Сухой Бор [Андрей Максимович Старцев] (fb2) читать постранично

Андрей Максимович Старцев Сухой Бор

Роман

Калининград

КАЛИНИНГРАДСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО

1979

Старцев А. М. Сухой Бор : роман. — 2-е изд. — Калининград : Кн. изд-во, 1979. — 368 с.

Глава первая

Женщина лежала на снегу, запрокинув голову, на иссиня-белом лице темнели подведенные брови и ресницы. Наверное, она слышала шорох лыж Белозерова, когда он подходил, потому что открыла глаза — они были большие, светло-карие — и сказала невнятно сквозь стиснутые зубы:

— Помогите... Я не могу шевельнуться...

— Ноги целы? — спросил он.

— Не знаю... ужасная боль...

На лбу женщины блестели росинки пота.

Белозеров подумал, что где-то уже видел ее.

— Где болит? — Белозеров опустился на корточки.

Правая нога... будто в огне вся.

Белозеров вытащил складной нож и распорол брючину; видимо, его движения были слишком резкими, женщина охнула и напряглась всем телом, будто он тащил у нее больной зуб. Чуть выше колена расплылся лилово-красный синяк.

— Возможен скрытый перелом, — сказал Белозеров. — Я сделаю шину, потерпите...

Он снял с себя свитер и обмотал им ногу женщины. Затем, срезав с ее лыж ременные крепления и веревочки с палок, он приложил к ноге с двух сторон обломки лыжи и крепко привязал их. Женщина потеряла сознание, лицо ее стало похоже на гипсовый слепок. Белозеров отстегнул крепления, снял лыжи и сделал несколько шагов вверх по склону, пробуя прочность снежного наста; бережно, как младенца, взял женщину на руки и двинулся вперед. Он знал, что лыжня выведет к дороге в город; если повезет, там можно будет остановить машину или сани.

Голова женщины лежала у него на руке, и Белозеров отмечал: ее глаза каждые несколько секунд меняют свой цвет, то вспыхнут золотом, словно подсвеченные изнутри, то потемнеют. Он догадался: они становились почти черными в тени, под ветвями сосен, а золотисто загорались на солнечных проталинах.

Внезапно нога ушла в снег, Белозеров пошатнулся и, теряя равновесие, завалился на бок. Женщина застонала.

— Потерпите еще немного, — проговорил он, поднимаясь. — Пожалуйста.

Она промолчала, а Белозеров подумал, что если бы он не упал, все равно пришлось бы остановиться, руки у него совсем занемели. «Сколько же еще идти?» — подумал он, осматриваясь, и вдруг совсем рядом в просвете между соснами увидел сверкавшее на солнце полотно дороги. По ней неторопливо двигались сани, возница попыхивал папиросой, в морозном воздухе таяли голубоватые облачка.

— Эй, друг! — крикнул Белозеров, выходя на дорогу.

Возница, молодой парень — был он широкоплеч и кряжист, из-под старенькой ушанки лихо смотрел вверх рыжий чуб, — придержал лошадь.

— Слушай, друг, подвези, пожалуйста, женщину до города...

— Глянь-ка на коня, — перебил его возница. — Вон ребра так и ходят, так и ходят, сорок километров гнал, опаздываю к поезду. Пускай твоя баба пешочком, полезно пешочком. Но-о! — тронул он коня.

— Нога у нее переломана, понял? — перехватывая вожжи, сказал Белозеров. — Я тащил ее на себе, понял?

— А, это другое дело, в таком-то разе конешно, конешно. — Возница суетливо спрыгнул с саней. — Где она?

Вдвоем осторожно они уложили женщину в сани на мягкое сено.

Белозеров постоял, провожая взглядом сани. Взмокшую спину и грудь быстро обволакивал ледяной холод. «Не простыть бы», — подумал Белозеров и заторопился обратно.

В овраге он пошел тише, пытаясь представить, как все произошло. Видимо, лыжница решила спуститься со склона и на полном ходу врезалась в присыпанную снегом корягу. Белозеров надел лыжи и пошел вверх, пристукивая палками; поднявшись, оглянулся. Ринуться с такой высоты, отчаянная особа!

Через несколько минут он вышел на магистральную лыжню, твердую и блестящую, как молодой лед.

Вскоре он нагнал жену с девочками.

— Салют, ребята! Вы меня не потеряли?

— Па-апа! — протяжно сказала жена, оборачиваясь на голос. — Ну, разве так мож... — Она осеклась, зеленые глаза сузились, как у кошки. — Что это за новости? Где свитер?

— Да понимаешь, Нина, какая история... У одного тут лыжа сломалась. Пока до города доберется, замерзнет. Я его выручил.

Еще секунду назад Белозеров не собирался кривить душой перед женой и сейчас сам себе удивился, как это получилось.

— Что за человек! Готов все отдать первому встречному.

— Мама, не ругай папу, он у нас хороший! — заступилась Света.

— Ай, спасибо! — Белозеров поднял дочь, чмокнул между синими глазенками, потом еще раз в холодную пунцовую щеку и поставил на лыжню. — Катись, лапушка!

— Завтра же чтобы свитер был в гардеробе, ясно? — сердито приказала Нина и добавила уже другим, мирным тоном: — Через час мы должны быть у Корчемахов, обедаем у них, не забыл?

Белозеров замыкал цепочку. Перед ним шла старшая дочь Маша, рыхлотелая и неловкая, палки у нее опережали лыжи, и она заваливалась то влево, то вправо, с трудом сохраняя равновесие. Время от времени она через