В постели с ведьмой [Алиса Эйр] (fb2) читать онлайн

Annotation

Эта история основана на реальных событиях.

Аня – шестнадцатилетняя девушка, у которой возникают проблемы с источником вдохновения. Сбегая от городской суеты, она перебирается в деревню, где знакомится с местной ведьмой. Дружба перерастает в необузданную страсть, а необычные ощущения захлёстывают сладостными чувствами и новыми эмоциями. Она влюбляется, меняет приоритеты и пишет историю любви. Будет ли у этой книги счастливый финал?

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Эпилог

В постели с ведьмой

Глава 1

За окном начинает смеркаться, когда наш старенький автомобиль "S" класса проезжает мост и въезжает в деревню Вереск. По радио обещают грозу, и чёрные тучи, которые заволокли все небо с той стороны, откуда мы едем, всем своим видом показывают, что синоптики не ошибаются. Хорошая работа. Стоит только выйти на улицу, поднять голову и увидеть проблески молний, чтобы сообщить об этом слушателям. Много ли мозгов нужно для такого точного прогноза?

Отец смотрит в зеркало заднего вида, что находится в салоне, видимо, замечает мою заскучавшую физиономию и улыбается.

– Почти приехали, малышка.

– Спасибо, пап, – выдавливаю из себя фальшивую улыбку, а сама думаю и ужасаюсь от одной мысли, что через три месяца мне придётся ехать обратно. Пятнадцать часов в дороге! Кто-нибудь, скажите моей бабушке, что она перестаралась, когда уезжала от городской суеты. Ловлю себя на мысли, что делаю то же самое. Вот черт! Неужели я становлюсь старой? В шестнадцать лет? Быть не может!

Пока я извожусь мыслями о преждевременной старости и осознанием собственной никчёмности как обычного смертного, отец съезжает с основной дороги на ухабистую тропинку, которая располагается в роще совсем ещё молодых тополей. Нашу машину начинает трясти, и я, сидя на заднем сидение, подпрыгиваю на каждой кочке. Моя бедная попа не была готова к таким испытаниям на прочность, но я сильно сжимаю ягодицы и терплю все, что готовит этот вечер. Я мечтаю вылезти из машины, сделать глоток свежего деревенского воздуха, о котором всю дорогу говорил отец, принять пенную ванну и лечь спать.

Я не верю в высшие силы, но, похоже, наверху мои мольбы были услышаны. Мы минуем опасный участок дороги и попадаем в деревню. Из салона я уже вижу первые дома, высокие заборы и широкие изгороди.

– Скажи, что мы приехали! – умоляющим тоном говорю я отцу, а он смотрит в зеркало и кивает.

– Да, малышка, мы на месте.

Я чувствую облегчение, облокачиваюсь на спинку сиденья и улыбаюсь в ответ. Люблю отца. Не каждый родитель в здравом уме и трезвой памяти возьмёт трёхдневный отпуск за свой счёт, чтобы отвезти избалованную вниманием дочурку в деревню. Не зря говорят, что все девочки выбирают парня и мужчин отталкиваясь от характера отца. Для меня папа всегда будет идеальным мужчиной. Если повезёт, муж станет таким же преданным и верным идеалом для нашей семьи.

Меня опять заносит, а ведь мы с ним уже подъезжаем к нужному дому. Честно говоря, я никогда не видела его маму. Эта старушка приходится мне бабушкой, а я узнаю о её существовании несколько дней назад, когда думаю о том, куда сбежать от городской суеты.

Если память мне не изменяет, мама говорила, что бабушка Ирина была против их отношений с папой. Меня никогда не интересовали семейные распри между родителями отца и мамы, но теперь, когда я с минуты на минуту встречу ещё одного родственника, у меня возникает некая тревога от предстоящего знакомства. Как бабушка встретит меня? Что скажет? Что я буду говорить ей?

У меня есть ощущения, что эта поездка обернётся полным фиаско. Учитывая, сколько мы уже едем, я не планирую ехать назад.

Когда автомобиль останавливается напротив старой и обветшалой изгороди, я поворачиваю голову и вижу старую иву, из-за которой невозможно разглядеть дом. Все постройки на территории двора скрываются под сенью этого внушающего размерами дерева.

– Это то место, где я родился, малышка, – говорит папа, поставив автомобиль на ручной тормоз. Он снимает ремень безопасности и выходит из машины, а я следую за ним, предвкушая не самую приятную встречу.

Оказываюсь на улице и понимаю, что свежий деревенский воздух, который вдыхает отец, напоминает далеко не свежий общественный туалет. Воняет навозом. У меня от этого запаха сводит челюсть и закладывает нос. Я хочу взять из сумочки духи с ароматом ванили, которым пропитались все мои вещи, но удерживаю себя в руках. Пусть папа думает, что я в восторге. Для пущего эффекта я развожу руками и делаю глубокий вдох. Меня начинает мутить от этого места.

– Павлик! – слышу за своей спиной.

Не успеваю обернуться, как скрипучая калитка распахивается и мимо меня пробегает невысокая седовласая женщина в цветастом платье. Руки у неё чёрные, видно, что испачканы в грязи, но это не мешает ей обнять отца и испачкать безупречно чистую белую рубашку за три тысячи рублей.

– Мама! – выкрикивает он, обнимая её широкую талию. Отец плюет на чистоплотность. Судя по тому, как он обнимает мою бабушку, его не волнуют деньги. Я понимаю. Будь у меня возможность обнять маму, я бы попрощалась с почкой.

– Я так рада, что вы приехали, – расплывается в улыбке бабушка, хлопая сына по спине. Эти пятна уже не отмыть, думаю я. И неожиданно она оборачивается и смотрит на меня.

– Мам, это та, о ком я говорил, – сообщает отец, подзывая меня. – Аня, познакомься со своей бабушкой.

– Привет! – улыбаюсь, а сама думаю, что мне сейчас врежут по зубам.

Но губы старушки расплываются в блаженстве, и она обнимет меня. Хана платью за шесть тысяч! Я не успеваю заработать и навестить родственницу, а мои вещи стремительно улетают в помойку.

– Мне очень жаль, милая, – внезапно говорит она, глядя на меня. Я вижу, как она начинает плакать, и мое сердце сжимается от боли.

– Все хорошо, бабушка.

– Мам, не нужно плакать, – молвит отец, касаясь её плеча. – Мы только приехали, устали с дороги, а ты встречаешь нас слезами. Разве так принимают гостей?

– Простите, пожалуйста, – шмыгает она. Бабушка берет меня за руку и приглашает во двор. – Я никогда не была в восторге от того, что мой сын связался с твоей мамой, Аня, – говорит она, вытирая слезы. – Но я не желаю вам зла. Мне искренне жаль, что Ольга умерла. Павлик, это ведь рак, верно?

– Да, бабушка, – говорю я вместо отца, стараясь не зареветь вместе с ней. – У мамы обнаружили рак груди в прошлом году. Два месяца лечения, и её не стало.

Мы входим во двор, и я больше не могу сдерживать слезы. Если бы не курица, что пробегает у меня между ног и ныряет в собачью конуру, откуда её тотчас выгоняет рыжий кот с белыми лапками, на которого сразу накидывается чёрный петух с красным хохолком, пытаясь клюнуть усатого подлеца за хвост, я бы точно разревелась. Но местное действо вызывает у меня улыбку, ведь оскорбленный нападками пернатой твари кот встаёт в стойку и одним резким движением прыгает на оппонента, вонзая острые когти в красивые крылья. Перья летят в разные стороны, бедные курицы несутся прочь, а два заклятых врага катаются по земле и добираются до свинарника, где мирно сопит огромный боров. Бабушка выкрикивает нечто такое, от чего у меня краснеют уши. Она отпускает мою руку, хватает за шкирку кота и пинает под пернатый зад петуха. Рыжий летит на крыльцо дома, а чёрный, получив мощное ускорение, влетает в стенку курятника и скрывается из вида.

К тому времени, как схватка прекращается, я стою посреди двора и покатываюсь со смеха. Бабушка смотрит на меня, пожимает плечами и хихикает в ответ.

– Что происходит? – интересуется отец, закрывая калитку.

– Ты бы видел... – отвечаю я, смеясь. Подробно рассказываю ему, как обстоят дела у кота и петуха, а он слушает и начинает хохотать.

Я смеюсь до коликов в животе, окончательно позабыв о бедах нашей семьи. Мамы мне до сих пор не хватает, но она умерла в прошлом году, а мне нужно идти вперёд. Ради этого я хочу провести лето в деревни. Ради этого родственники помогают мне забыться.

– Мам, нам руки бы помыть и поужинать, – говорит отец.

– Идемте в дом, – отвечает бабушка, и мы с папой следуем за ней.

По дороге я замечаю кота, который вылизывает свои причинные места. Он не обращает на нас внимания, пока бабушка не наступает на нижнюю лесенку крыльца, которая прогибается под весом упитанной старушки. Я поднимаю голову, окидываю взглядом дом и понимаю, что все строение держится на честном слове.

Жилище, курятник, свинарник, сарай и баня находятся в ужасном состоянии. Все здесь требует капитального ремонта. Если никто не возьмётся за дело сейчас, через несколько лет от дома бабушки останутся только дрова на растопку печи. Меня это не тревожит, но немного печалит. Я понимаю, что отец променял родную мать на карьерный рост и женщину, которую я называю мамой, вместо того чтобы позаботится о пожилой женщине. Я не вправе делать выводы, ведь сделай он по-другому, я не появилась бы на свет. И меня это злит.

Мы входим в дом, и я понимаю, что первое впечатление бывает ошибочным. Внутреннее убранство пронизано домашним уютом, которое дымкой витает в воздухе, вместе с ароматом приготовленного пирога с компотом. Две спальни и кухню разделяет тонкая перегородка, где располагается старая печка. В зале, куда я попадаю в первую очередь, стоят две железные кровати; позади меня находятся сени, где нашлось место широкому платяному шкафу; маленькое окошко, что выходит во двор, задернуто шторкой, а прямо под ним размещается большой сундук. В центре комнаты, точно алтарь, высится круглый стол. Такой же стол стоит в углу, который завешан иконами. Вторая спальня не отличается от зала, потому что там есть еще одна кровать и пара сундуков. Видимо, у бабушки дома нет никакой электроники, за исключением, пожалуй, старенького радио и плиты.

Бабушка указывает на угол, где находится раковина и маленькая лейка. Крана у нее нет. Более того, под раковиной стоит ведро, куда стекает вода. Городскими удобствами и комфортом, к которому я так привыкла, здесь не пахнет, но я не унываю. Мне нравится местный антураж.

Пока мы с папой умываемся, а он пытается оттереть пятна на рубашке, бабушка приносит из кухни в зал несколько тарелок и красивый чайный сервиз. Пирог с рисом и рыбой, и горячий чай были тем, о чем я мечтаю с той минуты, как мы покинули дом.

Я прохожу в зал, занимаю свободное место за столом и смотрю на бабушку. Она смотрит на меня:

– Хочешь о чем-то спросить, малышка?

– Я хотела сказать, что здесь очень здорово, – говорю я, поперхнувшись собственной слюной. Живот прилипает к позвоночнику, поэтому я не выдерживаю и беру с тарелки большой кусок пирога. Теплый и ароматный, он такой мягкий, что мне не удается удержать его в руке. Убираю верхний слой запеченного теста и вижу отменный кусок рыбки. – Ого! Выглядит аппетитно!

– Это карась, – подсказывает бабушка, занимая место напротив нас.

– Карась? – повторяю я, не понимая, о чем она.

– Рыба из речки, – поясняет отец, коснувшись моей руки.

– Со мной по соседству живет дядя Володя, – говорит бабушка, разливая по бокалам горячий чай. – Каждое утро он ходит на рыбалку. Иногда, когда клев бывает удачный, он приносит немного рыбы, как это было вчера. Вот я и решила испечь пирог к вашему приезду.

Мое появление на свет стало большой неожиданностью, поэтому родители сделали все возможное, чтобы обеспечить меня достойным будущем. Я учусь в самой дорогой школе родного города, а осенью поступаю в МГУ на факультет литературе. Я не считаю себя отличницей. У меня часто возникают проблемы по русскому языку. Но я люблю читать и читаю все свободное время. Поэтому я планирую стать писателем. А папа делает все возможное для того, чтобы моя мечта стала реальностью. Он нанимает мне репетитора, если в этом есть необходимость, оплачивает дополнительные занятия и обеспечивает всем, что может предложить.

Прозвучит немного странно, я считаю себя очень избалованным ребенком. У меня не было ни дня, чтобы я работала и обеспечивала себя. Наверное, поэтому я такая неряшливая и глупая шестнадцатилетняя девчонка, которая не понимает, как можно рыбачить на речке. Мои познания рыбного ремесла заканчиваются на базаре, где я могу купить замороженную мойву, акулий плавник или обычные консервы с сардиной.

Делаю вид, что понимаю отца и бабушку, а сама отправляю кусок пирога в рот, делаю глоток горячего чая и пожимаю плечами. Пусть думают, что я не настолько тупая, как им кажется.

Я понимаю, что с точки зрения логики и взглядов бабушка смотрит на меня, как на городскую дурочку, с которой ей предстоит возиться все лето. Может быть, она пытается скрыть раздражение и все время улыбается, но я не вчера появилась на свет. Отец избавляется от меня, потому что даже ему надоедает слушать мое нытье. Теперь я становлюсь обозом для пожилой женщины. Ситуация выглядит паршиво, но мне остается надеяться, что мы с бабушкой сможем найти общий язык.

– Аня, расскажи бабушке, чем ты занимаешься, – просит у меня папа.

– Пишу книгу, – коротко отвечаю я, стараясь не вникать в тонкости работы.

– В шестнадцать лет? – удивляется она, пододвигая сыну тарелку с пирогом. – Должно быть, ты очень умная девочка, раз занимаешься такими вещами.

Пожимаю плечами. Что мне остается делать?

В прошлом году моя жизнь перевернулась с ног на голову, когда мы с родителями узнали смертельный диагноз. Маме сообщили, что у нее неоперабельный рак груди, а это означало, что она умрет. Врачи дали ей полгода, а мама скончалась через два месяца. Она всегда была слабой женщиной, поэтому быстро сдалась и перестала бороться за свою жизнь. Это прозвучит ужасно, но я была рада, что она умерла. Нет, я не плохой человек. Сначала меня пугала одна мысль о том, что мамы скоро не станет, и я часто плакала; потом, когда она начала увядать прямо на глазах, мне оставалось молиться, чтобы страдания прекратились. Ее истязали такие ужасные боли, что огромные дозы морфия и наркотиков не помогали. Я страдала вместе с ней, потому что ничем не могла помочь. А одним зимним утром все закончилось.

После похорон я чуть не свихнулась на почве утраты. Мне хотелось уйти вслед за ней. Папа понял, что самой мне не выбраться из этого болота, поэтому он нанял психолога. Вместе с мозгоправом мы смогли найти подходящее хобби, и я начала писать рассказы.

– Мне нравится писать, – наконец признаюсь я, глядя за реакцией серых глаз моей бабушки. – Не возражаешь, если я поживу и поработаю у тебя?

– Возражаю? – повторяет она, вскинув густые седые брови. – Малышка, как я могу возражать? Ты не представляешь, как я рада, что ты приехала! Если тебе нужно работать, занимайся своими делами. Я не стану мешать.

– Спасибо. – Я наедаюсь сытным пирогом и встаю из-за стола. – Бабушка, можно принять ванну? Кажется, я провоняла бензином после дороги.

Родственники переглядываются и смотрят на меня так, словно у меня крыша поехала. Папа откашливается в кулак, стараясь сдержать смешок.

– Мы в деревне, малышка, – говорит он, улыбаясь. – Здесь нет ванной.

– Как же вы купаетесь? – спрашиваю я, обращаясь к бабушке.

– Ходим в баню, – говорит она. Бабушка встает вслед за мной и, хлопая сына по плечу, добавляет: – Павлик, затопи-ка баньку. Ты еще не забыл, как это делается?

Отец сует огромный кусок пирога в рот, запивает чаем и вскакивает.

– Думаешь, я мог забыть, как жить в деревне? Мам, за кого ты меня принимаешь?

Бабушка смеется, а он покачивает головой и идет в сени, а оттуда выходит на улицу. Я подхожу к окну, выглядываю во двор и вижу, как он снимает полиэтиленовый навес, набирает дрова и заходит в небольшую пристройку. Пока я наблюдаю за тонкостями деревенской жизни, небо начинает озаряться вспышками молний. Раздается раскат грома, который пугает упитанную свинью, лежащую в грязи. Боров поднимается на короткие ножки и, переваливая вес с бока на бок, заходит внутрь. Кур во дворе уже не осталось. Петух тоже прячется в курятнике.

– Идем, малышка, – говорит бабушка, хлопая меня по плечу. – Как я понимаю, сегодня отец останется на ночь? – спрашивает она, когда мы выходим из дома и подходим к автомобилю.

– Ему надо на работу, – отвечаю я, открывая багажник, чтобы взять свои спортивные сумки. – Думаю, он уедет рано утром.

– Значит, этой ночью мы поспим в одной комнате, а завтра ты переселишься в спальню, где сможешь нормально работать.

Я пытаюсь не подавать вида, но, видимо, это получается у меня скверно, поскольку на лице бабушки смешливое выражение сменяется тревогой. Она забирает у меня из рук обе спортивные сумки и идет обратно.

– Бабушка! – говорю я ей вслед, и она оборачивается. – Я не хочу становиться обузой. Если мое присутствие кажется тебе неудобным, только скажи. Я поговорю с папой, и мы уедем.

– Я в этом не сомневаюсь, малышка, – говорит она, вздыхая. – Но раз уж вы приехали, почему бы не воспользоваться моментом?

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я, недоумевая.

Она ставит мои сумки на землю, подходит и берет мою руку:

– Анечка, мы с твоей мамой никогда не были в хороших отношениях. Признаюсь, что я всегда считала ее городской сучкой, которая никогда не любила моего сына. Она была избалована деньгами.

– Бабуля… – Меня пробирает насквозь от ее слов.

– Помолчи, пожалуйста! – повышает голос она, и я замолкаю. – Я знаю, что Ольга умерла. И мне ужасно жаль, что ты потеряла маму, малышка. Мое мнение не изменится, но это не значит, что нам нужно быть заклятыми врагами. Ты моя внучка, Анечка. Ты не представляешь, как долго я ждала нашей встречи. Поэтому прекрати говорить об удобствах, ведь мы с тобой семья. Для Воронцовых это слово значит нечто большее, чем ты думаешь. Можешь жить у меня столько, сколько тебе необходимо для написания книги, а если после этого ты захочешь остаться, я стану самой счастливой бабушкой на свете.

Эти слова, пронизанные теплом и заботой нашей дружной семьи, внушают надежду, и я обнимаю ее так, как когда-то обнимала маму. Не думаю, что бабушка сможет заменить мне мать, но я ловлю себя на мысли, что сейчас мне впервые со дня похорон матери не пришлось делать над собой усилие, чтобы не расплакаться в душе. Эта старушка, о которой я почти ничего не знаю, стала моим лучом света в конце темного туннеля.

Глава 2

Большие капли холодного дождя стучат по пропитавшийся влагой земле, по сочным зеленым листьям старой ивы и по черепице на крыше маленькой бани. За окошком образовывается широкая лужа. Небольшие стоки для отвода дождевой воды уже не справляются с напором, который предлагает величественная гроза. На улице стемнело, но я постоянно наблюдаю за яркими вспышками молний, что озаряют небосвод и освещают всю долину, где располагается небольшая деревушка Вереск.

Сижу на полу и обнимаю широкий таз, который находится у меня между ног. Бабушка стоит позади меня, трёт мою спинку намыленной мочалкой и улыбается во весь рот.

Это она предложила мне помощь. Я могла бы отказаться, но тогда точно бы не справилась. Дело в том, что это был мой первый раз, когда я пошла в баню. Кто же знал, что здесь будет так душно и жарко? Отец решил сделать сюрприз, поэтому не предупредил о том, что меня ожидает.

Оказавшись в предбаннике, где бабушка сказала, чтобы я сняла вещи и взяла с собой только самое необходимое, я ещё не догадывалась о том, что ожидает меня за толстой деревянной дверью. Мало того, что было невероятно душно, так у меня начала кружиться голова. Бабушка подсказала, чтобы я села на пол, а сама стала смешивать горячую и холодную воду.

На полу не так душно, поэтому я даже не собираюсь вставать и куда-то идти. Мне и здесь хорошо.

– Как самочувствие? – спрашивает бабушка, обливая меня тёплой водой.

– Хорошо, – коротко отвечаю я, облизывая пересохшие губы. Не успеваю прийти в себя и загладить мокрые волосы на затылок, как она суёт мне мочалку с мылом. – Зачем? – интересуюсь я.

Стоит мне обернуться, как у меня перед лицом встряхиваются огромные груди с тёмными пожёванными сосками. Наверное, это прозвучит несколько странно, а ведь бабушка Ирина выглядит не так, как должна выглядеть старушка. В силу того, что мне всего шестнадцать лет, через месяц она разменяет пятый десяток. Сейчас ей всего пятьдесят девять, а в этом возрасте она выглядит очень даже ничего. Лишний вес и складки жира на боках уже не скрыть, но в красивом цветастом платье она выглядит настоящей красавицей.

– Подмойся, малышка, – говорит она шёпотом, словно боится, что нас услышат.

Мое лицо вспыхивает от стыда. И дело вовсе не в возбуждении. Ничего подобного я не испытываю к взрослой женщине, которая старше меня на сорок три года. Я смущаюсь, потому что выгляжу как идиотка. Оказавшись в деревне, я становлюсь такой глупой, что забываю о банальных вещах, как самая банальная забота о гигиене интимных мест.

Сгорая от стыда, я окунаю мочалку с мылом в тазик, намыливаю воду и тщательно намываю промежность. К тому времени, как я заканчиваю, бабушка берет меня за запястье и помогает встать.

– Залезай, – велит она, кивая на козлы.

– Зачем? – спрашиваю я, теряясь в догадках.

– Живо!

Властный голос этой женщины вынуждает подчиниться, и я залезаю на козлы. Бабушка говорит, чтобы я легла на живот, и я снова выполняю требование. Понятия не имею, что она затевает, но мне нравится, как она заботиться обо мне. Характер не поменять, но к этому можно привыкнуть, если не задавать лишних вопросов и не спорить по пустякам.

Пока я лежу на столе, который в деревнях называют козлами, бабушка выходит в предбанник, а через несколько мгновений возвращается с веником в руках. Я вижу, как по сухим листьям и веткам стекают капли воды, но бабушка все равно окунает его в таз, стряхивает и подходит ко мне.

– Готова? – спрашивает она с вызовом.

– К чему? – уточняю я.

Она зло усмехается, вскидывает руку и прикладывается веником по моей спине. У меня от неожиданности перехватывает дыхание. На секунду показалось, что я забываю, как нужно дышать. Я не чувствую боли, но это уже не важно, ведь бабушка ловит азарт и начинает парить меня веником. Если первый удар был не столько невероятным, сколько неожиданным, то вот дальше я уже не в силах сопротивляться, поэтому кричу и визжу на всю баню. Меня переполняют доселе незнакомые эмоций, которые пронизывают каждую пору уставшего тела. Мышцы делаются все мягче. Я чувствую прилив сил и энергии.

Бабушка быстро устаёт и опускает руки. У меня появляется возможность перевести дух, однако я понимаю, что это ещё не конец. И я оказываюсь права.

– Ложись на спину, –- говорит она, и я подчиняюсь.

Не знаю почему, но мне начинает нравиться баня. В ванной такого не бывает. Зато здесь я испытываю новые ощущения, которые, как бы там ни было, кажутся мне приятными.

Бабушка переводит дыхание, вскидывает руку и бьет по мне. Иногда она смачивает веник в воде, после чего продолжает хлестать меня. Она проходит по всему телу, начиная от ступней и заканчивая грудью. От каждого взмаха брызги мыльной воды летят в разные стороны, иногда попадают на лицо. Я чувствую приятное покалывание в тех местах, куда она ударяет, и это нравится мне ещё сильнее.

– Поход в баню считается незавершённым, если ты не попарилась, – говорит она мне, улыбаясь.

Наконец ритуал купания подходит к концу, и бабушка откладывает веник в сторону. Она выглядит уставшей, да и я нахожусь на пределе возможностей. Сомневаюсь, что смогу дойти до тёплой кровати, но собираюсь с остатками сил, слезаю с козел и целую её.

– Спасибо большое, бабуля. Никогда не забуду поход в баню.

Она улыбается в ответ и кивает в сторону двери:

– Ополоснись и ступай в предбанник, малышка. Я оставила на столике кружку с компотом. Смочи горло и начинай одеваться. Должно быть, отец нас уже заждался.

Я отхожу от неё, но тут же оборачиваюсь:

– Тебе не нужна помощь?

– У меня все хорошо, – отвечает она. – Я помою голову и выйду.

Я понимаю, что это не так. Она приложила немало усилий и времени, чтобы искупать меня, а ведь я давно не ребёнок. Однако я точно бы не справилась без неё.

У меня кружится голова, поэтому я не спорю и молча покидаю душное помещение. Выхожу на свежий воздух и чувствую, как начинаю замерзать. От прохлады в предбаннике у меня раскрываются все поры. Если бы не слабость в ногах, я могла бы построить дом – столько энергии и сил накопилось во время купания. Это невероятно! Я испытываю то, что, как мне кажется, бывает один раз в жизни, когда человек появляется на свет. И я перерождаюсь прямо на глазах.

В небольшом помещении, где я обтираю мокрое тело и сушу волосы, стоит старенький диванчик, а перед ним располагается прямоугольный столик со сломанной и отремонтированной ножкой. На полке, что висит возле парадной двери, лежат предметы гигиены. Там я нахожу маленькое зеркальце, беру его в руки и смотрю на себя.

После бани мое лицо выглядит розовым и счастливым. Чуть бледная кожа теперь напоминает спелый помидор и переливается в тон с маленькими ореолами розовых выпуклостей моей девичьей груди. Я не считаю себя красивой. До модельного бизнеса мне далеко. Это сказывается тем, что у меня нет ни длинных ног, ни идеальной фигуры. Я не накапливаю лишние килограммы, всегда слежу за собой, но иногда во мне просыпается маленький чертёнок, и я становлюсь очень плохой девочкой, которая обожает ночные перекусы. Потом мне приходится сидеть на диете, но красота требует жертв. И меня это не смущает. Я хочу выглядеть красивой в глазах тех, кто меня окружает.

Благодаря родителям, генетике и матушке природе я унаследовала пышные рыжие волосы с нотками пунцового оттенка. Мои большие карие глаза обрамляют маленькие реснички. Ещё у меня чувствительные пышные губки и маленькое родимое пятно на правой щеке. Я стала обладательницей высокой и пышной груди, как у моей бабушки, чему могла бы позавидовать мама, будь она жива.

Я выпиваю бокал компота из сухофруктов, бросаю мокрое полотенце на стол и беру с дивана свою одежду. Все мои вещи были свёрнуты, поэтому я раскрываю белое платье с коротким подолом и рукавом, нахожу чистые трусики и натягиваю их на округлые бёдра.

К тому моменту, когда бабушка выходит из бани, я уже сижу на диване и встречаю её искренней улыбкой.

– Ты здесь? – спрашивает она, взяв со стола второй стакан с компотом.

– Я волновалась, поэтому решила дождаться тебя, бабушка, – отвечаю я, протягивая ей сухой полотенец.

Она берет с вешалки банный халат и благодарно кивает, словно я сделала нечто особенное.

– Приятно, когда о тебе заботятся. Но ты не должна волноваться, малышка, со мной все будет хорошо.

– Мне не сложно, – говорю я, выглядывая в окно. На улице льёт как из ведра, а до крыльца дома бежать несколько метров. –- Раз у тебя все отлично, я, пожалуй, вернусь в дом и скажу папе, что баня освободилась. Пусть тоже искупается перед сном.

Смотрю на полуголую бабушку и понимаю, что мне пора идти в дом, чтобы она нормально оделась. Я встаю, забираю с собой полотенце с пустым бокалом, открываю дверь и выскакиваю на улицу. Не знаю, как мне это удаётся, но я несусь со всех ног к крыльцу, забегаю под козырёк и прячусь от холодного ветра в сенях. Делаю глубокий вдох, а на выдохе вхожу в зал.

Отец сидит за столом с мобильным телефоном в руках. Я уже знаю, что здесь проблемы со связью. Сеть почти не ловит, а на интернет надежды мало. Но ему это, похоже, не сильно мешает.

– С лёгким паром! – говорит он, махая рукой.

– Спасибо, папуля! – Я обхожу стол, бросаю полотенце в корзину и беру с кровати свежее постельное белье. Мне остаётся расправить кровать и лечь спать. Сил уже не осталось.

Однако пока я раскладываю постельные принадлежности и разглаживаю белую простыню, отец подходит ко мне и замирает. Я чувствую, что он стоит прямо у меня за спиной, поэтому поднимаю голову и смотрю в его глаза.

– Пап? У тебя все хорошо?

– Я хотел узнать, – несмело отвечает он, облокотившись на край спинки кровати. – Ты уверена, что хочешь остаться?

– А что? Бабушка хочет, чтобы я уехала?

Сама не знаю, почему говорю об этом, но от одной мысли у меня скручивает живот. Я не хочу уезжать. И дело вовсе не в том, что нам предстоит ехать пятнадцать часов. Мне начинает нравиться деревенская жизнь. Более того, я планирую найти общий язык с той, кого не видела до сегодняшнего дня.

– Конечно же, нет, – улыбается отец. – Кажется, бабушка искренне рада тому, что я, наконец, вас познакомил.

– Зачем же ты задаёшь такие странные вопросы? – уточняю я, не зная, что и думать об этом.

– Я подумал, что тебе не понравится здесь. Малышка, – говорит он, дотронувшись до моей руки, – я никогда не указывал тебе, как нужно жить. Но это не значит, что я не волнуюсь. Если завтра утром я поеду в город, у меня должна быть уверенность в том, что моя дочь не совершит глупость. Понимаешь?

Отец волнуется за меня, и я это понимаю. У него есть повод для волнения, потому что я ещё отхожу от похорон. Это было причиной для оплаты походов на приём к психологу. Но теперь, когда мне стало немного легче, я планирую начать все сначала. А он думает, что поездка в деревню стала поводом для того, чтобы я покончила с собой.

– Пап, я не собираюсь совершать самоубийство, если ты об этом, – вздыхаю, потому что не верю, что говорю в таком серьёзном ключе. С каких пор я оправдываю себя перед ним? И почему я должна делать все, чтобы успокоить его? Не знаю. Честно говоря, я слишком устала, поэтому обдумаю его слова в следующий раз.

Я вздыхаю:

– Пап, я приехала сюда ради книги. Мне нужна тишина и покой, чтобы продолжить работу. Если ничего не получится, поживу с бабушкой все лето, а в конце августа мы с тобой снова встретимся. Это необходимость, без которой я точно сойду с ума.

– Это твой выбор, малышка.

Когда мы с отцом находим общий язык и договариваемся встретиться в конце лета, дверь открывается. Бабушка входит в дом и сразу падает на кровать.

– У тебя все нормально? – спрашивает папа.

Она вешает полотенце на спинку кровати и поднимает большой палец. Её покрасневшее лицо сияет от счастья, а губы расплываются в милой улыбке.

– Тебе тоже следует искупаться, пока не поздно, – говорит она, и папа выходит в сени.

Он идёт в баню, а я, расправив кровать, сажусь на самый край и чувствую, как пружины проминаются под моим хрупким телом. Черт возьми, завтра утром у меня точно будет болеть шея и спина.

– Спать? – спрашивает бабушка, глядя в маленькое окошко.

– Я сходила бы в туалет, но не уверена, что хочу мокнуть под дождём, – разочарованно вздыхаю я.

– В сенях стоит ведро.

– Нет... – Я поморщилась от отвращения. – Ты ведь несерьёзно?

– А куда, по-твоему, деревенские жители ходят по нужде ночью, когда на улице сорокаградусный мороз?

– В ведро? Это ведь ужасно! Моча будет вонять, а я...

– Какая же ты глупенькая, малышка, – перебивает она, смеясь. – Выйди в сени и закрой дверь. Когда справишь нужду, выйдешь на крыльцо и выльешь на улицу. Дождь все смоет.

Когда она говорит об этом, я ловлю себя на мысли, что совершенно не приспособлена к жизни в деревне. Если меня оставят без внимания взрослого человека, я не выживу. И это немного удручает.

Чувствую себя так, словно по мне каток проехался. Но делать нечего. Встаю с кровати и иду в сени, попутно закрываю дверь, чтобы никто не слышал моих унижений. Делаю свои дела, выливаю мочу прямо с крыльца в лужу и оставляю ведро рядом с порогом, а сама возвращаюсь домой и ныряю под одеяло. Сорочку доставать из спортивной сумки мне не хочется, поэтому решаю, что буду спать прямо в платье. Оно старое, а мне не хочется вставать.

Вместо того чтобы тоже лечь, бабушка идёт на кухню, выключает свет и задёргивает тюли.

– Я встаю рано, – говорит она, проходя мимо моей кровати, – к тому же утром петух начнёт драть глотку. Но ты спи, не обращай внимания. Когда привыкнешь, этот пернатый паршивец не будет тебя волновать.

– Я почти не спала прошлой ночью, – отзываюсь я, зевая. – Сомневаюсь, что в деревне найдётся тот, кто сможет разбудить меня раньше обеда.

Бабушка поправляет одеяло и идёт к себе. Она ложится и переворачивается на другой бок, лицом ко мне. Я наблюдаю за ней, вспоминая слова отца, и не могу отделаться от ощущения, что совершаю ошибку.

– Бабуля, можно я задам вопрос личного характера?

– Задавай.

– Почему ты назвала мою маму сучкой? И что между вами произошло, что ты так ненавидишь её?

– Я не ненавижу твою маму, малышка, – тихонько отвечает она. – У нас были разногласия, но это не ненависть, а обычная неприязнь.

– Откуда ей взяться, если мы с тобой никогда не виделись? Это значит, что ты видела маму до моего рождения. Вот только родители начали встречаться семнадцать лет назад, а через полгода мама узнала, что ждёт ребёнка. Ей было двадцать лет. Я не понимаю.

Бабушка поворачивается ко мне и говорит:

– Ты знаешь, кем был твой дедушка?

– Со стороны мамы? – спрашиваю я, и она кивает. – Дедушка Коля был бизнесменом. Если не ошибаюсь, он вкладывал и инвестировал деньги в производство. Сейчас этим занимается дядя Миша, старший брат моей мамы. Это благодаря его поддержки папа работает в крупной компании, а у нас есть лишние деньги.

– Ты ответила на вопрос.

– Все равно не понимаю...

– У твоей матери и дедушки есть деньги, – поясняет она. – Но я воспитывала сына в нищете.

– Это не повод обижаться на маму! – не выдерживаю и повышаю голос.

– Знаю, но мне никогда не нравилось, как твоя мама смотрит на меня. Я всю жизнь прожила в деревне. У меня никогда не было ни интернета, ни телевизора. А тут Павлик приводит домой девушку, которая с порога предлагает продать дом и перебраться в город! Прости, пожалуйста, малышка, но твоя мать плюнула мне в душу и начала размахивать деньгами, считая себя особенной. К моему огромному сожалению, деньги не помогли ей, когда она умирала от рака. И мне ужасно жаль, что она умерла. Мы так и не смогли найти общий язык.

Я начинаю понимать, почему мама называла бабушку Ирину свихнувшийся старухой. Я так не считаю, но ей явно не хватает общения с людьми. Она обвиняет мою маму за деньги, которых у неё никогда не было. И как я должна реагировать? Эта семья сведёт меня с ума.

– Спокойной ночи, бабушка, – говорю я, закрывая глаза. Она не слышит, потому что уже спит. Я тоже засыпаю.

Глава 3

Первые несколько дней жизни в деревни дались с большим трудом. Когда отец уехал, а я осталась, у меня возникла дилемма. Пока я сидела в комнате и корпела над романом, бабушка занималась хозяйством. Она поливала овощи, собирала колорадского жука, который пристрастился к поеданию картофеля, кормила домашнюю скотину, готовила завтрак, обед и ужин, а в свободное время стирала одежду и мыла полы. Я никогда не любила смотреть, как другие работают. Может быть, я была избалованной девушкой, но не настолько, чтобы перекладывать всю работу по дому на пожилую женщину. Совесть не позволяет. И я отложила ноутбук, чтобы помочь бабушке.

День за днём я вникала в тонкости деревенского быта, а вечерами уставала так сильно, что падала от усталости. Бабушка много раз говорила, чтобы я занималась книгой, но у меня все равно были проблемы с вдохновением.

Это продолжалось почти неделю, а потом в гости к бабушке пришёл человек, который дал мне стимул для развития истории.

Поздно вечером, пока бабушка развешивает чистые простыни на верёвку, я сижу на собачьей конуре и, держа в руках ноутбук, думаю о том, как красиво описать живописный лес, где оказалась главная героиня моей истории. Я слышу чьи-то шаги, отрываю взгляд от монитора и гляжу, как открывается калитка.

Во двор входит невысокий седовласый старичок со скрюченным средним пальцем левой руки. Он смотрит на меня, а я сижу и смотрю в ответ. Кажется, мы оцениваем друг друга, но я быстро понимаю, что ошибаюсь в своих предположениях.

– Мир вашему дому! – говорит он громко, обращаясь не ко мне, а к бабушке.

– Здравствуйте. – Я улыбаюсь и слезаю на землю. – Должно быть, вы дядя Володя?

Он кивает, суёт мне в руку железное ведро с рыбой и идёт в сторону бабушки.

– Ты оглохла на старости лет? – спрашивает он, расплываясь в улыбке.

Держу в руках ведро и ноутбук, а сама замечаю, что сосед смотрит на огромный зад моей бабушки. И я понимаю, что пора идти домой. У меня нет привычки вникать в чужие отношения, а дядя Володя, судя по тому, как он ведёт себя рядом с незнакомой девушкой, ходит в этот дом исключительно ради взрослой женщины, к которой у него есть чувства.

Любви все возрасты покорны, думаю я, поднимаясь по лестнице крыльца. Не успеваю скрыться в сенях, как дядя Володя хватает бабушку за талию.

– Сдурел! – Она резко оборачивается и бьет его мокрой наволочкой по лицу. – Умом тронулся на старости лет, идиот несчастный?!

Дядя Володя улыбается, будто ему все не почем. И он снова тянет руки, и снова получает тряпкой.

– Что с тобой? – спрашивает он, недоумевая.

Я прячусь в сенях, но не спешу уходить, потому что мне по душе наблюдать за тем, как развиваются события. Мне казалось, бабушка уже не в том возрасте, чтобы отвечать взаимностью на заигрывания пожилого соседа. Может быть, она пытается это скрыть, ведь я всегда рядом, но это слишком очевидно. Дядя Володя не стал бы распускать руки, будь они обычными соседями. Раз он лезет к ней, она реагирует на ухаживания. Просто, ей не хочется идти на поводке у чувств, когда в доме живет шестнадцатилетняя внучка, которая приехала на каникулы.

– Ещё раз полезешь ко мне при внучке, я тебе остатки зубов выбью, – рычит она шепотом. – Ты меня понял?

– Это твоя внучка? – спрашивает дядя Володя, оглядываясь назад. Меня он не видит, что играет мне на руку. – Хочешь сказать, что Павлик тоже здесь?

– Он уехал несколько дней назад, – отвечает бабушка, возвращаясь к работе. – Оставил Аню, а сам вернулся в город.

– И надолго она задержится?

– Тебе не все равно? Порадовался бы за соседку. Ко мне внучка приехала, а я даже не надеялась увидеть её.

Я замечаю, что дядя Володя не спешит радоваться. Видимо, мое присутствие портит его планы, что создаёт некоторые проблемы с общением. Я не хочу быть обузой для бабушки. Если их отношения складываются так, как я думаю, влюблённой парочке ни к чему лишний свидетель, из-за которого у них не будет возможности побыть наедине.

– Идём в дом. Хоть чаем напою и с внучкой познакомлю, – говорит бабушка, приглашая соседа в дом.

Я забегаю на кухню, вываливаю рыбу из ведра в эмалированную кастрюлю, споласкиваю его в холодной воде и ставлю рядом с печкой. Успеваю сделать все в последний момент, ведь бабушка и дядя Володя входят в дом и проходят в зал.

– Аня, поставь чайник на плиту, пожалуйста, – говорит мне бабушка, и я вставляю вилку в розетку, а чайник наполняю холодной водой.

Захожу в зал и вижу, что дядя Володя смотрит на меня осуждающим взглядом. Похоже, у меня есть заклятый враг. Вот только я не хочу никого обижать, поэтому улыбаюсь и целую бабушку в щёку.

– Здравствуйте, дядя Володя! Я пробовала пирог с рыбой, которую вы поймали. Очень вкусно!

Я нахожу нужные слова, и старик сменяет гнев на милость.

– Ты приехала из Москвы? – интересуется он.

– Ну ты и баран, – говорит бабушка, закатывая глаза. – Как они приехали бы сюда из Москвы на машине? Ты думаешь, что говоришь?

– Думаю, конечно! Мне казалось, что Павлик привёз дочь на самолете, а потом арендовал машину.

– Папу перевели во Владивосток, дядя Володя, – объясняю я, садясь напротив него. – Мы продали квартиру в Москве, потому что он не хотел жить там, где умерла моя мама. К тому же из Владивостока намного проще добраться до бабушки.

– Ничего не понимаю, – бормочет он, заглаживая остатки седых волос на затылке. – Хочешь сказать, что Ольга умерла? Когда?

– В прошлом году. У неё был рак.

– Зараза. Прости, Аня, я не знал.

Я слышу, как закипает чайник и иду на кухню, чтобы взять чайный сервиз. Пока меня нет, бабушка бьет соседа по плечо и показывает большой кулак. Замечаю это, когда разливаю чай, а сама размышляю над тем, как дядя Володя мог знать мою маму, если она была здесь всего один раз.

Я несу поднос с бокалами в зал, накрываю на стол и взмахом руки приглашаю влюбленную парочку. Я решаю отступить, в основном потому,что мне не нравится, как сосед смотрит на меня. Видно, что он хочет обсудить смерть мамы.

– Ты куда? – спрашивает бабушка, когда я уже собираюсь скрыться на кухне.

– Хочу убрать рыбу в холодильник, – пытаясь говорить, как ни в чем не бывало, лгу я. На самом деле я не хочу становиться препятствием между бабушкой и соседом. Пусть занимаются тем, что принято делать у взрослых, а я поработаю над книгой, к которой не прикасаюсь уже несколько дней.

Наливаю себе чай, беру печенье и иду в соседнюю комнату. Как жаль, что здесь нет пары лишних дверей. Я сажусь за стол, поднимаю крышку ноутбука и нажимаю кнопку запуска. Мой преданный друг включается беззвучно, а через несколько мгновений экран озаряет яркая вспышка. Делаю глоток горячего чая, надкусываю десерт, а сама лезу в приложение и открываю роман.

Двенадцать авторских листов – именно столько я смогла написать за семь месяцев. Редактор, с которым я общаюсь два раза в месяц, говорит, что большую часть текста придется вырезать, а остальное – переработать. У меня есть проблемы с русским языком, ведь я впервые в жизни работаю над книгой, но я и представить не могу, сколько мне придется работать, когда моя история пройдет под острым скальпелем профессионального писателя.

Жую печенье, а сама размышляю над тем, как я должна писать книгу, если другой человек, у которого есть свое виденье, перекроит сюжет. От этих негативных мыслей у меня опускаются руки. Какой смысл заниматься мартышкином трудом, если от него нет пользы? Выключаю ноутбук, допиваю чай и закрываю крышку. Сегодня я точно не в настроении писать.

Я пересаживаюсь со стула на сундук, беру с подоконника мобильный телефон с наушниками, всовываю маленькие динамики в уши и включаю музыку, которая пылится на карте памяти. Сидя возле открытого окна, я вдыхаю свежий деревенский воздух и наблюдаю за красотами вечернего безоблачного неба. За несколько дней в этом доме запахи стали такими привычными и естественными, что я дышу и не могу надышаться. Иногда возникает ощущение, словно я задыхаюсь, поэтому я делаю глубокие вдохи и наслаждаюсь жизнью.

Как мало нужно человеку для счастья? Наверное, я больше не смогу дышать в городе, просто-напросто задохнусь от вони выхлопных труб. Раньше я никогда не задумывалась о таких банальных вещах, как загрязнение окружающей среды, а сейчас начинаю понимать, что не хочу возвращаться в город. Может быть, мой роман топчется на месте, однако это всяко лучше городской суеты, от которой у меня уже сводит зубы. Дорогие сердцу друзья и подруги стали мне противны. Лучше я буду развлекаться с местными курочками и наблюдать каждый день, как кот с петухом выясняют отношения, чем снова начну выслушивать сплетни о том, что Сережка трахнул в жопу Юльку, поэтому она не может сидеть. Господи Боже, как же я устала от этого дерьма!

Одна музыкальная композиция сменяется другой, а я начинаю клевать носом и засыпать. За окном смеркается, вот только бабушка с соседом не собираются расходиться. Я не выдерживаю, потому что на самом деле очень устала за весь день, встаю с сундука и, отложив мобильный телефон, иду в зал.

– Бабуль, ты не возражаешь, если я лягу спать? – спрашиваю я, забирая с кровати постельные принадлежности, одеяло и подушку.

– Прости, малышка, – говорит она, вздыхая. – Мы с дядей Володей обсуждали проблемы с колорадским жуком, поэтому потеряли счет времени. Ложись, конечно, а мы еще немного посидим.

– Ты про паразитов, которые грызут стебли картофеля? – уточняю я, застыв перед столом. За время моего отсутствия бабушка успела поставить бутыль самогона и маринованную закуску.

Дядя Володя выпивает пятьдесят грамм этой мутной жидкости, от которой у меня слезятся глаза, надкусывает маленький огурчик и кивает:

– Эти твари жрут все, что попадется под руку, Аня. Вот мы с твоей бабушкой думаем, как избавиться от этого бедствия.

– В прошлые года мы обращались к одной женщине, – говорит бабушка, кивая в сторону открытого окна, словно та, о ком она рассказывает, стоит во дворе. – Сейчас она отказывается продавать свою отраву.

– Ведьма… – фыркает под нос дядя Володя.

– Ведьма? – переспрашиваю я, не понимая, о чем он говорит. Не знаю почему, но слова мужчины вызывают улыбку. – У вас в деревне живет Баба-яга, что ли?

Бабушка с соседом переглядываются, будто боятся говорить о ней. Их этот разговор ничуть не веселит, а тревожит.

Я никогда не верила в потусторонние силы. Более того, я не верю в высшие силы и жизнь после смерти. Для меня рай и ад всегда были плодом воображения людей, которые хотят верить, что в конце жизненного пути их души продолжат существовать в местах, где есть райские сады и раскаленные сковородки. Может быть, дух мамы отправился на небо. Если это так, то я искренне рада за нее. Однако я не хочу прожить остаток жизни, наивно полагая, что спустя шестьдесят лет, когда я тоже умру, мы с ней встретимся. Проще мечтать о новом велосипеде, о модных туфельках на высоких каблуках за двадцать тысяч и о водительских правах, на которые я хочу начать откладывать деньги, чем тешить себя мыслью о загробной жизни.

– Может, я схожу к вашей ведьме? – вызываюсь я, улыбаюсь.

– Не надо, малышка, – говорит мне бабушка, заметно занервничав.

– Я приехала в деревню неделю назад, – продолжаю стоять на своем, потому что безумно хочу познакомиться с местной ведьмой. – Меня никто не знает, ведь я почти не выхожу со двора. Если у вас не получается договориться, давайте я попробую найти с ней общий язык. Это намного лучше того, чем ты занимаешься сейчас, бабушка. Или тебе нравится ходить весь день в раскорячку с банкой воды в руках?

Мои слова производят нужный эффект, и бабушка нехотя соглашается с доводами рассудка. В конце концов, что мне сделает какая-то ведьма, в которую верят только суеверные люди? Как по мне, такими сказками нужно детишек пугать.

– Мы договорились? – чувствуя прилив азарта, я расплываюсь в улыбке.

– Ладно! Сходишь к ней завтра утром, – сдается бабушка, закатывая глаза.

– Вот видишь? Ничего страшного не случилось, – целую ее в лоб, предвкушая встречу с местной аномалией. Ведьма! Я обожаю это место! Еще немного, и я начну ходить на деревенскую дискотеку, где танцуют под музыку Иосифа Кобзона и Льва Лещенко.

– Сейчас ремня получишь! – осуждающе говорит бабушка, шлепнув меня по попе. Видимо, она не в восторге от того, что мне так весело. – Живо спать, пока я не передумала!

Убегаю в соседнюю комнату и бросаю одеяло с подушкой на кровать. Я расправляю постель, а бабушка с соседом продолжают шептаться. Я не слышу, о чем они говорят, но, похоже, дядя Володя тоже нервничает, видимо, волнуется.

Лёжа в постели, с укрытой одеялом правой ногой, я размышляю над тем, почему пожилые люди так реагируют на существование воображаемой ведьмы? Я до сих пор считаю, что речь идёт о какой-то старушке, которая запугала всех местных жителей. Наверное, эта старая карга говорит, что варит приворотные зелья, общается с духами умерших людей, а каждое полнолуние выходит посреди ночи из дома, идёт в поле и устраивает шабаш ведьм.

Как же нелепо это звучит! Ведьма? Это как нужно напугать мою бабушку и её соседа, чтобы два благоразумных и адекватных человека поверили в подобную чушь?

– Я останусь у тебя до утра? – неожиданно моих ушей достигают эти слова, которые отрывают от размышлений о ведьме и переключают все мое внимание на более низменные вещи.

– Ты с ума сошёл? – осуждающе спрашивает бабушка, чуть повысив голос.

– А что такого? – интересуется дядя Володя. Похоже, он начал распускать руки и приставать.

Не знаю, что происходит в соседней комнате, но я лежу, затаив дыхание. Боюсь спугнуть влюблённую парочку. А что в этом плохого? Если бабушка хочет секса, кто я такая, чтобы мешать ей?

Я слышу чьи-то шаги и замечаю, как бабушка заглядывает в комнату. Закрываю глаза и делаю вид, что уже сплю. Она поправляет одеяло, укрывает меня и выключает свет во всех комнатах. Когда она возвращается в зал, я открываю глаза и расплываюсь в улыбке.

– Аня уже спит, – слышу её голос. Она вздыхает и, выдержав паузу, шепчет соседу: – Что встал? Снимай штаны, пока я не передумала.

Проходит всего несколько минут, прежде чем я слышу, как начинает скрипеть старая кровать. Бабушка довольно крупная женщина, да и сосед выглядит внушительным мужчиной, поэтому пружины под ними начинают прогибаться и создавать звук лязга металла. У меня мурашки по коже бегут, но я стараюсь не думать об этом.

Мне сложно судить о том, что происходит в соседней комнате. До меня доносится только этот противный скрип, который пронизывает до мозга костей. Однако проходят ещё несколько мгновений, а мои ощущения меняются.

Теперь я слышу, как они целуются и причмокивают губами. Все звучит так чётко и ясно, что у меня в голове вырисовываются соблазнительные образы двух влюблённых, которые занимаются любовью. Сквозь маленькие щелки тонкой перегородки ко мне устремляются ощущения страсти и соблазна. Остальное делает воображение, работающее на полную катушку.

У меня пересыхают губы и вспыхивает лицо. То, что происходит за стенкой, возбуждает меня. Я хочу увидеть и почувствовать то, что чувствует бабушка. Я слышу и чувствую, как тяжело дышит и обильно потеет дядя Володя. Видимо, он вырывает последние волосы на голове, пытаясь утолить голод ненасытной бабушки, которая охотно отвечает на его действия сдавленными вздохами и приглашёнными стонами.

Не могу удержать себя в руках, скольжу пальчиками по тонкой ткани сорочки и, дотронувшись бёдра, вздрагиваю от удивления. Мое тело горит, а кожа плавится от возбуждения. Я понимаю, что не смогу обойтись без ласки, поэтому приподнимаю края сорочки, провожу тёплой ладонью по треугольнику кудрявых волос и дотрагиваюсь нижних губок. Между ног у меня уже горячо и мокро. Вздрагиваю от каждого прикосновения к чувствительным местам, пока не нащупываю особенную выпуклость. Стоит мне совершить несколько круговых движений, как клитор набухает от прилива горячей крови, становится больше и ещё более чувствительным.

Ещё девочкой я часто слышала, как родители занимаются любовью. Исполнение супружеского долга у нас дома было частым явлением. Оно было то грубым, то нежным, однако их интимная близость всегда сопровождалась громкими стонами. Моя мама всегда была настоящей крикуньей. Она не могла и не хотела контролировать свои эмоции, поэтому я часто слышала, как она визжала от удовольствия. Яблоко от яблони недалеко падает, поэтому я тоже унаследовала буйный нрав женщин нашей семьи.

Дядя Володя трахает мою бабушку, а я лежу на спине, покусываю нижнюю губу, глажу горячие бёдра и продолжаю теребить клитор средним и указательным пальцами. Внутри меня взрывается вулкан, и я зажимаю рот ладонью. Я чувствую, как по телу растекаюсь волны удовольствия, а сама слышу, что сосед даже не думает прерываться. Будь я на месте бабушки, думаю, он затрахал бы меня до смерти.

– Ну вы даёте, – тихонько говорю я, переворачиваясь на бок. С меня уже хватит, ведь я насытилась и хочу спать.

Глава 4

– Держи! – говорит бабушка, поставив на стол корзину с яйцами и трёхлитровую банку молока.

– Что это? – спрашиваю я, хлопая ресницами.

Я помню вчерашний вечер с разговором о ведьме, но не понимаю, причём тут эти продукты.

– Она живет в крайнем доме, – сообщает бабушка, открывая дверь. – Как выйдешь за калитку, поворачивай направо и иди по улице до конца деревни. Увидишь красный забор, значит, ты пришла по адресу. Отдашь ей яйца с молоком, а взамен попроси отраву для колорадского жука. Она все поймёт.

– Прости, пожалуйста, – говорю я задумчиво, – но мне обязательно нужно нести банку? Может быть, мы заплатим вашей ведьме деньгами? Или она не принимает оплату по банковской карте?

Вспоминаю прошлую ночь и никак не могу взять в толк, почему после бурного и продолжительного секса с соседом бабушка ведет себя так, словно у нее не было мужика несколько десятилетий. У меня прекрасное настроение, а вот она шуток не разделяе. Учитывая, сколько часов к ряду скрипела кровать, мне казалось, что я сойду с ума раньше, чем дядя Володя утолит все потребности этой женщины.

– С тобой все нормально? – спрашиваю я.

– Да, у меня все прекрасно, – натужно улыбается она. – Видимо, я не выспалась.

– Еще бы. – Я беру продукты со стола и иду к двери.

– О чем ты говоришь? – бросает она вслед, и я оборачиваюсь. – Что означает твое «еще бы»?

– Ну, если учесть, что на ночь у нас оставался мужчина, – подмигиваю я, улыбаясь, – я понимаю, почему ты не выспалась, бабуля.

– Ты слышала?

– У меня были другие варианты? Бабушка, даже глухой бы услышал, как скрипела кровать, – говорю я, замечая, как она краснеет от стыда. Вот уж не думала, что она умеет стесняться.

– Вот черт…

– Эй! Все нормально! – хихикаю я, коснувшись ее руки. – Мы ведь взрослые люди, и я понимаю, что даже тебе нужен мужчина. Значит, вы с дядей Володей…

– Стоп! – Она одергивает руку, будто я обожгла ее. – Я буду благодарна, если это останется между нами.

– Думаешь, я стану рассказывать об этом соседям?

– Нет, но я не хочу, чтобы Павлик узнал, как я испортила свою внучку.

– Бабуля... ты серьезно думаешь, что я не в курсе, как это бывает? – спрашиваю я, пытаясь приободрить старую женщину. – Вы с папой называете меня малышкой, но мне уже не десять лет. Я знаю, что происходит, когда мужчина и женщина остаются наедине. Более того, у меня есть подруга, так ей нравятся девушки. И они тоже занимаются любовью.

– Какой кошмар…

– Двадцать первый век на дворе! Советский Союз развалился, а сексом, даже нетрадиционным, уже никого не удивишь. Тебе стоит иногда слушать радио и включать телевизор.

В этот момент меня осеняет гениальная мысль, и я убегаю из дома, пока не проболталась. Не умею держать язык за зубами, а мне очень хочется устроить бабушке приятный сюрприз.

Впервые за все время проживания в деревне я выхожу за калитку, держа в руках корзину с яйцами и банку с парным молоком. Я немного стесняюсь, потому что в городе никогда не стала бы ходить по улице с такими вещами, которые у всех на виду. Вот только единственная деревенская улица, по которой я иду неторопливым шагом, боясь уронить продукты, выглядит пустой, в какой-то степени даже безжизненной. Я слышу мычание пасущихся коров в поле, кудахтанье оголтелых куриц и лай злых собак на территории домов, мимо которых прохожу, попутно замечаю нашего соседа дядю Володю, выглядывающего из окна обветшалого серого домика, но деревня все равно выглядит отчужденной, словно все жители давно уехали в город и поселились в квартире.

Двигаюсь по маршруту, как объяснила бабушка и, наконец, замечаю первого живого человека. Это белобрысый мальчишка, что стоит напротив железных ворот цвета кирпича. Он смотрит перед собой, зло ухмыляется, хватает с земли горсть камней и начинает бросать их в ворота, видимо, пытаясь попасть в почтовый ящик.

– Эй! Какого хрена ты вытворяешь, придурок?! – кричу я, ускоряя шаг.

Он оборачивается, выбрасывает камни и бежит в сторону старой изгороди. Я не хочу бегать, тем более догонять мелкого засранца, которому на вид десять лет, однако карма настигает озорника раньше, чем я дохожу до нужного дома. Он запинается о какой-то кусок арматуры, падает на колени и кубарем летит в кусты с крапивой.

– Ведьма! – визжит он, выскакивая на дорогу. – Мерзкая ведьма!

Он смотрит на меня осуждающим взглядом, внезапно показывает средний палец и снова убегает. На этот раз гаденыш бежит в сторону деревни, резко сворачивает рядом со столбом и, перепрыгнув невысокую изгородь, прячется на территории желтого дома с вертушкой в форме петушка на крыше.

Я кручу указательным пальцем у виска, улыбаюсь и схожу с главной дороги. Забор у дома, куда меня отправила бабушка, выглядит поросшим. Повсюду растет репейник, крапива и лоза, обвивающая прогнившие куски дерева. С первого взгляда кажется, что здесь уже давно не ступала нога человека. Ловлю себя на мысли, что бабушка с дядей Володей ошиблись в существовании ведьмы, ведь дом выглядит заброшенным, а сама подхожу к воротам, одергиваю калитку и захожу на территорию.

– Ау! Есть, кто живой? – выкрикиваю я, подойдя к крыльцу и поставив банку с молоком на лесенку.

Ответа не последовало.

Качаю головой, поднимаюсь по скрипучим лестницам к парадной двери и одергиваю ручку. Дверь открывается, поэтому я подбираю банку и захожу в сени. Света нет, но я не теряюсь и не спеша вхожу в дом.

– Ведьма, вы дома? – спрашиваю я.

Убранство местной шарлатанки, которую, видимо, ненавидит вся деревня, в том числе и белобрысый паренек, выглядит вполне уютным. Если не учитывать протянутые веревки, от одного конца стены до другого, на которых висят сухие связки трав, тряпки и женские вещи, единственная комната и кухня, расположенная чуть дальше, выглядят вполне пригодными для жизни. Большая дубовая кровать заправлена, на столе возле окна стоит ваза с полевыми цветами, а на тумбочке с противоположной стороны пылится старый телевизор. Я замечаю вполне нормальный фирменный холодильник, микроволновую печь, даже кофеварку, чего мне давно не хватает дома у бабушки. Эта ведьма знает толк в домашнем уюте.

– Что ты делаешь у меня дома? – раздается ледяной голос у меня за спиной.

Наверное, я должна была испугаться, но мне не страшно. Я спокойно оборачиваюсь к местной ведьме и приятно удивляюсь тому, что вижу перед собой. Мне почему-то казалось, что я встречу какую-нибудь старушку, похожую на сказочную Бабу-ягу, а на меня смотрит молодая женщина.

Рита в свои двадцать девять лет выглядит самой обычной деревенской женщиной в черном платье. Эта привлекательная брюнетка оценивает меня пристальным взглядом кошачьих глаз цвета вороньего крыла, хлопает пышными ресницами и сжимает большие розовые губы. На мой скромный взгляд она довольно высокая и утонченная девушка со стройной фигурой и маленькой, аккуратной грудью.

– Привет! – улыбаюсь я.

У нее вздрагивает бровь. Думаю, она не привыкла к такому дружелюбному обращению, поэтому удивляется тому, как естественно я веду себя.

– Чего ты хочешь? – спрашивает она, поставив корзину с постиранными вещами рядом продуктами, которые я принесла. Ее нежный бархатистый голос ласкает слух, но она делает все возможное, чтобы оттолкнуть от себя человека.

– Меня послала бабушка, – отвечаю я, наблюдая за ней. Мне кажется, что она не привыкла к гостям. Это угадывается в нервозности и неряшливых действиях. А еще у нее дрожат руки. – Мы хотим купить отраву для колорадского жука. Бабушка сказала, что ты принимаешь оплату продуктами.

– Нет.

– Прости?

– Отрава не продается, – сухо отвечает она, развешивая вещи. – Если твоя бабушка хочет потравить жука, пусть едет в город и покупает все необходимое в магазине. И яйца с молоком забери.

– Наличные?

– Что?

– Если тебе не нужны наши продукты, может быть, я куплю отраву за деньги?

– Сто рублей, – без раздумий говорит она.

– Ты серьезно?

– Сто рублей! И не рублем меньше!

Пожимаю плечами, засовываю руку в карман джинсовых шорт и вытаскиваю кошелек. К сожалению, у меня с собой нет мелочи, поэтому я кладу на стол пятьсот рублей.

– Разменяешь?

Рита смотрит в мой кошелек и видит в нем стопку денег. Я понимаю, что она никогда не видела таких сумм, но для меня и для нашей семьи – это мои карманные расходы. Отец зарабатывает достаточно, поэтому у меня никогда не было проблем с наличными.

– Ты из города? – спрашивает она, посмотрев в мои глаза.

– Да.

– У кого живешь?

– Мою бабушку зовут Ирина. Она из девятого дома.

– Я знаю, – говорит Рита, вытащив из-под подушки кошелек. Она отсчитывает четыреста рублей, кладет их на стол и забирает пять сотен. – Жди здесь. Сейчас я принесу банку с отравой.

Она уходит в сени, а я провожаю её взглядом и ловлю себя на мысли, что моя бабушка не единственная женщина в этой деревне, у которой есть проблемы с общением. Если моя повернутая на порядке родственница говорит все, что думает, то у Риты ярко выраженно недоверие к людям. Местная ведьма пытается избавиться от меня, потому что я, видимо, влезаю в её личное пространство и нарушаю естественный порядок.

– Меня зовут Аня, – представляюсь я громко, чтобы меня было слышно.

– Я знаю твоё имя, – отзывается Рита, открывая дверь. Она входит в дом, ставит литровую банку какой-то чёрной жидкости на стол и вздыхает. – О тебе вся деревня говорит. Теперь забирай отраву и уходи.

– И что это такое?

– Тётя Ирина знает, как этим пользоваться. Иди, Аня, у меня без тебя дел хватает.

Пожимаю плечами, забираю банку и молча выхожу из дома. Несложно догадаться, что мне здесь не рады. Ну и пусть. Я не собираюсь плакать.

– Постой! – выкрикивает Рита мне вслед, и я оборачиваюсь. – Ты забыла яйца.

– Они мне не нужны, – отвечаю я. – И молоко, кстати, тоже можешь оставить.

– И что мне делать со всем этим?

– Можешь приготовить омлет, когда проголодаешься.

Она удивлённо хлопает ресницами, не зная, как ей быть. Меня это не касается. Я уже собираюсь уйти, когда замечаю, что на территории дома ведьмы есть гараж.

– Слушай, у тебя есть автомобиль? – спрашиваю я, заставляя её понервничать.

– Да. А что? Хочешь уехать?

– Я останусь в деревне до лета. Но мне хочется размяться, съездить в город, купить немного продуктов. В этой дыре только хлебом торгуют.

– И что?

– Я подумала, что ты могла бы отвезти меня, – намекаю я, двигаясь на встречу. – Может, мы сможем договориться? Я оплачу бензин и дам денег за проезд, а ты отвезёшь меня туда и обратно.

Она смотрит на меня задумчивым взглядом, и я вижу, что ей нужны деньги. Замечаю, как она колеблется, подхожу к крыльцу и улыбаюсь.

– Тебя зовут Рита, верно?

– Да, – кивает она.

– Послушай, Рита, мы обе знаем, что я не местная, – говорю я уверенно. – Мне довелось услышать, что здесь тебя называют ведьмой. Я не верю во всю эту чушь. Мы с отцом много лет живём в городе, а местные суеверия в глазах городского человека выглядят нелепо. И мне наплевать, почему в деревне все помешаны на мистике. Я знаю одно – магии не существует. В фокусы я верю, а ведьма – это смешно и глупо.

– Значит, ты не боишься?

– Я не верю во всякий бред.

– Иногда не все можно объяснить логикой.

– Как я уже сказала, мне наплавать, Рита! – улыбаюсь я. – Ну что, мы сможем найти общий язык? Здесь скучно, поэтому я собираюсь часто обращаться к тебе за помощью. Разумеется, это будет не бесплатно. И мы никогда не будем говорить о том, что думают другие. Договорились?

Секунда колебаний тянется вечность, но Рита соглашается и пожимает мою руку.

– Учти, Аня, – говорит она, сжимая мою ладонь, – если ты погибнешь, я не виновата. Ты ведь сама решила довериться человеку, которого здесь считают ведьмой.

– Да уж. С вами точно не соскучишься, – закатываю глаза, отпускаю её тёплую ладонь и иду к воротам. – Если не возражаешь, завтра я хочу поехать в город.

– Я отвезу тебя в соседнее село. Там есть гастроном, где продают все необходимое, начиная от жвачки и заканчивая новеньким трактором.

– Ехать долго?

– Полтора часа, если дождя не будет.

– Отлично! – махаю рукой, открываю калитку и вижу камень, от которого не успеваю увернуться. Мне попадает прямо в бровь. Я хватаюсь за лицо, падаю на колени и рычу, стиснув зубы. Неожиданно панорама местных красот начинает расплываться, в глазах рябит, а мир выглядит так, словно в телевизоре убавили гамму. – Вот сука! – выкрикиваю я, и белобрысый паренёк бежит прочь.

Ощущения такие, словно я с металлической битой поцеловалась. У меня нет сил даже на то, чтобы перевести дух и подняться. Кажется, я начинаю терять сознание. Смотрю на руки и вижу кровь.

– Все нормально? – Рита подскакивает ко мне, хватает за руку и говорит. – Покажи.

Я смотрю на неё правым глазом и чувствую, как по левой щеке струится кровь.

– Рассечение... – тяжело вздыхает она, помогая мне встать. – Идём в дом, рану нужно обработать.

– Банка! – едва держась на ногах, я смотрю на землю и понимаю, что отрава, которую я купила, больше нет. У калитки лежат осколки.

– Не думай об этом, – заботливо говорит Рита, помогая мне подняться на крыльцо и зайти в дом.

Когда мы оказываемся внутри, она сажает меня за стол, убегает на кухню, а через несколько секунд возвращается с аптечкой и тазиком с чистой водой. Я прихожу в себя, когда она даёт понюхать нашатырь. От этого запаха сознание проясняется, а я возвращаюсь в реальность.

Левый глаз все ещё закрыт, а правым я вижу, как Рита смачивает белую тряпку и прикладывает её к моему лицу. У неё очень нежные руки, думаю я в этот момент, пока снова не начинаю проваливаться. Хватаю со стола мокрую ватку, нюхаю и набираюсь сил.

– Сходила в гости, – смеюсь я, не зная, что и думать.

Рита занята делом и не отвечает. Она очищает мою рану, смывает кровь, а потом осторожно обрабатывает рассечение кончиком мизинца. Каждое прикосновение отдаётся неприятным жжением, но я стараюсь быть сильной и терплю, насколько это возможно. В конце она прилепляет пластырь мне на бровь и протягивает маленькое зеркальце.

– Жить будешь! – слышу от неё утешительный итог, а сама улыбаюсь, хотя не знаю почему мне так весело.

– Спасибо. Если бы не ты...

– Если бы не я, с тобой ничего не случилось, – холодно говорит она. – Я ведь предупреждала, что рядом со мной у тебя будут одни проблемы. Ты не поверила. Теперь веришь? Стоило тебе открыть калитку, как тут же травма.

– Ты серьёзно? – спрашиваю я, недоумевая. – Этот мелкий гаденыш кидал камни, когда я шла к твоему дому. То, что случилось, было обычной случайностью. Кое-кто должен лучше следить за своим отпрыском, а ты тут вовсе не причём.

– Это ты так думаешь, Аня.

– Не я одна так считаю. Это факты, Рита! Вы можете сходить с ума и думать, что у вас в деревне поселилась ведьма, но я никогда не поверю в этот бред! Ты ведь понимаешь, как нелепо называть себя проклятой ведьмой. Телевизора насмотрелась или книжек начиталась? Не удивлюсь, если в этой глуши показывает только ТВ3 и Рен ТВ.

– Я понимаю, почему ты не веришь, – говорит она, протягивая мне ватку. – Я тоже не верила, пока не столкнулась с ужасными последствиями. Моя бабка была ведьмой, поэтому я...

– Ты меня в могилу сведёшь, – смеюсь я.

– Вот увидишь...

– Ну хватит! – прошу я, пытаясь подняться на ноги. – Я не хочу говорить об этом. Был небольшой инцидент, который закончился тем, что мне в голову прилетел камень. Я буду благодарна, если ты перестанешь приписывать всякую чертовщину.

– Ладно.

– Наш договор все ещё в силе? – спрашиваю я, отмывая окровавленные руки в тазу.

– Я ведь обещала, что отвезу тебя в село. Приходи завтра ко мне, и мы съездим в гастроном.

– Вот черт!

– Что?

– Я банку разбила.

– Ты уже заплатила, поэтому идём в сени. Я дам другую.

Забираю банку, благодарю Риту за помощь и ухожу. Вернувшись домой, рассказываю бабушке о том, как получила камнем по голове и передаю банку с отравой. Она смотрит на пластырь, который Рита прилепила на бровь, рычит подобно львице в брачный период, укладывает меня в постель, а сама уходит из дома. У меня до сих пор все кружится перед глазами, рана болит и ноет, поэтому я закрываю глаза и не успеваю ничего понять, как засыпаю.

Глава 5

Просыпаюсь я ближе к вечеру, когда за окном уже начинает смеркаться. Я слышу, как бабушка ходит по кухне, прикладываю немало усилий и встаю ногами на пол. Пластырь лежит на подушке. Видимо, отклеился, пока я спала. Боли почти нет, но голова ощущается такой тяжёлой, словно я ношу латный шлем.

Не сразу, но я прихожу в себя, причмокиваю пересохшими губами и понимаю, что нужно поужинать, чтобы набраться сил. Сомневаюсь, что смогу сегодня уснуть. Я выспалась на неделю вперёд. И меня все устраивает. Пока боли нет, глупо думать о плохом.

Я выхожу из комнаты, обхожу небольшую перегородку и заглядываю на кухню. Бабушка крутит мясо на старой мясорубке, видимо, хочет лепить пельмени.

– Привет! – говорю я, зевнув.

– Малышка! – обеспокоенно говорит она, помогая мне сесть за стол. Наверное, она думает, что мне нужна помощь. – Как ты, моя дорогая? – спрашивает она, включая плиту, чтобы погреть овощное рагу.

– Жить буду, – отвечаю я, вспоминая слова местной ведьмы. – Я выспалась, оклемалась и готова ринутся в бой.

– Сражение уже выиграно, – сообщает она, вздыхая. – Я сходила к соседям, всыпала этому мальцу по первое число и высказала все его бестолковым родителям. Пусть научатся детей воспитывать, а уже потом раздвигают ноги и рожают идиотов.

Сегодня бабушка Ирина явно не в духе. Я понимаю, что она переживает. Можно сказать, отец возложил на неё ответственность за меня, а тут этот инцидент с маленьким мальчиком, который решил покидать камни.

– Тебе не стоило устраивать самосуд, бабуля, – говорю я, посмотрев в окно. – Осенью я уеду, а тебе придётся жить рядом с этими людьми.

– Это не имеет значения. Я не собираюсь переживать из-за каких-то соседей, малышка, – признаётся она, поставив рядом со мной фарфоровую тарелку с супом. – Это их дело, но я никому не позволю безнаказанно обижать мою внучку.

Я ем овощное рагу и наблюдаю, как она прикручивает свинину. Честно говоря, мне совсем не хочется говорить с ней об этом. Что было, того не исправить. Я не собираюсь зацикливаться на одном месте, а соберусь с мыслями, накоплю сил и пойду дальше. Я и так переживаю не самое лучшее время, поэтому белобрысый мальчик, что кидается камнями, не вызывает у меня никаких эмоций.

– Сегодня к нам приходил гость, – внезапно говорит бабушка, искоса глядя в мою сторону. – Ты догадываешься, о ком я говорю?

– Рита? – спрашиваю я. – Это она приходила?

– Да. Я была удивлена, но, кажется, её очень взволновал этот несчастный случай. Она спрашивала про тебя. Интересовалась твоим самочувствием. Я не знаю почему, но она даже попросила прощения.

– Рита ни в чем не виновата, бабуля, – решительно говорю я, отодвинув пустую тарелку. – Она помогла мне встать, обработала рану и даже отдала другую банку с отравой.

– Я все понимаю, но будет лучше, если ты не станешь связываться с этой женщиной.

Как же меня это достало!

Я резко вскакиваю на ноги и, почувствовав резкий укол в области раны, валюсь на стул. Ругаю саму себя за беспечность, смотрю в обеспокоенные глаза бабушки и предпринимаю ещё одну попытку. На этот раз я встаю очень осторожно, упираюсь руками в спинку стула и стараюсь не делать резких движений.

– Я приехала в деревню, чтобы написать книгу, бабушка, – говорю я с осуждающим взглядом. – Увы, работа стоит на месте. Однако за все время, что я живу в этой дыре, меня ничто так не злит, как твоё отношение к этой женщине. Вы с ума все по сходили, что ли?! Какая ведьма? Ваши глупые суеверия такие же нелепые, как разговоры о высших силах и подводных цивилизациях. Я не хочу и не собираюсь играть в эти игры. В мире не существует ведьм, высших сил, вампиров и прочей ереси. Есть здравый смысл и рациональный подход. Что Рита сделала такого плохого, чтобы все сторонились её? Чем она заслужила такое отношение к себе?

Бабушка отводит глаза, берет со стола тряпку и вытирает окровавленные руки:

– Шесть лет назад Рита была желанной гостьей в каждом доме. Все изменилось в тот день, когда несколько детей пошли гулять к реке. Стояла тёплая погода, поэтому они решили искупаться. Меня там не было, но я слышала, что они спустились вниз по течению и залезли в воду там, где опасно купаться. Это повлекло последствия. Одна девочка отплыла далеко от берега, зацепилась за корягу и начала тонуть. – Она посмотрела на меня, тяжело вздохнув. – Эта Рита проходила мимо, и у неё был шанс спасти ребёнка. Но она даже в воду не полезла. Она стояла на берегу реки и смотрела, как у неё на глазах тонет девочка. Малышку звали Маша, а тот белобрысый мальчик Лёша, которой бросил в тебя камень, её младший брат.

Слушая историю утонувшей девочки, я чувствую, как все сжимается в груди. У меня неприятно сосет под ложечкой, и я не могу отделаться от мысли, что Рита, внимательная и заботливая женщина, которая помогла мне, стояла на берегу и молча наблюдала, как тонет ребёнок.

– Почему она не помогла? – спрашиваю я, не узнав собственный голос. У меня губы дрожат, и язык заплетается.

– Не знаю, малышка, – пожимает плечами бабушка, коснувшись моей макушки. – В тот день приехала скорая помощь и милиция. Они долго расспрашивали Риту и детей. Мальчики и девочки рассказали свою точку зрения, поэтому её вместе с телом утонувшего ребёнка увезли в центр. Уж не знаю, чем они там занимались, но Риту отпустили на следующий день. С того момента, как она вышла на свободу, в деревне произошло несколько несчастных случаев. Никто не умер, слава богу, однако люди все равно стали обходить стороной эту женщину. Ей намекали, чтобы она собрала вещи и уехала, а она осталась. Так или иначе, а в Вереске появилась своя ведьма.

– Значит, эта нелепая легенда основывается на словах напуганных детей и молодой женщине, которую должны были посадить, но не посадили? Тебе не кажется, что вы сделали поспешные выводы? В милиции нет дураков, бабушка. Если её отпустили, она не могла спасти ребёнка.

– Что поделать? – говорит она, качая головой. – У нее была возможность уехать, но она осталась. Я не собираюсь вставать на сторону этой женщины. Даже если она не могла спасти ребенка, мои слова ничего не изменят.

– Ты заступилась за меня, – напоминаю я, улыбаясь.

– Не сравнивай мягкое с теплым, дочка. – Бабушка заглаживает мои рыжие волосы, чмокает в щеку и улыбается в ответ. – Я никому не позволю обижать свою внучку. Ну ладно, – вздыхает она, убирая тарелку перекрученного мяса в старенький холодильник, – нужно затопить баню, пока не поздно. Поможешь?

– Вообще-то я хотела прогуляться, – признаюсь я, поставив грязную тарелку в раковину. – Не возражаешь, если я отлучусь на полчаса? Обещаю, вернусь раньше, чем ты успеешь соскучиться.

– Иди и погуляй, – кивает она, когда я убираю чистую посуду на место. Не успеваю дойти до двери, а бабушка нагоняет и касается моего плеча. – Аня, я знаю, куда ты собираешься сходить. Не связывайся с этой женщиной. Может быть, ты права, и Рита не ведьма, но будет лучше, если ты будешь держаться подальше. От нее одни проблемы.

Я не могу и не хочу обманывать ее. Было бы намного проще, если Риту не считали бы ведьмой, но я люблю трудности, поэтому киваю и быстро выхожу из дома.

Бабушка не ошиблась, когда догадалась, ради чего я собралась на улицу. История утонувшей девочки оставила неизгладимый отпечаток в моей голове. Я защищаю незнакомую женщину, а ведь не знаю, может быть, Рита заслужила такое отношение. Если я права, эта сучка позволила умереть маленькой девочки. Я не злой человек, но не стану связываться с преступником.

Выхожу на улицу, иду вдоль дороги и замечаю, чтобы белобрысый паренёк, который огрел меня камнем по голове, снова стоит напротив дома Риты и продолжает бросать камни. Замахнувшись, он оборачивается, видит, как я направляюсь к нему, и роняет камень. Вместо того чтобы сбежать от меня, он идёт мне навстречу, останавливается на расстоянии вытянутой руки и, опустив голову, вздыхает.

– Прости, я не хотел бросать в тебя, – признаётся он, и я понимаю, что эти слова идут от сердца. Он искренне сожалеет о случившемся.

– Как тебя зовут?

– Лёша.

– А меня Аня. Тебе очень повезло, Лёша. У меня до сих пор голова болит, а ведь ты мог запросто выбить мне глаз.

– Я не хотел.

Прохожу мимо него, спускаюсь по тропинке к забору и дергаю ручку. Закрыто.

– Она ушла, – сообщает белобрысый паренёк. – Если ищешь ведьму, тебе стоит сходить на речку. Но я не советую этого делать. Она утопила мою сестру, и тебя может утопить.

– С чего ты взял, что она убила твою сестру? – спрашиваю я, посмотрев на него. У него темно-синие глаза. Очень красивые. Да и сам он довольно обаятельный паренёк.

– Так мама сказала, – отвечает он, приняв слова родителей за истину в последней инстанции.

– Моя бабушка рассказала, что после смерти твоей сестры сюда приезжала милиция. Риту отпустили, а это значит, что она никого не убивала.

– Мама сказала...

– Ты серьёзно? – перебиваю я, спрятав руки за спиной. – Лёша, ты симпатичный и умный мальчик. Неужели ты хочешь прожить всю жизнь, бросаясь камнями в забор женщины, которая, если верить милиции, не убивала твою сестру? Ты уже поранил незнакомого человека, а я никого не топила. Или ты думаешь, что я тоже виновна, потому что пришла в гости к Рите?

– Нет.

– Подумай над этим, – говорю я, оглядевшись по сторонам. – Слушай, а где находится речка?

– В той стороне, – указывает он на восток.

– Проводишь?

– Мне не разрешают покидать деревню, – робко признаётся он.

– Очень жаль.

– Иди прямо, – говорит он мне вслед. – Как только увидишь столб с проводами, спускайся по тропинке к воде. Ты сразу найдёшь там пляж. Ведьма всегда купается в том месте, где утонула сестра.

– Откуда ты знаешь? – спрашиваю я, отойдя на довольно большое расстояние.

– Я видел! – кричит он в ответ. – Только будь осторожна. Ведьма злится, когда за ней подглядывают.

– Почему?

– Она купается без одежды.

Лёша продолжает что-то кричать, но я уже не разбираю слов. Я отхожу далеко от деревни, оказываюсь в открытом поле, держусь подальше от столба с линией электропередач, приближаюсь к небольшой роще старых деревьев и вижу крутой спуск к воде. Это то место, о котором он рассказал.

– Голая ведьма, – заинтриговано хихикаю я.

У меня есть один секрет. Об этом никто не знает, потому что люди неправильно понимают подобные вещи. Если я расскажу об этом отцу, он тоже сделает неверные выводы. Мне приходится держать это в тайне, ведь в противном случае возникнут проблемы.

В прошлом году мама узнала смертельный диагноз. Это было шокирующее открытие, которое повергло всех в шок. И больше всех переживала она. Я никому не говорила, но однажды она пришла ко мне ночью, зачем-то легла в мою постель и начала трогать меня там, где матери никогда не касаются своих дочерей. Мне было всего пятнадцать лет. Ее действия были запрещены законом. Более того, если я ничего не путаю, это называется инцест. Однако это случилось. Мимолетная слабость. Никто не смеет обвинять мою маму в совращении малолетних. Она умирала, поэтому я простила ей эту слабость.

Как бы там ни было, а она умерла, оставив в моей душе неизгладимый след. С того дня я перестала смотреть на мальчиков. Я начала интересоваться девочками, и этот интерес останется со мной на протяжении многих лет.

Узнав, что ведьма купается без купальника, я испытываю то, что, наверное, называется возбуждением. У меня перехватывает дыхание, и я цепляюсь рукой за наклонившуюся ветку дерева, осторожно нащупываю почву под ногами и стараюсь спуститься к воде. Я не планирую ломать ноги, поэтому хватаюсь за все, что попадется под руку.

Наконец опасный участок остается позади. Я облегчено выдыхаю, отряхиваю джинсовые шорты, поправляю серую футболку и, перешагнув огромную корягу, выхожу на берег. На улице темнеет, а под сенью густой листвы уже наступает ночь. И кто в здравом уме станет купаться в такое время суток? Видимо, тот, кто не хочет, чтобы у него были свидетели.

Я прохожу у самой кромки воды, по мягкому омытому песку и замечаю на земле замшевые калоши. Рядом с ними лежит полиэтиленовый пакет, в котором аккуратно сложены вещи: цветастое полотенце, черное платье, бюстгальтер и женские трусики с прилепленной прокладкой. Эта женщина носит только черное, в тон цвета глаз и волос.

Я оглядываюсь в поисках ведьмы, слышу всплеск воды, резко оборачиваюсь и вижу, что из воды торчит силуэт человека. Речка не слишком широкая, до другого берега можно за несколько минут добраться, но из-за времени суток и проклятых веток деревьев я не сразу понимаю, что этот силуэт принадлежит Рите.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она. В ее голосе слышится легкое раздражение и недовольство. Ничего удивительного. Если меня увидели бы голой, когда я хочу побыть наедине с мыслями, я, наверное, тоже бы рассердилась.

– Извини, пожалуйста, – отзываюсь я, отвернувшись. – Я не хотела мешать. Бабушка рассказала, что ты заходила в гости, поэтому я решила поблагодарить тебя за заботу.

Слышу всплеск воды ипонимаю, что она выходит. К горлу подступает ком. И я пытаюсь проглотить, но у меня не выходит. Я никогда не видела голую женщину, поэтому сжимаю кулаки и осторожно оборачиваюсь.

Она стоит по колено в воде, выжимает длинные волосы цвета вороньего крыла и смотрит на меня. Похлопав ресницами, я замечаю, как шее ведьмы стекают маленькие прозрачные капельки. Мне ужасно неловко, но я изучаю ее, словно хочу запомнить каждую деталь. В глаза бросается красивые груди и выпуклости в форме темных ореолов торчащих сосков, которые затвердели от холода и стали похожи на пуговки.

– Ты извращенка? – внезапно спрашивает она, прищурив глаза.

– Что?! – У меня вспыхивает лицо, ведь это правда. Я веду себя как озабоченный извращенец. – Нет, я не…

– Впервые вижу, чтобы девушка так пялилась на сиськи, – хмыкает Рита, пройдя мимо. Она наклоняется, берет из пакета полотенце и обтирает тело.

Я не знаю, как оправдать свое поведение. У меня нет подходящих слов для подобных ситуаций. Видимо, она права, и я действительно извращенка, которой нравится женские сиськи. Моя грудь мне тоже нравится, но это немного другое.

Пока я пытаюсь найти объяснение своим глупым поступкам, Рита натягивает трусики и застегивает лямку бюстгальтера. Она уже собирается втиснуться в платье, как я вспоминаю слова бабушки.

– Это правда? – спрашиваю я, посмотрев на нее.

– Понятия не имею, – отвечает она. – Правда зависит от точки зрения и вопроса, который ты не задала.

– Бабушка рассказала, что шесть лет назад у тебя на глазах утонула девочка, – говорю я почти осуждающим тоном. – Ты могла спасти ее?

Рита бросает платье на землю, неожиданно хватает меня за руку и рывком одергивает на себя. Она тащит меня в ту сторону, где я чуть не свалилась, пытаясь спуститься. Однако мы проходим мимо подъема в гору, перешагиваем поваленное дерево и оказываемся в месте, где из воды торчит огромный камень. Я замечаю небольшое ответвление в реке. Течение в этом месте намного сильнее.

– Это случилось здесь! – рявкает Рита, толкая меня к воде. – Девочка, в убийстве которой меня обвиняют, не справилась с течением и ударилась головой о камень. Прежде чем обвинять человека, попробуй сама доплыть до того места, где она погибла.

Она тычет в спину, и я вхожу ботинками в прохладную воду. Река омывает мои ноги, пока в моей голове вырисовывается картина произошедшего. Рита права. Течение в этом месте особенно быстрое. Я понятия не имею, как маленькая девочка смогла уплыть так далеко, но, если она ударилась головой, ей бы даже спортсмен не помог.

– Я сделала все возможное и невозможное, – заявляет Рита, стиснув зубы. Ей больно говорить об этом, а злая гримаса и дрожащие руки являются подтверждением слов. – Ты понимаешь? Когда я вытащила девочку на берег, она уже была мертва. Тот удар был роковым. Если не веришь, можешь обратиться в полицию и поднять справки патологоанатома. Они сделали вскрытие, но даже это не помогло донести до родителей погибшего ребенка, что я не виновата.

Молча киваю, накидываю на нее мокрое полотенце и веду к месту, где она оставила вещи. Мне больше не нужны оправдания этой женщины, потому что я вижу, как она сожалеет. Не успеваем мы дойти до платья, которое валяется на земле, Рита отскакивает от меня, падает на колени и, не в силах сдержать слезы, плачет и рычит от боли, что сжимает ей сердце. Я плачу вместе с ней.

Глава 6

Первый месяц каникул подходит к концу. Мы с Ритой проводим много времени наедине, часто ездим в село, вечерами гуляем по деревне, а потом пьём чай с яблочным вареньем. Я сближаюсь с ней, даже не понимая, зачем это делаю. Бабушка все так же недовольна тем, как я пропадаю вместе с этой женщиной, но она не спешит осуждать, а заботливо просит, чтобы я была осторожна в своих желаниях. Не знаю, почему она говорит об этом всякий раз, когда я иду гулять. Может быть, она что-то подозревает? Не могу сказать наверняка, ведь я и сама пока ничего не понимаю. Мне хорошо рядом с моей обаятельной ведьмой. Она одна считает меня своей подругой. К тому же в деревне нет молодых женщин, кроме неё.

Наши встречи, общение и взгляды на жизнь берут новый виток развития 29 июня 2013 года. Я хорошо помню тот невыносимо жаркий день, словно это было вчера.

На улице так жарко, что бедный рыжий кот по кличке Рыжик изнывает от жары. Он лежит у меня в ногах, дышит и не может надышаться. Он часто облизывает нос и высовывает язык, притворяясь собакой. Его поведение всегда вызывает улыбку, но сегодня мне тоже не до веселья.

– Ты снял бы шубку, Рыжик, – говорю я, обмахиваясь веером из листков бумаги. Я сижу на кухне в белом платье, прижимаюсь спиной к стенке холодильника, и на мне нет нижнего белья. – Боже, как же жарко...

Открываю дверцу морозильной камеры, достаю литровую бутылку с малиновым компотом и делаю несколько маленьких глотков. Я знаю, что от жидкости буду потеть и чаще бегать в туалет, но не могу не пить, иначе просто умру от жары.

Ставлю бутылку на место и слышу, как открывается парадная дверь. Я не придаю этому особого значения, потому что бабушка тоже часто заходит в дом и отдыхает, пытаясь спрятаться от изнурительной жары. Не понимаю, как она может работать в огороде, если на термометре показывает тридцать восемь градусов.

– Аня, ты дома? – слышу её голос и встаю с пола.

– Да, бабушка, – отзываюсь я, выглядывая в зал. И тут я вижу, что позади неё стоит Рита.

– Привет! – говорит ведьма, улыбаясь. – Я решила, что в такую жару стоит сходить на речку и освежиться. Что скажешь? Составишь компанию?

Смотрю на бабушку и понимаю, что она не возражает. Думаю, она тоже сходила бы вместе с нами, если не была бы против общества местной ведьмы.

– Почему бы и нет? – пожимаю плечами, беру с тумбочки полиэтиленовый пакет и открываю ящик гардероба, где хранится сумка с вещами. Нахожу на самом дне купальник и полотенец для походов на речку, захватываю с собой сланцы и вместе с Ритой выхожу из дома.

– Это тебе, – говорит она, надев мне на голову белую шляпку. – Не хочу, чтобы тебе голову напекло.

– Спасибо.

Мы выходим со двора на дорогу и идём в сторону речки. Рита идёт позади меня, похоже, она не хочет привлекать внимание. Я давно привыкла к подобным выходкам. Если мы гуляем, она всегда держится в стороне. Наверное, она делает это ради меня, ведь мы у всех на виду. Честно говоря, я понятия не имею, что у неё на уме, но я рада очередной прогулке.

Внезапно из кустов выскакивает белобрысый паренёк и заграждает нам путь.

– Добрый день, тётя Рита, – говорит он, хлопая большими глазами. – Вы не забыли, о чем я вас попросил?

Ведьма засовывает руку в пакет с вещами и вытаскивает коробку с диском компьютерной игры.

– Это то, что ты заказывал?

Глаза Леши округляются от восторга. Он хватает диск с игрой и расплывается в улыбке.

– Спасибо, тётя Рита!

Мы оставляем его наедине с эмоциями, которые вот-вот вырвутся наружу и забрызгают тротуар, спускаемся по дороге и идём дальше.

– Кое-кто будет в ярости, – вздыхает она, а я смотрю на неё и улыбаюсь.

– Ты про родителей этого мальчика? И что в этом плохого? Ты все равно ездишь в село. К тому же Лёша перестал бросать в твой забор камнями. Даже начал здороваться.

– Это не отменяет того факта, что родители мальчика до сих пор считают меня убийцей, – говорит она, когда мы приближаемся к крутому спуску. Рита хватается за ветку дерева и ловко, словно амазонка, скатывается вниз.

Я никогда не была такой ловкой, поэтому бросаю ей пакет с вещами, а сама цепляюсь за ветку и осторожно сползаю вслед за ней. Когда мы оказываемся на берегу, Рита достаёт бутылку с компотом, делает глоток и передаёт её. Пока я смачиваю горло, она вытаскивает огромное полотенце, стелет его возле повалянного дерева и подходит к воде.

– Не хочу показаться бестактной, – неожиданно говорит она, – но, если бы не тот случай, когда Лёша рассек тебе бровь, он продолжил бы бросать камни. Это дико выводило из себя. Каждый день он прибегал и бросал камни! Черт возьми, однажды я хотела взять отцовское ружьё и пальнуть в гаденыша солью!

Я смеюсь во весь голос:

– Какая же ты злая, Рита.

Она шмыгает носом и улыбается, попутно расстёгивая маленькие пуговки платья. Я тоже не стою на месте, но понимаю, что не могу переодеться при ней. Нижнего белья то нет!

Беру купальник и собираюсь отойти в сторону, как она скидывает платье и нагишом забегает в воду. Провожаю её взглядом, уставившись на маленькую родинку в области правой ягодицы, глотаю и не могу пошевелиться. Она ныряет, уходит глубоко под воду, а через несколько мгновений выныривает.

– Кого-то ждёшь? Или тебе требуется персональное приглашение? – спрашивает она, засмеявшись заразительным смехом. – Аня, долго ты будешь стоять на берегу? Идём!

– Твою мать... – бубню себе под нос. Я бросаю купальник рядом с пакетами, оглядываюсь по сторонам и, сняв огромные калоши, на пять размеров больше моей ноги, выскакиваю из платья и бегу в воду, в чем мать родила. Проще говоря, я плюю на последствия, потому что рядом с Ритой мне хочется быть самой собой. А что может быть лучше, чем купание нагишом?

Я захожу в реку, ступая по мягкому песку, который просачивается между пальцев, оказываюсь по пояс в тёплой воде и окунаюсь с головой. Рита наблюдает за мной и продолжает смеяться. Я улыбаюсь в ответ, вот только не спешу заходить ещё глубже.

– Ты чего? – спрашивает она.

– Я не умею плавать, – признаюсь я, зайдя чуть глубже, чтобы груди тоже оказались под водой. До Риты мне ещё далеко, и я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел, как я купаюсь без купальника.

Она вновь ныряет. На секунду я теряю её из вида, однако очень скоро замечаю, как она проплывает мимо меня и выныривает перед лицом.

– Ты серьёзно? – загладив мокрые волосы на затылок, спрашивает она.

– Да.

– Прости, если я лезу не в своё дело, но разве мама не учила тебя плавать? – интересуется она с обеспокоенным видом.

– Ты знаешь?

– В деревне сложно утаить секреты, Аня. И да, я знаю, что твоя мама умерла от рака. Прими мои соболезнования.

– Все нормально, – говорю я, сполоснув лицо в тёплой воде. – По правде говоря, мама тоже не умела плавать. Мы жили в Москве, а там нет речки, которая была бы в шаговой доступности. К тому же мои родители часто пропадали на работе.

– Не представляю, как ты жила в таких условиях.

– Ну, я ходила в школу и все свободное время проводила с подругами.

– Если хочешь, могу научить, – внезапно предложила Рита.

– Не надо. Мне и так хорошо.

– Как знаешь. – Она ныряет под воду и всплывает в нескольких шагах от меня. – Не возражаешь, если я задам личный вопрос?

– Задавай.

– Откуда у тебя возник интерес к женщинам?

У меня вспыхивает лицо, и я спешу освежить его. Рита смотрит на меня и расплывается в злой усмешке.

– Значит, я была права.

– О чем ты говоришь? – уточняю я, делая вид, словно мне в глаз что-то попало.

– Аня, можешь не притворяться.

– Я не понимаю...

– Разве? – Рита начинает сокращать дистанцию, не спеша подбирается ко мне и, оказавшись в нескольких сантиметрах, касается моего лица. – Ты не умеешь врать. Ещё месяц назад мне показалось странным, что ты разглядывала мои сиськи. Пока все остальные держатся от меня на расстоянии, ты ищешь повод, чтобы поехать в село. Я ведь не дура. Кто станет портить себе жизнь постоянными встречами с той, кого ненавидит вся деревня? Только та, кому я не безразлична. Я права?

– Ты ошибаешься, – холодно отвечаю я. Мое сердце бьется в ритме румбы, а лицо плавится от стыда. Я чувствую странное покалывание на кончиках пальцев и неожиданно возникший жар внизу живота. Эмоции рвут меня на куски. Я не контролирую себя. При всём этом я стараюсь отвести подозрения, потому что не хочу потерять её. Уж лучше мы останемся друзьями, чем я проведу лето без такой классной подруги.

– Я понимаю, – спокойно кивает она, заговорив вполголоса. – Не каждый день узнаешь, что твой секрет был раскрыт. Не бойся, Аня, я не собираюсь разоблачать тебя. Если ты не заметила, у меня здесь нет друзей. Ты можешь мне довериться. Обещаю, никто и никогда не узнает, о чем мы говорили.

– Не знаю, что ты напридумывала, но я никогда не была лесбиянкой! – повысив голос, я делаю вид, что обижаюсь на неё. Чтобы закрепить свои слова делом, я оборачиваюсь к ней спиной и иду в сторону берега.

Не успеваю выйти из воды, потому что Рита хватает меня за руку и тянет за собой. Мы оказываемся в месте, где я не дотягиваюсь до дна. Меня сразу же накрывает приступ паники. Я начинаю махать руками и ногами, вырываюсь изо всех сил и стремлюсь вырваться, но не могу ничего сделать. Брызги летят в разные стороны, а с моих губ вырываются непристойные слова.

– Тише, не надо привлекать к себе ненужного внимания, – шепчет она, удерживая меня в своих объятиях.

Я понимаю, что нахожусь под властью этой женщины. Если она решит отпустить меня, я точно утону. Мы отдаляемся от берега, и я схожу с ума.

– Не надо бояться, – говорит она заботливо. – Обними меня.

Висну у неё на шее, а заодно обхватываю ногами. Она хлопает меня по бёдрам, намекая, чтобы я тоже плыла. И я ослабляю хватку. Течение реки уносит нас далеко вперёд, где уже не видно наших вещей. Но в один момент мы оказываемся там, где нет никакого течения. Вода здесь спокойная, как на озере.

– Ты должна расслабиться и получать удовольствие от процесса, – говорит она, убирая мои руки. – Я не отпущу тебя. Слышишь? Но и ты должна поработать руками. Я буду придерживать, а ты начинай грести в сторону наших вещей. И не бойся, ты не утонешь. Я не позволю.

– Хорошо...

– Готова?

– Да.

Ложусь на живот и чувствую её руки на талии. Она плывёт и держит меня, не позволяя мне утонуть. Я начинаю махать руками и грести, что есть сил, но течение уносит меня назад. Очень скоро я выдыхаюсь, смотрю на Риту и закатываю глаза. Она молчит, поэтому я снова предпринимаю попытку и пытаюсь побороть эту маленькую речку. К сожалению, как бы я не пытаюсь преодолеть себя, у меня ничего не выходит. И я сдаюсь.

– Больше не могу, – облизнув пересохшие губы, говорю я. Смотрю на неё и вижу, как она улыбается. – Ты смеёшься над моей неудачей?

– Да нет. Я не смеюсь, – отвечает она, и, отпустив меня, плывёт в сторону берега.

Я смотрю ей вслед и ловлю себя на мысли, что мои ноги все ещё не касаются дна. Однако я не тону, а чувствую себя превосходно. В какой-то мере это удивительно. Я немного теряюсь, но собираюсь с мыслями и начинаю махать руками. У меня выходит догнать Риту, и я оказываюсь на мелководье.

– Ни хера себе... – говорю я, выбираясь из воды. – Я что, научилась плавать?

– Ты ругаешься как мужик, – смеётся Рита, стряхивая волосы.

– За это нужно благодарить бабушку. За все время, что я провела в деревне, мой словарный запас увеличился, – говорю я ей, смеясь. – Ты ведь знаешь, какой она бывает вспыльчивой.

Рита утвердительно кивает и берет из пакета запасное полотенце. На улице сегодня очень жарко, но стоит мне освежиться, как кожа становится похожа ту, какая бывает у ощипанной курицы, по спине бегут мурашки, а темные волосики на руках встают дыбом. Я начинаю замерзать.

– Может быть, пройдем вперед? – предлагает Рита, замечая, как я зябну от дуновения теплого ветра. – Там нет деревьев и можно немного позагорать.

Стуча зубами, я киваю в ответ, хватаю с земли свои пожитки и следую за ней. Мы идем по берегу, к тому месту, где я, кажется, научилась плавать, отходим немного подальше и поднимаемся на пригорок, где растет сочная зеленая трава. В этом месте спуск не такой крутой, поэтому Рита раскладывает полотенце прямо на склоне и садится. Я сажусь рядом с ней, укутываюсь теплым полотенцем и выдыхаю. Лучи палящего солнца сушат мои испачканные ноги и волосы, махровая ткань быстро становится горячей, а капли воды уже больше не стекают по шее.

– Вернемся к нашему разговору? – спрашивает Рита.

Я поворачиваюсь к ней и замечаю, как она в открытую пялится на мои затвердевшие соски. Это месть? Или интерес к моей персоне? Не понимаю, пока не обращаю внимания на маленький язычок, скользнувший между ее манящих губок. Я начинаю сходить с ума, потому что не могу никак определить, что она делает. Это похоже на заигрывание, но я могу ошибаться.

– Ты очень красивая женщина, Рита, – срывается с моих губ.

– Но?

– Без «но», – говорю я, закатив глаза. – Ты права, черт возьми. Не хочу вдаваться в подробности, поэтому скажу, что мне всегда нравились женщины. Я знаю, как это выглядит со стороны. Можешь назвать меня идиоткой, но чувства не врут. Я никогда не видела себя рядом с мужчиной.

– Хочешь сказать, что ты никогда не встречалась с мальчиками?

– Ну почему же? – хмыкаю я, говоря об этом совершенно спокойно. Впервые в жизни я раскрываю свой секрет, разговариваю с женщиной, о которой почти ничего не знаю, однако этот разговор меня не смущает. Мне давно следовало высказаться, и, кажется, я нашла человека, которому могу довериться.

– За несколько месяцев до страшного диагноза мы с подругами решили сходить на елку, – отвечаю я. – Это было утро тридцать первого декабря, и мы собрались очень большой компанией. Нас было человек двадцать. Там был один парень. Он учился в девятом классе, но я быстро прикипела к нему. Он классный, – улыбаюсь, вспоминая последний новый год, когда я была по-настоящему счастлива. – Когда я замерзла, Петя купил мне горячий шоколад с пирожком. В какой-то момент мы отбились от группы, вышли из парка и пошли, куда глаза глядят. Рядом с ним я потеряла счет времени, поэтому дома получила страшный нагоняй от отца. Ему даже пришлось приехать за нами, потому что мы свалили в другой район.

– Почему вы расстались? – спрашивает Рита, сделав несколько глотков сока.

– Из-за мамы. Когда я узнала, что у нее рак, остальной мир больше не имел никакого значения. Петя пытался поддержать нас с папой, но я стала замкнутой, и он променял меня на одноклассницу.

– Это из-за него ты…

– Конечно же, нет, – мотаю головой, а сама не знаю ответа на вопрос. Пытаюсь найти объяснение своим поступкам и говорю то, что первым приходит в голову. – Я нормально отношусь к парням. Но это не мое, понимаешь? Я не чувствую того же, что испытываю рядом с девушкой. Это сложно передать словами.

К тому моменту, как я нахожу подходящее оправдание своему интересу к нетрадиционным отношениям, Рита отбрасывает все рамки, стоит заметить, заодно с полотенцем, ложится на спину и надевает солнцезащитные очки. Я оглядываюсь по сторонам, потом смотрю на нее и понимаю, что передо мной лежит голая женщина в очках. Она не стесняется своей наготы, подогнув коленку левой ноги, загорает на солнце и получает кайф от процесса.

– Не боишься, что нас увидят? – спрашиваю я, не зная, что и сказать.

– Нет, не боюсь, – ее губы расплываются в улыбке. – Все деревенские жители знают, что я часто хожу на речку и купаюсь в этом месте. С другой стороны рощи, ближе к дороге, есть еще один пляж. Все ходят туда. Да и рыбаки предпочитают рыбачить на озере, до которого два часа езды на машине. – Она поднимает очки, прищуривается и, взяв меня за запястье, дергает на себя. – Попробуй расслабиться, Аня. Здесь никого нет.

Я лежу рядом с ней, прикрывая плечи и грудь полотенцем, а сама думаю о том, что сейчас веду себя как нудист. Мне доводилось видеть пляж для нудистов в Москве. Меня приглашали туда друзья семьи, но я отказалась. Не привыкла выставлять свои прелести. Однако рядом с Ритой я ничего не стесняюсь, даже раскрываю грудь, закрываю глаза и, делая глубокий вдох, расслабляюсь.

– Поужинаем?

Стоит Рите спросить об этом, как меня переклинивает. После всего того, что я рассказала, она внезапно предлагает поужинать. В два часа дня? Нет, понимаю я, это не вопрос, а приглашение на ужин. Она что, приглашает меня на свидание?

Открываю глаза, поворачиваю голову и вижу, как Рита смотрит на меня. Она ждет ответа! Черт возьми, и что я должна ответить?

– Ты проголодалась? – спрашиваю я, стараясь говорить ровно и четко. Получается плохо, но я хотя бы попыталась.

– Нет. А ты?

– И зачем ты приглашаешь поужинать, если не голодная?

Она расплывается в улыбке и натягивает очки.

– Рита! – не выдерживаю я, облокотившись на локоть. – Можешь объяснить, что это значит?

Эта ведьма облизывает пересохшие губы, всем своим видом намекая на то, что может означать ее предложение. Ей нравится заигрывать со мной, демонстрировать свои лучшие качества и вызывать неподдельный интерес.

– Ты решила поиздеваться, да? – закатываю я глаза.

– Какая же ты нетерпеливая, – вздыхает Рита, отложив в сторону очки. Она садится, хорошенько подтягивается, из-за чего я слышу, как хрустят ее косточки, также громко разминает шею и резко выдыхает. – Если ты не возражаешь, я хотела бы пригласить тебя на ужин. Можешь считать это свиданием.

– С удовольствием! – без раздумий отвечаю я.

– Значит, мы договорились, – улыбается она. – Завтра я планирую съездить в магазин, купить кое-какие продукты, а вечером жду тебя у себя дома.

Все случилось так неожиданно, что я даже не успела толком испугаться и осознать смысл происходящего. Тогда, в тот необыкновенно жаркий день, я согласилась пойти на свидание. На самое настоящее свидание! Ужин и свечи! И я буду сидеть напротив женщины, которую нахожу очень привлекательной!

Не знаю почему, но каким-то чудом я не сдохла от счастья.

Глава 7

Никогда бы не подумала, что пойду на свидание. В деревне? Месяц назад мне казалось, что я все время буду сидеть дома и работать над книгой. К тому же отец говорил о местных жителях так, что я не подумала бы, что в Вереске есть молодой человек или девушка, с которой я буду встречаться. И он был прав. Поэтому я собирала сумки, отталкиваясь от личных потребностей. Кто бы мог подумать, что мне потребуется платье на свидание.

В спортивных сумках не было ничего, чем я могла бы удивить местную ведьму. За прошлый месяц я одевала все, что привезла с собой из города. В том числе и десяток платьев. Идти к Рите в футболке, кофте и джинсах, которые я взяла с собой на тот случай, если погода ухудшится, не было никакого смысла. Недолго думая, я надела то, что показалось мне более или менее приличным.

Я надеваю сиреневое платье с тонкими атласными бретелями и декорированным рюшами лифом, который струится по телу и останавливается чуть выше колена, открывая мои не самые длинные и привлекательные ноги. Плотная ткань почти что непристойно обтягивает мои пышные груди, из-за чего мне становится немного неловко. Я носила это платье много раз, но сейчас оно выглядит излишне откровенным, словно я намерено планирую соблазнить свою подругу. Ничего более подходящего на такие случаи у меня нет, поэтому я поправляю лямки, душусь парфюмом с ароматом ванили и оставляю в покое высокое зеркало гардероба.

Не успеваю дойти до двери и незаметно улизнуть из дома, как слышу тяжелые шаги в сенях. На пороге возникает бабушка. Она смотрит на меня озадаченным взглядом, а ее взгляд скользит по обтянутым контурам груди и живота.

– Уходишь? – спрашивает она, недоумевая от моего внешнего вида. Она уже видела это платье. В прошлый раз бабушка сказала, что в таком виде можно только «петушков» соблазнять.

– Мы с Ритой хотели встретиться, поужинать и обсудить мой роман, – отвечаю я, когда она проходит на кухню и открывает дверцу холодильника, чтобы перекусить своей любимой простоквашей. – Не возражаешь, если я задержусь допоздна?

– Ты уверена? Может быть, дело вовсе не в романе? – интересуется она, выглянув из-за перегородки и бросив на меня выразительный взгляд.

– А в чем?

– Я не знаю, – пожимает плечами и вздыхает она. – Может, тебе надоело торчать целыми днями дома, и ты решила, что пора немного развеется? Ты не подумай, я не осуждаю. Рита намного моложе меня. Уверена, у вас есть темы для разговора, а у меня только работа на уме.

О чем это она говорит, задаюсь я вопросом. У меня возникает ощущение, что бабушка догадывается по поводу моих планов. Или это плод больного воображения разыгрался? Не знаю почему, но у меня неприятно сосет под ложечкой.

– Бабушка, ты все неправильно поняла, – оправдываюсь я. На меня словно давит тяжёлый камень, и я остро чувствую, как начинаю задыхаться. Это тот случай, когда все тайное становится явным. И о чем я только думала, когда поверила в себя?

– Все хорошо, малышка, – улыбается бабуля, скрываясь за печкой. – Ты молодая, красивая и милая девушка. Тебе хочется расслабиться, может быть, даже немного выпить и поговорить со сверстницей. Я все понимаю. Постарайся не напиваться, ладно?

Видимо, она решила, что мне скучно сидеть на месте, поэтому я хочу немного развеяться, сменить обстановку и расслабься в обществе ведьмы. У меня камень падает с груди.

Я испытываю облегчение, делаю глубокий вдох и не спеша выхожу из дома. Теперь я расслабляюсь и сосредотачиваюсь на предстоящем свидании. Прежде чем идти к Рите, которая, между прочим, сегодня весь день провела в соседнем посёлке и готовилась к нашей встрече, я бегу в деревенский туалет и застреваю там на несколько минут. Запах отвратительный, а вокруг летают огромные насекомые: мухи, бабочки и прочая мерзость. У меня слезятся глаза, поэтому я быстро выскакиваю на свежий воздух, споласкиваю руки в настоявшейся теплой воде из бочки, которая стоит у входа в огород и выхожу на дорогу.

Вместо того чтобы сразу пойти в дом Риты, я прогуливаюсь по улице и проветриваюсь. Не могу отделаться от мерзкого запаха. Проходит всего несколько минут, и я подхожу к красному забору, открываю металлическую калитку, вхожу во двор и поднимаюсь на крыльцо. Риты нигде не видно, поэтому мне остаётся надеяться, что она ничего не забыла. Хотя, кого я обманываю? Сильно сомневаюсь, что она часто приглашает кого-то на ужин и регулярно ходит на свидания.

Почему-то мне кажется, как и у меня, у неё есть проблемы с противоположным полом. Если я не ошибаюсь в своих суждениях, этим вечером мы окажемся в одинаковых условиях. Мы обе свободны от оков семейной жизни, хотим наладить личную жизнь и живём одним днём. Жизнь в деревне – вот что нас объединяет и делает такими похожими друг на друга. Наверное, отец с бабушкой никогда бы не одобрили наших отношений. Если не учитывать, что мы женщины, нас разделяет просто колоссальная разница в возрасте. Тринадцать лет. С ума сойти!

И о чем я только думаю? Аня, у тебя что, крыша поехала? Да, крыша точно скатилась набок, отвечаю я сама себе, смеясь где-то глубоко в душе.

Я захожу в избу моей привлекательной ведьмы, чувствую, как воздух в комнатах и на кухне напитался приятным ароматом жареного мяса, что даже дымка стоит. Ничего удивительного, ведь на улице стоит духота. К тому же Рита убрала все верёвки, поснимала сухие связки зверобоя и душицы, поставила в центре зала небольшой столик и накрыла его белоснежной скатертью.

– Добрый вечер! – говорю я, когда отвратительные калоши уже сняты и оставлены за дверью.

– Я здесь! – отзывается Рита из спальни, и я подхожу поближе. – Подожди, пожалуйста, сейчас я выйду.

Зазор между дверью и косяком позволяет мне заглянуть в комнату и увидеть её. Рита стоит перед большим зеркалом и прихорашивается. Она поправляет лямки бюстгальтера, и, убедившись, что очередное чёрное платье подчёркивает её стройную фигуру, расплывается в самодовольной улыбке. Ей нравится то, что она видит в зеркале. Мне это нравится вдвойне. Меня немного удивляет, что у этой женщины в гардеробе висят исключительно чёрные наряды, но именно сегодня она выглядит по-особенному. Видимо, все дело в косметике и причёске, которые подчёркивают её изящество и красоту.

– Классно выглядишь! – не устояв на месте, я захожу к ней.

Она даже вздрагивает от моего неожиданного появления.

– Правда? А я не перестаралась? – робко улыбается она, оглядывая свой туалет. От неё пахнет полевыми цветами, и этот запах сражает наповал.

– В самый раз для свидания, – показываю ей большой палец и смеюсь, облокотившись на косяк двери.

– Свидание... – волнительно говорит она, словно это слово кажется ей по-настоящему особенным. По ней заметно, как она нервничает и смущается. По всей видимости, я была права, и мы обе оказались в одинаковом положении.

Я понимаю, что пора разряжать обстановку, ведь в противном случае она грохнется в обморок, а я с воплями побегу прочь, может быть, даже доберусь до города.

Ага! На своих двоих! Размечталась, Аня! Живо приди в себя, идиотка несчастная. Это ты затеяла.

Я эту кашу заварила, мне её и расхлёбывать.

– Отстань ты от этого зеркала, Рита, – говорю я ей, закатывая глаза. – Ты потрясающе выглядишь.

– Сто лет не ходила на свидание, – хлопнув ладонями по щекам, Рита мотает головой и проходит мимо меня. - Идём, надо поесть, пока я не свихнулась.

– Век? Выглядишь моложе. Или это значит, что ты хорошо сохранилась? – говорю я ей вслед, наблюдая за тем, как круто обтягивающая ткань платья сексуально подчёркивает её ягодицы. Попа у Риты маленькая, можно сказать, что утончённая и компактная, не в пример моей. В ней угадывается соблазнительная грация и тонкость натуры, поэтому я понимаю её любовь к чёрным вещам. Чёрные тона – это то, что делает её привлекательной женщиной, в какой степени, роковой красоткой, за которой хочется следить, и на кого хочется быть похожей. Где-то на подсознательном уровне я завидую ей. Я хочу выглядеть, как она, равняться на неё, даже жить и смотреть на мир её глазами. Они меня очень возбуждают.

– Ну да, – смеётся она, вынимая из печи лист с прожаренным мясом, картофелем и грибами, которые пахнут так вкусно, что слюни текут. – Я пригласила тебя на ужин, а сама полдня ломала голову над тем, что приготовить. В конце концов ты жила в Москве, а, судя по тому, сколько денег ты тратишь за один раз, вы с отцом ходили по ресторанам.

– И что? Думаешь, я поесть пришла? – спрашиваю я, недоумевая.

– Нет, конечно, – поджимает губы Рита, поставив на стол две фарфоровые тарелки и бокалы для вина. – Просто, моя кухня никогда не сравниться с тем, что подают в ресторанах. Прости, если что-то не так.

– Ты серьёзно?

– Я хочу, чтобы все было...

– Стоять! – говорю я, схватив за руку и усадив её за стол. – Прекрати паниковать и успокойся. Сегодня ты сама на себя не похожа.

– Это точно, – тяжело вздыхает она, посмотрев в мои глаза.

Я сажусь напротив неё:

– В чем дело, Рита?

– Я не знаю. – Она разводит руками, как будто находясь в некотором недоумении. – Вчера на речке эта идея показалась мне забавной. В деревне у меня нет друзей, с кем можно поговорить или сходить на свидание. В прошлом году я познакомилась с одним человеком из села, а этот козёл оказался женат. В какой-то момент я поняла, что не создана для отношений. И тут ты появилась. Все избегают меня. И я к этому уже привыкла, а ты намерено лезешь, словно тебе заняться больше нечем. Но я никогда не думала, что две женщины могут встречаться. Не обижайся, пожалуйста, однако я понятия не имею, как нам быть.

– Тебе нужно расслабиться.

– Легко сказать! – хмыкает она. – Я старше тебя на тринадцать лет, Аня. И это значит, что я должна взять инициативу, начать ухаживать за тобой и... Честно говоря, я даже не знаю, что я должна делать. В голове не укладывается.

Вот это поворот, думаю я. До той секунды, когда Рита поделилась своими переживаниями, я невольно задумывалась над тем, как буду вести себя рядом с ней. Это моё первое настоящее свидание с девушкой, и я, разумеется, нервничаю. Но мне и в голову не пришло, что она тоже будет чувствовать себя не в своей тарелке. Все мои планы, мысли и ожидания полетели коту под хвост. Хорошо отдохнула! Славно провела время.

– Мы хотели поужинать, верно? – спрашиваю я, сохраняя остатки гордости и самообладания. Никогда не чувствовала себя так отвратительно.

– Да... – несмело отвечает Рита.

– И ты запарилась над ужином, чтобы удивить меня.

– Не то чтобы я...

– Может, мы поедим? – перебиваю я, натянув на лицо фальшивую гримасу удовольствия. – Забудем о том, что это свидание. Мы же подруги! А что мешает двум девушкам поужинать наедине?

Рита смотрит на меня, видимо, начинает понимать, что разрушила все мои ожидания, но молчит. Это злит ещё сильнее. Мне не нужны глупые оправдания, однако она тоже хороша. Позвала меня на ужин, не задумавшись над тем, как я буду чувствовать себя, если она разобьёт мне сердце.

– Прости, пожалуйста, – говорит Рита, протянув руку.

Я резко вскакиваю из-за стола и иду на кухню.

– У тебя есть выпить? – спрашиваю я, открыв дверцу холодильника. На верхней полке стоит бутылка белого сухого вина. – Нашла! – выкрикиваю я, поймав себя на мысли, что эта женщина даже алкоголь выбирать не умеет. Кто пьёт белое вино с мясом?

Нахожу в ящике стола штопор, возвращаюсь в зал и ставлю бутылку на стол. Рита смотрит на неё, делает глубокий вдох и несколькими движениями ловких рук вытаскивает пробку. Пока она наполняет бокалы, я раскладываю по тарелкам тёплый ужин, не забывая улыбаться.

– Выпьем? – спрашиваю я, взяв в руки бокал с вилкой.

Мы чокаемся без лишних слов, и я, сделав несколько глотков, приступаю к еде. Рита не стала пить. Она глядит на меня задумчивым взглядом, в котором читается искреннее раскаяние. Видимо, ей жаль, что все вышло так, а не иначе.

– Ты злишься? – спрашивает она, не отрываясь от меня.

– Нет. С чего ты взяла? – улыбаюсь, стараясь поесть и уйти, как можно скорее.

– Я ведь не слепая, Аня. Ты сердишься, и я понимаю. Не стоило мне играть на твоих чувствах.

– Зачем же ты это сделала? – спрашиваю я, отложив вилку и осушив бокал. Вытираю губы салфеткой, отодвигаю тарелку и, держа себя в руках, громко откашливаюсь. – Ты позвала меня к себе домой, приготовила ужин и надела красивое платье. И ради чего?

– Не хотела расстраивать тебя.

– Ты уже это сделала. Понятия не имею, о чем ты думала. Наверное, ты решила, что это игра. Знаешь, может быть, я предпочла встречаться с девушками, но у меня тоже есть чувства, которые можно ранить.

– Я не хотела.

– Если не хотела бы, не стала тыкать пальцем в разницу между нами. И не стала бы вести себя подобным образом. Я поверила в то, что ты хочешь провести со мной время. Не в роли подруги, а как женщина, которая мне очень нравится. Но ты предпочла все испортить. Поздравляю! У тебя получилось.

– Аня, ты ведь знаешь, что это не так! – говорит она, когда я встаю. – Просто, я не знаю, чего ты хочешь...

– И я не знаю, Рита! – резко оборачиваясь я. – Это не имеет значения, ведь мы с тобой решили провести этот вечер вдвоём. Но я хотя бы пытаюсь, а не сижу на месте, словно это свидание – пустой звук. Я хочу, чтобы мы с тобой попытались сблизиться. Ты мне нравишься! Я запала на тебя! Неужели так сложно понять мои чувства?

Я вижу её растерянный взгляд, полный недоумения и смущения, и я понимаю, что сказала что-то лишнее. Только теперь я понимаю смысл своих слов. Кажется, это было признание в любви. Или нечто такое, что мне не следовало говорить.

– Мне стоит уйти, по не поздно, – вздыхаю я. – Спасибо за ужин. Было очень вкусно.

Выхожу из дома, не спеша подхожу к калитке и оказываюсь на дороге. Пока иду, думаю, что Рита вот-вот выскочит вслед за мной, догонит и признается, что чувствует тоже самое. Однако я подхожу к бабушкиному дому, а она даже не думает следовать за мной. Может быть, она сидит и не может прийти в себя. А, может быть, ей было наплевать с самого начала. Я совершила ошибку, когда доверилась той, кого нашла умной, интересной и привлекательной для того, чтобы влюбиться. Теперь я понимаю, что не всем можно доверять. В особенности это касается тех, кто натурал до мозга костей. Это был первый урок, который я запомню на всю жизнь.

Оказавшись дома, я ухожу в свою комнату и, сняв платье, ложусь на кровать. Бабушки дома нет. Видимо, она занимается поливкой овощей, как делает это каждый вечер. Иногда я помогаю, но сейчас у меня нет желания идти и работать.

Спать я тоже не хочу, но все равно закрываю глаза и слышу, как открывается парадная дверь. Я думаю, что пришла бабушка, поэтому продолжаю лежать, уткнувшись носом в подушку.

– Аня? – неожиданно слышу голос Риты, переворачиваюсь на спину и вижу, что она стоит на пороге моей спальни.

– Зачем ты пришла? – спрашиваю я с нотками осуждения.

– Вообще-то я хотела позвать тебя на ужин, – отвечает она, проглотив.

– Ты издеваешься? – Я вскакиваю с кровати, подхожу к ней и выставляю за порог комнаты. Я закрыла бы дверь, да только у меня нет двери. – Спасибо большое за предложение, но мне одного раза хватило. Хватит с меня свиданий. Наелась до конца жизни.

– Аня, я хочу загладить вину! – Рита резко оборачивается, и мы замираем лицом к лицу. У меня сдавливает горло. Мы находимся так близко, что я почти чувствую ее волнительное дыхание. Видимо, она испытывает нечто похожее.

– Ты не возражаешь? – спрашивает она шёпотом.

– О чем ты говоришь? – уточняю я, глотая. Слюны во рту так много, что я не успеваю глотать. Вот только губы пересохли и начали трескаться. Как это возможно? Не знаю, но меня это не волнует.

– Если ты снова зовёшь меня... – говорю я.

Внезапно Рита дотрагивается моего лица, проводит тёплой ладонью по щеке и убирает за ухо лишние волосы. Я уже знаю, о чем она спросила, поэтому закрываю глаза. Проходит всего несколько мгновений, которые кажутся мне вечностью, и я ощущаю её мягкие губы на своих губах. Целуя меня, она проводит языком по моим зубам, обжигает пламенным дыханием и сводит с ума. Я не в силах устоять на ногах. Коленки начинают подкашиваться, а ведь меня никто не держит. Я могу упасть в любую секунду, но не могу устоять перед соблазном, поэтому охотно раскрываю губы, тем самым приглашая её исследовать глубину своего рта.

Вот только нам мешают в самый неподходящий момент.

Услышав стук тяжёлых калош на крыльце дома, Рита отстраняется от меня, смотрит на парадную дверь и, облизнув губы, улыбается. Я все ещё нахожусь на седьмом небе от счастья, но быстро прихожу в себя, потому что вижу бабушку.

– Рита? Я думала, вы будете обсуждать книгу, – говорит она, и, посмотрев в мою сторону, бабушка хлопает себя по бокам. – Аня, а ты чего в таком виде?

– Платье испачкали, – отвечает Рита вместо меня. – Я приготовила мясо, а Аня капнула жиром.

– Вот те раз...

– Я решила зайти домой и замочить платье, пока не поздно, – говорю я, нагло обманывая бабушку. И мне нравится, как Рита выкрутилась. Она точно ведьма.

– Продолжим в другой раз? – спрашивает она, подмигнув.

– Конечно! С удовольствием! – улыбаюсь я.

– Всего доброго, тётя Ирина. – Рита уходит, оставив на память невероятные ощущения.

– Давай платье, – говорит бабушка.

– Что?

– Платье надо постирать, пока не поздно.

– Не надо, бабуля, – оправдываюсь я, вздыхая от лёгкого разочарования. – Сейчас я сама все постираю.

В тот вечер мне приходится заняться стиркой. Однако эмоции, которые я испытала, были дороже всего на свете.

Глава 8

Мелкий дождь моросит весь день. Ветра нет, да и водостоки справляются, но улица продолжает тонуть в наплыве дождевой воды. Если и выходить из дома, то только в замшевых сапогах, какие носят рыбаки.

Именно в таких сапогах к нам пришел дядя Володя, который, насколько я понимаю, планирует остаться на ночь. Меня это ничуть не смущает, потому что я хочу оказаться в другом месте и с другим человеком.

Мне надоедает пялиться в монитор и изучать свою рукопись. Честно говоря, меня уже тошнит от романа, на который я потратила огромное количество времени и сил. Если в прошлом году эта история показалась мне увлекательной, последние несколько месяцев я не вижу своих персонажей, не понимаю, в какую сторону продвигать сюжет, а целостная история постепенно превращается в рутину, которой занимается главная героиня. Не знаю почему, но действия принцессы Ниалль больше не выглядят логичными, а ее поступки всегда ведут в одно место – в постель к защитнице Афелисе. Видимо, это мой мозг протестует из-за отсутствия секса. Прозвучит немного глупо, но мне шестнадцать лет, и я хочу трахаться.

Мечтаю об этом так сильно, что не выдерживаю пульсации крови в висках, закрываю роман и открываю новый текстовый документ. Я знаю, как можно снять напряжение. И я планирую написать то, что почувствовала прошлым вечером, когда поцеловала Риту. Или это она меня поцеловала? Это уже не имеет значения. Кажется, я начинаю сходить с ума, потому что сижу за столом,откинувшись на спинку стула, одной рукой пытаюсь напечатать текст, а второй – вожу ладонью по внутренней стороне бедра. Я стараюсь уловить ощущения, которые испытала вчера.

Отринув все лишнее, я погружаюсь в мысли и стараюсь не думать о том, что меня окружает. Проходит всего несколько минут, прежде чем я слышу чьи-то шаги. Я возвращаюсь в реальность и делаю вид, что работаю над книгой.

– Чем занимаешься? – спрашивает дядя Володя, возникнув у меня за спиной. Он заглядывает в монитор и внимательно читает то непотребство, которое я написала.

Закипаю от злости и стыда, бросаю колкий осуждающий взгляд и закрываю крышку ноутбука.

– Вам не говорили, что подглядывать нехорошо?

– Ну прости, – смеется он, – я не удержался.

Сегодня я не поработаю, поэтому встаю из-за стола и прохожу мимо него. Он смотрит мне вслед, и тут я ловлю себя на мысли, что мы можем помочь друг другу.

– Вы останетесь у нас? – спрашиваю я.

– Если бабушка разрешит, – пожимает плечами он. – А что? Тебя это смущает?

– Честно говоря, мне немного неуютно.

– Прости, я не хочу ставить тебя в неудобное положение, – говорит он, облокотившись на спинку стула. – Понимаешь, я люблю твою бабушку. Она прекрасная женщина. Мне неловко говорить об этом, ведь мы уже давно не подростки, но я...

– Все нормально. Любви все возрасты покорны, дядя Володя, – робко улыбаюсь в ответ, а сама думаю о том, как сбежать из дома. – Может, мне стоит поговорить с бабушкой?

– О чем?

– Ну, я тут подумала, что вам будет лучше, если вы останетесь наедине.

– Хочешь уйти? Куда? – Дядя Володя делает вид, что волнуется. Однако я вижу, что ему по душе моя идея.

– Я могла бы переночевать у подруги, – пожимаю плечами я.

– Ты не шутишь?

– Какие могут быть шутки? – улыбаюсь я. – Что скажете, если мы поможем друг другу?

– Как?

– Я могу поговорить с бабушкой.

– А взамен?

– Ваша обувь.

– Хочешь взять мои сапоги?

– На улице потоп, а мне нечего надеть.

Мы с ним быстро находим общий язык. Он охотно избавляется от меня, потому что только так может провести этот вечер с бабушкой. Я это понимаю, поэтому не хочу вставать между ними. Более того, мне хочется провести этот дождливый вечер с Ритой. Как бы там ни было, мы смогли договориться.

Я киваю и быстро иду на кухню, где сидит бабушка. Она пьёт горячий чай с яблочным вареньем, кушает пирожки с картошкой, которые мы лепили весь день и смотрит в окно.

– Мы можем поговорить? – спрашиваю я, когда она засовывает в рот очередной пирожок.

– Давай.

– Бабушка, я тут подумала и решила, что мне следует оставить вас с дядей Володей.

Она хлопает большими серыми глазами, глядя на меня так же, как это было в первый день нашего знакомства.

– О чем ты говоришь, малышка?

– Я хочу поработать над книгой, – отвечаю так, чтобы мой голос не дрожал. Мало ли, что она решит. – Рита дала мне несколько прекрасных идей. Если бы не тот случай с платьем, я сомневаюсь, что вернулась бы домой.

– И ты хочешь пойти к ней? В такую погоду?

– Я думаю, так будет лучше.

– Что это значит?

– Дядя Володя, – отвечаю я шёпотом, наклонившись над столом. – Я же понимаю, ради чего он приходит. И раз ты не выставляешь его за дверь, он тебе нравится.

Бабушка поперхнулась прожаренным тестом:

– Скажешь тоже...

– Перестань! – улыбаюсь я, коснувшись её руки. – Я не слепая. То, как он ухаживает за тобой, позавидует любая женщина. Если вам нужно побыть наедине, поговорить и заняться сексом, зачем тебе внучка за стенкой?

– Хватит, Аня, – недовольно хмыкает она, запив чаем. – Я не собираюсь менять тебя на соседа.

– Кто сказал, что я ухожу из-за этого? Бабуля, если бы не книга, я давно бы надела наушники и легла спать. Но мне тоже нужно поговорить с Ритой. Просто, я даю понять, что сегодня, вполне возможно, останусь у неё. У вас будет прекрасная возможность для того, чтобы заняться тем, что делают все взрослые влюблённые парочки.

– Иди отсюда, – закатывает глаза она, отсылая меня прочь.

Целую её, забегаю в зал и, подмигнув дяде Володе, собираю ноутбук в специальный чехол. Компьютер мне ни к чему, но я не хочу вызывать подозрений. К тому же мне нужен повод, чтобы напроситься с ночёвкой к Рите.

Упаковываю ноутбук, хватаю из гардероба спортивную сумку и собираюсь, попутно сложив сорочку с запасным нижним бельём в обычный полиэтиленовый пакет. Я не собираюсь спать голой в гостях, а чистые трусики никогда не бывают лишними.

Когда все вещи собраны и разложены по своим местам, я одеваюсь потеплее, в те вещи, которые привезла на случай плохой погоды, накидываю старую и потрёпанную замшевую куртку и сую ноги в огромные сапоги. Нога у дяди Володи на несколько размеров больше моей, поэтому его обувь немного великовата. Но я уже привыкла носить калоши, а это значит, что дойти до дома Риты в чужих сапогах, которые намного больше моих миниатюрных ножек, не составит никакого труда.

Я готова к выходу. Желаю бабушки сладких снов, хватаю пакеты и, накинув капюшон, выхожу из дома. Мелкий дождик смыл тропинку от крыльца до ворот, но на мне сапоги, и я лезу в воду, отринув все страхи и сомнения. Прежде чем я добираюсь до дороги, водонепроницаемый чехол ноутбука выглядит промокшим насквозь. Надеюсь, мои документы не пострадали, ведь в противном случае долгие и изнурительные месяцы работы над книгой полетят коту под хвост. Я ускоряю шаг, в надежде добраться до Риты так быстро, насколько это только возможно.

Проходит всего несколько минут, и я открываю калитку, забегаю к ней во двор и оказываюсь на крыльце. Здесь я расслабляюсь, потому что самое страшное уже позади. Кажется, ноутбук не промок, да и я тоже сухая. Учитывая, что я оделась как вилок капусты, в этом нет ничего удивительного.

Снимаю сапоги и куртку прямо в сенях, вешаю мокрые вещи на верёвку и стучусь в дверь. Я не дожидаюсь, когда Рита услышит стук и откроет, а сама врываюсь к ней в дом.

– Аня?! – выпучив глаза, она кладет закладку между страниц книги, откладывает роман и встаёт с кровати. - Как ты здесь очутилась?

– В гости пришла, – пожимаю плечами я. – Надеюсь, ты не против моего присутствия?

– Что-то случилось? – обеспокоено спрашивает она.

Я оставляю мокрый чехол с пакетом возле двери, прохожу вглубь и тяжело вздыхаю.

– Ты не поверишь, что творится у меня дома...

Рита приглашает меня на кухню, ставит чайник и накрывает на стол. Пока мы отогреваемся и пьём чай с печеньем, я вкратце излагаю всю суть бабушкиных похождений. Она внимательно слушает, а когда я заканчиваю историю, покачивает головой.

– Я слышала, конечно, что дядя Володя зачастил в гости к тете Ирине, но даже не думала, как у них все серьёзно, – говорит она, с трудом сдерживая смех. – Видимо, у них все слишком серьёзно, раз ты сбежала ко мне.

– Я не хочу становиться якорем их отношений, – отвечаю я, основательно наевшись и отогревшись в гостях у ведьмы. – У меня не было других вариантов, поэтому я взяла ноутбук и пошла к тебе. Если для тебя это проблема, я могу уйти.

– Не говори ерунды! – говорит она, слегка повысив голос. – Я живу одна, и мне бывает скучно. Поэтому можешь располагаться, как у себя дома. Живи хоть все лето. Все равно вдвоём веселее.

– Спасибо, Рита.

– Пустяки! – махнув рукой, она встаёт из-за стола и идёт в комнату, где освобождает ещё один небольшой столик. – Если хочешь поработать, я не стану мешать.

На часах почти одиннадцать часов вечера, а она предлагает мне взяться за роман. Это немного не то, на что я рассчитывала, когда собиралась переночевать у неё.

– Сегодня я уже написала суточную норму, – отвечаю я, потянувшись и зевнув, что есть сил. – Не возражаешь, если я умоюсь и почищу зубы?

– Не задавай глупых вопросов, пожалуйста.

Я забираю вещи из пакета, умываюсь, привожу себя в порядок и надеваю сорочку. Вечером становится все холоднее, а я забыла взять с собой тапочки. К сожалению, у Риты нет запасных, поэтому мне приходится ходить босыми ногами по холодному полу. Очень скоро пальцы начинают замерзать, и я, не зная, как мне быть, смотрю на неё.

– Вот черт... – говорит она, вскочив с кровати. – Прости, я так привыкла жить одна, что совсем забыла про банальное гостеприимство.

Она расправляет двуспальную кровать, застилает чистую простыню и достаёт из сундука ещё одну подушку с одеялом. Я наблюдаю за всем со стороны, а сама не могу отделаться от мысли, что прошлый вечер был особенным.

– Знаешь, – говорю я шёпотом, – я всю ночь думала о том поцелуе, который случился между нами. Наверное, это был порыв чувств. Я хочу сказать тебе, что это был мой первый поцелуй с женщиной.

Застелив постель, Рита проходит мимо меня и не спеша скрывается в соседней комнате. Я знаю, что она не сбегает, а просто решает переодеться. Но я все равно жду ответа.

– Для меня это тоже было впервые, – наконец отзывается она, снимая платье с тёплыми шерстяными носками. – Если уж ты никогда не целовалась с женщиной, то я подавно не делала ничего подобного.

– Понимаю.

– Но знаешь, – внезапно добавляет она, выглянув из комнаты, – мне понравилось.

– Мне тоже понравилось, Рита. – Я улыбаюсь, как идиотка, которая стоит посреди комнаты в одной сорочке.

Не хочу показаться бестактной, поэтому терпеливо жду, когда она переоденется, умоется и ляжет первой. К тому же, как это будет выглядеть, если я завалюсь в чужую постель?

Рита смотрит на меня, подходит ближе и кивает на кровать:

– Ты будешь спать возле стены.

– Хорошо, – проглатываю я, залезая к ней в постель. Когда я ложусь у самой стенки, она заводит будильник, гасит в доме все источники света и ложится рядом. Мы оказываемся под разными одеялами, но я не могу отделаться от ощущения, что собираюсь спать в постели женщины, которая мне не безразлична.

– Аня? – говорит она, глядя в потолок.

– Да?

– Я ведь не дура.

– Я никогда не считала тебя дурой, Рита. Но к чему ты это говоришь? – спрашиваю я, покосившись в её сторону.

– Потому что я догадываюсь о цели твоего ночного визита, – отвечает она, и наши взгляды встречаются. – Я могу ошибаться, но мне кажется, что отношения между твоей бабушкой и дядей Володей стали предлогом, чтобы провести эту ночь рядом со мной. Я права?

– Даже не знаю, что ответить, – говорю я, почувствовав, как горячая кровь устремилась к вискам. – А что? Ты прогонишь меня?

– Нет, конечно. Но я должна знать правду.

– Боюсь, ты обратилась не по адресу, – хихикаю я, постепенно сходя с ума. Мое тело становится таким горячим, словно я лежу на раскалённом железе. Внутри все бурлит и плавится. Я чувствую себя так, как, возможно, чувствует себя возбужденный подросток. Но мне не нравятся эти ощущения. Я не хочу стыдиться своих чувств. Однако мне не по себе.

– У нас есть маленькая проблема, – сообщает Рита, перевернувшись на бок. – Я рада, что ты пришла. Честно говоря, мне хотелось увидеть тебя. И я не собираюсь обманывать, поэтому открыто скажу, что хочу заняться с тобой сексом. Вот только я понятия не имею, как это делают лесбиянки.

После этих слов я закипаю ещё сильнее. Переворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с Ритой, смотрю в её чёрные смоляные глаза и облизываю пересохшие губы. Я готова отдаться ей по первому требованию, но боюсь разочаровать, потому что сама с трудом понимаю, как это делают лесбиянки. Видимо, нужно было почитать литературу и полазить по форумам, прежде чем лезть в постель ко взрослой женщине.

– Рита, я тоже не знаю, как нам быть.

– Правда? Хочешь сказать, что у тебя не было секса? – искренне удивляется она, захлопав маленькими ресницами.

– Ну да, – несмело отвечаю я. – Более того, у меня никогда не было секса с парнями. Я девственница.

– В твоём возрасте это нормально, – приободряет она, вытащив руку из-под одеяла. Она проводит ладонью по моей голове, заглаживая волосы на затылок.

– А ты? У тебя уже был секс? – спрашиваю я, задавая самый неподходящий вопрос из всех.

Она смеётся над моей глупостью.

– Прости. Кажется, я немного нервничаю, поэтому несу всякую чушь.

– Все нормально, – отвечает Рита, тише обычного. – Не возражаешь, если я поцелую тебя?

Не успеваю я ответить согласием, а Рита быстро сокращает дистанцию между нами и примыкает губами к моим губам. Это происходит спокойно, даже естественно, но у меня перехватывает дыхание. Я запрокидываю голову, ложусь на подушку и закрываю глаза. Её мягкий шаловливый язычок терзает меня волнами страсти, и я понимаю, что нужно сделать, чтобы мы могли быть на одной волне.

Издаю тихий стон и раскрываю ротик. Рита охотно использует этот момент, углубляет поцелуй, делает его более нежным и чувственным. Она исследует глубину моего рта, а я не в силах ответить ей. Меня накрывают доселе невиданные ранее эмоции, которые вот-вот начнут вырываться наружу.

Опыт играет ключевую роль, поэтому мне остаётся только надеяться, что Рита понимает, как вести себя в постели с девственницей, к тому же лесбиянкой. Я вот не знаю, как быть в постели с ведьмой.

– Как ощущения? – спрашивает она, оторвавшись от моих губ. На этот раз Рита позволяет мне ответить, что я и делаю, но только не сразу.

– Изумительно! Хочу ещё, – задыхаюсь от восторга, который не в силах удержать. – Я без ума от твоих губ.

Она улыбается, осторожно и не спеша отводит в сторону оба одеяла, после чего снова целует меня. На этот раз её губы устремляются к моей шее. Мое тело пылает от возбуждения, а тут ещё обжигающее дыхание, которое окончательно сводит меня с ума. Я теряю контроль, обхватываю её шею и, стиснув зубы, стараюсь не шуметь. И мне это удаётся, пока она не провоцирует меня. Рита кусает мочку уха, из-за чего я вздрагиваю и вскрикиваю так громко, что меня, наверное, услышали все соседи.

– Ты что?! – спрашиваю я, все равно не в силах отдышаться и перевести дух.

– Расслабься. – Рита хихикает и, недолго думая, начинает ласкать мое ухо. Она берет его в рот, вместе с маленькой серьгой, облизывает ушную раковину и громко причмокивает. Я содрогаюсь от каждого звука, словно собираюсь кончить.

Пока я пытаюсь найти её действиям хоть какое-то рациональное объяснение и наслаждаюсь неимоверно странным процессом, она пускает в ход шаловливые ручки. Она касается моей шеи и скользит по каждому изгибу фигуры, пытаясь запомнить каждую деталь. От её тёплых ладоней у меня возникает жар между ног. Вот только Рита не спешит вниз. Вместо того чтобы перейти к самому интересному, она снова накрывает мои губы жадным до страсти поцелуем. На этот раз я реагирую намного быстрее, охотно отвечаю на её действия, чем приятно удивляю нас обеих.

Мы снова и снова сливаемся в страстном поцелуе, и Рита впивается пальцами в мои груди. Она гладит и сжимает их сквозь тонкую белую ткань до тех пор, пока мои соски не начинают ныть от возбуждения. Когда это происходит, она отрывается от моего рта, оттягивает не самый глубокий вырез декольте сорочки и вытаскивает их наружу. Я чувствую, как трещат швы, но меня это не волнует.

К тому же Рита не позволяет мне опомниться и облизывает ореолы розовых сосков. От влаги и жара её рта мои выпуклости становятся мягкими и податливыми, но более чувствительными к прикосновениям. Поэтому я больше не в силах сдерживать себя. Я начинаю громко стонать, как это делала мама, как это делает бабушка.

– О Боже!.. – срывается с моих губ.

Глава 9

Яркий солнечный свет затопил комнату, и я открываю глаза. Я испытываю блаженство и прилив энергии. Перевернувшись на живот, я смотрю в окно и замечаю безоблачное небо. День обещает быть хорошим.

Подтягиваюсь, разминая все косточки и суставы, чувствую, как горячая кровь струится по венам и вскрикиваю от восторга.

– Что с тобой? – спрашивает у меня Рита, выглянув из кухни. Я балдею, поэтому она расплывается в улыбке. – Чай или кофе?

Я устремляю взгляд в её сторону, смотрю на лёгкое летнее платье с укорочённым подолом, с любопытством изучаю длинные ноги и расплываюсь в улыбке.

– Может, вместо чая и кофе ты ляжешь рядом со мной? – спрашиваю я, прекрасно понимая, что мои слова звучат как вызов.

– С удовольствием, Аня, – смущённо улыбается она, – но в другой раз. Мне нужно съездить в село, отвезти банки с отравой одному фермеру и зайти в магазин.

В любой другой ситуации я могла расстроиться, но ничто не в силах испортить мне настроение. День прекрасен, Рита выглядит божественно, а я, кажется, влюбилась. Что может быть лучше, чем обычная поездка в село?

– Возьмёшь меня с собой? – спрашиваю я.

– Ты специально, да?

– И да, и нет, – смеюсь я, вытащив из-под подушки трусики с сорочкой. Я натягиваю нижнее бельё, вскакиваю с кровати и, вытащив из полиэтиленового пакета верхнюю одежду, начинаю одеваться. – У бабушки послезавтра будет день рождения. Все равно мне нужно съездить в посёлок и купить подарок. К тому же я хочу провести этот день рядом с тобой.

Я одеваюсь, поправляю растрепанные рыжие волосы, больше напоминающие гнездо кукушки, и, проходя мимо Риты, замечаю её хитрый взгляд. Она что-то замышляет, к гадалке не ходи. И я оказываюсь права. Стоит мне отвернуться, она шлепает меня по попе. Это было чертовски приятно! Но я не задерживаюсь, а смущённо улыбаюсь в ответ и подхожу к умывальнику.

– Будешь завтракать? – спрашивает она.

– Было бы неплохо, – чищу зубы, а сама думаю о том, как нам было хорошо прошлой ночью. Эти волнительные воспоминая до сих пор не отпускают, пронизывают насквозь, вызывая бурю приятных ощущений.

Пока я умываюсь и расчёсываю волосы, пытаясь привести себя в человеческий вид, Рита накрывает на стол, делает нам кофе с молоком, ставит блюдце с бутербродами и тарелку с овощным салатом. Я вхожу на кухню, вижу это скромное великолепие домашнего гостеприимства местной ведьмы, но, вместо того чтобы сесть напротив неё, прижимаюсь к её спине и целую в шею. Видимо, мои действия были слишком неожиданными, поэтому Рита вздрагивает от удивления и расплывается в улыбке.

– Ты самая хитрая и подлая обманщица, чертовски обаятельная ведьмочка, – говорю я ей, усевшись рядом.

– Не поняла. Когда это я тебя обманула? – Она смотрит в мои глаза и продолжает улыбаться.

– Ты сказала, что у тебя никогда не было женщины.

– Так и есть.

– Лгунья.

– В смысле? Какой смысл мне врать?

– А как ещё объяснить твои действия? – спрашиваю я с набитым ртом. – Я точно знаю, что ты знала, как нужно действовать. Ты вела себя так, словно угадывала все мои желания. И это было прекрасно. Но ты обманщица.

– Ничего подобного, Аня, – мотает головой Рита. – У меня никогда не было женщины. И это правда. Можешь мне не верить, если тебе так будет проще. Но это ничего не изменит.

– Хочешь сказать, что все твои действия были спонтанными?

– Ну да, – кивает она, запивая печенье горячим кофе. – Я делала только то, что, как мне казалось, я хотела бы испытать на себе. Не хочу вдаваться в подробности, поэтому оставим этот разговор.

– Расскажи!

– Ты серьёзно?

– Почему бы и нет?

– Не стоит, – несмело говорит она. – Я не могу обсуждать с тобой своего бывшего парня.

– Это ты у него научилась? – не унимаюсь я, и она, закатив глаза, сдаётся.

– Да, Аня, я не знала, что нужно делать для того, чтобы доставить удовольствие. У меня есть некоторые представления, ведь мы с тобой девушки, поэтому реакция на секс у нас должна быть одинаковой. И я вела себя точно так, как это делал мужчина, с которым я встречалась в прошлом году. Новый опыт оказался намного приятнее, чем я думала. Мне казалось, что мы с тобой находимся на одной волне. Я чувствовала твоё возбуждение, понимаешь?

– Кажется, да, – отвечаю я, заметно краснея. – По правде сказать, я тоже ощущала твои эмоции. Это сложно передать словами, но я понимаю, о чем ты говоришь.

Мы с Ритой завтракаем и делимся впечатлениями от прошедшей ночи любви. Это немного странно. Никогда бы не подумала, что буду обсуждать свои эмоции, которые мне довелось испытать во время секса. Но рядом с ней я могу говорить на любые темы, рассказывать о своих проблемах и переживаниях. Рита стала той, кому я могу доверить самые страшные секреты, о которых никто не знает. Не сомневаюсь, что и она говорит со мной откровенно. Похоже, мы так сблизились за это время, что у нас больше не осталось тайн. И мне это нравится. В кое-то веки я могу показать настоящую себя, которой не нужно искать оправдания, врать членам семьи и вести тайную жизнь, как бы нелепо это ни прозвучало.

Прежде чем уйти домой и переодеться в подходящую для поездки одежду, я целую Риту в губы. Наша прелюдия немного затягивается, потому что я никак не могу оторваться от нежных губок, но она силой выставляет меня за дверь, смеётся и просит, чтобы я поторопилась.

Не успеваю я выйти на дорогу, как из-за кустов выскакивает хорошо знакомый белобрысый паренёк. Он смотрит на меня задумчивым взглядом, машет рукой и бежит следом.

– Привет! Ты была в гостях у тети Риты?

– Тебе какое дело? – спрашиваю я, ускорив шаг.

– Просто, дядя Володя говорит, что ведьма околдовала тебя.

– Чего?! – Я так сильно выпучила глаза, что они заболели. Я смотрю на него осуждающим взглядом и вижу, как он отступает. Боится. И правильно делает. – Кто сказал, что Рита околдовала меня?

– Говорю ведь, что это был дядя Володя, – робко отвечает он. – Я слышал, как он разговаривал с моими родителями.

– Когда это было?

– Сегодня утром. Они с моим папой договаривались сходить на рыбалку.

– Мерзкий старый гандон... – стиснув зубы, я направилась к дому бабушки. Лёша пошёл следом, но я рванула со всех ног, поэтому он очень быстро оказался позади и отстал.

Влетаю во двор, запинаюсь о проходящую мимо меня курицу, вижу, как петух размахивает крыльями и злиться, но не обращаю внимания, а врываюсь в сени и забегаю в дом.

– Где этот старый хрен? – выкрикиваю я, выбросив сапоги за дверь. Бросив чехол с пакетом на кровать, я захожу на кухню и вижу удивлённые лица.

– Аня? В чем дело? – спрашивает бабушка, сидя за столом.

– У него спроси! – отвечаю я, ткнув пальцем в дядю Володю, который сидит напротив неё. – Этот старый козёл ходит по деревне и рассказывает какие-то сплетни.

– Попридержи язык, девочка! – огрызается он, повысив голос. – Я старше тебя! И я не собираюсь терпеть, пока какая-то малявка оскорбляет меня!

– А не пошёл бы ты в жопу, дедуля!

– Аня! – осуждающе говорит бабушка. – Что на тебя нашло?!

– У любовника спроси! Этот старый хер ходит по деревне и треплется, будто бы Рита околдовала меня. Что, мать вашу, это значит?! Ты совсем рехнулся?!

– Это правда? – Бабушка бросает колкий взгляд в сторону соседа.

– Да. – Дядя Володя проходит мимо меня, снимает с вешалки дождевик и, обернувшись, добавляет: – Прости, Ирина, но твоя внучка – обычная городская шлюха.

Внутри меня вспыхивает столько ненависти, что я резко оборачиваюсь и собираюсь врезать ему между ног. Но я не успеваю, потому что бабушка хватает со стола яблоко, которое пролетает у меня перед носом и попадает ему в голову.

– Пошёл вон из моего дома, сукин сын! –Бабушка вспыхнула гневом, резко открыла ящик тумбочки, схватила в руки скалку со сковородкой, и, настигнув дядю Володю, врезала ему по спине.

Прикрыв голову руками, он отмахнулся и вышло так, что бабушка потеряла равновесие. Она стояла всего в шаге от меня, поэтому полетела назад, и мы вместе с ней оказались на полу.

Внезапно я чувствую такую ужасную боль, какую не испытывала прежде. Ощущения такие, словно мою ногу пронзили насквозь. Я хватаюсь за колено и начинаю орать на весь дом, потому что эти ощущения невозможно стерпеть.

Дядя Володя сбегает, поджав хвост, а бабушка, поднявшись на колени, переворачивается и смотрит на меня.

– Господи! Аня, у тебя кровь!

Я ничего не понимаю до тех пор, пока не замечаю под собой лужу рассола. Более того, я вижу, как штаны пропитались кровью, а из ноги сочится кровь. Она вытекает из раны, из которой торчит огромный, как мне кажется, осколок стекла. Красный цвет смешивается с мутной жидкостью, поэтому все полы выглядят так, словно залиты кровью.

Видимо, когда бабушка потеряла равновесие и упала, она ударила банку с малосольными огурцами. Я упала прямо на осколок, который впился в мою ногу, в области икры. Все случилось так быстро, что я могу и ошибаться.

Бабушка размахивает руками и хватается за голову. Видимо, она не знает, что ей делать. Ну а я катаюсь по полу и горю в агонии.

Если бы не ведьма, которая возникла в самый подходящий момент, даже не знаю, чем бы закончилась эта история.

– Тётя Ирина? – спрашивает Рита, войдя в дом. – У вас все хорошо? Я видела вашего соседа...

– Рита! Помоги, пожалуйста! – заскулив, бабушка хватает её за руку и тащит на кухню. – Аня поранила ногу! У неё кровь!

Моя милая ведьма реагирует мгновенно. Она срывает с головы платок, хватает ведро с чистой водой, и, веля бабушке принести чистые полотенца, наклоняется надо мной. Она что-то говорит, но, видимо, я потеряла много крови, поэтому уже не соображаю. Вижу только, как она осматривает рану, моет руки в холодной воде и подвязывает ногу в области бёдра. Она действует наверняка, потому что знает, что нужно делать в подобных ситуациях.

Вынув из моей ноги осколок стекла, она быстро прочищает и обрабатывает рану, а потом, как ни сложно догадаться, я теряю сознание.

Я открываю глаза и вижу, как за окном идёт дождь. Понятия не имею, как долго я проспала. Ощущения такие, словно во рту кто-то помер самой мучительной смертью и начал разлагаться. Голова у меня не болит, чего нельзя сказать о ноге, которая просто горит.

– Как дела? – слышу я голос Риты.

Поднимаю голову и вижу, что она смотрит на меня и улыбается. Оглядевшись, я понимаю, что нахожусь дома у бабушки, лежу в своей кровати, а рядом со мной сидит ведьма.

– Привет... – облизываю губы, стараясь промочить горло. – Долго я спала?

– Пару часов, – отвечает Рита, вздохнув. – Похоже, ты так испугалась, что упала в обморок.

Я поднимаюсь и смотрю на ногу. У меня вся икра замотана бинтами и полотенцем.

– Сильно я поранилась?

– Да нет. Шрам останется, но зашивать точно не придётся.

– Ты уверена? – спрашиваю я. – Мне казалось, я разрезала всю ногу.

– Нет, Аня, ничего подобного, – улыбается Рита. – Маленький осколок попал в паре сантиметров от вены. Крови было много, но я не стала накладывать шов. Повязку придётся менять два раза в день, однако все могло сложиться намного хуже. Не будь ты такой везучей, мы могли потерять тебя.

Я встаю босыми ногами на пол, ощущаю небольшой дискомфорт из-за нескольких слоёв бинта, но нога горит, а не болит. И это немного странно. Видимо, Рита права на мой счёт. До сих пор я никогда не получала серьёзные раны. В детстве у меня были синяки, ссадины и царапины, а сегодня я впервые увидела так много крови. Рассечение брови можно не учитывать, ведь я почти ничего не видела. К тому же Рита быстро оказала помощь.

– Ты спасла меня во второй раз, – искренне говорю я. – Спасибо большое.

– Не стоит благодарности, Аня, – говорит она, закатив глаза. – Тётя Ирина рассказала, что послужило причиной твоей раны. Она говорила, что дядя Володя назвал тебя моей шлюхой. Похоже, ты получила рану из-за меня. Может быть, я действительно проклята?

– Сейчас укушу, – надуваю губки и смотрю на неё осуждающим взглядом. – Ничего этого бы не было, если бы не дядя Володя, который полез не в своё дело. Это из-за него я поранила ногу. А ты тут не причём. И вообще, если бы не ты, я могла истечь кровью.

– Не говори ерунды, Аня. С тобой все будет хорошо.

В доме стоит резкий запах малосольных огурцов. Прохожу на кухню и вижу, что полы помыты, а соления из разбитой банке лежат в тарелке на столе.

– Где бабушка? – спрашиваю я у Риты.

– Тётя Ирина в своём репертуаре, – отвечает она. – Твоя бабушка высказала все соседу и пошла в огород. Она попросила, чтобы я присмотрела за тобой.

– Прости, пожалуйста, – вздыхаю я. – Ты хотела поехать в посёлок, а здесь я со своими проблемами.

Рита подходит ко мне, и мы обнимаемся. Как же хорошо, что она всегда рядом.

– Ты должна знать, что теперь вся деревня знает о нас, – тихонько говорит она, нашептывая мне в ухо.

– Вот черт.

– Кажется, дядя Володя распустил слухи, будто мы с тобой не просто подруги, а нечто большее, – продолжает Рита, крепко прижимая меня к груди. – Тётя Ирина не поверила в эти гнусные сплетни, однако все остальные считают, что я вроде как околдовала тебя, затащила в свою постель и соблазнила.

Этот прекрасный день, который начался так хорошо, обернулся настоящим кошмаром. Как это могло случиться? Почему все так резко изменилось? Дядя Володя! Этот старый ублюдок ворвался в мою жизнь и попытался разрушить наши отношения. Чего он добивается? Ради чего он распустил слухи? Я не знаю ответов на вопросы, но собираюсь выяснить все, что он задумал. От этого зависит мое выживание.

– Может быть, нам стоит поговорить с тётей Ириной? – неожиданно спрашивает Рита.

– Хочешь рассказать о нас бабушке?! – Я смотрю в её чёрные глаза и не понимаю, о чем она думает. Мне больше года приходится хранить секреты и притворяться, потому что я боюсь представить, как отреагируют люди, когда узнают, что мне нравятся женщины. Я опасаюсь осуждения со стороны отца, ведь он верит, что очень скоро его милая дочка приведёт домой парня, а через несколько лет выйдет замуж и родит ему внуков. Как я должна смотреть ему в лицо и говорить, что у меня никогда не будет детей, а он может не ждать внучат.

– Я не собираюсь давить на тебя, но ты должна обдумать все варианты.

– Даже не знаю, – отвечаю я, усевшись за стол. Потираю бинты, потому что нога ужасно ноет и чешется. – Я никогда не думала, что мне придётся говорить о личной жизни с родителями.

– Рано или поздно тётя Ирина все равно узнает, ради чего ты приходишь ко мне, – заботливо говорит Рита. – Аня, если ты хочешь сохранить свой секрет, нам придётся расстаться.

– Ни за что!

– В деревне по-другому не бывает. Люди всегда будут сплетничать. И обязательно появятся те, кто станет поддерживать дядю Володю. Может быть, тётя Ирина не верит в сплетни, но это временно. Очень скоро у неё появятся вопросы. Тебе придётся сделать выбор.

Я понимаю, о чем она говорит, но не знаю, как поступить. Мне не хочется рвать отношения, потому что я влюбилась с неё всеми фибрами своей души. Это моя первая настоящая любовь. Никогда не чувствовала ничего более прекрасного. А ещё я не хочу разочаровывать членов своей семьи. Папа не узнает об этом до конца лета, а вот бабушка будет в ярости. Я не хочу быть разочарованием. Из-за меня она прогнала соседа, который, как бы там ни было, был прав на мой счёт. Понятия не имею, как дядя Володя выяснил все обстоятельства произошедшего между мной и Ритой, но он был прав. Бабушка выбрала мою сторону, и мне ужасно неловко, ведь это я разрушила её отношения.

– Я подумаю над твоими словами, Рита, – фальшиво улыбаюсь я. – Может, ты сможешь оказать мне ещё одну услугу?

– Конечно! Чего ты хочешь?

Я прохожу в зал, вытаскиваю из спортивной сумки кошелёк и отсчитываю пять тысяч рублей.

– Как много денег! – выпучив глаза, говорит Рита.

– Прежде чем мы с папой поехали в деревню, он сказал, что у бабушки скоро будет юбилей, – отвечаю я, отдав Рите деньги. – Я планировала купить подарок, но из-за раны...

– Понимаю. И что я должна купить?

– Телевизор!

Глава 10

Никогда бы не подумала, что опущусь до самого плинтуса. Я лживая, завистливая, надменная и корыстная малолетняя сучка. Я своими руками разрушила счастье бабушки, а сама сижу за столом, пью шампанское, желаю ей долгих лет жизни и улыбаюсь. Боже, как низко я пала!

– Вы меня застали врасплох, дорогие, – смеётся она, глядя на телевизор, который я приобрела на свои карманные деньги.

Рита съездила в посёлок, купила все необходимое и придержала подарок у себя, пока я лазила по углам дома и просовывала провода. У нас возникла небольшая проблема с самим подключением, но в этом мне помог отец белобрысого Леши, который работает электриком. Он протянул кабель и подключил бабушке телевидение. Теперь мой скромный подарок на юбилей бабушки Ирины стоит в зале, работает в штатном режиме и вещает воскресный концерт по первому каналу.

В прошлом месяце, когда мы с бабушкой пошли в баню во второй раз, она рассказала о своей жизни. Она призналась, что всю осознанную жизнь провела в этом доме. Когда ей было шестнадцать лет, как мне сейчас, у неё в доме случился пожар. Мой прадедушка, ветеран Великой Отечественной войны, человек, который дошёл до самого Берлина и участвовал во многих сражениях, скончался вместе с женой. Это был несчастный случай. Моя шестнадцатилетняя бабушка осталась одна. У неё не было ни дома, ни денег, ни вещей. Друг нашей семьи забрал её к себе, а через полгода они поженились. Бабушка краснела и говорила, как сильно любила моего дедушку. Видимо, это была любовь с первого взгляда, ведь он был старше на девятнадцать лет. Потом у них родился сын, который стал моим папой.

Всю жизнь её воспитывали в строгости. Сначала это делали родители, потом, видимо, шестнадцатилетнюю Ирину воспитывал строгий муж, которого она любила. Я никогда не пойму, как можно жить в таких условиях, но бабушка никогда не жаловалась. Она жила в деревне и работала в колхозе до самой пенсии. Она была и остаётся советской женщиной, которая, как и многие люди из её поколения, слушала радиоприёмник. Это было единственным способом получения информации в этой дыре. Бабушка узнала про развал страны из радио. С ума сойти.

Поэтому я решила, что ей пора стать более современной. В мире есть не только огород и курицы со свиньей. Я это знаю. Теперь она тоже знает, что мир куда более обширный, чем ей кажется.

Мы с Ритой сидим за столом, переглядываемся и с интересом наблюдаем за бабушкой. Она смотрит телевизор такими большими глазами, не веря, наверное, что в Москве часто бывают концерты, на которые приглашают звёзд нашей эстрады. Для неё это новый мир.

– Как интересно, – говорит она, слушая Баскова и наблюдая, как этот ряженый петух скачет по сцене. – Это певец?

– Ты меня удивляешь, – не удержавшись, я смеюсь во весь голос. – Как можно не знать этого "Натурального блондина"? Его вся страна знает!

– Я слышала его голос по радио, но никогда не думала, что он выглядит таким... ярким.

– Теперь у тебя есть возможность наверстать упущенное.

Пенсия для моей бабушки – это все, что помогает ей выжить. Иногда она продаёт куриные яйца, но у неё, видимо, не было денег на покупку телевизора. Даже не знаю, почему папа не позаботился об этом раньше.

Я верю, что мой скромный подарок поможет ей наверстать упущенное и окунуться в атмосферу внезапно наступившего будущего. В конце концов, если я ничего не путаю, по телевизору часто показывают женские фильмы и сериалы, а ещё каждые выходные бывают концерты.

Однако я сильно сомневаюсь, что мой скромный дар за пять тысяч рублей поможет исправить ситуацию. Дядя Володя тот ещё ублюдок. Не сомневаюсь, наши с ним дела ещё не закончились. Он не оставит меня в покое и обязательно нанесёт ответный удар. Я сделала бы так же. Такое нельзя простить.

Сейчас он волнует меня в последний момент, потому что я понимаю, что разрушила жизнь бабушки. Каким бы он ни был ублюдком и тварью, которая вмешивается в чужие дела, бабушка любила его. Они встречались, даже занимались любовью. И мне ужасно стыдно за свои поступки. Почему я должна быть счастлива в укор счастья другого человека? Чем я лучше? У бабушки все было хорошо, пока я не появилась в её жизни. Она была счастливой женщиной. Пусть эти чувства были ложью, но теперь у неё нет ничего. А что она получила взамен? Сраный телевизор?

Как же мне плохо!

Я сижу за столом, смотрю на неё, улыбаюсь, а сама думаю о том, как исправить ошибку. Я не могу жить рядом с бабушкой ещё два месяца и постоянно обманывать себя. Нас обеих. Я не смогу выдержать такого давления. Нужно все исправить, пока не поздно.

– Мы весь день простояли у плиты, – говорю я ей, когда концерт подходит к концу. – К тому же ты затопила баню. Может быть, нам пора искупаться, пока вода не остыла?

– Хорошая идея, малышка! – говорит она, поднявшись на ноги. – Рита, составишь нам компанию?

– Не думаю, что это будет уместно, тётя Ирина, – несмело отвечает ведьма, пожимая плечами.

– Ерунда! – Бабушка касается её плеча и улыбается во весь рот. – Ты спасла Аню. Ужин и баня – это меньшее, чем я могу отблагодарить за спасение моей любимой внучки.

– Никого я не спасала, – закатывает глаза Рита. – Рана была несерьёзной.

– Боюсь, ты уже не отвертишься, – смеюсь я, наблюдая за тем, как бабушка достаёт из старого сундука банные полотенца. – Её не переубедить.

– Во что вы меня впутываете...

– Идёте? – спрашивает бабушка, открывая дверь в сени.

– Да, бабуля! – отвечаю я, взяв грязные тарелки. – Я помою посуду и присоединюсь к вам.

– Я помогу тебе, Аня.

Бабушка уходит из дома, оставив нас наедине с ведьмой. Мы с Ритой собираем грязную посуду и идём к раковине. Пока она подносит ведро с тёплой водой, я убираю недоеденные блюда в холодильник, протираю стол и убираю скатерть.

– Спасибо большое, Рита. Если бы не ты, я так и не смогла бы подарить бабушке телевизор.

– Не обижайся, но это было не то, на что я рассчитывала, – сухо отвечает она. – Приглашение на день рождения? Ты серьёзно? Мне казалось, что ты не хочешь афишировать события, которые произошли у меня дома, в моей постели, когда ты осталась с ночёвкой.

– Это бабушка настояла, чтобы ты пришла, – говорю я, передавая ей чистые тарелки. – Видимо, таким образом она хочет поблагодарить тебя за помощь с моей раной.

– Это не отменяет того факта, что она может узнать правду, Аня! Ты ведь сама сказала, как сильно дорожишь своим секретом. Не боишься последствий?

– Нет.

Рита смотрит на меня и не понимает, насколько серьёзно я говорю. Честно говоря, я тоже не в курсе, но отступать некуда.

– У бабушки все было хорошо, – вздыхаю я, посмотрев в чёрные глаза ведьмы. – Она была счастлива. А я все испортила. Из-за меня она поссорилась с соседом.

– Дядя Володя – козёл! Не кори себя, ведь он не заслуживает счастья.

– Дело не в нем, Рита. Мне наплевать на этого старого гандона. Я переживаю из-за бабушки.

– Посмотри на все с другой стороны, – говорит она, убрав чистую посуду по своим местам. – Тётя Ирина встречалась с соседом, который, как мы поняли, тот ещё ублюдок. У него не было права вмешиваться в твои дела, Аня. Можно сказать, что ты оказала бабушке большую услугу. Он мог разбить ей сердце. Пусть они расстались, но теперь она знает, каким человеком был тот, кого она любила.

От слов Риты мне должно стать чуточку проще, только легче от этого не становится. Я понимаю, как сильно накосячила. К тому же я знаю, как можно исправить ситуацию и сбросить груз ответственности.

– Видимо, я должна рассказать о нас, – говорю я ей.

– Ты уверена?

– Конечно же, нет. Но я больше не смогу жить в этом доме и смотреть в глаза бабушки, делая вид и притворяясь, будто все хорошо. Это самообман. Мы познакомились совсем недавно, и я отказываюсь верить, что это единственный способ сохранить отношения.

– Надеюсь, все так и будет.

– Мы ведь родственники, – робко улыбаюсь я. – Она обязательно простит меня.

– Мне остаться?

– Сама решай.

– Я подожду, пока вы поговорите, – кивает Рита.

Беру чистое белье и сменную одежду, надеваю калоши и не спеша выхожу из дома. На улице уже стемнело, курицы с петухом спят в курятники, свинья мирно храпит в свинарнике, а рыжего кота я не видела несколько дней. Рыжик часто уходит на охоту. Он кот, который гуляет сам по себе. Лишь бы кормили.

Я захожу в предбанник, складываю вещи на диван и начинаю раздеваться. Бабушка уже моется, поэтому я раздеваюсь и вхожу в баню.

Когда я оказываюсь внутри, передо мной возникает не самая приятная картина. Это огромный бабушкин зад, повёрнутый ко мне. Наклонившись вперёд, она моет голову и зачем-то вертит ягодицами.

– Вы долго, – говорит она, обернувшись ко мне лицом. Её пышныегруди содрогаются, подобно маятнику.

– Бабуля, нам надо поговорить, – отвечаю я. Никогда не смогу стоять на прямых ногах в этом месте, потому что в бане очень душно. Я всегда нагибаюсь и пристраиваюсь на полу, где не так жарко и можно дышать.

– Да? – Она садится на козлы, сложив ногу на ногу. – Как я понимаю, ты хочешь сказать, что Володя был прав на твой счёт.

Какое неожиданное развитие событий. Куда делась моя немного наивная и доверчивая бабушка, которая любит выражать свои эмоции и чувства благим матом? Неужели одного просмотра телевидения было достаточно, чтобы эта недальновидная женщина стала на порядок умнее? Вот черт! Кажется, телевизор и впрямь действует на людей самым отрицательным образом.

– И да, и нет, – несмело отвечаю я. – Дядя Володя ошибся, назвав меня шлюхой. Ему сильно повезло, что папа не слышал и не видел, как он обошёлся с тобой. И со мной тоже.

– Продолжай.

– Бабушка, я никогда не была шлюхой. По правде сказать, у меня не было отношений с мальчиками. Я встречалась кое с кем, но дальше поцелуя дело не заходило.

– Я помню, как ты рассказала про подругу, которая живет с другой девушкой, – задумчиво говорит она, не отводя взгляда. – Я так понимаю, что ты пошла по стопам этих девушек?

– Нет у меня никакой подруги. И никогда не было, – вздохнув, я подбираюсь к окну и беру в руки ковш с холодной водой. – Мама умерла в прошлом году, а мне не с кем обсудить своё отношение к женщинам. Поэтому я придумала подругу. Думала, что так смогу узнать твоё мнение. Но ты высказалась против, и я не стала ничего говорить.

– Без матери жить тяжело, – соглашается бабушка, закивав. – Но женщины... Аня, ты понимаешь, как это выглядит со стороны?

– А что мне делать, бабуля?! – вскакиваю с места и хлопаю себя по бёдрам. – Я пыталась встречаться с парнем. Мне даже удалось познакомиться со взрослым мужчиной, который на двадцать три года старше меня. Но я ничего не чувствую! Мое тело отказывается реагировать на противоположный пол. Только рядом с Ритой я почувствовала то, что вы называете любовью. Она заставляет мое сердце биться так часто, как этого не было прежде. Её голос, взгляд, руки и обычная походка сводят меня с ума. Я думаю о ней постоянно! Никто из мужчин не способен пробудить во мне страсть.

Она больше не смотрит на меня осуждающим взглядом. Теперь она вообще перестала смотреть в мою сторону. Это ещё хуже, чем я думала. Я понимаю, кем она считает меня. Для неё я стала разочарованием нашей семьи. Она не говорит об этом вслух, но мне не нужны слова, чтобы понять свою никчёмность.

– Я – выродок! – говорю я, задыхаясь от кома, который сдавливает мне горло. – И я ненавижу себя за то, кем я стала. Но я не планирую претворяться рядом с человеком, который не способен пробудить во мне чувства. Пусть я буду жить с клеймом позора, но я не могу изменить свою сущность. Ты можешь не признавать мои решения, бабушка, только это ничего не изменит.

Она открывает рот, но не успевает ничего сказать, потому что дверь позади меня открывается, и мы видим, как в баню входит Рита. Не в первый раз я вижу ведьму голой. Как часто мы ходим на речку? Иногда дважды в день. Мне начинает казаться, что я запомнила каждую родинку на теле Риты. Это не случайность. Я не стала бы уделять столько внимания той, на кого мне было бы наплавать. Остаётся надеяться только на то, что и бабушка поймёт мои чувства.

– Я слышала ваш разговор, – внезапно говорит она. Попутно Рита берет чистый тазик, наполняет его до краев тёплой водой и ставит напротив меня. – Тётя Ирина, я прекрасно понимаю, как это выглядит со стороны. Можете поверить мне на слово, ведь я никогда не встречалась с девушкой. Мы с вами родились в этой деревне, поэтому у нас такие узкие взгляды на городскую жизнь. Но ваша внучка... – Она смотрит на меня и улыбается. – В общем, я не знаю почему, но мы с Аней очень сблизились за это лето. И я хочу попросить прощения за то, что наша с ней связь разрушила ваши отношения с дядей Володей.

– Прости, пожалуйста, – добавляю я.

– В жопу этого Володю! – сплевывает бабушка. – Он высказал своё мнение и показал своё истинное лицо. Я давно не подросток, чтобы горевать из-за старого пердуна.

– Бабушка... – говорю я, подползая к ней на коленях, – помнишь, как ты рассказывала про дедушку? Ты говорила о том, как сильно полюбила его. Вы были счастливы. Я тоже хочу быть счастливой. Может быть, мое счастье отличается от всего, к чему ты привыкла, но меня уже не исправить. Я хочу быть рядом с Ритой. Это единственная возможность почувствовать себя живой.

Посмотрев сначала на бабушку, а потом на Риту, я устало вздыхаю.

– Вы не представляете, как сложно притворяться. Весь прошлый год я делала вид и притворялась обычной девушкой, чтобы выглядеть нормальной. Я встречалась с одноклассником, на которого мне наплевать. Он ждёт меня в городе. Наверное, он думает, что мы снова будем вместе. И он прав. Меньше всего на свете я хочу быть рядом с ним, ведь в те моменты, когда мы держимся за руки, ходим на свидания и целуемся, я мечтаю оказаться в другом месте. Но только так я могу выжить в этом жестоком мире, где нас, обычных женщин с другими взглядами на жизнь, ненавидят, хотят ломать, исправить и перевоспитать, чтобы мы втиснулись в этот замкнутый круг идеальных людей. Вы привыкли к порядкам, которое вам навязывает общество. Но что делать, если я отличаюсь от других? Почему я должна страдать из-за этого? Я люблю женщин, но ведь это тоже любовь. Я умею чувствовать, ведь я тоже человек!

Шмыгаю носом, вытираю слезы и, посмотрев на бабушку заплаканными глазами, я выхожу из бани. Что-то меня пробрало на откровенные разговоры. Видимо, я так долго копила в себе эти негативные эмоции, что больше не могла молчать. Я должна была высказаться. И я это сделала. Легче мне не стало, но теперь я чувствую себя так, словно с моей шеи сняли огромный якорь, который тянул меня на дно.

Я выхожу в предбанник, где очень холодно и сыро, вытираю лицо и делаю глубокий вдох. Впервые в жизни я дышу полной грудью. Обнаженная, я быстро начинаю замерзать, но меня это не волнует.

Пока я пытаюсь прийти в себя после такого серьёзного разговора, бабушка выходит из бани, надевает на голое тело банный халат и садится на кресло. Она смотрит на меня, а я смотрю на неё.

– Аня, ты понимаешь, что всю жизнь будешь жить во грехе? – спрашивает она с нотками осуждения.

– Если любить – это грех, бабуля, пусть будет так, – без раздумий отвечаю я.

Она мотает головой:

– Павлик ничего не узнает. По крайней мере, я не собираюсь рассказывать сыну о том, чем ты тут занимаешься.

– Спасибо...

– Но я не позволю разводить грязь в своём доме! Если хотите делать... – Бабушка морщиться от отвращения, – то, что вы делаете, занимайтесь этим у Риты.

– Ты выгоняешь меня?

– Конечно же, нет! Что за глупости? Я лишь говорю, что Рита не останется в моем доме. И она не будет спать в твоей постели. Хотите побыть наедине, идите к ней.

Я обхожу стол, наклоняюсь и целую бабушку в щеку:

– Ты лучшая бабушка на свете!

– Иди отсюда, коза! – хмыкает она, указывая на дверь. – Нечего сиськами трясти.

– Да-да...

– Искупайтесь, пока не стемнело.

Глава 11

– Это было немного странно... – бормочет под нос Рита, глядя на меня из-под чёлки чёрных смоляных волос.

Мы заходим к ней в избу, и я валюсь с ног. Я падаю на заправленную кровать, обратив внимание на ведьму, которая закрыла входную дверь на тяжёлый замок и прошла вдоль стены, задергивая все шторки.

– На всякий случай?

– На всякий случай, – повторяет она, пожимая плечами. – Не хочу, чтобы какой-нибудь сосед шлялся под окнами и заглядывал в нашу спальню.

Я приподнимаюсь, сажусь поближе к спинке кровати и смотрю на неё удивлённым взглядом.

– Что? – спрашивает она, привлекательно разведя руки в разные стороны.

– Ты назвала эту комнату нашей, – робко улыбаюсь я.

Она смотрит в мои глаза и понимает, что сказала что-то лишние. Это читается по ноткам недоумения на её милом личике. Сама того не ведая, она намекнула на совместное проживание? Если это правда, наши отношения зашли дальше, чем я думала.

– Устала! – резко сменив тему, Рита потянулась и широко зевнула.

Когда она открывает нижний ящик гардероба, чтобы постелить постель, я вскакиваю с кровати и прохожу на кухню. После бани мне хочется пить. К тому же я тоже очень устала за весь день. Пока готовила праздничный ужин, занималась поливкой овощей и помощью с топкой бани, осталась без сил.

Когда я возвращаюсь в спальню, постель уже расправлена и застелена чистым постельным бельём. Я замечаю, что Рита отказалась от двух одеял. Видимо, мы будем спать в обнимку. И мне это нравится.

Я снимаю футболку с шортами, убираю одежду на спинку стула и достаю из полиэтиленового пакета свежую сорочку. Прежде чем одеть её, я стягиваю бретельки бюстгальтера и кружевные трусики. В тот момент, когда я надеваю сорочку, у меня начинает чесаться нога. Я сажусь на край постели, потираю бинт и вижу, как Рита выходит из комнаты.

– Что с тобой? – спрашивает она, подойдя ко мне.

– Не знаю. Надоело носить эти бинты.

Рита встаёт на колено, дотрагивается моей ноги и проводит тёплой ладонью по бедру. От её прикосновений у меня все съёживается внутри. Дышать становится все труднее. Я смотрю на неё и молча наблюдаю, как она развязывает бинт.

Сняв последний слой, она убирает ватку и смотрит на рану. Сначала я не хотела смотреть, что стало с моей ногой, но любопытство взяло вверх над страхом. Я открываю глаза и вижу, что в области бедра у меня все измазано зелёнкой. Ее так много, что рану почти не видать. Только прищурившись, я обращаю внимание на маленький след. Это небольшой порез.

– Видишь? – с нежностью спрашивает Рита, улыбаясь. Она проводит кончиками пальцев вокруг маленького шрама, наклоняется и целует мою округлую коленку. Она делает это так сладко, что я вздрагиваю от прикосновения её влажных губок.

Рита поднимается с колен и, возвысившись надо мной, цепляется за края сорочки и снимает её через голову. Я вижу обнаженное тело далеко не в первый раз, но у меня перехватывает дыхание. Я восхищаюсь красотой этой молодой женщины, и ничего не могу с собой поделать.

– Ты очень красивая, Рита, – говорю я шёпотом, облизнув внезапно пересохшие губы.

Она улыбается и, подмигнув, залезает коленями на кровать и садится на мои бёдра. Меня это немного удивляет и смущает, но она слишком лёгкая, чтобы я испытывала дискомфорт.

Она сидит у меня на коленях и смотрит. Я позволяю ей насмотреться на себя вдоволь. Я все читаю в этих соблазнительных чёрных глазах и знаю, что она уже почти не владеет собой.

– Тебе не тяжело? – спрашивает она.

– Нет. – С моих губ срывается протяжный стон, и Рита вознаграждает меня, подняв голову так, чтобы я могла взять в рот её твёрдый выступающий сосок.

Я делаю это с огромным удовольствием, но немного перегибаю палку, потому что впиваюсь слишком резко и неожиданно. Рита вскрикивает от неожиданности, зажимает рот ладонью и, поджав губы, старается не шуметь.

Я так жадно терзаю её, плавно переключаясь с одной груди на другую, сосу и облизываю, а иногда покусываю эти манящие сосочки, что Рита не выдерживает и толкает меня на кровать. В это мгновение мне кажется, что сердце прямо к горлу подскочило.

С воплями падаю на спину и чувствую, как наливаются тяжестью мои груди, как твердеют соски, превращаясь в острые пики, откровенно проступая через тонкую ткань сорочки. Я уже готова раздвинуть ноги и предложить Рите своё единственное сокровище. Все мое тело становится ватным, и я сдаюсь во власть ласкающих пальцев.

Обе ладони Риты скользят вверх и вниз по моим обнаженным ногам, по ягодицам, нежно сжимая особо чувствительные места. Ее руки изучают мое тело, словно между нами ничего не было. Она делается все настойчивее и смелее, и мне это нравится. Рита уже ласкает меня между ног, быстрыми и непрерывными движениями пальцев стимулирует налитый кровью бугорок, страстно целует и обжигает горячим дыханием мою шею, будто просит пустить её...

Обвив шею Риты руками, я чувствую, как меня накрывают волны наслаждения. Это именно то, о чем я мечтаю весь вечер. Внизу живота происходит ядерный взрыв, и я, выпучив глаза, ощущаю каждой порой тела, как напрягаются мышцы. Это происходит против моей воли, но я не могу представить ничего прекраснее чем невероятно яркий и сладкий оргазм, который пронизывает до кончиков волос.

Я побывала в раю и успела вернуться на землю, прежде чем почувствовала руки Риты. Она смотрит в мои глаза, гладит внутреннюю сторону широко расставленных бёдер и периодически совершает толчок нижней частью тела, словно хочет погрузиться в меня тем, чего у неё нет и никогда не будет.

Мне доводилось смотреть фильмы для взрослых, мелодрамы с постельными сценами, да и вообще, я знаю, как мужчины занимаются сексом. Также я представляю, как выглядит их стручок. Но я не понимаю, почему во время ласки Рита делала вид, будто бы трахает меня.

– Зачем ты дрыгаешься? – спрашиваю я, и она убирает руки с моих ног, переложив их ко мне за голову.

– Не знаю, – пожимает плечами она. – Мне казалось, что тебе понравится. Извини, если я ошиблась.

– Мне понравилось.

– Правда?

– Я не стану врать о таких вещах, – говорю я, обратив внимание, что она стала намного тяжелее, чем была несколько минут назад. – К тому же ты сама видела, как я кончила.

– Это сложно не заметить, – расплывается в улыбке Рита. – Ты всегда была такой крикуньей?

– Понятия не имею, – пожимаю плечами, пытаясь выбраться из-под неё. – Ты уже забыла, что до тебя у меня не было секса?

Мне тяжело дышать, поэтому я забираю инициативу в свои руки, переваливаюсь на бок и оказываюсь сверху. Рита такая лёгкая, что у меня не возникает проблем. Оказавшись прижатой к матрацу, она хлопает ресничками и расплывается в улыбке.

– Ты полна сюрпризов, Аня.

– Моя очередь. Ты не возражаешь? – спрашиваю я, вцепившись в запястья, когда она попыталась обнять меня. Я смотрю на неё и понимаю, что у нас огромная разница в силе. Она пытается высвободить руки, но не может поднять их над головой.

Когда она полностью оказывается в моей власти, я провожу ладонями по её рукам, обвожу каждый изгиб и добираюсь до груди, сжимая их нежно. Упругая плоть поддаётся моим ласкам, поэтому я примыкаю губами к её губам, но только на секунду, ведь у меня другие планы. Не успев насладиться моим язычком, она тянется ко мне, а я хихикаю в ответ и скольжу вниз.

Я облизываю её, целую и стараюсь быть очень внимательной к потребностям моей прекрасной ведьмы. Разумеется, я делаю это впервые. Но я помню, что говорила Рита пару дней назад. Она утверждает, что действует так, как ей хочется. Поэтому я делаю то же самое.

Когда мне хочется поцеловать её груди и взять в рот затвердевший сосок и попробовать его на зубок, я делаю это. В эти минуты я понимаю, что мои действия не причиняют боли, а дарят ей наслаждение. Это именно то, чего мне так хочется. Я хочу видеть, как она наслаждается.

– Не сдерживайся, пожалуйста, –умоляюще прошу я, замечая, как она поджимает губы. – Ради меня, Рита. Я хочу услышать твой голос.

Она послушно кивает, и я, запечатлев ещё один поцелуй на её губах опускаюсь вниз. Я целую её гладкий животик, не спеша достигаю желанной поросли треугольника. Раньше я не придавала значения этому месту. Но теперь, когда я дотрагиваюсь до лобковых волос, я понимаю, что они очень жёсткие и похожи на моток спутанной лески.

– Ты должна раздвинуть ножки, Рита, – говорю я, не узнав собственного голоса. Не знаю почему я это сказала, но она подчиняется и раздвигает бёдра, все ещё глядя на меня влюблённым взглядом.

Я опускаю глаза и вижу её нижние губки. Они манят меня своей соблазнительной красотой, поэтому я больше не в силах устоять. Я наклоняюсь, пристраиваюсь у неё между ног и, почувствовав жар и приторный запах, целую её.

Рита выгибается от удовольствия, зажимает рот ладонью, но быстро вспоминает мои слова и убирает руки. Она кладёт их мне на голову, впивается растопыренными пальцами в затылок и хочет, чтобы я углубила поцелуй. Я делаю это, и с её губ срывается тихий вздох наслаждения. Она гладит мои волосы и двигается мне навстречу. То, как соблазнительно она покачивает бёдрами и ягодицами, в такт моих действии, вызывает восторг.

Я нахожу губами особо чувствительное место, посасываю и облизываю набухший клитор и смакую её соки. Какая же она вкусная, черт возьми!

– Аня! – тихонько вскрикивает она. – Ты должна перевернуться!

Ее слова звучат странно, но я соображаю, чего ей хочется в данный момент. Я отрываюсь от неё, встаю на колени и, сняв сорочку, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Я ложусь на неё всем телом, и эта поза, если я не ошибаюсь, называется "шестьдесят девять".

Теперь, когда мы оказываемся в равных условиях, я наклоняю голову, но не успеваю ничего сделать, потому что Рита впивается губами в мой клитор. Вскрикнув, я смеюсь и отвечаю ей взаимностью.

Мы лижем друг у друга, испытываем одинаковые ощущения и наслаждаемся процессом. Рита никуда не спешит, да и мне хочется растянуть этот миг. Никогда бы не подумала, что способна играть в команде. Но мне это удаётся, ведь Рита отвечает на мои действия. Нам это нравится.

Прежде чем извергнуться во второй раз за ночь, я хочу понять, что Рита скрывает от меня. Я никогда не входила в женщину, поэтому не стала отказываться от удовольствия и, облизнув указательный палец, погрузилась в неё. Внутри Рита была очень мокрой и горячей. А ещё мой необдуманный поступок так взбудоражил её, что она взвизгнула и в отместку шлёпнула меня по попе.

Проходит всего несколько минут, и Рита кончает. Она трясётся подо мной, тихонько пищит и задыхается от напряжения. Это заводит меня ещё сильнее, поэтому я тоже испытываю жар внизу живота и взрываюсь вслед за ней.

Когда все заканчивается, мы с ней лежим на боку, в позе шестьдесят девять, прижимаемся друг к другу и отдыхаем. Не знаю, что чувствует она, но я испытываю невероятный прилив сил.

– В следующий раз предупреждай, ладно? – шёпотом просит она, поцеловав мое бедро. Я чувствую, как обжигающее дыхание Риты направлено на мои нижние губы. Это возбуждает!

– О чем ты говоришь? – спрашиваю я, смочив горло слюной.

– Ты ведь знаешь, что я имею в виду.

– Мы говорим про палец, да?

– Да.

– А что в этом плохого? – спрашиваю я, приподняв голову.

– Ты удивила меня, Аня, – признаётся Рита, устало вздохнув. – Как ты знаешь, у меня давно не было мужчины. Я забыла, каково это, когда в тебя входят. А тут ты засунула в меня пальцем. Я даже испугалась.

– Прости. Я хотела почувствовать тебя.

– Здесь нечего прощать, – говорит она, улыбаясь. – Впредь предупреди, а об остальном можешь не волноваться.

Настенные часы над кроватью показывали два часа ночи, я испытала два оргазма, а мне было мало. Я не хочу, чтобы эта ночь закончилась. Она должна длиться вечно.

– Ты не будешь против, если я потрогаю тебя? – внезапно для самой себя спрашиваю я.

– Сейчас?! – Рита поднимает голову и смотрит на меня с удивлением. – Аня, мы только что занимались любовью.

– Знаю, но мне хочется, – признаюсь я, краснея.

– Какая ты ненасытная.

– Прости...

– Не надо извиняться, малышка, – робко улыбается Рита. – Я была в твоём возрасте, и в первое время мне тоже хотелось секса. Я и сейчас хочу.

– Правда?

– Конечно. Ты умеешь удивлять в постели.

Не самый милый комплимент в моей жизни. Но я учусь. А раз Рита говорит об этом в подобном ключе, это значит, что я очень способная ученица. Остаётся только закрепить пройденный материал.

– Что мне сделать, чтобы утолить все твои желания! – официально спрашивает Рита, загоняя меня в краску.

– Встань на колени.

– Ну нет... – надувает губки она. – Я не хочу позориться!

– Пожалуйста! – Я встаю на ноги, цепляюсь руками за её талию и помогаю ей подняться. Когда она оказывается в том положении, в котором я хочу её видеть, я провожу пальцами по промежности и замечаю, что Рита стала особенно мокрой. Наверное, все дело в моей слюне, догадываюсь я.

Погружаюсь в неё средним и указательным пальцами, и Рита выгибает спину. Она дышит очень прерывисто, в такт моих круговых движений, которые я совершаю, проникая в неё. У меня нет стратегии, все мои действия хаотичны и не поддаются здравому смыслу, но я вижу, как Рита отвечает на каждое проникновение. Я улыбаюсь, шлёпнув её по попе. Она вскрикивает, и я чувствую, что нужно попросить прощения, поэтому пробую на вкус другую, не менее соблазнительную дырочку.

Поймав подходящий ритм, я ощущаю, как внутри неё все сжимается и сочится от возбуждения. На этот раз Рита извергается за считанные минуты. У меня даже руки не устали, зато она падает на бок и расплывается в улыбке. Нежная плоть влагалища все ещё пульсирует, и я наслаждаюсь каждым мгновением. Я не спешу убирать пальцы до тех пор, пока она не успокаивается.

– Ну все... – закатывает глаза Рита, глядя на меня с любовью. – Ты довольна? Я точно больше не смогу. Сил не осталось. Ты затрахала меня.

Ложусь рядом с ней, прижимаюсь лицом к груди и вдыхаю запах пота. То, как она пахнет, сводит с ума. И это в хорошем смысле слова. Я тоже устала, поэтому хочу лежать рядом с ней, обнимать её и наслаждаться жизнью.

– Папа приедет в конце августа, и мы будем обустраивать нашу новую квартиру, – говорю я, подняв голову и посмотрев в глаза Риты.

– Я знаю, что ты уедешь, – спокойно говорит она. – Это для меня не секрет.

– Я не собираюсь портить настроение. На самом деле я говорю это, потому что может статься так, что ты будешь моей первой и единственной женщиной.

– Не говори ерунды, Аня! Ты обязательно найдёшь свою половинку. Тебе всего шестнадцать лет. Вся жизнь впереди.

– Может быть, ты окажешься права, – нехотя соглашаюсь я, дотронувшись до её лица. – Но я не хочу гадать и надеяться.

– И что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу попросить об услуге. Это может прозвучать немного странно, но ты единственная, кому я могу это доверить.

– О чем мы говорим?

– Обещай, что не будешь смеяться.

– Даю слово, – несколько раз кивает она.

Честно говоря, я много думала об этом и пришла к выводу, что только Рита заслуживает внимания. Я не знаю, как будут обстоять дела с отношениями в городе. Осенью я буду поступать в университет, а это значит, что мне снова придётся притворяться. И я понимаю, что, если ничего не предпринять сейчас, другой возможности может и не быть. Мне немного страшно, но Рита единственная, кому я могу отдать своё главное сокровище, а ведь мне хочется, чтобы это была женщина.

– В чем дело? – спрашивает она. – Ты дрожишь. У тебя все хорошо?

– Это нервы.

– Что с тобой?

– Рита, – собравшись с мыслями, говорю я, – я хочу, чтобы ты лишила меня девственности.

Глава 12

У каждой истории есть финал. Что-то кончается, что-то начинается. Вот и мое лето любви подходит к концу.

В начале июня мы с папой договорились, что он приедет за мной тридцатого августа. Этот день настал, а это значит, что завтра я поеду домой. Это моя последняя ночь в деревне Вереск.

– Что скажешь? – сидя на коленях у Риты, я смотрю на неё, слежу за реакцией и жду вердикта.

– Ну... – улыбается она, прикрывая крышку ноутбука, – я под впечатлением, Аня! Ты так детально описала нашу историю, что у меня нет слов. Скажи, а зачем ты пропустила такой огромный кусок текста? Где два месяца, которые ты прожила у меня дома?

Я целую её в губы и встаю:

– Эти два месяца были настоящей сказкой. Я не хочу делиться самым сокровенным. Пусть это будет нашей тайной.

– Значит... – почёсывая затылок, Рита смеётся, – ты с радостью подробно описала процесс, когда трахала меня раком, но не стала вдаваться в подробности того, как мы собирали цветы, часто ходили на речку, загорали нагишом на крыше сарая и занимались сексом по три раза в день?

– Иногда четыре, – стыдливо говорю я.

– И ты думаешь, что это не имеет значения?

– За это время не произошло ничего важного. Да, мы были вместе, но я не хочу рассказывать об этом читателям. Это мое лето любви. Я написала только то, что имеет значение. Мы с тобой провели три месяца вместе. Этого достаточно для того, чтобы передать чувства, которые я испытала. К тому же ты отказалась заниматься сексом по-настоящему.

– Ты сердишься? – Рита встаёт из-за стола, мотает головой и смотрит на меня. – Аня, я понимаю твои чувства. Но я не тот человек, который способен причинить боль. Я отказалась, потому что знаю, как больно бывает в первый раз.

– Все нормально. – Убираю ноутбук в чехол, беру спортивную сумку и ставлю вещи возле двери. – Я так понимаю, что это конец?

– Мы договорились, Аня, – с трудом отвечает она, сделав глубокий вдох. – Я не хочу, чтобы ты уезжала, но это невозможно. У тебя есть обязательства и будущее, которое я не собираюсь разрушать. Отучись, получи достойное образование, а если захочешь, ты можешь вернуться в любое время. Я никуда не денусь.

– Нет! – вздыхаю я, поджимая губы и с трудом сдерживая слезы. – Я не хочу, чтобы ты ждала меня. Может статься так, что я никогда не вернусь в Вереск. Ты молодая женщина. И тебе нужна семья. Поэтому для нас это конец.

Я не выдерживаю, захлебываюсь слезами и начинаю реветь. Мое сердце сдавливает боль расставания, и я ничего не могу с этим поделать. Но я дала обещание. Мы с Ритой договорились, что в тот день, когда в деревню приедет мой папа, я возьму вещи и уйду. Мы приняли это решение, потому что у наших отношений нет будущего. Мы из разных миров. Но как же тяжело прощаться!

Я обнимаю её, нежно целую в губы, как делала это много раз, забираю вещи и, вытерев слезы, выхожу из дома. Рита улыбается мне вслед, но я знаю, как ей тяжело. Всю прошлую ночь мы провели в разговорах, поэтому я понимаю, что чувствует моя ведьма. Да, черт возьми, она моя!

Шмыгаю носом, открываю калитку и выхожу на дорогу. Последние дни лета были испорчены сильным ветром, тучами и дождём. Небо стало черным и непроглядным, как мое будущее, которое ожидает меня в большом городе. Я это знаю, потому что там нет ничего, ради чего стоит жить. Там нет Риты.

Я иду по дороге домой и обращаю внимание на человека, который идёт мне навстречу. Мои глаза переполнены слезами, но я узнаю его. Это дядя Володя. Он шатается из стороны в сторону, едва держится на ногах и запинается о каждый камень. Он пьяный в зюзю.

Я хочу пройти мимо него, но он останавливается и поднимает голову. Он смотрит на меня остеклённым взглядом, чмокает губами и усмехается.

– Это все из-за тебя, маленькая шлюха! – скрипя зубами, он плюет в мою сторону. Я не собираюсь спорить с этим ничтожеством, поэтому отхожу в сторону и ускоряю шаг. – Ты сдохнешь, как сдохла твоя поганая мамаша! – бросает он вслед.

Я замираю на месте, крепко сжимаю кулаки и резко оборачиваюсь:

– А не пошёл бы ты в жопу, выродок?! И не смей говорить о моей маме! Ты мелкое ничтожество, которое прозябает в этой дыре! Старый козёл...

Не успеваю я опомниться, как он подскакивает ко мне. Я даже не ожидаю от него ничего опасного, наивно полагая, что он начнёт орать. Но этот ублюдок замахивается и бьет меня кулаком по лицу.

От внезапного удара я теряю равновесие, роняю вещи, вскрикиваю и падаю на землю. Меня никогда не били. Тем более по лицу. Этот удар был таким неожиданным, что я даже не сразу поняла, как это произошло. Но он не думает останавливаться. Он наступает на мою сумку, пинает в сторону чехол с ноутбуком и бьет меня ногой в живот. Я съёживаюсь, пытаясь прикрыть голову руками, кричу, зову на помощь, а этот ублюдок продолжает осыпать меня ударами и благим матом.

– Какого хуя ты вытворяешь?! – слышу громкий мужской голос.

В нескольких шагах от меня останавливается автомобиль. Я ничего не вижу, но слышу, как водитель выскакивает из машины, хватает дядю Володю и толкает его в канаву.

– Совсем ебанулся на старости лет?!

Я сжимаюсь в позе эмбриона и чувствую, как сильные мужские руки касаются меня и помогают встать. Я открываю глаза и вижу перед собой лысого мужчину в спортивной форме. Я видела его прежде.

– Дядя Олег? – пытаюсь прийти в себя, хочу подняться, но падаю. У меня ужасно болят рёбра и руки, которыми я прикрывала лицо. Я вся в пыли, из разбитого носа течёт кровь, а в голове слышан колокольный звон.

– Аня, с тобой все хорошо? – спрашивает он, вытащив из кармана платок. – Что тут происходит?

Я оглядываюсь по сторонам, цепляюсь взглядом за человека, который лежит в канаве, попутно зажимая нос.

– Бабушка бросила его, и он решил отомстить... – Мой голос дрожит. Не каждый день на тебя нападает пьяный мужик, думаю я, не осознавая происходящего.

– Старый мудак!

Дядя Володя лежит в канаве. Видимо, он потерял сознание или заснул. Я не собираюсь ждать, когда он очнётся. Я встаю на дрожащие ноги, выгибаю спину и слышу хруст. Больно! Как же больно! Глаза наполняются слезами. Каждый шаг отдаётся болью в груди.

– Идём, я отведу тебя домой, а этого гандона отвезу в полицию.

Меня мотает из стороны в сторону, словно я выпила ящик водки. Все тело ноет от боли. Но я продолжаю идти, опираясь на плечо дяди Олега, добираюсь до калитки и вхожу во двор.

Когда мы оказываемся рядом с крыльцом, из дома выбегает бабушка.

– Аня! Господи! Что с тобой случилось?!

– На неё напал ваш сосед, – отвечает Олег, помогая мне сесть на собачью будку.

– Володя?!

– Да... – киваю я, все ещё пытаясь остановить кровь. – Он оскорбил мою маму, и я назвала его ничтожеством. Потом он ударил меня и начал пинать. Если бы не дядя Олег... Обожаю эту деревню.

Бабушка переглядывается с дядей Олегом, и мы слышим, как возле ворот останавливается ещё один автомобиль. Водитель глушит двигатель, выходит из машины и, зайдя во двор, смотрит на нас.

– Привет, пап! – машу ему рукой и улыбаюсь, как последняя идиотка.

– Аня?! Что с тобой случилось?!

– На неё напали, – отвечает дядя Олег.

– Это был Володя, – указывает бабушка.

– Если бы не дядя Олег... – не успеваю договорить, а глаза папы уже налились кровью.

– Где эта мразь?!

– В канаве отдыхает...

Папа выскакивает на дорогу, видимо, находит дядю Володю и кричит так, что его слышит вся деревня:

– Молись, сука!

Я смотрю перед собой, но ничего не понимаю. До меня доносятся крики и вопли человека, которого сейчас лупит мой отец. В какой-то момент я теряю равновесие, поднимаю голову и вижу, что дядя Олег побежал вслед за отцом, пока тот не убил соседа. Я была бы рада, если дядя Володя закончит свою никчёмную жизнь в канаве. Однако это будет означать, что мой отец убийца. Его посадят в тюрьму. Этого я не хочу. Бывший любовник бабушки заслуживает смерти, но только не от рук моего отца. Я не хочу, чтобы из-за этого гандона я лишилась самого дорогого человека.

Пока я пытаюсь прийти в себя и оклематься после побоев, бабушка помогает мне встать и зайти в дом. Когда мы оказываемся в избе, она подводит меня к раковине, ставит рядом табурет и помогает привести себя в порядок.

– Как я выгляжу? – спрашиваю я, посмотрев на неё.

– У тебя синяк под глазом, – вздыхает она.

– Большой?

– Размером с кулак.

Левая щека горит, и я понимаю, почему это происходит. Глаз почти заплыл, как у боксёра. Я плохо соображаю, а ещё у меня кружится голова.

– Мне нужно лечь... – покачиваясь на стуле, я сползаю на пол и сплёвываю кровавую слюну. К горлу подступает ком, и я, засунув два пальца в рот, выблёвываю завтрак. Меня все ещё мутит.

Сознание возвращается, когда я слышу, как открывается парадная дверь. Поднимаю голову и вижу двух мужчин.

– Как ты, дорогая? – спрашивает папа, встав передо мной на колени.

– Мне плохо. – Я снова срыгиваю и, теряя сознание, падаю к нему на колени.

Вместо того чтобы поехать домой завтра утром, тем же днём папа с дядей Олегом отвозят меня в больницу, а дядю Володю сдают в отделение полиции.

Мое лето любви закончилось не на самой счастливой ноте, потому что следующий месяц я лежу под капельницей и восстанавливаюсь после побоев. Дядя Володя повредил мне печень, сломал несколько ребер и оставил на память сотрясение мозга. Пересадки органов не потребовалось, слава богу, однако я никогда не забуду, что чуть не погибла от рук сумасшедшего. Со мной все будет хорошо, но с того дня я никогда не притрагивалась к алкоголю.

Глава 13

Июнь 2018 года.

– А я все летала! А я так и знала... – Моя мачеха сидит на переднем сидении, вертит ягодицами, машет руками и подпевает, сводя нас с ума.

Убейте! Я больше не выдержу!

Я смотрю на своего сводного темноволосого брата Антона, который сидит рядом со мной, и он крутит пальцем у виска. Мы смеёмся над выходками Марины, моей новой мамы, а папа сидит за рулём и сходит с ума, закатывая глаза.

На самом деле отец очень любит слушать, как поёт его вторая жена. У Марины отменный голос, а ещё она очень красивая и жизнерадостная женщина. Мы с ней быстро нашли общий язык. Кстати говоря, она в курсе моей ориентации, даже поддерживает во всех начинаниях.

Но мы пятнадцать часов слушаем ужасную музыку! Тут любой тронется!

Отец не выдерживает, выключает радио и сворачивает на просёлочную дорогу.

– Почти приехали! – гордо сообщает он.

– Ваша бабушка забралась очень далеко, дядя Паша, – закатывает глаза Антон.

– Скажешь об этом, когда мы поедем назад, – ухмыляюсь я.

– Твою мать... – бубнит под нос мой четырнадцатилетний братишка.

– Не выражаться! – повысив голос, Марина смотрит в зеркало и угрожает кулаком.

Я улыбаюсь, вспоминая лето две тысячи тринадцатого года. Это было лето, когда я познакомилась с Ритой. Пять лет прошло. В этом году папе дали трёхнедельный отпуск, который он решил потратить на то, чтобы мы съездили в деревню. Он хочет познакомить Марину с бабушкой Ириной, ведь она, кстати говоря, находится на третьем месяце беременности. Нас ждёт очередное пополнение в семействе. И это ли не повод, чтобы пожить в Вереске?

Если говорить откровенно, я могла не ехать. У меня во Владивостоке есть барышня, с которой мы встречаемся уже три месяца. Я люблю её, и мы счастливы. Однако я оставила свою девушку в городе ради другой. Я приехала в деревню, чтобы проведать одну очень красивую и особенную женщину.

Автомобиль въезжает в деревню, проезжает несколько домов и останавливается у знакомого забора. Старая ива все так же возвышается над домом бабушки, раскинув свои величественные ветви. Папа глушит двигатель, и мы выходим на дорогу.

– Павлик! – снова слышу я.

Оборачиваюсь и вижу, как бабушка подбегает к отцу и крепко обнимает его. Ещё одной рубашке пришёл конец! Ну сколько можно?

– Привет, мам!

– Аня! – Бабушка резко оборачивается, хватает меня за талию и прижимает к груди. Я тоже очень рада видеть её.

– Мам, позволь познакомить тебя с моей женой Мариной и моим пасынком Антоном.

Бабушка смотрит на мачеху, расплывается в улыбке и обнимает её.

– Ты намного лучше и красивее покойной Ольги, – внезапно говорит она, поставив мачеху в неудобное положение.

– Спасибо, бабуля! Ты лучше всех! – говорю я, закатив глаза.

– Но это правда!

– Я не хочу никого обидеть, тётя Ирина, но я не претендую на место Ольги, – улыбается Марина. – Мы с вашим сыном счастливы вместе. К тому же я очень люблю вашу милую внучку.

– И все же ты лучше! – утвердительно кивает бабушка.

Я успела привыкнуть к её выходкам ещё пять лет назад, поэтому меня ничуть не трогают эти слова. Мама умерла шесть лет назад, а папа должен двигаться вперёд. Так или иначе, а я рада, что именно Марина стала частью нашей семьи.

– Бабуля, а где твой бывший парень? – спрашиваю я, глядя на дом дяди Володи. – Если не ошибаюсь, его должны были освободить два года назад.

– Он умер, малышка, – вздыхает она. – Володя вышел из тюрьмы, снова запил, а прошлой осенью его не стало. Сейчас в его доме живут другие люди.

– Это тот Володя, который избил тебя? – спрашивает Марина.

– Из-за него Аня весь год пила таблетки, – зло пробубнил отец. – Старый ублюдок. Если бы не Олег, он убил бы мою дочь.

– Не надо ворошить прошлое, – вмешивается бабушка, похлопав Антона по плечу. – Идемте в дом, мои родные, я вас чаем напою и накормлю после дороги.

Папа с мачехой и моим сводным братом проходят на территорию дома, а я стою посреди дороги и смотрю в сторону красного забора. Я не хочу ни есть, ни пить. У меня одно на уме.

– Ты куда? – спрашивает у меня Антон, когда я собираюсь уйти.

– Оставь её, сынок, – улыбается бабушка. – Не сомневаюсь, Аня не приехала бы ко мне, если бы не человек, ради которого она проделала этот путь.

– О ком вы говорите?

– Местная ведьма.

– У вас в деревне живет ведьма?! Круто!

– Ведьма, значит... – тихонько хихикает Марина.

Я ухожу в сторону дома Риты. Ещё немного, и мы встретимся вновь. Как долго я ждала этого момента! Последние двое суток я почти не спала, все думала о том, что случилось с Ритой. Я хотела узнать, как изменилась её жизнь.

Я подхожу к красному забору и замечаю, что тропинка от дороги до калитки выглядит протоптанной, нигде не видно зарослей травы и куч мусора. Сейчас хозяйство Риты выглядит иначе.

Собираюсь с силами, делаю глубокий вдох и, открыв калитку, заглядываю во двор. Первое, что я вижу, вызывает у меня то ли восторг, то ли ревность.

В маленькой песочнице, что рассыпана рядом с собачьей будкой, сидит маленький мальчик, а вокруг него носится щенок немецкой овчарки. Малыш так занят игрой, что не сразу замечает меня.

– Добрый день, – говорю я, подсев рядом с ним.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Аня. А тебя?

– Коля.

– Какое красивое имя. Кто назвал тебя таким именем?

– Мама. – Он так погружён в игру, что даже не смотрит на меня.

– Коля, что ты... – Парадная дверь распахивается и на пороге возникает черноволосая женщина. Она смотрит на меня, хлопает ресницами, видимо, не верит своим глазам. – Аня...

– Рита... – Я встаю с песка, подхожу к ней и без угрызений совести целую в губы. Она охотно отвечает на поцелуй, но нас прерывают на самом интересном месте.

– Что здесь происходит? – выглянув из окна, дядя Олег смотрит на нас осуждающим взглядом. Он видит меня, его глаза округляются, а губы растекаются в улыбке. – Аня, ты вернулась! Я думал, что мы больше никогда не увидим тебя! – Он вылезает прямо из окна, подходит и обнимает меня.

– Простите, дядя Олег, мне не следовало...

– Все нормально, – приобняв ведьму, говорит он. – Рита рассказала о вас. Это немного неожиданно, но я не ревную. Мы столько пережили...

– Я тоже рада, что вы сошлись. Никогда бы не подумала, что Рита выберет себе такого хорошего мужчину.

– Почему не верила? – спрашивает она с нотками осуждения.

– Ну, насколько я помню, тебя ненавидела вся деревня.

– Ее до сих пор недолюбливают, – смеётся дядя Олег, – поэтому осенью мы собираемся переехать.

– Моему мужу предложили работу в Санкт-Петербурге, – объясняет Рита, робко улыбаясь. – Видимо, нам пора двигаться дальше.

– Вы уже прекрасно начали, – улыбаюсь я, глядя на мальчика.

– Это точно. – Рита отходит от мужа, берет меня за руку и говорит: – Олег, ты не будешь против, если мы поговорим наедине?

– Только без поцелуев, пожалуйста.

– Ничего не обещаю, – хмыкаю я, потянув за собой ведьму.

Мы с Ритой выходим за ворота и движемся в сторону реки. Я держу её за руку, но не могу отделаться от ощущения, что мимолётный поцелуй был ключом к новым начинаниям. К сожалению, я понимаю, что ошибаюсь.

– Я рада, что у тебя все хорошо, Рита, – неожиданно останавливаюсь я.

– Ты тоже сыграла ключевую роль в моей жизни, – признаётся она. – Не хочу показаться грубой, но если бы тебя не избили...

– Наслаждайся! – смеюсь во весь голос. – Ради тебя я пожертвовала здоровьем.

– Я никогда не забуду тебя, – говорит она с грустью на лице.

– Я тоже! – киваю в ответ, с трудом сдерживая слезы. – Как хорошо, что всезакончилось именно так.

– Не плачь, Аня, – улыбается она, вытирая мои слёзы. – Послушай! Может быть, ты придёшь к нам вечером?! Мы можем попить чай, поговорить о прошлом. Я так давно не видела тебя. И мне очень хочется узнать, как сложилась твоя жизнь.

– Конечно! – охотно соглашаюсь, шмыгая носом. – Сегодня вечером?

– Приходи в семь часов.

– Я приду...

Я не пошла.

Я не ходила к Рите ни вечером, ни на следующий день, ни через неделю. Мы обменялись номерами телефонов, но никогда не созванивались. Я знала, что стоит нам заговорить, как мне станет плохо. Но я знаю, что у моей ведьмы все хорошо.

Большего мне не надо.

Черные глаза

Они с ума меня сводили

Из-за них я долго не спала

Днём они за мной следили

А ночами я их нежность берегла

Эпилог

В ночь на 2 ноября 2018 года у Марины начались схватки. Малышка стремилась появиться на свет раньше положенного срока. Врачи приехали вовремя, но мою сестренку не спасли. Девочка умерла. Никто не смог дать разумного объяснения произошедшего. Моя мачеха была здоровой женщиной. Она не жила в стрессовых условиях.

Смерть дочери скрепила брак родителей. Общее горе объединило их. Папа забрал жену с пасынком в Москву. И они счастливы.

Мой сводный брат перешел в другую школу, а осенью этого года пригласил домой одноклассницу. Знакомство с папой и мачехой привело к тому, что пара рассталась.

Бабушка осталась жить в деревне. Мы с папой подарили ей ноутбук и мобильный телефон. Зря мы это сделали… Теперь бабушка каждые выходные присылает мне рецепты выпечки. А еще я слышала, что к ней начал ходить другой сосед. Видимо, старушка цветет и пахнет.

Белобрысый мальчик Леша поступил в гуманитарный колледж. Как я слышала, у него недавно умер отец. Очень жаль.

Рита переехала из деревни в Санкт-Петербург. Она поступила на заочное обучение, потому что решила стать воспитательницей детского сада. В феврале 2021 года моя ведьма скончалась от коронавируса.

Олег с сыном Колей остались жить в Питере.

Посвящается той, кто научил меня любить...

27.10.1983 – 14.02.2021