Тёмными тропами [Наталья Анатольевна Захарова] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]
  [Оглавление]

Наталья Захарова Тёмными тропами (сборник)

Баланс Силы

I. Посмотри в глаза чудовищ

Темнота тихо струилась вокруг него, тревожа и заставляя спрашивать себя: прав ли он? Имеет ли эта его мечта право на существование, или это всего лишь утопия? Сладкий обман, который засыпал его глаза песчаной бурей, раздражая их своей несбыточностью.

«Исполнитель» висел где-то там, над головой, невидимый в черноте космоса, но расстояние не имело значения. Он чувствовал присутствие того, кто стал его самым страшным кошмаром… и самой отчаянной надеждой.

Вейдер.

Отец.

Даже мысленно произнести это слово казалось… неправильным. Выворачивающим наизнанку. Разрывающим сердце.

Люк с детства мечтал об отце. С того самого мгновения, как он родился. Он помнил, смутно помнил странное ощущение, привкус Силы того, кто сейчас неподвижно сидел в медитационной камере в каютах «Исполнителя». Иногда, когда тоска совсем замучивала, ему казалось, что он даже слышит голос… голос, который радовался его будущему появлению на свет.

С того момента, как он начал понимать, что происходит вокруг, эта тоска стала разрастаться. Да, Ларсы были хорошими опекунами, но они не были его кровной родней. Не чувствовал он этой жуткой общности, которая связывала его с чудовищем в черных доспехах. Не чувствовал.

И это тоже наполняло его виной и сожалениями.

– Бен… почему… почему ты мне не сказал… – с тоской прошептал он в пространство, ощущая как давит на него громада Силы Темного Лорда. Это было… чудовищно. Тьма стала живой, давящей, словно вся атмосфера этой планеты свалилась ему на плечи. Его жалкий факел света не мог рассеять эту ужасающую темноту. Но, возможно… просто возможно… он сможет разжечь ту искру, что еще тлела глубоко под черными доспехами? Ведь отец его любит. Или…

Или это только очередной самообман?

Чем больше он размышлял на эту тему, тем больше он ощущал, что что-то не так. Неправильно. Не соответствует действительности. Люк попытался встать, чувствуя, как вокруг занимаются своими делами люди, как неподалеку засветился робкий огонек Леи, решительно направляющейся в его сторону… но ноги подвели.

Сила кричала, что нельзя, нельзя сейчас попасться ей на глаза… хотя так хотелось поделиться грузом проблем хоть с кем-то.

Он неловко встал, и вслепую двинулся прочь, ища уединения. Глаза остекленели, не видя ничего вокруг, дыхания практически не было, он скользил сквозь лагерь, незамеченный, невидимый, необнаружимый… а видения захлестывали его агонизирующий мозг.

…Юноша горит в огне, корчась и воя от боли. Искалеченный, преданный и предающий…

…Умирающая женщина, совсем молодая, не имеющая сил бороться, тихим шепотом дающая ему имя… и оставленная без помощи, добитая безжалостными словами о смерти ее любимого…

…Дети… двое, разлученные по воле тех, кто допустил эту ситуацию, ставшие заложниками амбиций и неудовлетворенных желаний, а также страшной слепоты и убежденности в собственной правоте людей и существ…

…Жар солнц Татуина… и холодный взгляд издали. Никогда рядом, никогда никакой помощи…

…Бой Бена и Вейдера… Свет и Тьма… театральная постановка для одного единственного зрителя… наивного фермера с далекой планеты…

…Чудовищная ложь, вывернутая наизнанку правда…

…Беспин… жуткий поединок, ставший попыткой самоубийства…

…Император, предлагающий ему власть…

…Молнии Силы, рвущие его плоть и душу… и разочарование отца, явно исходящее от него при виде такой глупости, самонадеянности и слабости…

…Решение о защите своего потомка, пусть он и глуп. Плата – жизнь…

…Тело отца на погребальном костре…

…Политики, рвущие галактику на части, прикрываясь сладкими обещаниями и его репутацией…

…Пламя войны, разгорающееся все сильнее. Опасения тех, кому он доверял. Недоверие в их глазах. Если он так силен, что сумел сразить императора и Темного лорда, то не захочет ли он занять их место? Лея, с пылающими фанатизмом глазами… не стремящаяся распространятся об их родстве… и шепот… Вейдерово отродье… Вейдер – чудовище… сын чудовища…

…Чудовище…

…Чудовище – опасно. Уничтожить!

* * *
Он очнулся, сидя прижавшись к стенке какой-то наспех выстроенной времянки, с бешено колотящимся сердцем, потом, покрывающим все его тело… и с поднятыми щитами, скрывающими его от любого способа обнаружения. Хлопнула дверь, кто-то вошел в домик, стуча сапогами. Люк слепо смотрел в бездонное небо, пытаясь собрать себя, развалившегося на куски, машинально сканируя помещение и вошедших в него людей.

– Здесь чисто? – резкий женский голос нарушил легкий шум от устраивающихся поудобнее людей.

– Да. Никаких следящих устройств, вокруг – тоже никого. Мы далеко от основного лагеря, – уверенный, сильный мужской голос.

– Прекрасно.

– Начнем, господа?

– Разумеется.

– И все же, вы уверены? – нервный мужской баритон.

– Уверены, уверены. Прямо сейчас работает подавитель.

– Господа! Не отвлекайтесь!

– Мон!

– Тихо.

– Итак, что нам стало известно?

– За Скайуокера назначена награда.

– Сколько?

– Миллион.

– Сколько?! – потрясенно.

– Вы плохо слышите? Миллион.

– За этого… так называемого джедая? – презрительно, брезгливо.

– Именно за этого.

– Проклятье! Может…

– Может – что? – вкрадчиво.

– Может… – неуверенно.

– Нет. Он нам нужен. Увы. А иначе б…

– Для чего?!

– У него есть шанс. Шанс на то, что он подберется к Вейдеру и императору.

– Вы уверены?

– Да. Вейдер одержим им, Палпатин одержим им. Награду дают только за живого и неповрежденного.

– Интересно… в чем причина такой одержимости?

– Он форсъюзер, это логично. Но почему вы уверены…

– Что он сможет?

– Да.

– У него сильная мотивация. Мы не знаем, какая, хотя аналитики говорят о нескольких уровнях, но это не важно. У него есть шанс.

– Чудесно! Мы зависим от юнца! – ядовитое замечание осколками рассыпалось в комнате.

– Это не важно. Важно, что у нас есть… сочувствующие.

– Хм… вот это я понимаю. И что хотят эти сочувствующие?

– Свой кусок, конечно… – Люк почти увидел небрежное пожатие плеч. – Все уже распределено. В любом случае, расклад будет в нашу пользу, даже если у парня ничего не получится. Слишком много ошибок, слишком много… У императора не будет шанса.

– А вы не боитесь, что парень… предаст?

– Этот идеалист? – насмешливо фыркнула женщина. – Не тот тип. Скорее, сдохнет.

– Ладно. Что дальше?

– Надо связаться с «Черным солнцем». Они помогут с информацией. Контрабандисты также не откажутся, это очевидно. Хан уже дал знать.

– Кого поставим во главе?

– На первое время – Лею.

– Эту фанатичную дуру?

– О-о-о… это плюс. Никаких сделок, никаких компромиссов. То, что надо на первых порах.

– А потом?

– Какое – потом?

– Ясно.

– Хорошо. Итак, прежде, чем мы перейдем к обсуждению главного – что со Скайуокером?

– Если вернется… уничтожить.

– Поддерживаю.

– Согласен.

– Согласен. Он слишком опасен. Нам второй Вейдер не нужен.

– Ладно, в сторону. Итак, господа, что вы думаете об этом предложении?

– Ну-ка, ну-ка…

* * *
Люк, застыв, слепо глядя в никуда. Сила тонкими усиками шарила по комнате, считывая их мысли, намерения, мечты. Мотма с легкостью отдаст приказ о его ликвидации. Он опасен. Он – угроза. Он подлежит ликвидации… ведь его невозможно будет контролировать. Джедаи не нужны галактике. Они слишком опасны… именно поэтому все смолчали, когда Храм был уничтожен, а клоны исполняли приказ 66.

Он всего лишь средство для достижения цели – расшатать трон императора. Получится – хорошо. Умрет? Тем проще для них. Никому не нужен еще один Вейдер под боком. Никому.

Меч под его взглядом взлетел в воздух, открывая камеру. Кристалл вылетел наружу и застыл на месте, вращаясь вокруг своей оси. Люк вздохнул, закрывая глаза. Камень треснул и потемнел, делая меч куском металлолома, не выдержав измения Силы своего владельца.

Он медленно поднялся, и неторопливо пошел куда-то вперед, полностью скрытый Силой, направляясь к виднеющемуся неподалеку лагерю.

* * *
Вейдер открыл глаза, напряженно вглядываясь в силу.

Что-то произошло.

Что-то странное… и страшное.

Вселенная накренилась и покатилась под откос, набирая с каждым оборотом все большую скорость.

Сила бурлила, начиная закручиваться вокруг планеты кошмарным смерчем. Сырая энергия все сильнее и сильнее бурлила вокруг странного кокона, оставшегося неподвижным.

Адмирал Пиетт только вытянулся в струнку, когда мимо него промчался лорд Вейдер. Тяжелые шаги прогрохотали набатом, Лорд остановился на мостике у гигантского окна, застыв, словно статуя и не обращая на окружающих никакого внимания. Мужчина в доспехах наклонил голову, словно вслушиваясь во что-то, бывшее слышимым только ему.

И Пиетт был готов поклясться, что Лорд действительно что-то слышит.

* * *
Это было невероятно, жутко и… прекрасно. Белая сверхновая, вспыхнувшая в темноте, плакала и корчилась от боли, выбрасывая плазменные сгустки ослепительно белого цвета. Этот вопль отчаяния и дикого, нечеловеческого разочарования заставлял дрожать космос. Ослепительно белоснежная поверхность, выпускающая хаотично двигающиеся протуберанцы, задрожала, прорастая странными темными молниями, опутывающими ядро.

Свет сопротивлялся, но тьма была неумолима. Она пятнами расползалась по поверхности, проникая глубоко вглубь, прорастая и все сильнее распространяясь.

«Люк? Сын?»

Попытка связаться с сыном не привела ни к какому успеху. Да, он был жив… но ему было чудовищно больно.

Что происходит?

* * *
Люк взлетел, сам не зная, как. Р2Д2 что-то пищал, но он ничего не слышал. Прочь! Прочь из этого места! Прочь с этой планеты!

Туда, где никто не помешает ему оплакать разбитые мечты.

Прогулка по лагерю оказалась познавательной. Даже слишком. Мимоходом коснувшись Леи, он был удивлен бурлящей в ней ненависти. Империя и имперцы подлежали уничтожению в ее мечтах. Никаких компромиссов. Никакой пощады. Если она узнает о его тайне… она первая бросит полено в костер, который сложат у его ног.

Хан мечтал о деньгах. Сделки, прибыль, контакты. Любить принцессу – это дорогого стоит. В самом прямом смысле.

Многие мечтали хорошенько повеселиться за счет имперцев. Некоторые просто и незатейливо мстили. Попадались одержимые фанатики и равнодушные ко всему, кроме денег, наемники. Жизнь кипела вокруг него, пока он неслышной тенью скользил к своей смутной цели.

Истребителю.

* * *
Казалось это так просто – отпустить штурвал и тихим листком с осыпающегося осенью дерева упасть вниз, кружась в своем последнем танце.

Так просто.

Так… легко.

Слишком.

Ему нет места среди них.

Но… может, у него есть шанс в другом месте?

* * *
Свет вспыхнул в последний раз, уступая побеждающей тьме. Побеждающей, но не победившей. Черные протуберанцы выстреливали в пространство, сканируя, ища, и находя свою цель, подпитываемые раскаленной добела плазмой, застывшей под темным покровом.

«Отец?»

Тихое послание коснулось разума, наполняя странным чувством: надеждой.

«Сын?»

Рокочущие обертоны голоса заставляли Силу дрожать.

«Отец».

Ледяное ощущение, словно застывший, овеществленный холод.

«Твое предложение все еще в силе?»

Вспышка удивления, осколок понимания, река удовлетворения текли сквозь него.

«Да».

«Тогда жди меня».

«Я всегда жду тебя, сын мой».

«Я иду, отец».

* * *
– Адмирал.

– Лорд Вейдер?

– Сейчас к нам приближается истребитель. Взять на борт, пилота сопроводить сюда. Вежливо.

– Слушаюсь, милорд!

Пиетт отдал честь бронированной спине, поспешив отдать распоряжения, и напряженно уставился на двери. Минуты текли одна за другой, но Пиетт только смотрел и смотрел, не зная, кого ожидать.

Вейдер развернулся, сделал пару шагов, и снова застыл черной статуей.

Неожиданно двери распахнулись, в помещение вошел молодой человек. Среднего роста, мускулистый, одетый в черные рубашку и брюки с военными ботинками. На поясе висел световой меч.

Пиетт застыл, не зная, как реагировать, бросил быстрый взгляд на совершенно спокойного Вейдера и замер. Не знаешь, что делать – не делай ничего.

Юноша быстро, целеустремленно шагал по направлению к Лорду, не глядя по сторонам. От него распространялись волны холода… смертельного спокойствия. Остановившись в нескольких шагах от Вейдера, юноша замер. Пиетт вздрогнул, узнав лицо. Скайуокер! Враг! И… так спокоен? Почему?

Светловолосая голова медленно наклонилась.

– Здравствуй. Отец.

Слова упали, как камни, и присутствующим казалось, что они оглохли от грохота.

– Здравствуй. Сын.

Вейдер помолчал, оценивая изменения в стоящем перед ним парне.

– Рад, что ты принял решение. «Не хотелось бы тебя убивать».

– Рад, что ты ждал меня. «Взаимно, отец».

Две черные фигуры повернулись к окну, созерцая бездонный космос.

«Что произошло, сын?»

«Я повзрослел».

II. Не мир я вам принес…

Тьма.

Тьма заполняла огромный, не уступающий размерами грузовому ангару, зал для тренировок.

Личный зал Вейдера.

Часть его покоев, святая святых, куда доселе не ступала нога ни одного служащего «Исполнителя». Только Вейдер, дроиды… и, теперь, Люк.

Его сын был вторым, и последним, вхожим в это неприкосновенное для остальных место.

Место, где Вейдер гранил своего сына, словно самый драгоценный камень.

* * *
– Хорошо, дитя. Очень хорошо.

Алый, как кипящая кровь, клинок описал петлю бесконечности, защищая своего владельца от встречи с его соперником: лезвием самого невероятного цвета, который Вейдер видел в жизни.

Если раньше клинок Люка был небесно-синий, такого же сочного и ясного цвета, как и его глаза, то теперь… Когда в ледяных пещерах Зиоста они нашли месторождение кристаллов-проводников Силы, Люк замер. Он застыл, не дыша, словно статуя, и только завихрения Силы давали понять, что он жив.

Вейдер не вмешивался, с нетерпением ожидая, когда его сын найдет свой кристалл. Тот самый, что будет отвечать только ему; тот самый, который увеличит его мощь; тот самый, который наглядно покажет, что его владелец идет тропой Тьмы. Он ждал этого с не меньшим энтузиазмом, чем сын… так что, когда в ладонь парня спикировал кристалл, он не смог сдержать удовлетворенной улыбки. Мелькнувший на миг багровый отблеск его успокоил.

Как оказалось, зря.

* * *
Густо-фиолетовый, с отчетливо видимым багровым, словно артериальная кровь, оттенком, меч был полным отражением сущности его сына. Свет, укрытый густой тьмой. Вейдер чувствовал его, ощущал всем своим естеством… этот жар кипящей плазмы, раскаленной, как лава, в которой он когда-то родился для Тьмы. Он обонял его запах, и неважно, что остальные этого не видят: слишком плотно окутывала его сына темная пелена… в которую он спрятался, словно в скорлупу.

Но это – не вечно.

Скоро скорлупа лопнет, и новорожденный дракон поприветствует вселенную свои ревом.

* * *
Пиетт вытянулся, встречая своего Повелителя. Здесь, на «Исполнителе», практически личном корабле Лорда Вейдера, его любимом флагмане, не было воли превыше его. До того дня, когда на борт взошел его потомок.

Пиетт помнил этот момент… ясно и четко, как ничто иное. Две черные фигуры, стоящие на мостике, созерцая звездную круговерть. Два хищника, готовящиеся к охоте. Пиетт дураком не был… и прекрасно понял, что происходило в течение года после того странного, и в чем-то страшного, дня.

Неизменно одетого в черное юношу методично знакомили с избранными людьми: офицерами, моффами, солдатами. Учили бою, на примере операций, проводимых войсками и Лордом Вейдером лично. Тренировали. Постоянно, каждую минуту, каждую секунду бодрствования…

Старый, опытный крайт-дракон учил своего птенца охоте.

Охоте на крайне опасную и непредсказуемую добычу.

* * *
Вейдер сидел в кресле, смотря на свою гордость. На самое большое свое сокровище. На единственное, что получилось в его жизни, как надо.

На своего сына.

За прошедший с того судьбоносного дня год он прекрасно понял, в чем была его ошибка на Беспине. Глупец. Он предложил сыну власть… ведь он сам стремился к власти, это было его самым глубоким желанием… но его сыну власть была не нужна. Да, он ею пользовался, и весьма умело, не отказываясь от тех преимуществ, которые можно получить, вот только она не была его целью.

Он тогда ошибся, предположив, что раз сам алчет власти, то и Люк, его плоть и кровь, тоже жаждет именно этого.

Ошибка. Его ошибка. Надо было предложить то, что Люк желал искренне и отчаянно…

Семью.

Семья стала тем якорем, что удержала его сына на краю. Он тогда пришел не к Вейдеру, Темному Лорду Ситхов, нет! Он пришел к отцу.

И Вейдер постарался оправдать его ожидания.

Никому не хочется умирать.

* * *
Люк медитировал, растворяясь в Силе. Потоки тьмы свивались вокруг застывшей звезды, состоящей из света, составляющего его сущность, свивались, нежно касались кончиками, ласково гладили ледяную, сияющую поверхность. Свет молчал, не отвечая на заигрывания своей противоположности. Совершенно.

Но если снаружи был лед, то внутри кипела лава.

Лава, готовящаяся к тому дню, когда она вырвется на свободу из своего каземата.

* * *
Небесно-голубые, словно ледяные, глаза открылись, вглядываясь в видимые только им потоки вероятностей. Сила текла, напевая свою вечную песню, рассказывая о происходящем, предостерегая насчет будущего, раскрывая тайны прошлого.

…Лея, с разъяренным лицом, отшвыривающая донесения о том, что Люк Скайуокер исчез, исчез и не появляется больше нигде…

…Приказ Мон Мотмы о ликвидации в случае обнаружения…

…Грусть в глазах Соло… рассеивающаяся и уходящая при виде его принцессы…

…Перемещения групп Альянса…

…Тьма, пропитавшая Императорский дворец… ждущая, недовольная, готовящаяся жестоко наказать…

…Золотые глаза императора, смотрящие прямо в Силу, ищущие его, чтобы склонить на свою сторону…

…Тьма Вейдера, укрывающая, маскирующая его мягким плащом, стекающим с плеч отца…

…Точка пересечения линий, неизбежность, которую невозможно миновать…

Катящаяся Вселенная остановилась, и замерла в неустойчивом равновесии.

– Пора, отец.

– Пора. Сын мой.

– Адмирал Пиетт.

– Да, милорд.

– Курс – Корусант.

– Слушаюсь, милорд!

* * *
«Исполнитель» вынырнул из гиперпрыжка, разрезая пространство, словно остро наточенный клинок, совершенный в своей смертоносной красоте и функциональности.

Корабль направлялся к точке, где сходились линии Силы, скручиваясь в узел, который было невозможно развязать. Только разрубить.

И Люк верил, что у него все получится.

Особенно сейчас… с отцом, прикрывающим его спину.

* * *
– Адмирал.

– Да, милорд.

– Протоколы приказа 001. Исполнять.

– Слушаюсь! Милорд!

* * *
Палпатин холодно смотрел на идущего к нему через огромный зал Вейдера. Вейдер… его самая большая надежда… и самая большая неудача. Он, тот, кто должен был стать его лучшим учеником, единственным в своем роде… но лава сожгла не только тело Вейдера. Она сожгла его связь с Силой. Тот, кто должен был зажигать звезды по приказу своего Мастера, разом лишился вместе с потерянными конечностями и плотью половины своих возможностей, хотя и оставался могущественнее всех оставшихся джедаев.

Ситхи живучи, но и их живучести есть предел.

В тот миг, когда Сидиус понял, что произошло, он был… разочарован.

Из Ученика, лучшего, самого многообещающего ученика, Энакин Скайуокер превратился в Палача императора. Не больше.

Но сейчас перед ним снова стояла Возможность.

Она смотрела на него синими, как глубокий лед, глазами, лаская чувства мощью окутывающей его Тьмы, маня невероятными перспективами и завлекая источаемой ею Властью.

Люк Скайуокер.

Сын Энакина Скайуокера.

Все достоинства последнего, воплощенные в плоть, без его же недостатков.

Устоять было невозможно.

* * *
– Дитя…

Сидящее на троне чудовище жадно смотрело желтыми, рептильими глазами, нетерпеливо протягивая костлявую руку. Как долго он ждал этого!

Год! Год, с того момента, как Вейдер сообщил о том, что нашел своего сына. Нашел… и склонил на свою сторону.

Сидиуса это не устраивало. Категорически. Верность юноши должна принадлежать ему, а не Вейдеру! Но он дал своему Палачу отсрочку. Пусть… тем легче будет сломать и перевоспитать. Слабости есть у всех… а слабость своего будущего ученика он уже знал.

– Мой прекрасный ученик…

Покров Тьмы и теней раздвинулся на мгновение, и Люк увидел. Худое, немощное тело… хрупкое, старческое, с болезненно-желтоватой кожей и желтыми, как у рептилии глазами… такое обманчиво слабое.

Палпатин был силен.

Чудовищно, непередаваемо силен.

Его воля была крепче дюрасталевых канатов, пропитывая каждую клеточку его существа, держа ужасающее могущество под контролем.

Черная дыра, к которой нельзя подходить близко – ведь вырваться из ее притяжения будет совершенно невозможно. Она не выпустит то, что попалось в поле ее притяжения. Как не выпускает его отца.

Вейдер был гораздо слабее своего Мастера, что и не скрывал. Как бы ему этого не хотелось. Но проявлять гордыню – значило недооценить опасность и погибнуть. Год понадобился на то, чтобы отточить навыки сына. Год чудовищно выматывающих тренировок, год балансирования на краю смерти и жизни, год разрабатывания стратегии.

Вейдер не щадил Люка. Была и кровь, и боль, и сломанные кости, и отбитое тело, и атаки на разум, и психологическое давление. Он не брезговал ничем. Сын не сопротивлялся, сознавая, что у них есть только один шанс. Единственный.

Только один.

* * *
– Преклони колени предо мною, дитя, и я поставлю тебя вровень с собой. Ты будешь править галактикой…

Шепот ввинчивался в уши, наполняя образами, искушая, маня… Темная сторона взбурлила, откликаясь за зов своего адепта. Свет замер в ожидании.

– Ты будешь моим учеником… моим Апрентисом… первым среди равных…

– Ты будешь моим Наследником!

Как можно этому сопротивляться? Шепот подтачивал волю, словно вода, вымывающая песчинки из гранитных утесов, словно ветра, стачивающие острые пики скал, словно космос, рассеивающий лучи света умирающих звезд.

– Я уже отдал распоряжения… все это – будет твое… только преклони колени предо мною… назови Мастером… устрани угрозу своему будущему…

Ледяная лазурь глаз его сына засияла невозможным светом, реагируя на волю Императора. Небесную синь чистого неба пронзили первые золотые лучи восходящего в зенит Солнца.

– Да-а… да-а-а, мой… ученик… смелее…

Император встал, медленно ковыляя с трона к стоящему на колене Вейдеру, смотрящему в лицо сына, и застывшему стоя Люку, которого начало трясти, словно в лихорадке.

– Ты сопротивляешься? Зачем? Разве не этого ты жаждешь? Разве не этого желает вся твоя сущность? Уничтожь соперника! Стань первым! Ты был вторым после Вейдера… Теперь ты будешь первым после Императора!

Император скользил, словно призрак, легко касаясь плеча Люка тонкими пальцами, способными, тем не менее, гнуть дюрасталевые плиты.

– Ты рожден для власти… Так иди к ней! Сделай шаг! Прямо сейчас!

Глаза Люка вспыхнули, словно двойные солнца Татуина, с отчаянным криком он выхватил сейбер, поворачиваясь к отцу… и описывая петлю в направлении Императора.

Световое лезвие загудело, столкнувшись с рубиновым, выросшим в руке старца. Палпатин удовлетворенно улыбнулся.

– Браво, дитя мое. Зачем ждать? Хватай, пока есть возможность! Ну же!

Стремительная атака юноши захлебнулась, отхлынув, как волна откатывается, разбившись об утес.

Рубиновое лезвие окутало тщедушную фигуру алым сверкающим коконом, непроницаемым для фиолетового урагана. Вейдер одним движением скользнул вперед, поднимаясь с колена длинным выпадом, и был отброшен с такой силой, что содрогнулись толстые стены Дворца.

Щелкнули замки, вгоняя в пазы толстые штыри.

Алая гвардия замерла, пятясь от сбивающей с ног, давящей мощи хлынувшей сквозь перекрытия Силы, отдающей недвусмысленный приказ.

Не вмешиваться!

Вселенная закачалась, когда шторм Силы захлестнул планету.

* * *
Лея закричала во сне. Смутные образы захлестнули разум, наполняя его неуверенностью, ужасом и пониманием, что именно сейчас, в этот самый момент, все меняется.

Именно сейчас!

– Что случилось, сладкая?

Хан обеспокоенно обнял свой самый крупный выигрыш в жизненной игре. Лея повернула к нему белое лицо, смотря наполненными страхами глазами.

– Люк… сейчас…

– Что – Люк? – нахмурился Соло. Лея беспомощно развела руками, не в силах выразить обуревающие ее предчувствия.

– Изменение.

– Ну, жизнь всегда меняется, это не новость! – хохотнул коррелианец, прижимая к себе девушку в попытке успокоить. У него самого на душе скребли крайт-драконы, но он промолчал. В глубине души контрабандист знал: когда Мотма отдала приказ о ликвидации джедая, они поступили не просто плохо. Нет, они поступили неправильно. Словно от их выбора зависела судьба всей галактики.

Хан был против, но Лея размахивала донесениями шпионов, сообщавших, что у Вейдера появился новый ученик: среднего роста, с голубыми глазами, светловолосый… обладающий странными и пугающими способностями. Вейдер не отпускает его от себя, Вейдер лично его тренирует, Вейдер его… натаскивает. И этот юноша настолько важен, что даже Сопротивление теперь треплют не так сильно.

И имя ему – Люк Скайуокер.

Хан тогда промолчал, молча согласившись, но в душе все равно копошился червячок сомнения. Было во всем этом что-то… не то. Словно предпосылки для этого поступка были не те, о которых говорила Мон Мотма.

Он промолчал.

Его верность касалась только его, и его принцессы.

Не более.

* * *
Люк кружил вокруг императора, плетя паутину ударов. Резкий рисунок боя сломался, когда Вейдер, бросившийся на своего Мастера, почти пробил его защиту. Палпатин взбесился. Одним мощным ударом он откинул своего ученика в сторону, отбросил высунувшегося вперед Люка, и перекинул сейбер в левую руку.

– Глупец. Неужели ты думаешь, что можешь противостоять мне? Мне, твоему Мастеру? Я создал тебя! А ты смотри, дитя. Это будет урок тебе.

Воздух затрещал, пальцы императора окутались бело-голубым ослепительным сиянием… и молния Силы пронзила воздух, отбрасывая изогнувшегося от чудовищной боли Вейдера на середину Тронного зала.

Тело взорвалось болью. Дышать было невозможно. Темная пелена затмила зрение, оставляя на милость хохочущего мучителя.

Люк застыл.

* * *
Космос разверзся, разродившись дождем кораблей. Флот Империи выныривал из гиперпрыжков в определенных накануне координатах, придя в движение.

Пиетт слегка улыбался.

Все шло по плану.

– Удачи. Лорды.

* * *
Кокон тьмы треснул, пронзенный ослепительно белыми протуберанцами.

Люк закричал, выплескивая свою ярость в самоубийственной атаке. Сила грохотала бешеным биением сердца, направляя его тело с ужасающей точностью и мощью, несвойственным смертным, даря скорость и ясность мышления.

Меч засиял, сплетая кружево движений, отводя молнии, расползшиеся шипастыми плетями по стенам, прорубая чужую защиту.

– Стой! Ты должен остановится!

– Нет мира между нами… – выдохнул Люк, глядя на своего Врага разноцветными глазами: пылающим голубым огнем правым и сияющим расплавленным солнечным жаром левым.

– Нет… и не будет!

Одно скользящее движение, невозможный для живого выпад…

Император вскрикнул, когда ему точно в сердце вошел пылающий клинок, обратным движением снесший ему голову.

* * *
Гвардейцы Алой гвардии замерли, прислушиваясь.

Один из них сделал осторожный шаг к запертым дверям… и был снесен взрывом силы, выворотившим толстые створки вместе с коробкой…

…501 легион четко печатая шаг входил во дворец…

…Люк смотрел на свои руки, не видя и не слыша ничего…

…Вейдер с трудом встал на одно колено, зажимая рукой треснувшие ребра…

…Гвардейцы вошли в зал, замерев при виде безжизненного тела своего Повелителя…

…По алым рядам прошла волна…

…Закричала в ужасе Лея…

…Штурмовики окружали базы повстанцев…

…Вселенная замерла, обретая равновесие…

Вейдер встал, гордо подняв голову.

– Император умер! Да здравствует Император!

III. Свет несущий

Восстание захлебнулось.

Вот так просто, раз – и его нет.

Не до конца, конечно, были счастливчики, которым повезло банально удрать, но их было крайне мало, и все они были мелкими сошками, не имеющими ни связей, ни влияния, ни знаний.

Мелочь.

Крупную добычу накрыли серией мастерских операций. Четко, слаженно, одновременно.

Было такое ощущение, что разработчик плана знал, где именно они будут находиться в данный конкретный момент. Знал, предвидя все их перемещения с ужасающей точностью и ясностью.

Когда штурмовики рухнули на них с неба, словно смертоносный град, Лея уже готовилась умереть, решив дорого продать свою жизнь. Но их просто окружили и… согнав, как стадо овец, в кучу, повели в неизвестном направлении. Каждого отдельно.

Их не били, обращались к ним спокойно и равнодушно, безличностно. Это было страшнее всего. Неопределенность. Страшная, зыбкая неопределенность.

Их доставили на Корусант, в какой-то дворец, судя по всему: роскошные помещения, прекрасная еда, чистая одежда… и толстые стены, бронированные окна, двери, своей прочностью способные устыдить банковские.

Дни шли.

Одни, второй, третий…

Неопределенность.

Они встречались за завтраком, обедом и ужином в общей столовой… но никаких новостей не было. Никто ничего не знал, охрана на их вопросы не реагировала. Через неделю непрекращающегося нервного напряжения Лея поняла, что еще немного, и у нее начнется истерика. Хан утешал ее как мог, но он и сам был на взводе. Хуже всего чувствовали себя Мадин и Мон Мотма.

А через неделю их собрали в большом, изысканно украшенном зале, где стоял здоровенный голопроэктор, заботливо посадили на стулья. Настораживало присутствие врача с аптечкой, скромно стоящего в углу.

Когда появилось изображение, один из безликих офицеров, стоящих по периметру, резко скомандовал:

– Тихо! Всем внимание! Это прямая трансляция!

Заиграла торжественная музыка, перед ничего не понимающими зрителями возник Тронный зал, заполненный рядами высшей аристократии: военной и деловой, стоящей так, что к трону на возвышении оставался широкий проход.

Комментатор что-то торжественно и веско говорил, но до измученных неизвестностью пленников слова доносились отрывками, впиваясь в мозг осколками разлетающегося на куски мира.

– …после трагической смерти Императора Палпатина… трагедия… не допустить раскол… успел назначить Наследника… твердой рукой… поведет за собой в будущее… оплот стабильности – Лорд Вейдер…

Сидящие закаменели, превратившись в статуи. Имперцы гордо смотрели на огромнейшее изображение. Мон Мотма с трудом выдавила:

– Вейдер – Наследник?!

Соло издал какой-то странный звук, словно поперхнулся, Лея покачивалась в предобморочном состоянии.

– Нет… – прошептала она чужим голосом. – Не он…

Она не могла этого объяснить, но в данном факте была четко уверена.

Неожиданно показались две фигуры, одна за другой. Так как снимали по направлению к трону, то лиц они не увидели, однако одного человека узнали сразу. Вейдер. Доспехи, плащ, маска… другой дизайн, но это был он. Ошибиться было невозможно.

Шок вызывало не это.

Он шел вторым.

Неизвестный, шедший перед Темным Лордом, был ниже его на полголовы, крепок, широкоплеч, с буйной гривой светлых волос, слегка касающихся плечей… и одет в черные, антацитово-черные одежды, такие, как носили ситхи и джедаи, их мантию, с ослепительно белой подкладкой.

Губы Леи задрожали, в груди затрепетало узнавание.

Вейдер встал рядом с троном, с правой стороны, и застыл.

Неизвестный повернулся к залу лицом, и небо для Леи рухнуло на землю.

* * *
Вейдер, тяжело дыша, зажимая рукой отбитый, с перемолотыми ребрами, бок, покачивался, стоя на одном колене, не в силах отвести взгляд от своего сына. Люк потерянно глядел на свои руки, сейбер лежал у его ноги. Юноша не реагировал на шум, все сильнее доносящийся из проема, оставшегося на месте вырванной с корнем двери.

В зал осторожно вошел первый гвардеец, и юноша поднял голову, небрежно призывая меч в руку. Спокойный, отчужденный… находящийся не здесь, и не сейчас.

Вейдер с каким-то странным трепетом смотрел на глаза сына.

Небесно-голубой, сияющий, как молния Силы.

Золотой, словно большое солнце Татуина, источающий полуденный жар.

– Йода ошибся, старый безумец… – слова шелестели зыбучими песками Татуина. – И, все же, он сказал правду… Баланс Силы… не события… человек…

Люк смотрел сквозь него, не реагируя. Зрачки сужались и расширялись в ритме бьющегося в груди сердца. Жутко. Что он сейчас видел? Вейдер не знал. Но он знал одно. Сейчас – его время. Сказал Палпатин правду, или нет… неважно. Люк выиграл поединок. По законам ситхов этого достаточно. А если будет и официальное подтверждение…

Невзирая на мучающую организм боль, ситх улыбнулся под маской, чувствуя, как натягиваются шрамы. Это – его сын. Его. Сын. Плоть от его плоти, кровь от его крови. И Сила от его Силы.

Люк доказал, что тьмы в нем не меньше, чем в нем самом. В нем есть и свет… но…

Свирепая гордость распирала, заставляя отмахнуться от острой боли, встать, и первым поприветствовать нового Повелителя Галактики.

– Император умер! Да здравствует Император!

Его сын. Это. Его. Сын.

* * *
– Зачем, отец?

Взгляд обжигал огнем, и замораживал холодом.

– Ты мог сам принять бремя власти.

– Нет, дитя мое. Увы… как бы мне этого не хотелось… Если я взойду на трон, галактика утонет в крови. Против меня восстанут все. Никто не захочет Палача на троне. Даже самые либеральные.

– Армия?

– Армия? Они верны мне. Но… этого мало. За тобой пойдут все. Только за тобой.

– И ты откажешься? – взгляд проникал под доспехи, обнажая самые сокровенные мечты, тайны и устремления.

– Да. Ведь я буду стоять за твоей спиной.

– Власть за властью.

– Именно.

Улыбка осветила аскетичное помещение. Пожар взгляда притих, сменяясь нежным теплом восходящего солнца.

– Я рад, что будешь рядом. Отец.

– Пока я существую, сын мой.

* * *
Вейдер был искренен. Возможно, впервые в жизни. Он прекрасно понимал, что Императором ему не стать, ни при каких обстоятельствах. Да, армия в его кулаке, солдаты его боготворят и боятся до колик, но этого мало. Он в состоянии осуществить военный переворот, но захватив власть, сумеет ли он ее удержать?

Сидиус прекрасно потрудился над его репутацией… не допуская полностью к интригам двора. А ведь именно двор и есть то самое сосредоточие, ухватив которое, окажешься на вершине. Впрочем… сейчас его статус повыше будет, чем раньше. Он – отец Императора. Они одной плоти и крови. Люк крайне ценит это, то ощущение семьи, что пытался дать ему Вейдер. Коряво, по-своему, но пытался.

Любит ли он своего сына?

И да, и нет.

Если понимать любовь в том смысле, в каком понимают обычные разумные, то нет.

Если понимать в том смысле, который вкладывают в это понятие ситхи, то да.

Он желал для него самого лучшего с его точки зрения: силы, власти, мощи, отсутствия слабостей. Именно это он пытался ему дать. Тренируя Люка, ломая ему кости и нанося раны, терзая его психику, он действовал из самых благих побуждений: вытравив из него слабость, он сделает его неуязвимым для атак врагов, до конца выполняя свой долг заботливого отца.

Любит ли он своего сына?

Безусловно.

Люк знает это.

Его дитя не боится своих корней, не стыдится признать их родство вслух. Вейдер уже отмечал это: странное, еле уловимое одобрение в умах и сердцах тех, кто знает их общую пока еще тайну. Еще одна ниточка, которая привяжет к ним их последователей узами верности. А он за этим проследит.

Он встанет за троном, следя за их врагами, и стирая их с лица галактики.

Мой сын.

Мое дитя.

Тьма удовлетворенно текла вокруг него, счастливо скаля клыки в предвкушении крови.

* * *
Придворные прекрасно поняли безмолвное послание.

Большинство уже знало того, кто сейчас уверенно шел по громадному залу к трону. Кто лично, кто от знакомых, деловых партнеров, или разведки. Уже тогда, когда юноша только появился, он привлек к себе внимание. Сила, харизма, прекрасные задатки командира. Кроме того, Вейдер о нем заботился.

По-своему. Но заботился.

Одно это наводило на размышления.

Постепенно поползли слухи… это его сын.

Страшно было даже представить, что у этого бронированного чудовища есть сын. Кто была его мать? Какая женщина согласилась выносить дитя этого монстра?

На этот счет не было никаких догадок, но, по большому счету, это было не важно.

Кто бы ни была его мать, отцом этого холодного, жестокого в своей справедливости юноши был Темный Лорд Вейдер.

Этого было достаточно.

Для армейцев он был таким же, как их Владыка. Для остальных – разумной версией Темного Лорда.

С ним можно было договориться.

* * *
Полностью раздавленных увиденным и услышанным повстанцев сопроводили в столовую, оставив наедине с обедом и мрачными предчувствиями.

Мотма уткнулась лицом в ладони, словно пытаясь спрятаться от ужасного мира снаружи, Хан качал в объятиях не реагирующую на окружающее Лею, и только Мадин что-то обдумывал, создавая и опровергая различные версии.

– Кто-то знал?

– Что именно?

– Что Люк Скайуокер на самом деле Люк Вейдер?

– Нет.

– Я чувствовала, что что-то не то! – истерично вскрикнула Лея, но тут же затихла, стиснутая руками Соло.

– Тише, принцесса, успокойся.

– Теперь понятно, почему нас взяли так легко, – мрачно констатировал Мадин. Мотма что-то согласно промычала. На большее не было сил.

* * *
За ними пришли через месяц. Месяц истерик, самобичеваний, обвинений других. Их вывели, в сопровождении целого отряда отвели в еще один роскошный дворец, в какой-то огромный, обставленный с той невероятно дорогой скромностью, говорящей о богатстве владельца больше, чем выставленная напоказ роскошь, кабинет… и оставили одних.

Они стояли на мозаике из драгоценнейших пород дерева, не зная чего ожидать.

И уж точно они не ждали этого.

Император вошел в кабинет будничной походкой, обратив на них внимания не больше, чем на стены. За ним шел его отец, как всегда, прикрывая его спину.

Все мысли о побеге или попытке убийства умерли, не успев толком родиться. Хан слишком хорошо помнил, как Вейдер отбивал ладонью бластерные выстрелы, а Мадин – как Лорд душил провинившихся, находящихся на другом корабле.

Люк спокойно сел в кресло за столом, Вейдер – немного в стороне, положив руки на колени… в опасной близости от висящего на поясе сейбера.

Повстанцы смотрели на того, кто олицетворял теперь империю, и не узнавали его.

Где тот восторженный юноша, смотрящий на мир широко раскрытыми глазами?

Где тот непреклонный боец, мечтающий отомстить за смерть своего отца?

Где тот символ Восстания, сплотивший вокруг себя людей?

Перед ними сидел Владыка.

Да, он делает первые шаги по дороге власти, но это только начало. Молодой крайт-дракон встал на окрепшие лапы, и теперь вовсю наслаждается прелестями свободной охоты.

– Здравствуйте, господа. Давно не виделись… – спокойный голос Люка разбил повисшую в кабинете напряженную тишину.

– ТЫ-Ы-Ы! – прохрипела Лея, дернувшись. Вейдер улыбнулся под маской, впитывая изливающиеся из девушки ненависть и ярость. Мотма выглядела несгибаемой, Хан – настороженным… от Мадина веяло обреченностью. Предателей не прощают.

– Именно я, – согласился Император. – Еще имеется, что сказать?

– Чудовище! – выдохнула Лея. – Чудовище, и сын чудовища!

Вейдер повернул голову к откинувшемуся на спинку кресла сыну. От Люка повеяло чем-то… странным. Жестокое предвкушение, садистское удовольствие от какой-то скрываемой тайны… мрачное удовлетворение от разрешения сложной ситуации… и самая капелька жалости и сожаления.

– Забавно… чудовище… ты так кричишь это слово… а кто вы, вы, которые отдали приказ о моей ликвидации, еще когда я был с вами в одном лагере? Вы планировали это, глядя мне прямо в глаза, вне зависимости от того, как долго я был на вашей стороне… и вне зависимости от того, что получилось бы из моей самоубийственной попытки добраться до Палпатина. Так кто вы после этого?

Хан изумленно посмотрел на отводящего в сторону глаза Мадина, на застывшую Мотму… так вот что ему казалось неправильным! Малыш узнал их маленький грязный секрет, и решил уйти.

– Я не знал.

– Я знаю, – тихо произнес Люк, спокойно глядя в лицо Хана. – Я знаю.

– Жаль, они не успели выполнить свое решение… – процедила Лея. – Но я постараюсь! Я сделаю все, для того, чтобы уничтожить тебя! Чудовище, и сын чудовища!

– Забавно! – исходящее от Люка мрачное веселье забурлило, как игристое вино, заставив Вейдера приподнять недоуменно бровь. – Интересно слышать это от тебя… сестра.

Лея странно поперхнулась, изумленно уставившись на смотрящего прямо ей в душу разноцветными глазами Люка.

– Сестра? – Хан единственный сохранял присутствие духа. – Как… сестра?

– Просто. От папы… – жест в сторону застывшего статуей Вейдера, – и мамы, в данном случае Падме Амидалы Наберри. Двойня.

Губы Леи шевелились, но она не могла произнести ни звука. Слова доносились, как сквозь вату.

– Меня заинтересовало, что к тебе я чувствую практически то же самое, что и к своему отцу. Только к тебе. Странное ощущение родства, наличие у тебя неразвитых способностей, то, как Кеноби отреагировал на тебя… тогда я былглуп и не обратил на это внимания. Но я запомнил этот факт. Некоторое время назад я навел справки. Пришлось приложить много усилий, но результат того стоил. У Дарта Вейдера оказался не один сын. Дети. Двое. Рожденные в законном браке.

Глаза присутствующих сошлись на белой, как смерть, принцессе, что-то безмолвно шепчущей непослушными губами. Люк мрачно улыбнулся.

– Ты – моя сестра. Я не могу применить к тебе что-то… что-то. Но я могу сделать по-другому. Этот факт будет известен всем. Ты будешь жить в достатке и безопасности, никто не сможет использовать тебя для исполнения своих целей и влияния на меня…

– …а кто попытается – мир их праху… – донеслась до Вейдера мысль сына. – Из тебя выйдет превосходный огонек для слишком инициативных мотыльков…

– Но твоя карьера в Восстании… она окончена, – он покачал головой и повернулся к Хану. – Ты ее любишь. Именно ее.

Контрабандист резко кивнул. Для него действительно не имело значения происхождение любимой. Подспудно он чувствовал облегчение. Никакой больше тревоги за ее жизнь и здоровье. Теперь действительно все закончено.

– Береги ее. И не давай наделать глупостей.

– Слушаюсь, Ваше Императорское Величество! – ухмыльнулся Соло. Люк хмыкнул. Вейдер мысленно похлопал провернутой в высшей степени изящно интриге. К Лее он не чувствовал ничего. Увы, жестокая истина.

– Что вы будете делать? – надтреснутый голос Мотмы задребезжал в помещении. Люк обдал ее и Мадина сиянием глаз.

– Править.

Вейдер улыбнулся.

Он поможет.

Благими намерениями

I

Песок тихо шуршал, переползая с места на место под порывами ветра. Зной прибивал воздух к поверхности, не давая полноценно дышать, иссушал все живое, навевал тяжелые мысли.

Стоящий на бархане мужчина вздохнул, сильнее запахивая широкополое одеяние. Если бы кто-то сейчас увидел магистра Ордена джедаев Оби-Вана Кеноби, то его явно бы не узнали, а если и узнали, то не поверили глазам… Привлекательный мужчина, всегда ухоженный, невзирая на обстоятельства, одетый с иголочки и знающий себе цену, за пять лет, проведенных в пустыне, превратился в обтрепанного обитателя трущоб, каковых на Татуине было девять десятых населения.

Джедайская роба, сделанная из толстой и невероятно прочной ткани, согревающая в холод и приносящая прохладу в жару обтрепалась по низу и выгорела, не в силах противостоять солнечным лучам. Когда-то заботливо подстриженные волосы отросли, падая на плечи неопрятными лохмами, аккуратная бородка превратилась в кустистые заросли, кожа потемнела, начав покрываться ранними морщинами, руки джедая покрылись мозолями.

Только серо-голубые глаза смотрели все так же цепко, а рукоять сейбера сверкала полировкой.

Бывший модник и красавец превратился в обычного бродягу, но Оби-Вана внешность не волновала. Сейчас он стоял на вершине бархана, наблюдая за играющим возле дома маленьким мальчиком, не старше пяти. Светлые волосы ребенка выгорели практически до костяной белизны, на смуглой коже сверкали яркие голубые глаза.

Мальчишка увлеченно ковырялся в каком-то хламе, пользуясь моментом: солнца Татуина стремительно катились к закату, жар постепенно спадал, и можно было выйти из прохлады дома, не рискуя умереть от теплового удара.

Вышедшая из дома женщина позвала ребенка, с неохотой вставшего и потащившегося ужинать. Кеноби грустно усмехнулся, и пошел к себе.

Мысли бывшего магистра одолевали крайне неприятные. Все эти годы он мучился виной, сожалениями и гневом. Все эти годы он поедом ел себя за то, что не уследил, не сумел разглядеть, не защитил…

– Я плохой учитель… – грустно выдохнул мужчина в пустоту, присаживаясь на камень возле пещеры, служащей ему убежищем. – Я плохой учитель… Мастер Джинн, если вы меня слышите, то знайте: я не оправдал вашего доверия.

– Почему ты так решил, падаван? – неожиданно донесся до него глубокий голос, наполненный сочувствием, и Кеноби вскочил, потрясенно уставившись на испускающий слабое голубоватое сияние силуэт высокого мужчины в джедайской робе.

– Мастер Джинн?! – придушенно просипел Оби-Ван, убирая руку с рукояти сейбера.

– Здравствуй, ученик, – улыбнулся призрак, и Кеноби осел, хватаясь руками за грудь, в которой заполошено стучало сердце. Глаза магистра повлажнели, он судорожно вздохнул, прикрыв лицо ладонями, но тут же встряхнулся.

– Мастер, я…

– Не надо, – с грустью покачал головой призрак джедая. – Не надо, Бен. Просто… не держи это в себе.

Кеноби упал на колени, закрывая лицо, а сквозь его пальцы медленно капали слезы.

Прошло много времени, пока тихая истерика потерявшего все в своей жизни человека прекратилась. Кеноби встал, нашел в себе силы умыться, потратив драгоценную воду, и теперь неподвижно сидел на своем любимом камне, наблюдая, как зажигаются звезды. Сидящий рядом призрак давно погибшего джедая внимательно слушал исповедь своего ученика, даруя молчаливую поддержку.

– Я сумел настоять на том, чтобы мальчишку взяли в Храм. Винду был против. Он даже за меч схватился, вы представляете, мастер? Йода утихомирил магистра, но остальные… Они просто промолчали…

– Энакину тяжело пришлось. Он ведь даже юнлингом не был, а его сразу в падаваны. Многие магистры были против. И не все молчали. Я старался как мог, но он такой непоседливый… Я старался, вы ведь этого хотели, мастер…

– А потом этот мальчишка увидел Амидалу, и потерял последние мозги! Падме то, Падме сё… Канцлер все больше набирал власть, началась война, а у него в голове глупости одни!..

– Война его изменила. Она многих изменила. Множество рыцарей погибло, падаваны тоже гибли, они же дети, а их на войну! Грязь и кровь… Энакин изменился. Стал жестоким. Наплевал на кодекс… Все мысли только о войне или Падме. Смерть матери только все усугубила… Меня тогда не было рядом, может быть, я бы помог… А может, и нет. Не знаю.

– Я не смог добить его. Не смог. Оставил гореть там, на… Мне нет прощения. Я – плохой учитель.

Ветер шуршал песчинками, а два джедая, живой и почти живой, смотрели на звездное небо. Молча.

– Ты говоришь, что плох, как учитель, Бен… – вздохнул призрак. – Все закономерно. Не ты виноват. Я. Я в своей гордыне, ослепленный амбициями, неправильно тебя воспитал.

– Что? – вздрогнул Кеноби. – Учитель! Вы…

– Я был не лучшим примером, – твердо посмотрел в лицо ученика Джинн. – Впрочем, тебя я воспитывал так, как воспитывал меня Дуку, а он был суровым мастером. Сильным, умелым, знающим… Амбициозным идеалистом, которому оказалось не по силам расшевелить это болото, именуемое храмом. Я ведь знаю, сколько раз он пытался изменить порядки, принятые Советом, но все было бессмысленно. Ему уступали в мелочах, чтобы не потерять большое. В конце концов, он не выдержал…

– Вы знаете?..

– Что магистр Дуку стал Дартом Тиранусом? Да. Я не оправдываю его, он позволил ослепить себя перспективами и не увидел ловушки под носом, но и осуждать не могу. Он пытался. Много раз, с переменным успехом, но пытался. И я горжусь, что был его учеником. Невзирая на его тяжелый характер, на суровое обучение… На жесткость, иногда переходящую в жестокость… Он был прекрасным учителем, и мне жаль, что Тьма его ослепила, что он позволил себе стать пешкой в чужих планах. А теперь ты повторяешь его судьбу.

– То есть? – Кеноби всматривался в лицо наставника, ища ответ. Джинн вздохнул, и встал, потрепав бывшего падавана по плечу.

– Ты всегда был слишком живым и страстным для этого болота, Бен. Я увидел это сразу, когда наблюдал, как отчаянно ты сражался с соперником, пытаясь привлечь мое внимание. Я даже не хотел брать тебя в падаваны, история, произошедшая с Ксанатосом меня подкосила. Я все искал в тебе признаки, что и ты поступишь, как он… Помнишь, как мы долго не могли найти общий язык?

– Да, учитель.

– На меня надавил Совет. Я понимаю, что сделали это специально…

– Чтобы отвлечь вас?

– Нет. Чтобы не дать мне создать свою партию.

– Что?

– Я был для них еретиком. Ученик магистра, постоянно мутящего воду, такой же как он. Мне навязали тебя, пригрозив карами, потребовали, чтобы я воспитал тебя, как следует. Совет – это политика, разве ты этого так и не понял, ученик?

Оби-Ван отвернулся, пряча лицо. В голосе Джинна звучала грусть.

– Понял. Ты всегда был очень умным, слишком умным. Скажи, Йода ведь часто вел с тобой беседы о том, как надо воспитывать Избранного, как должен поступать настоящий джедай?

– Да.

– Неудивительно, что мальчишка бунтовал. Я тоже бунтовал… И учитель… Но все бесполезно. Орден перестал развиваться. Посмотри, даже моя гибель не всколыхнула эту заросшую тиной заводь. Кто-то что-то начал расследовать? Нет. Всё замолчали, как всегда. Орден погряз в рутине. Разве нет разведки? Есть. Почему она бездействовала? На войну послали юнцов и глупцов. Как можно доверить командование тем, кого натаскивают на выполнение миссий в одиночестве? Тем, кто привык полагаться только на себя? Джабиим показал это. И не только он. Пока политики красиво говорили, и делили доходы и прочее, джедаи умирали, так как шли в бой, не думая о стратегии, в одних робах!

– Учитель…

– Что, учитель? Скажи, сколько раз тебя ранило, пока ты не одел доспехи? А?

– Доспехи носят только ситхи… – пробормотал Кеноби, отводя взгляд. Джинн посмотрел на него, облив скепсисом.

– Да? А Лорд Хот тоже был ситхом? И остальные воины? Джедаев перестали учить воевать. Только выживать! Что вы и делаете… Нас перестали учить просто жить. Вот враг и нашел лазейку… Сначала Дуку, потом Энакин… Я понимаю, почему он… перешел на ту сторону. Ему предложили все, чего он никогда бы не получил в Ордене. Власть. Богатство. Свободу.

– Он штурмовал Храм! – с отчаянием вскрикнул Кеноби. Глаза Джинна полыхали звездами.

– Он? Скажи, ученик, сколько стражей было в Храме? Один? Два? Скажи, кто их тренировал? Дроид? Или, быть может, Цин Драллиг, мастер всех форм боя на мечах? А? Скажи, ученик, один воин, пусть и Избранный, пусть и с легионом за спиной, мог убить всех, кто там находился? Стражей? Джедаев? Рыцарей, падаванов, мастеров? Скажи? Где была охрана Храма? Где был Йода, который является сильнейшим Консулом? Где был Корпус Провидцев? Где были все остальные? Они ослепли? Оглохли? Или… Они трусливо отвернулись в сторону?

Кеноби молчал, комкая робу.

– Один не мог. И что это означает?

По щекам Оби-Вана текли слезы, но голос был твердым, хоть и тихим.

– Ему помогли. Изнутри.

– Да, ученик. Ему помогли. Я не знаю, кто, и мне, если честно, плевать.

– Что? Но…

– Джедаи заросли жиром. Они избрали только одну сторону, забыв, что у Силы их две. Они забыли, что когда-то такая же судьба постигла ситхов. Они возгордились… и закономерно пали, как колосс на глиняных ногах.

Тяжелое молчание вновь опустилось на пустыню.

– Сенаторы проголосовали за Империю, – неожиданно ожил Кеноби. – Хлопали… Радовались.

– Как и всегда, – пожал плечами призрак. – Под гром аплодисментов.

– Учитель…

– Да, падаван?

– Почему вы сказали, что я повторяю судьбу Дуку?

– А подумать? – остро взглянул Джинн. Неожиданно он встал, и ободряюще сжал плечо мужчины.

– Прощай, Оби-Ван. Мое время истекло.

– Но…

– Подумай, Бен. Хорошо? Просто подумай. Не позволяй догмам и кодексам застилать тебе глаза. Обещай.

– Обещаю.

Призрак растаял, заставив тоскливо сжаться сердце. Оби-Ван вздрогнул, судорожно завертев головой. Он сидел на камне, занимался рассвет… Потерев лицо, мужчина встряхнулся, размышляя. Сон это был или нет, неважно. У него появилась пища для размышлений, и многое предстоит переосмыслить.

Очень многое.

* * *
Ночной разговор заставил встряхнуться и посмотреть на свою жизнь и все остальное совершенно другими глазами. Оби-Ван вспоминал все, что только мог, начиная с момента попадания в Орден и заканчивая настоящим.

Он вспоминал свою бытность в качестве падавана, учеба, постоянные уроки и тренировки. Вспоминал, как боялся попасть в Сельхозкорпус. Для него это было неприемлемо, все равно, что клеймо неудачника и аутсайдера. Он вспоминал, как пытался выставить себя в лучшем свете, когда прошел слух, что несколько раз заглядывающий в тренировочный зал высокий мужчина ищет себе падавана.

Он вспоминал бой, вспоминал, с какой страстью сражался, с каким отчаянием и надеждой. Это был шанс, последний шанс стать падаваном, ведь никто не хотел его брать, невзирая на успехи, слишком уж шебутным, непослушным и себе на уме он был.

Оби-Ван вспоминал, и сжимал кулаки. Он с легкостью проводил параллели между собой тогдашним и Энакином.

Потом было ученичество у Джинна. Долгая притирка характеров, недоверие и непонимание, постоянные одергивания и стремление заставить его следовать кодексу. Много времени прошло, прежде чем они научились понимать друг друга… Даже не так: прежде, чем они научились слышать и слушать друг друга.

Понимание пришло гораздо позже…

А потом была встреча с ситхом, смерть учителя и… Убийство ситха.

Кеноби раз за разом крутил в голове эту сцену, раз за разом вскрывал кровоточащую рану, пока в один из дней не увидел то, что долгие годы отбрасывал, погребал в памяти, заставлял себя забыть.

Он вспоминал, как желал смерти ситху, как вспыхнуло в его груди пламя неистовой ненависти, как он бросился, ощутив прилив сил, и радость и опустошение после того, как монстр был повержен.

– Великая Сила… – потерянно прошептал мужчина, осознавая страшную истину. В тот момент он поддался Темной стороне, позволил своим страстям себя нести, позволил им управлять собой…

Не в этот ли момент вся его сущность изменилась?

Именно после этого боя он уцепился за Кодекс, как за спасительную соломинку. Страх перед Падением приходил к нему снова и снова, став постоянным спутником, заставляя следовать требованиям неукоснительно, позволяя догмам заменить ему все.

Он сам заковал себя в цепи и взял в руки костыли, хотя не калека, и мог идти свободно и без препон.

Именно поэтому он постоянно ломал Энакина, превращая в свое подобие, именно поэтому он заставлял его следовать кодексу, а не думать, именно поэтому он ревновал своего падавана к канцлеру, ведь мальчишка отзывался о Палпатине только положительно, он считал его своим другом и наставником…

Ревность. Вот, что он чувствовал. И зависть.

Он выкорчевывал эти мысли, прятал правду от самого себя, но теперь видел…

Там, сражаясь с ситхом, он поддался зову Темной стороны и пал. Пусть на мгновение, но этого хватило для самообмана.

Что ж… Он считал себя джедаем? Безупречным? Следующим Кодексу? Он и стал им. Догма заменила ему все. Он ведь стал членом Совета не просто так. Стать магистром не так легко, как кажется, там определяется политика Ордена, а политика – это всегда грязь и кровь. Сколько раз он отмахивался от слухов? Сколько раз он интриговал, чтобы отвести от себя и Энакина подозрения и упреки?

Сколько?

Сколько раз он морщился, слыша о требованиях Сената? О миссиях, на которые посылают рыцарей? Сколько раз он сравнивал магистров и сенаторов? Сколько раз он видел истинное отношение последних к своим собратьям?

Оби-Ван закрыл лицо руками, застонав. Сейчас его поступки предстали перед ним во всей неприглядной красе, заставляя ужасаться. Вот оно, лицемерие… ситхи хотя бы не лгут, оправдываясь. Он вздохнул, занимая привычную позицию для наблюдения, продолжая размышлять.

Люк игрался перед домом, где была хоть какая-то тень, мужчина улыбался, глядя на шебутного ребенка. Малыш сиял Силой… Сырой, неосознаваемой, но Силой. Его потенциал огромен, он вырастет могущественным джедаем, возродит Орден…

Рука стиснула сейбер, Кеноби закаменел. Он смотрел на мальчишку и не видел его, погруженный в себя. Возродит Орден? Станет джедаем? Откуда такая уверенность? Почему именно он?

Есть живые магистры. Есть мастера. Не все погибли, многие спрятались. А те, кто покинул Орден во время Войн Клонов? Где они? Что они делают? С чего бы мальчишке возрождать то, о чем он не имеет ни малейшего понятия?

Неожиданно в памяти всплыл разговор с Йодой, перед отлетом на Татуин. Гранд-магистр разлучил детей без тени сомнения. И без тени сомнения говорил о его судьбе. Что Вейдер падет от рук… сына.

Кеноби вздохнул, и зло оскалился. Как там говорил гранд-магистр? Это не Энакин, это Вейдер?

Он и сам так думал… Но ведь это один и тот же человек! И направлять против него его собственного ребенка… А ведь Люка запретили обучать. Почему?

Мужчина вскочил и нервно забегал с места на место. Неожиданно вспомнился Бейл, без тени сомнения схвативший Лею. И что стало с телом Падме? Он этим не заинтересовался… Тогда. Может, сейчас самое время, чтобы исправить это упущение?

Кеноби взглянул на Люка, копошащегося перед домом и решительно отвернулся. Прежде, чем он начнет что-то делать, надо разведать обстановку.

* * *
Номер был так себе, но мужчину это не смущало. Он вышел из душа, критически осмотрел себя в зеркале, и принялся наводить марафет. Немного укоротил волосы, посмотрел на бороду… защелкали ножницы. Вскоре из номера вышел стройный молодой человек, одетый скромно и неприметно, влившись в толпу на улице.

Он наводил справки, осторожно разузнавал, тряс должников, не брезговал особыми умениями. Чем дальше он копал, тем больше ему не нравилось все происходящее. Он посетил Полис-Масса, Альдераан и Набу. Читал сводки новостей, наблюдал за творящимся вокруг, искал старых друзей и интересовался врагами.

Кеноби все чаще вспоминал тот разговор, и все чаще вспоминал просьбу-требование давно покойного мастера. Империя развивалась. Медленно, но верно. Император держал Сенат в стальных рукавицах, не давая спуску. С коррупцией и прочими радостями политиков боролись самыми безжалостными методами, еще бы, разваливать Республику, это одно, а позволять грабить и разлагать свое личное государство – это совсем другое.

Вейдер царил в армии и флоте, превращая их в могучее образование, со строгой иерархией, упорядоченное и управляемое. Его боялись до судорог и боготворили.

Джедаев искали. Однако, не просто СИБ, а Инквизиторы. Кеноби с неприязнью узнавал среди темных своих бывших сестер и братьев, и только головой качал. Их было много. Слишком много для остатков поверженного ордена. Подавляющее большинство бывших членов Ордена переметнулось, с упоением разыскивая врагов, неприятно напомнив Кеноби обвинения Мейса Винду.

Вспоминалось сказанное Джинном, то, о чем сам Кеноби предпочитал не думать, перенося вину всех на одного. Вейдеру помогли… изнутри.

А выжившие… мужчина с шоком узнавал их во владельцах казино, наемниках и частных сыщиках, обывателях и служащих… Тех, кто пытался бороться – уничтожали. Нейтральных – не трогали. Выжившие не собирались возвращать старые порядки и восстанавливать разрушенное. Совершенно. Они предпочли влиться в ряды нового почти Ордена, или стать обывателями, полностью переложив принятие решений на чужие плечи.

Обдумывание этого факта заставило признать неприглядный факт – он поступил так же. И Йода. Гранд-магистр был достаточно силен, чтобы выйти против Палпатина, но предпочел уйти в изгнание, а не бороться с ситхом. Впрочем… Йода всегда был прекрасным стратегом и провидцем. Он говорил о возрождении Ордена уверенно и без тени сомнения. Но почему же тогда он допустил гибель организации?

Или это был размен: все в обмен на ситхов? Пусть не сейчас, но потом?

Ответа на этот вопрос не было.

Поездка на Альдераан и Набу тоже подбавила неприятных размышлений. Начать стоило с того, что Падме похоронили… с ребенком. Кеноби даже думать не хотел, как Бейл это организовал, но зато он отлично понял, что этот вариант устроил всех, и Наберри в том числе. Разве нельзя было проверить совпадение ДНК? Можно. Но даже если проверки и были, никто не спешил вести расследование и искать пропавших детей. Вернее, ребенка. Малыша хоронили тайно, и совсем не там, где лежала его мнимая мать.

Бейл даже тут подстраховался, и теперь Кеноби пересматривал свое отношение к этому сенатору. Особенно в свете узнанных фактов. Органа видел, как штурмуют Храм, даже подошел поинтересоваться, что происходит, но клоны послали настырного куда подальше, и мужчина спокойно вернулся в Сенат, заниматься своими делами.

Это только подтвердило то, о чем Кеноби сообщили за некоторую сумму.

Штурм Храма был одобрен Сенатом.

И вот это Йода хотел возродить? Ну уж нет…

С каждым днем, с каждым узнанным фактом, Оби-Ван все больше и больше приходил в негодование. Он все больше менялся… и все чаще отмечал, что эти изменения явно не придутся по вкусу гранд-магистру. Но чем дальше, тем меньше это его волновало.

Теперь он видел, что джедаи явно перестали слышать Силу, раз позволили себя уничтожить. Опыт прошлых тысячелетий их так ничему и не научил… они предпочли забыть, чем обернулось презрение раката, надменность ситов, и гордыня ситхов. Они возгордились… и пали под грузом собственных противоречий и недостатков.

Возрождать Орден? Возможно, что и да, но явно не такой, как раньше. Ситхи изменились, и выжили, пришел черед джедаев. Но для начала последняя проверка, для собственного успокоения.

Визит во дворец королевской четы принес одно разочарование. Кеноби скользил невидимой и неслышимой тенью, наблюдая и делая выводы. Дружной семья Органа была только на словах, на деле они терпеть не могли друг друга, что приводило маленькую Лею, с ее эмпатией и чувствительностью, в шок. Бейл погряз в создании Альянса, что очень не нравилось его супруге, понимающей, чем это обернется. Она пыталась урезонить упрямца, но ничего не выходило, а в голове Бейла уже начинали мелькать нехорошие мыслишки.

Лею он не то, чтобы любил, скорее, она была трофеем и предметом тайной гордости. Мужчина знал, кто ее отец, знал, кем он стал, и возможность досадить таким способом приводила его в экстаз. Естественно, Бейл бы этого никогда не признал, он даже о таком не думал, но Кеноби чувствовал, ощущал через Силу его истинное отношение, и приходил в ужас.

Бейл был упертым идеалистом, и если так и продолжится, это аукнется не только ему, его не жаль, а всей планете, было у Оби-Вана такое ощущение. Смутное, но все же.

А еще Бейл был двуличной тварью, лебезящей перед Императором, надеющийся урвать свой кусок пирога, который ему милостиво кинут в качестве подачки. И вот это патриот Республики? Храни Сила от таких друзей, с ними и врагов не надо.

Контакты Бейла с СИБ стали последней каплей. Кеноби смотрел на вице-короля, и чувствовал презрение и ненависть. Он не отмахивался от своих чувств, не позволял им захватить себя, но ощущал и контролировал, наслаждаясь тем, как Сила кружит вокруг него. Что ж… Бейл заслуживает наказания, это Кеноби решил твердо, после того, как подслушал лекцию Бейла. Маленькую Лею сознательно растили идеалисткой, старательно искажая и замалчивая истинные факты.

Но окончательно принять сложное решение помог тот факт, что Лея страдала по отсутствующему брату. Она плакала по ночам, а медики пичкали ее какой-то дрянью и лечили от нервного расстройства. А ведь мужчина знал, чем это грозит… Неужели не мог просто позвать на помощь?

Значит, так тому и быть.

Кеноби улыбнулся, и довольно вздохнул. Сила пела, нашептывая, что он принял правильное решение. Мало ли чего хочет гранд-магистр уничтоженного Ордена? Если он решит лично реализовать свою задумку, Она будет благосклонна. Но он ведь не хочет… переложил всю тяжесть на хрупкие детские плечи… А Оби-Ван… Сила теперь всегда будет с ним, и какая разница, какого она цвета. Ведь так, дитя?

Магистр повернулся, рассматривая себя в зеркало. За последнее время он словно помолодел. Сила бурлила в его жилах, неслась с кровью, пропитывала каждую клеточку его тела. Он снова выглядел так, как раньше. Грива зачесанных назад волос. Аккуратная бородка.

Он смотрел на себя и улыбался. Решение принято, и пути назад нет.

* * *
Пропажа принцессы Леи прошла мимо широкой общественности. Всем сообщили, что наследница неожиданно заболела и скончалась. Были организованы скромные похороны, на которых почерневший от горя отец молча смотрел на гроб, стискивая зубы и сжимая кулаки, утешаемый достойно держащей удар жестокой судьбы супругой.

Венценосной паре приносили соболезнования, а королева размышляла о том, что надо что-то менять, иначе к Императору попадет компромат, на которые прямо и не стесняясь указал неизвестный, забравший девочку. Бреха догадывалась, кто это, а еще она благодарила судьбу за то, что их избавили от живой бомбы под боком. Некоторые факты, указанные в письме, могли стоить жизни, и не только ее глупому супругу.

* * *
Маленький Люк Скайуокер был счастлив. Он держал за руку девочку, которую привез Бен, знакомый его тети и дяди, и не мог перестать улыбаться. Это его сестра. Настоящая сестра! И что с того, что она вредная и капризная, он, как старший брат, будет ее любить и защищать. Так всегда поступают хорошие старшие братья, это тетя Беру сказала, а ей он верил. И дядя говорит то же самое…

* * *
Лея пребывала в сомнениях. Ее забрали от папы и мамы, это было ужасно. Однако, рядом с ней был мальчик, который был ее братом, и она чувствовала, как поет ее сердце от взгляда на него. Она чувствовала себя целой, а не разбитой, как раньше, и кошмары ее не мучили. А еще ей разрешали бегать, прыгать, играть… Делать все то, что раньше запрещали, а еще дядя Бен обещал научить их крутым штукам. Ее и Люка. И пусть Люк считает себя самым главным и сильным, она будет самой умной. Умные младшие сестры всегда следят, чтобы их старшие братья никуда не вляпывались. Она будет Люка любить и присматривать за ним, как делают правильные младшие сестры. Так сказала тетя Беру, а ей Лея была склонна верить.

* * *
К космопорту подъехал спидер, в котором сидела целая группа людей. Трое взрослых, и двое маленьких детей. Они выгрузились, дроид подхватил сумки, взлетев в воздух, и женщина взяла на руки девочку, крупный, плотного телосложения мужчина подхватил мальчика. Еще один мужчина, стройный, одетый в темные одежды и широкую мантию накинул на голову капюшон, и пошел вперед, за ним следовали остальные.

Купленный и доставленный в порт шаттл уже ждал их. Комфортабельная яхта, явно вооруженная, стоящая немалых денег. Служащий проводил людей ленивым взглядом, отмахнувшись от насторожившегося офицера.

Сотрудник СБ не утерпел, и подошел ближе, рассматривая яхту, в которую грузили багаж, припасы и прочее, а также ее пассажиров. Что-то в мужчине, одетом в темное, ему показалось странным. Неожиданно незнакомец обернулся, в упор уставившись на офицера, и охранник сглотнул, трясясь от страха. У него создалось впечатление, что его рассматривает крайне опасный хищник.

Погрузка закончилась, мужчина отвернулся, взошел по трапу, который поднялся… Охранник сглотнул, и отошел прочь. Не его проблемы. Это, судя по всему, инквизитор. Вон глаза какие, и оружие есть… Ну их. Яхта взлетела, и мужчина облегченно пошел к себе, успокаивать нервы.

* * *
Кеноби поймал свое отражение в полированной поверхности, и усмехнулся. Выглядел он безупречно, как и всегда. Выглаженные чистые одежды, привычного для него стиля. Грива волос, зачесанных назад, рассыпалась по плечам. Аккуратно подстриженная бородка обрамляет подбородок. Ярко сияют желтые глаза.

Он отпустил свою Силу, довольно вздохнув. Наконец-то.

Орден будет восстановлен, вот только пусть гранд-магистр не надеется, что именно такой, как раньше. Впрочем, идти путем ситхов он тоже не будет.

Они пойдут своим путем.

II

Упасть было до смешного легко.

Иногда, когда Оби-Ван сидит в почти медитативном состоянии, наслаждаясь вкусом дорогого чая, он вспоминает свою жизнь до, и улыбается. Горькая, снисходительная усмешка, кривящая губы.

Он вспоминает свою жизнь. Детство. Отрочество. Юность. Зрелость. Он вспоминает себя – слабого и отчаявшегося, всегда второй, никогда не первый выбор. Его всегда отвергали, всегда смотрели на него с пренебрежением, он никогда не был достаточно хорош.

Никогда.

Он вспоминает, как его выбрасывали… Раз за разом. А он все надеялся, вставал с колен и шел вперед, расшибаясь об стены, он пытался взлететь, ведь все, что ему было необходимо – это капля одобрения. Но раз за разом его бросали в грязь реальности.

Вся его жизнь – это контролируемое… падение.

Когда-то это было его самым большим страхом. Упасть. Замараться тьмой.

Теперь?

Теперь… Такие мелочи его больше не волнуют.

Когда Оби-Ван забирал детей, он даже не думал, что решение, принятое после мучительных раздумий и тщательных расследований, выльется в… это.

Годы прошли с тех пор, как мужчина окончательно принял себя таким, какой он есть. Ему пятьдесят. Круглая дата, время подвести итоги. И если честно, он доволен и счастлив.

Особенно сейчас.

Его дети великолепны. Люк и Лея Кеноби. Изумительные, прекрасные, как Сила, близнецы. Они отлично знают историю своего рождения, и совершенно не возражают против смены фамилии. На самом деле, они даже настаивали на этом.

Оби-Ван помнит тот страшный день, когда решил рассказать им правду, и не только рассказать, но и показать. Он вывернул свою память наизнанку, предоставил кадры записей из храма, извлек чипы данных из дроидов, которых нашел на яхте Бейла.

Он рассказывал, не таясь, не приукрашивая, не замалчивая. Он рассказывал об Энакине Скайуокере, Падме, войне и мире, о Палпатине и Ордене… Обо всем. И о Мустафаре.

Близнецы думали долго… Но все же приняли решение.

Они – Кеноби. Их отец – Оби-Ван Кеноби, магистр, бывший член Высшего Совета Ордена джедаев и нынешний Лорд Ситхов. Он их вырастил, он их воспитал, он их защитил и спас. Дети Энакина Скайуокера умерли вместе со своей матерью и похоронены на Набу. Так было и так будет, и их не волнуют планы гранд-магистра Йоды.

Они не собираются вступать в конфронтацию с Сидиусом или Вейдером, или поддерживать Альянс, который все сильнее мутит воду в Империи. Это не их проблемы. Чужие.

Им и своих хватает.

Они возрождают Орден.

Может Оби-Ван и является ситхом, может он и упал, вот только годы строжайшей самодисциплины не прошли даром. Он падал так медленно, так постепенно, что свыкся с бушующими эмоциями, с паранойей и гневом, с дикой яростью, застилающей глаза и неистовым желанием обладать.

Он прошел через все стадии, он научился себя контролировать давным давно, и когда призрачные обитатели Долины Лордов подтверждают его титул, мужчина только пожимает плечами. Он годами держал себя в стальных рукавицах, и Тьма никогда не сможет поколебать его самообладание.

Особенно теперь.

Его дети танцуют перед ним, показывая свое мастерство. Сияющий как сверхновая Люк, и пылающая, как черное солнце, Лея. Зеленый и алый лучи сталкиваются друг с другом, мелькая с невероятной скоростью, и золотые глаза Оби-Вана одобрительно сияют, когда близнецы демонстрируют прекрасный уровень подготовки. Они используют все свои возможности, спокойный и сосредоточенный Люк, и яростная и изменчивая Лея.

Пусть Кеноби и получил титул и имя, он не собирается насаждать Тьму. И он не собирается ее искоренять. Он учит своих детей всему, что знает, а его знания обширны. Он потратил годы на изучение опасностей Темной стороны, ведь от Убийцы Ситхов меньшего не ждали, он рос в Свете, и его не волнуют чаяния тех, кто считает себя истинными ситхами и настоящими джедаями. Он просто хочет, чтобы его семья была в безопасности, предпринимая для этого все, что возможно.

У него есть знания и средства, оставшиеся от разоренного Храма. Как магистр и Советник, мужчина имел доступ к счетам, явным и тайным, и он не собирается ни в чем себе отказывать, хотя и не стремится к роскоши. Он предпочитает качество и надежность, во всем.

Может именно поэтому к нему стали стекаться жалкие остатки могучей организации. Выжившие тоже не хотят воевать. Они хотят мира и спокойствия, они просто хотят жить, и Кеноби готов дать им желаемое. Он не требует от них падения, не ищет подозрительно признаки порчи… Он учит их фехтованию и техникам Силы, и приветствует все новых и новых беглецов, сползающихся к нему со всей галактики.

Падаваны и пара чудом уцелевших юнлингов, рыцари, мастера… Они все получили видения, они все пришли к нему, умоляя о защите. В конце концов настает момент, когда Оби-Ван понимает, что пора искать новое место жительства. Безопасное, хорошо укрепленное, подходящее для быстро растущего Ордена.

Он долго думает, но находит подходящую планету, закупает все необходимое, и объявляет о переезде.

Это старый храм времен давно погибшей империи ситхов, он хорошо укреплен и почти цел. Кеноби не скупится на оружие и комфорт, а также конфиденциальность.

В день, когда они переезжают окончательно, Оби-Ван просыпается от ощущения, что в галактике стало на одну звезду меньше.

Великий магистр Ордена джедаев Йода умер.

В ту ночь Оби-Ван Кеноби, Лорд ситхов, оплакивает ушедшую эпоху, но утром он смахивает грусть и смотрит в будущее пылающими золотом Тьмы глазами.

Сила велит ждать, и Дарт Рурсус[1] подчиняется.

* * *
Дарт Вейдер, Темный Лорд ситхов, сидит в медитационной камере, и слепо смотрит в пространство, погруженный в себя. Ему сорок, знаменательная дата, время подвести итоги. Мужчина сидит в ужасающей тишине, размышляя, и его мысли полны гнева, ярости и отчаяния.

Прошли годы с тех пор, как он упал на колени, покорно опуская голову, клянясь в верности лживому тирану. Он поддался на хитрые посулы, получив власть и свободу, вот только цена оказалась велика. Он вырезал Храм, подняв меч на тех, кого клялся защищать, кто был его семьей, он поднял руку на свою жену – ту, которую клялся холить, беречь и лелеять.

Он сам отнял ее жизнь, сам уничтожил своих детей, ослепленный эгоизмом и яростью Темной стороны. И винить в этом он может только себя.

У него был шанс… Он его отверг.

Когда-то он винил кого угодно, но только не себя, понадобились годы, чтобы осознать горькую истину. Он получил власть, он второе лицо в государстве… Он раб и марионетка.

Палпатин получил то, что хотел, а хотел он власти только для себя. Хитрый ситх не собирается делиться ею хоть с кем-то, все его Руки, Инквизиторы и ученики лишь пешки на доске в дежарик. Сидиус передвигает их на нужные клетки и не колеблясь жертвует во имя своих интересов.

За все эти годы он так ничему и не научил Вейдера, все знания, полученные Скайуокером были украдены, вырваны с боем, подсмотрены и подслушаны. И когда мужчина корчится от боли, получая наказание, когда он покорно склоняет голову перед теми, кто ниже его по рангу, повинуясь воле Императора, когда он смотрит, как люди кланяются ему, плюя вслед, в голове мелькают горькие мысли о временах ученичества в храме.

Он получал любую информацию, необходимую для развития, к его услугам были библиотеки и мастера, он учился у лучших, самодовольно задирая нос… И вот результат его эгоцентризма. Все, за что он боролся, было разрушено его же руками, а дуэль на Мустафаре прекрасно показала, что вся его сила ничто перед опытом.

Слишком поздно он вспомнил, за что именно Оби-Ван Кеноби получил рыцарство.

Чем дальше, тем чаще Вейдер вспоминает своего бывшего мастера и сравнивает с нынешним. Сравнение явно не в пользу Палпатина. Ситх жесток, коварен, и держит своего ученика под каблуком. О, он дал Вейдеру власть, вот только она эфемерна. На шее ситха – невидимый ошейник, он больше раб и слуга, чем ученик, и его свобода ограничена. Все, что у него есть, принадлежит не ему, это собственность императора, и Вейдер с отчаянием гоняет повстанцев, терроризирует подчиненных, наводит порядок в меру своего разумения, и понимает, что все летит в пропасть, потому что Сидиус сходит с ума, и все больше скатывается в откровенное безумие.

А потом наступает момент, когда шпионы приносят ему запись. На ней Оби-Ван Кеноби беседует с кем-то, и Вейдер жадно всматривается в экран. Джедай не выглядит потерянным или погруженным в депрессию. Он одет в дорогие одежды, в том же стиле, что носил годами, вот только цветовая гамма теперь другая. Он одет в черное и красное, и опытный взгляд ситха отмечает спрятанную броню и тяжесть складок, ухоженные волосы и бородку, блеск сейбера на поясе.

Оби-Ван флиртует, и его собеседники смотрят ему в рот, и Вейдер скрежещет зубами от зависти. Он отлично помнит, с какой легкостью Кеноби склонял на свою сторону людей и нелюдей, его называли Переговорщиком не просто так, умение, которое его ученик так и не смог освоить.

А потом вселенная ситха разваливается на куски, когда Кеноби поворачивается и подмигивает прямо в камеру, весело блестя золотыми глазами.

От стены отделяется тень, становясь за левым плечом мужчины, это юноша, насколько можно понять, ведь плащ скрывает фигуру и лицо, Вейдер смотрит, как они уходят – мастер и ученик, и неслышно воет в своем разуме, вспоминая себя… Как он когда-то стоял за плечом мастера и не боялся, что за недостаточно почтительную мысль ему открутят голову.

Это насмешка и изощренная месть, ведь понять, где и когда была сделана запись – невозможно.

Вейдер долго бушует, сравнивая себя и его – и сравнение не в пользу ситха. Мужчина раз за разом просматривает кадры, душа в себе ревность, когда видит благосклонные взгляды Кеноби на своего ученика, и неподдельную почтительность юноши. Сейчас ситх отдал бы все, чтобы очутиться на его месте, и в конце концов наступает момент, когда он делает то, что не делал годами – проверяет узы силы, соединяющие его с Кеноби.

Мужчина сам не понимает, на что надеется, пытаясь сшить тонкие порванные нити в единое целое, и протянуть их туда, где находится его бывший мастер. И когда ситх корчится в агонии под молниями, в очередной раз попав под горячую руку Палпатина, в бреду ему мерещится, что лопающейся от жара кожи касаются прохладные ладони, дарующие утешение.

Он не знает, реальность это или иллюзия, или он просто сошел с ума, как Сидиус, но однажды ловит себя на том, что отдает приказ вычеркнуть Кеноби из розыскных листов.

Время идет, безумие Сидиуса прогрессирует, империя разваливается на части, Альянс расшатывает государство, а Вейдер в полном отчаянии слышит смех Императора, с наслаждением отдающего приказ «База Дельта Ноль», потому что прошел слух, что на этой жалкой планетке прячется магистр Кеноби.

Императору плевать на население и прочие несущественные мелочи, он ненавидит Оби-Вана, словно удачливого конкурента, и Вейдер, холодея, поднимает голову.

Он не хочет убивать Кеноби, в его воспаленном разуме Оби-Ван является частью прекрасного прошлого, светлым воспоминанием, тем более желанным, что является недостижимым. И тогда ситх зажигает клинок, поднимаясь с колен.

Потом, когда он лежит в защищенных палатах под присмотром врачей, вновь вырвавших его из лап смерти, мужчине кажется, что его старый мастер сидит рядом, проводя ладонями по его лбу и плечам, даруя утешение и понимание. И ситх чувствует себя живым.

Он не знает, увидит ли когда-нибудь Оби-Вана, но где-то в глубине души надеется, и это дает ему силы делать шаг за шагом, исправляя ошибки ныне мертвого Палпатина.

И кто знает, может однажды они встретятся.

III

Когда это происходит в первый раз, Вейдер валяется в бреду и почти ничего не соображает от боли. Он выныривает из беспамятства, ощущая дроидов и медиков, латающих его изувеченное тело, задыхаясь, хватая пересохшим горлом стерильный воздух предназначенной только для него медицинской палаты, хрипя и царапая металлическими пальцами поручни, сделанные из мандалорского железа.

Слух отказывается подчиняться, до него доносятся обрывки разговоров, тихая ругань и отрывистые команды специалистов. Тело дергается, настройки протезов сбиты и нервная система паникует. Сила бушует, заставляя обстановку дрожать, Вейдер ударяет кулаком слабо подчиняющейся правой руки по ложементу, кто-то что-то торопливо говорит, в вены втекает очередная порция какой-то химической дряни, призванной его успокоить, паника нарастает, но тут происходит неожиданное.

Прохладная мозолистая ладонь ложится на его лоб, отгоняя жар, еще одна – на грудь, и тихий голос шепчет прямо в уши:

– Дыши.

Вейдер делает вдох, другой, подчиняясь, паника отступает, жар спадает, наркотический болезненный туман рассеивается, освобождая усталое сознание.

– Спи.

Он закрывает глаза, проваливаясь в сладкое забытье без снов.

Проходит год, прежде чем ситх набирается храбрости и осторожно трогает хрупкую нить, свитую из обрывков, уходящую куда-то в темноту, туда, где когда-то всегда ощущалось присутствие его Мастера, того, кто поднял и вырастил его, кто утешал его ночами, отгоняя страхи, принесенные детством, кто дарил ему нежность и отеческую ласку, кто был ему отцом, братом… семьей.

Прошли годы с тех пор, как мощные узы Силы, соединяющие Мастера и Ученика были разорваны. Вейдер сам разрубил их, в приступе гордыни посчитав себя готовым к тому, чтобы получить власть. Увы, как и все наивные юнцы, он не подумал о том, что вместе с правами приходит и ответственность за свои действия.

Вот над этим он как-то не задумывался, за что и поплатился самым жестоким способом.

Во второй раз он ощущает присутствие Оби-Вана, когда пытается укрепить тонкую нить, соединяющую их разумы. Тонкую и дрожащую, свитую из ошметков не толще паутины… Он ощущает взгляд и легкую насмешку, когда робко касается уз. Ситх вглядывается в темноту, чувствуя присутствие многократно превосходящего его хищника: опытного, терпеливого, опасного.

Вейдер протягивает руку, почти ожидая, что ее сейчас вырвут с корнями, но вместо этого получает ощущение твердых пальцев, небрежно касающихся его кожи. А потом щиты падают, отсекая его от Кеноби, и ситх облегченно выдыхает, изможденно прикрывая глаза. Его не отвергли сходу, и это огромная удача.

Впрочем… Его мастер всегда говорил ему, что такого понятия, как удача, не существует. Это обнадеживает.

Время идет, Вейдер разрывается на части, пытаясь хоть как-то удержать расползающуюся на части Империю от окончательного развала. Его мечта осуществилась, он стал Императором, но недаром говорят, что своих желаний следует бояться, а то могут исполниться. Его боятся и ненавидят, он правит силой, а не с помощью дипломатии, и все чаще ситх с тоской вспоминает своего старого мастера.

Вейдер совершенно не дипломат. Егостихия – агрессивные переговоры, в их паре он был мускулами, а не разумом, и двадцать лет ученичества у Сидиуса ничего не изменили. Да, он научился немного лавировать в мутном политическом океане, но ему недостает тонкости, да и опыта, если честно. Сидиус использовал своего ученика в качестве средства устрашения, жупела для всех, смеющих думать не то, что милостиво одобрено свыше.

Ситх над этим поначалу не задумывался, погрузившись в кровавый угар с головой, а когда сообразил, что происходит, было уже поздно.

Убийство Сидиуса ничего не изменило. Он – Палач, пусть и в императорских регалиях.

Единственное, что хоть как-то утешает – наличие Уз, соединяющих его с Кеноби. Энакин Скайуокер был очень привязчивым и ревнивым, ему требовались друзья, кто-то, кто всегда находится рядом с ним, и узы создают хрупкую иллюзию тех, прежних времен, когда у него было все, когда он был свободен и не одинок.

Вейдеру все чаще кажется, что он окончательно сошел с ума от боли и одиночества. Ему не хватает Оби-Вана, он мечтает увидеть его, услышать… Что-нибудь, только чтобы почувствовать себя прежним: беззаботным эгоистичным падаваном, самой большой неприятностью для которого был выговор от учителя или Совета.

Сейчас ситх готов на все. Он готов встать на колени, вывернуть себя наизнанку, только чтобы Оби-Ван проявил хоть какой-то интерес к своему идиоту-ученику. Это самое страшное для Вейдера: знать, что Кеноби жив, и не хочет общаться. Что он неинтересен своему бывшему Мастеру.

Иногда Вейдер позволяет себе мечтать, представляя этот разговор… Он будет тяжелым. Оби-Ван осыплет его насмешками и упреками, ковыряясь в ранах, и нанося отменно болезненные уколы… Ситх прекрасно помнит жестокий сарказм наставника, он помнит, что мужчина недаром считался лучшим дипломатом Ордена. Он мог парой фраз утихомирить спорщиков или развязать войну. Это будет жестокий разговор… Если он когда-либо состоится.

Надежда на то, что это все-таки произойдет – это единственное, что держит мужчину на плаву. Иногда, когда удается хоть как-то исправить ущерб, нанесенный Палпатином за годы царствования, Вейдер с грустью понимает, что все это ему не нужно. Что он не справляется. Что ему…

В конце концов он не выдерживает, и в один из особенно тоскливых дней трогает Узы, пытаясь привлечь внимание Кеноби. Он ощущает холодное внимание достаточно долго, пока щиты не падают, и ситх отчаянно шепчет в темноту.

А потом до него доносится ответ, и Вейдер закрывает глаза, чувствуя, как по щеке ползет непрошеная слеза. Впервые за все эти годы.

* * *
Встреча происходит неожиданно и полностью на условиях Кеноби. Вейдер смотрит на мужчину, чувствуя себя сопливым мальчишкой, стоящим перед членом Высшего Совета. Может у Оби-Вана и золотые глаза, вот только его Сила, которую бывший джедай не прячет, наполнена миром и спокойствием.

Ситх не обманывается. Его бывший мастер всегда любил создавать о себе определенное впечатление. Окружающие считали его дипломатом, они восхищались Переговорщиком, его серебряным языком, эта маска была настолько совершенна, что и сам Скайуокер поддался ее очарованию, забыв о том, что Кеноби был боевым генералом, ведущим войска в бой, он забыл, за что Оби-Ван получил свое первое прозвище, то, о котором знали только в Храме.

И его падение только добавило мужчине лоска, окончательно огранив его таланты, как гениальный ювелир – редкий бриллиант.

Сейчас перед Вейдером стоит матерый хищник, опытный вожак, с успехом ведущий свою стаю сквозь опасности к светлому будущему. Он сильный и терпеливый, берущий измором, предпочитающий загонную охоту или удар исподтишка. Темная сторона Силы гудит вокруг Кеноби, но сколько Вейдер не вглядывается, он не видит хоть какого-то признака порчи.

Глаза Оби-Вана сияют расплавленным золотом, мужчина терпеливо смотрит на застывшего статуей Императора, и совершенно не желает делает первый шаг.

Ситх вздыхает, сжимает волю в кулак, и становится на колени.

– Мастер… – басит мужчина, – мне нужна ваша помощь.

Кеноби поднимает бровь и складывает на груди руки. Вейдер прекрасно знает, что это означает. Вся поза просто кричит: почему я вообще должен тебя слушать?

– Мастер… – обреченно произносит ситх, все так же стоя на коленях, Кеноби презрительно фыркает.

– Избавьте меня от дешевого драматизма, Ваше Императорское величество.

Слова впиваются отравленными иглами под кожу, но ситх не показывает боли. Он сам на это пошел, и теперь не отступит.

– Тем более, – высокий корусантский акцент похрустывает в обманчиво мягком голосе, – вы выбрали себе другого учителя. Сами.

– Умоляю… – шепчет ситх, наклонив голову. – Мне нужна помощь…

– Помощь… – произносит Кеноби, брезгливо отодвигаясь. – Такому могучему Лорду? Только и способному, что детей резать и беременных жен душить?

Мужчина дергается, словно раненое животное, но молчит. Сказать ему нечего – все упреки справедливы. Вместо этого он ниже наклоняет голову.

– Прошу вас, мастер, – бормочет ситх, пытаясь найти слова, которые склонят чашу весов в его пользу. – Я сделаю все, что угодно. Я верну Ордену джедаев их положение. Я уже…

Кеноби… Дарт Рурсус, шепчет Тьма… смеется и качает головой.

– Глупый ситх, – произносит мужчина, иронично сверкая глазами. – Орден существует, пока есть хоть один джедай, считающий себя таковым. Всегда найдется тот, кто захочет учиться. Встретится учитель. Найдется голокрон… Всегда. Вы решили, что Орден – это Храм?

Мужчина качает головой, окидывая коленопреклоненного ситха взглядом, исполненным жалости.

– Встаньте, Ваше Императорское величество, – брезгливо фыркает Оби-Ван, – я не Дарт Сидиус, к которому вы добровольно пошли в рабство. Мое эго не нуждается в таких знаках… внимания.

Вейдер встает, чувствуя себя идиотом.

– Я помогу вам, но только при одном условии… – кружит вокруг него Кеноби, и ситх напрягается, надеясь на лучшее. – Вы ответите на один вопрос…

– Какой? – басит терзаемый дурными предчувствиями ситх.

– Как вы думаете, Владыка Вейдер, – голос Оби-Вана хрустит льдом, – почему я вас не убил?

Вейдер застывает. Они стоят, смотря в глаза друг другу, и маска на лице ситха им не мешает. Мужчина сжимает кулаки, пытаясь собрать себя в кучу. На этот вопрос у него есть множество ответов, вот только ни один не подходит. Он спешно их переосмысливает, ищет подходящий… Правильный. Кеноби терпеливо ждет, не показывая ни капли интереса. Вейдер заставляет себя думать, пытаясь сообразить, что же от него хотят услышать, он мучается, подбирая слова, а затем его осеняет. Ответ прост.

– Потому, – тихо начинает Вейдер, – что смерть исправить невозможно.

Кеноби молчит, но потом кивает, и ситх с радостью ощущает краткий проблеск одобрения.

– Мастер, – Вейдер умоляюще протягивает руку. – Прошу вас, позвольте мне хоть что-то исправить.

Магистр Кеноби… Дарт Рурсус… кивает и мужчина облегченно прикрывает глаза. Это будет нелегко и дико тяжело, но теперь у него есть надежда.

– Идем, ученик. У нас много работы.

– Да, Мастер, – басит Вейдер, и делает шаг вперед.

* * *
Оби-Ван идет рядом с ситхом, сохраняя равнодушное лицо и источая в Силе покой и безмятежность. Его усилия не прошли даром. Пришла пора возрожденному Ордену занять свое законное место в галактике.

Мужчина не может позволить, чтобы члены его Ордена жили под постоянной угрозой истребления. Они должны иметь статус и свободу, и если для этого необходимо дать Вейдеру пару консультаций… Без проблем. Пусть ситх не надеется, что Орден придет ему на помощь, что они вновь впрягутся и будут тянуть ту же лямку, что и при Республике. Оби-Ван – не Йода, он выводы сделал. Никакой зависимости от государства, никаких подачек в обмен на жизни.

Все, что им необходимо – снятие ограничений.

Сила Вейдера бурлит, наполненная надеждами и страхами. Кеноби улыбается, золотые глаза сияют. Все прошло именно так, как он рассчитывал. Что с того, что понадобились годы, чтобы получить нужный результат? Оби-Ван всегда был терпелив, а сейчас так тем более. Ему спешить некуда, на кону будущее его детей.

Терзаемый виной Вейдер сделает все, что необходимо, а Дарт Рурсус направит его энтузиазм в правильную сторону. В конце концов, он всегда был неплох в искусстве менталистики и дипломатии.

Оби-Ван Кеноби смотрит в глаза Дарта Вейдера, и ситх сглатывает под холодным оценивающим взглядом Мастера.

Взмах крыльев бабочки

– Я клянусь в верности вашему учению! – стоящий на коленях рыжеволосый юноша покорно склонил голову перед мууном в черном балахоне, чьи глаза горели золотом в окружающем их полумраке.

– Встань, ученик… – тихий голос Дарта Плэгаса, прозванного Мудрым, заползал под кожу, проникая в самую глубь сердца. – Встань… Сидиус.

– Да, Мастер.

Рыжеволосая голова гордо вскинулась, спина распрямилась, лицо застыло маской.


– Ну же, мой дорогой! Выше голову, где твоя гордость? Не позволяй врагам своим увидеть твои слезы. Смейся! И они падут в страхе перед твоей мощью.

Мальчишка лет восьми шмыгнул носом и провел ладошками по лицу, стирая слезы. Стоящая перед ним на коленях молодая женщина нежно улыбнулась.

– Умничка. Я горжусь тобой.

Мальчик вспыхнул, белая кожа стремительно покраснела. Женщина тихо рассмеялась.

– Ты настоящий лев. Царь зверей… В будущем. Пока что ты только львенок, котенок, и я буду защищать тебя.

– Даже?..

– Даже, мой милый. А теперь идем. Будем пить каф, объедаться сладостями и жаловаться друг другу на тупиц, которые нас окружают.

– Жаловаться? – нахмурил рыжие брови мальчик. – Зачем?

– Ну… – женщина плавно поднялась, тонко улыбаясь. – Люди обожают жаловаться. Они обожают упиваться своими страданиями и обожают слушать о страданиях других. Формально, – женщина взяла ребенка за руку, ведя на террасу, – чтобы посочувствовать.

– А по факту? – прищурился ребенок.

– О! По факту они злорадствуют, что кому-то еще хуже.

– То есть мы будем злорадствовать?

– Разумеется, дорогой!

Каф был горячим и сладким, сладости – умопомрачительными, беседа – необычайно увлекательной. Шив успокоился и повеселел, и только при виде силуэта рыжеволосого мужчины в прозрачных голубых глазах ребенка, не по-детски проницательных, мелькнули страх и ненависть.

– Не надо бояться, дитя, – изящные пальцы коснулись подбородка. – Страх затуманивает разум. Страх отупляет. Страх лишает сил.

– Страх опасен, – кивнул мальчик.

– В больших дозах? Да. Но если взять его под контроль… Страх гонит вперед и мобилизует все твои силы. Не нужно бояться. Нужно проявлять осторожность.

– Я запомню, – серьезно кивнул ребенок.

– Отлично. Возьми свой страх под контроль… и тогда начнут бояться тебя. А теперь иди… мой маленький император.

– Я не император, – смущенно покраснел мальчишка, сливаясь цветом с волосами. Женщина рассмеялась.

– Пока нет. Но будешь. Иди.

Ребенок прикоснулся губами к щеке женщины, обнимая ее.

– Спасибо, тетя.

Женщина ушла, обмахиваясь веером, и маленький Шив Палпатин смотрел ей вслед. Уложенные в замысловатую прическу волосы цвета червонного золота, подчеркивающее цвет глаз голубое платье, изящные движения хрупкого тела. Ратри Палпатин, старшая сестра Косинги Палпатина, отца Шива, была единственной, к кому он испытывал уважение и привязанность. Даже любовь.

Она жила в свое удовольствие, занималась какими-то своими делами, не позволяла собой командовать и едко комментировала потуги Косинги выбраться в высший эшелон. Глава семьи Палпатин был хорош, но недостаточно, и всегда это понимал, хотя и хорохорился, а вот та, что по мнению Шива, да и не только его, была бы прекрасной Королевой, плевать хотела на всех. Она своих родственников только терпела, единственным, кого Ратри любила, был Шив, и мальчишка платил ей взаимностью.

Властного отца, самоутверждающегося за счет семьи, он ненавидел и презирал, как и слабовольных мать и сестер, и только Ратри Палпатин была для него примером, особенно после того, как маленький Шив, спрятавшийся за тяжелыми бархатными шторами, наблюдал словесную порку, устроенную женщиной своему брату. Она размазала его по полу без единого бранного слова или прямого или косвенного оскорбления, чего мужчина не стерпел. Он даже попробовал надавить на нее, дав пощечину, но меткий пинок острым мыском туфли пресек его злорадство. А потом женщина поставила ему ногу на горло, так, что тонкий острый металлический каблук надавил на кадык.

– Я стою выше тебя, Косинга, – ледяной голос стекал по стенам. – Я всегда буду выше тебя… брат. Ты заплатишь за это. Когда-нибудь.

Стук каблуков стих, постанывающий Косинга уковылял прочь, прикрывая руками пострадавшее место, а Шив задумчиво кивнул в своем укрытии.

Он заплатит. Пусть и через годы.


Годы шли, и выросший Шив исполнил данное когда-то самому себе обещание. Косинга Палпатин заплатил своей жизнью за причиненный единственной, кого любил Шив, вред. Правда, при этом погибли и остальные члены семьи, так что? Сопутствующие потери. И пусть Мастер доволен, считая, что Шив избавился от своих слабостей, мужчина знает истинную причину этого поступка.


– Поздравляем, сенатор! – высший свет Набу рукоплескал молодому мужчине, но его улыбка стала искренней только при виде рыжеволосой женщины, стоящей возле накрытого стола. Официальная часть закончилась, присутствующие потянулись к угощениям. Ратри фыркнула.

– Война – войной, а обед по расписанию.

– Вы все такая же язва, дорогая тетушка, – улыбка на губах Шива была теплой и искренней.

– Благодарю, милый. Подай мне вон ту фиговину. Святые небеса! У меня мозги кренделем заворачиваются в попытке понять, что же это такое!

– Хищный слизняк? – предположил свежеизбранный сенатор, разглядывая нечто небольшое, скрученное рулетиком, запихнутое в корзинку и щедро украшенное чем-то странным. Из общей массы торчало что-то, до жути похожее на стебельки с глазами. Шевелящиеся. Женщина задумчиво прищурилась, потыкав блюдо вилочкой.

– Если оно шевельнется, руби!

– Слушаюсь, моя госпожа! – выпятил грудь мужчина, сдерживая смех. – Ну, как?

– Глаза – не очень. Остальное – терпимо.

– Хм. Звучит воодушевляюще.

К счастью, ни один прием не длится вечно. Гости убрались восвояси, Ратри бросила на племянника лукавый взгляд.

– Прогуляйся со мной.

– Конечно, – Шив вежливо подал руку. Они шли по саду, любуясь природой, наблюдая, как сумерки мягко опускаются на Тид.

– Твои навыки растут, львенок.

– Я вырос, – улыбнулся мужчина.

– О, да, – согласилась Ратри, – но для меня ты всегда будешь котенком. Пусть и очень большим и опасным.

Некоторое время они шли в молчании, пока женщина не показала рукой на дерево Басол. Густую крону оккупировала целая стая мелких разноцветных птичек, гомонящих, прыгающих по веткам, дерущихся за самые удобные места, спихивающих друг друга в попытке устроиться на ночлег.

– Посмотри на них, Шив, – тихий голос Ратри был наполнен странными нотками. – Они похожи на Сенат.

Мужчина фыркнул: Ратри всегда была остра на язык, одна из множества черт, что ему в ней нравились.

– Гомонят, прыгают… Делают вид, что они – стая. Убей одну.

– То есть? – повернулся Шив. Глаза Ратри безмятежно смотрели на него.

– Убей одну. Любую, на твой выбор. Можешь представить, что это твой политический оппонент.

Мужчина с минуту изучал безмятежное лицо родственницы, после чего кивнул, указав рукой.

– Крайняя ветка. С цветком.

Ратри кивнула, мужчина слегка свел большой и указательный пальцы правой руки. Птичка пискнула, падая на землю.

– А теперь скажи, что ты видишь.

Шив прищурился. Гомон молниеносно стих.

– Они… исчезли. Спрятались.

– Именно. А теперь смотри.

Женщина бросила под дерево несколько кусочков булочки, которые достала из крошечной сумочки. Вскоре дерево вновь ожило: попрятавшиеся птицы стали выглядывать из укрытий, начали слетать на землю, завязалась драка за крошки.

– Я думаю, – тонко улыбнулась женщина, – правильные выводы ты и сам сделаешь. Не так ли, мой маленький император?

– Я не император, – улыбнулся Шив. Ратри пожала плечами.

– Да. Пока что.


Все больше набирающий мощь сенатор от сектора Чоммель окинул громадный амфитеатр презрительным взглядом. Сенаторы орали, потрясали руками, невообразимый шум заполнял пространство. Конфликт, развязанный Торговой Федерацией, набирал мощь. Мужчина удовлетворенно прикрыл на миг глаза, наблюдая плоды своих усилий.

– Что ж… пришла пора бросить несколько крошек.

* * *
– Мы объявляем вотум недоверия Канцлеру Валоруму! – хрупкая девушка гордо вскинула голову, пылая праведным гневом. Она держала огромный зал, ее убежденность затапливала помещение невидимым океаном, и этой силе практически невозможно было противиться. Разумные шушукались и переглядывались, совещались и пожимали плечами, пока не достигли нужных им договоренностей, оставшихся неизвестными юной королеве. Такой сильной. Такой убежденной. Такой… наивной в некоторых вопросах. Стоящий на платформе пожилой человек в традиционном облачении набуанского аристократа кивнул, пряча за маской смирения удовлетворение, полыхнувшее золотом в голубых глазах.

– Да здравствует Канцлер Палпатин!

– Я не хотел этого, друзья, – удрученно покачал головой мужчина, – но раз вы требуете… Я согласен.

Мужчина вздохнул с самым смиренным видом, переживая триумф, наблюдая последствия своих действий.


– Запомни, Шив, – молодая женщина, одетая в традиционное платье набуанской аристократки, слегка наклонилась к сосредоточенно слушающему ее подростку, – каждое наше действие порождает к жизни целую цепь событий. Каждое… И взмах крыльев бабочки способен породить ураган.

– Я запомню, – Шив кивнул, показывая, что отнесся к сказанному совершенно серьезно.

– Замечательно, – улыбнулась женщина, – ты у меня очень умный… Поэтому держи. Это тебе. Напоминание.

Юноша открыл небольшую коробочку, доставая из бархатных недр медальон. Простая «якорная» цепочка, диск из черного металла, на одной стороне которого раскрыла радужные эмалевые крылья бабочка.

– Это бабочка хаоса, – задумчиво толкнула пальцем медальон женщина. – Теорию ты знаешь…

– Конечно, – кивнул юноша, любуясь украшением. – Ты рассказывала.

– Так вот, Шив… Когда будешь проверять теорию практикой, не забывай. У бабочек – очень хрупкие крылья.

– Я буду помнить, – Шив надел медальон, пряча его под одежду. – Что это за металл?

– Черное железо, – усмехнулась Ратри. – Когда-нибудь ты оценишь.


Сенат ревел, рукоплеща Императору, и Дарт Сидиус прикрыл глаза, переживая невероятное по своей силе наслаждение. Экстаз. Эйфория. Что может с этим сравниться? Что?

Вот он, миг его величайшего триумфа. Сейчас, когда войска штурмуют храм, когда крики погибающих джедаев наполняют Силу, когда баланс, столь долго перекошенный в одну сторону, медленно выправляется, приближаясь к точке равновесия. Он улыбался, еще не зная, что ураган, сорвавшийся с цепи, уничтожит не только противоборствующих, но и союзников. Бабочка взмахнула крыльями слишком сильно. Один лишний взмах нанес непоправимый ущерб, и восстанавливать потерянное придется долгие годы. На забытом в шкатулке медальоне печально поникла бабочка.


– Тетушка… – в голосе стоящего на коленях возле кровати мужчины звучала искренняя тоска. – А может…

– Нет, милый. Пришла пора мне лететь дальше, – совершенно седая женщина с трудом подняла тонкую руку, касаясь плеча Шива. – Не надо грустить. Просто помни о бабочках, мой император.

– Я не император, – слабо улыбнулся Палпатин, поправляя одеяло.

– Будешь, львенок. Я знаю. Иди. И помни, ты обещал.

В тот день Дарт Сидиус впервые за долгие, долгие годы плакал.


– Мой Император, – сухопарый мужчина в безупречно сидящем мундире вытянулся в струну. – Объект готов к испытаниям.

– Чудно, – наклонил голову старик в роскошной хламиде. – Чудно…

Мужчина нахмурился. Что-то его беспокоило.

– Гранд-мофф Таркин…

– Да, мой Император?

– Я прибуду. Лично.

Связь прервалась, Палпатин задумчиво потер подбородок. Что-то его беспокоило. Что-то… Рядом полыхнуло недовольством.

– В чем дело, ученик?

– Столько средств на ветер, – недовольно пробасил Вейдер. – Зачем? Это не имеет смысла!

Шив вскинул голову, готовясь отчитать ученика, но на периферии зрения мелькнуло что-то, заставившее его отвлечься. Радужная вспышка в темноте кабинета. Император встал, молча направившись прочь, поманив за собой Лорда. Мужчины прошли в личные покои Палпатина, Император направился к шкафу, принявшись перетряхивать его содержимое, за чем с нарастающим изумлением следил Вейдер. Шкатулки и коробки летели в стороны, пока старческая рука не схватила засунутую в самый дальний угол коробочку. Крышка откинулась, тонкие пальцы потянули цепочку. Бабочка радостно затрепетала крыльями.

– Как я мог забыть… – прошептал мужчина, нежно поглаживая медальон. – Как? Простите меня, тетушка. Я нарушил данное вам обещание. Но я исправлюсь.

Металл захолодил кожу груди, Палпатин застегнул ворот, поворачиваясь к недоумевающему ученику. Глаза ситха вновь были ясными и живыми.

– Лорд Вейдер.

– Да, мастер?

– Я думаю, ты должен знать, для чего все это.

– Учитель?

– Я узнал об их существовании много лет назад. От Трауна.

Испытания прошли успешно, но неприятности навалились по нарастающей. Диверсия. Похищение планов. Отчеты СИБ. Император пахал на износ, видя, сколько всего он запустил. Теперь проблему брошенными в нужный момент крошками не решить. Однако и убивать одну птицу из стаи не выход.

Палпатин уже даже не хотел присутствовать на финальных испытаниях, но медальон кольнул холодом, и мужчина передумал. Он прилетел на «Звезду» втайне от всех, привычно замаскировав свое присутствие – то, что он не делал уже годы. Отпустил стражу и пошел по коридорам.

Пойманная с поличным принцесса привела его в восторг. А вот дальнейшие действия Таркина – нет. Палпатин смотрел на разыгрывающийся вокруг него спектакль и все больше приходил в ярость. Это что? Диверсия? Наглый подрыв его власти? Взорвать планету, которая поддерживает нейтралитет, только для устрашения? А последствия? Да после этого к бунтовщикам не побежит только ленивый!

– Вы скажете, где база, принцесса, – надменно цедил слова Таркин, – или…

– Или что? – глубокий голос опытного оратора заморозил присутствующих. Стук трости раздавался громом. – Я слушаю, гранд-мофф Таркин. С каких пор вы решаете, кому жить, а кому умереть в моей империи?

– Ваше императорское величество, – сглотнул Уилхафф.

– Я… вас слушаю, гранд-мофф Таркин, – медовым голосом произнес старик, лениво обводя мониторы взглядом. Неожиданно он напрягся, подошел к связисту. – Это что?

– Э… Ваше… Контрабандист… – пролепетал молоденький лейтенант.

– Поймать. Итак, Уилхафф. Я слушаю.

* * *
Бен свернул в боковой коридор, морально готовый к встрече. Тяжелое дыхание заполнило пространство.

– Оби-Ван Кеноби, – прогрохотал воин в доспехах. В руке старика зажегся клинок.

– Вейдер.

* * *
Люк с Ханом мчались по переходам, волоча бурчащую принцессу, пока не вылетели в основной коридор, посреди которого стоял старик, опирающийся на трость.

Хан вскинул карабин, но мужчина слегка повел рукой, и все трое зависли в воздухе, хрипя.

– Так-так… Кто это у нас? Принцесса Лея. А вы кто?

– Какая тебе разница, старик? – просипел Хан и вскрикнул.

– Я не терплю хамства. Имя.

– Хан Соло.

– Люк Скайуокер.

– Скайуокер? – жуткий старик приблизился, тонкие пальцы стиснули подбородок в стальной хватке. – Как любопытно… Капитан.

Вышедшие из боковых ответвлений Алые Стражи заковали пленников в кандалы.

– На мой шаттл их.

* * *
Вейдер ткнул сейбером в груду вещей – все, что осталось от Оби-Вана. Бой был тяжелым и странным. Джедай постоянно оглядывался, словно ждал, что вот-вот кто-то придет на помощь. Однако никого не было, и Вейдер смог одолеть своего бывшего учителя. Он был удовлетворен итогом противостояния, но послевкусие осталось странное.

* * *
Палпатин читал стенограммы допросов и изумленно почесывал подбородок. Пойманный в коридоре мальчишка оказался сыном его ученика. Вот ведь! Теперь понятно, почему Кеноби так дергался, судя по рассказу Вейдера. Ценный улов, что ни говори. Принцесса тоже повеселила. Теперь он прижмет Бейла к ногтю, никуда наглый альдераанец не денется, да и на мальчишку есть чем надавить. Судя по всему, горе-спаситель влюбился. Замечательно. Контрабандист со своим напарником тоже повеселили. Какими гордыми они были, когда стояли перед расстрельной командой! Забавное зрелище. Тот еще тип… Перевозка спайса, рабов, контрабанда… Впрочем, дезертир получил по заслугам.

Уилхафф тоже получил по заслугам, за то, что едва не вверг Империю в хаос окончательно. Ничего, теперь все будет в порядке.

Сидящий в кабинете старик погладил медальон, любуясь искусной работой. Он давно уже оценил иронию… Медальон ситх теперь не снимал, чтобы не забывать просьбу давно умершей женщины.

Император встал, шурша подолом богатой мантии, по краю которой были вышиты раскрывшие крылья черно-золотые бабочки.

– Ты видишь, тетушка? Я лечу. Но благодаря тебе я помню… У бабочек очень хрупкие крылья.

Всяк ангел господень…

I. Энакин

Энакин – воплощенный кошмар.

Мастера и магистры вздрагивают, когда он проходит мимо. Рыцари отступают с его пути. Падаваны и юнлинги кричат от ужаса, трясутся, прячась в укрытиях. Где угодно, но только не рядом с ним.

Он выглядит ребенком, не больше десяти на вид, у него золотые волосы и ясные голубые глаза. Слишком яркие для человека. Он веселый, умный, проницательный, шебутной и энергичный. Он – ребенок, но джедаев не обмануть.

Они видят скрытую под оболочкой из мяса и костей кошмарную суть.

Энакин – это стихия. Он – солнечная корона, выбрасывающая протуберанцы в черноту космоса. Он – холодный свет звезд, несущийся сквозь пространство тысячи лет. Он – первый вздох. Он – буря в пустыне. Он – шквал и извергающаяся из вулканов магма.

Мейс Винду белеет от ужаса, встретившись с Энакином глазами. Он вскакивает, судорожно зажигая меч, и дрожит, с трудом удерживая себя от броска вперед, чтобы убить, уничтожить, стереть с лица галактики эту угрозу.

Он боится.

Йода тоже боится, как и остальные магистры, но находит в себе силы успокоить Совет. Они смотрят на ребенка, стоящего в середине зала, как на чудовище, только и ждущее момента их сожрать. Они смотрят и видят, как распахиваются одно за другим крылья. Дым и гарь, свет и тьма, жар и пепел. Энакин слегка склоняет голову в недоумении, а они видят, как моргают тысячи глаз. Он улыбается… Робко. Они отшатываются от пасти с сотнями зубов. Он протягивает руку… Они едва удерживаются от крика, когда сотни щупалец с присосками заполняют комнату. В середине каждой присоски хищно изогнутый коготь, блестящий от яда.

Они смотрят на него, и в глубине разумов воют от ужаса.

Оби-Ван стоит за спиной чудовища и не боится.

Его душа – дым и пепел, пожарище, окутанное горем и болью. Его мастер погиб, и пусть магистры чествуют его, пусть Орден рукоплещет, восхищаясь победой над ситхом, пусть все, от мала до велика восхищаются им… Убийцей Ситхов… Кеноби все равно.

Ему больно, но он не боится. Он готов кусаться и царапаться, защищая Энакина, даже зная, кто он есть, даже видя его жуткую суть. Квай-Гон Джинн попросил Оби-Вана защитить Энакина, воспитать, обучить, и будь проклят Кеноби, если он этого не сделает.

Он не боится, ибо его страх умер вместе с его мастером.

Совет совещается, и назначает Кеноби мастером Скайуокера, присваивая вчерашнему падавану звание рыцаря. Оби-Ван только кивает, сжимая ладошку мальчика, бестрепетно глядя в бездну его глаз.

– Идем, ученик.

– Да, мастер!

У Энакина слишком острые зубы. Он кивает, расправляя призрачные крылья, и щупальца обвивают Кеноби, впиваясь когтями в душу. Это привязанность. Вчерашний падаван только смиренно вздыхает.

Он не боится.

Совет с ужасом смотрит им вслед.

II. Вейдер

Шив Палпатин с восторгом смотрит на сидящее напротив существо, маскирующее под человека. У парня волосы цвета меда, глаза – как сапфиры: слишком яркие, слишком сверкающие… У людей таких не бывает. У него искренняя и задорная улыбка, притягивающая окружающих, словно свет – мотыльков. Он красив и элегантен, порывист и умен.

Дарт Сидиус смотрит вглубь, видя то, что спрятано за этим фасадом.

В глазах парня бездна, полная звезд. Там океан, покрытый штормами и водоворотами. За его спиной тысячи крыльев, находящихся в постоянном движении. В его волосах шевелятся змеи, шипящие на ситха, когда он пробует диктовать свою волю.

Сидиус отступает. Он умен.

Он чувствует благоговейный восторг, понимая, что причастен каким-то образом к воплощению этого чуда в плоть и кровь.

Мужчина улыбается и отступает, молниеносно меняя тактику. Он добр и заботлив, предлагает помощь и всегда выслушивает жалобы, он готов помочь и направить это несведущее в человеческих отношениях существо.

У Энакина своя собственная логика, ввергающая окружающих в ступор и только Оби-Ван Кеноби, его наставник, хоть как-то его понимает и направляет. Ситх впечатлен… И решает избавится от джедая. Он слишком опасен.

Он кружит рядом с Энакином… Вейдером, подталкивая, направляя, привязывая его к себе, и не вздрагивает, когда его обвивает первое щупальце, а крылья парня окутывают подошедшего поближе мужчину тяжелым плащом, полным дыма и пепла. Он улыбается, получая в ответ ласковый оскал, полный клыков, он нежно касается змей, выстреливающих острыми раздвоенными языками, пробующими его руки на вкус, он не отшатывается, когда Избранный наклоняется ближе, испытующе глядя ему в лицо.

Галактики рождаются и умирают, пока они смотрят друг на друга, а затем Энакин… Вейдер смыкает веки в молчаливом одобрении и отворачивается, делая шаг назад.

Сидиус помимо воли облегченно выдыхает, мысленно решая накинуть на парня еще один поводок… Что и делает, окончательно привязывая, приковывая его к себе.

Орден пытается бороться, пытается выжить… Бесполезно. Они мертвы и разобщены, Кеноби исчезает невзирая на все усилия, а Вейдер только кивает в ответ на горькую констатацию факта: Падме мертва.

Он отворачивается, а торжествующая улыбка Сидиуса меркнет, когда он осознает маленькую странность… Вейдер спрашивает о своей супруге, но совершенно не интересуется судьбой ребенка. Впрочем, возможно это очередное проявление его странной логики?

Сидиус пожимает плечами, выбрасывая лишние мысли из головы, он победил, и Избранный склоняется перед ним, признавая Мастером. Легко и непринужденно.

III. Люк

Кеноби слушает, как завывает ветер за пределами его пещеры, и делает глоток. Алкоголь растворяется в его крови, молниеносно, не давая возможности опьянеть, но мужчина продолжает пить, утешая себя ложными надеждами.

Где-то там Беру качает малыша, успокаивая и напевая колыбельную, а Оби-Ван вспоминает слишком яркие для человека голубые глаза. В них пустота черных дыр и вечность.

У Люка Скайуокера золотые волосы, в завитках которых вспыхивают протуберанцы, он сияет, словно сверхновая, сжигающая своим светом все вокруг. За его спиной хлопают невидимые остальными крылья, их перья – это тысячи заточенных до неимоверной остроты лезвий, они звенят и гудят сейберами, сталкивающимися друг с другом в черноте ночи, и Кеноби отворачивается, не в силах видеть разноцветные вспышки.

Он скользит по песку, и все живое убирается с его пути, визжа на все лады от ужаса, тускены обходят ферму по широкой дуге, джавы никогда не воруют, и даже крайт-драконы, этот бич Татуина, никогда не появляются там, где живет Люк.

Он пытается дружить, но люди инстинктивно сторонятся, избегая его при малейшей возможности, и только Оби-Ван иногда скрашивает его одиночество… Джедай смотрит, как растет мальчишка, и страшится того дня, когда придет пора наставлять это существо. Хотя… Что он может сказать?

Сила поет вокруг Люка, она всегда с ним, она окутывает его коконом, разливается океаном… Тихим и спокойным. Там нет прячущихся в глубине чудовищ, как у Энакина, там не бурлит жизнь, там нет биения сердец… Кеноби страшится заглянуть в бездонную глубину, прозрачную, туда, где на дне лежат костяки, белоснежные, как первый снег.

Когда Беру и Оуэн погибают, Люк кричит, но не плачет. Его глаза равнодушные и чистые, как драгоценные камни, и Кеноби теряется, не зная, что сказать. Он выворачивает правду наизнанку, пытаясь найти хоть что-то, чем можно прошибить эту неестественно спокойную глыбу, мерно взмахивающую хрустальными крыльями, отблески которых слепят глаза. Ему кажется, что удалось найти верные слова, когда щупальца пробираются ему под кожу, впиваясь когтями, врастая, не отпуская, он чувствует их, когда стоит перед Вейдером, вдыхая запах гари, он надеется, что все это наконец-то закончилось, облегченно закрывая веки, не пытаясь уклониться от взмаха алого меча.

Он видит застывших в напряжении Люка и Лею, но не обращает на девушку внимания, она того не стоит, ведь Лея – копия матери, всего лишь человек.

И единственное, что смущает, это проблеск несоответствия – Люк кричит, протестуя, но ничего не делает, а потом щупальца вырывают джедая из его тела, когти держат слишком цепко, чтобы вырваться…

В улыбке Люка слишком много зубов и торжества, и совсем нет сочувствия.

И Кеноби вынужден наблюдать, как Скайуокер летит, парит, несется на истребителе сквозь хаос боя, как мерно взмахивают хрустальные и металлические крылья, стабилизируя полет, как машина скользит к намеченной цели, как взмывает вверх, он слышит ликующий вопль, а затем в космосе распускается огненный цветок, Сила наполняется болью и ужасом, смерти полутора миллионов людей рвут пространство на части, и Скайуокер хохочет, наслаждаясь каждым мгновением.

Кеноби плачет, не в силах видеть, как Люк окончательно сбрасывает с себя шелуху человеческой морали.

IV. Люк и Вейдер

Вейдер стоит на мостике, глядя сквозь панорамное окно в черноту космоса, полную звезд. Офицеры ступают неслышно, словно тени, опасаясь нарушить его покой. Мужчина молчит, отпуская свою Силу, растекаясь океаном на сотни парсеков.

Щупальца танцуют вокруг него, исполняя невидимый окружающими танец, руки трогают звезды, перебирают трассы и гиперпути, крылья мерно взмахивают, поднимая и гася ураганы. Он полон гнева, сожалений, ярости и боли, вокруг него кружатся искры страха, оседая в сердцах окружающих.

Он ждет, и его губы растягиваются в нежной улыбке, когда разума касается чужая мысль.

Он делает несколько шагов, потом замирает, и когда двери распахиваются, ситх удовлетворенно кивает.

Люк Скайуокер идет к нему, гордо развернув плечи, и штурмовики сглатывают, их руки, сжимающие оружие, трясутся, а офицеры облегченно выдыхают, когда он проходит мимо.

Они встречаются на середине мостика, окруженные сотнями испуганных глаз, и одновременно склоняют головы, признавая друг друга.

– Отец.

– Сын.

Их крылья распахиваются, касаясь кончиками плеч друг друга, щупальца свиваются клубками, змеи в волосах Люка приветственно шипят, танцуя.

Они смотрят друг на друга – золотые глаза и голубые.

В золоте вспыхивают пожарища и растет трава, там ревут океаны, там рождаются ураганы и хлещут ливни, дарующие жизнь искалеченным войной планетам. Там боль, и ярость, и гнев, и счастье, и радость, и все чувства, присущие живым существам.

Сила Вейдера ревет водоворотами, грохочет водопадами, сжигает и окутывает нежным теплом. Это лучи солнца, дарующие надежду умирающим, это свет звезд, направляющих путников… Это все биение жизни, наполняющей галактику.

Голубые глаза Люка Скайуокера – это бездна, наполненная черными дырами и потухшими звездами, это вечность и бесконечность, это холод, убивающий все живое, это песчаная буря, стирающая горы с лица планеты, это кислотные дожди, это ядовитые испарения вулканов, это яд, испепеляющий все вокруг.

Его Сила наполнена тишиной и агонией миллионов, она холодна и прозрачна и наполнена милосердием смерти, приходящей к каждому.

Они смотрят друг на друга, и улыбаются, понимая друг друга без слов. А потом их руки встречаются, и будущее умирает и рождается в этом мгновении.

Кеноби падает на колени, не в силах вынести увиденное, и только рука его мастера, лежащая на плече, не дает ему сойти с ума… Призраки смотрят, как два ангела обнимают друг друга трепещущими крыльями, а потом Вейдер отдает приказ следовать на Корусант.

Их ждет император.

Люк кивает и бросает на так и не ушедших в Силу джедаев веселый взгляд, и Джинн смиренно прикрывает глаза, прозревая грядущее.

Когда-то Орден Джедаев пал, теперь пришла пора ситхов…

– Равновесие, – шепчут Идущие по Небу, улыбаясь. Корабль несется сквозь гипер, небо раскалывается, когда он выныривает над столицей, и отец и сын идут по мостику, готовясь нанести визит.

Джинн кланяется, когда они проходят мимо, а потом смотрит им вслед, усмехаясь.

– Мы будем править, как отец и сын, – в голосе ситха течет лава Мустафара, и Люк сжимает его плечо.

– Конечно.

* * *
Император встречает их в тронном зале, погруженный в свои иллюзии, забывший за годы кажущейся покорности, кто на самом деле носит черные доспехи.

Двери смыкаются, и Жизнь зажигает алый, словно кровь, клинок, а Смерть следует за ее левым плечом.

Жизнь, Смерть и…

Корабль-мир разваливается на куски, и Люк прикрывает в экстазе глаза, полыхающие небесно-голубым светом. Крылья делают взмах – и обломки закручиваются в вихре, дробя друг друга. Сотни щупалец сжимают все еще живых обитателей уже погибшего корабля, высасывая жизнь – и это восхитительно.

Его торжествующий рёв ломает пространство, сминает, дробит на части.

Огромный «разрушитель», матово-черный, гладкий и изящный, скользит в тишине космоса, словно рыба в океане – легко и непринужденно. Люк улыбается, и дыхание холодит его клыки, сотни глаз обшаривают все вокруг в поисках жертв, а руки перебирают звезды и туманности.

Он смотрит сквозь транспаристиловое окно, и ярко-зеленый луч распыляет на атомы пытающихся удрать. Далеко впереди и совсем рядом плывет корабль его отца – снежно-белый «Палач», и Люк прикрывает веки, чувствуя, как щупальца Вейдера ерошат его волосы.

Сила наполнена смертями тех, кто отверг ее, и Скайуокеры брезгливо кривят изящно очерченные губы. План вонгов провалился, и пусть погибло множество живых существ, пусть планеты превращены в кошмарное месиво, захватчики уничтожены.

Вейдер ухмыляется под шлемом – он уже давно ему не нужен, эта примитивная скорлупа, однако ситх продолжает носить доспех – разумеется после полной реконструкции. Он ловит мысль сына, и кивает.

Время пришло.

* * *
Люк идет по коридорам дворца, и все живое склоняется перед ним. Шаг за шагом, коридор за коридором, дверь за дверью… Он чувствует пульсацию света, манящую путеводную звезду, зовущую его к себе.

Дверь распахивается, медики разбегаются к стенам, пряча глаза. Молодая рыжеволосая женщина с трудом поворачивает голову, прижимая к себе крошечное тельце. Люк нежно улыбается, подхватывая младенца на руки. Змеи в его волосах шипят приветственную песню, протуберанцы танцуют в восторге, крылья распахиваются, звеня и сверкая бритвенно-острыми краями. Он разворачивается и уходит, а тело женщины обмякает и растворяется в свете – подарок той, что привела в этот мир еще одного Скайуокера.

Он ласково целует дитя в щечку, и смеется. В его смехе – агония умирающих, взрывы сверхновых и коллапс звезд. Там вой бури и мертвая тишина безжизненных пространств, треск раскалывающихся гор и осыпающихся скал, грохот и шипение вырывающейся из недр магмы, плеск накатывающего цунами.

Вейдер протягивает руки, Люк передает ему младенца, испускающего первый крик.

У него слишком яркие для человека глаза – невероятно голубые, и в них прозрачность неба и глубина океанов, сияние звезд и шепот волн. Там все закаты и восходы вселенной, там нежность влюбленных, ярость защищающих потомство матерей и отцов, решимость воинов, идущих вперед из любви к родине, праведная ярость вождей, оберегающих народы.

Малыш смеется, и крошечные змейки в детском пушке цвета солнца изгибаются, жмуря глазки и подставляют спинки под ласковые пальцы Вейдера. В его смехе – ликование живых существ, встречающих еще один день, там радость от встреч, там грусть расставаний, там ревность и бесконечное терпение, там ласка и чудовищная жестокость, там тотальная самоотверженность и бесконечное собственничество.

Крошечные крылышки трепещут, расправляясь. Они – сжигающий все живое свет, милосердная тьма, утирающая слезы, тень, прячущая тайны в своих складках, кромешный мрак и бездна, полная звезд.

Люк поднимает своего сына, и младенец агукает, восхищенно разглядывая бесконечный космос через панорамное окно.

– Это – наша вселенная, сын, – шепчет Люк, и Сила окутывает его кладбищенскими туманами, расползаясь по «Затмению».

– Это – наша вселенная, внук, – грохочет Вейдер, и сотни щупалец раскрываются вокруг него чудовищным цветком, поблескивая ядовитыми когтями, а крылья пронзают пространство, когда он расправляет плечи.

Жизнь гордо улыбается, окутывая тяжелым черным плащом своего сына – Смерть, и его ладони подхватывают малыша, последнего из их семьи, завершающего триаду.

На их руках лежит самое прекрасное чудовище и самое кошмарное чудо – Любовь.

Выбрать судьбу

Полностью седая женщина привычными движениями укладывала густые длинные волосы в прическу. Пальцы сами отделяли пряди, скручивали и уверенно собирали в сложный узел.

Принцесса Лея невидяще смотрела в зеркало и машинальносовершала привычные действия, погруженная в свои мысли. В серебристой поверхности отражалась совершенно седая женщина, хорошо выглядящая, подтянутая, почти без морщин. Вот только тусклые глаза, наполненные усталостью и равнодушием, портили всю картину.

Лея закрепила последнюю прядь и вздохнула. Быстрый взгляд охватил ее всю: форма сидела идеально, ни одной складочки. Женщина снова вздохнула, горько искривив на миг полные губы.

– И вот ради этого ты старалась?

Вопрос остался без ответа.

Лея грустно улыбнулась, вновь погружаясь в свои мысли. Разве могла она предположить тридцать лет назад, какой станет ее жизнь и она сама спустя годы? Тогда она была молода и в душе ее горело неукротимое пламя. Она мечтала о справедливости, о том, как падет Империя и возродится Республика.

Наивная и упертая идеалистка, она видела только то, что хотела видеть, не замечая очевидного, она боролась, погрузившись в процесс с головой, она шла вперед, преодолевая препятствия, она считала себя честной и поступающей абсолютно правильно.

Гибель Императора и Вейдера Лея встретила со слезами радости на глазах. Ей казалось, что вот теперь – всё, всё закончилось, тирания пала и неминуемо наступит без сомнения светлое будущее. Она радовалась как ребенок, задыхаясь от восторга и счастья, погубившие ее планету мертвы и долгожданная месть исполнилась наконец. Это был счастливейший день ее жизни… Вот только потом нагрянули суровые будни.

Как-то неожиданно выяснилось, что сектора и планеты не горят желанием вступать в возрожденную Республику, которая принимала в воображении принцессы черты идеального государства. Она искренне не понимала причин, но изо всех сил старалась исправить эту ситуацию. Шли годы, она все больше посвящала себя политической борьбе, семья оттеснялась на вторые роли, но принцесса упорно продолжала считать, что все в порядке, пока жизнь не показала ей наглядно, насколько она ошибается.

Первым ее покинул Бен. Не тогда, когда в пятнадцать плюнул на все и ушел туда, где его ждали с распростертыми объятиями… Нет. Это произошло гораздо раньше, когда ее сын впервые взглянул на нее с раздражением в ответ на страстную речь о демократических ценностях и ужасах тирании.

Бен родился одаренным. Он демонстрировал прекрасные возможности, он страстно хотел узнать о своей семье, но Лея люто ненавидела Вейдера и все, что с ним было связано, у нее язык не поворачивался сказать о нем хоть что-то хорошее, невзирая на все попытки Люка пролить свет на дела давно минувших дней.

А запретный плод, как известно, очень сладок.

Вскоре ее покинул брат. Просто взял и исчез в один из дней, Лея, погруженная в очередную политическую дрязгу, даже не сразу узнала об этом факте. Она знала, что Люк жив, вот только на контакт он не шел. И причину этого побега она так тогда и не узнала.

А потом судьба нанесла добивающий удар. Хан не выдержал того, что его супруга вышла замуж за политику, он пытался стать частью ее жизни, вот только контрабандисту там было не место, и мужчина, после очередной провальной попытки обратить на себя внимание, просто сдался.

Верный Чуи вновь занял место второго пилота, «Тысячелетний сокол» расправил крылья и унес своего хозяина в неизвестность. А Лея осталась одна. Кризисы шли один за другим, мир все также не наступал, принцесса продолжала бороться, упорствуя в своих заблуждениях… Сила решила, что ее терпение не безгранично, а шоковая терапия иногда самое лучшее средство для снятия розовых очков и рассеивания иллюзий.

Долгие годы правящая железной рукой, Мон Мотма слегла совершенно неожиданно. Болезнь навалилась на нее неотвратимо, как лавина, женщина угасала на глазах, дикие боли глушили чудовищными дозами болеутоляющих, от которых госпожа Президент или спала, или бредила, пялясь куда-то в потолок. Лея решила проститься с той, кого считала соратницей и наставницей, она рассчитывала просто постоять рядом и уйти – дел было невпроворот, но Мотма встретила ее неожиданно мутным взглядом и горячечным бредом.

Непонятно почему Мон приняла Лею за Бейла. Она вспоминала старые добрые дни, проведенные в Сенате старой Республики, а у Леи уши вяли, когда она слушала, как господа сенаторы рвали конкурентам глотки в попытке урвать свой кусок бюджета, прыгали в постель к любому, кто мог способствовать карьере, лизали пятки набирающему мощь Палпатину, пытаясь примазаться к его связям. Особенно Бейл, который так и мечтал занять место его правой руки, намереваясь спихнуть с пьедестала Сета Пестажа.

Мотма говорила и говорила, выплескивая на благодарную слушательницу всю грязь закулисной борьбы и историю создания Альянса, а потом Лею едва не хватил инфаркт, когда женщина, цинично посмеиваясь, неожиданно вывалила истинные причины того, что планы Звезды Смерти перевозила именно она, юная принцесса Органа.

Это была очень красивая комбинация, в которую наивная патриотка Лея влетела на полном ходу, с полного одобрения отца. Бейл ненавидел Вейдера, ненавидел люто, и возможность нанести вред врагу перевесила здравый смысл, чем и воспользовалась Мотма.

Аналитики просчитали вероятность того, что яхту принцессы остановят, они просчитали все варианты, включая самые ужасные, вот только ошиблись в одном – в ответе имперцев на попытку ограбления. Рассчитывали максимум на оккупацию и бомбардировку пары городов в качестве устрашения – если бы командовал Вейдер, то так бы и было. Никто и подумать не мог, что Таркин получит карт-бланш на использование Звезды по назначению, а Вейдер на тот момент попадет в кратковременную опалу у Императора.

Впрочем, Мадин, к этому моменту ставший главой разведки, ухватился за предоставленную моффом возможность всеми конечностями. После такого в Альянс побежали даже самые сомневающиеся, а принцесса Лея стала символом борьбы за свободу и против тирании.

Их всех прекрасно использовали… И ее, сжигаемую жаждой мести, и Люка, плохо понимающего, чем на самом деле занимался орден Джедаев во времена Республики, и многих, многих других.

Мон с Мадином стали прекрасным тандемом, они шли к своей цели, а потом делали все, чтобы остаться на вершине, прозрение Скайуокера в их планы не вписывалось, как и его желание остаться вне политики. Они ждали, что Люк станет бороться, но мужчина их переиграл, плюнув на все и удрав непонятно куда, а Лея… Что ж, из нее вышел прекрасный генерал. Бескомпромиссный.

После того дня откровений принцесса быстро постарела. Огонь, горевший в груди и не дававший ей сойти с ума от потерь и одиночества, как-то резко перегорел. Она продолжала исполнять свои обязанности, но прежнего пыла уже не было, как и желания что-то кому-то доказать.

Принцесса слишком долго варилась в этом котле, чтобы понять – сказанное Мотмой правда. Принцесса сделала вялую попытку доказать самой себе, что это не так, но факты были неумолимы. Бейл ненавидел Вейдера не просто так, вот только основа этого чувства была насквозь меркантильной: Альдераан лишился госзаказа, флот разорвал контракт на поставку двигателей для кораблей, так как они были слишком медленными и слишком дорогими, Органа завышал цену от души. Были и другие доказательства, но Лее уже стало все равно. Годы шли, равнодушие заполнило ее целиком, и даже встреча с блудным супругом, а затем и известие о его гибели не смогли его развеять. Теперь женщина понимала, что когда-то давно выбрала не того парня.

Она вспоминала нежность и восхищение в голубых глазах, жажду обладать и вознести на пьедестал, горечь и боль от известия, что они связаны не только Силой, а еще и кровью. Что-то сломалось тогда в ее брате, что-то, чему она не придала тогда значения… А потом стало поздно. И годы брака с Соло это только доказали – ее выбор был в корне неверным. Им обоим сломали жизнь и лишили выбора. Она жила по инерции, изредка чувствуя тоску и усталость брата, приходящие по связывающим их узам, пока не встретила девушку, так сильно напоминающую ее саму в молодости.

Та же вера в светлое будущее, тот же характер, те же заблуждения. Девушка искала ее брата, она сияла в Силе, а Лея смотрела и понимала, что так дальше продолжаться просто не может. Она устала. От этой борьбы, от напрасных смертей, от потерь и горя…

Может, хватит?

Может, хватит думать о судьбе галактики? Может, пора побыть эгоисткой и подумать о себе? Она слушала Рей, эмоционально повествующую о встрече с Беном, который теперь Кайло Рен, и видела в этой ситуации отражение своей жизни и упущенных возможностей.

В тот момент она решила… Хватит.

Лея на какое-то время ожила и стала прежней, вот только цели теперь у нее стали другими. Она напрягла все свои связи и возможности, она шла извилистыми путями, чувствуя, как немилосердно быстро истекает отпущенное ей время, она била исподтишка и убивала, не глядя в глаза, расчищая дорогу своему плану. Впервые за годы она нашла в себе мужество поговорить с братом… И тот все одобрил. Они не могли жить так… Но и умереть просто так они тоже не могли.

По Демерон погиб во время вылета, ведь он слишком напоминал Хана. Такой же разбитной и веселый. Он мог привязать Рей к себе и Сопротивлению, а это в планы Леи не входило. Штурмовик-предатель повесился в своей комнате, не вынеся угрызений совести – ей не нужен был в окружении Рей тот, кто смог быть исключением, подтверждающим правило. Он тоже имел влияние на девушку, значит, его участь была решена. Один за другим травились, гибли в боях, умирали от болезней те, кто строил планы на Рей, принцесса не собиралась оставлять за спиной девушки живых врагов и фальшивых друзей.

Она взяла бывшую мусорщицу под свое покровительство, рассказывая всю правду о происходящем в галактике без прикрас, выбивая из нее идеалистичную дурь и глупые мечты. Одновременно она слала сыну послание за посланием, но о том, чтобы парень перешел на сторону Света, бывшая звезда Альянса и нынешний генерал Сопротивления даже не заикалась. Теперь она такими глупостями не страдала. Компромат на Орден и Сноука, все, что только можно было узнать и документально подтвердить, никаких голословных утверждений.

В конце концов настал момент, когда Кайло Рен не выдержал и вышел на связь, пытаясь понять, что происходит, и женщина огорошила его неожиданным предложением, сумев зацепить за гордость и самомнение. Понадобилось много сеансов связи, бывший Бен Соло упорствовал, пока женщина не предоставила ему кое-какие факты о Сноуке и его Первом Порядке и о планах Лидера на самого Кайло и его Рыцарей. Финансовые документы могут рассказать специалисту многое, а Лея была именно специалистом.

Через год она смотрела, как улетает Рей, и улыбалась. Женщина знала, что в этот момент к планете на отшибе несутся сквозь гипер старый «крестокрыл» и «эпсилон», принадлежащий магистру Ордена Рен, на борту которого находятся он сам и все его рыцари.

Обдумав предоставленные матерью сведения, Кайло обсудил их со своими подчиненными и сделал выбор. Им тоже надоело плясать под чужую дудку и пытаться оправдать чужие ожидания.

А Лее теперь оставалось только ждать.

* * *
Лея Органа-Соло, боевой генерал Сопротивления, поправила портупею и отщелкнула магнитную застежку, удерживающую сделанный на заказ бластер в кобуре. Прошел срок, отмеренный ею и Люком на исполнение задуманного. Пусть Первый Порядок строит планы на потомка Вейдера – у них ничего не выйдет. Не настолько бывший Алый Гвардеец Сноук ситх, чтобы повторить деяния Палпатина. И не настолько много в галактике бесхозных одаренных, которым можно вскружить голову, предлагая сравняться в славе с их предками.

Люк щедро делился со своими так неожиданно образовавшимися учениками знаниями. Он вывернул память и душу наизнанку, на собственном примере показав, к чему приводит слепая вера в слишком добрых учителей. Лея знала, что к нему тут же примчались Кеноби и Йода, до этого не стремящиеся показаться на глаза тому, кого использовали для достижения своих целей.

Люк их не прогонял… Он поступил гораздо умнее: в их же присутствии рассказал ученикам, как его мотивировали на подвиги, и как рассказывали правду о произошедшем годы назад, играя словами.

Призраки пытались объясниться, они вдохновенно вещали о Кодексе, стремлении к Свету и прочих прописных истинах, а в ответ Люк зачитывал документы о миссиях, порученных джедаям Сенатом, о Войнах Клонов, о беглецах из Ордена, о приказе 66, одобренном политиками, о приходе Палпатина к власти под гром аплодисментов. Добивающим ударом стала запись, сохранившаяся в памяти верного астродроида, когда-то подаренном Падме Амидалой Наберри своему супругу.

События на Мустафаре. Без прикрас и игры словами.

Это окончательно отвратило Рей и остальных от дела Света, впрочем, во Тьму их теперь тоже не тянуло: Лея сумела достать записи из архива Императора. Как создавали Вейдера, как его дрессировали, выковывая из бывшего Энакина Скайуокера послушное и верное оружие в руках Дарта Сидиуса – Палача Императора. Не меньше… Но и не больше.

Кайло после просмотра долго выворачивало наизнанку: идеалистическое восхищение ситхами, заботливо взращенное Сноуком, как-то резко умерло в страшных корчах. Неаппетитные подробности, прекрасно видимые на экране, не способствовали желанию стать таким же, как покойный император или Вейдер.

Призрак последнего тоже пришел. Он с болью посмотрел на сына, сообщил координаты Вьюна, дал номера счетов и данные полезных людей, после чего растворился в пространстве, одобряюще сжав на прощание плечо внука.

Бывший джедай и бывший ситх не хотел, чтобы на него равнялись. Он желал только одного – чтобы эти дети шли своим путем, ни на кого не оглядываясь.

Люк попрощался с теми, кого учил эти два года, крестокрыл взлетел в последний раз, дожидаясь ухода «эпсилона» в гипер… а затем истребитель камнем рухнул вниз – больше его здесь ничего не держало.

* * *
В груди лопнуло со звоном, затапливая холодом и тишиной. Лея улыбнулась и спустила курок. Она слишком долго ждала этот момент, чтобы медлить. Вбежавшие люди нашли только труп и надпись на зеркале.

Свобода.

* * *
Рей и Кайло крепче сжали переплетенные пальцы рук. Теперь они остались одни. Больше никто не исправит их ошибки, не ободрит, не утешит и не отругает. Теперь все зависит только от их собственных усилий, и пожинать плоды трудов своих будут тоже только они.

* * *
Лея с хриплым криком раскрыла глаза, чувствуя, как бешено колотится сердце. Она заморгала, оглядываясь: что происходит? Выстрел… Смерть… Вокруг была знакомая обстановка – ее каюта на «Тантиве IV». Она вскочила, промчалась к зеркалу и замерла. Молодая. Красивая. Еще не успевшая превратиться в мертвую душой старуху принцесса Лея Органа.

Лея села в кресло, пытаясь собрать разбегающиеся мысли в кучу. Что это было? Воспоминания о прожитой жизни были такими реальными… Эта тоска, одиночество, боль потерь и осознание неправильного выбора. Она долго сидела, обдумывая происходящее и решая, что же делать. Яхта летит сквозь космос, чертежи уже на борту, и что можно предпринять – непонятно. Но решать что-то надо.

И решать быстро. Через несколько часов их перехватит Вейдер. Девушка вздрогнула и неожиданно нахмурилась. Вроде бы ситх читал мысли… Или нет? Во всяком случае, надо вспомнить то упражнение, что показал ей когда-то Люк. Ее воспоминания о ненаступившем еще будущем принадлежат только ей.

Мысль сама собой соскользнула на Люка, и Лея улыбнулась. Скоро она его увидит. Люк… И Кеноби. При мысли о рыцаре-джедае принцесса скривилась. Что ж… Пришла пора ему ответить за свои действия.

Теперь ей есть, чем торговаться.

Но прежде всего надо подстраховаться, уничтожая одну нежелательную вероятность развития событий.

– Капитан. Уничтожьте этих дроидов, будьте так добры.

* * *
Вейдер терпеливо ждал, закутанный в Силу. Камеры показывали, как по коридорам пробираются несколько человек, ситх жадно разглядывал светловолосого парня, идущего вслед за стариком в джедайской робе.

Мужчина слегка усмехнулся. Ох уж этот Кеноби! Сколько пафоса! И какой тонкий расчет. Он бросил на невозмутимого джедая, свернувшего в другой коридор, насмешливый взгляд и вновь перевел все свое внимание на сына.

Сын.

Сама мысль о том, что у него есть сын, приводила в шок, заставляя вспоминать о давно похороненном в памяти. Выходит, Учитель ему соврал… вернее, не так. Он не соврал, он просто сказал правду так, как было ему выгодно, а выгодно Сидиусу было получить сломленного и преданного только ему ученика, бездушный механизм, который рано или поздно заменят.

Что ж… Кто предупрежден, тот вооружен.

Поимка сенатора Органы принесла неожиданные последствия. Девушка подчинилась требованиям сдаться сразу же, их впустили без задержек, а затем его ожидало потрясение.

Лея Органа добровольно отдала ему опасный груз, а затем потребовала разговора наедине. Ситх согласился, ему было любопытно, чего хочет эта идеалистка, чьи пламенные выступления в Сенате его дико раздражали и веселили. И тут его ожидало еще одно потрясение: идеалисткой девушка оказалась только на словах.

Она сухо поведала о подставе со стороны сенатора Мон Мотмы, об идиотизме вице-короля Бейла Органы, согласившегося на эту авантюру, о известных ей пяти базах повстанцев.

Вейдер выслушал, после чего поинтересовался, с чего такие откровения, и услышал ответ.

Месть.

Девушка хотела отомстить тем, кто использовал ее в своих политических играх, не считаясь с возможными потерями среди мирного населения.

– Вообще-то, этого недостаточно, госпожа сенатор. Вы что-то недоговариваете.

Лея вздохнула, бестрепетно глядя в устрашающую маску, и решилась.

– Мне стало известно о готовящейся диверсии. Подробностей не знаю, мне известно следующее: объект – тот самый, чьи чертежи мне предоставили, инициатор и главный исполнитель – джедай Оби-Ван Кеноби.

Подлокотник лопнул, сжатый металлическими пальцами. От фигуры Главкома повеяло нешуточной угрозой.

– Повторите.

– Хорошо. Инициатор и исполнитель – джедай Оби-Ван Кеноби. Я не знаю точно, для чего это ему нужно, но по обмолвкам поняла следующее. Он хочет как следует замотивировать какого-то паренька.

– Имя?

– Люк Скайуокер. Сын генерала Энакина Скайуокера.

Небо рухнуло, придавив ситха многотонной тяжестью.

Ситху потребовалось несколько часов, чтобы прийти в себя и свыкнуться с мыслью о том, что его жизнь изменилась безвозвратно. Наличие сына меняло все. Совершенно все! Теперь он сможет все изменить и воплотить в жизнь планы, которые обдумывал уже давно, но до сих пор считал их исполнение бессмысленным.

Сын.

Это возможность, подаренная ему судьбой в лице Леи Органа, а за подарки надо отдариваться.

– Чего вы хотите, принцесса? – голос Вейдера звучал непривычно мягко. Девушка распахнула огромные карие глаза.

– Чего я хочу… Я хочу следующее.

* * *
Разработанный ситхом план выполнялся без осечек. Демонстративный арест Леи, доставка дроида к джавам, покупка этого самого дроида Люком Скайуокером… Агенты проследили за тем, чтобы заботливо подготовленный объект попал к прячущемуся в пещере Кеноби, одновременно они навестили семью Ларсов. Их ждал крайне важный разговор, из которого Люк почерпнул много нового и интересного.

Фермеры уехали, ферму разрушили, от души наследив вокруг, находящийся в невменяемом от узнанного Люк тупо смотрел в пространство, когда дроид-шпион засек примчавшегося на место «трагедии» джедая.

Им удалось нанять корабль, почему-то беспрепятственно проникший в охраняемое пространство, после чего осталось только дождаться окончания этой комедии положений. Захлопнувшиеся двери надежно отсекли Кеноби от остальных, а затем получившуюся камеру заполнил газ и ливень выстрелов из парализаторов, встроенных в стены.

* * *
Лея смотрела на восхищенно пялящегося на нее Люка и улыбалась. Все прошло, как надо. Вот они и встретились. Стоящий рядом Соло шутил, пытаясь обратить на себя внимание, но девушку он не интересовал. Совершенно. Хватит, это блюдо она уже ела, и вкус ей совершенно не понравился.

Открылась дверь, парни дернулись… Вошедший Вейдер легким движением пальцев парализовал Соло, отобрал бластеры и отбросил их в сторону. Люк замер, с волнением глядя на гиганта в доспехах.

– Лорд Вейдер, – присела в реверансе Лея. – Вас можно поздравить?

– Да, – довольство ситха чувствовалось физически. – А теперь… Люк Скайуокер?

– Э-э-э… Да, Лорд Вейдер, – настороженно взглянул парень.

– У вас есть ко мне вопросы… Пора дать ответы. Прошу за мной.

Люк поймал обнадеживающий взгляд принцессы и зашагал навстречу своей судьбе.

* * *
Бейл угрюмо смотрел на датапад, читая присланное ему анонимное послание. Неизвестный информировал, что сейчас к Альдераану летит Вейдер. Со всей своей эскадрой. Главнокомандующий очень хотел задать правителю Альдераана несколько вопросов на личные темы, а также его интересовало, с чего вдруг глава нейтральной планеты стал играть в заговорщика.

Паническое сообщение секретаря заставило мужчину дрогнуть. Он вздохнул, решаясь… А в следующий миг выстрел из бластера разнес его голову на мелкие куски, оставляя главную тайну Дома Органа нераскрытой.

* * *
Кеноби был готов ко всему. К пыткам. К допросам. К публичной казни. Он был совершенно спокоен и готов принять свою судьбу, даже самую страшную. Вот только Вейдер в очередной раз сломал все его планы.

Надежно усыпленного и накачанного блокираторами Силы джедая приволокли на Мустафар и сбросили в лавовое озеро, предварительно отрубив руки и ноги. Ситх смотрел, как горит заживо, вопя от нестерпимой боли, его бывший учитель и улыбался. Допрашивать Кеноби ему нужды не было. Лея сообщила, что последний гранд-магистр Ордена Джедай прячется на Дагобе, так что, судьба магистра была решена.

После долгих обдумываний Вейдер решил не создавать себе проблем и не пытаться кому-то что-то доказать. Поединок? Зачем? Оби-Ван должен был перед смертью прочувствовать все то, на что он обрек Энакина Скайуокера. Смерть в бою была слишком милосердной для него.

Кроме того, мужчина мыслями был в другом месте. Он был с сыном, находящимся в прострации от того, что его отец жив. Парня ждало обучение, и не только пути ситха.

Палпатин, по мнению Вейдера, свое отжил. Он создал Империю, но теперь его блестящий ум поразило все сильнее прогрессирующее с каждым годом безумие. Некоторые его приказы уже сейчас могли просто разжечь пламя борьбы и стать подарком небес для только набирающего силу Альянса за восстановление Республики.

Те же Мотма, Иблис… Все они готовы воспользоваться любой промашкой, обращая ее себе на пользу. Впрочем, теперь этим займется Вейдер лично. Таркин уже мертв, очень несчастный случай, как и некоторые другие фанатики. Несколько лет, и к моменту когда Люк получит достаточное образование, старый ситх умрет, а его ученик взойдет на трон. Но для этого надо все подготовить как следует.

А там, глядишь, сын его и внуками порадует… Судя по всему, мальчик оказался однолюбом, как и сам Вейдер. Он вцепился в принцессу, вернее, теперь уже королеву Лею со страшной силой. Ситх был совершенно не против. Девушка оказалась очень умной и поддерживающей его задумки. Самое оно для будущего Повелителя галактики. Плюс она еще и Одаренная.

Девушку никто не учил, ее всячески отвлекали от мыслей о том, что можно развить свои способности, стращая ужасами и карами с подачи Кеноби, которого, по словам Леи, не раз приглашали на консультации. Еще один мотив отомстить.

Ситх это понимал, а еще понимал, что дети будут необычайно сильны, и дал благословение на брак. Заранее.

Он видел, как они друг на друга смотрят… Этого было достаточно. Вейдер был готов ждать и готов интриговать и подсиживать. Пора доказать, что он настоящий ученик своего учителя, и не зря воспринимал его мудрость все эти годы. Рано или поздно, но настанет день его триумфа.

Ситх довольно улыбнулся, констатируя смерть Кеноби, развернулся и направился к шаттлу. Прошлое больше не имело над ним власти.

* * *
Лея сжимала ладонь Люка, прижимаясь к его плечу, чувствуя, как выцветает опасное знание в ее памяти. Судя по всему, этот вариант теперь не сбудется. И все ожидания посторонних пошли прахом. Вот и отлично.

Теперь ее ждет другая судьба, которую она избрала сама. И так оно будет и впредь.

Высечено в камне

Ситх'ари не будет иметь ограничений.

Нога в тяжелом сапоге с хрустом раздавила спекшийся в ноздреватую массу череп. Подол боевой юбки из тканой брони равнодушно смахнул пепел. Дарт Бейн шел по пепелищу, осматривая превратившиеся в выжженные дотла руины укрепления.

«Братство Тьмы» пало, истребленное. Лорды и их приближенные погибли от взрыва Ментальной бомбы, впрочем, как и верхушка Армии Света – Лорд Хот и остальные тоже не пережили последствий древнего ритуала.

Ситх'ари возглавит ситхов и уничтожит их.

Желтые глаза обозрели пепелище, ситх слегка улыбнулся. Сейчас, когда он шел по трупам – буквально, – Бейн, чье имя означало «Проклятие», просто ощущал, как рвутся где-то в глубине его души незримые нити, как со звоном, который он почти слышал, лопаются цепи, привязывающие его к ситхам. Сейчас он улыбался, отлично видя иронию исполненного пророчества – ситхи как организация были мертвы. Бейн не думал, что вот так вот взял и истребил буквально всех – обязательно кто-то остался в живых; но он убил тех, без кого ситхи не смогут возродиться как Орден – лорды, мастера и подмастерья… Все, кто имел знания и возможности, все они мертвы. Недобитков зачистят джедаи: пусть Армия Света тоже понесла потери, причем крайне существенные, разом лишившие Орден половины могущества – но их много, они организованы, и потрясенные и дезориентированные произошедшим остатки ситхов будут уничтожены.

Ситх'ари воскресит ситхов из пепла и сделает их сильными, как никогда прежде.

Когда Бейн откопал каким-то чудом и милостью Силы оставшуюся в живых девчонку-одаренную, еле живую, то рассмеялся. Он знал, что является частью пророчества, но что оно исполнится вот так буквально? У Силы отменное чувство юмора.

Сам Бейн, которого ситхи перед гибелью назвали Ситх'ари, считая воплощением Силы, Темной ее стороны, к самоисполнившемуся пророчеству относился крайне внимательно. Он тщательно изучил все, что смог, включая голокрон Сорзус Син, которая впервые записала его, и размышления Ютуры Бан – той, что была ситхом, вернувшейся на Светлую Сторону Силы. Опыт у бывшей рабыни был неимоверный, ум – острый, и прочитанные «Размышления» дали Бейну многое, позволив не только взглянуть отстраненно на тысячелетний конфликт джедаев и ситхов, но и составить план, который должен был неминуемо привести Тьму к успеху.

Избранный Темной стороны смеялся, когда, уничтожив ситхов, тут же восстановил Орден, вдохнув новые правила. Он смеялся, когда составил план и сделал первые шаги для его осуществления. Бейн смеялся, когда подбросил лично написанное им после медитаций и ритуалов Пророчество об Избранном Силы в библиотеку джедаев на Оссусе.

Он смеялся… И Сила смеялась вместе с ним.

* * *
«Придёт джедай, чтобы уничтожить ситхов и принести равновесие в Силу».

Квай-Гон Джинн терпеть не мог пророчества и прочую муть. Погруженный в Живую Силу, живущий здесь и сейчас, он просто не понимал тех, кто видит одновременно прошлое, настоящее и будущее, барахтаясь в вариантах, как муха в паутине. Общение с Йодой, известным провидцем, хотя и не самым сильным – тот же Сайфо Диас был гораздо сильнее, – но одним из самых искусных и опытных, тоже не помогло развить понимание. Хотя Йоду и так было трудновато понять.

Из долгих пространных разговоров с гроссмейстером Джинн вынес несколько вещей: он в предвидение не верит и верить не собирается, ведь будущее не высечено в камне. И в пророчества он тоже не верит, потому что, пытаясь избежать напророченного, можно запросто его исполнить, значит на это не стоит обращать внимания, и надо жить здесь и сейчас, а не страдать по несбывшемуся.

Почему при этом Джинн верил в пророчество об Избранном, он и сам не знал, но с удовольствием погружался в мудрость веков, выискивая драгоценные крупицы знаний.

Великий Голокрон содержал все, что можно нарыть, и Квай-Гон частенько представлял, что сможет когда-нибудь встретить Избранного, ведь каждый образованный джедай знает, что Избранным станет член Ордена, который уничтожит ситхов. А Йода как-то обмолвился, что не чувствовал, что Избранный родился. Так что шанс есть. И Джинн, со всей страстью неофита зарывшийся в толкования и комментарии, с удовольствием размышлял об этой встрече, отметая в сторону тот факт, что никто не знал, полное ли это пророчество или его часть, и вообще подлинное ли оно.

Упрямство джедая порой затмевало его ум, поэтому когда Квай-Гон встретил черноволосого юнлинга, далеко опережающего в развитии и умениях своих одногодок, да и более старших посвященных, то не колеблясь взял его в падаваны, готовясь как следует отточить навыки мастера.

Ксанатос был гением. Настоящим гением, прекрасно осознающим свое превосходство. Что самое печальное, он не только знал об этом, но и горделиво задирал нос каждый раз, когда восхищенный успехами ученика Джинн напоминал окружающим об этом факте. Квай-Гон, пребывая в перманентном восторге от того, насколько легко и просто давалась учеба Ксанатосу, не обращал внимания на все больше и больше растущие эгоцентризм и гордыню падавана, на презрение, которым он обливал окружающих, не способных похвастать благородным происхождением, – не у каждого в отцах правитель планеты. Джинн искренне считал падавана Избранным, гордясь тем, что учит воплощение Силы, не замечая косых взглядов окружающих, отмахиваясь от замученного его упрямством Совета, не думая о том, что перед тем, как явить чудо, Сила обязательно испытывает на прочность и здравомыслие, присылая подделку.

Падение Ксанатоса сломало Квай-Гона, но верить в пророчество он не перестал. Наоборот, его вера стала настолько сильной, что теперь он смотрел вдаль, не видя хлебные крошки, рассыпанные под носом. Он хотел встретить Избранного, и Сила исполнила его желание, но, обжегшийся на молоке, он дул на воду и так и не понял, что пророчество исполнилось, во всяком случае, один из его вариантов.

Оби-Ван Кеноби сиял в Силе путеводной звездой, настолько сильной, что смог затянуть на свою орбиту даже сопротивлявшегося изо всех сил Джинна. Маленький посвященный с пеленок знал, что будет джедаем, что станет рыцарем – и сила его желания была так велика, что Джинн, практически против своей воли, стал его мастером.

Йода лишь развел ушами, бормоча о путях Силы и ее воле. Весь его многовековой опыт говорил о том, что все будет так, как должно быть, и пытаться что-то изменить – бессмысленно, потому что, меняя путь, ты все равно придешь в определенную точку, но Йода при этом слишком уверовал в то, что будущее не высечено в камне, чтобы понять, что его смущает.

Да и вообще джедаи как-то не задумывались над тем, что одно с другим не вяжется, отличаясь редкостным фатализмом.

Кеноби для него был одним из многих, тем, кого он, долгоживущее существо, переживет, кого придется отпустить, избавляя себя от тягостных воспоминаний, и Йода не акцентировался на том, что рыжеволосый падаван постоянно в центре событий, что от него, как от камня, брошенного в пруд, постоянно расходятся волны. Он не думал о том, что Кеноби всегда на острие атаки, что он походя ломает старое и создает новое, что количеству конфликтов, в которых он участвовал, могут позавидовать матерые дипломаты, что ему удается то, о чем подавляющее большинство джедаев и не мечтает.

Его это не интересовало, Джинна тем более, и колокола не зазвонили даже тогда, когда падаван уничтожил первого обнаруженного за тысячу лет ситха. Йода, как и остальные, предпочли отмахнуться от данного факта, а еще они решили отмахнуться от тощего испуганного мальчишки, слепящего их своим светом. Брызжущий энтузиазмом Джинн только дал повод указать потенциальному Избранному на ворота Храма, ведь перед глазами Винду ломались осколки грядущего, показывая Тьму. Им бы задуматься над тем, что история повторяется, что такое они уже видели, что раз появились ситхи, то в будущем джедаи с ними снова столкнутся и, значит, Темная сторона их коснется. Всех.

Но логика в тот момент советникам отказала, и только воля Кеноби, переломившая в одиночку их всех, позволила Энакину обучаться. Но семена недоверия уже были посеяны, а вскоре Совет начал их обильно поливать.

Шепотки про Избранного поползли по Храму, придавливая гнетом и Энакина, и его мастера, барахтающегося в болоте постоянного контроля, но, что хуже всего, Избранный Силы уже попал в фокус внимания того, кто сам себя считал ситх'ари, – Дарта Сидиуса.

Ситх плел свои сети, улавливая в них будущего ученика, но Кеноби, тот, кто был Избранным Светлой стороны, полностью проигнорированным джедаями, раз за разом рвал их, вытаскивая из ловушек не только падавана, но и себя, и всех остальных. Оби-Ван пытался, напрягая волю, но когда в ответ на бескорыстное добро тебя то и дело макают в грязь, энтузиазм как-то медленно, но верно вянет, и он сдался. Сам – настоящий маяк Света, он считал, что и остальные должны быть такими же, как он. Кеноби забыл, что Избранный Силы не обязательно должен быть джедаем, он не подумал над тем, что иногда пророчества надо толковать буквально, он привык считать, как и остальные, что Равновесие Силы означает истребление ситхов и искоренение Тьмы.

Он забыл, что равновесие – это когда всего поровну.

Падение ученика швырнуло Кеноби в Свет, выжгло из него постепенно все лишнее, типа эмпатии и сострадания, превратив в социопата. Единственное, на что его еще хватало, – не подходить к Люку, не учить его. Остатки человеческого, сохранившиеся в глубине души, не давали ему превратить воплощенное равновесие в такого же, как он, но было поздно. Сила, которая качнулась в сторону Тьмы, произвела последнюю попытку исправить положение, ведь теперь расплодились ситхи, и вновь исполнила пророчество, в очередной раз истолковав его по-своему.

Ослепленный Светом, Люк горел сам и сжигал других, ведь теперь Сила решала проблему радикально. Для этого Избранного не было правых и виноватых, для него все были равны – и использовавший его Кеноби, и предатель и убийца Вейдер. В стремлении уничтожить источник раздражения Люк уничтожил, прямо или косвенно, всех представителей Орденов, став последним Избранным, тем самым равновесием, наступления которого все когда-то так желали.

Он не был джедаем, ведь Люк не приносил обеты и клятвы, он не был и ситхом – ведь Скайуокер ни перед кем не преклонял колени. Он был самим собой, ловя крошки знаний, упавшие со стола бывших победителей, и Сила замерла, наблюдая.

В ослепительно-белом сиянии прятались семена Тьмы, и Люк, замерший на распутье, только пожал плечами. Вместо протоптанных дорог его ждала пересеченная местность, изобилующая горами и пропастями, а раз проводников нет, придется идти на свой страх и риск.

Но последний Избранный не боялся, ведь с ним теперь всегда была та, кому можно доверять – Сила.

Высшая форма неудовольствия

I

Оби-Ван сделал шаг, сходя с трапа роскошной яхты, личной собственности сенатора от сектора Чоммель, бывшей королевы, носящей тронное имя Амидала, Падме Наберри.

Жар опалил легкие и кожу, сжег гортань, вырвал дыхание, забил носоглотку. Густой, насыщенный парами кипящей магмы, воздух дрожал, заставляя видеть…


Вырванные с мясом огромные ворота в Храм. Центральный вход, настоящее произведение искусства, ведущее в гигантский холл, покрытый росписями. Величественные колонны и изящные статуи, редкие украшения и мир, пронизывающий все вокруг. Тела, расстрелянные в упор из лазерных пушек, штурмовых винтовок и карабинов. Разорванные гранатами.

С безопасного расстояния… Ведь джедаи – очень опасны… Но и их можно взять числом и залить огнем, выжигая, истребляя, словно опасных животных.

Зал Совета. Панорамные окна по кругу, из которых открывается величественный вид. Мозаика на полу из тысяч кусочков полудрагоценных камней. Трупы детей, пытавшихся спрятаться в отчаянной попытке дождаться помощи. Кого-то взрослого, кому они могли доверять.

Выжженные световым мечом полосы в древнем мраморе.


Джедай тряхнул головой, пытаясь отвлечься, стряхнуть с себя ужас увиденного. В груди с перебоями билось разорванное на части сердце.

– Лгунья! – Дикий, нечеловеческий вопль вырвал из глубин отчаяния. Кеноби собрался, потрясенно уставившись на жуткое зрелище. Беременная женщина хрипела, схватившись руками за шею, а напротив нее стоял Энакин, перекошенный, безумно сверкающий глазами, сжимая правую руку: классический Захват Силы.

Кеноби крикнул, привлекая к себе внимание, Толчок Силы, – и Падме захрипела, свалившись на горячую каменную поверхность, пытаясь обхватить руками живот.

– Энакин!

– А-а-а… Мастер… – безумно оскалился Скайуокер. – Ты виноват! Ты отнял ее у меня! Ты…

– Энакин… – попытка дозваться до сознания бывшего падавана провались. Скайуокер ничего не слышал. Он не хотел слышать. Он кричал, обвинял, едва не топал ногами, словно закативший истерику ребенок. Кеноби потянулся было за сейбером… И отдернул руку. Горячий ветер трепал тунику, опаленную выстрелами из бластеров. Грязную, мятую… Воняющую потом и плазмой.

Оби-Ван не знал, промахнулись ли клоны нарочно или случайно… Повезло ли ему… Впрочем, он по своему опыту знал, что удачи не существует. Это лишь отговорки слабаков. И если Сила дала ему тот шанс, который отобрала у всех остальных…

– Зачем? – тихий вопрос неожиданно оборвал обвинения во всех грехах. – Ты встал перед ним на колени, Энакин… Зачем? Для чего? Что он тебе пообещал?

Оби-Ван испытующе вглядывался в глаза своего воспитанника, пытаясь хоть что-то понять.

– Он пообещал спасти Падме! – заорал Энакин. – У меня были видения! Она умирает! Во время родов! Я пытался… Но все, что услышал: «Видения проходят»! Всё!

– И поэтому ты ее убиваешь? – На Кеноби неожиданно снизошло странное спокойствие. Жуткое. Неестественное. Которое, как он знал, является только передышкой перед готовящейся накатить бурей.

Скайуокер осекся. Моргнул, уставившись на мужчину. Было видно, что он с трудом понимает, что ему говорят.

– Что? Нет! Я ее люблю!

– Быстро же прошла твоя любовь… – констатировал Оби-Ван, бросив быстрый взгляд на лежащую без сознания Падме. – И, кстати, она не знала о моем присутствии. Я просто спрятался.

Сила медленно собиралась грозовым облаком, готовым разродиться смертельным дождем.

– Энакин… – покачал головой Оби-Ван, чувствуя себя смертельно усталым. Утапау. Борьба с Гривусом, закончившаяся победой джедая. Предательство клонов. Разоренный Храм. Тяжелый разговор с Йодой. И теперь вот это…

Всего пережитого было слишком много.

– И что ты будешь делать, падаван?

– Я построю свою новую Империю! Я принесу мир и процветание галактике! – запальчиво, словно в агитационном фильме, начал Скайуокер. – И я больше не твой падаван! Я – Дарт Вейдер!

Кеноби поднял бровь. На большее его уже не хватило.

– И Падме?

– Она поймет! Она…

Мужчина покачал головой, чувствуя, как Сила давит на плечи, толкая вперед. Рука снова сама потянулась к сейберу, джедай почти сделал шаг… Раздался слабый стон, и это отрезвило почище ледяного душа.

Мужчина шагнул назад, подхватил плащ.

– Прощайте, Дарт Вейдер, – абсолютно спокойно заявил Кеноби, накидывая плащ со здоровенной дыркой в левом рукаве. Поклонился – точно выверенный изящный поклон, предназначенный для аристократии. Поправил пояс, поудобнее подвесив сейбер. Скайуокер радостно схватил меч, но на его движение не отреагировали. – Это ваши дети, Дарт?

– Да!

– Если выживут – принесите им мои поздравления, – совершенно равнодушно произнес джедай с постным лицом – тем, которое демонстрировал абсолютно отвратительным, на его взгляд, личностям, с которыми, тем не менее, приходилось иметь дело.

– Что ты имеешь в виду? – прошипел Падший. Радужки наливались ядовито желтым, по белкам растекалась алая сетка.

– «Правило двух», Дарт, – пожал плечами джедай. – Странно, что я, – Оби-Ван подчеркнул последнее слово, – вынужден вам об этом напоминать. Один Мастер – один Ученик. А их… – Кеноби снова равнодушно посмотрел на так и лежащую без сознания женщину, – двое. И рано или поздно, но вашему Мастеру придется выбирать

Кеноби поправил капюшон.

– Прощайте, Дарт. Ваш хозяин уже летит сюда.

– У меня нет хозяина! – процедил Энакин, настороженно сверкая глазами. – Это вы считали меня опасным! Вы меня не хотели!

По губам джедая скользнула странная улыбка.

– Но я никогда не заставлял тебя становиться на колени… Прощай.

В Силе что-то лопнуло с резким звоном.

Кеноби круто развернулся и направился к стоящему неподалеку истребителю. Захлопнулся колпак, юркая машина взлетела в небо. Раздался свист – на трап яхты выехал астромех, бешено забибикав. Золотистый дроид, приковылявший к входу, всплеснул руками.

– Хозяйка!

Энакин очнулся от ступора, бросившись к находившейся без сознания жене. Раздался рёв – на посадку шел личный шаттл Палпатина.

* * *
Истребитель перешел в гипер, и Оби-Ван устало разлегся на сиденье, бездумно глядя сквозь транспаристил. Он чувствовал себя пустым и сломанным, не способным на движение. Древняя развалина, увидевшая крах своего образа жизни, смерть семьи, подвергнутой остракизму.

Он смотрел вперед и видел, как гибнут его товарищи, душу рвали их предсмертные вопли и ужас, наполненный непониманием. Жирный вкус предательства на его языке… Требование Йоды убить того, кто был для него сыном, братом… Самым родным и близким существом во всей галактике.

Кеноби попытался выпустить боль и гнев в Силу… И у него ничего не получилось. Слишком больно. Слишком.

Мужчина протянул руку за комлинком, пытаясь отвлечься… По щекам побежало что-то мокрое. Он тронул лицо пальцами. Слезы. Он плачет? Руки джедая затряслись, кабину наполнил вой: агония смертельно раненого животного.

Потом Оби-Ван не мог вспомнить, сколько он рыдал, выплескивая отчаяние. Резкий сигнал, предупредивший о выходе из гиперпространства, вырвал его из глубин самокопания и обвинений самого себя во всех грехах. Кеноби вытер мокрое лицо, машинальнопоправил одежду, приходя в себя, бросил взгляд на координаты…

Полис-Масса.

Место, где его должен ждать Йода.

Мужчина был уверен, что гранд-магистр потерпел неудачу. Он знал это, чувствовал. Сила твердо говорила о том, что джедай не смог убить древнего врага.

Кеноби вздохнул, перехватив управление, истребитель заложил вираж… И завис на одном месте. Перед глазами плавало. В ушах звучали речи Йоды, кричал Энакин, стонала Падме… Он потер лицо руками, встряхнул головой… Снова потянулся к штурвалу… Тело отказалось повиноваться.

Сила стучала в венах.

Кеноби задышал, чувствуя, что его вот-вот стошнит. У магистра было ощущение, что его сейчас вывернет наизнанку, в голове зашумело, он застонал, тело болело, кости скрипели, как под давлением. Его сдавило в последний раз… И отпустило.

Разум стал кристально чистым.

Руки уверенно вбили координаты, истребитель вновь ушел в гипер.

– Нет, – хрипло прокаркал Оби-Ван. – Хватит. Хватит… Я не воин… Я миротворец. Хватит этой бессмысленной жестокости.

Машина неслась куда-то вперед, Кеноби полулежал в кресле, трясясь, словно новорожденный.

Он твердо знал, что вот на этот раз поступил правильно.

Хватит взваливать на него все проблемы. Хватит. Он не может так больше.

– Я… я найду уцелевших. И мы уйдем. Далеко-далеко… – прошептал мужчина. – Хватит догм. Хватит… Может, пора просто жить?

А Скайуокер пусть сам разбирается со своими проблемами. Пора ему начать думать сперва, а потом действовать. И пора понять, что за поступки надо отвечать. И рядом не будет доброго мастера, отмазывающего за косяки и нарушения.

То же касается и Йоды.

Может, Оби-Ван и упустил своего ученика, но гранд-магистр упустил целую галактику.

* * *
Шаттл летел к Корусанту, Энакин смотрел на жену, подключенную к системе поддержки жизнедеятельности. Мысленно он обвинял в ее состоянии кого угодно, только не себя. Рядом сидел Палпатин, успешно пряча за капюшоном алчный взгляд, устремленный на собирающуюся рожать женщину.

Мысленно Палпатин уже составлял планы.

Целых два будущих ученика. Целых два… Рано или поздно один из них станет его подмастерьем.

II

Падме смотрела в стену с самым равнодушным выражением лица. Женщину пошатывало, но она не показывала своего состояния. Нет. Не перед ним. Она – Наберри, и ее враги не увидят момент ее слабости.

Особенно этот.

Она гордо вскинула голову, подняв острый подбородок: тяжелые роды истощили ее тело. Лишний вес исчез, словно его не было, мышцы опали, кожа стала не такой упругой, как была. Лицо, округлившееся и ставшее еще миловиднее, похудело. Скулы впали, около рта залегли складки.

Падме смотрела на себя и не узнавала. Она словно постарела лет на десять, и это только физически. А морально…

Морально она стала старухой.

Ее верные служанки исчезли, погибли при атаке сепаратистов на Сенат и Республиканскую, 500. Так ей сказали… Падме не верила. Она не верила лживым словам Палпатина, превратившегося из понимающего наставника и друга в упивающегося властью Императора. Прошло только несколько недель с момента установления Империи, а уже начались чистки. Она замечала, как фильтруют новости в голонете, как планомерно очерняют джедаев, втаптывая их в грязь, как насаждают строго определенную точку зрения.

Но это она еще могла как-то понять и переварить. Выработать план, найти способ противодействия…

Хуже было другое.

Энакин.

Ее супруг, смотревший с щенячьим обожанием, целовавший ее руки, поддерживающий ее… Из простого и понятного джедая он превратился в наполненное постоянной яростью существо. Он поднял на нее руку…

Теперь Падме верила в обвинения, представленные Оби-Ваном. Теперь она вспомнила, как утешала тогда еще падавана после смерти матери. После… резни.

О, она – хороший политик. Она нашла нужные слова, которые Энакин хотел услышать. Они слетели с ее губ с легкостью… Почему же она, гордящаяся своим стремлением к справедливости, к законности, не подумала в тот момент, что оправдывает геноцид?

Куда в тот момент исчезли ее устремления сделать мир лучше? Почему она оправдала бойню? Почему она не подумала, что тот, кто поднял руку на детей один раз, запросто сделает это во второй?

Почему она не подумала о том, что тот, кто убивает чужих младенцев в колыбелях, может повторить это со своими детьми?

Или решила в своем высокомерии, что против нее попробовавший легкой крови зверь не пойдет?

На Набу были горные пантеры. Страшные хищники, которых уничтожали любыми средствами, если им доводилось попробовать человеческой крови, ведь людоеды не отвлекаются на другую добычу.

И она убеждала Кеноби, что Энакин не мог? Что в нем есть добро?

Роды высосали из нее все соки. Она чувствовала, как из нее тянут силы. Падме даже решила, что уже всё, но каким-то неимоверным усилием смогла выкарабкаться из подступающей темноты, засасывающей в свои глубины.

Теперь она об этом практически жалела.

Теперь она недоумевала, как могла согласиться на брак с тем, кого знала лишь пару месяцев. Почему? Только потому, что в тот момент в его глазах она была целой вселенной?

У них не было ничего общего.

Она – представительница одного из шести королевских домов Набу. Он – раб без роду и племени. У нее – власть и понимание политических процессов, у него – Сила. То, чего она никогда не поймет.

Она не понимала и раньше, видя, как Энакин и Оби-Ван общаются без слов, как отвечают на невысказанные мысли, как…

Теперь она боится и ненавидит.

Закричали дети, Падме вздохнула, беря ребенка на руки. Малыш сосал, причмокивая, а она смотрела на него, не зная, что испытывает. Любовь? Равнодушие? Отвращение?

Дети – такие же, как и тот, кто носил раньше имя Энакин.

Теперь его зовут Дарт Вейдер, и это – не ее муж. Он стремится сделать галактику лучше… насаждая тиранию. Он шептал о любви – и почти задушил ее. Он был нежным и добрым… Теперь он властный и авторитарный.

Раньше он таким не был… Или был? И она просто не замечала?

Раньше они спорили, и он уступал.

Теперь есть только его мнение.

– Император хочет нас видеть, – резкий голос отвлек от нехороших мыслей. – Будет слушание в Сенате…

– Мне нездоровится, – оборвала его Падме.

В глазах молодого человека на миг мелькнула смутная вина, тут же сменившаяся агрессией.

– Тебе уже лучше. Ты должна пойти!

– Я никому ничего не должна, – ледяным голосом отрезала женщина, укладывая детей в колыбель. – И тебе – тем более.

– Я – твой муж! – рявкнул Скайуокер. Падме неприятно рассмеялась.

– Неужели вы об этом вспомнили, лорд Вейдер? – женщина смерила рослого мужчину полным отвращения взглядом, словно таракана – мерзкого и отвратительного. – Лучше поздно, чем никогда, не так ли? Что я там буду делать? Одобрять порабощение Кашиика?!

– Это для их же блага! Они укрывали предателей-джедаев…

– Таких же, как вы? – невинно улыбнулась Падме, чувствуя, что ее несет. Ужас и боль последних дней, отчаяние и отвращение, ярость и ненависть… Все сплелось в плотный клубок, который распутать невозможно. Только разрубить.

– Они – предатели! – взревел потерявший хлипкий контроль Падший. – Император знает, что делает! Джедаи пытались его убить! Хотя клялись защищать…

– Как вы? – низко промурлыкала женщина. – Я-то думала, что уж вы, лорд Вейдер, – издевательски подчеркнула титул Наберри, – не одобрите рабство. Я думала, вы поймете… Я забыла, – в голосе Падме прорезалась сталь, – что раб мечтает не о свободе, а о том, чтобы самому стать рабовладельцем!

В комнате установилась мертвая тишина. Скайуокер побледнел, его руки затряслись.

Падме понимала, что это жестоко, но сейчас она хотела быть такой. Она хотела сделать так же больно, как сделали ей.

– Рабичич![2] – сплюнула бывшая королева, размазывая врага взглядом. Энакин взревел, взмахивая правой рукой. Падме успела увидеть только смазанное движение, а потом раздался хруст, и мир погрузился во тьму. Где-то там истошно кричали дети.

* * *
– Нет, нет, нет… – горячечно шептал Скайуокер, тряся тело жены. Сидиус презрительно усмехнулся, с удовольствием разглядывая прекрасное зрелище. – Мастер! Мастер, я…

– Боюсь, – с подчеркнуто фальшивым сочувствием, пропитанным нескрываемым злорадством, произнес ситх, – вы убили ее, Лорд Вейдер.

– Нет!

– О, да! – по морщинистым губам пробежала жестокая ухмылка. – Она была вашей слабостью… Поздравляю. Вы стали сильнее.

Закричали дети, Скайуокер вскочил, устремляясь к колыбели с безумным видом. Сидиус скривился, наблюдая за этими телодвижениями. Что ж… Еще не время.

Но скоро.

Где-то далеко печально вздохнул отправившийся в добровольное изгнание Йода.

III

Вейдер равнодушно смотрел на тело под ногами.

Дарт Сидиус, Император Шив Палпатин, валялся разделанный, словно туша на бойне, омерзительно воняя разложением. Старый ситх разлагался на глазах, дряблое, морщинистое тело, закутанное в многослойную мантию, растекалось черной жижей, затапливая тронный зал кошмарными запахами.

Вейдер потыкал тело носком сапога, для верности еще раз накрест перерубил останки мечом, повернулся и вышел.

Мужчина не оглядывался. С этой частью его жизни покончено навсегда.

Приемная. Коридор. Анфилада комнат. Еще коридор. Толстая бронированная дверь, вылетевшая по одному мановению руки. Грохоча сапогами, Вейдер стремительно вошел в комнату-бункер, срывая с пояса сейбер. Несколько взмахов – и толстые цепи опали, освобождая пленников: двух детей шести лет. Заплаканные личики осветились робкими счастьем и надеждой, за которыми, тем не менее, прятался самый настоящий страх.

Мужчина мысленно сжался, твердо решив, что изменит это отношение. Хватит с него плясать под чужую дудку. Надоело.

Подхватив своих сына и дочь, ситх направился к себе, мысленно подводя итоги.

А они были своеобразными.

Хоть что-то нормально соображать Энакин стал лишь спустя два года после смерти супруги. Два года, за которые бывший Скайуокер успел прославиться на всю галактику. Но если раньше его называли Героем без страха, то теперь – Палачом Императора.

Лишь через два года Вейдер понял, что что-то с ним не то. Еще год потребовался для того, чтобы понять, что именно с ним «не то». Еще год – для осознания, в какую глубокую яму он упал.

Добровольно.

Теперь Энакин не питал иллюзий: он превратился именно в то чудовище, каких когда-то уничтожал.

Только теперь он начал вырывать с корнем из себя остатки рабского воспитания.

И только теперь Скайуокер понимал, как же ему повезло, что его учителем был именно Оби-Ван.

Раздумывая над своей жизнью, Энакин понял, насколько сильно он цеплялся за свое прошлое. Детство, проведенное в рабстве, стало прекрасным оправданием для потакания своим слабостям и прихотям.

Да, Кеноби был не самым знающим воспитателем: молодой парень двадцати пяти лет. Сам еще вчера бывший падаваном. Они встретились не в самый лучший момент: Кеноби мучительно переживал гибель своего мастера, Энакин страдал от разлуки с матерью. На них навалилось все сразу: смерть Джинна, конфронтация с Советом, общее непонимание друг друга, ведь воспитаны они были в совершенно разных условиях.

Они ходили вокруг да около, мучительно пытаясь наладить совместное существование, но Кеноби старался, как мог, хотя на него давил Совет и плел интриги Палпатин, а Энакин… Нет.

Он упрямо считал, что Оби-Ван взял его только из-за предсмертной просьбы Джинна, и делая шаг вперед, постоянно отходил на два шага назад. Сколько раз он кричал, что ненавидит своего мастера? Сколько раз он повторял, что Джинн был бы лучшим учителем, подрывая и так хлипкое самоуважение джедая? Сколько раз он, обидевшись, как маленький ребенок, мчался к Палпатину жаловаться и плакаться?

Ведь канцлер всегда его поддерживал. Он всегда говорил слова утешения, делал какие-то подарки, он гладил его эго, раздувающееся с каждым разом все больше, он медленно и исподволь настраивал его против Кеноби… И Скайуокер с радостью слушал, поддакивая, ведь это было гораздо проще и приятнее: обвинять других в своих бедах, но только не себя.

У Скайуокера были виноваты все вокруг, но не он: и Сенат, который раз за разом отправлял Кеноби на опасные миссии – в несколько раз чаще, чем других джедаев. И только попустительство Силы помогало Кеноби вернуться в Храм целым и относительно здоровым. И хотя бы одним куском. И Совет, который, естественно, только и думал, как навредить лично ему, Энакину, словно дел других у магистров не было; и естественно, первым в списке по степени виноватости шел его Мастер: этот чурбан не мог понять его тонкую душевную организацию и вообще не мог его понять, так как сам вырос в тепличных условиях.

Что джедай мог знать о рабстве?

А ведь достаточно было прочитать досье… Но Кеноби говорил о своем прошлом крайне редко, так как это причиняло ему боль, а Энакин не задавал вопросов. Не хотел. Он ведь знал наверняка!

Забавно, файл Кеноби он прочитал лишь недавно и почувствовал себя полным идиотом. Жизнь у его мастера была не сахар, а Скайуокер старался изо всех сил делать ее еще веселее. Пока тот совсем не отчаялся, прекратив делать попытки даже просто поговорить.

Теперь Вейдер понимал, что не все так просто. Джедаям не давали бороться с рабством, так как его одобрял Сенат. Им оставались лишь тайные операции. Да, на словах рабство было запрещено, но ведь Рилот, основной поставщик тви'леков-рабов, входил в состав Республики. Все это знали. Все на это закрывали глаза… В том числе и обожаемая им когда-то Падме, которую он вознес на пьедестал.

Юная королева, так заботящаяся о благополучии своего народа, готовая отстаивать свободу и высокие идеалы, так и не подумала о том, чтобы отплатить добром за добро, выкупив мать спасшего Набу мальчишки. Для нее – мелкая сумма… У нее любое платье стоило больше – раза в три.

Но она не подумала.

Хотя знала.

А оправдание было простым: Энакин стал джедаем, а джедаи не берут денег за свою помощь.

Теперь Скайуокер вспоминал свою страсть к красавице-королеве и горько сожалел о многих своих поступках. И о браке, который был неравным со всех сторон, и о своей любви к лести, и об излишнем доверии не к тому, к кому надо. И о резне на Татуине… И о штурме Храма.

Зато все чаще вспоминал, как Кеноби, почерневший от горя, обещал его обучить. С разрешения Совета… Или без него.

Если бы он только вспомнил об этом раньше! Если бы он перестал нести свое происхождение как знамя, тыкая всем в лицо! Если бы он просто поговорил… Если бы он услышал.

Единственным просветом за эти годы стали близнецы. Только они хоть как-то держали его на плаву, и то, сколько было накладок. Его боялись собственные дети.

Они любили его, он это чувствовал, но они боялись его вспышек агрессии, его диких вспышек, которые Палпатин крайне умело провоцировал, его бешеной ярости и постоянного насилия.

Вейдер отмахивался от проблем, ему хватало происходящего вокруг.

Приказ 66 аукнулся не только пропагандой и успешным восшествием Палпатина на трон, но и массовыми смертями клонов. Вейдер не знал, по какой причине потом Сидиус отключил чипы: может, ситх решил поставить эксперимент, может, он знал, что произойдет, и просто одним махом очистил армию от лишнего мусора и дестабилизирующих элементов.

Осознав, что они сделали, клоны массово кончали жизнь самоубийством, не в силах пережить своего предательства, некоторые дезертировали, вливаясь в понемногу набирающее мощь Восстание, многие перед смертью пытались нанести максимальный урон, устраивая диверсии.

Через некоторое время Сидиус вновь активировал чипы, и клоны опять превратились в послушных марионеток. Вейдер иногда встречал тех, кто когда-то служил под его началом или под руководством Кеноби… Будто дроиды, с пустыми взглядами, равнодушные, стремительно стареющие и выходящие из строя.

Командиры их не жалели, отправляя на убой, как дешевое пушечное мясо.

Его дроиды перестали с ним разговаривать. О, они выполняли свои функции, но и только. Трипио больше не болтал, как одержимый, ЭрДва не отзывался.

Вейдер остался один, ведь своих детей он практически не видел, постоянно исполняя волю Императора, носясь по галактике. А Сидиус не упускал случая замарать его в грязи посильнее, ткнуть в душевные раны побольнее, укусить, вырвав еще кусок человечности, пока Вейдер не начал командовать даже дома, пока в один из дней он едва не набросился на Люка с Леей.

И кто знает, чем бы это закончилось, если бы Сидиус не поспешил.

Обставлено все было красиво: джедайские недобитки похитили его детей. Он почти поверил, разорвав на куски пойманных, вот только одного из мертвецов он узнал. Случайная встреча, мельком.

Это был один из выкормышей то ли Иссарда, то ли еще кого… Он не знал точно. Но это был не джедай.

Вот тогда Вейдер прозрел.

Долго подавляемые эмоции и мысли взорвались, вырвавшись на свободу, и Вейдер решил проблему радикально.

А теперь он соберется и уйдет.

Да, он может стать Императором, заняв место убитого мастера: вот только править он будет, опираясь на устрашение. И кем? Теми, кто сначала стоял горой за Республику, а потом лизал пятки Императору?

Правда, он им подложил здоровенную кучу бантового дерьма, опубликовав пару Указов от имени покойника, но пожинать плоды своей злобы уже не будет.

Хватит.

Пусть сами разбираются.

Плевать он хотел и на Империю, и на Альянс за восстановление Республики, и на остатки джедаев, и на недоситхов, которых наплодил Сидиус… Он уходит.

Скайуокер не глядя вбил координаты, решив положиться на Силу, и с чистой совестью пошел к малышам. Пора пытаться наладить контакт. Пора становиться отцом. Комфортабельный шаттл взлетел в небо, оставляя после себя руины, на которых когда-нибудь вырастет что-то новое.

* * *
Оби-Ван открыл глаза, моргнув.

Он ощущал то, о чем пытался забыть.

Ничем не сдерживаемое присутствие того, кто когда-то был его учеником. Темное… Но не совсем.

Бывший джедай задумчиво поскреб пробивающуюся на подбородке щетину, анализируя.

Это явно был Вейдер, но… больше похожий на Энакина? Нечто почти среднее?

И он его почуял.

Мужчина выполз из кровати, неторопливо собираясь.

Интересно, какой будет эта встреча?

Говорят…

I

Говорят, у ситхов глаза золотые.


Оби-Ван никогда не видел ситхов и не может этого подтвердить или опровергнуть. Глаза мужчины не сверкают расплавленным металлом, но от этого новоиспеченному падавану не становится легче или не так жутко.

Он смотрит на того, о ком гудит весь Орден, и чувствует, как от страха бешено бьется сердце. Рядом стоит Квай-Гон, его мастер уже целых четыре месяца, и Кеноби с трудом удерживает себя от желания спрятаться за могучую фигуру рыцаря. Джинн спокоен, он стоит в свободной стойке, рука непринужденно касается пояса рядом с сейбером, мужчина готов отразить нападение, если оно состоится, но его противник не демонстрирует никаких признаков агрессии. Голубые глаза смотрят внимательно и слегка насмешливо, ветерок перебирает светлые волосы и шевелит край черного плаща, а затем мужчина неожиданно усмехается, приветливо кивает, и резко потеряв к ним интерес, направляется куда-то в сторону по своим делам. За ним идут двое: высокий молодой брюнет с жестокими глазами, Сила которого смердит плазмой и горящей землей, и не менее высокий блондин, даже по виду решительный и непреклонный.

Плечи Квай-Гона расслабляются, джедай испускает едва слышный облегченный вздох, и Оби-Ван отмирает, пытаясь скрыть, что у него трясутся колени.

Тьма близко – так говорит Гранд-магистр Йода, и сейчас Кеноби согласен с этим утверждением полностью. Она действительно близко. Пусть это не мифические ситхи, но очень даже реальные темные джедаи – подростку все равно. Ему страшно смотреть в голубые глаза, и видеть в них странный интерес. От этого по спине бегут мурашки, а желудок сжимается в комок.

– Идем, падаван, – тихо произносит Джинн, и Оби-Ван спешит за своим наставником, пытаясь выбросить из головы жуткую встречу, так удачно для них закончившуюся, но вопросы распирают, и он осторожно дергает мужчину за рукав.

– Мастер, это ведь были Темные джедаи? Так? Мастер?

– Да, падаван, – кивает Джинн, его голос полон непонятных оттенков.

– А почему… – Кеноби мнется, но мужчина прекрасно понимает вопрос.

– Напасть? Это была бы верная смерть, падаван, – серые глаза джедая смотрят внимательно и устало.

– Почему? – изумляется Кеноби, ведь мысль о том, что джедай может проиграть для него кощунственна. Джинн странно усмехается и поворачивает голову.

– Люка Скайуокера его ученики называют Гранд-магистром. Не зря, скажу я тебе.

– Мастер? А откуда они взялись?

– Никто не знает, падаван, – вздыхает мужчина, и мальчик вздрагивает, вспоминая взгляд магистра. Там плещется интерес, и от этого становится страшно. Мысленно Кеноби клянется, что не поддастся Тьме, но руки все равно немеют.

* * *
Рыцарь не знает, откуда вдруг так неожиданно появился Люк Скайуокер и целая толпа одаренных, и никто не знает. Просто вчера их не было, а сегодня они уже есть, и весь Орден Джедаев встал на уши, пытаясь понять, как это вообще произошло и к чему приведет. Совет без конца совещается, решая проблемы, посыпавшиеся, как из рога изобилия, когда те, кто тоже называли себя джедаями, попытались пойти на контакт.

Джинну хорошо известны подробности, пусть он и не магистр – бывший учитель взял с собой в качестве сопровождающего. Магистр Дуку смотрел на пришедших на переговоры жадно, со странным интересом, а вот все остальные – с отвращением. Гранд-магистр Йода только покачал головой, пробормотав, что Тьма в них сильна, Винду схватился за сейбер, и ученики голубоглазого мужчины посмотрели на своего предводителя со странной насмешкой.

Представившийся гранд-магистром Люком Скайуокером мужчина лет тридцати пяти на вид, не больше, только грустно усмехнулся в ответ на невысказанные слова учеников, и пожал плечами.

– Видит Сила, Кип, я старался.

От него на миг повеяло грустью и разочарованием, а потом Сила надежно окутала своего адепта, скрывая подробности, и переговоры зашли в тупик, превратив намеченное сближение в холодное противостояние, только чудом не перешедшее в войну. Темные джедаи спрятались, явно найдя укромный уголок, а в Ордене начались шевеления, от которых Йода только вздыхал, видя, как будущее заволакивает Тьма. Кто-то явно включил так нежданно-негаданно появившихся гостей в свои планы, и древний магистр всем нутром чуял, что последствия будут кошмарные. Оставалось только попытаться найти корень проблем и вырвать его.

* * *
Люк не раздумывает над тем, почему и как вообще так получилось, что он и все его ученики, с таким трудом отысканные, провалились в прошлое, задолго до Войн Клонов. У него и так слишком много проблем, чтобы предаваться не несущим пользу размышлениям и теоретическим изысканиям. Он должен выжить, должны выжить и его ученики, все двадцать три человека, согласившихся называть его своим учителем. На плечах Скайуокера лежит огромная ответственность, и он не может их всех подвести.

Сентиментальность сыграла с магистром дурную шутку, он попытался наладить контакт с Орденом Джедаев, доверившись воспоминаниям о Йоде и Кеноби, и теперь понимал, что это было ошибкой. Их не приняли, как когда-то Дарт Вейдер не принял под свое крыло Орден Дженсаарай, серых джедаев. Ситх видел в серых джедаях только Свет, не обратив внимания на ростки Тьмы, а Йода и остальные видят в Люке только Тьму, считая их Падшими, и иногда ночью Скайуокер горько смеется, вспоминая свою жизнь и попытки хоть чему-то научиться.

Однако, приступы самобичевания проходят быстро, и Гранд-магистр, как следует обдумав все произошедшее, пожимает плечами, чувствуя, как с них падает тянущий к земле груз чужих ожиданий, и принимает решение, которое является единственно правильным, как сообщает ему Сила.

Отныне они сами по себе. Никакой власти Сената над ними, никаких подачек, за которые приходится платить кровью, никакого подчинения властолюбивым политикам. В том времени у него это не слишком получилось, значит, он выполнит свои планы в этом.

Они – сами по себе. Это решение встречает самое горячее одобрение у Кипа Дюрона и Бракисса, Кайла Катарна и Коррана Хорна, Вестары Каи и Ганториса, а также остальных. Глядя на них, Люк понимает, почему джедаи отвергли их: они все падали, как и он, вот только подняться к Свету может только тот, кто упал, и они нашли в себе эти силы, но для Ордена это не оправдание. Что ж, значит, так тому и быть.

Люк мудро отступает в тень, не желая ввязываться в грядущее противостояние, которое спустя годы приведет к падению Храма, теперь это не его проблемы. Он пытался сказать, его не послушали – значит, на все воля Силы, как говорит гранд-магистр Йода, и кто такой Люк, чтобы идти против нее? Всего лишь Скайуокер.

Эта мысль приводит мужчину в хорошее расположение духа и решение принимается легко и естественно. Осталось только придумать название, раз джедаями им не стать, и есть у него пара вариантов, которые, как он чувствует, вызовут горячие дебаты, а пока что они будут просто жить.

Однако, когда Люк случайно встречает на захолустной планете Квай-Гона Джинна с юным Кеноби, Скайуокер чувствует, как за его спиной тихо смеется Сила, и понимающе вздыхает. Явно что-то вскоре произойдет, ведь он Скайуокер, а с ними по-другому не бывает. Он кивает джедаям, и уходит, сливаясь с толпой, ощущая дрожь и волнение падавана, но ничего не предпринимает. Он подождет.

* * *
Кеноби долго не может уснуть, вспоминая смотрящего прямо на него Темного. Мальчишка дрожит, ежась от воспоминаний о могучей Силе магистра, но постепенно успокаивает себя мыслями о том, что уж он-то никогда не падет во Тьму, она его не коснется.

Говорят, что у ситхов золотые глаза… Кеноби убежден, что это не так.

У Тьмы глаза цвета неба и моря, и что-то в нем так и хочет зачерпнуть плещущейся в их глубине запретной мудрости.

II

Говорят, у ситхов глаза золотые.


Шив Палпатин, Дарт Сидиус, слухам не верит – он знает это наверняка. Для того, чтобы удостовериться в данном факте, ему не обязательно кого-то искать – достаточно посмотреться в зеркало. Иногда, когда он стоит напротив окна, слушая разглагольствования очередного идиота-сенатора, ищущего его внимания, поддержки, влияния, богатства (нужное подчеркнуть) и чувствует в себе непреодолимое желание стереть идиота с лица галактики, желательно максимально кровавым и болезненным способом, Шив самую малость отпускает себя, свой контроль, и любуется тем, как в отражении карие глаза светлеют, наливаясь янтарным сиянием.

Недолго, пару секунд, но этого достаточно, чтобы взять себя в руки и вновь заковать бушующие в душе желания и страсти в цепи необходимости. Путь к вожделенному трону долог и усыпан отнюдь не розами, да и сам мужчина не нежная фиалка, так что, он подождет и потерпит. А вот потом, когда встанет на вершину, вот тогда он отомстит за все свои бесславно погибшие нервные клетки, ну а пока что можно помечтать о том, какими именно способами будет осуществляться данное благое начинание.

Сидиус уже распланировал будущее, он прекрасно знает, кто из джедаев останется в живых, а кто пойдет в утиль, кто переметнется к нему, а на кого будут охотиться, как на диких зверей, когда на собственной шкуре испытывает правдивость поговорки о том, как можно легко насмешить богов, и пусть вместо последних Сила – сути дела это не меняет.

Храм трясет, а вместе с ним трясет и ситха, вернее ситхов: Дуку как раз осознал с помощью Сидиуса глубину своих заблуждений и теперь отлично исполняет роль шпиона, принеся вести, которые переворачивают все планы Палпатина с ног на голову. Неизвестно откуда возник целый Орден, считающий себя джедаями, ожидаемо получивший в Храме от ворот поворот. Хорошо хоть бойни не было.

Дуку захлебывается восторгом, в красках расписывая свою первую и последнюю встречу с Темными джедаями, а что это именно так, он совершенно не сомневается. Уж слишком холодная у этих одаренных Сила, слишком сильно тянет от них Тьмой, пусть не от всех, но от большинства. Вначале Палпатин приходит в замешательство, а потом его начинает изводить любопытство – найти растворившихся в пространстве потеряшек сходу не получилось.

Джедаи тоже ищут, и тоже безрезультатно, пока их не сводит вместе случайность. Квай-Гон Джинн, белая ворона Ордена, наконец-то взявший себе падавана после провала с Ксанатосом (вполне закономерного, на взгляд самого Сидиуса), случайно встречает Великого магистра с двумя учениками: мимолетная встреча, напугавшая юного спутника джедая до колик. На планету тут же полетели стражи, но поиски так ни к чему и не привели. Прятаться Темные явно умели.

А потом Дуку приносит новости о скандале, разразившемся под сенью Храма: Оби-Ван Кеноби, с таким трудом навязавший себя Квай-Гону в качестве ученика, плюнул на все, и остался на Мелида-Даан.

Сидиус всем своим существом чует, что это рядовое, в общем-то событие, имеет грандиозные по своему масштабу последствия. Дуку роет землю, трясет своего бывшего падавана, выдавливая из него сведения невзирая на сопротивление, и постепенно перед ситхом складывается картина. Рыцарь был против Оби-Вана, как своего ученика. Он вообще никого не хотел брать, терзаемый мыслями о своем провале, как учителя, чем вызвал презрительный фырк ситха. Слабак. Ни воспитать падавана, ни убить его, когда Ксанатос пошел вразнос, ни отбросить сомнения и взять более подходящего кандидата. Ведь Оби-Ван делал все, чтобы обратить на себя внимание, это вызывало уважение.

Квай был резким и неуступчивым, достойный ученик своего учителя, Сидиус так и не понял, почему рыцарь все-таки изменил свое решение и взял падавана, вот только первая эйфория прошла, и косяком повалили проблемы. Джинн мальчишке не доверял от слова «совсем», подспудно ожидая повторения истории с Ксанатосом, Кеноби и сам оказался не подарком, плюс переходный период и подростковый максимализм. И вылилось это во вполне закономерный финал: разруливая ситуацию на Мелида-Даан, охваченной гражданской войной, Квай-Гон практически не обращал на него внимания, а когда обращал – давил авторитетом, кроме того, Оби-Ван впервые столкнулся с войной, да еще и таких масштабов, плюс внезапно проснувшиеся чувства – первая подростковая влюбленность, насчет которой ему тут же прочитали лекцию, призывая отринуть мешающие и не подобающие джедаям чувства.

Бедняга не выдержал и закономерно сбежал после сумбурного разговора с Джинном.

Обдумывая все услышанное, Сидиус все больше уверялся в том, что что-то изменилось в этой вселенной, причем радикально. Пребывающий в заботах Джинн практически не обратил внимания на претензии ученика, его срочно вызвали для урегулирования снова вспыхнувшего конфликта и рыцарь помчался исполнять долг, оставив падавана одного. А когда вернулся – неделю спустя – того и след простыл. Поиски ничего не дали, мальчишка как сквозь землю провалился, и Квай-Гон только уверился в том, что стезя учителя не для него. Дескать, Сила говорит это четко и ясно.

В Храме ему попеняли на ошибки, но Дуку сообщил, что Совет доволен таким исходом: вечный бунтарь и ниспровергатель основ сильно присмирел, чем обрадовал магистров до чрезвычайности. Сидиус только покивал в ответ на сообщение Тирануса, но поиски блудного падавана продолжил. Он знал – это совсем не конец в общем-то рядовой истории.

* * *
Кеноби спешит за спасшим его на Мелида-Даан человеком, задумчиво сверля взглядом его спину. Разрыв с Квай-Гоном принес боль и, одновременно, облегчение. Он так мечтал стать падаваном, так хотел избежать ссылки в Сельхозкорпус, что первое время, когда его мечта осуществилась, пребывал на седьмом небе от счастья, пока реальность не вышибла из этого состояния эйфории. Квай-Гон не хотел его брать в ученики, Кеноби видел это в глазах рыцаря, подспудно ощущал каждый день. Его постоянно сравнивали с Ксанатосом, постоянно ждали подвоха, и как он ни пытался доказать, что не такой, выходило только наоборот, пока натянутые до предела непрочные, с таким трудом установленные Узы не лопнули с жалобным звоном.

«Молодые» его приняли, Нильд оказался прекрасным другом, а Сераси… Сердце трепетало в ее присутствии, пока девушка не погибла и не умерла на его руках. Это было шоком – смерть, да еще так близко, война угрожающе приблизилась, грозя раздавить, и неизвестно, выжил бы сам Кеноби, если бы не помощь тех, кто повергал его в ужас одним своим видом. Неизвестно, что забыли на этой планете Темные, но они вытащили полуживого бывшего падавана из развалин, и забрали с собой, окружив заботой невзирая на его недоверие и сопротивление.

Раны вылечили, с нотациями или призывами перейти на Темную сторону не лезли… Он может делать что хочет, спрашивать что угодно – на любой вопрос можно получить ответ, может уйти, если пожелает… Вот только чем дальше, тем больше Кеноби понимает: ему уходить не хочется.

Никто не долбит его правилами или кодексом, хотя таковой у Джен'джидай имеется. Члены Ордена держатся друг друга, поддерживая во всем, хотя бывают и споры, и драки, и размолвки. Но все равно, они ведут себя как члены маленькой сплоченной стаи, ведомой мудрым и опытным вожаком.

Все они сильны и готовы защищать своих не щадя ни себя, ни окружающих, и иногда, лежа в темноте, Оби-Ван поддается появляющимся мыслям о том, каково бы это было – стать одним из них. Он ловит на себе понимающий взгляд голубых глаз, и отворачивается. Постепенно подросток узнает Темных ближе, ему рассказывают без утайки, как многие из них «падали», творя такое, что мифическим ситхам и в голову не придет.

– И вы тоже… Магистр? – как-то спрашивает Кеноби, набравших храбрости, и Скайуокер кивает.

– И я, – говорит мужчина, и подросток видит в его глазах отражение прячущегося в глубине души чудовища.

– Но, как же?..

– Очень просто, – пожимает плечами магистр, грустно улыбаясь. – Мне было для кого стараться вернуться к Свету. Моя семья.

– Семья? – изумляется Оби-Ван. – Но разве это не запрещено?

– С чего ты взял? – в голубых глазах плещется веселье, и подросток долго раздумывает над этим разговором. В конце концов он решает подождать и понаблюдать еще. Выгонять его не спешат, а идти все равно некуда.

Так идут дни за днями, и постепенно подросток обнаруживает, что свободно общается со всеми членами Ордена, бегает к магистру за советами, как и остальные, тренируется, медитирует, помогает, сам получает помощь… Он учится.

Осознание этого факта повергает в ступор, несколько дней парень переваривает данный факт, думая над сложившейся ситуацией, пока проснувшись в один из дней задолго до восхода солнца не принимает решение.

– Гранд-магистр, прошу вас, станьте моим учителем.

Голос Кеноби дрожит и «дает петуха», но никто не смеется – такая храбрость заслуживает уважения. Люк смеривает трясущегося от нервного напряжения мальчишку внимательным взглядом и задает только один вопрос:

– Ты уверен?

– Да, Гранд-магистр, – кивает подросток и едва не расплывается от облегчения, когда Скайуокер соглашается и называет его своим падаваном.

– В нашем полку прибыло! – смеются окружающие и устраивают праздничный обед, на котором Кеноби становится героем дня. Жалеет ли он о своем решении? Нет. Чем дальше, тем больше Кеноби убеждается – это был правильный поступок, а Скайуокер – именно тот учитель, которого он так долго ждал.

Он убеждается в этом каждый день, и только уверяется в мудрости наставника, когда с ними на контакт выходят ситхи. Долгий и крайне запутанный разговор, состоявшийся между Гранд-магистром и Владыкой, полный намеков, взаимных угроз и разъяснений намерений заканчивается подписанием договора о ненападении. Джен'джидай не вмешиваются в дела Темных, ситхи не трогают Падших. Галактика велика, им делить нечего. Если Владыка хочет власть и империю – вперед, палки в колеса они вставлять не намерены.

– Полный нейтралитет, Владыка Сидиус, – голубые глаза сверкают нестерпимым блеском, и закутанная в плащ фигура степенно кивает.

– Что насчет джедаев? – осведомляется ситх, поглаживая пальцами рукоять сейбера, и Скайуокер равнодушно пожимает плечами.

– Если они не видят вас под своим носом… Значит, потеряли связь с Силой. Такая слепота губительна. Гордыня губительна вдвойне.

Ситх усмехается, и Оби-Ван обмирает под взглядом золотых глаз, тут же отступая за спину своего Мастера.

Они раскланиваются, и расходятся в стороны.

Говорят, у ситхов глаза золотые… Теперь Оби-Ван знает, что эти слухи правдивы, но все равно считает, что океан таит в себе гораздо больше, чем расплавленная магма.

III

Говорят, у ситхов глаза золотые.


Кеноби это больше не пугает. По его мнению, у истинно могущественных Одаренных глаза цвета неба: бездонные, яркие, манящие прозрачной глубиной, прячущие в себе галактики и всю безграничность космоса. Такие, как у его Мастера и его сына.

Совершенно неожиданно Люк Скайуокер засел за медитации, цели которых он никому не пояснил. Гранд-магистр проводил их крайне долго, сессии продлились больше года, пока мужчина не получил результат. Одним совершенно обычным днем он сорвался с места, исчезнув почти на неделю, а вернувшись, продемонстрировал встревоженным ученикам мирно сопящий сверток, плямкающий губами.

Лежащий в пеленках младенец рассматривал все вокруг голубыми глазками, пока еще мутноватыми, но все заметили несомненное сходство с держащим его на руках мужчиной, от которого разило кровью и смертью.

* * *
Люк Скайуокер не знал, почему так случилось, почему вдруг Сила потребовала от него практически непрерывной медитации в течении года, пока он насыщал галактику своей Силой, не отдавая предпочтения ни Свету, ни Тьме. Он выполнил ясно ощутимое для него веление, а потом получил награду: вопящего во всю мощь своих легких голубоглазого младенца нескольких часов от роду: мать не пережила процесса рождения, умерев практически на его руках. Люк успел только склониться над ее лицом и услышать имя, данное ребенку, а затем погрузился в шок, осознавая, что видимо история окончательно пошла наперекосяк, ведь на его руках лежал тот, кого Люк Скайуокер, искалеченный, падающий в шахту, признал когда-то своим отцом.

Это настолько выбивает из колеи, что мужчина может только застыть, осмысливая по-новому известные ему крайне скудные факты о своей семье.[3] Вокруг воняет горелым мясом, кровью, ужасом и смертью. Прорываясь к своей цели, магистр не пощадил никого, вырезав в одиночку маленькую армию, охраняющую очередного хозяина ныне мертвой рабыни, и некому теперь отвлечь его от размышлений о Путях Силы и бренности бытия.

Эхо от произошедшей бойни, его ярости и гнева расходится по вселенной, достигая избранных адресатов, что провоцирует второй виток изменений: застигнутый врасплох неожиданно накатившим видением, прервавшим проводимый ситхом эксперимент, Дарт Плэгас погружается в транс, спеша все запомнить и рассмотреть, что заканчивается для него трагически: давно обретший самостоятельность ученик ловко пользуется мгновениями небоеспособности своего учителя, и окончательно освобождает себя от унизительного подчиненного статуса.

Отныне – он сам Мастер.

Дарт Сидиус, достойный ученик своего учителя довольно потирает руки и смеется, кружась вокруг трупа наставника: полуобгоревшего, разрубленного на несколько кусков для верности. Мало ли, Сидиус предпочитает действовать наверняка. Он счастлив, прекрасно понимая, что, вернее, кто помог ему осуществить давно лелеемую мечту: в отличие от Плэгаса, Сидиус имеет крайне развитый дар к предвидению, а уж узнать источник настолько сильных возмущений в Силе, взбаламутивших вселенную, ему и вовсе легко.

Ситх прикрывает глаза, ловя остатки видений, накрывших его одновременно с учителем, и счастливо улыбается. В краткой вспышке прозрения он видит, как солдаты в белых доспехах уничтожают джедаев, как закованный в черный доспех воин идет по трупам, держа в руке алый сейбер, как он склоняется перед ним, припадая на колено… Но затем очередная вспышка бешенства одаренного, вполне сравнимого в Силе и могуществе с самим Сидиусом, рвет полотно грядущего и Палпатин, разинув рот от шока видит, как тают доспехи, изменяя дизайн, как желтый пожар глаз сменяется синевой океана, а рядом с воином становится другая фигура, одним своим появлением изменяющая не устраивающий ее вариант достаточно близкого будущего.

Сидиус помнит эти беспощадные голубые глаза и ледяную улыбку, он помнит, как ежился от странных ощущений в присутствии этого человека. Ситх помнит, как от Люка Скайуокера разит беспощадным Светом, сжигающим своим неистовым жаром все вокруг, и веет глубокой Тьмой, скрывающей его намерения.

С Падшим надо держать ухо востро, обычные приемы тут не сработают, и Сидиус погружается в медитации и расчеты, обдумывая, как лучше наладить контакт. Сейчас он благодарит Силу за то, что Плэгас тогда согласился на нейтралитет, это здорово облегчит ему грядущие переговоры. А затем Сила вновь доносит эхо произошедшего, и ситх едва не получает инфаркт от счастья: такого подарка Силы он не ожидал. Сопоставить что к чему несложно, и ситх погружается в глубокие раздумья – его долг перед Люком Скайуокером только что возрос в геометрической прогрессии.

Йода, гранд-магистр Ордена джедаев хватается за сердце, прозревая в момент наступившей ясности свою судьбу, и судьбу своих подчиненных. Чудовищная резня, засыпанные трупами коридоры и помещения Храма, убивающие джедаев в спину солдаты в странных белых доспехах, гигант в черном, от поступи которого содрогается вселенная, приносящий победу к ногам своего мастера, хохочущего безумным смехом отдавая очередной кошмарный приказ.

Реки и моря крови, планеты, сожженные дотла и заваленные трупами, гибель практически всех тех, кто был защитником мира и спокойствия в Республике.

Дряхлое тело древнего магистра дрожало от потрясения, он корчился, чувствуя эхо еще не наступивших смертей, а видение пришедшего к власти ситха, воссевшего на трон, строящего Империю на руинах Республики с полного одобренияСената его попросту доконало. Сердце не выдержало, и маленький гранд-магистр, уже несколько веков цепко сжимающий когтистыми ручками бразды правления в древней организации ушел в Силу, в полном отчаянии от увиденного.

Вбежавшие ученики только скорбно переглянулись, обнаружив кучку одежды, лежащую на подушке для медитаций, еще хранящую тепло растворившегося в Свете тела.

Дуку, преемник гранд-магистра, печален, но не слишком: у него прорва забот. Теперь он может многое поменять, а также вбить в дурную голову своего бывшего падавана мысль о том, что жизнь продолжается и давно пора подобрать сопли и начать шевелить мозгами и остальными частями тела. Деятельный магистр не любит разводить сырость, а также оправдывать нерешительность бездействием.

Квай-Гону давно надо повзрослеть, и научиться отвечать за свои поступки по полной программе, не оправдываясь волей Силы и не сваливая на других бремя принятия решений, и теперь Дуку никто не помешает в этом благом начинании, читая лекции и капая на мозги.

Люк баюкает на руках чудо Силы, со слезами на глазах чувствуя, как с каждым днем все больше крепнут Узы между ним и его сыном. Проведенный генетический анализ повергает магистра в шок: это действительно так.

Скайуокер не знает, каким это получилось образом, но теперь понимает, что Сила не зря была так настойчива, и он явно занял место кого-то другого. Люку, если честно, плевать. Он абсолютно счастлив, нянча маленького капризулю, и ясно чувствуя изливающуюся на него любовь. Одаренный ребенок знает, что это его родитель, он ощущает заботу и нежность, и смеется, показывая беззубые десны.

В Ордене джен'джидай дым коромыслом и борьба за возможность понянчить сына магистра, особенно старается Оби-Ван Кеноби, стремясь набрать опыт: он уже сообщил по секрету своему мастеру, что встретил ту, с которой готов соединить свою судьбу. Не беда, что она принадлежит к джедаям и еще падаван. Это мелочи. Самое главное, что красивая веселая блондинка принимает Оби-Вана таким, какой он есть, со всеми его недостатками и достоинствами, а это главное.

Люк Скайуокер не препятствует, наоборот поддерживает своего ученика и ехидно советует ему как можно быстрее окольцевать смешливую красавицу, а то мало ли кто на нее глаз положит, да и вообще, жизнь полна неожиданностей.

Глаза магистра при этом на миг наполняются грустью, и Кеноби, понятливо кивнув, тащит избранницу в храм, не обращая внимания на ее протесты, впрочем, не слишком сильные, а затем регистрирует брак. Сири Тачи только хлюпает носом от избытка чувств, а затем объедается пирожными на праздничном пиру, устроенном для новобрачных Скайуокером.

Гранд-магистр воспитывает сына и учеников, с радостью встречает пополнение, впрочем, достаточно редкое, в Орден, ведет осторожные переговоры с Сидиусом, изредка странно косясь на импозантного рыжего мужчину, вспоминая то, другое время, годы идут, Республику трясет все сильнее, пока не происходит раскол. Скайуокера это мало волнует, он следит за всем внимательно, извлекая выгоду, но не вмешивается: слова о нейтралитете не пустой звук.

Время летит, сын подрастает, радуя отца своими талантами и страстью к обучению, Орден джен'джидай постепенно набирает влияние, его члены уже не скрываются, и все благодаря неоценимой помощи ситха, а затем происходит то, что повергает Люка в шок.

Случайная поездка на Набу приносит судьбоносную встречу: девятилетний Энакин, пребывая во дворце королевы влюбляется сразу и навсегда. Он смотрит на тринадцатилетнюю девочку как на живое божество, его личное, а Люк потрясенно видит в ее чертах отражение лица давно погибшей сестры.

Гранд-магистру больно вспоминать, он бездумно идет по коридорам, выходит в парк и замирает, пытаясь обрести душевное спокойствие. Однако у Силы явно другие планы на своего любимца, и неожиданно мужчина слышит участливый голос, наполненный искренним беспокойством.

– Вы в порядке, гранд-магистр?

Люк разворачивается, и его сердце пропускает удар. Он смотрит на невысокую девушку, с пушистыми длинными волосами, собранными в высокую прическу, мягко улыбающуюся, с интересом рассматривающую его карими глазами, и чувствует, как заполняется пустота в душе, образованная потерей той, которую любил.

Девушка смущенно улыбается, и Люк улыбается в ответ, понимая своего сына: не влюбиться невозможно.

– Как вас зовут? – хрипло произносит он, и девушка лет шестнадцати, не больше, приседает в поклоне.

– Сола Наберри.

– Сола… Я запомню, – обещает Скайуокер, и старшая сестра королевы тонет в невероятно голубых глазах, так похожих на озера в Озерном краю.

Будущее снова меняется, а Сила тихонько шепчет, что он заслужил свою награду, и теперь больше никогда не будет одинок. Люк кивает, и расчетливо начинает прикидывать, когда, где и как будут сыграны свадьбы: он научился ценить момент и хватать предоставленные ему шансы, а уж такое он не упустит.

Ведь он Скайуокер, а с ними по-другому не бывает.

Двое их

I

Высоченный седой старик надменно сморщил породистый нос, разглядывая оборванного мальчишку. Раб еще пять минут назад, маленький, тощий, прячущий страх и неуверенность за напускной бравадой и гневом. Никакого воспитания, никакой тонкости, никакого контроля. Он был бы бросовым материалом, если б не чудесный гнев и ярость на все вокруг.

О, как он ненавидит свое бытиё вещи… Это просто восхитительно!

– Надеюсь, ты того стоишь, мальчишка, – буркнул граф, поворачиваясь и эффектно взмахивая тяжелой полой пошитого точно по мерке плаща, стекающего с плеч. Блеснула изогнутая рукоять сейбера, по которой пробежались мозолистые пальцы с ухоженными ногтями. – Пошли.

– Мама… – отчаянно пролепетал ребенок, оглядываясь на изможденную женщину, выглядящую гораздо старше своего настоящего возраста, лежащую сломанной куклой на пороге разваливающейся рабской хижины.

– Она свободна теперь, – отрезал старик, гневно нахмурив густые брови. Мальчик вздохнул, обреченно вскидывая на плечо скудные пожитки, и зашагал за своим новым хозяином, сглатывая тихие слезы.

Спины им сверлил холодный взгляд.

* * *
Яхта взлетела, Дуку с легкостью вскочил на поднимающийся трап, уставясь на мощную фигуру, сжимающую в руке сейбер. В принципе, ничего странного или необычного: Одаренных много и все они любят проверять конкурентов на вшивость, если бы не одно «но».

Сейбер был зеленым.

– Мастер? – мягкий голос с изысканным акцентом Ядра привлек внимание мужчины. – Что произошло? Кто это?

– Я был уверен, что это миф… Они должны быть вымершими, давным-давно!

– Мастер?

– Ученик, – резко повернулся граф. – Это Энакин. Будет моим учеником… Если выживет.

Желтые глаза татуированного забрака взвесили и оценили съежившегося мальчишку, нервно вцепившегося в мешок с пожитками.

– Устрой его пока, мне надо связаться с Императором.

– Да, мастер, – послушно поклонился парень, успешно пряча мелькнувшую в глазах ревность.

Дуку прошел в рубку, постучал пальцами по панели, вводя код. Замерцала голограмма.

– Владыка… – седой мужчина элегантно склонил голову, плавно опускаясь на колени, встречая взгляд желто-красных глаз.

– Ученик… – тихий шепот заморозил воздух.

* * *
Набу было прекрасно, как всегда.

Изумительная природа, очаровательные люди… Самый претенциозный и дорогой рынок рабов во всей Империи. Только здесь можно было купить гениального ювелира, талантливого куафёра или бесподобного модельера.

Здесь создавалась мода, здесь рождались и умирали шедевры, здесь правила железной рукой семья Наберри, сейчас представляемая очаровательной Амидалой. Юная королева, одетая в невероятнейшее платье, стоящее целое состояние, изящно качнула веером, лениво обмахивая покрытое сложным церемониальным гримом лицо. Колыхались перья на голове, горели черными огнями бриллианты, украшающие совершенное тело юной красавицы, маслянисто поблескивали жемчужины, рассыпанные по подолу и рукавам.

– Благодарю вас за своевременный приезд, граф, – тонкая улыбка пробежала по покрытым белым гримом губам. Алое пятнышко блестело, словно мазок крови, напоминая о побежденных врагах. – Мы волнуемся… Торговая Федерация перешла все границы, они вторгаются в наше пространство и приносят убытки. Это неприемлемо. Однако… – коварно улыбнулась девушка, – с этим мы справимся самостоятельно. Пусть наши руки нежны… – Амидала вальяжно взмахнула веером, блеснули стилетами длинные алые ногти, украшенные тончайшей золотой росписью, – это не значит, что мы слабы.

– О, я в этом уверен, – сверкнули в злой улыбке белоснежные зубы графа.

– Однако, есть проблема, для решения которой нам необходима помощь Владыки. И тех, кто его представляет, – томный взгляд карих глаз с золотыми искрами скользнул по мощной фигуре лучшего мечника Империи. Дуку гордо расправил плечи.

– Слушаю вас, Ваше величество.

– Нут Ганрей нанял каких-то чудовищ… – скривилась королева. – Разведка смогла узнать их имя, но это стоило нам… Были потери. Люди. Средства.

– Слушаю.

– Ходят слухи, что эти отбросы нашли где-то… джедаев, – выплюнула девушка, сжав веер. – Я имею только крошки данных, но и этого достаточно, чтобы понять: они опасны. Мне уже доложили… Кто-то убил моих людей световым мечом.

– Мы решим эту проблему, Ваше величество, – поклонился Дуку, чувственно сжав на мгновение тонкие пальцы красавицы. Королева поощрительно улыбнулась.

– Вы голодны, граф? Сегодня на ужин повар обещает фаршированные плоды муджи.

– Это настоящий деликатес… – медленно произнес мужчина, оглядывая точеную фигурку Амидалы расчетливым взглядом.

– О, я уверена, вам понравится.

– Я тоже.

Стоящий в отдалении забрак мысленно облизнулся, искренне завидуя учителю. Энакин сглотнул, пожирая глазами плывущую по мраморному полу королеву, не удостаивающую учеников даже взглядом.

* * *
Алые энергетические завесы сомкнулись, блокируя путь. Мол нервно забегал из стороны в сторону, наблюдая, как его учитель сражается с вынырнувшим из небытия древним врагом.

Джедай оказался страшным противником. Дуку был мастером Макаши, лучшим мечником Ордена Ситхов, но сейчас он столкнулся с равным. Двухметровый мужчина с длинными каштановыми волосами, тронутыми сединой, сверкал голубыми глазами, сияющими так, словно их подсвечивали изнутри. Каждое движение было мощным и стремительным, каждый удар был наполнен чудовищной силой, переплетенным с Силой. Он стремительно атаковал, передвигаясь с немыслимой скоростью, с легкостью демонстрировал воздушные трюки мастера Атару, не давая Дуку вздохнуть, и весь почти столетний опыт графа ничем не помогал.

Мол зарычал, бегая вдоль завесы, ожидая возможности, сжимая руками рукоять посоха, рассыпающего алые искры. За преградой столкнулись зеленый и багровый, как кровь, клинок, граф шагнул вперед, направляя сейбер опытной рукой, но враг поймал его в движении и ударил рукоятью меча в переносицу, на миг лишив концентрации.

Мол закричал, собирая Темную энергию в бурлящее облако, когда изумрудный сейбер пронзил грудь его учителя. Граф упал на колени, джедай отшагнул назад, его лицо было бесстрастной маской, на которой жили только небесно-голубые глаза.

Завесы разомкнулись, скалящий зубы забрак понесся вперед, атакуя на пределе своих возможностей.

Джедай плавно шагнул, молниеносно переместившись в пространстве. Чудовищно сильный удар обрушился на Мола, с трудом успевшего его заблокировать. Он видел только врага, и больше ничего для него не существовало.

Злые искры разлетелись по помещению, Мол непрерывно атаковал, тесня ненавистного джедая, но все было тщетно. Возвышающийся на голову мужчина с легкостью столкнул ситха в яму, Мол еле успел уцепиться за выступ, спасая себя от падения. Пальцы заскользили, парень зарычал, концентрируясь, Силой выбрасывая себя из ловушки. Сейбер взлетел, перечеркивая талию джедая. Мол рухнул на колени, наблюдая, как тело, разрубленное на две части, падает в реактор.

Тихо захрипел еще живой граф. Мол подошел к мужчине, рассматривая его, словно странное насекомое… Дикая ухмылка исказила его черты, сейбер чиркнул по полу, оставляя проплавленную борозду и отделяя голову Дуку.

– Теперь я – Мастер, – прошептал Мол, счастливо смеясь. – Мастер…

* * *
Похороны были торжественными. На Набу прибыл сам Император, окруженный Алой стражей, Мол, одетый в подобающие ему роскошные черные одежды с багровой подкладкой, наблюдал, как сгорает на ритуальном костре тело его бывшего мастера. Тихо переговаривались присутствующие, рядом нервничал маленький блондин.

– Что теперь со мной будет?

– Ты станешь моим учеником, – мягко произнес Мол, не отрывая глаз от костра. – Ты теперь принадлежишь мне.

– Да, Мастер, – вздохнул мальчик, вздрогнув, когда к ним приблизился Император, шелестя тяжелой мантией самого простого покроя.

– Дарт Тиранус погиб, как воин, – прошептал Владыка, поправив капюшон. – Значит, древний враг жив…

– Кто они, Владыка? – почтительно спросил забрак, падая на колени. Старый ситх задумчиво поджал морщинистые губы.

– Двое их. Мастер и падаван.

– Кто же убил Лорда Тирануса? – поинтересовался Мол. – Учитель? Или ученик?

Трясущийся от ужаса Энакин осторожно отступил, нервно оглядываясь. Их окружала Алая стража и самые влиятельные существа галактики. Мальчик сглотнул, почувствовав на плече твердую руку.

– Простите, господин, – пролепетал Энакин, поднимая испуганные глаза. – Я… Я…

– Тише, молодой, – богатый, чувственный голос с хрустящим высоким корусантским акцентом завораживал. – Не волнуйся. Кто ты?

– Энакин Скайуокер, господин.

– Приятно познакомиться, Энакин, – улыбнулся молодой рыжеволосый мужчина, одетый в богатые одежды сенатора. – Меня зовут Оби-Ван Кеноби.

– Приятно познакомиться, господин! – засиял мальчик.

– Кто же тебя убил, ученик? – задумчиво прошептал Император. За его спиной тонко улыбался сенатор Стьюджона, пожимая ладошку бывшего раба.

II

Оби-Ван Кеноби, сенатор от сектора Стьюджон, уроженец одноименной планеты, лукаво улыбался, проходя по длинным коридорам Сената, украшенным с варварской пышностью.

Он кивал знакомым, многозначительно переглядывался с единомышленниками, с которыми состоял в Лиге Двух Тысяч – радикальном объединении, поддерживающим Императора. Именно так. Не Императора Палпатина, Владыку Сидиуса, а любого, кто носит этот титул. Ультра-радикальное в своих намерениях объединение исключительно преданных Владыкам сенаторов, объединенных общими интересами и волей Кеноби.

Мужчина вошел в кабинет, закрыв дверь, и устало прислонился к стене. Постояв так пару минут, он собрался, и вновь стал тем энергичным сенатором от сектора Стьюджон, которого прекрасно знала вся имперская элита.

Серебряный язык. Переговорщик.

Эти прозвища прекрасно отражали его таланты, но только те, что Оби-Ван демонстрировал публике. Про подавляющее большинство его способностей они не имели ни малейшего представления. И это Кеноби устраивало целиком и полностью.

Оби-Ван привычно включился в работу, разбирая бумаги, читая, что-то подписывая, что-то откладывая, что-то выбрасывая в утилизатор, пока его не прервали. В открывшуюся дверь ворвался одетый в черное золотоволосый вихрь, и Кеноби встал, расплываясь в искренней улыбке.

– Энакин! Как приятно тебя видеть!

– Сенатор, – поклонился парень, смущенно реагируя на изливающееся на него дружелюбие. – Простите, я не хотел отвлекать… Вы заняты…

– Ничего, друг мой, – Кеноби властно взглянул на секретаря, шевельнув пальцами, тот понятливо кивнул. Уже через пару минут подали чай, сладости, и отдельно – пирожки с мясной начинкой.

– Угощайся, Энакин, – Оби-Ван изящно разлил чай, пододвинул к гостю тарелку с пирожками. – Молодому и все еще растущему организму надо подкрепиться.

– Благодарю, – попытался элегантно поклониться парень, подражая учителю – Дарту Молу, но все впечатление портил голодный взгляд. Кеноби мягко рассмеялся, жестом призывая неожиданно нагрянувшего апрентиса присоединиться к перекусу. Следующие полчаса прошли в тёплой атмосфере. Энакин подмел пирожки, напился ароматного чая, и развалился в кресле, разомлевший от тишины и сытости.

Кеноби улыбался, слушая жалобы парня на все подряд, а также сплетни и слухи, курсирующие по Академии, опытно отделяя зерна от плевел. Болтливость парня была просто чудом Силы, Оби-Ван иногда такие сведения получал, сопоставив пару обмолвок, что все разведки галактики удавились бы от зависти.

А ему достаточно только слушать, демонстрировать неподдельный интерес и запоминать.

Впрочем, наигранности во всем этом не было. Ни капли.

Мальчишка действительно был интересен. С того момента, как он впервые увидел его вживую: маленького, тощего, запуганного, одетого в тряпье. Раб, поменявший одного хозяина на другого.

Оби-Ван смотрел в его глаза, полные подозрения в том, что все вокруг – просто сон, и уверенности, что этот сон рано или поздно сменится кошмаром, и чувствовал жалкие трепыхания надежды, все еще живущей в глубине души мальчика.

И он просто раздул эти угли, демонстрируя искреннее участие в судьбе бывшего раба.

Он окружил своего маленького друга заботой и лаской – тем более ценной для него из-за гибели матери. Он демонстрировал уважение – в то время как все остальные презирали и насмехались. Он воспринимал мальчика как равного – и Энакин готов был целовать ему сапоги за такое отношение.

Оби-Ван смотрел на растущего на его глазах ребенка, превращающегося из отброса в будущего Владыку, и видел себя на его месте.

Он тоже когда-то был маленьким и беспомощным. И то, что не сирота, ничего не изменило: может его семью и не убили, но Принуждение Разума… Джедаи очень серьезно относились к конспирации.

Сейчас, спустя годы после гибели Квай-Гона, после того, как сам стал Мастером, Оби-Ван видел, что Руусанская Битва, выкосившая и Орден Ситхов, и Орден Джедаев, для последних оказалась поистине роковой. Дарт Бейн, убивший всех ситхов старого образца, совершил поистине невероятное: возродил уничтоженный им же самим Орден, вдохнув новые принципы и цели, навеки вписав этим в историю себя как истинного Ситх'ари. Уже через двадцать лет после побоища и взрыва Ментальной бомбы у него было десять учеников, ставших Лордами. Еще через двадцать из учеников его учеников можно было сформировать армию.

А вот джедаям не повезло: у них не нашлось сопоставимого по уровню лидера, который смог бы найти последователей. Лорд Хот погиб, все остальные – тоже, выжила только жалкая горсть вчерашних падаванов и молодых рыцарей. Мастеров можно было пересчитать по пальцам одной руки, и последующие годы охоты на них окончательно втоптали Орден в забвение. Фей Ковен пыталась искать, учить, но жизнь в бегах не способствует развитию философского взгляда на жизнь, она ожесточает, и постепенно Орден усох до нескольких разумных, живущих мыслями о мести.

Называлось, конечно, все это гораздо красивее – восстановлением Баланса, праведным отмщением, но получивший прекраснейшее гуманитарное образование Кеноби видел – они стали радикалами. Может когда-то джедаи и учили мягко и понимающе, может они и были полны сострадания, теперь от этого не осталось и следа, только красивые слова маскировали неприглядную суть. Свет перестал нести жизнь, теперь он только убивал.

Квай-Гон был суровым мастером, обрывающим ненужные привязанности, выкорчевывающим неподобающие чувства и эмоции. Оби-Ван стал идеалом джедая: абсолютно спокойный, отстраненно-доброжелательный, любящий всех – и никого на самом деле.

Может он бы и принял все это как должное, но обучение в лучших учебных заведениях для имперской элиты, возможность побеседовать с голокроном Арки Джета, изучение истории дало возможность сравнить и увидеть разницу. Не сразу, очень далеко не сразу… Но дало.

И сейчас, общаясь с Энакином, которого он когда-то давно видел в видениях, ощущая с каждой встречей формирующиеся Узы Силы, Кеноби понимал, что план, намеченный когда-то магистром Фей Ковен, и тщательно исполняемый ее падаваном, магистром Йодой, нежизнеспособен.

Джедаи не смогут победить и восстановить Баланс Силы в своем понимании. Даже если все ситхи неожиданно вымрут, даже если останутся только джедаи, что будет дальше? Что произойдет с Империей? Она вот так вот просто снова станет Республикой? Сенатор Кеноби обоснованно сомневался. Название, может и изменится, а суть и методы останутся прежними. Йода этого понимать не хочет – он живет только для того, чтобы увидеть исполнение тысячелетнего плана: появится Избранный Силы и наступит благодать. Квай-Гон тоже этого понимать не хотел: он жил здесь и сейчас, и видения падавана его не интересовали. Он не понимал талант Оби-Вана, не мог и не хотел научить его развивать, и Кеноби пришлось действовать на свой страх и риск, пользуясь подсказками из рукописей.

Что-то получалось, что-то не очень… Часто Оби-Ван понимал, что же он увидел, только после того, как видение исполнялось.

Но вот то, что маленький раб с песчаной планеты неимоверно важен, он знал задолго до того, как встретил его лицом к лицу.

Сила пела в их присутствии, Оби-Ван даже удивлялся, что ситхи, и в частности Мол, этого не видят. Но окружающие словно слепли и глохли, и Кеноби привязывал Энакина к себе каждым ласковым словом, каждой оказанной помощью, всеми своими силами.

Годы шли, будущий Лорд привязывался все сильнее, со всей страстью ситха, воспитываемой в нем учителем и мастерами Академии. Мол карабкался по социальной лестнице, таща апрентиса за собой, Кеноби все больше набирал влияния, к нему прислушивались не только сенаторы и элита Империи, но и ситхи.

Он врастал в систему, и медленно и кропотливо шлифовал свой собственный план, в создании которого здорово помогла поездка на Рен-Вар. Иногда ведь так полезно посмотреть на все с другой точки зрения…

Оби-Вану казалось, что Сила медленно набирает ход, словно готовящаяся снести все на своем пути приливная волна, и первым звоночком стал визит влюбленного Энакина. Падме Наберри, нареченную Амидалой, Кеноби знал. Та еще стерва, готовая сожрать любого, но Скайуокер не видел и не слышал ничего, и Оби-Вану оставалось только помогать парню шлифовать манеры, учить культурному обхождению и флирту – герцогиня Мандалорская была не против, ее потуги Энакина обаять потомственного монарха забавляли.

Сам Кеноби уверенно шел к одной из своих целей: после долгих лет вокруг да около, он стал Консортом прекрасной герцогини – и получил в свое распоряжение целый сектор воинственных отморозков.

Тем временем Энакин, как следует замотивированный Амидалой, убил своего учителя, став Лордом, пусть и потеряв в процессе правую руку до локтя, после чего тут же потащил избранницу под венец. Кеноби смотрел, как грызутся молодожены, и ухмылялся: сошлось, что еще сказать.

Вейдер все так же бегал к нему за советом, совершенно не чураясь помощи Кеноби, и когда Амидала неожиданно полетела на разборки к супругу, выбесив последнего так, что тот ее придушил, именно Оби-Ван пришел на помощь, и помог спасти детей – для их матери уже было поздно.

После этого Кеноби даже не удивился, когда ошалевший, полубредовый от произошедшего Энакин неожиданно встал на колени, и назвал его своим мастером: жизни детей, оказавшихся Одаренными, стоили в глазах ситха больше, чем жизнь их матери.

Вейдер смотрел, как Оби-Ван откачивает младенцев, исцеляя их Силой, как мягко и в то же время властно наполняет хрупкие тела Свет, и по лицу известного своей жестокостью ситха текли слезы.

Кеноби только молча передал детей в руки отца, и встал рядом с ним, помогая кормить, пеленать, поить лекарствами, поддерживая Силой… И видел, что теперь План пойдет по другому пути.

Лорд Вейдер станет Императором, так же, как и его сын. Давно пора посадить на трон династию… А сам Кеноби станет его советником. И Вейдер промолчит, что рядом с ним – джедай. А потом за плечом очередного Скайуокера станет потомок Кеноби.

И пусть Йода будет разочарован…

Баланс будет восстановлен.

Джем Со[4]

I. Убить дракона

Коридор был странно пустынен, и шаги грохотали, отдаваясь эхом в металлических стенах. Предчувствия одолевали крайне нехорошие. Сила настойчиво стучалась в виски, колола сердце, предупреждая, что произошло нечто. Не отдаленная угроза, а свершившийся факт.

Уже неделю Лорд не находил себе места. Медитации не помогали, только запутывали еще больше. Видения разворачивались красочными батальными полотнами, чтобы через какое-то время осыпаться крошевом осколков, ранящих разум и чувства.

…Люк, колеблющийся, сомневающийся, склоняющийся к Тьме. Начавший свое падение…

…Он и его сын… Стоят друг напротив друга, сжимая мечи. Алое и зеленое… Тяжелый, выматывающий бой, заканчивающийся его поражением, потерей протеза.

…Смеющийся, довольный Сидиус, умело подталкивающий, ждущий момента, чтобы сломить окончательно…

…Молнии Силы, рвущие Люка на части и его дикий, отчаянный вой.

Он столько раз видел это, что выучил наизусть каждое движение. Но неделю назад все изменилось. Сын стоял перед ним, протягивая руки… а с его ладоней текла кровь. И кровавые слезы чертили дорожки по щекам. Он упал на колени, о чем-то моля, но Лорд не слышал ни звука. Губы Люка беззвучно шевелились, кровь расползалась во все стороны, в ярких неоновых глазах боль и отчаяние сменялись смирением со своей судьбой и пониманием. Юноша стоял в озере крови, а за его спиной шевелилась гигантскими крыльями тьма, пронизанная шипастыми плетями Молний Силы, образующими живую корону на его челе.

Вейдеру тогда стало страшно. Что могло означать это видение? Гибель Люка? Опасность для Вейдера, принесенная им? Что-то другое, может это какая-то аллегория?

Он не мог понять.

И сейчас его призвал Император, и он идет, как послушный ученик… но его сердце кричит, что что-то изменилось. Уже. И изменится. Еще.

Скоро.

Сейчас.

Вейдер сжал кулак, пытаясь на ходу успокоиться – не следует давать мастеру добавочный шанс поймать его на какой-либо слабости, нельзя давать ему возможность для наказания.

Хотя… когда это Сидиусу нужен был повод для пыток?

Никогда.

Вейдер знал это слишком хорошо, за эти двадцать с небольшим лет под нежной опекой мастера он уже успел тысячекратно проклясть тот день, когда поддался на его умелые провокации. Глупый мальчишка. С немереной силой и отсутствием мозгов, не ему было тягаться с мастером интриг.

Когда он понял это, было уже поздно.

Так же, как и поздно вернуться к Свету. Его не примут, никто, глупо даже думать об этом.

Для него уже слишком поздно.

Остается только играть свою роль до конца.

Следом за своим Главнокомандующим спешила небольшая свита, состоящая из высших офицеров. Сразу два адмирала и капитан, это наводило на размышления, Палпатин никогда не вызывал никого просто так. Что стало причиной? Непонятно.

Чем дальше, тем больше все происходящее ему не нравилось. Звезда была пустынна, оставлен минимум персонала, и пропитана Тьмой. Вейдер ощущал, как что-то похожее на сквозняк проносится по пустым коридорам – Сидиус сканировал огромный металлический объект.

Перед дверями в центральный зал, Тронный, как назвал его про себя Лорд, стояла шеренга Алых Гвардейцев. Двери распахнулись, Вейдер вошел внутрь, печатая шаг, за ним шли нервничающие офицеры, он прошел с десяток метров и едва не замер. Только выкованная под молниями Сидиуса воля помогла не застыть на месте в ступоре и ужасе.

Сидиус сидел в кресле, едва различимый в полутемном зале, освещенным только светом, исходящим от различных приборов, и звездами, видимыми в огромное окно за спиной Императора.

А перед ним, на полу, у основания лестницы, ведущей к трону, лежал тот, кого Вейдер совершенно не ожидал увидеть здесь, да еще и в таком виде.

Его сын.

* * *
Офицеры, следующие за главнокомандующим, едва подавили желание переглянуться. Происходило нечто странное. Подошедшие Алые Гвардейцы окружили их полукольцом, недвусмысленно сжимая руками пики, оттесняя к стене.

Вейдер прошел вперед и опустился на одно колено, склоняя голову.

– Мастер.

Палпатин прищурился, рассматривая своего ученика яркими желтыми глазами с черными точками зрачков. Настроение у ситха было превосходное. Посланные им инквизиторы справились со своей задачей великолепно, нагрянув в лагерь повстанцев и притащив тех, за кем их послали. Мон Мотма, Бел Иблис, Крикс Мадин, Лея Органа. Их захватили быстро и без шума. Так же, как неделю назад клоны взяли в плен того, кто стал идеей фикс для императора. Самый драгоценный приз – Люк Скайуокер.

Клоны выполнили свое предназначение: юный джедай не ощутил угрозу, за что и поплатился. Не ему было тягаться с выращенными специально для убийства одаренных существами. Когда-то они убивали Магистров, так что, недоучка им был на один зуб, так сказать. Захватили его с легкостью.

Глупый мальчишка, мнящий о себе неизвестно что, даже не умел закрываться в Силе, оповещая о своем местонахождении всех заинтересованных в его поимке, и теперь он в его руках.

Понадобилась неделя, чтобы показать юному глупцу всю глубину его заблуждений. Если вначале мальчишка демонстрировал фамильный гонор, хорохорясь и позиционируя себя как настоящего джедая, то сейчас, неделю каждодневного вразумления спустя, он мог только хрипеть и ждать милости от мучителя. Он им занимался лично… Такой многообещающий материал!

Конечно, Люк упрям, как и его отец, но это только добавляет пикантности процессу усмирения. Он сломал и переделал для собственных нужд Энакина Скайуокера, превратив его в Вейдера. Теперь его потомка ждет такая же судьба. Вейдер выполнил все возложенные на него задачи, отслужив свое. Пришла пора его заменить. Заменить на более совершенное оружие.

* * *
Вейдер мысленно благодарил Силу за то, что на нем маска, не дающая возможности видеть его лицо. Он со все возрастающей яростью смотрел на искалеченного сына, валяющегося на металлическом полу сломанной куклой. Черная одежда была изорвана и вся пропитана кровью, превратившейся в заскорузлую корку. Парень тяжело, хрипло, с нехорошим присвистом дышал, Вейдер ясно слышал очень настораживающее клокотание в груди сына. Явно внутреннее кровоизлияние от многочисленных побоев. Умелых, осуществленных мастером своего дела. Также очень настораживал тот факт, что протез правой руки мелко дрожал. Значит, повреждены нервные окончания… или сын не может контролировать свой организм. В пользу последнего говорило то, что взгляд прикрытых опухшими веками голубых глаз был мутным и расфокусированным.

Что ни говори, Люк был очень силен. Вейдер видел, что его сын уже практически сравнялся с ним по голой Силе, пусть ему и не хватало опыта, но это неважно, опыт дело наживное. Его сын очень силен, он превзойдет его, это неоспоримый факт, ясно видимый им… и не только им.

Палпатин тоже это видит.

Значит…

Горькое осознание скользнуло в груди, заставив прикрыть на мгновение глаза и сосредоточится. Теперь ему все стало понятно. И почему резко изменились видения, повествующие о будущем, которое теперь не наступит, и почему в последнее время при попытке прояснить свою судьбу он натыкается лишь на осколки, оставшееся от разбившихся вариантов, осыпающиеся во мраке разноцветным водопадом.

Что ж… Он знал, что рано или поздно, но этот миг наступит. Миг, когда от него избавятся, как от отслужившего свое дроида, выкинув на помойку истории. Знал и давно смирился с этим. Но то, что он смирился, еще не значит, что он просто покорно сдохнет, подняв лапки. Не дождетесь…

На губах Лорда расцвела злая усмешка. Палпатин явно уже все рассчитал и заботливо расставил декорации, ожидая от участников постановки строго определенных реакций и действий. Пусть… он подпортит своему Мастеру игру. Терять ему уже нечего.

Вейдер глубоко вздохнул, прикрывая глаза и сосредотачиваясь, выдохнул, собирая волю в кулак. Сын… его сын. Настоящий Скайуокер, со всеми его достоинствами и недостатками. Он сделает все, чтобы мальчишка выжил. Выжил и выполнил то, для чего был рожден. Во вспышке внезапно наступившего момента истины Лорд четко увидел и понял смысл видения, посещавшего его в последнее время. Осталось его только воплотить.

* * *
Оттесненные к стене адмиралы переглянулись. Творилось что-то непонятное. Вейдер все так же стоял на колене, и Император не давал ему разрешения подняться. Это было плохо. Как ни крути, но войска были преданы Лорду, невзирая на всю его жестокость, впрочем, преувеличенную слухами. Несмотря ни на что, для военных Вейдер был синонимом победы. Он жил флотом, делая все, чтобы превратить его в несокрушимую силу. А вот Император… в последнее время поползли слухи о его безумии. И сейчас они склонялись к мысли, что это – правда.

* * *
Палпатин встал с массивного трона, и поковылял вниз по лестнице, демонстративно опираясь на клюку.

– Вейдер, Вейдер, Вейдер… мой глупый ученик… Скажи, неужели ты действительно думал, что я не разгадаю твою интригу?

Клюка стучала по полу, Палпатин призраком скользил вокруг коленопреклоненного Лорда.

– Отговорки… неудачи… Неужели ты думал, что я тебе поверю?

Желтые глаза светились в тени, отбрасываемой капюшоном. Сверкали в свете звезд черные алмазы броши, скрепляющей мантию под горлом. Мягко колыхалась дорогая ткань, скрадывая движения.

– На что ты рассчитывал? Что мальчишке удастся совершить подвиг? Что повстанцы пойдут за ним, как за лидером?

Тонкие пальцы приподняли маску, Сидиус наклонился, вглядываясь сквозь визоры, прошептав:

– Неужели ты решил, что я поверю в то, что Люк Скайуокер настолько неуловим? Что ты не мог его захватить? Или… – Сидиус наклонился еще ниже, – не хотел?

Ситх отвернулся, вновь начиная кружить вокруг ученика.

– Он ведь даже не скрывал свое имя… Твой сын!

Офицеры вздрогнули, начиная по новому переосмысливать творящееся на их глазах.

– Ты решил, что дав Восстанию своего лидера, сможешь привести их всех в ловушку. Хорошая попытка, не скрою… ломающая мои расчеты. Вот только это было не единственной твоей целью, не так ли, мой неверный ученик? Или ты думал, я не узнаю, о чем ты говорил с ним на Беспине?!

Внимательно слушающий разглагольствования Сидиуса Вейдер едва не рухнул от облегчения. Ясно. Безумец сделал неверные выводы из ставших известными ему фактов. Зашкаливающая за все пределы паранойя застила глаза свихнувшемуся ситху, заставляя его сделать ошибку.

Двери распахнулись, в зал втащили закованных в кандалы пленников. Мон Мотма, Бел Иблис, Лея Органа. Поставив их на колени, Алые Гвардейцы окружили потрепанных людей полукольцом.

– А вот и мои пешки… – довольно хихикнул Сидиус, растянув губы в коварной улыбке. Пленники промолчали. Им очень хорошо объяснили, что раскрывать рот следует только по делу, а пафосные высказывания никому не интересны.

– Так что… Видите, Лорд Вейдер, в ваших услугах больше не нуждаются…

Один из гвардейцев подошел к Люку, вкалывая ему в шею какой-то препарат. Еле живой юноша дернулся, хрипло застонав, приходя в сознание. Палпатин удовлетворенно посмотрел на очнувшегося от наркотического дурмана парня, кивнув каким-то своим мыслям.

– Здравствуй, Люк. Рад, что ты снова с нами…

Голубые глаза обежали зал, внимательно осмотрели Вейдера, прошлись по адмиралам и лидерам Восстания, сосредоточившись на Палпатине.

– И стоило так сопротивляться? Все равно, все будет именно так, как я пожелаю, а ты не уйдешь от своей судьбы. А чтобы закрепить урок…

Кружащий вокруг ученика Сидиус неуловимым движением извлек сейбер, пронзая Вейдера со спины и тут же его гася. Люк вздрогнул, в ужасе глядя на рухнувшего отца, офицеры дернулись, получив древками пик по рукам, повстанцы шокировано распахнули глаза.

– Не следует перечить мне. Или твой путь окончится здесь и сейчас.

* * *
Люк беззвучно закричал, скребя пол пальцами искусственной руки. Упавший навзничь Вейдер был еще жив, но это было ненадолго. Сидиус довольно усмехнулся, направившись было назад, к трону, но неожиданно подошедший Алый подал ему датапад и император нахмурился, развернувшись.

– Подумай пока над своим решением, юный Скайуокер. Советую принять правильное.

Император и часть гвардейцев ушли, оставив остальных в темноте зала. Люк потянулся Силой к отцу, не обращая ни на что внимания.

– Отец!

– Сын.

Глаза в глаза, полное слияние разумов.

Люк видел проносящиеся перед глазами картинки чужой жизни. Детство, юность, Храм и Амидала, любовь и резня, неправильный выбор, причины и предпосылки этого решения, тоска и отчаяние, счастье от новости, что считающееся погибшим дитя живо, ярость от осознания, что ему задурили голову, превратив в оружие, в символ, которым исполнители чужой воли прикрывают свои делишки, попытки достучаться до него, отчаяние от невозможности это сделать, ужас видений, смирение со своей судьбой. Игра Сидиуса, Йоды и Кеноби. И Вейдера.

Люк впитывал все, что хотел сказать ему отец все эти годы, разделяя чувства и ощущения через ставшие едиными потоки Силы.

– Отец

– Смотри, сын. Это мой дар тебе. Запоминай.

Знания, накопленные за эти годы, все нити, что находились в руках Главнокомандующего, информация касающаяся Флота, связи и факты, тайники. Все, что он смог найти на Палпатина, малейшие намеки на его слабости.

– Уже скоро

– Да. Смотри.

Знания ситха, которые придется долго и упорно вспоминать, изучать, впитывать. Осознавать.

– У тебя есть шанс, сын. Воспользуйся им. И не повторяй моих ошибок. Прощай.

– Прощай, отец.

Шокированные адмиралы, находящиеся на более удачной позиции для наблюдения увидели, как из глаз лежащего парня покатились слезы. Губы юноши шевельнулись, дав возможность прочитать беззвучные слова:

– Прощай, отец. Да станешь ты Силой.

Люк душил в себе рыдания, хрипя и слыша, как клокочут легкие. Тело болело невыносимо, Сидиус лично пытал его, избивая и мучая Молниями Силы, перед глазами все плыло, а разум с трудом осознавал происходящее, впав в шоковое состояние. Смерть отца его доконала, погрузив во мрак отчаяния. Он не знал, сколько пролежал в ступоре, минуту, час, больше? Неожиданно разум встрепенулся, уловив что-то раздражающее.

– Он сдох? – голос Иблиса вырвал Люка из шокового состояния, заставив недоуменно моргнуть и начать таки осознавать реальность. – Сдох! Поверить не могу! И от чьей руки! Такого я не ожидал!

Хрипло рассмеявшись, мужчина вытер скованными руками слезы, выступившие на глазах от боли в избитом теле.

– Так ему и надо!

– Вот они, милости императора! – саркастично отозвалась Мон, пытаясь встать поудобнее. – Впрочем, для него – самая лучшая награда!

Лея мрачно кивнула, согласно что-то буркнув. Пиетт только прикрыл глаза, незаметно толкнув стоящего рядом Пеллеона. Тот посмотрел на Люка, понятливо кивнув. Судя по мелькнувшему в голубых глазах бешенству, Бел Иблис только что подписал свой смертный приговор.

Ярость опалила, заставив сделать вдох и сжать руку в кулак.

Вставай, слабак. Ты сможешь! Вставай, жалкая тварь. Вставай. Иначе жертва отца станет напрасной.

Искусственная рука сжалась, Люк сцепил зубы, хрипло застонав, мучительно кривясь. Он одаренный, Скайуокер, но даже у его выносливости и силы есть пределы.

– Люк! – вскрикнула Лея, дернувшись от тычка пикой. Девушка что-то говорила, но Люк не обращал внимания, сосредоточившись только на одной задаче. Взять тело под контроль.

– Нет эмоций… – хрипло выдохнул парень, заставив стоящих неподалеку адмиралов вздрогнуть. – Нет… – он закашлялся, выплюнув сгусток крови, – эмоций… есть покой. Нет… – снова кашель разорвал легкие, – неведения, есть… есть знание.

– Скайуокер! – рявкнула Мотма, злобно зыркнув на стоящего рядом гвардейца. – Хватит валяться! Вставай! Этого ублюдка больше нет…

Речь Мотмы вызвала взрывной эффект. Казавшийся практически трупом парень вздрогнул, его лицо на мгновение исказилось от бешеной ярости.

– К ситху! – кулак ударил в пол. – Спокойствие – ложь, есть только страсть, – руки оперлись на пол, поднимая тело. – Со Страстью я приобретаю Силу, – Люк подогнул левую ногу, скривившись от прошившей боли. Прикрыв глаза, он сосредоточился, наращивая поток пронизывающей тело Силы. – С Силой я приобретаю Власть, – одним рывком он встал, слегка покачнувшись. Замерев, парень откашлялся и резко расправил сведенные судорогой плечи, хрустнув выбитыми суставами, вправляя их на свои места. Выдохнув, Скайуокер медленно поднял над головой сцепленные в замок руки, расправляя ребра и давая возможность легким как следует заработать. – С Властью я приобретаю Победу, – Люк медленно поднялся на цыпочки, вытянувшись в струну. Мышцы выли и кричали, стеная о покое, но он был неумолим, не обращая внимания на нужды своего тела. Сейчас его держала на ногах и вообще в сознании только его воля. – С Победой я разорву свои цепи, – руки опустились, парень прочно и уверенно встал на ноги, хрустнув напоследок шеей, – И Великая Сила освободит меня.

Мон и Иблис что-то говорили, но Люк не слушал и не слышал их разглагольствований. Сила обжигающей лавой хлынула по венам, заставляя сильно и быстро сокращаться сердце, надпочечники – выбросить в кровь адреналин, скрепляя трещины в костях, отключая болевые рецепторы. Скайуокер чувствовал, что Сидиус уже на подходе. Времени у него было мало – минут пять, не больше. Он вздохнул, раскрывая светящиеся неоном глаза. Надо кое-что уточнить.

– Не пробуй, делай. Не так ли, Йода? – усмешка вышла очень неприятной, заставляя лидеров Восстания замолчать. – Или не делай. Но не пробуй. Значит… делаю. Лея, Мон. Один вопрос.

– Люк? – девушка настороженно посмотрела на находящегося в каком-то трансе друга.

– Если ваша попытка будет удачной, что вы будете делать? Кратко и по существу.

– Кратко? Кратко невозможно! – начала с запалом Мон и Скайуокер перевел взгляд на Органу.

– Надо восстановить демократию! Сенат…

Дальше Люк уже не слушал. Ему было достаточносказанного. Перед глазами вспыхивали видения будущего, находящегося в неопределенном состоянии: раскол Империи на Осколок и Республику, возрождение Палпатина, какие-то чужаки, гонения и бедствия, постоянный бардак и конфликты. Бесконечная война. Он тряхнул головой, и видения рассыпались осколками нереализованных выборов.

– Не впечатляет.

Холодный голос Люка заставил распинающихся ораторов умолкнуть. Он подошел к телу Вейдера и встал на колени, осторожно касаясь плеча отца.

– Да что ты там возишься? – закашлялся Иблис. – Брось, он уже труп!

Люк поднял голову и стоящие под стражей мужчины синхронно сделали шаг назад, а гвардейцы взяли пики наизготовку. Скайуокер, не глядя, протянул вбок руку, сжимая протез в кулак, и Иблис захрипел, выгнувшись и царапая ногтями горло.

– Повежливее, – голосом парня можно было заморозить. – Ты говоришь о моем отце.

Кулак сжался и Иблис упал, уставившись в потолок стеклянными глазами. Гвардейцы даже не пошевелились. Адмиралы и капитан переглянулись.

Люк осторожно поднял Силой тело отца, перемещая его к стене, рядом с военными.

– Присмотрите, пожалуйста.

– Да, милорд! – синхронно вытянулись мужчины. Люк повернулся к дверям, складывая пальцы в мудру «спокойствие». До прихода Палпатина осталась минута, не больше. Целая вечность.

* * *
Палпатин ощутил вспышку смерти и удовлетворенно улыбнулся. Хорошо… Падение мальчишки уже началось. В ярости и боли он начнет убивать, давая возможность схватить себя прямо за сердце. Он станет рядом с ним, заменив своего отца. Лучшее, гораздо более совершенное оружие в его руках. Сейчас он подтолкнет своего ученика на Темную сторону, не давая ни одного шанса сбежать, а потом поиграет с повстанцами. Глупцы, решили атаковать. На истребителях! Это даже не смешно… Удачный подвиг Скайуокера им не повторить. А так называемый флот, готовый поддержать самоубийственную атаку… Это будет забавно.

* * *
Лея шокировано смотрела на ставшего внезапно чужим друга. Одна единственная фраза перевернула весь ее мир. Сын Вейдера… как… Как это возможно? Но, ведь он ее спас! На первой Звезде, да и потом… Неужели все это ложь? Или просто талантливая постановка с гениальными актерами? Она не знала, что и думать, находясь в ступоре от свалившей ее с ног новости. Рядом что-то напряженно обдумывала Мотма, сверля застывшего в центре зала окровавленного парня взглядом.

Дверь раскрылась, в зал, стуча клюкой, вплыл Палпатин, окруженный отрядом Алой Гвардии, тут же отступившей к стенам.

– А… Юный Скайуокер… я вижу, ты принял решение?

– Да, Ваше Величество, – мягко ответил Люк, притягивая Силой сейбер отца. – Я принял решение. Правильное решение.

– И какое же?

– Я, Люк Скайуокер, вызываю Императора Палпатина, Дарта Сидиуса, на поединок до смерти за право владения Империей. И пусть Сила определит достойного.

Сидиус довольно закудахтал, изящным жестом раскрывая ладонь, в которую тут же опустился сейбер, вылетевший из складок мантии.

– Я, Дарт Сидиус, принимаю вызов. И пусть Сила рассудит нас.

В следующее мгновение клюка полетела в сторону, едва не зашибив гвардейца, а яростно гудящие мечи столкнулись между собой.

Алый и… алый.

Палпатин был Мастером. Он был быстр, стремителен и неуловим. Люк взвинтил восприятие до предела, выжимая из ускорившегося тела все, что можно и даже больше. Сила гудела, пронизывая каждую клеточку его тела, заставив полностью отключиться от всего, кроме боя, но этого было мало. Спокойствие и отрешенность, восстановленные парнем дали трещину, разваливаясь на куски. Яростные движения наталкивались на мягкие блоки, отводящие удары в стороны, меч то проваливался в пустоту, то натыкался на непреодолимую преграду, а Сидиус вился призраком, смеясь над попытками его достать. Люк заскрипел зубами, сердце загрохотало, выстукивая древний кодекс.

Спокойствие – ложь, есть только страсть.

Люк увернулся от удара, который должен был отрубить ему ногу, делая сальто.

Со Страстью я приобретаю Силу.

Выпад, алый луч едва не пронзил Сидиуса, прожигая дыру в широком рукаве.

С Силой я приобретаю Власть.

Мечи столкнулись, противники яростно налегли, пытаясь сдвинуть врага с места.

С Властью я приобретаю Победу.

Люк просто и незатейливо пнул Палпатина в живот, едва не отбив ногу. Покров Силы треснул, заставив ситха поморщиться. Что ни говори, но сын у Вейдера был невероятно сильным. Ответный удар снес Скайуокера, заставив упасть на одно колено в попытке сохранить равновесие.

С Победой я разорву свои цепи…

Молния Силы сорвалась с кончиков пальцев, заставив в отчаянной попытке спастись выставить руку и… поймать ее, словно извивающуюся огромную змею. Молния билась как живая, треща и обвивая его тело, Сидиус замер, смотря, как парень впитывает ее в себя, от чего голубые глаза засияли ее яростней. Скайуокер оскалился и бросился в атаку, проводя серию размашистых, широких ударов, сплетая вокруг императора плазменную сеть.

Джем Со. Любимый стиль Энакина Скайуокера, Дарта Вейдера… и его сына – Люка Скайуокера, прекрасно отражающий их яростную суть.

…И Великая Сила освободит меня.

Сидиус коротко ткнул сейбером, целясь в сердце, Люк неимоверно изогнулся, слыша как трещат кости и рвутся связки, припадая на правую ногу в глубоком выпаде и резко распрямляя согнутую руку с сейбером. Плазменное лезвие пропороло грудину, заставив Сидиуса замереть, раскрыв глаза и распахнув в безмолвном крике рот. Люк выпрямился, меч запорхал широкими движениями. Снизу-вверх, от левого бедра к правому плечу. Горизонтально – шея. Сверху-вниз, от левого плеча к правому бедру. Горизонтально, справа-налево – пояс.

«Песочные часы». Полное расчленение, не оставляющее ни малейшей возможности противнику выжить. Только так, и никак иначе. Люк погасил сейбер, одним плавным движением поклонился груде нарубленного на части мяса, в которую превратился Император.

– Сила выбрала достойного. По праву поединка я, Люк Скайуокер, забираю трофеи и принимаю все, принадлежавшее побежденному под свою руку. Осмелится ли кто-то бросить мне вызов?

Голубые глаза обожгли замерших людей, потрясенно глядящих на победителя и то, что осталось от побежденного.

– Молчание. Хорошо. Я забираю свой Трофей по Праву Силы.

Под требовательным взглядом Гвардейцы упали на колени, покорно склоняя головы, военные отдали честь, а Лея и Мон застыли в ступоре с отвисшими челюстями, не зная, как на это все реагировать. Люк призвал сейбер Палпатина, вешая его на пояс – трофей, подтвержающий свершившийся факт.

Алые встали, окружая нового повелителя широким полукольцом в ожидании приказов.

– Капитан Пеллеон. Адмирал Пиетт. Адмирал Юларен.

– Да, Ваше Императорское величество! – быстро сориентировались мужчины, пожирая глазами новое начальство.

– Ожидается нападение. Приказ: полная боевая готовность, поднять щиты и бронезащиту. Отразить нападение.

– Люк! – вскрикнула Лея, вставая на ноги. – Что ты делаешь?! Это ведь твои друзья! Теперь у нас есть шанс! Ты убил императора, пресек тиранию, теперь демократия вновь…

– Лея, – глаза Люка блеснули, на губах появилась слабая улыбка. – Ты, видно, не поняла, что здесь произошло. Я сражался в поединке и теперь Я законный Император. Я не дам разваливать то, что принадлежит мне, кому-то, кто действует по сценарию Палпатина во имя эфемерных интересов непонятно кого.

– Что? – осеклась девушка. Люк вздохнул, укоризненно смотря на нее.

– Лея… откуда такая наивность? На чьи деньги вы осуществляете свою деятельность? А? Ты об этом никогда не думала? Нет? А Мотма, например, всегда отлично это знала. Так же, как и Иблис. Или догадывалась, во всяком случае. И никаким стремлением к демократии тут не пахнет. Просто сенаторы потеряли власть, вот и решили вернуть те славные деньки, когда могли творить все, что угодно, и не отчитываться ни перед кем. Не так ли, сенатор Мотма?

Покачав головой, Люк продолжил.

– Впрочем, у тебя был шанс взять власть в свои руки. Почему же ты им не воспользовалась?

Глаза Леи скользнули по останкам Палпатина, она побледнела.

– Но…

– Молчание – знак согласия. Промолчав, вы все согласились с моим решением. А теперь, прости.

Люк коротко кивнул и направился к дверям. Алые Гвардейцы окружили его, следом шли адмиралы, на ходу доставшие комлинки и начавшие отдавать приказы. Последними шли шесть Гвардейцев, несущих на руках тело Вейдера. Из гипера стремительно выныривали серые клинья ИЗРов, выпускавших рои истребителей, космос расцвел многоцветьем огней.

Лея смотрела в спину уходящего друга, нервно сжимая скованные руки.

* * *
Люк шел по коридору, удерживая себя в сознании только неимоверным усилием воли. Впереди его ждала тяжелая работа. Мало победить, надо уметь удержать. Синие глаза смотрели вперед, перед ними все плавало, душу рвали на части скорбь и боль от потери отца, но ступал Император уверенно, твердо держась на ногах.

II. Стать драконом

Бисс кружился под ногами в темноте космоса – планета, окутанная дымкой чистой Тьмы. Она пеленала несчастный каменный шар, душа его в своих объятиях, высасывая все соки из живущих в этой гигантской ловушке.

Люк отлично чуял, как энергия по капле перетекает в нечто, что росло там, в глубине, зрея, словно чудовищный плод. Где-то там были расположены лаборатории, в которых прятались, ожидая своего момента, клоны Палпатина… намеки на наличие которых передал ему отец.

Вейдер сумел узнать немногое, невзирая на все свои возможности и способности – Сидиус недаром получил свой титул, он по праву был истинным Владыкой Тьмы. Император очень хорошо умел прятать свои тайны, его ученик смог откопать немногое – координаты планеты и намеки на то, что это важно, причем, лично для Сидиуса. Остальное раскопал уже сам Люк, как следует прошерстив сознания подчиненных Палпатина и его архивы.

Угрызениями совести он не страдал… впрочем, он ими не страдал и тогда, когда взорвал первую Звезду Смерти со всеми ее обитателями, просто оправдания у него теперь были чуточку другими… или все теми же?

Если тогда он оправдывался возмездием и тем, что военным платят за риск, то теперь это было для блага государства. А в том, что это действительно так, Люк мог убедиться, просто взглянув через Силу вниз, под ноги.

Зависшая на орбите Бисса Эскадра Смерти под командованием адмирала Пиетта и Синяя эскадра под руководством Трауна полностью блокировали все пространство. Люк сейчас стоял на мостике «Палача», замерев совершенно неподвижно, раскинув сеть, сплетенную из Силы, вылавливая в море Тьмы, залившем Бисс, координаты нужной ему цели.

Он отлично слышал, как далеко внизу ворочается во сне его Враг, пока еще беспомощный, спящий, скованный несовершенным, несозревшим до конца телом клона, но все такой же смертельно опасный и безумный. Люк ощущал это безумие, отравляющее все вокруг себя, словно сладость хиановых листьев, которые отравители добавляют в травяные отвары… медленная и мучительная смерть. Неотвратимая.

Люк заканчил сканирование и удовлетворенно улыбнулся: нашел. Рядом послышались шаги, Скайуокер раскрыл светящиеся синим огнем глаза, возвращаясь в реальность, и повернулся к подошедшему адмиралу Пиетту.

– Ваше Императорское величество, гранд-адмирал Траун прибыл.

* * *
Стоящий навытяжку экзот в белоснежном мундире внимательно рассматривал сидящего напротив Императора. Смерть Палпатина стала неожиданностью для большинства населения Империи, но не для всех. Были разумные, для которых такой финал жизни Шива Палпатина был давно ожидаемым и предсказуемым. Ближнее окружение ситха давно уже видело, как блестящий разум великого интригана погружается в пучины безумия, все глубже и глубже с каждым годом.

Все чаще он стал делать ошибки, наносящие смертельный урон его репутации и вред его же Империи… смерть Вейдера стала последней каплей.

Убив Главнокомандующего ударом в спину, Император потерял последние капли уважения и почитания.

Невзирая ни на что, войска были преданы в первую очередь Темному лорду и лишь во вторую – Императору. Вейдер был символом: мощи, победы, величия империи. Рассказы свидетелей о смерти Главнокомандующего только укрепили военных во мнении, что ситх был настоящим воином, заслуживающим искреннего уважения… а записи поединка его сына со слетевшим с катушек императором только перенесли часть этой славы на Люка.

Битвы при Эндоре не состоялось, то, что там произошло, можно было назвать только одним словом – избиение. Корабли, устаревшие еще во время Войн Клонов, к тому же не являющиеся изначально военными, переделанные грузовики торговцев и прочий летающий хлам, они просто не могли противостоять внезапно вынырнувшему из гипера флоту, окружившему идиотов, надеющихся на то, что сейчас Люк совершит очередной подвиг во имя демократии.

Увы, командиры повстанцев сильно просчитались, кроме того, число истинных вдохновителей этого непотребства было сильно уменьшено стараниями Инквизиторов и клонов. Да и сам Люк слегка приложил к этому процессу… кхм… руку.

Каким образом он сумел удержать себя в сознании, не упасть на пол под горящими надеждой взглядами ошеломленных жуткими новостями военных сам парень так и не понял. Его раздирала на части боль, голова кружилась, руки тряслись, мозг просто отказывался хоть как-то работать, но он упорно накачивал себя Силой, заставляя изнуренное тело двигаться, а разум – соображать.

И лишь когда собранный непонятно как и где флот повстанцев запросил пощады, заявив о сдаче, только тогда он позволил себе доковылять до спешно приготовленной для него комнаты и отрубиться на широкой кровати, впав в целительный транс.

После этого все полетело с первой космической. Коронация, ставшая практически формальностью – ведь флот и армия ему уже присягнули, спешное решение навалившихся проблем, и не только с повстанцами… Но Люк справился. Он вгрызался в дела, пахал на износ, не замечая, как его окружение с каждым днем все чаще переглядывается и шепчет… «Истинный сын своего отца».

Однако, он ни на минуту не забывал искать. И спустя полгода его поиски увенчались успехом. Бисс… прячущий в себе Палпатина, готовящегося к возрождению.

* * *
Траун внимательно разглядывал сидящего напротив Императора. Сын Вейдера получился сущей копией своего знаменитого отца. Характер у нового владыки империи был практически такой же: жесткий, сильный, решительный… конечно, были и отличия, но они только прибавляли ему очков: Люк Скайуокер был гораздо более спокойным, говорил всегда мягко и вежливо… вот только эта мягкость никого не обманывала – суть была такой же. Настоящий ситх.

– Присаживайтесь, гранд-адмирал… – император слегка повел рукой и Траун опустился в кресло: белоснежная фигура напротив антрацитово-черной. – Итак, оглашу поставленные перед вами задачи. Первая – полная блокада планеты. Второе – нанесение точечного удара по координатам, которые я предоставлю. Третье – зачистка местности силами наземных войск… во избежание, так сказать. Необходимо проделать все это быстро… я не хочу дать прячущейся внизу твари даже малейший шанс на побег. И без жертв, благо район пустынен. Вопросы?

– Координаты, ваше императорское величество…

* * *
Люк вздохнул, усаживаясь поудобнее и открывая себя Силе. Энергия потекла вокруг и сквозь него, объединяя со вселенной, в голове медленно позли мысли. Чем дальше, тем больше парень понимал, что меняется. Слияние разумов сильно изменило его, открыв глаза на многие вещи, о которых он раньше даже не задумывался. Огромные пласты знаний, массивы воспоминаний, понимание, почему произошло то или иное событие.

Он менялся и менялся мир вокруг него.

* * *
Пепел Вейдера похоронили на Набу.

Через несколько дней после смерти тело Темного лорда уложили на высокий погребальный костер, сложенный в одном из многочисленных внутренних дворов, и Люк лично зажег его, пустив короткую Молнию Силы… а после смотрел как взметнувшееся ввысь гудящее пламя лижет завернутое в черный шелк тело, освобожденное от доспехов. Парень смотрел в огонь, чувствуя, как сгущается вокруг него Сила… но никто не пришел. Люк дождался, пока костер прогорит, после чего собрал пепел в высокую погребальную урну, украшенную тонкой золотой росписью, как это было в обычае у ситхов.

Можно было оставить ее на Корусанте, но Скайуокер решил исполнить подспудное желание отца, ясно ощутимое в его воспоминаниях. Вейдер этого не просил, но Люк чувствовал его тоску и боль, пронесенные сквозь года. Он не мог отказать тому, кто отдал всего себя для его победы, так что, одним прекрасным днем правительство планеты переполошилось, когда в пространство Набу вошел флот Империи.

Кроме желания достойно похоронить отца, была еще одна причина слетать на Набу. Именно сейчас, в статусе Императора. Просмотренные воспоминания Вейдера показали Люку, насколько мало он знает о своей семье… и не в последнюю очередь, благодаря Кеноби.

Джедай поступил крайне мудро и предусмотрительно, отправив его на Татуин. Заштатная планета, дыра-дырой… и дядя Оуэн, противившийся любым его поползновениям вырваться с этого пустынного шарика. Усваивая опыт отца, теперь Люк на многое смотрел совершенно по-другому. Конечно он и сам изменился с того времени, как улетел с Татуина – он работал над собой, жадно черпал знания о окружающей его вселенной, развивался по мере сил и возможностей… И никогда не интересовался своей семьей. Никогда!

А ведь слышал о Энакине Скайуокере, встречал информацию о нем… но не интересовался. Всем остальным – запросто, но только не этой темой. Словно кто-то искусный незаметно поставил блок на банальной тяге присущей любому разумному узнать побольше о своих родителях. Лишь после Беспина и испытанного тогда потрясения в нем что-то начало просыпаться… Но была поездка на Дагобу, и он снова начал разделять Энакина Скайуокера и Дарта Вейдера. Так, словно они были двумя разными людьми.

И только слияние воспоминаний, усиленное предшествующей этому ломкой разума Сидиусом, сняло эти запреты.

Анализируя полученные от отца знания, Люк отметил то, что Вейдер предпочел задвинуть в самый дальний угол своей памяти. Взгляды, поступки… их с Падме тайный брак был не настолько тайным, как говорила бывшая королева. О нем знали. Панака, глава охраны. Тайфо, его помощник. Служанки. Еще четыре охранника.

Никто даже не почесался, чтобы прояснить судьбу Падме. Никто… И совершенно никто не интересовался судьбой ее детей.

Это было шоком. Узнать, что он не единственный Скайуокер в этой огромной галактике. Оказывается, у него есть сестра. Сначала он даже не понял, кого ему напоминает Падме, его мать, из воспоминаний отца. Но он был уверен, что видел эти пышные волосы, светлую кожу, карие глаза… эти скулы и пухлые губы, невысокий рост… изящные руки.

Все это было ему прекрасно знакомо.

В один из дней он просто открыл на датападе два изображения и сравнил их. Совпадение было слишком большим и он решил проверить. Лею разместили во дворце. Роскошные апартаменты, подходящие ее статусу, и охрана. Две капли крови, десять минут ожидания работы самого современного оборудования.

Практически стопроцентное совпадение. Двойня.

Жутко захотелось нажраться в хлам, так, чтобы тело вырубилось… и мозги вместе с ним, но нельзя. Потеря контроля недопустима. Показ слабости – немыслим. Вместо этого он просто отдал распоряжение СИБ… и к моменту полета на Набу получил уйму всего интересного.

Панака и Тайфо все также служили Наберри… Теперь они были охраной новой королевы – Пуджи Наберри, племянницы Падме Наберри. Служанки его матери жили кто где, но большинство также было живо. Конечно, оставалась надежда на то, что с ними поработал Кеноби или Йода, что они забыли или еще что… но все эти предположения умерли, когда Люк сошел с трапа шаттла, окруженный Алыми стражами, и увидел глаза Руви, своего деда, а затем и выражение лиц Тайфо и Панаки.

Они знали. Сила кричала об этом в голос, не давая возможности усомниться… и Люк чувствовал, как его надежды разлетаются осколками, рассекающими сердце до крови. Они знали… и предпочли не вмешиваться, предоставив детей своей судьбе. Ведь они были Скайуокерами, а не Наберри.

Поэтому Люк не просил, и даже не требовал… он просто поставил королеву перед фактом: прах Лорда Вейдера будет похоронен рядом с его супругой. И обсуждению этот вопрос не подлежит.

Пуджа попыталась было возмутиться, но Люк безразлично скользнул по ней взглядом, перенеся все свое внимание на напряженного Руви.

– Супруги должны быть похоронены рядом, не так ли, господин Наберри?

– Конечно, Ваше императорское величество… – склонил слегка тронутую сединой голову мужчина. – Мы совершенно не возражаем.

– Замечательно, – холодно улыбнулся Люк, сверля Руви взглядом синих глаз. – Я хочу, чтобы возле усыпальницы поставили памятник. Он уже готов. Вы ведь не возражаете? Господин… Наберри?

Воздух ощутимо похолодел и Руви сглотнул, глядя в беспощадные глаза своего внука.

– Нет, Ваше Императорское величество… – прошептал он. – Семья Наберри совершенно не возражает.

– Рад это слышать, – вежливо оскалился Люк и присутствующие вздрогнули. – Мой отец, Дарт Вейдер, хотел покоиться рядом со своей женой, Падме Наберри. Я горд, что могу исполнить это его желание. Памятник доставят через полчаса.

* * *
Скайуокер сам положил погребальную урну в кенотаф, поставленный рядом с могилой Амидалы и коротко поклонился.

– Прощай, отец. Теперь ты – Сила. Надеюсь, ты будешь счастлив хотя бы в посмертии…

Император бросил довольный взгляд на памятник из черного и белого коросского мрамора и слегка улыбнулся: месть родственникам, предпочевшим забыть о его и Леи существовании, свершилась. Тонкая… истинно ситхская.

Он резко повернулся, плащ взметнулся и опал широкими складками, и вышел из усыпальницы. Люк шел к шаттлу, не обращая внимания на робкие попытки сначала Пуджи, а затем Руви заговорить. По пути попались Тайфо и Панака. Люк незаметно пошевелил пальцами, облив их презрительным взглядом, и воины захрипели, едва не схватившись за горла. Скайуокер отвернулся и зашагал быстрее… Он не оглядывался.

* * *
«Предостерегающий» завис четко над нужными координатами и вниз полетели специальные снаряды, глубоко пробившие грунт и превратившие избранный для точечной бомбардировки квадрат в спекшееся нечто. Ожидающие прекращения обстрела штурмовики ринулись на зачистку, как только немного осела пыль. Они просто просеяли все сквозь частое сито, проверяя, уцелело ли хоть что-то… но ничего живого не было.

Люк наблюдал за всем происходящим в Силе, чувствуя, как обжигает его смертями клонов… Вспышка… еще… еще одна… и еще…

Тьма сгустилась, забилась, словно животное, пойманное в сети, но… подходящих для вселения тел не было, окружившие местность инквизиторы поставили щиты, накачивая их Силой, сжимая… и Тьма лопнула гигантским гнойником, растворяясь в пространстве.

С Дартом Сидиусом было покончено. Навсегда.

Сидящий в удобном кресле, стоящем на мостике «Палача» Люк открыл засиявшие на миг золотым светом глаза и улыбнулся. Убийца его отца мертв. Месть свершилась. Теперь осталось еще одно неотложное дело.

Лея.

* * *
Принцесса Лея Органа задумчиво смотрела в окно, устало откинувшись на стул. Настроение было странным, ее одолевали апатия и равнодушие. Последние полгода вымотали девушку до крайности, и полностью перевернули ее мировозрение.

Люк, ее спаситель, друг, боевой товарищ, оказался сыном Палача Императора. Как такое могло произойти? Как? Она анализировала свои воспоминания, мучая память и не находила ответа на вопросы, рвущие ее мозг на части.

От скуки и непонимания она даже стала разговаривать с охраной и поразилась, с каким уважением офицеры отзывались о Вейдере. Пару раз она даже попыталась им доказать, каким чудовищем был покойный, но военные только рассмеялись и посмотрели на нее презрительно-жалостливо.

– Ваше высочество… – мягко оборвал ее излияния один из офицеров. – Что вы знаете о Лорде Вейдере, кроме пропаганды Альянса? Ничего. Вы о нем совершенно ничего не знаете.

Он помолчал и добавил, жестко глядя на Лею.

– И вы ничего не знаете о его сыне.

– А вы знаете? – взорвалась девушка. Офицер гордо выпрямился.

– Я знаю, что Его императорское величество Люк Скайуокер – истинный сын своего отца. Я видел записи поединка. Этого – достаточно.

Мужчина четко развернулся на каблуках и вышел из комнаты, оставляя Лею мрачно обдумывать все происходящее. Двери раскрылись и в гостиную вошел тот, о ком она размышляла все это время.

Люк. Император.

– Здравствуй, Лея… – мягкий голос заставил встрепенуться и выпрямиться. Лея окинула вошедшего парня внимательным взглядом и поразилась, насколько он изменился за то время, что они не виделись.

От Люка веяло гордостью, спокойной силой и осознанием могущества. Простые одежды не могли скрыть его суть – перед Леей стоял настоящий Император.

– У меня есть для тебя кое-что. Почитай. Это поможет тебе многое понять… и на многое откроет глаза.

На стол легли бокс для хранения инфочипов и датапад. Люк слегка кивнул и молча вышел из комнаты. Лея опасливо покосилась на бокс, вздохнула… и протянула руку к датападу.

* * *
Для того чтобы перечитать всю информацию, хранящуюся в чипах понадобилось пять дней. Еще неделя понадобилась, чтобы просто прийти в себя и хоть как-то уложить в голове узнанное.

Жизнь Энакина Скайуокера. Жизнь Падме Наберри. Интриги Палпатина. Игры Йоды и Кеноби. Молчание семьи Наберри. Устремления Бейла Органа.

Здесь было все, включая подробное описание корней Альянса. Светлая идея возникла в совершенно темном разуме и удобрялась деньгами ныне покойного Палпатина. Лея читала необычайно подробные, задокументированные отчеты и чувствовала себя использованной. Марионеткой, дергающейся под умелыми движениями рук искусного кукловода.

Окончательно ее доконало известие о факте родства с Вейдером. Нервы не выдержали, принцесса залезла под одеяло и долго беззвучно рыдала, выплескивая боль, отчаяние и бессильный гнев, пока ее не накрыло тяжелым сном.

Когда утром она вошла в столовую, то увидела своего брата, ожидающего ее за столом.

– Здравствуй, Лея.

– Здравствуй… Люк.

Лея села напротив, не зная, что еще сказать.

Завтрак прошел в молчании. Люк встал и молча положил на стол еще один инфочип, на который принцесса уставилась мрачным взглядом, и маленький голопроэктор в виде круглого основания под статуэтку.

– Что там еще?

Люк тонко улыбнулся.

– Тебе понравится. Это отчет о похоронах отца на Набу.

Принцесса молча встала, принесла датапад и погрузилась в чтение. Закончив, она долго смотрела на голопроэктор, после чего решилась и протянув руку, нажала на кнопку, расположенную на боку.

Над основанием появилось голоизображение, контрастное, только два цвета. Черный и белый.

Судя по всему, это был макет памятника, установленного на могиле Вейдера. Лея оперлась на руки, наклоняясь ближе и рассматривая небольшое, сантиметров тридцать, изображение. Прекрасно знакомые всей галактике доспехи. Вейдер стоял, наклонив голову, держа за руку девушку, положившую ему на грудь ладонь, заглядывающую в устрашающую маску, а его плащ развевался вокруг них. Черная фигура и белоснежная.

Лея осторожно прикоснулась пальцем к голограмме.

– А ты молодец, брат… так отомстить, уметь надо.

Она тяжело выпрямилась и медленно направилась в спальню. Надо было многое обдумать. Очень многое. И принять правильное решение… а не такое, которое от тебя ждут.

* * *
Прием был в самом разгаре. Придворные кланялись беседующему с Трауном Люку, потихоньку обсуждая его между собой. Внезапно возникший из ниоткуда сын Вейдера, так неожиданно взошедший на престол, доказал попытавшимся было мутить воду моффам и аристократам, что недаром занял трон. Все попытки создать заговоры были пресечены, быстро и безжалостно, все смутьяны приведены к покорности, упорствующие – казнены. Даже Альянс был разгромлен, и доживал последние дни.

Чем дальше, тем больше было видно, как все-таки сын похож на отца. Те же резкие движения, тот же характер, правда более мягкий, то же оружие на поясе. И та же крепкая хватка.

Никому не известный парень оказался великолепным Императором… в этом придворные убеждались с каждым днем все больше. Первая годовщина восшествия на престол будет пышной.

* * *
Утомленный Люк поднял голову, уставившись на секретаря. Он анализировал прием, отмечая те или иные слова и действия своих подданных, вылавливая необходимую информацию и составляя планы на будущее.

– Принцесса Лея Органа просит об аудиенции.

– Пусть войдет.

Секретарь поклонился и вышел. Через минуту в кабинет вплыла Лея.

Люк шевельнул рукой и двери закрылись, девушка вздохнула, набираясь решимости. Она сделала шаг и склонилась в реверансе.

– Здравствуй, брат.

Люк улыбнулся и встал, протягивая ей руку.

– Здравствуй, сестра.

III. Быть драконом

Люк вздрогнул, открывая глаза. Вокруг царила темнота – не помеха для форсъюзера, тем более, такого сильного, как он. Скайуокер встал, гибко потянувшись, походил и вновь сел на коврик, устаиваясь поудобнее и начиная анализировать открытое ему Силой.

Иногда Люк задавал себе вопрос – как сложилась бы его жизнь и жизни окружающих, если бы его не сумели захватить и доставить императору? Он бы погиб на одной из миссий? Сумел бы добраться до Императора? Вступил в противостояние со своим отцом? Даже если бы Альянс победил, что было бы дальше?

Сила молчала, но иногда во снах приходили смутные обрывки отброшенных вариантов не наступившего будущего, и они откровенно не радовали, а сегодня… Сегодня он получил четкий и внятный ответ, оставивший неприятный осадок на душе, и запавшие в память имена. Люк вздохнул, поднимаясь и намечая план действий. Есть над чем поразмышлять.

Пришло время обдумать некоторые концепции. Пора.

* * *
– Благодарю вас, Кронал.

– Ваше Императорское величество, – высокий, сурового вида мужчина, затянутый в черный мундир, слегка наклонил голову. Люк просматривал документы, пролистывая страницу за страницей, иногда что-то отмечая для себя, иногда весело хмыкая. Неожиданно он замер, слегка нахмурясь, возвращаясь к заинтересовавшему его моменту. Палец коснулся экрана датапада, подчеркивая вызвавшее интерес имя. Голубые глаза остекленели, император застыл, Сила вокруг него слегка всколыхнулась, Кронал напрягся. Будучи одаренным, глава Убиктората легко это почувствовал.

– Кронал.

– Да, Ваше Императорское величество.

– Привезите его сюда, – император еще раз подчеркнул заинтересовавшее его имя. – Это важно. Немедленно.

Кронал поклонился и вышел из кабинета. Люк встал, подошел к окну и застыл, сложив руки за спиной.

– Вима-Да-Бода. Знакомое имя. Отлично… Первая зацепка есть.

Скайуокер вернулся к столу и нажал на кнопку селектора.

– Пригласите ко мне Тремейна.

* * *
– Вы уверены?

– Да. Сведения точные, получены из очень хорошего источника.

Две закутанные в просторные плащи фигуры с накинутыми на головы просторными капюшонами напряженно переговаривались, сидя в темном углу среднего пошиба кантины. Ничего необычного в этом не было, по укромным уголкам сидело немало такого вида парочек, а то и целых компаний, так что посетители занимались своими делами, не особо зыркая по сторонам. В такого рода местах излишнее любопытство каралось зачастую крайне жестоко.

Беседующих данное обстоятельство очень даже устраивало, но для окончательного успокоения они включили миниатюрный подавитель сигналов, создающий зону помех, пусть маленькую, но крайне надежную. Теперь они могли не опасаться прослушки, что не могло не радовать.

– Как наши друзья?

– Хорошо. Нам даже удалось отыскать трех особых друзей.

– Во сколько они обошлись?

– Сущие мелочи… они идейные. Особенно одна. Она сама на нас вышла.

– Даже так. А как насчет тех, кто не идейный?

– Тоже все готово. Нас поддержат. Но это будет стоить некоторых уступок и привелегий.

– Хорошо. Список?

– Вот.

– Гм! Неплохие запросы… Впрочем, на них можно согласиться. А потом можно будет побеседовать и более обстоятельно…

Фигуры пошептались еще некоторое время, после чего разошлись в разные стороны. На балконе вдоль стен зашевелились тени, и тоже направились по своим делам.

* * *
Огромный кабинет поражал количеством и качеством техники, а также своей монументальностью. Впрочем, хозяйка кабинета тоже производила впечатление. Высокая, одетая в форменный китель алого цвета блондинка с разноцветными глазами, она выглядела опасной, как хищник, сидящий в логове и ждущий добычу. Запищал комм, тонкий палец нажал на кнопку.

– Рандеву состоялось.

– Отчет?

– Через пять минут.

* * *
Затянутая в тончайшую кожаную перчатку рука сделала изящный жест, раскрываясь, словно цветок, и хищно сжимая пальцы вокруг прилетевшего сейбера. Палец уверенно нажал на кнопку, из эмиттера, обрамленного тремя зубцами из фрика, вырвалось алое лезвие.

Луч описал кривую, еще одну, запорхал в воздухе, повинуясь движениям держащих рукоять рук. Меч гудел – низко, угрожающе, словно хищник ворчит, осматривая свои владения. Люк отключил сейбер и принялся вертеть в ладонях, прощупывая пальцами в поисках мельчайших огрехов, но Сила свидетельствовала, что меч вышел идеальным. Этот клинок был только для него, и сделал его Скайуокер самостоятельно, начиная с выплавки кристалла. В принципе, ничего нового в этом не было, он уже делал подобное, вот только тогда, после длительных бдений и медитаций кристалл окрасился в зеленый. А в этот раз… в этот раз – рубин. Отец бы гордился таким доказательством, что его сын стал-таки настоящим ситхом.

– Очень красиво.

Сидящая на лавке из натурального дерева Лея внимательно наблюдала, как ее брат играет с сейбером. Опасная игрушка, могущая запросто оставить без рук или ног, предъявляющая особые требования к владельцу. Впрочем, Люку опасность не грозила: принадлежащее ему он держал цепко, не выпуская из рук понравившееся. Бывший фермер и джедай-идеалист стал удивительно практичным императором.

– Спасибо.

Сейбер отправился на магнитный пояс, а Лея, взявшись за руку брата, неторопливо зашагала рядом с ним между растительных редкостей императорского сада.

– Какие новости?

– Альянс пытается возродиться из пепла, – хмыкнул Люк, рассеянно скользя взглядом по растениям. Лея слегка напряглась.

– Два года прошло после битвы при Эндоре. Достаточный срок для того, чтобы увидеть происходящие в империи изменения.

– И вполне достаточный, чтобы решиться на вторую попытку, – мрачно сверкнули голубые глаза. – Чувствуется во всем этом опытная рука.

Лея вздрогнула и вопросительно повернулась к брату, но Люк успокаивающе сжал ее ладонь.

– Не волнуйся, это не Палпатин. Его я упокоил… качественно. По всем правилам, – злорадно ухмыльнулся мужчина, вспоминая, как провел все положенные ритуалы, похоронив оставшееся от Сидиуса на Коррибане. Он выполнил все условия, даже гробницу отгрохал, только чтобы дух ситха, ушедший окончательно и бесповоротно в Силу после смерти клонов, оказался привязан к планете навеки. А что? Антураж впечатляющий, компания приятная, хоть и несколько специфичная… интересно, а Плегас, учитель Сидиуса, там обитает? Было бы здорово, особенно если он решит напомнить ученику о надлежащей почтительности к наставнику.

– А кто?

– Старые знакомые, – мягко улыбнулся император, – и не только. Иссард уже озаботилась. И когда представят доказательства… – голубые глаза стали льдисто-прозрачными, – Верховный главнокомандующий наведет порядок на вверенной его заботам территории.

По губам Леи скользнула еле видная улыбка, глаза неожиданно потеплели.

– Да, Траун такой.

Люк внимательно посмотрел на сестру, но ничего не сказал.

* * *
Траун четким шагом стремительно летел по коридорам императорского дворца. Вызов поступил неожиданно, но от чего-то срочного не оторвал, и чисс тут же направился на встречу с императором. Люк встретил его в личном кабинете, как всегда затянутый в черное. Получив указания, Траун раскланялся, и направился к двери, но его неожиданно остановил мягкий голос хозяина кабинета.

– Никаких цветов. Лучше яблочные пальвы. И мягкие сорта кафа.

Чисс еще раз поклонился и вышел, как всегда совершенно невозмутимый. По пути он связался с «Палачом», после чего неожиданно замер на минуту, что-то обдумывая, и стремительно зашагал к площадке с личным шаттлом, на ходу набирая что-то в датападе.

* * *
– Ваше высочество, – голос служанки отвлек от размышлений стоящую у огромного окна принцессу. Она вопросительно посмотрела на девушку, повернув голову.

– Вам посылка.

– Поставь на столик, Миро.

Служанка выполнила приказ, и вышла из комнаты, а Лея с интересом обследовала перевязанную затейливым бантом коробку. Она не сомневалась, что ее просканировали всеми доступными способами, во избежание чего-то нехорошего, поэтому развязала ленту и сняла крышку. Хлынул аромат свежей выпечки, и девушка улыбнулась. Ее любимое лакомство. Совершенно простое и вроде как не подходящее принцессе Империи, но ей было плевать на мнение окружающих. Рядом с пальвами – кексами с начинкой, стояла баночка с притертой крышкой, открыв которую Лея с удовольствием втянула ноздрями бодрящий аромат кафа. Ни записки, ни какого-то намека на отправителя не было, но она и так знала, кто решил преподнести ей этот милый подарок: алая лента и полночно-синяя коробка намекали вполне ясно.

Лея взяла один пальв и немного грустно улыбнулась, вспоминая. Кривоватая ухмылка, наглые глаза и каштановые волосы. Крепкая фигура и язвительный характер. Интересно, как он там? Надо будет поинтересоваться у брата, где носит неунывающего коррелианца. В последний раз, когда они виделись, Люк был не в лучшем моральном состоянии. Он только-только похоронил отца и все еще тяжело это переживал, что не помешало ему крепко обнять настороженно разглядывающего его Хана.

Соло был ошарашен, но отпустил пару шуточек насчет высокого полета некоторых фермеров, перегнавших по статусу принцесс. Разговор был долгим и достаточно тяжелым. Лея не вмешивалась в него, она сама отходила от откровений брата и чтения отчетов, ей было не до веселья, совсем, хотя вид Соло заставил сердце дрогнуть. Люк не забыл своего боевого товарища, столько раз помогавшего ему выйти из различных передряг и спасавшего жизнь, и он попытался пояснить, как так произошло, что повстанец стал Императором. Хан слушал внимательно откровения Скайуокера, не скрывавшего подробностей. Все равно коррелианец не имел привычки трепаться.

Соло тогда выслушал, но занять какой-либо пост отказался. Это было не для него. Он любил свободу, и пусть у него прибавится денег и прочего, это будет не то… хотя, от дружбы он не отвернулся. Люк тогда только молча кивнул, и прошептал что-то ему на ухо, от чего Соло потрясенно распахнул глаза, а потом довольно заухмылялся.

– Ты же знаешь, от этого я отказаться не смогу, – улыбнулся Хан. Люк кивнул.

– Вот и хорошо. И если что… для тебя мои двери всегда открыты.

Хан криво ухмыльнулся и повернулся к молчащей Лее.

– Бывай, принцесса. Жаль, что у нас ничего не выйдет теперь.

– Но…

– Не выйдет, детка. Я это знаю.

Хан ушел, и больше Лея его не видела, но Люк иногда делился подробностями его жизни: император не забывал о своем друге, присматривая за ним одним глазом. А пока… пока она просто съест пальвы.

* * *
Тишину огромного тренировочного зала нарушало только мерное гудение сейбера, мечущегося алой молнией, и шорох шагов. Люк осваивал доставшиеся от отца знания, вспоминая, осмысливая и переводя теорию в опыт. За тренировкой императора внимательно следил Тремейн – глава Инквизитория и один из учеников Дарта Вейдера. Мужчина довольно кивал, видя как растет мастерство юного Владыки – а то, что Скайуокер вполне соответствует этому гордому титулу, было совершенно очевидно. За два года он добился впечатляющих результатов.

Тремейн не знал, что именно произошло в Тронном зале Звезды Смерти до того, как состоялся поединок, это осталось за кадром, ведь присутствовавшие при этом офицеры видели только внешнюю сторону, но мужчина понимал, что явно было что-то еще. Интересно только, что именно? Уж очень специфические навыки и приемы демонстрировал сын Вейдера, такие, словно его обучал Темный лорд лично, щедро делясь накопленными за его жизнь знаниями. Техники Силы, фехтование… Джем Со, любимый стиль Вейдера, агрессивный и яростный, переработанный под Люка Скайуокера, когда лучшая защита – это нападение.

Неожиданно император замер, отключая сейбер и внимательно разглядывая Верховного Инквизитора.

– Как продвигается совместная работа с Иссард?

– Великолепно, Владыка, – слегка улыбнулся мужчина. – Особенно хочу отметить прекрасную работу одной из лучших Рук Императора – Мары Джейд. Ей удалось войти в доверие к заговорщикам.

Люк слегка прищурился, что обдумывая, после чего кивнул.

– Превосходно. Как только расследование будет завершено – представите ее.

– Да, Владыка.

– Спарринг? – алый клинок вновь загудел.

* * *
Высокий тощий подросток настороженно вертел головой, идя между двумя инквизиторами, одетыми в стандартные черные одежды. Впереди шел глава этого страшного для множества одаренных ведомства, шелестя длинным подолом. Мальчишка нервно стрелял глазами по сторонам, пытаясь понять, с чего вдруг произошло такое резкое изменение в его судьбе: еще несколько дней назад он был заключенным на Кесселе, а сегодня идет по пустым коридорам какого-то дворца.

Рядом с подростком шла очень старо и изможденно выглядящая женщина в темных широких одеждах, подметающих пол. Она опиралась на посох, но инквизиторы не обманывались ее кажущейся дряхлостью и беспомощностью, внимательно отслеживая каждое движение.

– Не бойся, Кип, – неожиданно хрипло произнесла женщина, морщины на ее лице пришли вдвижение. – Все будет хорошо…

– Откуда вам знать, Вима, – буркнул парнишка. Старуха рассмеялась.

– Вима знает, Вима видит… Твоя судьба изменилась. Цени это, Кип.

– А вы?

– Судьба Вимы тоже изменилась, – усмехнулась женщина, стуча посохом. Двери распахнулись, и маленькая процессия прошла в огромный кабинет, поражающий размерами и обстановкой. Стоящий перед окном среднего роста молодой мужчина в черных одеждах, лениво повернул голову. Взгляд цепких глаз прошелся по вошедшим двумя голубыми лазерами, но испугало паренька и заставило задрожать не это. Кабинет был наполнен чужой Силой, источник которой сейчас сканировал гостей, приходя только к ему ведомым выводам.

– Владыка, Кип Дюррон и Вима-Да-Бода доставлены.

– Благодарю вас, Тремейн, – мягко произнес хозяин кабинета. – Присаживайтесь… Нам есть, что обсудить.

– Вима приветствует молодого дракона, – неожиданно прохрипела женщина, щурясь от яркого света. – Вима рада, что Владыка изменил судьбу.

– Чью? – слегка наклонил голову Люк, рассматривая бывшую мастера-джедая. Сила показывала, что перед ним очень сильный консул, с невероятным даром к предвидению будущего, но почему-то угасающими способностями.

– Всех, – лаконично ответила старуха, после чего повернула голову к ошарашенному подростку. – Кип, это твоя судьба. Ты станешь могучим воином под руководством своего Мастера.

– Какого мастера? – ошалело переспросил Дюррон. Женщина дернула головой.

– Да вот же он!

– А?..

Люк хмыкнул и повернулся к внимательно наблюдающему за всем происходящим Тремейну.

– Указания прежние.

– Да, Владыка.

– Ну, что ж, Кип Дюррон, – Люк дождался ухода всех лишних из кабинета и подошел к настороженно смотрящему на него парню. – Давай знакомиться, ученик. Меня зовут Люк Скайуокер.

– Император… – потрясенно пробормотал Кип, чувствуя, что начинает сходить с ума.

– Да. Но для тебя я – учитель.

* * *
Иссард напряженно слушала отчеты, стекающиеся к ней от агентов. Операция входила в завершающую фазу, и глава СИБ руководила всем происходящим, словно опытный дирижер – оркестром.

– Тремейн?

– Мои люди на месте.

– Крилт?

– Все готово.

– Начали.

Мотма не успела сделать и пару шагов, как ее мягко взяли в коробку, оружие само вылетело из потайной кобуры, а на запястьях защелкнулись наручники.

– Что? – попыталась было возмутиться женщина, но все протесты увяли на губах: прямо перед ней стояла Исанне Иссард, с очень неприятной ухмылкой на лице. Мон побледнела, но сумела удержать лицо.

– Что ж вы так, госпожа сенатор? – блондинка в алом мундире смотрела с видимым превосходством и насмешкой. – Не волнуйтесь, вы не одна так вляпались. На каторге у вас будет отличная компания.

Неожиданно запищал комлинк, и Иссард отошла в сторону.

– Тремейн?

– Обе цели упакованы, – отозвался Глава Инквизитория.

– Превосходно.

* * *
– Здравствуй, Мон.

В мягком голосе бывшего повстанца, бывшей Последней Надежды, бывшего джедая и все еще Избранного, звучит только осознание своей правоты и ничего больше, и это на какой-то миг сбивает с толку. Мон сидит на тяжелом металлическом стуле, как и ее друзья, руки скованы наручниками, кандалы присоединены к ножкам, намертво привинченным к полу. Возле двух джедаев, прикованных гораздо более тяжелыми и какими-то странными кандалами стоят инквизиторы, не спускающие со своих подопечных глаз.

– Люк, – устало выдохнула женщина, поводя плечами в попытке их расслабить. – Я должна была догадаться…

– Но не догадалась, – слегка улыбнулся Скайуокер, но его глаза остались совершенно ледяными. Один из джедаев задергался, испепеляя мужчину взглядом, однако император даже не покосился в его сторону.

– Ты знал?

– О том, что ты не сможешь угомониться? – пожал плечами Люк, наклоняя голову. – Конечно. Именно на это я рассчитывал, когда отпускал тебя и возвращал сенаторские полномочия.

– Знал…

– Да, Мон. Знал. Видишь ли, милая Мотма, лучше всего идет охота, если ловить добычу на живца. И ты отменно сыграла эту роль.

– Живец, – фыркнула женщина. Император улыбнулся, складывая пальцы домиком, и присутствующих пробил холодный пот.

– Ты сама выбрала свою судьбу, Мон. Что тебя не устраивало? У тебя были полномочия. Власть. Ты могла заниматься находящимся в твоем ведомстве сектором. Вместо этого ты опять влезла в попытку свержения государственного строя. Скажи, что именно тебя не устраивало? Почему, вместо того, чтобы заниматься своими должностными обязанностями, ты так стремилась вновь ввергнуть Империю в анархию и гражданскую войну? Я плох, как Император? Законы, принятые Палпатином, меняются. Многие отменены, многие изменены. Искореняется рабство, законное и незаконное. Идет борьба с коррупцией, пересматриваются торговые договоры. Это процесс не быстрый, но он начат, и постепенно будет достигнут намеченный результат. Так что тебя не устраивает? Только не надо говорить, что ты борешься с тиранией. Или, как эти, – рука в перчатке указала на скованных джедаев, – что хочешь избавить галактику от ситхской угрозы. Не поверю…

Мон промолчала, не отводя глаз.

– Может, дело в нескольких крупных корпорациях, заплативших тебе за «особые услуги»? Или в том, что к тебе обратились несколько промышленных кланов, производящих оружие? Или… – Люк усмехнулся, – дело в твоих друзьях, рассчитывающих под шумок отхватить несколько секторов и объявить их для начала нейтральными, установив в процессе диктатуру и захапав их для собственных нужд? Ведь война это не только жертвы, кровь и разруха… Это еще и отмывание денег, упрочнение власти и потакание некоторым извращенным наклонностям, которые можно удовлетворить, списывая последствия на ужасы боев.

Скайуокер отошел от раздавленной Мотмы, остановившись возле джедаев.

– Ну, а вы? Что вам ровно не сиделось? Захотелось славы? Посмертно? Вы же не думали, что останетесь в живых после того, как выполните грязную работу? Да что с вами говорить…

– Что нас ждет? – прокашлявшись, хрипло произнесла Мон. Люк равнодушно скользнул по маленькой фигурке взглядом.

– Суд.

– Ясно… – Мон помолчала, но затем нашла в себе силы гордо вскинуть голову. – Ты истинный сын своего отца, Люк.

Император остановился в дверях и, повернув голову, неожиданно улыбнулся светлой улыбкой.

– Благодарю, Мон. Это самый лучший комплимент, что я слышал.

– Это был не комплимент… – прошептала женщина, уставившись на закрытые двери. – А констатация факта.

* * *
– Госпожа Иссард, вы проделали превосходную работу, – Люк отложил датапад с отчетами, и довольно кивнул. – Благодарю вас.

– Ваше Императорское величество, – наклонила голову Исанне, пряча довольный блеск глаз. – Служу Империи! Однако, я хотела бы особо отметить усилия некоторых агентов и Рук Императора…

Дверь открылась, в кабинет вошла невысокая огненноволосая девушка, затянутая в черный комбинезон.

– Позвольте представить. Мара Джейд.

Люк внимательно рассмотрел стоящую перед ним красавицу, в голубых глазах на миг мелькнуло что-то странное.

– Мара Джейд… Я запомню.

* * *
– Здравствуйте, принцесса… – глубокий баритон разрушил уютную тишину, царящую в саду. Лея повернула голову и встала со скамейки.

– Главнокомандующий Траун… Рада вас видеть.

– Взаимно, Ваше высочество, – багровые глаза потеплели, засияв еще сильнее. Рука в белоснежной перчатке протянула небольшую коробочку, перевязанную алой лентой. Лея улыбнулась.

– Мои любимые?

– Конечно, – с невозмутимым видом кивнул чисс, наблюдая, как девушка развязывает ленту и внимательно рассматривает содержимое коробочки. Изящные пальцы пошевелились, карие глаза азартно засверкали, пока принцесса выбирала самый аппетитный на ее взгляд пальв.

– Думаю… Этот.

– Вы уверены, принцесса?

– Конечно… – Лея разломила кекс на две части и протянула одну из них Трауну. Мужчина снял перчатки и осторожно взял предложенное.

– Действительно, вкусно…

* * *
Люк, наблюдающий за этой сценой, тихо отступил в тень, мысленно отмечая, что надо начать подготовку к будущему торжеству. Организация свадьбы дело не быстрое, а уж свадьбы принцессы Императорского дома – в особенности. Лея тем временем что-то с жаром обсуждала с Трауном, растерявшим свою невозмутимость. Сила вспыхивала искрами, сигналя о том, что между этими двумя явно завязались очень сильные узы. Скайуокер довольно кивнул – это хорошо. Траун очень преданный военачальник, но любая верность требует поощрения… А для такого честолюбивого чисса, как этот – родственные связи с императором будут значить многое, и тем более прекрасно, что его ухаживания являются не только холодным расчетом, но и порывами души. Этот брак будет очень прочным. А там… Можно будет и над своей личной жизнью задуматься.

Люк вспомнил зеленые глаза Мары и довольно кивнул. Это надо обдумать…

Император развернулся и направился к своему кабинету. Любовь – любовью, а работу никто не отменял. Надо разобраться с делами, и пора добить остатки мятежников. Нечего подрывать основы его государства. И надо выбрать себе еще одного ученика, а может, и двух. Правило Бейна больше не актуально, оно не имеет над ним власти, и никак не ограничивает. Он пойдет своим путем. Люк весело усмехнулся, и в голубых глазах закружились золотые искры.

Сила искусства

Настроение было чудовищно… отвратительным.

Люк смотрел на стоящую в кабинете на полке у стены погребальную урну: высокую узкую вазу, черную, расписанную тонкими золотыми узорами, намертво запечатанную специальной пробкой, и чувствовал себя отвратительно.

Перед ним на столе лежала стопка датападов с отчетами СИБ, при взгляде на которую становилось тошно и мерзко на душе. Он протянул руку и задумчиво взял верхний. Отчет по Наберри.

Иссард превзошла саму себя. Стремясь показать новому Императору, что не зря занимает свой пост, Исанне провела расследование в кратчайшие сроки, бросив на него все свободные силы и себя в том числе. Такое рвение принесло закономерные результаты: шесть датападов с отчетами, огромное количество подтверждающих собранные материалы документов, свидетельств, голографий.

Прочитанное оставило неприятное ощущение. Люк вздохнул, вспоминая, как отец гонялся за ним по всей галактике, как настойчиво пытался перетянуть его на свою сторону. Как пожертвовал ему все свои знания, пытаясь дать хоть какой-то шанс уцелеть…

А ведь он не видел его двадцать лет. Не знал о его существовании. Он не обязан был даже просто испытывать к Люку хоть какие-то родственные чувства! Однако… как только Вейдер понял, кем ему приходится Люк, это изменило все. Что с того, что они сражались, что ситх отрубил ему руку? Если бы Вейдер хоть на мгновение захотел убить своего сына, он сделал бы это легко и просто.

Вздохнув, Люк потер ладонями лицо и уставился на протез. Искусная работа, самых лучших специалистов. О том, что рука искусственная, можно было понять только по круговому шраму немного выше запястья… Неожиданно в голове забрезжила идея и парень жутко улыбнулся, нажимая на кнопку.

– Мне нужен самый лучший скульптор. И самый лучший художник.

Секретарь сделал отметку в датападе, молча поклонился и вышел.

– Тебе понравится, отец. Я уверен…

* * *
– Господа… – Люк обвел стоящих перед ним навытяжку двух гениев изящных искусств: твиллека и человека. Мэтры бросали друг на друга странные взгляды, одновременно нервно поглядывая на Императора, к которому их пригласили ни свет ни заря.

– Я хочу сделать вам заказ.

Скайуокер помолчал и шевельнул кистью.

– Присаживайтесь. Обсуждение предстоит долгое.

Мужчины переглянулись и осторожно присели на вычурные стулья, готовясь внимать. Слово «заказ» всегда окрыляет.

– Я хочу, чтобы вы, мэтр Нарье, – синие глаза уставились на человека, – написали два портрета. Моего отца и моей матери. Вам будут предоставлены прижизненные изображения, голографии… насколько я понимаю, отсутствие живой модели не является препятствием?

– Нет, Ваше Императорское величество, – облегченно выдохнул Нарье, поерзав на стуле. – Не является.

– Хорошо. Тогда чуть позже мы обсудим с вами будущие шедевры. Теперь вы, мэтр Гаррус… – Люк повернулся к твиллеку, изобразившему напряженное внимание. – Я хочу, чтобы вы создали скульптуру… две скульптуры, изображающие моих родителей. Идея, как они должны выглядеть, у меня есть. Ваша задача – воплотить эту идею. Естественно, ваши усилия будут достойно оплачены… Еще, если с портретами нет нужды торопиться, то скульптура должна быть готова через три месяца. Хотя бы одна. Ее копия может быть изготовлена и чуть позже.

– Вы хотите две одинаковых скульптуры? – уточнил Гаррус. Люк кивнул.

– Да. Материал вам предоставят. Коросский мрамор. Виды – антрацит и снежный.

Скульптор возбужденно втянул воздух, Нарье покосился на него уважительно-завистливо. Коросский мрамор… необычайно дорогой камень, мечта любого скульптора. Да, он тяжело поддается обработке, работать могут с ним только настоящие мастера, даже с самыми простыми видами: рассветный – нежного розового цвета, небесный – голубой, сумеречный – светло-серый… А уж про антрацитовый или снежный и говорить не приходится! Такая редкость… Однако, дороговизну и трудности в работе окупали качества, присущие этому камню: он не подвержен влиянию внешней среды, неимоверно прочный, необычайно красивый…

– Размер скульптур? – выдохнул Гаррус, смотря на императора горящими глазами. Люк улыбнулся.

– Точные ростовые копии. Теперь, что касается портретов… – Люк снова обратил внимание на Нарье и тот с энтузиазмом подался вперед. – Две картины. Портрет моей матери… и портрет моего отца. Материалы вам предоставят… я поясню, что хочу видеть на портрете отца. Вы согласны принять заказ, господа?

Мэтры переглянулись с огромным изумлением и решительно кивнули.

– Естественно, Ваше Императорское величество! – хором ответили мужчины.

* * *
Через три месяца Люк смотрел на готовую скульптуру, под взглядом нервничающего Гарруса. Это было потрясающе. Темный Лорд Вейдер, во всей своей славе и могуществе… Доспехи, плащ развевался широкими складками, от антрацитовой скульптуры исходила мощь и сила. Выполненная по контрасту из снежно-белого мрамора Падме казалась трогательно-хрупкой по сравнению с могучей фигурой ее грозного супруга. Они смотрели друг другу в глаза и казались совершенно реальными. Было полное ощущение того, что сейчас Вейдер сделает шаг, подхватывая босую супругу на руки, окутывая ее тяжелым плащем…

Люк невольно прижал руку к кольнувшему сердцу и благодарно склонил голову перед покрасневшим скульптором.

– Благодарю Вас, мэтр Гаррус, – хрипло произнес он. – Это шедевр.

* * *
Новости по галактике разносятся быстро. Особенно те, что касаются глав государств. Руви Наберри задумчиво смотрел на голоизображение нового Императора, нахохлясь в кресле. Мужчину морозило и никакой каф или теплая накидка не помогали ему согреться. Холод шел откуда-то изнутри, заставляя вздрагивать и кутаться в палантин в тщетной попытке заполучить хоть какое-то тепло.

С официального изображения на него смотрел молодой парень среднего роста, светловолосый, смуглокожий, с невероятно синими глазами. Руви все казалось, что взгляд этих глаз пронизывает его насквозь, напоминая о принятом много лет назад решении. Тогда, больше чем двадцать лет назад оно казалось ему правильным.

Кто они и кто Палпатин?

Одинокая планета, пусть и очень богатая, и огромная Империя. Их возможности были несопоставимы. Что тогда… что сейчас. Руви не хотел попасть под пресс внимания Императора… он потерял дочь и скорбел, не желая видеть еще кого-то в могиле.

Тайфо и Панака, да и служанки Падме рассказали ему о заключенном дочерью браке, но Руви не захотел вмешиваться в судьбу выживших детей. Брак был тайным. Никто, кроме десяти человек ничего не знал, значит, это так и останется. Он приказал им молчать и не вмешиваться. Джедаи, император… пусть они разбираются сами.

Тогда он решил, что это – правильно.

И вот теперь, спустя годы, прошлое настигло его, смотря прямо в душу синими глазами.

Император. Его Императорское величество Люк Скайуокер.

Его внук…

Через полгода судьба нанесла новый удар. Неожиданно вынырнувший из гипера флот, блокировавший пространство Набу. Никаких пояснений, ничего… Только одинокий черный челнок с изображением герба Империи на боку, Алые Стражи, окружившие своего повелителя… и синие глаза Императора, смотрящие прямо в душу.

Чутье опытного политика отметило, как на него посмотрел молодой парень в дорогих одеждах. Сначала испытующе, словно ожидал чего-то, на что-то надеялся… хотел что-то узнать… И через пару секунд – синие глаза заледенели, плечи слегка расправились, чуточку изменилась походка. К Руви и Пудже, встречающим высокого гостя, подошел Император самого могучего государства галактики.

Их не просили. От них ничего не требовали. Их просто поставили перед фактом. Люк Скайуокер хотел, чтобы рядом с гробницей Падме Наберри, нареченной Амидалой, поставили еще одну. Для его отца, Энакина Скайуокера… Дарта Вейдера. От их возможных попыток хоть что-то сказать небрежно отмахнулись. Властно. Привычно. Руви смотрел в ледяные, беспощадные глаза того, кто являлся его внуком и слова замерзали на его губах. Он мог только соглашаться… ничего больше ему позволено не было.

Все было готово. Мастера возвели гробницу за считанные минуты, потом установили памятник. Сдернули плотное покрывало, укутывающее скульптуру и Руви замер, чувствуя, что сердце бьется с перебоями.

Его дочь. И ее… супруг. Страшное чудовище, Палач Императора. Насмешка над ними, Наберри, пытающимися казаться нейтральными, независимыми… Руви посмотрел в лицо императора и увидел там брезгливое презрение.

Памятник отлично раскрывал тайну, которую Наберри хранили столько лет. Надпись на постаменте не давала возможности усомниться в том, кого изображает скульптура. Энакин Скайуокер. Падме Наберри. Супруги.

Члены семьи, стоящие вокруг, стыдливо потупились… Женщины, когда-то служившие Падме, плакали, стирая слезы пальцами, Тайфо и Панака смотрели больными глазами. У них было оправдание в виде приказа молчать, но легче им от этого не становилось. Кто мог помешать им что-то сделать? Никто. Они все предпочли отвернуться.

Пуджа нервно сжимала кулачки, пряча их за широкими рукавами. Она видела равнодушие на лице Императора. Что с того, что они кровные родственники? Что они сделали для того, чтобы дети ее тети об этом знали? Ничего. Для императора они просто однофамильцы его матери. Не более.

* * *
Скайуокер сам положил погребальную урну в кенотаф, поставленный рядом с могилой Амидалы и коротко поклонился.

– Прощай, отец. Теперь ты – Сила. Надеюсь, ты будешь счастлив хотя бы в посмертии…

Сила сгустилась, было полное впечатление, что за его спиной встал кто-то могучий, Темный… плечо сжали невидимые пальцы, висок обожгли слова:

– Спасибо… сын…

Ощущение присутствия потустороннего гостя исчезло. Люк довольно улыбнулся и направился прочь.

* * *
Руви сделал попытку заговорить с Люком, также, как и Пуджа… на них не обратили никакого внимания. Лицо императора осталось пустым и равнодушным. Ему они были не интересны.

Шаттл взлетел, оставляя руководство планеты обдумывать произошедшее, Руви повернулся… и наткнулся на ненавидящие взгляды бывших служанок его дочери. Тайфо и Панака потирали шеи, судорожно дыша… Мужчина слегка сгорбился и вернулся к могилам Падме и Вейдера.

Памятник матово сиял отполированной поверхностью. Тонкая насмешка над их потугами сохранить тайну… наглядное свидетельство того, какой шанс они упустили. А теперь поздно. Все знают.

Руви уже отметил несколько злорадных лиц и довольные ухмылки… Те, кто с детства учатся аналитике не пропустили отношения Императора к родственникам со стороны матери. Им еще не раз ткнут в это пальцем.

Но теперь поздно…

Налетевший ветер заморозил тело. В наступающих сумерках Руви казалось, что скульптура Вейдера источает злорадство, а плащ трепещет вокруг ног Темного Лорда.

* * *
Еще через полгода Руви смотрел, как к гробнице идет невысокая девушка, одетая в светлое пышное платье, окруженная Алыми стражами. Она равнодушно мазнула взглядом по его лицу и направилась прямо к могилам, где долго сидела и молча разглядывала памятник.

Она тоже не отреагировала на попытку заговорить… и уходя, не оборачивалась.

Долг платежом красен

Молодая, очень хорошо выглядящая женщина молча смотрела на датапад, не в силах осознать написанное. Она прикрыла глаза, собираясь с мыслями, после чего прочитала только что расшифрованную запись еще раз. С каждой строчкой ее лицо все больше бледнело.

– Какая же я дура, – прошептала женщина, с презрением кривя губы. – Слепая, наивная идеалистка.

Она замерла, но в голове крутились мысли, что все именно так, как это есть. В памяти всплывали разрозненные факты, случайные проколы, мелкие неувязки и обмолвки, складывающиеся в единую систему. Все то, что она видела, но не хотела замечать.

А ведь не дура. Она варилась в этой клоаке с младенчества – королевский двор, это королевский двор, даже такой демократичный, как Альдераанский. Она с детства видела, на что идут люди, чтобы урвать толику власти, Бреха ее лично учила, да и наставники были выше всяческих похвал. Не Набу, конечно, до того уровня они не дотягивали, но и так было очень даже ничего.

А потом, после смерти матери, ее воспитание взял в свои руки Бейл, и теперь, после долгих лет войны, срывающей маски с разумных, принцесса погибшей планеты прекрасно видела перекосы собственного воспитания. Но это теперь. И с этими перекосами ей жить, и что делать, если они достаточно сильно усложняют существование окружающим и ей лично?

Лея Органа-Соло еще раз посмотрела на экран, где во всей своей неприглядной красе отражался факт неоднократно свершавшегося предательства, и удрученно покачала головой. Это означает смерть. Слишком опасно это знать. Но и оставить все, как есть… Тоже нельзя. Пусть эта информация досталась ей случайно, в это никто не поверит. Совершенно. Не тот случай.

Она побарабанила пальцами по столу, обдумывая проблему, после чего встала и начала собираться. Информацию следовало спрятать как можно более тщательно. Лея проверила все, что могла, подчистила следы, так что теперь все зависит от того, как она управится. Женщина скользнула взглядом по стенам, радуясь тому факту, что сын сейчас с ее братом. Хоть одна проблема решена.

Неожиданно она нахмурилась, обдумывая мелькнувшую в голове мысль, после чего удовлетворенно кивнула. То, что надо. Зачастую старые способы самые надежные. Проблема с защитой так неожиданно доставшихся ей данных частично решена, теперь надо сделать все красиво.

Лея вышла из кабинета, кивнула проходящим мимо коллегам и отправилась домой.

* * *
Старый грузовоз, верно служивший своему хозяину долгие годы, взмыл в небо, направляясь к звездам. Хан довольно улыбался, прокладывая курс, предвкушая, как порадует свою принцессу после успешного выполнения так неожиданно подвернувшегося дельца. Уже давно ему не попадался настолько легкий заработок. Работа простая, а за срочность платят хорошие деньги, так почему бы и не тряхнуть стариной?

Лея будет ругаться, это к гадалке не ходи, но он взрослый человек, даже семейный, эту самую семью кормить надо, так что… Поругается, побросается всем, что под руку подвернется, и успокоится. Мужчина тихо рассмеялся, вспоминая свою супругу и, насвистывая фривольный мотивчик, начал отдавать команды Чуи.

«Сокол» вынырнул из гипера, ложась на курс, но тут же едва не попал под луч ионного орудия. Корабль крутанулся вокруг своей оси, Чуи ревел, отводя душу, вцепившийся в штурвал Хан сконцентрировался, уходя от атаки. Пара корветов, попытавшихся блокировать ему пути, безнадежно отставали, не в силах сравниться с мастерством Соло, попытка уйти в гипер не сработала, но «Сокол» почти вырвался из ловушки, Чуи одобрительно взрыкнул… Зеленые и алые лучи скрестились на корпусе удирающего грузовоза, и мир исчез в разноцветных вспышках, осветивших черноту космоса погребальным салютом.

* * *
Лея утомленно потерла лицо, стараясь не размазать макияж, и устало повертела головой, разминая шею. Последние сутки она была просто на нервах. Единственное, что радовало – удалось разобраться с ее так неожиданно привалившей проблемой и предпринять кое-какие шаги. Хорошо, что у нее есть ее верный протокольный дроид! Женщина усмехнулась – история склонна повторяться. Если что, ТриПио найдет своего второго хозяина, ему помогут. Распоряжения женщина отдала недвусмысленные.

Принцесса подхватила накидку и вышла из кабинета, стуча каблуками, степенно, не привлекая внимания, направляясь к выходу. Она не торопилась, но переходы мелькали один за другим. Женщина уже прошла половину пути, когда сердце закололо, а нервы опалило предчувствием беды. Лея нахмурилась, пытаясь понять, что происходит.

Вроде бы оснований для тревоги не было, если исключить недавнее. Постояв немного, она снова направилась по коридору, но прошла не больше десяти шагов как вскрикнула, хватаясь за сердце. Только что оборвалось что-то невидимое, связывающее ее с супругом, оставляя в душе пустоту. Женщина несколько мгновений тупо смотрела в пространство, покачиваясь на дрожащих ногах, сжимая сумочку побелевшими от напряжения пальцами. Сердце снова кольнуло, и Лея очнулась, с трудом осознавая, где она находится. Неужели… Неужели?!

Принцессу затрясло. Она стояла, спрятавшись в подвернувшуюся по пути нишу, осознавая страшную реальность. Только что погиб ее муж. Лея знала это совершенно четко и ясно. Пусть у нее не было таких способностей, как у брата, но кое-что она все-таки могла. И теперь сосущая пустота в груди могла означать только одно: она стала вдовой. А это значит…

Лея бросила взгляд на сумочку и достала комлинк, активируя его. Спрятавшись в нише, принцесса спешно отдавала приказания, глотая слова и с трудом удерживая себя от неуместных и опасных в этот момент рыданий. Судя по всему, она где-то прокололась. Хан… Он не мог погибнуть просто в какой-то стычке, по глупости. Не мог. Значит, его смерть – дело рук этих… Она оскалилась, чувствуя, как сознание затапливает ледяная злость.

Лея дернула головой, сжимая кулаки, пытаясь взять себя в руки, и развила бурную деятельность. Перекачала все данные с датапада на введенный ею адрес, после чего положила ладонь на экран. Лицо дернулось в судороге, от датапада явственно потянуло паленым. Она замерла, не обращая внимания на ясно ощутимые сейчас чужую враждебность и охотничий азарт. Пискнул комлинк, и женщина ткнула пальцем в кнопку, прослушав короткое, из пары предложений, сообщение, от которого внутри растеклось облегчение. О сыне позаботится Люк. Это главное.

Комлинк снова пискнул, принцесса прослушала еще одно сообщение и отключила прибор, после чего его постигла судьба датапада. Отбросив обгорелый кусок пластика, Лея встряхнулась, вспоминая уроки супруга и наставления брата.

* * *
Служанка спешно собирала самое необходимое. Женщина металась по дому, потроша тайники, подхватила сумку и практически побежала к вызванному аэрокару. Затолкав туда непрерывно что-то блеющего протокольного дроида, женщина назвала адрес, вытаскивая трясущейся рукой карточку с кредитами. Водитель присвистнул, но тут же рванул с места. Беглецы успели вовремя: через десять минут двери квартиры были взломаны, и внутрь ворвались крепкие мужчины в неприметных одеждах.

* * *
Лея повернулась лицом к преследователям, доставая из сумки бластер, подаренный супругом на пятилетнюю годовщину свадьбы.

Свободной она из здания не выйдет, это было совершенно ясно: она чувствовала, как все туже сжимается кольцо идущих по ее душу. Ее постараются взять живой, надавить заложниками – принцесса давно избавилась от розовых очков и прекрасно знала, как работает ведомство Мадина. Бывший имперец взял от своих наставников все их самые любимые методы и давно переплюнул в искусстве выбивать сведения. Допустить этого нельзя. Нельзя позволить, чтобы Люк танцевал под их дудку. Значит, остается только один выход.

Лея посмотрела на обручальное кольцо, на котором были выбиты два слова: «Я знаю», поцеловала теплый металл и сосредоточилась, посылая мысль тому, кто, как она твердо знала, отомстит за нее.

– Прощай, Люк. Позаботься о Бене. И разберись с нашими убийцами.

Лея Органа-Соло, истинная дочь Дарта Вейдера, гордо вскинула голову и улыбнулась, принимая последний в своей жизни бой.

– НЕТ!

Ответ растворился в белой вспышке, а затем наступила тьма.

* * *
Явин 4. Праксеум джедаев.

Люку было плохо. Даже очень. Кости ныли, раздробленные на маленькие кусочки. Мясо слезало с ноющих костей, распадаясь на части. Это только иллюзия, порожденная болью, но Скайуокер ощущал именно это натянутыми до предела нервами, которые тянут клещами из тела. Больно стоять. Больно дышать. Больно двигаться.

Одна сплошная боль.

Сила облегчает его мучения, но атака Экзара Куна даром не прошла. Темному лорду, вернее, его призраку, практически удалось задуманное: поддавшийся искушению Кип Дюррон атаковал своего мастера, пока Кун пытался вырвать душу Люка из тела и занять его место. Да, задуманное практически увенчалось успехом, но как говорится – чуть-чуть не считается. Люка спасла случайность.

Впрочем, он был бы счастлив, если бы этой случайности не было.

Люк чувствовал, знал, что проигрывает. Тьма выдирала его из тела, не обращая внимания на жалкие попытки спастись. Он уже практически потерял связь с телом, когда в жизнь неожиданно воплотился самый страшный его кошмар. Он услышал эхо голоса сестры, а затем наступила страшная, мертвая тишина. Люк замер, на мгновение прекратив бороться, уставившись в покрытое татуировками призрачное лицо, все сильнее расплывающееся в жестокой улыбке, полной превосходства. Кип выбил из разом ослабевшей руки сейбер…

А затем Скайуокер закричал, и этот крик снес потерявшего наглую ухмылку призрака и отбросил Кипа, впечатав его в стену так, что древняя, но невероятно прочная кладка пошла трещинами. Люк кричал, упав на колени, пробивая пальцами каменные плиты, которыми был вымощен двор, а Сила неистовствовала, закручиваясь в настоящий смерч вокруг него. Он выл от боли, слепо глядя в стремительно затягивающееся тучами небо, не обращая внимания на мир вокруг себя, не видя, как Сила рвет на части попытавшегося вновь атаковать Экзара Куна, рассеивая его на миллионы частиц Тьмы, влившихся в полупрозрачный вихрь вокруг его тела; как медленно отползает оглушенный Кип, хрипя и отплевываясь кровью; как идут трещинами стены бывшего Храма, как…

Люк скорчился, едва не упираясь лбом в камни двора, полностью опустошенный, находящийся в центре бешено воющего практически полноценного Шторма Силы. Неожиданно он моргнул, прикладывая руки к груди.

В пустоте души что-то тонко зазвенело, и Скайуокер тут же собрался. Блеснули беспощадным огнем голубые глаза. Последний джедай встал одним плавным движением, медленно развел руки в стороны… и Шторм утих, замедляя свое движение, пока мужчина сводил ладони вместе.

Люку плохо.

То, что болит тело, это пустяк. Плохо то, что болит душа. Он чувствовал себя так, словно ему вырвали сердце, и только мысль о том, что надо исполнить последнюю просьбу сестры, держала его в сознании.

За стеной осторожно шевелились ученики, не делая попыток разведать обстановку. Двор был затоплен Силой: холодной, наполненной болью и тоской, буквально придавливающими к земле. Кип булькал при каждом вдохе и выдохе, но в глазах парня стояло восхищение. Легкое движение пальцев – и сейбер влетел в руку владельца: синтеплоть висела клочьями, открывая прячущийся внутри металл, впрочем, Скайуокера это не волновало. Он медленно, тяжело подошел к ученику, равнодушно смотря на него осколками векового льда.

– Что мне с тобой делать, Кип? – хриплый голос разнесся по двору, заставляя дрожать и ежиться.

– Простите, Мастер, – прошептал Дюррон, непроизвольно пытаясь отползти дальше, но дальше только стена.

– Мастер, – равнодушно выплюнул Люк, и от его голоса все вокруг покрылось изморозью. – Ты называешь меня Мастером? Ты смеешь называть меня своим Мастером?

– Да, Владыка, – забывшись, пробормотал Кип, – простите, Владыка.

Люк молча включил сейбер, подходя ближе и поднося его к груди Дюррона, по лицу которого потекли капли пота.

– Владыка. Какая ирония. А как же Экзар Кун, которому ты десять минут назад лизал сапоги? А, Кип?

– Умоляю, Владыка, – на лице парня расцвел лихорадочный румянец, он попытался встать и закашлялся, из уголка рта потекла тонкая струйка крови. Люк молча смотрел на его копошения, не зная, что предпринять. Ему сейчас было не до Кипа и его проблем с верностью. Только что умерла половина души Скайуокера, и он может только стоять и дышать. Слишком больно думать, а чувствовать – и вовсе невыносимо.

Ученики, выглядывающие из укрытий, опасались шевелиться. На их глазах произошло что-то страшное, что-то, что превратило жизнерадостного мужчину в сгусток льда. Минуты текли одна за другой, наконец Люк моргнул, пытаясь хоть как-то очнуться. Рука с сейбером слегка дрогнула, заставив Кипа задергаться интенсивнее, неожиданно Скайуокер нахмурился, поворачивая голову, встречая наполненный ужасом взгляд карих глаз.

Мальчишка смотрит на него с мольбой и страхом. Бен уже знает, что произошло, но не хочет в это верить. Слишком больно, слишком страшно. Особенно сейчас, когда он стал свидетелем чудовищных по меркам обычных, да и одаренных людей тоже, событий.

– Дядя? – тихо произнес мальчик трясущимися губами, и Люк плавно подошел к племяннику, обнимая свободной рукой, прижимая к себе, но не забывая контролировать пространство. Давление Силы возрастает, словно океан затапливает двор древнего храма, прибивая своей массой все живое к земле. Противостоять этому давлению невозможно.

Во дворе Праксеума устанавливается мертвая тишина, наполненная ужасом. На стоящем, словно статуя, Скайуокере сходятся взгляды учеников, и в них мольба, и страх, и отчаяние.

От них воняет страхом.

Скайуокер закрыл на секунду глаза, хрустнув пальцами живой руки. Он смотрел на валяющегося перед ним Кипа, отстраненно размышляя о том, что же делать. И пусть сейчас Скайуокер сам практически труп, он не может себе позволить раскиснуть и погрузиться в горе. Нельзя. Он не имеет на это права. Лея просила его позаботиться о ее сыне, и он это сделает. Невзирая ни на что.

– Владыка, – Кип с трудом встал на колени, низко опустив голову. – Клянусь в верности.

– Чему именно? – равнодушно уточнил мужчина, сверля неверного ученика ледяным взглядом. Трясущийся Бен повернул голову, наблюдая, как склоняется перед его родственником тот, кто пару минут назад считал себя чуть ли не всемогущим Темным Лордом.

– Вам, – вскидывает голову Дюррон, и Люк совершенно свободно читает его мысли. Кип смотрит с восхищением: сейчас, развоплотив Экзара Куна Люк Скайуокер занял в глазах парня его место. Место Владыки. Место его Мастера.

– Я принимаю твою клятву.

Густой мрак, наполняющий дальний угол двора, слегка зашевелился. Сверкнули золотые глаза, расползлась на лице довольная усмешка, и призрачный посетитель вновь растворился в темноте. Он увидел достаточно.

* * *
Пятнадцать лет спустя.

«Финализатор».

Хакс вздохнул, устало потирая переносицу. Глаза резало от перенапряжения, тело ломило от усталости. Он не спал уже больше суток и чувствовал себя просто развалиной. Единственное, что не давало упасть лицом в стол и захрапеть – стоящая у обзорного окна рослая фигура в черном.

Генерал нервно покосился на застывшего изваянием ситха и непроизвольно дернул головой, поправляя ставший внезапно невероятно тесным воротничок мундира. Последний разговор со Сноуком был очень тяжелым. Верховный лидер требовал, чтобы форсировали подготовку «Старкиллера» к испытаниям, его не волновало, что системы еще не прошли настройки, многое было вообще в зачаточном состоянии, и когда будет готово – непонятно, он давил и требовал, требовал, требовал… Однако, словно этого было мало, Сноук отдал приказ найти Люка Скайуокера.

Зачем ему понадобился джедай, о котором давно уже не было новостей и только изредка мелькали какие-то невнятные слухи, Хаксу было совершенно непонятно. Изувеченный экзот медленно цедил распоряжения, а стоящий рядом с магистром генерал отметил, как сжался кулак, затянутый в перчатку. От мрачной фигуры настолько явственно потянуло угрозой, что мужчина с трудом удержался от желания сделать хотя бы шаг в сторону.

Огромная голограмма погасла, и Рен, нервно цапнув рукоять сейбера, вылетел из помещения. А Хакс направился проверять планы и сметы, ломая себе голову в поисках решения этой воистину невыполнимой задачи. И сейчас, после полутора суток дикого нервного напряжения и попыток объять необъятное, генерал тупо смотрел на голограмму, показывающую «Старкиллер», и чувствовал отчаяние. Всё это не имело смысла, совершенно. Им не успеть до назначенного Сноуком срока, а значит… Незаменимых нет. Во всяком случае, Хакс таким не является.

Генерал с ненавистью уставился в широкую спину, размышляя о том, что если вдруг произойдет нечто непредвиденное, магистра постараются сберечь. Но вот что-то непохоже, чтобы Рен пытался найти джедая. Во всяком случае, генерал не видел, чтобы магистр проявлял хоть какие-то признаки активности.

Хакс устало потер переносицу, хлебнул крепчайший каф, от которого немилосердно горчило во рту, и уткнулся в голограмму, поминутно сверяясь с технической документацией в датападе, не замечая, как повернулся в его сторону шлем мужчины.

* * *
Корусант.

Пожилая, но все еще хорошо выглядящая трудами косметологов, хирургов и стилистов невысокая женщина тяжело поднялась из-за стола, оторвавшись от бесчисленных отчетов и донесений. Бессменный лидер Новой республики, стоящая у руля уже четверть века, Мон Мотма чувствовала себя уставшей. Просто невероятно уставшей. Долгие годы на вершине, долгие годы постоянной борьбы, чтобы на ней удержаться. Она шла по трупам, причем во всех смыслах этого слова, приближая к себе нужных, избавляясь от отслуживших свое, делала все, чтобы привлечь на свою сторону, но мир неуклонно катился непонятно куда.

Смерти Императора и Вейдера принесли только смуту и проблемы. Мон так надеялась вновь блистать в Сенате, вновь пройтись по мраморным полам дворца… Прошлась. И что? Уцелевший флот Империи перебазировался к Биссу и Бастиону, ставшему новой столицей Империи. «Осколок» сопротивлялся как мог, а системы и планеты не спешили возвращаться в гостеприимно распахнутые объятия свежеобразованной Республики. Борьба все продолжалась и продолжалась, в конце концов замерев и перейдя в фазу холодной, пока одно за другим не произошли два события, поставившие само существование Республики под вопрос.

Первая неприятность глобального масштаба случилась ровно тринадцать лет назад.

Вернулся Траун.

Синекожий экзот с багровыми глазами, гениальнейший стратег и не менее гениальный тактик, он играл с вооруженными силами Республики, покусывая их, словно игривый хищник – банту. Все самые прославленные адмиралы Республики не могли ничего поделать, они и близко не могли сравниться с этим отродьем, преданным Империи до мозга костей.

Немного спасал ситуацию Акбар, но этого явно было мало. Вот тогда Мон пожалела о паре поспешных решений, но было поздно. Замершие в нейтралитете системы теперь тем более не торопились принимать гражданство Республики, пришлось вновь поднимать старую гвардию, но их было слишком мало, и не было надежных лидеров, способных повести за собой. Мотма и Мадин вообще не понимали, почему Траун не атакует, занимаясь окраинами, почему не устраивает победный марш прямо к Корусанту.

Гранд-адмирал одним своим присутствием заставил колеблющихся выбрать сторону, а затем, словно мало было напастей, из Внешних регионов выполз Первый орден, и дела стали совсем плохи. Воевать на два фронта очень утомительно, а тут еще и Иссард активизировалась. Теракты шли один за другим, Мадин с ног сбился, пытаясь объять необъятное, системы массово переходили в нейтралитет или к противнику.

В поисках спасения Мотма шла на всё. Она даже решила повторить успех многолетней давности, взяв на службу одаренного. Неважно кого, главное, чтобы такой появился. Она ворошила архивы, напрягла всех, кого могла, в попытке спасти ситуацию, удалось даже найти несколько уцелевших джедаев и пару не брезгливых инквизиторов, пошедших на контакт. Мелкие сошки, но это было уже хоть что-то! Мон мечтала, что Одаренные решат все ее проблемы, пусть для этого и придется немного подождать, с зубовным скрежетом вспоминая о своей ошибке. Однако, реальность оказалась жестокой. Бывшие инквизиторы-ученики рассмеялись ей в лицо, а бывшие джедаи-падаваны… Они смотрели на Мон, как на пустое место, пожимали плечами, ссылались на волю Силы и предпочитали уйти от проблем, даже своих, и тем более не решать чужие.

Все планы Мон накрылись медным тазом. Мадин скрипел зубами, ведь они опять остались ни с чем. У Осколка были Инквизиторы, даже у этого засушенного глиста Сноука был Орден Рен, и только Республика не могла похвастать тем, что у нее есть Одаренные, это оружие массового поражения.

Однако, скандалами и нервами ситуацию не исправить, пришлось спешно возродить Сопротивление, снова привлекая на свою сторону горящих идеализмом мальчиков и девочек, но неожиданно по галактике со скоростью пожара разлетелись слухи о том, что Скайуокер, который исчез много лет назад и которого считали мертвым, жив, и все словно взбесились, пытаясь его найти. Мон вздохнула, достала из шкафа футляр для кристаллов, вынула один и вставила в ридер. Появившееся изображение заставило ее ностальгически вздохнуть, подавляя приступ жалости.

Не к замершим на изображении парню и мужчине с девушкой, весело улыбающимся в камеру. Нет. К себе. Если бы подручные Мадина не поспешили. Если бы Соло, этот вечно лезущий в пеклоконтрабандист, не погиб, пытаясь прорваться. Если бы Лея не восприняла все слишком остро… Увы, история не знает сослагательного наклонения, и остается работать с тем, что есть.

Президент возрожденной Республики недрогнувшей рукой выключила изображение, и замерла, обдумывая происходящее. Если Скайуокер жив, надо его найти. Кровь из носу, надо найти! Это ведь не просто какой-то джедай, это символ. Символ победы Республики над Империей, символ победы над Императором и Вейдером. И этот символ должен принадлежать им.

Годы назад Люк исчез без каких-либо объяснений. Когда специалисты Мадина прилетели на Явин, где мужчина решил возродить Орден, там уже никого не было. Заброшенные постройки самого зловещего вида, от которых явственно тянуло потусторонней жутью, выглядящие так, словно внутри бушевал смерч, а потом на остатки зданий обрушилась ковровая бомбардировка. От дроидов-шпионов остались только проржавевшие куски металла, все данные исчезли.

Куда исчезли сам Люк, а также десять его учеников и племянник было непонятно: никаких данных о появлении зарегистрированных на джедая кораблях не было. Совершенно. Долгие и утомительные поиски ни к чему не привели, беглецы растворились в пространстве, так же, как и удравшая служанка Леи.

Шли годы, и Люка с учениками официально признали мертвыми. Никто не знал, что произошло на Явине, но то, что это было кошмарно, можно было догадаться. И тут вот такой финт ушами. Что ж, значит, надо его найти. Люк Скайуокер принадлежит Республике, так было и так будет.

* * *
Джакку.

Среднего роста пожилой мужчина в необычном одеянии внимательно наблюдал за ковыряющейся в хламе девушкой. Молодая, светлокожая, с зелеными глазами и длинными каштановыми волосами, собранными в пучок, одетая в одежды обитателя пустыни. Она настороженно оглядывалась время от времени, выискивая опасность – на Джакку нельзя расслабляться ни на секунду. Неожиданно девушка резко обернулась, почувствовав чужой взгляд.

Рей прищурилась, рассматривая бархан: оттуда явственно тянуло чужим вниманием. На секунду ей показалось, что она видит смутно знакомого пожилого седовласого мужчину в широкой коричневой то ли накидке, то ли плаще, надетом поверх светлых одежд, поглаживающего задумчиво короткую бородку. Моргнув, Рей прищурилась сильнее, но никого не было. Только горячий воздух колебался над раскаленным песком.

Собрав неплохую добычу, она нагрузила старый спидер и отправилась домой, к корпусу упавшего на планету годы назад корабля. Утомленная поисками и копанием в отвалах мусора девушка заснула, не слыша, как полупрозрачный незнакомец материализовался возле ее лежанки.

Оби-Ван Кеноби покачал головой, рассматривая спящую.

– И снова пустынная планета. Что-то в этом не то… Что ж… работаем с тем, что есть.

* * *
Поиски блудного джедая шли с переменным успехом. Первый Орден прочесывал галактику частым гребнем, обходя конкурентов на поворотах, Магистр Ордена Рен зверствовал, пока не поступило сообщение, что на Джакку, этой пустынной помойке, видели пилотов Сопротивления и у них есть сведения о джедае.

Хакс едва подавил желание удрать при виде вернувшегося с планеты магистра: рыцарь был в бешенстве и, одновременно, фонтанировал злобной радостью. Судя по всему, операция прошла успешно, пусть и с непредвиденными трудностями. Рен притащил с собой пленников и дроида, яростно верещащего в невидимой хватке ситха. Дроида отключили, надежно упрятав в специальный контейнер, а пленников засунули в камеры.

Первичный допрос проводил опять-таки Рен. Вначале он принялся за пилота, едва не отправившего на тот свет штурмовиков, после взялся за девушку, злобно сверкающую глазами.

Хакс, присутствовавший на допросе, недоуменно щурился, не понимая причин для нервозности. Подумаешь, какая-то мусорщица! Вот пилот, это да, ценный экземпляр, не то, что эта помоечная крыса. Однако магистр его мнения явно не разделял. Мужчина задавал вопросы, ходя кругами вокруг пыточного ложемента, к которому приковали пленницу, пока неожиданно не отступил на шаг, сложив руки на груди. Девушка сипела, из ее ноздрей потекли тонкие струйки крови, но смотрела она не с ненавистью, а с каким-то странным выражением, которое генерал с огромным удивлением идентифицировал, как покровительственное снисхождение. Она смотрела на возвышающегося мрачной статуей магистра, словно проповедник на заблудшего собрата, и это было странно.

– Генерал, – Рен слегка повернул голову, и мужчина подошел ближе. – Побудьте здесь. Присмотрите за пленниками. Никого не впускать, кроме меня. И будьте крайне внимательны.

– Что происходит, магистр? – сухо осведомился Хакс, не понимая причин такой нервозности.

– Я едва не совершил ошибку, генерал, – лязгнул металлом глухой голос. – Хвала Силе, заметил вовремя. Мне необходимо кое-что принести. Я быстро. А чтобы вам не слишком докучали…

Удар кулаком в висок – и пленники обвисли без сознания. Генерал с удивлением отметил, что девушку магистр вырубил первой. Почему? Через четверть часа дверь распахнулась сама собой и Хакс получил ответ на свой вопрос. Магистр принес странные кандалы, в которые и упаковал мусорщицу, причем, крайне тщательно. После чего одним движением взвалил бесчувственное тело на плечо. По Демерона подхватили штурмовики.

– Я сам запру ее.

– С чего это ей такая честь, магистр? – язвительно поинтересовался Хакс, следуя за плавно идущим мужчиной. – Неужели вы опасаетесь эту… мусорщицу?

Магистр остановился, шлем повернулся в сторону генерала, неожиданно привставшего на цыпочки, когда невидимая удавка слегка подтянула его вверх.

– Я вижу, – насмешка отчетливо слышалась в механическом голосе рыцаря, – вы плохо учили историю, генерал. Хотите повторить судьбу своего знаменитого родственника?

– Это которого? – просипел генерал, с трудом подавляя желание поправить воротничок – удавка исчезла, оставив после себя крайне неприятные ощущения.

– Гранд-моффа Таркина, генерал. Вы ведь левым задним боком родня? Не так ли?

– Вообще-то да, – зыркнул Хакс, все-таки поправив воротничок под ясно ощущающимся насмешливым взглядом. – Но какое это имеет отношение к происходящему?

– Самое прямое, генерал, – лязгнул металлом голос рыцаря. – Никогда нельзя недооценивать Одаренного противника. Никогда.

– Ода… – генерал поперхнулся, изумленно уставившись на висящую на плече мужчины девушку. – Эта девка – Одаренная?!

– Да. И ее явно учил джедай.

– Люк Скайуокер? – тут же подобрался Хакс, шагая рядом с магистром и внимательно рассматривая кандалы. Неужели знаменитые изделия инквизитория, блокирующие Силу?

– Нет, – шлем слегка качнулся из стороны в сторону. – Все очень странно, поэтому я уже послал зов Мастеру. Скоро он будет.

– Сноук? – поперхнулся Хакс. – Когда он прилетит?

Равнодушный ответ поверг мужчину в шок.

– При чем здесь Верховный лидер?

– Ну… – осекся мужчина, подбирая слова. – Вы ведь его ученик.

– С чего вы взяли? – удивился ситх, приковывая пленницу.

– Э-э-э… Все так считают.

Рен фыркнул и, закрыв дверь, пошел к себе, оставив Хакса в коридоре, обдумывать крайне неожиданные сведения. Если Сноук не мастер Рена, то кто? И почему все уверены в обратном?

Ответ генерал получил через день. К «Финализатору» подлетел шаттл, сильно напоминающий истребитель-переросток. Хакс восхищенно обвел взглядом хищный силуэт яхты и завистливо вздохнул. Рядом понимающе хмыкнул магистр.

– Мастер – великолепный пилот. Лучший.

Опустился трап, из яхты вышел мужчина в полуброне, закутанный в черную мантию, напоминающую джедайскую. Сверкнула серебром маска, мужчина быстрым шагом направился к встречающим. Магистр шагнул вперед, опускаясь на одно колено.

– Мастер.

В глухом голосе ясно слышалось искреннее почтение. Хакс вытянулся, резко кивая.

– Добро пожаловать на «Финализатор»…

– Милорд, – подсказал вставший Рен.

– Милорд, – закончил Хакс.

– Благодарю, генерал. Магистр Рен?

– Прошу за мной, Мастер.

Генерал проследил, как жуткая парочка удаляется по коридору, и передернулся. От незнакомца веяло Силой – жестокой, могучей и беспощадной. Сразу видно – матерый убийца. Рену до него далеко, хотя и он не подарок.

– Спасибо, что прилетели, Мастер.

– Ты попросил помощи.

Мягкий голос совершенно не вяжется с устрашающей маской и холодом, источаемым среднего роста мужчиной в широкополых черных одеждах. Стоящий рядом ситх выше практически на голову, но если бы Рей попросили оценить их по десятибальной шкале, то рыцарь получил бы «восемь», а неизвестный в маске – «двенадцать». Девушка смотрит исподлобья, не зная, чего ожидать. Она ничего не понимает, в голове – полный сумбур. И такое ощущение, словно она спит и вот-вот проснется, а все это исчезнет, как кошмар, развеивающийся с первым лучом солнца.

– Итак, приступим, – тот, кого магистр называет Мастером, подходит ближе к прикованной пленнице и поднимает ее лицо за подбородок. Пальцы, скрытые кожаной перчаткой, неимоверно твердые и чудовищно сильные, Рей ощущает это четко и ясно, хотя боли ей не причиняют. Пока.

Мужчина наклоняется ближе, девушка почти видит сияние желтых глаз за линзами маски. Она не знает, почему именно желтые, почему это ассоциируется с опасностью, и почему она уверена, что когда-то они были другого цвета. В голове словно гуляет легкий ветерок – никакого сравнения с допросом магистра, едва не спалившего ей мозг, она смотрит, не в силах отвести взгляд. Неожиданно Мастер выпрямляется, нечто сковывает девушку невидимыми путами, температура в помещении падает стремительно, Рей с изумлением видит пар своего дыхания.

– Вот как, – в глухом голосе слышно нечто странное, Сила наполняется множеством эмоций. – Вот как.

– Мастер? – с беспокойством поворачивает шлем магистр. Мастер хмыкает, складывая руки на груди.

– История повторяется.

– То есть?

– Мне необходим анализ ее крови. Генетическая экспертиза. Образцы для сравнения я предоставлю. Немедленно.

Взгляд незнакомца ощутимо давил, пригибая к земле. Неожиданно для самой себя Рей открыла рот.

– Сними маску, – требует девушка, и мужчины переглядываются.

– Перебьешься, – слаженно произносят они, фыркая, к Рей подлетает дроид, беря кровь на анализ, а потом она засыпает – доза снотворного рассчитана на ранкора.

* * *
– Так я и думал, – в голосе Мастера слышится отвращение, только к кому – неизвестно.

– Что будем делать, Мастер?

– Ты? Ничего. А я… – мужчина снимает с пояса сейбер, и подходит к выспавшейся Рей. Голова у нее немного кружится – она давно не ела, устала морально и физически, а еще замерзла.

– Здравствуй, Рей. – Сейбер кружится в пальцах мужчины и неожиданно снова перекочевывает на пояс. – Скажи, дитя, ты помнишь, кто тебя учил?

* * *
По Демерон с ненавистью смотрел на ситха. Бронированное чудовище, едва не вывернувшее ему мозги наизнанку. Неожиданно дверь распахнулась, и пилот выпучил глаза – в камеру вошел еще один. Ниже ростом, тоже в маске и каком-то балахоне.

– Это он? – скучающим голосом осведомился вошедший, и магистр кивнул.

– Да, Мастер.

– Отлично. Полюбопытствуем.

Твердые, словно сталь пальцы в перчатке зафиксировали голову парня, после чего внутри разгулялся ветер, заставляя все плавать перед глазами.

– Как интересно, – саркастично уронил мужчина, брезгливо отдергивая руку. – Мон в своем репертуаре. Как и Мадин. Кстати, – маска повернулась в сторону магистра, – память дроида просмотрели?

– Да, Мастер. Данные извлекли. Там еще и карта была.

– Бесподобно, – сарказм затапливал комнату. – Ох уж этот Люк Скайуокер… Столько лет шлялся Сила знает где, найти никто не мог, а тут на тебе, целая карта!

Ситхи рассмеялись, не обращая внимания на настороженно следящего за ними пленника.

– Идем. Хочу лично слетать по столь любезно оставленному нам адресу.

– У вас ничего не выйдет, – неожиданно ожил Демерон, сплюнув на пол. – Вы его не найдете. А вот он потом найдет вас! И вы все сдохнете!

Ситхи переглянулись… После чего дружно захлопали в ладоши.

– Браво! – заговорил тот, что был в серебряной маске, – Какая экспрессия! Умеет Мон мозги забивать, ничего не скажешь. Вынужден разочаровать. Нам искать Люка Скайуокера нужды нет. Мы и так знаем, где он. А что касается вас, юноша…

Рука в перчатке сжалась в кулак, и шея прикованного парня хрустнула.

– А теперь я слетаю по адресу, мне жутко интересно, что же там можно обнаружить.

* * *
Корусант.

– Потеряны еще две системы, – Мадин монотонно зачитывал доклад, иллюстрируя свои слова голограммой. Карта галактики показывала безрадостную картину: все больше миров, подконтрольных Республике, закрашивались красным цветом.

Мотма с ненавистью уставилась на карту, показывающую свалившуюся на них проблему номер два. Вонги.

Пришельцы из-за пределов галактики, пользующиеся другими технологиями, на отличающихся от привычных принципах, они захватывали планету за планетой, и флот ничего не мог им противопоставить. Не было у них ничего, что могло бы остановить захватчиков, вот уже пять лет тихой сапой подминающих под себя территории.

А у Империи были. И корабли. И армия. И Траун. И… инквизиторы.

Одаренные первыми вступали в бой, не щадя ни себя, ни окружающих. Они усыпали поля боя трупами, принося Империи победу. Кто-то, личность кого Мадин так и не смог установить, хорошо дрессировал инквизиторов, бывших Рук Императора и, судя по робким слухам, еще кого-то. Таинственного гранд-магистра или Владыку (тут сведения расходились, титулование менялось по непонятным для непосвященных причинам) боялись до дрожи, уважали и сравнивали с Лордами древности. Причем, что самое странное, как с ситхами, так и с джедаями, носившими данный титул.

Мадин отчаялся понять, что именно имели в виду, попытки привлечь одаренных для прояснения непонятного окончились неудачей, но ясно было одно: неизвестный пользуется в высших эшелонах власти непререкаемым авторитетом.

Осколок свои территории не терял, а если происходило подобное, то вскоре их возвращали обратно.

– Итого: данные аналитиков неутешительны, – полностью седой Мадин сверкнул выцветшими, но все еще зоркими глазами, – максимум через год мы потеряем половину территорий, через два – еще треть, через три… Нас не станет.

– Империя? – напряженно поинтересовалась Мотма, не обращая внимания на шум, поднявшийся после этого заявления.

– Они устоят. Стало известно, что было применено какое-то оружие, построенное еще при императоре. Вонги отступают.

– Орден?

– Они что-то строят. Что-то грандиозное.

– Проклятье… Выход есть?

Мадин вздохнул, отложив пад, и обвел присутствующих странным взглядом.

– Союз.

– Что?! Это невозможно!

– Да как у тебя язык повернулся!

– Ах ты предатель!

Шум нарастал, пока мужчина не хлопнул ладонью по столу, гаркнув:

– Тихо!!!

Все замолчали, уставившись на виновника переполоха чуть ли не с ненавистью.

– Я сам не в восторге, – процедил Крикс, – но или так, или никак. Альтернатива только одна – смерть. Подумайте над этим. И подумайте еще кое над чем. Ни один союз не длится вечно.

* * *
Такодана.

Шаттл изящно опустился на опоры на площадке, расположенной неподалеку от дворца Маз Канаты. Вышедший из этого гибрида комфортабельной яхты и боевого истребителя среднего роста мужчина, одетый в черный полувоенный костюм, поправил глубокий капюшон длинного черного плаща, осмотрелся и быстрым шагом направился к входу во дворец.

Охрана напряглась при его приближении, но препятствовать не стала: очень уж угрожающе на них посмотрели. Мужчина вошел внутрь, вновь осмотрелся и направился дальше, в общий зал. Сидящая за столиком маленькая оранжевокожая владелица данного заведения слегка наклонила голову, рассматривая направляющегося к ней пришельца, но прежде, чем она открыла рот, мужчина поднял правую руку, слегка сводя вместе указательный и большой пальцы.

Маз поперхнулась и замерла.

– Думай, прежде чем рот открывать, – холодно посоветовали ей. – Вроде с тысячу лет прожила, а мозгов сообразить, когда следует промолчать, не нажила. Мы поняли друг друга? Кивни.

Женщина кивнула, и незнакомец присел напротив.

– Итак. Меня интересует то, что ты хранишь в подвале.

Маз только попыталась что-то сказать, как ее опять остановили.

– Пусть твои подручные принесут. А мы пока побеседуем. Ты согласна? Кивни.

Женщина вновь кивнула, махнув рукой одному из своих помощников и быстро отдав распоряжение. На лице мужчины, полускрытом капюшоном, мелькнула довольная усмешка, от которой Канату бросило в пот.

– Молодец. А теперь расскажи, подробно, кого именно ты ждала и что должна была сказать при встрече. Слушаю. И учти. Если твои шавки попытаются шевельнуться, пытаясь воплотить в жизнь тот план, что мелькнул в их тупых мозгах, я их убью. Для этого мне даже вставать не понадобится. Потом я примусь за тебя. Поэтому, дальнейшее будет происходить так. Ты рассказываешь мне все, абсолютно все, начиная с того, кто к тебе обратился и с чего ты согласилась на эту авантюру, я выслушиваю правдивые факты, забираю принадлежащую мне вещь и спокойно улетаю. Все целы, все здоровы. Это первый вариант. Второй… Ты пытаешься что-то утаить, промолчать, соврать. Твои подчиненные пытаются на меня наехать. Итог: я всех убиваю, считываю информацию напрямую, сжигая твой мозг, забираю принадлежащую мне вещь и спокойно улетаю. Твой выбор?

– Первый вариант, – проскрипела Маз, подавая знак слишком инициативным подчиненным выбросить глупости из голов. Мужчина кивнул.

– Прекрасный выбор.

В зал примчался забрак с небольшим сундуком в руках и поставил его на стол. Мужчина откинул крышку и достал сейбер. Задумчиво повертел его в руке… после чего спокойно подвесил на пояс.

– Итак. Я слушаю.

В тени капюшона угрожающе блеснули золотые глаза. Маз сглотнула и принялась облегчать душу.

– Несколько лет назад меня посетил Призрак…

* * *
«Финализатор».

Хакс настороженно следил за вальяжно развалившимся на стуле магистром. Рен был тихим, спокойным и расслабленным: совершенно не похоже на него. Прилет Мастера, кто бы это ни был, подействовал на рыцаря крайне положительно. Таинственный мужчина действовал стремительно и решительно. Он провел допросы, казнил пилота, забрал карту и улетел, пообещав вернуться. Магистр получил указания, которые исполнял с таким рвением, какого от него не мог добиться Сноук при всех его усилиях.

Он подолгу общался с пленницей, которую перевели в комфортабельную камеру, оставив кандалы, причем велись разговоры сплошь философские. И вот это было странно, на взгляд генерала. С чего вдруг этой мусорщице такая честь? Если уж ее хотят сделать ситхом, насколько смог понять Хакс, то почему Рен только языком молотит, вместо того, чтобы поставить девушку перед фактом?

Когда генерал осмелился задать этот вопрос магистру, то услышал в ответ только фырканье и смех. Рен покрутил головой, Хакс просто кожей чувствовал иронию, с которой на него смотрят.

– Приходите сегодня в мою каюту. Побеседуем.

И вот генерал сидит за столом в каюте магистра, настороженно наблюдая за вальяжным, словно сытый хищник, Реном.

– Итак, генерал… – в механическом голосе ясно слышалось странное добродушие, – вы предлагаете принудить девчонку силой. Психологическое давление, возможно пытки, ну и так далее. В ассортименте. Я правильно вас понял?

– Да, магистр, – сухо кивнул мужчина. Рен хмыкнул.

– Этот вариант самый простой, генерал. И самый легкий. И, увы, зачастую самый провальный. Я поясню. Как смог выяснить Мастер, девушку обучали. Но! – ситх наставительно поднял палец, – таким образом, что она сама об этом не знала.

– Это как? – изумился Хакс.

– Очень просто. Во сне. Знания ей просто вбивали в подкорку. И попали они на плодородную почву, ведь ей внушали чувство безопасности. Это ведь сон, чего ей опасаться? А тем временем ей вкладывали в мозги правильное мировоззрение. Естественно, правильное с точки зрения ее учителя.

– И кто это был? – насторожился Хакс. Рен еле слышно хмыкнул.

– Вы о нем, скорее всего, не слышали. Оби-Ван Кеноби.

Хакс нахмурился, роясь в памяти. Вроде, что-то было в этом имени знакомое, но только что…

– И кто это?

– Магистр Ордена джедаев. Погиб незадолго до битвы при Явине.

– Погиб? – Хакс распахнул глаза. – Но…

– Каким образом он стал учителем Рей? Очень просто. Он стал Призраком Силы.

– А откуда это узнал ваш Мастер? – сощурился Хакс. Рен слегка качнул шлемом.

– Мой Мастер знал Кеноби лично. Поэтому смог узнать отпечаток его Силы. Рей его запомнила, пусть даже и не отдавала себе в этом отчет.

– Хм… – Хакс попытался осмыслить странные для него понятия и бросил это безнадежное занятие. – Так что насчет…

– Ломки? Можно. Но никто не гарантирует результат и что подопытный не затаится до момента нанесения удара в самое сердце. Можно заставить «упасть», но это ненадежно.

– А что надежно? – поинтересовался генерал.

– Переход. Осознанный выбор стороны. Разумом, а не только сердцем. Я такое один раз видел… Много лет назад. Я тогда был ребенком.

– Кто это был?

– Мастер. Мой Мастер. Это было самое прекрасное и самое жуткое зрелище во вселенной. Осознанный выбор.

Ситх помолчал, сверля напрягшегося от такой откровенности генерала тяжелым взглядом, и встал.

– Вы получили ответ на свой вопрос, генерал?

– Да, магистр. – Хакс повернулся, чтобы покинуть каюту, неожиданно зацепившись взглядом на лежащий на полке странный предмет. Искореженный шлем, имеющий очень узнаваемые очертания. Рен уловил его заминку и проследил взгляд.

– Да, генерал. Это шлем Дарта Вейдера.

– Но откуда он у вас? – Хакс зачарованно подошел ближе, разглядывая жутковатую инсталляцию. От оплавленного куска металла тянуло холодом и чем-то, чему мужчина не мог подобрать определения. Чем-то жутким. Потусторонним.

– Из его могилы, естественно, – прозвучал неожиданный ответ. Хакс потрясенно распахнул глаза.

– Из могилы?! Но ведь… Никто не знал, где его похоронили… – в голове генерала зароились мысли, – никто, кроме…

– Его сына, Люка Скайуокера, который устроил погребение, и самого Лорда Вейдера. Не волнуйтесь, генерал, я мародерством не занимаюсь. Это мне позволили взять на память.

– Кто? – тихо произнес Хакс, чувствуя, что ответ ему не понравится.

– Владелец, конечно же, – иронично ответил Рен. – У Владыки Вейдера прекрасное чувство юмора. Спокойной ночи, генерал.

Двери закрылись, оставив Хакса переваривать новости в одиночестве в коридоре.

* * *
Понадобилось полгода и пять потерянных систем, чтобы до Сената дошла истина: им придется или пойти на союз с Империей, или гордо попытаться бороться самим и стать частью истории. После длительных переговоров место для встречи было определено, а также назначена дата.

* * *
Корусант.

На орбите творилось нечто несусветное. От кораблей было не продохнуть, меры безопасности – беспрецендентные… От «разрушителя» отделился шаттл с сопровождением и пошел на посадку. Одновременно от другого корабля также отделился челнок с эскортом. Мадин, встречающий гостей, поморщился. Совершенно неожиданно в «клуб по интересам» влился Первый орден и переговоры превратились в трехсторонние. Шаттлы приземлились, из первого вышла группа людей в мундирах, возглавляемая экзотом в белоснежном мундире, и мужчина скрипнул зубами. Траун. Этого ранкора тут только не хватало. Из второго показался высоченный тощий экзот в мантии, окруженный военными, неторопливо зашагавший к Мадину.

Все сухо кивнули друг другу, гости неожиданно остановились. Крикс нахмурился, не понимая причины задержки.

– Господа? Что происходит?

– О, мелочи, – мягкий баритон чисса заполнил пространство. – Мы ждем последнего участника переговоров.

– Это кого? – прищурился Мадин. Небо раскололось, выпуская корабль класса СЗР. На орбите началась паника. Траун бросил взгляд на планшет, и удовлетворенно кивнул.

– А вот и он.

Мадину спешно докладывали о неожиданном госте. От корабля к планете устремились истребители, окружившие шаттл. Вся группа села, из шаттла вышли одетые в черное разумные, заставившие присутствующих вздрогнуть. Первым шел среднего роста мужчина в маске, за ним – возвышающийся практически на голову прекрасно известный присутствующим магистр Ордена Рен. За ними шли еще четыре человека в черных широкополых одеждах.

Мадин напрягся: уж очень это напоминало выход императора с Вейдером, просто мурашки по коже забегали. Прилетевшие коротко кивнули, отвечая на сухие приветствия имперцев и орденцев, и все дружно пошли внутрь. Переговоры должны были состояться в бывшем Дворце Императора.

Переговоры шли долго и нудно. Мотма и сенаторы пытались выторговать для себя самые лучшие условия, но им не повезло. Иссард и Траун были не их класса противники, они с легкостью разбивали все доводы республиканцев, опуская зарвавшихся сенаторов на землю. В конце концов условия были определены, первичные договора подписаны, когда случилось то, чего подспудно ожидал Мадин, не верящий, что все пройдет без подлянок. Были выдвинуты дополнительные условия.

– Мы согласны помочь Республике, – мужчина в серебряной маске, напоминающей череп, сложил руки на груди, – однако, при одном условии. Мне будут выданы Мон Мотма, Крикс Мадин, а также те, кто участвовал в убийстве Хана Соло и Леи Органы-Соло.

В зале воцарилась тишина. Мон побледнела.

– Вам? – уточнил Крикс. – Кто вы? И какое отношение имеете к давно погибшим героям Сопротивления?

Мужчина встал, откинул капюшон мантии и снял закрывающую лицо маску. Крикс уронил датапад, Мон побледнела еще больше.

– Здравствуй, милая Мон, – лучезарно улыбнулся мужчина, сверкая золотыми глазами. – Вижу, ты меня узнала. Это радует. Безмерно радует.

– Люк… – прошептала женщина, не веря свои глазам. – Люк Скайуокер…

– Да, милая Мон, это я. – Люк присел в кресло, слева от него встал магистр. – Позволь представить тебе моего племянника, сына принцессы Леи Органы-Скайуокер и Хана Соло. Джейсен Скайуокер. Бывший Бен Соло.

Магистр кивнул, складывая руки на груди, замирая черной статуей.

– Магистр Скайуокер? – неожиданно откашлялся один из адмиралов Республики. – Но как?..

– Что именно?

– Почему вы… с ними? Магистр?

– Давайте уточним. Во-первых: или Гранд-магистр, или Владыка. Таков мой титул. Во-вторых, почему я здесь… – магистр Рен шевельнул рукой, на стол лег информационный кристалл.

– Мне пришлось потрудиться, прежде чем я нашел эту вещь. Это оставила моя сестра, Лея Органа-Соло. Совершенно неожиданно, случайно, она нашла эту информацию. Данные о сотрудничестве многоуважаемой Мон Мотмы с глубокоуважаемыми представителями Королевских домов. Годы плодотворного сотрудничества. Во время восстания против императора. Милая Мон сливала сведения в обмен на собственную неприкосновенность, хороший денежный куш и договоренности на будущее. Ее труды не пропали даром. После гибели императора Палпатина милая Мон стала главой Республики. А многие ее конкуренты резко вымерли. Не так ли? Однако, что самое интересное, моя сестра погибла не из-за этого. Мон не нравилось растущее влияние сенатора Органа, она решила, что это надо пресечь. И подкинула данные, фальшивые, о торговле информацией на сторону. Лею ждал арест, допрос, потом бы возможно выяснилось, что она невиновна… Возможно. Но репутация ее как политика… Не восстановить. Проблема решена. Однако, вмешалась случайность.

Все внимательно слушали, Мон сидела бледная, как смерть.

– Хан Соло выполнял самый обычный рейс. Во всяком случае, он так думал. Ему заказали перевезти абсолютно легальный и чистый груз, однако, он не знал, что там были спрятаны чипы. Крикс Мадин проводил операцию, решив поймать на горячем своего агента, работающего под прикрытием, и дал наводку. Хана должны были остановить, прошерстить груз, взять с поличным. Подцепить его на крючок. А там и на его супругу можно было бы надавить, не так ли? – холодно оскалился Люк, присутствующие вздрогнули.

– Ни Мон, ни Мадин не поставили друг друга в известность о задуманном. Хан едва не попал под выстрел ионного орудия. Он был пилотом экстра-класса, сумел избежать попадания и последующего пленения. Однако агент Мадина впал в панику, и произошла досадная случайность – кто-то отдал приказ стрелять на поражение. Их было слишком много, истребителей, кроме того, несколько корветов и заградитель, не давший уйти в гипер. Хан погиб. Как раз перед тем, как должен был произойти арест Леи. Она почувствовала его гибель и сделала резонный вывод: ее мужа убили из-за найденной ею информации. Моя сестра отлично знала, что последует за ее арестом: допрос и пытки, последующий шантаж ее семьи… Она приняла решение и исполнила его. Все-таки, Лея – моя сестра и дочь моего отца, Дарта Вейдера.

– Вейдер ваш отец?! – просипел кто-то, и Люк холодно кивнул.

– Да. Видишь ли, Мон, Лея говорила со мной перед тем, как погибла в бою. Она попросила позаботиться о ее сыне, моем племяннике, а также отомстить. Я сделал все, о чем меня просила моя сестра. Для этого потребовалось несколько лет, но я справился. Когда-то ты произнесла речь, которую я прекрасно запомнил. О долге, о верности, о необходимости самопожертвования во имя глобальной цели, ведущей к процветанию республики, о демократических ценностях. Вы решили спастись, заключив союз с Империей и Первым орденом. Так вот. Договор будет заключен, помощь будет оказана, но только тогда, когда ты, Мадин и еще четырнадцать человек, участвующих в этих операциях, имена которых я предоставлю, будут отданы мне. Полностью. Если же нет… Мы подождем, пока вонги перемешают Республику с грязью, а потом уничтожим. У нас есть для этого средства. Не так ли, Кип?

Один из четырех закутанных в черное мужчин, стоящих за креслом Скайуокера, согласно прогудел:

– Да, Владыка.

– Но…

– Демократические ценности, милая Мон, – улыбнулся ранкорьей улыбкой Скайуокер. – Самопожертвование. Все, как ты говорила.

Мужчина встал, как и имперцы с орденцами.

– Подумайте как следует, господа. Мы вас не торопим. У вас есть время до завтра. А я пока навещу дворец своего отца. Он попросил проверить, как там дела. Не разворовали ли его вещи, да и вообще…

Делегации удалились, оставив сенаторов переглядываться.

* * *
– Мы согласны на ваши условия, – сенатор смотрел прямо, не отводя глаз. Мотма с Мадином, а также еще четырнадцать человек стояли рядком, скованные, под дулами винтовок.

– Я даже не сомневался, – расплылся в жестокой улыбке Скайуокер. – Магистр…

– Да, Мастер, – прогудел Рен.

– Грузите наших пленников. Кип.

– Да, Владыка, – Дюррон шагнул вперед.

– Для вас есть работа.

– Да, Владыка, – в голосе мужчины слышалась жажда разрушения.

– Отлично. На корабль их. Мы займемся ими позже.

Хакс, вошедший в состав делегации, проводил взглядом направляющихся к шаттлам Скайуокеров и прочих, и дернул бровями. Отличное чувство юмора обнаружилось не только у Дарта Вейдера. Он расправил плечи и зашагал вслед за остальными.

* * *
– Выходи, Бен, не прячься, – мягкий голос Люка заставил Силу пойти рябью, сгуститься в фигуру в джедайской мантии. – Сколько усилий, и все для чего? Чтобы пробудить Силу в своей внучке? Экстремальный способ, твой любимый. Не так ли?

Призрак молчал, ошеломленно прикрыв глаза.

– Ты не знал? Пить надо меньше было. При жизни. И запоминать, с кем спишь. Впрочем, не думаю, что если бы ты знал о данном факте, он бы тебя остановил. Все, чтобы восторжествовал Свет. Не так ли? Бен? Недаром мой племянник решил сменить имя. Отец.

Из угла вышагнула высокая фигура в доспехах, заставившая Кеноби отшатнуться.

– Пообщайтесь, – мило улыбнулся Люк. – А я пока займусь пленниками. Кстати, Бен, спасибо, что помог найти такую сильную одаренную. Джейсену она понравилась. Я обучу ее как следует. А там и до свадьбы рукой подать… Развлекайтесь.

Мужчина вышел, дверь закрылась. Доспехи растаяли, показав Энакина Скайуокера во всей красе.

– Ну, привет, Бен. Поговорим?

Призрак дернулся, но уйти не получилось, словно что-то блокировало пространство. Глаза Вейдера запылали двумя миниатюрными звездами.

– Поговорим… – удовлетворенно пророкотал он, разминая пальцы. – И развлечемся. Как следует. Давно пора. Очень давно.

Игра в сабакк краплеными картами

Раздача
Светловолосый юноша раскрыл глаза, уставясь в потолок. В доме царила тишина. Он моргнул, глубоко вдыхая и вслушиваясь в пространство.

Дядя и тетя спали. До рассвета еще далеко, и это хорошо: он хочет насладиться покоем, пока это возможно. С восходом солнц день, с наполняющей его суетой, вступит в свои права, он вынужден будет встать и вновь надеть на себя маску юнца. Голубые глаза холодно блеснули, на лице подростка мелькнуло не свойственное такому возрасту выражение расчетливости. Такое ожидаешь увидеть у битого жизнью аналитика, а не мальчишки с пустынной планеты… впрочем, жить в криминальной клоаке и не повзрослеть? Но некоторые упорно хотят видеть его именно таким: доверчивым, наивным, не знающим реалий… Что ж. Не будем их разочаровывать… до поры, до времени.

Люк вздохнул, лег поудобнее и расслабил тело, вновь соскальзывая в своеобразный транс предвидения, почему-то всегда вызывающий у него аналогию с сабакком.[5] Может от того, что увиденный лет в пять в кантине, куда взял его дядя, турнир произвел на детское сознание незабываемое впечатление? Кто знает… Однако, с тех самых пор сабакк стал неотъемлемой частью его жизни, скрытой от глаз других. Пути, разворачивающиеся перед ним, обрывки знаний, понимание ситуации… Он никогда не знал, что именно подкинет генератор случайных чисел и как именно изменятся значения карт. Однако, это всегда было правильно и к месту, как он смог убедиться за эти годы, что прошли с самого первого сна. С того момента, когда он понял, что в Игре.

В ту ночь мальчик по имени Люк Скайуокер впервые увидел игровой стол с картами, предназначенный для двух игроков. Генератор случайных чисел мигал сенсорами, а черная и белая перчатки – единственное, что позволяло понять, что за столом кто-то есть, лениво тасовали карты, хотя в этом и не было надобности.

Люк тогда только постоял, наблюдая, как меняются масти на картах, падающих на стол – подойти ближе и прикоснуться, или хотя бы сесть он не смог. Время летело, партии шли одна за другой, но мальчик смог отметить странность – выигрышных вещей на стороне стола, выкрашенной в черное, было больше. Люк смотрел, запоминал… и с каждым таким сном все лучше понимал, что это каким-то образом отражается на реальном мире. Он все так же не мог сесть за стол, но он мог запоминать выигрышные комбинации, наблюдать, какие делаются ставки и что с ними происходит, а также тренировать чувство предвидения, пока не наступил тот самый момент.

Невидимка ткнул в его сторону рукой в белоснежной перчатке, и запустил генератор. На стол упали пять карт. «Рука». Карты перевернулись, сработал генератор и значения поменяли первоначальный расклад. Белая перчатка швырнула еще карты. Люк вздохнул, вглядываясь в их значения. Пятерку «Монет» накрыла Десятка «Шестов», а рядом лег Командир. Сердце укололо ощущение потери. Он прикрыл глаза, наблюдая, как перемигиваются алые и синие огоньки, сливаясь в яркую гирлянду… и проснулся.

– Люк, пора вставать! – голос тети донесся сквозь двери. – Поезжай, купи то, что мы вчера обсуждали!

– Да, тетя Беру!

После завтрака Люк сел в спидер и оглянулся на дом. Его мучило ощущение, что что-то случится, что-то плохое. Недаром ему выпала такая гадость. Песок взвихрился, спидер унес его прочь, к началу новой жизни, о чем он тогда и не подозревал.

«Монеты» оказались родней, а «Командир» обернулся сумасшедшим Кеноби, вдруг вспомнившим о том, кто он есть: генерал, джедай… магистр. Он потащил Люка за собой, не интересуясь его мнением, умело направляя и толкая в нужную старику сторону, а парень молчал, чувствуя, как сковывают его правила Игры. Единственное, что радовало – теперь он хоть немного понимал, что происходит, но вырваться было невозможно: Бен следил за ним цепко.

Люк его почти ненавидел, но только почти. Он знал, что это – ненадолго, что Игроком Бен не является, ему просто выпал удачный расклад. Оставалось только ждать, и вытаскивать из Бена все, что только можно. Люк тряс его, словно кустарник хуфф в удачный сезон, вырывая знания, которые, как он четко знал, спасут ему жизнь, и ждал следующего раунда Игры.

Первая перемена
Бен осел, растворяясь в потоке ясно видимого Люком Света. Выглядело это неимоверно: рассыпавшееся на миллионы светящихся точек тело, оседающая одежда, еще хранящая его очертания, и напряженная Тьма, плеснувшая в попытке схватить столь нагло раздразнившего ее врага. Поздно. Жадная волна не успела самую малость, ликование ушедшего в Силу Кеноби чувствовалось физически. Люк отчаянно крикнул, зовя его по имени… и криво усмехнулся в душе.

Оби-Ван Кеноби, магистр Ордена джедаев ушел непобежденным. Он умер тогда, когда хотел, и так, как хотел, обманув всех и достигнув поставленной перед собой цели. Мотивация дана, теперь можно и на почти покой уйти… Люк видел это ясно и четко. Ночью он наблюдал, как черную карту с изображением Мастера погасил Командир, и банк ушел в сторону довольно ухмыляющегося Бена, сгребшего одним движением кучу фишек и чипов. Люк только покачал головой, смотря на ставку противоположной стороны: маленький стальной шар, зависший в воздухе, и пара фигурок. Шар покатился прямо ему в руки, осталось только взять… что он и сделал.

Отполированный шар запачкал ему руки алым и черным. Скайуокер попытался оттереть краску, но ничего не получилось, она только въедалась все сильнее, что бы он не делал. Осталось только смотреть, как она впитывается в его ладони, просачиваясь вглубь и растворяясь внутри его естества, становясь его неотъемлемой частью.

Потом, когда торпеда попала точно в реактор он понял, что это означает. Его корежило и ломало чужими смертями, и тьма, врывающаяся в его душу, укоренялась и укреплялась, занимая предназначенное ей место. Это было чудовищно… прекрасно. Он хохотал, празднуя гибель врагов, улетая прочь от братской могилы, распустившейся огненным цветком, и рыдал, оплакивая погибших в бессмысленном горниле войны, а перед глазами стояла маленькая фигурка в белом, лежащая на ладонях, брошенная ему дилером.

Отыгрыш
Маленькая черная фигурка издевательски стояла на отметке, означающей банк, оставаясь абсолютно недосягаемой. Люк задумчиво потер подбородок, раздумывая, какую же ставку сделать. Дилер его не торопил: черная и белая перчатки были абсолютно неподвижны, прямо между ними лежала колода карт. Генератор случайных чисел тихо подмигивал сенсорами, намекая, что время хоть и есть, но все же ограничено.

Скайуокер усмехнулся. Неделю назад, валяясь в бреду ранения, он понял наконец смысл этой Игры, правила, а также определил участников. Некоторые уже выбыли, как Бен, остальные ждали своего часа, скрываясь в темноте. И только он постоянно стоял рядом со столом. Практически Игрок.

Парень чувствовал, что дилер улыбается. Он чуял это нутром, той самой пресловутой Силой, которую так не хотел пробуждать в нем Бен. До срока… до того момента, когда это будет выгодно джедаю, а не самому парню. Магистр был умен и даже слишком, именно этим Люк и воспользовался. Старик Бен обожал почесать языком, говоря обо всем и ни о чем, вещая с таким многозначительным видом, что собеседник начинал считать, что ему выдают как минимум тайны тысячелетия.

Люк же просто излучал скепсис и недоверие, побуждая джедая рассказать нечто реальное, а не домыслы и догадки. Вот и рассказал о технике, которая теперь стала его козырем. Ее использовали единицы. И потому, что мало кто о ней знал, и потому, что надо было быть очень сильным. Люк выполнил оба основных условия, а также дополнительное, без которого первые два ничего не значили. У него была вера в то, что он сможет, все остальное было неважно, ведь на кону стояла жизнь и свобода. И не только его.

Бен был отвратительным учителем: он бросил своего ученика, а замены не оставил, пришлось самому принимать меры. Люк и принял. Заранее. Он знал только одну технику, и отрабатывал ее до тех пор, пока не получил результат… и когда Бен через год вернулся в виде призрака, парень уже знал, чего он хочет, и что ему надо делать, чтобы этого достичь. Просветление Силы[6] оказалось крайне действенным, но жутко изматывающим. Люку было плевать. Он развивался бешеными темпами, даже Бен это признал, глядя на него с пустой благожелательной улыбкой: вот только Люка теперь было не обмануть. Призрак был шокирован. Он не ожидал, что фермер через год с начала обучения станет сам себе падаваном, постигая Силу и ее дары. Внутри плескалась тревога, которую парень подпитывал брошенными иногда фразами про то, что это – у него в крови.

Нравилось ему видеть, как дергается магистр, что уж греха таить, но пока что, он действовал так, как хотел Бен, ведь это входило в его планы. Естественно… До срока.

А еще у него проснулся дар предвидения, и это очень сильно облегчило ему жизнь. Вот как сейчас. Люк повернул левую руку ладонью вверх и на ней возникла вторая фигурка в белом, которая досталась ему вместе со Звездой смерти. Парень. Светловолосый. В фермерских одеждах и с сейбером в руке. Нелепая и смешная фигурка. Он сам. Люк вздохнул, собираясь с духом: пусть он знает, что это – единственный приемлемый путь, пусть он видел, что альтернативы этому нет, решиться было нелегко.

Но… Выбора не было. Цель, которую он поставил перед собой с того момента, как узнал правду о своем отце, того стоила.

Люк решительно зажал простенькую фигурку пальцами, и осторожно отломил ей правую руку. Кисть. И бросил на стол, в банк. От дилера полыхнуло азартом, тьма вокруг стола жадно зашевелилась. Генератор сработал, и Люк прикрыл глаза, пряча довольный блеск. Банк ушел на черную сторону, но парень про себя улыбался. Теперь на пути, на который его толкнул Бен, появилась развилка.

Второй раунд
Значения изменились, заставив Люка молча дернуть уголком губ. Что ж… могло быть и хуже. Пусть не сабакк и не чистый сабакк, но надежда есть. Туз закрыл собойМастера, и банк ушел на светлую сторону. Черная фигурка в доспехах неожиданно разделилась на две: доспех и человек. Человек распался пеплом, а доспех отошел Свету, как законный трофей. Люк молча положил его на ладонь, чувствуя неожиданную тяжесть, и горько покачал головой. От осознания того, что это все-таки произойдет, хотелось выть, но показать свою слабость… Нет. Он осторожно завернул крохотные доспехи в платок и спрятал за пазуху, туда, где билось сердце. Пусть согреется его теплом. Хотя бы сейчас. В такой момент никто не должен быть одинок.

– Люк… сними с меня маску… – хриплый шепот умирающего резанул слух. Скайуокер с болью смотрел на изуродованное лицо отца, слегка касаясь его щеки пальцами. Левой руки. Прикасаться протезом казалось кощунством и злобной насмешкой: слишком долго лежащий на полу человек был дроидом. Слишком долго его окружал мертвый металл. Не хотелось омрачить последние моменты даже такой вроде бы мелочью.

Вейдер слабо улыбнулся, его тело вздрогнуло и обмякло. Люк одним движением стер слезы и, наклонившись, поцеловал мертвеца в лоб.

– Скоро. Я обещаю. Ты сможешь. Я знаю.

Фигурка грела кожу напротив сердца, пока он нес с помощью Силы тело отца к шаттлу.

Погребальный костер горел ярко и жарко. Люк неподвижно смотрел на пламя, не обращая внимания на всеобщее веселье. В его душе царили грусть и ожидание. Неожиданно мягко засияло слева от него, и Люк понимающе усмехнулся в складки капюшона. Йода и Кеноби… джедаи. Пришли удостовериться, что Вейдер мертв и не посетил свои собственные похороны в качестве неучтенного гостя. Он слегка им кивнул – формальная вежливость, и вновь уставился на пламя. Все, что необходимо, он уже сделал, теперь оставалось только ждать.

Терпение – добродетель ситхов. И не только их.

Третий раунд
Время тянулось медленно. Вернувшийся Палпатин дрессировал его так, как никого из своих учеников. Дорвался, старая сволочь. Вернее, молодая. То есть, старая… впрочем, плевать! Какая разница! Главное, что он щедро изливал свои знания, отдающие толикой безумия, выковывая из заготовки настоящий шедевр.

В глазах ситха горела радость коллекционера, заполучившего в лапы вожделенное сокровище. Радость Мастера, создающего своими собственными руками шедевр всей своей жизни. Он взял Скайуокера под полный контроль, не упуская ни одной мелочи, не желая загубить работу из-за чего-то, что не учел или счел не стоящим внимания. Люк не возражал. Во-первых, это не имело смысла, во-вторых, он сам на это пошел по совершенно определенным причинам, о которых остальным знать не обязательно. Он все еще ждал, ощущая, как истекает отмеренный им срок, и пользовался своим положением Ученика Императора на полную катушку. Убирал опасных, завязывал знакомства… Ждал. И учился. Каждую секунду.

– Лорд Скайуокер.

– Гранд-адмирал Траун, – благожелательно повернулся Люк, стоящий возле огромнейшего окна, сложив руки на бронированной груди. Плащ мягко колыхнулся при его движении, заставив Трауна на крохотное мгновение поддаться воспоминаниям.

Рослый мужчина. Широкий разворот плеч. Броня. Маска. И сиплое дыхание. И ощущение страшной силы, огромной власти и невероятного могущества, исходящие от лорда.

Траун позволил себе сравнить, надменно взглянув на стоящего неподвижно блондина, но неожиданно колкость застряла на губах: глаза в отражении сверкнули ледяными кристаллами Ксиллы, прозрачно-голубыми при прямых лучах светила, ярко-синими в наступающих сумерках. В них светились воля и разум, сейчас взвешивающий его на весах полезности. Этот молодой человек был опасен… невероятно опасен, не меньше, чем его отец. А возможно, Траун покатал эту мысль на языке, – и больше.

Он склонил голову чуть ниже, чем изначально хотел, и получил в награду внимательный взгляд прозрачных глаз.

– Скажите, гранд-адмирал… – мягко начал Ученик Императора, – как вы относитесь к играм?

– Сугубо положительно, милорд, – отзывался чисс и Люк позволил легкой улыбке заиграть на своих губах.

– Это радует.

Они беседуют на самые разные темы, и расстаются довольные друг другом. Два почти врага, осторожно прощупывающих почву. Время летит, они встречаются все чаще, и почти вражда перерастает в почти дружбу, вернее в то, что гораздо выгоднее и безопаснее для них обоих: сотрудничество. Дружба в их положении – непозволительная роскошь.

Но и четыре года спустя после их первого разговора Люк и Траун осторожно прощупывают почву в поисках слабостей. Ведь у них обоих одинаковое понимание Игры. Впрочем, у покойного Палпатина оно тоже было, пусть и немного другое.

Люк с улыбкой смотрит на стол, кивает невидимому дилеру, приветствующего его взмахом рук в неизменных контрастных перчатках, после чего достает ставку. Крошечная модель доспеха. Он осторожно, чтобы не разломить, ставит ее на отметку банка, и рядом возникает фигурка человека. К моделькам прибавляется изображение синекожего гуманоида, горстка корабликов размером с указательный палец, а также два крошечных сейбера.

Дилер щелчком запускает генератор, и раздает карты. Люк выбирает одну, и «замораживает» ее в поле помех. Он внимательно смотрит, как мелькают синий и алый огоньки, сливающиеся в один, ждет, не давая себе сорваться… Карта изменяется и он едва подавляет ликующий вопль.

Чистый сабакк.

Дилер подвигает к нему банк, и Скайуокер смотрит, как доспех и человек сплавляются в нечто новое на его ладони.

Банк
Рослая подтянутая фигура в черном скользила по улице, спеша к своей цели. Горел алым визор маски, полускрытой капюшоном, развевались складки плаща, приоткрывая пластины брони. Мужчина мчался сквозь толпу, проскальзывая словно призрак, скрипя зубами от ненависти. Неужели опять? Неужели нашелся идиот, решивший, что может его шантажировать? Если так, то недолго ему остается упиваться своей хитростью. Нельзя дразнить ранкора, и думать, что он не бросится.

Двери распахнулись от небрежного жеста, он влетел в помещение, готовясь рвать на части, встретив только спокойный взгляд синих глаз.

– Здравствуй… отец.

Крепкий молодой мужчина в черном встал, положив на стол прекрасно знакомый вошедшему сейбер. Незнакомец в маске замер, не зная, чего ожидать.

– Я же говорил, что ты вернешься, а ты – не верил, – мягко улыбнулся блондин. Вошедший снял маску, открывая лицо человека лет тридцати пяти-сорока, не больше, более темного оттенка волосы, и такие же яркие синие глаза. Схожесть обоих мужчин просто потрясала.

– Как? – хрипло прошептал он, потрясенно глядя на собеседника. Люк рассмеялся, и мужчина вздрогнул. Уж слишком этот смех напоминал смех того, кто когда-то был его Учителем.

– Отец, – укоризненно протянул Люк. – Неужели ты думал, я не узнаю? И не почувствую? В конце концов, нас обоих учили одни и те же учителя.

Вейдер замолчал, признавая правоту сына и понимая, на чем попался. Кровная связь. Сын всегда был в этом хорош… И ощутил, судя по всему, сразу же после его воскрешения в теле клона на Камино.

– И что теперь?

– Теперь? – иронично дернул бровью его сын. – Теперь мы будем играть по своим правилам. Нас ждет Империя.

– Лея?

– Пусть играет в свою демократию, – пожал плечами джедай. – Мне это неинтересно.

– Кто еще?

– Траун. Пеллеон. Юларен. Многие…

Вейдер покачал головой, смотря на своего сына. Мягкий Свет, своим сиянием достигающий отдаленных уголков вселенной. Воля тверже камней и металлов. Мудрость. Сила. В ней хотелось находиться вечно, прикрыв глаза, отвыкшие от такого за годы в кромешной Тьме.

– Не ожидал, – уронил ситх. Настоящий джедай благодарно склонил голову, принимая заслуженную похвалу.

– Ты со мной, отец? – Люк протянул руку, и Вейдер шагнул вперед.

– Да, сын.

Дилер запустил генератор и раздал карты.

Игра – вечна.

Игры Мастеров

– Ну надо же… – в механическом голосе магистра ясно слышится торжество, и Хакс заинтересованно поворачивает голову к Рену. Пленник на стуле сипит и пускает слюни. Это единственное, что он теперь может делать: ситх, выпотрошивший его голову в поисках нужной информации, действовал очень неаккуратно, буквально превратив его мозги в кашу. Рыцарь минуту смотрит на булькающего повстанца, после чего нежно, почти ласково обхватывает его голову ладонями, затянутыми в перчатки, и с неимоверной легкостью ломает парню шею. Хруст позвонков громок и неприятен, он заставляет генерала сморщится про себя в отвращении, но внешне этого мужчина не показывает. Вместо этого Хакс вопросительно смотрит на магистра, ясно чувствуя окружающую его Силу, наполненную удовольствием. Это жутко. Словно огромный, пушистый хищник урчит, потираясь о колени хозяина, трогая лапами убитую добычу и с интересом поглядывая на следующего кандидата на ее место.

И это генералу откровенно не нравится.

Рен неожиданно хмыкает, подает знак штурмовикам, чтобы убрали тело, и подходит к проектору. Под взмахами рук появляется карта, наполненная звездами, обитаемыми мирами и маршрутами, пролегающими между ними. Жесты ситха изящны и точны, он быстро прокладывает новый путь, ведущий к планете, о которой Хакс никогда до этого не слышал. Эч-то.

И еще бы столько же о ней не слышать.

Увы, жалкие мечты. Неосуществимые. Генерал отдает приказ, навигаторы прокладывают курс, «Финализатор» ныряет в гипер, словно тупир в море, охотящийся за рыбой. Звезды размазываются в белые полосы, пока они летят к своей цели. Планета, на которой прячется Люк Скайуокер.

Генерал рад, что цель, поставленная перед ними Верховным лидером, будет достигнута. Он облегченно смотрит вдаль, сохраняя на лице невозмутимую маску, и ждет. А пока полет продолжается, обдумывает всю эту эпопею с поисками и прочим. Поиски блудного джедая прошли на удивление быстро. Сначала они смогли поймать повстанца, затем вскрыть память удачно подернувшемуся дроиду… Рен был невероятно возбужден, и постоянно бормотал что-то о Воле Силы, и о том, что она их ведет. Хаксу это ничего не говорило, однако сейчас, раскладывая по полочкам все произошедшее, он хмурился, не понимая, что же его смущает. В конце концов, он не выдержал, спрятался у себя в каюте, и начал расписывать все свои подозрения.

А когда закончил, то просто тупо уставился на датапад, почесывая стилусом бровь. Все выглядит очень логично и связно, но именно это Хаксу и не нравится с каждым моментом все больше.

* * *
Эч-то напоминала Манаан. Планета, практически полностью покрытая океаном, только несколько островов торчали из синей глади, напоминая, что вообще-то здесь есть и суша, пусть и в очень ограниченном количестве. Естественно, благодаря этому поиски не затянулись, и уже через пару часов Хакс видит, как едва не лопающийся от самодовольства Кайло сопровождает чрезвычайно ценного пленника по коридорам «Финализатора». Понятно, что упустить шанс рассмотреть легендарного Явинского стрелка генерал не мог. Особенно зная привычку магистра раздувать собственную значимость и потакать своему непомерно раздутому эго.

Рен его не подвел. Он грохотал сапогами, развевались черные одежды, штурмовики шагали в ногу, словно на параде: глядя на этот цирк, у генерала создалось впечатление, что все происходящее осуществляется с одной единственной целью – произвести впечатление на Люка Скайуокера.

Генерал словно между делом останавливается у стены, внимательно наблюдая, как процессия проходит мимо, пожирая взглядом того, о ком слышал массу противоречащих друг другу слухов. Они идут не спеша (Рен хочет, чтобы все видели его триумф), и Хакс успевает как следует рассмотреть пленника. Он запоминает каждую мелочь, попавшуюся на глаза, ждет, когда конвой завернет в боковой коридор, после чего невозмутимо исполняет свои обязанности до момента отбоя. И только в тишине своей каюты, приняв душ, и свалившись под одеяло, генерал начинает анализировать увиденное.

На первый взгляд сын Вейдера не впечатляет. Средний рост, крепкая фигура, насколько это можно понять: джедай одет в широкую мантию из плотной, грубоватой на вид ткани темно-коричневого цвета поверх еще нескольких одежд светлого цвета. Короткие светлые волосы зачесаны назад, такая же аккуратная бородка обрамляет лицо. Он невероятно спокоен, особенно по сравнению с идущим рядом Реном, лицо напоминает маску. Мужчина безоружен, но Хакс не видит, чтобы его это обеспокоило хоть на мгновение.

На второй взгляд все куда интереснее. Прокручивая в голове воспоминание, Хакс отметил, что моторика движений совершенно не соответствует возрасту Скайуокера. Он движется легко и плавно, ступая бесшумно: невзирая на производимый штурмовиками и Реном шум, генерал это с легкостью подмечает. Мужчина не идет, а плывет, и это впечатление только усиливается легкими колыханиями длиннополой одежды.

А еще Хакса беспокоят глаза джедая. Вместо ожидаемого страха или хотя бы неуверенности в них мелькает только ироничная ностальгия.

Путешествовать им предстоит долго. Верховный лидер – настоящий параноик, который живет на своем корвете, постоянно перемещаясь в пространстве. Поэтому, потакая его мнительности, приходится несколько раз совершать гипер-прыжки разной дальности, заметая следы, кружить, петлять, и достигать точки назначения прихотливыми путями. Впрочем, Хакс не в обиде: эту наделю, что им предстоит провести в полете, он решает провести с пользой.

Он наблюдает за пленником.

Первое, на что генерал обращает внимание – спокойствие. Люк Скайуокер спокоен. Он непрошибаемо спокоен. На его лице не больше чувств, чем на маске Кайло, от всей его фигуры исходит несокрушимый покой. Это тем более заметно по контрасту с Реном, который не в состоянии себя достаточно контролировать долгое время. Да и недолгое тоже.

Генерал уже знает, что Рен и Скайуокер родственники. Дядя и племянник. Он наблюдает за тем, как магистр пытается общаться с джедаем, и вяло изумляется в глубине души. Мужчину заперли в тюремном блоке, выставив охрану, и Рен постоянно навещает его, не в силах удержаться. То ли чтобы потешить свое самолюбие, то ли чтобы подействовать ему на нервы… А может и все сразу, Хакс не знает точную причину, но он прекрасно видит, что какие бы цели не ставил перед собой Рен, их он не добился.

Через несколько дней наблюдений Хакс все больше и больше приходит в недоумение, которое начинает перерастать в раздражение и смутное, пока еще, опасение. И ему требуется еще два дня наблюдений и размышлений, чтобы окончательно понять, что же именно его беспокоит.

А они уже практически у точки рандеву.

Люк Скайуокер совершенно не чувствует себя пленником. Когда Хакс наблюдает за вальяжно сидящим на тюремной койке мужчиной, у него создается впечатление, что решетки и бронированные двери отгораживают не его от них, а их от него. Он сидит как король в окружении недостойных подданных, не обращая на суетящихся смердов никакого внимания, ведь он выше их, и все их потуги напугать или просто тявкнуть в его сторону, выглядят поистине жалко.

И все это прекрасно понимают.

Люк Скайуокер с ними не разговаривает. Он или медитирует, или спит, и все это с перерывами на еду два раза в день. Кайло может до позеленения бегать возле камеры и сотрясать воздух, все это бесполезно. Мужчина смотрит на него как взрослый на шебутного малыша, носящегося под ногами и исследующего огромный яркий мир. И внимания на магистра, с каждым днем все больше и больше погружающегося в депрессию и ярость, обращают именно столько же, сколько на ребенка, отвлекающего взрослого от важных дел.

С Кайло становится невозможно находиться рядом. От него распространяются волны агрессии, ясно ощутимые даже совершенно нечувствительным к Силе генералом, штурмовики растворяются в пространстве, чуя появление магистра за километр, а в глазах джедая плещется снисходительность. В глубине души Хакс полностью одобряет эту точку зрения, сетуя про себя, что нельзя просто сесть и обсудить как следует данную проблему с понимающим человеком. Увы, он не может себе этого позволить.

В день прибытия на место встречи Рен взбесился окончательно. Хакс успел как следует погрызться с магистром по поводу очередного уничтоженного оборудования, и чувствовал себя бодрым и злым. Самое оно для встречи с Верховным лидером. Генерал мстительно предвкушал, как всласть нажалуется на припадочного ситха, от которого одни убытки, а пользы – пшик, так как нахождение джедая не показатель, а исключение из правил.

Кайло не может не похвастаться мощью Первого ордена, поэтому Люка Скайуокера сопровождают на мостик, где уже стоит генерал, чтобы пленник проникся осознанием своей судьбы, ведь из гипера стремительно выпрыгивает корвет Сноука «Незримая длань». Хакс бросает острый взгляд на подошедшего джедая и напряженно стискивает кулак. Невзирая на проведенное в камере время мужчина выглядит безупречно. Широкая роба окутывает тело, руки закованы в специальные кандалы, но генерал не видит, чтобы это обеспокоило Скайуокера. А еще помимо воли притягивает взгляд правая рука. Металлический протез не скрыт ни искусственной плотью, ни перчаткой, и неожиданно Хаксу становится жутко. Он вспоминает рассказы о том, как именно джедай им обзавелся и чувствует холодок в груди. Он пытается отогнать эти размышления и сосредоточится на происходящем, когда суету и шум на мостике прорезает тихий и мягкий, но прекрасно слышный голос джедая.

– Знаете, генерал Хакс, все это, – пальцы протеза слегка шевелятся, – напоминает мне события далекого прошлого. Я буквально ощущаю приступ ностальгии.

Хакс изумленно смотрит на внезапно разговорившегося мужчину, но решает поддержать разговор. Тем более, что где-то там начинает ворочаться любопытство. Что имеет в виду Скайуокер?

– То есть? – рыжеволосый поднимает бровь, поворачиваясь к стоящему в окружении вооруженных до зубов штурмовиков. Хорошо хоть Кайло отсутствует, правда это ненадолго.

– Понимаете, генерал, – джедай улыбается, и Хакс, к собственному невероятному изумлению, с трудом подавляет желание улыбнуться в ответ. – Тридцать лет назад я уже был в именно такой ситуации. Корабль. Находящийся на корабле глава… кхм… ну, скажем, государства, питающий ко мне не самые лучшие чувства. Штурмовики. Кандалы, – Люк на мгновение бросает на свои руки странный взгляд. – Ах, да! Как же я мог забыть! Ситх, который сейчас потащит меня в логово Тьмы, – иронично заканчивает мужчина, и Хакс хмыкает про себя, но разум неожиданно колет ощущение чего-то странного. В словах джедая есть какой-то намек.

– Где же он? А! Легок на помине!

На мостик врывается Рен, едва не снося все на своем пути, и Хакс морщится. По контрасту со своим дядей ситх выглядит еще более неуравновешенным. Сноук не пожелал нарушить свое уединение, и как обычно предстал перед прошедшими в зал, где стоит голопроектор, в виде гигантской фигуры. Скайуокер с интересом рассматривает перекошенное лицо экзота, в данный момент скривившееся в жуткой ухмылке, а Хакс напряженно обдумывает услышанное. Лидер что-то говорит, медленно, как всегда, Рен отвечает, а генерал бешено вспоминает все, что читал и слышал насчет падения Императора Палпатина, непроизвольно следя краем глаза за стоящим рядом джедаем, когда до него доходит.

Он вздрагивает, поворачивает голову, в которой дико мечутся мысли, и замирает, не в силах пошевелится под взглядом пленника. А пленника ли?

У Люка Скайуокера совершенно беспощадные глаза.

Хакс может только стоять и смотреть в лицо джедая, заморозившего его одним коротким взглядом налившихся сиянием ярких голубых глаз; наблюдать, как тихо открываются наручники, когда мужчина как-то плавно поворачивает кисти рук, касаясь замка пальцами; как кандалы легко и неслышно опускаются на пол; как Скайуокер резко сжимает ладони в замок, переплетая пальцы, и гигантская голограмма ломается, дергается и корчится в агонии, пока оцепеневший от неожиданности Рен стоит столбом в шоке от происходящего, так же, как и штурмовики у стен, как и сам генерал.

Это длится считанные мгновения, а затем Скайуокер расцепляет ладони, разводя их в стороны, словно разрывая нечто невидимое, и та груда мяса и костей, которую услужливо показывает голопроектор во всех неаппетитных подробностях распадается на две, и Кайло кричит, падая на колени и скребя грудь. Штурмовики вскидывают винтовки, но Хакс отчетливо понимает, что это не поможет, и предчувствия его не обманывают. Невидимая волна сбивает солдат с ног, расплющивая их об стены, слышен грохот, лязг доспехов и хруст ломающихся костей, Хакс тянет руку за табельным оружием, но невидимая удавка обвивает его шею, и генерал замирает на середине движения. А Скайуокер стремительно, так, что не успевает взгляд, шагает к поднимающемуся на ноги Рену, и коротко, без замаха, бьет того в солнечное сплетение, и ситха просто сносит в сторону. Плавный жест, меч магистра опускается в металлическую ладонь, палец нажимает на кнопку, а затем джедай весело смеется, не обращая внимания на хрипящего и копошащегося на полу Кайло.

– М-да. Все еще хуже, чем я думал.

Удавка все еще на его шее, и Хакс стоит, не шевелясь, опасаясь спровоцировать сына Вейдера. Теперь он называет мужчину только так, не понимая, как мог настолько обмануться кажущейся безобидностью. Генерал почти видит окружающую Скайуокера Силу, от нее гудят кости и мурашки бегают табунами по коже, заставляя сжиматься в ожидании непонятно чего, но явно не очень хорошего и полезного для здоровья. Люк бросает на него веселый взгляд и небрежно бросает, продолжая держать под контролем, попутно отключая меч и бросая его в сторону Рена:

– Не волнуйтесь, генерал Хакс. Обычно я без причин не убиваю. Я уже давно вышел из подросткового возраста, когда могущество бьет по мозгам.

Хакс помимо воли хмыкает, понимая, в чью сторону направлена эта колкость, но легче ему от этого не становится: рациональный убийца в разы страшнее действующего на эмоциях. Тем временем Рен сдирает маску, открывая бледное лицо, и смотрит на наблюдающего за ним с вежливой улыбкой родственника.

– Как? – хрипит ситх, судорожно хватаясь за сейбер, и мужчина снисходительно качает головой.

– Скажи, племянник, о чем ты думал, когда нашел карту? Ведь все было настолько… – Люк шевелит пальцами протеза, подбирая слова, – просто, что я даже не знаю. Бедный Сноук… Столько лет мечтать меня найти и убить, после того, как я поучил его уму-разуму и слегка отрихтовал лицо. Сидел бы в своем болоте и не возникал, остался бы жив. Но, нет. Ему власти захотелось, в войну не наигрался…

– Так это была ловушка? – тихо сипит Хакс, и удавка исчезает с его шеи, заставляя облегченно вздохнуть. Бластер все еще в кобуре, но генерал не собирается совершать самоубийство. Уж если Рен отбивал ладонью выстрелы, то что может сделать его гораздо более опытный родственник, даже думать не хотелось.

– Вот именно, генерал, – скалится мужчина, отвечая одновременно и на вопрос и на мысли Хакса. – Ну, подумайте сами. Исчезнуть, и оставить карту? С координатами? Разве так прячутся? Тем более, столько лет ничего, а тут данные сами свалились вам в руки. Очень своевременно, не так ли?

– Очень, – потрясенно произносит Хакс, наблюдая, как Рен отскребает себя от пола и сверлит Скайуокера тяжелым взглядом.

– Кроме того, – улыбается джедай ледяной улыбкой, – вам еще и помогали в поисках. Чтоб не заблудились, болезные.

– Зачем? – подает голос ситх, и Люк поворачивается к нему.

– Видишь ли, племянник, иначе до него невозможно было добраться. Он ведь параноиком стал с нашей последней встречи, вечно где-то носился, прятался… Но если нельзя загнать в угол, можно сделать так, чтобы тебя самого привели в нужное место. Глупый Сноук… совершил стандартную ошибку всех моих врагов… ныне покойных.

– Это какую? – настороженно смотрит Хакс, и Люк улыбается, и от этой улыбки бросает в пот.

– Он подпустил меня на расстояние удара.

– Но, ведь…

– Для Силы нет расстояний, – наставительно произносит мужчина, поворачиваясь к Рену.

– Ну, что, Бен? Что будем делать? Предупреждаю сразу: ты жив только потому, что являешься моим кровным родственником. Это единственная причина, по которой я сохранил тебе жизнь.

– Если ты думаешь, – цедит парень, нервно сжимая маску, – что я вернусь к Свету…

Джедай смеется и смотрит на ситха практически с нежностью.

– Ну надо же! Прямо я в молодости! Только наоборот! Да мне плевать, на какой ты стороне. Вот только выбора у тебя нет, племянник, тебя надо учить, а то со всех сторон жалобы на твою неуравновешенность. Так что…

Кайло бросается вперед, но его сносит длинная извилистая молния, заставляя кричать и извиваться.

– М-да… – ностальгически вздыхает Скайуокер, почесывая подбородок. – Прямо как тогда… в Тронном зале.

– Э-э-э… Господин Скайуокер, – нерешительно произносит Хакс.

– Да? – лениво спрашивает джедай, хотя какой он к ситхам джедай, на взгляд генерала, с благостной улыбкой вновь рассматривая голограмму, исправно показывающую кучу мяса с торчащими из нее обломками костей. Вид у него жутко довольный.

– Почему?

– Что именно?

– Это, – плавно поводит перед собой Хакс. Люк хмыкает, не отрывая взгляда от поверженного врага.

– Я поясню, – слегка поворачивается к нему джедай. – Сноук – бывший инквизитор. Я с ним как-то пересекся на узкой дорожке, слово за слово, результат разговора вы видели. Все завидовал, поганец. Как же! Избранный! Сын Избранного! Всю плешь проел, сволочь. Решил отыграться, лавры Палпатина покоя не давали. Вот только стать императором у него кишка тонка была, пусть и с помощью различных сочувствующих, решивших половить рыбку в мутной воде. Ведь война – это всегда деньги. И тогда он решил отомстить. Тонко.

Синие глаза остановились на мрачно насупившемся магистре.

– Решил воспитать себе Избранного номер Три. Хорошая задумка, даже очень. Я не знал, что эта тварь выжила, но знал, что кто-то очень сильно мне мешает. Искал, думал… Он долго ждал перед тем, как нанести удар, и ему практически удалось. Сглупил. Решил, что атака будет направлена на меня, но оказалось… на меня, но косвенно. Подтолкнул Бена, уничтожил его руками десятерых моих учеников. Впрочем, даже в этом можно найти положительные стороны.

– Положительные? – потрясенно смотрит на него Кайло и Люк кивает.

– Конечно. Ты прошел инициацию Тьмой, мягко и щадяще, по своему собственному выбору.

– Мягко?! – потрясенно переспрашивает парень и Люк жестко отрезает.

– Мягко. Ты убил всего лишь десятерых. Самых слабых… иначе просто сдох бы там, в этой пародии на Академию, истеричка.

– Но… – Хакс смотрит остановившимся взглядом, и отступает под пылающими синими лазерами.

– Отец вырезал Храм. Всех, от мала до велика. Я убил полтора миллиона.

Хакс отступает еще на шаг от невозмутимо стоящего чудовища, любующегося делом рук своих. Генерал не нежная фиалка, он знает, что такое смерть и убийство, но это… это уже слишком.

– Подожди… – трясет головой ситх, пытаясь сообразить. – Ты… Вы позволили мне их убить?

– Да, – просто пожимает плечами Скайуокер, насмешливо смотря на племянника. – Хороший размен. Десять неудачников в обмен на истинную жемчужину. На Скайуокера. Выгодный обмен. Даже очень.

Хакс сглатывает, потрясенно переваривая откровение Явинского стрелка. В голове бешено скачут мысли, уловив которые джедай хмыкает.

– Не пытайтесь понять, генерал. У нас другая логика. И другая мораль.

Неожиданно Кайло бросается вперед, зажигая меч, нанося удар сверху вниз. Смерть кажется неотвратимой, но совершенно обалдевший Хакс смотрит и не верит своим глазам: Скайуокер останавливает меч рукой. Он спокойно держит сейбер племянника за лезвие протезом, и сияние окутывает его руку. Кайло изумленно пялится на эту невозможную картину, а в следующий миг его сносит Силовым толчком, меч взлетает в воздух и падает вниз, перехватываемый опытной рукой.

– Как?.. – выдыхает Рен, и Люк удовлетворенно усмехается в бородку. Есть. Зацепил.

– Нравится? Хочешь… научу?

В глазах парня все сильнее разгорается жажда, отлично видимая опытному мастеру. Жажда знаний, власти, могущества.

– Я иду разными путями, племянник, а во дворце моего отца есть много чего интересного. Да и на Явине остались… трофеи. От Экзара Куна.

У Кайло перехватывает дыхание, и Хакс мысленно сплевывает. Ясно. Попался мальчишка. Генерал не знает, кто такой Кун, но явно крутая шишка, вон как глазки у парня разгорелись.

– Но… вы же… джедай…

– С чего ты взял, дитя? – снисходительно усмехается сын Вейдера. – Прежде всего, я – Мастер. И плевать, какой Стороны. Если захочешь, я буду учить тебя всему, что знаю, а знаю я очень много. Так что? Ученик?

– Да… Мастер, – словно в трансе произносит Кайло, и Люк довольно кивает.

– Прекрасно. А теперь идем. Трофеи принадлежат победителям.

Генерал смотрит, как магистр пристраивается за плечом джедая, выходя из превратившегося в скотобойню зала, переводя взгляд на все еще работающий голопроектор. Его передергивает.

– Великие боги, и все, кто есть! Ну и семейка!

Неожиданно до генерала доходит, что сказал Скайуокер.

– Так это что? У нас теперь новый Верховный лидер?

Этот момент надо прояснить. А ведь есть еще и «Страркиллер», чья судьба, учитывая случившееся с его предшественниками, под большим вопросом. Впрочем, если это тоже входит в понятие «трофей»… И генерал, поправив форму, спешит за новым начальством.

Избранный

Это Империя ситхов.

Это Империя ситхов.

* * *
Его первый вдох знаменует скорую гибель его матери. Он открывает голубые глаза и кричит, не понимая, почему холодеют руки, держащие его. Его отец плачет рядом, и он чувствует, как горе пронизывают первые ростки зарождающейся ненависти.

Ему дают имя – Дессел, но так его называют только посторонние. И те, кто хоть как-то жалеет ребенка – или притворяется, что жалеет. Отец гораздо более непосредственный в выражении своего истинного отношения к отпрыску, он зовет его просто и понятно – Бейн.

На одном из языков это означает «Проклятие».


Его первый вздох знаменует скорую гибель его матери. Он открывает голубые глаза. Рядом тихо попискивает некто родной, та, что всегда была рядом с ним. Он чувствует тепло слабеющих рук, он слышит изливающуюся на него любовь, пронизанную тоской, надеждой и верой во что-то. Он ощущает тепло той, что одной крови с ним, и кричит, когда их разделяют.

Навсегда.

Его держат чужие руки, твердые и мозолистые, он плачет от не своих боли, вины и отчаяния, успокаиваясь в нежной хватке кого-то, кто относится к нему с заботой и нежностью.

Его зовут Люк.

На одном из языков это означает «Свет».

* * *
Он растет, как сорняк на поле. Бедность. Голод. Холод. Побои и злоба. Шахты Апатроса. Лютая ненависть отца. Он смотрит на небо и задыхается от желания покинуть этот пыльный шарик, достичь холодных равнодушных звезд. Увидеть каждую.

Он мечтает о том, что будет есть досыта, станет свободным и сильным.

Он хочет перестать быть рабом своей жалкой и отвратительной жизни и дать отпор этому миру.


Дядя и тетя любят его, но он все равно смотрит в небо. Его жизнь – это борьба за выживание. Это фронтир, и только идиот решит, что быть фермером на Татуине означает возиться с вапораторами, пытаясь не помереть в процессе от теплового удара.

Песчаные крысы. Тускены. Бродяги. Работорговцы. Хатты.

Жизнь фермера – постоянная борьба с желающими ограбить, убить, продать в рабство, просто съесть. Это песчаная ловушка, засасывающая в себя мечты и надежды. Он смотрит на небо и задыхается от желания покинуть этот пыльный шарик, достичь холодных равнодушных звезд. Увидеть каждую.

Он хочет стать свободным и достаточно сильным для того, чтобы остаться в этом статусе до самой смерти.

* * *
Ему почти девятнадцать, когда его жизнь совершает крутой разворот. Отец мертв, долги сковывают цепями, его хотят убить – и Дессел бежит к тем, кого ненавидит, презирает, кому завидует. Из мирного (относительно) обывателя он становится беглецом, разыскиваемым преступником и спасителем для определенного количества разумных. Оказывается, у него есть Сила.

Раньше не было.

А теперь есть, и его берут в ученики.

Он учится и делает то, что делал всю свою жизнь – выживает. И становится сильнее.


Ему почти девятнадцать, когда его жизнь совершает крутой разворот. Его дядя и тетя мертвы, и его переполняет чувство яростной беспомощности. Он желает отомстить, тем более что и виновные определены. Они заплатят. Сейчас… Позже… Не имеет значения.

Из мирного (относительно) обывателя он становится беглецом, разыскиваемым преступником и спасителем для определенного количества разумных. Оказывается, у него есть Сила.

Раньше не было.

А теперь есть, и его берут в ученики.

Он учится и делает то, что делал всю свою жизнь – выживает. И становится сильнее.

* * *
Он растет в своем мастерстве. Он сражается не со слабаками, а с теми, кто гораздо опытнее и сильнее. Поэтому и прогрессирует невиданными темпами. Его называют Избранным, и многие верят в то, что он приведет их к победе, славе и величию.

Он превратился в настоящую машину смерти: рослый, быстрый, неимоверно опасный. Сила послушна его воле, и алый меч в его руках разит врагов без жалости и милосердия.

Он практикует Джем Со – логичный выбор для существа его габаритов. Он рослый, массивный, с могучими мышцами – закономерно после работы в шахтах. Он ломает любое сопротивление своим напором и мощью, силой своих мышц, хитростью своего ума.

Он прирожденный воин, неплохой стратег и прекрасный тактик.

Некоторые думают, что используют его втемную, как марионетку. Глупцы, которых погубит самонадеянность.

Это Империя ситхов, и Дессел, вернее, Бейн, четко знает, что не все так просто и логично, как на первый взгляд.

Это – Империя ситхов, и Бейн ощущает всем своим существом, что она будет разрушена, а ситхи падут.

Это то, для чего он рожден.

Изменение.


Он растет в своем мастерстве, хотя отыскать учителей невероятно трудно. Но он находит тех, кто передает ему запретную мудрость. Он сражается не со слабаками, а с теми, кто гораздо опытнее и сильнее. Поэтому и прогрессирует невиданными темпами. Его называют Избранным, и многие верят в то, что он приведет их к победе, славе и величию.

Он практикует Джем Со – необычный выбор для существа его габаритов. Он среднего роста, худощавый, изящный. Он не выглядит опасным головорезом, скорее – беспечным красавчиком.

Он знает лучше.

Его тело состоит из сухих мышц и сухожилий – последствия жизни в пустыне, где на счету каждая капля. Он гораздо сильнее, чем кажется, очень быстрый, гибкий и ловкий – настоящая машина смерти.

Он ломает сопротивление противников своим напором, ошеломляя тех, кто его недооценивает, он прирожденный воин, неплохой стратег и прекрасный тактик.

Некоторые думают, что используют его втемную, как марионетку. Глупцы, которых погубит самонадеянность.

Это Империя ситхов, и Люк Скайуокер четко знает, что не все так просто и логично, как на первый взгляд.

Это – Империя ситхов, и Люк ощущает всем своим существом, что она будет разрушена, а ситхи падут.

Это то, для чего он рожден.

Изменение.

* * *
Его глаза – это раскаленные звезды, жерла вулканов, кипящее золото тьмы. Сила окутывает его темным плащом, дополняя черноту наряда. Он – Лорд и Владыка, и ничто и никто не сможет его остановить.

Ситхи будут уничтожены.

Таково веление Силы, и он – ее Избранный.


Его глаза – это голубые звезды, плывущие в черноте космоса, сияющие отражением Светлой стороны. Сила окутывает его плащом, дополняя черноту наряда, подчеркивая невидимое подавляющему большинству разумных сияние.

Он истинный Джедай и Рыцарь, и ничто и никто не сможет его остановить.

Ситхи будут уничтожены.

Таково веление Силы, и он – ее Избранный.

* * *
Так и происходит.

Вселенная содрогается, когда ситхи, те, кто в своем эгоизме считал себя стоящими выше прочих, погибают, оставляя Империю на милость победителей.

Он слышит, как кричит Сила, когда он – Бейн… Люк… остается один. Ситхи уничтожены. Империя разрушена. Он стоит на поле битвы (возле погребального костра), чувствуя, что впервые за годы может дышать полной грудью.

Он выполнил свое предназначение.

Он свободен.

Осталось только одно…

Найти ученика.

Бейн… Люк улыбается, задрав лицо к небу, и смотрит на далекие звезды, колющие его своими лучами. Черный наряд подчеркивает силу его тела, с плеч стекает плащ, на поясе – верный сейбер. Он сам выплавил для него кристалл.

Он смотрит сияющими от горящей в нем Силы глазами, и мощь с властью кипят в его крови. Его ждет будущее, полное борьбы и возможности учиться, Великая шепчет, что его имя будут помнить веками.

Ведь он – ее Избранный.

Так было. Так будет.

И не имеет значения, какая сторона Силы отзывается на его призыв, ведь все это лишь оттенки одного цвета.

Круг замкнулся

Даже если ты поразишь меня, я стану гораздо сильнее, чем ты можешь представить.

Сразу он это не понял. Да и вообще не понял ничего, только то, что видел. Да и что он мог понять, неискушенный в многослойных интригах парень?

Ничего.

Только первый слой, самый примитивный: физический. Вот стоит Бен, старик, которого он знал всю свою жизнь. Тот, кто посмеивался, покрывая его шалости. Тот, кто мазал его разбитые коленки антисептиками, и провожал тайком домой. Тот, кто вырезал ему любимый истребитель из драгоценного дерева – эта игрушка утешала его ночами, вела к мечте, и сгорела вместе с фермой. Бен спокоен и задумчив, в нем абсолютно нет страха. И в его руках гаснет голубой луч сейбера – за секунды до того, как алый меч врага снесет седую голову с плеч. Бен, который рассыпался миллионами частиц света, больно уколовшими сетчатку глаз, напоследок коснувшимися плеча ласковой волной.

А вот враг – огромный, шагающая черная дыра, наполненная тоской, гневом и ненавистью. Тот, кто убил опустившего оружие. Тот, кто недостоин пощады.

Тогда он увидел только это, и больше ничего. Даже сражая своего темного двойника в болотах Дагобы, он вспоминал этот миг, и сжимал кулаки, клятвенно обещая отомстить.

Потом, когда он стоял у погребального костра, зажженного собственными руками, когда улыбался сквозь слезы, видя отца – почему-то слишком молодого на фоне так и оставшегося пожилым Оби-Вана, ему казалось, что вот теперь до него хоть что-то дошло. Есть понимание, какие-то капли, просочившиеся в мозг.

Это был урок.

Для Вейдера, с готовностью продемонстрировавшего, с какой легкостью он убивает безоружных. Для Люка, столкнувшегося с готовностью отдать свою жизнь во имя чего-то. Для самого Бена, сделавшего окончательный шаг в бездну, полную света.

Люк тогда считал, что это был урок самоотречения. Самопожертвования. Да, потом он сообразил, что это еще была и мотивация, и наглядная демонстрация, к чему приводит тот или иной путь, заодно с мягким посылом выбрать правильно.

Он и выбрал.

Поначалу просто потому, что путь, по которому шел Вейдер, был в корне неприемлем. Потом, когда начал думать своими мозгами – осознанно. Слишком легко свалиться в яму, вылезти, не запачкавшись – невозможно. По себе знал.

И лишь потом, стоя перед разъяренным племянником, он понял ценность того, что увидел, будучи сопливым юнцом. Он, тогда полный профан во всем, получил шанс даже не на миллион: возможность наблюдать в действии квинтэссенцию многовекового накопления опыта, и полученную из этого мудрость.

Он ведь видел призраков джедаев и ситхов, видел, как растворялись в Силе первые, и как цеплялись за подобие жизни вторые.

Впрочем, он не был бы Скайуокером, если бы не нашел свой способ.

Это было смешно: глупый мальчишка, недоучка, невзирая на весь его пафос, так и не понял, что тело Люка уже мертво. А то, что перед ним – астральная проекция, которую, при желании, можно даже пощупать. И которая может запросто надавать по шее.

Он и надавал, с тоской понимая, что все это – возня в песочнице, и полная ерунда. Ну показал он Бену всю глубину его невежества. Ну посмеялся, от души напинав. А смысл? Никакого. Что бы Рей ни думала, она будет недоучкой, как и Рен. И если придет кто-то третий, тот, кто получил нормальное обучение – они просто окажутся сильными, но тупыми и примитивными. Они все проиграют. Он это чувствовал… Видел.

Та сцена теперь воспринималась по-другому, но все чаще вспоминалась предыстория поединка. Те фразы, что были сказаны до.

Круг замкнулся.

Тяжело понимать, что все твои усилия бессмысленны. Что ты сам наворотил кучу ошибок, и в свое время не нашел в себе сил их исправить. Пошел по простому пути. Но… Никогда не поздно поступить правильно. И никогда не поздно поступить так, как никто не ожидает. Он ведь Скайуокер, а Скайуокеры рождены, чтобы совершать невозможное.

Когда мы расстались, я был учеником. Теперь же я – Мастер.

Люк без всякого сожаления отвернулся от формирующихся за спиной силуэтов Йоды и Оби-Вана, от слабо шевелящейся тени на скале, с надеждой глядящей вслед золотом глаз. От Бена, утирающего текущую из носа кровь. От Рей, пафосно потрясающей посохом с полным превосходства видом. Его не интересовало прошлое, к нему нет возврата, пора бы уже это понять и ситхам, и джедаям, и тем, кто себя таковыми считает.

Но прежде, надо кое-что забрать.

Сейбер, висящий на поясе Рей, сорвался с крепления, влетев прямо в руку Люка, идущего вперед. Еще одно усилие – и во вторую влип еще один, похожий на первый, только зеленого цвета. Сейбер, к которому он когда-то сам выплавлял кристалл – единственный, из-за чего меч имел лишь один режим. Боевой. Сила тихо собиралась вокруг него, закручиваясь воронкой смерча. Сзади что-то кричали, но Люк уже не слышал. Его ждал полный звезд путь.

– Теперь я – Мастер, – прошептал Люк, и взревел, навязывая Силе свою волю.

* * *
Мальчик был маленьким и худеньким. Белокожий, с полными опаски и бессильной ненависти, уже начавшей формироваться, глазами. О, отец, тянущий его за руку так, что ребенок еле успевал перебирать ногами, не бил его до кровавых следов, хотя распустить руки не стеснялся, но ведь моральное насилие гораздо страшнее, особенно, в таком юном возрасте.

Ситуация, которую можно встретить довольно часто, но не здесь, в этом раю.

Люк смотрел на малыша, трясущегося под полным презрениявзглядом отца, сплевывающего слова в лицо ребенка, и вспоминал безграничную тьму, полную безумия. Люди, гуляющие в парке, неодобрительно поджимали губы – они и рады бы были чем-то помочь, вот только Косинга Палпатин являлся птицей высокого полета, родней королевы, и имел огромное политическое влияние. А запуганная домашним тираном жена даже пикнуть не смела против.

– Мастер джедай? – робкий голос оторвал от размышлений и блаженного вдыхания чистого воздуха. Так странно быть на Набу, задолго до Войн Клонов, задолго до всего. Странно иметь тело. Но совсем не странно смотреть на того, кто через много-много лет станет Императором и, сойдя с ума, поддавшись Темной стороне, начнет массово уничтожать разумных.

Сила, которую он буквально заставил привести его в тот самый неведомый переломный момент, дышала в затылок, насмешливо ожидая решения. Люк повернул голову, улыбнувшись нервно теребящей рукав женщине, непроизвольно смутившейся. Хорошо быть молодым и полным сил. Теперь Люк понимал, почему его отец предпочел предстать на похоронах падаваном – возврат в памяти к тем чудесным временам, когда он был юн и влюблен… Хотя Люк видел проступающие в Силе очертания доспеха – слишком долго Вейдер носил его, чтобы отбросить вот так легко.

– Что-то случилось? – женщина с тревогой вглядывалась в сидящего на скамейке молодого мужчину в черном костюме и плаще, со свисающими с пояса рукоятями сейберов. Явно джедай. Только они носят это оружие открыто. И раз нет косички – рыцарь. Мастер. – У нас?

– Что вы, – успокаивающе улыбнулся Люк. – Просто… Меня привела сюда Сила.

Женщина выдохнула, ни капли не смущенная странной причиной визита.

– Скажите, кто это? И почему окружающие позволяют этот беспредел?

Женщина замялась, опустив глаза.

– Политика и влияние. Мы пытались… – она беспомощно пожала плечами.

– Ясно. Тогда… Думаю, жители Набу не будут против, если я попытаюсь решить эту проблему? Тем более…

Косинга встряхнул сынишку за плечи, рыжая голова мотнулась на тонкой шее. В Силе загудело предупреждение. Пока что ребенок сдержался, запуганный. Но это только пока.

– Это дело находится в компетенции джедаев.

Хорошо, что он здесь и сейчас. Когда Орден силен и имеет авторитет. Когда ребенка-одаренного, над которым совершается насилие, можно забрать в Храм, с разрешения властей. Что он и сделает. И то, что у него нет документов, не проблема. Есть специальные идентификационные номера для Теней, и он даже знает один… Узнал как-то, еще во время войны.

* * *
Йода нахмурился, подняв голову. Сила пела об изменении. Только что течение Великой кто-то повернул, направляя к новым горизонтам.

* * *
– Здравствуй, Шив. Очень рад с тобой встретиться.

Мальчик настороженно смотрел на мужчину, представившегося мастером Скайуокером, не зная, чего ожидать. Его забрали из семьи, сказав, что у него есть Сила. И проверка это подтвердила. Было страшно уйти из дома. А с другой стороны, больше не будет постоянно недовольного им отца.

– Тебя ждет невероятное будущее… – мастер Скайуокер улыбался так заразительно, что ему хотелось верить. И он протянул ладонь, беря руку мужчины.

* * *
Люк улыбался. Кардинальное изменение… Вот, что его ждет. Кто знает, как теперь сложится будущее, которое всегда в движении? Но многое он ощущал уже сейчас, летя на корабле, предоставленном властями Набу – благодарными врагами Косинги Палпатина – на Корусант. Их ждал Храм.

* * *
Стражи недоуменно переглядывались, поглядывая на замершего на площадке гранд-магистра. Йода торчал здесь с утра, невозмутимо опершись на палку, внимательно вглядываясь в пролетающие корабли. Наконец небольшая, явно производства Набу, яхта, опустилась на опоры с почти неслышным стуком, показывающим мастерство пилота. Опустился трап, по которому сошли среднего роста молодой мужчина в черном, ведущий за руку рыжеволосого мальчика лет шести, не больше.

Блондин подошел ближе, и выпустил ладошку ребенка, отвешивая глубокий поклон.

– Здравствуйте, мастер Йода. Я горд, что вы лично встречаете своего блудного ученика.

Йода прищурился, молча изучая безмятежно улыбающегося мужчину, скользнул взглядом по попытавшемуся спрятаться за его спиной мальчику. Палка описала полукруг, стукнув по затянутым в кожу сапог голеням.

– Долго ждал я тебя, – проворчал гранд-магистр, изучая никогда не виденного им незнакомца, вокруг которого ломались и срастались заново линии будущего, наполняясь светом. – Почему долго так? Хочу слышать я.

– Разумеется, мастер. С радостью расскажу, – наклонил голову блондин. – Рад видеть вас здоровым и живым.

Йода дернул ухом, отмечая правдивость слов. И тонкое пение Уз, неожиданно начавших формирование. Сила толкала в спину, едва не тряся за плечи – изменение, которое он ощутил, стояло прямо перед ним, и теперь надо было понять, к чему оно ведет.

– Кто это?

– Это – с гордостью подтолкнул ребенка Люк, – мой будущий падаван, мастер. Еще один член нашей Линии. Знакомьтесь. Шив Палпатин.

– Падаван? – ковыляющий ко входу Йода замер. – Привел падавана будущего ты, мой… падаван?

– Да, мастер. Сегодня я, Люк Скайуокер, привел в Орден будущее. Сияющее будущее Ордена Джедаев.

Йода замер, вглядываясь в того, кто был, неизвестно почему, его падаваном. Учеником. Как? Каким образом? Он не знал. Но знал, что это правда. Мальчик застенчиво выглядывал из складок укрывающего его плаща, и Сила гудела вокруг него, словно рой медоносных пчел.

Древний джедай ничего не понимал, но собирался разобраться. С неожиданным падаваном, которого он никогда не видел, но которого явно учил. С мальчиком, за спиной которого рассеивались тени, сливающиеся у горизонта в полный Тьмы океан. С будущим, изменяющимся на глазах. Он снова покосился на ребенка, и хмыкнул.

– Падаван твой, говоришь? Увидим мы.

Он протянул когтистую лапку к ребенку, и Шив сделал первый шаг под своды Храма, чувствуя на плече твердую хватку ладони того, кто будет его учителем.

Это он знал твердо.

Наследие Темной империи

Воплощенное равновесие

Крестокрыл несся вперед, прямо на громаду Звезды. Огромный металлический шар рос прямо на глазах, закрывая небо, подавляя и оглушая своими размерами. Практически планета, или спутник.

Сердце билось как сумасшедшее, Люк резко и часто дышал, с трудом подавляя мандраж. Рядом с ним летели его друзья, и Скайуокеру казалось, что он почти чувствует переполняющие их эмоции. Нетерпение… Опаска… Уверенность и отчаяние… Страх. Жуткий страх, что не смогут, не успеют, не… выживут. Эмоции мелькали с невероятной скоростью, сменяясь отчаянной решимостью.

Он сильнее сжал рукояти, благодаря Силу, богов, что угодно, за то, что на нем перчатки: руки стали влажными, по спине потекла первая струйка пота. Звезда выросла, он казался себе таким крошечным по сравнению с этим воплощенным в металл могуществом Империи. А еще где-то там, внутри, билось в ровном ритме чье-то присутствие… словно сердце в груди. Он даже приложил на миг руку, ощущая, как бьется его. Быстро, часто. Нетерпеливо.

Звезду окружила туча металлической мошкары… СИДы имперцев ринулись на врага.

Миг – и завязался бой. Разноцветные лучи мелькали со всех сторон, заставляя уворачиваться, прорываясь к цели. Его товарищи гибли один за другим, исчезая во вспышках, падая дождем осколков… А он все летел вперед, сам не понимая, как это до сих пор жив. Пот заливал спину, он сцепил зубы, влетая в длинный коридор… Страшась не попасть.

Направляющие его координаторы орали что-то в наушниках, но он практически ничего не слышал, мозг просто отсекал все лишнее. Люк сосредоточился, понимая, что у него есть только один шанс. Один даже не на миллион… Он не имеет права промахнуться.

– Доверься Силе, Люк…

Голубые глаза недоуменно моргнули, изумление разогнало на миг марево опасений.

– Бен?!

– Доверься Силе…

Тихий голос смыл усталость, напряжение и все лишнее, оставив сознание чистым, придав твердость рукам. В груди что-то отозвалось, разгораясь, словно угли от дыхания сдувающего с них пепел человека.

– Доверься Силе, Люк.

Стальная уверенность заполнила разум, заставляя руку убрать визор, отключить связь, не обращая внимания на истерику координатора. Он остался один… так что же? Он может. Единственный из всех. Только он. Палец отщелкнул фиксатор, ладони крепче обхватили рукояти управления крестокрылом.

Цель приближалась, он видел, ощущал, знал это… непередаваемое состояние. Свет наполнил его до краев, готовясь выплеснуться в одном порыве, он практически видел его мягкое сияние, пропитывающее каждую клетку его тела. Палец лег на кнопку управления огнем, руки сами, без участия застывшего в этом растянувшемся в вечность мгновении разума рванули рукояти на себя, вознося истребитель вверх, прочь из уже пораженной цели, уводя из-под прицела смотрящего прямо на него врага.

Перегрузка вдавила в кресло, он летел, ощущая непоколебимую уверенность в том, что попал… а затем нервы опалила первая волна дикого, непереносимого ужаса, сжигающего его, словно расплавленный металл.

Люк захрипел, практически теряя сознание, в ушах загудело… аварийная сигнализация на панели управления звенела на все лады, пока машина выделывала непонятно что, уходя от практически догнавшего его врага, чье тяжелое дыхание шевелило волосы на затылке.

Люк проморгался, с трудом разжав одну руку попытался судорожно вытереть пот, забыв о том, что в шлеме, ударив ладонью по прозрачному щитку прежде, чем опять вцепиться в рукоять.

Звезда содрогнулась.

По сознанию ударила агония сотен и сотен тысяч погибающих в этот момент людей, пока Звезда распускалась огненным цветком в черноте космоса. Тело скрючило, он завопил перехваченным спазмами горлом, не в силах издать даже звук… Его дикий ментальный вопль разнесся во всех диапазонах, заставляя яростно ругающегося на всех известных ему языках пилота кувыркающегося черного истребителя изумленно замолчать и прислушаться, недоумевая, приспуская отсекающие его от творящегося в Силе кошмара щиты.

– Как интересно.

Закованный в броню воин стабилизировал вырвавшийся из-под управления СИД, замирая в одной точке. Где-то там происходило чудо. Он даже не знал, что это возможно, не ожидал встретить такое, не предполагал, что станет свидетелем этому невероятному явлению.

Захлебывающаяся во мраке и боли агонии полутора миллионов разумных светлая звезда вопила, покрываясь кровоточащими ранами. Пятна мрака возникали и исчезали, чтобы тут же появиться вновь. Неизвестный одаренный кричал, погребенный лавиной смертей, сходя с ума, не в силах отгородиться от этой чудовищной волны… перерождаясь в нечто совершенно другое.

В Тёмного аколита.

* * *
Лея застыла, не понимая, что происходит. Под ложечкой резко засосало, ее просто скрутило от чужого ужаса, боли и наваливающегося все сильнее отчаяния. Девушка захрипела, упав на пол, обхватив себя трясущимися руками, отчаянно пытаясь сохранить контроль. Она тяжело задышала, отсчитывая время: попытка зацепиться за привычное действие. Постепенно пелена боли и ужаса развеялась, сменяясь каким-то странным спокойствием.

Лея села, продолжая размеренно отсчитывать время, загибая пальцы для верности, смотря перед собой. Уроки учителей не прошли даром: она восстановила душевное равновесие, инстинктивно отгоняя весь негатив, отбрасывая его от себя, представляя себя горой, незыблемой и вечной. Образ горы сменился светом, заполняющим ее до краев, выжигающим любые намеки на нечто, способное нарушить ее спокойствие и душевное равновесие, в глубине души окрепла решимость, вновь превращая испуганную девушку в сильную принцессу, идущую к своей цели. И только где-то далеко мелькали отблески чужого бешеного веселья, словно марево над готовящимся извергнуть лаву вулканом.

В дверь забарабанили.

– Ваше высочество! Вы не заняты? Откройте!

Она встала, одернула платье и с достоинством подошла к двери. Сильная. Несгибаемая.

– Что?

– Получилось! – выдохнул молоденький паренек и Лея рассмеялась, вторя отблескам в своей душе.

– Да!

В диспетчерской орали от радости, хлопали, свистели, обнимались… и только два человека олицетворяли собой спокойствие, обмениваясь многозначительными взглядами.

– Крикс.

– Да, Мотма?

– Протокол «Альфа».

– Думаешь, разумно? – Мадин спокойно обозрел творящийся вокруг них беспредел. Мотма дернула уголком рта в намеке на улыбку.

– Галактика должна знать своих героев…

* * *
Энергия сотен тысяч чужих смертей прошлась по сознанию, словно песчаная буря, сдирая с него налет привитых правил. Сотни и сотни острых песчинок стесали все лишнее, оставляя чистый, не замутненный чужими догмами и убеждениями разум, свободный от всех норм и моралей.

Крестокрыл завис, Люк вздохнул, восхищенно пялясь на представшую перед ним во всей красе вселенную. Космос расцветился миллионами оттенков тьмы, он прищурился, чувствуя, как колят глаза острые лучи света звезд. Скайуокер замер, переживая свое второе рождение.

Сейчас он чувствовал себя переполненным энергией. Или той пресловутой Силой, о которой с заумным видом вещал Бен. Он чувствовал свое тело… до каждой последней клеточки. Вселенную… космос и планеты, черные дыры и живых существ… полная гармония с миром. Сознание завернулось само в себя, инстинктивно пытаясь отгородиться от ощущения всего и ничего, ставя щиты. Неосознанно… но успешно. Люк довольно выдохнул, возвращаясь в свое тело.

– Да-а-а… почувствуй Силу, Люк! – в голосе парня звучала издевка. Руки тронули рукояти и крестокрыл понесся к месту встречи.

– Как интересно… – бронированный воин слегка улыбался, ощущая, как удаляется от него неизвестный, несущий в своем сердце готовое взойти зерно истинной Тьмы.

* * *
– Значит, Одаренный? – уточнил сидящий в глубоком кресле старик, закутанный в балахон с капюшоном. Желтые глаза ярко сияли на погруженном в тень лице.

– Да, Мастер, – пробасил стоящий рядом гигант в черной броне, любуясь огнями Корусанта, отлично видимыми из темноты кабинета. – Это и до того было понятно…

– То есть? – слегка повернул голову старик.

– Полет, – лаконично пояснил воин. – Он слишком хорошо летает. Есть свои нюансы. Обычные пилоты, пусть и самые талантливые, управляют техникой по-другому.

Старик кивнул, вновь возвращаясь к созерцанию.

– Ваше мнение, лорд Вейдер?

– Он нам нужен.

– Согласен, – на морщинистых губах появилась тонкая улыбка. – И для того, чтобы этот пилот стал полностью нашим… любые средства. Такое сокровище должно быть в наших рядах, а не среди наших противников. Конечно, Таркин подгадил… – старик сморщился на миг, – и ситуация перестала быть контролируемой, но из всего можно извлечь пользу. К примеру, наш будущий союзник прошел инициацию Темной энергией. Он силен?

– Очень. Силен… и совершенно необучен. Это было заметно.

– Во-от… – наставительно протянул старик. – Пославшие его туда явно не знали ничего об Одаренных. А если и знали, то мало, или решили, что пронесет… – тихий смешок наполнил огромное помещение, обставленное с немыслимой роскошью, – зря. Зря они так решили.

Гигант согласно фыркнул.

– Зря.

– Хорошо. Посмотрим, что нам сообщит Иссард.

* * *
Получать почести было приятно. В душе шевелилось удовлетворение от признания его заслуг. Это расправило плечи, придало горделивость и четкость походке. Хотелось… еще. Чтобы все знали, видели, что он – лучший, но при этом не хотелось получить славу пустозвона. Парнем Люк был компанейским, он всегда легко находил общий язык с окружающими, поэтому завязать знакомства с теми, кто был вокруг него, труда не составило. Почти зачахший на Татуине, он словно очнулся от спячки и бурно начал развиваться. Его интересовало всё. Тактика ведения боев малыми группами и починка крестокрыла, что делать, если тебя ограбили, и как найти информацию в голонете, как завязать знакомство с девушкой и правила поведения в криминальной среде.

А еще его интересовала Лея. К принцессе тянуло. Чувствовалось что-то… какое-то неуловимое притяжение, да и девушка поглядывала на него с интересом. А еще ему не нравилось, что с интересом на нее поглядывает Хан. От этого в глубине шевелилось что-то… собственническое. Конечно, Люк признавал, что нагловатый контрабандист имеет определенный шарм и харизму, но он был не хуже. А лучше. Определенно лучше.

А потом Люк начал замечать странности.

Началось все с малого. Парень отметил, что перестал уставать… а если и уставал, то очень быстро восстанавливал силы. Жил он теперь в бешеном темпе. Постоянные встречи, учеба, тренировки и прочее. Он интересовался всем. Не было ни одной свободной минуты, на сон времени отводилось мало, но… он становился все выносливее и выносливее. А еще стало легче понимать тех, с кем общался. Он начал чувствовать, что именно ощущает в данный момент собеседник. Поначалу все проявлялось очень слабо, Люк даже не обратил на это внимания… однако, как-то при разговоре с одним из техников он неожиданно понял, что определенная тема вызывает в его собеседнике живой отклик, в отличие от другой, тут же сориентировался… и получил пространную лекцию на три часа, с массой информации и технических подробностей.

Дальше – больше.

У Скайуокера было ощущение, что в тот момент, когда его корежило в крестокрыле, в нем что-то… лопнуло. Словно исчезло нечто, привязывающее его непонятно к чему, какой-то поводок, не дающий свернуть с пути, на который он стал. Или его поставили? Он не мог понять это очень смутное ощущение до конца, но вот то, что перемены были, чувствовал четко и ясно.

А еще было ощущение, что он стал… могущественнее? Сильнее? Как-то так. Он менялся и этот процесс все не прекращался, перейдя через полгода на физический уровень, после чего все стало еще интереснее. Пройти по базе в полной темноте, прекрасно ориентируясь в пространстве. Отшагнуть в сторону, и спокойно смотреть, как рядом рушится балка. Стать самым лучшим пилотом среди всех, кого он знает. Стрелять с неимоверной точностью. Чуять противника без всяких сканеров. Выходить сухим из таких мясорубок, где выжить было невозможно.

Его авторитет рос, как на дрожжах, повышения шли одни за другим, через полтора года он стал коммандером. Мотма лично цепляла знаки различия, под одобрительный гул окружающих… а Люк смотрел в небесно-голубые глаза рыжеволосой женщины, и чувствовал себя так, словно стоит одной ногой в пасти сарлака, и его щупальца подбираются ко второй.

Мотма смотрела на него с одобрением и гордостью. Словно создатель на дроида, показавшего на испытаниях результат даже лучше, чем ожидалось. Она радовалась его успехам, но чувствовалась какая-то странность. Непонятный привкус. Люк поклонился, поблагодарил… и насторожился. Все это время, живущий в бешеном темпе, он не обращал внимания на то, что о нем говорят, и не только среди повстанцев, сейчас явно пришел момент исправить это упущение.

Начал Люк с малого. Очаровал девушку-«ледоруба», постоянно мониторящую голонет в поисках стоящей информации, несколько свиданий… и вот он уже смотрит на экран, осыпая комплиментами ее красоту и ум, и ужасаясь тому, что творится за стенами базы.

Он хотел славы и известности?

Он их получил. Все, без исключения, знали, кто такой Люк Скайуокер. Все знали о его подвиге. А еще все знали, что он избрал путь джедая. И вот это было подозрительнее всего. Он не говорил, что является джедаем. Он даже не понимал до конца, что означает это понятие! Все, что ему было известно – слухи, слова и намеки Кеноби, у которого была очень неоднозначная репутация на Татуине. Старик дал ему пару уроков, прочитал пару лекций, от которых мозги вскипали, в попытках выловить что-то понятное в море бреда, рассказал о его отце и его убийце… и все. Да и после смерти… когда Бен вернулся призраком… Люк отлично помнил, что не орал о том, что хочет стать джедаем на каждом углу. Подумывал, это да, пару раз размышлял… Он об этом не говорил, но окружающие были твердо уверены в обратном.

Узнанное заставило задуматься. До этого момента Люк не интересовался джедаями и ситхами, его затянуло круговоротом повседневной жизни, но теперь… И еще он обратил внимание на одну интересную деталь. Некоторые реагировали на его фамилию или внешность крайне странно. Были случаи… Разумные вздрагивали, вглядывались в его лицо… исходили от них при этом самые разные эмоции и чувства. Печаль. Разочарование. Облегчение. Надежда. И… ненависть.

Как следует покопавшись в памяти, лежа у себя в комнате, Люк припомнил один такой случай. К Мотме прилетела посетительница, судя по всему, тогрута. Он тогда как раз вылетал на задание, промчался мимо, махнув походя Мон рукой, услышав краем уха, как она произносит его фамилию. Тогрута вздрогнула, и его обожгло чистейшей ненавистью, сменившейся странным облегчением и решимостью. Странный коктейль, о котором он и думать забыл, так как вылет был чрезвычайно тяжелым. А вот теперь вспомнилось…

Он лежал в тишине комнаты, ощущая, как бурлит жизнь на базе, и чем больше думал о прочитанном и услышанном, тем больше ему это не нравилось. Было в этой известности что-то нарочитое. Словно он стал вывеской или знаменем. Кем-то с плаката.

С того момента Люк начал собирать информацию. Это было тяжело и опасно, но… тут одолжение, там мелкая помощь… по капле, по крошке, к нему приходили сведения. О джедаях. О ситхах. О его отце.

Однако, среди всех этих забот и проблем Люк не забывал о главном. Лея. Чем больше он общался с принцессой, тем сильнее в нем крепло убеждение, что она – его вторая половина. Они прекрасно понимали друг друга, и великолепно действовали вместе. Решительная, резкая, идеалистически настроенная Лея, и с виду мягкий и уступчивый Люк, позволяющий собой командовать, но делающий все по-своему. Медленно, но верно он ее очаровывал, оттирая в сторону пытающегося обратить внимание девушки на себя Хана. Пусть Соло и стал его приятелем, но недаром говорят: «На войне и в любви все средства хороши».

* * *
Вейдер смотрел на экран, на котором молодой паренек сверкал невероятно обаятельной улыбкой. Задорной, полной тепла и света, от которой хотелось улыбаться в ответ. Рука в кожаной перчатке коснулась изображения, словно попытавшись растрепать волосы, пушистым золотистым облаком окружающие скуластое лицо.

– Люк… Люк… Скайуокер.

Голос ситха был непривычно тих.

– Вот как… а ты молодец, Оби-Ван, прекрасно все рассчитал. Теперь понятен тот фарс, что произошел на Звезде. Мотивировал парня на подвиги… Интересно, что ты ему сказал? И, главное, что сделал? Раз парень поперся спасать эту идиотку?

Разведка превзошла саму себя, просеяв галактику в поисках стоящей информации. Особенно тщательно проверяли все, что поступало из Альянса. Вейдер, получивший отчет, был выбит из колеи. Данные на пилота, взорвавшего Звезду оказались шокирующими. Теперь лорду было понятно и мастерство пилота, и его одаренность, и хлещущая из парня сырая Сила, и его везучесть. Он читал сухие строчки отчета, а перед глазами всплывали давно похороненные в памяти воспоминания и надежды. Сирота. Воспитан Оуэном и Беру Ларсами, погибшими на своей ферме. Хотел стать пилотом и поступить в Академию. Теперь многое становилось понятным. В том числе и то, что в Альянсе все знали его имя. Ведь логично было бы скрывать такую информацию, но нет. Руководство Альянса наоборот настойчиво пинало парня в первые ряды. Словно… приманку.

* * *
Бен… выбешивал. Нет, поначалу все было очень даже интересно: призрак впервые появился перед ним примерно через месяц после того самого вылета. Люк был потрясен. Это превосходило самые невероятные и смелые мечты, да и тот факт, что тело старика словно растаяло в воздухе был очень интригующим… Да. Поначалу все было очень интересно. Призрак разразился хвалебной речью, которую Люк престал понимать уже после пятого предложения. Путь джедая… истинный Свет… пусть падет Тьма… Вроде ничего такого, но если раньше он проглатывал эту муть, не жуя, то теперь она застревала в горле. Было что-то, что противилось в нем, там, глубоко-глубоко внутри.

Еще через неделю Бен появился вновь, и начал учить фехтованию. Надо признать, в этом он был изумительным учителем, впрочем, и Люк был благодарным учеником. Кровь пела, когда он заучивал стойки и приемы, отрабатывал движения до полного изнеможения, привыкая к сейберу и тому, что неловкое движение может быть фатальным для него самого. Приходилось урывать время от сна, так как что-то мешало заявить окружающим о необычном госте… Это была его маленькая тайна. Только его.

Он выкладывался полностью, тело словно вспоминало все эти движения, настолько легко, быстро и успешно шел этот процесс, однако через пару недель появилась и первая капля гуано в этой бочке меда. Бен вновь начал читать лекции. Поначалу одно-два предложения… «Ты – настоящий джедай, Люк, как твой отец». «Ты идешь путем Света, как твой отец». «Ты искоренишь Тьму и вернешь равновесие…»

Люк поначалу кивал, соглашался, но потом начал задумываться. Особенно этому прекрасному начинанию поспособствовала лекция о пропаганде, которую как-то прочитал Мадин язвительным голосом одному из своих подчиненных. Люк остановился возле приоткрытой двери, заинтересовавшись и не подавая знать о своем присутствии, уж очень интересные вещи рассказывал бывший имперец. Даже слишком. Как только Мадин закончил распекать подчиненного, Люк тут же ушел. Бесшумно, как его научил знакомый диверсант. В тот вечер очередные высказывания призрака на тему противостояния Тьмы и Света вызвали изжогу. Люк вспоминал слова Мадина и отлично понимал, то, что говорит призрак – пропаганда. Чистейшая и незамутненная. Ему в голову впихивали чужие идеи… Желание стать джедаем и пойти по пути отца сдохло в корчах. Он станет воином, а кем там будут считать его окружающие – плевать. Это он решил четко… но про себя. С тех пор он перестал пропускать слова Бена мимо ушей, начав подвергать их тщательному анализу, и завязал знакомство с аналитиками из информационной службы.

Это помогло. Особенно в деле приручения своенравной принцессы. Иногда Люк ее просто не понимал. Откуда это идеализм? Эта святая вера в демократические идеалы и прочие высокопарные лозунги? Даже он, фермер с далекой планеты, таким не страдал. Поначалу да, было такое, но не теперь… не когда он увидел грязь, кровь и нечистоты войны, не тогда когда он услышал, как парой искусно подобранных слов мотивируют разумных на подвиги, не тогда, когда он понял, какой махине его противопоставили чужие интересы. Теперь, через полтора года после того, как его затащили в Сопротивление, он это отлично понимал.

И еще он великолепно понимал, что недаром на Альянс работают профессионалы. На одном энтузиазме далеко не уедешь, вся эта активность требует денег. Огромного количества денег и живых ресурсов. И это вызывало вопросы… Впрочем, знакомства с умными людьми и нелюдями очень помогали не тушеваться на фоне образованной принцессы, оттирая контрабандиста в сторону. И это было приятно. Люк был твердо уверен, что Лея будет его, осталось только сообразить, как привязать ее к себе покрепче и выбить лишнюю дурь из ее головы.

И он уже практически придумал, но тут случилось то, что изменило его жизнь резко и неожиданно.

Беспин.

Лендо Кальриссиан настаивал на личных переговорах. Особенно он упирал на обязательное присутствие Хана Соло, Леи Органы и Люка Скайуокера. Хан… ну это было понятно. Контрабандист проболтался, что он с Лендо приятели чуть ли не с пеленок и вообще такие друзья, что просто вообще. Лея… один из символов восстания. Принцесса уничтоженной планеты, мученица-страдалица. Люк… успешный командир, тоже символ и прочее, и вообще весь из себя джедай. Они шли по коридорам Облачного города, а Люк нутром чуял – это ловушка. Когда дверь распахнулась и из-за стола встал гигант в черных доспехах, Скайуокер практически испытал облегчение: его предчувствия подтвердились.

Вейдер небрежным взмахом ладони отбил бластерный выстрел в сторону, и в груди Люка ёкнуло от восторга. Вот это могущество! А потом все понеслось вскачь. Он выпихнул друзей прочь, попутно от души врезав Лендо под дых, так, что тот скрючился на полу, заливаясь рефлекторно брызнувшими из глаз слезами, и словно нечаянно добавив походя сапогом. От Вейдера донесся тихий смешок, в котором явственно слышалось одобрение, но как следует обдумать этот интересный факт Люк не успел: ситх зажег меч и пошел в атаку. Нарочито небрежно, медленно… и совершенно неотвратимо. Они не обращали внимания на творящийся вокруг бедлам, концентрируясь друг на друге, Люк предельно собрался, отбивая атаки лорда… странные. Словно тот его проверял, экзаменовал. От бронированной фигуры исходил интерес, ожидание и странное предвкушение.

Они стояли одни, Люк напряженно смотрел на замершего почему-то Вейдера, и чувствовал, что вот сейчас что-то произойдет. Что-то грандиозное. Слова ситха обрушились на него многотонной глыбой, просто раздавившей на какое-то время его сознание.

– Я твой отец.

Время замерло, пространство исчезло. Мир сжался, душа его в своих объятиях. Он замер, не в силах осознать эти шокирующие слова до конца. Вейдер тоже застыл. Олицетворенное терпение.

– Нет… – прошептал Люк, а в глубине души что-то орало: «ДА!».

– Да, Люк. Я твой отец. Разве Оби-Ван тебе не сказал?

Люк замер, прислушиваясь к себе. Что-то тихо шептало: ну вот видишь, теперь многое становится понятным…

– Идем со мной, и мы будем вместе править Империей.

Неожиданно парень рассмеялся, громко, захлебываясь, выплескивая напряжение. Он утер выступившие на глазах слезы и, погасив меч, повесил его на пояс.

– Так Император и уступил насиженное место.

Вейдер глухо хохотнул, тоже гася сейбер.

– Естественно, нет.

– Он действительно так безумен, как орут об этом в Альянсе? – с интересом осведомился Люк. Вейдер покачал головой.

– Нет.

– Я так и думал, – прищурился парень. – И… я, конечно, чувствую, что сказанное вами, лорд Вейдер, правда, но все равно хочу видеть доказательства.

Гигант задумчиво смотрел на него, а Люк ощущал одобрение.

– Хорошо. Идем?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Скайуокер. – Почему бы и нет…

Они шли по гулким пустым коридорам, а Люк крутил слово «отец» так и этак, примеривая его к Вейдеру. Получалось… интересно.

* * *
Лея не находила себе места, умирая от беспокойства. Люка захватил Вейдер. От одной мысли об этом тряслись поджилки и слезы текли по щекам. Она держалась, пытаясь не показать своего ужаса и отчаяния, неловкие попытки Хана утешить вызвали только взрыв ярости. За месяц Лея довела до нервного срыва все население базы, Соло переехал жить на «Тысячелетний сокол» от греха подальше, и только Мон с Мадином были невозмутимы, хотя и напряжены. А еще через месяц Лея прочитала сообщение в голонете, после которого снова залилась слезами, но уже облегчения.

Люк подал сигнал, и принцесса тут же помчалась на помощь, снося все на своем пути. Она боялась не успеть.

Грязная таверна, переполненная швалью всех рас и возрастов. Лея протаранила толпу, распугивая пытавшихся возмутиться явственно ощущающейся яростью на чинящих препятствия, Соло только головой качал, глядя на это и следуя в кильватере принцессы. Люк обнаружился в углу. Закутанный с ног до головы в плащ, настороженно оглядывающий все вокруг спокойным взглядом прозрачно-голубых глаз. Лея замерла, сделав какой-то жест, который Хан не смог разглядеть, после чего Люк слегка пошевелил пальцами правой руки, и Лея, вздрогнув, расплылась в облегченной улыбке.

– Здравствуй, Люк…

– Здравствуй, принцесса, – улыбнулся парень, сканируя взглядом помещение. Хан вздрогнул, попав на миг под его прицел. В Скайуокере после того вылета проявлялось нечто… такое, словно скрытая жажда насилия, но обычно он эти проявления прятал. А вот сейчас… сейчас Хан ощутил себя так, словно хищник взглянул на него из-за прячущего его укрытия. Сильный. Жестокий. Действующий по своим законам и правилам.

– Привет, Малыш, – криво ухмыльнулся контрабандист и снова вздрогнул, нутром почуяв неудовольствие Люка от этого прозвища.

– Хан, – голос Скайуокера был ровным и прохладным. – Рад тебя видеть.

– Как ты? – принцесса заботливо протянула руку, пытаясь коснуться Люка и тот, поймав ее, поцеловал девушке ладонь.

– Хорошо. А теперь, – в голубых глазах мелькнуло что-то темное, – просто замечательно.

* * *
– Что скажете, Владыка Вейдер?

– Все идет по плану, Мастер, – в голосе ситха сквозило удовлетворение. – Сейчас эскадра готовится выйти из гипера, разворачиваясь в сеть. Цели определены, все готовы.

– Прекрасно, – благожелательно кивнуло изображение императора. – А где юный Скайуокер?

– Супругу полетел ловить. Будущую.

Старик поперхнулся, изумленно уставившись на своего верного военачальника, не веря собственным ушам.

– Ловить?! Это что-то новенькое… – ситх заинтересованно поерзал в кресле. – И кто же эта… счастливица?

– Лея Органа, – с непередаваемым сарказмом буркнул Вейдер. Император минуту молча смотрел на него, а потом зашелся в кашляющем смехе.

– Органа! Ну надо же! Тогда понятно, почему «ловить»! И как же это его угораздило?

– Он и сам не знает. Но сын твердо убежден, что она – самая подходящая партия. И еще… Мастер…

– Да?

– Она… светлая одаренная.

– Гхм!

Некоторое время ситхи молчали, обдумывая всю иронию данной ситуации и то, что пути Силы явно неисповедимы.

– Это Люк сказал?

– Да. И они настроены друг на друга. Он ощущает ее, как самого себя.

– М-да… – протянул император. – Тяжело ему придется…

– Люк трудностей не боится, – пожал плечами Вейдер, излучая гордость за своего потомка. – И он сказал, что знает, чем ее зацепить.

– Посмотрим… – скептически хмыкнул старик. – Посмотрим…

* * *
– М-м-м!!! М-М-М-М!!!

– Нет, Лея, я тебя не отпущу, – терпеливо повторил Люк, вставая и поправляя лежащую у него на плече связанную Лею, яростно мычащую в кляп.

– М-М-М-М-М!!!

– Да, я понимаю, что предложение могло бы быть сделано и в более романтичной обстановке, но, увы, обстоятельства против этого.

– М? – Лея замерла, на миг оставив попытки пнуть парня коленками. Люк довольно улыбнулся.

– М-м-м?! – от девушки растеклось потрясение.

– Да, Лея. Я делаю тебе предложение. Руки, сердца и всего, что у меня есть. А есть у меня теперь много чего.

– М-м-м… – Лея замерла, что-то обдумывая… и тут же вновь принимаясь извиваться и брыкаться, пока Скайуокер тащил ее к шаттлу. – М-м-м!!!

– Да, Лея, я тоже тебя люблю! И я знал, что ты ответишь согласием! – на лице Люка расплылась довольная усмешка, глаза на миг блеснули золотом.

– М-М-М-М-М!!! – еще яростнее замычала связанная принцесса, бешено сверкая глазами. Люк крепко держал ее, не давая возможности свалиться и уползти, пресекая попытки удрать.

– И, кстати, ты помниться, все хотела изменить галактику к лучшему? Тебе предоставят такой шанс. Только представь… – тоном искусителя медово произнес Люк. – Сможешь изменить Империю к лучшему… бороться с несправедливостью… именно ты.

Лея в последний раз взбрыкнула и обвисла, тяжело дыша и напряженно обдумывая слова похитителя. Люк поднялся по трапу личного шаттла, ощущая удовлетворение. Он нашел тот самый крючок, на который смог поймать принцессу. Теперь осталось только убедить в правильности принятого решения Владыку, а отец и так согласен. Хотя и немного шокирован. Ситх тогда вообще неопределенно качнул головой, буркнул: я тебя понимаю, и погрузился в воспоминания. А император… он поймет, что это и для пользы Империи. Яркий символ Восстания, и на противоположной стороне. Это выбьет почву из-под ног колеблющихся, а упорные… с ними разговор короткий. Ну а Хан… пусть с ним Лендо мучается. Будет ему наказание за Беспин. И вообще за все хорошее. Пусть пытается удержать приятеля от самоубийственных попыток, впрочем, Соло не настолько уж патриот Сопротивления, чтобы не оценить предоставленный ему шанс. Да и какое-то время он был другом Люка Скайуокера…

Шаттл взлетел в небо, провожаемый взглядом Хана, потирающего саднящее горло. Рядом вопросительно взревел Чубакка.

– Да-а-а… Такого я не ожидал, – прохрипел коррелианец, откашливаясь. Вуки согласно рыкнул.

– И не говори. Малыш вырос. Определенно. Ну, что, Чуи? Сматываемся? – Хан бодро похромал в направлении «Сокола». – Я не думаю, что в следующий раз с нами обойдутся столь милосердно.

Вуки взрыкнул, подхватывая лапой шатающегося друга и волоча его к кораблю.

– Да и Лендо морду набить не мешает…

* * *
В роскошном шаттле царила тишина, нарушаемая только возмущенным сопением усаженной в комфортабельное кресло Леи. Развязывать ее Люк не спешил, но как только корабль вошел в гипер и включился автопилот, парень встал на колено и вновь произнес предложение руки и сердца, протянув открытую коробочку с невероятно красивым кольцом.

Принцесса что-то тихо рычала в кляп, но Люк отлично чуял, что в глубине души она довольна и потрясена. Где-то очень и очень глубоко. Что ж… это только начало. Никуда ей не деться. И вообще… Светлая жена для будущего Темного лорда – это самое оно! Ведь недаром его отцу предсказывали, что он вернет равновесие?

Клятва верности

Вейдер довольно улыбался под маской. Искренне, счастливо… так, что натягивались шрамы и сводило отвыкшие от такого мышцы.

Прямо перед ним, на специальной медицинской платформе, предназначенной для ухода за находящимися в коме пациентами, лежал Люк. Грудь его сына еле заметно поднималась и опускалась, тело опутывали трубки, ведущие к капельницам, непрерывно накачивающим его тяжелой химией – простые средства не брали джедая, пусть он и не был обучен как положено, уж слишком сильным был Люк. Кроме многочисленных трубок с иглами, парня обвивали тросы в специальных оболочках, расходящиеся паутиной к стенам – Вейдер не хотел, чтобы его сын, придя в себя хоть на мгновение (а такую возможность исключать было нельзя, учитывая его везение и связь с Силой) смог сбежать. Тросы, конечно, можно разорвать, но на это понадобится время – а значит, Вейдер успеет пресечь попытку побега.

Чтобы поймать Люка пришлось приложить множество усилий… и лишиться трех отрядов Инквизиторов – парня требовалось захватить живым и неповрежденным… а Скайуокер сопротивлялся изо всех сил. В конце концов его смогли вырубить, но потери были ужасающими, впрочем, Вейдера это не волновало. Выживших он добил лично, оставив гнить их трупы на Эндоре, забрав с собой на «Палач» не только сына, но и его ближайших друзей, перед этим основательно проредив их ряды.

Темный лорд довольно смотрел на плененного сына, и предвкушал, как постепенно приведет его на Темную сторону, вытравив из мальчишки Свет и прочие глупости. Люк встанет рядом с ним, как его сын и наследник, как его ученик, а затем… как Темный лорд. Вдвоем у них есть все шансы сокрушить Палпатина – старик засиделся на троне, да и прогрессирующее безумие все сильнее вредит ему же и доставляет неприятности и самому Вейдеру.

Да, вдвоем они сбросят старого ситха с пьедестала и будут править Империей… теперь главное – успеть доставить сына в тайное убежище, пока не прознал император – у старика много шпионов с острыми глазами и чуткими ушами… а также со слишком длинными языками. Надо его отвлечь. Может, отдать ему эту наглую принцессу с ее ухажером? Этот мерзавец со своим летающим куском космического мусора много нервов и крови ему попортил, настало время расплачиваться за погибшие нервные клетки ситха.

Хорошо хоть, эту мохнатую образину пристрелили… одной проблемой меньше…

Ситх развернулся и вышел из каюты, оснащенной как смесь тюрьмы самого строгого режима и медблока для особо тяжких больных. Захлопнулись толстенные двери, защелкнулись запоры, у двери встала охрана, преданная лично ему, Вейдеру.

Теперь надо успеть…

Ситх успел сделать только десять шагов, как адъютант, почтительно следующий за ним, подал голос.

– Милорд, вас вызывает Император.

Мужчина сжал кулак, сдерживая взметнувшуюся вокруг него тяжелым плащом ярость.

– Переведите вызов в мою каюту, – прогрохотал Вейдер, направляясь к своим покоям. В груди стучало: он уже знает. Ты опоздал.

* * *
«Палач» завис на орбите Корусанта и сидящий в массивном кресле старик поднял голову. По морщинистым губам ситха пробежала жестокая улыбка… Наконец! Его доставили… Император чувствовал клубящийся на орбите массив Тьмы и ярости – Вейдер. И колющая погруженную в мрак душу ситха острыми лучами ослепительно-белая звезда – Люк Скайуокер.

Сильный. Светлый. Верный. Истинный сын своего отца: убивает не колеблясь, идет напролом, верен своим убеждениям. В принципе, ситха в парне устраивало практически все, кроме цвета Силы и объекта верности. Верность Скайуокера должна принадлежать ему. Только ему! Не Вейдеру, не Альянсу, не Свету или Ордену Джедаев, которого парень, к слову, и в глаза не видел…

Его верность должна принадлежать Императору и Империи. Но на первом месте должен быть он… Сидиус. Император. И он этого добьется… ведь временем и методами его никто не ограничивает.

* * *
Вейдер метался по своим покоям на «Палаче», задыхаясь от бессильной ярости. Глупо было думать, что Император не узнает про поимку Люка… глупо и самонадеянно. Все мечты ситха разлетелись в пыль, когда голограмма Сидиуса, алчно сверкая желто-алыми глазами, отдала приказ: «доставить пленников на Корусант».

Не подчиниться было нельзя, и ситх, едва не воя от злобы, отдал распоряжения капитану. Все эти дни в гипере он провел в камере сына… просто сидел рядом, медитировал… разговаривал. Он выплескивал в тишине свои размышления по поводу грядущего, рассказывал о своих планах и надеждах… естественно, ответов не было, парня все также держали на внутривенном питании и накачивали наркотиками, но так у ситха создавалось впечатление, что они беседуют. Все-таки, одиночество – вещь никому не идущая на пользу, даже ситхам.

Император затребовал себе не только Люка, но и остальных: принцессу Лею, Хана Соло, Мон Мотму. И Вейдеру пришлось их отдать… а затем, пришлось отступить. Палпатин, улыбаясь ранкоръейулыбкой, приказал ему заняться не уничтоженным до конца флотом повстанцев… и вообще, зачистить как следует Внешнее кольцо, усилив эскадру кораблями Трауна.

И ему пришлось подчиниться. Опять. Снова. Как всегда…

* * *
Легкие клокотали, голова кружилась от голода и побоев. Тело онемело, превратившись в одну сплошную рану. Шок. Он уже не ощущал боли… ничего не ощущал, находясь в странном, подвешенном состоянии. Сколько он здесь? Люк не знал… не помнил. Долго. Полгода? Год? Непонятно. Долго.

Если первое время он еще как-то ориентировался, то теперь… когда он то и дело отключается, теряя сознание на неопределенный срок, ни о каких датах и речи не идет. Теперь у него другой отсчет времени. От смерти до смерти.

Первой казнили Мотму. Все, как положено: объявление, император на троне, охрана и палач, а также толпы народа и прорва снимающих все в прямом эфире журналистов. Публичные казни, они такие… Шумные.

Они тогда смотрели как падает маленькая фигурка в белом, и солнце отражается от выпавшего из ладони медальона – любимого украшения неистовой Мон. Они стояли рядом, скованные… и смогли только осторожно коснуться друг друга кончиками пальцев, давая хоть какое-то утешение и поддержку. Никто ничего не говорил… их научили ценить тишину, да и все уже давно охрипли от криков… Лея вообще потеряла голос и теперь только еле слышно шептала.

Но стояли они гордо. Тогда у них еще оставались какие-то иллюзии о собственной силе воли.

Вторым был Хан. Его казнили через четыре месяца. Осунувшийся, еле живой коррелианец смотрел на Лею, а его губы кривились в такой знакомой наглой ухмылке. Она осталась на его лице даже после смерти. Лея тогда только улыбнулась в ответ… и с тех пор практически постоянно разговаривала с пустотой, глядя куда-то перед собой. А у Люка появилась первая седая прядь – правый висок побелел полностью.

Их камеры были расположены в разных концах коридора, но Люк отлично знал, что с ней происходит. В бреду реальности они обсуждали что-то свое… он, Лея и Хан. Коррелианец молчал, но смотрел на них теплым взглядом… и улыбался.

А сегодня он впервые подошел и ласково поцеловал спящую Лею в щеку.

Двери лязгнули, и сидящий на полу пленник скосил глаза на выросших в дверях Алых стражей. Сегодня…

* * *
Грохотал имперский марш, сидящее на троне чудовище милостиво шевельнуло рукой. Лея гордо вскинула голову, смотря прямо на свою вторую половинку. В камерах они поняли наконец, кем приходятся друг другу, но никогда не произносили этих слов даже мысленно. Никогда. Нельзя было давать Палпатину еще один рычаг для воздействия.

Этой ночью они о многом говорили… даже обсудив немыслимое. Лея долго молчала, заставив Люка с ужасом ждать ответа, после чего ее голос прошелестел у него в голове.

– Сделай это, Люк. Это самый лучший выход. Ты ведь сам это знаешь, не так ли… мой… Ты ведь знаешь, не так ли? Знаешь… Видел. Так сделай это. Не упусти этот шанс. Прошу.

– А ты?

– Сегодня в полдень умрет мое тело. И это хорошо. У Палпатина больше не будет возможностей причинить тебе боль. Сделай это. Сделай и… иди вперед. И не оглядывайся. Хорошо? Никогда не оглядывайся! Ни на кого!

* * *
Лею казнили по древнему закону, откопанному ситхом в архивах – удар кинжалом прямо в сердце. Люк прикрыл глаза, чувствуя, как умирает светлая часть его души, а беспросветный мрак опускается на него непроницаемым покровом. Сила беззвучно плакала, а разум корчился в агонии, пока рвалась связь между ними.

Палпатин предвкушающе сверкнул желто-алыми глазами, шевельнув костлявой, покрытой старческими пятнами морщинистой рукой.

– Итак, Люк? Каково твое решение? Если что, палач все еще ждет…

Люк бестрепетно встретил алчный взгляд рептильих глаз Императора, и улыбнулся. В ушах шептал голос Леи: «Сделай это. Не упусти тот самый, единственный шанс».

Колени подогнулись, он покорно склонил голову, а губы сами прошептали:

– Клянусь в верности вашему учению, Мастер.

Довольное кудахтанье ситха окружало липкой паутиной. Наручники упали, даруя свободу.

– Встань… мой ученик.

* * *
Три года спустя.

Вейдер с Трауном стояли в ангаре «Палача» ожидая прилета личного посланника Императора. Никто не знал, его имени, но догадки ширились и множились. Все чесали языками, гадая, кто же это может быть, ведь статус и полномочия у неизвестного были впечатляющими.

Лямбда-шаттл мягко опустился на опоры, выдвинулся трап… Все вытянулись в струнку, отдавая честь вышедшему из недр шаттла неизвестному, одетому в черное. Плащ слегка колыхнулся, когда незнакомец осмотрелся, а затем твердым шагом двинулся вперед, прямо к ожидающим его Вейдеру и Трауну.

Стоящий рядом с Вейдером чисс отметил, что Темный лорд неожиданно напрягся, а его рука слегка дернулась к висящему на поясе сейберу. Интересная реакция. Крайне интересная.

Посланник подошел ближе – среднего роста мужчина в длинном плаще с накинутым на голову капюшоном.

– Приветствую вас, Темный лорд Вейдер. Гранд-адмирал Траун.

Неизвестный слегка наклонил голову, чисс поклонился в ответ. Вейдер даже не шелохнулся.

– Император пожелал, чтобы я оценил успехи на поприще искоренения остатков Восстания… так что, я думаю, вы не будете возражать против моего присутствия, – тихий мягкий голос обволакивал, усыпляя внимание. Глаза Трауна сверкнули, чисс мысленно отметил, что судя по всему, посланник весьма не прост. – А теперь, я бы хотел пройти в предоставленные мне покои.

– Я вас провожу, – неожиданно пробасил Вейдер. Посланник равнодушно кивнул.

– Благодарю, Лорд Вейдер. Вы очень… заботливы.

Рука Вейдера слегка дрогнула.

Две одетые в черное фигуры неторопливо шли по коридору к каюте, выделенной для высокого гостя. Вейдер искоса поглядывал на невозмутимо идущего мужчину, совершенно не обращающего на него внимания.

– Ваши покои, – пророкотал Вейдер. – Ваши вещи доставят.

Посланец Императора сухо кивнул и молча закрыл за собой дверь. Ситх некоторое время постоял перед нею, потом резко повернулся и ушел. Стоящий за дверью парень открыл глаза и разжал мертвую хватку искусственной руки на рукояти богато украшенного сейбера.

* * *
Три года в аду. Это много или мало? Кто-то скажет – много, кто-то – мало. Для Люка это время тянулось неимоверно долго, а пролетело в одно мгновение.

Палпатин взялся за него со всем энтузиазмом гения, обнаружившего новый объект для приложения своих сил. Скайуокер и сам не знал, как он смог пережить обучение у ситха. Император не упустил ничего: ни физического развития своего ученика, ни его же психической ломки. Можно сколько угодно говорить, что ты никогда! Что ты не такой… Что ты останешься стойким… Что ты не поддашься… но…

Когда за дело берется мастер, знающий как, все твои мысли по поводу сопротивления будут только иллюзиями. Сейчас, вспоминая себя-прежнего и видя себя-нынешнего, Люк только головой качал, видя свою прежнюю наивность. Что он видел в жизни? Да ничего, если разобраться. Глупый мальчишка, ставший пешкой в игре опытных игроков. Что Кеноби, что Палпатин… они оба играли им, и играли грязно. Теперь Люк, поднаторевший в истинных интригах благодаря своему Мастеру, видел множество нестыковок и дыр в действиях и словах Оби-Вана, вот только высказать претензии было некому.

Да, тогда он не обратил на эти проколы внимания, а чего еще ожидать от фермера с планеты, находящейся на задворках галактики, хорошо хоть запомнил. Анализ воспоминаний принес много интересного…

…Сейбер якобы погибшего Энакина Скайуокера, неведомым образом оказавшегося у «совершенно непричастного» к его смерти Кеноби. Слова о том, что убийцей был джедай по имени Дарт Вейдер. Это вообще бесподобно! Джедай по имени Дарт! Остается только аплодировать стоя. Никаких попыток обучения за все годы жизни на Татуине. Почему? Разве не логично было бы тренировать его с детства? Однако… Театральная, показательная «гибель» Бена на Звезде Смерти. Его дифирамбы джедаям, оплоту справедливости и добра… и торпеда, под его чутким руководством взорвавшая станцию. Гибель полутора миллионов человек тогда едва не превратила Люка в обезумевшего от эманаций смерти садиста, наслаждающегося убийствами.

Долго ему еще икалась эта победа сил Добра над Злом.

Да и остальное… Лея, оказавшаяся его сестрой… поняли они это только в казематах императорского дворца. Их связь в Силе, крепнущая с каждым днем, то, как их кровь пела, когда они находились рядом, редкостное взаимопонимание… они медленно, но верно вновь превращались в одно целое, как было в момент их рождения.

Сейчас Люк понимал – именно Лея была его Светом – такая же яростная, непримиримая, сжигающая всех в неистовом пламени своей веры в победу… и мягкая, утешающая, дарующая нежность и ласку родного человека. Сам он таким не был… он был Тьмой, только понял он это лишь в момент ее гибели.

Именно она не дала ему пропасть в кровавом угаре, именно она вправляла ему мозги, именно она давала ему волю и стимул противостоять Мраку. Палпатин вырвал из его груди сосредоточие Света, погрузив в вечную Тьму. Что ж… он получил то, что хотел и того, кого хотел. Теперь пусть не жалуется… Также, как и его отец.

– Бойтесь своих желаний… – мягкий голос обволакивал тишину каюты, сжимая острые когти, – они могут сбыться…

Легкий смех оседал инеем на стенах.

* * *
Траун анализировал все происходящее, чем дальше, тем больше понимая, что все это – какая-то игра. Часть многоходовки, целей которой он не знает, а о причинах и не догадывается. Главнокомандующий стал нервным и дерганным больше, чем обычно. У чисса сложилось впечатление, что Вейдер все чего-то ждал… а это что-то все не наступало и не наступало, все больше и больше действуя ситху на нервы. Чисс понимал, что долго такое положение дел не сохранится и ждал взрыва.

Он наступил ровно через две недели.

* * *
Посланник как всегда вежливо поклонился и встал, чтобы выйти из кабинета. Траун неторопливо собирал инфочипы и кристаллы, как вдруг Вейдер вскочил и в два шага догнав почти подошедшего к двери молодого мужчину, резко схватил его за плечо. В кабинете тут же наступила жуткая тишина. Адъютанты переглянулись и шустро исчезли за дверью – Траун не мог их винить в желании сбежать от почти наступившего взрыва сверхновой, у самого возникло такое.

Превратившийся в статую посланник, чьего имени они так и не узнали до сих пор, медленно повернул голову, смотря на затянутую в черную перчатку руку… еще медленнее поднял свою, тоже одетую в черную кожу… а дальше события понеслись с неимоверной скоростью. Молниеносное движение – и вот уже Вейдера откинуло в один конец кабинета, а посланник стоит в другом – все такой же невозмутимый, с горящим в правой руке алым сейбером (он форсъюзер? Еще один ситх?), и капюшон лежит на его плечах, показывая снежно-белые, коротко стриженые волосы, зачесанные назад.

Вейдер застыл. Трауну показалось, что от Лорда тянет изумлением… ситх опустил руку с сейбером и пророкотал:

– Люк. Я хочу поговорить.

Молодой мужчина погасил сейбер, прикрепил его на пояс и растянул губы в неживой улыбке.

– Вы уже все сказали, Лорд Вейдер. По-моему, добавить вам нечего.

Блондин коротко кивнул и вышел из кабинета, оставив Трауна и Вейдера в наступившей тишине.

* * *
Неудачная попытка не охладила энтузиазм Вейдера, он с еще большим упорством пытался разговорить сына, но Люк успешно избегал разговора, пока не пришло время отлета. Парень неторопливо одевался, тщательно расправляя складки, застегивая сложные пряжки, поправляя мельчайшие огрехи. Неожиданно он прищурился, отскакивая к стене и активируя сейбер – дверь распахнулась, и в каюту вошел Вейдер. Ситх осмотрелся, дернул рукой – дверь снова захлопнулась, и замер на месте.

– Сын. Нам надо поговорить.

– О чем? – Люк отключил сейбер, повесил его на пояс и продолжил приводить себя в порядок, не обращая на подошедшего ситха внимания. Вейдер осторожно тронул его волосы.

– Ты поседел.

– Да. И что? – пожал плечами Люк, накидывая плащ и поворачиваясь к ситху лицом. Тяжелое дыхание Вейдера заполняло паузы в разговоре.

– Что он с тобой сделал?

– Заставил принять Тьму. Ничего более, – синие глаза смотрели равнодушно и спокойно.

– Как?

– Вырвал мне сердце. Только и всего… теперь я на Темной стороне Силы.

– Ты… изменился, – констатировал Вейдер. Люк слегка шевельнул плечами.

– Нет, отец, я всего-навсего утратил Свет. Впрочем, ты ведь этого хотел, не так ли? Так что тебя не устраивает?

Вейдер замер, не зная, что сказать. Действительно, что его не устраивает? Сын теперь ситх, как он и хотел, служит императору, верен Империи… Так что?

– Ты принес ему клятву верности? – пророкотал Вейдер. Люк тонко улыбнулся.

– Разумеется. Сразу после того, как казнили Лею, я преклонил перед ним колени – абсолютно добровольно – и поклялся в верности его учению. Все, как положено. Это видел весь Двор, – любезно просветил его парень.

Ситх продолжал обдумывать сказанное. Так что его не устраивает?

Всё. Совершенно всё.

* * *
Вейдер и Траун смотрели, как шаттл отлетает и исчезает в гипере. Чисс невозмутимо бросил в пространство:

– Интересно, кто он? Мы так и не узнали его имя…

– Мой сын, – тихо произнес Вейдер, неотрывно глядя в темноту космоса. – Это был мой сын. Люк.

Ситх развернулся на каблуках, едва не хлестнув чисса полой тяжелого плаща, и направился к себе, не обращая внимания на потрясенного гранд-адмирала.

– Вот как… – прошептал экзот. – А я-то думал…

* * *
Пять месяцев спустя.

– Милорд! – у ворвавшегося на мостик адъютанта были испуганные глаза, от него фонило потрясением. – Срочное сообщение! Император умер…

Шок затапливал «Палач», а Вейдер смотрел на офицера и не видел его: перед глазами стояло лицо Люка с мертвыми глазами и его тонкая, жуткая улыбка… «Я поклялся в верности его учению»…

– Как это произошло? – бас Темного Лорда заставил утихнуть разговоры и прекратить панику. – Подробности.

– Судя по официальному заявлению – инфаркт. Возраст, непомерные нагрузки… – адъютант в бешеном темпе просматривал поступающую к нему информацию. Ситх скривил под маской губы в ухмылке, полной злой иронии. «Он вырвал мне сердце». Значит, так? Да, Люк?

Присутствующие жадно ловили каждое слово, бешено обдумывая, что им грозит в этой ситуации.

– Наследник Императора отдал приказ: Флот должен немедленно прибыть к Корусанту для принятия присяги… – мостик захлестнула жаркая волна отчаянной надежды, что Империя устоит. Вейдер на мгновение прикрыл глаза, собираясь.

– Имя Наследника? Фамилия?

– Скайуокер, – откликнулся офицер, – имя… Люк.

– Капитан, – слова грохотали водопадом, – курс – Корусант. Немедленно.

Я уже лечу, сын. И на этот раз я успею.

* * *
Три с половиной года, не считая того времени, что он провел в камере. Много это или мало? Для кого-то много… для него – в самый раз. Их он потратил с пользой. Для себя. Он учился всему: фехтованию и работе с Силой, интригам и влиянию на разум, развивался физически и привлекал на свою сторону влиятельных разумных Империи, уничтожал врагов Императора и строил свой ближний круг, налаживал мосты и разрушал репутацию ситха.

Он жадно, до капли выпил его знания, отравляя свое естество этими тайнами, и не колеблясь плел паутину заговора и строил ловушки. Стыдно ему не было. Совершенно. Люк Скайуокер умер в тот миг, когда его сестра упала на мраморный пол, заливая его кровью из пробитого ножом сердца. Родившийся в крови и боли ситх не знал таких понятий… но он отлично знал, кому и как он клялся в верности.

Ситх по имени Люк терпеливо ждал момента, когда он сможет выполнить клятву, и дождался. Его учитель совершил только одну ошибку, но этого хватило. Каждое утро император пил особый состав, основанный на разработках какого-то гения-ситха, для поддержания дряхлого тела… осталось только найти возможность слегка превысить дозу. И он эту возможность нашел.

Само по себе это Палпатина не убило, но дало возможность воспользоваться особой техникой другого ситха, гения в медицине. Император поддерживал себя Силой, но это не значит, что он был неуязвим. Люк нашел лазейку и использовал ее. Три месяца тщательной подготовки… И меньше минуты на то, чтобы привести план в исполнение.

Ему удалось. Заботливо созданная цепочка вроде бы разрозненных случайностей привела к тому, что личный слуга Палпатина заварил состав превысив дозу – а это было практически смертельно. Один лишний грамм смеси привел к неожиданно усилившемуся сердцебиению, такому сильному, что ситх отложил все дела и решил погрузиться в медитацию, готовясь разобраться с проблемой, но не успел. Как всегда находящийся рядом с ним безоружный ученик, вежливый, предупредительный, и совершенно не испытывающий никаких негативных мыслей, почтительно стоящий рядом с креслом на колене, встал, подхватывая пошатнувшегося на миг императора под локоть и тут же нанес удар открытой ладонью прямо по сердцу.

Палпатин замер, глядя в счастливые глаза своего самого лучшего ученика, лучащиеся заботой и практически любовью. Лопнувшее, как перезрелый плод сердце затопило дряхлое тело болью, парализовавшей дыхание, заморозившей тело… мгновение, ставшее роковым. Следующий удар кончиками пальцев прямо в межбровье превратил мозг в кашу, заставляя запертый во все еще живом теле дух вопить в агонии. Последний тычок указательным пальцем в солнечное сплетение, пустивший в глубь организма слабую Молнию Силы окончательно прекратил бренное существование Императора Палпатина.

Люк нежно улыбнулся, убеждаясь, что ситх действительно мертв.

– Прощайте, Учитель. Я выполнил свою клятву… Я был верен вашему учению. Правило двух… а нас было трое. Нехорошо. Впрочем, возможно, я его изменю… кто знает?

Люк заботливо опустил мертвое тело императора в кресло, придавая ему естественную позу и уничтожая все свидетельства произошедшего и вызывая медиков. Суета и паника захлестнули дворец, придворные, моффы и военные суетились, строили планы и приглядывались к невозмутимому Люку, контролирующему процесс. Прошло много времени, прежде чем все закончилось.

Пришлось потрудиться, дергая за заранее подготовленные нити, задействуя связи, предоставляя необходимые документы и нейтрализуя самых активных… он хорошо подготовился к самому важному в его жизни дню. Теперь осталось дождаться прилета Флота, принять присягу и… поговорить с отцом. Это важно. Необходимо прояснить их дальнейшие взаимоотношения.

Люк стоял на балконе, вдыхая насыщенный запахами цветущего сада воздух, наблюдая за первыми лучами солнца, пронзающими темное небо, чувствуя за своей спиной одобрительно глядящих на него друзей.

– Видишь, Лея? Я смог. Спасибо тебе… и знай… я – не оглядываюсь.

Правильный аргумент

Люк медленно натягивал черную кожаную перчатку на протез не обращая внимания на свои действия. Сидящий рядом Хан покосился на ушедшего в себя друга, но промолчал. В груди свернулось скользкой змеей странное ощущение.

Люк изменился.

Очень сильно изменился.

Было полное впечатление, что с Беспина они приволокли совершенно другого человека. Задорный мальчишка, напоминающий солнце теплом, исходящим от него, веселый и неунывающий, в одночасье превратился в спокойного, холодного мужчину.

Что-то произошло в Облачном городе, что-то еще, помимо потери руки.

Руку смогли заменить протезом, но потерянную… невинность? Чистоту? Хан не знал, как это назвать, но то самое неуловимое чувство, притягивающее к Люку людей, яркий свет его пламени и тепло, согревающее остальных… оно было потеряно.

Люк стал собранным, сосредоточенным, слегка отстраненным. Да, для его друзей у парня всегда находилось ласковое слово и приветливая улыбка, но Соло четко знал – это не то.

Что-то произошло.

Вейдер сделал что-то еще… что-то страшное. Люк провалялся в бреду и лихорадке несколько недель. Медики только руками разводили: раны и культю они залечили, протез поставили успешно, все прижилось просто великолепно, поэтому такое состояние было странным.

Люк постоянно бредил, то проваливаясь в забытье, то снова возвращаясь в сознание, но не до конца. Он что-то бормотал изредка, но никто не мог понять, что именно. Свои секреты он хранил стойко. Тело зажило, но разум продолжал метаться в агонии.

Через три недели Люк резко пришел в себя: полностью здоровый… и совершенно изменившийся. Что-то произошло, раз парень так резко и болезненно повзрослел, но что именно… Догадок у Хана не было никаких. С тех пор, за прошедший год, изменения нарастали лавинообразно.

Люк тренировался, как одержимый. Каждую свободную секунду, когда не был на заданиях, он посвящал или физическим упражнениям с мечом, который он сделал собственными руками, или медитировал. Хан не знал, что было страшнее и хуже: на тренировках Люк урабатывался так, что еле доползал до койки, не щадя себя совершенно. Если такую одержимость Соло еще мог понять, все-таки, никто не захочет, чтобы его рубили ломтиками, словно овощи для салата, то медитации… После них Скайуокер становился все мрачнее и мрачнее. Однажды Хан не выдержал, спросив, что он хочет узнать таким образом.

– Я просто задал правильный вопрос, Хан, – устало ответил парень, глядя на кроваво-красный закат. – Просто задал вопрос… – он помолчал, щурясь, и продолжил, – и получил ответ.

– Тоже правильный? – попытался схохмить Хан, с тревогой глядя на изнуренного друга.

– Как сказать, – задумчиво ответил Люк. – Истинный, это точно. А правильность… это уже человеческие оценки.

– Ты стал такой умный! – притворно восхитился контрабандист, – куда там старику Бену!

Глаза Люка заледенели, на его губах замерзла странная улыбка.

– Бен… да, Бен был очень умный. Даже слишком.

Хан недоуменно моргнул, отметив очередное изменение в друге. С некоторых пор воспоминания о Кеноби, которого раньше Люк очень уважал и вспоминал с теплом и грустью, стали вызывать в парне раздражение и какую-то странную неприязнь. Словно он узнал нечто, вразрез идущее с имеющейся у него информацией, и игнорировать это самое нечто никак нельзя.

– То есть? – инстинкты, которым Хан привык доверять, вопили что-то непонятное. Люк продолжал так же странно улыбаться.

– Ничего. Это… личное.

– Личное…

Хан тогда снова промолчал, не сказав, что личное Люка затрагивает всех остальных. Его инстинкты, которые успешно спасали ему жизнь и, по мере возможности, оберегали от неприязностей, сейчас шептали, что нельзя лезть к парню в душу. Если раньше он бы ответил, то вот этого, изменившегося Люка Скайуокера, трогать нельзя. Этот может не понять попыток залезть в сокровенное.

Хан смотрел в закаменевшее лицо друга и четко ощущал: назвать его Малышом у него язык не повернется. Теперь – не повернется.

Время шло, Люк вылетал на задания, выполняя их или с каким-то странным ожесточением или с равнодушием. Даже Лея отметила, что в нем словно погас какой-то огонек.

– Люк, что с тобой? – принцеса пытливо всматривалась в улыбающегося спокойной, не несущей ни грамма тепла улыбкой, парня, в очередной раз отмечая, что он опять не надел летную форму. – Мы… я могу чем-то помочь?

– Все в порядке, Лея. Это… личное. Я справлюсь.

– Но… – попыталась возразить девушка и осеклась, видя как похолодели голубые глаза.

– Я справлюсь, – с нажимом ответил Скайуокер, и полез в кабину истребителя. Лея беспомощно посмотрела на Хана. Тот пожал плечами.

– Не надо, принцесса. Парень справится.

Немного тут, мелочь здесь… изменения множились и ширились. У Скайуокера появились новые привычки: теперь он носил только черное, напрочь игнорируя форму повстанцев, и прятал протез под кожаной перчаткой, не натягивая на левую руку вторую.

Сосредоточенность парня принесла плоды: его влияние стало расти, к нему начали прислушиваться, и не только потому, что он демонстрировал странные способности, приписываемые джедаям. Карьера коммандера Скайуокера резко пошла вверх.

Не всем это, конечно, нравилось. Мон Мотма иногда странно поглядывала на парня, словно пытаясь понять, что прячется за неизменно спокойным выражением лица, Мадин, тот вообще хмурился, каждый раз, когда его видел. Однако свои операции Люк планировал безупречно, потерь у него не было, что еще больше увеличивало растущую популярность.

И вот теперь, спустя год после кошмарного поединка на Беспине, все они летят на переговоры с имперцами, которые неожиданно были инициированы последними. И Хан наблюдает, как смотрящий на стену отсутствующим взглядом Скайуокер натягивает перчатку, расправляя эластичную кожу, и поправляя загнувшийся манжет дорогой черной рубашки, выглядывающей из-под рукава строгого элегантного камзола. Никаких украшений, знаков военного отличия, все очень просто, элегантно и предельно функционально. Военные кожаные сапоги до колена, строгие черные брюки, ремень с темной пряжкой. Хан сам видел, как Люк с легкостью сделал сальто, проверяя, насколько свободно он сможет двигаться в новой одежде.

– Ты словно на бой собираешься, – пошутил он, поймав в ответ острый взгляд.

– Как знать, Хан, как знать. Надо быть готовым. Ко всему.

Люк встал, накидывая на плечи мантию. Хан поежился. Его друг, с которым они напивались до потери сознания, дрались в кантинах и гоняли на истребителях, сейчас приобрел крайне пугающий вид. Он словно стал больше, заполнив собой каюту целиком.

Хан кашлянул, Люк моргнул, возвращаясь в реальность, и это жуткое ощущение исчезло.

– Лорд Вейдер.

– Что? – вздрогнул Соло. Люк слепо повернул лицо к потолку.

– Он уже здесь.

– Откуда…

– Я просто знаю, Хан.

Люк расправил мантию, опять-таки темную, и Соло не выдержал.

– Почему черное, Люк?

Скайуокер замер.

– Траур.

– По… кому? По твоему отцу?

Парень странно усмехнулся.

– Нет, друг. По мне.

Контрабандист смотрел вслед удаляющемуся Люку, и не знал, что сказать.

* * *
Огромный зал, строго и функционально обставленный, готовился принять гостей. Распахнулись двери с двух сторон, и люди начали заходить внутрь. Двигающийся в конце процессии, возглавляемой Мон Мотмой и Леей, Люк слегка окутался силой, отвлекая внимание от своей персоны. Идущий рядом Соло только покосился на него, но ничего не сказал, отметив, как люди перестали замечать джедая.

Неожиданно раздались тяжелые шаги, и сквозь толпу имперцев прошел Вейдер.

Мрачная темная фигура замерла, а потом безошибочно повернула визоры маски прямо на стоящего в стороне с невозмутимым видом Люка.

– Лорд Вейдер.

Тихий, равнодушный голос рассек воцарившуюся на мгновение тишину.

– Коммандер Скайуокер.

Одновременное легкое наклонение головы, словно увиделись два старых шапочных знакомых.

Главы представительств что-то вещали, многозначительно, веско, но Люк не обращал на это никакого внимания. Все его сознание занимал только один человек – Вейдер.

– Здравствуй, сын.

– Здравствуй… отец.

Было странно и страшно называть безликую фигуру отцом, но Люк никогда не отворачивался от правды. Как бы это не было больно. Тогда, когда он валялся в горячке, с горечью осознавая истинность этого факта, вот тогда он кричал в агонии, корчась в бессилии и отчаянии. Много времени понадобилось чтобы смирится, чтобы понять, как изощренно ему солгали, вывернув правду наизнанку.

Люк Скайуокер тогда умер. Он был слаб, и не хотел принимать этот факт. Родившийся заново Люк Скайуокер смирился с открывшимися обстоятельствами, став сильнее.

Он смирился с тем, что отец, о котором он мечтал, которым гордился, стал олицетворением мощи Империи и воплощением Тьмы. Теперь он просто воспринимал это как данность. Так было легче.

* * *
Вейдер смотрел на своего сына, стоящего вроде и в толпе и, в тоже время, слегка отдельно. За тот год, что прошел с роковой встречи на Беспине, он сильно изменился. Мальчик превратился в мужчину. Сильного, уверенного, знающего себе цену. Он смотрел на гордый разворот плеч, на твердую постановку ног, на спокойное выражение лица… и чувствовал гордость. Харизма Скайуокера набирала обороты, привлекая к нему внимание. Было сразу видно, что стоящий в толпе молодой мужчина уже знает вкус власти, знает, как вырвать победу из зубов противника, знает, как убивать.

Это чувствовалось, Сила шептала об этом, помогая замечать мельчайшие детали: гордая поза, холодный блеск ледяных глаз, дорогая одежда, плавные движения, непрошибаемое спокойствие. Одна черная перчатка… висящий на поясе сейбер. Потертая, рабочая рукоять, ее явно часто берут в руки, немного другая конструкция, отличающаяся от прошлой. Рабочий инструмент. Сразу видно.

Делегации, наконец, уселись за стол переговоров. Люк присел с краю длинного стола, прямо напротив Вейдера. Приземлившийся возле своего друга Хан с ненавистью смотрел на Темного лорда, так, что даже глаз дергался, на что тот не обращал ни малейшего внимания. Скосив глаз на Люка, Хан передернулся. Лицо парня напоминало маску, только глаза блестели, как два осколка льда.

Сидящие лицом к лицу воины молчали и, даже, не шевелились. Две черные статуи, только и всей разницы, что одна не прячет лицо, а вторая сипит респиратором. Вздохнув, Хан попытался отвлечься от жуткого зрелища, высматривая Лею. Принцесса находилась в своей стихии, с жаром обсуждая заковыристые формулировки и отыскивая тайные ловушки на пару с Мон Мотмой. Она была совершенно вся в этом процессе, и Хан снова вздохнул, не желая пялиться на маску Вейдера.

Неожиданно он зацепил глазом взгляд Мадина, и сердце странно кольнуло. Вид у генерала был озадаченный. Мадин снова посмотрел в сторону Люка и Вейдера, нахмурился, встряхнул головой, и принялся следить за переговорами.

* * *
Первый тур переговоров закончился, и все встали, чтобы размяться. Вейдер резко встал, и в два шага догнал сына.

– Коммандер Скайуокер.

– Лорд Вейдер, – спокойный взгляд, слегка наклоненная к правому плечу голова. – Вы что-то хотели?

– Да. Хотел, – сочный бас ситха прокатился по помещению. – Мне любопытно посмотреть на вас с близкого расстояния… все наши предыдущие встречи были такими… скоротечными…

– Увы, – ледяные глаза блеснули в лучах дневного светила, пробивающихся в широкие окна. – У нас не было общих тем для разговора.

Вейдер помолчал, неожиданно протянул правую руку, обхватив пальцами подбородок парня, и слегка наклонил голову.

– Люк Скайуокер… у вас глаза вашего отца.

Губы парня раздвинулись в вежливой улыбке, он совершенно не делал попыток отстраниться, сложив руки на груди.

– Мне это часто говорили… а еще мне говорили, что у меня с отцом есть и другая общая черта.

– Какая?

– Характер.

– И кто вам такое говорил? – бас Вейдера звучал непривычно мягко. Люк хмыкнул.

– Оби-ван Кеноби. Вы ведь знали такого? Правда, – Люк слегка отодвинулся, и рука Вейдера упала вниз, – он был этим не очень доволен. Даже, я бы сказал, это звучало… порицанием. Интересно, почему? Вы ведь знали Энакина Скайуокера, может, просветите меня?

Голова Лорда слегка наклонилась, и Хан с трудом удержался от желания протереть глаза: сейчас они оба, и Вейдер, и Люк, были похожи, как близнецы. Стоящий рядом и внимательно наблюдающий эту сцену Мадин вздрогнул.

– Ваш… отец… он был… очень резким. И своевольным. Не идеал джедая, это совершенно точно.

– Увы… значит и мне не стать идеалом джедая. Как это печально.

Люк резко наклонил голову, накинул капюшон и, развернувшись, пошел к двери, провожаемый тяжелым взглядом Темного лорда, практически ощутимым физически.

– И что это было, коммандер Скайуокер? – резко спросил Мадин, догоняя джедая.

– Да так, продолжение нашего разговора на Беспине, – рука в перчатке конвульсивно дернулась, и Мадин против воли бросил на нее быстрый взгляд, и поморщился, вспоминая, в каком виде коммандор пребывал после беспинской встречи. Скажем так, можно было подумать, что парня професионально допрашивали энтузиасты своего дела.

– И о чем был это разговор?

– Вы слышали, – пожал плечами Люк. – О моем отце.

Мадин остановился, наблюдая удаляющуюся фигуру в темной мантии. У генерала было чувство, что он что-то упускает. Словно перед ним мозаика, огромная мозаика, изображающая нечто, но он этот рисунок не видит целиком, упершись взглядом в какую-то одну деталь.

– Что же я упускаю? – пробормотал мужчина задумчиво. – Что?

* * *
Хан размышлял, отдыхая после насыщенной первой половины дня. Подумать было над чем, вернее, над кем. Люк и… Вейдер. Контрабандист не считал себя проницательным гением, однако, ум у него был, и очень острый. Работа с криминалом не располагает к лени или игнорированию фактов. Для того, чтобы выжить, надо уметь следить за обстановкой, отмечая малейшие изменения в окружающем пространстве и разумных. Нельзя ничего упускать, ведь от этого зависит твоя жизнь, свобода и здоровье.

Годы работы на поприще контрабандных перевозок отточили эти навыки до блеска, развив его инстинкты по максимуму. Вот и сейчас, эти самые инстинкты твердо утверждали, что он не понимает общую картину, так как не знает какой-то крайне важный факт. На Беспине произошел не только поединок, стоивший его другу руки.

Было что-то еще. Нечто, в корне изменившее мировоззрение Люка. И именно это нечто виновато в том, что Скайуокер стал напоминать Вейдера. Поймав кончик этой мысли, контрабандист вздрогнул, осознавая. А ведь они действительно похожи. И не тем, что оба одеты в неуставную одежду, хотя и являются военными, нет. То самое ощущение, которое возникало у Соло, когда Люк использовал свои… штучки.

– Сила! Да что же тут происходит? – в сердцах рубанул воздух ладонью Хан. Отношение Люка к Вейдеру… вот оно. Раньше Скайуокер его ненавидел, ненавидел и мечтал отомстить за своего отца. Но вот теперь…

Хан задумался, пытаясь подобрать точное определение происходящего. Ненависть ушла, оставив… что? Что Люк прячет под спокойной маской?

* * *
– Лорд Вейдер.

– Коммандер Скайуокер.

Легкие поклоны, вежливые и осторожные.

Две черные фигуры замерли в толпе, бурлящей, обсуждающей малейшие нюансы переговоров и… напряженно ловящей каждое слово, каждое движение. Запоминая, анализируя, делая выводы.

Они встречались только в толпе, обмениваясь двусмысленностями, понятными только им двоим, кружа в пространстве, словно два морских хищника в водах океана. Осторожно, неторопливо, примериваясь к удачному броску, пытаясь подметить малейшую брешь в защите противника, чтобы успеть нанести удачный укус.

– Вы обдумали мое предложение?

– Какое именно, лорд Вейдер? – рука в перчатке осторожно взяла бокал с подноса проходящего мимо официанта, поднося его к губам. Голубые глаза сверкали холодными драгоценными камнями в оправе из белого золота. Бас Вейдера прокатился падающими с вершины горы камнями.

– То, которое я озвучил на Беспине.

Более высокая фигура замерла напротив той, что немного уступала ей в росте, но не в силе.

– Присоединение ко мне.

Мон Мотма замерла, побледнев от осознания перспектив, которые несет такое предложение.

– Я помню его… и обдумываю…

Мадин схватился за сердце.

– …Но вы не привели аргументы в пользу принятия этого решения.

Люк отпил из бокала и прикрыл глаза, наслаждаясь тонким вкусом легкого вина. Вейдер коснулся его Силой, ловя ощущения.

– Аргументы… что ж. Сила. Знания. Вы ведь не закончили свое обучение… джедая?

Шушукающиеся люди замерли, навострив уши, ловя малейший звук. Люк неопределенно пошевелил пальцами руки, обдумывая недвусмысленное предложение.

– Сила… она у меня есть, и я тренируюсь. Каждый день, каждое мгновение. Знания придут, надо только слушать Силу.

Отсалютовав бокалом, Люк шагнул в расступившуюся толпу, уходя прочь. Вейдер сложил руки на груди, раздумывая.

– Лорд Вейдер?

– Гранд-мофф Перра?

– Что происходит? Как глава делегации, я обязан знать…

– Вас это не касается, гранд-мофф Перра. Занимайтесь тем, что вам поручил император.

Визоры маски блеснули в искусственном свете, заставляя поджать губы в негодовании, резко кивнуть, и уйти прочь, вынашивая планы отмщения. Вейдер неслышно хмыкнул. Глупец… да вся кодла этих лизоблюдов не стоит и мизинца его сына! Стоящий рядом Пиетт дернул бровью, заранее жалея идиота. Годы службы рядом с ситхом научили его многому, а именно, задавать правильные вопросы, и молчать, когда это необходимо.

– Милорд?

– Адмирал?

– Скайуокер важен. Насколько?

Вейдер одобрительно качнул головой.

– В который раз убеждаюсь, что мой выбор был правильным. Мозги у вас есть…

Пиетт наклонил голову в признательном кивке, слушая неожиданно разговорившееся начальство.

– …и пользоваться вы ими умеете. Это хорошо. Скайуокер – крайне важен. Переговоры – чушь, но если коммандер Скайуокер перейдет на сторону Империи добровольно… – Вейдер довольно кивнул, – у мятежников не будет и шанса. И я сделаю все, чтобы это произошло. Никакая цена не будет слишком высокой…

– Даже если он потребует головы Перра и остальных?

Хохот лорда прокатился океанским рокотом.

– Особенно если он этого потребует.

– Его императорское величество?

– Мастер одобрит. Таких жополизов много, а Скайуокер – только один.

* * *
– Лорд Вейдер.

– Коммандер Скайуокер.

Кивки, медленные перемещения.

– Что вы скажете насчет власти?

– Власть… многогранное понятие. Она у меня уже есть. Я могу ее не хотеть, но я признаю, что она крайне необходима. Я учусь ею пользоваться… смею надеяться, успехи на этом поприще есть.

– Хм… вижу, вы не хотите рассматривать мои слова. Может, я должен применить нечто другое?

Рука ласково коснулась сейбера. Голубые глаза заледенели. Люк поднял руку в перчатке.

– Заставить меня силой? Меня, Скайуокера? Глупо и недальновидно. Вы уже пытались.

Он жестко посмотрел в визоры черной маски, на мгновение выпустив силу из-под контроля.

– Не впечатлило. Видимо, это семейное.

– Вы очень упрямы, коммандор Скайуокер.

– Может быть… но, возможно, это вы не можете найти тот самый, правильный аргумент?!

Пиетт отметил, как дернулась рука Вейдера вслед уходящему Скайуокеру, словно он хотел схватить его за плечо. Дернулась, и сжалась в кулак.

– Я найду этот аргумент, коммандер Скайуокер. Обещаю.

– Посмотрим, отец.

* * *
– Что происходит, Мадин? – Мон Мотма металась по кабинету, обуреваемая мыслями. – Вейдер открыто переманивает нашего самого ценного подчиненного, а мы… что можем сделать мы? Да, сейчас он не принимает сторону империи, но что, если?..

Женщина рухнула на стул, смотря на своего товарища почти в отчаянии.

– Нам и одного Вейдера за глаза хватает, двух мы просто не переживем.

– Я начал сбор информации, – пробормотал Мадин, устало прикрыв глаза. – У меня остались связи в империи, может, они что-то знают.

– Будем надеяться, что это нам поможет.

* * *
– Лорд Вейдер.

– Коммандер Скайуокер.

Кивки, неторопливое движение по залу, остановка в заранее выбранном месте.

– Позвольте представить вам адмирала Пиетта.

– Адмирал.

– Коммандер.

Пиетт смотрел на парня в черном, внутренне ежась. Вылитый милорд, разве что, без маски. Он неожиданно вздрогнул от этой мысли, внимательнее присматриваясь к молодому человеку. Вейдер никогда ничего не делал просто так. Никогда. Всегда была какая-то цель. Иначе, почему его представили так, словно перед адмиралом стояло его будущее начальство?

Ледяной взгляд просканировал стоящего по стойке «смирно» военного, проанализировал… Скайуокер сделал какие-то выводы.

– Приятно познакомиться, адмирал. Ваша прошлая операция у Шабб-Геро была превосходной.

– Благодарю, коммандер. Ваши таланты также производят впечатление.

– Лорд Вейдер, – резкий голос заставил повернуть головы в сторону говорящей. – Может, хватит сманивать коммандера Скайуокера? Не думаю, что вы его оцените по достоинству!

– А вы цените? – ирония в густом голосе заставляла скрипеть зубами. – Ах, Мон! Вы имеете такой… кладезь талантов и используете его так убого! На что? Вы тратите таланты прирожденного военачальника на мелкие пакости, рискуя потерять его в каком-то не нужном, не несущем пользы вылете. Я знаю, что коммандер – пилот экстра-класса, но это совершенно не предел его способностей. Если бы вы его ценили, то и звание у коммандора было бы другое. Так же, как и род занятий.

– А вы оцените? – агрессивно сузила глаза Мотма.

– Я… мы… оценим. По высшей категории.

Мотма побледнела, чутьем опытного политика уловившая подоплеку этого короткого высказывания.

Мы.

Вейдер… и император.

Все еще хуже, чем она думала.

* * *
– Почему он допускает восстание?

– Политика. Отвлечение внимания от проблем. Социальная напряженность. Жажда власти.

– Игры политиков…

– Да. И он заигрался.

* * *
Дни шли, отведенное на переговоры время подходило к концу. Вейдер смотрел на звезды, раздумывая над аргументами. Все, что он предлагал, пока что, не встретило энтузиазма. Силовой метод? Лорд хмыкнул. Его самого заставить сделать что-то против воли было проблематично, начиная с пеленок. Сын в полной мере унаследовал его характер и отношение к давлению. Да он из принципа наоборот сделает! И ведь делает, упрямое дитя!

Медитация очищала сознание, показывая проблему в новом свете, позволяя рассматривать с другой точки зрения.

Что он знает о своем сыне?

Одаренный, сильный одаренный. Это первое, что бросается в глаза. Его характер. Жесткий, упрямый и, одновременно, у него есть уступчивость Падме, он может принять точку зрения другого. То, чего ему самому не хватало…

Что еще?

Сила текла сквозь него, нашептывая, что есть еще один путь, надо только найти его среди вариантов развития ситуации.

Воспитывался Ларсами, считается сиротой…

Мысль застыла, подвергнувшись пристальному рассмотрению. В глубине зрела уверенность, что он уже близко.

Сирота. Хотел поступить в Академию, стать пилотом, как отец…

Как отец.

Вот оно.

Вот оно, то, что поможетему привлечь к себе своего сына, то, на чем его самого когда-то поймал коварный ситх.

Отец.

Они оба росли практически сиротами, и если его до шести лет воспитывала мать, то у Люка не было родных рядом. Ларсы не считаются, они не родные по крови. Он сам мечтал об отце, о ком-то, кто будет о нем заботится, кто защитит. Именно это демонстрировал ему Палпатин будучи канцлером, лишь потом показав, что это была только игра. Еще одна претензия к мастеру в копилку неприязни.

Люку не нужна мишура, ему нужна суть.

Он его отец, но стал ли он таковым на самом деле? Подкрепил ли свое заявление чем-то, кроме угроз и требований?

Кулаки сжались, заставляя взорваться вазу.

Он с самого начала повел себя неправильно. Впрочем, теперь у него есть возможность сделать еще одну попытку. И, кажется, он нашел тот самый, правильный аргумент.

* * *
С самого утра у Хана было паршивое настроение. Желудок сводило, под ложечкой сосало, он даже не обратил внимания на какого-то имперского хмыря, пытающегося распушивать хвост перед Леей. Предчувствия обреченно констатировали, что опять что-то произошло. И последствия будут катастрофическими.

Для всех.

* * *
– Лорд Вейдер.

– Коммандер Скайуокер.

– Время подходит к концу.

– Да, но это не имеет значения. Я нашел правильный аргумент.

Напряженно прислушивающаяся Мотма замерла, вцепившись в руку Мадина. Хан прикрыл глаза, морально готовясь к катастрофе, которая должна была вот-вот разразиться, и радуясь, что Лея занята своими бумажками и крючкотворством.

– Вы его озвучите?

– С огромным удовольствием.

Все замерли, чувствуя, что присутствуют при историческом событии. Пиетт озадаченно нахмурился. Все его чувства говорили, что сейчас, именно сейчас, решится все.

Вейдер отпустил силу, давая возможность сыну свободно считывать его мысли, чувства, намерения. Люк замер, повторив действия отца. Два потока смешались в один, объединяя и даруя такое понимание, какое невозможно у неодаренных.

– Я много думал, что я могу предложить вам, коммандер Скайуокер. Я предлагал вам власть, силу, знания, и все блага, что несут с собой эти понятия. Я пытался заставить вас сделать выбор силой. Неудачно.

Вейдер помолчал в наступившей тишине, и продолжил.

– Я сделал ошибку, не приняв во внимание один факт. Вы – Скайуокер. Сын своего отца.

Люк слегка наклонил голову, и Хана пробила дрожь. Как они похожи… Пиетт вдруг резко дернул бровью, обдумывая невероятнейшую догадку.

– Я не принял этот факт во внимание, за что и поплатился.

Вейдер сделал шаг вперед, смотря в глаза своего сына.

– Прости меня. За то, что меня не было рядом, за то, что я был надменен, глух к Силе, глуп и ослеплен гордыней, амбициями и самоуверенностью. За то, что искалечил тебя. Я не буду предлагать тебе все то, что ты и так имеешь. Я прошу принять от меня то, чего у тебя не было… Семью.

Тишина была гробовой, люди застыли, не в силах поверить в то, что слышали. Семью? О чем он говорит?

– Я был отвратительным отцом, но, надеюсь, ты дашь мне шанс исправиться? Возместить тебе все, что я задолжал за годы забвения? Прошу, Люк. Вернись в семью, сын.

Мадин качнул головой, и замер. Сын. Теперь картинка сошлась. Способности парня, настойчивость Вейдера, почти прекратившаяся в последний год активность Главнокомандующего на почве искоренения восстания, отсутствие полной информации о Люке, странности в фактах, нестыковки в известной истории, касающейся Энакина Скайуокера, странные поступки Оби-Ван Кеноби.

Он отошел от мозаики, и увидел, наконец, полный узор.

Пиетт расправил плечи. Теперь все ясно. И представление, и все остальное. Судя по ощущениям, аргумент сработал.

Люк застыл, считывая через Силу обуревающие Лорда чувства: сожаление, уверенность в том, что он сможет все исправить, надежду, яростное решение бороться за своего сына до конца.

Отец разом выбил у него почву из-под ног. Разве мог кто-то представить, что Вейдер умеет просить прощения? Немыслимо… но, тем не менее, это произошло.

Он покатал на языке странное слово.

Семья.

Свободно, не прячась, иметь возможность назвать отца – отцом. С гордостью говорить, чей он сын.

Это заявление несло очень много за собой.

Император будет против. Альянс будет против. Его знакомые, друзья, все будут против. У его… семьи… много врагов. Но отец будет рядом. Это было видно, это чувствовалось, об этом во все горло кричала Сила, расцвечивая его сознание вариантами развития дальнейшего будущего. Надо прояснить момент.

– Император?

– Эта проблема решаема.

Люк смотрел в визоры маски, и видел протянутую к нему руку.

– Идем домой, сын.

– Идем домой, отец.

Свет виден только во Тьме

Когда он вернулся, все было уже закончено. Она неподвижно застыла на больничной постели, а рядом, по обе стороны от еще десять минут назад дышащего тела лежали дети.

Джедай смотрел на мертвую королеву, и чувствовал печаль. И смирение. Сила медленно накатывала на него океанским прибоем, шепча в уши, что вот он, их шанс. Шанс на искоренение Тьмы, на торжество Света, ведь мальчик сверкал просто нестерпимо, словно большое солнце Татуина. Мужчина смотрел, застыв, на это чудо Силы, и ослепленный сиянием ребенка не видел одного маленького нюанса. Пылающая перед его внутренним взором звезда была двойной.

Почему он не обратил на это внимания? Девочка тоже сияла, но только в присутствии брата, она, словно спутник, вбирала в себя его Силу и отдавала ее в ответ, мягко светясь отраженным светом. А потом было поздно. Разлученных младенцев, отчаянно орущих от боли потери, чувствующих, как рвутся, натянувшись до предела, связывающие их узы, уносили шаттлы к их новым местам жительства. К тем, кто будет их воспитывать так, как нужно. И никто не знал, что момент уже упущен. Запечатление произошло, а разлука искорежила связь самым невообразимым образом, таким, о котором и подумать не могли.

* * *
Это была она. Девушка, умоляющая о помощи. Люк смотрел на ее лицо, и не мог налюбоваться. Мир застыл в этом мгновении, полном странного ожидания, от боли перехватило дыхание, но и это тоже было прекрасно. Один взгляд карих глаз вскрыл ему грудь, обнажая бешено стучащее сердце, нежные руки коснулись его… обрывок связывающих их когда-то уз, давно засохший, покрывшийся скорлупой, защищающей от внешнего влияния, неожиданно ожил.

Твердая оболочка, совершенно непроницаемая, защищающая его сердце и не дающая появиться хоть каким-то привязанностям, лопнула с треском, выпуская наружу тонкий побег.

Девушка моргнула, видя, как засияли пронзительно-голубые глаза, в которых заплескалось столько чувств, и непроизвольно улыбнулась в ответ. Сердца вздрогнули, ударив в едином ритме. Впервые за долгие, долгие годы.

* * *
Жизнь расцветилась миллионом красок. Вначале его просто оглушило. Совершенно неожиданно фермер с занюханной планеты стал Героем Восстания, сам не понимая до конца, каким именно образом. Его чествовали, превознося за подвиг – а он вспоминал, как его рвало кровью в крестокрыле в тот момент, когда гибель полутора миллионов находящихся на Звезде разумных захлестнула его песчаным самумом, таким, который на Татуине срезает под корень скалы. Боль, чистейший ужас и бессильная ненависть просто погребли его под собой, единственное, что не дало сойти с ума окончательно – воспоминание о ждущей его Лее. Он видел, как она стоит в диспетчерской в углу, сжимая кулачки, вытянувшись в струну, белая от напряжения, и только карие глаза пылали во Тьме, похоронившей его в себе. Только это дало ему возможность вынырнуть из дурмана, это и ощущение сидящего на хвосте врага, почти поймавшего его в прицел орудий своего истребителя.

Люк плакал и смеялся одновременно, уходя от погони. В нем что-то корчилось, умирая в муках, и тут же рождалось в агонии собственной гибели. Потом, сидя на базе, в тиши своей комнаты он самонадеянно решил, что беда прошла мимо, просто зацепив его краем своего плаща. Что он остался прежним, а те странности, что произошли и продолжают проявляться – просто от нервного перенапряжения. Наивный… это начала трескаться скорлупа, скрывавшая его суть даже от него самого.

Лея встретила его слезами радости. Она смотрела ему в глаза, держа за руку, и мир дышал в такт с их дыханием, а все странности и дурные предчувствия казались глупостями, и не стоящими внимания мелочами. Они смеялись, не видя стоящего неподалеку призрака мужчины в длинной, до пола накидке, радующегося вместе с ними, и совершенно не подозревающего, что выиграв битву, он проиграл войну. Пусть до поражения еще далеко, но начало краха долгосрочного плана, задуманного теми, кто сам должен отстаивать свои интересы, а не посылать вместо себя в бой юнцов, уже положено.

Следующие два года промелькнули просто неимоверно быстро. Люк чувствовал себя так, словно взлетел в космос, расправив крылья, и сила притяжения более не имеет над ним власти. Это было просто восхитительно! Однако, было и некоторое «но», тянущее его вниз, словно неучтенный груз.

Люк обнаружил, что любовь-любовью, а предмету страсти надо соответствовать. Лея была очень образованной девушкой, иногда, по его скромному мнению, излишне образованной. Поначалу ее ум просто вводил его в ступор, но несколько тихих насмешек от окружающих, недовольный взгляд принцессы, и зашевелившееся в груди странное осознание собственной ущербности мотивировали его на подвиги. Да и самому было неприятно блеять что-то непонятное в ответ на мудреные вопросы жаждущих пообщаться с героем Восстания.

Люк был упрям, когда ему попадала вожжа под хвост – а попадала она довольно часто, – и тогда легче было его убить, чем заставить изменить собственное мнение, что довольно странно сочеталось с достаточно миролюбивым и мягким характером… опять-таки, со своими маленькими, но очень существенными нюансами. Сейчас это упрямство помогло ему не сдаться, осваивая множество самых разных вещей, начиная с умения красиво и правильно говорить, до починки крестокрыла с помощью мотка проволоки и выдранных непонятно откуда деталей.

Люк развивался, желая стать достойным своей принцессы, он учился, причем не только привычным для остальных вещам. Появился Бен. Старик пришел в виде Призрака, и сходу насел на парня, муштруя, словно злобный сержант зеленого новичка. Уже потом, спустя годы, Люк задаст себе, да и ему очень интересные вопросы… Почему обучать его Бен начал только после своей смерти? Почему вообще так поздно? Разве не проще было начать обучение с детства? Если он Избранный и вообще весь из себя Мессия Света и ему суждено сразить Тьму? Он задал эти вопросы и множество других, вот только внятных ответов не получил. Впрочем, тогда они были ему уже не нужны.

Время пролетело со скоростью гоночного спидера, Люк уже почти решился пригласить Лею на свидание, переводя их дружеские отношения на новый уровень, но жизнь нанесла коварный удар. Подло. В спину. В самое сердце.

– Я твой отец!

Люк орал от боли, но не физической, душевной. Он смотрел на того, кого считал убийцей своего отца и всем своим естеством ощущал истинность данного утверждения. Вейдер протянул к нему руку, но Люк просто не мог заставить себя пошевелиться. Мозг застыл в ступоре. Выбор был кошмарным. Сражаться… что самоубийственно в его покалеченном состоянии, или принять предложение. Немыслимо. Просто невозможно… Всего два варианта, из которых ни один не подходил. Однако, Люк не был бы Скайуокером, если бы не нашел третий способ.

Он просто разжал руку и шагнул в бездну.

Потом он вспоминал этот день с болью и щемящим чувством нежности… потому что именно тогда, когда он падал вниз, Люк впервые коснулся своим разумом разума Леи. Теплое дыхание поднимающегося по светлеющему небу солнца. Аромат весны и уют дома. Вот, что он ощутил в тот самый миг. Он запомнил его навсегда. Потом, когда он упадет во Тьму, именно это воспоминание даст ему силу существовать дальше, ведь жизнью это назвать будет нельзя.

В тот раз ему повезло. Как везло и до, и после… Они удрали, а в глазах Леи он впервые увидел чувства, отличные от дружеских, словно его ранение сорвало в ней какие-то запреты. Он смотрел, как она хлопочет вокруг него, ругая за то, что не бережется, и чувствовал, что в глубине души ворочается что-то… темное.

– Присоединись ко мне, и мы будем править Империей! Вместе! Как отец и сын!

Люк не хотел даже думать о таком, он горячо отвергал все сомнения в правильности своего поступка под одобрительным взглядом Бена, а сам прекрасно понимал. Он сбежал не от Вейдера. Он сбежал от себя.

Именно это он видел потом, проходя испытания на Дагобе, именно свое лицо он обнаружил под черным шлемом. Ему бы задуматься, почему это именно так, но Йода недаром был Великим магистром, и недаром он столько лет твердо держал джедаев в маленьком когтистом кулачке. Мудрый магистр, страдающий избирательной слепотой, очень умело отвлек своего последнего ученика от терзавших его сомнений и вопросов, ведь орудие не должно испытывать ничего, кроме тотального чувства долга. А для девятисотлетнего магистра он был именно орудием.

Возвращение на базу снова поколебало его уверенность. Лея, которой Хан начал оказывать недвусмысленные знаки внимания, с недоумением и недовольством смотрела на его душевные терзания. Йода слишком хорошо прочистил Люку мозги насчет привязанностей и качеств истинного джедая. Скайуокер метался, не в силах определиться: он хотел стать настоящим джедаем, нести добро в галактику и идти путем Света, вот только желания все чаще стали его одолевать, и были они почему-то очень даже темные. Слишком… личные. Он мучился, чувствуя, что сердце рвет от боли при взгляде на то, как Хан обхаживает Лею, в конце концов Люк почти решил плюнуть на все и объясниться с ней наконец, но жизнь снова нанесла коварный удар. Как всегда – в спину.

Слова Йоды разбили его мир на осколки, а Бен просто растоптал их сапогами окончательно. Почему? Почему именно сейчас? Он сидел в темноте, раздавленный льющейся с небес, где висел «Палач», Тьмой, и понимал, что эти слова ничего не меняют.

– У тебя есть сестра…

Он был рад обрести родню, но ужас ситуации состоял в том, что сестрой он ее считать не мог. Неразрешимое противоречие… он снова смотрел в ее глаза и на этот раз не мог понять, что она ощущает. Лея закрылась, став совершенно нечитаемой. Он решил, что это от осознания того факта, кто его отец… только потом, несколько лет спустя он узнал, насколько ошибся.

– Я так рада! Брат…

Принцесса обнимала того, кто постоянно был с ней рядом, утешал ее в горестях и радовался удачам, пряча лицо с повлажневшими глазами на его плече… и молилась о том, чтобы он не узнал, что она на самом деле думает, а он беззвучно плакал, ощущая, что ему вырвали сердце и теперь там только черная дыра.

Это помогло решиться, ведь жить так стало просто невозможно.

Он с мужеством отчаяния бросился в бой, в глубине души понимая, что выиграть этот поединок не сможет. Люк не сопротивлялся, когда молнии Палпатина рвали его тело на части. Он мог только смотреть, как погибает, спасая его, тот, кто когда-то дал ему жизнь. Это практически убило его, но Люк все равно хотел верить в то, что может быть… только может… что у него есть крошечная надежда, но «удар милосердия» нанесла ему именно Лея. Он увидел, как Хан сжал ее ладошку… собственнически… и отвернулся, бездумно глядя на пламя. В погребальном костре сгорали его мечты и надежды, оставляя полностью опустошенным.

Теперь ему было все равно. Скайуокер заледенел, став настоящим джедаем, как и хотели его учителя. Не терзающимся чувствами, ведь есть только покой. Его не мучили сомнения, ведь теперь он обрел знание. Его не пугала смерть, ведь ему осталась только Сила. И больше ничего. Люка даже не тронуло, когда он узнал величину той пирамиды лжи, что возвели Кеноби и Йода. Прозрачно-голубые глаза смотрели с равнодушием, встречая тех, кто в отличие от него получил звание Мастера или Рыцаря джедай заслуженно, а не в качестве красивой медальки на грудь, подачки и приманки для строго определенных личностей.

Он больше не думал на эти темы, ведь думают живые, а он только существовал… до тех пор, пока Шторм Силы не перенес его прямо к ногам восставшего из небытия Императора. Молодой. Сильный. Обладающий огромными знаниями и невообразимым могуществом. Палпатин обрисовал перед ним перспективы становления его учеником и истинный джедай, хладнокровно обдумав предложение, добровольно преклонил перед олицетворением Тьмы колени. Терять ему было нечего.

Палпатин взялся за его обучение с невероятным энтузиазмом, ведь ученик ему попался благодарный. Он впитывал знания, как пустыня – воду, он тренировался до изнеможения, не щадя ни себя, ни других, он с готовностью повел эскадру, разрушая то, за что сам воевал несколько лет назад. Подчиненные боялись его больше, чем Вейдера, ведь Лорд испытывал хоть какие-то чувства и эмоции, а этот дроид с прозрачными голубыми глазами – нет. Он погрузился во Тьму полностью, заковав себя в панцирь, и только изредка ощущал, как болит в груди, и кто-то пытается до него достучаться. Безрезультатно.

Сидиус был доволен. Его радость растекалась вязким болотом, затапливая все вокруг, но у Силы очень своеобразное чувство юмора, и ситх сполна прочувствовал его на себе в тот день, когда совершил смертельную ошибку.

– Ты почти завершил Свое обучение, мой ученик… – на тонких губах Палпатина играла неприятная усмешка, оставившая коленопреклоненного Люка, закованного в черный доспех, совершенно равнодушным. – Почти… осталась самая малость.

– Какая, Мастер? – лаконично осведомился Скайуокер, смотря сквозь сидящего на троне мужчину. Ситх расплылся в довольной улыбке, подав знак Алым гвардейцам.

– Я хочу, чтобы ты доказал, что истинно предан Темной стороне и нашему учению. Покажи, что рука твоя тверда, а в сердце нет жалости… Лорд Скайуокер.

Глаза ситха блеснули янтарем, и Люк медленно повернул голову, заслышав шаги.

Между Алыми с трудом ковыляли пленники, их практически волокли, закованных в цепи, избитых. Скайуокер смотрел на них и сквозь них, по своему обыкновению… а монолитная стена отчуждения, выстроенная им за эти годы, тихо шелестела, роняя крупинки с гладких поверхностей, которые понемногу покрывались паутиной трещин.

Хан. И… Лея.

Принцесса с ужасом смотрела на представшего перед ней… брата. Черная статуя, даже в дроиде больше жизни и чувств. И это было страшнее всего. Ничего лишнего, только голая рациональность и тотальное равнодушие к окружающим. Лишь на мгновение в прозрачных, как лед, глазах, что-то мелькнуло, что-то… живое, но тут Соло схватил ее за руку, поддерживая, и это ощущение исчезло, словно его и не было.

– Люк… что он с тобой сделал? – прошептала она, и вставший Скайуокер равнодушно пожал плечами.

– Ничего…

– Ничего?! – взорвался Хан. – Да ты посмотри на себя! Ты стал страшнее Вейдера!

Коррелинец шокированно смотрел на того, кого когда-то шутливо назвал Малышом, и ощущал себя так, словно напротив стоит палач, уже приставивший к его лбу лучемет, готовясь выполнить приговор. Жуткое бессилие…

– Ничего такого, что не сделал с собой я сам, – дополнил Люк и коррелианец потерял дар речи от этого заявления.

– Браво… – раздались хлопки и все повернулись к наслаждающемуся зрелищем императору. Он подал знак, и Алые гвардейцы вышли из зала. – Просто великолепно. Ты – идеален, мой ученик. Последнее испытание. Давай…

Люк снял сейбер, и Сидиус одобрительно сжал его плечо, подойдя вплотную.

– Давай. Сделай это.

Он снова смотрел в ее глаза, и ничего не ощущал, отрезая себя от всего лишнего… а внутри бушевал ураган, терзающий острыми лезвиями, грозящий вырваться наружу, снося барьеры и разрывая контроль в клочья. Лея вздрогнула, отчаявшаяся, практически раздавленная обрушившейся на нее реальностью… У нее есть только одна попытка достучаться до стоящего напротив и готовящегося нанести смертельный удар существа, и ошибиться в выборе слов нельзя. Выбор. Снова промолчать, стыдливо отвернувшись, или сказать правду, похороненную моралью и правилами поведения, принятыми в обществе. Решение, которое неминуемо изменит вселенную… и ее тоже. Принцесса прикрыла на миг глаза, собираясь с духом и отбрасывая всё наносное. Она выдернула ладонь из руки Соло, сделала маленький шаг вперед и посмотрела прямо в душу стоящего напротив чудовища.

– Я люблю тебя, Люк.

– Как брата.

– Нет.

Люк замер, осознавая сказанное. Одно-единственное слово, подействовавшее, словно удар бронированным кулаком в висок. Он дрогнул, полностью теряя контроль.

Нет.

Это было так, словно в ее грудь вонзили раскаленную цепь, связавшую их воедино. Еще одна впилась крюком в разум. И еще. И еще… Они пронизывали их, сплетая в одно единое целое, спаивая, сращивая, соединяя. Люк моргнул, слыша грохот разлетающихся осколков, истаивающих в хлынувшем от него жаре, расплавляющем стену отчуждения, выстроенную им самим в своем разуме. Он стоял все в той же кромешной Тьме, но теперь ясно видел Свет отвыкшими от его сияния глазами.

– Сделай это, ученик! – отдал приказ Палпатин, и Люк с радостью ему повиновался.

– Да, Мастер.

С гудением зажегся алый клинок, Скайуокер шагнул, начиная движение… и плавно развернулся, выпрямляя руку, твердо сжимавшую рукоять из чистого электрума, вонзая меч прямо в сердце Палпатина, стоящего слишком близко к своему идеальному ученику.

– Испытание завершено… – оскалился Люк в лицо замершего от внезапного понимания ситха. – Правило Бейна, Мастер. Благодарю за то, что обучили меня как следует.

Следующий удар снес императору голову, заставив Соло разразиться восхищенной матерной тирадой. Скайуокер не обращал на него никакого внимания: от повелительного жеста кандалы слетели, и впервые за целую вечность он смог к ней прикоснуться.

– Здравствуй… Люк.

– Здравствуй… Лея.

Их руки соприкоснулись, заставив Соло захлебнуться словами и потрясенно застыть. А в следующую секунду они уже исступленно целовались, не обращая ни на что внимания.

Вселенная вздрогнула, когда в Силе вспыхнула двойная звезда.

Темная… и Светлая.

Они хохотали, как безумные, ощущая биение своих сердец, и ничто не казалось более важным, чем этот момент. Потом они все уладят… Хан будет молчать о том, кто они друг другу, а остальные не знают. В массы пойдет история о выращенном клоне, о попытках императора сломить его волю и прочий героический пафос. Все это будет потом. Люка это не волновало… он нашел свой Свет, пусть и увидел его только во Тьме.

Способный ученик

– Отец?

– Да, Бен?

Сидящий в глубоком мягком кресле мужчина, закутанный в мантию, слегка повернул голову. Из под низко надвинутого на лицо капюшона было видно только подбородок с ямочкой и красиво очерченные губы.

– Ты это так спустишь?

Молодой парень, голубоглазый, светловолосый, одетый в строгую одежду, нервно ходил взад-вперед перед сидящим. Мужчина в кресле хмыкнул, откидывая голову на подголовник, правая рука, затянутая в кожаную перчатку, лениво шевельнулась.

– С чего ты взял, сын? Я, хоть и… хм… джедай… всепрощением не страдаю. Уж это все давно должны были усвоить.

– Ну, как видишь, некоторые на это надеются, – буркнул парень, продолжая мерить шагами пространство.

– Зря, – припечатал сидящий, сильнее запахивая мантию и прикрывая глаза. – Это они зря. Я давно уже излечился от юношеского идеализма и глупой наивности. Их из меня выбили. Буквально.

Юноша искоса посмотрел на отца, раздираемый сомнениями и невысказанными словами.

– Бен.

Рука в перчатке похлопала по широкому мягкому подлокотнику.

– Сядь.

– Но…

– Сядь, Бен, – голос мужчины похолодел и парень подчинился. Люк повернулся к сыну, слегка сдвинув капюшон назад.

– Не волнуйся, сын. Это ему так даром не пройдет.

– Ты… убьешь его? – в голосе Бена звучало что-то странное. И надежда на именно такой исход, и отчаянное нежелание такого развития событий, и боль от потери матери. Магистр подвинулся и одним движением стянул сына с подлокотника, прижимая к себе.

– Посмотрим, Бен. Есть вещи и похуже смерти.

* * *
Джейсен улыбался. Все прошло великолепно. Мара больше не создаст для него проблем, а о его роли в ее смерти никто не подозревает. Главное, чтобы дядя не полез расследовать ее смерть, но он, вроде, совсем убит горем… Юноша презрительно фыркнул, вспоминая полные боли глаза родственника. Сама виновата. Нечего было лезть к нему. Он – ситх, а не слабовольный джедай!

Тот, кто называл себя Лордом Кейдусом, пусть пока и только мысленно, самодовольно сверкнул все сильнее наливающимися желтизной глазами.

* * *
Бен давно отправился спать, пытаясь забыться, отдохнуть от тягот дня, а Люк продолжал сидеть в кресле, вспоминая…

Император. Молодой рыжеволосый мужчина, неведомым образом возродившийся из тьмы спустя год после битвы при Эндоре. Чудовищно сильный – воплощенная в плоть Тьма. Невероятно умный и коварный, обладающий колоссальными средствами для воплощения своих решений… и все так же безумный.

Глупый наивный джедай Люк Скайуокер не был ему ровней, ни при каких обстоятельствах. И он сам это понимал. Это для всех остальных он смог превозмочь и отправить в ад, где ему было самое место, императора и Дарта Вейдера… Люк прекрасно знал, что это сделал его отец, а он – только так, рядом стоял. Вернее, лежал… после знакомства с Молниями Силы ему было не до геройства, убраться бы с погибающей станции – и то хорошо.

Он сам не помнил, как дотащил тело отца до шаттла, как буквально свалился на Эндор… не то у него было состояние, чтобы о чем-то думать и вообще хоть что-то соображать. Но, зато, он прекрасно помнил, как манила его Тьма, и как он, пусть и на несколько мгновений, поддался ее сладким зазывным песням. Он все так же шел потом тропой Света, но сладкий яд Темной стороны Силы уже отравил его кровь. Всего лишь капля… но этого оказалось достаточно.

Когда Палпатин предстал перед ним, во всем блеске и славе своего могущества, он не смог устоять. Тьма манила его, как вода в пустыне умирающего от жажды путника, и Люк без колебаний шагнул ей навстречу. Потом, конечно, он рассказывал о клоне, выращенном по указанию императора, о коварстве Палпатина, но в глубине души он знал правду.

Во тьму он шагнул совершенно добровольно… и колени перед Императором склонил тоже осознанно, по своей собственной воле.

Три года во мраке Темной стороны. Три года ученичества у Дарта Сидиуса. Три года, посвященные перениманию знаний одного из сильнейших ситхов, что знала галактика. Три года, завершившиеся гибелью клона от рук Мары, и смертью Палпатина от рук Люка. В глазах умирающего императора Скайуокер не видел удивления таким поворотом дела, только понимание и, в чем-то, одобрение. Что поделать, правило Линии Бейна – чтобы стать истинным Мастером, ученик должен убить своего учителя.

В этот раз Люк учел свои ошибки и подошел к проблеме убиения императора ответственно: он уничтожил не только всех его клонов и возможных носителей духа ситха, но и сам дух, пусть и с помощью пожертвовавшего собой джедая. Невзирая ни на что, это была только его победа – чистая и, на этот раз, полностью заслуженная.

Конечно, Хану и Лее он выдал немного подправленную версию всего, что происходило в эти три года, но Мара знала правду. Люк видел, как она иногда пытливо всматривалась в его глаза, словно что-то искала… и как иногда довольно улыбалась, особенно если Люк был чем-то недоволен в этот момент. Скайуокер ничего на это не говорил, только усмехался понимающе потом, так как прекрасно знал, что супруга видела в моменты гнева, ярости и недовольства в его глазах.

Золотые искры Темной стороны.

С тех пор Люк Скайуокер стал жестким, властным и гораздо более сильным, умело скрывая произошедшие с ним изменения, что не мешало окружающим считать его все тем же Героем, несущим добро и справедливость в галактику… но сам мужчина прекрасно знал правду – это только видимость. Воссоздание Ордена обернулось множеством проблем, но он справился. Он искал Одаренных, обучал… однако, нет-нет и случались накладки. Впрочем, это дело прошлое, а вот гибель его супруги – дело настоящего момента, и он не будет спускать его на тормозах. Уж что-что, а этого он не сделает ни в коем случае.

Магистр прекрасно знал, кто именно отнял жизнь Мары. Джейсен Соло, его племянник, сын его сестры. И вот этого он понять не мог. Пойти против семьи… сам он так не мог, этот запрет из него даже у Палпатина выбить не получилось, чем сам Люк крайне гордился: грехов за ним водилось предостаточно, но до такого уровня он не опустился. Даже Вейдер так не поступал, да, он гонялся за ним по всей галактике, отрубил ему руку и захватил в плен его друзей, но… Они оба прекрасно знали: если бы Вейдер действительно захотел его убить, то сделал бы это легко и просто.

Поэтому поступок Джейсена стал для Люка шоком.


Дом давно погрузился в тишину, Бен спал, измученный последней неделей, а Люк молча сидел, закутанный в мантию и тени, бездумно глядя в окно, наблюдая за мерцающими в темном небе звездами. К утру тяжелое, но верное решение было принято и магистр позволил себе провалиться в короткий сон для восстановления сил. Они ему понадобятся – впереди много дел.

* * *
Джейсен задумчиво рассматривал свой сейбер, когда над головой с ревом пронесся шаттл. Парень вскинул голову: кораблик сделал мертвую петлю и плавно опустился на площадку в паре метров от него. Ясно. Дядя. Только он так летает, даже отцу до него далеко.

Из шаттла, больше напоминающего какой-то истребитель-переросток, чем яхту, вышел Люк, огляделся и твердым шагом направился к Джейсену. Парень отметил, что магистр выглядел невозмутимым и сосредоточенным, никаких следов от горя, рвавшего его на части полгода назад. Поздоровавшись, Люк прошел в дом, откуда донеслись голоса Хана и Леи, отдыхающей после тяжелого трудового дня.

Надолго в гостях Скайуокер не задержался, через час он вышел из дома, кивнул Джейсену и направился к шаттлу, но неожиданно замер. Внимательно осмотрев парня, он чему-то кивнул, и подошел к нему.

– Здравствуй, Джейсен. У меня образовалась некоторая проблема, и я думаю, ты можешь мне помочь.

– Что за проблема?

– Ситхский голокрон. И не один. Подпускать кого-то к таким вещам чревато, но ты – парень морально устойчивый… поможешь?

Сделавший стойку Джейсен согласился не раздумывая. Выпытав некоторые подробности для приличия, он дал согласие и пулей понесся в дом – собираться. Ситхские голокроны! Разве можно упустить такой шанс узнать какие-нибудь тайны? Ему необходимо могущество, а тут средства для его достижения сами плывут ему в руки!

Джейсен вылетел из дома с сумкой, куда второпях покидал вещи и прочее, необходимое для путешествия, пусть и кратковременного, и промчался в шаттл. Люк уже сидел в кресле пилота, включая приборы, и просто кивнул ему на соседнее.

– Готов?

– Куда мы летим? – осведомился Джейсен, забрасывая сумку в уголок и приземляясь в кресло.

– На Вьюн, – в синих глазах Скайуокера мелькнуло что-то непонятное.

* * *
Шаттл приземлился на гладкую каменную поверхность, и Джейсен с волнением осмотрелся. Огромное здание, мрачное, неприступное, поражающее своим грозным видом и веющей от него Тьмой. Оно просто потрясало… прозвучавший за спиной голос Люка заставил засмотревшегося Джейсена вздрогнуть.

– Нравится?

– Что это? – хрипло произнес Джейсен, не отрывая глаз от вздымающейся ввысь башни, подпирающей небо. Люк улыбнулся, накидывая на голову капюшон.

– Это – замок Баст. Идем.

Он слегка подтолкнул парня и направился к воротам, виднеющимся впереди.

Здание было пустынно. Совершенно. Джейсен не чувствовал никого и ничего живого в округе, хотя пыли не было, да и вообще замок не казался совсем уж покинутым. Люк вел его по переходам и коридорам, мелькали помещения… а конца их путешествию все не было.

– Откуда он здесь? – не выдержал Джейсен. Люк странно хмыкнул.

– Замок Баст – это наследие Дуку, графа Серено, магистра Ордена джедаев… также известного, как Дарт Тиранус, ученик Дарта Сидиуса, императора Палпатина. Его секретное убежище, о котором никто не знал, ни Орден, ни Сидиус.

Джейсен обалдело повернулся к дяде, потрясенно глядя на него.

– Дуку?! Но… откуда?..

– Откуда я про него узнал? – посмотрел на парня Скайуокер, останавливаясь перед мощными даже на вид дверями. – Все очень просто. Этот замок, – Люк сделал небрежный жест рукой и двери плавно разъехались в стороны, он шагнул вперед, подтолкнув Джейсена, – достался в качестве трофея другому ситху. Дарту Вейдеру, моему отцу.

Двери закрылись и по периметру зала зажглись светильники. Джейсен замер, неожиданно сообразив, что что-то идет не так.

– А уже от отца он достался мне. По наследству.

Люк скинул капюшон, обведя роскошно отделанное помещение взглядом, полным ностальгии.

– Мне всегда здесь нравилось… – мужчина прошел на середину зала, где стоял небольшой столик и два вычурно отделанных стула. Больше в зале ничего не было.

– Тихо, спокойно, никто на мозги не капает… можно спрятаться от всех, чтобы передохнуть. От алчного Совета, от читающей морали Леи… от достающих нотациями Бена и Йоды.

Люк сел, завертев в руках сейбер.

– От всего. Самое главное – никто о нем не знает, и никто ничего не почувствует. Этот замок экранирован от поисков в Силе. Очень удобно…

Джейсен напрягся, схватившись за меч. Люк холодно улыбнулся, а в синих глазах заплясали золотые искры.

– Что… – хрипло выдохнул парень, уставясь на дядю, вдруг ставшего совершенно другим. Кем-то неимоверно опасным и жестоким.

– Знаешь, Джейсен, – голос Скайуокера, обычно мягкий, стал просто ледяным. – Я понимаю – ты хочешь могущества, власти, силы… это все понятно и естественно, особенно в нашей семье. Сам такой. Мне непонятно другое… Как ты осмелился убить мою супругу? Подло. Ядом. Даже не в поединке… Как у тебя поднялась рука на свою семью? А? Джейсен? Или, вернее… Дарт Кейдус? Так ты себя называешь?

Джейсен оскалился, его глаза стремительно наливались золотом, от него повеяло Тьмой.

– Как? Она сама виновата! Она первая напала! А я хочу получить империю! Ясно?!

– Глупый ребенок. Мара была Рукой Императора. Она выросла в Тьме, и если бы сказал ей о своих целях, то она бы тебя поддержала. Видимо… – презрительно усмехнулся Люк, – тебе не хватило мозгов, чтобы просто поговорить. Возможно, что и я бы тебя поддержал. Но только возможно. Впрочем… теперь я вижу, что ты очередной слетевший с катушек псих. Один из многих.

Люк встал, скинул плащ и улыбнулся страшной улыбкой.

– У тебя есть два варианта, Джейсен. Ты преклоняешь предо мною колени, признавая своим Повелителем… и останешься таким, как был. Будешь отрабатывать свой проступок. Или… ты попытаешься убить меня. Последствия будут гораздо хуже. Выбирай.

– Преклониться перед тобой? – рассмеялся Джейсен, зажигая меч. – Что ты о себе возомнил, джедай? Никогда! И ты мне никто! Как и она! Ясно?! Вы все мне никто! У Владык не бывает семей!

– Что ж, – пожал плечами Люк, – ты выбрал.

Магистр бросился к парню, активировав сейбер.

Джейсен осознал свою ошибку уже через пару минут. Ни о какой атаке и речи не шло, оставалось только защищаться, причем, из последних сил. Решив переломить ситуацию, он предпринял попытку поймать Люка в ловушку одного интересного приема, о котором совершенно случайно нашел сведения, но у него ничего не вышло. Люк просто отмахнулся от парня, как от мухи, а в следующий момент ему в висок прилетел кулак с зажатым в нем сейбером. И сознание потухло.

* * *
– Знаешь, Дарт Кейдус, – сознание вернулось рывком, заставив распахнуть глаза. – Мой мастер, Дарт Сидиус, научил меня многому. В частности, не оставлять за спиной живых врагов и ценить свою семью. Ты восхищался Дартом Вейдером… отец бы тоже не понял твой поступок. Он много раз имел возможность убить меня, мы сражались по разные стороны… но мы так и не переступили эту черту, не стали похожи на Палпатина. Поэтому, передо мною дилемма: с одной стороны, ты враг и оставлять тебя в живых нельзя. На сотрудничество ты не идешь. С другой, ты сын моей сестры. И убить тебя…

Джейсен с трудом повернул голову к Люку.

– К счастью, ты решил за меня эту проблему. Ты отрекся от своей крови. Как ты там говорил? У Владык не бывает семей? Что ж… это был твой выбор.

Люк повел рукой, активируя сейбер.

– Прощайте, Дарт Кейдус. Не стоило вам убивать мою супругу и покушаться на жизнь моего сына. Я такого не прощаю.

Вскочивший Джейсен в ужасе дернулся, ошалело оглядываясь. Они находились в каких-то трущобах, и снующие по сторонам разумные самых разных видов не обращали на них внимания. Сейбера не было… как и ощущения Силы.

Мир был серым, пустым и равнодушным.

– Что… что ты сделал?

– Отрезал тебя от Силы… – из-под глубоко надвинутого капюшона блеснули синие глаза. – Так что…

Джейсен бросился прочь, сворачивая в грязный узкий переулок… и Люк улыбнулся, гася алый сейбер отца. Сила донесла до него эхо смерти парня.

– Не стоит бегать здесь без оружия и в дорогой одежде. С золотой пряжкой на ремне и пуговицами из драгоценных камней. Это может стоить жизни, Дарт Кейдус. Впрочем, обещаю. Вас похоронят на семейном кладбище, хоть там вам не место и вы этого совершенно не заслуживаете.

Бойтесь своих желаний

– Великая Сила… – Люк прикрыл глаза ладонью, не в силах смотреть на разворачивающийся на экране ужас. Там некто в черном, похожий на неумелого подражателя Вейдеру, визжа что-то нечленораздельное, рубил мечом мебель в каюте. Световым мечом. Пронзительно-алого цвета. Да еще и с гардой… последнее просто убивало.

Сидящий рядом невозмутимый чисс дернул уголками губ, сдерживая дикое желание заржать – громко и некультурно. Удерживали его от такого морального падения две вещи: нежелание пропустить подробности, а также уважение к другу. Тем временем пародия на ситха угомонилась, и пошла запись, сделанная в другом месте.

Та же черная фигура в маске пафосно вздымала руки вверх, толкала речь, и изо всех сил пыталась казаться большой и страшной. Люк застонал в полном отчаянии, прикрыв лицо уже обоими ладонями.

– Бедный мой отец! – простонал мужчина, – Как я рад, что он этого не видит! Великая Сила, я очень надеюсь на то, что он этого не видит! Позор! Хаттово дерьмо, какой позор!

Раздухарившийся ситх пытался кого-то душить, пыхтя и сопя сквозь маску; скакал через препятствия, аки молодой жеребчик, почти заплетаясь в длинных ногах; неподвижно стоял, пялясь в пространство на мостике корабля, напоминая чучело в поле; корчил рожи в зеркало, едва не хлопая торчащими из кудрявых длинных волос ушами от напряжения.

В общем, развлекался, как мог. И умел.

Люку Скайуокеру, тому, кого некоторые пафосно и льстиво называли Последним джедаем, было не до смеха. От слова совсем. Смотреть на выкрутасы своего племянника без слез он не мог. Просто физически не мог. Закаленная нервная система ветерана нескольких войн не выдерживала, отказываясь воспринимать это как реальность.

– Бен… – всплеснул руками Люк, качая головой. – Да что ж ты делаешь, маленький паршивец! Ну кто ж так… О, нет. Какой позор… просто вселенское позорище! – удрученно повернулся к трясущемуся от беззвучного смеха Трауну Скайуокер. – Вы только гляньте на это, друг мой. Он даже банальное Удушение Силой исполнить как следует не в силах!

Люк в сердцах стукнул по подлокотнику и предметы обстановки вместе с двумя массивными креслами из натурального мореного дерева подпрыгнули, реагируя на всплеск эмоций очень неслабого Одаренного. Траун расхохотался, трясясь в подпрыгивающем в такт нервному перебору пальцев руки, затянутой в тонкую черную кожу перчатки, месте посадки. Гранд-адмирал утер выступившие на глазах слезы кипенно-белым платком, извлеченным из-за обшлага такого же белоснежного мундира, и иронично покосился на экран. Парень, изображающий из себя ситха, грозно смотрел в зеркало на собственное отражение, отрабатывая пафосную позу и величавые движения. Смотрелось это, на опытный взгляд гранд-адмирала так же нелепо, как и попытки вомп-крысы изобразить крайт-дракона.

Люк еще раз удрученно покачал головой и нахмурился, вслушиваясь в тот бред, что извергало воспаленное сознание Бена. Чем дольше он слушал, тем жестче становилось его лицо. Мужчина выпрямился, сев очень ровно, скрестил руки на груди и уставился на экран, изучая застывшее под его взглядом изображение племянника.

– Значит, ты хочешь стать ситхом… – мягко проговорил Скайуокер, слегка улыбаясь, но Траун тут же собрался: веселье закончилось. – Ты очень хочешь стать ситхом… И думаешь, что являешься им…

Голос мужчины был мягким, он говорил практически с нежностью, но Траун отчетливо слышал те самые нотки скрытого гнева, и те самые интонации. Так когда-то разговаривал тот, кто был одним из учителей сидящего в кресле Люка. Тот, перед кем Скайуокер добровольно преклонил колени.

– И тебя очень умело в этом убеждают, поддерживая иллюзию… Ах, Бен… Соло, – голос Скайуокера похолодел, глаза медленно приобретали нехорошую прозрачность, словно протаявший лед. – Твоя мать воспитала тебя таким же идеалистом и мечтателем, как и она сама. Жаль, в тебе нет здорового прагматизма и наглого цинизма твоего отца. Жаль. Ты мог бы многому у него научиться. Но не захотел. Предпочел мечтать. Что ж… Знаешь, недаром говорят: бойтесь своих желаний, они могут исполниться. Я твою мечту воплощу в жизнь, – губы Люка раздвинулись в нехорошей улыбке, – с огромным удовольствием.

Легкое шевеление пальцев – и изображение погасло, а Скайуокер повернулся к Трауну.

– Что скажете, гранд-адмирал? План готов к исполнению?

Глаза чисса мрачно сверкнули багровыми огнями.

– Да, милорд. Все на своих местах.

– Тогда приступаем, – синие глаза налились сиянием. – Но прежде, надо нанести визит тому, кто называет себя Кайло Реном.

* * *
«Финализатор».

Корабль, спокойно следующий своим маршрутом через гиперпространство неожиданно словно поймало сетью и выкинуло в обычный космос. Судно встряхнуло, резкий рывок перемещения, от которого взвыли системы безопасности, и вот уже вокруг сияют звезды, а громада кораблядрожит, словно испуганное животное. Офицеры спешно искали причины произошедшего, докладывая непосредственному начальству об обнаруженном.

– Генерал, сэр! – лейтенант в безупречно отглаженном мундире вытянулся в струнку. – Причина определена – заградители. Кто-то блокировал пространство…

Доклад прервал один из связистов, в панике уставившийся на экран.

– Генерал, сэр! Поступил сигнал!

– Соединяйте! – решительно скомандовал Хакс, не обращая внимания на ворвавшегося на мостик ситха. Загорелся экран, появилось изображение. На мостике «Финализатора» воцарилась потрясенная тишина.

Багровые глаза, сверкающие рубинами на синем шелке кожи, обежали мостик и остановились на застывшем от изумления Хаксе.

– Приветствую, – в приятном голосе послышалась легкая насмешка, – генерал Хакс. Простите за столь бесцеремонное вторжение, но с вами хотят поговорить.

Хакс застыл, изо всех сил пытаясь удержать лицо. Того, кто сейчас разговаривал с ним, он никогда не видел вживую. И не думал, что увидит, ведь никто не знал, где пропала эскадра вместе со своим командующим, и почему не вернулась в нужный момент. Ходили слухи, что они все погибли, однако, вот он, стоит перед ним, совершенно настоящий, и разноцветные планки ярко сияют на белоснежном мундире.

– Гранд-адмирал Траун, – резко поклонился генерал, приходя в себя. – Рад знакомству, пусть и таким экстремальным способом. И о чем вы хотите поговорить?

– Не я, – слегка улыбнулся синекожий брюнет, останавливая взгляд на подошедшем к Хаксу ситхе. – Мой Повелитель.

В голове генерала замелькали мысли, сложившиеся в простую логическую цепочку. Чисс – гранд-адмирал, получивший звание из рук Императора Палпатина. Он подчинялся ему напрямую, и действовал в основном автономно, даже Вейдер не всегда им командовал, невзирая на звание Главнокомандующего. И назвать Повелителем Траун мог только одного человека. И это…

Волосы Хакса встали дыбом, мужчина побледнел, как и все, присутствующие на мостике. Неужели… это… это…

– Здравствуй, племянник.

Холодный голос разбил жуткую тишину, служащие «Финализатора» в шоке уставились на новое действующее лицо разыгрывающегося спектакля. Кайло Рен дернулся, рука ситха слепо зашарила на поясе, пытаясь найти меч. Стоящий рядом с Трауном мужчина наблюдал за этими попытками с нечитаемым лицом.

– Дядя?! – почти взвизгнул Кайло, но сумел как-то взять себя в руки. – Кхм! Люк Скайуокер! Ты…

– Вот об этом я и говорил, – светловолосый мужчина в черном потер гладко выбритый подбородок затянутой в перчатку рукой. – Никакого воспитания, сплошное хамство. Явно чувствуется влияние Леи. Она тоже в этом возрасте отличалась гонором и зашкаливающим самомнением, что на мой взгляд достаточно странно: все-таки, не в помойке росла и воспитывалась. Хан, к примеру, таким не страдает: он отлично понимает момент и просчитывает ситуации.

Кайло дернулся, застыв. Хакс, покосившись на так называемого рыцаря, с трудом сдержал злорадную усмешку: от его персонального наказания и головной боли исходили ясно чувствующиеся обида, злость и ярость. Генерал с выводами не спешил: он не понимал пока, что именно происходит, но хамить человеку, находящемуся на мостике гораздо более мощного корабля, а именно – флагмана эскадры «Химеры», не спешил. К тому же брошенный на экраны взгляд ясно показал, что рядом находятся еще два сопоставимых по мощи «разрушителя»; плюс есть корабль-заградитель, значит, в гипер уйти нельзя. А еще настораживали слова гранд-адмирала. Повелителем чисс мог назвать только императора, которому был предан до глубины души. Или того, кого посчитал бы равным ему. И то, что сейчас рядом с ним стоял Люк Скайуокер, наводило на очень нехорошие мысли. Неожиданно Хакс, лихорадочно вспоминающий все, что известно о Скайуокере, дернулся и побледнел еще больше.

В голове завертелись обрывки прочитанного, слухи, которые кто-то тщательно подавлял, но они все равно расползались по галактике… Хакс уставился на равнодушно слушающего гневные разглагольствования Кайло мужчину, сосредоточившись на его внешнем виде и вспоминая голоизображение, случайно обнаруженное в архиве, сравнивая снимок и настоящее.

Черная строгая одежда, полуброня, виднеющаяся из-под складок плаща с капюшоном, откинутого сейчас на плечи, перчатка на правой руке… Всегда только на правой. На протезе. На снимке Люк был моложе, но одежда была та же, и стоял он не один, а за левым плечом рыжеволосого мужчины, одетого в достаточно узнаваемом стиле… И они были похожи. Даже не столько внешностью и одеждой, сколько выражением лиц и исходящей от них мощью. В мозгу горело имя рыжеволосого и надпись, сопровождающая изображение.

Император Шив Палпатин со своим учеником, Люком Скайуокером, на борту «Затмения».

Хакс непроизвольно гулко сглотнул, после чего вытянулся еще сильнее под ленивым взглядом синих глаз. Траун, стоящий, как отметил полный ужаса понимания Хакс, за плечом Скайуокера, одобрительно посмотрел на генерала.

– Я… Я убью тебя! – пафосно выкрикнул Кайло и Люк придавил его взглядом.

– Достаточно.

Слово упало многотонной глыбой. Все застыли, даже Рен. Глаза Скайуокера стали льдисто-прозрачными, голос заледенел, но интонации были все такими же мягкими, и этот контраст пробирал до глубины души.

– Жаль, я не уследил за твоим воспитанием, племянник. Меня не было десять лет, и что же я вижу по возвращении? Ты превратился в позор нашей семьи. И не потому, что пытаешься казаться ситхом…

Рен вздернул голову, явно собираясь что-то сказать, но Люк заткнул его одним взглядом.

– Скажи мне, дитя, кто уверил тебя в такой глупости?

– Верховный лидер Империи Сноук!

– Ясно. Сразу понятно, почему в твоем обучении такие пробелы.

– Пробелы?! Он научил меня путям Силы! Он…

– Достаточно. Теперь я понимаю, почему ты так… – ярко-голубые глаза посмотрели практически с жалостью. – Слаб.

– Слаб?! – прохрипел Рен. – Я силен! Ты ничто передо мною! Ты… кх!

Люк демонстративно поднял руку, сжимая пальцы, и Кайло захрипел, схватившись за горло. Мостик наполнился страхом, исходящим от замерших на местах военных. Хакс впитывал глазами великолепнейшее зрелище, чувствуя себя отомщенным за все, что натворил Кайло.

– Слабак. Даже Удушение разорвать не в силах, – констатировал Люк, недовольно поджав губы. – Если бы это видел мой отец… Дарт Вейдер.

Кайло рухнул на колени, пытаясь отдышаться, Люк шевельнул пальцами и маска слетела, открывая бледное, мокрое от пота лицо юноши.

– Ты так хотел стать похожим на него, не так ли, Бен? – мягко улыбнулся Скайуокер, и Хакс с трудом подавил желание попятиться. – Тебя назвали магистром… а ты даже на апрентиса не тянешь. Впрочем, сегодня твоя мечта осуществится.

– Какая? – настороженно взглянул на экран оклемавшийся парень. Люк в упор посмотрел на него.

– Итак. Я спрошу тебя один раз, Бен Соло. Ты хочешь стать ситхом, сравняться в славе с Дартом Вейдером?

– Да! – вызывающе поднял подбородок парень. – И меня зовут Кайло Рен!

– Нет, – отрезал Люк. – Пока что, ты все еще Бен Соло. И это именно так. Однако, у тебя есть потенциал, пусть и практически загубленный неправильным обучением, но я сделаю из тебя Скайуокера, хоть и придется для этого как следует постараться. Тебе.

– Ты?! – рассмеялся Бен. – Ты – джедай! Чему ты можешь меня научить?! Ты…

– Сын Дарта Вейдера, – ледяной голос заморозил пространство, – и ученик Дарта Сидиуса. Но ты, Бен, можешь и будешь называть меня Мастером. Как и подобает почтительному ученику. Вежливости и этикету я тебя тоже обучу.

– Что? – выпучил глаза парень, и Люк злорадно улыбнулся.

– Я задал вопрос, и ты дал на него ответ. Да. Ты согласился. Однако, согласно традиции ты должен объявить это правильно. Не знаешь как? Я помогу.

Глаза Скайуокера налились золотом, и Бен попятился, но неожиданно застыл, словно его обездвижили.

– Прежде, чем ты заговоришь, я объясню, что происходит в данный момент времени. Итак, Синяя эскадра вместе с Алой и Белой под руководством гранд-адмиралов Юларена и Пеллеона производят блокировку и захват ключевых точек так называемого Первого ордена. Гранд-мофф Зиндж, вместе с еще пятью моффами присоединяется к восстанавливаемой Первой галактической Империи, помогая произвести аннексию территорий, исторически к ней принадлежавших. На Бастионе готовятся к инаугурации Императора, которая состоится через неделю. Так называемого Верховного лидера Сноука только что арестовали. Если вы думаете, что ничего не выйдет – все высшие чиновники, представители торговых домов и кланов, а также высшие военные чины давно согласились и только «за». Их не устраивает идиотизм Сноука и его прогрессирующие мании. Они хотят возвращения своих привилегий и возможностей.

– Прошу прощения, милорд, – неожиданно поклонился Хакс, – разрешите задать вопрос?

– Да.

– Вы сказали – инаугурация. У Императора Палпатина был Наследник?

– Да.

Пару секунд Хакс смотрел на Люка, пока перед глазами все стояла та самая надпись, после чего низко, по всем правилам, поклонился.

– Ваше Императорское величество.

– Пока еще только Наследник, – небрежно уточнил Люк, любуясь вытянувшимся лицом племянника. – Да, Бен. По всем законам я Наследник не только своего отца, но и Мастера. Или ты и этого не знал? Впрочем, я отвлекся. Продолжим? Преклони колени, и объяви свое решение. Я жду.

Минуты текли одна за другой, Бен дергался, пытаясь вырваться из невидимой хватки. Люк покачал головой.

– История повторяется. Первый раз в виде трагедии, второй – в виде фарса. Вот только у нас нет времени, и я не намерен терять его впустую.

Скайуокер шевельнул рукой и парня бросило на колени.

– Я жду, – напомнил Люк. Бен яростно уставился на него, что-то невнятно прохрипев перехваченным горлом.

– Что же ты, Бен? Ты ведь хотел стать настоящим ситхом? Я тебе это обеспечу. Гранд-адмирал. Мой челнок.

– Да, Владыка.

– Через десять минут увидимся, племянник. Генерал. Приготовьтесь принять гостей.

– Да, Владыка! – вытянулся Хакс и Люк одобрительно приподнял уголки губ.

– Браво. Хоть вы меня не разочаровываете. Что касается тебя, Бен…

Рука сомкнулась, и парень сломанной куклой повалился на пол без сознания.

* * *
Когда Бен очнулся, то обнаружил, что все еще лежит на полу на мостике, а прямо в поле его зрения находится кресло, в котором сидит тот, кого Сноук мечтает найти и убить уже много лет, а мысли лениво текут в находящемся в ступоре мозгу.

Сейчас, лежа у ног своего знаменитого родственника, Бен поражался самому себе. Он ведь не идиот, и выборочной амнезией не страдает, так почему же он об этом забыл? Он ведь помнит то детское впечатление, когда впервые понял, ощутил чем-то неясным, что было в нем, как на самом деле большинство обитателей Республики относятся к Люку Скайуокеру.

Они восхищенно называли его Героем и Спасителем галактики, Настоящим Джедаем и превозносили за победу над Императором, а маленький Бен чуял страх, которым разило от рассказчиков, и знал, что на самом деле они боятся Отродья Вейдера. Боятся до истерики. Все. Начиная от высшего руководства Республики, и заканчивая теми, кто просто встречался с ним лицом к лицу. Бен помнил своего дядю, помнил его улыбку, отдававшую какой-то странной горечью, помнил, как иногда косились на него люди, помнил, как мужчина неожиданно исчез на долгие годы. Он помнил, как взахлеб искал сведения в архивах, смотрел хроники, помнил, как после этого оставалось странное послевкусие, словно материалы кто-то подчистил. А потом был Сноук со своими навязчивыми идеями, которые неожиданно стали и его собственными устремлениями. Он хотел стать, как его дед… и почему-то забыл, что у Вейдера был сын. Почему?

– Потому что некто, кому я еще вырву руки, ноги, сердце и все остальное, решил пойти по проторенной дорожке, – мягкий голос дяди заставил отвлечься от самокопания. – Решил создать себе Избранного. Номер Три, – сарказм заполнил мостик, люди, которых Бен отлично ощущал, затаили дыхание, опасаясь пропустить хоть звук.

– Сноуком я займусь лично, пока что он в специальной камере, наслаждается гостеприимством Инквизиторов. У них тоже есть к нему вопросы, так что, скучать Первому лидеру не придется. А теперь давай поговорим, Бен. Скажу откровенно, я разочарован. И не тем, что ты якобы упал на Темную сторону… – мужчина мягко рассмеялся, наблюдая, как племянник ворочается на полу и встает. – К тебе это не относится. Ведь чтобы пасть, надо сначала осознанно принять Свет, а у тебя с этим проблемы. Плохо тебя учили. Все твои учителя. Впрочем, ими я тоже займусь, тоже мне… джедаи, – фыркнул Люк. – Однако, мы отвлеклись. Я разочарован твоей слабостью. Ты ведешь себя как буйный подросток без тормозов, истеричный и слабовольный. Ты ведь по крови тоже Скайуокер. Где же твоя гордость и Сила? Твоя мать должна была привить тебе хоть какие-то знания, я тоже когда-то тебе рассказывал о путях Силы. И?

– Я только и слышал: гены Вейдера, гены Вейдера, – буркнул Бен. – Я знаю, она его ненавидит и боится. Как и отец. Я для них… И почему они меня так назвали?! Терпеть не могу это имя!

– Ясно. Что ж, племянник. Начнем мы с малого. Я тебя усыновлю. Это раз. И дам тебе другое имя. Это два. Будешь Скайуокером. Я буду тебя учить, это три. Ты хотел стать ситхом? Станешь.

– Но я…

– Нет. Стать ситхом можно только обучаясь у другого ситха. В противном случае, ты просто темный джедай. Ты не знал? Неудивительно. И учти… обучение будет… жестким. Я буду учить тебя так, как учили меня самого.

– Император? – прошептал парень. Люк кивнул.

– Да. Я был его учеником. И стал им добровольно. Так что?

Бен замер, обдумывая все произошедшее. В нем боролись противоположные устремления. Он хотел ответить отказом и броситься на сидящего, хоть и понимал, что это – самоубийство. И что-то в глубине души хотело принять это предложение. Он дернул головой, посмотрев в лицо дяди, перед глазами мелькнуло изображение другого мужчины, очень на него похожего. Он моргнул, чувствуя, что образы сливаются перед ним в один.

Колени подогнулись, он рухнул на пол, покорно склоняя голову.

– Я клянусь в верности вашему Учению, Мастер.

– Славно, славно, – прошептал Люк, улыбаясь, а присутствующих прошиб холодный пот. – Встань, Ученик.

Парень поднялся и стал за его левым плечом, как и подобает почтительному ученику. Синие глаза просканировали Хакса.

– Курс на Бастион, генерал. Пора вступить в права наследства.

– Слушаюсь, Владыка!

Звезды размазались полосами, когда корабли нырнули в гипер. Бен смотрел в обзорный экран, улыбаясь. Его мечты наконец стали реальностью.

Полет

I. Падение

Падение – это тот же полет, только не вверх, а вниз.

Люцифер
Люк стоял перед огромным панорамным окном, на самом верхнем этаже огромного мрачного здания, и смотрел на звезды. Чернота космоса, глубокий бархат ночного неба, в складках которого покоились звезды, колющие его глаза холодными лучами света. Вокруг царила тьма, ласково держащая его в своих объятиях. Тихо… спокойно… словно в глазу бури.

Тьма… нежная, ласковая, тихая… Родная. Она еле слышно напевала ему колыбельные, успокаивая его страхи и отгоняя сомнения. Давно, уже очень давно он перестал опасаться ее нежных рук и стальной хватки… слишком давно. С тех самых пор, как стоял перед погребальным костром, где в жарком пламени сгорало тело его отца.

Именно тогда, при виде призраков Йоды и Бена в нем зародились первые сомнения. Призрака Энакина Скайуокера не было. О, некто светящийся, молодой почему-то и лыбящийся широкой ухмылкой стоял между джедаями, едва не нацепив на себя плакат с надписью «Вернувшийся на Правильную сторону Силы блудный сын Ордена Джедаев», да вот только была небольшая проблемка – не чувствовал Люк родства с ним. Совершенно. Но было ощущение присутствия кого-то могучего, темного, тихо стоящего на краю поляны в тенях.

Тогда он совершил первый свой умный поступок – промолчал. Он не смотрел в ту сторону, не демонстрировал интерес… ничего не говорил. Только смотрел на огонь, небрежно кивнув призракам джедаев, и чувствовал, как в груди начало ворочаться что-то странное, непонятное.

Зарождающаяся злоба.

Он тогда стоял, закутавшись в черную мантию, отгородившись от мира и слишком добрых и всепрощающих взглядов капюшоном, надежно окутавшись барьером из радости и некоторой толики грусти, густо армированных дюрасталевой уверенностью в правильности своего поступка, скрывая в глубинах души разочарование, подпитываемое сомнениями и яростью.

Темный сгусток молчал, но Люк знал, что для неизвестного, или, вернее, слишком хорошо знакомого гостя его истинное отношение к происходящему фарсу не является тайной, ведь он сам оставил в своих щитах лазейку. Тишина царила на поляне, пронизанная пониманием и одобрением. Он отвернулся от костра и пошел в ночь, спиной чувствуя тяжелый, но не враждебный взгляд.

– Еще не время, сын…

– Не время… Отец.

* * *
Годы шли, Люк носился по галактике, разбираясь с неожиданно свалившимся на него наследством, пытался наладить отношения с так неожиданно обретенной сестрой, закопавшейся в политику по самую макушку. Теперь Лея стала еще более фанатичной и нетерпимой, чем была, галактика продолжала воевать, ведь Империя развалилась на Осколок и Республику, из ниоткуда, словно грибы после дождя, повылазили одаренные самой различной направленности.

Люк все также пытался нести Свет, но Тьма все сильнее грызла его душу. Были и неудачи с учениками, были и неудачи с личной жизнью. Только пять лет назад он встретил ту, что смотрит на него, не как на непонятное извращение природы, Героя Восстания или источник влияния… Мара Джейд совершенно не испытывала к нему пиетета, высказывала все, что думает, и легко могла попытаться дать ему в глаз, если ее что-то не устраивало.

Сильная женщина, как раз такая, которая может стать рядом, если она сама этого захочет… Что ж, он сделал все, от него зависящее, чтобы у нее появилось такое желание.

Спустя десять лет после уничтожения второй Звезды Смерти он сделал ей предложение, на которое милостиво ответили согласием… что до сих пор приводило его в невероятный восторг. Люк прекрасно понимал, как ему повезло. Мара была форсъюзером, обученным форсъюзером. С ней не надо было скрывать свои возможности, общение в Силе говорило за них лучше всяких слов, но, самое главное, она дала ему то, что он уже отчаялся получить.

Семью.

Миг, когда он узнал, что у него будет сын, был счастливейшим в его жизни. Когда он взял его на руки впервые – мир перевернулся. Ничто не могло сравниться с этим моментом.

Люк держал на руках тихо сопящий сверток, и паранойя медленно поднимала свои головы из глубин подсознания. Тогда он снова ощутил присутствие темной энергии, одобрительно смотрящей на него и его самую драгоценную ношу. Невидимый гость невесомо прикоснулся пальцами к щечке спящего младенца, осторожно, но ощутимо сжал на мгновение тяжелыми ладонями его плечи и ушел, оставляя одного.

– Я рад, сын…

– Спасибо, отец.

* * *
Гость приходил неоднократно. Пришел и тогда, когда Люк прилетел на Вьюн, осматривая неожиданное наследство от отца – Замок Баст. Громадное сооружение ему понравилось. Тут он чувствовал себя, как дома. Уютно, надежно, спокойно. Именно тут он прятался иногда от мира и его назойливых обитателей, когда дела, связанные с Новым Орденом Джедаев, совсем его замучивали, именно тут он погружался в Силу, все больше и больше раскрывая свои способности и таланты, именно сюда он привез Мару, и именно здесь родился его сын.

Мара замок одобрила. Для Руки Императора он был олицетворением ее мира, того, в котором она жила и который мечтала вернуть, здесь было надежно и защищенно, а еще про это место никто не знал. Идеальное убежище. Впервые за долгие, долгие годы услышавшее детский голос.

* * *
Люк мрачно смотрел на звезды, погруженный в медитацию. Сила заполняла его целиком, предостерегая, что скоро что-то случится. Что-то опасное, то, что нельзя допустить. Мужчина нервничал, теряясь в догадках. Было ощущение, что он стоит перед выбором, который определит всю дальнейшую жизнь, причем, это повлияет не только на него, но и на судьбы других. Бросив взгляд на датапад, Скайуокер поморщился, и стал собираться. В замке было пусто, Мара с малышом Корвином отсутствовали, находясь в Храме. Пора и ему перебраться туда, краткий отпуск закончился.


Магистр Ордена Джедаев шел к своему любимому кораблю, и черные одежды колыхались в такт его шагам.

* * *
Фирмус Пиетт недовольно покосился на болтающих пассажиров роскошного пассажирского лайнера. Старый солдат был недоволен и раздражен. Его возмущало отсутствие дисциплины, намертво вбитой в подкорку службой под началом Лорда Вейдера, ему не нравились охранники, какие-то слишком беспечные, его вообще все бесило до крайности.

Последние пятнадцать лет были одной полосой неудач. С тех пор, как погиб Вейдер, все пошло наперекосяк. Иногда Пиетт жалел о том, что не разделил его участь, но когда такие мысли приходили ему в голову, он гнал их и продолжал нести службу. Что с того, что нет ни Императора, ни Лорда… никого достойного?

Зарвавшиеся чинуши его не впечатляли. Единственный, кто был более-менее достойным, на его взгляд, находился на противоположной стороне и старательно отгораживался от политики, иногда лупя по слишком наглым лапам. А жаль… судя по той информации, что смогла раздобыть разведка, гены у этого кандидата очень даже подходящие, впрочем, это и так было видно. Но он никогда не согласится… а жаль.

Адмирал вздохнул, меланхолично покосившись на стол, уставленный разнообразнейшими закусками, и недоуменно моргнул. Что-то в группе, сидящей за соседним столиком царапнуло глаз. Он осторожно покосился, недоуменно рассматривая невысокую рыжеволосую молодую женщину с маленьким мальчиком лет трех-четырех, не больше, сидящую в компании трех крепких мужчин в свободных одеждах. Одежда… покрой был смутно знаком, Фирмус наморщил лоб, пытаясь вспомнить, неожиданно один из сидящих пошевелился и на мгновение в складках ткани мелькнул странный металлический цилиндр.

Воспоминания прошили мозг, заставив вздрогнуть.

Световой меч.

Джедаи…

Фирмус знал, что Люк Скайуокер возродил Орден, но этот вопрос его не сильно интересовал, так что встреча с тремя совершенно не собирающимися скрываться одаренными стала сюрпризом. С тремя… или с четырьмя?

Пиетт уставился в пространство, вспоминая мельком увиденные детали. Молодая женщина, одета в костюм и плащ, плавные движения, острый взгляд зеленых глаз… служба на «Исполнителе» очень многому его научила. Лорд Вейдер не терпел некомпетентности, так что, приходилось тренировать внимание, уметь анализировать обстановку и делать еще много других вещей… Все для того, чтобы выжить.

Пиетт прекрасно помнил, как на его глазах Лорд задушил Оззеля, находящегося на другом корабле, прямо во время сеанса связи. Он опять покосился на сидящих и поймал в ответ внимательный зеленый взгляд. Женщина некоторое время словно считывала его, а потом кивнула, как старому знакомому, успокоив напрягшихся спутников, заставляя задуматься – они знакомы?

Мысленно покрутив ее изображение перед глазами, Пиетт разочарованно моргнул. Нет, не знакомы. Но вот лицо малыша… Мальчик со смугловатой, словно загорелой кожей, светлыми, золотистыми волосами и яркими голубыми, словно светящимися глазками был чем-то знаком. Пиетта не отпускало чувство, что вот это лицо, только постарше, он уже видел. И неоднократно. И не в самой мирной обстановке.

Малыш ассоциировался с опасностью. Прочно и уверенно.

Мысль крутилась в голове, Фирмус нахмурился, пытаясь ухватить догадку за кончик… неожиданно погас свет, все взвизгнули, а затем наступил ад.

Все четыре двери вылетели, сшибая тех, кто находился поблизости. В помещение скользнули несколько мощных силуэтов в броне, легко, скользяще, словно не чувствуя ее веса. Пиетт поймал взглядом светящиеся красным т-образные визоры и похолодел.

Мандалорцы.

Что происходит? Какого хатта лучшие наемники галактики штурмуют пассажирский лайнер?

Адмирал нырнул под стол, джедаи вскочили, зажигая мечи. Женщина было дернулась, но резко передумала, откатываясь с малышом в сторону, прямо к Пиетту.

– Адмирал, подвиньтесь.

– Мы знакомы? – светски поинтересовался Пиетт, остро сожалея об отсутствии бластера и ножа выживания.

– Да. Просто никогда не встречались лично. Мара Джейд. Рука Императора.

Пиетт вздрогнул, смотря на довольную произведенным эффектом женщину. Рука Императора… он не слышал этих слов уже долгие пятнадцать лет.

– Госпожа…

– Без официоза, пожалуйста. Обстановка не располагает. Хотя… если вам будет от этого легче… Служба под началом Лорда Вейдера для вас даром не прошла, не так ли?

Джедаи атаковали, но численный перевес и подготовка мандалорцев сводили на нет превосходство одаренных. Пассажиры только повизгивали, вжимаясь в пол и отползая в стороны в поисках укрытия.

– Именно, госпожа, – с облегчением кивнул Пиетт. Действительно, даже если все рушится, субординация должна быть соблюдена. За этим Лорд следил особо. Мара понимающе хмыкнула, очень нехорошо сверля взглядом происходящее. Джедаи проигрывали. Да, они нашинковали половину захватчиков в мелкий фарш, но Мара четко видела, что все не так хорошо, как кажется на первый взгляд. Вот упал один, застыв в странной позе – скрюченной, словно все мышцы разом свела судорога, второй… Третий ринулся на врагов, успев красивым финтом отрезать одному мандалорцу руки и голову, а второго рассечь на две половины, но на этом его успех и закончился: в спину джедая что-то вонзилось и тот тоже рухнул на пол, корчась от боли.

Пиетт осторожно тронул Мару за рукав и та показала пальцем в сторону. Фирмус перевел взгляд и похолодел: у стены стояло несколько закутанных в черное фигур, сверля замерших в ужасе разумных желтыми глазами. Возле одного из них стоял дроид, опускающий руку с прикрепленным к ней оружием.

– Что происходит, госпожа?

– Не могу четко понять, – медленно произнесла Мара, прижимая к себе сына, с любопытством рассматривающего все происходящее возбужденно горящими голубыми глазками. Пиетт в очередной раз отметил странное: ребенок не плакал, не дергался, не возмущался и не капризничал, тихо сидел в объятиях матери и с любопытством смотрел на окружающую их бойню. Страха в мальчике не было, совершенно. Почему?

– Наследственность хорошая, – ответила Мара на незаданный вопрос. Пиетт подобрал челюсть, собираясь. Было ощущение, что он снова на «Исполнителе», и вот-вот в дверь войдет фигура в черных доспехах. Он замер, мучительно пытаясь удержать язык, и внимательно рассматривая повернувшегося к нему малыша. Золотые волосы, голубые глаза, смуглая от природы кожа… догадка вертелась на языке, мучая неуловимостью. Мара сжалилась:

– Мой сын – Корвин Скайуокер.

Пиетт застыл. Голубые глаза с любопытством смотрели на него, но Фирмус видел другие лица, запечатленные на голофото в толстых папках с данными разведки. Взрослое, с ледяными глазами и более темными кудрями… Его почти полная копия, только локоны светлее, на подбородке ямочка… Внук Энакина Скайуокера, Дарта Вейдера, Темного Лорда Ситхов… Сын Люка Скайуокера, Великого Магистра Джедаев…

Теперь понятно, почему малыш вызывал такие странные ассоциации…

– Великая Сила… – прошептал адмирал, по-новому оценивая творящееся вокруг. – Ми… – он осекся, едва не выпалив: «милорд будет недоволен». Мара спокойно смотрела на осторожно окружающих их врагов.

– Да, Люк будет очень недоволен.

– А?..

– Он уже знает.

* * *
Ученики пятились, пытаясь не поддаваться накатывающему песчаной бурей ужасу, подальше от стоящего в центре огромного зала молодо выглядящего светловолосого мужчины в черном. Кожа заскрипела, когда сжалась рука в перчатке… пол тихо, но ощутимо задрожал. Глаза слепо смотрели вдаль, наливаясь невыносимо ярким голубым светом.

– Коджир…

– Да, Магистр, – шумно сглотнул рослый парень лет двадцати.

– Подготовьте «Рассекающий». Немедленно.

Люк развернулся и быстрым шагом вышел из помещения, оставив свидетелей произошедшего облегченно выдыхать. Влетев в свой кабинет, он дернул пальцем, открывая встроенный в стену маленький сейф. В раскрытую ладонь спикировал сейбер. Прикрепив его на пояс слева, он захлопнул дверцу и направился к площадке, на ходу отдавая распоряжения встревоженным ученикам.

* * *
Мара сидела, держа на руках сына. Ровная спина, уверенный взгляд, ни следа паники или нервозности. Сантер просто любовался этой картиной – Супруга Великого Магистра Джедаев. Действительно… супруга. Настоящая Леди.

– Госпожа Джейд. Крайне приятно познакомиться. Наслышан. Адмирал… – острый взгляд каре-желтых глаз впился в невозмутимое лицо Пиетта, с неудовольствием отмечая полное равнодушие, написанное на нем. Эмоции, как ни странно, соответствовали. Адмирал волновался только самую малость, преобладал спокойный фатализм и уверенность в своих силах. Интересно… это последствия службы или адмирал от природы такой флегматик?

Пиетт слегка кивнул, замерев около Мары. Жизнь стремительно возвращалась в то прежнее состояние, в каком она пребывала до того жуткого момента, как покалеченный «Исполнитель» врезался в Звезду Смерти. Он тогда смотрел сквозь иллюминаторы спасательного транспорта и еле удерживал слезы, отдавая честь погибающему кораблю.

С того мига он чувствовал себя неполноценным. Но сейчас… сейчас, глядя на окружающие трупы, вдыхая запах раскаленной плазмы, крови и обожженного мяса, ощущая себя противостоящим непреодолимой силе, он снова был живым. Целым. Заверщенным.

Неопределенность с ревом накатывала на него, но он не боялся. В глазу бури всегда спокойно.

Этому его научил Лорд Вейдер.


Сантер сложил руки домиком, благожелательно улыбаясь. Его ученики ровной шеренгой стояли вдоль стены, изображая почетный караул, внимательно наблюдая за теми, кто был истинной целью захвата. Мара молчала, ожидая и рассматривая своего противника.

Высокий, худощавый. Темные гладкие волосы до середины шеи зачесаны назад. Волевое лицо с резкими чертами, упрямый подбородок. Карие, с ясно видимыми желтыми вкраплениями глаза. Одет в броню, чем-то напоминающую мандалорскую, но очень отдаленно. С плеч свисает плащ. На поясе сдвоенная рукоять сейбера – опасное оружие, требующее недюжинной ловкости, координации и реакции. Насколько она помнила, последним с такой штучкой щеголял Дарт Мол.

– Позвольте представиться – Дарт Сантер. Темный Лорд.

Мара дернула бровью, но ничего не сказала. Пиетт почти вздохнул ностальгически, вспоминая последнего, кто носил этот титул. Заслуженно носил… Что сказать… пока что, впечатления на адмирала не произвели.

– Прошу прощения за знакомство при таких обстоятельствах, но у меня не было выбора. Штурмовать Храм… можно, но не принесет желаемого результата. Остается только пытаться поймать вас при перелете, что и пришлось проделать.

Мара все так же молчала, Корвин прислонился к матери и нагло сопел, уснув. Пиетт совершенно не дергался. Сейчас у него есть начальство, вот пусть оно и думает. Тем более, дела касаются одаренных… Адмирала давным-давно отучили от дурной инициативы, которая, как прекрасно известно, наказуема, особенно в тех моментах, где присутствуют ситхи или джедаи. Это в него тоже вбили намертво.

– Рад, что вы не проявили глупого джедайского героизма, как ваши спутники… впрочем, – мужчина бросил проницательный взгляд на малыша, переведя его на слегка выступающий живот женщины, – это было бы воистину глупо. А вы глупой не являетесь… не так ли, Рука Императора?

– Мой Мастер искоренил во мне такие недостатки.

– Ваш Мастер?

Мара с хорошо показанным недоумением посмотрела на Сантера.

– Дарт Сидиус. Только не надо говорить, что вы этого не знали…

Мужчина хмыкнул, довольно дернув уголком губ.

– Почему же, знал… Скажите, Леди Джейд, когда вы приняли предложение Люка Скайуокера, вы сделали это по своей воле, или повинуясь воле своего Мастера?

Мара застыла, заледенев. Обвинение, брошенное ей в лицо требовало только одного – смыть его кровью.

Если бы Мастер услышал его, он вырвал бы этому самозванцу сердце… после долгих дней пыток.

– Я ведь понимаю его, Люк Скайуокер – это истинное чудо, которое не повторяется. Его сестра и в подметки ему не годится, с ней не имеет смысла работать, истинная Наберри, ничего от отца! Совершенно! Но Скайуокер… – Сантер восхищенно покачал головой, всплеснув руками, – он истинный сын своего отца. Даже лучше. Такой потенциал, который еще и развивается! Даже сейчас…

Мужчина внимательно смотрел на сверлящую его взглядом женщину.

– Скажите, вы ведь знаете, что он все еще не достиг своего потолка? Даже сейчас, в сорок, ему есть куда расти! Это просто невероятно… такая мощь, и совершенно неконтролируема! Какое упущение…

– А вы решили, что сможете накинуть на него узду? – иронично дернула губой Мара, прижав к себе неожиданно проснувшегося сына, смотрящего на незнакомца перед ним. Пиетт покосился на него и резко отвел глаза: взгляд малыша был странно расфокусирован. Словно он кого-то слушал, очень внимательно.

– У меня уже есть узда, – поправил ее довольно улыбнувшийся ситх. – Вы. Когда я отправлю ему сообщение, магистру Скайуокеру придется подчиниться. И он подчинится. Ведь иначе он потеряет и вас, и своих детей.

Мара странно посмотрела на ситха, но ничего не сказала.

– И не думайте, что ему удасться вас освободить… – по знаку Лорда один из его учеников надел на шеи Мары и Корвина тяжелые металлические ошейники. – Вы ведь знаете, что это за штучки? Пытаться снять не советую.

Мара пожала плечами.

– И зачем вам мой супруг?

– Глупый вопрос… Власть, естественно! Он Наследник Вейдера. Пришлось много отдать за эту информацию, но это того стоило.

– Вы хотите, чтобы он встал возле вас, как Вейдер возле Палпатина?

– Да. Он склонится предо мною, и приведет под мою руку Империю.

– Вы только что совершили ту же самую ошибку, что и мой Мастер. Даже две.

– Это какие же?

– Первая. Вы решили заставить его сделать что-то против его воли. Силой. Это он, может быть, вам простит… – Мара слегка улыбнулась, глядя на еще дышащий труп.

– Он же джедай, куда он денется! – полупрезрительно бросил Сантер. Ситхи у стены хихикнули. Мара продолжила.

– Покушения на него самого Люк не считает чем-то… особенным. Если бы вы выступили только против него, он бы просто вас убил. Но вы повторили ошибку Императора. Вы покусились на члена семьи Скайуокер. За это он будет убивать вас медленно и мучительно.

– Он – Джедай! – отрубил Лорд, раздражаясь. – Он никогда не поддастся Темной Стороне!

Мара искренне расхохоталась, с превосходством глядя на Сантера.

– С чего вы взяли, что он вообще когда-нибудь был Светлым?

Огромный зал задрожал, когда толстенная дверь раскрылась чудовищным металлическим цветком от удара с той стороны.

* * *
Сила пела, звеня, словно натянутые струны будоражащей мелодией. Люк поднял в воздух свой любимый корабль, полувоенный образец сделанный на заказ, гибрид боевого истребителя и маленькой пассажирской яхты. Сколько он себя помнил, ему всегда хотелось летать. Полет был у него в крови, любая техника подчинялась ему сразу и безоговорочно, летать было так же естественно, как дышать. Он не сразу понял, как именно это нужно делать правильно, но подсказки, которые он нашел в Замке, медитации и испытания очень сильно ему помогли.

Сейчас, сейчас он будет не просто пилотировать, нет, сейчас он действительно будет лететь.

Люк прикрыл глаза, сосредотачиваясь на конечной цели своего путешествия, ощущая биение сердец на другом конце нити Силы, протянувшейся между ним и его семьей.

Маленький корабль окутался сетью молний и прыгнул в гипер, скользя сквозь подпространство с немыслимой скоростью и точностью.

* * *
Лайнер висел в черноте космоса куском металла, ловушкой на одного-единственного разумного. Окутавшись Силой, словно плащом, Люк сосредоточился, осматривая его со всех сторон. Внешних повреждений не было, значит, захватчики просто погрузились на корабль в качестве обычных пассажиров. Сгустки темной энергии концентрировались в одном месте, по коридорам продвигалось несколько неодаренных.

Сосредоточение – и шлюз тихо открывается, впуская неожиданного гостя.


Люк скользил по коридору, ощущая запертых в каютах пассажиров, испуганных, страдающих. Тьма всколыхнулась, подпитываясь множеством источников энергии. Скайуокер не обращал на них внимания, продвигаясь к пульсирующей в Силе тройной звезде. Попавшегося по пути наемника он просто убил, резко сломав шею силовым удушением.

Собственная реакция и способ убийства его позабавили: все-таки, гены дают о себе знать.

Наблюдающая из Силы темная фигура одобрительно хмыкнула.

* * *
Сантер в полном восторге смотрел, как сквозь развороченную, словно попаданием из главного калибра ИЗРа, дверь проскальзывает одетый в черное среднего роста светловолосый мужчина. Он сделал пару шагов, на мгновение замер, окидывая помещение и находящихся в нем разумных одним цепким взглядом, после чего ровным, спокойным шагом направился прямо к сидящим в комфортабельных креслах пленникам.


Пиетт застыл, смотря на того, кто мог бы стать надеждой для изувеченной, развалившейся на части Империи.

Джедай?

Где вы видели здесь джедая?

Застывшее маской лицо, ледяные, прозрачные от гнева сияющие глаза, четкий военный шаг, развевающиеся складки плаща, черная одежда. Он смотрел на мужчину и видел Милорда. Та же резкость движений, та же аура беспощадности.

В сердце адмирала взревели Имперским маршем фанфары.


Сила мужа коснулась ее и сына, и Мара успокоилась. Теперь все будет в порядке, осталось только подождать немного. Вот взгляд Люка прилип к ошейникам и женщина вздрогнула, ощутив страшную, ледяную ярость. Скайуокер ненавидел рабство и старался искоренять его по мере возможности, раз уж политики плюют на это в упор. Сантер сам себя загнал в ловушку. Если бы он просто пришел к Люку и попытался поговорить, то, вполне вероятно, остался бы жив и, возможно, цел. Но гордыня и самоуверенность, бич практически всех ситхов, ослепили его. Ошейники… за них ее супруг рассчитается особо.


Стоящие по периметру зала дроиды ожили, выпуская тучи парализующих снарядов и самых обычных, примитивных пуль.

Сантер учел возможности обученного форсъюзера: даже падаван в состоянии отбить мечом бластерные выстрелы, но вот с пулями гораздо сложнее. Именно так он смог подловить джедаев, сопровождавщих Мару, и именно так он рассчитывал взять живьем Скайуокера.

Бывший инквизитор сумел просчитать многое, не учтя одного: у Скайуокеров все не так, как у всех.

* * *
Едва раздался звук поворачивающихся турелей и визг выстрелов, Люк раскрыл ладони, ловя мечи. Зажглись лезвия, и спокойно идущего магистра окутал ало-зеленый купол, а его тело накрыл доспехами покров Силы.

Стоящие у стены ученики потрясенно смотрели на идущего сквозь ливень выстрелов мужчину, начиная, наконец, осознавать, против кого они выступили. Их учитель был силен, но это… Теперь было понятно, почему Люка Скайуокера назвали Магистром, когда ему не исполнилось и тридцати. И почему его называют Великим Магистром сейчас, когда ему сорок.

Рев обстрела прекратился и ало-зеленый купол распался, открыв совершенно спокойно дышащего Люка. Никакого утомления, даже капельки пота на лице нет. Скайуокер осмотрелся, отметил вышедшего из-за стола высокого мужчину и пялящихся на него с восхищением и зарождающейся опаской учеников, судя по всему, окружающих его с боков.

– Магистр Скайуокер… – раздались легкие хлопки, – браво. Я вижу, вы соответствуете своему титулу. Но он вам не поможет…

Резко вскинутая рука в перчатке сжалась в кулак и Сантер захрипел, рванувшись из удушающего захвата. Пиетт едва не смахнул умиленную слезу – так эта сцена напомнила славное прошлое. Ситх вырвался, Люк демонстративно пошевелил затянутыми в кожу пальцами, сверля наглеца нехорошим взглядом.

– Повторить?

– Ты станешь предо мной мною на колени! – вскипел Лорд. Люк, пожав плечами, зажег алый клинок, становясь в стойку Сокола.

– Не люблю идиотов, – отрезал Скайуокер, размазываясь в пространстве.

Дальнейшее Мара смотрела под грохот сердца.

Раз…

Три шага влево, мечи описывают восьмерку: зеленый отрубает руки неосторожного, алый легким росчерком прорезает горло.

Два…

Шаг назад, приседание на левую ногу, правая вытянута назад. Правая рука ставит блок, левая делает резкий выпад вперед. Зеленый клинок прожигает сердце второго противника.

Три…

Прыжок над пытающимся располовинить его алым мечом, перекат, выпад, алый и зеленый клинок изображают ножницы, отрезая еще одному ситху голову.

Четыре…

Резкий разворот, шаг вправо, легко крутануть в ладони рукоять, так, чтобы лезвие меча смотрело назад, удар. Еще один труп.

Пять…

Противник дрогнул, от него несет ужасом, который, урча, слизывает Тьма, довольно щурясь. Погасить алый клинок, одним движением прилепить его на магнитный пояс, сжать руку в черной кожаной перчатке в кулак. Медленно, с наслаждением. Слышать хрип труса, видеть его скребущие по горлу руки, бросившие меч. Еще одно сжатие – на этот раз за сердце. Воздух разрезает дикий крик, сменяющийся бульканьем, когда раздавленное сердце перестает функционировать.

Шесть…

Последний ученик, самый сообразительный. Гасит меч, падая на колени с низко опущенной головой. На своего Мастера даже не смотрит, уже не беря его в расчет. От него тянет восхищением, страхом и преклонением. Ядреный коктейль, могущий вскружить голову слабому.

Семь… легкий кивок, небрежное движение пальцев. Апрентис встает с колен единым слитным движением, отходит к стене. Демонстративно глядя только на своего будущего Мастера, ожидая его указаний.

Восемь…

Повернуться к посмевшему покуситься на неприкосновенное и ткнуть в его сторону клинками, вызывая.

** *
Сантер яростно сжал ладони, зажигая клинки меча. То, что казалось довольно простым, просчитанным планом, превратилось в бойню, причем, в качестве скота для забоя выступили его ученики и он сам. Проклятый Скайуокер! Ситхово отродье! Он ведь чувствовал, что во всем этом кроется какой-то подвох, но его советник только закудахтал, слыша высказываемые опасения.

А ведь знал, знал, знал, что нельзя доверять этому порождению Тьмы!

Какие цели преследовал инициатор этого плана? Судя по всему, он уже не узнает. Что ж, тогда он постарается сделать все, чтобы тот, кто втянул его в это безумие, не получил ожидаемого!

Глаза ситха стали ярко-желтыми, с отчетливо видимым алым кольцом вокруг радужки. Двойной клинок запорхал в его руках, превращаясь в алый размытый гудящий круг. Он ринулся вперед, нанося первый удар.

Люк отражал атаки противника, анализируя ошейники. Сила сообщила, что не все так просто, как кажется: от ситха шел непрерывный сигнал и, если этот сигнал прервется…

Клинки описали петли бесконечности, захватывая своих собратьев в клещи. Мечи заискрили, рассерженно гудя. Сантер попытался нанести удар силой, но Люк с легкостью уклонился, в свою очередь резко взмахивая мечом, едва не располовинив успевшего отклонится ситха.

* * *
Пиетт смотрел во все глаза на происходящее. От ярости одаренных дрожал пол и трескались дюрасталевые плиты переборок. Скорость, с которой они передвигались, с трудом улавливалась глазом.

– Потрясающе… – прошептал он, восхищаясь.

– Люк играет, – улыбнулась Мара, поддерживая едва не сваливающегося с ее колен от восторга сына.

– Мама!

– Что, милый?

– Ух!

– Да, папа – настоящий Мастер. Вот подрастешь – он тебя научит.

– Точно? – глаза ребенка сияли, следя за ало-зелеными сполохами.

– Точно.

– Леди Джейд?

– Адмирал?

– Почему милорд играет? Ошейники?

– Да. С ними не так все просто.

Неожиданно Сантер вскрикнул, застыв прогнувшись назад. Из его спины торчали разноцветные клинки. Ошейники щелкнули, раскрываясь, и Мара тут же отбросила их прочь. Мгновение – клинки исчезли и снова появились, разрубая падающее тело на несколько частей.

Пиетт вытянулся во фрунт, щелкнув каблуками.

– Милорд!

– Адмирал Пиетт.

Люк кивнул, подходя к семье и ловя бросившегося ему навстречу сына.

– Папа!

– Сын.

На мгновение сжав руку Мары, Люк повернулся к ситху, все так же стоящему у стены.

– Подойди.

– Мастер, – упал на колени молодой забрак. Люк некоторое время испытующе смотрел на него.

– Встань. Ученик.

Ситх встал, не поднимая глаз. Люк дернул уголком губ.

– Не надо уничижения. Не люблю. Как тебя зовут?

– Марек, мой лорд.

– Хорошо, Марек. Тебе известно, ради чего все это было затеяно? То, что я прочел, требует уточнения.

– Лорд Сантер хотел восстановить Империю. Стать Императором. Но для этого ему нужна была поддержка, силовая, финансовая… разная. Некоторые чиновники да и военные решили его поддержать.

– А я тут при чем?

– Был… – запнулся Марек, – кто-то, я не знаю, кто… Он сказал лорду, что без Скайуокера ничего не выйдет. Без Наследника Вейдера Империю собрать невозможно.

– Крайне интересно…

Люк задумчиво потер подбородок, осмысливая вырванные из головы ситха сведения. Новости были крайне интересными. Практически вся верхушка Осколка внезапно воспылала ностальгией и желанием вернуть утерянное величие. Грызшиеся ранее моффы и аристократы вдруг выступили единым фронтом, едва ли не пинками погнав новоявленного Темного лорда на его самоубийственную миссию.

И, что самое странное, внезапно все вдруг узнали о его происхождении. Лею никто даже в расчет не принимал! Ее словно не существовало… Были еще разные детали, мелочь тут, мелочь там… но все это напоминало одну большую многоходовую интригу. И еще…

Судя по всему, интриган прекрасно знал, что ничего у Сантера не выйдет. И его это прекрасно устраивало. Но главным было не это. Руководство Республики знало о готовящемся похищении его семьи. Знало… и ничего не сделало, а в высшем властном эшелоне начали появлятся очень нехорошие мысли об опасности джедаев и его лично.

– Милорд?

– Адмирал?

– Скажите, милорд… – солдат собрался с духом и бросился в пропасть, – Вы… Вы… примете власть?

Люк перевел взгляд с горящего надеждой лица Пиетта на Мару. Та только улыбнулась.

– Рука Императора всегда поддержит своего Повелителя.

Скайуокер замер, затылком чувствуя взгляд из Тьмы. Тяжелый, ожидающий. Ничего внезапного в этом предложении не было, он уже давно чувствовал и, даже, предвидел такой вариант. Республика так и не извлекла никаких уроков из прошлого… все так же выходили законы, ограничивающие права и свободы, все так же махровым цветом цвело рабство, бывшее в Империи вне закона, восстановленная Юстиция защищала только тех, у кого деньги.

Словно и не было двадцати лет Имперского правления.

Люк уже давно вырос и слишком хорошо стал разбираться в политике, хотя и не показывал этого. Может, он бы и отказался от этого щедрого предложения, но Сила ясно показывала: скоро придет враг, которому республика противостоять не сможет. А тех, кто сможет ее спасти, джедаев, руководство с легкостью отправит на смерть. Очередной приказ 66.

Так что… почему бы и нет?

– Адмирал?

Ледяные глаза, военная выправка. Пиетт тут же принялся поедать начальство взглядом.

– Вы все еще скучаете по кораблям?

– Да, милорд! – сглотнул внезапно пересохшим горлом Фирмус.

– Прекрасно. Я тоже скучаю. И, знаете, я всегда хотел постоять на мостике ИЗРа. Что скажете, вы не потеряли навыки управления?

– Нет, милорд! – гаркнул Пиетт. Люк довольно улыбнулся.

– Тогда надо попасть на верфи Куата. Там уже готов мой ИЗР.

– Название, милорд?

– «Экзекутор».

* * *
Вейдер смотрел на своего сына, смотрел и довольно улыбался. Наконец! Он дождался… его мечта исполнилась, и что с того, что пришлось ждать пятнадцать лет? Мелочи. Рядом с ним сгустился мрак, излучая довольство.

– Вот видишь, Вейдер, а ты сомневался…

* * *
Люк пропустил вперед своего ученика, Пиетта и Мару с сыном, и обернулся, посмотрев в дальний темный угол.

– И надо было городить такое? Достаточно было просто… попросить.

II. Вознесение

– Ты уверен, сын?

Из темного угла вышагнула высокая фигура, сотканная из чистой Тьмы и Силы. Люк, стоящий перед огромным панорамным окном, созерцая бурлящую вокруг жизнь, кивнул.

– Да, отец. Я уверен.

Тихий довольный смешок пронесся по помещению колючими снежинками.

– И надо было тогда так сопротивляться? Вот видишь, дитя, я все-таки добился своего…

Мрак сгустился, формируя среднего роста мужчину в длинной широкой мантии. Люк поморщился.

– …Пусть и через годы, но…

– Раньше надо было думать, – наставительно отозвался Люк, не отрывая взгляд от происходящего за окном. – Раньше. Если бы вы меня тогда так уговаривали…

– Наглое отродье! – тут же вскипел император, буравя взглядом расплывшегося в злорадной усмешке Люка, соизволившего повернуться к собеседникам.

– Ваше Величество, вы забыли добавить «ситхово»…

Вейдер хмыкнул, довольно оскалясь, одобрительно глядя на сына.

– Впрочем, чего вы возмущаетесь? Я сяду на трон, ваши мечты осуществятся…

– Наглец!

– Жизнь научила… но ведь именно это вам и нравится?

* * *
Храм Джедаев гудел, как разворошенный улей. Все джедаи, от мала до велика, невзирая на возраст и статус собирались в огромном зале, способном вместить несколько тысяч разумных, обсуждая животрепещущую новость.

Реорганизация Ордена.

Никто ничего не понимал, но все высказывали догадки, смутные ощущения и предположения, навеянные попытками прояснить происходящее с помощью Силы. Прибыли все.

Все до единого, все джедаи вернулись из поездок, бросив дела по прямому приказу Великого магистра. Но удивляло даже не это.

Отдельной группой стояли те, кто не захотел идти по Пути Света, те, кто ушел из храма, переметнувшись на сторону Тьмы.

Отступники.

Их никто не трогал, только провожали удивленными и подозрительными взглядами, не понимая, что происходит.

Так называемые ситхи смотрели с вызовом, свысока, но чувствовалось под этой напускной самоуверенностью прорастающее зерно сомнений и тонкие побеги опаски.

Сила бурлила, словно гейзер, наполненная удивлением, изумлением, настороженностью, угрюмым ожиданием и нервозностью. Неожиданно огромнейший зал затопила прекрасно знакомая каждому присутствующему Сила того, кто смог поднять Орден из руин.

Сила того, кого за глаза многие молча, не решаясь сказать это вслух, называли Ситховым отродьем.

Сила Великого Магистра Ордена Джедаев Люка Скайуокера.

В помещении молниеносно наступила тишина. Все присутствующие со все нарастающим изумлением смотрели на стоящего на возвышении светловолосого мужчину. Как всегда, он был одет в черное: рубашка, камзол с воротником-стоечкой, строгие брюки, заправленные в начищенные военные сапоги по колено, за спиной – плащ с капюшоном, на правой руке – неизменная кожаная перчатка.

Привычное для присутствующих зрелище, естественное, от которого передергивало тех, кто помнил другого человека, постоянно носившего почти такой же наряд. Рядом с ним стояла его жена – Мара Джейд, держащая за ручку малыша – точную копию магистра, слева, отступив на шаг, как положено по этикету, стоял незнакомый никому из находящихся в зале забрак, от которого веяло неприкрытой Тьмой.

Стоящие плотной толпой отступники переглянулись, вновь уставившись на Скайуокера. Постепенно в Силе разлилось всеобщее удивление и настороженность.

Сила Магистра, всегда ярко слепившая глаза желающих посмотреть чистым Светом, теперь была черно-белой.

От ослепительно-белого до антрацитово-черного, сияющий Свет и непроглядная Тьма, они свободно окутывали стоящего на возвышении Магистра, перетекая, переплетаясь, танцуя вокруг него неостановимый танец.

– Четыре дня назад, – размеренно заговорил Люк, смотря в зал, – на мою семью было совершено покушение.

Слова размеренно упали в зал, словно камни.

– Цель покушения была очень простой… заставить меня встать на колени перед тем, кто возомнил себя моим… хозяином.

Джедаи и ситхи одновременно ухмыльнулись, в Силе пронеслась одна мысль: и кто ж это такой тупой был? Всем присутствующим было прекрасно известно, каким авторитарным на самом деле был характер Магистра. О, он мог казаться уступчивым и мягким, но это была просто игра. Чем дальше, тем больше Люк становился настоящим лидером и истинным сыном своего отца.

– Естественно, – ухмыльнулся Люк, чувствуя настроения, царящие в зале, – у него ничего не получилось. Однако… данное происшествие вскрыло несколько очень интересных фактов и имеет несколько последствий.

Мужчина помолчал, смотря поверх голов. Мара тихо отошла в сторону и села в кресло, взяв на руки сына.

– Первое. Как я выяснил, руководству Республики было известно о готовящемся покушении. Однако, они ничего не предприняли для того, чтобы его предотвратить, – ледяной взгляд обежал толпу, – совершенно ничего.

– Второе… Среди руководства Республики стали мелькать мысли о том, что одаренные, неважно, джедаи они или ситхи, слишком опасны. А раз они опасны…

Стоящие мрачно переглянулись. Итог таких размышлений был слишком хорошо известен всем членам Ордена.

Уничтожение.

Люк в деталях рассказывал ученикам историю уничтоженного Ордена. Подробно, и без прикрас. И он не менее подробно описывал – подкрепляя это документами, – как именно отреагировали те, кому Орден служил.

Они просто отвернулись в сторону.

– Третье. Скоро начнется война. Враг придет из-за пределов известных нам территорий, и первое, что он сделает – поставит ультиматум. Жизни всех в обмен на жизни одаренных. Какое будет принято решение, сами понимаете…

Молчание накрыло зал. Все прекрасно поняли перспективы, которые их ждут. В том, что все сказанное – правда, никто не сомневался. Люк никогда не врал своим ученикам, и никогда не уходил от ответов. Он не хотел, чтобы его вспоминали, как предыдущих магистров – увиливающих, выворачивающих сказанное в свою пользу.

– Но есть еще одно последствие. Которое даст нам всем шанс.

Ледяные глаза смотрели на лица учеников, отмечая внимание и готовность.

– Мне предложили восстановить дело моего отца, Дарта Вейдера – Империю.

Сила взорвалась целым фонтаном эмоций и ощущений: шок, неверие, изумление, надежда, злобная радость, удовлетворение… присутствующие, не выдержав, стали переговариваться. Среди ситхов началось странное оживление. Все присутствующие знали, кем был Вейдер для Люка. Последний этого не скрывал, но и не выпячивал. Знают – хорошо, нет – ну и не надо. Но вот так прямо и откровенно, да еще в таком контексте это прозвучало в первый раз.

– Мне предложили трон. Это не голословное утверждение, некто, не буду говорить кто, – голубые глаза на мгновение остановились на самой дальнем и темном углу зала, – очень постарался, чтобы все, у кого есть власть и влияние сами предложили этот вариант. И я согласился.

– Магистр?

– Да?

Один из отступников не выдержал и вышел вперед.

– Вы действительно согласились?

– Да.

Твердый ответ прозвучал уверенно и безапелляционно. Люк поправил плащ, и те, кто стоял ближе, с удивлением отметили незамеченную ранее деталь: на поясе магистра были прикреплены две рукояти.

– Я согласился по нескольким причинам, но одной из самых главных стала такая… – Люк потер подбородок, собираясь с мыслями, резко сжал руку в кулак.

– Сила показала мне, что проведенная мною реорганизация Ордена… недостаточна. Подтверждение этого факта стоит перед вами – те, кто предпочитает идти путем Тьмы. Вы знаете, я никогда не преследовал ушедших, за исключением тех, кто сходил с ума от вседозволенности… не мне говорить о том, что Свет – единственно верный путь. Не мне… Орден Джедаев в том виде, в каком он существует сейчас, исчерпал свою полезность. Поэтому, я распускаю его. Тихо!

Люк обвел помещение властным взглядом, придавив находящихся своей Силой.

– Отныне это будет Орден Равновесия. Те, кто захотят идти путем Света – будут изучать его, те, кто хотят идти тропой Тьмы – будут изучать Темную Сторону.

– А вы, магистр?

– Я? – Люк усмехнулся, окутывающая его Сила стремительно перетекала от белого к черному и наоборот. Сотни, тысячи оттенков этих двух цветов. – Я более не имею предпочтений. Сила для меня едина и неделима.

Зал замер. Джедаи и ситхи переваривали свалившиеся на них откровения. Люк помолчал, после чего добил присутствующих окончательно.

– Второй причиной моего поступка является такая: я не хочу уподобляться магистрам прошлого, которые знали о грядущей бойне и ничего не сделали, чтобы это предотвратить. Я не хочу, чтобы жизни здесь присутствующих, независимо от того, как они себя именуют, оборвались. Вы все мои ученики. Вы все пришли ко мне учиться. Поэтому… я переношу Храм. Все, кто желает уйти со мной – забирайте своих родных… Мы уходим. Все, кто хочет остаться – это ваше решение. Я предлагаю шанс выжить вам и вашим близким. Я предлагаю защиту. Я предлагаю вам Империю.

Люк помолчал, обводя пронзительным взглядом неоново-голубых глаз своих учеников, оценивая их настроения.

– Тем, кто уйдет со мной, придется очень много работать. Придется потрудиться, возвращая Империи утерянное могущество. Это значит, у вас будет Власть и Ответственность. Но, учтите: если вы думаете, что сможете, пользуясь своим положением, творить то, что в голову взбредет… – глаза Магистра засияли желто-алым, остановившись на мгновение на жадно слушающих его ситхах, – таких я буду уничтожать без жалости и сострадания. И мне будет плевать, каким цветом Силы преступившие мою волю будут прикрывать свои проступки.

– Первый шаг я уже сделал. У меня есть падаван, Коджир. Я принял и апрентиса, – забрак сделал шаг вперед, поклонившись, и вновь отступил назад, – Марека. Отныне я буду учить всему, что знаю, всем путям Силы, а не только одному. Я буду учить всему, чему меня научили джедаи и… ситхи.

Стоящие практически у возвышения ситхи тихо переговаривались, не отрывая взгляды от Люка. Джедаи зашушукались, обмениваясь впечатлениями.

– Ваше решение?

Мгновения потекли, как песок сквозь пальцы. Одаренные объединяли разумы, взвешивая все «за» и «против», медитировали, пытаясь предвидеть последствия своих решений. Сила фонтанировала эмоциями, наполнив зал кипящим морем.

Затем, из рядов отступников вышел один из тех, кто называл себя ситхами. Сделал шаг и упал на колени, вместе с остальными.

– Владыка.

Среди джедаев началось оживление, затем Коджир, стоящий в первом ряду, встал на одно колено.

– Владыка.

Люк смотрел, как присутствующие преклоняют колени и радовался, что теперь он сможет изменить то, что предвидел. Реки крови, разрушенные планеты, уничтоженная Семья… осталось сделать еще кое-что. Но только после того, как ученики покинут храм.

* * *
– Ты что сделал, Люк?

Лея гневно смотрела на своего брата, выпрямившись во весь свой невысокий рост и уперев сжатые кулаки в бока. Спокойно сидящий в кресле Люк пожал плечами.

– Ты слышала.

– Как ты мог?! После всего, что было…

Люк дернул уголком губ, пропуская мимо ушей словесный поток лидера Республики. Мнение Леи его не интересовало. Скайуокер поймал сочувствующий и какой-то странно понимающий взгляд Хана и его глаза потеплели. За дверью ощущались племянники: чистые сгустки Силы, Светлые и… Темный.

Стоящие за спиной своего общего учителя падаван и апрентис равнодушно пялились в пространство, мысленно переговариваясь. Их дело маленькое – стоять и изображать мебель, старательно смотря по сторонам и запоминая происходящее.

– Лея.

Люк прервал нескончаемую гневную тираду, подняв руку в перчатке.

– Хватит. Я тебя выслушал, теперь ты изволь выслушать меня. Мне надоело, что вы пользуетесь моей славой в своих целях, прикрывая свои недочеты. Мне не нравится, что вы пытаетесь использовать моих учеников, как расходный материал. Меня бесит, что для вас я – опасное животное, от которого неизвестно, чего ждать и которого надо держать на цепи, лупя кнутами при желании. И мне тем более не нравится, когда все это осуществляется через мою семью…

Тон Скайуокера похолодел, глаза налились неоновым сиянием.

– Вы знали о возможности покушения, но ни один из вас ничего не предпринял! Ни один! Даже ты промолчала… С меня довольно. Хватит с меня лицемерных политиков и… – он просверлил злобно глядящую на него Лею взглядом ледяных глаз, – сестры, которая не хочет признавать наше родство.

Лея вспыхнула, набирая воздух в грудь, но Люк пресек ее поползновения одним властным жестом.

– Ты думаешь, я слеп и глух, и не вижу твоего истинного ко мне отношения? Ты ведь не желаешь иметь со мной ничего общего!

Магистр встал, покачав головой, ощущая грусть прекрасно понявшего, что сейчас произойдет Соло. Контрабандист не был одаренным, но это не мешало ему иметь острый ум и развитые инстинкты, ставящие его практически в один ряд с джедаями и ситхами.

– Раз таково твое желание… у меня нет более сестры. Есть только… дальняя родственница. Прощай, Лея Органа Соло. Отныне наше общение будет только официальным. Если ты захочешь это изменить… всегда пожалуйста. Хан…

Улыбнувшись другу и сжав его на мгновение в объятиях, Люк вышел, не оглядываясь. Коджир и Марек неслышными тенями скользили за ним.

* * *
– Дядя?

Тихий голос племянника заставил улыбнуться. Энакин и Джейсон с Джейной осторожно выглядывали из-за угла. Марек с Коджиром тут же разошлись в стороны, блокируя коридор Силой. Скайуокер развел руки.

– Дети!

Они налетели, как ураган, обнимая родственника. Джейна подняла требовательный взгляд.

– Дядя, это правда?

– Да, Джейна. Я ухожу из Респулики. Мы уходим. Храм будет перенесен.

– А… мы? – Энакин осторожно подергал родственника за рукав, привлекая внимание. Джейсон напряженно сжимал кулаки, нервничая. Сила вокруг него пришла в движение, окрашиваясь в темные тона.

– Вы? – Люк потрепал детей за светлые и темные вихры. – Вы – одной со мной крови. Вы – одаренные, и если вдруг вы решите начать обучение… неважно, к какой именно стороне Силы вы склоняетесь… – голубые глаза остановились на смутившемся Джейсоне, – я всегда с радостью приму вас. Всех. Но это должно быть только ваше решение. Вам понятно? – голос Люка посуровел, и дети выпрямились, закивав. – А теперь бегите. Не стоит кому-то знать о нашем общении. И еще… – Люк снял с пояса маленький коммуникатор, – вы всегда сможете связаться со мной, особенно в случае опасности. Вам понятно?

– Да, дядя!

– Хорошо. Бегите…

– Марек?

– Да, Владыка?

– Напомни мне принять меры по обеспечению их безопасности.

– Слушаюсь, Владыка.

– Хорошо. Идем.

Небольшой кораблик свечой взмыл в небо, заставляя пассажиров изо всех сил вцепиться в ручки кресел, насмерть примотавшись к сиденьям ремнями безопасности и обмениваться мученическими взглядами. Люк несся сквозь пространство, размышляя о том, что ему предстоит сделать. Дел было много. Сейчас ученики вычищали Храм, забирая все, до последней нитки. Как только этот процесс закончится, здание взорвут. Люк прекрасно чувствовал, что невзирая на его и остальных усилия, в этом месте остались следы произошедшего некогда насилия.

Он не собирается тащить это в новый Храм, который будет построен на совершенно новом и пока еще не определенном месте. Хорошо, что грузовые суда уже отлетают – имперцы восприняли эту идею «на ура», тут же выделив все необходимое.

Пиетт уже прибыл на верфи Куата, обливая слезами радости новенький ИЗР. Конечно, Люк подумает, кто станет Главнокомандующим Имперских войск, отец и император дали несколько очень ценных советов… да и с моффами надо будет разобраться, он вольницы не потерпит. Согласились на его кандидатуру – терпите, раз вам требуется жесткая рука, это он обеспечит.

Конечно, будут проблемы, и немалые, но когда было легко? Тем более, цель у него стоящая – целая Империя, нуждающаяся в его помощи. Империя, которую необходимо подготовить к скорому приходу безжалостного врага. Но теперь у них всех есть шанс выиграть войну с минимальными потерями.

* * *
Хан Соло сидел в темноте, размышляя над событиями прошедшего дня. Разозленная Лея умчалась на экстренно собранное совещание, а он сидел в одиночестве в комнате, с грустью размышляя о том, как влияет политика на жизни разумных. Дверь открылась, и в помещение просочились его отпрыски.

– Пап…

– Что, Джейсон?

– Что ты думаешь…

– О произошедшем? – грустно хмыкнул Хан. Дети закивали, облепив своего родителя. Коррелианец обнял всех, прижимая к себе.

– Я думаю, что Люк будет хорошим руководителем. Он говорильней страдать не будет… не тот характер. Мозги у него есть, сила и решимость присутствуют… недаром когда-то… неважно.

– Папа… – неуверенно начал Энакин. Хан прекрасно знал, кому принадлежало это имя и всегда удивлялся, что Лея так назвала своего сына, хотя, были у него догадки… По некоторым обмолвкам, которые вырвались у его супруги как-то раз, когда они хорошо отметили годовщину победы, Соло понял, что Лея разделяет Энакина Скайуокера и Дарта Вейдера. Для нее они были совершенно разными людьми.

– Что, малыш?

– Ты не будешь против, если мы…

– Будете продолжать общаться с Люком? – проницательно предположил коррелианец. Ребенок закивал.

– Нет. Я совершенно не буду против. Только… – мужчина вздохнул, мысленно костеря упертый характер жены, – матери не говорите.

* * *
Грузовые корабли, едва не лопающиеся от нагруженного, исчезали в гипере, унося в себе все, что можно было унести, оторвать и выдрать с корнем. Несколько сотен разумных погрузились в корабли, уносясь к новому месту жительства, забирая своих родных, тех, кто пожелал присоединиться, все, что было им дорого.

Люк смотрел в окно, наблюдая как рушится огромный храмовый комплекс, погребая под завалами целые эпохи. Эхо от разрушения здания разносилось в Силе, распространяясь волнами, словно в пруду, в центр которого бросили камень.

Неожиданно за спиной появилось легкое возмущение Силы, почуяв которое, Люк дернул уголком губ. Этих гостей он ждал с нетерпением, удивляясь, что они не соизволили появиться раньше.

– Темной Стороне Силы поддался ты, ученик… – укоризненный голос зазвучал из-за спины, заставляя злобно оскалиться, сжав кулак. – Опасна она, к гибели ведет…

– Вашей.

Твердый голос Люка прервал начавшего речь Йоду. Будущий Император повернулся к призрачным посетителям, смотря на них жестко и без того ореола восхищения, что окружал их когда-то в его глазах.

– Кто не изменяется – умирает. Закон Вселенной. Я – изменился.

– Люк… – укоризненно покачал головой Бен, пряча руки в широких рукавах мантии. – Как ты мог…

– Также, как и ты, Бен, когда науськивал меня против моего родного отца. Знаешь, – Люк отошел от окна и оперся о стол, изучающе глядя на полупрозрачного Кеноби, – мне всегда хотелось спросить… Скажи, Бен, ты специально оставил моего отца в лаве, чтобы он как следует помучился, или ты просто струсил, будучи не в силах его добить? Если первое, то ты поступил как настоящий ситх, правда, с оговоркой: глупо оставлять за спиной недобитого врага. Он ведь и выжить может, что и проделал, не так ли? А если это был пример джедайской самоуверенности, то я даже не знаю… прекрасный пример, почему вы все вымерли.

Кеноби застыл, его силуэт побледнел, лицо превратилось в маску. Йода покачал головой.

– Опасное затеял ты…

– Не опаснее, чем кидаться на Лорда Ситхов будучи не обученным идиотом, – отрезал Люк. – Вы сами виноваты в том, что произошло. Вы ведь знали о грядущей бойне, не так ли, Магистр? Видели… но пустили все на самотек, предпочитая загребать жар чужими руками, хотя запросто могли предотвратить. Да и после… почему не добили Вейдера, пока он был слаб? Испугались? Избранный, Равновесие… – Люк презрительно фыркнул, вставая перед гостями. Черно-белая аура окутала его плотным шевелящимся клубком, заставляя призраков отводить взгляды.

– Отец восстановил Равновесие. Он сравнял количество ситхов и джедаев, дав всем одинаковые условия. И что вы сделали? Ничего. Только сопли жевали… слимо!

Неоновое сияние глаз слепило, заставляя опускать головы.

– Убирайтесь. Вон. Оба. И не приходите больше. Мало того, что вы лгали мне при жизни, так вы и после смерти продолжаете врать! Кто изображал молодого Энакина Скайуокера, радостно смотрящего на тех, кто его обрек на мучения? А? Или вы думали, я поверю в эту глянцевую картинку и не увижу обман? Я, сын ситха?

Скайуокер покачал головой, смотря на Йоду и Кеноби презрительно и брезгливо.

– Идиоты. Убирайтесь. Я – не вы. Я дам всем своим ученикам то, в чем вы отказали своим. Шанс выжить. И если для этого надо стать Императором… – мужчина пожал плечами, – так тому и быть.

Он вновь повернулся к окну, скрестив руки на груди и наблюдая, как постепенно опускаются на землю тучи пыли, поднятые серией взрывов.

– Убирайтесь.

Понурые призраки растаяли, оставляя мужчину одного.

– Спасибо, сын.

Теплая Тьма затопила помещение, заставляя тепло улыбнуться.

– Не за что, отец. Давно хотел высказаться.

– Тебе пора.

– Знаю. Придешь в гости на новоселье?

– Конечно.

– А на коронацию?

– Естественно! Как можно такое пропустить?

– С императором?

– Разумеется.

– Это будет… интересно.

* * *
Маленький кораблик уносил трех пассажиров навстречу новой жизни. Люк сидел в кресле пилота, улыбаясь.

Его жизнь вновь сделала крутой поворот. Но это прекрасно. Жизнь – неостановимое движение, заставляющее идти вперед, развиваясь и совершенствуясь. Он сделал все, чтобы изменить предначертанное…

Если кто-то против, пусть сделает лучше.

– Да здравствует Император…

Корабль вылетел на орбиту, окутываясь Силой и исчезая в гиперпространстве.

Их ждала Империя.

III. Парение

– Приветствую вас, господа.

Тихий спокойный голос… властный взгляд. Гордо расправленные плечи, уверенность в каждом движении.

Собравшиеся в огромном зале моффы, аристократы, гранд-адмиралы и высший офицерский состав непроизвольно вытянулись, лихорадочно вспоминая принятый при его предшественнике подзабытый этикет.

* * *
Империю, или, как ее полупрезрительно называли в Республике, Имперский осколок, трясло и лихорадило.

Все жители оставшихся в данном образовании секторов забросили свои дела, обсуждая самый животрепещущий вопрос за последние годы… обретение Главы Государства.

Не очередного адмирала или моффа, объявившего себя таковым, а по сути, всего лишь являющегося очередным диктатором и местечковым узурпатором, нет. На этот раз самого настоящего Главу Империи, Императора, причем, совершенно законного преемника Императора Палпатина! И не только его.

Когда к населению просочились слухи о том, что такое вообще возможно, общество всколыхнулось. Разумные устали от непрекращающихся боев, напряжения и неопределенности, их замучила бесконечная грызня между облеченными властью моффами и адмиралами, тянущими на себя одеяло и истребляющими друг друга в попытках избавиться от конкурентов.

Население банально устало от безвластия и требовало твердой руки сильной личности, которая поведет их в несомненно светлое будущее.

Когда слухи обрели хоть какую-то определенность и прояснилась тайна личности единственного одобренного практически всеми кандидата на роль Императора, люди и нелюди Империи удивились, но, как то не слишком. Как ни крути, слухи вещь неистребимая и обладающая невероятными возможностями по распространению даже в безвоздушном пространстве, так что, о подвигах и вообще жизни данного человека были наслышаны практически все.

Великий Магистр Ордена Джедаев был крайне противоречивой личностью, достаточно было вспомнить тот факт, что свою карьеру он начал с уничтожения Звезды Смерти, одним выстрелом угробив неимоверное количество людей. Да и остальное также заставляло задуматься о генетической предрасположенности, переданной от родителя, и вообще, о семейном сходстве и дурной, или хорошей, это с какой стороны посмотреть, наследственности.

Прикидывающийся насквозь мирным джедай переплюнул своего отца, Темного Лорда Вейдера, по количеству жертв, даром, что открещивался от того, что вообще-то по сути он самый натуральный ситх.

Недавние события, связанные с похищением его семьи, только подтверждали то, в чем имперцы были давно и прочно убеждены: сын у Вейдера, не будь он помянут всуе, получился точной копией отца. Разве что, немного более вменяемый… и без стопора в лице кого-либо.

Такой не допустит разброд и шатание, такой не позволит пороть отсебятину, такой, если возникнет нужда, покарает самолично.

* * *
– Все мы собрались здесь и сейчас по одному поводу – трон. И законность моих… хм… притязаний на него.

– Гранд-магистр…

– Владыка.

– Простите?

– Мой титул звучит теперь именно так, адмирал Пеллеон. Отныне Орден Джедаев реорганизован.

– Значит, слухи о том, что ситхи вернулись под ваше крыло…

– Правдивы.

– Учту.

Внимательный взгляд карих глаз обвел стоящих возле стен разумных с сейберами на поясах, одетых в джедайские мантии и плащи ситхов.

– Продолжим. Все мы высказались совершенно определенно «За», но нужны юридические обоснования.

– С этим проблем нет, – синие глаза полыхнули весельем. – Коджир.

Шагнувший к столу юноша положил на стол отпечатанные на специальном «вечном» пластите, на котором увековечивали самые важные указы в Империи, документы, украшенные многочисленными печатями, и переливающиеся голограммами, а также стопку датападов, которые тут же разлетелись прямо в руки присутствующих, заставив некоторых ностальгически вздохнуть, а некоторых – нервозно сглотнуть.

– Ознакомьтесь, господа. Здесь, прямо перед вами, указ Императора Палпатина, о назначении Лорда Вейдера, ранее известного как Энакин Скайуокер, своим Наследником и Наследником Империи. Здесь – Завещание Лорда Вейдера, где он указывает меня, как своего Наследника. Здесь – данные генетической экспертизы, подтверждающие наше родство. Здесь – указы, касающиеся Престолонаследия, подписанные Императором Палпатином незадолго до гибели. Это что касается юридических обоснований, принятых в Империи.

– Судя по всему, есть и другие обоснования? Не менее законные? – прищурился Гилад. На лице сидящего Люка мелькнула усмешка, в глазах стоящего за его спиной Марека мелькнуло удовлетворенное торжество, Коджир сложил руки на груди, пряча их в широких рукавах мантии.

– Есть, и они не менее законны. Для одаренных.

– Поясните? – один из гранд-моффов подался вперед, с интересом вглядываясь в лицо Скайуокера. Сидящие рядом моффы с нетерпением ожидали ответ на вопрос своего лидера.

– Все очень просто. Победитель забирает меч проигравшего… а также, – синие глаза вспыхнули расплавленным золотом на мгновение, – забирает все, что принадлежало проигравшему. Таков закон. Трофеи забирает победитель. Наследником Темного Лорда может стать только назначенный им преемник или… претендент-победитель. Только так. Дарт Сидиус погиб от рук Дарта Вейдера, назначившего меня свои преемником.

– Почему же… – не выдержал один из адмиралов. Люк спокойно повернулся к спросившему.

– Было не время. Я был слаб и не готов к такой ответственности. От этого было бы больше вреда, чем пользы.

– А сейчас?

– А сейчас самое время. Мы все готовы. Я, вы, Империя.

– А Республика?

– Они выбрали, – отрезал Люк, синие глаза похолодели. – Сами. Пусть сами и разгребают последствия, мое терпение тоже не безгранично. Кроме того, есть крайне важный факт, заставивший меня ответить на ваше предложение положительно.

– Какой, Владыка?

– Меня попросили. И я не счел необходимым отказать просившим в просьбе.

Присутствующие переглянулись. Попросили? У кого есть такое влияние на сидящего во главе стола мужчину? Кто?

– И кто же вас попросил? – осторожно поинтересовалась адмирал Даала. Люк улыбнулся.

– Отец… и император Палпатин.

Лица присутствующих вытянулись.

– Но… они же мертвы!

– И что с того? – пожал плечами Люк. – Для одаренных уровня Магистра или Лорда это совершенно не является препятствием.

Присутствующие молча переглянулись. Снова. Небрежно озвученный факт потрясал. Конечно, все они помнили как Вейдера, так и Палпатина, но вот знать все их возможности, реальные возможности…

Пеллеон встал, обводя взглядом сидящих.

– Ваше Императорское Величество…

Присутствующие один за другим вставали, отдавая честь или кланяясь, и больше не садились. Никто не имеет права сидеть в присутствии Императора, без его прямого и недвусмысленного указания. Гилад смотрел в лицо совершенно спокойного Скайуокера, чувствуя облегчение. Наконец-то! Наконец Империя (именно так, а не Осколок!) обрела правителя. Конечно, теперь очередь за официальной церемонией, но все присутствующие уже приняли Скайуокера в качестве своего императора. «За» говорили не только документы, но и множество других факторов, среди которых одним из важнейших оказалось наличие семьи.

Империя одним махом обретала не только Императора и Императрицу, она обретала Наследника правителя, гарантию того, что в случае гибели правящей четы все опять не пойдет хатту под хвост. Империя получала династию.

Кроме того, весьма положительно было встречено то, что с собой Люк привел несколько сотен одаренных, джедаев и ситхов. Казалось бы, песчинка в космосе, но те, кто служил под командованием Вейдера отлично понимали, как им повезло. Даже один обученный одаренный мог заменить собой небольшую армию, а если их много… дураков нет отказываться от таких ресурсов.

Во взглядах адмиралов и моффов, бросаемых на стоящих у стен джедаев и ситхов царили довольство и злорадство. Одним махом Республика лишилась невероятно огромного куска своей мощи, того фактора, что постоянно переламывал ситуацию в ее пользу. Можно было не сомневаться, что после того, как будет отстроен новый Храм, одаренные побегут в него со всех концов галактики. И уж тем более они побегут из Республики.

Перед своим отлетом Люк позаботился о том, чтобы население узнало, по какой причине герой Альянса свалил на противоположную сторону, прихватив с собой учеников. Слухи распространяются быстро… и заставляют задуматься о многом. Вот такой вот не джедайский поступок, ситхская месть тем, кто даже не подумал просто предупредить его о готовящемся покушении.

* * *
– Да как ты смеешь его оправдывать?!

В стену влетел очередной предмет, брошенный Леей. Соло привычно увернулся, демонстрируя ловкость, гибкость и скорость реакции, необходимые каждому уважающему себя контрабандисту, пилоту и просто скромному Герою Альянса.

Лея бушевала. Демонстративный уход Скайуокера поднял небывалую волну, вызвав неоднозначную реакцию населения. Если в целом руководство Республики вздохнуло с облегчением, неожиданно просто и без проблем избавившись от непредсказуемого фактора под боком, то мнения населяющих ее разумных разделились.

Большинству было все равно, меньшинство подозревало, что что-то в этом не так, однако, понять что именно, они сразу не могли. Все-таки, слишком мало было одаренных, слишком редко с ними встречались простые люди и нелюди, чтобы составить какое-то свое мнение, слишком пугающими и настораживающими были слухи о том же Скайуокере.

Республика еще не осознала, чего именно она лишилась, и что именно приобрела Империя.

– Да вот так и могу! – рявкнул выведенный из себя Соло. – Хватит! Сколько можно! У меня есть свое мнение, и я буду его высказывать! Орать будешь на своих подчиненных, понятно?! Мне надоело, что ты постоянно навязываешь нам свое мнение! Мы и сами думать умеем!

Лея замерла, потрясенно глядя на мужа.

– Я не навязываю… – неожиданно растерянно выпалила женщина. Соло фыркнул.

– Навязываешь. Есть два мнения – одно неправильное, другое мое. Хватит. Не хочешь иметь ничего общего со свои братом – не имей, но нас в это не втягивай. Люк был и остается моим другом, и дядей малышни. И ты с этим ничего не сделаешь.

– Он предал идеалы Республики! – не выдержав, снова заорала Лея. Соло расхохотался, а затем, подойдя к жене вплотную, снисходительно посмотрел на нее сверху вниз.

– Сами виноваты… – тихо прошептал мужчина. – Было бы что предавать…

Лея растерянно смотрела, как Хан открыл дверь, обнял стоящих сразу за ней детей и потащил их куда-то прочь.

Сами виноваты… в голове тихо скреблись слова супруга.

* * *
Бастион.

Планета оправдывала свое название.

Самый настоящий бастион, убежище и столица Империи.

Меры безопасности были самыми беспрецедентными, совершенно небывалыми. Никто не хотел допустить хоть малейшей возможности для срыва предстоящей церемонии, никто не хотел дать врагам хоть тень шанса на успех.

За прошедший месяц была проделана колоссальная работа. Столицу вычистили, выскоблили, перетрясли все и проверили до последнего сантиметра, дворец немного перестроили, приведя его в соответствие с самыми высокими стандартами.

Никто не хотел, чтобы Империи было стыдно перед Императором.

Люди работали, как сумасшедшие. Ностальгия по «славным добрым временам» навалилась на них со страшной силой, заставляя добровольно и без понуканий рвать себе жилы. Всем казалось, что вот теперь, сразу после коронации, все изменится к лучшему.

* * *
Ревели фанфары, звучала торжественная музыка, журналисты захлебывались от восторга и верноподданнического рвения, транслируя церемонию на всю Империю, огромный зал сверкал золотом и полами из драгоценного атросского мрамора, аристократия щеголяла килограммами драгоценностей и богатством одежд, офицерский состав – идеально сидящей формой и надраенными наградами.

Ученики Скайуокера образовали живой черно-белый коридор, по которому шел Люк.

Почти Император был одет в роскошный черный камзол, строгие брюки и сапоги, что выглядело практически военной формой, единственной уступкой статусу был невероятно дорогой материал и изумительная золотая вышивка. Такая же вышивка покрывала подол плаща, сверкавшего алой подкладкой. Цвета Империи: черный, алый, золотой. Теперь они будут именно такими.

Следом за супругом шла Мара, сияющая алым платьем и золотом украшений, ведущая за руку Корвина. Малыш был одет так же, как и отец, за исключением плаща. Женщина прошла к трону и остановилась рядом, крепко сжимая ладошку восторженно смотрящего на все происходящее сына.

* * *
– Нет, ну каков паразит, а? – фигура, сотканная из непроглядного мрака, недовольно скрестила руки на груди.

– Вас что-то не устраивает, Мастер? – иронично спросил стоящий рядом призрак, небрежно откинув полу тяжелого плаща.

– Не устраивает! – сварливо отозвался первый призрак. – Зачем он добавил золото? Черное и багровое! Отлично смотрелось!

– Намек на джедаев?

– У него?! Да этот паршивец был джедаем только по названию! – возмутился Сидиус. – Я его сразу раскусил…

– То-то с мотивацией проблемы были… – буркнул в сторону Вейдер, довольно оглядывая милую сердцу картину. Сидиус медленно повернул голову.

– Вы на что-то намекаете, Лорд Вейдер?

– Я?! – вполне натурально изумился Вейдер. – Никогда!

– Угу, ты не намекаешь, ты прямо говоришь, не так ли, ученик?

– Именно так, мастер! – согласился Лорд, гордо поглядывая на косящихся на них одаренных. Церемония шла свои ходом. Священники нараспев читали тексты благословений, присутствующие терпеливо внимали, подошедший служка протянул бархатную подушку, на которой сверкало массивное золотое кольцо с изображением герба Империи: золотое солнце с шестью лучами на черном фоне, окруженное алым кольцом.

Прозвучала финальная фраза, Люк взял кольцо, надевая его на указательный палец искусственной правой руки. Взревели фанфары, военные отдали честь, остальные кланялись и делали реверансы. Вкачестве маленькой уступки Люк не стал отменять сложный этикет, принятый при дворе Палпатина, польстив старому ситху. Впрочем, ему это было на руку: не надо было ломать голову, придумывая что-то свое, а все придворные тут же почувствовали привет из прошлого, так сказать, сразу настраиваясь на нужную волну. От радостного возгласа: «Да здравствует Император!» дрожали стены.

* * *
– Ну, вот… – удовлетворенно закутался в мантию Сидиус, сверкая золотыми глазами. – Момент истины настал!

Вейдер закатил глаза. Иногда тяга его учителя к пафосу ситха просто убивала.

– Лорд Вейдер?

– Из Люка получится прекрасный император… – задумчиво прошептал Лорд. Сидиус кивнул.

– Отличный. Дурь из головы выбили, мозги завелись, так что… жаль, что только сейчас.

Вейдер бросил ироничный взгляд на учителя, совершенно проигнорированный. Старый ситх улыбался, предвкушая, какие он будет проворачивать с молодым Скайуокером интриги, ведь император непременно должен владеть данным искусством на высочайшем уровне! Уж он его обучит…

– Мастер? Вы что-то задумали?

– Я? Только советы…

– Ну да…

– Люк мне как внук! – патетично воскликнул Сидиус, скрестив на груди руки. Вейдер скептически оглядел своего Мастера с ног до головы.

– Не похож, – констатировал Лорд. Сидиус демонстративно закатил глаза.

– Это духовное родство! – терпеливо объяснил он. Вейдер хмыкнул.

– Надо было внука данным фактом тогда обрадовать. Шоковое состояние обеспечено, можно было сразу тепленьким брать. Он бы и не сопротивлялся…

Сидиус только фыркнул.

– Не отвлекай!

* * *
Поднесли еще две подушки: с такими же кольцами, только меньше размером.

Начался следующий этап: признание Императрицы и Наследника империи. Снова священные тексты, снова фанфары. Люк надел кольца на пальцы жены и сына, стены дворца сотряслись еще раз, священнослужители отошли за трон, выстроившись в линию.

Люк сел на трон, Мара и Корвин сели на сиденья поскромнее, стоящие на ступень ниже: Мара слева, а малыш – справа.

Все склонились в поклонах, одаренные отсалютовали мечами.

Свершилось.

Миллионы жителей орали от восторга, утирали слезы и размахивали флагами.

Империя обрела Императора.

* * *
Лея остановила изображение, всматриваясь в лицо спокойно сидящего на троне, словно он на нем родился, брата. Запись из Империи произвела фурор. Опытные политики отмечали мельчайшие детали: выражения лиц присутствующих, обстановка дворца, нюансы церемонии, изменения в гербе, оружие на поясах Императора и стоящих по периметру зала и своеобразным коридором одаренных; силуэты Алой гвардии.

Смесь старого и нового, воскрешающая в присутствующих при просмотре множество воспоминаний.

– Ситхово отродье… – процедил Бел Иблис, неприязненно смотря на изображение.

– Этого следовало ожидать, – пожала плечами Мотма. Лея молчала. Ей сказать было нечего.

* * *
– А дядя Люк крут… – уважительно протянул Джейсен.

– Неимоверно! – согласился Энакин, восхищенно пялясь на запись, проигрывающуюся уже в пятый раз. Энакин вздохнул. Соло хмыкнул.

– Молодец, что еще сказать! Малыш вырос… – в голосе Хана проскользнула странная тоска, отлично услышанная детьми, прекрасно понявшими, в чей огород адресован этот камень. Тут уж вздохнули все.

– Пап?

– Что, Эни?

– Как ты думаешь, а дядя нас обучать… захочет?

– А почему нет? – удивился Соло. – Если вы захотите…

– А я в ситхи пойду… – мечтательно выдохнул Джейсен.

– Почему? – удивился коррелианец.

– Дядя в черном обалденно смотрится!

– Тогда я пойду в джедаи! – тут же отозвалась Джейна. – У них форма еще круче! Белое с золотом… – мечтательно протянула девочка. – И подкладка алая…

Соло, не выдержав, отвернулся, опасаясь заржать и испортить момент.

– Ну а ты?

– А я еще не определился! – сообщил Энакин, испытывающий муки выбора. Отец потрепал его по голове.

– Ничего. Время у тебя есть. Впрочем, теперь ты всегда сможешь передумать.

* * *
Люк иронично смотрел на беснующуюся и ревущую от восторга толпу с балкона, держа на руках сына, обдумывая фронт предстоящих работ. Стоящая рядом Мара счастливо улыбалась. Ее мечты исполнились, пусть и через много лет и самым неожиданным способом. Судьба вновь сделала неимоверно крутой поворот.

– Устал?

– Немного.

– Еще пара часов, и можно идти домой.

– Да.

Люк улыбнулся, обводя человеческое море, бушующее внизу, отстраненным взглядом.

– Поздравляю, сын.

– Спасибо, отец.

– Где будешь строить Храм?

– Здесь.

– Общий?

– Да. Сила едина и неделима.

– Да будет так… – прошелестел голос Палпатина.

– Да будет!

Сидиус удовлетворенно улыбался. Пусть и через годы, но он своего добился. Его Империя жива и развивается, пройдя сквозь испытания она только стала крепче. Будут новые войны, новые враги, но они будут повержены. Он сделал правильный выбор.

Вейдер смотрел на сына, улыбаясь. Вот оно… исполнение его мечты. Он был рожден для власти, так же, как и его сын. Так же, как и его внук. Власть у них в крови, ее ничем не вытравишь. На трон Империи, которой он верно служил эти годы, все-таки взошел Скайуокер. Пусть не он, но кровь от его крови.

– Да здравствует Император.

Боль, мучения и смерть… все это того стоило.

Темный Лорд Ситхов смотрел на сына, держащего на руках Наследника и улыбался.

Да. Это определенно того стоило.

С чистого листа

Оби-Ван, измученный, как раб в шахтах Бендомира, стоял перед Советом, стараясь не двигать головой, – болела она нещадно. Кости ныли, мышцы вопили от усталости, одежда воняла потом и гарью – он только-только вернулся с поля боя, не успев даже привести себя в более-менее цивилизованный вид.

Йода сгорбился в своем кресле, Мейс невозмутимо смотрел, сверкая лысиной. Кеноби решил, что ему просто мерещится от недосыпа и недолеченных травм.

– Прошу прощения? – магистр моргнул воспаленными веками, сопротивляясь желанию плебейски прочистить забитые слуховые каналы пальцами.

– Совет поручает тебе тайную миссию, – пошевелился корун. – Необходимо добыть сведения о возможном покушении на убийство или похищении.

– Кого?

– Канцлера.

Оби-Ван снова моргнул.

– И? – Кеноби попытался принять максимально заинтересованный вид, с тоской осознавая, что его сейчас опять куда-то вляпают.

– Вы должны пойти под прикрытием… – начал расписывать миссию Винду, и чем дольше Кеноби слушал, тем больше охреневал, и это если еще сказать культурно. Может, он бы что и сказал по этому поводу, но тут Йода нанес добивающий удар.

– Ученик твой, – проскрипел древний джедай, – знать не должен. Что жив ты. Остальные тоже. Похороны устроим мы. Плакать будем.

– Никто? – тихо переспросил Кеноби, и Мейс кивнул.

– Никто, мастер Кеноби. Для всех ты будешь мертв. Решение принято и одобрено Советом.

Оби-Ван открыл было рот и тут же закрыл, по-новому осматривая зал. Все мастера на месте: живьем или голографически. Все. Все, кроме него. Так и хотелось спросить: «А как же я? Разве я не в Совете?» – но было абсолютно ясно, что эти сакраментальные вопросы будут риторическими. Совет принял решение. Без него. Никто не сообщил ему о повестке дня, никто не потрудился выслушать его мнение. И это… Не в первый раз.

Неожиданно в голове щелкнуло, и Кеноби как-то разом проснулся. Фальсификация смерти. О данном факте сообщили так небрежно, словно перед приемом напомнили, что одежду надо надеть праздничную. Или еще что. Что-то… несущественное.

Кеноби еще раз осмотрел сидящих мастеров, которых считал своими… ну, пусть не друзьями, но соратниками, и как-то резко осознал, что это не он в Совете, это Совет – и он. Отдельно. Мальчик на побегушках, не равный ни по каким параметрам. Джедаи сохраняли безмятежность или смотрели с легкими раздражением и нетерпением: «Ну, когда же ты кивнешь и пойдешь выполнять? Время! Время не стоит! Вперед».

Никто даже не думал, как это аукнется.

Его гибель.

Оби-Ван знал, как Совет использовал пропаганду: идеальный джедай, говорили они. Пример для подражания. Идеал, к которому надо стремиться! Послушный. Исполнительный. Тянущий на себе прорву всего и не вякающий. Соглашающийся со всем, что ни скажут гораздо более мудрые, опытные и влиятельные магистры.

Рыцари и падаваны ставили его в пример. Ему доверяли лидеры планет и систем. Простые обыватели узнавали в лицо. Войска надеялись на его тактический и стратегический гений. О каком доверии пойдет речь? Как он посмотрит им в глаза? Что скажет?.. Что люди скажут?

Какого черта он должен идти под прикрытием, что, нет Теней? Или не могут нанять профессионала?

– Кеноби! – нахмурился Мейс, Оби-Ван нервно сжал кулаки в рукавах плаща. Его мнением никто не интересовался.

Как всегда.

– Энакин… – сделал Оби-Ван последнюю попытку, которую тут же прервал недовольный проволочкой Йода.

– Подлинная реакция нужна. Скайуокер знать не должен.

– Еще раз, пожалуйста, – его голос еле заметно дрогнул. Мейс на миг закатил глаза, но принялся раскрывать детали плана заново.

Кеноби выслушал план. Подумал, машинально пригладив рыжую бородку. Снова подумал. Бросил внимательный взгляд на магистров. В душе медленно поднималась буря.

Он что – одноразовый? Или затычка в каждой бочке? Или просто бессловесная тварь, молчаливо соглашающаяся с каждым приказом? Магистры – его коллеги – были твердо уверены, что дело обстоит именно так. В Силе царила убежденность в том, что Кеноби вот прямо сейчас молча кивнет, утрется и пойдет выполнять распоряжение Совета. Не думая о последствиях, которые неизбежно наступят.

Что подделать его смерть означает предать доверие его падавана. Его людей… Тех, кто спасает его жизнь каждый день. Его гранд-падавана.

Его…

Оби-Ван представил реакцию падавана, представил, как будет пытаться объяснить эту необходимость потом… Фантазия забуксовала. Он открыл рот и совершенно неожиданно для самого себя выпалил:

– Нет.

– Что?

– Нет. Я отказываюсь.

– Мастер Кеноби! – громыхнул Винду. – Ты должен…

– Я… – в зале неожиданно наступила тишина, Мейс скривился, болезненно схватившись за виски: будущее разлетелось осколками. – Не должен.

Решение сформировалось само собой, и Оби-Вану внезапно стало так легко, словно Сила мягко подтолкнула его в спину, шепча: «Не бойся. Иди. И не оборачивайся».

Время пришло.

Сейчас.

Иначе – никак.

– Я, Оби-Ван Кеноби, – сказал он своим лучшим, полным скуки, голосом, бесившим всех без исключения, – член Высшего Совета Джедаев, отказываюсь от своего места в данном Совете.

У всех без исключения отвисли челюсти. Мейс смотрел на него круглыми глазами, как на заговорившее кресло.

– Я, Оби-Ван Кеноби, мастер-джедай, объявляю о своем выходе из Ордена Джедаев.

Йода уронил палку, от древнего магистра волнами растекался шок.

– Прощайте.

Выполнив идеальный поклон, Оби-Ван развернулся на каблуках разношенных сапог и вышел из зала. Двери сомкнулись со щелчком, отрезая шокированных джедаев от бренного мира. Кеноби бодро дошагал до своей квартиры, одним движением откинул кровать, доставая на свет божий покрытый пылью длинный плоский ящик из дюрастила, закрытый на кодовый замок. Крышка отлетела прочь, Оби-Ван вздохнул, сдерживая дрожь в пальцах, и решительно полез внутрь. Нет времени рефлексировать.

Время действовать.

Доспехи, настоящий бескаргам, полученный на Мандалоре. Краска давно облупилась, открыв характерный цвет мандалорского железа. Тогда еще Сатин помнила о том, откуда она. Тогда она еще была молода и добра.

Сейчас, если б герцогиня увидела его в доспехе – подаренном ею, заработанном потом и кровью, – она бы плюнула ему в лицо. Забавно: ищущая мира, отказывающаяся взять в руки оружие, она так же нетерпима и жестока к тем, кто имеет точку зрения, отличающуюся от ее собственной, как Дозор Смерти.

Цели разные… Методы одинаковые.

Хорошо, что он не разожрался за эти годы – Сила милостива! – и влезет в доспехи. Тогда они были немного велики, он еще рос, делали с запасом, сейчас – как раз. Идеально.

Кеноби потер подбородок – и решительно взялся за бритву. Борода в шлеме – сущее мучение.

Он протер доспехи, скинул половину туник и табард и принялся одеваться. Защелкнулась кираса, наручи закрыли края перчаток, сапоги оказались впору. Кеноби накинул сверху любимый теплый плащ, поприседал, поправил пояс, прицепил сейбер и подхватил шлем. Подцепил сумку со скудными пожитками и вышел вон.

Возвращаться он не планировал.

Он шел по Храму, и редкие джедаи оборачивались, не в силах соотнести плакатное изображение с неожиданной реальностью. Глаза Коди, встречавшего его с десятком солдат, едва не вылезли из орбит.

– Генерал? – просипел маршал.

Кеноби улыбнулся:

– Уже нет.

– Что?.. – пискнул в ужасе клон.

– Все пояснения – на «Переговорщике».

* * *
– Это Оби-Ван Кеноби.

Передача шла на всю галактику, используя ретрансляторы, и первыми сигналом накрыло Армаду Разомкнутого круга. Клоны и обычные разумные замолкали, вглядываясь в изображение знаменитого джедая, – почему-то в доспехах, как у мандолорца, и без бороды, ставшего невероятно молодым. Но голос был твердым, уверенным, он проникал всюду, вбивая слова в разумы.

– Час назад я покинул Орден Джедаев, отказавшись от места в Высшем Совете. Час назад я принял решение – уйти из Ордена. Мое присутствие там… потеряло смысл.

Энакин ворвался на «Переговорщик», в ступоре уставился на стоящую на платформе фигуру своего бывшего мастера. Огромный корабль молчал и дышал в унисон. Клоны стояли, смотря на бывшего джедая с ужасом, отчаянием и с каждым словом все сильнее разгорающейся надеждой.

– Эта война иссушает нас. Она извратила все понятия, на почитании которых воспитывают джедаев, она превратила тех, кто должен быть миротворцем, в тех, кто отбирает жизни. Она… убивает нас. Я больше не могу потворствовать лжи и самообману. Я больше не могу быть членом Ордена. Но это не значит, что я отказываюсь от идеалов джедаев.

Асока схватила Энакина за руку, стискивая в болезненной хватке, понимая, что сейчас происходит крушение реальности. Старой. И создается новая.

– Когда началась эта война, я задал вопрос: что будет с клонами? С теми, кто спасает жизни простых разумных, населяющих Республику? Их отец, Джанго Фетт, отказался от них, своих детей, пойдя против принципов Мандалора. Он потерял этот титул, совершив данное преступление, а потом потерял и жизнь. Я спросил герцогиню Крайз, может ли она предоставить им убежище? Ведь это тоже дети Мандалора. Увы, ответ был отрицательный, стремящаяся к миру и нейтралитету герцогиня не захотела принимать тех, чьи руки держали оружие. Я спросил своих коллег: они не сказали ничего определенного, отложив решение на более спокойные времена. Я спросил сенаторов… Увы, для всех клоны – лишь дроиды из мяса и костей. Имущество. Не разумные личности.

Голос Кеноби несся сквозь парсеки, и все больше и больше передатчиков подключалось, все больше членов Великой Армии Республики вслушивалось в эмоциональную речь Высшего генерала, пока сигнал не дошел до Камино. В кабинете взревел Палпатин, отдавая приказ глушить сигнал, но клоны изворачивались, пропуская и шифруя его, продолжая передачу.

– Я больше не могу это терпеть, – Кеноби смотрел вдаль, и доспехи тускло отсвечивали в свете ламп. – Когда-то я был рабом. – Энакин вздрогнул, порываясь что-то сказать, на него зашикали со всех сторон. – Я не могу потворствовать рабству.

Он вздохнул, вскидывая подбородок, собираясь с силами. Сила гудела, мягко и утешительно обнимая за плечи.

– Когда-то я заработал право основать собственный Клан. Это право было получено на Мандалоре, подтверждено герцогиней Крайз. До сего дня в мой Клан входило лишь три человека: я сам, мой старший сын Энакин Скайуокер, – Энакин уронил нервно сжимаемый сейбер, выглядя все более пришибленным с каждым словом, – и моя дочь, Асока Тано. Этого… мало. Поэтому…

Кеноби обвел взглядом еле дышащих клонов, цепляющихся друг за друга в наполненной диким напряжением тишине.

– Я, Оби-Ван Кеноби из Клана Кеноби, усыновляю всех клонов, кто хочет стать моими сыновьями. Я вижу в тебе моего сына, Коди.

Маршал глотнул воздух, его руки затряслись.

– Я вижу вас всех своими сыновьями. Хватит войны. Хватит разрушать. Время строить. Время… мира.

Галактика всколыхнулась в едином порыве, и волна Силы покатилась, с каждым мгновением набирая скорость. Оби-Ван улыбался, просчитывая тысячи последствий его решения. Клоны взревели, один за другим ударяя кулаками в грудь, наполняя пространство лязгом. Коди плакал, не замечая этого, Рекс, стоящий рядом, тряс его за плечо, не в силах говорить. Скайуокер с Тано подбежали, крича, тормоша обнимающего их Оби-Вана, что-то говоря и говоря в нарастающем шуме. В кабинете рычал Дарт Сидиус, пытаясь активировать сигнал и отдать приказ, но клоны глушили и отсекали все попытки что-то сделать, помешать, и попытка активировать чипы не удалась. На Мандалоре презрительно выплевывала ругательства Сатин, а в Мандолорском пространстве стали распространять запись выступления Кеноби. На Камино возник стихийный бунт, и каминоанцы падали, расплачиваясь за все те жертвы ради науки, которые платили другие. Дуку качал головой, пытаясь просчитать последствия, жители Республики бурлили и кипели, Мейс плакал кровавыми слезами, наблюдая, как меняются и исчезают точки разломов, и вместо них появляются новые, Йода хватался за сердце, пытаясь понять, что же произошло и происходит…

Сила бурлила, и в темном покрове появились первые прорехи и разрывы.

Оби-Ван обнимал что-то рыдающего ему в плечо Энакина, прижимал к себе Асоку и улыбался смотрящему на него как на божество Коди.

Он начал с чистого листа… И теперь будет идти вперед.

Ведь как говорят на Мандалоре?

Не имеет значения, каким был твой отец. Главное – каким отцом будешь ты.

Он надеялся, что будет… не худшим.

Свобода

Ему четыре года. Мать несет его на руках, сходя по рампе корабля. Жара. Песок. Алчные взгляды работорговцев и покупателей. Татуин. Маленький Эни уверен, что ему здесь не понравится. Уверенность получает подтверждение, когда их продают Гардулле. Тяжелая работа, кандалы и плети, мало воды и еды. Эни ненавидит хаттов.

Он ненавидит свое бытие вещи.


Ему девять. Надежда рвется из груди звездной птицей. Он выигрывает гонку, он перестал быть рабом. Он может пойти куда угодно… Мать поворачивает его за плечи, подталкивая в спину.

– Иди, Эни. Ты свободен.

Он в этом сомневается.

Храм строг и величественен, а Кеноби слишком неопытен, чтобы противостоять давлению Совета. На них косо смотрят, Оби-Ван старается изо всех сил, но все подростки являются максималистами, а в чужом огороде трава зеленее. Энакину душно и неудобно, но он ничего не предпринимает, чтобы это исправить. Жаловаться легче, чем бросить все и уйти на Набу, как когда-то предлагала Падме.

Ему страшно.


Ему девятнадцать. Он держит мать на руках, рыдая, и тяжелые, душные эмоции сводят его с ума, отключая разум. Он стоит среди трупов и ужасается делу рук своих. Разве этого он хотел?

Месть не вернула мать, она не сделала его счастливым. Он по уши замарался в грязи и никогда не сможет очиститься. Стыд гложет кости, ярость вызывает тошноту. Сила тихо смеется где-то на периферии сознания липким жестоким смешком. Он чувствует себя использованным.


Ему двадцать три. Он сходит с ума от кошмаров, не находя в себе мужества просто поговорить со своим мастером. Кеноби не настаивает, слишком трепетно относясь к личному пространству, а Энакин слишком труслив, чтобы сознаться в том, что его беспокоит. Рассказать одно – потянуть за другое. Он нарушил обеты джедаев, пытается сесть на два стула сразу, и оправдывается беззаветной любовью, хотя иногда ловит на себе снисходительный взгляд супруги, но закрывает на это глаза. Так можно сделать вид, что все в порядке.

Жалкие оправдания труса.

И тогда он идет по легкому пути, обвиняя не себя, но остальных, становясь на колени. Он снова раб, но, может, в этот раз его Хозяин будет добрее?

И вот он штурмует Храм, убивая предателей, а сам корчится от осознания простой истины. Громче всех призывает ловить вора тот, кто сам украл.

Его надежды не оправдались. Пусть его поводок длинен, но он все еще есть, и его конец крепко держит морщинистая рука Владыки. Он всего лишь цепной пес, натравливаемый на врагов, хотя в насмешку и называемый Учеником. И его жизнь полна сожалений об упущенных возможностях.


Ему сорок семь. Он смотрит на то, как пытают его сына, и помимо воли чувствует свою ничтожность. Люк отказался – слишком страшным был предложенный выбор. Предать или умереть.

В отличие от своего отца, Люк предпочел умереть.

Молнии хлещут, обугливая плоть и терзая Силу, а Вейдер, как послушный раб, стоит рядом с палачом своего сына и не смеет шевельнуться. Даже зная, что его отбросили, как отслужившего свое дроида.

Люк протягивает руку, и Вейдер… Энакин Скайуокер… принимает решение.

Первое самостоятельное решение за всю его жалкую жизнь.

* * *
Молнии полились неудержимым потоком, опутывая его тело, сводя с ума электронику и разрывая в клочья хлипкий контроль Силы. Вейдер разжал руки, мгновение наблюдая остановившимся взглядом как его Хозяин летит вниз, визжа от ярости и боли, причиняемыми предательством ученика и собственными Молниями, сделал шаг назад… И рухнул навзничь.

Органы отказывали, доспех и система поддержки жизнедеятельности полностью вышли из строя. Кровь шумела в ушах песчаной бурей.

Руки сына потянули, помогая перевернуться.

– Люк… – хрипло прошептал мужчина, пытаясь дотянуться до плеча парня. – Помоги мне снять шлем…

Сын протестовал, пытался влить в него Силу, но все же подчинился. Вейдер сощурил тяжелые опухшие веки, ослепленный. Люк сиял. Как ласковое солнце, как звезда. Это было настолько прекрасно, что ситх не мог выразить свое восхищение словами. Он просто смотрел и наслаждался теплом, согревающим его погруженное в космический холод тело.

Мышцы немели. Мужчина тяжело вздохнул, неимоверным усилием воли подняв руку, вытирая текущие по щекам парня слезы. Ему осталось немного. Минут пять, не больше. Целая вечность, которую можно посвятить размышлениям.

Дарт Вейдер, бывший когда-то Энакином Скайуокером, смотрел на свою жизнь, отбросив чувства и беспристрастно размышляя о прожитых годах.

Все свое существование он подчинялся приказам других и выполнял чужие решения. Им командовали… Его мать. Гардулла. Уотто. Совет джедаев. Палпатин. Даже решение стать ситхом, предавая джедаев, было сделано за него. О, теперь-то Вейдер это видит. Слишком искусным и опытным манипулятором был Сидиус, чтобы пустить это на самотек. Он сделал все, чтобы Энакин, мечтавший о свободе, встал перед ним на колени. Ему даже дали титул лорда… Такая же насмешка, как и место в Совете.

Пусть Скайуокер родился в рабстве, жил рабом, но умереть? Нет. Он умрет свободным.

Энакин Скайуокер, Темный Лорд Ситхов, лежал на полу, чувствуя как холодеет его тело, и улыбался, слыша звон лопающихся цепей. Осознанная жертва. Его личный выбор. Только его. Ничей больше.

– Сила освободит меня…

Он умер в объятиях своего сына, с улыбкой на изуродованных губах, и уходя призраком в Силу, надеялся только на одно. Что Люк не потеряет этот свет и когда-нибудь тоже разорвет свои цепи.

Соломинка

Все тайное…

Потом Оби-Ван долго думал, что именно стало той последней соломинкой, сломавшей спину банты.

Поначалу он решил, что это был разговор, произошедший перед посвящением Энакина в рыцари.

Они шли по коридору в Зал Совета, медленно, потому что Кеноби еще не до конца оправился от нежного гостеприимства Вентресс. Энакин фонтанировал словами и эмоциями, не зная, что происходит, а Оби-Ван неторопливо ковылял, пытаясь представить это как исполненную достоинства походку, и слабо морщился от боли, разрывающей голову на части.

Энакин то и дело на него косился, разглагольствуя о том, что он не ребенок, что он уже давно заработал звание рыцаря. Что под руководством Квай-Гона он уже давно стал бы таковым…

Кеноби с трудом удерживался от покачивания головой. Квай-Гон… Как всегда, разговоры о его погибшем мастере причиняли боль и неудобство. Да, он Джинна уважал и практически боготворил, но Оби-Ван отлично помнил, каким упрямым и насаждающим только свое личное мнение мог быть мастер, как он отпихивал его в сторону в моменты нужды, даруя утешение кому угодно, но не своему падавану. Да, к концу ученичества их отношения более-менее наладились, у них была сильная учебная связь… Что не помешало Джинну отбросить своего нынешнего ученика в пользу будущего. А ведь это было не в первый раз… Достаточно вспомнить отказ от Фимора.

Энакин знал Джинна только несколько дней. Что не помешало ему возвести незнакомца на пьедестал. Как же! Джинн сказал, что он будет джедаем. Вот именно…

Сказал.

Иногда Кеноби размышлял, а что бы сделал его мастер, если бы выжил? Позволили бы ему тогда взять Энакина в Храм? Если честно, то Оби-Ван сильно сомневался. Это ему позволили, благодаря сочетанию множества условий: гибель мастера, убийство ситхов, угрозы самого Оби-Вана оставить Храм, да и еще по мелочи…

Так что, скорее всего, нет. Слишком разозлился тогда Совет на самоуправство Джинна. Да и демонстративное выпинывание падавана на рыцарские испытания тоже выглядело отвратительно: за две недели до этого Квай-Гон громко и недвусмысленно заявлял, что Оби-Ван не готов. Что ему надо многому научиться. И тут такой резкий разворот… Положение Энакина: не возраст и рабство отпугнули и насторожили Совет, люди попадали в Храм и в более позднем возрасте, да и зачастую с гораздо худшим багажом за плечами. Достаточно Рама Коту вспомнить.

Нет, Совет увидел повторение истории Ксанатоса. Тогда Джинн тоже орал, что вот это тот самый Избранный. Мальчишка тоже имел семью. Квай-Гон тоже просто жаждал его обучить. И чем все закончилось? Невзирая на многочисленные попытки достучатся до погрязшего в самоуверенности Джинна?

Вот то-то и оно.

Самому Оби-Вану тоже хватало. Шок от гибели мастера, непонимание падавана… Он сам был ребенком. Если бы Энакин вырос в Храме! Если бы он хотя бы хотел изучить все, что и остальные дети… Если бы он хотя бы слышал то, что ему говорят.

Если бы…

Множество «если» с двух сторон, ведь Оби-Ван постоянно сомневался в себе. Не перегнул ли он палку? Правильно ли поступил? Понимает ли он вообще желания и поступки своего падавана? Он воспитывал Энакина так же, как Джинн воспитывал его, но все равно мучился и переживал, что делает все неправильно – не лучше, а только хуже.

Ведь ему никто не помогал, только давили со всех сторон, а Кеноби слишком привык прятать свои слабости: его мастера они никогда не интересовали и в расчет никогда не принимались.

Все чаще Кеноби уныло думал о том, что он плохой мастер, а Квай-Гон был бы для Энакина гораздо лучшим наставником. Он слабо улыбнулся падавану, ответив что-то невпопад.

– Квай-Гон был бы лучшим мастером, чем ты! – неожиданно резко выкрикнул Скайуокер, и Оби-Ван едва не споткнулся, получив в очередной раз подтверждение своим сомнениям и страхам. В глазах Энакина сияла враждебность, тем более непонятная для мужчины, что он не мог четко сказать, чем это вызвано. Ведь еще недавно Скайуокер искал его, наплевав на запреты, Кеноби был так рад, что его падаван жив, что искал его, подыхающего в проклятой ситхской маске. Ему казалось, что между ними разбилась та невидимая стена, которая все росла и росла с начала войны…

Эта фраза проколола сердце, как стилет. Насквозь.

Кеноби машинально спрятал в рукава трясущиеся руки, от падавана пахнуло виноватым извинением… Мужчина на миг замер, чувствуя, что шатается и сейчас упадет, но привычно собрал волю в кулак, направившись к двери.

– Да, Энакин, – глухим голосом пробормотал джедай. – Ты прав. Мастер Джинн был бы гораздо более лучшим мастером, чем я.

Скайуокер, видимо, сообразил, что перешел все границы, и забормотал дежурные извинения – как всегда. Кеноби не отвечал, погрузившись в какое-то оцепенелое горе. Он действительно плохой мастер. Плохой.

Впрочем, эти пораженческие мысли не помешали мужчине встать в круг мастеров и начать церемонию посвящения в рыцари.

Скайуокер сиял самодовольством. Он схватил отрезанную косу, восхищенно пялясь на зримое свидетельство своего рыцарства. Кеноби улыбнулся, с теплотой, непонятно как найденной в глубине депрессивной души проговаривая положенные слова. Мастера наблюдали, вставляя свои пару кредитов, Йода кивал, тяжело опираясь на палку… Бывший падаван сунул косу за пазуху, гордо выпрямившись.

Зал неожиданно затих.

Кеноби смотрел в лицо Энакина, в сияющие голубые глаза, пытался что-то найти, понять… Ничего. Парень коротко поклонился и умчался прочь. Дверь закрылась. Оби-Ван выпрямился, развернув плечи и пряча руки в рукава. Никто не увидит его слабости. Никто.

– Что ж… Продолжим? Что у нас на повестке дня?

Душу кололи полные жалостливого сочувствия, легкого злорадства, уверенного «я же говорил» и равнодушия взгляды.

Тогда мужчина решил, что вот это была та самая последняя соломинка, но впоследствии оказалось, что он ошибся. Он погрузился в самокопание, мучился сомнениями, перебирая воспоминания, ища, где поступил не так. Месяц, отпущенный на восстановление, подходил к концу, Энакин в Храме практически не появлялся, пропадая непонятно где. Вернее, понятно, но джедай делал вид, что ни о чем не догадывается. Кеноби его не искал, дав свободу, о которой его бывший падаван так грезил. Совет все так же занимался рутиной, пытаясь хоть как-то минимизировать потери, им было не до страданий отдельного члена их нестройных рядов.

В последний день перед отлетом на фронт Кеноби наносил визиты. Бейлу… Падме. Сенатор приняла его, как всегда, вежливо, Оби-Ван улыбался и расточал комплименты, наслаждаясь дорогим чаем – роскошью, недоступной на фронте. Неожиданно зазвенел комлинк, Падме отошла поговорить, потом резко забегали служанки. Одна из них принесла шкатулку с драгоценностями, сидящий на диване джедай бросил внутрь мимолетный взгляд. И буквально замерз.

Сердце замерло, но снова забилось с огромным трудом.

Он допил чай, вежливо раскланялся с виновато улыбающейся Падме и вымелся прочь. Мужчина сам не знал, как попал в Храм. Он механически собирал скудные пожитки, попутно осмысливая виденное. Теперь многое предстало в новом свете. Кеноби вспоминал все то, от чего отмахивался, что старательно отодвигал в сторону, он заново размышлял над произошедшим, оставив свое бесконечное оправдание падавана. Он сравнивал Энакина с собой, решив, что тот поступит так же, как и он.

Пора было принять реальность, в которой Скайуокер поступит по-другому. Так, как это свойственно ему, а не тому идеальному джедаю, который существует лишь в воображении Оби-Вана.

Подхватив мешок, Кеноби бросил взгляд на почти голое помещение: отличная иллюстрация всей его жизни, – захлопнул дверь и направился прочь. Его ждала война.

Мужчина мчался по коридору, после очередного поворота едва не налетев на наблюдающего за юнлингами Йоду. Взгляд магистра Кеноби сразу не понравился. Он остановился, Йода завел разговор… Чем дальше, тем больше это беспокоило, пока джедай не понял, что происходит.

– Нет.

– Что? – недоуменно повел ухом старик.

– Нет. Я не буду брать еще одного падавана, – отрезал Кеноби. – И нет. Я не хочу, чтобы вы навязали рыцарю Скайуокеру кого-то. Пожалейте ребенка. Вы хотите его гибели?

Йода сощурился, внимательно изучая неожиданно непреклонного мужчину.

– Мало мастеров у нас… Дети страдают.

– Раньше вас это не беспокоило, – неожиданно резко даже для самого себя высказался Оби-Ван. – Пожалуйста, гроссмейстер, – с нажимом произнес он. – Не надо вашей воистину настойчивой помощи. Это должен решать каждый сам за себя.

– Когда-то, – Йода недобро нахмурился, – помог я тебе падаваном стать.

– И чем ваша помощь обернулась? – едко ухмыльнулся Оби-Ван, которого просто несло. – Напомнить? Еще раз. Очень вас прошу. Пожалейте юнлингов. Их гибель – на вашей совести.

Йода опустил глаза. Постоял, сгорбившись… Медленно побрел прочь.

Тихое «хорошо» донеслось до Оби-Вана.

* * *
– Что значит, меня направляют к Мастеру Куну? – недовольно нахмурился Скайуокер. Мейс брезгливо скривился.

– То и значит, Скайуокер. Ты теперь рыцарь, полностью самостоятельный, – в голосе коруна звучала издевка, – так что, будь добр, исполняй свои обязанности.

– Но я думал, я отправлюсь к Оби-Вану! – с подозрением уставился на пустое кресло парень. Взгляд Мейса стал жестким.

– Рыцарь Скайуокер, – тон коруна тоже не предвещал ничего хорошего. – Ты четко и недвусмысленно дал понять, что не желаешь иметь с Мастером Кеноби ничего общего. Мы выполнили твое пожелание. Поэтому хватит тут строить из себя невесть кого. Ты лишь один из многих молодых рыцарей. Будь добр, веди себя соответствующе. Свободен.

Под тяжелым взглядом черных глаз Скайуокеру не оставалось ничего, кроме как уйти.

Раздраженный джедай вылетел из Храма, отправившись туда, где его всегда могли утешить. К одному из двух мест. К Падме.

Сенатор оказалась дома, пересматривая какие-то документы, но отложила их ради разговора с супругом. Переполненный энергией Энакин бегал по гостиной, выплескивая наболевшее. Наконец он угомонился, Падме пожала плечами.

– Я не понимаю, Эни, чем ты недоволен, – женщина недоуменно подняла бровь. – Я только и слышала, что Кеноби тебя угнетает, не дает вздохнуть, что он тебя ограничивает, как и Совет. Что он тебя не понимает, в конце концов! Что мастер Джинн был бы лучшим учителем, чем он.

– Но… – озадаченно пролепетал парень. – Я не это имел в виду! Я…

– Ты это сказал, – пожала плечами женщина, вновь подхватывая деку. – Я слышала это постоянно. Твои жалобы. И не только я.

– Нет! – практически взвизгнул парень, пытаясь то ли оправдаться, то ли еще что. – Я не это имел в виду! Оби-Ван хороший мастер! Самый лучший! Он…

– Тогда почему ты этого не говорил? – рассеянно пробормотала женщина, вновь погрузившись в процесс законотворчества. Энакин замер, а потом выбежал прочь. Впрочем, на его уход практически не обратили внимания. Только Сабе и Рабе переглянулись, на миг позволив себе скривиться.

* * *
Присутствие Воса стало неожиданностью. Кеноби недовольно уставился на нагло ворвавшегося в его палатку джедая, сделав попытку спрятать стакан, который уже достал из ящичка. Не получилось: на роже киффара расплылась невероятно довольная улыбка до ушей.

– Вос, – кисло произнес Оби-Ван, со вздохом доставая второй стакан и бутылку объемом не меньше литра, на которую Квинлан едва не облизнулся. – Как неприятно тебя видеть!

– Я тоже очень рад, Оби! – Вос присел, потянувшись к бутылке, и получил по наглой загребущей лапе. – Что происходит? И не говори, что все в порядке. Не поверю.

Кеноби обмяк, мрачно уставившись на наполняющийся стакан.

– Давай, Оби, – нажал киффар. – Я же вижу. Мы друг друга с детства знаем.

– Хорошо, Квин, – сдался джедай. – Только давай сначала напьемся? Видит Сила, я об этом месяц мечтаю.

Темные глаза киффара впились в друга, отмечая мешки и круги под глазами, осунувшийся вид, бледную кожу, слегка трясущиеся руки и опущенные плечи.

– Как скажешь, – покладисто согласился Вос. – Но не думай, что сможешь отмолчаться. Не выйдет.

Коди, нахмурясь, смотрел на палатку, где засели генералы. С самого начала происходящее вызвало тревогу. Во-первых, генерал прибыл один. Без Скайуокера. Во-вторых, Скайуокера с пятьсот первым легионом отослали на противоположный конец галактики в помощь генералу Пло Куну. В-третьих, его генерал выглядел отвратительно, а тут еще и генерал Вос нарисовался, а где он, там и неприятности. В-четвертых, Армада перемещалась на самый тяжелый участок фронта, про двести двенадцатый и говорить не приходилось. Ну и еще по мелочи.

Генералы прятались в палатке уже неизвестно сколько времени. Спать давно пора, пока возможность есть, а они и не думают отдыхать. Недовольный Джуниор остановился рядом с Коди, к нему присоединился Джок.

– Опять? – упер руки в бока медик. Коди молча дернул плечом.

– Мне это надоело! – Джуниор решительно направился к палатке, Коди и Джок рванули за ним. – Сколько можно! Генерал себя не бережет, а…

– Давай, Оби, колись! – громкий голос киффара с легкостью просочился сквозь стенки. – Ты обещал! И где Скайуокер?

– Нет его, – буркнул Кеноби, до резко остановившихся клонов донеслось бульканье.

– То есть как это нет? – опешил киффар. – Я точно знаю, что есть! Где-то возле Рилота, если мне память не изменяет. А она мне не изменяет. Она у меня верная! Твой падаван…

– У меня нет падавана, – неожиданно отрезал Кеноби. Об стол ударился стакан. – Он теперь рыцарь Скайуокер.

– И что в этом такого? – озадаченно протянул киффар, потянувшись за бутылкой. – Когда Эйла стала рыцарем, я так радовался! Так что падаван у тебя есть! Ну, то есть не падаван, рыцарь… – запутался пьяный джедай.

– У тебя есть, – поправил друга Кеноби, доставая следующую бутылку. – А у меня нет. И не было.

– Не понял, – потряс головой киффар. – Как это не было? А кого ты учил все эти годы?

– Не знаю, – положил голову на руки Кеноби. – Я ничего не знаю.

– Оби… – прошептал Квинлан, с тревогой ощущая, как сквозь треснувшие щиты друга просачивается полная безнадежность. – Что случилось? Не молчи. Говори. Иначе ты просто сдохнешь. Ты таким был только после смерти этого старого говнюка и скотины Джинна.

– Он не говнюк, – автоматически буркнул джедай.

– Но что скотина – согласен, – ухмыльнулся киффар. – Передо мной не надо его честь защищать. Я тебе не Скайуокер. Кстати! Так что с ним?

– Ничего, – неожиданно пожал плечами Кеноби. – Он теперь рыцарь, никакой старый мастер на мозги не капает, – сарказм выплескивался ядом, клоны переглянулись. – Может делать, что хочет… И забыть эту позорную прическу, как страшный сон.

Киффар нахмурился, озадаченно уставившись на друга, пытаясь разобраться в пьяных откровениях. Однако он недаром дружил с Кеноби, а также годами работал под прикрытием. Даже в почти невменяемом состоянии он мог обрабатывать информацию.

– Прическу? Ну да, ежик, коса… Помню этот кошмар, – Вос любовно поправил заботливо заплетенные волосы, достигающие поясницы. – Так что? Отдал косичку…

– Нет.

– Что – нет? – не понял киффар.

– То и нет, – Кеноби закрыл глаза, твердо вознамерившись заснуть на столе. – Он оставил косу себе.

Клоны, внимательно слушающие разговор, вздрогнули, когда Вос выронил стакан и грязно выругался.

– Да, Квин, – мертвым голосом тихо произнес Кеноби. – Та же история, что и с Фимором. Только наоборот.

– Кто-то что-то понял? – Джуниор решительно оттащил братьев от палатки. Коди покачал головой. – Надо разузнать.

– Не у генералов Воса и Кеноби, – нахмурился Джок. Коди задумчиво пожевал губу.

– Я знаю, у кого.

Проснулся на следующий день Оби-Ван опухшим, с раскалывающейся на части головой. Рядом показательно мучился похмельем Вос, стеная и причитая, явно пытаясь вызвать у друга улыбку. Как ни странно, Кеноби чувствовал себя так, словно гора с плеч упала. Он признательно обнял друга, на что получил легкий тычок в плечо, и занялся текущими обязанностями. Депрессия словно выпустила его из своих удушающих объятий. С каждым днем дышалось все легче, что только одобрительно отмечал Вос, поддерживая друга. Пьянки и того разговора они больше не касались. Пару раз заговорили об Энакине, и Кеноби с удивлением заметил, что тема его бывшего падавана больше не вызывает острой боли и потока сожалений. Он сумел принять произошедшее и отбросить причиняющее боль прошлое.

Прошлое – это прошлое. К нему возврата нет. Пора смотреть в будущее. А еще клоны стали опекать гораздо больше. Шагу ступить нельзя было без сопровождения. Поначалу Кеноби пытался привычно отказываться, но Коди не хотел ничего слушать, Вос их поддерживал, забота оказалась очень приятной вещью… Кеноби жил, сам не заметив, как клоны превратились из солдат в друзей, он даже научился демонстрировать хоть какие-то чувства. Вос хихикал, говоря, что не пройдет и года, и Оби-Ван превратиться в нормального человека, а не джедая с обложки. Они много разговаривали, Кеноби стал разъяснять многие мелочи из жизни Ордена и его членов.

Про Скайуокера он теперь вспоминал с обезличенным теплом, как про любого из джедаев. Но и только.

А еще Кеноби стал настаивать на своем.

* * *
– Итак, vod,[7] – Рекс уставился на Коди, – что происходит?

– А вы не знаете? – клоны общались по комлинку, используя редкие моменты передышки.

– Понятия не имеем, – пожал бронированными плечами блондин. – Как только Скайуокер стал рыцарем, нас тут же отправили на усиление к генералу Куну. Он хорош, но…

– Он не генерал Кеноби, – закончил речь Коди. Рекс кивнул.

– А теперь мы с генералом Таркином.

– И как?

– Большие потери, – опустил глаза Рекс. – Братья… Блестящие. Они же совсем дети, Коди. Когда нас вернут к генералу Кеноби?

Маршал помолчал, изучая измученного Рекса.

– Vod, – с трудом произнес Коди. – Я не знаю, возможно ли это.

– Что?! – вскинулся капитан. – То есть как это? Но они всегда вместе работали! Они же…

– Рекс, – тяжело вздохнул клон. – Ты ведь знаешь, что генерал Скайуокер теперь рыцарь?

– Естественно! – нахмурился капитан. – Мы все знаем. Неоднократно слышали.

– Ну так вот… – опустил глаза клон, начав делиться сведениями. Рекс слушал, и его лицо постепенно каменело.

* * *
Скайуокер бесился. Происходило что-то непонятное. После того, как он стал рыцарем, он ни разу не видел Оби-Вана вживую. Пару раз они общались по комлинку, но это все. Поначалу легион перебросили к Рилоту, на помощь Куну. Потом к Умбаре, в усиление Таркина, который ни в грош не ставил ни мнение, ни способности свежеиспеченного рыцаря. Таркин был отличным тактиком и стратегом, он разрабатывал великолепные планы, вот только жизни клонов не жалел. Потери были огромными, а на вопли Энакинаэриадец лишь презрительно фыркал.

Энакин пытался действовать, как привык – импровизируя, – Таркин наорал на него, не стесняясь в выражениях, презрительно выплюнув, что героизмом обычно увлекаются личности, понятия не имеющие о разработке правильных планов и их осуществлении, а также ведать не ведающие о дисциплине.

И вообще, шел бы рыцарь Скайуокер со своей Силой куда подальше, армия – не место для нытиков, истериков и соплежуев.

В тот день парень особенно долго жаловался Падме, пока его за этим не поймал Таркин, лишь презрительно сплюнувший и тихо уронивший: «Сопляк».

Попытки нажаловаться Палпатину ничего не дали: канцлер покивал, посочувствовал, и на этом дело закончилось – как всегда, просто обещания, что неожиданно с неприятным чувством отметил для себя парень, привычно отогнав такие мысли прочь.

Чем дальше, тем хуже все становилось, но самое мерзкое, парень совершенно не понимал, чем это вызвано. А ведь и клоны как-то странно на него поглядывали, совершенно перестав проявлять хоть какое-то сочувствие при жалобах на жизненную несправедливость и Совет. Когда через полгода его отозвали на Корусант, Скайуокер с ополовиненным легионом летел туда, как на крыльях.

Он горел желанием увидеть жену, с которой практически не общался, наведаться к Оби-Вану, желая узнать, что вообще происходит, всласть побеседовать с канцлером – тот всегда голов выслушать и посочувствовать.

Легион направился в казармы, парень рванул на Республиканскую, 500, но Падме дома не было. Как всегда, в Сенате – очередное заседание. Сделав вывод, что визит к Палпатину тоже отменяется, Скайуокер направился в Храм, с удовлетворением отметив гуляющих неподалеку нескольких клонов в броне с оранжевыми полосами.

Дверь его общей с мастером квартиры распахнулась сразу же, заставив Скайуокера улыбнуться тому факту, что кода доступа Оби-Ван не изменил. Скайуокер привычно пристроил сапоги на подставку, повесил плащ. В гостиной чувствовалось присутствие Кеноби – ровное мягкое сияние, теплое и утешительное. Парень улыбнулся, громко приветствуя мужчину.

– Энакин, – кивнул джедай, на миг оторвав взгляд от деки. На столе перед ним лежала целая груда таких же. – Добро пожаловать. Рад тебя видеть.

– Оби-Ван! – заулыбался Скайуокер, присаживаясь. – Наконец-то! Я только прилетел. Представляешь, я был…

Рыцарь громко и с выражением повествовал о своей жизни, Кеноби кивал, практически не отрываясь от деки. Наконец советник отложил датапад, дослушивая экспрессивную речь.

– И почему меня отослали?! – возмущался Скайуокер. – Кто будет рядом с тобой? Я хочу, чтобы мы снова вместе были! Ты должен что-то сделать!

– Что именно? – совершенно спокойно спросил Кеноби, встав и принявшись готовить чай.

– Как что?! – удивился Энакин. – Вернуть меня в Армаду! Ты же член Совета!

– Простите, рыцарь Скайуокер, – неожиданно заговорил более формальным тоном Кеноби, – но это не в моей компетенции. Кроме того, вы ясно, четко и недвусмысленно выразили свое желание не иметь со мной ничего общего. Поэтому вас с легионом, находящимся под вашим командованием, и направили работать с другими генералами.

– Желание?! – Энакин искренне не понимал, что говорит его бывший мастер. – Какое желание?! Когда?!

Оби-Ван моргнул, всматриваясь в его полное недоумения лицо.

– Энакин… – вздохнул Оби-Ван. – Ты сам сказал, что мастер Квай-Гон был бы для тебя лучшим мастером. Это мнение ты высказывал неоднократно, как мне лично, так и в присутствии других членов Совета и мастеров.

– Но… Нет! – яростно запротестовал под совершенно пустым взглядом джедая Скайуокер. – Я не это имел в виду! Ты просто отличный мастер! Это я так! Я просто рассердился! Знаю, это недостойно джедая…

Кеноби сидел совершенно спокойно, внимательно смотря на пытающегося что-то объяснить Энакина.

– В общем, это не так! – бодро завершил речь Скайуокер. – И когда я высказал желание не иметь с тобой ничего общего? – фыркнул он.

– На церемонии принятия тебя в рыцари, – терпеливо пояснил Кеноби.

– Но я ничего не говорил! – взорвался Энакин.

– Да, – согласился Оби-Ван. – Но ты сделал. Дела говорят красноречивее слов.

Скайуокер затих, понимая, что ничего не понимает. Что происходит? Что произошло? В чем его обвиняют?! Он ничего не говорил такого и не делал!

– Я понимаю, что ты ожидал другого, – тем временем заговорил Кеноби, – но я не управляю Орденом единолично. Я лишь один из членов Совета. Это было коллективное решение, принятое после долгой дискуссии. Мы понимаем, что ты хотел бы работать в одиночестве, как все рыцари, но сейчас идет война, мы не можем выделить тебе положенные пять лет на адаптацию, поэтому ты и пятьсот первый будут пока отправляться на усиление кого-то более опытного. Однако я приложу все усилия, чтобы при возможности дать тебе хотя бы одну одиночную миссию. Как и любому рыцарю, нуждающемуся в наработке опыта.

Скайуокер замер. Ему казалось, что идет разговор слепого с глухим.

Кеноби ждал. Энакин встал, молча поклонился и вышел. Ему срочно надо было прояснить один вопрос: что же он сделал на церемонии такого?

Однако простым хватанием первого попавшегося джедая за шиворот отделаться было нельзя. На его церемонии присутствовало семь магистров. По идее, их и необходимо было спрашивать, как свидетелей, однако кого именно? Йоду? С гроссмейстером отношения у Энакина были так себе. Винду? Они друг друга терпеть не могут. Пло Куна? Отсутствует. Ки-Ади-Мунди? Тоже отсутствует. Депа Биллаба?

Размышления забредшего в Комнату тысячи фонтанов Скайуокера прервало занимательное зрелище. Два клона, в которых рыцарь с огромным изумлением узнал Коди и Рекса, увлеченно беседовали с рослым блондином, которого джедай смутно помнил. Пару раз он видел его с мастером, но редко… Кто же это?

– Добрый день! – поздоровался Скайуокер, клоны вздрогнули. Блондин кивнул:

– Здравствуй, Энакин.

– Вы меня знаете?

– Конечно, – усмехнулся мужчина. – Как я могу не знать своего почти племянника!

Скайуокер изумленно уставился на блондина. Племянник? В голову ничего не лезло.

– Не старайся, – понял его затруднения джедай. – Я был когда-то падаваном Квай-Гона Джинна. Первым. А ты падаван его третьего падавана. Хотя теперь я технически не вхожу в линию Йоды, считаясь рыцарем-одиночкой.

Скайуокер моргнул.

– Один момент, пожалуйста… – медленно произнес рыцарь. – Вы… Фимор, не так ли?

– Он самый.

– Я помню, Оби-Ван мне рассказывал! – обрадовался парень. – Вы первый падаван Джинна, потом был Ксанатос, потом Оби-Ван.

– Можно сказать и так, – согласился Фимор. Неожиданно до Скайуокера дошло.

– А почему «технически не являетесь»? – напрягся Энакин. Фимор пожал могучими плечами:

– Потому что Квай-Гон от меня отказался. При всех. Поэтому официально я не вхожу в линию, и считается, что рыцарства я достиг самостоятельно. Без помощи мастера.

– Как – отказался? – прошептал Скайуокер, клоны замерли, стараясь казаться совершенно незаметными.

– Просто, – развел руками Фимор. – После ухода из Ордена и Падения Ксанатоса Квай-Гон был не в себе. Он заявил, что не считает мое рыцарство своим достижением, и отказался от меня как от своего падавана. Вот и все. Впрочем, привычное для него отношение, – невозмутимо продолжил рыцарь, откусив кусок от яблока. – От Оби он тоже отказался, правда, не успел соблюсти все формальности.

– Когда? – тупо спросил Скайуокер, у которого голова шла кругом.

– Как когда? – изумился Фимор. – Ты же свидетель! В Зале Совета, когда заявил, что берет тебя в качестве своего падавана, хотя таковой у него уже, ну или еще, имелся. Впрочем, это был не первый раз. Бедный Оби… Не повезло ему с мастером.

Скайуокер сидел ни жив ни мертв. С такой точки зрения он эту ситуацию не рассматривал. Он помнил первую встречу с Советом, но вот понять подоплеку происходящего… Неожиданно он вскинулся.

– А как происходит отказ?

– Мастер вручил мне мою косу, – спокойно ответил Фимор. Энакин моргнул.

– Когда падавану отрезают косу, – пояснил Фимор, с интересом разглядывая зависшего Энакина, – обычно он отдает ее своему мастеру. Как символ закончившегося обучения. И как символ того, что именно благодаря этому конкретному мастеру падаван закончил обучение. Иногда отдают другому – если считают, что другой мастер приложил больше усилий. Если же косу оставляют себе… Значит, мастер не стоит упоминания. Значит, он не мастер. Ну а если мастер при всех возвращает символ ученичества… Сам понимаешь.

Энакин понимал. Даже слишком. И взгляды магистров на Оби-Вана, и то, почему осунулся Кеноби, когда ученик сунул косу за пазуху, и почему все магистры теперь называют его только рыцарем Скайуокером, и почему Оби-Ван стал держаться так формально, а Йода даже не смотрит на него.

– Но… А если отдать?

– Что именно?

– Косу. Ну, которую падаван забрал себе? – Скайуокер приложил титанические усилия, чтобы не покраснеть.

– А что это изменит? – философски пожал плечами Фимор. – Мастер будет знать, что ее он не заработал.

Перед глазами Энакина стоял погребальный костер и коса, которую Оби-Ван вложил в руку мертвого Квай-Гона.

– Странно, что ты этого не знаешь, – продолжил Фимор. – Стандартный курс традиций Ордена. Всем падаванам читают.

Вот только не все падаваны слушают, со стыдом вспомнил Скайуокер. А некоторые и вовсе сбегают со скучных уроков в мастерские.

Скомканно попрощавшись, парень понесся домой к жене, горя желанием все исправить. Он извинится, Кеноби простит, и все будет как прежде. Как обычно.

В квартире были только служанки, от которых джедай привычно отмахнулся. Он перерыл шкатулку, нашел то, что искал, и рванул назад в Храм. Время поджимало, кто знает, сколько еще Кеноби будет на планете.

Подбежав к двери, Скайуокер потрясенно остановился. Кеноби молча собирал вещи. Он осмотрелся, пытаясь понять, не забыл ли чего, и отдал команду дроиду-носильщику, забравшему скудные пожитки мастера. Оби-Ван уставился на растение, помирающее от недостатка полива – наследие Квай-Гона, – задумчиво поглаживая бородку.

– Оби-Ван! – выпалил Скайуокер. – Ты что делаешь?

Кеноби вздрогнул, очнувшись.

– Добрый вечер, Энакин. Я переезжаю. Прости, что забыл, надеюсь, ты меня извинишь. Я слишком устал вчера и не подумал. Еще раз извини. Я забрал свои вещи, теперь квартира в твоем полном распоряжении.

Подлетевший дроид оторвал от двери табличку, налепив новую – с именем Скайуокера. Оби-Ван еще раз посмотрел на растение, но решительно отвернулся. Энакин торопливо сунул руку за пазуху.

– Мастер! Мастер Кеноби! Вот. Возьмите! – на ладони свернулась кольцами коса. Оби-Ван вздрогнул, пряча руки. Он с тоской посмотрел на косу, опустил глаза… Выпрямился. Лицо стало пустым.

– Простите, рыцарь Скайуокер, – мягко ответил джедай. – Я не могу это принять.

– Но почему?

– Потому что не заработал.

Он проскользнул в дверь и пошел прочь, закутавшись в плащ, словно от холода.

Скайуокер сполз на пол, бездумно уставившись на обстановку гостиной. Все как обычно: растения, по всем углам запчасти и дроиды в разном состоянии, на столике валяется забытая черная туника. Вроде и живет кто, а с другой стороны – разруха. Как его жизнь.

Зазвенел комлинк. Энакин нажал на кнопку, появилось изображение канцлера.

– Энакин! – радушно заулыбался Палпатин. – Как я рад тебя видеть! Навестишь старика? Я, конечно, занят, но для тебя найду время. Слышал, у тебя были проблемы с Советом? Тебя отправили одного? Но я уверен, ты справился и сам. И твой мастер, о, прости, бывший мастер, больше не будет тебя ограничивать.

Энакину стало неприятно. Неожиданно вспомнились слова Падме о постоянных жалобах, что так лучше…

– Говорят, у тебя непонимание с Таркином? Что ж ты хочешь, обычный служака…

Перед глазами возник Таркин, презрительно цедящий: «Сопляк».

– Но мне можешь рассказать, я всегда поддержу…

Жалобы. Он будет жаловаться, словно сопливый мальчишка, канцлер будет кивать, гладить по головке… Стало противно.

– Простите, Ваше превосходительство, – неожиданно для самого себя выдавил Энакин. – Меня вызывают. Долг зовет.

– Разумеется, разумеется, – приторно улыбнулся старик, но Скайуокера не покидало ощущение какой-то фальши.

– До встречи, Ваше превосходительство.

Связь прервалась, Скайуокер устало потер ладонью лицо. Что делать? Как все исправить? Он ведь не хотел… Хотел – ядовито прошипело что-то в глубине разума. Хотел. Тыкал палкой в рану, намеренно причиняя боль. Игрался. Вот и доигрался.

Можно себя поздравить, теперь он действительно не имеет мастера. Никакого. Ни бывшего, ни настоящего… Теперь он совсем один.

И у кого спросить совета?

Мысль пожаловаться Падме или Палпатину неожиданно вызвала отторжение. Они не джедаи. Они не понимают и не могут понять. Что он у них может спросить? Какой совет получить?

Нет. Надо спрашивать того, кто знает. К примеру, того же Фимора. И нужно залезть в архив. Фимор говорил, это не в первый раз Кеноби отбрасывают. Надо разузнать…

Неожиданно Скайуокер понял, что ничего о своем мастере не знает. Точнее, знает некоторые общие сведения, но и только. Да и про Квай-Гона тоже… Хотя без конца орал, что Джинн – лучший мастер. Но ведь отказался… Почему?

И надо почитать про традиции и обычаи Ордена. Тоже ни черта не знает. Вот и влип… Придурок. Хотел бы намеренно унизить – и то лучше бы не получилось.

Встав, Энакин свистнул своего дроида, закрыл дверь и твердым шагом направился в архив. Пора было с чего-то начинать исправлять причиненный ущерб.

…становится явным

Приняв решение, Скайуокер уже от него не отступал. За неделю, проведенную в Храме – отдых между боевыми действиями, который ему милостиво выделили, – он успел многое.

Первым делом Энакин полез в архив, решив разузнать наконец о жизни Квай-Гона, и был неприятно удивлен скудостью информации. Это нельзя было назвать правкой данных – в Храме таким не увлекались, предпочитая исправлениям полное изъятие в закрытые архивы. Просто целый период жизни Джинна, начиная с ухода Ксанатоса из Храма и заканчивая примерно пятнадцатилетием Кеноби, был похож на краткий пересказ событий. Полетел туда-то, сделал то-то, прилетел обратно. Подробностей или минимум, или совсем нет.

И только после пятнадцатилетия Оби-Вана пошли отчеты. Подробные, качественные… Зачастую – ужасающие своим наивным цинизмом. Сразу становилось ясно, в каких условиях выковывался знаменитый сарказм Кеноби.

Прочитанное не принесло ясности, разве что по незначительным вопросам, а вот недоумения прибавило. Лакуны требовалось заполнять, и тогда Скайуокер сделал то, чего не делал никогда: пошел расспрашивать друзей своего бывшего мастера.

В Храме как раз присутствовали Бент и Вос, еще можно было расспросить Фимора, но Скайуокер предпочел поначалу навестить киффара. Квинлан был очень своеобразной личностью, однако с Кеноби он был на короткой ноге, они дружили, хотя такое положение дел татуинца изумляло.

Он при всем желании не мог понять, что связывает образцового магистра, которого можно было считать эталоном джедая, и занимающегося операциями под прикрытием пьяницу, повесу и раздолбая.

На счастье Энакина, Вос оказался дома, и даже не спал. Темное лицо открывшего дверь киффара стало нечитаемым.

– Рыцарь Скайуокер, – неожиданно сухо поприветствовал он, и Энакин понял: знает. Вос знает. – Чем обязан?

– Прошу прощения, мастер Вос, – Энакин взял под контроль свой взрывной характер, хотя ему дико хотелось нахамить. Вот непонятно почему. – Мне нужна ваша помощь.

– Помощь? – неопределенно хмыкнул Квинлан. – Ну-ну. Выкладывай, зачем пришел.

– Я читал отчеты мастера Джинна, – медленно начал Энакин, – и заметил, что есть период, когда он их просто не писал. Вы не можете объяснить, почему? И почему их стал писать мастер Кеноби?

Киффар махнул рукой на мягкое обшарпанное кресло и сам развалился в точно таком же.

– Джинн не писал ничего, потому что не мог же он написать, что лазит Сила знает где. А в перерывах они с Ксанатосом пытаются угробить друг друга, – темное лицо Воса приобрело какое-то странное выражение. – Депрессия у него была, понимаешь ли. Он и так был… своеобразным, а Падение падавана и вовсе чуть не свело его с ума. М-да… – пожал плечами киффар. – Ну а после испытательного срока отчеты писал уже Оби.

– Какого срока? – опешил Энакин.

– Обычного, – непонятно ухмыльнулся Квинлан. – Оби-Вану разрешили вновь вернуться в Орден и снова стать падаваном Джинна, но он должен был пройти испытательный срок. После Мелиды-Даан.

Вернуться? Значит, Оби-Ван покинул Орден? Но… У Скайуокера в голове такая мысль не укладывалась.

– Мастер Вос… Вы можете рассказать подробнее?

Киффар оценивающе взглянул на Энакина и начал рассказ, приведший рыцаря в состояние шока. Бросить падавана, которому не исполнилось и четырнадцати, на планете, охваченной войной, идущей там годами? И при этом заявить, что это – предательство мастера и Ордена?

У Кеноби было много недостатков, но Скайуокер твердо знал: если бы Энакин заикнулся о помощи кому-то, то его мастер тут же остался бы с ним. Да, он бы бурчал, читал нотации, прогрызал дырку в голове лекциями о поведении правильного джедая, но никогда и не подумал оставить падавана без присмотра. Для Оби-Вана это было просто немыслимо.

Что говорить, он до последнего считал, что Энакину необходимы присмотр и забота. Тогда Скайуокер считал это навязчивостью и покушением на его самостоятельность. Он же взрослый и почти рыцарь!

Теперь он мог о такой заботе только тоскливо мечтать, о чем недвусмысленно напоминала висящая в маленьком мешочке на шее коса.

Поблагодарив Воса за информацию, Скайуокер принялся за скачанные в библиотеке лекции по тем самым традициям, которые он когда-то считал нудятиной, прогуливая с огромным удовольствием, и был неприятно удивлен количеством неизвестных ему мелочей.

В Ордене была прорва традиций. Какие-то давным-давно вышли из употребления, превратившись в занятные или не очень курьезы, какие-то практиковали до сих пор, бережно сохраняя дошедшие из глубины веков ритуалы и церемонии.

Скайуокер читал и вспоминал годы ученичества, понимая, почему раз в год Оби-Ван обязательно проводит чайную церемонию с совершенно определенным сортом напитка и почему чашек две, а не одна. Почему падаванская коса состоит из трех прядей и начинается и заканчивается белыми бусинами. Почему члены Совета носят плащи совершенно особого оттенка коричневого, а одежда джедаев имеет строго определенный покрой.

Все те мелочи, которые он принимал как данность, не вникая в содержание.

Неделя пролетела молниеносно. Скайуокер только пару раз навестил супругу, неожиданно с неприятным чувством отметив, что Падме возврат косички к владельцу не слишком-то и взволновал. Женщина лишь вежливо покивала, переключившись на гораздо более понятные ей записи каких-то дебатов, а Скайуокеру почему-то вспомнилось, как странно сиротливо смотрелась среди дорогих драгоценностей его супруги тонкая падаванская косичка, лежавшая на богатом черном бархате обивки.

Воспоминание мелькнуло и ушло, но в душе что-то шевельнулось.

Канцлер звонил постоянно, зазывая в гости, но Скайуокер каждый раз отказывался, отговариваясь занятостью. Палпатин понимающе кивал, однако во всей его фигуре сквозила такая укоризна, что пару раз Энакин чуть не принял приглашение. Передумывать помогал сам канцлер, ласково намекающий, что он не прочь выслушать жалобы рыцаря на произвол Совета, на ущемляющего его права мастера… Ой, простите, бывшего мастера.

Канцлер с таким неприкрытым наслаждением произносил «бывшего», что Энакин тут же рефлекторно ощетинивался.

Одно дело самому бурчать на мастера и совсем другое – позволять кому-то плевать ему вслед. Мешочек с косичкой жег грудь, а в голове крутились презрительные реплики Таркина и детские воспоминания. Он никогда не жаловался своей матери, невзирая на кошмар рабства, так почему же, став джедаем, начал распускать сопли?

И на дурной пример мастера пожаловаться нельзя при всем желании: Оби-Ван всегда демонстрировал только одно состояние. Он заявлял, что в полном порядке, даже валяясь в грязи и истекая кровью на какой-то помойке.

Зато Энакину было о чем побурчать… Пожаловаться. Он стонал и с удовольствием принимал чужие утешения и уверения в том, какой он замечательный. Все остальные его не понимают, такого нежного душой и хрупкого.

Когда до Скайуокера дошла эта мысль – совершенно неожиданно, прямо на поле боя, под обстрелом вражеской артиллерии, рыцарь так и замер, ошарашенный неожиданным откровением, и только рев Рекса практически в ухо привел его в себя. Остаток боя прошел как в тумане. Скайуокер автоматически командовал, вытаскивал клонов из завалов, крушил напирающих дроидов.

В тот день даже Рекс смотрел дружелюбнее, и Кикс не приставал со шприцами наперевес.

Операция прошла успешно, Скайуокера с легионом переместили на следующий участок фронта, к Ки-Ади-Мунди. Они летели в другой сектор, а Энакин угрюмо сидел в каюте, нахохлившись, постоянно теребя и перебирая косичку. Он пробегал пальцами по туго сплетенным прядям, касался бусинок, отмечающих его достижения: механика, пилотирование, навигация, фехтование… С какой гордостью Оби-Ван нанизывал каждую!

Энакин тогда буквально купался в том особом тепле, которое было присуще только его мастеру, потерянному по собственной дурости.

Иногда Энакин пытался вспомнить, какого цвета бусинки украшали длинную косу Оби-Вана. Белая – символ начавшегося обучения. Пилотирование – как ни странно. Механика… Неожиданно вспомнилось, что именно Кеноби чинил полетевший гипердрайв. И… Там были еще бусины, но вот какие? К сожалению, в памяти мало что сохранилось.

Редкие отчеты в Совет позволяли увидеть, что Оби-Ван жив и еще не загнал себя в могилу постоянным стрессом, работой и стремлением к совершенству, но и только.

Говорить им пока что было не о чем – как отлично понимал Скайуокер, слишком уж нейтральным становилось лицо Кеноби при виде бывшего падавана. Йода, тот вообще молчал, и рыцарь поразился, насколько сдал гранд-магистр.

И его можно было понять: из родословной Йоды остались только двое: сам старик, и Оби-Ван.

Да, Дуку и Скайуокер живы… Но они оба отказались быть частью последней линии преемственности, основанной магистром.

Иногда Энакину даже хотелось, чтобы Йода ворчал, как прежде, кряхтел и лупил по голеням своей палкой, чтобы Кеноби вздыхал и закатывал глаза. Сила! Да даже чтобы Винду наорал, грозя всеми карами, какие мог придумать.

Он годами жаловался на пристрастность и особое к себе отношение, а став как все – тут же захотел вновь быть особенным. Для Совета, для Падме… Для Оби-Вана. Особенно для последнего.

Однако все не так просто. Скайуокер прошерстил архивы, даже пару раз крайне обтекаемо поговорил с обычными людьми – теми, кого он никогда больше не увидит, – и так и не смог найти ответа на занимающий все мысли вопрос: как исправить случившееся.

Ведь простым «извините» не отделаешься. Не тот вариант.

В полном отчаянии Энакин почти решился принести публичные извинения – Ритуал Раскаяния, но даже обдумывая этот шаг, рыцарь прекрасно понимал, что ничего не добьется. Ну встанет он на колени посреди Храма. Ну громко и с выражением попросит прощения… Ну побьется лбом об узорчатый каменный пол.

И что?

Да, Оби-Ван его простит. Вслух. Но и все. Энакин отлично помнил отношение Кеноби к публичности – знаменитый дипломат и переговорщик терпеть не мог выставлять личное напоказ. После этого спектакля Скайуокер сможет только развернуться и свалить обратно на Татуин – Оби-Ван никогда больше не станет с ним общаться. Для него это будет позором. Несмываемым.

Поэтому самый простой, легкий и глупый вариант действий, идеально подходящий Энакину, пришлось отбросить в сторону и забыть. Он должен показать, что изменился, что больше не ребенок. Надо действовать взвешенно и наверняка.

Вот только как?

Голова шла кругом, а тут еще и кошмары начались. Падме умирала, и Энакин просыпался в поту, закусывая одеяло, чтобы не перебудить своими воплями весь крейсер.

Возвращение на Корусант воспринялось как ответ на молитвы о помощи. Скайуокер плюнул на все, и первым делом навестил жену – здоровую и бодрую, правда, немного замученную очередным творящимся в Сенате дурдомом. Она рассказывала о том, что канцлер прибирает власть к рукам так, словно решил умереть на посту, оставив после себя развалины демократии и Республики, а Энакин не знал, за что хвататься – от отчаяния и непонимания происходящего у него опускались руки.

Отчет был воспринят благосклонно, Винду даже расщедрился на скупую улыбку, а Скайуокера поразил висящий на поясе голографического Кеноби сейбер очень древнего вида: рукоять практически копировала эфесы вибромечей. Да и сам Оби-Ван выглядел изможденным, но одновременно светящимся внутренним светом – словно совершил что-то такое, что давно хотел.

Мельница слухов в Храме работала безупречно, и первое, что Скайуокер узнал, наведавшись в столовую – что мастер Кеноби прикончил двух ситхов: Мола, каким-то неведомым способом вновь выкопавшегося из могилы, и его не менее сумасшедшего брата.

И произошло это на Мандалоре.

Внутри вновь зашевелился червячок чего-то похожего на ревность. Оказывается, мастер решил навестить свою давнюю возлюбленную… Хотя раньше постоянно долбал лекциями о привязанностях. Однако темные мысли были привычно отброшены. Хватит ныть, надо думать о своей проблеме, но сделать это было неимоверно тяжело: перед глазами стояло лицо умирающей жены, а ладони жгли бусинки косички. Падме уверяла, что это все просто кошмары, вызванные войной, что она совершенно здорова, что у нее есть охрана, что все будет хорошо, но вновь погрузившийся в трясину отчаяния рыцарь не знал, что и делать. И обратиться за помощью было не к кому – все немногочисленные друзья или находятся неизвестно где, или погибли, а мастер… Он теперь недосягаем.

Когда-то Энакин так хотел вырваться на свободу, а оказалось, что заполучив ее, он остался в гордом одиночестве.

Не знающий, что и предпринять Энакин уже даже решил принять предложение Палпатина, и сходить с канцлером в Оперу – опять давали какую-то нудятину, которую татуинец считал даром потраченным временем.

Однако планы пришлось изменить: Падме устраивала небольшой прием, и одолеваемый паранойей Скайуокер не смог оставить ее одну.

Среди приглашенных неожиданно оказался и вернувшийся с фронта Оби-Ван – и Скайуокер вновь поразился, увидев его живьем, а не на голограмме. Кеноби пришел одетым в полный мандалорский доспех алого цвета с оранжевыми вставками, и клоны, сопровождающие его почетным караулом, смотрели на джедая, как на живое божество. Коди следил за всеми вокруг цепкими глазами, не снимая руки с бластера, а Скайуокеру вспомнилось, что говорили в Храме: в последние полгода на Кеноби так и сыпались покушения, апофеозом которых являлось нападение ситхов.

А самого Энакина только Вентресс изредка навещала, словно потеряв к нему интерес.

На приеме собрались те, кого Скайуокер знал, благодаря Падме или Оби-Вану, поэтому он мог более-менее поддерживать разговор. А в разгар неформальной беседы на комлинк Кеноби неожиданно пришел сигнал. Скайуокер решил, что это что-то срочное, поэтому вид явно страдающего Винду заставил изумиться.

– Оби-Ван, – тяжело вздохнул корун, – планы изменились. Завтра с утра… А! Что тут объяснять! Трасия вернулась. И она опять беременна!

Запись прервалась, присутствующие с огромным интересом уставились на закатывающего глаза магистра.

– Оби-Ван? – на правах близкого друга Бейл решил попробовать разузнать явно пикантные подробности происходящего. – Это что такое было?

Кеноби вздохнул, но отвертеться явно не получалось.

– Мастер-джедай Трасия Чо Лим вернулась из Неизведанных регионов. Судя по всему, опять с прибавлением.

Падме и Бейл переглянулись, Скайуокер очнулся от тягостных размышлений: видеть Кеноби и не иметь возможности с ним нормально пообщаться было мучительно.

– Еще раз? – решил уточнить Бейл. – Прибавление? Но ведь джедаям запрещено вступать в брак! За это изгоняют!

– Кто вам сказал? – неожиданно нахмурился Кеноби, и Органа растерянно пожал плечами.

– Всем известно. Джедаи не вступают в брак. Не так ли, рыцарь Скайуокер? – обратился за поддержкой сенатор. Рыцарь слегка покраснел, но кивнул. – И что с ней будет? Ее изгонят? – заинтересовался альдераанец, а у Скайуокера по спине потек холодный пот. Кеноби изумленно посмотрел на своего друга.

– Великая Сила! Бейл. С чего ты взял такую глупость?

– Но ведь браки запрещены… – неожиданно выпалил Энакин, и Кеноби выпрямил и так прямую спину. Вроде неуловимая мелочь, но Скайуокер рефлекторно подобрался: сейчас на него смотрел не Оби-Ван, не мастер Кеноби, а один из магистров Ордена и член Высшего Совета.

– Рыцарь Скайуокер, – голосом Оби-Вана можно было резать, как ножом, – произнесите третью строку Кодекса.

– Нет неведения, есть знание, – выпалил тот. Кеноби слегка кивнул.

– Что в Кодексе говорится о браках?

– Ничего… – медленно произнес Скайуокер, ничего не понимая.

– Что говорится в Уставе о браках и семьях? – продолжил допрос Кеноби, и Падме с Бейлом украдкой переглянулись: Скайуокер смотрел на своего бывшего мастера, как кролик на удава.

– Вступление в брак не одобряется, – напряг память Скайуокер.

– Не одобряется без чего? – поднял бровь джедай. Энакин беспомощно промолчал. – Я вам отвечу, рыцарь Скайуокер. Без разрешения.

– А почему джедаям вообще необходимо разрешение? – недоуменно поинтересовался Бейл. – Что в этом такого? И эти ваши непривязанности?

Кеноби неприятно усмехнулся.

– Бейл. Кто твоя супруга?

– Королева Альдераана, – пожал плечами Органа.

– И сам ты вице-король и сенатор. Не так ли? У вас есть общие интересы. Вы знакомы друг с другом. Вы знаете друг друга… Потому что общаетесь, живете вместе, работаете. Не так ли?

– Да, – с явной гордостью ответил сенатор.

– А теперь представь, что ты женился на рыцаре или мастере. Твоя супруга выросла в совершенно других условиях: ничего личного, вся ее жизнь посвящена служению другим. Она постоянно на миссиях, а они могут быть опасны – иногда нельзя даже весточку послать. И это тянется месяцами… Годами. К примеру, миссия на Мандалоре заняла год. Мы жили в канавах и ели подножный корм, а за нами шли отряды убийц. Твоя супруга будет подчинятся воле Сената, в котором ты работаешь – куда пошлют, туда и направится. Видеться будете редко. Знать что-то о друг друге? Для этого необходимо время, которого у вас не будет. И это так… Самый простой вариант.

Падме подалась вперед, напряженно слушая.

– Джедая могут убить. Искалечить, – ровный голос Кеноби звучал в полной тишине. – Продать в рабство. Использовать для целей, неприемлемых обществом. Он может пропасть без вести. Ты будешь ждать свою любимую месяцами, годами… зная о таких перспективах, что она может не вернуться? А теперь о непривязанностях. Представь, что кого-то из вас взяли в заложники. Что ты будешь делать? Ты сможешь пожертвовать одним разумным, чтобы спасти десяток? Или самому пойти на смерть? А ведь сейчас идет война. Поэтому браки… не одобряются. И касается это в первую очередь тех, кто постоянно в разъездах – то есть дипломатов. Мы должны быть беспристрастны. А брак – это прекрасный способ политического давления. В первую очередь.

Падме сидела, словно палку проглотив. Скайуокер застыл. Мешочек с косой казался раскаленным.

– Это, конечно, крайний вариант, – устало вздохнул Кеноби, – но и такое бывает. Трасия – прекрасный дипломат, целитель и исследователь. Она очень… неортодоксальна, хотя и является близким другом Мейса Винду.

– И в чем это выражается? – прокашлялся Органа.

– Она крайне неразборчива в связях, – махнул рукой джедай, – а еще несколько раз выходила замуж. Естественно, с последствиями в виде детей. Хорошо хоть, мозгов хватает развестись, и ей нельзя поставить в вину многомужество. А то и так головной боли хватает.

– И что с ней будет? – поинтересовалась Падме, бросив на своего супруга странный взгляд. Кеноби хихикнул.

– Да ничего такого. Винду будет долго распинаться о подобающем поведении, читать мораль… Назначит ей ясельный долг до конца беременности. Минимум. Будет долго возмущаться. Трасия похвастается успехами своих падаванов, возможно возьмет кого-то еще. И снова улетит неизвестно куда. Вот и все.

– А… Исключение? – пролепетал Скайуокер. Кеноби поджал губы.

– Рыцарь Скайуокер! Что вы делали на занятиях? Какое исключение? Целибат и прочие крайности отменили несколько веков назад. Если джедай хочет вступить в брак – он должен получить разрешение, только и всего! Чтобы политики не придирались! Как магистр Ки-Ади-Мунди. У него пять жен и восемь детей. Да, видит он их нечасто, но никто не жалуется. У нас Орден, а не… Не!

– Простите, – пролепетал выбитый из колеи рыцарь. – Я не знал.

Кеноби встал, осуждающе покачав головой.

– Нет неведения, есть знание, – наставительно произнес он. – Недостаток информации может быть опасен. Можно попасть в беду по незнанию…

Скайуокер покраснел. Уже. И сказать никому нельзя – такой позор.

– Поэтому спрашивайте. Узнавайте. Вам всегда помогут, рыцарь Скайуокер… Надо только спросить.

Кеноби откланялся и ушел в сопровождении целого отряда клонов, а Энакин остался, погрузившись в размышления.

Действительно. Почему он решил, что его непременно исключат? И вообще, почему он ни разу не спросил… А ведь Ки-Ади-Мунди постоянно перед глазами.

Почему?

Мог ведь задать вопрос. Но Оби-Ван никогда не лез в душу, а он никогда ничего о себе не говорил и почти ничего не спрашивал.

Зато постоянно жаловался.

Остаток вечера прошел как в тумане. Отвечающего невпопад Скайуокера перестали тормошить, оставив в покое, обсуждения завертелись вокруг исключительно политических тем.

Размышляющий Энакин слушал их, отмечая краем сознания, что вообще-то почти все понимает. Перед глазами встала Падме, небрежно от него отмахнувшаяся, когда он решил высказать свое мнение по какой-то политической проблеме. Дескать, он молод и ничего не понимает. А она сильно старше? Вспомнился Оби-Ван, пытавшийся вбить в не желающего учиться падавана хоть какие-то основы дипломатии. Бесчисленные миссии, на которых Кеноби приходилось идти на уступки и прогибаться – потому что Скайуокер даже не удосужился прочитать краткую справку о культурных особенностях обитателей очередной планеты, попросившей джедаев о помощи. Еще бы! А зачем? Не Избранного это дело – в мелкие дрязги вникать. Для этого мастер есть – вот он пусть и отдувается.

В очередной раз стало нестерпимо стыдно. И он еще орал, что готов стать рыцарем? А смог бы он как Оби-Ван: один, давление со всех сторон, на руках падаван и миссии одна другой сложнее. Свое прозвище Кеноби получил не зря. Это Скайуокер знал абсолютно точно.

Падме давно ушла спать, махнув на него рукой, а Энакин сидел в закутке, перебирая пальцами бусинки косички, и понимал, что они совсем друг друга не знают.

Элементарное: любимый цвет, любимое блюдо… Что вообще нравится или нет. А Кеноби постоянно поздравляет Сатин с Днем рождения… И дарит при оказии любимые цветы. И на Мандалор его послали, потому что и культуру знает, и язык… И знакомых с врагами полно.

Неожиданно с холодком подумалось, что лекция о браках произносилась специально для него. Что Кеноби знает, просто молчит, уважая его личный выбор. Что пытается помочь идиоту-ученику сделать все правильно – даже после отказа Скайуокера.

Энакин грустно смотрел на косичку в ладони, понимая, что выход всегда был перед глазами, только он не желал его видеть.

Что ж… Пресса называет его Героем без страха. Пора оправдать это прозвище.

Пора.

Энакин долго подбирал слова, искренне сожалея, что Сила не наградила его таким же хорошо подвешенным языком, как у его бывшего мастера. Процесс шел тяжело, но парень справился, и к назначенному сроку все было готово.

Разбирательство прошло именно так, как и предсказывал Кеноби. Трасия – привлекательная невысокая женщина – вышла из Зала совета веселая и ни капли не боящаяся наказания, которое ей назначили: полтора года ясельного долга.

Ее окружили разномастные падаваны – сразу трое, – и Трасия неторопливо засеменила прочь, провожаемая завистливым взглядом ждущего своей очереди Скайуокера.

Стражи кивнули, и Энакин, собравшись с духом, предстал перед изучающими взглядами магистров.

– Что привело тебя к нам, рыцарь Скайуокер? – в голосе Винду слышалось явное раздражение. Раньше Энакин обязательно принял бы это на свой счет, а теперь он ясно видел, что корун замучен войной и борьбой с Сенатом, что он только что всласть оторвался на смиренно выслушавшей его гневные нотации Трасии, пославшей своему другу воздушный поцелуй, и еще не остыл, что у него зверски болит голова, а это только начало дня…

– Уважаемые магистры, – поклонился Скайуокер, вызвав изумленные переглядывания. – Я прошу вас выслушать меня.

Он глубоко вздохнул и крепко сжал кулак, в котором была зажата косичка, источающая приятное тепло.

– Год назад вы посвятили меня в рыцари, хотя я даже не прошел испытания. Сейчас я понимаю, что в тот момент сложились особые обстоятельства, однако в гордыне своей в тот момент я решил, что готов. И совершил самую грандиозную ошибку в жизни – поставил свое эго выше учения и учителя.

Кеноби замер, превратившись в статую, остальные магистры – присутствующие во плоти и в виде голограмм – начали переглядываться. Винду изумленно уставился на Скайуокера, явно не веря своим глазам и ушам. Сгорбленный Йода, смотрящий куда-то вдаль, очнулся от размышлений, и Энакин почувствовал на себе пронизывающий взгляд гранд-магистра.

– Я был не готов, что и подтвердил своим воистину отвратительным поведением, в котором искренне раскаиваюсь. И считаю, что не заслуживаю звания рыцаря. Гранд-магистр… – Энакин поклонился Йоде. – Магистр Винду… – еще один поклон. – Мастера… Я прошу вас позволить мне продолжить свое обучение.

– Что ты имеешь в виду, рыцарь Скайуокер? – нахмурился Винду. Скайуокер сделал шаг вперед и опустился на колени перед креслом Оби-Вана.

– Мастер Кеноби. Годы назад вы взяли меня в падаваны, невзирая на перенесенное горе, исполняя данное мастеру Джинну слово. Я был глуп и не оценил вашу жертву, что вылилось в закономерный отвратительный итог. Сейчас, проведя время вдали, я вижу, скольким вещам вы меня обучили и сколько еще мне необходимо узнать. Мастер Кеноби… Прошу вас принять меня в падаваны. Это осознанный шаг, продиктованный Силой и моим сердцем.

В Зале установилась полная изумления тишина, пространство еле видимо колыхалось – настолько помещение наполнилось Силой. Кеноби встал, сделав шаг вперед на подкашивающихся ногах. Он осторожно протянул руки со слегка подрагивающими пальцами, отделил прядь волос на правом виске и принялся заплетать короткую косичку. Подошедший Пло Кун протянул на ладони белую бусинку, которой Кеноби скрепил волосы.

Он бережно поднял Энакина с колен и повернулся к мастерам.

– Уважаемый Совет… – голос Оби-Вана дрожал, но с каждым словом набирал силу. – Я, мастер Кеноби, беру Энакина Скайуокера в падаваны.

– Согласен я… – хрипло прокаркал Йода, в глазах которого Скайуокер с изумлением увидел слезы. – Радостно мне. Сегодня моя линия пополнилась еще один ростком.

Кеноби слабо улыбнулся, Скайуокер едва не заплакал от счастья, чувствуя, как вновь наполняется жизнью почти усохшая ученическая связь.

Винду покачал головой.

– Да… Умеешь ты удивить, падаван Скайуокер. Учти. Теперь спрос с тебя будет повышенный.

– Я понимаю, мастер Винду, и полностью согласен, – вновь поклонился Энакин.

– Хорошо. Что ж… Что у нас дальше? Мастер Кеноби?

– Уважаемые мастера, – пришедший в себя от потрясения Оби-Ван принял деловой вид. – Я получил крайне настораживающую информацию, напрямую подтверждающую данную некогда графом Дуку информацию.

Рука Кеноби нырнула за пазуху и вытащила стеклянную колбочку, наполненную прозрачным гелем, в котором что-то плавало.

– Этот чип был извлечен из одного из погибших клонов…

Скайуокер стоял чуть позади своего мастера и улыбался, чувствуя, как светлеет на душе. Он поговорит с Оби-Ваном и расскажет ему все. Начиная со случившегося на Татуине. И обязательно попросит разрешения на брак… Чтобы никто не смог ничего сказать против.

Больше он не пойдет на поводу у своего эгоизма. Хватит.

Интересно… Что скажут Падме и Палпатин, когда узнают?

Эпилог

Канцлер недоуменно моргнул, слегка наклонив голову к плечу. Посмотрел. Снова моргнул. Пожевал губами, видимо, решая: мерещится или нет.

Счастливый до невозможности Энакин терпеливо ждал.

Палпатин вздохнул, пытаясь подобрать разбегающиеся слова. Вид давно запланированного в ученики парня, гордо демонстрирующего свисающую с виска и немного прячущуюся в густых кудрях куцую падаванскую косичку, стал для ситха ударом в самое сердце.

Раннее рыцарство явно не готового к нему Скайуокера открыло перед Палпатином просто невероятные возможности для постепенного развращения парня. Уже были готовы схемы, подобраны подарки: с прицелом на будущее, вроде предоставления места в Совете. По душу ненавистного Кеноби отправлены орды убийц всех мастей: ситх отлично знал, что Скайуокер своего мастера очень любит и уважает, хотя и бурчит беспрестанно и зачастую ни в кредит не ставит – сочеталось все это весьма любопытно.

И что?

После церемонии Скайуокера словно подменили. Наглый и самоуверенный парень, прячущий под напускной бравадой заботливо выпестованные канцлером оставшиеся от рабского детства страхи и заблуждения, неожиданно прекратил визиты, которых всегда ждал с нетерпением.

Все попытки понять, что произошло, ничего не дали: советники молчали, Кеноби, который, к великой радости канцлера, постоянно торчал на фронте в гордом одиночестве, с Энакином не общался, а самого Скайуокера каждый раз отсылали в прямо противоположном направлении. По словам Винду, с которым ситх как-то побеседовал, – стандартная практика для вылетевших изгнезда молодых рыцарей. Одиночные миссии, миссии поддержки… Юный джедай набирается опыта.

Попыткам отозвать парня с фронта воспротивились, что стало неприятной неожиданностью, и ситх вплотную занялся Кеноби, остро надеясь, что мерзавца закопают в какой-нибудь канаве.

К сожалению, и тут ничего не вышло: квалификация у магистра оказалась высочайшая, а оставшись в одиночестве и рассчитывая только на себя, джедай стал прогрессировать еще стремительнее. И даже натравленные на него Мол с Саважем потерпели сокрушительное поражение.

Ладно, этот вариант развития событий тоже можно было использовать к своей выгоде. Но вот как это понимать?!

– Энакин… – проникновенным голосом начал Палпатин, вглядываясь в лучащиеся счастьем голубые глаза джедая. – Как же так? Мальчик мой…

Канцлер всплеснул руками, с трудом удерживаясь от гримасы. Скайуокер фонтанировал счастьем и гордостью собой так, что прошибало даже держащего щиты ситха.

– Тебя… – канцлер нахмурился, демонстрируя тревогу. – Тебя разжаловали? Но… Неужели такое возможно? Ты же рыцарь! Скажи… Это наказание Совета? Но за что?

– Вы зря беспокоитесь, Ваше превосходительство! – лучезарно улыбнулся парень, и кабинет, погруженный в багровый полумрак, буквально осветился. – Это я настоял.

Палпатин моргнул, пытаясь осмыслить неожиданное заявление.

– То есть? – осторожно поинтересовался он.

– Я слишком рано стал рыцарем, – неожиданно посуровел Энакин. – И к прискорбию своему, обнаружил, что неведение ведет к неправильному пониманию. Поэтому по моей просьбе Совет и мастер Кеноби согласились разрешить мне продолжить обучение.

Палпатин впервые за годы не нашелся, что сказать. Он смотрел на Скайуокера и не узнавал его. Что произошло? Что так изменило нуждающегося в постоянном подтверждении своей исключительности бывшего раба? Это явно не Совет. Они никогда не запрещали Энакину общаться с канцлером. Наоборот, отлично понимали выгоды… Политические. Значит…

– И я пришел, чтобы поделиться с вами этой новостью, – неожиданно смущенно покраснел джедай, и ситх с трудом подавил желание сплюнуть от злости.

Покивав, канцлер осел в кресле, разочарованно махнув рукой.

– Какая жалость… – словно про себя пробормотал он. – А я хотел предложить Совету твою кандидатуру…

– Простите? – недоуменно уставился Скайуокер, и ситх снова вяло махнул рукой.

– Я хотел предложить ввести тебя в состав Высшего Совета, – вздохнул Палпатин. – Ты ведь этого более чем заслуживаешь! Ты ведь был рыцарем… Из тебя выйдет прекрасный советник!

Скайуокер замер с открытым ртом, но тут же попытался взять себя в руки, хотя от всей его фигуры веяло потрясением.

– Член Совета? Я? – пролепетал парень. Канцлер закивал, обойдя стол, и дружески похлопав гостя по плечу.

– Конечно ты, Энакин! Друг мой! Ты этого заслуживаешь! Больше, чем другие!

– Но ведь сейчас все места заняты… – неожиданно нахмурился Скайуокер, и канцлер пожал плечами, словно намекая, что такие мелочи не стоят его внимания.

– Я поговорю с магистром Винду, – источая дружеское участие, продолжил Палпатин, – и тебя…

– Простите, ваше превосходительство, – неожиданно покачал головой парень. – Не надо. Не надо тратить на меня ваши усилия. Я…

Звякнул комлинк, Скайуокер бросил на него взгляд и тут же резко встал, начиная прощаться.

– Простите, ваше превосходительство. Мне надо идти. Мастер вызывает.

– Кстати, Энакин! – оживился Палпатин, подцепив Скайуокера под локоток и медленно провожая к двери. – Кто стал твоим мастером?

Ситх резко изменил тактику, уйдя от тревожного развития разговора.

– Кому достался Герой без страха в падаваны?

– Самому лучшему! – вновь зафонтанировал гордостью Скайуокер. – Мастеру…

– Кеноби, – сквозь зубы процедил канцлер, уставившийся сквозь открывшуюся дверь на самого ненавистного джедая.

– Ваше превосходительство, – изящно поклонился одетый в мандалорский доспех и джедайскую мантию мужчина. – Падаван. Нас ждут.

– Канцлер, – улыбнулся Скайуокер, тут же обращая все свое внимание на Оби-Вана. – Мастер Кеноби!

Джедаи повернулись, направившись прочь, и Энакин, против своего обыкновения, шел четко за левым плечом мастера на шаг позади. Выходя из приемной, Оби-Ван резко повернул голову, бросив взгляд на так и стоящего в дверях канцлера, в глазах которого явственно плескалась чудовищная зависть, тут же сменившаяся дружелюбным вниманием.

Энакин шагал за Кеноби, пытаясь обдумать разговор. Все так странно… Вроде и порадовался канцлер за своего друга, а вроде и нет. А вот Падме впервые посмотрела на своего мужа с уважением. И Скайуокер не только видел это в ее лице, но и чувствовал – и это было гораздо приятнее всех слов.

Как ни странно, Падме поняла, когда примчавшийся к ней Скайуокер путано объяснил, откуда на его виске вновь взялась косичка. И почему.

Испытывающего огромное облегчение после Церемонии Плетения джедая просто распирало. Слова текли неудержимым потоком, Скайуокер рассказывал, как долго он искал способ исправить ошибку. Какую – не уточнил, но, по его словам, ошибка была просто кошмарной.

Падме, внимательно выслушав, сделала вывод, что Энакин поссорился с Кеноби, непонятно по какому поводу, но явно значительному, раз забрал подаренную когда-то косу. И наладить отношения было тяжело, однако Скайуокер справился и теперь бегал по квартире, всплескивая руками, пытаясь донести до нее, насколько это было важно.

Падме не совсем уловила, в чем состояла вина Скайуокера, но идею возврата в ученики поняла, просто переведя все на привычный для себя язык. Энакин поссорился с семьей, уйдя из нее, а теперь нашел способ принести извинения и вернуться. Пусть не к отцу, к наставнику, так что? Наставничество в очень формальном и традиционном обществе Набу считалось крайне почетным и ответственным делом.

Иногда такие связи были даже сильнее семейных.

Вывалив самую животрепещущую новость, Скайуокер рухнул на диван и устало закрыл глаза. Падме перебралась поближе к нему, продолжая терпеливо ждать.

– Знаешь, Падме, – тихо проговорил джедай, повернув к супруге голову. – Мастер был прав. Нет неведения… Я обращусь в Совет.

– Зачем?

– Получить разрешение, – в голубых глазах сияла уверенность в принятом решении. Падме рефлекторно сжалась.

– Ты уверен?

– Мастер знает, скорее всего, – грустно улыбнулся парень. – Даже если не знает о браке, то знает, что мы вместе.

– Почему ты так в этом уверен? – вгляделась в его лицо набуанка.

– Потому что разговор о браках был не просто так, – вздохнул Энакин. – Оби-Ван никогда не рассказывает храмовых сплетен посторонним. Я это только потом сообразил.

Падме выпрямилась, внимательно разглядывая мужа. Энакин изменился. Действительно изменился. Но раньше он менялся под действием внешних обстоятельств, чьего-то мнения, а теперь…

– Меня называют Героем без страха, – неожиданно презрительно усмехнулся татуинец. – Без страха… Я решил, что расскажу своему мастеру все.

– И…

– И о том, что произошло на Татуине, – кивнул Скайуокер, потерев лицо ладонью.

– Почему?

– Я устал бояться, – пояснил джедай. – Я просто устал бояться.

Свое решение Энакин выполнил.

Не сразу… Ему понадобилось несколько недель, чтобы набраться храбрости открыть рот. Недели сомнений, переживаний и проигрывания в уме вариантов развития ситуаций. Оби-Ван, естественно, заметил метания падавана, но, как и всегда, не лез с расспросами.

Только один раз, поймав совершенно измученного переживаниями парня во время перелета с одной планеты на другую, Оби-Ван остановил его.

– Энакин… – проникновенно посмотрел Кеноби. – Я всегда готов выслушать и помочь.

– Я… – жалко улыбнулся Скайуокер, которого мысли и возобновившиеся кошмары совсем доконали, – я… подумаю.

– Разумеется, – кивнул Кеноби. – Запомни, падаван. Я всегда рядом.

Терпение Скайуокера лопнуло через два дня. Падме умирала, Оби-Ван качал головой, все погружалось во тьму… Энакин ворвался в каюту мастера и принялся говорить с порога. С трудом оторвавший голову от подушки Кеноби сел и принялся молча слушать.

Вывалив все, что только возможно, Энакин сел прямо на пол, привалившись к койке. Оби-Ван расчесал пятерней волосы, посмотрел на скукожившегося в ожидании неизвестно чего падавана… Подтянул его ближе.

– Знаешь, Энакин… – тихий голос Кеноби наполнил каюту. – Легко сказать: «Я джедай». Крайне тяжело быть джедаем. Не членом Ордена… Юридически, так сказать. А по факту. Каждый день мы боремся. С окружением. С обстоятельствами. С самими собой.

Энакин поднял голову, слушая и пытаясь понять, о чем говорит его мастер.

– Идти дорогой Света крайне тяжело, – задумчиво пригладил растрепанную бородку Оби-Ван. – И не потому, что окружение не слишком этому способствует, а потому, что это выбор. Наш личный. К своему глубокому стыду, вынужден признать, что не оказался рядом в нужный момент. Что не обратил внимания… Я должен был понять. Увидеть. Быть лучшим мастером.

– Ты отличный мастер, Оби-Ван, – вскинул голову Скайуокер. Кеноби покачал головой:

– Недостаточно. Моя слепота привела к трагедии. Не знаю, простишь ли ты меня, но могу пообещать одно: я больше не совершу такой ошибки, – голос Кеноби был тверд и полон уверенности. – И сейчас я должен сказать… Я крайне горжусь тобой.

– Мной? – изумился Энакин. – Почему? Я убил их… Всех. Я…

– Ты нашел в себе мужество рассказать, – пояснил Кеноби. – Ты признал свою вину. Не передо мной, кодексом или Орденом… Перед самим собой. А это уже первый шаг к Свету. Ведь это так тяжело, – тоскливо вздохнул он, – признать, что ты в чем-то не прав.

– Я… – Энакин уронил голову в ладони, – я жалею об этом каждый день.

– Что ты чувствовал, когда убивал?

– Гнев. Ненависть. Ярость.

– Каким ты себя чувствовал?

– Всемогущим… – прошептал парень.

– Смерть тускенов сделала тебя счастливым?

– Нет, – выдохнул Скайуокер. Кеноби понимающе кивнул:

– Когда я увидел, как падает Квай-Гон, когда я ощутил, что он умирает… Я практически упал. Было так легко поддаться гневу, ярости и боли… Они придали мне сил. Сделали быстрее и сильнее… Ослепили. В тот момент мне казалось, что вот сейчас я раздавлю этого ситха, отнявшего у меня мастера.

– Почему… – прокашлялся Скайуокер. – Как?

– Мол надо мной смеялся. Я видел это в его глазах, – пояснил Кеноби. – Он… гнев и ярость, ненависть… Они были словно плащ вокруг него. И я увидел себя. Кем я могу стать, если поддамся.

Скайуокер слушал, затаив дыхание: Кеноби никогда не говорил о том, что произошло в тот роковой день.

– Темная сторона… Легче. Она словно щедрый незнакомец. Уговаривает, соблазняет… Делает подарки. Снова и снова. Могущество так близко – только руку протяни. Вот и берут… А потом наступает момент, когда приходится платить. Потому что это был не щедрый меценат, а вербовщик… Или работорговец.

Скайуокер содрогнулся.

– И тогда раб, надевший ошейник, понимает, что поздно. Что долги надо возвращать… А не хочется. Проще сказать, что на шее не ошейник, а золотое ожерелье.

Кеноби помолчал, вспоминая тот день.

– Я понял, что если поддамся – стану таким, как этот ситх. Самодовольным рабом. Именно это дало мне силы успокоиться. Именно поэтому я смог победить. Иначе… – Оби-Ван покачал головой, – упиваясь растущей мощью, я мог проиграть, не заметив элементарную ловушку.

– А… Я…

– Ты не упал, Энакин… – улыбнулся Оби-Ван. – А даже если и так, то нашел в себе силы отступить. Каждый раз, когда ты делаешь выбор. Мы все их делаем… Или ты думаешь, что один такой?

Энакин потупился, радуясь, что темнота скрывает алые уши.

– Вос постоянно на грани. Но снова и снова выкарабкивается. Джинн практически падал несколько раз… Одна только Занна чего стоила… Да что говорить. У всех есть о чем вспомнить.

– Спасибо.

– Я рад, что ты мне сказал, – Кеноби сжал плечо парня. – Знаешь, вот теперь ты готов.

– Что? – изумленно выпалил Скайуокер.

– В тот момент, когда ты попросил меня вновь стать твоим мастером, – Силу затопили теплота и искренняя гордость, – я увидел, что ты стал рыцарем. Испытание Духа.

Энакин моргнул.

– Ученичество – это ведь не изучение наук в Храме… Хотя и это тоже. Быть учеником означает быть готовым идти по определенному пути. Соответствовать определенным моральным нормам. В тот момент… – Кеноби покачал головой, – мы все увидели рыцаря. Будущего мастера. – Пальцы джедая тронули косичку. – И теперь… Признав свою ошибку, желая исправить ее, сделать все, чтобы такое не повторилось… Думаю, ты готов. Это будет самое короткое падаванство в истории Ордена.

– Я… Канцлер сказал, – неожиданно вспомнил Скайуокер, – что хочет, чтобы мне дали место в Совете.

Кеноби изумленно уставился на него. Энакин торопливо объяснил:

– Сказал, что поговорит с Винду, что я достоин… Я отказался!

– Почему? – после продолжительного молчания спросил Оби-Ван. Скайуокер вскинул подбородок:

– Мне никто ничего не давал. Я все сам заработал! Это… Подарок, который придется отдавать.

– Я рад, что ты это понимаешь. Ложись спать, падаван… – улыбнулся Кеноби. Энакин замялся на пороге:

– А… Мастер. Брак?

– Да получишь ты разрешение, – зевнул Об-Ван. – Хотя ты меня этим удивил.

– Ты не… знал? – осторожно поинтересовался Энакин. Кеноби неожиданно хихикнул:

– Ох, падаван… Меньше надо на балконах обжиматься. Тебя не видел только слепой. А клоны те еще сплетники… Вообще-то. Готовься. Винду орать будет…

– А…

– В Храме самые лучшие целители. Твою жену проверят.

Скайуокер кивнул и вышел.

Через месяц они вновь стояли в круге мастеров, и на этот раз Скайуокер вручил Оби-Вану две косы, вызвав одобрительные переглядывания джедаев.

А еще черед две недели Энакин стоял перед коленопреклоненным Дуку, зажав его шею сейберами: своим и трофейным. Канцлер сидел, прикованный в кресле, требуя убить ситха, а Скайуокер смотрел на потрясенного графа, уставившегося на Палпатина так, словно у того выросли рога, и вспоминал слова Оби-Вана, в настоящий момент охотящегося на Гривуса на Утапау.

Выбор.

Убить?

Или оставить в живых?..

Темные тропы

I. Не убоюсь я зла

– Хм-м…

Сидящий на коврике из вспененной резины мальчишка лет восьми задумчиво слушал вопли и стоны голограммы, повествующей об ужасных ситах. Или ситхах?

Поморщившись, мальчик вновь активировал голопроэктор, наклонившись ближе, в попытках услышать все четко. Неизвестный метался, орал, заламывал верхние конечности, и все это на фоне истерики окружающих, что тоже не помогало расслышать подробности. Промучившись некоторое время, Энакин остановил запись, выдрал голопроэктор из корпуса и встал, задумчиво поджимая губы. Что-то его в этой записи зацепило, а своей интуиции мальчик привык доверять, она уже не раз его спасала от неприятностей.

Надо было прояснить непонятное, значит, пора навестить старого друга, который часто рассказывал неизвестные остальным истории.

Бывший член республиканского истребительного корпуса, баловавший Энакина интересными рассказами, был стар. Древний морщинистый старик, иссушенный палящими солнцами, улыбнулся беззубым ртом и поманил за собой, в прохладу дома.

– Что, Эни? Что-то случилось?

Старик слегка шепелявил, и мальчик, как и всегда, когда слышал его речь, улыбнулся.

– Кто такие ситхи? Или ситы? – требовательно уставился на старика блондин. Мужчина хмыкнул.

– Ситы или ситхи… Это, малыш, могущественные и очень жестокие существа. Когда-то давно они построили Империю, с которой воевала Республика, но с тех пор прошло очень много времени. Тысяча лет.

– Могущественные? – вопросительно посмотрел Энакин. Старик сморщился, пытаясь как-то пояснить то, о чем сам он имел смутное понимание.

– Ну… Как тебе рассказать… А! Есть ситхи, а есть джедаи. И те, и другие умеют делать странные вещи. Они быстрее, сильнее и вообще… м-м-м… сильнее обычных разумных. Могут читать мысли и заставлять других делать то, что им надо. Могут… Ну, вот камень могут поднять взглядом. Да, сам видел! – покивал в ответ на недоверчивый взгляд мальчика мужчина.

– А…

– Понятия не имею, как они это делают. Просто делают. Вернее, делали.

– Кто?

– Ситхи – делали, джедаи – делают.

– Вот бы увидеть… – зачарованно прошептал Энакин. Мужчина хрипло рассмеялся.

– Ох, Эни… Не думаю. Ситхи вымерли, джедаи служат Сенату Республики. А мы на Татуине. А он в Республику не входит. Впрочем, даже если ты и увидишь джедая… – старик грустно покачал головой, – до простых смертных они не… В общем, не думаю.

– А чем они отличаются?

– Да кто ж его знает, – снова пожал плечами старик. – Ситхов считают злыми, а джедаев – хорошими. Это все.

– Угу… Спасибо, Бон! – Энакин умчался, и старик вновь выполз на улицу. Его знобило.

Ночью Энакин лежал в кровати, обдумывая сказанное Боном и матерью. Шми только пожала плечами.

– Не знаю, кто такие ситхи, а о джедаях я слышала краем уха. Они далеко. На Корусанте. А мы тут.

– Бон сказал, что их считают добрыми, – внимательно уставился на мать мальчик. Женщина хмыкнула.

– Считают? Запомни, сынок, считаться и быть – разные вещи. Уотто тоже считают добрым. Но это не мешает ему напоминать нам, где наше место.

Энакин зло поджал губы и кивнул. Сравнение было очень понятным. В принципе, по сравнению с многими, Уотто действительно был добрым хозяином. Он разрешил Шми подрабатывать, не слишком гонял Энакина… Но все же иногда напоминал матери и сыну, кто из них раб, а кто – нет. И дать им возможность хотя бы выкупиться тойдорианец не торопился.

Время шло, Энакин практически забыл о разговоре и голограмме, пока в один из унылых дней в лавку не зашла странная компания. Закутанная в плащ невысокая девушка, одетая, как служанка, но смотрящая на всех и вся свысока, словно хозяйка, решившая проинспектировать рабов инкогнито. Энакин такое как-то видел, так что сразу же насторожился.

Затем пришел парень с косичкой на виске, потом высоченный мужчина, последним приковылял какой-то странный гуманоид, сразу же уронивший с полки несколько инструментов, на что Энакин злобно зыркнул. Уотто не терпел беспорядка и запросто мог наорать.

– Вы что-то хотели?

– Да. Нам нужны следующие запчасти… – высокий мужчина продиктовал короткий список, и Энакин кивнул.

– Хорошо. Сейчас позову хозяина.

– Ты раб? – неожиданно спросила девушка, и Энакин замер, моргая. Восхищение красавицей умерло в момент. Вот же! А он едва не сравнил ее с ангелом… От фальшивой служанки, а в фальши мальчик был теперь просто уверен, буквально исходил странный интерес, словно она увидела неведомую тварюшку, смешанный с брезгливостью чистюли, обнаружившей возле себя слизняка. Жуткого и противного. Внутри поднялось негодование, одновременно что-то словно предупреждало. Не торопись. Будь осторожным. Не отвечай на вопрос.

– Я человек, – бросил на девушку взгляд, полный отвращения, мальчик. – И меня зовут Энакин.

После чего отвернулся и посмотрел на прищурившегося мужчину.

– Идите за мной.

Нужная покупателям вещь у Уотто нашлась, вот только купить ее так и не смогли: денег не было. Вернее, были, но не в той валюте. Энакин пожал плечами и выкинул неплатежеспособных неудачников из головы, но потом резко передумал.

Неожиданно Уотто заверещал о жульничестве, о том, что на него эти штучки не действуют… И не пошел бы джедай в неведомые е… ну, далеко в общем. Маты мальчика не удивили, а вот слово «джедай» очень даже заинтересовало. Сразу же в памяти всплыло, что джедаи и ситхи могут заставлять других делать то, что им надо. Выходит, этот трюк не со всеми работает?

Однако, пришедшая следом еще одна мысль заставила напрячься. Джедаи считались хорошими. Но это не помешало этому самому джедаю попытаться обокрасть Уотто, ведь это практически ограбление, забрать гипердрайв в обмен на не ходящую на планете валюту. Да, ее можно обменять, но процент… Кстати, а почему они этого не сделали, раз такая срочность, судя по разговору? О, а это кстати!

– У вас что, кредиты?

– Да, но Уотто их не хочет принимать, – недовольно сложил руки на груди парень. Энакин посмотрел на него, как на идиота.

– А поменять?

Парень моргнул. Энакин решил развить успех, попутно решая свою проблему.

– Я покажу вам менялу, у которого самый нормальный курс. Сколько у вас?

Парень назвал сумму, и Энакин покачал головой.

– Не хватит. Впрочем, я могу вам помочь получить недостающую сумму.

– Спасибо, ты нам очень поможешь… – начал высокий мужчина. Мальчик смерил его взглядом.

– Не за просто так, джедай. Вы поможете мне.

– В чем?

– Скоро будут гонки на подах. Я хочу участвовать, под у меня есть. А еще у меня есть деньги. И я хочу, чтобы вы их поставили на меня.

– Зачем? – тут же всунула любопытный нос девушка. Энакин бросил на нее странный взгляд.

– Потому что денег много не бывает! Мои накопления для задуманного маловаты, а это самый простой способ их удесятерить. Просто проблема в том, что Уотто против, он не хочет потерять работника. Так что? Согласны?

Мужчина и парень обменялись странными взглядами и кивнули.

– Замечательно. Тогда идемте. Мой рабочий день окончен, и я хочу, чтобы мать зафиксировала сделку.

– Мы джедаи, – взвился парень, – мы не обманываем!

– Скажите это Уотто.

* * *
Обсуждение сделки прошло, как по маслу. Шми некоторое время возмущалась, но Энакин в сотый раз повторил свои доводы, и женщина согласилась. Выбора, как такового, у нее все равно не было, слишком уж самостоятельным и умным вырос ее сын, если она запретит, то он все равно сделает по-своему, так она хоть что-то проконтролирует.

Шми даже не удивилась, что второй стороной будут мифические джедаи, которые вообще непонятно почему прилетели на планету. Впрочем, женщина сделала попытку немного прояснить их дальнейшие планы, тем более, что она отметила странный интерес Джинна к своему ребенку.

Джедай слишком внимательно наблюдал за Энакином, словно ища подтверждение каким-то своим догадкам, через день Шми убедилась в этом окончательно. Разговорившись с джедаем, она посетовала на то, что и она сама, и ее сын – несвободны.

– Энакин заслуживает большего чем жизнь раба, вы поможете ему?

Женщина спокойно ждала ответа, слегка наклонив голову.

– Не знаю, я прилетел сюда не для того, чтобы освобождать рабов, – пожал плечами Квай-Гон.

Шми хмыкнула. Она прекрасно знала, что Энакин сейчас подслушивает и только обрадовалась этому факту. Еще бы, если еще пару дней назад сын восхищался джедаями, наслушавшись пропаганды от некоторых бывших жителей Центральных миров, то теперь… Энакин радовался, что задушил первый порыв просто помочь джедаям, предоставив им возможность заработать на себе просто так, по доброте душевной.

– Что ж, – пожала плечами женщина. – Как хотите.

– Скажите, а кто его отец? – неожиданный вопрос ударил в спину. Шми повернулась.

– У него нет отца. И как так получилось, я понятия не имею, – женщина отвернулась, успев поймать странное выражение лица джедая, словно он получил подтверждение чему-то.

– Нет отца… – прошептал Квай, вставая и радуясь, что у него есть при себе тестер для определения количества мидихлориан. Теперь надо найти мальчишку и взять образец.

– И что это значит? – Энакин скептически смотрел на явно вышедший из строя приборчик. Квай, погруженный в сладкие мечты, его не услышал.

– Эй?

– У тебя неимоверный потенциал, – пробормотал Джинн, продолжая над чем-то размышлять. – Тестер зашкалило! Больше, чем у гранд-магистра…

Мальчик скептически посмотрел на невменяемого от восторга джедая и пожал плечами. Новость хорошая, но куда ее применить – непонятно. Кроме того, гораздо больше его волновало совсем другое. Кто-то крутился постоянно вокруг, от взгляда неизвестного каменела спина и волосы вставали дыбом.

Подготовка шла полным ходом, джедаи нервничали. Они тоже чуяли опасность, однако выбора у них не было. Надо было ждать гонок.

Энакин собирал и пытался максимально отрегулировать гоночный под, пинками и монтировкой отогнав приставучего гунгана, от которого были одни неприятности. Возмущение девушки он игнорировал, чем дальше, тем больше она его раздражала. Вроде иногда ничего, но потом как ляпнет что-то! Сразу видно, домашняя, реальной жизни не знает. Вот пусть и не лезет со своими нотациями о взаимопомощи и терпимости.

Гонки будут жутко тяжелыми, но Энакин справится. На кону стоит не только его победа, но и свобода, его и его матери. Уотто заломил цену и пришлось выбирать, Шми заставила его выбрать себя самого, что мальчику не понравилось. Но и выбора не было, а потом Энакин услышал потрясающую новость. За ними следил ситх.

Это сразу же заставило шевелить мозгами. Появилась возможность, и упускать ее Скайуокер не собирался. С трудом выгнав из дома джедаев под предлогом отдыха, мальчик дождался ночи и осторожно направился по улице, ощущая на себе тяжелый взгляд.

Пустыня шуршала, Энакин вздыхал… Впрочем, чего уж мяться! Он повернулся в сторону, из которой исходило внимание, и поднял над головой тонкий кусок металла, на котором флюоресцентной краской было написано: «Я хочу поговорить. Прямо сейчас».

Постояв пару минут, мальчик бросил импровизированную табличку, присыпав ее песком, и замер. Неожиданно что-то мелькнуло и мальчик улыбнулся. Сработало.

– Ты с ума сошел, мелочь, – закутанный в черное татуированный забрак с жуткими глазами придавил Скайуокера взглядом.

– Не думаю, – нахально улыбнулся мальчик. – Прежде, чем мы начнем говорить, ответьте на один вопрос. Вы ситх?

– Да, – темная гордость расползалась вокруг.

– Отлично! – облегченно выдохнул Энакин. – Мне плевать, что вы там не поделили с этими джедаями, меня интересует другое. Итак. Рыцарь сказал, что у меня мини… миди… мидих…

– Мидихлориан, – прищурился забрак, облокачиваясь на руль своего транспортного средства.

– Точно! Так вот, их больше, чем у какого-то гранд-магистра, и вообще, тестер зашкалило. И отца у меня нет, а джедай считает каким-то Избранным.

Забрак замер, сверля мальчика желтыми глазами.

– И? – слегка наклонилась рогатая голова.

– Я – раб, как и моя мать. Денег на выкуп у меня нет, вернее, я хочу поставить на себя на гонках. Но этого хватит только на одного из нас, – горечь прорезалась помимо воли. – Что скажете, мистер ситх?

– Как зовут твоего хозяина? – мягкий голос забрака совершенно не вязался с устрашающей внешностью.

– Уотто.

– Отлично. План такой. Я уговорю Уотто освободить вас и заберу. Обоих. Подходит?

Энакин моргнул.

– Так просто?

– Так просто, – усмехнулся ситх. – Что скажешь, мелочь?

– Когда? – в горле пересохло.

– Да хоть сейчас. Плевать на эту дуру, ты – важнее. Мастер одобрит. Итак, твое решение?

Энакин замер. В этот миг решалась его судьба. Он не был идиотом и видел: ситх очень опасен. Неимоверно опасен! Но он был готов решить проблему, не сходя с места, и готов был забрать не только его, как джедаи, но и его мать.

– Согласен.

– Тогда садись, пацан. Не будем терять времени.

* * *
То, что ситх имел в виду именно то, что сказал, Энакин понял сразу же, как Уотто взяли за глотку, приставляя к его правому глазу кинжал.

– Итак, насекомое, – любезно улыбнулся забрак, и тойдорианец задергался. – Я хочу получить коды от чипов двух рабов. Этого пацана и его матери. Сейчас. Взамен я оставлю тебе жизнь. Крайне выгодная сделка. Согласен?

Уотто закивал, что-то сипя.

– Отлично. Я жду.

Через десять минут они покинули лавку с валяющимся в углу в полном беспамятстве Уотто и направились к дому Скайуокеров. Еще через десять минут они уже неслись к шаттлу ситха, спрятанному где-то в пустыне.

Жаль, конечно, что он не будет участвовать в гонках в этом году, так кто помешает ему сделать это потом? Самое главное, что теперь они свободны. Уотто оформил все документы, никто не придерется. И никто не узнает. Только чипы удалить, и все будет хорошо.

А джедаи… Они не собирались освобождать рабов? Их проблемы. Так же, как и деньги на гипердрайв. Пусть ждут помощи от своего Ордена или заработать пытаются. Им решать. Впрочем, Энакин оставил им недостающую сумму. Все-таки, они привели к его дому того, кто оказал помощь, а значит, это вознаграждение они заслужили.

* * *
Джинн молча смотрел, как устанавливают гипердрайв. Мальчишка исчез, Избранный исчез, и легко можно было понять, кто его забрал. И не только его. Уотто злобно жужжал крылышками, сообщив, что рабов купили. А кто, это их не касается. Покупатель! И куда он их забрал Уотто неведомо, а господа джедаи могут забирать свой гипердрайв и валить на все четыре стороны, у Уотто голова болит, и вообще он неважно себя чувствует.

– Зачем? – вздохнул Джинн, ощущая, как рушатся его планы на Избранного. Все его мечты пошли прахом… – Как вы могли?

– Как? – захрюкал тойдорианец. – Ну, джедай, ну, насмешил! Мне предложили крайне выгодную сделку, и я не счел нужным отказываться. А так… Тебе был нужен малец? Надо было его выкупать! Впрочем, – презрительно махнул лапкой Уотто, – о чем это я? Джедаи рабов не освобождают! Даже таким образом!

Тойдорианец захлопнул дверь, оставляя мужчину на улице.

– Что будем делать, мастер? – участливо взглянул в глаза Оби-Ван.

– Что? Продолжать миссию. И надеяться на встречу. Когда-нибудь.

* * *
– Мастер, у меня невероятные новости.

– Какие, юный ученик?

– Я нашел Избранного. Вот он.

– Подойди ближе, дитя.

– Здравствуйте, мастер.

– Чудесно… Здравствуй, Энакин. Рад познакомиться с тобой. Поговорим?

– Да, мастер.

Дарт Сидиус улыбался. Плевать, что план немного изменился. Появление Избранного, лояльного к нему, это просто подарок Силы. Что с того, что в нагрузку к мальчишке прилагается его мать? Это лишний поводок в его руках, а еще, Шми умна и тоже лояльна. От нее будет польза. И кто знает, возможно его План исполнится раньше, чем он планирует?

* * *
Падме моргала, глядя в потолок. У нее было чувство, что ее судьба только что изменилась. Во сне за ее спиной стоял кто-то темный. Кто-то жестокий и могучий, перед волей которого она – ничто. Кто-то…

Кто-то знакомый.

Кто?

* * *
Йода качал головой, складывая руки на клюке. Будущее заволакивала Тьма, и все труднее становилось прорвать эту пелену. Если то, о чем сообщил Джинн, правда, их ждут тяжелые времена.

Впрочем, Орден всегда может попробовать повлиять на Сенат и Канцлера. Ведь так?

II. Пройдя долиною теней

Дарт Сидиус, в миру Канцлер Республики Шив Палпатин, задумчиво смотрел, как удаляется Дарт Мол. Ученик скользил сгустком живого мрака, растворяясь в густых тенях галереи.

Годы оставили на забраке свой отпечаток. Он заматерел, став еще сильнее, быстрее и смертоноснее, однако верность ситха была все так же непоколебима, как и тогда, когда Мол не прошел теста на самостоятельность, отказавшись убивать своего учителя.

Редчайший случай, именно поэтому Дарт Мол все еще был жив, невзирая на то, что Сидиус уже давным-давно взял себе еще одного ученика. Да, Мол был жив… и это чем дальше, тем больше превращалось в проблему. Дело было не в том, что Палпатин разочаровался в своем ученике, а в том, что их было двое. Ровно на одного больше, чем надо.

– Вы недовольны, господин, – от стены отделилась тень и подошла к Палпатину, замершему возле одной из множества ажурных арок, украшающих крытую галерею. Нежные, но сильные руки легли на плечи мужчины, начиная разминать твердые мышцы. Ситх замер, прикрыв глаза. Со стороны могло показаться, что ему все равно и попытка помочь Сидиусу немного снять напряжение совершенно бессмысленна, однако стоящая сейчас за спиной опаснейшего человека в галактике женщина была уверена в обратном. Она слишком хорошо его знала, чтобы пропустить мельчайшие признаки того, что ее усилия принесли необходимый результат: полуприкрытые веками глаза, слегка расслабившиеся мышцы плеч, свободно опущенные вдоль тела руки.

– Что вас беспокоит?

– Мол.

– Он что-то совершил? – руки растерли шею, после чего зарылись в густую гриву практически полностью седых курчавых волос, начиная массировать кожу головы. Ситх стоял все так же неподвижно, но ощущение опасности, окутывающее его, исчезло.

– Скорее, не совершил, – слегка усмехнулся Палпатин, наслаждаясь массажем. Темный владыка не признал бы этого даже под пытками, но эта незатейливая ласка и ощущение заботы, причем проявленное вовремя, именно тогда, когда надо, ему очень нравились. А еще ситх обожал, когда ему перебирали волосы. Это успокаивало и расслабляло, к дикому изумлению мужчины, шокированного когда-то осознанием такой подлости от собственного тела.

– То есть?

– «Правило двух»… Я должен выбрать, – прошептал Сидиус, окончательно закрывая глаза.

– Должны? Кому и что? Лишить себя верного, абсолютно преданного лично вам ученика, только потому, что так решил кто-то когда-то? Вы никому ничего не должны, тем более каким-то древним покойникам. Вы – Владыка. Только вам решать, что делать. Добровольно лишить себя невосполнимого ресурса или расширить свои возможности.

– Хм! – Сидиус нахмурился, пока пальцы женщины продолжали массировать голову. – В этом есть резон, но я все-таки принадлежу Линии Бейна. Есть определенные правила, которые не мне менять.

– Если не хотите менять старые правила, тогда, может пора установить новые? Для новой Линии?

Нежные губы скользнули по виску, заставив глаза вспыхнуть солнцами Татуина.

– Искушаешь? – прошептал ситх, прищурившись. Женщина выдохнула ему в затылок.

– Что вы, Владыка. Я не смею.

Простучали каблуки и чужое присутствие исчезло. Лицо Палпатина стало жестким, глаза просто пылали в тени накинутого вновь на голову капюшона.

– Не смеешь… Ты?

* * *
Энакин Скайуокер, Дарт Вейдер, наблюдал, как вокруг стоящей на паркетном полу огромного зала для приемов невысокой девушки увиваются кавалеры. Голубые глаза сузились, отмечая самых настойчивых смертников, ситх запоминал, прикидывая про себя, какие именно надо принять меры. С одним он уже разобрался, Раш Кловис погиб во время очередного этапа гонок на яхтах. Очень несчастный случай, и вот уже все скорбят, что явный фаворит не дошел до финала состязаний, выбыв по причине безвременной гибели.

Увы и ах, жестокая судьба… Королева Амидала тогда скорбела, но ничто не вечно, и вот уже сенатор Наберри вновь украсила высший свет своим присутствием. Как всегда красива, как всегда мила и дипломатична, как всегда идеалистично настроена… м-м-м… Нет, идиоткой назвать ее нельзя, в Сенате такие не выживают, вот только… Амидала была идеалистичной аристократкой, ставящей свои убеждения выше жизней окружающих.

Энакин это видел четко и ясно благодаря обучению Палпатина. Его Мастер щедро делился знаниями, выковывая из бывшего раба настоящего ситха. Было страшно, было больно, было тяжело, но Скайуокер ни разу не пожалел, что отправился в ту ночь на переговоры с Дартом Молом.

Желание получить свободу для себя и матери перевесило все его опасения, ведь это был страшный риск. Он ничего не знал о ситхах, он не владел ничем достаточно дорогим для оплаты нужного ему результата, он мог только рассказать то, что ему сообщил Квай-Гон, и надеяться, что это достаточно важная информация для того, чтобы его не убили сразу.

Впрочем, чем больше он тогда думал, тем больше мандражировал и сомневался, и тогда Энакин сделал то, что делал всегда в минуты опасности: положился на свою интуицию. Она уже не раз спасала его шкуру, не подвела и тогда.

Он смотрел в глаза ситха, понимая, что решается его судьба, жить ему или умереть, но возможная польза перевесила опасность, и вот он здесь, стоит на балконе, наблюдая за той, в чьем присутствии пела Сила, указывая, что стоящая внизу девушка крайне для него важна. Он даже пару раз ловил смутные вспышки видений: они вдвоем, у него с виска свисает почему-то падаванская косичка, и он надевает ей на палец кольцо.

Энакин долго медитировал, пытаясь понять, к чему это: жениться на этой идеалистке, раздражающей его своей избирательной слепотой? Зачем? Почему? И лишь спустя три года после первого видения он получил ответ: юноша в черном, смотрящий на него холодными голубыми глазами, шепчущий…

Отец.

Одно это слово перевернуло все вверх дном. Энакин долго выворачивал свою память наизнанку, вытаскивая смутные подробности этого краткого видения. То, что мучения его не напрасны, он понял, когда отметил на поясе парня сейбер. Его сын будет одаренным.

Теперь Скайуокеру стало ясно, почему его тянуло к Амидале, невзирая на все неприятие ее политических взглядов, убеждений и характера. И какая жалость, что у него нет таких талантов к предвидению, как у его учителя. Тот и знал, как правильно смотреть сквозь завесу, скрывающую грядущее, и умел применять свои знания.

А вот Энакин таким похвастать не мог, к его огромному сожалению, впрочем, у него были другие таланты, компенсирующие этот досадный недостаток. А теперь, получив ответ на интересующий его вопрос, с чего это Сила так настойчиво сводит его с этой красоткой, смотрящей на мир сквозь розовые очки, он сделает все, чтобы видение стало реальностью. И мнение Амидалы по этому поводу его не интересовало. Абсолютно.

Тем временем, к госпоже сенатору подошел коллега, с ходу принявшийся осыпать ее комплиментами. Энакин поморщился, отмечая очередного ухажера, мешающего его планам.

– Бейл Органа? И чего тебе у супруги под боком не сидится? Нечего пытаться охмурять чужих будущих жен. Пеняй на себя.

Сделав отметку в памяти – убить Бейла как можно более мучительно, – Энакин принялся зорко оглядывать зал. Личное-личным, а дела никто не отменял. Тем более, сейчас, когда раскол и война в самом разгаре.

Еще раз покосившись на вещающую что-то на тему доброго, справедливого и разумного Амидалу, ситх цинично хмыкнул. Особенно забавно это слышать из уст той, благодаря наглости которой официально началась война. Какая прелесть! И какое ханжество!

Покачав головой, Скайуокер придал лицу приятное выражение и спустился в зал: как раз появился тот, кто нужен Владыке.

* * *
Падме Наберри, бывшая королева Амидала, а ныне просто сенатор сектора Чоммель, обладающая королевскими привилегиями, печально вздохнула. Похороны Бейла Органа были в самом разгаре. Закрытый гроб покрывал огромный флаг цветов Альдераана, Бреха аккуратно промакивала глаза платочком, но искренне скорбящей не выглядела, впрочем, она и не старалась.

Священники закончили читать литании и напутствия, гроб, заранее пропитанный горючей смесью, вспыхнул, загораясь сухим бездымным пламенем, рассыпаясь в пепел на глазах. Традиция. Потом пепел соберут и развеют над океаном, ведь жизнь вышла из воды и в нее же и возвращается.

К вдове начали подходить с соболезнованиями. Неожиданно взгляд Падме привлек высоченный парень с гривой медовых волос, которые сейчас трепал ветер. У него была практически военная выправка, холодный взгляд голубых глаз и дорогая одежда, а также вид облеченного властью лица, но девушка, сколько ни напрягала память, не могла его вспомнить.

Он был ей неизвестен.

А вот Бреха его хорошо знала. Она признательно улыбнулась в ответ на соболезнования, слегка покраснела, когда ее руку поцеловали, и мечтательно вздохнула в спину красавчика. Падме бросила в спину уходящего парня долгий взгляд, после чего подошла к королеве.

– Примите мои соболезнования, Ваше величество.

Королева вежливо наклонила голову.

– Прошу прощения, если мой вопрос неуместен… Но, кто это?

– Энакин Скайуокер, – в глазах женщины плескалось что-то непонятное. Падме знала, что брак Брехи и Бейла был сугубо политическим и по расчету, так что не удивилась отсутствию горя и вообще печали, но все равно что-то ее раздражало.

– Откуда он?

– Откуда? С окраин. Почти Дикий космос.

– Даже так, – протянула Падме, хмурясь. Что-то ее беспокоило, какое-то смутное ощущение. – Дикарем не выглядит.

– Дикарем? – Бреха рассмеялась. – Для того, чтобы выглядеть дикарем, ему достаточно не быть набуанцем, не так ли, сенатор Наберри?

Падме вспыхнула. Острый язык Брехи и ее любовь к неожиданным уколам в самое сокровенное. Она давно не общалась с супругой надоедливого сенатора Бейла Престора Органа, погибшего такой жуткой смертью, что в гробу, закрытом, чтобы пришедшие на похороны не видели этот ужас, лежал не труп, а собранные буквально скребками ошметки, и успела немного позабыть об этой милой привычке королевы. Все еще королевы. И еще очень долго королевы.

– Народ Набу имеет право на свободный выбор правящего ими монарха, – с жаром начала девушка. Бреха фыркнула.

– Ну, конечно, – мило улыбнулась женщина. – Ну, разумеется. Естественно, свободный выбор. Абсолютно свободный и абсолютно… бесплатный.

Уколов Наберри намеком на проплаченность выборов, Бреха показательно лицемерно вздохнула.

– Прошу прощения. Я иду скорбеть.

В глазах королевы плескалась жестокая насмешка. Пусть брак и был договорным, это не означало, что Бреха спокойно относилась к порочащим ее доброе имя слухам. Постоянные поползновения ныне покойного супруга в сторону незамужней Падме королеве очень не нравились. Хочешь связей на стороне? Вперед, на веревке никто не держит, но это должно быть пристойно, а не на глазах всех. Демонстративно.

Падме сжала кулак, пережидая вспышку гнева и бессильной ярости. Чертов Бейл! Сколько неприятностей от него! Что при жизни, что после смерти! Сколько раз она его гоняла, но мужчина упорно не понимал намеков и вот, во что это вылилось!

Едкие слова достигли своей цели, девушка отвлеклась и забыла о своем странном интересе к высокому парню, вызывавшем в ней странные предчувствия.

Сенатор бросила на горящий гроб злобный взгляд, отвернулась и направилась восвояси, не подозревая, что за ней наблюдают.

* * *
– Приветствую вас, госпожа сенатор, – высоченный парень холодно осмотрел ее голубыми глазами. – Позвольте представиться: Энакин Скайуокер, помощник по связям с общественностью канцлера Палпатина.

– Приятно познакомиться, – вежливо улыбнулась девушка, рассматривая парня. Молодой, не старше двадцати. Оченьобаятельный. Дорого одетый. Он вызывал подспудное ощущение опасности.

– Госпожа Наберри, – мягкий голос разбил тишину, вырывая Падме из странного состояния. Она смотрела в глаза Скайуокера и чувствовала себя кроликом, замершим перед громадной змеей, гипнотизирующей грызуна неподвижным взглядом.

– Ваше превосходительство, – облегченно присела в реверансе сенатор, нервно улыбнувшись.

– Я вижу, вы познакомились с Энакином, – мужчина просто лучился добром, – это замечательно. Я уверен, у вас найдутся общие темы для разговора.

– Правда? – с сомнением протянула Амидала.

– Да. Энакин очень чуткий и милосердный юноша, – Скайуокер скромно потупился, – он часто помогает мне вершить справедливость и нести в массы добро.

– Это… прекрасно.

Скайуокер лучезарно улыбнулся, и у Падме по спине промчался табун мурашек.

– Я бы очень хотел познакомиться с вами поближе, сенатор, – бархатный голос парня облизал кожу шеи, – ведь нет ничего прекраснее помощи тем, кто в этом нуждается. Что скажете?

Амидала осторожно кивнула, ежась в платье, оставившем открытыми плечи. Волосы встали дыбом. Взгляд у парня был… слишком мужским для этого места и времени.

– Отлично, – кивнул Палпатин. – Я думаю, вы сработаетесь.

* * *
– Что скажете, гранд-магистр? – канцлер посмотрел прямо на мелкого зеленокожего гуманоида, сидящего в мягком кресле для посетителей. Йода вздохнул. Острые уши зашевелились, тяжелые веки прикрыли большие глаза жителя болотного мира.

– Большие потери грядут, – проскрипел джедай, сильнее сжимая когтистой рукой набалдашник трости. – Тьма закрывает все вокруг… Будущее под сомнением.

– Даже так, – голос канцлера был прохладным. – Печально.

Йода кивнул. Палпатин потер подбородок.

– Что ж, надеюсь, что наше будущее все же не настолько мрачно, как вы видите.

Гранд-магистр поджал губы.

– М-м-м…

– Гривус и Дуку мертвы, КНС практически разгромлена, – в голосе канцлера звучало неприкрытое удовольствие, – так что, еще немного, и будет установлен мир.

– Тьма… – неожиданно подал голос Йода, и Палпатин бросил на него недовольный взгляд.

– Темнее всего перед рассветом, – в голосе канцлера звенел металл, – поэтому, гранд-магистр, Орден джедаев, стоящий на страже мира, должен как следует исполнить свою задачу.

Мужчина дождался ухода джедаев и жестко усмехнулся. Кажется, у него есть подарок для одного из его учеников.

– Дарт Мол, у меня есть прекрасная новость… – голос Владыки расползался леденящей Тьмой.

* * *
Мол довольно оскалился, уставившись на того, кто когда-то сумел отрубить ему руку и сбежать. Если бы не реакция забрака, валяться бы ему в шахте, такому же мертвому, как и мастер тогда еще юного падавана. Пришло время вернуть долг. С процентами.

Кеноби вздрогнул, вновь переживая кошмар многолетней давности. Те же татуировки, тот же оскал. Ситх.

Джедай смотрел, не обращая внимания на окруживших полянку клонов, почему-то наведших на него свои винтовки. В его душе поднималась горечь и желание убрать скверну с лица галактики.

– Соскучился? – пропел забрак, и Кеноби бросился в атаку, усилием воли отметая плохие предчувствия.

* * *
– И как же это так получилось? – очень беременная Падме недоуменно смотрела в зеркало, пока вокруг сновала целая бригада медиков, готовя женщину к родам. – Как?

Вопрос был явно риторическим. Сенатор и сама не могла понять, как она согласилась сначала встречаться с вызывавшим у нее дрожь Скайуокером, а затем вступить с ним в брак. Церемония прошла на Набу, скромно, семейно. Клан Наберри души не чаял в парне, умудрившемся затащить под венец старую деву, озабоченную не своим счастьем, а благополучием окружающих. Похвальная черта, конечно, но не тогда, когда карьера исключает личную жизнь.

Скайуокер живо нашел общий язык с Руви и Джобал, тут же начав щедро делиться своими связями и финансами, Наберри, пища от восторга, в свою очередь, ввели его в закрытый для посторонних клуб элитных оружейников. Мать была довольна: парень оказался крайне полезным приобретением для семьи, Падме – умничка, что сумела его завлечь. Все попытки что-то разъяснить пропали втуне, а потом женщина обнаружила, что беременна, и вообще погрузилась в прострацию, переживая свое состояние.

Энакин оказался очень заботливым тираном: он окружил супругу охраной, укрепил поместье и привлек новообретенную родню и свою мать для присмотра за Амидалой. Шми Скайуокер тут же спелась с Наберри – такая же с виду мягкая, но с бескаровым стержнем внутри, женщина обладала, как оказалось, огромными возможностями и средствами, а еще и опытом.

Ее советы очень помогли Падме, так как беременность проходила довольно необычно. Энакин постоянно крутился рядом, без конца проверяя ее состояние, еще он часто клал руки на растущий живот, словно что-то чувствуя. И исходило от него при этом что-то такое, что у женщины волосы шевелились на голове.

А мир тем временем сошел с ума, канцлер получал все больше полномочий, конфликт неумолимо приближался к развязке, Скайуокер часто где-то пропадал, возвращаясь взмыленным и пропахшим огнем. Падме пыталась что-то делать, ведь страдали невинные, но науськанные Шми родственники встали стеной, не пуская рвущуюся на работу женщину дальше границ поместья, а теперь так и вовсе ничего не поделать: она на Корусанте, в лучшей клинике, готовится стать матерью.

* * *
– Война окончена! Да здравствует Первая галактическая Империя! – Палпатин сверкал улыбкой под гром аплодисментов сенаторов, предвкушающих, как будут делить выкупы от пленников, захваченных в последних операциях флота.

* * *
Люк и Лея Скайуокер заорали, приветствуя вселенную. Вселенная замерла в ожидании: только что ее почтили своим присутствием два будущих Владыки. Энакин Скайуокер потрясенно смотрел на детей, раздумывая о том, что дар предвидения у него хромает на обе ноги: получить вместо одного одаренного ребенка сразу двух… Это, знаете ли, потрясает.

* * *
Шив Палпатин, Дарт Сидиус, Император Первой галактической империи, глава восставшего из небытия Ордена Ситхов, довольно смотрел в Силу. Предпринятые им на основании смутных видений меры предосторожности только что дали свои плоды.

* * *
Специально выращенные по очень сложному заказу клоны рубили в фарш юркого зеленокожего гуманоида. Гранд-магистр Йода был силен и имел громадный опыт, вот только в этом секторе дворца Сила не действовала, превратив могущественного одаренного в обычного смертного, чей конец был уже близок. Гудели сейберы, несколько клонов пало, но Йоду это не спасло. Одновременная атака по всем направлениям поставила точку в его длинной жизни.

* * *
Дарт Мол довольно скалился, глядя на труп у себя под ногами. Бой был тяжелым, но закончился так, как и рассчитывал ситх. Оби-Ван Кеноби, тот, кто когда-то оставил его без руки и чуть не отправил во Тьму, был мертв.

* * *
Шми Скайуокер расправила складки на мантии Императора и отступила на свое место – за его правым плечом. Ситх поблагодарил ее легким кивком и направился к дверям. Бывшая рабыня, выглядящая настоящей аристократкой, шла, покорно опустив глаза долу, но мужчину не обманывало это показное смирение.

У Шми, которую он когда-то оставил в живых, о чем ни разу не пожалел, был несгибаемый характер, изощренный ум и непоколебимая верность. Самое оно для той, кто стала практически его супругой. Что с того, что нет кольца? Их обоих такое положение дел устраивает, а что там думают остальные, надеясь повлиять на Императора через его фаворитку… Это уже проблемы Иссарда.

* * *
Энакин качал на руках детей, окутывая их своей Силой. Малыши не возражали. Они только смеялись, непроизвольно реагируя вспышками сырой Силы на Тьму отца. Падме волком смотрела на эту идеалистичную картину. Она не могла принять концепцию мужа-ситха, верного последователя тирана, захватившего власть в Республике. Скайуокера ее взгляды не слишком волновали. Он получил, что хотел, и если Падме не угомонится… жизнь политиков крайне опасна.

Тем более, Арманд Иссард уже намекал на кое-какие выгоды от более тесного знакомства с его дочерью. Пусть не прямо сейчас, пусть через пару лет… Но этот вопрос можно как следует обдумать.

Он подкинул детей в воздух, подхватывая их Силой. Дети рассмеялись, и Тьма смеялась вместе с ними.

Приложения

Джем Со
Техника «Джем Со»: Путь Крайт-дракона, или Форма Настойчивости.

Так называемая «пятая форма» является мощным стилем боя, созданным мастерами третьей формы, которые предпочитали более агрессивные действия. Защитная натура третьей формы часто приводит к опасно затянувшемуся бою. Этот стиль является сочетанием второй и третьей форм.

Пятая форма сочетает и почти непробиваемую защиту Соресу, и стремительный переход от обороны к нападению. Самый обычный пример: в то время как овладевший третьей формой Джедай просто отражает лазерные лучи, мастер пятой формы отражает их в своих противников. Это равным образом защищает мастера и наносит вред противнику. Также эта форма использует основные приемы парирования второй формы, позволяя тому, кто ее использует, парировать атаку и противостоять ей. Она отлична от Соресу тем, что мастер пятой формы будет атаковать, используя широкие, рубящие удары, пытаясь победить противника грубой силой. Агрессивная философия этой формы является источником ее неодобрения со стороны многих Джедаев.

Шиен/Джем Со, сочетающая агрессивные, но точные движения второй формы и высокие защитные возможности третьей формы, оказалась весьма эффективной формой боя.

Сабакк
Сабакк – популярная карточная игра, часто велась на крупные ставки (от звездолётов до планет).

Рины утверждали, что изобрели сабакк как средство для гадания. В их представлениях ранжированные карты – Командир, Госпожа, Мастер и Туз – олицетворяли персон различных наклонностей. Шесты соответствовали инициативности, фляги – эмоциональному состоянию, мечи – умственным стремлениям, а монеты – материальному благополучию.

В игре используется колода из 76 чип-карт, включающая в себя 60 пронумерованных карт, разделенных на 4 масти (монеты, фляги, мечи и шесты), и 2 копии 8-ми специальных карт («картинок»). Каждый игрок получал несколько карт, составлявших его «Руку» (обычно от 2-х до 5-ти карт, в зависимости от используемых правил). Сами по себе карты представляют собой маленькие электронные устройства, одну сторону которых занимает дисплей. Карта может сменить масть или значение по требованию компьютера, управляющего игрой (по сути – генератор случайных чисел, срабатывающий через некоторые промежутки времени), или когда игрок решит вручную изменить значение карты. В этом случае игрок получает возможность получить новые карты любых возможных мастей или значений без непосредственного взятия карт из колоды. В центре стола находится поле помех. Если игрок не хотел изменять карту он мог «заморозить» ее значение, поместив карту в поле помех в ходе раунда.

По сути, существовало два способа выиграть банк. Один из них – получить комбинацию, составляющую ровно 23 – чистый сабакк (или -23 – сабакк, чистый сабакк ценился выше простого сабакка). Игроки, набравшие больше 23 или меньше -23, объявлялись «разбомбленными», зачастую правила требовали от таких игроков выплаты штрафа. Также обычно штраф выплачивали и игроки, набравшие в сумме 0, такой расклад также приравнивался к проигрышу («разбомблению»). Второй – «расклад идиота». Согласно измененным Беспинским правилам, если игрок имел на руках двойку и тройку одной масти и при этом вытягивал «картинку», известную как «Идиот», которая не имела собственного значения, то получал «расклад идиота». «023» – двадцать три, если смотреть буквально. В некоторых вариантах игры (например по «домашним правилам») «Расклад идиота» считается самой сильной выигрышной комбинацией в игре, он даже сильнее чистого сабакка. Победа с любой из этих двух комбинаций приносила в карман победившему как кон, так и банк. Чаще всего она также означала конец отдельно взятой игры.

Примечания

1

Rursus (латынь) – возрожденный.

(обратно)

2

Рабичич – сын рабыни. Так их называли у викингов, и не только у них.

(обратно)

3

По канону Люк ничего не знал о своей родне. Даже о бабушке. Его никто не просвещал на этот счет. Имя своей матери он узнал, когда ему было далеко за сорок, восстановив память R2D2. Именно тогда ему стало известно о Мустафаре, а до этого Оби-Ван молчал, как партизан на допросе. По оригинальному сценарию Лукаса в шестом эпизоде Кеноби сообщил, что Вейдер «упал в плавильный котел». Больше ничего.

(обратно)

4

Джем Со (пятая форма) – агрессивный стиль боя на световых мечах (см. Приложения).

(обратно)

5

Сабакк – карточная игра с крупными ставками (см. Приложения).

(обратно)

6

Просветление Силы – способность чувствительных к Силе разумных значительно расширять собственные возможности с помощью светлой стороны Силы. При этом оборонительные способности джедая увеличивались в кратчайшие сроки, что позволяло избежать долгой подготовки перед боем.

(обратно)

7

Vod – брат (мандалорский язык).

(обратно)

Оглавление

  • Баланс Силы
  •   I. Посмотри в глаза чудовищ
  •   II. Не мир я вам принес…
  •   III. Свет несущий
  • Благими намерениями
  •   I
  •   II
  •   III
  • Взмах крыльев бабочки
  • Всяк ангел господень…
  •   I. Энакин
  •   II. Вейдер
  •   III. Люк
  •   IV. Люк и Вейдер
  • Выбрать судьбу
  • Высечено в камне
  • Высшая форма неудовольствия
  •   I
  •   II
  •   III
  • Говорят…
  •   I
  •   II
  •   III
  • Двое их
  •   I
  •   II
  • Джем Со[4]
  •   I. Убить дракона
  •   II. Стать драконом
  •   III. Быть драконом
  •   Сила искусства
  • Долг платежом красен
  • Игра в сабакк краплеными картами
  • Игры Мастеров
  • Избранный
  • Круг замкнулся
  • Наследие Темной империи
  •   Воплощенное равновесие
  •   Клятва верности
  •   Правильный аргумент
  •   Свет виден только во Тьме
  •   Способный ученик
  •   Бойтесь своих желаний
  • Полет
  •   I. Падение
  •   II. Вознесение
  •   III. Парение
  • С чистого листа
  • Свобода
  • Соломинка
  •   Все тайное…
  •   …становится явным
  •   Эпилог
  • Темные тропы
  •   I. Не убоюсь я зла
  •   II. Пройдя долиною теней
  • Приложения
  • *** Примечания ***