Их нежная возлюбленная (ЛП) [Шелли Брэдли] (fb2) читать онлайн

Шайла Блэк

"Их нежная возлюбленная"

Серия: Порочные любовники (книга 8)

Автор: Шайла Блэк

Название на русском: Их нежная возлюбленная

Серия: Порочные любовники

Перевод: marvel_silence, DiMamedova15, Kyte, zhenechka_poyma

Сверка: Amelie_Holman

Бета-корректор: Ольга Романова, Султана

Редактор : Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Аннотация

Идеальное прибежище для беглянки…

Обвиняемая в ужасном убийстве, которое она не совершала, бывшая наследница огромного состояния Калли Уорд не могла найти себе пристанище с шестнадцати лет - пока она не обнаружила идеальное убежище, клуб «Доминион». Единственной проблемой стало то, что она влюбилась во владельца заведения, Митчелла Торпа, который держит ее на расстоянии вытянутой руки. Как же мало она знала о том, что его причинами для такой дистанции между ними были: не ввязываться во что-либо, что могло затронуть его израненное сердце… и всепоглощающая к ней страсть.

чтобы воплотить в жизнь ее самые смелые фантазии…

В «Доминионе» появляется новый Мастер, Шон Киркпатрик, который очень интересуется Калли. Надеясь заставить Торпа ревновать, она, становясь более уступчивой с каждым своим дрожащим вздохом, подчиняется Шону. Проходит совсем немного времени прежде, чем девушка понимает, что влюбилась в них обоих. Но нежный любовник, который медленно соблазняет ее тело и завоевывает ее доверие, является не тем, за кого он себя выдает…

...и влюбиться.

Когда эмоции выходят наружу, а правда раскрыта, Шон готов рискнуть всем, чтобы удержать Калли и та не ускользнула сквозь его пальцы. Но он не единственный, кто поставил на карту все. Теперь Калли разрывается между Шоном и Торпом, и, хотя она не уверена, кому из них можно доверять, ей придется подчиниться телом и душой им обоим…если она хочет ускользнуть от убийцы.

Пролог

– Я знаю, что это неудобно и твоя беременная жена скорее всего чертовски зла на то, что ты здесь, поэтому я буду краткой. Ты поможешь мне исчезнуть?

Калли Уорд стояла, скрестив руки на груди, под порывами бушующего ноябрьского ветра, чуть в стороне от освещающих парковку прожекторов. Она глядела в упор на Логана Эджинктона, нервно постукивая ногой. У бывшего морского пехотинца не было ни одной причины помогать ей, особенно учитывая как дерзко она себя с ним однажды вела. Но он был единственным человеком, которого она знала, кто мог помочь ей исчезнуть, на этот раз навсегда.

Он скрестил свои мускулистые руки на груди и посмотрел на нее так, будто она потеряла рассудок. Она потеряла всё остальное, так почему нет?

– Исчезнуть? – он глянул на часы. – Сейчас полночь, Калли, так что, да, Тара не была рада, когда ты позвонила. Я бросил свой тёплый дом ради этого вопроса жизни и смерти, а ты мне сейчас говоришь, что просто хочешь выбраться из города? Мне кажется или я слышал, что ты сейчас носишь чей-то ошейник?

Автоматически Калли потянулась к пустому месту на шее в поисках недавно висящего там замка из белого золота.

– Да, но...

– Ты знаешь, как это работает. Поговори со своим Домом.

– Он – тот, от кого я бегу, – её голос задрожал.

Как только Калли осознала всю глубину предательства её Мастера, она бежала от него, как от черта. Она стала слишком расслабленной. Самоуверенной. Почти опасно счастливой.

Она шмыгнула носом, потом взяла себя в руки, стараясь не заплакать. Она не будет думать о том, что влюбилась в Шона Киркпатрика – если, конечно, это его настоящее имя.

Взгляд чертовски-злого-Дома смягчился, когда Логан наклонился, теперь будучи мужчиной-защитником.

– Он тебе угрожал? Причинил боль?

Не в том смысле, который имел ввиду Логан. Но что, чёрт возьми, она могла ему сказать без того, чтобы не открыть всю правду?

Дерьмо. История для прикрытия, которую она сочинила во время трёхчасового пути из Далласа в Шривпорт, не сработает. Логан был слишком умён, чтобы не увидеть фальши в её рассказе. Но опять же, чистый ужас мог и не так потрясти мозг девушки.

Она должна была довериться Логану, или же он просто уйдёт. Не то, чтобы он когда-либо подкатывал к ней, поэтому она не могла обвинить его в вытягивании истории в личных целях. Он всегда смотрел только на рыжеволосую красотку Тару. И он не поклонялся деньгам. Логан был одним из хороших ребят, прямолинейным во всём. Его не могли подкупить, и он бы никогда осознанно не подверг её опасности. Имело смысл довериться знакомому дьяволу, в отличие от того, которого, как оказалось, она вообще не знала.

Если Логан собирался ей помочь, он заслуживал правду – но не здесь.

– Мы можем сесть в твою машину? Здесь очень холодно.

И она не была уверена, что её собственная машина не на прослушке.

По виду Логана можно было сказать, что ему не понравился вопрос, но после короткого колебания, он пожал плечами и повёл её к большому чёрному пикапу. Минутой позже, он разместился на водительском сидении.

– Если этот ублюдок тронул тебя, Торп этого не потерпит, особенно под собственной крышей.

Митчел Торп. Она закрыла глаза, представляя его знакомое суровое лицо. Как часто, она могла поклясться, что его пронизывающие серые глаза видят её насквозь. Он дал ей работу, дом, круг друзей, тот стиль жизни, который она желала. Он был первым мужчиной, которого она действительно любила. Частица её сердца всегда будет принадлежать ему.

Её убивало то, что она его больше никогда не увидит.

– Я не могу втянуть Торпа в это. Слишком рискованно. Любой, кто знает меня, предположит, что я сначала пойду к нему. – Она выкрутила руки. – Я не хочу ставить тебя в такое положение, но никто не заподозрит, если я попрошу помощи у тебя. Все в «Доминионе» знают, что ты меня недолюбливаешь.

Он нахмурился.

– Ты мне очень нравишься, Калли. Я просто думаю, что для сабы, ты слишком своевольна. Ты не гнешься больше, чем на дюйм, и ты не доверяешь, черт побери.

Калли вздохнула и кивнула ему.

– Я знаю. У меня есть причины.

– Они есть у каждой упрямой сабы. Слушай, ты больше не моя проблема. Я просто говорю, как есть.

– Я действительно не могу позволить себе никому доверять, но ты моя последняя надежда. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вовлекаю тебя в это, но из всех, кого я знаю, ты единственный, кто может с этим справиться. Мне больше не к кому обратиться. Я не могу вернуться в «Доминион». Никогда. – Она потерла руки и закрыла глаза, молясь изо всех сил, что не сделала самую большую ошибку в своей жизни. Потому что, если так, то она будет мертва к восходу солнца.

– Во что ты, чёрт возьми, ввязалась?

– Меня зовут не Калли Уорд. Ничего из того, что ты, или кто-либо другой знает обо мне, не является правдой.

Его лицо оставалось в тени, выглядело это одновременно скептически и напряженно.

– Хорошо, тогда кто ты?

– Моя мама называла меня Калли, когда я была маленькой. Но я уверена, что ты знаешь меня по моему полному имени. – Она сглотнула. Пожалуйста, Боже, пусть это будет правильный выбор. – Я Каллиндра Хоу.

Глаза Логан почти вылезли из орбит.

– Каллиндра Хоу, пропавшая наследница из Чикаго?

Конечно, он слышал о ней. За последние девять лет ее имя было упомянуто во всех новостях. Было зарегистрировано почти столько же сообщений о ней, сколько об Элвисе или инопланетянах. Согласно прессе, бедная маленькая сирота убила собственную семью за деньги. Калли обхватила себя руками. Если бы они только знали правду...

Она кивнула.

– Та самая.

– Чушь. Иногда ты была занозой в заднице, но ты не из тех женщин, которые убивают близких.

– Спасибо! Меня подставили. Я даже не знаю, кто или почему.

Выражение лица Логана изменилось.

– Почему я должен поверить, что ты – она?

Хороший вопрос. Единственной вещью, которая осталась от её прежней жизни, было яйцо Фаберже её матери, но Логан понятия не имел, что оно было гордостью и радостью Сесилии Хоу до того, как рак яичников погасил яркий свет её улыбки. Не имея возможности подтвердить подлинность яйца в данный момент, Калли оставила его в своем рюкзаке, засунув в багажник машины.

– У меня нет ничего, кроме правды. Я расскажу тебе, что на самом деле произошло, и надеюсь, что ты поверишь, поэтому, когда я буду умолять тебя заставить меня исчезнуть, ты мне поможешь.

– Я слушаю, – он облокотился предплечьем на руль и уставился в пустоту, выглядя, как неподвижная гора.

Калли нервно сглотнула.

– Я думаю, тебе известно, что девять лет назад мои отец и сестра были застрелены в нашем доме, и начисто вытертый пистолет был найден в моей комнате.

– Твой парень сказал всем, что ты их убила из-за денег в ту ночь, когда вы сбежали вместе.

Холден был великолепен, дерзок, дик и полон великих идей. Оглядываясь назад, Калли понимала, что планировать побег с ним было глупо, но тогда ее шестнадцатилетнее сердце верило в идею родственных душ. Она уверила себя в том, что он принадлежит ей. Если бы она знала, что он в конечном итоге предаст ее за деньги, она бы не села в его машину в тот первый раз и, уж точно, не отдала бы ему свою девственность.

– Он был готов сказать все что угодно, когда за мою голову назначили большую награду, – она фыркнула. – Я была слишком молода и наивна, чтобы осознать это.

– Мы планировали сбежать вместе на несколько недель. У его семьи не было денег, и у него была дрянная жизнь дома. Когда он сказал, что хочет, чтобы я стала его новой семьей, мое юное сердце затрепетало. Кроме того, я больше не хотела быть Каллиндрой Хоу. Я чувствовала себя чудовищем. Большинство девушек моего возраста посещали уроки танцев и подрабатывали летом, чтобы купить хоть какую-то машину. У меня же были уроки верховой езды. Я свободно говорила по-французски. К десяти годам я побывала на всех континентах, кроме Антарктиды. У меня был трастовый фонд, и мне подарили «Порш» в день, когда я получила водительские права.

– Звучит не так уж и плохо, – протянул Логан.

– Оглядываясь назад, нет, не было. Но тогда я чувствовала себя изолированной. Я боготворила своего отца, но он отстранился от меня после смерти матери. А вот моя младшая сестра Шарлотта, наоборот, взбунтовалась.

– Значит, когда твой парень начал ухаживать за тобой, с намерениями затащить тебя в постель и приблизиться к твоим деньгам, ты подумала, что он является решением твоих проблем?

– По большей мере, – от собственной глупости всё ещё было больно. – В любом случае, в ночь, когда были убиты мои отец и сестра, у нас был обычный семейный ужин. Как только я поела, то сказала отцу, что должна закончить подготовку к тесту. Я побежала наверх, чтобы позвонить Холдену и дать ему зеленый свет. Чуть позже десяти я притворилась, что ложусь спать, как всегда, это делала. Я собрала вещи накануне вечером и была готова уйти. Я схватила рюкзак и засовывала несколько последних вещей, когда услышал первый выстрел внизу в комнате отца. Я подумала, что должно быть ошиблась, или моя сестра включила телевизор очень громко. Кто бы в нашем доме стрелял? Я услышала, как Шарлотта направилась по коридору к лестнице, – Калли сжала кулаки. – Она внезапно закричала. Я услышала еще один выстрел, на этот раз, гораздо ближе. Сестра больше не кричала. Я выглянула за дверь, чтобы посмотреть, смогу ли я ей помочь, но кровь... – Калли сжала губы. – Ей было всего четырнадцать.

Ее горло сжалось, и слезы заволокли глаза, но Логан пожал ее руку.

– Продолжай.

– Я хотела подбежать к ней, но убийца стал быстро направляться в мою сторону. Поэтому я схватила рюкзак и вылезла из окна, спустившись с большого дерева на землю. Как я делала это тысячу раз до этого. Он подстрелил меня, когда я почти спустилась. Пулевое ранение в бедро. Оно чертовски болело, и было много крови, но я продолжала бежать, чтобы выжить. Холден ждал меня в своей машине через улицу. Я села в неё и разрыдалась. Я позвонила в полицию и рассказала им всё. Они сразу заподозрили меня, когда я сказала им, что скрылась с места преступления. Они хотели, чтобы я пришла на допрос, и поклялись, что я всего лишь «заинтересованное лицо», но в течение часа СМИ объявили меня подозреваемой. Я была слишком ошеломлена и напугана. Дело было мутным, и у меня не было свидетелей, которые могли бы сказать, что я никого не убивала. Я не могла смириться с фактом, что моей семьи больше нет. И я сбежала.

– И никто не подозревал Холдена? В конце концов, после смерти отца ты должна была унаследовать много денег.

Она покачала головой.

– Он припарковался перед домом пожилой пары. Они следили за «мутным» подростком, который сидел в разбитом «Мустанге» на протяжении двадцати минут, и беспокоил их очень богатый белый район битами Ашера. Они боялись, что он может убить их в любой момент.

Рот Логана сжался в мрачную линию.

– A потом?

– Через час мы обменялись машинами с пьяным парнем на парковке бара – машину Холдена на его старый грузовик. Парень был настолько пьян, что сказал «да». После этого мы отправились из Иллинойса в Индиану.

Калли не говорила об этом ни одной душе. Черт, на протяжении многих лет, она едва позволяла себе думать об этом. Просто произнося эти слова, ей было больно, как будто слои её кожи отрывались по одному, пока от неё не осталась кровоточащая, сочащаяся масса. Хуже всего было то, что она могла рассказать всё Логану, а он всё равно мог ей не поверить. Он мог вызвать полицию, потому что так было правильно. Они бы отвезли её в тюрьму. И кто знает, что бы с ней стало потом... за исключением того, что ей бы уж точно не было хорошо.

– И через несколько дней твой парень сдал тебя? – спросил он.

– Да. Рана кровоточила, в неё попала инфекция и бедро воспалилось. Холден узнал о награде за мою голову и сдал меня, – и, черт побери, это до сих пор её расстраивало. – Я вышла из душа за шампунем и случайно услышала его разговор по телефону, я быстро оделась, взяла грузовик и сбежала.

– Продолжай, – потребовал Логан.

– Оттуда я поехала в следующий город и заплатила наличными за маленький седан. У меня было около тридцати тысяч. Это были деньги, которые я брала у отца на протяжении нескольких месяцев, чтобы Холден и я могли начать новую жизнь. Мой папа даже не заметил этого. Так как была зима, я направилась на юг. Провела некоторое время в Кентукки. Все вокруг казались подозрительными, и тогда я взяла новое имя, покрасила волосы и проскользнула через границу в Теннеси. Миссисипи, Луизиана, Арканзас, Оклахома... Любое место, где я могла найти мотель на неделю и временную работу – вот куда я шла, по крайней мере, до тех пор, пока мне не казалось, что кто-нибудь заинтересовался мной. Тогда я снова уходила.

– Как ты нашла Торпа?

– Я обслуживала столик нескольких людей «в теме», когда работала в круглосуточной закусочной, вскоре после того, как добралась до Далласа. Некоторые все еще были в игровых костюмах в три часа ночи, когда они вошли. Мне стало любопытно, поэтому я задавала вопросы. Они давали мне ответы. Один из свободных Домов пригласил меня поехать с ним в «Доминион». Из любопытства я сказала да. Он оказался придурком, и в скором времени, Торп выставил его за дверь, но я попросила оставить меня. Я, наконец, нашла идеальное место, чтобы спрятаться. Закрытое сообщество, в котором никому не интересно твоё настоящее имя, и никто не собирается тебя раскрывать. Я могла одеваться по-разному, менять цвет волос, носить много косметики, и никто даже глазом не моргнул.

Ни одна душа, которая знала меня с детства, никогда бы не призналась, что знает, что такое клуб фетишей, и уж тем более не подумала бы искать меня там. Сначала Торп задавал много вопросов. Я наговорила ему кучу лжи. Спустя время я хотела предупредить его, что собираюсь уволиться, чтобы он мог нанять кого-то другого, но он вдруг оставил меня в покое, – она вздохнула, изо всех сил пытаясь держать это всё в себе. – Потом появился Шон.

– Твой Дом?

Слезы обожгли глаза Калли. Она моргнула, чтобы сдержать их.

– Предположительно, да. Я и раньше скрывалась от убийц и охотников за головами, и мне всегда удавалось убежать. Но он другой породы. Он полон решимости найти меня снова. Вот почему мне нужна твоя помощь. Человек, который должен был защищать и заботиться обо мне, тот, кто умолял меня доверять ему? – она покачала головой. – Он пытается меня убить.

Глава 1

Три дня назад.

Калли задрожала, откинувшись на мягкий столик, и сильные пальцы Шона Киркпатрика обвились вокруг ее запястья, направляя назад к креплениям над ее головой.

– Я не знаю, смогу ли это сделать, – пробормотала она.

Он сделал паузу, затем вздохнул, как будто испытывал свое терпение.

– Дыши, милая.

Этот нежный, глубокий акцент его родной Шотландии заставил ее успокоиться. Его голос одновременно возбудил и успокоил, и она попыталась позволить этим чувствам проникнуть в нее.

– Ты можешь сделать это для меня? – спросил он.

Его пальцы порхают по ее запястьям, он задевает внутреннюю часть ее вытянутой руки костяшками пальцев. Как всегда, в его прикосновении много затихшей силы. Он делает ей больно. Она снова вздрагивает, на этот раз по совершенно другой причине.

– Я попытаюсь.

Шон качает головой, его глубокие голубые глаза, казалось, видят все, что она пытается скрыть. Этот пронзительный взгляд пугает ее до чертиков. Что он увидел, когда посмотрел на нее? Как много всего он узнал о ее настоящей натуре?

Эта мысль заставила ее запаниковать. Никто не мог знать ее секрет. Никто. Она скрывала это от всех, даже от Торпа, в течение всех четырех лет в «Доминионе». Она, наконец, нашла место, где чувствовала себя в безопасности, комфортно. Конечно, она должна была когда-нибудь бросить его, возможно, скоро. Она всегда так делала. Но, пожалуйста, не сейчас.

Глубокий вдох. Не паникуй. Шон хочет твоего подчинения, а не твои секреты.

– Ты должна сделать больше, чем просто пытаться. Ты «пыталась» более шести месяцев, – мягко напомнил он ей. – Как ты думаешь, я действительно причиню тебе боль?

У Шона, похоже, не было насилия в характере. Он не был садистом. Он никогда не хватал ее резко. Он даже никогда не повышал голос. Она в шутку думала о нем, как о сплетнике, потому что он раздвинул ее границы с мягкостью, которую она сочла неотразимой и коварной. Конечно, он вытащил из нее гораздо больше, чем любой другой мужчина. Он без устали работал, чтобы завоевать ее доверие. Калли чувствовала себя ужасно из-за того, что она никогда не сможет ему полностью доверять, не тогда, когда это угрожает ей смертью.

Чувство вины хлыстнуло ее. Она должна перестать тратить свое время.

– Я знаю, что не причинишь, – заверила она, желая, чтобы он поверил.

– Конечно, не буду, – он прижался к ней грудью, чтобы глубже заглянуть в ее глаза.

Калли не смогла удержаться, опустила веки, закрываясь от всего мира. Даже зная, что она не должна этого делать, она погрузилась в мягкое убеждение его поцелуя. Каждое прикосновение его губ успокаивало и возбуждало. Каждый раз, когда он касался ее, ее сердце вздрагивало. Ее кожа натянулась. Соски напряглись. Киска увлажнилась и распухла. Ее сердце болело. Шона Киркпатрика так легко любить.

Его пальцы проникли в ее волосы, нежно сжимая, она выдохнула и растворилась в его поцелуе – просто на сладкое мгновение. Это была единственная вещь, которую она могла себе позволить.

Лютая тоска наполнила ее. Она жаждала, чтобы он снял с себя одежду, поцеловал ее с той решимостью, которую она часто видела в его глазах, и взял ее с тем целеустремленным пылом, на который она знала, он способен. Но за месяцы, прошедшие с тех пор, как он овладел ею, он не делал ничего, кроме как поглаживал ее тело, дразнил ее и дарил ей оргазмы, когда думал, что она их заслужила. Она не позволяла ему полностью сдерживать ее. И он еще не лежал с ней в постели.

Не зная того ощущения глубоко внутри нее, ожидания и желания, пока ее тело не пульсировало без устали, сводило ее с ума.

После еще одного умелого прикосновения губ Шон закончил поцелуй и поднял голову, тяжело дыша. Она цеплялась, не готовая отпустить его. Как он проник под ее кожу так быстро? Его нежность наполнила ее вены, как наркотик. То, как он пристрастился к Калли, ужасало ее.

– Я хочу тебя. Шон, пожалуйста… – она такая чертовски мокрая.

Широкой рукой он смахнул с ее лица лишние волосы. Сожаление смягчило его голубые глаза, прежде чем он произнес слова.

– Если ты не готова доверять мне как своему Доминанту, ты думаешь, что готова ко мне как к любовнику? Я хочу, чтобы ты была полностью открыта для меня, прежде чем мы сделаем этот шаг. Все, что тебе нужно сделать, это довериться мне, милая.

Калли захлопнула веки. Всё это бессмысленно. Она хотела доверять Шону, жаждала дать ему все – преданность, честность, веру. Но ее прошлое гарантировало, что она никогда никому не сможет это отдать. Но у него были чувства к ней. В этом она не сомневалась. Чувства появились так же, как и у нее, неожиданно, со временем, молодой сук превратился в крепкую лозу, которая в конечном итоге создала почку, чтобы расцвести... или погибнуть.

Она знала, что так будет. Они никогда не могли иметь больше, чем эти прерывистые отношения Доминант/Сабмиссив, обреченные на гибель преждевременной зимой.

Ей не следовало принимать его ошейник, даже если она старалась держаться на расстоянии от всех. Теперь правильным выбором будет найти безопасное место, уйти, бросить его. Освободить их обоих из этого ада. Никогда не оглядываясь назад.

Впервые за почти десятилетие Калли переживала, что у нее не хватит сил попрощаться.

Что случилось с ней сегодня? Она слишком эмоциональна. Ей нужно натянуть свои суперженственные трусики, притвориться, что ничего не имеет значения. Так она справлялась годами. Но она не могла справиться с Шоном.

– Ты где-то в своих мыслях, а не здесь, со мной, – он мягко упрекнул ее.

Еще большее чувство вины обрушилось на нее.

– Простите, сэр.

Шон тяжело вздохнул, встал прямо, затем протянул ей руку.

– Пойдем со мной.

Калли поморщилась. Если он намеревался остановить сцену, это могло означать только, что он хотел поговорить. Эти сеансы, где он пытался копаться в ее душе, стали более болезненными, чем бездушные ночи, которые она провела в неосуществленной тоске под его чувственными пытками.

Проглотив разочарование, она набралась смелости и положила руку ему на плечо.

Держа крепко, Шон повел ее в дальний конец темницы «Доминиона», к скамейке в темном углу. Как только она увидела остальную часть комнаты, Калли почувствовала на себе взгляд, обжигающий ее кожу. Небрежно она посмотрела на окружающих, но они, казалось, были потеряны в своем собственном мире удовольствий, боли, стонов, пота и жажды. Остальная часть комнаты являла еще одно зрелище, способное уронить ее на колени. Торп в тени. Смотрит. На нее с Шоном. Выражение его лица не выражало неодобрения, … но и доволен он не был.

Шон сел, притянул ее к себе на колени, крепко удерживая руки за спиной. Он обхватил ее подбородок ладонью и бросил на нее острый взгляд.

– Смотри на меня, милая.

Она подчинилась, стараясь не думать о том, что становится все труднее встретить его взгляд и не отдать себя ему по-настоящему.

Первоначально она позволила Шону войти в ее жизнь, потому что он раздражал Торпа, который иногда смотрел на нее, как будто она была самой яркой звездой на небе, а затем всегда выбирал другую женщину. Она хотела заставить его ревновать. Чёрт, она хотела посмотреть, не наплевать ли ему вообще. Шон вошел в клуб со своей тихой утонченностью и скупым юмором, взглянул на нее и больше ни на кого не посмотрел. Это сделало ее сосредоточием добра – пока Торп не снял свою защиту и не позволил Шону овладеть ею. Не моргая, он отпустил ее.

Так какого черта Торп смотрел на нее сейчас?

– Ты захвачена сказками, Калли. Прочь мысли, – прорычал Шон. – Сосредоточься на мне. Или на сегодня мы закончим.

Так лучше, умнее. И все внутри нее взбунтовалось при мысли об уходе Шона. На самом деле она цеплялась. В конце концов, она никогда не знала, будет ли у нее завтра с кем-нибудь.

– Прости. Я не хотела погружаться в мысли.

Его лицо немного смягчается.

– Что тебя беспокоит?

Миллион вещей, в которых она никогда не могла признаться. Она выдумала первое оправдание.

– Ты не хочешь меня.

Он схватил ее лицо руками.

– Ты не представляешь, как сильно ошибаешься, милая. Я мечтаю о том, чтобы положить тебя под себя и погрузиться в тебя так глубоко, что ты никогда не забудешь меня. Никогда не сомневайся в том, что я хочу тебя.

Его слова заставили Калли вспыхнуть.

– Разве ты не думаешь, что секс сделает нас ближе?

На его лице появляется кривая улыбка, а она не удерживается, касается пальцами его темных волос. Он был так ослепительно красив. Он был ее идеальной местью за безразличие Торпа. Она просто не планировала, что он проникнет в ее сердце. И теперь она понятия не имела, что делать.

– Заманчивое предложение, не так ли? Но я слишком хорошо знаю себя. Как только мы начнем, я не остановлюсь. Слишком мало доверия между нами, чтобы отвлечься. Я знаю и тебя. Секс — это легко, правда? Истинная близость сложнее. Я не думаю, что у тебя такое было раньше, и ты слишком хорошо уклоняешься от этого. Мне нужно больше, чем секс, Калли. Я хочу настоящее, и уж точно не буду торопиться из-за стояка.

Ей нужно было найти единственного чувствительного мужчину в БДСМ-темнице. Ей было бы лучше с кем-то, кто просто хотел, чтобы она стояла на коленях, называла бы его «Мастер» и любила время от времени получать хорошую взбучку. Наоборот, такое ее не привлекало. Ее привлекало большое сердце Шона, но она боялась, что в конце разобьет сердца им обоим.

Может, в этот раз все будет иначе. Может, прошлое останется в прошлом. Четыре года – это самый большой срок, который она пробыла в одном месте. Может быть, пора перестать бежать и наконец-то жить.

Калли вздохнула.

– Я попробую еще раз. Действительно попробую. Скажите, что вы хотите, сэр.

– Хорошая девочка, – Шон поднял ее на ноги и повел обратно к столику.

Взгляд подтвердил, что Торп ушел. Наверное, к лучшему. Он был слишком сдержан и сексуален. Если она когда-нибудь действительно отдаст себя в его руки, он мгновенно откроет ее душу. Она не могла так рисковать.

– Ложись, дорогая.

Как только великолепный шотландец помог ей подняться на мягкую поверхность, она потянулась. Он быстро закрепил ее лодыжки в манжетах. Это не вызывало у нее слишком много паники. Затем он схватил ее за запястье и начал зажимать одну из манжет. Почти сразу дрожь началась снова. Калли стиснула зубы и попыталась поддаться Шону. Она хотела. Видит Бог, она этого хотела.

Это не значит, что она не доверяла ему. Но что, если кто-то узнает ее? Что, если полиция разгромила то заведение? Что если ей нужно бежать?

– Закрой глаза. Глубоко вдохни.

Ей должно быть интересно, что она собирается делать, если снова потерпит неудачу, и он уйдет на ночь. Или навсегда. Она не хотела быть без него, и такое отчаяние было так опасно...

Калли заставила себя подчиниться. Мгновенно подключились другие органы чувств. У женщины в дальнем углу был очень шумный оргазм. Сабмиссив-мужчина в районе ряда Андреевских крестов мычал от каждого удара плети. Где-то поблизости она услышала, как один из мониторов подземелья заговорил тихим голосом. Ее собственное затрудненное дыхание постепенно убрало все это. Ее сердцебиение делало все остальное, пока она не сосредоточилась исключительно на Шоне.

– Хорошо. Какое твое стоп-слово? – произнес он вполголоса, наклонившись ближе.

– Лето, – Калли сглотнула. Она скучала по лошадке. Маленькая коричневая кобыла была ее постоянным спутником после смерти матери. Без сомнения, кобыла уже мертва. У нее никогда не было возможности попрощаться со своим четвероногим другом.

Она рвано выдохнула.

– Отлично, – похвалил он, привязав ее запястье к столу.

Все ее тело напряглось. Она затаила дыхание. Сердцебиение участилось еще сильнее. Ладони начали потеть. Волнение и страх смешались в пьянящий коктейль, наполняя ее вены.

– Ты делаешь успехи. Горжусь тобой, – Шон взял за щеку. – Успокойся. Доверься мне. Отдайся в мои руки.

Как чудесно это звучало. Как заманчиво... Она прижалась к его руке, подавляя волну преданности, которая была не более чем пустой тратой.

Калли не была из тех женщин, которые не знали, почему ее душа взывает к покорности. Фрейду не потребовалось понять, что девушка, которая почти десятилетие полностью отвечала за свое благополучие в борьбе за жизнь или смерть, стремилась передать все это Доминанту, чтобы его широкие плечи могли ее поддержать. Конечно, она также хотела, чтобы ее семья была жива и здорова. Она всегда хотела то, чего не могла иметь.

Боже, ей нужно выключить свет на этой жалкой вечеринке и дать Шону все, что она могла. Завтра она извинится за то, что она не совсем то, что ему нужно, а затем разорвет связь между ними до того, как потеряет всю волю. Конечно, она лгала и желала ему всего наилучшего в его поисках другого сабмиссива, который мог бы стать его настоящей любовью. Смотреть на это было бы слишком больно, поэтому ей скоро придется уйти. К сожалению, Торп тоже не будет по ней скучать. Никто не будет. Именно так, как она и планировала.

Осознание сжало ее сердце.

Калли отчаянно игнорировала подсказки разума в течение нескольких месяцев. Она позволила себе стать эмоционально скомпрометированной и слишком расслабленной. Шон все глубже проникал в ее душу. Если бы она не была осторожна, то вскоре он бы понял, что к чему. Вопросы, которые он задавал, уже заставляли ее нервничать.

Может, время уходить из «Доминиона» уже наступило. Нет, она знала, что это время наступило. Ей нужно все оставить позади. Собраться и двигаться дальше. Чем скорее, тем лучше.

– Калли... – его тон был остерегающим.

Она вздохнула и силой воли выбросила все мысли из головы, сосредоточившись на его присутствии и на ее необходимости подчиниться ему только один раз, прежде чем она бросит его навсегда.

– Я в порядке, Сэр, – пока не потеряла самообладание, она поднимает руку над головой, соглашаясь довериться ему.

– Наконец-то, – его пальцы обвиваются вокруг нее, теплые и защищающие, его большой палец гладит уязвимую часть ее руки, он пристегивает ее последнюю манжету. – Спасибо, милая. Ты прекрасна. Твое доверие опьяняет.

И устрашает сильнее ада.

– Я знаю, что этого недостаточно.

– Шш. Для тебя это большое дело. Я понимаю, что для тебя это тяжело.

– Могу я открыть глаза на секунду?

Шон останавливается.

– Тебе нужно видеть меня?

Калли неистово кивнула, борясь с коварной паникой в ее венах.

– Тогда открой. Мы будем двигаться не торопясь.

Ее ресницы распахнулись, и она сосредоточилась на нем на фоне яркого подземелья. Квадратное лицо, выдающаяся челюсть, темная бородка, крепкий нос, мускулистое тело. Морщинка казалась надрезанной между его тяжелыми бровями. Маленький шрам расположился в уголке его правого глаза, и она поклялась бы, что это след от пули, если бы он производил впечатление такого человека. Все в нем выглядело таким мужественным и агрессивным. И все же он относился к ней так нежно. Если бы у нее был идеальный будто заказанный вариант мужчины, тот был бы Шоном. Без сомнения, он сто раз задавался вопросом, что он сделал, чтобы заслужить ее недоверие. Эта мысль огорчала ее.

Если она хочет узнать, что такое покорность, и дать почувствовать это Шону, то ей придётся ему уступить, прежде чем её сегодняшняя личность заменится другой.

– Спасибо, – бормочет она.

– А теперь я завяжу тебе глаза.

Страшно… но она чувствовала, что справится в этот раз. Кроме того, слух спас в ту ночь, когда ее семью убили, а также от предательства Холдена.

– Да, Сэр.

Шон начал ласкать ее шею, кончики его пальцев скользили по ее ключицам к вершинам груди, проводя пальцами по ее затвердевшему соску, покрытому почти прозрачным белым хлопковым бельем.

– Ты меня очень радуешь.

Он тоже ее радовал. Все внутри нее стремилось показать ему это. Она улыбнулась и подняла голову, чтобы он мог надеть на глаза шелковистый черный лоскут, похожий на маску для сна. Его вес ощущался легким и не угрожающим. Затем он сжал ее руку. Калли напряглась.

– Ты когда-нибудь была одновременно закована и ослеплена?

– Не полностью, и только для демонстрации.

На самом деле она была на сцене с очень немногими людьми. Логан Эджингтон обычно хотел сделать ее задницу просто красной, чтобы исправить ее грубое поведение. Его друг Ксандер наслаждался возбуждением ее тела, но он никогда не пробуждал ни малейшего чувства в ее сердце. Она провела немного времени с некоторыми другими резидентами в «Доминионе» с теми же результатами. Эрик был очарован кляпами, которые заставляли ее вздрагивать. Зэб был слишком озабочен ступнями, по её мнению. Его покусывание пальцев ее ног заставляло Калли дрожать. Джейсон был не только сторонником дисциплины, но и большим поклонником шибари. Калли потребовалось меньше четырех минут, чтобы выкрикнуть свое стоп-слово. Потом был Торп… Он был среди них одинок. И недоступен для нее.

– Демонстрации? – голос Шона звучал удивленно.

Калли кивнула.

– Да. Но я этого не делала два года.

С тех пор, как в декабре этого года Торп попросил ее продемонстрировать демо… затем, за закрытыми дверями, разжигающий жар между ними превратился в клубок рук и губ, вздохов и разбросанной одежды. Она была мокрой и готовой, и так отчаянно хотела его, голая на его кровати. Затем он внезапно ушел без объяснения причин, и вел себя так, как будто ничего не произошло. По сей день она не знала, почему он оставил ее. И он никогда не просил ее помочь ему снова в презентации.

Эта боль больше не имела значения. Старая рана. Только Шон был важен сейчас.

– Тогда ты могла выдержать лишение свободы, потому что знала, что кто-то освободит тебя в случае необходимости? Если бы это было так, милая, наставники подземелий немедленно зажали бы мне яйца, если бы решили, что я причиняю тебе боль.

– Я знаю, – они тщательно защищали всех женщин в клубе, особенно коллег.

– Что тогда? – быстрый ответ Шона говорил о том, как она могла позволить связать себя в целях обучения Доминанта/Сабмиссива, хотя она могла едва ли терпеть такое от того, кому она хотела доверять. Единственным ответом было то, что только Торп связывал ее. Она доверяла ему больше всех. Он знал ее странности и учитывал их.

Но она ненавидела Шона, считая, что ей не хватает веры в него. Калли ухватилась за первое объяснение, пришедшее ей в голову.

– Логично, я знаю, что ты прав. К сожалению, страх не подчиняется логике. Это похоже на фобию.

Он не ответил сразу, просто кружил большим пальцем по ее соску, пока тот не начало покалывать, и ей хотелось, чтобы он просто сорвал с неё одежду и трахнул. Она хотела его долгие месяцы.

– Ты была когда-нибудь в таком положении?

– С тех пор, как я увлекалась БДСМ, – она часто лгала Шону, но всегда старалась приблизиться к правде.

– Ты знаешь, что является причиной твоего страха, милая? Это что-то из твоего прошлого?

Калли фыркнула. Почти все из ее прошлого.

– Это было не одно событие.

Это не было ложью, скорее осознанием того, что пока она держит всё в себе, то находится в относительной безопасности.

– Ты уверена? Расскажи мне о своем детстве. Может, что–то из этого поможет мне тебя лучше понять.

Опять? С тех пор, как он натянул ошейник на её шею, он просил рассказать о её юности раз двадцать. Ей удалось просто сказать, что она со Среднего Запада и была сиротой. Опять же не ложь... просто не вся правда.

Она сжала руки в кулаки.

– Чем дольше мы говорим, тем больше я нервничаю. Пожалуйста…

– Мы закончим разговор, милая.

Нет, не закончат.

– Да, сэр.

Шон вздохнул.

– Ты молодец, я тебя награжу.

Он наклонился к ней, погладил ее по плечам своими большими руками, затем его ловкие пальцы быстро стянули сжимающий талию корсет, который был на ней. Он начал расстегивать его под ее грудью, медленно разводя по сторонам, прежде чем снять полностью. Одежда обеспечивала достаточную поддержку под ее грудью, чтобы не было необходимости в лифчике. Когда он избавился от тонкой белой майки, под которой она носила корсет, его стон, в сочетании с его руками, обхватывающими ее грудь, сказали ей, что ему нравится то, что он видит.

– Как всегда чертовски красивая, Калли.

В его голосе нельзя было пропустить поклонение. Ни один мужчина никогда не заставлял ее чувствовать себя такой желанной.

Он потянул ее за соски, осторожно сжимая, задевая острые кончики, контролируя приток крови. В ту секунду, когда он выпустил их, все ощущения разом хлынули в нее. Сверхчувствительные и твердые соски покалывали. Она захныкала.

Затем он наклонился к ней, тяжело дыша в ухо, поцеловал ее в шею, покусывая светлую кожу, как ее охватила дрожь. Она чувствовала себя чрезвычайно уязвимой, беспомощной, в попытке остановить то, что он сотворил с ее телом. Он мог подарить ей удовольствие. А мог причинить боль. Калли должна была лишь принять то, что он выберет.

До этих пор подчинение было таким же захватывающим, как она себе представляла. Да, многие могут подумать, что она извращенная, но, как бы она этого ни боялась, передача ее воли Шону заставила ее чувствовать себя невероятно ценной. И это пробудило ее, особенно когда он оставлял мягкие поцелуи вокруг обнаженной плоти ее груди. Рядом с ее сосками, под ними, паря чуть выше, он играл и дразнил ртом. Он заставил ее ахать и задерживать дыхание в ожидании каждого его горячего выдоха по ее коже и каждого сладкого укуса зубами.

С легким умоляющим стоном она подняла бедра к нему, ожидая, пока он поймет, что под ее крошечной черной юбкой она надела мало что скрывающий кусок кружева поверх мокрой киски.

Шон приподнял ладони чуть выше ее грудь и осторожно потянул вниз.

– Я обещал тебе награду, милая. Не обязательно оргазм. Должен ли я наказать тебя, чтобы ты поняла это?

Он отшлепал ее несколько раз, но она едва ли воспринимала это как наказание. Скорее, освобожденное пламя в ее крови бежало к клитору и заставляло ее пульсировать с неослабевающим желанием. Всегда резкий Шон быстро понял, что игнорирование или действие с абсолютной незаинтересованностью гораздо эффективнее поможет повлиять на ее поведение. Чем больше ее это заботило, тем сильнее ей не хотелось разочаровывать его.

– Нет, сэр, – она просто хотела чувствовать его всеми способами, что он позволял.

– Я бы не хотел. У меня есть план, но мне нужно, чтобы ты немного потерпела, – он усмехнулся. – Хотя я знаю, что все это покажется для тебя пыткой, но я все же сделаю это так, чтобы оно того стоило.

Калли поморщилась. Ее нетерпение в «Доминионе» было хорошо известно. Снисходительное детство не подготовило ее к аду отложенного удовольствия. Шон специализировался на распределении своих наград, пока она не начинала чуть ли не кричать. С другой стороны, оргазмы, которые лишали ее дыхания, всегда стоили ожидания.

Она просто хотела, чтобы он позволил ей вернуть услугу. Независимо от того, насколько твердым становился его член, или сколько пота, вызванного желанием, пропитывало его кожу, он никогда не пользовался ее телом. Также он никогда не просил увидеться с ней за пределами «Доминиона». Не в первый раз она задавалась вопросом, нет ли у него жены или девушки. Но она боялась спросить.

С рычанием Шон убрал руки.

– Что, черт возьми, в твоей голове такое захватывающее, что ты все больше отдаляешься? Я хочу все твое внимание, Калли.

Продолжая политику честности, насколько это было возможно, она дала ему большую часть правды.

– Я бы хотела прикоснуться к тебе.

– Ты хочешь освободить руки, чтобы не быть привязанной?

– Нет. До тех пор, пока я нахожу это позволительным, я наслаждаюсь твоими оковами. Я лишь хочу получить шанс дать тебе то же

удовольствие, что получаю от тебя.

Он резко выдохнул.

– Будь хорошей девочкой, и тогда я позволю тебе.

То, как его голос прозвучал, дало надежду Калли, что он хотя бы наполовину хочет ее, как она хотела его.

– Пожалуйста...

– Слушайся, милая. Сейчас не ты отвечаешь.

Она сжала губы, стараясь изо всех сил лежать молча и позволить ему идти дальше. Она ожидала, что он использует слегка грубые ладони, чтобы возбуждать ее, пока она не начнет умолять. Потом он приложит все усилия, чтобы получить ответы на свои вопросы, дающие ему доступ к её мыслям. Ей обычно приходилось работать над тем, чтобы контролировать себя и не дать ему ничего, кроме клочка информации, чтобы он, наконец, доставил ей удовольствие.

Видимо, сегодня этого не было в его повестке дня.

Вместо этого Шон отпустил её лодыжки и оторвал запястья от стола. Ее окружили руки, затем он помог ей подняться. Она не часто оказывалась топлесс в клубе, поэтому это чувство было чуждым… но не неприятным. Холодный воздух коснулся ее кожи, еще больше напрягая соски. Это так контрастировало с жаром, веющим от Шона, когда он привел ее к свисающим цепям в потолке.

Прижавшись к ней сзади, он прикрепил манжеты на её запястьях к цепи, зафиксировав ее руки над головой.

– Раздвинь ноги и стой так, – его слова не допускали отказа, несмотря на спокойный тон. Ему никогда не приходилось кричать, чтобы выразить свою точку зрения.

Кусая губу, Калли подчинилась, но не поняла его замысел. Она знала, что так нельзя, но все же коснулась лицом вытянутой руки, чтобы спустить повязку с глаз, и посмотрела на него через плечо.

Шон снова надел на нее маску.

– Остановись, шалунья. Глаза закрыть. Ты увидишь меня, когда я этого захочу, не раньше. Прямо сейчас сосредоточься на том, чтобы держаться подальше от мыслей в голове. Почувствуй свое тело. Твоя кожа, твое дыхание, твое удовольствие. Если мысли начинают вторгаться в разум, блокируй их. – Он прижался грудью к ее спине и сжал грудь. – Я хочу сделать тебе подарок, милая, но ты должна выполнить свою часть.

Если это одна ночь подчинения, чтобы испытать все, что мог предложить Шон Киркпатрик, то она приложила бы все усилия.

– Да, сэр.

– Хорошо. Тебе понравится музыка в наушниках для концентрации?

И лишить ее слуха?

– Нет.

– Все хорошо. Глубоко вдохни и выдохни. Очисти разум. Почувствуй, как все твои мышцы расслабляются.

Будто собираешься заниматься йогой.

Она делала все, как он говорил. Это ввело ее в расслабленное состояние. Ну, на столько, на сколько она могла.

– Хорошо. Ты знаешь, что это?

Широкие пряди чего-то мягкого заскользили по ней от шеи к попе. Воздух наполнил ее легкие, когда она поднялась, пытаясь продлить ласку.

– Флоггер.

– Из оленьей кожи, да. Кто-нибудь пробовал его на тебе?

– Нет, сэр.

– Если правильно его использовать, он не причинит боль. Ты боишься?

Боюсь флоггера? Нет. Но его намерения – это другое. Если он старался изо всех сил показать, что этот инструмент не должен был причинить боль, она не думала, что он намеревается проверить ее болевой порог. И Шон пообещал ей награду. У Калли было подозрение, что она знала, куда это ведет.

Это пугало ее так же сильно, как и вызывало жажду.

Но она уступит сегодня, увидит, сможет ли она отделить свое тело от разума в этом плавающем раю, который другие называют сабспейсом. Только один раз...

– Я хочу все, что вы хотите мне дать.

Она скорее почувствовала, чем услышала его одобрение.

– Отлично. Не считай.

Едва эти слова сорвались с его губ, флоггер врезался в самую плотную часть ее задницы с медленным звуком. Шон повторил движение – через все поверхность, в нижнем изгибе ее позвоночника, вверх по ее спине и снова вниз. Совсем не жестко, не обжигающе. Ритмичная, сладкая, убаюкивающая порка походила на медленный танец, пока она не начала блокировать все, кроме чувств. Ее сердце билось в такт, когда приятные ленты целовали ее кожу.

Калли не нужно было очень усердно работать, чтобы блокировать мысли. Шон прекрасно понимал ее тело, когда, где и насколько жестко хлестать.

Ее голова начала уплывать от ее тела, и она на мгновение отпустила себя. Она опустилась к пропасти прямо за ней, взывая к ней. Ощущение было похоже на опьянение от пары бокалов вина, но тяжелее и убедительнее. Более заманчиво.

Тьма плыла вокруг ее мыслей. Возможно, прошли минуты. Или часы. Она больше не чувствовала своего тела. Земля держала ее за подошвы ее ног и запястья, иначе она бы уплыла в прекрасное ничто.

Смутно она почувствовала, как рука Шона скользит вверх и вниз по ее горячей, чувствительной коже, резкий подъем пламени в ощущениях. Ее голова наклонилась вперед. Каждое мгновение ее медленного глубокого дыхания она чувствовала почти как дремоту, за исключением опьяняющей эйфории. Как чудесно...

– Ты выглядишь потрясающе, Калли.

Пьяная легкая улыбка коснулась ее губ.

– Это то, что я хотел дать тебе, милая, немного передохнуть от своих мыслей, – его губы скользнули по ее шее. Он обернул свою широкую руку вокруг нее и под ее подбородком, пока не откинул ее голову назад. Затем он поцеловал ее вниз по шее. – Я бы дал тебе больше.

Пожалуйста… У нее не было сил открыть рот и умолять.

– Но мне нужно кое-что от тебя. Вернись ко мне ненадолго.

Калли нахмурилась. Это было последнее, что она хотела сделать, но сладкое великолепие молчания в ее голове было слишком соблазнительным. Подчинение требовало столько усилий.

– Позволь мне войти в твое сердце, Калли. В твою голову. Я не просил ничего с тех пор, как мы начали наше совместное путешествие.

Но она дал ей так много.

– Ты привлекаешь меня, как никто. Я хочу знать о тебе все. Я не хочу, чтобы кто-нибудь забрал тебя у меня, пока я узнаю тебя изнутри и снаружи. Я хочу иметь возможность действительно связать тебя со мной.

Она вздохнула. Он затронул все ее сердечные струны, и она позволила это ему. Такие изысканные слова. Как она может не отдаться ему хотя бы немного?

– Мы начнем с малого, – убедил он ее. – У тебя был питомец, когда ты была маленькой?

Питомец? Первая мысль, пришедшая ей на ум, сорвалась с губ.

– Я нашла котёнка.

– Сколько тебе было лет?

– И шести не было. Я не могла держать ее. Мама болела. Однажды я проснулась, а ее уже не стало. Я плакала. Мама умерла бы в любом случае.

– Мне так жаль, милая. От чего?

Калли уклонилась от воспоминаний.

– Бог забирает слабых обратно. Папа всегда так говорил. Это все еще заставляет меня грустить.

– Конечно, – он погладил ее. – У тебя есть сестра или брат?

Охлажденный воздух внезапно ударил ее разгоряченную кожу, включая мозг. Осознание бросилось обратно ей в голову. Почему он хотел знать?

– И брат, и сестра, – разумеется, папа не знал, что она слышала о его подростковом романе, закончившийся рождением сына, о котором никто не говорил. Она не думала об этом уже много лет, но она однажды проследила за его сыном. Видимо, Хоу был незаконнорожденным, он вырос жестоким человеком.

– Ты уверена?

Калли напряглась. Почему он думает иначе? Его тон и серьёзность вопроса поразили ее. Большинству это может показаться незначительным, но, если он начнет подозревать, кто она такая, а она не поступит осторожно, она может дать ему достаточно, чтобы подтвердить свою личность.

Продаст ли он ее с потрохами за два миллиона долларов?

– Мне холодно.

Шон сделал шаг назад. Флоггер прошёл ей по спине, по попе, чередуясь, пытаясь успокоить ее. Сначала он ужалил ее горячую кожу. Затем ей пришлось сопротивляться божественному скольжению обратно в ее безмолвный кокон.

– Расслабься, – промурлыкал он.

Калли не посмела. Она прикусила губу, чтобы оставаться в сознании, но притворилась. По крайней мере, флоггер достаточно разогревал ее, чтобы согреться.

– Были ли у тебя особенные поездки в детстве?

– Нет, – она хотела поехать в Диснейленд. Папа предпочел Европу и музеи, где она должна была вести себя тихо. Целое лето во французской деревне, когда ей было пятнадцать лет, казалось, почти вызывало кому.

– Ты ходила в школу?

Никогда. Ее мать перевернулась бы в могиле.

– Мама была слишком религиозна. Думала, это не очень хорошо.

Она говорила правду… в некотором смысле. Ее мать поклонялась алтарю «Прада» и твердо верила в церковь «Версаче». Она никогда бы не позволила ей или Шарлотте якшаться с детьми из низшего класса, которые жили в трейлерах. Это было отстойно. Они выглядели так, как будто им было веселее.

– Калли, ты снова задумалась, – и Шон не казался довольным.

– Извини. Холод пробудил меня, и я просто... – испугалась всех этих вопросов.

Это ее еще сильнее удручало. Скорее всего, Шон просто хотел ее узнать. Но на случай, если она ошибалась, ей пришлось лгать. Правда была слишком рискованной.

Хорошая основа для отношений, Калли. Да, ты бы ему понравилась, знай он твоё прошлое.

Она уйдёт задолго до того, как узнает.

Он вздохнул.

– Тебе быстро становится холодно. Я часто забываю об этом, потому что ты заставляешь меня потеть.

Мгновение спустя он подошел к ней. Она поглотила его близость со стоном, вдыхая запах, исходящий от него. Ее рот приоткрылся, киска увлажнилась. Она так сильно хотела его, действительно стараясь угодить ему...

– Я искренне пыталась. Мне понравилось плавучее чувство, которое ты дарил. Я никогда не думала, что найду сабспейс, – Калли хотелось коснуться его. – Мне больно разочаровывать тебя.

Шон отодвинул маску, она начала моргать, пока не приспособилась к яркому свету. Его рубашка была влажной, щеки покраснели. Покорный наклон ее головы после того, как он отстегнул ее запястья от цепей, заставило его член стать тверже.

– Ты прошла большой путь сегодня, милая. Мое собственное нетерпение заставляет хотеть тебя абсолютно безостановочно. Но твои усилия меня порадовали.

– Мне жаль, что я не смогла дать тебе больше, – она неуверенно взглянула на него, пока он отстёгивал одно из креплений, и кровь снова забурлила в ее руках.

Разочарование в себе постепенно разрушало ее самообладание. Даже когда она дала себе разрешение отпустить и полностью сдаться Шону, она не смогла.

– Я хотела, – бесполезные слезы наполнили ее глаза.

Успокаивая ее, он притянул к себе, и она смаковала его тепло. Когда он втянул ее в объятия, она почувствовала, как защитная стена вокруг ее сердца смягчается, рушится. Хотя бы раз, почему она не могла отдать этому замечательному человеку, который осыпал ее нежностью и удовольствием, совсем немного себя? Она была настолько закрыта, что едва могла добраться до того места, где она похоронила себя настоящую. Конечно, она не знала, как делиться даже с таким добрым человеком, как Шон.

– Я знаю, что ты хотела, – он обхватил рукой ее голову. – Не плачь, милая. Давай устроимся поудобнее и поговорим.

Он не дал ей возможности сказать, просто притянул ее рядом к себе обратно на скамейку в углу. Он снял последнее крепление, которое все еще фиксировало её лодыжки. Ее плечи слегка болели. Кожу на спине все еще покалывало.

Шон достал одеяло из ближайшего сундука, обернул его вокруг нее, затем усадил ее на колени.

– Не вини себя. Да, я хотел больше. Завтра попробуем снова.

Для них завтра не наступит.

– Я бы более охотно рассказывала о себе, если бы ты делал то же самое, – произнесла она. По крайней мере, это казалось хорошей попыткой.

Откинувшись на скамейку с удивлением, он притянул ее к своей груди.

– Правда?

– То, что у нас есть, кажется таким... односторонним. Я ничего не знаю о тебе.

Он резко вздохнул.

– Меня воспитывали бабушка и дедушка в Шотландии. Мой отец служил в армии в отдаленных уголках мира. Моя мама предпочитала Лондон воспитанию детей. Я учился в местных школах, закончил университет, узнал, как бороться с собой и выпивать несколько пинт, не становясь раздраженным. Я работаю в управлении проектами.

Калли собрала волю в кулак.

– Ты женат?

Шон искренне засмеялся.

– Это тебя беспокоило все время? Нет, моя прелесть. Я был помолвлен около десяти лет назад, но к тому времени я уже был женат на своей работе. Мы закончили все мирно. С тех пор я один. И без тебя моя жизнь была бы чертовски пустой.

Это не должно было ее так интересовать. Он не должен был. Но черт, он ее все же интересовал. Калли должна быть честной на этот счёт.

– Я не знал, сколько всего упускаю в своей жизни, пока ты не вошла в неё. Мне нужно больше.

Если у них не было ничего, кроме сегодняшнего вечера, она хотела его во всех отношениях, что он мог позволить им.

Поднявшись с его коленей на бетонный пол, Калли поставила руки на его колени и посмотрела на его член. Затем взглянула на него и, вложив все отчаяние в мольбу, произнесла:

– Пожалуйста...

Глава 2

Шон уставился на Калли, его дыхание замерло в груди, а член готов был взорваться. Ее голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами и молча умоляющие, пронзили его грудь. Черт, они впивались в его сердце. Он должен был держать свою чертову голову трезвой. Но он хотел ее сильнее, чем считал вообще возможным. Сильнее, чем он мог выразить словами.

Из всех чертовых женщин влюбиться в…

Обычно, он напоминал ей, что он – Дом, и она не должна пренебрегать правилами для своей выгоды. Он узнавал манипуляцию, когда видел её. Но сегодня Калли была сама не своя. Ее прорыв на самом деле обеспокоил его. С одной стороны, ему, наконец, удалось снять слои доспехов, и открыть мягкую женщину под всем её скверным поведением. С другой стороны, всё, что касалось её, особенно загнанный взгляд её глаз, попахивало отчаянием. И прощанием.

Его внутренности сжались. Что–то напугало ее? Или кто–то, как он? Было много причин, по которым отпустить её было невозможно. Если ему нужно было изменить свои приоритеты, так тому и быть. Но несмотря ни на что, он должен был удержать Калли рядом с собой.

– Милая… – он не знал, что сказать. Его горло сжалось. Его дыхание стало более тяжелым, когда ее пальцы впились в его бедра.

Она не ответила, молча умоляя его своими печальными глазами. Как много горя она перенесла, что так отгородилась ото всех? Прямо сейчас Шон мог только предполагать, но он хотел знать. И он хотел исцелить ее.

Если он остановит ее сейчас, она только сбежит. Он подозревал, что она уйдет, к тому времени, когда он вернется за ней завтра. Но если он даст ей это сегодня … Это была закрытая карта.

Если он спросит ее, планирует ли она бежать, то она будет отрицать это. С одной стороны, он знал Калли очень хорошо, с другой – она оставалась самой интригующей загадкой.

Шон проглотил сомнения. Нахрен. Если бы у него был хоть единственный шанс удержать ее, он собирался воспользоваться им, а уже позже разбираться с кучей последствий.

– Забудь, – она начала подниматься на ноги, боль безошибочно читалась на ее утончённом лице.

Он положил руку ей на плечо и осторожно толкнул вниз.

– Останься. Я не говорил нет.

Ее взгляд устремился прочь.

– Но ты не сказал да. Я не заслужила этого.

– Это неправда. Ты приложила много усилий сегодня. Ты поборола свои страхи и отдала мне часть себя. Я ценю то, как тяжело это было для тебя.

Затаив дыхание, он потянулся к молнии брюк. Он пересекал опасную черту, но он заставил предостерегающие крики замолчать внутри себя и сосредоточиться на Калли. На том, чтобы укрепить его связь с ней и дать то, что ей нужно. Прямо сейчас, он подозревал, что ей хотелось чувствовать себя нужной.

Его молния опустилась почти бесшумно. Ее взгляд упал между его ног, когда он протянул руку, чтобы оттянуть трусы и взять свой член в руку. Черт возьми, он не мог вспомнить, когда в последний раз был таким твердым или так сильно желал женщину. Что-то в Калли тянуло его к ней с самого первого дня. Шон хотел, чтобы он мог сказать, что победить ее было просто испытанием. Ему всегда нравилось использовать остроумие или мускулы для преодоления препятствий. Кому не нравилось побеждать?

Но Калли стала гораздо большим, чем победа.

Он медленно поглаживал эрекцию, кровь устремилась на юг, еще больше поглощая его, когда ее расширенный взгляд упал на член, умолял. Стояк начало покалывать только от ее тоскливого взгляда.

– Ты хочешь прикоснуться ко мне, милая?

Она отвела взгляд и сосредоточилась на его лице, кивнула.

Боже, это могло заставить все пойти наперекосяк – и быстро. Каждый раз, когда он мог сопротивляться Калли, был чем-то из области фантастики. Он понимал, что его сила воли не продержится долго.

Медленно он отпустил руку. Через несколько мгновений она обернула свою вокруг его длины, и он с шипением втянул воздух. Ее кожа была такой теплой, прикосновения мягкими, но в то же время ловкими. Это было поддразнивание. Видя ее пальцы на нем, ее взгляд, вбирающий его... Черт, это было невероятно. Почти семь месяцев без женщины, и он был готов взорваться. Но он не сомневался, что, если бы кто-то другой оказался между его ног, он бы не был и наполовину так заведен.

Облокотившись на его бедро, Калли водила пальцами вверх и вниз по его члену, а ее взгляд прожигал его яйца. Но это была тоска на ее лице, что действительно опалила его.

Теперь, стоя на коленях, она наклонилась. Не спрашивая разрешения, она просто открыла рот и вобрала головку его члена губами. Шон подавил стон.

Он был на небесах. Калли не просто заключила его в рот или лизнула. Она поклонялась плоти, которую дразнила языком. Она обнимала его, омывала и любила, смаковала, втягивая все глубже и глубже.

Шон ухватился за край скамьи, его тело напряглось от удовольствия. Электричество гудело в его крови. Он сжал бедра. И он не смог остановить свою руку, когда она вплелась в ее волосы, нежно лаская ее, в то время как она осыпала его вниманием, быстро ослабляя его сдержанность.

Гребанный ад.

Калли приняла его поддержку близко к сердцу и еще глубже погрузила его член в рот, пока тот не уперся в заднюю стенку ее горла. Она сосала его. Он застонал от шока и сжал ее локоны в руках, почти черные пряди мягко скользили по его пальцам, пока он поднимал бедра и трахал ее рот мучительными толчками.

Она не была экспертом. Но Калли определенно была противоречием. Девушка, которая четыре года жила в БДСМ-клубе, смогла сохранить сладкую невинность. Он хотел её только для себя.

Черт возьми, он был по уши влюблен. И было так легко войти в её рот и позволить ей сокрушить его ошеломляющим удовольствием.

Шон потянул ее за волосы и зарычал на нее.

– Посмотри на меня.

Вобрав в рот его длину, она посмотрела на него сквозь ресницы. Немногими клетками мозга, сфокусированными на чем-то ином, кроме ее сочного рта, он все еще мог видеть завершенность в ее глазах. Это будет ее последняя сцена с ним, если он не изменит курс. Ей нужно чувствовать себя желанной, и он жаждал ее – но не только в чувственном смысле. Он должен привязать Калли к себе.

Боже, это навлечет неприятности на его задницу. Но она того стоила.

Глотая проклятие, он сунул ладони ей под руки и снова уложил ее на колени.

– Сэр? – прошептала она, одновременно тревожно и затаив дыхание.

– Зови меня по имени, когда я трахаю тебя, милая. Выкрикивай его.

Когда он расположил ее ноги по бокам своих бедер, она схватила его за плечи.

– Но ты сказал, что мы не готовы, что ты не собираешься торопить события.

У умной шалуньи хорошая память.

– Ты дразнишь меня, Калли? Или допрашиваешь?

– Нет, сэр, – она прижала свою киску к нему, и их разделяло только мягкое кружево того, что она носила под юбкой. Ее тело колебалось, пока ее грудь не прижалась к его груди, а ее губы не коснулись его шеи. Она потянула его рубашку, изо всех сил стараясь снять ее. Шон потерял терпение и разорвал её.

Почти мгновенно ее горячий взгляд и любопытные пальцы начали исследовать его грудь, разрушая его самоконтроль. Он боролся, чтобы вернуть тот назад.

Черт, она многое позволяла себе без его разрешения, но он не мог заставить себя сейчас переживать об этом. Любовь – это то, что Калли никому не давала за четыре года пребывания в «Доминионе»… кроме, может быть, Торпа. Между этими двумя была какая-то история, но никто не знал, какая. Он спросит. Даже если отчужденный ублюдок трахал ее, это было давно. В любом случае, он справится с ситуацией соответственно.

И, черт возьми, ему было трудно думать, когда ее рот был на его члене. Все внутри него кричало, чтобы он заклеймил ее всеми возможными способами. А потом молиться, чтобы траха было достаточно, чтобы она осталась.

– Я сделаю все возможное, чтобы сделать нас ближе, – поклялся он. – Ты все это время думала, что я не хочу тебя или, что у меня есть другая. Я хочу показать тебе, что ты неправа.

– Пожалуйста, – она отступила достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза. – Хотя бы один раз.

Шон покачал головой.

– Первый раз из многих, милая. Я клянусь.

Он поднял ее юбку и потянул черное кружево, отделяющее его от ее киски. После этого он сорвал его, удовлетворенно бросив на бетонный пол. Наконец Шон сунул руку в карман, благодарный за старые привычки, и выдернул презерватив. Дрожащими руками он разорвал квадрат из фольги и раскатал его по возбуждённой длине, чувствуя, как ее горячий взгляд пожирает его.

Когда надел защиту, он обнял ее и притянул к себе ближе, размещая ее на своем члене. Он провел пальцами по ее бедру, чувствуя зазубрину на ее левой стороне. Что было нужно сделать, чтобы убедить ее рассказать ему об этом? Может, после сегодняшнего вечера…

– Как долго у тебя не было секса, милая?

Калли отвела взгляд и, уже знакомо ему нахмурилась. Такое выражение появлялось на ее лице, когда он задавал болезненный вопрос, которого она хотела избежать.

– Долго.

– Я не пойду дальше, пока ты не дашь мне точный ответ.

Она сжалась в его объятиях, пытаясь опуститься на него. Будь он проклят, если не хотел разрешить ей это. Его тело побуждало его скользнуть сквозь ее мокрые складки и потерять рассудок, когда ее киска сожмет его. Но в его нынешнем настроении – том, которое требовало, чтобы он трахал ее следующую неделю – он мог причинить ей боль.

И если она признает, что она когда-либо согревала постель Торпа, он сделает все возможное, чтобы уничтожить этого человека как соперника. Было очевидно, что между Калли и ее боссом лежали невысказанные чувства.

Шон ждал, крепко обнимая ее за талию, не давая ей насадиться на него.

– Шон… – она нетерпеливо поерзала.

– Я тебя еще не трахаю. Как ты должна меня называть? – он прорычал, потея.

Черт бы все побрал, сопротивляться ей ужасно тяжело, и он не сомневался, что она потребует компенсацию за всю его проявленную сдержанность до того, как это закончится.

Калли умоляла его широко раскрытыми голубыми глазами.

– Сэр.

Ее маленькая мольба сделала его еще тверже.

– Как долго у тебя не было любовника, Калли? Я не буду спрашивать снова. Я просто остановлюсь.

Она зажмурилась, словно не желая смотреть на безобразную реальность.

– Никого, кого ты знаешь здесь, в «Доминионе».

Он застал себя сдержать восторг.

– Никого? За последние четыре года?

– Я пробовала один раз, но… это было неправильно. Я остановила это. Я думаю, он почувствовал облегчение, – этот факт смутил ее, но мука на ее лице также говорила о ее одиночестве. Она выглядела такой хрупкой в его руках. – Сейчас он женат.

Все, что Шон чувствовал, так это то, что она скоро станет его. Облегчение, что Торп никогда не трахал ее, было неоспоримым. Но он не сомневался, что ублюдок хотел.

– Мне просто нужно знать, насколько нежным быть, милая. Спасибо за честность. Я знаю, что это было нелегко.

– Ты должно быть думаешь, что я сломлена.

Шон не думал, он знал. Но не в том смысле, о котором подозревала она.

– Ты прекрасна. Я не сомневаюсь, что ты очень востребована среди Домов здесь. Мне повезло, что ты выбрала меня.

Наконец она открыла глаза, и он увидел слезы. Тоска на лице заставила ее душу выглядеть такой обнаженной. То, что он говорил или делал, достигало её, и осторожная радость прокатилась по нему.

Калли бросилась к нему, ее лицо прижалось к его шее. Она вдохнула его, цеплялась. Боже, какой милой она может быть. Под всем этим наглым поведением она прятала хрупкое сердце. И он, наконец, увидел ее настоящую. Женщина внутри была такой же ошеломляющей и мягкой, как он себе представлял.

Когда она начала отстраняться с извинениями, Шон остановил ее поцелуем и медленно начал опускать ее на свой член.

Она ахнула в его рот. Ее тело напряглось. Ее киска сжалась вокруг него, такая маленькая и тугая. Как долго он, черт возьми, сможет пережить ее горячую хватку?

Он двинул бедрами, отчаянно пытаясь проникнуть в нее как можно глубже и приучить ее к ощущению его полного наполнения. Через несколько секунд он понял, что она станет его любимым наркотиком. Он никак не сможет обойтись без этой ее вызывающей привыкание сладости.

Без сомнения, в конечном итоге он поплатится …

Калли вскрикнула и попыталась подняться с его члена. Шон удержал ее на месте.

– Тише. Дыши.

Она поёрзала, и он подумал, что может потерять рассудок от того, как ее тело сжимало головку его члена. Затем она выдохнула и дала напряжению медленно покинуть ее тело.

– Так хорошо, – похвалил он. – Облокотись на меня и позволь мне позаботиться о тебе.

Она встретила его взгляд, они переплелись. Что-то в том, как она молча сдалась, завело его. Мужчина в нем ответил на ее молчаливую мольбу взять все, что у нее было. Ее предложение удивило его до чертиков, но он не стал останавливаться. Наполнить ее членом и любовью теперь было гораздо важнее.

Шон чуть приподнял ее, а затем опустил на дюйм, экспериментируя с ее стиснутыми стенками, ища в ее лице какой-либо дискомфорт. На этот раз он погрузился глубже, его голова плыла от ощущений, пока он не поклялся, что может утонуть в ней. Калли была всем, что он себе представлял, и даже больше.

Впиваясь пальцами в ее бедра, Шон отчаянно боролся за то, чтобы удержать контроль, когда опустил ее еще ниже, останавливаясь, когда она резко вдохнула и ее тело снова напряглось.

– Всё в порядке. Почти конец.

Она извивалась на нем.

– Я так расстроена. Я так сильно хочу тебя.

– И я хочу тебя. Но я отказываюсь делать тебе больно, милая, когда все, что нужно – это немного терпения. У тебя никого долго не было. Я и не ожидал, что это будет легко.

– Я хотела, чтобы было.

Шон не смог сдержать улыбку из-за ее нетерпения, и той ее части, которая, казалось, думала или верила, что мир должен жить по ее правилам.

– Я тоже. В следующий раз так и будет. Теперь я хочу, чтобы вы посмотрела мне прямо в глаза.

Калли моргнула, сосредоточившись на нем сквозь тень. Он заблокировал все и всех, кроме нее. Звуки кнутов и стонов, запахи пота и секса, легкий холодок в воздухе – все ушло. Только она наполнила его чувства.

Не говоря ни слова, он снова поднял ее к вершине своего члена, а затем надавил ниже, ниже, ниже... На этот раз она помогла ему, сложив колени под собой и наклонив бедра, чтобы вобрать его полностью. Он встретил ее на полпути, толкнувшись в ее тугую как кулак киску. Она была так хороша, что его глаза почти закатились.

Он не трахал Калли. Он занимался с ней любовью. Он клеймил ее.

Это меняло всё.

Дрожь прошила его позвоночник, распространившись по всему телу. Со стоном он откинул голову назад и позволил удовольствию заполнить его вены. Господи, эта женщина была невероятной.

Калли вошла в бешенный ритм, отчаянно поднимаясь над ним. Она провела пальцами по его волосам, держась, как будто он был ее якорем в этом мире. Ее вздохи и стоны сводили его с ума. Такая мягкая везде и ее запах... что–то чистое и мускусное одновременно. Ее цитрусовый шампунь смешался с запахом ее киски и отправил его чувства в пьяное оцепенение. Он мог сочинять ей поэмы в течение нескольких дней, но на самом деле он просто хотел назвать ее своей. Забыть Калли было невозможно. Шон был полон решимости убедиться, что она не может стереть его из памяти.

Сжимая ее бедра крепче, он взял контроль в свои руки.

– Помедленнее.

Она отклонилась назад, чтобы посмотреть на него. Ее лицо покраснело. Пот усеивал ее лоб и верхнюю губу. Ее темные волосы падали на плечи, извиваясь вокруг ее тонких рук и подчеркивая молочно-мягкую кожу, которую он любил гладить.

Чем больше она сдавалась грубой страсти между ними, тем больше срывала его доспехи. Тем глубже он должен был быть внутри нее.

– Я горю, – она говорила как девушка, которая нуждалась в нем, чтобы решить ее проблему.

И во многих смыслах так и было.

– Потерпи, милая. Мы так долго ждали. Не нужно торопиться сейчас.

Калли открыла рот, чтобы возразить. Без сомнения, ему придется еще раз напомнить ей о подчинении, даже если он иногда находил ее преднамеренную настойчивость очаровательной.

Но он не сможет ни о чем ей напомнить, если сначала не убедит ее остаться.

Шон заставил ее бедра застыть и строго посмотрел на нее. Затем он снова опустил ее на свой член, словно нож сквозь тающее масло. Медленно. Так чертовски медленно, что его снова прошила дрожь. Ее пронзительный вскрик пронесся по его яйцам прямо к его твёрдой длине. Черт возьми, она разрушит его самообладание, если он не возьмет себя в руки.

Ее нежные пальцы сжались на его плечах. Она двигалась вместе с ним, грациозно, чувственно. Их дыхание сошлось в такт. Шон наблюдал, как она закрыла глаза и, наконец, позволила ему задавать их ритм. Он стал свидетелем ее медленной, опьяняющей потери контроля.

Пока она колебалась, тонкий ошейник, который он застегнул на её шее, мерцал над ее грудью, что мягко колыхалась над его лицом. Он взял один сосок в рот, тая внутри, когда твердый как леденец пик сжался на его языке. Затем он взял другой плотный розовый бутон меж губ и обвел его, прежде чем глубоко всосать. Ее киска сжалась на нём. Калли была отзывчива, и он даже на секунду не подумал, что ей просто нужен секс после долгого воздержания. Он не собирался останавливаться, пока не будет знать, что она в нем нуждалась.

– Шон… – ее тихий стон сказал ему, что она уже на грани оргазма.

Подняв руку с её бедра, он сунул её под её коротенькую юбку, а затем провел большим пальцем по её клитору.

Ее ответ был мгновенным и удовлетворенным. Она взвизгнула и начала трепетать вокруг его члена, в секундах от оргазма.

– Кончай, Калли, – прорычал он.

Как будто эти слова были магическими, она откинула голову назад и завопила от удовольствия. Ее спина выгнулась, грудь высоко поднялась, а влагалище сжало его в бархатных тисках. Он стиснул зубы, сжимая кулаки и потея, как сучка только чтобы сдержаться.

– Шон!

Наслаждаясь звуками его имени на ее губах, он плавал на волнах ее оргазма, от коротких импульсов через бесконечные захваты, и до милых маленьких подергиваний в финале. Затем она растаяла нам нем, пытаясь отдышаться. Желание взорваться внутри нее и пометить ее своим семенем почти сокрушило его. Чудесным образом, сила воли и логика одержали верх. Эта женщина, от которой срабатывал каждый сексуальный спусковой крючок в его теле, была ему нужна.

Убрав волосы с её влажного лица, он заставил ее посмотреть на него. Ее глаза были ошеломлёнными и расширенными, щеки – покрасневшими. Это возбудило его еще больше.

– Как ты себя чувствуешь, милая?

С усталой, немного сумасшедший улыбкой, которая порадовала его сердце, она вздохнула и растаяла на его груди.

– Великолепно.

– Замечательно, – к сожалению, он был в аду.

Она потянулась и поёрзала. Затем остановилась.

Калли моргнула.

– Ты до сих пор... Ты не...

– Нет, я не кончил.

– Ох, – её глаза затанцевали, когда она смерила его озорным взглядом, который он начал обожать. – Что же, я думаю, мне придётся снова принять тебя. Какой позор.

– Позор – не то слово, – он поддразнил в ответ.

Но когда он снова двинул её вверх и вниз по своему стволу, улыбка сползла с её лица. С её губ слетел стон, а потом было ощущение, что она перестала дышать на долгую минуту.

– О, да! – она простонала над ним. Такая женственная. Богиня.

Этот вид так сильно возбудил его, что Шон не мог больше сдерживаться.

Опять проведя большим пальцем по ее клитору, он медленно выводил круги, пока она не сделала резкий вздох, пока ее тело не дрогнуло, и она не стала смотреть на него, прося разрешения.

Боже, это дерьмо заводило его, а с ней – ещё больше.

– Обопрись на меня. Прижмись своей грудью к моей и... да! – похвалил он, когда она подчинилась.

Затем Шон крепко сжал ее бедра и вошел в нее, глубоко прощупывая и изучая ее тело. Ее передняя стенка была чувствительной, поэтому он с каждым толчком проводил по ней головкой своего члена. Но у нее также было чувствительное место глубоко и высоко. Ей нравилось, когда он толкался в шейку матки. Он работал над ней, обращая пристальное внимание на каждую реакцию. Калли затаила дыхание, закрыла глаза, напряглась, затем появились громкие вздохи, которые звенели в его голове, как эротическое пение. Ее ногти впились в его плечи. Киска сжала его.

Он захватил её волосы в кулак и потянул.

– Посмотри на меня. Вот так... Кончи для меня!

– Шон! – Ее тело дернулось, и лоно сжалась вокруг него. – Шон!

Как только она выкрикнула его имя, удовольствие обожгло его кровь, зажигая все внутри. Оргазм взорвал его систему, погрузив его в царство густого запутанного экстаза, которого он никогда до этого не испытывал. Взрыв прогремел в его теле, глубоко в груди, клеймя душу. Может, в голове она и была его, но он чертовски хорошо понимал, что это он принадлежал ей. Сегодняшний день чертовски все усложнил. Но когда он достиг вершины, ему было все равно.

– Калли… – он простонал. – Я люблю тебя.

Глава 3

Находясь в тени темницы «Доминиона», Митчелл Торп не мог пропустить оргазм, охвативший тело Калли, и тот факт, что она кричала имя другого человека, или то, как невозмутимо она делилась собой с этим чертовски подозрительным шотландцем. Как бы он не хотел этого отрицать, зрелище и звуки чертовски сильно задевали Торпа, словно топором в грудь.

Когда он позволил Шону Киркпатрику стать доминантом для Калли, он надеялся, что наличие стольких ограничений, расстроит этого человека. Что этот мудак уйдет. Торп не доверял Киркпатрику. Что-то было не так с этим парнем… Но независимо от того, что он сделал, Шон оказался чертовски целеустремленным, когда дело коснулось девушки.

Черт! Торп ненавидел смотреть, как другой мужчина проникает глубоко в Калли, туда, где он жаждал быть сам. Он сжимал маленький шелковый халат, который принес из ее комнаты, в ту секунду, когда понял, что Калли хотела позволить Шону трахнуть ее, он закрыл глаза, отказываясь наблюдать, как ублюдок входит в нее.

Причины, по которым Торп никогда не обладал Калли, были вырезаны в его мозгу. И хотя он не забывал об этих причинах даже во сне, он сжал челюсть и снова напомнил себе. Всегда будет разница возраста в четырнадцать лет, два месяцев и три дня. Кроме того, он знал, что Калли вряд ли останется с ним надолго. Про вечность не могло быть и речи. Что еще более важно, он никогда не мог дать ей ту любовь, которую она жаждала и заслуживала.

Проклиная себя, он осмелился открыть глаза и уставиться на сплетение черных волос Калли, спадающих по ее светлой, покрасневшей коже спины. Желание грызло его, проникая глубоко. Он всегда верил, что, отойдя от нее той декабрьской ночью два года назад, Торп сможет помешать ей разбить ему сердце. Теперь Торп осознал, что это решение не приносило облегчения.

Киркпатрик, выкрикивая слова любви к ней, выбешивал его. Услышав, как шотландец признается в своих чувствах к Калли, Торп не только завидовал ему, но и понял, что у этого человека были яйца. Это почти внушало страх. Но Шон, очевидно, совсем ее не понимал. Торп не сомневался, что ответит Калли на неожиданное заявление этого человека.

Будто по сигналу, она напряглась и покачала головой, затем соскользнула с его колен. Киркпатрик встал и снял презерватив, пытаясь застегнуть ширинку, потянувшись к ней с нежностью и спокойствием.

Торп фыркнул. Снова неправильный подход.

Его совсем не удивило, когда Калли развернулась, зажмурила глаза, обхватила руками грудь и побежала прямо к нему.

Когда она почти врезалась в него, он схватил ее за плечи. Торп старался больше не смотреть на ее грудь. Зачем искушать себя тем, чего он не мог иметь? Она взглянула не него, на ее лице отразились страх и мука. Последовало чувство вины.

– Пойдем, – умоляла она, – пожалуйста.

Одни только эти слова говорили Торпу, как незрелый Киркпатрик обнажил Калли. Обычно она пробует топать ногами, требовать и просто манипулировать, прежде чем прибегнуть к тому, чтобы показать свою мягкую, покорную сторону. Какой бы ни была игра этого человека, Торп должен был отдать должное Шону за то, что он раскрыл ее эмоции шире, чем ожидалось.

Он накинул на нее халат, который взял, на случай, если у нее снова возникнут мысли о сексе с шотландцем. Приятно видеть, что он все еще хорошо ее знает.

Он резко покачал головой.

– Пока еще нет, дорогая.

Калли протянула руки через рукава халата и запахнулась, посылая ему дерзкий взгляд. Но слезы все еще скрывались в этих глазах. Чертов шотландец, играя с ее сердцем, потряс ее. За это Торп ненавидел мудака еще больше. Потребность Торпа в ее защите рычала, грызла его в попытке оторвать ошейник с ее шеи и освободить ее. Он не мог этого сделать, но он намеревался «поболтать» с Киркпатриком.

– Почему твои руки касаются Калли? – требовательно спросил Шон. – Она моя саба.

– Ты под моей крышей, а она очевидно расстроена.

– Это значит, мне нужно поговорить с ней. Мы должны с ней в этом разобраться. Одни.

Обычно он соглашался. Но он бы не рискнул оставить уязвленную Калли с человеком, который что-то затевал, в чем он мог поклясться. С обманщиком. Кроме того, Киркпатрик не знал ее так, как знал ее Торп, и никогда не узнает.

– В «Доминионе» мое слово – закон. Играй по моим правилам или уходи. Тебе выбирать.

Шон сжал кулаки и, проигнорировав его, посмотрел на Калли.

– Поговори со мной, милая. Если я тебя расстроил, помоги мне понять, чем.

Торп почувствовал, как она напряглась в его объятиях, затем подняла на него взгляд, в мольбе. Он понял сразу. Она испытывала чувства к этому человеку и не хотела причинять ему боль. Но он также знал, что она не посмеет позволить ему давить на себя.

– Калли, иди в свою комнату. Я скоро приду, – Торп указал на Зеба, одного из смотрителей подземелья.

– Ты не можешь ее отослать от меня. Я не навредил ей, – запротестовал Киркпатрик.

Пожав плечами, Торп отшил Шона и обратился к приближающемуся смотрителю.

– Отведи Калли в ее комнату. Никто не должен заходить к ней, пока я не скажу. И она не может уйти. – Калли ахнула, он понимающе посмотрел на нее. – Тебе есть, что сказать, дорогуша?

Поскольку она не собиралась признавать, что планировала покинуть клуб, она молчала. Но он точно догадался. Киркпатрик не просто проник в нее физически. Он жаждал открыть ее сердце, и она была готова отреагировать на это единственно известным ей путем – бегством. Она уже мысленно упаковала свои сумки. Торп подавил панику и напомнил себе, что, пока она еще здесь, он может исправить ситуацию. Самое простое решение – оттаскать проклятого шотландца за яйца.

Калли стискивала зубы, топая вперед. Зеб последовал за ней с улыбкой и подмигнул.

Торп поклялся разобраться с ее небольшим приступом раздражения, как только он разоблачит мошенничество и уберет его из ее жизни.

– В мой офис. Сейчас же.

Он не стал дожидаться ответа Киркпатрика. Он был бы рад, если бы ублюдок нашел выход, не утруждая его. Но когда он добрался до своего владения и обогнул стол, шотландец стоял у входа, чуть ли не с пеной у

рта.

Шон захлопнул дверь, запирая их в уединении густого воздуха.

– Ты не имеешь права отдалять меня от Калли.

– Я ответственен за благополучие всех сабмиссивов на этой территории. До тех пор, пока я не узнаю, почему она убежала от тебя в слезах, я имею право.

– Это просто ничтожное оправдание. Ты ревнуешь, потому что хочешь ее для себя.

Торп не торопился с ответом, сидя в кожаном кресле и уставившись на шарлатана. Он поздно задумался, когда и как он стал таким глупым, чтобы допустить присутствие Шона здесь. Ксандер тоже указал на это несколько месяцев назад. Может, он стал небрежным.

– Я и пальцем не коснулся девушки за два года. Твои домыслы не имеют значения. Лучше поговорим о том, что на самом деле произошло.

Шон сел на край стула, как будто он предпочел бы подраться.

– Я приковал ее и завязал ей глаза, а затем применил флоггер. Она достигла сабспейса. Потом, когда она вышла, я занялся с ней любовью. Это была эмоциональная ночь. Это все.

Этот идиот действительно так думал?

– Калли не ведет себя так. Ты был слишком занят, трахая ее, чтобы получше ее узнать?

– Ты смотрел на нас так, будто ты ее чертов телохранитель, так что я подозреваю, что ты в курсе, что это не правда. – Киркпатрик подняд бровь. – Так же я подозреваю, что ты был слишком занят, охраняя её, вместо того чтобы трахнуть. Теперь твои яица скручиваются, ведь ты упустил свой шанс. Имей в виду. Я хочу сделать ее своей во всех отношениях.

Торп захотел содрать кожу с его лица, но сумел сохранить самообладание.

– Она уже носит твой ошейник.

– Я хочу большего, а ты стоишь у меня на дороге.

– Я стою у тебя на дороге, потому что ее слезы говорят о том, что она несчастна. Признаюсь, она многое значит для меня. Я защищаю ее с тех пор, как она пришла в «Доминион». Я знаю ее вдоль и поперек. Она не склонна к срывам со слезами. Поэтому сегодня ее поведение полностью отражает то, что ты сделал.

Шон треснул кулаком об стол.

– Я же говорю, я наконец-то добрался до нее. Я разрушил ее толстые стены и увидел ее изнутри. Каждую минуту, что ты удерживаешь меня от нее, дает ей шанс восстановить защиту. И сбежать. Я думаю, она собирается убежать.

Торп глубоко вздохнул и заставил себя посмотреть на Киркпатрика со спокойствием. Мужчина не полностью понимал Калли… но схватывал на лету.

– Что заставляет тебя так думать?

– Не играй в игры. Если ты знаешь девушку, то понимаешь, что я прав.

Торп не стал ни подтверждать, ни опровергать. Но жуткое понимание Киркпатрика беспокоило его.

– Ты так думаешь?

– Я знаю. Ее капитуляция была такой внезапной, что может значить прощание.

Если Калли неравнодушна к шотландцу, она преподнесет огромный кусок своей души в качестве прощального подарка.

Торп подумал, что она оставит ему. Записку? Пустую комнату, в которой останется ее запах и будет преследовать его? Дыру в его сердце?

Черт возьми, он вел себя как нытик. Он не позволит Калли уйти без причины. Никто здесь, кроме него, не знал, что она беглянка. А Шон Киркпатрик был всего лишь вспышкой на радаре.

– Я не узнаю, прав ли ты, пока не поговорю с ней.

Доминант фыркнул.

– А что хорошего будет в этом? Она прожила под твоей крышей четыре года. Девушка сломана, и ты даже пальцем не пошевельнул, чтобы исцелить ее. Зачем сейчас это делать?

Торпу потребовалось все, чтобы не зарычать и не кинуться через стол. Боже, он с радостью сжал бы шею шотландца. Вместо этого он постучал пальцами по столу, уставившись на Киркпатрика, как на нитку с нижнего белья.

– Ты не знал ее с того момента, когда она пришла, так что это все ерунда, – но Торп отлично понимал, что хоть она и сделала шаги под его защитой, она была далека от целостности.

Для того, чтобы взять Калли за руку и исцелить ее, ему пришлось бы делиться с ней слишком многим – своим сердцем, своей правдой, своими тайнами. Он должен быть таким человеком, который мог бы полюбить ее всей душой, каждой клеточкой своего тела. Она не примет меньшее, и не должна.

Это не значило, что его не волновала Калли в попытках усмирить демонов. Они просто были слишком сильны. А с ее прошлым… она просто уйдет от него. Если его жена после трех лет так легко смогла уйти, как быстро убежит девушка, которая разжигает пламя в его сердце?

Черт, она не знала, что он определил ее личность. Но как только узнает об этом, она убежит. Исходя из того, что он понял, она делала это каждый раз, когда чувствовала угрозу или разоблачение. Точно так же, как Киркпатрик делал с ней сейчас.

Небольшие поиски доказали, что она внезапно покинула свои последние два укрытия, пробыв там всего несколько недель. Дорога до этого была очень холодной, и он не думал, что она останется где-то еще очень долго. Если бы она это сделала, она бы оставила неизгладимое впечатление. Она почти сделала это с ним.

Шон передернул плечами.

– Я согласен, что понятия не имею, какой она была четыре года назад. Но если ты сейчас назовешь ее «исцеленной», то тебе нужно вытащить голову из задницы. Ей нужен кто-то, кто позаботится о ней, кто нежно будет обучать ее.

Да, и это было частью затруднений Торпа. Он знал о Калли кое-что еще, о чем не догадывался Шон.

– Ей нужна твердая рука.

Шотландец покачал головой.

– Ты глупец, мужик. Это только подпитывает ее неподчинение. Что ей нужно, так это любовь.

Торп откинулся на спинку стула и скрестил руки.

– Я не согласен. Покажи мне женщину, которая не нуждается в любви. Это фундамент, на котором Калли будет строить свою жизнь – с правильным мужчиной. Но ей нужны границы. Она их жаждет. Они заставят ее чувствовать себя в безопасности. Это то, что я давал ей последние четыре года.

Киркпатрик посмотрел недоверчиво.

– Ты не прав. Ей нужно то, что я могу ей дать. Я собираюсь исцелить ее, и я не позволю тебе забрать ее у меня.

По крайней мере, кое-что из этого было ерундой, и Торп сопротивлялся желанию показать свой гнев. Судя по всему, Шон не понимал, что если он захочет забрать Калли, она уже будет в его постели с ошейником на шее.

– Я не собираюсь вставать между вами, и я хочу видеть ее счастливой. Я просто хочу разобраться в этой ситуации, чтобы довести ее до полного удовлетворения, прежде чем я решу, вернуть ли ее тебе во владение. – В случае, если замыслы Шона на Калли не были чисто доминантными, как подозревал Торп. – Вот как все будет происходить... – Он встал и шагнул, радостно используя психологическое преимущество, стоя над Киркпатриком. Пора проверить сукина сына. – Ты дашь мне пятнадцать минут наедине с Калли. Перчатки прочь.

Шон подпрыгнул, сжимая кулаки.

– Черта с два!

– Ты отказываешься?

– Ты чертовски прав, – Шотландец покраснел от злости.

– Что ж… – Торп жестко улыбнулся. – Давайте посмотрим. По нашему соглашению, тебе не разрешено видеть девушку вне помещения без моего разрешения. Я не одобрил это. Также ты не увидишь Калли, если я не сочту, что это в ее интересах. Поэтому, если ты хочешь продолжить вести ее покорным путем, то, боюсь, у тебя не так и много вариантов.

– Ты мудак. Ты так крепко держишь ее своими руками…

– Я держу ее в безопасности. Я узнаю, почему она расстроена, правда ли она хочет уйти, и хочет ли она быть твоей. Я для нее надежный человек. Она расскажет мне то, что я хочу знать.

Киркпатрик выглядел так, словно его разрывало между насильственным несогласием и желанием убивать.

– Я хочу наблюдать. У вас же есть пара комнат, которые позволяют подглядывать.

Торп едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

– Да. Калли жила здесь и работала четыре года. Она знает каждую комнату. Она знает, где наши разговоры не будут подслушаны. Девушка умная и осторожная, ты уже в курсе. Она не захочет скомпрометировать свою личную жизнь. Это не подлежит обсуждению.

Тяжело вздохнув, Шон оглядел помещение, словно оно в себе держало ответы на его обжигающие вопросы. Или словно он лучше смотрел бы на что угодно, кроме своего соперника. Торп улыбнулся.

– Ты напористый ублюдок.

– Разве не таким должен быть доминант? – Он пожал плечами. – Мы договорились, или мне проводить тебя до двери?

– Ты бы этого хотел, – обвинил Шон.

Очень. Но Торп сдержал свой язык.

– Дело даже не во мне. И не в тебе. Если ты волнуешься за благополучие Калли, то не станешь препятствовать мне в моем желании проверить, в порядке ли она и готова ли она увидеть тебя снова.

Голубые глаза мужчины сузились.

– Если бы ты был кем-то другим, я бы не позволил. Но что ты имеешь под «перчатки прочь»?

– Видимо, ты заметил, что Калли имеет... назовем это сильной волей.

Шон фыркнул.

– Упрямая, как мул.

Торп постарался не улыбнуться.

– Точно. Так что, зная это, для эффективного разговора мне будет нужен полный набор доступных вариантов.

– Ты просишь у меня разрешение на ее наказание? – мужчина вопросительно поднял темную бровь.

– Нет, я не прошу разрешения. Я говорю, что мне нужна такая возможность, – он пожал плечами с насмешливым сожалением. – Скажу честно. С Калли, это вполне вероятно.

И Торп не обманывал себя. Он будет наслаждаться этим. Каждое касание было для него чистым трепетом.

– Мне это не нравится, я не доверяю тебе, – Шон скрестил руки на груди с вызовом.

– Перейдем к делу. Я тебе не нравлюсь. Как и ты мне, – сказал он прямо. – Но мы оба мотивированы благополучием Калли. Так что, давай остановимся на этом, идёт? Ты хочешь знать, планирует ли она уйти. Я хочу убедиться, что она в хорошем душевном и эмоциональном состоянии, прежде чем я позволю ей снова с тобой общаться. Это не взаимно несовместимые цели. Дай мне пятнадцать минут. И я дам тебе ответы.

Все в теле Шона говорило о том, что он собрал все свои силы, чтобы не нанести удар. Жаль. Выгнать засранца до следующей недели значительно улучшило бы настроение Торпа. Мужчина хорошо знал ощущения Калли. У него была возможность испытать ее уступчивость. У него была роскошь рассказать красивой девушке, что он чувствует.

И да, Торп чувствовал каждую частичку его ревности.

– Мне не нравится, когда меня загоняют в угол, но ты не оставляешь мне выбора. Если через пятнадцать минут у тебя не будет ответов, отдай ее мне. Я успокою ее и всё исправлю.

Торп направился к двери.

– Мистер Киркпатрик, первое правило переговоров – ты должен иметь какую-то силу в переговорах. Сейчас таковой у тебя нет. Жди моего возвращения.

Он не дал шотландцу ни слова, прежде чем вышел из кабинета и вытащил телефон из кармана. Его первое сообщение отправилось Акселю, который, вероятно, скрывался в кабинке безопасности с несколькими товарищами. Он велел другу как можно скорее добраться до его офиса, и что он мог избить Шона, если получит какие-либо ответы о том, почему шотландец приехал в «Доминион».

Получив энергичное «да» в ответ, он написал Зебу, спрашивая, что делает Калли. Ответ пришел быстро. Она принимает душ.

Чушь. Торп знал привычки Калли. Она приняла душ прямо перед Шоном. Она бы не стерла макияж, если был шанс снова увидеть мужчину. Единственное, что не позволяла себе Калли – это увидеть ее без макияжа.

«Посмотри, не собирает ли она чемодан, ответил он. Дверь будет заперта. Делай то, что должен.»

В этот раз пауза казалась вечностью. Пока ждал, он взял пару вещей из подземелья, которые понадобятся для разговора с Калли, и спрятал их в карман. Затем быстрыми шагами преодолел большую часть дистанции от клуба до комнаты Калли. Прямо перед тем, как дойти, пришел ответ Зеба. «Взломал замок. Она упаковала большую часть ванных принадлежностей и одежду в две сумки.»

– Сукин сын, – Торп проклинал все вокруг. Шон ее до чертиков напугал. Теперь он мечтал избить придурка.

С этими мыслями он убрал телефон.

Дверь в комнату Калли открылась, Зеб вышел. Коротким кивком Торп проводил его, затем вошел внутрь, закрывая и запирая за собой. Он приставил стул к двери на всякий случай.

Воздух был влажным от ее недавнего «душа». Она включила каждый светильник. Ее две поспешно упакованные сумки стояли в углу возле двери.

Калли ходила в своем тонком красном халате, ее беспокойные шаги переносили ее с одной стороны комнаты на другую. Черт возьми, на ней не было лифчика. Готов поспорить, она не надела и трусики.

Она сняла с себя ошейник и крепко сжала его. Его сердце задрожало. Она снимала его навсегда?

Торп прочистил горло, он попытался успокоиться, решив делать все по порядку.

Она повернулась к нему, пронзив решительным взглядом.

– Ты сказал, что хочешь знать, когда уйду. Сейчас. С меня хватит.

***

Калли уставилась на Торпа. Он почти не отреагировал на ее слова. Хах, было бы прикольно, если бы они что-то значили. Она прогнала эту мысль. Не его вина, что она интересовалась им больше, чем он ею. В течение многих лет она знала, что у Торпа есть все возможности вырвать ее сердце из груди и раздавить его своими очень дорогими ботинками от Сальваторе Феррагамо. Отстой, что она была настолько глупа, чтобы позволить ему это.

Несмотря на то, что она глубоко заботилась о Шоне и – если она могла поверить в его страстное заявление – он любил ее, это не уменьшало ее привязанность к владельцу «Доминиона». Она всегда была немного испорчена. Ситуация только доказала это.

Торп прошел дальше в комнату и сел на край кровати.

– Я ценю это заявление, но мне нужно чуть больше десяти минут, чтобы заменить тебя, дорогая.

– Извини, – она перекинула волосы за плечи и подошла к окну. Он был слишком красив. – Ты быстро найдешь кого-нибудь. Ты не будешь скучать по мне.

– Ты понятия не имеешь, что я буду чувствовать. Сядь, Калли.

Его тон звучал так, будто Торп не принимал другого ответа. Черт возьми, он собрался допросить ее о Шоне. Калли не могла обсуждать это сейчас. Оставить их обоих было слишком тяжело…

Она усмирила панику и отвернулась от него.

– Я не могу. Я должна уйти.

– Еще нет, – он указал на кровать рядом с собой и не проговорил ни слова, пока она не присела. – Хорошо. Шон знает, что я здесь и намерен понять, что произошло сегодня. Расскажи мне.

Если Торп был здесь по согласию Шона, то она не хотела втягиваться в этот разговор, черт побери.

Положив ошейник Шона на полку, Калли перебрала мысли в голове. Он должен знать, что у нее есть чувства к своему Хозяину. Более сильные чувства, чем она могла себе позволить. Торп упустил совсем чуть-чуть, так что не было сомнения, что он знает, Шон никогда не пренебрегал ее границами, не игнорировал ее стоп-слово, или действовал вне дозволенного. Кроме того, если она собирается сбежать от Торпа после того, как он предоставлял ей крышу над головой и обеспечивал ее безопасность в течение четырех лет, она должна ему дать больше, чем откровенную ложь.

Сжимая руки, она заставила себя встретиться с его пристальным серым взглядом и признать то, что крутилось в ее голове.

– Что-то есть… в нем.

Это явно пробудило интерес Торпа.

– В каком смысле?

Калли постукивала пальцами. Она должна выразить свою обеспокоенность по поводу Шона, не открывая своего прошлого. Она хотела отплатить Торпу за его доброту, за то, что укрыл у себя известную беглянку.

– Он задает много вопросов. Мне не нравятся эти вопросы.

Торп криво улыбнулся.

– Если речь идет о твоих пределах, этого и следовало ожидать. Дорогая моя, он Доминант. Это его работа – войти в твою голову. Честно говоря, тебе нужно немного отпустить себя. Возможно, тебе будет неудобно от этого…

– Ему не нужно знать, сколько у меня братьев или сестер, кличку моего первого питомца, были ли у меня особенные поездки в детстве… Кажется, он сильно зациклен на тех вещах, что не должны его интересовать, если все, что он хочет – это саба в клубе.

Торп ничего не сделал и не показал на лице ни единого выражения, но у Калли было отчетливое впечатление, что он был в ярости.

– Он всегда так себя вел с тобой?

– Да.

– Тебе следовало рассказать мне сразу же, – Торп отругал ее.

– Это не твоя проблема.

Это сделало его лишь более неприступным.

– Ты всегда будешь меня заботить, Калли.

Забота в его голосе волновала ее больше, чем она хотела признать.

– Ну, я говорю тебе сейчас. То, что он хочет знать, кажется странным.

– Согласен.

– Так же, как странно, что он вошел в «Доминион» и тут же у него как будто встал на меня.

– Это не странно. Это делает его мужчиной.

Она закатила глаза.

– Здесь много других сабмиссивов.

– Не таких, как ты.

Черт возьми, иногда Торп мог – после того как был огромной болью в ее заднице – говорить самые приятные слова. Она пришла в себя. Боже, она действительно будет скучать по нему.

– Но, – продолжил он, – мне тоже не нравятся вопросы, что он задает тебе. Я пока не понимаю, как именно они помогут тебе в твоем пути сабмиссива.

– Точно. И еще… Почти с любой стороны он слишком хорош, чтобы это было правдой.

Торп внимательно посмотрел на нее.

– Ты думаешь, он играет?

– Нет. – Но что-то точно не так. – Хотя я не знаю, что делать с этими подозрениями.

Потому что если Шон – коп, или охотник за наградой, или преследователь, то разве он уже не разоблачил бы ее?

– Что он сказал тебе сегодня, что заставило тебя убежать от него?

Оу. Ауч. Да, ей нужно запомнить, что Торп никогда не боялся ударить в самое уязвимое место.

– Ничего, что могло бы значить угрозу или страх.

– Хорошая новость. Поконкретнее. – Его тон стал резче.

– Это… личное.

– Уклонение от моего вопроса не вариант, дорогая. – Предупреждающая нота в его голосе заставила ее задрожать. – Я бы не хотел, чтобы ты уходила из-за того, что он нес какую-то чушь. Скажи. Может, я смогу исправить ситуацию.

Было достаточно неловко от того, что он наверняка видел как они трахались с Шоном. Он был так близко, он не мог пропустить их эмоциональный финиш.

– Ты не слышал?

– Калли, я не могу достучаться до тебя, поэтому позволь я скажу проще. Ты либо скажешь мне сейчас, либо я отшлепаю тебя по попке.

– Ты не посмеешь!

Его улыбка противоречила этому.

– Я сказал Шону, что такая возможность допустима. Кроме того, ты сняла его ошейник. Если ты думаешь, что он не честен, ты не наденешь снова ошейник, верно?

– С чего бы это? Я уже сказала, что ухожу.

– Не раньше, чем я узнаю почему.

Она вскочила, удивленно уставившись на него.

– Ты будешь держать меня здесь против моей воли?

Торп положил ногу на ногу и стряхнул с брюк воображаемую нить.

– Твой тон говорит о том, что мне должно быть неловко от этой задумки. Пока ты не будешь честна со мной, мне не будет неловко. Кроме того, если тебя волнует Киркпатрик, то с ним я легко разберусь. Я ясно выражаюсь?

Калли заморгала, обрабатывая все, что он сказал таким низким почти расслабленным голосом. Он не обманывал. Под его изысканным и таким вежливым фасадом билось сердце хищника. Она видела, как он разбирал соперников как ментально, так и физически. Торп не был тем, с кем пересечется здравомыслящий человек.

Калли осторожно подбирала слова.

– Шон дал мне понять, что я не создана для Доминант/сабмиссив отношений.

– Правда, дорогая?

Она проигнорировала его вопрос.

– И мне немного скучно в Далласе. Лос-Анджелес зовет меня. Каждый раз, когда Ксандер проезжает мимо и рассказывает о своих поездках в город, это звучит невероятно. Пора двигаться дальше.

Торп долго молчал. Он просто встал перед ней, впившись темным взглядом.

– Будут последствия, если ты будешь менее честна со мной, так что подумай, Калли. Ты хочешь вернуть или изменить свое заявление каким-либо образом?

Черт. Торп знал что-то. Или все. Он слышал признание Шона в любви?

Она откинула голову назад и положила руки на бедра. Это будет ужасно, несмотря ни на что. С таким же успехом можно обанкротиться.

– Перестань вести себя так, как будто ты мой отец.

Он успокоил:

– Эту роль я никогда не сыграю, но не вижу проблем, чтобы поставить тебя на место.

У Калли не было даже минуты задуматься о том, что означала его вкрадчивая фраза, он притянул ее к себе и потащил к кровати, пока она пыталась пинаться и кричать. Он сел, удерживая ее с вопиющей легкостью, затем протянул свои ноги и положил ее на колени лицом вниз.

– Ты не отшлепаешь меня! – настаивала она.

Торп не колебался ни секунды.

– Именно это я сделаю. Я же сказал, будут последствия. Ты уж должна знать, что я всегда выполняю свою часть сделки.

Он опустил огромную ладонь на ее спину, молча говоря ей, насколько бесполезным было ее сопротивление. Свободной рукой он приподнял ее шелковый халат и провел по голой заднице. Все ее тело напряглось. Что он видел? Думал? И почему мысль о его наказании так чертовски заводила?

С ней точно что-то было не так.

– Разве у меня не должно быть стоп-слово? – потребовала она.

– Я не привяжу тебя к кресту и ни разу не шлепну стеком, так что не обижай меня. Я знаю тебя. Я шлепал тебя раньше.

Для демонстрации – да. На самом деле, в первый раз она хихикала – пока он не ударил ее по заднице. Затем было не до смеха. А к пятому удару она была неловко мокрой. К десятому удару она еле сдерживала себя от просьбы кончить. Торп оказывал на нее какое-то таинственное влияние, которое она не могла понять.

– Я не боюсь. В последний раз ты не достаточно быстро снял с меня одежду. А когда снял, тут же убежал. Сейчас ты мне ничего не сделаешь.

Хватка Торпа усилилась.

Черт, она сильно рисковала, упоминая ту ночь. Без сомнения, она его выводила из себя. Она подозревала, что возбуждает его тем, что извивалась на его коленях. Калли не могла не заметить, что он затвердел.

– Неверно, – усмехнулся он ей в ухо. – Я буду шлепать тебя, пока не ответишь на мой вопрос и не извинишься за свою непочтительность.

– Ты не мой Доминант.

– Но я все же Доминант, а ты ведешь себя неприлично. Начинай считать, дорогая. Не останавливайся, пока я не закончу.

Калли снова попыталась вырваться. Она потерлась о его член, и он зашипел. Затем его ладонь опустилась на ее попу жестким шлепком.

– Ауч! – запротестовала она, сопротивляясь желанию.

– Да, вот почему это называется наказание.

– Это право принадлежит Шону, не тебе, – ухватилась она за соломинку.

– Нет, если ты не носишь его ошейник. А раз ты сняла его, то я напомню тебе, что ты здесь живешь, работаешь на меня, и ведешь себя очень плохо. Это третий удар, дорогая.

У нее не было возможности придумать ответ, и он ударил ее снова. Ее левый бок разгорелся, но не так сильно, как ее гордость. Прошло немного времени и покалывание распространилось по всей коже. Кровь нагрелась, тело таяло от его прикосновений.

К черту.

– Ты не считала, – указал он. – Нам начать заново?

– Никогда не понимала зацикленность Домов в подсчете. Ты образован. Ты сможешь досчитать до 10 и без меня.

– Думаешь, я остановлюсь на десяти? – протяжно проговорил он.

Калли поглубже вдохнула и постаралась успокоиться.

– Торп, прошу… Неужели я не могу иметь хоть немного личной жизни? Разве тебе не достаточно знать, что Шон не хотел обидеть меня?

– Нет. Пока ты в «Доминионе», это мое право. Я защищал тебя годами и не собираюсь останавливаться. – Он сделал паузу. – Мне приятно знать, что ты в безопасности, но я нахожу все это неповиновение глубоко разочаровывающим, хотя пытаюсь помочь тебе.

Решимость покинула ее. Калли очень не хотелось подводить Торпа. Кто угодно мог из кожи вон лезть, чтобы добиться того, что хотела она. Но большой Дом слишком много значил для нее – и он это знал.

– Ты любишь манипулировать, – проворчала она. – Раз. И два.

– Я всегда манипулирую, когда ты много болтаешь и нечестна со мной. Если мистер Киркпатрик не указал на ошибку в твоем образе жизни, укажу я, – он акцентировал это утверждение еще одним ударом по ее правой ягодице.

– Три, – в ее голосе звучала обида.

Торп всегда получал от нее лучшее. Половину времени она не могла решить, обижена она на это так же, как то, как их словесная борьба заставляет ее бесконечно чувствовать боль за него. Неважно, что она неизбежно проигрывала в этой борьбе. Сила, излучаемая Торпом, пробуждала ее, как ничто другое. Так было всегда.

Но у Шона был огромный кусок ее сердца. Отстойнее всего было то, что забота о них обоих – а тем более обоих – была не только бесполезной, но и смертельной.

Глава 4

Торп не мог отвести глаз от покрасневшей попки Калли… так же, как он не мог это сделать каждый раз до этого. Он испытывал особую гордость за то, что она носила его отметку, хоть и временно.

Боже, он был больным ублюдком. Но это его не остановит.

Он должен наказать ее. Что еще важнее, он должен дать ей причину остаться.

Ее тело было перекинуто через его колени, все мышцы напряжены. Она задыхалась. Ее кожа покраснела. Калли может быть чертовски зла на него, но ему было понятно одно, то, что посылало электрический удар к его члену: она не переставала хотеть его в течение последних двух лет так же, как и он не перестал ее жаждать. И если она собиралась снять ошейник Киркпатрика, то у него появлялся фактически последний шанс прикоснуться к ней. Если она все равно убежит, будет чертовски больно – но он не мог упустить этот шанс.

Затаив дыхание, он поднял руку и снова ударил ее по заднице, повторяя жест, как только счет сорвался с ее губ. Медленно, ее тело таяло, она поддавалась ему, ее голос становился хриплым.

Десять, одиннадцать, двенадцать... Он погрузился в ритм, медленный и значимый, обдуманный, размеренный, сильный. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... Почему Калли было так чертовски легко попасть в его доминантное пространство? Он даже не пытался. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, все оказалось там, в безграничном бассейне. Он чувствовал ее потребности, как будто они были его собственными. Когда она растянулась у него на коленях, он мог прочитать ее полностью, каждый миллиметр.

Она хотела его. Да, она думала об этом проклятом шотландце раньше. Вероятно, ей еще было интересно, как она может испытывать чувства к двум мужчинам одновременно. Так как ему не нравился Киркпатрик, Торп тоже был удивлен. Но этот ублюдок уже не был важен. Этот ритм, его наказание, ее покой – они оба нуждались в этом. Затем Торп прижмет ее к своей груди и позаботится о ней, обнимет и окружит её нежностью, выяснит, что ей нужно, чтобы она осталась.

Калли могла не принадлежать ему, но он сделает что угодно, чтобы удержать ее здесь.

– Двадцать, – прошептала она, полностью обмякнув на его бедрах.

Торп не сомневался, что ее мысли блуждали. Сопротивление исчезло. Задница пульсировала огненно-красным цветом. Киска сочилась сладким мускусом. Его рука горела. Выделилась слюна.

Так же, как в прошлый раз, когда он шлепал ее, он хотел ее трахнуть. Будто не было этих последних двух лет, когда он избегал любой возможности прикоснуться к ней.

Вздохнув, Торп провел своей шершавой ладонью по ее горящей спине, медленно успокаивая боль.

– Время извиняться, дорогая.

– Простите, Сэр, – ее голос звучал невнятно.

Калли говорила почти искренне. Он улыбнулся, несмотря на то, в каком дерьме он оказался.

Как долго он мог удерживать эту девушку, убеждая себя в том, что не хочет ее с каждым его вздохом?

С другой стороны, что еще он мог сделать? Мелисса перевернула его мир после того, как пообещала любить его, пока смерть не разлучит их, а затем неожиданно подала на развод. И это только увеличило кучу дерьма. Как бы сильно он не обожал Калли, он не мог рисковать своим сердцем, особенно ради женщины, которая все время от кого-то бежит.

Без лишних слов Торп поднял красавицу с колен. Она положила голову ему на плечо. С ноющей болью в напряженной груди он обнял ее и поцеловал в макушку, наслаждаясь ее близостью.

– Что сказал Шон?

– Что он любит меня.

Торп вздрогнул. Он знал это, но услышать то, что она приняла это, было ударом. Он заставил себя смягчить выражение лица, поднимая ее подбородок одной рукой.

– Почему ты из-за этого плакала?

Медленно она моргнула, открывая веки и сосредотачивая ошеломленный взгляд синих глаз на нем.

– Мне нельзя никого любить, – Калли подняла руку и обхватила его челюсть, поглаживая большим пальцем его щеку. – Но уже слишком поздно. Это случилось уже давно.

Его сердце сжалось. Господи, на самом деле, ее чувства не были неожиданностью. Невыраженные эмоции стояли между ними, словно неоновая рекламная вывеска посреди комнаты в течение многих лет.

Он обхватил ее руку и отвел от своего лица.

– Но твои чувства распространяются еще и на Киркпатрика?

– Да, – ее глаза затуманились. Слезы полились наружу. – Я совсем запуталась.

Конечно. У нее такого никогда в жизни не было, ей не приходилось иметь дело с таким дерьмом. Черт, Торп был значительно старше нее и тоже не был уверен, как с этим разобраться.

Слова Шона преследовали его. Ей нужно нежное управление. Торп управлял ею, хорошо. Но он не смог бы делать это нежно. Границы и защиту он мог дать ей, не ставя под угрозу свое сердце, но увидев любовь в ее глазах теперь, когда она прижималась к нему своим хрупким телом... Все в ней убивало его решимость остаться в стороне.

– Калли, дорогая. Ты не можешь покинуть меня, – его голос хрипел, незнакомое жжение раздражало глаза.

Он опустил веки. Черт возьми, он не мог позволить себе эту слабость.

– Будет лучше для тебя, если я уйду, – она была такой чертовски грустной.

Мужчина покачал головой, прижимая ее сильнее.

– Ты разрушишь меня, милая. На самом деле, я думаю, ты уже сделала это.

Калли обняла его, ее дыхание тепло отдавалось в шее. Он сжал ее крепче. Обычно Торп не выворачивался наизнанку, но он попытается, если хотя бы немного правды о его истинных чувствах удержит ее с ним.

– Больше всего мне будет не хватать тебя, – прошептала она.

Боже, это больно.

Может, он должен просто признаться, что знает, что она беглянка.

Торп быстро отмел эту идею. Если она собиралась сбежать сейчас, то его признание лишь ускорит её побег.

Он прижал ее крепче, принимая все, что делало ее уникальной Калли. Изящные изгибы ее тела, эти длинные ресницы на ее светлых щеках, ее пальцы впились в его рубашку, словно пытаясь успокоиться. В такой близости он мог почувствовать запах ее цитрусового шампуня и увидеть другой цвет волос, который она перекрасила, насколько он знал, чтобы замаскироваться. Ее фирменный розовый лак на миниатюрных пальчиках ног. И короткие вздрагивания ее тела, когда она плакала, рвали его сердце на части.

– Я не дам тебе повода скучать по мне, дорогая. Несомненно, я отказываюсь желать чего-то другого, пока у меня есть ты. – Он уже жалел об этих четырех годах. – Ложись на спину.

Она тихо ахнула, ее взгляд переместился на него. Калли сглотнула. Желание смешалось с отчаянием и отразилось на ее лице.

– Торп... Я не могу.

Он напрягся.

– Из-за Киркпатрика?

Калли кивнула.

– Ты сказала, что снимаешь его ошейник. Если ты уходишь отсюда, то очевидно, ты уходишь и от него.

– Я знаю, – слезы еще сильнее заволокли эти прекрасные глаза.

Если речь шла не о мнимой верности шотландцу, в чем еще она колебалась? Боль после его ухода два года назад? Боже, наверняка, из-за этого. Раскаяние поразило его.

– На этот раз я не уйду от тебя, не доставив тебе удовольствия. Я даю слово.

Калли уставилась на него, затаив дыхание. Торп наблюдал за ее лицом, тысячи мыслей пронзали ее голову. И он увидел секунду, когда она решила, что если она разорвет свою связь с Киркпатриком и убежит, то лучше будет с ним хоть раз, нежели так и не попробовав.

Грустно улыбнувшись, она поднялась с его колен и легла вдоль кровати. Торп повернулся к ней, она протянула руки к нему, словно сирена, голосу которой он понятия не имел, как сопротивляться.

С другой стороны, он получит от неё прощальный подарок. Сегодня она собиралась отдать всю себя. Свое тело. Свое сердце. Свою душу.

Ее ответ одинаково взволновал и разозлил его до глубины души. Девушка часто вела себя чертовски непредсказуемо. Прямо сейчас, ему нужно быть таким же.

Встав, Торп снял пиджак. Затем он снял запонки, положив их на тумбочку. Он кинул рубашку поверх пиджака у подножия кровати. Затем он проверил карманы своих брюк. То, что ему было нужно, все еще оставалось внутри. Вздохнув, он повернулся к Калли.

– Сними халат, дорогая. Раздвинь ноги.

Ее пальцы дрожали, когда она развязывала узел на талии. Изящно изогнувшись, она стянула его с тела, взяла шелк в руку и позволила ему растечься на полу. Торп никогда до конца не примет то, насколько Калли прекрасна, и внутреннюю реакцию, которую она вызывает у него каждый раз, когда он приближается к ней.

Калли медленно раздвинула бедра. Его сердце сжалось. Строго говоря, он должен уйти и оставить ее нетронутой, пока она официально не разорвет отношения с Шоном. Касаться чужой сабы не этично. Тот факт, что он подозревал Киркпатрика во лжи, не имел отношения к делу. Торп понял, что, возможно, он убеждает себя, что это смягчающие обстоятельства, потому что он так сильно хочет Калли. Но он не мог заставить себя волноваться об этом. Вероятно, это был его последний шанс убедить ее остаться. Если ему придется рискнуть своей репутацией в сообществе БДСМ, чтобы защитить ее от человека, который может ее убить или запереть в тюрьме, пусть будет так.

Ее обнаженная киска блестела перед ним, розовая, опухшая и дразнящая. Даже если бы Калли осталась в «Доминионе», эта возможность, вероятно, не представилась бы снова. Если бы она не была с Киркпатриком, она была бы с кем-то еще. Калли не собиралась проводить свою жизнь в одиночестве, и он не должен наказывать ее из-за того, что сам смирился с одиночеством.

Торп отказался бы принять это от нее сейчас, но он с удовольствием бы сам отдал всё.

Он опустился на кровать между ее ног. Она неотрывно смотрела на него, но он услышал ее вздох. Когда он накрыл ее бедро рукой, она вздрогнула. Затем Торп взял ее другое бедро в руку и притянул ее ближе, чтобы киска оказалась прямо напротив его губ.

– Торп, ты сказал…

– Я предложил, – исправил он, – ты не диктуешь условия, Калли.

– Я знаю, – она дрожала под его руками.

– Это проблема, дорогая?

Калли согнула колени, корчась, беспокойно подняла бедра.

– Ты делаешь мне больно.

Торп не мог не улыбнуться.

– Ты делаешь со мной то же самое. Расслабься.

– Конечно.

– Всегда поперёк, – упрекнул он ее. Но это было частью ее очарования.

Пока она не успела ответить, он зарылся ртом в ее киску и начал ласкать Калли так сильно, как мог. Он мечтал о ней. Аромат любимой женщины заставлял его желать ласкать её бесконечно долго из дня в день, целую вечность. Но тот момент, когда он коснулся ее языком, был словно наслаждение деликатесом, который он бесконечно хотел. Как сама Калли, ее киска была сладкой, терпкой и мягкой... лишь с каким-то намеком на что-то, что он не встречал ни у одной женщины. И сомневался, что еще встретит.

Ее мягкий вздох добрался сразу до его члена, он поднялся на локти, его пальцы раздвинули припухшие складочки. Он ударял ее твердый клитор нежными ритмичными движениями, сосредоточившись на возрастании ее потребности. Ее кожа стала розовой. Она хваталась за простыни дрожащими пальцами. Ее бедра двигались в ритм с его движениями. Ее вздохи превратились в стоны.

Оторвав от нее губы на мгновение, он щипнул ее за бедро и осторожно прикоснулся к набухшему клитору.

– Приятно, дорогая?

– Да, – Калли трепыхалась под ним. – Пожалуйста... еще.

Торп улыбнулся, желая доставить ей удовольствие. Он снова приник к ней, раздвигая языком ее сердцевину. В этот раз он не стал медленно ласкать ее плоть. Он схватил ее, впился в клитор, погружаясь глубже в удовольствие, безмолвно подводя ее к оргазму. Раз у него был шанс вкусить ее, он планировал подтолкнуть ее к самому краю, захватить власть, снова вдохнуть в нее эту силу, чтобы она никогда не забыла эту ночь.

Ее стоны участились, поднялись на октаву. Под его руками ее бедра дрожали. Тело напряглось. Ее пальцы проникли в его волосы и потянули. Дрожь прошла по его позвоночнику. Она была настоящей бестией, активной любовницей, которую он хотел бы снова и снова.

И если Торп не перестанет думать об этом, то сорвет штаны и выяснит сам. Оставаться в таком состоянии и заставлять ее чувствовать себя ценной было важнее, чем трахнуть.

Торп скользнул в нее двумя пальцами. Ох, черт, всегда ли она была такой тугой. Он неохотно отдавал должное Киркпатрику за то, что тот так долго продержался. Оказаться в маленькой изнемогающей киске Калли было одной из его любимых фантазий. Когда он был одинок и уставал от женщин, которые были в «Доминионе», потому что они прочитали какую-то чертову книгу, не имея ни малейшего представления о том, что на самом деле означало подчинение, он бежал в душ, дрочил и представлял ее.

Осторожно прощупывая Калли, он быстро понял, в каких местах она чувствительна. Податливое тело и умоляющие всхлипы выдавали ее.

Он начал двигаться старательнее, вкушая ее, словно сочный фрукт, трахая ее пальцами и языком, и желая во имя дьявола, подняться и взять ее.

– Торп!

Она просила у него разрешения. Ее голос был наполнен мольбой. Этого желала ее опухшая киска. Ее сжавшиеся пальцы. Ее пятки, утопающие в матрасе по бокам от него.

Блять, да. Он собирался заставить Калли разбиться на маленькие кусочки перед ним. И он собирался наслаждаться при виде нее – на этот раз для него и только для него одного.

Сжав пальцы внутри нее, Торп пробрался к ее телу, целуя и покусывая ее живот, нижнюю часть ее груди, соски, шею и пышные губы. Боже, он вечность не целовал ее и так сильно скучал. Он хотел утонуть в ней, взять ее, взволновать ее, удовлетворить ее.

Он хотел обладать ею.

Это, блять, невозможно.

У них есть здесь и сейчас. Завтра... он понятия не имел, что случится. Он всегда контролировал все вокруг себя. Но он не мог контролировать Калли и будущее. Этот факт раздражал его, как ничто другое.

Торп погружался все глубже в ее рот, пробираясь в ее пухлые губы, чтобы обвить языком ее и захватить каждый кусочек ее сладких стонов. Он сам застонал, прижимаясь телом к ней и медленно отрывая пальцы от ее киски, позволяя им парить над ее клитором, который нуждался в его ласках больше всего.

– Руки над головой, дорогая.

Калли подчинилась, даже на мгновение не остановившись.

– Пожалуйста, ты мне нужен...

Он был нужен ей, но не так, как она просила. Ей нужны ограничения, которые он однажды ей предоставил. Он остановился, потому что она обратилась к Киркпатрику. И он не боролся за нее. Теперь она стремилась покинуть его навсегда.

«Ты всего лишь получаешь то, что заслуживаешь».

Отбросив насмешливый голос, он сунул руку в карман и вытащил наручники, которые спрятал там. Прежде чем она поняла, что случится, он надел наручник на ее левое запястье, поднятое над головой. Другой наручник он с лязгом зацепил на металлическом каркасе спинки ее кровати.

– Что ты делаешь? – спросила она, дергаясь и хмурясь.

– Посмотри на меня, – он потребовал, касаясь ее клитора. – И не отворачивайся. Поняла?

– Да. – Ее голос дрожал. Тело извивалось. Глаза умоляли.

C твердым, как железо, членом, Торп вздохнул и впился в ее глаза.

– Прими удовольствие, которое я даю тебе как клятву, любимая. Если ты оставишь меня, я буду охотиться за тобой. Не найдется места, где ты спрячешься, где я не смогу тебя найти. Я никогда не перестану искать. Я никогда не сдамся. Я никогда не отпущу тебя, когда могу спасти тебя.

– Торп, не надо… Ты не можешь…

Он прервал ее, аккуратно касаясь ее клитора двумя пальцами, пощипывая обе стороны маленького бутона,

а затем попеременно касаясь сверху.

– Нет, я могу. Я сказал смотреть на меня. Сейчас, – потребовал он, – кончай!

Ее глаза стали головокружительно синими, расширяющимися с каждым вздохом, подчеркнутым красным румянцем на щеках. Он не дал разрешения Калли, но она все равно закричала. Крик зазвучал в его ушах, отразился эхом от стен и, несомненно, прокатился по коридору. Это продолжалось и продолжалось, ее тело содрогалось, и клитор под его прикосновением превращался в комок, а затем снова и снова пульсировал.

Не отрываясь, он смотрел на Калли и мир исчез. Только она существовала.

Боже, она была ошеломляющей. Когда она сдалась, то сделала это полностью.

И знание, что он должен оставить ее сейчас, убивало его, потому что он не мог доверять себе, он мог раздеться и трахнуть ее.

Закрыв глаза, собрав волю, он поцеловал Калли в горячие щеки, провел губами по ее влажному лбу, а затем взял ее рот в последний бесконечный поцелуй. Он остался так, изо всех сил пытаясь выпить воздух. Мгновение, потом другое. Он лелеял каждую драгоценную, незаменимую секунду. Калли всхлипнула, и его грудь разбилась.

Торп разорвал поцелуй и прижался к ее лбу, вдыхая ее.

– Ты обещал, что не уйдешь, – сказала она сквозь слезы.

– Я сказал, что не уйду, прежде чем не доставлю тебе удовольствие. Ты не уйдешь от меня, любимая. Не заставляй меня показывать свою безжалостную сторону, – он слегка прикоснулся к ее глазам. Затем накинул на нее одеяло, нашел ее сумочку и вытянул оттуда ключи от машины. Положив их в карман, он надел рубашку, прикрепил запонки, взял пиджак и ее упакованные сумки.

– Черт возьми, Торп. Ты не можешь уговорить меня таким образом, а затем встать и уйти.

Он направился к двери.

– Я вернусь.

***

Как только Торп вышел, Киркпатрик показался из коридора, несясь к нему, как человек, готовый драться. Как, черт возьми, он прошел мимо Акселя?

– Какого черта ты делал с Калли? Я слышал ее крики на весь клуб.

– Думаешь, я причинил ей боль?

Лицо Шона вспыхнуло.

– Я думаю, ты всю ее облапал своими гребаными пальцами.

– Динь-динь-динь. Кто-то получает приз, – он отодвину Шона, намереваясь попасть в офис.

Киркпатрик ударил его в челюсть, затем последовал слева хук в живот. Торп не ожидал этого... но должен был догадаться.

Он согнулся пополам, и Шон воспользовался возможностью, чтобы ударить его о стену.

– Как ты смеешь трогать мою сабу? Я влюблен по уши в Калли. Я знаю, ты слышал мое признание. Я в этом убедился.

Торп уставился на своего нежелательного соперника, пытаясь оттолкнуть его. Киркпатрик не двигался с места. Ну, парень заигрался. Интересная заметка для дальнейшего использования... Но он не собирался говорить Шону, что Калли не может долго оставаться его сабой. То же самое можно сказать и о ее месте, даже если он хотел бы бросить это признание в лицо ублюдку.

– По причине, которую я не могу понять, у нее тоже есть к тебе чувства.

Он фыркнул.

– Не такие, видимо, раз она решила пойти к тебе после меня, черт возьми.

Как бы Торп не хотел позволить Киркпатрику поверить в худшее, он отказался дать Шону повод наказать Калли за собственные действия.

– Я не трахал ее.

– Но ты хотел, – Шон обвинял его.

– Само собой. Калли – красивая женщина. Как ты уже отметил, я забочусь о ней. Почему мы снова обсуждаем одно и то же?

– Потому что мое право знать абсолютно все, что ты сделал с ней, – он пригвоздил Торпа к стене.

Ублюдок ударил его так сильно, что он чуть не почувствовал тошноту. Но он отказывался показывать слабость.

– Убирайся или я арестую тебя за нападение, – чтобы выразить свою точку зрения, Торп наклонился и толкнул в плечо шотландца. Затем он вынул свой телефон, чтобы отправить Акселю сообщение, и набрал их код для «проблемы». – У меня нет времени на тебя, – сказал Торп. – Давай просто решим, что у Калли есть чувства к нам обоим, и она предложила нам одинаково попрощаться. Я привлек ее внимание, прояснил несколько вещей и оставил ее в наручниках на кровати в целости и сохранности. Я даже забрал ее ключи от машины, – он вытащил их из кармана и помахал ими перед лицом Шона.

Выражение лица шотландца поменялось на что-то между угрюмостью и неверием.

– Я хочу увидеть ее.

– Извини, но я все еще не уверен, что она этого хочет.

– А тебя? – Киркпатрик зубоскалил.

– Нет. Это единственная причина, по которой она не надела ошейник, когда ты приходил за ней. Если и когда я решу, что ты можешь увидеть ее, я дам тебе знать.

По сигналу Аксель ворвался в зал с парой своих парней. Шон вышел, качаясь, но каждый из охранников схватил его за руку.

Аксель только сунул руку в волосы Киркпатрика и дернул.

– Обоссался, а? Пошли, ублюдок.

Торп улыбнулся. Никто не обвинял Акселя в плохой актерской игре.

– Не звони мне. Я сам, – Торп крикнул, когда мужчины насильно поволокли кричащего и пытающегося вырваться Шону по клубу.

– Это еще не конец, – закричал Шон через плечо, все еще сражаясь с ними. – Она моя!

– Отвали, – пробормотал он себе под нос, затем снова вытащил телефон, направляясь к кабинету.

Оказавшись в кабинете, он взял паузу, чтобы наметить план действий. Ланс был в темнице. Отлично. Калли нужна забота, и он приложит все усилия, чтобы перехитрить и укротить сабу. Торп надеялся, что простое разжигание сексуального огня между ними может убедить ее остаться, но... это принятие желаемого за действительное. Было умнее, если бы он сам трахнул ее, так как это, вероятно, была его единственная возможность. К черту. Сейчас он должен перестать думать о ее промежности и действовать стратегически. Ланс не тронет ее. Он сильный, умный Дом – в его теле ни единой гетеросексуальной кости. Даже лучше.

Спустя пару минут вернулся Аксель, и он выглядел так, будто завтра у него будет синяк.

– Могу я предъявить обвинения в нападении?

Торп перевел взгляд на Дома.

– Нам здесь не нужны проблемы. Не лучше ли встретить его в темном переулке?

– Черт, да. Это приемлемо, босс?

Он пожал плечами.

– Развлекайся. Не попадайся. Но пока ты не ушел, ты мог бы попросить Ланса присмотреть за Калли?

Кивнув, Аксель ушел. Спустя пару минут, он привел Ланса.

Ланс остановился у двери Торпа.

– Ждем неприятности от нашей маленькой лисицы?

– Как обычно, – Торп слегка улыбнулся. – Мне нужно срочно позвонить, я ценю твою помощь.

– Всегда рад помочь.

Как только Ланс исчез, Аксель направился к темницам, Торп решился сделать то, что никогда не сделал бы в рабочие часы. Но в этом случае, он решил, что имеет право. Он налил себе крепкий скотч, плюхнулся на стул и выпил. Затем он снова нарушил свои правила – набрал клиента.

Логан Эджингтон ответил на звонок на третьем гудке, шум от телевизора был слышен на фоне, пока он его не убавил.

– Торп. Как дела, чувак? Поздновато для звонков.

– У меня особая ситуация. Мне нужна информация. Я бы хотел поговорить с твоей женой, если это не проблема.

Бывший морпех опешил на мгновение.

– Да. Мы смотрим фильм как раз. У Тары срок где-то через два месяца, и у нее бессоница. Если я не займу ее, то она будет «вставать» пол ночи, что будет сигналом для перемещения мебели без консультации со мной или просьбы о помощи.

– Хей, – он услышал протесты Тары на заднем фоне. – Близнецы бодрствуют ночью. Я не могу спать, когда меня пинают. Я извинилась.

– Да, после того, как я добавил еще одно нарушение в твой быстро растущий список после рождения этих детей. Ты их мучаешь, Вишенка, – когда его жена шумно вздохнула, Логан только рассмеялся. – Жена моего брата, Ката, отстала от нее на пять месяцев и все еще находится в состоянии постоянной усталости, поэтому она отказалась от ночи кино. Если ты сможешь занять мозг Тары прямо сейчас, ты будешь моим героем.

– Я определенно победитель, – Торп пообещал, – ты уверен, что ей сейчас это можно?

Логан усмехнулся.

– Ее лодыжки может и опухли, но с умом все в порядке. Держи.

После короткого шума, послышался голос Тары.

– Привет, Торп.

– Привет, моя сладкая. Извини, что так поздно, мне нужна твоя помощь.

– Что угодно. Только скажи.

– У тебя еще остались контакты в ФБР со времен работы аналитиком?

– Конечно, – она снова пошуршала в постели. – Не могу найти удобную позу. Извини. Секунду... Так. Что тебе нужно?

– Информация о кое-ком новом здесь в «Доминионе». Он потенциально может принести проблемы.

– Так ты ищешь что-нибудь про его нарушения, криминальное прошлое... что-то вроде этого?

– Точно, – Торп подтвердил. – Все, что найдешь, на самом деле. Не первую неделю я подозреваю, что на него найдется компромат. Его история лежит на поверхности, но выглядит слишком красивой. Я подозреваю, он не тот, за кого себя выдает, – он добавил, – он зацепился за Калли.

Тара заворчала.

– Ты звонишь мне из-за нее?

– Я знаю, она тебе не нравится.

– Эм, ну не то чтобы. Она хотела моего мужа.

– Нет, – он не хотел выдавать секреты Калли, но ему нужно было успокоить Тару, чтобы она ему помогла. – На самом деле, я думаю, она пыталась привлечь мое внимание своей грубостью и плохим поведением.

– Звучит, будто ей удалось.

Более чем.

– Она использовала Логана, чтобы добраться до меня, потому что знала, что он не промолчит о ее шалостях. Он был хорошей мишенью.

– Он и сейчас такой, – вздохнула Тара. – Хорошо, что за парень?

– Он зовет себя Шоном Киркпатриком. Я пришлю тебе фото сразу после разговора. Ничего особенного, просто меры безопасности. Я много о нем не знаю. Около 30 лет, говорит, что из Шотландии. Предположительно, он проектный менеджер на фрилансе, путешествует, чтобы заработать на жизнь, – но у него, черт возьми, был очень крутой левый хук для настольного жокея.

– Знаешь, где он учился? Когда приехал в Штаты?

– Извини, нет.

– Отправь мне фото. Я посмотрю, что получится сделать.

– Спасибо. Позвони мне, как только что-нибудь найдешь, не важно, днем или ночью. У меня мало времени. Я не доверяю этому ублюдку.

Тара засомневалась.

– Ты думаешь, он причинил ей вред?

Все его нутро кричало «нет». Несмотря на все недостатки Киркпатрика, он казался таким же яростным защитником Калли, как и сам Торп. Но сможет ли Шон забрать ее у него и похитить из «Доминиона»? Сто процентов.

– Скажем так: я не исключаю такой возможности.

– Хорошо. Дай мне пару часов. Посмотрим, что я нарою.

– Спасибо, – Торп улыбнулся в трубку. После разговора он почувствовал себя лучше.

Факты помогут ему решить, что делать дальше с Киркпатриком. Лично Торп надеялся, что найдется что-нибудь грязное, стоящее шантажа, чтобы получилось повесить это на голову Шона и заставить его уйти из жизни Калли.

Затем... он решит, что делать, как только заполучит ее полностью.

***

Шон ходил по стерильной корпоративной квартире, в которой он был вынужден зависать последние восемь месяцев. Бежевые стены сжимали, словно мусорный пресс, собирающийся выжать из него жизнь. У него были неотвеченные сообщения и босс, который хотел знать, что происходит.

Вздохнув, он глянул на телефон, в надежде, что Калли позвонит ему. У него было миллион вопросов, ему нужно было знать, о чем она думает. В основном, он хотел знать, что с ней все в порядке. И что этот сукин сын, Митчелл Торп, сделал с ней.

Пройдя к столику рядом с кроватью, он перебрал кучу папок и нашел ту, что искал. Вытянув её, он просмотрел информацию, которую он уже знал, от и до. Его заклятому врагу было тридцать девять лет. Жена развелась с ним и теперь вступила в повторный брак с двумя детьми. Он происходил из более высокого уровня в среднем классе. Хорошие школы в Коннектикуте. Яхт-клуб родителей. Выпускник Йельского университета, затем в возрасте двадцати лет работал биржевым маклером в Нью-Йорке. Владелец «Доминиона» за последнюю дюжину лет, проявляет интерес к БДСМ еще дольше. Но Шон не прочел в документах ничего, что подсказало бы ему, как взять над ним верх.

Он просчитался сегодня, оценивая свое желание к Калли превыше всего. У него было чувство, что, трахнув ее, он разбудил конкурента в Торпе. Мужчина не собирался проигрывать.

– Слишком плохо, мудак. Мне повезет дважды, – пробурчал он.

Бросив папку обратно на стол, он направился к входной двери и снова вернулся. Это заняло всего восемь шагов.

Сунув руку в карман, он вытащил телефон и набрал Калли. Сразу же ее голосовое приветствие прозвучало в ухо. Шон чертыхнулся. Либо его любимая не помнила, что нужно зарядить свой телефон... либо она его игнорировала.

Неважно, какова причина, он не мог позволить этой безмолвности между ними разрастаться дальше. Но он также не мог вернуться в «Доминион» сегодня. После того, как подбил Акселю правый глаз, он решил, что не только некоторое время не входит в список членов клуба, но ему лучше следить за тем, что происходит за его спиной. В обычное время Шон бы ворвался в клуб. Хоть это и сложно, но возможно. Вот только если его поймают, Торп вышвырнет его навсегда, и все, на что он потратил восемь месяцев, смоется в унитаз. Обстоятельства еще не требовали такого риска.

И все же, он должен найти способ убедиться, что с Калли все в порядке.

Единственным плюсом было то, что Торп помешал ей сбежать из «Доминиона» – по крайней мере, пока. Она собиралась. В этом Шон не сомневался. Он действительно не хотел отдать Торпу должное, но сейчас пришлось, так как мужчина приковал ее наручниками к собственной кровати и забрал ее ключи от машины. Шон знал, что он сам, вероятно, решил бы обсудить с ней и в первую очередь окутал бы ее любовью.

Теперь он задавался вопросом, будет ли эта тактика иметь обратный эффект

Ей нужна твердая рука.

Слова Торпа отозвались в его голове. Черт, хитрый ублюдок, должно быть, что-то знает.

Теперь, когда Шон принял это к сведению, он не позволит Торпу снова подорвать его план. Он здесь ради Калли. Он собирался остаться ради нее. И ни один человек, даже сам Хозяин Подземелья ему не помешает.

Вооруженный идеей перехитрить девушку, он подобрал ключи от машины и направился к двери. Менее, чем через час он снова будет с Калли.

Глава 5

Как только Торп вышел за дверь, Калли взбесилась. Он ушел от нее после того, как пообещал не делать этого. Он унизил ее – снова. Все то удовольствие, которое он ей подарил, все эти доводящие до дрожи слова о том, чтобы никогда не дать ей уйти… А потом – пуф! Встал и ушел.

Если бы он не занимал так много места в её сердце, она бы с радостью ударила его по голове. Как бы то ни было, она не знала, как снова будет смотреть Торпу в глаза, не будучи в полном ужасе от того, что бросилась на него. От того, что ему не составило труда оставить её обнаженной и готовой, ей стало еще хуже. Она устала от постоянной боли от его отказа.

А ещё был Шон. Он сказал, что любит ее – без колебаний, вслух, полный уверенности. Но он не собирался останавливаться, пока не узнает все ее секреты.

Определённо настало время покинуть «Доминион» как можно скорее.

Чувства, расцветающие в ее сердце к ее сексуальному Дому, были слишком большими, переливающимися через край, слишком подавляющими. Торп чувствовал себя также? Калли вздохнула. Заговорит ли с ней Шон когда-нибудь? Мысль о том, что он мог этого не сделать, рвала её грудь на части.

Как, черт возьми, она могла быть настолько глупой, чтобы влюбиться в двух мужчин, особенно когда они терпеть не могут друг друга?

Дерьмо, ее голова разболелась от всех этих мыслей.

Когда она ранее спросила Ланса, он сказал ей, что Шона насильно и на неопределенный срок вывели из заведения. Калли поморщилась. Она не была уверена, что все прошло гладко. И могла только предполагать, что сейчас творилось в его голове. Знал ли он, что Торп дал ей больше, чем просто порку? Было несложно представить, что ее услужливый начальник добровольно предоставил информацию Шону.

Каким-то образом – и скоро – ей придется поговорить с Шоном. Если она намеревалась отказаться от его ошейника, она должна набраться смелости сказать это ему в лицо. Это был ее долг, прежде чем навсегда покинуть его жизнь. Но у неё не было ни одной идеи с чего начать этот разговор. «Мне очень жаль, что я чуть не оседлала своего босса после секса с тобой». Она фыркнула. Гениальная идея.

Одеяло, которое Торп накинул на нее раньше, скрывало ее от Ланса – не то чтобы его это заботило. Нет, он стоял над ней, весь в коже и злорадно улыбался. Ему нравилось быть правой рукой Торпа. Он всегда говорил, что ей не хватает дисциплины. Поскольку он был большим сторонником телесных наказаний, она легко могла представить, что он имел в виду.

Зад все еще пульсировал. Ей не было нужно больше от парня, у которого чесалась ладонь от желания отшлепать кого-нибудь.

–Ты не должен стоять надо мной, знаешь? – отметила она.

Ланс пожал плечами, кожаный жилет скользнул по его худощавому мускулистому торсу.

– Мне нравится тебя бесить.

Ему всегда это нравилось. Практичный шутник и любитель дразнить, смех Ланса был заразителен. Иногда было забавно, когда он издевался над ней. Но не сегодня.

– Вау, спасибо. Полагаю, мне разрешено что-нибудь съесть.

Ланс жестом указал ей на дверь.

– Не стесняйся. Ты знаешь, где находится кухня.

Калли потянула за наручники, удерживающие ее на кровати, и послала ему вопросительное выражение лица.

– Вредина, вредина. Я возьму ключ у Торпа, – он улыбнулся ей. – Никуда не уходи.

– Ланс, клянусь, я брошу в тебя чем-нибудь, – она тяжело вздохнула.

– Попытайся. Хочешь угадать, что произойдет?

Кто-то хорошенько её отшлепает, возможно, сам Ланс. Она пас…

– Быстрее. Пожалуйста. Я действительно голодна, – соврала она.

Он пожалел ее и перестал дразнить.

– Ладно. Я сейчас вернусь, злючка.

Когда дверь за Лансом закрылась, она замерла в ожидании. Торп, похоже, решил отделить ее от Шона… но она не понимала. Это было не так, как если бы он действительно хотел ее. Зачем жаждать ее пребывания в «Доминионе», если он не собирался делать ее своей? Вероятно, потому что он наслаждался трахом её мозга. Причин уйти становилось всё больше.

Через несколько секунд появился Ланс с ключом и отстегнул ее.

– Торп сказал, что ты можешь свободно перемещаться по комнате. Не уходи и не общайся ни с кем. Ты можешь что-нибудь поесть, узнать нет ли чего-то, что срочно требует твоего внимания, и вернуться сюда. Поняла?

Калли сопротивлялась желанию закатить глаза.

– Конечно.

– Я буду наблюдать за тобой.

Она не сомневалась, что Ланс имел в виду именно это, особенно когда он вышел из ее комнаты, указывая пальцами на его глаза, затем на ее собственные.

– Я поняла! – она нетерпеливо вздохнула.

– Ты почти дерзишь, – предупредил он.

– Извини, – долгий гребаный день. – Просто я голодна.

– Я позволю тебе соскочить на этот раз. Не делай этого снова…

– Да, сэр, – пробормотала она, чтобы успокоить его, моргая ресницами. Вероятно, он упустит тонкости этого жеста, но на всякий случай.

Ланс рассмеялся, выходя из комнаты.

– О, Торп с тобой без дела не останется.

Как только она осталась одна, Калли потянулась к сумочке на полу, чтобы найти свой телефон. Она заколебалась. Что она собиралась сделать, просто позвонить Шону и извиниться? Может, лучше сделать это лицом к лицу. Как она разорвала их связь? Прямо классика… Что если он не захочет снова ее видеть? Или даже говорить с ней? Вскоре это даже не будет иметь значения. Она получит другой телефон в новом городе – другой номер с пустым списком контактов. Начнет всё заново в месте, где никого не знает. Зима приближалась. Феникс может подойти…

Она все еще пыталась решить, как поступить, когда взглянула на маленькое устройство в руке. Умер. Дерьмо, ей действительно нужно не забывать заряжать его хоть иногда.

Адски подавленная, она включила телефон, накинула халат и пошла в кабинет Торпа. Она попробовала ручку. Закрыто. И он не ответил ни на один из ее стуков или требований впустить. Правда, его могло не быть внутри, что не менее вероятно, Торп возможно избегал ее. Калли могла поставить деньги на последнее.

Она все еще планировала уехать из «Доминиона» не позднее завтрашнего дня, но у ублюдка были ключи от её машины и чемоданы. И часть ее сердца. Ей нужно достать хотя бы первые два и двигаться дальше.

Взволнованно покачав головой, она вышла в зал и прибралась после клиентов, вытерла после некоторых других. Она собрала грязные полотенца и положила их в прачечную, а затем заполнила кулеры свежими бутылками с водой. Она заполнила корзины свежими одеялами, чтобы Домы могли укутывать своих саб, после cессий. Обычный вечер пятницы…

Аксель впился в нее взглядом с другого конца холла, отсвечивая чем-то похожим на наливающийся синяк. Ей не нужно было спрашивать, как он его получил. Его рычание о её «Доме-ублюдке», когда он проходил мимо, сказало все.

Внезапно Ланс шагнул к ней с пренебрежительным взглядом.

– Пиццу привезли, злючка. Или я должен сказать Ваше Высочество?

– Пиццу? – она не заказывала её. На самом деле, она даже не думала о еде, как только Ланс позволил ей уйти.

Кто, черт возьми, мог вообразить, что она захочет еды, когда вся ее жизнь в хаосе? Не Торп. Он знал её лучше. Неужели кто-то решил пошутить над ней? Первый человек, которого она бы заподозрила, Ланс, выражал неодобрение, а не веселье.

– Да, и курьер стоит у задней двери, настаивая, чтобы передать ее лично тебе.

Это мог быть трюк. Что если это была какая-то полицейская уловка? Но зачем нужен доставщик пиццы, когда они могут войти со значками и оружием наперевес, а затем просто арестовать ее? Да, это был более вероятный сценарий. Это означало, что пиццу, вероятно, прислал кто-то, кто не мог открыто поговорить с ней.

Шон?

– Конечно. Дай мне свой кошелек.

Ланс вздохнул.

– Её оплатили. Я пытался, но он сказал, что ты дала ему кредитную карту по телефону.

Вероятно, это был Шон.

– Верно, – с готовностью согласилась она. – Я так голодна, что забыла. Еда. Пойду заберу её.

Покачав головой, Ланс ушел.

Калли побежала к задней двери. Конечно же, коробку пиццы в руке держал прыщавый подросток. Из картона доносились запахи базилика и орегано, он улыбнулся ей.

– Калли Уорд? – он оглядел ее с ног до головы оценивающим взглядом.

– Да, – сказала она осторожно, неуверенно притягивая края своей накидки ближе друг к другу, чтобы, черт побери, все было закрыто.

– Для вас. От друга, – он подмигнул.

Определенно, от Шона.

С глупой усмешкой она взяла коробку у мальчика, заметив, что одна сторона была немного тяжелее другой. Он отвернулся, не сказав ни слова, поэтому она закрыла заднюю дверь и направилась в комнату.

Запираясь в своем частном убежище, она подняла крышку. Внутри лежала полутеплая пицца, наполненная сыром, пепперони, ананасом и грибами. Ее любимая. Шон помнил. Несмотря на сложный день, это заставило ее улыбнуться.

Вторая половина коробки была другой историей. Кусок картона был отделен от пиццы кусочком белого прямоугольника, упакованного в термостойкую пленку. Она смотрела на это, моргнув несколько раз. Желтая записка сверху почти слилась с фоном, но как только она включила свет, то увидела, что левая половина гласила «Съешь меня» со стрелкой, указывающей на пиццу. Другая половина гласила «Открой меня».

Что это было, Алиса в стране чудес?

Калли поднесла кусок ко рту и откусила, удивляясь, обнаружив, что она была голоднее, чем себе представляла. Она застонала, когда аромат вспыхнул на ее языке. Так хорошо…

Но любопытство убивало.

Она вытащила пластиковую упаковку из другой половины коробки для пиццы. Сразу же, размер и вес сказали ей, что это был компьютер. Зачем он отправил его ей? У нее есть ноутбук. Он был старый, но работал.

Она вытащила устройство из промышленного пластика, защищающего его. Совершенно новое блестящее серебряное устройство со знакомым значком надгрызенного фрукта на передней панели. На нём была еще одна записка с надписью «Включи меня».

Это был его окольный способ отправить ей сообщение, несмотря на то, что Торп выгнал его из клуба?

Осторожно подтолкнув верхнюю крышку устройства, она открыла ее, потратив всего минуту, чтобы насладиться ее великолепием. Это должно было стоить ему целое состояние.

Пристально вглядываясь в машину, она нажала на кнопку, чтобы включить ее. Кто-то уже прошел процесс настройки и регистрации. Экран рабочего стола был с изображением цветка. Имя профиля соответствует ее собственному.

Еще одна записка на клавиатуре гласила «Три попытки»...

Она никогда не видела игривую сторону Шона, и ей это нравилось.

С улыбкой она закусила губу и задумалась. Что бы Шон использовал в качестве пароля. Она попробовала его имя. Операционная система не распознала это. Затем пришла в голову другая идея, и она набрала ее.

М–И–Л–А–Я.

Это сработало. Через несколько секунд она зашла. Знакомая программа интернет-чата попыталась загрузиться. Быстро, она ввела пароль клубного Wi-Fi. Секунду спустя программное обеспечение начало вызывать Шона. Он немедленно ответил, выглядя измотанным и взволнованным, галстук расслаблен, волосы спутаны, как будто он проводил по ним пальцами миллион раз.

– Калли, ты в порядке?

Она нервно сглотнула.

– Да. Конечно. Я…

Понятия не имею, что сказать.

– Ты ела пиццу? Я знаю тебя и держу пари, что ты не нашла время сегодня, чтобы перекусить.

Даже когда она справлялась со всем неправильно и ранила его чувства, Шон все равно ставил ее потребности на первое место. Слезы застыли у нее на глазах. Что она собиралась делать без него?

– Немного, но я поем. Пахнет превосходно. Я очень… беспокоюсь о тебе. Я видела фингал Акселя и…

Шон засмеялся, его зернистое изображение улыбалось на экране.

– Он выглядит намного хуже меня, милая. В этом я тебя уверяю.

Его утверждение удивило ее. Никто никогда не одерживал вверх над лучшим директором по безопасности Торпа. Он был охранником в течение многих лет. Как одному человеку, который был не таким большим, как Аксель, удалось навредить ему и выйти без единой царапины? Возможно, повезло?

– Рада это слышать. Я видела, как Аксель выбивал дерьмо из парней раньше, – она глубоко вздохнула, ее сознание разогналось. – Я не понимаю, почему Торп выгнал тебя. Если кто-то был виноват, то это я. Ты сказал кое-что прекрасное, а я запаниковала.

– Ты уж точно должна знать, насколько Торп ревнив.

Шон так неправильно понимал ситуацию.

– Нет, он просто обеспокоен.

– Потому что он хочет тебя. Но мне плевать на Торпа сейчас. Он не может разлучить нас надолго. Я найду путь к тебя, милая. Всегда буду находить, – он сделал паузу, пристально глядя на нее. – Хотел бы я прикоснуться к тебе сейчас и показать, насколько серьезными были слова, которые я сказал ранее.

Сердце Калли затрепетало. Шон действительно любил ее. Он не просто бросил слова в пылу страсти. Спустя почти семь месяцев, большинство из которых она была его сабой, его слова всё равно ошеломили её. Но разве она не переживала, что влюбилась в него всего несколько часов назад?

– Мне очень жаль, что я убежала, – пробормотала она. – Вы поразили меня.

– Ты не заботишься обо мне хоть немного? – он нахмурился, эта морщина между его голубыми глазами была глубокой и обеспокоенной.

Даже если она не сможет остаться и позволить расти расцветающей любви между ними, она будет честна с Шоном. Она не могла вынести мысли о том, чтобы причинить ему боль больше, чем она уже собиралась.

- Я забочусь о тебе. Настолько, что это иногда пугает меня.

- Прелесть. Я не сделаю тебе больно. Ты можешь отпустить руки и падать. Я поймаю.

Как чудесно это звучало. Калли положила руку на свои дрожащие губы. Ей хотелось остаться и делать то, что он хотел. Но это была глупая фантазия. Реальность состояла в том, что она уже слишком долго просуществовала в «Доминионе».

Ее сердце билось, и она хотела кричать о бесполезности своих чувств. Что бы сделал Шон, если бы она осталась и закон догнал ее? Или, боже упаси, если он когда-нибудь выяснит, кто она?

Поэтому она должна была оставаться сильной и делать то, что лучше для Шона и Торпа. Если бы они знали об опасности, которая таилась за каждым углом, они бы хотели помочь. Они могут даже настаивать на ее защите. Калли отказалась позволить им рисковать собой. Это ее проблема, ее крест. С ее дерьмом она справится сама.

– Я пытаюсь, – сказала она ему.

Но после сегодняшнего дня это должно прекратиться. К завтрашнему дню ей придется уйти из его жизни, подальше от «Доминиона», Торпа и Далласа – всего значимого для нее. Может, она поедет в Сиэтл? Частый дождь соответствовал ее настроению.

– Я знаю, – он послал ей ободряющую улыбку. – Скажи, что сделал ублюдок, когда оставил тебя в комнате?

Калли замерла, уверенная, что ее лицо выглядело ужасно в искусственном свете. Если она скажет ему правду, будут проблемы.

– Н-ничего особенного.

– Не лги мне, милая. Я ведь не глухой. Я слышал твои крики страсти, разносящиеся по коридорам.

Черт! Она хотела, чтобы видео не было включено. Вероятно, он мог видеть вину по ее лицу. Как она собиралась выбраться из этого, не доведя Шона до такой степени, чтобы он хотел убить Торпа?

– Что он сказал тебе?

Голубые глаза Шона сузились.

– Я ожидаю ответа от тебя. Правду. Я могу простить его, если это было добровольно. Но если он заставил тебя это сделать, я оторву ему голову.

Если она не сможет оправдать Торпа и убежит, то оставит этих мужчин один на один друг с другом. Плохая идея, учитывая напряжение между ними.

– Он целовал меня. Он… ласкал меня.

– И тебе понравилось. – Он скрипнул зубами, сжав челюсти. – Сними халат. Сейчас.

Она хотела отказаться, но предпочла бы принять гнев Шона на себя, чем заставить его выпустить его на Торпа.

Она встала и позволила шелку скользить по ее рукам, пока тот не растекся по полу.

– Встань ближе к камере, чтобы я мог рассмотреть тебя. И наклонись, чтобы я мог видеть грудь.

Калли шагнула вперед и сделала, как он приказал, позволив ему видеть себя.

– Где твой ошейник?

Сейчас не время объяснять, что даже если бы она носила его, кусочек побрякушки не стал бы символом их долгих отношений. Она объяснит завтра. И как только она обретет новую личность, Шон станет только приятным воспоминанием. Он наверняка забудет ее.

– Я собиралась принять душ», – легкомысленно сказала она.

Его рот сжался в еще более твердую линию.

– Тогда все в порядке. Покажи мне свой живот и киску. Медленно.

Все ее тело покраснело, она отрегулировала крышку ноутбука, пока веб-камера не захватила нижнюю часть ее тела, и застыла на месте.

– Прекрасна, как всегда. Сядь и раздвинь ноги. – Как только она откинулась на кровати и раздвинула бедра, он застонал в благодарности. – Здесь Торп касался тебя?

– Да, – ее голос дрожал.

– Покажи мне, как.

– Вы хотите, чтобы я коснулась себя? – мысль о том, чтобы показать ее самоудовлетворение, была одновременно неудобной и вызывающей.

– Да. Я хочу видеть, как ты ласкаешь себя, и хочу, чтобы ты думала обо мне в этот раз.

От его собственнических слов и требовательного взгляда она вздрогнула.

– Хорошо, сэр.

– Молодец. Я провел месяцы, касаясь себя и думая о тебе, милая. Я хочу видеть, что ты делаешь то же самое для меня. Я хочу быть единственным, о ком ты думаешь, когда получаешь удовольствие.

Эти слова не должны были ее так сильно волновать, но изображение Шона с закрытыми глазами, напряженным телом, с его большой рукой, грубо раскачивающейся вверх и вниз по его члену, вызывало у нее боль.

Прикоснуться к себе было несложно. Сегодня она почувствовала больше удовольствия, чем за последние пять лет вместе взятых. Ни в коем случае она не должна быть снова готова к оргазму. Но после того, как грубый голос Шона вырвал такое злое предположение, жажда вспыхнула прямо под клитором.

– Давай, Калли, – отрезал он.

Она откинулась на локтях и согнула колени, вытянув шею, чтобы убедиться, что Шон все еще видел её киску в камере.

– Я вижу тебя, милая. Продолжай.

Его жесткий голос стал громче, шотландский акцент усилился. Она сглотнула от похоти, затем провела пальцами по животу, прямо между ног.

Требование Шона не дало желаемого эффекта. В тот момент, когда ее пальцы ласкали твердый, чувствительный клитор, Торп просочился в ее мысли. Воспоминания о его устах на ней, жадно пожирающих ее, затем скользящих по телу, требуя, чтобы она кончила, не были изгнаны. Словно за ней наблюдал Шон, требуя, чтобы Торп скользнул по ней пальцами и языком. Кожа горела. Желание возрастало. В идеальном мире она могла признать, что хочет их обоих – и отчаянно хочет, чтобы они желали ее.

Фантазия была совершенно нереальной, но она не могла удержаться от того, чтобы призвать здравый смысл и вывести ее из-под контроля.

Свободной рукой она дотронулась до сосков, представив, что пальцы Шона щипали чувствительные соцветия, его горячее дыхание опаляло её ухо, когда он сказал ей, что она выглядела соблазнительно, а Торп съел ее в исступлении и проглотил. Тогда они оба трахнут ее, Шон наполняет ее чувствительную киску, а Торп вбивается ей в задницу, пока…

Калли вскрикнула, когда оргазм накрыл ее. Она вздрогнула, спина выгнулась, пальцы выводили неистовые круги на пульсирующем бутоне между ногами.

– Прекрасно, – голос Шона звучал хрипло, прежде чем он застонал долго и громко от удовольствия.

Этот звук вернул ее на землю. Калли моргнула и села, затем потянулась к своей одежде, натягивая ее на грудь, все еще пытаясь отдышаться. Она чувствовала себя ужасным человеком. Шон любил ее. Она любила его, но не смогла изгнать Торпа из своих фантазий.

– Я не говорил, что ты можешь двигаться, тем более прикрывать себя. Я еще не закончил с тобой. Он выглядел более расслабленным, но она не назвала бы его счастливым.

Шон все это видел. Что там было прятать сейчас?

– Вернись в прежнее положение и не двигайся, пока я не скажу, – велел он грубо.

Закрыв глаза, Калли подчинилась Шону. Скорее всего, это будет последний раз, когда она испытывает подчинение. Даже если она иногда боролась с этим, всё равно жаждала этого. Она собиралась насладиться этими драгоценными моментами.

Откинувшись на локтях, она снова раздвинула ноги.

– Подвинься ближе.

Изображение с камеры должно быть одним крупным планом. Но она не спорила, просто подчинилась. Затем ждала.

– Вот так, да.

Шон долго молчал, и она почти чувствовала его взгляд. В ее фантазии он поднялся по ее телу с помощью поцелуев, а затем пронзил ее своим толстым членом, заставляя ее дыхание учащенно биться. Она вообразила, что Торп тоже нависает над ней, наблюдая, наклоняя голову над краем кровати, чтобы приласкать его эрекцию между ее губ и глубоко во рту, бормоча самым грязным, самым интимным шепотом, как сильно он надеется пронзить ее сзади.

– Я не вижу на тебе синяков, – голос Шона вырвал ее из чувственного сна.

Калли немного приподнялась и посмотрела на Шона между ее ног.

– Их нет, сэр. Торп не заставлял меня.

Факт, который заставил ее чувствовать себя еще более виноватой, но она не пыталась скрыться от правды.

– Сядь и посмотри на меня, – он молчал, пока она не сделала так, как он предлагал. – Оставь халат. Ты мне нравишься голой.

– Да сэр.

Он послал ей обнадеживающий кивок, сказав, что она ему понравилась.

– Калли, он, возможно, не заставил тебя, но ты расстроилась, и он воспользовался этим.

– На самом деле, нет, – она прикусила губу. – Шон, я должна быть честной. У меня тоже есть к нему чувства. Я не думаю, что они односторонние.

Черт, почему она не могла просто держать рот на замке? Или расстаться с ним и покончить с этим?

Лицо Шона окаменело.

– У него было четыре года, чтобы дать тебе то, что нужно. И он ничего не сделал. Он не твой мужчина. Не позволяй своей благодарности вести твоё сердце в неправильном направлении.

Это было совсем не так. Да, она была благодарна Торпу за многие вещи, но она бы влюбилась в него в любом случае. Какая-то невидимая нить привязала ее к нему, подтягивая в его сторону… хотя другая нить, казалось, связывала и подтягивала ее к Шону.

Хорошо, что она собиралась уйти. Она не могла выбрать между ними. И если бы она попыталась, то неизбежно потеряла бы другого навсегда.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, – ответила она уклончиво. Уже завтра это не будет иметь значения.

– Хорошо. Я сделаю все возможное, чтобы обсудить с Торпом, возможность видеть тебя. Нам есть о чем поговорить, милая.

Он совершенно неправ. Всё почти закончено, и этот факт разбивал ее сердце на миллион кусочков. Если бы она сказала ему об этом сейчас, это только начало бы спор, в котором ни один из них не победит. В следующий раз, когда она увидит его, то просто попрощается.

– Я подумаю, что можно сделать с моей стороны.

– Отлично, – похвалил он. – Теперь заряди свой телефон.

– Я уже, – она улыбнулась. Иногда он знал ее слишком хорошо.

Шон одобрительно кивнул, его голубые глаза ласкали ее лицо сквозь экран.

– Съешь пиццу и поспи. Я планирую приехать за тобой завтра.

И к тому времени она будет готова освободить его и уйти.

***

Торп упал в кресло в четверть третьего, когда зазвонил его телефон. Члены клуба разошлись. Аксель всех выпроводил. Никаких признаков Киркпатрика не было, но Торп знал, что лучше не предполагать, а знать наверняка. Калли помогла с уборкой, а потом улеглась спать. Она была слишком тихой и не подняла на него глаз, когда он вернул содержимое ее чемоданов, без сумок.

Он планировал внимательно следить за ней. Одного отсутствия чемоданов будет недостаточно, чтобы удержать ее здесь, если она решит уйти.

При первом резком звуке Торп вздрогнул, а затем чуть не набросился на телефон. Он посмотрел на дисплей, улыбаясь знакомому номеру.

– Тара?

– Да.

– Это было быстро, – умная девушка всегда поражала его, но тем более сегодня. – Спасибо.

– Пока не благодари. У меня есть информация. Она предварительная, но… Я не думаю, что тебе понравится.

Торп напрягся. Он хотел быть неправым. Сукин сын.

– Рассказывай.

– История Шона Киркпатрика кажется обычной на первый взгляд, как ты и сказал. Но как только я начала копать, оказалось, что он нигде не появлялся, по крайней мере, под этим именем, до восьми месяцев назад. Я также не могу найти записи о том, что кто-то с таким именем и лицом стал гражданином США в последнее десятилетие. Первое его появление предполагается в штате Флорида в начале этого года.

– Он сказал Калли, что живет там сейчас. Он утверждает, что принадлежит клубу за пределами Майами. Его рекомендации проверены, но…

– Возможно, он заплатил кому-то за это.

– Точно, – согласился Торп.

– Почти сразу после создания компании крупная корпорация «Fortune 100» якобы заключила с ним сделку. Ты знаешь, как тяжело это получить?

– Чрезвычайно. Обычно нужно знать кого-то из верхушки.

– Или … быть близким к ним.

Торп умудрился улыбнуться ей, несмотря на мрачную ситуацию.

Тара продолжила.

– Он арендовал корпоративную квартиру в Далласе под названием своего ООО еще в апреле.

Тара скинула адрес, и он записал его. Новая часть города под офисы и без ночной жизни.

– Он подписал шестимесячный договор аренды. Когда наступил октябрь, он начал продлять его месяц за месяцем. Кроме этого, у Шона Киркпатрика есть одна относительно новая кредитная карта, нет банковского счета,

нет иммиграционной визы, нет ипотеки, нет ссуды на покупку автомобиля, нет записей о браке или разводе, нет даты суда, нет записи об аресте, нет школьных документов… ничего. Он призрак.

Откинувшись на спинку стула, Торп вздохнул.

– Считаешь, то, что он скрыл свою личность, говорит о том, что он мошенник?

– Что у Калли есть, что он хотел бы украсть?

– Совершенно ничего.

На поверхности. Но за последнее десятилетие награда за голову Калли выросла до двух миллионов долларов. Что, если Шон Киркпатрик каким-то образом связал ее личность и сумел отследить ее здесь?

Торп похолодел. Он поклялся, что позаботится о Киркпатрике раз и навсегда.

– Я боялся, что ты скажешь это.

Тара вздохнула.

– Семь месяцев кажется ужасно большим сроком для преследователя, но на данный момент, я не уверен, исключу ли это. Честно говоря, я не знаю, что еще думать.

– У меня есть кое-какие мысли. Если ты узнаешь что-нибудь еще, дай мне знать, хорошо?

– Конечно. С этим человеком что-то определенно не так.

Как и подозревал Торп.

– Я ценю все, что ты сделала.

– Рада помочь. Знаешь, Калли никогда не станет моим лучшим другом…, но я беспокоюсь за нее.

Он крепко сжал телефон.

– Я тоже.

Они попрощались, и Торп не терял ни минуты. Он вышел из кабинета и пошел по коридору в комнату Калли, позволив себе открыть её ключом. Он заметил, что она спит в лунном свете, свернувшись калачиком в море пуховых одеял и мягких подушек. Одна обнаженная нога выглянула наружу, от ее гибкого бедра до маленьких розовых пальцев. Он никак не мог забыть ощущение лица между ее гладкими бедрами, но каким-то образом ему пришлось это сделать.

Торп повернулся и нашел частично съеденную пиццу в коробке на комоде. Когда, черт возьми, она это заказала? Неизвестно, но больше ничего не выглядело неуместным. Ее телефон лежал на тумбочке, заряжаясь, и он взял его, затем бросился обратно в свой кабинет.

Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что ее паролем был его день рождения. И разве это не добавило вины в этот коктейль мучений? Он просмотрел ее недавние звонки и нашел тот, по которому она пропустила Шона сегодня. Попался!

Он коснулся экрана, и изображение изменилось на раздражающую рожу Шона при соединении вызова.

– Калли? – мужчина не казался дезориентированным ни в малейшей степени.

– Не совсем. Попробуй еще раз.

– Какого хрена ты хочешь, Торп? Ты у меня поперек горла со своими выходками. Ты не можешь отделить меня от Калли. Не имеешь права, и знаешь это.

О, он имел полное право, и он намеревался использовать это право в полной мере. Возможно, он не был ее отцом, ее мужем или ее Домом, но он был ее защитником. И, вероятно, единственным человеком в ее жизни, которому она могла доверять без вопросов.

Но приятная лекция Шона дала ему идею.

– Я немного подумал. Я знаю, что перешагнул границы, как владелец клуба. Так что я позволю тебе увидеть ее завтра. Здесь, в «Доминионе». В девять вечера. Другого предложения ты не получишь. Я предлагаю тебе принять это.

– Я буду там. И не пытайся меня обмануть. Тебе не понравится то, что происходит.

– Это угроза? – Торп чуть ли не облизал губы, надеясь, что шотландец даст ему то, во что он сможет погрузить зубы.

– Нет. Но я не думаю, что Калли будет счастлива с тобой. И ты не можешь смириться с мыслью, что она не может обращаться к тебе со всеми своими нуждами, не так ли?

Торп крепко сжал телефон. Подонок.

– Будь здесь в девять.

Не позволяя Шону ответить, он закончил разговор. Этот шотландец попал ему под кожу, и Торпу пришлось сопротивляться желанию выбросить телефон Калли. Вместо этого он глубоко выдохнул, затем встал, зашел в ее комнату и положил телефон туда, где нашел его.

Он не должен был смотреть на девушку, но она перевернулась во сне и теперь лежала на спине, ее невероятно длинные ресницы ласкали ее щеки, голова слегка наклонилась, обнажая грациозную линию ее горла. Бледные плечи мягко двигались с каждым вдохом. Одеяло едва покрывало ее грудь, и намека на округлость было достаточно, чтобы заставить его вспотеть.

Черт возьми, он должен выбираться отсюда. Он должен был прекратить одержимость. Держать ее в безопасности. Дать ей место, чтобы жить ее жизнью в мире. Это самое лучшее, что он мог ей предложить.

В тот момент, когда он снова закрыл за собой дверь и снова запер ее, он побежал по коридору, чтобы посмотреть, ушел ли Аксель. Быстрый поворот ручки в комнату охраны, и Торп скользнул внутрь. Аксель был в бейсболке. Крупный, мощный, с горой мускулов, которые друг не боялся использовать по назначению. В настоящее время его глаза были прикованы к каналу безопасности. Кулаки сжаты.

– Что случилось?

– Калли получила пиццу сегодня.

– Я видел коробку в ее комнате.

– Она не платила за неё.

Торп нахмурился.

– И у Калли нет кредитных карт, чтобы оплатить заказ заранее.

– Именно.

Это Киркпатрик. Торп прошипел проклятье. Боже, когда этот ублюдок уже исчезнет?

– Не представляю, кто еще это мог быть.

– У меня есть план. Как вы относитесь к обыску его квартиры, скажем, в девять завтра вечером?

– За что?

– За что-нибудь. Все. Он плохо понимает, когда дело касается Калли. Я хочу знать всё.

Массивные плечи Акселя опустились.

– Вы не позволите мне испортить его жилище?

– Пока нет, но в зависимости от того, что ты найдешь, мы с тобой, может, будем портить ему лицо.

– Хорошо звучит, – Аксель широко улыбнулся.

– Согласен.

Лицо Акселя снова прояснилось.

– Не могу дождаться.

Торп чувствовал то же самое. Так или иначе, к завтрашнему вечеру он точно определился, кто такой Шон Киркпатрик и как навсегда вычеркнуть его из жизни Калли. Ему было все равно, как. Он должен это сделать.

Глава 6

Торп сделал все возможное, чтобы действовать так, будто не хотел убивать Шона Киркпатрика, или как его там на самом деле звали, когда самозванец вошел в «Доминион». Мужчина сунул что-то в карман брюк и поправил свою белоснежную рубашку. Достойный костюм и мокасины, но не дизайнерские. Его часы не были от Гуччи… но это был либо «Таймекс», либо… Что подкрепило мнение Торпа о том, что этот человек охотился за Калли не ради денег, потому что знал, что у нее их нет.

Он чертовски надеялся, что адрес, который откопала Тара, был реальным и что Аксель сработал быстро. Торп должен устранить этого человека, а затем найти в себе силы отступить от Калли, чтобы ее жизнь смогла вернуться к своему статусу-кво.

Шон увидел его в фойе рядом со стойкой администратора. Он послал своего секретаря на бессмысленное поручение, потому что не хотел, чтобы она находилась рядом с потенциальной опасностью.

Шотландец впился в него взглядом.

– Где Калли? Ты сказал, она будет здесь.

– В своей комнате, ждёт тебя. Но мы с тобой сначала утвердим несколько правил.

– Более жесткие правила? Я закончил играть по твоим, Торп. Ты полон решимости поверить в худшие из моих намерений, потому что испытываешь ревность к своему члену, и она плакала прошлой ночью. Если ты действительно заботишься о девушке, то отойдешь и позволишь мне сделать ее счастливой. Она смотрит на тебя. Ради нее нам с тобой нужно прекратить спорить.

От всей этой речи Торп сжался, но цель сегодняшней игры заключалось в том, чтобы молчать, а не делать что-либо, чтобы вызвать подозрение у ублюдка. Поэтому он просто улыбнулся.

– Я бы тоже не стал с тобой драться. Это расстраивает Калли, но буду честен: ты мне не нравишься. Тем не менее, если ты с ней поладишь, и она будет не против, я постараюсь принять тебя. Поэтому я разрешаю вам побыть наедине с ней в ее комнате. Я не буду перебивать.

– За закрытыми дверями?

Торп впился пальцами в бедра, чтобы не задушить Шона, и кивнул.

– Не заставляй меня сожалеть о моем доверии.

– Спасибо. Я пришел сегодня, намереваясь предложить перемирие в честь Калли, поэтому я рад, что ты согласен. Она потрясающая девушка с большим сердцем. Если ты позволишь ей делать выбор и будешь держаться на расстоянии, я дам ей все, что ей нужно. Даю тебе слово.

Шон протянул руку.

– Я с нетерпением жду, когда снова увижу ее улыбку, – Торпу не хотелось пожимать руку Шона, но у него не было выбора.

Торп понимал, что если бы не информация, которую Тара достала на Киркпатрика, то он действительно принял бы его речь за чистую монету и попытался вести себя вежливо – по крайней мере, когда Калли рядом. Но теперь этот вариант снят с рассмотрения.

Повисло неловкое молчание. Торп проигнорировал это, повернувшись спиной к Шону, и повел его в частный зал. Активируя ключи и пароли он, наконец, добрался до жилой части клуба и направился в конец зала.

Он указал на дверь Калли.

– Она ждет тебя.

А внутри Шона ждал подарок. Калли была одета в красное платье с глубоким декольте, подчеркивающее ее талию и миниатюрный рост, и в то же время открывая большую часть бедра. Подходящая помада и темные кудри оттеняли ее светлое лицо. Увидев ее десять минут назад, Торп хотел лишь одного: привязать ее к своей кровати, и сделать так, чтобы она кричала от удовольствия, пока он не осознал, что она снова надевает ошейник этого засранца. Когда он расспрашивал ее об этом, она хмурилась. Неужели изменила свое решение об уходе?

Киркпатрик постучал в ее дверь.

– Милая?

Калли открыла дверь и взгляд Торпа замер на ней. Было в её глазах что-то необычное. Грусть? Прежде чем Торп смог расшифровать выражение ее лица, она посмотрела на другого мужчину.

– Привет, Шон,– пробормотала Калли, покорно опуская взгляд, заставив его член встать. – Зайдёшь?

– Если позволишь, – шотландец вошел внутрь и закрыл за ними дверь.

Торп услышал звук закрывающегося замка. Он хотел вырвать у этого мужика внутренности.

Вместо этого он прислонился к стене в коридоре и затаил дыхание, пытаясь успокоить ярость. Надеюсь, часа через два или меньше, это дерьмо закончится, и этот самозванец исчезнет навсегда. Затем он выяснит, что беспокоит девушку, и исправит это.

Единственная причина, по которой он впустил Шона в комнату Калли, заключалась в том, что он мог сам открыть ее дверь за считанные секунды. Если нужно, можно призвать на помощь Акселя. На окнах были решетки, исключая побег, и в зале на всякий случай дежурили Зеб и Ланс, слушая и наблюдая. Весь его план был одной большой авантюрой.

Да, он предполагал, что Шон не обидит Калли, так как у него были месяцы на это, если бы он хотел. Зачем ему это делать сейчас, когда он загнан в угол без пути эвакуации? Но, несмотря на это, Торп не терял бдительности. Он должен быть уверен, что Калли в безопасности.

Торп подавил желание ударить по стене, развернулся на каблуках и направился по коридору, отправляя сообщение Акселю, чтобы поторапливался.

Когда Торп прошел мимо Ланса, тот положил в карман свой телефон и нахмурился.

– Следи за девушкой, а не за мной.

Ланс бросил на него проницательный взгляд.

– Я присмотрю за твоей девушкой. Признайся, она нужна тебе.

Торп потер лоб, чувствуя, что начинает болеть голова.

– Давайте сосредоточимся на том, чтобы обеспечить ее безопасность сегодня и избавиться от этого шотландского жеребца. Если мы справимся, я подумаю об этом. Возможно.

– Если ты не готов сделать Калли своей, почему бы не позволить ей быть счастливой с тем, кто обожает ее? – Ланс бросил вызов. – Тебе может не нравиться Шон Киркпатрик, но он влюблен в эту маленькую злючку.

– Ты не понимаешь, – Торпа раздражал этот разговор, но он осознавал, что чем меньше он рассказывает другим о Калли и ее секретах, тем лучше.

– Ты и сам не претендуешь на неё, и не хочешь, чтобы её взял кто-нибудь ещё. Да, этого я не понимаю. Ты видимо предпочитаешь, чтобы она была одинокой и несчастной.

Почему другой Дом поднял вопрос, вызывающий у Торпа чувство вины?

– Я не хочу, чтобы она была несчастна, – он прогонял мысль о том, что Калли останется одна, если он не сможет получить ее. И да, он знал, что это чертовски эгоистично. – Но она заслуживает лучшего.

Ланс пожал плечами.

– Не буду спорить. Просто не уверен, что он хуже, чем ты, который поощряет ее обожание, притом, что не собирается претендовать на нее.

Торп открыл рот, чтобы опровергнуть, но Ланс сказал, указывая в него пальцем:

– Эта сука Мелисса, твоя бывшая, высосала тебя, и ты боишься также попасть снова. Я понимаю это. Но включи свой гребаный мозг. Если Калли останется даже после того, как ты отверг ее, то может быть стоит рискнуть.

Слова Ланса звучали разумно, но Торп промолчал.

– Попробуй и ты удивишься. Ее сердце принадлежит тебе, – настаивал Ланс, насмешливо.

– Я подумаю.

И эта горькая пилюля заставила Торпа задохнуться.

Этот разговор его добил. Отстранившись, он ворвался в кабинет и попытался отвлечься в бумажной работе. Но сосредоточиться не получалось. Полуотвеченные электронные письма и отклоненные формы не могли заставить его забыть, что прямо сейчас Калли рядом с человеком, который не тот, за кого себя выдаёт. Шон может приказать ей раздеться. Возможно, она обнажает свое тело и душу для незнакомца со зловещими мотивами.

Блин! По логике вещей было разумно спрятать Калли и избавиться от Шона. Но Торп ненавидел этот план. Его нервы были на пределе, особенно после разговора с Лансом.

Он смотрел на часы, наблюдая за каждым их движением. Тридцать минут текли, как три дня. Наконец его мобильный телефон зазвонил. Вынув устройство из кармана, он увидел номер Акселя на дисплее и нажал кнопку, чтобы ответить.

– Слушаю.

– Я на месте, все в порядке. Мне пришлось перевернуть квартиру с ног на голову, чтобы найти что-нибудь, но… – Аксель замолчал. – Тебе лучше сесть. У меня плохие новости, босс. На самом деле чертовски плохие.

***

Калли дрожала, когда Шон приблизился.

– Я рада, что ты пришел.

– Хотя Торп чуть не выгнал меня, я не собирался говорить нет, милая. Я воспользуюсь любой возможностью увидеть тебя.

Ее губы изогнулись в полуулыбке и надеялась, что это будет похоже на улыбку. Зная, что это последние моменты, которые у нее были с Шоном, что она уже в последний раз видела Торпа, что завтра она будет в другом городе и никогда не увидит Далласа или людей, которые стали ее семьей… Калли фыркнула. Она не могла позволить себе эти слезы, и ее хныканье должно прекратиться.

– Ты в порядке? – спросил Шон, заботливо обнимая её за локоть.

– Я в порядке. Просто аллергия, – она заставила себя улыбнуться сильнее, но, похоже, это не сработало. Шон нахмурился еще больше.

Если бы он знал её лучше, то увидел бы, что что-то беспокоит ее. Она не хотела, чтобы ее последние воспоминания о нем были злыми или оскорбительными, поскольку он тщетно пытался выяснить причины ее подавленного настроения. У нее был план, ей нужно придерживаться его. Все было готово, включая запасной ключ от ее машины, так как Торп так и не вернул те, которые украл из ее сумочки. Аварийный пакет, который она оставила в Чикаго несколько лет назад, вместе с несколькими другими вещами, чтобы помочь ей замаскироваться, был уложен в багажнике ее машины. Деньги, которые она собирала годами, тоже были внутри. Она не взяла бы с собой ничего, даже телефон, наполненный фотографиями всего и всех, кого любила. Как бы она ни хотела, она не могла рисковать.

Вскоре после того, как Торп установил решетки на окна клуба, она ослабила их настолько, чтобы пролезть сквозь них, на случай если ей когда-нибудь понадобится уйти. Ранее сегодня она проверила их. Она едва смогла пролезть. Поэтому, даже если бы она хотела взять с собой что-то на память, это пришлось бы оставить.

Кроме того, лучше начинать с чистого листа. Она проходила через это достаточно раз, чтобы знать наверняка.

Калли повернулась к бокалам с вином, которые купила ранее в баре «Доминиона», и протянула ему тот, который она заказала заранее, с двумя таблетками. Они не причинят ему вреда, но должны его усыпить и дать ей время ускользнуть. У неё должен быть как минимум час или больше, прежде чем Торп обнаружит, что она сбежала.

Отказ от ее маленького седана и покупка другого будет ее главным приоритетом. Плохо, что завтра воскресенье. Большинство автосалонов в Техасе закрыты. Ей нужно где-то найти фирму по продаже подержанных авто и надеяться на лучшее. Но это позже. Она хотела насладиться последними минутами с Шоном. Перед ней простиралась зияющая пропасть всех ее пустых завтрашних дней, и ей придется с этим столкнуться достаточно скоро.

Вручая ему бокал вина, она взяла свой.

Он поднял его.

– Тост, милая. За новые начинания.

Она старалась не заплакать от этой иронии.

– За новые начинания.

Скоро она будет далеко-далеко.

Шон ласкал ее не только добротой. Преданность и голод были в его улыбке, и она позволила себе погреться в его взгляде на несколько драгоценных секунд. Если бы она была нормальной девочкой с нормальным прошлым, она отдала бы свое сердце этому мужчине и была бы так благодарна за то, чтобы он был в ее жизни. Как бы то ни было, она, вероятно, умрет одна в каком-то большом незнакомом городе. Кто бы ни нашел ее тело, он никогда не узнает, что она была Каллиндрой Хоу. Они увидят женщину с поддельным именем. Её похоронят, как нищую. И никто не придет на ее похороны, потому что никому нет до этого дела.

Боже, а казалось, что она хорошо справилась с депрессией. Ничего из этого не имело значения. Взять себя в руки. Двигаться дальше. Не плакать.

– За движение, – она чокнулась с его бокалом и сделала глоток, наблюдая, как Шон проглотил немного красного вина.

– Это сухое вино мне нравится.

Отличные новости. На самом деле вино было сладким, но таблетки имели горькое послевкусие, и она знала, что две таблетки изменят вкус вина.

– Я хочу выпить за новые начинания, потому что мы с Торпом достигли некоторого перемирия, – пояснил он.

– Замечательно!

Если они не будут как кость в горле друг у друга, когда она сбежит, тогда, возможно, никто их них не сядет в тюрьму за убийство другого. Торп обнаружит, что она ушла, и ему должно быть очевидно, что Шон не помогал ей сбежать. Возможно, он будет злиться, что Шон не смог ее остановить, но и винить его будет не за что. Каждый из них будет искать ее какое-то время. По отдельности, конечно. Они не настолько любили друг друга, чтобы делать это вместе. Но, в конце концов, они сдадутся. Их жизнь будет двигаться дальше. А ей на всю жизнь запомнятся несколько событий: смерть ее матери вскоре после того, как ей исполнилось шесть лет; убийство ее семьи десять лет спустя; и день, когда она оставила двух замечательных мужчин, которых любила.

– В любом случае, начало положено, – Шон пожал плечами. – Не могу сказать, что мне нравится тот факт, что ты работаешь на него и живешь под его крышей. Я знаю, что у тебя к нему чувства, точно так же, как я знаю, что он хочет, чтобы ты была в его постели. – Он пристально посмотрел на нее. – Я люблю тебя, Калли. Ты говоришь, что тоже испытываешь ко мне чувства. Но для того, чтобы у нас всё получилось, тебе придётся выбирать.

О, она выбрала. Теперь ей просто нужно было собраться с силами и выполнить свой план. И не терять решимости, не оглядываться назад.

– Я знаю. Я много думала об этом, – Калли выпила вина для храбрости, надеясь, что Шон поступит так же.

– И что же ты решила? – спросил он, затем сделал еще один здоровый глоток, прежде чем поставить свой бокал на комод и сосредоточиться на ней.

Нет! Ему нужно выпить больше. Но когда он схватил ее за плечи и потянул ближе, она поняла, что вино было последним, о чем он думал. Теперь она могла только молиться, чтобы он принял достаточно лекарства.

Калли поставила свой бокал рядом с его, затем посмотрела в его такое знакомое лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку. Вскоре от него или Торпа не останется ничего, кроме воспоминаний.

– Я тоже тебя люблю, – прошептала она.

Это была единственная правда, которую она могла ему сказать. Теперь она должна отпустить его.

Приблизившись, она прижалась к широкой груди Шона, чувствуя мерный стук его сердца, и прижалась губами к его.

Шон какое-то время хозяйничал у нее во рту, его язык был хищным, а губы – собственническими. Затем он отстранился, тяжело дыша и уставившись, пронзая ее душу.

– У меня ощущение, что я полжизни ждал, чтобы услышать эти слова. Пойдём со мной.

Его мягкое требование шокировало ее.

– Куда?

– Я серьезно. Мы никогда не видели друг друга за пределами этого клуба.

– Я здесь живу.

– Мы найдем новое место, подходящее нам двоим.

Она уставилась на него.

– Я-я работаю здесь.

– Тебе не нужна эта работа, милая. Я буду содержать тебя.

Она молча смотрела в ошеломлении. Он заботился о ней так сильно? Ее сердце разбилось, и она покачала головой.

– Калли, выслушай меня. Мы не можем по-настоящему быть вместе, если Торп всегда будет на нашем пути. Нам нужно быть наедине, только мы вдвоем.

– Я… – предложение было заманчивым, в некотором смысле. Может, она могла бы начать все сначала с Шоном. Может, он согласится переехать куда-нибудь еще и… Укрывать женщину, разыскиваемую за убийство? Спрятать ее, зная, что может рухнуть вся его жизнь? Он уже задавал слишком много вопросов. Шон не был тупым, у него не займет много времени понять, что к чему.

– Я не могу…

Она не могла разбить ему сердце. Его чувства были достаточно искренними, чтобы он попытался искать её, когда она исчезнет.

Разочарование мелькнуло на его лице. Он сжал кулаки.

– Разве ты не понимаешь? Пока он диктует условия, мы не можем быть вместе. Мы не можем расти.

Если бы она не бежала от своего прошлого и не была влюблена в человека, от которого Шон пытался её оторвать, то Калли могла бы согласиться. Но сейчас она не могла позволить себе такую роскошь.

– Я подумаю об этом. Мне просто нужно время. Это действительно внезапно.

Он вздохнул.

– Все в порядке. Я размышлял об этом уже несколько недель, и я готов забрать тебя к себе, но… Я постараюсь быть терпеливым.

– Спасибо, – она провела рукой по его ресницам. Это было неправильно, но она ласкала его плечи, обхватила пальцами затылок. Под ее руками он чувствовался таким реальным.

– Ты моя, знай это, – заявил он сильным, грубым и настойчивым тоном. – Я не сдамся.

Так не должно быть, но его заявление заставило ее сердце затрепетать.

– Черт, я не могу этого вынести. Я хочу тебя, милая. Хочу пометить тебя, как свою. Разденься для меня.

Калли старалась не терять себя. Чем больше она сейчас отдаст Шону, тем больнее будет потом. Она уже чувствовала себя так чертовски близко к разрушению, что едва могла удержаться. Но она не могла отрицать, что хотела прикоснуться к нему в последний раз.

Если бы она могла сказать ему правду, то могла бы дать ему часть себя. Сейчас же ей пришлось быстро отвлекать его.

Сняв платье, она положила его на кровать. За ней последовало кружевное белье цвета шампань, и низкий стон из горла Шона отозвался эхом от стен. Затем она сбросила туфли и скатала медленно чулки, дразня его каждым движением. Калли уставилась на него через плечо, осторожно шевеля бедрами.

– Ты моя сирена, – он провел ладонями по ее бедру. – Каждый раз, когда я рядом с тобой, то забываю все, что должен делать. Я могу думать только о том, чтобы сделать тебя моей.

Калли точно знала, что он имел в виду, потому что он часто нарушал ее лучшие намерения.

Посылая ему легкую улыбку, она заставила себя не отвлекаться. Поэтому она в последний раз поцеловала его в губы, а затем грациозно опустилась на колени.

– Что ты делаешь? – спросил он, глядя на нее, его глаза горели.

Ее взгляд поднялся вверх по его бедрам и задержался на здоровой выпуклости у его молнии. Она закусила губу и заставила себя смотреть ему прямо в глаза.

– Позволь мне служить тебе.

Шон резко вздохнул.

– Калли…

Она не ждала, пока он откажется или прикажет ей изменить курс. Она расстегнула его брюки, затем опустила его молнию с шипением, пульсирующим в тишине. Не говоря ни слова, он стянул пиджак и рубашку, бросив их на пол и не отрывая взгляда от нее.

После того, как она стянула штаны с его бедер, они упали рядом. Он откинул туфли и вышел из брюк.

– Я не должен позволять тебе контролировать это, – сказал он хрипло. Но это не остановило его. – Но я накажу тебя позже.

Обычно она говорила что-то дерзкое в ответ. Но сегодня её не хватило даже на одну шутку.

Вместо этого она посмотрела на него с любовью в глазах.

– Я хочу доставить тебе удовольствие сейчас.

Намек на неодобрение покинул его лицо, и он ласкал макушку ее головы.

– Я сегодня не очень хорошо говорю «нет», милая.

Ответная улыбка, которую она послала ему, мелькнула на ее губах.

– Знай, что я тебе очень благодарна.

Прежде чем он успел что-то сказать, Калли спустила его темные боксеры вниз по ногам, обнажив толстый длинный член. При воспоминании об их прошлой близости внизу живота начал завязываться узел. В последний раз… По крайней мере, было радостно осознавать, что его последние воспоминания о ней будут приятными.

– Отсоси мне, – сказал он.

– Да, сэр, – пробормотала она и наклонилась вперед, чтобы взять его между губ.

Скользящим движением языка она провела вверх по его члену, по головке, затем стала ритмично погружаться, пока он не скользнул пальцами в ее волосы и не застонал.

Калли закрыла глаза и погрузилась в свои ощущения, принимая его всё глубже. Она сильно сосала, вкладывая всю любовь и решимость в каждый проход своих губ и скручивая языком его твердую плоть.

– Хм, – он немного покачнулся на ногах. – Так хорошо, что у меня кружится голова.

Она удвоила свои усилия, чувствуя, что он, такой горячий и мощный, становится все толще. Длинннее. Он крепко сжал ее волосы и потянул. Легкое покалывание от боли возбудило ее, как и мускусный запах его кожи, в сочетании с мужским запахом между ног. Обхватив его тяжелые яички, чувствуя, как они постепенно сжимаются на ее ладони, она полностью отдалась этому удовольствию и позволила своим дрожащим пальцам скользить вверх и вниз по его длине, пока его дыхание становилось всё громче. И наконец, он застонал вслух.

– Калли…

Она почувствовала, как он взорвался на ее языке, и ощутила вкус его удовлетворения, и двигалась быстрее, лаская его своим языком в последний раз. Ее сердце забилось сильнее, когда его член пульсировал. Он схватил ее за волосы, затем издал хриплый крик удовлетворения.

Его горячее семя вспыхнуло на ее языке, соленое и густое. Калли глотала его, царапая ногтями его бёдра, удовлетворяя его потребности.

Почему этот момент не может продолжаться вечно? Почему она не может свернуться калачиком с ним на кровати, наблюдая, как он спит удовлетворённый, и думать о том, что они будут делать завтра?

Потому что она никогда больше не сможет быть Каллиндрой Хоу. Она даже не может жить реальной жизнью.

Медленно она провела губами по всей длине Шона, глядя сквозь ресницы на его раскрасневшееся лицо. Его грудь тяжело вздымалась. Глаза были прикрыты, на лице читалось удовлетворение.

– О, прекрасно... – его голос звучал низко и слабо. Он пошатнулся.

Калли подпрыгнула, чтобы удержать его, затем опустила его кровать. Он откинулся назад, положив голову на подушку, его дыхание выровнялось.

Ее время с ним почти закончилось.

– Я люблю тебя, – выдохнул он.

Она склонилась над ним, упиваясь его сильными, расслабленными чертами лица, твердыми губами, твердой челюстью. Обхватила его лицо ладонями. Такой красивый мужчина...

И он никогда по-настоящему не узнает, как сильно она любила его в ответ. Поскольку он почти уснул, то не вспомнил бы сейчас ничего из того, что она сказала.

Ему будет больно от её внезапного отъезда. Калли ласкала его лицо, текли слезы. Она должна уйти прямо сейчас, надев темную одежду, чтобы не отсвечивать, но мысль о том, чтобы добровольно оторваться от этой кровати – от него – разрывала ей грудь и разбивала сердце.

– Так устал ... – он нахмурился.

– Я знаю. Мне жаль, – Калли хотела оставить для него частичку себя. Может, тогда она сможет найти силы двигаться дальше, зная, что сделала все возможное, чтобы облегчить его боль.

У нее в голове мелькнула мысль, и она вскочила, отчаянно копаясь в его брюках, пока не нашла телефон. Затем она встряхнула Шона.

– Что?

Калли сунула телефон в руки.

– Разблокируй его для меня. Мне нужно позвонить. Мой мобильник умер.

– Я же говорил. Заряди его, – он боролся, чтобы посмотреть на экран и нажать на код.

С третьей попытки он, наконец, справился. Телефон щелкнул. Его рука упала, и он глубоко уснул.

И это было все. Ее последние слова для него были бредом. Она хотела оставить ему запись на его телефоне, сказать правду о своих чувствах.

Пока она просматривала его приложения в поисках места, где можно оставить ему видеообращение, она нахмурилась, когда наткнулась на свою фотографию. Но не сегодняшнюю. Это была фотография из ежегодника, которую она сделала на втором курсе, как раз перед тем, как убийство ее семьи заставило ее бежать из Чикаго и от всех, кого она когда-либо знала.

Шон знал ее настоящую личность. Эта мысль пронзила ее мозг. Он знал. Ее пальцы онемели. Она уронила телефон.

Каждое слово, которое он когда-либо произносил ей, было ложью.

О Боже.

С испуганным вздохом Калли отскочила от него и упала на пол. Она нащупала его штаны. Был ли он копом? Убийцей? Частным детективом? В его брюках ничего не нашлось – ни водительских прав, ни кошелька, ни значка. Она ползла по ковру, пока не добралась до его пальто. Дважды пройдясь по нему руками, она столкнулась с твердым, холодным комком. Сложив ткань, она нашла внутренний карман и заглянула вниз. Оружие.

Калли сдержала вопль. Ее сердце билось в быстром неровном ритме. Её накрывало леденящим ужасом.

Он знал, кто она такая, и у него был пистолет. Его просьба, чтобы она ушла с ним? Вероятно, он хотел убить ее, как только выманил бы от Торпа и из «Доминиона». Кто бы ни стрелял в ее отца и сестру, он искал её, чтобы закончить работу, но никогда не появлялся рядом с ней. На этот раз он нашел ее слабость – ее чертовски глупое сердце.

Шон Киркпатрик, прекрасный шотландец, в которого она тупо влюбилась, собирался убить ее. Она сдержала слезы предательства и убежала.

***

Торп закончил разговор с Акселем, ошеломленно моргая. Холод пробежал по его телу.

Калли...

Она была заперта в своей комнате с этим сукиным сыном.

Несясь вниз по лестнице, он завернул за угол, одновременно вызывая охрану и хватая Ланса, который все ещё стоял на страже в прихожей.

– Какого черта? – спросил другой Дом.

Как только Аксель поднял трубку телефона, Торп прорычал:

– Комната Калли. Сейчас. Она в опасности.

Если же это окажется недоразумением или ошибкой, он побеспокоится о последствиях своего вторжения позже.

Ланс выругался.

– Что случилось?

У Торпа было ужасное предчувствие. Господи, ну почему он этого не предвидел?

– Шон Киркпатрик – лживый ублюдок. Всё, что он рассказал нам о себе, неправда. И он здесь, чтобы забрать Калли.

– Черт побери! – Ланс побежал быстрее.

Они оказались у ее двери одновременно с охранниками. Торп заколотил в дверь, чувствуя, как от приступа паники сердце громко застучало в ушах.

– Калли!

Нет ответа.

Нет, нет, нет... с ней ничего не могло случиться. Пожалуйста, пусть она спит или в душе, или даже её рот занят членом Киркпатрика. Он не мог смириться с ее уходом.

Чертовски потрясающее время, чтобы признаться, как сильно он ее любит.

Торп достал из кармана ключ. Его руки дрожали, когда он открывал замок. В отчаянии он повернул ручку. Он не мог двигаться достаточно быстро, добраться до нее достаточно быстро.

В тот же миг он увидел помятую постель, на которой спал обнаженный Киркпатрик. Белье Калли валялось на полу. Ее платье было брошено рядом. Ее сумочка и телефон лежали на комоде. Но окно было открыто… и женщины, которую он любил, нигде не было видно.

Глава 7

Два часа спустя Торп не сомневался, что Калли ушла уже давно. Вместе с машиной исчез озорной смех, голубые глаза и половина его сердца.

Проведя руками по волосам, он подумал, что поседеет преждевременно, так как беспокойство о Калли ускоряет этот процесс. Теперь Киркпатрик был его единственной надеждой на ответы. До сих пор он не мог встряхнуть этого ублюдка. Тем временем Торп обыскал каждый дюйм ее шкафа и каждый из ящиков. Он особо ничего не нашел.

Бутылочки снотворного, которое он заставил доктора назначить ей этим летом, не касались ни разу. Он ругал ее, заставляя принять его и положить конец бессоннице. Упрямая девушка отказалась. Но вдруг, две таблетки исчезли. Зато было вино на комоде и Киркпатрик, все еще развалившийся в ее постели. Торпу не нужно было гадать, что случилось. Проклятье.

Вернулся Аксель, и, судя по хмурому лицу, поиски в любимых местах Калли не увенчались успехом. Он не мог позвонить ей на мобильный или отследить. Она оставила его здесь. Довольно иронично, что с полным зарядом. Она бросила свое красное кружевное платье. Оно все еще пахло ею. Она оставила всю одежду, кроме той, что была на ней. Также были оставлены открытки и подарки за последние четыре года, которые были тщательно упакованы, как будто каждая вещь была заветным подарком. И она сняла ошейник Шона, оставив его в центре тумбочки рядом с ним, чтобы тот увидел его сразу же, как только проснется.

Торп точно знал, кто был виноват во внезапном уходе Калли. Она была… что ж, может, не особо счастлива, но удовлетворена за последние четыре года. Киркпатрик вошел в ее жизнь, перевернул ее упорядоченный мир с ног на голову, и в конечном итоге, отпугнул ее. А она, словно дикий ветер, вылетела в дверь. Только Калли и Бог знали, где она, черт побери.

Думала ли она, что осталась теперь одна, раз он не был рядом с ней и не держал ее за руку?

– Ничего? – спросил Аксель.

– Nada¹*. Я посмотрел всюду. Ребята охватили каждый сантиметр этого места. Маленькая шалунья выползла из окна – каким-то образом ей удалось избежать каждой из камер видеонаблюдения на стоянке по дороге к своей машине. Единственные снимки показывают, что она была в черном и выехала со стоянки около трех часов назад.

Какого черта тщательный план ушел коту под хвост? Что именно сделал Киркпатрик, что так напугало ее и заставило сбежать внезапно? Торп был намерен получить ответы.

– Я найду ее.

– Я знаю, что ты будешь стараться изо всех сил, – Аксель скрестил мускулистые руки на массивной груди. – Я просто не знаю, откуда начать.

– У меня есть пара идей, нужно их обдумать. А пока ты можешь достать мне поддельные паспорта? Когда я найду Калли, то увезу ее из страны. И позабочусь о ней.

Аксель присвистнул.

– Одни только документы обойдутся в небольшое состояние.

– Не важно. Ты сможешь это устроить или нет?

– Да. Но у тебя бизнес. Как, черт возьми, ты собираешься его вести из… Эль-Сальвадора или куда тебя занесет?

– Ты когда-то говорил, что хочешь выкупить мою долю. Вот он твой шанс.

Глава службы безопасности поднял огромные руки в успокаивающем жесте.

– Ты говоришь о том, чтобы бросить все, над чем ты работал чуть ли не всё последнее десятилетие, ради девушки, которую ты даже не тра...

– Не. Заканчивай. Это. Предложение. У нее нет никого, на кого она может положиться. Я хочу изменить это.

– Если тебя поймают, то упекут в тюрьму вместе с ней.

Шок холодком прошелся по позвоночнику. Аксель знает о Калли.

Торп прищурился и грозно зарычал на парня.

– На что ты намекаешь?

– Эй…вау. Ни на что, мужик. Сегодня после прочтения документов Киркпатрика, стало ясно, кто такая Калли. У меня просто вырвалось. Но я думал, что ты тоже знаешь. – После резкого кивка Торпа, Аксель продолжил. – Теперь ее поведение понятно. Как давно ты в курсе?

– Почти два года, – с той роковой декабрьской ночи, когда он, наконец, увидел пулевую рану, высеченную шрамом на ее левом бедре, что подтвердило все худшие опасения.

– Тебе лучше не думать о большой награде за ее голову.

Аксель выглядел почти уязвленным.

– Мысль, что Калли стреляла в кого-то, тем более свою семью, особенно ради денег, нелепа. Я бы никогда не ударил кого-либо в спину за баксы.

– Я надеюсь, ты не шутишь со мной. Я бы не хотел покончить с тобой и избавляться от трупа на дне озера посреди глуши.

Аксель фыркнул.

– Я не дам тебе причины подстроить мою смерть. А что ты думаешь о его судьбе?

Торп проследил за взглядом мужчины к Шону, все еще лежащем в отключке.

– Я рассматриваю варианты, но ничего не исключаю.

– Если ты ничего с ним не сделаешь, он разболтает.

– Ты прав. Я должен навсегда убрать его из жизни Калли. Ей нужно знать, что она в безопасности, не важно, куда мы пойдем.

– Ты любишь ее?

Он полагал, что Аксель был единственным, кто до сих пор не догадался.

– Я удивлен, что Ланс не рассказал тебе об этом. Он явно удивлен. А Ксандер просто жалеет меня.

Нахождение в комнате Калли, которую покинула сама женщина, убивало его. Ее присутствие чувствовалось во всём, и ее запах еще витал в воздухе. Торп вышагивал, боль проникала в грудь. Каждое мгновение ощущалось словно пытка, и было тяжело дышать. Как он мог закрыть глаза и спать, не зная, куда она ушла? Как он сможет встретить завтра без мысли, что она в безопасности?

– Ничего хорошего нет в любви, если все катится к чертям. – Аксель тяжело вздохнул.

Торп знал, что у него своя история, но он должен сосредоточиться сейчас на Калли.

– Ты мне поможешь?

– Разумеется. Ты вытащил меня из стольких переделок, что и не сосчитать. Если я тебе нужен, я не отступлю. Просто дай мне несколько дней, чтобы привести документы в порядок. Сосредоточься на ее поиске.

– Да. Вопрос в том, с чего начать.

– Что ж, здесь мы вряд ли можем подать на нее в розыск...

– Нет. И есть человек, что видел ее в последний раз, когда она сбежала, – Торп указал пальцем.

Они оба уставились сверху вниз на Шона.

– Я сделаю кофе. Удачи проснувшейся Спящей красавице, – Аксель произнес, растягивая слова.

Кивнув, Торп сел на край кровати.

– Пока ты не ушел, уточни еще раз у своих парней… вдруг у них есть что-нибудь новое.

– Окей, – Аксель побрел к двери и остановился. – Я не сдамся. Мы сделаем все возможное.

Будет нелегко. Калли пряталась годами. Она научилась, как избежать закона, как хорошо себя скрыть, как связаться с людьми, что были не в ладах с властями.

Но она не знала, как убежать от парня, намеревавшегося бороться и отдать все, чтобы вернуть ее назад. Она скоро знает, что он никогда не сдастся.

Со злобной усмешкой он сильно толкнул Шона. Мужчина заворчал, зашевелил языком во рту, затем перевернулся и снова захрапел.

Торп глядел на него с раздражением. Это дерьмо довольно долго продолжается. Он должен был послушать свою интуицию сразу же, как только Киркпатрик вошел в клуб, и выгнать его прочь.

Вздохнув, Торп подтащил Шона к краю кровати и перекинул мужчину через плечо в стиле пожарных. Ублюдок зарычал и дернулся, наполовину проснувшись и взмахнув рукой.

Добравшись до маленькой ванной Калли, Торп бросил мужчину в пустую ванну. Голова Шона опустилась на фарфор с легким ударом.

– Останется шрам, – Аксель стоял в дверях изучающим взглядом.

– Упс, – Торп улыбнулся сдавленно и открыл вентиль. – Разве ты не занят?

– Уже сделано. Я вернулся. Здесь интереснее, – Аксель рассмеялся, снова глянув на Шона. – Если ты собираешься облить его холодной водой, то осторожнее. Я был медиком в армии.

Он может впасть в шок. Я видел, как это произошло однажды после того, как несколько идиотов выпили слишком много текилы в отпуске, а затем попытались разбудить друг друга.

– Ну, этот мне нужен только на пару минут. Потом... – Торп пожал плечами.

– У тебя действительно есть темная сторона, босс, – Аксель улыбнулся. – Мне нравится.

– Я стараюсь ей не светить, – Торп открыл кран, и, посмеиваясь, начал обливать Шона холодной водой.

Тот проснулся, разбрызгивая воду, вытирая глаза и щурясь.

– Что за херня! Ты с ума сошел?

Так, так. Как интересно. Никакого шотландского акцента... Леопард наконец показал свои пятна.

– Не совсем, – Торп зарычал, затем взял за мокрые волосы Шона.

– Убери свои чертовы руки от меня.

И акцент вернулся. Торп закатил глаза.

– Не прикидывайся. Я знаю, что ты не шотландец. И я знаю, что ты не путешествующий бизнесмен.

Шон дёрнулся.

– Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я из Эдинбурга. Я переехал во Флориду несколько лет назад…

– Заткнись, блять.

– Я бы делал то, что он говорит, – сказал Аксель. – Он в плохом настроении.

Взгляд голубых глаз Шона прошел по комнате.

– Где Калли?

– Что ж, это как раз то, что я хотел спросить у тебя, так как ты последний человек, который видел ее перед тем, как она сбежала.

***

С проклятием Шон вырвался из жесткой хватки Торпа и встал, выключив ледяной душ. Он стряхнул лишнюю воду, как собака, усмехнувшись, когда Торп и Аксель запротестовали. Тогда они стали еще злее.

Что ж, черт. Двое против одного, а он голый. Шансы малы. Как Торп узнал, что он не шотландский бизнесмен? Что еще ему известно?

Позже. Его вялый мозг только начал обрабатывать заявление Торпа.

Сердце замерло, затем начало биться словно чертов перфоратор.

– Сбежала? – в его голосе звучала смешинка, словно он отказывался ломать оболочку, даже если паника нарастала внутри. – Как ты позволил ей ускользнуть от тебя?

Торп закатил глаза.

– Я объясню значение фразы «песенка спета», когда Калли благополучно вернется домой. Я спрашиваю, как она ускользнула от тебя. Все-таки, это ты был с ней в одной комнате.

Шон тщательно взвешивал слова, пытаясь восстановить вечер в памяти, затем включил Киркпатрика, что играл в течение нескольких месяцев.

– Девочка, должно быть, напоила меня вином. Я мало что помню. Потом она...

Он выдохнул. Та часть, где Калли взяла его член и отсосала ему начисто, с таким печальным выражением в глазах, принадлежала только им.

– Что?

– Это касается меня и Калли, конфиденциально между Хозяином и его сабой.

Аксель протянул руку за дверь, затем вытащил обратно, держа ошейник Калли на пальце.

– Я не думаю, что она все еще твоя саба. Она сняла это, прежде чем выскользнула из окна.

Увидев ошейник Калли, сверкающий в руках Акселя, Шон поразился, словно упал под тяжестью гигантского дерева. Он отступил назад. Сукин сын, он должен был прислушаться к своему инстинкту и подтолкнуть Калли к ответам. Он знал, что что-то беспокоит ее.

Шон схватил ошейник и сжал в руке, затем бросил сердитый взгляд на Торпа.

– Что ты с ней сделал?

– Ничего, что я мог бы ненавидеть сильнее фальшивого акцента, – пробормотал владелец клуба на качка из службы безопасности. – Я признаю, что меня долго обманывали, но сейчас это лишь заставляет меня стиснуть зубы. – Наконец мужчина снова посмотрел на него. – Что, черт возьми, за вопрос?

– Ты должен объяснить мне, что ты сделал такого, что расстроило мою красавицу. Она была расстроена с прошлой ночи, когда ты видел нас вместе в темнице. Ночью она держалась на грани.

– Ты хочешь сказать, это я виноват, что она сбежала?

– Именно. Я понятия не имею, что ей нравится в тебе, но она сама позволяет себе это. Ты обрати внимание на прошлую ночь, когда бедная девушка запуталась.

– Ты ляпнул ей, что любишь ее, да? Хочешь сказать, ее слезы тогда были фальшивыми?

Аксель встал между ними.

– Ребят, это не поможет нам найти Калли.

Правда, и он должен сдержаться. Он вложил чуть ли не год работы в нее... и, без сомнения, свое сердце.

– Я поговорю с остальными сотрудниками, опрошу некоторых из членов клуба, которые были на стоянке, и сделаю пару телефонных звонков. А вы двое, держите себя в чертовых руках, – потребовал Аксель, затем вышел за дверь, качая головой.

Когда мужчина исчез, Шон вернулся к проблеме.

– Калли не сказала мне ни слова об уходе. Мы выпили вина, немного поговорили и легли на кровать. Это последнее, что я помню.

– Не думаешь, что она догадалась, что ты федерал?

Кровь Шона застыла в жилах.

– Федерал? Ты конченый ублюдок. Я говорил...

– Птичка пропела мне, что в ФБР достаточно файлов обо мне и всех остальных, кто часто посещает клуб в моём доме. И, конечно, каждый известный факт о «крошечной» Калли.

Черт, Торп точно знал, кто он. И кто она, тоже. Хорошая новость была в том, что Торп защищал девушку. Плохая новость заключалась в том, что теперь все может измениться, когда он осознает, что все это время испытывал чувства к беглянке и укрывал его.

Если Торп навредил ей, Шон поклянется убить его.

Перебравшись через край ванны, он вцепился в лицо Торпа и, несмотря на свою наготу, толкнул раздражающего мудака в стену.

– Я должен был арестовать тебя, ублюдок.

Нет смысла подделывать акцент. Торп пересек черту, вторгшись в территорию федерального агента. Но Шон знал, что ему тоже следует надрать себе задницу. Он должен был хранить информацию более тщательно. Он должен использовать какой-нибудь высокотехнологичный способ скрыть эту информацию. Но его воспитывали бабушка и дедушка. Высокие технологии не были его коньком. Убеждённый, что никто в «Доминионе» не видел его прикрытия, он позволил себе расслабиться. И теперь за это приходится расплачиваться.

– Спасибо, – Торп сплюнул. – Этот акцент ужасно меня бесил.

– У моего дедушки был примерно такой акцент. Я тестировал его в Шотландии, в его родном городе. Отъебись. – Он затопал по мокрой плитке, повертелся, и наткнулся на полотенце Калли на вешалке. Оно было еще влажное. И, черт возьми, конечно, оно пахло ею. Шон чуть не ослаб в коленях. Он должен поверить, что скоро снова почувствует запах ее кожи. Она не могла исчезнуть навсегда в одно мгновение.

– Что ж, явится ли, наконец, настоящий Шон? – зарычал Торп. – Или же это и есть твое имя?

– Я не должен отвечать, – Шон обернул полотенце вокруг талии, все еще нежно сжимая ее ошейник.

– Должен, если ты заинтересован в поисках Калли, – Торп скрестил руки, и швы его пиджака изо всех сил пытались вместить его бицепсы. – Потому что я не собираюсь рассказывать тебе, что я знаю, пока ты не скажешь.

По наблюдениям в клубе он быстро понял, что Митчелл Торп спрятался за обликом вежливости, но под всем этим он мог быть безжалостным, когда что-то или кто-то угрожал тем, кого он ценил.

– Спецагент Шон Маккензи. Я всецело заинтересован в поисках Калли. Она не просто субьект расследования для меня. – Он прочистил горло. – Я люблю ее.

– Не то, чтобы я тебе верю, – Торп замолчал, – и у меня миллион вопросов к тебе, но это подождет, пока мы не придумаем, куда могла поехать Калли.

– Довольно справедливо.

– Она не намекнула, куда собирается?

– Как я и сказал, она не дала ни одного знака, что собирается уйти. Я подозревал, но... Можем вернуться в спальню, чтобы я оделся? Тебе же не нравится видеть меня голым, так?

– Черт, нет, – Торп двинулся к двери.

Шон легким шагом зашел в комнату Калли, хмуро глядя на окно.

– Она вылезла в окно с решеткой?

Торп кивнул, выглядя при этом одновременно раздосадованным и странно гордым за Калли.

– Я осмотрел с помощью фонарика ту часть, где она ослабила прутья в углу. Похоже, что она сделала это давно, чтобы убедиться, что у нее есть выход.

– Видимо, у нее всегда был план.

– Да. Как бы она еще умудрилась ускользать от вас так долго?

Шон кивнул и нашел вещи в том беспорядке, что устроил Торп, пока обыскивал комнату. Повесив ошейник Калли на ночник, он поклялся, что снова наденет его на шею Калли, когда-нибудь, как угодно – по-настоящему. Он натянул трусы.

– Я изучил ее характер. Что я могу сказать, она приехала совсем недавно из Оклахома-Сити. Не думаю, что она туда вернется. Ты, наверняка, посмотрел на записи с камеры. Она уехала на своей машине?

Торп опешил.

– Да, но не думаю, что она много на ней проедет.

– Согласен. Это помеха. Она не хотела бы рисковать тем, что мы наложим на нее ориентировку, или тем, что будет арестована первым чрезмерно усердным полицейским, который пробьет ее номерные знаки.

– Верно, – Владелец клуба больше ничего не добавил. Очевидно, он и пальцем о палец не ударит, чтобы помочь.

– Хотел бы послушать свою интуицию и прикрепить GPS-трекер к ее машине.

– У тебя нет другого способа отследить ее? – Когда Шон покачал головой, Торп разочарованно вздохнул. – Ты что, шутишь? Ты знал, кто она такая. Ты знал, что она в любой момент может сбежать.

– Я подцепил девайсы к ее ошейнику и к сумочке. Она очень кстати сняла первое и оставила вторую. Если бы я собирался играть в игру бессмысленных обвинений, я бы спросил, почему ты не проверил решетки на ее окнах, чтобы убедиться в их безопасности. В конце концов, ты тоже знал, что она беглянка.

– Отъебись.

– Сейчас нет Акселя рядом, чтобы рассудить нас. Может, составим список мест, где можем найти Калли или просто будем драться?

Торп сжал кулаки, выглядя взбесившимся.

– Мы найдем ее.

– Хорошо. У меня есть пара идей. С приходом зимы она не двинется ни на север, ни на северо-восток, – вслух подумал Шон.

– Что заставляет тебя так думать?

– Не принимай меня за идиота, – Он ощетинился. – Калли не нравится холод. И за последние девять лет мы следили за ней в восьми штатах. Нам часто оставалась буквально пара дней, а иногда и часов, чтобы поймать ее, – Шон не мог не восхищаться ее силой воли, пока надевал рубашку. – Но она всегда идет туда, где тепло. Представь, мы знали, что она была в Техасе. Мы даже подозревали, что она в Далласе, но не могли ее прижать.

Торп тяжело сглотнул.

– Как вы нашли ее?

– Мы получили доступ к программному обеспечению для распознавания лиц, когда ты отправил ее в свой банк, чтобы внести депозит в конце января. Бюро понадобилось несколько недель, чтобы идентифицировать ее, а затем еще шесть недель, чтобы я понаблюдал за этим местом, за вами, за другими и за ней, чтобы мы могли решить, как поступить.

Торп закрыл глаза, и Шон мог догадаться, что тот сейчас проклинает свою задницу.

– Я не мог представить, что простое поручение подвергнет ее такому риску.

– Не вини себя. Это могла быть простая камера на светофоре или пешеходном переходе.

Но лицо Торпа говорило, что он чувствовал свою ответственность и что если он когда-нибудь найдет Калли, то больше не совершит эту ошибку. Шон поставил бы каждую копейку на своем счету на то, что мужчина уже планировал увезти ее из страны, куда-нибудь к югу от США, вне досягаемости ФБР.

Он рассматривал своего заклятого врага в надежде, что ему не придется задерживать или ранить Торпа. Это просто пустая трата времени и потеря временного союзника.

– Значит, у тебя нет идей, куда могла бы пойти Калли? – бросил вызов Шон, желая узнать, будет ли Торп вести себя хорошо. Очевидно, у парня были мысли. Пришло время узнать, готов ли он ими поделиться.

– На самом деле, нет. Единственная вещь, на которую я когда–либо мог рассчитывать с Калли, была непредсказуемость. Может быть, во Флориду. Если бы она хотела уехать из страны, сделать это из Кис куда проще.

Шон стукнул кулаком по стене рядом с головой Торпа.

– Брехня! Чем дольше ты играешь в эту глупую игру со мной, тем дальше она убегает. Она не поедет во Флориду, потому что думает, что мой дом и бизнес там.

– Черт. Видимо, я не могу обвинять тебя в том, что ты тупой.

Шон фыркнул.

– Ты обосновался во Флориде? – Торп говорил почти с надеждой.

– Именно, в Далласе, – он болезненно усмехнулся.

– Что ж, разве мне не повезло?

– Эй, мы не должны особо нравиться друг другу. Но прямо сейчас, мы должны работать вместе, чтобы найти ее. Каждую минуту...

– Она все дальше. Я знаю это, мудак, – Торп раздраженно выдохнул и провел рукой по волосам.

– Слушай, веришь ты мне или нет, мои чувства к Калли настоящие. Я более чем заинтересован, чтобы она не попала в тюрьму, особенно за преступление, которое не совершала.

Это ударило по ушам Торпа.

– Ты знал, что она не виновна?

– Конечно. Но разве сейчас это так важно?

– Почему ФБР хочет ее поймать? Убийство не совсем в их юрисдикции.

– Наконец-то ты начал думать. Я спрашивал себя об этом снова и снова. У меня нет ответа, и, прежде чем ты усомнишься в моих словах, послушай. У меня нет времени или сил лгать тебе, чувак. Мне сообщили о фальшивых документах.

– Калли не украла бы чьи-то документы, – Торп нахмурился.

– Она подделывала документы, иногда при пересечении границы, затем бросала их и машину, и начинала заново.

Торп глядел на него, будто тот сошел с ума.

– И это причина для ФБР отправлять агента под прикрытием на несколько месяцев?

– Именно. Из этого мне тоже ничего не понятно. И они рассматривают это дело так, будто оно жизненно важно для национальной безопасности.

– Что? В этом нет ни черта сраного смысла.

– Что еще более бессмысленно, так это то, что моя обязанность – просто следить за ней и найти что-нибудь, что она могла украсть у отца.

– Не арестовать ее? – Торп напрягся, балансируя будто на острии ножа, в ожидании ответа.

Часть Шона хотела заставить владельца клуба извиваться от беспокойства, но у них просто не было на это времени.

– По крайней мере, пока. Если бы они действительно верили, что она нарушила закон, то она уже давно была бы за решеткой. Не складывается как-то. Что–то было в Дании. Можешь представить любой сюжет, но точно произошло что–то грязное. И я хочу сделать все, чтобы защитить ее.

– Это относится к нам обоим, – скрестив руки, Торп сглотнул. – Хорошо. Она мне что-то говорила про Лос-Анджелес вчера.

Тело Шона напряглось.

– Она знает кого-нибудь там?

– Больше нет. Ксандер переехал в Луизиану. А это не так близко.

Пожав плечами, Шон задумался о предложении.

– Это хоть что-то. У них довольно тепло зимой. Далеко отсюда. Большой город, в котором она может потеряться.

– Возможно.

Торп выглядел так, как будто был чертовски напуган. Это беспокоило и Шона. Что если он не сможет найти ее там? И если вообще сможет?

– Она точно отправится на запад. Где мой чертов телефон? – Шон пошарил в карманах, затем оглядел пол и кровать. Наконец, он нашел его и схватил в руки. Как только набрал код, картинка, что появилась на экране, заставила его покрыться холодным потом.

– Я знаю, почему Калли сбежала. Черт, она усыпила меня и узнала, что мне известно, кто она.

Он показал Торпу изображение, где была она в подростковом возрасте, с бодрой улыбкой и этими голубыми глазами, в которых он мог утонуть.

Торп сотряс воздух ругательствами.

– Это могло быть причиной.

– Я напугал ее, – сказал Шон с сожалением.

– Не сомневаюсь. Если думаешь, что она уехала на запад, я найду ее.

– Ты? – Шон потряс головой. – Это моя работа. Тебе нужно остаться здесь.

– Не нужно. Я поеду с тобой, чтобы найти Калли и убедиться, что ты не увезешь ее куда-нибудь.

– Тебе нужно остаться здесь и вести себя так, будто все нормально.

– Как? – Торп сердито спросил, глядя на Шона так, будто у него и мысли не было отступить. – Мой мир перевернулся. Все, кто знает меня, чертовски хорошо понимают, что я не отпущу эту девушку просто так.

– Может быть, но ты с ума сошел, если думаешь, что ФБР не следит и за тобой. Они не слишком часто видят Калли за пределами «Доминиона». Но ты... каждый раз, когда ты летел куда-нибудь или даже брал такси, с тех пор, как мы нашли ее, следили и отмечали, на всякий случай, если ты уедешь, это признак того, что она бросится за тобой.

– Кто-то в клубе доносил, что мы с ней близки?

Шон быстро заверил его, качнув головой.

– До того, как я присоединился, я не мог ни с кем поговорить, но ФБР об этом догадывалось. Она никогда не оставалась в одном месте даже половину этого времени, поэтому мы должны были предположить, что она привязалась к кому-то здесь. Ты казался самым логичным выбором. Как только я вошел в дверь, я понял, что она оставалась здесь из-за тебя.

Он не сказал Торпу, что знал, что Калли согласилась принять его ошейник, чтобы посмотреть будет ли все равно Торпу. Если сам ублюдок не догадывался, что она влюблена в него, что ж, он не станет его осведомлять об этом. В этой истории, если Торп не сделал её своей до сих пор, он потерял свой шанс.

– Как насчет такого, – Торп выпрямился. – Ты остаешься здесь и ведешь себя «нормально». Я беру чью-нибудь тачку и направляюсь на запад, раз уж они следят за моей. Я найду Калли.

– Конечно, найдешь. Пока вы разрабатываете какой-то план, по которому вы намерены прошерстить всю страну в ее поисках, пройдет время и вы больше не увидетесь. Я обещаю, что не позволю этому случиться. Я поставлю перед вами препятствия, я буду вмешиваться, укрою беглянку – что угодно, чтобы вас остановить. Я также буду следить за Акселем за то, что он пробрался в мою квартиру и подделал федеральные улики. Вы оба попадете в тюрьму. И прежде чем сказать мне, что Аксель ни при чем, заткнись и избавь меня от своей лжи.

– Тогда мы по разные стороны баррикад. Ты хочешь найти ее. Я тоже хочу. Ты мне втираешь про то, что «две головы лучше, чем одна», а потом предлагаешь оставить меня здесь, пока ищешь Калли? – Торп покачал головой. – Сейчас мне плевать, если ты попытаешься аррестовать меня. Я забочусь только о том, чтобы вернуть ее в целости и сохранности. Я не сомневаюсь, что она сбежала от беспринципных людей в прошлом, которые смотрели на нее и не видели ничего, кроме награды в два миллиона долларов. – Торп зло взглянул на него. – Если она на самом деле не разыскивается за преступление, то откуда такая цена за ее поимку?

– Я не знаю. У нее нет другой родни, которая заплатила бы столько, так что это еще одна загадка, которая для меня не имеет смысла. Но если дядя Сэм выложил столько денег, значит, она, как бы то ни было, ценна. Кто-то знает это и знает почему. Люди, которые более опасны, чем охотники за миллионами.

Торп стоял в абсолютной тишине.

– Кто-то, кто убил ее семью?

– Я так думаю. К тому же, они стреляли в нее в ночь, когда она сбежала. Если они тогда хотели ее убить, то почему прекратили пытаться ее убить потом?

– Ты прав. Иисусе…

– Судя по тем файлам, к которым у меня есть доступ, за последние девять лет ей удалось ускользнуть от нескольких хорошо оплачиваемых киллеров. Кто-то хочет ее заткнуть. Как бы я хотел знать причину. Я бы выследил этих придурков, чтобы защитить ее.

– Мы не можем тут просто стоять. Все намного хуже, чем я предполагал, – Торп не казался тем, кто мог бы умолять, но сейчас он был близок к этому. – Двое лучше одного. Ты знаешь больше о ее прошлом, но я знаю ее саму. Я знаю, кто она теперь. Я лучше угадаю, куда она могла бы пойти, что бы сделала и почему.

Шон задумался и неохотно кивнул.

– Хорошо. Но ты не можешь увезти ее из страны, когда мы ее найдем.

– Мы разберемся позже с этим. Давай сначала найдем ее.

Шону это не нравилось, но Торп был прав.

– И все же, действуем по моим правилам. Оставь телефон здесь.

– Что? нет! – Торп выглядел так, будто тот потерял голову. – Если она позвонит мне...

– Она не позвонит. Она оставила телефон здесь со всеми контактами.

– Калли запоминает номера. Она знает, как до меня дозвониться.

Шон покачал головой.

– ФБР следит за локацией твоего телефона. Оставь его здесь.

– Черт бы их побрал! Как?

– Секрет фирмы. Возьми одноразовый телефон и скажи Акселю, как найти тебя в случае, если Калли позвонит или вернется. Нам нужна тачка, не твоя и не моя.

– Аксель будет рад покататься на моём Ягуаре, пока меня нет, – прорычал Торп.

– Идеально, – Шон хлопнул его по плечу. – Погнали. Мы оба должны взять столько денег, сколько можем. Затем сразу едем. Надеюсь, будем далеко от Далласа уже к ночи.

– И что, просто на запад?

Кивнув, Шон стал мрачнее.

– Будем надеяться, что получим информацию в пути.

После короткого разговора с Акселем они обменялись ключами, и глава службы безопасности ухмыляясь от уха до уха, обещал позаботиться о бизнесе и автомобиле, затем Торп направился в свой офис. Как только он положил свой телефон в ящик стола, чтобы запереть его, тот зазвенел. Шон посмотрел на экран. Логан Эджингтон. 911.

– Что он хочет в такое позднее время? – спросил Шон.

– Не знаю. Возможно, у него есть что-то по моему звонку, – он снова поднял телефон и быстро набрал номер, затем поднес к уху.

Шон не верил ему.

– Поставь на громкую связь.

– Отвали.

– Или ты остаешься здесь. Я устрою это.

Торп заворчал, но включил громкую связь. Как только трубку взяли, Торп начал разговор.

– Что случилось, Логан?

– Тара только что узнала у своих людей в ФБР, что Киркпатрик на самом деле носит фамилию Маккензи.

– Я уже в курсе. И ещё он стоит рядом со мной.

Торп бросил на него пристальный взгляд, и Шону пришлось признать, что он был впечатлен тем, что владелец клуба задумался, чтобы заглянуть в его прошлое. Этот парень мог стать лучшим партнером в поисках Калли, чем ожидалось.

– Что ж… Я не знал об этом. Не убивай меня.

– Не то, чтобы это было в приоритете для меня сейчас, Логан. Я должен ехать. Калли пропала.

– Я знаю. Она пришла ко мне в ужасе. Она не знала, кто этот чувак Шон на самом деле, – Логан вздохнул. – Она думала, он хочет ее убить, и я помог ей исчезнуть.

Глава 8

– Какого черта ты не позвонил мне раньше? – потребовал Торп. – Черт, почему она не пришла ко мне? Я отшлепаю ее, как только поймаю…

– Встань в очередь, – проворчал Шон рядом с ним. – Маленькая шалунья обманула меня, накачала наркотиками, солгала мне. Я уверен, если подумаю, то смогу пополнить этот список.

– Калли была напугана, ребят. Она паниковала. Судя по тому, что она рассказала мне, я ее понимаю, – Логан взывал к их разуму.

Была тысяча поводов посмеяться, но Торп сейчас был не в настроении.

– И что же она рассказала?

– Ты сейчас здесь как офицер или Дом? – спросил Логан.

– Для меня главное – это безопасность Калли, – объяснил Шон. – Ничего больше.

Логан фыркнул.

– Если ты лжешь, Торп позаботится о том, чтобы тебя через несколько месяцев нашли на дне озера с камнем на ногах.

Черт, Логан знал его слишком хорошо.

– Как угодно. Выкладывай, – Шон закатил глаза.

– Она мне все рассказала, – сказал Логан.

Калли доверяет мужчине, которого не видела два года больше, чем мне? Эта мысль окатила Торпа, как ушат ледяной воды. Это чертовски больно, когда тебя не берут во внимание после четырех лет их… каких собственно отношений?

Если подумать, Калли была его подчиненной во многих отношениях. Конечно, не в сексуальном плане. Но в работе она подчинялась ему. Она приходила к нему со своими проблемами – но не с этой. Она опиралась на него, иногда позволяя ему обнять себя, когда была несчастна или в депрессии. И что самое приятное, она часто пыталась угодить ему. Он сделал все возможное, чтобы дать ей всю необходимую безопасность, поддержку, защиту и заботу.

Этого было недостаточно. Одним предложением Логан снял все заслонки и доказал, что он не был доверенным лицом для Калли. Было бы легко представить, что ей наплевать на него, но эти слезящиеся голубые глаза не лгали, когда он обнимал ее, и она прижималась к его щеке, когда изливала свои чувства. Она любила его… по-своему. Насколько она могла позволить себе любить кого–либо.

– И где моя Калли сейчас? – Шон спросил в телефон.

– Твоя Калли? – Торп резко спросил. – Напомни мне, где ее ошейник.

– Заткнись и дай Эджингтону ответить, – Шон прервал.

– Она едет в Вегас, – сообщил Логан. – Я заранее позвонил одному из моих старых приятелей по команде морпехов. Элайджа – хороший парень и чертовски крутой оперативник. К завтрашнему дню я обещал подготовить для нее кое-какие документы, чтобы она могла уехать из страны.

– Сукин сын, – Шон пробормотал, вторя мыслям Торпа. Федерал посмотрел на него. – Что ж, полагаю, мы едем в Вегас. Как она туда доберется?

– В последнюю минуту я нашел для нее чартер с группой отдыхающих. Это прямой рейс, вылетает из Нового Орлеана примерно… сейчас. Самолет большой. Она в хвосте. Надеюсь, никто ее не узнает, особенно после того, как она купила в «Волмарте» шляпу, закрывающую половину лица. Элайджа заберет ее, когда самолет приземлится. Он возьмет ее с собой. Он увез жену и детей из дома на всякий случай. Как только все её документы будут собраны, я собирался передать их ей.

Вот как все бы произошло. Она бы исчезла из его жизни навсегда. И Торп понял, что если бы это произошло, она тоже была бы его самым большим сожалением. У него их уже было так много. Готов ли он добавить ее в этот список?

– Ты должен был сообщить мне сразу же, как только Калли позвонила тебе. Ты должен был сказать мне, где она и что с ней происходит…

– Она умоляла меня. Я пообещал не звонить тебе, пока мы не встретимся, и я не выслушаю ее. Как только я это сделал, я понял, почему она категорически не хочет рисковать тобой, поэтому я пообещал ничего не говорить. И она была права; все, кто ее знал, могли подумать, что она придет к тебе со своими проблемами. Раньше она именно так делала.

Торпу все равно это все не нравилось.

– Как бы ты чувствовал себя, если бы Тара пришла ко мне, убегая от опасности, и отказывалась бы впутывать тебя ради твоей безопасности?

– Это другое. Она моя жена.

– Это не другое. Если даже Ксандер знал, что я к ней чувствую, я уверен, ты и подавно, – он чертыхнулся. – Мы поговорим об этом позже. Где мы можем найти Элайджу?

Логан продиктовал адрес и вздохнул.

– Послушайте, мне очень жаль. На твоем месте я бы тоже разозлился. Я сделал то, что считал лучшим, используя имеющуюся у меня информацию. Я отложу ее документы и скажу Элайдже, чтобы он попридержал ее, пока вы не доберетесь туда. Тогда вы выберете лучшее решение.

– Спасибо, – Шон проговорил в трубку. – Мы позвоним тебе в дороге с неопределенного номера. Никто из нас не возьмет телефоны.

– Понял.

Торп завершил разговор, едва подавив желание бросить свой сотовый через всю комнату и разбить его на куски. Вместо этого он запер устройство в одном из ящиков своего стола, чтобы только Аксель смог достать его, а затем посмотрел на своего конкурента за Калли и своего нового партнера по ее поиску.

– Я хочу как можно скорее добраться до Калли. Я не успокоюсь, пока не увижу ее.

– Я тоже так считаю. Поехали.

***

Рассвет показался на горизонте пару часов назад, они ехали в какой-то дыре Техаса, где-то между Далласом и Амарилло. Миля за милей по скучному шоссе, где не было ничего, кроме маленьких техасских городков, и дорога казалась бесконечной. Они с Шоном перекусили сэндвичами, несколькими чашками кофе и ехали в абсолютной тишине. Вчерашняя одежда казалась жесткой и песочной. Но теперь все это не имело значения. Торп мог только молиться, чтобы никто не узнал Калли, и чтобы она осталась в безопасности.

Шон рядом с ним клевал носом, как будто у него все еще было похмелье. Но он пытался смотреть на дорогу, как будто она каким–то образом могла вернуть ему Калли.

– Хочешь спать – спи. Я справлюсь, – сказал Торп, нарушая напряженную тишину.

Шон потряс темной головой.

– Раньше я был на слежке, и мне приходилось два–три дня не высыпаться, так что я и больше уставал.

Ему, наверное, следовало бы просто заткнуться, но какое–то время назад они полностью потеряли радиоволны, если не считать станцию с классическим кантри, что было не очень. Сказать, что поездка была напряженной и скучной, было так же очевидно, как назвать небо голубым.

– Твой недосып не поможет нам найти ее быстрее, – заметил Торп.

– Не уверен, что смогу уснуть. У нас есть часы, может быть, дни, прежде чем мы догоним Калли. Если я закрою глаза сейчас, я просто буду думать о том, насколько мне не нравится, что она считает, что я собираюсь убить ее.

– Чего ты еще ожидал на ее месте, когда она поняла, что ты лгал ей?

– Логично. Сколько головорезов преследовали ее раньше, верно? Ее настороженность, вероятно, спасала ее не раз. – На лице собеседника появилось болезненное выражение, отразившееся в глубоких морщинах и безмолвной сдержанности. Вера Калли в то, что Шон способен причинить ей боль, явно терзала его. – Но я бы не сказал Калли, что люблю ее, если бы просто планировал покончить с ней.

Тон Маккензи вопрошал, почему девушка этого не поняла. В прошлом этот человек мог выдать много дерьма, но, к сожалению, Торп не сомневался, что его чувства искренни.

– Или сдать ее ради денег?

– Никогда.

– Когда она стала для тебя чем-то большим? – Торп не был заинтересован в сопливой беседе, но так хоть заполнится долгая поездка, и это подскажет ему, насколько он может доверять этому парню.

Шон пожал плечами.

– Я думаю, еще до того, как встретил ее. Калли никогда не была для меня именем в досье. С того момента, как мне попался этот случай, я хотел понять, что ее вело. Я все думал, как чертовски тяжело было потерять маму в детстве, а потом так жестоко потерять всех, кого любила до того, как по–настоящему повзрослеть.

– А потом бежать, спасая свою жизнь, и быть вынужденной снова и снова покидать всех, к кому успела привязаться.

– Да-а, – Шон молчал с минуту. – Ее обстоятельства сильно впечатлили меня. Я не слишком хорошо знал своих родителей, но меня воспитывали бабушка и дедушка. Когда они умерли… – он глубоко вздохнул. – Это было чертовски сложно. Они научили меня любить и ценить семью. Так или иначе, я сочувствовал Калли. Но в тот момент, когда я ее встретил… блять, я понял, что попал.

Торп крепче сжал руль, ошеломленный простой честностью Шона. Он познал близость и любовь. Торп избегал их столько лет, что забыл, что значит по-настоящему впустить кого-либо в свое сердце, пока Калли не разрушила его защитные стены и не прорвалась внутрь, даже не подозревая об этом. Она быстро пустила корни, которые он не мог заставить себя вытащить. Если ему удастся найти ее, сможет ли он быть достаточно открытым, чтобы быть мужчиной, любовником, в котором она нуждается?

По мнению большинства людей в его прошлом, у него нет шансов.

– Я сразу понял, что она слишком долго была одна. Она не должна быть одна, – заметил Шон почти вызывающим тоном, как будто он был готов драться, пока Торп не согласится.

Нельзя было с ним не согласиться.

– Ты прав.

Шон расслабился.

– Калли жаждет большего.

– Да. Она боится общаться с кем-либо, но ее сердце слишком велико, чтобы не поделиться им. Несмотря на то дерзкое отношение, которое она проявляет, она больше всего довольна, когда делает счастливыми других.

Если бы они могли помочь Калли понять, что они оба просто хотели, чтобы она была в безопасности, возможно, она вернулась бы домой. Но это не сделает ее целой. Девушке нужна была твердая рука нежного мастера, который вел бы ее по жизни и любви. Ей, вероятно, было бы лучше без него, но Торп знал, что если он не оправится от своего дерьма и не попытается взять на себя эту роль, Шон, безусловно, справится. Если ему это удастся, Калли может быть потеряна для него навсегда.

Солнце пробивалось через заднее окно. Остатки кофе на вкус напоминали холодные опилки. Его живот сжимался в тугие узлы. Поскольку он сомневался, что может быть тем, кто ей нужен, но не хотел жить без нее, что ему оставалось? Дерьмо.

– Я вижу ее желание нравиться другим, – согласился Шон. – Но чтобы выжить, умный маленький котенок отрастил острые коготки. Приятная улыбка на лице Шона заставила Торпа больше уважать этого человека и хотеть вырвать ему внутренности от ревности. – Калли будет драться, когда сочтет это необходимым.

– Каждый раз. Но последние четыре года я наблюдал, как она цвела. Когда она впервые пришла ко мне, она не улыбалась, не говорила, обо всем лгала. Эта печаль на ее лице… Я знал, что у нее какие-то проблемы. Это было чертовски сложно, но я не подталкивал ее и не вмешивался.

– Когда ты узнал, кто Калли на самом деле?

Торп скептически посмотрел на него.

– И признать, что умышленно укрывал беглянку, чтобы у тебя была причина арестовать меня? Не годится.

Шон поднял руки вверх.

– Если бы я хотел арестовать тебя за это, я мог бы сделать это еще в Далласе. Но если бы я сфабриковал обвинение и бросил тебя в тюрьму, Калли никогда меня бы не простила. Как бы я ни ненавидел это говорить, мне нужна твоя помощь, чтобы найти ее.

Хорошие слова, но это не значит, что Торп может доверять копу.

– Что будет, когда мы это сделаем?

– Ты имеешь в виду, кто получит девушку? Это решать Калли, – Шон вздохнул. – Она любит нас обоих.

Еще одна правда. Еще более отвратительной правдой было то, что он никогда не боролся за нее. В течение многих лет Торп отрицал, насколько сильно он заботился, делая вид, что ничего не знает о ее чувствах. Почему бы девушке вообще выбирать разведенного мужчину на пятнадцать лет старше нее, который бы отказал ей, а не горячего молодого агента, которому не терпелось сказать ей, что любит ее?

– Разве ваше начальство не осудит тебя за то, что ты связался с подозреваемой? – спросил Торп. Это был слабый аргумент, но лучший, из тех, что у него были.

По правде говоря, если Калли любила мужчину и доверяла ему, она всегда была рядом с ним. Забавно, насколько ясно Торп мог видеть, что если он признает разделяемые ими чувства и докажет, что она может открыть ему свою личность, Калли все равно останется в «Доминионе». Она никогда бы не сбежала, пока не обсудила бы проблемы, или намеренно не оставила бы его сломленным.

Он мог быть слишком измучен, чтобы отдать Калли заслуженную преданность, но это тоже не делало Маккензи подходящим для нее. Насколько мог судить Торп, он был просто еще одной ошибкой.

– Я перейду через этот мост, когда придет время, но я не допущу, чтобы с ней что-нибудь случилось, – поклялся федерал, бросая вызывающий взгляд. – Я ответил на твой вопрос. Ты отвечаешь на мой.

– Окей. Я понял, кто она такая, пару лет назад. В конце концов, эти ее глаза.

Шон кивнул.

– Они такие синие, их невозможно спутать. Это одна из причин, по которой она часто носит цветные контактные линзы. Так почему ты позволил ей остаться, когда понял, кто она такая?

– Думаешь, мне следовало выбросить ее, когда ей нужен был кто-то, чтобы защитить ее? Черт, нет.

– На твоем месте я бы тоже так поступил. Хорошо, что на ее стороне есть еще кто-то, – признал он. – Как долго ты любишь ее?

Торп изо всех сил старался не заскрипеть зубами.

– Мы можем закончить с этой темой?

– Ты её начал, – напомнил Шон.

– И ты повернул так, чтобы быстрее допросить меня.

Шон с усмешкой откинулся назад.

– Профессиональный риск.

Торп хмыкнул, но почувствовал, как тень улыбки скривила его губы. Маккензи ему совсем не нравился, но теперь, когда этот парень не притворялся кем-то другим, он не так сильно ненавидел копа.

– Есть сведения о Калли, не указанные в досье?

– Они засекречены.

– Мы вернулись к этой игре? Хорошо, когда ты захочешь сегодня спросить меня о ней, попадешь на ложный след.

Шон вздохнул.

– Эта миссия была бы намного проще без тебя.

– Калли все еще была бы в «Доминионе», если бы не ты.

На его лице промелькнуло раздражение.

– Послушай, я не уполномочен ничего разглашать... но я не могу удержать тебя от догадок. Как только ты скажешь мне, как долго ты любил ее.

Торп бросил на Маккензи задумчивый взгляд. Он догадывался, что Шон не чурался нарушать правила, но находил это полезным. И даже если он не годился для Калли, Торп очень хотел восполнить некоторые пробелы в своих знаниях о девушке.

– Чуть более трех лет. – Не то чтобы это когда-нибудь будет иметь значение. – Доволен?

– Долго же стоит член, старик.

Эта насмешка оказалась слишком в точку.

– Заткнись.

– Эй, мне это на руку. Твоя потеря – моя находка.

– Это еще не конец, – Торп послал угрозу, грустно осознавая, что так может быть.

Шон пожал плечами.

– Только Калли может разрешить этот спор. Так ты хочешь знать что–то в ее деле или нет?

Козел.

– Да-а. Я часто задавался вопросом, как Калли жила в других городах до того, как приехала ко мне. В вашем досье что-нибудь об этом говорится?

– Да. Она несколько раз возвращалась к одной и той же работе в нескольких городах. Конечно, всегда под разными именами. Есть догадки?

– Не официанткой?

– Она делала это не раз, так что я дам балл за этот ответ. Но я думаю о другом.

– Тебе нравится меня держать в неведении, да? – оскорбился Торп.

– Ага, – с ухмылкой пожал плечами Шон. – Подай на меня в суд.

Закатив глаза, Торп сосредоточился на пустой дороге и указателе, который говорил ему, что до ближайшего города сорок миль.

– Калли хороша во многих вещах. Она свободно говорит по-французски, но в этом нет особого смысла.

– Не то.

– Она сильна в организации, и я уверен, что она могла бы заниматься этим профессионально, но открытие собственного бизнеса заставит ее пустить слишком много корней, так что я уверен, что это тоже не то.

– Я бывал в комнате Калли несколько раз, – Шон согласился. – Она очень организована.

– Она сделала мой кабинет самым опрятным из всех, что когда-либо были. Еще она хорошо разбирается в математике.

– Судя по ее оценкам, она была хороша в большинстве предметов.

Торп улыбнулся.

– Готов поспорить, кроме науки. Мне нравятся научные шоу, и в нерабочее время она иногда сворачивается у меня калачиком, чтобы их посмотреть. Она кажется растерянной половину времени.

Маккензи рассмеялся.

– Я могу это представить. Ты видел программу в исполнении Моргана Фримена? Мне понравилось.

– «Сквозь червоточину»? Мне тоже, – Торп посмотрел на него, потрясенный тем, что они в чем-то похожи. Фактически, они почти поладили.

Шон прочистил горло.

– Продолжай гадать. Каким способом Калли сводила концы с концами?

Да, продолжим… Торпу было не по себе от мысли, что они смогут подружиться.

– Она ужасна на кухне. Хлопья могут быть для нее слишком жесткими, так что я предполагаю, что в детстве она не готовила. Да и с чего бы ей это делать? Я уверен, что ее отец нанял целый штат сотрудников, нянь – поваров, садовников, личного камердинера – все работает.

– Судя по ее данным, да, – Шон подтвердил.

Это сделало одно из его самых драгоценных воспоминаний о Калли еще более сладким. Торп улыбнулся.

– Она знает, как я люблю итальянский кремовый торт, и пыталась приготовить его на мой день рождения. Остальная ее стряпня была ужасной, мы оба посмеялись над этим. Но торт был на самом деле очень хорош.

Его слова, казалось, попали Шону между глаз, как пуля. Тот факт, что она так старалась доставить удовольствие Торпу, явно заставлял поежиться. Как ни странно, Торп понимал. Каждый раз, когда он видел, как она одевается для Шона или преклоняет колени перед ублюдком, он чувствовал, будто его ударили под дых.

– Раз она никогда не зарабатывала на приготовлении пищи, я подозреваю, что Калли могла зарабатывать на жизнь пением или танцами. Она

необычайна в обоих случаях.

– Вау, ты хорошо ее знаешь, – лицо Шона выражало что-то между благоговением и раздражением. – Пение. Так она не раз оплачивала счета. Фактически, во время ее недолгого пребывания в Нэшвилле руководитель крупного лейбла увидел ее в баре и предложил ей контракт на запись. Она назначила встречу, чтобы посетить его офис на следующий день.

– И потом не появилась? – Торп догадался.

– Естественно. Она уехала из города посреди ночи. Я не знал, что она танцует. В ее истории написано, что она ходила на танцы, но у меня братья то же самое делали. Это им особо не помогло, – Шон фыркнул.

Торп засмеялся и почувствовал себя немного спокойнее.

– Последний раз, когда я видел, как она танцует, было как раз перед тем, когда ты пришел. Я организовывал благотворительный аукцион для раненых солдат и их семей в конце марта. Что-то похоже на «рабыня на день». Она танцевала на сцене и вызвала восторг у публики.

– У Калли прекрасные ноги, так что я не удивлен.

– Кто купил ее?

– Я, – Торп не мог видеть, как кто-то ее трогает, поэтому он дал ей свободную ночь взамен на ее обещание провести ее одной в комнате. А он провел ночь с другой… думая о ней.

Улыбка Шона испарилась.

– Мне не хочется думать, что я никогда не увижу, как она танцует.

– Мне не нравится, что я никогда не услышу о детстве Калли от нее самой. Несколько раз я пытался разузнать о ее прошлом – конечно, прежде чем я узнал, кто она такая – она была либо молчалива, либо саркастична.

Шон бросил на него задумчивый взгляд.

– Я удивлен, что ты не отшлепал её за это.

– Соблазн был.

Федерал хмыкнул.

– Итак, Калли было двадцать один, когда она пришла в «Доминион»? Какой она была?

– Первое время она всех отбривала. Девушка заговорила со мной только потому, что ей пришлось. Я никогда не забуду… Я обнаружил, что она плачет во внутреннем дворике после того, как пробыла у нас несколько недель. Калли благоразумно избегала говорить со всеми на личные темы. Но эти слезы… – Торп покачал головой. – Я наблюдал за ней несколько минут, а потом не выдержал. Я пытался помочь.

– Она отвергла тебя.

– Мгновенно, – Торп подтвердил. – Когда я говорил с ней о БДСМ или работе, она была полна энтузиазма. Как только я начинал спрашивать о чем-то личном, она замыкалась.

– Когда она в итоге позволила тебе приблизиться?

– Я нашел первый изъян в ее броне на Рождество. Боже, Калли обожает Рождество. Украшает все, что видит. Я беспрестанно хвалил ее, и она начала смягчаться.

– Я ничего такого не читал в ее документах.

Торп пожал плечами.

– У меня есть лишь отрывочные сведения о том времени до того, как она приехала в «Доминион», но для меня было очевидно, что Калли любит Рождество, потому что это праздник для всей семьи.

– Я предполагаю, что, поскольку у нее ее нет, она приняла всех в клубе как своих, – Шон закрыл глаза. – Видишь, вот почему я никогда не мог представить ее закоренелой преступницей. Даже если она собиралась сбежать с этим психом Холденом, Калли хотела почувствовать свою принадлежность. Такая женщина никогда не убьет своих близких.

– Точно. Я был шокирован на том первом праздничном сезоне с Калли. Она придумала локацию, организовала вечеринку, заставила все работать как хорошо отлаженная машина… потом стояла в углу и смотрела, как маленькая девочка, прижавшись носом к стеклу.

Нахмурившись, Шон покачал головой.

– Тогда она прошла долгий путь. Калли сейчас дразнит почти всех в «Доминионе». Думаю, я должен тебя поблагодарить за эти изменения. Ненавижу признавать это, но ты хорошо о ней позаботился.

Когда солнце засветило в заднее окно, Торп вскинул запястье и уставился на часы, чувствуя себя неловко из–за похвалы. Насколько больше он мог бы исцелить Калли, если бы просто блять попытался?

– Сколько времени нужно лететь из Нового Орлеана в Вегас? – Торп выругался. – Три часа? Четыре? Разве она не должна быть там сейчас?

– Я бы мог спросить бюро проследить за полетом, но... – он выглядел слегка обеспокоенно.

Правда ударила Торпа.

– Ты делаешь все это, не ставя их в известность, так?

– Я достаточно сказал.

– Послушай, мы не лучшие друзья, но мы оба очень хотим найти Калли. У нас впереди часы езды, и мы вместе в этом дерьме. Так что тебе лучше быть честным со мной, или я оставлю тебя на обочине этой проклятой дороги и найду ее без тебя.

Расставив колени и глядя в окно, Шон вздохнул.

– Как сказал бы мой дедушка, люди из начальства – хитроумны. Они всегда относились к этому делу немного уклончиво, но за последние несколько недель что-то изменилось. Я не могу понять этого. У меня просто интуитивное ощущение, что, если я дам им какой-нибудь признак, что Калли сбежала, это откроет ящик Пандоры, который я не смогу закрыть. Думаю, они развернут полноценный розыск. Они могут даже настоять на том, чтобы я ее арестовал. Я не могу этого сделать.

И если Шон не сможет ее арестовать, Торп не думал, что сдаст ее, даже за награду в два миллиона долларов. Он может ошибаться... но он так не думал.

– Дерьмо! – Торпу не нравилась вся эта ситуация. – Ты можешь как-то повлиять на них, чтобы узнать что-нибудь?

– Я пытался. Часто агенты находятся ниже информационного поля. Политика всегда основана на необходимости знать, и они думают, что мне это не нужно.

– Ты издеваешься надо мной?

– Прямо сейчас у меня нет сил. Я просто хочу вернуть Калли, прилично поесть и хорошо выспаться – именно в таком порядке.

Торп тоже хотел этого, а также страстного прямого скольжения в, несомненно, узкую киску Калли, чтобы он мог слышать, как она кричит ему в ухо, впиваясь своими маленькими ногтями в его спину, как она это делала с Шоном. Ему не нравился другой мужчина, трахающий ее, но ему нравилось то, что он никогда не имел удовольствия чувствовать ее сам еще меньше.

Надо же, он ноет... Он не интересен ей. Какими бы ни были недостатки или планы Маккензи, федерал любил ее – так, что мог рискнуть ради нее своей работой. Торп не мог винить Шона в этом.

– Итак, насчет бывшей жены Мелиссы… – начал МакКензи.

Торп подавился, затем сделал глоток холодного кофе, чтобы прийти в себя.

– Нечего сказать насчет нее.

– Она ушла, значит, тебе горько? Или боишься оружия? – спросил Шон.

– Какого, черт возьми, ты меня допрашиваешь? Мы говорим о Калли.

– Я пытаюсь понять тебя. Твой плохой опыт с отвратительной бывшей – причина того, что ты держал Калли на расстоянии вытянутой руки все эти годы, верно?

Нет, он не собирался показывать всех своих демонов перед Шоном.

– Также существует значительная разница в возрасте.

– Готов поспорить, что дело больше в тебе, чем в ней. Что-то еще?

Торп взглянул на свой одноразовый телефон, гадая, когда позвонит Логан, сообщить, что Калли добралась до Вегаса. Если Логан не позвонит в пять, он позвонит сам. Но что бы он ни делал, Шону он не отвечал.

– Так что это в основном твой собственный страх. – Коп дал свой ответ. – Я думаю, оно не стоит и дерьма собачьего. Но одно меня поставило в тупик. Почему решил стать собственником после того, как я вошел в игру? Ты разрываешь отношения из-за бывшей, поэтому говоришь себе, что не хочешь Калли. Но так же ты не хочешь, чтобы она была чьей-либо. Ты витаешь в облаках, Торп. Это несправедливо по отношению к ней.

Слова Шона перекликались со словами Ланса и казались слишком правдивыми. Черт побери, он так хотел ударить этого человека.

– Это не твое долбаное дело.

– Мое, если хочешь узнать что-нибудь еще о Калли, – Шон выжидающе улыбнулся.

Торп потер свой широкий лоб, желая избавиться от приступа головной боли. Он действительно хотел выбросить Маккензи из машины, но это было не в интересах Калли. Она должна была быть приоритетом номер один.

– Сначала она почти не разговаривала со мной. После того, как она проработала в «Доминионе» несколько месяцев, я использовал ее в обучении. Конечно, она меня привлекла с самого начала, но Калли была чистой. Я не знал, действительно ли она была покорной или притворялась, потому что ей нужна была работа. Я быстро выяснил, что это так. Наша химия была… не похожа ни на что, что я когда-либо испытывал. Это меня шокировало.

– И ты отступил?

– Нет, должен был, но Калли была гораздо более покорной, чем я осмеливался надеяться, не говоря уже о влечении. Вскоре я использовал ее для каждой демонстрации. Это было единственное оправдание, которое я принимал, чтобы прикоснуться к ней. Она все еще чаще держалась на расстоянии, но, черт возьми, она мне отвечала… Я очень серьезно подумывал о том, чтобы нарушить собственное правило – никогда не брать единственную сабу.

– Однажды я смотрел какую-то дурацкую новостную программу. Они показали шестнадцатилетнюю фотографию Калли, такую же, как у тебя на телефоне. Все щелкнуло. Я надеялся, что ошибался, поэтому придумал новый предлог, чтобы прикоснуться к ней и посмотреть, есть ли у нее шрам на бедре в том месте, где в нее попала пуля.

– И когда ты нашел ее, то прекратил все контакты, кроме профессионального, – Шон сформулировал это не как вопрос. Он знал ответ.

Хотя Торпу не нравилось быть честным, он полагал, что его мотивы не так уж и сложно понять.

– Да. Рано или поздно она бы ушла. Стоял лишь вопрос: когда? – Как только он перестать касаться Калли, Торп понял, насколько был привязан к ней. И это до чертиков напугало его. Он наказал ее, как абсолютный ублюдок.

Боже, разве он не похож на слабака, который боится своих эмоций?

– Ты не хотел снова остаться с разбитым сердцем, как после развода.

Шон и половины не знал.

– Что-то вроде того. Видеть тебя с ней… – Торп тяжко вздохнул. – Я понял, что все мои попытки унять чувства лишь трата времени. Счастлив теперь? Можем сменить тему?

– Почти, – Шон кратко глянул на него, – если мы найдем ее, ты собираешься рискнуть своим сердцем ради нее? Потому что если нет, не мешай мне бороться за нее. Мы оба согласились, что она не должна быть одна.

Торп понятия не имел, что ему делать. Он хотел бороться за нее… но что лучше для Калли?

– Ты не совсем подготовлен к тому, чтобы справиться с ней.

Шон скрестил руки на груди.

– Что это значит?

– Если ты действительно доминант, ты не так долго им был. Ты слишком снисходителен к девушке. Иногда она становится управляемой, потому что хочет твоего внимания. Ты даешь ей это и позволяешь подняться. – Торп бросал ему вызов. – Еще я заметил, что тебе не особо удобно использовать все приспособления в подземелье. Если мы ее найдем, захочешь ли ты расширить свои границы, чтобы быть тем, кто ей нужен? Если нет, оставь ее мне.

Это вызвало возмущение Шона.

– Пошел ты. Возможно, я не был признанным извращенцем в течение двух десятилетий, но я более чем готов «расширить свои границы», чтобы совладать с Калли.

– Пфф, – Торп закатил глаза. – Ты занимаешься этим… сколько? Меньше года?

– На самом деле, я заинтересовался этим пару лет назад, ходил в кое-какие клубы Флориды с друзьями. Но долгосрочные спецзадания отнимали у меня много времени, чтобы разобраться в себе.

Торп только открыл было рот, чтобы опустить Маккензи едкое замечание о подражателе-доминанте, но внезапно зазвонил его телефон. Они оба потянулись к нему, но Торп был ближе и нажал на кнопку, чтобы ответить.

– Логан?

– Включи динамик, – потребовал Шон.

– Вы оба меня слышите? – Логан спросил.

Чувствуя сильнейшее раздражение, которое чуть не душило его, Торп нажал кнопку динамика и положил телефон на консоль между ними.

– Да.

– Я здесь, – Шон ответил. – Калли с твоим другом?

– Я посадил ее на самолет. Одна из стюардесс сказала, что видела, как Калли задремала где-то в хвосте. Она никак не могла исчезнуть из летящего самолета. Но Элайджа сказал, что она не встретила его в зоне выдачи багажа, как я ее просил.

– Ты не знаешь, где она? – Шон прорычал.

– Мы ее потеряли? – Торп эхом повторил его недоверчивый тон.

– Да, – Тон Логана звучал мрачно. – Но это не самые плохие новости. Элайджа заметил, как какой-то чувак в униформе, которого он никогда не видел, показывал пассажирам фотографию Калли, когда они прочесывали стерильную зону терминала. Парень задавал много вопросов.

Торп побледнел от дурного предчувствия, затем он перевел взгляд на Шона.

– Униформа? Вроде военной?

– Мне так показалось, да, – подтвердил Логан. – Но не могу сказать, чья именно. Это, и считая все остальное, является для меня сигналом тревоги.

– Для меня тоже. Как это возможно?

– Я не знаю. В этом нет смысла, – Логан вздохнул. – Я никому не говорил, кроме Элайджи и вас двоих о том, что посадил ее на самолет.

– Мы с тех пор с Торпом были только на виду у друг друга, – выражение лица копа говорило, что ему все это не нравится.

– Элайджа тоже не стал бы говорить. Он надёжный. Тем более, я даже не сказал ему, кто она на самом деле такая, – пояснил Логан. – Калли ничего не говорила о том, что на нее кто-то охотится, когда рассказывала мне, почему хочет уехать из Далласа. Ее преследуют федералы, Маккензи?

– Если бы это было так, я бы первый узнал об этом. Даже если бы я был не в курсе, они бы не стали ее искать в форме.

– Ты прав, – Логан согласился. – Все, с кем говорил Элайджа, казались потрясенными и настороженными после того, как этот парень в форме ушел. В какое бы дерьмо не влезла эта девушка, она уже не в силах справиться. Вам нужно добраться до Вегаса и найти ее раньше, чем это сделает тот засранец.

Глава 9

Когда через несколько часов они приземлились в Лас-Вегасе, Шон возблагодарил Бога, что у Торпа есть богатые друзья. После заявления Логана о том, что Калли находится на свободе где-то в Городе грехов, он и Торп были готовы вылезти из кожи вон. Через две минуты Торп позвонил Ксандеру Сантьяго. Шон помнил его, его брата и хорошенькую блондинку – сабу, которую они делили прошлым летом во время своего визита в «Доминион» – в основном потому, что Калли ушла из клуба с другой женщиной и исчезла почти на двенадцать часов.

Это оказалось бонусом. Поскольку Калли так хорошо заботилась о жене Ксандера и Хавьера, Лондон, миллиардеры были более чем готовы одолжить ему и Торпу свой самолет. Тот был заправлен и быстро добрался до Амарилло в штате Техас. Они совсем недолго ждали, когда прилетит маленький роскошный самолет, чтобы увезти их в Вегас.

Мужчины приземлились около полудня, успев немного вздремнуть в воздухе. Перекинув сумку через плечо, Шон повёл Торпа к выходу и вниз по лестнице. Торп запихнул кое-какие свои вещи в портфель и теперь, сжимая его в кулаке, бежал к стоянке. Все, что им было нужно и что они не упаковали, они могли купить – всё, кроме времени. И с каждым мгновением, которое они проводили вдали от Калли, становилось все менее вероятным, что они вообще найдут ее, тем более раньше, чем это сделает какой-нибудь полицейский, который, казалось, уже был на полшага впереди них. Через сутки её простынет и след, а они только на пол пути.

– У нас есть план, – напомнил он Торпу, подавляя тревогу. – Давай его придерживаться.

Владелец клуба рассеянно кивнул и побежал к незнакомцу, ожидавшему неподалеку. Элайджа, друг Логана, был высоким, лысым и грозным. Бывший морпех не был похож на того, кого он хотел бы видеть своим врагом. Он также не был склонен к светской беседе, что вполне устраивало Шона.

Через несколько секунд они забрали ключи от грузовика этого человека и заплатили ему за аренду машины. Конечно, сам план был не идеален, но он хотя бы не оставлял после них следов. Поскольку кто-то в униформе знал, что Калли следует в Вегас, этот парень мог следить и за ним, и за Торпом. Им придется залечь чертовски глубоко, чтобы найти ее и выяснить, кто за ней следил.

Как только они подошли к джипу Элайджи, Шон сел за руль. Он работал под прикрытием в Вегасе около двух лет назад и неплохо ориентировался в городе. В ту же секунду Торп плюхнулся на пассажирское сиденье, открыл свой одноразовый телефон и позвонил людям из местного фетишистского сообщества. Шон сомневался, что Калли снова попадет в такую ситуацию. Она могла бы найти это удобным, но он подозревал, что она предпочла бы быть настолько непредсказуемой, насколько это возможно. Это позволяло ей оставаться живой и свободной так долго.

Тем временем Шон вытащил свой собственный телефон, когда рванул прочь от аэропорта и позвонил некоторым действующим вне закона знакомым, которых встретил здесь ранее. Он задавал вопросы деликатно, потому что не собирался сообщать известным преступникам о женщине, за голову которой назначена награда в два миллиона долларов. Никто не видел в городе новой девушки в бедных кварталах, которая соответствовала описанию Калли, но Шон не думал, что это будет долго. У нее не было времени продумать свой побег до мельчайших деталей. Ей придется вернуться к имеющимся навыкам быстрого заработка, пока она не придумает лучший план.

Торп с проклятием швырнул телефон на консоль.

– Я так понимаю, у тебя ничего? – спросил Шон.

– Да, черт возьми. Я знаю владельца клуба по имени Тэлон, который связан почти со всеми здесь, в Вегасе. Но он не видел и не слышал ни о ком новом, кто соответствовал бы описанию Калли за последний день или около того. С другой стороны, у нее уже есть какая-то маскировка.

Несомненно. Ему и Торпу придется принять это во внимание.

– Мы установили первые контакты. Теперь нам придется разделиться. Ты зайдешь в местные фетиш клубы, на случай если она прячется там. Я похожу по барам, ночным клубам, ресторанам – загляну в любое место, которое могло бы удовлетворить её потребность в помощи за вчера и сегодня. Нам обоим просто нужно смотреть сквозь любую маскировку и узнать знакомое лицо.

– Точно. Она больше от меня не уйдет.

– Калли не будет работать в стриптизе, – предупредил Шон. – Она найдет себе какое-нибудь местечко неподалеку, может быть, в центре города, с менее сложной системой безопасности, где сможет зарабатывать деньги, не привлекая к себе лишнего внимания.

– Я загляну в несколько баров, которые знаю. Если вернусь с пустыми руками, мы будем продолжать попытки, пока что-нибудь не найдется.

– И, если ты ее найдешь, тебе лучше не уезжать из этой гребаной страны. Ты понял? – пригрозил Шон. – Скорее всего, потребуется больше одного человека, чтобы защитить ее, и если кто-то в секретном подразделении Вооруженных сил хочет заполучить ее, то вы можете поспорить на свою задницу, что они смогут связаться с вами в Южной Америке.

– Я знаю, – сказал Торп, смирившись. – Я уже думал об этом.

Шон мрачно кивнул и поехал в центр города, который видел свою славу в начале истории Вегаса, шестьдесят лет назад. В целом, отели были немного более убогими, как и люди. Калли легко могла затеряться в этом людском море. Парик, несколько новых платьев, цветные контактные линзы… никто ее не узнает, да и не будет знать. Она недолго пробудет в этом городе. Калли должна знать, что они с Торпом придут ее искать. И если бы она знала, что кто-то из официальных лиц разыскивал ее и лишил защиты Логана, то захотела бы покинуть этот город еще быстрее. У них было несколько дней. Максимум неделя. Как только она скопит денег, то ускользнет из города. Или уедет из страны.

– Черт, – пробормотал он себе под нос и нажал на газ, вгоняя машину в плотный поток трафика.

***

Два часа спустя Торп почувствовал несварение желудка от паршивого куска пиццы, который он съел, пока шел по тротуару. Два фетиш-бара, которые он знал, были наполовину пусты. Потребовалась целая вечность, чтобы обыскать другие злачные места. Он видел несколько симпатичных девушек с ростом и телосложением Калли… но это была не она. Тэлон встретил его у барной стойки с бокалом в руке. Торп отказался от виски и попросил друга быть начеку.

Наконец, выйдя на улицу, он достал телефон и позвонил Шону. После пары гудков включилась голосовая почта, и он взял такси до парковки отеля, где Шон оставил машину Элайджи. Когда он добрался туда, джип был пуст. Нет Шона. Нет ключа. Отлично. Теперь ему оставалось либо стоять здесь и ждать, либо и дальше топать по тротуару.

Когда он оттолкнулся от серебристого внедорожника Элайджи, его осенило. Ускорив шаг, он снова набрал Шона, и тот снял трубку после первого же гудка.

– Господи, я только что прослушал твою голосовую почту. Немного терпения.

– Кажется, у меня есть идея. Где ты сейчас находишься? – не успел Торп задать этот вопрос, как поднял глаза и увидел Шона, шагающего по стоянке.

Они оба повесили трубки, и федерал выжидающе посмотрел на него. Торп постарался не ощетиниться.

– Мы глупцы, – сказал он Шону.

– Тогда просвети меня. Что мы делаем не так?

– Подумай вот о чём: Калли поехала к Логану за помощью, но он посадил ее на самолет. У нее нет машины.

– Я понял, к чему ты клонишь, – глаза Шона загорелись новыми возможностями. – Она не станет тратить деньги на такси, чтобы добраться до любой работы, которую ей удалось найти. И ей пришлось бы где-то заночевать прошлой ночью.

Торп с ужасом оглядел окрестности.

– Где, черт возьми, она могла остановиться в этом районе?

– Только не в отеле-казино. Они слишком публичные и дорогие. Она любит отели с длительным пребыванием, особенно не сетевые, – напомнил ему Шон. – Я знаю этот район. Я думал о некоторых из них с самого начала. У меня есть идея. Следуй за мной.

Боже, где бы она ни была, это, скорее всего, был какой-нибудь притон, какой-нибудь мотель, который сдавали в аренду по часам для местных сутенеров. Торп стиснул зубы и последовал за Шоном. Они шли по тротуару, пока не добрались до первого здания.

Снаружи мотель был выцветшего розового цвета. Вывеска рекламировала цветные телевизоры и кондиционеры как свои самые продаваемые функции. Просмоленная стоянка давным-давно просела под палящим солнцем Лас-Вегаса. Железные перила, выходящие на покосившиеся балконы, были покрыты ржавчиной. Бассейн был отталкивающего сине-зеленого оттенка.

Старик за прилавком выглядел полусонным, и ему было наплевать, что у него есть клиенты. Он едва оторвал один глаз от маленького телевизора. Его щеки нависли над морщинистой рукой, когда он посмотрел в сторону посетителей.

– Мы ищем пропавшего человека, она, возможно, зарегистрировалась вчера. Ей двадцать пять, миниатюрная, со светлой кожей. Очень красивая. Может быть, у неё черные волосы и голубые глаза.

– Послушайте, я сдаю комнаты, а не девушек. В свое время я тоже хотел бы иметь такую девку, но я не сдавал комнату никому моложе пятидесяти по крайней мере месяца два. И у меня определенно тут не остров мечты, чтобы хотеть остаться здесь. Теперь я могу вернуться к своему шоу? Мне хочется знать развязку

– Спасибо, что уделили нам время. Если она придет, не могли бы вы позвонить по этому номеру? – Шон записал цифры на липкой бумажке, лежавшей на захламленном прилавке, и подвинул ее к старику. – Это важно.

– Конечно, – но он не отвел взгляда от шоу, вместо этого слушая Алекса Требека.

Торп стиснул зубы, когда они с Шоном вышли.

– Это была пустая трата времени.

– Может, и нет. Калли может какое-то время порхать по округе, чтобы сбить с толку всех, кто идет по ее следу. Через несколько дней мы снова навестим старого пердуна, если не найдем ее.

Стараясь не унывать и не поддаваться усталости, Торп кивнул.

– Куда дальше?

Шон повел их к нескольким мотелям, где была еженедельная или ежемесячная аренда. Все эти места трудно было называть домом. Они выглядели так, будто их расцвет пришелся на Золотой век крысиной стаи². Во всех им ответили почти одинаково. Здесь нет ни одного нового арендатора, который подходил бы под это описание.

– Нам нужен план С, – сказал Торп Шону.

Тот тяжело вздохнул и провел рукой по своим темным волнистым волосам.

– Мы оба устали. Я умираю с голоду. Давай поедим где-нибудь и все обсудим.

Еда сейчас не слишком привлекала Торпа, но чашка крепкого кофе не помешала бы.

Они направились в кафетерий. Пока они были там, то расспрашивали о Калли. Конечно, они ушли с пустыми руками.

– Я все еще не могу понять, почему кто-то из военных может ее искать, – тихо сказал Шон, усаживаясь за столик в углу.

– Я и сам ничего не понимаю, – поклялся Торп. – Для меня едва ли имеет смысл, что ФБР следит за ней. Думаю, тот факт, что ее отец был мультимиллиардером, заслуживает внимания, но…

– А почему бюро это волнует? Как я уже сказал, у меня нет ответов. И что, кто-то в армии охотится за ней, кажется, бессмысленным.

– Именно. Я не понимаю, как она могла связываться с кем-то или чем-то под моей крышей. До того, как ты пришел, я наблюдал за Калли почти каждый миг каждого дня. И если я не следил за ней, то Аксель или кто-то из его парней присматривал. Я сделал все возможное, чтобы защитить ее и уберечь от неприятностей.

– Именно. – Шон вздохнул. – Давай предположим, что это преследование имеет какое-то отношение к убийствам ее семьи. Их проводили профессионалы. Можно сказать, с военной точностью.

От этого Торпу не стало легче.

– Есть шанс, что они пытаются защитить ее от чего-то?

– Зачем ждать девять лет, чтобы хотя бы попытаться?

Хороший вопрос, без логического ответа.

– Когда ты так говоришь…

– Давай предположим, что они охотятся за ней и что они опасны. Думаю, они только сейчас вышли на нее. Иначе почему бы им не прийти за ней в «Доминион»?

– Но как, черт возьми, они нашли ее в Вегасе еще до того, как она приехала? – спросил Торп.

– Я тоже задавался этим вопросом.

– Мы не знаем, как Логан затащил ее в самолет, но он умный ублюдок. Он мог каким-то образом обойти систему безопасности. Или, может, она использовала какое-нибудь своё прошлое имя.

– Возможно, что-то в аэропорту насторожило того, кто охотится за Калли. Но есть и другой сценарий. Скажи мне, насколько мы можем доверять Логану?

– На все сто. Я бы за него как за себя поручился, – когда Шон все еще не выглядел убежденным, Торп попробовал другую тактику. – Зачем ему было давать Калли убежище и добровольно передавать нам всю информацию, если он просто хотел получить награду?

– Ты прав. Черт, я чувствую, что хватаюсь за соломинку. Ничего не имеет смысла.

Нахмурившись, Торп перегнулся через стол и остановился, когда подошла официантка, чтобы налить еще кофе.

– Давай вернемся к тому, как они нашли ее позже. Другой большой вопрос – почему они преследуют ее? Имеет ли ее отец какое-то отношение к вооруженным силам? Были ли у него деньги на оборонные контракты? У вас есть какие-нибудь связи с сенаторами в Комитете по вооруженным силам? Или связи с генералами?

– Мне придется вернуться и еще раз проверить ее досье, но вроде ничего такого в нем не было, – Шон вздохнул. – Послушай, мне нужно немного поспать.

Как бы Торпу ни хотелось продолжать поиски, ему тоже нужен был сон. Он будет ни на что не годен, если не поспит, и Шон тоже.

Он взглянул на часы. Ближе к вечеру.

– Есть шанс, что где бы сейчас ни была Калли, она затаилась и отдыхает. Если она поет, то, скорее всего, делает это ночью.

– Согласен. Поскольку это будет ее первый выбор работы, давай исходить из того, что она сейчас не работает. После сна мы с тобой снова встретимся. Шесть часов звучит неплохо?

Торп не хотел задерживаться, но им обоим нужно отдохнуть.

– Ага.

В молчании они дошли до дешевой гостиницы неподалеку и сняли пару номеров. Заведение было приличным, но старым, там брали наличные и не задавали много вопросов, так как они заплатили за неделю вперед. Вряд ли это был «Ритц», и ему было все равно.

Оказавшись внутри, Торп сделал еще несколько телефонных звонков, один Ксандеру, который связал его с Хавьером. Он осторожно задавал вопросы о Даниеле Хоу, не упоминая о самой Калли. Старший брат Сантьяго работал в оборонном контрактном бизнесе уже более десяти лет, но он никогда не слышал, чтобы отец Калли совал нос в эту сферу, финансировал такое предприятие или водил дружбу с влиятельными сенаторами или военными чиновниками. Еще один гребаный тупик.

В соседней комнате он тоже слышал разговор Шона. Черт, это место было затхлым и старым. Обычно он никогда не оставался здесь, и его сердце разрывалось при мысли о том, что Калли свернулась калачиком где-то еще более унылом месте, чем это.

Почему она убежала, даже не поговорив с ним? Неужели она действительно верила, что он недостаточно заботится о ее безопасности?

С усталым вздохом он втиснулся в маленький душ и попытался смыть с себя испуг. Не повезло. Его настроение все еще было подорвано. Он чувствовал каждую тыкающую секунду и начал представлять себе остаток своей жизни без Калли. Боже, даже эта мысль сводила его с ума. Он никак не мог обойтись без нее в своей жизни. Он свернет горы, разделит океаны, вырвет свое проклятое сердце из груди, чтобы вернуть ее.

Но даже если бы он это сделал, все равно не был бы подходящим мужчиной для нее.

Выйдя из душа, он обернул вокруг талии потертое белое полотенце и побрел к кровати. Как раз в тот момент, когда он сидел в изнеможении, называя себя полным идиотом за то, что позволил ей ускользнуть от него, зазвонил телефон. Номер был похож на номер Логана.

– Привет. У тебя есть что-нибудь для меня? – рявкнул он.

– Ты кажешься чертовски несчастным.

– Да, Логан. Я в ловушке и у меня раскалывается голова. Мне нужно поспать, и все, о чем я могу думать, это о Калли, которая там, снаружи, верит, что она совершенно одна. Что, если военное начальство, разыскивающее ее, найдет ее раньше нас? Я даже не хочу думать об этом, но я не знаю, зачем она им нужна, куда бы они ее отвезли, или…

– Выдохни, парень, – прервал его Логан. – Калли выбралась из аэропорта целой и невредимой. Я только что говорил по телефону с Элайджей.

– Ты уверен? – на какое-то сладкое мгновение в нем вспыхнула надежда.

– Да, – заверил Логан. – Он нашел кого-то в Службе безопасности аэропорта, кто разрешил ему просмотреть видеозапись терминала сразу после приземления ее рейса. Она вышла из самолета в другой одежде, в комплекте с фальшивым животом и почему-то меньшими сиськами. Понятия не имею, как ей это удалось. Она сняла шляпу, надела белокурый парик, наложила кучу дерьмового макияжа и солнцезащитные очки. Элайджа сказал, что ему потребовалось несколько раз просмотреть кадры, чтобы заметить ее, но у него получилось.

– Калли сумела подготовиться к этой поездке, хотя бы немного. Ее находчивость не должна меня удивлять, – но это, конечно, чертовски его успокоило. Она сбежала от своего потенциального врага, по крайней мере, сейчас.

– Я тоже не удивлен. Калли, которую я знал, преуспевала в том, чтобы добиваться желаемого через капризы. Но я видел только то, что она готова была мне показать. Впрочем, она поступала так со всеми кроме тебя. Ты знаешь её настоящей.

Торп закрыл глаза. Он знал, но ему потребовалось на это много времени. После того, как она немного освоилась с ним и «Доминионом», то медленно ослабила бдительность. Она позволяла ему немного больше, когда смеялась над его шутками, проводила время с ним на диване или болтала с ним, когда не могла заснуть. Потом, когда она болела гриппом, не соглашалась с ним из-за своего иногда неуважительного поведения или дразнила его из-за его «скучной» музыки. И еще больше, когда он связывал ее для демонстраций, обнимал, целовал… едва удержался от того, чтобы заявить на нее права, когда она не принадлежала ему. Он видел ее сердце, и именно тогда он влюбился.

– Я рад, что она сбежала, – хрипло сказал он.

– Я тоже, – подтвердил Логан. – Остановившись у первой же ванной в терминале, она вышла оттуда уже без рюкзака. Она откуда-то достала красную спортивную сумку. По словам Элайджи, она тащила его за собой и направлялась к месту встречи в пункте выдачи багажа. Она намеревалась довести мой план до конца. Я могу только догадываться, что она приняла меры предосторожности в самолете, просто чтобы быть в безопасности, а затем поняла, что человек в форме рядом с терминалом искал ее. Она изменила направление и прошла мимо моего приятеля, а затем вышла за дверь. На последнем кадре она идет вдоль длинной вереницы такси. Понятия не имею, в какое из них она в конце концов села.

Поэтому они не могли отследить машину.

Каждое слово звучало как похоронный звон в надежде Торпа найти ее снова.

– Черт побери, Логан. Она, должно быть, до смерти перепугана. И я даже не могу найти ее, чтобы помочь. Она одинока и обеспокоена, возможно, у нее кончаются деньги. Она вообще знает, где будет спать сегодня? Возможно, сейчас она строит планы, как выбраться из Вегаса. И я бессилен, чтобы помочь ей. Какой же я защитник?

– Сделай себе поблажку. Вы сделали все возможное, чтобы найти ее. Я буду искать этого военного засранца. Элайджа проверяет записи с камер безопасности аэропорта на предмет его фотографии, чтобы мы могли понять, кто он и зачем ему нужна Калли. Если мы что-нибудь найдем, я пришлю тебе. Элайджа местный, если вам нужна дополнительная помощь в поисках. – Логан старался говорить спокойно и ободряюще. – Калли умна и знает, как остаться в живых. Мы найдем ее и привезем домой.

Повесив трубку, Торп надеялся, что это правда. Другой исход был слишком ужасен.

***

Шон вытащил себя из постели. Он мог поспать еще. Его тело кричало об этом, но лицо Калли преследовало его. Ощущение ее в объятиях, звуки ее дерзкого смеха, навязчивая красота ее выразительных глаз, пока он наполнял ее тело... черт, как он пошел на простейшую миссию и в конечном итоге влюбился?

Более десяти лет он был женат на работе. Однажды он потерял невесту из-за своего значка. Он потерял связь со всеми своими старыми приятелями, кузенами и всеми, кто когда-то занимал его «нормальную» жизнь.

Но всего за несколько месяцев Калли изменила его приоритеты. Она имела значение. Она заполнила ту его половину, о существовании которой он даже не подозревал. Она воскресила его, просто став самой собой – милой, дерзкой, доброй, непредсказуемой. Черт побери, он должен найти ее прежде, чем это сделает кто-то с гнусными намерениями.

Шон включил горячий душ, и стоя под струями воды пытался думать о местах, где мог бы искать свою возлюбленную. Вчера, после того как вздремнули, они с Торпом возобновили поиски, ходя по улицам и открывая двери почти во все казино, бары и круглосуточные закусочные, которые они могли найти в пределах пешей досягаемости. В четыре часа утра они, наконец, решили передохнуть. Он сказал Торпу, что будет работать над новым планом, но, по правде говоря, у него заканчивались идеи.

Где, черт возьми, она может быть? Беспокойство скрутило его внутренности и звенело в голове, как выстрел, вызывая один тревожный звонок за другим.

Через полчаса Торп втиснулся в кабинку напротив него в закусочной отеля. Несмотря на безукоризненную одежду, мужчина выглядел уставшим, и чувствовал себя точно также.

– Есть что-нибудь новое от Логана или Элайджи? – с надеждой спросил Шон.

Торп мрачно покачал головой.

– Со вчерашнего дня ничего. Может быть, Калли в стриптизе.

За последние двадцать четыре часа он тысячу раз мысленно повторял это.

– Весьма маловероятно. Любой, кто возьмет ее на работу, будет настаивать на надлежащем удостоверении личности. С тех пор как Калли оставила свои фальшивые водительские права в Далласе, зная, что мы отследим это имя, они ей теперь ни к чему. Возможно, у нее есть еще один псевдоним, но она не будет держать его долго, и она не попросила бы Логана о помощи, если бы чувствовала себя в безопасности. Кроме того, видеонаблюдение в стриптиз-клубах будет гораздо более серьезным. Там безопасность на высоком уровне. Калли не пошла бы туда добровольно. Она слишком умна.

– В этом есть смысл, – Торп устало вздохнул, затем рассеянно поблагодарил официантку, которая приняла заказ и наполнила чашки кофе. – Похоже, мы прочесали каждый дюйм этих улиц. Я не знаю, куда еще пойти.

Единственными местами в центре города, которые оставались для поиска, были действительно очень неприятными. Опасные притоны для развращенных преступных элементов. Но он держал это при себе. Торп, похоже, уже был готов сорваться. Напряжение от того, что он не мог найти Калли, давило и на него. Если у Шона и были когда-то какие-то иллюзии относительно чувств Торпа, то теперь они исчезли. Как бы ему ни было неприятно это признавать, он искренне любил ее.

– У меня есть еще несколько идей, – Шон попытался небрежно пожать плечами. – Ты хоть немного поспал? Нам предстоит еще один долгий день.

– Я поспал часа три. А потом… никак, – он сделал глоток кофе, поморщившись, когда дымящееся варево коснулось его языка. – Мне снился сон, что Калли нуждается в помощи, как она одна плачет. Я не мог этого вынести. Я знаю, что она очень способная девушка, но…

Шон одарил его печальной улыбкой.

– Я в том же лагере, приятель. Я проснулся, думая, не сошел ли я с ума. Насколько хорошо я знаю эту девушку? Я знаю человека, которого она мне показала. Я любил эту женщину. Но настоящая ли это Калли?

Торп так долго молчал, что Шон не был уверен, собирается ли тот отвечать.

– Я чертовски хочу солгать тебе и сказать, что все, что ты видел, было чушью. Но ей это не на пользу. – Он вздохнул. – Да, ты видел настоящую Калли, особенно в ту последнюю ночь на полу подземелья. Она опустила свои стены ради тебя. С кем-нибудь другим она отгрызла бы себе руку, прежде чем задрожать или показать уязвимость. Она избегала такого зрительного контакта и убегала с криком от такой… близости. Ей было важно, что ты думаешь, что чувствуешь. Ее уход, вероятно, не говорит тебе этого, но я знаю Калли лучше, чем кто-либо другой. Поверь, ты ее видел настоящей.

Внезапно Шон затронул одну из многих тем, которые терзали Торпа изнутри.

– Ты не привык делиться с ней этой мягкой, тайной стороной. А она бы хотела.

Здоровяк, сидевший напротив, замер, потом смял в кулаке пустой пластиковый контейнер из-под сливок.

– Если я не мог сделать её своей, то готов принять это. Видеть, как она хочет угодить кому-то еще, было похоже на бесконечный удар по яйцам. Но ты лучше для нее, так что…

Да, наверное, ему следует оставить это. В его интересах было позволить Торпу думать, что он погубит Калли или что там еще за чушь взбредет ему в голову. Но сегодня этот человек был с ним предельно откровенен, а за последние тридцать шесть часов они пережили слишком многое. Они не были друзьями, но их объединяло новое уважение, выкованное в огне. Оба они до мозга костей знали, что другой сделает все, чтобы сохранить Калли в безопасности.

Шон сглотнул.

– Ты не так уж плох для Калли. Она ждет от тебя многого – комфорта, безопасности. – Он должен был выдавить из себя следующую правду. – Даже любви. Она хочет, чтобы ты был в ее жизни. Скорее всего это я здесь незваный гость.

Крепко зажмурив глаза, Торп выглядел так, словно изо всех сил старался держать себя в руках.

– Я люблю ее больше, чем считал себя способным любить любую женщину. Ты даже не представляешь, как мне трудно это сказать, но я чувствую себя обязанным признаться, потому что ты назвал меня трусом и ткнул меня носом в мои чувства, как в собачье дерьмо. Я с болью осознаю, что Калли нуждается в той нежности, которую ты ей подарил. Я не способен на это, – он потер лоб. – Можешь спросить мою бывшую жену.

– Нежность – это не все, что ей нужно, – Шон молился, чтобы в нем было все, что ей нужно, чтобы быть целой. Ночи в «Доминионе», когда он задавался вопросом, как именно дать ей границы, которые одновременно свяжут ее с ним и позволят свободно летать… именно тогда он чувствовал неуверенность. Вот тогда-то он и задумался, не лучше ли ей подходит Торп.

– О, ей нужно гораздо больше, – Торп фыркнул. – Начнем с тщательной трёпки.

– Чертовски верно, – он взял свою чашку и чокнулся ею с чашкой Торпа, который все еще сжимал свою в руке.

Каждый из них сделал по глотку и замолчал, как будто такое долгое общение нервировало.

Принесли еду, но Шон был не особо голоден. Судя по тому, как Торп гонял яичницу по тарелке, у него тоже не было аппетита. Тем не менее, они заставили себя проглотить еду, зная, что им понадобится энергия. Ничего не было сказано о том, как долго они останутся здесь, и что будут делать, если Калли все еще не найдётся через неделю, через месяц… или дольше. Шон не собирался сдаваться и готов был поспорить на свой значок, что Торп тоже.

– Я

пытаюсь понять, хорошо это или плохо, что мы не наткнулись на кого-то в форме, разыскивающего Калли, – внезапно сказал Торп.

– У меня был тот же вопрос, но я склонен думать, что это хорошо.

– Я знаю, что ей удалось покинуть аэропорт без сучка и задоринки, но откуда нам знать, что кто-то еще не нашел Калли…

Захватил ее? Убил? Шон сглотнул. Черт, Торп почти читал его мысли. Но он не хотел озвучивать ни один из этих страхов.

– Нам просто нужно продолжать поиски. Оставаться сильными и настойчивыми. У нас есть одна вещь, которой нет ни у кого другого.

Торп поднял на него несчастные серые глаза, выглядевшие как самый мрачный день.

– И что это? Дай мне хоть что-нибудь хорошее.

Шон не любил обнадеживать понапрасну, но в данном случае он отказывался верить во что-либо, кроме того, что они набросились на мудака, охотящегося за ней только по одной причине.

– Калли – это не просто эпизод для нас обоих. Она что-то значит. Черт возьми, все. Мы знаем ее желания, ее привычки, ее тайные желания. Она не может похоронить все эти части себя навсегда. Когда ей понадобится… – Шон кивнул, желая, чтобы Торп не потерял веру. – Когда она появится в поисках Дома, связи или привязанности, чего угодно, – мы будем ждать.

Но двенадцать часов спустя он уже терял надежду. Они попали в худшие из худших мест в центре. Ужасные, убогие, грязные, наполненный отбросами общества. Он не мог представить Калли здесь. Она будет сиять слишком ярко, будет слишком красивой. Она не сможет долго прятаться здесь.

Продолжая ходить по улицам, они наткнулись на мотель с мигающей бирюзовой неоновой вывеской, которая провозглашала, что это «Летний ветер». Учитывая тот факт, что это был Вегас, это должен был быть намёк на одну из классических мелодий Синатры, но его выцветший фасад заставил Торпа остановиться.

– Любимый сезон Калли, – пробормотал Торп.

– «Лето» также было ее стоп-словом, – Шон сглотнул, переполненный надеждой.

Торп метнул в его сторону острый взгляд. Это знание, казалось, ударило большого Дома в живот.

– Все сходится. Мы должны посмотреть здесь.

Идея была дерьмовой, но Шон согласился.

Место выглядело не просто обветшалым. Оно выглядело дешёвым. Но, похоже, это было первое место за последние двадцать четыре часа, куда Калли могла прийти.

Они с Торпом протиснулись внутрь. Ничего себе, это был один из самых дерьмовых мотелей, которые он когда-либо видел. Окна не мыли уже два десятка лет. В вестибюле ковер под ногами был липким. В воздухе пахло сигаретами, рвотой, мочой и дешевым дезинфицирующим средством. Арендная плата по неделям или часам – очевидно, руководство не придиралось к тому, как долго кто-то оставался, пока они платили.

Внутри стояла женщина, которой, вероятно, было под сорок, но она так выглядела, что ей легко можно было дать за пятьдесят. Она облокотилась на покрытую трещинами белую столешницу из универмага, окрашенную в желтый цвет, одетая в купленную в комиссионном магазине майку, которая открывала декольте, сморщенное от слишком большого количества солнца. Морщинистые губы женщины обернулись вокруг тонкой сигареты, и она глубоко затянулась, прежде чем выпустить дым в его сторону со скучающим взглядом.

– Вы двое ищете комнату? – Ее голос вырвался из горла. – Если вам понадобится больше часа для вашего «дела», то поторопитесь. У нас довольно много народу.

Рядом с ним ахнул Торп, готовый задушить женщину. Он полоснул ее своим самым недовольным взглядом Дома. Через несколько секунд женщина опустила сигарету и настороженно посмотрела на него.

Шон встал между ними, бросив на Торпа взгляд, который говорил ему быть разумным.

– Нет. Нам не нужна общая комната. И вообще любая комната, – он сунул руку в карман брюк и вытащил значок. – ФБР. Я ищу кое-кого.

Блондинка с седыми корнями выглядела так, словно готова была обмочить штаны.

– Клянусь, я велела Джонни быть осторожнее с теми, кого он нанял. Кто это, новый ремонтник? Я подозревала, что он может быть мошенником, но я не знала.

– Сосредоточься, женщина, – рявкнул Торп. – Вопросы задаем мы. Ты ответишь нам точно и честно. Ты не будешь говорить, пока к тебе не обратятся. Если солжешь, будут проблемы. Это понятно?

Женщина испуганно качнула головой.

– Гм... да.

Торп повернулся к нему с мрачной улыбкой.

– Продолжай.

Ситуация не была смешной, но Шон подавил желание ухмыльнуться. Торп привлек внимание женщины, это уж точно. После нескольких слов она не могла не зауважать Митчела. Он полагал, что лидерская жилка Торпа была одной из причин, по которой многие сабы выбирали его в качестве доминанта. И это, вероятно, было одной из причин, почему Калли так привязалась к нему. В глубине души ей нужно было верить, что кто-то присматривает за ней и сдержит ее, если она зайдет слишком далеко. Ей было важно знать, что кто-то может спасти ее, если дело дойдет до драки. Но Калли была так чертовски упряма, и к кому бы она ни обратилась, ей пришлось бы по-настоящему взять себя в руки, прежде чем она прислушалась бы. У Торпа не возникло бы с этим проблем. Он бы наслаждался.

Эта мысль терзала его мозг, когда он вытащил недавно напечатанную фотографию Калли, которую тайно сделал в «Доминионе». На ее губах играла улыбка Моны Лизы, полные розовые губы дразнили и ласкали одновременно, искушая его. Ее глаза светились жизнью и силой. Ее блестящие черные волосы лежали волной на бледной щеке. Дюйм за дюймом нежная кожа, к которой он когда-либо прикасался, притягивала его взгляд вплоть до намека на декольте. Его память дополняла остальное: сладкие розово-ягодные соски, плоский живот, стройные ноги, гладкие бедра, уютную киску. Сексуальная сила в миниатюрной женщине.

Торп толкнул его локтем.

– Продолжай в том же духе.

Оторвавшись от размышлений, Шон кивнул и положил изображение на стойку портье. Он затаил дыхание.

Ее глаза вспыхнули от узнавания, и она посмотрела на него, внезапно торопясь быть откровенной. Тревожный взгляд, который она бросила на Торпа, объяснил почему.

– Да, я ее знаю.

– И что? Продолжай. Когда она зарегистрировалась? – спросил Шон.

– Два дня назад. Посреди ночи.

Бинго!

– Продолжай.

– Она несла красную сумку. По-моему, теперь она блондинка.

Они с Торпом переглянулись. На ней маскировка, как они и подозревали. Но его волнение отразилось в серых глазах собеседника. Наконец они вышли на след Калли. Сердце Шона бешено заколотилось. Его кожу покалывало. Черт, даже его член был набухшим. Инстинкт подсказывал ему, что они уже близко.

Торп положил руки на стойку с обманчивым спокойствием. Высокий и внушительный.

У женщины отвисла челюсть, когда она уставилась на него, моргая так быстро, что Шон удивился, как ее накладные ресницы не оторвало ветром.

– Ты расскажешь нам все, что помнишь, – приказал Торп.

Женщина снова покачала головой.

– О-она попросила угловую комнату рядом с лестницей. Так получилось, что у меня такая была. Она также спросила, где можно поесть и где найти работу. Я отправила ее через улицу в закусочную.

В ту, которая видела лучшие дни десятилетия назад, и где на парковке приютилось много пьяниц.

– Она там работает официанткой? – рявкнул Торп.

– Н-нет. Мой кузен Марти держит клуб в двух кварталах отсюда, и он всегда ищет хорошеньких девушек, поэтому я отправила ее туда.

– Она ушла? – в голосе Дома послышались ледяные нотки.

– Ага. Она работает до двух часов ночи, Марти… хм, звонил мне час назад, чтобы поблагодарить. Меньше, чем через три смены она уже любимица клиентов. Он называл ее золотой жилой.

Торп стиснул зубы, и Шон мог только догадываться, что творилось у него в голове. Наверное, те же самые «какого хрена» мысли.

– Название клуба? – голос Торпа не стал теплее.

Блондинка сглотнула и уставилась на Торпа, почти безмолвно умоляя его о снисхождении.

– «Блестящие цыпочки». Выйдите за дверь, поверните направо и идите.

– Что это за место? – с рычанием вмешался Торп.

– Я знаю, где это, – Шон осторожно толкнул Дома локтем, улыбнувшись женщине. – Какой у нее номер комнаты?

Она перевела на него взгляд и успокоилась. Шон подавил ярость, чтобы послать ей ободряющее выражение. Если тактика «хороший коп – плохой коп» сработает, он будет только за.

– Двести семнадцать, – пробормотала она. – За дверью, налево, потом вверх по лестнице. Это на самом верху.

– Ключ, – Шон протянул руку.

– Я… я действительно не должна этого делать…

Торп угрожающе поднял бровь, обещая возмездие, если она продолжит протестовать. Женщина вскочила и дрожащими пальцами полезла под стол, чтобы достать ключ. Она уронила тот в ладонь Шона, затем перевела взгляд на Торпа, умоляя его одобрить ее действия.

– Ее комната оплачена? – спросил Дом.

– До завтрашнего вечера.

Черт, неужели Калли собиралась уехать из города через двадцать четыре часа или меньше?

– Очень хорошо. Вы можете считать ее комнату свободной в течение следующего часа, – улыбка, которой одарил ее Торп, была ослепительной, хвалебной, когда он нежно похлопал ее по подбородку.

– Спасибо за помощь… как вас зовут?

Она лакала эту улыбку, как котенок свежее молоко.

– Дорин. Сэр.

Если уж на то пошло, улыбка Торпа стала еще шире.

– Ты мне очень помогла, милая Дорин.

– Я пыталась, – выдохнула она с дрожащей улыбкой.

Шон постарался сдержать удивление. Он перегнулся через стойку и шлепнул стодолларовую купюру на стол между ними.

– И ты никогда не видела нас, Дорин.

Она непонимающе посмотрела на него, потом снова на Торпа. Мужчина лишь выжидающе посмотрел на нее, и она энергично кивнула.

– Никогда.

Шон взял ключ и повернулся к Торпу, все еще держащего женщину загипнотизированной.

– Пойдем.

Глава 10

Торп повернулся к нему, когда они вышли из вестибюля отвратительного мотеля и направились к джипу.

– Так где же этот клуб?

– Через минуту. Сначала мы должны проверить ее комнату, – Шон наклонил голову в сторону лестницы, ведущей на второй этаж заведения.

– К черту все, что есть в ее комнате. Нам нужно добраться до «Блестящих Цыпочек» сейчас, пока она снова не сбежала.

Шон взглянул на часы.

– Я тоже хочу с ней связаться. И ты это знаешь. Еще нет часа, а она работает до двух, так что у нас есть немного времени. Но мы не можем оставить после себя никаких следов Калли, которые мог бы найти любой, кто ее ищет. Если нет следа, то и преследователей становится меньше.

Торп стиснул зубы.

– Мне это не нравится.

– Мне тоже, но у тебя есть другие варианты?

Это раздражало, но Шон был прав. Торп со вздохом согласился.

– Ладно. Хорошая новость в том, что это, вероятно, займет пять минут или меньше, так как Калли не будет выкладывать свои пожитки. Черт возьми, она была со мной почти три месяца, прежде чем положила что-то из своих вещей в ящик.

Шон смотрел на верхний этаж мотеля, холодный ветер пустыни хлестал по его легкой куртке.

– Давай сделаем это быстро.

Кивнув, Торп последовал за Шоном и бросился к лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, пока не достиг потрескавшегося цементного пола. Ржавые перила когда-то были выкрашены в ярко-синий цвет, но со временем краска на них выцвела и потрескалась. Синие шторы с затемненной подкладкой в каждом из грязных окон комнаты выглядели достаточно грязными, чтобы быть питательной средой для бактерий и яиц насекомых. Через несколько дверей мужчина и женщина спорили во все горло. Вдалеке раздался выстрел, взвизгнули шины.

Торп знал, почему Калли выбрала именно это место, но все равно недоумевал, какого черта она здесь делает. Должно же быть какое-то другое место, которое не было бы таким захолустным.

В лунном свете он подошел к первой двери наверху лестницы и с трудом разглядел потускневшие медные цифры.

– Калли выбрала угловую комнату, с лестницами в обе стороны, – прокомментировал Шон.

– Очевидно, она заранее осмотрела это место.

– Умная девочка.

Когда они направились в указанную комнату, Торп кивнул ему.

– Ты знаешь, что это так. Не стоит ее недооценивать.

– Нет.

Шон покачал головой.

– Я совершил эту ошибку в прошлый раз.

Они достигли двери, и Шон вставил ключ в замок, затем толкнул ее, открывая. Как только он это сделал, Торп протиснулся мимо него и включил свет. Он пожалел, что сделал это. Ковер был какого-то неопределенного цвета, который, возможно, когда-то был бежевым. Стены обшиты выцветшими дубовыми панелями. На потолке были видны следы повреждения водой. Ветхий кондиционер контролировал температуру в комнате – вроде того. Шторы были выцветшими голубыми в цветочек, они заставили бы съежиться даже прабабушку. Покрывало на кровати было из дешевого полиэстера, имитирующего горошек и зигзагообразные полосы. Светильник в ванной комнате был без плафона

По стене над смятой, неубранной кроватью полз таракан.

– Что за гребаная дыра.

Шон в оцепенении и ужасе оглядел комнату.

– Так она жила до того, как пришла ко мне, – сказал Торп глухим голосом.

– Я знал это из отчётов, но черт возьми.

– Как она могла вернуться к этому после всего …

Торп сжал губы, отказываясь терять контроль над своим гневом – или чувствовать себя слишком обиженным.

– Когда я доберусь до нее, она не сможет сидеть целую неделю. И это только начало того, что я запланировал для нее.

– Лучше растянуть это на две недели. У меня есть кое-какие идеи.

Торп отбросил в сторону тот факт, что Шон не возражал против того, чтобы он отшлепал Калли. Да, она сняла ошейник, но не обсуждала это с Шоном, который, вероятно, не считал их отношения законченными. Торп знал, что девушка никогда не будет принадлежать ему, но он отказался позволить этому поведению сойти с рук, не вставив свои 5 копеек – и еще немного.

Они быстро обыскали комнату. Он нашел ее рюкзак в шкафу и схватил его. Не было и следа красной спортивной сумки, которую она таинственным образом приобрела в туалете аэропорта. Больше у нее в комнате не было ничего личного. Даже ее зубная щетка была убрана обратно в соответствующий пластиковый держатель в сумке на молнии. Использованный кусок мыла сказал ему, что она принимала душ. Сквозь запах плесени и несвежих сигарет, пропитавших мотель, он уловил легкий след ее запаха.

Когда запах Калли запечатлелся в его мозгу, бурлящая кровь наполнила член. Желание пещерного человека схватить ее, связать и трахать до тех пор, пока она не поймет все причины, по которым она никогда больше не сможет убежать от него, охватило Торпа

– Она была здесь, – подтвердил Шон, нюхая простыни.

– У меня ее вещи.

Он указал на рюкзак, перекинутый через плечо.

Шон показал ему большой палец и направился к двери. Торп следовал за ним по пятам. Вернувшись в вестибюль, он бросил ключ Дорин с суровым предупреждающим взглядом. Женщина выглядела запыхавшейся и одновременно готовой наложить в штаны, когда он ушел. Она не стала бы говорить без существенного стимула. Не идеальное решение для обеспечения безопасности Калли, но лучшее, что он мог сейчас сделать.

Вернувшись в джип, Шон завел двигатель и включил фары. Торп бросил рюкзак Калли внутрь и закрыл пассажирскую дверь, в то время как другой мужчина дал задний ход и выехал со стоянки.

Путешествие к «Блестящим Цыпочкам» показалось ему самыми длинными двумя кварталами в его жизни. Когда они добрались до захудалого бара, его худшие опасения подтвердились. Окна были закрыты и выкрашены в тот же цвет, что и наружные стены. Большая неоновая вывеска над зданием рекламировала «ДЕВУШКИ ТОПЛЕС!»

Торп выругался.

Это был гребаный стриптиз-клуб. Калли лучше надеяться ради ее же блага, что она работала просто официанткой.

Низкопробная клиентура была смесью местных жителей и туристов. Все они выглядели так, словно отсидели срок. Никто из них, казалось, не относился к происходящему слишком серьезно.

Когда они подошли к входной двери, большой вышибала стоял, бормоча напоминание о плате под хриплую музыку. Десять баксов с минимальной выпивкой в два стакана. Парни перед ними вытащили большую пачку наличных, которую, он готов был поспорить, они получили не совсем законным способом.

Когда они с Шоном вытащили по купюре и вошли в дверь, дым, несвежее пиво, пот и блеск обрушились на них. Черт возьми, это место было худшим из всех притонов.

На провисшей сцене кто-то по имени «Взбитые сливки», одетая в два маленьких пирожных, созданных, чтобы выглядеть как ее тезка, отдавала последние поклоны. Ее мать определенно не давала ей этого имени, как и оттенка рубиново-рыжих волос. Она выглядела так, будто у нее были не все зубы.

Голос ди-джея звучал скучающе, когда он сказал публике поаплодировать женщине. Редкие аплодисменты перешли в болтовню. Несколько купюр валялись на сцене, пока Торп изучал девушек, подающих напитки, надеясь…

Но он не видел ни одной официантки, у которой было бы лицо, телосложение или врожденная грация Калли.

Гребаный ад.

Шон тоже огляделся, явно обеспокоенный.

– Куда, черт возьми, она подевалась?

Торп не думал, что Дорин была настолько глупа, чтобы позвонить своему кузену и попросить его предупредить Калли.

– Я надеюсь, что она в туалете. Или несет кому-нибудь выпить.

– Если она уже стала любимицей клиентов, я сомневаюсь, что она подает напитки, – сумел прорычать Шон, скрипя зубами.

– Если это так, то она, вероятно, появится, когда ночь будет в самом разгаре, ближе к концу смены.

Через двадцать минут или меньше.

Черт побери, он прав.

– Мы не знаем ее сценического имени, поэтому понятия не имеем, кого спрашивать.

– Если только я не ворвусь в заднюю часть клуба со своим значком и не вытащу ее отсюда.

В этой идее были свои достоинства. Торп огляделся, пытаясь понять, какова будет реакция руководства на присутствие агента ФБР среди них, когда официантка подошла за их заказами на напитки. По правде говоря, он ничего не хотел, но заказал бурбон с водой, зная, что не станет его пить. Шон попросил водку с тоником, а затем жестом подозвал ее к себе в перерыве между музыкой.

– Мне кое-что интересно, милая девушка, не могла бы ты кое-что рассказать?

Шон перешел на шотландский акцент и улыбнулся прыщавой официантке, которая едва ли выглядела совершеннолетней и совершенно ослепленной. Федерал, выдав немного наличных, скрепил сделку.

– Я расскажу тебе все, что угодно. Мой размер бюстгальтера D. Они настоящие.

Это было не так, но Торп не собирался утруждать себя обсуждением достоинств девушки.

– Ты права, соблазнительно. Но я интересуюсь новой девчонкой. Для моего друга.

Шон махнул рукой на него.

Официантка скорчила кислую мину и закатила глаза.

– Все клиенты, типа, совершенно без ума от Джуси. Не то чтобы у нее была волшебная киска.

Джуси?

Торп бросил взгляд на Шона, который, казалось, был готов не согласиться с официанткой, но ему удалось выдавить из себя еще одну улыбку.

– Джуси, говоришь? Расскажи мне еще. Мой друг очень заинтересован.

– Она антисоциальная. Разозлила всех девчонок. Взбитые сливки и Блестящая Глотка – обе ее терпеть не могут. Два дня здесь, и у нее уже больше поклонников, чем у всех остальных. Теперь, если вы двое позволите…

Она улыбнулась, демонстрируя слегка неровные зубы.

– Как она выглядит? – спросил Шон.

– Блондинка, голубоглазая, грудастая. – Девушка вздохнула. – В ней ничего особенного.

– Когда она выходит на сцену?

Официантка открыла рот, чтобы ответить, но голос ди-джея из динамиков заглушил ее.

– Она новенькая. Она потрясающая. Она – твоя самая влажная мечта. Поаплодируйте Джуси!

Шон напрягся, выглядя так, словно его ярость поднялась на десять уровней. Поскольку Торпу хотелось придушить ди-джея и убить всех, кто стоял между ними и сценой, это его вполне устраивало.

И если Джуси и Калли были одним и тем же человеком, ускользнуть незамеченными с девушкой на буксире стало невозможно.

Зазвучала музыка, Бритни Спирс выступила с какими-то чертовски наводящими на размышления текстами. Затем занавес раздвинулся, и начался следующий акт. Несмотря на яркий свет, весь макияж и скудный костюм, Торп сразу понял, что это Калли.

Она определенно не была официанткой.

Мурашки пробежали по его спине. Ему не терпелось запустить пальцы в ее шелковистые волосы. Даже находясь с ней в одной комнате, он становился титанически твердым, так что, если бы он не знал во всех других отношениях, что нашел Калли, его реакция сделала это чертовски очевидным.

Пока он наблюдал за ней на сцене, официантка топнула ногой и фыркнула. Он едва взглянул на официантку. Калли захватила его, кружась перед толпой в школьной форме в комплекте с клетчатой юбкой. Ее светлый парик был заплетен в длинные косички. Свист и окрики усилились, и она изобразила призывную улыбку. Но ее глаза… Они не приглашали. Поскольку он знал Калли, то мог прочесть это выражение. Она выглядела одновременно взволнованной и напуганной до безумия.

Рядом с ним Шон выругался и наклонился вперед, сверля ее взглядом. Торп почувствовал недовольство этого человека. Оно отражало его собственное. Ярость вскипела, и он знал, что Калли почувствует каждый дюйм их неодобрения, как только они доберутся до нее.

– В ее досье не указано, что она когда-либо опускалась так низко, – прорычал Шон.

Торп не сводил с нее глаз.

– Я не думаю, что она когда-либо была в таком отчаянии.

Шон мрачно кивнул, и они наблюдали, как она медленно потянулась к верхней пуговице блузки.

Напрягшись еще до того, как она успела ее расстегнуть, Торп задался вопросом, переживет ли он следующие три минуты. Он заерзал на месте, страстно желая штурмовать сцену, забрать ее и дать ей почувствовать всю меру последствий.

– Какой, блять, план?

– Было бы лучше, если бы мы не устраивали сцен, – процедил Шон, стиснув зубы.

– Но в ту минуту, когда музыка закончится…

– Мы собираемся схватить ее и вытащить отсюда. Я полностью с этим согласен.

– Я рассчитывал на это.

Калли расстегнула верхнюю пуговицу, затем другую, и третью. Секунды тикали одна за другой в ужасающем шоу, которое медленно обнажало ее молочную плоть и заставляло всех мужчин в комнате кричать, что они хотят её. Каждый мускул в теле Торпа кричал ему, чтобы он прекратил эту пародию, даже когда его голова заставила замолчать внутреннего неандертальца и велела ему держать задницу на месте. Они не могли устроить сцену.

Слегка повернувшись, Калли отвернулась и позволила белой рубашке соскользнуть с ее плеч. Она оглянулась на аудиторию и преувеличенно подмигнула. Даже в ужасе, в ней было что-то безошибочно особенное. Она обладала добротой, которую не убила ее трудная жизнь. Но девушка все еще излучала секс от блеска глаз и надутых блестящих губ, вплоть до покачивающихся бедер и розовых кончиков пальцев, выглядывающих из черных лакированных туфель на шпильках. Отрицать, как сильно он хотел ее, больше было невозможно. Он никогда не встречал женщину, перед которой не мог бы устоять – до Калли. Торп боялся, что снова уйти от нее будет все равно, что пытаться плыть против бушующей приливной волны.

В такт музыке Калли задрала преступно короткую юбку и продемонстрировала зрителям свои греховно маленькие стринги и ягодицы, прежде чем ткань снова мягко упала на ее зад. Гиканье и свист усилились. Вышибала неподалеку молча стоял и наблюдал.

– Покажи свои сиськи! – крикнул кто-то рядом со сценой.

– Дай мне кусочек этой сочной задницы, – потребовал другой.

Мысль о том, что Калли на виду у этих мудаков, и они жаждали ее отшлепать, вызывала у него нечто среднее между тошнотой и жаждой убийства.

– Черт бы все это побрал.

Шон вцепился в стол, выглядя готовым к драке.

– Эти три минуты тянутся чертовски долго.

Торп не мог не согласиться.

– Это закончится.

Необходимое зло.

Но успеет ли это закончиться, прежде чем они сойдут с ума? Он не был уверен в этом, особенно когда рубашка соскользнула с изгибов ее локтей на сцену, оставив ее верхнюю половину одетой только в почти прозрачный кружевной бюстгальтер. Когда она снова повернулась к зрителям, невозможно было ошибиться в розоватом оттенке ее набухших сосков.

Калли выгнула спину, провела ладонями по груди, по плоскому животу, затем прижала пальцы к своей киске. Аудитория начала кричать на децибелах, близких к уровню студенческих вечеринок. Торп начал потеть. Господи, он знал, какова на вкус ее сладкая киска, и у него потекли слюнки от еще одного шанса приготовить из нее еду. Конечно, каждый мужчина в этой комнате хотел такой возможности. Один начал колотить по сцене. Другие присоединились, хлопая по деревянной поверхности в такт музыке, требуя от нее большего.

Черт возьми, это выходило из-под контроля, и Торпу потребовалось все, что у него было, чтобы остаться на своем месте.

Мужчина в дешевом костюме с усами сутенера и бритой головой придвинулся ближе. Он явно считал себя особенным. С уверенной ухмылкой он перегнулся через угол сцены, держа в руке стодолларовую купюру. Он что-то сказал Калли, чего Торп не расслышал из-за музыки. Ее глаза расширились. Еще больше беспокойства отразилось на ее лице, но она протанцевала в направлении чувака.

Покачиваясь, она задрала юбку перед ним и закружила бедрами, вращаясь, пока не попятилась к нему. Затем она присела на корточки, соблазнительно покачивая задницей перед его лицом. Ее глаза закрылись. Любому, кто ее не знал, могло показаться, что она охвачена страстью, но Торп видел все иначе. Он не сомневался, что по ее коже побежали мурашки, и она едва сдерживалась, чтобы не убежать со всех ног.

Однако то, что она не получала удовольствия, не означало, что она собиралась избежать наказания. У нее были защитник и Дом, оба из которых сделали бы все, чтобы помочь ей. Доверяла ли она кому-нибудь из них? Нет. Она только что ушла. Шон, он вроде как понял. Черт возьми, Торп и сам не доверял этому человеку, пока…? Может быть, до вчера. Или за день до этого. Их дни вместе. Но Калли знала его четыре гребаных года. За все это время она так и не поняла, что ему не все равно, что он сделает все, чтобы помочь ей?

Теперь она, черт возьми, поймёт.

Очевидно, она запаниковала. Он понимал это – до определенной степени. Но отказался принимать извинения от Калли. Она собиралась научиться полагаться на мужчин, которые любили ее. Что бы ни случилось дальше, сможет ли он никогда больше не прикоснуться к ней после ее наказания сегодня вечером, он научит ее раз и навсегда обращаться к нему, если она когда-нибудь снова окажется в беде.

Слизняк в узком черном галстуке и с купюрой в руке засунул ту сзади в ее стринги, а затем долго ласкал задницу. Другой рукой он провел по ее бедру, глядя на нее так, словно она была особенно изысканным куском филе.

Торп почувствовал, как из ушей у него идет пар, и, черт возьми, взорвался.

Когда он вскочил на ноги, Шон был прямо рядом с ним, сжав кулаки. Торп отшвырнул свой стул в сторону и направился к Калли, стоя плечом к плечу с другим мужчиной.

Калли отклонилась от ощупывания, съеживаясь в ответ. Пытаясь скрыть свою реакцию, она послала мужчине легкую улыбку через плечо, а затем, пританцовывая, ушла. Торп почувствовал, как его кулаки сжались от желания забить этого ублюдка до смерти.

Шон оказался быстрее, схватил сукина сына за загривок и что–то прорычал ему на ухо. Подонок попытался сопротивляться, но федерал проявил себя крутым парнем, блокируя каждое движение противника, а затем ударил подонка лицом о ближайший столб. Торп подбежал, более чем готовый помочь. Он был рад, когда Шон дернул ублюдка назад, демонстрируя сломанный, кровоточащий нос. На самом деле, он надеялся, что Шон нанес непоправимый вред этому мудаку за то, что тот посмел прикоснуться к Калли.

Торп отчаянно искал ее снова. И он нашел ее, черт возьми. Ее аккуратная спина показала ему, что теперь она обслуживала мужчин на другой стороне комнаты, все еще держа юбку задранной и покачивая бедрами, пока еще несколько мужчин не засунули еще пару купюр в ее стринги. Они выли, пока она соблазняла их, и все больше парней подходили к сцене с деньгами, просто желая получить шанс приблизиться к Калли.

Пока Торп отвлекался на нее, Шон и мудак ввязались в драку. Очевидно, федерал был более занят, наблюдая за Калли, чем за локтем жирного урода, прилетевшего ему в живот. Когда Шон хмыкнул и увернулся от размахивающих кулаков парня, Торп приблизился. Как и вышибала.

– Никаких драк, – прокричал он сквозь музыку. – Разбирайтесь на улице.

– Да, убери от меня свои гребаные руки, придурок! – сказал Дешевый Костюм. – Я дал шлюшке немного денег. И что с того?

О, вот оно что. Домы иногда называли своих сабмисивов «шлюхами», но в качестве формы нежности, каким бы странным это ни казалось другим. Не все понимали, но это относилось к их образу жизни. Даже если бы он никогда не назвал Калли своей шлюхой, никакой другой случайный член не стал бы обзывать девушку, когда он совсем ее не знал и понятия не имел, насколько это далеко от истины.

– Не прикасайся к ней больше.

Шон выглядел готовым убить.

– Смирись с этим, – продолжал разглагольствовать подонок. – Она тебе не принадлежит.

– Вообще-то, – бросил Шон в ответ, – принадлежит.

Торп нанес удар, угодив ублюдку прямо в челюсть, и от силы удара тот, пошатнувшись, рухнул на землю, потеряв сознание. Вышибала повернулся к нему с угрожающим взглядом и потянулся, чтобы вышвырнуть его за дверь.

Черт, ему следовало сдержаться. Он не мог позволить, чтобы его вышвырнули.

Торп снова повернулся к Калли. Она метнула взгляд в его сторону, чтобы понять причину суматохи. Их взгляды встретились, и электричество обожгло его вены. От шока ее глаза расширились, а щеки побелели. Затем ее взгляд метнулся к Шону. Она ахнула, как будто увидела привидение.

Несмотря на то, что она еще не закончила свой номер и музыка все еще играла, она повернулась и бросилась к занавесу в задней части клуба.

Вышибала посчитал сохранение таланта важнее, чем удержание нескольких парней от драки, поэтому он побежал за Калли, крепко схватив ее как раз перед тем, как она смогла ускользнуть за кулисы.

Она боролась и ругалась, требуя, чтобы ее освободили, толпа коллективно освистала ее отступление.

– Покажи свои сиськи! – повторил мужчина в первом ряду.

Вышибала потащил Калли обратно к середине сцены, затем встал между ней и занавесом.

– Заканчивай чертов номер, или Марти уволит тебя.

Как и следовало ожидать, в тот момент, когда здоровяк отпустил ее, она снова бросилась бежать, на этот раз к лестнице, ведущей на клубный этаж. Она ценила свою свободу гораздо больше, чем эту дерьмовую работу.

Но Торп был на шаг впереди нее. Он стоял у подножия лестницы, загораживая ей выход со сцены. И в этих туфлях спрыгнуть с высоты пяти футов на землю было бы невозможно.

Они окружили ее.

Шон быстро оценил ситуацию, вскочил на сцену и полез в карман, чтобы показать свой значок куску мяса.

– ФБР. Если не хочешь неприятностей, отдай девочку мне.

Здоровяк напрягся, музыка резко оборвалась, и его глаза сузились, когда он увидел Шона, а затем значок. Он отступил назад и вскинул руки в воздух.

– Мы только что наняли ее, чувак. Мы не хотим неприятностей. Забирай ее.

Калли бросила на Шона вызывающий взгляд и сквозь шум толпы предупредила:

– Держись от меня подальше.

– Даже не мечтай, милая.

Эти слова были клятвой, Шон подошел ближе, но выражение его лица горело чистым предупреждением. Он хотел отстоять свое.

Она замерла, затем ее взгляд метнулся по комнате. У Торпа внутри все сжалось. Черт побери, она собиралась сбежать.

Он открыл рот, чтобы предупредить Шона, но она оказалась быстрее, сняв одну из своих ужасных туфель и бросив ее в сторону Шона. Самодельное оружие Калли ударило его в плечо, затем она положила руку ему на грудь и вывела его из равновесия. Пока Шон пытался прийти в себя, она сорвала второй каблук и угрожающе подняла его на вышибалу. Он бросился на нее и схватил за запястье, резко сжимая, чтобы она не бросила туфлю. Поэтому она пнула его по яйцам.

Когда невероятно глупый халк упал на колени, схватился за свои гениталии и застонал, Калли пробежала мимо него и скрылась за занавесом, исчезнув за кулисами.

Торп бросился за ней вверх по лестнице, прорвавшись сквозь занавеску как раз вовремя, чтобы увидеть, как она распахнула потрепанную промышленную заднюю дверь и помчалась в переулок за зданием. Он выругался и бросился за ней.

Металлическая дверь захлопнулась, и Торп толкнул ее, вышел в переулок. Под светом лампы, кишащей насекомыми, он посмотрел налево, затем направо, прежде чем увидел Калли, которая в лихорадочной панике мчалась босая, искусственные светлые косички, свисающие по ее бледной спине, спасали от обнаженности только ремешок крошечного сексуального лифчика. Черт возьми, она вот-вот либо наступит на стекло, либо будет изнасилованной каким-нибудь головорезом. Конечно, она была в режиме автопилота и не использовала логику, но о чем, черт возьми, она думала?

Одно сразу стало ясно: Калли была моложе и на удивление быстрой. Но если он снова выпустит ее из своих объятий, то не переживет.

Торп бросился за ней так быстро, как только позволял его шаг, с успехом догоняя босоногую девушку. Она почти достигла конца переулка, что его не беспокоило... Пока мимо не проехало такси. Вот подстава.

Так или иначе, он должен был остановить Калли. Ногами он не успел бы догнать ее вовремя. Как и Шон, который, как он слышал, пыхтел позади него. Как только Калли сядет в такси, Торп понимал, что она уедет навсегда. Она определенно заберет его сердце с собой. Как и сердце Шона.

Твою мать.

Между огнями других предприятий и луной он мог видеть, что переулок был благословенно пуст. Поэтому он сделал единственное, что, по его мнению, могло остановить охваченную паникой девушку.

– Каллиндра Алексис Хоу, остановись и посмотри на меня сию же минуту.

Глава 11

Когда Калли услышала, как Торп прокричал ее настоящее имя, ее сердце остановилось. Он знал? Она обернулась, все еще пятясь, глядя в его серые глаза. Как? Когда? Что выдало ее?

К черту, его жизнь стала в тысячу раз сложнее – и опаснее. Она не хотела этого для него.

В испуге она качнула головой, пытаясь вдохнуть.

– Ты ошибаешься. Это не я.

Торп нагнал ее решительными шагами, с твердым лицом и протянутой рукой. Позади него Шон, коварная змея, ринулся к ней со скоростью локомотива. Она развернулась и бросилась прочь. Какого черта он здесь? С Торпом? Она не могла допустить, чтобы они схватили ее.

Калли помчалась к такси в пятидесяти футах от нее, стоявшее на углу и дожидавшееся, когда загорится зеленый свет. Одетая только в бюстгальтер и короткую юбочку, она, вероятно, могла бы привлечь его внимание. Может быть. В этом районе, может, и нет. Хорошо, что у нее в стрингах были деньги. Ей нужно забрать свою сумку в мотеле, затаиться ненадолго, а затем найти автобусную остановку…

– Не смей лгать, – Торп кричал ей вслед. – И сбегать!

– Не верь Шону, – она бросила это через плечо.

– Метка на твоем левом бедре от пули киллера. Я трогал ее своими гребаными руками.

Два декабря назад, да, когда он был так близко. Это объясняло многое, например, почему после стольких страстных поцелуев, каждый из которых был изысканным обещанием, он ушел, не сказав ни слова, и оставил ее с болью в груди. И почему он с тех пор прекратил почти все романтические и сексуальные контакты с ней.

За последние два года Торп ни разу даже не намекнул, что знает правду. И, несмотря на огромную награду за ее голову, он тоже ее не сдал.

Шон сделает это, как только она остановится. Она видела его значок в «Блестящих Цыпочках». Очевидно, она ошибалась в нем. Видимо, он не был киллером, пытающимся убить ее или заказным охотником за головами, но он черт возьми был тем, кто точно арестует ее при первой же возможности.

– Стой! – прогремел Торп.

Его шаги слышались все ближе и ближе, но она не смела послушать его слова.

– Отпусти меня!

– Никогда!

От железной решимости в его тоне сердце Калли заревело сильнее. Она оглянулась через плечо. Конечно же, он приближался – быстро. Шона нигде не было видно. Это не имело значения. Она была почти у такси...

Оставалось около десяти шагов, как она наступила на камень. Он пробил ей пятку, разрезая кожу. Боль пронзила ногу. Она пыталась не позволить боли остановить ее, но, когда она снова ударила ногой по асфальту, камень еще глубже проник в ее кожу. От резкой боли она чуть не рухнула на землю. Она замедлилась, захромала, и Торп оказался почти на ней.

Запаниковав, Калли открыла рот, чтобы крикнуть водителю такси – или вообще кому угодно, кто услышит. Но тут выскочил Шон из-за мусорного бака и обнял ее за талию, как клещнями. Другой он зажал ей рот.

– Стой! – пропыхтел он.

Его теплое дыхание касалось ее лица, его тело словно печь для ее холожной кожи, блестело от пота. Она ощутила поддержку и безопасность. Она хотела утонуть в этом. Она истосковалась по его нежному прикосновению, его пылким поцелуям…

Каждое из которых было ложью.

Ее мозг вопил, что она должна вырваться и бежать. Калли резко вздрогнула, чтобы освободить рот и сказать Шону, чтобы он пошел к черту. Но он держал крепко. Торп накрыл ее спину, задержав руками ее бедра. Она пыталась оставаться сильной и дерзкой, но он накинул ей на плечи пиджак, чтобы согреть и обездвижить ее. Сразу же одежда погрузила ее в тепло его тела. Их горячее дыхание ласкало ее кожу. Их пьянящие мужские ароматы кружились вместе, их напряженные тела окружали ее.

– Не двигайся, – Торп прорычал, – ты и так достаточно в дерьме.

При этих словах она вздрогнула. Затем, буквально в нескольких футах от нее, такси умчалось, унося с собой единственный путь к спасению.

Наконец, Шон медленно убрал руку от ее губ, глядя на нее голубыми глазами, пронзая ее, несмотря на плохое освещение и тени. Ее сердце билось чаще от вида некогда любимого лица. Она всегда ассоциировала его с терпением и нежной заботой. Теперь она знала, что он мошенник со значком, достаточно бессердечный, чтобы украсть ее сердце, просто чтобы поймать ее.

– Убери свои грязные руки от меня.

Лицо его напряглось от досады, Шон прищурился, глядя на нее.

– Хочешь добавить что-то ещё к своему наказанию, милая? Не рекомендую. Твоя задница и так будет болеть.

– Ты со своим фальшивым акцентом иди в задницу. Я сняла ошейник, так что тебе нечего меня трогать.

– Это не совсем так работает, Калли, и ты это знаешь, – пробормотал Торп в ее ухо.

Она повернула голову к мужчине, которому однажды поверила и которого полюбила больше всех.

– Теперь ты на его стороне? Никогда не подумала бы, что ты будешь настолько доверчив, чтобы поверить в его слова.

Торп обернулся к Шону.

– Следующие десять минут нет смысла в каких-либо разговорах с ней.

Шон хмыкнул.

– И в следующее тысячелетие тоже, думаю. Это не лучшее место для разговоров.

– Точно.

– Останься с ней. Я подъеду на машине.

Она могла почувствовать улыбку Торпа.

– Я точно сделаю все, чтобы она никуда не сбежала.

У Калли отвисла челюсть. Когда, черт возьми, они стали такими дружными? И почему Торп поверил этому кретину?

Ее голова все еще кружилась, Шон побежал прочь. Она боролась с хваткой Торпа, надеясь, что мимо них проедет еще одно такси. Но даже если бы повезло, она не думала, что сможет убежать от него с больной ногой.

– Почему ты помогаешь этой крысе? – она всегда думала, что Торп будет на ее стороне, и теперь узнав обратное, она чувствовала, будто кто-то вырвал ее сердце из груди ломом. – Он хочет посадить меня в тюрьму.

– Шон хочет защитить тебя, дорогая. Как

и я. Не смотри на меня так, – потребовал он. – Ты ничего не спросила перед тем, как сделать такие выводы. Ты просто сбежала. И ты была чертовски не права.

– Он одурачил тебя, как одурачил меня.

– Если бы он хотел арестовать тебя, он мог бы сделать это в любое время в течение последних семи месяцев, – рассуждал Торп. – Он мог бы привлечь небольшую армию агентов и позволить им вытащить тебя. Я бы не смог их остановить. Если ты думаешь, что он изо всех сил торопится запереть тебя и выбросить ключ, спроси себя, почему он еще не сделал этого.

Калли попыталась. Была логика в словах Торпа, но она так долго убегала. Ее реакция на побег была укоренившейся. Ее тело все еще было в панике. Эта мысль вертелась в ее голове... Что, если Торп ошибался?

– Детка, – его низкий голос успокаивал. – Подумай об этом.

– Так какого черта он не рассказал мне, что он был агентом?

– Потому что ты сбежала бы немедленно, как только узнала бы, что он из ФБР. Мы все это знаем, особенно Шон. Ты не доверяешь, Калли, и мы знаем причину. Но теперь все изменится. Никто из нас не будет рисковать тобой. Если мы не сдали тебя за два миллиона до сих пор, значит, мы не хотим этого.

Фары осветили потрепанный переулок, прежде чем серебряный джип, которого она не знала, остановился рядом с ними. Шон высунул голову из окна.

– Кто-то уже вызвал полицию. Они в двух кварталах. Залезайте.

Кровь Калли остыла, Торп выругался и толкнул ее к машине. Она уперлась пятками.

– Калли! – прорычал Торп. – Садись в гребаную машину.

Вероятно, у нее был больше шансов ускользнуть от местной полиции, чем от ФБР. Возможно, ей удастся убедить полицейское управление Вегаса, что она стала жертвой случайного нападения в этом переулке. Возможно, они освободят ее до того, как выяснят, кто она такая, и ее уже не будет рядом задолго до того, как они узнают правду.

Но это приведет Торпа… куда? В тюрьму? А что насчет Шона? Если он действительно не пытался сдать ее за деньги или за бонусы на работе… Последствия были ошеломляющими. Полиция подумает, что парни похитили ее или что-то в этом роде? Что, если они не могли уйти? Что, если бы она не смогла? Миллион мыслей проносились в ее голове, и она не могла уловить ни одной из них. С одной стороны, она так долго полагалась на себя, что на самом деле не знала, как отказаться от контроля. С другой стороны, как сказал Торп, они не отказались от нее и не позволили никому увезти ее, так зачем им начинать сейчас?

Черт, она не знала, что делать.

– Поверь мне, Калли, – Шон уставился на нее через окно со стороны водителя. Он протянул ей одну руку, и его серьезное выражение лица заставило ее поверить ему. – Что бы ты ни думала, я клянусь, что сейчас я здесь не из-за своей работы. Я бы сделал все, чтобы ты была в безопасности.

Его слова заставили ее растаять немного больше, чем следовало. Боже, она так сильно хотела ему верить. Если она ошиблась и села в этот внедорожник, это может означать конец ее свободе. Ей не удавалось так долго ускользать от поимки, потому что она принимала решения сердцем.

Крик с парковки «Блестящих Цыпочек» заставил ее резко повернуть голову, и ее взгляд попытался проникнуть сквозь темноту и расстояние. Торп, однако, просто потерял терпение.

С ворчанием он поднял ее, рывком открыл дверь на заднее сиденье и бросил ее внутрь. Она упала на кожаные сиденья, пробираясь к дальней стороне внедорожника, когда Торп запрыгнул внутрь и захлопнул дверь.

Калли все это не понравилось – слишком неожиданно, времени на раздумья не было. Она не убегала с другими людьми. Ей удалось сбежать в ту роковую ночь, когда была убита ее семья, и она все еще была жива сегодня, потому что оказывалась на шаг впереди полицейских и убийц, преследовавших ее. Она не собиралась тащить Торпа в эту грязь. И она все еще колебалась, верить ли Шону.

Рванувшись к пассажирской двери с дальней стороны машины, Калли схватилась за ручку, готовясь снова вываливаться в холодный ноябрьский вечер и проскочить расстояние до... чего–нибудь. Там, где не было Торпа и Шона.

Шон просто запер двери, выключил фары, а затем рванул в ночь. На первом повороте он снова включил фары и влился в поток машин, слившись с любой другой машиной, преследующей Госпожу Удачу на улицах Вегаса.

– Ты с ума сошел? – крикнула она Торпу. – Ты понимаешь, что произойдет, если власти узнают, что ты сознательно помогаешь беглянке сбежать? Одно дело, когда ты мог сказать, что я тебе солгала. Тогда ты мог бы стать жертвой. Тогда бы ты не попал в тюрьму. – Она пристально посмотрела на Шона, сидевшего за рулем. – И если ты не собираешься арестовывать меня, понимаешь, что можешь потерять работу? Какого черта вы двое делаете?

– Ты хочешь объяснить? Шон посмотрел на своего нового «приятеля» в зеркало заднего вида.

– Мне нужно убедиться, что за нами не следят, и попытаться решить, куда мы можем поехать отсюда.

– С удовольствием.

– Хорошо. У меня такое чувство, что у нас мало времени. Ты уже собрал все в комнате и положил вещи в машину?

– Да.

– Это касается нас обоих. Продолжай.

Торп кивнул ему, затем повернулся к ней с таким угрожающим взглядом, что она обнаружила, что медленно отползает назад, пока дверца машины не убедилась, что ей больше некуда идти.

Калли сглотнула.

– Что? Я… я позаботилась о себе. Я не могла ожидать, что вы двое…

– Были разумно озабоченными людьми, которые хотели, чтобы ты была счастлива и в безопасности? Поговорить с двумя мужчинами, которые всегда будут ставить твое благополучие превыше всего остального?

Черт возьми, он был полон решимости заставить ее почувствовать себя глупой и безответственной.

– Шон был лжецом. Откуда мне было знать, что он не выдаст меня?

– Прости за эту уловку, милая. Но мне пришлось создать прикрытие, чтобы попасть в клуб и уберечь всех от подозрений, особенно тебя.

И разве она не чувствовала себя идиоткой, попавшись на это – и на него?

– Отличная работа, мистер Киркпатрик. Ты меня одурачил.

– Маккензи, – поправил он. – Шон Маккензи – мое настоящее имя. Вот.

Он передал ей маленький кожаный футляр. Она перевернула его, когда он включил внутреннее освещение.

Калли сжала документ в руке и прочитала его с чувством чего-то среднего между «о, мой бог!» и «срань господня». Это было правдой. Шон Маккензи действительно был специальным агентом ФБР. Онемевшими пальцами она вернула ему удостоверение. Он взял его и выключил свет.

Вокруг нее опустилась тьма, оставив ее снова бороться со своими мыслями. «Срань господня», наконец, победило «о, мой бог!» в качестве ее последней реакции. И злость на то, что ее обманули. Очевидно, он сделал это без особых трудностей и, вероятно, еще меньше сожалел.

– Думаю, именно поэтому ты смог поставить Акселю синяк под глазом.

Что еще можно было сказать?

– Я преподавал рукопашный бой в бюро в течение двух лет.

Что означало, что он был чертовски хорош в этом. А она–то думала, что в нем нет ни капли жестокости. Калли фыркнула. Это доказывало, что она почти ничего не знала о нем. На самом деле, вероятно, существовала тысяча других фактов о Шоне Киркпатрике или, скорее, Маккензи, которых она не знала.

– Кто ты такой? Очевидно, я не знаю.

– Знаешь.

Его голос был таким мягким, заставляя ее поверить ему.

– Все, кроме моего имени и рода занятий, было настоящим мной. Я никогда не лгал о том, что я чувствовал.

Она хотела верить ему. Но правда заключалась в том, что она влюбилась в очаровательную улыбку, фальшивый акцент и множество мягких линий. Если бы его нежность и забота казались чем-то большим, что ж… Разве не в этом был смысл завоевать ее доверие и разрушить барьеры?

– Мне все равно.

– Это намного больше, чем «все равно», Калли. Я клянусь тебе.

– Даже если выяснилось, что Шон был не тем, за кого себя выдавал, это не оправдывает тебя за то, что ты сбежала, не поговорив со мной, милая, – вмешался Торп. – Какое у тебя оправдание?

– Не думала, что ты знаешь, кто я такая, поэтому я пыталась уберечь тебя от этого дерьма. Я должна была догадаться, что ты заботишься обо мне?

Она не думала, что это возможно, но его лицо стало еще более неприступным.

– Никогда больше не говори мне этого. Я приютил тебя на четыре года, Калли. Я пытался научить тебя, помочь тебе, утешить тебя. Какая часть этого указала тебе на то, что мне было насрать?

– Я знала, что ты заботишься как друг, но я не думала, что ты… – Она попыталась распутать свои мысли, когда он наклонился к ней через сиденье. – В ту ночь, когда ты... когда мне показалось, что мы собираемся… ну, ты понимаешь. – Она все еще ненавидела думать об этом унизительном событии. – Потом ты просто ушел и ничего не объяснил, никогда больше не прикасался ко мне, так что...

– Из-за того, что я не трахнул тебя, ты вообразила, что мне все равно?

– В значительной степени, да. – Она пожала плечами. – Я могла бы поверить, что любовник пойдет на риск ради меня, но не просто босс или друг.

– В этом утверждении так много неправильного. – Торп выругался, качая головой.

– То, что я был твоим любовником, явно не давало мне никаких дополнительных льгот в отделе доверия, – проворчал Шон с переднего сиденья. – На самом деле, я думаю, что ты дала мне даже меньше, чем Торпу.

– Ну, да, – горячо защищалась Калли. – Все, что было между нами, было притворством и чушью собачьей. Не пытайся убедить меня, что я причинила тебе зло.

– Он не сказал своему начальству, что ты сбежала или что прикрытие раскрыто, потому что он пытается свести к минимуму вероятность того, что ФБР внезапно захочет тебя найти.

Может, это и было правдой. Даже если бы это было так, она не была готова подобреть. Нет, ей больно. Черт возьми.

– Значит, я должна поблагодарить тебя за твою добрую ложь? Трудно ли было быть жестким по команде? Трахаться со мной было рутиной?

Шон хлопнул ладонью по рулю.

– Все. С меня хватит. Торп…

– Принято, – заверил Митчел. – Мы покончили с твоим недоверием.

– И твоим дерзким ртом, – добавил Шон. – Не забывай об этом.

– Именно, – согласился Торп. – Ты немедленно извинишься перед нами обоими.

– Черта с два! Вам двоим не нравится, как я общаюсь. Знаете что? Твой стиль тоже отстой. Ты лгун. – Она указала на Шона, затем перевела взгляд на Торпа. – И ты заткнись.

Торп схватил ее за руку.

– Ты отказалась полагаться на людей, решивших помочь тебе.

– Я не просила помощи, – заметила она.

– Ты отказалась извиниться и оскорбила нас.

– Ты тоже оскорбил меня. Потому что я собираюсь защищаться, я дерзкая?

Она закатила глаза.

– Я здесь не единственный, кто бросается словами.

– Я мог бы солгать, милая, но я не накачивал тебя наркотиками, – мрачно напомнил Шон.

– Никто из нас не раздевался перед комнатой, полной отбросов. И это была твоя третья смена за два дня?

Торп устрашающе приподнял бровь, глядя на нее.

В ее животе зазвучал гонг дурного предчувствия. Черт, они делали свою работу. Иногда она выходила из себя и забывала важные детали... Например, быть во власти двух разозленных Домов. Конечно, Торп, скорее всего, не стал бы ее наказывать. На самом деле, он, вероятно, никогда больше не прикоснется к ней. Но он наверняка дал бы Шону много дерьмовых идей о том, как сделать это эффективно.

– Я не была в восторге. Я зарабатывала деньги.

– Уехав из города, верно?

Вопрос Торпа был острым, как лезвие.

– Это то, что я делаю.

– Заодно сведя нас с ума, – прорычал Шон.

– Это не должно было быть личным оскорблением! – настаивала она.

– Итак, мы должны были пожать плечами, что ты ушла, и продолжать жить своей жизнью. Ты знаешь, как мы волновались? – спросил ее бывший босс.

– Боже мой, вы оба говорите, как чересчур заботливые курицы.

Калли приготовилась к взрыву Торпа. Вместо этого он сделал глубокий вдох, раздув ноздри, затем с напряженным профилем и жестко контролируемым телом направил свой взгляд на переднее сиденье.

– Шон, урезонить ее не получится.

– Согласен. Не продолжай. Мне нужно сосредоточиться на дороге, но с меня более чем достаточно.

– Отлично. Как насчет наручников?

Он вздохнул.

– Сомневаюсь, что что-то меньшее будет замечено.

– Не могу не согласиться. Там обязательно будет шумно.

Шон слабо улыбнулся.

– Я буду наслаждаться этим.

Он взглянул на нее в зеркало заднего виду, и в то же время Торп посмотрел на нее с пугающей улыбкой. Калли чувствовала себя актрисой, которая забыла свою роль, попав в центр внимания.

– Извинись, зверушка.

Это не было предложением. Но она не собиралась извиняться за то, что сделала то, что считала необходимым.

– Мне жаль, если то, что я сделала, расстроило тебя.

– И?

Торп крепче сжал ее руку.

– Мне жаль, если я неправильно истолковала твои действия.

– Что-нибудь еще?

Его голос понизился до шелковистого баритона, который сам по себе служил предупреждением.

– Ты ничего не хочешь сказать Шону?

Живот Калли сжался, но она отказалась лгать.

– Нет, думаю, это все.

– Тогда очевидно, что нам нужно установить несколько правил.

Торп устроился на заднем сиденье, широко расставив ноги, затем схватил ее за плечи и сильно дернул, пока она не упала лицом ему на колени.

– О черт, нет!

Калли извивалась, пытаясь снова выпрямиться

Как будто это могло помочь. Он имел дело с тысячей извивающихся сабмиссивов. Спасения не будет. Она уже знала это по собственному опыту.

Он умело положил руку ей на спину, прижимая ее к своим коленям.

– Черт возьми, да. Отсроченный платеж, детка. Ты более чем заслужила это. Твое поведение нуждается в серьезной корректировке.

Торп подкрепил свое утверждение тем, что приподнял ее маленькую юбку, выдернул купюры из стрингов и бросил их на пол, а затем быстро шлепнул ее по правой ягодице. Прежде чем она даже закончила задыхаться, он шлепнул ее по левой.

Ой! Ее задница горела. Очень сильно. И ни на секунду она не подумала, что он закончил.

– С этого момента, – начал он, – ты будешь помнить, что все, что касается тебя, касается нас. Нам не все равно. Это понятно?

Даже если она была немного взволнована убежденностью в его словах и более чем немного взволнована тем, как он сдерживал и обращался с ней, Калли хотела сказать ему, чтобы он прыгнул с моста. Она уже собиралась сказать что-то удовлетворительно пренебрежительное, когда он снова хлопнул ладонью по каждой ягодице. С ее губ сорвался визг.

– Я приму это как «да».

В его голосе прозвучала ухмылка.

Черт его побери!

– Ты никогда не покинешь наше поле зрения без разрешения. Если ты когда-нибудь снова убежишь, не оказав любезности поговорить с нами обоими, твоя задница будет светиться красным в течение месяца, я обещаю.

Он что, серьезно?

– Мне не нужны няньки.

– Поскольку ты могла бы подвергнуться насилию в этом ужасном клубе или в гребаном переулке за ним, если бы не мы, я собираюсь не согласиться.

– Но не подверглась же.

– Я не давал тебе разрешения говорить, – голос Торпа понизился на октаву.

Еще несколько ударов по заду, и ее плоть снова защипало… а киска потекла. Почему дисциплина Торпа всегда заводила ее? Почему она не могла возненавидеть его за это и послать к черту?

– И крошка? Ты больше не будешь никого накачивать наркотиками, снимать одежду для незнакомых людей и врать, – настаивал Шон с переднего сиденья.

В его голосе звучали резкие, авторитарные нотки, которых она никогда раньше от него не слышала.

– Если ты снимешь хотя бы ботинок перед другим мужчиной без нашего разрешения, почувствуешь мой гнев.

И чтобы доказать свою точку зрения, Торп обрушил серию коротких, резких ударов на ее зад, один за другим. Калли не могла остановить вздохи, стоны. Ее кровь словно загорелась. Кожа пылала. Тем не менее, Торп держался за ее задницу, нанося один удар за другим по ее уязвимому заду, пока она не подумала, что растает на нем. Она едва сдерживала желание закричать от удовольствия.

– И мой, – поклялся Шон. – На самом деле, ты, скорее всего, почувствуешь его, как только мне не нужно будет сосредотачиваться на дороге.

Ну, разве это не то, чего стоит ждать с нетерпением?

– Я не давала никому из вас разрешения прикасаться ко мне, – отметила она.

– Паршивая попытка, милая, – цыкнул Торп на нее. – Ты просто продолжаешь копать еще более глубокую яму.

– Я дал ему разрешение, – пояснил Шон. – И мне все равно, если ты думаешь, что сняла свой ошейник. Мы не говорили об этом. Ты приняла решение, не посоветовавшись со мной. В последний раз, когда я проверял, ты не была Доминантом в этих отношениях.

– Это просто смешно. Я не собственность.

– Нет, но ты сабмиссив, нуждающийся в дисциплине. У меня нет проблем с тем, чтобы дать ее тебе, милая.

– У меня тоже нет проблем, Калли. Раньше я был слишком снисходителен к тебе. Это изменится, – пообещал Шон.

Ее сердце дрогнуло. Они абсолютно серьезно относились к делу, и какая–то часть ее действительно хотела позволить им взять ее под крыло и положиться на них в своей безопасности. Если бы она не была Каллиндрой Хоу, то могла бы попробовать. Но это не было ее реальностью.

– Черт возьми, так оно и есть! Мне удалось оставаться свободной девять лет, только потому что я никогда не становилась сентиментальной. Я оставляю все и всех позади и разрываю все связи, как только я уйду. Торп, дело не в том, что я не верю, что ты сделаешь все возможное, чтобы уберечь меня. Но я не могу позволить тебе разрушить свою жизнь. Я ушла, потому что пытаюсь поступить правильно, чтобы ты мог вернуться к нормальной жизни.

– Он не просил тебя бросаться на амбразуру, милая. – Голос Шона смягчился, прежде чем снова стал жестким. – Я тоже. Мы не позволим тебе отвергнуть кого-либо из нас, потому что ты думаешь, что это "безопаснее". Что ты на самом деле делаешь, так это скупишься на свое доверие и защищаешь сердце. Я этого не потерплю.

– И я тоже, – добавил Торп. – Я мог бы быть твоим боссом и другом, но ты лжешь мне и себе, если думаешь, что мы не были чем-то большим.

Неужели он наконец признал, что между ними что-то было? Калли закрыла глаза. Дерьмовый момент…

– И что? – бросила она в ответ. – Ты сам игнорировал меня в течение многих лет.

– Да, – признался он, – но я прекратил.

Ее разгоряченная задница пульсировала в прохладной ночи, и она чувствовала взгляд Торпа на своей обнаженной коже. Тоска душила ее, но дело не только в ней. Она не могла спокойно смотреть, как их засасывает в трясину, в которую превратилась ее жизнь.

Калли решила, что может сыграть в эту игру одним из двух способов: либо продолжать бороться зубами и ногтями и получить еще больше ударов по заднице за свое неповиновение, либо сдаться, пока они не ослабят бдительность. Потом она снова убежит. Шон не просил ее бросаться на амбразуру, что ж…

Она тоже не просила его об этом. Если он действительно защищал ее и был здесь вопреки приказам, она не могла позволить ему подвергнуть опасности свою работу больше, чем могла рисковать связью с агентом ФБР. И она отказалась поставить свое сердце на Торпа, одного из самых эмоционально недоступных мужчин, которых она когда–либо встречала. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– Да, сэр.

Торп замер.

– Я не знаю, хвалить тебя за прорыв или снова отшлепать за ложь.

– Думаю, я знаю, – съязвил Шон.

– Думаю, что я тоже. Но время покажет. Просто на всякий случай…

Торп провел ладонью по ее горящей плоти сзади, затем снова отшлепал с непреклонной дисциплиной, прежде чем одернуть юбку и усадить ее на сиденье рядом с ним.

– Веди себя прилично, зверушка.

Она ерзала от жгучего ожога, заставлявшего ее кожу покалывать, и не могла усидеть на месте.

– Торп, киска этой непослушной девчонки мокрая?

Он бросил пристальный взгляд на Шона, который встретил его в зеркале заднего вида. Они не обменялись ни словом, но Торп, должно быть, увидел то, что хотел, потому что кивнул и откинулся на спинку сиденья с легкой улыбкой, прежде чем повернуться к ней.

Глаза Калли расширились. В какой альтернативной вселенной Шон собирался позволить ее бывшему боссу даже думать о ее женских прелестях? Наказание – это одно, особенно когда он за рулем, но… Мысль о руке Торпа прямо там, где она жаждала его больше всего, заставила ее клитор набухнуть и пульсировать. Он повернулся и пронзил ее диким взглядом.

Она покачала головой, зная, что выглядит более чем испуганной.

– Нет.

Если бы он был к ней поближе, то понял бы, что она только что снова солгала ему. Будет еще больше наказаний. Но правда была слишком неловкой.

– Раздвинь ноги и дай мне пощупать самому, зверушка.

О, черт. Она перевела взгляд на зеркало заднего вида, надеясь поймать неодобрительный взгляд Шона. Несмотря на порку и его вопрос, он бы на самом деле не позволил Торпу прикоснуться к ней там, не так ли?

Она поймала взгляд Шона, но он просто выжидающе посмотрел на нее.

– Мы ждем.

– С нетерпением, – протянул Торп.

Сердце Калли забилось сильнее. Ее шелковые стринги уже были слишком влажными и не собирались впитывать лишнюю влагу. Даже на затемненном заднем сиденье Торп увидел бы, если бы она попыталась использовать юбку, чтобы стереть улики.

Она сжала губы и нахмурилась.

– Хорошо, так и есть, я намокла.

– Так ты солгала?

Черт, этот его властный голос проник прямо в ее клитор. Тяжесть между ног усилилась.

В ее голове промелькнуло несколько возможных ответов, но она видела, как действует Торп, чтобы знать, что оправдания не сработают. Усугубление ситуации еще одной ложью только ухудшить ее возможное наказание – и оно будет еще тяжелее. Поэтому она остановилась на единственной вещи, которая могла бы убедить его проявить немного милосердия.

– Мне жаль, – прошептала она. – Я в замешательстве. Мне… стыдно.

Он схватил ее за подбородок.

– Объясни.

Разве это не должно быть очевидно?

– Ты не прикасался ко мне два года, за исключением ночи после того, как мы с Шоном…

– Занимались любовью, – услужливо подсказал он с переднего сиденья.

– Это было в ту ночь, когда ты кончила под моим языком и пальцами.

Торп пристально посмотрел ей в глаза, заставляя вспомнить, как она извивалась для него и выкрикивала его имя.

Калли застыла от стыда. Рассердится ли Шон? Или эта странная альтернативная вселенная, где у них с Торпом был какая-то странная мужская дружба, продолжится и заставит Шона сделать что-то непостижимое, например, дать пять боссу «Доминиона»?

Она прочистила горло.

– Кроме этого, ты так долго не проявлял ко мне почти никакого сексуального интереса. Мне немного неловко, что твоя порка, эм… возбудила меня.

Торп выглядел так, словно хотел что-то сказать, но не сказал. После долгой паузы он просто взглянул на ее бедра.

– Раздвинь их. Я больше не буду спрашивать.

– Ты действительно собираешься проверить?

Она моргнула, глядя на него, затем снова посмотрела на Шона в зеркале.

– Я попросил его об этом, милая.

– Так что да, – согласился Торп, а затем нетерпеливо посмотрел на нее.

Ее сердце стучало, как табун диких лошадей копытами. Одно дело было раздвинуть ноги для Торпа, когда она думала, что это было прощание, когда думала, что ей никогда больше не придется видеть понимающий блеск в его глазах или беспокоиться о том, что он считает ее глупой, неопытной девушкой за то, что она так легко возбудилась от него. Теперь… у нее возникло ощущение, что он намеревался провести пальцами по ее складкам и чертовски насладиться ее реакцией. Из-за ее нерешительности он только хотел возбудить ее еще больше, насладиться беспомощной реакцией на него.

Предпочла бы она больше наказания или больше смущения? Первое привело бы только к большему количеству последнего так что она могла бы с таким же успехом покончить с этим дерьмом. Не то чтобы у нее был какой-то способ помешать ему связать ее и делать с ее киской все, что он захочет, в ту минуту, когда они выбрались из этой машины и нашли ровную поверхность.

Калли медленно раздвинула бедра, расставив колени на ширину бёдер. Она не могла заставить себя взглянуть на него и поняла, что все сомнения по поводу секса, которые у нее когда-либо были, возвращаются.

Ее отец никогда не говорил на эту запретную тему. Холден, возможно, был ее первым, но возня у него на заднем дворе тем ранним осенним вечером ничему ее не научила, кроме того, что потеря девственности — это больно. За все эти годы она один раз попробовала случайный секс с Ксандером. Она так сильно хотела Торпа и не знала, как еще привлечь его внимание. Тридцать секунд и один фальшивый оргазм спустя, она отменила это, зная, что не может заставить себя трахнуть одного мужчину, когда хочет другого. Ксандер тоже был не против покончить с этим, оставив ее гадать, не лишена ли она вообще сексуальной привлекательности. Потом появился Шон. Он доставил ей такое мучительное удовольствие, что у Калли до сих пор перехватывало дыхание при одной мысли об этом. Она не знала, что существует такой экстаз. И с тех пор она страстно желала его. Но Торп? Боже, она почти боялась обнаружить все способы, которыми он мог вывернуть ее тело наизнанку.

– Пожалуйста...

Слово вырвалось, когда она посмотрела ему в глаза. Какого черта она делает, показывая свою уязвимую сторону мужчине, хорошо известному своим безжалостным доминированием?

– Пожалуйста, что, зверушка?

Все ее тело сотрясала дрожь. Торп заставлял ее нервничать; он всегда так делал. Такое сильное присутствие. Трудно было не захотеть угодить ему. Незнание того, значила ли она для него что-то большее, чем ответственность, беспокоило ее. В одну минуту он хотел ее, а в следующую – нет. Он сделал это еще раз, когда на сцене появился Шон. Что на самом деле чувствовал к ней Торп?

Усталость и голод терзали ее. Боль, заставлявшая пульсировать ее пятку, была ничем по сравнению с болью в лоне. Невозможно было не признать, насколько важен для нее Торп. Для девушки, которая обычно вырывала с корнем каждые несколько месяцев, четыре года, чтобы чувствовать безответную любовь, были чертовски долгим сроком.

По ее щеке скатилась слеза, и она вытерла ее.

– Я не знаю. Я запуталась.

Он тяжело вздохнул. Затем обнял ее одной рукой и притянул к своему большому, крепкому телу.

– Ко мне на колени, зверушка.

Калли умирала от желания узнать, о чем он думает, что чувствует, чего хочет. Но он не собирался ей говорить.

– Да, сэр.

Когда она забралась к нему на колени, он нежно обхватил ее рукой за затылок и положил к себе на плечо, снова обернув вокруг нее свой пиджак.

– Тебе холодно?

– Немного.

– Я включю обогреватель, милая. Все, что тебе нужно было сделать, это сказать.

Нежная нотка вернулась в голос Шона, притягивая ее. Эмоции, которые она не знала, как понять, накапливались поверх ее замешательства. Мысленно она больше не могла держать все это в себе.

– Спасибо.

Она шмыгнула носом.

– Дай мне свои ноги.

Торп протянул одну руку, чтобы она могла вложить их в его ладонь.

Она отрицательно покачала головой.

– Я не хочу, чтобы на тебе была кровь.

– Кровь? – резко спросил он.

– М-моя нога. Я наступила на камень. Это пустяки.

– Мне судить об этом.

– Я добавлю предметы первой помощи в свой список покупок, – сказал Шон.

– Ты хоть представляешь, куда мы направляемся? – спросил Торп, крепче обнимая ее.

Его объятия были подобны раю. Возможно, это глупо, но единственное, что сделало бы ее счастливее, – это то, что Шон тоже прижимался к ней.

– У меня есть несколько идей. Калли, ты любишь плавать?

– Нет.

Ее сестра чуть не утонула в детстве в маленьком пруду на заднем дворе соседского дома. Она изо всех сил пыталась спасти Шарлотту – и чуть не утонула сама. С тех пор она ужасно боялась воды.

– Она не умеет плавать, – добавил Торп. – Однажды мне удалось затащить ее на озеро с несколькими завсегдатаями из «Доминиона». Она провела все это время как можно дальше от поручней лодки.

– Идеально, – сказал Шон с улыбкой в голосе.

Эти слова наполнили ее тревогой. Не потому, что Калли думала, что кто-то из них добровольно причинит ей боль, но если они изолируют ее где-нибудь, откуда она не сможет убежать, и объединят свои разумы, чтобы вместе решить, что будет дальше… У Калли было чувство, что она – и ее сердце – могут оказаться в реальной беде.

Глава 12

Четыре часа спустя Шон глядел на спящую Калли, почти целиком поглощенную удивительно большой кроватью. Она была измотана, и когда он наклонился, чтобы снять с нее ужасный светлый парик, она не пошевелила ни единым мускулом. Одно это говорило ему, насколько она устала, да и круги под глазами наводили на мысль об усталости Калли. Он бросил синтетические пряди в угол и осторожно вынул все шпильки, пока ее собственные натуральные темные локоны не рассыпались по белым простыням. Она выглядела такой красивой, что это разбило его гребаное сердце.

Торп встал рядом с ним.

– Она все еще спит?

Он кивнул.

– Она устала.

– Ну, она не единственная.

Торп потянулся, подавляя зевок.

– Мы вернули ее, и это само по себе было подвигом, но нам еще многое предстоит сделать.

– Ага. Теперь, когда мы далеко от Вегаса, можем разобраться в фактах и решить, что делать дальше.

Мрачно кивнув, Торп молча вышел из спальни и пошёл на ночной причал. Шон последовал за ним. С палубы арендованного ими плавучего дома лунный свет освещал темные воды озера Мид. Теперь, как раз перед рассветом, все было мерцающим и тихим, тишина ночи перед тем, как дневное буйство жизни возобладает. Это была приятная перемена по сравнению с последними несколькими безумными часами.

– Не думаю, что за нами следили, – заметил Торп. – Как бы ни была пустынна дорога от шоссе до этого частного причала, мы бы увидели любого, кто сидел у нас на хвосте. Давай просто надеяться, что никто не поймет, что мы уже покинули Даллас, или не придумает, как нас выследить.

После того, как он выхватил Калли из «Блестящих Цыпочек», то разработал план, как спрятаться, и начал приводить его в действие. После наказания Калли поддалась усталости и чуть не потеряла сознание на коленях Торпа. Она не проснулась, когда они остановились у круглосуточного супермаркета в юго-восточной части Вегаса. Оказавшись там, Шон достал из сумки бейсболку и ветровку и вышел через тридцать минут с тележкой, полной всего, что им понадобится на неделю изоляции. Если им понадобится больше провизии, он разберется с этим позже.

Оставив ключи от машины потайном ящичке на магните с внутренней стороны колеса, они запрыгнули в такси. Используя одноразовые телефоны, которые мужчины взяли в Далласе, и он, и Торп сделали несколько звонков по пути на юго-восток. Митчел позвонил Акселю, чтобы проверить как дела. Узнав, что в «Доминионе» все в порядке, Торп позвонил Логану, чтобы узнать последние новости, и дал ему номер нового мобильного. Бывший спецназовец записал новый номер Торпа, поклялся звонить только в случае чрезвычайной ситуации и сказал, что все еще ищет парня, который искал Калли в аэропорту.

Тем временем Шон связался с Элайджей, чтобы объяснить, где они оставили его джип, и посоветовать ему позвонить Логану, если он узнает что-нибудь еще о головорезе, которого он видел мельком на фотографии Калли, когда она получала багаж.

Выполнив эти задачи, он воспользовался своим новым телефоном, чтобы позвонить в компанию, которую он видел в рекламной брошюре в их отеле. Он разбудил старика с дерьмовым именем посреди ночи и пообещал кучу денег в обмен на плавучий дом на семь дней.

Вскоре после этого они прибыли на пристань, с Калли и сумками. Мужчины отчаливали от причала в мрачном молчании. Как только взошло солнце, Шон поклялся направить это пятидесятифутовое роскошное судно в уединенное место, чтобы они могли приступить к работе. Это не было идеальным решением, но без известных телефонных номеров, Wi-Fi или других средств их отслеживания он надеялся, что они смогут спрятаться, пока Шон и Торп не придумают, как навсегда обезопасить Калли. Шон понятия не имел, сколько времени это займет и что им придется делать. Он рисковал всем, отключаясь от своего начальства. Мало того, что его могут уволить, а Торп потеряет свой бизнес, вполне возможно, что их посадят в тюрьму за препятствование расследованию. Тем не менее, Шон не видел альтернативы, если у Калли будет будущее, а он хотел быть его частью.

Но эта поисково-спасательная миссия показала ему, что завтрашний день будет непростым. Шон знал, что никогда бы не зашел так далеко без помощи Торпа, и он был на удивление рад, что этот человек помогает ему держать ее в безопасности и в узде.

Снова и снова в своей голове он прокручивал то, как Дом наказал Калли в джипе. Она лежала, растянувшись на коленях Торпа, ее зад был почти обнажен для него, ее крики раздавались в темноте. Даже слепой не упустил бы спокойствия Торпа, когда он держал ее под своим контролем, был хозяином ее прекрасной уязвимости.

У Калли не было иммунитета. Он спросил, была ли она мокрой, чтобы установить этот факт. У другого мужчины не было возможности проверить, но Шон поставил бы свою работу и свою жизнь на то, что она возбудилась от этого грубого обращения. Торп, вероятно, тоже это знал.

Да, Шон подозревал, что Калли отреагировала бы на его дисциплину и тоже подчинилась бы ему, но так быстро и с такой самоотверженностью? Конечно, она жаловалась на наказание Торпа – это была Калли, но их связывало нечто большее, чем сексуальное желание. Они тосковали друг по другу. Где-то в глубине ее упрямого сердца Шон знал, что она тоже его любит. В конце концов, она расцвела под его нежной заботой всего несколько дней назад, отдав ему свое тело и дразнящий кусочек души.

Они с Торпом уже признали, что оба любят ее. И если она любила их обоих… Куда, черт возьми, они денутся?

Вместе с Торпом они вошли на камбуз, чтобы убрать продукты, убедившись, что все пакеты из магазина опустошены.

– Думаю, это все.

Шон оглядел комнату. Они взяли большую часть сумок – туалетные принадлежности, одежду и другие предметы первой необходимости – вместе с бутылкой текилы, которую он купил во время своей ночной остановки.

– Нам нужно поговорить.

Торп коротко кивнул.

– Где мы сможем присматривать за Калли.

– Согласен.

Мысли Шона метались, пока он возвращался в спальню, где она спала, Торп следовал за ним по узкому коридору. Войдя внутрь, он подошел к дальней стороне кровати, поставил бутылку на тумбочку, снял туфли, затем забрался рядом с ней, проведя рукой по холодной коже ее спины. Другой мужчина стоял, наблюдая за Калли с таким сильным голодом, действуя на инстинктах.

Во сне она вздрогнула, и Шон притянул ее ближе, соскользнув вниз, чтобы прижаться к ней всем телом, желая, желая обнять ее. Но кому, кроме него, это пошло на пользу?

– Черт возьми, ей холодно, – сказал он Торпу. – Ты можешь взглянуть на ее ногу? Когда ты закончишь, я найду одеяла.

– Да.

Торп порылся в пакете в своих руках, пока не нашел ватные шарики и антисептик. Поморщившись, он включил верхний свет, Шон прикрывал глаза Калли.

Если вид того, как он обнимает ее, и беспокоил Торпа, он этого не показал. Большой Дом просто промыл ее рану. Он удовлетворял ее потребности, откладывая свои собственные, даже когда она слабо застонала и попыталась вывернуться. Шон наблюдал, как рука мужчины обвилась вокруг ее лодыжки, пока он пытался подлечить ее. Этот вид поразил Шона в живот. На протяжении многих лет Торп делал это для Калли почти всеми способами. Это была одна из причин, по которой она любила его. Шон задавался вопросом, можно ли восстановить его собственное разрушенное доверие к девушке. Увидит ли она когда-нибудь, что, несмотря на то что он назвал ей вымышленное имя, его чувства к ней были очень реальными?

Как только Торп закончил оказывать первую помощь, он выключил верхний свет. Шон щелкнул выключателем у прикроватной тумбочки, осветив кровать тусклым искусственным светом.

– Рана несерьезная, – сказал Торп. – Пятка поболит пару дней.

Шон кивнул.

– Рад слышать.

Другой мужчина отвернулся. Из-за дискомфорта, потому что Торп не хотел видеть, как он баюкает полуодетую Калли? Или из уважения, потому что Торп считал, что она не его? В любом случае, Дом не тратил время на ссоры или злословие. Сейчас все было слишком серьезно.

– Эм, парень, который арендовал нам лодку – Вернер, да? – сказал, что дальше по коридору есть еще одна спальня, верно?

Торп размял шею.

– А душ? Если мы закончили здесь, я думаю, что возьму и…

– Мы ещё не закончили. Останься. – Шон понизил голос. – Пожалуйста. Нам действительно нужно поговорить.

В маленькой спальне Торпу было негде сесть, кроме как на кровать. Он стоял, скрестив руки на груди, пока Шон не указал на матрас с другой стороны от Калли и не передал ему бутылку текилы.

Вздохнув, Торп сел на край и, с трудом открыв бутылку, сделал большой глоток.

– Извини, у меня нет соли и лайма.

Торп пожал плечами.

– Они все равно просто замедляют опьянение.

Шон протянул руку за бутылкой.

– Аминь.

Сделав большой глоток, он передал текилу обратно Торпу. Алкоголь уже согревал его, но Калли все еще дрожала от холода.

– Ей нужно одеяло, – сказал Шон. – Я поищу.

Торп попытался встать.

– Я сам.

Было бы так легко позволить другому мужчине заняться этой задачей, но что нужно Калли? Ответ был непростым… но казался таким очевидным. Шон с трудом сглотнул.

– Ты лучше согрей ее. Я найду одеяло. Кажется, я припоминаю, где, по словам Вернера, он спрятал остальное постельное белье.

Шон встал и порылся в маленьком шкафу в комнате. Он нашел стопку одеял на полке, но задержался, чтобы посмотреть, что будет делать Торп. Тот отставил бутылку в сторону и всем телом опустился на кровать. Его взгляд мгновенно упал на Калли, но он держался на расстоянии, пока девушка снова не вздрогнула. Ноябрь выдался холодным, особенно на воде. В лодке был обогреватель, но Шон его еще не нашел. На ней по-прежнему почти ничего не было. И, судя по выражению лица Торпа, ему было трудно забыть об этом.

Когда она снова задрожала, он обнял ее и закрыл глаза, когда она с легким вздохом прижалась к нему. Удовлетворение на его лице говорило Шону о многом. Несмотря на то, что все в воздухе было наполнено опасностью, в тот момент с Торпом все было в порядке. И с Калли. Это зрелище не беспокоило Шона. Она была в безопасности и довольна – и он на удивление смирился с этим.

Когда Дом, казалось, успокоился, Шон подхватил одеяла и накрыл девушку. Она зарылась под ними, выглядя еще более расслабленной.

Несколько мгновений спустя он сел рядом с Калли, которая по-прежнему прижималась к Торпу, и провел пальцами по ее шелковистым волосам.

– Мне нужно сказать пару вещей.

Торп напрягся.

– Давай.

– Во-первых, мы должны выяснить, кто охотится за Калли и почему. Ставлю все еще на того, кто убил ее семью.

– Я тоже.

– А это значит, что мы должны глубже копнуть в прошлое Калли. Мы должны будем задать ей вопросы, когда она проснется.

– О, ей это не понравится, – протянул Торп.

– Понимаю. Но какой бы болезненной ни казалась ей эта мысленная прогулка по прошлому, я думаю, это важно. Не может быть, чтобы она ничего не знала. Возможно, ей просто понадобятся правильные вопросы, чтобы вспомнить. Как только мы все выясним, пойдем дальше.

– Тебе не кажется, что она пробовала это миллион раз?

Торп посмотрел на него так, словно тот констатировал очевидное.

Возможно, так и было.

Шон пожал плечами.

– Надеюсь, две головы лучше, чем одна.

Мы не можем не попробовать только потому, что она не преуспела в одиночку. Я изучал это дело почти год. У меня есть представление о вопросах, которые нужно задать. Может, это что-то изменит.

– Может. – Торп пожал плечами. – Я не говорил, что это произойдет за одну ночь. На самом деле, я держу пари, что этого не будет. Но сколько бы времени это ни заняло, я буду рядом.

– Потому что ты любишь её?

Кивнув, Шон протянул руку за текилой. Не задевая Калли, Торп перевернулся и поднял бутылку с пола.

– Так же, как и ты.

Шон сделал большой глоток прозрачной жидкости из бутылки.

Торп не стал комментировать это.

– Я не уверен, готова ли она к тому, чтобы кто-то из нас чувствовал то же самое. Она не знает, как позволить себе быть любимой, потому что на самом деле ее никогда не любили.

Шону даже не нужно было думать об этом.

– Как женщину? Нет.

– Я бы с удовольствием оторвал кусок того придурка Холдена, который пытался продать ее за наличные в подростковом возрасте. Я бы свернул ему гребаную шею.

– На самом деле, я бы хотел быть более креативным, – задумчиво произнес Шон. – Я бы вырвал ему глотку через его задницу после того, как вырезал ему позвоночник отверткой и выколол глаза вилкой.

– Напомни мне не злить тебя.

Торп выглядел одновременно испуганным и впечатленным.

Шон улыбнулся.

– Пока Калли на первом месте, у нас не будет проблем. Ей это нужно. Основываясь на ее досье, я думаю, что единственным человеком, кроме нас, кто открыто любил Калли, была ее мать.

– Ей было всего шесть, когда ее мама умерла.

На лице Торпа отразилось смятение.

– Вот именно.

Шон сделал еще один большой глоток выпивки.

– У нее с сестрой были скорее отношения матери и дочери. Судя по всему, она действительно любила Шарлотту, но, когда девочке исполнилось двенадцать, та начала бунтовать, и у них были серьезные споры по поводу ее поведения. – Он сделал паузу. – Согласно результатам вскрытия, Шарлотта была на девятой неделе беременности, когда умерла.

– В четырнадцать лет? Я знаю, что такое случается, но… – Шок заставил Торпа нахмурить брови. – Ты думаешь, Калли знала?

– Только она может ответить на этот вопрос. Много предположений о том, кто стал отцом ребенка Шарлотты…

Озадаченный взгляд Торпа превратился в хмурый.

– Ты думаешь, это придурок был парнем Калли?

– Холден, очевидно, проводил много времени в их доме, и он явно был беспринципным ублюдком. Я бы сказал, что все возможно.

Торп взъерошил рукой растрепанные волосы.

– Сукин сын. Если это так, то это может быть еще одной причиной, по которой она никому не доверяет. Быть преданной своим парнем и сестрой в таком юном возрасте жестоко.

– Она также не могла положиться на отца. По моей информации, после смерти матери он оставил заботу о девочках наемным работникам и начал общаться с людьми, готовыми взять его деньги, в первую очередь с медицинскими исследователями. Похоже, он стал одержим идеей найти лекарство от рака от имени своей покойной жены.

– О, черт. – Торп покачал головой. – Девочки были так молоды. Они потеряли мать. Они нуждались в утешении и любви. Неудивительно, что Калли хотела убежать из дома и поверила первому парню с твердым членом, который утверждал, что любит ее. Она усвоила урок на собственном горьком опыте. Как, черт возьми, она должна оправиться от этого, спасая свою чертову жизнь?

– Я не уверен, что она оправится. Я пытался исцелить ее, как мог, но, как ты знаешь, это чертовски большая работа, – вздохнул Шон.

– Ей нужны люди, на которых она может безошибочно положиться.

Эта мысль, казалось, еще больше отрезвила Торпа.

– Ты прав.

– Так что, если ты хочешь вернуться в «Доминион», скажи мне сейчас. Я доставлю тебя на пристань после восхода солнца. Пока ты будешь держать рот на замке, я пойму.

– Что? Я зашел так далеко не для того, чтобы сейчас сбежать. Я не брошу Калли. Аксель может управлять «Доминионом» и без меня. Многие люди там помогут.

Облегчение затопило Шона. Они оба согласились, что Калли должна быть на первом месте. Возможно, у них не так много общего, но они разделяли это убеждение. Теперь разговор стал сложным…

– Хорошо. Я много думал об этом. Мне нужна твоя помощь с Калли. Иногда ты единственный человек, который может до нее достучаться.

Шон вздохнул и попытался придумать, как сказать все остальное, что теснилось у него в голове. Вероятно, ему следовало немного поспать и выпить крепкого кофе, прежде чем он даже попробует, но время было не на их стороне. Как только Калли проснется, у них будет драка. Спор между ним и Торпом должен быть улажен сейчас.

– Я здесь ради нее, что бы ей ни понадобилось.

– Даже если это мы оба?

Торп колебался.

– Что ты имеешь в виду?

– Вероятно, ей понадобимся мы оба, чтобы защитить ее от тех, кто ее ищет, – начал Шон. – Я думаю, можно с уверенностью предположить, что, если они убили ее семью и стреляли в нее, они также хотят ее смерти. Чем больше людей прикрывает ей спину, тем в большей безопасности она будет.

– Согласен.

– И ты знаешь, какой скрытной она всегда была – и не без причины. Но если мы собираемся раскрыть ее, чтобы она рассказала нам о своем прошлом, нам придется заслужить ее доверие. Мне понадобится твоя твердая рука.

Торп сел и вгляделся в него сквозь темноту.

– В смысле?

– После того как несколько месяцев я рассказывал ей свою легенду, ее доверие ко мне сейчас в лучшем случае шаткое. Мы не можем дожидаться, когда вырастим его снова, прежде чем узнаем, что ей известно. Нам эта информация нужна сейчас.

Торп не ответил, но Шон видел, как в голове у этого человека все перевернулось.

– Ты знаешь, что я прав.

– Да.

Торп сглотнул.

– Так же, как ты знаешь, к чему я клоню, чувак. У этой женщины никогда не было того, что ей нужно. Когда она была маленькой, ей нужна была мать, но та умерла от рака. Будучи подростком, она нуждалась в поддержке семьи, но отец был слишком далек, в то время как сестра, вероятно, ударила ее ножом в спину. Ей нужно было закончить расти в безопасной среде… и ты знаешь, как это происходит. Теперь Калли нуждается в нас не только для защиты. Ей нужно, чтобы мы, наконец, сделали ее цельной.

– Господи…

Торп выдохнул и провел рукой по волосам.

Шон продолжал настаивать.

– Ты сам сказал, что мне не хватает знаний, чтобы должным образом направлять ее. Но не тебе. Тебе она доверяет. А ещё она тебя любит.

Торп сначала не сказал ни слова, просто протянул руку за бутылкой. Шон передал ту обратно, наблюдая, как другой мужчина глотает текилу, без сомнения, прокручивая в голове возможности.

– Я бы спросил, серьезно ли ты, черт возьми, но ты, очевидно, серьезно. – Он покачал головой с растрепанными волосами. – Я не рекомендую приглашать меня в свой огород, Маккензи. Я ей не подхожу.

Это утверждение было нелепым. Он и Калли идеально подходили друг другу.

– Прямо сейчас я просто пытаюсь сохранить ей жизнь, – уклонился Шон. – Если ты хочешь пойти своей дорогой, как только опасность минует, я помогу тебе найти дверь.

У него были смешанные чувства по поводу этого предложения. Торп, бросив Калли, раздавил бы ее. Но если это случится, ему придется найти какой-нибудь способ помочь ей справиться. Как бы то ни было, это была еще одна проблема нового дня. Теперь у него было что обдумать. Он просто должен верить, что как только Торп приблизится к ней, он не сможет уйти.

– Но я хочу, чтобы ты подумал об этом. Единственное место, где ваша разница в возрасте что-то значит, – это твоя голова. И ты беспокоишься о том, чтобы дать ей достаточно нежности? Это чушь собачья.

Даже если бы это было не так, Шон был бы счастлив подарить Калли много любви. В конце концов, если он не сможет ей что-то дать, Торп вполне может вытеснить его из ее сердца. Или, может быть, это говорил его собственный страх, потому что потом он закрыл глаза и вспомнил ее дрожащую капитуляцию, ее крики о том, что она любит его. Возможно, для Калли изначально он был в качестве замены тем потребностям, которые Торп не удовлетворял, но их отношения переросли в нечто гораздо более глубокое, чем он мог себе представить, когда она была просто именем в папке с файлами и фотографией симпатичной девушки.

– Переходи к делу и скажи мне, что хочешь сказать, – нетерпеливо проговорил Торп. – Объясни по буквам. Я не хочу, чтобы между нами было недопонимание.

– Мы разделяем ее на сто процентов – по крайней мере, до тех пор, пока она в опасности. Все, что мы делаем для нее, мы делаем вместе. Но ты не можешь делать это наполовину. Ты должен отдать ей все, что у тебя есть.

Торп замер.

– Так… ты хочешь, чтобы я наказывал ее?

– Когда ей это нужно, да.

Глубокий вдох. Задумчивый взгляд. Глоток.

– Ты хочешь, чтобы я дал зеленый свет сексу?

Это был вопрос, который, как он знал, рано или поздно всплывет на поверхность. Как много от Калли он готов был отдать другому мужчине…

Теперь настала очередь Шона колебаться. Честно говоря, он не знал, что почувствует, увидев руки Торпа на ней, его член, проникающий в нее. Возможно, ему захочется перерезать Дому горло. Но он также мог бы утешиться тем, что поступает правильно ради Калли и наблюдает, как она расцветает. В любом случае, он должен поставить ее на первое место. Если бы они не вытянули из нее соответствующую информацию о прошлом, она могла бы не пережить это испытание. Тогда его ревность была бы совершенно неуместной.

– Скажи мне кое-что, – наконец сказал Шон. – Мог бы ты взять еще одну симпатичную сабу и отвергнуть возможность секса еще до того, как вы начали отношения? Поверила бы Калли, что ты предан ей, если бы ты отказался отдать себя взамен?

– Черт.

Торп сделал несколько больших глотков из бутылки, выглядя ошеломленным.

– Значит, это «да» сексу.

Несмотря на серьезность разговора, Шона почти позабавило напряжение этого человека.

– Это что, проблема?

– О, черт возьми, нет. Вовсе нет.

Торп бросил на него злобный взгляд.

– Но ты знал это.

– Просто проверяю. – Ухмыльнулся Шон. – Она может думать, что сняла ошейник, но я констатирую факт, что она все еще принадлежит мне.

И Торп говорил так, словно скорее плюнул бы гвоздями, чем признался в этом.

– Так каковы же мои пределы? – спросил другой мужчина.

Пожав плечами, Шон перебрал все возможные варианты.

– Только одно: все, что мы делаем с Калли, мы делаем как команда. Ни один действует как Одинокий рейнджер.

Торп помолчал, нахмурился на мгновение, затем кивнул.

– Я в деле. Нам нужно, чтобы Калли чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы открыться. Важно, чтобы мы установили контроль и как можно скорее получили всю информацию, которая у нее в голове. В этом ты абсолютно прав. Это наш единственный шанс, что она нас послушает, если опасность последует за ней сюда. Кроме того… Я жаждал ее в течение многих лет.

Так что все было улажено. Они разделят заботу о Калли. Они оба будут доминировать над ней. Они оба воспользуются ею. И они сделают это вместе.

– У тебя когда-нибудь был менаж?

– Конечно. Для развлечения.

Торп постучал большим пальцем по бутылке.

– Это совсем другое.

Шон был рад, что он заметил разницу.

– Совершенно. Я не знаю, насколько это будет сложно. Но мы с этим разберемся.

– Должны ради неё.

– Точно. Солнце встает.

Шон указал на серое небо за окном спальни, смешанный коктейль облегчения и тревоги потек по его венам.

– Во-первых, нам нужно немного поспать, прежде чем Ураган Калли проснется и выяснит, где она.

– Конечно. Да.

Торп оперся на матрас и выпрямился.

– Ты хочешь, чтобы я убрался с твоего пути и позволил тебе спать со своей девушкой?

Шон покачал головой. Очевидно, Торпу потребуется больше, чем несколько секунд, чтобы свыкнуться с мыслью о том, чтобы полностью разделить ее.

– Мы оба заботимся о ней. Теперь это наша кровать. Тебе нужно остаться с Калли на случай, если она проснется. В лучшем случае она будет дезориентирована, а в худшем – в ярости. Уложи ее под одеяло, убедись, что ей удобно. Теперь, когда у меня есть немного солнечного света, и я не буду гнать эту лодку к берегу, мне нужно поставить ее на якорь в как можно более уединенном месте. – Он надел ботинки. – Вернусь через десять минут.

Шон не стал дожидаться ответа Торпа и вышел из спальни. Он поднял якорь и поплыл по озеру, пока не нашел широкую бухту с высокими скалистыми берегами по обе стороны. Он доплыл до середины, все еще вдали от берега, затем снова бросил якорь. Это не спрячет их от кого-то на вертолете, но любому другому на озере будет трудно их найти.

Прошло почти сорок минут. Усталость давила на каждую его конечность, и ничто не звучало лучше, чем рухнуть в постель с Калли и проспать долгие, непрерывные часы, прежде чем проснуться, чтобы заняться с ней любовью.

Когда он снова вошел в спальню, то резко остановился в дверях. Торп заснул на правой стороне кровати, прижав Калли к своей груди. Они оба выглядели умиротворенными, дыша в унисон.

Беспокойство, которое Шон пытался сдержать, кольнуло его. Естественно, он беспокоился о том, чтобы не подпустить Торпа слишком близко к своей женщине. Неужели она в конечном счете выберет вместо него другого мужчину? Или Калли всегда будет нуждаться в них обоих? Три почти бессонных дня не подготовили его к ответу на этот вопрос сейчас.

С усталым вздохом он задернул шторы, затем сбросил все, кроме боксеров. Он скользнул под простыни, перевернулся и поцеловал Калли в лоб. Она тихо застонала, придвинулась ближе к нему, словно ища тепла… В то время как рука Торпа по-прежнему уютно обнимала ее, его ноги переплелись с ее ногами, его дыхание взъерошило ее длинные распущенные волосы. Шон погрузился в тишину и уснул.

***

Окутанная теплом, Калли проснулась и прищурилась от дневного света, пробивающегося сквозь занавески. То немногое, что она могла видеть вокруг, было незнакомым. Это определенно не «Доминион». Нет, подождите. Она ушла оттуда и не стала бы пересказывать все причины, которые были необходимы. Это, черт возьми, тоже не было грязной дырой в мотеле Вегаса. И почему земля, казалось, слегка покачивалась?

Она заставила себя открыть второй глаз – и зрелище стало все более странным. Шон без рубашки спал с одной стороны от нее, его твердая грудь прижималась к ее собственной. Его мощный торс возвышался над мягким выцветшим одеялом. Он выглядел чертовски хорошо для лжеца.

Позади нее горячее дыхание неожиданно коснулось ее шеи. Слегка дернувшись, она посмотрела через плечо. Торп. Спит в мятой белой рубашке и темных брюках. Щетина затемнила его острый подбородок больше, чем обычно.

Мужчины, которых она любила, окружали ее. Это было похоже на фантазию. Это должен быть сон. Они ненавидели друг друга… Или они вернулись в «Доминион». Время, прошедшее с момента ее ухода из клуба, нахлынуло на нее, воспоминания задержались на поездке в серебристом джипе прошлой ночью, на Торпе, шлепающем ее по заднице, и Шоне, одобряющем каждый жест взглядом в зеркало заднего вида.

Прошлой ночью они были командой, объединенной решимостью схватить ее и вернуть в безопасное место. По крайней мере, так они утверждали. Торпу она верила. А Шону? Она действительно не знала его и понятия не имела, как много из того, что произошло между ними, было ложью. Это казалось таким реальным. Он поклялся, что так оно и было. И она должна была признать, что если бы он просто хотел найти её ради вознаграждения или престижа, он, вероятно, сделал бы это в Далласе. И конечно, он не позволил бы Торпу следовать за собой.

Но даже если бы он действительно любил ее, как утверждал, и даже если бы каждое слово, сказанное Шоном и Торпом, было правдой, она не могла остаться. Ее жизнь была слишком опасна, и она не собиралась втягивать их в свою грязь. У них в головах была какая-то глупая идея быть благородными героями. Судя по всему, им не все равно. Каковы бы ни были их мотивы, Калли не могла им этого позволить.

Она медленно подобралась к краю кровати и сползла с матраса, дрожа и пытаясь успокоиться. Черт, без одеяла было холодно. Она потянулась за первым попавшимся предметом одежды, рубашкой Шона. Она даже пахла им. Где ее туфли?

Вдыхая его аромат, когда надевала рубашку, она посмотрела на них обоих, сожаления чуть не довели ее до слез. Они упорно трудились, чтобы выследить ее и «спасти», на самом деле не понимая, что задача по ее спасению была больше, чем у них обоих, даже с их объединенными силами. Их усилия смутили Калли, и чувство вины за то, что она снова покидает их, едва не поставило ее на колени. Но она не смогла бы жить в ладу с собой, если бы из-за нее они оказались за решеткой.

Пол под ней снова опустился, мягкое покачивание смутило ее. Куда, черт возьми, они ее привезли? На цыпочках подойдя к окну, она отодвинула белую занавеску и выглянула наружу. Вода – и ее много.

Калли ошеломленно втянула воздух и попыталась подавить панику. Дерьмо! Ладно, держи себя в руках. Если они были на лодке, возможно, они пришвартованы. Должен же быть какой-то выход, верно? В голове, однако, она услышала, как Шон спросил, любит ли она плавать…

Бесшумно ступая, она выбежала из комнаты, спустилась по небольшому коридору, затем нашла дверь, ведущую на просторную палубу. Вода повсюду, в передней части лодки, с обеих сторон… Калли бросилась к задней части судна, сердце колотилось как бешеное. Но все, что она увидела, – это еще больше воды. Ближайшая земля, грозные скальные образования, которые представляли собой ужасающе крутой подъем, виднелись по крайней мере в сотне футов.

Ее сердце колотилось так неистово, что кровеносные сосуды, казалось, вот-вот лопнут. Все ее тело наполнилось адреналином. Воспоминания о том, как она чуть не утонула в детстве, и солоноватая вода, наполнявшая рот, щипавшая глаза и делавшая легкие бесполезными, захлестнули ее.

Если бы она хотела выбраться из этой тюрьмы, ей пришлось бы плыть, карабкаться и тащить задницу через пустыню без обуви, воды или солнцезащитного крема. Черт возьми, она обречена.

Калли не могла остановиться. Она открыла рот и закричала. И еще раз. И еще.

Внезапно она почувствовала, как чья-то рука прижалась к ее губам, ловя звук.

– Ты пытаешься обрушить на наши головы каждого полицейского и охотника за головами в радиусе ста миль?

Шон. Он прорычал эти слова ей на ухо, обхватив ее спину своим твердым теплом.

Справа от нее появился Торп и повернулся к ней, выглядя растрепанным и взбешенным. Он крепко схватил ее сзади за шею. Его серые глаза смотрели грозно, когда он пригвоздил ее к месту пристальным взглядом.

– Успокойся, зверушка. Больше ни звука. Здесь ты в безопасности. Мы намерены и дальше держать тебя в таком состоянии.

Окружена. Захвачена. Побег был единственным способом выжить для нее почти столько, сколько она себя помнила. Теперь эти двое, казалось, были полны решимости удержать ее здесь, в этом плавучем аду, и при этом разрушить свою жизнь.

Она вывернулась, убирая руку Шона ото рта.

– Не делайте этого! Отпустите меня, пока не пожалели об этом.

– Я же просил тебя не издавать ни звука, – напомнил Торп, его голос был полон неодобрения.

Разочарование Шона тоже проникло в нее.

Она ненавидела причинять им боль. Покорность в ней особенно ненавидела разочаровывать их. Логически это не имело смысла, но это не делало ощущение менее реальным.

– Давай отведем ее внутрь.

Шон кивнул.

– На случай, если это озеро не так пустынно, как мы надеялись. Последнее, что нам нужно, это чтобы ее услышал какой-то лодочник и позвонил в 911. Если они обрушатся на наши головы и найдут ее, я, возможно, не смогу контролировать то, что произойдет дальше.

Не говоря больше ни слова, он обхватил ее одной рукой за спину, затем наклонился и просунул другую руку ей под колени. Он прижал ее к своей обнаженной груди, как будто ее вес совсем не напрягал его. Его плечи расправились, а челюсть сжалась, когда он повернулся и направился обратно в жилые помещения. Он посмотрел на нее сверху вниз укоризненными голубыми глазами и медленно покачал головой.

Она бы извивалась и вырывалась из его объятий, если бы думала, что это принесет какую-то пользу, но Торп шел прямо за ними. Без сомнения, он оттащил бы ее назад, если бы она попыталась убежать – и обеспечил бы ей какую-то дополнительную «мотивацию» остаться. А если она все-таки сбежит, что тогда? Доплыть до берега и вернуться к цивилизации пешком без какой-либо защиты от солнца пустыни или цента наличности просто не было вариантом.

– Мы не будем снова торопить события, милая, – сказал Шон. – Мы сказали тебе вчера вечером, что ты не должна больше уходить без нашего разрешения, иначе будут последствия. Ты помнишь это?

– Дело не в том, что я непослушна. Дело в том, что вы двое теряете все, пытаясь спасти меня, когда не можете. Никто не может. Я ценю ваше желание помочь, но я не смогу жить с этим, если вы окажетесь в тюрьме из-за того, что влезли в это дерьмо.

Шон тяжело вздохнул, опустил ее на кровать и посмотрел на Торпа.

– Она не слушает.

– Временами у нее появляется эта мерзкая привычка. – Торп подошел к ней и взял ее за подбородок. – Твоя ситуация не безнадежна. Имей хоть немного веры в нас.

– Торп…

Он бросил на нее острый взгляд и поднял палец, чтобы заставить ее замолчать. Будь она проклята, это сработало. Он был с ней то горяч, то холоден в течение многих лет. Почему, черт возьми, она все еще так сильно реагирует на него?

– Это не подлежит обсуждению. Когда ты в последний раз ела? – он спросил.

Разочарованно вздохнув, Калли мысленно вернулась к прошлому дню.

– Вчера за завтраком. Потом около трех часов я съела горсть миндаля.

Они оба посмотрели на нее с явным неодобрением, Шон сжал кулаки.

– Черт возьми, Калли.

– Просто это было не самое важное, о чем я думала. – Они нахмурились еще сильнее, и их беспокойство за нее заставило ее почувствовать себя маленькой, как будто она еще больше все испортила. – Простите.

– Пока нет, но простим, – пообещал Торп, прежде чем повернуться к Шону. – Умеешь готовить?

– Сносные. Я сама себя кормлю с колледжа. – Он пожал плечами. – Я её не отравлю.

– Хорошо. Мои ужасны. Вот почему Бог изобрел еду на вынос.

Торп криво усмехнулся.

– Я сама могу прокормиться, ребята. Если вам от этого станет лучше, я возьму что-нибудь и съем все, как хорошая маленькая девочка, если вы просто отпустите меня.

– Только не снова.

Шон был на пределе своих возможностей.

– Она не понимает… пока, – протянул Торп. – Во-первых, ей нужна еда.

– И душ, – добавил Шон

– Верно. Одному богу известно, сколько гребаных микробов было в «Блестящих Цыпочках». – Торп пронзил ее свирепым взглядом. – В конце концов, у нас будет долгая дискуссия о том, почему ты выбрала это место.

– Ты хочешь сказать, что собираешься снова наказать меня.

Она закатила глаза.

– А иногда она быстро схватывает… – Торп улыбнулся Шону. – Некоторое время я был уверен, что она предпочитает не «понимать», потому что она просто упряма.

Шон вздохнул.

Калли сжала руки в кулаки.

– Прекрати! Ты больше не мой Дом – если ты когда-нибудь действительно им был. Я сняла ошейник. И, прежде чем кто-либо из вас снова скажет мне, что это так не работает, вы оба знаете, что главные принципы в БДСМ – это безопасность и добровольность. Я не даю согласия. И ты. – Она повернулась и посмотрела на Торпа. – Да, ты большой плохой Дом или что-то в этом роде. Но, черт возьми, это не дает тебе никакого права удерживать меня против моей воли. Ты должен отпустить меня!

Они оба напряглись, Шон покачал головой. Вместо того чтобы убедить их освободить ее, она причинила ему боль. На его лице было страдание. Судя по всему, он пожертвовал всем, чтобы помочь ей, а она бросила это ему в лицо. Торп тоже. Взгляд на босса не показал, что он менее раздражен. В основном он выглядел взбешенным, за исключением горящих глаз… В них была боль.

Калли тяжело вздохнула, все внутри нее ощущалось так, словно она снова облажалась.

– Этого не будет, – тихо поклялся Шон. – Если ты все еще захочешь уйти, как только окажешься в безопасности, я отвезу тебя туда, куда ты захочешь, и оставлю с моими наилучшими пожеланиями.

Если бы он хотел арестовать ее, действительно ли он сделал бы такое предложение? Он должен был быть худшим актером… И глупым или нет, Калли просто не могла поверить в это.

Торп уставился на него с напряжением.

– До тех пор ты останешься здесь с нами. Мы намерены обезопасить тебя и разгадать эту тайну. Ты можешь на это рассчитывать, зверушка.

Их самоотверженность – наряду с изрядной дозой вины – снова и снова терзала ее.

– Ребята, пожалуйста. – Слезы щипали ей глаза. – Я не хочу, чтобы вы делали что-то, что разрушит ваше будущее.

– Мы не хотим, чтобы ты находилась в бегах всю оставшуюся жизнь. И я не хочу снова заводить этот разговор. Наше решение не изменится. Если нам придется удерживать тебя против воли…

Торп пожал плечами.

– Вы не можете делать это вечно. У вас обоих своя жизнь. – Она устало вздохнула. – Моя испорчена, но ваши не должны. Я не могу доказать, что не убивала отца и сестру. Преступление очень давнее, и никакое расследование сейчас не поможет…

– ФБР не хочет тебя арестовывать, – вмешался Шон.

– Что?

Она не могла расслышать это правильно.

– Если бы бюро заинтересовалось этим делом и захотело, чтобы ты оказалась за решеткой, ты бы уже была заперта. Меня просто послали следить за тобой, искать какие-нибудь зацепки, ничего больше. Они не дали бы мне такого указания, если бы считали, что ты совершила ужасное преступление.

Эта новость подействовала на нее, как двухтонная бомба, одновременно унося ее прочь и создавая адский кратер в мыслях.

– Чикагская полиция все еще разыскивает меня.

– Они хотят допросить тебя, но это не моя юрисдикция. Я забочусь только о своих приказах. Дядя Сэм не дал мне никаких указаний о том, что тебя считают преступницей.

Калли моргнула. Ее не разыскивали за убийство? По прошествии девяти лет она даже не знала, как отнестись к такой возможности.

– Тогда почему за мою голову назначена награда? Из-за этого я чуть не получила пулю в Бирмингеме. Я буквально сбежала из Арканзаса от пары головорезов, преследующих меня. За эти годы я пересекалась с обоими и…

– Оба определенно охотятся за тобой, зверушка, – вмешался Торп. – И думаю, что за этой наградой стоит кто-то могущественный, иначе мне не поручили бы следить за тобой.

– Почему ты мне ничего об этом не сказал? – спросила она, скрестив руки на груди.

– Я не имел права раскрывать свое прикрытие, милая. Все еще не… Но я не потеряю тебя.

– У нас будет приятная долгая беседа обо всем позже, – вмешался Торп. – На самом деле, мы собираемся поговорить о многих вещах. А пока поверь, что ты не попадешь в тюрьму и что можешь доверить нам свою жизнь. Кроме этого, мы больше не произнесем ни слова, пока ты не примешь душ и не поешь.

– Хорошо сказано, – согласился Шон, хлопнув Торпа по спине.

Когда они стали Доминирующим Дуэтом, способным одним взглядом командовать дрожащими сабами? Странно, они не только казались способными терпеть друг друга, они действовали как команда.

– Понятно? – спросил Торп.

Калли уставилась на них, разинув рот. У нее не было никаких иллюзий, что разговор покажется ей приятным. Она знала, что это бессмысленно. В конце концов, она привыкла жить одна, убегать и прятаться, спасая свою жизнь. Парни были крепкими, но не созданы для такой жизни.

– Если ты хочешь помочь, тогда дай мне машину и пятьдесят баксов. Иди домой и попытайся выяснить, кто хочет моей смерти. Как только эта угроза будет устранена, тогда…

Что? Она просто найдёт их? Еще через десять лет они, вероятно, оба будут женаты, с детьми и семьями, которые не оценили бы явление Калли из прошлого.

– Тогда я буду в безопасности.

Шон и Торп обменялись взглядами.

– Я ценю твою независимость, милая – до определенной степени. Но не тогда, когда дело доходит до опасности. До сих пор ты хорошо справлялась с тем, чтобы обезопасить себя, но ты больше не будешь делать это в одиночку.

– Это окончательное решение. Никогда больше не убегай от нас, – добавил Торп.

Как будто она могла сдержать это обещание.

– Х-хорошо.

– Хорошо, сэр? Разве ты не это имела в виду? – Торп требовательно приподнял бровь. – В твоем ответе не только не хватало убежденности, но и уважения. Неприемлемо, зверушка.

Калли опустила взгляд. Тысячи мыслей пронеслись у нее в голове. Они потратили время и деньги, столкнулись с насилием и поставили себя на кон, чтобы помочь ей. Да, это было напрасно. Они были упрямыми, властными, глупыми и упрямыми. И ей хотелось придушить их. Но она также не поблагодарила их за все, что они пытались для нее сделать, не говоря уже о проявленном уважении.

Одновременно взволнованная и униженная, она перевела взгляд с неприступного лица Торпа на вопросительный взгляд Шона. Легче начать там, где она могла бы увидеть немного мягкости. Затем она выяснит, как действовать дальше.

Она встала на колени на матрасе и придвинулась ближе, протягивая руки к Шону.

– Спасибо. Я заставила тебя через многое пройти. Я знаю, чем ты рисковал. Лучше бы ты этого не делал.

Он прижал ее к себе.

– Я сказал тебе почему, Калли. Я люблю тебя.

Так легко для него просто выложить это. У нее никогда не было возможности сказать эти слова открыто. Они подразумевали обещание завтрашнего дня, которого у нее никогда не было.

Калли могла только надеяться, что каким–то образом ее жизнь не была обречена на плохой конец. Даже если бы это было так, сейчас у нее была его привязанность и преданность. Сколько лет она провела в полном одиночестве и жаждала, чтобы кто-нибудь позаботился о ней? Слишком много.

Неужели она действительно собиралась это потерять? Не могла бы она оставить их у себя на день или два? Разве она не могла взамен подарить Шону любовь, наполняющую ее сердце? Торпу, послушание и преданность, которых он заслуживал?

– Я влюбился в тебя в «Доминионе».

Она обхватила ладонями щеки Шона и встретила искренность его голубых глаз, таких открытых. Легкая улыбка осветила его глаза и наполнила ее сердце.

– Я тоже тебя люблю.

Шон провел широкой ладонью по ее спутанным волосам, углубляя связь их взглядов. Внутри она чувствовала его заботу, его понимание. Ей повезло, когда ФБР поручило ему присматривать за ней, и у нее было чувство, что он всегда будет присматривать, если она ему позволит.

Теперь самое трудное. Калли только надеялась, что Шон поймет, что ее чувства к Торпу не означают, что она меньше заботится о нем.

Она судорожно вздохнула и повернулась к Торпу, уже подыскивая слова, чтобы сказать ему, как она благодарна ему за все, что он сделал, и каким-то образом признаться во всем, что он для нее значил. Прежде чем она смогла разобраться в своих мыслях, Торп развернулся и вышел за дверь, осторожно и бесшумно закрыв ее за собой.

\

Глава 13

Сердце Калли упало в пятки. Чувство вины снова охватило ее. Черт возьми, она не хотела ранить Торпа.

– Мне нужно…

Что? Извиниться перед Шоном за то, что она влюблена в Торпа? Сказать, что она сожалеет о том, что вышла за рамки того, чтобы нести факел безответного чувства к своему защитнику? Шон не хотел слышать, как она изливает свои чувства к Торпу, также, как ее бывший босс не хотел слышать, как она поэтично отзывается о федерале, которого она когда-то называла своим Домом. Может ли это стать еще более сложным?

– Я не хотела, чтобы ему было неудобно.

– Не хотела. Торп просто корит себя. Он хочет сказать тебе, что тоже любит тебя. Но он боится.

Эти слова ошеломили ее. Предположительно, Шон говорил по-английски, но с таким же успехом это мог быть и греческий. Откуда ему знать что-нибудь о чувствах Торпа? Почему его это должно волновать? И мог ли он ошибаться?

– Нет, – Калли отступила назад, качая головой, – Торп не любит меня.

– Любит, также как и я. Как мужчина любит женщину. Я так понимаю, у него была пара неудач, но он любит тебя. Так же, как ты любишь его.

С легким вздохом она моргнула, глядя на него, пытаясь найти слова, выходящие за рамки ее шока. Он понял это и не был в ярости?

– О, Шон. Мне так жаль, если я причинила тебе боль. Я не знаю, что сказать. Я…

– Ты не можешь извиняться за свое сердце. – Он поцеловал ее в лоб. – Я уже давно знаю, что ты любишь нас обоих. И он тоже. Мне бы понравилось, если бы ты была только моей? Конечно. Но я долго и упорно спрашивал себя, что тебе нужно. Торп дает тебе то, чего я не могу.

Она прильнула к нему, схватив его за руки.

– Но ты даешь мне то, чего не дает он. Я не хочу потерять…

– Я знаю, милая. Ты не потеряешь. Каким бы я был мужчиной, если бы поставил свои собственные тревоги и ревность выше твоего счастья?

Калли удивленно уставилась на него, моргая сквозь слезы.

– Ты меня удивляешь.

Он грустно улыбнулся ей.

– Мир не проявил к тебе доброты, поэтому ты не ожидаешь её от других. У тебя так много отняли. Если мне придется смирить гордость, чтобы быть тем, кто, наконец, сделает тебя целой, я сделаю это.

Внезапный глухой удар раздался прямо за стеной их изолированного маленького камбуза, и они оба обернулись, чтобы увидеть, как Торп потирает руку… как будто он только что ударил кулаком в стену и повредил костяшки пальцев.

Ее сердце болело за него, но он отгородился от нее стеной. Он всегда был отстраненным, никогда не подпускал других близко. Она не смогла бы помочь ему, если бы он не позволил ей проникнуть за его защиту.

– Думаю, он обеспокоен, что ты бросишь его, Калли. Ты была бы не первой женщиной, которая сделала это. И он, кажется, считает, что он слишком стар и груб для тебя. Ему просто нужно немного успокоиться. Тебе придется пойти к нему.

Калли моргнула, глядя на Шона, который мягко улыбнулся. Был ли он настоящим?

– Ты не будешь чувствовать себя преданным?

– Какая мне от этого польза? – Он пожал плечами. – Имеет смысл объединиться с Торпом ради твоей защиты. Если я заставлю тебя выбирать между нами, я не только могу потерять тебя совсем, но и думаю, что ты будешь счастлива только наполовину. Я никогда не думал, что кто-то может любить двух людей одновременно, но когда я вижу тебя с нами, я знаю, что ты искренне любишь каждого из нас. Пока не уверен, как все будет работать в «реальном» мире, но давай разберемся с угрожающей тебе опасностью, а там посмотрим.

Ее сердце чуть не разорвалось. Калли не думала, что сможет любить Шона еще больше. Но она ошибалась. Она крепко обняла его.

– Как ты так хорошо меня понимаешь?

Он усмехнулся и погладил ее по щеке.

– Я изучаю тебя уже целый год. Ты была моей жизнью. И, может быть, моей одержимостью. С самого начала я хотел позавидовать твоей связи с Торпом, и, возможно, мне следовало бы. Но я видел, как, когда мы с ним работаем вместе, мы уравновешиваем друг друга, чтобы сделать твой мир правильным. Я думаю, это, в свою очередь, сделает нас обоих счастливее.

Калли снова расплакалась.

– Я не знаю, как благодарить тебя за то, что ты такой замечательный и…

– Ты можешь начать с душа. – Шон поморщился. – Убери этот ужасный макияж со своего лица. Попроси Торпа помочь тебе. Скажи ему, чтобы он убедился, что ты хорошо и чисто выглядишь. Тогда… Посмотрим, что произойдет. Просто не соглашайся с его отказом. – Подмигнув, он развернул ее, шлепнул по заднице и отправил в сторону другого мужчины. – Иди.

***

Торп не мог заглушить ревность, накатывающую на него, как уродливое черное облако. Это было не потому, что она любила Шона. Он знал это. И он действительно мог признать, что федерал был не только порядочным парнем, но и подходил ей.

Что его чертовски злило, так это то, что он не мог быть с ней так откровенен в своих чувствах. Ни разу за три года брака он не смог сказать Мелиссе, что любит ее. Не то чтобы он не знал почему.

Он вздохнул. Такой нежной девушке, как Калли, понадобились бы эти слова. В нем этого не было. Шон дал ему зеленый свет, чтобы трахнуть ее, так что Торп, черт возьми, воспользуется этой прекрасной возможностью, когда представится случай. Но это путь в никуда.

Слишком скоро ему исполнится сорок, а ей едва перевалит за двадцать. Шон подходил ей больше с точки зрения возраста. Калли выглядела счастливой с другим мужчиной. Поскольку она значила для него все, Торп отказался обременять ее своим замкнутым сердцем. Когда они выпутают ее из беспорядка, который годами разрывал ее мир на части, он поддержит Шона и тихо отойдет на задний план.

Но он никогда не перестанет любить ее.

Когда Калли подошла к нему на палубе, ветер развевал ее темные волосы по плечам, он закрыл глаза. Смотреть на нее и знать, что он уже потерял ее, убивало.

– Митчелл?

Она дотронулась до его руки.

Никто никогда не называл его так… Кроме нее, за исключением тех случаев, когда у нее было хорошее настроение. Звук его имени на ее губах был подобен песне сирены. Ее сладкая ласка сжала сердце и послала желание, обжигающее его руку, проникая под кожу.

– Что? – рявкнул он громче, чем хотел.

Калли открыла рот, но резко закрыла его.

– Спасибо, что помог мне. Я бы хотела, чтобы ради твоего же блага ты этого не делал, но то, что ты так рисковал ради меня, значит очень много. Теперь я сделаю тебя счастливым и оставлю в покое.

Черта с два. Он схватил ее за запястье, прежде чем она успела убежать.

– Куда ты направляешься?

– Ну, поскольку о Бора-Бора сейчас не может быть и речи, Шон хочет, чтобы я приняла душ. У него была какая-то странная идея, что тебе нужно присматривать за мной и следить, чтобы я была безупречно чистой, но я уже давно научилась мыться сама. Тебе не нужно беспокоиться. Я справлюсь.

Калли высвободилась и отвернулась. Она не сказала ему ни слов любви, ни нежности. Неудивительно. Он не сделал ничего, чтобы заслужить их. И все же, когда Калли проскользнула в дверь и снова вошла в камбуз, было чертовски больно смотреть, как она уходит. Он должен защищать ее и строго ограничивать их взаимодействие наказанием и сексом. Это будет нелегко, но так будет лучше для нее. Будет хуже, когда она навсегда сойдется с Шоном и разобьет его сердце.

Но прямо сейчас ее высокомерие должно было снизиться примерно на десять пунктов. Шон держал его при себе не просто так. С таким же успехом он мог бы начать зарабатывать свои привилегии.

В камбузе Калли и Шон обменялись несколькими словами. Она возбужденно жестикулировала. Федерал приподнял бровь, затем уставился на него в окно. Мгновение спустя девушка закатила глаза и потопала по узкому коридору в сторону спальни.

Наглая маленькая засранка. Торп, наклонившись, вошел в дверь и зашагал за ней.

– Я проверю её, – заверил он Шона. – Она будет сиять к тому времени, как выйдет из душа.

– Хорошо. Мы все еще должны ей большое наказание, наряду с тщательным допросом… который, вероятно, приведет к еще большему наказанию. Я не хочу, чтобы на ней были следы «Блестящих Цыпочек», иначе это еще больше разозлит меня.

Поскольку он все еще мог представить ее на сцене, почти без одежды, и покачивающей задницей перед лицом парня, который выглядел как мальчик с плаката для сутенера, Торп не мог не согласиться.

– Меня тоже.

– Хорошо. Пока ты об этом позаботишься, я закончу готовить. Тогда и приступим.

Торп прошел по коридору в первую спальню и примыкающую к ней ванную. Он обнаружил, что Калли смотрит в зеркало в крошечной ванной, снимая накладные ресницы.

– Ты не стала ждать, пока я отведу тебя в душ.

Она повернулась к нему и вздернула подбородок.

– Я знаю, где он. И твое поведение точно не располагало к компании.

– У тебя есть тридцать секунд, чтобы сходить в туалет перед душем. После этого я войду.

Калли закатила

глаза.

– Почему? Я больше не буду убегать. Куда мне бежать?

Может, и нет, но после ее побега из «Доминиона» подобно Гудини, за которым последовали почти три бессонных дня отчаянных поисков, Торп не был склонен выпускать ее из виду. Кроме того, Шон поручил ему эту обязанность, и он не собирался упускать шанс посмотреть на нее обнаженной.

– Приятно слышать. Я не сдвинусь с места.

– Я могу принять душ одна.

– Но ты этого не сделаешь. – Он взглянул на часы. – Иди. Часы тикают.

– Ух…

Она вздохнула и закрыла дверь у него перед носом. Около тридцатисекундной отметки он услышал, как в туалете спустили воду, и она рывком открыла маленькую дверцу.

– Удовлетворен?

– Я кажусь удовлетворённым, зверушка? В последние несколько дней я почти не спал и не ел, и у меня кончается терпение. Не испытывай меня.

И его плохое настроение усугублялось тем, насколько взвинченным он себя чувствовал. Он заснул, думая о том моменте, когда сможет, наконец, скользнуть своей обнаженной кожей по ее коже, прежде чем погрузить свой член в ее соблазнительную розовую киску и, по крайней мере, притвориться, что она принадлежит ему. Он проснулся с точно такой же мыслью. Если он не хотел мучить себя до чертиков, ему лучше отказаться от таких мыслей.

Выбросив это из головы, он остался только с ноющим беспокойством о невидимой опасности, скрывающейся за каждым углом. Все это подтачивало его самообладание.

– Извините, – пробормотала она, опустив взгляд на пальцы ног. – Сэр.

– В душ, – рявкнул он.

Калли колебалась.

– Один вопрос.

Он скрестил руки на груди. Последнее, чего он, черт возьми, хотел, так это диалога. Опасная почва. Но у него, должно быть, есть тайная мазохистская жилка. В его истории хоть какой-то контакт с Калли был лучше, чем никакого.

– Какой?

– Шон очень ясно дал понять, почему он пошел на риск, чтобы помочь мне. Но ты так много сделал для меня за эти годы. Ты сказал, что хочешь меня, но…

– Кидаешь приманку, чтобы узнать мои чувства? После того, как сбежала от меня, не сказав ни слова?

После того, как она сказала Шону, что любит его, в то время как он должен был слушать?

– Мы всегда были друзьями…

– Прошлой ночью ты сказал, что мы были чем-то большим.

Тактическая ошибка с его стороны. Кровь бурлила при мысли о том, что она снова будет в его объятиях, распростертая у него на коленях. Почему он не держал свой чертов рот на замке?

– Оставь это, Калли. Прими душ, прежде чем Шон приготовит завтрак, и он остынет.

– Я люблю тебя, – ахнула она, ее взгляд был почти умоляющим. – Хотя мне трудно это сказать.

Его сердце остановилось. Радость, надежда, любовь – все это нахлынуло, пока реальность не рухнула обратно. Он никогда не будет нежным любовником, в котором она нуждалась и которого заслуживала. А Калли молода. Она может думать, что любит его сейчас, но через дюжину лет? Он присоединится к Американской ассоциации пенсионеров, а она все еще сможет рожать детей. Их союз никогда не станет правильным. И это была лишь одна из их проблем. Когда-нибудь она поймет, что он ей не подходит, и уйдет. Если он не разорвет все между ними сейчас, позже будет гораздо больнее.

– У тебя были отношения с Шоном, – парировал он.

Ее подбородок задрожал, когда она подняла его и скрестила руки на груди.

– Почему ты всегда заставляешь меня чувствовать себя какой-то оборванкой, тянущейся за тобой из-за привязанности?

– У тебя есть Дом, Калли. То, что я чувствую, не имеет значения.

– Просто тебе так удобно, правда? Тебе не придется признавать, что я значу для тебя что-то большее, чем просто друг. Но ты бы не пошел так далеко ради меня, если бы я не значила для тебя больше, несмотря на то что ты утверждал в прошлом. Каждый раз, когда ты целовал меня, это не было похоже на дружбу. И, конечно, это было совсем не то, что я чувствовала, когда ты шлепал меня или касался языком моей…

– Чего ты от меня хочешь? – прорычал он.

– Правды.

Он мрачно сжал губы, изо всех сил сдерживая желание схватить ее и выплеснуть свою любовь, одновременно заполняя ее лоно каждым твердым дюймом, который он жаждал ей дать.

– Это не подлежит обсуждению. В душ. Сейчас же.

– Ты всегда избегаешь меня. О, наказываешь меня, конечно, но не говоришь о своих чувствах. Это ведь так страшно, – передразнила она.

– Калли, – прорычал он, ненавидя себя за то, что она была права.

Она отмахнулась от него. Рубашка Шона, висевшая на ее миниатюрной фигуре до колен, соскользнула с одного плеча. Длинные рукава почти скрывали ее руки. Хотя она закатала манжеты, одежда все еще была огромной. Но Калли расстегнула пуговицы и развела ткань, обнажив светлую розовую кожу. Наконец, она стряхнула ее с себя. Белая рубашка каскадом спустилась по ее рукам и упала на пол. Она стояла перед ним в почти прозрачном лифчике и крошечных стрингах.

Торп сглотнул. Господи, Калли убивала его самообладание. Она испытывала его, подталкивала. Сделала все возможное, чтобы заманить его внутрь. Разве девушка не видела, что Шон даст ей всю нежность, в которой она нуждалась, всю привязанность, которую он не мог?

Ее маленький розовый язычок высунулся, облизнув нижнюю губу. Его член дернулся. Бросив вызывающий взгляд из-под темных ресниц, все еще покрытых слишком большим количеством туши, она повернулась, чтобы принять душ. Вскоре маленькая ванная наполнилась паром.

Повернувшись к нему спиной, Калли потянулась расстегнуть свой кружевной, сексуальный лифчик. Тот упал на пол, и она избавилась от стрингов, еще сильнее покачивая бедрами. Взгляд Торпа ласкал темные волосы, которые гладкой вуалью ниспадали на ее светлые плечи, открывая линию талии и расширяясь к пышному изгибу бедер. Он начал потеть. Ее гладкая, упругая попка – все еще розового оттенка от его руки прошлой ночью – сделала его член невыносимо твердым. Он резко вдохнул.

Калли повернула голову, ее ресницы затрепетали. Она послала ему обиженный взгляд. Так сексуально искушает его. Так чертовски неправильно, потому что, если Шон не будет рядом с ним, забрав с собой Калли, он не сможет прикоснуться к ней.

– Продолжай. На этой лодке не так много воды. Я тоже хочу помыться.

И был благодарен, что в кабинке едва хватало места для одного. Если бы там было просторнее, и она пригласила бы его внутрь… Да, это закончилось бы только тем, что его член погрузился бы в глубины, о котором он не имел права даже думать без присутствия Шона.

Калли шагнула за прозрачное стекло и застонала, горячая вода каскадом полилась на ее нежную кожу. Он смотрел, как она запрокинула голову, полила воду себе на шею, на грудь, на плоский живот, на бедра. Черт, ему нужно отвлечься.

– Мыло? – пробормотала она.

Верно. Туалетные принадлежности, которые Шон купил раньше. Он оставил сумку где-то… В спальне, на полу, он нашел пластиковый пакет и принес его ей. Он выудил ароматизированный брусок вместе с шампунем и кондиционером с цитрусовым ароматом. Шон даже купил пару упаковок одноразовых бритв и несколько банок крема для бритья.

Он начал передавать предметы Калли. Она открыла дверь и молча приняла их, затем, не говоря ни слова, приняла ванну, быстро смыв всю косметику с лица и грязь «Блестящих Цыпочек» со своего тела. Она вымыла голову, побрилась, затем еще минуту нежилась в горячей воде. И Торп не мог отвести от нее глаз. Что-то в этой девушке – нет, все в ней, было чертовски сексуально, и фантазии о том, чтобы уложить ее на кровать, зафиксировать, а затем предаваться удовольствию, о котором он мог подумать, прожгли его мозг.

Аромат ее гладких складочек все еще оставался в памяти, преследовал его. Торп обнаружил в Вегасе, что когда думал о ней, то становился невыносимо твердым и настолько возбужденным, что дрочка не приносила облегчения. И он подумал о том, как она выглядела, когда пришла за ним.

Внезапно она застонала, и он вырвал свои мысли из грез. Торп присмотрелся внимательнее, визуально проникая сквозь пар, и обнаружил, что она держит руку между ног, медленно потирая клитор. Даже сквозь запотевшую дверь душа он видел, как покраснела ее кожа, как напряглись соски. Ее грудь поднялась, а плечи опустились. Она прислонилась к стеклопластику кабинки и раздвинула ноги шире с еще одним тихим стоном.

Он, блять, чуть не сошел с ума.

– Калли, у тебя нет на это разрешения.

Ее глаза снова распахнулись, не совсем сфокусировавшись.

– Почему тебя это волнует?

Черт возьми, она провоцировала его. Он не мог трахать или наказывать Калли, когда был с ней наедине. Да, когда-то он был готов перечить Шону, когда считал федерала опасным игроком. Сейчас? Он провел рукой по вспотевшему лицу. Но он не мог ударить Шона в спину. У них было соглашение, и он выполнит свою часть.

– Никто из нас не говорил, что ты можешь доставлять себе удовольствие.

– Шон не говорил мне, что не могу. И, по твоим словам, мы снова стали просто друзьями. Я не прошу у своих приятелей разрешения мастурбировать. – Она послала ему лукавую улыбку. – О, я также не принимаю душ перед своими приятелями, но ты здесь.

Гребаный сукин сын. Она была права – не насчет мастурбации. Это то, что понимала каждая саба, все было под запретом без разрешения Дома. Но он не мог утверждать, что он просто ее друг, а затем наблюдать за ней в душе с болезненным ликованием. Или заняться с ней любовью позже, даже с Шоном, и заявить, что это ничего не значило.

Ее тихие стоны стали глубже. Торп не мог отвести от нее глаз, пока она водила пальцами по клитору медленными, чувственными кругами. Вода стекала по ее коже. Ее дыхание участилось. Соски затвердели еще сильнее. Черт возьми, он скоро сойдет с ума. Если бы у него было право, он бы устроил Калли самую лучшую взбучку в ее жизни. Затем, блять, чтобы соответствовать.

Поскольку он не мог, Торп категорически отказался терпеть эту пытку еще минуту.

Он рывком распахнул прозрачную дверь между ними, схватил Калли за запястье и вытащил наружу. Ее мокрое тело коснулось его груди, мгновенно намочив его одежду и кожу. Когда он притянул ее ближе, он не мог не заметить, как вспыхнули ее расширенные голубые глаза. Или ее розовые щеки. Ее губы были такими чертовски соблазнительными, приоткрытыми, красными и так чертовски близки к его собственным.

Проглотив похоть, он схватил Калли за плечи и прижал к стене.

– Ты закончила дразнить меня.

– Что? Я просто снимаю напряжение. Это была дерьмовая пара дней. – Она выгнула бедра навстречу его ноющему члену. – Не обращай на меня внимания, друг.

Ее набухшая, пропитанная влагой киска коснулась его члена. Наполовину стон, наполовину рычание вырвалось из его горла.

Когда, черт возьми, он хотел женщину хотя бы наполовину так сильно?

Торп знал ответ. Это не успокаивало.

– Ты была невероятно непослушной. Самоудовлетворялась без разрешения. Лгала мне.

– Как ты солгал мне о том, что мы просто друзья? – бросила она вызов, приподняв бровь. – Что ты собираешься с этим делать?

Черт возьми, Калли сама напрашивалась. Молила. Он захлопнул дверь ванной, заключив их вместе в крошечном пространстве. Этот шаг был рискованным, но только так он мог открыть дверцы шкафа. Наконец, он сунул руку внутрь и выудил банное полотенце, затем обернул его вокруг нее, прикрыв часть ее восхитительной наготы. Очевидно, этого было недостаточно, потому что он все еще хотел трахать ее все следующую неделю, но это было лучшее, что он мог сделать сейчас.

Сосредоточив внимание на ее только что вымытом лице, он завязал белую махровую ткань узлом чуть выше ее груди, затем дернул за полотенце.

– Пошли.

Она уперлась пятками в землю.

– Что ты делаешь?

– Убеждаюсь, что ты получишь наказание.

Торп поднял ее и прижал к груди. Поскольку Калли была Калли, она сопротивлялась ему изо всех сил, сражаясь как кошка. Прижавшись к нему, она пахла чистотой и женственностью, и, проходя мимо кровати, он заскрежетал зубами, чтобы не бросить ее на смятые простыни и не овладеть ею всеми известными ему способами.

Вместо этого он потащил ее к камбузу, отбиваясь от ее когтей и пинков.

Он крепко прижал ее к своему телу.

– У тебя есть Дом, который любит тебя, и ты дразнишь меня, чтобы я взял то, чего не должен.

– Все совсем не так. Прекрати издеваться.

Она стиснула зубы и извивалась, пытаясь освободиться, преуспев в основном в том, чтобы прижаться грудью к его груди.

Торп запустил пальцы в ее волосы и потянул, успокаивая ее. Она собиралась получить порку, которую заслужила. Может, если бы боги посмотрели на него сверху, Шон позволил бы ему выложить все начистоту. И если он был больше сексуально разочарован, чем возмущен из-за другого мужчины, что ж… Калли не нужно этого знать.

Как только они добрались до камбуза, Торп втолкнул ее в комнату, зажав между своим телом и маленьким столиком из искусственного дерева, прикрепленным к стене. Стоя перед плитой, Шон поднял глаза с лопаточкой в руке, теперь уже в брюках, и уставился на них с вопросительным выражением лица.

– Калли нужно наказать, – выпалил Торп.

– Да?

Он подавил свое разочарование из-за того, что ему пришлось объясняться. Разве они не могли просто добраться до той части, где Шон стянул полотенце с обнаженного тела Калли и шлепнул ее по пышной, влажной заднице рукой, чтобы он мог видеть, как ее грудь колышется, а лицо краснеет, наблюдать, как шок от шлепка становится невыносимым возбуждением и…

Торп с трудом сглотнул.

– Она пыталась довести себя до оргазма в душе.

Шон скосил взгляд на Калли, затем прямо посмотрел на нее.

– О?

– Да, прекрасно зная, что я наблюдал за ней.

Он приблизился к ней, стараясь не замечать, каким мягким было ее влажное тело или как хорошо она подходила ему.

Он чертовски надеялся, что они с Шоном скоро трахнут Калли. Может, одного раза будет достаточно, чтобы утолить этот мучительный голод, иссушающий его самообладание. Может… но очень сомнительно.

К его удивлению, Шон просто посмотрел вниз на то, что было на сковороде перед ним, и начал работать лопаточкой.

– Ты что, не понимаешь? – возмущенно спросил Торп. – Сабы не должны трогать себя без разрешения.

– Я в курсе, – спокойно сказал Шон, переворачивая яичную смесь, и, похоже, совсем не расстроился.

– Калли доминировала, делая все возможное, чтобы соблазнить меня, когда она должна была помыться.

– Хм… – задумчиво произнес Шон, посолив омлет.

Как федерал мог не разозлиться на это? Он никогда не казался Торпу глупым, но внезапно Митчелл переосмыслил коэффициент интеллекта Шона.

Торп вскинул руки в воздух.

– Она продолжала гладить себя даже после того, как я сказал ей остановиться. Она проигнорировала.

Шон слабо улыбнулся.

– Шалунья.

– И? Мы должны быть с ней тверды. Ей это нужно, иначе она переступит через нас.

Торп почувствовал, что вот-вот лопнет кровеносный сосуд.

Шон поперчил омлет. Торпу пришлось сдержать желание швырнуть сковородку в гребаную стену. Как Шон мог быть таким чертовски спокойным? Если бы он не собирался действовать, это дерьмо с совместным участием никогда бы не сработало.

– Милая?

Шон повернулся в ее сторону.

– Да?

Ее голос звучал странно тихо. На самом деле Торпу показалось необычным, что она не сказала ни слова с тех пор, как он затащил ее на камбуз.

– По словам Торпа, тебя нужно наказать.

Она прикусила пухлую нижнюю губу, и Торпу пришлось отвести взгляд. Вода капала с ее волос, стекала по бледным изящным плечам, исчезала в ложбинке, видимой над полотенцем, которое теперь медленно развязывалась и опускалось вниз по груди.

– Да, сэр, – пробормотала она.

Шон повернулся посмотреть на него.

– Я не могу оставить омлет, иначе он сгорит. Торп, мы уже это обсуждали. Ты более чем готов дать ей все, что ей нужно, пока я здесь закончу. А потом мы поедим.

Шон отвернулся, снова уставившись в сковороду. Калли моргнула, повернулась посмотреть на него.

Тысяча вольт электричества ударила прямо в член Торпа. Он сжал кулаки.

– Ты хочешь, чтобы я снова ее отшлепал?

– Все, что ты считаешь правильным наказанием за ее поведение. Как только закончишь, я думаю, ты должен дать ей тот оргазм, которого она добивалась. Вероятно, ей нужна разрядка, и мне всегда нравится видеть удовольствие Калли.

Торп чуть не подавился комком похоти. Неужели этот сукин сын не видел его эрекцию сквозь брюки? Должно быть, так оно и было; та казалась размером с Техас. Черт возьми, если бы он сорвал это полотенце с Калли и положил на нее руки где угодно, не говоря уже о том, чтобы заставить ее кончить, Торп не был уверен, что смог бы остановиться.

Где, черт возьми, его самообладание? Его пристальный взгляд блуждал по Калли, по ее влажной коже, ее темным локонам, наполовину открытым грудям, и ее голубым глазам, широко раскрытым и сокрушающим его способность думать о чем угодно, кроме того, чтобы видеть ее обнаженной под ним, царапающей его спину и умоляющей о большем.

– Я определенно могу это сделать, но позволь мне быть откровенным, – сказал Торп сквозь стиснутые зубы, чувствуя себя на грани безумия. – Я хочу трахнуть ее.

Он не осмеливался встретиться взглядом с Калли, иначе не нес бы ответственности за то, что произошло дальше.

– Ты ясно дал это понять прошлой ночью. – Шон потянулся открыть микроволновую печь и поставить в нее бумажную тарелку с беконом. – Если ты накажешь ее сейчас, мы разберемся с остальным позже.

Шон подмигнул Калли.

Во что, черт возьми, превратилось это утро? В дерьмо из Сумеречной зоны? Что угодно. Это не имело значения. Шон согласился, что ее поведение нуждается в исправлении, так что он, черт возьми, позаботится об этом.

Торп послал Калли жесткую усмешку, которую она не смогла бы истолковать как утешительную.

– Отлично. Я со всем справлюсь.

– Рад слышать. Завтрак будет готов через пять минут.

Шон положил несколько кусочков хлеба в тостер.

Но Торп больше не слушал. У него было несколько драгоценных минут, чтобы обхватить Калли руками. Он не собирался терять ни секунды.

– Сними полотенце. Любое колебание, дерзкое замечание или упущение в манерах только сделает наказание еще более неприятным. Тебе все ясно?

– Да, сэр.

Ее глаза стали большими и глубокими, пальцы ослабили полотенце.

Махровая ткань соскользнула с ее тела на землю. И перед ним стояла Калли, ее миниатюрная фигурка дрожала и была благословенно обнажена. Жажда охватила его изнутри. Она принадлежала его рукам, его телу, его власти. Он боролся с этим годами. Но сейчас, когда ее пристальный взгляд приковался к нему, безмолвно умоляя о его жестких границах и милосердии, он не мог отрицать, как сильно хотел получить право прикоснуться к девушке.

– На колени, зверушка.

Он всегда мечтал сказать ей эти слова.

Медленно, грациозно она опустилась перед ним на колени, ее взгляд не дрогнул. Не говоря ни слова, она умоляла. Ее желание и предвкушение были ударом в живот.

Торп, не сводя с нее глаз, выдернул стул из-под маленького столика и сел на него, наклонившись вперед и уперев локти в колени, чтобы пронзить ее тяжелым взглядом. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, обретя равновесие и сосредоточенность. Осознание того, что у него сейчас так мало границ с Калли, погружало его в топспейс. Одна злая мысль за другой проносились в его голове.

– Хорошо. То, что я скажу, будет непререкаемым, Калли. Никаких возражений. Никаких вопросов. Никаких ответных шагов. Это не демо-версия, я больше не играю. Ты понимаешь?

– Да, сэр.

Ее голос звучал так хрипло и покорно. Желание обожгло ее лицо. Эта страстная Калли была единственной, кого он знал – и любил. Та, ради которой он горел.

Он откинулся на спинку стула и похлопал себя по бедру.

– Сядь ко мне на колени.

Она встала. Не быстро. И не настолько медленно, чтобы он мог назвать это колебанием, но близко. Ее губы приоткрылись, и вопросы чуть не посыпались наружу. Калли подавила их. Вместо того чтобы спросить все, что она хотела знать, она просто осторожно пристроила свою хорошенькую голую попку ему на бедро, а затем посмотрела на него, ища поддержки.

– Да, вот так.

Он проглотил команду поцеловать его, расстегнуть молнию, погладить его напряженную эрекцию, прежде чем она пустила его в манящий шелк своей киски. Но все это было бы тем, чего он хотел, а не тем, что ему было даровано. Не тем что ей было нужно.

– Теперь повернись лицом к Шону и положи ноги по обе стороны от моих коленей.

На этот раз Калли отреагировала быстрее, повернувшись у него на коленях, а затем прижалась спиной к его груди. Торп зашипел ей на ухо, она прижалась обнаженной кожей к его тонкой влажной рубашке. Он схватил ее за бедра, едва сдерживая желание засунуть член между её ягодиц.

Он раздвинул свои ноги шире, одновременно раздвигая ее колени. Шон оторвал взгляд от яиц, восхищенно наблюдая за происходящим. По его лицу Торп понял, что ему на самом деле наплевать, сгорят ли яйца.

Прижавшись губами к ее уху, он прошептал:

– Откинь голову мне на плечо.

Калли вздрогнула, но подчинилась без промедления. Ее легкий дрожащий выдох не оставил у него сомнений в том, что его доминирование возбуждает ее. Не в силах больше сопротивляться, он прижал свой член к ее задорной заднице, затем начал ласкать ее талию, ребра, пока не обхватил ладонями ее грудь и не зажал соски между большим и указательным пальцами, поворачивая и дергая.

– Ты трогала себя, чтобы помучить меня. Не так ли, Калли?

– Да, сэр.

Ее хриплый ответ заставил его внутренности и его желание напрячься.

– Зачем? Чтобы дразнить меня тем, чего я не должен брать, или соблазнить?

Он почувствовал, как она глубоко вздохнула, затем закачалась у него на коленях. Он крепче сжал ее соски, и она ахнула.

– Милая? – поторопил Шон.

– И то, и другое, – призналась она с легким хныканьем. – Мне была ненавистна мысль, что ты не покажешь, хочешь ты меня или нет.

– Поэтому ты пыталась загнать меня в угол. Очень нахально.

Одна рука оставила мягкий изгиб ее груди.

– Но…

– Ни слова.

Его голос эхом разнесся по маленькой комнате.

– Убегаешь, раздеваешься на публике, остаешься в мотелях, споришь со мной, расстраиваешь … Ты ничего не сделала, чтобы заслужить оргазм.

– Хорошая мысль, – признал Шон. – Вычеркни это из списка.

Она застонала в знак протеста.

– Ты заслужила это, зверушка.

Торп шлепнул пальцами по ее киске жалящим ударом, который пробудил и воспламенил ее.

Калли ахнула, выгнулась дугой, глубже вталкивая грудь в его объятия. Он стиснул зубы. Она ответила ему еще прекраснее, чем он помнил, намного превосходя его самые смелые мечты. Несмотря на ее тягу к нежности, она казалась вполне способной принять резкую сторону его натуры – и все еще просить большего. При этой мысли то немногое, что осталось в его теле, прилило к члену, пока он не почувствовал головокружение.

И снова он легонько шлепнул ее по киске, достаточно сильно, чтобы ее сладко защипало. И еще раз. С каждым разом ее складки набухали и становились все более гладкими. Он не мог не заметить, как клитор набух и затвердел. Так что он продолжал.

– Пожалуйста, Торп… – Она тяжело дышала.

– Сейчас всё для тебя. И я обещаю, ты будешь умолять, малышка. Ради моего милосердия и ради удовольствия, которое я могу даровать тебе… если захочу. В конце концов.

Она вздрогнула, и Торп попытался сдержаться, борясь с желанием перегнуть ее через маленький столик и проникнуть в ее тугую киску, пока она не заберет каждый его пульсирующий дюйм.

– Да, сэр, – простонала она.

– Уже лучше.

Он положил ладонь на ее набухшие складки, с удовлетворением ощутив, как ее влажность дарит скольжение его пальцев по ее клитору. Он нежно обвел чувствительный бугорок. Тот затвердел, превратившись в камень. Затем он замедлил свою ласку, проводя кружащимися, поглаживающими, совершенно неторопливыми движениями пальцев. Ее дыхание стало затрудненным.

– Ты играла со мной в последний раз, зверушка. Во-первых, ты бросила меня, даже не попрощавшись, несмотря на годы, которые я провел, защищая тебя. А потом я обнаружил, что ты раздеваешься, несмотря ни на что, в месте, недостаточно чистом даже для того, чтобы содержать крыс. Я гнался за тобой по гребаному переулку и сказал тебе никогда больше не убегать от меня. Что ты сделала в ту минуту, как проснулась сегодня утром?

Когда она заколебалась, он рявкнул:

– Ответь мне, Калли.

– Я убежала, сэр.

– Да. У тебя куча неприятностей, малышка.

Калли схватила его за бедро, всхлипнув, когда он запустил два пальца в уютное тепло ее лона.

– Мне жаль.

– Я не давал тебе разрешения говорить. Я еще не закончил перечислять все причины, по которым я недоволен твоим поведением, чтобы ты точно поняла, почему я собираюсь усложнить это наказание. Не перебивай меня больше.

Она извивалась и дрожала в его объятиях.

– Не буду, сэр.

– Потом ты дразнила меня, пока принимала душ, доводя меня до грани безумия. Если бы ты хоть представляла, как я был взбешен – волновался до безумия и гонялся за тобой по всему чертову штату, желая тебя так чертовски сильно и зная, что ты вне моей досягаемости… Я достиг своего предела, Калли. Хватит.

Он погрузил пальцы глубоко в нее, изучая её внутри, пока не нашел кусочек гладкой, чувствительной ткани высоко на передней стенке ее лона. Он безжалостно растирал его неторопливыми кругами.

Выскочил тост. Шон приготовил еду. Торп стиснул зубы. Он не был готов отпустить Калли. Она была недостаточно наказана за все ее проступки… И он не мог заставить себя перестать прикасаться к ней.

– Завтрак, – сказал Шон, ставя ее тарелку на стол.

– Ты случайно не покупал прищепки для одежды или кухонные зажимы, когда ходил по магазинам? – рявкнул Торп.

– Нет, но я нашел кое-что, пока рылся здесь в ящиках, – сказал Шон

– Отлично. Мне нужно две штуки.

Шон повернулся и порылся в ящике стола, Торп убрал волосы Калли с шеи. Продолжая безжалостно водить пальцами по ее самым чувствительным местам, он провел губами по ее шее, затем прикусил мочку уха. Она беспокойно вертелась у него на коленях. По его пальцам текла влага. Ее дыхание участилось. Она должна была быть уже близко. Теперь будет весело…

Захлопнув ящик, Шон повернулся обратно. Его пристальный взгляд упал на них, его голубые глаза потемнели от возбуждения.

– Она выглядит прекрасно.

– Она ощущается самым изысканным адом, – простонал Торп. – Калли всегда так ощущается.

С легкой улыбкой Шон поднял прищепки для одежды.

– Где ты их хочешь применить?

Глава 14

– Начни с сосков, – проинструктировал Торп Шона. – Сначала пососи их. Сделай яркими и твердыми. Заставь ее чувствовать каждое движение твоего рта вплоть до клитора.

Калли подумала, что сейчас взорвется. Торп делал все, что было в его силах, чтобы вывести ее за пределы способности выносить его чувственную пытку, и теперь Шон вмешивался, чтобы помочь. Их руки на ней, их тела, прижатые к ней, были фантазией, почти превосходящей ее самые смелые мечты в течение нескольких недель.

Широкая улыбка появилась на лице Шона.

– Мне нравится ход твоих мыслей…

– У меня есть еще куча идей, – заверил Торп.

Она бы поспорила.

Теперь Калли тяжело дышала, каждый вдох превращался в сдавленный крик, когда он ласкал ее киску, ласкал клитор и дышал ей в шею. Он заставил ее страдать, причинял боль. Ей хотелось закричать, но она сдержалась. Всеми возможными способами Торп напоминал ей, что он не только Доминант, но и Мастер – из тех мужчин, которые заползают в голову, читают каждую ее потребность, размахивают ею перед ней, пока она не опустится на колени, не станет умолять и подчиняться, а затем он вывернет ее наизнанку, исполняя каждую темную фантазию.

Пододвинув другой кухонный стул и опустившись на него, Шон выглядел полностью согласным с этим планом.

– Превосходно, – пробормотал он, наклоняясь вперед, ближе. – Дай мне свою грудь, милая. Повернись ко мне.

Со стоном она подчинилась. Она ничего не могла с этим поделать. Шон схватил ее за талию, притягивая ближе. Он не сразу набросился на ее ноющие соски, хотя ей хотелось, чтобы он это сделал. Вместо этого он навис над ней, откинул назад влажные волосы, которые упали ей на лицо и прилипли к груди, а затем обхватил рукой ее затылок. Он прокладывал себе путь сквозь ее губы, захватывая, забирая, дико пожирая ее рот. Она растаяла, задыхаясь в его поцелуе, пока пальцы Торпа безжалостно ласкали ее клитор. Он снова отступил, и она затаила дыхание. Пот выступил на ее коже, и она застонала от неудовлетворенной потребности.

Шон поднял голову и одарил ее кривой торжествующей улыбкой. Для пущей убедительности он ласкал ее груди, пощипывая соски.

– Тебе уже не так хочется бежать, не так ли, милая?

Разве это не очевидно? Сейчас она не могла пошевелиться, даже если бы захотела, не тогда, когда удовлетворение было так близко, и они держали ключ к ее удовольствию. К ее сердцу.

– Ответь ему, – рыкнул Торп ей на ухо, затем провел зубами по ее чувствительному плечу.

Калли вздрогнула. Она думала, что испытывала удовольствие и раньше, но это… Стихи и песни были написаны о том экстазе, который они испытывали, находясь вне ее досягаемости. Велись войны. Распадались королевства. Она понятия не имела, как что-то сделать, кроме как просить и умолять их избавить ее от страданий.

– Нет, сэр. Пожалуйста. Пожалуйста…

Шон усмехнулся, но не ответил ей прямо. Вместо этого он наклонился к одной из ее грудей и взял сосок в рот. Его рот натянул чувствительный пик, а затем проложил линию огня до самой ее киски. О, боже. Она думала, что раньше была на острие ножа нужды. Сейчас?

Не в силах сдержаться, она провела руками по его волосам и притянула его ближе, отчаянно желая, чтобы она могла заставить его сосать сильнее. Или слабее. Или как-то еще, что могло бы облегчить эту безжалостную потребность, доводящую ее до безумия.

Шон отступил и осмотрел свою работу. Его улыбка стала натянутой, и он поднес к ней одну из прищепок для одежды. Глаза Калли расширились, протест сорвался с ее языка. Маленькое деревянное приспособление будет действовать как зажим для сосков. У нее было так мало опыта, несмотря на то что она жила и работала в «Доминионе. Без сомнения, будет больновато, иначе они бы не беспокоились.

– Пожалуйста… – умоляла она.

Торп напрягся, его голос прозвучал мрачным рычанием в ее ухе.

– Прими свое наказание, Калли. Ты уже несколько дней не оставляешь нам выбора. Теперь твоя очередь.

– Точно, – согласился Шон, обхватив ее грудь и цепляя первую прищепку для одежды.

Он надавил на ее сосок. Не совсем боль, но постоянное, каким-то образом тянущее давление, которое отдавалось прямо в клиторе. Калли ахнула.

Грубыми пальцами Торп ущипнул ее за другой сосок. В ту секунду, когда он отпустил его, Шон вобрал его в свой горячий рот и потянул. Она впилась пальцами в бедра Торпа, пытаясь впустить в себя все ощущения сразу. Возбуждение снова возросло до чего-то головокружительного, чего она никогда не представляла себе возможным. Калли застонала, захныкала. Ни один из мужчин не обратил внимания на эти звуки. Они казались полными решимости и стремления продолжать давить на нее. Торп снова положил свои жадные пальцы на ее клитор, круги на ее плоти стали еще более мучительно медленными. Боже, она больше не могла этого вынести.

– Шон…Торп, – выдохнула она.

– Я…

– Горит и болит? – Торп выдохнул ей в ухо. – О, я знаю. То, как я горел и страдал по тебе в течение гребанных лет. Я хочу, чтобы ты знала, каково это было, каждый час каждого дня я должен был быть рядом с тобой, пытаясь понять, как не сойти с ума, потому что я не мог иметь большего.

Шон отрезал любую возможность ее ответа, приложив вторую прищепку к другому соску.

Давление, умноженное на два, более чем умножило удовольствие. Каким-то образом это стало экспоненциальным. Ее кровь текла, как лава. Киска пульсировала от сдерживаемой потребности в освобождении. Ее и без того чувствительные соски заболели еще сильнее, когда Шон поиграл с прищепками для одежды, заставляя их нежно теребить твердые кончики ее грудей, крутить и сжимать, прежде чем он провел кончиком пальца по верхней части каждой.

Калли еще глубже вонзила ногти в бедра Торпа, извиваясь и выгибаясь дугой.

– Пора завтракать, зверушка. Шон накормит тебя. Ты съешь каждый кусочек... что бы мы с тобой ни сделали. И не кончай, – строго сказал Торп. – Это понятно?

Он что, сошел с ума? Ее взгляд метнулся к Шону, умоляя о передышке, пощаде – о чем угодно. Он мягко покачал головой.

– Ты сделаешь, как он говорит, милая.

Шон взял тарелку с еще дымящимися яйцами.

– Открой рот пошире.

Калли машинально приоткрыла губы. Он положил туда полоску бекона. Она откусила, прожевала, проглотила – но ничего не почувствовала. Ее тело было похоже на вулкан. Клитор горел от невыносимой, восхитительной боли, усугубляемой давлением на соски и безжалостными пальцами Торпа, поднимающими ее в небо без края. Когда она упадет, катастрофа будет монументальной, изменяющей жизнь. Она чувствовала себя на грани того, чтобы умолять их позволить ей дать им что-нибудь или все, просто для облегчения. Вместо этого она извивалась на коленях Торпа, пока Шон следил за беконом интимным прикосновением губ и пристальным взглядом, который заставил ее вздрогнуть.

– Ты такая красивая, Калли. Мне нравится, что ты раскраснелась и подчиняешься. И я не могу сказать, что мне не нравится, когда ты беспомощна и находишься в нашей власти.

Шон усмехнулся, затем скормил ей кусочек тоста с маслом.

Она скорее чувствовала запах, чем вкус, и глотала не жуя, через несколько мгновений наткнувшись на кусочек горячей яичницы на вилке, которую он поднес к ее губам.

– Открой пошире, – настаивал Торп.

Калли назвала бы его сукиным сыном, придурком, если бы могла подобрать слова и не была убеждена, что они только навлекут еще большее наказание. Но Торп заслуживал этого и даже большего. Как только они позволят ей кончить, ей придется придумать что-то действительно творчески подходящее, чтобы отплатить ему за эту отвратительную пытку. Если он не остановится в ближайшее время… Калли действительно понятия не имела, что она будет делать или как она переживет следующие пять минут, когда ее тело будет в огне и готово взорваться.

– После того, как она поест, ты хочешь, чтобы я приготовил нам что-нибудь? – спросил Шон Торпа, как будто ему было на все наплевать, лаская ее грудь, пока говорил.

Торп покачал головой.

– Я что-нибудь найду.

– Хорошая мысль. Не уверен, что мы закончим мучить Калли к тому времени, как она закончит есть. Я думаю, у меня есть как раз то, что нужно.

Едва не сбившись с ритма, он потянулся к стойке и выдернул коробку себе на колени. Секундой позже они оба жевали протеиновые батончики одной рукой… а другой ласкали ее до безумия.

В разгар всего этого Шон все еще кормил ее. Кусочек за кусочком скользили по ее губам. Она быстро жевала и глотала еще быстрее, надеясь, что, когда она закончит эту трапезу, возможно, в будущем ее ждет всемогущий оргазм.

Подняв ее вместе с собой, Торп встал позади нее, убрав руки с ее киски и губы с ее шеи, прежде чем усадить обратно в кресло. Всхлипывая, Калли запротестовала. Шон заполнил ее рот еще одним кусочком яичницы, затем тостом. Он выпил кофе из своей чашки. Затем снова завладел ее губами в ошеломляющем поцелуе, запустив пальцы в ее волосы, глубоко погрузив язык.

Она бросилась к нему, и их грудные клетки встретились. Ее сжатые соски встретились с его твердой плотью, и ее пронзила новая волна ощущений. Она ахнула в его рот.

Внезапно Торп вернулся и занял свое место позади нее на стуле, его мускулистая грудь – теперь обнаженная – прижалась к ее спине. Ее кожа вспыхнула от прикосновения. Она зашипела. Тысячи чувств нахлынули на нее – давление на тугие соски, легкая горечь настойчивого поцелуя Шона со вкусом кофе, прикосновение грубой груди Торпа к ее спине и скольжение его пальцев по ее киске.

Жар желания опустошил ее. Она не могла сопротивляться или отказать им ни в чем. Все, что она могла сделать, это сдаться, надеяться, что они возьмут ее, и, наконец, смягчатся – подарят ей удовольствие, которое обещало каждое их прикосновение.

– Мы нужны тебе, не так ли, зверушка? Ты теряешь самообладание. Я чувствую твой жар. Я слышу твое дыхание. Я чувствую вкус твоего возбуждения.

– Мы заставим тебя кричать для нас, милая, – добавил Шон.

– Пожалуйста… – Калли услышала умоляющую нотку в своем голосе, но ей было все равно.

Что бы ни приносило ей облегчение и здравомыслие, что бы ни побуждало их наполнять и наполнять ее, это то, в чем она сейчас нуждалась.

– Но не сейчас.

Шон проглотил последний кусок протеинового батончика и бросил обертку на стол, затем посмотрел в сторону Торпа.

– Ты закончил есть?

– Да.

Обертка Торпа присоединилась к его обертке минуту спустя, и она услышала, как он шепнул ей в ухо.

– Пойдем. Нам нужна кровать.

Пульс Калли ускорился. Дюжина образов всплыла перед ее мысленным взором, когда она поняла, что могут означать слова Шона, но один из них казался ярче всех остальных, ослепляющий ее желанием, мерцающий надеждой и обещанием. Это была мысль о том, что они оба отдадут ей все свои желания и займутся с ней любовью.

– Пожалуйста… – снова застонала она.

– Блять, – выругался Торп.

Боже, она так его хотела.

Его ладони нагрели внутреннюю сторону ее бедер собственнической лаской, прежде чем его пальцы скользнули обратно в ее влажные складки, и он манипулировал ее клитором до тех пор, пока она не почувствовала, что близок оргазм, который, как она знала, лишит ее рассудка.

Желая большего, испытывая такую острую потребность, что краем глаза увидела черные пятна, танцующие на краю ее зрения, она слепо потянулась к Шону и слила их губы в обжигающем поцелуе, который заставил ее проглотить его похоть, почувствовать его сердцебиение рядом со своим, услышать, как кровь шумит в ушах.

– Черт возьми, – пробормотал Шон, отрывая губы и поднимая ее на ноги.

В ту секунду, когда она выпрямилась, Торп схватил ее за плечи и развернул лицом к себе. Он обхватил ее лицо руками и заглянул ей в глаза.

– Если ты не остановишь меня, я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не перестанешь кричать. Последний шанс сказать «нет», зверушка.

– С чего бы мне тебя останавливать? Ты мне нужен.

Торп покачал головой.

– Я слишком стар для тебя.

– Ты знаешь, что, черт возьми, делаешь, – возразила она. – Я доверяю тебе.

Он нахмурился.

– Я не нежный любовник.

– Если ты заставишь меня кончить, я буду наслаждаться каждой секундой.

– Только если ты будешь хорошо себя вести, милая, – насмешливо прошептал Шон ей на ухо.

Затем его пальцы нашли путь к ее соскам, играя с зажимающими их прищепками для одежды. Давление подпитывало тяжесть внизу живота, которую он усилил своим следующим прикосновением. Ласкал, дразнил ее ощущениями, достаточными для того, чтобы ее колени ослабли, а кровь прилила… Но не настолько, чтобы она перешла грань.

– Ты такая чертовски красивая.

Торп наклонился ближе, его губы нависли прямо над ее губами.

– Я хотел тебя…

Калли таяла в его объятиях, пока его пристальный взгляд и руки Шона ласкали ее. Она чувствовала себя прекрасной. Они сделали ей этот подарок, просто находясь здесь с ней. Она верила, что они обожали и ценили ее. Теперь она знала, что они сделают все, чтобы защитить ее. Представляли ли они себе, как отчаянно и как долго она хотела чувствовать себя так? Во все времена, когда обстоятельства вынуждали ее бежать из любой ловушки, которую она временно называла домом, и незнакомцев, которые могли бы стать друзьями в разных ситуациях, она никогда по-настоящему не

представляла, что будет чувствовать себя самым дорогим человеком в мире для кого-либо.

– Я тоже хотела тебя. Почему ты никогда не…

– В конце концов ты бросишь меня, – выдавил Торп.

– Я никогда этого не хотела. Это одна из причин, по которой я осталась в «Доминионе» намного дольше, чем следовало. – Калли встала на цыпочки, придвигаясь ближе, их взгляды почти слились воедино. – И я никогда не захочу этого. Если что-то случится, и мы расстанемся, пожалуйста, поверь, что я никогда не хотела расставаться с тобой.

Она коснулась губами губ Торпа. Он больше не нуждался в поощрении. Он встретил ее на полпути и завладел ее ртом, собственническим движением языка, впитывая ее, как будто он жаждал ее. Как будто она была эликсиром, который сохранит ему жизнь.

А Калли впитывала его, тонула в пьянящем болоте потребности, затягивающей на дно. Когда она это сделала, Шон провел рукой вверх по ее животу, чтобы снова схватить импровизированные зажимы, его зубы прикусили ее шею. Дрожь пробежала по ее телу. Ее охватила головокружительная лихорадка. И все же ничто никогда не казалось таким совершенным. Это было больше, чем просто воплощение фантазии. Она любила их обоих, и то, что они были с ней, желали ее, работали вместе, чтобы доставить ей удовольствие… Всё встало на свои места. Она принадлежала им обоим.

Если бы только жизнь, судьба или Всевышний даровали ей эту полноту на всю оставшуюся жизнь, она бы воспользовалась любой возможностью, чтобы заставить их почувствовать это чудо взамен.

Эта мысль была почти абсурдной. Они были здесь и сейчас. Завтра в лучшем случае будет перестрелка, и шансы у их были невелики. Ей лучше воспользоваться полученным временем, пока она может.

Торп поднял голову, тяжело дыша, его грудь вздымалась и опускалась. Он оторвал от нее взгляд, затем посмотрел через ее плечо на Шона.

– Что дальше?

У нее перехватило дыхание. Нервы были натянуты, как канаты. Она не смела сказать ни слова или даже всхлипнуть, боясь, что проснется от этого прекрасного сна.

– Ты хочешь Калли, как и я, – отметил Шон.

– Больше, чем я хочу все свои завтра, – поклялся Торп, эти серые глаза прожигали ее насквозь.

Она крепче сжала его плечи и почувствовала, как ее качнуло к нему. Его пальцы впились в ее бедра.

– Милая?

Шон повернул ее к себе спиной. В его голубых глазах читалось беспокойство. Неопределенность. Это выражение говорило о том, что он боялся, что, что бы он ни сделал, он потеряет ее.

Возможно, он не всегда был честен с ней, но она видела мужчину под значком, когда он впервые пришел в «Доминион». Это было очевидно по тому, как нежно он поощрял ее открыться, по тому, как терпеливо уговаривал ее, пока не понял. Она боялась его вопросов и того, к чему они могут привести, да. Но еще больше она боялась потерять свое сердце. За последние несколько дней он так многим рисковал, чтобы помочь ей. Возможно, ей следовало быть более осторожной, но за эти годы она приобрела приличный счетчик опасности. Теперь, когда она не сходила с ума и начала использовать разум… Она знала, что он может быть лучшим мужчиной, который когда-либо был у нее.

Калли обхватила его подбородок.

– Я твоя тоже, Шон. Всегда.

По крайней мере, в моем сердце.

Облегчение отразилось на его лице, и он завладел ее ртом в медленной, обжигающей встрече губ, которая заставила последние несколько минут колебания испариться. Колодец тоски и желания тек от нее к ним обоим и обратно. Калли не могла не почувствовать этого. Это было правильно. Пришло время.

– Так и есть, – подтвердил Шон, затем ухмыльнулся Торпу. – Я рассчитывал на возможность, когда покупал провизию.

Что, черт возьми, это значило? Калли нахмурилась, пытаясь разгадать его загадочное заявление, когда Шон потянулся к столу позади него и, схватив пластиковый пакет с продуктами, бросил его. Торп поймал его, раздвинул ручки и заглянул внутрь. Поднявшись на цыпочки, она тоже заглянула.

Внутри лежали коробки презервативов.

Взгляд Торпа метнулся к Шону. Затем на его лице появилась широкая ухмылка.

– Похоже, мы будем очень заняты.

Шон ответил с улыбкой.

– Я очень надеюсь на это.

Кровь побежала по венам Калли, когда она моргнула, заглядывая в сумку. Зрелище было одновременно захватывающим и пугающим.

– Я думаю, этого достаточно, чтобы обеспечить целый взвод на год.

– Сомневаюсь в этом, зверушка, но мы будем работать как проклятые, чтобы не отставать. Будь готова.

Торп бросил мешок обратно Шону, затем подхватил ее на руки и понес в спальню.

Шон последовал за ними, разорвал первую коробку и бросил горсть пакетов из фольги на кровать рядом с ее головой, когда ее спина соприкоснулась с матрасом. Она посмотрела на мужчин. Взгляд Торпа проник в нее так, как скоро проникнет его член.

Шон наполовину накрыл ее тело своим, его губы опустились для еще одного поцелуя. Калли встретила его, когда почувствовала, что кровать с другой стороны прогнулась под весом Торпа. Сквозь брюки его эрекция прижималась к ее бедру, большая, твердая и горячая. Она застонала, одной рукой вцепившись в волосы Шона, а другой – в плечи Торпа.

Это должно быть неловко. Ей следовало нервничать. Но нет. Они двигались вместе, казалось бы, с одинаковыми мыслями и желаниями с той секунды, как коснулись простыней. Никаких столкновений, никаких конфликтов.

Возбуждение, наполнявшее ее сейчас, было как следствием пылких ласк парней, так и лишения ее оргазма. Но более того, это произошло из-за того, что их ароматы слились в ее носу, ее кожа нагрелась от их собственного двойного давления, как они начали обводить ее губыпожирающими поцелуями. Все казалось правильным.

Наконец Торп оторвался от ее губ. Он сосредоточился на ее груди, прежде чем скользнуть лукавым взглядом на Шона, который ухмыльнулся. Калли замерла. Когда они так молчаливо переглядываются жди беды…

В тот момент, они сдернули прищепки для одежды из ее сосков и одновременно наклонились, чтобы глубоко вобрать её соски. Она выгнулась дугой и закричала. Кровь наполнила пики, когда их окружили губы. Всасывание усиливалось, ощущение доходило до ее клитора, как прямая ласка. О черт.

Затем они воплотили это в реальность: Шон запустил два пальца в ее киску, а Торп прошелся по клитору. Боже, она вся горела.

– Парни… пожалуйста, – она тяжело дышала. – Пожалуйста.

– Я не уверен, что ты правильно усвоила свой урок, зверушка. А ты, Шон?

Торп зарычал, заставив ее содрогнуться от желания.

– Нет.

Он провел языком вокруг ее соска.

– Я еще не уверен, что ты понимаешь всю степень своих нарушений, милая. Я должен тебе красную задницу за то, что ты накачала меня наркотиками и сбежала, не поговорив со мной. Или с Торпом, если уж на то пошло. Я также не уверен, что мы должным образом отплатили тебе за то, что ты разделась перед комнатой, полной отбросов и неудачников.

– Мне жаль. Я клянусь. Но…

Торп завладел ее губами и впился в ее рот в опьяняющем поцелуе.

– Хорошая мысль, Торп. Калли не нужно сейчас говорить.

Шон ущипнул ее за сосок, прежде чем снова его погладить, затем засунул пальцы глубоко в ее киску, найдя место, предназначенное для того, чтобы заставить ее вздрогнуть.

У Калли закружилась голова. Кровь бежала по организму, собираясь между ног. Она изогнулась, молча умоляя.

– Когда я буду убежден, что ты действительно сожалеешь, мы посмотрим на твой оргазм. А до тех пор… – Он прикусил ее грудь сбоку. – Встань на четвереньки.

Торп в последний раз провел пальцами по ее клитору, а затем послал Шону хмурый взгляд. Но он подыграл ему.

– Это был прямой приказ, зверушка. Шевелись.

Ее мозг изо всех сил пытался пробиться сквозь возбуждение, захлестнувшее тело. Наконец, команда проникла в нее – потому что их члены еще не проникли – и она перевернулась между ними, выставив свою задницу в воздух.

– Ах, ты так чертовски красиво выглядишь в таком положении.

Голос Шона стал хриплым, глубоким, когда он провел рукой под ее телом, пока снова не коснулся киски.

– Так и есть, Калли, – согласился Торп. – Ты выглядишь готовой служить и радовать нас. Тебе бы этого хотелось?

Как бы сильно ее тело ни жаждало оргазма, возможность дать им все, чего они хотели и к чему стремились, заставляла каждую покорную клеточку внутри нее кричать. Она могла бы найти свою собственную награду в удовлетворении мужчин, которых любила. На самом деле, все ее тело словно светилось от этой перспективы.

– Больше всего на свете, сэр. Простите, если я встревожила или расстроила вас своим уходом. Я хотела защитить вас обоих.

Шон наклонился к ее лицу, его выражение лица было на удивление суровым.

– То, что ты сделала, было полной неспособностью общаться. Как мы можем помочь тебе или обеспечить безопасность, если ты нам не позволяешь?

Калли открыла рот, чтобы ответить, но резкий удар его руки по заду заставил ее взвизгнуть. Неужели Шон только что шлепнул ее? Да, и гораздо сильнее, чем даже Торпу приходилось в прошлом.

– Теперь тихо, – потребовал он. – Ты примешь свое наказание как хорошая девочка. Раздвинь колени в стороны. – Шон подождал, пока она не подчинилась, затем еще немного расширил их, пока ее поза не пришлась ему по вкусу. – Лучше. Теперь ты можешь извиниться перед Торпом.

Она подняла глаза и увидела, как двое мужчин обменялись взглядами. Затем лицо Торпа озарилось выражением величайшего удовлетворения.

– Да, ты можешь, зверушка.

Он потянулся к молнии. Та открылась в тишине. Калли затаила дыхание, когда он спустил штаны с бедер и обнажил свой толстый член, стоявший крепко, когда он взял его в кулак. Распухшая фиолетовая головка заставила ее голодно облизать губы.

Торп запустил пальцы в ее локоны и сжал их в руке, притягивая ее к набухшему стволу плоти, который он медленно поглаживал вверх и вниз. Ее желудок сжался. Киска потекла. В течение многих лет она мечтала оказаться у ног Торпа, на коленях, полностью к его услугам. У нее перехватило дыхание, когда он провел членом по ее губам, дразня… а потом исчез.

Не раздумывая, она потянулась вверх, пытаясь взять его член в руку и засунуть себе в рот.

Торп потянул ее за волосы, отказывая ей, в то же время Шон снова шлепнул ее по заднице.

– Не будь жадной и нетерпеливой, зверушка. Если ты извиняешься передо мной, то торопить меня до того, как я буду готов, не лучший способ убедить меня, что ты сожалеешь.

Он ослабил крепкую хватку на волосах, затем обхватил своей большой рукой ее лицо, сжимая пальцами мышцы ее челюсти.

– Открой рот. Соси мой член. Заставь меня поверить, что ты раскаиваешься и стремишься угодить.

– Мне тоже придется в это поверить, милая, иначе в твоем будущем не будет секса, – добавил Шон. – Продолжай. И ни звука, пока я беру тебя.

Это командное наказание, вероятно, не должно было так сильно возбуждать ее, но зачем отрицать, что оно сделало ее нуждающейся и вывернуло наизнанку. Жаль, что хныканье и мольбы не принесут ей ни капли пользы. Только послушание поможет.

У Калли было не так уж много возможностей по-настоящему отдать себя в чужие руки и передать волю. Она хотела этого сейчас так сильно. Да, они собирались заставить ее ждать, страдать и умолять. Но что бы они ни сделали, это также сблизит их всех… Как бы долго это ни продолжалось.

Она излила все свое сердце, проводя языком по члену Торпа, нежно облизывая его, закрыв глаза, как будто могла сохранить этот момент навсегда. Позади нее Шон провел ладонью по ее разгоряченной плоти, распространяя тепло. Она сдержала всхлип и желание приподнять бедра к нему для большего. Он скользнул пальцами вниз по ее заднице, к киске, проводя по набухшим половым губам, клитору.

Момент был волшебный. Калли почувствовала себя обласканной. Она чувствовала себя обожаемой. И полностью отдалась этому моменту. Им.

Широко растянув губы, она глубоко взяла Торпа, наслаждаясь его твердой длиной, заполняющей ее рот. Каждый уголок наполнялся его ароматом и вкусом, таким мужественным, немного соленым, таким большим, мускусным и совершенным. Сдерживать стон стало невозможно, когда она откинула голову назад, посасывая, пока ее язык не начало покалывать, а затем провела зубами по чувствительной головке. Торп со стоном выругался.

Калли скорее почувствовала, чем увидела, как Шон наклонился к ней, чтобы посмотреть. Знание, что его пристальный взгляд остановился на ней, зажгло что-то в ее животе. Невозможно было не захотеть устроить шоу и заставить его вспомнить те моменты, когда она тоже обнимала его губами.

Вскоре Торп поспешно вытащил свой член из ее губ, как будто не мог насытиться ею. Он выругался, его кулак сжался в ее волосах. Его возбуждение усилило ее собственное.

Затем Шон поцеловал ее в бок, прежде чем вернуться на свое место позади нее и войти в ритм. Методично он шлепал ее по заду, пока тот не загорелся, не начал покалывать и не разжег огонь в ее крови.

Бороться с желанием извиваться и молить о пощаде становилось почти невозможно. С каждым их прикосновением Калли погружалась в самую восхитительную эйфорию. Она не была уверена, что сможет вздохнуть от этого блаженства. Головокружение захлестнуло ее. Возбуждение лихорадило кровь.

И она наслаждалась каждой минутой этого, точно так же как любила их.

– Зверушка…

Голос Торпа стал глубже, грубее, до чего-то очень интимного. Она вслушивалась в каждую интонацию этого человека в течение четырех лет, но никогда не слышала этой конкретной ноты. Ей нравилась мысль, что это было что-то, что он приберег специально для нее.

– Калли, детка. Ты убиваешь меня.

Она улыбнулась, обхватив его толстую плоть так сильно своим языком, и снова омыла его всеми чувствами, которые кружились и собирались внутри нее. Он застонал и снова потянул ее за волосы, освобождая рот.

Калли застонала в знак протеста, не задумываясь, моргая, глядя на его большую, вздымающуюся грудь, пока он изо всех сил старался дышать, несмотря на возбуждение. Его челюсти были сжаты, ноздри раздувались. Его серые глаза выглядели штормовыми и потемнели до чего–то на грани бури.

Она никак не могла удержаться от того, чтобы беспомощно не упасть в его пристальный взгляд.

– Пожалуйста, не останавливай меня.

– Я, черт возьми, чуть не кончил тебе в горло. – Он провел большим пальцем по ее нижней губе. – Когда-нибудь я с удовольствием кончу прямо в этот прелестный ротик. Но не сегодня.

Она закусила губу и попыталась подавить разочарование. Мысль о том, что Торп доставит ей свое удовольствие – что она вынудит его преодолеть сдержанность – возбудила ее до чертиков. Но у нее не было права просить чего–либо, чего она хотела. Это было наказанием. Очень сексуальным, изумительным наказанием, но его гораздо труднее вынести, чем все остальное, что она могла вообразить. Они помахали перед ее лицом милой фантазией, а затем отдернули ее. Это утро было полным лишения оргазма. Они останавливали ее всякий раз, когда она слишком сильно желала чего-то. Она бы вытерпела это, потому что сожалела, что беспокоила и причиняла им боль, даже если это было ради благой цели.

– Я поняла, сэр.

Он погладил ее по макушке, затем взял ее за затылок и подтолкнул ее для поцелуя.

– Ты доволен, что она сожалеет? – спросил Шон, все еще поглаживая ее разгоряченный зад и время от времени добавляя шлепок.

Теперь, когда она не была сосредоточена на Торпе, кровь и желание пульсировали в ее ягодицах. Неоновый рекламный щит был бы менее ярким. Она ахнула, жалея, что не может отвлечься. Но Шон только еще раз провел рукой между ее ног, положив пальцы на затвердевший клитор.

– Думаю, что смог увидеть немного раскаяния, – протянул Торп. – Но не уверен, что она достаточно сожалеет. Я хочу быть уверен, что она никогда больше не собирается сбегать.

Калли подавила крик. Она не хотела убегать от них. Но если она принесет им опасность или неприятности и сможет исправить это, уйдя… У нее не будет выбора.

– Я тоже. – Шон лениво кружил на вершине ее лобка, как раз там, где она нуждалась в этом больше всего, но с недостаточной скоростью и давлением, чтобы отправить ее в полет. – Нам просто придется работать с ней усерднее, пока мы не убедимся, что она действительно понимает, где ее место. – Стон вырвался из его груди. – Твоя киска такая скользкая, милая. Идеальная.

Шон поднял ее, прижимая спиной к своей груди. Он ласкал ее и без того чувствительные соски, покручивая и пощипывая. Ее голова откинулась на его плечо, и она выгнулась от его прикосновения. Она едва успела сообразить, как впитать в себя все то горячее чувство, которое он ей внушил, когда Калли почувствовала, как толстые пальцы раздвигают ее складки в обманчиво настойчивом прикосновении. Ловкое, мягкое прикосновение Торпа к клитору испепелило ее способность держать язык за зубами.

– Пожалуйста…

Она тяжело дышала, затем посмотрела на него ошеломленными, умоляющими глазами.

– Ты хорошенькая, когда умоляешь, зверушка. – Легкая улыбка заиграла на его губах. – Я с нетерпением буду ждать, когда услышу ещё больше.

– Я тоже, – поклялся Шон. – На спину.

Вместе они помогли ей лечь поперек матраса. Торп взял на себя нежную пытку ее сосков, щелкнув зажимами, затем наклонился, чтобы уткнуться носом в них, прежде чем засосать их в рот по одному. У ее ног Шон схватил ее за лодыжки и раздвинул ноги. И она задыхалась в своей собственной жвжде, неспособная заставить мысли двигаться дальше всех способов, которыми она жаждала их.

Когда они расположили ее по своему вкусу, она застонала, издавая бессвязные звуки мольбы, она надеялась, что они поняли. Наконец, Калли услышала тихий звук разрываемой обертки презерватива. Потом еще один. Торп слез с кровати, и ей удалось приподнять голову достаточно, чтобы увидеть, как он стоит у ее ног рядом с Шоном, который сбросил свою одежду в рекордно короткие сроки. Они оба раскатывали презервативы на сильных вздымающихся эрекциях.

Слава богу, в моем будущем есть секс. От этого Калли была готова кричать, плакать или сойти с ума. Она абсолютно точно знала, что лучше не трогать себя. Торп совершенно ясно дал понять в душе, что на это был строжайший запрет.

Шон опустился на кровать рядом с ней и подпер голову рукой, его голубые глаза блестели озорством и горели желанием.

– Раздвинь ноги шире, милая. Заставь меня поверить, что ты хочешь, чтобы мы тебя трахнули.

Он даже не успел закончить предложение, как она согнула колени и раздвинула их так широко, как только могла.

Торп ласково пробрался вверх по ее бедрам и устроился между ними, головка его члена толкнулась в ее влажный вход.

– Возьми меня, зверушка. Возьми каждый дюйм. Доставь мне удовольствие.

Она моргнула, глядя на него.

– Нет ничего, чего я хочу больше, чем доставить удовольствие вам обоим.

– Калли… – простонал он, пронзая ее, и закрыл глаза, скрежеча зубами. – Черт.

Наконец, после четырех мучительных лет ожидания, Торп был внутри нее.

Она судорожно вдохнула, пытаясь вместить его всего сразу. Но из-за крови, прилившей к её опухшим складочкам, Торпу пришлось пробиваться внутрь. Сильный толчок, медленное отступление. Он стиснул зубы. Его лицо напряглось от сосредоточенности. Он открыл глаза, его пристальный взгляд остановился на ней, проникая в ее душу, пока его член делал то же самое внизу.

– Ты чувствуешь его, милая? – Шон пробормотал ей на ухо дразнящее предложение. – Ты чувствуешь, как сильно он тебя хочет?

– Да.

Она растаяла под Торпом, отчаянно желая взять каждый дюйм его тела.

– Вот как сильно я тоже тебя хочу. Я не могу дождаться, чтобы погрузиться в твою маленькую тугую киску и почувствовать, как ты сжимаешься вокруг меня. Ты знаешь, как я собираюсь тебя трахнуть? Я собираюсь пробить себе дорогу сильным ударом, от которого у тебя перехватит дыхание. Затем я собираюсь отступить так медленно, чтобы головка терлась о каждое чувствительное местечко. Я знаю, что тебя заводит.

Знает. Боже, помоги ей, он знает. И Торп очень быстро схватывал, прорабатывая каждый дюйм с мучительным погружением и кусанием губ, пока с каждым толчком ему не удавалось устроиться прямо в том месте, предназначенном для того, чтобы заставить ее взлететь. Затем он, наконец, вышел почти до конца, и глубоко погрузился одним толчком и полностью завладел ею.

Он достал прямо до шейки матки и пробудил еще один шквал нервных окончаний, сосредоточенных там. Вместе они жгли и покалывали. Калли покачивалась вместе с Торпом, наклоняясь, чтобы подтолкнуть его глубже.

– Ты уже выяснил, что ей нравится глубоко, – сказал Шон.

– Черт, мне так нравится. Святой ад… – Торп откинул голову назад, медленно вышел и снова толкнулся. – Калли, зверушка, я представлял это так много раз, ты даже не представляешь.

– Я тоже думала о тебе, – воскликнула она.

Он просунул руки под ее бедра, схватил ее за задницу и входил в нее, удар за ударом.

– Ты прекрасно выглядишь, Калли, – прошептал Шон ей на ухо между мощными толчками Торпа, а затем обхватил ее губы. – Да, именно так. Твои щеки раскраснелись. Твои губы такие сладкие.

– Шон…

Она не знала, как высказать все слова потребности и любви, которые клокотали у нее в горле.

Каким-то образом он знал. Он снова опустил голову. Ее веки затрепетали, и он поцеловал ее.

– Я всегда хотел только одного – чтобы ты была счастлива. Все, что тебе нужно, я с удовольствием предоставлю. Я всегда буду заботиться о тебе.

Как она могла быть на грани слез и оргазма одновременно? Каждое покалывание и жжение, каждое ощущение и боль, возникшие в ее сжимающейся киске, кружащейся голове и переполняющемся сердце.

– Я тоже, зверушка. Любой, кто захочет отнять тебя у меня, будет сражаться за свою жизнь, – поклялся Торп, входя в нее чередой ослепительных ударов.

Пока она сжималось вокруг него, ее тело готовилось взлететь в небеса, которые они создали, он высвободился.

– Она ужасно близко.

– Еще нет, – упрекнул ее Шон.

Тяжело дыша, Торп перекатился вправо от нее, занимая место рядом с ней, отодвигая подушки со своего пути и сбрасывая их на пол.

Прежде чем она успела задуматься, что он делает, Шон забрался ей между ног и одним толчком, от которого перехватило дыхание, глубоко вошёл, врезавшись в то место, которое, как он знал, заставит ее задрожать от желания. Она не могла сдержать крик.

– Твои оргазмы – наши, милая, – напомнил Торп. – Он не давал тебе разрешения. Теперь он отвечает за твою киску. Терпение.

– Но…

– Нет. – Торп прикусил ее мочку, и его тяжелое дыхание каскадом обрушилось на ее шею, заставляя дрожать и извиваться. – Как ты думаешь, протесты заставят нас позволить тебе кончить? Кому ты здесь хочешь угодить?

– Вам обоим, сэр.

– Точно. Нам приятно видеть, как ты мучаешься, краснеешь и нуждаешься.

И бог свидетель, она делала именно это, готовая на все ради облегчения, чувства захлестнули ее тело и потребность кончить угрожала захлестнуть ее саму. Она прижалась к Шону, поднимаясь навстречу каждому толчку. Впилась ногтями ему в спину, осыпала поцелуями его щеки, шею. Оргазм был совсем рядом, даже ближе, чем раньше. Она издала пронзительный крик.

– Ну, милая, разве Торп только что не объяснил? Ты же не хочешь нас разочаровать, не так ли?

Шон отстранился и перекатился влево от нее.

– Нет, – всхлипнула она. – Но он такой большой.

Калли не могла перевести дыхание, не могла думать. Она подвинулась к Торпу и потерлась о него. Он снова толкнул ее на спину, затем навис над ней, опираясь на свои рельефные руки, его колени раздвинули ее бедра, и он вошел одним яростным толчком, от которого она вцепилась ему в плечи.

– Посмотри на меня, – потребовал он.

Она так и сделала, цепляясь за него, как за спасательный круг, и пытаясь сдержать огромное давление, возникшее прямо под клитором. В отчаянии она искала в его лице пощады.

Нет. Он собирался подталкивать ее все выше. Даже когда плакала, она радовалась его контролю.

Калли также не посмела ослушаться. Она действительно не хотела этого. Она ждала целую вечность, чтобы почувствовать Торпа глубоко внутри себя, глядяшего на нее так, словно она держала его сердце. Он наклонился обхватить ее бедро, то, на котором была царапина от той ужасной ночи. Он потрогал ее пальцами, успокаивая на мгновение.

– Вот так, зверушка. Останься со мной.

Он входил в нее безжалостными, тщательными движениями, которые заставили ее желать большего.

Шон наклонил ее подбородок в свою сторону и накрыл губы своими. Она на мгновение закрыла глаза и купалась в их внимании, в обожании, которое исходило от них обоих, и позволила ему проникнуть в нее.

Он поцеловал ее в подбородок, затем приподнял его, открывая себе доступ к ее горлу. Он скользнул губами по чувствительной коже там, затем вернулся к тугим бусинкам ее сосков, молча умоляя об облегчении…о чем-то.

Торп встал на колени, не сбавляя темпа, и потрогал большим пальцем ее клитор.

– Такой жесткий. Ты нуждаешься в помощи, не так ли, моя милая зверушка?

Калли, честно говоря, не могла вымолвить ни слова. Как он ожидал, что она сдержится и ответит на такой очевидный вопрос?

– Последнее, чего мы сейчас хотим, милая, – это неповиновения. Ответь Торпу, – Шон подышал на ее сосок, затем прикусил его зубами, прежде чем успокоить кончик языком.

Волна ощущений попала прямо в клитор, где Торп отполировал его до молниеносного трепета, медленно растирая тот, что свело ее с ума.

– Да, – сумела выдохнуть она. – Да, сэр.

Кровь и потребность снова начали сходиться, нарастая, собираясь, как буря. Она напрягалась, готовилась, задерживала дыхание. Еще один удар...

– Сукин сын, – тяжело вздохнул Торп, оторвавшись от ее изнемогающей плоти и плюхнувшись рядом с ней, тяжело дыша, как будто ему потребовалось все, чтобы взять себя в руки.

– Нет! – она не смогла сдержать вырвавшийся у нее протест.

Шон схватил ее за подбородок, перекатился на нее сверху и скользнул внутрь одним сокрушительным толчком.

– Да, Калли. Помнишь? Твое наказание?

Он входил в нее сильными, глубокими толчками, которые не сделали абсолютно ничего, кроме как усилили ее пыл. Она смутно помнила, почему она им обязана. Но ад, бушующий внутри, заставлял желать большего – всего.

Калли заставила себя сделать глубокий вдох и сосредоточиться. Прежде всего, она смягчилась при мысли о том, что была всем, в чем они нуждались. Конечно, она знала, что предложила им то, что они могли бы получить в другом месте, но никакая капитуляция никогда не будет дана с большим сердцем или любовью, чем то, что она предложила.

– Да, сэр.

– Хорошо, милая. Не шевелись.

Шон схватил ее за бедра и набрал безжалостный темп, от которого ее позвоночник скрутило, а внутренности растаяли. Она обхватила его руками за плечи, затем погладила мускулистый зад, чтобы впустить его еще глубже, несмотря на то что ему некуда было идти. Потребность чувствовать его глубоко была патологической, биологической.

Торп запустил руку в ее волосы и притянул ее лицо к себе, пока не завладел губами и ртом, заставляя ее открыться для его поцелуя, почувствовать прикосновение губ, погрузиться в его язык и дать ему все свое мягкое принятие и лихорадочную страсть в ответ. Он зарычал ей в рот.

– Не кончай, Калли, – настаивал Шон.

Это требование становилось все труднее и труднее удовлетворить. Оторвавшись от губ Торпа, она напряглась, сосредоточилась, зажмурилась и молилась, чтобы смогла повиноваться.

Внутри нее Шон напрягся. Он нажал сильнее. Секунду спустя он вскрикнул с глубоким звуком агонии, вжался в нее так глубоко, как только мог. Его крик экстаза эхом отозвался в спальне. Калли захныкала, как раненая, сдерживая желание присоединиться к нему, отпраздновать этот момент, который, возможно, никогда больше не повторится.

Со стоном, вырвавшимся из глубины его груди, он выдохнул ей в шею и сумел приподняться достаточно, чтобы запечатлеть легчайший поцелуй на ее губах. Он боготворил ее пронзительным голубым взглядом.

– Я люблю тебя, Калли, – прошептал он ей на ухо.

Затем он откатился в сторону.

Калли лежала неподвижно, поджав пальцы ног и сжав кулаки, чтобы отогнать ужасную потребность, бурлящую внутри. Разум сильнее тела. Ты можешь это сделать. Она сделала еще несколько вдохов, борясь с возбуждением и пульсирующей плотью между ног.

Она еще не успела прийти в себя, как Торп снова вошел в нее и навис сверху. С полной самоотверженностью он врезался в нее. Молниеносным шквалом толчков забрал у нее все, что ему было нужно, включая рассудок.

Калли обвила его руками. Его спина была скользкой от пота и усилий. Он тяжело дышал с каждым толчком. И, черт возьми, его член набух внутри нее еще больше, движения стали более настойчивыми.

Как и Шон, он хотел найти свой оргазм и оставить ее тело ни с чем, а ее душу истекающей кровью в качестве урока. Она заслужила это, но, боже, это было больно – странно восхитительным образом. Дать им контроль над своим оргазмом – это значит отдать себя. Если им нужна была эта сила, если они должны были продемонстрировать ее раскаяние, она поклялась страдать.

Толчки Торпа укорачивались, углублялись, она ждала, зажмурив глаза и изо всех сил стараясь отдаться и сдержать свое удовольствие.

Шон так нежно коснулся ее губ своими.

– Кончай, Калли. Для нас.

Правильно ли она расслышала? Она широко открыла глаза, увидев мягкую улыбку на его лице. Да. Он сделал ей подарок, потому что любил ее, а не обязательно потому, что она его заслужила. Она сорвала его ошейник, потому что он солгал ей – во имя долга. Но он не лгал о том, что действительно имело значение. Он был верен своему сердцу. В то время как она убегала, пряталась и пыталась вычеркнуть его из своего будущего и своих чувств.

И все же он сумел простить ее. Неудивительно, что она любила этого мужчину.

– Сейчас, зверушка!

Торп вонзился в ее киску.

– Черт возьми, Калли. Да. О, черт. Вот так. Идеально. Сейчас, – простонал он протяжно и низко. – Кончай!

Давление росло, удовольствие поднималось. Это было так, будто с ее тела сняли тяжесть. С ее души. Она была свободна летать, парить и купаться в их обожании. Подчинение, которого она всегда жаждала, но никогда не имела свободы дать, заставило ее погрузиться в блаженство с большей самоотдачей, чем она когда-либо испытывала или представляла.

Она достигла пика, а затем закричала, бесконечно проносясь сквозь наслаждение. Калли взревела в экстазе, скручивающем тело. Торп поймал ее, заземляя уверенными объятиями и сильными толчками. Он продлил восхитительные ощущения, вонзившись в ее самое чувствительное место. Она вскрикнула, вздрогнула, у нее закружилась голова, она плыла, снова летела…

Шон поцеловал ее в подбородок, сжал руку, хваля шепотом, который она едва слышала, пытаясь отдышаться и найти способ вернуть свою душу в тело.

Наконец Торп охнул, затем рухнул на нее и перекатился на бок. Вместе они окружили ее, обнимая, проводя губами по ее коже. Она поворачивалась к каждому из них, взад и вперед, когда шлюзы ее сердца широко открылись впервые в ее жизни. Лились слезы радости, ее улыбка дрожала. Она крепко ухватилась за этот момент, желая, чтобы могла греться в нем вечно.

Глава 15

Ближе к вечеру того же дня Шон забрел на камбуз в поисках Калли. Его мир встал на свои места, когда он заметил ее возле раковины, пьющую воду. Улыбка скользнула по его лицу, которая, вероятно, была абсурдно глупой, но он даже не знал правильных слов, чтобы описать, какой красивой она была для него с блеском ее спутанных волос, рассыпавшихся по спине, и ее гибкой фигурой, силуэтом под его некогда безупречной рубашкой.

Он обнял ее за талию и поцеловал в шею.

– Я не могу насытиться тобой, милая.

Но он определенно пытался. После их первого заезда в постели они с Торпом отдыхали, а она лежала между ними. Они все задремали, и Шон проснулся, чувствуя запах Калли и с членом тверже камня. Она встретила его с распростертыми объятиями, ее поцелуи были такими цепкими и пронзительными. Торпу не потребовалось много времени, чтобы присоединиться к ней, воспользовавшись ее ртом, в то время как Шон утонул в ее киске и получил оргазм, подобный тому, который он позволил Торпу дать ей. Он подарил ей еще несколько ради чистого удовольствия.

Каждое прикосновение, которым она одаривала его, было наполнено ее любовью. Он никогда не хотел такой преданности от другой женщины. Но, как и все остальное с Калли, она была просто другой. Она заполнила в нем какую-то пустоту, о которой он и не подозревал.

Она поставила бутылку с водой, затем повернулась в его объятиях с легкой улыбкой.

– Ну, ты купил презервативов на год и предупредил меня… Не то чтобы я жаловалась.

– Надеюсь, что нет. – Он обнял ее за бедро и запечатлел поцелуй на распухших губах. – С тобой все в порядке?

Она послала ему дерзкую ухмылку, в голубых глазах озорно заплясали огоньки.

– Секс с вами точно не оставит у меня шрамов на всю жизнь, если это то, о чем ты беспокоишься.

– Приятно знать, но нет. Давай начнем с самого начала. Почему ты сбежала из «Доминиона», не поговорив со мной? Или с Торпом? Я ненавижу, что ты чувствовала, что не можешь доверять мне.

– Ты солгал, Шон. – Когда он открыл рот, чтобы возразить, она оборвала его. – Я знаю, что ты собираешься сказать. Это была твоя работа. Ты не лгал о своих чувствах. Я все это понимаю. Просто пойми, я думала, что ты можешь быть убийцей или кем-то в этом роде. И если бы это было так, я не собиралась давать тебе возможность застрелить меня, пока я была занята вопросом, почему ты знал, кто я на самом деле, и откуда у тебя пистолет. И я отказалась подвергать Торпа риску, прибегая к его помощи.

Споры с этой логикой ни к чему бы его не привели. Она сохранила себе жизнь, будучи осторожной. И уходя от всех, кто когда-либо имел значение. Ему придется избавить её от этой последней привычки. Может, когда он начал испытывать к ней чувства, ему следовало признаться. Хотя, возможно, она просто сбежала бы раньше. Теперь все это было спорно. Наконец-то они выложили все на стол. Он хотел обсудить это, чтобы они могли остановить грозящую ей опасность и двигаться дальше.

– Знаю. Но я не могу допустить, чтобы ты снова сбежала. Не думаю, что мое сердце выдержит это, милая.

Она обхватила его щеку и нахмурилась.

– Шон, подумай о том, что ты говоришь. Что, черт возьми, ты делаешь. По твоему собственному признанию, ты был женат на своей работе в течение последнего десятилетия. Я не могу позволить тебе отказаться от этого ради меня. Это твоя карьера. Твое будущее.

– Нет, это ты. Не совершай ошибок. Я не откажусь от тебя. Если ты не любишь меня и хочешь уйти, я не могу тебя остановить. Но я отказываюсь уходить от тебя, потому что мой босс может разозлиться. Я не брошу тебя, когда опасность будет дышать тебе в затылок. Кто-то хочет твоей смерти.

– Да, и я не знаю кто, или как это остановить. Лучшее, что я могу для тебя сделать, – это уделить тебе как можно больше времени и любви, а затем тихо уйти. Если ты скажешь, что я ускользнула от тебя, и дашь мне фору…

– Разве ты не любишь меня? – он вмешался.

– Люблю, Шон. Больше, чем могу выразить. – Она обхватила его лицо руками, ее глаза наполнились слезами. – Но в тот день, когда мою семью убили, и я сбежала, то отказалась от своего будущего. В то время я действительно не понимала, но не могу спорить с фактами.

Она запечатлела на его губах самый нежный, самый грустный поцелуй – имея в виду, что это начало ее прощания.

Шон отказался оставить это в покое.

Он дернулся назад.

– Я не собираюсь прекращать бороться за тебя.

В ее глазах стояли слезы.

– Думаю, тебе следует. Ты уже сделал мне невероятный подарок своей любовью. Я не связываюсь с людьми. Может показаться, что это не так уж много, но мне очень страшно говорить тебе, что я люблю тебя. Я говорю это, потому что это правда и для меня важно, чтобы ты знал. У меня даже нет слов, чтобы сказать тебе, как я тронута тем, что ты так рисковал, чтобы помочь мне. Или что ты позволил Торпу разделить это время с нами. Почему? Ты ненавидел его еще в Далласе.

Последние несколько дней были как в тумане, и он иногда так уставал и нервничал, что не всегда знал свое имя. Но он был совершенно уверен в ответе.

– Потому что ты любишь его. Его опыт и контроль позволяют тебе чувствовать себя в безопасности. Ты знаешь его так давно, что легко ему доверяешь. – Он пожал плечами. – Кроме того, то, что кто-то помогает мне прикрывать твою спину, было полезно. И еще одна пара рук, чтобы отшлепать тебя по заднице, когда ты переходишь линию, тоже пригодилась.

Шон попытался перевести последнюю фразу в шутку, но Калли не улыбалась.

– Я любила его долгое время. Пожалуйста, не думай, что это значит, что я люблю тебя меньше. И я хочу, чтобы ты знал: что бы ни случилось с Торпом или в будущем, это не изменит моих чувств к тебе.

Шон пригладил ее волосы и встретил ее улыбкой.

– Спасибо тебе, милая. Мне нужно было это услышать. Мне бы хотелось, чтобы это звучало не так, как будто ты собираешься бросить меня. У тебя такое большое сердце. Спасибо, что поделилась этим со мной.

– Ты сделал невозможным не влюбиться в тебя. Я никогда не чувствовала себя так, ты вошел в мою жизнь… и так меня поддержал. Внезапно земля подо мной стала твердой. Я больше не была одинокой или потерянной. Я боялась доверять тебе. Я хотела дать тебе все, что могла взамен, но не знала, как преодолеть свой страх. И теперь я не хочу отпускать тебя.

– Тогда не отпускай. Поделись со мной своими мыслями и сердцем. Дай мне доверие и честность. Ты была жива, но на самом деле ты не жила, Калли. Я хочу помочь тебе сделать это и быть с тобой на каждом шагу.

Калли долго колебалась, глядя на него так, словно он был для нее всем.

– Ты действительно не собираешься спасаться и отпускать меня?

– Я ясно выразился.

Он отрицательно покачал головой.

– Тогда я твоя. – Калли бросилась в его объятия, уткнувшись лицом ему в шею. – Я останусь, пока ты будешь со мной.

Сердце Шона переполнилось радостью. Он никогда бы не подумал, что это дело изменит не только его привычки трудоголика, но и покажет ему все, чего ему не хватало. Калли пробудила в нем любовь.

– Будь готова состариться вместе со мной, – прошептал он ей на ухо. – Я клянусь, что буду оберегать тебя, чтобы у нас было это будущее вместе.

– Я бы хотела этого больше всего на свете. И я буду стараться каждый день делать тебя счастливым.

Шон погладил ее шелковистые волосы и бархатную щеку.

– Как и я. Но я не хочу, чтобы ты была раздавлена, если Торп не останется с нами. Он тоже любит тебя, но довольно сильно отгородился.

– Знаю. – Калли попыталась пожать плечами, будто это не имело значения, но Шон знал лучше. – Я никогда не ожидала, что он захочет меня, не говоря уже о том, чтобы остаться. Я имею в виду, он, вероятно, открыл БДСМ-клуб, потому что это был отличный способ познакомиться с женщинами-единомышленницами и играть с ними каждую ночь.

– Я не знаю, почему он открыл «Доминион». Он определенно хочет тебя, но держится на расстоянии, потому что он просто мужчина со своей собственной неуверенностью. И у тебя есть возможность причинить ему боль.

– У меня? Он игнорировал меня последние два года. Когда он впервые отшлепал меня, я так сильно скучала по нему, что это было похоже на физическую боль. Потом я задумалась, может, подсознательно я так сильно хотела его любви, потому что мои отношения с отцом были такими испорченными, а теперь он умер, или что-то еще глупое и фрейдистское в этом роде. Но потом мне не потребовалось много времени, чтобы понять, что чувства были совершенно другими. Что я просто… хотела Торпа. Ты прав, с ним я всегда чувствовала себя в безопасности. – Слезы потекли по ее щекам, и она смахнула их. – Прости. Плакаться тебе о Торпе кажется бесчувственным. Поверь мне, я так взволнована твоей любовью, что даже не могу выразить словами.

Шон поцеловал ее в лоб. Он чувствовал ее боль и неуверенность, просто стоя рядом с ней. Конечно, усталость сыграла свою роль. Но это было еще не все.

– Мне не нужна твоя благодарность. Я буду любить тебя, несмотря ни на что. Я хочу, чтобы ты знала, что, если Торп не останется, я собираюсь использовать это время, чтобы узнать, что он

дает тебе, и попытаться заменить его. Мы справимся, хорошо?

Пролилось еще больше слез.

– Ты лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Я не знаю, что сделала, чтобы заслужить тебя, но я самая счастливая женщина в мире.

Шон благоговейно поцеловал ее. В ответ она прижалась к его губам и прильнула к нему. В тот момент у него не было никаких сомнений в том, что он завладел ее сердцем и что сделал правильный выбор, каким бы трудным он ни был.

– Ты почему–то считаешь, что заслужила последние девять лет. Нет. У тебя была плохая судьба, но ты сохранила доброе сердце. Наблюдая за твоей улыбкой, стараясь заслужить твое трепещущее доверие, всегда пытаясь угадать, в какой непредсказуемый беспорядок ты попадешь в следующий раз… это заставило меня ценить тебя. Кроме того, ты чертовски сексуальна.

– Ты тоже.

Она подмигнула ему, затем наклонилась, положив голову ему на грудь.

Шон обнял ее и просто почувствовал, как ее сердце бьется рядом с его в течение долгой, безмолвной секунды. Он не ожидал, что их ближайшее будущее будет наполнено миром, но он наслаждался этим моментом, когда большая часть его мира была в порядке.

– Знаешь, мне следовало бы сердиться на тебя, – вздохнула она. – Плавучий дом? Серьезно?

Он усмехнулся.

– Я должен был быть уверен, что ты не уйдешь от меня, и я не могу наблюдать за тобой двадцать четыре часа в сутки. Так как ты не плаваешь, вытащить тебя на озеро было лучшим решением. В середине недели, когда приближается зима, я думаю, что мы, возможно, единственные лодочники здесь.

– Ты подлый. – Она произнесла это почти как комплимент. – Но я догадалась об этом после компьютера в коробке из–под пиццы.

– Мне самому понравилось. – Он ухмыльнулся. – Но если ты хочешь поговорить о подлости… Что было в моем вине?

– Амбиен³.

Калли была единственной женщиной, которую он знал, которая могла одновременно вздрагивать и улыбаться, и каким-то образом это выглядело очаровательно.

– Шалунья. – Он покачал головой. – Не делай этого снова, или мне придется надрать тебе задницу.

Озорство на ее лице было похоже на флирт. По всем правилам, ему, по крайней мере, должен был понадобиться хороший душ и приличная еда, прежде чем он снова захочет ее трахнуть. Но нет. Он уже размышлял, подходящей ли высоты кухонные стойки, чтобы раздвинуть ее ноги и войти между ними.

– Если это должно быть сдерживающим фактором, то оно не работает, – прошептала она.

Шон громко рассмеялся. Это было еще кое-что, что он любил в Калли – ее игривую сторону. Он был так чертовски серьезен так чертовски долго. Не так много, чтобы шутить о борьбе с преступностью на федеральном уровне, но где-то по пути он забывал останавливаться и понюхать розы. Жизнь Калли была гораздо более опасной и напряженной, чем его собственная, но она все еще находила способы улыбаться. Он восхищался ее выдержкой и умом. Если бы его бабушка и дедушка все еще были с ним, они бы полюбили ее.

– Ты же знаешь, что нам придется поговорить обо всем, не так ли? О той ночи, когда была убита твоя семья, ты можешь вспомнить что-нибудь, что могло бы иметь отношение к делу? Кто пришел за тобой, когда ты убегала – все, что может помочь нам определить, кто хочет твоей смерти.

– Да, – сказал Торп, входя в кухню в одних брюках явно сразу после душа. – Как бы мне ни нравилось отвлекаться на твое прекрасное тело и невероятный секс, теперь нам придется пробираться через твое прошлое.

***

Торп придвинулся ближе и поцеловал ее в макушку. Затем он приподнял ее подбородок, чтобы посмотреть ей в глаза.

– Я всегда надеялся, что смогу задать тебе вопросы, чтобы по-настоящему понять тебя, зверушка. Но не в таких обстоятельствах, как сейчас.

Калли мучительно хотелось спросить, почему он никогда не говорил ей, что знает, кто она на самом деле. Но она не могла быть жадной и требовать от него большего, чем он готов был дать. Кроме того, было важнее сосредоточиться на том, кто ее преследовал. Возможно, она не сможет остановить их, но выяснение того, кто это был, определенно поможет ей избежать неприятностей в будущем. Торп не собирался внезапно и волшебным образом влюбиться в нее навсегда. Вопреки тому, что думал Шон, Торп хотел ее, он беспокоился о ней. Ему было не все равно. И это было все.

– Я думала о той ночи снова и снова. Все казалось нормальным, пока я не услышала выстрелы внизу. Я думала, что мой отец в постели, так что я как раз собиралась вылезти в окно и встретиться с Холденом.

Торп даже зарычал.

– Я собираюсь выяснить, где сейчас этот придурок, и отплатить ему за то, что он сделал с тобой.

Он был защитником, и это было одной из вещей, которые привлекали ее. Он всегда был готов оторвать голову любому, кто причинит ей боль. Когда он рядом, было так легко доверять, что у него все было абсолютно под контролем. Шон напомнил ей, что в мире есть нежность. Он заставил ее поверить, что она для кого-то важна. Он был ее опорой. И ее завтрашним днем.

– На самом деле, я думаю, что справедливость восторжествовала.

Шон усмехнулся.

Она ответила неуверенной улыбкой.

– Согласна.

– Ты знаешь?

Его голубые глаза блеснули удивлением.

– Я время от времени пыталась разыскать его, когда могла пробраться к компьютеру в библиотеке, чтобы ничто не могло привести ко мне. Я действительно думаю, что он получил по заслугам. – Она повернулась к Торпу. – Его родители переехали в Кентукки примерно через шесть месяцев после того, как он бросил меня. Через несколько месяцев от него забеременела какая-то девушка. У нее не было денег, но был злой отец. Вскоре после этого они поженились, и я почти уверена, что это было из-за угроз ее отца. После трех детей и семи лет она бросила его и забрала все, что у них было. Он был слишком глуп, чтобы удержаться на работе, поэтому ограбил круглосуточный магазин. Его посадили. Он всегда был симпатичным, так что я держу пари, что он действительно популярен в тюрьме.

Торп, казалось, прокручивал эту историю в голове.

– Я хотел бы сам выпотрошить его, но сейчас у нас есть более крупная рыба. Давай вернемся к той ночи, когда были убиты твои отец и сестра. Есть ли способ, которым Холден мог быть замешан в этом?

Калли покачала головой еще до того, как Торп закончил предложение.

– Он слишком глуп, чтобы быть таким скрытным. Он не был жестоким, просто жадным. Теперь я знаю, что его больше интересовали деньги моей семьи, чем я. Он всегда хотел того, ради чего ему не приходилось работать. Если бы он ворвался в наш дом с пистолетом, он бы не застрелил мою семью, не замахнулся на меня, а потом убежал. Он бы остался, чтобы украсть все, что мог. Его поймали на ограблении, потому что кассирша, похожая на женщину-борца сумо, решила, что не собирается терпеть это, и набросилась на него. Она прижала его к земле и вызвала полицию. Кроме того, той ночью… свидетели видели его на несколько улиц дальше, и он никак не мог устроить стрельбу, а затем опередить меня и вернуться к своей машине, не запыхавшись и не забрызгавшись кровью.

– А как насчет его друзей? Помог бы кто-нибудь из них? – спросил Шон.

Она отрицательно покачала головой.

– У него больше не было друзей-парней. В какой-то момент он переспал со всеми их подружками или сестрами. Его все считали придурком.

– И почему он тебе понравился?

Торп скрипел зубами.

– Он был симпатичным, и у него были действительно красивые глаза. Когда тебе шестнадцать, это важно.

Она пожала плечами.

– Он спал с твоей сестрой? – спросил Шон.

Калли позволила своим глазам закрыться.

– Я не знаю. – Она глубоко вздохнула и заставила себя снова посмотреть им в лицо. – Сразу после того, как в том году начались занятия в школе, я однажды рано пришла домой с тренировки по чирлидингу и обнаружила там Холдена с Шарлоттой, которые якобы ждали меня. Она выглядела раскрасневшейся, а он, казалось, запыхался. Они сказали мне, что только что зашли в дом. На улице было жарко. Мне хотелось им верить. Зная то, что я сейчас знаю о Холдене, я уверена, что он пытался соблазнить ее.

Парни переглянулись, и в ее животе зазвенел гонг дурного предчувствия.

– Что? Выкладывайте. Что вы знаете?

Шон вздохнул.

– Согласно данным вскрытия Шарлотты, она была на девятой неделе беременности, когда умерла.

Волна недоверия захлестнула Калли. Слезы защипали глаза. Ей было стало дышать. Она была слишком потрясена и оцепенела. И несмотря на прошедшее с того момента время, лезвие предательства вонзилось ей прямо в сердце.

– Тогда это должен был быть Холден. Я знала, что она влюблена в него. Я не буду спрашивать, о чем он думал; я знаю. Должно быть, он смеялся над тем, что лишил девственности двух сестер. Но о чем, черт возьми, думала Шарлотта?

Торп пожал плечами.

– Что она, возможно, важна для него. Иди сюда, зверушка.

Когда он попытался притянуть ее в свои объятия, Калли воспротивилась и вывернулась.

– Не надо. Не сейчас.

– Мы не Холден.

Серые глаза Торпа казались грозовыми тучами под нахмуренными темными бровями.

– Ей просто нужно время, – возразил Шон. – Это слишком много для нее.

Калли бросила на него благодарный взгляд, обхватив себя руками и пытаясь осознать тот факт, что ее обманула сестра, которую она любила. Но Шарлотта всегда была трудным ребенком, всегда набрасывалась, будто наказывала мир за то, что он забрал ее мать. Ей всегда требовалось больше любви, чем мог дать один человек.

– Оглядываясь назад, я должна была понять, что она будет уязвима для кого-то с таким гадким языком, как Холден. Но мне не верится, что кто-то из них мог так поступить со мной.

Она прерывисто вздохнула, пытаясь справиться с ударом, который, вероятно, вообще не должен был быть ударом. Но это откровение, даже спустя все эти годы, все еще было подобно бомбе, взорвавшейся внутри нее.

– Я думаю, что примерно через два часа после того, как мы убежали из моего дома, я поняла, что совершила огромную ошибку, но я была в шоке и ужасе.

– Конечно, – успокоил ее Шон, но не попытался прикоснуться к ней.

Он был доступен только в том случае, если ей нужна поддержка. Благослови его господь.

Но она не была готова.

– Есть ли шанс, что Холден и твой отец поссорились из-за беременности Шарлотты? – спросил Торп.

– Холден застрелил его, тогда, может быть, он и твоя сестра боролись за пистолет?

– Нет. В доме не было слышно голосов, только выстрелы. Мой отец был тихим человеком, и он, возможно, не повысил бы голос на Холдена, если бы знал о беременности Шарлотты, но Холден бы закричал. Он был непокорным и хотел, чтобы его услышали. И Бог Свидетель, что Шарлотта бы тоже не промолчала. Ни один из них не мог заткнуться. Кроме того, у него не хватило бы ума вытереть пистолет начисто и подбросить его в мою комнату, чтобы подставить меня.

– Отчеты с места преступления заставляют сделать только один вывод: работал профессионал, – согласился Шон. – Кто бы это ни был, он точно знал, что делает.

– Они пришли убивать. Не было никакой борьбы или сцен. Насколько я знаю, они не пытались вымогать деньги у моего отца или грабить дом. У него в доме были произведения искусства на миллионы долларов, а в кабинете – потайной сейф с кучей наличных.

– Тот, кто убил его, взломал сейф, – подтвердил Шон. – Но деньги все еще были там, так же, как и произведения искусства.

– Кто бы это ни сделал, он хотел чего-то конкретного. – Торп скрестил руки на груди, явно сдерживая желание ударить кого-нибудь, так как не мог найти того, кто этого заслуживал. – Я не могу себе представить, что.

Калли пожала плечами.

– И ни у кого другого не было дел с твоим отцом?

Она действительно пыталась понять это, и, конечно, не знала всего о своем отце, но…

– Единственная возможность, о которой я могу думать, – это женщина. После смерти матери папа ни с кем не встречался и по-настоящему не увлекался. Он снимал квартиру для любовниц в высотке рядом со своим офисом в центре города. Примерно два раза в неделю он исчезал на несколько часов. Он злился, когда они съезжали и ему приходилось искать другую. Это случалось примерно каждые шесть месяцев, как только человек чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы хотеть от отношений большего, чем безделушки и секс. Однажды я подслушала его разговор по телефону. Он сказал, кем бы она ни была, что она не была его первой любовницей и не будет последней. Женщина съехала на следующий день. Но это было по крайней мере за три или четыре месяца до его убийства. Я уверена, что к тому времени у него уже была новая любовница.

– Это не было преступлением на почве страсти, – заметил Шон. – Это было профессиональное убийство.

– Тебе известны какие-нибудь жадные члены семьи? – спросил Торп.

– Папа был единственным ребенком в семье. Мама была сиротой. Так что нет. Я не должна, но знаю, что у меня есть незаконнорожденный старший сводный брат. Он определенно жесток, но последнее, что я слышала, у него было двое детей и он зарабатывал на жизнь продажей автомобилей. Зачем ждать, когда ему исполнится двадцать, а потом решать последовать за своим отцом? Если он зол, что упустил деньги, зачем прибегать к убийству, а не к шантажу? Он не был упомянут в завещании моего отца.

Расхаживая взад и вперед, Торп пронзил Шона взглядом.

– И у бюро нет других подозреваемых?

– Мы просмотрели записи телефонных разговоров и финансовые транзакции. Ничего подозрительного. Твой отец легкомысленно относился к охране, не говоря уже о видеонаблюдении, так что это тупик. Сотрудники, с которыми мы беседовали, либо ушли, либо спали, когда это произошло. Их руки проверили на наличие остатков пороха и те оказались чистыми. Они открыто плакали, когда поняли, что твой отец мертв. Не исключено, что один из них был виновен, но опять же, разве они не украли бы что-нибудь, если бы взяли на себя труд убить его?

– Они любили его. – Калли покачала головой. – В большинстве случаев они были с ним десятилетиями. Он не расставался с нашей няней, пока Шарлотте не исполнилось тринадцать. У большинства наших одноклассников няни уходили до десяти лет. И единственная причина, по которой папа отпустил Фрэнсис, заключалась в том, что она должна была заботиться о своей престарелой матери. Одна вещь о моем отце: когда он любил кого-то, он был предан, как никогда.

Шон провел рукой по лицу и присоединился к Торпу, расхаживающему по маленькому камбузу. Они стукнулись плечами и пробормотали друг другу извинения.

– Мы, должно быть, что-то упускаем. Давай попробуем взглянуть на это под другим углом. Расскажи нам, что заставило тебя проигнорировать Логана в аэропорту Вегаса.

– Это было действительно странно. У меня была маскировка, на всякий случай. Я знаю, что безопасность в аэропортах может быть до смешного высокотехнологичной, поэтому я была полностью готова. Я переоделась в самолете. С тех пор как я ушла в последний раз, никто этого не заметил. Я зашла в туалет и обнаружила красный прицеп, который кто-то засунул в мусорное ведро, потому что одно из колес застряло. Но он замаскировал мою сумку, так что я стащила его. Я была готова встретиться с Элайджей. Логан показал мне его фотографию, прежде чем посадить меня в самолет. У меня был его номер. – Она пожала плечами, вспоминая тот день. – Когда я добралась до выдачи багажа, первое, что я заметила, был какой-то здоровяк в форме. Я направилась к месту для курения и наблюдала за ним через окно. Представьте мое потрясение, когда я поняла, что он показывает мою фотографию, сделанную в аэропорту Нового Орлеана всего несколькими часами ранее.

– И ты запаниковала, – предположил Торп.

– Черт возьми, да! Вместо того чтобы ждать, я ушла. Я боялась, что этот парень поймет связь между мной, Логаном и Элайджей и выследит нас. Я не хотела усложнять жизнь парню, так как знала, что у него есть жена и дети.

– И ты поехала в город, рассчитывая устроиться на работу стриптизершей?

Торп приподнял бровь, глядя на нее.

Боже, для мужчины, который видел много наготы в «Доминионе», он вел себя так, будто это было чертовски большое дело, что она сняла половину своей одежды за несколько долларов.

– Митчелл Торп…

Она уперла кулаки в бедра.

Он схватил ее за руку.

– Следи за своим тоном, зверушка. Мне совсем несложно снова перекинуть тебя через колено. Если твоя задница еще недостаточно болит, чтобы ты следила за своими манерами, я могу это исправить

Факт, который она начинала хорошо понимать.

– Я просто говорю, что я носила бикини с меньшим количеством материала на вечеринках у бассейна, и тогда у тебя не было такой сильной реакции.

– Нет, я просто наблюдал за тобой, как голодный пес, весь день, а потом возвращался в свою комнату и дрочил. Но я отвлекся.

Серьёзно? Калли моргнула, глядя на него. Она не догадывалась, что за последние два года у него было больше, чем мимолетные мысли о ней в сексуальном плане.

– Количество одежды не является проблемой, – продолжил он. – Намерение. Ты хотела возбудить других мужчин тем, что я считал своим. Я знаю, что Шон чувствовал то же самое.

– Вот именно, милая. Если бы ты надела на такую вечеринку откровенный купальник, и сделала это для нас, я бы, наверное, улыбнулся. И ввязывался в драку с любым придурком, который думал, что сможет тебя заманить. Но стриптиз за деньги для незнакомцев… – Шон заскрежетал зубами.

Неужели они ходили в одну и ту же школу пещерных людей? По-видимому, так и есть. И они оба закончили её с отличием.

– Послушайте, у меня не было денег, поэтому мне пришлось быстро добраться до города и найти работу. Мне нужно было найти жилье, купить еду и заработать достаточно на билет на автобус из города. Это не было похоже на то, что я выскочила на сцену, чтобы сказать «отвали» кому-то из вас.

Они обменялись взглядами. Было ясно, что ни одному из них не понравилось направление разговора. Торп ощетинился, скрестив руки на груди, чтобы посмотреть на нее сверху вниз взглядом, который позже обещал ад.

Калли откинулась на спинку одного из стульев, закусив губу. Она слишком сильно всколыхнула Дома в нем. Лучше всего, если она заткнется и начнет свои сражения. Если бы она была умна, то сейчас сменила бы тему и отвлекла его.

– Разве ты не хочешь поговорить о человеке в форме в аэропорту?

Шон повел плечами, словно пытаясь сбросить напряжение.

– Он не показался тебе знакомым?

– Нет.

Она покачала головой, благодарная ему за возвращение к делу.

– Только форма. Она выглядела по-военному… Но не совсем походила на стандартную. – Калли попыталась представить, что изменилось в ее голове, но ничего не вышло. – Что-то было не так. Может, цвет?

– Полевая форма? – спросил Шон.

Калли нахмурилась.

– Что?

– Камуфляж, – подсказал Торп.

– Нет. Она была бледно-голубой.

Шон нахмурился.

– Как Береговая охрана? Бледно-голубые рубашки с темно-синими брюками?

– Нет. И мундир, и брюки были одного цвета. Скорее серовато-голубого цвета. И они, конечно, были наряднее. Почти официальные. На куртке нашивки, медали и все такое.

– Ты имеешь в виду знаки отличия?

Он выглядел удивленным.

– Да. Много нашивок с шевронами, плетеных веревок и прочего дерьма.

– Ты узнала что-нибудь из этого?

Калли подняла руки.

– Когда бы у меня было время изучить военную форму?

– Принято. – Шон нахмурился. – У него была шляпа?

– Да. Типа берета. Он думал, что был настоящим мачо, скажу я вам.

– Ты случайно не слышала, как он представился, назвал звание или род службы?

– Нет, он ничего такого не говорил. Он сказал людям, что встречается со своей девушкой, но что она не сошла с рейса. Несколько человек помнили, как я садилась в самолет, так что он знал, что я была в салоне. Он заставил старушек обыскивать туалет. Когда какой-то чувак направился в курительную, я выскользнула со своей сумкой и поймала такси. Остальное ты знаешь.

– И ты никогда раньше не видел эту форму? – спросил Торп.

Калли сделала паузу, роясь в памяти.

– Мне кажется, что видела. Но это было целую вечность назад. Я просто не могу вспомнить, где.

Теперь, когда она вспомнила об этом, то пролистала воспоминания, годы, места. Ни разу с тех пор, как она прибыла в «ДоминионЕ». Не тогда, когда она сбегала до этого. Дома. С ее отцом.

– Подождите! Приходил мужчина. – Ее сердце бешено колотилось. – В наш дом. Незадолго до убийств. – Воспоминание обострилось, обретая четкий фокус. – Мужчина постарше – не такой, как тот молодой парень из аэропорта. Но я думаю, что они носили одну и ту же форму. Мой отец отвел его в кабинет. Они спорили. Я помню это, потому что папа почти никогда не повышал голос. Он сделал это в тот день. Когда я спросила его об этом позже, он просто сказал, что этот человек настаивал на политическом пожертвовании и не хотел принимать отказ. Я не стала возражать.

Шон нахмурился.

– Ты когда-нибудь снова видела пожилого мужчину в форме?

– Нет. Мой отец был затворником. Он встречался с очень немногими людьми, особенно в доме. Когда я была ребенком, единственным человеком, который приходил регулярно, был какой–то медицинский исследователь, доктор… Асланов, думаю.

Калли нахмурилась.

– Но он перестал приходить, когда мне было десять или около того.

Шон нашел листок бумаги и сделал несколько заметок.

– Да, я знаю, кто он такой. Доктор Асланов исследовал рак. Я знаю, что твой отец финансировал довольно большую часть работы в течение пяти лет.

– Да. Как будто он думал, что это вернет мою мать.

Торп подошел ближе и обнял ее.

– Мне очень жаль, зверушка.

Ее мать? Да, она тоже была такой. Казалось, он также очень сожалел о Холдене и Шарлотте. Они оба это делали. Она черпала в них сочувствие.

Калли обмякла в его объятиях, и Шон присоединился к ним. Они окутали ее теплом и приятием. Любовью. Она коротко поцеловала их обоих, затем отступила. У них все еще была работа, которую нужно сделать.

– Думаю, будет справедливо сказать, что человек, который пришел к тебе домой в форме, зашел к твоему отцу не за политическим пожертвованием, – сказал Шон. – Есть какие-нибудь предположения о том, почему он на самом деле был там?

– Нет. Я не вмешивалась в папины дела. Я была типичным подростком, слишком погруженным в свои собственные проблемы.

– Итак… если мы не знаем, кто посетил твой дом в форме, и мы не знаем, чего он хотел, давайте поговорим о том, что полиция обнаружила на месте преступления после убийств.

– Ты сказал, что в моем доме был обыск? – Калли нахмурилась и обхватила себя руками. – Я помню тот большой, великолепный дом, как будто это было вчера. Двойные парадные лестницы с белым мрамором, перилами из кованого железа и таким количеством естественного света. Дом всегда казался… нетронутым. Он был отражением моей матери, и папа никогда не менял его. Я не могу представить, чтобы он был разрушен.

– Я видел фотографии, – тихо сказал Шон. – У них не было времени в доме до прибытия полиции, но они обыскали каждый угол, каждый ящик, шкаф и нишу.

Это шокировало Калли.

– Они должны были работать быстро на площади более шестнадцати тысяч квадратных футов.

– Похоже, они знали планировку дома, – предположил Торп.

Она пожала плечами.

– Была публичная запись. «Архитектурный дайджест» сделал обзор дома примерно за год до этого. Там был показан поэтажный план.

Шон вздохнул.

– Я ищу логику. Зачем кому-то входить, убивать обитателей дома, а затем разрушать дом, чтобы забрать один предмет?

– Не думаю, что что-то было украдено. Что они на самом деле взяли?

Она порылась в памяти в поисках всех сокровищ, которыми владел ее отец. Как человек, обладавший огромным богатством и талантом его приумножать, он обладал бесценными сокровищами. Но если убийцы не забрали ни произведений искусства, ни денег, то что они искали?

– Императорское яйцо Фаберже. Оно стоит около… восемнадцати миллионов долларов, плюс-минус. Я не могу представить, чтобы кто-то украл его с целью наживы, но мы никогда не видели яйцо на продаже, даже по самым незаконным каналам. Маловероятно, что закоренелые преступники ворвутся и убьют просто для того, чтобы обчистить каминную полку.

Калли покраснела.

– Они его не брали. Я забрала. Оно у меня в рюкзаке. Мой рюкзак! Где он? Я оставила его в гостиничном номере в Вегасе и…

– Мы привезли его с собой, милая. Сделай вдох. Расслабься, – посоветовал Шон. – Зачем ты взяла яйцо?

– Оно принадлежало матери. Это все, что у меня было от нее.

– Это невероятно дорогая и редкая вещь. Ты возила его с собой девять лет, живя в трущобах?

Она вздохнула.

– Знаю. Но это не значит, что я могла арендовать сейф или что-то в этом роде. Моим утешением было то, что, если бы кто-нибудь когда-нибудь подумал о том, чтобы стащить его, в тех районах, они, вероятно, не имели бы понятия, что это такое. В конце концов, оно одно из шести десятков, переживших большевистскую революцию.

Глаза Торпа расширились.

– Ты хранила яйцо в моем клубе четыре года?

Калли кивнула.

– Это было своего рода облегчением. Никто не собирался красть его оттуда. Они не посмели войти в мою комнату, иначе ты бы оторвал их головы самым неприятным из возможных способов.

– Это правда, – согласился Торп, улыбаясь, довольный собой.

Это было… мило.

– Я и представить себе не мог, что ты взяла яйцо, – признался Шон. – Одним из путей, которым бюро отслеживало тебя, была привычка оставлять все позади. О тебе сообщали как о пропавшей без вести примерно с полдюжины раз, так что мы узнали твой почерк. Ты никогда не брала с собой личные сувениры, когда переезжала из одного места в другое.

– Ну, у моего отца было много спрятанных фотографий моей матери, как будто он не мог смотреть на них без того, чтобы снова не горевать. Но мама сказала мне перед самой смертью, что яйцо было моим. Наверное, мне следовало оставить его, но я не могла.

– Есть ли вероятность, что тот, кто убил твою семью, хотел это яйцо? – вслух поинтересовался Шон.

– Не знаю, зачем им оно нужно. Оно ценно, но если им не нужны были произведения искусства или деньги, зачем охотиться за реликвией? Для меня это было просто сентиментально. Это яйцо было ее гордостью и радостью.

– Они открываются. Может, внутри что-то есть? – спросил Шон.

– Не знаю, – она пожала плечами. – Я неоднократно пыталась взломать его. Однажды я даже приложила к нему отвертку, поранилась и мне наложили два шва и сделали прививку от столбняка.

Шон схватился за подбородок и выдохнул.

– В этой головоломке много кусочков. Мы кое-что выяснили. Я пока не могу в этом разобраться. Почему бы нам не позавтракать? Я приму душ. После этого мы сядем и еще немного подумаем.

– Хорошее решение.

Торп оглядел камбуз.

– Я надеюсь, что хлопья в порядке. Ты же знаешь, что мы с Калли не готовим.

– Ради всего святого, я отправлю вас двоих в кулинарную школу, когда мы выберемся из этой передряги.

– Звучит забавно. Я всегда хотела учиться.

Калли улыбнулась, затем повернулась к Торпу.

– Не рассчитывай на меня, – огрызнулся он. – Мне и так нормально.

Значит, он не хотел видеть ее после того, как опасность минует? Она отвернулась, закусив губу.

Воцарилось неловкое молчание, и Шон послал ей сочувственный взгляд. Может, ей стоит просто попытаться затормозить свои чувства к Торпу, смириться с тем, что он в основном хотел от нее секса, и перестать надеяться на большее. Если Торп не нуждается в ней, то она сделает все возможное, чтобы не нуждаться в нем.

Калли открыла рот, чтобы сказать, что она попробует приготовить завтрак и пригласит Торпа, но зазвонил телефон. Парни посмотрели друг на друга. Это могло означать только неприятности. Их выражение лица говорило об этом.

Затем Торп побежал в спальню, следуя за звуком звонка. Шон последовал за ним, будто это был забег на скорость. Калли шла за ними, ненавидя ледяное скольжение страха по ее венам.

– Аксель? – крикнул Торп в дешевый пластиковый телефон.

Пауза, за которой последовало ворчливое подтверждение. Затем последовала гораздо более долгая пауза. Затем шок преобразил лицо Торпа.

– Ты, блять, издеваешься надо мной? – рявкнул он в трубку.

Аксель ответил так, что Торп только еще больше разозлился. Его щеки пылали румянцем. Он сжал кулаки и выглядел так, словно вот-вот сотрет зубы в пыль. Черт возьми, она никогда не видела Торпа таким взбешенным.

– Держи меня в курсе.

Он ткнул пальцем в клавиатуру, чтобы завершить вызов, затем поднял на Шона мрачный взгляд.

– Что? – рявкнул Шон, обнимая ее за плечи, уже пытаясь подготовить к новостям, которые, как он ожидал, расстроят ее.

– Посреди ночи кто-то ворвался в «Доминион». Они разгромили комнату Калли и мой кабинет. У Акселя было предчувствие, поэтому он проехал мимо твоей квартиры. Её тоже обыскали и разгромили. Кто бы ни охотился за тобой, Калли, он знает, что мы все в бегах. Они что-то ищут, возможно, то, чего не нашли, когда убили твою семью. Теперь они идут за нами.

Глава 16

Час спустя Шон достал ее рюкзак из тайника в спальне. Он отодвинул остатки хлопьев и тостов в сторону, затем осторожно поставил ее потрепанную сумку на маленький столик и глубоко вздохнул. Калли была напряженной и испуганной.

– В чем дело, милая?

– Разве мы не легкая добыча на озере? Мы должны покинуть плавучий дом и убраться подальше.

– Средневековые лорды строили замки, используя водоемы как часть своей защиты. Было бы трудно организовать атаку на воде и еще труднее подкрасться к нам. Мы скрыты валунами и горами. Вряд ли кто-нибудь найдет нас без вертолета, и даже тогда мы будем выглядеть просто рыбаками на озере.

– Но они все еще могут разузнать это. В прошлом, когда кто-то дышал мне в затылок, я меняла место дислокации каждый день или два, пока не была уверенной, что потеряла того, кто преследовал меня.

– Ты не сделала ничего плохого, и я не хочу, чтобы ты больше бегала, словно преступница.

– Вина или ее отсутствие не имеют к этому никакого отношения, – настаивала она, взмахнув рукой. – Кто бы это ни был, он выследит нас. Я думаю, нам следует сойти с лодки и разойтись, отправившись в трех разных направлениях…

– Нет! – одновременно рявкнули он и Торп.

Шон перевел взгляд на другого мужчину. Челюсти Торпа сжались твердо и решительно. Возможно, он еще не думал, что хочет связать себя обязательствами с Калли, но он будет бороться за ее безопасность. Он бы даже умер за это дело. Потому что он любил ее. Здоровяк был просто слишком упрям, чтобы что-то с этим поделать. По крайней мере, сейчас. Время покажет…

Шон отбросил эту мысль в сторону. Не самая важная проблема на данный момент.

За исключением того, что если Торп разобьет сердце Калли, Шон знал, что ему придется работать еще усерднее, чтобы исцелить ее. Она бы плакала и верила, что она недостаточно… Хорошая, умная, красивая – какое бы прилагательное ни заполняло пробел не имело смысла. Калли поставила галочки во всех этих графах для Шона, и если упрямое избегание Торпа заставило ее почувствовать, что ей не хватает ни одного из этих качеств, Шон с удовольствием избил бы его до полусмерти. В некотором роде зануду, на самом деле. Ему действительно начал нравиться этот парень.

– Может быть, это яйцо как-то связано с убийством твоей семьи.

Шон сменил тему.

– Давай сосредоточимся на этом и не будем принимать никаких других решений, пока не проверим его. Может, в нем есть что-то особенное, помимо очевидного.

– Согласен.

Торп кивнул.

Калли поджала губы и со вздохом отвернулась.

– Мы должны вытащить голову из задницы. Давай осмотрим яйцо, как только выберемся из этого плавучего тупика. Мы теряем время, ребята.

Они с Торпом обменялись взглядами, затем Митчелл потянулся через стол, чтобы запустить руку в ее темные волосы.

– Если бы у нас не было более важных дел, я бы придумал подходящее наказание для тебя, зверушка.

Она поджала губы.

– За выражение своего мнения?

– За то, что высказала его так неуважительно.

Раздражение промелькнуло на ее лице, и она показала ему язык. Жест был игривым и дерзким одновременно, Шон подавил смешок. Никто не мог обвинить Калли в том, что она скучна или предсказуема.

Торп сильнее потянул ее за волосы.

– Так ты хочешь сделать это прямо сейчас? Я могу занять твой язык, если ты не можешь держать его за зубами.

– О, держу пари, ты сможешь. – Она облизнула губы. – Готова, если ты готов.

– С чего бы мне награждать тебя?

Он приподнял бровь, глядя на нее, затем прошелся по маленькому камбузу. Несколько мгновений спустя он выдвинул ящик стола и достал еще несколько прищепок для одежды. Затем, дернув дверцу маленького холодильника, достал бутылку табаско.

– Покажи мне еще раз свой язык, милая, и я найду ему хорошее применение.

Калли возмущенно уставилась на него. Она выглядела так, будто у нее было несколько подходящих слов, но, наконец, захлопнула рот с сердитым легким раздражением. Шон подавил еще один смешок. Даже когда она вела себя как ребенок, она была очаровательна. Но если бы он был с ней наедине, ему пришлось бы пресечь ее неповиновение в зародыше. Тактика Торпа была интересной, и Шон записал ее на случай, если она понадобится ему в будущем. На случай, если Торпа не будет здесь, чтобы провести необходимую ей корректировку отношения.

Вздохнув, она подавила раздражение и снова сосредоточилась на ситуации

– Я понимаю. – Она уставилась на Торпа, который лишь выжидательно приподнял бровь. – Сэр.

– Лучше. – Он улыбнулся и повернулся в сторону Шона. – Продолжай.

Было невозможно не улыбнуться в ответ.

– Что ты знаешь об этом яйце?

– Не так уж много. Моя мама, конечно, говорила о нем. Но я была совсем ребенком. Она начала болеть, когда мне исполнилось пять. Время шло, и ей становилась все хуже. В основном, я помню, как она обнимала меня и говорила, как сильно она меня любит, и чтобы я никогда этого не забывала. – Калли расплакалась, шмыгнула носом. – Простите. Я целую вечность не позволяла себе думать о тех временах.

Торп успокаивающе провел рукой по ее спине, поцеловал в макушку. Не было никакой возможности, чтобы он не любил ее. Тупой придурок. Даже когда он сдерживался, преданность Торпа была очевидна.

– Значит, ты ничего не помнишь конкретно о яйце? – тихо спросил Шон.

– Думаю, она сказала, что оно было с Пасхи 1912 или 1913 года – где-то примерно в это время. Папа купил его для нее у коллекционера в Европе вскоре после того, как они поженились. Я думаю, она увидела одно из них во время медового месяца и влюбилась. Оно было выставлено на продажу, и папа подарил его ей в качестве подарка на годовщину или что-то в этом роде. Когда я была совсем маленькой, она выставила его на витрине, которая находилась на каминной полке в их спальне. Она переделала всю их спальню тогда. Комната выглядела очень величественно. Но когда она серьезно заболела, папа все переделал. Он не мог видеть, как она лежит в постели, окруженная чернотой.

Шон это понимал. Если бы он столкнулся с перспективой потерять Калли, он бы захотел отбросить все темное и видеть ее только в солнечном свете и улыбках так долго, как только мог.

– После ее смерти папа перенес его в свой домашний офис, – продолжила она. – Оно годами стояло на углу его стола. Нам с Шарлоттой не разрешалось прикасаться к нему. Затем однажды он принес его мне и сказал, что, поскольку мама хотела, чтобы оно было у меня, я могу держать его в своей комнате, и нести за него ответственность. С тех пор я пытаюсь его открыть.

– И тебе это так и не удалось? – спросил Шон.

– Нет. Я солгала о том, как поранила палец. Не осмелилась признаться, что приложила отвертку к яйцу. Но я выдумала то, что моя мать написала мне длинное письмо или стихотворение – что-то, что она хотела, чтобы у меня было, что она спрятала внутри своего любимого предмета. Это звучит глупо, но когда у тебя происходят такие вещи, как первые месячные и переживаешь свою первую влюбленность без поддержки матери, это тяжело.

– Я уверен, что она была с тобой, милая.

Шону хотелось обнять ее, обнять руками. Черт возьми, он хотел отнести ее в постель и нежно любить, пока каким-то образом не убедит ее, что намерен заполнить всю пустоту в ее сердце.

– А тебе не известно что-то необычное о яйце?

– Кроме того, что оно вообще редкость, нет.

– Расскажи мне, как еще ты пыталась его открыть.

Шон почувствовал на себе ее взгляд, когда расстегнул молнию на ее рюкзаке и заглянул внутрь.

– Помимо отвертки, я пробовала замачивать его в воде и применять грубую силу. Оно как бы склеено или приклеено. Что-то такое.

– Хм-м. Яйца были сделаны для того, чтобы открываться. В них часто содержался какой-то драгоценный сюрприз, – отметил Торп.

– Верно. Я помню что-то внутри яйца, когда была ребенком, но не могу вспомнить деталей. Оно было блестящем и красивым. После того, как мамы не стало, я знаю, что отец спрятал ее фотографии внутри некоторых ее любимых предметов. Как только он отдал его мне, я подумала, не оставил ли он здесь ее фотографию, но я так и не смогла открыть эту чертову штуку. Оно просто дало мне ощущение близости с ней. Она снова шмыгнула носом.

– Посмотрим, сможем ли мы справиться лучше.

Шон полез в рюкзак Калли и вытащил кое-какую одежду, парик, косметику, ее туалетные принадлежности, коробку цветных контактных линз. Затем он наткнулся на скомканное полотенце.

– Оно там, – сказала она, встав на цыпочки и заглянув внутрь.

Кивнув, Шон наклонился ко дну и просунул руки под полотенце, начал поднимать его. Оно было скорее громоздким, чем тяжелым, и он почувствовал, что немного вспотел, зная, что в его руках миллионы долларов и что-то бесконечно ценное для Калли.

Положив полотенце на стол, они все посмотрели поверх него, пока Шон разворачивал сверток. Замысловатый черно–золотой узор в ромбовидных разрезах украшал верхнюю половину яйца. Нижняя половина была покрыта гладким черным лаком с золотой оплеткой по краю. Когда повертел его в руках, Шон понял, что держит в руках историю. Они были сделаны для русских царей в течение пятидесяти лет. Они были ценны даже столетие назад. Теперь, когда так мало людей пережило кровавую Октябрьскую революцию, изменившую Россию, а также последовавшие за ней потрясения и войны, этот предмет стал почти бесценным.

Может, убийцы ее семьи искали его все это время?

Торп успокаивающе положил руку ей на бедро, затем посмотрел в его сторону.

– Есть какие-то другие идеи о том, как мы могли бы открыть его?

Шон поморщился.

– Как бы мне ни было неприятно использовать грубую силу на подобном объекте, я не знаю, что еще сделать.

Если не было ничего важного в самом яйце или в том, что могло быть внутри, они оказались в тупике. И он не знал, как еще дать Калли надежду.

– У меня с собой мультиотвертка. Можем начать оттуда.

Торп кивнул.

– Давай сделаем это. Я посмотрю, нет ли у Вернера каких-то инструментов, которые тоже могли бы помочь. Калли, убери со стола и поставь посуду в раковину.

Она кивнула. Шон наблюдал, как Торп сжал ее руку, прежде чем исчезнуть из комнаты, чтобы поискать коллекцию инструментов Вернера на лодке, вероятно, рядом с двигателем. Он наблюдал за ее несчастным лицом, когда она уставилась на яйцо и задумчиво прикоснулась к нему. Он ясно видел, как сильно это напоминало ей о родителе, которого она любила и потеряла так рано.

Пробежав в спальню, чтобы вытащить мультиотвертку из сумки, он взял еще несколько вещей и вернулся, найдя Калли на том же месте.

Он опустился на стул рядом с ней.

– Милая?

– Что, если это не сработает? Что, если это всего лишь дорогое яйцо? Если оно пусто и не представляет ценности для того, кто охотится за мной…

– Значит мы еще раз изучим все доказательства. Мы продолжаем пытаться. Я отказываюсь сдаваться. Я не сдамся, пока ты не будешь в безопасности. Ты слышишь меня, Калли?

Она немедленно отреагировала на

более суровую нотку в его голосе отважным легким кивком.

– Спасибо тебе, Шон.

– Это то, кем я являюсь для тебя сейчас?

Он вытащил ее ошейник из кармана и покачал сверкающим белым золотом с маленьким замком прямо перед ее лицом. Возможно, что-то менее деликатное было привычнее, но ей это не подходило.

– А так?

В ее глазах зажглась надежда.

– Нет, сэр.

– Я собираюсь снова застегнуть его у тебя на шее. Тебе вообще не следовало его снимать. Поверь мне, я никогда не отказывался от нашей связи ни в мыслях, ни в сердце. Так что тебе тоже лучше этого не делать, милая.

– Я пыталась, – призналась она тихим, прерывающимся голосом. – Но я не могла. Тебя невозможно разлюбить.

Ей было трудно произнести эти слова, и он любил ее еще больше за то, что она нашла в себе мужество произнести их.

– Если ты хочешь его вернуть, попроси меня.

Калли придвинулась ближе и посмотрела на него серьезными голубыми глазами. Даже без черной подводки и блестящих теней она была потрясающей. Её глаза были темнее, чем кристальные воды Карибского моря. Ему хотелось утонуть там.

– Пожалуйста, сэр, не могли бы вы вернуть мне мой ошейник?

Она закончила свою мольбу покорным наклоном головы.

Шон сделал огромный глоток воздуха. Как бы ни была вынуждена Калли большую часть своей жизни заботиться о себе, она с гордостью носила свои доспехи независимости. Она боролась с тем, чтобы сделать себя уязвимой, несмотря на то, как сильно хотела и нуждалась в этом. Он чувствовал ее мягкую сторону, которая жаждала не просто любовника, но кого-то, на кого она могла бы полагаться изо дня в день до конца своей жизни.

Он будет стоять перед ней, не колеблясь, пока она не поймет, что он хотел быть тем мужчиной. Тогда он женится на ней и никогда не оставит.

Но одно Шон знал наверняка: была ли она отчаянно независимой Калли Уорд или более уязвимой Каллиндрой Хоу, она никогда бы не попросила принадлежать мужчине, если бы не заботилась о нем, не доверяла ему.

Восторг закружил его, когда он приподнял ее подбородок к себе.

– Ты снова снимешь ошейник, не поговорив сначала со мной?

– Нет, сэр.

– Сможешь ли ты наконец доверить себя мне и поверить, что я всегда буду заботиться о твоих нуждах?

Она серьезно посмотрела на него.

– Да, сэр.

Шон обхватил ее лицо ладонями. Комната была наполнена их связью. Гравитация взвешивала каждое произнесенное ею слово. Оглядываясь назад, в первый раз, когда он предложил Калли ошейник, она дерзко подмигнула ему и покачала бедрами со своим «да». Теперь он видел, что это было не приглашение прикоснуться к ней, а способ сохранить эмоциональную дистанцию между ними. Тогда она не приняла его всерьез.

Ее реакция сейчас была совсем иной. И он так гордился тем, что завоевал ее сердце.

– На колени, милая. – Он посмотрел в пол. – Склони голову.

Она послала ему последний цепкий взгляд своих больших глаз, безмолвную мольбу, чтобы он хорошо относился к ее хрупкому сердцу. Затем она грациозно соскользнула на виниловый пол и низко опустила голову.

Шон расстегнул ошейник и закрепил его у нее на шее, прилаживая побрякушку на место. Действие было безмолвным, но важность момента кричала через его тело. Калли снова принадлежала ему. И так оно и останется.

Когда он наклонился поцеловать ее в макушку, Торп добрался до двери и резко остановился, сжимая в руках маленькую сумку с инструментами. Он пристально посмотрел на Калли, его лицо было поражённым. Мужчина сглотнул. Боль собралась в складках его опущенных бровей, глаза потемнели от чего-то, очень похожего на страдание.

Шон нахмурился. Девушка всегда была его сабмиссивом. Видеть его ошейник у нее на шее не должно быть чем-то новым для Торпа. Поскольку этот мужчина в течение многих лет полностью отказывался предъявлять на нее какие-то права, почему он должен обижаться на тех, кто это делал? Или ожидать, что Калли не будет искать счастья? Но он понимал страх Торпа, что женщина, которую он любил, ускользает от него. Шон знал, что не сможет переубедить Торпа, но он мог оставить дверь открытой до тех пор, пока Калли нуждалась в нем.

– Я нашел молоток и зубило, – наконец сказал Торп, его голос звучал хрипло и напряженно. – Он поставил сумку на стол. – Мы будем использовать их в качестве последнего средства. Я уверен, что Калли предпочла бы не разбивать яйцо.

Она резко повернула голову и вскочила на ноги. Она выглядела готовой к гневу Торпа или ссоре. Мужчина сделал все возможное, чтобы одарить ее нежной улыбкой. Выражение лица было немного натянутым от напряжения, но Калли расслабилась.

Шон притянул ее к себе.

– Давай начнем с маленького лезвия. – Он поднял один из концов своей мультиотвертки. – Я попытаюсь вклинить его в пространство, где встречаются две половинки яйца. Яйцо явно хорошо обработано, так что я не уверен, что мы действительно сможем там что-то сделать. Но попробовать стоит.

Он полностью сосредоточился, отключившись от других, чтобы попытаться засунуть тонкое лезвие в почти несуществующую щель. Ему удалось только согнуть насадку. Они попытались нанести кое-какую бытовую химию на гребень, где сходились две половинки, пока на камбузе не запахло так, словно они делали генеральную уборку. Они остановились, затем снова осмотрели его. Ничего.

Вздохнув, Шон смирился с мыслью, что им, возможно, действительно придется повредить баснословно дорогое яйцо. Это была дорогостоящая авантюра.

– Если его просто заклинило и там пусто, ты понимаешь, что мы разрушим исторически значимый объект, который мог бы заставить тебя жить роскошно всю оставшуюся жизнь?

Она моргнула.

– Пока я не пойму, почему кто-то хочет моей смерти, я не смогу выйти из укрытия, чтобы продать объект и жить на вырученные деньги. И если я остановлю этого человека или людей, то унаследую имущество своего отца. И даже независимо от этого, он оставил мне деньги в трасте.

В ошеломлении Шон отступил назад. Слова Калли имели смысл, но он на самом деле не сложил два и два, чтобы оценить ее состояние, как только всё закончится. Ее отец был мультимиллиардером, все его деньги были тщательно и успешно вложены на момент его смерти. С тех пор средства были заморожены, предположительно, до тех пор, пока Калли не будет оправдана за проступок… или признана виновной в убийстве. Некоторые из любимых благотворительных организаций и предполагаемых друзей ее отца начали юридические игры, чтобы подать в суд ходатайства о выделении средств Хоу, но местная полиция отказалась объявить Калли мертвой с таким количеством доказательств обратного. Они, казалось, были убеждены, что она была наиболее вероятной подозреваемой, несмотря на шаткие доказательства. Но Шон также знал, что они хватаются за соломинку, потому что у них больше ничего не было.

Учитывая все это, если бы деньги оставались вложенными, как это было в октябре, это все равно должно было быть очень значительное состояние – где-то в районе пяти миллиардов долларов год назад. С тех пор рынок был довольно стабильным. Черт возьми.

– Шон?

У его ног стояла на коленях дочь миллиардера, сына незамужней матери-подростка и распутного солдата с девушкой в каждом военном городке. Мгновенно у Шона возникла инстинктивная реакция извиниться перед Калли, но он сдержался. Они не определялись своим прошлым или своими банковскими счетами. Они выбрали друг друга, потому что сошлись во мнениях. Они остались вместе, потому что были влюблены. Ему наплевать, было ли на ее банковском счете десять нулей или ни одного.

– Ты этого не знал?

Торп посмотрел на него так, словно наследство Калли было очевидным. Потому что так оно и было. На мгновение он почувствовал себя идиотом.

– Да, знал. Это не имеет значения. Я полагаю, это означает, что мы будем делать все возможное, чтобы открыть эту чертову штуку.

– Молоток и зубило, – съязвил Торп и порылся в сумке на столе, пока не нашел нужные инструменты.

– Постарайся не сломать его. Это действительно важно для меня.

– Я сделаю все, что в моих силах, – мрачно сказал Торп.

С этими словами он приставил стамеску к едва заметной линии, разделявшей яйцо пополам, и постучал по ней так осторожно, как только мог. Звук заполнил маленькую комнату. Шон поморщился, не желая думать о том, какой ущерб они наносят артефакту. Металл заскрежетал по металлу с пронзительным скрипом, который заставил его вздрогнуть.

После следующего удара молотка Калли зашипела. Торп тихо выругался. Шон заглянул между ними и увидел небольшую вмятину на золотом ободке – вместе с небольшим зазором. Еще одним прикосновением, на этот раз более мягким, две половинки немного разошлись.

Его сердце подпрыгнуло, и Калли сжала его руку с такой сладкой надеждой. Свободной рукой она коснулась плеча Торпа нежным прикосновением, в котором было в равной степени обожание и благодарность.

И у него, и у Торпа были слишком толстые пальцы, чтобы втиснуть их в маленький просвет. Кроме того, это было ее яйцо, ее жизнь на кону. Шон подтолкнул ее вперед.

– Давай. Посмотри, есть ли что-то внутри.

Более осторожная девушка, возможно, встряхнула бы хрупкий предмет, чтобы посмотреть, не вывалилось ли что-то, или попыталась бы поближе заглянуть внутрь. Только не Калли. Она погрузила большой и указательный пальцы прямо в небольшое пространство. Ее зрение никак не могло помочь в этой задаче, поэтому она закрыла глаза.

Напряжение охватило комнату, настолько всепроникающее, что само по себе было угрожающим. Что бы они здесь ни нашли, это могло сломать или раздавить ее. С другой стороны, поиск ничего тоже не был приемлемым вариантом.

Мгновение спустя она ахнула.

– Что? – рявкнул Торп.

– Здесь что-то застряло, и это не связано с яйцом. Оно тонкое и пластиковое. Я пытаюсь нащупать его пальцами.

Она еще немного повозилась, крутя и поворачивая запястье, чтобы лучше ухватиться.

– Тебе это кажется чем-то знакомым? – спросил ее Шон.

Она покачала головой, с каждым мгновением все больше расстраиваясь.

– Я не совсем понимаю.

– Может просто взломать эту чертову штуку? – Торп нахмурился. – Потому что я сделаю это, если это поможет тебе.

Калли взглянула на него с выражением полной уверенности на лице.

– Нет. Я справлюсь. Ты же знаешь, какой решительной я могу быть.

Торп фыркнул.

– Я когда-то…

Шон стиснул зубы. Черт возьми, им нужно прекратить подшучивать и поторопиться с этим. То, что она нашла внутри яйца, могло определить, какое будущее у него было с Калли. Уедут они в закат или будут жить в бегах всю оставшуюся жизнь?

– Ясно! – торжествующе крикнула она, еще несколько раз крутанув и повернув руку.

Наконец она обернулась с маленьким плоским пластиковым квадратом. Он был голубым и тонким, и он чертовски надеялся, что они сорвут джекпот.

– Это SD-карта. – Шон высказал то, что, вероятно, было очевидным, а затем выдохнул. – Мог ли твой отец сохранить данные, а затем спрятать их в яйце?

– Может быть. – Она пожала плечами. – Понятия не имею.

– С другой стороны, у нас не было компьютера среди описи его имущества в твоем доме. Как бы он сохранил данные?

– У него был ноутбук. Он держал его в основном в офисе, но иногда приносил домой. Почему он поместил данные на эту карту вместо того, чтобы просто хранить их в компьютере?

– Может, это был запасной вариант? – предположил Торп. – Нам нужно как можно скорее прочитать, что записано на этой карте.

– Где, черт возьми, мы найдем компьютер, который читает SD-карты?

Шон старался не терять самообладания.

Прошлой ночью, когда думал, что переночую в свободной комнате, я заглянул туда. Я видел старый компьютер. Вернер сказал, что он и его семья иногда сами выходят в море на лодке, верно? Может, это его плавучий офис, когда они здесь.

– Пошли.

Шон взял Калли за руку, убедившись, что она все еще держит маленькую синюю карточку, и вытолкнул ее из камбуза вслед за Торпом, пристроившись за ней, когда коридор сузился.

Они вместе прошли мимо спальни, которую все делили прошлой ночью. Шон не был уверен, как он должен относиться к сексу. Он и представить себе не мог, что будет делить любимую женщину с другим мужчиной. Но он должен признать, что их возня на этой бугристой кровати была одной из самых приятных в его жизни. Удовлетворение Калли только добавляло удовольствия. Ему не терпелось дать ей его снова.

Через несколько шагов они вошли во вторую спальню. Та была меньше и темнее. Изголовье двуспальной кровати с выцветшим белым одеялом в мелкий цветочек вплотную примыкало к обшитой панелями стене. Оно выглядело мягким, изношенным и просилось в мусорный контейнер. Окно слева и письменный стол в углу составляли остальную часть комнаты. Большую часть стола занимал старый ЭЛТ-монитор. Блок стоял на слегка заплесневелом ковре.

Торп выдвинул стул с высокой спинкой и склонился над клавиатурой перед монитором, который, с технологической точки зрения, пришел из юрского периода. Он наклонился и осмотрел компьютер, осматривая его по бокам и спереди в поисках гнезда для SD-карты.

– Нашел! Если все по-прежнему будет работать, мы скоро узнаем, какая информация была спрятана в яйце. Дай мне карточку, зверушка.

Торп нажал кнопку питания на компьютерном блоке, и тот ожил.

Беспокойство пронеслось по телу Шона.

Пока они ждали, как старая машина хрипит в процессе загрузки, Калли прикусила губу и заерзала.

– Зачем отцу было что-то записывать на SD-карту и прятать ее в яйце, а потом отдавать мне?

– Возможно, мы никогда этого не узнаем, милая.

Шон ободряюще сжал ее руку.

Она сжала ту в ответ.

– Кто-то вломился в офис и забрал оттуда его компьютер?

– Не для протокола? Да. Власти скрыли это от прессы. Но они обыскали его офис – и больше ничего в здании. Насколько я знаю, все остальное было уничтожено, но больше ничего не было взято.

– Как это возможно? Охрана была довольно сильной. И если бы я была виновна в убийстве отца, зачем мне убивать его, а затем бежать в его офис, чтобы разнести это место на части?

– На самом деле, мы думаем, что офис был ограблен первым, около восьми вечера той ночью. Когда тот, кто вломился, не нашел того, что хотел, ни там, ни на ноутбуке, они пришли к вам домой пару часов спустя и… ты знаешь остальное.

– Я ужинала с семьей перед убийством, так что я не могла вломиться в его офис.

Но единственные люди, которые могли подтвердить эту историю, были мертвы. Она подошла к столу после того, как еда была подана, и ушла до того, как Тересита пришла убрать посуду.

– Давай посмотрим, что хранится на SD-карте, – сказал Шон.

Потому что если на ней не было ничего ценного, то вся эта дискуссия была бессмысленной.

Несколько напряженных минут спустя компьютер, наконец, закончил загружаться, и появился рабочий стол. К счастью, операционная система не была настроена так, чтобы требовать пароль. Поэтому, как только Торп вставил карту в слот и перешел к дисководу, появилась только одна папка с именем «Асланов». Внутри были файлы с чисто цифровыми именами, которые, как предположил Шон, были датами. После довольно последовательных записей в течение нескольких месяцев они внезапно прекратились пятнадцать лет назад, а затем возобновились примерно за шесть недель до убийства Дэниела Хоу.

– Асланов. Думаю, это тот доктор.

Калли нахмурилась.

В глубине души Шон знал, к чему это приведет, и ему это не нравилось.

– Я подозреваю, что так.

– Мой отец дал ему огромный грант, новую лабораторию… работу. – Она нахмурилась. – Но что-то случилось. Я не знаю, поссорились они или что-то в этом роде. Внезапно он просто исчез.

Теперь Шону действительно не нравилось, к чему все шло.

– Что в этой папке, Торп?

Он нажал на маленькую иконку, и внутри оказались десятки документов с одинаковым названиями, упорядоченные по датам.

– И что теперь? – спросила Калли рядом с ним. – Нужно открыть их, я справлюсь с этим. Я должна знать, что здесь написано, или я сойду с ума.

Шон заметил беспокойство на лице Торпа и почти незаметно кивнул. Что бы здесь ни было, это могло чертовски ее расстроить. Вероятно, это также было опасно. Да, Калли была взрослой и имела полное право знать, что они нашли. Он не собирался скрывать от нее факты, и ее жизнь действительно не могла стать более опасной. Он просто хотел получить шанс подготовить ее на случай, если на карте окажется что-то шокирующее.

– Милая, здесь только один экран, а нас трое. Как насчет того, чтобы ты приготовила нам небольшую закуску, пока мы с Торпом будем разбираться с информацией. И мы поделимся с тобой.

– Вы двое не можете защитить меня от того, что мне нужно знать, – запротестовала она.

– Мы ничего не будем скрывать от тебя или удалять информацию, – поклялся Торп. – Просто дай нам понять, что здесь.

– Думаешь, я не смогу справиться с тем, что здесь записано.

Если бы ее тон не был обвинением, то ее поджатые губы определенно были.

– Признаю, что хотел бы знать, что здесь, прежде чем обрушу это на тебя. – Торп повернулся в кресле, чтобы посмотреть ей прямо в глаза. – Неужели это так сложно?

Калли скрестила руки на груди.

– Это так, если ты будешь держать меня в неведении.

– Не буду.

– И я ему не позволю, – пообещал Шон. – Давай сначала мы просто прочитаем это, хорошо?

Она вздохнула.

– Хорошо, но я хочу знать каждое слово на этой карте, прежде чем лягу спать сегодня. Мне нужно знать.

– Мы позаботимся о том, чтобы ты узнала, как только разберемся.

– Ты все еще пытаешься защитить меня, – мрачно сказала она.

– Да, зверушка.

Он криво улыбнулся ей.

– И ты помогаешь ему.

Калли указала на Шона.

– Да, потому что я согласен, и никакие твои обиды не заставят меня передумать. У тебя больше шансов заслужить наказание, если ты не прекратишь, – он бросил на нее тяжелый взгляд.

Калли выглядела так, словно проглотила тысячу саркастических ответов. Она издала страдальческий вздох.

– Да, сэр.

Не то отношение, которого он хотел, но он понимал ее напряжение. Баланс ее жизни мог зависеть от этой карты, и после почти десятилетия загадок она хотела получить шанс раскрыть убийства своей семьи. Если близилось завершение, она имела на это право. Это помогло бы ей двигаться вперед. Это могло бы дать ей – им – будущее.

Шон смотрел, как она вышла из спальни и с напряженной спиной направилась по коридору.

– Мне все это не нравится, – тихо сказал ему Торп.

– Мне тоже. Но мы должны будем сказать ей, как только выясним, что там.

Торп неохотно кивнул.

– Ты думаешь, ее отец положил карту в яйцо?

– И заклеил его, да. Кто еще мог это сделать?

– Тогда он по какой-то причине хотел, чтобы эта информация была скрыта.

– Или сохранена. Но я не могу понять, почему он отдал его ей.

Шон потер большим пальцем подбородок.

– Может быть, чтобы быть менее заметным, на случай если кто-то захочет получить информацию достаточно сильно, чтобы проникнуть внутрь? Но почему бы не положить его в сейф или не хранить в надежном месте в банке?

– Дэниел Хоу не был глупым человеком. Может, у него было какое-то подозрение, что Калли планировала сбежать.

– И планировала забрать яйцо с собой? – Шон покачал головой. – Дэниела Хоу считали эксцентричным, но какой мужчина стоит сложа руки и позволяет своей шестнадцатилетней дочери сбежать? Что-то не сходится. Я думаю, он хотел скрыть информацию на виду. Чтобы все еще мочь получить к ней доступ, если захотел. Но поскольку он взял на себя труд спрятать карту в яйце, я должен верить, что, что бы там ни было написано, он хотел, чтобы эта информация была скрыта.

– Другого способа увидеть это нет. – Торп вздохнул. – Я боюсь рассказывать Калли о том, что мы нашли. Возможно, из-за этого погибла ее семья.

– Я не могу спорить, но мы никак не можем скрыть это от нее. Если мы что-то найдем, это будет потрясающая новость, я почти не сомневаюсь. Она может полностью перевернуть ее мир с ног на голову. Мы должны быть готовы.

Мы оба ей понадобимся.

Шон проглотил эти слова. Торп не был готов их услышать.

Тихо выругавшись, Торп открыл первый файл на SD-карте. Шон оглянулся через плечо. Вместе они начали читать.

Глава 17

Наступил и прошел полдень, когда Шон и Торп наконец вошли в маленький камбуз. Калли давно перестала расхаживать, перестала пытаться вспомнить ужасную ночь убийств… Перестала надеяться, что ее мужчины ничего не нашли.

Когда они вошли в небольшое пространство, проходя через дверной проем и глядя на нее с серьезностью, которая напугала ее до чертиков, она встала и почувствовала, как ее желудок опустился до пальцев ног.

– Вы знаете, почему кто-то преследует меня? Почему они убили мою семью?

– Думаю, что да, – тяжело сказал Шон.

– Насколько все плохо?

Нет смысла ходить вокруг да около правды или позволять им обманывать ее. Кто-то преследовал ее, и она чертовски устала убегать, не зная, почему ее жизнь в руинах, или не понимая, как все ее завтрашние дни рухнули разом.

Если она правильно читала по их лицам, все, что могло напоминать счастливое будущее, было ничем иным, как несбыточной мечтой.

– Сядь, милая, – сказал Шон мягко.

Так что, что бы они ни обнаружили, это было не просто плохо, а ужасно.

– Я не хочу садиться. Я занимаюсь этим уже несколько часов. Черт возьми, просто скажи мне.

Шон взглянул на Торпа. Хотя Калли и не думала, что это возможно, он выглядел еще более мрачным. Ее опекун в течение последних четырех лет крепко сжал челюсти, словно собираясь с духом.

Паника ледяным холодом пробежала по ее крови.

– Я уже ожидаю плохого, но вы двое пугаете меня до чертиков. Что происходит?

– Твой Хозяин отдал тебе приказ, Калли.

Торп указал на стул.

Неужели они думали, что она упадет в обморок? Она плюхнулась на маленький алюминиевый стул с ярко-синим виниловым сиденьем и уставилась на него.

Прежде чем она успела потребовать, чтобы они сказали это, Шон опустился на пол перед ней и взял ее руки в свои. Он сглотнул.

– Как много ты знаешь об исследованиях, за которые твой отец платил, когда ты была ребенком? Что именно должен был сделать доктор Асланов?

– Найти лекарство от рака. Это все, что когда-то говорил папа. Это… по поводу исследования?

Шон колебался, поэтому она посмотрела на Торпа. Он кивнул.

– Твой отец не просто хотел найти таблетку или лечение, которое заставило бы рак исчезнуть. Он сказал Асланову найти способ вылечить его генетически, чтобы никто никогда больше не услышал, что у них или у их близких есть болезнь, которая разъедает их изнутри. Асланов был не просто исследователем; он был талантливым молодым российским генетиком. У него были теории, которых избегали многие его коллеги. Оказывается, он был прав. И неправ.

– Асланов выяснил, как генетически предотвратить возникновение рака?

Калли пришлось поднять челюсть. Такое вообще возможно?

– Не совсем, – уклончиво ответил Шон. – Если мы правильно читаем заметки твоего отца, Асланов взял принципы генной инженерии, используемые в таких областях, как сельское хозяйство и медицина, и расширил их со спорными результатами. Твой отец позже описал этот вид генетических исследований как «беззаконную границу» науки. Но не знал, что он покупал на свои деньги, пока не стало слишком поздно.

– Что ты имеешь в виду?

Калли схватила Шона за руки, ее желудок сжался в узел.

– Асланов убил его?

Парни обменялись еще одним осторожным взглядом, от которого у нее екнуло сердце.

– Нет, – наконец сказал Торп, выглядя так, будто ему было что добавить.

Но он замолчал.

– Когда твоей матери впервые поставили диагноз, ей, по-видимому, оставалось жить не более восемнадцати месяцев. Твой отец искал кого-то, кто верил, что они близки к излечению или, по крайней мере, к чему-то, что приведет ее к ремиссии. Но он не смог найти никого, кто согласился бы обойти все меры предосторожности и правительственные постановления, чтобы проверить их решение на твоей матери. Зная, что она умрет, если он ничего не предпримет, он свернул в другую сторону и нашел Асланова. За предыдущие пять лет россиянин побывал в некоторых странах третьего мира, которые не связывали бы его множеством бюрократических проволочек. По словам Асланова, он с большим успехом проводил свои исследования на других людях. Он сказал твоему отцу, что при небольшом исследовании и финансировании он, возможно, сможет спасти твою мать. Конечно, этого не произошло.

– Рак прогрессировал быстрее, чем ожидалось.

– Но Асланов настаивал, что был близок, поэтому твой отец продолжал финансировать его еще четыре года.

Шон сделал паузу, затем снова взглянул на Торпа, губы которого мрачно скривились.

– Если ты редактируешь эту речь в своей голове, не делай этого, – потребовала она.

– Мы не будем, зверушка, – пообещал Торп. – Это просто сложно.

– Тогда ладно. Как это исследование привело к убийству моей семьи?

Шон встал, зашагал, явно взволнованный. Торп взял на себя продолжение истории.

– Исследуя лечение таких случаев, как у твоей матери, он наткнулся на дополнительные генетические изменения, которые не заинтересовали бы твоего отца… но других могли.

Калли нахмурилась.

– Каких других? Выкладывай. Я ждала девять лет, чтобы узнать, что, черт возьми, случилось с семьей, которую я любила, и перестать оглядываться через плечо каждые пять минут, потому что меня кто-то хотел убить…

– У Асланова была жена, трое детей и финансовые проблемы. Проводя исследования для твоей матери, он утверждал, что нашел способы изменить генетическую структуру человека, чтобы улучшить его иммунитет, выносливость, силу и даже интеллект. Понятия не имею, было ли это правдой, но он продал этот товар кому-то другому, мы думаем, в армии, потому что там были заметки о расследовании в лагере где-то в Латинской Америке, экспериментах, проводимых над солдатами с использованием некоторых первоначальных исследований. Но что именно твой отец стоял за этим обрисовано в общих чертах.

Ничего из того, что сказал Торп, не было подтверждено.

– Подожди. Ты хочешь сказать … что? Что Асланов продал свои исследования кому-то из военных, кто позже убил мою семью?

– Я всегда говорил, что ты быстро соображаешь.

Торп кивнул.

– В конечном счете, да.

– Но почему?

– Твой отец узнал, что сделал Асланов, и приказал ему остановиться, – продолжил Шон. – Он прервал исследования и пригрозил сообщить об этом в полицию. Асланов поддался давлению и вернул оставшиеся исследования, за которые заплатил свои деньги, твоему отцу, который сжег их, согласно его записям. Но Асланов, по-видимому, уже продал информацию своему военному контакту, который ожидал доставки. Здесь мы вынуждены гадать, что произошло, но думаю мы правы. Этот военный связной обратился к Асланову за самыми последними данными, которые он приобрел. Когда ученому больше нечего было дать, они убили этого человека и всю его семью.

– Даже детей?

У Шона и Торпа были одинаковые выражения лиц, которые не вызвали у нее радостного чувства, прежде чем Шон наконец заговорил.

– Это предположение. Тела двух из трех детей были обнаружены на месте преступления. Третьей была пятилетняя девочка, но ее так и не нашли. Дело Асланова – это то, что я рассматриваю как возможную связь с убийством твоей семьи, потому что у них были общие профессиональные связи, и исполнение преступлений было очень похоже. Однако я никогда не мог доказать, что они были связаны. То, что мы нашли на SD-карте, не является явной уликой, но мы очень близки.

Калли не могла усидеть на месте. Информация вертелась у нее в голове, как пара игральных костей, перекатываясь и кувыркаясь. Она мерила шагами комнату, сжимая кулаки… чувствуя, как взгляды Шона и Торпа следят за каждым ее движением.

– Поговори с нами, зверушка.

– Мой отец пытался сделать доброе дело. Он пытался спасти мою мать и покончить с раком. Вероятно, это было слишком амбициозно, но кто-то убил его за это? Я не понимаю. И зачем им убивать и мою сестру тоже? Она знала не больше, чем я. – Калли усмехнулась. – Она, вероятно, даже знала меньше. Отец платил Асланову за все эти исследования, когда она была еще ребенком и…

– Сопутствующие потери, – тихо сказал Шон, поднимаясь, чтобы обнять ее. – Вот почему они убили твою сестру и семью Асланова. Все они были свидетелями, в которых эти подонки не нуждались. Тот, кто заплатил за это исследование, понятия не имел, что могла знать Шарлотта, и если бы они спросили… Ну, тогда она могла бы их опознать. Я уверен, что они видели ее смерть в качестве меры предосторожности.

Калли считала все это бессмысленным – убийство ее отца, Шарлотты. Из-за исследования ДНК? Рассуждая логически, она могла бы соединить все точки. Эмоционально она просто не могла понять никого, способного нажать на курок.

– Кто бы ни убил мою семью и Аслановых… Что они могут сделать с этим исследованием?

– Собираешь воедино головоломку из того, что написал твой отец? Я бы сказал, что кто-то хотел прототип идеального солдата. Может быть, даже целую армию.

Суперсолдат? Последствия этого были поразительными. Возможно, изменение мира. Она уже знала, что они имеют дело не с любителями или людьми, которые могут сдаться. Но эта информация напугала ее больше, чем все, что она когда-то чувствовала.

Внезапно руки Торпа обхватили ее, прижимая спиной к своей широкой груди. Тепло, уют, защита.

Шон обхватил ее лицо своими большими ладонями.

– Ты дрожишь, милая. Вдохни. Ты никогда не будешь одинока.

– Мы на твоей стороне, – пообещал Торп. – Пока ты не будешь в безопасности, мы всегда будем рядом.

Калли хотелось зарыться поглубже между ними и молиться, чтобы опасность миновала. Или вырваться из их объятий и ругаться на весь мир, пока что-то не изменится.

– В безопасности? Здесь нет безопасности. Здесь мы должны начать быть реалистами. Учитывая, с кем и с чем я столкнулась, это чудо, что я так долго избегала их. Но могу же я действительно заниматься этим всю оставшуюся жизнь? Как ты однажды сказал, я жива, но я не живу. Я уже делаю это почти десять лет. Как долго еще…

– Мы собираемся передать эту информацию в нужные руки в ФБР. – Шон пристально посмотрел ей в глаза, решимость была написана на его лице. – Я выясню, кому мы можем доверять. Мы будем работать до тех пор, пока не обеспечим твою безопасность. Я надел тебе на шею ошейник. Когда-то я надену тебе на палец кольцо. Ни на секунду не думай, что я позволю кому-то причинить тебе вред.

Его клятвы были верными и такими прекрасными, что заставляли ее сердце петь. Они также, скорее всего, были безнадежны.

Торп напрягся и остался совершенно безмолвным. Он не давал таких обещаний на будущее. Ему было не все равно, но он не любил ее. И он, вероятно, никогда не скажет ей, почему.

Черт возьми, возможно, она даже не проживет достаточно долго, чтобы скучать по нему.

– Если кто бы это ни был, узнает, что вы двое со мной, я буду не единственной, кого они убьют, – отметила она.

– Прекрати это, – прорычал Торп. – Мы не оставим тебя разбираться с этим в одиночку, и мы уже достаточно подробно обсудили этот вопрос. Больше не поднимай эту тему.

– Вот именно, – добавил Шон. – Возможно, сейчас ты не видишь пути к безопасности, но он должен быть. Мы собираемся найти его, и все начнется с передачи этой информации в руки нужного человека. Я выясню, кто это. Но без Интернета нам придется доставить ее лично.

Это имело смысл, хотя и напугало ее до полусмерти.

– Думаю, мы начнем с того, что уйдем отсюда с первыми лучами солнца. Как только я смогу разглядеть достаточно хорошо, чтобы пришвартовать лодку, мы прокрадемся обратно на сушу. Тогда я найду безопасный сигнал сотовой связи и начну звонить по телефону. В этот момент мы что-нибудь устроим, пришлют ли они нам подкрепление или направят нас в безопасное место – что-то. Мы докажем, что ты не причастна к убийствам. Они защитят тебя, пока мы выясним, кто убил твою семью и Аслановых, а потом…

– Слишком много «если» и «потом». Откуда мы знаем, что можем доверять всем в ФБР? Откуда мы знаем, что у нас когда-то будет достаточно информации, чтобы выяснить, кто был готов убить так много невинных людей ради этого исследования?

– Предоставь все это мне, – настаивал Шон.

Калли уставилась в окно камбуза, чтобы увидеть заходящее солнце. Она понятия не имела, сколько сейчас времени, но ей хотелось остаться здесь навсегда с этими двумя удивительными мужчинами, которые владели ее сердцем. Она хотела подарить им любовь на всю жизнь, преклонить колени и повиноваться… и время от времени попадать в неприятности просто ради удовольствия. Она хотела каждый день изливать свое сердце Шону и быть лучшей женой и покорной, насколько это возможно. Она страстно желала исцелить Торпа, чтобы он снова стал цельным, чтобы он мог остаться с ней и заполнить эту другую недостающую часть ее. Теперь все это казалось маловероятным.

Но в одном они были правы: бегство больше не было решением проблемы. Независимо от того, оставалось у нее восемь часов или восемь десятилетий, она хотела провести как можно больше времени с людьми, которых любила. Эти убийцы отняли у нее семью и ее прошлое. Черт возьми, она не собиралась отдавать им и свое будущее тоже.

Она кивнула.

– Хорошо. Что дальше?

***

К вечеру того же дня они собрали все, что им нужно было взять с собой при высадке, спрятали яйцо и SD-карту и съели легкий ужин. Они сидели вокруг маленького столика на камбузе почти в полной тишине, потягивая бутылку красного вина.

Торп не мог избавиться от страха, что сегодняшний вечер будет их последним вместе.

Он сглотнул, водя пальцем по краю стакана. Известие о том, что Шон намеревался спасти Калли, невзирая на личный риск, не было ударом. Торп чувствовал то же самое. Но заявление мужчины о том, что он женится на ней, было подобно разрушительному удару в солнечное сплетение. Как только они уедут отсюда и вмешается ФБР, он больше не будет нужен Калли. О, Торп знал, что он мог бы дать ей больше границ, чем Шон, и федерал это понимал. Он был умным парнем. Он не собирался позволять ей долго сомневаться или нуждаться в этом. Совместное путешествие с Шоном убедило его в этом.

Допив остатки вина, Торп подумал о том, чтобы бороться за Калли или, по крайней мере, попытаться остаться с ними обоими. Но он знал свои пределы. Такая женщина, как она, заслуживала быть с кем-то, кто мог бы быть рядом с ней шаг за шагом. С годами он становился все менее способным на это. Но задолго до этого она хотела бы кого-то, кто мог бы всеми способами показать ей, как сильно он ее обожает. Его телом, да. Каждый день, каждую ночь, каждый шанс, который она ему давала. Словами? Это его гребаное зависание было таким разочаровывающим. Ему нужно покончить со своим дерьмом. Калли не была Мелиссой; она не бросила бы его из-за трех коротких слов. Что еще более важно, она не была похожа на… Черт возьми, ему даже не хотелось думать о ее имени.

Внезапно Калли встала, ее стул заскрежетал по полу.

– Я не выношу напряжения. Что бы ни случилось дальше, это будет опасно.

Торп повернулся к Шону, который кивнул.

– Вероятно. Мы не знаем, следили ли за нами до озера. Я так не думаю, иначе они бы уже набросились на нас со всех сторон. Но они не собираются сдаваться. Когда мы завтра сойдем на берег… Может случиться все, что угодно.

Чертовски желая опровергнуть эти слова, Торп только кивнул.

Калли выглядела взволнованной, потрясенной, испуганной. Но решительной.

– Тогда мне нужно сказать несколько вещей.

Ее голос дрожал, и она выглядела так, словно пыталась держать себя в руках. Вера в то, что она может не дожить до конца этого, была написана на ее лице.

Сердце Торпа екнуло в груди.

– Зверушка…

– Пожалуйста, позволь мне, – она покачала головой. – Мне нужно разобраться с этим. Я не сломаюсь.

– Продолжай.

Шон взял ее за руку, его большой палец успокаивающе описывал круги по костяшкам ее пальцев.

– Вы двое остались со мной, когда нормальные люди этого не сделали бы. Ты пришел за мной, несмотря на ад, через который я заставила тебя пройти. Ты не продал меня, когда мог бы. После Холдена я не хотела никому доверять – никогда. Но вы продолжали доказывать свою преданность снова и снова.

Слезы текли и капали по ее щекам, и будь он проклят, если это не разбило ему сердце.

– Простите, если я была трудной и упрямой. Но вы двое напомнили мне, каково это, когда кому-то не все равно, у меня этого так давно не было. Спасибо. Я всегда буду невероятно благодарна. И я всегда буду любить вас.

– Калли.

Шон потянулся к ней.

Она отступила в сторону.

– Мы ничего не можем сделать сегодня, верно? Никакой швартовки в темноте?

– Нет. Я недостаточно опытен в управлении лодкой такого размера.

– Никаких телефонных звонков сейчас?

Федерал покачал головой.

– Нет, пока я не выясню несколько вещей, например, кому именно можно доверять.

– Тогда я хочу, чтобы сегодняшний вечер был посвящен нам троим. Я хочу дать вам обоим то, что никогда и никому не могла дать.

Она сделала еще один дрожащий вдох, ее нервный взгляд метался между ним и Шоном.

– Всю себя.

У Митчелла встал. Мысль о том, чтобы обладать Калли так, как он только мечтал, заставила его кровь прихлынуть к югу, голова закружилась от предвкушения, вены вскипели. Это также причиняло ему боль. Как и раньше, она оставляла с ними частичку своей души на прощание.

Мысль о том, что он может потерять ее из–за пули, скрутила его внутренности в армию болезненных узлов. Мысль о том, что, если опасность минует, ему придется отдать ее исключительно Шону, вызывала у него желание кричать, приходить в ярость и ругать себя за то, что он не подходит ей.

– Ты уверена, милая?

Шон обхватил ее щеку ладонями.

– Да. Я доверяю вам. Я хочу сделать одну вещь правильно. Я хочу взять с собой завтра одно действительно хорошее воспоминание на случай, если оно окажется моим последним. Пожалуйста.

Как, черт возьми, они должны были сказать «нет» на это?

Шон бросил обеспокоенный взгляд в его сторону. Торп отзеркалил ему таким же и встал. Если это последний раз, когда он прикасается к Калли, он хотел испытать ее всеми способами, которые она ему позволяла.

И дать ей всю любовь, которую он не мог выразить словами.

– Тогда в спальню. – Торп услышал грубые нотки в голосе. Он пытался держать себя в руках. – Поторопись, милая. Как только ты доберешься туда, встань на колени и жди. Мы придём.

Ее большие голубые глаза посмотрели в сторону Шона, ее взгляд был ласковым, прежде чем остановиться на нем. Выражение ее лица сказало ему, что под ее решимостью испытать то, что может стать ее последней ночью в полной мере, ее сердце разрывалось.

Черт, так же как его.

Он схватил ее за плечи и пристально посмотрел. Если бы он поцеловал ее сейчас, то взял бы ее здесь, на камбузе. Он нагнул бы ее над маленьким столиком и набросился бы на нее, как будто завтра не наступит. Потому что на самом деле это не так.

Каким-то образом Торпу удалось сдержаться, и он просто прижался губами к ее лбу. Шон схватил ее за руку и уткнулся носом в шею. Калли затаила дыхание и замерла. Закрыв глаза, она, казалось, впитывала этот момент. Он вдохнул ее запах и сделал то же самое.

Почему это было так чертовски больно, намного больнее, чем от того, что Мелисса бросила его? Даже больше, чем то, что сделала ужасная сука до нее? Калли однажды сказала ему, что он будет ее самым большим сожалением, но, черт возьми, она будет принадлежать ему.

Момент прошел, и она вышла из комнаты с высоко поднятой головой. Тысячи мыслей теснились в его голове. Еще больше эмоций сдавило ему грудь. Он сжал кулаки, желая разбить гребаную стену. Но это не принесло бы никакой пользы. Завтра должно наступить.

– Мы не можем надолго оставлять ее одну, иначе она развалится на

части, – тихо пробормотал Шон, чтобы Калли не могла их подслушать.

– Согласен.

Другой мужчина сглотнул.

– Тогда давай перейдем к делу. Она боролась в течение нескольких месяцев, прежде чем позволила мне полностью обуздать ее. Если она хочет подчиниться всему, нам придется надавить на нее.

– Я говорю, что мы отключим большую часть ее чувств. Она никак не сможет полностью отдаться в наши руки, пока мы не лишим ее зрения и слуха. Заставим ее полагаться на прикосновения, на то, что она чувствует.

– Думаю, она отдаст каждую частичку себя.

Торп кивнул.

– Мы должны дать ей эту единственную ночь свободы, действительно позволить ей летать.

– Она почти ни о чем другом нас не просила. Так что, если мы сможем спасти ее от того, кто пытается ее убить, я, вероятно, никогда больше ни в чем ей не откажу.

Улыбка Шона была самоуничижительной.

– Это будет тебе во вред, я обещаю. Она будет бороться с тобой, но захочет знать, что ты крепко держишь ее в руках.

– Почему бы тебе не остаться и не убедиться, что она в порядке?

Правда вертелась у него на кончике языка, но даже если бы он ее выпалил, это ничего бы не изменило. И Шон был не тем, кому он был обязан этой правдой.

– Это не имеет значения.

Федерал выглядел готовым возразить, но не стал.

– Думаю, ты совершаешь серьезную ошибку, уходя от Калли, ошибку, о которой будешь сожалеть до конца своих дней.

– Я в этом уверен. Почему бы тебе не позвонить своему боссу сегодня и не попросить бронированный эскорт в безопасное место с первыми лучами солнца?

Шон вздохнул, явно недовольный сменой темы.

– Мой босс не был откровенен с информацией. Он скормил мне несколько фактов, которые привели в действие мой счетчик дерьма. Я действительно не уверен, кому мы можем доверять, поэтому не выдам наше местоположение, пока у нас не будет плана Б и хорошего пути отхода. Я бы предпочел зайти в местное отделение в Вегасе, где будет много свидетелей. Тогда устранить Калли будет намного сложнее.

– Хорошая идея. Пошли найдем ее.

Шон кивнул, но начал копаться в камбузе. Он взял несколько предметов, которые заставили Торпа слегка улыбнуться.

– Мне нужны наушники.

– У меня есть в рюкзаке, в спальне.

– Идеально.

Другой мужчина вышел из камбуза и направился в спальню.

– Я бы хотел окружить ее заботой сегодня. Заставить чувствовать себя в безопасности и самой любимой, какой она когда-то была.

Именно то, что он себе представлял. Торп кивнул.

– Мы должны заняться с ней любовью вместе.

Шон остановился в маленьком холле и повернулся с серьезным выражением лица.

– Не так, как мы делали раньше, не по очереди. Одновременно. Я хочу заполнить ее полностью.

Боже, ему бы это понравилось. Но были осложнения ...

– Не думаю, что она когда-то принимала мужчину анально.

– Наверное, нет.

Шон сжал губы.

– Я уже трахал женщину таким образом раньше, но не в последнее время. Я предполагаю, что у тебя гораздо больше опыта, чем у меня в этом деле.

Намного больше. В бурные годы юности. Еще больше после развода. И, вероятно, больше, чем в его тридцать с небольшим, когда он решил контролировать каждую чертову грань своей жизни и потерял способность по–настоящему заботиться о чем-то.

Пока Калли не вошла в его сердце и все не изменила.

– Не так много практики за последние несколько лет.

– Может, последние четыре года? – со знанием дела спросил Шон.

Черт возьми, его действительно было так легко прочитать?

Он натянуто улыбнулся.

– Заткнись нахер и иди к ней.

С резким смехом Шон сократил расстояние до спальни. Когда они вошли, Калли опустилась на колени у кровати, склонив голову, опустив глаза, темные волосы каскадом рассыпались по ее стройному телу. Она выглядела взволнованной, но странно умиротворенной.

Торп достал из рюкзака наушники вместе с айподом. Он хранил его в основном для посещений спортзала, но снабдил его несколькими альтернативными плейлистами, в том числе одним для игры в подземелье. Не говоря ни слова, он передал их Шону, который уже разложил вещи с камбуза на тумбочке.

Ему было неприятно передавать контроль над подчинением Калли другому – совсем не потому, что он терпеть не мог, когда Шон прикасался к ней. Потому что он хотел, чтобы она была под его контролем хотя бы один раз. Но он этого не заслужил. И он не заслуживал того, чтобы отнимать у нее так много, если не собирался оставаться.

– Ты все еще одета, – заметил Шон.

– Я знаю, сэр. Но вы не велели мне раздеться.

– Не велел. Думаю, сегодня вечером мы предпочли бы сделать это сами.

– Определенно, – добавил Торп.

Иногда они с Шоном были настолько близки друг другу, что это пугало.

– Встань около нас, – тихо приказал другой мужчина.

Калли сделала это на дрожащих ногах. Теперь Торп действительно видел, как она нервничает. Это еще больше привлекло ее к нему, зная, что это так много значит для нее.

Шон потянул простую белую рубашку вверх по ее торсу и через голову, обнажив грудь и набухшие соски.

Торп провел пальцами по одной вершине.

– Закрой глаза, зверушка.

Она сделала это без колебаний, и Шон подошел, вытаскивая из кармана носовой платок. Это не было идеальным решением, но тот был чистым и большим.

Завязав его у нее на затылке, он обошел ее полукругом, затем приподнял подбородок к себе.

– Твое стоп-слово?

– Лето, сэр.

– Кличка твоей детской лошади?

– Ты знал это?

В ее голосе прозвучало удивление.

– Я много читал о тебе. Я хочу знать все о настоящей тебе. Спасибо за прекрасный подарок в виде твоей покорности. Я знаю, что для тебя это нелегко.

– Нет, но мне нужно это сделать.

– Знаю, – заверил Шон. – И мне это нужно.

– И мне тоже, – хрипло сказал Торп, подходя к ней сзади и беря ее за запястья. – Дай мне свои руки.

Калли сделала глубокий вдох, затем, когда она выдохнула, то сняла все напряжение со своего тела и полностью отдалась. Она всегда была прекрасна для него, но наблюдение за женщиной, которая никогда никому по-настоящему не доверяла, а теперь отдала себя, одновременно ошеломило и польстило ему.

Торп взял ее за запястья одной рукой. Другой рукой он потянулся и запрокинул ее голову назад, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на ее лбу.

– Меня трогает твоё доверие, зверушка. Я даже не могу сказать тебе, насколько сильно. Пожалуйста, никогда не думай иначе.

Мягкая улыбка приподняла уголки ее губ. Торп наклонился и прижался щекой к ее щеке. Такая шелковистая, такая женственная. Калли была женщиной, о которой он никогда не смел мечтать.

Когда Шон передал ему пару наволочек, связанных вместе, он связал ей запястья на пояснице. Затем он погладил ее по плечам, убрал волосы с шеи и мягко поцеловал в затылок. Каждый раз, когда он прикасался к ней, что-то набухало в его груди. Черт, он ненавидел то, что сегодня вечером она будет с ним в последний раз.

Стоя перед Калли, Шон вцепился в наушники и пролистал плейлисты айпода.

– Который из них?

Торп выбрал классический микс, инструменты, которые были одновременно рефлексивными и страстными, которые пульсировали и набирали мощь, прежде чем, наконец, рухнуть к ослепительному концу. Он использовал эту музыку когда выпивал, когда сожаление хоронило его. Слова, чтобы рассказать Калли о своих чувствах, застряли в его сердце, но какая-то часть его надеялась, что она услышит его чувства через эти композиции.

Шон кивнул, затем снова обратил свое внимание на Калли.

– Ты не можешь видеть?

– Нет, сэр.

– И ты не можешь пошевелить руками?

Она повела плечами, пытаясь освободиться. Торп улыбнулся. Он не знал всего, но он чертовски уверен, что знал, как закрепить запястья сабы, чтобы ей было удобно, пока он не будет готов отпустить ее.

– Нет, сэр.

– Сейчас я отключу тебе слух. Ты услышишь музыку. Но ты не должна использовать ее, чтобы отключиться от нас. Это для того, чтобы успокоить твою голову, чтобы ты могла почувствовать, что мы с тобой делаем. И почувствуй, как сильно мы заботимся о тебе.

Она напряглась.

– Шон…

– Нет, милая. Попробуй еще раз.

Его голос, низкий и ободряющий, должен был успокаивать, но он также был полон решимости.

– Мы с Торпом причиним тебе боль?

Калли не колебалась.

– Нет, сэр.

– После всего, что мы сделали, чтобы уберечь тебя от беды, ты думаешь, мы позволим, чтобы с тобой что-то случилось?

Обхватив ее за плечи, Торп слегка сжал ее.

– Зверушка?

– Никогда. Я просто хотела попросить тебя не делать музыку слишком громко. Обычно от этого у меня болит голова.

Ее ответ наполнил его облегчением, и он взглянул на Шона, который печально покачал головой и вставил наушники на место, заиграла музыка.

Он дал музыке поиграть мгновение, затем вынул один наушник.

– Как громкость?

– Идеально, – заверила она. – Музыка прекрасна.

– Отлично.

Аккуратно вставив наушник обратно ей в ухо, Шон прикрепил айпод к повязке, которую он также использовал во время своих походов в спортзал, вокруг ее нежных бицепсов. Повязка выглядела слишком большой для нее, но держалась.

– Она чертовски удивительная женщина, – сказал Шон вслух.

Торп понял это почти в тот момент, когда она вошла в дверь «Доминиона». Он хотел сказать Шону, как ему повезло бы, если бы в его жизни была Калли, если бы они только могли помочь ей преодолеть эту опасность. Но он поперхнулся и едва сумел кивнуть

Этот момент рассеялся, как только Шон поцеловал розовые губы Калли – чмокнул, слегка прикоснулся, затем слегка надавил, прежде чем нырнуть в ее рот языком. Торп оставил цепочку поцелуев на ее шее и плече, положил руки ей на бедра и прижал свой член к ее пышной заднице, отчаянно желая снова оказаться внутри нее, взять то, что она никогда не давала другому мужчине. Желать этого так сильно было эгоистично, но он не стал отрицать, как отчаянно она причиняла ему боль.

Шон прервал поцелуй, чтобы погладить грудь Калли и сжать ее соски. Ее хриплый вздох усилил предвкушение Торпа. И когда другой мужчина наклонился, чтобы коснуться языком одного из твердых кончиков, он запрокинул ее голову назад и запечатлел ее следующий вздох своим поцелуем. Сладкая, пылкая, такая соблазнительная. Она отдалась им, чистая капитуляция была такой искренней, что у него подкосились колени. Женщины подчинялись ему дольше, чем он хотел признать. Но они в основном делали это по своим собственным причинам, в основном эгоистичным. Теперь, когда он почувствовал, что сабмиссив действительно отдает свою душу просто для того, чтобы доставить удовольствие, Торп задумался, сможет ли он когда-то удовлетвориться чем-то меньшим.

Или кем-то ещё.

Глава 18

Когда Торп отстранился, он обнаружил Шона на полу между ног Калли, обхватившего руками ее бедра, прижавшегося щекой к ее плоскому животу, с закрытыми глазами и благоговейным выражением лица. Торп не мог не видеть, как сильно Шон любил ее. Это должно было успокоить мужчину, если он оставит Калли в таких хороших руках. Вместо этого его разъедала кислота, что она не могла принадлежать ему. Почему он не мог быть более подходящим для нее?

Когда Торп потянулся, чтобы прижать ее ближе, он провел ладонью по ее ребрам к груди. Калли еще немного прижалась к нему, тихо вздохнула.

Шон стянул с девушки слишком большие спортивные штаны, которые она стащила из его сумки. Вместе с ними он снял с нее трусики, одним прикосновением побуждая ее освободиться. Она была восхитительно обнажена, обнажена для них во всех отношениях. И Шон не стал терять ни секунды. Он поцеловал ее бедро и прижался губами к ее киске, лаская, целуя не только ртом, но и всем своим телом, полным наслаждения, потребности и обещания.

Калли выгнулась дугой. Ее губы приоткрылись в судорожном вздохе. Нежный румянец распространился по ее молочно-белой коже, ее соски напряглись сильнее.

– Положи ее поперек кровати, – потребовал Торп.

Шон поднял глаза, будто хотел возразить. Затем он взглянул на кровать.

– Да. Так будет удобнее для того, что я задумал.

Он встал, прижимая Калли к своему телу. Она мгновенно обхватила его ногами за талию, и он пошел с ней к матрасу, все еще смятому с того момента, как они в последний раз брали ее между собой. Торп был там, чтобы развязать ей запястья и поймать ее, когда Шон уложил ее поперек кровати. Ее волосы рассыпались, как черный шелк, на фоне белоснежных простыней, губы были сочно-красными. Он снова связал ее запястья над головой, затем привязал наволочки к каркасу кровати, сгорая от нетерпения овладеть ею.

Как только она легла поперек матраса, Шон упал на колени между ее ног и наклонился, чтобы снова приласкать ее киску. Без колебаний. Никаких игр. Сегодня они были за пределами этого.

Торп мгновение наблюдал за красотой ее кожи, мерцающей цвет в тусклом свете силой ее возбуждения, тем, как она раздвигалась шире и отдавалась, все это раскрывало ее женственность.

Внезапно ее пальцы впились в его бедро, без слов передавая свою чувственную потребность. Калли не могла видеть его, но она явно чувствовала его присутствие. Должно быть, он нужен ей, и за это он был чертовски благодарен.

Торп склонился над ее наполненным удовольствием лицом и втянул ее соски в рот, перекатывая их на языке, лаская здесь, покусывая там, чередуя, расточая ощущения на них, пока Шон продолжал поклоняться ее лону. Вскоре она начала кричать и умолять.

– Она собирается кончить, – отметил Торп.

– Ещё нет. Отвлеки ее на минутку. Я хочу, чтобы она была готовой.

Он мог придумать несколько способов сделать это, но один завладел его мыслями и наполнил член еще большим количеством крови. Черт, он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь не просто страстно, но и безумно желал женщину.

Вцепившись в брюки, он расстегнул пуговицу и молнию, затем стянул брюки вниз, с рычанием отшвырнув их в сторону, когда сорвал рубашку с торса, пуговицы разлетелись повсюду.

Крепко обхватив ее за руки, он немного потянул и придвинул ее ближе. Калли, вскрикнув, головой свесилась с края кровати, и он сжал ее волосы в кулак, наклонив еще немного. Предвкушение охватило его, когда он погладил свой член и направился к ее приоткрытым губам.

Как только он провел головкой по ее мягкости, она полностью открылась для него, жадно заглатывая его глубоко в рот и постанывая.

– Ей нравится, – пробормотал Шон. – Она только что стала еще влажнее.

Торпу ничего не оставалось, как кивнуть, когда он наклонился вперед, уперся руками в матрас и медленно начал трахать ее в рот. Калли обхватывала его по всей длине, каждый нерв, и все еще стремилась взять больше, чем вызывала короткое замыкание в его мозгу.

Вбирая его член, она облизывала его языком, постанывая и страстно желая еще, прежде чем он снова погрузился в ее рот. Плотно сжав губы, она взяла его так глубоко, как только могла, и держала так, словно пыталась запомнить его вкус. И она делала все это так медленно. Ее лицо, язык тела, сами движения – все это сияло ее любовью. Не может быть, чтобы его сердце не билось для нее в ответ.

Торп не был человеком, склонным к эмоциям, – по крайней мере, не был таковым более двадцати лет. Теперь он не мог перестать чувствовать. Ему это не очень понравилось. Какая-то часть его хотела обидеться на нее за то, что она вытащила его из добровольной серости. Но ему нужна Калли. Он задыхался без нее. Одному Богу известно, как он будет жить без нее послезавтра.

И если она продолжит так сосать, он не выдержит и двух минут.

Внезапно она ахнула вокруг его члена. Ее тело снова напряглось. Торп не мог не заметить румянец на ее груди, или то, как она приподняла бедра к Шону.

Со стоном она изогнулась. Он почти мог поклясться, что слышал, как она сказала «пожалуйста» с полным ртом.

Шон отстранился, и она издала еще один тихий стон протеста, который заставил Торпа улыбнуться, несмотря на жгучее возбуждение. Она редко стеснялась говорить о своих чувствах или о том, чего хотела – в своей умной манере. Лэнс однажды назвал ее сущим наказанием. Он был прав.

– Я бы с удовольствием позволил ей, – застенчиво сказал Шон. – У меня нет сил лишить ее этого сегодня.

Торп погладил Калли по щеке, призывая ее медленно отпустить его. С еще одним хриплым стоном она подчинилась.

– Ей это может понадобиться сейчас, – возразил он. – Возможно, двойное проникновение будет для нее немного неудобным в первый раз, и она не кончит. Кроме того, если тебе приятно доставлять ей удовольствие, она бы этого хотела.

– Ты прав.

Все, что он сказал, было правдой, но в этом была и доля эгоизма. Он хотел, чтобы Калли запомнила эту ночь и тот экстаз, который они дарили ей снова и снова. Они бы объединилась с Шоном и разделили бы страсть на всю жизнь. Но Торп хотел, чтобы сегодняшний вечер навсегда запечатлелся в ее сердце.

– Вот, – прервал его мысли Шон, сунув ему в руку пластиковый стаканчик. – Уверен, ты найдешь ему применение.

Торп посмотрел вниз. Лед. Классика на все времена.

– Уверен, что смогу.

– Может, положить его ей в рот?

И потом снова погрузить член обратно в этот бархатный рай?

– У меня есть идея получше.

– Превосходно.

Шон ухмыльнулся, вернувшись к кровати, лаская и облизывая набухшую киску Калли, снова возбуждая ее.

Торп растянулся поперек кровати, устраиваясь рядом с ней и держа стакан в пределах досягаемости. Как только она повернула лицо в его сторону, он накрыл ее рот своим, прижимаясь губами к ее губам и заставляя ее раскрыться шире. Затем он схватил один из ледяных кубиков из чашки и провел им по ее соску.

Ее вздох заполнил его рот. Так же неожиданно, как он положил холодный кубик на ее плоть, он убрал его. Калли попыталась приподняться с кровати, словно в поисках большего. Шон крепко прижал ее бедра и снова прижался губами к ее киске, пока Калли не изогнулась, ее дыхание стало неровным, и она пробормотала мольбы, которые взволновали как Дома, так и мужчину в нем.

Затем Торп снова приложил маленький кусочек льда к ее соску. На этот раз он повернул его концом, проводя неровным краем взад и вперед по чувствительному бутону. Она всхлипнула, задержала дыхание, все ее тело напряглось в ожидании удовольствия.

– Сейчас? – спросил Торп.

Шон оторвал лицо от ее скользких складок и облизнул губы, как мужчина, который действительно хорошо проводит время.

– Да. Черт, она такая сочная. Скажи ей, чтобы она кончила.

Торп кивнул, проводя льдом по ее груди, затем снова погладил сосок. Калли извивалась и стонала, оба нежных пика были такими твердыми, какими он их никогда не видел.

Одной рукой он переложил лед на другую ее грудь. Другой рукой выдернул один из ее наушников.

– Давай, зверушка. Шон хочет, чтобы ты кончила ему на язык.

Он едва успел вернуть наушник обратно и пососал холодный пик ее груди, как она напряглась с головы до ног и издала низкий стон наслаждения, который, казалось, длился вечно. Шон не остановился, не дрогнул. Он просто любил ее клитор с безостановочной преданностью, которая вскоре заставила ее содрогнуться от толчков и слез, хлынувших из ее глаз.

Каждый раз, когда они отдавали все силы удовольствию Калли, он клялся, что она не сможет испытать большего экстаза, чем в прошлый раз. И снова она доказала, что он ошибался. Ее способность открыться им продолжала расти и поражать его.

Погруженный в размышления, Торп чуть не пропустил презерватив, который Шон бросил в его сторону.

– Надень его сейчас же. Мне нужно быть внутри нее.

Он уклонился.

– Калли будет легче, если я войду первым.

Шон поколебался, стиснув зубы, но кивнул.

– Тогда поторопись.

Торп вскочил на ноги и через несколько секунд надел презерватив, все это время оглядывая кровать.

– Как ты хочешь уложить ее сейчас?

Сняв рубашку, федерал нахмурился и одним взглядом оценил ситуацию.

– Развяжи ей руки. У меня есть идея.

Торп высвободил запястья Калли из наволочек и отцепил их от каркаса кровати.

– Хочешь ввести меня в курс дела?

– О, ты поймёшь всё без слов.

Шон усмехнулся.

– Подними ее на минутку.

Торп так и сделал, прижав Калли к груди и уткнувшись носом в шею, когда Шон приподнял матрас и закрепил под ним кусок веревки, который он принес с камбуза, оставив около фута свисающим с обеих сторон.

Как и обещал Шон, он все понял и улыбнулся в ответ.

– Думаю, что могу тебе помочь. Я захватил с собой несколько вещей… На всякий случай.

Торп передал Калли обратно Шону, затем порылся в своем рюкзаке, пока не достал две пары наручников. Быстро завязав пару узлов, он закрепил веревки через уплотнительные кольца наручников, наблюдая, как другой мужчина самозабвенно целует Калли.

– Теперь она никуда не денется.

Шон опустил ее на матрас на четвереньки. Он надел один браслет на ее запястье. Торп позаботился о другом. Калли не протестовала. Вместо этого она выгнулась на кровати, молчаливое приглашение, от которого ни один из них никогда бы не отказался. Как и Шон, Торп не мог больше ждать.

Он устроился на кровати позади нее и обхватил ее бедра.

– Осторожно, – предупредил Шон.

Стиснув зубы, Торп боролся со своей совестью… и та победила.

– Ты хочешь сделать это сам? Это твое право, как ее Хозяина, полностью заявить на нее права.

Неуверенность скользнула по лицу Шона.

– Я бы с удовольствием и когда-нибудь сделаю это. Но я действительно не хочу рисковать и причинять ей боль. Ты знаешь, что делаешь.

– Это не так сложно, – отметил Торп.

– Знаю. Но для меня она не просто хрупкая, она бесценная. Ты справишься лучше.

Сейчас действительно было не время для этого разговора, но Торп должен был знать.

– Как ты можешь быть самым самоотверженным ублюдком на этой гребаной планете?

– Разве ты никогда не терял дорогого человека и не осознавал все то, что тебе следовало сказать и сделать, когда он был рядом? Я не хочу жить с сожалениями.

«Нет, он не терял», – понял Торп. С подросткового возраста он был замкнут, никогда не позволял никому иметь значение. Никогда никого не впускал. Он не знал, каково это – потерять кого-то, потому что он не просто отгородился стеной, но всегда уходил первым.

Неудивительно, что Шон заслужил преданность Калли. Он будет вечно заботиться о ней, вознося ее на пьедестал и любя безоговорочно.

Торп вздохнул. Он чувствовал себя ужасным придурком.

– Она ждет, – заметил Шон.

Глядя вниз на милую округлую попку Калли, Торп снова пожалел, что не может дать ей больше, чем это. Внезапно все его сожаления стали весить тонны.

Пытаясь отбросить все дерьмо в своей голове в сторону, Торп погладил Калли по заднице, положил одну руку ей на бедро. Другой он опустился к ее возбуждённому лону и погрузил два пальца внутрь. Ее спина выгнулась. Она вскрикнула. Ее плоть напряглась вокруг его пальцев. Он начал потеть.

Подвигавшись в ее киске, он обильно покрыл свои пальцы ее влагой. Вероятно, он мог бы найти что-нибудь на камбузе, чтобы использовать в качестве смазки, но природа предусмотрительна.

Как только с его пальцев капнула ее эссенция, он несколько раз обвел клитор. Он хотел, чтобы она не просто снова возбудилась, но была настолько возбуждена, насколько это возможно. Это притупит часть той боли, которую она могла почувствовать.

Успокоив дыхание, Торп снова провел пальцами по источнику ее влаги, скользнул к ее заднему проходу. Свободной рукой он отвёл одну ягодицу. Калли напряглась. Ее дырочка выглядела такой маленькой, нетронутой. Была ли она вообще готова к этому? Хотела ли она, чтобы мужчина имел на нее такие доминирующие, первобытные права?

– Вынь эти чертовы наушники. Мне нужно поговорить с Калли.

– Но она так хорошо сдается. Она дает нам…

– Мы не знаем, согласится ли она на это, я не буду принуждать ее. Поверь, если согласится, она сдастся больше, чем когда-либо могла себе представить. Даже больше, чем ты надеялся.

Шон кивнул, снял наушники и обхватил ее лицо руками.

– Все в порядке, милая?

Она неуверенно кивнула ему.

– Могу я снять повязку?

Бросив взгляд в его сторону, Шон задал безмолвный вопрос. Что для нее лучше? Торп кивнул. Отключение ее чувств было хорошим, но они дали ей это испытание. Она сдалась, отдавая себя и полностью доверилась им. Теперь она нуждалась в утешении. И он хотел быть с ней, говорить с ней, смотреть на нее, чувствовать ту связь с ее душой, когда он погружался глубоко в ее тело.

– Конечно.

Шон снял повязку с глаз.

Она подняла на него взгляд, затем повернулась посмотреть через плечо. Торп встретился с ней взглядом, и по его спине пробежал электрический разряд.

Он наклонился над ее спиной, запустил пальцы в волосы и слегка потянул. Он приблизил губы к ее уху.

– Мы собираемся проникнуть в тебя, Калли. Глубоко. Чертовски глубоко. Ты будешь кричать для нас. Ты кончишь для нас.

Она захныкала, и, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, он снова потер ее клитор, а затем погрузил пальцы в ее влагалище.

– Да.

– Мы оба, – сказал он. – Вместе. Одновременно. Ты готова к этому?

Она замерла и попыталась снова взглянуть на него через плечо. Он потянул ее за волосы.

– Да или нет. Мы можем обсудить это, если нужно.

– Не нужно.

Она пристально посмотрела на Шона, и Торп увидел, как лицо мужчины смягчилось при виде ее выражения.

– Я доверяю вам обоим.

– Я собираюсь взять тебя сзади, Калли. Я собираюсь облегчить свой путь внутрь и наполнить тебя так, как ты никогда не чувствовала. Шон собирается занять все свободное место в твоей киске. Мы собираемся трахнуть тебя. Мы будем любить тебя.

– Мы собираемся заставить тебя чувствовать себя хорошо. Ты будешь общаться с нами. Расскажешь нам, что приятно, а что нет. Если мы действуем слишком быстро, слишком медленно, слишком жестко или все в порядке. Это понятно?

– Да, сэр.

– Всё хорошо, милая, – похвалил ее Шон, затем наклонился поцеловать ее, самозабвенно завладев ее ртом.

Медленно Калли расслабилась под долгим, жадным слиянием губ. Торп воспользовался возможностью, чтобы поработать с ее клитором дразнящими кругами, ритмичное поглаживание всех нервов гарантированно заставит ее воспарить, когда придет время. Затем он сделал паузу, на долгие мгновения отключив ее ощущения. Она застонала в рот Шона, будто в агонии. Он повторил процесс несколько раз, подтягивая ее все ближе и ближе к очередному оргазму с каждой восхитительной манипуляцией с ее плотью и каждой сводящей с ума задержкой.

– Торп!

Ей не нужно было заканчивать предложение, чтобы он понял, о чем она умоляла.

– Не кончай, зверушка. Ты ждешь нас. Поняла?

Калли застонала в знак протеста. Торп шлепнул ее по заднице.

Шон схватил ее за подбородок.

– Ты будешь терпелива, или ничего не получишь. А теперь ответь Торпу.

Все ее тело напряглось, на грани, раскрасневшееся, готовое взорваться.

– Да, сэр.

Боже, она действительно потрясающая. Он знал, что они толкают ее далеко, но она впитывала все, что они ей давали, как будто ей нужно чувствовать, что она принадлежит им.

Торп с болью осознал, что больше ничего не может дать ей кроме нынешнего вечера.

– Хорошо, – похвалил он, в последний раз убирая пальцы с ее клитора, погружая их в ее мокрое лоно, а затем возвращая их к ее нетронутому анусу.

Медленно, нежно он ввел свои пальцы внутрь и двигал их понемногу, взад и вперед, снова и снова. Они не собирались разрабатывать ее анальными пробками, и ощущения, которые он собирался обрушить на нее, были совершенно чуждыми. Но сейчас она готова настолько, насколько он мог ее подготовить.

Прижавшись к ее гладким складкам, он скользнул в ее киску, шипя от удовольствия и сжимая ее бедра, когда она окружила его. Черт, здесь был настоящий рай. Торп хотел остаться и утонуть навсегда. Но он оставался достаточно долго, чтобы медленно погладить ее и покрыть член ее соками. Затем он вышел.

Наконец, он раздвинул упругие половинки ее задницы и прижал головку прямо к ее анальной дырочке.

– Выгни спину, зверушка. Опустись вниз и выдохни. Я хочу, чтобы все прошло как можно более гладко.

Калли неуверенно кивнула ему и сделала в точности так, как он требовал. Она приветствовала его. Может, анальный секс не говорил некоторым людям о любви, но он знал, какое доверие и мужество она проявляла, он восхищался и обожал ее за это. Конечно, она выглядела так чертовски сексуально, что он едва мог сдержать желание войти в нее и довести ее до самого требовательного оргазма в истории. Но он сдержался.

Смахнув пот со лба, Торп начал скользить в нее намеренно, настойчиво. Головка его члена расслабилась. Она была такой тугой, как он и представлял, жар ее тела уже испепелял его. Пот, который он вытер всего несколько минут назад, снова выступил на коже. Затем он добрался до плотного кольца мышц и остановился.

– Калли… – Он еще немного раздвинул ее половинки. – Продолжай выгибаться. Опустись как можно сильнее. Сделай глубокий вдох. Сожми руку Шона. Скажи мне, если это слишком много.

Она судорожно вздохнула и кивнула.

– Скажу.

Расставив колени немного шире, она восстановила равновесие и изменила положение. Ее задница указала на него, и он увидел, как она перевела дыхание.

Торп наклонился поцеловать ее в поясницу, затем снова вошел в нее, мягко прокладывая путь. Сливовая головка его члена скользнула мимо тугого кольца и… Ах, он скользил все глубже и глубже. Калли резко ахнула. Небольшая боль – не неожиданность. Но он гладил ее по бедру, проговаривал ей дифирамбы, наблюдал, как Шон убирает волосы с ее лица и улыбается ей, будто молча говорит ей, что он рядом с ней на каждом шагу.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он обнаружил, что вошёл до упора. Как только он это сделал, Торп не смог удержаться, обхватил пышный изгиб ее бедер и со стоном откинул голову назад.

– Ты внутри? – спросил Шон.

Торпу удалось оторвать взгляд достаточно надолго, чтобы кивнуть партнеру.

– Приготовься.

Ему не нужно было повторять дважды. Мужчина судорожно схватился за презерватив и сорвал с себя штаны. Торп не обратил внимания на остальное. Он закрыл глаза и наслаждался каждой секундой пребывания в Калли, ее сладкой капитуляцией. Боже, это навсегда запечатлелось в его памяти.

Стиснув зубы, он снова отступил и снова растворился в ней. На этот раз толчок прошел гладко. Калли вдохнула через него. Ее стон удовольствия в конце усилил его нарастающее возбуждение.

Он отстранился и снова вошел в нее, на этот раз с большей скоростью и силой. Она вознаградила его еще одним бессвязным звуком желания, вцепившись в простыню. Черт, если это не было самой сексуальной вещью, которую он когда-либо слышал.

– Поторопись, – рявкнул он Шону. – Серьезно.

– Да.

Другой мужчина извивался под Калли, притянул ее голову к своей и яростно поцеловал ее.

Она растеклась лужицей между ними, громко стонала и возвращалась к нему, удар за ударом. Затем Шон схватил ее за бедра и прошептал что-то невнятное ей на ухо, что Торп не мог расслышать из-за грохота своего сердца.

Калли судорожно вздохнула, Шон исследовал ее лоно и проникал в нее дюйм за дюймом. Сквозь тонкую перегородку внутри нее Торп почувствовал, как другой мужчина поднимается, медленно наполняя ее своим членом, пока она не начала задыхаться и не издала пронзительный крик.

– Я делаю тебе больно, милая? – спросил он с явным напряжением в голосе.

– Туго. Я чувствую себя такой растянутой.

Торп заскрежетал зубами и попытался набраться терпения. Он выглянул из-за плеча Калли, поцеловал его, затем бросил взгляд на Шона.

Другой мужчина кивнул.

– Тогда мы не будем торопиться.

– Не смейте! – взвизгнула она. – Трахните меня, черт возьми. Я умираю…

Ей нравился анальный секс и двойное проникновение. Калли уже была женщиной его мечты, но это делало ее его самой горячей фантазией.

– Требовательная шалунья, – прорычал Шон.

– Да, сэр. Поторопитесь!

Торп шлепнул ее по заднице один раз из принципа.

– Ты не выдвигаешь требований, зверушка. Но так уж получилось, что трахать тебя нам нравится.

Шон не стал ни ждать, ни отвечать, ни обращать внимания что он делает. Он просто начал толкаться, входя в ее киску длинными, твердыми движениями, которые сотрясали ее тело. О, ни в коем случае федерал не получал всего удовольствия.

Торп уловил ритм толчков Шона и начал погружаться в задницу Калли между каждым из них. Они быстро синхронизировались, как сложное трио танцоров – Шон погружался в нее, затем Торп втискивался, а Калли покачивала бедрами для наибольшего эффекта. Это превратилось в симфонию вздохов, стонов, скольжения кожи, шелеста простыней. Черт, было похоже, что они делали это сто раз и знали ритм и движения, которые поднимали их до максимального удовольствия. Это было настоящее волшебство.

Теперь пот покрывал его грудь и спину. В ноябре на плавучем доме было определенно холодно, но сейчас июль не имел на него никакого влияния. Он изнемогал, чувствовал головокружение, почти, блять, терял сознание. Его организм был перегружен потребностью и удовольствием. И любовь была такой сильной, что Торп знал, что никогда не оправится.

Как один, они ускорили темп, каждый напрягаясь, пока не слились воедино в совершенной чувственной гармонии. Каждое ощущение, казалось, усиливалось по мере того, как он приближался к безудержному оргазму, который не мог остановить. Воздух прошелестел по его коже. Его сердце бешено заколотилось. Мышцы напряглись. Даже волосы на руках встали дыбом, когда он покрылся гусиной кожей. Это должно было полностью раздавить его.

Изменить.

Шон схватил Калли и снова поцеловал, страстное пожирание губ прервал ее пронзительный вопль.

– Пожалуйста… – умоляла она.

– Да, – проскрежетал Шон.

– Сейчас же. Я кончаю.

– Черт возьми, да, – повторил Торп, зная, что он в нескольких секундах от того, чтобы потерять контроль. – Кончи для нас.

Еще до того, как он закончил предложение, у Калли вырвался гортанный крик, что-то глубокое, первобытное и безмерно удовлетворяющее, когда она дернулась и задрожала между ними. Хриплый крик Шона повторил его собственный, экстаз ослепил его. Все его тело и душа влились в нее, когда он кончил. Она могла бы отдать ему всю себя, но и он отдал ей взамен каждую частичку своей души… Все, кроме трех слов, которые застряли у него в горле. Но Торп не сомневался, что любит ее сейчас, завтра и всегда.

Глава 19

Приняв душ и сменив простыни, Шон вышел и обнаружил, что Торп ждет его.

– Мы можем поговорить? – торжественно спросил Дом.

Его сердце дрогнуло.

– Конечно.

– Не там, где Калли может нас услышать. Снаружи.

Где они отморозят себе задницы? Это должно было быть серьезно, и Шон боялся, что знает, к чему это приведет.

Гуськом они прошли через камбуз, где он остановился, чтобы нежно поцеловать Калли в лоб.

– Мы выйдем на минутку, милая. Сейчас вернемся.

Она нахмурилась, ее темные брови опустились с явным беспокойством.

– Хорошо.

– Почему бы тебе не подождать в спальне? Ты выглядишь усталой. Устраивайся поудобнее. – Он попытался улыбнуться. – Займи половину кровати. Ты все равно всегда так делаешь.

– Эй! – запротестовала она.

Заставив себя рассмеяться, он вывел другого мужчину на улицу, заметив, что Торп ничего не сказал Калли. Он едва взглянул на нее.

Как только за ними закрылась дверь, Торп подошел к перилам на носу, затем повернулся к нему, словно готовясь произнести речь, которую он отрепетировал в своей голове.

Шон вышел из себя.

– Не смей это говорить, – прорычал он. – Одна из причин, по которой я привел нас сюда, заключалась в том, чтобы провести время вместе, чтобы ты мог увидеть, насколько это прекрасно. Я дал тебе доступ ко всем частям женщины, которую люблю, даже к тем, которые я никогда не брал. Я, блять, верил, что ты не разобьешь ей сердце.

Лицо Торпа еще больше помрачнело.

– Я не лгал о том, что никогда не буду тем, кто ей нужен. Опасность скоро придет. Надеюсь, она выберется невредимой. Тогда ты позаботишься о ней. У тебя есть способность любить ее и…

– Ты ведешь себя как трус. Эта женщина любит тебя. Она бы отдала за тебя свою жизнь. Сегодня она доверила тебе все, что у нее есть. Разве ты этого не понял?

– Нет, я все понял. Черт возьми, чего ты хочешь от меня, признать, что я чертовски сломлен? Хорошо. Я сломлен. – Торп схватил его за руку и зарычал ему в лицо. – Я не буду тратить месяцы или годы, разрушая ее, пока я пытаюсь взять себя в руки. Этого не произойдет. Я делаю ей одолжение.

Шон фыркнул.

– Не обманывай себя. Если ты уйдешь, то убьешь ее. И уничтожишь себя в процессе. Когда ты проснешься озлобленным, одиноким, я обниму ее крепче и скажу, как сильно я ее люблю. Ты заслужишь каждую унцию своих страданий.

Заслужил. Он больше не мог смотреть на Торпа – того, кого он считал… если не другом, то партнером в обретении Калли – и чувствовал себя преданным. Да, этот болван сказал, что не останется, но Шон отказывался верить, что кто-то может любить Калли так же сильно, как он, и все равно уйти.

Сверкнув глазами и вырвав руку из хватки Торпа, Шон повернулся, чтобы направиться обратно на камбуз.

– Подожди.

Голос Торпа дрогнул.

Шон не обернулся к нему. Ему было уже все равно.

– Мы закончили. Как только она будет в безопасности, я ожидаю, что ты свалишь.

– Свалю, – поклялся он. – Просто… позволь мне провести остаток вечера с ней.

Это заставило Шона обернуться с отвисшей челюстью.

– Ты в своем уме? Не может быть, чтобы…

– Я не прикоснусь к ней. – Торп поднял обе руки, растопырив пальцы. – Но она заслуживает объяснения. Я никогда никому не говорил, чем хотел бы с ней поделиться. Я не могу дать ей то, в чем она действительно нуждается, но я многим ей обязан. – Он с трудом сглотнул, сдерживая сожаление. – Пожалуйста.

Шону хотелось ударить Торпа, заставить его страдать, истекать кровью и встретить мучительную смерть. Он подошел так чертовски близко. Единственное, что его остановило, была Калли. Она бы разозлилась, будь проклято ее большое сердце. И для завершения ей понадобятся объяснения Торпа. Она не сможет двигаться дальше без этого.

– Я действительно ненавижу тебя прямо сейчас.

Торп посмотрел на небо, то ли в надежде на божественное вмешательство, то ли чтобы сдержать слезы, Шон не знал. И ему было на это наплевать.

– Я ненавижу себя больше.

Он казался таким побежденным. Если бы он был кем-то другим в любых других обстоятельствах, Шону было бы его жаль. Но…

– Ты же знаешь, через что она прошла за последние девять лет.

Его тон звучал так, словно это было обвинение.

– Я видел это последние четыре года. Если бы я был подходящим для нее мужчиной, я бы сделал ее своей еще в Далласе, и у тебя не было бы шанса. Так что не рассказывай мне, что она пережила. – Торп судорожно вздохнул. – Я никогда не смогу убедить тебя, что делаю то, что лучше для нее. Я глубоко сожалею. Она твой сабмиссив. Я больше не буду вторгаться в чужие владения. У меня есть твое разрешение объяснить ей?

Шон дышал короткими, яростными вдохами. Он изо всех сил старался поставить потребности Калли выше своей гордости. Его раздражало всеми возможными способами, что он позволил Торпу даже поговорить с ней сейчас.

– Тебе не нужна целая ночь наедине с ней в спальне.

Торп пожал плечами.

– Может, это не для того, чтобы произнести эти слова. Это для того, чтобы я мог обнять ее и передать все, что я не могу ей сказать.

– У тебя есть

час. Потом она вся моя.

Он ворвался обратно в камбуз, захлопнув за собой дверь.

Калли уже выглядела так, словно знала, что вот-вот получит плохие новости, которые разобьют ей сердце. Шон поклялся, что сделает все возможное, чтобы собрать осколки и сделать ее целой.

***

– Мне нужно с тобой поговорить.

Торп протянул к ней свою большую руку, его влажные волосы все еще были зачесаны назад, щеки казались бледными после бритья. Несмотря на мрачное выражение лица, он был болезненно красив.

Калли знала, к чему это приведет. Она не могла не подслушать его разговор с Шоном с другой стороны двери. В ту минуту, когда намерение Торпа стало ясным, ее охватила глубокая печаль. Слезы жгли глаза, она смогла сохранить невозмутимое выражение лица. Тем не менее, она изо всех сил старалась подавить их. Все это время она смотрела на его руку, задаваясь вопросом… Если она не возьмет ее, он все равно разобьет ей сердце?

Наконец, он мягко приблизился к ней и вложил свою руку в ее.

– Пойдем со мной.

Она уперлась каблуками в пол.

– Ты собираешься бросить меня.

– Я собираюсь спасти тебя, – поклялся он, нежно потянув ее за руку.

– Нет!

– Не могла бы ты, пожалуйста, просто выслушать то, что я хочу сказать?

На этот раз он не приказывал ей. Он не использовал тот властный голос, чтобы требовать от нее повиновения. Она хотела бы, чтобы он это сделал, но нет. Вместо этого его голос дрогнул. Его голос звучал так, словно он сам разваливался на части.

У Калли не было возможности отказать ему.

Ошеломленная и распадающаяся изнутри, она позволила ему отвести себя в свободную спальню, где стоял старый компьютер. Ее мысли метались, пытаясь придумать способ удержать его от ухода. Боль от его ухода уже охватывала ее всю и распространяла изнуряющую агонию. Он был ее константой в течение четырех лет. Потерять его было все равно что потерять частичку себя.

Торп закрыл за ними дверь, затем подвел ее к кровати, сел и усадил к себе на колени.

– Не делай этого, – умоляла она. – Почему ты не можешь любить меня хотя бы немного?

Это прозвучало жалко в тот момент, когда слова слетели с ее губ, и она возненавидела свою слабость. Женщина, стоявшая за Калли Уорд и другими псевдонимами, была жесткой, никогда никому не позволяла проникнуть сквозь ее броню, не говоря уже о том, чтобы причинить ей боль. Где сейчас была эта женщина?

Исчезла. Глубоко влюблена. Погрязла в потере.

– Хотел бы я, чтобы все было так просто, – сказал он с болезненным сожалением. – Мне жаль.

Калли соскочила с его колен и встала на ноги. Она позволила себе влюбиться дважды, один раз в мужчину, который не мог ответить ей взаимностью. Так или иначе, она должна была взять себя в руки, собраться с силами и больше не умолять Торпа.

– Так вот оно что. Ты уходишь?

– Как только ты будешь в безопасности, да. Если все получится, к завтрашнему дню в это же время ты будешь свободна и снова станешь Каллиндрой Хоу.

И она так сильно этого хотела. Она хотела, чтобы весь мир знал, что она любила свою семью и никогда бы не причинила им вреда. Она хотела почтить их память. Но, черт возьми, она не была уверена, что это что-то значило бы без Шона рядом с ней… и Торпа с другой стороны.

– Не мог бы ты оказать мне одну услугу и сказать, где я потерпела неудачу. Что тебе нужно, чего я тебе не даю?

Торп выругался себе под нос, затем потянулся к ней, повалил ее спиной на кровать и придавил бедром. Она извивалась, гнев вспыхивал и заставлял ее бороться с ним всем, что у нее было.

– Все не так, черт возьми. Не могла бы ты лежать спокойно и позволить мне объяснить?

– Старая песня «это не ты, это я»? Пощади меня. – Она боролась с ним. – Дай встать.

– Две минуты, пожалуйста, – его голос дрогнул.

– Имеет ли это значение? Если тебе нужно, чтобы я сказала тебе, что твой уход не разобьет мне сердце, я солгу. Я люблю тебя достаточно сильно, чтобы сказать это. Просто… я не хочу слышать оправдания.

– Ты самая удивительная женщина, которую я когда–либо встречал. – Он уставился на нее сверху вниз, его серые глаза были такими пристальными, почти злыми от убежденности. – Не смей думать иначе. И не смей мне врать. Это тоже разбивает мне сердце. Если бы я был мужчиной, способным на преданность, которую ты заслуживаешь, я бы отдал ее тебе, Калли. Я бы отдал тебе все. Я бы открыл тебе свое сердце и… – Он оторвался, повернулся к ней спиной и провел рукой по лицу. – Но я не такой. Пожалуйста, позволь мне объяснить, почему?

Калли почувствовала, как ее сердце разлетелось на тысячу осколков. Ей хотелось разозлиться на него, возразить, ругаться и послать его к черту. Но было очевидно, что то, что мучило его, убивало изнутри. Он всегда был замкнутым, частью всех, кто его окружал, но все же один. Его способность отдаляться была одной из тех вещей, которые сделали его великим Мастером Подземелья.

– Ладно, – слезы горячей кислотой потекли по ее щекам. – Скажи мне.

Он снова повернулся к ней.

– Я хочу, чтобы ты знала то, о чем я никогда никому не рассказывал. Это единственный способ, которым я могу объяснить, что в моей жизни никогда не было более особенной женщины, и я никогда не забуду тебя.

– Каждое твое слово звучит так, будто ты любишь меня. Что бы это ни было, мы с этим разберемся. Мы сильны. Мы можем…

– Летом, когда мне было четырнадцать, я начал свои первые отношения Дом/сабмиссив. Мой отец работал. Моя мама была с друзьями, занималась благотворительностью, обедала… чем бы она ни занималась. Я застрял один в большом доме с нашей кухаркой и горничной. Для подростка Нара была горячей. На восемь лет старше меня, приехала из Бразилии. Я был влюблен в нее больше года.

Калли сглотнула. Она не хотела этого слышать. Не хотела. На каком-то уровне она понимала, что ему нужно это сказать. И это ей нужно будет понять позже, когда пройдет шок, и она заключит сделку с собой, чтобы найти его и попробовать еще раз – что бы она ни думала, это положит конец ее боли. Поэтому, как бы ей ни хотелось выскочить из комнаты, она просто кивнула.

– Продолжай.

– У моего отца было несколько журналов. Теперь я знаю, что они были на тему БДСМ. У меня были фантазии о том, чтобы связывать девочек и шлепать их с тех пор, как наступило половое созревание. Моя совесть говорила, что это неправильно. У хорошего парня не должно быть жестоких побуждений. Но это не остановило мысли. И эти фотографии доказали, что я был не единственным, кто чувствовал себя так. Они подпитывали мои мысли, как никогда раньше.

Он попытался превратить свое страдальческое выражение лица в печальную улыбку.

– Как это делают мальчики-подростки, когда им не с кем играть, они играют сами с собой. Нара нашла меня.

В голове Калли пронеслась тысяча вопросов. Неужели эта женщина отчитала его? Заставила его почувствовать себя грязным? Проболтался его матери?

– И что?

– Она держала в руке пару наручников и сказала, что если я захочу испытать свои фантазии, она научит меня.

– Она была сабмиссивом?

– В сексуальном плане она могла быть такой. Тем летом я начал учиться тому, как быть Домом. Это был рай для подростка.

– Ты удерживал ее?

Он издал низкий, горький смешок.

– В первые пять минут. Я шлепал ее, порол, хлестал. Она научила меня пользоваться кнутом, завязывать узлы, читать язык тела сабмиссива, предугадывать потребности, дисциплинировать, контролировать и манипулировать. Не было ничего, что я не мог бы с ней сделать. Ничего.

Калли моргнула, глядя на него.

– Ты занимался с ней сексом?

– О, да. Очень много. Практически во всех смыслах, какие только можно придумать.

В четырнадцать лет?

– Митчелл… Она воспользовалась тобой.

– Я не был жертвой. Я был очень добровольным участником. Она дала мне образование, которого я жаждал. Сейчас я этим не горжусь. В то время мне завидовали мои друзья. – Он покачал головой. – К шестнадцати годам я был ростом шесть футов один дюйм и мог отрастить приличную бороду. Никто не спрашивал о моем возрасте, поэтому она отвела меня в мой первый клуб. Мне это нравилось. Она была эксгибиционисткой, и я не возражал. Я начал учиться у других Домов. Игра с иглами, игра с огнем, игра с кровью, игра с дыханием – она хотела этого. Она даже позволяла резать ее. И менажи. Очень много. Ей нравилось, когда я приглашал друзей или брал ее с собой в чей-нибудь дом.

Эта женщина надругалась над ним. Конечно, подросток не увидел бы это так, но он никак не мог быть готов ко всему этому. Один только секс требовал эмоциональной зрелости. БДСМ-отношения еще больше. Оглядываясь назад, Калли была не слишком готова переспать с Холденом в шестнадцать лет. После этого она чувствовала себя виноватой и грязной – и это было с парнем, которого, как ей казалось, она любила.

О боже.

– Ты любил ее?

Торп тяжело вздохнул, в этом звуке было столько раскаяния.

– После четырех лет совместной жизни и сексуальных приключений по всему Восточному побережью я так и думал. Сразу после того, как мне исполнилось восемнадцать, я увидел колледж на горизонте. Я знал, что мне придется уехать из дома, и мысль о том, чтобы обойтись без Нары, убивала меня. Все дело было в гормонах и подростковой тревоге.

– Примерно за две недели до моего отъезда она позвонила мне поздно вечером. Как я делал много раз, я улизнул, и мы встретились на какой-то ролевой вечеринке. – Торп судорожно вздохнул. – После сцены и секса я наконец набрался смелости сказать ей, что люблю ее. Она никогда не была из тех, кто занимается любовью, обнимается или проявляет привязанность. Она даже не очень любила целоваться. Я просто думал, что она такая.

Эта ужасная женщина использовала его. Как он мог вообразить, что любит ее? Потому что он был молод, растерян и не знал ничего лучшего. Ее сердце потянулось к Торпу. Ей так сильно хотелось прикоснуться к нему и сказать, что это не его вина, но она чувствовала, что он еще не закончил.

– В любом случае, я попросил ее уехать со мной. Нара рассмеялась. Просто упала на пол, истерически хихикая. Она назвала меня глупым мальчишкой. Сказала, что в основном меняла мне подгузники последние четыре года, и с нее хватит. По ее словам, я был слишком глуп, чтобы знать, что любви не существует, существует только секс. Затем она сказала, что мне лучше больше не путать эти два понятия, потому что мне еще многому предстоит научиться. Очевидно, мой отец был лучшим трахальщиком.

Калли ахнула. Шок ошеломил ее, толчок в сердце, скрутило желудок. Она не могла дышать.

– Нара и твой отец?

– Да, по-видимому, он нашел ее в деловой поездке в Рио и нанял. Моя мать не была покорной и сказала ему, что если он хочет сделать «это», ему нужно найти кого-то другого. Так он и сделал. Он сделал Нару своей любовницей и хорошо ей платил. Но он много путешествовал, и она злилась, что осталась одна после того, как он пообещал показать ей мир. Я был ее местью.

Это было бы ужасным ударом по духу подростка. Едва став мужчиной, он, должно быть, был раздавлен ее жестокостью. Знать, что она использовала его снова и снова, чтобы отомстить кому-то другому…

Калли чувствовала себя глупо из-за того, что Холден ее обманул, и из-за этого почти десять лет никому не доверяла. И ее бывший парень не был порочным, просто жадным и беспринципным. Нара сделала все возможное, чтобы уничтожить Митчелла на всю оставшуюся жизнь.

– Мне так жаль. – Она встретилась с ним взглядом, желая, чтобы он понял, что она никогда бы так с ним не поступила. – То, что она сделала с тобой, непростительно. Ты должен знать, что я бы никогда…

– Я еще не закончил.

Торп явно пытался держать себя в руках.

Она не была уверена, что сможет услышать больше. Если бы не он, она бы так и сделала. В каком-то смысле она понимала, как ужасно было терпеть такой яд, а потом держать все это внутри. Она знала одиночество, никогда не чувствовала себя цельной.

– Я слушаю.

– Я столкнулся с отцом за день до того, как уехал в колледж. Он был в ярости из-за того, что я прикоснулся к его «собственности», и сказал мне, что я заслужил каждую частичку своей сердечной боли. Он издевался надо мной за то, что я думал, что влюблен. По его мнению, извращенцы вроде нас на это не способны.

– Это ужасно. И неправильно! Возможно, ты никогда не скажешь мне этих слов, но я знаю, что ты любишь меня. Ты присматривал за мной, заботился, рисковал своей жизнью ради меня...

– С понимающим блеском в глазах мой отец спросил меня, если бы я знал, что Нара играет со мной, я бы все равно трахнул ее? Он точно знал, каким будет мой ответ. И он был прав. Я мог бы быть более осторожным, но…

– Ты был молод.

Торп пожал плечами, будто отказывался оправдываться этим.

– После этого я пошел в свою комнату. На следующий день он бросил Нару и отправил ее обратно в Бразилию. Мы с ним больше не разговаривали до похорон моей матери пять лет спустя.

Еще больше слез потекло по ее щекам. Как Торп мог быть даже отдаленно теплым или сострадательным после всего этого? Потому что его душа была прекрасна. Как она могла заставить его увидеть это?

– Ты когда-нибудь восстанавливали свои отношения с ним?

– Нет. – Торп посмотрел вниз, сжав челюсти и кулаки. – Он пришел на мою свадьбу и сказал мне на приеме, что я был идиотом, женившись на милой девушке, потому что она мне скоро наскучит, и я либо уйду, либо разведусь с ней – или и то, и другое. И если бы я остался, я был бы таким же несчастным ублюдком, каким он был в течение тридцати лет. Я пригласил его, потому что Мелисса умоляла меня зарыть топор войны в качестве свадебного подарка ей, но я ненавидел его.

– Ты никогда не рассказывал своей бывшей жене о Наре?

– Нет, – он покачал головой. – Она была бы в ужасе. Она была из шумной итальянской семьи, саркастичной и страстной, но очень ванильной. Я не занимался БДСМ со времен Нары. Я поклялся отказаться от этого, но гребаная потребность никуда не делась. Мы отдалялись друг от друга, потому что я не мог сказать ей эти три слова. Я подошел к ней, чтобы узнать, не согласится ли она попробовать легкую сцену. Я так сильно жаждал этого. Она ушла той ночью и через неделю вручила мне документы о разводе.

– Что за сука, – пробормотала она.

Он пожал плечами.

– Я напугал ее. Наш секс был в лучшем случае прохладным, и теперь она знала почему. Она поклялась, что если я когда-нибудь попытаюсь отшлепать ее или связать, она выдвинет обвинения. Я не мог изменить то, как она была настроена, не больше, чем она могла изменить то, кем был я. Хуже всего для меня было знать, что отец был прав насчет нашего брака. Поэтому после разрыва я изменил всю свою жизнь и отдался своей зависимости. Я уволился с поста биржевого маклера и переехал из Манхэттена. Однажды я был в Далласе в деловой поездке, и мне там понравилось. Я переехал туда и купил «Доминион» на свои сбережения. Мой отец умер шесть месяцев спустя, и я унаследовал больше денег, чем знал, что с ними делать. Так что я вложил кучу денег обратно в бизнес и сделал его делом своей жизни. Думаю, что я был совершенно оцепеневшим в течение многих лет. – Он сделал прерывистый вдох. – А потом пришла ты…

Торп обхватил ее щеку, и она сжала его руку.

– Спасибо, что доверил мне свою историю. Тебе не нужно было говорить мне, но я знаю, что ты сделал это, чтобы помочь мне.

И когда ей будет меньше больно, возможно, она будет более благодарна.

– Никогда, никогда не думай, что ты недостоин. Ты спас меня, Митчелл Торп. Ты напомнил мне, каково это – снова принадлежать чему-то. Ты придал мне сил. Даже если ты не можешь в этом признаться, ты подарил мне любовь.

Она снова расплакалась и Торп проглотил комок.

– Я буду скучать по тебе больше, чем могу выразить словами.

– Ты позволяешь им победить, твоему отцу и Наре, – не удержалась она от замечания. – Они причинили тебе боль десятилетия назад, но ты позволяешь им держать тебя в страдании. Мне не нужны слова, если ты не можешь их произнести. Просто не надо…

– Шшш. – Он накрыл ее губы пальцем. – Они победили давным-давно. Уход – это мой способ не позволить им причинить тебе боль. Я защищаю тебя. Позволь мне. Это единственный способ показать тебе, что здесь есть. – Он постучал себя в грудь. – Когда я уйду, расскажи Шону мою историю, если тебе нужно. Прежде всего, будь счастлива с ним.

Торп разорвал ее душу на куски, и все же Калли просто хотела обнять и успокоить его. Она хотела подарить ему свою любовь. Но если ему нужно будет незаметно ускользнуть, она позволит ему. Это был единственный способ, которым он позволил бы ей показать ему, что она любит его достаточно сильно, чтобы пожертвовать.

– Я, как никто другой, понимаю, почему иногда ты просто не можешь остаться. – Она едва выговорила эти слова сквозь слезы. – Я буду думать о тебе каждый день. Я буду счастлива с Шоном, потому что я люблю его. Но я также всегда буду любить тебя. И как бы то ни было, я думаю, что у тебя большое сердце, которым любой был бы счастлив поделиться. Постарайся обрести хоть немного покоя.

Торп наконец не выдержал и прижал ее к себе, тихо всхлипывая ей в плечо. Они сидели так, казалось, несколько часов, дыша вместе, запоминая друг друга, оплакивая то, чего не могло быть. Он впился пальцами ей в спину и прижал ее нос к своему плечу. Несмотря на дискомфорт, она не могла отпустить его.

Шон, наконец, приоткрыл дверь.

– Милая?

Калли шмыгнула и кивнула ему. Пришло время. Им с Торпом больше нечего сказать друг другу. Он нежно поцеловал ее в лоб и прошептал последнее слово.

– Прощай.

Глава 20

Над озером забрезжил рассвет, горы тянулись к небу и все еще скрывали золотой шар солнца. Свет просачивался над вершинами, и все выглядело таким мирным. Калли знала, что этот день, скорее всего, будет адом.

В идеальном мире они бы нашли машину, тихо поехали в местное отделение ФБР в Вегасе и позвонили боссу Шона. Они изучат все улики, узнают, что она не виновна в убийстве, пока выясняют, кто виновен. Тогда власти арестовали бы этого человека или людей, и она смогла бы снова начать жить по-настоящему.

Но ее жизнь никогда не была идеальной. Что бы ни говорил Шон, она ожидала худшего. И даже если бы опасность никогда не пришла, Торп все равно ушел бы.

В любом случае, сегодня она проиграет.

Шон пришвартовал лодку в тягостном молчании, время от времени поглядывая на Торпа, который стоял в двух футах позади нее молчаливым стражем. Все их сумки стояли у ее ног. Никто не сказал ни слова.

Плавучий дом нырнул к берегу, толкнув резиновый бампер на причале, прежде чем скользнуть на место. Шон заглушил двигатель и выпрыгнул, чтобы привязать лодку. Как только все было закреплено, он подошел и перекинул ее рюкзак через плечо. Затем он взял свой собственный, пристально посмотрел на сумки Торпа, взял Калли за руку и повел на берег.

Ничто не могло бы красноречивее сказать, что Шон больше не считал Торпа партнером. Калли посмотрела через плечо на каменное лицо Торпа, когда он схватил свой рюкзак и последовал за ней.

– Я уже позвонил Вернеру. Он должен быть здесь со своим грузовиком с минуты на минуту. Он согласился отвезти нас на окраину города. Оттуда мы можем взять такси, – сказал ей Шон.

– Дай мне позвонить Элайдже, – возразил Торп. – Вполне возможно, что его джип все еще стоит на стоянке «Уолмарта». Прошло всего тридцать шесть часов.

– Мне не нужна твоя помощь, – прорычал Шон.

– Нужна, пока Калли не будет в безопасности. Неразумно ждать такси на углу улицы, как легкая мишень.

Шон выглядел так, словно взвешивал свою ярость против здравого смысла.

– Отлично. Позвони ему.

Торп отступил в сторону, достал свой одноразовый телефон и отвернулся. Через несколько секунд он уже вел негромкий разговор, который Калли не могла расслышать. Она чувствовала, как злится Шон, когда он начал спускаться по грунтовой дороге, ожидая, когда владелец плавучего дома заберет их.

– Не делай этого. Его демоны больше, чем ты можешь себе представить. – Она послала ему умоляющий взгляд. – Просто отпусти это. Для меня.

– Он причинил тебе боль. Я думал, он поможет исцелить тебя, но он оставляет зияющую дыру в твоем сердце.

– Со мной все будет в порядке, – заверила она. – Это не сломает меня и не убьет. Всегда будет больно, не буду лгать. Но ты и я? Мы будем счастливы. Мы найдем способ.

Сжав губы, Шон снова обратил внимание на широкую бетонную дорогу и фары подпрыгивающего на ней пикапа. Торп закончил разговор и присоединился к ним.

Старик остановил грузовик возле причала и выскочил из кабины неожиданно быстрым шагом.

– Бросьте сумки на заднее сиденье и скажите мне, куда вы хотите ехать. Мы должны сделать это быстро. Вчера ко мне в кабинет заходили какие-то военные и спрашивали о тебе. Я сказал им, что ничего не знаю, наглые ублюдки. Но я не уверен, что видел их в последний раз.

Страх глубоко и сильно пронзил сердце Келли. Они с Шоном обменялись взглядами, затем она посмотрела на Торпа, который носил свою решимость, как броню. Ни один из них не позволил бы, чтобы с ней что-то случилось; они бы сначала отдали свои жизни. И она ни за что не сдастся без боя. Она собиралась наконец начать жить или умереть.

– Сколько их было? Как они выглядели? – спросил Шон.

– Двое парней. Один старше, другой моложе. Оба были одеты в какую–то модную униформу с дурацкими маленькими французскими шляпами

Страх превратился в ужас.

– Ты имеешь в виду береты?

– Форма была серо-голубая? – спросил Торп.

Вернер перевел взгляд с одного на другого.

– Да.

Шон обнял ее и сделал все возможное, чтобы успокоить. Ее враги приближались. Она хотела быть храброй и посмотреть правде в глаза – и она это сделает. Но она, казалось, не могла унять дрожь.

– Пошли.

Он повел ее к грузовику.

Как только они закинули багаж на заднее сиденье, Калли последовала за парнями к пассажирской двери и взяла свой рюкзак. Она не могла рисковать повредить яйцо или снова потерять SD-карту, спрятанную внутри. Этот диск был ключом к ее будущему. Они искали способ скопировать файл или сделать резервную копию где-нибудь еще, на всякий случай. Но, кроме как сохранить его на жестком диске Вернера, они не нашли средств. На борту не было Интернета или какого-либо другого устройства хранения данных.

Вернер скользнул на водительское сиденье. Торп уселся с другой стороны, скользнув на середину сиденья. Его колени, черт возьми, почти прижались к груди. Ему больше некуда было их положить.

Выглядя так, словно он предпочел бы есть грязь, Шон забрался рядом с ним, пока они не сели, сжав свои широкие плечи и тесно прижав бедра. Он притворился, что Торпа не существует, и положил ее рюкзак на половицу между своими ногами, затем протянул руку, чтобы помочь ей.

– Давай. Сядь ко мне на колени.

Она поставила ногу на подножку и забралась внутрь, изо всех сил стараясь устроиться на бедрах Шона. Свернувшись калачиком у его груди, она обнаружила, что ее чувства переполнены двумя мужчинами, которых она любила. Их ароматы смешались, давление их тел быстро согрело кабину в это холодное утро. Она так скучала по этому, когда пыталась заснуть прошлой ночью.

Калли задумалась, не в последний ли раз она чувствует себя хоть немного целой.

Как только Шону удалось закрыть пассажирскую дверь, Вернер тронулся с места, направляясь в великолепный восход солнца, разливающийся по Неваде. Пустыня выглядела спокойной. Лучше всего было то, что никто не мог тайно следовать за ними здесь, в глуши. Спрятаться негде. Поэтому Калли попыталась погрузиться в этот момент и отбросить все тревоги в сторону. Ничто из этого не поможет ей сегодня. Но они продолжали тесниться. К тому времени, когда она сегодня вечером ляжет спать, все, скорее всего, будет по-другому.

Или она будет мертва.

– Элайджа говорит, что его джип все еще у «Уолмарта», – предложил Торп. – Он ждал возвращения своей жены, прежде чем отправиться туда, а это произойдет только через несколько дней. Он говорит, что он наш на все время, если понадобится.

Шон не сказал ни слова, просто кивнул. Ей действительно хотелось, чтобы он не был так зол, и она подозревала, что дело не только в том, что Торп причинил ей боль. Шону тоже было больно.

– Спасибо, – мягко сказала она.

– По крайней мере, это я могу сделать, – ответил Торп с нажимом.

Остальная часть поездки прошла в тишине. В это раннее утро движение было минимальным. Скоро дороги будут запружены пассажирами, но пока они добрались до сетевого магазина, остановившись лишь на одном светофоре.

Оказавшись на стоянке, они выудили ключи из магнитного держателя за рулем и запихнули большую часть своих сумок из грузовика в заднюю часть джипа. Шон запрыгнул на водительское сиденье, наблюдая за парковкой вокруг них в поисках какой-либо активности. Но там было совершенно пусто, если не считать нескольких сотрудников. Калли жестом указала Торпу на переднее сиденье, затем забралась со своим рюкзаком на заднее, жалея, что не может свернуться калачиком и уснуть. Она не спала всю ночь, даже когда Шон задремал, обняв ее, словно защищая. Она скучала по тому, кто был второй половиной ее души.

Чего бы она только не отдала за то, чтобы с Торпом все было по-другому и чтобы сегодня все сложилось правильно…

Шон посмотрел на нее на заднем сиденье.

– Надеюсь, мы сможем поехать прямо в местное отделение и проводить тебя, чтобы увидеть ОСА.

– ОСА? – спросила она.

– Ответственного специального агента. Как только мы это сделаем, перезвоним в офис в Далласе и…

У Торпа зазвонил телефон. Они все замерли. Никто, позвонивший ему в шесть тридцать утра, не собирался пытаться связаться с ним для дружеской беседы.

– Кто это? – рявкнул Шон.

– Логан.

– Включи его на громкую связь.

Торп нахмурился, но сделал то, что требовал Шон.

– Привет, чувак. Что у тебя есть?

– Немного больше информации, и ничто из этого не кажется белым и пушистым. Элайджа наконец–то смог прислать мне изображение с камеры безопасности, на котором чувак выслеживает Калли в аэропорту… Кстати, как она?

Она улыбнулась. Калли не понаслышке знала, что у Логана тяжелая рука, но он также доказал, что является верным другом.

– Я в порядке. Спасибо. Как ты и Тара?

– Все хорошо. Не беспокойся о нас. Парень в аэропорту, помнишь? Его зовут Джеймс Уитни. Тебе это ни о чем не говорит?

– Нет. – Она никогда в жизни этого не слышала. – А должно?

– Не уверен. Тара покопалась, но ей трудно многое найти. Ему двадцать девять, и он из какого-то захолустного городка в Алабаме. Ветеран войны в Ираке. Он вернулся домой и обнаружил, что его жена и ребенок ушли. Из-за его посттравматического синдрома и антиправительственных бредней большинство соседей считали его сумасшедшим. Он был арестован за пьянство, хулиганство и незаконное хранение пистолета, но обвинения не подтвердились. Около трех лет назад он исчез из поля зрения. Ходят слухи, что он присоединился к какой-то группе наемников. Это все, что у меня сейчас есть. Но здесь что-то есть. Я это чувствую.

Калли сделала глубокий вдох. С чего бы этому Джеймсу Уитни иметь с ней что-то общее? Он был едва ли намного старше ее, когда ее семья была убита.

– Я не понимаю.

– Я тоже. Но здесь есть ответ. Мы продолжим поиски. Вам нужно что-нибудь еще?

– Нет, спасибо.

Логан ничего не мог сделать для нее из Лафайетта.

– Нужно, Эджингтон, – заговорил Шон. – Шон Маккензи на проводе.

– И что?

– Если моя саба когда-нибудь снова придет к тебе, желая исчезнуть, вежливо отошли ее обратно ко мне.

Логан прочистил горло.

– Я пытался помочь. У меня не было всей информации. Извини, чувак.

На этом они закончили разговор. Шон поехал на северо-восток, пока Калли старалась не грызть обломанный ноготь и не представлять себе худшее.

– В этой головоломке миллион кусочков, и я этого не понимаю, – наконец сказала она, ее голос был напряжен от нарастающей паники.

– Я не знаю, почему этот персонаж Уитни охотился за тобой в аэропорту Вегаса. Но если он был одет в ту же униформу, что и пожилой мужчина, который приходил к тебе домой незадолго до убийства отца, они могли быть в сговоре, – размышлял Шон. – В конце концов, Вернер только что сказал, что к нему приходили двое полицейских в форме, один старый, один молодой.

– Вот о чем я думал, – вмешался Торп. – И если они связаны с какой-то группой наемников, возможно, они хотели, чтобы исследования Асланова помогли им стать лучше или что-то в этом роде.

Да, в этом был какой-то извращенный смысл.

– Но убивать невинных мужчин, женщин и детей?

– Жадность делает странные вещи с людьми, милая, – заметил Шон. – Я работаю следователем по уголовным делам уже десять лет. Я видел несколько ужасных примеров.

Как чертовски трагично. Ее отец всего лишь пытался сделать что-то хорошее для мира, а вместо этого запустил цепочку убийств, включая свое собственное, и перевернул ее жизнь вверх ногами.

– Сколько времени потребуется ФБР, чтобы прочитать все на SD-карте, провести расследование и арестовать людей? Недели? Месяцы?

Шон не ответил.

– Годы?

– Мы не знаем, к чему это приведет, Калли. Ты будешь свободна от любого участия. – Он сделал паузу. – Возможно, тебя могут поместить в программу защиты свидетелей. Если это случится, я буду с тобой.

Сердце Калли остановилось. Она провела десять лет, будучи кем-то другим. Она больше не хотела этого. Наконец–то пришло время снова стать Каллиндрой Хоу, чтобы похоронить память о своей семье. Жить той жизнью, на которую надеялась ее мать.

И если федеральное правительство заставит ее скрываться… Она смотрела фильмы и читала книги. Калли уже знала, что ей никогда больше не позволят связаться с Торпом. Это подвергло бы их обоих опасности.

– Нет. Должен быть другой способ. Я не буду этого делать. Я лучше умру.

Шон уставился на нее в зеркало заднего вида. Торп обернулся и свирепо посмотрел.

– Я не позволю тебе, – огрызнулся Шон.

– Поддерживаю, – добавил Торп.

Они настороженно посмотрели друг на друга, прежде чем Шон снова перевел взгляд на дорогу. С началом часа пик движение на дорогах начало оживляться, и они подъехали ближе к центру города.

– Ты знаешь кого-нибудь заслуживающего доверия в офисе Вегаса, кому ты можешь позвонить? – спросил Торп. – Дай им знать, что мы едем. Или еще лучше, может быть, они могут послать кого-нибудь, чтобы сопровождать нас, на всякий случай.

Лицо Шона напряглось.

– Агенты, с которыми я работал пару лет назад, переведены или уволены. Не уверен, кому я могу доверять.

– У тебя были вопросы по поводу решений в офисе в Далласе, – признал Торп. – Но обязательно ли это означает, что кто-то здесь хранит секреты?

– Может, и нет… Но я не могу сказать наверняка.

– Но мы уже знаем, что убийцы следуют за нами по пятам от Вернера, – возразила Калли. – Никто в ФБР не застрелит нас насмерть.

– Нет, – согласился Шон. – Но есть вещи и похуже, чем быть застреленным. Вот что меня беспокоит.

– Ты имеешь в виду, кого-то продажного?

Торп выглядел напряженным и задумчивым.

– Да. Но, возможно, я веду себя как параноик. – Он вздохнул. – У меня есть путь к отступлению, если он нам понадобится, так что я позвоню.

Шон съехал с дороги на стоянку ресторана быстрого питания. Когда пассажиры начали объезжать здание на своих автомобилях, ожидая кофеина, он подъехал к краю стоянки и не выключил двигатель.

– Ждите здесь.

Он выскочил с телефоном в руках, пристально глядя на экран и что–то набирая. Мгновение спустя он прижал телефон к уху. Разговор длился меньше тридцати секунд. Затем Шон побежал обратно к машине. Он бросил свой телефон на асфальт, и тот разлетелся на осколки.

Калли ахнула.

– Что…?

Шон выехал со стоянки и свернул обратно на автостраду, подрезав небольшую малолитражку.

– Как только я представился, ОСА взял трубку. Этого не должно было случиться. Он потребовал, чтобы я привел тебя, Калли. Я не буду этого делать.

Ее сердце застряло в горле.

– Как будто он хочет арестовать меня?

– Он назвал это «допросом», но что-то не так. Он спросил, что мы делали в Вегасе последние тридцать шесть часов. Он знал, что ты со мной. Он знал, что я делал покупки в том «Уолмарте» и что оттуда мы взяли такси. А это значит, что он может даже знать, что мы в этом джипе.

Шон лавировал в потоке машин и выезжал из него.

– Я выкинул телефон, чтобы он больше не мог отследить сигнал, на случай если они его запеленговали.

– Должен ли я сделать то же самое? – спросил Торп.

– Не повредит.

Шон напряженно кивнул.

Торп опустил стекло и без колебаний выбросил мобильник на автостраду.

– Что теперь?

– Нашим единственным спасением было то, что они не смогли узнать у таксомоторной компании, куда именно они нас отвезли. Они все еще занимались бумажной работой, чтобы получить информацию. Мы должны бросить этот джип и найти такси.

– Тогда нам, вероятно, следует вернуться к Стрипу, – предложил Торп.

– Да.

Напряженно сжав губы, Шон перестроился в другой ряд и последовал по указателям в сторону туристического района Вегаса.

– Это, вероятно, займет двадцать или тридцать минут или около того. Зависит от пробок.

– Куда мы поедем, когда поймаем такси? – спросила Калли. – Это прекрасно – исчезнуть в анонимном транспорте, но куда мы скажем ему отвезти нас, если не в местное отделение? Местную полицию?

– Нет, – немедленно ответил Шон. – ОСА просто ворвется и заявит о своей юрисдикции, а затем мы вернемся к тому, с чего начали. Должен быть другой способ освободить тебя. Кому еще нужна информация на этом диске?

Калли откинулась на спинку сиденья, стараясь не поддаваться панике. Если Шон не знал, к кому обратиться, она боялась, что они обречены.

– Может, Логан мог бы получить документы для нас, чтобы покинуть страну.

– Боюсь, что если убийцы выследили нас до озера Мид, они могут последовать за нами куда угодно. Судя по тому, как они действуют, не думаю, что у них есть ограничения. Они пойдут куда угодно и сделают что угодно ради исследования.

– Но ты сказал, что мой отец сжег его.

– Мы это знаем, – напомнил Торп.– Они нет.

– Так, если мы найдем способ сообщить, что исследования больше не существует, может, они оставят меня в покое?

Это звучало ужасно оптимистично, но в глубине души Калли все еще надеялась, что Шон тоже в это верит.

– Нет, – усмехнулся он. – Ты все еще кое-что знаешь об этих людях и о том, чего они хотят. У тебя все еще достаточно доказательств, чтобы предположить, что они убили твою семью и Аслановых. И ты единственный свидетель, который может связать и Уитни, и старшего ублюдка, с которым он работает, с этим заговором. Они убьют тебя в мгновение ока, чтобы похоронить свои скелеты.

Он прав. Калли с трудом дышала. Она не умрет из-за жадности, из-за исследований, которых больше не существует, чтобы сохранить грязную тайну.

Затем ее осенило решение – такое простое и эффективное. Она схватила свой рюкзак и порылась в нем, вытаскивая косметичку.

– Как только мы найдем такси, я думаю, что знаю, куда ехать.

***

Шон начал задаваться вопросом, не сошла ли Калли с ума. Она сидела на заднем сиденье, прихорашиваясь, тщательно нанося тушь с помощью ручного зеркальца, затем приглаживая волосы маленькой щеточкой.

– Ты выглядишь прекрасно, милая, но я не думаю, что сейчас время беспокоиться об этом.

Бросив взгляд направо, он увидел, что Торп выглядит таким же растерянным, как и он сам.

– Это идеальное время. Я собираюсь произвести большой фурор.

Она порылась в рюкзаке и вытащила черные леггинсы и простую красную рубашку с V-образным вырезом. Она переоделась из старой одежды в новую, затем сменила теннисные туфли на черные сандалии.

Каким-то образом она заставила одежду, которая пять минут назад была скомкана в комок, выглядеть идеально.

– Почему? – потребовал Торп. – Что ты задумала?

Калли покачала головой.

– Я все еще прорабатываю детали. Посади меня в такси. Увидишь.

– Ты должна ввести меня в курс дела. В конце концов, у меня есть опыт в том, чтобы ускользать от плохих парней, – иронично сказал Шон.

– Я доверяла тебе последние тридцать шесть часов. Теперь пришло время тебе сделать то же самое для меня.

Вздыхая и ворча, Шон продолжал двигаться на северо-запад, в сторону центра города. Движение определенно набирало обороты теперь, когда было уже больше семи утра, они замедлились до скорости, с которой он ехал бы по жилой улице, направляясь на север по I–515. Чертов бардак.

Осталось десять минут, максимум. Тогда они могли бы исчезнуть в такси, затеряться в море людей, и, надеюсь, какой бы дьявол ни был в голове Калли, он спасет положение.

Еще один взгляд в зеркало заднего вида встревожил его. Два черных седана сзади и справа. Они появились несколько минут назад – вместе с множеством других машин. Но эти… Каждый раз, когда он менял полосу движения, то же самое делали и седаны.

Волосы у него на затылке встали дыбом, и Шон замедлился. С таким количеством машин это было нетрудно. Полоса движения рядом с ним двигалась чуть быстрее. Но черный седан тоже замедлил ход.

Выругавшись, Шон снова перестроился в другой ряд, оказавшись прямо перед темной машиной. Он взглянул в зеркало заднего вида, надеясь увидеть, как кто-то болтает по телефону, женщина накладывает тушь или кто-то читает сообщения – что-нибудь, что говорило бы, что водитель на самом деле не обращал на них внимания. Вместо этого он увидел двух мужчин в незнакомой униформе, один красивее другого. Он напрягся.

– В чем дело? – спросил Торп.

Шон на самом деле не хотел с ним разговаривать, но Торп был еще одним оружием и более мускулистым. Сейчас ему это было нужно больше, чем обида.

– У нас гости. Калли, ты разработала свой план?

– Мне нужно позвонить по телефону. Ни у кого из вас больше нет телефона?

– Они уничтожены.

Торп выглядел мрачным.

– Продолжай добираться до такси. Я придумаю, что можно сделать.

Справа появилось окно. Он прибавил скорость и включил поворотник, делая вид, что собирается перестроиться на полосу слева. В последний момент он резко вывернул руль вправо, подрезав внедорожник, затем выехал с трассы.

Другая машина ударила по тормозам, шины завизжали, а затем последовала за ними с пандуса.

– Черт, – сказал Торп, поворачиваясь, чтобы посмотреть в заднее стекло.

Что получилось в итоге: Шон лавировал в потоке машин, меняя полосы движения, выезжая на желтый свет, пытаться оторваться от хвоста.

Черный седан просто проехал на красный и продолжил движение, стреляя из полуавтомата в окно.

– Господи, они могут убить кого угодно!

Шон выругался, радуясь, что пули пролетели мимо.

– Мы скоро должны выйти на Стрип. Если я не смогу избавиться от хвоста, у нас не будет времени забрать наш багаж из багажника. Калли, передай Торпу свой рюкзак. Как только я остановлю джип, все вылезайте и бегите.

Калли кивнула ему с заднего сиденья. Помимо того, что она накрасила ресницы тушью, она обвела свои ярко-голубые глаза фирменной черной подводкой. Ее глаза выделялись на бледном лице, оттеняемые только красным блеском на губах. Сейчас было не время замечать, насколько она красива, но он ничего не мог с собой поделать. Она выглядела особенно прелестно со своим нежным лицом, полным решимости. Черт возьми, он действительно безумно влюблен.

Когда Шон мчался по Тропикана-авеню, он также понял, что найти место, чтобы бросить джип на полосе, может быть непросто. Время импровизировать.

Шон свернул направо на бульвар Лас-Вегас, как только смог, радуясь, что движение было не слишком интенсивным. Когда он увидел указатель на бульвар Лас-Вегас, то резко повернул направо на край полосы. Визг шин позади подсказал ему, что седан делает все возможное, чтобы последовать его примеру.

– Куда, черт возьми, ты собрался? – рявкнул Торп.

– Ищу место, где можно оставить джип и поймать такси, – мрачно сказал он.

class="book">К счастью, движение в туристических районах в этот час было не таким интенсивным. Мимо проносились случайные машины и такси. Некоторые тусовщики с похмелья возвращались по дороге в свои отели.

Великолепие Белладжио бросилось ему в глаза, знаменитое шоу фонтанов простаивало в это раннее утро. Он проехал по относительно пустой боковой улице, ведущей к отелю, мимо стоящих уличных фонарей, которые должны были быть очаровательными. Через заднее пассажирское окно он мельком увидел фальшивую Эйфелеву башню, которая всегда заставляла его закатывать глаза, – и черный седан, направлявшийся к повороту, примерно в тридцати секундах позади. По крайней мере, на данный момент они прекратили стрелять.

Он взревел под навесом и посмотрел направо, мимо топиариев. Несколько стоявших на холостом ходу такси, автобус, полный измотанных гуляк, уезжающих в аэропорт, и несколько парковщиков, слоняющихся вокруг.

В ту секунду, когда машина, дрожа, остановилась, они все выскочили и захлопнули двери.

Шон бросил ключи служащему и сверкнул своим значком.

– Чрезвычайная ситуация. Я вернусь. Припаркуй его сейчас же!

– Да, сэр, – ответил молодой человек.

Он схватил Калли за руку, когда они побежали к отелю, обыскивая очередь такси и молясь, чтобы его инстинкты были верны. Бинго! В стороне от ряда арендованных автомобилей он заметил такси с выключенным светом и пожилым мужчиной, дремлющим на переднем сиденье. Он постучал в окно.

Мужчина вздрогнул и с сердитым видом поправил свою бейсболку.

– Ты что, читать не умеешь? Я не на дежурстве.

– Это вопрос жизни и смерти. Пожалуйста.

Калли прижалась лицом к стеклу, и, возможно, она также придвинула свою грудь немного ближе к окну.

Когда Шон показал свой значок, ему захотелось заскрежетать зубами, но, по крайней мере, парень больше не хмурился.

– Здесь тысяча долларов наличными, если ты вытащишь нас отсюда в ближайшие десять секунд. – Торп полез в карман и вытащил пачку банкнот. – И держись подальше от камер.

Водитель выпрямился и открыл двери. Они все набились внутрь, таксист выехал.

– Куда едем? – спросил он.

Шон посмотрел на Калли, которая сползла на пол. Он не хотел думать о том, как там было грязно, но, к ее чести, она даже не моргнула, просто поставила их безопасность выше возможных микробов. Чтобы спрятаться, ему пришлось низко пригнуться на сиденье и склонить голову. Торп откинулся на спинку кресла, опершись локтем на бугристую обивку. Надеюсь, они были достаточно спрятаны, чтобы любой проезжающий мимо не заметил их.

– Где ближайшая телестанция? – спросила она водителя.

– Что? – Торп закричал на нее. – Ты собираешься обратиться к прессе?

– О, милая, – начал Шон с ноткой предупреждения. – Не думаю, что…

– Выслушайте меня. Яйцо может подтвердить мою личность. Поскольку их все еще существует так мало, владельцы всех оставшихся предметов могут быть проверены. То, что находится на SD-карте, может доказать, что я ни в чем не виновата. Это прекратит бюрократическую волокиту. Больше не нужно прятаться.

– Ты делаешь себя еще большей мишенью, – запротестовал Шон. – Нет.

Она покачала головой, ее темные волосы рассыпались по плечам и коснулись рук.

– Тот, кто искал меня, хочет получить ту часть исследования, которой больше не существует. Мы предадим огласке тот факт, что мой отец сжег его. И тот, кто прикончил всех остальных и теперь охотится за мной, хочет сохранить свои грязные дела в секрете. Разоблачив все это, убив меня, больше ничего не похоронишь. Это только привлечет внимание к их проступкам. Как только мир узнает, что я жива и что случилось…

– Будет безумие в средствах массовой информации, – закончил за нее Торп. – Ты будешь в таком центре внимания, что они не посмеют.

– Именно.

– Это чертовски умно. – Шон не мог не улыбнуться ей. – Шалунья.

– Так где же эта телестанция? – спросила она таксиста, который выглядел совершенно сбитым с толку их разговором.

– Меньше чем в миле отсюда по дороге. Это KSNV, филиал NBC. Этого хватит?

– Идеально. – От облегчения все ее лицо засияло. – Надо будет посмотреть сегодняшнее шоу. У него отличная аудитория зрителей.

– Слухи должны распространяться быстро, – согласился Торп.

Шону хотелось стереть задумчивое выражение с лица другого мужчины и сказать ему, что если он так сильно обожает Калли, то, блять, должен остаться. Но сейчас нет смысла спорить. Шону пришлось сосредоточиться на том, чтобы защитить ее от надвигающейся бури в СМИ. Но он не сомневался, что время от времени ему хотелось бы, чтобы Торп вытащил голову из задницы до того, как дело дойдет до прощания.

– Эм… это здорово и все такое, – вмешался водитель, – Но думаю, кто-то следует за нами. Черный седан.

Шон подавил желание заглянуть через заднее стекло, чтобы убедиться. Черт возьми, как эти головорезы так быстро вычислили путь к отступлению? Почему они не могли стряхнуть этих придурков?

– Веди себя так, будто ничего не случилось. Посмотрим, сможешь ли ты заставить его проехать мимо нас. Сбей его с толку, отправившись кружным путем к телевизионной станции. Что угодно.

Машина на мгновение замедлила ход, и таксист, казалось, перестроился в другую полосу. Он вытащил сигарету и пошарил вокруг в поисках зажигалки. Как только он нашел ту, он бросил ее и нажал на педаль газа.

– Что происходит? – крикнул Шон.

– Не думаю, что удастся обмануть парней в черном седане. У них оружие!

И они были упорны. Секунду спустя раздался громкий хлопок, и заднее стекло со стороны пассажира разлетелось вдребезги. Торп отреагировал быстро, накрыв тело Калли своим.

Шон вытащил «Глок», который прятал в поясной кобуре, заправленной в джинсы, и выглянул в открытое окно.

– Притормози, чтобы я мог выстрелить.

– Какого хрена? – Седые брови мужчины сошлись на переносице в зеркале заднего вида. – Я не помогаю убийству, приятель.

– У меня есть значок, помнишь? Я из ФБР, защищаю свидетеля. А теперь притормози, чтобы я мог сделать чертов выстрел. Если ты этого не сделаешь и нам каким-то образом удастся выжить, я арестую тебя.

– Черт возьми, делай, что он сказал! – рявкнул Торп.

Шон подождал, пока водитель сбросит газ. Седан снова с ревом подъехал к ним.

– Как только я скажу, сверни на следующем повороте направо и нажми на газ. Понял?

Таксист взволнованно кивнул.

– Я всегда хотел это сделать. В кино это выглядит круто.

Стараясь не закатывать глаза, Шон медленно приподнялся и направил оружие в окно. Он сделал пару выстрелов, попав в бок машины, но не в пассажира или водителя. Такое дерьмо случается только в кино. Но даже если бы они внезапно повернули направо, Шон не думал, что этого будет достаточно, чтобы помешать нападавшим преследовать их. Ему нужно было попробовать еще раз.

– Держи ее на полу и накрой.

Он рявкнул на Торпа, когда тот откинулся на спинку сиденья.

– Я прикрою тебя, – поклялся Торп.

Не всегда, но сейчас было не время беспокоиться о завтрашнем дне.

– Еще немного, отец, – сказал он старику за рулем. – На стоянке на другой стороне предстоящего перекрестка сверни. Не подавай сигнала, просто сделай это.

– Понял.

– Как тебя зовут? – спросил Шон.

– Боб. – Он вцепился в руль так, что побелели костяшки пальцев. – Может, я попаду в новости?

– Да, может. – Шон почти покачал головой. – Готов?

– Ага.

Когда они пронеслись на зеленый свет и миновали черную машину, он сделал еще один выстрел и попал в лобовое стекло. То раскололось, обрушившись на пару наемников.

Боб дернул машину вправо, и она заскочила на стоянку. Он увернулся от хэтчбека, въезжающего на парковку.

Седан затормозил и попытался повернуть направо перед дальней полосой движения. Завизжали шины. Пикап врезался в заднюю панель автомобиля со стороны пассажира с неприятным металлическим хрустом. Шон повернулся, чтобы посмотреть через заднее стекло. На перекрестке седан был почти задом наперед. Грузовик остановился вместе с несколькими машинами позади них и заблокировал перекресток. Седан попал в ловушку.

Случайный прохожий вышел, чтобы проверить людей, участвовавших в аварии. Водитель седана, пожилой придурок в униформе, опустил стекло и начал кричать, дико жестикулируя, чтобы все убирались с его пути.

Заднее стекло со стороны водителя опустилось. Снова появился пистолет. Люди кричали и падали на землю.

– Не останавливайся! – сказал Шон Бобу. – Немедленно доставь нас на эту гребаную телестанцию.

Они повернули направо и оставили место аварии – и своих преследователей – позади. Шон вздохнул с облегчением.

– Мы сделали это! – взревел Боб, сворачивая в переулок.

– Теперь безопасно? – спросила Калли у Торпа.

– Думаю, да.

Шон похлопал Торпа по плечу.

– Ты, полегче. Но будь готов, на всякий случай.

Торп кивнул и отодвинулся от Калли, но помог ей подняться с пола, сжимая ее руку в своей и прижимая ее ближе к своей груди. Она выглядела такой бледной, это испугало его.

Шон схватил ее за подбородок.

– Дыши, милая. Не падай в обморок.

Она покачала головой и глубоко вздохнула.

– Я в порядке. Клянусь.

Он не был убежден, но, прежде чем он смог расспросить ее, Боб заехал на стоянку, мимо гигантского навеса для автомобилей, направляясь к неописуемому белому зданию с большой синей вывеской «Новости 3», выступающей с плоской крыши. Он резко остановил машину в отведенном для этого месте с широкой ухмылкой на лице.

Откинувшись на заднее сиденье, Торп сунул руку в карман и вытащил деньги. Шон схватил его за запястье и отсчитал половину, затем отдал Бобу.

– Постой здесь на холостом ходу несколько минут. Как только мы убедимся, что здесь безопасно, один из нас отдаст остальное.

– Ух ты! Легко, – ухмыльнулся Боб.

– Поспешим!

Шон просто надеялся, что в участке поговорят с Калли, и его не будет здесь из–за аварии таксиста. Он открыл дверцу и выпрыгнул наружу, потянувшись к Калли. Она вылезла, и Торп последовал за ней. Все вместе они побежали к дверям. Охранник остановил их сразу же в прохладном вестибюле, покрытом белым линолеумом.

– У вас назначена встреча? – спросил полицейский в будке.

– Мы бы хотели увидеть того, кто отвечает за новости, – сказала Калли со своей самой милой улыбкой.

Парень лет тридцати с небольшим посмотрел на нее так, словно предпочел бы пригласить ее на свидание, чем отказать, но все равно покачал головой.

– Директор новостей – занятой человек. Вам придется записаться на прием и вернуться.

– Мы расскажем ему самую важную новость в его карьере.

– Он уже слышал это раньше и...

– Соедините его со мной по телефону, – искренне взмолилась Келли. – Я смогу его убедить.

– У меня строгий приказ не беспокоить его.

Шон достиг своего предела и выудил значок.

– ФБР. Он нас примет.

Охранник отступил назад, переводя взгляд с него на Калли, прежде чем окинуть взглядом Торпа. Наконец его взгляд остановился на сверкающем жетоне в руке Шона.

– Я позвоню ему, – сказал охранник.

– Спасибо вам за сотрудничество.

Шону стало интересно, услышал ли мужчина иронию в его тоне.

Меньше, чем через минуту появился директор новостей. Дородный мужчина с копной седых волос, он выглядел повидавшим воды, что говорило о том, что он не только видел новости, достойные десятилетий, но и жил ими.

– Роджер Кучер. – Мужчина протянул руку Шону. – Что я могу для вас сделать?

– Точнее, что вы можете сделать для нее.

Он указал на Калли.

Директор новостей обратил на нее свое внимание с натренированной улыбкой, выглядя немного нетерпеливо.

– Уверен, вы заняты, так что я перейду к делу. Мы можем где-нибудь поговорить наедине? Думаю, у меня есть история, которая вас заинтересует.

– Конечно. Мы можем поговорить в моем кабинете.

Когда Кучер повел их в охраняемую зону здания, Шон повернулся к охраннику.

– Ты нас не видел.

Мужчина кивнул, выражение его лица было немного похоже на ребенка, которому отказали в угощении. Очевидно, ему было любопытно узнать о Калли и ее истории. Он узнает достаточно скоро, если все пройдет хорошо.

Мужчина провел их по нескольким коридорам. Вокруг суетились люди в костюмах. Пожилая блондинка в наушниках прошла мимо них, как будто была на задании. Вдалеке громко зазвонил телефон.

Как только директор отдела новостей провел их в свой кабинет, Калли села на один из стульев напротив его стола. Шон сел рядом с ней, а Торп закрыл дверь и прислонился к стене позади них.

– Итак, юная леди, у вас есть история? Я не могу обещать, что покажу её в новостях, но послушаю.

Только потому, что Шон показал значок, и это его разозлило. Он понимал, что парень, вероятно, видел сумасшедших, но…

– Нет, вы выпустите меня в эфир в ближайшие пять минут, или я буду вынуждена рассказать эту историю в другом месте.

Кучер засмеялся.

– Я не могу этого сделать. Мы в эфире из Нью-Йорка еще несколько часов. У нас время от времени бывают только короткие перерывы для местного трафика и погоды.

Калли покачала головой.

– Позвоните в сеть. Они тоже захотят эту историю. Все захотят.

– Ваша собака разговаривает или что-то в этом роде? – спросил он немного покровительственным тоном. – Неужели плесень в ванной комнате приняла форму Девы Марии…

Она встала.

– Если вы даже не собираетесь слушать или пытаться воспринимать меня всерьез, я больше не буду вас беспокоить. Помните, что я пыталась рассказать вам историю, которая выведет вас на международную арену как серьёзного журналиста.

Когда Калли направилась к двери, Шон схватил ее за запястье, снова задаваясь вопросом, не сошла ли она с ума. На улице было слишком опасно, пока не стала известна эта история.

Она резко повернулась к нему и бросила на него острый взгляд, но он не мог ошибиться в расчетливом блеске ее глаз. Торп усмехнулся.

– Нет. Пожалуйста, сядьте, – пригласил Кучер. – Извините, но вы должны понять, как часто я слышу, что у кого-то есть важная история, и обычно в ней нет ничего заслуживающего внимания.

Калли изобразила неохоту, прежде чем снова усесться на свое место.

– Это должно быть главным заголовком по всей стране, может быть, даже по всему миру. Обещайте мне, что позвоните в сеть, если я достаточно заинтересую вас, и свяжетесь с нами как можно скорее.

Он пожал своими большими мягкими плечами, шурша темно-синим пиджаком.

– Конечно. Если они согласятся на это.

Она просто улыбнулась.

– Спасибо. Согласятся. А теперь давайте перейдем к делу, мистер Кучер. Я Каллиндра Хоу, и я могу это доказать. Я также могу доказать, что не убивала своего отца.

Густые седые брови директора новостей приподнялись, и он наклонился вперед, опершись локтем о стол. Его челюсть выглядела так, словно она тоже могла попасть туда.

– Вы… вы… Ничего себе. Ладно, я слушаю.

И довольно пристально. Шон с удовлетворением наблюдал за реакцией мужчины.

Одарив пожилого мужчину обаятельной улыбкой, Калли порылась в рюкзаке и вытащила яйцо Фаберже.

***

Менее чем через десять минут Калли прогнала вертевшихся вокруг нее парикмахера и визажиста. Как и следовало ожидать, сеть проглотила ее историю. Кучер уставился на нее так, словно она была чем-то средним между призраком и мега-знаменитостью. Ведущий местных утренних новостей дрожал и возился со своими бумагами. Его слегка испуганное выражение лица намекало на то, что он может обмочить штаны.

Она разделяла его нервозность. Следующие десять минут определят, сможет ли она снова стать самой собой и наконец начать жить. Если все пройдет хорошо во время этого интервью, она сможет разделить свое завтрашнее время с замечательным мужчиной, которого она любила. Когда они в последнюю минуту проверили камеру, Калли улыбнулась Шону. Он ободряюще кивнул ей. Торп стоял рядом с Шоном, выглядя одновременно каменным и гордым.

Черт побери, она будет скучать по нему.

– Мисс Хоу, могу я вам что-нибудь принести? – спросила ассистентка Кучера, вытаращив глаза. – Кофе? Чай? Воды?

– Нет, спасибо.

– Итак, вы были в бегах почти десять лет, – сказал ведущий. – На что это было похоже?

Ужасно. Жутко. Разочаровывающе. Но, как ни странно, это было благословение. Иначе она никогда бы так не выросла и не встретила этих двух замечательных мужчин.

– Как только мы выйдем в эфир, я скажу.

Станция вернулась с рекламы, и ведущему в Нью-Йорке дали указание ждать, когда они выйдут в эфир с захватывающей историей. Калли глубоко вздохнула, закончили последнюю проверку звука. Наконец, режиссер подал им сигнал выхода в эфир.

Вопросы задавал ведущий. Она рассказала, как в нее стреляли, затем как ее предал Холден, как она сбежала из города, нашла безопасное убежище в Далласе с Торпом, а затем сбежала от агента Маккензи только для того, чтобы они вдвоем снова нашли ее и помогли ей найти доказательства, которые ей нужны, чтобы обнародовать.

– Я обязана им своей жизнью, – тихо сказала она. – У меня с ними обоими очень особая связь.

Пусть все читают между строк. Они раскопают и узнают, что она жила в БДСМ-клубе и влюбилась в его владельца. Они, вероятно, даже обнаружат, что на ней был ошейник Шона. Черт возьми, теперь она была в нем. Поглаживая его со слабой улыбкой, она не заботилась о том, что подумают другие. Они будут судить, независимо от того, что она сказала или сделала. Но она знала, что у нее на сердце. Самым важным было разоблачить то, что монстры сделали с ее семьей, и очистить ее имя от всего преступного. В последний раз, когда она проверяла, быть влюбленной в двух мужчин не было преступлением.

– Я бы не стояла здесь, если бы не эти двое, – уточнила она. – И я всегда буду им благодарна.

Наконец, они отключились. Директор по новостям подпрыгивал от радости, что все телеканалы в стране заинтересовались историей. Утренний ведущий сидел, удивленно моргая от ее рассказа. Теперь, когда она все рассказала, Калли не могла поверить, что она действительно пережила все это.

Все кончено. Тайна, которую Джеймс Уитни и его братья-наемники пытались сохранить, была раскрыта вместе с новостью о том, что ее отец сжег все исследования, которые искали преступники. Надеюсь, когда шумиха в прессе утихнет, она наконец сможет быть самой собой и жить.

Кучер подошел к ней, все еще практически отплясывая джигу.

– Телекомпания хочет отправить вас самолетом в Нью-Йорк, чтобы продолжить завтрашнее интервью с Мэттом Лауэром и…

Торп оборвал директора новостей устрашающим взглядом. Кучер отступил назад.

Встав прямо перед ней, Торп обхватил ее щеку ладонями, его серые глаза с одобрением уставились на нее.

– Ты удивительно сильная женщина. Ты прекрасно справилась. Я так горжусь тобой, зверушка.

Его слова согрели ее. Но в его голосе подозрительно зазвенело прощание.

– Митчелл…

Следующим рядом с ней появился Шон, он крепко прижал ее к своей груди.

– Ты отвечала на каждый вопрос с таким изяществом и самообладанием, милая. Блестящий план. Ты в безопасности и готова снова стать Каллиндрой Хоу. – Затем он прошептал ей на ухо: – Но ты всегда будешь моей Калли.

Когда она подняла глаза, чтобы улыбнуться ему, то заметила, что Торпа больше не было в комнате. Она обвела каждый уголок безумным взглядом. Он исчез.

Прежде чем она успела сделать что-то большее, чем открыть рот в недоумении и почувствовать, как слезы защипали ей глаза, Кучер снова вмешался.

– Мисс Хоу, Нью-Йорк? Сеть должна принять меры. В какое время вы хотели бы вылететь сегодня?

– Эм, сэр, – ассистентка Кучера просунула голову в студию, выглядя одновременно виноватой и испуганной. – ФБР здесь, хотят забрать мисс Хоу для допроса.

Глава 21

Торп уставился в окно, выходящее на подземелье «Доминиона», на пятничную толпу, с удовольствием погружающуюся в игру. Критическим взглядом он осмотрел игровые зоны, смотрителей подземелья, совершающих обход, оценил настроение на этаже.

Убедившись, что все под контролем, он запер свою наблюдательную комнату и направился вниз в безопасную зону здания. С тихим вздохом он вернулся в квартиру в задней части дома и включил телевизор, схватив бутылку воды. Наверное, ему следует снять костюм, принять душ и попытаться поспать.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, все, что он видел, было лицо Калли, ее сверкающие глаза, сочный рот. Ее «я люблю тебя» эхом отозвалось в его голове.

Усталость давила. Он пытался вернуться к нормальной жизни с тех пор, как вернулся в «Доминион». Но комок в горле, когда он думал о ней, так и не прошел. Глаза постоянно щипало. В течение последних трех недель его мучила смутная, постоянная боль, которая ослабляла все тело.

Неудивительно, ведь он чувствовал, что половины его самого не хватает.

Торп сделал глоток воды и попытался проглотить жидкость, чтобы заглушить боль. Это не сработало. Постоянное напряжение в его груди усилилось. Почему, черт возьми, он не мог сделать глубокий вдох?

Опустившись в мягкое кресло, он включил видеоплеер. Гора новостных программ занимала все пространство на устройстве. Он выбрал самое последнее шоу, которое записал вчера. То, которое причиняло ему боль больше всего. Торп никогда не считал себя мазохистом, но, очевидно, он ошибался. Он уже смотрел это шоу с полдюжины раз.

Ведущий представился, и начал вываливать на зрителей кучи политического дерьма, на которое Торпу было наплевать. У него было несколько пустоголовых гостей, которых он называл учеными мужами, каждый менее значительный, чем предыдущий. Они кричали друг на друга, преисполненные чувства собственной важности. Торп подавил нетерпение, быстро прокрутив все это и, наконец, добравшись до нужного ему отрезка.

– Имя моей следующей гостьи звучит во всех новостях. Ее история выживания – это разговоры в сетях, у кулеров для воды и в Твиттере. Она украсит обложку журнала People на следующей неделе своей невероятной историей. И я уверен, что это только начало для прекрасной Каллиндры Хоу. Добро пожаловать.

Камера повернулась к ней. Торп не думал, что это возможно, но она выглядела еще красивее, чем он помнил. Ее глаза были магнетически голубыми. Ее волосы опадали чернильными волнами. Ее красные губы изогнулись в милой улыбке. Она выглядела почти счастливой. Кто–то, кто не знал ее, поверил бы, что это так. Но Торп слишком хорошо понимал ее, чтобы не видеть печали, застывшей в глазах.

Черт, его грудь снова сжалась. Он выпил еще воды, но это чувство никак не проходило.

– Спасибо, что пригласили меня на шоу.

Улыбка Калли стала шире, когда она приготовилась к первому вопросу.

– Последние несколько недель были для вас безумными.

– Это еще мягко сказано. – Она тихо рассмеялась. – Это был ураган, но теперь я довольна, что большая часть истории наконец закончилась.

– Действительно.

Старикашка, который был известным развратником, похлопал ее по руке, и Торпу захотелось протянуть руку через телевизор и оторвать ему яйца.

– Давайте посмотрим.

Появились кадры, показывающие монтаж событий – убийства, ее годы в бегах. Затем голос за кадром упомянул ее время в «Доминионе». Именно поэтому каждый раз, когда Торп покидал здание, ему приходилось пробираться сквозь море репортеров. Он не раз звонил в полицию, чтобы убрать их со своей территории, потому что они не давали членам клуба войти. Идиоты.

Затем видео продолжилось обсуждением его и Шона, приписывая им спасение ее от «опасных наемников», которых ФБР все еще пыталось идентифицировать. Наконец, они прокрутили фрагмент ее первого интервью в Лас-Вегасе. Калли выглядела усталой и бледной, но в чем-то восхитительной. Нет, полностью. Сейчас она так не выглядела.

Это должно было быть иллюзией. Или выдача желаемое за действительное с его стороны. Она все еще носила ошейник Шона, потому что любила его. Федерал всегда давал ей все, что было нужно, и даже больше.

Торп понял, что со временем изменил мнение о нём. Он и сам изменился.

– Это было непростое десятилетие, – сказал ведущий. – Вы многое пережили. ФБР все еще ищет людей, которые хотели вашей смерти. Есть новости?

– Нет, но я уверена, что они усердно работают.

– Каково это, когда столько людей годами верят, что вы убили свою семью?

Калли, казалось, собиралась с мыслями.

– Сокрушительно. Я любила свою семью. Я была готова расстаться с ними в шестнадцать лет, но никогда не предполагала, что не увижу их снова. Потерять их так внезапно и жестоко, а затем услышать, что полиция – наряду с общественностью – считает меня подозреваемой, было разрушительным. У меня было много лет, когда мне казалось, что я против всего мира, но я счастлива, что эта глава моей жизни закончилась.

– И теперь вы полностью оправданы?

– К счастью, да.

– Слышал, вы планируете выпустить книгу. И телевизионный фильм. Что вы можете нам сказать?

– Еще ничего окончательно не решено. Посмотрим, сработает ли это. Тем временем я была занята уборкой дома моего детства, решала, хочу ли я его продать. Я также приведу в порядок свои дела и продолжу жить своей жизнью.

– Ходят слухи, что вы жертвуете несколько миллионов долларов из унаследованного вами состояния на благотворительность, – сказал ведущий.

– Да. На самом деле я основала Фонд Сесилии Хоу для исследований рака. Все испытания и эксперименты будут проводиться в соответствии с самыми высокими стандартами. Никаких генетических исследований проводиться не будет. Фонд будет посвящен лечению рака, который поражает женщин, особенно рака яичников.

– От которого умерла ваша мать?

– Да.

– Вы также продолжаете дело своего отца и меняете ее название на Фонд Дэниела А. Хоу?

Она улыбнулась.

– Самые яркие молодые умы в американском бизнесе должны иметь средства для учебы в колледже. Это то, чем был увлечен мой отец. Я всегда буду оплакивать его потерю и потерю моей сестры, но я чувствую, что это хороший способ почтить его и продолжить наследие.

– Вы также пожертвовали Императорское яйцо Фаберже вашей матери Смитсоновскому институту.

– Правильно. Ей нравилось смотреть на него. Я знаю, что она гордилась бы тем, что каждый год его видят миллионы очарованных людей.

– Ходят слухи, у вас романтические отношения с агентом Маккензи. Прокомментируете?

Она покраснела, бессознательно теребя красивую побрякушку на шее.

– Он замечательный человек, и мне очень повезло.

– Он скоро присоединится к нам, и мы узнаем его версию этой истории. Но Митчелл Торп – загадка. Он отказался от всех интервью и, похоже, не заинтересован быть в центре внимания.

Нежность, сияющая в ее глазах, была очевидна. Эта всеохватывающая таинственная боль снова пронзила его.

– Он очень замкнутый человек с очень большим сердцем.

Грудь Торпа были чертовски напряжена. Сердце дрогнуло. Он изо всех сил пытался дышать... Но боялся, как сильно ему будет больно, если он это сделает.

– Вы разговаривали с ним с тех пор, как покинули Лас-Вегас? – спросил ведущий.

Ее улыбка дрогнула.

– Нет, но он знает, как я благодарна ему за годы защиты и заботы, которые он мне дал. Я люблю его и всегда буду любить.

Он вцепился в подлокотник кресла так, что побелели костяшки пальцев. Его грудь сжалась, снова сдавилась. Торп подумал, не сердечный ли у него приступ.

Гребаный сукин сын.

Он прекратил воспроизведение шоу, выключил телевизор и бросил пульт на ближайший стол. С тоской смотрел на бутылку скотча в углу, затем отвернулся. Он был совершенно в хлам в свою первую ночь в «Доминионе». Все, чего он избегал до первого глотка, все еще было там на следующее утро, вместе с дьявольским похмельем.

Он ушел от Калли и знал причины. Но, черт возьми, когда она сказала, что любит его, и весь мир услышал… Сколько еще доказательств ему нужно, что она не такая, как Нара? Или Мелисса? И его отец был так чертовски неправ. Извращенцы способны не только на секс. Теперь он знал это, потому что любил Калли больше жизни. Как он мог быть достоин ее, если не пытался? Он оставил ее, чтобы избежать боли от потери, но это уже было так больно, что он едва мог дышать.

Торп набрал полную грудь воздуха, и да, вот оно. Агония, от которой он уклонялся, придавила его тяжестью парового катка. Каждый сустав болел все сильнее. Каждый мускул сводило от боли. Он чувствовал себя по меньшей мере на сто гребаных лет старше. И пустым внутри. Он так сильно скучал по ней.

Глотая воду сейчас, пытаясь смыть эти мысли, он задавался вопросом, захочет ли он когда-нибудь снова улыбнуться. Или даже просто дышать. Он не ожидал любви или счастья. Он оставил всякую надежду на это.

Черт, этот скотч действительно был неплох.

Раздался резкий стук в дверь, и он вскочил на ноги.

– Кто это, черт возьми?

– Аксель.

А это означало, что внизу возникла проблема. Он выругался. Но разве решение чужой проблемы не отвлекло бы его от собственных мыслей? Он действовал таким образом в течение двадцати лет. И может быть, если ему действительно повезет, он поможет Акселю расколоть несколько черепов.

Агрессия сейчас тоже звучала неплохо.

Торп рывком распахнул дверь. Вошел Аксель – вместе с множеством других знакомых лиц. Логан и Хантер Эджингтон, Ксандер и Хавьер Сантьяго, Тайлер Мерфи, Дик Трентон и его деловой партнер, печально известный Джек Коул.

Он точно знал, зачем они пришли. И это вывело его из себя.

– Проходит какая-то мужская групповуха, о которой я не слышал? Вам, мальчики, придется играть без меня. Меня это не интересует.

Логан выглядел оскорбленным.

– Мы здесь не для того, чтобы трахать тебя в задницу, чувак.

– Только в мозг, – съязвил Джек.

Сдержанный сукин сын. Джек был счастлив в браке, у него родился сын. Что он понимал в этой ситуации? Кто-нибудь из них? Все они были заняты. Ну, кроме Акселя и того парня, у которого было много дерьма, так что его начальнику службы безопасности лучше не лезть.

– Все еще не заинтересован.

Торп открыл дверь пошире и жестом пригласил их всех обратно в холл.

Тайлер усмехнулся.

– Хорошая попытка. Бегство не помогло мне, когда я хотел избавиться от своих чувств к Делани. Блин, я тоже считал, что все вокруг не правы. Так что я думаю, тебе стоит заткнуться и послушать.

– Да, – вставил Дик. – Мой кузен Люк был со мной жестким, прежде чем я стал достаточно умен, чтобы преодолеть себя и жениться на Кимбер. Это ценный психологический пинок под зад, который должен быть у каждого парня. Хорошие были времена… – Он посмотрел в конец коридора и нахмурился. – Помяни черта.

Дик отступил в сторону, пропуская Люка Треверсона, тот держал тарелку, которая в любой другой день выглядела бы и пахла божественно. С момента возвращения в «Доминион» все было на вкус как собачье дерьмо.

– Спасибо, я не голоден, – вежливо сказал Торп.

Как будто он ничего не говорил, Люк сунул тарелку ему в руки и закрыл за собой дверь в апартаменты Торпа.

– Я нашел то, что здесь считается кухней, и приготовил настоящий шедевр специально для тебя. Аксель сказал, ты ничего не ел с тех пор, как вернулся.

На тарелке у него под носом стояло какое-то блюдо из телятины с соусом из красного вина, жареным сладким картофелем и глазированной морковью. В ресторане это блюдо стоило бы по меньшей мере пятьдесят баксов, возможно, больше, потому что его приготовил Треверсон.

Желудок Торпа скрутило.

– Я уже поел.

– Я ненавижу, когда люди лгут.

Хантер подошел и взял тарелку, неся ее к маленькому столику в углу.

– Садись и ешь.

Старший брат Эджингтона, возможно, и был морпехом, но Торпу не нужно было, чтобы кто–то доминировал над Домом.

– Мне кажется, я все сказал. Ты не приходишь в мой дом и не указываешь мне, что делать.

Логан подтолкнул его к брату и тарелке.

– Мы делаем это для твоего же блага, потому что мы все были там. Не будь слабаком. Ты сказал много вещей, которые мне нужно было услышать, прежде чем я вернул Тару. Теперь ты будешь слушать.

Ксандер стоял рядом с ним, скрестив руки на груди, его угольно-черный костюм был идеально отглажен. Хавьер выбрал что-то темно-синее, но поза была точной копией позы его младшего брата. Они оба выглядели очень серьезными.

– Мне придется повторить за Логаном, – сказал Ксандр. – Соберись. Послушать не повредит. Немного.

– Мне не нужны советы. Спасибо за усилия. – Торп стиснул зубы. – Я в порядке.

– Ты можешь дать хороший совет, но не можешь им воспользоваться?

Хавьер бросил вызов взглядом, которым пытался пристыдить его.

Торп рявкнул.

– Мне не нужны советы. Я чертовски в порядке! Я лучше, чем чертовски хорош. Никогда не был так счастлив. Оставьте меня, черт возьми, в покое!

В тот момент, когда он потерял контроль, ему захотелось надрать себе задницу. Ему нужно разобраться со своим дерьмом, иначе он поддастся ноющему желанию, с которым боролся, позвонит Шону и спросит, есть ли какой-нибудь способ забрать назад каждое гребаное слово прощания и присоединиться к ним. Калли заслуживала лучшего, чем он.

Торп судорожно вздохнул, заставляя себя сдержаться.

Тайлер толкнул его в кресло.

– Что за чушь собачья. Черт возьми, съешь что-нибудь.

Хантер удержал его и сунул вилку ему в руку.

– Как я уже сказал, я не люблю лжецов. Ты влюблен в Калли.

– Она – сабмиссив Шона Маккензи.

Торп плотно сжал губы. И он просто ждал того дня, когда услышит об их помолвке. Он знал, что это произойдет.

– Ты пытаешься врать, что ты не влюблен в нее?

Логан усмехнулся.

– Я просто констатирую, что она больше не живет здесь и для меня недоступна.

Он не признавал, что это убивало его. Им не нужно больше боеприпасов, когда они уже так близко к мишени.

– Не делай мне вид, что все в порядке, за исключением палки в твоей заднице и топора в сердце, – пожаловался Аксель. – Ты такой злой в эти дни, ты как черная дыра, высасываешь жизнь из себя и всех вокруг. Я видел, как ты отказывался не менее чем от дюжины саб, с которыми играл в прошлом. Если ты не собираешься что-то делать с тем фактом, что любишь Калли, хотя бы потрахайся. Дена спрашивала о тебе. Я могу позвонить ей, чтобы она пришла и немного сбросила давление в твоем клапане, чувак.

Мысль о том, чтобы прикоснуться к любой из женщин, которые пришли к нему, опустились на колени и предложили себя… Торп не думал, что это возможно, но еда пахла еще хуже. Его желудок перевернулся. Он отодвинул тарелку и встал.

– Калли любит тебя, – сказал Люк. – Она неоднократно заявляла об этом по телевизору. Если и есть кто-то, кто знает, каково это – отрицать свои чувства, так это я. Мне повезло, что Алисса хотела меня достаточно сильно, чтобы мириться с моим дерьмом. Ты хочешь подождать завтра и обнаружить, что Калли ушла?

Она уже ушла. Как эти тупые ублюдки могли этого не заметить?

– Если вы заглянете в ее комнату, то обнаружите, что ее там нет. Вы найдете ее с Шоном Маккензи, и, я уверен, он делает ее очень счастливой, чего она и заслуживает, так что отвалите от меня, черт возьми!

Торп поморщился. Он снова теряет контроль. Сукин сын, ему нужно вытащить себя из этого дерьма. Тогда, может быть, он сможет собрать себя по кусочкам и двигаться дальше. Он сдержал фырканье. Как будто это может произойти.

– Вот в чем дело, – начал Джек, подходя к нему с развязностью, которая заставила Торпа нервничать. – Скажи мне, что ты не любишь эту девушку. Заставь меня в это поверить, и мы уйдём.

Четыре слова. Все, что ему нужно сделать, это сказать «я ее не люблю», и эта чертова пытка закончится. Это должно быть просто. Открой рот, выпусти дерьмо, прекрати боль.

Торп быстро понял, что если он не может признаться вслух, что любит Калли, он также не может сказать, что не любит ее. Это было предательством всего, что он чувствовал, и он отказался это сделать.

Логан прав. Когда он успел стать слабаком? Эти мужчины каждый божий день говорили своим женам, что любят их. Они все еще стояли и были целы. Даже чертовски счастливы. Если бы все, что ему нужно было сделать, чтобы снова обнять Калли, – это сказать ей, что он ее любит, неужели это так трудно? Если любовь делает мужчину лучше, почему она не может исцелить его настолько, чтобы сделать его хорошим для нее?

Он снова сел и опустил голову, чувствуя, как в груди поднимается дрожь, а в горле сжимается комок. Но сейчас было самое легкое ощущение с тех пор, как покинул Вегас… и Калли.

– Я люблю ее, и я бросил ее.

– Ты сожалеешь об этом? – спросил Дик.

– Я слишком стар для нее. Я слишком груб для нее. Я слишком… Закрытый для нее.

– Полагаю, она так не считает, – сказал Логан.

– И это не то, о чем спрашивал Дик, – напомнил Хантер. – Ты сожалеешь об этом?

– Да.

Он провел рукой по волосам. Они были слишком длинными, но у него просто не хватило сил их обрезать. Или ему было наплевать на это.

– Я сразу же пожалел об этом.

Дверь в его квартиру снова открылась.

– Это все, что ты хотел сказать.

Торп резко повернул голову на знакомый голос. Шон Маккензи постоял в прихожей, затем с тихим щелчком закрыл за собой дверь.

Пошатываясь, Торп поднялся на ноги и на автопилоте подошел к мужчине. Его облегчение при виде Шона было таким сильным, что казалось физическим. Внезапно исчезло давление в груди.

Вместо этого у него было нечто гораздо более опасное: надежда.

Ему пришло в голову, что, когда он попрощался с Калли, он не просто потерял женщину, которую любил, он также потерял партнера… друга. Ему начал нравиться Шон. Он мог положиться на него.

Торп сглотнул.

– Что привело тебя сюда?

– Калли, конечно.

Он оглядел комнату и других мужчин.

– Вы можете дать нам минутку, ребята?

Большинство кивнуло. Дик выглядел разочарованным.

Тайлер шумно вздохнул.

– Я думал, мне удастся надрать кое-кому задницу.

Но он усмехнулся под этим напускным расстроенным выражением лица.

Люк хлопнул его по спине.

– Ты действительно мудак.

– Это должно быть новостью? – огрызнулся Тайлер в ответ.

Коллективный мужской смех наполнил воздух, большинство парней вышли.

Логан отступил назад.

– Слушай, я в долгу перед тобой за то, что ты помог мне разобраться с моим дерьмом. Это был мой способ отплатить тебе. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня, и мы будем квиты. А теперь разберись с Шоном, скажи Калли, что ты чувствуешь, и будь чертовски счастлив. Я жду приглашение на свадьбу.

Подмигнув, Логан закрыл дверь.

Тишина душила Торпа. Его ладони вспотели. Миллионы слов теснились в мозгу. Он не знал, кто из них заговорит первым.

Сглотнув, он сел за столик, поковырялся в тарелке Люка и откусил кусочек. Он надеялся, что вид занятого человека поможет преодолеть неловкость, но нет. Он все еще не знал, что сказать. И, черт возьми, телятина была действительно вкусной.

– Неужели ты не злишься на меня до ужаса? – выпалил Торп.

Шон попытался не рассмеяться, но смех все равно вырвался.

– Кто сказал, что я не злюсь? – Затем он посерьезнел. – Но Калли рассказала мне о твоем прошлом. Я не могу себе представить, насколько это было разрушительно. Предательство на всех уровнях. Но ты же знаешь, что это было очень давно, верно?

– Да, – быстро согласился он.

– И ты знаешь, что Калли совсем не похожа на ту женщину, которая воспользовалась тобой в детстве.

– Абсолютно. Это я. Я просто замкнулся в себе и отказался заботиться о ком-либо. Я был жалким сукиным сыном. – Торп судорожно вздохнул. – Я просто не знал, насколько сильно могу заботиться до нее. За более чем двадцать лет я ни разу не сказал ни одному человеку, что люблю.

class="book">Это всегда пугало его, страх того, что сердце снова будет разбито. Калли не причинила бы ему вреда нарочно, он знал это умом. Но он действительно любил ее так, как мальчик, которым он когда-то был, ослепленный подростковой похотью, не мог понять. Так, как никогда не был способен его собственный отец. Это было намного глубже. Так же жизненно важно, как дышать.

Это давало ей столько силы причинить ему боль.

Так что теперь он подошел к развилке дорог. Он знал, что безопасность приходит с одиночеством, теперь еще острее, потому что он точно знал, насколько дорога ему была женщина, которую он потерял. Калли пробудила то, что больше никогда не успокоится: его сердце. Но любить без риска невозможно.

Он должен сделать выбор.

– Я не могу обещать тебе, что жизнь всегда будет простой, – сказал Шон. – Мы трое очень разных людей, пытающихся сделать что-то нетрадиционное. Но я думаю, у нас есть несколько плюсов в нашу пользу. Наши различия – это наши сильные стороны. Если бы мы с тобой были одинаковыми, она бы не нуждалась в нас обоих. Было бы легче для моего эго, если бы она не любила тебя? Да. Я уверен, ты чувствуешь то же самое.

Шон был абсолютно прав. Но это перестало касаться эго Торпа и стало касаться его сердца. И насчет Калли. Очевидно, Шон чувствовал то же самое, иначе его бы здесь не было.

– Ты прав, – сказал Торп.– Мы уже пережили действительно трудные времена. Пока мы были вместе, это делало нас сильнее. Нет причин думать, что мы не сможем расти со временем.

– Не думаю, что знаю, как любить.

Это осознание заставило Торпа почувствовать себя неполноценным – что-то одновременно глубоко незнакомое и неудобное.

– Я тоже не эксперт. – Шон пожал плечами. – Я никогда по-настоящему не пытался до Калли. Но я думаю, ты любил ее последние четыре года. Может, это и не похоже на отношения в кино, но не думаю, что это обязательно. Это просто должно быть честно и сделать нас всех счастливыми.

Торп хмыкнул, но не смог посмотреть Шону в глаза.

– В твоих устах любовь звучит легко.

– Может, ты все слишком усложняешь. Поставь ее на первое место. Будь честным. Не позволяй страху помешать тебе получить то, что ты хочешь.

Шон был прав. Так просто, что он просто уставился. Он слишком долго позволял страху останавливать себя.

– Я не заслуживаю ещё одного шанса, но я хочу его, – пробормотал Торп, затем, наконец, встретился взглядом с другим мужчиной. – Если ты дашь его мне.

– Можешь ли ты сказать ей, что любишь ее? Посмотреть ей прямо в глаза и поклясться, что она для тебя самая важная женщина в мире?

Торп закрыл глаза и сосредоточился на каждой эмоции, которую пытался подавить за стеной оцепенения. Он представил, как отпускает его и просто чувствует, что бы ни случилось. И это произошло. Боже, это был мощный поток библейских масштабов – волна горько-сладкая, острая и болезненная. У него перехватило дыхание. Он ахнул. Затем пришло облегчение.

И он, наконец, смог сделать глубокий вдох без агонии впервые за несколько недель.

Он больше не собирался быть слабаком, о котором говорил Логан. И он не позволил безразличию Нары или презрению отца сломить его. Он собирался принять жизнь и любовь. Он собирался остепениться, состариться вместе с Калли, быть хорошим другом и партнером Шону и наслаждаться каждым моментом, который они проведут вместе.

– Я не думаю, что смог бы остановиться, – признался он.

Шон улыбнулся.

– Хорошо. Остальное зависит от нее.

– Да. – Он втянул в себя воздух. – Спасибо. Ты всегда был большим человеком, когда дело касалось Калли. Если она согласится, я, по крайней мере, с этого момента буду идти тебе на встречу. Это я тебе обещаю.

Шон протянул руку.

– Я тоже буду поддерживать.

Торп пожал ее, затем притянул мужчину к себе для братских объятий. У него все еще было так много мыслей в голове, что он не мог переварить их все, но когда Шон хлопнул его по спине, он почувствовал уверенность, что это правильно.

Наконец они разошлись, и Торпу пришлось приложить все усилия, чтобы держать себя в руках. Еще один глубокий вдох, долгая пауза, затем он, наконец, смог продолжить.

– Что дальше?

– Позволь мне рассказать тебе о нескольких вещах. Мы намеренно держали Калли в центре внимания, чтобы наемники, которые пытались ее убить, отказались от завершения работы. Мы не можем сказать это в эфире, и это засекречено, так что не заставляй меня стрелять в тебя, но ФБР выясняет личности этих придурков. Джеймс Уитни является частью доморощенной сепаратистской группы, которой руководят бывшие военные недовольные, называющие себя ЛОСС, или Лига солдат-сепаратистов. Мы пытаемся выяснить, кто их финансирует. АНБ принимает в этом участие. Похоже, они расследовали это дело с другой стороны. Но Уитни и некоторые его коллеги ускользнули в Мексику. Их поймают, это всего лишь вопрос времени. Самое главное сейчас то, что Калли больше не мишень.

– Это хорошая новость. Думаю, что нам было бы разумно сохранять осторожность.

– Точно, – подтвердил Шон. – Бюро держало меня в курсе дела, так что я знаю о последних событиях. У меня также есть некоторые ответы на вопросы, которых у меня не было, когда они впервые послали меня присматривать за ней. По словам моего босса, бюро знало о генетических исследованиях Асланова и знало, что более поздние результаты исчезли. В конце концов, они поняли, что Дэниел Хоу, вероятно, поймал их, но, прежде чем они смогли добраться до него, это сделал ЛОСС. Хотя полиция Чикаго все испортила, назвав ее подозреваемой на ранней стадии, все присутствующие здесь надеялись, что у Калли есть важная информация, даже если это было то, что она знала подсознательно.

– Генетические эксперименты все еще продолжаются, и дядя Сэм не в восторге от армии универсальных солдат под контролем людей, которые хотят свергнуть наше правительство. Отсюда и вся секретность. Поскольку Калли за эти годы оказалась до смешного скользкой, они послали меня к ней, надеясь, что я смогу выяснить, что она знала, прежде чем она снова убежит. Конечно, бюро хотело бы, чтобы Калли сохранила некоторые детали в записках своего отца при себе, и если бы мой босс дал мне больше информации о миссии, я, возможно, смог бы облегчить это, но миссия выполнена. Все счастливы.

– Ну, почти.

Торп кивнул.

– Все придурки, которые преследовали ее на протяжении многих лет, кто их послал?

– Бюро отрицает, что знает о каких-либо охотниках за головами, но лично я думаю, что они полны дерьма. Это могло быть АНБ или какой-нибудь другой игрок дяди Сэма, который еще не раскрыл свои карты. Кто знает? В любом случае, теперь, когда секрет об исследовании и убийстве Дэниела Хоу раскрыт, Калли не знает ничего другого ценного, что могло бы заставить кого-то захотеть ее убить. Я предполагаю, что убийц послал ЛОСС. Мы все еще выясняем это. – Шон пожал плечами. – На этом фронте больше ничего нет.

– Что ж, тогда нам следует поговорить о Калли. Я очень надеюсь, что она примет меня.

Торп затаил дыхание.

Если она этого не сделает, ему некого будет винить, кроме самого себя.

– Не могу говорить за нее, но я могу сказать, что она не была прежней без тебя.

– Во время своего последнего интервью она выглядела... не знаю, грустной. Не совсем цельной.

Шон кивнул.

– Она была полна решимости не беспокоить тебя, если ты не хочешь ее, независимо от того, насколько это причиняло ей боль.

Торп недоверчиво хмыкнул.

– Я бы хотел, чтобы она «побеспокоила» меня. Наверное, это единственный раз, когда у меня возникнет искушение перекинуть ее через колено за то, что она следовала моим указаниям.

– Ей бы это понравилось, – усмехнулся Шон. – Я бы тоже так поступил.

После того, как он поцеловал ее, крепко обнял, сказал, что любит ее и никогда не отпустит.

– Это не интрижка для меня. Это на всю оставшуюся жизнь.

– Лучше бы так и было.

– Но… Ты же знаешь, я старею. А Калли еще так молода.

– Что, ты теперь Старый Пердун? Думаешь, я должен вывести тебя на задний двор и пристрелить? Прекрати. Все получится, если ты позволишь. Не думай ни о чем, кроме того, что мы любим ее, а она любит нас.

– Ты чертовски умен, Маккензи.

Торп покачал головой.

– Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда ты подумаешь о том, чтобы назвать меня тупицей.

Несмотря на то, что момент был окутан смехом, Торп знал, что у них с Шоном дружба и взаимоуважение

– Где она? – спросил Торп. – Я хочу увидеть ее.

Отчаянно. Прямо сейчас

– Дома. Я не хотел приводить ее сюда или вселять в нее надежду, если бы не знал, что…

– Я вытащил голову из задницы?

– Что-то в этом роде, – признался Шон. – На данный момент мы сняли тихий маленький домик недалеко от Хайленд-парка. Она сейчас там, наверное, читает в постели. Ей это нравится.

– Она всегда так делала. – Торп нежно улыбнулся. Затем началось беспокойство. – Где, по ее мнению, ты находишься?

– На работе. Я ушёл из офиса после того, как получил несколько звонков.

– От Акселя?

– Первый от Логана, чтобы спросить, приду ли я. Затем позвонил Аксель с подробностями. Люк позвонил, чтобы спросить, что ты любишь есть. Джек позвонил, чтобы задать мне ряд вопросов, которые сказали мне, что он страшно умный ублюдок. У тебя интересные друзья.

Торп улыбнулся. Да. Он также должен поблагодарить их. Проглотить обиду было отстойно, но они правы.

Теперь, когда он полон решимости быть с Калли, жизненно важный вопрос пронесся у него в голове.

– Я должен знать, ты уже надел кольцо ей на палец?

– Нет. В течение нескольких недель это был настоящий вихрь – бегать от одного допроса к другому, разбираться с ее имуществом, переезжать на новое место. Мы дома всего несколько дней, так что… – Шон пожал плечами.

Это означало, что Шон намеревался сделать предложение.

– Что, если… я женюсь на ней?

Когда Шон открыл рот, желудок Торпа сжался.

– Просто выслушай меня.

Он молча прошелся по комнате, затем повернулся.

– Твой ошейник уже у нее на шее. Это святое. Я бы никогда не попытался помешать этой связи. Но так как у тебя есть на нее права, у меня нет другого способа назвать ее своей.

Шон молчал очень долгую минуту.

– Думаешь о том, чтобы не участвовать в ее подчинении?

Эта мысль была подобна удару ножом в живот. Он бы взял Калли, несмотря ни на что, но он был доминантом до мозга костей. Никогда не заставлял ее опускаться на колени или называть его сэром, на самом деле не имея полномочий наказывать или хвалить ее, кроме как самыми ванильными способами…

– Я хочу ее подчинения больше всего на свете.

– Я подозревал. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заявить на нее права раньше?

Шон был таким непоколебимо честным и бесстрашным. Торп знал, что он должен быть таким же.

– Чуть больше двух лет назад, до того, как я узнал, кто она на самом деле, я был без ума от нее. Совершенно. Я купил это.

Он повернулся и пошел в свою спальню, жестом приглашая Шона следовать за ним. Внутри своего шкафа он отодвинул одежду в сторону, чтобы открыть сейф. Несколько поворотов циферблата, и он держал в руках черную бархатную коробочку. Он протянул ту Шону.

– Открой.

Крышка открылась в тишине. Глаза Шона осмотрели содержимое и расширились.

– Оно прекрасно. Ей подойдёт.

– Вот почему я его купил. У меня есть подруга-ювелир, и когда я сказал ей, что искал что-то подходящее для Калли, она показала мне его. Я не мог не купить, – вздохнул он. – Я узнал кто такая Калли две недели спустя и попытался убедить себя, что это к лучшему.

– Почему ты не вернул его?

Торп задавал себе этот вопрос миллион раз.

– Я не мог заставить себя. В моей голове оно было сделано для нее.

– Оно, должно быть, стоило тебе целого состояния.

Он рассмеялся.

– Да. И в то время мне было просто все равно. Она стоила каждого пенни.

– Я прекрасно понимаю. Если ты хочешь увидеть Калли сейчас, возьми его с собой и будь готов использовать его. У меня есть идея.

***

Калли снова посмотрела на часы. Было около полуночи. Она нахмурилась. Если бы Шона не назначили на другое дело, что бы ни случилось сегодня, это должно было касаться ее. Боже, она надеялась, что Уитни и его дружки не прервали свой отпуск в Мексике, чтобы вернуться и закончить убивать ее ради всего святого.

Не то чтобы Шон оставил ее без защиты. Она была уверена, что он нанял телохранителей, чтобы следить за домом днем и ночью. Возможно, это должно было беспокоить независимую женщину в ней, но он заботился о ее безопасности. Так что, несмотря на то что она научилась заботиться о себе, его предосторожности сделали ее теплой и пушистой.

Она снова сосредоточилась на электронной книге, делая все возможное, чтобы погрузиться в уютную тайну сюжета. Либо это, либо желание, чтобы Шон был дома. И еще она немного скучала по Торпу.

Вздохнув, Калли посмотрела через массивные французские двери в главной спальне на обширный задний двор. «Доминион» был там, всего в двенадцати и двух десятых милях – она нанесла его на карту, – но расстояние с таким же успехом могло быть целой вселенной. Торп исчез. Он не покончил со своим прошлым и не собирался возвращаться. Калли хотела разозлиться, но в основном ей было чертовски грустно.

Ее спасительной благодатью был Шон. Его любовь, его утешение, его смех – все это было бальзамом для ее боли. Несмотря на их поездки и напряженный график в последнее время, он никогда не упускал возможности заняться с ней любовью. Его прикосновения – частые и обожающие – всегда заставляли ее чувствовать себя центром вселенной. Иногда она не могла не задаваться вопросом, не пытается ли он заполнить пробел, оставленный отсутствием Торпа. Она сказала ему, что он уже наполнил половину ее так идеально, что просто быть рядом с ним иногда заставляло ее плакать, потому что она счастлива. Она не ожидала, что он заполнит другую половину ее, кровоточащую и пустую, когда Торп уйдет. Ее бывший босс и защитник тоже не мог заполнить половину Шона. Ни тот, ни другой не могли заменить друг друга.

Она просто любила их обоих.

Бессмысленные мысли. Калли бросила книгу и встала, ее короткая черная ночнушка развевалась вокруг бедер.

На другом конце дома она услышала звук открывающейся двери гаража, звон сигнализации, хлопанье закрывающейся двери, скрежет ключей, звуки шагов. Она улыбнулась.

Шон появился через несколько секунд, его лицо было непроницаемым. Он пересек комнату прямо к ней, взял ее лицо в свои руки и запечатлел восторженный поцелуй на ее губах. Со стоном она растворилась в нем. Сейчас он возьмет ее на руки и снимет с нее лоскуток шелка, прикрывающий тело. Он покажет ей свою преданность, и она вернет ее, открыв ему свое сердце еще шире.

Вместо этого он отступил.

– Встань на колени передо мной, милая.

О, он был в таком настроении. Они не участвовали ни в каких БДСМ-играх со времен плавучего дома. Теперь, когда перед ней открылась такая возможность, она поняла, как сильно ее хотела. Жаждала. Ей нужно было чувствовать, что она может отдать себя в руки мужчины, которого любит, зная, что он доведет ее до предела, и в то же время полностью доверяя ему, чтобы он не сломал ее.

– Да, сэр.

Она опустилась на колени у его ног, склонила голову и, затаив дыхание, ждала. Ее тело начало расцветать от предвкушения.

Не говоря ни слова, он наклонился к ней. Она услышала легкий щелчок, и проволока из белого золота снялась с ее шеи.

Он снял с нее ошейник?

Калли ахнула и с ужасом посмотрела на Шона.

– Ч-что я сделала? Я не смогла сделать тебя счастливым?

Шон присел перед ней на корточки и провел рукой по ее щеке. Он держал ее сердце в своих руках. Он разрывал ее надвое, и все же он выглядел таким взволнованным. Если он бросит ее… Нет! Ее грудь уже разрывалась при этой мысли.

– Ты делаешь меня очень счастливым. Теперь я хочу от тебя другого.

Он вытащил из штанов маленькую бархатную коробочку, и ее сокрушительная боль превратилась в удивленную радость.

– Каллиндра Алексис Хоу, ты выйдешь за меня замуж? Видит Бог, я любил тебя с самого начала, и я не могу представить, как долго смогу прожить, не сделав тебя своей женой. Пожалуйста, скажи «да».

Когда он встал и помог ей подняться на ноги, Калли расплакалась. Она бросилась в его объятия, так крепко сжимая его, он обнял ее с такой же силой. Слезы полились так быстро, ее сердце переполнилось. Она отстранилась и сквозь слезы посмотрела ему в глаза. Она хотела, чтобы он знал, как много это значит.

– Я люблю тебя. Я не знаю, поймешь ли ты когда-нибудь, как сильно, но я сделаю все возможное, чтобы показывать тебе каждый день. Да!

Шон притянул ее к себе и снова крепко прижал, и она изо всех сил вцепилась в него, празднуя то, что будет теперь, когда они станут мужем и женой, что может быть, когда они создадут семью. И оплакивала то, чего никогда не могло быть без Торпа.

Калли впилась пальцами в Шона. Она должна остановить это. Торп не мог быть призраком между ними. Он ясно дал понять, что не хочет ее, и ей пришлось изгнать его. Она тосковала по семье, принадлежности и счастью с тех пор, как были убиты ее отец и сестра. В конце концов ответственные за это люди получат по заслугам. Но она не откажется от любви, которую разделяла с Шоном сейчас и навсегда, чтобы тосковать по мужчине, который не разделил бы его сердце.

Шон мягко отстранился, осыпая ее лицо мягкими, сладкими поцелуями. Затем он открыл коробку. Калли прижала руку к губам, вне себя от радости от красоты кольца – и этого момента.

Ей подмигнул красивый круглый камень в центре, окруженный кругом из мелких бриллиантов. Ободок был покрыт такими же изящными камнями. Это не было экстравагантно. Это было совсем не похоже на гигантский камень, который ее отец подарил матери, и она была рада. То, что дарил ей Шон, было абсолютно идеальным, и тем, что она выбрала бы сама.

Пронзительная красота этого события стала еще более полной, когда он надел кольцо ей на палец.

– Я собираюсь сделать тебя счастливым, – прошептала она, улыбаясь сквозь слезы.

– Знаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты тоже была счастлива, милая. – Он украл еще один нежный поцелуй. – Я всегда буду это делать.

Она знала это. Ее шея казалась обнаженной без его знака обладания. Это совсем не делало ее счастливой.

– Знаешь, я все еще могла бы носить твой ошейник.

Он покачал головой.

– Я не так хотел сделать тебя своей. Сначала я надел его на тебя под ложным предлогом. Сначала ты приняла его по неправильным причинам. Это, – он погладил ее обручальное кольцо, – для нас. По правильным причинам. Я всегда буду нежить тебя. Кроме того, что-то еще нужно надеть тебе на шею.

Шон погладил ее по щеке, затем прошел мимо нее, устраиваясь в большом клубном кресле в углу. О чем, черт возьми, он говорил?

– Зверушка?

Глубокий голос, который преследовал ее, теперь звучал в ее голове. Должно быть, у нее галлюцинации. Но когда она обернулась, Калли поняла, что ничего кажется.

– Торп?

Он стоял там, усталый и явно нервничающий, но такой же властный, как всегда, расставив ноги и заложив руки за спину. Его серые глаза пронизывали ее насквозь, одним взглядом достигая самого сердца.

Он приподнял бровь, глядя на нее.

– На данный момент этого обращения будет достаточно. На колени.

Она перевела взгляд на Шона, который не сказал ни слова. Он просто молча наблюдал.

– Ты привел его сюда? – спросила она.

– Мы уже поговорили. Он хотел тебя видеть, – сказал ее жених.

Чтобы извиниться? Чтобы загладить глупую вину? Для секса? Она повернулась к Торпу, растерянно моргая.

– Ты еще не встала на колени, зверушка.

Он выжидающе уставился в пол, затем снова на нее. Все в его поведении говорило о том, что он ожидал, что ему будут повиноваться.

– Думаю, ты должна сделать так, как он просит, милая.

На лице Шона появилась слабая улыбка.

Их перепалка напомнила ей Лас-Вегас. Они были на одной волне, которую она не совсем понимала. Но тогда ей понравились результаты. Несмотря на опасность, окружавшую ее в то время, Калли никогда не была счастливее.

Она опустилась на колени, мягкий ковер смягчил удар. Она рискнула взглянуть Торпу в лицо. Выражение его лица смягчилось.

Он погладил ее по макушке, и это прикосновение наэлектризовало ее, пробежав по позвоночнику. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь снова увидит его, не говоря уже о том, чтобы быть так близко. Слезы радости, которые вызвало предложение Шона, вернулись. Ее жених никогда бы не привез Торпа сюда, если бы тот намеревался снова разбить ей сердце.

Улыбнувшись, она склонила голову.

– Сэр?

– Это ближе к той форме обращения, которую я хотел бы слышать, Калли. Но я хочу, чтобы ты называла меня кем-то гораздо более важным. – Он обхватил ее подбородок рукой и приподнял к себе. – Я хочу быть твоим Хозяином. Я хочу, чтобы ты была моей единственной зверушкой.

Он вытянул другую руку перед собой, сжимая продолговатую черную коробочку.

Калли моргнула. Его лицо выражало безошибочную привязанность и преданность. Ее сердце дрогнуло, а затем заколотилось сильнее.

Неужели все ее мечты действительно сбываются?

– Уверен, у тебя есть ко мне вопросы, – пробормотал он. – И у тебя есть на них все права. Позволь мне посмотреть, смогу ли я ответить на них для тебя.

– Пожалуйста.

Она едва смогла выдавить это слово из-за эмоций, сдавивших ей горло.

– Я был ослом, что бросил тебя. Глупым. Логан назвал меня чем-то менее лестным, и он был прав. Я никогда не чувствовал себя таким целым, как когда я с тобой. Ты удовлетворяешь все мои доминирующие потребности, когда подчиняешься… И ты достаточно дерзка, чтобы быть вызовом. Я больше не могу жить без тебя. Пожалуйста, не заставляй меня пытаться. Если ты скажешь «да», я буду относиться к твоему служению с предельной осторожностью. Я раздвину твои границы и обеспечу безопасность, одновременно давая тебе наказание, в котором ты нуждаешься, и любовь, которую ты заслуживаешь. Для меня никогда не будет другой, и я никогда больше не покину тебя. Я надеюсь, ты согласишься носить мой ошейник и с гордостью называть меня Хозяином.

Он открыл коробку, и Калли испытала второй приступ изумления за ночь. На бархате лежал сверкающий ошейник. Толстая полоса платины обвивала бы ее шею, нерушимая, символизируя их связь. Мерцающий металл встречался спереди и удерживался вместе одним миниатюрным замком с каждой стороны массивного свисающего центрального камня. Потрясающий аквамарин был окружен миниатюрными бриллиантами и располагался прямо в ложбинке ее горла.

Калли подняла на него глаза.

– Ты серьезно?

– Я так думаю. Он купил его для тебя два года назад и сохранил его, – добавил Шон.

– Это было сделано для тебя, зверушка. Я всегда хотел, чтобы ты надела его для меня. Ты примешь меня?

– Ты действительно будешь здесь завтра?

Вопрос прозвучал так же испуганно, какой была и она сама. Калли прикусила губу.

– Каждый день до конца моей жизни.

Торп сказал все правильно… кроме тех трех слов, которые стояли у них на пути. И все же, были ли они важны? Она знала, что он любит ее. Разве обязательство не было важнее банальности? Да, но она все еще жаждала, чтобы он прижал ее к себе, заглянул в ее глаза и сказал, что у него на сердце.

– Разве это не то, что ты хотела услышать, зверушка? – подтолкнул Торп.

На данный момент этого было достаточно. Но она также только что посвятила свою жизнь Шону. Он привел сюда Торпа, так что она вообразила, что ее жених одобрил это, но… она вопросительно посмотрела в его сторону.

– Мы с Торпом поговорили, милая. Мы помирились. Мы оба чувствовали, что это соглашение работает лучше всего, потому что я всегда хотел жениться на тебе. Я более традиционен. – Он пожал плечами. – Мое кольцо на твоем пальце значит для меня все. Пресса уже связала нас романтическими узами. Это будет просто казаться естественной эволюцией наших отношений с внешним миром. Потому что так оно и есть.

Его кольцо на ее пальце значило для нее целый мир, и она гордилась бы тем, что стала его женой.

– А я всегда хотел, чтобы ты была моим сабмиссивом, – сказал Торп хриплым голосом. – У меня была жена. Брак не дал мне той глубокой связи доверия и понимания, которую я искал всю свою жизнь. Я ввязался в это по неправильным причинам. Союз был разорван, и я не оплакивал его потерю. То, что мы разделяем, совсем не похоже на это. В ту минуту, когда я оставил тебя, боль чуть не раздавила меня. Я никогда не надевал ошейник на собственного сабмиссива, чтобы, – он повернулся к Шону с кивком, – «нежить» – идеальное слово. Спасибо.

Шон слабо улыбнулся.

– Всегда пожалуйста.

– Я хочу, чтобы ты была первой и последней, Калли, кто вступит со мной в узы, которые я считаю самыми священными.

Торп стоял перед ней, выглядя уязвимым, но гордым. Тело крупное, плечи внушительные, глаза почти умоляющие.

Она растаяла внутри. В течение четырех лет она наблюдала за ним с разными сабами, ища то, чего он никогда не находил. Недовольство, которое она всегда видела тогда, исчезло. Ее самой заветной мечтой, когда она жила в «Доминионе», было стать его единственной и неповторимой. Она всегда подозревала, что, если он позволит себе заботиться и возьмет одну женщину как свою, он сделает все, чтобы сделать связь такой же глубокой и реальной, как брак.

– Но это не значит, что он не будет относиться к тебе как муж, – добавил Шон.

– Или что Шон не будет хвалить или наказывать тебя, как твой Дом, когда тебе это нужно.

Торп твердо кивнул ей.

Меньшего она и не ожидала.

– Итак, ты слышала, чего мы хотим, но выбор за тобой, – тихо сказал Торп.

Слезы, которые ей не удалось сдержать, горячими ручейками потекли по лицу. Она вздрогнула на одном дыхании, затем посмотрела на Торпа с любовью в глазах.

– Я принимаю этот ошейник как символ твоей собственности. Тебе я обещаю свое послушание и свою любовь. Я верю, что ты дашь мне любовь и наказания, в которых я нуждаюсь. Взамен я предлагаю тебе в дар саму себя и горжусь тем, что называю тебя Хозяином.

С видом величайшей гордости и трясущимися руками Торп застегнул свой ошейник на её шее. Мимолетно она заметила, что это было так правильно, когда он поднял ее на ноги и прижал к себе.

– Слава гребаному Богу.

– Аминь, – сказал Шон, поднимаясь с кресла в углу.

Когда Торп накрыл ее губы своими для мягкого повелительного поцелуя, Шон подошел к ней сзади и прижался губами к ее шее.

– А теперь приготовься услышать слова, которые, я подозреваю, ты будешь слышать часто, милая.

Торп обхватил ее лицо ладонями и соединил их взгляды, заглядывая прямо в ее душу.

– Я люблю тебя, Калли. Ты будешь слышать это часто. Я надеюсь, ты сможешь к этому привыкнуть.

Радость взорвалась внутри нее, переливаясь эмоциями, безмолвной и готовой к будущему.

– Я тоже люблю тебя, Митчелл. – Она повернулась в его объятиях лицом к Шону. – И я люблю тебя, Шон. Мой мир навсегда изменился, превратившись в самое прекрасное существование, какое только возможно, благодаря вам.

Шон поцеловал ее в лоб, в нос, затем задержался на ее губах.

– Я люблю тебя и уверен, что ты тоже будешь часто слышать это от меня. Но это не то, что я имел в виду.

– О?

Она послала ему обольстительную улыбку.

– Я уверен, что нет, зверушка.

Калли бросила взгляд на Торпа через плечо. Ее согрело осознание того, что ее принятие их связи придало его лицу такое довольное выражение.

– Так что еще ты хотел сказать?

Она застенчиво улыбнулась.

Торп глубоко вздохнул. Его плечи поднялись, грудь расширилась. Он носил свою власть, как хорошо сшитый костюм, когда отдал ей свой первый приказ в качестве ее Хозяина.

– Раздевайся.

Она покраснела с головы до ног. Она ожидала этого, и это все еще вызывало у нее покалывание, заставляло ее тело гореть от предвкушения.

– Да, хозяин.

Шон погладил ее по плечу, и она подняла взгляд на лицо, в его глазах была тоска. Она ответила ему поцелуем.

– А теперь, милая, будь добра, выполняй приказ.

На ее лице появилась улыбка. Ее мир был совершенен.

– С удовольствием.

Конец

Notes

[

←1

]

исп. Ничего

[

←2

]

Крысиная стая — группа деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая группировалась вокруг Хамфри Богарта и его супруги Лорен Бэколл.

[

←3

]

Амбиен – прим.: Золпидем – снотворное лекарственное средство из группы имидазопиридинов, используется в составе многих современных снотворных препаратов.