Какая ведьма?/Which Witch? (СИ) [christmas_child] (fb2) читать онлайн
[Настройки текста] [Cбросить фильтры]
Спасая одного туссентского дворянина, Эскель не знал, чем может обернуться его желание воспользоваться Правом Неожиданности.
Туссент, апрель 1247 года
«Слишком живописный край», — подумал Эскель, спешившись и оставляя Василька на опушке густого леса.
Днём Туссент напоминал сказочную долину, где жизнь была райской: ешь, пей, молись на князя и будет тебе счастье. Почти все жители имели хороший доход с виноградников или маленьких ферм, и на жизнь в принципе здесь не жаловались. По крайней мере, Эскель убедился в этом спустя неделю после его въезда в это княжество.
Да, Туссент – рай на земле. Или был им по крайней мере до того, как до ведьмака дошли слухи о поселившемся около замка одного дворянина кокатриксе. Любопытство двигало Эскелем, и придвинуло к тому самому замку. Но дворянина он не застал – только его жену, которая уговорила ведьмака взять заказ и спасти её мужа, которого кокатрикс утащил пару часов назад.
Дама эта была упрямая и стойкая, хотя и должна была бы стенать и рыдать о пропавшем муже, как это обычно делают обычные женщины. Но у неё хватило духу рассказать Эскелю всё, что знала, без истерик. Возможно, потому что как раз была на сносях.
«Убей хотя бы тварь, ведьмак. А если и мужа вытащишь – озолочу».
— Ну, поглядим, — пробормотал Эскель, пробираясь по зарослям, следуя по едва заметному следу чудовища.
Им служили сломанные ветки кустов и низких деревьев, а также немного кровавых следов, что принадлежали и чудовищу, и человеку. А этот мужик бойкий, оказывается. Видимо, он успел ранить кокатрикса, и, скорее всего, в крыло, но поранился сам.
Вдруг неподалёку послышался крик куролиска, а затем оглушительный треск. Эскель быстро подобрался к месту, откуда шёл звук. Присев в отдалении, ведьмак стал наблюдать за происходящим.
Куролиск пытался убить высокого мужчину в рваном дублете. Это и есть тот самый дворянин, владелец замка. Он был довольно ловким, так как успевал уворачиваться от ударов чудовища. Бок мужчины кровоточил, и тот старался не терять сознания, защищаясь от кокатрикса и постоянно уворачиваясь. Впрочем, если бы и сама тварь не была ослаблена раной в крыло, её противник уже стал бы для неё обедом.
Эскель вздохнул и откупорил бутылочку с эликсиром. Залпом выпил зелье и наложив на себя защитный знак, вытащил меч. Быстро прикинув, куда чудовище двинется сейчас, ведьмак стал понемногу выходить из зарослей, стараясь не привлекать внимания.
Дворянин, видимо, заметил Эскеля, и принялся крутиться около твари, но с таким учётом, чтобы ведьмак всегда оставался за спиной куролиска.
Воспользовавшись этим разумным решением мужчины, Эскель в два счёта оказался около кокатрикса. Пока тот пытался взлететь, хлопая раненым крылом, ведьмак резко оглушил чудовище, и дезориентированный зверь упал наземь. Однако он быстро сообразил, что при таком раскладе его можно убить. Поэтому чудовище принялось хлестать своим хвостом, как бичом. Он даже попытался попасть в ведьмака своим клювом, но делал это наугад. Эскелю пришлось уворачиваться, однако он смог ещё несколько раз оглушить чудовище. Тот совсем потерялся в пространстве, и это позволило ведьмаку подобраться к шее чудовища слишком близко. Его участь уже была предрешена: Эскель вонзил меч в артерию куролиска, и тот мигом испустил дух, заливая своего убийцу алой кровью.
— Охренеть.
Эскель перевёл взгляд на спасённого дворянина. Тот силился встать на ноги, зажимая рану. Ведьмак протянул тому руку, и мужчина встал, тихо ойкнув. Затем поднял глаза на своего спасителя.
— Ты спас меня.
— Просто добил тварь, — пожал плечами Эскель, забирая меч. — Пошли.
— Моя жена, видимо, обещала золотые горы за моё спасение, — хмыкнул дворянин после долгой паузы, пока они пробирались сквозь лесные заросли. Эскель промолчал. — Я у тебя в долгу. И деньгами это не покрыть, — спасённый схватил ведьмака за плечо. — Воспользуйся правом неожиданности. И я буду спокоен.
— Ладно, — проворчал ведьмак. — Отдай то, о чём не знаешь и чего не ожидаешь.
Граф кивнул и оставшийся путь до замка они преодолели в молчании.
***
Едва ведьмак и порядком ослабленный хозяин замка переступили порог, к раненному тут же подбежали слуги и… повитуха.
«Только не это…»
— Милорд, свершилось!
— Что? — не понял граф, опираясь на двух пажей.
— Ваша жена родила прекрасную дочь.
— Зараза… — тихо выругался Эскель. Граф повернул к нему побледневшее и перекошенное то ли от боли, то ли от удивления лицо. Ведьмак нахмурился и скрестил руки на груди. — Я заберу ребёнка нескоро. А пока я в праве требовать ту плату, которая полагается за куролиска.
Граф кивнул, однако его лицо не утратило бледности.
***
Туссент, 1263 год
Мисселина приподнялась в седле и вытянула шею, чтобы получше разглядеть виноградники.
— Мисселина, сядь спокойно, — осадил её друг. — Свалишься ещё…
— А вот и нет! — с задорной усмешкой девушка покрутила гарцующего жеребца на месте, не опускаясь. — Видишь? Я не боюсь.
— То, что ты ездишь в седле с пяти лет, ещё не означает, что ты – опытная наездница, — с плохо скрываемой усмешкой сказал юноша. Мисселина засмеялась.
— А то, что ты порученец Императора, ещё не значит, что ты можешь мне приказывать, Кагыр.
— Я тебе это припомню, — ухмыльнулся тот. — Наперегонки к замку? На желание.
Мисселина кивнула, и тут же пришпорила коня, погнав его по широкой дороге, и оставив Кагыра в клубах пыли. Девушка звонко засмеялась, слыша ругань друга где-то сзади. Она изредка бросала взгляд на виноградники по обе стороны, и никогда вверх, где сияло солнце, слепившее своим светом глаза.
Вскоре показался замок Урбино. Он стоял на холме, возвышаясь над близлежащим одноимённым гордком. Всё это – замок, город и виноградники – принадлежали семье Мисселины и её отцу. И не то, чтобы Мисселина Ягеллон кому-то хвасталась… но знаете – приятно думать или бросать намёки на то, что твоя семья богатая и знатная.
Мисселина въехала во дворик замка первой, объехав круг и остановилась перед своей матерью, темноволосой и высокой женщиной. Она хмуро посмотрела на дочь, слегка поджав губы. В её тёмно-синих глазах отражалась жуткая скорбь и огорчение. Когда Мисселина спешилась, мать тяжело вздохнула.
— Зря твой отец… — начала было она, но тут же запнулась. Девушка подошла поближе к матери.
— Что случилось, мам?
— Ничего… — прошептала она сдавленным голосом. — Иди в зал. Отец хочет тебя кое с кем познакомить…
Мисселина послушалась и вошла в дом. В этот момент Кагыр как раз поздоровался с матерью девушки и тихо спросил:
— Он приехал за ней?
— Да. Он здесь.
Мисселина остановилась за поворотом, откуда хорошо слышала разговор матери и друга.
— Не отдавайте её.
— Нет, Кагыр… у нас не хватит на приданое ей… а Предназначение нельзя обмануть.
Пожав плечами, Мисселина пошла дальше.
***
Эскель постучал костяшками пальцев по столу, не прекращая этого делать, сталкиваясь со взглядом хозяина, графа Ягеллона. За шестнадцать прошедших лет он успел постареть: в волосах добавилось седины, а лицо выглядело довольно уставшим, что нехарактерно для жителей Туссента.
— Она скоро будет, — уже седьмой раз за прошедший час пробормотал граф. — Приехал её друг, она хотела показать ему виноградники.
— Угу, — без интереса буркнул Эскель. Честно говоря, он уже порядком устал ждать своего ребёнка-неожиданность, который появился на свет шестнадцать лет назад. Девочка, рождённая под сенью Предназначения.
— Папа! — по залу пронёсся сине-чёрный вихрь и обнял графа. — Я обогнала Кагыра, а ещё…
Тут девчонка замолчала и уставилась на Эскеля пристальным и немного испуганным взглядом. Повисла неловкая тишина, которую ведьмак не хотел разрывать. Он спокойно ждал, пока девушка изучит его сама, пока поймёт, что шрам – самый настоящий. И очень уродливый.
— Кхм… кто этот человек, папа? — спросила она опасливо. Граф замялся, но под тяжёлым взглядом Эскеля он прокашлялся и виновато посмотрел на дочь.
— Мисселина, деточка… понимаешь ли…
— Не увиливай, папа. Говори прямо, — жёстко отчеканила она, скрестив руки на груди. Да она не робкого десятка! Эскель вдруг вспомнил её мать, когда он принимал от неё заказ.
— Не утруждай себя. Я могу сам рассказать, — не выдержал заминок графа ведьмак. Девушка кивнула, мол, говори. — Меня зовут Эскель, я ведьмак, Мисселина. В день твоего рождения я спас твоего отца от смерти, и воспользовался Правом неожиданности. Когда мы вернулись в замок, твой отец узнал о твоём рождении, — Эскель скрестил руки на груди, наблюдая за девушкой. — Поэтому…
— Поэтому вы думаете, что можете требовать меня, как будто вещь! — выпалила девушка, а затем посмотрела на отца. — Как ты мог так поступить?
— Мисселина…
— Мисселина, выбора нет, — тихо произнесла из угла появившаяся из ниоткуда мать девушки. — Ты поедешь с ведьмаком.
Девушка поджала губы, чтобы скрыть как они трясутся. На секунду Эскелю стало жаль её: в один день ей рассказывают, что она была обещана какому-то херу с горы, словно вещь. Её отрывают от семьи, родного дома и прежней жизни. Эскель мог бы отлично понять её, помни он своё детство до мутаций. Или он правда понимает её.
— Собирайся, — как можно мягче постарался сказать ведьмак. — Мы уезжаем сегодня.
Сказав это, он вышел из зала, провожаемый взглядом Мисселины.
***
— Если хочешь, я тебя украду, — как бы невзначай бросил Кагыр, наблюдая, как Мисселина собирает сумку. — Сменим имена, будем странствовать вместе.
— Я не хотела всего этого, — девушка села на кровать рядом с ним. — Я хотела жить обычной жизнью. Выйти замуж, родить детей… А теперь что?
— Я не знаю, любовь моя, — Кагыр обнял Мисселину за плечи. Девушка уткнулась в широкую грудь друга.
Можно было постараться, но всё равно она не сосчитала бы, сколько раз Кагыр предлагал ей сбежать, сколько раз она отказывала и сколько раз она жалела об отказе. Мисселине казалось, что их любовь – это нечто выше, чем просто дружба. Намного выше… но их бы осудили, не поняли бы…
Мисселина верила в Предназначение с самого детства. Когда слышала эти идиотские песни бардов и трубадуров, она замирала. Когда слышала про влюблённых, которые были связаны Предназначением. Когда слышала историю про принцессу далёкой Цинтры, которая вышла замуж за человека, которому была обещана по пресловутому Праву Неожиданности.
Когда-то она и сама хотела, чтобы её забрал с собой какой-нибудь прекрасный рыцарь, которому она была обещана по этому праву. Красивый рыцарь, а не ведьмак, пропахший смертью и вечными скитаниями.
Но она ведь верит в Предназначение?
— Ты ведь любишь богов, Кагыр?
— Больше, чем люблю тебя? Нет.
— Значит, дай мне уехать с ведьмаком, — чётко выговорила она, молясь, чтобы голос не дрогнул. Кагыр хотел что-то возразить, но Мисселина резко поднялась с кровати и отошла к столу.
— Ты… разве ты смирилась?
— Нет, — покачала головой она. — Но мама права: выбора нет. Так или иначе… он – моя судьба.
— Смирилась, значит… — Кагыр подошёл к ней и легко, почти невесомо поцеловал Мисселину в лоб. — Прощай, любовь моя.
***
Отец не вышел провожать её, как и Кагыр. Только мама. Она осторожно поцеловала Мисселину и крепко обняла.
— Не бойся. И никогда не оглядывайся.
Девушка кивнула и подошла к своему жеребцу. Отец купил его совсем недавно, будто чувствовал, что он пригодится. А ведьмак уже был в седле, наблюдая, как Мисселина самостоятельно залазит на своего коня.
— Готова?
Мисселина молча кивнула, и ворота замка открылись. Девушка хотела было оглянуться на мать, но сдержала себя. Видимо, оглядываться на прежнюю жизнь не имеет смысла. Она потеряна.
Лошади двинулись с места. Мисселина слегка пришпорила своего коня, выезжая вперёд. Ведьмак не старался её догнать, даже ничего не говорил. Они просто ехали по пыльной дороге, минуя город и несколько виноградников. Девушка всё время вертела головой, жадно разглядывая всё вокруг себя. Ей хотелось запомнить родной край, его виды и красоту. Она боялась, что никогда уже не вернётся в Туссент.
Спустя четверть часа ведьмак поравнялся с ней. Мисселина посмотрела на него абсолютно без интереса.
— Мы направляемся в Каэр Морхен.
— Угу.
— Не хочешь поговорить? Дорога долгая, тебе может стать скучно.
— Нет.
— Как знаешь, — ведьмак пустил коня чуть быстрее, сворачивая на узкую дорогу левее. — Езжай сразу за мной, тут есть короткая дорога. Нам нужно выехать из Туссента как можно быстрее.
— Зачем? — тупо спросила Мисселина. Ведьмак ухмыльнулся.
— Я же сказал – мы едем в Каэр Морхен. Надо успеть туда до конца осени. А путь неблизкий.
Мисселина остановилась, глядя мужчине в спину.
— Ведьмак…
— Меня зовут Эскель, — он обернулся. — Давай, надо торопиться.
Девушка кивнула и пришпорила коня.
***
Граница Туссента была уже пройдена, когда они остановились на ночной привал. Ведьмак развёл костёр под сенью небольшой кедровой рощи, и сейчас свежевал тушку подстреленного зайца. Мисселина же просто уставилась пустым взглядом в огонь. Ведьмак изредка поглядывал на девушку, молча ухмыляясь. Мисселина нахмурилась и посмотрела на мужчину.
— Тебя это забавляет?
— Твоя апатия? Отнюдь, — он пожал плечами, откидывая в сторону последние ошмётки заячьей шкуры. — Мы все через это однажды проходим.
— И ты тоже, хочешь сказать? — скептично выгнула бровь Мисселина.
— Я ведьмак, девочка, — он нанизал тушку на вертел и оставил над огнём. — Нас всех забирали из родного дома…
— О, постой. Я только что поняла, что мне всё равно, — фыркнула девушка. Ведьмак в ответ посмотрел на неё снисходительным взглядом и ухмыльнулся.
— Ведёшь себя, как ребёнок.
— А может, я и есть ребёнок?
— Значит, я тебя воспитаю, — пригрозил ей пальцем ведьмак. — И не умничай.
Мисселина нахмурилась и поджала колени к груди. С каждой секундой этот ведьмак её бесил. Почему он такой… А каким его можно назвать? Он не орёт на неё, не подтрунивает, да и вообще пытается вести себя сдержанно. Уж не в ней самой проблема?
Нет, осадила себя Мисселина. Он сам виноват в том, что она так к нему относится. Он забрал её из дома, где была её семья, вся её жизнь… и где остался Кагыр.
Девушка зажмурила глаза. Интересно, как там её друг? Будет ли он искать её, пытаться вернуть её? Она надеялась на то, что он правда любит её, и заберёт из рук ведьмака. На секунду она даже предположила, что Кагыр бросит армию Нильфгаарда, и они скроются вместе в какой-то глуши.
Если бы мечты были реальностью…
— Поешь и иди спать, — произнёс ведьмак, протягивая ей кусок мяса. Мисселина приняла еду, хоть и нехотя. Она даже не заметила, как быстро пролетело время, пока она горевала о своей судьбе.
— Завтра встаём рано. Тебе нужно выспаться, — ведьмак бросил кости в огонь и, расстелив на земле кусок какой-то ткани, лёг на него. Мисселина откусила кусочек мяса и перевела взгляд на мужчину.
— Ведьмак…
— Меня зовут Эскель, — он перевернулся на бок и тихо засопел.
***
— Содденский холм, — хмуро констатировал ведьмак, когда они подъехали к переправе через бурную Яругу. Мисселина подняла взгляд на холм. На его вершине возвышалась белая стела. Девушка знала, что там было написано и что произошло здесь меньше, чем год назад.
— Здесь погибло четырнадцать…
— Тринадцать, — исправил её ведьмак. — Трисс Меригольд выжила.
Кони ступили на каменный мост, и Мисселина обернулась, чтобы посмотреть на холм вновь. Это ужасно, подумала она, иметь могильный камень, будучи живой. Девушка вздрогнула и слегка ударила коня по бокам.
Они с ведьмаком ехали уже почти неделю – Мисселина считала, рисуя палочки на куске бумаги углями из ночных костров. И всю эту неделю они говорили очень нечасто. Порой они проводили целый день и засыпали, не перекинувшись и словом. А ведьмак – будь он проклят! – даже не старался заговорить с ней. Только бросал короткие «ешь», «спи», «поехали». Или называл имена тех географических объектов, которые они миновали.
Мисселина даже злилась на него из-за этого. Разве он не может выкинуть что-нибудь такое, чтобы она не могла его простить или имела повод считать себя униженной? Почему он не может наорать на неё, поиздеваться, высмеять? Что угодно, лишь бы он смог увидеть её гнев.
Но он остаётся таким, каким Мисселина не хочет его видеть: вежливым, немногословным рассудительным и дьявольски терпеливым.
— Нужно успеть отъехать от переправы до заката, — бросил через плечо ведьмак и пришпорил коня.
Мисселина последовала его примеру, изредка поглядывая на заходящее солнце. Оно бросало свои оранжевые отблески на волны Яруги, окрашивая небеса алым заревом. В Туссенте закат был иным: там небосвод был то нежно-розовым, то кроваво-красным, то желто-горячим. И никогда не знаешь, какого цвета закатное небо будет на следующий день. Это был своего рода маленький сюрприз от природы.
Спустя три четверти часа мир опустился в сумерки, и двоица остановилась на опушке густого леса. Они проехали почти пять миль галопом, и прямо сейчас Мисселина жалела, что её мягкое место именно мягкое. Почти сутки в седле дали о себе знать, и девушка едва перебросила ногу через круп коня.
Внезапно она качнулась назад, но чьи-то сильные руки придержали её за талию. Мисселина обернулась: это был ведьмак. Судя по всему, ему было абсолютно не тяжело помогать ей держать равновесие. При том, что он держит легко, не проявляя усилий. И внутри одновременно сталкивались негодование и это пресловутое девичье тщеславие.
— Осторожно, — тихо произнёс он. — Отпускай руки, я держу.
Мисселина послушно отпустила руки от седла, и ведьмак, слегка сжав её талию, поставил девушку на землю. Та посмотрела на него: он смотрел на неё спокойно, без ожидания чего-либо.
— Я могла сама справиться, — буркнула она, опустив глаза. — Спасибо.
Тщеславие победило.
— Хм. Пожалуйста, — беззлобно ответил он и ушёл разводить костёр.
***
— Я устала. И хочу пить.
Это был первый раз, когда Мисселина решила завести разговор первой. Но только для того, чтобы посмотреть, сможет ли ведьмак оставаться таким же спокойным, и позлить его. Она не сомневалась: привыкший за десять дней её молчанию ведьмак не будет ожидать, что в ней проснётся строптивая дворянка, которая будут вредничать по любому поводу.
«Вот и посмотрю я на твоё терпение».
— У тебя есть фляга с водой, — бросил ведьмак. — Вот и попей. Если в твоей закончилось, можешь взять из моей.
— А как мне быть с усталостью? — спросила она, поравнявшись с ним. — Я себе заднее место отбила.
— Подожди до ближайшего заезда. Там отдохнешь.
— И когда будет этот заезд?
— Мили через три, — ответил ведьмак. А в голове у Мисселины уже рождался злобный план. Она покосилась на коня своего спутника.
— Как зовут твоего коня?
— Василёк, — качнул головой мужчина. — Хочешь узнать, как он у меня появился?
— Нет, — процедила Мисселина, и ведьмак тихо засмеялся. — Что?
— Ничего, — с усмешкой бросил тот. — А твоего-то как?
— Хм-м… Эскель! — мстительно ответила она, милейше улыбаясь. Ведьмак нахмурился, но его лицо тут же приобрело обычное выражение. Он покачал головой.
— Ведёшь себя, как ребёнок.
Девушка тут же пришпорила коня и, объехав Василька, преградила тому путь. Ведьмак остановился и ожидающе посмотрел на Мисселину. Та скрестила руки на груди.
— Раз так, попытайся обогнать меня. Что скажешь, ведьмак? Дружеские скачки до того самого заезда, до которого ещё три мили!
— Не ломай комедию, — снисходительно посмотрел на неё ведьмак. А после паузы добавил. — Я тебя и на хромой свинье обгоню.
— Ну и ладно.
В один миг они оба пришпорили лошадей и помчались по полевой дороге. Мисселина гнала коня что есть духу, слыша свист ветра в ушах и видя только дорогу перед собой. Первую милю они шли рядом, ноздря в ноздрю. Но затем девушка поняла, что её конь устаёт, а Василёк с ведьмаком потихоньку выигрывают. Девушка снова пришпорила Эскеля.
Однако очень скоро ведьмак вырвался вперёд, оставив Мисселину в пыли. Девушка закашлялась и злобно посмотрела вслед ведьмаку. Тот доехал до заезда и остановился, и она могла поклясться, что слышала его ржач.
— Да твою же…!
Ничего не оставалось, только доехать до места назначения с гордо поднятой головой и признать своё поражение.
***
Дни протекали всё так же неспешно и однообразно: поездка, ночлеги в придорожных заездах или под открытым небом, иногда заказы от жителей мелких деревушек. Ведьмак выполнял их один, и Мисселину не брал. Девушка не жаловалась: ей-то лучше, когда не видит этих страшилищ, которых ведьмак кромсает на кусочки.
Они до сих пор не говорили. По правде говоря, этот разговор перед скачками были самым длинным из тех, которые имели место быть за время их совместного путешествия. Теперь же всё было как обычно: короткие реплики ведьмака, её короткие ответы. Всё текло своим чередом, неспешно и уже как-то… обыденно. Возможно, Мисселина уже начала привыкать.
Так прошла ещё одна неделя. В среду – последний день августа – они заехали в Марибор. Там ведьмак решил закупится провизией, и Мисселину тоже не оставил без дела.
— Иди на северный рынок, он за поворотом, — он ткнул ей в руки мешочек монет. — Купи мяса и хлеба. И яблок, если хочешь.
— Здесь нет других фруктов? — поморщилась она. Ведьмак пожал плечами.
— Может, будут груши. Это тебе не Туссент, девочка.
— Я уже не девочка! — выпалила Мисселина, чем вызвала ухмылку у ведьмака. Мужчина покачал головой.
— Ведёшь себя как ребёнок.
Девушка только недовольно фыркнула в ответ, но всё же пошла по указанному направлению. Совсем скоро она очутилась том северном рынке, где кипела жизнь: местные селяне продавали всё, что могли, купцы и покупатели торговались, кто-то проверял что-то на свежесть… Жизнь кипела.
Спустя час Мисселина вернулась к тому месту, где они с ведьмаком разошлись. Тот уже ждал её, как и осёдланные лошади. Ведьмак немного насмешливо посмотрел на девушку, когда та стала перекладывать покупки.
— Что, решила обойтись без яблок?
— Угу, — буркнула Мисселина, отдавая свёрток с телятиной ведьмаку. Тот переложил его в свою сумку. Краем глаза девушка увидела и пару бутылок. — Что это?
— Вино, — пожал плечами ведьмак. — И водка.
— Ты собираешься пить?
— Это на всякий случай. Вдруг ты станешь настолько невыносимой, чтобы мне захотелось упиться до смерти.
Девушка ничего не ответила, сев на коня. Однако от ведьмака не укрылась её довольная и ехидная ухмылка.
***
— Ты так и будешь сидеть молча?
Ведьмак повернул к ней голову, оторвавшись от еды. С минуту от молча смотрел на неё, а затем пожал плечами и вернулся к своему занятию.
— Ты сама ничего не спрашиваешь. Я не собираюсь навязываться.
Девушка фыркнула и уронила голову на колени. Они уехали из Марибора три дня назад, и все эти три дня не перекинулись ни словом. А в Мисселине закипала злость, и ей не терпелось снова услышать голос ведьмака и вывести всё в ссору. Как же она хотела на него наорать!
А он, чёрт возьми, и слова не скажет! Будто чувствует её гнев, и тянет время.
Мисселине это надоело. Она уже устала ждать, пока он даст ей повод выплеснуть всё, что накопилось за две недели. Поэтому она решила заговорить первой.
— Я уже устала от этой вечной поездки! — выпалила она. — У меня всё болит, я постоянно хочу спать и есть! Сколько можно уже ехать? Почему мы не можем остановиться где-то на неделю?
— Я тебе уже это объяснял, — спокойно ответил ведьмак. — Сейчас уже сентябрь, а нам нужно доехать до Каэр Морхена до того, как ударит мороз.
— И что? Меня это достало! — она вскочила с места. Вот теперь-то она даст волю эмоциям! — Постоянно эти чудовища, бездорожье! Мне постоянно холодно или жарко, я никогда не чувствую себя нормально!
— Привыкай, — коротко ответил ведьмак, открывая вино. Мисселина сжала кулаки от бессилия, подавляя в себе желание просто закричать.
— И это всё, что ты можешь сказать?!
— Да, — он поднялся со своего места и скрестил руки на груди. — У каждого своя роль в этой жизни, и это стоит принять. Как это сделал я, например.
— Я – не ты! — вскрикнула девушка. — Мы абсолютно разные!
— Боюсь, ты даже не представляешь, насколько ты неправа, — покачал головой ведьмак.
Низко зарычав, Мисселина развернулась и уверенно двинулась в сторону поля – подальше от ведьмака. Злость настолько сильно бушевала в девушке, что она не могла успокоиться.
— Принять судьбу, ага! Кто бы говорил! — выкрикнула она, выйдя на поле. — Можно подумать, ты такой уж умный!
Опушка леса, где они разбили свой лагерь, постепенно удалялась. А Мисселина шагала по полю, позабыв абсолютно обо всём. Всё, что занимало её мысли сейчас – это досада и ярость, которую она никак не могла унять.
— Ещё бы! — выкрикнула она. — Будет он меня жизни учить…
Девушка остановилась и задрала голову к небу. Оно было усыпано мириадами звёзд, которые сияли своим холодом. На небе не было ни тучки, и лунный свет падал на поле. Воцарилась звенящая тишина, не нарушаемая ничем… вдруг повеяло холодом, и тишина начала давить.
Где-то вдалеке послышались свистящие звуки, и руки Мисселины покрылись гусиной кожей. Внутренности сковало ледяным ужасом. Она вдруг поняла, что не одна на поле.
Девушка медленно обернулась. И единственное, что она увидела: это иссушенное женское лицо, неестественно тощее и с зашитыми веками. Захотелось закричать, но в горле стоял ком, и Мисселина просто окаменела.
Внезапно послышался грохот, и перед глазами девушки появилась будто серебряная молния, всего на секунду. А затем страшный, почти дьявольский крик. Мисселина закрыла уши и упала на колени. Она подняла взгляд на ведьмака, который рассматривал испаряющиеся останки убитого им призрака.
— Ч-чт-что это был-ло? — девушка в ужасе смотрела то на призрака, то на ведьмака.
— Полуночница, — он спрятал меч в ножны за спиной и взял Мисселину под локти. — Вставай, пойдём отсюда…
— Я… я не… — в одну секунду девушка почувствовала, как дрожит, и как слёзы льются по щекам. — Что это было?! Я не понимаю! Скажи…!
Ведьмак качнул головой и начертил какой-то знак перед лицом Мисселины. Миг, и всё погрузилось в дымку. Девушка уже не понимала, что происходит. Ноги подкосились, а слёзы текли уже непроизвольно. Всё тело ослабло, и она почувствовала, как падает. Но ведьмак легко подхватил её и, прижав к себе, понёс прочь со злосчастного луга.
— Спи, девочка…
Это было последнее, что она слышала перед тем, как провалиться в сон.
***
Когда Мисселина открыла глаза, было уже утро. Между ветвей деревьев пробивались лучи солнца, которое только начинало прогревать землю. Слышалось пение птиц, и девушка почувствовала какой-то более-менее приятный запах.
Она села, и слегка помассировала лоб. Глаза жутко пекло, а губу саднило. Мисселина помнила, что вчера жутко испугалась, но не могла вспомнить, чего именно.
— Вижу, ты проснулась, — ведьмак появился откуда ни возьмись, и ткнул ей в лицо какое-то варево в деревянной пиале. — Пей.
Девушка не стала спорить и, крепко схватив пиалу, принялась жадно пить её содержимое. Оно было приятным и на вкус, и на запах, и Мисселина постепенно расслаблялась с каждым глотком. Когда пиала опустела, ведьмак забрал её из руки девушки и заглянул в глаза.
— Что произошло?
— Тебе кратко или в подробностях?
— Хм-м… кратко, — тихо ответила Мисселина. Ведьмак хмыкнул.
— Ты накричала на меня, ушла в поле. На тебя напала полуночница, я тебя спас. У тебя началась истерика, и мне пришлось вырубить тебя Аксием, чтобы успокоить.
— Хм… — она огляделась. — Как ты понял, что на меня напали?
— Ну… — он тронул свой амулет. — Он задёргался, я пошёл искать тебя. Ещё миг, и я бы уже не успел.
— Ясно, — девушка притянула колени к себе и обхватила их руками. Она посмотрела на ведьмака. — Эскель… Спасибо.
Ведьмак едва заметно ухмыльнулся и встал на ноги. Он начал собираться, туша огонь и складывая вещи. Мисселина стала помогать ему, и вскоре от них осталось только кострище. Двоица села на лошадей и двинулась в путь.
Четверть часа они ехали молча. Всё это время Мисселина украдкой поглядывала на ведьмака. А он и в правду очень терпеливый. Вот он выслушал её нытьё, жалобы, она даже успела его оскорбить. А через пять минут он спасает её от смерти, на которую она сама по глупости пошла. Ну что за человек?
— Хватит глазками стрелять, — не смотря на неё, сказал ведьмак. — Говори, что хотела.
— Я хотела сказать, что не понимаю тебя. Почему ты спас меня?
С минуту он молчал, и девушка не осмелилась ничего сказать. Затем он вздохнул и пожал плечами.
— Предназначение? Может в нём дело? — он взглянул на неё. — Во всяком случае, оно нас свело. Значит, ты моя судьба и… я должен тебя защищать.
— Хм… и ты не злишься из-за того, что я сказала?
— Ты не видела, как я злюсь, — усмехнулся он шире. — Но ты вела себя ужасно противно. Как Ламберт.
— Я обещаю исправиться, — улыбнулась она. Впервые искренне. — А кто такой Ламберт?
— Мой друг, ведьмак из Каэр Морхена, — ответил Эскель. — Он младше меня, но…
Следующие часы пролетели незаметно. Потому ли это, что Эскель наконец разговорился, а Мисселина поняла, что не так уж и плохо – путешествовать с ведьмаком?
========== «Отравленная чаша»/«The Poisoned Chalice» ==========
Комментарий к «Отравленная чаша»/«The Poisoned Chalice»
Путешествуя по Темерии, Эскель и Мисселина прибывают в небольшую деревню, где обитают свои секреты и яды.
То самое красное платье (набросок автора):
https://picsart.com/i/319660465143201
— Опять какое-то забытое богом село, — фыркнула Мисселина, осматривая всё с седла. Эскель хмыкнул и натянул поводья, немного приостанавливая Василька.
— Ты обещала не ныть.
— Что ты! Я не ною! — чересчур жизнерадостно и громко произнесла она. — Просто восхищаюсь нашим умением ехать только через разного рода Зажопье! Вот скажи, как нам это удаётся?
— Мисселина…
— Что?
— Помолчи.
Девушка хотела уже открыть рот, чтобы начать громко возмущаться над замечанием ведьмака, однако тут же закрыла рот, увидев на дороге невысокого мальчика лет десяти. Эскель остановил коня, Мисселина сделала то же.
— Это вы ведьмак? — спросил мальчик.
— Да, я.
— Мой дядя просит вас к нему в поместье. Я покажу дорогу.
Эскель и Мисселина переглянулись. Ведьмак спешился и, взяв коня под уздцы, последовал за мальчиком. Девушка закатила глаза, однако слезла с седла и постаралась догнать ведьмака.
— Как тебя зовут, мальчик? — спросил Эскель, идучи рядом с ребёнком.
— Ежи, милсдарь.
— Живёшь здесь?
— Да, у дяди, — кивнул Ежи. — Я сиротка, он взял меня к себе, как моя ненька умерла.
— Дядя говорил тебе о чудище?
— Нет, — покачал головой мальчик. — Не говорил.
Эскель кивнул и покосился на Мисселину. Девушка шла немного позади, разглядывая улочки деревни скучающим взглядом.
Три недели назад он увёз её из Туссента, и за это время она, видимо, привыкла к их образу жизни. Мисселина уже имела какую-то закалку, хотя до сих пор жаловалась, что не может похвастаться железной жопой. Однако она уже не бегала в кусты, чтобы проблеваться от вида голов монстров, которые Эскель тащил к заказчикам как результат выполненной работы. Уже хорошо.
— Мисселина, — тихо позвал он её. Девушка оторвала взгляд от домиков и вопросительно посмотрела на своего спутника. — Пойди сюда.
— Что? — они поравнялись, и Эскель немного сбавил скорость, стараясь не выпускать Ежи с поля зрения.
— Сегодня пойдёшь со мной.
— Шутишь? Хочешь, чтобы я опять…
— Не притворяйся, ты уже привыкла. Будешь наблюдать.
— Конечно! Я же так рвалась подраться с монстрами голыми руками!
— Хватит паясничать, — перебил её недовольные возгласы Эскель. — Идёшь со мной, и не вздумай возражать. Тебе пора начать учиться.
— Пришли!
За невысоким, но явно прочным забором стоял большой одноэтажный дом. Он выглядел опрятно, побеленный, с качественной крышей. Его владелец явно не беден, подумал ведьмак. Ежи постучал в ворота и те тут же отворились, а когда Эскель и Мисселина вошли во двор, тут же подошла челядь, и увела лошадей в конюшни. Видимо, их здесь ждали.
— Где хозяин? — спросил ведьмак у одного из слуг, и тот указал на вход в дом. — Спасибо.
Эскель направился туда, и Мисселина последовала за ним, уныло рассматривая двор. Они вошли в дом, и, минуя несколько коридоров, столкнулись с высоким мужчиной средних лет. Он остановился и, изучив взглядом двух пришедших, скрестил руки на груди.
— Ведьмак? — спросил он.
— Да.
— Я знал, что вы заедете в наше село, — кивнул мужчина. — Это я отправил Ежи за вами. Идёмте, нам нужно поговорить о заказе.
Они вошли в просторное помещение, обставленное добротными деревянными столами и лавками. Помещик сел за один из столов, ведьмак сел напротив него. Рядом с ним плюхнулась порядком уставшая Мисселина. Хозяин дома положил локти на стол и принялся за рассказ.
— Дело в том, что на болотах за рощей живёт демон. Суккуб.
— И? В большинстве случаев они не самые опасные, — перебил его Эскель.
— Вряд ли в нашем случае это так, — нахмурился мужчина. — На прошлой неделе нашли троих мужиков, и все мертвы. Я уверен, что это была она.
— Хм-м, — развёл руками ведьмак. — Посмотрим, что тут можно сделать.
— Я заплачу хорошо, — кивнул помещик и придвинул к Эскелю мешочек. — Аванс.
— Нет. Заплатишь потом.
— Как знаете, — пожал плечами хозяин. — Будете есть? Ваша спутница?
— Мы… — хотела было что-то сказать девушка, однако Эскель перебил её.
— Нет, нам уже пора, — ведьмак строго посмотрел на Мисселину, и та закатила глаза, показывая неудовольствие. Однако рот ей пришлось закрыть. Двоица встала из-за стола и направилась к выходу.
— Удачи вам…
***
— Я хочу есть!
Эскель ничего не ответил, седлая Василька. Мисселина топнула ногой.
— Эскель! Ты вообще меня слышишь?!
— Не буянь, женщина. Он вежливо предложил, я вежливо отказался. Жрать перед боем не есть хорошо, — он сел в седло, и под его тяжёлым взглядом Мисселине тоже пришлось сесть на коня. — Поехали.
— Мы едем на болота? — спросила девушка, когда они выехали из двора. Ведьмак отрицательно покачал головой. — Нет?! Ты совсем спятил? Отказываешься от задания?
— Мисселина… заткнись, — строго и немного резко приказал Эскель. Девушка замолчала, и обиженно посмотрела на спутника. — Не еби мозг и послушай, что я тебе скажу.
— Хм, — она сделала приглашающий жест рукой. — Опять будешь учить меня?
— Да. И вот первый урок. Суккубы – это существа, которыми движет страсть и похоть, — говорил Эскель, пока они ехали по улочке, что вела вглубь деревни. — Они не убивают из забавы или ради пропитания, им это не нужно. Только если… ну… перестараются, и тогда они выкачивают жизненную силу. Или если они защищаются при нападении на них самих.
— То есть… ты думаешь, что этот помещик врёт? — удивлённо и даже обескураженно спросила девушка. Ведьмак утвердительно кивнул. — Ладно. Допустим, ты прав. Но зачем мы едем по селу?
— Опросить родственников убитых.
— А не проще сразу спросить у суккуба?
— Эх, Мисселина… знаешь как говорил мой учитель Весемир? — девушка выгнула бровь. — Один голос может соврать, но из множества голосов добывается правда.
— Ты это только что придумал! — воскликнула она, слегка пришпорив коника. — И учитель из тебя не очень.
Эскель покачал головой и подогнал Василька.
***
Эскелю порядком надоело выслушивать затянувшийся рассказ матери одного из погибших мужчин, постоянно прерываемый её рыданиями. Поэтому пришлось использовать Аксий, чтобы старушка смогла выговориться. Конечно, это не обошлось без обиженно-неодобрительного взгляда Мисселины. Но делать было нечего – ведьмак хотел узнать правду как можно скорее, и выпутаться из этого дела. А оно, честно говоря, пахло ложью.
— Значит, Миколка никогда не ходил на болота?
— Нет, милсдарь, — ответила старуха. — Все боялись туда соваться… а Миколка мой и подавно…
— Понимаю, — ведьмак оборвал речь старушки. — Спасибо вам. Нам пора.
Когда они отошли от вязанного из лозы ветхого заборчика, который назывался тином, Эскель поймал неодобрительный взгляд спутницы. Ведьмак развёл руками.
— Ну давай.
— Это было нечестно, — на этот раз она ограничилась только порицанием. — И можно было выразить соболезнования…
— Они никому уже не помогут, — покачал головой ведьмак, взбираясь в седло.
— Это простая вежливость, — фыркнула она. — Ладно… значит, Миколку проткнули вилами на местной потасовке, ещё один утопился после попойки…
— А третий был болен чахоткой, — Эскель направил коня к болотам. — Теперь пора поговорить с суккубом.
Мисселина молча последовала за ним. Пока они ехали, Эскель задумался. Она такая же, как Ламберт – говорливая, дерзкая. От неё буквально несло ядом, которым постоянно сочились её уста… Но также она пахла храбростью, стальной волей, а в её груди трепетало доброе сердце. Эскель редко видел таких, как она. Он мог бы даже привязаться к ней… но из головы не уходила та, другая девочка.
Дейдра.
Ведьмак покачал головой и обернулся на Мисселину. Нет, она не та девочка. Совсем другая. Даже внешне он не видел сходств: та девочка была тощая, с короткими золотистыми волосами и с пустыми карими глазами, уставшая от тяжести своей жизни и равнодушная почти ко всему. А Мисселина… у неё длинные волосы, до пояса, тёплого каштанового цвета, которые она заплела в небрежную косу. И глаза голубые, как летнее небо в середине дня. Они светились живым умом, любопытством, которого так не хватало той девочке.
Они совершенно разные, подумал Эскель. В них нет ничего общего, ни капли. Мисселина – человек. Она жила всю жизнь, купаясь в любви родителей и братьев, и это делает её не похожей на ту девочку.
«Хватит тебе, старик. Хватит…»
***
— Здесь дурно пахнет, — пожаловалась Мисселина. — И туман густой.
Они пробирались через болото за деревней. Эскель ясно понимал, почему местные бояться сюда ходить: это место словно вынырнуло из страшных сказок, которые матери рассказывают непослушным детям. Туман, окутывающий смертоносные топи, нявки, заманивающие несчастных, которые забрели сюда в ночное время…
Вот только это всё лишь сказки.
— Почти пришли, — Эскель схватил Мисселину за руку, и та тихонько вскрикнула. — Так я буду знать, что ты не утопилась.
— Мне больно! — прошипела девушка, но руку не вырывала.
Чем ближе они подходили, тем сильнее в нос ударял запах серы. Мисселина то и дело морщилась, фыркая и оглядываясь. Вскоре двоица подошла ко входу в пещеру. В том месте туман был значительно гуще, и в округе раздавались неясные звуки. Тихие, тонкие, похожи на трели соловья. Эскель покачал головой и, вытащив из-за пояса кинжал, протянул его Мисселине. Та взяла оружие в руки, покрутила его.
— Как им пользоваться?
— Догадайся, — съязвил ведьмак, встретившись с тяжёлым взглядом девушки. — Применишь только если потребуется. Колоть острым концом.
— Я знаю, каким концом колоть! — фыркнула она, входя в пещеру за ним.
«Противная девчонка…»
В пещере было темно, и проход был узким. Эскель чувствовал, как в такт медальону начала дрожать за его спиной и Мисселина. Ведьмак повернулся к девушке. Та слегка вздрогнула.
— Сам ты нагнетаешь! — прошипела она.
— А кто из нас трясётся от страха?
— Не трясусь я!
Эскель хмыкнул и, взяв Мисселину за руку, пошёл дальше, ведя её за собой. На этот раз девочка промолчала.
Чем сильнее дёргался медальон, тем ближе они приближались, и тем отчётливее становился звук. Проход расширялся, становился светлее. Вскоре двоица увидела занавесь из листьев, за которой что-то светилось. Мисселина спряталась за спину ведьмака, глядя через его плечо.
— Я слышу вас.
Эскель покачал головой в который раз за день и, отодвинув листья, вошёл в жилище суккуба. Демоница пристроилась у огня, вертя в руках свирель, и едва заметно повела плечом, окинув ведьмака коротким оценивающим взглядом. Она была симпатичной: оливковая кожа, закрученные рожки и чёрные волосы, заплетённые в три косы. Те словно змеи спускались по её смуглой спине.
«Ох уже эти рогатые женщины…»
— Зачем пришёл, ведьмак?
Она поднялась на ноги – козьи ноги – и изящным шагом подошла к Эскелю. На ней была только одна полоска ткани, прикрывающая бёдра. Во всех остальных местах её тело было оголённым.
— Я задала вопрос, — суккуб скрестила руки на груди, и взглянула за спину Эскеля. Её взгляд зацепился за Мисселину, и демоница медленно подошла к ней. — Какая красивая… ещё и девушка…
— Оставь её, — проскрипел Эскель сквозь зубы. Суккуб плотоядно улыбнулась, и снова перевела взгляд на дрожащую Мисселину.
— Я не причиню тебе вреда, красавица, — она взяла спутницу ведьмака за подбородок. Девушка смотрела на демоницу, боясь вдохнуть. Эскель крепко взял суккуба за руку и оторвал её от подопечной.
— Я сказал, оставь, — почти прорычал он. Демон пожала плечами и вернулась к огню.
— Что тебе нужно?
— Да так… — он скрестил руки на груди и медленным шагом подошёл к огнищу. — Говорят, местный суккуб начала мужиков убивать… а вот мне интересно: кто тебя оклеветал? Или мне правду сказали…
— Это враньё, — фыркнула демоница, снова подрываясь с места. — Нашёл себе невесту богатую, и решил совесть очистить… козёл…
— Расскажи всё подробнее, — Эскель скрестил руки на груди, ожидая ответа суккуба. Та исказила лицо в подобии презрительной усмешки.
— А что мне рассказывать? Владислав – тот самый помещик, который меня заказал вам – спал со мной. Много раз, — демон расхаживала туда-сюда. — И вот, нашёл себе невесту. Молодую, красивую… и с хорошим приданым. Этот дурак подумал, что я буду трепаться по всему селу, расстрою его брак…
— А что ты сделала бы?
— Ничего! — она развела руками. — Мне всё равно на его дела. Мужчины приходят и уходят.
— Резонно, — заметил ведьмак. — Но он хочет твоей смерти. Не убью я – пойдут другие…
— Вот уж не думала, что ведьмак станет убивать суккуба, — горько ухмыльнулась она. Эскель развёл руками.
— Я не сказал, что стану тебя убивать. Но и оставаться здесь тебе опасно, — суккуб опустила голову. — Я хочу помочь. Поверь, единственный способ спастись – это уйти из деревни.
Минуту демоница смотрела в огонь, не моргая. Ни Эскель, ни Мисселина не прерывали её тяжёлых раздумий. Ведьмак знал, что просит её бросить место, на котором она уже прижилась, бросить дом… но увы, выбора у неё нет.
— Хорошо, — суккуб кивнула и встала. — Я покину окрестности.
— Мудрое решение, — кивнул ведьмак. Демоница пожала плечами и взяла из огнища раскалённый до бела нож. Она взвесила его в руке и одним движением обрезала одну из своих кос. Та с глухим стуком упала на пол пещеры. Суккуб подняла её и протянула Эскелю.
— Это уверит его в моей смерти, — затем суккуб посмотрела на Мисселину. — У меня есть для тебя подарок, девочка. Одолжи мне один флакон, ведьмак.
Эскель отдал одну из давно опустевших бутылочек, висевших на его поясе. Демон взяла её и, подойдя к Мисселине, сделала разрез на своей ладони. Кровь тёмная, густая, потекла в бутылочку. Через пару мгновений она была полна. Демоница закрыла флакон и вложила в руку Мисселины. Та непонимающе посмотрела на суккуба. Та качнула головой.
— Ничего не говори. Тебе ещё пригодится.
— Нам пора, — Эскель подошёл к спутнице и взял её за локоть. — Постарайся уйти поскорее.
Демоница кивнула, и ведьмак направился обратно в туннель, который вёл наружу. Мисселина поспешила за ним.
***
Коса упала на стол прямо перед заказчиком. Тот осторожно прикоснулся к ней, исподлобья взглянув на ведьмака. Тот скрестил руки на груди.
— Она мертва.
— Хорошо, — помещик выудил мешочек золота и бросил его ведьмаку. Тот поймал его в полёте и, не глядя на сумму, спрятал за пояс. — Теперь-то куда?
— Это уже наше дело, — уклончиво ответил Эскель. — Прощай.
Когда Эскель вышел во двор, Мисселина как раз ждала его возле лошадей, пряча что-то за пазуху. Ведьмак покачал головой и, незаметно подойдя к подопечной, схватил её за локоть. Девушка низко зашипела, как обиженная кошка.
— Ауч! Мне больно…
— Что ты прячешь? — строго спросил он у неё. Мисселина закатила глаза и показала то, что прятала. Им оказалась бутылочка с белым порошком. Эскель вопросительно посмотрел на Мисселину.
— Это кантарелла. Его можно применять как снотворное и обезболивающее…
— В маленьких дозах, — отпуская девочку, сказал ведьмак. — А в больших – это смертельный яд.
— Я знаю! — огрызнулась девушка, пряча флакон. Эскель покачал головой и стал отвязывать Василька.
— С каких пор ты стала интересоваться ядами? — он указал на привязанный к поясу флакон с кровью суккуба. — Ты хоть знаешь, как эта хрень работает?
— Нет, — она пожала плечами. — Но мне всё равно интересно.
Эскель промолчал. Он молча взобрался в седло и подождал, пока усядется и Мисселина. Затем он слегка ударил коня пятками, и те вышли из двора. Ворота за двоицей сразу же закрылись. Они ехали в молчании, пока Эскель не остановил Василька и не посмотрел на Мисселину.
— Устала?
— Ещё спрашиваешь… — буркнула она. Ведьмак пожал плечами.
— Тогда сегодня остановимся в местном заезде. Недалеко, можно пройтись пешком.
Он спрыгнул с Василька, и тут же оказался заключён в тёплые объятия Мисселины. В голове промелькнула мысль, что это приятно. Он несмело похлопал её по спине.
— Лучше не надо так радоваться. Я же знаю, что ты себе уже всю задницу отбила…
— Не смейся, — фыркнула она где-то около его уха. Затем отстранилась и тепло улыбнулась. Эскель слегка приподнял левый уголок рта и, взяв лошадей под уздцы, они направились дальше.
— Потом поедем в Новиград. У нас с тобой там будет дело…
— А что с алхимией? Будешь меня учить?
— Если ты этого так хочешь… — развёл руками ведьмак. — Тебя давно пора и фехтованию обучить.
— А так от меня пользы нет?
— Почему это? Не скучно с тобой… хотя нудишь постоянно.
Мисселина прыснула со смеху, а затем громко засмеялась. Эскель подхватил её смех, и в заезд они вошли, задыхаясь от смеха.
***
— Значит, в этом твоём Каэр Морхене есть книги по алхимии?
— Ага. Только до них нам ещё добраться надо…
Эскель лежал на полу на самостоятельно сооружённой лежанке. В комнате была только одна кровать, которую заняла Мисселина. Ведьмак и не собирался хоть как-то мешать ей: пусть ребёнок душу отведёт. И сейчас девушка лежала на кровати с довольной полуулыбкой, сбросив сапоги и чуть ли не мурча от удовольствия. Она в лёгкой задумчивости перебирала флаконы с ведьмачьими эликсирами, спрашивая у Эскеля их названия и составы.
Ведьмак прикрыл глаза, пока Мисселина замолчала. Он вслушался в тишину, стоящую за открытым окном. Сентябрь только начинался, и ночи здесь были тёплыми. Из окна слышались трели ночных птичек, смех постояльцев и… звуки свирели.
Эскель распахнул глаза и одним прыжком оказался около окна. И он заметил её: смуглая, темноволосая и со своей свирелью. А рядом с ней какой-то мужик, расшнуровывающий штаны… Ведьмак смотрел, как суккуб увлекает того в заросли у постоялого двора.
— Мы уедем с рассветом, — отчеканил Эскель и отошёл от окна. Он отобрал у Мисселины эликсиры и, сложив их в свою сумку, сел на свою лежанку. — Спи.
— Но я же…
— Я сказал спать! — пригрозил он пальцем. — И не спорь со мной.
Девушка фыркнула, однако не стала пререкаться и задула свеч, что стояла возле окна. Миг, и всё погрузилось во тьму.
А Эскель всё думал о запахе серы, который разнёсся над округой и о звуках свирели.
***
Мисселина спала, когда Эскель натянул сапоги и вышел на улицу. Его спутница спала так крепко, что даже не шелохнулась, когда дверь комнаты проскрипела. Эскель вышел из здания, прислушиваясь. Свирель всё ещё звучала, и ведьмак шёл на её звук. Он пробрался в заросли, где музыка звучала отчётливее и шёл через них до тех пор, пока не увидел силуэт суккуба, сидящую на камне.
— Ты должна была уйти.
Суккуб повернула голову к нему и пожала плечами, отняв свирель от губ.
— Мне нужна энергия для перемещений.
— Не ври, — отрезал он. Демоница утробно засмеялась и, поднявшись с камня, так же, как и в первую встречу, подошла к ведьмаку. Само изящество. Суккуб посмотрела в его глаза внимательно, словно ища в них что-то. Эскель слегка наклонил голову, словно показывая ужасный шрам, пересекающий щеку. Женщина покачала головой.
— Не старайся. Шрам – это не приговор. Особенно для тебя… и для этой юной красавицы.
— Зачем дала ей свою кровь?
— Я знаю, что делаю, — процедила демоница. — Эта девушка – твоя судьба! — она оскалилась. — Ты не обманешь предназначение…
— А ты… ты ясновидящая? — суккуб сделала шаг назад, и ведьмак засмеялся. — Как я не догадался…
— Ты не сможешь остановиться, — она говорила томно, её голос был тягучим, завораживающим. — Утонешь в ней, ведьмак, — суккуб шагала назад, в лесную чащобу, пропадая. — Но утопленник находит покой на дне моря, говорят…
Она пропала, оставив после себя запах серы и слова, что гулким эхом отбивались в голове Эскеля.
***
— Я хочу есть… почему мы не завтракаем?
Мисселина всё зевала и потирала глаза, морщась, когда лучи утреннего солнца встречались с её взглядом. Эскель даже помог ей взобраться в седло – настолько сонной она была. Но выхода не было – надо было сматываться, да побыстрее.
«Ещё и с деньгами возня…»
— Ведьмак!
Неподалёку стояло несколько мужиков. Одного из них он помнил: его он видел рядом с суккубом прошлым вечером.
«Зараза…»
— Чего вам?
— Хозяин зовёт тебя, — выкрикнул другой. — Говорит, на трапезу позвать тебя хочет.
— Передайте хозяину, что мы спешим, — Эскель хотел было пришпорить коня, но тут заметил, как мужчины подошли к коню Мисселины. Девушка тут же широко раскрыла глаза. Ведьмак напрягся и разжал поводья.
Меч был за спиной, как обычно. Хорошо. Можно будет пустить в дело, если потребуется.
— А он настаивает.
***
— Ничего не ешь и не пей, — Эскель наклонился к уху напуганной Мисселины. — Держись рядом со мной.
— Поняла, — кивнула девушка. — А что случилось? Почему они нас…
— Я потом объясню.
Мисселина ещё раз кивнула, и двоица вошла в дом. Вся эта обстановка могла бы быть неформальной и даже дружеской, однако наличие множества пар глаз, следящих за ведьмаком, наталкивало на обратное. Их провели в большой зал – тот зал, где Эскель принимал заказ.
Помещик Владислав уже был там, сидя во главе стола, накрытого множеством яств. Эскелю почувствовал, что здесь что-то не так.
— Ведьмак! — помещик встал. — Присоединяйтесь. Моя благодарность за выполненную работу – сегодняшний завтрак.
— Спасибо, но вынужден отказаться.
— Я настаиваю, — уже немного жёстче ответил Владислав. Он указал на два пустых места возле себя. — Прошу.
Эскель и Мисселина переглянулись. Девушка едва заметно кивнула и мило, милейше улыбнулась.
— Господин, я хотела бы сменить свой наряд. Леди ведь не пристало сидеть в этом…
— Конечно, — помещик сел, и Мисселина вышла, кивнув ведьмаку. Эскель фыркнул и сел возле Владислава. Они сидели молча, хотя ведьмак чувствовал злость помещика. Он был почти уверен, что тот самый мужик всё растрепал. А Мисселины всё не было и не было. Уже успели сделать одну смену, но ученица ведьмака ещё не появилась. Эскель начал искать её глазами по залу – вдруг спряталась? Но её нигде не было.
«Мисселина, быстрее, мать твою!»
Как по волшебству, девушка появилась в зале, словно услышала его мысли. И как только она вошла, Эскель чуть не раскрыл рот от удивления. Она была в платье, ещё и в каком! Красное, как кровь из вены, с глубоким декольте, с разрезами на рукавах. И пара местных цветов вместо заколки. И что-то белело вокруг её шеи.
Сам по себе её наряд был прост – никаких оборочек, рюш и бантиков –, однако один только образ Мисселины завораживал. Мужчины поднялись со своих мест, женщины глазели на ученицу ведьмака…
«Вот тебе и дворянка из Туссента…»
Девушка прошлась между лав делано величавой походкой и села рядом с Эскелем. В нос ударил запах каких-то южных духов… и яда.
Белый мех на шее Мисселины зашевелился, и Эскель обнаружил, что это была ласка. Из тех самых, которые селились около людских жилищ, возле сараев и домов.
— У вас кровь, юная леди, — помещик указал на небольшой порез на шее Мисселины. Та мило растянула губки.
— Это всё ласка. Она очень переменчива…
Эскель знал, зачем ей эта тварь. Просто чувствовал в воздухе, какую хитрость выдумала эта, казалось, невинная девочка.
— Тост! — Владислав поднялся, и все остальные гости за ним. — За ведьмака и… ведьмачку!
Все выпили разом. Эскель слегка пригубил вино, глядя на Мисселину. Та без каких-либо опасок сделала уверенный глоток. Она немного сжала ножку бокала, и Эскель посмотрел на неё внимательнее. Её губы улыбались, но в глазах застыл ужас. Да и улыбка больше напоминала приступ зубной боли. Ведьмак сжал её руку под столом.
— У меня другой тост, — сказала Мисселина, не отводя взгляда от Владислава. Эскель же не смотрел на помещика, но слышал, каким тяжёлым стало его дыхание.
— Какой же? — сипло спросил помещик.
— За ласку! — ледяным тоном ответила девушка. — Она то лижет нам пальцы, то кусает за шею…
— И что же делают с кусачей лаской? — послышалось из зала. Владислав встал, кашляя и задыхаясь. Мисселина судорожно качнула головой.
— Ей сворачивают шею.
Изо рта помещика пошла пена.
— Яд!
Мисселина дёрнула Эскеля за руку и, опрокинув стул, выбежала из-за стола. Пока в зале была суета вокруг умирающего помещика, двоица выбежала из дома. Во дворе их ждали кони, осёдланные и готовые.
— Когда ты уже успела?
— Нет времени! — выкрикнула девушка. — Гони во весь опор!
Ведьмак пришпорил Василька, и они выехали из ворот. Мужчина обернулся на злополучный дом и шумно втянул воздух носом. Запах духов и яда уже выветрился.
***
Они проехали достаточно, когда конь Мисселины стал бежать медленнее. Эскель поравнялся с ней.
— Остановись.
Она повиновалась и отъехала на обочину. А едва слезла с коня, тут же согнулась пополам и сблевала. Красное платье запачкалось, когда она стала коленями прямо на землю. Эскель поднял Мисселину за локти и тряхнул изо всей силы.
— Ты нахрена это сделала?!
Она вырвалась и снова упала на землю. Её рвало и рвало, и ведьмак покачал головой.
— Мисселина…
— Да что?! — выкрикнула она между рвотными позывами. — Если бы… не я… ты бы… сдох!
Эскель промолчал и стал ждать, когда она успокоится. Через некоторое время девушку перестало выворачивать наизнанку, и она села под дерево, облокачиваясь на его ствол и мученически выдыхаясь. Ведьмак сел рядом и протянул платок. Девушка резко забрала ткань и вытерла остатки рвоты на лице.
— Первый раз?
— Что? — не поняла она. Только сейчас он заметил на её лице дорожки от слёз.
— Убиваешь. Это твоё первое убийство, — она опустила голову и отвела взгляд.
— Да, — она всхлипнула и снова посмотрела на него. — У меня не было выбора! Я хотела защитить нас…
— Тише, — твёрдо, но успокаивающе приказал ведьмак. У неё опять истерика.
Девушка запрокинула голову, и закусила трясущуюся губу. И вот она снова рыдает, а Эскель должен успокаивать её. Слова вряд ли помогут, думал он. И ничего лучше того, чем сгрести её в охапку и прижать к себе, он не придумал. Девушка не стала его отталкивать, а наоборот, сильнее вцепилась в него, всхлипывая и дёргаясь.
— Я не хотела… прости меня, Эскель…
— Тише, девочка… — сказал он ей на ухо. — Я знаю, что ты не хотела.
— Он бы убил нас… я хотела защитить нас…
— Знаю. И понимаю.
Она подняла заплаканные глаза на него. Затем вновь отвела взгляд и вытерла нос рукавом. Эскель покачал головой.
— Хорошее было платье…
— Плевать мне на платье.
Девушка встала на пошатывающиеся ноги и стянула красную ткань – уже тряпьё, потому что платьем его назвать сложно. Под ним обнаружились штаны, тонкая рубашечка и сапоги. Всегда готова, пронеслось в голове у Эскеля. Девушка вытащила из своей сумки куртку и надела её поверх рубашки. Ведьмак встал на ноги и подошёл к ней.
— Аксий нужен?
— Нет. Поехали.
Она села на коня и ударила его пятками в бока. Ведьмаку не оставалось ничего, кроме того, как сделать то же и догнать её. Поравнявшись с Эскелем – идиотская кличка, заметил он – мужчина протянул девушке руку. Та с непониманием посмотрела на него, но всё же вложила свою ручку в его. Эскель приблизил Василька почти впритык и слегка коснулся губами тыльной стороны ладони Мисселины. Она немножко дрогнула, почувствовав его эманации.
— Спасибо, — он постарался произнести это как можно убедительнее. Мисселина могла ещё не полностью отойти от шока. — Ты спасла мне жизнь.
— Ты бы сделал то же самое, — она покачала головой. — Мы квиты… — её рука выскользнула, и девушка глубоко вдохнула лесной воздух. — Куда дальше?
— Я же говорил – в Новиград, — ответил Эскель. — Там всегда есть работа для ведьмаков… к тому же, тебе пора обзавестись мечом. Будем тренироваться на тупых, пока не доедем… — ведьмак заметил, как девушка смотрела куда-то в сторону. — Мисселина…
— М?
Она взглянула на него своими глазами цвета летнего неба, да так, что едва дух не перехватило.
— Если хочешь, мы больше не будем вспоминать об этом дне.
— Нет… нет, это не нужно, — она слегка улыбнулась. — Честно. Ты… ты помог мне успокоится.
— Ты всегда можешь на меня положиться.
— Как и ты на меня.
Дальше их дорога лежала в Новиград.
========== «Шах и мат»/«Checkmate» ==========
Комментарий к «Шах и мат»/«Checkmate»
Эскель и Мисселина прибывают в Новиград, где девушка должна обзавестись своим первым мечом. Что и кто ещё ждут их в вольном городе?
До Новиграда было недалеко. Эскель мог учуять смрад этого города – столицы мира – за много миль. От него несло сточными канавами и дерьмом, а ещё бедностью, постоянными вспышками болезней и ужасной похлёбкой. В принципе, именно с этими вещами ведьмак ассоциировал только трущобы Новиграда. Вот порт, например, вонял рыбой, ромом, солёной водой и табаком.
Однако, до Новиграда ещё оставалось некое расстояние. Они с Мисселиной ехали по сельской местности, почти только по лесам, где воздух был свежим, а не спёртым, как в городе. С тех пор, как они покинули ту деревушку, которая оказалась почти между Вызимой и Марибором, прошло чуть больше трёх недель. И каждый вечер, когда они останавливались на привал, Эскель заставлял Мисселину тренироваться бою на мечах.
Сначала было тяжело обоим: он не полностью смог приструнить её вредную и язвительную сторону, а она злилась из-за постоянных замечаний ведьмака и фиолетовых синяков на руках и других частях тела. Но со временем Мисселина успокаивалась.
Сегодня была хорошая для этой местности и времени года погода. Обычно в начале октября в Редании и в окрестностях Новиграда лили дожди и было так холодно, что Ламберт только бы и ругался. Но сегодня… сегодня было теплее, яснее.
— У нас большая семья, — рассказывала Мисселина, отрабатывая движения финтов. — И я даже не самая младшая!
— Хм. Но ты такой кажешься, — ухмыльнулся Эскель. Девушка пожала плечами.
— Это обидно. Конечно, на фоне четырёх старших братьев и трёх сестёр я и выгляжу как ребёнок…
— Сколько?! Восемь детей? — удивился Эскель, приподняв бровь.
— Я же говорю – большая семья. Джироламо, Лу, Оттавио, Микелле, Маддалена, Риарио… Ха-а! И только потом я. И ещё много-много родственников из Виковаро и Нильфгаарда… Ха!
— Но ты сказала, что у тебя три сестры, — прищурил глаза Эскель. Мисселина опустила голову и остановилась. По её лицу промелькнула тень.
— Хуана умерла в восемнадцать, — тихо произнесла девушка. — Год назад.
— Я не знал… прости.
— Я стараюсь не грустить, — она снова стала отрабатывать приёмы, будто ни в чём ни бывало. — От этого нет пользы… Ха-а! Смотри, Эскель!
Девушка продемонстрировала хороший финт, уворачиваясь от воображаемого лезвия противника. Эскель кивнул, вставая на ноги и взяв второй затупленный меч. Они тренировались только на них, ведь Мисселина всё ещё могла ошибиться и ранить если не ведьмака, так себя.
— Очень хорошо. Почти идеально, — Эскель стал напротив девушки. — Теперь давай в спарринге.
— Ох, я их так не люблю! — взвыла девушка, но в стойку стала.
— Это часть обучения, Мисселина. Давай проделаем медленно, так, чтобы ты могла овладеть каждым движением. Смотри, нападаю на тебя с терции, с третьей позиции, наклоняюсь как для укола… Почему ты пятишься?
— Потому что знаю, что это финт. Ударишь с кварты, четвёртой позиции. А я отступлю и сделаю контрвыпад!
— Неужели? А если я сделаю так? — ведьмак ударил ногу девушки плашмя, и та тихонько пискнула.
— Ты же говорил медленно! Что я сделала неправильно? — она потёрла ногу, и снова стала в стойку. Эскель покачал головой.
— Ничего. Однако если бы ты не пятилась, могла бы применить полуповорот снизу, и уколоть меня в подбородок или горло. А сейчас ты просто дала мне воспользоваться моими преимуществами.
— Но ты же сделаешь обратный пируэт и рубанёшь меня по правой щеке ещё до того, как я успею закрыться! Откуда я знаю, как ты поступишь?
— Ты должна знать, — пожал плечами ведьмак. — Это бой, а я – противник, который хочет и должен победить тебя. Смотри – зачем мне пируэт? Я уже в синистре, могу ударить со второй позиции прямо тебе под мышку, — он медленно указал на плечи девушки. — Вспорю тебе вену, и ты истечёшь кровью. Защищайся!
— Ха-а-а!
— Очень хорошо! Прекрасная, мгновенная защита. А теперь смотри – многие фехтовальщики ошибаются в статической обороне, и их легко достать – вот так!
— Ха-а!
— Прекрасно! Но отскакивай – и в пируэт! Тут же! — Мисселина последовала совету. — Очень хорошо! А теперь, Мисселина? Что сделаю?
— Но ты можешь сделать всё! Я не знаю, как у тебя перенесён вес.
— Поэтому крутись, заставь меня развернуться. Защищайся! Хорошо! Ещё раз! Хорошо! И ещё!
— Ау-у-у! — лезвие ведьмака вновь ударило по плечу девушки, и та потёрла ушибленное место. — Фу…
— Не до конца прокрутилась… Ладно, на сегодня хватит, — Эскель забрал меч у Мисселины. — Ты устала. Вон, уже руки в мозолях.
Девушка фыркнула и плюхнулась у костра, рассматривая свои ладони. Сложив мечи, ведьмак сел рядом с ней и поднёс одну её ладонь ближе к себе. Скверно, подумал мужчина.
— Тебе надо чем-то защищать руки, — он оглядел её с ног до головы. — Вообще нужна защита.
— А что насчёт меча? Ты говорил…
— Можем заказать, почему нет? — пожал плечами Эскель. — Думаю, ты уже достаточно овладела фехтованием… но над реакцией надо поработать.
— И этому научат в Каэр Морхене? — спросила она с неподдельным интересом.
— Конечно! Только не жди поблажек, — усмехнулся ведьмак. — Буду тебя так гонять… Ох, ты у меня увидишь настоящие тренировки, девочка!
— Не называй меня девочкой! — нахмурилась она и скрестила руки на груди. Эскель утробно засмеялся. Он не мог не называть её так – больно худой она стала за время тренировок и их путешествия, став выглядеть ещё младше. Если бы Эскель не путешествовал с ней уже почти два месяца, он мог бы сказать, что ей лет четырнадцать. Но точно не шестнадцать.
Мисселина правда похудела – грудь и задница стали почти плоскими, щёки постепенно впадали. Но вместе с тем она и становилась сильнее, даже выносливее. Появлялись даже мышцы, а избыток мяса сделал её поджарой, как и все ведьмаки. И хорошо – Весемир будет меньше брюзжать по поводу комплекции ученицы Эскеля. А Ламберт не будет отпускать идиотские шуточки.
Ведьмак снова посмотрел на Мисселину. Та устало потирала глаза, время от времени зевала, грея руки над огнём. Эскель тронул её за плечо.
— Иди спать. Сегодня я первый дежурю.
— Но я не устала… — пробормотала она, зевнув. Ведьмак покачал головой.
— Спи.
***
Мисселина проснулась ночью.
Костёр горел всё так же ясно, отпугивая лесных зверей. Искры взлетали высоко, словно до самого неба. Над девушкой возвышался Эскель, держа её за плечо.
— Твоя очередь дежурить. Или будешь спать?
— Я… я подежурю… — девушка села, зевнув. Ведьмак покачал головой, ухмыляясь.
— Как хочешь.
— Ага… — опять зевок. — Спи.
Мужчина лёг на землю и тут же уснул, как убитый. Мисселина всегда удивлялась, как он мог так быстро засыпать? Может, пьёт какие-то эликсиры?
В любом случае, он спал. Мёртвым сном. Ну не может человек так спать.
Почему она вообще задумалась над тем, как спит Эскель?
Почему она не может думать о том, как бледна его кожа даже при золотом свете костра? Как выделяется его шрам, уродующий щеку?
Прямо-таки уродующий…
А ну прекрати!
Ну не может же человек со страшным шрамом на лице быть таким… таким… привлекательным, что ли…
Ну всё. Крыша едет окончательно.
С другой стороны, он её учитель. Он старше, опытнее и в принципе… просто друг и наставник. Ну, а Мисселина всегда – с самого детства – имела тенденцию рассматривать людей. Смотреть на их лица, особенно на лица старших мужчин. Даже Кагыр – а он ведь старше её почти на десять лет…
Кагыр! Мисселина запомнила их последнюю встречу навсегда. Только сейчас она поняла, что это был её последний шанс остаться с ним, она упустила возможность быть с ним, даже выйти за него, если бы отец дал согласие… Она любила его, и он её тоже. Раньше это казалось ей таким романтичным, и она всегда выбирала Кагыра, его чёрные локоны и молодое, красивое лицо…
Но потом она выбрала ведьмака.
«А может, это моя судьба – не быть доброй, послушной женой и заботливой матерью. Видно, мне предначертано быть свободной ведьмачкой, или её подобием, убивать чудовищ. В этом моё предназначение?»
Конечно, она ведь уехала с Эскелем.
Сначала он казался ей совершенно чужим, она даже старалась его ненавидеть… но постепенно она поняла, что он чувствует те узы, которые их связали. И он… заботится о ней.
«Так-то, Мисселина – променяла юного офицера знатной крови на вагабонда, без имени и отечества».
На своё предназначение, исправила она. Если это оно – а теперь Мисселина была уверенна, – то будь, что будет.
«Хватит тебе бояться, Мисселина. Время не повернуть вспять».
Рассвет наступил скоро. А вместе с ночной тьмой улетучились и сумбурные мысли девушки.
***
К вечеру они прибыли в Новиград.
Мисселина чуть ли не с открытым ртом рассматривала всё вокруг себя. А смотреть было на что.
Живя в Туссенте всю жизнь, Мисселина видела только один-единственный город, но им же было её родное Урбино. Она никогда не бывала дальше, чем граница виноградников отца, даже ни разу не ездила в Боклер! Мать вечно оставляла её на попечение слуг, пока сама сопровождала отца по разным делам к герцогине Анне-Генриетте. Даже остальные её братья и сёстры, и те могли легко уговорить родителей взять их с собой. Сейчас же, путешествуя с Эскелем по большаку, Мисселина поняла, что её растили, словно цветок в теплице, в тепле и заботе. Однако никто из родственников не учёл того, что крутой нрав был присущ Мисселине с детства.
И всё-таки, она была поражена Новиградом. В какую именно сторону – сложно сказать. Вонь канав и пьяниц смешивалась с запахом, шедшим из борделей. То духи, то рыба, то дерьмо и опять духи… а ещё алкоголь и сотни других ароматов, происхождение которых Мисселина не могла себе объяснить.
Они проехали через ту часть города, которую Эскель назвал Застенье. Затем, спешившись, прошлись по более-менее цивилизованным улицам района, названного Путём Славы. Миновав и его, они вышли к огромной площади, где был рынок. Утром, видимо, здесь кипела жизнь, хотя даже в сумерках торги всё шли. Мисселина потянула носом запах мяса, хлеба и других продуктов питания.
— Это площадь Иерарха, — сказал Эскель, останавливаясь. — Вернее, рынок на ней. Теперь нужно…
— Эскель!
Мисселину чуть не сбил с ног вихрь в голубом платье и с рыжими волосами. Вихрь бросился на шею ведьмаку, и тот с лёгкой улыбкой подмигнул Мисселине. Та, однако, нахмурилась.
— Здравствуй, Трисс.
Девушка, обнимавшая Эскеля, отстранилась от него и мягко улыбнулась, демонстрируя идеальные ровные зубки. У Мисселины засосало под ложечкой при виде лица этой… красавицы!
Она имела тонкие, аккуратные черты лица. Немножко курносый носик, в меру пухлые розовые губы, голубо-зелёные глаза, каштановые волосы с рыжеватым отливом. При том, что она была одета в вполне «взрослое» платье, она выглядела как девчонка едва старше Мисселины. Незнакомка показалась девушке доброй.
— Мисселина, — Эскель тронул ученицу за локоть. — Это Трисс Меригольд, чародейка.
— Так вы и есть та, Четырнадцатая с Холма?! — неожиданно для себя взвизгнула Мисселина, тут же потупившись. — Простите. Мне не стоило…
— Ничего-ничего! Поверь, я не обижаюсь на это прозвище, — Трисс мягко посмотрела на Мисселину. — Эскель, что вы делаете в Новиграде?
— У меня… есть пара дел, — уклончиво, но вежливо ответил ведьмак. — А Мисселина должна найти кузнеца, чтобы, наконец, обзавестись мечом. Так что мы, считай, проездом.
— Оу… — тихо выдала Меригольд. — И… где вы хотите остановиться?
— Да я вот думал…
— Послушай, Эскель, — Трисс подошла к ведьмаку и коснулась его плеча. Внутри Мисселины что-то неприятно кувыркнулось. — Мне не очень хотелось бы, чтобы вы шлялись по разным заездам. Тем более, изготовление меча – не краткий процесс, — чародейка кивнула на Мисселину. — Останьтесь у меня. И я не хочу слышать «нет»! — она пригрозила ведьмаку тонким пальцем.
— Нет, Трисс. Мы и сами…
— Эскель, не ворчи, — наконец нашла в себе силы пошевелить языком Мисселина. — Я бы на твоём месте приняла бы предложение госпожи Меригольд.
— Вот видишь! — улыбнулась Трисс и подмигнула Мисселине. — Пойдём, не будем терять времени! Я живу недалеко, вот тут, за поворотом…
Все следующие слова Меригольд Мисселина пропустила мимо ушей. Всё, на чём она сосредоточила внимание – это спина её наставника, рядом с которым шла красивая чародейка.
***
— Мисселина, я могу войти?
Девушка подпрыгнула, услышав мягкий голос чародейки, заглядывавшей в дверной проём. Мисселина кивнула, и Трисс вошла. Она слабо улыбнулась, присев на стульчик около зеркала.
Комната, которую выделили Мисселине, располагалась на третьем этаже, была небольшой, но аккуратной. Здесь было всё, в чём нуждалась ученица ведьмака: мягкая постель, окно с видом на внутренний дворик и столик с зеркалом. В него Мисселина старалась не смотреть: полтора месяца на большаке отбили у девушки желание смотреть на себя. Зачем? Она и так знала, что истощала.
— Ты стала сухой, но не тощей, — улыбаясь, сказала Меригольд. Она звонко засмеялась, встретившись со взглядом Мисселины, и подняла руки. — Прости за это. Ты громко думала.
— Госпожа Меригольд…
— Трисс. Зови меня так, и обращайся на «ты». Я же гожусь тебе в старшие сёстры, милая! — чародейка улыбнулась девушке.
— Трисс… я не очень понимаю, почему ты приютила нас у себя… скажи, пожалуйста…
— Мисселина, — чародейка подошла к девушке и взяла за руку. — Эскель мой друг. Друг, Мисселина. Не волнуйся…
— Что?!
— Мне показалось, тебе нравиться Эскель? — лукаво прищурилась Трисс. Мисселина чувствовала, что краснеет. Чародейка нежно погладила руку девушки. — Не бойся, я не скажу. Я советница короля и умею хранить секреты.
— Но с чего ты взяла, что мне нравится Эскель? — воскликнула Мисселина. — Да, я нахожу, что его шрам не очень отвратителен, а сам по себе он не урод, а вполне симпатичный. Он и вежливый, и заботливый, и вообще очень хороший… Но это же ничего не значит!
— Хм, — усмехнулась Меригольд. — Возможно, нам стоит закрыть эту тему и поговорить о других разных вещах…
— Постой, — Мисселина скрестила руки на груди. — Ты что, хочешь со мной подружиться?
— Да, — просто ответила чародейка. — Ты мне нравишься. Хотя и ведёшь себя как ребёнок…
— Ну не ребёнок я! — была готова взвыть Мисселина, топнув ногой. Трисс захохотала, и её смех был похож на журчание ручья.
— Хорошо, — она подняла руки в защитном жесте. — Но ты выглядишь, как ребёнок.
— Мне уже шестнадцать! — недовольно выпалила Мисселина.
А в глубине души она знала, что выглядит как совсем не похожая на почти взрослую девицу четырнадцатилетка. Из всех её сестёр именно к Мисселине относилось всё «слишком»: слишком худая, слишком смуглая, слишком своевольная… Слишком.
— Ты устала, — Трисс поднялась на ноги и положила руку на плечо Мисселины. В глазах чародейки плескалась почти сестринская забота. Ягеллон опустила взгляд. Никто из её сестёр и родственниц не смотрел на неё так. — Я хочу быть твоей подругой, Мисселина. Правда хочу… Спокойной ночи.
За магичкой закрылась дверь. Девушка осталась одна, совсем одна.
И всё же… Трисс была хорошей.
***
— Эскель? Мы можем поговорить?
Ведьмак поднял голову, отрывая взгляд от книги.
Час был поздним, а он всё читал первую попавшуюся книжонку из маленькой библиотеки Трисс. Не нужно спрашивать, зачем. Просто хотелось себя чем-то занять, провести вечер после энергичной тренировки, спокойно набраться сил перед сегодняшним заказом…
— Я слушаю, Трисс, — сказал он слишком вымученно, когда чародейка села напротив него. Она неловко молчала пару секунд, а затем посмотрела Эскелю прямо в глаза и сказала:
— Отдай мне Мисселину.
— Нет, — резко ответил ведьмак, откидываясь на спинку стула. — Она не вещь. И не магичка.
— У неё есть природная тяга к магии, — возразила Меригольд. — Например, её чувствительность к эмоциям других людей. Эмпатия… и способность предугадывать события! — чародейка слегка наклонила голову. — Я о том, что случилось в той деревне…
— Нет, — Эскель нахмурился. — Ты читала её мысли. Она рано или поздно узнает, и начнёт нервничать. Я и так едва смог привести в порядок её нервы, — он вздохнул. — Не сочти за грубость, Трисс, но я не собираюсь оставлять Мисселину с тобой. Ей здесь опасно.
— Да что может случиться? — развела руками чародейка. — Я буду защищать её, обучать…
— Не в этом дело, — Эскель посмотрел в окно. — Новиград – вольный город, да. Но я знаю, что повсюду рыскают шпионы Нильфгаарда, Редании…
— Я остановилась здесь ненадолго! Скоро уеду в Темерию.
— Ещё лучше…
— Лучше бы ты не ворчал, а нормально объяснил, почему так не хочешь дать Мисс пожить со мной! — Меригольд тоже нахмурилась. — Господи, ссоримся, как старые супруги…
— Неважно! — Эскель отмахнулся от последней фразы. — Мисселина Ягеллон. Дочь графа города Урбино. Из Туссента. Связь улавливаешь?
— Ха! Так вот почему! — Трисс щёлкнула пальцами. — А я-то думала, где видела знакомое лицо… Но не думаю, что Мисселина подойдёт как заложница. Не слишком знатная семья, недостаток влияния её тётки, слишком дальнее родство с…
— Я не хочу лезть в политику, — Эскель встал из-за стола. — И не позволю тебе втягивать в это Мисселину, каким бы её родство с этими королевскими жопами не было! — ведьмак перевёл дыхание. — Она – моё Предназначение, Трисс. Так дай мне её уберечь.
Меригольд ничего не ответила. Она лишь покачала головой и снова подняла большие зелёные глаза на него.
— Позволь хоть обучить её азам.
— Ладно… — после долгой паузы сказал он. — Но ничего серьёзного. Не подвергай…
— Я поняла! — устала ответила Трисс. — Ведёшь себя, как не в меру заботливый папаша.
— Хм, — ухмыльнулся он и, поставив книгу на место, вернулся за стол. Трисс тем временем левитировала два бокала и бутылку вина. Те аккуратно и с характерным звоном приземлились на столешницу.
— А что ты делаешь в Новиграде, Трисс?
— О, это долгая история…
Следующие полчаса прошли неспешно.
***
— Проснись и пой!
Мисселина села в постели, сонно зевая. Она потёрла глаза, жмурясь от солнца, которое проникало через окно, занавеси с которых Трисс одёргивала. Чародейка носилась по комнате девушки неугомонным рыжим вихрем. Мисселина не могла уследить за движениями Меригольд, и не переставала зевать.
— Ну что? Готова к новым свершениям? — почти по-детски спросила Трисс. — Пора собираться! Я обещала Эскелю пройтись с вами к кузнецу!
— Трисс…
— Нет времени, у нас много дел! — Меригольд буквально вытащила Мисселину из кровати и поставила перед собой. — Да-а… мы сбили твой режим. Ну ладно.
Чародейка метнулась к стулу, где Мисселина сложила свою одежду вчера вечером. Меригольд поморщилась.
— О, дева! Ну кто же такое носит?
— А?
— Бэ! Видимо, нужно будет хоть что-то сделать с твоей одеждой. Ладно, — чародейка взяла девушка за плечи и почти выпихнула из комнаты. — Купальня на самом первом этаже. Найдёшь её легко, там помоешься. Всё нужное там уже есть.
— Ага…
Дверь у девушки закрылась перед носом, и та уставилась пустым взглядом на лестницу дома. Трисс что-то говорила про купальню… надо бы её поискать…
Покачиваясь, зевая и натыкаясь на поручни, Мисселина кое-как спустилась на первый этаж. От чего-то она понимала, что не очень прилично расхаживать по дому, где ты гостья, в ночной рубашке, без халата. Девушка знала это на подсознательном уровне, но… по правде говоря, ей было по боку.
Купальню она и вправду нашла легко. Оказавшись там, Мисселина расслабилась ещё сильнее. Пар, шедший из горячей воды, окутывал всё в помещении. Девушка глубоко вдохнула, вспоминая купель в Урбино. И на секунду – всего на секунду – она вдруг представила себя дома.
Стоит ли вернуться? А впрочем, этот вопрос не важен. Она выбрала свой путь, повторила себе. Выбрала большак, кровь, чудовищ… и ведьмака.
Ну что же ты как влюблённая малолетка?
Фыркнув, Мисселина стянула рубашку через голову, и залезла в купель. Температура воды граничила с кипятком, но ей было приятно. Она довольно долго не принимала ванн, зачастую купаясь в лесных ручьях или в реках. А перед купанием они с Эскелем обязательно проверяли берег – нет ли поблизости утопцев и других монстров.
А потом, когда Эскель уходил, ты мечтала, чтобы он плавал с тобой. Мечтала и жалела, что у ты не старше и не чародейка, как тётя. Потому, что ты влюблённая дурочка.
— Ну не глупи!
Мисселина опустила голову на ладони. Ох, как же хотелось снова вернуться в тот миг, когда он забирал её из дома. Хотелось снова прожить эти дни, когда она ругала его и грубо отвечала на любые его слова. Она так и сидела, стараясь снова возненавидеть Эскеля, зная, что уже не выйдет.
Вот и дура.
***
— Где же она? — Трисс меряла шагами комнату. — Я жеотдала ей одежду давным-давно!
Эскель промолчал. А что сказать? Да, он тоже нервничал. Но в стенах дома Трисс его ученице не грозила опасность.
— Я готова, — мёртвым голосом произнесла Мисселина. Эскель обернулся: она была одета в свою собственную одежду, только чистую, не такую потрёпанную, более подходящую ей по фигуре.
— Хорошо выглядишь, — попытался подбодрить девушку ведьмак. Та часто захлопала ресницами. Затем отвела взгляд.
— Спасибо, — буркнула в ответ.
— Раз уж мы собрались, пора выходить! — прощебетала Трисс. Троица вышла из дома через главную дверь, ведущую прямо на рыночную площадь. Вдруг чародейка звонко щёлкнула пальцами, будто бы её осенило.
— Так, я кое-что забыла! Сейчас вернусь!
Меригольд скрылась в доме. Посмотрев на всё ещё хмурую Мисселину, Эскель скрестил руки на груди.
— Что с лицом?
— Ничего, — тихо ответила она. Ведьмак вздохнул и, взяв её за плечи, повернул к себе. Девушка подняла грустные глаза на него.
— Ты можешь мне довериться. Можешь верить, — Мисселина потёрла глаза. — Эй, эй! Не рыдай.
— Да не плачу я! — огрызнулась она. Глубоко вдохнула и улыбнулась. — Видишь? Я в порядке.
Эскель хмыкнул и прижал девочку к себе. Она обхватила его торс, сдавленно дыша.
— Никогда не показывай свою слабость. Даже мне.
Девочка кивнула и сделала шаг назад. Тут из дома вышла Трисс.
— Теперь мы точно можем идти! Вам повезло, что я знаю хорошего кузнеца!
Эскель и Мисселина переглянулись. Ведьмак подмигнул подопечной, и девушка чуть улыбнулась. Затем они последовали за чародейкой.
***
Кузнецом, к которому их привела Трисс, оказался крепкий и высокий мужчина средних лет. Он был приветлив с Меригольд, в меру вежлив и спокоен, хотя и часто глазел на глаза и шрам Эскеля. Ведьмак кратко, но содержательно описал кузнецу концепцию меча, и мастер с лёгким недоумением почесал затылок.
— Сложновато, но вполне выполнимо, — наконец кивнул кузнец. — У меня займёт некоторое время найти материалы, а остальное – не проблема…
— Сколько? — спросил ведьмак. Кузнец развёл руками.
— Посмотрим. Платить будете потом.
— Надеюсь, всё выйдет превосходно, — с улыбкой заключила Трисс. Мастер кивнул чародейке. — Значит, договорились.
— Я пришлю к вам подмастерье, когда всё будет готово, милсдарыня, — кузнец снова качнул головой. — Всего доброго.
— До свидания.
Троица вышла из кузни. Мисселина оглянулась на здание.
— Не думала, что всё будет так легко.
— Оно и должно быть так, — пожал плечами Эскель. — Теперь тебе стоит побольше тренироваться…
— Кстати, по поводу тренировок… — начала было Трисс, но замолчала под взглядом ведьмака. — Ладно, потом.
Они шли по широкой улице, мощёной булыжником и спускающуюся вниз, к рыночной площади. Мисселине всё чаще казалось, что одна половина жизни в Новиграде крутится здесь, на рынке, а вторая – в порту. А как же иначе? Площадь Иерарха была большой, если не огромной. Здесь можно было отыскать всё, от продуктов до запрещённых товаров. С утра до ночи здесь стоял галдёж, кто-то продавал, кто-то покупал. Здесь торговались и ругались, и дрались… В общем, всё, что угодно.
Обойдя площадь, троица завернула за угол, в переулок, где находился дом Трисс. Вдруг Мисселину кто-то схватил за руку. Девушка рывком обернулась, а чародейка и ведьмак напряглись.
Перед ней стояла молодая женщина с роскошными золотыми локонами. Те небрежно выбивались из-под тёмной шёлковой шали. Она была одета в тёмное платье с вышивкой, а на шее красовалось тяжёлое золотое колье. Женщина похлопала длинными ресницами, глядя на Мисселину и сжимая её ладонь.
— Прошу прощения! — воскликнула она, немного пожав руку ученицы ведьмака. — Я обозналась…
Не успела Мисселина и рот открыть, как женщина уже скрылась в толпе. Над ухом кто-то хмыкнул. Девушка обернулась: рядом стоял Эскель.
— Что-то здесь нечисто…
— Тогда пойдёмте, — поторопила их Трисс. Они зашагали дальше.
Мисселина раскрыла ладонь. Между пальцами была сжата записка.
«Выйди на крыльцо в пять минут одиннадцатого».
***
Вечерело. Мисселина спускалась вниз, на второй этаж, где располагалась столовая. Трисс позвала их к ужину, и даже одолжила ученице ведьмака своё платье. Оно было простым, очень похожим на то, что Мисселина испортила во время того злополучного завтрака… Девушка не очень хотела вспоминать тот день. Но хотя это платье напоминало предыдущее, в нём она чувствовала себя комфортно. Оно более светлого оттенка, как розовое вино, которое производили в Урбино. Шёлковое, с разрезами на рукавах и струящейся вниз юбкой.
Когда она спустилась, все уже были внизу. Трисс левитировала тарелки с блюдами – вероятно, приготовленными с помощью магии – над столом. Чародейка делала это сосредоточенно, стараясь сделать всё максимально аккуратно. Её рыжие волосы были завиты в причудливые локоны, а зелёное платье очень смахивало на эльфийское. Однако, ей шло.
Эскель стоял у камина, опираясь на шкафчик рядом и потягивая вино из бокала. Ведьмак не изменял своему: красная куртка поверх посеревшей от времени рубашки и те самые коричневые штаны. Всё – вот тебе и Эскель.
— Так, всё готово, — облегчённо выдохнула Трисс. Все сели за стол.
— М-м-м! Вкушно! — стараясь прожевать мясо, пробормотала Мисселина. — Как ты это готовишь?
— Магия, — развела руками Трисс. — И немного похождений по рынку.
— Кстати, о магии… — Эскель откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди. — Трисс, ты хотела что-то сказать Мисселине.
Трисс замялась. Она глубоко вдохнула и посмотрела на ученицу ведьмака как можно ласковее.
— Послушай, Мисселина… Ты очень талантливая девушка. И я думаю, ты знаешь, в чём проявляется этот талант, — Меригольд смотрела не в глаза, а в душу. — Я считаю, что ты имеешь магические способности. И хотела предложить тебе немного попрактиковаться, пока вы с Эскелем остаётесь у меня.
Мисселина чуть не подавилась.
— Нет, если ты не хочешь… — начала было Трисс, но Мисселина замотала головой.
— Что ты! Трисс, я же… я рада! Ужасненько рада! — девушка улыбнулась, искренне. — Я хочу! Только если… — она многозначительно взглянула на Эскеля. Тот пожал плечами.
— Если ты хочешь…
— Хочу!
Меригольд подмигнула Мисселине.
***
Ровно в десять Мисселина уже была на крыльце дома Трисс.
Нельзя сказать, что ей было сложно выйти. Скорее, наоборот. Эскель ушёл из-за стола первым, вежливо поблагодарив чародейку за прекрасный ужин, и ушёл по своим делам. Трисс закрылась в своей комнате, ясно дав понять, что не выйдет оттуда раньше рассвета. Так что Мисселина со спокойной душой завернулась в свой плащ и вышла на улицу. Платье она переодевать не стала: оно было слишком красивым.
Через пять минут к девушке подошла та самая женщина, передавшая ей записку. Сейчас она выглядела по-другому: в чёрных штанах, высоких коричневых сапогах и красной блузке на шнуровке с отдельными широкими рукавами с разрезами. А золотые волосы заплетены в длинную тяжёлую косу.
— Мисселина Ягеллон? — голос женщины был высоким. Мисселина кивнула.
— Это я.
— Следуйте за мной.
Они пересекли площадь и завернули на широкую улицу, поднимающуюся вверх, на север. Прошли через несколько кварталов, миновали кучи трактиров, борделей и таверн, где ещё пьянствовали и горланили непристойные песни. Наконец, они вышли на ещё более широкую улицу, которая была, на удивление, тише. Они пришли в ту часть Новиграда, которая именовалась Золотым городом. Спустя два или три квартала (Мисселина сбилась со счёта) они подошли к высокому особняку в общем городском стиле. Проводница Мисселины постучала в дверь трижды, и та открылась. Обе зашли внутрь, и ученица ведьмака даже удивилась: в прихожей никого не было.
— Вас ждут, — женщина поманила Мисселину за собой, на второй этаж. Девушка принюхалась. В доме пахло жасмином и пряностями, которые производили в Виковаро, а также туссентским вином.
Проводница вывела Мисселину на балкон третьего этажа. Девушка посмотрела перед собой: на небольшой террасе стояла высокая стройная женщина в насыщенно-красном платье.
— Спасибо, Картия, — женщина обернулась, и в лунном свете сверкнули её алые глаза. Знакомые глаза. — Передай мою благодарность и госпоже Ассирэ.
— Как скажете, госпожа Бьянка. Доброй ночи, — Картия сделала изящный реверанс и удалилась, оставив Мисселину наедине с чародейкой.
— Тётушка, — Мисселина скрестила руки на груди. Бьянка Ягеллон села в кресло и немного по-птичьи наклонила голову.
— Ну что ты стоишь? Сядь, — чародейка указала на кресло напротив себя. — Я не для того тебя позвала, чтобы ты стояла передо мной как дура.
— И я вас рада видеть, — выдохнула Мисселина, плюхнувшись в свободное кресло. Бьянка цокнула языком и закатила глаза. — Говорите, зачем позвали.
— Ну что за ребёнок! Вся в мать, — чародейка закинула ногу на ногу. — Так и быть, скажу. Мне разве нельзя пригласить племянницу на шахматную партию? Выбирай цвет, — сказала Бьянка, не дожидаясь ответа. Мисселина хмыкнула.
Бьянка Ягеллон из Урбино – именно так Капитул Чародеев официально именовал тётю Мисселины. Хотя та просто предпочитала «госпожа Бьянка». Без фамилии и места рождения. Оно и понятно: Мисселина была довольно взрослой, чтобы знать о ссоре её родителей с тётей. Подробностей девушка не знала, но так было даже лучше. Пожалуй, это единственный случай, когда Мисселина не хочет знать всего полностью.
Тем не менее, тётя Бьянка была невыносимой особой: она резка, горда, исполнена презрения ко всем и каждому. Она имела смуглую, даже немного тёмную кожу, медные волосы, которые в тусклом свете свечей казались чёрными. И алые глаза, точно такого же цвета, как и её амулет, висевший на тонкой золотой цепочке у тёти на шее. Конечно же, Бьянка не выглядела так от рождения: цвет кожи и волос ей подобрала её учительница, Литта Нейд. Или ректор Аретузы, Тиссая де Врие.
В любом случае, Бьянка была «жестокой и беспринципной сукой», как говорил отец. Мисселина не могла сказать наверняка, как относилась к тёте: они виделись редко, и девушка толком не знала свою тётку, которая с головой ныряла в дела империи Нильфгаарда, которой предано служила.
— Что привело вас в Новиград, тётя? — осторожно спросила Мисселина, делая первых ход белой пешкой. Бьянка пожала плечами, двигая свою пешку вперёд.
— Лучше скажи, что привело тебя? Не думаю, что твои родители избавили бы тебя от своего контроля так рано, — она проследила за белой пешком, и придвинула свою.
— Я приехала с… с мужчиной.
— Да ну?! Загуляла, значит, со своим красавчиком-рыцарем? — засмеялась Бьянка. — Как его там? Кагыр? Кажется, почтенная Ассирэ говорила о сыне своей племянницы раз сто? Двести?
— Я приехала с ведьмаком.
Бьянка уронила вышедшую из игры белую пешку на пол.
— Твой отец всегда был, извиняюсь, придурком, — чародейка подняла пешку и сжала её в руке. — Каким же должен он быть тряпкой, чтобы отдать родную дочь какому-то приблуде без дома и отечества?
— Я сама захотела, — соврала Мисселина, забирая чёрную пешку. Бьянка зло засмеялась.
— Значит, ты такая же дура, как и твои родители, — она покачала головой. — Я думала, Меригольд приютила тебя по доброте душевной. А тут вот оно что!
— Трисс правда пригласила нас погостить у неё, — Мисселина смотрела, как ещё одна её пешка выходит. Вздохнув, она сделала ход конём, забирая чёрную пешку. — Она предложила мне практиковаться в магии под её началом.
— Нет, — отрезала тётя, безжалостно забирая коня, походив турой.
— Я не спрашивала вашего разрешения, — нахмурилась Мисселина.
— А я и не давала, — в алых глазах чародейки блеснул опасный огонёк. — Если хочешь практиковать магию, то только под моим руководством. И при условии, что твои пути с ведьмаком разойдутся.
— Нет, — Мисселина подвинула ферзя на опасное расстояние к чёрной туре. — Об этом и речи идти не может.
— Тогда если найдёшь проблемы, они будут только твои, — развела руками Бьянка. Её ферзь унёс ферзя Мисселины, и в любом случае мог бы угрожать королеве. — И не проси потом меня разгребать твоё дерьмо.
— С чего бы я стала просить вашей помощи? — пожала плечами Мисселина. — Мат.
— Не знаю, — Бьянка увела короля подальше. — Вот только подумай: каких бы высот ты бы достигла под моим началом? Я, конечно, не Тиссая и не Коралл, но тоже могу научить толковым вещам. Ты, дорогая моя, обладаешь не таким сильным магическим даром, как гибким умом. К сожалению, ты им не пользуешься, но это поправимо, — Бьянка унесла последнего ферзя племянницы. — Шах и мат. Вот стала бы ты советницей какого-нибудь короля…
— Или очередным подхалимом Эмгыра? — фыркнула Мисселина. — Или чьей-то подстилкой, как Кантарелла? Под твоим-то началом…
— Осторожно, — с тихой угрозой в голосе произнесла Бьянка. — Я не подхалимничаю рядом с Эмгыром. Я веду переговоры. К тому же, я служу не только ему, но и нашей родине. А всем остальным занимается Фрингилья: ведёт войну, распространяет свою дурацкую религию…
— Ха! А Трисс Меригольд…
— А Трисс Меригольд – наивная идиотка, думающая своей вагиной! — выпалила Бьянка. — Или чем угодно, но точно не мозгами! И ничему хорошему она тебя не научит, так и знай!
— Ну и что?! Стану ведьмачкой!
— Конечно! Легче ведь кромсать чудищ на большаке, чем служить своему сюзерену и семье, будь все они прокляты! — Бьянка сбила короля Мисселины, и схватила племянницу за подбородок, заставляя посмотреть на себя. — В этой игре невозможно оставаться в стороне. Рано или поздно, но тебя крепко возьмут за ручку и втянут туда, хочешь ты того или нет. И тогда – о, помяни моё слово! – ты пожалеешь о том, что отказалась от моего предложения!
— Лучше в дерьме на большаке, чем в твоей игре! — выкрикнула девушка, вскочив с места. Алые глаза встретились с голубыми.
— Я открою портал в дом Меригольд, — прошипела Бьянка. — А после не смей ни появляться в моём доме, ни просить моей помощи.
— Прекрасно.
Бьянка отошла к перилам балкона и, прошептав заклинание, открыла проход.
— Вон.
Мисселина шагнула в пламя портала.
***
Как только портал выплюнул Мисселину в гостиную дома Трисс, девушка услышала недовольный голос Эскеля.
— Потрудись объяснить.
— Я… — слова застряли в горле. Из-за плеча ведьмака на девушку смотрела взволнованная и удивлённая Меригольд.
— Я жду.
Голос ведьмака был жёсток и требователен. Он скрестил руки на груди, и смотрел на Мисселину таким тяжёлым взглядом, что внутри девушки всё сжималось в один напуганный комочек. Ведьмак подошёл ближе, глядя на неё янтарными глазами с вертикальным зрачком, в которых плескалась злость. Душа уходила в пятки.
— Я не хочу говорить об этом, — тихо ответила девушка, обходя ведьмака. — Спокойной ночи.
Поднимаясь по лестнице, Мисселина услышала тихий шёпот Трисс:
— Поговори с ней. Мягче…
***
Эскель неуверенно потоптался у двери комнаты Мисселины.
— Мисселина, давай поговорим.
Двери тут же открылись и на пороге оказалась Мисселина. Она впустила ведьмака в комнату и села на кровать. Эскель опустился рядом с ней. Никто не осмеливался начинать разговор.
— Я была у своей тёти, — тихо сказала Мисселина, рассматривая туфельки, которые ей дала Трисс. Девушка подёргала ножками, и туфельки отлетели к столику.
— У тёти?
— Я же говорила: у нас большая семья, — пожала плечами девушка. — Она чародейка. Бьянка…
— Я понял, — кивнул ведьмак. — И как?
— Как прошла встреча? — фыркнула девочка. — Отвратительно. Моя тётя не очень тактична и очень стервозна.
— У большинства чародеек такой характер, так что…
— Знаю, — недовольно фыркнула Мисселина. — Но она… уф-ф… мягко говоря, испортила мне настроение. Зачем было вспоминать о Кагыре?
Эскелю было интересно узнать, кем же был этот Кагыр, но спрашивать не стал. Испорченное настроение Мисселины вкупе с её недовольной миной – взрывная штука. Поинтересоваться можно и потом, заметил ведьмак. Им предстоит долгий путь в Каэр Морхен, и по дороге будет масса времени для обсуждения всяких там Кагыров, и других туссентских красавчиков.
— Час уже поздний, — Эскель поднялся с кровати Мисселины. — Завтра…
— Угу. Тренировка, — кивнула девушка. Ведьмак хмыкнул и подошёл к двери.
— Спи.
***
Как только в гостиной открылся второй портал, Трисс, не задумываясь, швырнула туда книжкой. Бьянка отклонилась и показательно стряхнула пылинки с плеча.
— А говорят, ты гостеприимна.
— Убирайся, Бьянка.
Бьянка Ягеллон фыркнула и села за стол. Она в свойственной ей манере закинула ногу на ногу и сложила пальцы домиком. Трисс помнила, как эти жесты раздражали Йеннифер и Кейру.
— Зачем ты явилась? — Трисс скрестила руки на груди, а Бьянка пожала плечами.
— Я за своей племянницей. Отдай её мне.
— Нет! — Меригольд сжала кулаки. — Ты не можешь…
— Я могу, — Бьянка посмотрела на молодую чародейку своими алыми очами, в которых бушевал гнев. — Я могу много чего. Не оставлю здесь камня на камне, если потребуется! — воскликнула она. — Ещё раз говорю: отдай мне мою племянницу, Меригольд.
— Я больше не твоя ученица, Бьянка, — возразила Трисс. — И я служу королю Фольтесту и Темерии, не тебе! Не смей диктовать мне, что и как делать.
— Ах, как жаль! А ведь мы были подругами! — возразила Бьянка, хищно улыбаясь. Трисс приподняла подбородок.
— Я тоже так думала.
— Что ж… видать, не по вам Аретуза плачет! — Бьянка сделала шаг назад. — Прощай, Трисс.
Миг, и Бьянка Ягеллон пропала в алой дымке портала. Трисс обессилено опустилась в кресло, прижимая пальцы к виску. Она вспоминала Содден, тот день… и предательство Бьянки.
Чародейка прижала вторую руку к груди, жмурясь. Шрамы на коже зажили, да. Но заживёт ли ещё одна рана, которую нанесла ей Бьянка? Забудет ли она те секунды, когда от страха забывались все заклинания кроме того, что могло перенести её домой, в маленькую башенку в Мариборе? А когда её буквально рвало от ужаса, кто поддерживал её? Когда страх поедал все внутренности, выносил мозги?
С ней были другие: Йеннифер, Коралл, Сабрина… но уж точно не Бьянка.
— Предательница ты, Бьянка. Сука бездушная… — процедила Меригольд, сдерживая слёзы.
***
Утром Мисселина не нашла Трисс в доме. Чародейка словно бы испарилась, её нигде не было, даже в купальне. Девушка находила это странным.
Натянув свою привычную одежду, которую исправила Трисс, она спустилась вниз. Девушка вдруг заметила, что её штаны стали удобнее, рубашка – свободнее, а рукава куртки не приходилось закатывать.
Во внутреннем дворике её уже ждал Эскель. Видимо, ведьмак уже размялся и теперь ждал только свою ученицу. Мисселине стало даже немного стыдно.
— Долго же ты, — вместо приветствия ухмыльнулся мужчина, протягивая ей меч. — Только что приходил подмастерье. Сегодня заберём меч и уедем.
— А как же тренировки с Трисс? — спросила девушка, становясь в исходное положение. — Я же…
— Трисс передумала. Она уехала на рассвете, — с нескрываемым раздражением ответил Эскель, парируя её удар. — Наверное, какие-то неотложные дела.
— Это всё Бьянка! — воскликнула девушка, закатывая глаза и получив по руке. — Ау! Скажи мне, Эскель: Трисс отказалась из-за моей тётки?
Ведьмак пожал плечами, снова отбивая удар Мисселины. В этот раз девушка не могла сосредоточится на бое. Мысли шли в совсем другом направлении, всегда возвращаясь к её магии, которую могла бы ей преподавать Трисс. А о бое она и думать порой забывала, получая за это по ноге, руке или боку.
— Достаточно, — хмурясь, сказал Эскель после второго часа спаррингов. — Как я понял, тебя сейчас не очень интересует фехтование.
— Прости, — виновато сказала Мисселина, стыдливо опуская глаза. Ведьмак фыркнул, умывая лицо в фонтанчике, который стоял прямо посреди двора.
— Чего уж там… я ж знаю, как ты вчера расстроилась, — он положил руку на плечо девушки. — Собирайся. Мы уезжаем.
***
Мисселина села на кровать в своей комнате. Уже не в своей, подумала она, тоскливо оглядывая небольшое аккуратное помещение. Девушка поднялась и подошла к зеркалу. Сев перед ним, она принялась рассматривать себя.
Из зеркальных глубин на Мисселину смотрела уставшая и грустная девушка. У неё великоват нос, слишком тонкие губы. Недостаточно густые ресницы, слишком впалые, но розоватые щёки. Кожа загорелая, но сухая, не как у нормальной девушки в её возрасте. Картина складывалась не очень, заметила Мисселина.
А если бы она согласилась на предложение Бьянки? Какой бы её сделала Аретуза? Мисселина мечтательно подпёрла щеку ладонью. Если бы она стала чародейкой, сделала бы себе нежную, розоватую кожу, точь-в-точь как у Трисс. И волосы угольно-чёрные, на пару тонов темнее своего цвета. А ещё не такой большой нос, а маленький, аккуратненький, с тоненькой переносицей. И носила бы голубые и белые платья, как Трисс.
«Помечтала, и хватит», — осадила себя Мисселина. Она же не чародейка, в конце концов. А ведьмачка. По крайней мере, станет ею.
Затем взгляд девушки пал на два небольших свёртка пергамента, лежавших тут же, на столе. Мисселина взяла первый в руки, и оттуда выпала цепочка. Золотая, с голубым камнем в оправе, тоже золотой, в форме морды какого-то животного, скалящего острые зубы. Намотав цепочку на пальцы, Мисселина развернула записку.
— Возьми себе на память, юная ведьмачка Мисс… — прочитала она вслух. Почерк у Трисс был таким же, как и она сама: буквы маленькие, точёные. Сложив его в четыре раза, Мисселина взяла второй свёрток.
Он тоже оказался запиской, и к ней прилагалось… кольцо. Серебряное, усыпанное рубинами и с гравировкой на Старшей Речи. В свете полуденного солнца рубины переливались. Девушка вздохнула и развернула вторую записку.
«Твоя взяла. Но кольцо пригодится. Шах и мат, ведьмачка».
Почерк размашистый, небрежные буквы было сложно разобрать.
— Бьянка… — прошептала Мисселина. Она вскочила и, сгребая тётину записку и перстень в кулак, подошла к очагу. Выбросила пергамент в огонь, наблюдая, как он чернеет и рассыпается в пепел. Затем снова занесла руку над пламенем, намереваясь выбросить кольцо. Но вдруг замешкалась.
Зачем она это делает?
— Ничего плохого не произойдёт, если я сохраню хотя бы перстень… — сказала сама себе девушка. Расстегнув золотую цепочку, она продела её через колечко. Затем застегнула у себя на шее.
Смяв последние вещи и бросив их в сумку, Мисселина вышла из комнаты.
***
Сначала она закупилась провизией, затем уже вместе они забрали меч Мисселины, а спустя час выехали из Новиграда. К тому времени уже стемнело. Эскель был доволен: пока Мисселина лазила по рынку в поисках хорошей еды, он успел выполнить один очень выгодный, как он сам сказал, заказ, и из города они выехали с некоторой суммой денег. Он не спешил говорить, какое чудовище прикончил, а Мисселина и не спрашивала.
Девушка не оборачивалась: «каникулы» в Новиграде стали не самым лучшим временем в их путешествии. Она то и дело поправляла перевязь, которая неудобно стягивалась на груди. Непривычным было само ощущение меча за спиной. Его тяжесть давила на плечи и спину, заставляя Мисселину ёрзать в седле и время от времени покачивать корпусом, рискуя свалиться с коня. Эскель смотрел на это всё снисходительно, порой даже с откровенной насмешкой.
— Первые пять часов будет неудобно, — сказал мужчина, когда они ехали над берегом Понтара, на восток. — Сегодня едем всю ночь, а если поторопимся, то к следующему вечеру остановимся в Оксенфурте. Переночуем там, и двинем в Каэдвен. Там и до Каэр Морхена недалеко.
— Угу, — без энтузиазма кивнула Мисселина. Ведьмак покачал головой.
— Расскажи мне. Ты из-за меча такая надутая?
— Если бы меч был единственным, что сейчас мешало бы мне, я бы не обращала на это внимание.
— А что тогда? — Мисселина посмотрела на наставника. — Ты можешь мне рассказать.
— Ох-х… дело в том, что, когда я собиралась, нашла это, — она вытащила из-под рубашки подвеску и кольцо. Эскель остановил Василька и спешился. Мисселина тоже спрыгнула на землю. Подойдя ближе, ведьмак поднёс подарки чародеек ближе к лицу. Он внимательно всё рассматривал, несмотря на сумерки, которые постепенно переходили в темноту.
— Хм. Это Трисс подарила?
— И Бьянка… — вздохнула девушка. — От неё кольцо, от Трисс – подвеска…
— Ясно, — кивнул Эскель. Он отпустил цепочку. — Я без понятия, что это. Смахивает на какие-то магические амулеты, но я не знаю их свойств.
— Ты знаешь, кто может рассказать?
— Думаю, Весемир может лучше ответить на твои вопросы, — ведьмак свёл брови. — Давай, нам пора ехать. Лучше не задерживаться на одном месте ночью. Особенно около Понтара.
Запрыгнув на лошадей, двоица направилась дальше вдоль бурной реки.
Рядом, почти над ухом, Мисселина услышала уханье совы.
«Шах и мат».
========== «Военное искусство. Часть первая»/«The Art of War. Part One» ==========
Комментарий к «Военное искусство. Часть первая»/«The Art of War. Part One»
Прибыв в горную крепость Каэр Морхен, Мисселина знакомится с другими ведьмаками и продолжает своё обучение.
В этой главе некоторые моменты автор честно списал у пана Сапковского, так что кто-то посчитает это графоманией.
Бонус: Мисселина be like “злая книжная Трисс” enegry
Ветер крепчал, а дорога была трудной.
Близ Каэр Морхена, что стоял далеко на севере Синих гор, дули безжалостные ветра, норовящие сдуть путников с тропы вместе с лошадьми. Дорога лежала между острых скал и выступов, узкая и каменистая. Проехав сквозь туннель в скале, перед ними открывалась огромная живописная долина, скалистая, с густым лесом и очень большим озером, что серебрилось на ноябрьском солнце. Мисселина завороженно смотрела на эту красоту, пока они завернули на незаметную, скрытую в лесу тропинку.
«Мучильня…» — подумала девушка, вспоминая рассказы Эскеля.
Ведьмак ехал рядом с ней. Спустившись в лес, они пустили лошадей рысью, и Мисселина имело достаточно времени, чтобы рассмотреть всё вокруг себя. Эскель то и дело ухмылялся, наблюдая за ней.
— Что? Мне интересно, — пожала плечами девушка, улыбаясь. Ведьмак издал короткий смешок.
— Я готов это поощрять.
Дальше они двинулись шагом по руслу ручья, пересекли очередной яр и взобрались на округлый холм. Оттуда виднелись прилепившиеся к каменным обрывам руины Каэр Морхена – частично разрушенная трапеция защитного вала, остатки башни и ворот, бочкообразный столб донжона.
Конь фыркнул и дёрнул головой, переходя ров по остаткам моста. Мисселина натянула поводья. Дно рва покрывали истлевшие черепа и кости, побелевшие от времени. Девушка тихо охнула.
— Так не должно быть… — прошептала она. — Умерших надо предавать земле, под курганом. Разве нет?
— Верно, — подтвердил ведьмак. — Но мы, ведьмаки, рассматриваем это кладбище как… напоминание.
— О чём?
— На Каэр Морхен, — Эскель направил коня к растрескавшимся аркам, — напали. Здесь разразилась кровавая битва, в которой погибли почти все наши. Уцелели только те, кого не было в замке.
— Кто напал? — Мисселина поравнялась с ведьмаком. — Почему?
— Потом расскажу… Смотри, мы почти на месте.
Девушка перевела взгляд на крепость перед собой. Издалека Каэр Морхен казался просто большой полуразрушенной крепостью, но вблизи… он был более, чем огромен. Полуразрушенные стены будто бы дышали, и выдыхали магию, истории предыдущих поколений ведьмаков… Само величие.
Въехав во двор, Мисселина всё не могла закрыть рта – настолько сильно было её впечатление. Она и не сразу заметила седовласого мужчину, который подошёл к ним с Эскелем.
— Здравствуй, Эскель, — мужчины обменялись рукопожатиями. — Что-то ты в этом году рано.
— Со мной… ученица, — Эскель кивнул на Мисселину. Та, чувствуя на себе взгляд жёлтых глаз старого ведьмака, хотела вжаться в бок своего коня. Старик смотрел на девушку немного с прищуром несколько секунд.
— Подойди, дитя, — подозвал он её. Обменявшись взглядами с Эскелем, Мисселина подошла к старому ведьмаку. Тот снова оглянул её оценивающим взглядом. — Как тебя зовут, деточка?
— М-мисс-селина, — заикаясь пробормотала она. Старик ухмыльнулся в усы.
— Полно тебе, Мисселина. Не бойся.
— Мисселина, это Весемир, наш наставник, — Эскель стал ближе к ней. — Он тренировал меня здесь, ещё когда я был мальчишкой…
— Ты и сейчас им остаёшься, — проворчал Весемир. — Ну, хватит во дворе топтаться. Идите в замок.
Старый ведьмак развернулся и ушёл куда-то по своим делам. Мисселина тяжело выдохнула и отёрла лоб рукавом. Эскель ухмыльнулся, взяв лошадей под уздцы, чтобы отвести их в конюшню. Девушка пошла за ним.
— Мне кажется, я не нравлюсь ему, — она стала рядом со своим конём, поглаживая его по морде. — Вдруг… вдруг я не подхожу?
— Это не так, — ответил Эскель, сгружая вещи. — Если Весемиру кто-то не нравится, он не будет реагировать так же спокойно, как и на тебя, — девушка фыркнула, забирая свои сумки. Ведьмак закатил глаза и покачал головой. — Просто… привыкни, что Весемир любит много ворчать и брюзжать, — мужчина развёл руками. — Как ни как, он стар.
— Такой же старый, как моя тётя? — спросила она немного обиженно. Эскель засмеялся. — Что смешного?
— Ничего. Только вот твоя тётушка мне в дочери годится, — смеялся ведьмак. Затем перевёл взгляд на Мисселину и потрепал её волосы на макушке. — Не переживай. Я всегда рядом.
Девушка улыбнулась, но промолчала.
***
— Твоя новая комната, — Эскель провёл Мисселину в одну из комнат крепости. Она была просторной, имелся даже балкончик с видом на долину и внутренний двор. И на этом преимущества заканчивались.
В помещении гулял ветер, и только очаг мог сделать комнату теплее. Но – увы! – и дрова нужно будет нарубить и самостоятельно натаскать. А когда девушка присела на кровать, она неприятно скрипнула, жёсткие доски упёрлись в зад. Мисселина скривилась.
— Как вы тут живёте? Ещё и зимой?
— Много двигаемся, — пожал плечами мужчина и потёр руки. Затем он склонился над очагом и, бросив туда остатки находящихся в комнате дров, разжёг огонь знаком Игни. — Вечером возьмёшь себе, а пока понемногу подкладывай то, что есть. Помещение нужно хорошо протопить. Балкон закрой – пусть не сквозит.
Девушка встала с кровати и захлопнула ставни. Затем подошла к большому сундуку у кровати и стала складывать туда вещи. Те были помяты с дороги и холодными – их давно никто не одевал. Вот та рубашка, которую она стащила у Оттавио, расшитая чёрной нитью. Ещё одна блуза, привезённая отцом из Боклера. Он говорил, что сама герцогиня Анна-Генриетта подарила ему эту блузку. Она красивая – парчовая, винного цвета и с золотой вышивкой. Безумно дорогая.
А на дне сумки лежало то платье, которое она носила в Новиграде. То самое, что ей подарила Трисс. Мисселина разгладила образовавшиеся на нём складки.
— Здесь тебе будет не до платьев, — Эскель присел рядом с ней на корточки. — Мисселина…
— М?
— Если… если бы Трисс не передумала бы тогда… — он замялся, думая, что сказать. — Ты бы осталась с ней? Стала бы чародейкой?
— Почему ты спрашиваешь? — Мисселина захлопнула сундук и посмотрела на ведьмака. Тот пожал плечами.
— Ты расстроилась, когда узнала об отъезде Трисс.
— Ну… — девушка запнулась. Она села прямо на пол, поджав колени к себе. Эскель неодобрительно посмотрел на неё. — Я хотела бы быть красивой. Как чародейки.
— Красивой? — опешил ведьмак, криво усмехнувшись. Мисселина кивнула.
— Именно так. Я не красивая… Не смейся!
— Прости, — ведьмак покачал головой. — А что до красоты… ты шарахаешься в крайность. Как по мне, ты довольно хорошенькая. Но, уж прости, из тебя никакая магичка.
— Ну спасибо, — буркнула девушка. Эскель хмыкнул и встал на ноги.
— Комплименты – не моя сильная сторона. За этим к Геральту, — ведьмак скрестил руки на груди. — Теперь вставай. Пол каменный, жопу себе отморозишь. Сядь лучше на кровать.
— Не хочу! — фыркнула девушка, но всё-таки встала. — Кровать скрипит.
— Можешь прогуляться по крепости, — Эскель направился к выходу. — Заодно и начнёшь осваиваться.
Ведьмак вышел из комнаты, оставив Мисселину. Девушка мученически вздохнула и обессилено рухнула на кровать. Та громко скрипнула и послышался тихий треск.
— Да что же с тобой не так! — девушка вскочила и пнула ножку кровати. От этого она не стала меньше скрипеть, зато Мисселина упала на пол, держась за ушибленную ногу и воя, как белуга. Девушка лежала на полу до тех пор, пока не перестала ощущать левую руку и пока не чихнула от холода. Поднявшись, она подошла к сундуку, снова открыла его. На дне, под её одеждой, было одеяло. Оно показалось Мисселине тёплым и девушка, недолго думая, вытащила и завернулась в него.
— Так-то лучше, — согреваясь, произнесла она. Затем, повертев головой, вышла из комнаты. Ей предстояло исследовать ведьмачью крепость, от и до.
***
Мисселина заблудилась.
Она поняла это как только спустилась вниз, вероятно, в подвал. Или почти-подвал – то, что было ниже оказалось затопленным. Девушка долго петляла по коридорам почти-подвала, заглядывая чуть ли не в каждое помещение. Вернее, изучив два из тех, которые не были заперты на ключ.
С первым всё понятно – просто погреб, где ведьмаки хранили провизию и пару бочек, скорее всего, с алкоголем. Ничего интересного, такое и в Урбино было, и в любом замке, владелец которого – уважающий себя человек. Мисселина не видела смысла задерживаться в винном погребе, как она его для себя окрестила, и продолжила свои исследования.
Вторым помещением оказался огромный зал со стеллажами, столами и какой-то странной рассадой… Девушка подошла к ним, принюхалась. Что это? Грибы, мох, и непонятные травы. За время путешествия Эскель научил её узнавать некоторые растения по виду и запаху, она даже могла назвать некоторые свойства тех, что знала… но таких трав она никогда не видела. Как и грибков – это тебе не опята или лисички, которые растут в любом лесу.
Некоторые тайны лучше оставить тайнами, подумала девушка и двинулась дальше, в недра… лаборатории? Как ещё можно назвать место, где выращивают неизвестные науке растения, а на полках стеллажей стоят колбы с непонятным содержимым? Вода ли это, яд или просто зелье? А может, те самые мутагены, о которых однажды обмолвился Эскель?
Вот тут девушка не смогла совладать с интересом. Протянув руку, Мисселина попыталась достать одну из колбочек с чёрной жидкостью. Ещё немножко…
— Ты кто, блять?!
Резкий голос со стороны двери заставил девушку неуклюже попятиться от стеллажа. Благо, ничего не разбилось. Мисселина шокировано смотрела вокруг себя, как вдруг кто-то, а именно обладатель голоса, схватил её за воротник рубашки и хорошенько встряхнул.
— Ещё раз повторяю: ты кто? — во тьме она видела янтарные глаза. Ведьмак, значит. — Говори, сука, иначе выпотрошу!
Недолго или вообще не думая, девушка пнула его коленном в живот. Ведьмак охнул от неожиданности, и расслабил хватку, а Мисселина рванула к выходу из лаборатории. Было не то, чтобы страшно… скорее, стрёмно. На большаке эти слова значили разное, потому Мисселина старалась не путать. Так или иначе, она запаниковала и стала лихорадочно озираться в поисках лестницы.
— Попалась, чертовка! — ведьмак появился за спиной и в мгновение ока намотал волосы девушки на руку. Та вскрикнула от боли, пытаясь вырваться. Даже успела кое-как пнуть ведьмака.
— Пусти! Пусти, жопа лошадиная! — выкрикнула она, пока злобный ведьмак тащил её наверх.
— Ну уж нет! Я сначала разузнаю, кто ты и что забыла здесь! Мамочка разве не учила, что ведьмаки – мерзавцы без достоинства и чести?
— Я приехала с Эскелем!
— А ну, не ври!
Ведьмак с силой дёрнул её за косы, и девушка громко вскрикнула. В глаза ударил солнечный свет – мужчина выволок её во двор.
— Ламберт! — Мисселина расслышала голос Эскеля сквозь стук своего сердца и гул крови в ушах. — Какого хрена?!
— А такого! Я нашёл эту падлу в Лаборатории! — Ламберт отпустил девушку, швырнув её под ноги Эскелю. Тот почти сразу поднял девушку на ноги, и крепко прижал её к себе. Мисселина вцепилась в куртку наставника, уткнувшись носом в его ключицу.
— Это моя ученица, идиот.
Во дворе воцарилось молчание.
— Вот зараза! — выкрикнул Ламберт. — Я уж думал, вы со старым Весемиром совсем мозги потеряли… но эта! — он ткнул пальцем в Мисселину. — Эта мне не нравится! Знаешь, как она меня пи…
— Вот и хорошо! — фыркнула Мисселина, поворачиваясь к Ламберту и утирая нос. — Трындеть меньше будешь!
— Малышне слова не давали! Сколько тебе вообще лет?!
— Шестнадцать! — выпалила девушка. — И я не малышня! А ты прекрасно подходишь под это определение!
— Ишь какая умная нашлась!
— Так! Рты закройте, — не выдержал перепалки Эскель. Он крепко взял Мисселину за локоть и отвёл ко входу в замок. — Марш к себе. И не выходи, пока не велю!
— Эскель!
— Два раза повторять не буду! — он открыл дверь, а затем обернулся. — Ламберт! Иди сюда, засранец!
***
Эскель всё-таки велел Мисселине выйти. Вот только произошло это только под вечер, когда уже стемнело. Но девушка была рада и такому исходу: ей ужасно надоело сидеть в четырёх стенах, изредка высовывая нос на балкон. Она просидела у себя весь день, меряя шагами комнату и перекладывая свои вещи миллионное количество раз. К тому времени, как Эскель наконец-то явился к ней и буркнул что-то нечленораздельное, мол, “к столу”, у Мисселины живот урчал, словно голодная собака.
— Надеюсь, ты ешь клёцки? — неожиданно тепло произнёс ведьмак, когда они спустились с лестницы. Мисселина кивнула, всё ещё пристыженно потупив взгляд. Она думала, что наставник до сих пор злился на неё за эту идиотскую ситуацию с Ламбертом… Но она не виновата, что этот полудурок оказался в лаборатории в неположенное время!
— Ну так как? — Эскель ожидающе посмотрел на неё. Девушка кивнула, посмотрев в сторону.
— Ты злишься на меня? — тихо спросила девушка. Мужчина пожал плечами.
— Нет, — покачал головой ведьмак. — Но тебе стоит поменьше лезть в неприятности. И не ходить туда, где можно наткнуться на Ламберта.
— А что он вообще делал в подвале?
— Ну… Ламберт любит туда спускаться, — пожал плечами Эскель. — Он часто пьёт. Часто один.
Мисселина пожала плечами. Они вошли в довольно большой зал, посреди которого стоял крепкий дубовый стол. Весемир и Ламберт уже сидели на своих местах, медленно поглощая ужин. Когда Эскель и Мисселина подошли к ним, Ламберт тихо фыркнул.
— А вот и наша принцесса…
— Ламберт, — осадил его Весемир. — Помолчи. Что же до тебя, Мисселина… — старый ведьмак придвинул девушке тарелку с… теми самыми грибочками? И травой из лаборатории? Девушка непонимающе посмотрела на содержимое тарелки. — Это тебе. Съесть нужно всё.
— Зачем? — она посмотрела в глаза Весемиру.
— Твоя новая диета, — пояснил старик. — Поможет стать ловчее, быстрее. Тебе предстоит много тренировок.
— Маятник, гребёнка, — перечислил Эскель, наливая девушке какую-то голубую воду. — Это всё тебя ждёт.
— Угу. А что… что это за вода? — спросила девушка, заглядывая в стакан. Ведьмаки переглянулись, и Мисселина недоверчиво нахмурилась. — Если хотите что-то со мной делать, то выкладывайте всё сразу.
— А твоя девка за словом в карман таки не лезет, — обратился к Эскелю Ламберт. Голос младшего ведьмака звучал уже более спокойно и… с неким оттенком дружелюбия. Мисселина немного расслабилась. Может, не такой уж плохой этот Ламберт?
— Вода, грибы, травы – то, что ты должна есть. Сделает тебя подобной нам, но без боли и резких мутаций, — объяснил Весемир. — Не бойся, это не навредит тебе, а наоборот.
Девушка обвела взглядом всехтроих ведьмаков, взяла стакан, заглянула в него, взболтала содержимое и… пригубила питьё. Голубая вода была совсем обычной – почти без вкуса, освежающая. Мисселина выпила всё, до последней капли, и поставила стакан на стол.
— Ну? Не отравилась? — шутливо спросил Ламберт. Девушка покачала головой и придвинула к себе салат. Эскель одобрительно кивнул.
— Умница.
Остаток вечера прошёл спокойно.
***
Утро выдалось холодным, а пробуждение резким.
— Вставай, Мисселина, — потормошил её Эскель за плечо. — Уже рассвет. Занятия не ждут.
Девушка фыркнула от холода и сильнее завернулась в одеяло.
— Мне холодно…
— Знаю, — кивнул ведьмак. — Но нужно проснуться, — мужчина сдёрнул одеяло с плеч Мисселины, и девушка недовольно зашипела. Эскель ухмыльнулся и положил одежду девушки у той в ногах. — Давай-давай! Пошевелись, я жду тебя во дворе.
Страдальчески застонав, Мисселина нашла силы встать с отвратительно скрипящей кровати и натянуть штаны. Затем последовала рубашка: она взяла ту, в которой была вчера. Не стоит сразу показывать все свои наряды, подумала она, но тут же одёрнула саму себя. Говорит, как та нахохленная дворянка, которой Мисселина была ещё в августе. Девушка вздохнула и принялась расчёсывать спутанные волосы.
Подумать только! Ещё каких-то три месяца назад она была простой дочерью графа, думала только о красивых рыцарях из Виковаро, о цветастых платьях и о придворной жизни в Боклере. Сейчас же, после всего прожитого, прошлое казалось ей чем-то эфемерным, ненастоящим. Раньше она была совсем другим человеком.
Девушка накинула куртку и вышла на балкон. Оттуда открывался чудесный вид на долину, её леса и большое сверкающие на солнечных лучах озеро. На небе проплывали пушистые облака, часто застилающие яркое, но уже не греющее светило. Резкий порыв ветра взъерошил волосы Мисселины, но она была не против. Наверное, через пару минут они всё равно растрепались бы, так что какая разница? Ей всё равно хорошо.
Вернувшись внутрь, девушка закрыла двери, ведущие на балкон, подбросила дров в слабо светящийся очаг, раздула огонь и вышла. Спустилась по лестнице, миновала большой зал и вскоре очутилась во дворе.
Эскель стоял неподалёку от ворот и переговаривался с каким-то незнакомцем. Как и собеседник, он был высок, поджар, худощав и темноволос, хотя и выглядел моложе наставника Мисселины. И тоже ведьмак, разумеется. Девушка подошла к ним.
— … так что можно сказать, я почти, что дома, — с улыбкой закончил рассказ черноволосый. Эскель кивнул, чуть приподняв уголки губ. — Оу… Эскель, я не думал…
— Что? — наставник обернулся, и перевёл взгляд на собеседника. — Э-э-э… моя ученица, Мисселина.
— А-а-а, вот как! Я уж думал, Ламберт решился… — мужчина многозначительно подмигнул Эскелю, и протянул Мисселине руку. — Ну, здравствуй, Мисселина. Я – Койон.
— Рада познакомиться с вами, Койон, — с ухмылкой пожала руку мужчине Мисселина. Тот улыбнулся.
— Взаимно. Только лучше сразу на «ты», — ведьмак кивнул девушке и Эскелю. — Я присоединюсь к вам позже. Надо ведь поздороваться со всеми…
— Тогда поторопись, — сказал ему вслед Эскель и тронул Мисселину за плечо. — Пошли.
***
Несмотря на расчёты Мисселины, долго они не тренировались. Эскель спровадил девушку со двора уже через час, аргументировав это тем, что Весемир уже заждался её. Хотя, и входя в твердыню, она пересеклась с Койоном, которого, видимо, и заметил Эскель. Молодой ведьмак улыбнулся ей, и даже рябушки на лице не могли его испортить. Мисселина улыбнулась в ответ.
— Спешишь куда-то? — спросил Койон. Девушка посмотрела на Эскеля: тот хмуро наблюдал за ней, опираясь на свой меч.
— Д-да, меня ждёт Весемир.
— Ну, тогда не заставляй старца ждать, — подмигнул ей ведьмак. — Увидимся.
— Ага…
Мисселина проводила его взглядом. Койон подошёл к Эскелю, тот дружелюбно улыбнулся. Хотя его взгляд говорил об абсолютно противоположном – наставник девушки смотрел на молодого ведьмака с раздражением и даже какой-то долей зависти.
«Ох, нет… не хватало и здесь обраться проблем с мужчинами…»
Хотя, если подумать, то какие мужчины? Ей всего шестнадцать, рядом с бывалыми охотниками на чудовищ она выглядит ещё совсем малюткой, глупенькой и необразованной. Да и в принципе, Мисселина знала, на кого смотрят мужчины за тридцать. Не на таких, как она, юных дев, у которых щёчки мило розовеют только об упоминании таких вещей, как супружеский долг… Нет, они ищут других – уже состоявшихся женщин, взрослых и зрелых.
Таких, как Трисс.
Тряхнув головой, словно выгоняя нежелательные мысли из головы, девушка огляделась. Так, где же может ожидать ей Весемир? Может, заглянуть в библиотеку? Вот только где она…
— Опять потерялась, — услышала она голос Ламберта. На его лице застыла неприятная ухмылка, а глаза смотрели на девушку снисходительно.
— Возможно, — ответила она, скрестив руки на груди. Ламберт пожал плечами.
— Куда тебе нужно?
— На урок к Весемиру… я хотела пойти в библиотеку…
— А! Он точно не там, — махнул рукой ведьмак. — Вот что, малютка: давай я тебе покажу дорогу…
— Не говори со мной, как с маленькой! — выпалила девушка, тут же осознав, как смешно выглядит. Ламберт это тоже осознавал, и громко засмеялся. — Ты издеваешься?! Не смейся! Я же ничего смешного не сказала!
— По сравнению со мной, ты ребёнок, — Ламберт быстро приблизил руки к лицу Мисселины и потеребил её щёки. Девушка тихо зарычала. — Бозе, кто у нас такой злой?
— У-у-у! А ну, убери лапы! — девушка убрала руки ведьмака. Тот всё ещё смеялся. — Мне долго ждать?
— Ладно-ладно, — Ламберт поманил её за собой. — Так уж и быть, проведу тебя, малютка…
— Не называй меня так!
— Хорошо, а что насчёт… дитятко?
— А! Так ещё хуже!
***
Старый Весемир сидел в обветшавшем кресле около выхода на балкон и листал тяжёлый фолиант в кожаной обложке. Мисселина боязливо ступила за порог комнаты, довольно большой, на её взгляд. Девушка старалась идти очень тихо, но старый ведьмак всё же услышал её. Весемир обернулся и посмотрел на неё. Девушка застыла.
— Ну, что ты там топчешься? Проходи, дева.
Мисселина пересекла комнату и подошла к креслу ведьмака. Весемир указал на подушки и плед, лежавшие на полу. Девушка тут же плюхнулась на одну из на удивление мягких подушек, скрестив ноги.
— Итак, начнём, — Весемир отложил фолиант. — Думаю, так как ты уже могла узнать некоторые вещи от Эскеля, мы поговорим о…
— О гулях? — перебила его Мисселина, тут же потупившись. — Простите…
— Ничего, это нормально, — Весемир мягко улыбнулся в усы. — А почему гули? Что ты о них знаешь?
— Ну, Эскель говорил, что гули относятся к классу трупоедов, — чуть увереннее начала Мисселина. — Они селятся там, где погребают мёртвых: около курганов, некрополей.
— Выходит, гули для мёртвых только опасны?
— Не совсем. Они нападают на живых, когда голодные, разъярённые… Или когда армия идёт в бой, и много погибших…
— Хорошо. Что ещё можешь рассказать?
— Э-э-э… против гулей хорошо действует серебро?
— Верно. Эскель рассказывал?
— Нет. Когда гули нападали на нас, я видела, что он берётся за серебряный меч.
— Ты наблюдательна. Это хорошо, — похвалил её старец. — Но сегодня не о гулях. Поговорим о Сопряжении Сфер.
Следующие часы девушка с интересом слушала рассказ Весемира, невольно запоминая всё, что тот говорил. Раньше – до встречи с ведьмаками – она не замечала в себе способность так легко поглощать информацию. Но сейчас теория шла на ура, и под конец Мисселина даже смогла набросать схему по рассказу.
— А теперь, дева, расскажи мне самое важное из того, что я тебе говорил, — сказал Весемир, закончив лекцию. Солнце как раз в очередной раз спряталось за тучами, хотя девушка предполагала, что сейчас почти полдень.
— Катаклизм, который называется Сопряжением Сфер, произошёл 1500 лет назад. В результате катастрофы множества существ, не принадлежавших нашему миру, оказались заперты в нём. Поэтому, например, у гравейров, гулей и вампиров нет собственной экологической ниши. Они — реликты периоды Сопряжения Сфер, — девушка постучала угольком по колену, вспоминая другие подробности лекции. — Эльфы утверждают, что люди тоже прибыли в этот мир во время Сопряжения из уничтоженного катаклизмом мира. Они научились использовать силу первоначального Хаоса, так и родились первые волшебники-люди. Люди долго сражались со старшими расами, и те в результате сдались варварам. Вот так люди стали властителями мира.
— А к чему ещё привело Сопряжение Сфер?
— К появлению профессии ведьмака? — пожала плечами девушка. Весемир одобрительно закивал.
— Очень хорошо, дева. Хорошо… — ведьмак встал с кресла. — Долгое время у нас не было учеников. Я рад, что Эскель взял тебя. Интересно у нас тут будет…
Старый ведьмак вышел на балкон, устремив взгляд вниз. Мисселина стала рядом с ним, тоже взглянув на внутренний двор. Эскель тренировался с Койоном и Ламбертом. Все трое с одном тренировочном бою, и каждый сам за себя. Каждый двигался уникально, не так, как другие. Ламберт нападал резво, быстро и энергично. Койон двигался плавно, был текуч, как вода. Он делал финты и пируэты, путая противников. А Эскель был спокоен, парируя удары и прекрасно уворачиваясь, накапливая энергию для решающей атаки. Они дрались затупленными мечами, однако сердце пропускало удар каждый раз, когда лезвия соприкасались с характерным звоном.
— Они не ранят друг друга, — успокоил её Весемир, видя обеспокоенность на девичьем лице. Та пожала плечами, поднеся руку к кулону…
— Весемир, — она посмотрела на старца. — У меня есть пара вопросов…
— По какому поводу? — ведьмак вышел с балкона. — Давай присядем, дева.
Они вернулись обратно на свои места. Плюхнувшись на подушку, Мисселина извлекла из-под рубашки подарки чародеек. Сняв цепочку с шеи, девушка передала её Весемиру. Тот поднёс к глазам кольцо и подвеску.
— Хм… подарки?
— Да. Кулон подарила Трисс Меригольд, а перстень – моя тётка… — Весемир присмотрелся к кулону. — Мне кажется, это зверь. Он скалит зубы…
— Тебе не кажется. Это – ласка. Она то вредный зверёк, то помощник, — ведьмак покрутил подвеску между пальцев. — Если съесть сердце ласки, можно улучшить пророческие способности… Трисс на что-то намекала, когда дарила его тебе?
— Она говорила, что у меня есть способности к магии, — вспомнила девушка. — Говорила, что я могу предугадывать события…
— Хм… амулет может быть зачарованным. Нам стоит с этим разобраться. А это у нас что? — Весемир стал рассматривать перстень Бьянки. — Тонкая работа… электрум, природный сплав золота и серебра… и гравировка на Старшей речи. Пробовала прочитать?
— Я плохо знаю Старшую речь, — призналась девушка. — Только пару фраз на нильфгаардском диалекте…
— После занятий можешь сходить в библиотеку, — старец вернул девушке амулеты. — У нас есть словарь, можешь попробовать перевести.
— Спасибо, Весемир, — она застегнула цепочку на шее, снова спрятав перстень и подвеску под рубашкой. Ведьмак кивнул.
— Ну, беги. День только начинается, а тебе ещё многое нужно узнать.
Попрощавшись с новым наставником, девушка спустилась вниз.
***
Месяц спустя…
Два часа. Два чёртовых часа она торчала на Маятнике. Без передышки. Два часа Ламберт гонял её. Маятник располагался во дворе, меж заслоняющих от ветра стен. Кое-как балансируя на подвешенной на цепях балке, она с мечом в руках нападала на кожаный мешок, перевязанный ремнями так, чтобы он изображал человеческое тело.
Было тяжело: балка всё время покачивалась из стороны в сторону, и девушка рисковала упасть. И хотя она уже наперёд знала, как устроен маятник – много раз они с Эскелем находили тонкие качающиеся ветки в лесу – и даже тренировалась на менее цивилизованной его интерпретации, ей было страшно. Страшно упасть и удариться. Потому что Эскель тренировал её движения, чётко указывая на ошибки, а Ламберт сразу заставил взять меч.
— Плохо! — шипел Ламберт. — Слишком близко подходишь! И не руби вслепую. Я же сказал: самым концом меча по шейной артерии! Где у гуманоида шейная артерия? На затылке? Что с тобой творится? Сосредоточься, дева!
— Я не могу! — вскрикнула девушка. Тут нога съехала. — А-а-а!
Соскользнув с бревна, девушка шмякнулась прямо на спину. Из лёгких словно воздух выбили.
— У-у-у… больно…
— Вставай, растяпа! — Ламберт поднял её, схватив под руки, поставил на ноги. — Приседай! И дыши.
Девушка принялась выполнять указания ведьмака, морщась от боли в спине и в груди. Затем отдышалась, опираясь на цепи, что держали бревно. Ламберт качал головой, глядя на неё.
— Что с тобой не так? Почему в первый раз у тебя шло всё как по маслу, а сегодня ты не можешь сделать…
— Потому что меч – острый, бревно – скользкое и неустойчивое! — выпалила она. — А учитель похож на идиота, сбивающего меня своим криком!
— Поговори мне тут! — Ламберт отвесил девушке хороший подзатыльник. — Умная какая нашлась, смотрите!
— Уж поумнее тебя! — второй подзатыльник. — Ау!
— Ламберт, хорош тебе над девочкой издеваться, — Койон появился как нельзя кстати. Ведьмак подмигнул ей, а Ламберт сплюнул. Затем снова посмотрел на ученицу.
— Мисселина, а ты чего застыла? Бегом на Мучильню! — девушка закатила глаза. — Давай-давай! Чтобы к приходу Эскеля всё прошла! Смотри, какие тучи! Хочешь под дождь попасть?
— Ну не ори ты, а, — Койон похлопал Ламберта по плечу. — Сегодня за ней присмотрю я. Иди.
Фыркнув, Ламберт бросил уничтожающий взгляд на Мисселину и пошёл внутрь замка. Койон и Мисселина проводили его взглядом. Девушка облегчённо выдохнула.
— Спасибо. Он меня уже загонял…
— Но ты же думаешь, что я оставлю тебя в покое? — с улыбкой заметил ведьмак. Приобняв девушку за плечи, они направились к воротам. — Ламберт прав: скоро начнётся дождь, да и сумерки не за горами. Ты же не хочешь бегать по грязи и запачкать свою куртку? Или ногу подвернуть во тьме?
Девушка покачала головой, улыбаясь в ответ.
Прошёл месяц с тех пор, как Эскель привёз Мисселину в Каэр Морхен. За прошедшее время она уже успела обжиться и приспособиться к жизни в огромной горной крепости, где вечно гулял сквозняк, а ветер на стенах часто норовил сбить с ног. Но она уже привыкла ко всему. Даже топит комнату самостоятельно и разумно расходует дрова.
Обучение также протекало хорошо: Мучильня уже не представляла особой трудности, ветряк она освоила на ура. Теоретические занятия тоже проходили как надо, и старый Весемир часто говорил о том, какой прилежной оказалась строптивая в первый день туссентка. Даже на маятнике девушка могла показать, чему она научилась за столь краткий срок.
Была только одна проблема, что заключалась в двух: Эскель и Койон. К обоим невыносимо тянуло. Оба уделяют ей внимание. Но оба, видимо, принимают за ребёнка. Хорошо ли это? Плохо? Она не знала. И твердила себе: ей шестнадцать, им – намного больше. Они взрослые мужчины, и видят в тебе юную особу. Даже называют девой.
Вскоре они оказались неподалёку от начала Мучильни. Впервые услышав это название, Мисселина не очень поняла, почему эту тропу называют так. Зато, впервые пробежав по ней, она уяснила. Эта узкая, едва заметная, петляющая тропа была опасная и сложная. В основном она бегала по ней под присмотром Эскеля, тренируя скорость бега и контроль дыхания. Было сложно почти всегда: только недавно она перестала спотыкаться о корни деревьев, которые были везде и всюду. Она даже успела сломать нос, несясь под низкими ветвями. В тот раз с ней был Ламберт, и он, назвав девушку слепой козой, вправил её и без того огромный нос, дав перед тем хлебнуть самогона. Было обидно, больно и хмельно. Зато самогонка хорошая…
— И что же ты застыла? — Койон легонько пихнул её в бок. — Туда и обратно, да побыстрее.
Молча кивнув, Мисселина ступила на тропу. С каждой секундой она набирала скорость. Сначала бежала трусцой, затем перешла на быстрый бег, успевая замечать коряги и места, где она раньше падала или спотыкалась. Не смотрела по сторонам – знала, что ничего не увидит. Она понимала, что не бежит так сама – тропа спускалась вниз, и девушка ускорялась, двигаясь по инерции. Когда ноги стали сами нести тело, она сосредоточилась на дыхании. Как там говорил Эскель? Вдыхать и выдыхать носом, рот закрыт. Дышать не глубоко, но часто. Можно под какую-то дурацкую детскую считалочку…
Бежать долго и утомительно. Но вскоре она таки выбежала к развилке. Отлично, первую часть дистанции прошла. Девушка глубоко вдохнула, на секунду дав себе отдохнуть. Она подняла голову и увидела вдалеке что-то. Конь? Всадник? Она не знает, кто это. Точно не Эскель, он уехал в другую сторону. Значит, пора убегать к замку.
Напряг ноги, девушка побежала обратно, стараясь не споткнуться. Снова те же трюки с дыханием, скоростью… вот тропа спустилась, и тут она вновь поднимается, и Мисселина бежит, но уже не так быстро, как в первый раз.
Вскоре она, измученно дыша, остановилась. Добежала. Живот крутило, как после слишком плотного ужина. После Мучильни хотелось выблевать лёгкие.
— Отдышись, — Эскель поставил её прямо, держа за плечи. — Как сегодня?
— Нормально, — она вдыхала и выдыхала, восстанавливая дыхание. — Не падала.
— Молодец, — ведьмак похлопал её по плечу. — Как ноги? Бег не прерывала?
— Нет, — она покачала головой. Мужчина кивнул.
— Хорошо. Залазь на Василька, до замка поедем вместе, — сначала в седло сел Эскель, после него запрыгнула Мисселина, примостившись позади наставника. — Сегодня будет пурга. Видишь тёмные тучи? Как только стемнеет, нужно будет запереть все ставни в замке. Поехали.
— Эскель, — она обхватила его торс. — Я когда добежала до развилки… видела кого-то… он был на коне.
— Ты не подавала сигналы о своём присутствии?
— Нет, — она покачала головой. — Сразу побежала обратно.
— Хорошо. Молодец, что предупредила.
Ветер яростно взвыл, закачал покрывающие руины метёлки трав, зашумел в кустах боярышника и в высокой траве. Тучи пронеслись по тусклому диску луны, на минуту осветив замок, залив бледным, колеблющимся светом ров и остатки стены, вырвав холмики черепов, щерящих поломанные зубы, чёрными провалами глазниц, смотрящих в небытие. Мисселина уткнула нос в спину Эскеля.
Подгоняемый пятками конь осторожно переступил кучу кирпичей, вошёл под разрушенную арку. Подковы, ударяя по сломанным плитам, будили меж стен призрачное эхо, которое тут же заглушал ветер. Они погрузились в темноту, в бесконечно тёмный туннель между колонн и арок. Василёк шёл уверенно, не обращая внимания на непроницаемую тьму, весело позвякивая подковами по полу. Затем они въехали во двор. Эскель слез с седла первый, после него – Мисселина. Девушка убрала с лица выбившиеся прядки волос, и взяла поводья коня.
— Заведи его, а потом сразу в крепость, — мягко велел ведьмак. — Меня не жди.
— Но…
— Не волнуйся. Это не враги, — так же мягко ухмыльнулся он. Девушка пожала плечами, и повела Василька за собой.
Привязывая коня, она услышала топот копыт другой лошади. Девушка напряглась, стараясь быть как можно менее заметной. Тут в свете факелов показался человек – высокий, худощавый и с блестящими жёлтыми глазами. А его волосы! Белые, как молоко. Хотя он и не выглядит на тот возраст, когда человек седеет настолько, что волосы становятся такими. В общем, этот ведьмак был своеобразным, если это можно назвать так. И чем-то похож на Эскеля. Только лицо… а, нет. У обоих лица… на любителя, словом.
— Хм-м, — он всё-таки заметил её. — Кто ты?
Мисселина не спешила отвечать. Незнакомец пожал плечами, привязывая свою лошадь – гнедую кобылку с белой отметиной на морде. Ведьмак погладил лошадь по носу.
— Видишь, Плотвичка – я пугаю милых незнакомок. Они даже имя своё не говорят.
— Вы всегда говорите с лошадью? — Мисселина выгнула бровь. Ведьмак кивнул.
— Лошади – самые благодарные слушатели. Так как будешь зваться?
— Ласка, — соврала девушка, протягивая Васильку найденную морковь.
— Тоже вредительница? — не без смешка спросил ведьмак. — Так тебя Ласочкой величать или скажешь, как зовут по-настоящему?
— Сначала вы.
— Хм. Геральт, — ведьмак привязал свою лошадь. — Геральт из Ривии.
— Мисселина.
Они вышли из стойла вместе, возвращаясь во двор. Там девушка сразу заметила Эскеля и ещё одного человечка. Им оказалась маленькая девочка – Мисселина сразу поняла по хрупкому телосложению – с неаккуратно обрезанными волосами. Девочка была одета в какие-то обноски, была грязненькой и напуганной. Эскель держал в руках шапочку и узелок девочки.
— Ну коли уж ты тут, приветствую тебя в Каэр Морхене, — сказал он. — Как тебя кличут?
— Цири, — ответил за девочку Геральт, когда они с Мисселиной беззвучно появились из мрака. Эскель обернулся. Резко, быстро, не произнеся ни слова. Ведьмаки обхватили друг друга, крепко и сильно сплелись руками. На мгновение.
— Жив, Волк, — ухмыльнулся Эскель.
— Жив, — кивнул Геральт.
— Ну славно, — Эскель вынул лучину из держателя. — Пошли. Я закрою внутренние ворота, тепло уходит.
Они пошли по коридору. Крысы, сновавшие тут, то и дело отскакивали от круга света, отбрасываемого факелом. Мисселина обернулась на Цири: девочка семенила, стараясь не отставать от них, то и дело поглядывая на Мисселину. Та мило улыбнулась малышке.
— Привет, — Цири подняла на девушку испуганные глаза, когда с ней поприветствовались. Они спускались по скользким крутым ступеням. Внизу был виден свет. Цири с опаской посмотрела вниз, затем перевела взгляд на Мисселину.
— У тебя не такие глаза, — пискнула девочка. — Ты ещё не ведьмачка?
— Я учусь.
Цири стала идти поближе к Мисселине.
— Я боюсь.
— Не надо, — успокаивающе ответила Мисселина. — Ведьмаки – не плохие.
— Но я же девочка…
— Я тоже, — девушка подмигнула Цири. — Ты им понравишься, вот увидишь.
Они вошли в огромный холл, уже хорошо знакомый Мисселине. Вот большой и тёплый камин, вот большой дубовый стол, за которым сидели Весемир, Ламберт и Койон. За эти столом могло бы разместиться не менее десяти человек, знала Мисселина.
— Привет, Волк, — поздоровался с Геральтом Весемир. Эскель и Мисселина сели за стол. — Мы ждали тебя.
— Привет, Весемир, парни, — приветливо ответил тот. — Приятно снова оказаться дома.
— Кого это ты привёл?
Геральт минуту помолчал, потом положил руку на плечо Цири, легонько подтолкнул её вперёд. Она шла неловко, робко, спотыкаясь и сутулясь, наклонив голову. Мисселине тут же захотелось пожалеть эту девочку, это милое пепельноволосое дитя. Такая хорошенькая, хрупкая…
— Кто этот ребёнок, Геральт? Кто эта девочка?
— Она моё… — Геральт осёкся. Затем стиснул плечи Цири, во взгляде которой страх пропал. Она даже стала держать спинку немного ровнее. — Она – наше Предназначение.
***
Несмотря на то, что Цири казалась Мисселине зажатой, в целом вечер прошёл хорошо. Они ели похлёбку с пряностями, густую от гренок и сыра, пили сидр. Девочкам же сразу подали и грибы с травами, и голубую воду. Цири ела всё, что давали, словно с голодного края пришла. С другой стороны, Мисселине было знакомо это чувство – она тоже ела, как простая пейзанка, когда им с Эскелем удавалось нормально поесть. Ведьмаки ведь не богачи, и часто приходилось жить впроголодь.
И всё же, пепельноволосое дитя показалось Мисселине… особенным. Что-то не то она чувствовала, сидя рядом с девочкой. И Геральт это знал, она чувствовала – ведьмак вёл себя естественно до неестественности, делясь новостями с товарищами. Но он то и дело бросал обеспокоенные взгляды на Цири, своё дитя-неожиданность. Мисселина сидела задумчиво, ковыряя ложкой свой почти съеденный салат.
Девочка была необычной, это ей известно точно. Как Мисселина это знала, сама не догадывалась. Может, Трисс была права? Из-за магии? Девушка тронула подвеску-ласку. Как там говорил Весемир – если съесть сердце ласки, это поможет усилить пророческие способности. А что, если попробовать? Нет, так с ходу нельзя. Нужно почитать книг, набраться знаний… а уж потом делать. Нельзя ведь бросаться очертя голову в любое сомнительное дело.
— Мисселина, — над ухом прозвучал голос Эскеля. — Доедай. Для тебя есть задание.
Девушка посмотрела на Цири – та уже справилась с ужином, и довольная допивала воду. Мисселина вздохнула и быстро доела салат. Затем запила водой, отставила стакан в сторону. Эскель кивнул.
— Душенька моя, ты уже доела? — язвительно спросил Ламберт. Девушка нахмурилась, готовясь ответить что-то колкое.
— Ламберт, не начинай, — осадил его Весемир. — Мисселина, возьмёшь Цири сегодня к себе на ночь? Она только что попросила…
— Конечно, — кивнула девушка, бросив короткий взгляд на девочку. Та просияла. — Тогда мы уже пойдём… доброй ночи, господа. Цири, пошли.
Они встали из-за стола, и подозвав девочку, Мисселина направилась в свою комнату. Цири засеменила за ней. Уходя, до ушей Мисселины долетел глухой голос Ламберта:
— Институт благородных девиц, мать вашу.
Девушка только фыркнула, решив сделать вид, что она ничего не слышала. А она и не могла бы услышать. Что это – действие диеты? В любом случае, с Ламбертом лучше не конфликтовать. В глубине души, он, наверное, несчастен, подумалось Мисселине. Только очень обиженный на мир человек может быть таким колючим… как же наладить с ним отношения? Эскель ведь говорил, что у Ламберта проблемы с алкоголем, и он часто пьёт в одиночестве. Может, нужно просто надраться с ним, и тогда поболтать на пьяную голову?
Да нет, не стоит, одёрнула она сама себя. Эскель ведь может и ремнём отходить по пояснице за такие развлечения. Шкуру сдерёт!
А мог бы и отодрать…
Цыц! Ещё чего, размечталась.
— Долго до твоей комнаты? — пропищала Цири где-то рядом. Мисселина пожала плечами, найдя свою дверь.
— Вот она. Входи, — девушка открыла дверь, впуская пепельноволосую девочку. Как только они обе вошли, Мисселина плотно закрыла дверь. С утра комната хорошо протопилась, и здесь было намного теплее, чем в зале, даже прямо у камина. Цири сразу же перестала стучать зубами.
— У тебя так хорошо, — девочка посмотрела вокруг. — Ты ведьмачка?
— Нет, с чего ты взяла? — Мисселина скрестила руки на груди. Цири указала на меч. — А, ну да…
— У тебя меч. Ты живёшь здесь. Значит, ты ведьмачка! — сделала свои выводы Цири. Мисселина наклонила голову, мол, это не так работает. Девочка улыбнулась. — А знаешь, я тоже хочу быть ведьмачкой!
— Правда?
— Ну да, — девочка немного свела светлые бровки. — Если у меня будет меч, я смогу отомстить за свою бабушку. И за дедушку… за всю Цинтру.
— Цинтру? — переспросила Мисселина в недоумении. Цири вдруг закусила губу, и отвернулась. Девочка поняла, что взболтнула лишнего.
— Давай спать, я ужасненько устала! — пропищала девочка, снова надев маску уставшего ребёнка. — Так устала!
— Хорошо, — в такт ей ответила Мисселина. — Снимай сапожки и всё остальное. У меня можно спать в рубашке.
Цири вдруг замерла, затем стала неловко переминаться с ноги на ногу. Мисселина вздохнула и подошла к сундуку.
— Так бы сразу и сказала, — девушка стала рыться в своих вещах в поисках подходящих вещей. Затем обернулась на малышку – та всё ещё не спешила принимать помощь старшей. Мисселина критически осмотрела одёжку Цири. — И завтра что-то сделаем с твоей одеждой. Они… мягко говоря, не годятся для Каэр Морхена. Ну, пойди сюда…
Мисселина выудила из сундука самую маленькую из своих рубашек. Она была простой, зато крепкой, шерстяной и очень тёплой. Девушка была почти уверенна, что Цири рубашка всё равно окажется велика, но… на малышке она сидела прекрасно.
«Вот как. Даже на ребёнка мои рубашки в самый раз. Теперь понятно, почему меня все называют девой».
— Ну, давай, в постельку, — Цири залезла под одеяло, и Мисселина сама стала раздеваться. Сняв куртку, сапоги и штаны, она нырнула под одеяло рядом с Цири. Девочка прижалась к ней. — Тебе холодно?
— Чуть-чуть, — пискнула она. — Мне страшно. Ужасненько.
— Почему?
— Если я усну, мне будут сниться плохие сны, — она обняла Мисселину. Девушка тихо выдохнула.
— А что тебе сниться обычно? — осторожно спросила она у девочки. Та пожала худенькими плечиками, переместив руки на рёбра Мисселины.
— Рыцарь в крылатом шлеме. И мой… ужасненько страшно… — девушка немного отодвинула голову и посмотрела на Мисселину. — Ты такая красивая… Но ты немножко похожа на мальчика.
— Это почему же? — возмутилась Мисселина. Цири смущённо похлопала ресницами.
— Ну, у тебя нету… как их там… г… гру…
— Груди? — Цири кивнула, и Мисселина фыркнула. — Святой Лебеда… давай уже спать, — девушка погасила свечу у кровати, и теперь комнату освещал лишь свет спокойного огня в камине. — Спокойной ночи.
Цири пробурчала что-то невразумительное, немного поворочалась, а затем уснула. Мисселина же спать не могла. Девочка странно себя вела, это заметно. Она осекается, когда говорит о Цинтре, меняет тему, а про сон рассказ обрывает. Что же это может значить?
Мисселина перевернулась на другой бок, чтобы не видеть лица пепельноволосой девочки. Кто она такая? Где этот Геральт её нашёл? Что с ней не так? Она чувствовала, что Цири не такая, как все. Это просто бред, если девочка окажется просто девочкой. Мисселина посмотрела через плечо – Цири мирно посапывала, зарывшись в тёплое одеяло. Обыкновенный, на первый взгляд, ребёнок.
Нет, этого быть не может. Какое-то ранее скрытое в ней чутьё пробудилось при встрече с этой девочкой. Что внутри говорило, что девочка не такая, какой кажется, или какой её хочет показать этот Геральт. Или какой хочет казаться сама Цири.
Мисселина встала с кровати. Такими темпами она никогда не уснёт. Девушка быстро натянула штаны, сапоги и подошла к двери. Обернулась на Цири – дитя спит, и будить её не стоит.
Внизу свет всё ещё горел, слышались голоса. Немного захмелевшие, честно говоря. Но Мисселине нужно было с кем-то провести этот вечер. Нужно избавиться от тревоги, которую она чувствовала рядом с Цири.
За столом остались только Эскель, Ламберт и Геральт. Они пили что-то, разговаривали заплетающимися языками, но были спокойны и, в какой-то мере, счастливы. Хорошо, подумала она. Быстрее развяжут языки.
— О-о-о, вот же она! — воскликнул Ламберт, указывая на Мисселину. — Говорю тебе, Эскель: девка-то ладная!
— Ламберт… заткнись, — процедил Эскель.
— Ой, да ну тебя! — отмахнулся от него Ламберт. — А я говорю тебе, Геральт: такая женщина будет, о-о-о! Таких ещё сыскать!
— Какая именно? — уточнил Геральт, глядя на Мисселину изучающим взглядом. Девушка села рядом с ним.
— Мне тоже интересно, Ламберт, — девушка скрестила руки на груди. — Не стесняйся.
— Ну… с… бля, ща… сексуальная! Вот! — ведьмак даже хлопнул рукой по столу. — А ваще, она и щас нашего бедного Эскеля…
— Сказал же: рот закрой, — уже громче произнёс Эскель.
— Ай, да перестань! — отмахнулся Ламберт. — Уж бедный Койон и глянуть на девку боится, лишь бы ты ему ночью глотку не перерезал… Ох, Мисселина, Мисселина… не дева, а картинка… — ведьмак мечтательно подпёр щеку рукой. — Эх, парни, какая же красотка у нас поселилась… только… от холера, тупая! Без понятия… но поумнеет, я-то знаю!
— А по-моему, девка как девка, — пожал плечами Геральт. — Не классическая красавица, как по мне… Но! Но… зубки красивые. Как по ниточке… — затем он ткнул пальцем на Ламберта. — А с тобой, с тобой… согласится Койон… ох, как он смотрел на неё за ужином! — ведьмаки присвистнули, и Мисселина хмыкнула. Мужчины уставились на неё.
— Я всё ещё здесь.
— Так шо ж ты молча сидишь? — спросил Геральт. — Ламберт, а-ну налей даме!
— Ща сделаем! — Ламберт потянулся за бутылкой и четвёртым кубком. Эскель схватил его за рукав.
— Не надо ей пить…
— Надо! Если с нами – обязательно! Без нас нельзя…
— А с нами – можно! — закончил за него Геральт, и обнял Мисселину за плечи. Девушка почувствовала запах перегара на щеке. — Ёп твою мать, как же ты на Йенн похожа… или на Трисс? Шот не разберу…
— Да на обеих, — холодно ответила Мисселина. Затем взяла у Ламберта кубок и понюхала содержимое. Точно водка. Ну и ладно. Рано или поздно, она должна была напиться с ведьмаками. Выдохнув, девушка хлебнула. Горло обожгло, язык и рот тоже. Мисселина насилу проглотила алкоголь. Хотелось чем-то запить. Затем в груди разлилось приятное тепло.
— Ох-х… что это? — девушка поставила кубок на стол. — Святой Лебеда… я не… не могу…
— С непривычки… — попытался успокоить её Геральт, но тут из-за стола встал Эскель. Ведьмак обошёл стол и стал рядом с Мисселиной.
— Вставай. Я провожу тебя, — вежливая просьба прозвучала как приказ, которому она не смела не повиноваться. Ни в голосе, ни в глазах Эскеля уже не было даже намёка на опьянение. Она покорно кивнула, и встала из-за стола. Они пошли вместе, и вслед Ламберт прошептал:
— Блин, а жопы-то нет…
— Плоска доска, — вторил ему Геральт. — Ладно, наливай…
Они с Эскелем шли молча, молча поднялись. Затем мужчина провёл её до двери комнаты, как бы для того, чтобы убедиться, что она не влезет в неприятности. Буркнув что-то похожее на «спокойной ночи», хотел уйти, но Мисселина придержала его за рукав.
— Постой…
Эскель повернулся к ней, и она замерла. Не могла ничего сказать, просто смотрела на него, а он – на неё. Девушка почувствовала, что их руки совершенно случайно соприкоснулись, кожа к коже… по руке пробежали мурашки от его эманаций.
«Святой Лебеда…»
— Ну?
— Я хотела спросить…
— Валяй.
— То, что сказали Ламберт и Геральт… правда?
Ведьмак замер, глядя на неё. Девушке казалось, что весь мир просто застыл. Ах, как хотелось, чтобы сейчас произошло что-то такое, как в дешёвых романчиках за две кроны… Святой Лебеда, какой же он… мужчина.
— Я… лучше забудь об этом, — он мягко отошёл от неё. — Спокойной ночи.
— Да… спокойной ночи… — прошептала она, когда он стал удаляться. Когда шаги стихли, она вошла в комнату. Цири крепко спала, не ведая про эти идиотские дела сердечные.
Как ей повезло, пронеслось в голове у Мисселины. У Цири разум ребёнка, она не влюбляется в мужиков, которые старше её на три четверти века. У Цири нет таких проблем, вроде и ничтожно мелких, но таких… таких болящих. И эти мужики Цири не отвергают.
Как же хотелось провалиться под землю. Зачем она вообще спросила? Дура, дура! Как она теперь будет в глаза ему смотреть? Как боги мозга не дали, так дали язык…
Мисселина снова легла в кровать. Теперь-то она точно не уснёт.
***
Эскель не возвращался вниз. Пить не хотелось, говорить с парнями не хотелось. Ничего не хотелось. Хотелось только вернуться к той двери, за которой спала Цири, а рядом стояла Мисселина. Его Мисселина, для которой он должен был стать наставником, отцом… а вышло по-другому. Он действительно хотел вернуться и хоть раз сделать так, как хочется, а не так, как нужно.
Но Мисселина – девочка. Шестнадцать лет… для него она ещё ребёнок. Дитя в обличии женщины исключительной красоты. Но о чём думают девушки в её возрасте? Она грёзит прекрасными рыцарями из Виковаро, шелками и магией, но никак не ведьмаком, что пропах кровью и смертью. Какой же ошибкой было забирать её только сейчас, когда его дитя-неожиданность уже не дитя, а цветущая молодая девушка.
И всё же он хотел знать её, во всех смыслах. Он не обманывал себя в том, что хочет её. Он хочет утешить ее, услышать её смех. Хочет, чтобы она пришла к нему по доброй воле, не тая от него своих радостей, горестей и желаний. Рот Эскеля скривился в горькой улыбке. А еще он хочет стать красавчиком, как Койон, и обаятельным, как Геральт – да только что проку.
Он снова перевернулся на другой бок. О сне можно было и не мечтать – слишком уж неожиданно всё произошло сегодня. И Эскель устал – на охоте, от водки и от того, что он оказался тем ещё идиотом. Идиотом со стрёмной рожей.
***
Мисселина проснулась от того, что Цири забросила на неё ногу, в очаге погас огонь, а в дверь настойчиво стучались. Девушка осторожно встала, чтобы не разбудить спящую девочку, натянула штаны и открыла дверь. На пороге стояли неловко переминающиеся с ноги на ногу Геральт и Ламберт.
— Что такое? — спросила она. Мужчины переглянулись.
— Мы… мы хотели извиниться, — пожал плечами Геральт. — За вчерашнее…
— За то, что откровенно обсуждали мою внешность? — они кивнули, и девушка вздохнула. — О, святой Лебеда… всё в порядке.
— Ну, раз так… буди Цири. Пора начинать тренировки! — к Ламберту вернулся свойственный ему тон. — За работу!
Они отошли, и Мисселина закрыла дверь. Подошла к Цири и потормошила за плечико. Девочка чихнула и проснулась. Недоумённо посмотрела на Мисселину и потёрла глаза, зевая.
— Вставай, Цири, — Мисселина посадила девочку в постели. — Вставай, скоро у тебя начинаются тренировки.
— У-у-у…
Оставив Цири продирать глаза, Мисселина посмотрела на одежу девочки. Ну, это точно уже не годно: просторное платьице, серо-голубой кафтанчик, льняная рубашка и шерстяная блузка, напоминавшая хламиду. Девушка чуть не застонала от ужаса. Что же делать? Она и не представляет, что можно сделать с одеждой Цири! Ладно, нужно будет что-то придумать. А пока дадим девочки что-то из своего.
— Цири, иди сюда, — девочка подошла к Мисселине. Та протянула малышке самые короткие штаны, которые она носила ещё очень давно, будучи примерно того же возраста… зачем Мисселина брала их в Каэр Морхен? Наверное, за этим.
Цири натянула штанишки, затем свои сапожки, но осталась без курточки. Мисселина вздохнула.
— Надеюсь, наши ведьмаки оценят женские старания… ладно, пошли, Цири.
Они вышли из комнаты и спустились вниз. Спустились последними, но не опоздавшими: ведьмаки только доварили овсянку, которую они ели обычно по утрам. Весемир за что-то отчитывал Геральта, Ламберта и Эскеля, Койон же делал вид, что его здесь нет и решил заняться благотворительным делом: налил каши в каждую тарелку. Увидев девочек, он одёрнул всех.
— Доброе утро, — поздоровалась Мисселина, сев за стол. Цири плюхнулась рядом с ней и посмотрела на кашу.
— Доброе, — ответил Весемир, бросив ещё один уничтожающий взгляд на троих ведьмаков. Подумать только! Грозные охотники на чудовищ пристыженно смотрели в пол, как провинившиеся дети. — Вы должны тренировать девочек, а не надираться каждый вечер.
— Так и будем делать, — кивнул Геральт, и все сели по местам. Ведьмаки ели кашу, перекидываясь малозначительными и банальными фразами.
— Кстати, я сегодня хочу сгонять на рыбалку, — начал Ламберт, и его взгляд упёрся в Мисселину. — Мисселина, хочешь со мной?
— С чего бы? — девушка подула на кашу, и ведьмак пожал плечами.
— Поможешь со снастями. Пусть Цири сегодня начнёт догонять тебя, — он развёл руками. — Заодно и окрестности изучишь. Эскель, отпустишь деву со мной?
— Пожалуй, — наставник Мисселины пожал плечами. — Только верни мне её в целости.
— И волос с головы не упадёт, — заверил его Ламберт. — Ты закончила? — девушка кивнула. — Хорошо. Возьми меч и дуй вниз.
Мисселина опять кивнула и вернулась в свою комнату. Делала всё оперативно: взяла меч, набросила куртку и спустилась вниз. В зале было уже пусто: все разошлись по делам. Девушка пожала плечами и вышла во двор. Послышался звон мечей: Эскель и Койон снова тренировались. Ламберт же ждал её немного поодаль.
— Ну, пошли, — они двинулись не к воротам, а к стене, в которой была огромная дыра. В неё легко и лошадь проскочит, подумалось Мисселине.
— А как долго здесь эта дыра?
— Давно, — ответил Ламберт. — Весемир хотел залатать. Но мне она ничем не мешает. Можно срезать дорогу к озеру.
— Кстати, об этом, — Ламберт обернулся. — Почему ты не взял снастей?
— Я ими не пользуюсь, — пожал плечами ведьмак. — У меня есть бомбы. Бросаешь в воду, а потом вылавливаешь всё, что всплывёт. В этом и весь принцип.
— Оу.Знаешь, это многое объясняет.
— Ага.
Какое-то время они шли молча, и Мисселина наслаждалась живописными видами на долину. С балкона всё казалось не таким: здесь, среди вечнозелёных елей, сосен и других деревьев, что уже давно потеряли листву. Декабрь начинался почти так, как она себе представляла: после пурги снег был всюду, но его было мало. Он покрывал ветви деревьев, лежал на дороге, скрипя под сапогами. Она взглянула наверх: снег всё ещё сыпался, но это было так красиво, так… волшебно, что ли. Ей определённо нравилось жить в Каэр Морхене, среди этой дикой красоты… интересно, а как тут летом?
Крем глаза Мисселина увидела озеро. Удивительно, как оно не замёрзло после метели этой ночью? Мелкие ручейки, водопады рядом с тропой – они покрылись тонкой корочкой льда. Выходит, не так уж и холодно ночью было? Да и утро сегодня теплее, чем обычно.
А снег падал и падал. Мисселина улыбнулась и высунула язык, стараясь поймать им снежинки. Ламберт обернулся и в недоумении посмотрел на неё.
— Что это ты делаешь?
— Снезинки ловлю, — ответила она, следя за снежинками и не пряча языка. Ведьмак пожал плечами… и тоже высунул язык.
— О-о-о! Поймал! — воскликнул он. Так и шли, ловля снежинки и радуясь совершенно по-детски. Когда спустились ниже, они во всю хохотали, не боясь распугать всё живое в округе.
Вдруг девушке пришла дурацкая, но очень весёлая на её взгляд, идея. Подождав, пока Ламберт обгонит её, она схватила руками ком снега. Холод обжёг её руки, но девушка всё же слепила снежный шарик и, выждав момент, бросила им в Ламберта. Снежок прилетел прямо между лопаток ведьмака, и тот дёрнулся от неожиданности. Обернулся к ней и, недолго думая, и сам слепил снежок. Девушка успела спрятаться за деревом, и снежок Ламберта пролетел мимо. Мисселина слепила новый комочек, и тот прилетел прямо за шиворот ведьмаку, который наклонился, загребая ещё снега. Мужчина обижено взвыл.
— Ну, ты у меня сейчас получишь! — Ламберт быстро подбежал к Мисселине и, сгребая её в охапку, бросил прямо в сугроб и плюхнулся рядом. Двоица засмеялась. — Ох, ну и холод! Вставай, мы должны продолжить путь к хатке!
Они выбрались из сугроба, и пошли дальше, однако уже стараясь не предаваться шалостям. Минут через пять Мисселину снова стало одолевать любопытство. Она подошла поближе к Ламберту. Тот посмотрел на неё сверху вниз.
— Почему ты такой злой?
— Я не злой. Я циничный реалист, — буркнул в ответ ведьмак. — Да и ты тоже…
— Невоспитанная хамка? — Ламберт издал смешок и усмехнулся.
— Сам бы лучше не сказал… Ну вот, почти пришли.
Прямо на берегу озера, почти у самой воды, стояла небольшая хата. Рядом с ней – пристань, а около пристани качалась на воде лодка. Лодка большая, с парусом и рулём, всё чинно-благородно.
— Подожди здесь, — Ламберт юркнул в хатку, оставив Мисселину одной.
Ветер крепчал, шевеля верхушки деревьев. Удивительно, но озеро правда не замёрзло: только у берега вода покрылась тоненькой кромкой льда. Волны озера шли рябью, когда особенно сильный порыв ветра касался поверхности. Здесь было холоднее, чем на тропе, и почти так же холодно, как во дворе замка. Наверное, всему виной близость воды здесь и высота там. Девушка выдохнула, и изо рта вырвалось маленькое облачко пара.
— Так, вот это накинь на голову, — Ламберт бросил ей плотную шерстяную шаль. — На середине будет холодно.
— Где ты откопал это? — девушка исследовала шаль, и, обвернув ею макушку и уши, завязала на шее. Ламберт пожал плечами, надевая тёплую шляпу.
— В хате барахла немерено… а этот шарфик я выиграл в карты у какой-то дамочки в Ард Каррайге.
— Ну, начнём с того, что это не шарфик…
— А разница? Садись на нос.
Девушка залезла в лодку и села на указанное место. Ламберт распустил и направил парус, затем сел у руля. Лодка тронулась.
Мисселина развернулась, глядя перед собой. На другой стороне озера было намного больше снега: всё было белым. Настоящая зимняя сказка, подумала она. Небо было серым от снежных туч, но так даже красивее. Воды озера казались чёрными, настолько глубоко было. Девушка наклонилась над водой, стараясь разглядеть хоть что-то.
— Ты бы так не высовывалась, — предостерёг её Ламберт. — А то вылезет что-то да нос откусит.
— Ну и ладно, — пожала плечами девушка, но всё же села ровно. — Поменьше будет.
— Кто?
— Нос.
— А что с ним не так? — не понял ведьмак. Мисселина села так, чтобы было чётко видно её профиль. Затем приставила кончик указательного пальца ко лбу и провела по линии носа. Ламберт всё ещё с непониманием глазел на неё. И пожал плечами. — И что?
— Он слишком большой.
— Нос как нос, — снова пожал плечами ведьмак. — Конечно, не такой большой, как мой член…
— Фу-у-у… — скривилась Мисселина, Ламберт засмеялся, получив ожидаемый результат. — Идиотская шутка. Тебе не стыдно?
— Нет.
Девушка закатила глаза, и снова отвернулась от своего спутника. Они плыли некоторое время в молчании, пока лодка не остановилась.
— Приплыли, — Ламберт встал. — Пересядь на середину.
Мисселина повиновалась. Она осторожно опустилась рядом с Ламбертом. Тот вытащил одну бомбу из ящика.
— Смотри, — мужчина запустил бомбу в воду. Их лодку всколыхнули волны, образовавшиеся от взрыва, а затем на поверхность начали всплывать рыбы. — Дай-ка сеть. Сейчас мы их выловим…
Она безмолвно передала рыбачью сеть ведьмаку, и тот, ловким движением закинув её, выловил большую часть рыб. Затем вытащил, вытряхнул на дно лодки и стал считать.
— Так… две, четыре… ага… десять…
Мисселина наблюдала за действом с интересом, опаской и любопытством. Никогда прежде она не бывала на рыбалке и рыбу видела только в приготовленном виде за столом родителей. А тут – свежевыловленная, и ещё парочка рыбёшек слабо трепетали, а у одной едва-едва двигались жабра. Из-за холода, вонь была не такой выдающейся.
— Восемнадцать, — Ламберт начал бросать рыб в ведро.
— Это как? Плохо или хорошо?
— Среднячок, я бы сказал. Рыбки не большие… — пожал плечами ведьмак. — Но если прикинуть…
— На каждого по две рыбы, остальные – на уху, — развела руками девушка.
— Ну, если так, то уху будешь готовить сама, — фыркнул мужчина.
— Это ещё почему? — возмущённо спросила она, подперев руками рёбра.
— Потому что я так сказал, — ответил Ламберт. — Давай дальше. Я не собираюсь уплывать отсюда до полудня.
***
Десятое утро января было солнечное, но чертовски холодное.
Несмотря на присутствие совсем малого кулинарного опыта, Мисселина всё-таки наловчилась варить нормальную уху. Нормальную – то есть, никто не выплёвывал варево и не отравлялся им. А так как во время очередной рыбалки, спустя месяц после первой, рыбы они с Ламбертом наловили в огромном количестве, все обитатели замка ели уху уже пятый день подряд. И за это время никто не отказывался от варева Мисселины.
Этим утром они решили и позавтракать ухой, разбудив Мисселину раньше обычного, чем слегка раздражили её. Койон даже благодарно кивнул девушке, а Цири… она как обычно – уплетала за обе щеки.
— Смотри, не подавись, — предупредил малышку Геральт. Та словно не слышала, продолжая самозабвенно есть.
Мисселина же посмотрела на одежду девочки с неким отвращением, которое слегка мешало нормальному завтраку. Рубашка осталась прежней, но остальное! Святой Лебеда, это не одежда, а черте-что! Девушка хмыкнула. Их с малышкой никогда не сводили вместе, они тренировались отдельно. Но иногда старшая девушка замечала, что пепельноволосая девчушка падает то на маятнике, то на гребёнке… с этим надо что-то делать.
— Не сутулься, —сказал Ламберт Цири. — И не утирайся рукавом! Кончай есть, пора на занятия. Дни коротки.
— Геральт, — обратилась Мисселина к беловолосому ведьмаку. — Вчера Цири упала на Пути. Ничего страшного, виной её шутовская одежда. Всё это подогнано отвратно, вернее, не подогнано вовсе и мешает ей двигаться.
Весемир кашлянул, отвёл глаза.
«Так значит, это твоя работа, Мастер меча. Похоже, кафтанчик скроен мечом, а сшит наконечником стрелы. Нет бы меня позвать…»
— Дни, верно, коротки, — не дожидаясь комментариев, продолжила она. — Но сегодняшний мы сократим ещё больше. Ты доела, Цири? Пошли со мной. Сделаем необходимые поправки в твоём обмундировании.
— Она бегает в нём уже месяц, Мисселина, — зло бросил Ламберт. — И всё было в порядке, пока…
— … Пока во мне не проснулась баба, которая терпеть не может плохую одежду? Ты прав, Ламберт. Но баба проснулась – и порядок рухнул, — она отодвинула тарелку и встала. — Идём, Цири.
Девочка замялась, взглянула на Геральта. Он кивнул, улыбнулся. Значит, одобряет. Цири вскочила и поспешила за Мисселиной. Спиной та чувствовала гордый взгляд Эскеля.
***
Комната Цири была точной копией жилищ ведьмаков и Мисселины в том числе. Как и у них, здесь не было практически ничего, кроме сколоченной из досок кровати, табурета и сундучка. Стены и двери своих комнат ведьмаки часто украшали шкурами забитых ими на охоте зверей – оленей, рысей… На дверях комнаты Цири висела шкура гигантской крысы с отвратительным чешуйчатым хвостом, на подобии тех, что в живом виде бегали по замку. Мисселина поборола желание сорвать смердящую гадость и вышвырнуть в окно.
Девочка стала около кровати и выжидающе смотрела на неё.
— Попробуем слегка подправить твой… балахон, — девушка вздохнула и присела на кровать, доставая швейный набор, который тоже чудом оказался в её сумке. Иногда Мисселина даже удивлялась, что у неё есть такие вещи. — А ты умеешь хоть иглу держать?
— Ну… приходилось прясть, — с неохотой буркнула Цири. — Шить не позволяли, потому что я портила лён. Ужасненько скучная эта штука – прядение!
— Согласна, — засмеялась Мисселина. — Я тоже не люблю прясть.
— А шить? У тебя такая хорошая одежда! Ты её сама сделала?
— Не всю, но шить я могу и делаю это хорошо, — чего греха таить, Мисселина имела понятие о том, как делается одежда. — Тебе тоже сошью приличную. А теперь снимай это всё, девочка моя, переоденешься в другое. Где твой старый наряд?
Цири покачала головой и приподняла крышку сундука.
— Геральт говорит, что это бабьи шмотки.
— Бабьи не бабьи, а пока придётся надеть. Живей раздевайся. Дай-ка помогу… Ё-моё! Это что такое, Цири?!
Руки девочки были покрыты огромными, налитыми кровью синяками. Многие уже пожелтели, некоторое были совсем свежими. Мисселина взяла Цири за руку, и та тихо зашипела, одёргиваясь.
— Что это, чёрт возьми? Это тебя так Ламберт отделал? — зло спросила девушка. Цири глянула на руки, словно была удивлена количеством синяков.
— Это? Ах, это… ветряк. Очень медленно работала.
— О, ужас… Снимай штанишки и рубаху. Святой Лебеда! Цири! Как ты вообще можешь ходить? Бегать!
Оба бедра и ляжки были чёрно-синими от кровоподтёков и припухлостей. Цири вздрогнула и зашипела, пятясь от Мисселины. Девушка выругалась. Хуже некуда. Куда они все смотрели? Куда смотрела Мисселина? Почему не додумалась раньше? Она ведь делала себе мазь от синяков, ещё и с Весемиром советовалась. Святой пророк…
— Тоже ветряк? — стараясь сохранять спокойствие, спросила она.
— Это? Нет. Вот ветряк, — Цири равнодушно указала на роскошный синяк пониже левого колена. — А это – маятник…
— Упаси пророк… а здесь? На боку? Это кузнечный молот?
Цири зашипела от боли и покраснела.
— С гребёнки свалилась… училась делать пирует в подскоке.
— Болит?
— Не-а. Койон размассировал меня и снова посадил на гребёнку. Ты же знаешь, что так надо! Иначе испугаешься навсегда.
— Ну да, ну да, — процедила Мисселина. — Недурственный рецепт на жизнь.
— Конечно! Ведьмак не боится ничего!
— Серьёзно? А ты, Цири? Тоже ничего не боишься?
Девочка отвернулась и закусила губку.
— Никому не скажешь?
— Молчу, как могила.
— Больше всего боюсь двух маятников. Знаешь, двух сразу? — Мисселина кивнула. — И длинной жерди. Там, где нужно лазить с этим, как его, страхом… не, страховкой. Ламберт говорит, что я растяпа, но это не так. Геральт мне сказал, что у меня немного в другом месте це… центр…
— Центр тяжести?
— Да! Потому что я девочка. Просто нужно заниматься, разве что… Я хотела тебя о чём-то спросить.
— Спрашивай.
— Весемир как-то сказал, что у тебя есть магия… а ты можешь сделать меня мальчишкой?
— Нет, — ледяным тоном ответила Мисселина. — Не могу. Я не чародейка.
— Хм, — явно опечалилась юная ведьмачка. — А можно хотя бы…
— Хотя бы что?
— Ну, чтобы не приходилось… — Цири залилась румянцем. — Давай на ушко скажу.
— Говори, — наклонилась Мисселина. Цири, покраснев ещё гуще, приблизила губы к тёмным волосам девушки. Та быстро выпрямилась, глаза у неё заблестели от гнева. — Сегодня? Сейчас?
— Угу.
— Затраханные, старые, необразованные мудаки! — рявкнула девушка, пнув табурет так, что тот врезался в дверь, сбив с неё крысиную шкуру. В голове Мисселина перебирала различные известные ей ругательства и проклятия. — Зараза, мор, чума и проказа! Убью проклятых кретинов!
***
— Успокойся, Мисселина, — сказал Ламберт. — Волноваться вредно и, главное, нет причин.
— Не учи меня! А ещё лучше, вообще замолчи. Я не с тобой говорю. Весемир, Геральт, кто-нибудь из вас видел, как вы отделали ребёнка? Да на бедняжке и живого местечка нет!
— Дева, — серьёзно сказал Весемир. — Не позволяй эмоциям овладеть тобой. Ты была воспитана так же. Ваша с Цири родина – Юг, там девочек и мальчиков воспитывают одинаково, никакой разницы, как у эльфов. Её учили пользоваться луком и мечом. На пони её посадили, когда ей было пять лет от роду, а когда стукнуло восемь…
— Не рассказывайте мне баек, — возмутилась Мисселина. — Не прикидывайтесь идиотами. Здесь – не пони, не прогулки и не катание на санках, как на Юге. Здесь Каэр Морхен! Думаете, сколько раз падала я, взрослая баба? А сколько мальчишек-бродяг здесь свернуло шеи и поломало кости? Какие шансы у Цири? Она же девочка, хоть воспитанная на Юге, хоть по-эльфийски… да хоть самой Львицей Калантэ! — Геральт отвёл взгляд. — Так, стоп! Вы… — ведьмаки виновато переглянулись. — О, пророк! Вы ещё и думали, что я не догадаюсь? Думали, не пойму, что она княжна?
— Мисселина…
— Не перебивай, Геральт! Почему вы не обратили внимания на её падения? Считаете, раз она не ноет, как я, значит, всё в порядке? Чёрта с два!
— Эта девочка, — тихо и спокойно проговорил Геральт, — эта нежная маленькая княжна пережила бойню в Цинтре. Предоставленная самой себе, она пробралась сквозь когорты Нильфгаарда. Ухитрилась избежать рыскающих по селам мародеров, которые грабили и изничтожали все живое. Продержалась две недели в лесах Заречья, совершенно одна. Месяц бродила с кучкой беженцев, тяжко вкалывала наравне со всеми и наравне со всеми голодала. Почти полгода батрачила в деревне, когда ее приютила семья кметов. Поверь, Мисселина, жизнь научила ее и закалила не хуже, чем подобных нам бродяг, собранных в Каэр Морхене с большаков и из канав. Цири не слабее подобных нам, нежеланных, незаконнорожденных, подкинутых ведьмакам в корчмах, словно котята в ивовых корзинках. А то, что она девочка… Какое это имеет значение?
— И ты ещё спрашиваешь? Смеешь спрашивать?! — крикнула девушка. — Какое это имеет значение? А такое, что девочка, не будучи подобна вам, имеет свои собственные дни! И с большим трудом это переносит! А вы хотите, чтобы она, юное и нежное создание, выблевала свои лёгкие на Мучильне и на сраных ветряках!
Хоть Мисселина и была жутко, до чёртиков зла, но она почувствовала огромное удовлетворение при виде поглупевших физиономий ведьмаков и вдруг отвисшей челюсти Весемира.
— Вы даже не знали, — покачала она головой уже спокойно, но с мягким укором. — Тоже мне – опекуны! Девочка стесняется говорить об этом, потому что ее научили о таких неприятностях мужчинам не говорить. И стыдится слабости, боли, того, что она не такая ловкая, как обычно. Хоть кто-нибудь из вас подумал об этом? Заинтересовался? Попробовал догадаться, что ей мешает? А может, она впервые в жизни закровоточила здесь, в Каэр Морхене? И плакала по ночам, ни у кого не находя сочувствия, даже просто понимания? Хоть кто-нибудь из вас вообще об этом подумал? Не говорю уже о том, чтобы дать мне хоть какое-то участие в жизни девочки. Сказать мне, что с ней что-то не так.
— Прекрати, Мисселина, — тихо охнул Геральт. — Достаточно. Ты добилась, чего хотела. А может, и больше, чем хотела.
— Пропади всё пропадом, — выругался Койон. — Хороши ж мы были, ничего не скажешь. Эх, Весемир, но ты-то…
— Замолчи, — буркнул старый ведьмак. — Ничего не говори.
Совершенно неожиданно повел себя Эскель, который встал, подошел к девушке, низко поклонился, взял ее руку и уважительно поцеловал. Она быстро отдернула руку. Не для того, чтобы продемонстрировать злобу и раздражение, а чтобы прервать приятную, пронзившую ее вибрацию, вызванную прикосновением ведьмака. Эскель эманировал сильно.
— Мисселина… —от потёр чудовищный шрам на щеке. — Помоги нам. Просим. Помоги нам, Мисселина.
Девушка глянула ему в глаза, сжала зубы.
— В чем? В чем я должна помочь, Эскель?
Эскель снова потер шрам, взглянул на Геральта. Беловолосый ведьмак наклонил голову, прикрыл глаза рукой. Весемир громко откашлялся.
В этот момент скрипнула дверь и в холл вошла Цири. Кашель Весемира перешел во что-то вроде хриплого, громкого вздоха. Ламберт раскрыл рот. Мисселина сдержала смех.
Цири, подстриженная и причесанная, шла к ним мелкими шажочками, осторожно придерживая темно-голубое платьице, подрезанное снизу и подогнанное по фигурке, но еще несущее на себе следы пребывания в сумке Мисселины. На шее девочки поблескивал второй презент от девушки – черная змейка из лаковой кожи с рубиновым глазком и золотой застежкой, которую Мисселина приобрела в Новиграде, невесть, зачем.
Цири задержалась перед Весемиром. Не очень зная, что делать с руками, засунула большие пальцы за поясок.
— Я не могу сегодня тренироваться, — медленно и четко проговорила она в абсолютной тишине. — Потому что я… я… — она взглянула на старшую подругу. Мисселина подмигнула ей, скорчив рожицу, как довольный озорством сорванец, пошевелила губами, подсказывая выученную причину. — Я… мне… нездоровится, — докончила Цири громко и гордо, задрав нос чуть не до бревенчатого потолка.
Весемир снова раскашлялся. Но Эскель, милый Эскель, не потерял головы и опять повел себя так, как и положено.
— Конечно, — сказал он, улыбнувшись. — Это понятно и очевидно. Мы отложим обучение до тех пор, пока ты… пока тебе не перестанет… нездоровиться. Теоретические занятия тоже сократим, а если ты почувствуешь себя плохо, то и вовсе отменим. Если тебе понадобятся медикаменты либо…
— Этим займусь я, — вмешалась Мисселина, тоже улыбнувшись. Легко и свободно.
— Да… — только теперь Цири слегка зарумянилась и взглянула на старого ведьмака. — Дядюшка Весемир… а не могла бы Мисселина спать в моей комнате? Я… я попросила её быть со мной… подольше. Надолго. И чтобы у нас с ней были отдельные часы для нас, девочек… чтобы она могла помогать мне. Пожалуйста, дядюшка Весемир! Согласись!
— Соглашаюсь… — прокашлялся Весемир. — Конечно, соглашаюсь!
— Мы ужасно рады, — только теперь Геральт отнял руку ото лба. — Нам ужасно приятно, Мисселина.
— Ужасненько, — пискнула Цири.
Девушка слегка кивнула Цири и невинно взмахнула ресницами, накручивая на палец тёмный локон. У Геральта было каменное лицо.
— Ты очень правильно и тактично поступила, Цири, — сказал он, — предложив Мисселине помогать тебе. Я горжусь тобой, Цири.
Цири покраснела, широко улыбнулась. Подруга подала ей следующий условный знак.
— А теперь, господа… — сказала девочка, еще выше задирая нос. — Оставляю вас одних, потому как вы наверняка желаете обсудить с Мисселиной различные важные проблемы. Мисселина, дядя Весемир, милостивые государи… Я прощаюсь. Временно.
Она грациозно присела и вышла из холла, медленно и с достоинством ступая по лестнице. Мисселина едва сдержала довольную улыбку.
«Спектакль удался».
— Дьявольщина, — прервал тишину Ламберт. — Подумать только, а я не верил, что она и вправду княжна.
— Поняли, обалдуи? — Весемир осмотрелся. — Если утром она натянет платьице… И чтобы мне никаких тренировок… Ясно?
Геральт и Койон окинули старика взглядами, лишенными даже признаков почтения. Ламберт открыто фыркнул. Эскель смотрел на девушку. Она улыбалась.
***
— Ты была… феерична. Но ожидал от тебя такого взрыва, — со смешком заметил Эскель, когда в Каэр Морхене настало время ужина. Мисселина улыбнулась, пробуя на вкус уху. Последнюю за этот месяц.
— Я просто хочу сделать жизнь малышки проще.
— А ты?
— А что я? — пожала плечами девушка. — Я знаю, что делать при таких ситуациях. И не прошу смягчения тренировок… Ну, суп наш готов. Видят боги, меня скоро будет тошнить от рыбы и ухи!
Эскель улыбнулся ей. Они ждали остальных – Геральт, Койон и Ламберт чем-то занимались во внутреннем дворе, Весемир дремал у себя, а Цири сидела в комнате Мисселины. Девушка была довольна тем, что пепельноволосая малышка будет жить с ней в одной комнате. С одной стороны, не так холодно и девочка будет знать, к кому обратиться, если что. Но с другой стороны… скандал, устроенный утром, пробудил в Мисселине что-то, что никак не вязалось с её юной натурой. Что-то такое, что заставило всех ведьмаков, кроме Весемира, смотреть на неё по-другому. Не как на ребёнка, а как на женщину.
А главное – это было видно и в глазах Эскеля.
Мисселина была довольна собой и сваренной ухой. Собой – особенно.
========== «Военное искусство. Часть вторая»/«The Art of War. Part Two» ==========
Комментарий к «Военное искусство. Часть вторая»/«The Art of War. Part Two»
Познакомившись с юной княжной из Цинтры, Мисселина всё сильнее убеждается, что Цири - необычная девочка. Чтобы узнать наверняка, девушка решает взять дело в свои руки.
Списываем у Сапковского, часть вторая.)))
Каэр Морхен, июнь 1264 года
— Цири, подожди! Цири, ты же слышала Геральта! Цири!
Мисселина пыталась догнать юную подругу, но та была быстрее. Может, в силу своего возраста, а может из-за того, что Цири позволили спать до середины утра. Так продолжалось почти неделю, так как у девочки опять пошла кровь. Хотя проснувшаяся сегодня пепельноволосая девочка заверила всех, что может снова приступить к занятиям.
Всех – это Весемира, Геральта, Эскеля и Мисселину. Ламберта и Койона в замке не было ещё с марта, ведь они оба уехали, чтобы продолжить охоту на монстров и зарабатывать деньги на большаке. И поэтому этим летом в Каэр Морхене было лишь пятеро жителей.
Но Мисселина и не думала жаловаться. Без Ламберта стало спокойнее – да, может он и стал относится к ней дружелюбнее, и девушка могла сказать, что они даже подружились: только она имела право составлять компанию Ламберту на рыбалке, только с ним она может тренироваться на маятнике, и только ей предназначены пошлые и часто неуместные шутки ведьмака. Но Мисселина дышала глубже, когда Ламберт не шлялся под боком. Однако она скучала без него, в какой-то степени.
Без Койона тоже было не так весело. Он оказался хорошим другом и верным слушателем. С ним не было нудно! Но, с другой стороны, в их отношениях было всё не так просто. Мисселина терпеть не могла этих недоговорок. Ей приходилось довольствоваться мимолётными взглядами через стол, улыбками и касаниями мечей во время тренировки. До марта.
В марте они отправились на конную прогулку, которая служила прикрытием для охоты на вилохвостов, коих весной стало слишком много вокруг Каэр Морхена. Четыре дня они с Койоном лазали по скалам и полонинам, исследуя горные тропы и изучая повадки зверей. В конце концов, Мисселина была довольна собой: она сумела убить одного ящера, чем она безмерно гордилась. И ей было хорошо, очень хорошо.
Однако, стоит признать, что с Койоном у них бы не сложилось, думала она. Слишком уж они… не для друг друга. Хорошие друзья – да, пожалуй. Но, как бы не старалась, Мисселина не представляла себя рядом с ним. Не он приходил к ней во сне, и не он – её Предназначение.
— Мисселина! Ну что же ты стоишь, Мисселина?
Она помотала головой. Цири вихрем скакала вокруг своей старшей подруги. В мае девочке исполнилось двенадцать, но казалось, что княжна никогда не повзрослеет: она была всё такой же худенькой, высокой для своего возраста, но с буйным нравом и неугомонной натурой. Впрочем, её старшая подруга ничем не уступала ей в этом.
— Ну посмотри же назад! Посмотри!
Мисселина обернулась. К ним шли Геральт и Эскель, оба одетые по-летнему легко, босые и расслабленные. Только мечи на спинах свидетельствовали о их вечной готовности к бою. Как только ведьмаки подошли к девочкам, Цири подпрыгнула и бодро направилась к дыре в стене. Эта дорога была самой короткой к озеру, а именно там, где Мисселина и Цири нашли маленький пляж.
Он был идеален – ещё ни разу они не видели там чудовищ вроде утопцев и других, вода была чистой и почти прозрачной, а песок – мягок. Цири была в восторге от их открытия, и с начала лета рвалась туда. Мисселина разделяла это её желание, но была куда более осторожна – как и ведьмаки, она тоже брала с собой меч.
Все вместе они спустились вниз по тропинке, минуя водопады, горные ручьи. Затем прошли мимо хаты Ламберта, куда с весны никто не заходил. И хорошо – Ламберт терпеть не может, когда его «собственность» трогали. Пройдя ещё пару сотен метров над берегом озера, они наконец достигли заветной цели Цири. Но перед тем, как девочка хотела с визгом бросится в воду, Геральт придержал её за руку.
— Погоди, нам нужно всё проверить.
— Но здесь же никого кроме нас нет! — возмутилась Цири. Эскель посмотрел на медальон, неподвижно висящий у мужчины на шее.
— Хм. Цири права.
— Я же говорила! Пойдём, Геральт, пойдём!
Девочка стянула сандалии, штаны, блузу и плюхнулась в воду, смеясь и поднимая брызги. Геральт последовал за воспитанницей, оставив на себе портки, в то время как остальная одежда лежала на песке.
— Ты будешь плавать? — спросил Эскель, сев прямо на песок, чтобы снять сапоги. Мисселина кивнула, но раздеваться не спешила. — Мне кажется, ты сегодня без настроения.
— Почему? — девушка села рядом с мужчиной. Тот пожал плечами. — Лицо попроще сделать?
— Само собой. Ну так что?
— Конечно, плаваю, — улыбнулась она, наблюдая за Геральтом и Цири. Эскель улыбнулся в ответ, а затем выпрыгнул на ноги, чтобы избавится от рубашки и штанов. — Опять выпендриваешься.
— Куда мне! Я слишком стар для этого, — положив одежду на камень, ведьмак двинулся к воде. — Мы тебя ждём.
Мисселина встала и зашла в камыши. Там девушка стянула одежду, сняла перевязь с мечом и вышла на пляж. Она ведь девушка, и не может в семнадцать лет вести себя так, как Цири – нетерпеливо. В этом они были слегка похожи на наставников.
Вода была прохладной, но не холодной – идеальной! Девушка опустила ступни в воду, давая себе привыкнуть… к вдруг кто-то окатил её с головой!
— Эй! — взвизгнула она, рассмотрев из-под намокших ресниц улыбающихся Геральта и Цири. — Ах, так! Ну, сейчас вы поплатитесь!
— Цири! Ещё брызг! — сквозь смех скомандовал Геральт. Девочка окатила Мисселину волной, и та фыркнула. — Да! Вот так… эй!
К сражению подключился и Эскель. Пока Мисселина гонялась за Цири по мелководью, ведьмаки подныривали друг под друга, дёргая за ноги и поднимая ещё большие столбы брызг. В итоге они тоже перебрались ближе к берегу. Мисселина и Эскель вскочили на ноги, и принялись обливать противников. Цири и Геральт то и дело ныряли, чтобы не попасть под бесконечный поток воды.
— Всё! Сдаёмся! — Геральт поднял руки в характерном жесте. Мисселина радостно подпрыгнула и смеясь, обняла Эскеля. Тот обнял её в ответ. Когда девушка отстранилась от ведьмака, она встретилась с многозначительным взглядом беловолосого ведьмака. Затем тоже сошёл на берег. — Цири! Давай, вылазь! — девочка подплыла к ним и тоже вышла их воды.
— Нельзя так много сидеть в воде, Цири, — поучительным тоном начала Мисселина, садясь на песок. — У тебя губы синие.
— Неправда! — возразила Цири, не хмурясь, однако.
— Правда, — обнял малышку Геральт. — Слушай Мисселину. Или хочешь, чтобы Весемир снова вас расселил?
— Не хочу, — кивнула Цири, высвобождаясь из объятий ведьмака. Девочка села рядом с Мисселиной, тыкаясь носом в плечо девушки. — Мы же сестрички. Правда, Ласка?
— Да, моя Ласточка, — нежно ответила старшая девушка, слегка нажимая на маленький носик Цири. Пепельноволосая девочка хихикнула и обняла подругу, заваливая на песок. — Ау, Цири! Волосы!
— Но ты же всё равно будешь нырять!
Мисселина вздохнула. Правда в том, что они с Цири действительно стала для неё младшей сестричкой, резвой и хохочущей, о которой Мисселина всегда мечтала, страстно мечтала. А она сама для Цири – заботливая старшая сестра, которая всегда помогает, но и подтрунивает время от времени.
Но нельзя было забывать о том, что Цири – необычная девочка. И Мисселина поняла это в феврале. Тот день пепельноволосое дитя не помнит, но он прекрасно отпечатался в памяти её подруги.
Ласка утонет в свете чёрного солнца, а восстанет волчицею – вот, что сказала Цири, сказала не своим голосом, а чужим, холодным и злым. Мисселина сразу поняла, что она и есть Ласка – так её часто называли обитатели замка. Зверинец, часто думалось ей, – Белый Волк, Старый Волк, Тихий Волк, Ласточка и Ласка. А ещё Злющий Волк и Зверюга, как с Ламберта и себя смеялся Койон.
А ещё Цири предсказала Геральту и Койону «смерть от зубов» в тот облачный и холодный день. Той ночью никто из них не спал.
Мисселина дёрнула головой, гоня плохие воспоминания. Сейчас ведь важно ценить момент, подумала она. Ценить солнечный свет, тёплое лето, время, которое она проводит со своими друзьями – семьёй.
— Можно уже идти купаться? — спросила Цири, поднимая взгляд изумрудных глаз на Геральта. Тот утвердительно кивнул. — Ура! Пошли, Мисселина!
Цири снова забежала в воду, снова подняла столб брызг.
***
К полудню все уже порядком наплавались. Что только не творилось на пляже – и замки из песка строили, и салки в воде устраивали. Ведьмаки даже согласились «бросать» девочек в воду. Особенно нравилось это Цири, которая, неугомонная, носилась по пляжу со смехом и радостными визгами. Мисселина же была не так активна – сегодня не было настроения носится туда-сюда, а просто полежать на солнышке.
— Хорошо, что вы наткнулись на этот пляж, — сказал Геральт сев рядом с Мисселиной. Сейчас была очередь Эскеля играть с юной княжной в салки, что ведьмак делал с небольшим энтузиазмом.
— Не жалеешь, что остался на лето? — спросила девушка, зная, что в это время года ведьмаки часто проводят на большаке, по колено в грязи и по уши в крови чудовищ. Беловолосый мужчина отрицательно покачал головой.
— Не жалею. Видишь ли, у нас до этого был отличный предлог уезжать на лето из Каэр Морхена. Но вы с Цири отлично скрасили наше время. Ради такого… можно и остаться. Расслабится, и наслаждаться солнцем… — Геральт с довольной миной закинул руки на голову и лёг на спину. — До чего же хорошо…
— Угу, — подтвердила Мисселина, переворачиваясь на живот. Геральт немного насмешливо посмотрел на её попытки загореть. — Что такое?
— Вот ты задницу подставляешь под солнце, а потом сгораешь.
— Имеешь что-то против солнца?
— Нет, что ты, — ведьмак с отческой заботой набросил на спину девушки свою рубашку. — Просто пекусь о твоём здоровье.
— Спасибо, Геральт.
Ведьмак подмигнул ей и прикрыл глаза. Девушка поднялась на локтях, поглядела на разморенного жарой Эскеля и резвившуюся вокруг него Цири.
Глаза невольно зацепились за руки темноволосого ведьмака, крепкие мышцы и вены, выпирающие из-под его бледной кожи. Затем перевела взор на его плечи и широкую спину, за которую часто можно спрятаться, находила она. Потом взглянула на грудь и живот мужчины… и отвела взгляд. Отвернулась, чтобы не видеть ни Эскеля, ни многозначительный взгляд Геральта.
— Ничего не говори.
— Ладно, — ведьмак сел. — Просто не понимаю.
— Чего именно? — она повернулась к Геральту, и тот возмущённо развёл руками.
— Всего этого. Тебя, его.
— Мне кажется, это всё, как ты сказал, не совсем уместно, — сдержано возразила Мисселина. — Я… я не думаю, что…
— Ты до сих пор думаешь о себе, как о ребёнке, — девушка отвела глаза. — Пора признать: ты уже давно не ребёнок. Никто не видит в тебе дитя.
— Тебя это так сильно волнует? — спросила она, всё ещё глядя в сторону.
— Да. И поверь, Эскеля это волнует не меньше.
«Хочу верить».
— Пора собираться, — девушка встала и стряхнула песок с бёдер, натягивая прежнюю улыбку. — Весемир, видно, подумал, что нас утопцы…
— Не меняй тему, — перебил её Геральт, тоже встав на ноги. Он скрестил руки на груди, глядя на Мисселину сверху вниз. — Так что будешь делать?
— Ничего.
Геральт покачал головой, смотря на неё, как на дуру. А дурой она, видимо, и была, если и на долю секунды допустила мысль о том, что слова Геральта – правда. А по поводу того, что волнует Эскеля… она, мягко говоря, не представляла, что его волнует. Но уж точно не она.
— Собираемся, — холодно произнесла Мисселина, поднимая одежду и снова входя в камыши.
***
До замка они дошли спустя час. Цири и Геральт шли впереди, девочка внимательно слушала рассказ наставника, часто задавая вопросы. В суть рассказа Геральта Мисселина не вникала. Они с Эскелем немного отстали от тех двух, наслаждаясь спокойствием леса. Девушка глубоко вдыхала тёплый, свежий лесной воздух.
Зимой окрестности Каэр Морхена были красивыми, летом – ещё красивее. Замок буквально утопал в зелёных лесах, где в ветвях деревьев пели птицы, а на земле скакали лани и жили своей жизнью другие животные. Летом здесь было тепло, и спокойнее, чем зимой. Жаль, что ведьмаки не возвращаются сюда на летние каникулы, подумала девушка.
— Пойдёшь после обеда на маятник? — неожиданно спросил Эскель. Девушка вопросительно посмотрела на него. — Нет, ну если хочешь…
— Не хочу, — призналась она, и ведьмак слабо улыбнулся.
— Хорошо. Я и сам не хочу в такую жару ещё больше торчать на солнце… Как насчёт прогулки после обеда? Ведьмак, ведьмачка, два коня и мечи за спинами. Ну, что скажешь?
— Звучит заманчиво, — улыбнулась в ответ Мисселина, щурясь от яркого солнца. Эскель кивнул.
— Боюсь, прогулка только до вечера, а не так, как вы с Койоном – на четыре дня пропали…
— Прости, — она посмотрела на него. — Я и сама не знала, что это была охота.
— Верю. Но впредь лучше говори мне, если хочешь куда-то съездить. Даже если гуляете с Цири.
Мисселина кивнула, и дальше они шли молча, изредка переглядываясь.
***
Сразу после обеда Мисселина поднялась в их с Цири комнату, чтобы переодеться в пригодную для верховой езды одежду. Она была, честно говоря, той же, что и почти год назад. Разве что Трисс улучшила, сделав всё более удобным. Надев на спину перевязь, девушка спустилась вниз. В главном зале никого не было, даже Геральта. Цири сейчас занималась с Весемиром, который разрешил Мисселине благополучно сбежать, аргументируя это тем, что в отличии от Цири, Мисселина не была освобождена от теории во время… женских дней, как они говорили в замке.
В конюшне Эскель как раз седлал Василька. Мисселина молча подошла к своему коню и, ласково погладив по морде, сунула ему яблоко. Конь съел фрукт безо всяких сожалений.
— Напомни, как его у тебя зовут?
— Эскель, — с хитрой ухмылкой ответила она. Ведьмак закатил глаза.
— М-да. Ты была тем ещё подарочком.
— Ты и сейчас так считаешь! — засмеялась она. Эскель стушевался. — О, в чём дело, ведьмак?
— Ты же знаешь, как меня зовут, — ответил он шутливо. Мисселина улыбнулась, заканчивая седлать коня. — А если серьёзно. По-другому назвать не хочешь?
— У тебя есть идеи? — они вывели коней из стойла. Эскель пожал плечами и запрыгнул в седло.
На самом деле, коня Мисселины никак не звали. Она сказала Эскель, чтобы позлить ведьмака. Но если быть точным, то у нильфгаардского жеребца не было клички. И что самое смешное – девушка впервые задумалась над тем, как его назвать.
Пока девушка думала, неподвижно сидя в седле, конь под ней ущипнул немного травы и цветков, что проросли во дворе замка. Мисселина посмотрела вниз – жеребец как раз съедал букетик. Она не знала, что это за вид, но просто ляпнула:
— Люпин, — Эскель перевёл взгляд на цветы во рту коня, затем на девушку. — Что?
— Ничего, — ведьмак пожал плечами и ударил пятками Василька. — Поехали.
Лошади вышли из двора Каэр Морхена, прошли под туннелем и выехали на мост, лежавший над рвом. Мисселина старалась не смотреть вниз, на черепа погибших здесь ведьмаков, и решила глядеть перед собой.
Они свернули на тропинку, которая поднималась выше. Хотя дорожка и была узкой, она не была крутой и не висела прямо над обрывом. Отсюда открывался приятный вид на долину, озеро и замок. Эти места стали ей родными: ей нравилось тут жить, учиться и просто быть здесь. Каэр Морхен, поначалу холодный и негостеприимный замок, стал домом. Для Мисселины это было важно.
Вскоре тропа стала круче, но Эскель повернул коня в сторону, в довольно широкий перевал. Мисселина последовала за ним.
— Куда ты меня ведёшь? — крикнула она ему вперёд. Ветра не было, он не заглушал её слова.
— Увидишь, — ответил ведьмак, лишь на секунду обернувшись.
Она пожала плечам, молча следуя за ним.
Вскоре Эскель остановил Василька, и спрыгнул на землю. Мисселина последовала его примеру. Девушка глубоко вдохнула, и улыбнулась, глядя вокруг себя. Полонина была чуть ли не на высоте птичьего полёта, усеянная изумрудными травами и благоухающими цветами. Солнце заливало своим светом горный луг, согревая его.
— Красиво, правда? — Эскель сел прямо на траву, и Мисселина опустилась рядом.
— Ты бывал здесь раньше? — спросила она, потянувшись влево, чтобы сорвать прямо-таки «глядящий» на неё лиловый цветок. Эскель хмыкнул.
— Не помню… а, может и бывал, — он лёг на спину, одну руку заложил за голову, а вторую положил на грудь. — Мы с Геральтом прибегали сюда, когда были ещё мальчишками. На облака глазеть.
— Разве Весемир вас не ругал? — спросила она с улыбкой, продолжая собирать свой букетик. Эскель мягко улыбнулся.
— Да. Ругал. Мы, честно говоря, были теми ещё обалдуями… однажды привязали шмеля к нитке, — смешок. — Мы были пацанами, нам было весело.
— Хм, — ухмыльнулась девушка, закончив букетик. Эскель повернул голову к ней.
— И что будешь с этим делать?
— Венок свяжу, — пожала плечами она, начиная вязать. — Хочешь, и тебе сделаю.
— Могу обойтись и букетиком, — хмыкнул ведьмак. Мисселина лишь улыбнулась в ответ. — Скучаешь?
— За чем?
— За семьёй, Туссентом. Там было лучше?
— Ну… — она вздохнула, вплетая в ободок из мака лютик. — Раньше скучала. Будто бы вся жизнь закончилась. А сейчас… не знаю… — задумалась. — Нет. Сейчас не скучаю.
— Ну, а ты… счастлива в Каэр Морхене?
— Думаю, да. Абсолютно, — кивнула она. Теперь настала очередь лиловых цветов. — Почему спрашиваешь?
— Это важно лично для меня, — Эскель вздохнул, и прикрыл глаза. Мисселина, по-детски озорно улыбаясь, сорвала растущий рядом цветочек и ткнула в нос ведьмаку. — Ну, Мисселина…
— Что? — мужчина открыл глаза и потянул её за руку вниз.
— Ляг. Посмотри, — он указал на небо. Она взглянула на белые облака, и дыхание на секунду перехватило. Земля на мгновение ушла из-под ног, а затем ей стало казаться, что это не облака движутся по ветру, а они.
— Это… это завораживает, — прошептала девушка. Затем они повернули лица друг к другу. Посмотрели в глаза. У него они янтарные с вертикальным зрачком, похожие на огонь, тёплые и добрые. У неё – просто голубые.
А шрам ему идёт.
Они улыбнулись друг другу, и снова перевеливзгляды на небо, продолжая созерцать облака. Сердце Мисселины отбивало в груди чечётку, когда их с Эскелем руки случайно соприкоснулись. И виной тут не только его эманации.
Она была влюблена.
Вдвоём, они пролежали так до вечера, пока солнце не начало клонится к закату. Мисселина села первой. Окинула взглядом луг и поднялась на ноги. Следом за ней встал и Эскель. Девушка вдруг посмотрела себе под ноги – венок лежал там. Подняв его, она надела своё творение на голову. Эскель снова улыбнулся и поправил веночек.
— А где же мой обещанный букетик?
— Тогда подожди немного, — она отошла, чтобы сорвать новых, более свежих цветов, которые росли поодаль. Ведьмак в это время седлал коней.
Маргаритки, настурции и незабудки. Девушка подошла к мужчине и протянула букетик. Тот принял его и слегка склонил голову.
— Сударыня.
— Милсдарь, — в тон ему ответила она, сделав короткий, но изящный реверанс. Затем оба засмеялись. — Ладно, поехали!
Сев на коней, Эскель и Мисселина двинулись обратно в Каэр Морхен.
***
— Мисселина-а…
— Что-о?
Они с Цири лежали в кровати, отдыхая после насыщенного дня. Мисселина и Эскель приехали как раз к ужину, хотя Весемир долго возмущался, что их не было. Девушка часто переглядывалась с Эскелем, всякий раз улыбаясь. А затем ловила на себе одобрительный взор Геральта, снова принимаясь за еду и мечтательно ковыряя заячью ногу.
— А где вы с Эскелем сегодня были? — спросила Цири, обняв подругу.
— Э-э-э… на прогулке. Конной. А что?
— Ничего… а что значит “трахаться”?
Мисселина чуть не застонала в голос.
— Откуда ты знаешь это слово?
— Просто знаю. Мисселина, так что это значит? — повторила вопрос Цири.
— Ч-что именно?
— Трахаться. Это как?
— Ну, — девушку застали врасплох такими вопросами. Она сглотнула. — Ну, это очень… сложно, Цири. И лучше так не говорить.
— Чего?
— Звучит грубо. Девушки вроде нас так не говорят.
— А как говорят?
— Я завтра тебе расскажу, — пообещала Мисселина, туша свечу. — Спокойной ночи.
Цири мигом заснула, а Мисселина просто лежала на боку, уставившись в одну точку. Что происходит в её жизни? Она любит ведьмака – это понятно и видно невооружённым глазом. Любит ли ведьмак её? Вот в чём загвоздка.
Но она видела его взгляд на том горном лугу. Раньше он так на неё не смотрел. Никогда.
Может, всё не так уж и безнадёжно?
Девушка осторожно освободилась из объятий Цири и вышла на балкончик. Свежий ночной ветерок приятно обдувал лицо. Она запустила руку под рубашку. Ласка и кольцо так и висели на цепочке, ожидая своего часа.
Сердце ласки усиливает пророческие способности, это она помнит. А что с кольцом? Весемир сказал, что гравировка – на Старшей Речи. Стоит ли расшифровать?
Крепко закрыв балкон, девушка всунула ноги в сандалии, накинула халат и, схватив свечу, вышла из комнаты, оставив Цири одну. Спустилась вниз, проверила зал – там никого не было, даже огонь не горел. Затем направилась в библиотеку. По дороге туда она зажгла свечку от одного из факелов, который стоял в лучине. Дойдя до библиотеки, открыла скрипящие двери.
Библиотека Каэр Морхена – огромное сборище источников информации, которым никто не пользовался уже давно. А зря, подумала девушка, быстро найдя словарь Старшей Речи. Он лежал на самом видном месте – похоже, Весемир решил облегчить ей задачу.
— Начнём. Так… — глаза пробегались то по строчкам книги, то по гравировке. Находя нужные слова, Мисселина выписывала их значение и произношение на лежавший рядом кусочек бумаги. Через четверть часа упорных поисков девушка отложила уголёк, которым писала и поднесла бумагу ближе к источнику света. Прищурив глаза и ломая язык, она стала читать.
— Mae’r cof yn gwaethygu sui sensus teimladau… что за чёрт… ой! — девушка вскрикнула, когда кольцо в её руке трансформировалось в хлыст. Мисселина взвесила оружие в руке, взмахнула им. Улыбнулась. А тётушка, всё-таки, поняла её.
— И как же тебя вернуть?
Мисселина повторила то, что сказала ранее. Хлыст вновь вернулся в свою обычную форму. Скомкав бумажку с нацарапанной на ней транскрипцией, девушка покинула библиотеку. Кольцо она надела на палец.
Подарок был хорошим.
***
Утром, после сытного завтрака, Цири и Мисселина тренировались с Геральтом на маятнике. День обещал быть тёплым, но пока солнце лишь нежно согревало Каэр Морхен. Настоящая жара наступила бы к полудню. До этого времени Геральт решил позаниматься с девочками на маятнике, и особенно сильно напрячь Цири.
Пепельноволосая девочка как раз прыгала туда-сюда, с завязанными глазами и мечом в руке. Мисселина наблюдала за ней, стоя чуть поодаль Геральта. Она обеспокоенно вертела кольцо на пальце. Сегодня что-то должно пойти не так, думалось ей. Опять произойдёт что-то не очень хорошее, то, что наверняка напугает их всех. Снова, как в тот февральский день.
Тем более, сегодня был особенный день. Юханнус, самый длинный день лета.
— Внимательнее, Цири. Теперь подвесим третий маятник, с двумя ты уже управляешься. Шаги будешь делать, как и при двух, просто сделаешь одним вольтом больше. Готова?
— Да.
— Соберись. Расслабься. Вдох, выход. Нападай!
— Ух! Ау-у-у… Чёрт!
— Не ругайся, пожалуйста, — сделала замечание Мисселина.
— Здорово досталось? — спросил девочку Геральт. Та помотала головой.
— Нет. Просто задело… я опять сделала что-то не так?
— Слишком строго выдерживала ритм и чересчур ускорила второй пируэт, а финт сделала шире, чем надо. В результате тебя занесло прямо под маятник.
— Ох, Геральт, там совсем нет места для вольта и разворота! Они слишком плотно висят!
— Там прорва места, уверяю тебя. Просто расстояния между маятниками задуманы так, чтобы создать неритмичное движение. Это бой, Цири, не балет. В бою нельзя двигаться ритмично. Ты должна движением сбивать противника, обманывать его, мешать ему. Ты готова?
— Готова.
— Начинай!
Девочка снова начала двигаться, как заведённая. Финт, поворот, подскок… она вызывающе тряхнула головой, а в следующий момент прыгнула снова. Плохо укреплённый кирпич с грохотом выскользнул у нее из-под ноги. Цири покачнулась, попыталась удержать равновесие. Не смогла.
Геральт прыгнул.
— Цири!
Он успел.
Его пригнуло к земле, бросило на колени и на бок. Он упал. Но Цири не выпустил. Девочка лежала на руках ведьмака. Мисселина подбежала к ним. Цири будто бы была без сознания, хотя раньше, даже при более тяжёлых падениях, она не отключалась. Если только…
— Цири, очнись! — Мисселина положила голову девочки себе на руки. И холодные ладони пепельноволосой малышки сжали кисти девушки. Стало больно. — Цири…
Губы девочки шевелились, словно бы она что-то говорила. Но изо рта не доносилось никаких звуков, лишь беззвучное прорицание, которое никто никогда не услышит. Девочка побелела, всё сильнее сжимая кисти Мисселины. Та в ужасе смотрела на лицо Цири.
— Так надо, — дрожащим голосом произнесла Цири. — Другого пути нет. Только этот. По лестнице вниз. Так надо, потому что, потому что… Va’esse deireadh aep eigean…
— Говори, — шепнула девушка. — Говори, дитя.
— Дитя Старшей Крови… Feainnewedd… Luned aep Hen Ichaer… Deithwen… Белое Пламя… Нет, нет… Нет!
— Цири!
— Чёрный рыцарь… с перьями на шлеме… Что он мне сделал? Что тогда случилось? Я боялась… Я все еще боюсь. Это не кончилось, это никогда не кончится. Львёнок должен умереть… Этого требуют интересы… Нет… Нет…
— Цири!
— Нет! — девочка напряглась, крепко зажмурилась. — Нет, нет, не хочу! Не прикасайся ко мне!
Выражение ее лица резко изменилось, оно застыло, голос стал металлическим, холодным и враждебным, в нем зазвучала злая, жестокая насмешка:
— Ты ошиблась, Дева, — проговорил злой голос, срывающийся с губ Цири. — Ты перепутала небо со звёздами, отраженными ночью в поверхности пруда.
— Молчи… Не мучай этого ребёнка…
— Она не ребёнок.
Губы Цири пошевелились, но Мисселина видела, что глаза ее по-прежнему мёртвые, стеклянные, отсутствующие.
— Она не ребёнок, — повторил голос. — Она – Пламя, Белое Пламя, от которого займётся и сгорит мир. Это Старшая Кровь, Hen Ichaer. Кровь эльфов. Зерно, которое не прорастет, не проклюнется, но Полыхнет Пламенем, Кровь, которая будет осквернена… Когда придет Tedd deireadh, Час Конца. Va’esse deireadh aep eigean!
— Ты предвещаешь смерть? — шепнула Мисселина. — Только это ты и умеешь – предвещать смерть? Всем? Им, ей…
— Zirael… Zirael… Va’esse deireadh aep eigean…
Цири обмякла на руках Мисселины. Геральт проверил пульс малышки. Потом взял на руки, и поспешил в твердыню. Мисселина последовала за ними.
— Останься с ней, — шепнул ведьмак. — Ты нужна ей… и нам.
Девушка кивнула.
***
— Она спит?
— Да.
Трое ведьмаков сидели за столом в главном зале Каэр Морхена. Время перевалило за полночь. Уже давно стемнело, луна висела на безоблачном небе среди ярких звёзд. Ночь была спокойная, безветренная, тёмная. Будто бы ничего не произошло сегодня.
Мисселина села за стол рядом с ведьмаками. Взяла себе кубок, налила эля и жадно глотнула. Страшно хотелось пить. Никто из ведьмаков и слова не сказал: после сегодняшнего они предпочитали просто не мешать Мисселине.
— Сегодня… был трудный день, дева, — начал Весемир, опустив голову. — Цири… что с ней?
— Не знаю… как, впрочем, и в предыдущий раз… — девушка устало вздохнула, уронив голову на руки. — Она… она прорицает, но не своим… ну, вы знаете, — Мисселина выпрямилась и сделала глоток. — Боюсь, мы сами не сможем с этим разобраться.
— Ты же имеешь доступ к магии… — возразил Геральт, тут же встретившись с холодным взглядом девушки. — Да, точно…
— Я не чародейка. А нам нужна именно их магия, — ведьмаки посмотрели на неё с неодобрением. — А чего вы хотели? Нельзя полагаться на то, что это бывает редко. Как и на меня – я ведь даже не училась.
— Мисселина…
— Не перебивай, Геральт. Вот что: позовите чародейку. Ту, которой доверяете больше всего, — она сложила пальцы домиком у себя на коленях, стараясь скрыть дрожь в руках. — Я настаиваю. Цири нужно учить не только убивать монстров. Она большее, чем мы можем представить…
— Мы обдумаем это, — кивнул Эскель и встал. — Я проведу тебя. Время позднее.
Девушка кивнула и пошла за ведьмаком. По дороге она не прекращала вертеть перстень на пальце. Эскель заметил это и взял её за руку. Приятная вибрация снова пронзила тело.
— Ты боишься?
— Да, — призналась девушка. — Очень.
— Мне тоже становится не по себе после всех этих припадков, — согласился ведьмак. Они подошли к комнате девочек. Эскель облокотился об стену, скрестил руки на груди. Мисселина не спешила идти спать. — Кого советуешь пригласить?
— Я же сказала: ту, которой доверяете, — пожала плечами девушка. Ведьмак покачал головой.
— Есть только две такие чаровницы. Йеннифер из Венгерберга, старая и опытная, и твоя подружка Трисс… только проблема в том, что и с одной, и с другой у Геральта были… мягко говоря, близкие отношения.
— Какое это имеет отношение к тому, о чём говорю я? — фыркнула Мисселина. — Дело в Цири и в её способностях. То, спал ли Геральт с теми женщинами, или не спал, должно интересовать нас в последнюю очередь.
— Ох… это стоит обсудить…
— Не затягивайте. Чем скорее приедет чародейка, тем быстрее мы сможем понять истинную природу девочки, — она открыла дверь, немного задержавшись на пороге. — И, Эскель…
— Да?
— Я бы хотела, чтобы приехала Йеннифер.
Ведьмак кивнул, и развернулся, шагая обратно.
***
Остаток лета прошёл спокойно – без припадков, бессвязных предсказаний и очень даже весело. Погода радовала, и Мисселина даже смогла успокоиться. Она чувствовала себя легко, непринуждённо и спокойно, общаясь с ведьмаками и Цири. Похоже, девочка не помнила о том, что говорила, и Мисселина находила это странным. Но, в любом случае, в июле и августе все словно напрочь забыли о произошедшем в Юханнус, радуясь солнышку и тёплой воде в озере.
Однако оставались некоторые вещи, которые откровенно нервировали Мисселину. Во-первых, ведьмаки не спешили звать в Каэр Морхен чародейку. Сколько бы девушка не говорило о важности приезда магички, сколько бы весомых аргументов она не приводила, ведьмаки всегда отвечали одно и то же: «Это следует обсудить». Обсуждали до сентября, пока не сошлись на том, что стоит пригласить Трисс. Мисселина решила не подавать виду, что осталась не слишком довольна этим решением.
За время разлуки с Меригольд девушка переосмыслила своё отношение к Трисс, придя к выводу: этой чародейке она доверяет, но не в такой мере, как ведьмаки или тот же Геральт. С одной стороны, Трисс была её подругой, и в Новиграде Мисселина чувствовала поддержку чародейки. Но с другой… отказ Меригольд обучать Мисселину оттолкнул последнюю от Четырнадцатой. Что ж, быть может, они смогут поговорить с Трисс по её приезду в Каэр Морхен, с глазу на глаз.
Ещё одно обстоятельство беспокоило девушку: её собственное здоровье. Она всё чаще стала замечать, что ведьмачья диета пагубно влияет на её женское здоровье. С Цири всё было в полном порядке: Мисселина следила за циклом девочки, а вот на саму себя перестала обращать внимание.
В сентябре Мисселина с ужасом поняла, что задержка слишком длительная. Она не знала, что и думать, нервничая и не находя себе места. Крови не было с августа, и в голове у неё поселилось тысячи самых страшных теорий. Опасаясь ужасов, которые она себе выдумала, девушка перестала есть мясо и уменьшила свою дозу грибов и салата, чем очень огорчила Весемира. К счастью, в начале октября всё в организме её вернулось на свои места.
Когда закончился октябрь, Мисселина решила надавить на ведьмаков сильнее. Те обещали написать Трисс ещё в месяц назад. И вот – первый день ноября, а письмо не было даже написано.
— Вы же понимаете, что могу взбеситься я и написать Трисс самостоятельно? — с укором спросила она у ведьмаков, когда Цири ушла спать после сытного ужина. Весемир кашлянул, что делал всякий раз, когда девушка задавала неудобные вопросы.
— Послушай, дева…
— Прости, Весемир, но я слушаю уже четыре месяца, — фыркнула она. — Вы же взрослые мужчины, ё-моё! Можно придумать любую причину.
— Ладно! — зло зарычал Геральт. — Хорошо. Напишу. Завтра же и отправлю.
Девушка кивнула и вышла из-за стола.
***
Каэр Морхен, ноябрь 1264 года
— Быстрее, Мисселина! Шаг вперед, отскок! Полупируэт, удар, отскок! Удерживай равновесие левой рукой, иначе свалишься с гребня! И побьёшь себе… женские атрибуты!
— Что?
— Ничего. Не устала? Если хочешь, передохнем.
— Нет, Ламберт! Могу ещё. Я не такая слабая, не думай.
— Ладно, но аккуратно! Упадёшь!
— Не упаду!
— Я сказал, повторять не буду. Без фокусов! Больше показывать не стану! Тверже ноги! И дыхание, Мисселина, дыхание! Сопишь, словно подыхающий бобёр!
— Неправда!
Ламберт приехала неделю назад, решив, что пора возобновить жёсткие тренировки Мисселины на маятнике. Конечно, сначала она ворчала, но за лето девушка смогла подкорректировать все свои предыдущие ошибки. Ведьмак казался приятно удивлённым, глядя на то, как ловко Мисселина уворачивается и делает финты. Но, конечно, орать не перестал.
— Нападение, отскок! Выпад! Полуповорот! Выпад! Полный оборот! Увереннее на столбиках, чёрт побери! Не качайся! Шаг вперед, удар! Быстрее! Полуоборот! Прыгай и… коли! Вот так! Очень хорошо!
— Правда? Правда хорошо, Ламберт?
— Кто это сказал?
— Ты! Только что.
— Оговорился. Выпад! Полуоборот! Отскок! И ещё раз! Мисселина, а где защита? Сколько раз можно повторять? После отскока всегда должна быть защита, выброс клинка, прикрывающий голову и шею. Всегда! Необходимо выработать абсолютный рефлекс. Ещё раз! Вот так! Видишь, как здорово получилось с таким выпадом? — Ламберт активно жестикулировал. — Таким фортелем ты можешь отразить любой удар и наносить сама. Можешь бить назад, если понадобится. Ну покажи пируэт и удар назад.
— Ха-а-а!
— Очень хорошо. Понимаешь, в чём вся штука? Дошло?
— Я не дура!
— Ты девушка! Все девки… без понятия.
— Эх, Ламберт, ну что же ты так! — издала смешок Мисселина.
— Если бы да кабы во рту выросли бобы, то был бы не рот, а целый огород. Ну достаточно.
— Я не устала.
— А я устал. Сказал, отдых. Слезай с гребня.
— Сальто?
— А ты как хотела? Как курица с насеста? Давай прыгай. Не бойся, я подстрахую.
— Ха-а-а!
— Ловко. Для девчонки очень даже хорошо. Можешь снять повязку с глаз, — девушка отбросила кусок ткани в сторону Ламберта. Тот поймал её на лету. — Ладно, иди отсюда, —ведьмак забрал тренировочный меч. — И ещё, будь так добра, принеси тёплого вина. Я замёрз, как собака…
Девушка кивнула спустилась вниз. Конец ноября, и в Каэр Морхен опять вернулся холод. Мисселина старалась одеваться теплее и двигалась больше, чем обычно. Они с Цири старались протапливать комнату как можно лучше, то и дело бегая за дровами. А с тех пор, как вернулся Ламберт, они возложили на плечи ведьмака важную миссию: колоть для них дрова. Не сказать, что он был в восторге, но всё же выполнял просьбу девушек, хоть и ворчал без остановки.
Койон вернулся последним, всего два дня назад, но с ним почему-то Мисселина не успевала завести разговор. Казалось, он и сам избегал её…
Во дворе не пустовало: Цири как раз бежала к маятнику со всех ног, Эскель о чём-то говорил с Койоном. Девушка направилась к конюшне: она собиралась покормить Люпина.
— Мисселина-а!
Вихрь с рыжими волосами и в голубом платье крепко сжал девушку в объятиях. Та улыбнулась, когда вихрь успокоился и остановился, представ в обличии Трисс Меригольд, весёлой чародейки с каштановыми волосами, хохочущей по любому поводу и выглядевшей, как девчонка.
— Ох, Трисс… я так рада тебя видеть! — при взгляде на улыбающуюся чародейку обида от чего-то приутихла.
— А как я рада! Ох, Мисселина, до чего же я скучала! — Меригольд снова обняла её, затем отстранилась и осмотрела с ног до головы. — Ах, ну и красавица! Настоящая женщина!
— Ещё успеете нарадоваться, — ворчливо вставил Весемир. — Пошли, Трисс, покажу тебе твою комнату. И предоставим тебе лучшую кровать в Каэр Морхене.
Трисс весело подмигнула Мисселине, и последовала за старым ведьмаком. Девушка вздохнула. Нет, обидно всё так же. В довершение ко всему, Меригольд даже не делает вид, что ей жаль из-за сделанного. Ну и чёрт с ним, подумала. Прошлое не вернуть, а с Трисс она успеет поболтать.
***
Ветер постукивал ставнями, шевелил прикрывающие окно остатки объеденного молью гобелена. Трисс в абсолютной тьме лежала на лучшей в Каэр Морхене кровати. И не могла уснуть. И дело было вовсе не в том, что лучшая в Каэр Морхене кровать оказалась древней развалюхой. Нет. Трисс усиленно размышляла. И все отгоняющие сон мысли крутились вокруг одного основного вопроса: почему и зачем её вызвали в замок? С какой целью?
Болезнь Весемира – не более, чем предлог. Весемир ведьмак. То, что при этом он ещё и столетний дед, не мешает многим молодцам завидовать его здоровью. Если б оказалось, что старца, допустим, пырнул жалом мантикор или покусал вурдалак, тогда Трисс ещё могла бы поверить, что ее вызвали именно к нему. Но «ломота в костях»? Смех, да и только. «Ломота в костях» – не шибко оригинальное недомогание в чертовски холодных стенах Каэр Морхена. Весемир вылечился бы ведьмачьим эликсиром или – ещё проще – крепким ржаным самогоном внутрь и наружно в равных пропорциях. Ему не понадобилась бы чародейка с заклинаниями, фильтрами и амулетами.
Так кто же её вызвал? Геральт?
Трисс ворочалась в постели, чувствуя волны накатывающего тепла. И возбуждения, усиленного злостью. Тихо выругалась, ударила кулаком по перине, перевернулась на бок. Древнее ложе заскрипело.
«Я не владею собой, — подумала она. — Веду себя словно глупая девчонка. Или того хуже – как недоласканная старая дева. Не могу даже логично мыслить».
Она снова выругалась.
За ужином они беседовали, сплетничали о том, о сем. Несколько раз Трисс пыталась навести разговор на Дитя-Неожиданность. Впустую. Они тут же меняли тему.
Меригольд наблюдала за ними. Весемир был сдержан и озабочен. Геральт неспокоен, Ламберт и Эскель неестественно веселы и болтливы, Койон естественен до неестественности, а Мисселина молчала, хотя и было видно, что этого ей делать не хотелось. Искренна и открыта была только Цири, зарумянившаяся от мороза, растрепанная, счастливая и чертовски голодная. Они поедали похлёбку с пряностями, густую и горячую, а Цири удивилась, что не подали грибков. Они пили сидр, но девочка получила воду, чем была явно удивлена и разочарована. «Где салат?» — взвизгнула она вдруг, а Ламберт резко и укоризненно глянул на нее и велел снять локти со стола.
Грибочки и салат. В декабре?
«Ясно, — подумала Трисс. — Их кормят легендарными пещерными грибками, неизвестной науке горной растительностью, поят знаменитыми напитками из таинственных трав».
Девочки развиваются быстро, набираются сатанинской, ведьмачьей кондиции. Естественным путем, без мутации, без риска, без гормональной революции. Но чародейке этого знать не положено. Для чародейки это секрет. Ничего они ей не скажут, ничего не покажут.
Трисс видела, как эта Цири бегает. Видела, как она с мечом пляшет на бревне, ловкая и быстрая, полная прямо-таки кошачьей грации, двигается словно акробатка. А Мисселина? Она была грациозна, словно пантера, с отточенными и слишком быстрыми для простого человека движениями.
«Я должна, — подумала она, — обязательно должна и одну, и вторую увидеть раздетыми, посмотреть, как они развиваются под влиянием того, чем их здесь пичкают. А вдруг да удастся выкрасть и вывезти пробы грибочков и салата? Ну, ну…»
А доверие? Чихала она на это их ведьмачье доверие. В мире процветают рак, черная оспа, столбняк и белокровие, есть аллергия, есть синдром неожиданной смерти новорожденных. А они укрывают от мира грибочки, из которых, возможно, удалось бы создать спасающие жизнь лекарства. Держат в секрете даже от неё, перед которой похваляются дружбой, уважением и доверием. Даже она не может увидеть не только Лабораторию, но и задрипанные грибки!
«Зачем же вы меня сюда притащили? Меня, чародейку?»
Магия!
Трисс захохотала.
Дверь со скрипом открылась, и Меригольд резко замолчала и села в кровати. В её комнату вошла высокая, стройная фигура девушки. Фигура подняла свечу.
— Мисселина, — выдохнула Трисс. — Ты меня до чёртиков напугала.
— Прости, — небрежно бросила девушка. Чародейка подвинулась, приглашая девушку лечь рядом с ней, но Мисселина лишь присела на краешек кровати. — Я пришла поговорить.
— Это не может подождать до завтра? — спросила Трисс, делано потягиваясь и зевая. — Я так хочу спать… ложись со мной.
— Не прикидывайся, — неожиданно резко ответила та. — У тебя сна нет ни в одном глазу. А ещё – у тебя есть ответы на мои вопросы, как и у меня на твои.
— Мисселина, — чародейка потянулась к руке девушки, но та быстро спрятала её в подоле рубашки. — Ты замёрзнешь, Мисселина. Возьми хоть плед.
Девушка молча укуталась в кусок плотной и тёплой ткани. Затем прокашлялась и поставила свечу на табурет.
— Это я просила их тебя позвать, — она разбила вдребезги сразу все догадки Трисс. — Я начала волноваться за Цири. Сначала чувствовала что-то неладное, когда она приехала сюда. Я думала, что с ней что-то не так. И в феврале, когда она упала с гребёнки…
— Цири заговорила чужим голосом, — докончила за неё Меригольд. — Начала пророчить?
— Да, — подтвердила Мисселина. — Летом, в Юханнус, случился новый припадок… После того случая я стала заставлять их написать тебе. Нам нужна была чародейка.
— Хм… а…
— Я стараюсь регулировать наши с Цири порции трав и грибов. Ей они пока ничем не вредят, но у меня уже были проблемы со здоровьем.
— Ясно, — Трисс встала с кровати, принялась расхаживать по комнате. Мисселина сидела на месте. Чародейка думала. Ей нужно было осмотреть девушку в первую очередь. — Мисселина, — девушка обернулась. — Встань и сними всю одежду.
— Смеёшься?
— Отнюдь, — возразила Меригольд, скрестив руки на груди. — Раздевайся.
Мисселина закатила глаза, но послушалась. Она отложила тонкие штаны и рубашку в сторону, хотя от глаз чародейки не укрылась нечеловеческая плавность движений. Трисс подошла к девушке ближе и прошептала заклинание. Над их головами замерцал яркий комочек света, заливая своим сиянием всю комнату. Меригольд обошла Мисселину по кругу, рассматривая кожу. Цвет был вполне естественен, только мелкие ссадины и следы от синяков бросались в глаза. Хотя и было видно, что все ушибы ведьмачка обрабатывает. Мисселина неловко потопталась на месте – она не привыкла, чтобы кто-то рассматривал её обнажённой. Дитя в обличии женщины.
Трисс немного наклонила голову, глядя на грудь девушки. Мисселине, кажется, было уже семнадцать, но она была плоска, как доска. Виной тому была не только ведьмачья диета, где мяса и странных грибочков было куда больше, чем того же молока или нормальных фруктов, но и телосложение девушки. А ещё – частая и огромная физическая нагрузка. Чародейка ухмыльнулась и протянула девушке её одежду.
— Ламберт над тобой не смеётся? Кажется, это в его репертуаре – шутки о телосложении.
— Какая разница? — буркнула девушка, натягивая штаны. — Я могу за себя постоять.
— Не сомневаюсь, — Трисс села на кровать. Мисселина оделась, но уходить пока не собиралась. — Ты хотела что-то спросить.
— Да, — она вытащила из-под рубашки кулон в виде ласки. Трисс его помнила. Это ведь был её подарок. — Что это?
Меригольд пожала плечами.
— Амулет.
— А если честно?
— Тот же ответ, — засмеялась чародейка. — Но ты правильно поняла. Это не просто блестящая побрякушка.
Мисселина села рядом, рассматривая кулон – аквамариновая морда ласки на серебряной цепочке. Девушка глядела на него с некой тоской.
— Я чувствую всё сильнее, когда он со мной, — девушка опустила голову. — Как будто пробудилось шестое чувство.
— А ты уверенна, что оно пробудилось?
— Да… — после паузы ответила девушка. — Это же… магия?
В ответ Трисс провела рукой, шепнула заклинание. В её руке появилось яблоко. Мисселина наблюдала. Затем Меригольд снова произнесла нужные слова. Фрукт исчез.
— Это магия. Но ничего этого нет.
— Ма-а-агия, значит, — со злым смешком протянула Мисселина. Трисс скрестила руки на груди.
— Я действительно не представляю, почему ты так холодна со мной.
— Хочешь сказать, не ты тогда отказалась обучать меня, уехав ещё до того, как я отошла от встречи с Бьянкой? — фыркнула Мисселина. — Брось, Трисс. Ты просто струсила.
— Струсила, — тихо подтвердила чародейка. — Потому что боялась за тебя. Не ты одна в тот день встретилась с Бьянкой.
— Значит, ты боялась её? Эту истеричную мегеру?
— Видимо, ты плохо знаешь свою тётушку! В любом случае, я не хочу перед тобой оправдываться, — Трисс вздохнула. — Я надеялась, ты поймёшь. Уже ведь взрослая девочка.
— Да, взрослая, — Мисселина вскочила, нервно ходя по комнате. Быстро и резко двигаясь. — Я рассчитывала на тебя, Трисс! Думала, ты станешь моей подругой, настоящей подругой! А ты…
— Мисселина… — чародейка поднялась и взяла девушку за руки. — Я знаю. Прости меня. Я поступила глупо, — она заглянула в голубые глаза Мисселины. — Дай мне ещё один шанс.
Какое-то время Мисселина стояла молча, глядя на их с Трисс сплетённые пальцы. Тёмные, почти чёрные во тьме, волосы упали на лицо девочки. Затем она крепко обняла чародейку.
— Моя ведьмачка… Ласочка… — Трисс почувствовала, как глаза защипало. — Я тебя не подведу. Не в этот раз, слышишь?
— Спасибо, Трисс… я так скучала!
— Я тоже, милая! Я тоже…
***
Заклинания с самого начала удавались на славу. Сегодня она тренировала заклинания, связанные с воздушной стихией. Девушка чувствовала, что у неё получалось. Трисс то и дело одобрительно кивала Мисселине.
— Молодец! Очень хорошо! Ну, на сегодня достаточно.
Мисселина кивнула, и снова погрузилась в размышления. Сегодня зимнее солнцестояние. Сегодня день Икс.
Чем ближе был Мидинваэрн, тем более неприятным было предчувствие Мисселины. Они с Трисс обсудили план действий – чародейка должна была вытащить из ведьмаков всю правду, как выразилась Меригольд, ведь сбивчивые и полные недопонимания рассказы Мисселины Трисс не устраивали. Девушку же не устраивало желание магички ввести Цири в транс. Намеренно.
— Ты же знаешь, что я против этого? Что все мы против? — спросила она у Меригольд, когда после тренировки утром назначенного дня они прогуливались по стенам Каэр Морхена.
— Знаю, — кивнула Трисс. — Но, чтобы всё понять, я должна видеть всё своими глазами… я постараюсь облегчить последствия.
Мисселина кивнула, взглянув вниз. Цири беззаботно прыгала вокруг Койона, с которым упражнялась в фехтовании. Девушка не хотела, чтобы пепельноволосая девчушка пострадала. Но и Трисс она должна была помочь. Сама ведь заварила всю кашу, сама заставила ведьмаков пригласить чародейку – вот сама и будет расхлёбывать.
— Не волнуйся, — Меригольд тронула её за плечо.
— Мне обязательно быть там?
— Можешь уйти к себе и приготовить всё для малышки… Мисселина, твоя помощь для меня важна.
— Я знаю, Трисс… но мне не по себе.
— Всё будет хорошо, Ласочка, — успокаивающе сказала Трисс.
Хотелось бы в это верить, думала Мисселина. Да как бы не так! Она боялась за Цири, её здоровье и вообще… она была по-настоящему напугана сложившейся ситуацией. Но делать ничего – они с Трисс обязаны докопаться до корня проблемы.
После ужина они сидели за столом, все вместе. Кроме Койона и Цири – они играли немного поодаль. Трисс же выпытывала у Весемира, Геральта, Эскеля и Ламберта подробности трансов девочки. Она хотела знать всё: из-за чего произошли, как протекали, что делали они по окончании припадков. Мисселина сидела молча, чувствуя в своей спине взгляд Эскеля. Она боялась повернуться, боялась, что встретится с укором в его глазах. Но всё-таки повернулась.
Поняла, что ошибалась. Эскель смотрел на неё со смесью одобрения и беспокойства, но никак не с укором. Посмотрев ей в глаза, ведьмак чуть приподнял уголки губ. Девушка слабо улыбнулась в ответ. Она всё же останется. Цири и Трисс будут нуждаться в ней.
Койон подошел к столу, таща девочку на закорках.
— Пожелай всем спокойной ночи. Полночь близко. Вот-вот кончится Мидинваэрн. С завтрашнего утра весна ближе с каждым днем!
— Пить хочется, — Цири слезла с закорок, потянулась к кубку Эскеля. Ведьмак ловко отодвинул кубок, схватил кувшин с водой. Трисс быстро поднялась.
— Прошу, — подала она девочке свой наполовину полный кубок, одновременно многозначительно сжав руку Геральту и глядя в глаза Весемиру. Мисселина знала – во всех кубках была «Белая чайка» – ведьмачьий галлюциноген. Тот самый, о котором Трисс рассказала сама Мисселина. — Пей.
— Трисс… — шепнул Эскель, видя, как Цири взахлеб пьет. — Что ты делаешь? Это же…
— Помолчи, пожалуйста.
Ждать почти не пришлось. Цири вдруг напряглась, тихо крикнула, улыбнулась широкой, счастливой улыбкой. Зажмурилась, раскинула руки. Засмеялась, закружилась, затанцевала на цыпочках. Ламберт молниеносно отбросил стоявший на дороге табурет, Койон встал между танцующей девочкой и огнем камина.
Трисс вскочила, вырвала из-за декольте амулет – оправленный в серебро сапфир на тонкой цепочке. Крепко зажала его в кулаке.
— Дитя… — простонал Весемир. — Что ты делаешь?
— Я знаю, что делаю, — сказала она резко. — Девочка впала в транс, а я установлю с ней психический контакт. Войду в нее. Я вам говорила, что она представляет собою что-то вроде магического посредника, передатчика, я должна знать, что она передает, как и откуда черпает ауру, как ее преобразовывает. Сегодня Мидинваэрн, удачная ночь для такого мероприятия…
— Не нравится мне это, — нахмурился Геральт. — Совсем не нравится.
— Если у одной из нас случится эпилептический припадок, — отмахнулась от него чародейка, — знаете, как поступить. Прутик в зубы, поддержать, переждать. Головы выше, ребята. Мне доводилось делать такое не раз.
Цири перестала плясать, села на пол, вытянула руки, опустила голову на колени. Трисс прижала к виску уже теплый амулет, прошептала формулу заклинания.
Мисселина закрыла глаза, и отвернулась. Но вопреки всему, не услышала ни злого голоса, который пророчил устами Цири, ни слов и заклинаний чародейки. Зал погрузился в полную тишину.
Через несколько минут обе – и Цири, и Трисс, – упали на пол. Неподвижные, только пульс стучался в их венах.
***
— Геральт и Трисс сейчас спустятся к ней, — Эскель взял Мисселину за плечи и поставил на ноги. — Пойдём.
Она молча кивнула, и они вышли из комнаты. На кровати лежала спящая неспокойным сном Цири. Пепельные волосы разметались по подушке, липли к бледному личику. Сердце кольнуло, но Мисселина всё же вышла. Хотя и не хотела, вовсе не хотела.
Они с Эскелем спустились в главный зал. Весемир, Ламберт и Койон ушли к себе немного напуганные произошедшем, с испорченным настроением. Мисселина их не винила – она чувствовала себя виноватой в не меньшей степени, если не в большей.
Огонь в камине горел неярко, постепенно потухая. Эскель подбросил двор и, усилив пламя знаком Игни, сел на лавку рядом с Мисселиной. Девушка уставилась в очаг. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас отругают. Хотя и догадывалась, что Эскель не планировал её ругать.
— Прости, — хрипло произнесла она. — Я сдала Трисс все пароли и явки…
— Не нужно извиняться, — мягко прервал её Эскель. — Мы сами сглупили, не рассказав Трисс всё сразу. А ты молодец.
— Почему это? Я позволила Трисс подвергнуть и её, и Цири опасности…
— Но ты взяла на себя ответственность.
— Просто бегала из одной комнаты в другую.
— Не пререкайся и послушай, —осадил её ведьмак. — Ты помогла Трисс. И нам тоже. Если бы ты не выедала нам мозги, заставляя послать за Трисс, если бы не помогла Трисс провернуть эту штуку с трансом, мы бы до сих сидели здесь, как дураки и даже не догадывались бы о том, что происходит с Цири.
Мисселина вздохнула. Похоже, Эскель был единственным, кто не считал её действия неблагоразумными. Девушка посмотрела на ведьмака, и мягко улыбнулась.
— Давай выпьем, — неожиданно для себя предложила она. Эскель пожал плечами и без возражений наполнил два кубка тёмным пивом. Передал один Мисселине, и та без сожалений глотнула. Хмель тут же ударил в голову, которую она положила на плечо ведьмака. Заметила, как тот взглянул на неё, но ничего не сказал. Улыбнулся.
— Я рассказывал тебе, как получил Василька? — спросил он.
— Нет, — она сделала глоток. — Расскажи.
Она слушала эту, и другие истории из его жизни до самого утра. Спать ни разу не захотелось.
***
Каэр Морхен, март 1265 года
Зима прошла незаметно. К концу февраля потеплело, снег стал сходить с гор и троп. И ведьмаки стали потихоньку покидать замок. Первым, как всегда, уехал Ламберт – он распрощался со всеми, как только узнал, что можно без труда спуститься с гор. За ним через неделю последовал Койон, хотя их с прощение и затянулось ещё на два дня. На второй день марта выехали и Геральт с Цири, а Трисс вызвалась сопроводить их до храма Мелитэле в Элландере.
Мисселина не хотела оттягивать их отъезд – теперь, когда все уехали, Каэр Морхен словно покинула жизнь. Да и Эскель хотел покинуть горную крепость поскорее.
Они уже оседали Василька и Люпина, когда Весемир пришёл провожать их. Старый ведьмак и Эскель попрощались крепким рукопожатием. Мисселина же обняла старца. Тот похлопал её по спине, где висело уже два меча – стальной, который она приобрела в Новиграде, и новый, серебряный. Подобранный специально для неё в оружейной Каэр Морхена.
— Удачи тебе, дева.
— Спасибо, Весемир, — они с Эскелем запрыгнули в сёдла. Мужчина кивнул бывшему учителю.
— Бывай, Весемир.
— Бывай, Эскель. Ну, езжайте.
Когда они выезжали за ворота Каэр Морхена, девушка обернулась и помахала старцу рукой. Тот помахал в ответ с грустной улыбкой.
Спустившись ниже и пустив коней по тропе около Мучильни, Мисселина поравнялась с Эскелем. Тот с некой гордостью посмотрел на её мечи и на саму ученицу. Девушка поправила перевязь.
— Куда поедем?
— В Аэдирн.
— А что там? Какие города?
— Альдерсберг, Венгерберг… Доль Блатана – эльфийская Долина цветов, — Эскель улыбнулся ей. — Тебе точно понравится.
— Тогда я уже хочу попасть туда, — улыбнулась в ответ она.
Каэр Морхен постепенно удалялся, но Мисселина не обращала внимания.
Гораздо больше её интересовали Аэдирн, Доль Блатана и Эскель. Особенно Эскель.
========== «Блестящий обман»/«The Beautiful Deception» ==========
Комментарий к «Блестящий обман»/«The Beautiful Deception»
В столице Аэдирна Эскель рассчитывает на приличную сумму денег. Вместе с тем он встречает старого друга, нового знакомого, очень вредную чародейку, клан злобных вампиров и проблемы с ребёнком-Неожиданностью, которая уже не ребёнок.
Платье Мисселины на приёме:
https://www.facebook.com/illabirintodiArianna/photos/gli-abiti-de-i-medici-a-palazzo-medici-riccardi-firenze-in-occasione-della-prese/1208701959269129/
Доспехи чародеев:
https://cdn130.picsart.com/322916412206201.webp?type=webp&to=min&r=640
Вдохновленно романами Кассандры Клэр “Адские механизмы” и “Город Стекла”. Кстати, рекомендую к прочтению.)
Аэдирн, апрель 1265 года
— Улетает!
— По крыльям! Бей по крыльям!
Мисселина подпрыгнула, замахиваясь мечом и готовясь осечь крыло раненой и разъярённой виверне. Но чудовище, как назло, захлопало крыльями, поднимая столб пыли, и оглушительно заклекотало. Девушка отпрыгнула в сторону, чтобы виверна не задела её своим хвостом или, чего хуже, зубами.
Бой с чудовищем продолжался слишком долго. Хотя они с Эскелем и смогли измотать виверну, они сами устали. Мисселина даже успела подумать, что им конец, и с этого задания они живыми не вернутся.
Но на раздумья времени не было: тварь бесновалась, отвратительно крича от боли, которую ей причиняли многочисленные раны. Мисселина удивлялась, почему чудовище до сих пор не издохло. Рядом послышался грохот: Эскель ударил Аардом прямо в морду чудовища. Оглушённая виверна зашипела.
— По шее! Быстро!
Девушка резко запрыгнула на спину чудовища и вонзила меч прямо туда, где располагалась артерия. Из сосуда тут же брызнула светлая кровь, заливая Мисселину с головы до ног. Виверна ещё раз закричала, сильно зашаталась. Эскель, пользуясь слабостью чудовища, воткнул меч поперёк шеи умирающей твари, добивая её вконец.
Мисселина тяжело выдохнула, спрыгивая со спины заваливающейся набок виверны. Девушка села прямо на землю, размазывая кровь по лицу. Эскель в это время отрезал дохлому чудовищу голову. Затем он обернулся и посмотрел на девушку, покачал головой.
— Вставай. Чем быстрее сдадим результат, тем быстрее помоешься.
Она поднялась и помогла ведьмаку привязать голову виверны к седлу Василька. Затем села на Люпина, и двоица направилась в сторону деревни, где брали заказ.
Они путешествовали по Аэдирну уже месяц, облазив столько деревушек, что Мисселине стало казаться, что полмира – это один Аэдирн. Но затем они приехали в село Хомур близ Венгерберга, где и взяли заказ на виверну. Эскель считал, что нужно запастись деньгами перед приездом в роскошную столицу этого огромного государства. Девушка не возражала – как ни крути, а во время выполнения заказов она могла применить все полученные в Каэр Морхене знания на практике.
Наконец, они въехали в деревню, но Мисселина выразилась бы «маленький городок». Конечно, здесь всё было, как и в обычных сёлах – хатки,свиньи, гуси, только все эти вещи можно было встретить лишь на окраине. Хомур имел свою, пусть небольшую, но рыночную площадь, где оживлённо протекала торговля не только продуктами, но и разными интерестностями. Сначала Мисселина не поняла, что с этой деревней не так, пока Эскель не объяснил ей, что Хомур – что-то вроде курорта для богатых жителей столицы.
Так и было: ближе к реке стояло несколько больших усадьб, обнесённых высокими заборами. Местные рассказали, что эти особняки являются санаториев с фонтанчиками, целебными водами и прочей глупостью, в которую верила типичная городская знать.
Получив награду, они вернулись в постоялый двор, где должны были заночевать сегодня. Заезд был приличным: на первом этаже была хорошая таверна, где подавали вкусную еду, а комнаты на верхних этажах были удобными. Даже люди здесь были спокойными, будто накачанные фисштехом. Едва они слезли с коней, Мисселина измученно вздохнула, понюхав свою рубашку.
— Кровью несёт, — фыркнула она, скрестив руки на груди. К счастью, в постоялом дворе были не только комнаты с хорошими кроватями, но и баня. Ещё одна галочка в пользу заезда. — Нам нужно помыться. Прежде всего.
— Факт, — согласился Эскель. — Тогда нужно поторапливаться.
Оставив лошадей на попечение конюших, двоица поднялась в свою комнату. Там Мисселина с радостью запихнула одну из сумок под кровать. Села на лежанку, копошась во второй, где хранила немногочисленную одежду. Всё остальное она оставила в Каэр Морхене, хотя и очень жалела об этом. Вздохнув, девушка вытащила чистую рубашку и штаны.
— Быстро же ты, — покачал головой Эскель. Она кивнула, осмотрев его с головы до ног.
— А ты…
— Тоже помоюсь, — пожал плечами он. — А, ты про это…
— Одежду нужно выстирать, — Мисселина скрестила руки на груди, встав. — Я могу ускорить процесс.
— Опять эти магические трюки? — немного недовольно спросил ведьмак. — Мисселина…
— Прошу тебя, не спорь со мной! — она открыла дверь. — Скорее в баню!
***
Мисселина с громким плеском вынырнула из бассейна, разбрызгивая воду. Эскель оглядел баню – никого пока не было – затем перевёл взгляд на девушку. Он не раз видел её плавающую летом в озере близ Каэр Морхена, но никогда не наблюдал такого наслаждения на её лице, как после изнурительного боя с виверной. Ведьмак решил, что сегодня вечером им не помешает немного отдыха – тем более, в апреле, когда праздников толком и не было, в заезде мало кто пользовался баней. Они были совершенно одни, и уже целый час по очереди плавали.
Девушка выскочила из бассейна, уселась на краю, выжимая волосы и болтая ногами в воде. Она сидела к нему спиной, не подозревая о том, что ведьмак откровенно рассматривал. Его юная спутница была изящна и сторойна, как наяда. Эскель хмыкнул и встал с деревянного стула.
— Моя очередь.
Он спрыгнул воду, поднимая брызги. Те долетели до Мисселины, и та отпрянула от бассейна, шипя, как кот. Ведьмак тихо засмеялся, и девушка закатила глаза. Однако ничего не ответила. Тут в дверь постучали. Мисселина завернулась в полотенце, и отошла, через секунду вернувшись с целым подносом еды и кувшином. От запаха курицы у ведьмака чуть слюнки не потекли.
— Когда ты уже успела? — спросил ведьмак, выйдя из воды и вытираясь полотенцем. Девушка лукаво улыбнулась, наливая пиво им в кубки. Она уселась по-турецки на тёплом полу, туда же поставила и поднос. Эскель плюхнулся рядом.
— Пока ты плавал в прошлый раз, — ответила она, отрезав ногу курицы. — Но получилось только со второй попытки.
— А что было не так?
— Ну… — девушка откупорила баночку, которую притащила с собой, и из которой пахло чем-то сладким. Погрузив в баночку указательный палец, втёрла себе под глаза немного её содержимого. Эскель чуть не выругался.
— Гламария…
— Она самая, — подтвердила девушка, взглянув на него своими голубыми, как небо, глазами, такими нечеловеческим красивыми сейчас. — Ну, не хмурься. Я чувствую себя виноватой.
— Где ты вообще взяла это? — он указал на баночку. Мисселина отставила её в сторону.
— Трисс подарила.
— А пахнет… м-м-м, что же это? Ума не приложу, — он делано завороженно втянул запах гламарии. Девушка засмеялась.
— Перестань, ты же прекрасно знаешь, — она поднялась. — Жасмин и вишня.
Мисселина спустилась в бассейн, оставив после себя шлейф этого тонкого, но яркого аромата. Жасмин и вишня, значит. Эскель потёр переносицу, откусил кусок мяса, сделал глоток пива. Вообще, он не считал пагубным влияние Трисс на его спутницу. Хотя эти их занятия магией, когда Мисселина училась поднимать камушки и другие предметы, не касаясь их… ведьмаку было далеко до этого всего. Он был не против, но магии чародеев предпочитал меч, ведьмачьи знаки и эликсиры.
Но, как ни крути, Мисселина – женщина. Ей скоро исполнится восемнадцать, и она ничуточку не казалась ему по-детски глупой, как раньше. Она действительно превратилась в женщину, здравомыслящую и взрослую. Хотя бы головой.
Внешне она до сих пор выглядела как подросток: худая и по-мальчишечьи угловатая. Она всегда была такого телосложения, но тренировки в Каэр Морхене забрали у неё то, о чём так мечтают девушки её возраста: мягкий зад, упругую грудь, женственные изгибы тела. Но Мисселина, казалось бы, об этом не думала.
Не думал и Эскель. Она всегда представала во сне такой, какой есть.
Ведьмак отвёл взгляд от девушки. Нельзя, чтобы она заметила.
Она слишком юна, чтобы любить его, напомнил Эскель сам себе. А он слишком стар и уродлив, чтобы любить её, молодую и такую нежную. Ей нужен какой-нибудь молодой красавчик, с которым она может броситься очертя голову на край света. Не старый ведьмак, с которым она вечно в дороге и вечно без денег. И всё же, Эскель не мог представить Мисселину с другим, безликим и очень неприятным незнакомцем. Сама идея того, что его Мисселина может быть с кем-то другим, приводила в бешенство.
— Ты что-то скис, — она села близко. Слишком близко. — Что не так?
— Пустяки, — отмахнулся он, прикрыв глаза. Лишь бы не видеть красоту, которую источало её лицо. Ослепляющую. Дикую. И нечеловеческую.
— Хм, — она пожала плечами, сев и глотнув пива. — А-ах… как хорошо…
— Как часто ты пользуешься гламарией? Отвечай честно, — он посмотрел на неё из-под полузакрытых век. Девушка развела руками.
— Это мазь для особых случаев, только и всего. А что?
— Мне просто интересно: зачем тебе…
— Затем, что я девушка! — засмеялась она. — И должна следить за собой. К тому же, я не трачу эликсир понапрасну. На большаке на меня мало, кто смотрит, ты же знаешь.
«Неправда. Я смотрю».
— Знаю, — солгал он. — Но прошу тебя, не переусердствуй.
— Не понимаю твоих волнений, — она снова захохотала. Легко и беззаботно. — Я не ребёнок, могу за себя постоять.
А лучше бы была ребёнком, подумал он. Тогда он бы не представлял её в более… непристойной ситуации, после чего вспоминал о существовании такого слова, как «самоконтроль».
— Ты искупалась? — она довольно кивнула. — Тогда доедаем и идём наверх. Ей богу, я уже с ног валюсь…
Чего-чего, а спать он хотел сейчас чуть ли не больше всего на свете.
Но сильнее хотел Мисселину.
***
Утром Эскель проснулся в чудесном настроении, обнаружив не менее приятную картину: Мисселина сидела перед небольшим зеркальцем, расчёсывая длинные волосы. В комнате стоял запах жасмина и вишни. Она так сосредоточенно прихорашивалась, что не заметила пробуждения ведьмака. Он ещё долго лежал на своей кровати, наблюдая за девушкой. В конце концов, она отложила зеркальце и убрала расчёску в сумку.
— С каких пор ты стала так делать? Раньше я за тобой такого не замечал, — произнёс Эскель, натягивая штаны. Мисселина пожала плечами.
— Не помню. Может, с тех пор как Трисс подарила гламарию… Ты недоволен?
— Нет, — он покачал головой, слегка улыбаясь. — Совсем нет.
Она улыбнулась в ответ и начала собираться. За окном расцвело, запели птицы. Прекрасная погода, подумал Эскель. Апрель начался хорошо: в конце марта потеплело, и на большаке было уже не так много грязи. Дождей мало: в последний раз осадки выпадали три недели назад, когда они только-только въехали в Аэдирн.
Собравшись, ведьмак и его спутница спустились вниз, в таверну. Они плотно позавтракали мясным пирогом и жаренными овощами, запив это тёмным элем.
— Как далеко до Венгерберга? — спросила Мисселина, когда они покончили с пищей и вышли во двор, чтобы оседлать лошадей. Эскель развёл руками.
— День пути, не больше. Если поторопимся, можем доехать и к вечеру.
— Тогда давай поспешим, — кивнула девушка, садясь на коня. Эскель сел на Василька, и двоица покинула постоялый двор.
— Тебе что-то нужно в Венгерберге?
— Вовсе нет, — отрицательно покачала головой девушка. — Просто хочу поскорее туда попасть. Это же большой город?
— Да. Но поверь, ничего интересного ты там не найдёшь, — ответил ведьмак.
— А эта… Йеннифер? Йеннифер из Венгерберга? — глаза Мисселины загорелись любопытным огнём. — Её-то там можно встретить?
— Этого я не знаю. Йеннифер – женщина импульсивная, — Эскель решил не упоминать о том, что бывшая пассия Геральта и лучшая подруга Трисс – та ещё стерва, которая вечно суёт нос не в свои дела и в политику. — Хочешь с ней познакомиться?
— Да, — подтвердила Мисселина. — Очень интересно. Надеюсь, мы её встретим.
«А я надеюсь, мы её не встретим».
***
В столицу Аэдирна они приехали вечером, почти ночью. Честно говоря, Эскель представлял себе его по-другому: в прошлый раз здесь было достаточно оживлённо. Но, после осады и борьбы с нильфгаардцами, город словно бы вымер. Ведьмак помнил, что движение здесь не прекращалось даже поздним вечером. Но сейчас Венгерберг опустел.
— Надеюсь, мы найдём приличный заезд, — обеспокоенно шепнула Мисселина. Ведьмак кивнул, и они продолжили свой путь по тихим городским улицам.
Наконец, они нашли постоялый двор с таверной и равнодушной почти ко всему хозяйкой. Сразу же заплатили за ужин, ночлег и, отужинав куском бараньей ноги, поднялись в комнату.
Как обычно, одну и единственную кровать заняла Мисселина. Хотя девушка и хотела уступить место Эскелю, тот чуть ли не силой заставил её спать на кровати и успокоить эти благородные порывы. Ему, по большей части, было всё равно, где спать – на полу или в постели. Сон есть сон, и даже если под головой будет седло, а не подушка, ведьмак не расстроится.
— Спи, — шепнул он, когда она без сил откинула голову на подушку. И закрыл глаза сам. Хотя бы для видимости того, что спит.
Мисселина ещё некоторое время ворочалась, а Эскель делал вид, что даже не подозревает об её метаниях. Два раза она вставала с кровати, подходила к нему. Он чувствовал уже выветрившийся, очень слабый запах жасмина. Чувствовал лёгкую щекотку, когда её волосы касались его лица или шеи. Он знал, что она подносит своё лицо слишком близко к его собственному. Но не подавал виду. Для неё он спит.
Когда девушка уснула, ведьмак тяжело вздохнул. Затем сам встал, подошёл к окну. Оттуда он не видел главную площадь, которая располагалась через пару кварталов от их постоялого двора, но видел движение на улице. Было слишком тихо. Неужто горожане что-то готовят.
В любом случае, это не его дело. Нужно найти лишь подходящий заказ, выполнить его и уезжать из Венгерберга как можно скорее.
Когда Эскель отошёл от окна, так и не закрыв его, он мигом лёг. Отвернулся, чтобы не видеть Мисселину.
И не увидел сову, которая ещё долго наблюдала за спящей девушкой.
***
— На тебе лица нет.
Мисселина обернулась, посмотрев на Эскеля. Затем пожала плечами, скрестила руки на груди. Ведьмак решил не доставать её расспросами – если захочет, сама расскажет.
Они не выспались, не наелись завтраком. Хорошо, хоть на доске объявлений было достаточно прибыльных и не очень заказов. Вокруг Венгерберга расплодились монстры, нападающие на купцов и приезжих. Ведьмак покачал головой, выбирая между заказом на катакана, поселившегося в кузнечном квартале и заказом на гулей, терроризирующих северный тракт. Город и его жители пострадали из-за войны с Нильфгаардом, и хотя войска «чёрных» отступили, горожане до сих пор не могли избавиться от чудовищ.
— Мне приснился плохой сон, — вдруг буркнула Мисселина. Эскель нахмурился, сорвав с доски адрес заказчика катакана.
— Что за сон? — она недоверчиво посмотрела на него, перевела взгляд на взятое объявление. — Ну?
— Снилась сова. И везде пахло корицей и нардом, — они пошли по узкой улочке вдоль хлебных лавок и пекарен. — И пустельга. Она пахла сиренью и крыжовником.
Чародейки, без сомнения. Сирень и крыжовник – визитная карточка Йеннифер. Стоит у кого-либо спросить о женщине в чёрно-белых одеждах, пахнущую этими духами, тебе ответят: «Йеннифер из Венгерберга». Но кто из магичек пользуется нардом и корицей? Это загадка. А сова?
«Филиппа Эйльхарт. Но что ей нужно от Мисселины?»
— Постарайся не нервничать, — Эскель мельком взглянул на недовольную девушку. — Что-то ещё было?
— Нет. Ничего.
Врёт, сразу подумал он. Ведьмак вдруг почувствовал укол совести и даже какое-то недовольство. Она не доверяет ему так, как он хотел бы. Да, она и охотится вместе с ним на чудовищ, понимает его в бою, всегда знает, что нужно делать. Она верит ему, но не доверяет. А Эскель хотел её доверия.
Как и она его, впрочем. Ведь он видел, что она не решалась спросить у него то, что её интересовало. Не об охоте на чудовищ, а о нём самом. Он видел, что она тоже хочет, чтобы ей доверяли.
Но ведьмак боялся преступить свою собственную гордость. Или страх.
Чтобы добраться до кузнечного квартала, нужно было пройти сквозь ещё два района, пересечь главную площадь и снова петлять узкими улочками трёх-четырёх купеческих кварталов. Нужно было торопиться, иначе – кто знает? Вдруг, объявился какой-то другой ведьмак, позарившийся на заказ.
К главной площади они дошли быстро – за четверть часа. Но через неё пройти оказалось проблемной задачей. Ещё ночью Эскель заметил, что на улицах стали появляться люди, и теперь этих людей становилось подозрительно больше. Одни зло смотрели на других. Ведьмаку это не понравилось, и, схватив Мисселину за руку, он ускорил шаг. Намечалась драка, и находиться на площади вмиг стало небезопасно.
Над головой пролетела сова. Селянин проткнул портного вилами.
— Мисселина, бегом к краю!
Драка таки завязалась. В неё вступало ещё больше народу, и вскоре безумие охватило всю площадь. Эскель никогда не видел, чтобы люди так быстро начали проливать кровь своих сограждан. И – он уже знал наперёд – причина здесь далеко не в чём-то обыденном.
Они почти дошли до переулка, как вдруг ещё больше народу ломанулось на площадь. Мисселина сильнее вцепилась в руку ведьмака, но даром.
— Эскель! — услышал он вслед. А когда оглянулся, рядом её не было.
***
Мисселину схватили за шкирки и затащили в помещение. Едва ноги девушки пересекли порог, дверь захлопнулась.
— Чёртовы вампиры! — послышался женский голос. — Ах, дьявол их всех бери!
Рука женщины отпустила воротник куртки Мисселины. Девушка вскочила на ноги, немного одичало оглядываясь. Она находилась в доме, очень пристойном и обставленном с тонким вкусом. В помещении благоухало сиренью и крыжовником.
— Насмотрелась? — Мисселина повернулась к явной хозяйке дома. И чуть не ахнула при виде неё.
Перед ней стояла женщина необыкновенной красоты – красивые фиалковые глаза, роскошные чёрные волосы, закрученные в тугие, ниспадающие на плечи локоны, переливающиеся как перья павлина, стройная фигура. Мисселина чуть не оставила на полу челюсть – настолько эта женщина была прекрасна. Рядом с ней Трисс казалась не более, чем простой деревенской замухрышкой. Женщина была статная, с величественной осанкой и со взглядом королевы.
— Ну что ты глаза выпучила? Чародеек не видела? — спросила она. Мисселине прошлось закрыть рот.
— А… вы, собственно, кто?
— Чародейка, разумеется, — женщина скрестила руки на груди. — Йеннифер из Венгерберга, — она подошла к Мисселина, обошла кругом. — А ты у нас кем будешь?
— Мисселиной, — оторопело прошептала девушка. Йеннифер слегка усмехнулась и поднесла лицо к волосам девушки. Тут же отшатнулась и выругалась по-краснолюдски.
— Что за запах! Дева, ты разве не мылась никогда в жизни?
— Глупый вопрос, — фыркнула Мисселина. — Позавчера мылась…
— И это видно, — хмыкнула женщина, скрестив руки на груди. — Воняешь лошадью, — Йеннифер вздохнула, покачала головой. — Погром закончится нескоро, а я не хочу, чтобы мой дом провонялся запахами с большака… ещё и с мечами свалилась… — она развернулась и пошла к лестнице. Мисселина осталась стоять на месте, и вскоре чародейка повернулась к ней. Нахмурилась. — Тебе особое приглашение нужно или как?
— Что?
— Через плечо, — женщина положила руки на бёдра. — Пошли. Помоем тебя.
Мисселина пожала плечами, и мигом поднялась за Йеннифер. Пройдя по коридору, они вошли в просторную комнату, которую в Туссенте называли «будуар», следуя моде, которую ввела герцогиня. Так в высоком обществе называли дамские комнаты, в которых «творилась различная лабуда, чтобы поддерживать красоту» – примерно так изъяснился отец после очередной поездки в Боклер. Мисселину, как обычно, не взяли.
Будуар Йеннифер был роскошен. Он не выделялся из интерьера дома, был по-своему красив и не казался загромождённым, несмотря на обилие мебели. В левом углу стоял туалетный столик, с огромным зеркалом перед ним и кучей баночек-скляночек на нём. Немного поодаль, чуть ближе к окну, стояла ванна – не узкая, как обычно, а большая. Туда поместилось бы двое людей, уж точно. Пространство у правой стены занимали одни только платяные шкафы.
Йеннифер бесцеремонно втолкнула Мисселину в комнату.
— Раздевайся, да поживее, — скомандовала чародейка. — И волосы расплети.
Она вышла в коридор, пробормотала там какое-то заклинание и вернулась, оставив дверь открытой. К пребольшому удивлению Мисселины, к ванне подлетело несколько вёдер, до краёв наполненные водой, каждое по очереди вылило своё содержимое в бадью, а затем аккуратно стали в углу комнаты. Из горла девушки чуть не вырвался восторженный писк.
— Я же сказала: раздевайся! — прикрикнула чародейка. — Разве два раза нужно повторять? Мечи оставь в углу.
Мисселина быстро сбросила одежду, но, когда очередь дошла до белья, немного смутилась. С Трисс она была хорошо знакома, и Меригольд попросила её раздеться ради профессионального интереса. А Йеннифер она знала только пять минут.
Она ещё долго бы стояла так, размышляя, если бы Йеннифер не подошла бы и не стала развязывать шнуровку лифа. Мисселина чуть не задохнулась от негодования.
— Тебе и трусы помочь снять? — чародейка отбросила лямки лифа на плечи девушки. — Давай быстрей, ну. Как ребёнок, — взгляд Йеннифер встретился с недовольными глазами Мисселины. — Ну и чего я там не видела?
Чародейка отошла к туалетному столику, а Мисселина, сбросив остатки белья, подошла к бадье. Йеннифер тут же вернулась и немного издевательски ухмыльнулась, заклинанием нагревая воду.
— Сколько тебе лет?
— Семнадцать, — фыркнула Мисселина, развязывая косу. Чародейка издала смешок, посыпав в кипяток сушёный розмарин.
— А я подумала, что четырнадцать, — девушка крайне злобно посмотрела на Йеннифер. — Что? Ты же плоска, как мальчишка. Ну давай, залезай.
Мисселина села в горячую воду, чуть не вскрикнув от температуры. Ванна была не до конца полной, и через секунду Йеннифер вылила на голову девушки более прохладную воду. Чародейка отставила ведро, и подошла к мечам Мисселины, где стояла и сумка.
— У-у-у, да ты у нас ведьмачка! — воскликнула Йеннифер. — Или украла…?
— Ничего я не крала! — возмутилась девушка, взяв мыло, на которое указала чародейка. — Я ученица.
— Чья же?
— Эскеля, — с некоторым оттенком гордости ответила она. Йеннифер же скривилась, и, отложив мечи, потянулась к сумке. — Эй!
— Ой, а это что? Гламария! — захохотала женщина. — Ну и ну! А я-то думаю – уж не чародейский ли у тебя амулет? А ты у нас, оказывается, черти-что!
— Не черти-что я! — чуть не заплакала от обиды Мисселина. Удивительно, но слова этой почти незнакомой женщины сильно ранили её самолюбие. — Мне их подарила Трисс!
— Хм. Добрая душа, — Йеннифер отложила сумку, и подошла к ванне. Мисселина отвернулась. — Ох, дева… ну, не хмурься. Улыбнись.
— С чего бы?
— Хотя бы потому, что кто-то может влюбиться в твою улыбку, — пожала плечами Йеннифер. Она протянула девушке полотенце. — Не обижайся. Я ведь чародейка. А мы все противные.
— Я заметила… — девушка встала из воды и замоталась в ткань. — А вы всегда такая…
— Злобная, как старуха? Нет, — пожала плечами Йеннифер. — Только если плохое настроение.
Мисселина решила не уточнять, всегда ли у чародейки такое настроение.
***
Эскель долго стоял в том переулке, в начала которого толпа разделила их с Мисселиной. Но её так и не было. Тяжело вздыхая, ведьмак поплёлся в кузнечный квартал.
Через час он подошёл к дому, где были заказчики. И – как на зло – рядом с тем домом стояли две лошади – одна знакомая, вторую он видел впервые. Но сразу всё понял.
— Ага, значит, ты тоже тут, — буркнул Ламберт, выйдя из-за угла. За ним показался высокий мужчина – тоже ведьмак, на шее которого покачивался медальон Школы Кота. Эскель закатил глаза и скрестил руки на груди.
— Не ожидал тебя увидеть.
— Я тоже не думал, что вот этот вот идиот затащит меня в это пчелиное гнездо, — Ламберт указал на спутника. — Знакомься: Айден. Айден, это Эскель. Коллега по цеху.
— Привет, — дружелюбно произнёс новый знакомый и протянул руку для рукопожатия. Эскель, в тон ему, крепко пожал протянутую ладонь.
— А где твоя кроха? — спросил вдруг Ламберт, оглядываясь. — Или Трисс решила, что наша красотка должна быть магичкой?
«Она уже не кроха. И не магичка».
— Потерялась, — проворчал Эскель.
— Надо будет её найти, раз ты упустил её из виду, — пожал плечами друг. — Тоже мне, опекун…
— А о ком мы говорим? — вдруг совсем некстати спросил Айден. И прежде, чем Эскель успел раскрыть рот, Ламберт самодовольно усмехнулся.
— Об одной весьма строптивой и весьма симпатичной молодой особе. Зовётся Мисселиной, почти-ведьмачка и недочародейка!
— И что же, правда красивая, раз чародейка? — решил подыграть ему Айден. Ламберт возвёл глаза к небу, издеваясь.
— Как звёздочка!
— Ага. И эта звёздочка может легко тебе кишки выпустить, — прервал его Эскель. — Хватит паясничать. К делу.
— Ну, ладно, — Ламберт скрестил руки на груди. — Что будем делать? Награда большая, но если поделить её на три – не очень выходит…
— Они платят шестьсот дукатов, — пожал плечами Айден. — А если учесть, что вокруг…
— Э-э-э! Я ж говорил тебе: не хочу торчать здесь столько же, сколько и в Элландере! — выпалил Ламберт. — Так что?
— Можешь попытаться выбить из них на триста больше, — пожал плечами Эскель. — Это же кузнецы. В Венгерберге они небедные товарищи.
— Ну, стало быть, договорились! — уточнил Айден. — Пошли внутрь.
***
— Не вертись! Выпрями спину. Держи голову ровно. Ровно, сказала!
Когда волосы Мисселины высохли после купания, Йеннифер решительно заставила девушку сесть перед зеркалом и дать чародейке сделать ей причёску. Йеннифер – или Йен, как она позволила себя называть – уже успела раскритиковать косу, в которую Мисселина заплетала волосы. Чародейка кропотливо расчесала девушку, затем долго перебирала каждую прядку пальцами. В итоге, Йеннифер решила собрать волосы Мисселины в пучок сзади. Не вышло. Йен ещё некоторое время побыла в задумчивости, пока не сделала девушке пробор набок, взяла несколько прядей и завязала в узел на затылке.
— А остальные волосы? — удивлённо спросила Мисселина. Йеннифер пожала плечами.
— Пусть так и останутся. Посмотри, какая ты милая.
И правда, подумала Мисселина. Тёмно-каштановые косы, как водопад, ниспадали с плеч, мягкими волнами ложась на грудь. Девушка пропустила волосы между пальцами.
— Давай мы тебя накрасим, — вдруг предложила Йеннифер, и Мисселина недоверчиво посмотрела на неё.
— Зачем?
— Женщина делает макияж ради хорошего самочувствия, — ответила чародейка. — Попробуешь сама?
— Да… — Мисселина замялась. — Только я не очень хорошо это умею…
— Но тебе же семнадцать! Ты разве никогда в жизни не делала себе макияж? — развела руками чародейка, и девушка повела плечами.
— Мои сёстры делали себе.
— А тебе?
— Нет. Я всегда была сорванцом. Ну, не то, чтобы я не ухаживала за собой… У меня были такие вещи, вроде духов на особый случай… — пробормотала она под непонимающим взором Йен. — Просто… компании девочек я предпочитала лошадей и мальчишек.
— Это многое объясняет, — вздохнула Йеннифер. — Ладно, давай помогу. Возьми вон ту большую кисточку, попудри лицо. Не так сильно, дева, не так сильно! Глянь в зеркало. Видишь, какая ты красивая?
— Не вижу никакой разницы. Я подкрашу себе глаза, хорошо?
— Хорошо. Давай наложи вот эти тени на веки. Не зажмуривайся, ты же ничего не видишь, размазываешь по всей мордашке. Возьми немного и только чуточку махни по векам. Махни, говорю! Дай-ка я разотру. Закрой глаза. А теперь открой.
Мисселина похлопала ресницами. Они и веки стали тяжелее, чем обычно. Девушка рассматривала себя в зеркале, пока чародейка рядом стояла, задумчиво накручивая чёрные волосы на палец.
— М-да… хотя ты и путешествуешь с ведьмаком, я не имею права позволить тебе ходить не так, — Йеннифер начала копошиться в ящиках столика. — Ага! Вот они!
Она положила перед Мисселиной тени и зеркальце. Девушка отодвинула те вещи, и встретилась с укоризненным взглядом Йен.
— Я не возьму…
— А я настаиваю! Бери, пока я добрая! — она вложила в руки девушки подарки. — Ох, ну и дурные девчата стали… вот была я молодой…
— Сколько тебе лет, Йен?
— Девяносто четыре, — с нескрываемым раздражением ответила женщина, скрестив руки на груди. — И за все свои годы я ни разу не видела девушки, которая отказывается от косметики, которую ей отдают задаром! Ну, а теперь говори: как пахнет твоя гламария?
— Э-э-э… жасмин и вишня.
— Так и знала! — она щёлкнула пальцами, переместилась к одному шкафу со стеклянной дверцей, вернулась обратно к столику и протянула Мисселина небольшой флакончик. — Подумать только – Трисс решила сдать кому-то мои дары! Ну, ну…
— Подожди! — девушка ничего не поняла. — Во-первых, это ты дала Трисс…
— Ну да, — пожала плечами Йен. — Конечно же, я.
— Оу… ну ладно… Во-вторых, почему сегодня на улицах был такой ужас?
— Потому что местным вампирам нечего делать! — фыркнула чародейка.
— А что с ними?
— Такое почти постоянно происходит, — махнула рукой Йеннифер. — Они появились послу ухода нильфгаардских войск. А я как раз вернулась в город после путешествия. И теперь постоянно нервничаю из-за ерунды, которая происходит у меня под окнами… В общем, долго объяснять, но если кратко - мне нужно от них избавиться.
— А ты…
— Я похожа на ведьмака? — недовольно спросила Йен.
— Но ты же чародейка.
— И? Я не идиотка, не буду лезть на рожон, — она фыркнула. Потом стала мерять шагами комнату. Ходила минут пять, пока не остановилась. — Ты сможешь поговорить со своим ведьмаком? — девушка вопросительно взглянула на чародейку. — Нужна его помощь. Охота на чудовищ, все дела… я заплачу. Только пусть поможет мне.
Мисселина согласно кивнула.
— Я поговорю с Эскелем.
***
— Говорю вам, милсдари – мы до чёртиков напуганы! Эта хрень постоянно утаскивает наших женщин! У нас уже две барышни пропало, а у Сфади невесту забрал…
— Вампир выпивает только женщин? — удивился Эскель. Мужчина, сидевший напротив него, кивнул.
— Да. Только дев из богатых семейств. Агнешку Лядь и Анку Ягелонку.
Три ведьмака сидели в кабинете главы кузнечной гильдии Венгерберга, краснолюдом по имени Гедимин. Ламберт то хмурился, то корчил недовольную рожу. Айден внимательно слушал заказчика, потирая подбородок. Эскель же напряжённо думал, «переваривая» полученную информацию.
Конечно, это мог бы быть и катакан – почему нет? Но что-то подсказывало ведьмаку, что дело куда более масштабное и опасное, чем кажется на первый взгляд. Эскель даже на секунду вспомнил о погроме на главной площади – может ли это быть связано с чудовищем из кузнечного квартала?
Бред, конечно же. Но все теории имеют право на существование.
— Думаю, нужно сначала осмотреть места…
— Место, — поправил Эскеля Гедимин. — Тварюка убивает на одном и том же месте.
«Ещё страннее».
— Ну, хорошо, — Ламберт, наконец, перестал молчать. — Договоримся об оплате…
— Ламберт… — хотел осадить его Айден, но коллега Эскеля только махнул рукой. Заказчик пожал плечами.
— Обусловленная цена – шестьсот дукатов.
— На одного. А нас трое, — обвёл рукой своих спутников Ламберт. Затем скрестил руки на груди. — Каждому по четыреста дукатов.
— Триста.
— Триста пятьдесят.
Гедимин помолчал, взгляд забегал по комнате. Затем кивнул.
— Добро, — он вышел из-за стола и скрылся за дверью. Через минуту вышел с тремя мешочками, которые передал ведьмакам. — Аванс. Остальное – после выполнения.
— Договорились, — кивнул Ламберт, и подмигнул товарищам. Эскель и Айден переглянулись без особого энтузиазма. — До свидания.
Троица вышла из здания. Ламберт был абсолютно доволен собой, и слегка насвистывал. Эскель покачал головой.
— Ты как бабка базарная торгуешься.
— И благодаря этой бабке ты получил больше, чем наш дорогой заказчик хотел предложить, — пожал плечами Ламберт. — А теперь – на поиски!
Они прошли несколькими переулками, миновав множество краснолюдских и человеческих кузниц, шинков и домов. Жители кузнечного квартала и другие прохожие во всю пялились на трёх ведьмаков, перешёптываясь и время от времени сплёвывая на мостовую. Ламберт закатывал глаза, Айден опускал взгляд. А Эскель просто шёл дальше, не обращая внимания. По правде, за многие годы бытности ведьмаком он привык к такому и ничему не удивлялся.
— Ну, пришли… — проговорил Айден, остановившись.
Да, они точно пришли. Потому что на брусчатке, которой была вымощена улица, до сих пор остались бурые пятна от крови. Эскель присел у особенно яркого пятна.
— Хм… В последний раз вампир напал три дня назад.
— Жаль, у нас нет трупа, — фыркнул Ламберт. — Он бы нам помог.
— Но можно опросить семьи девушек, — предложил Айден. — Они-то, думаю, обратили внимание на трупы их дочерей.
— Тогда не будем терять время.
Эскель встал и последовал за товарищами.
***
Йеннифер устало посмотрела в окно. Всё закончилось, подумала она. Хотя главная площадь Венгерберга выглядела в данный момент не очень живописно: кровь, смешанная с помоями и конской мочой, грязными кляксами разлилась на площади. Пара трупов в дальнем углу площади. И все они – о, Йеннифер знала – без единой капли крови.
Чародейка отвернулась от окна, застав очень необычную картину: Мисселина со скучающим видом левитировала яблоко над столом. Йен нахмурилась и, сев напротив девушки, забрала яблоко. Та фыркнула и уронила голову на стол. Йеннифер откусила большой кусок и, проглотив его, отложила фрукт.
— Какие заклинания знаешь?
— Простите?
— Какие заклинания умеешь применять? — терпеливо пояснила Йеннифер. — Амулет на твоей шейке наталкивает меня на мысль, что ты что-то умеешь. Так что именно?
— Немного, — ответила Мисселина, поднимая голову и принимаясь загибать пальцы. — Эм-м… ну, левитация, гипноз… пару раз выходило создать молнию. И огненные шары! Они отлично получаются.
— М-да, — цокнула языком чародейка. — Негусто. Но для начала тоже сойдёт, — она вышла из-за стола. — Вставай.
— Будете меня учить? — спокойно спросила девушка, хотя в её глазах загорелся огонь любопытства и жажды знаний. Йен кивнула.
— Так, ну-ка стань рядом со мной, — девушка послушно подошла к чародейке. — Вот так. Теперь посмотри, что у тебя перед носом.
— Яблоко?
— Очевидно, — кивнула Йен. — Теперь закрой глаза. Представь яблоко. Где оно?
— У вас в руке.
— А где ты хочешь его видеть?
— На… на столе.
— Допустим, — чародейка потянула Мисселину за рукава. — Вытяни руку. Сейчас представь себе проход, дверь. Представила?
— Да.
— Теперь действуй.
Портал открылся у них перед лицами, и Йеннифер запустила яблоком в него. Через секунду яблоко вылетело около книжной полки. Чародейка посмотрела на очарованную Мисселину. Она радостно захлопала в ладоши.
— Ты видела? Видела? Это же портал!
— Видела, — кивнула Йеннифер. — Но недостаточно хороший.
— Почему? — нахмурилась девушка.
— Если бы ты переносила человека и ошиблась не на пять метров, а на пятьдесят? Он мог бы угодить в реку, или в гнездо накеров.
— Но это же яблоко.
— А если человек? — она покачала головой и пересела в кресло. — Давай, дева. Будешь создавать порталы, пока кровь носом не пойдёт.
Мисселина фыркнула, но ничего не ответила. Снова сосредоточилась, открывая новы портал. Йеннифер в это время внимательно следила за девушкой, не спуская глаз с золотого перстня на худом пальце и с аквамариновой ласки на тонкой шее. Оба амулета были зачарованными, но их хозяйка, по всей видимости, не подозревала об их истинной природе. Кулон был зачарован так, чтобы при взаимодействии с кожей подавать импульсы: когда какое заклинание применить, когда грозит опасность. Как ведьмачьий медальон, только более продвинутая версия.
А вот кольцо – это интересная вещица. Йен могла об заклад побиться, что перстень трансформируется в какое-то оружие. А ещё служит навигатором и таким себе «жучком», по которому Мисселину может отследить тот, кто зачаровал милую побрякушку. Умно, особенно если хочешь держаться в курсе всех действий и перемещений носителя.
Йеннифер задумалась, всё ещё глядя на болезненно худую, поджарую девчонку, которая только что переместила книгу туда, куда хотела.
Кому нужна эта замарашка?
«Думай, Янка, думай».
— Мисселина, — чародейка позвала девушку, и та обернулась.
Узкое лицо с печальным выражением, тонкие губы, высокие скулы и слегка хищные миндалевидные глаза. Йеннифер вспомнила, где видела похожие черты лица. Их ни с кем не спутать.
— Как твоя фамилия?
— Ягеллон, — после долгой паузы ответила девушка.
«Чёрт подери, это же племянница Бьянки!»
Стараясь не потерять самообладание, Йеннифер задумчиво следила за девушкой. За юной Мисселиной Ягеллон.
***
— Ты думаешь, мы найдём её здесь? — переспросил Ламберт, находясь в лёгком шоке. — После такого?
Эскель молча кивнул в ответ.
Солнце почти село, оставив на небосводе только ярко-алое зарево. Сумерки постепенно превращались во тьму, которая вот-вот тёмным покрывалом упадёт на Венгерберг. Ведьмак надеялся найти ученицу до того, как улицы погрузятся в полную темноту. Он знал, что Мисселина была где-то поблизости. Чувствовал это на уровне подсознания.
Жаль, что у него не сохранилось какой-нибудь её вещицы. Той, которая пахнет жасмином и вишней. И не только для поисков. Просто.
Было бы всё просто, он бы уже давно не колебался насчёт своего отношения к ней.
«Старый придурок…»
— Ну, и чего ты застыл? — Ламберт помахал рукой перед лицом товарища. — Где ты в последний раз видел… э-э-э… малую? Погоди, а сколько ей уже?
— Почти восемнадцать. Она уже взрослая, Ламберт, — покачал головой Эскель. Товарищ пожал плечами.
— Правда, взрослая. Ну, не будем цепляться к словам.
— Где ты в последний раз видел её? — спросил Айден.
— На том самом месте, где ты сейчас стоишь, — ответил Эскель. Кот хмыкнул, над чем-то задумавшись. Ламберт подошёл к Айдену и огляделся.
Вдруг из окна дома, у порога которого они стояли, послышался треск. Через секунду над головой Ламберта открылся портал, из которого вылетело яблоко. Фрукт смачно ударил ведьмака по голове. Затем из портала выпрыгнула Мисселина, упав прямо на руки Ламберта. Ведьмак громко выругался.
— Порталы открывают перпендикулярно земле, а не параллельно! — крикнул высокий женский голос из окна.
— У-у-у, сука! — прорычал Ламберт, глядя в окно. Мисселина с силой ударила его по плечу.
— Опусти меня!
Ламберт тут же послушался, и Мисселина спрыгнула на мостовую. С гордым видом она поправила образовавшиеся на длинном чёрном платье складки, она обернулась к Эскелю. Нежно улыбнувшись, девушка с небывалой радостью бросилась ведьмаку на шею. Тот крепко сжал её талию, постепенно расслабляясь под действием духов с ароматом жасмина и вишни. Когда она отстранилась, Эскель критично оглядел её с головы до пят.
Платье обтягивало её стройную фигуру, а серебряный пояс с пряжкой в виде розы создавал впечатление, что тонкая талия ещё тоньше. Юбка была разрезана сбоку, по последней моде. Хотя мода и диктовала делать разрез до колена, у Мисселины разрез был выше, и съехавшая в сторону ткань открывала голень девушки и часть ляжки. Весьма привлекательной ляжки.
— Что? — со смешком спросила она. Ведьмак вздохнул.
— Что это у тебя на веках?
— Хорошее самочувствие, — засмеялась она.
— На день тебя оставил, так ты уже в платье щеголяешь, — ухмыльнулся он. — Тебе идёт.
— Ещё бы не шло! — из двери дома выпорхнула высокая женщина с пурпурными глазами и чёрными локонами. Эскель приложил все усилия, чтобы не закатить глаза. Ламберт усилий не прикладывал. — И я вас тоже рада видеть, господа. Похоже, у моего порога собралась целая ганза, — Йеннифер из Венгерберга перевела взгляд на Айдена. — С вами я незнакома.
— Я Айден, из Школы Кота, — представился ведьмак.
— Псих?
— Альтруист.
— Надо же, — Йеннифер быстро отвлеклась от нового знакомого на Эскеля и Мисселину. Они всё ещё стояли друг перед другом, молча глядя друг другу в глаза и по-дурацки улыбаясь. — Эй, голубки! Входите в дом.
Подходя к двери дома Йен, Мисселина взялась за руку Эскеля. Тот сжал ладонь девушки в ответ.
***
— Я надеюсь, это не иллюзия? — недоверчиво спросил Ламберт, глядя на стол, накрытый Йеннифер или, точнее, её магией. Чародейка отрицательно покачала головой.
— Это было бы кощунством.
Все пятеро принялись за ужин. Медленно пережёвывая утку, Эскель взглянул на Йен. Чародейка не сводила глаз с Мисселины, которая, в свою очередь, с ужасом смотрела на запечённую птицу.
— Почему ты не ешь?
— Я боюсь уток, — тихо ответила девушка. Ламберт поперхнулся салатом, и Айден любезно стукнул друга по спине.
— Как можно бояться уток? Мёртвых уток! — чуть громче положенного спросил Ламберт. Мисселина нахмурилась, зачерпнув супа.
— У меня из-за них травма! — все присутствующие смерили её непонимающими взглядами. — Однажды мой брат и я пошли кормить диких уток пирогом с мясом их домашних сородичей…
— Тебя интересовало, есть ли утки-каннибалы? — недоумённо приподнял бровь Ламберт, жуя мясо.
— Ага, и они умяли пирог у два счёта! — фыркнула Мисселина, потянувшись за водой. — Кровожадные мелкие твари. Уткам нельзя доверять.
Йеннифер прыснула со смеху, но сдержалась, просто прикрыв рот рукой. Все заулыбались, словно от ненавязчивой шуточки, а затем вернулись к ужину. Через некоторое время Эскель поймал на себе заинтересованный взгляд Йен. Отвёл глаза.
— Я понимаю, господа, что вас интересует, почему я… пригласила вас к себе, — осторожно начала чародейка, сложив пальцы домиком. — Я надеялась, что обстоятельства вам объяснит Мисселина, но, похоже, сделаю это сама.
— М-да… — цокнул языком Ламберт итут же стушевался под адресованным ему испепеляющим взглядом чародейки.
— Так вот… — Йеннифер только раскрыла рот, как тут же замолчала. Сжала губы в тонкую линию, встала со своего стула, подошла к открытому окну. Все четыре пары глаз проследили за действиями чародейки.
На подоконник беззвучно опустилась большая серая сова. Мисселина тихо вскрикнула. Ламберт потянулся за мечом.
— Не дури, Филиппа, — сказала Йен.
Сова исчезла, а на её месте возникла неловко присевшая Филиппа Эйльхарт. Чародейка тут же спрыгнула в комнату, разглаживая волосы и одежду.
— Добрый вечер, — сказала она холодно. — Представь меня, Йеннифер.
— Эскель, Ламберт и Мисселина из Школы Волка, Айден из Школы Кота. А сова, которая так ловко влетела в окно, вовсе и не сова, а Филиппа Эйльхарт из Совета Чародеев, в настоящее время – на службе у короля Визимира, — устало заговорила Йен, отходя от окно и возвращаясь на место. — Присаживайся.
— Благодарю, — чародейка уселась на стул, стоявший напротив Йеннифер – у другого конца стола. Филиппа окинула присутствующих томным взглядом, немного подольше задержалась на Мисселине. Девушка вдруг зарделась, а Филиппа по-птичьи наклонила голову.
— Мы встречались? — спросила она у девушки. Мисселина отрицательно помотала головой, и Эйльхарт кивнула. — В принципе, то, с чем я прибыла, касается исключительно Йеннифер из Венгерберга, — сказала она после недолгого молчания. — Однако я сознаю, что удалять отсюда кого-либо было бы бестактно и непрактично, а посему перейдём сразу к делу.
— Прошу, — приглашающе махнула рукой Йен. — Мне как раз было интересно: как долго Капитул или, в крайнем случае, Совет направит ко мне помощь?
— Увы, дорогая Йеннифер, тебе нужно дослушать меня, — слегка раздражённо ответила Филиппа, снова переводя взор на остальных. — Хотя, я вижу, ты собрала у себя целую ганзу. Да не из кого-попало: три ведьмака и… недочародейка? Впрочем, неважно. Меня слушают?
Йеннифер и ведьмаки кивнули. Филиппа хмыкнула.
— Пожалуй, начнём. Что ж, думаю, милсдари ведьмаки уже ознакомились со сложившейся ситуацией на протяжении этого дня…
— Какая ещё ситуация? — спросил Ламберт, скрестив руки на груди. Эйльхарт посмотрела на него, как на непонятливого ребёнка.
— Вампирский клан Белкорт, поселившийся в Венгерберге, доставляет много забот чародеям. Я бы и не прибывала сюда, если бы не одно жуткое обстоятельство, — она сделала паузу. — В сегодняшнем погроме один из членов клана убил чародея. Он был на службе у короля Демавенда.
— Но вы же реданка… — начал Эскель.
— Да, — подтвердила чародейка. — И один из членов клана, Камилла, состоит на службе короля Визимира. А её сородич – Алексей – шпионит в Венгерберге для Нильфгаарда, — подчеркнула чародейка. — Вампиров необходимо устранить.
— Политика – не наше дело, милсдарыня Эйльхарт, — решительно ответил Эскель.
— Знаю, — кивнула Филиппа. — Ваше дело – охота на чудовищ. Вампиры чудовища. Кстати, заказ на катакана, который вы взяли в кузнечном квартале – это заказ на члена клана. Так что вы, как ни крути, в деле. А политикой займётся Йеннифер, — последняя недовольно фыркнула. — Что ж, думаю, я пояснила всё предельно ясно, — она поднялась. — Клан соберётся в полном составе послезавтра в театре «Рюдесхайм» через два часа после заката. На этом всё.
Чародейка подошла к окну и, снова обернувшись совой, улетела во тьму, оставив ведьмаков и чародейку остолбеневшими. Эскель и Мисселина переглянулись, а затем Ламберт тяжело вздохнул и посмотрел сначала на Айдена, затем на Йеннифер.
— Ну… и что будем делать?
***
— Попробуй снова, — предложил Ламберт. — Просто пройдись из одного угла комнаты в другой. Мы скажем, если ты будешь выглядеть убедительно.
Мисселина вздохнула. Её голова пульсировала от боли, перед глазами всё плыло. Тяжело учиться быть тем, чем ты никогда не будешь.
Прошёл день после визита Филиппы Эйльхарт и обсуждения плана действий, согласно которому Йеннифер и Мисселина пройдут в театр как гостьи. Девушка должна изображать ученицу чародейки. Сегодня вечером она должна войти в общество вампиров под руку с Йеннифер. И Мисселина все это время пыталась стать хоть немного похожей на элегантную красавицу, однако все её усилия были тщетны.
После обеда, во время которого она пыталась разговаривать, манерно растягивая слова, Мисселина отправилась в библиотеку. Изо всех сил она старалась идти такой же лёгкой, как у Йеннифер, походкой — ещё в тот памятный вечер Мисселина обратила внимание на то, что чародейка словно бы парит над землей. Для девушки приготовили специальное платье, которое она должна была надеть на прием к Белкортам, но оно было слишком тяжелым и неудобным, чтобы носить его весь день. Поэтому Мисселина пока довольствовалась новым чёрно-белым платьем Йен, которое было слишком широко в груди и в талии.
И вот теперь она тренировалась в библиотеке, а Ламберт и Айден, усевшись на одном из длинных столов у дальней стены библиотеки, якобы ей помогали. На самом деле Мисселина готова была поклясться, что они явились сюда, чтобы посмеяться над ней. Их присутствие раздражало и мешало сконцентрироваться.
— Ты слишком сильно выбрасываешь ноги назад, когда ходишь, — объявил Ламберт и с невозмутимым видом принялся вытирать блестящее красное яблоко о рубаху, совершенно не обращая внимания на возмущенный взгляд Мисселины. — У Йеннифер прекрасная походка. Когда она идет, то похожа на лесную фею, а не на утку на ферме.
— Я не похожа на утку.
— А я вот люблю уток, — постарался сгладить неловкую ситуацию Айден.
— Согласен, — кивнул Ламберт. — С чего бы их не любить?
— Вы мне, конечно, очень помогаете, и я чрезвычайно ценю ваше общество, — не выдержала в конце концов Мисселина. — Но мне кажется, вам уже пора идти и заниматься собственными делами. Вы уже битый час сидите здесь и отвлекаете меня пустыми разговорами об утках!
— Твоё нетерпение – результат плохого воспитания, — усмехнулся Ламберт и с хрустом откусил здоровенный кусок яблока. — Но, возможно, Йеннифер немножко поколдует над тобой, выльет на тебя бочонок гламарии и так засрёт мозги всякой бабской фигнёй, что сущность чародейки рано или поздно завладеет тобой.
Тут дверь библиотеки открылась и в комнату вошла Йеннифер. Она недовольно окинула взглядом ведьмаков.
— Ламберт, Айден, вы не хотели бы подготовиться к заданию? Лучше сделайте это сейчас, потому что нам с Мисселиной осталось только…
— Ага, напудриться, помыться и тому подобное, — фыркнул Ламберт. — Поняли. Будешь мучать Мисселину.
— Если ещё раз перебьёшь, буду мучать тебя! Ну, вперёд, мальчики, раз-два, раз-два! — пригрозила ему пальцем чародейка, подошла к Мисселине и взяла девушку под руку. — Пошли. Времени в обрез.
Они вышли из библиотеки и поднялись в будуар Йеннифер. Там уже стояла ванна с горячей водой, пахнущая розмарином. Мисселина уже самостоятельно разделась и села в бадью. Чародейка одобрительно кивнула и, сев напротив зеркала, щёлкнула пальцами. Платье тут же растворилось в воздухе, и оказалось, что Йен всё это время была обнажённой!
Мисселина не могла удержаться и не посмотреть на неё. Фигура Йеннифер была совершенна, и даже мраморные статуи богинь и наяд позавидовали бы фигуре чародейки.
— Ты искупалась? — Йен повернулась к Мисселине, закончив со своим макияжем и причёской. Девушка кивнула. — Хорошо, тогда выходи. Нам нужно подыскать тебе хорошее платье.
— А я смогу взять себе кинжал? — спросила девушка, движением руки высушивая свои волосы. Те мягкими волнами упали на плечи. Йеннифер подала девушке полотенце.
— Разве что кинжал. Сегодня ты чародейка, а значит, будешь использовать заклинания. Ты помнишь, какие?
— Да. Огненный шар и – в крайнем случае – открытие портала.
— Отлично, — кивнула Йен. — Теперь иди сюда.
Мисселина послушно подошла. Йеннифер обошла её по кругу, задумчиво рассматривая тело девушки.
— М-да… где-то у меня было подходящее платье… — чародейка несколько минут копалась в платяном шкафу, изредка ругаясь и вздыхая. — А! Вот оно! Ну-ка примерь, дева. И про лиф под платьем на сегодня можешь забыть – ты чародейка.
Мисселина фыркнула и стала надевать платье. Справившись с застёжкой не без помощи Йеннифер, девушка подошла к огромному зеркалу, в котором можно было рассмотреть себя с головы до ног.
Платье не имело бретелей, открывая плечи и спину до лопаток. Оно было создано из винного цвета шёлка, а вольно спадающие рукава и пояс, уже вшитый в платье, были вишнёвыми. Мисселина покрутилась: оно прекрасно сидело на её тощей фигуре.
Йеннифер смотрела на девушку с какой-то материнской заботой. Затем подошла и став сзади, взяла девушку за плечи.
— Все люди на свете смотрят в зеркало и видят в нём какие-нибудь изъяны, — полушёпотом заговорила чародейка. — Все, кроме нас. Мы переделываем себя, как хотим, не спрашивая природу.
Их взгляды встретились. Чародейка обошла Мисселину, став рядом.
— Закрой глаза. Я сказала, закрой, — девушка опустила веки, прислушиваясь к голосу Йеннифер. — Вообрази самую могущественную женщину в мире. Её волосы, цвет её глаз, да… Но также её величавую поступь, спокойную и уверенную силу. Ты видишь её?
И на мгновение, короткий миг, Мисселина увидела её. Ничем не похожую ни на Йеннифер, ни на Трисс, ни на Бьянку… Она увидела саму себя. Идеальную себя.
— Да.
Йеннифер стала боком к зеркалу и, коснувшись его глади в том месте, где отражалось лицо Мисселины, провела пальцем по отзеркаленному носу девушки. Затем тёплые от магии пальцы чародейки коснулись носа девушки. Острая, резкая боль пронзила лицо и нос, и она вскрикнула. Но болезненное ощущение так же быстро улетучилось, оставив после себя лишь неприятную пульсацию.
— Открой глаза.
И Мисселина вновь встретилась со своим новым отражением. С лицом Мисселины Ягеллон, чей нос теперь был… другим. Не огромным, что портил все черты лица. А маленьким, аккуратным и по-чародейски красивым.
— Видишь? Она великолепна.
— Это… это не иллюзия?
— Нет. Это ты.
***
— Они долго будут собираться? — недовольно фыркнул Ламберт. — Вот что значит – бабы…
— Имей терпение, Ламберт, — пихнул его в плечо Айден. — Женщины на то и женщины, чтобы наводить красоту часами.
Эскель не присоединялся к этому бессмысленному спору. Какая разница, как долго Йен и Мисселина собираются, или как наводят марафет остальные представительницы женского пола? На данный момент ведьмака интересовало только то, как они справятся с двумя высшими вампирами, пятью бруксами и катаканом.
Вдруг в дверь постучались, и в следующий миг в холл дома Йеннифер вошли Филиппа Эйльхарт и ещё пятеро чародеев, двое мужчин и три женщины. Первый мужчина был высоким, с каштановыми волосами, собранными в узел на затылке. Имел он острые, чуть неприятные черты лица, и открытый взгляд. Второй был среднего роста, коренастый и с густыми чёрными волосами, бородой и усами. Оба чародея выглядели довольно взрослыми, чуть старше среднего возраста.
Чародейки же, прибывшие с Филиппой, были молодыми или, по крайней мере, казались ими. Первая была невысокой и худощавой, с длинными прямыми волосами соломенного цвета. У чародейки был высокий лоб, а на шее сверкал крест анкх, украшенный цирконами. Вторая – тоже блондинка, но её волосы отливали плавленым золотом, ровно, как и большие янтарные глаза. Она была похожа на свою светловолосую спутницу как родная сестра, однако имела другие, более мягкие черты лица. Третья чародейка была по-настоящему красивой и чем-то походила на эльфийку: высокая, худощавая, двигается с нечеловеческой грацией. У неё волосы цвета тёмного золота и огромные, ланьи, зелёные глаза.
Все шестеро были одеты в строгие чёрно-серые костюмы с серебряными заклёпками, кожаными ремнями, разными набедренными сумочками. На ногах у каждого были высокие сапоги на плоской подошве. Помимо этого, на бедре у каждого чародея был закреплён короткий серебряный стилет. Эскель даже удивился – обычно чародеи брезгуют холодным оружием, но видимо, сегодня его требовал случай.
— Добрый вечер, господа. Вижу, вы уже готовы, — кивнула троим ведьмакам Филиппа. — Это мои спутники: Радклифф из Оксенфурта, Доррегарай из Воле, — указала она на мужчин, — Кейра Мец, Рене Сеймур и Скади из Ард Скеллиге. Господа, это Эскель и Ламберт из Школы Волка и Айден из Школы Кота.
— Хм. Приятно знать, что мы сегодня не одни, — сдержанно кивнул чародеям Эскель.
— Взаимно, — ответил Радклифф. Голос его звучал звонко, но негромко.
— Где Йеннифер и… та девушка? — спросила Филиппа у Эскеля. Тот пожал плечами.
— Мы уже готовы, — прозвучал голос Йен сверху. Все посмотрели на лестницу, по которой спускались ещё две участницы. Все чуть не уронили челюсти на пол.
С Йеннифер было всё понятно – чёрное платье с объёмными рукавами и узкой юбкой, обтягивающая талию и бёдра чародейки. На шее женщины сверкал амулет, а грива буйных чёрных волос спадала на плечи и спину. Красиво, но Эскель смотрел не на неё.
Мисселина осторожно спускалась по ступеням, держась за руку Йен. Платье вишнёвого цвета мягкими складками струилось вниз, и девушка придерживала его подол. Глазам открывались её туфли – тоже вишнёвые, на высоком каблуке. Было видно, что девушке было тяжело идти в такой обуви, но она старалась держаться достойно. У платья не было бретелей, волосы откинуты назад, и все видели её острые ключицы и тонкую шею, на которой посверкивал её кулон, который стал красным из-за наложенной иллюзии.
Но самым интересным Эскель находил её лицо. Словно бы что-то на нём уменьшилось, и стало идеальным. А когда она подошла ближе, ведьмак понял, что нос, на который Мисселина так часто жаловалась, стал совсем маленьким и очень «чародейским».
— Чёрт возьми! — вдруг сказал Ламберт, когда Йен и Мисселина спустились. — Правда – нос у тебя был огромен. А можно…
— Нет! — резко треснула его по руке Йеннифер. — Ей может быть больно. Кости должны срастись. А потом тыкай и дёргай, сколько влезет, — чародейка перевела взгляд на пришедших чародеев. — Господа. Позвольте представить – Мисселина из Школы Волка.
— Мы встречались? — хором спросили Кейра и Радклифф у Мисселины. Та отрицательно помотала головой.
— Странно, — пожала плечами Кейра. — Я словно бы знаю вас.
— Вам кажется, — сдержанно-холодно ответила Мисселина.
— Что ж, все в сборе, — нарушила неудобную тишину Филиппа. — Йеннифер, на пару слов.
Чародейка кивнула, и они с пришедшими отошли немного в сторону. Мисселина тяжело вздохнула и опёрлась на плечо Эскеля. Тот придержал девушку.
— Ужасные туфли… ноги уже болят… — пожаловалась она, затем перевела взгляд на Эскеля. Тот улыбался. — Что?
— Ты… ты очень красивая, — полушёпотом сказал ведьмак. Девушка зарделась и улыбнулась в ответ. Сжала руку и прижалась плечом.
— Спасибо.
— Если все готовы, то можем начинать, — скомандовала Филиппа. — Йеннифер, вы с Мисселиной телепортируетесь первыми. Затем все остальные, по двое. Доррегарай, вы знаете свою задачу. Вторая группа ждёт нас на месте.
Йен кивнула и, взяв Мисселину за руку, открыла портал. Миг, и они уже скрылись в его дымке. Филиппа подошла к Эскелю и, коротко взглянув на него, открыла новый телепорт, и они шагнули в пустоту.
***
В музыкальном салоне было не протолкнуться. Мисселина, стоявшая под руку с Йеннифер, наблюдала за тем, как Эскель пробирается сквозь толпу, ища вход в комнату, где соберутся вампиры. Он шёл, низко опустив голову, постоянно кланялся, не поднимая глаз от пола, но даже в этом случае мало кто из присутствующих обращал внимание на ведьмака. Все смотрели на двух чародеек.
— Они всё ещё смотрят на меня, — шепотом пробормотала Мисселина Йен.
— Конечно, — согласилась Йеннифер, скользя взглядом по залу. Её фиолетовые глаза тускло светились. — Да ты и сама приглядись к себе. Лицо падшего ангела, глаза цвета ночного неба. Ты очень красива, вампиры любят таких. Да и я бы не возражала, будь я мужчиной… — чародейка усмехнулась. — Чёрные волосы и синие глаза — их любимая комбинация.
Потянувшись, Мисселина нервно поправила свои тёмные локоны. Йеннифер наконец отвела взгляд от неё и пожала плечами:
— Совершенство, не принадлежащее никому. Ну, пойдём.
На это высказывание Мисселина так и не ответила, тем более что Эскель стоял как раз у пышно украшенной, но всё ещё закрытой двери. Как только чародейки приблизились, он снова скрылся в толпе. У Мисселины засосало под ложечкой. Йеннифер сжала её руку.
— Пока что ничего не началось. Не дрожи.
— Ожидание – самое страшное.
— Факт, — кивнула Йеннифер, и постучала в дверь. Два раза подряд, затем пауза, и ещё три стука. Дверь слегка приоткрылась.
— Кто? — спросил хриплый голос.
— Заинтересованные лица, — удивительно спокойно ответила Йеннифер. Дверь открылась шире, и Мисселина увидела высокого мужчину с тёмными волосами и чёрными глазами, в которых не видно зрачков. Он был болезненно бледен, как труп.
— Йеннифер из Венгерберга, — усмехнулся вампир, не разжимая губ. — Приятно видеть вас, несмотря на…
— Неудобства, которые вы мне доставляете, Алексей? — улыбнулась она мило. Хотя на самом деле была зла. — Что вы. Всегда… приятно навестить знакомых.
— Факт. А с вами, — он указал на Мисселину. Йен прижала девушку к себе.
— Внучатая племянница, — ухмыльнулась чародейка.
— Тоже выпускница Аретузы, я полагаю?
— Нет, что вы. Моя.
— Хм. Проходите, Йеннифер, — вампир пропустил их в помещение. — В клане Белкорт вам всегда рады.
— Благодарю, — они прошли внутрь, и Йеннифер фыркнула с явным презрением. — Тупой лицемер…
— А меня больше удивило, что ты назвала меня племянницей… и то, что с ними на короткой ноге.
— А, сказала, что первое в голову пришло, — отмахнулась чародейка. — А насчёт второго… что ж, объясню потом.
Наконец Мисселина села, и Йен устроилась рядом с ней. Когда она садилась, её пышные юбки из тафты зашелестели, подобно листьям на ветру. Мисселина несколько отстранённо удивилась тому, как прохладно в комнате, и это несмотря на то, что она полна людей и в ней горит множество свечей.
По комнате прокатился восхищенный шепот, и Мисселина перевела взгляд на сцену, которая все это время оставалась практически неосвещённой. Большая часть сцены тонула в темноте, и она не могла различить, что происходит там, среди сплетающихся друг с другом теней. И тут на сцену вышел тот самый вампир, который открыл дверь Йеннифер.
Все враз смолкли, и Алексей Белкорт усмехнулся — хищно, безумно. От его былой ласки за один миг не осталось и следа: теперь он выглядел диким зверем, почуявшим кровь. По рядам собравшихся пробежал одобрительный шепот — так люди обычно оценивают игру хорошего актера.
— Добрый вечер, — начал Белкорт. — Добро пожаловать, друзья. Те из вас, кто присоединился ко мне лишь сегодня… — и он улыбнулся, глядя на Йеннифер и Мисселину, которая была слишком взволнована, чтобы обращать внимание на такие мелочи, — уверен, не останутся разочарованными. Гордые дети ночи, приветствую вас, тех, кто не склоняется под гнетом глупых правил, именуемых лишь по ошибке Законом. Приветствую тех, кто не желает потакать капризам чародеев. Приветствую тех, кто не желает отказываться от наших древних традиций только для того, чтобы угодить кучке самовлюбленных дураков.
Было невозможно не заметить, какой эффект произвела речь Белкорта на Йен. Она напряглась, словно натянутая тетива, сжала руки в кулаки.
— Сегодня у нас необычный вечер, — продолжал Белкорт. — Наш главный гость совершил ужасное злодеяние – он убил одного из нас. А за каждое преступление положено наказание. Какое?
— Смерть! — хором выкрикнули вампиры, поддавшись слегка вперёд. На их лицах застыла ужасная гримаса злобы и вожделения.
В ту же самую секунду из темноты на сцену выступили несколько вампиров. Двое из них крепко держали отчаянно сопротивляющегося им человека. Черный капюшон скрывал его лицо, и Мисселина могла лишь заключить, что несчастный хорошо сложен и, должно быть, молод. Его одежда была разорвана и теперь превратилась в лохмотья. Голые ноги оставляли кровавые следы на полу, когда вампиры тащили его, прежде чем усадить на стул посреди сцены. Слабый вздох сочувствия вырвался из горла Мисселины. Сидевшая рядом с ней Йеннифер напряглась ещё сильнее, хотя это казалось уже почти невозможным.
Человек продолжал слабо сопротивляться, и теперь он напоминал насекомое, бьющееся на конце булавки в безнадежной попытке освободиться. Вампиры быстро и ловко привязали его за запястья и лодыжки к стулу, а затем снова отступили в тень. Белкорт усмехнулся, его клыки хищно сверкнули. Мисселина почувствовала, как в зале нарастает возбуждение, с каждым мгновением вампиров охватывал всё более сильный голод. Помещение уже больше не напоминало театр, а собравшиеся в нем существа — изысканных представителей высшего света. Они скалились, выли, урчали, тянулись вперед, словно почуявшие добычу хищники. Их широко раскрытые глаза пылали, из открытых ртов капала слюна.
— Когда? — шепотом пробормотала Мисселина. — Когда ты вызовешь остальных?
— Когда он пустит кровь, — голос Йеннифер дрожал от напряжения. — Мы должны видеть, как он это сделает.
— Йен…
— Мисселина… — прошептала она и сильно, до боли, сжала руку девушки. — Тихо!
Неохотно Мисселина уступила и снова повернулась к сцене. А там Белкорт уже приближался к скованному пленнику. Оказавшись рядом со стулом, он остановился… нагнулся… его тонкие бледные пальцы обхватили плечо человека — прикосновение было легким, как касание лапки паука. Пленник забился в отчаянных конвульсиях, а рука вампира скользнула от его плеча к шее. Вампир прижал два белых пальца к артерии, словно доктор проверял пульс.
Мисселина заметила, что теперь на пальце Белкорта было надето толстое серебряное кольцо, одна сторона которого была острая, словно бритва. Сверкнул металл, и пленник закричал — первый звук, который вырвался из его горла за всё это время.
По шее пленника побежал первый, ещё пока очень тонкий ручеёк крови, напоминающий изогнутую красную тесьму. Ручеёк этот достиг ключицы, и капельки стали скапливаться там, образуя крошечное озеро. Пленный забился ещё более сильно, ещё более отчаянно, в то время как Белкорт, чьё искривленное безумной гримасой лицо совсем уже перестало походить на человеческое, опустил руку и коснулся кончиками пальцев кровавого ручейка. А потом он поднес их ко рту… Толпа зашипела и застонала, вампиры сдерживались из последних сил, чтобы усидеть на местах. Мисселина бросила полный ужаса взгляд на сидящую рядом женщину. Её рот был приоткрыт, на белое платье с клыков капали слюни, глаза были совершенно дикими.
— Йен, — пробормотала Мисселина. — Йен, пожалуйста.
— Мисселина, выйди.
Мисселина уже давно мечтала сбежать из этого дома, но сейчас почему-то всё её естество противилось этому.
— Йен, нет, я в порядке…
Голос Йеннифер звучал тихо, но её глаза недобро сверкали.
— Мы это уже обсуждали. Иди, или я не стану вызывать остальных. Иди, или этот человек умрет.
Неохотно она подчинилась чародейке и поплелась к дверям. По дороге Мисселина с тревогой озиралась по сторонам — заметил ли кто-нибудь её бегство? Но нет, внимание всех вампиров было приковано к Белкорту и окровавленному пленнику. Тем более что многие вампиры уже тоже вскочили на ноги и, шипя, топтались на месте, ожидая любого знака от своего предводителя, чтобы рвануть вперед.
Йеннифер всё ещё сидела посреди обезумевшей толпы. Однако теперь она наклонилась вперед и походила на пантеру, готовую в любую секунду рвануть вперёд и разорвать врага. Её левая рука скользнула в карман платья, и вот она держит странную медную штуковину…
Мисселина на секунду замешкалась и бросила последний взгляд на сцену. Белкорт теперь стоял за спиной у пленника. Его искривленной дикой ухмылкой рот был измазан кровью. Он вытянул руку и схватил капюшон, накинутый на голову несчастному.
Одновременно с этим Йеннифер встала и подняла над головой своё странное устройство.
— Йен! Сделай это сейчас!
Вампиры замерли и, казалось, от удивления даже позабыли о своей жертве. На Мисселину обратилось множество неестественно белых лиц. Белкорт неподвижно замер на сцене.
Йеннифер, державшая палец на кнопке прибора, всё ещё колебалась. Потом она встретилась взглядом с Мисселиной. Это длилось лишь долю секунды, но Белкорт заметил этот взгляд. Он словно прочел их мысли, и выражение его лица тут же изменилось. Вампир указал на Йеннифер и крикнул:
— Эта женщина! Остановите её!
Йеннифер тут же отвернулась от Мисселины, что, впрочем, было вполне разумно, так как окружающие её вампиры уже вскочили со своих мест и теперь медленно к ней приближались. Их глаза горели от гнева и голода. Йен бросила быстрый взгляд на Белкорта, который подошел к краю сцены и теперь с искаженным яростью лицом наблюдал за чародейкой. Однако сама Йен не выказывала ни капли страха.
— Я не просто женщина, — громко крикнула она, чтобы слышали все собравшиеся в зале. — Я Йеннифер из Венгерберга!
С этими словами она нажала кнопку.
Мисселина зажмурилась, ожидая увидеть нестерпимо яркую вспышку колдовского света, но вместо этого раздался громкий свистящий звук, и пламя канделябров взметнулось к потолку. Полетели искры, оставляющие дымящиеся следы на тяжелых портьерах и изысканных женских платьях. Внезапно комната наполнилась черным дымом. Отовсюду зазвучали пронзительные крики и вопли ужаса.
Комната к тому времени превратилась в настоящий ад: повсюду метались обезумевшие вампиры, многие из них пытались пробиться к дверям. Те же, кому уже удалось пробиться к выходу, толкались, царапались и кусались, пытаясь первыми выбраться из комнаты. Другие вампиры, видя, что подходы к дверям забиты, устремились к огромному французскому окну, выходящему прямо в сад.
Мисселина в последний момент отскочила в сторону, чтобы не запнуться об упавший стул, и едва не врезалась прямо в рыжеволосую женщину в синем платье, которая ранее пыталась испепелить её взглядом. Вампирша попыталась было схватить Мисселину, подалась вперед и… споткнулась. Её рот раскрылся в крике, и из него фонтаном хлынула кровь. Её лицо скукожилось, словно втянулось внутрь, кожа истончилась и пожелтела, став похожа на пергамент, а потом и вовсе рассыпалась в пыль. Её рыжие волосы поредели и стали седыми, тело начало таять… И вот, издав последний отчаянный крик, женщина обратилась в прах, поверх которой упало синее атласное платье.
Мисселина с трудом отвела взгляд от останков и увидела Эскеля. Мужчина стоял прямо перед ней, сжимая в руке серебряный меч. Клинок был измазан алой кровью. Лицо его тоже было перепачкано кровью, глаза дико сверкали.
— Что, черт побери, ты здесь делаешь?! — закричал он на Мисселину, поднимая её на ноги. — Ты невероятно глупая…
В этот момент все прочие звуки заглушил звон бьющегося стекла. Стекло во французских окнах словно взорвалось, разлетевшись в стороны миллионом крошечных осколков, и комнату заполнили чародеи. Мисселина видела, что другая группа с криками бежала за пытавшимися скрыться в саду вампирами. Девушка, словно громом пораженная, стояла на месте и смотрела, как маги заставляют вампиров, словно стадо непослушных овец, собраться на середине комнаты. Посмотрев в сторону дверей, она увидела, что в зал возвращаются несколько минут назад сбежавшие из него вампиры. Позади них гордо вышагивали чародеи. Белкорт, шатаясь, шел впереди, его бледное лицо было измазано золой, и он злобно скалился, бросая по сторонам полные ненависти взгляды.
Среди магов Мисселина заметила Трисс Меригольд, которую всегда легко было узнать по ярко-рыжим волнистым кудрям. Кейра Мец и Рене Сеймур, облаченные в мужскую одежду, держались рядом. Теперь уже ни у кого бы язык не повернулся назвать этих грозных воительниц маленькими или слабыми женщинами. А еще там был Ламберт. Он был бледен, как всегда, и цветом лица не отличался от окружающих его вампиров. В толпе Мисселина разглядела и Айдена, и Радклиффа, и стройную черноволосую Филиппу Эйльхарт. Скади шла последней. Синие искры слетали с её пальцев при малейшем движении.
Эскель отдышался, и кровь вновь прилила к лицу.
— А я уже и не ждал, — пробормотал он. — Машинка дала сбой, — он окинул взглядом вошедших, а затем пристально посмотрел на Мисселину. — Надеюсь, больше ты ничего не натворишь.
С этими словами он развернулся и зашагал прочь, даже не удостоив её взглядом. Маги же тем временем окружили пленных вампиров, над которыми на добрую голову возвышался Белкорт. Его бледное лицо искривилось от еле сдерживаемой ярости, рубашка была заляпана кровью — его собственной или чужой, Мисселина не могла сказать. Другие вампиры пытались спрятаться за его спиной, словно нашкодившие дети за спиной родителя, и выглядели при этом злыми и несчастными одновременно.
— Закон! — воскликнул Белкорт, в то время как Филиппа Эйльхарт подступила к нему. В правой руке чародейки сверкал испещренный черными рунами клинок. — Закон защищает нас. Мы сдаемся. Закон…
— Вы нарушили Закон, — прорычала Филиппа. — Вы поставили себя вне Закона, и он больше не защищает вас. Вы достойны смерти.
— Только посмейте тронуть нас, чародеи, — и начнется настоящая война.
Филиппа недобро усмехнулась.
— Так значит, пусть начнется война, — медленно проговорила она и вдруг метнула клинок в Белкорта.
Тот со свистом рассек воздух и по самую рукоятку погрузился в грудь рыжего вампира, который бросился вперед и закрыл собой предводителя клана. Кровь из раны брызнула во все стороны, вампиры закричали. С леденящим душу воем Белкорт кинулся на Филиппу. Остальные вампиры, казалось, в одну секунду побороли страх и последовали за своим предводителем. Завязалась драка, комнату наполнили крики ярости и стоны боли.
Кое-как встав на ноги, Мисселина сбросила туфли. Руки дрожали, а к глазам подступали слёзы. Надо делать так, как учила её Йеннифер – вытащить каблуки, пробормотать заклинание…
«Ну же!»
Не успела девушка договорить заклинание, как каблуки тут же трансформировались в длинные серебряные ножи. И как раз вовремя – один из вампиров с воем бросился на Мисселину. Девушка увернулась, ушла с линии атаки и, пользуясь кратким замешательством противника, воткнула стилет в шею чудовища по самую рукоять. По ладони потекла кровь, а вампир медленно и с воплем умирал.
Она в отчаянии оглядела комнату. Та все еще была затянута дымом, и видно было по-прежнему плохо. То тут, то там в свете свечей сверкало оружие — серебряные кинжалы, которыми размахивали чародеи и ведьмаки. Кровавые брызги, яркие, как осколки рубинов, летели в разные стороны — вампирам приходилось несладко, хотя их и было намного больше, чем нападавших. Дети ночи были коварны и быстры, однако маги не уступали им в ловкости. Один за другим кровососы падали на пол, сраженные ударами кинжалов. Пол стал скользким от крови, а персидские ковры противно хлюпали под ногами.
Дым чуть разошелся, и Мисселина увидела Йеннифер, как раз расправляющуюся с крупным вампиром в сером пиджаке. Она рассекла клинком его шею, и кровь брызнула на стену, оставив на ней причудливые пятна. Вампир, рыча, рухнул на колени, и Йен прикончила его, сжигая тело огненным шаром.
И тут она заметила Эскеля, схватившегося с вампиром прямо за спиной у Йеннифер. Кровосос ловко уклонялся от ударов кинжала охотника, в руках он сжимал самый настоящий арбалет. Улучив мгновение, он направил его на Эскеля, прицелился и выстрелил. Мужчина бросился вниз и, проехавшись по скользкому от крови полу, натолкнулся на обитый бархатом стул и затормозил прямо у ног своего противника. Болт не задел его лишь каким-то чудом.
Вампир снова выстрелил, но ведьмак опять совершил прыжок, на этот совсем уж какой-то невероятный. Он взлетел вверх, быстро, словно кот, пробежал по спинкам поставленных в ряд стульев и уже через секунду оказался на полу, разделенный со своими противником несколькими метрами. Эскель крутанулся на месте, серебряный кинжал, сверкая, полетел прямо в цель. Вампир попытался уклониться, но оказался недостаточно быстр — кинжал вонзился прямо в плечо. Кровосос взревел от боли, потянулся к рукоятке, желая вытащить приносящий ему нечеловеческие страдания нож, но в ту же самую секунду словно из ниоткуда за его спиной появилась тень. Сверкнуло серебро, и вампир развалился на части, забрызгав кровью мебель и стены и подняв столб пыли. Когда пыль осела, Мисселина увидела Ламберта, сжимающего в руке длинный серебряный меч. Он усмехнулся, но не ей, а своим мыслями, и пнул арбалет, лежащий рядом с останками вампира, — оружие скользнуло по полу, прямо к ногам Эскеля. Тот кивнул другу, усмехнулся в ответ, схватил оружие и зацепил за спиной.
Кто-то схватил её сзади за шлейф платья, потянул назад и поднял над землей. Мисселине показалось, что её схватила огромная птица. Она выронила клинки, и её швырнули вперед, так что девушка заскользила по полу, а потом врезалась в груду перевернутых стульев. Те с грохотом разлетелись в разные стороны, и Мисселина, оглушённая, растянулась среди обломков. Она и сама не понимала, как нашла в себе силы на то, чтобы поднять голову и посмотреть на нападавшего.
Над ней застыл Белкорт. Взгляд его черных, налитых кровью глаз был диким. Чёрные волосы разметались по лицу, а рубашка, располосованная спереди, пропиталась кровью. Должно быть, его ранили, но недостаточно серьезно, чтобы убить, а на вампирах, как известно, все заживает быстро. Грудь, которая теперь была хорошо видна, была совершенно гладкой — никаких следов, никаких шрамов.
— Ах ты, тварь, — прорычал он. — Мерзкая лживая тварь.
В ту же самую секунду ладонь Мисселины сжала перстень, соскользнувший с пальца. Не думая, она прошептала заклинание, трансформировав кольцо в хлыст, рванулась вперед и обрушила его на голову Белкорта. Вампир взвыл и покачнулся, а в душе у девушки жарким пламенем вспыхнула надежда — неужели ей удастся спастись? Она, пошатываясь, встала на ноги и, не давая возможности Белкорту прийти в себя, снова ударила его по голове. На сей раз тонкий хлыст из электрума прошелся по лицу вампира, но рваная рана практически сразу же затянулась. Белкорт оскалил клыки в беззвучном рыке и прыгнул. Так мог прыгнуть только дикий зверь, ни один человек не был способен ни на что похожее.
Он повалил Мисселину на пол и, рухнув на нее сверху, прижал её всем телом. Хлыст она была вынуждена выпустить из рук. Вампир что есть силы сжал её шею, с его зубов капала вязкая слюна. Мисселина, уже почти ничего не соображавшая от боли и страха, впилась ногтями в его лицо и замолотила ногами, пытаясь ударить побольнее нападавшего. Его кровь, которой пропиталась рубашка, казалось, жгла посильнее кислоты. Мисселина хрипела, глаза её были выпучены и наливались кровью, а он лишь смеялся над её жалкими попытками освободиться. В глазах Белкорта разлилась чернота, белков не стало видно, и теперь никому бы и в голову не пришло сравнить его с человеком. Это была хищная злобная тварь, восставшая из самого ада.
Свободной рукой он схватил запястья Мисселины и прижал их к полу у неё над головой. Он чуть подался назад, словно кобра, собирающаяся нанести смертельный удар. В голове у девушки мутилось, и она уже почти не могла сопротивляться…
Вампир завопил и начал отчаянно извиваться. У Мисселины все плыло перед глазами, однако она смогла увидеть, как чья-то рука, державшая кровососа за волосы, тянула его назад, заставляя встать на ноги. И рука эта была по всей длине покрыта шрамами. Такими знакомыми шрамами…
Эскель!
Белкорту ничего не оставалось, как отпустить её и подняться на ноги. Мисселина, не обращая внимания на головокружение, нашарила хлыст, приподнялась на локтях и со смесью ужаса и восторга смотрела на то, как Эскель отшвырнул дико воющего вампира к стене. Глаза мужчины потемнели ещё больше.
— Ведьмак! — Белкорт качнулся, выпрямился и плюнул под ноги Эскеля. — Убийца! Грязный пес!
— Что ж, пес, даже грязный, далеко не худшая тварь на этом свете, — парировал Эскель. — А вот о тебе я того же сказать не могу.
Лицо вампира скривилось от гнева и боли, и он вне себя от ярости бросился на охотника. Движение было настолько быстрым, что фигура вампира превратилась в расплывчатое пятно. Раздался звук выстрела, брызнула кровь. Эскель выронил арбалет, который отлетел прямо к ногам девушки, и рухнул на пол, а вампир навалился сверху. Мисселина нагнулась, чтобы подобрать оружие, а когда выпрямилась, то увидела, что Белкорт что есть силы сжимает шею Эскеля, по капле выдавливая из него жизнь.
Мисселина вскинула арбалет, её руки дрожали так, что оружие ходило ходуном. Никогда прежде ей не доводилось стрелять. Да и как не попасть в Эскеля? А тот уже задыхался, его лицо налилось кровью. Белкорт что-то рычал и все сильнее и сильнее сжимал руки…
Эскель дёрнулся. Каким-то чудом ему удалось приподняться, и он впился зубами в плечо вампира. Белкорт завопил и ослабил хватку; ведьмак, задыхаясь, откатился в сторону и встал на колени, сплевывая на пол кровь. Мисселина не могла поверить своим глазам: Эскель усмехался, скалясь окровавленными зубами. Тяжело посмотрев на Белкорта, он сказал:
— Как тебе это, вампир? Теперь ты знаешь, на что это похоже, не так ли?
Белкорт, тоже стоящий на коленях, посмотрел на уродливую рану на своем плече, которая уже начинала затягиваться, хотя темная кровь все еще и сочилась.
— Ты ответишь за это, ведьмак. Ты умрешь, — выдавил он.
Эскель широко развел руки в стороны. Сейчас он больше походил на демона, чем на человека.
— Ну так давай, иди сюда.
Белкорт подобрался, готовясь к прыжку, — и Мисселина спустила рычаг. Сильная отдача отбросила её назад, а вампир завалился на бок, из его плеча хлынула кровь. Она не попала в сердце.
Проклятие!
Взвыв, Белкорт попытался встать. Мисселина подняла руку, снова потянула, но ничего не произошло. В арбалете был лишь один болт. Вампир засмеялся. Он все еще сжимал плечо здоровой рукой, хотя кровь уже почти остановилась. Мисселина в ужасе смотрела на искаженное дикой гримасой лицо вампира, на его окровавленные клыки. Кровосос наклонил голову…
И вздрогнул всем телом. А потом начал распадаться. Вначале плоть сошла с лица и рук, потом со всего тела, обнажив кости. Мисселина мгновение, показавшееся ей бесконечно долгим, смотрела на почерневший скелет, а потом и он рассыпался в прах. На полу остались валяться его лохмотья и сияющий серебряный клинок.
Девушка подняла взгляд. Айден стоял на расстоянии нескольких футов от неё и был бледным, как никогда. В его левой руке был зажат клинок. Казалось, что во время схватки он совершенно не пострадал, лишь по его лицу тянулась длинная, но совершенно не глубокая царапина.
— Думаю, этот был последним, — сказал он.
Удивленная Мисселина огляделась. Вокруг уже никто не дрался. Некоторые маги бродили среди обломков, рассматривая тела врагов и отыскивая раненых друзей, другие сидели на уцелевших стульях и пытались залечить полученные в бою раны, третьи открывали себе порталы, оставляя после себя лишь дымку. Ни одного вампира не было видно. Огонь постепенно затухал, в комнате было уже не так дымно, но теперь повсюду кружилась белая, похожая на снег зола.
Эскель, с подбородка которого все еще капала кровь, с удивлением посмотрел на Айдена.
— Хороший бросок, — похвалил он.
Айден покачал головой.
— Ты укусил Белкорта, — протянул он. — Ты что, совсем из ума выжил? Он же вампир. Ты знаешь, что означает укусить вампира?
— У меня не было выбора, — вздохнул Эскель. — Он чуть не убил меня.
— Знаю, — сказал Айден. — Но, право слово, Эскель… Зачем?
***
— Ай! Чёрт побери, женщина, что ты творишь?!
— Помолчи! Визжишь, как маленький ребёнок! — оскалилась Кейра Мец. — Скади, помоги мне дотащить этого кабана наверх.
Мисселина проследила за тем, как две чародейки с помощью левитации поднимали Ламберта на второй этаж. Ведьмак сломал ногу и руку в битве, и теперь двум чародейкам предстояло его исцелить. Девушка устало вздохнула и села прямо на пол.
После битвы часть чародеев телепортировалась сразу после окончания всего, а именно Рейеан, Марквар, Кардуин из Лан Эксетера, братья Дрительм и Детмольд, успев лишь попрощаться. Филиппа Эйльхарт, Рене Сеймур и Трисс также ушли сразу после того, как им оказали первую помощь, решив не посещать дома Йеннифер. С Меригольд Мисселина не успела и словом перекинуться, хотя чародейка подмигнула девушке и послала ейслегка тоскливый взгляд, прежде чем телепортироваться из театра. Сейчас в доме Йеннифер остались только трое ведьмаков, один из которых ревел от боли, а второй сразу же был отправлен на чердак – принимать лекарства. Также в Венгерберге задержалось несколько чародеек: Кейра Мец, Скади и рыжеволосая Марти Содергрен, залечивавшая царапину Айдена. Маги Радклифф, Истредд и Доррегарай остались на месте сражения в доме, чтобы как следует его обыскать и уничтожить следы сражения, которые могли бы напугать мирян. Эскель тоже хотел остаться со всеми и принять участие в поисках, но Йеннифер стояла насмерть. Он наглотался крови вампира и должен был вернуться в её дом как можно скорее, чтобы начать лечение.
— Ужасно выглядишь, — Йен присела рядом с Мисселиной. — У тебя кровь на губе.
Девушка прикоснулась к ране и чуть вздрогнула от боли. Оказалось, в битве она глубоко рассекла себе нижнюю губу. Она провела пальцем – глубокая царапина пересекала и подбородок.
— Не трогай, можешь кровь заразить, — одёрнула девушку Йеннифер. — Марти залечит тебе ранку. Но шрам останется.
— Ну, хотя бы не как у Эскеля будет, — со смешком и немного шепеляво ответила Мисселина. Чародейка без улыбки кивнула на ведро с водой, стоявшее чуть поодаль.
— Отнеси ему. И напомни, что даже ведьмак должен принимать лекарства!
С этими словами чародейка ушла куда-то вглубь первого этажа, а Мисселина вздохнув, взяла ведро в руки и поднялась по лестнице на третий этаж и остановилась перед дверью.
За дверью оказалась узкая лестница, ведущая на самый верх здания. Мисселина крепко держала ведро перед собою, но когда стала подниматься, то все равно расплескала воду. Лиф ее платья тут же вымок, и она почувствовала, как по коже побежали мурашки. Когда она поднялась по лестнице, то уже не обращала внимание на летящие из ведра брызги и окончательно вымокла. Сама девушка тяжело дышала от напряжения и думала только о том, как бы побыстрее куда-нибудь поставить это проклятое ведро.
Наверху двери не оказалось. Лестница выходила прямо на чердак — огромную комнату и под остроконечной крышей. Мощные стропила протянулись через весь чердак и исчезали где-то в темноте. Серый предрассветный свет струился сквозь квадратные окна, расположенные на равном расстоянии друг от друга. Мисселина огляделась. Ничего. Ни мебели, ни светильников, только совсем уж узкая лесенка, ведущая к люку в потолке.
В центре комнаты, распластавшись на полу, лежал босой Эскель. Вокруг стояло множество ведер, дощатый пол был мокрым. Подойдя ближе, Мисселина увидела, что вода ручейками растекается в разные стороны, кое-где собираясь в небольшие лужицы. И местами эти лужицы имели красноватый цвет, словно туда капнули кровью.
Рука ведьмака лежала у него на лице, потому глаза были не видны. Сам же он беспокойно подергивался, словно его мучили приступы боли. Когда Мисселина приблизилась, Эскель что-то пробормотал низким голосом.
— Мисс… Мисселина…
— Эскель? — позвала девушка.
— Если ты Йеннифер, то уходи, да побыстрее, — ответил Эскель, так и не поднимая головы и не открывая глаз. — Я же предупредил тебя, если ты принесешь мне еще одно из твоих адских ведер…
— Я не Йеннифер, — прервала его девушка. — Я Мисселина.
На мгновение Эскель затих, и только грудь его тяжело поднималась и опускалась. Его черные брюки и серая рубашка были насквозь мокрыми, ткань липла к телу, а волосы — темными сосульками к голове и полу. Должно быть, ему было очень холодно.
— Она что, послала тебя? — наконец вымолвил он. Голос его звучал недоверчиво, но было в нем и что-то еще, чего Мисселина разобрать не могла.
— Да, — ответила она просто, хотя все было совсем не так.
Эскель открыл глаза и повернул голову в ее сторону. Даже в полумраке она видела, как сверкают его глаза.
— Хорошо. Оставь воду и иди.
Мисселина поглядела вниз на ведро. Почему-то ей не хотелось его слушать.
— Это вода. Она сжигает тьму, которая оказалась в тебе после того, как ты укусил вампира. Но тебе ведь нужно подмешать туда специальное масло, верно?
— Все время забываю, что ты знаешь, — со смешком пробормотал Эскель. — Помнишь, как я укусил Белкорта? Тогда я проглотил немного его крови. Немного, но много и не требуется.
При этих словах Мисселина едва не уронила ведро.
— Ты превратишься в вампира?
Эскель усмехнулся:
— Не тревожься понапрасну. Для превращения потребуется несколько дней. Впрочем, я бы умер намного раньше. Но все это время меня бы непреодолимо тянуло к вампирам, я бы отчаянно надеялся стать одним из них.
— А вода с маслом…
— Противоядие. Я должен пить её все время. Но от неё я делаюсь совсем больным, кашляю кровью…
— О пророк! — Мисселину передернуло от отвращения, и она наконец осторожно поставила ведро на пол, словно находилась рядом с диким зверем. — Думаю, тогда тебе всё же не стоит капризничать.
— Я предполагал, что ты так скажешь, — Эскель сел, поморщился и протянул руки, чтобы взять ведро. Поставив его около себя, ведьмак взял флакон с какой-то ядовито-жёлтой жидкостью и капнул несколько капель в воду. Затем взял ведро. Он нахмурился, глядя на его содержимое, а затем поднял и поднес ко рту. После нескольких больших глотков он сморщился. Закончив, он отставил его в сторону.
— Помогает? — спросила Мисселина с нескрываемым любопытством. Эскель издал странный звук, который даже при всем желании нельзя было бы принять за смех.
— Ну и вопросы ты задаешь… — он покачал головой, и капельки воды с его волос попали на платье Мисселины. Девушка не могла справиться с искушением и, отчаянно краснея — слава богу, на чердаке было темно, — посмотрела на мужчину. Мокрая ткань рубашки стала почти совсем прозрачной и теперь облепляла тело, словно вторая кожа. Она ясно видела мускулистую грудь и острую линию ключиц, что были испещрённы различными шрамами… Мисселина тяжело вздохнула.
Она неотрывно смотрела на ведьмака. Когда она увидела его впервые в гостиной Урбино, она подумала, что ещё никогда не видела столь странного человека. Сейчас же её охватило чувство странной неловкости: хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь, и одновременно было страшно неловко, и надо было бы отвести взгляд, и вообще перестать так по-дурацки краснеть… Желание дотронуться до него стало почти невыносимым, ей отчаянно хотелось провести рукой по груди, по сильным рукам, коснуться влажных волос, почувствовать, какова на ощупь его кожа… Прижаться щекой к его щеке, почувствовать, как его ресницы щекочут кожу. Такие длинные ресницы…
— Ты сегодня была молодцом, — вдруг похвалил её Эскель. — И… прости, что назвал глупой. Ты совсем… совсем не глупая.
— Пустяки… — отмахнулась она. — Но знаешь… я испугалась. Очень. Ужасно.
Запала тишина.
— Мисселина, — позвал он её. — Иди сюда, сядь рядом со мной.
Она поступила так, как он просил. Было холодно и мокро, но она села, подобрав юбки так, что из-под них торчали только носки ее туфелек. Как-то вдруг оказалось, что они сидят слишком уж близко друг к другу. Его мужественный профиль четко выделялся на фоне серого окна, и только плавная линия рта чуть смягчала общее впечатление.
— Ты никогда не смеешься, — заметила Мисселина. — Ведешь себя так, словно постоянно забавляешься, только никогда не смеешься. Но иногда ты улыбаешься, когда думаешь, что никто не видит.
Мгновение он молчал, а потом, всем своим видом показывая, насколько ему данная тема неприятна, заговорил:
— Ты… Ты то и дело заставляешь меня смеяться, — кончики его губ искривились. — Не говоря уже о том, что ты все время поправляешь меня. Забавно при этом выглядишь, знаешь ли. И то, как ты дала отпор Ламберту, тогда, в Каэр Морхене… А потом и с Белкортом не стала церемониться. Ты делаешь меня… — он замолчал, посмотрел на девушку, и ей вдруг стало очень неловко. Мисселине показалось, будто так по-дурацки она еще никогда не выглядела: красная, растрепанная, взволнованная, в мокром платье с чужого плеча… — Позволь посмотреть на твои руки, Мисселина… — неожиданно попросил он.
Она молча выполнила его просьбу и протянула ему руки ладонями вверх. Все это время она не могла отвести взгляда от его лица.
Эскель чуть нагнул голову, и его влажные черные волосы соскользнули на лоб, так что теперь она не могла видеть его глаз. Ведьмак нежно погладил её кожу. И вот наконец подушечка его большого пальца коснулась обнаженной кожи Мисселины в том месте, где отчаянно, словно пойманная птица, бился пульс.
Её сердце едва не выпрыгнуло из груди.
— Эскель…
— Мисселина, — ответил он. — Что ты хочешь от меня?
Он все еще поглаживал ее запястье, и от этого по её телу растекались волны удовольствия. Когда она заговорила, её голос дрожал:
— Я… Я хочу тебя понять.
Он посмотрел на нее через спутанные пряди волос:
— Это действительно так необходимо?
— Не знаю, — пожала плечами Мисселина.
— Разве хоть что-то имеет значение, когда ты все равно ничего не можешь сделать, чтобы изменить положение вещей?
Мисселина искала ответ и не находила. К тому же, она дрожала и говорить ей было нелегко.
— Тебе и в самом деле холодно? — переплетя свои пальцы с её, спросил Эскель, а потом прижал её руку к своей щеке. Она поразилась тому, насколько горячей была его кожа. — Мисселина, — протянул он. Его голос был глубоким и мягким, чуть хриплым от желания.
Девушка чуть подалась вперед. Её охватило странное ощущение, будто тело стало совсем легким и вот-вот взлетит к потолку. А ещё она чувствовала присутствие Эскеля, чувствовала сильнее, чем ощущала присутствие кого-либо ещё в своей жизни. Она видела, как сияют его янтарные, чуть прикрытые веками глаза, ясно различала слабую тень щетины, уже проступившей на подбородке, и уже почти незаметные белые тонкие шрамы, пунктирными линиями прочертившие кожу на плечах и шее. А еще был его рот в форме полумесяца, с продолжением шрама на верхней и нижней губе… Когда Эскель наклонился вперед и потянулся к ней губами, она потянулась в ответ, словно бросалась с головой в омут.
На мгновение их губы соприкоснулись, свободная рука Эскеля запуталась в её волосах. Мисселина задохнулась, когда он обнял её, прижимая к себе всё сильнее и сильнее. Её юбки разметались по полу, но она уже и думать забыла о неловкости. Девушка обвила руками шею мужчины. Через тонкую, мокрую рубашку Мисселина чувствовала, как играют его мускулы. Пальцы ведьмака нашли заколку, которая удерживала прическу Мисселины, и уже через мгновение её волосы тяжелой волной легли на плечи девушки. Заколка со стуком упала где-то за её спиной. Мисселина тихо вскрикнула от неожиданности.
Она молча смотрела на Эскеля, и в её глазах плескалось бесконечное удивление. А тот сидел рядом, и его грудь вздымалась так, словно он долгое время бежал в гору. Эскель был бледен, бледнее обычного.
— Боже мой, — прошептал он. — Что это было?
Мисселина почувствовала, как вновь краснеет. Разве Эскель не знал, что это было, и разве не она должна была оттолкнуть его?
Она ведь и не хотела отталкивать его. И он не хотел отпускать её.
— Я не могу, — он сжал кулаки; она видела, как сильно он дрожит. — Мисселина, думаю, тебе лучше уйти.
— Уйти? — у нее закружилась голова. Ей казалось, что её в одной ночной рубашке выбросили на снег из теплой и уютной постели.
— Я… я не должен был заходить так далеко. Мне жаль… — его лицо скривилось от боли. — Боже, Мисселина… — он с трудом выдавливал из себя эти слова. — Пожалуйста. Только отпусти. Я не могу находиться здесь с тобой. Это невозможно.
— Эскель, пожалуйста…
— Нет! — он отвернулся и уставился в пол. — Я обо всем расскажу тебе завтра, если захочешь… Если захочешь… Только оставь меня сейчас одного… Пожалуйста… — его голос дрогнул. — Мисселина. Я тебя прошу. Ты понимаешь? Я прошу тебя! Пожалуйста, пожалуйста, уходи!
— Хорошо, — изумленно ответила она.
Увидев же, как расслабились его плечи, Мисселине стало так тоскливо, будто из мира разом исчезла вся радость. Но оставаться на чердаке и дальше не имело смысла. Она медленно поднялась на ноги. Её платье намокло и стало холодным и тяжелым, ноги скользили по влажному полу. Эскель не двигался, даже не посмотрел в ее сторону — так и остался сидеть на коленях, уставившись в пол. А Мисселина, не оглядываясь, пересекла чердак и, аккуратно закрыв за собой дверь, спустилась по лестнице.
Оказавшись в своей комнате, Мисселина, слишком усталая для того, чтобы снять платье, повалилась на кровать. Однако она была слишком измотана, чтобы уснуть. Ей казалось, что это был самый важный день в её жизни. Первый раз, когда она столкнулась с вампирами и вышла из боя живой. Первый раз, когда она стреляла из арбалета. И — а ведь она грезила об этом годы! — первый раз поцеловалась.
Мисселина повернулась, спрятав лицо в подушке. Много лет она задавалась вопросом: каков будет её первый поцелуй и её первый такой возлюбленный? Тогда она не уставала твердить себе: только бы он был красив, только бы любил её, только бы был добр… Но она и думать не могла о том, что её первый поцелуй будет настолько кратким, отчаянным и полным страсти.
Поцелуй с привкусом воды и… крови.
***
— Страдаешь?
Эскель поднял голову. Над ним стояла Йеннифер, скрестив руки на груди и слегка насмешливо улыбаясь. Ведьмак нахмурился.
— Если ты о воде…
— Нет, — чародейка опустилась на корточки напротив него и немножко поддалась вперёд. Снова читает мысли, зараза. Мужчина отвернулся. — Я же знаю, что здесь произошло, — она немного помедлила, подбирая слова. — Как… как долго ты…
— Веду себя, как старый, эгоистичный извращенец? Не помню.
— Хм, — Йеннифер, наплевав на платье, уселась на пол. — Она ведь к тебе… неравнодушна. Так зачем оттягивать неизбежное? Или отказывать себе в том, что делает тебя счастливым?
— Ей семнадцать, Йеннифер, — покачал головой Эскель. — Она молода, чиста и слишком хороша для меня. Я не тот, кто ей нужен.
— Жаль, что ты так думаешь, — чародейка поднялась с пола и отряхнула юбки. — Единственное, что я могу тебе сказать, так это вот что: не делай так, чтобы между вами были лишь тоска, грусть и недомолвки. А посему… настоятельно рекомендую растопить этот лёд, что есть между вами, — она улыбнулась ему – по-настоящему искренне – и ушла к двери. — Доброй ночи, Эскель.
— Доброй ночи…
Ещё долго ведьмак сидел у стены, пялясь в темноту. Затем перевёл взгляд на заколку. Ту самую заколку, которую он выдернул из волос Мисселины. Её волос, которые так сильно пахли жасмином и вишней, и так красиво спадавшие на её спину, словно тёмный водопад… Мужчина потянулся к заколке, поднёс её к лицу. Да, она пропиталась её запахом. Тем ароматом, которым он желал дышать, которым хотел наслаждаться каждое утро, зарываясь лицом в её прекрасные волосы…
Кого? Спутницы, ученицы?
Нет, поправил он сам себя. Прекрасно ведь знал, что они уже не просто учитель и ученица. Она ведь всё знает, всё понимает. Они не просто спутники. По крайней мере, она для него.
— Дурак… — прорычал он, отбросив заколку в дальний угол. — Старый дурак…
А может, надежда всё ещё есть…?
***
Венгерберг, 19 апреля 1265 года
Мисселина сидела на крыше дома Йеннифер и смотрела на ночное небо.
Два дня назад они справились с кланом Белкуртов. Прошло лишь два дня, а казалось, вечность. Но Мисселине было не жаль. Она хотела забыть все события того дня, хотя и весьма памятного…
Сегодня Йеннифер решила дать хороший ужин. Их осталось только четверо – Айден уехал ещё вчера утром. Девушка вздохнула. Наверняка, чародейка с Ламбертом и Эскелем сейчас внизу, весело разговаривают и ни о чём не беспокоятся… Эскель вылечился ещё вчера и теперь вёл себя, как обычно: немногословно, вежливо и дьявольски обходительно, даже по отношению к ней. Словно бы он всё забыл. А её не мог отпустить тот поцелуй на чердаке. И это отчасти даже бесило.
Но Мисселина старалась не злиться. Как-никак, а сегодня её день рождения. Восемнадцатый. И она не проведёт его в слезах, как деревенская дурочка. Пусть и одна, но не рыдающая и отчасти счастливая.
У люка послышался шорох, пара ругательств… а затем на крышу вылез Эскель. Он мягко улыбался, держа в руке небольшой свёрток.
— Не помешал?
— Вряд ли мне кто-то может помешать, — ответила она, едва приподняв уголки губ. Девушка похлопала на место рядом с собой. Ведьмак сел рядом, и Мисселина вновь перевела взгляд на небо. Вдруг послышался шорох, и девушка, посмотрев на источник звука, заметила…
— Что это?
— Ну… это пончики, — пожал плечами ведьмак. — Я подумал… у тебя ведь сегодня день рождения… решил немного скрасить этот вечер.
Девушка почувствовала, как улыбается шире. Она потянулась за одним из лакомств и, откусив кусочек, прикрыла глаза. Тёплая сгущёнка словно бы таяла во рту вместе с лёгким тестом. Она открыла глаза – Эскель тоже жевал один из пончиков.
— Так… о шом ты шотел пошошорить? — спросила она с набитым ртом. Ведьмак издал короткий смешок.
— Прожуй для начала. Потом спросишь.
— Угу, — она с трудом проглотила сладость. — Я хотела узнать, о чём ты хотел поговорить.
— Ну… — он потёр шрам. — Я хотел бы объясниться.
— Милости прошу, — фыркнула она.
— Не высмеивай меня, — он покачал головой. И снова стояло неловкое молчание. — Мисселина… — она посмотрела в его янтарные глаза. — Я долго думал и… знаешь… я ведь тебя люблю.
— Что? — девушка не верила своим ушам.
— Да, знаю, звучит ужасно! — начал оправдываться он. — Но, пойми, я…
Он недоговорил. Ведь она его поцеловала.
Ведьмак сжал её талию, пододвигая ближе к себе. Прямо, как в ту ночь. Но сегодня их поцелуй был другим. Он был сладким от сгущённого молока из пончиков и вина, которое накануне пил Эскель. Она обвила рукой его шею, и ведьмак запустил пальцы в её волосы. Совсем, как в тот вечер. И всё же… что-то изменилось. По телу как будто пробежал разряд тока; Мисселина ещё сильнее прижалась к Эскелю, грудью ощутила биение его сердца — единственное, неповторимое — и почувствовала, как от радости кружится голова.
— Я тоже тебя люблю, — прошептала она, когда им пришлось разорвать поцелуй. Эскель улыбнулся ей, и шрам немного искривил его улыбку. Но он его ничуть не портил, вновь заметила она.
Где-то вдалеке, на другом конце города, они заметили слабую вспышку фейерверка. Затем сели вплотную друг к другу, устремив взгляды на ночное небо. Мисселина положила голову на плечо ведьмака. Почувствовала, как тот улыбнулся.
В небе фейерверк взрывался дождем искр, освещающих ночные облака и летящих на землю, одна за другой, золотым огнем, как ангелы, падающие с небес.
— С днём рождения, Мисселина.
========== «Путь настоящей любви (и первых свиданий)»/«The Course of True Love (And First Dates)» ==========
Комментарий к «Путь настоящей любви (и первых свиданий)»/«The Course of True Love (And First Dates)»
Прибыв в деревню Нижний Посад, что граничит с эльфийской Долиной Цветов, Эскель и Мисселина хотят отдохнуть от заказов в Каэдвене. Но сначала у них состоится первое свидание, о котором вскоре один не безызвестный поэт напишет балладу.
Пример шляп:
https://cdn130.picsart.com/323360416440201.jpg?type=webp&to=min&r=640
Для справки: **Брыль** - соломенная шляпа с широкими краями, традиционно носился русскими крестьянами, работающими в поле.
Примечание (*): «…Любовь, что движет солнце и светила» (Данте Алигьери, «Божественная комедия», пер. М. Лозинского).
Этот рассказ немного короче, чем обычно, т.к. он был задуман как небольшая романтично-юмористическая зарисовка. В любом случае, приятного прочтения.)
+ бонус в виде баллады Лютика, вдохновлённый Данте и Суинберном.
В Нижнем Посаде был вечер пятницы. Редкие огни деревни терялись в багрово-синих облаках, спустившихся так низко, что дышать было почти невозможно. На улочках стояло марево, и пьяницы, а также другие посетители, ползли по ним до корчмы словно мертвяки из страшных детских сказок. Давно в Доль Блатане не было такой жары, а ведь сейчас только май!
Лютик как раз настраивал свою лютню, готовясь к выступлению и потягивая холодное пиво. Иногда поэт оглядывался по сторонам, ища того, кто может узнать его. Но нет. Молодой Лютик — это совсем не тот известный бард, о котором шушукается половина Континента, чьи баллады перепевают в разнообразных версиях. Да и к тому же – кто в таком франте узнает того паренька в дешёвом синем костюме, приехавшего буквально на край света, дабы попытать удачи?
Так, насвистывая, бард продолжал разглядывать присутствующих. Вдруг, дверь корчмы отворилась, и в помещение вошли двое, мужчина и девушка. Оба мокрые, будто бы на них вылили по три ушата воды, но вполне счастливые. Лютик присмотрелся к мужчине. Жёлтые кошачьи глаза, шрам на пол-лица, тёмные взъерошенные волосы. И медальон в виде скалящегося волка покачивался на шее. Неужто ещё один коллега Геральта?
Затем поэт перевёл взгляд на девушку. В голове тут же начали появляться рифмы о голубых глазах, в темноте корчмы казавшиеся васильковыми. Лицо падшего ангела, тёмные, влажные локоны… Не столько милая, сколько красивая, подумал Лютик. Затем подёргал струны – лютня звучала идеально. А посему можно было начинать.
— Мигнула свеча, и огонь наш погас,
Внезапно коснулся нас ветер прохладный,
Так время рекою,
Так дни чередою,
Неслышно, незримо затронули нас.
Слушатели зачарованно слушали его, некоторые покачивались в такт музыке. Лютик быстро посмотрел в дальний угол, где сидели ведьмак с девушкой. Она улыбалась, глядя на барда, время от времени переводя влюблённый взгляд на ведьмака. Лютик даже удивился: видимо, она по-настоящему влюблена в того мужчину. Ну, любовь слепа, как говорят в народе.
— Раз мы ещё вместе, то что-то же нас
С тобою связало, пусть даже случайно,
Ведь время рекою,
Ведь дни чередою
Неслышно, незримо несут вместе нас.
Ведьмак сжал руку девушки и посмотрел на неё. Лютик заметил, что оба они будто бы вздрогнули, проникновенно глядя друг другу в глаза и улыбаясь. Чудная картина…
— Нам память о прошлом дана не на час,
Дороги хранима мы в душе безвозвратно,
Хоть время рекою,
Хоть дни чередою,
Их тихо, незримо скрывают от нас.
Из этих двух получились бы чудесные герои романтической баллады, пришло в голову Лютику. Эх, узнать бы их историю…
— Поэтому, милая, мы ещё раз
С тобой в унисон пропоём триумфально
Пусть время рекою,
Пусть дни чередою
Неслышно, незримо влекут дальше нас.
Бард отпустил струны, и народ в корчме разразился… э-э-э… благодарностями, вроде звонких монет и оваций.
***
Когда посетители корчмы понемногу начали расходиться, Лютик решил… прогуляться. Бард с большой неохотой покинул корчму, на верхнем этаже которой располагалась его комната. С такой же большой неохотой он покинул и ведьмака вместе с той девушкой.
Он уже давно не видел таких необычных девушек, и свет красоты от этого казался ему ярче… Признаться, в поисках нового чувства он уже давно вглядывался в разные лица, и многие вселяли в него надежду… Он мог бы написать целую поэму о том, что заставляет одинокие сердца искать неведомое… Всякий раз, когда Лютик обращал на кого-то внимание, его сердце пробуждалось и пело. Может быть? Может быть! Но…
Прогуливаясь вдоль неглубокого сельского канала, он строил планы, как бы снова увидеть ту девушку. Может, набиться в попутчики? Или скорее вернуться в корчму, и расспросить у них с ведьмаком обо всей их истории? А разговор начать с выступления барда.
Во-первых, это было бы проявлением вежливости с его стороны, а во-вторых…
— Как-никак, — вслух сказал он, помахивая своей пурпурной шляпой с пером, — столь привлекательные особы с неба не падают.
И в этот самый момент на мостовую прямо перед Лютиком приземлилась темноволосая девушка, та самая, на которую он обратил внимание в корчме. Красотка спрыгнула, перевернувшись через голову, со стены.
— Восхитительные жилеты из красной парчи от портных из Боклера не падают с неба! — тут же воззвал Лютик к небесам.
Девушка нахмурилась:
— Простите?
— Не обращайте внимания, это я на всякий случай… — сказал Лютик. — Вам помочь? Кажется, мы незнакомы…
Девушка нагнулась и подняла широкополую шляпу, свалившуюся у неё с головы во время прыжка. Потом церемонно покрутила ею, сделав Лютику реверанс. Улыбка девушки и её длинные ресницы были так привлекательны, что вполне могли бы стать причиной небольшого землетрясения. Теперь ясно, почему ведьмак растаял, хотя красотка была слишком юна для него.
— Кое-кто запретил мне приближаться к вам, поэтому я решила с вами познакомиться, — засмеялась она. — Меня зовут Мисселина. Можно узнать ваше имя? Кстати, вас назвали свинтусом, бабником и лжецом.
— Правда? О, тогда это комплимент! Я польщён, — бард поклонился девушке и поцеловал тыльную сторону её ладошки. — Юлиан Альфред Панкрац, виконт де Леттенхоф. Можно просто Лютик, к вашим услугам.
— Ну, вот мы и познакомились, — сказала Мисселина. — Отлично! Пройдёмся до корчмы?
— Почему бы и нет? — ответил бард.
У Мисселины загорелись глаза.
— Отлично! Сейчас много кто интересуется приключениями, но мало кто-то в конце концов находит их настоящими… Вам так не кажется, Лютик? Разве это не печально?
— Я редко следую правилам, но одно из тех, которые все же стараюсь соблюдать, – это никогда не отказываться от приключений. Ещё я избегаю романтических отношений с чародейками; никогда не прошу того, чего хочу, – в худшем случае, будет неловко, в лучшем – всё выйдет по-моему и кто-нибудь восхитительный сбросит одежду; всегда требую деньги вперед и никогда не играю в карты с Эсси Давен.
— Почему?
— Она жульничает.
— Вот как? А я бы познакомилась с женщиной-шулером. Ни разу такой не встречала, — грустно сказала Мисселина. — Не считая Йеннифер из Венгерберга. Та в пикет любого уделает.
Лютик даже удивился. С каких это пор такая женщина, как Йеннифер, жульничает в карты? Бард ведь думал, что на досуге чародейка занимается наведением порядка на своей хитрой головушке или разговорами о том, какой Геральт всё-таки мудак.
Лютик перевёл тему:
— Так что же, идём?
— Конечно, — кивнула Мисселина и, взяв барда под локоть, они направились обратно в корчму.
***
— Значит, вы в Нижем Посаде по ведьмачьему заказу? — спросил Лютик, наливая только что принесённое вино в их кубки. Мисселина покачала головой.
— Нет, мы… это долгая история, которую вряд ли кому-либо будет интересно услышать.
Барду хотелось крикнуть на весь шинок, что он думает иначе, только вот он не хотел привлекать внимания поздних посетителей или корчмаря. Вместо этого он лишь покачал головой и посмотрел в окно. Полная луна высилась над Долиной Цветов, заливая серебристым светом дворы, сады и дорожки. Где-то вдалеке пела ночная птица, и Лютику показалось, что пели отвратно.
И всё же, Лютик страстно жаждал услышать историю того, как Мисселина и Эскель (так звали ведьмака, как он узнал) умудрились найти приключения на свои влюблённые головы, чтобы потом ввалиться в шинок мокрыми с ног до головы.
— Дорогая моя Мисселина, — бард с готовностью вынул з-за пазухи кусок бумаги и уголёк. — Я весь внимание.
Девушка несколько мгновений смотрела на поэта со скепсисом. Затем вздохнула и отпила вина.
— Тогда слушайте, — она вздохнула. — Ситуация была нестандартная…
***
Доль Блатана, май 1265 года. Двумя днями ранее
Мисселина смотрела в ночное небо. Она не могла уснуть.
После того, как в Нижней Мархии перевелись заказы на чудовищ, а ей самой осточертело коротать дни на берегах Дыфни, Эскель решил выполнить своё старое обещание, а именно съездить в Доль Блатану, эльфийскую Долину Цветов, о которой Мисселина столько слышала, но в которой за свои восемнадцать лет ни разу не была.
И вот, они уже были на подъезде к старым эльфийским владениям. Через двадцать миль должна была быть деревня, в которой можно остановиться. Но оба – и ведьмак, и девушка – были настолько уставшими, что решили заночевать прямо под открытым небом. Был май, стояла жара и ночи оказались теплее, чем можно было ожидать.
Но Мисселина всё равно не могла уснуть. Не спал и Эскель: мужчина сидел у костра, занимаясь чисткой меча. Он делал это настолько заботливо, словно бы оружие было его лучшим другом. Отчасти, так и есть.
Но вдруг ведьмак замер. Поднял голову и, тяжело вздохнув, посмотрел на девушку.
— Мисселина.
— Что? — она немного подняла голову со своей сумки – импровизированной подушки. Ведьмак ещё раз вздохнул и отставил меч.
— Я тут подумал… — он посмотрел в небо. — Может, нам… ну…
— Что? — девушка от любопытства даже поднялась на локтях, а про сон и думать забыла. Вдруг ей показалось, что Эскель сейчас походит на совсем молодого парня, нежели на бывалого ведьмака.
— Мы не могли бы прогуляться вместе?
— Что? — теперь Мисселина села, удивлённо глядя на ведьмака. Эскель пожал плечами. — Ты… ты зовёшь меня на свидание?
— Ну… что-то типа того, — он немного стушевался. — Так как?
— Да, — севшим от удивления и восторга голосом произнесла она. Эскель просиял.
— Я рад.
Некоторое время они сидели молча, тупо пялясь в огонь. Каждый размышлял о чём-то своём, и Мисселина на секунду подумала, что ей интересны мысли Эскеля. Любопытно, чем занят его ум, когда он вот так молчит, немного сведя брови и бессознательно потирая шрам. Она вспомнила уроки Йеннифер. Ну, а вдруг получится?
Она уставилась на ведьмака, не мигая, стараясь уловить его мысли, услышать их… вначале пропали звуки майского леса, и не был слышен треск хвороста в костре… затем она прикрыла глаза, стараясь разделить обрывки воспоминаний и представлений в его мозгу.
Он думает об аромате жасмина и вишни. Вспоминает поцелуи на крыше и на чердаке. Думает о том, как они будут прогуливаться вдоль ручья, среди самых разных цветов в Доль Блатане.
— Мисселина, — одёрнул её Эскель. Он злился. Злился на себя. Думая о ней, дал ей прочитать мысли о ней.
— Прости, — тихо сказала она. Встала со своего расстеленного на земле плаща и подсела к нему. Положила щеку на его плечо, коснувшись пальцами его руки. — Я не должна была…
— Успокойся, — он сплёл свои пальцы с её. — Просто… это немного неприятно.
Ведьмак молчал. Девушка тихо кашлянула.
— Прости, — ещё раз извинилась она. Эскель повернул голову, уткнулся носом в её макушку. Мисселина порывисто обняла его, прикрыв глаза. Он пах так особенно, так неповторимо… ей даже стало казаться, что этот запах – смесь полевых трав и крови – был самым лучшим. Она подняла голову, гладя его шрам. Ведьмак закрыл глаза, глубоко дыша. Девушка переместила пальцы на его лоб, едва касаясь кожи, улавливая эманации. Эскель эманировал сильно, и чрезвычайно приятно.
— Скажи что-нибудь, — тихо попросила она. — Что угодно…
— Я не хотел бы потерять тебя, — хриплым голосом ответил он.
— Но я с тобой.
— Эта ночь закончится.
— Но днём я тоже буду с тобой, — она потянулась к его лицу, чтобы коснуться его губ своими. — И я тоже не хочу терять тебя.
Он ничего не ответил. Просто поцеловал. А ничего больше и не требовалось.
***
Уже к полудню следующего дня они были в деревушке под названием Верхний Посад. Как Мисселина успела узнать от местных, был и Нижний Посад, и его можно достичь, если ехать ещё четыре мили на восток. А пока Эскель и Мисселина коллективно решили остановиться на пару часов в Верхнем Посаде. Тем более, что там была ярмарка.
Девушка взвесила в руке свой кошелёк. Довольно увесистый, заметила она. Конечно, ведь в последнее время они старались не задерживаться в постоялых дворах. Хотя Мисселина и не понимала, к чему эта экономия. Тем более, что перед уездом и Филиппа Эйльхарт, и кузнецы из Венгерберга хорошо заплатили за устранение вампиров (последние расплатились с тремя ведьмаками с лёгкой руки Ламберта). К тому же, в Нижней Мархии Мисселина успела выполнить парочку заказов самостоятельно, имея при себе свои деньги. Свои! Собственные! А поэтому руки девушки буквально чесались от желания куда-то их потратить.
— Эскель, слушай, — начала она, сдерживая лукавую улыбку, которая так и рвалась наружу. — Может, нам стоит посетить эту ярмарку? Здесь довольно мило.
Ведьмак посмотрел на неё со скепсисом. Девушка закатила глаза.
— Да ладно тебе! Всего-то часик. Ну, и разве что куплю себе какую-нибудь милую безделушку. За свои деньги!
Мужчина вымучено вздохнул.
— Ладно, — он махнул рукой. — Но, прошу, недолго.
Мисселина ничего не ответила, молча коснувшись губами щеки ведьмака и, спрыгнув с седла, бодрым шагом направилась к рынку. Пройдя несколько шагов, она вдруг ощутила чьё-то присутствие за спиной. Затем этот кто-то взял её под руку, и девушка рывком повернулась. К счастью, это был Эскель.
— Решил, что тебя нельзя оставлять одной, — пожал плечами он в ответ на вопросительный взгляд Мисселины.
— Хорошо, — девушка пожала плечами в ответ. Затем остановилась на секунду.
Вообще, они редко бывали на ярмарках, стараясь обходить их стороной, дабы не потратить уйму денег. Однако сейчас, в первых числах мая, весь Север будто бы ожил и рынки стали ещё более оживлёнными, громкими и разнообразно пахнущими. В преддверии Беллетэйна кметы и другие социальные прослойки оживлялись, готовясь к грандиозным празднованиям. Для Мисселины всё это было в новинку: в Туссенте в этом месяце устраивались апельсиновые бои, в которых знатные семьи никогда не принимали участия.
Теперь же, попав в совсем другую среду, всё было по-другому. Девушка смотрела вокруг себя, зачарованно улыбаясь. Жизнь на рынке кипела: где-то продавали привезённые издалека фрукты (будто бы в деревне их не выращивали), ткани, камушки и прочие безделушки. Мисселина улыбнулась: именно это ей и нужно было!
— Ты действительно хочешь что-то купить? — немного неуверенно спросил Эскель. Девушка с готовностью кивнула.
— Да! — воскликнула она. — Это же именно та пустая трата денег, которой мне так не хватает!
— Не понимаю этого, — покачал головой ведьмак, но ничего не предпринял, чтобы вернуть Мисселину с небес на землю. И очень невовремя: неподалёку девушка заметила прилавок с шляпами разных форм и размеров.
— Мне кажется, я определилась, — она быстро направилась у замеченному месту, и Эскелю ничего не оставалось, кроме как следовать за ней.
Подойдя к прилавку, девушка исследовала товары взглядом. Шляпы действительно оказались очень разнообразными: от милых декоративных шляпок, которые иногда носили богатые барышни, до простых соломенных шляп с широкими полями, пригодные для длинных прогулок под палящим летним солнцем. Мисселина внимательно посмотрела именно на последние. Некоторое время назад она поняла, что сильно хочет какую-нибудь шляпу, которая защитит её патлатую голову от жары на большаке.
— Здравствуйте! — девушка оглянулась, увидев за своей спиной хозяйку прилавка и шляпок – пухленькую краснолюдскую женщину в милом платье с кушаком. Светлые волосы она спрятала под шляпу, похожую на те, что она продавала.
— Здравствуйте, — Мисселина перевела взгляд на широкополые шляпы. — Сколько стоят вот эти, соломенные?
— По три кроны.
— В самом деле? — удивилась Мисселина. Женщина пожала плечами.
— Зато перед летом всё быстро расходится среди народа. Да и кметы здесь не самые богатые, так чего же завышать цену?
— Справедливо, — согласилась девушка. — Тогда… я могу примерить?
Краснолюдка кивнула и Мисселина, присмотревшись к товару, взяла один из головных уборов, тот, что был украшен лентой, и надела на голову. Затем повернулась к стоявшему рядом Эскелю, и, гордо вздёрнув подбородок, положила руки на бёдра.
— Что скажешь?
Ведьмак покачал головой, глядя на девушку.
— Тебе не подходит со всякими…
— Украшениями?
— Да, — мужчина скрестил руки на груди. — Слишком вычурно.
— Думаешь? — пробормотала девушка, сняв головной убор и откладывая его в сторону. Эскель чуть приподнял уголки рта и подошёл ближе. Пробежавшись взглядом по остальным шляпам, он потянулся к самой обычной.
— Брыль? — удивилась Мисселина. — Но это же для мужчин!
— И что? — ответил Эскель, пожимая плечам и опуская шляпу на голову девушки. — Я, конечно, не эксперт, но ты выглядишь в нём лучше.
— Хм, — девушка повертела брыль в руках. — Ты точно уверен?
— Точно, — со смешком ответил он.
— Ладно, верю, — улыбнулась она и, вытащив из кошелька три кроны, передала хозяйке лавочки. — Спасибо, — затем девушка повернулась к ведьмаку. — А ты не хочешь такой же?
— Обойдусь, — с лёгкой улыбкой ответил Эскель. — Пойдём.
Девушка распрощалась с краснолюдкой и, догнав ведьмака, взяла его за руку. Мужчина улыбнулся.
— Ты всегда теперь будешь делать так?
— Как – так? — спросила она, вертя головой, на которой уже красовалась только купленная шляпа.
— Идти со мной за руку.
— Возможно, — ответила она, прижавшись плечом к его плечу. — Во всяком случае, я нахожу это романтичным.
— Хм, — он улыбнулся и крепче сжал её руку.
***
— Напомни, зачем нам мёд? И козий сыр?
— Во-первых, это коровий сыр, — надула губки девушка. — А во-вторых, мне хочется сладкого. Нет, ну правда! — воскликнула она, когда Эскель недоверчиво посмотрел на неё. — Не так уж и много я купила.
— Да, две шляпы, этот твой багет, мёд, яблоки, козий сыр…
— Нет! Он из коровьего молока! И да, это совсем немного.
— Ладно, ладно, не буянь, — засмеялся ведьмак. — И всё же, сыр из козьего.
— Из коровьего!
Разумеется, это были лишь ленивые препирания, под стать этому дню, утонувшему в солнечном свете. Они только что закончили бродить по ярмарке, и теперь, сев на лошадей, направились по узкой дороге в Нижний Посад. Мисселина довольно поправила свою шляпу и покосилась на Эскеля: тот тоже имел при себе точно такой же брыль, купленный на обратном пути. Сначала ведьмак упирался, но силой воли девушке удалось уговорить его приобрести и себе головной убор. И теперь они ехали довольные, оба в шляпах, не боясь палящего солнца.
— И всё же… свидание ещё в силе? — как бы невзначай бросил Эскель. Мисселина улыбнулась.
— И всё же, да.
— Тогда я предлагаю проехать ещё милю до того ставка, — ведьмак указал на сияющее в лучах солнце озерцо вдалеке от дороги, с ивами и цветами, что росли вокруг него, — и продолжить наше свидание.
— Разве оно уже началось?
— Думаю, да, — пожал плечами ведьмак. Мисселина поправила брыль.
Четверть часа спустя они были на месте назначения. Красивое место, подумала девушка: небольшое и неглубокое озеро было расположено между двумя невысокими холмиками, что заросли всякими цветами, самых разных цветов и форм, пахнущие, как рай. У берегов озера стояли плакучие ивы и акации, создавая большую тень. Девушка слезла с коня и посмотрела на Эскеля: тот проверял медальон. Но он и не шелохнулся.
Мисселина вытащила из сумки всё, что купила накануне, пока Эскель бросил на землю плащ. Усевшись на него, она снова поправила шляпу, оглядываясь.
— Здесь так красиво…
— На то это место и называется Долина цветов, — мягко улыбнулся Эскель. Он снял шляпу и тряхнул головой. Чёрные волосы немного растрепались. Девушка развернулась и принялась собирать букетик. Ведьмак немного наклонил голову, наблюдая за ней.
— Где-то я уже такое видел…
Мисселина улыбнулась, вспоминая прошлое лето в Каэр Морхене и тот день, когда они ездили на горный луг, чтобы полюбоваться облаками. Тогда она тоже делала венок из высокогорных цветов, но для себя. А на этот раз – для Эскеля.
На этот раз под руку девушки попались персикария, барвинок и незабудки. Собрав все эти цветы и разложив их перед собой, Мисселина принялась плести венок. В это время Эскель отрезал кусок багета и налил на него мёд. Девушка краем глаза наблюдала, как он ест лакомство, и чувствует, как губы слипаются от вязкого мёда. Сладость капнула напальцы второй руки ведьмака.
— Бляха…
Мисселина засмеялась, начав вплетать барвинок в основной ободок из персикарии. Ведьмак, наплевав на какое-то очередное правило, слизал капли мёда с пальцев. Девушка сглотнула, бросив завистливый взгляд на него. Она была очень голодна, но сначала должна была закончить венок. Осталось ведь совсем немного: только несколько незабудок лежало рядом.
Покончив с плетением, девушка с удовольствием упала на живот. Опираясь на локти, она отрезала кусок сыра (коровьего, всё-таки) и, положив его на ломтик хлеба, который она стащила буквально из-под руки ведьмака, с наслаждением откусила сразу половину. Едва успев прожевать первый кусок, она запихнула в рот и второй, затем перевела взгляд на Эскеля. Тот чуть не подавился сыром, смеясь.
— Боже, Мисселина… ты же дворянка.
— И фто? — с лёгким негодованием спросила она, проглатывая хлеб. — Я есть хочу.
— И я это вижу.
Мисселина фыркнула, и, взяв в руки венок, с царственным достоинством положила его на тёмные волосы Эскеля. Ведьмак посмотрел на неё исподлобья, словно не верил в то, что она творит. Зато девушке вдруг стало приятнее, и она мягко улыбнулась. Села, и отрезав ещё ломтик хлеба, полила его мёдом и принялась есть. Эскель же откинул спину на корни ивы, под которой они сидели, и заложил одну руку за голову. Вторая, как обычно, лежала у него на груди.
Девушка перевела взгляд на залитый майским солнцем благоухающий луг, и сияющий, покрытый рябью ставок. Глядя на это всё, она вспоминала Каэр Морхен. Хотелось бы вернуться туда, снова провести всё лето там, плескаясь в прохладных водах тамошнего озера вместе с Геральтом и Цири, слушать вместе с пепельноволосой сестричкой старого Весемира, а по вечерам снова уезжать на тот луг вместе с Эскелем, наслаждаясь закатом и чистым воздухом. Да, ей определённо хотелось снова провести тёплые летние деньки там, в старой ведьмачьей крепости, где всё было пропитано особым духом. Духом древности, магии и множеств поколений охотников на чудовищ. Пожив такой жизнью, Мисселина поняла, что в этом, всё-таки, есть своя романтика. Ведьмаки не имели каких-то планов на будущее, вроде женитьбы, детей и всего прочего, что вбивали в голову Мисселины шестнадцать лет. Ведьмаки, в общем-то, жили моментом, порой не наслаждаясь им, но обязательно ценили его – мало ли что может произойти на большаке или во время выполнения очередного заказа. И всё же – в профессии ведьмака намного больше романтики, чем в дворянской жизни.
Мисселина подтянула колени к груди и посмотрела на спящего Эскеля. Быстро же он удрых. Девушка посмотрела на красивый рельеф закинутых за голову рук, на полоску идеальной кожи в промежутке между краем рубашки и поясом штанов. Подавив желание погладить Эскеля по совершенно плоскому животу, Мисселина взяла шляпу, обернулась и застала ведьмака спящим: глаза закрыты, дыхание ровное, медленное.
Мягкое бронзоватое сияние солнца бледным золотом ложится на кожу и волосы Эскеля. Его смеженные веки окаймлены тенью, чуть гуще оттенка волос. Одна рука лежит на груди, вторая – на земле, раскрыта. Лицо расслаблено, не такое резкое, как во время бодрствования. Должно быть, в этом загвоздка: обычно Эскель не такой мягкий, и потому сейчас так трудно уловить в его лице знакомые черты.
Тут ведьмак пошевелился, его дыхание сделалось прерывистым, глазные яблоки заметались под веками. Рука, что лежала на груди, стиснула невидимый предмет… Эскель неожиданно сел, чуть не толкнув Мисселину: глаза открыты, взгляд затуманен, лицо жутко бледное.
— Эскель? — позвала Мисселина.
Взглянув на девушку, ведьмак резко притянул ее к себе на колени и неистово впился губами в ее губы, запустив пальцы в волосы. Чувствуя грудью, как колотится сердце у Эскеля, Мисселина поняла, что краснеет.
— У-ух! — отстраняясь и растягивая губы в улыбке, выдохнул Эскель. — Прости. Неожиданно я…
— Приятный сюрприз, — низким, хрипловатым голосом ответила Мисселина. — Что тебе такого приснилось?
— Ты, — он намотал на палец её локон. — Мне снишься ты одна.
Всё ещё сидя у него на коленях, Мисселина спросила:
— Правда? Мне показалось, что тебе снится кошмар.
Наклонившись и посмотрев на нее, Эскель ответил:
— Порой мне снится, как ты уходишь. И я всё думаю: вот узнаешь, что есть жизнь лучше, и покинешь меня.
Девушка бережно скользнула кончиками пальцев вниз по скулам, по щекам мужчины. Коснулась его губ. Подобные вещи Эскель говорит только ей. Геральт и Ламберт знакомы с ним долго, любят его и знают: под броней холодной вежливости прячется искалеченная душа. Однако искренность Эскель позволял себе только наедине с Мисселиной. Покачав головой, девушка поспешила убрать упавшие на лицо локоны.
— Ты просто идеально подбираешь слова, — сказала она. — Что ни предложение, то меткая фраза. Слышу её – и сразу верю: ты меня любишь. Если я не могу убедить тебя, что никогда не уйду…
Схватив ее за руку, Эскель попросил:
— Повтори.
— Я никогда не уйду.
— Что бы ни случилось? Что бы я ни сделал?
— Я тебя не оставлю. Никогда. К тебе я чувствую… — Мисселина запнулась. — Ничего главнее у меня в жизни не было и не будет.
Она провела пальцами по губам Эскеля, и он вздрогнул.
Ведьмак крепко обнял её и приник губами к её губам, его руки скользнули ей под рубашку, обвились вокруг талии. Мисселине нравилось, когда он её так обнимает – бережно и не слишком нежно, чтобы она вдруг не подумала, будто он сдерживается больше, чем она. Они оба не могли себя сдерживать, и Мисселине это нравилось. Нравилось чувствовать грудью биение сердца любимого, нравилось, как Эскель шепчет, пока она его целует.
— Я люблю тебя, Мисселина… — прошептал он, уткнувшись носом в её шею. — Сильнее… Боже, сильнее, чем следовало бы. Ты и сама видишь…
— И я тебя люблю, — отозвалась она тихим эхом.
***
— Я устал, — заявил Эскель, когда был уже приблизительно полдень. Мисселина приподняла голову, которая до этого момента лежала на груди ведьмака. Она удивлённо взглянула на него.
— Устал? Ты же ничего не делал.
— Именно, — вздохнул мужчина, снова потирая шрам. — Я устал ничего не делать.
— Обычно люди устают, если делают слишком много.
— Хм, — ведьмак тронул своё медальон. Тот, как и час назад, неподвижно висел на шее мужчины. Эскель закатил глаза. — Что-то не так.
— Всем ведьмакам присуща паранойя? — девушка села и скрестила руки на груди. Ведьмак нахмурился и уже хотел что-то сказать, но она махнула рукой, пресекая все разговоры. — Молчи, прошу.
— Я просто… просто чувствую где-то здесь подвох, — Мисселина ничего не ответила. — Если хочешь, можем сделать что-то вместе.
— Как в прошлом году?
— Возможно, — ведьмак поднялся на ноги. — Вставай. Здесь недалеко есть одно милое место… покажу кое-какую премудрость.
— Обычно это заканчивается синяком, — фыркнула девушка, но всё так поднялась на ноги. Эскель, как обычно, криво усмехнулся и, взяв Мисселину за руку, повёл вдоль берега озерца к небольшой роще.
— Если когда-нибудь ты безоружная встретишь чудовище, — говорил ведьмак, ведя девушку под сенью деревьев. Их листья имели все оттенки зеленого. — Паниковать нельзя. Перво-наперво, запомни: в оружие можно превратить любой подручный предмет: ветку, пригоршню монеток – из них получается отличный утяжелитель кулака, – обувь… да что угодно. Ты сама по себе оружие. В идеале, завершив обучение, ты должна уметь ногой пробить дыру в стене и одним ударом свалить лося.
— Лосей валить нельзя. Они – исчезающий вид.
Глянув на Мисселину, Эскель слегка улыбнулся. Вот они достигли опушки в центре заветной рощи. На стволах деревьев по границе были вырезаны руны – эльфийские Метки.
— Слышала когда-нибудь о древнем боевом искусстве муай-тай? — спросил Эскель.
Мисселина покачала головой. Солнце светило ярко, на небе – ни облачка, и она почти упарилась в своём обычном костюме. Сняв куртку, Эскель принялся разминать длинные пальцы. Глаза его искрились золотым светом. От запястий по рукам вились, словно виноградные лозы, шрамы.
— Прошёл слушок, — продолжил он, — будто эльфы – мастера муай-тай. А еще самбо, летвей, томой, крав магá и чего-то там особенно мудреного… названия не помню, но вроде как, овладев этим искусством, можно убить человека соломинкой. Если ты под моим чутким руководством освоишь некоторые азы, у тебя будет ещё больше преимуществ, — он ухватил её за бедра. — Развернись ко мне.
Мисселина повиновалась – макушкой она теперь доставала Эскелю до подбородка – и опустила руки ему на плечи.
— Муай-тай еще называют «боем восьми конечностей». Ты используешь не только кулаки и стопы, но и колени с локтями. Дергаешь противника на себя и лупишь его любой из ударных точек, пока он не свалится.
— С чудовищами такое прокатывает? — вздернула брови девушка.
— С небольшими, вроде накеров, и теми, укус которых не смертелен, — ведьмак придвинулся ближе. — Так, ухвати меня за шею одной рукой.
Не вставая на носочки, она едва сумела дотянуться до шеи мужчины. Угораздило же вырасти такой маленькой.
— Теперь второй рукой, — сказал ведьмак. — Сомкни пальцы у меня на загривке.
Затылок у Эскеля был теплый, нагретый солнцем. Мягкие волосы щекотали ладони. Мисселина и Эскель прижались друг к другу; кулон у нее на шейной цепочке повис между ними, словно камешек, зажатый меж двух ладоней.
— В реальном бою двигаться придется быстрее, — сказал Эскель, и в его голосе девушке померещилась легкая неуверенность. — Захват на затылке дает рычаг: можешь притянуть меня к себе и добавить силы удару коленом…
***
— Серьёзно? Тренировка?
— Да, — пожала плечами девушка. — А что? Геральт разве так не делал?
— Нет, — покачал головой Лютик. — Он, конечно, не самый романтичный человек, но я ещё ни разу не узнавал, что одно из его свиданий превратилось в тренировку.
Мисселина вновь пожала плечами, и потянулась на своей кружкой. Бард покачал головой. М-да, пока что история развивалась совсем не так, как он себе представлял. Ну, а может, всё ранее рассказанное девушкой было лишь подводкой к основным событиям. Вдруг, дальше будет только интереснее, а всё, произошедшее за весь день, имеет особое значение?
Лютик посмотрел на неё, с серьёзным видом потягивающую вино из кубка. Почему-то Лютику казалось, что она не простая девушка. На это наталкивало всё: утончённые черты лица, плавная, вышколенная походка, словно у чародейки, сдержанные манеры. Её рука держала ножку кубка до невозможности изящно, а голос был низким, с заметным акцентом, отдающим музыкой Туссента. В ярком свете стоящих рядом восковых свечей поэт понял, что глаза у неё светлее, чем он сначала подумал. Дрожащее пламя отбрасывало на её светлое, продолговатое лицо тени. Свежий шрам, проходящий по узкой губе и подбородку, словно бы светился тонким розоватым мерцанием, ровно как и шрамик над левой бровью, изначально вовсе незаметный.
Очень своеобразная красота для южанки, сделал вывод Лютик. Обычно такие, как она, выступают в роли либо искусных соблазнительниц, либо в роли дев из печальных историй, умершие молодыми. И всё же… какой-то необычной была Мисселина.
— Так… ты будешь рассказывать дальше? — спросил он, потерев затылок.
— Нет, — послышался сверху низкий голос с металлическими нотками. Лютик поднял голову: над ним возвышался ведьмак, которого бард наконец-то узнал. — Лютик?
— Эскель! Вот чёрт, я же тебя сначала вообще…
— Ну да, — фыркнул Эскель и перевёл взгляд на Мисселину. — Какого дьявола ты не спишь?
— Не хочу, — пожала плечами она. — Сядь с нами.
— Мисселина…
— Ну же! Не спорь со мной, прошу, — ведьмак всё же уселся рядом с ней. — Я могу продолжить?
— Да! — с готовностью заявил Лютик, вновь вооружившись угольком.
— О чём ты рассказываешь? — приподнял одну бровь Эскель.
— О вашем приключении, — вместо неё ответил бард. — Видишь ли, мне кажется, про вас я напишу самую лучшую балладу…
— Ты говоришь это о каждой своей балладе, — немного насмешливо перебил его ведьмак. — В итоге…
— В итоге что? — фыркнул Лютик, скрестив руки на груди. — Эскель, пора и тебе признаться. Как я пою?
— Ох-х… волшебно, Лютик, — покачал головой ведьмак, отпив пива. — Как соловушка.
— Ладно, — отмахнулся бард, решив не упоминать, что соловьи поют не так красиво, как люди себе это представляют. — И всё же, что было дальше?
Ведьмак и девушка переглянулись. Мисселина едва успела открыть рот, как рука Эскеля закрыла его. Девушка недовольно хмыкнула.
— Ты уже наговорила достаточно. Я тоже хочу, — сказал ведьмак, и повернулся к Лютику, не разжимая рта девушки. — На чём она остановилась?
— На том, что вы начали отрабатывать какой-то мудрёный стиль боя.
— Ну, слушай тогда…
***
Эскель шумно вдохнул.
Они с Мисселиной отдыхали после короткой тренировки. Ведьмак сидел в тени раскидистой акации, наблюдая за девушкой, топтавшейся в озере на мелководье. Она сбросила сапоги и теперь мочила уставшие ноги, стоя в прохладной воде по колено.
Он снова вздохнул. После того, как оба они признались друг другу, жить стало немного проще. Хотя бы потому, что между ними не стоит эта идиотская стена запрета, возраста и других негласных правил, несоблюдение которых многие посчитали бы аморальным. Однако, если подумать, ведьмаков в принципе считали выродками, лишёнными морали. Так что… какая разница?
И всё-таки, Эскель всё ещё не позволял себе некоторые вещи. Многие, вернее, и перечислить все было бы затруднительно. Но он старался сдерживаться, не торопить ни Мисселину, ни себя. У них впереди достаточно времени, чтобы понять друг друга в полной мере. Возможно, что Мисселина, встречая магичек на их пути, будет продолжать источать свойственную только ей ауру милости и беззащитности, понемногу набираясь нужных знаний. А может, дойдёт и до того, что она захочет стать той самой классической магичкой – без изъянов во внешности, долгоживущей и чуть более капризной. По крайней мере, если она всё же захочет стать чародейкой, Эскель её поймёт. Какая девушка не хотела бы оставаться вечно молодой?
Но, конечно, было бы эгоистично держать её около себя вечность. Став чародейкой, Мисселина может захотеть большего, чем у неё сейчас есть. И тогда… тогда их пути разойдутся. А Эскель не хочет этого. Боится потерять её.
И всё-таки, он эгоист.
— Ложь, — с нескрываемым раздражением фыркнула Мисселина, присев рядом. Эскель нахмурился.
— Опять мысли читаешь.
— А на ком мне ещё практиковаться? — ухмыльнулась она. Вытянула ноги, чтобы высохли. — Ты же знаешь, зачем я это делаю.
— М-да, — фыркнул Эскель.
— Знаю, я не должна этого делать, — их взгляды встретились. Он вздохнула, хотев что-то сказать, но промолчала, отведя взгляд.
Солнце закатывалось за горизонт, и облака – груды сахарной ваты – смущенно порозовели. Их отражения подрагивали в кристально прозрачной воде озера. Лошади щипали траву, щебетали птицы, а Эскель с Мисселиной хрустели оставшейся половиной багета. Вот они, звуки счастья, подумал ведьмак.
— Ты так и не рассказал мне, как нашел это место, — мягко упрекнула Мисселина. — Но здесь просто чудесно.
— Да просто наткнулся как-то, — пробормотал он. — Давно. Повезло, наверное.
Мисселина не сводила взгляда с невероятно гладкого зеркала воды.
— Это место напоминает мне Каэр Морхен, — негромко заметила она.
— Мне тоже, — отозвался Эскель.
В прошлом году, летом, наполненным солнцем, они с Мисселиной, Геральтом и Цири провели немало долгих счастливых дней в старой ведьмачьей крепости, абсолютно в глуши на севере Синих Гор. Девочки брызгались в озере, валялись на траве, придумывали клички облакам…
Мисселина повернулась к нему. Куртка Эскеля лежала между ними на траве вместо скатерти. Не очень большая скатерть: даже наклоняться не придется, если он захочет дотянуться до девушки.
И как раз этого Эскель сейчас и хотел. Больше всего на свете.
— Я много об этом думала, — сказала Мисселина. — О Каэр Морхене, об озере… Мы вернёмся туда зимой?
— Хм, — Эскель выпрямился. — Да. Вернёмся.
— Я однажды говорила об этом с Весемиром, — тихо сказала она. — Он рассказал, что многие из вас не помнили своих настоящих семей, — девушке было неловко говорить, но она всё же говорила. — Каково это: не помнить ничего?
— Не все из нас забыли своё детство, — возразил ведьмак. — Например, Ламберт помнит всё очень отчётливо. А Геральт… он просто знает.
— А ты? Что ты помнишь?
Они снова посмотрели друг другу в глаза, пялясь друг на друга, как две злобные птицы, не поделившие добычу. Эскель вздохнул, покачал головой.
— Помню только одну песенку. Глупую, если честно.
— Ну-ка напой, — тут же оживилась Мисселина
— Ох… Как там оно было… вот бредут овечки…
— … По лугам на солнце! — закончила за него девушка. — Ха-ха! Я тоже её знаю!
— В самом деле?
— Да, — кивнула она. — Детская песенка из Виковаро. Стало быть, ты родом оттуда?
— Хм, — Эскель потёр шрам, прикрыв глаза. — Возможно. Однако это только теория.
— Ну… каждая теория имеет право на существование, — пожала плечами Мисселина.
***
— Значит, ты нильфгаардец?
— Нет! Лютик, говорю же: это теория.
Поэт пожал плечами. Теперь они с Эскелем остались вдвоём, ведь Мисселина ушла спать, устав от рассказа Эскеля (или потому, что ей не давали и слова вставить). Бард медленно потягивал вино, пока ведьмак вертел в руках какую-то сверкающую безделушку. А если быть точным – чёрную заколку с россыпью рубинов на ней. Лютику было любопытно, чья она?
— Хочешь ей подарить?
— Отдать, — бросил Эскель. — А подарила Йеннифер.
— Оу, какое великодушие с её стороны, — хмыкнул бард. — А ещё, дай угадаю: Йен пихнула ей в руки духи и косметику своего производства.
— Ты ткнул пальцем в небо.
— Вот! — развёл руками Лютик. — Ну, а дальше что было?
— Ничего, — пожал плечами ведьмак. — Упали в озеро.
— А как?
— Я не буду тебе этого рассказывать, — скрестил руки на груди Эскель. — Нет, Лютик. Даже не пытайся.
— Что, это было нечто постыдное? Какие-то чудища, которых ты не заметил? — не унимался поет. — Ну же, Эскель!
— Ты и так знаешь достаточно, — засмеялся ведьмак. — Да и вообще, вряд ли кто-то когда-либо узнает, почему мы промокли с ног до головы.
— Эх ты, — делано обиделся Лютик. — Ну, что ж… кажется, я придумал, как проведу эту ночь… И всё-таки…
— Лютик, я уже всё рассказал. Больше тебе знать не положено.
— Ладно, ладно, — отмахнулся бард.
На самом деле, Лютику и не нужно было знать продолжения, ведь стихотворение не нуждалось в той части. Даже так: Лютик не собирался описывать именно день. Почему-то ему хотелось написать об этой не очень обычной паре. Ведьмак и знатная красотка из сказочного края, соединённые Предназначением. Кто бы мог подумать, что такая девушка, как Мисселина, полюбит такого мужчину, как Эскель. Но Лютик думал, что именно так и выглядит этот род любви, где любят не за красивые глаза и мордашку. Оба – даже Мисселина – не классические красавцы. Однако… что-то в этом есть.
Барду даже показалось, что этих двух можно сравнить по классике: ангел и демон. Она – вся такая молодая, нежная и очень добрая. А он – уставший от жизни, с обезображенным из-за шрама лицом…
«L’amor che move il sole e l’altre stelle…»*
Эта ночь для барда Лютика была лишённой сна, но наполненной прекрасными строками, всплывающими на бумаге.
***
Мисселина зевнула, поправляя седло на спине Люпина.
Утром они с Эскелем решили отправиться в Темерию, заезжая в Элландер. От Лютика Мисселина узнала, что он слышал от Геральта, что Цири и Йеннифер сейчас там, в Храме Мелитэле. Девушка надеялась, что она встретит обеих, хотя это и было маловероятно. И всё же, толика надежды была.
— Доброе утро! — громко поздоровался Лютик. Бард был уже полностью собран: лютня за спиной, на голове сливовая шляпа с пером. Поет был бодр, хотя под глазами были синяки – признак бессонной ночи. Улыбаясь, он начал седлать свою гнедую лошадку.
— Хм. Доброе, — ответил Эскель, поправив перевязь на плече. Мисселина проследила за действиями барда.
— Лютик, куда едешь?
— Не знаю, дорогая Мисселина, — пожал плечами поет. — Вообще, я собирался набиться к вам в попутчики.
— Ну… почему бы и нет? — девушка вопросительно посмотрела на Эскеля. Тот кивнул, и запрыгнул в седло. — Поехали тогда.
— О, я рад! — бард буквально светился от счастья.
Вместе они отъехали от корчмы. Солнце едва встало, поднявшись из-за горизонта, окрасив облака розовым цветом. В траве сияли бусинки росы, и утренние птицы только начинали петь. Мисселина улыбнулась сама себе. Ей нравилась Доль Блатана, определённо. Здесь она чувствовала себя настолько хорошо, почти как в Каэр Морхене.
Выехав за черту Нижнего Посада, Лютик вдруг достал лютню. Быстро настроив её, бард подъехал чуть ближе к Мисселине. Мужчина подмигнул девушке.
— Что?
— Лютик, ты таки написал свой стих? — бросил через плечо Эскель. Поет широко улыбнулся.
— О-о-о, да! Я уверен – это настоящий шедевр!
— Ну так спой нам, — ухмыляясь, сказал ведьмак.
— Я ради этого с вами и поехал, — засмеялся бард.
Через секунду утренняя мгла будто зазвенела от звуков лютни. Мисселине даже показалось, что время пошло быстрее и сонливость прошла.
— Я тронуть её не посмею,
Пусть губы сожжёт поцелуй.
В грехе от счастья я сомлею –
Всевышний, мне счастье даруй.
О падшем ангеле мечтаю,
Хладных губ поцелуй
О нём желать я смею,
О, ангел, любовь мне даруй.
Прикоснуться к тебе я осмелюсь,
Да изнемог мой грешный дух.
Но страсть и волю ты стремила
Как если колесу дан ровных ход,
Любовь, что движет солнце и светила,
И ты дала мне ту любовь.
Хотя и боль она приносит, но я навеки твой,
О, падший ангел! О, моя грешная боль!
— О, падший ангел, о моя грешная боль… — пропела Мисселина, глядя на Эскеля. Он улыбался ей. И она улыбалась ему.
========== «Отбрасывая длинные тени»/«Cast Long Shadows» ==========
Комментарий к «Отбрасывая длинные тени»/«Cast Long Shadows»
После схватки с волками в лесах Элландера, Эскель и Мисселина находят убежище в храме Мелитэле.
Как говорится, backstreet’s back с новой частью!)
Элландер, июнь 1265 года
Мисселине казалось, что это конец. Снова.
В который раз за эти месяцы она убеждалась, что профессия ведьмака – дело до ужаса опасное. Не только задания по уничтожению разного рода чудовищ сулили кучу неприятностей, которые редко были совместимы с жизнью, и из которых, в свою очередь, Мисселина и Эскель выпутывались чудом. Но – поверить только! – и путешествия по ночному большаку оказались неудачной идеей.
— А я тебе говорила – давай остановимся! — зло воскликнула девушка, протягивая руку к морде Василька. — Но нет же, ты куда-то спешишь!
— Прекрати на меня орать, — тихо проворчал Эскель. Он поморщился от боли в раненом бедре, и отвёл руку девушки в сторону. — И хватит так делать. Я в состоянии сам вести коня…
— И решать, что ехать ночью – отличная идея!
— Прекрати.
Мисселина фыркнула, но гордо промолчала. Она всё равно знала, что права, и Эскель тоже это знал, и ей не нужно постоянно это доказывать. Но увы – её характер велел делать те вещи, которые разум мог бы на коленях умолять не делать, будь он живым человеком. К счастью, Мисселина всё же умела сдерживать себя и редко говорила те вещи, о которых в будущем могла бы пожалеть.
Девушка перевела взгляд на Эскеля. Тот хмурился, время от времени кривясь от резкой боли, но всё молчал. Честно говоря, они едва спаслись от волков в местном лесу, и сейчас ехали улицами Элландера, столицы одноимённого княжества, прямо в то место, что было принято считать и религиозным центром, и лечебницей – храм богини Мелитэле. А насколько Мисселина знала, в том храме к ведьмакам из Школы Волка относились хорошо – ведь Геральт некоторое время пробыл там, будучи ещё ребёнком, и туда же отправилась Цири – изучать магию под началом Йеннифер.
Сердцем Мисселина тянулась к пепельноволосой девочке и чародейке, пахнущей сиренью и крыжовником – но мозги её оставались рядом с Эскелем, его кровоточащим и разодранным бедром, ночным Элландером и своей собственной рукой, которая пострадала не более, но и не менее бедра ведьмака.
И казалось бы – как по-глупому это всё произошло, ведь ведьмаки часто выходят из схваток с опасными чудищами победителями, отделавшись лишь парой ссадин или царапин. А сегодня вот как вышло… Мисселина почувствовала, как злость и досада накапливаются в ней, наполняя разум без отказа.
Но с другой стороны, ей было страшно. Не за себя. Боже, нет! Она боялась за Эскеля, боялась, что рана его окажется глубже, чем они думают. Пока ехали, Мисселину терзали самые разные ужасы, от которых хотелось плакать. Вдруг она не успеет? Вдруг они доедут слишком поздно, и к тому моменту, когда они окажутся в храме, Эскель истечёт кровью до смерти? Это было невыносимо. И ещё сильнее злило Мисселину.
Вскоре показались и ворота храма. Пришпорив коней, всадники быстро добрались туда и Мисселина, спешившись, подбежала к деревянным воротам, обитых железом, и с чувством постучала ладошкой по крепкому дереву.
— Откройте… — севшим голосом пролепетала она.
— Мисселина, всё со мной…
— Замолчи! Умоляю, просто ничего не говори! — крикнула девушка, рывком разворачиваясь к мужчине. Эскель удивлённо смотрел на неё, словно бы не ожидал услышать того, что она сказала. Мисселина тяжело дышала, чувствуя, как глаза наполняются слезами от боли, злости и бессилия. — И хватит рассказывать мне, что справишься со всем сам! Взгляни на себя – ты и стоять не сможешь!
— Мисселина…
— Кто здесь? Кто вы?
В проёме приоткрывшихся врат виднелась невысокая девушка лет четырнадцати. Видимо, это была одна из послушниц храма: она была одета в простое белое платье, стянутое кушаком и по крою напоминавшее балахон. Светлые волосы слегка выбивались из-под белого платка, коим была покрыта голова девушки, а карие глаза внимательно осматривали прибывших.
Мисселина перевела дух и пристально взглянула на послушницу.
— Нам нужна помощь. Мы оба ранены, — ведьмачка кивнула на окровавленную ногу ведьмака и слегка пошевелила раненой рукой. Несколько секунд послушница испуганно смотрела то на ведьмака, то на его спутницу, пока Мисселина не схватила её за руку и вновь заглянула в глаза. — Прошу.
— Входите, — через несколько мгновений замешательства ответила блондинка, отворяя ворота шире, дабы кони смогли войти во внутренний двор. Отдав своего коня послушнице храма, Мисселина крепко взяла Василька под уздцы. Эскель промолчал, только нахмурившись и пристально глядя на девушку. Та отвела взгляд.
Когда они оказались во дворике храма, выложенным булыжником, ведьмак по привычке резко спрыгнул с седла. Но увы, рана явно давала о себе знать, и спешившийся мужчина тут же резко схватился рукой за седло. Правая и раненная нога подкосилась, а сам Эскель стиснул зубы, не издав ни звуку. Мисселина нахмурилась и взяла его под руку.
— Не стоит… — тихо пробормотал он, но девушка покачала головой, пресекая любые возражения и разговоры.
— Молчи.
Так, медленно идя, они прошли вглубь храма – туда, где располагается лазарет.
***
Время перевалило далеко за полночь, когда к Мисселине подошла настоятельница храма.
Это была невысокая, пухлая и очень милая с виду старушка обладала каким-то особым шармом. Она была одета схожим образом, что и многие послушницы и монахини, коих Мисселина уже успела встретить в храме за эти несколько часов, однако её платье-балахон было тускло-бордовым, а платок на голове – голубым с золотистой отделкой. Нэннеке, главная настоятельница храма Мелитэле, казалась Мисселине настоящим воплощением таких понятий, как порядок, добро и надежда.
Старушка подошла к девушке и слегка похлопала ту по плечу.
— Ведьмак твой будет жить, не переживай, — Нэннеке улыбнулась девушке, и посмотрела на её руку, перевязанную и чистую. — А ты как? Ревекка сделала всё правильно?
— Кажется, да, — улыбнулась в ответ девушка. Её рану помогала залечить та же девушка, которая открыла им ворота несколькими часами ранее. Настоятельница кивнула и, призывно кивнув ведьмачке, неспешно пошла дальше по террасе, выходящей во внутренний двор и граничащей с лазаретом. Мисселина поравнялась со старушкой, стараясь идти рядом.
— Значит, ты тоже знакома с Геральтом? — начала Нэннеке.
— Он немного учил меня.
— И ты точно знакома и с его Дитём-неожиданностью, — добродушно улыбнулась женщина, и Мисселина с улыбкой кивнула. Какое там! Цири стала Мисселине как младшая сестра, а с Геральтом девушку связывали тёплые отношения, очень приближённые к дружбе. Мисселина заботилась о Цири, а Геральт делал то же и по отношению к ещё одной новой ученице. — К слову, Цирилла пока что под нашей опекой. Думаю, ты сможешь её увидеть.
— Пока что? — недоумённо переспросила Мисселина. — Она скоро уедет?
— Ох, нет, не в этом дело! — поспешила успокоить девушку Нэннеке. — Вскоре сюда прибудет чародейка, Йеннифер из Венгерберга. Она будет учить девочку магии здесь, в храме.
— Оу… ясно, — кивнула ведьмачка.
Она была удивлена, что Йеннифер ещё не прибыла в храм Мелитэле. Однако, возможно, это даже к лучшему – у Мисселины будет больше времени пообщаться с Цири наедине. Ведь, как ни крути, но девушка старалась держаться в курсе дел насчёт всего, что происходило с её юной подругой.
— Мать Нэннеке, скажите… когда я смогу увидеть Цириллу? — спросила Мисселина, с ужасом заметив, каким хриплым стал её голос. Настоятельница покачала головой и, успокаивающе сжав руки девушки, заглянула ей в лицо.
— Цири уже давно спит. А тебе нужно отдохнуть, дева, — к ним вдруг подошла та самая блондинистая послушница, Ревекка. — Ривка даст тебе одежду, отведёт тебя в купальню, а после – в твою комнату, — Мисселина хотела было что-то сказать, но Нэннеке покачала головой. — Не волнуйся. Вы с ведьмаком, видно, надолго тут задержитесь. С его-то раной…
— Ясно, — так же хрипло ответила Мисселина. — Спасибо вам.
— Пустяки, дева, — с искренним добродушием отмахнулась Нэннеке. — Ну же, идите.
***
— Как это – быть ведьмачкой?
Вопрос Ревекки застал Мисселину врасплох. Брюнетка покачала головой и пожала плечами.
От террасы до купальни девушки шли молча, попеременно переглядываясь и бросая заинтересованные взгляды друг на друга. Ревекка всё время глазела то на мечи за спиной у Мисселины, то на её мужскую одежду и шрам на губе. Мисселина же еле сдерживала себя от очередного взгляда на свою спутницу, её нежную и не загрубевшую кожу ладоней и пальцев, женственную фигуру и красивую грудь. В общем, то одна, то вторая обращали внимание на то, чего у них не было.
Когда же они вошли в купальню, где находился парующий бассейн с, очевидно, горячей водой, Ревекка отложила новую (и чистую) одежду Мисселины на каменную лавку, и уже хотела было уходить, как ведьмачка придержала её за рукав платья.
— Постой, — голос Мисселины всё ещё звучал глухо, но уже мягче. — Я могу попросить тебя искупаться со мной?
— Я… с чего бы? — не сразу, но быстро нашлась послушница. Вдруг она покраснела и резко стушевалась. — Так ты из этих…
— Что? Ой, нет! — щёки ведьмачки тут же запылали от неловкости. — Нет, просто… не хотелось бы оставаться одной.
— А-а-а… Хорошо! — через секунду девушки неловко улыбнулись друг другу, и засмеялись.
Присев на лавку, Мисселина принялась стягивать сапоги, в то время как Ревекка развязала платок и отложила его в сторону. Затем послушница распустила свои связанные в узел волосы, и те рассыпались по плечам и спине девушки бурным золотисто-рыжим водопадом. Мисселине пришлось отвести взгляд от роскошных кудрей новой знакомой.
Вскоре вся одежда девушек была аккуратно сложена на лавке, и Мисселина, подойдя к купели, осторожно коснулась воды кончиками пальцев на ногах. Затем ведьмачка обернулась: Ревекка, сжавшись, удивлённо смотрела на брюнетку.
— Ты так свободна…
— В каком смысле?
— Мне кажется, ты совсем не стесняешься… ну… это… — послушница указала на тело Мисселины. Та просто пожала плечами, спускаясь в воду.
— Ну… знаешь, мне уже не первый раз доводится раздеваться перед другой женщиной.
— Так ты из этих? — ухмыльнулась Ревекка, тоже садясь в воду, и Мисселина усмехнулась в ответ, намыливая предплечья. Тёплая вода и мыло хорошо действовали на ведьмачку: она чувствовала, как постепенно расслабляется.
— Не, я не из этих, как ты сказала, — брюнетка зачерпнула ладошками воды и вылила на свою макушку. — Те женщины были чародейками. Одна заставила меня помыться, когда я гостила у неё, вторая… — Мисселина замялась, вспоминая о Трисс.
Несмотря на их примирение ещё в начале зимы в Каэр Морхене, Трисс, похоже избегала Мисселину. Ведь Меригольд поспешила смыться после резни в Венгерберге, и даже писем не писала. Хотя, это Мисселина упустила тот факт, что Трисс сопровождала Цири и Геральта на пути сюда, в Элландер? Тогда всё ставало на свои места, и выходило так, что рыжеволосая чародейка просто спешила обратно к своей маленькой подружке и к ведьмаку.
— А о второй ты не хочешь говорить? — тихо прервала размышления Мисселины Ревекка. Первая развела руками, и принялась массировать затылок: ей не мешало помыть голову после произошедшего накануне.
— Не то, чтобы… просто я слегка не понимаю её, — пауза, и Мисселина опустила руки. — А ты? Как ты попала сюда?
— Долгая история, — отмахнулась послушница, однако по её лицу прошлась мимолётная тень, что не укрылось от взгляда ведьмачки. — Если коротко, меня просто не смогли бы выдать замуж. Потому-то и отправили сюда, учиться на знахарку! — фыркнула блондинка. Она несколько мгновений просидела в одной позиции, а затем, тяжело вздохнув, покачала головой и перевела взгляд на Мисселину. — А ты так и не ответила на мой вопрос. Почему стала ведьмачкой? Ты сбежала из дома?
— Вовсе нет, — нахмурилась брюнетка. — Я не сбегала. Из дому меня, считай, вытурили.
— Это же ужасно!
— Ну-у… сначала я тоже так думала, — Мисселина пожала плечами. — Я была обещана ведьмаку по праву Неожиданности. Он забрал меня из дому два года назад. И обучал.
— И где сейчас этот ведьмак?
— Валяется в лазарете, — фыркнула Мисселина, скрестив руки на груди. Ревекка же хмыкнула. — Что?
— Не должен ли он быть тебе как отец?
Нет, запротестовала Мисселина мысленно. Она никогда не могла представить себе свои отношения с Эскелем такими же, как у тех же Геральта и Цири. Никогда в жизни! И по многим причинам: возможно потому, что они впервые встретились тогда, когда Мисселина уже была в том возрасте, когда другие девушки уже выходили замуж. Или потому, что её угораздило втрескаться в ведьмака раньше положенного. Или потому, что каждый раз Эскель дарил ей такой поцелуй, за который и в ад сойти не жалко. И как бы она на него не злилась, она не могла долго оставаться такой. Скоро отойдёт, сама же знает.
— Он точно не смог бы стать моим отцом, — ухмыльнулась Мисселина после паузы. — Знаешь, мне почему-то кажется, что мы с тобой чем-то похожи…
— О, так я не одна это заметила! — рассмеялась Ревекка, и её золотые волосы немного пошевелились от весёлого смеха. Потом послушница вдруг протянула Мисселине тонкую руку. — Зови меня Ривка.
Мисселина широко улыбнулась и пожала руку новой подруги.
***
Утро наступило раньше, чем Эскель мог ожидать.
Когда он сел в постели, бедро резко пронзила глухая боль, явно притупленная какими-то лекарствами. Мужчина нахмурился и отодвинул одеяло, прикрывавшее его ноги и нижнюю часть туловища. Его нога была перебинтована, а рана, вероятно, зашита и обработана всякими настойками. Ведьмак перевёл взгляд на табурет у его кровати: на нём была аккуратно сложена вся его одежда, от куртки до белья. Очень мило со стороны монахинь, подумал Эскель, фыркнув.
Затем он огляделся. Ну, конечно – Нэннеке поселила его в той самой гостевой комнате в нежилом крыле, в той самой, где останавливался Геральт, когда гостил в храме. Скорее всего, беловолосый коллега Эскеля был здесь не так давно – простыни всё ещё хранили его запах. Присутствие Геральта ощущалось и глядя на несколько опустевших склянок, оставленных на полках.
— Вижу, ты проснулся.
Эскель перевёл взгляд в дальний угол комнаты. Мисселина стояла, опираясь бедром о подоконник, скрестив руки на груди и буравя ведьмака злобным взглядом. Она переоделась, сменив старую одежду на белые рубашку и штаны. Перевязь с мечами она также сняла, и теперь могла расправить плечи свободнее, чем обычно. Однако Мисселина была недовольна, это было видно во всём её образе. Мужчина вздохнул.
— И тебе доброе утро.
— Как бы не так! — фыркнула девушка, наконец выйдя на середину комнаты, прямо напротив кровати, где лежал Эскель. Её руки были опущены, но лишь потому, что она точно собиралась активно ими жестикулировать. Она яростно ткнула пальцем в ведьмака. — Ты поступил по-идиотски! И ты это знаешь!
— Прекрати мне это говорить, — проворчал Эскель, всё ещё сохраняя самообладание. — Так или иначе, нам бы пришлось остаться в лесу на целую ночь. И наверняка, всё произошло бы с большей кровью, чем если мы ехали до самого города.
— И теперь мы застряли в Элландере по меньшей мере на неделю, а то и на две! Две! — Мисселина стала злиться пуще прежнего: лицо побледнело, а конечности девушки дрожали. — И ты мог бы предугадать, что это случиться, и послушать меня!
— Мисселина, успокойся, — тихо сказал ведьмак. — Ты не в настроении.
— Не в настроении? Да я до чёртиков зла! — воскликнула она. — И это всё по твоей вине!
Мужчина прикрыл глаза веками, а затем вновь взглянул на Мисселину. В её взгляде читались гнев, обида, непонимание и сожаление. Губы девушки дрожали, но не так, как если бы она была готова заплакать: это была та самая гневная дрожь, которая брала Мисселину каждый раз, когда она была чем-то абсолютно недовольна. И почему-то, именно в своей злобе Мисселина становилась похожа на настоящую femme fatale, взрослую женщину и по-звериному желанной. И этот злой, мечущий гром и молнии взгляд синих глаз, это гневное лицо падшего ангела – они делали Мисселину ещё прекраснее, чем в любое другое время.
«Угомонись», — одёрнул он сам себя. Мисселина же в это время сжала и разжала кулаки, а затем, гневно поправив рукава рубашки, посмотрела на Эскеля в упор. И, о боги, он чувствовал, что уже готов пасть ей в ноги и признать её чёртовой богиней. Но вместо этого он лишь повёл плечом, глядя на девушку в ответ.
— Мы пробудем здесь до тех пор, пока ты не излечишься до конца, — деловито и всё ещё зло сообщила она ведьмаку. — А до тех пор я не собираюсь с тобой разговаривать.
Засим она быстро вылетела из комнаты, не забыв громко хлопнуть тяжёлой дверью. Эскель вздохнул и запрокинул голову.
— Вот чёрт…
***
— Ну? Что он тебе сказал?
Мисселина покачала головой, и плюхнулась прямо на траву около фруктового дерева в храмовом парке. Ревекка неспешно собирала ранние яблоки, время от времени поглядывая на новую подругу. Ведьмачка глубоко вдохнула утренний воздух. Погода была чудесная: солнце недавно встало из-за горизонта, но уже начинало ощутимо припекать. Редкие облачка медленно плыли по небу, а слабый ветер слегка колыхал ветви кустов и деревьев.
— Ничего их того, что могло бы помочь, — ведьмачка скрестила ноги, и откинулась назад, опираясь на локти. — Я всё ещё зла на него.
— Тогда помолись, — флегматично предложила Ревекка. — Мать Нэннеке говорит, что молитва великой богине всегда поможет отогнать злость и плохие мысли.
— Не думаю, что молитвы будет достаточно, — фыркнула Мисселина. — Скажи лучше, где я могу найти Цири?
— Не знаю, — пробурчала Ривка. — Наверное, на занятиях.
— Хм, — спустя минуту Мисселина вскочила на ноги и хотела уже идти, как Ревеккарешительно схватила её за руку, тормозя.
— Эй! Куда это ты?
— Ривка, мне правда нужно найти Цири, — покачала головой ведьмачка. — Это важно.
— Ох, ладно… — разочарованно протянула послушница. Она отпустила руку Мисселины, но сразу же пригрозила новой подруге пальцем. — Только потом вернись ко мне, ясно?
— Договорились. Я пошла, — ведьмачка развернулась на каблуках и поспешила к храмовым пристройкам, где располагались спальни и классы для учениц.
Пройдя через два совершенно одинаковых коридора внутри, Мисселина поняла, что зря не позвала с собой Ребе, ведь в храмовых комнатах, залах и коридорах ведьмачка совсем не ориентировалась. Ну, ничего – у неё впереди две недели, за которые она успеет всё узнать и наверстать.
Наконец, после некоторого времени скитания по жилому крылу, Мисселина вышла в очередной внутренний дворик, посредине которого росло раскидистое кедровое дерево. Это было одновременно странно и нет – с одной стороны, кедр редко рос в северных широтах, с другой – сейчас было только начало лета, но из-за рано наступившей весны погода была такой, как и в середине тёплого времени года. И всё же, кедр был огромен, его ветви едва помещались во дворике и грозились забраться на крытую лоджию, где гулял сквозняк. Мисселина остановилась, завороженно глядя на могучее древо.
Вдруг послышался топот многих детских ножей, громкие и слегка писклявые голоса. Ведьмачка оторвала взгляд от кедра, и принялась высматривать среди девочек-послушниц ту самую, пепельноволосую зеленоглазку, высокую для своего возраста. К счастью или нет, эта девочка сама нашла её.
— Миссели-и-ина-а-а!
Цири со всех ног бежала к подруге, хлопая белым платьишком-рясой и придерживая одной рукой платочек на голове. Мисселина раскинула девочке руки для объятий, и когда Цири подбежала, Мисселина прижала малышку к себе. Пепельноволосая девочка по привычке сжала рёбра подруги, уткнув лицо в плечо старшей девушки.
— Мисселина, я так рада видеть тебя! Ужасненько рада!
— А я как рада! — Мисселина чмокнула девочку в обе щеки, и слегка отодвинула от себя девочку, быстро окинув ту взглядом с ног до головы. — Ты так выросла, Цири! Уже почти взрослая.
— Угу, — довольно кивнула Цири. — И ты… ты тоже такая красивая! Как Трисс!
— Эм-м… спасибо, — Мисселина слегка не понравилось сравнение с Меригольд, но она не подала виду. Затем девушка подняла взгляд наверх: рядом с ведьмачками стояла невысокая молодая монахиня. В глаза сразу бросались её чёрные глаза с блестящими золотыми прожилками, и кожа цвета тёмного дерева. Она смотрела на Цири и Мисселину ласково, по-доброму, хоть и с напускной строгостью.
Однако что-то странное Мисселина заметила в этой женщине. Движения мускулов её лица и пальцев рук казались несвойственными для монахини, а глаза смотрели уж больно внимательно. Для коренных обитательниц храма Мелитэле это было несвойственно - Мисселина на несколько часов здесь заметила эту их заботливую небрежность взгляда. А позвякивание, доносившееся из-под балахона ещё сильнее настораживало. Ведьмачка выгнула одну бровь, но быстро вернула себе самообладание. Девушка слегка приподняла уголки губ.
— Приветствую, — поздоровалась монахиня, когда Мисселина поднялась на ноги. — Полагаю, вы с Цири знакомы?
— Д-да! — слегка нервно кивнула Мисселина, и прижала стоящую к ней спиной Цири к себе. — Она – моя младшая сестра.
— Кажется, я о вас знаю, — улыбнулась монахиня. — Цири много о вас говорит. Стало быть, вы – Мисселина? Меня зовут Игрэйн, — Мисселина пожала протянутую руку Игрэйн, затем последняя взглянула на пепельноволосую девочку. — Цири, сможешь показать своей сестре храм?
— Конечно! Пойдём, Мисселина! — Цири потащила подругу за собой, и помахала монахине. — Спасибо, сестра Игрэйн!
— Только не опаздывай на занятия! — воскликнула им вслед молодая монахиня, и отправилась по своим делам. Цири и Мисселина же ушли в сторону храмового парка.
***
По просьбе Мисселины Цири отвела её именно туда, где всё ещё находилась Ревекка. Блондинка ухмыльнулась, увидев рядом с новой подругой маленькую пепельноволосую послушницу.
— Я знаю Ривку, — как бы невзначай упомянула Цири. — Она очень хорошая. Если я разбиваю коленки, она меня лечит.
— Погоди, а где ты разбиваешь колени? — насторожилась Мисселина.
— Я тренируюсь. Чуть-чуть, если есть время и если мать Нэннеке разрешает.
— Ясно, — кивнула Мисселина. — Цири?
— А?
— Почему ты говоришь всем, что я – твоя сестра?
— Геральт сказал, что так моя… эм-м… легенда будет… пра… правдо…
— Правдоподобной? — закончила за девочку Мисселина, и та кивнула.
— Точно! — Цири сжала руку подруги сильнее. — Но мы правда сестрички. Да?
— Не сомневайся, — улыбнулась старшая девушка, потрепав пепельноволосую девочку по затылку. Вскоре они наконец подошли к Ревекке, которая несла корзину, полностью наполненную маленькими зелёными яблочками. Блондинка приветливо улыбнулась «сёстрам» и подмигнула младшей.
— Ривка, я могу взять у тебя яблочко? — спросила Цири, заглядывая в глаза Ревекки. Та покачала головой.
— Они же кислые. Как ты будешь их есть?
— Ну, я возьму, и мы посмотрим, — Ривка покачала головой, но всё же протянула Цири одно, самое спелое на её взгляд, яблоко. Девочка откусила маленький кусочек, и едва сдерживалась, дабы не скривиться. Ревекка прикрыла рот рукой, давясь смехом. Мисселина покачала головой, и хмыкнула.
— Знаешь, я всё-таки верю, что вы с Цири сёстры, — Ривка подошла чуть ближе к Мисселине. — Разве что волосы и глаза у вас разные. Ну, и возраст.
— Мы от разных матерей, и всё, — подмигнула послушнице старшая ведьмачка.
Вдруг сверху раздался тихий птичий крик, и трое девушек тут же задрали головы кверху. Чёрная пустельга облетела три круга, а затем спикировала вниз, где приземлилась прямо возле Мисселины. Ведьмачка удивлённо взглянула на птицу, пристально смотревшую на неё, и девушка протянула руку. Пустельга тут же взлетела и уселась на предплечье девушки, которая тут же заметила бумажный свёрток, привязанный к ноге птицы. Мисселина взглянула на удивлённых Ривку и Цири.
— Цири, иди на занятия, — пепельноволосая девочка вздохнула, но всё же поплелась внутрь жилого крыла. Ревекка похлопала Мисселину по плечу, и ушла вслед за Цири.
Оглядевшись по сторонам, Мисселина отвязала свёрток от ножки пустельги. Та тут же улетела, перед этим ещё раз взглянув на ведьмачку вполне осознанным и по-человечески умным взглядом. Покачав головой, девушка прошла вглубь яблочного сада и, остановившись в тени одного из дальних деревьев, развернула бумагу. Это оказалось письмо, пахнущее сиренью и крыжовником. Ведьмачка принялась торопливо читать слова, написанные красивым, разборчивым почерком.
«Юная Мисселина,
Надеюсь, моё послание не застанет тебя врасплох, но даже если и застанет – ничего страшного. Если ты сейчас находишься в Элландере, или в его окрестностях, поспеши в храм Мелитэле. Если же ты уже там – ни в коем случае не покидай его территорию. И не позволяй своему ведьмаку делать этого же.
Я предупреждаю тебя только из соображений безопасности. Как только сама прибуду в храм, всё объясню. Письмо лучше сожги.
Йеннифер».
Мисселина покачала головой. Зачем Йен писать ей? Зачем чародейке предупреждать её о какой-то опасности, казавшейся сейчас очень эфемерной?
— Столько вопросов, и никаких ответов, — вздохнула девушка, пряча письмо в рукав. Покачав головой, она отправилась в свою комнату.
***
Эскель как раз натянул принесённые монахиней штаны, когда к нему пожаловала мать Нэннеке. Увидев, чем был занят ведьмак, первосвященница всплеснула ладонями и быстро подошла к мужчине.
— Что же ты делаешь! — Нэннеке заботливо, но очень настойчиво вернула его в постель. — Ляг, не трать силы. Они тебе ещё нужны.
— Я должен поговорить с Мисселиной, — тихо ответил Эскель, всё же сдаваясь под натиском первосвященницы. Женщина покачала головой, аккуратно присев на край кровати.
— И из-за этого хочешь мучать себя ещё сильнее?
— Я уже мучаюсь, — фыркнул мужчина.
Нэннеке мягко улыбнулась, склонив голос чуть набок. Эскелю этот взгляд показался очень знакомым, из-за чего слегка смутился. Вдруг в голове промелькнуло древнее, похожее на это воспоминание. Ему привиделась женщина, не очень похожая на первосвященницу Мелитэле внешне, более стройная и гораздо моложе. Но взгляд… он был точь в точь. Увы, через миг наваждение исчезло, словно его и не бывало.
Ведьмак тяжело вздохнул, и отвернул лицо от Нэннеке.
— Скажи мне, Эскель… — произнесла вдруг женщина. — Ты действительно так сильно влюблён в неё?
Эскель издал усмехнулся, издав горький смешок. Влюблён? Нет! Он любил Мисселину. Любил так, как прежде ему казалось невозможным. Как ему казалось он уже давно не может полюбить. В ней всё было чудесным: и стройная, тонкая фигура, и небесно-голубые глаза, которые всегда полнились добром, нежностью и любовью. Ещё любил её волосы, сладко пахнущие жасмином и вишней, которые казались шёлком в его пальцах…
Но ещё сильнее Эскель любил стальную волю Мисселины. Он не мог не восхищаться её самоотверженностью, храбростью – вспомнить только прошлую ночь! Она имела хорошее чувство юмора, ведь знала, когда и как можно метко пошутить. Это была та девушка, которую не портило ничто – по колено в грязи она выглядела почти так же гордо и уверенно, как в платье. Даже её острый язык и крутой нрав были милы Эскелю особенно сильно. Ведь это его Мисселина! Его прекрасная напарница, опора и помощница. Его возлюбленная Мисселина.
Ведьмак продолжал молчать. Нэннеке вздохнула.
— Говорят, если люди тянутся друг к другу умами, это дружба. Если душами - привязанность, а телами - страсть… Ну, а если всем вместе – это настоящая любовь.
Послышался шелест ткани – это Нэннеке встала с кровати и подошла к двери комнаты ведьмака. Только у самого выхода она обернулась.
Взгляды Эскеля и первосвященницы встретились.
— Думаю, я тянусь к Мисселине умом, душой и телом, — прошептал мужчина. Нэннеке улыбнулась.
— Я тоже так думаю.
Засим она вышла, оставив Эскеля наедине с собой.
***
Неделю спустя после прибытия в храм Мелитэле Мисселина полностью освоилась в нём. С лёгких рук Цири и Ревекки девушка теперь знала всё о самом храме, его жителях и обрядах, и больше не путалась в различных коридорах, которые связывали все части храма между собой. Хотя это было той ещё работёнкой, что даже удивляло Мисселину: как так она умудрилась не запомнить переходы в простом по своей планировке храме? Особенно после такой громадины, как Каэр Морхен…
Но, в любом случае, Мисселина была довольна всем тем, что за семь дней она повидала в здесь. Помня о предупреждении Йеннифер, она всё это время оставалась на территории храма, буквально не высовывая своего носа из-за ворот. Эти два года, проведенные в путешествиях и охотах, воспитали в Мисселине благоразумие и осмотрительность. А главное - научили узнавать, кому стоит доверять, а от кого ожидать подлости.
Именно поэтому ведьмачка всё чаще обращала своё внимание на сестру Игрэйн. Внешне эта монахиня казалась воплощением доброты и заботы по отношению к Цири, да и вообще к ученицам… Но с другой стороны, сердце подсказывало Мисселине, что здесь определённо кроется подвох.
Вечером девятого дня в храме Мелитэле Мисселина находилась в яблочном саду. Сидя на краешке террасы, девушка наблюдала за происходящим вокруг себя и внизу, во внутреннем дворе. Вздохнув, она обернулась: среди яблонь вместе с подружками резвилась Цири, весёлая и беззаботная. Она и ещё три девочки играли в догонялки, пока послушнице постарше о чём-то переговаривались чуть поодаль. Среди них была и Ревекка - она время от времени бросала на Мисселину короткие взгляды, мол, иди к нам. Но ведьмачка лишь мягко улыбалась и качала головой - ей сейчас было не до этого.
Девушка снова повернулась лицом ко внутреннему дворику. На сердце стояло странное ощущение, что скоро что-то произойдёт. Нельзя было сказать, что именно - что-то плохое или хорошее. Просто томительное ожидание, и всё.
Мисселина прикрыла глаза. Как ни крути, а мысли всё равно вертелись вокруг недавних событий: письма Йен, встречей с Цири… и вокруг Эскеля и его больной ноги.
Боги, знал бы кто-то, как глупо она поступила, ляпнув со зла о том, что не хочет с ним говорить! А поговорить с ним хотелось хотя бы потому, что только Эскель мог понять нервные метания Мисселины, и только он мог подсказать, что можно предпринять. А так-то приходилось раз за разом напяливать маску безразличия и обиды, и убегать восвояси, едва она видела его вдали или слышала звук трости, на которую он опирался при ходьбе после ранения.
Хотя с другой стороны - почему он вообще тогда себя так повёл?
Девушка встряхнула головой, отгоняя навязчивые размышления. Поделом всему этому. Ей просто нужен отдых, которого в последнее время не хватало.
Вдруг внизу послышалось громкое лошадиное ржание, и топот копыт. Заглянув во внутренний двор, Мисселина еле поверила своим глазам. Чёрный плащ, чёрные кудри… и мигающая вдали обсидиановая звезда. Недолго думая, ведьмачка вскочила со своего местечка, и поспешила вниз.
Выбежав во внутренний двор, Мисселина остановилась на пороге храма и улыбнулась чародейке, что только что спешилась и переговаривалась с Нэннеке. Обратив внимание на ведьмачку, Йеннифер быстро кивнула матери-настоятельнице. Последняя быстро отправилась прочь со двора, и Мисселина подбежала к чародейке и крепко обняла ту.
— Йеннифер!
— Ау! Ну что ты творишь, господи! — зашипела Йен, освобождаясь из хватки Мисселины. Схватив ту за плечи, женщина поставила ведьмачку перед собой, и, облегчённо вздохнув улыбнулась. — И я тебя рада видеть, Мисселина.
Девушка почувствовала, как губы расползаются в улыбке пошире. Йеннифер из Венгерберга была самой любимой из всех чародеек, которых Мисселина встречала на своём пути. Хотя она и обладала противным характером, и была вредной, девушке она казалась чуть ли не идеалом, что могло показаться странным. Ведь некоторые знакомые Мисселины недоумевали, с чего Йен ей так симпатизирует.
— Не смотри на меня так, — прервала радостные раздумья ведьмачки чародейка. — Это пугает.
— Да я… я просто рада тебе, — покачала головой Мисселина. Йен пожала плечами и, поправив на плече дорожную сумку, приобняла девушку за плечи. Чародейка хмыкнула.
— Смотрю, пользуешься тем, что я тебе дала.
— Пользуюсь, — кивнула Мисселина, и Йеннифер гордо вскинула подбородок.
— Хорошо. Хорошо, потому что мы с тобой будем об этом говорить, — слегка понизив тон, ответила чародейка. Войдя в холл храма, Йен сняла руку с плечей Мисселины. — Ты пока иди к себе. Я разберу вещи, и навещу тебя.
Успев лишь кивнуть в ответ, Мисселина провела взглядом удаляющуюся Йеннифер. Затем, пожав плечами, девушка отправилась к себе.
Добравшись до своей комнаты, Мисселина вышла на небольшой балкончик, с которого открывался вид на сад. Девушка вздохнула, и присела на быльца, устремив свой взгляд вниз. Цири, кажется, и не заметила ухода сестры, продолжая весело играть с подругами. Мисселина мягко улыбнулась, облокотившись на стену за своей спиной.
Вдруг пепельноволосая девочка остановилась и, радостно похлопав в ладошки, отбежала от подружек навстречу кому-то. Этим кем-то оказался Эскель, который тут крепко обнял девочку, опустившись на здоровое колено. Мисселина почувствовала, как сердце ёкнуло в груди. А Цири, ещё раз обняв ведьмака за шею, указала наверх, прямо на балкончик Мисселины. Эскель обернулся и, слегка приподняв уголок рта, приподнял руку в приветственном жесте. Сжав губы в тонкую линию, девушка отвела взгляд.
— Любовь ушла, завяли помидоры? — спросила вошедшая Йен. В голосе чародейки прозвучала насмешка, но Мисселина решила пропустить это мимо ушей, и просто пожала плечами.
— Нет. Я просто не в настроении.
— Как скажешь, — Йеннифер присела на кресло, только что само по себе образовавшееся в воздухе, и сцепила пальцы в замок. — Ты выглядишь неспокойной.
— Не без причины, — ответила Мисселина, скрестив руки на груди.
— Тогда потрудись рассказать, — развела руками чародейка. — Ты же не думаешь, что мне охота лезть в твою головушку на ровном месте?
— Слушай, может, это ты без настроения? — усмехнулась Мисселина, на что Йен раздражённо отмахнулась. Ведьмачка фыркнула, и снова поглядела вниз - Эскеля в саду не было, а Цири продолжила играть, как ни в чём ни бывало. — Мне кажется, здесь небезопасно. В храме.
— С чего бы? — недоверчиво приподняла бровь Йен.
— С того, что одна из монахинь кажется мне подозрительной.
— Ох, нас уже паранойя одолевает? — хмыкнула чародейка.
— Йен, я же не просто так это говорю, — прервала последнюю Мисселина. Йеннифер покачала головой, и сложила руки на туловище, показывая свою готовность выслушать. — Сестра Игрэйн, она учит Цири… она не внушает мне доверия.
— Но ты просто чувствуешь, что эта женщина что-то скрывает? — Мисселина утвердительно кивнула, и Йен нахмурилась. — А медальон? Что он тебе говорит?
— Что… а впрочем, неважно, — покачала головой Мисселина. — Только он и говорит, если честно. И это… не знаю, как тебе объяснить.
Ведьмачка отмахнулась сама от себя. Хотя ей и было интересно, откуда Йеннифер знает про свойства подарка Трисс, Мисселина понимала, что не сейчас она будет об этом спрашивать. Девушка переместила руку на солнечное сплетение - туда, где лежала аквамариновая голова ласки. Затем обратила взгляд на Йен. Чародейка несколько секунд задумчиво качала головой, а потом протянула руку.
— Дай мне их.
— Кого - их? — опешила Мисселина.
— Медальон и кольцо, конечно же, — с явным раздражением ответила Йен.
Ведьмачка пожала плечами и, быстро сняв аквамариновую подвеску с шеи, а кольцо - с пальца, вложила их в ладонь Йен. Та повертела ласку перед глазами, рассматривая с лёгким прищуром. Закончив с первым амулетом, Йеннифер отдала его Мисселине.
— Ну что?
— Ничего. Я думаю, ты знаешь о свойствах этого кулона, — ведьмачка кивнула. Это было действительно так - медальон часто словно сам по себе подсказывал что делать.
Йеннифер тем временем рассматривала кольцо, то и дело сводя брови к переносице. Видимо, подарок тёти пришёлся Йен не по душе. Мисселина напряглась, когда чародейка провела пальцами по гравировке. И вдруг подбросила перстень в воздух, шепнув заклинание. Мисселина хотела было поймать предмет, но отдёрнула руку, когда кольцо остановилось на весу. Йеннифер щёлкнула пальцами - и вокруг перстня появилась причудливая золотая сфера. Ведьмачка почувствовала, как рот непроизвольно открывается в немом удивлении. Йен всплеснула ладонями.
— Ха! Я так и знала! — чародейка посмотрела на девушку. — Мисселина, скажи мне - чем ты думала, когда надевала его?
— Но… оно превращается в хлыст! — запротестовала ведьмачка. — Я не думала, что это кольцо…
— Вот именно! Ты не думала! — рявкнула Йеннифер. — А это колечко следит за тобой! Значит, следит и твоя тётушка! — Мисселина нахмурилась - к Йен был ещё один вопрос. А она, в свою очередь, сокрушённо покачала головой. — Ну ничего. Все мы совершаем ошибки.
— Постой! Хочешь сказать, Бьянка следит за мной? — развела руками Мисселина, и Йеннифер кивнула. — Но зачем?
— Мне откуда знать? — фыркнула чародейка. — Важно только одно: твоей тёте от тебя что-то нужно.
— В последний раз она сама меня выставила вон, — с раздражением бросила ведьмачка, вспоминая свою последнюю встречу с Бьянкой в Новиграде полтора года назад. — И потом, я не так уж ценна…
— Никогда не говори так о себе, — строго перебила девушку Йеннифер. Чародейка тяжело вздохнула. — Может, тебе будет неприятно это слышать… но если хочешь жить спокойно, избавься от кольца.
Мисселина вздохнула и снова посмотрела на перстень и сферу вокруг него. Кольцо преспокойно вертелось в воздухе, медленно, словно гипнотизирует. А золотое свечение вокруг него замерло, показывая все пути, пройденные Мисселиной. Девушка зажмурилась, облокотившись на стену. Зачем же Бьянке нужна именно она?
Или кто-то рядом с ней?
Ведьмачка взглянула на Цири - она о чём-то говорила с Ревеккой, сидя на изумрудной траве. Мисселина перевела взгляд на Йеннифер - та терпеливо ждала, пока девушка что-то скажет.
— Я могу оставить кольцо здесь? — спросила ведьмачка, ища глазами сестру Игрэйн. Йеннифер за её спиной фыркнула.
— В храме - нет. Но вот вне его стен…
— Хорошо, — Мисселина обернулась к чародейке. Коротко хмыкнув, девушка схватила перстень и сжала его в руке. Золотая сфера мигом испарилась, и Йен покачала головой.
— Знаешь, из тебя бы вышла отличная чародейка, — женщина улыбнулась, глядя на недоумевающую Мисселину. — Но думаю, ты уже ступила на этот путь.
— В каком смысле?
— Учишься. Понемногу, конечно… но я ещё никогда не видела, что такое отрывочное обучение усваивалось так хорошо, — Йеннифер улыбнулась по-доброму - она так делала редко, - и смахнула прядь волос с лица. — Мда… хороша во всём, неизменно добрая и не скучная одновременно… Ты настоящий ангелочек, Мисселина.
— Сама бы о себе так не сказала, — рассмеялась ведьмачка, на что Йен лишь отмахнулась.
— Брось. Ты гораздо лучше многих, кого мне доводилось встретить. Что чародеек, что людей, что ведьмаков…
Мисселина улыбнулась и прикрыла глаза. Затем повернула голову, подняла веки и посмотрела на пейзаж, открывавшийся с её балкона. Помимо лежащего вокруг храмового сада и пристроек, был виден сам город Элландер. Кольцом домов, кварталов, площадей и улочек он окружал холм, на котором стоял храм Мелитэле. А дальше, за белокаменными городскими стенами, лежал лес с его вечнозелёными елями и соснами, уходящими за горизонт. И закатное солнце, этот алый разжаренный диск, словно бы погружался в эту зелёную хвойную пучину, окрашивая вечерние облака в насыщенный пурпурный цвет.
Ведьмачка вздохнула. Снова вспомнились те летние вечера, которые они с Эскелем, Геральтом, Цири и Весемиром проводили в Каэр Морхене. И как ни крути, а Мисселине казалось, что те времена были прекрасны - это безмятежное спокойствие, сопутствующее им год назад. Хотя, Мисселина не сказала бы, что ей сейчас плохо, даже наоборот. Просто та горная крепость стала ей домом.
Девушка обернулась и посмотрела на Йеннифер. По сравнению с нежной, бледной и вообще-то распространенной внешностью монахинь и послушниц, чародейка блистала светской, прямо-таки вызывающей красотой, подчеркнутой каждой деталью. Ее локоны цвета воронова крыла, каскадом ниспадающие на плечи, блестели, отражая свет, почти как павлиньи перья, извивались и волновались при каждом движении. Мисселина вдруг устыдилась своих исцарапанных локтей, шершавых рук, неровных ногтей. Неожиданно ей невероятно захотелось, чтобы у нее было все то, что было у Йеннифер, – прекрасная длинная шея, а на ней прелестная черная бархотка и изумительно искрящаяся звезда. Ровные, подчеркнутые угольком брови и длинные ресницы. Гордые губы. И две округлости под черной тканью и белыми кружевами, вздымающиеся при каждом вздохе.
Вдруг Мисселина вспомнила одну деталь, что объединяла эту чародейку одного её хорошего друга.
— Йен?
— Слушаю.
— Что между тобой и Геральтом?
Йеннифер поджала губы и свела брови. Мисселина чуть не потеряла сознание от собственной наглости, похолодела от тишины, наступившей после её вопроса.
— Грусть, — ответила чародейка серьезно. — Тоска. Обида. Сожаление. Надежда. И страх, — Йеннифер тяжело вздохнула. — Да, похоже, я ничего не упустила.
Ведьмачка коротко кивнула. В тот же миг их с Йеннифер взгляды встретились. Мисселина немного прищурилась. Чародейка ей не врала.
— Никогда не позволяй, чтобы такое произошло с тобой, — тихо предупредила Йен.
Мисселина кивнула. Она поняла.
***
— Эскель! Доброе утро!
Ведьмак тихо выругался и прикрыл глаза. Нет. Не эту дамочку он ожидал увидеть сегодня утром.
Йеннифер из Венгерберга приближалась к нему быстрой грациозной походкой и холодно улыбалась, пока Эскель остановился посреди лоджии и подождал её. Чародейка оказалась рядом с ним достаточно быстро - в нос тут же удар характерный запах сирени и крыжовника.
— Что ты здесь делаешь?
— Я к Неожиданности приехала. Он позвал, — коротко ответила Йен. Эскель кивнул, а чародейка тем временем покосилась на его ногу. — И это то самое страшное ранение, о котором Мисселина рассказывала? Ты уже на ногах.
— На ведьмаках всё заживает быстрее, — сдержанно ответил мужчина и продолжил путь. Йеннифер пожала плечами, идя рядом с ним, хотя и держала определённую дистанцию.
— Знаешь, я хотела сказать кое-что, — продолжила женщина, остановив Эскеля коротким касанием. Ведьмак снова остановился и развёл руками. — И не строй эту недовольную мину, будь любезен. Речь пойдёт о важных вещах.
— Я слушаю, Йен, — делано усталым тоном ответил мужчина. Йеннифер, конечно же, сразу всё поняла, но не подала виду. Вместо этого чародейка расправила плечи и, выждав несколько секунд, отвела взгляд в другой конец лоджии.
— За Мисселиной наблюдают. Проследи за тем, чтобы она избавилась от своего перстня.
Эскель кивнул. Знал, о чём говорит Йен - о том самом кольце из электрума, полученном в подарок от тёти Мисселины ещё давно, в Новиграде. Оно стало верным спутником девушки, покоясь на её указательном пальце, как родное. Порой Мисселина хваталась за него, как только чувствовала опасность, а порой просто вертела на пальце, находясь в волнении.
— Надеюсь, это всё?
— М-да. Остальное она сама расскажет тебе, — покачала головой Йеннифер, и двинулась дальше по лоджии. Ведьмак посмотрел ей вслед.
— А ты куда?
— К Неожиданности. Хочу взглянуть на неё, и не оттягивать момент, — фыркнула чародейка, обернувшись лишь на долю секунды, и снова зашагала по своим делам.
Снова оказавшись наедине с собой, ведьмак облегчённо вздохнул, и вышел из лоджии в сад. Тихий ветерок шевелил траву и листья на деревьях и кустах, и разносил по округе пьянящий аромат цветущей вишни. Мужчина потянул запах носом, и прикрыл глаза. Показалось, что это не воздух такой, а Мисселина стояла рядом. Это её волосы, вьющиеся от ветра, падают на её плечи и спины, скрытые белой рубашкой. Это её руки лежат на его лице, чуть подрагивая, но не отпуская. Это всё она.
Хватит думать о ней, одёрнул себя Эскель. Хотел о ней не думать, но не мог. И всё равно злился - на себя, на неё… впервые злился в равной степени. Ещё никогда не чувствовал себя так жалко, как сейчас, когда старался подступиться к ней, разыгрывал джентльмена… Но она - боже! - она всегда уходила, разворачиваясь на каблуках и делая вид, что не слышит его голоса. И Эскель знал, что по-настоящему она не зла уже давно, её гнев выгорел… Однако она продолжает упорно делать вид, что не хочет его видеть. Гордая!
Но по сути, не одна Мисселина страдает этим пороком. Эскель знал по себе. Хотя где-то в глубине души и скакало это неприятное осознание того, что вина за ту ночь лежит только на нём, ведьмак не собирался признавать этого. Знал, но отказывался принять свой косяк.
Покачав головой, мужчина продолжил идти всё глубже в сад, и всё ближе к стене, окружавшей храмовый комплекс. Признаться, планировка грандиозных террас и садов на небольшом, но высоком холме в центре города была удачной. Ёмкость, удобство - возможно, это было то, чего не хватало огромному Каэр Морхену. А какой вид открывался с верхних ярусов на город и лес вокруг!
Эскель шёл по узкой, едва заметной тропинке сквозь вишнёвый сад. Он не ошибся - вишня почти отцвела, распустив свои белые цветы донельзя пышно. Скоро они исчезнут, пронеслось в голове ведьмака, и монахини нагрянут сюда с корзинками всем скопом. Но пока здесь было пустынно. Абсолютная тишина, которую нарушал только шелест листвы и голоса птиц.
Когда мужчина подошёл ближе к краю террасы, оказалось, что не один он пришёл сюда ранним утром. Мисселина стояла лицом к городу за стеной, рассматривая пейзаж. Босые ноги её утопали в изумрудной траве, время от времени напрягаясь от утренней прохлады. Ветер шевелил её длинную белую рубашку, доходящую до колен девушки, и Эскель тут же обратил внимание на голени последней - пара ссадин осталась, да и некоторые несколько уже пожелтевших синяков почти сошло. Сердце ведьмака неприятно кольнуло.
Мисселина обернулась, почувствовав присутствие за спиной. Она тихо вздохнула, развернулась, и посмотрела на Эскеля прямо, почти что с вызовом. Губы девушки были сжаты в тонкую линию, а руки сжимали рукава рубашки. Поведя плечом, ведьмак облокотился на рядом стоящее дерево, не разрывая с ней зрительного контакта.
— Я хочу поговорить, — голос Мисселины звучал холодно, приглушенно и даже чересчур сдержанно. В ответ Эскель пожал плечами, скрестив руки на груди.
— Разве? — фыркнул он. — Не думаю.
— Почему?
— Вряд ли хочешь. После того, как бегала от меня всё это время, — ответил Эскель. Жестоко. Мисселина поджала губы ещё сильнее. — И потом, я всё ещё помню…
— Я правда наговорила тебе… гадостей, — ответила девушка сухо.
— Ты наорала на меня, — напомнил ведьмак.
— Как ты хотел, чтобы я реагировала? — бросила вдруг Мисселина. Девушка фыркнула, и всплеснула ладонями. — Хотя неважно! Разговор окончен!
Она быстро направилась прочь, горя гневом и желанием деться куда-то подальше. Но не успела - Эскель резко поймал её за локоть. Остановил. Посмотрел сверху вниз в её искрящиеся обидой и напряжением глаза. Мисселина отвела взгляд, дёрнулась, и ведьмак сжал пальцы на её руке чуть сильнее - достаточно, чтобы не дать уйти. Но в то же время он был осторожен. Не хотел нанести ей даже малейший вред.
— Дай мне уйти, — тихо сказала она. Скажи она чуть громче, это бы прозвучало как приказ.
— Нет, — Эскель продолжал смотреть на её лицо, бледное от эмоций, наполняющих её. — Договорим.
— С чего бы? — голос девушки сочился ядом. — Думается, ты не хотел говорить. Если так, то пусти.
Эскель промолчал, но руку Мисселины не отпустил. Не желал отпускать её вообще. А она не хотела уходить. Ведьмак знал это, потому что знал её - эти ступни, пока не готовые сделать шаг прочь, руки, безвольно повисшие, и дрожащие пальцы. Тело Мисселины говорило за неё и было честнее, чем её слова. Поэтому Эскель, отпустив локоть девушки, переместил свои пальцы на её подбородок. Мисселина вздрогнула он пронзившей её вибрации и, наконец, подняла глаза, и снова посмотрела на него.
Молча изучая её голубые глаза, Эскель видел там всё, что она хотела бы сказать. Видел, что она правда не злилась, даже жалела о том, что так вспыхнула в тот день. Ещё Мисселина жалела о том, что избегала его всё это время, и корила саму себя за это. Лишь гордость не позволяла это произнести это вслух.
Однако он всё понимал, не нуждаясь в словах. И понимал, что гордость уже никому из них не выиграет время. Как бы там ни было, они виноваты друг перед другом в равной степени, вдруг осознал Эскель.
— Прости меня, — произнёс он. Брови Мисселины тут же приподнялись, глаза приняли удивлённое выражение, а губы расслабились, когда она вдохнула. — Сглупил. Признаю.
— Я уже простила. Давно, — тихо ответила она.
Восприняв эти слова, как разрешение, Эскель переместил руку выше, огладив большим пальцем её скулы. Медленно втянув носом воздух, девушка положила ладонь на кисть ведьмака, и сильнее прижала его руку к своему лицу.
— Прости и ты меня, — выдала наконец она. — Я… сама не своя была всё это время. Как котёнок в канаве…
— Ты на котёнка не похожа, — издал тихий смешок Эскель, и Мисселина улыбнулась ему. Медленно повернув лицо, она коснулась пересохшими губами его пальцев, лежавших на её щеке. Ведьмак покачал головой, и мигом сгрёб девушку в охапку, прижимая к себе. Мисселина в ответ крепко обняла его торс, спрятав лицо на груди мужчины.
Так они и стояли, обнявшись, в вишнёвом саду храма Мелитэле. Поднялся ветер, и листва на деревьях громко зашелестела. Стайка птиц сорвалась в небо, и упорхнула куда-то далеко вниз, в город. Эскель усмехнулся и мягко поцеловал Мисселину в темноволосую макушку.
— Я скучала, — шепнула она, чуть запрокинув голову назад, дабы посмотреть на мужчину. Тот криво ухмыльнулся и мягко, едва касаясь, провёл пальцем по её приоткрытым алеющим губам.
— Я тоже.
Прошло только несколько мгновений прежде чем они снова прижались друг другу, норовя не отпускать никогда.
***
К вечеру погода немного испортилась: над Элландером поднялся сильный ветер. Его порывы врывались в спальню через открытые двери, ведущие на балкон. Там, на небольшом мраморном островке, стояла Мисселина, дрожащая от ночной прохлады и наблюдающая за тёмным садом. Эскель же сидел на кровати и морщился от каждого особенно сильного порыва. Впрочем, это не сильно раздражало его.
— Не могла бы ты вернуться внутрь? — спросил он спокойно. Девушка обернулась и, пожав плечами, повернулась к нему лицом, опираясь поясницей на перила. Новый порыв приподнял подол её рубашки - длинной, ниже колена, - и растрепал девичьи волосы. Мисселина убрала мешающую прядь с лица и улыбнулась. Свет от тусклого, неверного свечного пламени играл на её нежном лике.
Эскель слегка наклонил голову, рассматривая её. Он любил, когда она улыбалась так - в ответ на вопрос, молча, растянув губы, слегка приподнимая верхнюю над белыми зубами. В этот момент глаза её искрились неподдельной добротой и сердечностью, вместе с улыбкой говоря за саму Мисселину. Эскель любил этот взгляд и потому, что он принадлежал только ему самому. Добрая улыбка и милосердный взгляд она посылала многим, но такой… нет. Этот, полный ласки, страсти и преданности в одночасье, предназначался только для ведьмака. Ни для кого более.
— Что? — спросила она, входя в комнату и закрывая балконные двери.
Эскель покачал головой, проследив, как она подходит к нему, и протянул ей согнутую в локте руку. Мисселина вложила свою изящную кисть в его ладонь, сплетя свои пальцы с его. Девушку проняла мелкая дрожь, и ведьмак, слегка потянув её на себя, усадил Мисселину рядом. А она, озорно улыбаясь, положила голову на бёдра мужчины, глядя в его глаза снизу вверх. Улыбнувшись в ответ, Эскель запустил пальцы в чёрные локоны.
— Куда поедем после? — спросил неожиданно ведьмак. Мисселина пожала плечами.
— Не знаю. Но точно не в Каэдвен. И не в Аэдирн.
— Точно? Ты же хотела в Альдерсберг.
— В следующем году, — отмахнулась она и снова села, обеспокоенно взглянув на мужчину. — Скажи лучше, как твоя нога? А то я-то не уверена, что ты пока готов…
— Я тебя умоляю, — покачал головой Эскель, погладив волосы девушки. — Швы ведь сегодня утром сняли… — она тяжело вздохнула и отвела взгляд, сведя брови к переносице. — Мисселина, я правда здоров.
— Но я переживаю за тебя! — фыркнула она, снова глянув на него. — И из-за этого и накричала. Что ты подверг себя опасности… — Мисселина вздохнула, опустив веки, покачала головой. — Я испугалась за тебя. Боялась, что ты истечёшь кровью… а я не смогу тебе помочь.
— Я же ведьмак…
— Прошу, Эскель! Я слышала это сто раз! — взмолилась она, слегка хлопнув рукой по невидимой поверхности.
Воцарилось молчание, которое никто из них не смел нарушать. Эскель лишь молчаливо смотрел на неё, на печально поджатые губы, на тени, которые отбрасывали на кожу лица длинные ресницы. Наконец, она вздохнула и посмотрела ему в глаза. Мужчина слегка вздрогнул, когда её холодная ладонь легла на его лицо, на изуродованную его сторону. Прикрыв глаза, ведьмак накрыл её ладонь своей, и покачал головой.
— Тебе никогда не нужно будет оплакивать меня, — тихо произнёс он, снова глядя на затуманенные девичьи глаза. — Я всегда буду с тобой. Я - твой.
Мисселина кивнула и, резко вдохнув, поддалась вперёд, обнимая Эскеля. Её щека, отчего-то влажная, прижалась к его лицу. Рука ведьмака сомкнулась на затылке девушки, а губы коснулись её виска.
— Эскель… — мужчина вопросительно взглянул на Мисселину, которая слегка отстранилась от него. — Я… я хотела бы, чтобы ты провёл эту ночь со мной.
Он почувствовал, что глаза открываются шире. Сердце громко ухнуло.
— Мисселина, ты…
— Не в том смысле, — она подпёрла щеку ладонью. — Просто… я хотела уснуть рядом с тобой. И проснуться тоже.
Ведьмак покачал головой и, слегка приподняв уголки губ, поцеловал девушку в лоб. Согласно кивнул.
— Хорошо.
Мигом просияв, Мисселина с чувством поцеловала его в щеку и вскочила с ложа. Она подошла к столику в углу у нетопленного очага, рядом с которым стоял и стул с невысокой спинкой. Поведя плечом, Эскель принялся раздеваться: быстро снял сапоги, рубашку и штаны, оставшись в одном исподнем. Ведьмак перевёл косой взгляд на Мисселину. Она, видимо, закончила с мудрёной шнуровкой своих сандалий, и теперь снимала с себя рубашку. Эскель хотел отвести взгляд, но не смог. Казалось, не смотреть на неё было выше его сил.
Он действительно был в её власти. Пусть даже она сама того не осознаёт в полной мере.
Подобрав проворными пальцами подол рубашки, Мисселина потянула его вверх, медленно стягивая через голову. Сначала глазам открылись худые ляжки, местами синие от плохо сходящих синяков. Затем ягодицы и поясница, обтянутые бельём из мягкой белой ткани. Когда Мисселина освободилась от рубашки и аккуратно сложила её на спинку стула, водопад волос упал на её спину - узкую, худую, с цепочками небольших серебристых шрамиков и выступающими позвонками.
Девушка обернулась, встретившись с восхищённым взглядом Эскеля. Мисселина застенчиво улыбнулась, и провела рукой по маленькой, упругой груди, схваченной белым бельём. Ведьмак ощутил, как в голову ударила кровь, а губы растянулись в ответной улыбке.
«Как она прекрасна!»
Мисселина быстро потушила свечи, и комната погрузилась в тьму, которую рассеивал лишь бледный лунный свет. Немного посмотрев в окно, девушка медленно покрутила цепочку на шее и вошла в тень. Она быстро залезла на кровать и, устроившись на подушке, протянула Эскелю руку.
— Иди ко мне.
Приподняв уголки рта, ведьмак внял её велению, расположившись ближе к ней. Девушка глубоко, мирно дышала, и оттого поднималась и опускалась её грудь и диафрагма. Волосы Мисселины разметались по белой подушке, подобно чёрным змеям; одна нога согнутая в колене, и ступня этой ноги лежала на голени второй. Девушка подняла взгляд на Эскеля: сложив левую руку на плоском животе, правую она отбросила на подушку у головы.
— Я могу обнять тебя?
Мисселина кивнула, и ведьмак, углёгшись рядом с ней, притянул худое тело к себе. Голова девушки легла на его грудь - прямо над тем местом, где билось сердце, - а рукой провела по ключице мужчины. Размеренно дыша, Эскель опустил одну руку на её спину, а другой принялся молчаливо перебирать пряди волос, которые недавно взъерошил ветер.
— Знаешь, я недавно одну вещь услышал… — Мисселина тут же подняла сияющие глаза на него. — Говорят, если люди тянутся друг к другу умами, это дружба. Если душами - привязанность, а телами - страсть…
— Ну а если всё вместе? — спросила она, улыбнувшись. Ведьмак задумчиво провёл пальцем по линии её позвоночника, и пожал плечами.
— Значит, это любовь.
Несколько мучительно долгих минут Мисселина молчала. Эскель ответа не ждал.
За окном светила таинственная луна, наполняя комнату серебристым светом. Они слышали шум ветра и листвы, которую он тревожил, не переставая. Между этими звуками можно было изредка услышать трели ночной птицы и пение цикад в храмовом саду. Это была спокойная летняя ночь, предназначенная для самого молчания. Ведь ничего сейчас говорить не нужно было - они оба понимали всё через прикосновения их тел, таких близких и в то же время целомудренных. Никакой спешки, никаких волнений - только они и тишина, говорящая громче всех слов.
Но Мисселина всё же заговорила.
— Я тянусь к тебе умом, душой и телом.
Эскель молча кивнул, легко поцеловав её макушку. Он понял. И он был счастлив.
***
Утром Эскель и Мисселина почти незамедлительно отправились в дорогу. Хотя тут кто что посчитал незамедлительным.
Провожать ведьмака и ведьмачку вышли Нэннеке, Ревекка, Цири и Йеннифер. Они все, конечно, были слегка огорчены тем, что парочка так быстро отправлялась в странствия, оставляя их, но делать было нечего. Поэтому, когда кони были осёдланы, апутешественники - готовы к долгой дороге, каждая из пришедших женщин посчитала своим долгом попрощаться с гостями как положено.
Нэннеке по очереди обняла Эскеля и Мисселину, расцеловав последнюю в щеки.
— Ну… — наконец сказала первосвященница. — Отправляйтесь. Пусть Великая Мелитэле хранит вас в пути, дорогие мои. Но у богини и без вас множество дел, так что сами тоже не плошайте.
Затем с ними попрощалась Йеннифер. Чародейка крепко, почти по-мужски пожала Эскелю руку, а затем подошла к Мисселине. Йен смотрела на ведьмачку сердечно, и по-своему заботливо. Женщины тут же сжали друг друга в крепких объятиях.
— Помни о перстне, — шепнула Йеннифер. Мисселина согласно кивнула, и чародейка отстранилась, гордо улыбаясь. — Смотри за ней, Эскель. Береги, как зеницу ока.
— Надеюсь, — едва заметно усмехнулся ведьмак. — Что смогу уберечь гораздо лучше.
Ревекка и Цири вместе обняли Мисселину. Ведьмачка расцеловала обеих подружек в щёчки и потрепала каждую по волосам. Цири утирала слёзы рукавом платьица, а Ривка быстро-быстро моргала, душа слёзы.
— Я буду скучать по тебе, — покачала головой Ревекка. Мисселина ласково улыбнулась в ответ.
— Надеюсь, судьба ещё сведёт нас, Ривка, — ведьмачка снова обняла новую подругу. Затем снова посмотрела на свою пепельноволосую сестричку. Они вновь обнялись. — До встречи, моя Ласточка…
Цири кивнула и, наконец, обняла на прощание Эскеля. Ведьмак по-отчески поцеловал девочку в лоб и стёр с её щёчек дорожки солёных слёз.
— Цири… удачи тебе. Слушайся госпожу Йеннифер. Но не забывай, чему тебя учили в Каэр Морхене.
Девочка закивала, и снова обняла Эскеля. По небу в сторону Долины Понтара летели стаи ворон, громко каркая. Нэннеке не смотрела на них.
— Берегите себя, — повторила она. — Грядут тяжелые времена. Может оказаться, что Ithlinne aep Aevenien знала, что предрекает. Грядет Час Меча и Топора. Час Презрения и Волчьей Пурги. Береги её, Эскель. Не позволяй никому обижать её.
Ведьмак и ведьмачка запрыгнули в сёдла и, помахав руками на прощание, немного ударили коней пятками по бокам. Ворота открылись, и двоица выехала из внутреннего двора. Мисселина обернулась, глядя на оставшийся позади храм Мелитэле, и затем столкнулась с вопросительным взглядом Эскеля.
— Когда-нибудь я сюда вернусь, — произнесла девушка. Ведьмак кивнул.
— Мы сделаем это вместе.
Улыбнувшись друг другу, Эскель и Мисселина пустили коней по улицам Элландера. Теперь их путь лежал в Реданию.
========== «Что на самом деле произошло в Оксенфурте»/«What Really Happened in Oxenfurt» ==========
Комментарий к «Что на самом деле произошло в Оксенфурте»/«What Really Happened in Oxenfurt»
Есть хорошие причины, почему Мисселина любила городок Оксенфурт и ненавидела его порт.
Напоминаю, что к фику добавлен пакет изображений:
https://drive.google.com/drive/folders/1TXbuuJG6P0xq6L186MTsGN8yxfpDsVlx?usp=sharing
Редания, август 1265 года
Мисселина измученно вздохнула, поднявшись в седле.
— Долго нам ещё?
— Мили три, — пожал плечами Эскель. — Если поторопимся, окажемся в городе до заката.
Мисселина тяжело вздохнула, и поправила шляпу на голове.
Лето давно перевалило через свой экватор, когда они в кои-то веки добрались до окрестностей Оксенфурта. По правде говоря, изнурительное путешествие вдоль Понтара было достаточно увлекательным - что ни день, то новая стайка утопцев. Или леших, или бесов… Мисселина уже не давно бросила подсчёт всей чудовищной живности, которую ей доводилось встретить и убить. Тем более, девушку гораздо сильнее радовало то, что за последнее время ни она, ни Эскель не были серьёзно ранены. Это было важнее.
Однако судьба-проказница умело выворачивала всё так, чтобы Мисселине в отдельные моменты хотелось умереть. И на этот раз причиной была погода.
Когда Мисселина путешествовала с Эскель по Редании в прошлый раз, ехали они осенью. Тогда погода стояла откровенно паршивая: ветра, ливни и всякие другие напасти. Было невыносимо мокро, и оттого девушка всё время жаловалась на плохие самочувствие и настроение. Только один раз они застали в этой стране солнечную погодку - в Новиграде. Хотя, учитывая события тех дней, Мисселина понимала, что даже тёплые деньки не могли улучшить исход тех каникул.
Сейчас же, летом, ситуация обстояла несколько иначе. Над всей долиной Понтара стояла жара. Не такая, как в Каэр Морхене или в Туссенте - мягкие солнечные лучи ласкали землю, согревая и наполняя всё вокруг золотистым свечением, - а натуральный солнцепёк. Такой, что посевы гибли под убийственными лучами дневного светила, люди - умирали от жажды и голода, а ручьи и небольшие речушки - вовсе пропадали с лица земли. Даже могучий и обычно полноводный Понтар, и у того уровень воды упал почти на аршин!
В довершение ко всему, Редания вместе с другими северными государствами, по слухам, готовилась к новой войне с Нильфгаардом. Противостояние вот-вот должно было вспыхнуть с новой силой, говорили в народе, и виной тому разные причины. Одни твердили, что бесчисленные южные полки - это кара сверху, другие винили чародеев и государственных мужей в амбициозности и меркантильности. А третьи просто молчали, не принимая ни одну из сторон из благоразумных побуждений. Мисселина уверено относила и себя в третью категорию.
Как бы там ни было, война южан и северян волновала девушку, но не до крайней степени, когда в голове вертится только стратегия разных стран и численность войска южан. Это, безспорно, была занимательная информация, которую можно обсудить на досуге… Но не более. За несколько лет путешествий, охот на чудовищ и жизни с ведьмаком Мисселина ясно поняла одну вещь - она не хотела бы погрузиться в пучину политических раздоров и интриг, подобно знакомым ей чародейкам.
Мисселина задрала голову кверху. Солнце клонилось к горизонту ниже и ниже, и небо, едва видное сквозь густую листву деревьев, окрасилось в лиловый и пурпурный цвета. Сегодня, как и вчера, и позавчера, не было ни единой тучки, и солнце целый день пекло как сумасшедшее. Но к вечеру становилось чуть прохладнее, хотя всё так же душно… В общем, такая погода Мисселине совершенно не нравилась. Пожав плечами, она сняла шляпу и прицепив к седлу, поравнялась с Эскелем.
— Выглядишь уставшей, — произнёс ведьмак, окинув девушку коротким изучающим взглядом. Та повела плечом, скривив губы.
— Это всё погода, — девушка вздохнула. — Лучше бы было холодно.
— М-да, — усмехнулся мужчина. — Когда холодно, можешь хоть согреться.
Мисселина безучастно кивнула, снова обратив свой взгляд на дорогу. Где-то вдалеке она расширялась, а деревья росли всё реже и реже. В девушке проснулась надежда - неужели Оксенфурт уже был так близко?
Ещё с полчаса они ехали молча, разморенные жарой и поездкой, по просёлочной дороге до самой лесной опушки, где растительность резко редела и путь становился немного шире. По обе стороны большака были разбросаны небольшие домики с прилежащими хозяйствами, но они мало привлекали внимание Мисселины. Взгляд девушки был прикован к красным городским стенам, что лежали на большом острове в полумиле от них. Девушка радостно ахнула.
— Почти! Почти доехали! — воскликнула она, взглянув на Эскеля. Ведьмак улыбнулся, покачал головой и тихо рассмеялся. — Что?
— Радуешься, как ребёнок, — ответил мужчина, глядя янтарными глазами прямо в её глаза. Мисселина пожала плечами, чуть подогнав коня.
— Я слишком сильно отбила себе зад, чтобы не радоваться.
— Верю на слово, — снова засмеялся Эскель.
Мисселина улыбнулась: она обожала, когда он смеялся. Над чем угодно: над какой-то её глупой или остроумной шуткой, или над собственными же словами. Иногда ведьмак тихо посмеивался, пока они ехали среди лугов и полей. Часто издавал смешки просто от хорошего настроения. Тогда он становился очень милым, и Мисселина сама не могла сдержать улыбки. Когда Эскель улыбался, даже шрам его ничуть не портил.
Но Мисселина никогда не чувствовала к нему отвращения. Наоборот, она обожала проводить кончиками пальцев по линии рубца, и касаться его губами… Мисселина любила этот шрам также, как и любила Эскеля и его смех.
— Как ты думаешь, кого мы можем здесь встретить? — спросила девушка, когда они подъехали к переправе к городку. Ведьмак пожал плечами, когда кони ступили на крепкий мост над бурным Понтаром.
— Студентов, — хмыкнул мужчина. — Хотя… знаешь, возможно увидимся с Лютиком.
— Да… — кивнула Мисселина и повела плечом, вздыхая. — Знаешь, я за так соскучилась за ним.
— Если встретим, скажешь ему, — фыркнул Эскель. — Он в экстазе будет.
— О-о-о, это ревность, ведьмак? — лукаво прищурилась Мисселина, и мужчина хмыкнул. Глаза ведьмака полнились мрачного веселья. А вот девушке стало совсем не смешно. — Эскель, я серьёзно.
Они въехали в город, миновав тяжёлые ворота, и оказались внутри оксенфуртских стен. Приблизившись к Мисселине, Эскель наклонился к её уху. Тёплое дыхание обожгло её шею, и по коже девушки пробежались мурашки, когда мужчина заговорил низким, томным шёпотом.
— Никогда в жизни я не опущусь до того, чтобы не доверять тебе.
Девушка почувствовала, что краснеет, и убрала упавшую на лицо прядь. А Эскель, хитро усмехнувшись, подмигнул ей. Мисселина ощутила, как расплывается в застенчивой улыбке, как уши и щёки алеют, а низ живота оттягивает приятным теплом… Качая головой, она мечтательно прикрыла глаза.
— Святой Лебёда, Эскель… — ведьмак вопросительно взглянул на неё. — Я похожа на помидор?
— Нет, — мягко улыбнулся мужчина, слегка натянув поводья. — Ты очень даже мила, — он немного задумался, когда они свернули на другую улочку. — Знаешь, когда говорят кровь с молоком?
— Это точно не про меня, — пожала плечами Мисселина. — Кровь с молоком - бабы красивые… не плоскозадые…
— Мисселина, красивую бабу не испортит ничто, даже отсутствие задницы, — фыркнул Эскель, когда они снова поравнялись. — А на себя не наговаривай, очень тебя прошу.
— Только ради тебя, — усмехнулась девушка. Ведьмак повёл плечом и ухмыльнулся в ответ, но ничего не сказал. А Мисселина, качнув головой, принялась рассматривать всё вокруг себя. Что уж тут говорить – она была прямо-таки влюблена в городок Оксенфурт.
Территорию университета окружали стены, а вокруг стен раскинулось второе кольцо – большое, шумное, пыхтящее, бурлящее и галдящее кольцо городка. Деревянного, пестроцветного городка Оксенфурт с узкими улочками и островерхими крышами, городка Оксенфурт, который жил Академией, жаками, преподавателями, учеными, исследователями и их гостями, жил наукой и за счет науки и знаний, жил тем, что обычно сопутствует процессу познания, ибо из отходов и осколков теории в городке Оксенфурт рождались практика, сделки и доходы.
Ведьмак и ведьмачка медленно ехали по грязной, забитой народом улочке, минуя мастерские, лавки, магазины и магазинчики, в которых благодаря Академии изготовляли и продавали десятки тысяч изделий и прелестей, недоступных в других уголках мира, изготовление которых в других уголках мира считалось невозможным либо нерентабельным. Они миновали трактиры, кабаки, лотки, будки, ларьки, стойки и переносные прилавки, источавшие захватывающие дух ароматы экзотических, неведомых в других уголках мира блюд, приготовленных неведомыми в других уголках мира способами, с добавками и приправами, которых в других уголках мира и не знали, и не использовали.
Это был Оксенфурт, пестрый, веселый, шумный и ароматный городок чудес, в которые ловкие и инициативные люди ухитрялись превратить сухую и бесполезную, казалось бы, теорию, понемногу просачивающуюся сквозь университетские стены. Был это также и городок увеселений, вечерних гуляний, постоянного праздника и непрекращающегося кутежа. Улочки днем и ночью гремели музыкой, пением, звоном бокалов и стуком кружек, ибо известно – ничто так не усиливает жажды, как процесс усвоения знаний. Несмотря на то что распоряжением ректора студентам и бакалаврам запрещалось пить и гулять до наступления темноты, в Оксенфурте пили и гуляли круглые сутки, поскольку известно, что если что-то и может усилить жажду еще больше, нежели процесс усвоения знаний, так это именно полный либо частичный запрет употреблять горячительное.
— Кальмары! А вот кому жареные кальмары?!
— Мазь от коросты! Только у меня! Надежная, изумительная мазь!
— Коты ловчие, коты чародейские! Только послушайте, добрые люди, как они мяучат!
— Амулеты! Эликсиры! Любовные фильтры! Приворотные средства! Любистоки и афродизийки с гарантией! От одной щепотки даже покойник воспрянет! Кому, кому?!
— Зубы рву почти безболезненно! Дешево! Дешево!
Нет, что ни говори, а Мисселина любила городок Оксенфурт.
— Святой Лебёда! Как же я обожаю это место! — воскликнула она в пылу эмоций. Эскель же скривился, глядя на торговца амулетами.
— Надо бы найти приличный заезд. А наутро уже посмотрим…
— Честно говоря, я бы осталась здесь надолго, — пожала плечами, и кивнула на заезд неподалёку. — Смотри. Может, заглянем туда?
Эскель кивнул, и слегка подогнал коня. Проехав несколько десятков метров, они остановились у того самого заезда, и спешились. Мисселина взглянула вверх - висевшая на чугунном шесте деревянная вывеска в виде птицы гласила “Широкая цапля”. Девушка ухмыльнулась и взглянула на ведьмака - тот недоумённо пожимал плечами, изучая вывеску. Затем обратил внимание на глядящую на него спутницу и развёл руками.
— Что? Оно просто кажется знакомым.
Мисселина повела плечом. Спешившись и привязав коней, двоица вошла в заезд.
Внутри убранство было достаточно изысканным, хотя на ум приходило другое слово - помпезный. Стены все в обоях сливового цвета, мебель обита бордовым бархатом, а стулья и столы вырезаны из тёмного дерева. А ещё разнообразные картины: от пейзажей до портретов, где-то в углу девушка даже заметила триптих! Видимо, хозяин был богат и не скуп.
Мисселина обернулась, изучая всё вокруг себя. Эскель же, поправив рукава куртки, поднял руку в приветственном жесте. Несколько мгновений спустя, когда девушка повернула лицо обратно, перед её глазами маячила красная шляпа с пером цапли, блондинистые кудри и весёлое лицо с искрящимися на нём голубыми глазами.
— О, мои дорогие! — воскликнул Лютик, крепко обняв Эскеля. — Как я вам рад!
— Лютик, — улыбнулась девушка, когда бард крепко обнял и её.
— Мисселина! Душа моя! — Лютик крепко расцеловал ведьмачку в обе щеки, и та почувствовала, как снова краснеет. Бард, однако, на это внимания не обратил, и снова обратился к Эскелю. — Как вы двое здесь оказались?
— Да так… чисто случайно, — пожал плечами ведьмак. Лютик в ответ только всплеснул руками.
— Дорогой мой Эскель, случайности не случайны! Ну-ка, рассказывайте: не проболтался ли вам кто о моём отеле?
Повисла длинная, многозначительная пауза. Эскель и Мисселина удивлённо переглянулись и снова посмотрели на барда. С минуту Лютик стоял, улыбаясь прибывшим, словно чего-то ожидая. Но вскоре улыбка сошла с его лица, и он, немного приподняв брови, упёр руки в боки.
— Так… это твой…? — Мисселина чувствовала себя ужасно глупо, когда задавала этот вопрос. Но Лютик, кажется, на это внимания не обратил, и только развёл руками.
— Конечно! Я недавно его в карты выиграл. Или это подарок… не припомню, в общем.
— Кто бы сомневался… — тихо, чтобы слышала одна только Мисселина, произнёс Эскель. Девушка покачала головой.
— Мы правда не знали, Лютик.
— Ах, полно! Важнее то, что вы здесь! — на лице барда снова расцвела дружелюбная и слегка лукавая улыбка. — Оставайтесь. Свободная комната есть, хоть и одна, кровать там широкая…
— Спасибо большое! — поспешила прервать поэта Мисселина, улыбнувшись и сжав его руки. Лютик покачал головой, и поманил двоицу за собой.
— Кстати, в подвале есть баня, — как бы между прочим сообщил он. Ведьмак и ведьмачка снова переглянулись, и продолжили следовать за бардом.
***
Уже перевалило за полночь, когда Мисселина задумчиво вытирала волосы, сидя на кровати в их комнате. Вняв совету Лютика, она спустилась в бани под заездом, и надо сказать, что они оказались достаточно пристойными. Так что, смыв с себя всю пыль и грязь, она снова почувствовала себя человеком.
Дверь коротко скрипнула, и в комнату вошёл Эскель. Он ушёл чуть позже Мисселины, задержавшись в зале, чтобы поболтать с Лютиком. Сняв рубашку, он сложил её и куртку на табурете в дальнем углу комнаты, а затем распахнул окно, выходящие на одну из узеньких и грязных улочек Оксенфурта. В обычный день оттуда могло повеять лишь привычными городскими запахами - конской мочой и помоями. Но сегодняшней ночью поднялся ветер, что уносил вонь, принося вместо этого свежесть.
— На море буря, — констатировал Эскель, глядя в окно. Мисселина пожала плечами, откладывая полотенце в сторону, и взялась за гребень. Девушка принялась расчёсывать чистые, но всё ещё спутанные волосы, глядя на ведьмака.
Капли воды стекали по его темным волосам на широкую спину, расслабленную после долгой дороги. Под бледной кожей перекатывались крепкие, тренированные мышцы, всегда находящиеся в движении. В блеклом лунном свете были заметны и многочисленные рубцы и шрамы, покрывавшие спину, ключицы и плечи мужчины. Мисселина задерживала взгляд на каждом из них, хотя на самом деле откровенно пялилась на них, чуть дыша.
И, конечно же, Эскель заметил это. Усмехнулся, но сделал вид, что не обратил внимания.
— Может, завтра дождь пройдёт, — произнёс ведьмак.
— Может, — глухим эхом отозвалась девушка.
Немного повертев в руках гребень, она сложила его обратно в сумку, а затем сжала руки между колен. Эскель, наконец, отошёл от окна и сел рядом с Мисселиной. Та, чуть задев мужчину взглядом, сложила голову на его плече и через секунду почувствовала, как губы ведьмака коснулись её макушки. Девушка улыбнулась, опустив веки.
Сложно было передать, как Мисселина любила такие его поцелуи. Совсем лёгкие, нежные, как пёрышко… и в то же время такие родные, словно бы они знали друг друга тысячи лет и ни на миг не разлучались. Когда приятная вибрация пронзала её кожу, Мисселина могла поклясться, что только с Эскелем она чувствовала себя хорошо. Только он дарил ей то сладкое ощущение любви, тепла и безопасности. Только рядом с её ведьмаком и только с ним она чувствовала себя защищённой.
— Завтра хочу взять заказ, — вдруг тихо сказал ведьмак. Мисселина молча кивнула. — Но тебе лучше не идти со мной.
Нахмурившись, девушка быстро приняла прежнее положение. Она внимательно взглянула на ведьмака: тот, однако, выглядел совершенно спокойно.
— Почему это?
С минуту Эскель молчал, пристально разглядывая то лицо, то шею Мисселины. Затем всё так же молча встал, запер дверь, а затем закрыл окно. Вернувшись на место, ведьмак мягко положил руку на девичью шею и провёл кончиками пальцев до ключицы. Прикосновение было обжигающе приятным, и девушка почувствовала, как не может сдержать томную улыбку. Эскель улыбнулся в ответ.
В тот же миг его указательный палец поддел цепочку на шее Мисселины. Испуг промелькнул в голове девушки, и сменился стыдом, когда Эскель приподнял на уровень её глаз перстень.
— Вот поэтому, — голос ведьмака звучал глухо, но не злобно. И всё же, Мисселина тяжело дышала, глядя в его кошачьи глаза.
— Я могу объяснить, — полушёпотом ответила девушка. Мужчина отпустил цепочку, и развёл руками.
— Милости прошу.
— Обещаешь, что не будешь злиться? — прищурилась девушка, на секунду вскочив, чтобы снова распахнуть окно, садясь потом на середину кровати. Эскель отрицательно покачал головой и лёг на бок.
— Я и не собирался.
— Ну, знаешь ли, такие вещи обычно не планируют, — фыркнула девушка, на что Эскель только покачал головой в очередной раз.
— Ты не к словам цепляйся, а рассказывай.
— Ладно, — по привычке накрутив цепочку на палец, Мисселина тяжело вздохнула. — Когда мы были в Элландере, Йеннифер объяснила мне, что на самом деле являет собой это кольцо.
— Хлыст? — пожал плечами ведьмак. Девушка же всплеснула руками.
— Вот! Я тоже так думала! — воскликнула она. — Но на самом деле это что-то вроде… как объяснить… оно заколдовано, чтобы следить за мной. За моими перемещениями, всё такое…
— Ясно, — глухо отозвался Эскель. — И… как его расколдовать?
— Не знаю, — пожала плечами девушка. — Но Йен посоветовала его выбросить.
— Чего ты, конечно же, не сделала, — Мисселина вымученно кивнула. — И почему?
— Не знаю. Знаешь, оно какое-то… — девушка почувствовала, как внутри нарастает тревога, а голос становится ниже, более хриплым, чем обычно. — Оно странное. Как будто что-то тянет меня к нему, связывает… Может, я тоже заколдована?
— Нет, — коротко ответил ведьмак, коснувшись своего медальона. — Я бы сразу понял.
Несколько секунд они так и молчали, изучая то стены напротив себя, то ступни друг друга. В конце-концов, Мисселина, не вытерпев, легла рядом с Эскелем. Забившись под бок мужчины, девушка крепко обхватила его торс. И каково же было её облегчение, когда он обнял её в ответ, крепко прижимая к себе, спрятав лицо в её волосах. Она шумно выдохнула, и небрежно коснулась губами бледной шеи ведьмака. Эскель содрогнулся и тяжело вздохнул.
— Мисселина…
— Не сердись на меня, — шепнула девушка ему на ухо. Мужчина замер на пару мгновений, и потом кивнул.
— Давай спать, — устало произнёс он. — Завтра уж со всем разберёмся.
— Утро вечера мудренее? — с лукавым прищуром спросила Мисселина, снимая рубашку и укладываясь на подушку. В ответ Эскель усмехнулся, стянув сапоги и штаны.
— Ну да.
Ведьмак устроился рядом с ней, и Мисселина снова оказалась заключена в его объятия. Чуть приподняв уголки губ, девушка одну руку положила на грудь Эскеля, а второй обняла его за шею, пока пальцы мужчины по привычке перебирали её волосы.
Мисселина вскоре уснула. Ей было хорошо.
***
Утром Мисселина проснулась из-за того, что Эскель старался не разбудить её, вставая с кровати, но увы, его попытки были тщетны. Сонно вздохнув, девушка потянулась и чуть отодвинулась. До уха долетел облегчённый вздох ведьмака, который, не теряя времени, принялся одеваться. Девушка услышала шелест его одежды, а затем тихий всплеск - видимо, мужчина умывался водой из кувшина, что стоял на небольшом столике в углу комнаты.
Заставив себя, наконец, открыть глаза, Мисселина задержала расфокусированный взгляд на Эскеле. Тот как раз застёгивал на груди перевязь с мечами, а заметив, что девушка за ним наблюдает, подошёл к ней и присел на корточки рядом. Мягко улыбнувшись, мужчина запечатлел нежный поцелуй на лбу девушки. Та сладко улыбнулась, и прикрыла ещё не привыкшие к свету глаза.
— Можешь сделать так ещё разочек?
— Хорошо, — с тихим смешком ответил ведьмак, снова целуя её. На этот раз в щеку, и Мисселина снова растеклась в улыбке и по подушке.
— Ещё…
— Мисселина, мне надо идти, — хотя голос Эскеля звучал так, словно он вообще не хотел никуда идти. И она воспользовалась этим.
— Один поцелуйчик… Тебе что, жалко?
Ведьмак ухмыльнулся, и кратко засмеялся. А дальше по шее девушки пробежалась тонкая вибрация, заставляющая немного выгнуться в спине. Дальше вибрация вместе с губами Эскеля перетекла на её щёки, заставляя Мисселину томно вздыхать.
Вибрация прервалась, когда последнее касание пальцев ведьмака пришлось на её губы. Мисселина легко поцеловала подушечку большого пальца мужчины, и снова открыла глаза. Эскель глядел на неё сверху вниз, ласково улыбаясь, и закрывая собой утреннее солнце. Девушка качнула головой, и улыбнулась в ответ.
— Я буду тебя ждать.
— Тогда постараюсь управиться скорее.
Несколько секунд прошло, прежде чем Эскель, быстро, немного тоскливо, но ласково огладив её волосы, вышел из комнаты.
Мисселина не знала, сколько точно прошло времени, пока она сама не села в постели, потирая глаза и зевая. Обернувшись, девушка зажмурилась: яркие солнечные лучи били через распахнутое окно, освещая всю комнату золотистым светом, а ветер, не утихающий с ночи, приносил приятную прохладу с запада.
Помассировав виски, Мисселина опустила ступни на деревянный пол и встала, не переставая жмуриться от яркого солнца. Затем подошла к кувшину и, слив воды в одну руку, умыла лицо. Повторив эту процедуру ещё несколько раз, девушка наконец почувствовала, что в конец проснулась. Смахнув капельки воды с лица, она подошла к табурету, под которым лежала одна-единственная её сумочка.
Вообще, изначально Мисселина была против этой затеи Йеннифер. По крайней мере, до тех пор, пока не переспала с предложением чародейки и не поняла, что Заклинание незримого расширения было хорошей идеей. Особенно учитывая то, как Мисселина ненавидела таскаться с двумя сумками во время непрекращающегося путешествия, боялась оставлять их на Люпине и всё прочее. Но теперь она была дажа рада этому, ведь, невзирая на сравнительно небольшой размер сумочки - она была размером с хлебный батон, - туда могло поместиться что угодно и в каком угодно количестве. При этом сумочка даже не увеличивалась в весе, что ещё сильнее радовало Мисселину. В конце-концов, это было настоящее облегчение, от которого грех было отказываться.
Порывшись немного в сумке, девушка с тихим вздохом извлекла свою одежду, связанную в один свёрток. Здесь была и старая рубашка брата, и шёлковая блуза из Боклера, штаны и рубашка, взятые из храма Мелитэле, и даже старый корсет, перешедший ей по наследству от Лукреции и непонятно как оказавшийся здесь. Но главным образом из этого неказистого гардероба выделялось одно платье. То самое, которое она взяла у Трисс два года назад, в Новиграде. И то самое, к которому она с тех пор не прикасалась.
Дрожащими руками, взяв его, девушка вдохнула его запах. Клубника и розовое вино – так пахла Трисс Меригольд. И Мисселина вновь перенеслась в те дни, когда ей было шестнадцать, она только начинала учиться ведьмачьему делу, и когда она познакомилась с Трисс. Можно сказать, Четырнадцатая с Холма была первой чародейкой, которую Мисселина встретила в уже осознанном возрасте – тётя была не в счёт. И, как бы там ни было, а Трисс Меригольд действительно произвела на девушку сильное впечатление. Конечно же, двоякое.
Сначала Мисселина металась в своём мнении о Меригольд туда-сюда: то она не любила Трисс, то устраивала с ней камерные заговоры против Весемира и Ламберта. Но до сих пор она не могла прийти к единой, непоколебимой точке зрения: как же она всё-таки относится к Трисс?
Ответ она, естественно, знала. Знала, что скучает по Четырнадцатой. До чёртиков скучает.
Тяжело вздохнув, Мисселина сложила платье к другим вещам. Пока что она не была уверена, что стоит его надевать. Вместо этого девушка надела рубашку брата, сменные штаны, что оказались чуть ли не на дне бездонной сумочки. Затянув поверх рубашки корсет, Мисселина вышла из комнаты и направилась вниз, в главный зал.
Как и накануне вечером, в самом большом помещении заезда было людно: одни пьянствовали, хотя за окном было только утро, другие болтали о погоде и городской жизни, меняя зал шагами. Несколько краснолюдов, сбившись в кучку в углу, играли в Гвинт, время от времени громко ругаясь. Сам же хозяин заведения задумчиво играл на лютне, устремив взгляд в никуда. Но завидев Мисселину, Лютик тут же изменился в лице.
Улыбнувшись и вскочив со своего места, бард направился к ведьмачке.
— Доброе утро, душа моя! — воскликнул Лютик, на что Мисселина мягко улыбнулась.
— Здравствуй, — девушка оглянулась. — У тебя здесь очень мило, между прочим.
— Конечно же! Но знала бы ты, что тут было до меня… Святой Лебёда! — фыркнул бард, и, подозвав ведьмачку к своему предыдущему месту, провёл её туда. Сев за стол, поэт подсунул к девушке тарелку с яичницей и кружку эля. — Скажу тебе честно: здесь была дыра.
— В каком смысле? — поперхнулась яйцом Мисселина. Лютик вздохнул и махнул рукой.
— Голые стены, мерзкие бани да пара кроватей. И всё! Это всё, что я выиграл. Кошмар, не так ли?
— Точнее и не скажешь, — кивнула Мисселина, думая, что здесь подошло бы иное, более крепкое словцо. Тем нее менее, девушка тряхнула головой и принялась разрезать яичницу на кусочки. — И… как… точнее, где ты взял деньги на… это? — вздохнула девушка, указав на убранство зала. В ответ Лютик рассмеялся, и кивнул.
— Хорошая постановка вопроса. Да, мне помогла одна моя хорошая знакомая. Милая дамочка, хочу тебе сказать…
— Как её зовут?
— Почём мне знать? — рассмеялся бард так, словно бы это была шутка, а ведьмачка недоумённо покачала головой.
— Серьёзно? Богачка? На одну ночь? — Лютик утвердительно кивнул, мол, всё так и было. — И это всё, что ты помнишь?
— Помню ещё, что её платье всё ещё у меня.
— А… боже… что она тогда одела, когда ушла? — скривилась Мисселина. Бард повёл плечом.
— Улыбку.
Несколько мгновений девушка всматривалась в глаза поэта, пока тот всеми силами старался держать на лице серьёзное выражение. Конечно же, это у него плохо выходило, и Лютик уже через силу душил смех. Мисселина же покачала головой, возвращаясь к завтраку как ни в чём ни бывало.
— Ты не умеешь врать, Лютик.
— Тебе кажется, — тихо посмеялся бард. — Зато шучу хорошо.
— Этого у тебя не отнять, — улыбнулась в ответ Мисселина.
Быстро покончив с завтраком, девушка отодвинула тарелку в сторону, и слегка наклонилась к Лютику. Поэт, до этого глядевший куда-то в угол, снова обратил свой взгляд на ведьмачку. Та сложила руки на столе, и немного задумалась. О чём-то таком она хотела спросить, что беспокоит её ещё со вчерашнего вечера, но так или иначе теряется среди разных мыслей, роящихся в голове. Однако вопрос был важным, и отчасти сложным, девушка решила продвигаться к ответу понемногу, маленькими шажками.
— Послушай, Лютик, в Оксенфурте в последнее время появлялись чудовища?
— Дай подумать, — бард немного задумался. — Утопцы? Их подозрительно мало. Сами же от жары и дохнут.
— А кроме утопцев? — прищурилась девушка, на что поэт только развёл руками.
— Если бы знал, сказал бы. А я бы точно знал.
— Если бы, да кабы… — фыркнула Мисселина и нахмурилась. Она была раздосадована и недовольна. Но больше всего - взволнована. Утопцы - не хитрое и не новое дело для грязных городских каналов и катакомб, что лежали под землёй и мало кого беспокоили. Эскель бы туда точно не полез, знала Мисселина.
Она действительно волновалась. И от глаз Лютика это не укрылось.
— Кстати, вчера какая-то дамочка к твоему ведьмаку подходила, — девушка с надеждой взглянула на барда. — Я не слышал, что именно она хотела устранить, но точно знаю, куда ушёл Эскель.
— Говори, — полушёпотом-полумольбой произнесла Мисселина, чувствуя, как напрягаются готовые пуститься к ведьмаку изо всех сил ноги.
— В порт. Там, где трущобы всякие… гиблое место.
Этих слов хватило, чтобы Мисселина мигом вскочила из-за стола и, быстро поцеловав Лютика в щеку, стрелой побежала к выходу. Вслед ей летели какие-то возгласы барда, но она их уже не слышала. Слишком уж она боялась, чтобы останавливаться.
Выскочив из заезда, девушка сразу же попала в самую гущу толпы торговцев, шарлатанов и прохожих. Все вокруг галдели, словно чайки, стараясь продать свой товар и свои услуги. Стояла неразбериха, в которой Мисселина просто-напросто терялась. Перед глазами мельтешили все эти люди - горожане, среднее сословие, студенты и купцы… Она видела их, но уже не слышала. Стук собственного сердца заглушал все эти звуки, и всё, что девушка могла разобрать, это шумящую в ушах кровь и один вопрос. Единственное, что её сейчас волновало.
«Где Эскель?»
Мисселина порывисто вдохнула. Куда ей идти? В каком месте находится этот чёртов порт?
Девушка напряглась, массируя виски. Нутром она чувствовала, что времени просто нет - ни спрашивать что-то у местных, ни возвращаться в заезд к Лютику, ни даже думать… Нужно было просто бежать и искать Эскеля.
— Мисселина! Чёрт возьми… Мисселина!
Ведьмачка обернулась и заметила в толпе Лютика. Поэт проталкивался к ней, размахивая чем-то в воздухе, а другой рукой тащил за собой нечто овальное - из-за прохожих девушка разглядеть, что это было. Облегчённо вздохнув, она протянула руку барду.
— Лютик…
— Держи, — поэт ткнул в руки Мисселины ту овальную вещь, которая оказалась кинжалом в кожаных ножнах. — И вот ещё, — Лютик вложил в ладонь девушки чёрный черепаший гребень, усыпанный мелкими рубинами. Мисселина сразу же его узнала - этот гребешок ей дала Йеннифер перед вампирским балом в Венгерберге. Но откуда он оказался у барда?
— Как…
— Потом объясню, — отмахнулся Лютик. — Твой ведьмак хранил его у себя. Это поможет?
— Да… кажется, да… — девушка рвано вздохнула и порывисто обняла поэта. — Спасибо тебе, Лютик…
— Не за что, душа моя, — бард погладил девушку по спине и тут же отпустил. — Ну же, беги. Порт на северо-западе… но до него ещё нужно добраться, так что поспеши.
— Спасибо! — воскликнула Мисселина и тут же рванула по указанному направлению.
Забежав в один из ближайших переулков, девушка сжала в руках гребень. Поднесла к лицу - рубины переливались на солнечном свету, но не более того. В отличии от ведьмаков, Мисселина не могла уловить запах человека или существа, почувствовав запах его личной вещи. Посему девушка решила пойти более сложным, но более действенным методом.
Пальцы заискрились, а гребень начал нагреваться, когда Мисселина произносила заклинание. Сознанием, сердцем, магией - всем она тянулась к Эскелю, каждой фиброй своего ества. В голове рисовала его образ - те самые чёрные волосы, шрам на лице и кошачьи глаза, светящиеся словно плавленое золото. Только бы найти его, только бы увидеть снова…
Пропахшие бедностью, рыбой и помоями трущобы. Канал с разводами в нём дерьма и падающими дождевыми каплями. Мост, уложеный брусчаткой, скользкой от дождя. Человеческая фигура с кинжалом, медленно подступающая со спины к высокому ведьмаку.
Снова сорвавшись, Мисселина со всех ног поспешила туда, куда ей указало видение. Паника накрывала с головой, но она продолжала бежать через улочки и переулки, сквозь толпу прохожих, минуя десятки домов, лавчонок и лотков. Ноги словно бы сами несли её туда, где сейчас был Эскель. Мышцы сокращались, когда она миновала очередной кабак или бордель. Мисселина знала, куда идти, и спешила туда через весь город, словно ветер.
Но она боялась. Боялась, что не успеет. Эта картина - Эскель, истекающий кровью на её руках, - снова представала перед глазами. И хотя он и был прекрасным мечников, что победил целые полчища чудовищ за свою долгую жизнь, Мисселина всё равно боялась. И страх двигал ею, заставлял ускоряться, хотя ноги уже не могли бежать, а тело словно бы умоляло остановиться.
Однако она не могла. Не сейчас.
Вскоре, пробежав без остановки несколько десятков кварталов, Мисселина наконец выбежала туда, где должна была оказаться. Мост, соединяющий один берег оксенфуртских трущоб с другим, более богатым районом, стоял на своём месте. Под ним нёс свои грязные воды канал, разивший помоями и конской мочой.
Это было то самое место, которое увидела Мисселина, да. Но Эскеля здесь не было. И человека с кинжалом тоже.
Девушка выбежала на середину моста и огляделась. Ничего. Даже крови на мостовой не было. Здесь не происходило схватки, поняла Мисселина, когда перегнулась через перила моста, дабы увидеть хотя бы плывущий труп. Но нет - всё было так чисто, так тихо. Обессиленная, девушка опёрлась на перила и выпустила воздух в рваном выдохе. Лёгкие и горло горели адским огнём, а ноги подкашивались от усталости. Но это было ничто в сравнении с тем, что поняла Мисселина.
Она оказалась в дураках. А видение было не настоящим.
Всё ещё тяжело дыша, девушка засмеялась. И тут же испугалась своего смеха - хриплого, резкого, словно собачий лай. Покачав головой, Мисселина подняла голову. Небо над её головой уже давно изменило цвет - вместо насыщенной голубизны небосвода она увидела тучи. Грозовые, тёмно-синие, местами даже чёрные, они и белые вспышки молний вместе с раскатами грома вдалеке были предвестниками бури, шедшей с моря. Мисселина закрыла глаза, когда первая капля дождя упала на её щеку.
— Вот ты и здесь.
Мисселина рывком развернулась, мигом заведя за спину ту руку, в которой она сжимала кинжал. Пальцы сильнее стиснули оружие, и девушка посмотрела на приближающегося к ней человека. Вернее сказать, женщину - голос звучал высоко, красиво. Это была невысокая фигура в плаще - даром, что всё ещё стояла духота. Каждое движение фигуры было неестественно плавным, но не пружинистым, как у ведьмаков. Шаги незнакомки сопровождались тихим звоном, который показался Мисселине знакомым.
Сердце упало, когда она увидела, как женщина откидывает капюшон, демонстрируя своё лицо с кожей цвета тёмного дерева. И это звон золотых серьг и браслетов она слышала тогда, вновь встретив Цири в храме Мелитэле. Это была та женщина, которая обращала внимание Мисселины на себя всё то время.
Сестра Игрэйн усмехнулась и раскинула согнутые в локтях руки, словно была готова к объятиям. Мисселина попятилась назад, когда монахиня сделала шаг к ней, и нервно облизнула сухие губы.
— Игрэйн…
— Да-да, она самая, — кивнула женщина, и поглядела наверх. — Святая Мелитэле. Погода сейчас испортится.
— Что вы здесь делаете? — воскликнула Мисселина, чувствуя, как потеют пальцы. Игрэйн развела руками, мол, это было очевидно.
— Пришла за тобой, конечно.
— Значит, это вы? Вы шпионите за мной? — фыркнула ведьмачка. — Бьянка вас наняла?
— Она так думает. И отчасти это правда, — пожала плечами монахиня, всё ещё наступая на девушку. — Но ты правильно поняла. И знаешь… — Игрэйн ухмыльнулась, немного наклонив голову и скривив лицо. — Ты оказалась наблюдательной. Но глупее, чем я думала.
— И в чём же моя глупость?
Игрэйн качнула головой, и подняла руку. Щелчок пальцев женщины, и в мгновение ока из-под рубашки Мисселины выпорхнуло её кольцо. Девушка почувствовала, как цепочка сильнее впивается в шею сзади, а дыхание тяжелеет. Игрэйн повела рукой, мягко улыбнувшись.
— Вот в этом, — очередной щелчок, и кольцо с ощутимым стуком упало на грудь Мисселины. А Игрэйн сцепила пальцы в замок и опустила руки. — Видишь? Тебе стоило послушать Йеннифер.
Девушка снова сделала шаг назад, мысленно прокручивая все моменты разговоров с Йен. Но ведь они были одни всё то время, так? В саду, и на балконе… только одна иволга время от времени пролетала над их головой, садясь то на ветки ближайших деревьев или на балконные перила.
Мисселину осенило. Она поняла, кто был той иволгой.
— Почему вы не схватили меня тогда, в Элландере? — спросила вдруг Мисселина, остановившись. Стала на месте и монахиня, терпеливо ожидая, пока ведьмачка закончит. — Пока Йеннифер не было в храме? Или не подобрались к Цири? За ней ведь охотятся, я знаю. И догадываюсь, что вы за ней тоже наблюдали.
— Так и есть, — кивнула Игрэйн. — Но, видишь ли, в этой игре у каждого свои интересы. А в Элландере… что ж, ни княжну, ни тебя мне не было смысла брать. Знаешь… лень.
— Шпионы не могут быть ленивыми, — фыркнула Мисселина, сильнее перехватив кинжал.
— Если за этим не прячется дальновидность, — кивнула монахиня.
Мисселина пожала плечами и посмотрела на небо. Тучи сгущались, и из воздуха постепенно пропадала удушающая жара. Вдалеке трещал гром, и с каждым мигом звук его раскатов приближался к Оксенфурту. Девушка повернула голову - с запада приближалась тесная, почти белая занавесь дождя. А кинжал всё ещё был зажат в руке Мисселины, готовой ко всему.
— Зря вы не взяли меня в Элландере.
— Я дала тебе фору, — покачала головой Игрэйн, и потянулась одной рукой к застёжке плаща. — Но сейчас её нет.
Но Мисселина не ждала. Она просто побежала.
На неё тут же обрушился ливень, словно бы нескончаемая вода из бездонного ведра. Мостовая в один миг стала мокрой, скользкой - на такой дороге в любой момент можно было поскользнуться. Но Мисселина не замечала этого, ведь бежала сломя голову прямо через лабиринты и спуски припортовых трущоб. Назад она не смотрела, но слышала стук чужих ног и звон золотых браслетов сквозь шум дождя. Чуть ли не бегом спускаясь по одной из лестниц, девушка проскользнула под тележкой какого-то ремесленника, проехавшись боком прямо по грязной дороге. Встав на ноги по инерции, она продолжила бежать, краем уха услышав грохот дерева иглины за спиной.
Резко забежав за поворот, Мисселина юркнула в ближайший проход. Им оказался вход в общественные бани, открытые для бедняков. Везде стоял пар, и сквозь него девушка едва могла различить человеческие силуэты, сидящие вдоль стен у горячих купелей и ушат. Она обернулась несколько раз, страшась найти в сгустках белых испарений фигуру Игрэйн, то и дело натыкаясь на посетителей бани. Ведьмачка петляла помещениями, пока наконец не вышла на крыльцо с другого выхода.
Девушка выглянула на улицу, и посмотрела по сторонам. Никого не было - только парочка бездомных и бродяг, старающихся спрятаться от ливня. Он заливал улицу нескончаемым количеством воды, и за несколько минут успели образоваться лужи разного размера. По мостовой текли целые ручьи, размывая собравшуюся на улицах грязь. Но это было не так важно для Мисселины, как то, что её преследовательница отстала от неё.
Тяжело дыша, девушка направилась дальше на северо-запад, обняв себя руками, но не замедляя шага. Дождь, пришедший с моря, принёс и чертовски неприятный холод, так что теперь Мисселина жалела, что вчера сказала о погоде. Но делать было нечего, и она продолжала идти к порту, продрогшая и уставшая. Стараясь отделаться от шума дождя и стука собственных зубов, ведьмачка пыталась собраться с мыслями. Так или иначе, ей нужно было найти выход. Нужно было вернутся в заезд Лютика… или хотя бы спрятаться.
Она шла, почти не останавливаясь, время от времени поскальзываясь на мокрой брусчатке. Мисселина чувствовала, как дрожат пальцы, ощущала, как горят щёки и лоб. Девушка измученно выругалась.
И вдруг она услышала звук приземления каблуков на мостовую и громкий всплеск. На секунду обернулась, чтобы увидеть лицо Игрэйн - маниакальное выражение, злобный блеск в глазах, блестящих на тёмной коже. Монахиня поправила жилет одной рукой, а другой выхватила стилет из-за спины.
Мисселина не имела времени на испуганный вздох. Она просто побежала.
Снова поворот, и девушка изо всех сил бежала через террасу, где торговцы ещё не успели убрать свои товары под навесы. Ведьмачка проталкивалась через толпу, постоянно оглядываясь - Игрэйн следовала за ней буквально по пятам, словно ленивый хищник играл со своей едой прежде, чем поймать её. Монахиня всегда была на расстоянии пары десятков шагов от Мисселины, и с каждым мигом приближалась всё ближе. А ведьмачка бежала и бежала, минуя прохожих быстро, как никогда.
Она уже и не думала о спасении, пока не заметила спасительные перила террасы.
Набрав скорость и как следует разбежавшись, она прыгнула.
«Каэр Морхен. Геральт. Сгруппироваться… ну же!»
Длинный прыжок закончился, когда Мисселина, едва успев сжаться в калачик, упала на неубранные торговцем корзины с фруктами. И тут же покатилась по холодным, скользким от ливня ступеням, падая то на мостовую, то на десятки корзин с апельсинами и яблоками, что теперь неизбежно извалялись в грязи. Слышалась ругань торговцев, кому она успела нанести урон, и простых прохожих, которых Мисселина сбивала с ног пока катилась кубарем по ступенькам вместе с апельсинами, что яркими точками окрашивали грязную улицу.
Наконец остановившись и упав с последней, самой высокой ступени, Мисселина хрипло выдохнула, кашляя и стараясь выровнять дыхание. Всё тело болело, но казалось, девушка этого не замечала, и поспешила встать, содрогаясь всем телом. Она едва стояла на ногах, когда снова заметила на вершине лестницы Игрэйн.
Теперь монахиня шла спокойно, видя, какой измотанной была её жертва. Тёмная кожа, вымоченная ливнем, казалась такой лоснящей, словно бы это была рыбья чешуя. И отчасти, Игрэйн была похожа на рыбу - эти чёрные, почти неподвижные глаза не внушали ничего, кроме ужаса.
Рвано дыша, Мисселина из последних сил перепрыгнула через перила этой террасы на другую, что была ниже на два или три фута. Пошатываясь, она завернула в ближайший переулок - безлюдный, тёмный, - и шла постоянно опираясь на стены вокруг. Ноги уже не держали, норовя в один момент отказаться идти и заставить Мисселину свалиться на землю в изнеможении.
А шаги за спиной не удалялись, всё так же шлёпая по грязным лужам, смешивая звон золота и звуки ливня. Мисселине послышался утробный смех, звучавший как будто бы из колодца.
— Неужели не видишь, что ты в тупике? — произнесла Игрэйн, поворачивая за Мисселиной. Гул голоса монахини разнёсся по переулку. И ведьмачка остановилась.
И тут она поняла, что Игрэйн права - Мисселина завела саму себя в тупик. Ведь вот она, высокая кирпичная стена. Её не перепрыгнуть, и уж точно не перелезть. Да что там - силы совершенно иссякли. Девушка посмотрела на свои руки - кинжала Лютика в них не оказалось, и за пазухой тоже. Она была истощена и безоружна.
А дождь всё шёл, заливая и так промокшую до нитки Мисселину сильнее. Вода текла по волосам, перебегала на лицо и заливала глаза. Девушка тут же закашлялась, сгибаясь пополам и оседая наземь. Дабы не упасть, она упиралась в брусчатку руками, глядя на то маленькое пространство под собой.
И вдруг увидела кольцо, маячившее прямо перед глазами.
Поднявшись на ноги, девушка дрожащими руками сняла кольцо с цепочки, поглядывая на медленно приближающуюся Игрэйн. Быстро прошептав заклинание, девушка сжала в руке хлыст из электрума, пульсирующий обжигающим теплом и серебристо-золотым свечением. Монахиня усмехнулась, оказавшись на одном уровне с ведьмачкой, и вытащила из-за пояса второй стилет. Под кожей её рук, покрытых синеватыми узорами татуировок, перекатывались тренированные мышцы, а браслеты тихо и без остановки звенели. Игрэйн тряхнула кудрявыми волосами, что выбились из пучка после погони, и покачала головой.
— Это вскоре закончится, — сказала она сквозь шум ливня. — Не важно, как: на ногах или на коленях.
Она сделала шаг вперёд. И Мисселина, на миг прикрыв глаза, взмахнула хлыстом.
***
Эскель вернулся в заезд только ближе к вечеру, успев промокнуть под ливнем и мысленно обругать ту женщину, которая вчера предложила ему этот заказ, оказавшийся липовым. Так что преодолев путь в порт и обратно, ведьмак вошёл в заезд мокрый до нитки и раздосадованный как никогда. Он устало вздохнул, когда увидел приближающегося к нему Лютика, и хотел было просить барда отвянуть, если бы не разглядел выражения лица поэта. Сжатые губы, беспокойный взгляд и скрещённые на груди руки - что-то неладное произошло в отсутствие Эскеля.
— Так было в порту чудовище? — тут же спросил Лютик, едва успев приблизиться к ведьмаку. Тот сокрушённо и отчасти недовольно покачал головой.
— Нет. Кто-то либо обманул меня, либо решил меня разыграть, — Эскель прикрыл глаза. — Им это, по крайней мере, удалось.
— Святой Лебёда… — прошептал бард, опустив руки. Краски сошли с лица Лютика и тот вернул руку на свой лоб, проводя рукой по кудрям под красной шляпой. Ведьмак недоумённо развёл ладонями.
— Что случилось?
— Я не должен был её отпускать, — полушёпотом произнёс бард. Эскель, нахмурившись, положил руки на плечи Лютика. — Эскель, она ушла.
— Кто - она?
— Мисселина! — воскликнул бард. — Она побежала за тобой в порт, когда я рассказал ей про заказ. Видно, сразу поняла, что он липовый…
Дальше Эскель уже ничего не слышал. Сердце громко ухнуло, и в голову прилила кровь.
— Она… что?
— … Побежала за тобой, — повторил поэт, кивнув. — Сорвалась с места, как только я ей сказал, где ты. Еле успел отдать ей этот гребешок…
— Какой. Блять. Гребешок? — сквозь зубы процедил ведьмак, сильнее сжав плечи барда. Лютик мгновенно схватил Эскеля за кисти, вырвавшись из крепкой хватки охотника на чудовищ.
— Который ты таскал за собой! — воскликнул Лютик. — И кинжал. А потом она просто пропала! До сих пор не вернулась.
Эскель попятился назад, тяжело дыша и хватаясь одной рукой за голову. Нет, мысленно запротестовал он. Этого не могло, не должно было произойти!
Но тем не менее, произошло. И Мисселина была в опасности. Он нутром чувствовал давящее ощущение, что стягивало живот навязчивыми спазмами. И что хуже всего - это была его вина. Если бы сам не купился на этот дешёвый спектакль, если бы сам не ломанулся на другой конец Оксенфурта, оставив её одну. Лютика ведьмак, впрочем, не винил - вряд ли бард смог справиться с крутым нравом спутницы Эскеля.
Он прикрыл глаза. В голове всплывали ужасные картины, которые он не хотел бы видеть никогда в жизни. Это было то, чего и врагу не пожелаешь. И что самое ужасающее - эти вещи могли происходить с его Мисселиной в этот самый момент, когда он просто стоит и бездействует.
Поправив перевязь на груди, ведьмак круто развернулся и направился к двери, и Лютик безмолвно последовал за ним. В мгновение ока Эскель выбежал под ливень, не страшась снова вымокнуть. Какое ему дело до этого? Сейчас важна была только она.
«Где ты, Мисселина?»
Прошло несколько мучительно долгих мгновений, пока не послышался оглушительный треск, совершенно не похожий на гром. И вдруг прямо посреди улицы открылся портал, сияющий в дожде своим огненным свечением. А из него в прямом смысле слова выпрыгнула девушка в чёрной рубашке и с хлыстом, сжатым в руке. Наспех произнеся заклинание, она закрыла портал, вернув улицу в прежнюю серость. Она успела только скользнуть взглядом по фигуре Эскеля, прежде чем, без сил упала на мостовую.
В мгновение ока ведьмак оказался рядом с Мисселиной, лежавшей на земле, мелко дрожа и глядя на мужчину через полузакрытые веки. Эскель опустился на колени рядом с ней, укладывая её голову на сгиб локтя одной руки. Другой же ведьмак убрал прилипшие к девичьему лицу мокрые волосы, и погладил её бледную щеку.
— Мисселина… Мисселина! — срывающимся шёпотом позвал он её, когда веки Мисселины окончательно опустились, а глазные яблоки заметались под ними. Девушка безшумно выдохнула, едва заметно шевеля губами, словно бы стараясь произнести что-то.
Тихо выругавшись, Эскель подхватил её на руки, и направился обратно в заезд - медленно, чтобы не сделать ей ещё хуже. Однако когда ладонь ведьмака легла на бок девушки, он почувствовал, как пальцы опускаются во что-то вязкое. Мисселина нервно дёрнулась в руках мужчины, болезненно простонав. И много времени не потребовалось, чтобы понять, что это была рана.
— Чёрт…
Бранное слово слетело с губ Эскеля, когда он снова оказался в заезде, прямо перед Лютиком. Глядя на промокшего до нитки ведьмака и его побледневшую спутницу, бард коротко кивнул и набросил плащ, который до этого лежал на сгибе его локтя.
— Ей плохо. Она ранена, — шепнул Эскель.
— Я позову медичку, — пообещал Лютик, тут же пропадая в белесой завесе дождя.
Не теряя времени, ведьмак направился в их комнату, попутно поглядывая на Мисселину. Но всё было так, как прежде - она дрожала всем телом, от ступней до кончиков волос. Лицо её было бледным, усыпанным мелкими капельками воды и холодного пота. А губы так и застыли чуть приоткрытыми, пока руки девушки безвольно повисли, словно у куклы. Эскель хотел было отвернуться, но не мог. Прижав её к себе крепче, ведьмак коснулся губами влажного лба девушки.
Оказавшись, наконец, в комнате, мужчина бережно уложил её на кровать. Оказавшись на простынях, Мисселина что-то невнятно простонала, прежде чем снова застыть и закрыть глаза. А Эскель, торопливо прижав к её ране валявшиеся рядом полотенце, склонился над ней и потормошил за плечо.
— Мисселина! — но она не ответила на его оклик, так и продолжив лежать без сознания, содрогаясь всем телом. — Нет…
В этот момент ведьмак вдруг пожалел, что исцелить Мисселину было не в его силах. Хотя прямо сейчас он бы отдал всё, чтобы она пришла в сознание, и открыла глаза, и не засыпала - хотя бы это. Эскель вдруг почувствовал, как его обуял сильный, почти невероятный ужас, который вряд ли можно с чем-то сравнить. Это был страх за жизнь Мисселины, которая лежала перед ним, истекая кровью и трясясь в лихорадке. И Эскель знал, что ничем он не может ей помочь. Ничего, кроме этого жалкого полотенца под её рёбрами, он сейчас не мог дать.
Ведьмак зажмурился, сжал свободной рукой дрожащую ладонь Мисселины, и крепко поцеловал её тыльную сторону. Знал, что она об этом никогда не узнает, но всё же сделал это. Если бы только это могло помочь…
— Прошу тебя… — прошептал он в её ладонь. — Мне ведь больше ничего не нужно… ты же знаешь. Только… — на секунду он запнулся, и качнул головой. — Только ты мне нужна. Мисселина…
Внезапно в голове Эскеля пропали все мысли, все образы, увиденные им за долгую жизнь. Сейчас, стоя на коленях у кровати, на которой его любимая медленно умирала, ведьмак был готов на что угодно: молить о её исцелении богов, в которых никогда не верил. Готов был совершить любое безумство, пойти на самые опасные авантюры… Лишь бы она осталась в живых. Только бы она снова вернулась к нему во всей своей глубине - нежная, дерзкая, остроумная, колкая и любящая… только бы она снова вернулась.
В этот самый миг Эскель осознал, что ради неё готов отдать свою жизнь без раздумий.
За окном прогремел оглушительный раскат грома, когда дверь отворилась и в комнату вбежал Лютик, держа в руке тяжёлую с виду сумку. За ним вошла молоденькая - не старше восемнадцати лет, - девушка с тёмно-рыжими волосами, подстриженными чуть выше плечей. Когда она сбросила с плечей промокший насквозь плащ, ведьмак заметил светло-зелёное платье медички, расшитое мудрёным золотистым узором.
Не став терять зря времени, она приблизилась к Мисселине, словно не замечая ни Эскеля, ни Лютика. Медичка прикоснулась ко лбу раненой, нащупала пульс на шее и кисти, а затем обратила свой взгляд на рану. Рыжеволосая что-то внимательно рассматривала, прежде чем не обернуться в сторону мужчин.
— Лютик, дай мне мою сумку, — бард быстро выполнил требование медички, и та принялась искать что-то в недрах сумки. Воцарилось молчание, которое Эскель хотел бы прервать. Но Лютик опередил его.
— Шани, что там? Сможешь залатать?
— Если бы всё было так просто, — покачала головой Шани, вытащив пинцет из футляра. — Рана глубокая, однако с жизнью совместимая. Но в ней застрял обломок. Железо, кажется, — медичка подняла взгляд на ведьмака и барда, пока протирала инструменты спиртом. — Мне нужно будет вытащить его из раны. Так что вам лучше выйти.
— Я останусь, — тут же отчеканил Эскель тоном, не терпящим возражений. Секунд пять Шани пристально смотрела на него, а затем пожала плечами. Лютик же, хмыкнув, похлопал ведьмака по плечу.
— Если что, я внизу, — Эскель кивнул, и бард вышел из комнаты.
Едва дверь закрылась, ведьмак обернулся на Шани, которая силилась снять корсет с Мисселины. Качнув головой, мужчина подошёл к медичке и, достав кинжал, бесцеремонно вспорол ленты на корсете. Шани, немного вздрогнув от неожиданности и удивления, отбросила этот предмет гардероба в стороны. Эскель проследил за его полётом, попутно спрашивая себя, откуда эта штука взялась у Мисселины?
Тем временем Шани уже освободила спутницу ведьмака от грязной одежды, и взгляду открылись тонкие ключицы Мисселины, её грудь и живот, перепачканные кровью. Снова окинув взглядом свою пациентку, Шани цветасто выругалась. И не без причины - ещё одна рана зияла прямо под правой грудью Мисселины, окрашивая бельё девушки глубоким кармином. Покачав головой, Шани принялась осторожно снимать лиф с ведьмачки.
— Прошу, выйди, ведьмак, — попросила медичка, едва взглянув на Эскеля. Внутри всколыхнулась волна возмущения. Однако, постояв на месте несколько мгновений, мужчина всё-таки вышел.
Последнее, что он увидел, закрывая за собой дверь, это обнажённое тело Мисселины и Шани, склонившуюся над пациенткой и сосредоточенно работающую над раной первой.
***
Мисселина постучалась в высокие-высокие двери. Била по чёрному с золотом дереву раскрытой ладонью, не щадя кожи на руках.
— Откройте! — крикнула она, продолжая полубезумно стучаться.
Гул от её ударов разносился по всему коридору вместе с рёвом ветра, взявшимся непонятно откуда. Он поднимал вверх и закручивал портьеры и гобелены, развешенные на высоких стенах. Колдовской ветер заставлял неверное пламя факелов дрожать, отбрасывая на чёрно-белую плитку странные кривые тени.
Немного отступив от двери, Мисселина посмотрела направо. Несколько десятков факелов освещали проход, однако далее он погружался в кромешную темноту. Девушка посмотрела влево - картина была той же. Внезапно повеяло холодом, и она обняла себя руками, увидев, как с губ сорвалось облачко пара.
И вдруг что-то вдалеке загремело, загрохотало - показалось, что по чёрной плитке несётся целый отряд кавалерии. Снова поднялся ветер, и Мисселина наблюдала, как за доли секунды плитка покрывается ледяной корочкой, а факелы вдалеке гаснут. Топот копыт приближался, а вместе с ним становилось и меньше горящих факелов. Мисселину вдруг обуял невероятный ужас, которого она никогда ещё не испытывала. Сердце забилось в бешенном ритме, словно старалось проломить рёбра.
Не в силах больше терпеть, девушка изо всех сил толкнула двери перед собой. И - о, чудо! - они наконец распахнулись.
Мисселина упала на гладкий паркет из бело-золотого дерева - такого она никогда в жизни не видела. Подняла голову, обернулась - грохот и шум исчезли, а двери за ней закрылись. На уши давила тишина, сжимающая в своих душных объятиях. Казалось, что вместе со звуками пропадает и воздух из лёгких. Мисселина в ужасе сжала собственное горло, чувствуя, как задыхается.
И внезапно она услышала тихие голоса напротив себя. В тот же миг духота отступила, и дыхание снова стало свободным, а звуки - ясными.
Покачиваясь, Мисселина поднялась на ноги и огляделась. Она стояла посреди огромного бального зала, украшенного лентами и цветам, где мерцали тысячи и тысячи огней. Несколько сотен гостей вокруг кружились в быстром вальсе, улыбаясь друг другу и сверкая драгоценностями. Девушка слышала смех и весёлую музыку, видела восторг на лицах танцующих… Но казалось, это был лишь лоск. Иллюзия, не более того.
Мисселина посмотрела прямо и столкнулась взглядом с высоким темноволосым мужчиной, что уверенно приближался к ней. На какой-то момент девушке показалось, что это был Эскель и она, радостно улыбнувшись, направилась к нему.
Но едва мужчина оказался рядом с ней, она поняла, что ошиблась.
В один миг руки мужчины сжали её талию, и Мисселина взглянула на его лицо. Незнакомец был, бесспорно, красив - высокий, импозантный, он обладал правильными, благородными чертами лица. Когда он заговорил с Мисселиной, она не услышала слов, уловив лишь приятные вибрации его уважительного, искреннего голоса.
Однако что-то отталкивало девушку от незнакомца. Будто бы какая-то неведомая сила кричала о том, что он опасен, он может причинить вред… но его руки держали талию так крепко, что вырваться она просто не могла.
Мужчина повёл Мисселину в изящном танце, крепко прижимая к себе и ведя за собой. В какой-то момент девушка вдруг заметила, что все гости исчезли, и в зале остались только она и этот мужчина. Они продолжили танцевать даже тогда, когда в окна ворвался ветер, потушив огни. Внезапно всё погрузилось в сумерки - лишь несколько десятков свечей тускло освещала зал. Мисселина вздрогнула, но продолжила танцевать, глядя, как они приближаются к огромному зеркалу.
И оказавшись перед блестящей поверхностью, Мисселина чуть не ахнула от удивления. Как же - ведь она всё это время была обнажённой! В зеркале она видела всю себя с головы до ног, босую и с распущенными волосами, лежащими на лопатках. Однако девушка вдруг поняла, что собственное отражение ей… нравится. Ведь не было на её теле никаких шрамов, и не было изъянов. Мисселина улыбнулась сама себе, разглядывая своё тело свободно, без какого-либо стыда.
Однако, едва оторвав глаза от собственного тела, девушка ужаснулась. Тот мужчина, с которым она танцевала прежде… он был другим. От былых красоты и благородства ничего не осталось. Теперь изувеченное лицо, усеянное золотыми клеммами и зажимами, поддерживающими многофасеточный кристалл в левой глазной впадине, она увидела рядом со своим лицом. По венам пробежался холодный страх, пробираясь в самое сердце. В горле застрял ком, перекрывая путь крику, вырвавшемуся из лёгких.
Но пошевелиться Мисселина совершенно не могла - ужас сковал конечности, а руки мужчины крепко держали её плечи, расправляя их и не давая уйти. Девушка не смогла ничего сделать и тогда, когда холодные губы незнакомца пробежались по её шее.
— Ты ошиблась, дева, — наконец разобрала она слова мужчины. Изувеченное лицо приблизилось к её волосам, и мужчина медленно коснулся устами края её уха. — Ты перепутала небо со звёздами, отражёнными ночью в поверхности пруда.
В один миг плоть стала быстро сползать с тела мужчины, обнажая белоснежные кости. А из теней зала выползали такие же скелеты в оборванных платьях и камзолах, тянущие свои руки к ней. Ничего не отражалось в их пустых глазницах, но безжизненные челюсти шевелились, проговаривая одни и те же слова сотни и тысячи раз.
Ты перепутала небо со звёздами, отражёнными ночью в поверхности пруда!
Не в силах пошевелиться, девушка смотрела как холодные руки тянутся к ней, касаются кожи, обжигая могильным морозом. И в конце-концов, она истошно закричала.
***
Мисселина проснулась резко, словно пролетала сквозь витражное окно. Лицо будто секло тысячами осколков, и девушка хапнула ртом воздуха, как выброшенная на берег рыба. И тут же чья-то тёплая рука схватила ладонь ведьмачки, возвращая в реальность. Несколько раз опустив и подняв веки, Мисселина наконец-то привыкла к свету, что пульсировал и дрожал около её головы. Сначала взгляд упёрся в потолок, а затем пробежался вниз и влево, чтобы встретиться с незнакомыми карими глазами.
— Очнулась! — радостно воскликнула обладательница карих глаз, мягко улыбнувшись и положив руку на лоб всё ещё ничего не понимающей Мисселины. — Жар спал.
Незнакомка тут же вскочила с места, и ведьмачка на несколько мгновений прикрыла глаза. На пару мгновений она отошла, и вернулась уже со стаканом воды и большой ложкой. Незнакомка присела, и ведьмачка смогла разглядеть в ложке бурую жидкость. Кареглазая выплеснула жидкость в стакан и, несколько раз размешав, приблизила к губам Мисселины. Качнув головой, последняя глубоко вдохнула и подтянулась на ладонях, принимая более или менее сидячее положение. В левом боку и под правой грудью что-то неприятно кольнуло, и девушка поморщилась. Незнакомка тут же подложила под голову Мисселины ещё одну подушку, и снова протянула стакан. Приняв его из рук кареглазой, ведьмачка принялась пить. На вкус вода оказалась сладковатой, но оставляла горькое послевкусие на языке. Тем не менее, Мисселина выпила всё и вернула стакан девушке рядом.
— Святой Лебёда… — собственный голос звучал хрипло, но весьма внятно. — Кто ты такая?
— Шани, — ответила девушка, забрав стакан. — Медичка.
— Приятно, — слегка усмехнулась Мисселина, взглянув на Шани. Та покачала головой, снова пощупав лоб и туловище ведьмачки.
— Как ты себя чувствуешь? Голова не кружиться? Тошнота, ломота?
— Нет… только есть хочу, — вымученно ответила Мисселина, потирая переносицу. — Что вообще произошло со мной?
— Тебя ранили, — ответила медичка, указывая на бок Мисселины. — Сюда… и сюда, — Шани ткнула на грудь ведьмачки, и та с удивлением заметила, что её грудь и рёбра были перебинтованы. — Вторая рана была длинная, но ничего - заживёт быстро. А вот первая…
— А что с ней? — нахмурилась Мисселина, на что Шани лишь пожала плечами и спустя несколько секунд поднесла вверх металлический осколок. — Что это?
— Это было у тебя в боку, — пояснила медичка, отложив обломок в сторону. — Ты вообще помнишь, как тебя так отделали?
— Частично, — качнула головой Мисселина. — Сначала за мной гнались… потом была драка… чёрт… А сколько…
— Сколько ты так провалялась? Два дня и две ночи, — ответила Шани. — Ведьмак очень волновался за тебя. Всё это время возле тебя просидел.
— Эскель? Где он сейчас? — поддалась чуть вперёд Мисселина, и медичка поспешила уложить пациентку обратно на подушки.
— Я отправила его вниз. Нужно сделать перевязку, и я бы не хотела, чтобы мне кто-то мешал, — пожала плечами Шани, разматывая белые, стерильно пахнущие бинты, и разрезая их. — Тем более, я подумала, что тебе может стать неловко. Ну-ка, повернись немного вправо.
Мисселина пожала плечами и приподняла левый бок над простынями, опираясь на локти и правый бок. Рана под грудью немного кольнула, и девушка сжала зубы. Ведьмачка внимательно следила за тем, как Шани сосредоточенно снимает повязку и отбрасывает грязные бинты в медную пиалу. Мисселина покосилась на ранение, и скривилась.
Оно было абсолютно безобразным. Хотя Шани и зашила его, ранение не выглядело лучше - разорванная стилетом плоть разошлась в том месте, где, кажется, застрял кусок оружия. На месте останется шрам, подумала Мисселина, а он уж точно будет кривой и уродиливый. Девушка насмешливо хмыкнула - прямо-таки как у настоящего ведьмака.
— Ты родилась в рубашке, — вдруг изрекла Шани, бинтуя рану, а затем встретилась с непонимающим взглядом Мисселины. — В том смысле, что никаких жизненно важных органов не задели.
— Всё равно болит, — пожала плечами ведьмачка. — Лучше скажи, когда я уже смогу сидеть в седле.
— Хоть завтра, — покачала головой медичка, вылив немного воды на руки. — Но я бы посоветовала ещё немного отдохнуть. Хотя у тебя и очень странная физиология, и из-за этого твоя рана заживает быстрее… опять же - не спеши никуда.
— Я не могу терять время, — покачала головой Мисселина, пока Шани разматывала её грудь. — Мне правда нужно поскорее убраться отсюда…
— Ты меня хоть слышала, а? — возмущённо спросила Шани. — Я - медичка, Мисселина. И если что-то советую, то знаю, что говорю. А теперь полежи немного. Не двигайся, пожалуйста.
Ведьмачка едва заметно кивнула, пока медичка сняла с неё прежние бинты и принялась накладывать новые, перед этим мягко коснувшись тёплыми пальцами краешков раны. Шани делала всё очень внимательно, бережливо, старалась не навредить, а наоборот позволить скорее выздороветь. Время от времени она поглядывала на лицо Мисселины, которая пристально изучала медичку. Закончив, Шани покачала головой, снова помыла руки и начала собирать свои инструменты в сумку.
— Шани, — медичка обратила взгляд на Мисселину, не прерывая своего занятия. — Ты ведь студентка, так?
— Ну да.
— В ядах разбираешься?
— В природных - да, — кивнула Шани, покончив со своим занятием, затем присела на табурет и закинула ногу на ногу. Мисселина кивнула.
— Как много ты знаешь о кантарелле?
— Сначала скажи, зачем тебе эта информация, — фыркнула медичка, на что ведьмачка только повела плечом, тихо ойкнув.
— Для общего развития. Ну так?
— Смертельно опасный яд в больших дозах, чудесный афродизиак в малых, — пожала плечами Шани. — А ещё я где-то читала, что смесь с кровью какого-то из чудовищ даёт поразительный эффект в виде снотворного. Но пропорции важны и здесь… — она на пару секунд запнулась, пока Мисселина не кивнула головой, мол, продолжай. — Противоядие только одно - очень много угля и воды. Лучше смешать, и шанс спасения взлетает почти наполовину.
— Скажешь, на кого может подействовать? — слегка прищурилась Мисселина.
— Всё, что движется и дышит, — развела руками Шани. — Кроме ведьмаков. Говорят, они чувствуют этот яд за доли секунды… И всё же, зачем это тебе?
— Мне приснился странный сон, — тихо ответила ведьмачка, на что её новая знакомая только пожала плечами. Мягко усмехнувшись, Мисселина сжала тёплую руку Шани. — Спасибо тебе. За всё.
— Это моя работа, — улыбнулась медичка. Некоторое время они так и просидели, улыбаясь друг другу, пока Шани не высвободила свою руку из ладони Мисселины. — Ух… мне уже пора. Университет, все дела…
— Конечно, — кивнула ведьмачка, проследив за тем, как Шани идёт к двери. Улыбнувшись, девушки помахали друг другу на прощание, пока медичка не скрылась за дверью.
Некоторое время Мисселина просидела неподвижно, пялясь в одну точку и прокручивая в голове всё то, что она помнила до того как потерять сознание. Она точно помнила бой с Игрэйн - очень долгий, изнуряющий. Помнила как монахиня сначала полоснула её по груди, а затем ткнула вторым стилетом в бок. И только хлыст спас её от сильнейшей раны.
Девушка повернула голову, посмотрела на столик и, протянув руку, принялась шарить на нём в поисках кольца. Но его там не оказалось, в отличии от аквамариновой подвески. Вздохнув, девушка надела украшение на шею и в области солнечного сплетения снова растеклось знакомое тепло. Однако её не покидало волнение о судьбе кольца. Где же оно? Побрякушка, которая одновременно спасала жизнь Мисселины и ставила её под удар.
Она тяжело вздохнула. А может быть, к чёрту его? Если она и потеряла эту дрянь, может, это к лучшему?
Додумать что-то она уже не успела, ведь открылась дверь и вошёл он.
Эскель застыл в дверях, глядя на Мисселину со смесью радости и тоски, а затем мягко улыбнулся. Девушка улыбнулась ему в ответ, и даже привстала на локтях когда ведьмак присел на кровать рядом с ней. Взглянув на любимого ближе, девушка почувствовала, как сжимается сердце - Эскель выглядел уставшим и совершенно разбитым. Казалось, он не спал несколько дней - тёмные волосы были взъерошены, даром, что почти всегда находились в лёгком беспорядке. Немного опустив уголки губ, Мисселина запустила пальцы в волосы Эскеля. Тот мигом сплёл её пальцы со своими, льнул к ним, словно котёнок.
— Мисселина…
— Ничего не говори, — шепнула девушка, и потянула ведьмака на себя. — Иди ко мне.
Покачав головой, Эскель встал и отошёл к другому углу комнаты. Сняв перевязь с мечами и неспешно раздевшись, мужчина запер дверь и вернулся к Мисселине. Ведьмак сел справа от неё и лёг на бок, когда пальцы девушки требовательно потянули его вниз. Он лёг близко и, некоторое время смотря ей в глаза, перевёл взгляд на повязки на её боку. Слегка сведя брови, Эскель коснулся края бинтов кончиками пальцев. И каждый раз, когда они касались её кожи, Мисселина чувствовала эти тёплые иголочки эманаций, пронизывающие каждую клетку её тела. Девушка шумно выдохнула, немного прикрыв глаза.
— Больно? — долетел до неё полушёпот Эскеля.
Отрицательно покачав головой, девушка лениво открыла глаза и, нащупав ладонь ведьмака, повела её выше. Волна вибрирующего тепла прошлась сначала по животу, затем по рёбрам… когда рука Эскеля легла на её грудь, Мисселина едва сдержала тихий стон, прикусив нижнюю губу.
Она снова закрыла глаза, когда пальцы ведьмака перетекли на её шею, а его губы коснулись её губ. Сначала медленно, совершенно легко и неспешно. Но он не просил разрешения, нет - это было лишь долгое, томное удовольствие. Мисселина знала, что Эскель любил растягивать моменты. Но не она, нет. Она хотела брать всё и сразу.
Шумно выдохнув, девушка потянула ведьмака на себя, и тот навис над ней, опираясь на локти и загораживая всё пространство. Однако Мисселине было не до этого, и она притянула Эскеля к себе, ухватившись за плечи, усыпанные цепочками мелких шрам. Мужчина усмехнулся и снова поцеловал её. На этот раз по-настоящему.
Чуть ли не задыхаясь от возбуждения, она прижимала ведьмака всё ближе и ближе к себе, тянула его на своё тело, не обращая внимания на собственные раны. Сейчас, очнувшись из небытия, Мисселина желала только Эскеля. Она хотела чувствовать его прикосновения, хотела видеть жидкое золото его глаз, хотела чувствовать его тело на своём, хотела ощущать винный вкус его губ. Всё, что ей нужно было, это он.
Девушка почувствовала, как разводит колени в сторону, когда приятная вибрация резко закончилась. Мисселина распахнула глаза и с нарастающей досадой наблюдала, как Эскель приподнимается над ней, а затем снова ложится рядом. Девушка хотела было сесть, однако сильная мужская ладонь припечатала её к кровати. Мисселина громко фыркнула.
— Что это значит?
— Это значит, что ничего большего сегодня не произойдёт, — спокойно ответил Эскель, устраиваясь рядом удобнее. Мисселина громко и возмущённо выдохнула, на что ведьмак только усмехнулся и покачал головой. — Не нервничай. Я всё объясню.
— Как? Я же знаю, ты хочешь меня! — на грани отчаяния воскликнула девушка. — И я хочу тебя… так зачем мучаешь и себя, и меня?
— Тише… — губы ведьмака накрыли её лоб, и Мисселина обиженно фыркнула, проведя, однако, ладонью по его шее. Легко поцеловав её нос, Эскель склонился над ухом девушки. Его тёплое дыхание снова заставило её кожу покрыться мурашками. Она прикрыла глаза, когда он заговорил. — Ты должна подумать над этим. На здоровую голову.
Эскель немного отстранился от неё, и Мисселина покачала головой. Рука сама переместилась на его грудь, и девушка провела кончиком указательного пальца по шрамам на его коже, мягко очерчивая линию каждого.
— Почему ты говоришь мне это? — спросила она наконец.
— Потому что это стоит обсудить, — ведьмак отбросил прядку с лица девушки. — Во-первых, ты ещё не отошла от ранения. А знаешь, заниматься любовью, будучи раненым, не шибко приятно. Во-вторых, я хочу знать всё о твоих… кх-м… предпочтениях.
— Разве это так важно? — усмехнулась Мисселина.
— Важно, — мягко ответил Эскель. — Тебе должно быть приятно. А это будет как ты захочешь и когда ты захочешь. Только так. Поэтому подумай над тем, что я тебе говорю.
Несколько мгновений Мисселина вглядывалась в его золотые кошачьи глаза, улавливая в них одновременно серьёзность, вожделение и безграничную заботу о ней самой. Девушка вздохнула и, поддавшись вперёд, поцеловала Эскеля в изувеченную щеку. Ведьмак прикрыл глаза, рвано вдохнул, а Мисселина снова откинулась на подушку.
— Не знала, что ты подходишь к занятию любовью так серьёзно.
— Ну да, — пожал плечами мужчина, опустившись рядом с ней. Мисселина тут же забилась под бок любимого и почувствовала сильную руку, обвивающую её плечи. — Секс - важная часть жизни. Может, самая приятная… и поэтому всё должно быть действительно хорошо, а не через… одно место.
— Святой Лебёда, — тихо рассмеялась девушка. — Философ-то эдакий…
— Таким уж я родился, — улыбнулся ей ведьмак. — Спи, Мисселина… спи.
Она кивнула, прикрыв глаза. И уже вскоре, лёжа рядом с любимым мужчиной, девушка не заметила, как уснула крепким, здоровым сном.
***
Три дня спустя, Шани, прибывшая из Академии в перерыве между занятиями, наконец смогла обрадовать Мисселину известием о том, что раны ведьмачки уже затянулись. Из этого следовало, что путешествие можно было продолжить. Новость обрадовала и Мисселину, и Эскеля, который буквально мечтал о том, чтобы поскорее убраться из шумного города. Так что утром своего пятого дня в Оксенфурте Мисселина провела собирая вещи и время от времени вникая в дружеские пререкания любимого и Лютика.
— Святой Лебёда, ну что вам двоим стоит остаться ещё на денёк? — фыркнул бард, наблюдая, как Эскель отрицательно качает головой. — Шани…!
— Лютик, не смотри так на меня, прошу, — пожала плечами медичка. — Я же не смогу остановить их.
— Тем более… я принесла тебе уйму неудобств, — тихо добавила Мисселина, складывая магически починённые рубашку и корсет к одежде. Лютик на этот аргумент лишь отмахнулся.
— Душа моя, это всё ерунда! Меня гораздо больше печалит, что вы с Эскелем меня покидаете.
— Зато со студентами вдоволь погуляешь, — усмехнулся ведьмак, встретившись взглядом с Мисселиной, которая как раз завязывала узел на своей сумочке и надевала перевязь с мечами. — Кажется, скоро здесь праздники будут. Вот и развеешься.
— Не умеешь ты успокаивать, друг мой, — изрёк бард, посмотрев на готовую к дороге ведьмачку и покачал головой. — Ох, ну что ж… идёмте.
Четвёрка быстро спустилась вниз и, миновав главный зал, они вышли на улицу. А там, как и в первый день, стоял знакомый галдёж, такой привычный после пяти дней. Пока Эскель и Лютик отправились за лошадьми, Шани и Мисселина наблюдали за происходящим вокруг. Девушки время от времени переглядывались, улыбаясь друг другу, пока медичка не ойкнула и не всплеснула руками.
— О боги! Мисселина, я же совершенно забыла…!
— О чём? — недоумённо покачала головой ведьмачка, наблюдая, как Шани шарится по карманам в поисках чего-то. Прошло около минуты, пока медичка не извлекла что-то маленькое и круглое из недр карманов своего платья.
Глаза Мисселины расширились, когда Шани вложила в её руку кольцо.
— Ты сжимала его в руке, пока я тебя зашивала, — объяснила медичка. — Я забрала его, положила в карман… и только сейчас вспомнила.
Ведьмачка вяло усмехнулась, разглядывая перстень. Внутри смешалось много чувств: от страха и злости до облегчения и радости.
По правде говоря, Мисселина была разочарована в том, что кольцо всё же вернулось к ней. Ведь именно оно и было причиной всего того, что произошло с ней недавно. Из-за него Мисселина чуть не умерла и чуть не попала прямо в зубы к тёте – одно другого хуже. Лучше бы этот злосчастный кусок электрума пропал в ливне на мостовой, канув в Лету. Или же Шани забыла бы отдать перстень владелице, потеряв где-то в стенах Академии или на шумных улочках… Лучше бы это колдовское украшение затерялось, и никогда больше не находилось.
Однако вместе с тему Мисселина почувствовала укол совести. Ведь если бы кольцо осталось у Шани, стала бы Бьянка церемониться с простой студенткой-медичкой? Или Игрэйн? Стали бы эти чудовище оставлять в покое Шани, или же нашли бы её? На секунду Мисселина представила, как эту чудесную рыжеволосую медичку истязает колдовское пламя и пыточные ножи, как её, невинную, медленно сводят с ума видениями и пытками. И это лишь из-за того, что Мисселина оставила перстень в Оксенфурте, на худом пальце Шани.
Ведьмачка покачала головой, и спрятала кольцо в халяву сапог.
— Спасибо тебе, — улыбнулась Мисселина. Шани добродушно кивнула.
— Пожалуйста, — медичка широко улыбнулась, заметив Эскеля и Лютика, ведущих коней под уздцы. — Если что, заезжайте к нам в Оксенфурт. Вам здесь всегда рады.
— Приятно знать, — кивнул медичке Эскель и взглянул на Мисселину. Девушка кивнула и мягко улыбнулась.
Она обернулась к Шани и обняла новую знакомую – свою спасительницу. Медичка лишь молча обняла ведьмачку в ответ. Отстранившись от Шани, Мисселина взглянула на Лютика – тот тоскливо улыбался, глядя на неё. Качнув головой, девушка обняла и его.
— Рада была тебя увидеть, милый Лютик…
— И я был рад, душа моя, — бард расцеловал Мисселину в обе щеки, немного поразглядывал её лицо, и отпустил. — Ну, езжайте.
Эскель и Мисселина мигом взобрались в сёдла, и, помахав Лютику и Шани на прощание, слегка пришпорили лошадей. Они последовали улочками Оксенфурта всё севернее и севернее, пока не выехали из-за городских ворот. Мисселина глубоко вздохнула, как только кони выехали на широкий путь.
— Нам лучше нигде не задерживаться, — произнесла она. Эскель согласно кивнул, и перехватил поводья удобнее.
— Хорошо, — мужчина внимательно взглянул на девушку, и мягко улыбнулся. — Есть хочешь, можем вернуться в Каэр Морхен пораньше.
Мисселина радостно улыбнулась. Да! Она не могла передать, как сильно хотела вернуться в ту горную крепость, в тот огромный ведьмачий замок, в ту древнюю обитель, ставшую ей домом. Девушка хотела бы сказать, как сильно любит те места на севере Каэдвена и как скучает по ним. Она не могла словами пояснить, как хотела вернуться к тому озеру у замка, и как хочет снова пройтись по горным лугам, что окружали замок.
Да, Мисселина любила путешествовать. Но Каэр Морхен она любила больше.
— Хочу, — наконец ответила она. Затем обернулась назад, поглядев на городские стены и реданские флаги, что трепетали на ветру вместе с гербами города. — Однако мы должны вернуться в Оксенфурт. Не сейчас! В следующем году…
— Пусть будет так, — кивнул Эскель, улыбаясь. Мисселина и сама улыбнулась.
Что ни говори, а она любила городок Оксенфурт.
========== «Длинный Разговор»/«A Long Conversation» ==========
Комментарий к «Длинный Разговор»/«A Long Conversation»
Осторожно! Горячая глава в честь прошедшего Белтейна.)
Каэр Морхен, декабрь 1265 года
Зима пришла в Синие горы на удивление поздно.
Мисселина поняла это, когда они с Эскелем ехали по ведущей к замку тропе через уже знакомый лес. Пожухлая после долгой осени трава была припорошена тоненьким шаром инея, ровно как и голые ветви редких лиственных деревьев, что стояли слово чужие среди вечнозелёных елей. Однако, несмотря на отсутствие глубоких сугробов, ветер всё же был зимним - каждый порыв пронизывал ощутимым холодом, пробирая до самых костей. Девушка поёжилась, и сильнее запахнула вороткуртки.
Она дохнула на озябшие руки, пошевелила пальцами и пробормотала магическую формулу. Её конь, буланый мерин по кличке Люпин, тут же отреагировал на заклинание, фыркнул и повернул морду, косясь на ведьмачку слезящимися от холода и ветра глазами.
— У тебя два выхода, старик, — стишено сказала Мисселина, натягивая перчатки, и наблюдая за спиной Эскеля, что маячила в нескольких саженях впереди. — Либо ты приспособишься к магии, либо я продам тебя кметам под плуг.
Мерин застриг ушами, пустил струи пара из ноздрей и послушно двинулся вниз по лесистому склону. Девушка наклонилась в седле, уворачиваясь от ударов заиндевелых веток.
Заклинание подействовало быстро, она перестала ощущать уколы озноба в локтях и на затылке, исчезло неприятное ощущение холода, заставляющее сутулиться и втягивать голову в плечи. Волшебство, разогрев её, приглушило и голод, вот уже несколько часов сосущий под ложечкой. Мисселина повеселела, уселась поудобнее в седле и принялась внимательнее, чем раньше, рассматривать окрестности.
За спиной оказались уже и долина Гвинллеха, Реки Белых камней, знакомый перевал и Мучильня. Так что сейчас они с Эскелем ехали по дороге, что вела прямо к воротам замка, немного петляя на горных склонах и полонинах. Ведьмак обернулся на Мисселину и, коротко кивнул, подогнал Василька. Девушка сделала то же самое, легонько ударив своего мерина по бокам.
Ведьмачка глянула на небо. Усиливающийся холод и ветер здесь, в горах, предвещали пургу, а перспектива провести очередную ночь в гроте либо в каменной расщелине не очень-то привлекала. К счастью, Каэр Морхен был уже близко. Мисселина заставила мерина забраться на пологую осыпь – огромную каменную призму, омытую ледниками и потоками воды, – въехала в плоский проход меж скальными блоками. Стены ущелья вздымались отвесно, и казалось, встречались высоко наверху, разделенные лишь узким штришком неба. Стало теплее, потому что ветер, воющий над скалами, уже не доставал, не хлестал и не кусал ее.
— Ты опять использовала магию? — спросил Эскель, когда они наконец поравнялись.
— Да, — просто ответила девушка, пожав плечами. — Мне холодно.
Ведьмак покачал головой, но ничего не ответил.
Когда они приблизились к воротам замка, услышали скрежет окованных железом дверей, доносящийся из темного жерла коридора, зияющего за полуразрушенным порталом. Мисселина мигом отбросила капюшон, быстрым движением головы рассыпала волосы, свою гордость и распознавательный знак – длинные, блестящие локоны цвета моря в беззвёздную ночь.
Эскель рядом с ней напрягся, качнул головой и смущённо отвёл взгляд, пряча ухмылку. Девушка усмехнулась, радуясь эффекту. Прекрасные длинные волосы были редкостью, признаком положения, статуса, знаком свободной женщины, самой себе хозяйки. Знаком женщины необычной, ибо обычные девушки носили косы. Подобно друидкам и чародейкам, Мисселина похвалялась своей свободой, позволяя себе носить волосы распущенными, иссиня-чёрным водопадом спадающими с плеч.
Въехав во внутренний двор Каэр Морхена, Мисселина спрыгнула с коня, тут же ощутив под ногами крепкий камень, которым двор был вымощен. Улыбнувшись Эскелю, она повернула голову влево. Ведьмаки появились, как всегда, неожиданно, как всегда, беззвучно, как всегда, неведомо откуда. Остановились перед ними, высокие, стройные, со скрещенными на груди руками, сместив вес тела на левую ногу, в той позиции, из которой – она знала – можно атаковать мгновенно.
— Эскель, Мисселина, — Койон устало улыбнулся, кивнув прибывшим. — Приветствуем.
— Здравствуй, Койон.
Эскель пожал руку приятеля и перевёл взгляд на второго ведьмака. Ламберт стоял чуть в стороне, по обыкновению неприятно ухмыляясь. Он быстро подошёл к Эскелю, крепко, по-братски пожал его руку и что-то произнёс - едва слышно, ведь Мисселина видела только движение губ самого молодого ведьмака Каэр Морхена. Пока двое ведьмаков о чём-то переговаривались, девушка взглянула на Койона.
Ведьмак мягко улыбнулся и, подав ей руку, слегка сжал и совершенно легко коснулся губами тыльной стороны ладони девушки. Та улыбнулась, снова почувствовав тонкие иголочки эманаций. Но руку не одёрнула, не дрогнула, и даже не вздохнула - прикосновение Койона было не таким, как у Эскеля.
— Рад тебя снова видеть, — произнёс наконец ведьмак. Мисселина кивнула.
— Я тоже, — она слабо приподняла уголки губ, заметив взгляд Ламберта на себе. — Мы поздно в этом году?
— Да, — пожал плечами Койон, когда они направились к Эскелю и Ламберту. — Кажется, вы последние.
— Геральта нету?
— Почему же, есть. Но он чем-то занят - письма, кажись, строчит.
Мисселина пожала плечами. Впрочем, она не была удивлена - как опекуну, Геральту нужно было оставаться в курсе дел своего Дитя-Неожиданности. Тем более, что ведьмак, видимо, старался контролировать Йеннифер, обучающую Цири магии и контролю над собой. Так что девушка снова повела плечами, поправив перчатки. И тут же столкнулась нос к носу с Ламбертом.
— Ну и ну, — усмехнулся ведьмак, и посмотрел на недоумевающего Эскеля. — Так было?
— Отвали, — покачал головой тот, взяв Василька под уздцы. Мисселина же нахмурилась, нащупав узду своего коня.
— И что? Даже не поздороваешься с недочародейкой?
— Помилуй! Ты уже так похожа на обычную магичку, что мне страшно, — насмешливо фыркнул Ламберт. Тем не менее, он вытянул руку и потрепал Мисселину по макушке. Девушка недовольно отпрянула, и ведьмак засмеялся. — Да ладно тебе. Ты же знаешь…
— Твой скверный характер? Или твоё гадство? — ухмыльнулась девушка, на что Ламберт только отмахнулся.
— Иди, коня поставь уж. Коза мелкая… — подмигнул Мисселине ведьмак и, похлопав растерянного Койона по плечу, ушёл в замок. Девушка же покачала головой и поравнялась с Эскелем. Тот со вздохом провёл взглядом Койона прежде, чем завести Василька в конюшню.
— Тебя раздражает Койон? — обеспокоенно спросила девушка, привязывая своего мерина. Эскель отрицательно качнул головой, снимая сумки и седло с Василька.
— Нет, — ответил он спокойно. — И я не ревную. Не волнуйся.
— Не волнуюсь, — ответила девушка, коснувшись пальцами ладони любимого. — Но… я не могу отделаться от ощущения…
— Он сам всё поймёт, — покачал головой ведьмак, положив руки на плечи Мисселины. Пальцы Эскеля тут же переместились на шею девушки и та громко выдохнула. — Ты не обязана никому и ничего объяснять. Вспомни Йеннифер…
— Кажется, она тебе не нравится, — усмехнулась Мисселина, на что Эскель только хмыкнул с лёгкой ухмылкой.
— Но советы она даёт неплохие, — большой палец ведьмака пробежался по приоткрытым губам девушки, побледневшие от мороза. — Знаешь… я рад, что ты со мной.
Мисселине показалось, что в ней что-то разрывается. Она бросилась ему на шею, сразу, не раздумывая. Схватила руку, резко завела себе за шею, под волосы. Мурашки побежали у нее по спине, пронзили таким блаженством, что она чуть было не закричала. Чтобы сдержать и приглушить крик, она нашла губами его губы. Прильнула к ним. Она дрожала, крепко прижимаясь к нему, возбуждая и усиливая в себе страсть, забываясь все больше.
Забылся и Эскель. Одной рукой он крепко держал девушку за талию, забрался под куртку. Сквозь рубашку она чувствовала обжигающий холод его пальцев, словно оставляющий отметины сквозь ткань. Другую руку ведьмак запустил в волосы Мисселины, сжал в кулак и аккуратно оттянул назад - так, чтобы она вновь тянулась к нему. Девушка громко выдохнула ему в губы, чуть не застонав от внезапно накатившего счастья.
Вдруг Эскель отпустил её и мягко отстранил от себя.
— Мисселина… мы не одни. Сюда идут.
Она взглянула на дверной проем. Тени приближающихся ведьмаков она заметила не сразу, их шаги услышала еще позже. Ну что ж, ее слух, который в принципе она считала обостренным, с ведьмачьим соперничать не мог.
— Мисселина, деточка!
— Весемир!
Да, Весемир был действительно стар. Кто знает, не старше ли, чем Каэр Морхен. Но он шел к ней быстрым, энергичным и пружинистым шагом, его рукопожатие было крепким, а руки сильными.
— Рада снова видеть тебя, дедушка.
— Ну-ка, поцелуй старца. Нет, не руку, маленькая чародейка. Руку будешь целовать, когда я окажусь на смертном одре. А это, похоже, вот-вот случится, — Мисселина усмехнулась и легонько чмокнула старого ведьмака в щёку, привстав на носочках. — Ну ладно, ладно… Рад тебя видеть, дева, — Весемир слегка прищурился, рассматривая девушки ближе. — А ты изменилась, моя дорогая. Красавица!
— Только шрамы есть, — указала Мисселина на рубец, что перечеркнул её нижнюю губу красной линией. Весемир отмахнулся.
— Тебя они не портят, — неожиданно произнёс Эскель почти над самым ухом девушки. Рука мужчины легла на талию Мисселины и та, густо покраснев, прижалась к нему. Некоторое время Весемир удивлённо смотрел на пару, а затем, едва сдерживая ухмылку пожал плечами.
— Ну что ж, идёмте, — позвал их за собой старый ведьмак. — Конюшня - не место встречи. Но я не мог дождаться.
Улыбнувшись друг другу, Эскель и Мисселина последовали за Весемиром. Миновав внутренний двор, они вошли в твердыню Каэр Морхена - древнее, мощное здание с толстыми стенами и длинными коридорами. Пройдя по затемнённой галерее, освещённой лишь факелами в лучинах, чьё пламя подрагивало на сквозняке, они вышли в холл. Огромное помещение, которое освещал ревущий в гигантском камине огонь, с гулом рвущийся вверх по трубе.
Посредине зала стоял большой, тяжёлый дубовый стол, за которым ведьмаки обычно трапезничали. Мисселина улыбнулась, увидев за столом знакомую беловолосую фигуру, сидевшую лицом к огню. Услышав шаги, ведьмак повернулся к прибывшим и на усталом лице расцвела лёгкая улыбка.
— Привет, ребята, — Геральт встал из-за стола и, крепко обнявшись с Эскелем, взглянул на Мисселину. — Ты очень похорошела.
— Спасибо, — кивнула девушка. Геральт, ещё раз усмехнувшись, по-отчески поцеловал её в лоб, и снова обратился уже к обоим приезжим.
— Цири мне письмо прислала. Вы были в Элландере?
— Да, — пожал плечами Эскель, взглянув на удивлённого Весемира. — Долгая история…
— И глупая, — тихо добавила Мисселина, сделав тут же вид, что собственные ногти интересуют её намного больше, чем окружающие. Пальцы Эскеля едва заметно сжали её вторую ладонь, и девушка отвела смущённый взгляд, подавив в себе вздох. От глаз ведьмаков это, естественно, не укрылось. Но никто не решился заострять на этом внимание, лишь мягко усмехнувшись.
— Пойдём, Мисселина, — рука Эскеля перетекла на её талию. — Я проведу тебя.
Пара отправилась наверх, оставив усмехающихся Геральта и Весемира позади.
***
Вечером, когда солнце уже давно село за горизонт, а луна спряталась за чёрными тучами, Большой зал Каэр Морхена заметно оживился. Несмотря на то, что за крепкими стенами выл ветер и бушевала пурга, а в холодных коридорах бродил сквозняк, все жители горной крепости собрались на ужин. К слову, это был их первый совместный ужин за полгода.
Мисселина сидела между Геральтом и Эскелем, слушала разговоры ведьмаков и ела густую похлёбку с пряностями, гренками и сыром, попутно переговариваясь о с остальными. Сегодня, когда все они были в сборе, каждый хотел поделиться одной из историй из своих странствий. Например, Койон поведал о приключении с троллями в Повисе, Ламберт - об авантюрах, в которые его втянул Айден, ведьмак из Школы кота. От Геральта компания услышала о долгом и волнующим путешествии в Элландер. Сердце Мисселины вдруг кольнуло, когда речь зашла о Цири.
— … И так, с горем пополам, мы и победили скоя’таэлей, — закончил рассказ Геральт, напоследок отхлебнув эля.
— Хм. Цири не упоминала о них, когда мы встретились, — пожал плечами Эскель. Они с Мисселиной коротко переглянулись.
— Важнее, что всё обошлось, — отмахнулся Ламберт. — Люди нынче мрут, как мухи. Скоя’таэли, наёмники… А причины нет, как обычно.
— Как же? Говорят, готовится новая война. Вот тебе и причины, — осторожно заметил Койон. — Мисселина? — девушка вопросительно взглянула на приятеля, потягивая эль. — Что думаешь по этому поводу?
— Почему спрашиваешь меня? — пожала плечами она, отодвинув пустую тарелку. Койон пожал плечами, быстро глянув то на Весемира, то на Эскеля.
— Ты чародейка.
— Боюсь, я всё ещё не подхожу под это определение, — усмехнулась девушка, чуть наклонив голову. — А что до войны… думаю, она произойдет.
— Не будем про это, — мягко прервал её Весемир. — Лучше уж провести вечер спокойно. Как-никак, сегодня все мы собрались…
— Дома, — шепнула Мисселина, едва приподняв уголки губ. Весемир вдруг усмехнулся в усы и кивнул.
— Да. Дома.
— За дом, — с улыбкой произнёс Эскель, чуть приподняв кубок.
Мисселина встретилась с ним взглядом - небо против жидкого золота, - и улыбнулась шире. Она тоже подняла кубок вместе с остальными ведьмаками. Послышался характерный звон, и тихий свист Ламберта. Девушка выпила со всеми, прижимаясь плечом к плечу Эскеля. Рука ведьмака обвила её бёдра, и девушка прикрыла глаза, сложив голову на его плече. Делала она это непроизвольно, ведь так привыкла к его касаниям, деликатным и крепки в одночасье. Мисселина даже не заметила, как каждый из ведьмаков хитро усмехнулся, глядя на пару.
— Час уже поздний, — неожиданно произнёс Весемир, вставая из-за стола. — Я вас уж оставлю… Но долго не засиживайтесь.
Старый ведьмак ушёл прочь, и все остальные провели его взглядом до тех пор, пока Весемир не скрылся из виду, и вслушивались в его шаги, пока они не стихли. Вскоре зал погрузился в тишину, что нарушал лишь вой ветра за стенами твердыни, стук ставней вдалеке и цокот зубов одного из ведьмаков. Мисселина могла поспорить, что это был Ламберт.
Спустя несколько тянущихся, как смола, мгновений молчания, первым не выдержал… Койон. Ведьмак пристально смотрел то на Мисселину, то на Эскеля, и в конце-концов нарушил тишину, повисшую над столом.
— Так… вы вместе?
Мисселина поджала губы, ожидая неловкого молчания. Однако вместо этого она почувствовала крепкую ладонь Эскеля, что плавно переместилась на её талию. Вторая рука мужчины сжала ладонь Мисселины, что до этого держала кубок, а теперь лежала на столе. Девушка сплела свои пальцы с пальцами любимого, чувствуя, как в голову прилила кровь.
— Да, — голос Эскеля звучал так спокойно и так низко, что Мисселина чуть не обомлела. — Мы вместе.
Тишина, что чуть было не воцарилась в компании, была аккуратно прервана Геральтом.
— Вы хорошо смотритесь, — заметил беловолосый ведьмак, с почти невинным видом отхлебнув эля.
— Как красавица и чудовище, — подхватил Ламберт, ехидно усмехнувшись. Мисселина нахмурилась, и снова потянулась к своему кубку. — Что с лицом?
— Ничего, — закатила глаза девушка, делая маленький глоток.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — неловко усмехнувшись, Койон встал из-за стола и кивнув остальным товарищам, удалился. Мисселина дрогнула, хотела было встать, чтобы пойти за уходящим ведьмаком… Но рука Эскеля на её плече остановила её.
— Тише, — их взгляды встретились. — Всё завтра.
Девушка пожала плечами и снова глотнула эля, с удивлением обнаружив, что кубок наконец опустел. Мисселина отставила его в сторону, снова дохнула на холодные руки и спрятала их между бёдер.
Мисселина прикусила губу, снова посмотрев в ту сторону, куда ушёл Койон. Отчего-то ей стало жаль его, хотя она сама и понимала, что нет её вины в том, что она любила не его. Знала, что не может отдавать себе отчёт в том, что не его касания приносят ей трепет, и не его близость ей желанна. Всегда, задолго до знакомства Мисселины и Койона, для неё на первом месте был другой мужчина - ведьмак, с которым она была связана с самого момента своего рождения. И с ним она была по своему желанию.
— И всё-таки, как так вышло, что вы всё же сошлись? — спросил Геральт с почти искренним интересом. — Не одно же Предназначение здесь помогло, так?
— Вампиры, — усмехнулась Мисселина, пожав плечами и подвинула свой кубок Ламберту. — Налей, пожалуйста.
Ведьмак без слов кивнул и принялся наливать тёмный, хмельно пахнущий эль в пустой стакан. Жидкость запенилась в кубке, и журчание напитка отдавало тихим эхом под сводами зала. Девушка наблюдала за тем, как наполняется огромная ёмкость - в один кубок из Каэр Морхена могло бы поместиться обычных два стакана.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Эскель усмехнулся.
— И вода, — добавил он.
В один момент произошла неразбериха: Ламберт громко и отчётливо выругался, дёрнув рукой. Эль тут же выплеснулся из карафы, разлился по столу. Мисселина вскочила, спасая штаны от капающей с дубовой поверхности жидкости, а Эскель, ловко отодвинувшись влево, схватил тряпку, которую по счастливой случайности оставил Весемир.
— Твою мать, Ламберт! — рявкнув Геральт, тоже рывком встав из-за стола.
— Что “Ламберт”? — воскликнул в ответ младший ведьмак. — Это всё Мисселина!
— А я здесь причём? — возмутилась девушка, разведя руками. Ламберт же с ювелирной точностью спародировал её движения и выражение лица, и громко фыркнул.
— При том, что это из-за тебя я разлил эль! Что мне теперь сделать, м?
— Ты ведёшь себя по-детски! — покачала головой Мисселина, отряхиваясь от несуществующих капель. — Мог бы вытереть всё, к примеру!
Ещё несколько секунд Ламберт зло глядел на девушку, словно стараясь испепелить её взглядом. Однако затем покачал головой и, забрав у Эскеля тряпку, провёл ею по поверхности стола. Ткань мигом окрасилась в цвет охры.
— А причём здесь вода? — недоумённо спросил Геральт, не отрывая глаз от Ламберта, водящего хлюпающей тряпкой по столу.
— Я… укусил вампира, — ответил Эскель, пожимая плечами и глядя на удивлённого Геральта. — Ужасно долгая история.
— Угу. Чего не сделаешь ради любви, — фыркнул Ламберт, отбросив уже промокшую до нитки тряпку. — На вот эту… — он кивнул на Мисселину, — накинулся высший вампир. Конечно, Эскель бросился спасать своё Предназначение, и отгрыз этому вампиру кусок плеча.
— Неловко вышло, — пробормотал Эскель, потерев шрам на лице.
— М-да… приключений вы нашли на свои задницы, — покачал головой Геральт. — Но зачем было кусать вампира?
На это Эскель лишь отмахнулся, мол, нет необходимости читать нравоучения. Беловолосый ведьмак лишь пожал плечами.
— Столько вопросов, и никаких ответов.
— Кстати, я тоже пойду. Ужасно хочу спать, — Мисселина качнула головой и мягко поцеловала Эскеля в щеку. Ведьмак быстро сжал её пальцы, лежащие на его плече. — Спокойной ночи, парни.
Геральт и Эскель кивнули ей на прощание, мягко улыбаясь, а Ламберт с явной издевкой помахал рукой на прощание. Впрочем, Мисселина сделала вид, что ничего не увидела. Это ведь Ламберт, так что удивляться нечему и обижаться не стоит.
Миновав холл, несколько коридоров и лестницу, девушка наконец-то добралась до своей комнаты. Открыв скрипучую до невозможности дверь, Мисселина вошла в своё обиталище, и устало выдохнула. Изо рта тут же вырвалось полупрозрачное облачко пара, а руки покрылись гусиной кожей. Мисселине это в корне не понравилось.
Коротко взмахнув рукой, девушку пробормотала заклинание. В один миг в её ладони появился яркий клубок света, что искрился теплом. Мисселина подошла к камину и, подбросив ещё несколько дров свободной рукой, коротким движением руки отправила клубочек света в очаг. В один миг полена в камине вспыхнули, и пламя от колдовского огня озарило комнату. Помещение тут же наполнилось мягким, обволакивающим теплом, и девушка облегчённо вздохнула.
— Так-то лучше, — сказала Мисселина сама себе. Быстро раздевшись, она залезла под одеяло, нагретое магией, и как следует укутавшись, приготовилась уснуть.
Внезапно раздался короткий стук. Мисселина села в постели, и в следующий миг в дверной проём проскользнул Эскель. Слегка улыбнувшись ей, он присел на краешек кровати у её ног. Девушка склонила голову набок, и прищурилась.
— И что теперь? Будешь убаюкивать меня, как ребёнка?
— Если очень хорошо попросишь, — усмехнулся ведьмак. Мисселина покачала головой. — Хотел удостовериться, что Ламберт тебя не сильно обидел.
— Только идиот будет обижаться на него, — пожала плечами девушка, и Эскель кивнул. Помедлив несколько мгновений, ведьмак нежно и с улыбкой пробежался пальцами по растрепавшимся волосам Мисселины. Она наклонила голову навстречу его руке. — Если хочешь, можешь мне немного помочь.
— Хорошо, — рассмеялся мужчина. — Где твой гребешок?
— Дай сумку, я найду, — ответила девушка, выпутываясь из одеяла и наблюдая, как Эскель изучает её сумочку неодобрительным взглядом. — Что?
— Я всё ещё не могу понять, почему ты разрешила Йеннифер заколдовать эту… котомку?
Прыснув со смеху, Мисселина приняла из рук ведьмака свою расшитую бисером сумочку. Облокотившись спиной на грудь мужчины, девушка запустила руку по локоть в сумку, шарясь ладонью в её бездонных глубинах. Не найдя там гребня, Мисселина хорошенько встряхнула сумку. Послышался грохот, и девушка поймала на себе удивлённый взгляд Эскеля.
— Это книги, — запоздало произнесла она извиняющимся тоном. Ведьмак только покачал головой, но ничего не ответил.
Наконец, Мисселина выудила из сумочки свой гребешок. Он был с ней ещё с того самого дня, когда девушка покинула отчий дом в Туссенте, но казался совершенно новым - даром, что перешёл по наследству от Лукреции, а ей - от бабушки. Гребень сверкнул полированной деревянной поверхностью, когда Мисселина подала его Эскелю. Тот без лишних слов чуть приподнял кончики девичьих волос, и провёл по ним гребешком.
Время неспешно текло, а гребень в руках ведьмака поднимался всё выше и выше, пока в конце-концов не оказался у самого основания иссиня-чёрных волос. Мисселина слегка запрокинула голову, и сдула с лица мешающую прядку. Послышался утробный смешок, и пальцы Эскеля убрали волосы с лица девушки.
— Спасибо, — мягко улыбнулась она. Ведьмак улыбнулся в ответ и, отложив гребень в сторону, поцеловал девичью макушку.
— Всегда пожалуйста.
Слегка качнув головой, Мисселина снова легла спиной на Эскеля, чувствуя кожей ткань его льняной рубашки. Девушка едва коснулась его ладоней, и ведьмак сложил одну руку на рёбрах Мисселины, а другую опустил на солнечное сплетение. Чувствуя, как внизу живота стягивается тугой узел, девушка сжала бёдра как можно сильнее. Едва заметно прикусила губу, дабы из груди не вырвался непрошенный вздох-полустон. Но Эскель, конечно же, заметил это, и тёплая ладонь ведьмака прошлась по бедру Мисселины, отпустив рёбра и талию. Всё ещё сдерживая дыхание, девушка нашла его ладонь и уверенно повела его по внутренней стороне бедра.
— Не спеши… — низкий голос прозвучал у самого уха, и Мисселина тяжело вздохнула.
— Не могу, — прошептала она, сплетая свои пальцы с пальцами мужчины, продолжая вести по своей коже. — Не хочу ждать…
— Мисселина… — Эскель деликатно отнял руку от бёдер девушки и так же аккуратно отстранил от себя. Та устало взглянула на ведьмака, который теперь убирал с её лица тонкие, выбившееся волосы. — Ты же помнишь, о чём мы говорили?
— Да, — кивнула она, прикрыв глаза. Помотала головой, и, обиженно прикусив губу, снова посмотрела на него. — Я готова. Уже давно. Я… боги, Эскель… я так хочу этого! Хочу тебя, и мне тяжело…
— Эй, — ведьмак поймал её лицо, заключил в своих ладонях. Мисселина прикрыла глаза, блаженно улыбнулась, когда сухие губы с винным привкусом коснулись её губ. Она вновь посмотрела на Эскеля, который, казалось, любовался ею, поглаживая большими пальцами линию её скул. — Я тоже хочу этого, большего всего на свете хочу… я без преувеличения.
— Но?
— Никаких “но”, — кивнул Эскель. — Просто не сегодня.
— Ладно, — кивнула Мисселина. Ведьмак отпустил её лицо, и девушка сложила руки на коленях. — Скажи мне… из-за чего мы так долго тянем?
— Из-за того, что мы до ужаса долго ехали, прячась от твоей монахини-убийцы? — усмехнулся Эскель. Девушка ухмыльнулась в ответ. Ведь действительно - осенью их путь был совсем не лёгким. Чего только стоят крюки, которые они делали, чтобы ищейки вроде Игрэйн сбились со следу. И все эти ночи, когда они без сил заваливались спать… да уж, признала Мисселина, тогда особо любовью не займёшься.
— В любом случае, мы теперь здесь, — девушка обвела руками комнату, и Эскель тихо рассмеялся. — И нам никто не помешает.
— Разве что сквозняк, — пожал плечами ведьмак. — Или Весемир.
— Или Ламберт, — кивнула девушка. — Но если запереть двери…
— Никто нас не потревожит, — в тон ей ответил мужчина и, поднявшись с кровати, крепко поцеловал девушку в макушку. — Спи. Я ещё посижу немного с парнями.
— Хорошо, — кивнула Мисселина, проведя Эскеля взглядом до самого выходу. И как только дверь за ним закрылась, девушка снова закуталась в одеяло и откинулась на подушку. Полежав ещё немного, она уснула, убаюкиваемая треском колдовского огня в камине и воем ветра за окном.
***
Вернувшись в зал, Эскель с удивлением обнаружил за столом только Геральта, попивающего эль в печальной тишине. Завидев неподалёку собрата, беловолосый ведьмак равнодушно повёл плечом и что-то сдвинул на край стола. Этим “что-то” оказалось письмо, написанное красивым размашистым почерком. Как только Эскель сел напротив Геральта и поднёс письмо к себе, в нос ударил удушающий запах сирени и крыжовника.
— Ох чёрт… она специально душит все свои вещи?
— Без понятия… — отмахнулся Геральт, поймав на себе вопросительный взгляд друга. — Ламберт пошёл в подвал. За водкой.
— Ясное дело, — фыркнул Эскель и отбросил письмо на другой край стола.
— Слышал, вы с Мисселиной останавливались в Оксенфурте, — заметил беловолосый ведьмак, и его друг выгнул бровь. — Лютик рассказал про это приключение. Хотя я думаю… это больше похоже на пиздец.
— Правильно думаешь, — кивнул Эскель и, придвинув к себе один из бесхозных кубков, сделал глоток. Геральт хмыкнул, потерев переносицу.
— Ещё Лютик говорил, что с Мисселиной случилось… — взгляды ведьмаков снова встретились. — Она ведь могла умереть.
— Да… да, могла, — осипшим ответил Эскель. — Я думал, что сойду с ума, пока…
Он запнулся, не в силах вымолвить эти слова. Да, он уже пережил эти адские муки ожидания под дверью, пока Шани возилась над ранами Мисселины, и всю ту страшную неизвестность, когда он смотрел на её лицо - застывшее без сознания, бледное и пугающе ровное. Помнил, как каждый раз его бросало в холодный пот, стоило пульсу Мисселины замедлиться. И не мог забыть, как шептал её имя, чувствуя холодное дыхание на затылке.
Эскель покачал головой, и снова глотнул эля. Он не хотел вспоминать этого. И не хотел, чтобы это повторялось, а посему старался сделать всё, чтобы оградить Мисселину от опасности. Хотя бы физически.
В мыслях промелькнула злая насмешка над самим собой. Неужто он из-за такой вот заботы не может позволить себе коснуться её так, как хочет? Как хочет она?
Ведьмак усмехнулся сам себе. Каких же титанических трудов ему стоило держать себя в руках! Дьявольски невыносимо было каждый раз отнимать руки от её тела, глядя при этом ей в глаза и видя там желание и страсть. Даже сегодня - боже! - он еле сдержался, чтобы не взять её там, в согретой магией комнате, на груде одеял, в которые она куталась. Сколько воли потребовалось, чтобы не сжать её белые бёдра, не развести её колени в стороны и не оказаться в ней, нежной и готовой на всё. Он еле заставил себя сказать ей то, что сказал, хотя у самого в груди гнездилось разочарование в себе. Ведь зачем отказывать себе в том, что делает тебя счастливым?
Однако сегодня он снова отказал ей, хоть сердце и тело приказывали иначе.
А потом корил себя за это, мысленно возвращаясь к ней, к её ласковым объятиям и нежному голосу, что сводили его с ума и от которых он отказывался по своей же дурости. Эскель закрывал глаза, и снова видел Мисселину: её иссиня-чёрные косы, лежащие на худых плечах; длинные и тонкие пальцы, обжигающие своим холодком; чудесная шея, что пахла жасмином и вишней. И самое главное - её глаза. Два мудрых озера, смотрящие необычайно внимательно, сверкающие цветом летнего неба при свете камина и отражающие ту непорочность и свет, которые эта девушка несла в себе.
— Ты похож на дракона, Эскель! — вдруг выдал Ламберт, появившийся из ниоткуда и несущий в руках два пузыря с водкой. Эскель нахмурился, переглянувшись с Геральтом.
— Причём здесь дракон?
— Ну, как в сказках, — пожал плечами Ламберт, усевшись с беловолосым. — Они как галки: тащат блестяшки всякие к себе. Накапливают богатство… и охраняют его, как зеницу ока. И не пользуются этим.
— Кстати, мне понравилась метафора, — поддержал младшего ведьмака Геральт. Ламберт гордо кивнул.
— Вот! Я долго над ней думал. Красавица и чудовище всё-таки херовое сравнение, — развёл руками ведьмак. — Можно перепутать, кто красавица, а кто чудовище. Ну… или красавчик, я знаю…
— Ламберт? — Эскель уныло поколыхал остатки эля в кубке, когда Ламбрет вопросительно взглянул на собрата.
— А?
— Завали ебало, пока по нему не съездили чем-то тяжёлым, — тихо отчеканил темноволосый ведьмак, допивая эль. — Пожалуйста.
— Ох, люблю, когда ты ругаешься, Эскель! — хмыкнул Ламберт, наливая водку опустевшие кубки. — Ну ладно - это всё лирические отступления. У меня есть вопрос.
— Началось… — закатил глаза Геральт, в то время как Ламберт лишь отмахнулся.
— Отвали. Итак, Эскель, — самый молодой ведьмак Каэр Морхена сложил руки в замок на столе, глядя товарищу постарше прямо в глаза. — Почему ты, дорогой мой…
— Прерву тебя здесь же, — коротко махнул кистью Эскель. — Я на такие дурацкие вопросы отвечать не буду.
— Ну пожалуйста.
— Нет.
С минуту ведьмаки сидели неподвижно, злобно пялясь друг на друга как две голодные бруксы. Напряжение достигло своего пика, когда Ламберт прищурился и… просто пожал плечами.
— Ладно. Как хочешь.
— Так просто? Не будет докапываться? — удивился Геральт, немного поперхнувшись, на что Ламберт громко фыркнул.
— Зачем? У меня есть на это несколько месяцев, — пожал плечами ведьмак. — К тому же, этот год научил меня терпению.
— Я за тебя очень рад, — хмыкнул Эскель.
— Давайте больше не поднимать тем о женщинах, терпении и драконах, — предложил Геральт. — Лучше выпьем. За всё хорошее.
Негромкий звон кубков прорезал тишину огромного холла, а трое ведьмаков вернулись к ещё не рассказанным историям своих приключений. Вечер длился ещё очень долго.
***
Следующим утром тучи наконец сошли с небес и зимнее солнце пролило свой свет на долину, озеро и промёрзлый замок. Вместе с тем метаморфозам подвергся лес вокруг Каэр Морхена - заиндевелые ветки покрылись шаром снега после ночной пурги, а двор замка в некоторых местах изрядно замело. В общем, окрестности ведьмачьей крепости за одну ночь превратились из серо-коричневого недоразумения в заснеженную сказку, сверкающую инеем и тоненьким снегом на солнечных лучах.
Одно счастье - тренироваться всё же можно было, попутно стараясь на подскользнуться на скользком булыжнике, чем сейчас ведьмаки и занимались. Только двое из них не принимали участия в спаррингах, развернувшихся на внутреннем дворе, вместо этого наблюдая за остальными с высоты одного из балконов замка.
Эскель внимательно наблюдал за учебным боем Мисселины и Геральта, слегка перегнувшись через перила. С высоты нескольких десятков футов ведьмак следил за движениями девушки, которая ловко парировала удары, время от времени хитро уворачивалась и путала партнёра. Ведьмак усмехнулся, когда Мисселина, быстро развернувшись, ударила мечом плашмя беловолосого по ноге.
В принципе, как наставник, Эскель был доволен - долгие, изнуряющие тренировки не прошли для Мисселины даром, принося свои плоды, что весьма ощутимо сказывались на всей натуре девушке - её манере боя, движениях и физической форме. Теперь всё, что ей оставалось, так это поддерживать навыки и оттачивать их. Очевидно, времени для этого было предостаточно.
— Твоя дева неплохо двигается, — заметил Весемир, остановившись рядом с Эскелем. Тот лишь довольно кивнул, всё ещё неотрывно глядя на Мисселину. — Координация хорошая, да и ловкости ей не занимать… И всё-таки, я чувствую от неё магию. Немного, но…
— Да, её Йеннифер поднатаскала, пока мы были в Венгерберге, — пожал плечами младший ведьмак. — Мисселина этим занимается сама, но ничего серьёзного. Знаешь - простенькие заклинания по книжкам.
— Понимаю. И хочу сказать, с её потенциалом ей это не повредит, — кивнул старший. — Меру она знает, так что на этот счёт я не волнуюсь.
— Ты волнуешься на другой счёт, — осторожно произнёс Эскель, искоса поглядев на старого наставника. Весемир пожал плечами, и промолчал, глядя на тренирующихся внизу.
Некоторое время они стояли молча, пялясь на Геральта, который что-то горячо объяснял Мисселине и показывая на своём примере закрученные финты и приёмы. Но напряжённая тишина на балконе вверху продолжала сгущаться, пока Весемир не вздохнул с некой тяжестью.
— Эскель, послушай… — взгляды двух ведьмаков встретились. — Я понимаю, что ты её любишь. Но… Мисселина всё ещё человек. Даже при её магическом таланте, она остаётся лишь человеком.
— К чему ты клонишь? — глухо переспросил Эскель. Снова долгая пауза, после чего Весемир хмыкнул.
— Хочу сказать тебе, что не трать время впустую, — ведьмак посмотрел на наставника вопросительно, хоть и не без злого удивления. — Я ведь помню ту девушку, Эскель. Разве она была такой?
Эскель вздрогнул. Он знал, о чём на самом деле спрашивал Весемир. А спрашивал он о той девушке… о Дейдре Адемейн. Ведь правда - разве она была такой, как Мисселина? Разве её также сильно Эскель любил?
Нет, не любил вообще, знал он. Хотел её, тянулся к каингорнской княжне, уличал самого себя в порочной страсти… но уж точно не любил. Увы, понял он это слишком поздно, потратив много времени на самобичевание, гнев и разочарование по отношению к себе и той девушке. А их отношения - короткий период времени, наполненный самой лишь страстью и взаимным притяжением, - ничем хорошим не закончился и не принёс ведьмаку ничего, кроме боли, уязвлённой гордости и шрама на лице.
Мисселина же была другой. Она была полной противоположностью той девушки, не похожая на неё ни внешне, ни характером, ни даже взглядами на жизнь. Мисселина - храбрая и волевая, невероятно заботливая, добрая и понимающая. Да, порой она вредная, упёртая, колкая и даже грубая… Но это не меняло того факта, что для Эскеля именно эта девушка стала не просто объектом желания. Ведьмак чувствовал, что их связывала крепкая дружба и взаимная привязанность. А ещё между ними было доверие - то самое, которого напрочь были лишены отношения с той девушкой.
— Они очень разные, — наконец произнёс Эскель, и снова посмотрел на Весемира. — Я на всё готов ради неё. Тогда этого не было.
— Значит, сделай всё, чтобы эта девушка… — старый ведьмак кивнул на хохочущую от какой-то шутки Мисселину. — Чтобы она была счастлива. Не обижай её, будь добр к ней… Такое сердце, как у твоей девы, заслуживает света и любви.
— Я думал, ты скажешь что-то другое, — горько усмехнулся Эскель.
— Ты знаешь, что, — покачал головой Весемир. — Люди… они как мотыльки - их жизнь коротка, они быстро сгорают, а их лучшее время - это молодость.
Эскель молча покачал головой. Он понял намёк, и был в корне не согласен с наставником. Мужчина повёл плечом, и снова перевёл взгляд на Мисселину. Теперь она просто стояла, сложив руки на бёдрах, и о чём-то болтала с Геральтом, время от времени смеясь и поправляя ворот куртки.
— Я бы никогда её не разлюбил, — вдруг произнёс Эскель. — Даже когда она состарится, даже если умрёт раньше меня… я хочу быть с ней.
— Но сможешь ли ты остаться прежним после того, как она уйдёт? — покачал головой Весемир. — После всего пережитого с ней? После всех этих лет, ты будешь её любить?
Эскель сжал перила балкона. Они оба знали ответ.
— Всегда, — шепнул он. Снова послышался тяжёлый вздох, и крепкая отческая рука легла на плечо ведьмака.
— Тогда больше не томи себя и её. Дай этой девушке то, чего она давно хочет.
Коротко кивнув, Эскель покинул балкон. Мужчина ещё раз обернулся на наставника - тот всё ещё смотрел вниз, на тренирующихся… и на его лице застыла лёгкая улыбка.
***
Некоторое время спустя Мисселина прогуливалась с Геральтом по крепостным стенам, откуда открывался прекрасный вид на долину, озеро и леса, окружающие Каэр Морхен. Девушка не сводила взгляда с белоснежных дебрей, и куталась в свою куртку, что плохо спасала от ветра, гулявшего над замком. А ещё она старалась сделать вид, что не замечает с какими вниманием смотрит на неё Геральт, и что не знает, о чём хочет поговорить беловолосый ведьмак.
Конечно же, Геральта волновала Цири. А следовательно, его волновало и происшествие с Мисселиной в Оксенфурте, о котором ведьмак точно знал - это было более, чем очевидно. Именно поэтому он и увёл её гулять по стенам, подальше от ушей Ламберта и Койона. Мисселина его совершенно не осуждала - она сделала бы то же самое, окажись она на месте Геральта. Но и разговор не собиралась начинать.
Первым сдался Геральт. Поведя плечами, ведьмак легко придержал Мисселину за плечо и, развернув к себе, заглянул прямо в глаза.
— Нам нужно поговорить.
— Хорошо, — кивнула девушка и слегка отстранилась. — Что тебя интересует?
— Та женщина, которая тебя тогда ранила… Мне Лютик рассказал, — быстро добавил Геральт, встретившись с вопросительным взглядом Мисселины. — Кем она была?
— Монахиней. Хотя я в этом не уверена, — Мисселина пожала плечами. — Она представлялась Игрэйн. Кожа тёмная, глаза карие… на руках татуировки.
— Хм-м… — ведьмак задумчиво потёр подбородок. — Возможно, это твоя монахиня - зерриканка. И к тому же, наёмная убийца… У тебя ведь остался…?
— Если ты о куске её ножа, что торчал во мне, то да. Он у меня в сумке.
— Покажешь? — Мисселина молчаливо кивнула в ответ, и ведьмак сокрущённо усмехнулся. — Хорошо. Это… очень поможет.
Девушка кивнула и снова перевела взгляд на заиндевевшие деревья в лесу. Она не хотела говорить Геральту о главном - о том, что помогало Игрэйн выследить её.
Вообще, Мисселина старалась как можно меньше думать о кольце, что уже давно лежало на дне её сумочки. Эскель о перстне тоже не спрашивал, и порой Мисселине казалось, что он либо забыл, либо просто верит, что девушка обронила его на улицах Оксенфурта. И возможно, так было лучше для них - пусть опасность кажется эфемерной, а время они будут проводить спокойнее, тратя его на более полезные вещи.
И всё же, девушка знала, что долго так не протянет. Мисселина была осведомлена о своём неумении хранить секреты даже от посторонних, а уж от Эскеля, читавшего её как открытую книгу, тем более. Так что она очень быстро и совершенно неожиданно пришла к выводу, к которому её подтолкнули все события предыдущих месяцев. А именно - что от кольца нужно избавиться. Иначе ни ей, ни её ведьмаку не сдобровать.
Мисселина вздохнула и искоса посмотрела на Геральта. Ведьмак молчал, хмуро вглядываясь вдаль, за заснеженные шапки гор и промёрзшие перевалы. Он дышал медленно, в такт своему сердцебиению, но с каждым выдохом из ноздрей и сквозь сжатые губы ведьмака вырывались полупрозрачные облачки пара. Почувствовав на себе взгляд Мисселины, Геральт отвёл глаза от пейзажа вдалеке.
— Не спрашивай меня о ней, — тихо произнёс ведьмак. — Знаешь, что отвечу.
— Не буду, — кивнула девушка. Она прекрасно знала, о ком именно говорил Геральт, но решила деликатно промолчать. Это же было не её дело, в конце-концов.
Мисселине показалось, что Геральт хотел ещё что-то сказать, однако его отвлёк звук приближающихся шагов. Девушка обернулась - к ним направлялся Койон, закутанный в тёплых плащ на меху, и вскоре Мисселина заметила второй плащ, что лежал на сгибе локтя ведьмака.
— Кажется, кто-то хочет с тобой поболтать, — криво усмехнулся Геральт, на что девушка только закатила глаза. — Я буду внизу, на случай чего.
Сказав это, беловолосый ведьмак ушёл прочь, оставив Мисселину наедине с Койоном, который к тому времени уже остановился рядом с девушкой и провожал товарища взглядом. Когда Геральт скрылся из поля зрения, Койон тихо кашлянул и, сняв с локтя плащ, протянул его Мисселине.
— Держи, — ведьмак улыбнулся ей. — На стенах холодно, а тебекак раз не помешает.
— Спасибо, — Мисселина набросила тяжёлую накидку на плечи. — А почему ты здесь?
— Я хотел поговорить с тобой, — пожал плечами ведьмак, и у девушки тут же засосало под ложечкой.
— П-поговорить? — Мисселина сглотнула, взволнованно глядя на Койона. Тот то ли равнодушно, то ли спокойно повёл плечом.
— Да. Вернее, объясниться.
Девушка кивнула, скрестив руки на груди и сильнее запахнув плащ на себе. Она решила сохранять видимую невозмутимость, хотя живот отчего-то слегка скрутило. Причина была известна - ведь только слепой не видел, как Койон смотрел на неё, и Мисселине порой казалось, что все немногие жители замка жалели бедного ведьмака, которому не повезло в неё втрескаться.
— Думаю, ты уже хорошо знаешь о моих чувствах к тебе, — произнёс ведьмак стишено, на что Мисселина только медленно кивнула. — Но я понимаю, что ты… — он замялся, и сокрушённо усмехнувшись, покачал головой. — Что ты с другим. Так что я хотел сказать тебе, что всё нормально.
— В каком смысле? — возмущённо качнула головой девушка.
— В прямом. Я имею в виду, что не собираюсь кошмарить тебя, — пожал плечами Койон, тяжело вздохнув. — К тому же, мне кажется, ты не сильно любишь, когда за тобой бегают.
— Да, это порядком… надоедает, — кивнула Мисселина, позволив себе наконец улыбнуться. И каково было её счастье, когда Койон улыбнулся в ответ. Недолго думая, девушка выбросила правую руку из-под плаща и сжала плечо ведьмака. — Спасибо тебе. Я рада, что… мы с тобой друзья?
— Конечно же, — хмыкнул ведьмак, и в воздухе повисла небольшая пауза. — Хорошо, что мы с тобой всё прояснили.
— Да… пойдём вниз? Здесь и вправду становится холодно, — мягко улыбнулась Мисселина.
Койон молча кивнул в ответ, и они направились к спуску. К тому времени солнце уже понемногу клонилось к закату, всё сильнее походя на оранжевый, а затем красный диск. Холодное зимнее небо тоже меняло цвет, становясь розоватым на западе и темнея на востоке. Да уж, дни на севере летели быстро, подумала Мисселина, когда снова обернулась на небо перед входом в твердыню Каэр Морхена.
— Ты идёшь? — позвал её уже оказавшийся в коридоре Койон. Она кивнула.
— Да-да, иду.
Облегчённо выдохнув, девушка улыбнулась сама себе. Этим вечером чудесное настроение ей обеспечено.
***
Когда солнце окончательно скрылось за горизонтом, не оставив после себя на небе и тонкой полосочки светло-синего цвета, Мисселина стояла на своём балконе, трясясь от холода, но не двигаясь с места. Вместо того, чтобы вернуться в свою прогретую огнём и заклинаниями комнату, она рассматривала ночное небо. А здесь, в горах, оно казалось более чётким и детальным, чем в других местах, где бывала Мисселина. Хотя возможно, что она не замечала всех мелочей из-за круглосуточного гама, или крыш домов, или крон многочисленных деревьев. Возможно потому, что редко смотрела вверх.
Однако сегодня ей отчего-то захотелось устремить взгляд туда, где яркими точками горели звёзды и созвездия, в которые те складывались. Рядом с ними в чёрном небе висел и молодой месяц, чей бледный свет едва освещал древний горный замок. И ещё ни разу за всё то время, что Мисселина провела на балконе, месяц не был скрыт тучами. Ночь была тихой, безветренной, что воистину удивительно для здешних широт.
Девушка немного поёжилась, и потёрла тыльную сторону одной голени пальцами другой ноги. Этим вечером она ушла из-за стола чуть раньше, но не из-за того, что она с кем-то повздорила или была недовольна, нет. Просто Мисселина чувствовала, что сегодня была особенная ночь. Всё указывало на это - внезапная уверенность, посетившая её сегодняшним утром и которая, казалось, не хотела убывать; те взгляды, которыми её одаривал Эскель во время тренировки - девушка знала, что он наблюдал за ней с балкона; и прикосновения ведьмака к ней - её рукам, талии, шее, - короткие, но с очень чётким подтекстом. Мисселина понимала всё ясно, каждый раз застенчиво улыбаясь и стыдливо отводя взгляд. И хотя она хотела делать всё совсем не так, чувство такта и совесть не позволяли ей поступить иначе.
Улыбнувшись и легко выдохнув, девушка вернулась в комнату и, плотно закрыв выход на балкон, сбросила с себя тёплый плащ, в который до этого куталась. Затем критично оглядела свою комнату и, повесив плащ на спинку стула, подошла к табурету, на котором стояли чаша и кувшин с водой. Вылив немного воды на ладони, Мисселина выплеснула содержимое на лицо и подождала, пока холодные капельки немного стекут по щекам и лбу. Девушка отряхнула руки и, вытерев руки, снова пересекла комнату и села на кровать.
Дотянувшись до лежащей неподалёку сумочку, она достала оттуда своё зеркальце, гребень и небольшую баночку, наполненную сладко пахнущим содержимым. Усевшись на тёплых простынях поудобнее - посреди ложа, скрестив ноги, - она подняла зеркальце на уровень лица и стала проводить гребнем по волосам. Начала с кончиков, затем поднялась выше, старательно водя деревянными зубцами по водопаду иссиня-чёрных волос. Отдельное внимание уделила падающим на лицо прядям, отбрасывая их со лба с лёгкой небрежностью.
Покончив с волосами, Мисселина отложила гребень в сторону. Опустив зеркальце на колени, девушка взяла в руку баночку, что до этого ждала своего часа. Не спеша сняв крышечку, Мисселина зачерпнула немного содержимого на кончик пальца, почувствовав, как в комнате запахло жасмином и вишней. Снова подняв зеркальце, девушка принялась старательно втирать мазь в уголки глаз, не отводя взгляда от собственного отражения. В такие моменты Мисселина любила его ещё больше - кожа будто становилась нежнее, черты - чётче, а глаза - глубже и ярче.
Тихо выдохнув, девушка отложила зеркальце к гребню, закупорила баночку и отправила все вещи обратно в сумку. Вместо этого на кровати оказался небольшой флакон с духами, пахнущими точно так же, как и мазь из баночки. А Мисселина, заведя ладонь назад, нащупала замочек от цепочки на своей шее. Клацнул замок, и девушка положила украшение с аквамариновой лаской на тумбу у кровати - туда же отправилась и сумка.
Затем она встала с кровати и, подобрав края подола длинной рубашки и потянув их вверх, сняла этот элемент одежды, оставшись в одном только в белье, плотно обтягивающем бёдра. Мисселина взяла духи и бережно откупорив флакон, провела душистой жидкостью по ключицам. После оставила пару капель за ушами и на затылке, и спустилась к рукам. Коротко обозначила духи на запястьях и немного присела, чтобы провести духами по задней стороне коленей. И, снова став ровно, вылила пару капель себе на пальцы и провела по животу - не слишком высоко и не слишком низко, чтобы аромат был ощутим.
Вдруг, сама того не понимая, Мисселина коснулась кончиками пальцев места чуть выше и чуть сбоку. Девушка прикрыла глаза, изучая свой шрам на ощупь. Смотреть она не хотела – всё равно рубец был уродливым. Мисселина тяжело вздохнула и повела ладонью ещё выше. На этот раз она коснулась своего шрама под правой грудью, полученный в тот же день, что и первый. Девушка зажмурилась – рубцы иногда слабо покалывали, принося небольшое неудобство.
На самом деле, Мисселина не сильно волновалась из-за следов от ран, которые остались на её теле. Конечно, часто девушка и ловила себя на мысли, что считает все эти шрамы уродливыми, и портящими её, и вообще отвратительными… Однако это не стирало воспоминаний, историй, которыми она могла бы делиться спустя годы и годы после своих путешествий. Ведь, как ни крути, а она ценила хорошие истории.
А ещё Мисселина была не против шрамов потому, что Эскель очень часто касался их. Когда они обычно болтали перед сном, обнявшись в кровати, ладони ведьмака накрывали эти рубцы особенно мягко, бережно и с такой нежностью, что Мисселине чудилось, что от прикосновений ладоней Эскеля у её коже все изъяны пропадали, как тьма на рассвете, а она сама становилась самой красивой девушкой на свете.
Хотя, возможно Мисселина так думает оттого, что рядом с ним она себя так и чувствует.
Покачав головой, девушка закрыла флакон, спрятала его в сумку и вернула недавно снятую рубашку на своё тело.
Немного постояв на одном месте, Мисселина снова залезла на кровать и, устроившись удобнее, взяла с тумбы две книги, найденные в библиотеке Каэр Морхена сегодня днём. Содержание у них было одинаковым, как и обложки - ведь это были простые сборники темерских сказок. Однако кое-чем эти две книжонки всё-таки отличались - одна из них была написана на общем языке, а вторая - на Старшей речи. Покачав головой, Мисселина открыла обе книги с первой страницы и принялась читать, стараясь не сбиться со строки на эльфском, переводя её на общий.
Девушка не знала, сколько времени прошло и как поздно уже было, когда дверь скрипнула. Мисселина подняла голову, увидев в дверях Эскеля. Ведьмак закрыл за собой дверь и медленно прошёлся вглубь комнаты. Поймав короткий взгляд Мисселины, он сел на край кровати и слегка улыбнулся.
Сегодня Эскель, как и Мисселина, вёл себя по-особенному – он был весел и удивительно часто норовил задержать руки на кистях и талии девушки. Да и вообще, сегодня как-то по-новому смотрел на неё Эскель – очень проникновенно, с лёгкой ухмылкой и намного дольше обычного, то есть очень долго. В общем, всё это было сложно не заметить, а игнорировать – ещё сложнее. Но Мисселина решила потерпеть.
Эскель немного наклонился к ней, стараясь прочитать название книг.
— Темерские сказки? — ведьмак тихо рассмеялся, когда Мисселина кивнула. — Это не поможет тебе выучить Hen Linge.
— Откуда ты знаешь? — фыркнула девушка, закрывая книги и отложив их на тумбу. Эскель пожал плечами.
— Сам так учил. Выходило паршиво, поэтому пришлось обратиться к нашему чародею и словарю. Опять же, толку мало, но я хотя бы сдвинулся с места.
— Ты учил Старшую речь самостоятельно? — удивлённо спросила Мисселина, на что ведьмак снова кивнул.
— Некоторые бестиарии из нашей библиотеки никогда не были переведены. А я был любопытным парнем.
— Это… впечатляет, — слегка наклонила голову девушка, всё ещё рассматривая профиль Эскеля, выделявшийся на фоне серых каменных стен её комнаты. В ответ ведьмак задумчиво кивнул, молча глядя в очаг напротив кровати.
Несколько минут они сидели в полной тишине, которую ненавязчиво прерывал треск огня в камине. В конце концов, первым очнулся Эскель – снова переведя взгляд на Мисселину, он протянул ей руку. Девушка вложила свою ладонь в его, и придвинулась чуть ближе. Она сидела неподвижно, пока Эскель пристально рассматривал её лицо. Затем ведьмак вздохнул, едва заметно приподнял уголки рта и нежно коснулся губ девушки большим пальцем.
— Мазь для особых случаев?
— Да… А что?
— Ничего, — качнул головой мужчина. — Просто тебе не нужно ею пользоваться, чтобы меня соблазнить.
— Правда? Я думала, что сделала это уже давным-давно, — засмеялась Мисселина. Засмеялся и Эскель, качая головой и не убирая рук от её лица.
— Ох, Мисселина… ты, как всегда, права.
Небольшая пауза, и девушка, недолго думая, поддалась вперёд, прижимая свои губы к губам Эскеля. Через секунду она уже устроилась у него на бёдрах, запустив пальцы в его волосы, пока ведьмак припал к её шее, оставляя на ней дорожку тёплых поцелуев. Между ног тут же стало влажно. А когда Эскель, чуть приподняв её бёдра, спустился ниже - к ключице, - Мисселине показалось, что её сердце разорвётся на части. Уже и не зная, что делать и куда деваться, она не нашла ничего лучше… короткого поцелуя в лоб.
И вдруг то удовольствие, что только что так сильно будоражило её, прекратилось. Мисселина непонимающе уставилась на Эскеля, который теперь оторопело смотрел на неё, полностью застыв. Наверное, со стороны они выглядели забавно - сидящий на краешке кровати ведьмак с разъехавшимися в стороны коленями, и стоящая на коленках по обе стороны его бёдер девушка, которая не падает только потому, что крепко держится за затылок мужчины, и потому, что он схватил её задницу.
— Так что же? — неестественно хриплым голосом спросила Мисселина. — Поддашься на соблазн?
Секундная пауза, но она уже знала ответ.
— Да, — тихо произнёс Эскель, и девушка заметила хищный огонёк, блеснувший в его глазах. — Но сначала ты поддашься мне.
Она ничего не стала говорить - просто поцеловала снова. И снова эта неистовая страсть накрывала с головой, заставляя выбросить все мысли вон из головы. Оба они опять потеряли контроль над собой и над той уздой, которая сдерживала обоих эти долгие месяцы подобно кандалам. Однако только сейчас, когда сил уже не было терпеть, а желание било через край, оба отбросили весь тот бред, который мешал до сего момента. Казалось, эти поцелуи и прикосновения выжигали всё напрочь, оставляя только животную страсть, что опускалась к низу живота.
Когда одна рука Мисселины опустилась на торс Эскеля, тот низко зарычал. Восприняв это как разрешение, девушка скользнула пальцами к завязкам его штанов. Путающимися пальцами стараясь развязать все узлы, у неё ничего не получалось. Мисселина раздражённо фыркнула, услышав возле уха тихий, довольный смех Эскеля.
— Может, поможешь? — нахмурилась девушка, на что услышала в ответ ещё один смешок. Пальцы ведьмака сжали её ягодицы ещё сильнее, и Мисселина спрятала лицо на плече Эскеля, проводя ноготками по его затылку. Однако спустя пару мгновений ведьмак коротко поцеловал её в шею, нашёл её ладонь и опустил на свой живот. Губы растянулись в довольной усмешке, и пальцы девушки скользнули в штаны ведьмака.
Как только её тёплые пальцы накрыли его член, Эскель шумно вздохнул. Мисселина чуть приподняла подбородок, наблюдая за нахмурившимся и прикусившим губу ведьмаком. Заинтересовано поведя плечом, девушка повела пальцами ниже - насколько это позволяла поза, - а затем снова вверх. И снова повторила, раз за разом, пока шумное дыхание мужчины не переросло в глухие, низкие стоны.
— Ты, наверное… долго этого ждала? — произнёс наконец ведьмак, глубоко дыша и подавляя собственный стон, пока Мисселина продолжала водить рукой по его члену.
— О да, — усмехнулась она, огладив свободной рукой тяжело вздымающиеся плечи мужчины. — Ты и не представляешь, как… Ой!
Зазевалась, со лёгкой досадой подумала девушка, когда Эскель подмял её под себя в мгновение ока, крепко схватив за ягодицы. Не то, чтобы она была против, но наблюдать за реакцией ведьмака на её ласки было, по крайней мере, любопытно. Но про эту мысль Мисселина тут же забыла, вместо этого схватив Эскеля за ворот рубашки, пока он снова прильнул к её губам в настойчивом поцелуе.
— Погоди немного… — ещё один короткий поцелуй, и ведьмак поднялся над девушкой во весь рост. Коротко усмехнувшись, он отошёл в сторону, и принялся раздеваться. Мисселина поднялась на локтях и внимательно следила за тем, как на спинке стула оказываются его рубашка и брюки. Она изучала глазами и каждый шрам на его спине, не в состоянии отвести взгляда… Когда Эскель, зачем-то вымыв руки, повернулся к ней, будучи полностью обнажённым, Мисселина продолжала глядеть на него без какого-либо стыда. Эскель усмехнулся, медленно покачав головой.
— Что?
— Думал, ты смутишься, — пожал плечами мужчина, оказавшись рядом с ней. Мисселина лишь качнула головой, окинув ведьмака с ног до головы ленивым, совсем не удивлённым взглядом.
— Я несколько раз видела старших братьев нагишом, — пожала плечами девушка, сев ровно. — А как говорила Трисс Меригольд, увидела одного мужчину - значит, видела всех.
— Недурственное изречение, — ухмыльнулся Эскель, подав Мисселине руку.
Та по привычке вложила пальцы в его ладонь, и встала рядом с ним. А затем пальцы ведьмака оказались у неё на шее, и он оставил ласковый поцелуй на щеке девушки. Мисселина вздрогнула, положив ладони на его плечи - такие широкие, крепкие и родные. Она провела чуть вниз, ощущая каждый рубец под подушечками пальцев. Конечно, она знала каждый из них - ведь столько раз касалась его ключиц, и плеч, и спины… Мисселина знала Эскеля почти так же хорошо, как знала себя.
— Подними руки, — шепнул он ей на ухо. Девушка повиновалась, подняв полусогнутые руки над головой.
Мягко усмехнувшись, Эскель поцеловал её подбородок. Мужчина медленно присел, словно бы склонялся перед ней, и в следующий миг его ладони подняли подол её рубашки. Мисселина коротко вздрогнула, вспомнив, что Эскель ещё никогда не видел её полностью обнажённой - тот вечер в Оксенфурте не считается. Однако этот факт её нисколько не испугал, а лишь немного смутил.
Тем временем ведьмак медленно снимал злосчастную рубашку с неё, ведя по бокам горячими ладонями, что дарили тонкие вибрации. Девушка прикусила губу и переступила с одной ноги на другую - ожидание утомляло. Когда Эскель выпрямился, он бережно стянул рубашку с рук Мисселины и отбросил в сторону, на крышку сундука, проследив за полётом ткани. Но девушку совершенно не заботила рубашка - она смотрела только на него, неосознанно поднеся руки к груди. Она сделала шаг назад и, сопровождаемая удивлённым взглядом Эскеля, спустила бельё вниз, снова шагнув к нему.
И вот, они оба стояли посреди комнаты, полностью обнажённые и переполненные желанием. Мисселина смотрела Эскелю прямо в глаза, словно глядела в расплавленное золото. И там она видела всё, что хотела, и даже больше - восхищение, страсть, нежность, вожделение… и любовь. Это заставило её улыбнуться. А затем поддаться вперёд и поцеловать его.
Мисселине казалось, что если Эскель отпустит её, или отстраниться от её губ, то она просто умрёт. Ведь, прижимаясь к нему полностью, кожа к коже, тело к телу, она чувствовала себя счастливой и почти целой. Словно всё так и должно быть - она и он, вместе и неразделимо. Это было так правильно, так нужно, что Мисселина чуть не заплакала, вжимаясь в него грудью, туловищем и бёдрами. Пальцы Эскеля сжимали её талию и зад, и так крепко, что она должна была почувствовать боль. Но нет - настолько уж она была погружена в момент, что не ощущала ни капельки боли.
Но Эскель вдруг отнял ладони от неё, вместо этого взяв руки Мисселины в свои. Несколько секунд глядя ей в глаза, он поцеловал тыльные стороны её ладошек. Девушка улыбнулась, когда ведьмак прижал её руки к тому месту, где билось его сердце, и снова накрыл её губы своими. Ладони Мисселины медленно скользнули вверх, по его тёплой и слегка покалывающей коже, под которой перекатывались крепкие мышцы. Затем она переместила пальцы на его шею - прямо туда, где билась кровь в артерии. Девушка задержала пальцы на том месте, стараясь уловить медленный пульс ведьмака. Однако она каждый раз отвлекалась на холодившую пальцы цепочку, на которой висел медальон Эскеля.
Внезапно ведьмак разорвал поцелуй. Снова посмотрел ей прямо в глаза - плавленое золото встретилось с летним небом.
— Сними её, — тихо, но требовательно попросил Эскель. Мисселина удивлённо приподняла брови.
— Что?
— Позволь мне побыть рядом с тобой просто мужчиной, — покачал головой он, отбросив упавшую на её лицо прядку. — Не ведьмаком.
Она кивнула и опустила руки на его затылок, продолжая вглядываться в его очи. Девушка нащупала застёжку, и та вскоре расстегнулась с характерным щелчком. Мисселина сняла цепочку с шеи Эскеля, и, поймав в руку медальон в виде волчьей головы, задержала на нём взгляд. Провела руками по сияющей металлической поверхности и подняла глаза на Эскеля - тот мягко улыбался, глядя на неё.
— Как долго он с тобой? — неожиданно спросила его девушка.
— Всю жизнь. Он только на семнадцать лет меня младше, — кивнул Эскель, и Мисселина склонила голову набок, ещё раз глянув на медальон.
— Когда ты в последний раз его снимал?
— Никогда, — девушка вздрогнула, и их взгляды снова встретились. — Это… первый раз.
Мисселина замерла на секунду, а затем поцеловала его - опять, потому что слов она не находила. Она знала, что это правда - Эскель никогда не расставался с этим медальоном, ни на секунду. Ещё она знала, что до неё в его жизни были и другие женщины - это вполне естественно. И тот факт, что только сейчас, рядом с ней, он позволил ей самой снять медальон… это было особенно.
Нехотя разорвав поцелуй, девушка сделала шаг в сторону, опустив голову волка рядом с лаской. Затем обернулась, и снова обняла Эскеля, снова позволила себе забыться в поцелуе. Снова отдалась ему вслепую, не думая совершенно ни о чём другом, кроме него - мужчины, который сейчас прижимал её к себе, которого она любила больше жизни и которому доверяла безоговорочно.
Внезапно Эскель подхватил её под ягодицы, приподнял над полом и прижал к себе. Сердце Мисселины пропустило удар, когда его губы коснулись её шеи, ключицы, груди… Наконец, она позволила себе громко и облегчённо выдохнуть, когда ведьмак опустился на кровать, и усадил девушку рядом с собой. Но та, не удержав равновесия, неуклюже плюхнулась на одну ногу, а другую упёрла в дальнее бедро мужчины так, что то слегка сдвинулось. Эскель проследил за невольными движениями, и покачал головой.
— Ого. Я думал, ты первая раздвинешь ноги.
— А видишь, как оно вышло, — усмехнулась Мисселина, убирая ногу и садясь в более комфортное положение, подобрав пятки под себя. Эскель опять покачал головой.
— Так будет не совсем удобно, — в ответ девушка вопросительно глянула на ведьмака, и тот сделал короткое, быстрое движение пальцами. — Стань на колени.
Мисселина повиновалась, немного приподняв бёдра и поставив колени шире. Эскель кивнул в ответ, затем придвинулся к девушке немного ближе. Он сел к ней прямо - одна его нога была согнута между колен девушки и лежала на кровати, в то время как вторая так и осталась в прежнем положении. Мисселина удивлённо взглянула на ведьмака, когда тот едва ощутимо провёл пальцами по её животу… и остановился прямо над тем местом, где вмиг стало влажно.
Девушка порывисто вдохнула, глядя прямо в глаза Эскеля - в них плескались страсть и желание обладать, хотя внешне ведьмак выглядел совершенно невозмутимо. А через секунду она увидела в его глазах и немой вопрос - глупый и ненужный, как подумала она. Но сказать ничего не могла, ведь в горле пересохло, и по телу раскатывались волны желания, которое хотелось поскорее унять. Поэтому Мисселина просто положила руки на плечи Эскеля, и, прикусив губу, кивнула.
Мгновение спустя она ощутила странное чувство заполненности. Оно было схожим с тем, что она испытывала наедине с собой… но всё же совершенно другое, новое… более приятное и интригующее. Пальцы Эскеля были длиннее, шире и умелее, и осознание того, что в ней был именно он, чуть не разорвало мозг Мисселины. И пока она была погружена в свои мысли, то и не заметила, как впилась ногтями в плечи ведьмака, и как из её груди вырывались тихие стоны. Девушка сфокусировала взгляд на Эскеле: тот хитро усмехался, откровенно трахал её пальцами, и целовал её грудь так, что там не могло бы остаться нетронутого его губами места. В другой ситуации Мисселина сострила бы, но всё, что она хотела делать сейчас - это просто держаться за него, дабы не упасть от тянущего внизу живота удовольствия.
— Эскель… — ведьмак поднял на неё заинтересованный взгляд. — Тебе… не кажется… что это игра… ох… в одни ворота?
— Я открыт для предложений, — ответил он. И Мисселине хватило секунды, чтобы раздвинуть колени ещё шире, опуститься чуть пониже и снова обхватить его член ладонью. Пальцы Эскеля в ней на миг дрогнули, а он улыбнулся лениво, как кот. Он ничего не сказал, а Мисселина, ничего не ответив, поцеловала его.
Девушка не знала, сколько прошло времени, когда ведьмак деликатно вывел из неё пальцы и взял её руки в свои, пока она пыталась прийти в себя. И когда она поймала его требовательный и ласковый в одночасье взгляд, коротко кивнула. Высвободив одну руку, а вторую опустив на затылок мужчины, Мисселина легла на спину, расслаблено опуская голову на подушку и глядя в глаза Эскелю. Тот навис над ней подобно скале, держась на вытянутых руках и собираясь опуститься постепенно. Конечно, Мисселина ему этого не позволила - притянула его к себе для нового поцелуя, и тихо пискнула, когда ведьмак ненароком придавил ей живот.
— Чёрт… Мисселина… осторожнее… — недовольно прошептал он сквозь утробный смех и поцелуи девушки. Она немного повернула голову, повела бёдрами под ведьмаком, и попыталась прижать его к своему телу ещё крепче. Низ живота тянуло сильно, и Мисселина тихо всхлипнула, словно обиженный ребёнок.
— Эскель… прошу… — девушка глубоко дышала, чувствуя, как вздымается собственная грудь, и не сводя взгляда с очей ведьмака. Его дыхание было тяжёлым, а глаза - полудикими, потемневшими от страсти. Он смотрел на неё с таким вожделением, с таким обожанием, что ей казалось, будто бы она - центробежная сила всего мира. Громко выдохнув, она снова его поцеловала.
— Свет моей жизни… Мисселина…
Когда он немного приподнял бёдра, она почти бессознательно раздвинула ноги шире. И крепко его поцеловала в тот самый момент, когда их тела оказались единым целым.
Они впились в губы друг друга, сдерживая разрывающий грудь крик. Мисселина закрыла глаза - под веками вспыхнули искры. Она запрокинула голову от наслаждения, смазав поцелуй и напрочь забыв, как дышать. А Эскель замер, прижавшись губами к её шее, сжав её ладонь так крепко, словно бы они просто приросли друг к другу навеки.
— Если… тебе станет больно… только скажи… — прошептал он ей в шею. Она согласно кивнула, крепко обняв его. Вмиг горячее дыхание мужчины опалило кожу, девушка прижалась губами к его виску.
Прошло несколько долгих секунду, прежде чем Эскель начал двигаться в ней. Он был нежен, делал всё медленно и без спешки, целовал её шею, и шептал её имя ей на ухо. А Мисселина могла только впиться ногтями в его спину, пока он неспешно выбивал из её груди тихие стоны, сжимал её руку и бёдра. Ей не было больно - нисколечки! Ведь это была чистая похоть, удовольствие и нежность, смешанные в одном водовороте чувств. Боль здесь не имела места быть - медленное наслаждение уже давно пришло ей на замену.
Вернее, оно было медленным до того, как Мисселина забылась в порыве страсти.
— Эскель…
Она шепнула его имя так тихо, что услышать её мог только он. А он, утробно зарычав, в один момент подхватил её бедро, забросив её ногу повыше. Мисселина мигом упёрлась пяткой в его поясницу, и Эскель, поймав её рваный вдох поцелуем, прижал губы к её уху.
— Скажи это ещё раз.
— Эскель…
Сильный толчок заставил её громко ахнуть, запрокинув голову и открыв на обозрение всю шею. Горячие губы коснулись ямочки между её ключиц.
— Ещё раз.
— Эскель…
Всё повторилось заново, и Мисселина почувствовала, как кружится голова. Она блаженно улыбнулась, когда с губ снова сорвался крик наслаждения.
— Ещё. Раз.
— Эскель!
Каждый раз он просил её называть его имя, и она это делала. С каждым разом её возглас становился громче, его движения - сильнее и быстрее. А Мисселине было только это и нужно - сжимать его узкие бёдра между своих коленок, забываться в его объятиях и просто сходить с ума от поцелуев, движений и его низкого стона, что сменялся тихим приказом произносить его имя.
Кровать натужно скрипела на всю комнату, билась изголовьем о стену с громогласным стуком, а их тела соприкасались с такими оглушительными и влажными хлопками, что казалось, их было слышно во всех закоулках замка. Возможно, Мисселина разбудила всех остальных обитателей крепости своими воплями, что сотрясали древние каменные стены. Но в те секунды она об этом не думала.
Честно говоря, она вообще ни о чём не думала, кроме Эскеля, который двигался в ней размашисто, с едва сдерживаемым безумием. Он не переставал целовать её, ловить стоны и едва разборчиво произносить её имя. Но она всё понимала, и отвечала взаимностью на все его ласки и действия. Она знала - это всё для неё.
Когда мучительная истома стала вовсе невыносимой, по всему телу прошлась тёплая волна оргазма, да такая сильная, что Мисселина судорожно прижала Эскеля к себе за шею. Она сжала его бёдра между своими, мелко содрогаясь и запрокинув голову назад в немом крике. Девушка засмеялась, чувствуя, как уставшее горло заныло от её смеха.
Прошло ещё несколько мгновений, когда Эскель сделал несколько последних рывков и дрогнул, стараясь удержаться над ней. Внутри разлилось странное тепло, и Мисселина крепко обняла мужчину. Мягко целуя его в щеку, она чувствовала, как он расслабляется, сжимая её в своих объятиях и тяжело дыша.
— Чёрт…
Ведьмак порывисто выдохнул, всё ещё лёжа на ней, и ласково поцеловал её в лоб. Затем приподнялся на всё ещё подрагивающих руках, лёг рядом и повернулся на бок так, чтобы видеть её улыбающееся лицо. Эскель подпёр щеку ладонью и проследил за тем, как Мисселина укладывается рядом, под его боком. Мужчина опустил голову на подушку, отбросив руку в сторону, и обнял ею плечи Мисселины, чья голова теперь лежала на сгибе его локтя. Девушка по привычке провела ноготком по его груди, и улыбнулась.
Эскель качнул головой, и, нежно поцеловав её плечо, коснулся щеки пальцами. Затем опустил ладонь на рёбра девушки, поглаживая её грудь большим пальцем.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно, — ответила девушка, накрыв руку мужчины своей. — Только есть хочу.
— Серьёзно? — удивлённо и весело хмыкнул Эскель, и Мисселина кивнула.
— Абсолютно. Но ты не уходи, — она прикрыла глаза. — Не хочу тебя отпускать…
— Хм, — губы ведьмака коснулись её взмокшего лба. — Говоришь, тебе не было больно?
— Нет! Нисколько, — нахмурилась девушка, и их с Эскелем взгляды встретились. — Я вообще не понимаю, почему говорят, что первый секс - это больно.
— У всех он разный бывает, — пожал плечами ведьмак. — Возможно, все так говорят потому, что не готовы… Что ты делаешь?
Мисселина повела плечом, изогнувшись странным образом и стараясь рассмотреть на простыне хоть какие-то следы крови на простыне. Но всё напрасно - ничего она увидеть так и не смогла, даром, что в очаге ярко горел огонь. Девушка посмотрела на Эскеля - тот смотрел на неё с откровенным весельем.
— Мне просто интересно, что ты так яро ищешь.
— Кровь, естественно, — нахмурилась девушка, наблюдая, как ведьмак хитро улыбается. — Да что такое?
— А её и не будет, — пожал плечами Эскель. Мисселина недоверчиво приподняла одну бровь, и ведьмак, приподняв свободную кисть, несколько раз крутанул в воздухе два пальца. — Трюк с пальцами. Помогает привыкнуть и расслабиться. Хорошая вещь, к слову.
— Что… А-а-а…! Ого, — девушка удивлённо покачала головой, и мужчина легонько кивнул. — Действительно, хорошая вещь…
— Главное - не увлекаться. Тебя это тоже касается, — усмехнулся ведьмак и подмигнул, на что Мисселина засмеялась.
— Ха! Знаешь, как интересно за тобой наблюдать? — девушка тут же скорчила рожицу, пародируя выражение лица ведьмака. Тот громко расхохотался, и она засмеялась вместе с ним. — Ну правда! Ты так и сидел.
Эскель только покачал головой, негромко посмеиваясь. После некоторое время просто смотрел на Мисселину, пристально разглядывал её лицо, слегка сведя брови. А затем ведьмак поддался вперёд и нежно коснулся кончика её носа губами. Девушка зажмурила глаза, улыбаясь и погладив затылок ведьмака. Затем он отстранился, мягко улыбаясь ей.
— Ты знала, что у тебя возле глаза есть родинка? Вот здесь, — показал он на себе, ткнув в угол глаза. Мисселина покачала головой, переворачиваясь на живот и положив подбородок на плечо мужчины.
— Нет… я её никогда не замечала.
— Она очень светлая, — пожал плечами Эскель. — На звёздочку похожа.
Мисселина улыбнулась в ответ, и прикрыла глаза, уткнувшись лбом в плечо мужчины. Его руки не спеша поглаживали её спину - и это было так привычно, так любимо ею. Этот жест перед сном стал уже таким родным, что девушка просто не представляла, как могла засыпать без него. Всё ещё не открывая глаз, она поцеловала плечо Эскеля, и снова прижалась к нему щекой.
— Ты помнишь, как мы познакомились?
— Это сложно забыть, — рассмеялся ведьмак. — Думаю, ты тогда очень испугалась меня.
— Что? Ерунда! — фыркнула девушка. — Чего бы я могла испугаться?
— Шрама, например.
В один момент Мисселина распахнула глаза и посмотрела прямо на Эскеля. Их взгляды встретились, и она покачала головой.
— Хочешь знать правду? — мужчина слегка приподнял брови, мол, говори. — Твой шрам меня никогда не смущал.
— Хм… Почему-то я всегда думал, что из-за него ты была такой невыносимой.
— Прямо уж невыносимой? — фыркнула Мисселина, и Эскель кивнул. — Неправда.
— Правда, правда, — усмехнулся он. — Ты была такой забавной. Но такой вредной…
— А сейчас что? Уже не вредная? — засмеялась девушка.
— Сейчас я уже не представляю… как бы жил без этого, — произнёс он серьёзно. Затем тяжело вздохнул, и качнул головой, опустив веки. — Про правде, не помню, как вообще было без тебя…
— Думаю, одиноко, — ответила она тихо. Эскель снова поглядел ей в глаза, и после долгой паузы согласно кивнул.
— Да… да, так и было.
Мисселина вздохнула, а после недолгого молчания приподнялась на локтях и задержала взгляд на Эскеле. Коротко вздохнув, она погладила изувеченную сторону его лица и нежно поцеловала. Рука мужчины сжалась на её лопатках, и девушка потёрлась носом о его щеку.
— Помни, ты не один, — шепнула она перед тем, как Эскель, благодарно и счастливо взглянув на неё, поцеловал её. Мисселина улыбнулась ему в губы, постаравшись вложить в этот поцелуй все чувства, которые она испытывала к этому мужчине. В общих чертах, это была любовь.
— Я рад, что судьба связала нас… — тихо произнёс ведьмак, когда Мисселина, укрыв их, легла рядом в привычное обоим положение. Девушка закрыла глаза, приложив ухо к груди Эскеля, слушая биение его сердца и улыбаясь.
— Я тоже… — она прикусила губу, и крепче сжала руку на его шее. — Я… так тянусь к тебе… телом, сердцем и душой.
Его губы нежно коснулись её макушки, а руки крепко обняли и прижали к себе.
— Я тоже, Мисселина… я тоже.
Они лежали в полной тишине ещё долго, прежде чем уснули в объятиях друг друга.
***
Утром Мисселина проснулась от того, что в глаза ей бил свет раннего зимнего солнца, а в макушку кто-то тихо дышал. Едва разлепив веки, девушка несколько раз моргнула, прежде чем обнаружила, что лежит на груди Эскеля. Они остались в той же позе, в которой и уснули - руки ведьмака всё ещё обвивали её талию и спину, а она забросила ногу на его бедро.
Девушка улыбнулась, глядя на спящего любимого. Обычно Эскель всегда просыпался раньше её, и поэтому Мисселина постоянно находила себя лежащей в постели в одиночестве, пока ведьмак одевался, умывался и занимался прочей утренней рутиной. Но сейчас он до сих пор спал, бессознательно обнимая её, и Мисселина, хитро прищурившись, принялась пристально разглядывать его.
Эскель спал спокойно - веки плотно закрыты, а зрачки под ними неподвижны. Его грудь мерно вздымалась, а сердце билось вдвое реже обычного. Девушка немного наклонила голову, замечая, что прядь тёмных волос упала ему на лоб. Солнечный свет окаймлял лицо ведьмака бледно-золотистым светом, и из-за этого его кожа казалась чуть бледнее чем она есть на самом деле.
Мисселина ещё долго глядела на мужчину, прежде чем его губы растянулись в лёгкой улыбке. Девушка улыбнулась в ответ, проведя пальцем по его груди.
— Как долго ты смотрела на меня? — сонно спросил Эскель, не открывая глаз.
— Достаточно, — пожала плечами девушка. — А что?
— Это пугает.
— Это мило! — возразила она, на что ведьмак только покачал головой. Девушка вздохнула и снова опустила голову на плечо мужчины. — Давай ещё полежим? Я так не хочу вставать…
— Как скажешь, Мисселина, — пробормотал Эскель, и девушка улыбнулась.
— Люблю, когда ты произносишь моё имя.
— Постараюсь делать это почаще… — ответил ведьмак с улыбкой. Он слегка повернул голову и потёрся носом о её макушку. — Моя Мисселина…
Но едва они оба закрыли глаза, раздался громкий стук в дверь. Мисселина приподняла голову и посмотрела на Эскеля - тот хмуро глядел в сторону входа. Покачав головой, он сел в постели, когда девушка сползла с его груди и улеглась рядом. Переглянувшись с возлюбленной, ведьмак с разочарованным вздохом встал с кровати и отправился открывать. Мисселина же села в постели и набросила одеяло на колени, обхватив их руками.
Когда дверь отворилась, девушка увидела стоящего на пороге Геральта. Тот скрестил руки на груди и свёл брови, но едва окинув Эскеля взглядом, взгляд беловолосого ведьмака сменился с хмурого на удивлённый. Затем Геральт заглянул за плечо друга и, заметив Мисселину, многозначительно усмехнулся.
— Оу… Доброе утро, ребята.
— Геральт, что ты здесь делаешь? — потёр переносицу Эскель.
— Хотел позвать вас к завтраку, — ответил беловолосый. — Я думал, что найду здесь только Мисселину, но ты мне очень упростил задачу, Эскель.
— Угу… отблагодаришь потом, — зевнул тот. Геральт же покачал головой, и взглянул то на Мисселину, то на товарища.
— Кстати, вас двоих так было слышно вчера ночью… — девушка отвела смущённый взгляд, а Эскель закатил глаза. — Да нет, я же не говорю, что не рад за вас! Ламберт так и вообще на радостях…
— Пожалуйста, не произноси этого вслух, — покачала головой Мисселина, и Геральт просто пожал плечами.
— Хорошо. Но приготовьтесь к тому, что Весемир может поворчать… ну, вы знаете его.
— Извини, но это всё? — вздохнул Эскель. Геральт довольно кивнул.
— Да. А что?
— Ничего, — пожал плечами темноволосый. — Просто мы с Мисселиной тут как в чём мать родила, но это ерунда.
— Ставлю три кроны на то, что я всё там видел, — закатил глаза Геральт, и покачал головой. — Ладно. Вы одевайтесь, и идите есть.
Дверь тут же закрылась, и Мисселина отбросила меховое одеяло прочь, когда колдовское тепло комнаты стало несовместимым с ним. Девушка потянулась, извиваясь на простынях и широко зевая.
— Святой Лебёда… как же здесь жарко…! Эскель, всё хорошо?
Ведьмак стоял, опираясь лбом и ладонями о дверь. Он глубоко и тяжело дышал, и только спустя несколько секунд покачал головой в ответ на вопрос девушки.
— Я так хотел поспать ещё…
Комната вмиг наполнилась громким девичьим хохотом.
Последние комментарии
4 часов 54 минут назад
10 часов 38 минут назад
11 часов 45 минут назад
12 часов 43 минут назад
12 часов 57 минут назад
22 часов 8 минут назад