:

— Слева, 300 метров!

Отряд остановился. Гора пытался разглядеть коричневую кучу вдали, напоминающую небольшой стог сена. Вадим достал бинокль и через него стал осматривать указанное направление.

— Что там? — негромко спросила у Горы стоящая рядом Настя.

— Не уверен, но кажется это…

— «Слон»! — командир быстро убрал бинокль в первый попавшийся карман разгрузки и схватился за винтовку. — Сейчас возьмём правее и аккуратно в лес уходим! Тихо, но шустро! Пошли!

Старый повёл группу в сторону зелёного массива. Не успел отряд подойти к лесу, как справа послышался громкий мерзкий писк.

Люди спешно начали искать глазами источник звука.

— «Трупник»! — почти одновременно произнесли Палач и Старый.

Паря над верхушками крайних деревьев, над границей луга за людьми с воздуха наблюдало существо мерзкого вида. Его короткие перья болотного цвета покрывали всё вытянутое тело. Почти лысая голова с крючкообразным клювом выделялась двумя парами красных глаз, расположенных по обе стороны. Тонкие лапы с острыми кривыми когтями на концах были лишь немного подобраны и прижаты к туловищу у короткого хвоста. Сами крылья выглядели ужасно: чахлое оперение плохо скрывало кожу, отчего существо походило больше на летающего хищника из эпохи динозавров.

«Пииииииииииии», — по барабанным перепонкам вновь ударила волна противного крика летающего монстра.

«Арррррррррррг!», — а вот это уже был пробирающий до костей рык крупного мутанта, заметившего людей на своей территории.

— Группа, рассредоточиться! В лес!

Бойцы бросились наутёк в сторону деревьев. Гора не думал, что может бегать так быстро. Пулемёт, бронежилет, боезапас казались теперь такими лёгкими.

«Только бы не навернуться, мать твою!», — вертелось в голове здоровяка. Сзади нарастал топот огромной твари. До первых деревьев оставалось уже немного.

* * *

Жёлтые лучи встающего солнца прорезали кроны деревьев. Смертоносный гигант так и не появился. Земля больше не ходила ходуном, воздух не сотрясался от ужасающего хрипящего рёва. Вместо него уши «раскатовца» улавливали только негромкое поскрипывание высоких тонких сосен вокруг: ветер напоминал о себе короткими порывами, где-то вдалеке дятел стучал клювом о ствол сухого дерева. Гора начал медленно, аккуратно отползать подальше от края поля, стараясь не задевать молодые метровые ели, в которых он всё это время скрывался. Локти и пятки срывали с почвы бурый слой опавших иголок. Боец посматривал то назад на луг, то вперёд — в лес, то на небо: «Неужели эта «курица» про меня забыла?». Перебравшись метра на четыре вглубь зарослей, Толя‑Гора уловил треск хвороста. Динамик заговорил тихим голосом:

— Гора, это Рысь, иду с юга — не пристрели.

«Наконец-то», — только и успел подумать здоровяк, прежде чем увидел знакомую коротко стриженую русую голову друга, пробирающегося к нему перебежками от укрытия к укрытию.

Они всё дальше уходили в чащу — тёмно-зелёное дремучее царство. Сухая земля была покрыта травой, пробившейся сквозь гниющий слой из частичек отставшей коры, листьев и мелких веток. Рысь вслушивался в окружающий их лабиринт из могучих крон и кустарника. Он чувствовал себя неуютно — он был незваным гостем в диком царстве ложбинок и холмов, ягодных ковров и моховых одеял. Хорошо, что обитатели этого царства находятся сейчас где-то в другом месте. Толя же, напротив, был спокоен. С верхушек деревьев доносились робкие голоса птиц. Гора шёл за товарищем, постоянно оборачиваясь, следя за тылом, скорее, по привычке. Жара летнего дня была ещё впереди. Сейчас же в лесу была утренняя свежесть. Щеками ощущалась бодрящая влага ушедшей туманной ночи. Лес просыпался, следуя своим повадкам, не замечая людей. Сверкающие на солнце нити паутины держали своего многоногого творца, укутывающего очередной припас из гнуса в свой самодельный «шёлк». Бедро в камуфляжных штанах лишь вскользь задело одну из двух веток, облюбованных восьмиглазым «упырём» для своей ловушки. Вереница крупных лесных муравьёв не заметила затмения солнца: чёрный свод из резиновых протекторов берца создал над ними тень, а затем разрушил привычную тропку, внеся хаос в жизнь трудолюбивых насекомых. Сидящая на верхушке разросшейся ольхи кукушка посмотрела на двух людей, идущих через её территорию, а затем, как ни в чём не бывало, спорхнула с ветки, продолжая поиск своего завтрака.

— Да ядрён компот! Куда мы зашли? — Гора прихлопнул очередную рыжую «лосиную вошь».

— Мляха! Кого здесь эти суки мелкие обычно сосут-то? Я думал, что тут ничего крупнее белки не водится! — Рысь не отставал от товарища в истреблении летающих надоедливых насекомых на своём теле.

— Да ваще жопа! Может ход прибавим? Это просто звездец!

«Раскатовцы» перешли на лёгкий бег. Оглядываясь по сторонам, уворачиваясь от растопыренных веток, перепрыгивая через ямы и стволы сваленных деревьев, они оторвались от преследующего лесного гнуса, выбежав на небольшую полянку.

Охлопав раздражённые «мухами» места на руках и шее, здоровяк с наслаждением начал чесать лоб и уши. Наконец, он обратил внимание на окружающее его место.

Бойцы стояли на краю заросшего травой «заснувшего» оврага, который когда-то, очень давно был создан водами мелкой реки. Дно оврага было ниже окружающего уровня примерно на два человеческих роста. Сейчас рваные откосы были скреплены корнями деревьев и слоем дёрна, образуя плавный переход от кромок книзу на протяжении десятков метров. Старые сосны, растущие по периметру углубления, закрывали от солнца лишь края оврага. В освещённом центре стояла серая глыба высотой с человека.

— Что за? — пробубнил под нос Гора, рассматривая камень.

Поверхность камня была гладкой, окатанной. Лишайник покрывал его почти весь, снизу доверху, кроме небольшой очищенной области на высоте грудной клетки. Спецназовцы подошли ближе.

— Дембеля развлекались, — Рысь царапнул белую, отстающую краску, которой была сделана надпись на глыбе: «Служи, как я служил. Заживу, как ты не жил».

— А это наскальная живопись что ли?

— Где? — не понял Рысь.

— Да вот, — Гора тыкал указательным пальцем в царапины на камне, рядом с буквами.

— Точно!

Рядом с фразой-посланием скрывались тонкие линии, которые кто-то высек на горной породе. Они изображали четырёхлапое животное, поражённое стрелой. Рисунок был выполнен грубо каким-то подручным инструментом — вокруг него осталось много сколов и выбоин, обросших слоем лишайника. Рысь поправил бронежилет и направился к противоположному краю оврага:

— Да хрен с ним! Нужно двигаться, мы задержались.

— Согласен, — кивнул великан и пошёл вслед за товарищем.

Следующая пара сотен метров зарослей ничем не выделялась на фоне преодолённого расстояния. Только сам гнус стал меньше и привычнее. Комариная орда витала повсюду. Руки только и успевали, что отводить ветки, расчищая путь, да хлопать назойливых мелких кровососов, то и дело садящихся на шеи мужчин. Наконец чаща закончилась и, выйдя к крайним высоким соснам, «раскатовцы» очутились на берегу небольшой реки. Чёрная лесная вода бежала узким руслом, которое можно было бы переплыть минут за пять. А вот подъём на той стороне был сложнее: оба берега располагались на четыре метра выше поверхности воды и спускались к ней обнажённым глинистым слоем. В некоторых местах берег был отвесным, река планомерно обтачивала камни, выглядывающие из толщи суглинка. Мужчины выбрались из леса аккурат к повороту русла — вода здесь давно вымыла очередной овраг. Ниже по течению, слева был виден следующий поворот. По обе стороны реки был лес.

— Пристань должна быть дальше, — заключил Артём.

— Да, я помню это виляние реки на карте, там потом ещё проплешина на другом берегу должна быть, — отозвался басом Гора.

— Ага, как в плане, по которому мы уже на базе должны были быть.

— Хм, — улыбнулся великан.

Бойцы зашагали по кромке леса вдоль воды. Маршрут был так прост, что его и не требовалось оговаривать: двигаться вперёд — вниз по течению, пока они не найдут место сбора отряда. Об этом утром перед выходом упоминал Вадим. Интуиция не подвела командира, как и всегда. Он посчитал, что нужно довести до личного состава все варианты развития событий.

Менее чем через полчаса бойцы дошли до поворота реки и увидели вдали пристань. Это была железобетонная площадка у берега реки. Уровень воды был ниже её примерно на полметра. У края были вмурованы два столбика-битенга для пришвартовывания небольшого речного судна. Пристань примыкала к опоре моста через реку. Мост был выполнен в виде арки, широкие опоры которой уходили в насыпи. Ширина моста позволяла разъехаться двум автомобилям, а высота туннеля, образованного аркой не препятствовала проходу под ним лодок или малых катеров.

Приблизившись к переправе, Гора увидел пристань и по другую сторону моста. Расположение этих двух площадок позволяло бы встать под разгрузку сразу двум речным суднам, не изменяя направления движения по реке. К мосту из чащи подходила хорошо уплотнённая, ровная грунтовая дорога. Её покрытие было из слоя утрамбованного в песок гранитного щебня.

— Подожди, встретим их на этой стороне, — остановил здоровяка Рысь поднятием руки вверх. Бойцы заняли позиции по обе стороны от насыпи, укрывшись за ближайшими деревьями.

Гора сидел около молодой сосны, прильнув плечом к её бугристой коре. Приятный ветер слегка раскачивал макушки чащи и сдувал комаров — кусать стали заметно реже. «Эх, если только не задание», — здоровяк мечтал о том, как сейчас с удовольствием бы подремал часок под теплым летним солнцем. Руки и шея зудели вовсю от укусов. Вода еле слышно накатывала на глинистый берег за спиной солдата. Мысли о купании в прохладной реке стали сладкими грёзами.

«Кааар», — с одной из ближайших елей спорхнула ворона и полетела вдоль моста на противоположную сторону. В наушнике возникло приглушенное недолгое шипение, затем снова наступила тишина. Гора положил указательный палец на спусковой крючок пулемёта.

«Уи‑Уи», — продираясь через лабиринт веток, к воде вылетела небольшая лесная птица и также направилась на другой берег реки. Здоровяк Толя стал внимательнее прислушиваться к звукам вокруг. Где-то в глубине зарослей, метрах в ста впереди хрустнула ветка. На связь вышел Рысь:

— Готовься, что-то к нам идёт.

Толя припал к земле, выставив дуло на сошки в сторону треска, доносящегося из глубины зарослей справа от дороги. Кто-то неповоротливый снова наступил на хворост — звук ломающихся сучьев был отчётливо слышен. И еще, и ещё.

«Аррррщ!», — неведомый зверь издал жуткий рык. Но ничего не было видно, кроме деревьев. Никого! И всё же кто-то приближался. Снова треск веток — уже ближе и левее. Сердце здоровяка колотилось будто воробьиное. «Давай, покажись, сука!», — осматривал дремучее царство боец. Его глаз уловил мелькнувший промеж деревьев камуфляж.

«Что за? Вадим?», — Гора уже нажимал кнопку на гарнитуре:

— Рысь, перед тварью могут быть наши! Похоже, она их гонит!

— Я тоже видел, не стрелять!

Среди кустов показалась фигура Мессии — девушка бежала к мосту со всех ног. Петляя между деревьями, позади неё держался Палач. Чуть левее показались в спешке отступающие к реке Вадим и Маша. Гора пытался выцепить мушкой причину этого панического бегства, но тварь пока была где-то далеко — не видна глазу. Наконец, ухо начало слышать топот сослуживцев по лесному дёрну. Один за другим, они с ходу падали на землю рядом с великаном, чуть ниже бровки берегового откоса. Воздух наполнился глубокими частыми выдохами, сопением, руганью вперемешку с одышкой. Стайка людей ощетинилась стволами винтовок и автоматов. Вадим припал на одно колено рядом с Горой, достал бинокль и начал всматриваться в глушь, из которой они только что давали дёру. Время начало тянуться, как резина. Листья осины всё так же еле-еле шелестели на небольшом ветерке вместе с хвоинками растущих рядом сосен и елей. Наконец, Толя обратился к командиру:

— Сколько их?

Вадим ещё восстанавливал дыхание, но говорил уже без сбивок:

— Семь! Но, кажется, мы оторвались! Палач, ты видел что-то, когда бежал?

— Нет! Только троих у холма, там, в самом начале! — Антон смотрел на заросли через прицел своей винтовки, дуло которой всё еще ходило ходуном — лёгкие требовали кислорода после спринтерского забега.

Темно-зеленый ковёр из листвы и мха оставался таким же спокойным. Ни обдираемой когтями коры, падающей вниз, ни вылетающих из-под лап комьев земли, ни рычания кровожадного прайда.

В наушнике прозвучал голос Рыси:

— Не пристрелите меня, иду к вам.

Через несколько секунд «гимнаст» вылез из своего укрытия на насыпь и побежал в сторону товарищей.

— Ничего, — заключил Старый, — видимо мы оторвались от «крыс».

— Мурсы? — спросил Гора, не «снимая» взгляд с прицельной планки.

— Да! И ещё: мы тут не одни.

Гора не смог скрыть удивления и всё же оторвался от прицела, вопросительно посмотрев на командира.

В разговор встрял Палач:

— Да это наши были! Магазины автоматные на земле наши валялись — «раскатовские»!

— Ты точно уверен, что правильно опознал магазины? — переспросил командир.

— Как будто ты сам их не видел! — обыкновенно молчаливый и хмурый боец сейчас был крайне возбуждён. Его смуглое лицо было в буром румянце.

За спинами мужчин что-то шумно приземлилось на землю. Вадим резко обернулся:

— Твою мать!

Рысь уже занял позицию для стрельбы, сев между распластавшимся по земле Горой и двумя девушками:

— Что? Я говорил, что иду!

— Чуть не пристрелил! Палач, ты слышал? — Старый бросил взгляд на своего лучшего дозорного.

— Разумеется! Он по радио сообщал вообще-то.

— А! Неважно. Сейчас все на мост! Гора, Рысь — первая треть. Палач, Мессия — крайняя треть. Шерлок — за мной!

Группа вскочила с места своего временного базирования и рассредоточилась по мосту, согласно полученным указаниям.

Толя негромко спросил сидящего рядом с ним Артёма:

— На фига нам этот мост? Бой дадим?

— Не. Я думаю, сейчас на связь будет выходить. Тут вода — это хорошо для радиоволн.

— С базой связь?

— Может и с базой, — Рысь изучал глазами окрестный лес, не снимая подушечку указательного пальца с курка.

Старый и Шерлок остановились на середине моста. Девушка, скинув рюкзак, ловко извлекла из него усилитель и портативную радиостанцию. Вадим привычным движением вставил штекер в разъём и настроил передатчик на частоту, отведённую для всех групп «Раската».

— Не боишься, что учуют сигнал? — Маша смотрела на него снизу вверх, припав спиной к бетонному бортику-ограждению.

— «Крысы» сюда не полезут. Блокпоста с кучей трупов рядом нет. А вот если мы не сообщим нашим о своём местоположении, то они могут уйти дальше. Мы, конечно, тоже не пальцем деланные, но и тут не курорт, чтобы вечно гулять туда-сюда в одиночку! Одни мы рано или поздно сгинем! Пара стволов лишними не будут. Если тут вообще есть кто-то живой рядом. Выбираться нам опять же всем надо! Ещё хуже будет, если они выжили и в больнице укрылись, а мы туда завалимся, не предупредив. Здравствуйте, растяжки, мины и беглый огонь в сторону, откуда исходит шум! Сдохнуть от огня своих — глупо!

Канал «Р‑300», как он значился в памятке, выданной бойцам спецотряда на аэродроме «Гнезда» перед погрузкой в вертолёты, откликнулся шипением. Старый начал трансляцию:

— «Четвёртый» — всем, «Четвёртый» — всем! Ищу небо! Ищу небо!

Эфир хранил молчание. Маша пристально смотрела на Вадима. Она хотела помочь, но сейчас вся власть была в лапах случая.

— «Четвёртый» — всем, «Четвёртый» — всем! Ищу небо! Меня слышит кто-нибудь?

Молчание повисло на 15… 20… 40 секунд.

«Шиииииз!», — кто-то пытался выйти на частоту. Глаза Вадима загорелись:

— Это «Четвёртый»! Слышите меня?

«Шиииз! Шиз! Шиз!», — срывы монотонного шипения стали чаще. Наконец, на волне прозвучал обрывистый человеческий голос:

— …атый! Вас ….ышу! Как поня…

— Я «Четвёртый»! Ищу небо! Двигаюсь к больнице! Вы в её районе?

— ….ый! Так точно! ….ница, ….контроль! ….дите! — часть слогов съело помехами, которые напоминали гудение трансформатора, перемешанного с лязгом металлических листов.

— Плохо слышно! Повторите! — Вадим пытался уловить каждый звук, словно бортовой самописец.

Шипение радиоканала становилось громче, а звуков человеческой речи было уже почти не слышно:

— Бол…, нами! …те!

«Шииииз!», — щелчок означал уход с канала. Всю информацию, которую Вадим мог сейчас получить, он услышал.

— Что там? — как дознаватель насела на него Шерлок.

— Всё! Мы идём к больнице! — твёрдо ответил командир.

* * *

Темно-коричневая керамогранитная плитка фасада на каркасе из алюминиевых профилей поглощала лучи солнца, отражая малую их часть, без намёков на появление отблесков на её матовой поверхности. Здание госпиталя, высотой в пять этажей, казалось ещё выше за счёт насыпи в основании постройки. Ландшафт территории, на которой разместилась «восьмидесятка» был крайне разнообразен. С высоты птичьего полёта безлюдный край выглядел мятым, собранным в кучу тёмно-зелёным одеялом, с разбросанными по нему детскими игрушками. Несколько километров разделяли между собой небольшие запруды, с озером в центре. Из кабины вертолёта можно было довольно быстро найти «высоту» недалеко от них. Её рваный стан из оголённых горных пород служил хорошим ориентиром. Вокруг всего этого была раскинута маскировочная сетка из лесов, впустивших на своё раздолье пятна полей. Иногда эти луговые «пробелы» даже межевались отдельными деревцами, образующими нерукотворные границы. Скрытые от солнца кронами, извилистые лесные ручьи один за другим вливались в тёмные воды реки, единственной в этом крае. Участки равнины очерчивались кривыми линиями холмов, оврагов и впадин. Именно такой сложный рельеф был на месте размещения гарнизонного госпиталя. Стоящий на опушке холм-полумесяц имел крутые склоны, обросшие дикими травами. Тогда, давно, при строительстве «шестидесятки» для возвышения здания медицинской службы над окружающим её «дном» была выполнена насыпь у подножия холма. Чтобы подъехать к главному входу больничного комплекса машины должны были преодолеть сотню метров по короткому дорожному серпантину, имеющему на своём протяжении всего два витка. 40 лет назад госпиталь состоял из 4‑х пятиэтажных прямоугольных блоков, разместившихся почти в шахматном порядке. Части здания выступали друг относительно друга на половину своей ширины, оставаясь при этом второй половиной на общей для всех блоков оси — центральном коридоре. Верх железобетонной парапетной панели госпиталя был немного выше кустов, растущих на краю серповидной сопки. Долгое время госпиталь принимал в свои палаты срочников, нёсших службу на «шестидесятке»: охрану полигона, патрульных с территории академгородка, зенитчиков, водителей, ремонтников и стрелков из гарнизона объекта. Помимо солдат и офицеров, в тех же палатах лечили и приболевших учёных. Это были, в основном, талантливые, амбициозные молодые люди, согласившиеся посветить свою молодость работе на закрытом объекте особой секретности в режиме многомесячной вахты. Но в какой-то момент «шестидесятка» стала не нужна власть имущим и палаты стремительно опустели. В округе становилось все меньше людей и, наконец, наступил день, когда крышу госпиталя провожал взглядом из иллюминатора вертолёта сам главврач. Здание было законсервировано. Изредка к нему подъезжал военный патруль одной из частей, оставленных для охраны созданной инфраструктуры от мародёров. Военные не всегда поднимались даже на крыльцо госпиталя, зачастую ограничиваясь лишь двухминутной остановкой машины у въезда и быстрым осмотром окон на предмет целостности. Шло время, в науке совершались новые открытия, и в этот глухой край вновь вернулись люди в погонах и лабораторных халатах. Госпиталь, как и раньше, наполнился человеческой речью, звуками шагов по кафельной плитке, щелчками шариковых ручек, шелестом страниц личных карточек. Но здание стало другим. Блеклый розовый фасад с облупившейся штукатуркой закрыли навесной вентилируемой фасадной системой, напротив крайних секций появились ещё два двухэтажных блока, а переходы в них из основного корпуса выполнили в виде закрытых галерей из металлоконструкций. Эти переходы разместились над проездом на высоте второго этажа — опорами переходов стали железобетонные колонны, начинающиеся прямоугольником у фундамента и заканчивающиеся расширением в виде буквы Y вверху. Поменялась геометрия дороги — теперь она опоясывала госпиталь, а въезд на насыпь стал более пологим и начинался раньше, там, где теперь находился КПП, у ворот территории госпиталя, окружённого со всех сторон лесной чащей. При реконструкции основного корпуса появились дополнительные входы в здание. К одному из них, расположенному в торце блока-кубика, стоящего ближе всего к склону холма, сейчас приближался «Раскат‑4».

Широкая дверь эвакуационного выхода второго этажа открылась наружу, на покрытую просечно-вытяжным листом площадку металлической лестничной клетки. Пол коридора осветило солнце, удлинившее тени входящих спецназовцев. Они очутились в «Хирургическом отделении» — так гласила табличка на стойке расположенного впереди поста медсестры. В здании оказалось темно: свет был выключен или оборваны провода. Впереди располагался непривычно широкий коридор — вместо скромных лавок вдоль белых стен был длинный зал ожидания со скученными в центре перфорированными металлическими сиденьями. Рядом с аварийным выходом стоял кофейный аппарат. Эмблема кофейной компании выглядела непривычно скромной для рекламного изображения и не ассоциировалась ни с одним из известных брендов. Похожий аппарат стоял и впереди, метрах в тридцати. До самой границы блока здания — закрытых двойных дверей с горизонтальными ручками по ширине полотна — коридор был вытянут в прямую линию, по обе стороны которой разместились кабинеты. Вдоль всего коридора на полу стояли пластмассовые горшки с высокими растениями, почти у каждой двери. Серый подвесной потолок со встроенными квадратами из ламп дневного света в луче подствольного фонаря выглядел вполне новым. На белых стенах госпиталя то тут, то там висели плакаты с перечнем мероприятий первой медицинской помощи, иллюстрациями-схемами действий личного состава при применении оружия массового поражения и одинокими листами-памятками «Гигиена в полевых условиях». По обеим сторонам коридора на высоте метра шёл серый широкий кабель-канал с проводами сетей связи и коммуникаций. Полоса пластика прервалась через 15 метров слева у завала из стульев, столов, нескольких каталок и каких-то металлических переносных контейнеров.

— Что за хрень? — озвучил общее мнение Гора.

За наваленной мебелью почти не было видно самих дверей. Там должен был быть переход в отдельно стоящий северный корпус госпиталя.

— Вадим, где они? — занервничала Маша.

— Пока не расходимся, я сейчас свяжусь, — Вадим положил палец на кнопку гарнитуры. — Это «Раскат‑4», мы внутри. Доложите ваше местоположение!

Настя разглядывала интерьер вокруг: на стойке поста медсестры, установленном на том же «перекрёстке», стоял красный кнопочный телефон с переносной трубкой. На стене, слева от стула дежурного медработника висела полка для журналов, которая была забита различными элементами бюрократической каббалы, которой переполнена военная медицина. Сам пост представлял собой стол голубоватого цвета, огороженный по трём сторонам бортиками-перегородками, привинченными к столешнице.

— Заснули что ли? — процедил Вадим, затем снова зажал кнопку выхода в эфир. — Это «Раскат‑4», мы на месте! Где вы?

Канал отвечал только тихим шипением.

— А если нас глушат? — предположил Гора.

Командир отрицательно покачал головой, а Рысь озвучил его невысказанную мысль:

— Нет, с нами бы тогда не связались отсюда. Частота же наша была.

— Если только связывались именно отсюда, — подметила Мессия.

«Брум!», — где-то на верхних этажах на пол упало что-то металлическое, легкое. Было похоже на брошенное на пол пустое ведро с разлетевшимися в разные стороны алюминиевыми вилками, ложками, ножами.

Бойцы взяли оружие на изготовку. Люди теперь пытались уловить каждый шорох, дуновение ветра, дыхание друг друга.

В наушнике прозвучал голоснезнакомца:

— На второй этаж! В галерею! Быстро!.. «Шшшшш», — фраза оборвалась.

Бойцы переглянулись. Вадим рявкнул:

— Давайте к лестнице.

Держа в поле зрения ручки дверей, окна коридора, квадраты подвесного потолка, отряд шагал в сторону ближайшей лестницы, которая была всего в десятке метров впереди по коридору. «Тук-тук-тук», — этажом выше что-то с большим количеством ног пробежало в другой конец здания.

— Ты уверен, что мы не в ловушку идём? — не отрывая взгляда от мушки, спросила Шерлок у Старого. Вадим что-то начал было отвечать, но тут сзади раздался мощный удар в дверь.

«Бах!».

Бойцы обернулись — звук шёл со стороны завала.

«Бах!», — второй удар был сильнее предыдущего, Палач заметил, как шевельнулось несколько столов баррикады. Пара секунд тишины сменилась скрежетом когтей по кафельному полу в переходе и затем снова: «Бах!». Из баррикады вывалились некоторые предметы, одна из замурованных створок треснула. Звякнула цепь, сковывающая металлические ручки дверей, скрытая от глаз в глубине завала.

— Валим на второй! — рявкнул командир и «раскатовцы» ринулись по бетонным ступеням вверх. Отряд ввалился на следующий этаж, который напоминал копию предыдущего. Бойцы бежали вперёд, отыскивая глазами что угодно, похожее на галерею. Гора бежал последним, постоянно озираясь, готовый в любой момент остановиться и отстрелять в монстров весь короб своего пулемёта. Если успеет. Наконец череда одинаковых белых дверей сменилась двумя длинными палатами, расположенными друг напротив друга. Из коридора был панорамный обзор — стены в этих двух палатах на половину высоты состояли из стеклопакетов. Старый потянул за ручку — металлическая дверь одной из них оказалась открытой:

— Сюда!

Спецназовцы забежали внутрь и попрятались между пустыми больничными койками, прислонившись к непроницаемой нижней части стенки, отделяющей помещение от коридора. Гора захлопнул дверь, подпёр её ближайшей кроватью, и затем, как и все лёг на пол, держа дверной проём на прицеле. Вдалеке, со стороны лестницы послышались шаги. Бойцы затихли настолько, насколько это вообще возможно, позволяя себе лишь тихо-тихо дышать, а сердцу бешено гонять по сосудам насыщенную кортизолом кровь.

«Шорк‑шорк», — по звукам было непонятно: то ли два, то ли три существа не спеша шли по коридору. Было слышно, как они задевали стены — как будто по штукатурке царапали вилкой. Внезапно наступила тишина. «Остановились?», — Палач пытался понять происходящее в коридоре.

«Хруськ!» — это разлетелась на куски пластмассовая дверь где-то в первом блоке. Гора начал слышать нарастающий гул. Этот шум с каждой секундой становился всё сильнее и сильнее, будто взлетал самолёт.

«Шорк‑шорк», — когтистые лапы царапали пол гораздо ближе.

Палач оторвался от прицела, осмотрел автомат, затем на несколько мгновений зажмурил глаза, открыл их и снова взял одну из дверей палаты на мушку.

«Шорк‑шорк. Хрясь!», — ещё одна дверь какой-то палаты или подсобки была выбита, судя по звукам.

Мессия плотно закрыла глаза, начала растирать себе веки. Шерлок уставилась на коричневый плинтус — под накладной панелькой кабель-канала что-то невидимое ползло в её сторону — пластмасса отгибалась то тут, то там.

«Шорк-шорк», — источник звука был совсем рядом. Гора не понимал где же летит злосчастный самолёт, звук которого с минуты на минуту порвёт его барабанную перепонку. Он увидел, как в коридорном окне палаты «проплыли» полосатые, черно-серые иглы. Они были похожи на гарпуны, заострённые на конце, с зазубринами на всём протяжении.

«Дикобраз? Что за херня? Ааааа! Как больно!», — было в голове у великана. Он стиснул зубы от мучительно громкого звука в ушах. Старый не понимал почему у него такая грязная одежда, он пытался оттряхнуться. В ухе возникло шипение радиоканала. Это шипение что-то говорило ему на непонятном языке.

«Дзынь‑дзынь», — метрах в тридцати дальше по коридору, на бетонную площадку второй лестницы что-то упало.

«Бах!», — взрыв на минуту лишил слуха Настю, но зато в её глазах перестали мельтешить разноцветные пятна. Ей показалось, что она несколько раз резко проснулась, оставаясь на одном и том же месте. Шум в ушах Анатолия стих, и Гора начал постепенно слышать хоть что-то, кроме затихающего гула реактивного двигателя. В окне больше не были видны копья-иглы. Они куда-то исчезли. Палач всё ещё был не в себе: он брезгливо отбросил автомат, вынул пистолет из кобуры и прицелился в собственное оружие, укатившееся под соседнюю кровать. Рядом на полу красный, как рак, «барахтался» Рысь, хватая воздух губами, словно рыба, выброшенная на сушу. Он махал руками в разные стороны, «плывя» в невидимой воде. На нетвёрдых ногах, покачиваясь в разные стороны, к «гимнасту» подошёл Старый и схватил товарища за воротник. Он перевернул Артёма на спину, несколько раз врезал ему ладонью по щеке и встряхнул.

— Про…отивогазы! Надеть, всем! — командир говорил непривычным, пугающим голосом. Это был одновременно и рык, и шёпот — голосовые связки выдавали тихий, но яростный стон. Глаза Рыси начали проясняться. Старый отпустил его воротник, нашарил противогаз в подсумке и тут же нацепил средство защиты на голову. Маша уже сидела в таком же противогазе, пытаясь опомниться после захватившего сознание дурмана. Настя хлестала пощёчинами Палача, возвращая его разум в реальный мир. Гора лежал на полу и глубоко дышал, слыша, как шумит при вдохе его клапан на «наморднике». В теле была адская усталость, в голове наконец возникло понимание, что никакого самолёта рядом не было.

— Почему они нас не предупредили? — Шерлок выдавливала из себя человеческую речь, чувствуя накатывающую тошноту.

— Не знаю! — Вадим снова прислонился к стенке в ближайшем проходе между кроватями.

— Чуть не сдохли, — отплёвываясь, приподняв для этого действия противогаз, сказал Рысь, — что это вообще было?

— Да! Что это, чёрт побери? — поддержала вопрос Шерлок.

— Не знаю! — Старый говорил раздражённым тоном, но уже не рычал. — «Невиданная херь» пойдёт?

— И куда же нам стрелять в неё? — тоскливо спросила Настя.

Вадим замолк на несколько мгновений, затем более спокойно, но настойчиво спросил:

— Кто-нибудь видел, как оно выглядит?

Палач высказал пришедшую в голову мысль:

— Думаю, надо просто стрелять по глазам, если они есть.

— Я, — немного приподнял ладонь Гора. — Я видел шипы.

— Шипы? — Вадим переспросил. — Какие? Продолжай.

— Они были похожи на заострённые толстые шипы, как у дикобразов, только больше. Я видел только концы, что были над окном.

— Понятно, — подытожил командир. — Кто-нибудь ещё что-то заметил?

Отряд молчал. Тишину нарушил Рысь:

— У нас у всех, наверняка, были галлюцинации в этот момент, может и шипов не было?

— Нет! — настаивал на своём здоровяк Толя. — Галлюцинации другими были.

— Так! — прервал их Вадим. — Угомонитесь! Мне нравится идея стрельбы по глазам, пока остановимся на этом варианте. Эту тварь назовём условно — «ёж». Никому не снимать противогазы! Если они и пропускают галлюциногенные токсины, выделяемые телом мутанта, то хотя бы в меньшей концентрации.

— Похоже, — качнул головой Палач.

Палата, в которой скрылся отряд, была рассчитана на 24 пациента, если считать по количеству коек: белых, с округлыми дужками-арочками по торцам, заправленных белоснежными простынями по ортопедическим пружинным матрасам. У торца каждой из коек размещалась небольшая чёрная тумбочка с пластиковой рамкой на верхнем выдвигающемся ящике над дверцей. В рамку можно было вложить квадратный листок бумаги 5х5 см с фамилией и званием пациента. Сейчас все эти деревянные тумбочки стояли безымянными. У изголовьев кроватей, в проходе между ними, к стенам были приделаны откидные консоли-подносы, имеющие углубления для стакана с водой и лекарственных средств. Стены палаты, выкрашенные в кремовый цвет, не могли на себе скрыть белый кабель-канал. Он шёл в двадцати сантиметрах над дужками коек, рядом с которыми из него выходили розетки для электроприборов. Пол в палате был отделан кремовой шестиугольной плиткой под цвет стен. У одной из этих стен, граничащей с коридором, под длинным окном сейчас окончательно приходил в себя «Раскат‑4».

Вадим нажал кнопку на гарнитуре. Подержал две секунды и отпустил. Затем проделал так ещё и ещё. В эфире была тишина. Никто не реагировал на условный сигнал.

— Мертвы? — спросил Артём.

— Не думаю, — вставая, хмуро ответил командир. — Всем хранить радиомолчание. Непонятно, сколько этих «ежей» в здании, или ещё кого, кроме них. Подъём! Мы идём на верхние этажи, искать уцелевших, если они ещё остались. Все встали на ноги и покинули палату! За мной!

На полу в коридоре монстр оставил следы своей прогулки — неглубокие царапины на плитке. А ещё о нём напоминали куски нескольких разломанных дверей, разбросанные повсюду. О габаритах мутанта говорили несколько тонких полос на стенах: чудовище ободрало обои в процессе «прогулки» по этажу. Все комнаты госпиталя, что попадались на глаза «раскатовцам» оказались пусты — ни людей, ни монстров, ни трупов. Сдвинутые кровати, свороченное на пол оборудование, хирургические инструменты, заваленные шкафы с медикаментами и разбросанные бумаги, но никого живого и ни одного мёртвого. Госпиталь выглядел просто покинутым в спешке, только и всего. Командир указал на лестницу, до которой добрался отряд. На площадке было чёрное пятно копоти от взрыва гранаты. Спустя два марша вверх, группа вошла на четвёртый этаж, который вдребезги разбил иллюзию о персонале, успевшем эвакуироваться вовремя.

Слева, метрах в тридцати впереди, посреди коридора, была возведена преграда: ветви и стволы деревьев хаотично переплетались между собой, образуя нечто, похожее на гнездо огромной птицы или бобровую плотину. Концы стволов, заострённые зубами неведомых существ, напоминали собой колья. Более тонкие ветки были просто набросаны на завал в качестве укрывающего внешнего слоя. Стены и пол вблизи этого чудовищного творения были заляпаны красными пятнами, линиями кровавых подтёков, клочками одежды. Несколько тел лежало у норы-лаза. От этого жилища неизвестных монстров исходил нестерпимый смрад разлагающейся плоти. У тел, лежащих на полу, отсутствовали головы, руки, части туловищ.

— Фу, — брезгливо поморщилась Шерлок.

Рысь кашлянул: в нос ударил мерзкий запах.

«Пшш!», — в наушнике прозвучал сигнал начала передачи. Незнакомец произнёс:

— Эй, вы там, если целы, то бегите на 3‑й или 4‑й этаж и через них добирайтесь до лестницы в первом блоке, а потом со всех ног в подвал, я уже выдвигаюсь!

Где-то этажами выше раздались хлопки выстрелов, топот бегущего человека, звуки разбивающегося стекла.

Вадим начал пятиться назад к лестнице, не сводя глаз с «плотины». Бойцы без лишнего шума вернулись на лестничную площадку.

«Бах!», — где-то сверху раздался увесистый удар по стене. Палач, первым поднявшийся на несколько ступеней в сторону четвёртого этажа замер и поднял правую руку вверх: «Стоп!».

«Раскатовцы» вслушивались в тяжёлую поступь шагов. Что-то двигалось в сторону их лестницы по верхнему этажу. Шерлок посмотрела на Старого и прошептала, умоляя:

— Не надо, только не наверх!

«Бах!», — новый удар по закрытой металлической двери дополнился громким рёвом монстра. Створка немного треснула и зверь впился тёмно-зелёными чешуйчатыми лапами в образовавшуюся щель.

— Бегом за мной! — выкрикнул Вадим и живо вернулся обратно на 3‑й этаж. Бойцы неслись со всех ног по коридору, наперегонки со смертью. Сзади уже слышался топот когтистых лап и кошмарный вой чудищ. Жуткая звериная постройка, обмазанная гниющими внутренностями, была всё ближе. Вадим влетел плечом в дверь у самого входа в «нору» — полотно с хрустом поддалось, осыпалась штукатурка, на пол шлёпнулся отлетевший наличник. Отряд побежал вслед за командиром сквозь выбитую дверь, а затем по центральному проходу палаты между рядами пустых кроватей. Впереди в побеленной стене снизу была небольшая дыра, а из неё торчали ноги. Вадим «впечатался» в стену — поскользнулся на свернувшейся крови, что была вокруг тела застрявшего бедолаги. По-другому остановиться было нереально. Вадим схватил одну ногу в камуфляжных штанах. Рысь оказался рядом с ним раньше остальных и подхватил вторую ногу трупа за чёрный берец.

— Даваааай! — сквозь зубы закричал Старый, но, несмотря на усилия, они не вытащили труп из лаза даже на сантиметр. Из коридора доносился громкий топот тяжёлых лап по плитке.

— Я держу на мушке! — прокричала Шерлок, направив ствол автомата на дверь, через которую они забежали в палату.

— По моей команде! — Палач тоже держал на прицеле вход в палату, переведя режим стрельбы своей винтовки на автоматический.

— Отойди! — громко пробасил Гора. Вадим отскочил ближе к Рыси.

Великан сделал ещё один шаг назад и с разбега влетел плечом в стену.

«Хряськ!», — часть перегородки между палатами треснула и упала на пол. Ещё не осела пыль, а здоровяк Толя уже поднимался на ноги после падения на обломки гипсокартонных листов и деревянных стоек. Палач выпустил длинную очередь в коридор, затем кинул гранату в сторону двери, откуда показалась морда монстра.

— Уходим! — Вадим нырнул в образовавшийся проход. А за ним, чуть впереди, слева был ещё один звериный лаз. Пластмассовые осколки снесённой двери лежали на полу, между такими же одноярусными койками, что и в предыдущей комнате. Краем глаза командир успел заметить под ногами следы маленьких лапок, испачкавшихся в крови. Не отдавая себе отчёта, действуя на выработанных рефлексах, Вадим навёл подствольник на проход в коридор и выстрелил осколочной гранатой.

Раздался взрыв. А затем уши заныли от противного писка. Старый побежал вперёд, остальные за ним. Эта часть коридора, сразу у выхода из палаты оказалась внутренней частью логова. Пришлось пригнуть голову, чтобы не удариться лбом о свисающие повсюду кривые «притолоки» из тонких стволов деревьев. Из глубин этих «зарослей» доносился жалобный крик раненых небольших существ. Сзади приближался звук бегущей сквозь палату взрослой особи, сметающей у себя на пути металлические койки. Вадим, светя по логову фонариком, разглядел на перемазанной грязью и кровью стене эвакуационный выход и со всей силы ударил ногой по створке. Дверь распахнулась.

Отряд бежал по ступеням вниз. Рёв был всё ближе. Казалось, что зверь уже выбежал на лестничную площадку третьего этажа, что он находится прямо за их потными спинами. В наушнике снова возник голос «местного»:

— Где вы там? Я уже приготовил спасательные капсулы! Мы свалим отсюда!

«Давай!», — пронеслось в голове у Мессии. На узких площадках она стала видеть прижавшихся к стенам медсестёр.

«Быстрее, быстрее!», — думал Палач, наблюдая, как поручень лестницы превращается в длинную коричневую змею.

«Ааааа!», — выл в клапан противогаза Гора. Боль в его висках нарастала из-за шума бомбардировщика, пикирующего где-то над головой. Неизвестный человек продолжал говорить им в рации:

— Быстрее, суки! Иначе я один… Что? Что это? Оно уже здесь — голос в наушнике перешёл на шёпот. — Но! Нет! Не может быть! Но! Что? Дорогая? Что ты здесь делаешь? Я, я не понимаю. Я не знаю. Я к ней. Я хочу остаться с ней. Она краси… Ааааа! — После душераздирающего крика, незнакомец смолк.

Последние ступени Вадим просто перепрыгнул, приземлившись на полусогнутых ногах около открытой толстой металлической двери. В длинном подвальном помещении, выкрашенном в бледно-зелёный цвет, никого не было. Старый взял на мушку дальнюю, запертую на засов дверь, ведущую из подвала на другую лестницу. Она была метрах в пятидесятивпереди.

Отряд ввалился на подвальный этаж, отбегая как можно дальше от лестницы. Тяжёлая поступь монстра уже была слышна совсем рядом — на два марша выше. Гора, стиснув зубы, потянул тяжёлую дверь на себя. Палач прикрывал его, направив дуло винтовки в уменьшающийся зазор между полотном и массивной стальной коробкой.

— Почти! — прорычал Гора, пытаясь прижать дверь максимально плотно. Рысь быстро нашёл на створке засов и потянул, что есть мочи. Засов не поддавался, потому, как стальной стержень упирался в коробку. Отверстие было близко, не хватало буквально пары миллиметров.

«Бах!», — нечто тяжёлое врезалось в дверь. Гора чуть не потерял равновесие от того, как резко створка подалась в его сторону. Зато конец засова и отверстие под него оказались на одной прямой и Рысь ловко вогнал полосу металла в петлю. Теперь дверь была закрыта.

«Бах, бах!», — мутант колотил лапами по двери, но ничего не выходило. Послышался скрежет — острые когти пробовали рассечь металл, но безрезультатно. Наконец монстр взвыл от злости. Удары прекратились.

Шерлок, восстановив дыхание, обратила внимание на помещение, в которое они вбежали. Стена слева была увешана плакатами и схемами анатомического строения человека, образцами протоколов вскрытия и графиками дежурства медперсонала. В середине стены, ближе к побелке потолка располагалось квадратное вентиляционное отверстие. Жалюзийная металлическая решётка валялась внизу на серой плитке пола неподалёку. Рядом с ней были видны крупные капли свежей крови. Следы чьей-то кровопотери остались и на стене вокруг вентканала. Противоположная стена состояла из рядов белых холодильных камер в три дверцы по высоте. Некоторые из них сейчас были открыты, а их пустые блестящие полки из нержавеющей стали выдвинуты. Верхняя линия дверей была помечена небольшими жёлтыми квадратиками, прикрученными к обшивке на четыре шурупа. Далее, ближе ко второму выходу из подвала, у стены стоял умывальник и небольшой шкафчик, рядом висели несколько чёрных прорезиненных халатов. По центру помещения, в четырёх метрах друг от друга, стояло два прозекторских стола, а между ними, вдоль был размещён стол поменьше с выдвижными полками.

Палач громко выругался:

— Какого хера? Мы же в противогазах! Почему «галюны» ловились?

— Мы через гнездо прошли, — ответил сидящий на полу Рысь. Он чувствовал накатившую усталость и был не в состоянии сейчас стоять на ногах.

— И чё?

В разговор включился командир:

— Этих тварей в отчётах не было, их токсины не изучены. Противогаз может и защищает, но весьма посредственно, — он разъяснял твёрдым спокойным голосом.

— Чёрт! — Палач пнул ближайшую дверцу холодильной камеры. — А где этот хер?

«Бах!», — в дверь снова попытался пробиться монстр, но безуспешно. Гора всё ещё держал ручку двери. К нему подошла Мессия и положила руку на плечо:

— Отпусти, тут засов есть. Пошли.

Толя никак не реагировал.

— Гора, ты меня слышишь? — Настя потормошила его за плечо.

Великан медленно повернул голову в её сторону и утвердительно кивнул.

— Отпускай её, пойдём.

Мессия оторвала ладони бойца от ручки. Оперев Гору на себя, Настя отвела его немного в сторону. Ей показалось, что она слышит тихие всхлипывания здоровяка в противогазе. Группа перешла в центр комнаты, подальше от входа. Рысь по очереди открывал выдвижные полки центрального стола — там были лишь небольшие ёмкости с жидкостями и инструменты для вскрытий. Шерлок присела у пятен крови на полу — рядом с ними была портативная чёрная рация с небольшой антенной, на обороте красовалась приклеенная на скотч бирка «Р‑26».

— Это не наша. Может он не из «Раската» был?

Старый согласился:

— Думаю, он из гарнизона, — слишком хорошо здание знал.

Толя снял свою руку с хрупких плеч Мессии. Он задержал дыхание, приподнял средство защиты и быстро вытер ладонью лицо. Через мгновение боец вновь был в противогазе.

— Эй! Отставить такие шутки! Отравишься! — пригрозил ему Вадим.

— Командир, мы и так под небольшим воздействием находимся, — возразила ему Мессия, — у нас же кожа не закрыта.

Вадим замолчал на пару секунд и затем кивнул:

— Верно. Но больше так не делайте — никто, пока не выберемся отсюда.

— Старый, — обратился к нему непривычно спокойным голосом Гора, — а где эвакуационные капсулы?

— А вот они! — Палач с силой толкнул одну из выдвинутых полок, после чего та с гулом ударилась торцом о заднюю стенку холодильной камеры. — Тебе такой размерчик подойдёт?

— Палач, угомонись уже, — уставшим голосом произнёс Рысь.

— Да я в норме! Всё ок! Только мы в подвале, запертые со всех сторон этими грёбаными «ежами» или ещё какой херью! А попёрлись мы сюда, потому что захотели проведать какого‑то мудака с рацией! — Антон обратился к Старому. — Ты ведь даже не запросил его позывной!

Вадим сдержанно ответил:

— Это могла быть выжившая часть гарнизона, да, в общем-то, она и была.

— Да и на хер она нам?

— А ты не помнишь приказ?

Палач хлопнул себя по лбу:

— Как же я мог забыть? Достать данные! Верно? — в голосе звучал неприкрытый сарказм. — Данные! — боец показал на свою грудь. — Наши жетоны тоже данные! Им нужны данные? Тут жопа и все сдохли, инфа — сотка!

Старый продолжил:

— Достать данные и по возможности спасти выживший персонал! — голос командира стал куда более вызывающим. — Или ты оспариваешь приказы?

— Нет, я просто хочу свалить отсюда живым!

— А я не хочу? Мы все не хотим?

Вадим подошёл и положил руку подчинённому на плечо:

— Что с тобой, Палач? Ты испугался пары зверушек? Где мой лучший воин? Где мой «заклинатель пуль»?

Палач тяжело выдохнул:

— Я, я просто не могу. Навалилось всё как-то. Аааа! — Боец подался назад, немного потряс кистями, затем продолжил. — Змеи. Я так боюсь умереть от укуса змеи, как Декан. А мне «галюны» здесь повсюду мерещатся — змеи. Чёрт!

Палач сделал ещё несколько глубоких вдохов и выдохов, затем повернулся к здоровяку:

— Гора, без обид, меня просто переклинило.

— Замяли, — пробасил Толя.

Всё это время Шерлок медленно ходила вдоль дверец камер и внимательно разглядывала жёлтые таблички. На некоторых из них были какие-то небольшие красные точки. Иногда эти точки образовывали треугольники, иногда параллельные линии.

«Аааррр!», — из канала вентиляционной шахты донёсся рык мутанта.

— Мля! К нам ползут! — Палач вскинул автомат и направил на отверстие в стене.

— Как близко? — встревоженно спросил Вадим.

— Минуты три и здесь уже будет, — отозвался «заклинатель пуль».

Командир тут же принял решение:

— Уходим через вторую лестницу! Будем пробиваться к крыше! Гора, Рысь, не раскисать!

Подбежав к выходу, Гора сорвал засов со второй двери из подвала. Старый и Рысь уже держали на прицеле проём, готовые высадить по обойме в любую тварь, оказавшуюся в нём.

— Открываю! — Толя ударил ногой по створке и та распахнулась. За ней не было никого, только ступени лестницы, такие же, как и те, по которым они спускались в подвал.

— Пошли, пошли! — Старый первым вбежал на лестницу, за ним Рысь, затем Мессия и Шерлок. Гора ждал, пока Палач закончит — тот решил оставить небольшой «подарочек» у выхода из вентиляционного канала.

— Валим, чё встал? — буркнул хмурый боец, подбегая к двери.

Гора понёсся вверх по лестнице, лишь немного улыбнувшись на привычную «вежливость» сослуживца. Марш за маршем пролетали под ногами. Двери второго этажа были распахнуты. Двери третьего были закрыты и перевязаны цепью. Когда Старый пробегал мимо, он услышал, как за ними что-то зашевелилось и начало царапать металл.

«Бум!», — в подвале прозвучал взрыв.

— Добро пожаловать! — злорадно выкрикнул Палач.

Двери четвёртого этажа тоже были перевязаны цепью.

«Только бы не встрять!», — подумал Старый.

Он пробежал ещё один пролёт, повернулся, потянулся к широкой ручке-поручню. Двери пятого открылись после лёгкого прикосновения.

Группа вошла на этаж. Длинный коридор был усеян гильзами от пуль, осколками стекла и пластика от выбитых ламп, стены во многих местах были иссечены осколками гранат. С левой части этажа донеслось рычание.

Бойцы побежали направо. Первая дверь — из пластика — разломана. Вторая дверь — деревянная — разломана. За третьей дверью оказалась просторная операционная, часть перекрытия которой обвалилась до третьего этажа. Вадим заглянул в дыру, вниз, а там уже копошились какие-то твари с шипами‑иголками на спинах. Он крикнул бегущим за ним товарищам:

— Назад!

Гора толкнул очередную дверь в коридоре. Она приоткрылась лишь на сантиметр. Силач ударил по ней подошвой берца — раздался грохот упавшей мебели и дверь распахнулась.

— Сюда! — крикнул великан.

Бойцы забежали один за другим в просторный кабинет. Гора захлопнул дверь, щёлкнул ручкой замка. Вместе с Рысью он поднял с пола шкаф, Мессия и Палач придвинули к входу стоявшую рядом тумбочку. Шерлок и Старый уже толкали в сторону двери широкий письменный стол.

— Дай-ка — Гора перехватил стол и подпёр им баррикаду.

Оборонительное сооружение заставило потратить на себя всю мебель в кабинете. По бокам остались лишь аккуратно выкрашенные в бирюзовый цвет стены, да широкая приплюснутая люстра, прикрепленная к самому потолку. Ну и ещё в дальнем углу, в напольном коричневом горшке из пластика стоял разросшийся до состояния куста фикус. Последняя деталь, напоминавшая о состоянии кабинета до случившейся трагедии, была у окна. На белом пластмассовом подоконнике в небольшом красном горшочке ютилась маленькая драцена. В остальном присутствовал хаос последних суток: повсюду валялись выпотрошенные папки с отчётами, записями, протоколами. В этом кабинете привычная серая плитка пола была покрыта темно-желтым ковром, украшенным растительным орнаментом, идущим от каждого края к центру. Ближе к окну, там, где раньше стоял стол, напротив широкой створки стеклопакета было бурое пятно, въевшееся в ковёр. Внутри пятна лежало тело в белом халате.

Маша сморщила нос. После шального бега обоняние начало приходить в себя и среагировало на мерзкий запах гнили даже через фильтр противогаза.

По двери со стороны коридора начали скрести лапами.

Палач и Гора дёрнулись на звук, направив оружие на его источник, но Вадим схватил длинный ствол пулемёта рукой и немного его опустил:

— Отставить! Оно их сдержит.

По двери с силой ударили: «Бах!».

Завал сместился на ничтожное расстояние.

— Каков план, командир? — задал вопрос Артём после того, как отдышался.

— Дождёмся, пока они уйдут и проскочим на крышу, — «съев» несколько звуков, ответил Старый.

— А что, если мы вновь нарвёмся на дыру в полу? — подключилась Шерлок. — Ещё эти цепи на дверях. Вдруг тот мужик крышу так же заблокировал?

— В любом случае, мы будем здесь какое-то время, а затем выйдем к лестнице, направо, — заключил Старый.

— Направо её не было, — Палач не опускал оружие, то и дело поглядывая на баррикаду.

— Была! — ответил командир чуть громче.

— Не было, — подтвердил слова сослуживца Рысь.

Вадим сосредоточенно на него посмотрел.

— Не было, я точно помню, — спокойно повторил Артём.

Небольшую паузу нарушила Настя:

— Я может не вовремя, но тут есть кое-что странное.

Все обернулись к ней — девушка сидела рядом с раздутым трупом.

— Он разлагается так, будто тут уже день четвёртый-пятый, а аварийная ситуация произошла около четырёх дней назад.

Шерлок перебила девушку:

— Так и что, твари ведь повсюду разбежались, в том числе и сюда.

Настя продолжила:

— У него тело оставалось нетронутым после смерти. А отверстие я вижу только одно и оно во лбу, — санинструктор указала на круглую дыру в черепе трупа, чуть выше квадратных очков. Кровь давно засохла на посиневшем лице мертвого мужчины средних лет.

Палач наконец успокоился, опустил автомат и тоже присел рядом с трупом:

— Это от пистолетной пули, — заключил Антон почти сразу же. Подняв голову, он пробежался взглядом по наружной стене комнаты, пока не нашёл искомую вмятину на простенке между окнами. — Туда вошла. Он стоял у стола в момент выстрела.

— Его что, свои пристрелили? — высказал общую мысль Рысь.

К трупу подошёл командир:

— Так, а это кто вообще будет? — Вадим склонился над мертвецом. Черты посиневшего лица было почти не разобрать: внешность без отчётливых особенностей, на которых любит фокусироваться человеческая память. Не было на лице погибшего ни усов, ни необычной формы носа, ни родинок, ни шрамов. Шерлок уже вовсю проверяла карманы трупа. Они оказались абсолютно пусты.

Вадим всё ещё сверлил покойника взглядом.

— Может в столе есть что? — Маша оторвалась от поисков.

— Сейчас гляну, — Гора начал по очереди выдвигать ящики письменного стола, использованного им же в качестве подпорки баррикады. Ящики хранили только предметы первой бытовой необходимости: зубная щётка с наполовину израсходованным тюбиком пасты, пачка скрепок, пучок шариковых и гелевых ручек синего цвета, перетянутых канцелярской резинкой, чистый блокнот формата А5, немного загнившее, надкушенное с одной стороны зелёное яблоко и губка для обуви.

— Пусто!

— Блин, это же…! — Старый осёкся. — А, нет, не он.

Исследуя разбросанные бумаги на полу, Шерлок наткнулась на схему эвакуации при пожаре.

— Есть план этажа!

Рысь и Старый начали внимательно разглядывать помятый лист в её руках. Сейчас это была для них самая подробная, самая желанная карта верхнего уровня госпиталя.

— Да, справа не было, — сдержано проговорил Вадим. — Всё понятно: вот мы, вот лестница, вот выход на крышу. По коридору налево и наверх. Будем надеяться, что там дыр в полу нет.

— А если есть? — робко спросила Мессия.

— Значит, дадим бой и прорвёмся на вторую лестницу.

Палач мгновенно затараторил:

— Зачем так рваться? Можно же просто залечь тут до вечера, а потом спокойно выползти на этаж — тварей меньше будет, разбредутся.

— Нет, — буркнул Вадим.

— Почему?

— Нет у нас времени, — ответил Антону командир отряда, — Лешаков предупредил, что у нас не более суток.

— А, ну если Лешаков предупредил, — иронизируя, закончил Палач.

Вадим посмотрел ему прямо в глаза:

— Антон, мне самому всё это не нравится. Я не собираюсь тут играть в кадрового офицера, но давай выполним его тупой приказ, потому что хрен его знает, почему у нас всего сутки! А потом мы с тобой вернёмся на базу и разобьём рыло ему или друг другу, но уже после. После всего этого!

Палач тоже был на взводе:

— Если возвращение вообще будет! Твари нас зажмут в коридоре, и мы сами застрелимся под глюками или им в пасти полезем, как овцы! Я не хочу помирать, как баран!

Между бойцами влез Рысь, встав спиной к Старому:

— Антоха! Да успокойся ты! — Артём начал потихоньку отводить однополчанина в сторону. — Мы прорвёмся, прорвёмся.

— Да, да! — Палач не сопротивлялся, шёл, но не сводил глаз с лица командира. Вадим крепче сжал цевьё винтовки. Он что-то хотел ответить, но не стал, только плотнее стиснув зубы.

Гора прислушался:

— Тихо.

Великан немного пошатал стол, создав какофонию из скрипа и треска. Откуда-то из глубины коридора, справа донеслись быстрые шаркающие шаги. Вновь воцарилась тишина.

— Обнюхивает, — прошептал Палач, и в этот момент раздался звук тяжёлого удара по двери.

«Бабах!».

Завал немного дрогнул, но вся сваленная в кучу мебель осталась на своих местах. С той, внешней стороны, по полотну опять заскребли когтями. Через минуту всё стихло. Настя медленно выдохнула: страх сжимал грудь, бросил её тело в холодный пот, но всё же немного отступил с приходом затишья.

Маша щёлкнула пальцами и замахала рукой, подзывая Старого подойти к окну. Раздвинув пальцами горизонтальные полосы пластиковых жалюзи, Шерлок указала на газон у госпиталя:

— Смотри, сейчас покажется.

— Кто?

— Смотри-смотри!

Через одно из окон первого этажа на улицу выполз мутант. Его вид напоминал одновременно и медведя, и дикобраза. Окраска была черно-серой, полосами. Чёрный цвет преобладал у туловища, а серый встречался ближе к концам игл-копий, которыми было усеяно тело монстра.

— Там ворона в осколках ковырялась, потом вспорхнула. Примерно в тот момент и пришёл он. Он уже второй раз выходит. Я так думаю. Ну, то есть, я его заднюю часть разглядела, когда к окну подошла. Мутант тогда в здание забирался.

Командир задумчиво произнёс, глядя на «ежа»:

— Ковырялась в осколках? — внезапно его озарило. — Значит, и мы пошумим! Отряд! — Вадим развернулся к своим подчинённым. — Сейчас мы сможем прорваться на крышу. Значит так: двое держат на прицеле дверь, остальные ко мне, сюда — разбивайте окно, бросайте всякую мелочёвку на землю. Старайтесь попасть в стену на уровне второго-первого этажей. Потом, по моей команде, развернуться и открыть огонь по двери кабинета, прямо через завал! За дело!

Вадим разбил прикладом окно, вместе с Машей они сорвали жалюзи и вышвырнули их на улицу. Настя и Рысь выцепили с края баррикады обломки стульев и выдвижные ящики стола — всё полетело из кабинета наружу. Гора проверил короб пулемёта: «Хватит на концерт по заявкам». Он ухмыльнулся и направил дуло в центр горки из мебели. Рядом с ним наготове стоял Палач. За дверью стал слышен шум. Деревянную створку вновь начали царапать чьи-то когти:

«Бах!», — баррикада немного пошатнулась, но осталась на месте.

«Аааааарщщщщщ!», — на земле, под окном уже сбегались на шум несколько особей, задирающие острые голодные пасти, пытающиеся не терять из виду копошащихся вверху людей.

Рысь бросил вниз пустой графин, найденный на полу среди бумаг. Один из «ежей» отпрыгнул в сторону, отпружинив всеми лапами от стены, рядом с которой он накручивал петли своим ускорившимся косолапым шагом.

— Готово! — гаркнул командир.

На улице показалась ещё пара особей, выбравшихся из соседних окон.

— Огонь!

Комнату разорвало от шума стреляющих в дверь пулемёта и автомата. Поломанная мебель разносилась в щепки, створка двери кабинета просто превратилась в решето. Палачу казалось, что почти сразу же после начала стрельбы прозвучал болезненный рёв, больше похожий на писк, исходящий со стороны коридора.

— Отставить!

Выстрелы смолкли.

— Навалились! — командир отбросил поломанную тумбочку в сторону от завала. Бойцы менее, чем за половину минуты разметали по комнате куски шкафа и стола. От двери остался только контур, непонятно как всё ещё сохранявший очертание прямоугольника, с кругом-ручкой в форме шара.

Ударом ноги командира дверь почти сорвало с петель. За ней, на полу коридора не было туши, только лужа темной, почти черной крови.

— Быстро! Пока они не очухались! — крикнул Старый.

Вадим рванул первым. Пустой коридор был испачкан кровавым следом твари. Белые двери соседних палат и кабинетов были почти все закрыты.

— Я прикрою! — донесся сзади крик Горы. Рык, напоминающий хрюканье, исходил от задней лестницы, которая осталась за спинами удирающего отряда. Вновь по барабанным перепонкам ударили оглушающие звуки пулемётных выстрелов. Из комнаты, что была напротив нужной лестничной клетки, навстречу бегущим людям выпрыгнул мутант со знакомым очертанием кабаньей морды.

Вадим не успел ничего сказать, только открыть огонь на ходу, от бедра. «Веррис» скрылся там же, откуда вылез. Старый успел остановиться метра за три от злополучной комнаты. Над головой командира пролетела ручная граната. Сзади его кто-то резко потянул за бронежилет. Вадим упал на спину.

«Баааах!», — взрыв вышел в коридор облаком пыли, а осколки влетели прямо на лестничную клетку. Почти сразу раздался истошный визг из той комнаты, в которой спрятался мутант.

— Встаём, встаём! — Палач и Рысь уже тянули Старого на себя, помогая встать на ноги.

— Рысь — к люку! — отдал приказ Вадим.

— Есть!

Выстрелы за спиной затихали только на несколько секунд, за которые Гора успевал пробежать пару метров и затем опять давил на курок своего пулемёта.

— Чё вы там встали? — кричал непривычно гневным, почти паническим голосом здоровяк. Вадим выпустил несколько пуль в силуэт твари, прижавшейся к левой стене, как раз в тот момент, когда Гора делал очередную перебежку.

— Открыто, открыто! — заорала Маша. Рысь уже вылезал на крышу.

— Шерлок, Мессия, наверх, наверх! — прорычал Вадим.

Девушки карабкались вверх по ступеням-пруткам настенной стремянки с направляющими из металлических уголков. Рысь вытягивал за руки боевых подруг, делая их эвакуацию на несколько ступеней быстрее.

Палач выпустил пару коротких очередей в «ежей», мелькавших на лестничной клетке четырьмя пролётами ниже — мутанты поднимались на верхний этаж.

— Уходи! — Вадим оттолкнул от ограждения Антона и кинул вниз гранату.

Палач полез вверх к протянутым рукам Рыси и Шерлок.

«Бах!», — снизу донёсся озлобленный рык. Вадим выпустил остаток рожка вниз по лестнице, пытаясь попасть по тушам, несущим на себе длинные шипы.

— Подбил суку! — с восторгом взревел Гора, когда монстр упал на пол коридора и затих. — Командир, вали наверх, потом меня вытянете!

Великан буквально отодвинул одной рукой Вадима от края площадки в сторону стремянки со словами: «Коридор чист!». Старый повесил винтовку на грудь и быстро полез вверх по стальным пруткам стремянки, выкрашенной в бордовый цвет. Они бросались в глаза на фоне побеленной стены. Через полтора метра его схватили за лямки бронежилета две пары рук и потянули на крышу. Солнечный свет ударил по глазам — полумрак комнат госпиталя заставил зрачок командира оставаться расширенным порядка часа.

— Гора, наверх! — проорал в люк Вадим.

— Сейчас, сейчас! — громила превратил длинной очередью ещё одного поднимающегося «ежа» в фарш. Оставшийся «подранок» уже добежал до верхней ступени лестницы, но здоровяк со всей силы врезал ему берцем по уродливой вытянутой челюсти. Двухметрового «ежа» немного отбросило назад.

«Куда ты без спроса, животное?», — выругался в своей голове Гора, в два прыжка переместившись к лестнице. Из коридора доносился топот нескольких пар лап. Здоровяк пролез немного вверх и этого хватило, чтобы до него смогли дотянуться товарищи.

— Давай-давай, — голос великана срывался на смешные высокие нотки. Он как можно сильнее отталкивался ногами от последних ступенек‑прутков, видя как полукабан-полуобезьяна прыгает в сторону люка прямо из коридора. Рывок, и Гора упал на спину, примяв собой Старого и Палача. Рысь выпустил прямо в морду нахального мутанта короткую очередь, и толкнул ногой увесистую дверцу люка. Металлическая створка лязгнула о свою стальную обвязку, с грохотом закрыв лаз на крышу.

«Рррраааууу!», — из-под квадратной двери-люка доносились приглушённые крики беснующихся тварей.

— Смотрите в оба, вдруг кто по стене заберётся! — приказал отряду Вадим. — Я пока свяжусь по рации.

Он поднялся на ноги, сорвал с головы противогаз и сразу полез в карман разгрузки за устройством.

— С кем свяжешься? — спросила Маша, снимая по примеру командира своё средство защиты. Её немного потряхивало после опасного забега.

— С кем-нибудь, — в голосе командира можно было уловить нотки подкрадывающегося отчаяния.

Вадим наконец выудил из кармана разгрузки рацию и начал искать частоту, на которой живой человек мог дать ответ:

— Я — «Раскат‑4», ищу небо! «Раскат‑4», ищу небо!

Солнце светило уже не так ярко, по сравнению с утром — набежали облака. Вокруг поляны, на которой находился госпиталь, были видны только макушки деревьев. Спецназовцы жадно вдыхали и выдыхали свежий воздух, убрав противогазы обратно в подсумки. Командир продолжал:

— Повторяю, я — «Раскат‑4», ищу небо! Ищу небо!

— А что там такое? — спросила Шерлок. Она указывала рукой на группу двухэтажных домов, стоящих километрах в четырёх от госпиталя, за невысокой, молодой чащей.

Гора, не дожидаясь чьего-либо сигнала или разрешения, вскинул пулемёт и выпустил длинную раскатистую очередь вверх.

Вадим в недоумении посмотрел на него:

— Ты чего, мля?

Здоровяк ничего не ответил, только сплюнул на резиновую крошку рулонной кровли госпиталя.

— Они там! — выкрикнул Рысь.

Со стороны «посёлка» в небо взмыла красная сигнальная ракета.

Старый убрал рацию:

— Это наши! Спускаемся по северной стене! Рысь, Шерлок, готовьте «кошки».

— Есть!

В этот момент каждый из «Раската‑4» почувствовал, как страх и дикое желание жить превратились в надежду.

Глава десятая. Предел

Причины не было мужу‑защитнику щадить сыроядца,

пришельца миловать, ‑

не мог он оставить в живых поганого людям на пагубу….

Спутники Беовульфа мечами вращали, …

…они обступили врага, пытались,

мечами тыча, достать зломогучего,

о том не ведая, что ни единым под небом лезвием,

искуснокованым клинком каленым сразить не можно его,

заклятого, — он от железных мечей,

от копий заговорен был, ‑

но этой ночью смерть свою встретил он,

злосчастливый, и скоро мерзкая душа,

изыдя из тела, ввергнется в объятия адские….

Враг нечестивый, противный Богу,

предавший смерти несметное множество землерожденных,

теперь и сам он изведал смертную немощь плоти,

изнемогавший в руках благостойкого дружинника Хигелакова;

непримиримы они под небом.

Беовульф

Между травинками газона на земле лежала острая щепка. На одной из её граней, в небольшие трещины забились несколько волосков минеральной ваты. Они вымокли под дождём, высохли на солнце, и им было всё нипочём. Древесина вокруг них уже успела стать обжитой мицелиями различных грибков, облюбовавших единственную необожжённую пожаром сторону щепы. Рядом с этим обломком лежало множество других кусков поломанных взрывом стоек, обвязок и других несущих элементов дома. Из-под порванной пароизоляции ветер снова выдул и разнёс ветром по разным сторонам куски минеральной ваты, такой же, что была и на щепке. Газон перед двухэтажным коттеджем был целиком покрыт строительным мусором: сломанные, обгорелые доски и брус; то тут, то там блестящие на солнце осколки стекла, оплавленные куски пластика. Зелёные фрагменты мягкой черепицы частично укрывали собой этот мусор. До недавнего времени они были на крыше дома, пока не произошла трагедия. Из закопчённого нутра коттеджа на улицу были вывалены предметы интерьера, превращённые взрывом в хлам. Во вспученный линолеум гостиной воткнулись концы балок перекрытия, сразу после падения стены, когда был пожар. Они вошли в пол аккурат между двумя мёртвыми телами в облегающих серых костюмах. Упавший на траву фронтон больше не мешал — ветер играл лохмотьями ветрозащитной плёнки, торчащей из-под брусков обрешётки. Дом стал похож насвоих обитателей: обугленный и ободранный. Как и сама «восьмидесятка».

* * *

— Кар-кар! — Рысь подал сигнал. Ответа не прозвучало. «Раскат‑4» двигался по узким переулкам «посёлка». Попасть на его территорию оказалось несложно — забор из металлической сетки, ограждавший территорию был порван в нескольких местах. На разрыве проволоки, в ячейках были видны клочья шерсти. «Посёлок» состоял из трёх широких улиц и множества расходившихся в стороны переулков. По обеим сторонам каждого такого переулка стояли одинаковые дома высотой в два этажа. У каждого была деревянная терраса, отделка из сайдинга кремового цвета, зелёные скаты крыши. Никакой ограды или забора вокруг домов не было, а их нумерация состояла из букв и цифр: А3, В10 и так далее. Между домами кое-где были видны тропинки на газоне, вытоптанные жильцами к соседям. Гора заглянул в окно очередного коттеджа: коричневый диван напротив чёрного телевизора, между ними стеклянный кофейный столик, на заднем плане широкий проём — проход на кухню.

— Чисто, — сообщил остальным здоровяк. «Спальный район» выглядел покинутым жителями.

— Кар-кар! — снова подал сигнал Рысь.

Тишина.

— Да где они? — буркнула себе под нос Шерлок, заглядывая в тридцатое по счёту окно. Картина за окнами не менялась: дома были копиями друг друга.

Группа дошла до первого широкого проезда. После узких переулков эта дорога казалась пустырём. И бойцы были на нём, как на ладони. Вадим указал направление движения, и спецназовцы попарно преодолели открытое место. Они пыхтели, стараясь бежать как можно быстрее, чтобы скрыться в тени домов на противоположной стороне и прикрыть отставших.

— Кар-кар! — Артём приложил ладонь к губам, имитируя рупор.

— Ух-ух! — донеслось откуда-то из центра посёлка.

Бойцы переглянулись.

— Кар-кар! — повторно подал сигнал Рысь.

— Ух-ух, ух-ух! — уханье совы было чётким ответом на позывной.

Для надёжности Вадим дважды нажал на кнопку радиоэфира за ухом. В ответ в динамике прозвучало три треска — ответный сигнал выхода в эфир.

— Наконец, — с облегчением выдохнул Вадим.

Спецназовцы пошли на звук, в центр застройки. Перебежки между домами параллельно широкой улице закончились примерно через полсотни метров, — успели пересечь три переулка. Все остановились у коттеджа, на крыше которого сидел человек в знакомом им камуфляже с Горгоной на шевроне.

— Минуту! — парень в чёрной балаклаве съехал по скату и пропал в чердачном окне.

Бойцы осмотрелись. Чисто: всё те же ряды домов, всё также без признаков тварей.

Входная деревянная дверь с блестящей на свету центральной зеркальной вставкой открылась. На террасу вышел мужчина в форме их спецподразделения:

— Старшина Васильев, «Раскат‑7».

Он был среднего роста с короткой шеей и небольшим размером стопы — на ногах были смешные, почти детские берцы. Его кисти скрывались в чёрных перчатках с оголёнными пальцами, как и у всех остальных «раскатовцев». Штурмовая винтовка с оптическим прицелом висела на груди, опущенная стволом вниз. На спине не было видно рюкзака, на теле только темно-зеленые разгрузка и бронежилет. Вадим подался вперёд:

— Капитан Мазков, командир «Раскат‑4». Ты один остался?

Старшина показал жестом следовать за собой:

— Не совсем. Пошли в лагерь.

Через несколько минут, дойдя до центральной широкой улицы, боец в балаклаве остановился у запасного выхода одного из домов и трижды хлопнул ладонью по белой двери. Щёлкнул замок и дверь открылась. Внутри дом оказался довольно вместительным: почти не имея разграничений между комнатами, первый этаж образовывал единое пространство из небольшого кухонного закутка и гостиной. Закуток был сразу у чёрного хода, состоял из 3‑х пар шкафов с зелёными фасадными панелями и угловой мойки. Рядом были привинченные к стенам и полу электроплита, стиральная машина, холодильник. В центре этого сектора бытовых дел стоял прямоугольный стол на шесть персон. Под столом находилось шесть белых деревянных табуреток. Расстояние для прохода между предметами кухонного интерьера было более чем достаточным. За широким проёмом располагалась просторная гостиная с угловым коричневым диваном. По центру комнаты лежал темно-синий ковёр, на котором размещался низкий металлический журнальный столик со стеклянной столешницей. Напротив дивана, на расстоянии пяти метров, стояла широкая тумба с чёрным телевизором. По обеим сторонам от тумбы располагались стеллажи с книгами и журналами. За стеной, у которой стоял диван, была лестница, ведущая на второй этаж. Ступени её марша, стали частью потолка небольшой туалетной комнаты, приоткрытая дверь которой была видна с кухни. Отряд остановился посреди гостиной, напротив четырёх военных. Рядом с ними, одетыми в ту же полевую форму, что и люди Старого, стоял человек в чёрном кителе. С дивана поднялся широкоплечий мужчина из Специального подразделения по борьбе с биологической опасностью «Раскат»:

— Капитан Холмогоров, командир седьмой группы, — он протянул левую ладонь Вадиму. Лицо этого офицера было треугольной формы с широким скошенным лбом, видимой «клешнёй» залысин на обритой седеющей голове. У него были вытянутые узкие уши с вросшими мочками и выдающийся длинный нос между голубыми глазами среднего размера.

Вадим ответил:

— Я тебя помню. Я капитан Мазков, командир четвёртой группы, — Старый пожал протянутую руку неудобным для себя образом — сам он левшой не был.

— Стой-ка. А не ты, случаем, в первом применении «Раската» участвовал, под Весеновском? — Холмогоров всматривался в лицо собеседника. Его голос был немного охрипшим, грубоватым.

— Командовал. Командовал, а не участвовал, — уточнил Вадим.

— Это отлично! — улыбнулся Холмогоров. — А то у нас тут очень интересные обстоятельства сложились, но сначала представлю отряд. Это мои бойцы — Матильда.

Он указал на высокую девушку с коротким автоматом за спиной, стоящую возле выключенного телевизора. У неё были ноги балерины, тонкая шея, острый подбородок, большие зелёные глаза, чёрные вьющиеся волосы, убранные назад в пучок, светлая кожа в небольших ссадинах на нежной щеке. Взгляд девушки оживился, когда она увидела входящую в комнату Мессию. Та помахала высокой подруге ладошкой: на правом плече Матильды была точно такая же повязка с красным крестом. Брюнетка вклинилась в разговор своего командира:

— Лютый, мы к Буру, наверх!

— Да, давай.

Девушки спешно удалились в сторону лестницы.

— Варг, — Холмогоров положил руку на плечо молодого парня, лет двадцати-двадцати трёх. Они оба были около 180 сантиметров, с вытянутыми прямоугольными лицами и голубыми глазами. Но вот у солдата был нос картошкой, крупная шея, с еле заметным кадыком и маленькие уши, отходящие немного в стороны от коротко стриженых светлых волос. Холмогоров таких запоминающихся черт внешности не имел, зато был носителем треугольного родимого пятна под левым глазом. Капитан указал на следующего бойца в маске, который привёл «раскатовцев» в дом:

— Это Бес, а мой позывной Лютый.

— А отчего он в маске? — спросил Вадим. Остальные члены «Раската‑7» были без каких-либо средств маскировки на голове.

Старшина сухо ответил:

— Подростком на стаю собак нарвался.

— Понятно, — кивнул Вадим. — А мои — Палач, Гора, Шерлок, Рысь. Наверх ушла Мессия, а ко мне можно обращаться — Старый.

Он перевёл взгляд на мужчину в фэбэбэшной форме. Это был невысокий человек — около метра семидесяти — с чёрными волосами, отрастающими на давно бритой голове, сутуловатый, астенического телосложения, без какого-либо бронежилета или каски, в тёмном, как битум, полевом костюме ведомства. На одном плече его кителя был вышит щит с мечом по центру и буквами «ФББ» снизу, а на втором — уже знакомый Вадиму символ ДНК под трёхголовым псом и надписью «Цербер». Бледные руки этого мужчины неуверенно сжимали помповый самозарядный дробовик. На левой — не было мизинца. От вопросительного взгляда Старого чужак нервно проглотил слюну, дёрнув кадыком вниз, а его голубо-серые, немного косящие глаза, посмотрели на Холмогорова. Лютый молчал.

— Вы кто? — озвучил свой вопрос Вадим.

Мужчина, наконец, задвигал своими пухлыми губами:

— Старший оперуполномоченный ФББ, Кондарь.

Его голос был сиплым, похожим на голос простуженного человека.

— Вы с «восьмидесятки»? — не дожидаясь чьего-либо разрешения, вступила в разговор Шерлок.

— Да, я с подземных уровней.

— Как вам удалось оттуда пробиться? — заинтересовался Вадим.

Человек в чёрном прокашлялся, прикрыв рот рукой, затем продолжил:

— Простите, прихворал. Там был настоящий ад, я еле-еле смог уйти, сам не знаю как. Чудо. А вообще, обращайтесь ко мне на «ты».

— Ты же помнишь, через какую дверь выходил оттуда? — с неподдельным интересом задал следующий вопрос Старый.

— Да, я могу показать.

— Это около штаба, — перебил «барабашку» Лютый. — Он сам вышел к нам из леса, после того, как закончилась заваруха. Тогда погибло полторы группы, в день высадки.

— Полторы? Но… — удивился Вадим, оглядывая немногочисленных стоящих в комнате членов «Раската‑7».

— Да, полторы, — продолжил Холмогоров. — Здесь не все. Сюда должны были вообще три группы высадиться, для проверки всех зданий этого «посёлка». Здесь ведь академгородок у них был. На окраине есть клуб, на соседней улице — магазин. Но долетело до места только два вертолёта. Причём половина второй группы погибла ещё при приземлении: вертушку подбили ракеты, и пилот чудом сумел аварийно посадить машину. Я удивлён, что вообще кто-то выжил!

Варг добавил:

— Тут были толпы падальщиков, стайка мурсов и пара шинников.

Лютый кивнул и продолжил:

— А потом, когда сообразили, куда надо идти, мы поняли, что не сдюжим марш-бросок по темноте до этого штаба. Утром над кромкой леса порхал «трупник» и мы решили пересидеть, пока он не свалит. Потом началось ваше шоу с выстрелами на крыше.

Гора улыбнулся.

— Так это вы выходили на связь? — удивлённо спросил Вадим.

Холмогоров не менее удивлённо приподнял бровь:

— Какую связь? Нашу основную рацию накрыло при высадке, только внутри группы связь осталась. Никаких новых установок, приказов от базы. Даже эвакуацию не запросить, а у меня боец тяжелораненый на втором! — капитан показал пальцем на потолок.

Вадим, не моргнув глазом, ответил:

— Я сам двоих потерял. Мы тут дольше всех торчим — отключали ПВО, а потом начали поиск входа.

При слове «ПВО» Варг с Бесом недобро переглянулись. Скулы Лютого несколько раз клацнули взад-вперед. Он обратился к Вадиму голосом, полным досады:

— Так это вы обосрались с ПВО?

* * *

Девушки поднялись по деревянной лакированной лестнице на второй этаж дома. Справа от перил была расположена просторная душевая комната с умывальником и поддоном, над бортом которого свешивалась синяя шторка. Комнаты второго этажа располагались также справа от коридора, проходившего вдоль одной из наружных стен. После душевой шли жилые комнаты с номерами 1, 2, 3, и только в последней дверь была распахнута. Туда и направлялась Матильда. Мессия следовала за ней по пятнистому кремовому линолеуму, напоминавшему своим рисунком берег моря. Точно такой же был постелен на первом этаже. В дальней комнате у окна стоял короткий письменный стол, слева от подоконника хозяева впихнули комод и шкаф, а двухъярусную кровать — справа от окна. На нижней койке сейчас лежал раненый солдат. Худой, лет двадцати трёх. У него было побледневшее узкое лицо. Большие глаза над фиолетовыми пятнами «мешков», розово‑серые потрескавшиеся губы, белые руки с длинными пальцами и выпирающими костяшками, острый кадык на грязном от пота горле. Казалось, этот парень просто спит крепким сном, а лежащие на полу бронежилет и разгрузка были сняты им самим, а не стянуты Матильдой. Это было бы похоже на сон утомлённого человека, но картину портили жуткие раны. Ноги парня были разодраны в нескольких местах: глубокая рваная рана от правого бедра до щиколотки, открытый перелом левой голени и порезы левого бедра. Бурые от запёкшейся крови бинты частично перекрывали собой повреждения. Пол рядом с койкой и синее одеяло, на котором лежал боец, вместе с белой простыней были заляпаны свернувшейся кровью. В комнате стоял тошнотворный запах гноя. Матильда села рядом с раненым:

— Я на него израсходовала почти весь антисептик и бинты. У тебя есть что-то? Пора снова обработать ему всё и сменить повязки.

— Да, почти полный запас, — Настя подошла к кровати и взяла правую руку парня за запястье.

— Мы в такую передрягу влипли! А ему больше всех… — затараторила Матильда, её потряхивало от нахлынувших воспоминаний.

— Тссс! — шикнула Мессия. Она пыталась нащупать пульс на шее бойца — запястье не дало никаких результатов. Кончики её пальцев нашли артерию, но там не было ничего похожего даже на мелкую вибрацию. Настя посмотрела на свою подругу:

— Ань, он всё.

Глаза Матильды округлились, проступили слезы. Она кинулась к трупу, начала лихорадочно искать признаки жизни на теле солдата. Мессия молча продолжала смотреть на неё, затем дотронулась ладонью до плеча:

— Ань, он мёртвый.

Матильда всхлипнула. Она отпрянула от лежащего тела и закрыла лицо ладонями. Сквозь пальцы текли слёзы, было слышно прерывистое глубокое дыхание. Насте было её жаль, и она попыталась подбодрить девушку:

— Я тоже двоих потеряла. Один у меня на руках погиб.

Аня наклонилась вперёд, упершись локтями в колени. Она стёрла слёзы со щёк — ладони заскользили ко лбу. Её пальцы скрылись в волосах, она будто схватила себя за кудри на голове. Затем тихо спросила:

— Кто?

— Джигит и Декан.

— Декан — который в очках ходил? Скромный такой?

— Да, скромный, — Настя грустно улыбнулась, затем встряхнула головой, будто прогоняла дурной сон. Снизу, с первого этажа, донёсся какой-то шум. Стали слышны обрывки матерных фраз. Настя притихла:

— Что это там? Ну-ка пойдём!

Аня, ещё хлюпая носом, вскочила вслед за ней.

В комнате было крайне шумно из-за звучащих вразнобой голосов.

В центре стоял Вадим, опустив винтовку и подняв руки на уровень лица. Он методично громко повторял:

— Ты не нервничай!

Лютый целился дулом автомата ему промеж глаз:

— А что нервничать? Я ведь успел выпрыгнуть до того, как мой вертолёт сбили!

В Лютого направлял своё оружие Рысь:

— Это не мы стреляли по вертушкам!

На него, в свою очередь, хрипел от ярости Варг, целясь пистолетом в висок:

— Но это не мы обосрались с простейшим заданием!

Гора молча упирал дуло пулемёта в грудь Варга. Бес переводил ствол своей винтовки то на Палача, то на Гору. У хмурого «заклинателя пуль» сейчас был бешеный взгляд и голос:

— Убрали пальцы с курков, деточки! — Палач стоял с широко вытянутыми в стороны руками. В каждой было зажато по взведённой ручной гранате. Проволочные колечки остались в зубах. Пока он не разжал пальцы ещё можно договориться. В противном случае — взрыв. Это в комнате понимали все. Шерлок стояла рядом с Вадимом и целилась своим автоматом в чёрный китель ФББ:

— Бросай, тебе-то это зачем?

Силовик целился стволом дробовика в горло Маше, его правый глаз дёргался, была видна испарина на лбу. С лестницы прозвучал женский крик:

— Да вы с ума сошли! — под берцами Матильды скрипел пол, а от её голоса сейчас могли задрожать стёкла в окнах. — Что, трупов мало? Или своими болтами решили помериться? Мы — один отряд, мать вашу за ногу! Мы — «Раскат»! Вы забыли что ли?

Холмогоров поначалу опешил от этой непривычно грозной интонации, исходившей от симпатичной миловидной девушки, но, моментально придя в себя, бросил ей в ответ:

— Вот они, виновники! Запороли всю операцию с самого начала! Из-за них ребята погибли!

Настя встала между Лютым и Вадимом:

— Эй, мы тоже потеряли своих! У тебя люди умерли не из-за нас! Всю эту операцию штаб напутал!

Лютый оскалился в недоброй улыбке:

— Штаб напутал? А потом погнал нас на убой? И это при той-то шумихе, при том надзоре, который у ФББ по поводу «восьмидесятки»? Вы рехнулись? Нет! Всё было бы по плану, но ваша свора профукала терминал ПВО!

Варг осудительно помотал головой.

Матильда снова закричала на своего командира, пытаясь заглянуть ему в лицо:

— Что у тебя с башкой? Людей мало погибло?

Настя же продолжила:

— Да они ни хренашеньки не знают! Ищи там — не знаю где, то — не знаю что! Или ты знал больше нашего про вход в комплекс? Знал, где он, да? Тебе прям точку с входом перед вылетом указали?

Шерлок поддержала:

— Подумай, капитан, почему нас так раскидали по территории, если им всё известно, если у них всё под контролем, всё по плану? Почему зоны высадки сделали у каждого сарая? Они отправили нас ко всему, что смогли с воздуха рассмотреть!

Старый кивнул и спокойно обратился к Холмогорову:

— Скажи, почему они отстранили Громова? Почему командовать стали ФББ напрямую?

Лютого передёрнуло:

— Командуют ФББ?

Вадим слегка опустил руки:

— Ты вообще на связь не выходил? А, да, рация! Короче, Громов почему-то отстранён, хотя они и обозвали это мягко — «временным смещением с должности». Сейчас всем «Раскатом» на время операции командует Лешаков. Ты много вообще тварей видел? Я вот уже успел застать зверинец, которого не было в отчётах с объекта! Что тогда они могли знать про эту базу?

Холмогоров тяжело выдохнул, опустил ствол и показал левой рукой специальный жест своим бойцам. Они последовали за ним. Группа Старого также опустила оружие. Косоглазый брюнет в форме ФББ повесил свой дробовик на плечо и сразу вытер рукавом лоб. Обстановка в гостиной немного разрядилась.

Лютый с сожалением посмотрел на Вадима и произнёс:

— Прости.

— Сгладили, — тихо ответил Старый.

Лютый продолжил:

— Я видел немного, но были твари, о которых действительно раньше ничего не сообщалось.

Бес оживился:

— Некоторые на чертей похожи внешне. Ночью по крышам прыгали, дома осматривали.

— Да, неизвестный зверинец, — продолжил Лютый. — А вот «силовики» во главе операции всё же могут быть не просто так.

— Что ты имеешь в виду? — переспросил Вадим.

Его перебила Матильда, обратившись к Холмогорову:

— Бур умер.

Лютый замер. Он моментально забыл о чём хотел сказать. Ему одновременно хотелось и закричать от злости, и тихо, молча уйти из «зоны смерти», как прозвали её Силы Сдерживания. Молча пройти сквозь пустые леса, по следам разбежавшегося мутировавшего зверья, войти в кабинет командующего всей этой психушкой и влепить ему пулю в лоб. За всех, кто глупо погиб в этот день. Кто погиб по глупости других. На его лице начала дёргаться правая щека. Холмогоров развернулся и со всей силы ударил ногой по экрану телевизора:

— Мляха!

Небольшое плоское устройство слетело на пол. Экран растрескался, повредилась овальная опора, прикрученная к нему снизу. Командир «Раската‑7» сейчас ударил не по телевизору, он бил по воображаемому лицу в фуражке ФББ. Все молча смотрели. Немного отдышавшись, капитан ответил:

— Бес, помоги Матильде сделать из него приманку! Своею ли, чужою ли…

— … будешь окроплён, — одновременно подхватили все «раскатовцы». Коротышка с дробовиком удивлённо посмотрел на них.

Мужчина в камуфляже «Раската» и чёрной балаклаве прошёл за высокой девушкой наверх. Мессия ускользнула вслед за ними.

Гора подошёл к Палачу:

— Тебе помочь?

— Угу, — бодро закивал головой Антон. Его кисти уже начали уставать, пальцы ныли от напряжения, а кольцо всё никак не хотело обратно вдеваться в отверстие гранаты.

Холмогоров пугающе усмехнулся и вновь обратился к Старому:

— Я покажу тебе то, что сделает понятней весь этот бред, в который мы оказались втянуты!

* * *

Бес шёл между домами академгородка, за ним следовали оба капитана, а замыкал эту вылазку Рысь. Пройдя от «базы» около сотни метров на запад от центра застройки, разведотряд достиг своей цели. Дом, у которого они остановились, был без одной стены. Было отчётливо видно, что её разрушил взрыв. Повреждённое пожаром имущество валялось рядом. Осколки окон разлетелись в стороны и прорезали обшивку соседних зданий.

— Это вы так? — спросил Вадим.

— Нет, это до нас. Иди сюда, — Лютый осторожно полез через завал обожженного и закопчённого пламенем хлама. Уродливая куча строительного мусора лежала на месте недостающей стены главного фасада. Вадим обходил этот хлам по свежим следам капитана. Бес прошёл немного дальше по переулку, а Рысь остался стоять на стрёме, чуть не доходя до дома.

— Вот, смотри, — лысый вояка пнул берцем одно из тел, лежащих на полу.

— Твою мать, это ещё кто? — Вадим уставился на изуродованные осколками и придавленные упавшим перекрытием тела. У обоих трупов головы были почти полностью раздавлены или оторваны взрывом. То же самое было и с их кистями рук. На оплавленном полу осталось обугленное месиво вместо пальцев. А вот их туловища и ноги оказались нетронутыми — при жизни эти люди были одеты в защитные костюмы, напоминающие собой нечто среднее между скафандрами космонавта и аквалангиста. Необычный материал. Матовые, серые, состоящие на первый взгляд из миллиардов стальных нитей. В некоторых местах на костюмах были отверстия от осколков, но при этом ни одного следа копоти.

— Когда мы на них наткнулись в первый день, то подумали, что это инопланетяне. С перепугу, понятное дело. Сейчас я готов положить голову на плаху — при жизни они были людьми.

— Так долго? Уже около пяти дней прошло с момента начала аварии — удивился Вадим. Он принюхался. — Хм, вообще не воняют.

— И я о том же! Странно это, — поддакнул Лютый. — Это точно люди, но, мне кажется, не наши люди.

— Со стороны? А почему бы не из подземки местной? Там разное разрабатывали.

— Не знаю, не могу объяснить. Автоматы у них ещё были странной формы, мы их в один из домов оттащили, неподалёку. Они такие, с какими-то дугами тут, — капитан начал показывать руками на газовую камеру своего автомата. — Рядом с телами валялись. Калибр на наш похож, а вроде и не наш — сразу не скажешь.

Вадим задумчиво пробубнил:

— Странно-странно. А ты своего «барабашку» не спрашивал? Может он знает чего?

— Не, говорит не в курсе, что это за трупы.

Лютый выдержал небольшую паузу, затем продолжил:

— Да, и ещё: как видишь по дому кто-то влупил огнемётом, и это до нашей первой высадки.

— Гарнизонные в бой с ними вступили? — Старый ещё раз внимательно посмотрел на трупы. — Хотя. Тут же орды всякой нечисти полезли из всех щелей! Или…? — Вадим посмотрел на офицера, немного прищурившись.

— Не знаю, не скажу что и как, но, видимо, для ФББ основания встать у руля операции были, — закончил Холмогоров.

Вадим подошёл ближе к собеседнику и постарался говорить тише:

— Кстати, о них: тебе не кажется этот «твой» из ведомства чутка странным?

Лютый посмотрел на Рысь и Беса, дежурящих на улице и затем ответил:

— Из дерьма человек выбрался, из центра самого. Но если честно, — офицер немного поморщился, — от него действительно пованивает какими-то сказками. Дёрганый какой-то, на измене вечно.

— Во-во, я бы даже сказал, что он что-то скрывает. И делает это так хреново, что мы замечаем не по своей воле, — Старый одобрительно закивал — Будто обосрался и нам свой парфюм под нос пихает.

— Да, мутный.

Зашипел динамик гарнитуры и на общей частоте появился новый для Вадима голос:

— Это Монгол, с северной стороны к домам приближается большой мутант.

Холмогоров мгновенно поднёс палец к кнопке вызова:

— Монгол, это Лютый. Конкретнее! Что за вид?

На несколько секунд образовалась тишина.

Вадим спросил негромко:

— Дозор?

— Да, — успел ответить командир «Раската‑7» перед щелчком в динамике.

— Это Монгол, хрен разберёшь эту тварь! Я не знаю кто он, не могу опознать.

— Ну, а на что хоть похоже-то, объясни! — не выдержал Лютый.

— На носорога или динозавра, или бульдога. Только он весь бронированный какой-то, размером с дом!

— Монгол, сиди тихо. Не обнаруживай себя.

— Принял.

Офицеры выбежали из развалюхи. Холмогоров успел крикнуть в рацию: «Варг, ко мне!». Спрыгнув с кучи, он подозвал Беса с Рысью и обратился к Вадиму:

— Старый, бери своего бойца, и садитесь в дом, который вам покажут тут неподалеку, — он хлопнул ладонью по плечу Беса, — там гранатомёты. У нас их немного — это запас нашей группы и второго отряда. Выдели из своих кого-нибудь поопытнее — они с Бесом третью огневую точку организуют. Остальные пусть на месте сидят.

— Я тебя понял, — Вадим кивнул, нажал на кнопку передачи. — Палач, сейчас к тебе джентльмен в маске прибежит, ты с ним отправляйся на боевую позицию, понял меня?

В наушнике щёлкнуло:

— Есть, принял!

Вадим продолжил отдавать приказы:

— Остальным, из четвёртой группы, держать оборону, применять оружие только при непосредственной угрозе жизни.

Лютый проверил магазин, пристегнул обратно:

— Всё, давай по местам!

* * *

— И что это значит? — Шерлок ходила по комнате мимо дивана взад-вперёд.

За широким окном мелькнул силуэт, входная дверь открылась, и на пороге показался Бес.

— Пошли, времени мало!

— Я готов, — Палач вскочил с дивана и побежал вслед за бойцом в балаклаве.

Они миновали несколько переулков и наконец нашли свою позицию рядом с первой улицей, которую Палач переходил днём, час назад. Бес ударом ноги распахнул заднюю дверь и скрылся внутри дома. Антон не отставал — через кухонный закуток, к лестнице, по коридору второго этажа, на чердак по стремянке. Чердачное помещение в этих однотипных коттеджах оказалось не более чем пустым бесхозным пространством с дорожкой из деревянного дощатого настила по балкам перекрытия. Было немного пыльно, но Антон даже не обратил на это внимания. Они подобрались к одному из торцевых окон чердака, у которого лежал гранатомёт: темно-зеленая металлическая труба с зарядом внутри, выпирающей вниз рукояткой и откидным прицелом.

— Ты как с ним? — спросил сквозь учащённое дыхание Бес.

— Превосходно, — Палач поднял привычную «игрушку», из открытого конца которой был виден острый наконечник снаряда.

Вдалеке за окном послышался громкий топот и треск ломающихся деревьев, звук разбитых стёкол.

— Может, на крышу? — спросил Палач.

— Давай, — согласился Бес.

Выбравшись на один из скатов пологой крыши, бойцы увидели, как в пятистах метрах от них, на западном краю посёлка происходило нечто: дома исчезали. Они падали, уходили куда-то вниз, валились на землю, поднимая клубы пыли. На глазах не стало целого переулка.

— Сквозь них прёт! Что же там за хреновина? — выругался Бес.

Из крайнего левого дома вылетела ракета. Взрыв — ещё один дом разлетелся в клочья, сразу после оглушительного хлопка.

— Мляя, промазали! — взвыл Бес.

Скрытый стеной из коттеджей, зверь зарычал. Казалось, что земля задрожала. В промежутках между домами было видно, как несётся огромный монстр. Похожий на смесь быка и носорога, с огромными кривыми рогами и шипами на теле. Его целью был крайний дом. А тем временем из той позиции в монстра вылетела вторая ракета. Раздался громкий хлопок и куча грязи взлетела на воздух: ракета попала не в тушу разъярённого мутанта, а в землю рядом с ним. Монстр с диким рёвом врезался в первую огневую точку. Конёк коттеджа исчез. Что-то затрещало, грохнулось — крайний дом обвалился.

— Сукааа! — чувствовался надрыв в голосе Беса.

По рации зазвучал голос Старого:

— Лютый, ответь! Лютый, ты жив?

Рация молчала.

Из чердака второй позиции в сторону беснующегося выродка вылетела автоматная очередь. Шипастый монстр снова взревел. Палач почувствовал, как земля опять затряслась. Слева тоже началась стрельба — автоматные, пулемётные выстрелы и громкие хлопки дробовика.

— Что за чёрт? — выкрикнул Палач.

* * *

— Где он? — Шерлок лихорадочно водила автоматом по гостиной. В её ушах гудело от шума выстрелов.

— Где-то на террасе, — отозвалась Матильда со второго этажа, она просматривала подходы к дому из окна, рядом с лестницей.

Гора прокричал фэбэбэшнику:

— Перезарядись, и за мной давай!

«Барабашка» всё ещё целился мушкой дробовика в пробитую выстрелами стену. Через дыры было видно, что на террасе лежало какое-то тело. Он до сих пор сжимал курок, хотя в оружии уже не осталось патронов. Фраза великана привела его в чувство и он начал лихорадочно заряжать своё помповое ружьё, доставая трясущимися пальцами боезапас из патронташа на поясе.

Гора приблизился к окну — туша четырёхлапого мутанта на террасе истекала кровью. Тёмной, густой мерзкой жижей. Половину тела снёс удачный выстрел косоглазого в чёрном.

Настя заорала от испуга:

— Аааа! Кухня!

Она выпустила обойму в заднюю дверь. Удары и скребки прекратились. Девушка перевела дуло на дыру в стене, рядом с перевёрнутым холодильником.

— Я не справлюсь тут одна! — в её голосе была настоящая паника.

Шерлок пошла в её сторону, меняя магазин:

— Я с тобой, успокоооойся! — голос блондинки был таким же встревоженным, и фраза прозвучала фальшиво.

Гора сквозь пробитое окно заметил высовывающуюся волчью морду из-за угла соседнего дома, на другой стороне переулка. Прицелился. В тот момент, когда он нажал на курок и пулемёт загрохотал, морда исчезла.

«Хрясь!», — сбоку от великана образовался пролом в стене и тварь, похожая на шипастую гиену, покрытую твёрдой прочной чешуёй, сбила его с ног, ударив передними лапами в бронежилет.

— Вали его, — закричал что есть мочи Гора, отбиваясь берцами от когтистой твари.

Косоглазый начал стрелять, пытаясь попасть по дёргающемуся шипастому псу. Монстр оттолкнулся лапами от пола и выпрыгнул в окно на улицу.

За окном прозвучал третий взрыв гранатометного снаряда, и уши снова накрыл этот жуткий рёв. И он был уже ближе.

— На второй, все — на второй этаж! — в рации был голос Матильды.

Гора схватил с пола пулемёт и вбежал последним на лестницу. Сзади, у него за спиной были слышны удары лапами по доскам террасы.

Совсем близко к дому взорвался четвёртый снаряд, и после этого что-то очень тяжёлое упало на землю. С разных сторон раздался вой, похожий на волчий. Гора взял на мушку тень, появившуюся рядом с диваном — к лестнице приближался монстр.

— Они уходят! — выкрикнула Матильда.

Мессия взвизгнула:

— Готов один! Они бегут, они бегут!

Тень на первом этаже исчезла. Гора облегчённо выдохнул и опустил пулемёт.

В динамике прозвучал голос:

— Это Монгол, не стреляйте, иду с севера!

Мессия видела из окна, как кто-то перебежал переулок и скрылся за соседним домом.

В динамике появился голос Беса:

— Всем, быстро на третью позицию, мы уходим!

Снова раздался щелчок вызова:

— Это Филин, нам сниматься с дозора?

Ещё раз щелчок в динамике:

— Это Бес, все валите как можно быстрее! Не надо на третью! На юг застройки бегите, на юг!

На первом этаже показалась тень человека и запыхавшимся голосом кто-то громко сказал:

— Это Монгол, я вошёл в помещение!

Гора первым сбежал с лестницы. У разбитого окна в дверях стоял низкорослый боец с плоским лицом, тонким горизонтальным разрезом глаз и смугловатой кожей. Его панама была мокрой от пота, по лицу бежали капли. В руках Монгол держал снайперскую винтовку с оптическим прицелом для средних дистанций.

В наушнике снова прозвучал голос Беса:

— Давайте со всех ног на юг посёлка, стая уже заняла весь север, «трупник» над восточной кромкой!

Настя выбегала из дома. Вслед за Машей.

На канал ворвался дозорный:

— Это Филин, мы тут еле-еле пробиваемся, на востоке появились «кроты»! Они нападают…

Щелчок. Связь оборвалась. Матильда последней проскочила в открытую входную дверь. «Раскатовцы» неслись со всех ног. За спиной, метрах в ста позади, были жуткие завывания. Переулки мелькали перед глазами бегущих людей один за другим.

В динамике зазвучал голос Беса, срывающийся на вдохи и выдохи:

— Ответь, Филин! Филин!

Никто не выходил на связь. Проскочив последний переулок, Мессия увидела Палача и Рысь, бегущих параллельно ей, в полусотне метров правее.

Наконец, добравшись до кромки леса к заваленному и порванному на части участку ограждения, группы воссоединились. Присев за зарослями кустарника, бойцы отплёвывались, перезаряжали оружие и спешно проверяли друг друга на наличие ран. Были не все. Рысь молчал, его желваки ходили ходуном по лицу. Его ещё никогда не видели таким злым. Он сплёвывал снова и снова, будто пытаясь избавиться от чего-то, засевшего в горле. Его лицо было чёрное от грязи и пыли, правая щека вся в ссадинах и синяках, форма немного порвана на предплечьях. Мессия выудила порошок из рюкзака и начала посыпать рану Артёму:

— Сейчас жечь будет.

Рысь не отвечал, только чуть сморщился. К ним подползла Шерлок:

— Где Вадим? Где он?

Рысь беззвучно помотал головой из стороны в сторону.

Глаза Шерлок округлились:

— В смысле? — накинулась на него Маша. — Вадим где?

Рысь перевёл на неё свой тяжёлый взгляд, его зрачки пульсировали в мокрых глазах:

— Погиб.

— Ты что? — Шерлок отпрянула от него.

Артём продолжил:

— На нас пёр этот танк чёртов, и просто разметал дом в щепки. От Старого почти ничего не осталось.

— Ты, ты… — Шерлок не смогла сдержать слёз и уткнулась в землю рядом.

Бес обратился ко всем:

— Мы потеряли Лютого с Варгом, Филина и Рыжего. Своею ли, чужою ли будешь окроплён!

Только Матильда вслед за ним произнесла эти слова.

Гора спросил:

— А «танк» что?

Палач ответил, перехватив вопрос:

— Я ему ногу выстрелом оторвал. Попал куда надо.

Настя пыталась привести в себя рыдающую подругу. Бес продолжил:

— Дальше что? Есть предложения?

Монгол произнёс:

— Может, отойдём к реке, поищем другие группы…

— Нет! — рявкнул Артём. — Никаких, мать вашу, больше прогулок и высиживаний! Мы пойдём в штаб, прямо сейчас! Мы должны завершить эту дерьмовую операцию! — Он повернул голову к человеку в чёрной форме. — Ты помнишь дорогу?

Фэбэбэшник закивал. Рысь встал на ноги:

— Идём и выполняем задание, а потом валим отсюда! Больше никаких обходных манёвров и поисков людей! Идём прямо в это вонючее брюхо чёртовой базы номер восемьдесят! Есть возражения?

Никто не сказал ни слова. Только Бес долго смотрел на него, но затем просто встал и начал осматривать край посёлка на наличие монстров. Мессия и Матильда помогли подняться Шерлок с земли, по щекам девушек тоже текли слёзы. «Силовик» с дробовиком встал и пошёл в лесную чащу, за ним направился Артём. Белый порошок на его ране быстро превратился в твердеющую корку, соприкоснувшись с кровью. Вся группа выдвинулась по новому маршруту. Бес и Палач отошли от посёлка последними, замыкая строй. Среди них всех не осталось ни одного человека, сердце которого сейчас было бы свободно от горя и злобы.

* * *

Земля возле огромной туши носорогоподобного существа, покрытого панцирем из маленьких пластин, была бурого цвета. Вместо левой передней лапы торчала белая кость. Падальщики уже вовсю поедали открывшиеся из-под брони куски плоти большого монстра, поливая высохшую пыль на асфальте каплями слюны, перемешанной со свежей мясной кашей. Тремя домами левее, дальше по переулку заканчивалось пятно из снесённых зверем коттеджей. В этих руинах, на месте бывшей второй огневой позиции, недалеко от смятого гранатомёта, лежало раздавленное, расчленённое челюстями хищников тело Вадима. Ткань бронежилета была изорвана, темно-зеленые нити камуфляжа свисали, вымоченные в красной жидкости. Его серые глаза замерли навсегда. Сейчас в них отражалось голубое небо, среди белых облаков которого парила большая лысая уродливая птица. В метре от его головы, среди прочего мусора, валялась поломанная настенная рамка, в которой было закреплено цветное фото двух подростков. Неизвестная девушка с копной вьющихся рыжих волос ставила «рожки» худому непримечательному парню. На осколках разбитого защитного стёклышка ещё можно было разобрать надпись красным маркером: «Я отомщу».

Конец

В оформлении использованы иллюстрации:

© Visanuyotin, Vectorpocket, Roman3dArt / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Оглавление

Пролог

Глава первая. 903-й

Глава вторая. Лавина

Глава третья. Затишье

Глава четвёртая. На пороге

Глава пятая. Афина

Глава шестая. Среди мёртвых птиц

Глава седьмая. Сумерки

Глава восьмая. Ночь

Глава девятая. Живые

Глава десятая. Предел