Этот старый отель мне посоветовал друг.
Говорил, живописное место, сосны и ели.
«Освежись. На морозном зимнем ветру
проведи отпускные свои недели».
Всего месяц прошел, как со мной порвала Янмэй.
Но в груди, как и прежде, стучали камни.
Я хотел убежать от города и от людей.
От людей, к которым она прикасалась руками.
Два часа в самолете, автобус, прокат авто.
И по узкой дороге все глубже в зеленую чащу.
Говорили, отелю уже за сто,
но вблизи он казался страшнее и старше.
Управляющий, очень вежливый господин,
был морщинист и стар, как будто ровесник отеля.
Я ступил за порог прекраснейшей из своих зим.
Я вошел в этот дом,
где прожил две лучших недели.
Номер был небольшой, но уютный,
с видом на лес.
Постояльцев в ту пору было немного.
Снег летел с ослепительно белых небес,
и блестящей змеей извивалась дорога.
В тихом баре я пил раскаленный джин
под мелодии сонного старого блюза.
И в груди расплавлялись осколки льдин,
и прошедшее не казалось такой обузой.
Я ложился спать, прислонившись спиной к стене.
Счет до ста и обратно,
сны сплетались, как кружево.
Но одной лунной ночью, как будто бы в полусне,
я услышал, как за стеной
заиграла
музыка.
Совершенные ноты «Ballade pour Adeline»
беззаботно бежали по клавишам.
Эта светлая музыка чистой любви
заняла мое сердце до самого краешка.
Кто же этот сосед, в чьих ладонях живет волшебство?
Я дрожал, стуча в двери чужого номера.
Но когда в дверях показалось ее лицо,
мир сошел с мертвой точки,
он стал, как мечта,
огромен.
Я помню ее лицо,
ее длинные пальцы и маленькие ладони.
Ее черные волосы, завязанные венцом.
И глаза,
в которых легко утонешь.
Она так же сбежала из города, как и я.
Так же, как и я,
была брошена и разбита.
Ее руки несмело касались меня,
мои руки снимали ее белый свитер.
Я ласкал ее ночью,
в кромешной тьме.
Целовал ее губы, ключицы, волосы.
Бесконечное счастье цвело во мне
и ростками тянулось к ее голосу.
Две недели прошли, как короткий час.
Меня ждал мой Гонконг,
живущий на бешеной скорости.
Я совсем не желал говорить «прощай».
И боялся сказать «люблю»
из-за глупой гордости.
В девять вечера я снова стучал в ее дверь.
Мне достаточно было
услышать всего одно слово.
Но она не открыла,
и в сердце моем метель
закружила
и сжала ладонями горло.
«Где та девушка, из номера двадцать три?» —
я спросил управляющего,
выбежав спешно.
Он смотрел на меня, и сердце застыло внутри.
Он смотрел на меня,
как будто бы
я сумасшедший.
«Этот номер закрыт уже восемь лет.
Был прискорбный случай, ужасное самоубийство.
Молодая девушка (я помню лишь силуэт)
была найдена мертвой, повешенной. И в записке,
что она написала на рваном тетрадном листе,
а потом положила под старую статую Будды,
было только две фразы: «Простите меня, вы все»,
и еще: «Я тебя никогда не забуду».
С каждым словом его
мое сердце падало вниз.
Я подумал, что может, и правда, спятил.
Я ушел, ощущая тяжесть ее руки,
Ощущая тепло ее нежных объятий.
Я вернулся в Гонконг, в свой одинокий дом.
Ожидая мучительно долгое лето,
коротая бессонные ночи, иду на балкон
покурить,
считая часы до рассвета.
И когда в лучах солнца танцует пыль,
моя
Последние комментарии
1 час 40 секунд назад
2 часов 11 минут назад
10 часов 15 минут назад
10 часов 35 минут назад
11 часов 54 секунд назад
11 часов 4 минут назад