Лучик-Света [Александр Иванович Вовк] (fb2) читать постранично

Посвящается светлой памяти Светланы Головко

Эта история приключилась в середине восьмидесятых, еще в незабвенном Союзе. Он тогда пребывал в зените своей экономической, социальной, научной, военной, образовательной и иной силы и славы. Всё это, однако, – поясняю для совсем уж далёкого от СССР Читателя, – не исключало множества недостатков и пороков.

Но это лишь факт! Его следует принять к сведению! Поскольку он абсолютно достоверен, а романтическая повесть, которую Читатель намерился прочитать, мало связана с упомянутыми пороками, но все события протекали именно на советском фоне, определяя тем самым и поведение ее героев.

Автор подчеркивает это на всякий случай, если Читатель, впитавший в себя правила общественной жизни более поздних времен, станет мерить жизнь действующих лиц повести сегодняшним аршином.

Часть 1

Глава 1

На неуютном морском побережье только чайки кричали громко и противно, собираясь в большие атакующие стаи, и нагло выпрашивали, у кого придется, легкую добычу, да крупная бездомная собака озабоченно трусила куда-то вдоль волны, свернув голову набок и проверяя носом в сыпучем песке свои редкие находки.

Несмотря на пять утра, солнце взобралось уже высоко, правда, ещё не раскалив вокруг себя характерный белесый круг. Он в этих краях появляется ближе к полудню.

Сбивчиво перебирая многочисленные воспоминания, я добрел до края бетонной дамбы, нагло вторгшейся в море на добрые полста метров. Чуток постоял на ее краю, почти над самой водой, представляя тебя в том же беленьком платьице. Оно невероятно подчеркивало твою молодость, стройность и красоту. Затем, стараясь не рассыпать так понравившийся тебе букет, бросил все пятнадцать роз в спокойную и прозрачную до песчаного дна воду.

Солнечные блики обволокли погружающиеся растения причудливыми фигурками, непрерывно меняющими затейливую геометрию света, да несколько мелких рыбёшек, шустро подлетев, заинтересованно пощипали темно-красные цветы.

«И всё! И никому нет до нас дела! И только нам всё это знакомо до мелочей и дорого! – подумалось мне. – Ты ведь тоже должна всё помнить, мой Лучик. Вот и я ничего не забыл! И в который раз прошу у тебя прощения, которого, сам знаю, не заслуживаю… Да ты теперь и не сможешь меня простить! Никогда…»

Через пару часов пляж оживет энергичными и шумными усилиями тех, кого природа, как таковая, едва ли здесь волнует. Отдыхающих даже море привлекает всего-то его потребительской стороной. Здесь так бывает всегда! И будет всегда!

Женщин тут более всего заботит красота собственной кожи, покрытой специальным лосьоном для загара или, напротив, от загара, да свободные мужчины из числа слоняющихся рядом, валяющихся на песке или барахтающихся в море.

Мужчинам интересны карты, баночное пиво, бескрайний водный простор, позволяющий до приятной усталости разминать мышцы, да женщины, проявляющие именно к таким мужчинам легко читаемый интерес.

Малышню, как обычно, здесь трудно отогнать от воды, которую она вдохновенно взмучивает, возводя из влажного песка замки и запруды. Вся эта мелочь неустанно плещется, хохочет и старается незаметно от зазевавшихся матерей окунуться как можно глубже.

Очень скоро под жарким южным солнцем станет тесно от слившегося в единое целое разноцветья подстилок и изнывающих от зноя человеческих тел. Тесно окажется даже во взбаламученной воде, причем, тем хуже, чем ближе к берегу.

Пляжное море я не люблю. Хотя, что толку говорить о том, если давным-давно я живу бесконечно далеко отсюда; никак море не связало меня и профессией. Тем не менее, в минуты редкой встречи оно меня волнует настолько, что от восторга перехватывает дыхание.

И я не претендую на оригинальность! Право же, редко кого так же не будоражит эта живая громада с ее непонятной переменчивостью, и скрытая от большинства отдыхающих ее стихийная мощь.

Всё именно так! Но, вполне возможно, что причина моих волнений кроется лишь в ностальгии. В том, что родился я в удивительном городе Одессе. И с первых лет, как себя помню, пропадал у моря. И летом, и зимой! И потому не могу понять, как можно не любить и это море, и этот город, даже ругая его изо всех сил, часто по делу!

Все одесситы любят только своё море – только Черное. И не признают иного. Оно и понятно! Черное – оно же, с какой стороны не поглядеть, самое-самое! Не Балтийское же, в конце концов, любить, мелкое и несолёное! Тем более, не Каспийское! Хотя и крупное, но всего-то озеро! На худой конец, еще об Охотском или море Лаптевых можно предметно поговорить!

«Так это ваши неприятности!» – объяснят одесситы любому, испытывающему трудности выбора предпочтений!

Но мне, как-то не принимающему во внимание реальную географию, до сих пор странно, почему же и в Батуми всё то же Черное море, как в моей Одессе? Впрочем, что бы ни говорили, море здесь всё равно другое, будто не настоящее, будто и созданное-то лишь для этих вот ненормальных