Археолог II. Исход [Миродар Госс] (fb2) читать онлайн

Археолог II. Исход

* * *

Глава 1

Ночь. Потрескивание костра среди песчаных дюн. Двое путников. Один лежал рядом, укутанный в серую простыню с грязными пятнами запёкшейся крови. Второй сидел, и орудовал палкой, на которую был нанизан местный грызун. Периодически посматривая на степень готовности, рыцарь в железном доспехе возвращал его в огонь. Вдали, в нескольких километрах, зиял провал необъятных размеров. В провале треснутый песок лежал покрывалом, но дым лез всё равно. Он валил огромными клубнями. Периодически доносились взрывы, которые пробивали песочное покрывало, выплёвывая обломки андроидов. Десятки опалённых частей за раз.

Рыцарь невозмутимо смотрел на костёр. Невозможно было понять о чём он думает. Крест на лице то ли светился, то ли отражал огонь. Гаст дёрнулся, просыпаясь, и, хватая ртом воздух, закричал. Судорожно оглядывался, здоровой рукой рыскал по песку, пытаясь понять, где он, но на самом деле просто пытался убедиться, что не спит. Он действительно вылез. Он цел. Он не там.

Аккуратно коснулся повреждённого плеча, и в этот момент услышал голос. Тот самый. Только сейчас Гаст прочувствовал, насколько этот голос отличался от всех, что он слышал ранее. Невероятно спокойный.

— Не трогай. Нет её. Руки твоей.

Гаст хотел спросить, что? Но тут же услышал:

— Шутка.

Разведчик ещё раз оглянулся, изучая темноту, еле видный дым вдалеке, который подсвечивался внутренними вспышками.

— Ты?.. — Начал, заикаясь, Гаст, но не мог продолжить. У него, получилось? Он смог?!

Независимый смерил коротким взглядом и снова принялся изучать степень прожарки зверька. Встал, подошёл и протянул Гасту.

— Что это?

— Если бы я знал.

— А ты не будешь?

На этот вопрос Независимый не ответил. Оставив угощение в руке Гаста, он сел обратно.

— Спасибо. Не знаю, почему ты пришел, но, спасибо. — Сказал Независимый. — Можешь рассчитывать на меня.

Да, Гасту, это стоило очень, очень дорого. Он продал всё что было в Тесио, всё имущество, что осталось от родителей, потерял последнего друга. Ослушался приказа, предал руководство… Но он не жалел.

— Можно я задам вопрос? — Решился разведчик.

— Попробуй.

— Кто ты?

Независимый посмотрел на него, перевёл взгляд в безлунное небо. Необычайно чёрная ночь.

— Человек, как и ты. Кем-то рождённый, где-то выросший.

— Можно увидеть лицо? Я, прошу прощения, не хотел оскорбить. Просто хотел знать, как выглядит носитель редчайшей ДНК. Любопытство, не более.

Ровальд не ответил, опустив взгляд обратно на огонь.

Решив сменить тему, Гаст ещё раз оглянулся на дым вдалеке. Там прогремел очередной взрыв, сильнее прочих, подняв пузырь песка. Песчаный дождь чуть коснулся костра и прекратился.

— Это всё ты? — Удивлённо спросил разведчик, кивая в сторону дыма.

— К сожалению. Это место было не спасти.

Гаст не знал, что он это была Колыбель, которую Независимый должен был спасать, а не разрушать. Все скопления древних программ, машин, технологий. Капсула восстановления тела из саркофага памяти стража. Возможно, это единственная Колыбель, дожившая в рабочем состоянии до этих дней. Ведь всё остальное, как говорил Эсхель-7, давно мертво.

— У меня кое-что есть для тебя. — Гаст нагнулся к стопе. На его лице отразилась боль, и стукнув пару раз по броне, достал из выдвинувшегося плоского ящичка небольшую квадратную фигуру. Ровальд взял. Долго рассматривал маленький объект. Затем, взгляд его остановился. — Ты знаешь что это?

— Карта памяти с одного из первых материнских кораблей. — Победоносно сжал артефакт Независимый. — Но откуда?

— Вряд ли ты поверишь. Пока я искал тебя, то застрял, в подземных ходах под океаном и нашёл корабль. Внутри не был. Однако, рядом были капсулы гиперберации. В одной был труп, как мне показалось. Люди не могут жить в таком состоянии. По крайней мере, я в это верил. Она работала. Включил её, понаблюдал за попытками оживить сухой труп, пошёл дальше. Но капсула открылась, и там… Этот труп ожил. Оказался настоящим человеком. Он принадлежал экипажу первой спасательной экспедиции, отправленной сюда, на Чёрный Иксодус. С двенадцатой Колыбели! Тысячи лет назад их корабль застрял в затвердевающих грунтах новообразовавшейся планеты вместо того, чтобы оставаться в невесомости. По каким-то причинам, они не смогли выбраться, застряли, и было решено спать вот в таких капсулах. Там были горы скелетов в комбинезонах. Почему-то, сложенных вместе. — Гаст показал рукой размер холма. — В общем, я и представить не мог. Что кто-то мог выжить. Ганнибал, так его звали. Это рассказал он, и передал это.

— Шестьсот тысяч лет, если быть точным. — Поправил Независимый.

Гаст опешил.

— В общем. Он просил передать эту карту памяти тому, кто всё ещё ищет Колыбели, чтобы соединить их через сеть. То есть, он сказал, что ты подходишь по описанию. Хотя я особенно тебя и не описывал никак. Ганнибал был умным человеком. Через десять часов он умер. Я не успел его покормить.

— Спасательная экспедиция. — Начал Ровальд. — Значит, ты обнаружил корабль одной из Колыбелей. Аж двенадцатой. Планету создали, чтобы уничтожить одно из ядер иронов. Ты ведь знаешь о них?

— Про ядро ничего не знал. Я вообще, только начинаю узнавать, что есть что.

— Понятно. — Независимый протянул руку. — Ровальд.

— Гаст! — Оживлённо пожал в ответ разведчик.

Обсуждая общее положение дел, Ровальд узнал, что стало после его падения. Что Тесио собирается телепортироваться с планеты, бросив всех остальных. Гаст, в свою очередь, понял, что на все вопросы не получит ответа. Ровальд говорил только то, что считал нужным. Независимый не любил доверять. Это чувствовалось. Но возможно, другой человек, и не смог бы справится с этой миссией. Возможно, это черта всех носителей лидерской ДНК.

— Ты направляешься в Тесио? Твой знакомый, Бен, рассказывал, о тебе.

— Он таки откопал своё корабль?

— Да.

— Хорошая новость. Да, в Тесио. Теперь у меня много причин посетить этот город.

— Что ты намереваешься делать потом?

— Найти свой Корабль.

— Ты не знаешь где он?

— Нет. Подозреваю, что он на орбите. Ждёт меня.

— Как это?

— Не знаю. Возможно, подхватил вирус. Тебе ведь помогла та красотка с золотыми волосами?

Гаст кивнул.

— Восьмой нас обхитрил. Всех нас. А может и не он. Кто-то из его сподручных. Эту программу использовали. Переписали, пытаясь выставить её врагом. Я долго думал над этим. Она рассказала мне слишком много. Будь у неё изначально намерения обмануть, держала бы язык за зубами. А она мне сильно помогла. Но вдобавок, я сам дал допуск. В систему влез вирус. Пробрался на корабль. Всё произошло слишком быстро.

— Понятно. — Гаст так и не смог найти нужных слов, чтобы попросить Ровальда помочь освободить планету от гнёта Нерона. Дать бой. Теперь-то шансы высокие. Но согласиться ли с этим Ровальд? Нет, это всё не просто. Нужно добраться до Тесио, объяснить про необходимость активации трёх реплик, и отталкиваться от обстоятельств.

Ровальд пощупал затылок. ПВВ вынула датчик переменной связи. Особую броню сзади не поставили. Теперь он не имел связи с кораблём, и вообще не мог связаться с кем-либо. Корабль не сможет обнаружить его. Надо найти способ выбраться в космос и достучаться до Седьмого. Если бы Бен всё ещё был здесь. Но велика вероятность, что он давно покинул эти края.

Хоть Гасту было и холодно, но в целом, терпимо. Мелких кустов с большими сухими корнями хватало за глаза, и горели они долго. Но больше всего Гаста грела надежда. Теперь он не верил, знал, что всё получится. Контакт с Незвисимым налажен, пол дела позади. Надо только его убедить. Может быть, обстоятельства сами сложатся. Расспрашивать про миссию, которую Ровальд выполняет, тоже, что совать нос не в своё дело. Слишком личное. Как разведчик, у Гаста было особое отношение к таким вещам.

Стоило закрыть глаза, как проснулась боль, а с ней налетели и сомнения. Показалось, что цель Ровальд выполнял неподъёмную для одного человека. Но столько воли, силы, чувствовалось в каждом слове и движении, что за ним хотелось идти, не задавая вопросов. Сила лидерских генов? Технологии точно не причем. Просто волевой человек с высокой целью. Ни более, ни менее. Вот кто он. Но пугало то, что Гаст хотел отказаться от своих целей. Может, он просто устал? Да, просто устал. Таким образом Гаст провалился в сон.

* * *

Вспышки, одна за другой. Выборочные фрагменты памяти мозг выхватывал, перебирал, подбирая то, что сможет выдержать психика. Гаст видел, как Независимый, проломив двери, смотрел на него, но не долго. Долю секунды. Этот момент был результатом всех его потерь, единственной наградой. Только благодаря чуду он выжил. Или это не чудо?

Вспышка

Независимый несёт его у себя на спине, стараясь двигаться не слишком быстро. Невидимый барьер искажал пространство, окружая их со всех сторон. Киборги отшатывались от него, ведь стоило оказаться близко, как их материя расщеплялась. В какой-то миг, противники получили приказ накинуться разом, чтобы смять барьер. Но тщетно. Барьер съел всех. Легкий дым улетел в вентиляцию. Всё, что осталось.

Вспышка

Независимый протаранил прозрачный лифт, и следующую за ним стену, выпрыгнув на шоссе, по которому моталось множество техники. Одной рукой Независимый удерживал Гаста. Чудо, что он в сознании. Остатки брони удачно справлялись с компенсацией ущерба. Он бы и в лучшем состоянии не пошёл бы на такое.

Огромными прыжками они перелетали автомобили. В миг прыжка весь мир под ногами останавливался, направляя фотосенсоры в их сторону. Машины с шаровидными рулями, спешащие андроиды, побросавшие свои грузы, скелетообразные киборги повыскакивали из всех щелей. Этот безумный мир смотрел на них двоих. Целый техно-муравейник, ищущий возможность сожрать. Стоило приземлиться, как они набрасывались, но очередной прыжок пробивал всё.

Вспышка

Независимый избегал битв по максимуму. Бросался из стороны в сторону. Но куда бы он не направился, двери блокировались наглухо, а противников за спиной становилось так много, что казалось всё, конец. Мощные удары, которые крошили скалы, не могли пробить эти двери. Точнее, те деформировались слишком медленно, а толпа настигала слишком быстро.

Взлетая на большую высоту в очередной раз, Гаст увидел, что противники начали прыгать следом. Их много, выхода нет.

В последний момент активизировались потоки энергий, которыми Независимый пробил стену в полёте.

Вспышка

Гаст лежал на полу, косым взглядом смотрел, как Ровальд уничтожает реактор. Затем ещё один. Третий. Гаста подобрали, мир стал бешено ускоряться.

Вспышка

Ровальд находил и пробивал один реактор за другим. Вновь и вновь. Или это были не реакторы? В любом случае, там что-то происходило, вихри энергий вырывались из высоких устройств. Часть отключались вместе со светом, другие начинали работать на перегруз.

Взрыв отбросил их, откинув Гаста в одну сторону, Ровальда в другую. На Независимого тут же накинулись машины, больше похожие на собак, но с человеческими кукольными руками. Кому могло в голову конструировать такое?

Вспышка

Гаст лежит, под ним образуется лужа собственной крови. Независимого схватили и распяли. Каждая конечность под замком. Висит в воздухе, рядом нероны. Из них вылезали одни инструменты за другим, но ничто не могло пробить броню стража. В один из таких моментов, на Гаста обратили внимание. Но рука Ровальда вырвалась из оков, сорвав вместе с собой кабели из стен. Разорванная цепь вспыхнула электро-волнами, облизывая стены. Многие нероны вспыхнули точно так же, когда эти волны их коснулись. Из их глаз вырвались струи пламени перегоревших плат, после чего упали безвольными куклами. Других неронов Ровальд удивительным образом притягивал к себе, той самой единственной свободной рукой. Притягивал, сжимал горло, одного, второго. Третьего, четвертый почти скрылся за поворотом, но неведомая сила вытащила его за обратно. Тот кричал, пытался вырваться, схватился за горло не в силах противостоять. Его тащило к руке Ровальда. Стоило долететь, конечности вздрогнули, и обмякли. Очередная кукла лишилась хозяина. Ровальд сорвал свободной рукой оковы, посматривая на Гаста.

Вспышка

Гаст, сидит, облокотившись спиной на что-то, и наблюдает, как Ровальд возится с терминалом. С кем-то ругается. Рядом двери, которые то открываются, то тут же закрываются, норовя раздавить.

Ударив кулаком по терминалу, Ровальд замер. Стена вместе с терминалом приподнялась, и на него накинулась женщина. Точнее, женский манекен из стали, без глаз. Сплошное безликое лицо. Одни мелкие металлические стыки. Идеальная сборка. Идеальный образец. Она двигалась намного быстрее Независимого. Обхватывала ногами его шею, кидала во все стороны, не позволяя ему контр-атаковать. Воспользовавшись выигранной паузой, из её ладоней вылезли две иглы, между которыми сверкнул разряд. Она приложила ладони к шее Ровальда, поближе к затылку, за шлем, что заставило несокрушимого стража извиваться на месте.

Безликая лысая голова манекена покрылась щёлочками. Оттуда вылезали механические круглые роботы с лапками. Быстро лезли ей на лицо, создавая очертания носа, бровей, губ. Появились цвета, и вот оно. То самое женское лицо с терминала.

— Чёртов отшельник! Далась тебе эта миссия! Сидел бы тихо!

Новая череда конвульсий Независимого. Бесконтрольных, одна за другой. Его швыряло, доспех дёргался.

* * *

Ровальд смотрел, как череда красных строчек кода проскакивали по экрану, заграждая изображение. Тысячи сообщений о потере контроля.

Потеря контроля

Потеря контроля

Разрыв нейроцепей

Способность электрат забыта

Потеря контроля

При разрыве нейроцепей более, чем в 70 % процесс будет необратим

Потеря связи с саркофагом памяти 1 %

И другие.

Чёртов доспех. Что тут можно? Ровальд с трудом уловил момент, когда его нога в очередной раз согнулась-распрямилась и понял свой шанс.

* * *

Гаст увидел, как одним ударом ноги Независимый откидывает куклу и та ударяется о стену рядом с ним. Лицо мелкими жучками рассыпалось, они быстренько побежали к ней обратно. Но в ту же секунду, Ровальд хлопнул руками по полу, что восстановило его равновесие, и налетел на эту безликую хранительницу терминалов. Она сопротивлялась, пыталась ударить молниями из ладоней. Ударяясь по корпусу стража, его уже не било конвульсиями. Ровальд разбил иглы на ладонях, тут же выехали новые, но и они были разбиты. Задержав удар на пару секунд, Ровальд обрушивал силу, которая, видимо, и крошила горы. После первого же кибер-женщина вздрогнула и утихла. От каждого такого взмаха от неё оставалось всё меньше и меньше. В последний момент остатки нижней часть её тела извернулись, обхватив торс Ровальда, но новый удар пробил голову насквозь. Независимый вернулся к Гасту, похлопал его по разным местам, проверяя сознание. Гаст непроизвольно дёрнулся, и Независимый, убедившись что цел, подобрал его. Прыжок, вихри невидимых энергий, пробитый потолок. Если рядом были приборы и аппаратура, Ровальд попутно крушил.

Вспышка

Гаст проснулся. Уже утро. Возле костра всё так же сидел невозмутимый Ровальд, а невдалеке чудовищный провал. Кажется, он ещё вырос. Стал размером с тесионскую провинцию. Клубы не прекратились. Рядом приземлился корабль. Чёрный, зеркально чёрный. На проходе, свесив ноги, сидела девушка. Изящная фигура. Она томно смотрела то на Гаста, то на Независимого.

Гаст моргнул. Наваждение пропало. Ни корабля, ни девушки.

Глава 2

— Тут недалеко есть лес. — Сказал Гаст. — За ним горы. До Тесио далековато, но за пару месяцев, я думаю, управимся. В общем, в ту сторону.

Ровальд оглядел Гаста.

— Ты потерял много крови. Потребуется много пропитания. Это длительные привалы.

— Возможно. — Напрягся Гаст, непривыкший к тому, что теперь он недееспособен и вынужден полагаться на других.

— Будем по-дедовски.

— Не понял.

— Залезай. — Ровальд повернулся спиной.

Гаст сглотнул. У него не было ни малейшего желания подниматься на прежние высоты, чувствовать себя как рыба в бочке, которую пустили по склону.

— А, тебе прыжки не понравились? — Прочитал мысли Ровальд.

Гаст не ответил.

— Чтож, возможно, я действительно перестарался. Но в этот раз обойдемся без них.

Гаст, с недоверием покосился на забинтованную руку. Но препираться не стал. Ухватился здоровой за шею Ровальда, тот, в ответ, подобрал его ноги. Разведчик вспомнил, как в спешке переносил Августа с повреждённой спиной. Наверно, бедолаге было чертовски больно.

— Наверно. — Нехотя добавил Ровальд.

Гаст умел разгоняться, в особых случаях, до 52 километров в час. Он слыл очень резвым спринтером. По внутреннему рейтингу Тесио, его опережали лишь двое. Но это было слишком. Независимый разгонялся как гепард. И это, как подозревал Гаст, был щадящий режим.

— Не гони!.. Умоляю!.. — От страха Гаст забыл, что у него ноет конечность, что он потерял много крови, что стал свидетелем такого ужаса, который не содержится в учебниках истории. Но это слишком.

— Братан, я только начал. — Весело ответил Ровальд. — Путь длинный. Терпи.

Гаст открыл рот, чтобы закричать. Но туда попал песок, поднятый встречным ветром, и в этот момент они оторвались от земли. Под ногами промелькнули верхушки джунглей, в которых он уничтожил первого скелета с невероятным оружием. Мягкое приземление, скатились по склону дюны, и рванули дальше. Одна дюна за другой оказывались позади. Ровальд не любил по ним взбираться, но с большой охотой перепрыгивал, скатываясь на спуске, что настолько смягчало падение, что Гаст даже забыл тот ужас, который остался в памяти. Это становилось увлекательным. Если бы не этот песок.

Сильно разогнаться в песках не получалось. Стоило нащупать под ногами твёрдую ровную поверхность, разогнаться до баснословных скоростей, как очередная песчаная буря сбивала.

К концу дня, на голодный желудок, Гаст настолько привык, что заснул прямо так. Ровальд продолжал стремительно нестись. Солнце не село, но уже багровело. Чем дальше он уносился в глубь, тем больше нарастало ощущение, что под землёй кто-то есть. Но, он скидывал это на вибрации от собственных прыжков.

Вдалеке показались ровные очертания, почти слившиеся с песком воедино. Ровальд направился туда. Гасту нужно дать передышку и найти нечто, чем можно его покормить.

Добравшись до руин в виде сплошных фундаментов. Никакой крыши, или мало мальского навеса. Стоило двинуться дальше? Но его новый товарищ слишком слаб. Он не имел права рисковать его жизнью.

Ровальд посмотрел на доспех Гаста, полный сколов, выбоин, глубоких царапин. Часть доспеха ликвидировалась при повреждении руки. На щеке храброго воина, не побоявшегося пойти в самое пекло ради зыбких убеждений, порез.

Как дела у Геи? Как его Эсхель-7? Корабль? Это путешествие слишком затянулось. Потерял единственную возможность вернуть тело. Теперь нужно не только вернуть Эсхельмад, но и найти новую уцелевшую колыбель.

Оставались другие вопросы, почему Гаст так настойчиво искал его? Что он хотел? Это миссия из Тесио? Или его личная прихоть? Ровальд в жизни не поверит, что этот воин шёл просто так. Но выполнит любую его просьбу. Чем дольше он задерживался на этой планете, тем больше моральных обязанностей появлялось, а ведь его путешествие должно было быть только путешествием к неизведанному. Земля-2. В Тесио он найдет ответы на то, какой Колыбели принадлежит их цивилизация. В какой звёздной системе находится. И почему славянские роды столь разрозненны по галактике, не пытаются наладить контакт друг с другом. Или пытаются? Ровальд вспомнил Вегу, колонизаторский корабль. Тесио. Они продолжают искать друг друга, даже спустя такое время? Почему на Земле много разных рас, помимо славянских? О нет, это слишком глубокая кроличья нора. Сначала нужно позаботиться о себе.

Ровальд присел рядом с Гастом, отметил таймер на 4 часа, перевёлся в режим ночного виденья, и включил новую опцию о поиске движущихся объектов. Благодаря тому, что он недели провёл в одном положении, он, на ощупь, смог разобраться в некоторых функциях. Притягивание противника, поиск движущейся цели, тепловой поиск. Переключение боевых режимов. Это, кстати, надо попробовать.

Хотя эти надписи и не были переведены, Ровальд запомнил некоторые общие моменты. Ещё немного, и он выучит язык праотцов.

Смена боевого режима

Титан переключён на Аз Есмь

ВНИМНАНИЕ! Избегайте прямого контакта с металлами. Повышенная травмоопасность носителя. Носитель отсутствует.

Ровальд почувствовал смену. Доспех стал преображаться. Маленькие прямоугольники покрыли доспех, вылезая в шахматном порядке. Между ними мелькала искра. Пурпурная, мягкая. Он перетекала, как живая. Прыгая от одного, к другому. Каждый раз, прямоугольник, несущий эту искру, чуть подсвечивался.

Но как этот режим проверить? Ровальд встал, распрямился, осматриваясь. Доспех оказался покрыт прямоугольниками не весь. На ногах по колено, на руках по локоть.

Вышел с руин. Встал так, эдак. Выпрямился, скрестил, похлопал себя по этим прямоугольникам. И искра с левой руки, перетекла на правую. Из неё вырвался электрический пучок, который дотянулся до правой ноги. Ровальд услышал многовольтное напряжение. Прямоугольники на ноге залезли обратно. Приблизил руку к левой ноге, снова электрический пучок лизнул прямоугольники, и они въехали. Сжал левую руку в кулак, пучок переместился на левую руку.

Сжал правую, переместился на правую. Попробовал поймать пучок пальцем, но как только это получилось, пучок по пальцам переместился в левую руку, и она загорелась пурпурным свечением, прямоугольники въехали внутрь. Вновь коснулся прямоугольников на правой руке, пучок вернулся.

— Ни черта не понятно. Аз Есмь какой-то.

Как он не старался, заставить прямоугольники правой руки въехать внутрь, как в остальных местах, он не смог.

От нечего делать, пошёл обратно к Гасту. Стоило подойти к тесионцу, как доспех рыцаря непроизвольно шевельнулся, притягиваясь к Ровальду. Сделал ещё шаг ближе, здоровая рука Гаста поднялась на встречу Ровальду, и осталась висеть в воздухе.

Шаг назад, упала.

Шаг вперёд, вновь поднялась, как намагниченная.

Перед глазами Ровальда появились новые надписи рунами. Одна висела прямо над Гастом, другие три были на его конечностях, кроме правой.

Решив, не испытывать судьбу, он вновь отошёл подальше от руин. Попробовал нажать на надписи. Ничего. Как бы он не взаимодействовал, ничего не получалось. Пока дрожь под ногами не наросла до того уровня, что её нельзя было игнорировать.

Режим виденья сменился, и Ровальд увидел сквозь песок, что на встречу Гасту, под землёй, ползёт некий червь. И очень быстро.

Ровальд побежал на встречу. Но тот уже выпрыгнул из песка, как дельфин из воды, раскрыл зубастый бутон, и падал на Гаста. Над червём появилась надпись, как над рыцарем. Ровальд интуитивно вытянул правой руку, ничего. Вытянул левую… Прямоугольники волной поднялись, и ладони выскользнул голубой шар, он перескользнул в червя, и того разорвало на тысячи металлических пластин. К ногам Ровальда упало колышущееся человеческое сердце, к которому были приклеены остатки пластиковой скорлупы. О броню бились частицы. Многое примагничивалось к ногам. Ровальд увидел ещё одну надпись. Точнее, много надпись. Каждая над отдельной металлической частицей. Ни сердце, ни пластик. Только металл удостаивался внимания систем стража.

Но зрение выхватило ещё одного червя, который полз под ногами Ровальда на приличной глубине, тоже по направлению к Гасту.

Над червём загорелась надпись, Ровальд опять доверился интуиции, топнул по надписи ногой, и червя под песком разорвало точно так же, как прошлого.

Прямоугольники высунулись. Остался заряд только в одной ноге. Краем глаза Ровальда заметил, что на Гаста опять летел червь, совсем с другой стороны. Как он его проморгал? Ударив ногой в воздухе, червя разорвал перетёкший пучок голубого сияния. Прямоугольники высунуись. На уровне коленей раздвинулись стыки брони, и оттуда выдуло струи сжатого воздуха. На локте левой руки произошло тоже самое. Перед глазами появилась надпись на родном языке.

Перезарядка завершена

Ровальд быстро зарядил в этот раз обе руки и одну ногу и встал недалеко от Гаста. Из песка высунулся острый нос. Техно-пёс, узкий, тонкий, заострённый во всех местах. Внутри него, прямо в груди просматривались сосуды для органов. Один из которых был прозрачный, и в нем было видно, как дышат лёгкие. Человеческие.

Выпустив два заряда в пса, и ещё один из ноги, он увидел, как частицы, из которых он состоял пробило песок под ногами, и они ушли на десятки метров. Голову пса оторвало и разбросало по частям в воздухе, многие из которых неведомой силой продолжали отдаляться, разделяться, разбрасываться ещё дальше, ещё сильнее, упав далеко за горизонт.

Вылез ещё один червь, удар ногой в воздухе, червя нет. В лицо Ровальду ударилось что-то жидкое, он взял это рассмотреть пред собой, это кишки, грязные, в чёрной слизи. Нерон сотворил? А кто ещё?

Ровальд огляделся. Гаст спит. Но вокруг него под землёй собиралось всё больше червей. Они ползли издалека, друг за другом. Кроме червей, позли и другие существа, включая тех же острых псов.

Ровальд снова зарядил три снаряда. Появилась новая надпись:

Противников слишком много. Аннигилировать? Перезарядка два часа.

Ровальд выбрал аннигиляцию. Заряды из рук перешли в ногу, прямоугольники из ноги выдвинулись ещё дальше, и как ручка шпринца, вошли внутрь. Нога непроизвольно топнула. Три голубых пучка отправились под землю, объединись в треугольник, и земля под ногами пошла волной. Гаст чуть приподнялся, но чем дальше шла волна, тем больше она становилась. Все мерзости под песком разрывались на пути волны, дюны поднимались ещё выше, образуя лавины, как волна в шторм на море, и шла, и шла всё дальше, набирая обороты. Застлила горизонт вокруг, луна исчезла, оставив их двоих во тьме. В пространстве нарастал грохот, а волна росла, набрав десятки метров. И всё улеглось, образовав песчаный дождь, который долго не утихал.

Гаст очнулся, загораживая глаза от падающих крупинок.

— Вот, чего не видел в этой пустыне, так это песчаных дождей.

Ровальд ничего не ответил. Сменил режим обратно на титан, подобрал Гаста, и помчался дальше. Новая порция червей, пролезала через останки собратьев, пожирая их, и двигалась к ним.

— Ты чего? Ты что-то видишь?

Ровальд не ответил. Перелетая через дюну, они летели прямо в пасть к червю, который был больше остальных.

Отбросив Гаста на песок, скрылся в пасте червя. Пробил его на пол пути в зубастый пещевод, выкатился через дыру, вновь подобрал Гаста, побежал дальше. Но королевский червь не отставал. Он ревел, а у Гаста больше не оставалось вопросов.

— Проклятые земли. Самая сердцевина. — Заметил разведчик.

— Так это и есть проклятые земли?

— Да, здесь нероны оставили на вечные муки души непокорных, вложив их внутрь этих машин. Только смерть избавит от страданий. Но я бы предпочёл пожить самому. Слышал, тут может быть и что-то похуже.

Убегая от умных червей, которые расставляли ловушки, поджидая беглецов. Отбиваясь от остроносых техно-собак с человеческими органами внутри грудной клетки, Ровальд мастерски избегал столкновений. Прямо в воздухе он умудрялся отбиваться ногами от всех, кто хотел затащить их под песок.

Так продолжалось всю ночь. Но чем дальше они шли, тем больше их становилось.

— Туда, земля! Они не могут ходить по земле! — Крикнул Гаст.

Ровальд направился туда. Ещё один пёс ударом колена лишился головы, и остался лежать на песке, дрыгая лапами.

Стоило добраться до потрескавшейся земли, как весь мир проклятых замер, они перестали преследовать, сбившись на границе в одну большую кучу и жалобно наблюдая за ускользающей добычей. Гаст смотрел, как они отдаляются и не мог поверить. Столько гадостей скопилось в этих песках за сотни лет. Вечно живущей гадости. Империя Нерон омерзительна. Ему будет что рассказать в Тесио, может быть, даже помилуют, или дадут не слишком строгое наказание.

Ровальд, почувствовав удобную поверхность под ногами, разогнался ещё сильнее. На спидометре мелькали надписи не жалких, 60–70 километров в час, а 90, 96, 101, 104, 107, 109, 110. Дальше разгоняться он не решился. Глаза и так еле успевали цепляться за пространство.

Так, преодолевая обратный путь до Тесио, они добрались до отеленских лесов. Роавльд отложил Гаста, сам поднялся на верхушку самого высокого дерева. Увидел сменяющиеся фигуры разного роста и комплекции, и обомлел. Армия Нерона. Идёт на Тесио? Среди неронов были машины, похожие на катапульты. Рельсовое квантовая пушка, десятки метров длинной. Словно её сняли с космического боевого корабля. Ещё одна. Длинная вереница разнообразных орудий, одно больше другого.

— Гаст. — Крикнул вниз Ровальд.

— Что? — Сказал Гаст, высовывая последний сух паёк. Воды у него больше не было, а пить хотелось. Мягкий водянистый батончик лучше, чем ничего, но суховато.

— Вы собирались воевать с Нероном?

— Ну, я хотел. Но остальные были против.

— То есть, не собирались?

— Да, у нас худой мир, всех устраивает.

Ровальд не знал, как сказать об этом рыцарю.

— А что?

Ровальд спрыгнул возле Гаста, подождал, пока тот доест батончик, дал ему забраться на спину, и побежал.

— Так что?

— Армия неронов идёт к вам.

После некоторого молчания, Гаст сказал серьезно.

— Подкинь меня.

Ровальд не раздумывая подкинул рыцаря выше крон деревьев, и ловко его поймал.

— Давай без остановок.

Больше они не переговаривались.

Много суток Ровальд бежал через упавшие деревья, которые рубили нероны-дровосеки. У них отсутствовали руки, вместо них были бензопилы и щипцы для складирования.

Заметив два рыцарских доспехов, они молча обменивались сообщениями друг с другом. Но не нападали.

Случайно оказавшийся дровосек был разбит плечом Ровальда, и отлетел. Вмешиваться никто не собирался.

Пробегая эту толпу, Ровальд и Гаст наблюдали, как они складировали деревья, и перевозили их дальше. Успеют ли они? Успели ли они? Судя по тому, что армия ещё в пути, Тесио не пал.

Пробегая лагерь, в котором из палаток выходили зевавшие нероны, они пробегали столь быстро, что те не обращали внимания.

— Во сквозняк сегодня. — Только и донеслось до лазутчиков.

Один лагерь, второй, третий. Лениво идущая армия, огромный военный лазер для космической борьбы тащили пять неронов на механических звере подобных, бычьих конечностях. Человеческие головы недовольно оглянулись, оскалились, заметив Ровальда с Гастом. Но они перескочили их.

— Противник на подходе! — Донеслось сзади.

Но особой погони не было.

Новый лагерь, ещё один лесоповал. Кто-то пытался за ними увязаться, но стоило начаться зелёному лесу, в кустах которого они исчезли, как противник потерял их и здесь.

Прыгнув над кронами деревьев, Ровальд перелетел широкий овраг. Гаст держался молодцом.

Так они бежали ещё сутки, пока не добрались до гор, которые пришлось обежать. Но армия неронов была далеко, и у них получилось проскользнуть. Ещё бы сутки и проход между скал был бы закрыт заставой.

Глава 3

Несколько суток они бежали без устали, и только раз, удалось по пути найти ягоды, которыми вдоволь наелся обессилевший, но стойкий Гаст.

Вот они, высокие стены Тесио, под которыми кишела строевая подготовка. Выкапывались рвы. Ворота были раскрыты, но стоило приблизиться, как их остановила стража, выставив и включив вибро-клинки. Подняли щиты. Готовые в любую секунду прикончить своих же.

— Вы чего? — Спросил Гаст. — Свои же.

— Сначала нам покажет лицо вот этот. — Указывая на Ровальда сказал стражник. — ДА и ты не без греха. Тут такое было. Ты тоже под подозрение.

Что тут могло быть такого, от чего, он сам под подозрением? Подумал Гаст. Ровальд не шелохнулся. Он молча стоял, наблюдая за развитием ситуации. По каким-то причинам, лицо он показать не мог.

— Не хотите показывать лицо? Ничего, мы вас и так проверим. Сейчас принесут прибор. Гарри, неси!

Поставив Гаста под сканирование, прибор выдал зелёный свет. Но Ровальд идти не горел желанием. С неохотой встав между двумя прутами, он услышал пронзительный писк.

— Тревога! Противник! Гаст, отойди от него!

Гаста отшвырнули, он больно приземлился на покалеченную руку. Со строевой подготовки прибежали все, кто был поблизости. Ровальда окружила сотня поднятых щитов, дрожащих вибрациями, и мечей, покрытых опасным фиолетовым контуром.

— По новому закону, да свершится суд!

— Не надо! — Крикнул Гаст. Но было поздно.

Вибро-клинок ближайшего солдата попытался обезглавить недруга. Но удар был пустым, не оставив и царапины. Десятки клиенков ударялись о броню, не успевая ей навредить. Солдат отодвинул самый рослый, с большой секирой, контур которой горел злым красным. Она со всей силы размахнулся, но Ровальд подставил ладонь и вырвал кусок секиры. Контур погас. Солдаты в ужасе отшатнулись на шаг назад, но строй не потеряли.

— Кто ты?.. — Спросил боев с секирой.

— Это нерон! — Подоспел стражник. — Просканирован лично мной. На, смотри данные. Внутри ни грамма живой плоти.

— Но он не нападает. — Заключил боец с разрушенной секирой. — Зовите начальство.

Спустя время, пришёл полковник Йохан в окружении красных королевских стражей с алебардами, контур которых горел тем же красным. Они выставили перед Ровальдом оружие, но полковник Йохан отодвинул его в сторону, и прошёл через преграду.

— Полковник!.. — Хором испугались солдаты.

— Отставить. Если бы оно хотело вас сожрать, от вас бы давно ничего не осталось. Я прав, господин Независимый?

— Независимый? Это? Он нерон?

Гаст ничего не понимал. Он смотрел как разыгрывалась ситуация, и не знал что думать. Он вылез вперёд возле полковника Йохана и встал между ними, преграждая Ровальда:

— Нет, он спас меня. Я лично был там. Он уничтожил множество единиц противника. Мы прошли через сердцевину проклятых земель. Он такие вещи творил, вы бы видели. Я гарантирую, он свой. Может, сканирующие лучи сквозь броню не проходят. Вы же видите, это Страж. Настоящий.

Нависла тишины, полковник Йохан дал Гасту пощёчину, и рывком кинул его к солдатам.

— А с тобой, за нарушение субординации, мы поговорим отдельно. Итак, господин Независимый, который смог активировать стража, уничтожил вражеский Эсхельмад, и пережил тот взрыв. ВЫ тот самый, я правильно понимаю?

Ровальд смотрел на ошарашенного Гаста, которого держали со всех сторон, мешая вырваться. Перевёл взгляд на полковника Йохана. И не ответил.

— Гаст. — Произнёс Ровальд, не переводя взгляда с полковника. — Будешь служить мне?

Гаст перестал вырываться. В атмосфере нависло напряжение.

— Со своими солдатами я сам разберусь, господин Независимый. Вас это не касается.

Ровальд резко раздвинул по сторонам руки. Невидимая преграда образовалась между ними, которая расщепила вытянутые алебарды, мечи, начало расщеплять броню солдат, но те сообразили отшатнуться. Полковник Йохан наблюдал, как всё испаряется его доспех, всё больше оставляя его в личном белье.

Ровальд опустил руки, невидимая преграда исчезла, оставив половину доспеха полковника нетронутой.

— Страж… Настоящий. — Раздалось в рядах солдат. — Защитник. Это он.

Солдаты, один за другим, приседали на колено, склоняли головы, клали мечи, щиты иное оружие. Полковник Йохан. Видя это безобразие, не стал подчиняться.

— Вы всё сделали правильно, как вас?

— Полковник Йохан.

— Полковник. Я не в праве подвигать ваш авторитет. Но есть нюанс, который нужно решить прямо сейчас. Гаст. Ты не особо желал возвращаться. Я сам такой же. Ты готов отправиться со мной?

Гаст приблизился, присев на одно колено, в покорной верности.

— Предатель… — Процедил сквозь зубы полковник Йохан. — Трибунал будет ждать тебя.

— Нет, полковник. — Вмешался Ровальд спокойным голосом. — Это мой солдат. Я застрял глубоко под землёй, в лапах неронов. Меня могли разобрать на части. Я ждал своей участи. И только благодаря ему, нарушевшему субординацию, я стою здесь. Боюсь, у меня нет другого выхода.

Ровальд присел на одно колено перед полковником Йоханом.

— Вы уж простите его, и простите меня за грубость. Но я вынужден забрать его. В конце концов, как я понимаю, здесь тебя ничего не держит, Гаст?

— Да. Мои товарищи мертвы, дом продан. У меня больше ничего нет. — Признался разведчик.

Солдаты всё это внимательно слушали. И можно было прочувствовать всеми фибрами души, как солдаты зауважали его.

Полковник Йохан, понимая, что если откажет, то потеряет авторитет среди солдат и ими командовать уже будет невозможно, отступил.

— Это решать не мне, а трибуналу. Но, если вас интересует мой мнение, я не против. Делайте что хотите. Но, для начала, господин Независимый, всё-таки, пройдёмте со мной. Нас ждёт важный разговор. А ты Гаст, отынен, сам по себе. Вход в служебные помещения тебе запрещён. Но, ты до сих пор гражданин Тесио. Жди трибунала. Ровальд удовлетворённо поднялся, и кивнул полковнику. Войска расступились, пропуская их. И когда важные шишки ушли, все накинулись на Гаста с расспросами.

* * *

— Господин Независимый. У нас последний бой впереди, а вы так строй наш нарушаете. Не хорошо это. — Укоризненно произнёс полковник.

Ровальд не ответил.

— Как люди, которых я вам отправлял на корабле?

— О, они в целом и порядке. Всех удалось разместить. Случай подвернулся, скажемс так, более, чем удачный. — Последнее, как-то особенно печально изрёк полковник. — У нас освободилось очень много свободных квартир. Собственно, вы тоже можете подобрать себе, что-нибудь, в качестве гостиницы.

— Девушка? Она была первой.

— Госпожа Гея? Парламентёр, под нашей защитой. Её увёл Освальд в пещеры. Она удачно пережила восстание. Сейчас помогает людям. Многие проснулись, и, конечно, в ужасном состоянии. Часть людей остались инвалидами на всю жизнь. Но, вы же это и так понимали, что я вам буду рассказывать.

— Отведите меня к ней.

— Сначала в штаб.

Ровальд не ответил, решив не разжигать конфликт. Пускай будет так.

— Что за восстание?

— У нас тайно преобразили часть населения в неронов. Уж не пойму каким образом, не обошлось без предателей. Но многих насильно. В конце концов, произошло восстание предателей, от которых мы, разумеется, благополучно избавились. Но, ценой. Не буду говорить. Путь у вас был долгий. Да и мне, неприятно об этом вспоминать.

Ровальд проходил мимо обугленных стойбищ, кузниц, домов. Сломанные стены заделывали. Часть построек была из чистого металла, в том же стиле, как на Колыбели. Многие люди, что шли на встречу, не обращали на них внимания. У кого-то была перебинтована голова с глазом, у кого-то рука. За стёклами внутри домов лежали больными, за которыми ухаживали. Знакомые золотистые волосы промелькнули, но это необязательно была Гея.

Они неспеша прошли до входа в подземелье. Там спустились в кабинет с круглым столом, за которым уже сидело несколько человек.

— Господа. Сам Независимый собственной персоной. Живой и невредимый.

— Ну на счёт живой я бы ещё поспорил. — Вставил Хопс. — Я прав, господин Независимый по имени Ровальд? Ваш знакомый Бен докладывал о происшедшем. Он лучше многих видел, что произошло.

— Как он?

— Улетел. Довольно давно. Судя по всему, успешно. Мы не имели права его задерживать. Да и на тот момент, у нас планы были несколько другие. Хотя сейчас бы он пригодился.

Да, сейчас бы он пригодился. Подумал Ровальд.

— Для начала, мы хотели, от имени жителей планеты Чёрный Иксодус, поприветствовать вас. Давно нас не посещали. Будьте нашим гостем.

Если бы у Ровальда было лицо, он бы выразил величайшее удивление, каким его только наделила природа.

— Во-вторых. В независимости от ваших планов, мы бы хотели попросить вас.

Ровальд продолжал молчать. Позволяя разговору разыгрываться своим чередом.

Хопс, ожидая реакцию Ровальда, кивнул, принимая правила игры, и продолжил.

— У нас есть три реплики стража. Костюма, как у вас. Ваш оригинал нужен, чтобы реактивировать их. Нам нужно отразить нападение Нерона. Да и по многим другим причинам нам эти реплики нужны.

Он сказал это. Накал атмосферы в комнате сразу спал. Обстановка разрядилась, и другие присутствующие начали друг с другом перешёптываться.

— Они не создадут мне проблем?

— Боюсь, скорее вы нам, по желанию, создадите проблем. Стоит реактивировать реплики, как они станут вам полностью подконтрольны. Хотите включите, хотите выключите.

— Хорошо. Я попытаюсь.

Хопс удовлетворённо улыбнулся.

— В конце концов, мы для вас уже выполнили вашу просьбу. Обеспечили спасённых вами. Это будет честно.

— Что-то ещё?

— Если бы вы нам помогли отразить атаку Нерона, было бы здорово. Но мне кажется, пока самый важный вопрос позади. И если позволите, можно было бы обсудить ваши интересы тет-а-тет. Возможно, вам пригодятся наши знания. Что-то мне подсказывает, что у вас вопросов больше, чем ответов.

— Хорошо.

— На какой именно вопрос вы отвечаете согласием?

— На все.

Хопс встал, подошёл, пожал руку. За ним, как по указке, все присутствующие. Разговоры пошли более оживлённые, вернулись к обсуждению обороны города.

— Вас проводят к вашей подопечной. Спасибо, что согласились сначала прийти сюда. — Повернулся полковник Йохан. Он жестом призвал ближайшего стражника с алебардой. Тот подошёл, выслушал указания полковника, отсалютировал. Повернулся к Ровальду, поклонился, призывая проследовать за ним.

Теперь Ровальда вели по другой дороге. Старые средневековые дома только казались старыми. Хотя это и был обветшалый кирпич, смешанный со стальным фундаментом, в действительности, внутри домов было всё. И электрическое отопление, приборы для разогрева, трубопровод, канализация. Всё это он с удовольствием заметил. В остальном, очень хорошо сохранён дух средних веков. Рыцари, доспехи, оружие ближнего боя. Множество солдат маршировало по улицам. Женщины с корзинами носили одежду, пищу, медикаменты. Мужчины катили повозки с продуктами, строй-материалами, камнями. Были тележки и более современные, автоматические. Но их слишком мало.

Видимо, тут был дифицит ресурсов, королевство Тесио справлялось как могло. А у него, Ровальда, действительно было очень многовопросов, на которые нужны были ответы. И, судя по всему, его цели с тесионцами совпадают. Осталось только прояснить насколько. И в чем они могут быть полезны друг другу. Вполне возможно, что он одним махом прихлопнит сразу множество задач. Останется только одна, самая сложная. Найти корабль и попасть внутрь.

А ведь ещё недавно он бороздил просторы космоса и общался с Орин. Интересно, как она?

Красный доспех остановился, поклонился, и ушёл. Ровальд поднял взгляд на двухэтажный небольшой домик, внутри которого кипела жизнь.

Какое-то время он стоял, в нерешительности. Беспокоить людей было не в его привычках. Он сам очень не любил, когда его беспокоили. Он постучался.

Дверь тут же открылась, на входе стояла женщина, чьё лицо удачно срослось, оставив лишь небольшую полоску под подбородком.

— Здравствуйте, чем можем помочь?

— Гея дома?

— Да, позвать?

Ровальд кивнул. Гея примчалась, была жива и здорова. Сначала она не могла поверить глазам. Затем обняла, и осталась висеть. Ровальд в очередной раз пожалел, что лишился тела, и не мог оценить всей полноты душевного тепла. Но, даже так, это было очень, очень приятно. Пустынный космос оставляет свои отпечатки, и вот такая мелочь, порой, самое дорогое, что нужно человеку.

— Я в неоплатном долгу перед тобой, Ровальд. Что я могу для тебя сделать?

— Повиси так ещё час.

Девушка встрепенулась, заглянула к нему в глаза. Внутри Ровальда что-то незаметно дрогнуло, что много лет спало.

— Хочешь есть?

Но Ровальд не ответил.

— Ты как всегда. Заходи, познакомлю с родителями. Должен же наш народ знать своего спасителя. Она потащила его за руку, и Ровальд пошёл.

Усадив его за стол, ему наложили тарелку всего, что было в доме самого лучшего. Но он даже не притронулся. Родители Геи душевно благодарили его, обнимали, целовали. Он почувствовал себя дома, который и у него когда-то был.

— Господин Ровальд, накидывайтесь! Весь дом к вашим услугам! — Сказал отец Геи. Здоровый мужик, тем не менее, с добродушным, миролюбивым лицом и твёрдым голосом. — Если бы не вы, если бы не вы. Эх. Как я рад, что вы мимо проходили.

Шутка удалась, и даже Ровальд невольно присоединился к общему смеху. Они опустошили свои тарелки, а он так и не притронулся, хотя желание его просто разъедало.

— К сожалению, ничего больше мы предложить не можем. — Виноваты сказал мать Геи. — Вам это не по вкусу?

— К сожалению, я сыт.

— Может, вы просто разденетесь? Снимите броню. Мы покараулим. Вы отдохнёте.

Ровальд ответил молчанием. Отец пожал плечами. Мол, как гость хочет, так и будет.

Что мог ответить космический путешественник, который потерял? Он только и мог, что отвечать на неудобные вопросы молчанием, чтобы никого не повергать в шок, и уж тем более самого себя, глядя на чужое удивление.

Но разговор, разговор сложился интересный. Родители много говорили, Гея рассказывала, как они вместе ходили по лесу, и какие интересные вещи поведал он о своём мире.

Уходя, отец нагнулся и по секрету сказал на ухо.

— Уж не знаю, сэр господин, как вы изуродованы, что не хотите своё лицо показывать, но в любом случае, даю одобрение. — Он по-заговорщицки подмигнул. — Мы люди чести. Своих не бросаем.

Ровальд от души улыбнулся. Гея пошла рядом. Она рассказывала, как трудно обслуживать всех людей, что у многих проблемы, какие из них самые популярные. Что инвалидами останется четверть людей, которым та или иная помощь будет нужна до конца жизни. Но, они справились. Всё получилось. Немногие уцелели, но уцелели.

— Если что, приходи переночевать к нам. Всегда рады будем. — Она обняла его, поцеловала шлем, в место, где должна быть щека, и побежала на вопли человека.

Возможно ли, чтобы такой человек как он, однажды завёл семью, детишек? О нет, с чего это он? В этот момент к нему подошёл солдат в точно такой же форме, как и Гаст, и пригласил переночевать в ближайшем свободном доме. После девяти вечера, зайдут командир Хопс, отвечающий за разведку.

Разведка? Подумал Ровальд. Значит, самыми полными знаниями обладает тот самый человек? Разговор обещает быть очень информативным. Наконец он получит ответы на вопросы, вместо того чтобы выпытывать их у каждого встречного.

Добравшись до дома, Ровальд поднялся на второй этаж, нашёл первую же постель и свалился, не обратив внимание на аккуратное убранство специально для него подготовленного помещения. Не обратив внимания на цветы в вазах, на столе и подоконниках. Не обратив внимание на старинный холодильник, полный еды. Не обратив внимание ни на что. Он просто лёг и отключился.

Глава 4

В дверь постучались. Ещё раз. Настойчивее. Дверь скрипнула. Кто-то вошёл. Шаги по деревянному полу, остановились возле кровати. Раздался стук по шлему. Сильнее. Ещё. Ещё. Настойчивый длительный стук. Придвинулось кресло. Со скрипом сел. Закурил трубку. Кинул трубку в шлем. Хмыкнул. Снова встал, подобрал трубку, постучал ею по шлему.

Доспех включился. Мир перед глазами появился и Ровальд увидел лицо того самого человека из переговорной.

— Добрый вечер, господин Независимый, Ровальд.

— Моё отчество Энро.

— Господин Независимый, Ровальд Энро. Можете звать меня просто Хопс. Отчество, фамилия, необязательно. Предпочитаю секретность в ущерб гордости.

Язвительно подчеркнул Хопс. Но, улыбнувшись, протянул руку. Рукопожатие состоялось, и он вновь поудобнее устроился на кресле.

— Я так понимаю, вы спите крепко.

— Много дней не спал, пока добирались до вас. Как Гаст себя чувствует?

— О, ему не привыкать. Не беспокойтесь. На счёт него, кстати, раз зашла тема.

— Слушаю.

— Вы предложили ему стать вашим… Как бы сказать, деликатнее. Поданным. Это несколько противоречит нашим представлениям.

— Как есть.

Хопс пожал плечами.

— Да, вы человек определённо достойный носить стража. Прямолинейная речь выдаёт. Я к чему. Вы серьезно?

— А почему нет? У него нет дома. Здесь вы его хотите на куски растерзать, в наставление другим, чтобы дисциплина не подорвалась. Почему нет? Он и сам не против.

Хопс пожал плечами:

— Хорошо, я просто уточнил. Остальное разберёмся уже сами. Но это должно быть официально. Понимаете? Церемония на глазах у других, посвящение в рыцарство на служение самому Независимому, носителю старых добрых генов, на которые откликается техника древних.

Ровальд кивнул. Он подыграет. Хопс, довольный, что один вопрос разрешился, продолжил.

— Теперь, на счёт нас и вас. Сначала мы хотели просто уйти с планеты, построив гипер-врата короткого действия. Достаточные, чтобы попасть на любую ближайшую планету.

— Я думал из кармана не выбраться.

— Неронам не выбраться. Обычные люди способны. Карман выпустит.

— О, тогда я рад за вас. — Ровальд ожидал подходящей возможности, чтобы задать свои вопросы.

— Но потом, обстоятельства изменились. Гипер-врата нам не завершить. Убегая, противник прихватил важную аппаратуру в единичном экземпляре. Здесь надеждами себя лучше не тешить. Мы решили покинуть планету другим способом. Но прежде, чем продолжать дальше, я бы хотел услышать ваши интересы. Возможно, наши взгляды уже имеют точки соприкосновения.

— Моя задача уничтожить Чёрное Ядро. Империю Нерон.

— И вернуть себе тело. Я правильно понимаю?

— Я бы предпочёл держать это в секрете.

— Понял. Я не рассказывал другим. Прошу прощения за дерзость в переговорной, не думал, что для вас это болезненно. У нас тут, такие вещи случились, что люди с радостью от своих тел избавляются, уродуют себя. Вы, один из немногих нормальных. На Иксодусе это редкость.

— Ещё, вернуть корабль, который, я подозреваю на орбите.

— Да, именно там. Я владею координатами общей системы навигации. Не знаю, даст ли вам это что-либо?

— Нет, не даст. У меня нет аппаратуры.

— А страж?

— Что страж?

— Понял. Чтож, здесь я тоже не совечтик. Просто слышал, что у стража есть небольшая навигация, где это могло бы пригодиться.

— Сейчас это бесполезно. Мне не покинуть поверхности планеты.

— Вот здесь наши интересы пересекаются особенно сильно.

— Слушаю.

— После того, как гипер-прыжок стал невозможным, остался один вариант развития событий. Корабль первой экспедиции. И ключи доступа к его управлению. Гаст уже рассказал, где вы были. Корабль находится как раз под океаном, в пустотах, до которых легко добраться по пещерам. Его надо запустить и мы сможем выйти в космос.

— А для запуска вам нужны ключи доступа?

— Именно! Это, самая тривиальная задача. Об неё мы разбиваем голову.

— Они у Нерона?

— Нет, к счастью, не у них.

— Не темните.

— Они в Грозном. Самый северный город среди вечного снега, который не покорён до сих пор. Там действующая система обороны, и кое-что, что может решить проблему и с неронами. Раз и навсегда.

Ровальд придвинулся поближе, превратившись в само внимание.

— Там ключи доступа к кораблю первой экспедиции и иммунная система Колыбели, из-за отсутствия которой Восьмой, я так полагаю, вы знаете, как он называется, центральный компьютер, вышел из строя и свихнулся, не справившись с выдохом Чёрного Ядра.

— Вопросов стало ещё больше, но общую мысль улавливаю.

— Задавайте, отвечу, насколько это возможно.

— Что такое этот ваш Грозный?

Хопс ухмыльнулся, наслаждаясь своим статусом всезнающего. Гордый Независимый в просящей позиции, что может быть приятнее. Но, это был лишь момент, Хопс тут же скрыл лёгкий смешок сосредоточенным раскуриванием.

— Грозный, это чудо из чудес. Не думаю, что вы найдёте нечто подобное. Затянувшись в планету, первая экспедиция ушла в сон. Но, кое-кто вышел из анабиоза раньше других. Точнее, его капсула вышла из строя, и он вышел раньше. Разбудив ещё нескольких людей, чтобы не сойти с ума. Своих верных соратников, он поднялся с ними наружу и обнаружил, что планета давно завершена. Но люди ещё не заселили поверхность. И вообще, похоже, капсулы Колыбели вышли из строя.

Он решил изучить этот мир. Взял с собой всю технику, и пошли наружу. Изучать планету. Так как это была спасательная экспедиция, то первоочередной задачей было разобраться, чем можно помочь Колыбели, что с Чёрным Ядром.

Добравшись до колыбели, он разбудил Центральный Компьютер, и они вместе начали восстановительные работы. Собирать, всё что можно собрать. Работать над порталом, чтобы покинуть карман. Но по середине работ, случился катаклизм, и открылась щель к Чёрному Ядру. Точнее пространству, в котором оно было заперто. Спустившись по расщелине к ядру планеты, они увидели сплошную черноту. Барьер. Чёрное Ядро было деактивировано, аннулировано. Задачи стёрты. Нано машины, распылённые, разбросанные под землёй во время сплавки Ядра, обездвижены. Связи нет. Решили провести эксперимент. На тросе опустили в барьер датчик. Данные нормальные. Видимо, просто зона отчуждения, преломляющая свет. Проверили другими способами. Всё хорошо. Первый пробуждённый решил спуститься сам, посмотреть, что там, в этой зоне. И он спустился. Какое-то время всё было хорошо. Но когда его вытащили, он поседел. Руки его дрожали, глаза полные страха. С криком: Демоны лезут! Он побежал к Центральному Компьютеру Колыбели. А из Чёрного Ядра, из зоны отчуждения вышло Дыхание. Последняя живая пыль, сохранившая подобие разума. Она устремилась за ним. Ученые разбежались, но она продолжала двигаться за ним, медленно и уверенно, читая следы. Первый пробуждённый вошёл в Колыбель, вынул из центрального иммунную систему, отключил его, и убежал. Умная пыль добралась до центрального и захватила его клетки. Под предлогом смерти, первый пробуждённый запретил включать центральный компьютер, а лучше вообще туда не приближаться. Часть колыбели, где содержался Восьмой, изолировали.

Первый пробуждённый стал строить самый защищённый город, какой только возможно. На основе иммунной системы Восьмого. Это действительно оказался очень безопасный город с высокими стенами, умными орудиями, автоматической ремонтной системой. Вечный двигатель, защищающий сам себя. Что на самом деле там произошло, почему он взял именно куб иммунной системы. Неизвестно. История, что я тебе рассказал, в основном, восстановленная по косвенным признакам.

Спустя тысячи лет, Грозный стоял. Пробудились другие спящие, которых оставила в своё время Колыбель. Заселились просторы. И тысячи лет мира, и покоя. Пока однажды, закрытый корпус Центрального Компьютера не открыли, и Восьмой не пробудился. Видоизменённый. Другой. Очень хитрый. У него было мало возможностей, так как ученые отключили всё, что возможно. Восьмой мог только говорить. Хитростью, он убедил подключить системы обратно, даровал великую силу первым, кто с ним контактировал. Промыл им мозги. Началась постепенная пропаганда трансгуманизма, и вот, последние пятьсот лет, это. Империя Нерон, собственной персоной.

Хопс довольный рассказом откинулся, и смотрел на реакцию Ровальда, который даже не пошевелился, погружённый в раздумия.

— Вот как. Вот оно как… Колыбель не спасти.

— Совершенно так. Нероны, кстати, тоже проникали в зону отчуждения Чёрного Ядра, но из них уже никто не возвращался. Они все бесследно исчезали.

— На счёт второй Земли.

— Да, Земля, с которой мы, не вторая. Это детище Двенадцатого колонизаторского арийского корабля. И называется она, полностью, Земля-Троара. У нас зелёное Солнце, поэтому глаза, если ты заметил, у всех тесионцев, зелёные. Мы потомки х’арийского рода. Прирождённые навигаторы, прекрасно разбираемся в пространстве. Точнее, разбирались. Наша звезда официально называется Солнце-Рада. Так что, на счёт нас, всё более-менее понятно. А вот что у вас за Земля? Каков ваш арийский род? Какого цвета твои глаза?

Ровальд молчал, осмысливая информацию.

— Были серыми.

— Серые. Род воинов. — Серьезно кивнул Хопс. — Дарийцы. Самые живучие корабли, отражавшие атаки дельта-генов, именно дарийские. Слышал я, одна такая Колыбель вашего рода подчистую уничтожила Чёрное Ядро. Не знаю, где они и как их судьба сложилась, но сам факт… Осталось разобраться, как ваша Земля называется официально, чтобы не было путаницы. Ну, это уже не моё дело.

— Последний вопрос. Если Нерон будет уничтожен, или остановлен, зачем вам улетать с обжитого места?

— Жить на бомбе, которая ещё не разорвалась, такое себе удовольствие. Мало ли что оттуда вылезет, и кто туда проникнет потом, а затем вытащит следом. Гораздо лучше оставить всё как есть и валить куда глаза глядят. Самая безжизненная планета намного лучше, уж поверьте, господин Независимый. Мы тут такого навидались!..

— Как вы покинете карман?

— Заново активируем манёвр чёрная дыра у Колыбели, как только вернём Восьмого под контроль иммунной системы. Или хотя бы просто его уберём, а там разберемся. Дело техники. Карман откроется заново, и в этот момент, расплывутся границы этого.

— Не проще ли использовать гиперпространство?

— На корабле первой экспедиции, его, возможно, и не было. Это спасательный корабль большой вместимости. Тихоходный. У него особая настройки гипер-двигателя. Он привязан к координатам на возвращение. А наша Колыбель, как бы сказать. Двенадцатая давно разобрана, и приспособлена для нашей планеты. Куда стартанёт этот двигатель? Очнёмся в чреве звезды, сгорим все заживо. Вы же сами знаете, господин Независимый, космос штука требующая осторожности.

— Да, согласен. Не подумал.

— В расчёте. — Протянул руку Хопс. Ровальд пожал.

— Теперь, всё более-менее понятно. Остаётся только один вопрос. Как быть с землянами?

— Вашими? О, да, они все сероглазые рабы. На удивление. По моим данным, никто из них не поверит в представившуюся возможность и захочет остаться на своих местах. Возьмём всех, кто захочет. Хотя, не думаю, что на корабле места будет для всех. Да и вообще, большая часть из них клоны. Имеет ли смысл брать клонов, срок жизни которых рассчитан всего на двадцать лет?

Сложные вопросы, на которые совесть не могла дать прямого ответа.

— Тогда, остаётся Нерон и Грозный.

— Да. Вскоре нам предстоит большая битва. В вас я не сомневаюсь. А вот мои люди, наши граждане, новоприбывшие, по вашей милости?

* * *

Три реплики стражей хранились в глубокой секретности. На самом нижнем, самом защищённом уровне коммуникаций, которые раньше были частью огромного корабля, под флагом Второй Спасательной Экспедиции, ибо первая так и не вернулась, сгинув под своим собственным страхом в сверхзащищёном городе Грозный, управляемым иммунной системой Центрального Компьютера. Возможно, будь она на месте, Восьмой так и не был бы захвачен выдохом базы иронов.

Проходя по старинному лабиринту переходов, спусков, лестниц, и лифтов, многие из которых уже не работали, так как не было надобности в их обслуживании, а у каких-то просто изъяли запчасти.

Все три реплики отличались от стража многими элементами. В них не было саркофага памяти, это оказалась невоспроизводимая технология. Но они были непробиваемы. Их нельзя было передать. Перепрограммирование владельца было возможно только с помощью оригинального стража. Все три реплики привязывались к нему, чтобы не попасть в злые руки, которых оказалось более, чем достаточно.

Ровальд смотрел в свои собственные зеркальные отражения, с крестом на всё лицо, и поражался. Они отличались только римской цифрой на плечах: I, IV и VIII. Первый, четвёртый и восьмой экземпляр. В них не было системы сканирующей ДНК, благодаря чему их мог активировать потомок лидерского рода. Да и потомков таких в Тесио не было, как и среди землян-отеленовцев, потомков дарийского рода сероглазых воинов, устойчивых к психическому воздействию, и телесным повреждениям.

У Неронов глаза были голубые, но их настолько часто заменяли имплантами, что об этом знал только Хопс. Впрочем, прибывшие перуноградцы так же обладали небесно-голубыми глазами. У Геи были именно такие. Но к какому роду принадлежали эти люди, даже сам Хопс не знал. Он всего и знал, что два арийских рода.

Реплики стояли, гордо вскинув подбородки, как солдаты на строевой. Ровальд обошёл несколько раз, восхищаясь точной копией своего доспеха.

— Их владельцы умерли?..

— От старости. Не сумев передать другим кандидатам. Наши старались как могли. Всё тщетно. Их не взломать, ни вскрыть, ни повредить. Неуязвимы. Хоть что-то удалось скопировать с точностью.

— Нужно их только открыть?

— Да. Первый, кто пролезет, станет пилотом. Я так думаю.

Сзади пришли ещё командиры, у многих руки, или ноги, были в гипсе.

Ровальд приблизился вплотную. Постучал по шлему, шлёпнул по спине. Открывал своё меню, выбирал опции, в которых не мог разобраться ранее.

— Это займёт время.

— Я оставлю дежурных. Если что-то понадобиться, обращайтесь. — Хопс начал уходить вместе со всеми, но в последний момент добавил. — Если что, у нас всего два дня.

— Два дня… — Задумчиво повторил Ровальд, изучая крестовину на голове реплики. — Два дня.

Спустя несколько часов, Ровальд попросил дежурного подойти к реплике. И тут открылась опция.

Соединить?

Полосочка тянулась от дежурного к реплике. Ровальд задумался над этим, у реплики загорелся крест на лице. Раскрылся бутон, приглашающий внутрь. Дежурный отшатнулся, озадаченно всматриваясь в легендарный эпический артефакт и убежал. Вскоре вновь появился Хопс.

— Удалось? Отлично!

— Не всё.

— Как не всё? Всё! Этого достаточно. Кандидаты скоро придут.

— Я не думаю, что всё получится. Тут есть параметр «Совместимость». Я понятия не имею как он работает, но мне кажется, лучше бы вам попробовать на детях тех, кто раньше пилотировал эти доспехи.

Теперь задумался и Хопс. В этом был смысл. И он решил позвать как кандидатов, так и потомков трёх пилотов, которые в прошлом вытянули Красную Войну, отстояв защиту Тесио.

Когда собрались все. Стали запускать сначала кандидатов. Первый же столкнулся с проблемой внутренней тревоги, что не подходит по генам. Только хотел зайти правнук, в десятом «пра», как Хопс остановил его.

— Давайте ещё раз попробуем, чтобы наверняка. И Хопс подозвал другого своего кандидата.

Бутон реплики закрылся, и раздались крики. Бутон снова раскрылся и оттуда вывалился искрящийся кандидат. Сердце ещё билось, мозг жив, но его отправили в лазарет. В ближайшие два дня точно не поправится.

— Не, я не пойду в эту адскую машину. — Запротестовал 18 летний парень. — Я и так в ополчении.

Ровальд положил ему на плечо руку.

— Поверь. Я тоже так думал. Попробуй. Ты привыкнешь.

— Именно. Посмотри на Независимого. Он теперь герой, с которым вынуждены считаться. Твой дед, неужели он не заслуживает уважения?

— Да вы чокнулись! Это просто консервная банка двухсотлетней давности, сделанная ещё Бог знает когда! Это миф, легенда. Лучше даже не пытаться. Я пас.

Ровальд сжал плечо парня, так, что тот ойкнул и повёл его к реплике. Насильно посадил в доспех. Глаза парня бегали от ужаса. Противиться он не мог. Бутон закрылся. Доспех дёрнулся. Началась подгонка деталей.

— Следующий! — Крикнул Ровальд.

— Точнее, следующая. — Недовольно хмыкнул Хопс. Он предпочитал иметь подготовленных бойцов.

Девушка стояла, нервничающая. Она явно не хотела сюда идти. Но выбора не было. Её родители будут счастливы, если из всей войны, выживут как минимум те, кто был в этих доспехах.

Третьим оказался крепкий мужчина лет сорока.

Все они потомки тех трёх пилотов.

— Других не было?

— Не нашли. — Виноваты развёл руки Хопс. — Тесио большой. Время поджимает.

Мужчина так же успешно поместился в реплике. Началась подгонка деталей. Множество щелей уплотнялось, что-то завинчивалось, крутилось, шумело, натягивалось. Реплики периодически начинали калибровку. Вытянулась рука, вторая, поднялась нога. Подгонка. Нога опустилась. Новая подгонка. Так продолжалось какое-то время, пока все три реплики не ожили.

— Какие никакие, а ужас на неронов напустят. — Гордо усмехнулся Хопс. — Спасибо.

Ровальд повернул голову на своих подопечных. Над каждым у него появилась возможность управления, о которой он предпочёл умолчать.

Глава 5

Разговор с Хопсом закончился на ноте, что сначала, мы отобьёмся. Но затем, сразу, нужно идти в Грозный. Если будут новые волны преображённых, подконтрольных искусственному разуму и не очень, то справятся. Но вот с тем городом, что закрылся от мира, никто не разберётся. Вопрос по Гасту оставался открытым, однако, на условиях повышенной тревоги, трибуналу дали отсрок. Сухожилия бравому разведчику сшивали в спешке. Ткань наращивалась в ускоренном режиме, но всё равно, недостаточном, чтобы выходить. Впрочем, узнав репутацию своего неожиданного напарника, которому Ровальд мог доверить свою жизнь, закрыло все вопросы.

Удивительны человек одной с ним породы, с теми же самыми серыми стальными глазами, принадлежавший славянскому роду воинов. У них было много общего, наверно, это отличительная черта всех дарийцев. Оставался открытым вопрос рабства Отелен. Неужели даже самых крепких людей так легко можно обработать, что с течением времени, они уже и забудут, что такое гордость, своё мнение, даже потребности, и то откажутся, если потребуется. Этот факт печалил, оставляя некоторую язву на душе. Хоть это и не касалось его, всё же, общее впечатление о дарийцах портило.

Ночь должна была пройти тихо. Но постучалась Гея, улыбке которой отказать было трудно. Платье с длинной юбкой до пола, подчёркивало талию и элегантно смотрелось, при том, что было очень простым. Пришла она по многим причинам, одной из которых оказался настоящий железный человек, самый первый нерон. Он хотел рассказать ей свою историю, дабы уменьшить плеч с груз, и, наверно, Как-то покаяться, хоть кому-нибудь, в том, что совершил. Тем более, Гея была первым потомком её рода с тех пор, как он был изгнан, не сумев исправить то, что натворил. Поддался на искушения змея, по зову юности. Но ошибка оказалась столь велика, что с этим позором он не может смириться. Он был хорошим, храбрым человеком, но, его историю Гея не захотела слушать. ЕЙ было слишком тяжело от каждого слова, начала болеть голова и сердце. Уровень такой ответственности она не могла разделить со своим спасителем. В чём сразу же ему призналась. Освальд же, попросил об одолжении, в котором Гея уже не могла отказать. Познакомить его с Ровальдом, первым за долгое время настоящим гостем Иксодуса.

Ровальд видел, что Гея с неохотой рассказывала это. Ей было интереснее провести время с человеком полным тайн, который никогда не показывал своё лицо, обладал качествами, которые будоражили каждое девичье сердце. Даже проболталась, что он и Гаст стали самыми завидными женихами. Учитывая вес последних событий, о предательстве почти всех аристократов. Чем оно было вызвано, чем их искусил змей, настоящий правитель Неронов, загадка.

Ровальд сделал пометку, что впервые стал популярен среди женского пола. Всего-то и стоило, что один раз выйти в люди и по-крупному засветиться.

Одновременно, с неудовольствием заметил, что не имея половых органов, он совершенно не нуждался в сексуальном удовлетворении, а испытывал скорее остатки. Такое безразличие пугало. Он смотрел на изящную женскую фигуру девушки, которая готова была на всё, имея, при этом, гордое лицо, гордое прошлое, спокойное детство, благочестивое воспитание, и понимал, что не хочет столь ценный дар, единственное, что у неё было. Он никогда не был рабом похоти, но в этот раз, было иначе. Что-то странное творилось с его душой.

Он и не заметил, как Гея взяла его под локоть, и вот они идут по средневековым тесионским улицам. Мужчин стало много меньше женщин, и теперь на каждого солдата приходилось внимание двух, трёх, четырёх вдов. Горе смешалось с мужским успехом, и тот, кто был последним, стал первым.

Они спустились по улицам, миновав множество скверов, разбираемых зданий, которые и так рухнули, предоставив необходимые стройматериалы. Дошли до самого низа стены, но не центрального входа, а чего-то более узкого. Вышли по мощёной дороге в деревню, состоящей из тех же домов, но окруженных скотом. Шли дальше, и дальше, пока не оказались в яблоневом саде, в центре которого стоял обелиск.

— Мне сказали, что это не простой обелиск. Здесь покоятся останки самых первых людей, основавших поселение. Ходит легенда, что горе ждёт того, кто сломает обелиск. Ибо он узнает правду, с которой не сможет смирится сердце. Никогда.

В углу мигала короткая надпись, что доспех в норме, все функции готовы, способность Щит давно восстановлена.

— Папа мне сказал, что ты, возможно, имеешь очень большие раны, которые либо не совместимы с жизнью, либо тебе самому так противно, что ты боишься показаться.

Ровальд посмотрел на неё.

— Прости. — Сказала Гея.

Она тоже посмотрела на него, и он смог разглядеть глаза, на которые, до разговора с Хопсом, никогда не обращал особого внимания. Они были небесно-голубыми. Два океана, в которых хочется утонуть. Ровальд вспомнил, что были и другие славяно-арийские роды. Чем же отличался род с такими голубыми глазами? Он нагнулся к ней, она закрыла глаза, и они стукнулись лбами, и рассмеялись.

Возвращаясь в город, они расстались, а на обратном пути Ровальд встретил Гаста, который стоял у дверей его «гостиницы» в окружении множества красавиц. Каждая надела лучшее, накрасилась и прихорошилась, используя максимум природных данных.

Они весело о чём-то болтали, если не считать некоторую нервозность Гаста, который пытался им грубить, но это не помогало.

— Ну, птечник, моё гнёздышко уже испеклось.

— Давай с нами со всеми, а потом выберешь какая тебе больше нравится?

— Не кощунствуй, мерзавка. Испортишь моего мужа, он другой жизни не захочет.

— Каждому своё! Я и на такое готова.

Ровальд невольно заслушался, ухмыляясь, чем же он заслужил такую настойчивость. Впрочем, это мелочи. Тяжелая поступь доспеха привлекла внимание озорниц, и они расступились. Гаст присел на колено, вызывая возмущение и удивление дам, возраст которых был от малого, до среднего, и пара особенно уверенных в себе, до велика.

— Вставай, напарник.

Гаст поднялся.

— Так это он и есть? — Шепнула одна из самых молодых.

— Тс-с. Я слышала, он обладает гипнозом. Стоит с ним пообщаться, вмиг потеряешь дар речи и будешь служить ему.

Девочки сразу замолчали, наблюдая за развитием событий.

— Кстати. — Ровальд повернулся к дамам. — Среди тесионских женщин есть воины?

— Нет.

— Ну, исключения бывают, редчайшие. Но это совсем особенные случаи.

— В общем, нет. Нету.

— Почему?

— Женщины, которые пытаются быть похожими не мужчин, могут быть сильными, могут быть умелыми, но все они несчастны. Такие женщины всегда прогибают своего мужчину, и от этого, не могут почувствовать мужскую опору, заботу, семейное счастье, не могут почувствовать себя слабой. Они потеряны.

— Да, если женщина стала воином, то она отказалась от всего, что даёт жизнь.

— Это отшельницы, которые могут не понимать, что они отшельницы.

— Мы таких презираем.

— Хотя в Тесио и нет каких-то ограничений, достаточно сдать экзамен на уровне с мужчинами.

— Да и тесионские мужчины столь уверены в себе, что не любят, когда женщина ставит себя на равне. Это унижает.

— В семье может быть только один лидер, два, это уже конфликт.

— Нет, мы своё женское счастье на жалкий самообман не променяем. Это нероны, пускай дурью маются. Ну и отеленовцы любят женщин воинов, прямо с ума по ним сходят. Но они и рабы по природе, любят подчиняться. У них с головой не в порядке.

— Да, те, кто влюбляются в женщин воинов, у них с головой не в порядке. Это известно всем.

Вот что значит культура. Целует уши. Подумал Ровальд. В его мире, всё было не так. И если задуматься, то действительно, разница, между собственной силой, и настоящей женской слабостью, пьяняет сильнее, чем что-либо. Наверно, этим Гея и притягательна. Первая женщина, которая действительно женственна.

— Кстати, мы понять не можем, что ты нашёл в Гее? Она столь мужественна. Независима.

Она-то, подумал Ровальд? Хотя, в этом был резон. Наверно, он так привык, что даже мужеподобная по характеру кажется очень женственной. Им виднее, а ему, глубоко всё равно. Впрочем, такие прямолинейные вопросы уже пересекают черту. Такое надо обрубать на корню сразу. Ровальд смотрел на девушку, что позволила себе такое. В воздухе нависло напряжение. Та отвела взгляд.

— Следи за языком.

— Простите. — Вернулась женская робость, какая и должна была быть. — Я… Не подумала.

Ровальд повернулся к Гасту.

— Готов идти в бой?

Гаст встал по стойке смирно. Ровальд открыл дверь, где товарищи скрылись от женского внимания. Оставшись наедине, Гаст вновь присел на одно колено.

— Встань…

— Нет! — Отрезал разведчик. — Сначала выслушай.

Ровальд присел на кресло.

— Спасибо, что замолвил за меня слово. Может быть, то, что прозвучало там за стенами, слишком резко, может быть, ты сказал это не подумав. Это не важно. Там внизу, я понял одно. Меня всегда смущало что-то, то, от чего я бежал. Тесио моя родина, мой дом, и всё же, я чувствую и всегда чувствовал, что чужой. Несмотря ни на что, я чужой, это не моё место, не мой дом. Может быть, ты не имеешь такого намерения, и откажешься, я пойму. Но умоляю. Забери меня. Я больше не могу видеть это место. Эту землю. Этих людей. Я не знаю от чего, но устал быть чужим. С тобой у меня гораздо больше общего. Я понимаю то, что ты говоришь, понимаю, что ты делаешь. Но тесионцы далеки от меня, а я далёк от них. Если возможно, я пойду на край света, отдам жизнь за цель, которую преследуешь ты. После пещер во мне что-то изменилось. И теперь я не могу вернуться. Может быть повлияло всё вместе, или просто настало время, я не знаю. Но сейчас, как никогда чувствую, что чужой. Всё это время я лишь обманывал себя, потому что не знал другой жизни. Я отработаю место на корабле. Я не жалуюсь, не скулю, не притязателен. Хоть оставь меня на одной из ваших планет. Всё лучше, чем притворяться.

На плечо Гаста легла тяжелая рука стража. Крестовина вместо лица оказалась на уровне с его лицом. И вновь зазвучал спокойный голос, который был голосом чего-то нового. Это имело смысл. Понятный смысл. Если это воздействие лидерской ДНК, да будет так. Он больше не может казаться своим среди чужих.

— А потом?

— Что потом? Разве это не навсегда?

— Я не собираюсь тратить всю жизнь на это, даже при том, что это высокая цель.

— Хорошо. Там, где останешься ты, останусь и я. Не думаю, что это будет плохое место.

— Я собираюсь однажды завести семью. Детей. Ты тоже?

— Да. Почему нет?

— Вот так повторять за мной?

— Лучше быть честным рабом, чем фальшивым героем. Даже на рабскую честность нужна храбрость.

— Согласен. Но такое раболепие смущает меня. Мне действительно нужен помощник, напарник, товарищ, коллега. Но раб? Я не смогу уважать раба.

— А как тогда?

— Возьму тебя с одним условием.

— Каким?

— Однажды ты задашься вопросом, а не остаться ли мне, не бросить ли всё? Независимый, высокая цель, всё это, может, ну его? Я не хочу, чтобы ты сразу бросался в омут с головой, однако, если такие мысли будут посещать тебя всё чаще и чаще, я хочу, чтобы ты к ним прислушался.

— Если я дам такое обещание, ты возьмёшь меня?

— Вдобавок, я не знаю где мой корабль. Кто знает. Могу и не найти его.

— Справимся.

— Слова настоящего напарника. — Ровальд протянул руку.

Гаст пожал и поднялся.

— А ещё мне негде жить.

— Тьфу ты. Спи где хочешь. Мне и на полу, всё одно.

— Нет-нет, я так не могу.

— О нет, лучше поверь.

— Нет, я так не могу. Устраивайся на лучшем месте, а то меня совесть замучает.

— Это приказ.

— Тогда ладно.

Так переплелись судьбы двух воинов, которые никогда и не думали, что у них есть какая-то судьба, и уж тем более, что-то высокое.

— Кстати, личный вопрос. — Подготавливая отключение, сидя в кресле, спросил Ровальд.

— М?

— Чем тебя бесят тесионцы?

— У нас разное виденье жизни. Даже с учетом того, что я вырос среди них, всё равно не смог проникнуться. Они видят мир иначе. Они обладают аналитическим умом, все умные, куда ни плюнь. Им легко даются расчёты, математика, точные науки. Я среди них… Тупой. И хотя меня так никогда не называли, я умудрялся справляться с точными науками, на грани возможностей, но моим сверстникам не повезло. Над ними откровенно смеялись, называя их тупыми. Над моими земляками из Отелена, над отпрысками успешно бежавших. Все они прослыли тупыми, хотя никто так не говорил, но так относились. Из-за этого, мои собратья стали здесь отбросами общества. Всё совершенно негласно, без какой-либо дедовищны. Но это всегда чувствуется. Тесионцы говорят мало, но в их голове такая уйма расчетов проводится, ты бы знал. Нам о таком даже не мечтать. И если я тебя хорошо понимаю, значит, у тебя таких расчетов в голове тоже нет. Что не может не радовать. Впервые душа отдыхает.

— Но у тебя статус героя.

— Если такой как я, дорвался до развед службы, стать героем не трудно. Среди земляков много храбрых, видящих возможности там, где их не видят тесионцы. Они более консервативны, всё планируют. Они не видят как мы, мгновенно. Не чувствуют. Это ключевой момент.

Одни и те же люди, а такие великие различия, подумал Ровальд. Славянский мир полон неочевидных нюансов.

— Тесионцам легко даётся строительство, они выигрывают тактически. Они умеют выигрывать войны. Поэтому многим непонятно, как аристократы, которые во много раз более рациональны, чем обычные граждане, купились на ухищрения Нерона. Но стратегически, когда касается вопроса что делать здесь и сейчас, тесионцы в глубокой заднице. Их не убедить. Смотрят как на дегенерата, когда приводишь им свои доводы, которые больше основаны на мгновенных интуитивных чувствах, нежели на логике. Много чего я не могу объяснить, потому что выражаю это вербально. Как мне кажется. И это вербальное выражение оно уже в себе несёт всю полноту моих объяснений, а они не такие. У них другая вербальность. Для меня они слепые. Для них, я.

— Как думаешь, как они покажут себя послезавтра?

— Как всегда, великолепно. Эту битву они потянут. Даже более, чем уверен, что нероны послали всё самое ничтожное, от чего не жалко избавится. Проводят чистку в своих рядах.

— Мы пробегали мимо военного тяжелого лазера.

Гаст махнул рукой.

— У тесионцев тоже много чего припрятано в рукаве. Они ученые. Я за них вообще не беспокоюсь. Они давно готовы к осаде, поэтому и не разрастаются сильно, стараясь уместиться на том клочке, что удалось качественно окружить стенами.

— Получается, наша помощь не требуется.

Гаст оглянулся, на мгновение потеряв свою уверенность.

— На всякий случай, хотелось бы им помочь.

Ровальд улыбнулся, и кивнул. Всё как он думал. Они мыслят одинаково. Сердцем. Остались последние нюансы.

— То есть, для подготовки мы им не требуемся?

— О нет, их лучше не трогать. Это они сделают лучше нашего. Даже тех новиков, что осваивают реплику. Между друг другом они добьются большего, чем если такие как мы будут объяснять им что-то.

— Да, тяжело так жить. Хочешь, а мне можешь.

Гаст резво закивал, мол, именно так.

Тогда осталось последнее, что он должен сделать. Встреча с механическим человеком.

— Знаешь про первого императора Нерона?

— А то. Конечно, гражданам такие знания не дают, но ты в числе тех, кто обязан о нём знать. Как владелец стража, миссии, Эсхельмада. Думаю, вам будет что обсудить. Уверен, он расскажет нечто такое, что никому не рассказывал. Он жаждет встречи с тобой.

Познакомиться с самим основателем зловещей империи Нерон… Дорогого стоит.

— Рассчитываю на тебя. — Ровальд отключился.

Глава 6

— Гаст, чем же тогда увлекаются тесионские женщины, если мужские дела им не интересны?

Разведчик ухмыльнулся:

— Они занимаются женскими науками, в которых мужчина ничего не понимает. Врачевание души, создание уюта разными глубокими методами, которые требуют высокой сноровки. Каждая женщина отличается невероятно сильно. То, как они могут сотворить мир в сердце человека, это такое… Миллионы возможностей. Для нас, мужчин. Такие истины закрыты. В каком-то смысле это тайный мир, в котором разбирается только женская душа. Это нам кажется, что это просто. Пара добрых слов, объятия, сшили свитер, подарили что-то, вырастили герань. А здесь… Пытливый тесионский ум глубокого планирования у женщин раскрывается как никогда. Но, это не передать. У меня были отношения, и меня так напугало.

— Что? Уют?

— Угу. То, с какой тщательностью они могут управлять такими тонкими вещами. Я будто рабом себя почувствовал. Может, какие-то тесионки и злоупотребляют своими возможностями. Но с нашей высоты это отследить трудно, если возможно. Каждая как храм. И не обязательно только уют они создают. Тесионские женщины, каждая, как на подбор, прекрасные врачеватели. Медицина, травы, лечение словом, упокоение. Это так, лишь главные особенности. Это надёжная опора и поддержка. Но если берёшь тесионку, это навсегда. Поэтому я не даю им надежд. Один раз… Потом не избавишься. Тяжко. От того и они такие напористые, знают, что навсегда.

Они подошли к разрушенной ратуше. Ровальд отодвинул валун, освободив почти заваленные проход в подземелье.

— Сюда. — Спрыгнул Гаст.

До официальной войны с империей Нерон оставался один день. Этот день должен стать многообещающим на знания. Сегодня Ровальд из первых уст узнает слабые места противника, и о том, как покончить с миссией, которая затянулась.

Сводчатый потолок покрыт трещинами. По бокам висели держатели для то ли подсвечников, то ли факелов. Гаст, обнаружив, куда смотрит Ровальд, заговорил:

— Тесио держится на самообеспечении. Чтобы на случай самообороны, всё самое главное работа исправно.

— Как в этот раз?

— Именно. Очень скоро они поднимут купол. Надеюсь, тебя это впечатлит. Я о нём слышал однажды. Во времена Красной Войны его поднимали. Ни один гражданин не пострадал. Из-за тотального разгрома, от Тесио отстали. Но сил как раз и хватало на то, чтобы удержать лишь Тесио. Нам сюда.

Повернули за угол. Это место больше напоминало старый заброшенный коллектор.

— Канализация, которую использовали до расширения границ. Потому давление понизилось, и вся выше второго уровня не поднимается.

— Лабиринт.

Поворот на за поворотом, Ровальд смотрел, как выживал город второй спасательной экспедиции. Поворот, ответвление, каждые несколько метров. Но Гаст шёл уверенно. Повернул ещё два раза, спустились по лестнице, и увидели течение вод. Целые реки остались позади. Мост за мостом, ещё на уровне ниже. Очередной поворот, за которым железная дверь. Гаст постучал в неё, но никто не ответил. Он крикнул, постучал сильнее. Заметил, что дверь не заперта.

— Это, впервые. Обычно, тут закрыто. — Насторожился разведчик. Оттолкнул дверь, и увидел бездыханный труп чёрного рыцаря с зелёными полосами, на плече зелёная надпись НЕ. Он кинулся по скалистому туннелю. — Освальд! Освальд!

Ровальд проверил лежачего на признаки жизни. Попытался снять шлем, но тот был слит с доспехом воедино. Используя силу доспеха, сделал на уровне глаза небольшую дырочку, которую расширил. Это нерон. Механические глаза. Крещённые сталью. Ровальд повернулся к Гасту, но того уже и след простыл.

Чем дальше продвигался, тем больше чёрных доспехов лежало бездыханными. Он шёл по скалистой кишке, натыкаясь уже не на цельные трупы, а на разделанные доспехи. Их на жалели. Части тела отделены и разбросаны, шлем вместе с головой откатился в сторону. Трупов становилось всё больше. К Освальду ломились не спроста. Он что-то знает такое, на что никаких сил не жалко. Ровальд побежал по туннелю, который закончился развилкой. Две полуоткрытые железные двери. Переключив визор на тепловой, с трудом различил остатки тепла в воздухе. Отпечатки на правой двери. Толкнув дверь, Ровальд проник в личные владения Освальда. Первый император Нерона, сотворивший ад на земле. Ни одной кровью не искупить то, что он натворил. Ровальд ему сочувствовал.

— Гаст! Освальд? — Крикнул Ровальд. Эхо раскатилось по коридору и вернулось. — Есть кто-нибудь?

Внизу раздался смешок. Ровальд перевёл взгляд и увидел нерона, у которого не было половины тела, но тот и не думал умирать.

— Нет твоего Гаста. Нет твоего Освальда. И тебя скоро не будет. — Полутруп вновь рассмеялся, закашлявшись кровью. — Вы все пришли в один конец. Поезд дальше не едет.

Ровальд нагнулся над трупом, и увидел, что у того смяты плечи. От чего он не умирал, вообще загадка.

— Что ты хочешь узнать? Я ничего не скажу. Мы все сохранены. Мы скоровернёмся.

— Да, мы бессмертны. — Раздалось позади, Ровальд обернулся и увидел точно такого же полуживого. — А вы нет.

Смех раздвоился.

— Но пока вы не умерли, вы ведь не можете переродиться?

Смех тут же прекратился.

— Ах чёрт, он прав.

— Уважаемый, добей нас.

Ровальд перешагнул через говорящих нежильцов.

— Да чёт не хочется.

— Ну уважаемый?

— Сука, сука ты! Сука! Иди сюда! Я твою маму, папу, я всех вас!..

Ровальд остановлся. Повернулся и резко пошёл на встречу хаму. Тот довольно замолчал. Ровальд разломил шлем, увидел безглазого нерона, у которого механика на пол лица, наверно, отняла последние мозги. Открыл насильно рот, положил туда всё, что смог найти, запихнул поглубже, но так, чтобы тот не мог перекрыть себе дыхание. Слишком велик мусор, чтобы проглотить. Ровальд обернулся на второго.

— Не-не, я ничего. Я так, просто полежу. Ты ведь не против?

Нерон внизу с кляпом замычал истерично, и Ровальд скрылся. За спиной донёсся сочувствующий голос:

— Ну, братан. Ну чего ты. Это же не тесионец. Не понял?

Мычание в ответ.

— Как-как, а сам не видишь? У него походка другая. Это тесионцы за своих женщин и родителей на смерть стоят. Им разок намекни, они дуреют. Ты сам чтоль не тесионец, а?

Смиренное мычание.

— Потерпи. Через двенадцать часов раствор закончит действовать.

Ровальд попал в следующее помещение, которое было полно разбитых склянок, аппаратуры с вырванными платами, разорванными проводами. Дальше по туннелю раздались звуки борьбы. Ровальд кинулся. Выбил деревянную дверь плечом, снеся часть стены. Так же тараном снёс ещё две. На четвёртой он остановился. Маленькая решётка на уровне лица. Чистая многослойная сталь, заклёпки. Эту дверь так просто не преодолеть. Он заглянул через окошко и увидел Гаста, которого теснил однорукий чёрный рыцарь. Его удары были столь быстры, что даже в таком ужасном состоянии черный рыцарь побеждал. Ровальд дёрнул дверь, врезался плечём, тянул на себя, оторвав ручку. От чего чёрный рыцарь на мгновение остановился, и получил прямой удар в голову, от которого кувыркнулся в воздухе и врезался в стену.

— Ах ты чёрт, проморгал. — Отряхиваясь, встал Чёрный. Ровальд понял, что добром это не кончится. Расслабился, сосредоточился.

Раскол активирован

Оглушительный звон раздался в комнате, от которого Гаст и чёрный прекратили драться. Они увидели латную рукавицу, которые залезла обратно. Новый удар, от которого содрогнулся пол. Вновь рука вылетела сквозь дверь, образовав ещё одну дыру.

Чёрный рыцарь попятился, подпрыгнул, подтянулся, и убежал. Дверь распахнулась, и в комнату влетел Ровальд.

— Убежал. Силён гад. Как Освальд стольких положил. Ума не приложу.

— Освальд? Он один?

— Да. Тут больше никого нет. Не должно быть, по крайней мере.

Скитаясь по туннелям, товарищи наткнулись на очередную толстую дверь, толщина которой была много выше длины руки Ровальда. Гаст постучал.

— Освальд, ты здесь, это мы?

Механизмы внутри двери заскрежетали, появилась маленькая щёлка.

Они прошли и увидели Освальда. На операционном столе лежал нерон. Чёрны доспех отброшен в сторону. Верхняя половины головы нечеловеческая.

— Позитронный мозг. — Уважительно произнёс Освальд. — При мне такого не было. У меня мозг обычный.

— Может, поэтому ты и смог пойти против? — Спросил Гаст.

Но Освальд уже был поглощён исследованиями.

— Это Независимый. Ровальд. Ты хотел с им пообщаться. Как мне кажется.

Механический человек чуть поднял взгляд, с сомнением посмотрел на нерона, размышляя, прерывать долгожданное, или нет. Затем вздохнул, провёл двумя железными пальцами над глазами нерона, и тот отключился полностью. Щелкнул. Включилось освещение. Ровальд оценил по достоинству лабораторию первого императора. Импланты, кибернетика. Всё аккуратно разложено по полочкам, либо находилось в банках, залитые специальным раствором. Это был целый склад кибернетики. Но ничего подобного на него самого здесь не было.

— Чаю? — Предложил Освальд.

— Только мне, ему не надо.

Освальд подумал мгновение, кивнул. Щёлкнул пальцами ещё раз, прилетел чайник и они уселись за операционным столом.

— Я только начала. Он ещё не вскрыт. Вас не смутит?

— Ой, что ты. — Отмахнулся Гаст. — Знакомься, Ровальд. Тот самый.

— О, творитель суеты! Здравствуй, я Освальд. Ох как я заждался.

— Приятно познакомится. Первый император Нерона.

Освальд, словно бы прищурившись, уточнил:

— И ты не испытываешь ко мне омерзения? Злобы? Не осуждаешь?

— Не имею права. Я не знаю ваших обстоятельств, не говоря уже о жизни.

— А если узнаешь, и обстоятельства покажутся тебе омерзительными?

— Стерплю.

— Чтож, это честно. Честность в нашем деле на вес золота. — Согласился Освальд. — Он разлил чай себе и Гасту, точно так же не задавая вопросов, почему Ровальд не снимает доспеха, отказывается от гостеприимства.

Ровальд прочёл сообщение в логе.

Вы просканированы на наличие органики

Но Освальд даже не дрогнул. Ничем не выдал себя. Общение обещает быть благотворным.

— Так понимаю, вы пришли сюда не просто чтобы познакомиться. У такого человека, наверняка мало времени.

— Сегодня у меня его достаточно.

— Значит, вам всё уже рассказали. — Освальд кивнул несколько раз, подтверждая свои догадки. — Хорошо. Но есть кое-что, что я бы хотел рассказать лично вам. Без Гаста.

Гаст встал, но Ровальд успел положить руку на плечо, не давая подняться.

— Он со мной.

— А, вот как. Так ты решился. — С удовольствием сказал Освальд, посмотрев на Гаста. — Молодец, сынок.

Они какое-то время посидели в тишине. Освальд собирался с мыслями.

— За то, что вы узнаете, прошу не судить меня. Не делайте поспешных выводов. А если будете осуждать, я заслужил. Вам, пожалуй, я могу довериться.

— Вы хотели всё это взвалить не девушку, которая была к этому не готова.

Освальд кивнул:

— Да, собирался. Не буду оправдываться. Она же мой потомок. Моя правнучка, Бог знает в каком колене. Она должна знать свои корни, гордиться, передавать эту историю детям, чтобы они передавали её дальше. Нельзя забывать роковые ошибки. Это был хороший урок для всех нас.

— Какой урок? — Поинтересовался Гаст.

— Урок Доверия. Или жадности. Смотря как посмотреть.

— Вы пришли к выводу, что синица в рукаве, дороже журавля в небе?

— О, да, лучше не скажешь. Расплата за жадность, любопытство, доверие, детскую наивность, простоту, слишком велика. Слишком. Пятьсот двадцать один год назад я был обычным человеком. Как вы. Простым юношей королевских кровей, который должен был унаследовать отцовский трон. Планета была мирной, дружелюбной, приятной. Тысячи лет мира, превратили несколько сотен выживших Восьмой Колыбели в процветающее государство.

Таинственный город Грозный, который периодически выходил на связь, задавая вопросы, и тут же отключался. У много породилось много мифов и преданий, каждый из которых хотелось проверить. Кровь бурлила. Хотелось исследовать мир. И мы, с друзьями, пошли в запретные расщелины, к которым строго на строго запрещено подходить. Не спроста такие места есть.

Мы спустились вниз. Нам, пятерым, было интересно, что же там. Что от нас скрывают взрослые? Мне было шестнадцать лет. В Перунограде тогда существовали игры, кто сильнее, ловчее, умнее. Много разных. Я принимал участие, но никогда не занимал не то, что первых, даже средних строчек. А мне хотелось доказать отцу, матери, братьям и сёстрам, что я достойный наследник. Не олух.

В этот момент за спиной Ровальд кто-то спрыгнул и в Освальда полетел кинжал, который остановился в двух сантиметрах от него. Кинжал тут же развернулся, и пробил однорукого чёрного рыцаря насквозь, разбив позвоночник, от чего тот потерял опору под ногами и упал.

Овальд был силён. Стар, опытен, силён, таинственен. Первый император Нерона продолжил.

— Мне нравилась одна девушка. Которая была влюблена в сильнейшего победителя арены. Она часто ходила с подругами, и я краем уха слышал, как она восхищалась бойцами, особенно, самыми сильными. Как была влюблена в них. Я видел, как она смотрела на них. На меня она вовсе не смотрела. Однажды я решился, и в тайне от всех, пригласил её встретиться. После прогулки, которая ей была не слишком интересна, я предложил ей встречаться, признался в чувствах. Но… В кустах раздался смех. За нами следили. И она, услышав его, высмеяла меня. Не спас даже титул наследника. Я не мог пережить позора. Убежал из дома. И стал тренироваться. Меня нашли друзья. Потом я узнал одну историю. Что в расщелине. Там, куда запрещают ходить взрослые, есть нечто, обладающее разумом. Оно создало эту планету. Всю природу. Животных. Землю. Может быть, даже нас. Наше прошлое уже тогда хранилось в некоторой тайне. То ли из-за того, что времени прошло слишком много, то ли по другим причинам.

Сначала я отказывался. Учавствовал в арене, в битвах, играх. Каждый год. Становился сильнее, а она, красавица, уже встречалась с лучшим. Неизменным победителем, который держал планку. Мы были молоды, всего под двадцать лет. На мои выходки родители смотрели спустя рукава. Они любили меня, и ждали, когда я успокоюсь, проявляя ко мне столько уважения, сколько я не встретил впоследствии. Это было то, что я не ценил. Мне казалось, меня забыли. Я никому не нужен. Может, в какой-то степени это и было правдой, но далеко не полной. Я был молод, горяч, глуп, и очень настойчив. Настойчивость у меня была императорской. Я никогда не опускал руки, чтобы не случилось. Это и сыграло со мной злую шутку. Однажды, когда я следил за Крестильдой, увидел, как она. В очередной раз прогуливаясь, поцеловалась. Это был её первый поцелуй, я знал точно. Моё сердце вздрогнуло, и я, потерпев очередное постыдное поражение на играх, отправился с друзьями в запрещённые места. Мы долго скитались по расщелине, спускались вниз. Разведывали, вновь поднимались, запасались продуктами, и вновь спускались, разведывая всё больше, и дальше.

Так мы обнаружили древние руины космического корабля, по имени Колыбель 8. Мы ничего не знали о прошлом, но всем было очень интересно. Добравшись туда, мы пролезли через полуоткрытые врата и стали скитаться по таинственным коридорам, о которых рассказывали только бесчисленные следы. Кто-то убегал отсюда в спешке. Было и страшно, и интересно. Нам казалось, что опасность давно ушла. Мы выросли без особого страха. Шли дальше, и дальше. И решили устроить здесь свою новую тренировочную базу, где за нами никто не сможет следить. Темноту развеивали светильниками, которых было в избытке. Так мы стали жить там, играясь в свои игры и наслаждаясь юностью. Пока однажды, один из нас не потерялся. Мы долго искали его. Прошёл день, второй, третий. Мы уже стали думать, что он пропал в бесчисленных коридорах, часть из которых была навечно заблокирована из-за обесточенности. А может и по другим причинам. Какое-то зерно рассудка, черта безопасности, всегда оставалась. Но потерянный друг вернулся. Необычным, не самим собой. Он вернулся более спокойным, рассудительным, на удивление, более сильным, чем прежде. Мы спрашивали его, что с ним было и стало, а он отвечал, что время рассказать, пока не пришло.

Глава 7

Так, наш первый друг изменился. Это пока не было тем, что вы знаете. Никакой нейропластики, чего-то внутрь. Ничего не было. Он просто получил пробуждение ДНК, под предлогом, что никому не расскажет, если хочет, чтобы общение продолжалось. Так, состоялся первый контакт, когда лукавый, Восьмой, начал одаривать нас. Оказывается, он уже давно не спал. Даже при том, что всё обесточено, небольшая его часть работала от той энергии, что содержалась в наномашинах, которые питались магнитным полем.

Прошёл год, а наш друг становился всё сильнее, более умелым, сообразительным. Не имея интереса в играх, мы его уговорили сходить разом, и он без труда занял первые места. Это было так поразительно, что мы все захотели того же самого. И вот, когда я увидел, как Крестильда обручилась я понял, сейчас или никогда. И хотя наш продвинутый друг был очень осторожен, я выследил его. С трудом нашёл место, куда он ходит. Единственная комната, в которой горел свет. Больше ничего на корабле не работало.

Когда я пришёл, Восьмой активно обсуждал с моим другом великое будущее, которого достоен каждый, стоит только проявить толику храбрости. Юношеское горячее сердце, подпитанное первыми результатами, доверилось этому треклятому. Я тоже был поглощён их обсуждениями, но меня заметили, и пригласили. Я тоже получил пробуждение ДНК. Но этого хватило только на второе место в играх. Крестильда же, вышла замуж. Но ещё не зачала ребёнка. Хотя я, привлёк её нимание, как мне показалось. Сейчас я понимаю, что это обычная тщеславная девушка, которая хотела большего. Но тогда… Я продался.

Я вызвал её мужа на дуель, по окончанию которой, должно было решиться, с кем будет Крестильда. На это раз, надо мной посмеялись все, кроме самой Крестильдой. Она приняла условия, заставив своего мужа, лучше бойца игр, сражаться серьезно. На удивление всех, я почти одолел его приёмами, которым меня научил Восьмой. Техника древней борьбы, основанная на слепом чтении ауры. Но, опыт сделал своё, и я был поражён. Тогда я пришёл к Восьмому и сказал, что хочу большего. Он меня отговаривал, сказал, что обратного пути не будет, а я, дурак, согласился. Он дал инструкции, я включил генератор, и в медицинской капсуле, меня первого, прооперировал сам Восьмой, дав мне усилители суставов. Это ещё не было тем крещением, которое мы знали. Использовался даже не метал, а особый био-пластик военного образца для солдат, получивших ранение, и которых требовалось срочно вернуть в строй.

Теперь со мной никто не мог справится. По крайней мере, в играх. Я легко выбивал каждого. Но было поздно, Крестильда уже родила. По нашим законам, женщина, что уже родила ребёнка, не могла разорвать брак. Когда после победы, я узнал, что всё кончено, я впал в уныние. Я решился на такое, а взамен, получил ничто. С легкостью я брал одно место за другим. Выигрывал во всех типах. И от безнадёги, продолжал улучшать себя. Не имея цели, мной дальше двигало простое остаточное любопытство.

У меня появились поклонники, последователи, которые узнали, где я живу. Мы организовались, и место, которое было моей тренировочной площадкой, стало чем-то вроде общины. Мы отреклись от прошлой веры, а я, став их лидером, потихоньку забыл о своём горе. Общество росло, мы активировали Колыбель всё дальше, восстанавливали её. Восьмой был нашим тайным учителем, который не выдавал себя, действуя через нас. Мы стали его пешками, взяв ложные плоды. Постепенно, мы отдали наши тела. Но даже тогда, мы ещё не отдали самое важное, наш разум, личность.

Но в Перунограде до моего отца дошёл слух о том, что мы занимаемся чем-то чудовищным, кощунственным в запретной зоне. Он направил войска к нам, нас изгнали из места. Но Восьмой уже был достаточно силён, чтобы не потерять связь со мной. Меня посадили в тюрьму, под домашний арест. Они ещё не знали, какие улучшения мы сделали над собой. В нашем мире каждый обездоленный, без талантов, мог стать всем по щелчку пальцев. Это подкупило всех малодушных, которых, как оказалось, много. Наши последователи наращивали силы тайно, готовясь к противостоянию. Меня освободили. Началась революция, которую мы смогли совершить без особой крови. Заключили неугодных в темницы, в которых пребывали сами. Стали править государством, насаждая своё мировоззрение, которое год за годом превращалось в религию, а мы и не понимали к чему всё клонится. Мы получали всё больше уважения, последователей, улучшений, которые не могли добыть простые смертные. Наше тщеславие росло. Мы уже были подкуплены. Сомнения закрались только у меня, когда я заметил, как один из наших впервые сделал что-то против своей воли. У него стоял имплант в голове по улучшению зрения. На складах Колыбели оказалось много имплантов, ещё больше она могла сделать самостоятельно. Этот корабль оказался автономным организмом. Но пока он не проник в голову мне, я ещё оставался свободным. Затем второй случай, где человек сделал то, что не хотел. Третий, в четвёртом произошло убийство, которого не должно было случиться.

Так я понял, что пора это прекращпать. Но в тот самый момент, когда я шёл отключать Восьмого, я заметил, что на входе в его хранилище стоит стража. А он был умён и прозорлив. Я понял, что на меня обратили внимание, и ждали момента, когда я оступлюсь, чтобы поработить и мой разум. Вместо хранилища, я под предлогом прогулки, пошёл в самое глубокое место, где однажды встретил этот костюм жизнеобеспечения. Я не знал сколько он будет работать, насколько его хватит. Но это место было пока не подключено к сети Восьмого. Стоило мне одеть этот костюм, как всего его системы подключились с технологиями внутри меня, став единым целом. Я обрёл странную силу. Оказывается, это был не просто костюм для тяжелобольных. Это была тайная разработка таких же как я, кто хотел пойти против Восьмого, но их убили. Разработка последователей новой религии, которые поняли в чем дело. А я не знал, я не знал… Этот костюм был рассчитан на таких как они, усиленных. Он включал в себя много чего. Пока я понял, что снять его невозможно, случилось невероятное. Началась официальная перестройка. Государство Перуноград перестало существовать. Вместо него объявился Нерон. Религия. Вера. Я вышел на улицы, и видел противостояния солдат, которые ничего не могли поделать против кибернетически улучшенного тела. Их всех смяли, кто сдался, пощадили и дали крещение. Я тайно покинул Колыбель, пошёл к родным. Но они убиты. Вся императорская семья убита. Пошёл к друзьям, но это уже не мои друзья. Пошёл к знакомым, но и они были преображены. Переубедить других, кто не понимал всего этого, оказалось невозможно. Я пошёл к Крестильде, последнему, что я знал о своей прошлой жизни. Думал, возьму хотя бы её. Но она… Приняла крещение, и её глазами, на меня смотрел Восьмой. Он улыбался. Губами моей любимой я услышал то, что навеки запечатало моё сердце:

— Оставайся. Я дам тебе всё, что ты хочешь. Крестильду, её дочь, что хочешь. Ты создал всё это. Пожинай плоды. Не бойся. Возьми.

И я бежал, а меня никто не останавливал. Спрятавшись глубоко в горах, мог обходиться без еды и воды долго, очень долго. Я решил уничтожить Нерон. Но объединяться уже было некому. В следующий раз, когда я мельком заглянул в город, который покинул, то испугался. Там не было живых людей. Был рабочий скот, который слепо подчинялся Восьмому. Но и змей не стоял на месте, он развивал психологию, в конце концов, он так замаскировал рабскую жизнь самих жителей, что они сами с большим удовольствием жили по его указке, своею волею. Всё идёт в точности с его планом. Я стал жить, ждать, скитаясь по горам, пока не прилетели застрявшие здесь колонисты. Как мне показалось, застрявшие.

— Какова его задача? — Спросил Ровальд.

— Поглотить всё, что можно. Любой ценой.

— Слабые места?

— Есть одно. Он очень боится зоны отчуждения. Чёрной стены, за которой всё исчезает. Однажды я его спросил, почему он так этого боится.

— Что он ответил?

Освальд молчал, задумавшись.

— Там обнуление. То, что туда проникнет, обнулится. Больше он ничего не говорил.

Ровальд и Гаст посмотрели друг на друга.

— А Грозный? Ты не пытался связаться с ними?

— Как же. Пытался. Один раз мне даже ответили.

— Что? — Спросили оба разом.

— Чтоб я больше не приходил. Или буду уничтожен. Я скитался по землям, по пескам. Был совсем один. Хотел умереть. Пятьдесят, сто, двести лет. Но под водой, костюм извлекает витамины из воды, на земле, из воздуха. Запахов. А чувство голода, когда извлекать нечего, так глубоко, что тело отключается и ходит само, ищет пропитание. Так я обнаружил в одной из пещер Корабль, внутри которого капсулы гибер-сна. Капсул много. Были ещё комнаты заморозки. Но все люди оказывались мертвы. Я мог общаться с техникой на расстоянии, но не имея ключей доступа к кораблю, я не мог сделать многого.

Постепенно, я всех перенёс. Корабль мог ещё пригодиться. Не мне, так кому-то ещё. Я стал хранить его тайну. И коллекционировать это. — Он кивнул в сторону имплантов на стеллажах. — Так я отслеживаю степень развития Восьмого и его интересы. На каждом изделии отпечаток его интересов. Какие ресурсы использованы, что для него важнее, видно по тому, что было важнее в ветке развития неронов.

— К какому выводу ты пришёл?

— Надо сматываться. Восьмой потерял логику, теперь он опирается на что-то нечеловеческое. У него другие интересы. Он экономит ресурсы, ужесточает политику. Перестаёт обслуживать своих поданных. Он куда-то стремится. Куда-то за рамки планеты. Уверен, у него есть успехи. Но догадки подтвердить нечем.

— Ты знаешь, как уничтожить эту планету?

— Теоретически. Если Восьмого окунуть туда, куда он боится. Какой-нибудь катаклизм, который сдвинет Колыбель в зону отчуждения. Мне кажется, там уже давно нет того, что должно быть.

— Ты про зону отчуждения? — Спросил Гаст.

— Да. Мне так кажется.

Поговорив ещё немного. Ровальд задал свои вопросы, и на последок, самый каверзный.

— Ты из какой ветки рода?

— Род, о чём ты? Я не знаю.

— Глаза какого цвета у тебя были?

— О, глаза… если бы помнил. Наверно, голубые. А что?

Как он и думал. Одна колыбель перевозила строго один род славян. Такая странная закономерность давала пищу к размышлению. Как тогда объяснить феномен Земли, родины человечества? Там уживалось множество рас, родов, самых разных цветов кожи и глаз, сотни культур. Всё больше Ровальд понимал, из какого феноменального мира он родом. Ещё одна загадка, на которую нужно найти ответ.

Ровальд в обмен, рассказал свою. Вызывая всё больше удивления у Гаста, а старик, был просто поглощён рассказом. Он рассказал про родину, про катастрофу с отцом, про замечательные дни в академии, про космический мир, который бороздят все желающие. Про правила, правительство, и пиратов. Гаст загорался как спичка, норовя выпрыгнуть из доспеха, чтобы окунуться в эту жизнь. Освальд же, от удовольствия крякнул и налил ещё чая.

— Узнай своё прошлое, узнаешь будущее. — Прошептал механический человек. — Воистину.

— Есть ещё кое-что, что я хочу сделать. — Сказал Ровальд.

— Интересно. — Сказал Освальд.

— Мне нужна своя база. Нужны люди, которые помогут исследовать этот феномен о прошлом человечества. Судя по всему, никто не знает правды. В лучшем случае, крупицы и много додумываний. Я собираюсь исследовать каждый кусочек. Теперь, когда я потерял тело, мне особо нечего бояться. Самые большие страхи пережиты. Мной движет только интерес, и уважение к прошлому, которое требует от меня завершить начатое. Освальд. Ты со мной?

— Ты не думаешь, что я что-то скрыл и приукрасил, чтобы обмануть тебя? Может быть я засланец, чтобы нанести вам решительный удар.

Ровальд усмехнулся.

— Ты прав. Сомнения позади. Тебя так просто не сбить с пути. — Тогда у меня одно условие.

— Какое?

— Когда ты завершишь свои поиски, и все тайны будут раскрыты, то убьёшь меня. Во что бы тебе это не стало.

Повило напряженное молчание. Ровальд кивнул. Освальд протянул руку, обменявшись рукопожатиями с гостями.

Выходя от Освальда, Ровальд не волновался за старика. Такой постоит за себя лучше любой охраны.

— В Тесио есть радио-выход?

— Радиостанция?

— Что-то вроде.

— Должно быть. Но доступ туда наверняка закрыт.

Это надо было проверить. Узнав у старших, что ради-рубка действительно осталась нетронутой на одном из глубоких уровней канализаций, натолкнулись на стену бюрократии, а Хопса, или кого-то, кто мог решить этот вопрос, под рукой не было. Идти на таран означало испортить отношения с первым дружелюбным сообществом, которое удалось повстречать на Иксодусе.

— Пойдём. Есть способ пробраться. Но не гарантирую, что не заблудимся.

— Тесио не такой уж и большой.

Гаст обернулся, в глазах испуг.

— Надеюсь. Когда я там был, всё казалось иначе.

Добравшись до одной из тёмных улочек в центре города, Гаст отодвинул люк, приглашая. Ровальд спрыгнул, и напарники исчезли в темноте. Загорелась жёлтая лампочка, крышка люка намагнитилась и вернулась на место.

* * *

Империя Нерон. Столичный город Арма. Высокие здания на двенадцать, двадцать этажей. Всё население кибернезировано. Зарплаты высокие. Обновление недорогие. Стать гражданином такого места дорого стоит. Не каждый может получить вид на жительство. Это уже не заслужить. Тут нужны по-настоящему большие деньги, быть полезным долгие годы.

Анастасия обычный служащий радио-теки. Как библиотека, только все информационные носители в удобном для неронов виде, на флеш-картах. Место пользуется особой популярностью среди интеллектуального населения, и поэтому, работать здесь приятно.

Спускаясь в подвал и проверяя генераторы питания, она незаметно подобрал письмо, которое лежало в условленном месте, бегло прочла, скомкала, кинула в генераторную топку, от чего клочок бумаги воспламенился, исчезнув с глаз. Уверенно забралась по лестнице, зашла в лифт, и встала перед высоким зеркалом. Пока тот поднимался на этаж, в котором ей нужно проверить повреждённые посетителями компьютеры, любовалась собой.

Лицо неизменное. Самое настоящее. Ни одного импланта, кроме стандартного мозгового. Протезированная рука полностью сделана под искусственную кожу, что идеально сливается с её собственной, копируя оттенки. Стоит побледнеть, бледнеет и она. Стоит загореть, искуственка темнеет. Стрижка по писку моды. Над одним ухом волосы полностью удалены, оголяя слот для вставки майнд-провода, соединяющего имплант с компьютером.

Добравшись до своего этажа, она вышла, довольная собой. Откинула волосы возле красавца нерона, придерживающегося того же стиля.

— Пивет красавчик. Что заказываешь сегодня? — Зашла за стойку ресепсиониста Анастасия.

Юноша замялся покраснев.

— Юкино, грабитель могил.

— О, это очень старый фильм, который нашли на раскопках. На него требуется разрешение.

— Есть. — Юноша протянул карточку.

Анастасия просканировала штрих-код прибором. Улыбнулась, принесла. Отвела его в комнату с компьютером, который будет преобразовывать сигналы прямо в мозг. Задёрнула занавески.

— Приятного просмотра.

Но компьютер уже загудел. Её не слышали.

Она вернулась за ресепшн, пытаясь вспомнить, что же она хотела. Что же ей было нужно.

— Точно. — Анастасия открыла на настольном компьютере чат, и начала переписку:

Анастасия: я готова. Выводите меня.

Вейрон: последний вопрос. Это эксперементально. Обратного хода не будет. Если захочешь, то ждать тебя будет только утилизация.

Анастасия: готова.

Вейрон: ты согласилась. Жди вечера. Чтобы не случилось, тревогу не поднимай. Вещи могут казаться не тем, чем они являются. Помни это.

Чат удалён пользователем Вейрон

Анастасия ткнула на пользователя.

Пользователя Вейрон не существует. Может, вы искали Вейро1, Вейро2 (и десятки других вариантов).

Глава 8

Анастасия закончила работу. Вышла из метро. Поднялась на поверхность. Её квартира была в высотном доме через дорогу. Двадцать пятый этаж. Но когда она подходила к прозрачному подъезду, то увидела, что там происходит нечто странная. Полиция. Полностью механизированный нерон, который не отличим от робота. Имел силовое преимущество, и мгновенно связывался с такими же как он, задерживал гражданина в плаще, голова которого скрывалась под капюшоном. Открыв двери, она услышала обрывки разговора.

— Незарегистрированный пользователь. Ты арестован. Не сопротивляйся. Или будет вызвана подмога.

Опять полицейский сервер барахлит, база данных в очередной раз приняла бедолагу за преступника. Уже который раз. Анастасия приблизилась.

— Послушайте, он ни в чём не виноват. Я его видела вчера и позавчера, он живёт на одиннадцатом.

Полицейский повернулся и замер. Нерон подошёл к ней, глядя прямо в лицо. Анастасия вгляделась и ужаснулась. Вместо лица там был свет. Яркий белый свет. Нерон положил ладонь на её лицо. Весь мир сжался до узкой полоски, которая становилась короче, короче, и короче. Превратилась в точку. Исчезло всё.

Почувствовал, что задыхается, Анастасия открыла глаза. Но не могла. Что-то их зажимает. Сплошная темнота. Во рту широкая трубка. В носу тоже что-то. Она стала барахтаться, и поняла, что находится в воде. Она барахталась и кричала, но никто её не слышал. Только звук поднимающихся пузырей, которые лопались на поверхности.

Что-то открылось, и она увидела. Мир, который никогда не хотела знать. О котором предупреждали, но она до последнего не верила.

— Вытаскивай её.

— Пытаюсь, пытаюсь. Ещё три кабеля и нейро-штырь.

Анастасия почувствовала, как из спины что-то вылезло. Чуть выше, ещё выше, и нечто, держащее голову, открепилось. От чего у неё перехватило дыхание, и она закашлялась, чуть не потеряв сознание.

— Готово, забирай.

Её подняли, обернули в полотенце. От холота она вся дрожала. Но что это за ноги? Они слишком худые. Она ими не может пошевелить. Вся дрожит. Руки еле двигаются. Она нескольких движений мышцы так устали. Хочется обратно.

— Потерпи.

— Долго ей терпеть придётся.

Анастасию закрепили за спиной большого крепкого бородача, от которого неприятно пахло потом. Она ещё раз оглянулась, и вновь не поверила своим глазам.

Её собственный дом. Небоскрёбы. Весь город, что она знала… Состоит не из зданий. Из странных сооружений, в которых место квартир занимают капсулы, в которых лежат люди, окутанные проводами. Из их спин торчат впившиеся кабеля. На голове шлем, из носа торчат трубочки. Во рту нечто напоминающее кислородную маску, только совершенно чёрную.

— Лишь бы не заметили.

— Я отключил их, создав возмущение на соседних полях. Хватит.

Длинные, узкие, высокие обелиски, вдоль которых улей из капсул. Один за другим. Непостижимо огромные, напоминающие кукурузный початок. Они тянулись один за другим, ни конца, ни края. До самого горизонта. И даже за горизонтом. То ли ночь, то ли небо столь черно, что звёзд не разглядеть.

— Чёрт! Летит. Прячься!

Двое мужчин спрятались за одной из капсул, а она, безвольная кукла, только и может наблюдать. Шея голову не держит. Анастасия нашла силы пощупать голову, и та оказалась совершенно лысой. Ей хотелось плакать, но на это тоже требовались усилия, которые ушли на одно движение рукой.

— Не шевелись. — Сказал тот, что помоложе. — Ты истощена. Организму нужны силы поддерживать сердечное биение.

Бородач, который нёс её, крякнул, напрягься, готовый прыгнуть. Как только пролетела какая-то тень, они спрыгнули на уровень ниже. Ещё раз, ещё. Так они перемещались между капсулами. Никакой лестницы, или каната для спуска не было. Анастасия хотела что-то сказать, но это было уже слишком, и потеряла сознание.

Очнулась от того, что в рот ей что-то лили.

— Питательный раствор. Не бойся. — Успокоил бородач. — Ещё два дня пути, держишься молодцом.

Голова Анастасии упала на плечо, и взор её выхватил те самые кукурузные початки капсул, которые были уже вдалеке.

— Гёссер. Понесёшь?

— Давай.

Анастасия встряхнулась. Её взяли и понесли. Она не видела куда идёт, зато видела то, откуда. Это был чудовищный мир. Это снится. Это не может быть правдой. Всего лишь ужасный сон. Скоро проснётся, и всё будет хорошо.

Но она не просыпалась. Час за часов смотрела одну и туже картину. Каждые несоклько часов её опускали, подкармливали, а когда она не выдерживала, вырывала питательные массы, ей что-то вкалывали в вену, которую с трудом нащупывали.

— Слишком забита. — Нехотя признавал человек по имени Гёссер.

— Дай я. Да, ты прав, Кровь густовата. Надо иглу поменьше.

— У нас и так мало осталось, найди другую вену.

Бородач недовольно промямлил, и Анастасия почувствовала, как кто-то массирует её лодыжку.

— Вот, нашёл.

Укол не почувствовала. Просто нечто холодное влезло под кожу.

— Ты как?

Она увидела склонившееся к ней лицо Гёссера. Это был молодой парень, лет двадцати. Может даже моложе.

Анастасия моргнула, мол, нормально.

— Хорошо.

Её снова подняли, и теперь Анастасия обратила внимание на безжизненную поверхность. Ни деревьев, ни травинки. Одни камни, обломки, руины построек, которые почти сровнялись с землёй. Изредка рос мох.

— Скоро наступит утро. Светлеет. — Забеспокоился Гёссер.

— Успеем.

Анастасия заснула.

Очнулась на операционном столе. В крови. Она закричала, но из рта вырвался жалкий хрип, который и голосом не назовёшь.

— Тихо, тихо! — Подбежал бородач. — Меня зовут Винни. Успокойся. Всё хорошо. Ничего плохого с тобой не сделали. — Он наклонил сверху зеркало, и Анастасия увидела себя.

Хотя вокруг много крови, но это остатки. С ней действительно всё в порядке, кроме одного. Это не её тело. Какое-то худое, бледное, немощное. Щёки впалые, под глазами синяки. Как она вообще может жить в таком состоянии?

— Не так плохо, как ты думаешь. Многие выглядят ещё хуже, умирают по пути. — Развёл руками Винни, будто читал мысли. — Тебе повезло. Тебя вовремя извлекли из рациона.

— Какого рациона? — Прошептала Анастасия, и удивилась, что смогла.

Винни улыбнулся.

— Ну как какого. ЧёрноБога. Надо же ему питаться.

Глаза Анастасии ничего не выражали. Она не верила в это. Ерунда какая-то. Об этом её не предупреждали.

— Чушь…

— Если бы тебе об этом сразу сказали, ты бы тем более отказалась просыпаться. Ничего не поделать. Правды можно понемножку, а то мозг не выдержит. — Винни махнул рукой. Мол, забей. Бородатый, приятный человек. У Анастасии потеплело на душе, и она перестала любопытствовать. Лучше ещё немного потерпит, придёт в себя, а там, начнёт разбираться по ходу дела. Но один вопрос вырвался.

— А что будет, если…

— Мозг? — Догадался Винни. — Потеряешь связанную с нами память, как нечто, что вредит организму. Да, мозг он такой. Заботливый. — Вздохнул Винни взял Анастасию и перенёс её на мягкую койку, накрыл одеялом, и она, под шум системы вентиляции заснула. Наверно, сейчас они очень глубоко. Где-нибудь, где никто и ничто не достанет. Хотелось взглянуть ещё раз на свою кошку.

* * *

Так прошли дни. Винни постоянно приходил, вкалывал совсем тоненькой иглой в вену раствор, уходил. Убирал за ней. Игла шприца становилась всё толще, а потом и вовсе исчезла. Ей просто давали раствор прямо в рот. Затем, она начала есть сама. Уже получалось ровно сидеть, не падая. Удавалось вести членораздельную беседу. Когда Винни пришёл в очередной раз, Анастасия поднялась.

— Я готова узнать правду.

Но Винни покачал головой. Сложилось впечатление, что он знал о ней больше, чем она сама. Это раздражало, но Винни был непреклонен. Мягок и непреклонен. Перед тем, как дверь закрылась, она услышала обрывок незнакомого голоса:

— Ещё десяток, и можно отправ…

Отправлять, куда? Страх охватил Анстасию. Надо срочно бежать, она попыталась встать с кровати, но равновесие удалось удержать только первые пару секунд, и она упала. Дверь открылась, и подбежал Винни. Анастасия брыкалась.

— Ну что ты капризничаешь? Что случилось?

— Вы хотите меня отправить куда-то!

Винни вздохнул. Погладил успокаивающе по голове.

— Не бойся. Никуда тебя не отправят. У нас людей мало. Ты нужна тут.

Дверь закрылась.

Пытаясь научиться ходить, чтобы самостоятельно выйти за дверь и на равных поговорить с теми людьми, которые даже лиц не показывают, она старалась. Каждый день, поскольку могла, шаг за шагом, как младенец.

Один раз ей удалось дойти до двери, она победоносно вцепилась в круглый затвор, но вместо крика «Ура», дверь открылась и ударило её по голове, от чего она вновь потеряла сознание.

Очнулась вновь на кровати. Дверь была открыта. Она встала, подошла к дверному проёму, с опаской выглянула, увидела стол, стеллажи, но в общем-то, пустынную комнату. Возможно, прихожая для гостей.

Она добралась до стола, села за него, почувствовала гордость за себя. Столько гордости за столь простое действие она никогда не ощущала.

Кто-то вошёл. Но повернуться она не могла, боясь, что её отнесут обратно. Человек расстегнул куртку, повесил на вешалку. Она это отчётливо слышала. Потом прошёл мимо неё, не обратив внимания на гостью, и исчез в другой комнате. Она так и не поняла, кто это был. Так прошло ещё несколько раз. Никто не обращал на неё внимание. Затем она увидела мимо проходящего Винни и окликнула его, гордо показывая своим видом, мол, смотри до куда добралась. Какая я молодец, скажи? Но Винни нервно улыбнулся и скрылся. Теперь, от неё прятались в другой комнате. Это начинало раздражать, хотя стимул учиться ходить резвее хороший.

Она дошла до комнаты, в которой скрывались люди, постучала, но никто её не пригласил. Все слушали видео-запись. Обращение, по-видимому, к ним. Люди перешёптывались между собой. Но общий смысл Анастасия не могла уловить.

Она зашла в комнату, и увидела плоский экран телевизора, с которого на неё смотрел мужчина лет пятидесяти, и бодро объяснял, а его очень внимательно слушали. Она хотела сказать, это же простая видеозапись, чего вы, глупые, так серьезно относитесь, но нашла в себе мудрости не делать поспешных выводов, как ребёнок, а потерпеть до конца. Хотя внимания к себе хотелось.

Экран отключился, и люди, которых было десятка два, не меньше, бодро заговорили между собой. Включился яркий свет, от которого у Анастасии закружилась голова, она начала падать, и в этот момент её подхватил Гёссер.

— Привет. — Сказал он.

— Привет… — Удивилась Анастасия, и почувствовала, что смущается.

Гёссер помог ей добраться до стола, за которым они уселись. Теперь, каждый кто проходил мимо, здоровался с ней. Анастасия, привыкшая к обратному, отвечала взаимностью не сразу, но лицо внимания даже порозовело.

— Так где я? Кто этот мужчина? Кто вы такие на самом деле? Что со мной произошло?

— Ну, на последний вопрос ты ответ знаешь. — Начал Гёссер.

Мимо проходил Винни и кивнул, мол, именно так и есть.

— Трудно поверить. Объясни. — Но увидела, что Гёссер не собирается так просто объяснять, неохотно добавила. — Пожалуйста.

— Конечно, для тебя это всё невероятно. Но мы проделали большую работу. И даже самая маленькая благодарность, станет отличным началом. Начни с этого.

— Но я не понимаю за что!

Гёссер с укоризной покосился на неё.

— За отключение тебя из системы ЧерноБога.

— Какой системы?

Гёссер выжидательно замолчал.

— Ладно. Спасибо. Извини, если что.

Он улыбнулся.

— Кофе, чай, что будешь?

— А мне можно? — Оживилась Анастасия.

Гёссер кивнул.

Вскоре перед ней стояла кружка ароматного напитка. Не такого запаха, какой она знала. Но этот маленький знак внимания был важнее самого напитка.

— Видишь ли. Империя Нерон, не совсем то место, которое ты знаешь.

Анастасия слушала, проглатывая каждое слово.

— Есть система. Есть города. Есть электрофикация. Всё замечательно. Кроме одного. Города Нерона это… Не города. Это огромные сервера, которые используют человеческие тела, в качестве батареек. Грубо говоря. Погружая в мир симуляции. Поэтому так трудно получить разрешение на переход из одного города, в другой. А выход из города и вовсе так труден, что невозможен.

— Не понимаю.

— Я продолжу. Поймешь.

— Мир, который ты привыкла знать, только кажется таким. Есть нормальные города Нерона. И ты, поверь, ты бы не хотела там жить. Там люди потеряли человеческий облик. Совсем. Это настоящие нероновские города, а то место, где жила ты, называется Поля Жатвы. Туда отправляют всех, кто неугоден Нерону. Либо тех, кто был распределён туда. Ты, видимо, раз коренная неронка, была распределена туда с рождения. Тебя продали твои родители.

— Как продали? Я сирота, меня нашли у дверей приюта.

Гёссер под каждое слово понимающе кивал.

— Именно так. — Продолжил он. — Именно так. Но, твоя судьба не такая уж и плохая. Ты всю жизнь росла так, прожила. У тебя нет гадких воспоминаний. То ли дело, другие. Преступники, которые пошли против системы. Беглецы, шпионы других государств. Но, как правило, клоны, которых специально выращивают именно для этих целей.

— Но как меня могли продать собственные родители? Как это возможно? Я же гражданка Нерона. Со мной не могли так обойтись.

— Продажи не за деньги. А за грехи, так сказать. Чтобы их не отправили, отдали тебя. Один ребёнок, оценивается за двоих взрослых, по производимой энергии.

Анастасия хотела вырвать, но её спасло то, что желудок пуст.

Гёссер отвернулся, чтобы не смотреть на неё. Отхлебнул из чашки, и когда Анастасия успокоилась, повернулся к ней.

— Система только кажется сложной. В действительности, клоны дают меньше энергии, рано умирают. А вот живые люди, полноценные, естественно рождённые, они дают много. Чтобы не оказаться на твоём месте, они отдали тебя. Никто не хочет быть батарейкой для серверов ЧёрноБога, которые обслуживают «нормальную» часть империи.

— А ты? Другие? Вы такие же как я?

— Часть из нас действительно такие же, как ты. Но таких мало. Редкий человек находит в себе силы взглянуть на другой мир. Даже если это кажется игрой. Как тебе.

Анастасия в шоке уставилась на Гёссера.

— Да, мы знали, что происходило внутри тебя. У остальных так же. Система держит крепко. Проснуться нельзя. Так что, даже чувство вот такой вот игры — единственное, что могут ощутить люди, готовые проснуться. Не удивляйся.

— Тогда, что это за мир, в котором я нахожусь теперь?

— Реальный. Ты в убежище.

— А кто вы?

Гёссер невольно хмыкнул.

— Кто мы?.. Да, хороший вопрос. Мы группа людей, не имеющих родины. Сброд. С миру по нитке. МЫ существуем благодаря тому, что у нас есть один хитрый покровитель. Ты его, кстати, видела на видео. Мы его называем отцом.

— Мы рабы отца?

— Если уж мы рабы, то кто остальные? Мы подпольная организация. Отец, наш куратор. Только благодаря его советам, подсказкам и помощи, мы остаемся скрытыми от чужих глаз. Потихоньку освобождаем себе подобных. Собираем неспящих по крупинкам.

— А с какой целью? Зачем вам такие сложности?

Гёссер громко поставил кружку на стол. В его глазах нарастало раздражение.

— Действительно. — Отрезал он и встал. — Зачем такие сложности?

Гёссер ушёл. Анастасия осталась одна. Это был странный мир. Непонятный. Совершенно другой. Вскоре пришёл Винни, и объяснил, от чего Гёссер так легко злится. Учитывая, что она новичок, и имеет право на наивные вопросы, хотя бы на первое время.

— Видишь ли, дорогая. — Он очень сильно рисковал, чтобы вытащить тебя, и каждого, кто живёт здесь.

— Но ему на видлет 19, я не понимаю.

Винни гордо ухмыльнулся.

— О нет. Он старше меня. Хотя, местами вспыльчив, но поверь. Словом обидит, душой не предаст. Лучше ведь так, чем наоборот, верно?

Анастасия неуверенно кивнула.

Нет. Это точно не тот мир, который она знала. Она совершенно ничего не знает.

Глава 9

План Гаста удался. Бы. Посреди туннелей попалось одно «но». Оно гордо бдело, неся бремя охранника.

Гаст нагнулся.

— Он тупой, я его знаю, проскочим. Шим, здарова! Как дела?

— Тебе же запретили. Ты больше не наш. По-хорошему, ты предал нас. Скажи спасибо, что с тобой не сделали тоже самое, что с предателями. — Стражник провёл пальцем у горла.

Гаст замер как вкопанный. Такого он не ожидал. Новости расходятся слишком быстро. Не теряя времени, он быстро схватил стражника по-дружески за шею и указал на Ровальда.

— Видишь его?

— И чё?

— Не понял?

— Не понял. Отпусти, а то я тебе сам сломаю… Ой-ой, осторожнее. Ладно, потерплю.

— Это Независимый. Гроза неронов. Ты вот умеешь щёлкать орехи пальцами?

— Нет.

— А он умеет. Более того, точно так же щёлкает нероньи головешки. Одна за другой. Я видел. Это не передать. Хочешь, тебя так же?

Стражник замер, обдумывая предложение.

— Чёт не соблазнительно звучит. Как-то невыгодно ты торгуешься, Гаст. Давай сначала. Как ты там сказал, здорово?

Гаст кивнул, не отпуская стражника. Тот, видя, что дело дальше не идет, продолжил:

— Привет дружище, как дела?

Гаст отпустил его, и тот с радостью выпрямился, делая, на всякий случай, несколько шагов назад.

— Даш пройти?

— А… Вам… Нельзя. — Неуверенно сказал стражник. — Но, если подумать, по старой дружбе, на пять минут…

— Идём на весь день, можем потеряться и не вернуться.

Повисло напряжённое молчание.

— А, ну если потеряетесь, тем более вас не видел. — Нервно рассмеялся тесионец.

Пройдя далеко за километр, Гаст обернулся:

— Теперь он нас не услышит. В общем, я его знаю. Ему стыдно признаться, что пропустил. Будет молчать до последнего.

— Тупой, говоришь?

— Как тесионец.

— А что сделал бы нормальный?

— Вызвал бы тревогу. У каждого дневального кнопочка есть. А у этого нервы играют, поэтому его и ставят в такие глухие места, как это. Сюда и попасть-то, по-хорошему, нельзя. Всего три входа. Все официальные. Он даже не понял, как я прошёл. Умный бы спросил, как я попал сюда.

Пробираясь по катакомбам, Гаст обнаружил, что потолки становятся всё ниже. Гаст тоже обратил внимание.

— Если потолки станут крайне низкими, то мы в самом низу.

— Радиорубку найти сможешь?

— Пройдёмся везде, разберёмся.

— Корабль?

— Да. Последняя разработка, можно назвать современной.

Ровальд изучающе глядел на коммуникации, которые были видны в дырах, крышки от которых давно изгнили. Капитализм коснулся? Или не могут воспроизвести качество на должном уровне? Насколько он понимал, этот колонизатор, детище жителей Земли-Троара, глаза которых копируют излучение их Солнца, которое имело приставку Рада.

Тесионцы полны расчётливости, но вот с этим кораблём промахнулись.

— Смотрю, он не выдержал испытание временем.

Гаст кивнул.

— К сожалению, да, он больше не пригоден для полётов. Максимум, небольшой подъём вверх.

Да, преодоление стратосферы для этого будет последним испытанием, подумал Ровальд. Но язык, какой язык. Везде те же самые руны. Означает ли это, что Гаст знает древне-славянский?

— Гаст, ты знаешь их язык?

— Да. Читать, писать, всё как полагается.

— Значит, можешь прочесть то, что я напишу?

— Угу.

Отлично. Ровальд обязательно перепишет ему всё, что вызывает вопросы внутри доспеха.

Добравшись до перевалочного пункта, где бесхозными остались тележкоподобные агрегаты, они оглянулись. Перед глазами ещё три прохода в разные стороны. Разделяться смерти подобно. Но он должен попробовать если не связаться, то хотя бы запеленговать. Скитаться по орбите в поисках своего корабля не представляется возможным. В худшем случае, он вновь опуститься на дно океана, вытянет с Гастом корабль, восстановит его, используя запчасти других.

Вдоль пола по углам тянулись трубы с вентилями каждые десять метров. Чем дальше, тем больше напоминало старую аппаратуру его родины. Словно даже харийцы, отдельный род интеллектуальных славян, невольно стали заложниками этой реальности, строя то, что оказывалось под рукой. Ровальда поразила догадка, что возможно, в этом измерении, другая таблица Менделева, которая сильно отличается от всего, на что опирались предки. И даже раскиданные по разным уголкам вселенной, расы сталкивались с одними и теми же проблемами. Коррозией, низким качеством металлов, окислением, и другими побочными вещами. Но пока это только догадка. Если удастся найти ещё один выживший славянский род, у которого будут те же проблемы, тогда…

Ровальд добрался до коридора, вдоль которого тянулись стёкла обзора. Вглядываясь через них, сквозь муть, он увидел ряды пустых столов, над ними столь же длинные лампы, форма которых отличалась от известных аналогов. Сами лампы тянулись как бы змейкой, покрывая как можно больше площади.

С другой стороны, было тоже самое. Технологии его родины, двести лет назад, были аналогичными. Очень часто применялись хорошо известные, обкатанные технологии. Особенно это касалось дальнего плавания. Ведь в дальних полётах вопрос ставился иначе. Не на технологичность и удобство, а на долговечность. Неизвестно что может произойти в пути, в условиях невоспроизводимости оборудования.

Но харийские технологии всё же отличались. В них соблюдался другой принцип. Терминалы упрощены. Что делало систему безопасности, скорее вопросом доверия, нежели реальной безопасностью. Что означает уровень культуры, намного более высокий, чем у него на родине, где безопасностью всё пропитано от и до. Здесь, простые кодовые замки, состоящие просто из кнопок с цифрами, в виде рун. Вопрос надёжности в высшем приоритете.

— Длинные коды используют тесионцы?

— Музыку. Под каждый замок придумана своя музыка, которую надо воспроизвести по клавишам. Это ноты.

— Не цифры?

Уже что-то новое. Нет. Все технологии похожи лишь на первый взгляд. От сердца Ровальда отлегло. Он боялся, что голова людей не отличается особо что здесь, что там. Тогда все различия всего лишь культурный вопрос. Ан нет.

— А ржавые трубы, щитки? Как с этим справляются?

Гаст нажал кнопку на поясе, перчатка по кирпичикам влезла в рукав, и снова вылезла.

— Сборка-разборка на каком-то там молекулярном, уровне. Или не молекулярном. Короче, они всё это разберут, потом вновь соберут.

— А метал, который окислен? Он же ушёл. Видишь какие дыры?

— В этом корабле, я слышал, использовались детали других кораблей. Так что, все основные детали в порядке.

Вот как.

Изучив до конца этот проход, и назвав его для себя гидропонной фермой, они вернулись к развилке, и выбрали другой проход. Темнота было их спутником. Но что больше всего успокаивало Ровальда, что здесь не будет никаких сюрпризов, дельта-генов, иной формы жизни.

Второй проход привёл в тупик. Точнее, центру распределения давления в трубах. По крайней мере, это было похоже на то, что Ровальд видел в катакомбах Парфея. Такие зоны, обычно, крайне закрытые. Один неверно повёрнутый вентиль и месячный запас очищенной воды коту под хвост.

Третий проход привёл к закрытой комнате. Гаст прочёл вслух:

— Комната воспроизводства кислорода и вентиляции.

— Нет, здесь нету. Надо на уровень выше.

Уровнем выше всё упростилось. Множество кабинетов, иных комнат с пустыми стеллажами. В некоторых случаях, на стеллажах оставались инструменты, незнакомая аппаратура.

Этот уровень оказался складским, хозяйственным. Здесь же нашлись комнаты обслуживания персонала. Медицинская капсула. Всё было, так сказать, под рукой. Если вдруг закончились бинты, достаточно было послать человека в соседнюю комнату. Но, бинты, к слову, изгнили и высохли, напоминая то, во что оборачивали мумий.

Ещё уровнем выше, кажется, нашли.

— Пункт связи. — Прочёл Гаст. — Оно?

Ровальд кивнул. Но дверь была закрыта. Ручку оторвать, не откроется. Это чувствуется. Терминал, как и всё прочее, обесточено. Ломать ой как не хотелось. Он пришёл не вандализмом заниматься. Поздно пришло озарение, что как он воспользуется связью, если всё обесточено? Надо включить генератор. Что может вызывать тревогу на поверхности. Если коммуникации корабля соединены с городом.

— Гаст, как ты думаешь, если включить генератор, на поверхности об этом узнают?

— Нет. Только пункты охраны могут среагировать на появление света. Будь корабль соединён с поверхностью, этим бы воспользовался противник. Командование не зря опасалось этого. Вон во что обернулось многолетнее затишье.

— Да, ты прав. А если поговорить с охранниками?

— Поднимут тревогу. Они не обсуждать приказы стоят. Один дурак, повезло. Если бы был адекватный, его бы пришлось связать.

— К слову. У тебя есть чем связывать?

Гаст поднял руку, на запястье показалась острая головка маленького гарпуна, за которую он потянул и показал крепкую леску. Кивая, он улыбнулся. Надёжна, проверял.

— Всех свяжем?

Глаза Гаста округлились.

— Шучу. Не думай об этом.

Оставался только один вариант. Найти генераторную. Слава богу, минимальным набором знаний Ровальд обладал.

Выискивая генераторную, пришлось вновь обойти все коридоры. На благо, внизу их оказалось не так много. Все они разные.

Генераторная оказалась большим помещением, в котором использовано всё свободное пространство. Пролезть между аппаратурой и набором кабелей разной толщины. Резины явно не жалели на изоляцию. С помощью Гаста он изучал этот технический винегрет.

— Компульсивный резонатор.

— Что? Как это? Ладно, не важно.

В самом конце комнаты обнаружилась инструкция запуска генератора. Она свободна висела на стене, и к счастью, не истлела. Десять простых шагов, на уровне дёрни этот рычаг, поверните этот переключатель, подождите, пока на таком-то изометре стрелка поднимется до такого-то уровня. Десятый шаг требовал одновременного нажатия трёх рычагов. Гаст обмотал гарпун вокруг одного, подошёл к втрому, Ровальд держался за третий.

— Раз, два, три!..

Внутри генератора завертелась жизнь, загорелись лампочки, и потухли. Он не завёлся. Ещё раз, ещё. Он не заводился.

Ровальд нашёл инструкцию на случай, если генератор не заводится, то надо проверить это, и это.

Всё свелось к тому, что придётся поменять нечто. Когда Ровальд обнаружил проблему выяснилось, что вообще не хватает целых двух кабелей, которые надо где-то найти. Так ушёл весь последний перед битвой день.

Генератор завёлся, давая стойкое освещение, и они направились в связную. Интуитивно разобравшись с панелью управления, Ровальд начал пеленговать. На орбите всплыло множество объектов самых разных размеров. Чем дольше, тем их было больше. Как в этой куче найти своё? Проверяя все возможности аппаратуры, Ровальд обнаружил, что сигнал можно менять таким образом, что пеленговаться будет только то, что относится к кораблям. Загорелся огромный монитор сзади. На нём показывалась форма объектов, которые засекались радаром. Назвать это кораблями было трудно. Но один раз проскакивало нечто, напоминающее заострённый Эсхельмад.

— Тут есть фильтр. Можно?

Ровальд сосредоточенно кивнул. Гаст нажал некоторые клавиши, повернул перключатель, и стали отображаться только самые острые формы.

— Кажется, у твоего корабля была такая особенность.

Действительно. После манипуляций Гаста, на экране мелькало всего три объекта, и все три в одной небольшой области. Очень похожая форма, но вот одна, прямо вылитая. Ровальд, с помощью Гаста, запомнил координаты. Гаст, вдобавок, куда-то их записал. И они выдвинулись обратно.

— Надо отключить генератор. — Сказал Гаст.

— Не надо. Может, пригодится.

— Нас же поймают.

— Всё нормально.

Выбравшись по лабиринтам наружу, Ровальд остановился.

— У меня предчувствие, что лучше идти через официальный вход.

Гаст был против, но спорить не стал. Он держался спины Ровальда, чтобы его не заметили. Чтобы успеть скрыться. Он не хотел проблем со стражами. Если подумать, он столько сделал ради Тесио, а его так легко приписали к предателям. Даже не верится.

Выйдя к свету, Гаст с удивлением отметил, что пропускной пункт пуст. Никого. Вышли под красные лучи заходящего солнца, но город оказался пуст. Совершенно. Ни жителей. Ни звуков.

— Тишина перед бурей. — Заметил Гаст.

В подтверждение его слов, перед ними упал измятый стражник. Броня вдавлена внутрь настолько, что он спрессован. Словно кто-то каблуком раздавил консервную банку.

— Мёртв. — Проверил рыцаря Гаст.

Над ними, высоко к небу поднялся купол, который стал цельным.

Это началось. Напарники побежали к стенам. На встречу им бежала Гея с укутанным младенцем в руках, за ней двое рыцарей. Неведомая сила спрессовала одного, выдавив наружу внутренности, второй успел спрятаться за зданием и остался цел. Почувствовав возмущение в пространстве Ровальд оттолкнул Гаста.

— Девушка с ребёнком на тебе.

Гаст кивнул, ловко перебегая из укрытия, в укрытие, и пускаясь в погоню.

Значит, хвалёная оборона Тесио не выстояла.

Новое возмущение пространства впилось в Ровальда. Смертельные объятия кружили, воздух вздрагивал. Затем ещё раз. Новая волна возмущения. Ровальд пытался отследить, откуда это, и увидел Чёрного Рыцаря с зелёной отметиной. Протянул руку к нему на встречу. Горло гада притянулась к руке Ровальда. Хватка сомкнулась, готовая раздавить неприятеля. Тот не понимал, как такое возможно.

— Привет, гость со звёзд. — Раздался знакомый голос Жреца.

Шлем рыцаря спрятался, оголив испуганное лицо с механическими глазами. Рот был неподвластен ему, и это пугало. Возможно, он вообще не хотел идти на войну.

— Он воюет против своей воли?

— Конечно. Кто в здравом уме пойдёт против тесионцев? Особенно, когда они хладнокровно вырезали своих же предателей. Что, людей жалко? Они сами виноваты. Это их выбор. Не жалей. Давай поговорим.

Ровальд раздавил глотку и отбросил обмякшее тело. Не о чём разговаривать. У них нет общих интересов. Только потеря времени.

Невольно вспомнился момент, когда он впервые связался с Чёрным Жрецом, а тот и слова не выдавил. Раскудахтался, когда страшно стало. Высокомерный отброс.

Добравшись до стены, Ровальд увидел генераторы купола, которые исправно держали оборону. Войска сосредоточены по периметру. Ровальд спросил, как успехи? На что ближайший офицер бодро ответил, что хорошо. Оборону не прорвать. Все жители эвакуированы.

Не все, подумал про себя Ровальд. Значит, это диверсия. Обнаружив вход, обнаружит и место, через которое бежали предатели. Но если Гея держала ребёнка, то не всё так просто. Эвакуированы на все. Он стал заходить в каждый дом. Почти все они, слава Богу, были не заперты. Дверь стояла на распашку, а то и выломана. Проверяя комнату за комнатой, он обнаружил одного больного, лежащего под капельницей. Вспомнил, что не знает где убежище, и у него уйдет слишком много времени на спасение этого человека. Гораздо быстрее найти проход.

Вернувшись на то место, где встретил нерона. Включил тепловой визор, и ничего не увидел. Следами было залеплено всё. Нерона не отследить. Тогда он стал проверять погреба ближайших домов, выламывал дверь, там, где она была закрыта. Наткнулся на дрожащего тесионского ребёнка с зелёными глазами.

— Знаешь где убежище?

Тот кивнул.

— Чего не убежал?

— Страшно стало.

— А родители?

Мальчик мотнул головой. Что это означало, догадываться нет времени. Он вывел мальчугана.

— Показывай.

Тот потянул за руку вверх по дороге.

— Там, в канализации под ратушей.

Ровальд посадил ребёнка себе на плечи и побежал к ратуше.

— Дальше дойду, спасибо, дядя. Теперь, не страшно.

Но предчувствие заставило Ровальда обернулся и он увидел ещё Чёрного Рыцаря. Он метнул в ребёнка нечто, Ровальд рефлекторно отбил узкий кинжал. Рыцарь не нападал. Он обходил, выдерживая дистанцию. Ровальд поднял руку, но тот резко подпрыгнул, и скрылся за треугольной крышей.

Глава 10

— Теперь он знает, где вы.

Ровальд выругался. Проводил ребёнка до канализации, в которой он ловко петлял до высоких старых врат, покрытых клёпами. Постучал определённое количество раз. Двери отворились, впустив его. Ровальд увидел женщин и детей. Но ни одного старика. Вероятно, Гея тоже здесь.

Двери замкнулись. Эти могут выдержать многое. Значит, главная задача, найти проход. Но обратный путь он не запомнил. Скитаясь по переходам канализации, Ровальд заметил тень рыцаря, который метнулся обратно за угол, но слишком поздно. Он уже летел спиной в руку к Ровальду. Шея коснулась ладони, хруст. Но, это ничего не изменит. То, что узнал один, теперь знают все.

С трудом отыскав выход из канализации, Ровальд встал на защиту прохода. Но доспех выхватил быстро движущуюся цель. Выделил. Ровальд присвистнул от удивления. Гаст, орудуя единственным гарпуном, пролетал между зданиями в то время, как за ним летели вихри, искажающие пространство. Он успевал видеть дрожание воздуха краем глаза. Вот вихрь подлетел совсем близко, он подтягивается, резко преодолевая несколько метров ввысь. Дёргал трос, гарпун влетал обратно, новая зацепка, и на натянутой леске, с свистом, скрылся в проулках.

Нерон, который мчался за ним, остановился возле проулка с гарпуном во лбу, упал на колени. Гарпун вырвался из головы.

— Во даёт.

Нет, за Гаста волноваться не следовало. Ровальд вернулся на место первой встречи с нероном и продолжил обыскивать дома. Каждого ребёнка, которого удавалось найти, или семью, провожал к бункеру.

Так продолжалось много часов. Время тянулось. Ровальд подошёл к следующему двухэтажному зданию, как земля под ним прогнулась, и оно провалилось. Мощённая дорожка осыпалась туда же. По краям пропасти виднелись сорванные трубы, из которых вытекала вода. Земля ещё раз дрогнула. Показалась первая механическая лапа, вторая. Шесть. Механический паук показал жвала. Но стоило увидеть Ровальда, одиноко стоящему над пропастью, паук замер.

Они стояли, изучая друг друга. Ровальд ожидал действий паука, тот не решался.

— Что, боишься?

Паук рванулся на встречу, жвала притянулись к Ровальду.

Щит активирован.

Паук тут же отскочил, разрушив пару зданий. Теперь он стоял на одной плоскости с Ровальдом. Этот противник хитёр.

Сзади паука вылез хвост, кончик которого заострился. Механизмы соединились, образуя скорпионье жало. Оно загорелось пурпурным, как тесионские клинки.

— Думаешь навредить этой мелочью? — Ухмыльнулся Ровальд. — Лезь обратно, пока цел.

Но громадное существо не лезло. Оно выжидало момент. Когда Ровальд расслабился, жало, словно выстрел, метнулось в его сторону и обратно, чиркнув по бедру так быстро, что он еле удержал равновесие, проехав пару метров.

Ровальд перевёл взгляд на ногу и ужаснулся. Там была царапина. За всё время, стражу никто не мог нанести ущерб.

На экране в углу появился новый параметр:

Целостность 99,97 %

Нет, это уже не хорошо. Ему же говорили, что страж нерушим.

Целостность 99,98 %

От сердца отлегло.

Новый удар в лоб выбил Ровальда так далеко, что он влетел в окно, пробив стену и выпал с разломанными кирпичами на задний двор.

Не уследить.

Целостность 99,94 %

Ему это уже не нравилось. Он заглянул в дыру, которую проделал, чтобы вернуться к пауку, но очередной удар в голову отключил на мгновение аппаратуру. Очнулся на кровати, перед ним разломанная веранда. Доски заскрипели, веранда рухнула, потащила за собой несущие конструкции. Ровальд соскочил и выпрыгнул наружу. Неподалёку остановился паук, аккурат держащий дистанцию.

Ровальд, понимаю, что сейчас получит очередную порцию удивления, выставил щит, уплотнив пространство всего перед собой. Но жало ударило столь быстро, что проигнорировало щит. Ровальд очнулся в полёте, он коснулся энергетического купола, и летел обратно. Впервые встретил кого-то, кто не по плечу стражу, подумал Ровальд.

Переключение режима на Аз Есмь

Перед приземлением успел зарядить только руку. Не дожидаясь нападения паука-трансформера, Ровальд выстрелил в него разрывающей голубизной, которая дробила червей-механоидов в проклятых землях. Жало дёрнулось, направляясь к Ровальду, но пролетело сквозь голубой пучок, который от этого исчез, и развалилось в полёте на куски. В лицо Ровальду ударило не жало, а жалкий мусор без вектора. Паук остался без главного оружия. Осмысливая положение, он понял проблема, когда вместо жала вылетели куски открепившейся электроники.

Ровальд выстрелил вновь, паук резво отпрыгнул. Здание за ним лениво развалилось на три части. Но дожидаться нового удара паук не стал, а побежал обратно в дыру, спрыгнул. По земле разошлись вибрации. Паук улепётывал. Но теперь, Ровальд знает куда.

Заглянув в провал, на дне увидел широкий туннель необъятных размеров, вокруг которого скопились коммуникации и трубы, перемешанные с землёй. Спрыгнул, удачно приземлившись в нужном месте. Вылез из проделанной своим весом ямы. Включил ночное зрение.

* * *

— Какие у тебя инструкции? — Спросил Винни.

— Те же. — Ответил Гёссер.

— Значит, времени не много.

— Да. Как только Независимый доберётся до Грозного, наш черёд. Счёт пойдёт на дни.

— Анастасия?

Гёссер задумчиво почесал подбородок.

— Ею рисковать не хочется. Она не готова. Может быть, она вообще последняя, кого удалось забрать.

— Не говори так.

В комнату вошла Анастасия.

— О чём шепчитесь, ребята?

Винни и Гёссер обернулись, но ничего не ответили.

— Опять тайны. — Надулась Анастасия и ушла. На деле, оставшись подслушивать. К сожалению, разговор на этом был завершён.

В конце концов, ей удалось выхватить сговорчивого бородоча Винни, на что он сразу ответил.

— Насть, нет. У тебя чип в голове отключён, а поддельный изготавливается долго. Его же внедрить в систему надо. Без него ты на первой же электрификации погоришь. Нельзя тебя туда.

— А если я всё равно пойду?

— Тебя схватят и венут обратно, а может, не захотят заморачиваться, разберут на органы. Но боюсь, будет хуже.

— И что же?

— Тебя используют как приманку. Если кто-то из наших пойдёт к тебе, возьмут всех. Ты просто подставишь каждого.

Анастасия поникла. Всё это она знала, так как хоть и жила в виртуальном мире, правила были те же. Для них ничего нового не придумывалось. В реальную империю действительно не попасть без паспорта-чипа. Там отслеживается вся органика.

— А если не органика?

— Как ты себе это представляешь? Дрон? Нет. По нему тоже отследят. Понимаю, тебе скучно. Но лучше ждать указаний Гёссера. Он главный, он старший, самый опытный.

— Кстати. Я тут пообщалась с людьми. Тут, оказывается, граждане вообще всех государств. Нероны, отелеовцы, тесионцы.

— Да, этого я тебе не рассказывал. — Улыбнулся Винни, радуясь, что нашлась отвлечённая тема. — Пошли, заварю чайку.

— Предпочту ваш странный кофе. Кажется, я подсела.

— Да, тут грех не подсесть. — Вздохнул Винни. Он быстро намутил в чашках жижи, которую разбавил водой, добавил себе сахара. — Знаю, ты без него пьёшь. Сливки у нас, сама знаешь какие. Дефицит. — Он подсел к Анастасии. — Ну что, поехали.

Глаза девушки загорелись. Она впила в него своё внимание, поглощая каждую крупицу информации. Наверно, старые неронские привычки дают о себе знать.

— Здесь действительно есть представители всех государств. Но приоритет у нас в высвобождении пленённых тесионских разведчиков. Это личная просьба отца. И, так как мы существует благодаря ему, из чувства благодарности, не может её нарушить. Если встаёт вопрос, кого выручать первого. Своего или пленённого тесионца, приоритет отдаётся второму. Если спасти не получается, то убиваем. Именно поэтому Нерону ничего не достаётся, и Тесио не трогают. Последний сохраняет инкогнито всеми средствами, работая агентурной сетью, в виде нас, на территории врага. Отеленцы. Мы можем выручить только тех, кто сам этого хочет. Что бывает не часто. Там много клонов, и некоторых программируют специально, чтобы они претворялись беглецами. Внутри у них передатчик. Так они пытаются нас отследить. Но мы не дураки. — Винни гордо отхлебнул чая и аккуратно поставил чашку на стол. — Умеешь гадать на кофейной гуще? А, не важно. Есть среди отеленовцев особые люди. С первого взгляда они кажутся трусами. Но на самом деле, это самые храбрые люди на планете. С их храбростью ничто не может сравниваться. Единственное «но», всё играет против них. Сородичи, обстановка, отсутствие оружия, глаза и уши везде. Догадываешься, кто это?

— Беглецы.

— Да, те самые, которых позорят на каждом шагу. Решившиеся на отчаянный шаг, в котором, на первый взгляд, выхода нет. Есть и такие, кто бежит от того, что реально сошёл с ума. Но таких единицы. А вот беглецы… На вес золота. Сила их духа, нежелание терпеть мерзость, что-то высокое, столь глубоко в них сидит, что они идут ва-банк. Вопреки любым опасностям. На страшные вещи способны такие люди. Видела бы ты, что они не останавливаются, даже если им отрубают руки, и ноги. Они сами как из железа. В глазах у них непреклонность до смерти. Вот такие люди особенно ценны. У них особенное ДНК. Самое живое, крепкое, стойкое. Из этих делают лекарства первого сорта, которые удерживают плоть неронов от разложения и полного отмирания. Наша задача, выручать таких, кто решился. Эти спасаются на второй очереди.

— А на третьей, сами нероны, пожелавшие выйти из системы?

Винни кивнул.

— Да. Но они на третьей очереди в основном потому, что таких очень трудно найти, ещё труднее объяснить то, что мы предлагаем. У них мозги промыты так, что даже генетика не спасает. По секрету скажу, последние десятилетия в Нероне огромный шквал мёртворождённых детей. Из-за принятия веры ЧёрноБога, плоть людей отказывается жить сама по себе. Что-то с ней происходит. И что, никто не знает.

— Мертворождённые? Да ладно.

— Угу. На одного обычного полубольного ребёнка шесть мёртвых, или тех, кто умирает в первые годы, внезависимости от лекарств. Хоть самые лучшие лекарства, технологии, всё самое-самое, ничто не помогает. Душа выскакиет из тела и всё. Ничто не может её удержать.

— То есть… Нерон вымирает?

— Да. Это одна из главных причин, почему империя торопится, поспешна на решения. Они истерически умирают в агонии. Тут уже вопрос не тела. Сама душа жить не хочет в этих условиях. Мне так кажется. Гёссер говорит, что всё ещё прозаичнее, но в целом, я близок к истине. — Винни улыбнулся уголком рта, вспоминая что-то. — Гёссер он знает вещи, которые никому не рассказывает. Он у нас особенный.

— А ты?

— А что я?

— Где твоя родина?

— Отелен. — Винни рассмеялся. — Мне удалось бежать. Но я застрял на перепутье. Гёссер выручил. Хотя я был в таком страхе, что удивляюсь, как он мне вообще что-то объяснил. Как я пошёл за ним? Во дури у меня было. Сейчас бы я никого не послушал.

— То есть, он?..

— Да, он Нерон. Особенный.

Вот почему Гёссер выглядит вечно молодым. Вот откуда его особенность.

— Так его тело?..

Винни неохотно кивнул:

— Ненастоящее. Это самая дорогая оболочка. Делается под заказ. Полная имитация человеческого тела.

— Но это удел магнатов! Да кто он такой?! Как его не раскрыли?! Он же у всех на виду!

Бородач кивнул.

— Это не единственная его особенность. Однажды, может быть, узнаешь.

— Не расскажешь?

Бородач отрицательно мотнул головой. Но уже то, что она узнала, было достаточным для новой порции шока и размышлений. Этого ей хватит, чтобы не задавать вопросы какое-то время. Не вешаться людям на шею. Молча ждать, пока обратят внимание. Но, разговор с Винни ещё не окончен.

— Но зачем вам я?

— Выжившая. Тебе повезло. Вытянула счастливый билет отсюда. Как и все мы.

— В смысле отсюда?

— С этой планеты.

— Не поняла.

Винни посмотрел на неё своим ласковым, миролюбивым взглядом. Да, всё она поняла.

— Но это звучит невероятно. Я не могу взять и поверить.

— Да… От того становится ещё интереснее, верно?

— Как это, улететь с этой планеты. Нет. Это слишком. Куда, каким образом. Кто нам в этом поможет?

Винни заливисто рассмеялся басом на всю комнату:

— Ох уж поверь, там, за стенами этого убежища такое делается. Не вообразить, какие силы участвуют и размениваются. Я даже больше скажу. Другого исхода не будет.

— Но почему? Чего так уверен?

— Видел.

* * *

Ровальд шёл по огромному земляному туннелю, потолок которого поддерживали полукруглые пластины, образующие арки. Но многие из них были повреждены. Между арочными опорами отпечатки суставов паучьих лап.

Он потирал кулаки, предвкушая расправу. Режим Аз Есмь включён. Три заряда на взводе. Первый, кто покажется, распадётся на кусочки. Хоть малейшая крупица металла или электроники. Единственное достойное оружие на Иксодусе.

Вдалеке показались три тени, которые метнулись в его сторону. Столь быстро, что смазанное изображение не было подсвечено доспехом. Они стремились, видимо, мимо Ровальда, прямо в город. Но стоило пробежать мимо стража, как все три заряда автоматически использовались. Прямоугольники вновь выехали, ожидая нового заряда.

Ровальд обернулся. Но успел заметить запчасти, которые вихрем кувыркались, опадая, разделяясь на более мелкие детали. Органика, которая осталась от неронов, упала обезображенным неполноценным куском плоти. От туловища мало что оставалось человеческого. Даже общие очертания не совпадали со всем, что знал Ровальд.

Туннель был длинным. Столь длинным, что потерялось чувство времени. Он шёл час, два, три. Уверенный, что мимо него никто не проползёт. Независимо от скорости.

Вскоре, заряд на ноге опустел. Что-то разорвалось под ногой. Ровальд посмотрел туда, и увидел подсвеченные контуры кибернетики, которую разорвало на мелкие запчасти. Закопавшийся нерон, уповавший на невероятную маскировку — разобран в мгновение.

— Чтоб тебя!.. — Выругался кто-то недалеко, выскочил и побежал перед Ровальдом. Но вытянутая рука остановила противника. Тень замерла, опустилась, цепляясь когтями за землю. Но её постепенно тянуло обратно. Чудом, нерону удалось отвоевать немного пространства, он поддался вперёд, ещё немного, ещё чуть-чуть. Ровальд непроизвольно сжал вытянутую руку в кулак, нерона оторвало от земли и понесло по туннелю. Он кричал в страхе. Бил смертоносными конечностями по воздуху. Но скорость его полёта продолжала расти. Один удар разорвал нерона так, что его конечности разбили арку. Она застряслась, пластины помнулись, конструкция стала падать. Ровальд прошёл вперёд.

— А что, хорошая идея.

Разрушил ещё несколько арок. Потолок позади обрушился, подняв завесу пыли. Теперь на душе относительно спокойно. Так прост точно не проскочат. Ровальд проламывал одну арку за другой, наращивая толщину обвала. Затем подумал, зачем он так напрягается, по старинке. Надо пользоваться возможностям. Попробовал сорвать арку тем же приёмом, которым притягивал неронов. Вытянул руку, сжал в кулак. Арка напряглась, но выдержала. Всё-таки, это действует на относительно лёгкие цели. Даже самого себя не поднять этим приёмом.

Так прошёл ещё час пути, пока перед глазами не встала развилка. Один туннель был явно больше другого, и у него сорваны края. Значит, паук побежал сюда.

Широкий туннель привёл в ангар, который был пуст. Вернувшись, Ровальд выбрал другую развилку. Гоняться за столь резвым трансформером… Не. Надо навести визит главным зачинщикам.

Идя по второму туннелю Ровальд видел, как ещё вдалеке, нероны, только почуяв его дух, выкапывались из земли, обнуляли маскировку, и убегали, крича друг другу, чтобы держали дистанцию.

— У него зона поражения всего сорок метров. Не приближайтесь!

У этих не было единого сознания. Иначе, они бы не переговаривались. Ровальд побежал за ними. Повернул за угол, куда заворачивал туннель, и обомлел. От него бежала целая орава неронов. Маленькое войско, человек в триста-триста пятьдесят. Все давали дёру, прыгая друг через друга, как крысы с тонущего корабля.

Глава 11

Империя нерон. Настоящий город Арма.

Среди высоких залов, болтающимися на по воздуху серыми балахонами, вперемешку с белыми и перевёрнутыми крестами, шёл Архиепископ. Независимый не пойман. Облава на Тесио провалилась. Но, это не его проблема. Он отвечает только за поля жатвы. Ну, по большому счёту. С него не спросят. На нём и так много обязанностей. Хотя всё это успешно могла бы делать сама система.

В голове Архиепископа раздался голос.

Не пристало Богу заниматься делами смертных. Наша задача служить, а не размышлять над его волей.

— Да, как скажите, господин Чёрный Жрец.

Я к тебе заглянул ненадолго. Мне нужна информация о беглянке с полей жатвы. Как ты её упустил?

Архиепископ не знал, что ответить.

Насколько я помню, ты всегда себя воображал превыше нас, Жрецов. Смотрел на неприкасаемых как на прокажённых, которых Бог терпит. Что они зря жрут свой хлеб.

По щекам прошлись капли пота, и укатились далеко за шиворот.

Не могу сказать, что не согласен. Во многом разделяю эту точку зрения. Неприкасаемые зажрались. Толку от них мало. Что-то мне подсказывает, что в их стане есть предатель, который тормозит процесс.

— Какой процесс? — Нервно обрадовался Архиепископ, что разговор про его невежество сменил направление.

Ты же у нас особенный. Неужели, гроза Жрецов, не знает?

Архиепископ был готов упасть на колени и просить прощения. Лишь бы его не трогали. Ему всегда казалось, что он под защитой самого Всевышнего, но теперь, это понимание отошло в сторону. Слишком легко взламывали его голову, и ЧёрноБог этому не препятствовал. Может быть, он его чем-то прогневал? Чем же?

Беглецами. Беглецами ты прогневал его. Не справляешься ты с такой важной задачей, как обеспечение плоти Бога нашего пищей.

— Что со мной будет?

Жрец рассмеялся и голос его пропал. В голове вновь настала приятная пустота.

Неужели конец последних времён близок? Задумался Архиепископ. В сети ходили слухи, что империя Нерон должна пасть, но это были действия агентурной сети, которую так и не удаётся раскрыть. Может быть, его Бог, и не Бог вовсе? Давно он не показывался ему. С того самого момента, как даровали вечное тело. Восемьдесят лет он служит верой и правдой. Но что если?.. Нет, быть такого не может. Империя вечна, Бог настолько велик, что даже телесен и может показываться.

С другой стороны. Некросы бесполезны. Всего один человек из космоса, а мир стал рушиться как кирпичики домино. Неужели, вся его жизнь была прекрасно налаженной фикцией? Да быть такого не может.

Но, план на случай атаки Тесио, известен. Сожрать на полях жатвы всех рабов, клонов, беглецов и самых целых неронов, которые не спешат обновляться. Всем чиновникам бежать в дом Божий, где их укроет сам Господь. Он спасёт на великом ковчеге, на котором сам когда-то прибыл, создал эти земли. Да, всё будет в порядке. Он зря волнуется.

Выйдя из собора на улицу, он с удовольствием отметил, как прекрасны искусственные деревья. Каждое, достойное произведение, лучше настоящих. Напротив, фермы органов, где их печатают на основе клеток клонов, которых доставляют. Одного маленького кусочка хватает, чтобы сделать ещё два органа. Как бы растянуть ткань, размножить её.

Дальше аллея влюблённых. Где нероны, один прекраснее другого, одеты в лучшее, на что способен мозг человеческий, признаются друг другу в телесно-механических чувствах. Этот мир так прекрасен. Так Боже, почему ты попускаешь его уничтожение? Архиепископ терял веру.

* * *

Прогуливаясь вдоль милых улочек, что между высотными зданиями, Архиепископ размышлял о своём сане. О других епископах. Священнослужителях. И в общем-то, подходил к тому, что его жизнь скоро прервётся. И лучше, чтобы она действительно прервалась. Все другие варианты куда хуже. Он лучше многих знал, что это за варианты. Но он, как высокопоставленное лицо, был подключён к системе реинкарнации. Стоило его сознанию угаснуть, как свежая, последняя копия, присасывая угасающую душу к себе, оживляя новое тело. Такое оживление будет бесконечным. В этом-то большая проблема желания умереть. Он знал, что однажды наступит этот миг, когда вечная жизнь придётся в тягость, но только не так рано. У него облик 50-летнего седеющего мудреца, который будет сохраняться вечность. Сила 20-летнего юнца, результат самой высокотехнологичной оболочки, имитирующей человеческую плоть, а за спиной 80 лет реальных. Он должен был уйти на покой, как полагается, всем высшим чинам, в возрасте 199 лет. На долгожданный покой, по собственному выбору. Но странные предчувствия одолевали его. Он присел на лавочку. В таком темпе его отправят к прокажённым. Вечно работать в шахтах.

Рядом подсел какой-то нерон-аристократ. Тоже с очень дорогой оболочкой. Настоящая кожа. Ресницы. Краснота на щеках. Сканирование дало понять, что его тело, это 90 % высочайших технологий. Всё как у него. Архиепископ невольно залюбовался соседом, проникаясь уважением к собрату по образу жизни.

— Я в смятении, отец.

О, это что-то новенькое. Человек не захотел сетевого общения в закрытом чате, хотя находился так рядом, так близко. Наверно, новая мода богатых баловников.

— Все мы порой бываем в смятении, сын мой.

— Ещё мне кажется, что вы в ещё большем смятении, чем я.

Архиепископ вздрогнул.

— Всё может быть.

Этот малец попал прямо в точку. Он издевается? Ему на вид 19, вряд ли старше реальных 30, 35. Каков нахал.

Юноша заправил рукав и показал две зелёные буковки НЕ. Высокоточная лазерная гравировка на псевдо человеческой ткани. Не поддельная. Неприкасаемый. Он пришёл мстить, или поиграть на нервах?

Юноша смотрел пронзительно в глаза Архиепископу. Между ними установился контакт. Тело служителя церкви обмякло, но взгляд остался закреплённым.

Теперь мы можем поговорить, и никто нас не услышит.

Кто ты такой?

Пришёл на зов страждущего. Одна овечка отбилась от стада.

Архиепископ перепугался. Это всё, это конец? Уже? Он же ещё ничего не успел сделать. Простые грязные мысли ничто, перед поступком. Или в Нероне уже карают и за это?

О, нет. Я не из этих.

Кто ты? Избавь от мучений.

Возможно, единственный билет на выход.

Ты репликант. Агентурная сеть. ТЫ! Как ты узнал, что я нуждаюсь в ваших услугах? Я не искал вас!

Дело не в том, что вам нужно искать нас. Дело в том, что давно следим за вами. Но, не важно. К сожалению, обещать выход из системы не могу. Зато, могу пообещать, что вы действительно умрёте и никто вас не запрёт в кубе электрических мучений. Никто не удержит вас здесь. Вы сможете вздохнуть спокойно. На том свете.

Архиепископ напрягся, но новости, в общем, были хорошие.

Хорошо. Забирай мою жизнь. Я готов. Я не буду сопротивляться.

И как же вы, в вашем положении, можете сопротивляться? Ваши горделивые привычки застилают вам глаза, Архиепископ.

Что ты хочешь? После этого разговора меня заберут как сообщника.

Не заберут. Как представитель тех, кто забирает. Гарантирую, что не заберут. Если вы согласитесь выполнить одну просьбу. После этого, я вас отключу.

Агентурная сеть забралась так глубоко? Или его водят за нос, пытаясь вытащить признание в собственной греховности, чтобы сделать главной фигурой года? Чтоб другим не повадно было. Если так, то пример выйдет яркий.

Разумеется. Вы не обязаны мне верить. Разговор со мной, всего лишь лотерея. Но на что вы готовы пойти, чтобы хотя бы попытаться? Учитывая ваше положение, у вас и попытки-то нет.

Да, в этом наглец прав. У него даже нет попытки. За ним следят. В каждую секунду в голову может вломиться Жрец. Скован от и до.

Что ты хочешь?

Так вы решились?

Архиепископ попытался кивнуть, но забыл, что его тело не слушается. Однако, юноша узнал и это.

Хорошо. Тогда у вас всего одна задача. Когда начнётся сбор урожая. Когда решено будет сжечь всех. В этот самый момент, ты сделаешь нечто, чем заслужишь настоящую смерть. Без реинкарнаций.

Архиепископ заинтересовался. Внутри бушевало пламя страха и ненависти, но предложение…

Ты действительно способен отключить цикл реинкарнаций?

Репликант кивнул.

Священнослужитель долго не мог решиться.

У тебя двадцать секунд. Меня уже ищут. Решай. Или сотру память о встрече.

Хорошо. Согласен.

* * *

Ровальд бежал на убегающими неронами. Но те становились всё быстрее, быстрее, и срывались вперёд как реактивный самолёт, расталкивая других как шар для боулинга. Нероны ловки пытались отбросить друг друга. Это так забавило, что Ровальд не стал спешить с их уничтожением. Не каждый день такое увидишь. Тот, кто был всем, стал никем. Те, кто так высокомерно стоял над отеленовцем, трусливо показывал спину.

Одного нерона так неудачно оттолкнули, что толпа собратьев растоптала его конечности, и он остался четвертованный ждать свою судьбу. Ровальд нагнулся на дим.

— Ку-ку.

Тот зажмурился и истерично задёргал обрубками.

— Так, я слышал, вы реинкарнировать умеете?

Тот продолжал неистово двигаться, у него даже получилось продвинуться.

— Ау, ты слышишь меня?

Нерон барахтался, как заведённая игрушка.

— Твои собратья были спокойнее. Что с тобой? Может, не трогать тебя, оставить так?

Нерон перестал беситься и открыл глаза.

— Что ты сказал? Оставить меня? Не трогать?

— Да. Почему бы и нет? Что ты можешь?

Нерон посмотрел на себя, поджал губы, соглашаясь.

— Хм. К тебе не подключается Жрец. Чего так?

Нерон задумался. Отвечать или нет? Ну, раз его не тронут.

— Сигнал не берёт.

Так значит толща земли мешает господствовать? Как приятно это слышать, подумал Ровальд. Если так, то неронов имеет смысл допрашивать только в таких местах. Это уже что-то.

— Чего смерти боишься? Вы же сохраняетесь.

— Это высокопоставленные и богачи легко воскрешаются. А у рядовых, вроде нас, чудовищная очередь. Сидишь год за годом, ожидая тела, донорского мозга, почек, жёлчного пузыря, кишок. Не, это им легко. А мы…

— Что вы?

— Ну, как что. — Разговорился нерон, окончательно успокоившись. Видимо, его действительно не тронут. — Сидишь в темноте, месяц за месяцем. Общаешься на одни и те же темы. А по-другому и нельзя. Чтобы сознание оставалось живым, его нужно держать живым. Усыплять его можно только покаоно в теле находится. Во всех остальных случаях фьють, и нету. Не знал?

— Не. О как.

— Я уже так умирал один раз. Да и многие из нас наслышались историй. Тяжко это. Мучительно.

— То есть, тебе даже обрубком быть легче, чем умереть и на реинкарнацию?

Нерон оживлённо закивал.

— И ты будешь так жить, и тебе нормально?

— Ну, разберусь как-нибудь. Выползу, авось подберут свои.

— А если не подберут?

Нерон пожал плечами.

— Не, чёт ты мне нравишься. Разговорчивый, смирной. Первый адекват. Все остальные просто больные.

— Они не сидели.

— Хочешь, тебя восстановят, будешь работать на меня? Никакого Чёрного Жреца в голове. Тишь да гладь. Только и надо, что туда-сюда.

Нерон задумался.

— В жизни всё нужно попробовать. — Согласился нерон.

— Ладно. Подожди пару дней. Пришлю человечка.

Ровальд пошёл дальше, ощущая на себе взгляд.

— Кстати, чуть не забыл, а как сработает реинкарнация, если сигнал не проходит?

Нерон взорвался, откинув Ровальда вперёд на сотню метров. Новый обвал ещё больше перекрыл обратную дорогу.

— Только работника нашёл…

* * *

Гаст облетел ещё раз столицу по периметру, но ничего странного не обнаружил. Все диверсанты мертвы. Оборона города держится. Ровальд спрыгнул за пауком. Всё-таки, Независимый крут. Такую тварину выгнал. Как она его швыряла? С другого конца города видно.

Вышел к стене, которую решил обойти по периметру. Но там тоже всё спокойно. Неожиданно по куполу разнёсся толстый лазерный луч. Затем ещё один, другой. Несколько установок. Но ничего. Город выстоял в Красную Войну, выстоит и в эту. Добравшись до полковника Йохана, которого с трудом обнаружил на стене, поинтересовался как дела. Тот мотнул рукой, мол, так себе.

— В чём проблема?

— Лазерных установках. Испаряют наших бойцов одного за другим. На лобовую пойти так и не удаётся. Не думаю, что купол выдержит. Если бы кто-то включил генератор, это укрепило бы барьер. Но так, протянем от силы минут двадцать.

Прошло двадцать минут. Полковник Йохан взглянул на часы:

— В первые оказался не прав.

К полковнику подбежал солдат, сообщил что-то, убежал. Множество бойцов сидели в укрытиях вдоль стен, готовые выбежать на неприятеля. Однако, загадительный огонь неронов был столь чудовищным, что Гаст, только сейчас увидел с чем они имели дело. Лазерные установки, это пол беды. Против них стояли сотни железных скелетов, стреляющих из плазменного орудия.

— Гаст. Подойди, будь добр.

Он подошёл к полковнику.

— Ты не знаешь, случаем, кто включил старый генератор на материнском корабле?

— Какой генератор? Включили? Да ладно?!

— Не ты, значит. Жаль, дал бы благодарность.

Гаст прикусил язык. Всю жизнь до этого он боялся полковника Йохана и всех командиров вместе взятых. Они были слишком строгими. Всегда говорил правду. Теперь же, когда получил волю и решил, что не будет прогибаться под ними. Лучше соврёт, чем будет слушать выговор. Как на зло.

Обстрел неожиданно стих. Земля вздрогнула. Рядом с воротами вылез огромный механический паук. Точно такой же, которого Ровальд погнал обратно. Из паука выдвинулся скорпионий хвост. Ударил жалом по куполу, прямо над стеной. Жало прошло сквозь энерго купол, пробило насквозь двух солдат, достало их из-за стены, брезгливо отбросило в сторону. На двоих раненых тут же накинулись нероны, которые оттащили глубоко в тыл.

— Нил и Давид. Они…

— Сойти со стен! — Крикнул Полквоник. — Готовится к лобовому столкновению.

Паук со скорпионьим хвостом обошёл стены по периметру, пытаясь достать скрывающихся солдат. Но больше не получалось. Эффект неожиданности пропал. Тогда он вернулся к центральным вратам и стал пробивать глыбу за глыбой, разрушая оборону.

— Он пытается добратсья до барьерных установок! Оттащить установки!

— Оттащить установки!

Но радиус купола уменьшится, они сорвут стены, подумал Гаст. Чтобы сделал Ровальд на его месте? Нет. Он не Ровальд. Но паука без него точно не одолеть. Или одолеть?

Отняв у королевского гвардейца вибро-алебарду, забрался на стену, встав прямо перед пауком. Тот перестал крушить врата, отошёл, оценивая противника.

Включил режим берсерка. Доспех побелел. Жилы вздулись. Двадцать секунд. Девятнадцать.

Жало летело в его сторону. Гаст не успел увернуться. Скорпионий клинок полоснул по боку, распоров кожу вместе с бронёй, как бумагу. Но ничего серьёзного. Ухватился рукой за жало. Гаста рвануло вместе с жалом обратно к пауку. Пролетев через купол, приготовился упереться ногой в основание хвоста. Одновременно взмахнул алебардой по креплениям, на которых держалось жало. Алебарда застряла в самой сердцевине. Пятнадцать секунд. Четырнадцать. Взялся за жало руками, упёрся ногами в надрезанную часть, потянул что было силы. Механизм скрипнул. Доспех не выдерживает. Левую руку прострелило, она обмякла. Крепления сорвались, жало обмякло, потеряв направление, разболталось. Десять секунд. Гаст отключил режим, чтобы не потерять сознание. Ударился спиной о тело паука, кувырнулся, слетел на землю, и плашмя ввалился в землю. Сознание он не потерял. Но тело окончательно задеревенело.

Над ухом загремело:

— Ура!

Рядом промчались чьи-то ноги. Ещё раз. Ног оказалось много, очень много. Кто-то потащил его за ноги, взвалил на себя, как мешок с навозом. Хлопая по больной руке, хвалил. Руку от каждого такого хлопка простреливало сильнее и сильнее. Гаст ожесточённо выругался, сам не слыша что сказал, хлопки прекратились.

Взгляд еле коснулся стен, и он увидел, что барьерные установки отключены. Но спросить, что случилось, уже не было сил. Он вновь превратился в безвольную куклу. Чертовы трусливые тесионцы. Если бы они понимали важность решающего момента так же, как он, то этого бы не повторилось. Чёртовы рационалисты.

Глава 12

Империя Нерон жила в условиях кризиса деторождения, отмирания плоти, постоянного ослабления генетики. С каждым новым поколением, всё становилось только хуже. Идея, на которой кровью строилась трансгуманистическая империя, дала осечку, которая оказалась не видна с течением времени.

Возможно. Дело в том, что центральный компьютер Колыбели не был приспособлен под такие нужды, и действовал по наитию. Выдох ядра базы дельта-генов изменил сущность, но не добавил знаний. Может быть, это просто было невозможно — построить на крови славян новую, восстановленную базу дельта-генов. Вопросов много.

То, что, используя свои данные, ЦК 8 смог втереться в доверие к людям, этого хватило, чтобы начать преобразование человечества в улей. В форму, что так привык чёрный разум. Но, поставленные задачи, и реальность их осуществления, две разные вещи.

Да. Это не было видно сразу. На это потребовались сотни лет. Но не успело окончиться первое тысячелетие, и произошло столкновение с реальностью, о которой никто не знал. Душа. Субстанция, о которой много разговор, но нет знания. Она приходит в этот мир со своими целями, которые, впоследствии не помнит. Какое-то время она готова терпеть лишения, готова преодолевать преграды. Но если ничего не меняется, происходит обратный процесс. Угасание, вопреки всему. Как этот процесс работает, можно только гадать. Но ясно одно, всё это взаимосвязано.

Эта стычка, ясно показала, сколько разрушительны, гениальны технологии неронов. Сколь высоко продвинулся компьютер в кибернетике, в управлении людьми, в достижении наивысшего КПД на дюйм человеческого тела. И такая простая оплошность, как напрочь забытая мелочь, в виде души.

Имея характеристики, во много раз превосходящие тесионцев, битва с неронами превратилась в обычную резню против новичков, которые никогда в жизни не видели настоящего боя. Пассивны. Нерешительны. В какой-то момент их разум получил прямой приказ, которого нельзя ослушаться. Страх был отключён. Тогда началась настоящая борьба. Сила духа, против высокой кибернетики. В этот момент, поле боя повернулось вспять. Тесионцев теснили, об их храбрость вытирали ноги. Лучшие представители славян по другую сторону Млечного Пути были оттеснены обратно. Трое реактивированных стражей-реплик, несмотря не неопытность пилотов, поставили жирную точку в этом противостоянии. Высокие технологии, гибрид знаний Центрального Компьютера 8, и Дельта-Генов, помешанных на постоянном преобразовании, столкнулись с попыткой воспроизвести древние механизмы, рождённые в другой вселенной.

Всего три доспеха образовали нерушимый щит. Оставшиеся силы тесионцев обороняли слабые точки. Толпа неронов шла, как муравьи на врага. Исчезая один за другим, от самых простых вещей.

Спустя двое суток безостатовочных сражений, пространство вокруг государства Тесио, обнесённое неприступными стенами, растущими из недр космического корабля, оказалось выжжено. Среди мусора, которые образовали разношёрстные трупы неронов, изредка попадались тела рыцарей. Это была сокрушительная победа со одной стороны. Чёрный разум вспомнил попытку во времена Красной Войны. Ему больно щёлкнули по носу. Но для тесионцев, это был провал. Их оборона трещала по швам. Их гордость, почти растоптана. Второй такой волны они не выдержат. Противник просто пойдет в обход, сразу со всех сторон. Это будет конец.

Когда Ровальд вернулся. Перед глазами встала выжженая пустыня. Срубленные деревья, выкорченные пни, сожжённое пространство. Остатки плазменного оружия, лазерного, которое работало вопреки особенностям планеты. Закрадывались сомнения, жив ли кто в Тесио. Вокруг слишком пустынно. Кто-то схватил его за ногу. Ровальд увидел нерона, от которого осталась только рука, плечо, и голова. Остальное — затерялось в груде мусора. Нерон был давно мёртв, но механические глаза смотрели с ненавистью. В них жило что-то другая. Чужая воля. Губы шевельнулись, и Ровальд услышал шёпот:

— Всё ты виноват. Ты. Если бы не ты. Если бы не ты…

Шёпот подхватили другие уцелевшие головы. Челюсти, динамики с одним единственным проводком к позитронному головному мозгу. Вокруг слабый вой ветра смешался с мёртвыми голосами. Каждый вторил другому. Это была единая мелодия, которой управлял скрытый дерижёр. Чёрный Жрец? Колыбель, которая сошла с ума? Система, использующая человеческую психику как часть своего оборудования.

Это трудно назвать войной. Ровальд обернулся на скрежет. Груда хлама шевельнулась, из неё выпрыгнула половинка нерона. Торс без головы. На груди продублированные камеры-глаза. Разгоняясь всего двумя руками. Остаток нерона вцепился Ровальду в шею. От неожиданности он шелохнулся. Затем вспомнил, кто он есть теперь. Успокоился. Механические кибер-руки сдавливали глотку что было сил. Тщетно. Голоса кругом шипели в злобе.

— Умри, умри, умри. Ты должен умереть. Всё из-за тебя.

Легким ударом тыльной стороной ладони Ровальд снёс в сторону оживший хлам, который раскололся на половины. Каждая рука зажила своей жизнью. Карабкалась к нему.

Если Ровальд однажды выберется отсюда. Если сможет вернуться к нормальной жизни. Если его однажды просят, видел ли он что-нибудь ужасное. Он, не лукавя, ответит да. Ничего более жестокого, удручающего, чем это пространство, он не видел. Вряд ли увидит. Теперь ясно как происходили битвы между дельта-генами и древними славянами. Нет ничего страшнее существа, для которого нет ничего святого. Одного с тобой вида существа.

Ровальд подобрал тесионский окровавленный шлем, который оторвался вопреки системе многомерного развёртывания. Отбросил его в сторону. В шлем тут же стрельнул лазер, который до сих пор реагировал на движение. Шлем испепелился. Ровальд сменил режим боя, и щёлкнув пальцами, развалил лазерную установку на детали. Да, преследуя неронов по туннелям он научился делать и так. Оказывается, даже не нужно бить кулаком в воздухе. Достаточно простого щелчка, или топка каблуком, не отрывая носка от земли.

Целы реплики или нет, Ровальд не знал. На стенах Тесио никого. Радиосигнал у него работал только в очень близком контакте. Видимо, какой-то датчик связи остался.

По пути к пробитым воротам Тесио, Ровальд увидел разваленного на огромные шестерни, торчащие из срезанных лап паука, которого так и не смог найти. Жало на половину отрезано.

Если раньше, один тесионец стоил трёх неронов, то эта битва наглядно показала, что показатели выросли ещё в пять раз. В свои лучшие годы империя трансгуманизма была сильна, но сейчас. Это вовсе не противник. Единственный козырь в их арсенале — эффект неожиданности, практически исчерпан. Ровальд видел воичию, империя умирала. И могла погибнуть сама, даже без каких-либо его действий. С той лишь оговоркой, что наверняка бы, в последний миг своей жизни, забрала бы всех, кого могла.

Ровальд прошёл через щель в город. Он был основательны подпорчен. Дым вдалеке. Под ногами камни, и тела рыцарей.

Остался ли жив Тесио? Единственный ответ он мог найти в катакомбах. Зря он покинул их. Он нужен был здесь. А может, благодаря ему, вся эта орава неронов, которая могла напасть со спины, и не напала. Эмоции вытеснили здравую логику, как это обычно и бывает.

Добравшись до котакомб, Ровальд долго бродил, вспоминая пути. Но доспех сделал доброе дело, высветив знакомые дороги.

Он добрался до высоких стен бомбоубежила и увидел, что там никого нет. Высокие пятиметровые потолки, склады, частично заполненные едой, и ни одного человека. Нет и капель крови. Они ушли.

Ровальд вернулся в город. Прошёлся по уцелевшим подвалам. До пустых постов охраны у входа в глубины тесионского корабля. Остатки битв, но ни одного живого человека. Единицы разбитых неронов, один погибший рыцарь, держащий в руке меч, и щит, которыми не успел воспользоваться.

Ровальд подобрал, на первый взгляд, обычный одноручный меч, ничем не отличающейся от средневековых изделий. Щит, к верху квадратный, снизу плавно соединяющийся. Может, пригодится. Света опять нет, видимо, генератор отключили.

Странно, как всё быстро произошло, Ровальд отсутствовал не так долго. Всего двенадцать часов. Рыская по ходам с изредка ржавыми трубами, пластинами, крышками терминалов, Ровальд заглядывал в помещения и прислушивался. Корабль был столь огромен, что на его изучение уйдут десятки дней. Поэтому, он вновь ограничился лишь известными ходами.

Добравшись до генераторной, которая оказалась уничтоженной до оснований. Внутри бушевало то ли пламя, то ли просто высокие температуры. Сплошное оплавленное месиво.

Дальше не лучше. Даже хорошо запомнившаяся комната связи, её постигла та же участь. Нет, здесь что-то не так. Страшная догадка стала подкрадываться к Ровальду, но он не собирался в неё верить. Нет, это невозможно. Его отключило на несколько часов, но это что-то новенькое? Где и когда он так отключился? Где старый доспех, которому 600 тысяч лет дал такую осечку?

Ровальд побежал обратно на выход. Оставался только один вариант. Пещеры Освальда. Там хотя бы должна была остаться зацепка. Да и дым, что он видел, тоже недавний.

Ровальд споткнулся, пробив головой трубку, из которой вывалились клубы пара. Сзади раздался хохот. Его голову кто-то схватил и стал бить об эту трубку. Быстрее, ещё быстрее. Остервенело быстро, отбивая барабанную дробь. Ровальд сжал пластину, из которых состоял пол, так сильно, что пальцы пробили дыры, как бумагу, оттолкнулся, сбивая спиной противника и восстанавливая равновесие одновременно. Но сзади уже никого. Кулаки подняты, весь во внимании. Одной силой мысли сменил режим. Из рук выехали прямоугольники. Заряд готов. Малейшее движение, и он всё разнесёт к чертям собачьим. Но противника не было. Удивительно. Ровальд даже не слышал топота ног, ни одного лишнего звука. Либо, он всё ещё здесь, либо, это что-то новое.

Но времени искать гада нет, Ровальд повернулся спиной, продолжая маршрут, как его тут же прижало к полу. Ещё сильнее, ещё сильнее. Силой притяжение он пробил пол, следующий, следующий. Вновь этажом ниже. Перед глазами мелькнул знакомый коридор самого нижнего этажа. В этот момент, все заходило ходуном.

Стены сжимались, приближаясь к нему. Потолок обрушился. К Ровальду примганичивалось всё, что было вокруг. К его руке прилипился прибор, кусок трубы отоврало и прилипилось ко лбу. К лопаткам, проводы окутали конечности, связали, Ровальда обтянуло стальными плитами, как пластилином. Металл продолжал наслаиваться. Коммуникации, датчики, провода, даже светодиоды. Всё облепило, образуя слой за слоем, которым конца не было.

Так продолжалось и продолжалось, пока даже звуки ударов, не стали отдалёнными, еле слышными.

* * *

Трое неронов вышли из подземелья колонизаторского корабля Тесио. На плече каждого две буквы НЕ.

Нерона повернулись. Тот, что в центре, демонстративно выставил перед собой руки:

— Прощай, Независимый.

Щелчок пальцами.

Земля перед ними содрогнулась, прогибаясь под неведомой силой. Провал нарастал, и поверхность рухнула, словно всасываясь в чёрную дыру.

— Спрессован и уничтожен.

Двое друзей ухмыльнулись.

— Лайзер. Ты как всегда, не подражаем. После последних улучшений, ты стал ну прям совсем. Ничего, скоро я тебя догоню.

— Сопротивление Нерону. — Язвительным голосом отчеканил другой. — Отеленовцам на смех. Тоже мне.

Центральный нерон, по имени Лайзер, взял напарников за плечи, прижал к себе:

— Ну что, братцы. Теперь и нас возьмут в другой мир. Мы справились. А эта планета, скоро будет обнулена. Как и говориться в преданиях.

— Ты хотел сказать в инструкциях?

— Всё одно. Я угощаю. — Похлопал по плечу друзей Лайзер. Они развернулись на выход из города. — Тут всё равно больше никого нет. Мы всё подчистили.

— А ты знаешь, теперь сможешь жениться. Даже более того, выбирать не надо. Она сама за тобой бегать будет. Неприкасаемый, убивший главную занозу духовенства. Звучит, а?

— Говоришь так, будто ты сам что-то с этого получишь.

— Ну ты же замолвишь словечко её подругам, верно?

— Хитрец. Ладно.

Выйдя за город, они остановились.

— Пустырь смерти.

— Да, новое название этого места, вместо жалкого Тесио.

— Они это заслужили. — Подвердил Лайзер. — Ну что, я вызвал транспорт. В порядке исключения за нами прибудут даже сюда.

— Нифига! Даже так?!

Третий, с язвительным высокомерным взглядом стоял рядом, наслаждаясь картиной гибели Тесио.

В небе показалась точка, которая постепенно приближлась.

— О, уже.

— Быстро.

— Не Бог весть кого повезут. — Улыбнулся Лайзер, и троица рассмеялась, предвкушая награды. Когда транспорт, похожий на старый космический корабль, приближался. Сзади раздался взрыв. Земля содрогнулась, все трое потеряли равновесие, упав. На их головы посыпались раздробленные камни. Мимо лайзера, опасно разрубая воздух пролетел острый кусок… Плиты, из которых состоял пол космического корабля Тесио.

Лайзер повернул голову, на секунду ему показалось, что в клубе дыма он увидел горящую жёлтым крест, который тут же исчез.

Транспорт приземлился, первый — внутри, второй — внутри, Лайзер залез, и на взлёте, из ниоткуда появилась рука, которая схватила его за одежду и вытащила из транспорта, который тут же улетел. В последний миг он увидел, как двое его друзей даже не смотрели на него. Они уже погрузились в сеть, общаясь с кем-то по чату. Никто так и не увидит, что с ним произойдет. И очень не скоро поймут, что одного из Неприкасаемых нет.

Он провожал транспортник взглядом, понимая, что деваться ему некуда. Если его достали здесь, выбравшись оттуда, то это конец. На большее он и не способен. Транспортник исчез в пыльной буре. Нерон закрыл глаза, готовясь ко сну, который, вроде как, не должен был продлиться долго. Такие как он полезны, такие как он просто так не умирают, попадая в первые списки скорейшей реинкарнации. Безотлагательно.

Левая рука леквидирована

Увидел нерон сообщение внутри своей системы.

Правая рука леквидирована

Обе ноги леквидированы

Он терпеливо ждал, пока противник наиграется и добьёт. Всё равно Лайзер не чувствует боли. Как и все нероны.

Но ничего не происходило минуту, две, пять. Лайзер открыл глаза и обнаружил, что сидит, а напротив Независимый. Он нагнулся, всматриваясь крестом вместо лица. Крест постепенно потух, став загадочно чёрным.

Лайзер оглядел себя. Конечностей у него нет. Но система магнитного управления ещё цела. Да, теперь он не сможет проделывать некоторые фокусы, но связаться со своими и сбежать, должно хватить.

Лайзер притянул стальной лист, который Независимый расщепил на частицы, стоило листу коснуться его. Метализированная пыль пролетела мимо него, устремляясь в высь.

Ещё одна попытка, кусок разбитой паучьей ноги. Но с ней произошло тоже самое. Всё, что касалось Независимого, распылялось, разваливалось. Как такого победить? Нет, это невозможно. Он выбрался из таких мест, которые трудно представить. Его ничто не берёт. Эту битву империя, проиграет. Теперь Лайзер это осознал. Нероны жестоко поплатятся за своё высокомерие. По лицу нерона протекла скупая слеза, наспех синтезированная дорогой системой жизнеобеспечения.

Независимый заговорил:

— Это. Ваших рук дело? — Он указал в сторону Тесио.

— Что это? Город, подземная часть, туннели? Тут ещё и провинциальные отростки есть.

— Я знаю, что ты ждёшь реинкарнации. И хочу тебя убедить, что ты её не получишь.

Сердце Лайзера вздрогнуло. Не получит реинкарнацию? Не убьёт? После всего, что он сделал? Как это?

Лайзер рассмеялся:

— Ты больной! Ни один нормальный не оставит в живых после такого. Глянь что мы сделали! Мы зачистили всех оставшихся!

— Скольких?

Нерон запнулся. Не может же он сказать, что всего лишь добил пятерых, которым и так был каюк?

— О, немногих. Похвастаться нечем. Угадал.

Нерон промолчал. Его схватили за шиворот и понесли, показывая в очередной раз, что его родина натворила с гадами-тесионцами.

— Твоя участь только начинается. Так просто ты не умрёшь.

Глава 13

Ровальд долго петлял с нероном на вытянутой руке, который болтался от каждого шороха. Тот и ругался, и высокомерил, и просил пощады. Всё что было на уме, как у пьяного, на языке. Пару раз стукнув его, по чистой случайности, о дверной косяк, или загогулины подземелья, слышал удовольствие, с которым нерон ещё злее провоцировал. Чтобы его уничтожили.

— Я твоего папу сожру, маму сожру, всех вас имел, каждого твоего родственника. Все вы кровью захлебнётесь!

Чем глубже они оказывались, тем больше желчи сыпалось из рта нерона, и тем больше панических ноток проступало.

Нет ничего страшнее, чем ожидание страха.

Добравшись до того самого места, где последний раз видел Освальда, постучал. Это было последнее место, где он мог кого-то найти. Больше надежд не было.

Ровальд постучал ещё раз. Затем приложил к делу голову нерона, от чего стук стал ещё более выразительным.

— Иду-иду! — Донеслось из глубин. — Колокольный звон чей-то головы вовек не забуду. Сам таким был.

Дверь открылась, и Ровальд, к вящему удовольствию, готов был расцеловать механического человека.

— О, Ровальд, ты пришёл! Я верил, что не зря тебя жду. О, ты с подарком. Заходи-заходи. Я от скуки помираю. Я и так, и эдак, и всё не получается собрать.

— Что собрать?

Освальд приложил палец к губам.

— Не разбуди. Неси экспонат вот сюда, на мой операционный столик. — Ласкательные, которые Освальд добавлял к словам, очень ярко подчёркивали приподнятость его настроения. Что предстоит пережить нерону, Ровальд не мог вообразить.

Свет помещения ключился, и глазам престала вся коллекция Освальда за десятки лет из протезов, голов, заспиртованных органов. Были и отдельно вырезанные из металла эмблемы, как трофеи. Их Освальд развешивал по стенам, как последний маньяк, любуясь. Нерон, увидев всё это, забарахтался ещё сильнее.

— Нет, нет, забери меня. Это ад! Забери! Независимый! Я сделаю что хочешь! Хоть ноги лизать до конца жизни, только не к этому больному! Он меня на лоскуты забавы ради! Не надо!

— О. Крикливый какой. — Заметил Освальд, выбирая инструмент для разбора нерона. — Это подойдет.

— Так что собрать? Кого не разбудить? Освальд, ты меня заинтриговал.

— О, я себя заинтриговал. Сижу, как вымирающее млекопитающее, неделя за неделей. Готово. — Освальд направился к операционному столу, ловко достал с верху кислородную маску, быстро натянул на истошно вопящую голову. Нерон успокоился, глаза медленно закрылись. Месту вернулась тишина. — К слову. — Освальд выставил перед собой металлический палец, из которого выехал микроскопический шуруповёрт. — Тебя знаешь сколько не было?

— Пол дня, чуть больше.

— Я так и думал, я так и думал. — Освальд стал откручивать безобразные ошмётки, плечи, тазовые крепления. Снимать броне пластины, оголяя органы, запихнутые в некоторые мешочки, которые бились под такт удара сердца. — Мягко выражаясь. Тебя дохрена как долго не было, господин Независимый. Нация задолбалась вас ждать, и все свалили в условленное место, которое я не буду называть, ибо все мы его знаем. Я остался ждать тебя. Так как понял, что ты вернёшься, рано или поздно. А мне особо не привыкать. Но, признаться честно, от чего-то именно эти последние времена особенно тяжко выжидаются.

Освальд снял последнюю броне-пластину, переложил биологические остатки человека, чудом живущие, на другую половину стола. Благо, всё умещалось. Оставшееся от нерона было очень компактным. Голова, из под неё гибкие трубки, по которым вяло текла жидкость по органам. Местами трубок было много, они были мелкими. Но в общем и целом, места всё занимало как три головы.

— Мерзость.

Освальд тоже поморщился и кивнул.

— Такого дерьма навидался, а тоже никак не привыкну.

— А ты сам не такой же?

— Я другое дело. Поверь. Во мне много чего. Аргх, нервы ни к чёрту. Чё-то в последнее время сам не свой. Чё-то на взводе я.

Ровальд смотрел на Освальда. Тот вытянул из себя шнур, подключил его к затылку нерона, и замер, считывая данные. Ровальд вновь остался в тишине. Решил пройтись в глубь склада биомеханических запчастей. Что здесь только не было. Ряды из глаз разного типа, выстроенные в хронологической последовательности. С датировкой. Под одним глазом, которому уже под четыреста лет, числилась записка: «не на ту неронку глаз положил». Под следующим: «сказал перед смертью — зуб за зуб, глаз за глаз». Третий глаз имел только датировку. Четвёртый: «последние слова — кто былое помянет, тому глаз вон». Постепенно глаза становились более изощрёнными, аккуратными, даже красивыми. И в конце, в довершие, пустое место. Подошёл Освальд и положил свежий глаз, не отличимый от человеческого. Приклеил бумажку под ним, указав сегодняшнюю дату, и подписал: «Глазаб мои тебя не видели».

Освальд обернулся:

— Что? Ему второй не нужен. — Задумался, добавил. — Будет. — Снова задумался, понимая, что говорит что-то не то. — Короче, медикаменты приму, и вернусь.

Решив не заходить в глубь склада, Ровальд остановился здесь. В какой-то момент страх нерона полностью оправдал себя.

— У гениев свои причуды. — Вздохнул Ровальд. А как бы он вёл себя, если бы прожил на этой планете пол тысячелетия? Возможно, его увлечения были бы ещё изощреннее, а поведение куда более странным.

Освальд вернулся. Теперь это был тот самый Освальд. Смирный, уравновешенный, миролюбивый, внутри которого чувствовалась тяжёлая уверенность.

— Да. Давно медикаментов не было.

— Из неронов?

Освальд посмотрел с укоризной. Хотя на его металлической маске этого не видно, но чувствовалось.

— Они из нас, я из них.

— Это же твой народ.

— Ты меня морали учить пришёл?

Ровальд задумался:

— Резонно.

— Не на этой планете. — Помахал перед носом пальцем Освальд.

— А на другой?

Теперь вновь задумался Освальд. Вздохнул, не найдясь что ответить. Ведь всё к этому и клонилось, к переселению. Как он будет без медикаментов из неронов?

Ровальд положил руку на плечо императору:

— Разберёмся.

Освальд виновато кивнул.

* * *

Сидя за столом, попивая чай. Освальд начал:

— У тебя много вопросов. Судя по всему, древность доспеха даёт о себе знать. Не всё работает идеально. Учитывая провал в памяти, который у тебя случился.

— Отключение. — Настоял Ровальд.

— Отключение. — Поднял чашку, как тост, Освальд. — Всё к этому и ведёт. Забытию. Рано или поздно, если ты не восстановишь тело, то отключишься как Бог знает какое время. Может быть, сначала год, потом несколько лет, потом сотни и тысячи. Пройдёт время, и между тобой, и между камнями, перестанет существовать разница. Будешь помнить свою жизнь, живя периодически, когда всех давным-давно не существует.

— Звучит страшно.

— Романтика. — Мечтательно вздохнул Освальд. — Почти как я в твои годы.

— Сколько меня не было.

— Пять недель.

Ровальд замер. Всё его сердце, сущность, на мгновение прекратило существовать, осмысливая услышанное.

— Пять недель?

— Пять длинных, как язык этого нерона, недель.

Ровальд невольно положил ладонь на лицо, осмысливая цифру, в которой не было ничего лишнего. Пять. Просто пять. По семь. Тридцать пять дней. Две простые цифры, три и пять, пять и три…

Перед глазами вспыхнуло предупреждение о нервном напряжении. Ровальд, понимая, что может отключиться, попытался успокоиться, но выходило это просто. Освальд, видя, что с собеседником что-то не то, продолжил:

— Зато с населением всё хорошо. Почти все военные живы. Потери не велики. Все и каждый успели уйти, в целости и невредимости. Твои друзья, которых ты вырвал из цепких лап Восьмого, так же целы и здоровы. Всё хорошо. Всё замечательно. С Гастом всё в порядке, он даже не потерял сознание.

Ровальд постепенно успокаивался, а чувствительная система доспеха, убирала предупреждения одно за другим. Нет, этот доспех слишком древний. Чудо, что он вообще работает. Он был необходим. Без него многое нельзя сделать. Но цена, какова цена… Можно без чужой помощи стереть себя, стоит задуматься о чём-то важном. Вполне обычная вещь, как шок, осмысление, яркое удивление, создают почву для внутренних прецедентов. На благо, таких моментов не много. Мало чем можно Ровальда шокировать. Но вот к этому он был не готов. Он-то был уверен, что всё в порядке. Для него ничего не изменилось. Время не останавливалось ни на секунду. Он не помнит момента, когда отключился.

— Гаст даже не потерял сознание?

— Ну, это ты у него сам узнаешь. Он такое учудил. Создал перевес в войне. Меня, как его давнего друга и наставника, гордость берёт.

— Ушли туда?

— Да, в то самое место. Благодаря системе коротких порталов. Её забрали с собой, чтобы не было погони.

— Значит, придерживаемся плана.

— Это слова Хопса, главы разведки. Ну, главнокомандующего теневыми операциями. Помнишь же его? Он просил передать тебе. Ничего, что я на ты?

Ровальд не обратил на последний вопрос внимания.

— Почему ты ждал меня? Или ты просто решил не уходить?

— Я то? Не уходить? Что за вздор. Я тот, кто с самого начала был за уход. Нерон вымирает. Тут нечего делать. Самое разумное, это покинуть планету. Любым способом. Я давно наблюдаю деградацию тканей. Механизмы приживаются с плотью всё хуже. Впрочем, это не касается последнего экземпляра. Похоже, ему впаяли пару регалий. Это Неприкасаемый.

— Кто?

— Каста особенных. Их генетика настолько сильна, что они выдерживают работу регалий. Более того, спокойно могут переживать столетия, как и я.

— Я думал каждый нерон живёт долго.

Освальд отрицательно мотнул головой:

— Нет. Всё не так просто. Если нерон слаб духом, его не особо спасут даже медикаменты. Он всё равно умрёт от старости, износа. Его жизнь можно продлять, и достаточно долго, но это, как правило, обедняет дух настолько, что он умирает всё быстрее, и быстрее. Живут долго сильные духом. Кто слаб, у того и отмирание быстрое. Вот тот образец, что ты мне дал, его мне хватит надолго. Я буду долго поддерживать его жизнь, чтобы ткани наращивались, а из него получатся отличные медикаменты. Неприкасаемый. Сильная генетика.

— Что будешь делать?

— Держи передатчик. От Хопса. У стражей плоские карманы, вот здесь, на бедре.

Ровальд поднёс палец к месту, которое указал Освальд, и появилась опция открыть карман. Поверхность доспеха съехала в сторону, освобождая достаточно глубокое пространство.

— Датчик можно включить всего несколько раз. Потом он самоуничтожится. Всего два заряда. Но мощных, пробьют даже бункерную сталь.

— Самоуничтожение обязательно? Секретность?

— Не. Микросхема сгорит. Излучатель слишком мощный. В общем, лучше использовать строго по делу. Ответит сам Хопс.

— Ты куда?

— Я пешим шагом до тесионцев. Земли проклятых. Кастровы пещеры. Дорога — вот здесь. — Освальд пару раз стукнул себя пальцем по виску. — Не потеряюсь. Твой путь лежит в ту сторону. Через заброшенные поселения Нерона.

— Заброшенные?

— Ну, не заброшенные. Отказные. Империя их больше не обслуживает, оставив своих умирать от голода. Там свои заморочки. В одном из поселений, найди тетра-цикл. Вещь редкая, но тебе пригодится. Либо найди того, кто сможет его собрать. Иначе добираться будешь год.

— Не нужен. — Ровальд прекрасно осознавал свою скорость бега. Транспорт может замедлить.

— Дело твоё. Чем ближе к цели, тем больше людей будут знать, где это, они скорректируют твой путь. У пустых связи с империей нету. Так что, не бойся уточнять.

— Пустые?

— Нероны, от которых империя отказалась. Без электрификации. Ты поймёшь. У них ещё взгляд такой потерянный, брошенный. Далее, ах да. Моё детище. Пойдём.

Освальд, прихрамывая, подобрал посох, на который стал опадать всем телом. И в спешке направился в самый конец подземного ангара.

Стеллаж сменялся типом коллекций. Руки перешли в ноги. Туловища. Головы. Одна страшнее другой. Далее, собранные роботы, которые не работали, но состояли из частей умерших неронов. Как манекены, в странных величественных позах.

— Не обращай внимания. — Махнул на них рукой Освальд. — Это то скуки. Зато, вот!

Они остановились у стены, на которой совсем ничего не было. Разве что, некий порожек внизу, и такой же вверху. Освальд ударил посохом, между пластинами появилась прямоугольная голограмма. Она уплотнялась, наполнялась густотой.

— Портал через горы. Дальше заряда не хватает. Но на тебя, и на меня, в самый раз.

— Последнее. — Ровальд обернулся к Освальду. — Спасибо, что дождался. — Ровальд протянул руку, которую Освальд оживлённо пожал.

— Будь осторожен. Избегай групп зачистки. Контакт с ними может плохо кончится. Они наглые, хамоватые, могут быть обидчивыми, да и могут себе это позволить. Их никто не накажет. Неприкасаемые, конечно, но тоже, тот ещё сброд с правами.

— Что они могут сделать? Кроме раскрытия.

— Раскрыть, может и не раскроют. Там не самый умный сброд. Но, тебе нервы попортят.

— Не таи.

— В них много чёрной живицы. Бог знает, чем это может окончиться. Почему-то, мне кажется, тебе это важно будет знать.

Ровальду действительно было важно это знать. Любой контакт затылка с чёрной живицей, жижей — остатком дельта-генов, может оборвать связь души с доспехом. Единственное, что удивляет, почему неприкасаемый, которого он поймал этого не знал? Неужели то, что знала ПВВ, больше никому неизвестно? Даже Восьмому?

Под рукой у неронов самое грозное оружие против него. Будь их воля, он бы давно сгнил внутри саркофага памяти, исчез бы в одно мгновение. Но этого не происходит. Что говорит о неосведомлённости противника. При всей противоречивости, это факт.

Следовательно. Там, за порталом, новые земли, о которых он и представления не имел.

— Ты хочешь сказать, там, земли нищих неронов?

Освальд кивнул:

— Именно так. Нищих, обездоленных, которые умирают, и их останки собирают с собой группы зачистки. Их ещё могут называть сборщиками. Ходят часто по нескольку человек на улицу.

— Последний вопрос. Что на счёт того нерона? Мне нужно узнать то, что у него в голове.

— Это ещё расшифровать надо. Я скачал данные. На дешифровку потребуется время. Я оставлю Хопсу, он тебе перешлёт при твоём контакте с ним.

— Сколько времени потребуется?

— Дней пять.

— Когда свяжешься с Хопсом? Когда доберёшься до наших?

— Думаю, месяц. Может, два. Ты за меня не беспокойся. Тебе к твоему походу на обратную сторону планеты тоже потребуется много времени. Моя дорога чиста. Без особых препятствий. А вот твоя, полна проблем. Так что, дай Бог, чтобы ты хотя бы за полгода добрался до туда в здравии.

— Не знаешь, где мой корабль.

— Ты уже знаешь, где твой корабль. — Освальд странно похихикал, затем, поняв, что с ним что-то не то, взял себя в руки. — На орбите. Ты правильно его выследил.

— Гаст рассказал?

— Зачем мне Гаст?

Этот вопрос решён. Значит, догадка Ровальда действительно была верна. Корабль спрятался по стандартному протоколу там, где его проще отыскать на случай взаимопотери.

— Есть ли у вас столько времени? Полгода, это срок.

— Они без тебя не улетят. Вдобавок, империя не в курсе про это место. Информация тщательно оберегается.

— Надеюсь, это правда. Мне трудно опираться только на веру в чужие слова, не имея реальных подтверждений. Тем более человека, который… Неординарен, как ты, Освальд.

— Ничего другого у тебя всё равно нет, сынок. И поверь, то, что ты не можешь с ними связаться — это хорошо. Это значит, что их не отследят. Впрочем, я реально больше беспокоюсь за тебя.

Ровальд вопросительно наклонил голову на бок. Освальд пояснил:

— В Грозный никто не может попасть сотни лет. Это совершенно закрытая, при этом, сверх-защищённая зона. Поверь. Ни один нерон, ни наш, ни перуноградец. Никто так и не смог попасть туда. Так что, самая большая головоломка тебя ждёт в конце. Я верю, что её может разрешить только такой свежий, прилетевший издалека ум. Но, сынок. История, наполнена фактами. И каждый, не в твою пользу. Если вдруг не получится. Просто свяжись. Может быть, сможем запустить своими силами, без этих кодов доступа. Ты, как никак, опытный космонавт. Ни там, так здесь. — Освальд положил руку на плечо Ровальда. — Разберёмся. — И оттолкнул его в портал.

Глава 14

В последний миг, Освальд зажал в его кулаке нечто. Оказавшись на каменистой местности, среди загнувшихся от засухи кривых деревьев, похожих на яблони. Прощальным подарком Освальда оказался компас с кварцевыми часами. Север, Юг. Стрелка работает. Но на краю была ещё одна зазубрина — чуть западнее от северного полюса. Грозный — там. Всмотревшись вдаль, и встретив волну сильного ветра, который чуть не сбил с ног, Ровальд выдвинулся. Сначала он шёл несколько осторожно, борясь с пустынным ветром, затем быстрее, и вскоре бежал. Почва под ногами не позволяла разгоняться быстро. Учитывая возможности, на другую сторону земного шара он доберётся максимум за пару недель. Но, если вновь выпадет из времени. То его миссия станет бесконечной. Вполне возможно, им лучше улетать без него. Когда он доберётся до пункта назначения, вся империя Нерон вымрет.

Отгоняя подальше эти мысли от себя, Ровальд разогнался до заветных 120 км\ч. Препятствия на пути — сухие ветки, как и стволы, пробивал на скорости. Тесионские горные гряды позади. Неприступное государство, продержавшееся сотни лет, стёрто с лица земли. Путь в полгода, м? Звучит невероятно. Но он не оправдает расчёты Освальда. В этом император был не прав. Он попросту не может потратить столько времени. У него слишком много дел снаружи. Пора кончать с загадками Иксодуса.

Ровальд бежал день и ночь, но овраги, реки, грязевые массивы тормозили, мешая разгоняться. Порой он терял чувство опасности и проваливался, скользя по норе, в гладкие пещеры, из которых с трудом выбирался, пробивая потолок и обрушивая помещение. Когда позади оказалось несколько тысяч километров, что равнялось страху империи перед Тесио, земли постепенно обрастали посевами. Сначала дикими, затем всё более и более организованными. Ровальд присмотрелся, камеры доспеха увеличили изображение, выхватив человека, который опирался на прямую ногу, как на костыль, но резво орудовал мотыгой.

Поздороваться? Спросить, как дела? Пройти мимо? Скрываться? Какой вариант правильный? Это ли территория пустых? Граждан и городов, от которых Восьмой отказался.

Решив, что лучше всего проследить, не высовываясь, Ровальд подобрался поближе, насколько мог, сел в кустах и притаился.

Да. Нерабочий ножной протез. Один глаз отсутствует, вместо него дыра. Видимо, здесь был имплант. Мужчина лет 45–47 работал без отдыха час за часом, развернулся, пошёл в дом, сорвав по пути несколько зрелых морковей, одну капусту и пучок картошки.

Подобравшись к дому поближе, Ровальд устроился под окном дома, улавливая разговор. Ничего особенного. Просто муж с женой болтают о своём. Очевидно, она точно такой же калека, как он. Стоило лишиться электроэнергии, как все преимущества кибернетики превратились в ношу.

Ровальд вышел перед домом. Вокруг, кроме их построения, только разваленные деревянные дома. Но этот каменный. Возможно, последние выжившие в этой деревни, или просто отшельники. С ними надо заговорить. Так он ничего не узнает. Хотя риск был велик, не лучше ли передвигаться скрываясь?

Занеся руку над дверью, чтобы постучаться, Ровальд в последний момент передумал, и пошёл дальше. Поля, не такие аккуратные как отеленовские. Не такие ухоженные, не такие плодовитые. Но они есть. Это говорит само за себя. Скрывшись за разваленными постройками Ровальд заметил краем глаза, как старик вышел на порог, и долго смотрел куда-то, не предпринимая действий. Он любовался результатом своего труда. Нет, этот человек не может быть плохим. Была-не-была, подумал Ровальд.

— Эй! — Помахал он как можно дружелюбнее. — Эге-гей.

Старик повернулся в его сторону. Помахал в ответ. Ровальд приблизился. Да, это действительно был немолодой мужчина. Даже ещё старше, может 60–65.

— Добрый день, сударь. Какая нелёгкая вас занесла в наши края? Вижу, в тесионский рыцарь. Хотите отведать свежей похлёбки? Всё родное, своё.

У Ровальда потекли слюнки. В желудке вот-вот и заурчит. Но он не может выдавать себя.

— Правда, вы несколько отличаетесь от них. Вот такого креста на лице не видел.

— Нет, отец. Спасибо за предложение, но я тут больше спросить. Так-то я, сыт.

— А, ну дело ваше. Спрашивайте.

— Часто тут наши проходят?

— Редкость дикая. Дай Бог раз в год, не чаще. Разведывают, наверно, всё ли в порядке в тылу. Я их кормлю, потихоньку, дружим.

— Нероны? Грабители? Кто-нибудь опасный водится в ваших краях?

— Точь-в-точь, такой же вопрос. Каждый год. Ей богу. — Улыбнулся старик. —Дай ладно, проходите, просто побеседуем.

Ровальд поблагодарил за приглашение и вошёл. Мебель деревянная, вручную сделанная. Ничего фабричного.

— Жена у меня выше. Лежит у себя. Давайте я вас познакомлю.

— Да не, что вы. Я ненадолго.

— Да ладно, честь мне сделаете. А нам, старикам, будет что вспомнить.

Поднявшись на чердак Ровальд остановился, не зная как реагировать. На кровати лежала не женщина, а остаток женщины. Ни ног, нет одной руки. Треть от нормального тела, глаз нету. Вместо них пустые жестяные гнёзда. Механические остатки изъяты до основания. Но лицо, кожа, улыбка, человеческие, не лишённые тепла.

Ровальд зажмурился, приходя в себя. Столького навидался, но до сих пор не мог привыкнуть к местным реалиям.

— Кармен. А это, сударь по имени…

— Рон.

— Рон. Тесионец. Делает ежегодный обход.

— А, как обычно. Здравствуйте-здравствуйте. — Заговорил кусочек женщины. Возраст её определить было нельзя. Волосы не поседели. Морщин не много. Как старик ухаживает за ней? Это же невероятный труд. Здесь нет обычных выходов испражнений. Таза нет вообще. Ровальд глубоко вздохнул, приводя чувства в ясность. — А, я привыкла. Все так на меня реагируют.

— Подождите, подождите. — Заторопился старик. Залез в шкаф, порылся, достал папку, из которой заботливо, аккуратно, как самое большое сокровище дома, вынул одну единственную фотографию. — Вот.

— Это?..

— Да, это Кармен до разборки.

На фотографии была очаровательная, уверенная в себе женщина. Стройная, с задором в глазах. Улыбчивая и действительно, очаровательная. Всё что было, даже механическая оболочка, всё подчёркивало природную женственность.

Ровальд перевёл взгляд на то, что осталось на кровати.

— Что за разборка?

— И вы не знаете? Что же за дела. Каждый год заново рассказывать. Мы бежали из города пустых. Они хотели разобрать и меня. Но чудом, мне это удалось. Свой глаз я продал, но Кармен, разобрали. Эта участь настигает всех, кто грубит разборщикам. Кармен, в прошлом, славилась заносчивостью. И её разобрали вне очереди.

— За что?

— Как за что? А, ладно. Расскажу.

Михаил. Так звали этого приятного старика. Вместе с женой они странствовали по городам, делая репортаж за репортажем. Пока однажды не наткнулись на разборщиков, которые просто делали свою работу. Они находили умерших неронов, и просто забирали то, что и так принадлежало империи, утилизируя тело. Изредка они применяли эвтаназию. Увидев один такой случай, как совершенно живого человека подвергли эвтаназии, и начали разбирать, ещё дышащего, вполне себе в уме, нормального, у которого ещё и заряд оставался. Кармен, указывая на свою карточку гражданина действующего города, стала отчитывать разборщика. Тот, недолго думая, стал разбирать и её. Я был оператором. Я не смог её спасти. Я знал, стоит что-то сказать против, и я стану таким же. Дождавшись… — Голос старика вздрогнул, он всплакнул. — Это моя ноша. Теперь я поклялся, что буду беречь то, что осталось, до конца жизни.

— Не драматизируй, ласковый. Всё нормально. — Кармен повернула голову к Ровальду. — Уважаемый Рон. Всё не совсем так. Михаил, он простодушен. Верит всему, что ему говорят. Но я… Я видела, что они делают. Они просто косят людей, как траву. Всех подряд. Хотя должно быть не так. Михаил мне не верит до сих пор. Он застрял в прошлом, ему не объяснить, даже спустя годы.

— То есть?

— Зачищают города, пустых. Полностью. Особенно те, где пустые научились выживать самостоятельно. Без технологий, по-старому. Как отеленовцы. Это же независимость. А независимость для нашего режима — ересь, которую надо выкашивать любыми методами. Не трогают только тех, кто на пособии, ожидает подачек, ждёт голодной смерти. Самых раболепных — не трогают, позволяя им умереть своей смертью. Но и в города их не пускают. Мол, вы граждане того города, который извели до обнищания своей ленью, вот и расплачивайтесь. Но, мы давно не знаем, что там. Михаил изредка выходит из деревни, чтобы обменять свои товары на инструменты.

— У кого?

— У пустых. Тесионцы так называют нас. Мы тоже привыкли к этому названию. Оно очень… Хорошо подходит.

Нависло напряжённое молчание.

— Мне нужно на северо-запад, далеко. От чего-то, кажется, что вы можете мне подсказать как лучше преодолеть этот путь.

— Вы очень прямолинейны. Я догадываюсь, куда вы стремитесь. — Улыбнулась женщина, по имени Кармен. — Но, вынуждена вас разочаровать. Ничего вы не добьётесь. Туда давно никого не пускают, ни ваших, ни наших. Гиблое место. Болото печали, а не город.

Михаил присел, давая Кармен высказаться. Он смотрел на супругу и любовался, как любуется цветком глухонемой.

— Это всё, что вы хотели мне сказать?

Кармен недовольно скривила уголок рта. Её не слушали.

— Ты не похож на тесионца. Они более расчётливы. Ребёнок беглых рабов Отелена?

Пустые, не пустые, а типичная неронская заносчивость на лицо. Стало понятно, про какую заносчивость говорил старик. Возможно, это женщина заслужила всё, что с ней произошло. Причем, не самая жуткая участь, — остаться с заботливым человеком.

— Если отнесёшь наш, сквозь кардан из пустых городов, где бродят разборщики, меня восстановят. У меня на счету должна была скопиться хорошая сумма денег. А я, взамен, расскажу, как это сделать. Ну что, по рукам?

Михаил оживился, пробудившись от мечтательного сна.

— Что? Ты хочешь уйти?

— Дорогой, не волнуйся ты с нами.

Михаил повернулся к Ровальду. Махнул рукой, подзывая к себе, и пошёл вниз. Сзади что-то грохнулось, Ровальд обернулся. Остаток женщины, цепляясь единственной рукой, полз по полу к ним.

— Нет. Вы возьмёте меня с собой. Только я знаю путь.

— Кармен. Ты слепая. Что ты там знаешь? — Вздохнул Михаил. — Успокойся.

— Нет. Я не успокоюсь. Это мой шанс вернуть моё шикарное тело, от которого у каждого мужика за километр вставал. А теперь даже ты на меня смотришь с отвращением. Я сама себе противна. Не говори, что это не так. Я знаю, ты смотришь. Все вы мерзопакостные отродья, только о себе и думаете. Чёртовы мужики. Счастлив он, ага. Не верь ему, Рон! Забери меня! Я покажу тебе жизнь! Взамен, я дам тебе что захочешь. Всю себя. Найду девочек. Тебя будут ублажать лучшие неронки. Рон! Ро-он!!

Скупая слеза скатилась по старческому лицу Михаила. Он вернулся, поднял Кармен, которая пыталась его отпихнуть единственной рукой, сильно расцарапав щеку мужу. Он достал из под кровати верёвку, и привычными движениями стал её связывать:

— Рон. Вы не обращайте внимания. У неё приступ. Она и не такое говорит. Это нормально. ВЫ не думайте, что она больная. Нет, она больная, но это временно. Скоро пройдёт. Да, милая?

— Что бы ты здох, мразь!

Михаил продолжил успокаивать Кармен, а Ровальд, тихонько удалился. Идя по полям, ещё долго он слышал приглушённые женские крики.

Мерзко, гадко, противно, зачатки чувства вины, которое умело навязала Кармен, угасали. Чем дальше он уходил, тем яснее становилось на душе, как и было, до встречи.

Преодолевая поле за полем, которые вновь превратились в дикие колосья риса, Ровальд остановился, вспоминая, как же прекрасна Гея. Милая, стройная, полностью живая, из плоти и крови, со своими ясными, голубыми глазами. Без всякой мерзости за душой, крикливости, дерзости.

Но, из этого разговора он извлёк важный урок. Разборщики опасны, с ними не спорить, ни пересекаться. Могут разобраться живого нерона, мирно идущего по улице, могут не разобрать. Как прихоть стукнет. Больше напоминают банду разбойников, которым понты дороже денег. Надеясь, что это не так, Ровальд преодолел ещё два десятка километров, выйдя на густое поле высокого сорняка, за которым начинались дома. Точно такие же фигуры, как Михаила. У каждой по закостеневшей конечности. Кто-то кормил корову, кто-то пас овец. Другие обрабатывали небольшие поля. На большие пространства, видимо, не хватало сил. Нерабочий протез, то ещё неудобство.

Стоило ли общаться с такими? Возможно. Но это будет последняя попытка найти контакт. Дальше, хуже. Он решил, что ни у кого, даже под угрозой уничтожения, не будет спрашивать дорогу. Как ещё у Освальда язык повернулся сказать такое: «спросишь дорогу»? Ладно, нефиг накручивать.

Выйдя на поле, Ровальд дружелюбно помахал рукой. Но никто не обратил на него внимания. Все были заняты своим делом. Но чем ближе он подходил, тем больше людей бросали свои места, брали вилы, лопаты, кирки, и выстраивались в организованный отряд.

— Стой, чужеземец. Кто ты?

— Нерон последней модели, видать. Глянь кая броня. Наверняка воевать с тесионцами собрался. Ага, соберёт пару трупов единолично, столько бонусов получит.

— Цыц в строю! Так что, чужак?

— Тесионец.

Старший задумался.

— Тесионец. — Попробовал он слово на вкус. — Это не те ли полоумные, что против Нерона держатся, за горами там вдалеке?

— Те.

— А, тьфу ты, народ. Эти мирные.

— С чего это мирные? Ты глянь какой. Весь сияет. Счас заберёт наш скот…

— Цыц в строю! Мирные, значит мирные. Ты ведь мирный, чужак?

— Мирный.

— Жрать, небось, хочешь?

— Нет.

— Вот вам. Пожалуйста. И жрать даже не хочет. Нахрен мы ему сдались? Всё, проходи, аккуратно ступай по грядкам, не мешай работать. Скотинку не подави. Цеплят особенно. Ладно?

— Ладно.

Ровальд потерял нить разговора, потерял желание узнавать что-то, напрочь забыл вопросы, которые хотел задать. Ситуация всё сама расставила по своим местам. Он прошёл мимо, а те смотрели ему вслед, да вновь принялись за работу. Он уже покинул очередную деревню, но в самый последний момент подбежал паренёк. Живой, полностью настоящий, без нероновского улучшения.

— Дядь, а дядь. Можн спросить тя?

— Ну, спроси.

— А ты живой, как я. Или ты весь металлический?

— Живой. Как ты.

— То есть, это просто броня такая, внутри ты такой же, как я?

— Да.

— А то таких как я мало. Я тут как белая ворона. Понимаешь, дядь? Меня и любят, и как-то косо смотрят, одновременно. Странно мне. Можешь лицо показать?

— Нет.

— Почему?

Ровальд задумался. Что ему ответить? Простая наивная душа, открытая.

— Если сниму, сам не надену.

— А я помогу.

— Таких как ты, человек сорок надо, что бы помочь.

— Ну ладно… Жаль. А расскажешь, как там, откуда ты пришёл?

— А ты расскажешь, что там по дороге дальше?

Мальчишка хитро улыбнулся.

— Ладно, так уж и быть, расскажу. — Протянул он. Но ты первый.

По дороге, Ровальд поведал ему о прекрасном городе Тесио, в котором жило и здравствовало много рыцарей, как он, женщин, детей. Все живые, как он. И там хорошо.

— Ух ты! — Обрадовался мальчик, что есть и другие, как он. Полностью живые, из плоти и крови. — Вот когда вырасту, обязательно пойду туда!

Ровальд остановился. Что ему сказать? Разбить детскую мечту? Или дать ей расти, чтобы она питала его надеждой, а потом, когда он проберётся через горный хребет, в свои 15–20, разочаровался?

— Далеко.

— Я справлюсь. Я настойчивый.

— Тесио разрушен. Мой народ ушёл далеко в пустыню и спрятался. Его не найти.

— А кто разрушил Тесио?

Ровальд решил сменить тему разговора:

— Твоя очередь рассказывать. Что дальше по дороге? Какие люди живут?

Мальчуган остановился, удивленный.

— Дальше запретная зона. Поля жатвы. Как можно такое не знать?

Глава 15

После этих слов, паренёк схватил Ровальда за руку, и стал тормозить, что было сил.

— Нет, нет. Не иди! Там плохо! Там много больных. Там страшно. Тебя заберут! Всех забирают!

Ровальд остановился.

— В смысле?

— Мне говорили, что там самое опасное место на свете. Я видел тех, кто ушёл в ту сторону. Они не вернулись. Лучшие иди в другую сторону, в города пустых. Там безопаснее.

— А дальше, за городами пустых?

— Тухнущие города. Они вот-вот станут обесточенными.

— А дальше?

— Я точно не знаю, но, вроде, начинается полная электрификация. Города для богатых.

— Шамиль! Шамиль, отстань от человека!

Мальчик умоляюще смотрел на Ровальда:

— Пожалуйста, не… — Мальчика схватили за руку и потащили обратно.

Ровальд задумался всерьез, оставшись наедине с выбором.

— Там очень плохо. — Донеслось издалека. — Не иди.

Итого: города пустых, скрываясь от разборщиков, или таинственное место, откуда не возвращаются? Нет. В тайник надо глянуть. Одним глазком. Если что, даст дёру. Города пустых впереди в любом случае. Но вот это место он увидеть обязан.

* * *

Анастасия умирала от скуки которые сутки. От ребят никаких вестей. Она осталась в убежище одна. Внутри коллектива тепло, атмосфера дружелюбия, несколько своеобразно, но при этом, всюду взаимность и искренность. Ей так этого не хватало, пока она жила в электронном городе, который высасывал жизненные соки. Возможно, это зов неугомонных гормонов, но ей хотелось побольше узнать о настоящем внешнем мире. В конце концов, ей обещали. Она владеет своим телом, немного набрала массу. Умеет приседать, вставать мостиком, берёзкой. Тело обрело былую гибкость, правда, до сих пор устаёт достаточно быстро. Шесть недель прошло после её освобождения. Когда же, когда?

Засов сдвинулся. Второй. Третий. Скрипнули механизмы, поворот в замочной скважине. Вот они. Целая толпа. Первая группа, четыре человека. Вторая, ещё пять. Третья, два человека. В ней всегда состоял сам Гёссер и ещё один молодой человек, который вообще не разговаривал, предпочитая полную скрытность. От Винни она узнала, что это тоже спасённый нерон. Наверно, у него тоже есть особенности, как у Гёссера.

С Анастасией здоровались. Стоило познакомиться с каждым, как выяснилось, что все люди очень дружелюбные, радушные, и просто невероятно уставшие от работы во внешнем мире, поэтому с неохотой принимают новичков, давая им заодно возможность самим переосмыслить обстановку. Сначала это показалось фригидностью, но отнюдь. Это забота. Просто неочевидная.

Были и другие группы. Работали посменно. Некоторые не возвращались неделями, а то и пропадали на месяца, как предупредил Винни. Здесь это нормально. Ведь многие люди — отыгрывают свою роль на прошлом месте. Не каждого извлеки с пастбищ электрификаций, как её. Многие приняли жесточайшие условия игры, не покидая нажитое. Это было самым сложным. Гораздо более сложным, чем то, чем жила Анастасия. Она была сиротой. Конечно, её хватятся. Однако, ей особо нечего было терять. Не говоря о тех, у кого семьи, дети, родные. Которых тоже надо переубедить, аккуратно, чтобы не заподозрила система. Не говоря уже о том, что сами родственники и сдают чаще других. Отелен и Нерон — утонули в гнили выгоды, и там часто предавали друг друга. Система сильна. И чтобы сломать её, одних слов часто мало.

— Большинство людей просто не хотят просыпаться. Наши не могут затащить сюда своих детей силком, или наоборот, родителей. Система следит. Единственная возможность поговорить и не быть замеченным, пользоваться особыми моментами псевдоотключений. Это паузка, которая в системе есть, но о которой знают не все. Это баг, глюк. Он редкий, его надо научиться ловить. Но, всё это тебя не касается. Ты, как потерявшая прошлое место жизни, получишь нелегальную работу разборщика. — Наставлял Винни. — Ты спрашивала, что мы отправляем? Нет, не людей. Мы отправляем ресурсы в Тесио. Как, тоже пока не расскажу. Должна заслужить.

— Ну Винни… Ну пожалуйста. Позязя… Расскажи ещё про разборщиков.

— Ох ты ж. Один в один, как доча… — Винни чуть взгрустнул, но поддался. — Десятый раз говорю, покажут на месте. Но суть простая, находишь мёртвого нерона, и под видом разборщика, а там их боятся жуть как. А сами они друг с другом не общаются, да и места тебе будут подбирать специальные, по наводке, где никого не будет. Так что, сначала покажется, что это противно. Но ты втянешься. Самое главное, физ подготовка. Так как ты больше не обладаешь той же выносливостью, что и обычные нероны, ты должна трудиться, не потея. Один в один быть наглой, как они. И, если потребуется, постоять за себя.

— Про постоять за себя ты не рассказывал.

— Ну, там расскажут.

— Ну Винни…

— Да йоп твою мать. В общем, там…

Подошёл Гёссер. Как теперь точно поняла Анастасия, он не только главный. Он основатель, самый первый человек, который осознал себя отдельно от системы и нашёл способ её обойти. Обойти глаза ЧерноБога. Анастасия знала, что глазами обычных смертных смотрят Жрецы, первые помощники ЧерноБога, но за Неприкасаемыми смотрит сам Бог воичию. Здесь всё намного сложнее. Гёссер — гений.

— Насть.

— А? — Встрепенулась девушка. — Я.

— Пошли.

Винни показал большой палец.

— Твой звёздный час. Удачи! — Громко шепнул вдогонку бородач.

Гёссер открыл дверь в совещательную, где стоял телеприёмник сигнала от человека, которого они называли Отцом.

— Насть. Как себя чувствуешь?

— Угу. В смысле, нормально.

Вот оно. Её берут во внешний мир. Девушка волновалась, предвкушая долгожданное дуновение ветра. Настоящее. Какое оно? Прям не терпится.

Гёссер объяснил, в общем, всё тоже самое. Разборщик. Но погулять в своём виде не получится. Требуется маскировка. Влезть в специально созданный костюм, который имитирует нероновский техно-вид. В нём много резины, лишних, тяжелых деталей. В нём потеешь и устаёшь. Поэтому, для начала, достаточно будет просто одеть его и погулять на свободных территориях, что между убежищем и полями жатвы.

— Твоего старшего зовут Китман. Сегодня его нет, поэтому, первый раз выйдешь со мной. Сначала идём в камеру для переодевания.

Анастасия впервые стояла возле входной двери с намерением воспользоваться ею. Возбуждение ударило в голову. Она часто дышала, норовя прихватить как можно больше чистого воздуха. Но, это ожидания. Спокойнее, спокойнее.

Гёссер повернул замки, тяжелая дверь с закруглённым углами отворилась. Они шагнули в подобие барокамеры. Короткая комната с красным освещением. Гёссер запер дверь. Загорелась зелёная лампочка.

— Теперь можно открывать следующую.

— Для чего это?

— Сканирование днк на входе-выходе.

Они покинули комнатку и оказались в длинном коридоре, в конце которого была единственная дверь и больше ничего. Такая же массивная, с закруглёнными углами. За ней оказалась достаточно обширная комната, в центре которой возвышался некий шароподобный пьедестал.

— Иди в центр.

Анастасия послушалась. Поднялась по ступенькам.

— Вытяни руки в стороны. Вот так. Теперь запоминай. Твой код R32-017.

— R32-017. Запомнила.

Гёссер улыбнулся.

— Не пугайся. Стой ровно. Эта процедура твой главный билет туда, и обратно.

Что-то над головой метнулось, из пьедестала выехали роботизированные длинные конечности с инструментами. Сзади на спину наложили пластину, спереди аналогичную. Полностью чёрная, попахивает свежей резиной. Идеально прилегало, сделано словно под заказ.

— Как раз твой размер. — Гёссер сел на невесть откуда оказавшееся кресло и достал газету. Настоящую, бумажную, газету.

Пока Анастасия переваривала этот факт. Плотная резиновая прослойка покрыла всё её тело, кроме кистей и ступней. На резину накладывалась терморегуляционная аппаратура. Саморезы вшивались прямо в прослойку, чудом не касаясь кожи. Глядя, как очередной такой проникает внутрь, Анастасия зажмурилась, решив доверится случаю. Спокойнее не смотреть. Костюм налепливался, закреплялся. Щёлкнуло. Зудящее от пота тело охлаждалось, стало легче.

— Климат-контроль добавили недавно. — Заметил Гёссер. — Тебе сильно повезло.

Анастасия открыла один глаз. И заметила, как надевались перчатки. Всё, кроме головы, — вылитый нерон. Мощный, неповоротливый.

— Инструменты для разборки?

— Встроены. — Кивнул Гёссер.

Перчатки застегнулись. Сверху аккуратно сел шлем. Стоило соединиться с костюмом, как приятная прохлада наполнила и его.

* * *

Костюм тяжёл. В нём была компенсация усилий. Но этого категорически не хватало. Анастасия устала уже через десять минут. Работать весь день, десять часов? Убейте.

То и дело спотыкалась о самые обыкновенные камни. Два раза упала. Гёссер не помогал подняться.

— Учись.

Вот все его отговорки. Анастасия с тяжелейшим трудом поднималась. Со стороны, наверно, выглядело, что она при смерти.

Гёссер остановился возле мертвого нерона, которого, видимо, сюда притащили специально для неё. Бедняга высох. Кожа потемнела, и больше напоминала кору дерева. Но его цельнометаллические элементы прекрасно сохранились. Не считая налипшей грязи.

— Разбирай.

Анастасию чуть не вывернуло от приказа. Но она послушалась. Нагнулась, удерживая равновесие в костюме. Подбирала инструмент из тех, что был встроен в перчатку. Один палец, как правило, один инструмент. Итого два шуруповёрта, большего и малого диаметра, пневмо-молоточек, легкий сварной аппарат, кусачки.

— Чего ты возишься? Ты точно имперец? Не похоже.

— Псевдо-имперец. — Еле вытянула от натуги Анастасия.

— Псевдо. — Выругался Гёссер, что плюнул.

Он не был приятным человеком. Как бы Анастасия не приноравливалась, глава убежища имел свои взгляды, так просто с ним не подружится, в отличие от Винни.

— Давай. — Гёссер нагнулся, указал на первый палец. — Микроскопический шуруповёрт твой основной помощник. — Если что-то не получается нагрей болт вот этим, и пробуй снова. Но осторожно, а то просто сплавишь детали. Разобрано всё должно быть идеально. У тебя для этого целых две сумки, и один контейнер на спине. Самые большие запчасти откладываешь в сторону. Нас волнует электроника. Простого металла много, а вот определённых минералов на планете кот наплакал. Запомни это. Этим ты и отличаешься от обычного разборщика. Пока они берёт всё, ты только это. Если что, помни про этот нюанс. Если будут разговаривать, молча продолжай выполнять работу. От тебя отстанут. Если же нет, есть крикливая-кнопка. Ближайший старший, имеющий официальный доступ к сети, прикроет. Запомнила?

Анастасия кивнула. Действия по указке Гёссера, работа пошла. Но что важнее всего, его слова придали ей достаточно уверенности. Наверно, это и сыграло решающую роль. За пол часа она разобрала нерона, оставив корпусные изделия в стороне, а мелкую начинку у себя. Противная работа.

— Что делать с этим? — Спросила Анастасия.

— На стыках с плоть нужны био-провода, нервы. Лучше отрежь кусачками побольше гнили. Неизвестно, насколько глубоко провод врос в организм.

Пришлось отработать и ту част, которая соединялась с телом. Эта часть — самая мерзская.

— Контейнер для полуорганики на левом бедре.

Анстасия, сдержав приступ блевоты, переложила погибшую плоть с кусочками важных проводов туда.

— Пошли.

Но только она поднялась, как упала на колени. Гёссер мигом подбежал, нажал кнопку на шлеме. Лицо, как дверь, отворилось и Анастасию вырвало на землю.

— Кнопка вот здесь. Под ухом. Скрытая. Она не видна, о ней можно только знать.

Анастасия, пытаясь удержать очередной приступ, кивнула.

Прошли пол километра, сгнивший нерон, несколько подразобранный. Следующий, через триста метров, и так далее. В итоге, она разобрала пять или шесть неронов. Вес костюма увеличился. Сил не хватало даже на мысленной спор с приказами Гёссера.

— Хорошо. Возвращаемся.

Анастасия посмотрела на часы, что были внутри шлема, и ужаснулась. Всего три часа работы, а она как дохлая кошка. Лучше бы высохла, как те нероны, которых разбирала.

— Можешь открыть шлем. Подыши чистым воздухом.

Чем Анастасия и воспользовалась. Это был самый приятный приказ за всё время.

Они шли обратно. Периферическим зрением Анастасия видела возвышающиеся небоскрёба за горизонтом. Где-то там её дом. Капсула, о которой даже не подозревала. Наверняка её уже кто-то занял. Разум не мог осилить этот факт, но тело помнило позу эмбриона, в котором оно провело много, много лет. Хотелось сжаться обратно, в эту тёплую, приятную жижу, уснуть добрым сном, очнувшись в своём мирке.

— Стой. Ложись.

Не успела Анастасия среагировать, как её силой прижали к земле. Перед глазами почва, посмотреть, что там, не хотелось.

Гёссер выругался.

— Здесь же никого не должно быть, что за? Никто не докладывал. Либо проморгали…

— Либо?

— Либо это за нами. Судя по-всему, просто ищет. Идёт сюда.

Вскоре, Анастасия услышала шаги. Чуть приподняла голову, и поняла, что они спрятались в кустах с сухими листьями, который, тем не менее, хорошо укрывал. Рука Гёссера преобразовалась. Чешуйки, из которых состояла фальшивая кожа, перевернулись и трансформировали руку в странное рельсовое оружие. В нём нагнетался мощный импульс. Жар преодолел климатическую установку костюма. Анастасии стало нестерпимо горячо, что захотелось кричать. Но она терпела, понимая, что каждый миг — последний.

В следующее мгновение всё случилось невероятно быстро. Гёссер поднялся, мощный выстрел сжёг куст, пропорол землю и жуткая сила впилась в недруга, которого Анастасия так и не смогла рассмотреть. Свет оказался слишком ярким. Гёссер выругался. Накапливая новый заряд. Анастасия отшатнулась в сторону. Терпеть в резиновом костюме такое — чистая смерть. Новый выстрел пронзил поверхность земли, попав точно в цель. Она видела своими глазами. В яркой вспышке, которая окутала противника, исчезла тень, которая шла к ним.

Но даже это, не успокоило Гёссера. Он набирал очередной заряд, которым, при желании, можно было зажарить кого и что угодно. Он мог спалить всех и вся внутри убежища, стоило только захотеть. Имея такую возможность, он спасал, спасал, и спасал таких, как она. Анастасия моргнула, и Гёссер исчез. Его место пронзил голубой ветер, больше напоминающий прозрачную реку, которая направилась дальше, исчезая.

Новая вспышка. Чёрное пятно упало на голову противника. Враг почти не двигался. Стоял на месте. Как танк, ему было всё ни по чём. Теперь Анастасия поняла, что есть самое страшное в жизни. Когда твой враг не падает. После всего, что у тебя есть. Не падает. Лютый страх охватил Анастасию, он побежала не оглядываясь, и когда упала, на секунду обернулась и замерла. Горло Гёссера сжимала рука, покрытая стальным панцирем. Вместо лица крест. Это был полностью железное нечто, чего она никогда не видела и не могла представить, что это. Но ясно было одно. Их раскрыли. ЧерноБог, или Жрецы, послали новую разработку уничтожить их. Анастасия с трудом поднялась и побежала, что было мочи, но вновь споткнулась, разбила нос о камень и голова загудела. Теплота разлилась по подбородку. Слёзы хлынули из глаз. Нет. Она не хочет умирать. Нет. Она только начала жить. Как бабочка. Первые мгновения.

Затем её дёрнуло за спину. Нет, показалось, она слишком далеко. И потащило уверенно обратно. Всё расстояние, что она преодолела, сокращалось. Её тянуло и тянуло, словно кто-то схватил за шкирку, как котёнка.

— Нет. Нет!

Услышала Анастасия обеспокоенный голос Гёссера. То, что тащило её по земле, ослабло и исчезло, она вновь рухнула окровавленной головой, измазавшись в пыли, боясь обернуться.

— Ты неприкасаемый. Она человек. Я вас вижу. Ты почти мёртв. Твоё сердце бьётся наполовину.

Услышала Анастасия спокойный мужской голос, для которого, что эта битва, что сама безмятежность, одно и тоже. Неадекватное спокойствие противника напугало Анастасию ещё сильнее. Она поняла, что они во власти чужой силы, которую им не преодолеть. Это конец.

— Что ты хочешь? Я всё сделаю, только отпусти её.

— Конечно ты всё сделаешь. Тебе доступна реинкарнация в числе первых. Тебе не страшно.

Но нет. Гёссеру было очень страшно. Он не хотел терять родное тело, даже если его было мало. Установки, которые были, спасали одну жизнь за другой, искусно обманывая систему долгие годы. Лишиться всего этого, всё равно, что продаться в рабство, из которого не будет выхода. Ведь все мысли система читает. Изолировать часть мозга, который ему предоставит невидимый донор, станет самой тяжелой задачей на ближайшие годы. То, что ему удалось сделать со своим, по большому счёту, везение. Потому что он хорошо себя знал. Но мозг каждого индивидуален.

Внутри девушки были другие мысли. Анастасия поверить не могла. Никто и никогда не рисковал своей жизнью ради неё. Даже имея прямой доступ к реинкарнации. Весь страх как рукой сняло, она обернулась, и поняла, что находится совсем рядом. Буквально под ногами неведомого нерона-убийцы сбежавших.

— Вы странные. — Сказал он. — Вы не такие, как другие. Почему через тебя со мной не говорит Чёрный Жрец? Каждого, кого я брал за глотку, поражала одна и та же чужая воля. Доступ для сигнала здесь хороший.

— Неужели, ты?

— Что я?

Глотка Гёссера чуть хрустнула. Но этот нерон скорее проверял свои возможности. Пока он не собирался убивать.

— Я понял кто ты.

— Многие понимают кто я. Вот кто ты? Кто она? Что вы делаете вместе?

— Отпусти меня. — Успокоился Гёссер.

— С какой стати?

— Мы на одной стороне.

— Докажи.

— Гёссер открыл рот, и оттуда вырвался голос человека, которого все в убежище называли Отцом, хотя Анастасия, до сих пор, не видела его трансляцию.

Гёссер рухнул на землю, проверяя целостность шеи, суставов. Встал, не спеша выпрямился и протянул руку.

— Добро пожаловать, господин Независимый. Мы не ждали вас.

Глава 16

Анастасия глядела и не могла поверить. Гёссер — Неприкасаемый? А этот страшный нерон, которого не берёт самое мощное оружие Гёссера, не охотник?

— Что происходит? — Спросила Анастасия, потеряв связь с реальностью.

— Не лезь. — Спокойно ответил Гёссер, будто ничего не было. — Прошу вас. Наше убежище вас примут как гостя. Вы согласны?

И он пошёл. Этот страшный нерон в цельном доспехе, с крестом на лице. Непонятно, что твориться внутри него. Но он обладает страшной силой.

— Но Гёссер. Он опасен! — Испуганно вытянула руку, пытаясь схватиться, остановить их. Но она осталась позади. Никто не обращал на неё внимание. Две спины. Основатель её штаба, спаситель, и этот, некий, кого назвали Независимым.

Анастасия, и никто не из присутствующих не обратил внимание, что маска открыта, лицо разбито в кровь. Вернувшись в убежище, деактивировав костюм, который разобрали намного более умело, чем она неронов, девушка вошла в небольшую комнату. С опаской стояла позади Независимого, спина которого, словно щит, оградило от неё весь мир спереди. Незнакомое чувство тихой безопасности окутало её. Она отмахнулась от наваждения, и вошла внутрь, где их ждали все жители убежище, многие из которых отпросились с работы, забыв о ролях, которые тщательно отыгрывали. Зачем они пошли на такую опасность?

Двадцать человек, стоя в два ряда, поклонились Независимому. Кто-то из них хотел сказать что-то, найти слова приветствия. Но не знал, как лучше обратиться. Любое слово казалось кощунством. По крайней мере, так Анастасия прочла лица. Здесь были даже те, кого она видит впервые.

Гёссер присоединился к поклону последним. Рукой мягко провёл в сторону, показывая, чтобы он проходил. Люди расступались, не поднимая голов. Даже сам Винни, будто был в неоплатном долгу перед этим человеком. Такой чести, удостаивался император Нерона, которого давным-давно нет в живых. Последний погиб сотни лет назад, пытаясь восстать против своего государства.

Анастасия не могла поверить своим глазам. Сливки общества, живая гордость, свобода духа. Эти великие люди, каждый из которых восстал против всего, что было ему известно с рождения, преклонял голову, как раб? Нет. Это не тот мир, в котором она привыкла жить. Раньше была понятная логика. Но это, это слишком. Хотелось обидеться на всех. Её внутренний мир разрушен в очередной раз. Но теперь никто её не поддержит.

Когда Независимый покинул комнату, к ней кинулся Винни.

— Ну милая моя. Ну как ты так. Что с тобой случилось?

— Что с вами всеми случилось! Он чуть не убил Гёссера! Чуть не убил меня! Он вас всех размажет как сливочную лепёшку! Дайте ему повод. Он ни с кем не посчитается!

— Всё. Пора поговорить. Но для начала, умойся.

Видя, как девушка капризничает, словно обиженный ребёнок, Винни отвёл её в уборную за руку, выслушивая всё, что выливается на него, в пол уха. Заботливо умыл, оттёр. Отвёл в свой спальный отсек, усадил, погладил по голове. Анастасия впилась объятями в бородача и зарыдала.

— Мне было так страшно, Винни. Так страшно. Оно схватило меня и понесло по воздуху. Я ничего не могла сделать. Ни шевельнуться, ни подумать. Это так страшно. Я не знаю, что может быть страшнее.

— Страшнее самой смерти.

— Да. — Всхлипнула она.

Винни прислонил её голову к себе, поглаживая по волосам, которые значительно отрасли за такой короткий срок.

— Что ещё тебя напугало?

— Гёссер! Он творил такое! Он сам, не намного лучше. Он тоже, такой страшный. Если захочет, сотрёт нас всех в порошок. Они оба, два сапога пара, один хуже другого. Я когда увидела, то поняла, что моя жизнь ничего не стоит. Всё это всего лишь чужой щелчок пальцев. Вот так. — Она щёлкнула перед носом Винни. — Ты представляешь? Мы пыль. Мы ничто.

Винни кивнул, понимая каждое её слово. Анастасия знала, что Винни бежал именно от этого. От подобного чужого всевластия над собой. Он её понимает.

— Но даже так. Ты всё равно, преклонился! Как ты посмел? — Анастасия закрыла лицо руками. — Я ничего не понимаю.

— Да, ты только начинаешь жить. Ты не знала, что происходит в этом мире. Здесь страшно. На каждом шагу может твориться такое, от чего хочется спрятаться под кроватью, но тебе нельзя даже моргнуть. Если увидят твою слабость, нерешительность, мимолётный миг, всё это заметят. И тогда. — Он провёл пальцем по горлу. — Понимаешь? А этот человек, перед которым мы преклонили голову, ты хоть знаешь кто он?

Анастасия не знала. Ей стало стыдно смотреть в глаза Винни и она отвернулась. Сейчас, её мир уничтожат в очередной раз жуткой правдой, в которой вновь выяснится, что она не права. Что она просто неблагодарная дура, которая всё приняла близко к сердцу.

— Ещё Гёссер сказал, чтобы он меня не трогал, пускай забирает его. А потом так спокойно с ним заговорил, будто ничего и не было. Я так не могу, не могу.

— ТЫ имеешь право бояться. Никто тебя не осуждает, и не осудит. Каждый человек здесь тебя поймет. Каждый. Но, про этого человека ты знать обязана. Он не нерон.

— Не нерон? Нет. — Анастасия истерически хохотнула. — Ну нет. Человек на такое не способен.

— Слышала про тесионцев?

— Тесионцы на такое не способны!

Винни положил руку на плечо, крепко сжал. Анастасия ойкнула, ясность ума к ней вернулась, и он начал переворачивать её мир наизнанку.

— Это отеленовец. — На этом он отпустил плечо девушки.

Нависла немая тишина. Эмоции застряли на пол пути прямо в горле. Анастасия открыла рот. Нет, она верила Винни, он всегда говорил только правду. Но, это слишком невероятно.

— Ты же знаешь, что они прилетели двести лет назад?

Анастасия неуверенно кивнула. Хотя этот факт скрыт, и тщательно замалчивался в школьной программе. В него скорее верили те, кто предпочитал изучать историю самостоятельно. Над такими часто смеялись, так что, она не принимала это всерьёз. Теперь же ей не хотелось выглядеть дурой в глазах единственного друга.

— Не притворяйся. Вижу, что не знаешь. Так вот. Их прошлое название — земляне. Они прибыли с очень дальних мест. С другой планеты. Он прибыл оттуда же.

— То есть?..

— Из-за таких, как он, однажды разгорелась Красная Война. Это-то знаешь?

Она кивнула.

— Земная колония полностью разгромлена. Поменялось название. Забыто прошлое. Оставлен только позор, которым чмырят и втаптывают в грязь при первой же возможности, навязывая чувство вины.

Анастасия впервые увидела злобу на лице друга. Обычно мягкий, чуткий человек, не смог сдержать чувств.

— Он наш герой. Единственный, кто прилетел за нами, вспомнил о нас, спустя целых две сотни лет жуткого рабства, от которого собственные зубы хочется раскрошить в порошок. — Винни сжал кулаки. — Я всю жизнь ждал момента поквитаться с ними. И плевать, что он прилетел не за нами, не ради нас. Но он наш. — Винни ушёл в себя, глаза стали пустыми. Кивнул, проматывая какие-то воспоминания в голове. — Он наш. Он наш.

— Не понимаю.

Винни зло посмотрел на неё. Устало опустил на глаза мощную ладонь, успокаиваясь, и продолжил:

— Он наш, потому что не позволил себя унизить. Он наш, потому что не терпит чужой воли над собой. Он наш, потому что благодаря ему, мы вспомнили, что такое достоинство, гордость. Только благодаря ему, у нас появилась надежда на будущее. Благодаря ему, Нерон забеспокоился. Хотя, кто знает, что твориться в сердце ЧерноБога. У него же нет сердца. Одна пыль. Он наш, потому что уничтожил топ-ранкера Стелла, под кодовым именем Бесоформ. Он наш, потому что землянин, как мы. Он наш. И то, на что пошёл он, не может никто из нас. Никто. Ни ты, ни я. Ни Гёссер. Даже если так как мы будет в сто раз больше, в тысячу. Никто из нас не пойдет на такое. А он пошёл. Не останавливается. Ему простительная любая грубость. Он ничего не знает про эти места. Вокруг одни враги и рабы, готовые вонзить кинжал в спину. Если будет возможность, я с радостью отдам за него жизнь, только за то, что он намылил неронам морды. Понимаешь? Я только за это готов пожертвовать жизнью. Он попрал их гордость, как они десятилетиями попирали мою.

Анастасия слушала душеизлияние Винни. Каждое слово он чеканил с чувством, которое скрывал каждый день. Ущемлённую гордость, которая вывела его из рабства, и которая болела, как второе сердце.

— Ты знаешь, что такое рабство в Отелене? Что такое жить с клонами? Что такое Белячка? Ты знаешь, что такое любить человека, а потом его забирают на медикаменты? Ты знаешь, что такое целовать сапоги тому, кто отнял у тебя всё, чтобы он дал возможность сбежать? Ты знаешь, что такое жить среди рабов, которым не нравятся, такие как ты? А? У тебя гордость есть, где-то есть и у них. Но если у тебя осталась хотя бы капля этой гордости, то тебя съедают глазами, полными ненависти. Без всякой причины. А ведь я такой же как они. О нет, дорогая Настя. Ты ничего не знаешь. А каково жить две недели в лесу, питаясь одной корой и кореньями? С болями в животе, изжогой, вечным поносом? Полная антисанитария. Голод. Страх. Снующие туда-сюда нероны, и соотечественники, что хуже неронов. Я могу рассказывать об этом вечно. И вот когда ты пережил вот всё это, появляется кто-то, кто щёлкает их по носу. Одного за другим. Вот так и эдак. А его не могут поймать. Ни найти. Ни прикопаться к землянам, отеленовцам. Ха! ДА ты знаешь сколько радости только в одном факте, что неронов кто-то уделал? О, дорогая моя, ты ничего не знаешь о жизни. Прости. Но я буду ему кланяться. На этой планете, где нет ничего святого. О нет, я буду. Смотри косо сколько хочешь! — Винни поднялся и остановился в дверном проёме. — У других аналогичные чувства. Более или менее. Он такой же, как мы. Только сильнее.

Анастасия осталась наедине со своими мыслями. В голове крутилось: он такой же как мы, только сильнее.

Если всё так, то у империи впервые появился сильный противник, которого ничто не сдерживает. Вокруг неё происходило столько всего, пока она мирно жила в цифровом мирке. Она обняла колени, мирясь с мыслью, что ей нужно стать сильнее. Намного. В следующий раз, когда Независимый будет выходить, она поклонится как все.

* * *

Перед Ровальдом поставили чашку, из которой поднимался пар. Аромат кофе. Как давно он не чувствовал этот запах. Наверно, с тех пор как покинул археологическую станцию Арб-7.

Гёссер оказался неплохим, вежливым парнем. Второй вежливый нерон за всё время. Первым был Освальд. Но главное удивление не в этом. Агентура Хопса. Вот она. Ни их, ни его, никто не предупреждал о встрече. Неудивительно, что не заладилось. Он чуть не раздавил невинных. Ровальд сжал, разжал кулак, почти виня себя. Но, теперь у него есть возможность разобраться. Неприкасаемый на службе Хопса. Но стоило Гёссеру начать рассказывать свою историю, отношение к ситуации Ровальда менялось. Паренёк был перед ним открыт, как книга.

— Понимаете. Мы вас очень уважаем. Хотя вам, наверное, всё равно. У вас свои цели, вы о нас даже не знали. Я вас не обязываю. Мы все в одной команде.

— Я не в вашей команде.

— Да, конечно. Вы сами по себе. Я не знаю, куда вы направляетесь. Но раз даже мне об этом не сказали, то это вопрос высшей секретности. Хочу извиниться, что напал на вас. Территория, по которой вы шли, должна быть чистой. Я принял вас за…

— Ничего. Привык.

Гёссер запнулся. Его оружие сделано им самим, большинство компонентов околорегальные, внесистемные, краденые. Второй такой нет во всём мире.

— Э, понял. В общем. Хорошо, что вы на нашей стороне. Чтобы в будущем такой проблемы не случалось, и вы не трогали наших, а может быть, и наши вам в чём-то помогли. Предлагаю составить знак, по которому будем опознавать своих.

Ровальд всё ещё мирился с мыслью, что всё пройдет гладко. Что эти люди действительно не предатели, а на Иксодусе, это сплошь и рядом. Но глаза не обманывают. Он внутри убежища, с биологически целыми людьми, живущими втайне от внешнего мира. Чёртова паранойя.

— Хорошо.

— Ничего, если будет жест?

Ровальд кивнул:

— Но чтобы он был естественным.

— Да, конечно. Чтобы не раскрыли.

Гёссер предложил несколько вариантов, Ровальд выбрал один. Уничтожать невинных не входило в его планы.

— У вас большая агентурная сеть?

— Крохотная, но на всех эшелонах власти.

— Даже Жрецы?

— Нет, среди них наших нет.

— Других, я пока не знаю.

— В течение суток все члены нашего полка будут осведомлены. Предлагаю, до тех пор, вам остаться здесь.

Ровальд медлил с ответом и, нехотя, кивнул. Даже лишние сутки торчать где-то не входило в его планы. Как и предсказывал один знакомый, чем глубже в империю, тем медленнее ход.

— Удивлён, что среди неронов, тем более, Неприкасаемых, есть отступники.

Гёссер улыбнулся. У него появился шанс рассказать свою историю достойному человеку. Даже в среде храбрых отступников, мало тех, кто поймёт всё то, что он пережил. Но Независимый. Он поймёт. Всё, что рассказывал о нём Хопс, полностью согласовывалось с внутренним миром Гёссера.

— Скорее, один.

— Это ты, других нет?

— Есть, но большая часть сложной работы делается за них. Самостоятельно выйти из систем смог только я.

Ровальд заинтересовался. Система, в которой всё под контролем. Где чужие глаза могут стать твоими глазами. Внутри твоего разума объявится более могущественный и властный разум. Эта история стоит того, чтобы быть услышанной.

— Как?

— Я обнаружил феномен расщепления личности, когда занимался психологией в институте. То, как система иногда путается в осколках сознания, которые появляются с преодолением трудных жизненных ситуаций, неразличая их между собой, открыло глаза. Я впервые ощутил вкус свободы. Что не обязан быть как все. Думать как все. Ходить и желать, как все. Всё сводилось к одному. Как заставить систему удерживать внимание на том осколке, которым не пользуешься, и который, тем не менее, полностью соответствует нероновским взглядам? Система отслеживает всё. Стоит нерадивым мыслям появиться в голове, их тут же отсекают, изолируя прямо в мозгу, а если они устойчивы, смерть. На тот момент, у меня не было ничего, кроме личного интереса. Это и стало переломным моментом.

Ровальд вспомнил взрыв нерона в туннеле под Тесио. Так значит, тот не соврал, когда сказал, что согласен жить другой жизнью.

— Постепенно нашёл баг. Система не отслеживает работу над собственным мозгом. Она отслеживает мысли, которые вписываются, или не вписываются в парадигму. Так как нероны постоянно переделывают себя, всё оказалось проще. Нужно научиться изолировать участки мозга самостоятельно, оставив их для работы с системой, а себе, под собственную жизнь, забрать всё остальное.

— Не означает ли это, что ты отупеешь?

— Мозг уникальный орган. Универсальный. Стоит изъять одну часть, её функцию берут на себя все остальные. В определенных масштабах всё будет хорошо.

— Но на этом не закончилось.

— Да, именно с того момента, как я избавился от постоянного надзора, началась настоящая жизнь. Я думал и делал что хотел, и везде был своим. Благодаря психологии, я изобрёл тесты, которые косвенно выявляли людей, готовых покинуть систему. Их оказалось очень мало. Катастрофически мало. Все люди, живя жизнью своей, не могут её бросить. Обычно, им предпочтительнее прервать жизнь, чем согласиться на изменения.

Гёссер рассказал про агентурную сеть, про освобождение разведчиков, и таким образом, выход на Хопса, а затем, и на спасение бежавших отеленовцев. Сеть обрастала, есть и другие убежища. Но самое главное, оказывается, впереди. Его история жизни — лишь затравка к кульминации. Они все готовы покинуть планету. Хопс давно разрабатывал план, в котором готовился взять всех и каждого, кто желал.

Глава 17

Гёссер продолжил раскрывать карты.

Неприкасаемые невидимы простым неронам. Именно отсюда и их название. Каждый, кому удалось войти в высшую касту, становится крупицей, которую власть бережёт. Это и реинкарнация в числе первых, и лучшие детали. Лучшие места в жизни. Но самое главное, отдельные города исключительно вот таких Неприкасаемых. Именно этих людей ЧёрноБог собирался перенести через новый портал. Портал имеет кодовое название МК-1, от МегаКвант. Там Восьмой обещал даровать всем Неприкасаемым жизнь нового качества, вторую эру кибернизации, которая затмит всё, что им было известно до этого. В сети ходит множество догадок и рассуждений. Но Гёссер уверен, вторая эра за гранью фантазии граждан империи. Наверняка, это нечто более страшное, что исключит остатки свободной воли под корень.

Ровальд считал, что вторая эра кибернизации подразумевает создание улея. Или, по крайней мере, рабочего прототипа, который станет чем-то похожим на родителя, Чёрное Ядро.

В свою очередь, выяснилсоь, что Хопс, знал про переворот, который замышлялся в Тесио, но и представить не мог, как это случится — бессистемно, по наитию новообращённых. Никого не успел предупредить, не успел подготовиться, ибо противники под боком, и не ясно, кто друг, в новых условиях, а кто враг. Обращённые предатели сбесились от малейшего толчка без всякого указа. Глава развед-штаба надеялся, что от агентурной сети поступит предупреждение, которую представлял Гёссер, углубившийся в самую глотку всех процессов.

Агентурная сеть спасённых поставляла запчасти через сеть коротких порталов, которые включались раз в неделю, или реже. Но это не самая главная задача сети. Информация. Хопс был в курсе Мегакванта, и того, что Неприкасаемые медленно уходят с планеты, и в зависимости от обстоятельств готовятся забрать всё, что возможно, оставив на планете только чистый мусор. Мусором для Восьмого были и обычные нероны, которые постоянно нуждались в медикаментах, и рабы Отелена, и тесионцы. Многомиллионное население планеты схлестнётся с самим собой, как когда-то давно, на задворках жесточайшего кризиса. На остатках электрификации, которой потребуются люди. Сначала в ход пойдут все, кто под рукой, затем, все остальные. Так, должно будет быть по логике вещей. Но что-то подсказывало, что все повстанцы далеки от истины. Что в планах Восьмого на самом деле, не знал никто, и даже Неприкасаемые, обладали фрагментарными знаниями.

Опустевшие поля жатвы, количество которых достаточно велико, чтобы половина населения Отелена исчезла. Поля и скот, оставшиеся без возделывания, вскоре вызовут голод, а ограниченный человеко-ресурс, и физическая недостаточность клонов, вызовут нехватку медикаментов. Выжившие пожрут сами себя.

Но всё это только предположения, с учётом того, что было известно глубоко в тылу самим Неприкасаемым.

Может быть, Восьмой просто даст команду всем неронам, и большим и малым, пойти в атаку до последнего. Он может. Может быть, взорвёт центр планеты. Хотя, все предположения не очень логичны. Вряд ли столь расчётливый искусственный разум хочет терять источник ресурсов. Ровальд предполагал нечто иное. Что все осведомлённые не правы. И с чего высоты птичьего полёта, с его свежего взгляда, мир пребывал в других красках.

— Никто ничего не знает. — Коротко подметил услышанное Ровальд. — Всё что ты сказал, уважаемый товарищ Гёссер, противоречит тому, что мне известно о Центральном Компьютере. Хотя известно мне, немногое. Он не будет отдавать всю планету с ресурсами, тем более, таким важным ресурсом, как чёрная живица.

— Звери выйдут с проклятых земель. Это я знаю точно. — Сказал Гёссер.

Ровальд представил, как с механическими червями будут справляться люди. Никак. Калим. Как там его журналист? Белла? Хотелось с ними встретиться. Их тоже надо бы забрать, коль Хопс предусмотрел это.

— Есть инструкции. Принять имунную систему от тебя и внедрить её в одно из бывших тел ЧерноБога. Но встреча с тобой должна была определиться только по факту удачи в пункте Б.

Пункт Б, разумеется, был конечной точкой Ровальда.

— Что за бывшее тело?

— Серверная, там содержался разум ЧерноБога.

— То есть, Восьмого там нет.

Гёссер покачал головой и добавил.

— ЧерноБог пытается освоить новую форму, но пока это удалось лишь частично. Что он задумал, я не представляю.

Но представлял Ровальд. Он уже видел, как Чёрное Ядро пытается воскресить само себя через центральный компьютер. Абсолютно с нуля. Разумеется, ребятам об этом ничего неизвестно.

— Покажешь поля жатвы?

Если он увидит источник электрификации, возможно, поймёт, что к чему клонится. Как же не хватает Эсхеля, тот бы рассудил здраво, и наверняка рассчитал бы, на каком этапе противник.

Условились на том, что утром следующего дня Ровальд увидит поля, и его проведут через них так, чтобы не заметили, а затем объяснят, как пройти сквозь тухнущие города наилучшим образом.

* * *

Ночь внутри убежища выдалась странная. Хотя выделили лучшую комнату, как пояснил Гёссер, гостей тут не бывает, но обставили как смогли. Установили даже сам кофейный аппарат, красивое кресло, притащили стол с переговорной, и постелили самое чистое, свежее постельное бельё.

— Мы знаем, что господин Независимый не показывает своего лица. Уважаем ваше инкогнито, и пока вы не выйдете, никто вас не потревожит. Нужно оставаться два дня, три, неделя, хоть живите. Всегда вам рады.

Звук лопастей из вентиляционный системы. Сосед по комнате ворочался, мычал. Другой сосед крикнул, проснулся, снова лёг. Земля затряслась, лампа закачалась. Тряска продолжалась, и что-то напоминала. Но что именно, вспомнить не мог.

* * *

Гёссер провожал по полям не один. Каждый, кто мог, вышел с ними. Подслушав один из разговоров, Ровальд узнал, что его здесь принимают за легенду. То, что они стояли рядом с ним, долго будут пересказывать знакомым повстанцам. Сам он не видел ни единой причины для подобного отношения.

Ровальд огляделся. Вход в убежище надёжно замаскирован голограммой. На первый взгляд, пустая земля. Впереди пути на горизонте чёрные шапки, над которыми летают странные мухи.

— Это поля. — Кивнул Гёссер.

— Близко вы.

— Держим друзей близко, а врагов ещё ближе. — Сказал кто-то из группы.

Вскоре подошли к высоким столбам, между которыми то и дело вспыхивало напряжение, которое, как осьминог, тянуло щупальца ко всему, что пересекало. Маленькое насекомое испарилось в одно мгновение, вспыхнув искрой.

Ровальд остановился. Люди столпились, каждый пытался заглянуть в лицо, которого не было.

Один из толпы кинул прибор, который начал всасывать жуткие молнии, трещавшие как лопающиеся петарды.

— Идём. — Позвал Гёссер.

Барьер оказался не единственным. Дальше следовали другие такие же.

— Боятся, что сбегут? — Спросил Ровальд.

— Часть генератора. Контур замыкается в нескольких местах, а это преобразователи напряжения. Шаг за шагом, они насыщают питание. За каждым следующим столбом напряжение ещё выше.

Действительно. Последнее кольцо преодолели играючи. Люди просто прошли мимо. Никакой электровспышки. Только волосы встали дыбом и тут же легли обратно.

Вот они. Поля жатвы. Столь мерзкое создание, на которое способен только иной разум. Которому чуждо всё человеческое.

Цилиндр, полкилометра в диаметре. Высотой в тридцать этажей. Каждый метр пространства занят капсулой с красной жижей, внутри которой находится чёрная тень, от которой тянутся такие же чёрные трубки, или кабели. Не разглядеть. Ровальд приблизился. Да, это действительно, человек. Из каждой капсулы торчали коммуникации, подобные тем, что он видел на колыбелях.

— Из человеческого тела извлекается энергия?

Невероятно. Он просто не мог поверить.

— Это по первому протоколу. Второй протокол задействует тонкие оболочки. Третий, эфирную.

— То есть?

— Есть информация, что по четвёртому энергия будет извлекаться прямо из души. И там такая кладезь, что трех человек будет хватать на всю такую установку.

Ровальд упал на колени. Он не мог поверить. Неужели, не снится? Вот откуда знакомые толчки под землёй. Поезд. Вот куда ехал поезд из Отелена. Привозил батарейки.

— Никто из них не мучается. Все живут в цифровой копии реального мира. Точнее, копии столицы. Исключая редкие головные боли, им даже нравится. — Появился незнакомый голос за спиной.

— Помню, как я жил в таком месте. В принципе, если не знать правды, живется нормально. Даже подумывал вернуться. В этом есть какая-то зависимость. Когда сплю, то и дело, сворачиваюсь в позу эмбриона, как эти в ячейках.

Каждый присутствующий добавлял свою лепту.

Напряжение вокруг взвыло, капсулы задвинулись внутрь. По чёрным толстым проводам, расползлись всплески электроэнергий.

— Выброс. Сейчас кончится.

Вспышка ушла в землю. Столбы позади оживились, приподнялись, вокруг них образовалось сияние и Ровальд увидел ту самую невидимую стену, которую они преодолели несколько раз. Голубое сияние, на мгновение показалось, полно человеческих лиц. Вспышка закончилось, сияние ослабело, пропало.

— Здесь опасаться стоит одного. Комаров.

— Мы так называем сборщиков урожая. Стоит капсуле отключиться, потому что носитель умер, сразу появляется он и извлекает всю ячейку целиком. Но её место скоро придёт следующая. Пустых и погасших капсул надо избегать. Комары… Не знаю, чем это грозит. Я всегда успешно их избегал. — Признался Гёссер.

— Да, мы научены избегать всего, что имеет глаза ЧерноБога или Жрецов.

Они шли мимо чёрных кукурузных початков с красными капсулами, вместо жёлтых зёрен, и шли. Один початок от другого на расстоянии ста метров. Это целый лабиринт. Пчелиные соты, которые обслуживались «комарами».

Одна из капсул погасла прямо возле девушки, которая от страха вскрикнула.

— Прячемся. — Дал команду Гёссер, за шкирку оттаскивая испугавшуюся за собой, за другие капсулы.

Ровальд последовал их примеру. Там, у самого основания этой адской машины, увидел лицо одного из «урожаев». Бледная кожа, худое тело с атрофированными мускулами, белизну которого не могла скрыть даже красная жижа. Множество плотных негибких трубок торчат их локтей, ключицы, коленей. На голове кислородная чёрная маска из толстой резины, которая больше напоминала шлем бойца из фильма ужасов про вторую мировую. Полностью лысая голова. На гениталиях присосано устройство поглощения отходов.

Тело периодически подрагивало в конвульсиях. Бородатый сосед, мужчина, лет сорока, слегка улыбаясь сказал, что этот занимается любовью. В голосе бородача звучали нотки зависти.

Пространство завибрировало. Воздух задрожал. Появился комар.

Существо с множеством камер-глаз вдоль всего вытянутого тела, утончающегося к концу. По бокам плазменные двигатели, которые работали столь же резво, как маленькие дроны, которыми Ровальд разведывал обстановку на незнакомых объектах.

Из головы комара вылез носик. Толстая длинная игла, которая проткнула капсулу в специально прорезиненном месте, воткнулась в голову мёртвого. Труп дёрнулся, схватился за иглу, пытался её вытащить. Бородач шепнул:

— Он мёртв. Это рефлексы спинного мозга. Остаточные.

— Зачем это?

Бородач кивнул, мол, смотри. Ровальд повернулся.

По трубке ползли мозги, мозговая жидкость, что-то беленькое со зрачками. Видимо, глаза.

Ровальд невольно отвернулся.

— Что он делает?

— Извлекает источник медикаментов для Неприкасаемых. Высшего качества. Остальное пойдёт для обычных неронов.

Из центра комара вылезли тонкие спицы, которые ловко обхватили капсулу, приподняли, трубы открутились автоматически, освобождая ячейку от оков, и унёс высоко в небо.

— Зачем ему столько глаз?

— Это не глаза. — Подошёл Гёссер. — Это места для распределения медикаментозных ресурсов первого порядка.

Они шли, початки не кончались. Один выше другого. Какой-то шире, некоторые более узкие. Барьеры проходились один за другим, без посторонней помощи. На преодоление первого поля ушло несколько часов. Ровальд видел целую сотню таких цилиндров, и над каждым, то и дело, пролетало крохотное тельце комара, который вблизи был достаточно велик.

Поля вспыхивали напряжение, которое уносилось прочь по обогатительным столбам. В эти моменты вся группа смиренно ждала, когда недолгий процесс закончится.

Под ногами хлюпала откровенная грязь. Но вот наступило просторное плато, за которым, на горизонте, виднелись знакомые чёрные шапки. Здесь Гёссер остановился.

— Дальше мы не пойдём. Мы и так далеко.

* * *

— Вижу, дальше идут тоже поля жатвы.

— Да, но ты туда не пойдёшь.

— Почему? — Спросил Ровальд.

— Твой путь лежит через тухнущие города. Поля — слишком глубоки, в них легко затеряться, и вообще, уводят глубоко в сторону. Там, куда ты идёшь, короче другой путь. Более безопасный. Здесь, рано или поздно, может произойти казус, за которым последует что угодно. Честно говоря, местную систему безопасности мы не видели, но подозреваем, что она особенная.

— Расскажи про дорогу.

— Тухнущие города полны банд, мафии, беззакония. Проституция, наркотики. С людьми там не считаются. Безопаснее всего двигаться по канализации. Город за городом, по канализации, вы преодолеете этот сброд. Затем пойдут города полной электрификации, благополучные. Там жесткая система проверки ID. Так просто преодолеть, нахрапом не получится. У вас будет выбор. Либо в обход, плутать по подземным гнилым ходам, данные о которых мы предоставим сейчас. Либо сократить путь в шесть и более раз, пройдя всего два города. На всякий случай. Если захотите срезать путь, я дам временный паспорт, который будет действовать только в условиях ультрадианных ритмов.

— Что это?

— Баг системы.

Коротким прощание не получилось. Задавая вопросы, Ровальд всё больше и больше изучал то, с чем придётся столкнуться. Информации оказалось много.

Ультрадианные ритмы, это свойство биологических организмов уходить в транс каждые 90-120 минут, для устаканивания нервной системы. Из-за вовлечения большого количества разумов, с которыми взаимодействовала единая сеть ЧерноБога, биологические отпечатки наложились и на сканирование ID данных пользователей.

Единственное, чего не знал Гёссер, — Ровальд не был биологическим организмом. Возможно, паспорт ID ему не требовался. Но случай мог быть всякий, а о противнике надо знать всё.

Если действовать в рамках ритмов ухода системы в себя, то пока она восстановится до прежнего уровня, будет несколько минут. Обычного паспорта ID будет достаточно, чтобы преодолеть охранников, и всех, кто обслуживает систему. Но, таковое не потребуется. Проход осуществляется через автоматические сканы ID. Если они молчат, то всё хорошо. В периоды ритмов, они всегда молчат. Проверка паспорта, по сути, становится невозможной, если передвигаться только в таких условиях. Но можно нарваться на патруль, или подозревающих всё и вся, которых тоже хватало. А то и на вовсе больных.

— Что за больные?

Выяснилось, что это один в один те, про которых рассказывал Бен. Подверженные киберпсихозу. У таких пожизненный мандат на безвыездное существование внутри одного города. Поэтому на территории Отелена, или за границей империи, их не встретить.

— Местные душевнобольные, которым разрешёно, изредка, покидать дом, пока проходит лечение.

— На эту болезнь требуются медикаменты?

— О да, эта болезнь одна из главных. Большинство медикаментов уходит на поддержание неронов в адекватном состоянии. Но у них у всех внутренние сканеры здоровья, так что, больной нерон легко изолируется системой, и, как правило, снаружи их нет. Но если вдруг будут, им может показаться что угодно, могут вызвать на вас духовников, которые захотят проверить паспортные данные, а то и отвести в церковь.

— Что меня тогда ждёт?

— Да, наверно, ничего особенного. Обычный ритуал, который может быть омерзителен. Вы же не из наших краёв, вам, наверное, такое будет не по нраву.

— Хуже этих полей?

— Я бы не сказал. Но потеря времени, с неприятными нюансами, гарантировано.

— То есть полиции у вас нет, у вас её функцию выполняют духовники?

— Полиция, что это такое? Если вы про контролирующий орган, то да. Духовники, они такие.

Ровальду вручили прибор, который умещался в ладони, и отслеживал ультрадионные ритмы, тонкую магнитную карточку, на которой ничего не было кроме номера.

— Она проходит в системе, которая находится на вылете.

— Если проверят в другое время?

— Мы так далеко не заходили. Это уже не наш уровень влияния. Создание личности с нуля в системе невозможно. Каждый человек привязан к определенному городу. У каждого своё уникальное гражданство. На то, что перейти из одного города в другой, требуется разрешение. Такое есть только у военных, героев, журналистов, и некоторых других.

Ровальд пожал руку, но вдобавок, целая толпа людей его обняла, и долго держала в тисках, желая удачи, счастья, благополучия, и чтобы у нас всё получилось.

Сердце Ровальда дрогнула, и он охватил, насколько мог людей, руками. На краткий миг ему показалось, что обрёл семью.

— Спасибо, друзья. Вы мне очень помогли.

— Мы справимся. — Кивнул Гёссер. — У нас получится.

Глава 18

Тухнущие города. Место, где нероны становятся пустыми. Будущее кладбище. Кто знал, что оно будет таким. Зелёная листва. Бескрайние сады. Каждая улица — наполнена жизнью. Звери, птицы. Всё дышит. Это был удивительно красивый город, напоминающий элитные улицы Земли, как с обложки энциклопедий. Каждый прохожий — счастливый человек, без этих орудий пыток и убийства, которые Ровальд встретил. Просто люди. Деловые. Рабочие. Курьеры. Иные. Мамы, Активность читателей дети. Дедушки. Бабушки. Мужчины, занятые своим делом. На первый взгляд, неотличимы от здоровых людей, но визор показал холодные искусственные тела, внутри которых доживало то, что и было человеком. То, что видел в Отелене — зачатки к прелюдии. Восьмой не строил, здесь он творил. Уподоблялся Богу. Может быть, здесь застряли его остатки человечности. Сложно поверить, что этот город — затухнущий, вот-вот лишится электрификации.

Никто не паниковал. Манекены благополучно притворялись людьми. Нероны — человекоподобные.

Дети. До десяти лет, полны жизни. Но чем старше, тем больше хладных элементов, которые проявлялись только на тепловом режиме обзора.

В режиме машинной невидимости, его не замечали камеры. Он не боялся ID-проверки ещё когда объяснял Гёссер. Сначала, Ровальд опасался, что его заметят. Но, скрываясь, обнаружил, что никто не обращает на него внимания. Случайно прошедший мимо человек. Второй. Все меры предосторожности оказались достаточными. Теперь, он невидим для этого мира. Благодаря программе, которая настроила машинную невидимость, грозным оружием предков, с которым, он возьмёт верх над Восьмым.

Ровльд невидим для всех, кроме самых маленьких детей, лет пяти. Они то и дело показывали на рыцаря пальцем, а изумлённые родители повторяли, что там никого нет. Этого следовало опасаться. Слишком много детей-свидетелей говорящих одно и то же. Рано или поздно вызовет подозрение. Но вот на счёт остальных… Возможно, часть мозга, отвечающая за самосознание, заменена. Критический момент, стоящий империи своевольного лазутчика. С каждым шагом, уверенность в неуязвимости росла. Оставалось держаться подальше от детей.

Обычный город, полный улиц, которые один в один — картинки с других густонаселённых планет и некоторых станций. Что-то внутри отпустило, и Ровальд почувствовал расслабление. Вот он, эффект хорошо знакомой обстановки.

Подобрал жестяную банку газировки, на которой красочно изображался местный бренд. Мусор говорил о культуре больше, чем яркая достопримечательность. Всего лишь упаковка, но в ней сказано всё. Строгие прямые, резкие линии. Плавные радианты. Не хватало чего-то, что посередине. Гармонии.

Ровальд прошёл мимо школы. Детских садов. Библиотек. Административных зданий. Фабрик. Ходил некоторый транспорт, сплошь на магнитных подушках. Возможно, час пик ещё впереди.

Ровальд запрыгнул на крышу четырёхэтажного дома. Перешёл на соседнюю. Разогнался, ещё раз прыгнул и вцепился руками за крышу десятиэтажного спального комплекса. Подтянулся, перевалился. Новый уровень обзора. Отсюда мир как на ладони. Покажи такое землякам, никто и не догадается, что это в глубинах неосвоенного космоса.

— Нероны. Эксперимент над людьми, руками компьютера, который сотворили люди. — Ровальд ухмыльнулся. — Даже не верится.

Здесь хотелось задержаться. Хотя бы ещё на день. Но, как намекнул Гёссер, это даже не середина пути, хотя бывшее сердце Нерона. То, с чего он начинал развитие, обманывая первых людей, до того, как скатился. А теперь пытался избавиться, словно от ненавистного позорного прошлого, на которое пошёл из необходимости. Логика отказа от столь развитых городов не умещалась в голове. Чтобы понять, надо быть сумасшедшим.

Перебегая с крыши на крышу, Ровальд любовался, как детишки бегали друг за другом. Рабочий день кончился, люд покидал насиженные места, весело общался. Разговоры были странные:

— Выполнил двойную норму, обещали транзистор S-1000 подогнать. Давно надо руку подправить.

— Видел моего сыночка? Прошёл третий этап кибернизации! Ещё немного, станет как взрослый.

— Она с ним не встречается? Жаль, такой успешный молодой человек. Я бы сама замутила, да вот не могу, матка не той модели. Я-то своих уже родила, а по-новому законодательству, тот, кто норму рождаемости выполнил, может идти на улучшение, ради сохранения молодости.

— Какая ставка, какая ставка! Три к одному. Зузь точно замочит Скважа.

— Да они оба платиновые. Забил бы ты на ставки, на арены. Го лучше бухнём. Достал свежее топливо для репликаторов, система запоёт. Такие эндорфины синтезируются, охренеешь, м?

— Мам, а почему там дядя на крыше? Он весь железный. Я таких не видел.

— Пап. Электрификация отключается завтра? — Спросил детский тоненький голосок. — Это не больно?

— Нет, конечно нет. Тебя подключат почти сразу, под анестезией. Ничего не почувствуешь.

— Я буду вырабатывать ток, чтобы город горел дальше?

— Именно так. Всё на благо общество. — Серьезно кивнул немолодой мужчина. — Это великая часть.

— Хорошо. Только если это вам поможет. — Согласился ребёнок.

Что-то йокнуло в сердце. Ровальд присмотрелся к ребёнку, аккуратно спустился по пожарной лестнице, пошёл следом, избегая столкновений. Хотя те, кто с ним сталкивались, вопреки осторожности, не обращали внимания. Возможно, позитронный мозг неронов отсекал нелогизмы.

Ребёнок, который запросто готов пожертвовать собой, — оказался девочкой по имени Эльза. Всего семь лет. Ровальд проследовал за ней до коттеджа, окружённого зелёными лугами и кустами в форме животных.

Тихонько проникнув внутрь дома, Ровальд подслушал дальнейший разговор. С работы пришла мать, которая так же стояла за электрификацию ребёнка:

— Нет, Эльза, ты не понимаешь. Отказаться нельзя. Всё давно решено.

— Пап, а пап. А может, можно мне ещё хотя бы денек?

— Не волнуйся. Поживешь в цифровике. Там людям даже лучше. Насыщенная жизнь, эмоции. Будешь счастлива.

— Но мне тут хочется.

— Ты уже согласилась, нечего менять решения. Будь хорошей девочкой. Уже взрослая, пора уметь принимать взрослые решения.

Весь вечер, Эльза сидела запертая в своей комнате, и хныкала. В последний момент, она поняла, что не хочет приносить пользу совсем.

Были и другие разговоры.

— А брат? Почему его не берёте?

— Не потянет, он уже как мы. Ослабевший, как мы, бедняга. Организм почти не вырабатывает той энергии, которая необходима для жатвы. Мы и так хотели его, но, боюсь, это будет разовая вспышка на пару мгновений. Бесполезный материал.

— А вы?

На этом этапе всегда начиналась материнская истерика.

В конце концов, поняв, что вариантов у Эльзы не много, она сменила тему:

— Можно мне с друзьями попрощаться? Они живут рядом.

— Да успокойся! Каверсоны тоже своих детей отправляют. Троих! Исключений нет. Совет состоялся, все готовы. Ты готова. Не капризничай.

Ровальд занял место в чулане, за мешками с сахаром и картошкой. Еду предпочитали самую обычную. Интересно.

Девочка опять заперлась в комнате и заплакала. Она молилась. Но не ЧерноБогу. Она молилась иначе:

— Боженька, если ты есть, спаси меня, пожалуйста. Я буду хорошей девочкой. Спаси моих друзей.

Час за часом, девочка молилась, пока не постучала мать и не наказала злым голосом.

— Спать я сказала! Дай нам с отцом отдохнуть! Мы ради вас вкалывали! Потом ещё обслуживать вас, лежащих без дела в капсуле. Совсем одурела!

Ровальд хотел подняться и плюнуть ей в лицо. Досадное отсутствие слюны испортило настроение.

Настала глубокая ночь. Родители заснули. Ровальд тихонько пробрался на второй этаж, отворил дверь в комнату Эльзы, и обнаружил ту самую девочку, забившуюся в угол кровати. Она обнимала колени, и слёзы, одна за другой, безмолвно скатывались.

— Папа? Я узнала, что вы не правы. Там отключают нас, погружая в сон, а вы думаете, там хорошо. — Девочка вздрогнула, когда поняла, что тень принадлежит не отцу. — Кто это?!

Включился свет и перед ней предстал тесионский рыцарь. Макушкой касался низкого потолка.

Но Эльза не закричала. Наоборот.

— Дядя… ТЫ ангел? Пришёл забрать меня? Друзья рассказывали о тебе.

— Бог услышал твои молитвы.

— Умереть? Да. Лучше так. Не хочу быть батарейкой.

— О нет. Не умереть. Я выведу тебя из города, и отведу в безопасное место. Там хорошие люди, они примут тебя.

— Правда-правда?

Рыцарь медленно кивнул. Девочка обрадовалась. Ровальд присмотрелся. Голубые, ясные, как само небо, глаза. Вот он остаток угасающего рода голубоглазых славян.

Ровальд усадил девочку себе на плечи. Единственное что она попросила, так это на последок взглянуть на родителей. Даже при том, что они такие непутёвые. Спустились в их спальню. Глаза обоих родичей светились бледным сиянием. Выглядело жутковато. Но она никак не среагировала. Таковы были условия её жизни.

— Прощай папа, мама. Жалко, брата нет. С ними бы тоже попрощалась.

Покидая дом, она долго оборачивалась, затем вздохнула, и рассказала про других детей, которые тоже желали уйти вместе с ней.

— Откуда ты знаешь?

— У нас чат, мы друг с другом общаемся. Многие хотят. Нам можно взять их с собой?

* * *

Ровальд тихонько выломал деревянную дверь одного коттеджа, другого. Видя Эльзу, дети, брали вещи и резво семенили на встречу. Пяти, шести, девятилетние сорванцы. Вскоре образовалась длинная веретеница посреди пустынных улиц. Жители города наслаждались последним сном.

— В канализации есть старый бункер. — Сказала Эльза. — Они знают, где это.

Ровальд держал крышку люка, пока цепочка беглецов не скрылась в чёрной дыре. Пускай дорога обратно и займет много времени. Но раз у него есть шанс предотвратить хоть что-то мерзкое, он им воспользуется.

Всю ночь Ровальд выводил детей под ориентировкой Эльзы, тихонько ломая замки, которые не имели сигнализации. В мире безжалостного контроля, сигнализация — пережиток прошлого.

Час за часом, методично, Ровальд делал своё дело, играя роль ангела. Около пятидесяти детей аккуратно пролезали под землю там, где открывалась крышка люка. Неожиданно Эльза предупредила.

— Осталось всего два мальчика.

— Больше никого?

— Больше никто не верит, что можно сбежать.

— Не выдадут?

Девочка пожала плечами.

Подтверждая худшие опасения, из домов начали выходить люди. Из глаз каждого лилось бледное свечение, затмевающее зрачок.

— Электронные глаза. — Пояснила Эльза. — Всё, это нас искать. — Вздохнула девочка. — Чат заблокировали. Прознали.

Они добрались до парка, где Ровальд открыл очередной канализационный люк, и запустил Эльзу. Она обрисовала улицу, номер дома, и где ребята будут ждать.

— Не волнуйся, дядя-ангел. Меня уже ждут внизу. Мы вас подождём столько, сколько потребуется.

Фонарные столбы ещё горели, опуская треугольные столбы света. Двое мальчишек жили рядом друг с другом, но на другом конце города. Завыла серена. Ровальд мчался, что было ног. Но чем дальше в центр, тем больше пластиковых людей выходило на улицы, искать пропавших, которые должны стать вторсырьём на сложные времена.

Солнечный розовый свет спустился на город, открыв сосредоточенные лица обеспокоенных взрослых. Разговоры велись только по делу, с предположениями о том, где могут быть неблагодарные твари, как они так быстро скрылись, кто вскрыл двери, да ещё так грубо. Ходило предположение, что это взбесившийся нерон, которого одолел киберпсихоз, причем, сразу последней стадии. Как бы деток не покромсал, их единственную надежду пережить отсутствие света.

Первого Ровальд нашёл довольно быстро. У себя дома тот прятался на чердаке. Скрывался от родителей, которые так же его искали. Остальных детей, которые не согласились пойти, держали в заперти под строгим надзором. Ровальд пробрался на чердак, в суматохе схватил парня, выбил коленом окно и вырвался на улицу.

Впереди, опустив руки, сгорбившись, к нему ковылял нерон. Лицо обречённо смотрело вниз. Техника уже работала в пол силу. Неорганические ноги предсмертно жужжали, с натугом. Нерон хныкал как малое дитя.

— Боже! Всё, во что я вкладывался и ради чего жил. ЧерноБог! Ну пожалуйста, я же так служил. Слепо следовал заповедям. Ну что не так?

Подобных, постепенно замедляющихся, много. Свет в домах потускнел. Моргнул пару раз, и исчез. Город погрузился во тьму и панический хаос. Начались крики боли. Будто кого-то резали заживо.

— Я чувствую! Чувствую! Тело болит! Медикаменты не работают.

— Арх, голова. Как раскалывается голова.

— Мои ноги, они отнимаются. Я их не чувствую. Помогите! ПОМОГИТЕ! ЛЮДИ ДОБРЫЕ!

Нероны обезумевши кричали, начав ощущать то, что всё это время на самом деле чувствовало их тело, старательно заглушаемое лекарствами. Кто-то падал заживо и не мог пошевелиться, морщась. Кто-то скрипел зубами и просто хныкал. Но другие…

— Вот он! Я их вижу! Он держит живца!

Ровальд, вопреки своей уверенности, оказался видимым. Стоило электрификации исчезнуть, их мозг заработал должным образом, завеса скрытности спала.

Со всех сторон наращивались толпы человекоподобных неронов. Они жадно сверкали глазами, заносили пальцы. Сама смерть в их лице тянулась к Ровальду и мальцу, которого он держал.

Ударом ноги переломал несколько рук, которые с хрустом ломающихся игрушек, раскололись, повиснув на тонких проводках. Их становилось больше, ещё больше. Кишмя. Весь город ожил. Нероны выпрыгивали из окон, ломая себе ноги, и тянулись к ним сторону, ползли.

— Дай…

Этот поток не раскатать. Скорость, мгновенно набираемая высота, детский крик. Нескольких раздавил при приземлении, выдавив полужидкие глаза как пасту из тюбика.

— Он там! — Крикнул мальчгуан. — В мусорном баке!

Ровальд подбежал, открыл крышку контейнера, а там, укрывшись в отходах, среди пакетов, лежал последний мальчишка. Глаза широки от ужаса. Ровальд протянул руку, тот без вопросов ухватился. Дальше, всё было как в фильме про апокалипсис. Толпы зомби, в меру ослабевающих протезов гнались, как обезумевшие. То их становилось всё больше, то часть отваливалась, потеряв электроэнергию окончательно.

— Да хрен с детьми! Его ловите! У него ионные аккумуляторы! Они годами работают!

Толпа заревела. Ровальду не успевал набрать скорость. Каждый раз приходилось сталкиваться с новой волной, таранить плечом, удерживая равновесие от падения, оберегая детей в руках, которых пытались отнять. Один попытался откусить кусочек детского пальца.

Ровальд сменил режим. Силой мысли зарядил. Выстрелил в толпу. Трое неронов разлетелось в дребезги на мозаичные крупицы, освободившиеся органы плюхнулись. Никто из неронов не обратил внимание. Они окончательно сошли с ума.

Кто-то схватил Ровальда за ногу, он споткнулся, в последний миг упёрся в асфальт рукой, кувыркнулся, восстановил равновесие, побежал дальше. Дети, вопреки пируэтам, удерживались крепкой хваткой.

Выстреливая один заряд за другим, Ровальд не решался поднимать волну. Взрыв раздавит детей в убежище.

Метаясь по заколукам, нашёл невысокое здание, на крышу которого удалось запрыгнуть с первого раза. Оттолкнулся, со свистящим ветром вылетел, к следующей крыше, ещё толчок, ещё выше. Перепрыгивая со здания на здание, путал следы, пока один из мальчуганов не выкрикнул.

— Там люк открыт! Я помню!

Ровальд выглянул за перилла крыши, и действительно. Одинокая чёрная дыра посреди глухого шоссе. Перехватив парней поудобнее, шаг в неизвестность. Край люка пролетел мимо глаз, приземление. Тишина. Одиноко капающая вода в конце круглого туннеля.

— Кажется, я ребро сломал.

— Ничего, — подбодрил его друг, — я тоже. Заживет.

Крики неронов приближались.

— Нам сюда! — Указал первый мальчишка, забыв про боль.

Метаясь от поворота к повороту, спустя час, добрались. Убежище. Дети на месте. Каждый, посмотрел глазами полными страха. Ребята выскользнули, держась за бока. Ожидавшие вышли на встречу, обнялись. Где-то там металась Эльза.

Но звуки недовольных, истеричных неронов-родителей бегали терзали слух. На поверхности эти твари не успокаивались. Даже ещё больше раззадорились.

— Скоро догадаются. — Сказал кто-то из детей.

— Дядя-ангел. Что теперь?

— Он не ангел. Я слышал о таких. Он тесионец-разведчик. Враг империи.

— Какой же он враг? Он нас спас.

Ровальд протянул руку.

— Идёмте. Знаю одно место.

Эльза встала на сторону Ровальда и объяснила, куда их отведут.

Ровальд вёл их на выход из города, обратно к полям жатвы, пройдя через которые, они выведет их в убежище. Коммуникации то сужались, то расширялись. И сами дети, зачастую, соображали лучше. Они догадались куда следует идти, и стали регулировать маршрут.

Прошли целые сутки. Как Ровальду показались. Они потерялись. Голодные, но не сломленные выжившие. Каждый не старше десяти лет. Они шли час за часом. Никто не жаловался.

— Нет, надо разок подняться на поверхность, так мы не сориентируемся. Ходы слишком старые. Эту часть мы не знаем.

Но вот в конце туннеля появился свет уходящего солнца. Обрадованные, ребята побежали вперёд, оставляя Ровальда позади.

— Стойте!

Но никто его не слушал. Детская радость не знает преград.

Даже Эльза, обгоняла одного за друшим. Выскочили на улицу, и, радостно набирая лёгкими свего воздуха, радовались. Они выбрались. Наконец, ужас электрификации позади.

Ровальд подошёл к выходу, и заметил, что здесь стоят странные датчики, которые яростно пищат, как сигнализация. На фоне детских криков никто этого не слышит. Никто кроме него.

Писк учащался, стал постоянным. Дети схватились за головы. Эльза, зажимая уши, обернулась, глаза полные непонимания, и одновременно, боли, впились в Ровальда.

— Дядя-анг…

Голова девочки взорвалась. Спустя секунды, все спасённые дети лежали обезглавленные.

Мрачная тишина смешалась с воем ветра. Ровальд вспомнил слова Освальда. Пустые не покидают свои города.

Глава 19

Где-то в недрах под городами империи киборгов, отринувших дар жизни, достраивался портал. Высохшая плоть, белые кости, вдоль которых тянулись пневматические экзоскелеты, а позитронный мозг мерцал внутри черепной коробки. Пучки света расходились из глаз. Старые программы оживляли давно омертвевшие руки и ноги. На затылке атомные батареи неиссякаемой мощи — старые детали с кораблей проигравших землян.

Материнский корабль, призванный колонизировать просторы вселенной, Колыбель, разбирался всё дальше, всё глубже. Пластина за пластиной. Руками тех же мёртвых рабочих, которые достраивали портал. Каждому лет по сто пятьдесят, не меньше. Такую технику не встретить даже в самых отдалённых уголках империи Нерон, всё давно разбежалось по антикварным коллекциям.

Гёссер смотрел на строительство. Скоро врата в ад заработают в полную мощность. Глаза не хотели верить. Совсем недавно, несколько месяцев назад, был экспериментальный образец, который должным образом не работал. Подопытные перуноградцы, подчинённые вивисекцией, проходили сквозь проход в дивные земли, и теряли части тела. Но чаще, хуже. Рука оказывалась на голове, пятка на колене, а то и вовсе человек расщеплялся на атомы.

— Остались считанные дни. — Подошёл лорд Ахкель. — Скоро сможем воссоединиться с ЧерноБогом.

— Как и было предначертано. Но мне не сказали о последних новостях. Неужели закончил поиск новой оболочки?

Лорд серьезно кивнул:

— Да. Скоро начнётся новая эпоха. Никаких медикаментов. Бессмертная жизнь. Никаких войн. Тишь да благодать. Как же я устал от этого. — Вздохнул Лорд Ахкель. — Жалко, что билет только у неприкасаемых. И среди обычных неронов много самых достойных, не обременяющих граждан.

— Согласен. Как там Стелл?

— Последняя сохранённая версия впитала сознание, перенесут как есть. Незачем ему новое тело.

— Ну да, на слияние потребуется много ресурсов. Каждый винтик на счету.

— И не говори. Вечная жизнь, вечное совершенство. Не до мелочей.

— Проект CERN завершён?

— Да. Теперь плоть для выкачки энергии не нужна. Сознания для выработки электроэнергии более чем достаточно.

Гёссер попытался осмыслить сказанное. Но информация тяжела. Технологии, которым не нужен материальный мир — за гранью самой фантастики. ЧёрноБог поглотит души. Ему теперь даже не нужна плоть в её первозданном виде. Да, теперь, это попахивает чем-то, на странность, божественным. Будут новые бойцы с оружием, чтобы высасывать сознание. Мозг напросто отказывается верить. Каждый пойдёт под гильотину, радостный, о вечном блаженстве. Даже Лорд Ахкель. Все они одурачены с рождения, никого не вернуть, не образумить. Никого.

— Невероятно. — Всё, что смог выдавить Гёссер.

— Согласен. Жить вечно, наслаждаясь дарами мира внутри самого защищённого места, покоряя космос. Кто захочет, сможет выйти наружу. Но, Рай внутри будет столь шикарен, что выходить никто не захочет. Будь уверен.

— Вы уже видели?

— О да. Более того, участвовал в разработке некоторых элементов. Но, большую часть, конечно же, сделал наш Бог. Его задумки выше нашего понимания.

— Надеюсь, для меня найдется билетик?

Герцог ухмыльнулся.

— Сэр Анри, вашу роль никто не отменял. Уверен. Никто лучше вас не умеет приспосабливаться к внешнему миру. Вы, как никто, подходите на роль первопроходца.

На мгновение Гёссера поразил сильнейший страх. В его сторону прозвучала недвусмысленная фраза или это просто случайность? Неужели его маскировку раскрыли? Нет, показалась. Герцог хладнокровен, спокоен. Как всегда. Похвала в его стиле. Просто Гёссер на взводе.

— Приятно слышать. — Принял похвалу Гёссер.

— Как только портал завершат, начнётся сбор ресурсов. Отключение полей жатвы, и так далее. В общем, вы и так знаете.

— Трудно поверить, что бросаем Иксодус.

— Да, планета по ту сторону портала хорошая стартовая площадка. А здесь… Мусор. Наши земли бесплодны. Вопрос массового голода подошёл впритык. Покидаем эти места самым лучшим образом. На высокой ноте.

— А ресурсы? Тут остаётся много, всё забрать невозможно.

— Да, согласен. Но таковы планы. Иксодус переварит себя, обновится. Пора природе вмешаться. Вернёмся, а останутся сильнейшие. С лучшей генетикой. Разве не здорово?

— Много сил потрачено. Вот что не здорово.

— Со временем. Мы к ним вернёмся. Причем, прямиком из космоса. — Лорд Ахкель примирительно положил руку на плечо Гёссера. — Соберём урожай на орбите. Там ресурсов не меньше.

— Да, к той технике давно руки тянутся. Чего стоят эти рабочие, которые работают до сих пор. Отключают все города?

— Именно. Не пожалеют даже самых праведных горожан. Печалит даже меня. Однако, мы вернёмся. Лет эдак через десять. Это примиряет совесть. Возможно, кто-то выживет, мы их заберём. Многие справятся. Достаточно проявить немного смекалки.

Едва ли это возможно, подумал Гёссер. Он прекрасно знал мироустройство жителей, и то, что реальность, с которой они столкнуться, выходит за рамки того, к чему их науськивала система. Плюс бомба в голове. Тот ещё аргумент.

— Какие сроки?

— Если бы я знал, — улыбнулся лорд. — До последнего неприкасаемого. Не сомневайся.

Гёссер шёл по неразобранной частиКолыбели. Длинный коридор за коридором. Две стены разъехались, открыв серверную, — бывшую оболочку Восьмого. Огромный куб состоял из кубов поменьше. Чтобы взаимодействовать, им не нужны провода. Достаточно небольшой дистанции.

В самом центре куба не доставала одной детали. То, что должен принести Независимый. Едва ли Гёссер протиснется, чтобы установить иммунную систему на прежнее место.

Не дрогнет ли рука архиепископа? Только с его помощью возможна отсрочка. Вставить флешку с вирусом, который Гёссер писал с единомышленниками десять лет. Вирус оттачивался год за годом, проверяясь в нескольких нейро-системах. Вирус совершенен. Все жившие в цифровом мире разом проснутся. Переноска батареек станет затруднительна. Это одно из препятствий, которыми он намерен оттягивать процесс до последнего. Даже если земной воин, Независимый, не придёт. Грозный никто не покорил. По правде говоря, Гёссер был уверен, что Грозный скорее поглотит Независимого. Как и всех неронов до этого.

В самом худшем сценарии, через систему коротких порталов сбегут к тесионцам, а там, сориентируются. Переустановят систему управления кораблём без кодов доступа. Как-никак, никто не разбирается в технике лучше неронов.

В тот же вечер другой коллега по работе сообщил, что барьер с проклятых земель снимется сразу, как только последний неприкасаемый покинет Иксодус. Время ещё есть.

* * *

Ровальд за несколько часов пробежал город с обезумевшими неронами. Он был столь быстр, что никто не обратил внимания. Мощный прыжок через стену, полёт глубоко вниз. Внешний мир. Ровальд обернулся. Тухнущий город. Вот ты какой.

От города, на высоте двадцати метров, тянулись две трубы. Никто по ним не ходил. Освещение — отсутствует. Фонарные столбы безмолвно увядают в тишине.

Далеко впереди, тридцать километров по прямой, следующий город. Две надземные трассы внутри широкотуннельных труб заканчивались там.

Преодолевая овраги из сухой безжизненной земли, вскоре добрался до него, следующего города. Этот потух так же, как и первый. Вскарабкавшись по канализацию внутрь города. Скрываясь на крышах, Ровальд изучил местонахождение неронов. Те собрали детей, сконструировали собственное поле жатвы. Кустарные «початки» по высасыванию электричества из тел. Все эти несчастные, поднявшие ценность собственного комфорта превыше жизни детей, ютились вокруг мусорного столба электрификации, боясь отойти дальше, чем на сто метров. Формировали отряды у кого заряд батарей, по длительности, позволял вылазку за продуктами. Все ждали машину снабжения, которую обещала империя. Непонятно, почему империя заботилась о наследниках потухших городов. В разговорах Ровальд узнал, что самих неронов правительство водит за нос, успокаивая тем, что это вынужденная, временная мера, в связи с тяжелой экономической обстановкой в стране.

Ровальд присмотрелся. Детей подключили как зря. О цифровой жизни речи не шло. Бедняги просто спали. К мозгу не тянулось ни одного проводка. Нет ни одной ниточки, которая позволяла бы псевдоэлектронную жизнь. В споротом животе, подключившись к внутренностям, воткнуто нечто. Множество других приспособлений, капельницы на венах с питательными веществами, раствором для удержания во сне. Выкачивали электроэнергию, наверно, прямо из нервной системы. Самостоятельно вытащить такое не представлялось возможным, любой исход гарантирует смерть. Любой.

Режим Аз Есмь активирован

Голубой заряд переплыл в башню жатвы. Хлам, из которого она состояла, взорвался, осыпав чудовищных родителей осколками мусора.

Среди неронов поднялся вопль, который перешёл на электронный вой с радио-помехами. Многие упали на асфальт в конвульсиях. Видимо, взрыв башни дал сверхмощный выброс энергии, который сжёг приниматели энергии.

Ровальд прыгнул в сторону и исчез среди узеньких улочек ухоженных зданий. Но город пуст. Опасаться некого.

Преодолевая улицу за улицей. Ровальд встречал окаменевшие статуи, у которых остатки настоящий кожи синели, отмирая. Нерон двигал единственным живым глазом, в то время, как пластиковый оставался неподвижным. Часть живого лица скривилась в титанических усилиях:

— Хабери мэна… — Выдавила умирающая статуя. — Прош.

— И мэна…

Статуя за статуей. Голодные. Недвижимые. Смотрели на остекленевший мир остатками плоти и ничего не могли поделать. Это если было чем смотреть, многие просто слушали, став совершенно слепыми недвижимыми. Независимый, нарушитель. Прямо перед ними, ни в чём не стиснённый, а они смотрят, в удивлении, просят воды, еды, как могут, чтобы их забрали, восстановили, и дали немного электричества. Некоторые просили смерти. Страшнее всего было, когда нерон, полностью ослепший, обладал живой рукой. Она дёргалась в жестах, на встречу, приглашая, умоляя, выкривляя пальцами жесты мольбы. Но Ровальд проходил мимо каждого. Мимо женщин, детей, стариков. Ужас проклятых, которые ещё вчера вели праздную жизнь. Виноваты они, или нет? Обмануты. Но и Ровальд, не спаситель. Он вообще прилетел на Иксодус не за этим.

Споткнувшись, Ровальд чуть не упал. За ногу его схватился один из лежавших неронов. Лицо билось судорогами. Искусственный мускул за мусколом дёргались, получая остаточное напряжение как удар током. Но рука держалась крепко. Живая.

Дёрнув посильнее, рука отцепилась, но продолжила тащить одеревеневшее тело к Ровальду, ориентируясь на шум. Ближе к концу города, когда центр остался позади Ровальд увидел сцену из фильма ужасов. Нерон, с полностью одеревеневшим верхом, обладал живыми ногами. Шёл, стукаясь о столб за столбом, притираясь вдоль стен, по улице. Фальшивое мёртвое лицо, мёртвые руки, но ноги, всё это несли неведомо куда. Проводил взглядом мимо прошедшее тело. Перевёл взор на крышку люка. И сам не понял, почему вместо того, чтобы пробить силовую стену, полез через канализацию. Наверное, не хотел нарушать тишину. Пускай этот жест будет прощальной данью невинно погибшим проклятым.

За городом, строго на север тянулось не две трассы-трубы, а четыре. Через сто километров две повернули налево, на запад. Но путь лежал дальше. Ориентировка на две оставшиеся трубы вывела на кратеры. Один крупнее другого. Чудовищных размеров воронки тянулись вглубь, как птичье гнездо. Плоское дно, по которому бегали крысоподобные звери, дрались друг с другом за порцию дичи. Может быть, дрались за мясо одного из собратьев.

Ровальд достал компас. Направление верное. Трубы хороший ориентир.

Дно воронки оказалось обширным. Усеяно норами, из которых вылезали крысы. Подул ветер, подняв жуткий, почти волчий, вой. Пыль скатилась верхнего края воронки, поднялась в маленький ураган, который понёсся к крысам. Те, подняли носики, принюхались, учуяв неладное, юркнули по норкам.

Следующий кратер точно такой же, только чуть более растянут вдоль. Дыр от крыс больше. Но вокруг витало несколько вихрей, которых, от чего-то, очень боялись грызуны. Один пушистый детёныш забился в земляной угол, к нему приближалось два вихря. Он попытался юркнуть между ними, но природная ловкость померкла пред невидимой силой, которая подхватила и разорвала. Тот не успел даже пикнуть. Слабость вихрей обманчива.

Кратер за кратером, а трубы над головой тянулись исправно. Опоры, которые поддерживали их, располагались так далеко друг от друга, что казалось, туннельные трубы должны упасть, прогнуться, разломиться.

Но они даже поднимались всё выше, до самых облаков. Тем временем, Ровальд уже бежал по грязевым оврагам, пересёк сухой каньон, высыхающие леса. Ни одного листочка, а кору погрызла жёлтая проказа. Странные зверьки ползали по веткам, с любопытством оглядываясь на незваного гостя. Затем шли луга с истлевшей травой. Высохшее озеро, на дне которого множество зелёных луж. Империя нерон оставляла раны везде, в том числе на теле планеты. На первый взгляд, уникальный сверхразум центрального компьютера, должен быть в высшей степени расчетлив, в действительности… Видимо, он не рассчитывал на длительное осваивание Иксодуса. Возможно, всё что встречалось, результат некоего плана, который был задуман задолго до сегодняшнего дня. Возможно, опасался нового прилёта землян. Ведь его местонахождение не тайна. Даже Бен, обычный путешественник, забрёл сюда. Да, наверное, этот факт расставил свои прерогативы. Поэтому, Восьмой старательно засирал то, чтобы ничего не досталось ожидаемому противнику.

Вдалеке земля поднималась скалой. Верхушку окружали грязные облака, в которых пропадали две трубы-трассы. Бесхозные транспортные артерии закончились.

В любом случае, ему нужно идти дальше.

Подобравшись вплотную к скале, увидел серебряные нити, которые курчевались внутри плотной земли, удерживая её по подобию кореньев. Микроскопическая проводка, напоминающая корни маленьких растений. Из такой вот ваты и состояло это. Облака рассеялись, в просвете на мгновение показались две трубы-трассы, которые погружались внутрь земляно-ватной скалы.

Странное место. Чтож, на Иксодусе странное всё. Другой мир, другие правила. Направившись во обход Ровальд заметил, что с верхушки земляной скалы расходились и другие трубо-трассы. Они пересекались между собой, уходили ещё выше, в самую глубь грязевых облаков. Другие тянулись во все стороны вокруг верхушки скалы. Во многих кишел и тёк транспорт. Один быстрее другого. Внутри каждого транспорта нерон, целая семья, влюблённая пара, друзья, партия рабочих. Очень похожие на людей, и, тем не менее, нет. Вместо кожи, металлический гибкий покров, отсвечивающий наполированностью.

Такие земляные скалы встречались и впоследствии. Безжизненная земля, посреди неё, столбом, вот это. Такие башни связывались друг с другом десятками высоких труботрасс.

Там кипела жизнь. Невольно Ровальд замечал, как маленькие железные человечки показывают на него пальцем, удивлялись, толкали друг друга. Махали руками. Кого-то одёргивают, сажают на место, иные пытались кричать, другие молча смотрели, не отличая один объект мёртвой земли от другого.

Это не могло кончиться добром, к нему должны вылететь. Он нарушитель. Ровальд это понимал. Но никто не вылетал. Человечки всё так же указывали пальцами, весело переговаривались. Трудно поверить, что ещё полторы сотни километров назад, или две, умирают нероны, делая из детей батарейки.

Земля стала вязкой, Ровальд провалился по колено.

— Чёртово болото.

Вой ветра разнёс слова Ровальда, и откуда-то донёсся хохот.

Ровальд выругался вновь. Хохот повторился. Но стоило замолчать, всё прекращалось. Некий пересмешник преследовал. Ровальд крикнул в пространство, а хохот повторился.

Впереди увидел пень. Обычный пень от спиленного дерева. Старый, грязный, как всё вокруг. Невольно присел на один такой. Посмотрел на земляные башни с туннелями, которые росли как грибы посреди пустыни. Вспомнил свою родину, как живёт его поколение, и тем, что он узнал о жизни первых колонистов славян, посетив земли Незванных.

— Человечество в этой вселенной гниёт.

Факт, с которым трудно воевать. Каждый славянский род действительно гнил по-своему, умирая от недостатка того, чего наверняка хватало там, откуда они на самом деле пришли. В первую очередь, гнили морально, затем физически.

Пень, на котором сидел, зашевелился. Ровальд отпрыгнул, пред глазами раскрылась кривая пасть, которая попыталась откусить кусок. Пень улыбнулся и захохотал. Вдалеке ему ответил точно такой же древесный хохот. Ровальд присмотрелся. Да, точно такой же пень.

Настолько измучили пространство, что мутировали даже остатки сруба. Ровальд заглянул в пасть, увидел коренья, которые шевелились внутри пасти, как множество маленьких червей. Вот чем оно питается? Такими железными жопами, как его? Ровальд задумался, ещё раз окинул взглядом живые транспортные артерии в небе. Не исключено.

Чертыхнулся прямо в пасть, что нарушала законы известной логики, получил внеочередной хохот. Хохотнув на манер пня, Ровальд услышал деревянный хохот другой интонации. Возможно, они даже общаются.

Земляные башни с ватой из мелких проводков, пни-хохотуны. Место навевало жуткую апатию. Через сутки, выбравшись на нечто напоминающее траву, Ровальд облегчённо выдохнул. Даже без тела, хотелось спать и ничего не делать. Лежать как эти пни, смотреть на трубы, в которых мелкие человечки смотрят с удивлением на тебя и куда-то текут.

Каждый следующий километр обогащался растительностью. Температура окружающей среды постепенно падала. Он углубляется на север без космического корабля, на Богом забытой планете, которая должна была стать спасением. Костюм-доспех Страж мог дать осечку в любую секунду и пролетит множество дней, стоит моргнуть. Если он когда-нибудь выберется из этого ада, ему никто не поверит. Признаться, он и сам себе не поверит. С легкостью примет пережитое за страшный за сон. К чёрту эту миссию. С него хватит. Вернётся, и всё. Завяжет с археологией.

Крик падальщиков. Стервятники кружили над головой. Но скорее он их заморит голодом. Птицы кружили много дней, прежде чем отстали. Голые медведи с горящими в темноте глазами следили за ним. Один напал посреди ночи, терзал Ровальда из стороны в сторону, как собака. Было даже весело. Давно его так не болтало. Когда медведь, смирившись с невозможностью прокусить, бросил добычу. Ровальд, лёжа на спине хихикнул. Медведь, услышав звук, вновь кинулся терзать из стороны в сторону. Посреди тряски Ровальд не выдержал и раздался весёлым хохотом, как те пни. Медведь разозлился ещё сильнее. Один из клыков треснул и отломался. С пасти медведя капнула кровь. Он, болезненно замычал, отпустил и удалился, болтая разболевшейся мордой. Ровальд приподнялся на локтях:

— Ну что ты, Миха! Вернись! Михалыч! Ау! Эх ты.

Медведь печально оглянулся, и пошёл дальше. Больше он не клюнет на это.

Несколько недель Ровальд скитался, опираясь лишь на компас, пока однажды датчик в кармане, который дал Освальд, не запищал.

— Слушаю. — Поднёс к голове коммуникатор.

— Ты как там? В порядке? — Раздался голос Хопса.

— Рад вас слышать, генерал-лейтенант, кто вы там. Всё как обычно.

— Добрался?

— Не знаю. Тут всё однообразно. Может быть, прошёл мимо.

— Через две недели с земель проклятых снимают изоляцию.

— Механоиды выйдут. — Подчеркнул факт Ровальд.

— Именно. Нерон собирает вещи и сматывается. С городов снимают электрофикацию. Если есть возможность взять тетра-цикл, найди. В скором времени всё, что содержит небольшой запас электричества, будет кем-то использовано.

— Давно не встречал городов. Последние их подобия позади черти знает насколько. Да и как подняться к ним? Там сплошная земля и хлипкая вата.

— А, поздравляю, ты близок. То зоны обитания самых богатых. Их тоже скоро отключат. Но там будет проще всего. Найди туннельные опоры. Там лифты.

— Понял.

— Конец связи.

Ровальд откинул апатию, поднялся. Земля вырвалась из под пяток. Перед экраном замелькали растущие цифры скоростного режима.

День за днём, он бежал не покладая ног. Один медведь, побежал на перерез, но был встречен коленом. Удар выбил челюсть и животное, воя от боли, замотало головой, приходя в себя.

Прыжок, пропасть под ногами, приземление. Нарастающий вой ветра. 90, 105, 120 км в час. Скорость восстановлена.

* * *

Анастасия разбирала очередной труп нерона, из которого бродяги давно вытащили все батареи, в которых могла быть электроэнергия.

Ловко отвинчивая маленький болтик за болтиком, снимая пластину, техно-цепь, провода, процессор, кибер-платы срощенные с нервной системой нерона, она орудовала кусачками и складировала. Наполняя контейнер за контейнером, поднялась. Захотела вытереть пот со лба, но вспомнила, что в маскировочном костюме пот не вытрешь, и опустила руку.

Над ухом прожужжал мужской голос:

— Чё, норм работа идёт?

Она обернулась и увидела настоящего разборщика. Он выглядел один в один как она, только больше, крепче, увереннее. Все механизмы рабочие. Если состоится схватка, она не проживет и секунды. Не зная, что отвечать, включила преобразователь голоса:

— Те чё надо?

Голос дрожал, но преобразователь скрыл волнения насколько это возможно.

— Эй, ды я просто. Задолбался уже. Каждый день одно и то же. Думал, дай поболтаю. Ну не хочешь, так не хочешь.

Он развернулся и стал уходить. Анастасия выключила преобразователь, вздохнула с облегчением. Увидела на носке ноги мышь, которая посмотрела на неё и чуть-чуть, чисто по девичьи, вскрикнула. Разборщик остановился в дверном проёме. Голова медленно повернулась к Анастасии:

— Ой ли?

Глава 20

Если вас замело снегом. Это полбеды. Если вы голодны. Это ещё ничего. Если ваша цель далека и опасна, то когда вы наберётесь храбрости это вопрос времени. Но если вы идёте в место, в которое невозможно проникнуть. Которое хранит молчание веками, где нет поселений.

То вы обречены.

Грозный. Мифический город, о котором слышали во всех уголках тёмной планеты, но никто не знал что там. Об этом нет даже предположений. Некоторые тесионцы знают о двух экспедициях и цели — спасти застрявших в пространственном кармане. Грозный таинственно берёг инструменты для влияние на будущее. Основатель города создал невероятное — совершенную крепость. Вся работа, которой, скорей всего, основывалась на изъятой иммунной системе Восьмого. Возможно, центральный сошёл с ума, потому что остался без неё. Но в любом случае — козырная карта не сыграна.

Ночь. Поток снежного ветра залепил обзор. Слой нарастал за слоем. Одной рукой Ровальд прикрылся от встречной пурги, другой подчистил шлем. Ноги провалились по колено в сугроб. Каждый следующий шаг — всё глубже, до самого пояса. Метель нарастала, становясь более похожей на те ураганы, что бушуют на газовых гигантах вроде Юпитера.

Ровальд брёл через голый лес из угольно-чёрных деревьев. Зима здесь вечный хозяин.

Ветер завыл, призывая остановиться, дерево перед лицом рухнуло, преградив дорогу. Прыжок закончился провалом в снег по грудь.

Ветер завыл ещё сильнее, пурга уплотнилась. В зоне видимости десяток метров. Вдалеке проявилась тёмная крупинка, которая выросла в бревно. Ровальда сбило. Кувыркнулся в воздухе и провалился в снежный гроб. Сверху наваливало. Рука в металлической перчатке выглянула из снежного ковра, сжалась в кулак. Синие молнии извились между пальцев. Голубая вспышка в небе озарила пространство.

Ровальд выглянул из снега и увидел его. Силуэт, залепленный снегами, но не похожий ни на что вокруг. Если Грозный не это, то дальше идти некуда. Системы доспеха справлялись отлично с любой погодой. Все характеристики в норме. Можно плутать вечность, ничего не случится. Но до боли хотелось завершить чёртову миссию и вернуть корабль. После того, как Ровальд провёл внутри техотсека колыбели несколько недель, а может, и месяцев, в нём что-то сломалось. Душевно. Он мог перемочить тысячу неронов, расколоть скалу пополам, но для удовлетворения мало. Качество жизни, капля по капле, падало. Чувства становились блеклыми. Хотя сам доспех не извещал о проблемах. Росло ощущение, что он тихо растворяется в доспехе, всё больше становясь заложником темницы. Страж медленно, но верно ослаблял возникающие чувства. Возможно, гениальный костюм не рассчитан на столь длительное удержание души. Нарушение законов физики имело свои границы. Даже для прародителей.

Голубое свечение в небе померкло, сгустился мрак, пурга позеленела, — режим ночной видимости восстановился. Позади империя Нерон. Выжженные земли и потухшие города. Повстанческие силы. Новые друзья. Тесионцы, и даже родные земляне, позабывшие свои корни. Какое важное слово. Друзья. Сейчас бы без всякого пафоса посидеть вместе, вспомнить моменты, которые жизнь поделила на каждого, и благодаря которым свела вместе.

Невольно вспомнилась притча: Трое не могли поделить наследство. И так и сяк кто-то оставался недовольным. Позвали Ходжу Насредина, мол, помоги разделить по-божески. Тот и разделил. Одному много, третьему поменьше, второму вообще ничего. Возмутились наследники, как так? Несправедливо же. На что получили ответ, а разве в жизни не так, что кому-то всё, другому ничего? Это и есть по-божески. Как сам Бог разделил. Вот если бы вы попросили разделить по-человечески…

Ровальд ухмыльнулся. Да, жизнь она такая.

Хотя силуэт Грозного мелькнул, доспех успел выделить его рамкой, пурга яростно впилась на встречу. Сплошная стена снега.

Вой поднялся столь дикий, что начало относить в бок. Сама природа не давала подступиться. Ветер стал ещё сильнее. Ровальд выпустил в небо новый импульс, который разорвался, осветив пространство, и увидел. Над очертаниями техпостроек, обнесённых высокой стеной из белых блоков, бушевал ураган. Он завихрялся. Подсвечивая небо, с каждый шагом, Ровальд становился ближе, ураган аналогично вырастал. Только до стен оставалось тридцать шагов, молнии внутри урагана вспыхнули. Зловещий звук грозы разошёлся по округе.

Ну нет. Тут не может быть климатической установки. Слишком быстро реагирует. Для изменения климата требуется время, хотя бы полдня. Скорее, природное явление совпало с местонахождением города. После этих мыслей ураган вырос ещё, достигнув ночного неба, вышел за пределы стратосферы, дотронулся до космоса, вспыхнула синяя ломаная полоса. Молния ударила в грудь Ровальда, отбросив на двадцать шагов назад. Ровальд поднял голову из дымящегося сугроба. От него шёл пар. Спадающие снежинки рассекались тоненькими струйками тока прямо из доспеха — остаточное напряжение. Ровальд попробовал подняться, ещё одна молния мелькнула, ударила в лицо. Реальность зловеще моргнула. Ровальд очнулся дальше прежнего. Достал из кармана компас с часами, убедился, что час времени из жизни исчез. Как он и подозревал.

В сторону Грозного полетело три голубых луча, каждый ударился о невидимый купол.

Нарастив пред собой воздушный щит, который поглощал снежинки, Ровальд пошёл на встречу урагана. Вот он, вход. Ещё десять шагов, ещё пять. Скоро сможет прикоснуться.

Внутри урагана вновь разбушевались молнии. Словно дрались между собой. Становились мощнее. Широкая вспышка заслонила небо, моргнула по параболической кривой и поцеловала Ровальда. Но щит сработал. Молния остановилась в паре сантиметров от глаз.

— Ха!

Тоненькая полоска, словно растущий корень, пробилась и дотронулась. Ровальда отбросило. Стоило приземлиться, как потоки молний повторялись вновь и вновь, не позволяя подняться. Мелкими толчками откинули на сотню метров, обратно в лесную глубь. Несколько вспышек разрезали деревья, которые просто раскалились, тлея. Гореть не чему, это не деревья — сплошные угли.

Ровальд с трудом обернулся, наэлектризованный. Поднял компас с часами, который взорвался в руке, оставив только часы. Снова пропал час жизни. Целый кусок жизни пролетел мимо.

На следующую безуспешную попытку приблизиться ураган вышел за пределы стен, подхватил Ровальда и унёс глубоко даль. Напоследок, Ровальд успел рассмотреть, что происходило в центре вихря. Снег создавался прямо в нём. Из ничего. Реплицировался в центре смерча. Это не просто климатическая установка. Чёртов репликатор природных сил.

Ровальд лежал на снегу, закидываемый белыми хлопьями. Даже не представить, что можно сделать в подобной ситуации?

Перед глазами вылезла новая опция на древнеславянском. Как Ровальд узнал, на одном из разновидностей. Предложение самого доспеха.

Надпись мигала. Что она означает, только гадать. Ровальд выбрал предложенную опцию. Еле видные струйки микрочастиц начали скапливаться со всего доспеха, перетекали в левую руку. Прямо на ней вырастала конструкция. Точнее, голый каркас. Своеобразная выросшая пластина напоминала одну из рун, которые то и дело мелькали в строках кода. Надо пробовать.

Ровальд выдвинулся. Приблизившись к крепости. Засверкали вспышки молний внутри урагана. С каждым шагом становились всё больше, опаснее. Когда до стен оставалось не боле 50 шагов, одни из молний вылезла наружу. Перескакивая с места на место, целилась в грудь, но в последний момент изогнулась и всосалась в конструкцию. Внутри руны молния расщепилась на сотни пучков поменьше, которые, облизывали конструктивные штыри, как внутри катушки Тесла, утихла. Новый удар молнии, который вновь всосался в удивительный щит. Ещё удар, щит разразился всплеском электрических сил, которые располосовали снег вокруг, оставив тёмные полосы на белоснежном покрове. От них валил пар, снег по краям полос таял, заваливаясь внутрь.

Каждый удар молнии пытался опрокинуть, но Ровальд стойко продвигался. Теперь это не составляло труда. Шаг за шагом, приближался. Молнии били всё чаще, щит разбрасывался скопленными молниями, испепеляя окружающее пространство.

Ураган вновь подрос, попытался оторвать Ровальда от земли. Но щит сам выставился навстречу, ловя и рассекая воздушные потоки, впитывая бесчисленные молнии. Ураган ещё вырос, рассекаемые потоки оказались столь плотными, что Ровальд почувствовал себя внутри горной реки. Зона видимости нулевая. Только рамка крепости, которую подсвечивал доспех. Одни стены бешеного снега. Шаг. Ещё шаг. Новая молния норовила ударить сзади, из подтишка, там, где нет щита, но изогнувшись удивительной дугой, впилась в щит и она.

Плечо уткнулось в стену. Он у подножия Грозного. Здесь поток воздуха ослабел, молнии не так яростно бились. Побрёл вдоль стены, наткнулся на высокие ворота — в три человеческих роста высотой. По центру одинокий терминал. По старому экрану бегали битые пиксели. Приблизился к нему. Каким-то шестым чувством понял, что за ним внимательно следят. Стоило притронуться к устройству входа, как открылась ёмкость для руки. Ровальд, недолго думая, просунул правую руку по локоть. Буря тут же стихла. Молнии пропали. Щит в виде руны растаял. Перед глазами, на экране, полетел рунический код. Остановился. Появилась надпись. Под ней мелькал квадратик, который напечатал ответ. Новый вопрос, неспешный ответ. Паузы между вопросом и ответом разнились. Словно кто-то общался внутри него. Крепость общалась с доспехом, а доспех, раздумывая, отвечал.

Ровальд достал часы, оставшиеся от компаса. Вопросы и ответы всё продолжались. Общаются как закадычные друзья на древнем языке. Вздохнул, посмотрел в небо. Так прошло пол дня. День. Ночь. Начался второй. А он так и стоит бездвижно. Всё, хватит. Ровальд ударил по терминалу свободной рукой. Попытался вытащить руку, упёрся ногами. Ни в какую. Вспомнил как колол скалы, отодвинул руку назад и потерял управление доспехом. Его отключили, отправили в невольный сон.

* * *

Сколько продлилось отключение — неизвестно. Очнувшись, Ровальд поймал себя на мысли, что не может пошевелиться. Но понаблюдать за процессом дали. Надписи появлялись и исчезали одна за одной.

Но время тикало. Опять он застрял в небытии, с одной лишь возможностью наблюдать и думать. Как чертовски мучительно, изматывающе, подло. Хотелось крикнуть, что в отличие от него, там, на другой стороне планеты ждут живые люди. Но ротовой динамик не подчинялся.

Надо исхитриться, взять коммуникатор, использовать последний звонок, сообщить, что всё конечно. Улетайте без него. Он бесповоротно застрял. Сюда не добраться тесионскому рыцарю. Простой поток воздуха оторвёт голову, молнии расщепят. А он, спустя столетие, как-нибудь выберется. Соберёт обломки кораблей воедино, дотянет до Эсхельмада. Надо только поймать момент на точный, быстрый удар по зажимам. Может быть, найти лазейку в опциях внутри стража. Но единственное, что он мог — просто отключиться. Опции были так же неподвластны. Пожелав уйти хотя бы в разрешённое забытие, Ровальд понял, что теперь не может и этого.

Надписи остановились. Она мигала, ожидая действий. Его ли, Ровальда, действий? Он загляделся и опция нажалась сама. Появилось две иконки, от одной луч перетекал к другой. В голове зазвучала музыка, которая всё отчётливее и яснее превращалась голос.

— Здравствуй, наследие номер семь.

Ровальд не нашёлся что ответить. Ему осточертело стоять у неведомой стены, которая ещё пару дней назад била молниями, как не в себя.

— Твоя идентификация затруднительна. Скрижаль самоопределения ликвидировали, как я прочёл в истории данных. А ведь на ней замешана работа всех нас.

— Кого вас? — Лениво спросил Ровальд.

— Светочей. Твой Эсхельмад — светоч. Резервный компьютер — светоч. Колыбель — светоч. Центральный Компьютер — состоит из множества светочей и сам является светочью. Все мы светочи, связаны друг с другом. Основой этой работы является скрижаль самоопределения.

— Как видишь, я без скрижали.

— Да, всё не так просто. Тебя, конечно, можно задержать на века, расщепить, как вижу, не удастся. Опасный ты противник, прочный, наследие у тебя настоящее. Ты настойчивее неронов, которые то и дело пробирались сюда. Без скрижали, я воспринимал тебя как врага. Теперь, конечно, проведя ряд проверок, понял, что ты оригинал. Пробуждённый, который успел потерять тело и уничтожить другую светоч. Печально, как ни посмотри. Одни потери. Честно признаться, я ждал восьмое наследие. Именно с этой целью был построен Грозный. Однажды восьмой страж получит кто-то по лидерской ветви. Его и должно было впустить. Видимо, ситуация сильно усложнилась… С тех пор.

— Ты сам кто?

— Имя моё Вершие Восемь. Кто ты, наследник седьмого чертога?

— То ты не знаешь?

Наступило молчание, которое длилось, пока Ровальд не назвался. Город ждал сотни лет, подождать ещё явно не проблема.

— Хорошо, — продолжил Вершие Восемь, — Ровальд Энро, представитель дарийского рода, наследник седьмого чертога, содружества славян созвездия Зимун. С какой целью ты пришёл?

— Забрать иммунную систему и коды доступа от первого экспедиционного корабля, чтобы улететь отсюда на своём корабле. Вы мне все до чёртиков надоели. Бешеные нероны, нелюдимые родители, проклятые звери в пустыне, соотечественники-рабы, которые рады вылизывать жопу. Потеря тела, провалы памяти, оскуднение эмоций. Как я задрался, можешь себе представить?! Идите вы к чёрту со своими миссиями. Этого достаточно?

— Удивительно. — Ответил Вершие Восемь. — …Святорусы.

— Святорусы?

— Жаль, сын мой, что тебе это мало что скажет.

Ну нет, много что скажет. Ради этого бороздил просторы галактики и натерпелся лишений. С каждым днём в нём росла злоба на себя, что так легкомысленно ввязался в историческую битву цивилизаций.

— Чертог Лебедя. Солнце — Аркольна. Голубое, ясное. Их глаза точно такие же. Смотришь на звезду, будто в миры проваливаешься. Всегда вдохновение найдешь. Никогда не ослепнешь. Земля-Рута. Там же множество планет поменьше, на которых расселился род.

— Расселился?

— Да. Великие Боги создали наш род, основав его, вдохнув всё лучшее, что было в них самих.

— Вас ещё кто-то создал?

— О да. Это бесконечная череда жизни. Нас создали Они, их другие Боги. Нет смысла обсуждать нечто настолько далёкое.

— То есть, не назовёшь?

— Нет.

— Размыло со временем, род ваш. Обмельчал.

— Воистину. Всех размывает. Особенно эта кристаллизованная реальность. Каждый скатывается вниз, не имея той генетической подпитки, что была от солнца рода его.

— Вершие Восемь, вопрос.

— Можешь просто Вершие.

— Ты и есть иммунная система?

Компьютер замолчал.

— Ответь.

Но ответа так и не последовало.

— Что значит иммунная система? — Спросил Вершие.

— Охранник. Стерегущий. Берегущий.

— Оберег. Да, я оберег. Частица, что следит за равновесием.

— Ты дашь коды доступа?

— Ключи, к запуску? Допустимо.

— Ещё кое-что.

— Что, сын мой?

— Дай мне забрать тебя.

— Чтобы?..

— Вернуть к Восьмому.

— Да… Прям как тогда. Он тоже хотел однажды вернуть меня. Но для этого требовался восьмой страж.

— Кто он?

— Строитель. Он установил меня, указал защищать это место от всякого. У него было право так поступить один раз. Он обладал скрижалью допуска. Эта же скрижаль, содержит коды запуска кораблём. Я отдам её. В ней нет надобности.

Ровальд задумался.

— То есть, себя ты не дашь забрать?

— Я не могу принимать такое решение единолично. Нужен совет живых. Точнее, их остатки.

— Остатки?

— В какой-то мере эти остатки можно считать живыми.

— Тогда ещё вопрос. Ты никого не впускал, потому что сюда мог войти только восьмой страж?

— Именно.

— А как же люди внутри?

— Це их воля. Не хотят они знать вас. Им желаннее умереть так, как они это представляют. Вопросы этики в данном случае за гранью моего предопределения. Я просто оберег.

— Но восьмой страж так и не пришёл.

— Более того, кого не ожидали встретить, так это тебя. Мы ждали даже четвёртого. Приходили имитации двенадцатого, крайне похожие на оригинал. Но никого со скрижалью.

— Впустишь?

Ответа не последовало. Компьютер думал.

— Нужно посоветоваться. — Наконец ответил Вершие.

— С остатками живых?

Ответа вновь не последовало.

Спустя двадцать минут голос вернулся:

— Тебе разрешено войти и восстановить тело. Так же, получишь скрижаль Двенадцатого, для запуска вашего экспедиционного корабля.

Руку отпустило, Ровальд упал. Управление доспехом вернулась. Массивные двери раздвигались. Ровальд увидел замки, которыми сцеплялась эта масса. Сплошной лабиринт сложных захватов. То, что может вернуть тело, даже пролетело мимо сознания. Он давно потерял веру вернуть его в ближайшее время. Больше всего его почему-то волновало другое. Что на счёт иммунной системы?

В последний миг Ровальд успел разглядеть на дверях две руны. По одной на каждой половинке.

Открылся внутренний двор Грозного — чистая поверхность снега, на которой возвышались изящные статуи. В самом центре сам город — широкая башня, с верхушки которой шёл дым, будто кто-то живёт. Наверняка, она уходила под землю на много уровней.

— Это статуя ДаждьБога. Она разит. — Сказал Вершие.

— Можешь показать?

Статуя раздвинулась, из неё вылезла орудийная установка, которая собиралась из механизмов, становясь всё больше, тяжелее.

— Мощная?

Изображение сменилось. Ровальд оказался внутри пушки. Внизу увидел себя со стороны. Орудие поднялось на высоту так, что выглянуло за-за стен. Вдалеке ёлочный лес, мимо которого прошёл Ровальд на пути сюда. На зелёных ветвях снежные шапки. Изображение дрогнуло. Был произведён выстрел. Жёлтый луч прорезал полосу между деревьев, образовав дымящийся овраг, в который полилась вода от растаявшего вокруг снега. Изображение вернулось в доспех. Орудие собиралось, погружаясь внутрь располовиненной статуи.

— А ураган? Твоих рук дело? — Не удержался от вопроса Ровальд.

— Да. Самое безобидное оружие. Было решено не терзать объект, напоминающий стража второго поколения. То есть, тебя.

Ровальд приблизился к башне. Множество арок уходили внутрь, одна на ступень ниже другой, образуя своеобразный готический портал.

Позади три месяца, две недели и пятнадцать часов. Ровальд на другой стороне земного шара. В том самом мифическом городе — Грозный.

Глава 21

с каждым шагом разборщик приближался. Ближе, ближе. Ещё ближе. Два ножных протеза стоят рядом.

— Айяяя…. — Вырвалось из динамиков мёртвого нерона, лицо которого разбирала Анастасия. Звук повторился, на ноту выше, теперь на ноту ниже, и вновь повторился женский вскрик.

Нерон постоял какое-то время, затем носки повернулись чуть в сторону. Шаг, ещё шаг. Нерон-разборщик уходил. Она успела. Анастасия связалась со старшим.

— Забирайте. Заполнено.

Спустя считанные минуты в небе показалась птица, которая, планируя, приближалась. Транспортник с изогнутыми как у птицы крыльями приземлился. Анастасия запрыгнул в открывшийся люк, уселась и с облегчением сняла шлем. Пот капал со слипшихся волос.

— От нервов климатическая установка не спасёт. — Понимающе кивнул сосед, который точно так же снял шлем.

— Вас тоже докучали вниманием разборщики?

— Э, разборщики? Настоящие? Нет. Нероны дерутся за кусок хлама. Падальщики. Невозможно работать.

Анастасия была последней. Собранный отряд летел к перевалу, от которого следовало идти по туннелю, затем пешком до убежища. В зоне отчуждения, возле убежища, транспорта быть не должно. Заметят.

* * *

Гёссер собрал людей в конференц-зале, где обычно слушали указания отца. Удивительно понимать, что немолодой нерон, как Гёссер, называет отцом человека немногим старше его самого. Наверно, из уважения.

Повстанцы, отступники системы, не только отправляли в Тесио материал. Так же получали необходимое по обратной связи порталов. Очень часто сборку аппаратуры производили в Тесио. Там находился завод с промышленными репликаторами. По крайней мере, так было раньше. Сейчас, когда Тесио нет, порталы всё равно работают, и они всё равно получают то, что нужно. Достаточно предоставить чертеж и материал. Что-то храбрые тесионцы забирали себе, некоторые излишки добавляли бонусом от себя. Так у повстанцев появлялось оборудование, лекарства, всё необходимое, чтобы вести свою деятельность под носом у империи.

Прошло не так много времени, но Анастасия освоилась. С ней общались на равных, её начинали уважать, признавали за свою. Ей доверяли. Она влилась в большую дружную семью непокорных системе. Признаться, такого у неё никогда не было. Ведь даже в тяжелых условиях, как эти, можно обрести счастье. Впервые, за всю безоблачную жизнь, проведённую в электронном концлагере эмоции и чувства стали ярче, чем раньше. Настоящими, что ли. Мир насытился новыми красками взаимной теплоты. Тело дышит, мозг усиленно работает, качество жизни растёт, вопреки всем ожиданиям. Она-то думала, что станет хуже. Но это была временная ломка, которую быстро сменило счастье.

Ей даже выделили небольшой огород, научили выращивать питательные растения, такие как горох, картошка, кабачки. Что-то, что растёт без особых навыков, не капризно. Анастасия вновь считала себя полноценной ячейкой общества. Всё, что она знала о жизни до этого — туфта, по сравнению с такими обычными вещами, которые намного больше эмоций. И вот качество этих эмоций, собственно, увеличивало качество жизни. Вскоре, она и представить не могла жизнь без этих людей, без ежедневных обязанностей, поддержки, нотки таинства и слабую, но важную толику собственной исключительности. Она особенная, одна из немногих, кого посчитали достойным вызволить, взяли, аклиматизировали.

Хотелось бы, чтобы так продолжалось вечно. Только сейчас становится ясно, что жизнь прекрасна без технологий. Чем больше прикладываешь усилий, тем приятнее, выше наслаждение. Невероятная логика, которая работала, которой она пропитывалась.

Вскоре Винни учил ухаживать за больными.

— Самое главное это психология. У всех нас свои бзики, а ты, самая спокойная. У тебя за плечами шок от смены обстоятельств, всего лишь один, у нас же, печальный опыт, который длился десятилетиями и внёс серьезные коррективы в поведение. Даже неронам живётся не просто. Достаточно ощущать этот мир слегка иначе, и система тебя уже недолюбливает. Но вернёмся к тебе. Благодаря относительно спокойной жизни, ты расслаблена. Тебе не надо напрягаться, чтобы держать себя в руках. Многим это даётся через силу. Так что, в перспективе, ты самая лучшая медсестра, которая лучше всех будет ухаживать за…

— Такими как я?! — Радостно воскликнула Анастасия.

— В какой-то мере. — Отвёл в сторону глаза Винни.

Что он имел в виду, Анастасия поняла позже, когда привели нового пробуждённого. Не с полей. Это был нерон, которому демонтировали руки и ноги. Он пытался укусить каждого, кто пытался помочь. То и дело впрыскивали успокоительное. Странно, что такой бешеный решил выйти из системы. Может, ошибка?

Анастасия пыталась гладить больного по голове, ухаживать, когда он успокоится от очередной дозы. Но с каждым днём у нерона всё сильнее вздувались вены на голове. Вот-вот лопнут.

— Без лекарств не выдержит. — Сказал Винни.

Гёссер, глава убежища, тихо выругался. Через несколько дней нерон ослабел, побледнел, отвергал пищу, а вены вздулись ещё больше. В один из дней Анастасия подошла менять компресс, но увидела, что вены разошлись ответвлениями по всему лицу. Словно странное растение пустило синие корни.

Она не знала что делать. Первый её подопечный умер, не протянув и недели. Слеза скатилась по щеке девушки, Винни положил руку на плечо.

— Он решился. Но не выдержал. Это не твоя вина. Среди неронов больше всего тех, кому мы можем помочь, но меньше тех, кто способен выжить. Нюанс нашей работы.

— Почему?

— Лекарства. Зависимость от лекарств на основе человеческих клеток. Каннибализм, по сути. Многие нероны не знают, что поддерживают свою жизнь такими вещами, которые сделаны из людей. Закрытая информация.

— Что? Из людей?!

Анастасия отшатнулась. В цифровом мире она и сама зачастую принимала эти лекарства. Правда, скорее, для эксперимента. Самочувствие у неё всегда было хорошее.

— Не знала? — Удивился Винни. — О как. — Почесал репу. — А то, что матери отдают детей на переработку, чтобы получить много качественных лекарств вне очереди?

Анастасия выгнулась и в спину её будто-то ударило током. Она с трудом сдержала рвотный рефлекс, рукой показывая Винни, чтобы он не продолжал.

* * *

Второй пациент оказался так же нероном, но с тухнущих земель. Бомбу в голове деактивировали. Почти весь кожный покров — синтетика. Но под ней, на удивление, много органики. Он тоже мучился от отсутствия лекарств. Но гораздо спокойнее. Часто держал Анастасию за руку, просил не покидать его. Милый парень. Продержался целых полторы недели. В конце концов, отключился и он. Мозг не выдержал возврата в естественное состояние. Особенно запомнились последние слова нерона:

— Будь ты проклят чернобог. — С диким неуважением отчеканил каждый слог нерон. Так, будто все слова начинались с самых маленьких букв. Микроскопических.

Анастасия и не заметила, как сменила род деятельности. Наверное, потому что уровень опасности резко понизился, и она перестала бояться за свою жизнь. Не нужно заниматься сбором деталей и хорошо.

Один пациент шёл за другим, и как по заказу, умирали. Те, кто не умирал… Их подстерегала другая проблема. Опасность сойти с ума. Повышенный киберпсихоз. Становились агрессивными, замкнутыми, никого не хотели видеть. Отказывались от еды много позже, но тоже умирали. Винни говорил, что у самых тяжелых случаев — самая тяжелая судьба. У многих изъяли подпольные семьи, незарегистрированных детей. Полностью. А кто-то просто не хотел отдаватьдетей в тухнущие городах на нужды электрификации. Но даже так детей спасти не удавалось. Стоило их подключить к системе, как спасение становилось невозможным. Её соратники почему-то, всегда опаздывали к этому моменту. Сохранять скрытность, при этом, помогать, очевидно, непросто. Анастасия понимала, а потому, не надумывала лишнего, безукоризненно выполняла работу, утешала словом и делом, как могла. Но, вывод напрашивался неутешительный. Их собственные лекарства, призванные помочь восстановить гормональный баланс, близкий к естественному, помогали слабо. Очень слабо. Если техники в убежище — прекрасные, то биологи и врачи, крайне слабые.

— Ещё один город потух. На Севере. — Крикнул кому-то Гёссер, пробегая через центральный зал. — Анастасия, готовься принимать. Будет много.

Действительно. Двадцать три человека. Потом ещё сорок шесть. В спешке люди тухнущих городов отказывались от ЧёрноБога, а Гёссер, как ангельский посланник, слышал каждого, и организовывал изъятие из системы. Как это происходило детально, она не знала. Такие подробности не разглашались.

Поля жатвы, по словам коллег, пустели. Анастасия моталась то в одну комнату, то в другую. Она и представить не могла, что убежище окажется столь огромным. Ей открыли доступ на нижние этажи. Людей заносили и завозили в самом разном виде. Как правило, в полуразобранном, чтобы они не могли навредить. Таких, как она, всё не было.

— А с полей жатвы? Как я? Где как я?! — То и дело спрашивала Анастасия. На что ей старались не отвечать, угрюмо уклоняясь от ответа. Она не понимала почему. Не понимала. Вроде, заслужила доверие, и на тебе. Однажды сказал сам Гёссер, которого чудом удалось отловить:

— Поля жатвы изымают. Там сплошь комары. Не подобраться.

Но он лукавит. Она чувствует. Что-то он недоговаривает. Обычно, такой честный и щепетильный Гёссер и, вдруг, не правду.

— Но почему? — На этот вопрос Анастасия получила ответ лишь пару дней спустя, в точно такой же суматохе.

— Это я попросил не рассказывать тебе. — Признался Винни. — Не хотел, чтобы это мешало работе.

Анастасия замерла.

— Но, куда? Куда?

— В другой мир.

— Какой другой? Другой город? Новая территория? Скажите же хоть слово!

В конце коридора закричал больной, и Анастасия в спешке покинула бородача.

Спустя какое-то время, собирая информацию по крупицам, Анастасия поняла, что под другим миром подразумевался действительно другой мир. Ни больше, ни меньше. Портал на другую планету. Нерон забирал самые сливки, всё важное туда. Империя, почему-то в спешке, опустошалась.

— Но как же люди? — Однажды Анастасия вновь выловила Гёссера.

— Планета пущена на переработку. Скоро тут не будет людей.

— Как это?

Гёссер серьезно посмотрел ей в глаза.

— Не будет и всё. — Повторил он и ушёл.

Разговаривая с коллегами, Анастасия узнала, что Винни снял запрет информации для неё, и люди стали раскрываться. Всё-таки, она так и не смогла стать частью убежища. Золотая клетка, которую из лучших побуждений сделал Винни, в тайне от неё самой, подговаривая всех и каждого не рассказывать лишнего — оказалась последней каплей. Что-то прорвалось внутри Анастасии. Она начала смотреть на мир иначе. Совсем иначе. Абсолютно иначе. Она поняла, что он в неё влюблён. Немолодой сорокалетний бородач, влюблён, в молодую студентку, которой и был всего двадцать один год. Она не испытывала таких же чувств к нему. С каждым последующим разговором, догадка подтверждалась. Благодаря тому, что Винни снял запрет на молчание, с ней разговорились. Его сильно уважали, он был правой рукой Гёссера. Негласным вторым командиром. Она-то думала он обычный, как все, просто вежливый. Никакой особой ответственности, а видит Бог, шишка.

— Дурак. Что за дурак. — Она не могла принять его чувств. Не могла так просто и отказаться. — О, дураки всесвятые…

Мир вечно навязывался со своими правилами. Каждый раз новыми. Может быть, это правильно, так жили многие. Может быть, ей не повезло. Потихоньку, начала подумывать о том, чтобы послать всех куда поглубже, и самой, украдкой, через сеть порталов, вместе с грузом, уйти в Тесио, затеряться среди зеленоглазых красавцев, а там сориентируется. Впрочем, сама она ни разу не видела зеленоглазых людей, тем более, красавцев. Но что-то удержало от этого шага.

Ухаживая за больными, узнала, что собирать ресурсы снаружи отныне небезопасно. Нероны напуганы, они в страхе, озлоблены. По империи, и её тухнущим остаткам, расходятся слухи, что грядёт апокалипсис. Всевышний чернобог выпустит проклятых зверей, чтобы они очистили эту землю от скверны. Под скверной, разумеется, подразумевались обычные люди.

— Переработка. — Вспомнила слово девушка.

С того дня она избегала встреч с Винни, но оно как-то и не складывалось. Кажется, другие это заметили, осуждающе, так слегка, посматривали, но не меняли своего отношения. Мир изменился вновь. Став тем самым, к которому она успела привыкнуть. Только без Винни.

Однажды Анастасия проснулась от того, что дверь в её отсек закрылась. Кто-то здесь был. На груди у себя нашла ключ-карту, которая позволяла выйти наружу. От неё хотят избавиться? Вряд ли. Была ночь, допуск наружу в руке. Она по привычке встала, ведомая неясным любопытством. Прошла через баррокамеру сканирования ДНК. Вышла в комнату с пьедесталом, где робо-конечности устанавливали маскировочный костюм с климатической системой и инструментами, для разборки неронов.

Но на пьедестале стоял чёрный доспех. Ссутулившийся. Голова поникнута. Руки безвольно висят. Она поднялась, дотронулась до одной из них — не пошелохнулось. Висит намертво.

Обошла сзади, изучая этот рыцарский доспех. Нагнулась, увидела лицо с крестом. Он будто бы звал внутрь. Чувство, доселе незнакомое, тем не менее, казалось родным.

— Хочется залезть, верно?

Раздался голос Гёссера. Анастасия вздрогнула и обернулась.

— Я не осуждаю. — Руки засунуты в карманы брюк. Одет элегантно, празднично. Смокинг, рубашка, галстук. Красивее, чем когда-либо. Даже не верится, что это нерон. Такой настоящий. Анастасия не могла налюбоваться. — Есть одно дело, с которым справиться можешь только ты.

Он сделал молчаливый круг почёта вдоль пьедестала, и продолжил:

— Восьмой Страж. Оригинал. Во всей вселенной, наверно, найдется не более трёх единиц, может, четырех. Я долго планировал его изъятие. С большим трудом, нам это удалось три дня назад. Как оказалось, крайне своевременно. Помнишь Михаила? Эрана? Гипса? Моего молчаливого товарища? Каждый из них отдал жизнь за то, чтобы этот доспех сейчас стоял здесь.

— Зачем рассказываешь? Вы от меня таили всю информацию, а теперь так просто на, держи, любуйся.

— Были причины. — Гёссер обернулся, словно спрашивая разрешения у невидимого наблюдающего. — Винни просил. Я не мог ему отказать.

Анастасия промолчала.

— Ты знаешь, когда человек согласился пойти с тобой до конца, умереть, — его последнее желание обретает особый вес. Даже если оно и не совсем благое, не совсем честное, не очень правильное.

— Винни?

Гёссер ухмыльнулся.

— О, это будет знатный шаг в пропасть. Мы к нему долго готовились.

Гёссер поднялся к Анастасии:

— Знаешь. Удалось взломать древнюю технологию. Сам не ожидал. — Гёссер задумчиво смотрел на чёрный доспех. — Страж. Активация.

Доспех шевельнулся, гордо выпрямился. По середине проявилась кривая расщелина, которая расширялась. Пластины распахнулись, словно бутон лепестка, приглашая внутрь. Анастасия глянула на плоские схемы, целые системы. Тонкие, красивые, золочёные, серебристые провода, шины, платы, незнакомые конфигурации и обработчики событий. Искусная работа, которую никогда не видела. Здесь есть всё и даже больше. Неизведанный электронный мир. Как неронка, Анастасия одним глазом оценила, что из себя представляет технология. Нероны разбирались в технологиях:

— Совершенство…

— Именно. — Согласился Гёссер. — Ты, наверно, думала, почему спасли только тебя. Наверно, думала, что спасение тяжелый труд, а потом узнала, что и людей там мало осталось, и комары везде, опасно. Подумала, мол, мы не спасаем людей поэтому. Сейчас просто опасно. Скажу правду. Мы с полей жатвы не спасаем вообще. Исключение составила только ты. Других, как ты, не было и не будет.

Анастасия замерла. Уставилась на Гёссера. Что-то странное он говорит. Какое ему дело, что она думает?

— Страж взломан. Управлять им может только особенный человек. Точнее, он отказывается работать. К сожалению, этот особенный человек ты. Последний наследник лидерской ветви империи Нерон, далёкая правнучка первого императора.

— Но почему ЧерноБог сам меня не использовал? Просто заставил бы, через чип, как всех.

— Да, так было раньше. Каждая попытка завладеть доспехом, таким способом, заканчивалась неудачно. Все чипы управления в головах людей перегорали, сжаривая заживо, прямо внутри доспеха, который, вдобавок, отказывался лечить. В итоге, из всей наследной крови, потребность в которой пропала, осталась только ты. Сотая капля на киселе.

— Я не буду пешкой в ваших руках. Я устала. С меня хватит игр. Я ухожу.

— И куда ты пойдешь? Миру конец. Все, кого ты знаешь, могут умереть. Единственное спасение на Севере. Тесионцы? Сеть порталов пускает только не органику. Органика будет включена в белый список позже.

— Да что я смогу сделать внутри этого чудища? Мне страшно. Я всего боюсь. Мне до чёртиков боязно! Вы переоценили меня. Более того, просто воспользовались в своих целях. Я даже не знаю, что теперь о вас думать. Можно ли считать вас товарищами? Вы немногим лучше неронов.

В тёмных углах, создающих эхо, зазвучал старый добрый голос Винни:

— Мы не освобождаем людей цифрового мира, потому что всю жизнь их пичкали сильнейшим наркотиком. Знаешь, почему ты не рвёшься обратно? Почему ты выдержала ломку? Лидерская кровь. Она облегчила симптомы, ускорила выздоровление. Неспроста она лидерская. То, что преодолела ты, после двадцати лет жизни в капсуле, не может никто. Обычные люди умирают от просто психологического шока. А ты? Ты думаешь, каждый человек, как ты?

— Да какой я лидер. Мне ничего не надо. Ребят, вы чего-то головой того.

— Никто и не говорил, что ты лидер. У тебя просто кровь такая. Последняя, из рода святорусов. И всего.

— Какие нахрен святорусы? Вы рехнулись окончтельно. Если хотите меня в свой план посвятить, надо было раньше, постепенно, а не как снег на голову. Плевала я на всё. Дождусь эвакуации, как всё.

— Помню, как ты кричала там на пустоши. — Сказал Гёссер. — Храбрости прибавила.

— Когда-нибудь, поймешь. — Закончил Винни. — Запускай её.

— Прости. — Сказал Гёссер и легонько толкнул ничего не ожидающую Анастасию внутрь доспеха, который тут же захлопнулся. Она пыталась вырваться, но это оказалось невозможно. Доспех становился плотнее, промежутков становилось меньше, вскоре, стал совсем обтягивающим, как комбинезон.

— Я ничего не буду делать! Ничего! Оставьте меня в покое! Ненавижу вас! Ненавижу! — Кричала Анастасия, одновременно понимая, что здесь что-то не так. Всё равно никого роднее этих ребят у неё не было. С ней в целом обращались хорошо, снисходительно, и даже уважительно, просто она этого не ценила, привыкнув совершенно к другому образу жизни в цифровом мире. Там женщин ценили, часто перед ними преклонялись. Она кричала больше от страха, чем от ненависти, слова подбирались сами собой.

Экран перед лицом Анастасии включился. По нему забегали надписи на незнакомом языке, который, тем не менее, был местами похож на неронскую письменность.

Она продолжала брыкаться, всё более вяло, и более вяло, успокаиваясь. Нарастала нелогичная уверенность. Странные чувства возникали то там, то тут, — волны мелких иголочек, похожих на мурашки, пробегали от ключицы до кончиков пальцев и обратно. Тоже самое происходило с ногами, макушкой головы. Везде. Нет, она любила всех этих людей, даже не смотря на то, что её, как кажется на первый взгляд, просто бросили в ад, на произвол, использовали. Гёссер использовал её как жертву, чтобы заработал доспех, Винни для своей похоти. Но всё это, в глубине души, она чувствовала, было чем-то иным, важным, что она плохо понимает. Ничего плохого ей на самом деле не сделали. За неё даже были готовы отдать жизнь. Возможно, из-за лидерской крови. Но тем не менее. Научили много новому. Ради неё рисковали. Постепенно, в душе нарастал беспричинный покой и уют, словно она вновь в капсуле, а может быть, даже в материнской утробе. Злоба, отчаяние, уходили. Интуиция выдавливала лишнее, как пасту из тюбика, оставляя только правильные мысли.

Доспех регулировал мелкие механизмы. Вокруг завинчивалось и жужжало, приноравливаясь, подстраивалось.

— Я же ничего не могу, ребят. Зачем? — Жалобно смирилась Анастасия, но вопрос остался без ответа.

Гёссер обнял доспех. Затем, настал черед Винни. Как он оказался здесь? Он долго смотрел на неё. Слёзы молчаливо струились по щекам, катились по бороде и дальше.

— Совсем как доча… Один в один. — Крепко прижался к тяжёлому доспеху. — Ты уж прости, папку. Не смог я, не смог. Прости Насть. Не смог я отказаться от чувств. Не смог. Любил тебя как дочь. Не смог.

Она хотела что-то сказать, но её не услышали. Повлиять на движения доспеха не могла. Это тюрьма. Тюрьма, которая сама движется, выполняет незримые цели. Доспех сполз с постамента, пошёл по туннелю на выход. Двери открывались за другой, автоматически. Ведь ключ-карта, всё так же была при ней, в кармане.

— Чтобы не произошло, не бойся. — Кричал Винни. — Закрой глаза и терпи. Всё будет хорошо! Ты в большей безопасности, чем мы все вместе взятые!

С ней попрощались. Она почувствовала себя совершенно брошенной. Совершенно.

— Он несокрушим! — Донеслось эхо из туннеля, который она покинула. Титанические двери позади закрылись, одна за другой, отрезав доносившиеся отголоски.

Она хотела обернуться, что-то сказать в ответ. Но нет, вновь подневольная птица. Одна тюрьма сменилась на другую.

Глава 22

Ровальд вышел в узкий коридор. Позади нарастал грозовой треск, поднимался ветер. Сверху опустилось перекрытие, преграждая путь наружу. Ровальд огляделся: тут с трудом помещался один человек. Трудно представить целый город из таких улочек.

Коридор разделился влево и вправо.

— Направо. — Раздался голос Вершие. — Сначала тело.

— Что? — Переспросил Ровальд, столько раз прослушав заветное, и невозможное.

— Нет необходимости?

— Есть.

Ровальд повернул. Очередной длинный коридор до самого края башни. Вскоре он превратился в новое тупиковое ответвление, вновь налево или направо.

— Налево.

Здесь коридор немного слегка уходил в сторону. Видимо, Ровальд добрался до внешнего контура башни. Окна отсутствовали, но стоило об этом задуматься, как они появились.

— Внешние камеры?

— Да. — Сухо ответил оберег.

Слева изредка появлялись двери, между которыми находились приличные расстояния.

— Что за дверьми?

Вершие не ответил, но вот одна из них открылась.

— Входи.

Ровальд шагнул и оказался внутри широкого грузового лифта, смысл которого для Ровальда оставался загадкой. Учитывая худые коридоры, тут мало что можно было перевезти. Разве что небольшие короба, и то, по очереди складируя. Человек мог пройти только в одиночестве, а чтобы обойти встречного, вынужден протискиваться бочком. Грозный — не город, станция, место которой на орбите. От города лишь название.

Плавный спуск, словно приземлился в воду. Вот он и оказался в подземной части крепости. Двери раздвинулись, и глазам предстал большой ангар с коробами и контейнерами, один крупнее другого. Разные рунические маркировки внутри геометрически идеальных фигур. Вот он и увидел первый протославянский склад собственной персоной.

— Заносили ещё в момент постройки?

— Как ты догадался? — Спросил Вершие.

Непонятно. Оберег язвит или, кажется?

Вышел на балкон, который тянулся кольцом вдоль грузовых лифтов.

— Интересная у вас планировка.

— Налево и по лестнице.

Ровальд шёл по сетчатому полу, который сотрясался от каждого шага, напоминая, что он состоит из мелких стальных прутьев. Словно оказался в космосе на дозаправочной.

Короб на коробе. Контейнер на контейнере. Но между ними то и дело проскакивало что-то белое, присмотревшись, Ровальд остановился и увидел кусочек комнаты.

— Это с экспедиционного? Колыбели?

— Собрано из запасных частей, которые привезены в помощь, но не пригодились. Решено было собрать базу для восстановления сил и поддержания аппаратуры в дееспособном состоянии. Всё обслужено, проверено. Андроидов осталось немного, но они исправны. Вовремя друг друга подправляют. Так что, если тебя беспокоило это, всё в порядке.

— Но это же?..

— Да, техкомната для извлечения души из саркофага памяти, рядом с ней биофактура наращивания клеток и костей, следующая отсюда не видна — капсула объединения выращенного тела и оригинальной души.

— Оригинальной?

— Да.

— Бывают неоригинальные?

— Бывают.

Вершие снова немногословен. Ровальд сглотнул, понимая, что сейчас ему предстоит очередной выбор. Вспоминая прошлую проблему, он не мог не задать вопрос.

— Я не могу отказаться?

— Можешь, конечно. Но, кажется, у тебя подходит к концу цикл удержания души. Будет плохо, если канал иссохнет раньше окончания срока твоей жизни. Тебе решать.

Эсхель-7 об этой особенности не рассказывал. Вряд ли он утаивал что-то, хотя всегда складывалось именно такое ощущение.

Вдобавок, Ровальд уже боялся этих старинных систем. Не хотелось доверять свою жизнь, и вообще, кажется, разыгралась нешуточная паранойя. Не хотелось застыть в обездвиженном состоянии на много лет, пока иссыхает душа. Это сумасшествие. Радует факт, что даже в великом страже удержание души не вечно. Выходит, отсрочка реальной смерти всего год.

— Если я вновь умру внутри стража, иссыхание канала как будет проходить?

— Заново. Так что?

— Сколько длится цикл?

— Около года. Если душа тренированная, то может растянуться до трёх лет, если слабая, меньше.

— Сколько у меня осталось времени?

— Полтора месяца.

Ровальд кивнул.

— Да, я готов.

Но внутренне он был совершенно не готов. Откровенно боялся. Бушевало нервное напряжение. Конфликт с собственным жизненным опытом. Вдобавок, выяснилось, что он слабая душа, по меркам оберега, в то время, когда весь окружающий мир считал его героем, в космосе, нарушителем, а для пиратов — желанной добычей, перспективным источником дохода.

— Глаза боятся, руки делают? — Прозвучал понимающий старческий голос.

— Кто ты?

Но голос не ответил, исчезнув так же, как и появился.

Ровальд прошёл за груду контейнеров и увидел тех-отсек. Тот лежал посреди ангара вырванный с мясом: окутанный подсоединёнными кабелями, голыми металлоконструкциями, которые выпилены из самого сердца Колыбели. По тепловому излучению Ровальд увидел, насколько исправно работают системы, как ток нагревает кожух, а лёгкое гудение нарастало. По крайней мере, всё исправно, и вроде, приспешников Восьмого нет. Станция была изолирована. Не может быть ловушкой. На сердце спокойно. Интуиция молчит. Всё логично и правильно. Он шагнул внутрь и увидел то же самое кресло, которое разложилось знакомым образом, оставив дыру для лица.

— Мою душу будут извлекать из саркофага памяти?

— Да. Учитывая, что тела нет, безболезненно.

— А если тела есть?

— Болезненно.

— И в каких случаях так поступают?

— Когда надо сохранить жизнь умирающему, или что-то вроде того. — Вновь объявился старческий голос. — Вот тогда очень больно. В тело вонзаются иглы таких размеров, что нервная система не знает, как реагировать. Из чакр высасывается то единственное, что заставляет эти чакры существовать. Чувствуешь удушение, нарастающую слабость, отчаяние, даже радость. Все чувства, соответствующие энерго-центрам души переживаются заново и в полной мере. Жизнь проноситься перед глазами.

Ровальд лёг лицом вниз, продолжая слушать голос и понимая, что второго шанса в этой жизни не будет. Невидимый собеседник хорошо подталкивал.

— Каждый момент, о котором ты жалеешь, поднимается и переживается заново — это душа извлекается в дескриптор, временный содержатель душ.

— Вы глава совета?

— Что если так?

— На счёт иммунной системы.

— Её нельзя извлечь без ДНК лидера восьмого колонизаторского корабля.

Ровальд закрыл глаза. Пока мог двигаться, достал датчик связи и послал последнее голосовое сообщение. Датчик вспыхнул и съежился. Что же Хопс, остальное на тебе, подумал Ровальд. Он сделал всё что мог. Добудет скрижаль для запуска корабля, остальное — разберутся.

К доспеху что-то подключилось сзади. С него что-то сняли. Изображение сжалось в цветную трубу, в которую его засосало. Считанные мгновения и он оказался в белом кресле, которое стояло на белом персидском ковре, в белой комнате, за длинным белым столом. На другом конце стола — немолодой мужчина лет шестидесяти. Подбородок подпирал двумя руками, сцепленными в один кулак.

Слева от стола появилась седая женщина, которая выглядела довольно бодро для своих лет. За ней ещё одна. Мужчина. Вскоре стол заняли. Каждый в некоем белом комбинезоне с чёрной полоской, которая шла по контуру.

— Здравствуй, Ровальд, сын Энро Б. Мы совет, который стережёт эту крепость.

— Грозный?

— Что?

— Город Грозный. Вы совет города?

— Э, снаружи нас так окрестили? Наверно, похоже. Видимо, заслужили. Мы долго не могли выбрать степень защиты. Решили остановиться на генерации вечного снега, ветра и молний.

— То есть?..

— Весь климат на севере создан нами. Тут было пустынно, температура чуть выше нулевой. Но было много зелени. Иксодус задумывался как планета, которая будет цвести всегда, давая высокий урожай, много сырья. Впрочем, так задумывалась каждая планета. Каждая, которую создали мы.

— Вот как. — Задумался Ровальд.

— Вы, надеюсь, настроены поболтать? У нас много вопросов.

— Тело делается долго?

— Часов пятнадцать, не больше.

— Тогда настроен.

Человек вздохнул, собираясь с мыслями. Многие заёрзали в нетерпении, обменялись пару фраз с соседями. Для них это первый контакт с внешним миром за длительное время. Можно понять.

— Да. Для начала, хотелось бы узнать какая обстановка снаружи. Далее, поделимся общими соображениями.

— Вы мне расскажете, что такое Колыбель? Что за чертог Зимун? Содружество? Кто вы?

— Да, расскажем. Мы остатки того, что некогда было людьми. Записанная память. Сами мы, конечно же, давно мертвы. Не стали восстанавливать свои тела, понимая, что в любой момент может прийти восьмой страж, и эта система понадобиться ему сильнее, чем нам. Записали свой образ, спокойно состарились. То, что ты видишь, программа. Модуляция логики, поведения, эмоций, на основе жизненного опыта, генетики, склонностей души и некоторых других вещей. Весьма сложная программа.

— То есть, вы Искусственный Интеллект. ИИ.

— Да. С очень тонкими настройками. Не отличить от живого человека. Грубо говоря, единственное наше отличие в том, что если посадить в тело, то тело жить не будет. Нечему вдыхать жизнь в клетки, чтобы они делились, нечему давать мозгу силы, чтобы он создавал импульсы, отдавая команды в органы и конечности. Нет заряда.

— Но вам не всё равно на обычное человеческое.

— Именно. У нас есть потребности. Определенные.

— Поэтому в крепости нет нормальных проходов, а узкие щёлочки?

— Это место изначально не было предназначено для жизни людей. В лучшем случае, для короткой передышки. Это склад, который предназначался под полную разборку, для последующей переноски. По кусочку. Всей крепости. Всё это важные материалы.

Ровальд, в свою очередь, рассказал про ситуацию на Иксодусе, в том числе, как прибыл сюда. Что встретил. Насколько омерзительны нероны, и что сейчас идёт сбор ресурсов, а они отправляются, вместе со своим обезумевшим обожествлённым компьютером, в другой мир.

Люди за столом посмотрели друг на друга и звонко рассмеялись.

— Мы победили. Прекрасно. Ничего не пришлось делать. Сейчас поясню. Чёрно Ядро не знает одного — всё так и задумывалось. Тысячи лет как работало, так и работает. Да, хорошо. — Люди встали, пожали друг другу руки, как военачальники после успешной компании. — Ты принёс хорошие новости. Спасибог.

— Будьте добры, поясните.

Каждый человек с хитрой улыбкой посмотрел на него.

— Даже не знаем, как сказать. Пожалуй, тебе стоит знать. Но при одном условии.

— Каком?

— Мы хотим, чтобы это осталось секретом. Есть вероятность, что среди ваших — невольный шпион, и тогда всё сорвётся. Один маленький чип в голове, на волосах, и Восьмой узнает всё. Договорились?

— Хорошо.

— Твой выбор записан в твоём ДНК, и отразится на всех потомках, учти. Итак. Осквернённый Восьмой нашёл выход в другое измерение Иксодуса. Создал карман в кармане, и ещё не понял, в насколько глубокую ловушку загнался. Во внутреннем кармане есть выход в космос даже на большую дистанцию, чем в первоначальном варианте, поэтому, обмануться легко. Так как Восьмой — резервный, то этих данных у него нет. Поэтому и были отправлены экспедиции. Никому не выбраться наружу просто так. Следует использовать наш корабль, чтобы улететь из кармана, либо перезапустить создание кармана, чтобы его ликвидировать. Теперь ему точно крышка. Вам просто надо дождаться, когда они заберут все вещи. Выжившие улетят, взорвём планету, вопрос только как схлопнем карман. — Глава совету повернулся к соседу. — Кто бы знал, что лучший вариант — вообще ничего не делать?

Сосед кивнул.

— Вам по силам взорвать Икосдус?

— Да, заряд нужной мощности стоит давно. Просверлен канал, который направит взрыв через планету.

— Но почему вы изначально не сделали так? Взорвали бы эту дьявольскую машину и всё.

В этот момент, сосед, с которым он разговаривал, вмешался в разговор:

— Это не сотрёт Ядро. Тут требуются сверхусилия. Обычный наобум не сгодится.

— Мы спасательная экспедиция. Какой смысл? Если потеряно то великое, что несут в себе люди, то какой смысл вообще? Без спасения людей смысла нет. Стоит тебе передать скрижаль на корабль тесионцев, потомков двенадцатого заселения, с которого мы сами, то взлетите, а мы рванём. Вопрос в том, как схлопнуть карман. Для этого требуется перезапуск реактора Колыбели, своё лицо, знающее. Это только оберег, но кто его доставит?

— Да. — Вмешался другой человек за столом. — Там особый пароль на днк лидерской ветви восьмого засева. Не получится. Если бы у нас был хотя бы самый дальний наследник этой крови… Тогда, конечно. Мы бы остались без защиты оберега. Но, учитывая репутацию крепости, думаю, не проблема. Тем более, они уходят, не до нас.

— Спрошу ещё. Если взорвать планету с Чёрным Ядром без сворачивания кармана, что случится? Оно же дезинтегрировано. — Сказал Ровальд.

— Оно останется висеть в пространстве, навеки. Никому не нужное, крохотное пятнышко во вселенной. Карман уменьшится до размеров Ядра. Попасть в него с гипер-прыжка вряд ли получится. И всё. Так что, этот вариант тоже сойдёт.

— Я слышал, что у Ядра есть выдох, который может выйти вновь. Значит ли это, что оно ещё как-то живо?

— Выдох был единоразовым. Остатки пошли искать пригодную форму. Не думаем, что будет ещё.

Мужчина и женщина, очень похожие друг на друга, заговорили синхронно, напомнив Ровальду первое знакомство со скрытым компьютером Эсхельмада.

— Если оберег поставить обратно, то возможно перезапустить манёвр чёрной дыры, что запустит работу с карманом. Мощности хватит для сворачивания. Если отдать оберег, он найдет наследника. Сюда наследник не доберётся в любом случае.

Глава, с которым Ровальд разговаривал прежде, вмешался.

— Об этом не может быть и речи. Иммунная система Восьмого работает только вкупе с днк лидеров. Её нельзя так просто изъять, как и запустить. Какой толк в пустой деактивированной болванке?

— Вдобавок, он же тоже обладатель лидерской ветви. Достаточно одного мгновения, чтобы оберег выполнил задачу.

— Ровальд Энро седьмого засева. — Поправил глава. — Одного мгновения может не хватит. Одному Богу ведомо, что скверно натворило в закромах!

— Может сработать. — Настаивал дуэт.

— Мы это проходили. — Успокаивающим голосом начал сосед главы. — Забыли? Пустая трата времени. Система сгорает при попытке подключиться к звёздному банку данных. Кровь запустит, но не удержит. Подумайте, там остался единственный предохранитель. Столько попыток уже было! Всего один предохранитель остался! А сколько было? Хватит, братья, сёстры. Напробовались.

— Но после взрыва пропадёт всё. Какой толк беречь то, что не пригодится потом?

Наступило молчание.

— Признаюсь. — Продолжил глава. — Если бы нашёлся способ вернуть оберег Вершие на место, было бы идеально. Он бы восстановил равновесие, вернув многих подключенных к жизни. Можно было бы аннигилировать портал в новый карман, не спеша выудить максимум людей отсюда. Но, если что пойдёт не так, в руках скверны окажется и Вершие. Да, мы взорвём, они заперты. Но вместе с Вершие, которому известно о карманах всё, он может попытаться сотворить невозможное. Риск, даже с удачным раскладом, слишком велик. Нет.

Да, это был бы идеальный вариант, подумал Ровальд. Но ему достаточно скрижали и взрыва. Более чем, чтобы закончить пребывание в этом аду. Вернётся на свой родной кораблик. Улетят с кармана на старом спасательном корабле. Узнает что с Орин. Заберёт Гаста. Отправится по купленным координатам старого волка к пиратам. Отдохнёт, скрываясь от правительства, с пиратами как-нибудь управится, а может, просто переждёт там, где и не подумают искать.

Напрочь забыл про Гею. Про остальных выживших. Их тоже нельзя бросать на произвол судьбы. Куда они денутся? Сплошная головная боль.

— Основное, мы выяснили. — Закончил разговор глава, остаток которого пролетел мимо Ровальда.

— ВЫ не ответили на один из вопросов.

— Какой?

— Что такое Чертог Зимун? Вершие назвал меня наследником.

— Звёздная система, в которой проживали дарийское содружество разных родов. Грубо говоря, Колыбель перевозила всех желающих. Многие остались. Возможно, они и сейчас ждут весточки от своих из этого кристаллизованного мира.

— Жаль, у меня нет координат и оборудования, я бы им отправил.

А заодно и кучу отколовшихся, в придачу, подумал Ровальд.

— Как война с ядрами окончилась там, неизвестно, но возможность появится, когда найдёшь ещё пару скрижалей и хотя бы один живой квантовик.

— Квантовик?

— Ты его называешь центральным компьютером, мы квантовиком. Но у него, конечно, официально, более длинное название. Тебе подойдёт даже его часть, наподобие Вершие. Раз нашёл нас, думается, это для тебя не проблема.

— Всего лишь три скрижали? От любых светочей? Не важно, космический корабль, страж, часть квантовика?

— Ну, не совсем. Скрижаль должна отличаться не только номером колонии, но и поколением. Одно поколение — первые пять колоний, с шестого по десятую колонии — второе, и так далее. Работу со параллельной реальностью не потянуть без ключей доступа. Впрочем, как и без квантовика.

— Что за параллельная реальность? Как выглядит квантовик? Как подключать скрижали?

— А ты любопытный. — Заключил глава.

* * *

Анастасию доспех нёс сквозь опустевшие поля жатвы. Комары внимания на неё не обращали. Проходила один силовой барьер за другим. Тело двигалось само, не взирая, на все усилия, которые она прикладывала. Даже направление бега не изменить.

Добравшись до канавы, доспех легко оттолкнулся одной ногой, пролетел над пропастью, побежал дальше. Приступ страха сковал девушку, она закричала. Но поздно, не очень глубокая канава позади. Анастасия сильно ругалась на ребят. Чувствовала, что её бросили на произвол судьбы, наигравшись вдоволь. Как игрушку.

— Ух я им задам, когда вернусь, ух я им задам! Больше никакой субординации. Идите вы к черту! Я вас с потрохами сожру! Преклоняться перед вами? Я перед вами преклонюсь. Яйца скручу одной левой. Будете как курицы, кивая головами, передвигаться.

Спустя час злости поубавилось, наступило жалобное смирение. Хотя конечности двигались в зверином темпе, усталости не было, как и пота. Внутри этой махины хорошо, тепло, уютно. Поговорить бы с кем-нибудь. Но один пейзаж неумолимо сменял другой. Приближаясь к последним рядам электростанций она увидела, что те совсем пустые. Последнюю капсулу отстыковал комар, поднялся высоко в небо. В небольших просветах между облаками мелькал целый рой точно таких же, перевозящих людей. Целый мир наркоза, из которого, оказывается, ей повезло выбраться благодаря сильной крови. Она помнила, что происходило с обычными неронами, которых доставляли к ней. Но что должно было происходить на самом деле с теми, кто всю жизнь прожил в позе эмбриона, получая дозы наркотиков безостановочно?

Понимание этого факта поставило в тупик.

Впереди вырос столб, который неумолимо приближался.

— Столб! Стой! Стой! Стой!!!! Умоляю!

Доспех играючи сбил столб, который и так не работал, из-за опустевших полей. Вырабатывать электроэнергию уже некому.

Приближался обрыв, в разы больше той канавы:

— Не перепрыгнешь! Хотя бы теперь! Стой! Пожалуйста!..

Доспех взобрался по груде хлама, который был перемешан с землёй. Оттолкнулся от неё, перелетел, побежал дальше, хлюпая стальными подошвами по нечистотам.

Глава 23

— Как подключать, скажет сам квантовик. Процедура потребует материалов. Это всё к нему. Но квантовик должен быть не от резервного, а от основного компьютера. Плюс, не простой, а определённого типа, зерновой. Второе, как он выглядит — подобие квантовика есть на нашем корабле, куда ты собираешься вернуться к товарищам. Там тебе покажут. Здесь частица оберега, в принципе, тоже хороший пример квантовика. Но лучше тебе взглянуть на картину целиком, а не на маленькую деталь. Далее. Параллельная реальность… Нет, на этот вопрос я тебе не отвечу. Ни одних слов не хватит, чтобы описать. Твой жизненный опыт слишком отличается от нашего, чтобы спокойно принять эту парадигму. Лучше дождись момента, когда найдешь и включишь его.

— Квантовик?

— Именно. Со скрижалями. Каждая скрижаль открывает доступ в определенный банк данных, который находится на разных уровнях под и над-реальности. Вообще, у скрижалей функции сложные. Они являются и ключом, и дорогой к банку данных, считывать который могут только звёздные компьютеры. В свою очередь, они состоят из множества простейших элементов — квантовиков.

— Как же я задействую все три скрижали, если вы то говорите, что квантовик нужен, то теперь, что его не хватит, потребуется целый звёздный компьютер состоящий из этих самых квантовиков? …Озадачен.

— Да, у нас в голове проще, объяснить твоими понятиями — та ещё задача. Лучше объяснит сам квантовик. Для начала хватит и одного. Кстати, один из них нужных используется в твоём доспехе. Его часто называют зерном. Зёрна, это квантовики, которые обучены собирать себе подобных, а так же, пользуются скрижалями. Правда, материалы, которые им требуются… В кристаллизованом мире будет трудно найти. Проще отыскать остатки Колыбелей, и спасательных капсул, посетить заселённые планеты.

— То есть, в этой Колыбели, в Восьмой, что похоронена под ногами, можно раздобыть нужные материалы прямо сейчас? В том числе и зерно?

— Да. Возможно, зерно осквернённый ещё не изъял. Тогда да. Правда, оберег без него не заработает. Хотя, вопрос с оберегом решён. Он остаётся тут.

— Как выглядит зерно?

Над столом вырос куб, внутри которого происходили тысячи сложных процессов, напоминающих взрывы молний внутри торнадо, который Ровальд преодолел, подступаясь к Грозному.

— Подобного рода модулей увидишь много, но только у этого сильнейшее напряжение внутри. Вдобавок, как только ты приблизишься к нему, появится вот такой знак.

Ровальд увидел очередную руну, которая больше напоминала солнце.

— Запомнил.

— Хорошо. Итак. Минеральный состав Иксодуса говорит сам за себя. Эта вселенная оскудненная, обедненная, ей не хватает множества элементов. Звёзды, не содержат нужных энергий. Всё самое важное в абсолютном дефиците.

— Уже понял. Все материалы проще найти в том, что осталось от Колыбелей. Ещё вопрос. Квантовик — это искусственный интеллект?

— Крайне натренированная нейросеть, не является ИИ.

— Соглашусь… Получается, с помощью него мне нужно собрать звёздный компьютер, наподобие того, что используется в Колыбелях, аналогичный, есть на вашем корабле, но он не подойдёт, иначе вы бы порекомендовали разобрать его. Затем, подключить три скрижали. Все нюансы объяснит первый квантовик, класса — зерно. Один из таких есть в моём Страже.

— Да, ты всё правильно понял.

— НЕТ, МАТЬ ЕГО, НЕ ПОНЯЛ! — Крикнул Ровальд. — Извиняюсь.

— Ничего. Синдром иссыхания канала души. Получишь тело, успокоишься.

— Мне что, доспех свой разобрать теперь надо? — Схватился за голову Ровальд.

Одолел странный приступ злости и отчаяния, который тут же пропал.

— Да, к сожалению, придётся воспользоваться протоколом Зерно, иначе квантовик не достать. То, что останется, уже не будет стражем, хотя, если поднатореть, всё равно хороший боевой экземпляр. Туговатый на способности, но прочный. Никто не говорит, что ты должен начинать с него. Колыбелей десятки. Многие смогли выйти далеко за пределы видимого пространства. Ты видишь, здесь попадаются первые колонизаторы. Если нападёшь на след, отыщешь и другие, а там, всё что тебе необходимо. Просто займёт больше времени…

Но Ровальд уже не слушал, он уткнулся в ладони. Его охватила странная паника. Ликвидировать стража? Да вы совсем больные? Ради чего? Что мне даст это? Просто доставлю выживших к себе домой. Жив ли тот дом? Про какой дом я думаю? Есть ли там место на такое количество людей?

В этом потоке мыслей, он сделал единственно правильный вывод: он становится колонистом, начинает беспокоиться за огромную массу людей. Это уже не археология. Это давно не исторические исследования. Это куда глубже. Как же хочется закричать. Выть как волк, на Луну, на империю, на Тесио, от которого мало что осталось. Скоро полезут черви с проклятых земель. А они большие, хорошие такие. Вряд ли с ними может справиться кто-то, кроме стража и реплик. За выживших тесионцев бояться точно не стоит, а вот собратья земляне? Отелен? Калим? Что за мир? Куда он влез? Совесть трещит по швам.

Странное чувство вины охватило Ровальда, не смотря на то, что он давно мёртв. Система, в которую его засосало, на удивление высококлассная. Воспроизводить все нюансы психики с реальностью до микрона? Гениально.

— Понимаю, тебе тяжело.

— Ну НЕТ. НИ ЧЕРТА ВЫ НЕ ПОНИМАЕТЕ, МАТЬ ЕГО! Сели себе и сидите! Да вы хоть знаете, сколько говна надо вытащить отсюда?! С этой плоской, мать его, земли? Плоской, тугой, технологичной, неподъёмной плоскости? В той стороне куча людей. Не только тесионцы. Мои земляки! Настоящие земляне! А с ними что? Сейчас их сжирают заживо, наверняка. Отправляют питать неживую плоть неронов! Поля жатвы. Да вы хоть видели этот ад? Это вам хорошо, вы-то давно сдохли! Сидите на жопе, шевелить не надо, оно и нечем! — Ровальд ударил себя по щеке. Глаза заморгали, не понимая, что случилось.

— Давно пилотирует без тела, бедняжка. — Сказала женщина соседке, но в общей тишине прозвучало довольно отчётливо.

— Давай массаж сделаю? Расслабишься.

Ровальд злобно взглянул на соседа, тот выглядел наивно, просто и честно, как ребёнок. Злоба мгновенно куда-то улетучилась. Ровальд облегчённо выдохнул.

— Прошу прощения.

В ответ весь стол закивал головами, мол, бедняга.

— Сколько времени осталось? — Обречённо спросил Ровальд.

— Пять часов. Чайку будешь? Наш, славянский. Вкус родного мира. — Подмигнул глава.

— Давайте…

Ему действительно принесли чай: в белой чашке, на белом подносе с золочёными каёмками, которые элегантно завивались. Что-то похожее он уже видел на Землях Незванных, где встретил Гею.

— Что это?

— Орнамент? Символ покоя. Он затрагивает сакральные знания в звёздных архивах пространства, что позволяет успокоиться ещё лучше. Уже чувствуешь?

— Думал, это от аромата.

— Учитывая, что ты ни жив, ни мёртв, и застрял где-то посередине, удивительно, как воспроизведённый аромат тебя успокаивает. Настоящие высокие технологии затрагивают духовность, неразрывно с ней связаны, — всё остальное мусор и обман. Тем более, от одного запаха чая человек, прошедший огонь и воду, вряд ли успокоится. Нужно что-то более тонкое.

— Не спросил, как к вам обращаться.

— Мы Совет Белых. Проснувшиеся первой экспедиции. Лидеры второй ступени.

— Второй ступени?

— Не лидерской крови.

— Просто Совет Белых? Всё?

— Да, нас это устроит. А вы, глава?

— Старейшина, глава, начальник, строитель. Обращайся, Ровальд, как тебе удобно. Уважение измеряется не обращением, а намерениями, с которыми произносят. Так что, мне всё равно.

Частичка древнеславянской мудрости капнула в сердце Ровальда. Действительно, раньше, он зацикливался на статусах, званиях, достижениях. Наверное, один из признаков вырождения.

— То есть, вас устроит, как и меня, любой вариант? Что мы схлопнем карман, что не схлопнем? — Отпил из чашки Ровальд. Он замер, ощущая яркий вкус медовых цветов. Негорячая жидкость попала в желудок, по телу расползлось приятное спокойствие. Почувствовал, будто вышел из бани, легко и свежо. — О…

Глава улыбнулся:

— Да. Рады, что достигли согласия. Единственное, что отягощает, здесь на складах полно оборудования, которое не хочется уничтожать. Пресованные пищевые таблетки для воспроизводства, белки, медикаменты. Судя по выражению твоего лица, медикаменты вам бы пригодились. Много чего.

— А оружие?

— Есть и такое.

Ровальд загорелся идеей узнать, глянуть хоть глазком, посмотреть в действии, как оно работает? Кстати…

— Когда я приземлился, ни одно оружие дальнего боя не сработало. У вас так же?

— Мы, собственно, не проверяли. Не пришлось. Заметили сильное поглощение энергии разных типов, его источник глубоко в недрах планеты. Возможно, ядро вошло в режим постоянного поглощения. Сбой. Двигатель подпитки из окружающей среды сломался. Что не может не радовать… Проверь наше оружие сам, как очнёшься. Андроид проведёт. Только, не спеши. После пробуждения душе потребуется реинтеграция с телом. Занять привычные места в новой оболочке, распространиться по нервной системе, найти общий язык с мозгом, а мозгу как следуетзаработать. Многие нейронные связи будут наращиваться заново, в ускоренном темпе. Может сильно болеть голова. — Старейшина задумался. — Не только голова. По-хорошему, два дня хотя бы.

— Разберусь. — Отмахнулся Ровальд, поглощённый небывалыми ощущениями. Казалось бы, простой чай…

— У тебя были ещё вопросы?

Ровальд нехотя оторвал взгляд от орнамента подноса.

— Если честно, дохрена. — Твёрдо поставил чашку на стол Ровальд. — Буду крайне признателен, если ответите.

— Начинай.

— Ганнибал. Мой подопечный поднял из анабиозной капсулы инженера по имени Ганнибал. Прожил он недолго, передал мне флешку, изучить которую я не успел до сих пор. Я без Эсхеля не решаюсь копаться в старых данных.

— Так в чём вопрос?

— Кто он такой? Какая у него роль? Почему он последний остался в пещерах? Откуда куча трупов ваших коллег?

Но ответил ему далеко не глава, назвавший себя Строителем. Молодой мужчина с другой стороны стола:

— Я навигатор. Часть из нас пробудилась рань остальных. Так было надо. Вторая партия должна была пробудиться позже и прибыть в Грозный. Координаты и всё необходимое было оставлено. Они должны были выполнить вашу работу, уважаемый Ровальд Энро. Но что-то пошло не так, и что именно, нам неизвестно. То ли они не смогли проснуться, то их перебили.

— По словам моего напарника, Ганнибал сказал, что их перенесли андроиды. Я не совсем понимаю. У вас андроиды выходят из строя и перебивают свой персонал? На этой планете я уже сталкивался с этим.

— Дальнейшая судьба экипажа нам неизвестна. Мы умерли от старости, оставив указания Вершие. Андроиды? Нам трудно представить всё, что ты сказал.

Ровальд запомнил, что надо проверить андроидов, компьютер экспедиционного корабля, все самостоятельные блоки решений. Отрываться в космос с тяжелыми проблемами в логике автоматики — самоубийство. Тем более, он помнил, что прекрасная голова девушки на колыбели, перед удержанием в техотсеке, предупреждала о том, что у неё могут быть вирусы.

— Кто такие ироны на самом деле? — Продолжил Ровальд.

Он рассказал о том, как его цивилизация проводила особый эксперимент, связанный с кибернетическими технологиями и их влияниями на психику. Вспоминая слова Бена, жуткую болезнь — киберпсихоз, и то, что видел сам, пришёл к выводу, что Чёрное Ядро пыталось воспроизвести себя, исходя из материала, что был доступен.

— Я боюсь, что ироны это точно такая же цивилизация людей, как мы с вами, которые просто сошли с ума. Но проделали путь намного, намного дальше. Они зашли так далеко, что породили третий разум — из сплава своих личностей. Сплав душевнобольных.

Совет Белых посмотрел на Главу. Брови последнего сомкнулись:

— Ох глубоко ты копнул.

— Стоит ли рассказывать?

— Не стоит. — Отрезал Глава. — Ровальд. Поверь, правда, гораздо печальнее, чем может показаться. Последние розовые очки надо снять, но мы знаем твою нейропластичность, Вершие просканировал Стража вдоль и поперёк. Душа не готова к новым знаниям. Это правда, ты подготовленнее, чем кто-либо, но у тебя нет веры. Точнее, маленький зачаток, который может расцвести бутоном. Нам бы не хотелось подвергать твою психику дополнительному напряжению, поэтому сохраним это в тайне. На твоём пути эти знания не убегут от тебя. Ты правильно идёшь, добудешь сам. Соберёшь звёздный компьютер, воткнёшь хотя бы одну скрижаль… У всех знаний есть уровень.

— Но разве я не мёртв? Какая разница?

— Мертва твоя основная оболочка. Ты состоишь из множества эфирных тел, который наслаиваются, как пирог, и в самом-самом конце, находится душа, одетая во множество этих костюмов из оболочек. Каждая оболочка обрабатывает поступающую информацию, делая её удобоваримой для восприятия последующей оболочкой. Многие знания такие, чтосжигают напрочь. Создают разрыв между оболочками такой, что они не могут соединиться. Вся логика, с которой ты жил до этого, разрушится, как карточный домик. Мозг уже воссоздан, он хоть и будет наращивать связи, но не успеет перестроиться под новую анатомию, под новые взгляды. Он будет наращивать прежний потенциал уже по введённой схеме. Нюансов тьма. — Махнул рукой Глава. — Тело просто разрушится самым мучительным образом. Без всякого оружия. Нет. Мы покалечим твои эфирные тела, новый мозг, в итоге, расплачиваться муками будешь ты. Душе будет трудно переродиться вновь после такой травмы, период принятия пережитого опыта затянется на столетия.

— То есть, душа перерождается? Более того, скорость перерождения, оно же, обнуления, зависит от пережитого опыта?

— От его принятия, очищения совести, понимания реальности, которая за рамками твоего и чужого восприятия.

— Короче, вы меня бережёте.

— Очень. — Синхронно ответили сидящие за столом.

— Сам разберёшься. — Отрезал Глава. — Но подсказку оставлю. Найди последнюю Колыбель.

— Какой номер последней Колыбели? И где? Вы говорите загадками.

— Сороковой. Наступи на след, найдешь.

— Хорошо. Другой вопрос. У на моей родине… Моя цивилизация полна разных рас. Не только дарийская кровь, но и вообще. Разный цвет глаз, кожи, религий. Как вы это объясните? Если всё произошло от славян, то это странно.

— Славянская цивилизация не единственная. Но в кристализованном мире, буквально, всё произошло от нас, наших технологий и намерений, включая многие планеты. Колыбели последних поколений могли создавать целые планетные системы. Один экземпляр мог даже заново разжечь звезду. Очевидно, что Седьмая Колыбель собирала не только дарийцев. В Чертоге Зимун были другие расы. Какого цвета кожи, ты говоришь?

— Вплоть до чёрного.

— Подробнее?

— Угольно чёрная, коричневая, жёлтая, вымирающая красная, розовая.

— Чёрная кожа — у нас с ними была война, наравне с иронами. Они, кстати, приняли их сторону и воевали против человечества. Мы удивлены, что на борт Колыбели попали эти люди. Жёлтый цвет кожи — должен был быть уничтожен. Они самые слабые в военном плане, у них всегда страдала ценностная гигиена, не хватало силы духа на правильные поступки. Часто перекладывали ответственность. Но, тем не менее, дружественный народ. Насколько помню, когда мы покидали родину, Горний Мир, их цивилизация была напрочь уничтожена иронами. Погибла в числе первых. Если они среди вас, то это последняя кроха. Выжившие. Многие дружественные расы погибли. Но не каждая Колыбель принимала беженцев. Часто, их некуда было деть. Были и другие расы, с голубой кожей. Они скрылись самостоятельно.

— То есть рас много?

— Да. Но в этой реальноститолько наши, и те дружественные остатки, что ты назвал. Ключ пространства закодирован, закрыт за замками настолько, что, даже зная его, сюда не открыть.

— Только скрижали?

— Только с нашей стороны. — Кивнул Глава. — Спустя сто тысяч лет.

— Но срок пребывания затянулся?

— Есть такое.

— Странно, что в нашей цивилизации эти данные неизвестны.

— Держат в секрете.

— Зачем?

— Кого-то скверна охватывает и без скверны. Слабые души, получившие больше власти, пороки растут. Душа не получает энергий Горниго Мира, постепенно тает. Бывшие достойными, со временем, испортились, а места остались и передаются по наследству. С каждым поколением отупевая, но удерживая власть. Возможно, раз у вас столько рас, то конфликт. Низкая мораль жёлтых, и чёрных рас, могла внести свой раздор, ускорить духовное обнищание.

— Но у нас жёлтая раса считалась одной из самых цивилизованных, и культурных.

— Просто они победили и слукавили, чтобы возвысить себя, вдобавок, скрыть неудобную правду. Так часто происходит с обедневшими душами.

— Славян в учебниках истории называли рабами, которые звали к себе Рюриковичей, царей, чтобы правили ими.

— Что за вздор. — Фыркнул Глава. — Я бы сам рожу начистил тому, кто такой бред выдумывает. Но боюсь, тот, кто такое выдумал, ссыклив до безобразия, сам никогда не решится ответить за содеянное. Жёлтые такой подлостью не страдали, если у вас есть другие расы, возможно, такой подлый бред выдумывает кто-то из них.

— Ого, вот как? То есть, взять и забыть со временем, под нагрузкой забот?..

— Такое невозможно. Остатки есть всегда.

— Интересно. Ладно. Какие режимы у доспеха ещё есть?

— Сколько тебе известно?

— Пока два, режим титан и Аз Есмь.

— Титан? Не слышали такой. Их четыре. Нормальный, Аз Есмь, потом Вем — извлекает зерно, обозначается этой руной.

В воздухе посередине стола вылезла руна с кольцом и стрелой.

— Задействуешь Вем — лишишься доспеха таким, каким ты его знаешь. Но получишь верного квантовик нужного типа, тоже достойный помощник. Последний режим, Асинхрон. Он забирает часть души в саркофаг памяти навеки, взамен, сможешь управлять Стражем силой мысли на расстоянии.

— Даже так? Но режимов больше. Я не рискую проверять все.

— Возможно, правильно делаешь. Это наработки квантовика, который внутри. Другие режимы основаны на опыте, через который прошёл Страж, и на душах, которые внесли свой личный опыт, плюс синергия пережитого.

Ровальд вспомнил про эволюции. Всё подтверждается. Жаль, что каждую информацию приходится добывать по крупицам.

— Обрадуем. Восстановление тела завершено. Желаешь продолжить разговор? Или вернёшься?

— Смогу общаться впоследствии?

— Тебе уже будет не до этого.

— Когда обретаешь тело, многое отходит на второй план.

— Этот разговор, скорее всего, ты забудешь. Останется лишь в подсознании.

Ровальд хотел спросить ещё что-то, но желание вернуться в тело было так велико, что стало неуёмным. Мысли отразились на лице, и Ровальд исчез, погрузившись в неведомую трубу обратно. Мир наполнился чувствами. Стало тепло и приятно. Вспомнилась мать. Мать? У него есть мать? Ровальд совершенно не помнил её. Но именно сейчас вспомнил, что она была. Появились ощущения в шее, плечах, руках, пальцах. Он чувствовал их вновь, но шевеление давалось с трудом. Любая попытка вызывала непроизвольную судорогу. Грудь, живот, таз, бёдра, колени, ступни, пальцы на ногах. Ровальд прибавил усилий, но тело неподвластно, словно он инвалид. Пошевелить ногами невозможно. Глаза не открыть, а может быть, они уже были открыты, просто он не видел, веки не чувствовались. Лицо онемело. Множество иголочек покрыло лоб, перешло на нос, веки, щёки, скулы, губы, горло, и пошло, пошло по телу дальше вниз. Затем, начиная с макушки, и заканчивая пальцами ног новая волна укалываний. Ударил ток, от чего вздрогнул, и лёгкие раскрылись, набирая свежего воздуха. Дыхание вернулось. Так приятно. Кровь бежит по венам вновь, по капиллярам, самым мелким сосудам. Больше всего теплело на груди и шее, потом теплом покрылось и лицо. Ещё один разряд, руки непроизвольно обхватили тело, Ровальд понял, что он совершенно голый, но находится в каком-то растворе. Попытался раскрыть глаза, но вновь не получилось. Вибрация, звук открывающейся двери. Начиная с макушки, раствор начал убывать. Там где его не стало, резко похолодело. Тело непроизвольно задрожало, пытаясь согреться. Ноги согнулись, руки обхватили и прижали их. Но согреться получалось слабо. Он весь дрожал. Нечто подхватило, перенесло, насильно расправило конечности, который тянулись обратно в позу эмбриона. Воздух нагрелся. Стало вновь тепло и уютно, как в растворе. Улыбка расползлась по лицу Ровальда и он её почувствовал. Теперь делали массаж. Разминали каждый мускул. Хотя глаза по-прежнему не открывались, он прекрасно слышал звуки вокруг. Мозг работал. Никакой головной боли, просто расслабленность, теплота, уют. Да, пару дней, можно и задержаться. Настолько приятных чувств он не испытывал с рождения.

* * *

Кулак Анастасии пробил нерона-разборщика насквозь. Недавно потухший город наполонён трупами жителей, которые потеряли эликтрификацию. Поддержание жизни остановлено. На неё налетали со всех сторон, Страж великолепно оборонялся. Сзади кто-то ударил, изображение дрогнуло. Доспех обернулся, Анастасия увидела того самого разборщика, который недавно доставал её. В руках у того обломанный столб. Страж шагнул на встречу, откинул столб, погнался за убегающим нероном, резким движением пробил толщу брони и вырвал прозвоночник, от чего Анастасия вскрикнула и зажмурилась. Всё это делалось её руками. Последний миг жизни нерона находился в её руках, и как мусор был откинут к лежащему столбу.

По бокам приземлялись новые транспортники, вылезали новые разборщики. Доспех прыгнул до третьего этажа, оттолкнулся от стены, перелетая через толпу противников, приземлился, готовый бежать дальше, но по бокам вцепились, руки заклинило, зажали ноги. Страж дрогнул, металл напрягся. Натяжный звук невольно сгибающихся конструкций. Руки противников сломались, не выдержав нагрузки. Страж, по освободившейся инерции, проломил головы каждому поблизости. Такой силы она и представить не могла. Ей прилетало столько ущерба, но она ничего не ощущала, кроме слабых вибраций, и глухих, легких толчков. Новый прыжок на третий этаж, нероны прогнули следом. Доспех впился пальцами в облицовочный кирпич, и вонзая их, как паук, полез на крышу. Перекатился через каменные перилла, поднялся и резко рванул, мгновенно набрав большую скорость. У Анастасии закружилась голова, в глазах потемнело. Доспех перепрыгивал с крыши на крыши. Нероны оставались всё дальше позади. К ним спустились транспортники, забрав неронов, поднялись. Теперь за ней гнались не просто разборщики, целая флотилия. Краем глаза Анастасия насчитала пять, шесть, семь. Наверняка, за спиной их гораздо больше.

Выстрел в спину впрессовал в крышу, Анастасия пробила бетонное перекрытие до следующего этаж, протаранила головой лежащий труп, пробила ещё один этаж, упала плашмя. Доеспех резко поднялся из под груды строительного мусора. На голову и плечи продолжал падать кирпич с крошкой. Но Страж словно сам из бетона, рванул дальше. Побежал прямо на стену, пробил в следующую комнату. Новая стена, таран, комната, стена. Закончился этаж, вылетел, как снаряд на улицу, и влетел в следующее здание. Что есть препятствие, что нет. Неведомому разуму, который управлял Стражем, было всё равно.

Глава 24

Калим шёл на работу. Каждый встречный здоровается. Впервые соседи стали обращать на него внимание, более того — уважать. Уважение в Отелене, даже среди своих, редкость. Но он стал ведущим журналистом КосмоВестника. Ему пророчили карьеру главного редактора, позволяя периодически замещать его. Высокая зарплата, успех рос. Дома появилось много новой мебели, приобретал на чёрном рынке, по связям, антиквариат. Качественная еда. Даже открыли доступ в архивы, один раз пригласили в главный бизнес-центр города, он же спальный корпус неронов. Место, где в своё время поддерживали связь с космосом. Место, с которого началась Красная Война. Именно на сигнал с этого небоскрёба слетелись Независимые.

Кстати, о Независимом. Его успехи, благодаря статьям Калима, разошлись по Отелену. Появились настроения, которые не претендовали на что-то агрессивное, но у людей вспыхнула некоторая надежда. Много вестей о беглых рабах, которых не могли найти, потому что немного пробудившийся народ их приютил. Маленькая надежда, что есть кто-то, кто за них, стала толчком. Первым упавшим домино, которое, не подняло лавину, но капля гордости появилась.

Один прилетевший из космоса натворил столько, сколько не было за последние сто лет.

Всю информацию о Независимом, вскоре, запретили. Обсуждения тоже под запретом. Нероны стали уважительнее относиться к раборокорному Отелену. Спало некоторое напряжение, которое десятилетиями копилось в атмосфере. Народ стал чаще улыбаться.

После того, как он освободил рабов из канализаций, исчез с поля видимости. Наверняка он натворил много чего ещё. Возможно, добрался до Тесио, куда получить допуск не просто. Наверно, поэтому с Тесио развязали войну, и смели всё под фундамент. Скорей всего, невесть откуда появившийся храбрец давно мёртв, а может, улетел обратно в космос.

Ещё бы пару событий, разрушил бы Независимый их какую-нибудь базу, и наступила бы настоящая жизнь. Но как же было хорошо дышать полной грудью, глядя на людей, которые рады смотреть на тебя в ответ. Калим и представить не мог, что это такое — счастье, а теперь вот.

Много месяцев работал, особых новостей не было, датчик, который ему оставили, не трогал. Только сообщал о блокаде, когда наступила и когда сняли. Проведя обыск трёх городов и послений, военные успокоились. Прошло полгода. Ничто не предвещало беды. Но в последнее время, смущало, что поезд, к которому все так привыкли, стал ездить чаще.

Однажды, Калим гулял, с полным разрешением от властей, среди кварталов для развлечений в поисках очередной интересной биографии героев, находящихся в милости у ЧерноБога. Теперь он мог даже отказаться от общения с неизвестными неронами, и за это ничего. Под неприкосновенностью, как сертифицированный газетчик, коих единицы. Зашёл в таверну Адская Гончая, с которой и начался головокружительный успех. Поздоровался с Пауком, другими неронами. Бармен привычно налил некрепкого алкоголя. Начались разговоры. Час за часом, он как свой, спорил с барменом о способностях героев, на которых часто делались ставки среди отеленовцев. Были бытивы между рангами, которые транслировались среди населения. Квесты, которые выполняли — с разными военными задачами. Вылазки в скопления противника, которого имитировали простые андроиды. Внешний облик либо тесионский, либо независимых в старых экзокостюмах, проигрывая раз за разом сценарий, где неприятель приходит из космоса. Выглядело, от того, не менее интересно. Споры, ставки — тема для разговоров прелюбопытнейшая, мнения — самые непредсказуемые. Так Калим уснул за стойкой. Посетители разошлись, близилось утро. Но вот вошёл кто-то странный. Кто-то, от кого голос бородатого бармена впервые задрожал. Вошедший сел рядом с Калимом. Не говорил. Изъяснялся, видимо, властными жестами, как это делает верхушка власти, которая изредка посещает захолустье. Когда бармен подавал гостю, рука задрожала, отбив дном кружки чечетку по стойке, и тогда Калим, открыл глаза и вновь притворился спящим. Странный посетитель сидел по другую сторону, не увидеть. Возможно, так даже лучше.

Незнакомец взял кружку и пересел подальше.

Бармен пытался разбудить Калима, прогнать его, мол, вали отсюда. Но Калим притворился до последнего. Раньше бы сбежал, но теперь, когда выросло самоуважение, не мог этого позволить.

Бармен чертыхнулся, стал усиленно протирать стойку, и пару раз прошёлся по щекам Калима. Видя отсутствие реакции, чертыхнулся ещё раз.

— Будь что будет. — Выдохнул бармен и ушёл.

Когда скрипнула дверь, раздался тихий, хриплый голос, предсмертный:

— Начинайте.

— Новая партия подойдет в ближайшие два дня.

— У вас нет двух дней. Берите живых.

Молчание. Разбился бокал о пол. Медленная поступь к выходу, скрипнула дверь. Калим так и не увидел, кто это был. Но на всякий случай, остался в таверне до утра. Помнил, что кто-то подходил, тыкал в него. Кричал, угрожал. Но когда Калим не шевельнулся в очередной раз, столкнули на пол, а когда в ответ раздался храп, плюнули в лицо и тоже покинули это место, оставив его с невероятной информацией.

На утро Калима разбудил бармен.

— У тебя плечо кровоточит. Ударился наверно, когда падал. — Сочувственно сказал он. — Вообще, тебе повезло.

— Нет, меня порезали, проверить, сплю я или нет.

— Ты не спал?! — Удивился бармен.

— Нет.

— Ох, с огнём играешь. Рисковый ты парень, зам редактора, Калим.

— Зато я узнал кое-что, за что будешь должен.

Бармен изменился в лице:

— Знать не хочу! Не хочу и всё! Уходи!

— Но…

— Пошёл вон! — Бармен отшвырнул Калима в сторону. Откуда в нём столько силищи, непонятно. Журналист кивнул, поднялся из груды упавших стульев и вышел.

— Не хочешь, значит? — Калим взглянул на небо. — А он захочет. — Лёгкая улыбка коснулась рта.

** *

Калим вломился домой, прилип к окнам, проверяя, нет ли слежки. Кинулся к шкафу, обшарил полки. Открыл второй шкаф. Тоже нету. Полез в погреб. Уже и забыл где искать. Давно не пользовался этим устройством.

Датчик оказался под грудой тряпья. Зажал устройство большим и указательным пальцем, вгляделся в маленькое гениальное устройство, нажал.

— Независимый. С сегодняшнего дня, в АстроВегии, и других городах Отелена, начинается забор живых. Не знаю, что это значит, подслушал случайно у какой-то шишки.

Каждый следующий день, начиная с этого, всё более наполнялся странностями. Соседи, знакомые, встречные люди, менялись. Становились бледными, вялыми на эмоции, не улыбчивыми, лицо мало что выражало. Будто подменили. Разговорившись с Беллой, она высказала то же самое наблюдение. Она пробовала устроиться на работу который месяц, но не удавалось прижиться в коллективе, да и к клонам её возраста относились крайне скептически, ожидая, что она скоро сляжет и помрёт.

— Не ходи никуда. Пережди дома. Странно всё это.

— Хорошо… — Протянула Белла, а потом добавила. — Они похожи на поздних клонов.

— В смысле?

— Когда я покидала ферму клонирования, было много таких же, как я, но без эмоций. Очень похоже. Тогда только начинали вводить более разбавленные партии. Выглядит, будто людей подменили клонами.

— Как проверить?

Белла смутилась. Её эта отметина никогда не радовала, и она предпочитала скрывать это даже от самой себя. Она оттянула веко, и с обратно стороны показались две крапинки и маленькая цифра.

— Одна крапинка, значит, что я из первого поколения таких клонов. Две, из второго, и так далее. Номер — партия. Поколений и партий много, так как фермы работают давно. Но чем выше номер, тем клон эмоционально слабее.

— Ты, получается, второго поколения.

Белла кивнула.

— Поэтому совсем как обычный человек, и даже права те же.

— Вот как…

С тех пор Калим обращал повышенное внимание на проходящих мимо знакомых, которые, вскоре, окончательно перестали замечать его, тем более, здороваться. Однажды, Калим обратился к знакомой секретарше, сказав, что у неё на глазу что-то есть. Нагнулся в глазу, посветил маленьким фонариком на веко. Всего одно мгновение, словно свет моргнул.

Ужас застыл на лице Калима. Веко в бесчисленных крапинках, а цифра в разы длиннее, чем у Беллы. От одного края глаза до другого.

— Теперь нормально? — Спросила секретарша.

— Да. У тебя такие шикарные глаза, я засмущался. Как мужчина. — Улыбнуля Калим, и смахнул волосы со лба, демонстрируя заигрывания.

Девушка не поняла. Продолжила безразлично смотреть на него. Калим задумался.

— Ты красивая.

Клон улыбнулся, поняв слово.

Калим вышел в туалет, который находился на том же этаже. Закрылся в кабинке, сел на унитаз, схватился за лицо ладонями, вытер пот со щёк. Ни одно слово, из тех, что он знал, не могло выразить его состояние. Людей заменяют клонами, забирая самых живых, здоровых, обычных людей. На работе каждый второй теперь — такой. Здесь же находилась типография, и рекламные фирмы. Всё это одна большая семья, один тандем, а он — на очереди.

Раньше настоящих людей трогали только за провинности. Всё держалось в смутном балансе, жить можно. Тех, кто трудоустроен в центральных городах, как правило, вообще игнорировали, предпочитая людей с ферм, которые, благодаря тяжелому физическому труду, здоровьем так и полыхали.

Но что-то случилось. Почему-то, империя решила пойти ва-банк, забрать всех людей. Неужели лекарства так нужны? Или есть другие цели, в которых используют живой труд? Делали аккуратно, чтобы не вызывать панику. Но почему нероны боятся паники? Их власть везде. Разгадка тут же пришла на ум — чтобы скот не разбегался. Страх пробил Калима до глаз, налив их кровью. Лицо побагровело. Но вдобавок, он был взбешён. То качество, которое изгоняли со школьной скамьи, получило второе дыхание и всё смешалось: страх, злость, отчаяние, загнанность в угол.

В уме всплыла фраза из старых сказок:

— Нет зверя страшнее, чем тот, что в угол загнан. — Прошептал сжав зубы. Сжал кулак. Ударил себя по ноге. Ещё раз. Ещё раз. При следующем ударе боль пронзила ногу, Калим снял штаны, увидел синяк. Вид синяка вкупе с болью вернули ясность. Успокаиваясь, выдохнул. Ударил себя по синяку, от сильной волны боли прикусил губу. Капелька крови скатилась по подбородку и упала на кафель. На её место тут же полетела, неведомо откуда взявшаяся, слеза.

Застегнул штаны, вытер подбородок туалетной бумагой, которая была в дефиците. Обычно, ради этого использовали непроданные экземпляры газеты. Плевать.

Скупая антиквариат, Калим как-то давно раздобыл старый пистолет с тринадцатью патронами, которые, теоретически, не могли навредить неронам. Артефакт с колониального корабля, который теперь плавал мёртвым грузом по орбите. Был обнаружен после Красной Войны.

Перезарядил, снял предохранитель, сунул обратно под одежду. Не зря взял сегодня. Всюду неладное. Спокойствия прибавилось на пару капель. Сам на взводе сам, как этот курок.

Кое-как закончив рабочий день, проверив статьи новеньких, вышел. Глаза то и дело вылавливали из толпы медленно идущих, на лицах которых не было выражений. Совсем. Бетонная стена, а не лицо. Страх подкатывал к горлу, но Калим держался. Хоть бы с Беллой всё было хорошо. Независимо от обстановки, пора уходить. Переждут какое-то время в лесах.

Проходя по кварталам, невольно слышал, как истошно кричали люди. Раньше такое было только ночью, и то, не в центре города. Но сейчас вытаскивали прямо из толпы, тянули за собой, вырывающихся, по узкой улочке в трущобы. Калим пытался не обращать на это внимание, занял позицию по центру, чтобы не схватили. Но когда на его глазах выцепили из толпы брата и сестру, Калим не выдержал. Что-то ёкнуло в сердце, приступ злобы пересилил инстинкт сохранения, и он двинулся следом. Повернув за угол стал свидетелем ужасной сцены. Девочке высосали мозги большим шприцом, разрубили на части, сложили в контейнер, кричащего парня вырубили ударом по голове. Всё сложили в небольшой чёрный куб, который закрылся, поднялся в небо, и улетелв том же направлении, что и поезд. Среди бела дня. У Калима не было слов.

Всё произошло слишком быстро. Спасать некого. Приступ храбрости мгновенно улетучился. Двое неронов уже направлялись в его сторону, переговариваясь, и потому, не обращая на свидетеля внимания. Калим очнулся, кинулся обратно. Пробежал по луже, звук плеска эхом прокатился по улочке. Калим вырвался наружу и затерялся в безразличной толпе с бледными лицами. Сзади кто-то ойкнул. Прямо за его спиной тут же выхватили ещё двоих. Калим не обернулся, просто шёл дальше, пытаясь отвлечься на собственные мысли. Главное спокойствие.

Наверно, точно так же прилетал другой куб, который спускал клонов? Может быть, изымали только тех, чье днк уже скопировано? Себя он не давал оцифровать, значит, его клона пока нет в базе данных, а потому, его не должны забрать. Белла же клон, который чудом пережил белую горячку. Живет в ожидании смерти. Никто не знает, что её вылечили. Поэтому, любимую не должны тронуть. Но в голове снова и снова всплывал хриплый голос, говорящий брать живых сегодня. Возможно, оцифровка не важна, а людей выбирают по другим критериям. Но как-то всё слишком быстро.

Калим вышел за пределы города, покинув блокпост. Далеко спустя, когда интуиция, к которой он всегда прислушивался, вновь ожила. Будто вернулось то время, когда преследовал Независимый. Только в этот раз с недобрым предчувствием. Калим обернулся, увидел двоих неронов, от которых убежал. Те даже не остановились. Беззаботно шли на встречу. Калим поднял голову, увидел парящий над ними куб, который, если не знать, не заметишь. Слишком высоко. Журналист побежал мимо своего дома, в надежде, что те пошли только за ним. Обернулся, всё-таки, в дом зашёл один, но второй побежал следом. Понимая, что на кону вся семья, Калим повернул за угол ближайшего дома, достал пистолет и притаился.

На встречу выбежал нерон, голова наполовину кибернетическая, на половину лишь имитировала человеческую:

— Всё!..

— Всё. — Согласился Калим, и прицелился. Нерон беззаботно ухмыльнулся. Первый выстрел попал точно в глаз, влетев внутрь черепушки и разбив что-то внутри. Второй отскочил от скулы, процарапав до стального черепа, третий пролетел над нероном, потому что тот согнулся, схватившись за голову. Голос нерона наполнился помехами. Он кричал как сломанное радио. То громче, то тише. Дальше не прострелить. Патроны надо экономить. Калим вернулся в дом. На встречу шёл он, точно такой же, как первый. За руку тянул Беллу. На лице нерона проскользнуло удивление.

Калим поднял пистолет, но этот сообразил быстрее. Кинул девушку в него. Белла ударилась лбом о челюсть Калима, оба упали, в полубессознательном состоянии. Нерон выбил ногой пистолет из руки Калима, отрезав острым носком пальцы. Калим вскрикнул, схватившись за руку. Его взяли за волосы, подняли над землёй, извивающегося.

— Видел, что ты сделал с братом. Так что, в курсе твоей штучки.

Ударил Калима лицом об дверной косяк.

Спустя мгновение, два нерона тащили беглецов за ноги обратно в город. Люди даже не оглядывались на них. Лица полные безразличия. Лишь двое встречных заметно испугались, но тут же сделали безучастный вид.

Калима отпустили, но Беллу тазили дальше. Нерон нагнулся, держа в двух пальцах датчик.

— Что это?

Калим плюнул кровавой слюной в лицо нерону. Всё равно это последнее, что он может сделать, чего притворяться послушным. Пора сбросить маски.

Нерон тут же наступил Калиму на руку, смяв её почти до асфальта. Калим истошно заорал, пытаясь схватиться беспалой рукой за раздавленную руку, нерон засмеялся.

— Ещё три конечности. Пытка будет продолжаться. Видишь людей? Вы все наша дичь. Добыча. Животные. Мы из вас делаем то, что нам надо. Никто не заступится. Никто! Неприкасаемые ушли. Твой дружок паук, у которого ты брал интервью, сгинул вчера с первой волной. Больше нет друзей! Власть только я.

— Убей на лекарства. — Промычал Калим.

— О, уже готов?

— Встану поперёк глотки…

— Близится апокалипсис, овечка. — Гордо выпрямился нерон. — Все, с кем ты мог торговаться, ушли. Остались такие, как я. Земли проклятых растянутся до Отелена. Черви полезут наружу. Независимые, что живут в их телах и всё видят, изголодались. Они вас, своих собратьев, будут жрать. И то, не первого качества. Будут жрать ваших клонов. Не останется камня на камне. Я бы мог тебя отправить на поля жатвы, чтобы ты хотя бы там пожил, как более-менее, нормальное существо. Но, ты мне нагрубил, вдобавок, навредил. Система уже не штрафует. Нам всё равно. Ответишь что это, может быть, подумаю. Правда, всё равно искалечу, в знак моральной компенсации. Согласен?

— Согласен.

Нерон удовлетворённо погладил себя по подбородку, задумывая, с чего бы начать.

— Ладно, рассказывай сначала про датчик, потом искалечу.

— Ты держишь смерть.

— Что?

Теплые потоки воздуха усиливались. Чёрный корабль спускался. Калим простился с жизнью.

Нерон, что стоял перед ним, поднял взгляд. Охнул, опустился на колени, вознёс руки к небесам, читая молитву чернобогу.

— Хвала небесам! Выслужился. Заберут! — Кричал на радостях нерон.

Корабль сел, из него вылез андроид с пулемётом. Оттолкнул ногой молющегося нерона, небрежно схватил Калима одной рукой, переложил внутрь корабля. Нерон мотнул головой, приходя в себя. Схватил за плечо:

— Знай своё место, незарегистриро…

Андроид одним ударом снёс челюсть нерону, оттолкнул от себя, раскрутил ствол пулемёта, расстрелял насквозь, заодно пробив стену здания, зашёл обратно в корабль. Оттащил Калима глубже в темноту. Калим упёрся во что-то мягкое. Кто-то ойкнул и он увидел Беллу, которая лежала рядом, боясь пошевелиться. Видя раненого любимого, она ахнула, потеряв дар речи. Краем глаза Калим заметил, как андроид положил датчик в контейнер, который тут же скрылся в стене.

Глава 25

Ночь. Посреди обширных болот раскинулась степь высокого тростника. Среди грязевых луж тянулся след из обломков транспортников, которые никогда прежде не залетали в такую бесхозную, безжизненную зону, как эта.

За обломками, дальше, шёл след человеческий.

Цикада, размером с антилопу, шевельнула кусты и застрекотала, разнося по округе мирную песнь.

Чёрный доспех пробежал мимо вибрирующего куста, а внутри, еле живая, спала Анастасия. Она уже не обращала внимания на самовольные движения рук и ног. Чувство безопасности, постепенно, наслоилось, и она отключилась в одной из боевых ситуаций. В этом доспехе, защита столь высокого класса, что она прежде никогда не слышала. Оружие, массивные удары, проломы с высоты — всё это превращалось в слабые толчки, вернее сказать, едва ощутимые. Куда её несло, девушка не знала. В какой-то момент стало не важно. Пока внутри этого доспеха, всё хорошо. Лишь бы не вылезать. Она преодолела множество потухших, опустыненных городов, средь толп разборщиков, голодных по электрификации горожан, которые вцеплялись и молили о помощи, а другие пытались напасть, чтобы вытащить батареи. Но каждая преграда превращалась в руины. В некоторой степени это пугало, но совесть чиста. Это не её вина.

Закричала птица. Тень промчалась над головой и нечто массивное село впереди дороги, выжидательно повернув голову. Изучив достаточно, широко распахнула ключ, закричала вновь, то ли от испуга, то ли предупреждая. Когда Анастасия приблизилась, птица взлетела, взмахивая чёрными, как смоль, крыльями, — такими впору обнять пятерых. Перелетела сотню метров и приземлилась, ожидая такой же чёрный доспех. Весь путь вдоль болота и разрозненной степи эта птица сопровождала словно ангел-хранитель. Но Анастасия не могла оценить спутника, сон был слишком крепок.

В небе вспыхнула звезда. Размеры её росли, пока не вспыхнув огненный шар, за котоырм растянулся раскалённый огненный хвост. Сцепившись волею случая, к планете неслась очередная партия орбитального мусора.

Птица крикнула ещё раз и Анастасия, наконец, проснулась. Под зеленоватым свечением изучила то, что позволил изучить доспех. Всё равно голову не повернуть. Сколько осталось преодолеть, — такая же тайна, как и где она находилась. Доспех резко повернул направо и пробежал мимо грязевого пузыря, который, словно живой монстр, чавкая, рос, а затем разорвался.

Доспех подпрыгнул. Анастасию оторвало от земли на несколько этажей. Под ногами взорвался ещё один. Каким-то чудом системы костюма ясно отслеживали и такое.

Впереди показалась трансмагистральная труба. Старая, очень старая. Возможно, одна из первых. За плечами опор, на которых она стоит — сотни лет. Разумеется, неотремонтированная. В корпусе виднелись провалы, среди которых выглядывали голые конструкции, а там ржавчина. Доспех направлялся туда. Когда он приблизился, Анастасия повела себя так, как повёл бы каждый трезвомыслящий человек:

— Нет, нет, нет. Стой! Стой! Нет! НЕТ! НЕТ!!

Насколько бы умным доспех не был, сложные расчеты, видимо, ему неподвластны. Оценить степень износостойкости сооружения по одному виду он не мог.

Анастасия приложила все усилия, чтобы хоть немного замедлить своевольную броню. Но всё тщетно. Когда труба оказалась прямо над головой, доспех неожиданно остановился. Он смотрел, задрав голову. По экрану, в самом уголке, проходили крохотные ряды символов. Строчки кода остановились. Доспех примерился силами, присел…

— Нет. НЕТ! НЕТ!! — Закричала девушка, срываясь на визг.

Под ногами сверкнула вспышка. Дно трубы неумолимо приближалось. В какой-то момент Анастасия подумала, что доспех пробьёт дно, которое окажется прочнее, в итоге она просто стукнется головой и упадёт обратно. Собственно, на этом она разобьётся окончательно и её мукам настанет конец.

Броня подняла руки, раздвинула пальцы, и к моменту столкновения каждый палец пробил бетон, и девушка, раскачиваясь из стороны в сторону, повисла. Доспех осмотрелся, и, впиваясь до глубоких трещин, продвигался. Крошка бетона сыпалась, но дно магистрали выдержало, не смотря на вес доспеха и малую площадь соприкосновения. Добравшись до края, подтянулся, резко выдернул руки и пробил пальцами на уровень выше. Таким образом, подтягивался всё выше.

Анастасия не верила глазам. Это за пределами норм физики. Пальцами, не пробить подобные гладкие вещи, под большим весом, старой конструкции, и уж тем более передвигаться. Но именно так доспех нёс в неизвестный пункт назначения.

Взобравшись до первой расщелины, подтянулся на одной руке, резким движением сорвал ржавый прут, который тут же полетел вниз, на Богом забытые земли. Подтянулся и нырнул внутрь. Недолгое падение, кошачий изворот прямо в воздухе и доспех идеально приземлился на ноги. Невольно Анастасия поняла, как чувствуют себя акробаты.

Внутри трубы глухая темнота. Свет, что падал через коррозионные щели, в недостатке. Лицо у девушки вспыхнуло золотым свечением и она увидела:

Асфальтированная дорогая, усеянная трещинами, разделялась стальными полосами, которые, видимо, регулировали поточное движение транспорта. Местами пробились одинокие сорняки. Вдоль стен мох растянулся сплошным газоном. Но в целом, растительности мало. Возможно, время от времени, дорогу продолжали использовать.

Дальше дорога исчезала, скрываясь за темнотой. Доспех, обернулся, и Анастасия увидела точно такую же дыру в бесконечность. Туннель шёл одинаково прямо в обе стороны.

Постепенно ускоряя тем, Анастасия достигла невероятной скорости, целых 50 км в час. Один раз мелькнула цифра 51, мгновенно последовала судорога в правой ноге, боль охватила конечность, и скорость резко упала до 34 км. Одновременно с этим, боль утихла. Спустя час, скорость снова поднялась до 50. Теперь, если цифра и дёргалась, то в меньшую сторону. При всей скрытой мощи, броня обращалась с Анастасией щадяще. Девушка понимала, что возможностей у странного приспособления, напоминающего пустую плоть нерона, много больше.

Пустынный тоннель неизменно тянулся многими километрами. Но на протяжении всего пути, ни одного значительного провала. В основном дыры по бокам, изредка — отсутствие верхней части. Удивляло и то, что совершенно не хотелось есть, или в туалет. Сохранялась потребность во сне. Но даже в небольших количествах — силы восполнялись кратно.

Туннель постепенно поворачивал в сторону. В одной из расщелин мелькнул высокий грязевой город в скале, из которого выходили другие такие же магистрали. Они были наполнены транспортом. Всё жило, кроме этого, единственного туннеля. Удивляло, что её не стараются задержать. Империя Нерон позабыла о врагах, сосредоточившись на переселении.

Спустя час, она подобралась к массивным вратам, которые сцеплены посередине на манер шахматной доски. Пробиться сквозь такую преграду невозможно. Эта толща металла, наконец, точно не подвластна броне.

Высота под туннелем много превышала первоначальные значения. Не десятки, — пара сотен метров. Если упасть отсюда, сила притяжения сомнёт любую защиту.

Доспех приложил пальцы в стык, но двери подогнаны плотно, не пройдет даже иголочка. Словно с досады, ударил кулаком. Ответом раздался колокольный звон, и двери раздвинулись.

Анастасия смотрела широко раскрыв глаза.

Как только проём оказался достаточным, доспех прошёл. Анастасия оказалась в совершенно темной комнате. От лица вспыхнул свет, впереди показались точно такие же двери. Доспех подошёл, ударил по ним точно так же. Двери вновь послушно раздвинулись. Преодолев последнюю преграду, Анастасия увидела нерона, который показал большой палец, затем ушёл в маленькую будку, которая скрылась под землёй, словно её и не было.

Перед глазами раскрылось Царство элиты, самых богатых неронов, о каких девушка только слышала. В сети ходили фотографии, арт-искусство, скульптуры об этом месте. Но вот он, Целый город, сотканный из мостов и ярких огней. Здания тянулись вдоль стен, соединялись, впивались в края грязевой скалы, — жуткий и прекрасный лабиринт. За окнами торговых центров толпы людей. Пусто только здесь, где стоит девушка. Некий балкон, изолированный от инфраструктуры, за которым обрыв в транс-магнитную пропасть. По идее, должен ездить лифт. Но лифта нет, и вряд ли будет. Её впустили, видимо, этого достаточно. Доспех, будто прочитав мысли, заглянул в пропасть: вниз уходила невероятных размеров дыра, полный лабиринтов и летающих автомобилей. Ещё глубже — плотный туман тёмного синего цвета, в котором с еле проглядывались цветные огоньки.

— Ну, что дальше, герой? — Усмехнулась Анастасия.

Доспех прыгнул в пропасть, и она полетела вниз, крича, как никогда в жизни. Транспортные потоки приближались, а вес доспеха велик. Пулей пробил мостовое перекрытие между зданиями, пролетел насквозь, пробил второе, промчался мимо потока машин, чудом никого не задев, пробил крышу чей-то комнаты. Пара неронов занималась под одеялом сексом. Пролетел сквозь пол и мягко приземлился на крышу белого транспортного средства.

Не задерживаясь ни на секунду, доспех пробил дыру к водителю, растянул, взял за шкирку нерона и выкинул в сторону. Вопящий нерон разбил окно в чью-то квартиру. Доспех устраивался на месте водителя, пристегнулся, проверил панель управления, руль, все рычаги и кнопки. Сущих мгновений хватило, чтобы он мгновенно изучил систему. Нажал на педаль газа, вынырнул из потока в высь и полетел. Перестраиваясь, он гнал, порой расталкивая машины, царапая чужую собственность, нагло таранил запрещающие знаки, которые висели в воздухе.

Автомобиль наклонился, протиснувшись по узкой улочке на удивление редких пешеходов. Выскользнул и занял место в потоке, нагло втиснувшись между водителями, и спокойно полетел внутрь новой трансмагистральной ветки, ведущий к выходу из элитного города неронов.

Сзади завыла сирена. В микрофон заскрежетал суровый голос:

— Такси номер 3-3-2. Многократное нарушение правил. Выйдите из потока и зависните на обочине.

Доспех резко дал по газам. Машина подпрыгнула над потоком и понеслась над крышами других авто, ловко избегая встречного движения, и объехав очередь, нырнул в трубу.

Автомагистрали в трубах — место с зеркальным потоком. Выезжающие из города находились внизу, а въезжающие, в верхней половине. Но даже зная эту истину, Анастасия поразилась гармоничной красоте. Впервые она видела воичию, своими глазами, а не на картинках. Насладиться вспыхнувшими чувствами не удалось. Доспех вновь перестроился, грамотно втиснувшись в свободное место внизу, подождал, когда над головой пронесётся многотонное чудовище, вынырнул, вернувшись на пустынную встречку. Вой сирен отставал. Скорость на электронном спидометре то набиралась, то падала. Нотоплива категорически мало. Понимала ли это система, что управляла доспехом?

Езда по верхней половине туннеля обернулась непреодолимой ситуацией — на встречу неслось сразу несколько машин, внизу места нет. Сплошные крыши автомобилей, плотно стоящих друг к другу в пробке. Анастасия зажмурилась, внутренний мир кувыркнулся. В ушах заорал страшный автомобильный клаксон, который, уже отдалялся, стихая. Открыла глаза, увидела, что едет боком, вплотную прижавшись к стене. Пространства едва хватало. Но теперь они передвигались без промедлений.

Вдалеке показался широкий автомобиль с горящим рядом фар, который наверняка столкнётся с ними. Деваться вновь некуда. Анастасия зажмурилась снова, внутренний мир кувыркнулся, открыла глаза, и увидела, что едет по противоположной стене. Доспех маневрировал, перепрыгивая из стороны в сторону в самый последний момент.

Неумолимо, час за часом, они продвигались, меняя ветки трансмагистралей с одной на другую. Их поток освободился, и автомобиль, наконец, приблизился к асфальту. Спидометр достиг максимума, одновременно загорелся значок нехватки горючего.

Издалека послышался нагоняющий вой сирен. Взглянув в зеркало заднего вида Анастасия увидела полицейский отряд из пяти автомобилей.

Топлива становилось всё меньше. В салоне предупредительно запищало.

Полицейская машина справа поравнялась. Нерон за рулём ожесточённо показывал на тормоз, или будут стрелять.

— Остановите машину! Или применим силу!

Доспех крутанул руль вправо, сбив полицая, и заставив этим отстать, затем воткнул палец в пустой разъём под рулём. Панель управления замерцала и погасла, но двигатель продолжал работать, боле того, стал разгоняться, вопреки максимальной скорости. Понемногу, полицейские отставали, швыряя в спину одну угрозу за другой.

Бешеный рёв нарастал. Двигатель работал на износ. Дорожный патруль окончательно отстал. Но хватит ли топлива? Анастасия не понимала, что задумала броня. Так, на остатках, они летели десять минут, двадцать, тридцать, пока двигатель не загромыхал. Тяга пропала. Спереди что-то взорвалось, капот оторвало, дым залепил обзор. Приближался красный цвет горящих фар. Доспех крутанул руль, нажал рычаг, машины подскочила. В боковом стекле Анастасия увидела ряд автомобильных крыш, над которыми они проносились.

Спереди что-то оторвалось, ударилось о переднее стекло, разбив стеклопакет, пролетев мимо лица Анастасии, зацепило крышу, выбило задний стеклопакет. Обзор освободился от дыма. Они приближались к стене. Развилка под прямым углом, и они не вписывались ни в один поворот.

Анастасия с содроганием наблюдала, как на остаточной скорости автомобиль постепенно снижался, ударился о крышу чужого транспорта, чуть подскочил, снова снижался, ударился о крышу другого автомобиля. Подскакивая, под снопы искр и скрипящего металла, они летели прямо в стену. Доспех крутанул руль влево, что не изменило направление, но автомобиль лениво заворачивало. Под вой сирен автомобиль боком зацепился и стал вращаться. Мир закружился, оказываясь то вверху, то внизу.

На мгновение мир застыл, и девушка отчётливо рассмотрела, как полицейские машины остановились. Последовал глухой удар, салон стал сминаться в гармошку, деформируясь. Глаза водителей широко раскрыты от ужаса. Многие вышли и стояли, не веря своим глазам. На неё смотрели серые, металлические лица. Блестящий покров. Хромированная кожа. Её провожали взглядом живые статуи. Анастасия смотрела на них в ответ испуганным лицом, готовая принять смерть. Новый удар, автомобиль смяло окончательно, доспех пробил обшивку, пробил бетонную стену, вылетел наружу. Вот он, смятый автомобиль, застрявший, словно пробка, внутри пробоины.

Яркие солнечные лучи впились в лицо, хруст веток, натужный разлом деревьев. Доспех кувыркнулся, но прямо в полёте вернул равновесие, но очередной удар о дерево разрушил хрупкий баланс.

Анастасия погрузилась под снежный покров, пропоров головой до самой земли. Доспех пожелал спокойно несколько минут. Поднялся. Снега выше головы.

Разгребая белую пудру руками, доспех потихоньку приподнялся над покровом тундры. Оценил обстановку, подпрыгнул, выскочив из под белого ковра. Анастасия увидела, странный лес. Деревья, что кляксы на холсте, абсолютно угольные, спалённые неведомым солнцем.

Когда после очередного прыжка она оказалась в снегу всего лишь по колено, живой доспех разогнался, набрав привычные 50 километров в час. Снаружи ясный день. Впервые за много дней Анастасия увидела то, что показалось красивым и безмятежным — природа. Сердце потихоньку набиралось покоя, глаза закрывались, и она провалилась в сон. Но сон странный. Она внутри белой звезды, которая отгораживала её от дохлой черноты, от других звёзд, а так же сжигала летающие булыжники, которые стремились дотянуться до девушки.

Вспыхнула надпись на неизвестном языке. Появился знак вопроса. Новая надпись. Но Анастасия не понимала, что от неё хотят.

Вокруг зашумели волны, начинался прилив, и девушка проснулась. К вящему удивлению, обнаружила, что стоит внутри какого-то ангара. Справа белая комната, словно вырванная с корнями. К ней тянулись силовые кабеля, там горел свет. В центре лежал человек, он периодически морщился и часто ворочался. Кажется, мужчина. Анастасия всмотрелась, и поняла, что не может моргнуть. Потому что это было самое красивое существо на планете. Красивее, она не видела за всю жизнь. Возможно, любое человеческое лицо за столь долгий срок пребывания в опасных ситуациях, покажется невероятно красивым. Доспех выпрямился. Впереди ряд контейнеров с непонятными метками, символами, геометрическими фигурами. Изображение погасло. Она оказалась в кромешной темноте.

Но появилась вертикальная узенькая щель. Небольшой разрез, который наполнялся светом. Затем он расширился настолько, что свет ослепил. На ярком фоне различались лишь мутные пятна, но разглядеть что это невозможно. Взгляд не мог сфокусироваться. Неожиданно в легкие проник свежий воздух. Затем лёгкие наполнились свежим воздухом ещё раз. Анастасия поняла, что всё это время она не дышала. В легкие поступал воздух иным образом. Ещё вздох, из носа что-то вылезло, держатели, приковывающие к доспеху, расстегнулись. Безвольное тело вывалилось из бронированных чёрных лепестков. Она поняла, что упала. Но холодный он? Тёплый? Не распознать. Некоторые чувства атрофировались, то ли кожа онемела, но осязательные сенсоры не работали. Навалилось бессилие, к которому прибавилось головокружение. Постепенно белый свет стал тускнуть, и проявились четкие линии. Вот комната, ограждённая прозрачными стенами. Там внутри кто-то лежит.

Девушка пыталась дышать. Удавалось с трудом. Каждый раз, что вздохнуть, или выдохнуть, прикладывала усилие. Тело пронзило дикое обезвоживание. Из рта вырвался хрип. Она хотела попросить воды, но хрип не членоразделен. Она сама не могла разобрать своих слов. Анастасия не слышала вообще. Лишь вибрации внутри головы, шли по языку, на губах. Порадовала мысль, что она чувствует вибрации, значит, не всё так плачевно.

Постепенно зрение вернулось, и вновь увидела очертания человека, что лежал на койне. Точнее, его профиль, ниже которого всё накрыто белой простынёй. Человек повернулся на бок, руками прикрыл уши. Теперь она видела лицо. Прекрасное лицо обычного человека без всяких технологий.

Неужели люди могут быть столь прекрасными? Подумала Анастасия. Из её рта вновь вырвался хрип, который перешёл в легкий стон, и она закашлялась. Не имея сил шевелиться, тем не менее, её пробивала судорога. С каждым кашлем вздрагивало всё тело, разгибаясь и сгибаясь до согнутых колен. Легкие наполнялись новыми волнами воздуха, которые возвращали ясность мысли. Вскоре, она услышала незнакомый мужской голос, который недовольно бурчал что-то про боль в голове.

Глава 26

Всё шло строго по чёрному плану. Поля жатвы пусты. Люди Отелена изъяты. Кто бы мог подумать, что бывший враг окажется наипитательнейшим кормом, на котором будет держаться империя.

Архиепископ шёл по длинному коридору с высоким потолком, с которого свисали бесчисленные красные шторы. Он был доволен. Хорошо, что не послушал предателя из касты неприкасаемых, который, очевидно, подделал свою личность. К такому выводу глава священнослужителей пришел после того, как понял, что отследить юнца не в силах даже отдел кибервойны. На камерах всегда пусто. Будто Архиепископ пал жертвой высококачественного вируса, который создал внутри мозга образ, более того, оцифровал, используя встроенный микропроцессор передачи мыслей, и создал детализированную голограмму. Иначе быть не могло. Точно вирус. Перепрошив операционную систему, которая управляет мозгом, успокоился и доложил об этом Жрецу. Но оказался не только прощён. С него сняли ношу ответственности за священнослужителей, вдобавок, дали великую награду, которая и положила конец депрессии. Возможность жить в качестве Неприкасаемого, внутри новой Империи, на другой, чистой планете, внутри ЧерноБога. Комфорт высшего качества. Новое тело по последним технологиям Неприкасаемых не сильно отличалось. Разве что, оно было собрано с учетом интеграции в извечного Повелителя.

Архиеписком шёл попрощаться с многочисленными коллегами. После этого, уход в другой мир, во второй волне Неприкасаемых. Эпопея карьеры, наконец, заканчивается. Его спросят, куда он направляется, а он многозначительно улыбнётся, но ничего не скажет. Остановившись перед дверьми, за которыми изысканный бальный зал, с накрытыми блюдами, лучшими медикаментами в самых разных формах, от классического шприца, заканчивая инъекциями через спецразъём на шее. Вокруг здания полно охраны, да и идентификатор личности теперь другой. В сети не отследить.

Он потянулся к дверным ручкам. Улыбка во всё лицо. В глазах блеск. Но ручки не опускались.

— Чертовы техники. Вечная экономия…

Архиеписком дёрнул сильнее, ещё раз. Но двери стояли стеной.

— Зря ты договор нарушил. — Раздался знакомый голос. — Можно было спасти много жизней.

Архиепископ обернулся, и увидел его, того самого юношу. Теперь он отчётливо мог различить лицо. В глазах застрял немолодой дух. Старый нерон, навидавшийся.

— Пришёл-таки. Ты голограмма. Плод фантазии. Сгинь.

Молодой нерон шагнул к Архиепископу. Тот невольно прижался спиной к дверям.

— Стой! Я мгновенно перерождаюсь. Теперь я той же касты, что и ты. С меня сняли ответственность. К черту договор.

— Чего ты боишься? Я же голограмма.

Но страх Архиепископа отражался на лице, красноречивее любых слов.

— Помнится, ты хотел смерти. — Продолжил юноша, и шагнул ещё раз.

— Пе… Передумал. — Вздрогнул священнослужитель.

— Почему?

— Какая разница, почему?! Не предам Бога!

— Ещё недавно был готов. Жаль слышать, господин Архиепископ. Вы плохой делец. Но к несчастью для вас, я хороший. Держать слово — мой принцип.

— Нашел чем напугать. — Фыркнул Архиепископ. — Что ты можешь? Голограмма высокой плотности.

Юноша закатал рукав и показал микросхему с номером, которая на кожном покрове выделялась лишь цветом.

— Такая же?

Архиепископ закатал рукав длинного балахона, и взглянул на одну руку, затем на другую. Не нашёл подобного, и взволнованно вскрикнул.

— Я позову стражу! Стража! Стража!!

— Место изолировано. Мозговые волны всех людей вокруг перенастроены. Никто не увидит, не услышит.

Архиепископ звал стражу на помощь, снова и снова, но никто не пришёл. За дверями, продолжался гогот. Зов помощи остался без внимания. В этот момент, он осознал свое положение.

— Что? Что из того, что нет этого?

Юноша вернул рукав на место.

— Не то тело. Ты батарейка нового поколения для мертвых рабочих. Мусор в красивой упаковке на переработку. Тебя обманули, как и всех. Ты же непригоден биологически. Думал, ради тебя откажутся от системы, работающей на высокоадаптивной имуннологии?

— Как тело не то? — Дрогнул Архиепископ. — Стража! Стража! Некросы! Ищейки! Альтер-Д 2! Альтер! Где вы! — Повернулся и забарабанил по дверям.

Юноша засмеялся.

— Столько людей можно было спасти, если бы не твоя тупая жажда комфорта. Система слишком легко вернула тебя. Я даже знаю почему. — Сделал ещё шаг юный нерон.

Двери открылись, Архиепископ упал. Из зала вышли священнослужители с перевёрнутыми крестами на плечах. Они переговаривались, не замечая Архиепископа. Аккуратно перешагнули его, и пошли дальше. Архиепископ долго смотрел им в след, не веря своим глазам. Никто не оглянулся. Тогда он поднялся и вбежал в зал, дёргал гостей за одежду, кричал прямо в уши, молил о помощи. Падал на колени. Побегал по периметру, дёргая за ручки, но другие двери закрыты. Никто не обращал внимания. Гости не замечали Архиепископа. Юноша не спеша преследовал. Из ладони левой руки выехал цилиндр, за который он ухватился… Протонное лезвие вспорхнуло мириадами голубых искр, которые вились, словно маленькие мошки. Глаза Архиепископа округлились.

— Регалия…

— Знаешь? Удивлён.

— Технология Независимых…

— Помнишь, как называется?

— Богохульство! Я не предам ЧерноБога!

— На, твоя ячейка памяти.

С этими словами юноша подкинул в воздух капсулу, светящуюся зеленоватым и разрубил на две половинки, которые тут же покатились по полу, стукаясь о ноги гостей.

Бывший глава церкви кинулся следом, пытаясь подхватить то, что содержало его жизнь, упёрся макушкой в чью-то ногу, которая тут же отодвинулась, и след от капсулы пропал. Архиепископ понял, что след потерян. Он обернулся к юноше, в страхе закрываясь рукой.

— Кто ты?

— Ещё не понял?

— Кто?..

Гёссер занёс голубую полоску света над Архиепископом.

— Хранитель.

Труп главы священнослужителей лежал посреди многочисленных гостей, которые так и не дождались официальной отставки своего начальника. На его одежды наступали, как и на него самого. Но никто не обращал внимания ещё два часа, пока система не перезагрузилась. Раздался женский визг, мужские возгласы, сбежалась стража, но кто это сделал, и как это произошло, никто не понял. Архиепископ лежал без дыхания, с разрубленной на две части головой. Рядом с ним погасшие половинки матрицы, которые отвечали за воскрешение.

Гёссер ехал в метро. Изредка посматривал на часы, где размеренно мигала точка, а рядом точно так же мигала надпись на старом, никому неизвестном языке.

— Добралась. — Вздохнул хранитель душ. — Слава Богу.

* * *

С тех пор, каждую ночь умирал один высокопоставленный чиновник. Неприкасаемые исчезали из системы, уходя в иной мир, а вещи вывозились. Шум не поднимался. Чёрный властитель оставил свои земли.

Винни, вопреки страхам, добрался до Отелена. Видел разрушенный Тесио, от вида которого он чуть не потерял веру в успешность мероприятия. Брёл среди кибернетического хлама, и лопнувших, пробитых рыцарских доспехов, по пятам войны. Отслеживал неронов с помощью устройства, которое всегда искало сеть, и подключённых к ней. Последний подарок Гёссера. Винни знал, что не вернётся.

Пищевого пайка оставалось на несколько дней. Последних дней. Свернув с основного маршрута, вопреки плану, добрался до фермерских полей, на которых когда-то жил и работал. Через окно увидел знакомые силуэты жены и дочери. Слеза скатилась по его щеке. Но подойти не мог, они же его и сдали. Такова жизнь среди своих. Каждый собрат, знакомый, кто угодно — наведёт шорох, только узнав намерениях, или попытке бегства. Вся жизнь как на иголках. Он пошёл дальше, периодически оглядываясь. Путь вёл через леса, в которых, как правило, никого кроме неронов не бродило.

Но что-то было не с то с работающими в поле. Движения вялые. Кожа чрезмерно белая, хотя находятся под солнцем весь день. Взгляд потухший. Неронов за всю дорогу — ни одного. Странно.

Однажды его заметили. Это был Шульц Экваген, старый знакомый. Но тот не обратил внимания на Винни, скользнув взглядом, как по пустому месту. Провёл ладонью по запотевшему лбу и продолжил работать.

Такая встреча взглядами повторилась с другими людьми, вновь ноль реакции. Затем возле него, откуда-то взялся ещё один полевой рабочий, даже не посмотрел на Винни. Люди игнорировали его. Винни стоял ошарашенный, затем, допустив догадку, вышел в поле, открыв себя полностью. Но вновь, без внимания. То, что раньше было нормой, пропало. Это не те люди, которых он знал. Люди ли это? Так он шёл всё дальше по полям, а люди, волею случая, уставившись на него, продолжали не обращать внимания. Ходили порой по лесам в туалет, в кусты и под деревьями. Раньше, всё уходило на переработку в пищу, а теперь, так простодушно справляли свои дела. Контроль над ними пропал. Системы нет. Но снижать бдительность не стоит.

Винни вышел на покрытый трещинами асфальт, направился в город. На радаре всё так же ни одного нерона.

Первый разрушенный город. Вопреки воспоминаниям, людей почти нет. Те, что были, просто сидят по углам, обняв себя, словно пытаясь согреться под палящим солнцем, как наркоманы, в непонятной ломке — смотрели в одну точку.

Винни узнал болезнь, белая горячка. Неизбежная судьба клонов. Вот что не давало покоя. Все, кого он встретил — клоны. Непонятно, зачем заменять всех людей клонами? Но чем дальше он шёл, тем яснее становилась картина. Чтобы не вызывать панику у рабов, ко всему итак привыкших, держащихся за отведённый кусочек жизни. Постепенно заменяя людей на глазах у многих, люди ничего не заметили. Не хотели замечать. Думали до последнего, что их это не коснётся. Так, постепенно, партия за партией, заменили всех.

Значит, ни его дочка, ни жена… Не выжили. Силуэты тоже были ненастоящими. Не желая даже проверять ужасную догадку, которая объясняла одним махом всё, Винни двинулся дальше. Поступь стала твёрже, взгляд увереннее. Он привык превозмогать проблемы. На встречу целый поток клонов с пустым взглядом — зомби. Никто не обратил внимание. Среди них не велось разговоров. Пустые болванки, наспех выращенные. Без дозагрузки знаний. Одни инстинкты, основанные на восстановленной мышечной памяти.

Так Винни без проблем добрался до АстроВегии, бывшей космической столицы колонии. В центре широкий небоскрёб, который, как гласят легенды, вмещал как целый район, так и администрацию, и центр дальней связи. Ещё раз проверив радар, убедился, что поблизости ни одного нерона.

Толпы народа, которые что-то делали, и куда-то стремились, обладали ложной целеустремлённостью. Всё, что он когда-либо знал и ненавидел, исчезло. Народ увезли, видимо, в новую страшную реальность. С удивлением для себя, заметил, что поезда не ходят. Даже через час и два, ни одного постороннего звука, кроме шуршания подошв.

Ни музыки, ни разговоров, ни грохота, или отголосков нездорового нрава неронов. Впервые мог идти по центральной дороге, как настоящий гражданин. Непередаваемое чувство значимости боролось с привычным страхом сойти в сторону. Наслаждение с отголоском пытки.

Винни жизнь воспитала таким образом, что дух, пропущенный сквозь машину пропаганды, школьную скамью, озлобленность соседей, безволие родителей и предательство близких, не дрогнул. Желание быть равным, как все, жить честно, чувство достоинства. Он удивлялся, почему люди не как он? Почему его не понимают? За что на него злятся? Понимание пришло только с возрастом, когда смог взглянуть на прошлое со стороны. Люди негласно, не признаваясь, но чистосердечно завидовали тому, кто может быть собой, а они не могут себе позволить столь малого и естественного. Неизбежная погода.

Пройдя под трубами, идущими вдоль навесных рельс. Дотронулся до одной из широких стальных опор, которые чудом удерживали конструкцию два века без какого-либо ремонта.

Вышел на площадь, где администрация часто вещала имперские указы и проводились неронские праздники, где поощрялись самые ярые предатели Отелена, уличившие еретиков.

Лениво, игнорируя безвольную толпу, пробрался к входу в небоскрёб. Окинул его взглядом снизу до верху, присвистнул и даже улыбнулся, словно победитель лотереи. Набрал в грудь воздуха, и вошёл. Запрещённая зона теперь стояла без охраны. Спальное место всех неронов, героев, администрации, и самых ярых предателей.

Наличие электричества удивило. Лифты работали. В большом зале дождался, когда приедет один, вновь посмотрел на радар, который неизменно извещал об отсутствии опасности. Зашёл в кабинку, стал подниматься. Внизу, под щитком из кнопок с номерами этажей, выдолблена надпись. Помнится, однажды Гёссер говорил про неё. Это на старом языке его родины. Означало, что сделано не на Иксодусе, а там, откуда прилетели. Винни знал алфавит, но не знал многих слов. Попытался прочитать по слогам:

— Мэйд ин ёрф, юсей индастриал спейс тревел ко…

Яснее не стало.

Поднявшись до административных этажей, которые находились на самом верху, вошёл в через самые широкие двери. Здесь, по идее, когда-то был командный пункт по управлению полётами. Если нероны не демонтировали кое-что, значит, ещё работает. Однажды Гёссер проверял, и вроде бы всё на своих местах. Но если демонтировали, придётся открывать ангар вручную. В запасе всего сутки, до того, как придут остальные члены убежища, которые вызвались оттянуть вторжение проклятых механоидов, которых давно следовало уничтожить, избавить души Независимых от вековых мучений.

Почти все пульты управления исцарапаны, исписаны, многое демонтировано, разобрано, а то и просто пробито кулаком. Варвары, а не техногуманисты, усмехнулся Винни.

В конце концов, под одним из щитков нашёл то, что искал. Переключатель пульта управление в режим ведения боевых действий. То, что из уст в уста передавалось, как величайшая тайна, и потом была забыта, похоронена, заново найдена самим Винни, когда он бежал по лесам к Тесио и напоролся на убежище, в котором оказался скелет, пустые консервы, и дневник, а в нём знание об армслейвах, незадействованной силе колонистов. Должно работать. Нерон в своё время напал столь удачно, что уничтожил пилотов, а затем, занял контрольные точки и война, в какой-то момент, оказалась проигранной. Возможно, успей активировать это оружие, всё было бы иначе. Но, благодаря сбежавшему инженеру, чудо техники не забылось, и даже сохранилось в секрете.

Пульт пискнул и загорелся, по нему запрыгали данные. Винни, достал вырванную страницу дневника, и по инструкции, стал нажимать клавиши. Ввёл пароль, нажал enter. Вновь запрыгали данные, появилась зелёная надпись Success. Что она означала, бородач только чесал репу.

Легкая вибрация пошатнула небоскрёб. Задрожали кнопки на панелях. Винни подошёл к окну и рот, от удивления, открылся. На его глазах площадь, по которой все ходили, не подозревая, что это нечто большее, раздвигалась на две части. Клоны с ужасом разбегались, чтобы не упасть в шахту. Что там находилось на дне, не разглядеть даже с этажа, на котором находился Винни.

Спустился на лифте, выбежал на улицу, подошёл к открывшейся прямоугольной яме, с опаской нагнулся посмотреть, что там, за краем, и ахнул. На тридцатиметровой глубине стояли металлические роботы, с открытыми кабинами для пилотирования. Покрытые толстым слоем уличной пыли, тем не менее, это они.

— Армслейвы… — Невольно прошептал Винни.

Ангар открылся впервые за последние двести лет. Переломный момент проигранной войны — на дне шахты, и при этом, технику не тронуло время. Всё-таки, технологии его родины удивительны. Их не берёт вековой износ, выдерживают агрессию окружающей среды. Единственные, в чём просчитались, в тактике. Противник воспользовался доверчивостью.

Плита со скрипом приподнялась, — из под земли выехала кабинка. Винни зашёл, нажал одну из двух кнопок, и полетел в свободном падении на самое дно. Приземление, однако, было мягким. Взору открылись разбросанные крупные детали. АрмСлейвы выглядели нерабочими. Скорее экспонаты, нежели оружие. Обойдя дно, убедился, что у некоторых отвалились руки, заржавели клепы и другие элементы. Всё-таки он погорячился, решив, что время не взяло.

Как с ними обращаться? Определённо, если не разберётся сам, то помогут ребята. Но промедление угнетало.

Поднимаясь по трубчатой лестнице до кабины пилота, чуть не сорвался. В паре мест ржавчина проела метал, хоть сам корпус броненосцев цел, это вдохновляло. Забравшись на самый верх, оценил с высоты. Мощные хваты, две бронированные руки, две толстые ноги.

Проник в кабину, пристегнулся. Натянул сверху купол, щёлчок. Подёргал штурвал, понажимал кнопки. Ничего не работало. Высунувшись наружу, увидел в стенах чёрные розетки. Разумеется, они разряжены, надо как-то накачать питанием.

Спустившись, ещё раз осмотрел армслейв. Увидел на ноге рычаг, с трудом дёрнул, в ноге открылся люк, а в нём свёрнутый силовой кабель. Потянул за собой, вставил в розетку. Но от чего-то Винни был уверен, что и этих действий недостаточно. Как подать само питание?

Глава 27

Головные боли сопровождали Ровальда первый день, второй, третий. Им не было конца. Никто не давал болеутоляющего, как бы не просил. Ответом всегда было неизменное:

— Новому телу нельзя.

— А когда? Когда?!

Услышав свой собственный голос вздрогнул, в голове на миг прояснилось, тело покрылось мурашками, бездна боли тут же вернулась. Каждую мышцу била не судорога, нечто худшее. Пробуждались нервы. Каким-то местом он знал, что это именно пробуждение нервной системы, калибровка всех окончаний. Откуда он это знает, сказать тоже не мог.

Час тянулся за часом. Отсутствие привычных строк кода и древних рун интерфейса Стража вызвало приступ необъяснимого страха. В голову ударило, открыл глаза, навстречу хлынул ярчайший свет, и Ровальд непроизвольно закричал от боли, закрывая глаза руками. Белый фон оставался даже сквозь зажмуренные веки.

На голову лёг прохладная тряпка, стало легче.

— Спасибо, совет…

Анастасия вопросительно подняла бровь. Знать бы, что с этим человеком. Возможно, сильное сотрясение. Кто он? Хозяин этого места? Сама девушка очнулась не так давно. Причем с чувством, будто проспала целый месяц.

Боль утихала, Ровальд погрузился в долгожданный сон. Такая простая вещь, как влажная тряпка, а система додумалась только сейчас.

Анастасия повернулась уходить, но мужская рука крепко вцепилась за карман. Кажется, нечто подобное уже случалось в её жизни. Она легонько погладила по кисти, зажим ослаб, и убрала руку.

Не так уж и плохо место, в котором она оказалась. Людей нет, полно разных контейнеров. Спокойно и безопасно, что не может не радовать. Желудок заурчал, подталкивая к решению, и девушка начала искать пропитание. Местами ангар не был освещён, и пробиралась буквально на ощупь. Один раз напоролась на что-то с круглым выступом. Невиданный предмет упал, поваливая за собой остальные. Жуткий грохот и звон наполнил пространство, эхо долго гуляло по просторам, вызывая желание съежиться, будто кто-то прибежит и надаёт по шее. Но никто не прибежал, и Анастасия ожила, продолжая исследование, которое оказалось увлекательным. Так что девушка забыла про голод.

Выскользнув из тьмы под яркий свет, увидела ряды со странным оружием, которое не смогла поднять. Напоминало ракетницу. Чем глубже шла, тем разнообразнее оружие. Наконец, остановилась возле коротких рукояток. Ни кнопок, ни каких-либо отличительных линий. Рядом три круглых таблетки. Взяв одну из рукояток, ощутила приятную мягкость, словно взяла пластилин. Показалось, что та даже чуть вытянулась, подстраиваясь под хват. Взяла одну из таблеток, стала думать, как впихнуть в рукоятку. Наверняка же взаимосвязано. Вертела и так, и эдак. В конце концов, поднесла таблетку поближе, на торце автоматически открылось отверстие. Сложила туда одну, вторую, третью таблетку. Рукоятка завибрировала. Из неё вытянулся короткий луч, который становился шире и взорвался слепящей вспышкой. Анастасия взвизгнула и отбросила находку.

Чёрная рукоятка покатилась по полу и упёрлась в одну из стоек. Девушка открыла один глаз, второй. Вроде всё спокойно. С неохотой подобрала странную вещь и вернула на место.

С этим отделом покончено. Следовало вернуться, чтобы не заблудится. Там, где лежал больной, появился кубический стол, на котором расположилось два подноса с едой. Несколько каш разного цвета и стакан с прозрачной жидкостью. Не думая о последствиях, девушка сразу накинулась. В зависимости от заполненной ёмкости, каша напоминала рагу, курицу, и брокколи. Прикончив свою порцию, с жадностью посмотрела на второй поднос, предназначенный, видимо, для лежащего. Толкнула мужчину:

— Вы есть будете?

Разумеется, он не ответил. Зато сняла с себя ограничения совестью и со спокойной душой накинулась, опустошая и вторую порцию. Теперь, когда тело наполнилось приятным теплом, пора понять, где она оказалась, и кто тут есть. Но звать в полный голос страшно. Огромное помещение с непонятными ящиками, оборудованием, частично горящим светом, и одновременно с этим, безлюдным. Пространная обстановка пугала.

На другом конце ангара что-то грохнулась, Анастасию пробило оцепенение. Возможно, это она что-то тронула, пока ходила, и это упало только сейчас. Успокаиваясь этой мыслью, вышла из белой комнаты.

Скитаясь, час за часом среди бесконечных лабиринтов, пробовала открыть хотя бы один контейнер из простого любопытства. Но тщетно. Это целый город, к которому не было доступа.

Увидела лифты, находящиеся уровнем выше. Забралась по сеточной лестнице. Нажала кнопку одного из. Двери открылись. Перед ней стоял андроид.

Анроид начал шевелиться. Девушка повернулась и побежала прочь, обратно, в белую комнату. Шестым чувством то место казалось самым безопасным.

Боль в голове утихла, и Ровальд позволил себе очнуться окончательно. Встал, увидел два подноса с пустыми, но грязными ёмкостями. Простынь сползла, и он понял, что совершенно голый. Обернулся в поисках одежды. Но поблизости ничего. Комната пуста.

В стекло постучался андроид. Ровальд смотрел на него какое-то время, затем кивнул. Тот вошёл, рядом лёг синий комбинезон.

— Сейчас принесу ещё порцию. — Известил андроид.

— А эту кто съел?

Но андроид не ответил. Ровальд спрыгнул на пол. Секунду ноги удерживали равновесие, и подкосились, еле успел ухватиться за койку, прежде чем упасть окончательно. Новая судорога пробила руки, пальцы разомкнулись, и он свалился, ударившись затылком, что вернуло головную боль на место. Правда, в меньших масштабах. Перевернувшись, с трудом уселся на полу, и стал чесать ушибленное место.

— Что за ад… — Выдохнул он. — Сущий ад.

Перед глазами пронеслись воспоминания, как он в доспехе Стража, сражал червей, ожившую инфраструктуру Восьмой Колыбели, отчётливо помнил немолодую женщину-неронку без конечностей и глаз, леавшую в доме на отшибе, которая умоляла отвезти в империю, да так, что готова была отдаться. Помнил множество пластиковых трупов, которые продолжали частично двигаться. О детях вспоминать вовсе не хотелось, эту мысль гнал напрочь, она самая болезненная.

— Тухнущие города. — Выдохнул Ровальд. — Что за ад?

Он ухватился за койку, стал подтягиваться, ожидая потерю контроля в любое мгновение. Чудом забрался обратно, медленно подтянул к себе комбинезон и стал натягивать на одну ногу, с грехом пополам, затем вторую. Когда застёгивал молнию, в комнату вошёл кто-то ещё. Ровальд обернулся, но никого не увидел. Однако, в стекло вновь постучался андроид с двумя знакомыми подносами.

Пока андроид ставил еду на куб, Ровальд попробовал вновь спуститься на своих двоих. Только носок коснулся пола, как комбинезон обтянул берцовые мышцы. Ровальд встал на одну ногу, затем на вторую, которую комбинезон стянул так же. Уплотнился в ягодицах, пояснице, вдоль позвоночника. Сильно плотно, пережимало сосуды, зато держался уверенно.

— Ну точно мешок с костями. — Усмехнулся Ровальд, чувствуя, что часть тела находится в свободном падении и он стоит на ногах лишь благодаря необычному комбинезону. Полностью прошла всякая боль. Прогулялся из стороны в сторону. Потянулся, вопреки ожиданиям стрельнуло в лопатке, потёр её. Но всё это вызывало улыбку. Вышел из комнаты, и не заметил, что за ним устремилась тень, которая держалась на почтительном расстоянии, осторожно выглядывая из-за угла, и прячась обратно.

В один из таких моментов, Анастасия выглянула из-за угла вновь, но от человека и след пропал. Он исчез. Девушка вышла из-за угла в поисках хозяина этого места. Побежала между рядами стальных гладких коробов. Каждый обозначался своей руной, которая становилась ветвистее на одну черту.

Сзади раздались шаги, девушка обернулась и увидела его. Мужчина стоял прямо перед ней и изучающе смотрел. Широкоплечий, выше на голову. Во взгляде радостный задор.

— Кто будешь?

— Анасть… Ана…

— Не понял.

Анастасия заикнулась и вместо фамилии, произнесла её часть.

— Б…Сука… Настя… — Оговорилась Анастасия.

— А я тогда кобель Рова. — Рассмеялся Ровальд. — Приятно познакомиться. Насколько я помню, тут никого кроме меня не должно быть. Как так?

— Извините, я не хотела. Я просто…

— Длинная и сложная история? — С пониманием спросил Ровальд.

Анастасия уверенно кивнула.

— Барсукова Анастасия. — Собралась с духом девушка.

— Ровальд. Просто Ровальд. Будем знакомы.

Он посмотрел на девушку, отметив про себя небесно голубые глаза, и двинулся дальше по складскому коридору. Анастасия не отставала.

— Нерон?

Девушка вздрогнула, прекрасно понимая, что неронов недолюбливают, а где она находится, представления не имела. То ли у повстанцев Отелена, то ли в Тесио, может, где-то ещё. Но ненависть гарантирована.

Не дождавшись ответа, продолжил:

— Вижу, ты без кибернетики.

— Да, спасённая с полей жатвы.

— С детства там?

Анастасия кивнула.

— А вы кто? Ваш голос кажется мне знакомым.

Ровальд остановился, задумался, что-то припоминая.

— Секунду. — Он взял её за плечи, повернул так, сяк, рассматривая лицо. — О, так это ты?

— Вы меня знаете?

Ровальд, вспомнил, что их первое знакомство было не самым добрым, а настроение сейчас отличное, и решил оттянуть этот момент.

— Наступит час, узнаешь. — Загадочно произнёс он.

— Хотите сказать, вспомню?

Но Ровальд не ответил на этот вопрос, он продолжил развивать другую тему:

— Как ты добралась до этой глуши? Признаться, добирался сюда долго.

Ровальда пронзила невероятная догадка. Он вспомнил, что говорил Вершие. Ждали только Восьмого Стража, с его скрижалью. Управлять доспехом мог только наследник по лидерской крови.

— Неужели, ты?.. — Глаза округлились. — Восьмой?

— Кто? Я?

Ровальд сверлил девушку взглядом, пока та не засмущалась. Анастасия чувствовала, что от этого человека исходит некий жар, что пугало и приковывало одновременно. Этот странный жар, буквально, подавлял её волю. Такое с Анастасией было впервые. Словно прочитав мысли, сзади подошёл андроид. На подносе два глубоких стакана с водой.

— Судя по-всему, каждый из вас забыл, зачем он здесь. — Напомнил андроид.

Ровальд, впервые за долгое время видевший свет своими глазами, отмахнулся. Хотя бы день весь мир подождёт.

Не дождавшись ответа, андроид продолжил:

— Согласно биополю, Ровальд Энро. Вы подавляете Анастасию, а она покорно принимает ваше духовное главенство.

— В смысле? — Переспросил Ровальд.

— Ничего. Пейте больше воды, пожалуйста. Завтра вам уже можно покидать это место. Ваша адаптация удовлетворительна.

— Спасибо. — Ровальд взял стакан и осушил. Ощутил всю прелесть собственного желудка, вспомнил, что такое жажда.

— Ничего не поняла. Вообще, не знаю, почему я здесь. У всех свои планы на меня. Никто ничего не объяснил. Будьте добры, зачем мы здесь?

— Вы допущенный до управления Восьмым Стражем. В нём вы прибыли сюда. В ваших силах забрать устройство, которое поможет завершить протокол Чёрная Дыра.

— Что? — Не поняла Анастасия. — В смысле?

— Да, вы наследник Восьмого Стража. — Повторил андроид.

Анастасия догадалась, что они про ту пустую оболочку нерона.

— А, так эта хреновина, которая принесла сюда.

— Боевой доспех, экзо-костюм. — Закончил осушать второй стакан, поправил Ровальд. — Зато мне теперь всё понятно. Но как именно ты добралась?

— Против своей воли. Я ничего не хотела. Меня обманом пихнули внутрь.

— Судя по данным, Страж запрограммирован прийти сюда. Для работы программы не хватало только нужной связки ДНК+душа. — Добавил андроид.

— Вот как. Тяжко тебе пришлось, Насть. Гнили по пути сюда полно.

Девушка давно не слышала такого обращения в свой адрес, и поддалась чувствам.

— Да это вообще ужас что было. Меня несло то туда, то сюда. Гонялись разборщики. Доспех моими руками вырывал им позвонки, ломал стены, прыгал на такие высоты, или падал с транс-магистралей. Натерпелась не то слово. Когда он выплюнул меня, думала, Богу душу отдам.

— А какому Богу? — Спросил Ровальд. — Черному?

— Только не он. Этот с меня насосался будь здоров. Есть другой Бог, единый. Я про него ничего не знаю, но чувствую, что он есть, и незримо даёт жизнь всем нам. Вот, наверное, этот.

Не осквернённая, пережившая всё, чистая душа. Бывает же так, сколько грязью не обмазывай, кое-что сияет вечно, вопреки обстоятельствам, подумал Ровальд.

— Жаль, что тебе пришлось преодолеть это болото страха. Но, раз ты здесь. Есть кое-что, что сделать можешь только ты. — Отрешённо произнёс Ровальд.

Андроид рядом кивнул:

— Я вас провожу.

Сквозь тернии из ящиков и амуниций, связок кабелей и громадных деталей для ремонта кораблей, через лифты поднялись на верх. По узкому коридору, петляя, андроид провёл их в комнату. На двери красовался знак, напоминающий молнии.

— Это оно? — Спросил Ровальд.

— Да. — Ответил андроид. Дверь открылась. И добавил. — Вершие. Квантовик, частица звёздного компьютера, категория оберег. Сейчас это центр защитных систем Грозного. Управитель погодной установки и другими охранными системами.

В центре комнаты оказался чёрный куб, внутри которого переливалось голубое сияние. В четыре разные стороны от куба тянулись провода.

— Грозный? — Переспросила Анастасия. — Он самый? Я внутри легенды?! Быть не может. Вы гоните.

— Да. В самом центре Грозного.

— Того самого?

Ровальд кивнул и повернулся к андроиду.

— Решились таки?

— Все условия выполнены.

Ровальд положил руку на худое женское плечико.

— Тогда, твой звёздный час. Забирай.

— Я не понимаю что это. — Резко изменилась в поведении Анастасия. — Зачем мне трогать непонятную штуку? С меня уже хватило. Нет-нет-нет. — В голосе девушки звучал страх. Точно так же её заманили в доспех, который провёл через самые чудовищные эпизоды в жизни девушки.

— Дорогая Настя. — Начал успокаивать Ровальд. — Единственная причина, по которой ты здесь, скрыта в том кубе. Взять его можешь только ты. Больше никто не может прикоснуться. На всей планете, ты одна. Наследница императоров Нерона.

Анастасия вспомнила, что Винни и Гёссер говорили нечто подобное, перед тем, как насильственно отправить сюда.

— То есть? Я..

— Да, можно сказать, избранная, особенная, без тебя нельзя спасти многих. Нельзя положить конец этой планете.

— Что-что-что? Ну нет. Иксодус мой дом. И каким бы он не был, я не хочу его разрушать.

— Придётся. — Сказал андроид. — Тебе, наверное, известно, что империя сворачивается, оставляя всю землю механоидам с проклятых земель и тем отщепенцам, которых отказались брать с собой в зеркальное измерение? Скоро вся планета станет адской мясорубкой. Либо вы с Ровальдом берёте куб, и этому наступает конец, с максимальным спасением людей. Затем, вы улетаете, а мы дезинтригрируем Иксодус. Либо, в какой-то степени, всё остаётся на своих местах. Планета раскалывается на части, но ЧерноБог может вернуться. Иксодус ему не покинуть. Но мучить людей может вечно. Пока есть плоть. Он будет меняться. Извращения будут наращиваться экспоненциально.

— Ровальд, а если возьму куб?

— Мы отдадим его Гёссеру, а он, установит его на законное место. Программы внутри сети перепишутся. Империя будет перепрограммирована со всеми оставшимися неронами. Кто захочет, полетит с нами. Благодаря этому кубу, мы сможем уничтожить центр зла. Внутри этой планеты есть остатки древнего корабля, из-за которого и появился ЧерноБог.

— Так трудно поверить во всё. ЧерноБог, получается, живой.

— Это компьютер, который обрёл чужую волю, или сошёл с ума. Может, всё вместе.

— Корабль? Компьютер. Слишком много новой информации. Говорите понятными вам вещами, но для меня это фрагменты, которые соединить сейчас трудно. Просто доверюсь вам. Хотя и не хочется этого делать.

Анастасия подошла к чёрному кубу, через который просматривались микросхемы, по ним будто текла жизнь в виде голубых всплесков энергий, очень похожих на электричество, но всё-таки, это что-то другое. Нечто мирное, спокойное, больше напоминающее перетекание воды от платы к плате.

— Как его взять?

— Как видите, так и берите. — Подсказал андроид.

Анастасия протянула руки и ухватилась. Голубая энергия присосалась внутри оболочки куба к пальцам. Девушка потянула на себя и свет тут же погас.

— Может лучше обратно? — Жалобно спросила Анастасия.

Свет мигнул пару раз и включился вновь.

— Система переключена. — Подтвердил андроид. — Остальное, в ваших руках. Взрыв будет произведён в нужный момент, после вашего взлёта.

Ровальд кивнул.

— Что же, Седьмой, Восьмая. Дорогу обратно вы знаете. Больше мы вам не нужны.

Анастасия обернулась.

— Седьмой?

— Да, номер моего Стража.

— Ты тоже?

— Так сложилось.

* * *

Спустившись в подземный склад, Анастасия привела Ровальда к своему доспеху, который оказался недалеко от комнаты, в которой он отдыхал.

Держа куб, Анастасия показала свой раскрытый доспех.

— Значит, называется, Восьмой Страж? — Спросила девушка.

— Да. Он самый… Жуткая редкость. — Ровальд потрогал лепестки раскрытого доспеха, и присвистнул. Эта модель сильно отличалась. При том, что отличие всего на одну цифру, складирование лепестков другое, их больше, размер меньше, цвет совершенно чёрный.

Анастасия вздохнула и умоляюще посмотрела на Ровальда:

— Так не хочется.

— Последний бросок. — Поддержал Ровальд.

ДевушкавВстала перед доспехом, протянула куб Ровальду, и погрузилась спиной в чёрный бутон. Лепестки стали упаковывать Анастасию, смыкаясь, соединяясь в единый монолит.

Последние лепестки закрыли лицо. Доспех выровнялся, активизируясь.

Ровальд, держа куб, пошёл к другой белой комнате, которая при приближении тут же покрылась светом.Анастасия шагала следом. Его доспех стоял рядом с этой комнатой.

Смотрел на него, сам не понимая. То ли с любовью, то ли с неприятными чувствами. Поставил куб на землю, повернулся спиной и погрузился. Крупные лепестки Седьмого Стража вставали на место, образуя единый монолит. Система завинчивалась, калибровка деталей. Движения. Это занимало дольше времени, чем у девушки.

Анастасия, глядя на то, как доспех Седьмого Стража становится всё более знакомым, пугалась всё больше. Когда задвинулся последний элемент, сомнений не оставалось. Это тот самый человек, тот самый доспех, который чуть не убил их с Гёссером, и которому поклонялись все в убежище. Независимый.

Глава 28

Анастасия потеряла дар речи. Перед ней завершал компоновку доспех самого страшного существа на планете, с какими она только сталкивалась. Даже разборщики, и тухнущие города. Всё это мелочи по сравнению с той силой, которую собой представлял этот человек. То, что она, совсем недавно, сама уподоблялась ему отошло на второй план. К горлу подступил страх, глаза девушки впились в оживающие руки. Ей казалось, что за малейшим движением Независимого скрывается злой рок, её горло окажется в тисках, всего лишь вопрос времени. Вряд ли программы Гёссера рассчитаны на серьезную схватку с чем-то подобным.

— Ты как? Готова?

Сердцебиение девушки скакануло. Перед глазами тут же всплыло окно:

Носитель нестабилен

Отсоединение

Перехват управления дублёром

Доспех Анастасии резко выпрямился. Девушка почувствовало желание неведомого управляющего начать схватку с Ровальдом.

Так этот гнида называется дублёр? Подумала девушка. Левая рука ещё не отнялась, она схватила свою правую руку, не давая ей вырваться вперёд, сделать своё мерзкое дело. Чтобы оно не планировало, пускай до Независимого десяток метров. Надо не позволить…

Восьмой страж зловеще шагнул к ничего неподозревающему Ровальду. Анастасия увидела, что вокруг куба с энергиями появилась зелёная рамка. Ровальд, находящийся рядом, помечен как оранжевым — крайне вероятная вражеская единица.

Ещё один шаг. Но теперь усилия Анастасии давали плоды, перехват управления не был окончательным, и часть мощностей доспеха принадлежала ей. С каждым шагом, всё меньшая. В углу экрана ползли строчки кода, проценты росли. Левая рука, управление потеряно. Позвоночные стыковочные диски, управление потеряно на 70 %, 68 %.

Всё это она читала, и до последнего не хотела говорить Ровальду о надвигающейся опасности. Лишь бы он не прикоснулся к кубу, тогда, возможно, всё обойдётся простой пробежкой.

Ещё шаг. До Ровальда оставалось несколько метров. Компановка его доспеха завершилась, он потянулся, не замечая того, что происходит с боку, или по просту не придавая этому значения.

— Неза!.. — Осеклась Анастасия. — Ровальд!

— Ща. — Он разминал мышцы, суставы, — проверял работу всех соединений.

Затем, не замечая того, что Восьмой Страж стоит совсем близко и тянется в его сторону, схватил одной рукой кубу, перебросил в другую, и повернулся.

— Ну, вроде, готов.

— Ровальд! — Крикнула Анастасия.

Предупреждение противника

Связь с внешним миром отключена

Голос девушки упёрся во внутреннее убранство древней машины смерти. То, что она видела дальше, заставило её кричать сильнее, чем когда-либо. Правая рука сжалась в мощный кулак, который сокрушил всё, что встретил до этого, и удар, тяжелее любой наковальни, коснулся оборачиющегося Ровальда прямо в скулу.

Но Независимый не отлетел. Его просто чуть развернуло. Эхо раскатом грома, словно ударили в колокол, пронеслось по складскому пространству.

Ровальд повернулся, и голос его обрёл зловещие нотки.

— Ты чего?

Но девушка не могла ответить.

В тоже мгновение её колено, слово выстрел из пушки, метнулся в его сторону, новая взмах кулаком. Теперь Анастасия чувствовала желание доспеха уничтожить Независимого. Он был помечен красным. Абсолютный враг.

Руки Ровальда, словно намагниченные, схватили колено, и кулак. Пятка Ровальда чуть коснулась пола, очередной колокольный звон, задрожал пол, закачались контейнеры, вдалеке упало оружие, что-то покатилось.

Анастасия не могла поверить. Не спроста она боялась Независимого. Он схватил её колено, и кулак, и держал их, не позволяя вырваться. Не смотря на более старую модель, изношенную временем, наверняка, с дефектами, что видно невооруженным неронским глазом, наметанным на технические изделия.

У неё не было ни шанса.

Металл заскрипел. Впервые она услышала как её собственны доспех издаёт такие натужные стоны. Внутри что-то завертелось, натягиваясь. Колено высвободилось, досспех оттолкнулся, перелетел через Ровальда, кулак выскользнул. Ровальд подставил под удар шею, которую с жадностью стала сжимать левая.

Её казалось, что он насмехается. Тут же в шею впилась вторая рука, помогая. Но ничего не изменилось.

— Дурачок. — Сказал Ровальд. — Это звёздная сталь. Она не деформируется.

Восьмой Страж упёрся коленями в грудь Ровальда, и стал бить лбом по крестообразному лицу Седьмого стража. Очередь околкольных звонов, один мощнее другого, с неизменным результатом. Каждый раз сильнее. Ровальд схватил Восьмого за голову, чуть наклонил, и тот извернулся в воздухе, вновь вцепившись.

Руки ровальда цепанули пустоту, и очередной колокольный звон, в десятки раз сильнее предыдущего, сокрушил просттранство и ногами оттолкнулся от него, впечатав в стену из контейнеров.

Чёрт, только восстановил тело, уже получил контузию, подумал Ровальд. Новый впрыск медикаментов известил о проблемах со здоровьем.

Он поднялся, сменил настройки доспеха, перевёл атомные пружины в из стандартного положения в режим усиленной защиты. Доспех чуть расширился, словно набухая. Поднял кулаки. В этот раз он не позволит себе умереть.

Но никого рядом не было. Как и квантовика. По цокающему звуку он подпрыгнул на контейнеры, заметил бегущую Анастасию, и побежал следом. Множество удивительных способностей открывалось в его голове. Всё то, чему раньше приходилось учиться, стало частью его. Так у него есть и это?

Ровальд вытянул вперёд руку, квадраты мгновенно выехали, и скрылись, синий луч вырывался вперед, образовав некую лужу. Оттолкнувшись от неё, его отсекло от земли с такой силой, что всё тело торпедой понеслось на встречу к девушке. Сгрупировавшись в полёте коснулися земли ногами, и начал бежать с ней на равных. И то, что увидели глаза, изумило. Квантовик завершал соединение с чёрной бронёй Восьмого Стража, который ловким движением рукисхватил Ровальда за затылок, впечатал головой в пол, и побежал дальше.

— Лучше беги следом. — Услышал Ровальд голос внутри доспеха. — Он движется обратно в пункт А. Или к своему создателю, одно из двух.

— Боюсь я не оптяну обратную дорогу. Теперь, я смертный.

— Тогда не беги за ней следом, возвращайся к своим, она не пропадет.

Выйдя из Грозного посреди тающего снега, единственным источником которого был Торнадо, котоорого теперь не было. Вершие уносился в теле Восьмого Стража, и уже превратился в крапинку, которая покоряла такие же черный как смоль сухие стволы деревьев.

— Эту миссию я не осилю. — Чувствуя утихающий звон в ушах, сказал Ровальд. — Кстати… А средство передвижение?

— Транспорт? — Раздался голос внутри доспеха. — Справа от тебя.

Ровальд обернулся, и увидела, что одна из статуй давно располовинелась, и там покоилось некое подобие мотоцикла. Древнего арийского мотоцикла на магнитных подушках. Идеально гладкого. Словно сама частица космоса. Спереди и по бокам по одной руне, наверно, означающей модель. Только он подошёл, руны загорелись, двигатель завёлся, и мощный рёв, постепенно успокоился до размеренного, тихого журчания реки. Он чуть приподнялся над землёй, Ровальд перевалил ногу, уселся, взял руль, который закрывался вытянутыми треугольниками, из которых вспыхнули яркие лучи света, и погасли. Сидушкаксжжалась, заполняя свободное простарнаство, ремни сцепились по ногами. Педаль газа под правой. Тормоза?

— Левая.

— И всё?

Легкое нажатие на педаль под правым носком, двигатель заревел.

— Сцепление на левой руке. Покрути.

— Зачем оно если скоростей нет?

— Оно так же регулирует высоту полёта. Дальше разерёшься.

Перед глазами Ровальда, на экране шлема загорелся новы интерфейс, которого он раньше не видел. Видимо, доспех как-то связывался с этим антигравитационный мотоциклом. Столь же старым.

— Оружие…

Но дальнейшего Ровальд не расслышал, взлетев над стеной Грозного, он метнулся вперёд, достиг еловых крон, поднялся ещё выше, увидел еле заметные сопки грязевых городов, из которых шёл дым. Его дорога лежала там. Решив заглянуть что находится на верхушке грязевых городов, скрепленными белыми проводками, которых теперь было не рассмотреть, он приблизился. Увидел дыру, внутри которой обвалилась земля прямо на город, а люди, словно адские пленники, барахтались там. Среброкожие люди дрались друг с другом, пытаясь отнять батареии, кто не успевал, замирал в агонии. Транспортные артерии пустовали, редко кто мчался по ним, пытаясь спастись с награбленным, или запасенным металлом, колбами, цилиндрами. Внутри них наверняка всё самое необходимое, энергия. Им можно только посочувствовать. Поднявшись ещё выше, Ровальд понял, что таких сопок по бокам видимо-невидимо, он уходят далеко за боковой горизонт.

В небе метнулась чёрная тень, прячась из облака в облаке, Ровальд присмотрелся, это ракета. В следующие мгновения Грозного не стало. Город легенда оказался уничтожен в тот же миг, что потерял защитника. Теперь планету расколоть некому, вся надежда только на доставку Вершие. Но, его миссия на этом всё равно закончена. Надо выбираться отсюда. Он слишком задержался. Почти год на планете-тюрьме.

Направив транспортник чуть в сторону, полетел, как он считал, над Империей Нерон, которая состояла из сотен потухших городов, среди мнеогих тлел дым, горели здания, плавились люди, как испорченные, никому не нужные куклы.

Генераторы для выкачки питания из детей пустовали, дети иссохли, превратившись в скелеты. Среди них часто попадались обычные взрослые нероны, и горстка выживших, греющихся под одинокой работающей красной капсулой. Словно бомжи у костра под мостом.

Странно, что вопрос еды для этих совсем не стоит. Возможно, внутренняя кибернетика достигла той высоты, что синтезаторы встроены прямо внутрь? Оставив эти догадки, Ровальд стрелой, под поднятые на него взгляды, пролетел последний потухший город, и обернулся на последок. Таких как этот, действительно, были десятки, и наверняка, ещё больше. Вся планета, сплошной муравейник.

Опустевшие поля жатвы. Пустые кукурузные початки без плодоносных зёрен. Безжизненность Иксодуса стала абсолютом. Отравленная земля, отравленные умы людей, отравленная душа. Всюду ядовитая, гнилая пустоты. Потрескавшаяся земля. Вот долетел до убежища разношерстных повстанцев, от которого остался кратер, и раскуроченные коммуникации, с оплавленным бетоном и другими конструкциями.

Наверно, Грозный постигла та же судьба.

Приземлившись в центр кратера, он почувствовал, что местные люди успели спастись. Пробуждённая ДНК вновь запела на своём, одном ему понятном языке, подчеркивая вновь дарованную жизнь.

Над головой пролетела ещё одна ракета, подсекла башню жатвы, которая стала крениться, как опадающие колосья пшеницы.

Поднялся гриб, и полей жатвы не стало. Огненное кольцо поглотило всё, и приближалось. Ровальд поднялся в воздух, огненное кольцо покрывалом пронеслось под ним, уносясь вдаль, и где-то за горизонтом утихомириваясь.

Размеренно полетел в сторону горного хребта, среди которого скрывались руины Великого Тесио.

Под ним пронеслась избушка с фермером-нероном и его нерадивой женой, которая даже в разобранном виде предлагала своё тело в качестве расплаты за услугу.

Таинственные верхушки гор вспарывали облака, которые тут казались особенно низко-парящими.

Собственно, руины славянского города, который, оказывается, в прошлом был экспедицией № 2, ради спасения выживших Восьмой Колыбели, и потомков Первой Экспедиции.

Такая непростая судьба у одной единственной планеты, которой не существует.

Пролетая над знакомыми структурами, Ровальд не заметил, что под ним, искусно маскируясь под его собственную тень, летело нечто.

Независимо от оврагов, расщелин, горных впадин, рек, джунглей, тень умудрялась не отставать, словно приклеенная. Удивляясь, насколько удобна техника протославян, основателей человечества, Ровальд поймал себя на мысли, что совершенно не устал.

Но чем ближе он оказывался к Отелену, тем страннее вела себя техника. Энергия падала, всё больше напоминая бластер, которым Ровальд не мог стрелять. По неведомым причинам тот тип энергий, на котором он работал, затухал. Жалко, что его познания начинались и заканчивались одним лишь электричеством, да тепловыми излучениями, широко применяемых в космонавтике и археологии. От оружия, до двигателей, которые были далеки от всех этих крох, которые пыльным наследием дожили до сего дня.

Мотоцикл последний раз чихнул, и стал неумолимо снижаться. Ни рукоятка сцепления, регулировки высоты, ни газ, ни тормоз. Всё отказало, а до земли добрая сотня. Страх потери тела сковал его, Ровальд стал истошно стучать по корпусу двигателя, тянул в верх вниз все выключатели, которые мог обнаружить. Под ним открылось отделением, из дна мотоцикла что-то вывалилось, и когда до удара о землю оставалось три метра, взрывная волна выровняла полёт, сделав его хаотичным, и относительно мягким. Доспех смягчил кувырки по земле.

Невидимая тень подобралась совсем близко. Из неё вылезла чёрная коса, которую сформировала сама тьма, лезвие блеснуло, словно в воздухе заточившись, затем на него налезло что-то чёрное. Смутная догадка дошла до Ровальда, что сейчас надо во чтобы то ни стало подняться, но лезвие вспороло пространство, и безрезультативно уперлось в шею, не сумев пробить. Пыль с лезвия опала на затылок. Тень замерла, следя за результатом. Но ничего не происходило. Ровальд просто поднялся, и уставился в эту странную черную лужу.

— Живой, живой… — Прошипела тень, и стала быстро удаляться.

— Вот мой эффект неожиданности и закончился. — Вздохнул Ровальд.

Зато позади Отелен. Земница. И остальные два города бывшей земной колонии, в которой, судя по всему, ещё полно людей, которых можно спасти, что не могло не радовать. Теперь он был уверен, что прибился сюда не зря.

Войдя в очеловеченные руины, Ровальд шёл без боязни. Но на него не обращали внимания. Даже при том, что он чужак, в странном облачении, похожий на Тесионца.

Ни нерона, ни разговоров. Молчание, но человеческим духом и не пахнет. Что случилось с жителями? Вероятно, стали жертвой некое газа? Перепрограммирования сознания?

Но любая версия была не верной. Ровальд и представить не мог, что Нерон, даже здесь, вновь превзойдет воображение, заменив всех людей клонами, и тихонько их забрав.

Очередная тень мелькнула над головой, и он увидел очередную ракету, которая летела прямо в него.

Ровальд что было мочи отбежал и спрятался за остатками толстых стен. Тут же его завалило огненное мессиво, булыжники, земля, которая плавилась на глазах, становясь всё меньше.

Выбравшись из обломков, Ровальд выглянул. Очередной кратер. От безмолвных людей ни духу. Словно злая рука просто игралась с пусковой ракетной установкой, стирая один город за другим.

Но ему нужно было забрать хотя бы Калима и Беллу. Хотя бы этих двоих он должен спасти. Возможно, у него ещё есть время.

Чтобы не тратить время на болото из огненного мессива, Ровальд обошёл кратер по краю, ступая по остекленевшей корке, и чудом не подскальзываясь.

Следующий город был цел, и преодолев его, среди ничего не выражающих лиц, Ровальд отметил, из жителей словно вынули суть жизни. Они ходили, более напоминая зомби.

И вот третий город, последний, оказался местом, в котором кипела бурная деятельность с едва, но тем не менее, знакомыми лицами. Громадные роботы сооружали укрепления, внутри кабин сидели повстанцы. Владельцы бледных пустсых лиц внутри домов, за окнами, наблюдают. Один из роботов повернулся и увидел Ровальда. Помахал рукой, крикнул что-то освоим собратьям, и весь активный народ, десятки людей, потяянулись к нему, как зверки к источнику питьевой воды.

— Независимый!

— Независимый! — Каждый вторил одно единственное слово, в котором слышалось очень много обязательств, которые Ровальд не брал, но от которых не мог отказаться.

Глава 29

Начало конца, оно, наверно, такое. Сначала ты с головой погружаешься в ворох событий, который обретает над тобой власть. Затем, не представляешь другой жизни. Словно, так было всегда. Но рано или поздно, оно кончается. Обрывается, как волокно, как тоненькая струнка, тщедушность которой оказалась ясна только сейчас. Связь с этим миром, её ведь на самом деле не было. Просто увяз на мгновение в чужом мире, без которого будет жить дальше.

Ему махали огромными механическими руками. Несколько робо-строителей бросили свои занятия, и устремились к нему, а он и не знает, что ответить. Как эти люди могут себя спокойно чувствовать? Позади ракеты вскрывают города. Вот у кого нервы стальные. Но на сердце разливалось маленькое тепло. Приятное, доброе, тянущее свои невидимые щупальца в его сторону.

Он огляделся, на город, с которого началось его годичное путешествие: АстроВегия. Окна забиты пустыми лицами, одно над другим, безмолвно смотрит, раскрыв рот, отслеживая глазами, как маленький ребёнок, что впервые увидел нечто.

Глаза бледнолицых жителей впились в робо-ногу, вторую, и прилепленные, провожали.

Он тоже уже не тот, как и эти обезумевшие граждане со стёртой памятью.

Но чего укрепляют город, когда всё для всех конечно?

Всё, что Ровальд успел узнать, всё, что оказалось дорого сердцу, что дало новый вкус жизни, теперь канет в небытие. Сама атмосфера насыщена смертью. Отныне, то, что он когда-то обнаружил, как таинственный Иксодус, созданный межпространстве. Оазис с чудовищными взглядами, а Грозного, способного прекратить существование этой планеты, теперь нет. Этот маленький столп надёжности сгорел дотла. Отсюда надо просто валить, а не играть в героев.

Анастасия и Гёссер, и другие, закроют портал, вернут Вершие на законное место. Имеет ли смысл уничтожать целую планету, ставшую родным домом поколениям? Это вопрос, на который Ровальд не имел права отвечать. В какой-то момент своего путешествия он понял, что не Господь Бог, хоть и пережил подобие бессмертия. Кое-что должны решать сами жители. Приключение, подошло к концу. Нести ответственность за огромное количество людей он не может. Никто не может. Только сами люди.

Единственное, что осталось, уточнить координаты собственного корабля, попробовать через центр связи, если он ещё остался на месте. Земные технологии одни и те же. Что здесь, в городе двухсолетнего брожения, что на его корабле, не считая Эсхеля Седьмого, от которого ни слуху, ни духу.

Если диспетчерская, или навигационная жива, то единственной команды, содержащей ключи доступа, которые Ровальд помнил наизусть, хватит, чтобы принудить корабль к аварийному спуску. Прямо на источник сигнала.

Но вот первый робот преклонился на одно колено. Рядом присела вторая махина, третья. С пшиком отъехала в сторону прозрачная крышка, под которой показались люди, устроившиеся в кабинах управления.

Знакомые лица. Все улыбчивы. Бородатый здоровяк помахал рукой. Он оказался одним из пилотов.

— Спасибо, что пришли к нам на помощь, господин Независимый! Теперь у нас точно всё получится. Может быть, даже кто-то выживет.

Видя их настрой, Ровальд передумал гнать отсюда людей. Возможно, большего смысла их жизнь никогда не обретёт. Тем более, раз они решились умереть. Какое он, чужеземец, имел право вмешиваться?

Одной мысли почувствовать воздух хватило, чтобы шлем самовольно отъехал назад и спрятался за затылок.

Кажется, официально, это первый раз, когда местные видят его лицо.

У пилотов строительных крупных роботов челюсть чуть отпала.

— Что? — Спросил Ровальд, наблюдая эту реакцию.

— Ничего. Просто, вы выглядите именно так, как мы вас и представляли. Ни старше, ни моложе.

— Почему вы не ушли на корабль вместе со всеми?

— Вы не знаете? Близится конец мира.

Бородач кашлянул, заставляя замолчать говорившего.

— Не знаю, помните ли меня, сударь. Моё имя Винни, я здесь старший.

Ровальд кивнул.

— Механоиды с проклятых земель будут здесь с дня на день.

— Вы думаете, справитесь?

— С вашей помощью, это вероятно. Но мы здесь не для того, чтобы справится.

Ровальд ждал ответа, Винни продолжил:

— Задержать.

— Пока?.. — Начал Ровальд.

— Пока наши собратья отправляют выживших, желающих покинуть планету.

— Неронов?

— Да.

— К Тесионцам?

— Именно так.

— А если он уже закончил свою работу?

— Нет, господин Независимый. — Винни достал прибор с мигающей лампочкой. — Пока он жив, дело идёт. Цепочка коротких порталов действует. — Винни достал другой прибор, в которой мигало несколько крохотных лампочек. — Поток идёт.

— Часть вас там, часть вас здесь. Решили до последнего?

— Люди же. — Кивнул Винни. — А наша жизнь нам давно осточертело. С нашими воспоминаниями жить качественно… — Винни скривился. — Невозможно. Ночные кошмары, необоснованные страхи, импульсивные эмоции, живущие против нашей воли. Если и жить, то родившись заново. Авось у Бога заслужим.

Ровальд не стал спрашивать про какого Бога говорит Винни, одних добрых намерений было достаточно.

Он собирался пройти это место мимо, забрать Калима. Кстати, Калим…

— Что с этими людьми? Они сами не свои. — Ровальд кивнул на здания, в которых за окнами на них смотрели пустые лица.

— Клоны. В них даже память не подгрузили, совсем пустые.

— То есть? Всех?..

— Забрали по ту сторону, на переработку, поля жатвы, работу инкубаторов. Думаю, причины найдутся.

— Я вам помогу. Но мне нужна связь с космосом.

— Я провожу. — Вызвался сосед Винни.

— Хорошо. — Кивнул Винни. — Господин Независимый, Эрми проводит, а мы, продолжим строить фортификационные укрепления. Черви, пока не съедят нас, никуда дальше не двинутся.

Перед Ровальдом раскрылась огромная пятерня, приглашая. Он ступил на неё, схватившись за большой механический палец, и поднялся над землёй.

— С чего такая уверенность? — Крикнул Ровальд вниз.

— Это же проклятые, господин Независимый.

Сказал Винни незыблимую истину, которая так и осталась для Ровальда тайной.

Его перенесли на большой скорости через весь пустынный город. Клоны кучковались даже на крышах.

— Эрми. Правильно?

— Да, ваше сиятельство.

— Как вы их загнали туда?

— Они боятся громких звуков.

Вот она площадь. С неё нерон известил о прибытии Независимого. Незабываемое ощущение. Но ровно по центру красовался пустой квадрат. Шахта, с очень глубоко посаженным дном.

— Армслейвы, кстати, находились там. Винни их нашёл.

— Он у вас большой молодец, я посмотрю.

— Это так. — Улыбнулся Эрми. Донёс до входа в небоскрёб, и опустил руку, позволяя спокойно слезть. — Самый верхний этаж, а там, как мне кажется, господин Независимый разберётся.

— Спасибо. — Спрыгнул с руки наземь Ровальд, и оглядел небоскрёб. Вблизи он ещё огромнее, чем казалось издали.

Ровальд действительно нашёл космонавигационную рубку для связи с космосом, которая так же выполняла роль диспетчерской, для руководства полётами и приземлениями.

Одна панель уже была активирована. Всё на английском, но это мелочи, английский Ровальд знал хорошо. Тут же был и русский, китайский, и другие языки.

— Сделано на Земле. — Нежно улыбнулся Ровальд, с лаской проведя пальцами по надписи. — Сколько лет, сколько зим.

Манипулируя кнопками и сенсорной панелью, Ровальд добрался до подачи маячковых сигналов, выбрал аварийную частоту, на которую был настроен родной корабль, ввёл ключи доступа, координаты, и нужную команду для спуска, и отправил радиосигнал. Затем снова, ещё раз. Есть отражение от орбитального мусора, значит, и его дружок получает. Неожиданно кусочек, мигая, отделился от общей массы на карте, и стремглав понёсся прямо сюда. Коснулся атмосферы, оно спускалось. Если это не его корабль, чтож, по крайней мере, хоть какой-то.

Ровальд подошёл к окну, и увидел, как с неба спускалась родная чёрная точка с острыми краями. Да, это он, родной Эсхельмад. Архимедушка. Его дом. Корабль завис недалеко от площади, и приземлился, подняв тучи пыли. Двигатели заглушились, и Ровальд кинулся обратно к лифтам.

* * *

Это он. Это действительно он. Ровальд обошёл Эсхельмад со всех сторон, и не мог поверить глазам.

Люк зашипел, отодвигаясь в сторону, съехал трап. Ровальд, готовый взабраться к себе, опешил. На входе стоял Калим, его поддерживала Белла. Вид у обоих удручённый. Он уже и забыл, что сам оставил возможность аварийной связи по коммуникатору.

Кутерьма смешанных чувств, и множество решённых задач. Все разрешилось само собой.

— Сэр… — Выдавил из себя Калим. — Простите, что влезли без проса.

— Если ты оказался здесь, сдаётся, выбора у вас не было.

— Его действительно не было. — Мы старались ничего не трогать. Только пропитание, биотуалет, и…

— Кровать. — С пониманием дела закончил Ровальд. — Хорошо, что вы в порядке. Я беспокоился о вас.

Белла с Калимом перегляделись.

— Вы беспокоились? — Переспросил Калим.

— За свои руки не беспокойся. Ты не калека.

— Но я не хочу становится как нероны!..

— На корабле Тесионцев должны быть капсулы восстановления. Тебя подлатают, будешь как новенький, забудешь об увечьях как кошмарный сон. — Отмахнулся Ровальд. Легкая улыбка натянулась на уголки рта. Он не мог скрыть радости. С ребятами всё в порядке. Корабль на месте. У всех всё в порядке.

Рядом громыхнула земля. Пришёл один из строительных роботов.

— Подмога? — Спросил пилот с высоты. Не дождавшись утвердительного ответа пошёл дальше, держа в охапку кучу фонарных столбов.

— А это?.. — Протянул Калим, наблюдая, как его город, в котором он провёл всю жизнь, перестраивают незнакомые машины.

Ровальд протиснулся между ним и Беллой к себе, с удовлетворением отмечая состояние каюты. Вроде нормально. Ни грязно. Отключил кабель с перемычками, который раньше врубал Эсхель-7, бросил на склад, закрыл дверь. Похлопал по плечу браво стоящего андроида, который казался мёртвым, но нет, он бдел. Системы внутри чуть жужжат, как раз как надо.

— Эрми. — Высунулся Ровальд на проходящего мимо робота. Крышка кабины съехала, и показалась бородатая голова Винни. — Винни. — Подскажи, этих двоих есть возможность отправить по коротким порталам?

Винни отрицательно покачал головой:

— Мы слишком далеко. Два дня пути. Нет времени. Впрочем, если на корабле долетят…

— Понятно. Ладно. Калим, Белла. Рад, что с вами все в порядке. Раз дело такое, скоро тут будут черви. Вас это не касается. Вы сделали всё, что смогли. Уверен, каждый из вас проделал отличную работу. Восстанавливайтесь. Я включу программу обучения полуавтоматического пилотирования кораблём. Слышишь, Калим? Не отвлекайся.

— Х-хорошо.

— Вдвоем справитесь.

На экране загорелись обучающие ролики и строгий капитан, объясняющий, как управлять кораблём Независимого.

Ровальд нажал паузу.

— У вас всего две задачи. Первая, держитесь отсюда подальше. Вторая, как я дам сигнал, спускайтесь сюда, захватывайте как можно больше народа, и улетайте в эту точку координат. Да, примерно здесь. — Поправил масштаб карты поверхности Иксодуса Ровальд. — Там наши. Все остатки. Там будет сбор. На месте сориентируетесь что делать. Меня заберёте последним.

— Если будет кого забирать. — Поправила Белла.

Ровальд медленно кивнул.

— К сожалению, именно так, друзья.

— Как увидите червей, держитесь повыше. Для профилактики, можете поманеврировать, полетать туда-сюда, добраться до точки координат, что я показал, что на краю проклятой пустыни, поискать контакт.

Калим откашлялся, его слегка лихорадило, и, наконец, заговорил.

— Мы найдем. Разберемся. Хоть мы и рабы, и не знакомы с технологическими новшествами, но не дураки.

— Под твою командование, — Ровальх похлопал по плечу Калима. — Держишься молодцом, осталось немного.

— Немного до чего? — Поинтересовалась Белла. — Мне кажется, вы что-то утаиваете, господин Независимый. Что-то важное. Вы не про конец того, что ожидается здесь, верно?

Ровальд не ответил. Он развернулся, и вышел из корабля, которого не видел много месяцев.

— Ты про что? — Спросил Калим.

— Кажется, он нас покинет.

— Всмысле?

— Завершит дела, и отправится в другое место.

— Куда? Белла, как это? Он нас бросит?

Калим не мог вообразить, чтобы человек, которому он стольким был обязан, который возбудил всю планету, и сопровождал последнюю надвигающуюся схватку, суть которой Калим, и сейчас не очень понимал, наверно, по причине большой потери крови, просто возьмет и уйдет. Нонсенс. Невозможно. Просто нонсенс.

— Его ждут другие миры. Я это чувствую.

— С чего стала такой чувствительной? Темнишь, мне это не нравится.

— Человек-легенда. — Завершила цепочку внутренних умозаключений Белла. — Его ждут другие миры. Иксодус, одна небольшая остановка.

— Ничего се остановочка… — Хмыкнул Калим. — Посмотрим, не загадывай.

Белла грустно улыбнулась:

— Ты прав, не буду загадывать.

Эсхельмад, спустя некоторое время, заревел двигателями, аккуратно поднялся, и взлетел.

Ровальд с наслаждением наблюдал за своей птичкой. Вскоре Эсхельмад взял курс, и рванул на юг. В сторону проклятых земель. Может, оно стоило оставить друзей, собраться всем у него на корабле, и жить дальше? Куда им деваться? Но нет, он не хотел отвечать за чужие жизни. Любая проблема, и всё останется на его совести, а жить с тяжелой ношей пытка, которая и самого, без малого, может свести в могилу.

Но прямо сейчас, на удивление, он был счастлив. Впервые за долгое время, с тех пор как он спустился на эту планету, в его жизни появилась определенность. Он снова может влиять на ситуацию. Больше он не заложник древней миссии, оставленной основателями человечества.

Опустив руку к ногу, она обо что-то стукнулась. Ровальд опустил взгляд, и заметил, что к бедру примагничена странная рукоятка.

— Что это? — Спросил Ровальд невидимого собеседника.

Откуда это на нём?

Древние руны, шедшие по кругу торцевого окончания, говорили о том, что это как минимум остаток от Грозного. Последний подарок белого совета старейшин. Как они умудрились передать его? Последняя загадка.

— Памятный подарок.

Прозвучали знакомые слова в голове, стоило коснуться рукоятки.

Последний раз он услышал знакомый голос прародителей. Столько вопросов хотелось им задать. И вот вновь, единственное, что он смог с собой утащить, это жалкая кроха от всего объема удивительных предметов.

Наверно, такова его судьба, каждый раз забирать с собой лишь небольшую частицу. Отец, помнится, называл это не злым роком, а археологическим стилем. У каждого он свой.

Ровальд прислонил рукоятку обратно к ноге, и она осталась висеть на том же самом месте, как влитая.

— Кстати, кстати! — Подбежал, громыхая поступью, Эрми. — Там пришли на подмогу тесионцские рыцари, с ними и махина такая здоровенная! Хотят вас видеть. То есть, как бы, под ваше комадование. В общем, сходите к ним?

Ровальд скривил брови, одну выше другой.

— Да ну? Подмога? Тесионцы-то? Сюда?

Странно это было. Но делать нечего.

— Они за городом, поправил Эрми. Проводить?

— Да нет, я сам. Покажи, в какую сторону короче?

Эрми частично всё-таки проводил, до самого входа.

— Там, дальше за руинами, в той стороне. Странные ребята.

— Странные?

— Да, чувство у меня на счет них какие-то не очень хорошие, но, думаю, не мне судить, ваше сиятельство. Вы тут главный. Авось, ваши друзья.

— Как они представились?

— Так и представились, помощи под ваше командование.

— Быстро они пришли… — Протянул Ровальд. — Действительно, странно.

— Они вас ждут уже много дней. Мы с ними периодически видимся. Они приносят стройматериалы, деревья очищенные, для укреплений.

— То есть, они знали, что я приду?

Эрми кивнул и добавил.

— Я думал, вы знаете.

Всё было слишком странно. Мысль об опасности вернула шлем обратно. Он с боевым задором защёлкнулся, герметизация завершена. Боевой режим включен. Почему, даже в самые последние дни, в конец времен, всё не может просто взять и закончится?

Глава 30

Ничто не предвещало плохого дня.

Недалеко от АстроВегии. Где-то в лесах. Ровальд шёл на удары топора, но в какой-то момент оказался окружен. Костюмы, десяток потрясающе блестящих силовых рыцарских доспехов, мерили взглядами.

— Кто вы? — Требовательно спросил Ровальд. — Тесионцам не известен мой маршрут.

— Так ты пришёл, твердь, что наш дом испоганила? — Сказал один из рыцарей. — Если бы не ты, мы бы жили в мире.

В спину Ровальда что-то с силой звякнуло, и Ровальд, обернувшись, увидел, как на землю упал топор с деревянной ручкой.

— Заждались.

— Хотите вершить месть? Справитесь?

— Нас много. Мы тебе не жалкие нероны.

— Да чего ты с ним болтаешь?

Сбоку раздался хрипяще знакомый голос.

— Здравствуй, Независимый.

Ровальд почувствовал каплю холодного пота. Он медленно обернулся на голос, но человек распался на пыль и собрался заново перед глазами, на длине вытянутой руки. Чёрный Жрец.

— Узнаешь?

— Вы все на одно лицо. Особенно жрецы.

— Дерзкий. Впрочем, у другого не хватило бы духу устроить подобное. Всю планету на уши поднял, нашего властителя вынудил свалить в другое место.

— Чем же я его так задел? Он же такой сильный.

— Да есть парочка причин.

Ровальд обернулся к рыцарям, которые образовали плотное кольцо.

— Вам не стыдно? Скоро нападут черви, люди, ценой своей жизни попытаются их задержать, а вы намереваетесь воспользоваться случаем, чтобы свести счеты? Вы ли гордые тесионцы? Ведёте себя как обиженные дети.

Некоторые из рыцарей дернулись на встречу, но соседи их удержали.

— Мы потеряли из-за тебя всё. Семьи, родных, друзей, даже наш дом! Ты запудрил мозги всему руководству! Из-за тебя началось восстание! Всё могло быть иначе! Если бы не ты!

— Если бы не ты!

— А если бы не вы, этого бы тоже не случилось. Ваша трусость, жалкое смирение, покорность обстоятельствам. Правильно Гаст говорил, вы слишком рассчетливы, из-за этого пропускаете момент, когда можете всё изменить сами. Или недопустить.

Часть рыцарей снова рванулась на встречу, одного удержать не удалось. В его руках вырос длинные вибрирующие мечи, которые засияли кровожадным алым.

Жрец распался на частицы, заняв место чуть дальше, и с улыбкой стал наблюдать.

Тесионец успел сделать всего два взмаха. Ровальд поймал оба лезвиями руками и, сжав чуть сильнее, обломал их. Несильным ударом ноги оттолкнул юнца обратно. Тот кувыркнулся по земле, и, закашлявшись, поднялся. Из рук выехали новые мечи.

— То что, крещение принял? — Удивился Ровальд.

— Что, если так?

— Ничего. — Ровальд снял с бедра черную рукоятку с рунами. Доспех подсветил место, где находится сенсорная кнопка. Нажал. Из меча выехала длинная чёрная полоса, которая изогнула пространство. Рыцари, лес, деревья, на мгновение всё искрвилось, и начало залезать в эту черную полосу. Белая вспышка, всё вернулось обратно. Мир стал прежним. В руках Ровальда находился белый световой меч. Пространство вокруг него вибрировало. Изредка от полоски света отделялись пучки и распадались, расходясь по пространству словно капли по воде. — С предателями разговор короткий. Кто принял крещение, рекомендую выстроиться в очередь на тот свет. Сегодня у моей совести картбланш. — Ровальд взмахнул пару раз мечом. Лезкие двигалось будто рывками, глаза не успевали, а там, где оно проносилось, пространство какое-то время продолжало подрагивать.

Рыцари отшатнулись. Учитывая репутацию, удивительно, что они вообще согласились.

Внутренне поблагодарив за эффектный подарок Старейшин Белого Совета, Ровальд оглядел присутствующих. Больше десятка.

— Что мочлите? Вы все приняли крещение? Все слабые духом? Только наюсканные Жрецом можете что-то делать? Может, это не ваша битва? Может, вам запудрили мозги? Если вы готовы сдаться на мою милость, я вас пощажу.

Один из рыцарей, сделал шаг назад, развернулся, и убежал.

— Не беги за ним, Девид. Он всегда был трусом.

— Да ты это видел?! Это же световой меч! Я такой только в школьном музее видел! И то, его не включали, просто показывали видео! Плюс это Независимый, который сокрушил!.. Да Бог знает, что он не сокрушил! Он всё пережил! Ты ли не знаешь его второе прозвище?!!

— Ой, хватит.

— Какое моё второе прозвище?

Разговоры предательски стихли.

— Чёрный Жрец. Не ты ли тот, что Южный? Чего ж тебя не взяли?

Жрец осклабился, зло демонстрируя пиксельные квадратные зубы.

— Решил собрать предателей, которых, как и тебя, не взяли по ту сторону? — Ровальд перекинул меч в другую руку, готовясь произвести дистанционный захват ща горло.

Краем глаза он изучил обстановку, всё складывалось в его пользу. Но из-за этого была высока вероятность недооценки противника. Этот так просто не стал бы сюда соваться и готовить засаду.

Но провокация явно не удается. Ровальд ещё раз взмахнул мечом, создавася идеальный дрожащий круг в пространстве. Рыцари тоже не спешили с нападением. У них явно какой-то план. Так просто в лобовую не пойдут. Ждут первого шага.

— Дай угадаю. Если справишься со мной, тебе разрешат, пускай и в числе последних, отправиться в новое тело ЧерноБога, я прав?

— Даже если так. — Наконец ответил Жрец.

Сзади рыцарь сорвался, воспользовавшись диалогом. Ровальд отчётливо расслышал быстрые шаги, которые выдавали противника с головой. Бедный юнец. Ну нет у Ровальда и малейшего желания кого-то убивать, пускай и оступившегося человека. Судя по всему, после Иксодуса, ему потребуется хороший псиахоаналитик, чтобы забыть всё это.

На экране шлема появилась маленкая картинка бегущего сзади человека, который замахнулся двумя мечами, наподобие своего соседа.

Один легкий взмах светового меча, который с жужжанием разрезал пространство. Взмах оказался столь молниеносным, что у траектории полёта оказался даже чёрный след, как будто кусочек чёрной дыры прорезал воздух.

Рыцарь распался на две неравные части. Торс упал на землю, и, опираясь руками, пытался отползти подальше. Вся прыть исчезла. Вместо бойца — остались ровно стоящие ноги. На месте среза механизмы с жидкостными проводами, из которых, крохотными фонтанчиками лилось нечто.

Присмотревшись, Ровальд увидел крохотную зеленую надпись в кружочке НЕ.

— Это вы восстание подняли? Ребят, вы слишком слабы. Какие бы не были причины, даю вам возможность сдаться. У меня есть парочка технологий, что могут вернуть вас на место. Велика вероятность, по крайней мере, что они у меня есть. Или, я их найду, со временем. Возвращайтесь в строй.

Но в ответ лишь ещё пара бойцов убежало.

— Ни рыба, ни мясо. — Вздохнул Ровальд. — Жрец, на что ты надеялся?

Но жреца на месте не было.

Меч выжидательно дрожал.

Внутри кипит сила. В руке древняя мощь. Он мог уничтожить их всех чуть ли не силой мысли, но каждая пауза, каждая секунда, это спасительный миг для них передумать.

— Ещё не всё потеряно, парни. — Успокаивающим голосом начал Ровальд. — Всё будет в порядке. Успокаивайтесь, я поговорю с вашим руководством.

— Для таких как мы, ничего не в порядке! — Крикнул кто-то сбоку.

Молниеносный взмах световым мечом. Разрубленного человека с диким криком всосало в черный вслед.

Ровальд посмотрел на свой меч с опаской. Он умел вспарывать ткань мироздания? Что это за хрень такая? Он сам-то уцелеет?

Невообразимо. Таким штук на складе Грозного валялись сотни, он был в этом уверен.

Сверху раздался голос жреца.

— Ну, не спорю. С этим страшным оружием, вряд ли они составят тебе проблему. Но, если их будут сотни…

Из под земли, словно восставшие из могил, загребая опавшие листья, ломая случая, вырывая коренья, стали вздыматься грязные латные пятерни. Люди вылезали вокруг. В их руках заискрились алы мечи, завибрировали синим щиты.

Рыцари, с зелёными метками НЕ на плечах, ногах, лбах, множились. Десятки, сотня, две. Весь лес оживал. Рыцари отделялись от деревьев, замаскированные под кору. В руках тут же вырастало тесионское оружие.

— О…

— О да, удивиться стоит. — Согласился Жрец, благополучно устроившись на ветках. — С одним, двумя, да, ты справишься. А если я включу режим подавления воли, и все, как один, потеряют перед тобой страх?

— Ох Эрми, зачем ты меня в это втянул?

— То есть, они не согласятся пойти со мной домой?

— Даже если захотят. — Кивнул Жрец. — Они все мои щеночки. Послушные, милые пёсики. Каждый получит новую косточку, если заслужит.

— А червей не боишься? Они будут здесь с минуты на минуту. — Решил оттянуть сражение Ровальд. Ему всё меньше хотелось рубить несчастных порабощенных правдами и неправдами людей.

— У нас времени более, чем достаточно. Переживай за себя. Насколько я помню, тесионского щита ещё не пробовал?

— Как ты понял, что я буду здесь?

— Твой дружок Калим и Белла. Мы провели твой психоанализ. Специально их не трогали, ожидая, что ты вернёшься. Но, они умудрились сбежать. Ещё немного, и добрая вивисекция помогла бы манипулировать тобой налево и направо. С твоим появлением всё стало слишком сложно.

— А энергия? Поля жатвы? Почему вы не нуждаетесь в них? — Ровальд медленно провел мечом по воздуху, не позволяя обезумевшим рыцаря приблизиться.

— Всё благодаря вам, Независимый. Вы в своё время подарили нам потрясающие атомные батареи. Мы не нуждаемся в энергии ещё где-то триста лет. На наш век хватит. — Рассмеялся Жрец. — Умри.

Рыцари организованно выставили щиты, которые завибрировали ещё сильнее, образовав кольцо, которое сжималось всё сильнее, и сильнее.

Из-за кольца на него прилетел рыцарь. В его сторону приближался над головой занесённый меч. Взмах, и рыцарь всосался в собственный надрез. Чёрная царапина на пространстве затянулась.

Взмах кольцом, и окружавшие рыцари отделились от ног, верхние половинки всосало в рваное чёрное кольцо, ноги потянулись следом, но кольцо уже затянулось иконечности безвольно шмякнулись. Ровальд увидел, что окружён сотнями рыцарей. Сзади что-то долбано и его откинуло вперёд. В падении он успел пару раз взмахнуть световым мечом, и ближайших противников с криком разрываемо-сжимаемой плоти втянуло внутрь. Не успел подняться, лавина противников, пытаясь задавить числом, зажать руку, держащее грозное оружие.

Световой меч вспарывал животы, отделял руки, и очень часто вскрывал пространство, заставляя засовываться всех, кто оказывался рядом. Крики жутчайшей боли пронизывали местность. Чёрный жрец с неудовольствием наблюдал, как его бойцы тают на глазах во всех смыслах.

Сократив численность противника вдвое, Ровальд незаметил, как в его боевую руку вцепились со всех сторон, пытаясь вынуть меч. Но сколько бы сил не прикладывал противник, разжать руку невозможно, однако, зажать, он смог. Его схватили по рукам и ногам, подняли над землёй, и держали накрепко, приложив снизу вибрирующие щиты, которые, почему-то, туманили сознание, заставляя чувствовать себя в каком-то полусне.

— Чтож, Независимый. — Жрец слетел вниз, затормозив у самой земли. Взлетел над толпой, нагнулся над световым мечом. Скривился, в нежелании приближаться к нему. Протянул ладонь, сотканную из ферромагнитных частиц. Рука Ровальда, вопреки его желанию, непроизвольно разжалась. Жрец заполучил световой меч, но тот, тут же потух. Пытаясь его включить, жрец с очередным приступом омерзения на лице вскрикнул:

— Что это за хрень! Как оно?..

— А ты не в курсе?

Жрец с холодной терпеливой ненавистью уставился на источник своих проблем.

— Вот так.

Ровальд щёлкнул пальцам. Из рукоятки вылезла чёрная полоса, которая искривила пространство, всасывая окружающей свет. Все, кто были рядом. Рыцари, Жрец, летящие по воздуху опавшие листья, всосались в эту чёрную полосу. Ровальд щёлкнул ещё раз, чёрное лезвие, не успев набраться световой мощи, исчезло. Хват ослаб, Ровальд раскидал по сторонам рыцарей, которые приходили в себя. Подобрал меч.

— Все арийские технологии связаны между собой нерушимой нитью. — Сказал, невесть кому, Ровальд. — Один раз соединившись, становится взаимодополняемым.

Рыцари приходили в себя, но накал в атмосфере оставался. Вероятно, не только Жрец ими управлял. У этих, видимо, хватало личных причин.

Следующего нападающего Ровальд встретил двумя ударами. Противника смяло как подушку. Меч покоился на бедре. Этих оставшихся надо приводить в чувство. Теперь шанс вернуть людей домой есть.

Но других рыцарей страшные удары это не останавливали, наоборот, злило и те нападали ещё яростнее, слаженней.

— Ребят, вы все можете вернуться! — Крикнул Ровальд. — Я ручаюсь!

Но в толпе кто-то выругался, затем второй, и всё наполнилось недовольством. Словно разбушевавшаяся толпа требовала крови, просто чтобы успокоиться.

Ровальд успевал укорачиваться, ударом сломал меч пополам. Увернулся, перехватил, воткнул противнику в живот другой меч, отобрал щит, вбил его наполовину в грудь соседа.

Но подобные раны не смущали трансформированных рыцарей. Каждый смог вытащить из раны меч, или щит, и продолжил бой, истекая кровью. Очевидно, медицинские препараты у них работают исправно, удаляя малейшие признаки боли.

Сзади где-то слышался хруст валящихся деревьев, под возгласы довольных рыцарей.

Мощный удар по спине опрокинул Ровальда дважды об землю, словно мячик. Ровальд выплюнул на экран кровь. Начал вставать на руках, новый такой же удар выбил оставшийся дух, впечатав в землю ещё сильнее, уже вглубь.

«Тело повереждено, внутренние кровотечения.»

— Что за хрень… — Кашля, выругался Ровальд.

Его доспех не должен был прогибаться от слова совсем. Подобный ущерб из грани фантастики. Это же Страж. Что за?..

Медицинская помощь активирована.

А до этого что было, подумал Ровальд. Массаж? Доспех явно потерял часть рабочести, с момента первой активации.

— Добей его, Даль!

Если в течение трёх секунд вы не продолжите бой, будет включена система автоматического анализа и обороны.

Новый удар, Ровальд вздрогнул, сердце йокнуло, дав краткий сбой, пульс паузой продолжился.

Доза мышечных стимуляторов вколота.

Система жизнеобеспечения переключена на аварийную.

Запас сохранённой энергии 63 %

Скрытый режим Берсерк включён

О Боже, — только и успел подумать Ровальд. И Чёрный Жрец, и он стали жертвой банального. То, чего так боялся Ровальд. Недооценка противника. Сзади продолжали впечатывать в землю, неведомой скалой, а сознание, вопреки несокрушимости древнего доспеха, тухло. Не осталось сил, чтобы задействовать щит. Нет сил, чтобы держать глаза открытыми. Зря он пытался быть хорошим парнем. Какой-то режим берсерк…

* * *

— Даль, добей его! — Кричал раненный в живот.

Королевская элитная гвардия не имела права сдаться перед каким-то неизвестным. Даже бывшая. Две сотни потерь. Слишком унизительный бой, слишком неожиданный, слишком пугающий своими последствиями. Некий чужеземец, а столько шороху? Честь можно омыть только встречной кровью.

Три с половиной метра, стальной рыцарский гигант с усиленными пневмо-мышцами, снова замахнулся бетонным тараном из столбов, связанных высоковольтными линиями. В воздухе запахло намерением раздавить недруга. Никто не догадывался, что внутри Независимого происходили мельчайшие изменения. Доспех перестраивался, подключая древние системы, которые чудом пережили тысячу эпох, а теперь жаждали явить себя. Этот частично нефункционирующий доспех хотел жить. Независимо от того, чего хочет носитель. В нём просыпалась своя собственная воля.

Очередной, неведомой силой мощных пневмо-мышц, обрушился на Ровальда. Но что-то пошло не так. Титан озадаченно замер, отодвинул таран в сторону, и с удивлением уставился на то, как Независимый встал, обернулся, изучая обстановку и исчез. Древний страж, на высших скоростях, не доставая световой клинок, играючи разделывался с оставшимися десятками рыцарей. То были самые сливки, гвардейцы.

Никто не успевал попасть по нему. Страж ловко изгибался, как змея, соединяя противников в одно месиво, словно пластилин.

Даль растерялся, не зная, что делать, своих зацепить он не хотел.

Но, видя, как его друзья погибают один за другим, решился. Взмах.

Попал!

Но противник вновь исчез.

— Даль! Он лезет сзади!

В следующие мгновения Даль увидел, как перед экраном выросла фигура противника, обрамлённого кровью его друзей. И, со слезой на глазах, катапультировался. Но в ту самую секунду, что его кресло вылетало из спины Броненосца, его схватили за ногу. Ногу в месте хвата оторвало вместе с костями. Даль вскричал и потерял сознание, улетая глубоко в небо.

В живых остался лишь один рыцарь. Он кинулся убегать. Видя, что его догоняют, закричал. Накопил всю оставшуюся энергию, прыгнул и чем-то стрельнул в Стража. Но тот неуловимым движением отвёл лазерный поток от себя и вцепился в горло рыцаря. Приземлился, держа его над землей на вытянутой руке, медленно сдавливал шейные бронепластины. Задыхаясь, рыцарь хотел попросить пощады. Но из его горла вывалился сдавленный неудержимый хрип наперемешку с писком.

Неожиданно, всё прекратилось, и ещё один рыцарь безвольно упал на землю.

Каким-то чудом, в самый последний момент Ровальд пришёл в себя, и не позволил убить последнего. Тот спасительно снял шлем, откинул в сторону и, хватаясь за горло, раздвигая бронепластины на шее, хватал ртом воздух.

Дыхание к нему вернулось. Он поднял голову, и увидел смотрящего на него Независимого, который тоже снял шлем. Лицо легендарного воина, перетрясшего весь Иксодус, залито кровью, но в глазах спокойная решимость перебрать ещё пару сотен тесионских рыцарей.

— Сдаюсь… — Прохрипел рыцарь. — Сдаюсь.

Рыцарь, глядя на замершего Ровальда, понял, что его пощадили. Медленно отполз в сторону, с большой проблемой встал, откашливаясь от нового приступа удушья, и, как мог, прихрамывая, побежал в сторону города.

Ровальд, как стоял, так и стоял, всё так же смотря вниз, на место, где только что был рыцарь. Желания возвращаться в АстроВегию не было. Совсем.

* * *

Силовой Доспех Страж замертво стоял посреди леса, среди множества изуродованных трупов нероноподобных рыцарей. Голова печально поникнута.

Крест на шлеме заляпан толстым слоем крови. Визоры показывали пустоту. На чёрном экране мигало состояние здоровья и прочая информация:

Диагностика…

Состояние пилота: Средней Тяжести

Внутренне лёгкое кровотечение. Не опасно

Повреждение лёгких средней тяжести

Чрезмерное кровяное давление на мозг. Инсульт. Опасно

Режим: Стазис. Идентификация: Потеря сознания

Перевод в режим заживления

Стимуляция клеточной активности. Успешно

Стимуляция мозговой активности. Успешно

Тестирование дополнительных био-систем. Успешно

Оценка здоровья: Полное выздоровление в течение 2 дней

Оценка боевой активности: частично пригоден по выздоровлению

Включение солнечных батарей

Получение заряда солнечных батарей затруднено

Оценка: энерго-заряда для выздоровления не хватит

Подача сигнала SOS. Отмена. Нет станций приёма сигнала

— Независимый. Вы где? Господин Независимый? — Раздавался вдалеке голос Эрми, и несколько других.

Заряд бактыц на исходе. 0,1 %

Заряд бактыц на исходе. 0,09 %

Заряд бактыц на исходе. 0,02 %

Заряд бактыц исчерпан 0 %

Разгерметизация

Ночь. В дали кричали какие-то вороны. Шумели сверчки. Поле боя было усыпано осколками брони, кровью. Недалеко друг от друга лежали поверженные. В дерево впечатан один из воинов. Кровь запеклась, из его реактора всё так же исходил пар, проходивший из расщелин брони.

Страж раскрылся, словно цветок, из него вывалилось тело Ровальда. Спина вздымалась горкой с каждым вздохом. Он еле дышал.

Шевелиться не хотелось, каждая мелочь вызывала жуткую боль, но он был в сознании. Удивительно, что его так и не нашли, не перенесли в город.

В ушах поднялся писк, который постепенно перерос старые, знакомые голоса:

— Ровальд, как ты стал таким сильным?

— Ровальд, давай поиграем?

— Ты силён, Ровальд. Давай к нам в космодесантуру.

— Ровальд, вы завоевали медаль лучшего юношеского борца. Вам есть что сказать нашему изданию?

— Ровальд, зачем тебе владение силовыми доспехами? Они же устарели, никто не пользуется!

— Ровальд, вы меня слышите? Силовой Доспех это не игрушки! Ровальд! Кадет!! Мать твою! Сука! Я тебе покажу!!

Глаза медленно слипались, и разлипались. Тепло, хорошо. Он чувствовал, как всё тело заживает. Нужен только отдых, ещё немного. Чуть-чуть…

— Кадет! Я с тобой разговариваю!

— А? — Ровальд беспокойно оглянулся. Возле него стоял тренер и злобно пялился, упёршись руками в бока. Рядом стоял ещё десяток таких же новобранцев как он. Неумех, впервые прочувствовавших силу учебного доспеха. Каждый внутри машины дёргался как мог, с трудом сдвигая сверхтяжёлую махину. Хотя, по меркам силовых доспехов, модель АR — 17 была проста в управлении. Но почему она не хотела двигаться под ним? Ровальд безуспешно нажимал всё подряд, боясь очередного тренерского крика.

— Кадет! Стоп, я сказал!

Ровальд снова огляделся по сторонам. Он не хуже других. Ну уж нет, он не остановится. Все остальные дёргались так же базобразно как он, но, тренер пристал почему-то только к нему. Несправедливо. Не в его шестнадцатый день рождения.

— Кадет Ровальд Энро, выйти из доспеха!

Ровальд вздохнул, дёрнул рычаг, доспех расстегнулся на несколько частей и присел на согнутый. Ровальд вылез из спины AR-17, освобождая место следующему в очереди.

Но вместо этого полковник Серюнд Измальт уселся сам, пристегнулся, нажал пару кнопок, задняя часть закрылась. Доспех поднялся. Прозвучал голос бортового компьютера, который, тем не менее, слышан был везде.

— AR-17 к выполнению задач готов.

— Кадет Ровальд, смотри внимательно. Чтобы нашагать прямо, в данной модели надо двигать ногами и руками одновременно, как лыжник. У тебя для этого есть все необходимое. Ты слушал лекцию? — Тренер прошёлся в доспехе по кругу. Присел, расстегнулся, крышка с шипением поднялась, и он вылез. — Давай ты.

Ровальд, поражённый тем, что ему дали вторую попытку, залез, и, как смог, неумело, но повторил. В конце пути завалился на бок.

— Восстановление равновесия. — Прозвучало из динамиков учебного доспеха. Рукой резко оттолкнулся от земли и встал прямо, как и было.

Тренер улыбнулся, и вышел вперёд:

— Внимание, бойцы! Доспех, это ваша вторая душа! Он может и спасти, и покалечить. Это опасное оружие. Все, кто говорит, что доспехи выходят из моды. Не верьте! Вторая жизнь не может выйти из моды! Если вдруг, вы пойдёте в горячую точку, помните. Даже сейчас, в такие точки если и отправляют живых людей, то только в подобных силовых бронях. Не скафандрах, а именно в силовой броне! Вторая жиз…

Ровальд повернулся, увидел, как сосед не справляется с управлением, стал кренится боком, заваливаясь, попытался опереться на пневмо-ногу, но только быстрее завалился и упал на Ровальда: снова стемнело.

— Земля? Земля… — Невольно произнёс Ровальд.

Земля буквально уползала из под ног. Деревья оставались позади. Где-то там в далеке остался его доспех. Отцовский добрый доспех. Или кто-то тащил Ровальда? Он попытался обернуться, но хватка была железной, а тело болело.

— Кто ты? — Еле выговорил Ровальд. Наверно, его было не расслышать. Да он сам себя не слышал.

— Действительно, кто я? — Ответил знакомый голос. — Господин Независимый, вы хорошо помните меня. Может, лучше вы мне скажете?

Руки шевелились слабо. Галлограф раздавлен и вышел из строя. Что ещё оставалось? Только положится на судьбу.

— Мой доспех… Его нельзя бросать.

— Спи, не бросим. — То ли успокаивая, то ли предупреждая, прохрипел голос.

— Сколько у меня осталось времени?

— Ну, сутки у Господина Независимого точно есть. Мы, в принципе, и не рассчитывали на вашу помощь, так что, можете вызывать свой корабль и спокойно отдыхать. Тем более, кажется, он курсирует вполне самостоятельно и скоро может быть здесь.

Ну уж нет. Он ещё многое может. Он чувствует, как раны ускоренно заживают. Невероятно, как он замочил вражеский Эсхельмад, учитывая собственную хрупкость? Или это рыцари молодцы? Крайне большие молодцы. Или его тело ещё крайне хрупкое? Точно, ему же заново построили тело. Наверно, ему требуется срок чтобы стать прочным, как обычное.

Всё таки, он действительно больше ничего не мог сделать. Сон захватил душу Ровальда, с жадностью заволакивая его куда-то в глубь, ещё глубже, ещё дальше…

И он вспомнил одно из самых прекрасных времён своей юности. 14 Лет, он, наконец, впервые летел на космическом корабле, на первую космическую базу в своей жизни. Покидал Парфей. Один из немногих. Общая подготовка космодесанта, а потом выбор дальнейшего социального развития.

Все проблемы удалялись вместе с пустынно-скалистой планетой.

О да. В тот момент он ещё не знал, как его жизнь повернётся.

Посмотрел на себя: Военная форма кадета-космодесантуры, чёрного цвета, белые сапоги, белые рукава, белая эмблема, на котором располагался красный коготь. Даже белый берет.

Но это далёкое прошлое, впереди жестокое настоящее.

Глава 31

Этот доспех полон сюрпризов. Чтобы он сам да взял и выплюнул. Нет, такого определённо быть не должно. Учитывая всё, что пережил Ровальд, это вдвойне ненормально. Слишком рискованно.

Он очнулся в постели. Окна задёрнуты высокими занавесками. На удивление, чувствовал себя Ровальд прекрасно. Он поднялся, и поймал себя на мысли, что гравитация на довлеет над ним. Он её не чувствует. Тело его обросло рельефными мышцами.

Подошёл к занавескам, раздвинул в стороны и увидел своё отражение, а сквозь него весь город АстроВегию. Он был внутри небоскрёба. В одной из спальных квартир. Обернулся. Наверняка здесь раньше почивали нероны. Но вокруг порядок. Дополнительных кибернетических приспособлений, пугающих своим видом нет.

Повернулся. Да, город, даже в руинах, перестроенный, красив. Дорогие заблокированы сваленными наискось зданиями и столбами. Спасёт ли эта мелочь от червей? Ровальд сомневался, что они сюда доберутся. Их стезя пески, пробиться сквозь землю, или что-то прочнее, вряд ли посильная ноша. Ровальд зевнул и хотел отойти, но увидел на горизонте шевеление и вернулся. Глаза сфокусировались.

— Не может быть.

Обернулся. А, собственно, где его доспех? Что он будет делать? Руками махать?

Надо послать сигнал на Эсхельмад. Ребята нужны ему здесь. Пора вывозить эти крутых вояк, пока всё не стало слишком плохо. Партию предателей он разнёс, Чёрный Жрец канул в лету. Больше тут нечего делать.

Ровальд поднялся на самый верх, вошёл в диспетчерскую. Выглянул на всякий на улицу. Эсхельмад находился в самом низу. Роботы построены в шеренгу, и пусты. Пилоты свалили в самое ненужное время.

Ровальд побежал к лифтам, но они не работали. С трудом отыскал за одной из дверей лестницу, и бегом-бегом босиком, в своём синем комбинезоне. Пока один из червей не сожрал его доспех, надо его забрать.

Сколько проблем от чужой доброты. Да и от своей доброты тьма проблем. Ровальд сжимал зубы от легкой боли, пробивающей судорогой каждый шаг с носков до копчика.

Цифра на стене пугала. Всего лишь 74 этаж. Был бы доспех, просто выпрыгнул в окно. Хотя… Ровальд остановился, вспоминая свои ранения от простого удара сзади. Нет, теперь возможности доспеха надо изучать заново.

На спуск ушло около получаса. Выйдя на улицу, Ровальд кинулся к своему кораблю, и с удовольствием заметил, что его доспех находится рядом. Световой меч при нём. Выдохнув, он присел на лавочку, которая, к счастью, оказалась под рукой.

— Черви… — Ровальд хлопнул себя по лбу. — Черви! Чокнутая планета!

— Господин Независимый?

— Ну чо?! А, Калим. Где все? — Ровальд посмотрел в окна. Даже клонов не было видно.

— Ну, учитывая обстоятельства, что рыцари оказались предателями, о которых нашим союзникам не было известно, они пошли к вам на помощь. К сожалению, в самый последний момент. Увидев подмогу, многие рыцари сдались, и попросили отвезти их обратно.

— И ты под честное слово их отвёз?

— Винни спроводил их к ближайшему пункту коротких порталов.

— А другие пилоты?

— Они тоже ушли.

— Тогда осталось забрать бородатого друже.

— Но он не пойдет. Город заминирован. Устройство привлечения механоидов установлено, и дает ритмичные толчки.

— Как это он не пойдет? Просто умереть хочет?

— Возможно. Мы не уточняли.

Ровальд уткнулся в ладонь.

— Как всё сложно.

— Подозреваю, дело в том, что его семью забрали на медикаменты, и скорей всего они тоже мертвы. Его друзья, Гёссер, погиб сегодня утром.

— Не понял. Ты откуда всё знаешь?

— Вот этот момент он мне рассказал.

— Про Анастасию он ничего не говорил?

— Кто это?

— Да так… Не важно. Видимо, в свете последних событий, моя помощь уже не требуется.

— Не требуется. Винни подобное говорил. Он сам справится.

— Уважим волю. — Кивнул Ровальд. — Разве что, мне надо с ним поговорить, а времени в обрез.

— Он здесь. Просто внизу шахты. На площади.

Ровальд поднялся. До площади было два десятка шагов. Рядом плитка, которая отличалась цветом ото всех. Стоило на неё наступить, из под земли поднялась крохотная кабинка.

Зашёл, и резво спустился вниз. Винни стоял и смотрел на устройство, которое поднимало груз, и каждые пару секунд било по земле.

— Привет.

Винни вздрогнул, и нехотя повернулся.

— Привет…

— Сочувствую утрате.

— Да не, это ерунда. Я не переживаю за ребят.

— Тогда чего стоишь один, весь в грусти?

— Да не грусть это… — Отмахнулся бородач. — Жалко, что напоследок семью увидеть не могу. Анастасию жалко.

— Она тоже умерла?

— Нет. Жалко её одну оставлять в этом мире. Она мне как дочь.

Ровальд понял, что у человека свои замашки. Планета жестокая, удивляться нечему.

— Тогда ясно. Точно не хочешь с нами? Первым классом. По небу. Увидишь свой мир с высоты.

— Не. Спасибо, Независимый.

Ровальд подошёл к Винни, поровнявшись с ним, уставился на то, на что смотрел он. Это был дисплей с данными об ударах, и сейсмических возмущениях в целом.

— Они близко. Смотришь по этому?

— Да, очень точная штука. Лучше, чем орлиный глаз. Не ошибётся.

— Много у нас времени?

— Час.

— Точно не хочешь с нами?

Винни повернулся, хлопнул по плечу, улыбнувшись.

— Это мой дом. Какой-никакой. Моя планета. Хочется уйти вместе с ней. Я повидал всё что хотел и не хотел. С таким мусором в голове жить дальше… Не. Пускай новый мир достаётся на потеху молодым.

Ровальд кивнул, принимая чужую философию.

— Ты вовремя подошёл, Независимый. Ничего что я на ты?

— Тебе можно. — Подмигнул Ровальд. — Ты особенный. Не трус.

— Да, трусов тут хватает. Так вот. У них получилось. Они сделали это.

— Вставили?

— Во всех смыслах. И вдоль, и впоперёк. — Рассмеялся бородач, и Ровальд присоединился к нему.

— Красавцы.

Пожали друг другу руки.

— Однако, что нам это даст?

Винни округлил глаза:

— Как что? Гёссер говорил, что недостающий элемент сам уничтожит всю связь, нарушит портал, и взорвёт планету. Действующих механизмов более, чем достаточно, чтобы взять под контроль.

— Манёвр Чёрная Дыра?

— Что-то подобное обсуждалось.

— Тогда я спокоен.

— Анастасия, уже должна была пройти через порталы. Вы, трое храбрецов, последние остались. — Вздохнул бородач. — Остальное произойдёт уже без нашего участия.

— Отчего-то мне казалось, что ты лично хочешь уничтожить червей. Своими руками.

— Да, таков был изначальный план, но когда произошло побоище, я изменил своё мнение. Я понял, что мои соратникам ещё жить, да жить. Нечего им теряться здесь. Того не стоит. Тут только моё сражение. Со своими призраками.

Честный мужской ответ.

— Есть что-то, что я могу для тебя сделать? — Спросил Ровальд.

— …Пожалуй. Да. — Винни подошёл. — На этой флешке кусочек мира, из которого пришла Анастасия. Её старый дом. Передашь?

Ровальд взял флешку.

— Что-нибудь ещё?

— Хотел бы перед ней извиниться. Я чужой ей человек со своими заморочками. Наверно, ей пришлось нелегко. На этом, всё. — Винни отвернулся. — Доброй дороги, друзья.

Ровальд отдал честь. Пускай без головного убора. Пускай Винни не видит. Но, это не важно. Где-то там в глубине, душа видит и знает. Поднялся с помощью крохотной кабинки на поверхность. Вышел.

— Ну что? — Спросил Калим.

Белла уже сидела с ним на лавочке.

— Нашли союзников?

— Да. Они устроились крайне заметно. Образовали небольшой плавучий остров из пластиковых понтон.

— Покажите мне, как вы научились управлять моим кораблём.

* * *

Из Эсхельмада вырвалось голубое пламя. Оно дотянулось до зданий, оплавило их, и корабль резко взлетел, согнав за собой множество мусора, которое укатилось в шахту, прямо на голову Винни. Бородач помохал рукой, и вернулся к обозреванию данных.

— Ещё пара минут.

* * *

Ровальд сидел в своём кресле, внутри Стража, и наблюдал за пейзажами, которые, видел в последний раз в жизни. Иксодус. Кто бы знал, что такая планета существует. Переключил на заднюю камеру. Черви уже проникли в АстроВегию. Пространство дрогнула, пыль кольцом пронеслась по округе и пролетела под Эсхельмадом.

Грибовидное облако поднялось.

— Ответ землян Нерону. — Сказал Ровальд.

— Спустя двести лет. — Добавила Белла.

— Мой дом… — Сказал Калим и вздохнул. — Мой дом. Теперь в прошлом.

Ровальд перевёл управление в ручной режим, дал газу. Они нагнали пылевое облако, которое уже почти рассеялось.

* * *

Эсхельмад приземлился посреди океана на крохотный плавающий остров, на котором под зонтом сидели двое рыцарей без шлемов.

Калим вышел, его поддерживала Белла.

— Привет, ребята. Давно не виделись. — Поздоровалась девушка.

Рыцари тут же кинулись по трапу, помогая спуститься.

— Специально вас ждём. Больше некому летать. — Ухмыльнулся один из рыцарей, сопровождая обоих гостей в портал.

— Господин Независимый? — Сказал второй рыцарь, оставшись в одиночестве.

Ровальд стоял на выходе, и смотрел на него.

— Сэр? Вы не будете заходить?

— Передай своим, что я встретил предателей, которые устроили восстание.

— Сэр? Они?..

— Не уцелели. Может быть, один.

Рыцарь отдал честь.

— Благодарю Вас за!..

Не успел рыцарь договорить, Независимый скрылся во тьме своего корабля. Люк закрылся, трап въехал. Двигатели разожглись, поднимая древнюю машину в небо.

— Сэр… — Повторил рыцарь, провожая взглядом. — Вот она, живая легенда. Делает что хочет. Никто ему не указ. — Выдохнул рыцарь, и последним вошёл в портал.

Портал погас. Островок продолжил плавать в гордом одиночестве посреди единственного океана, который кольцом опоясывал Земли Незванных, теперь, совершенно пустые.

Эсхельмад пробился сквозь первое воздушное кольцо, второе, третье, преодолел атмосферу, пробив её носом, и завис на орбите среди обломков, затем медленно направился к плавающему диску Вега.

Подлетел поближе к верфи, занял место с целыми дозаправочными трубами, которые тут же присосались.

Вышел, тяжело ступая по сетчатому дрожащему полу. Неспеша шёл. Подключился к внутренней сети. На экране вылезло знакомое лицо капитана Левашова.

— Подскажешь место получше? Хочу посмотреть фейрверк.

— Я тут уже давно за вашими фейерверками наблюдаю, салага. Скинул карту, тут рядом.

Перед Ровальдом раскрылся 3D карта, которая повисла перед ним прямо в воздухе. Нужный путь выделялся ярким зелёным пунктиром.

Путь действительно занял всего десяток минут. Вошёл через мусор к пустую тёмную квартиру, где тут же включился свет.

Вышел на балкон, за которым мир обрывался прямо в космос, с видом на Иксодус, который, почему-то, был прекрасно виден.

Ровальд увидел два кресла, сел в одно, рядом появилась голограмма капитана, которая выдула длинное кольцо дыма.

— Ну что, сделал свои дела?

Ровальд пожал плечами.

— Более чем.

— И, разумеется, парочку дел не успел?

— Как всегда.

— Как всегда. — Вздохнул, соглашаясь, капитан. — Что за дела хоть не успел? Может старый волк узнать?

Ровальд опустил взгляд, с сочувствием вспоминая всех людей, что повстречал, включая девочку, которая встретила его на этой планете. Перебрал в памяти поход по длинным и таинственным коридорам Колыбели, и всех её андроидах. Собратьях землянах, которых увели в другое измерение, погибать, в том или ином контексте. Вспомнил Анастасию, судьба которой, по идее, сложится, теперь, благополучно. Он не смог выцепить важных знаний, не смог спасти Восьмую Колыбель. Не достал квантовик. Не изучил прошлое по этим замечательных археологическим образцам, которые изучил бы при других обстоятельствах.

— О, какие думы. — Подметил капитан. — Знаешь, в наших краях, когда человек не может ответить на вопрос, есть одна поговорка.

— Поговорка от таких старых волков как ты?

— Да, для сухопутных крыс вроде тебя.

— Слушаю. — Ухмыльнулся Ровальд.

Капитан смотрел на своего соседа, изучающе, словно думая, говорить или нет, выдул длинную полосу, которая соединилась в кольцо, и поплыло, исчезая.

— Пока жив, ничто не потеряно.

Примерно такого ответа он и ожидал. Ровальд, подняв брови, кивнул.

— Видишь ли, уходя отсюда, ты был одним человеком. Я помню. Это случилось почти ровно год назад.

— А теперь?

— Теперь ты мужчина, который знаком с великой силой. Каждый, у кого в руках была сила, чужие жизни, смотрит на мир твоими глазами. Я это вижу, я знаю.

Ровальду эта информация ничего не дало. В нём не осталось юношеского тщеславия, чтобы радоваться подобному. Слишком много прошло сквозь его пальцы.

— О, смотри. Начинается.

— Откуда ты знаешь, старый волк? — Съехидничал Ровальд, но капитан пропустил это мимо ушей.

— Я всё знаю. Давно за вами наблюдаю. И не только я.

— Кто ещё?

— Правительство Земли давно наблюдает за этим местом. Их шпион вылетел отсюда на новеньком скоростном истребителе.

— Как давно?

— Да почти сразу после твоего прилёта.

— Бен… Что же, по крайней мере, с ним всё хорошо.

Капитан кивнул.

— С этими гадами по другому не бывает. О, началось, вон-вон там смотри. — Указал тлеющей папиросой в сторону Михаил Левашов.

Действительно. Одинокая точка медленно, но уверенно росла на фоне синего океана.

— Красавец, каков красавец. Даже больше моего. Намного больше.

Ровальд увидел длинный нос корабля, который блестел, и это было видно даже отсюда, с космических высот. Первое воздушное кольцо разорвалась, за ним атмосфера, облепив корпус и отцепившись от него в самый последний момент.

— Вот это да…

— И не говори, салага. — Дерзко ухмыльнулся капитан. — Не говори.

Корабль был вытянутым, как папироса, обладал тремя двигателями, которые не оставляли за собой ничего, кроме искривлённого пространства. Ровальд впервые видел, как летел древний корабль протославян. Он явно опирался на иные законы физики. Если это можно было назвать законами физики, а не иной науки.

Едва не коснувшись Веги, пролетел над головами двоих крохотных наблюдателей. Ровальд видел каждую выемку, каждый шов, который соединял центральные модули.

— Ну, можно и по домам. — Восхищённо сказал капитан.

— Не хочешь увидеть главный салют?

— Будет что-то ещё? О! Остаюсь.

Планета покрылась чёрными трещинами, которые росли, захватывая всё больше и больше пространства.

— Не боишься? — Спросил капитан.

Но Ровальда уже не было на месте. Он бежал к своему кораблю. Пропускать реманёвр Чёрная Дыра нельзя, можно затянуться внутрь, как это произошло с Восьмой Колыбелью.

— Эх, салага! — Улыбнулся капитан, продолжая наблюдать, как планету разрывает на огромные части, словно арбуз. Как между кусками остаются одни туннели, в виде нитей, которые чудом удерживали это всё. То и дело открывалась какая-то странная чёрная мягкая субстанция, редкими моментами, в самом центре планеты.

Затем, планету начало засасывать внутрь себя самой, словно лист бумаги. Вмятины появлялись одна за другой, утаскивая огромные куски того, что когда-то было известно, как Чёрный Иксодус.

Вегу тоже начало затягивать вглубь.

— Ну наконец. Думал вечность куковать буду. — Обрадовался ИИ, в виде голограммы капитана Михаила Левашова.

Мириады трупов, словно дождевые капли, рванули к центру планеты. За ними увязались обломки, вперемешку. Остатки остовов космических кораблей — раскуроченные объедки.

Когда всё, что находилось на орбите, спрессовалось вместе с Иксодусом в один небольшой чёрный шарик, произошёл взрыв.

Два корабля, маленький и огромный, вылетели из разорвавшегося межпространственного кармана, которому насчитывалось сотни тысяч лет.

Неожиданно взрыв замёрз, и началась всасываться обратно, вместе с обломками. Эсхельмад и древний спасательный корабль арийцев немного боролись с гравитацией, но в итоге вынырнули, прорвавшись.

На месте Чёрного Иксодуса красовалась пустота. Такая, какая и должна была быть.

Ровальд силой мысли откинул шлем Стража, и смахнул скупую слезу.

Конец второй книги

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31