Французский абсолютизм в первой трети XVII века [Александра Дмитриевна Люблинская] (fb2) читать постранично

Александра Дмитриевна Люблинская Французский абсолютизм в первой трети XVII века

Введение

Важность проблем, исследуемых в предлагаемой читателю книге, ясна сама по себе. Развитие капитализма, вызванные им перемены в социальной структуре общества, расцвет абсолютизма — это основа всей истории западноевропейских стран в начале капиталистической эры. Но избранный для конкретного изучения период — первая треть XVII в. — нуждается в мотивировке.

В ту пору отчетливо обрисовались все главные особенности, свойственные каждой из стран, двигавшихся по направлению к буржуазному строю. Начала складываться новая «иерархия» европейских держав, характерная именно для эпохи мануфактурного капитализма и ранних буржуазных революций.

В это же время Франция заняла свое особое место в Европе. Из страны классического феодализма она развилась в страну не менее классического абсолютизма. Именно потому, что между этими стадиями существовала теснейшая органическая связь, для Франции была закрыта возможность стать страной классического капитализма. Такая судьба была предназначена Англии. На долю Франции выпала самая длительная подготовка к самой радикальной и также классической буржуазно-демократической революции.

Узловым периодом, в течение которого определилась перспектива именно такой судьбы Франции, давшей ей в XVII в. политическую гегемонию в Европе, а в XVIII в. сделавшей ее центром Просвещения, была первая треть XVII в. До этого времени новые начала в экономике, социальной структуре, политике, культуре при всей своей значимости не обладали еще достаточной прочностью. Во многих странах ранний капитализм оказался явлением хрупким и недолговечным. Уже в середине XVI в. он значительно увял в Италии, был сломлен в Германии и подкошен в Испании. В самой Франции длительная междоусобица второй половины XVI в. оказала на его развитие безусловно вредное влияние; мирный период правления Генриха IV был слишком коротким, а за ним последовали новые гражданские войны. Словом, в 1610 г. для Франции не были еще закрыты пути, могущие привести к длительному застою, а может быть, и упадку в развитии капитализма.

Положение осложнялось еще и тем, что не была исчерпана сила главного в ту пору политического врага абсолютизма — феодальной знати. Хотя ее ряды и поредели в междоусобных войнах второй половины XVI в., она представляла собой значительную по своему политическому весу группу и активно боролась, отстаивая реакционную программу децентрализации и консервации прежних порядков, мешавших развитию буржуазных элементов. Личные качества неспособного к самостоятельному правлению Людовика XIII внушали знати большие надежды на подчинение короля своему влиянию. Тогда она направила бы политику по нужному для себя руслу. Французские принцы крови, герцоги и пэры еще могли рассчитывать на завоевание при дворе и в стране позиций, составлявших основу мощи испанской феодальной аристократии. А это отразилось бы и на общем ходе развития страны.

К концу первой трети XVII в. эти реакционные притязания, равно как и другие препятствия, преимущественно политического порядка, были преодолены. Прогрессивные силы Франции — буржуазия и народные массы — сыграли при этом решающую роль, поддержав абсолютизм в его борьбе с феодальной знатью и сепаратистскими тенденциями. Они оказались в ту пору уже достаточно сильны для того, чтобы перевесить чашу весов в пользу экономического и политического прогресса.

Но это были глубинные процессы, течение и результаты которых далеко не полностью и не всегда были ясны современникам. Наоборот, междоусобицы и войны с гугенотами создавали впечатление «неблагополучия во французском королевстве» и непрочности абсолютизма. Подобное впечатление было тем более весомым, что экономическое положение Франции продолжало оставаться неблестящим, а государственные финансы находились в плачевном состоянии. Буржуазия громко жаловалась и требовала усиления протекционизма; народ нищал, и угроза восстаний висела в воздухе. Правительство принимало некоторые меры, но они не приносили желаемых результатов, ибо все более и более расширявшаяся Тридцатилетняя война во многом парализовала его попытки.

Все эти явления экономического и политического порядка заставляют исследователя выйти за привычные рамки рассмотрения истории одной страны (хотя бы и с учетом международной обстановки) и как бы вдвинуть изучаемую страну в систему общеевропейской экономики и политики. В данном случае, т. е. как раз для XVII в., он оказывается в особо благоприятном положении, ибо встречается с интересными и широкими концепциями, касающимися сложного комплекса явлений во всей Европе. Перипетии политической борьбы, охватившей почти все страны, их социальная структура и главное относительно медленный темп развития капитализма привлекли за последние годы