Пётр Великий в жизни. Том первый [Евгений Николаевич Гусляров] (fb2) читать онлайн

Евгений Гусляров Пётр Великий в жизни. Том первый

Книга первая

Глава I. Время русской Атлантиды

Из дневника читателя (вместо предисловия)

То, что было прочитано мной перед тем, как появилась эта книга, вся эта масса бесчисленных документов, слов очевидцев и героев того времени побуждала на посильные размышления. Мне представлялось кое что между строк тех документов, слышались голоса, умолкшие три с половиной столетия назад. Воображению чудились картины давно ушедшей жизни. Так является собственный опыт постижения истории. Каков он ни есть, а он дорог мне, поскольку этот опыт личный, мой собственный. По ходу чтения тех документов, которые собраны мной и обработаны для текста книги, у каждого читателя, коль скоро они явятся, будут собственные мысли и соображения, у каждого тоже свои. К сожалению, я о них не узнаю. Тогда и придумал я по ходу чтения этих материалов записывать кое-какие свои мысли. Вот и выходит – то, что написано, является, некоторым образом, дневником читателя. Заметками, сделанными по ходу освоения разного рода документов и первоисточников. Заметки мои, повторюсь, субъективны, всякий заинтересованный человек при чтении тех же самых документов волен сделать свои выводы, и тогда история Петра Великого будет выглядеть совсем иначе. Всякий человек имеет право на собственную истину. И чтением последующего повествования, сделанного в форме систематизированного свода документов, воспоминаний современников и мнений известных историков каждому вдумчивому читателю предоставляется возможность обдумать собственную версию развернувшейся исторической драмы. В том предоставляется ему полная свобода. Жанр подобного изложения жизнеописаний придуман не мной. Первым это сделал В.В. Вересаев в ряде своих книг, лучшей из которых является замечательный по оригинальности биографический роман в документах «Пушкин в жизни». Во всех деталях этой своей работы я следовал названному образцу. Как и в некоторых других моих книгах. В документах о человеческих судьбах есть захватывающее обаяние. Одной из задач моего повествования была опора на это обаяние, и попытка подействовать документом на воображение читателя.

Я бы хотел отнести свои поиски и усилия к несуществующему разделу науки, который можно бы назвать археологией духа. Или исторической реконструкцией человеческой души. Обычную археологию интересуют черепки и кости, разного рода ископаемые материальные свидетельства о живших когда-то людях. Это свидетельства внешних проявлений их жизни. Декорации, в которых они действовали. Можно без труда догадаться, что возможна и та археология, которая даёт возможность отыскать осколки человеческой души, окаменелости духа. Заметили ли вы, как разительно напоминают строчки, написанные рукой человека, порывистую строку кардиограммы. Это может подсказать, откуда является слово… Так вот, драгоценные россыпи окаменелостей духа легко обнаружить в старых рукописях, в старых письмах и дневниках. Тут есть слова, когда-то звучавшие на самом деле. Поступки, подлинность которых засвидетельствована в виде преданий. Можно даже восстановить мысли тех далёких людей. В самом общем виде их можно отыскать в летописях и литературных памятниках, в книжных листах подёрнутых волнующим цветом времени. В том числе даже и в фольклоре. Сказка и песня всегда формировала душу и склад русского человека. А сколько их в тех же допросных актах, которые заполняли сумрачные летописцы вековечного русского застенка.

С некоторого времени я испытываю огромную симпатию к тем людям, которые были на столетия моложе нас. И завидую им. Жившие в России восемнадцатого и девятнадцатого веков и раньше испытывали ещё великий интерес к жизни. Они полагали, что следующие за ними поколения будут жизнестойки и любопытны. Они хотели говорить с ними. Писали дневники и письма, делали «подённые» записи. Они чуяли ещё неповторимую цену каждого мгновения жизни…

По слову, живому осколку души, легко бывает представить целиком живую душу, движение её и даже сами размеры этой души.

А, представив душу, легко судить о времени.

И ещё. Если бы снимал я фильм о жизни Петра Великого, начал бы я его вот с этой картинки.

…Поутру, 1 числа сентября в первый день нового 1672-го от Рождества Христова года, у коломенских чертогов, в которых обитал с весны до осени симпатичнейший государь российский Алексей Михайлович, замечена была странная фигура, околачивавшаяся у самого Красного крыльца царских палат. Морозный, ранний в этом году утренник затянул перед дворцом частые вполне осенние лужи ледяной полированной слюдой, а фигура была босая. Грязь наросла на ногах до ципок, не держалась она только на выпуклом диком панцире ногтей. И вот когда шёл он, казалось, что впереди прыгали маленькие жёлтые черепашки. Дик и зверовиден казался лик его с павшими на чугунный лоб колтунами. Взгляд же, хотя и волчий, исподлобья, но не злой, наоборот, можно было угадать в нём цепкое любопытство, тёплую благодать живой мысли.

Дежурный стрелец, пропадавший до того в зябкой истоме, насторожился. Сизые от холода и грязи босые ноги юрода добавили знобкого неуюта ему под кафтан, и без того не шибко сохранявший спёртый дух отсыревшего за ночь бдительного тела.

– Куда прёшь, немытая харя? – вяло качнул стрелец мгновенно и весело вспыхнувшим на солнце железом.

– Стоит Егорий в полупригорье. Грядёт Сысой пятьдесят три версты высотой, в широту непомерен… Божья иконка, божья коровка, грамотка монастырская, богоматерь Ахтырская, имячко святое, да молочко снятое. Аз есмь постник, многотысячный обносник, аспид карпыч, чёртов ухват, – забормотал торжественно и бессмысленно божий человек, но дежурного стрельца не убедил.

– Посторонись, загавкал, псина… Прощай, прощай, катись откуда выкатился, – важно грозил ему стрелец, которому вышел, наконец, час употребить должность, всё-таки он тут при царе состоял.

И тут, вот чудо-то какое, из чудес чудо. На крыльце явился сам ласка-царь Алексей Михайлович. Борода ещё скомкана, и как-то уж очень весело и будто даже тепло стало и служивому человеку стрельцу и приблудному божьего вида голодранцу от того, как ясно и распахнуто глянули небесного весеннего цвета царские глаза. И весь он, ещё неумытый, щёки розовые от внутреннего жара, в ночной немыслимо мятой льняной рубахе, так уютен был и вкусен на вид, что и стрельцу, и юроду показалось – пирогом запахло.

– Не тормоши божьего человека, – голос у царя оказался звонкий и шибко подходящий к свежему морозному утрецу. – Кто божьего человека обижает, тот божье лицо омрачает. Подь сюда, – шевельнул царь тоже пышною, как оладушек, ладонью.

Через мгновение между юродом и царём предивный уже происходил разговор. Если б кто слышал, не поверил бы, что такое могло быть. Юрод просил приложиться губами к благодатной утробе царицы Натальи Кириловны. Объяснял это тем, что чувствует высшее веление поклониться и благословить великого царя, которому пришёл черёд явиться из материнского чрева, чтобы покачнуть обветшалый мир, ужаснуть его страстью и волей.

И ещё одно неслыханное дело. Царь Алексей уговорил царицу дать приложиться юроду к неприкасаемому телу. Принесли для того тончайшую бусурманской выделки ткань, которую и наложили на непомерно вспухший её живот. Юрод восторженно и вполне благочестиво припал замшелыми устами к нему как раз в том месте, где нелепо выставился на целый вершок, видный даже сквозь павшую туманом кисею, выгнанный из тела жестоким напором царицин пуп.

Задолго до того происходили в православном царстве следующие важные и благие для смирного течения жизни дела.

Необузданную лютость и дикое своеволие царя Ивана Васильевича народ запомнил крепко. Новую династию Романовых возводили на трон спустя лишь тридцать лет после смерти жестокого царя. Возвращения его строгостей не хотели. Ужас того времени совсем ещё не выветрился. Вот тут-то царская власть впервые претерпела нечто необычайное – народ, от лица которого выступили, конечно, высокие служилые и думные чины, попытался ограничить самодержавие. Как раз в части неконтролируемого зверства. Первые Романовы обязывались клятвой править «тихо». Нрав же Алексея Михайловича казался подданным настолько безобидным, что его от обязательства быть на троне «тихим» освободили. Он и так был «тишайшим». Вероятно, это слово означало тогда деликатность и милосердие. И в историю он вошёл как Алексей I Тишайший. Это не потому, что он не громыхал время от времени посохом, а потому, что не убоялся сделать ласку и мягкость средствами державной власти.

Царь Алексей Михайлович не то чтобы был очень уж ярый реформатор, но он как-то уже неловко чувствовал себя в рамках традиций. Он был первым, а, может, и единственным царём, который умел дружить, быть добрым соседом. Не переодеваясь и не маскируясь, подобно халифу Гаруну ар Рашиду, он мог явиться к столу своего подданного, коли испытывал к нему душевную тягу. И именно это качество имело последствия, которые скоро перевернули, наполнили блестящей суетой ход русской истории.

Из времён царя Алексея Михайловича мне легко представить, например, ещё и следующую замечательную картинку. Был у царя кот. Дымчатый, того цвета, каким бывает дым от не совсем просохшего осинового щепья, на котором коптили тогда двухпудовых белуг. Морда круглая, величиной со среднюю тарелку. Оранжевые глаза на этой усатой тарелке, будто две прорехи в геенну огненную. Был он началом той породы, которую теперь называют русской голубой.

Царская приязнь была коту великой обороной. Вся подобная никчёмная тварь в системе тогдашнего русского суеверия отнесена была к легионам воплощённого бесовства. Когда Господь свергнул с небес воинство Сатаны, та его часть, которая пала в лес и поле, обернулась диким зверьём, та, что попала в дом, стала ручной живностью. Кота так и звали грозным именем Бес. Ему позволялись неслыханные вольности, те, что заставляли вылощенное в православной чистоте царское окружение тайком плеваться в рукава. Кот безнаказанно гулял по трапезному царскому столу и деликатно нюхал обольстительный пар, источаемый изобильной снедью. На зуб он никогда ничего не пробовал, потому что был всегда утомительно сыт.

Бывали случаи, когда котяра Бес являлся в тронную залу во время державного чина, шёл прямо к царю, мимо какого-нибудь калмыцкого неподъёмного посла и прыгал на раззолочённое и расцвеченное жаркой тканью царское колено. Тогда царь аккуратно откладывал скипетр на низкий при троне индийский самоцветный столик, оставлял в левой руке одну только державу и потихоньку щекотал коту тугое брюхо. Тот немедленно включал невидимый внутри чудный органчик, и довольно громкий. Смотрел на истекавшего жиром посла, внимательно щурясь. Так продолжались аудиенции, доклады и прения. Картина выходила домашняя, казённый официоз обретал уют. Власть, от ласки которой мурлыкал кот, могла дать надежду если не на благоденствие, то хотя бы на покой… После недавнего и это казалось благом…

Стоп, тут надо бы описать первую смутную мысль, подвигшую меня бросить всё и отправиться в непростое, но занимательное путешествие по времени и оказаться, в конце концов, в петровом веке. Странную и тяжкую обиду испытал я однажды. В скучную пору мне выпало жить. Утомила болтовня какая-то о наступившей свободе. Никакой свободы нет. Диктатура, оказывается, может принимать самые разные формы. Она может быть исполнена величия и быть благом. Она может исходить из ничтожных целей и от того быть уже вовсе непереносимой. Самая жестокая диктатура установилась у нас теперь. Тихой сапой. Без выстрелов и знамён. Без видимых жертв. Сама собой установилась в России диктатура бездарности. Куда ни кинь – в кинозалах, в книжных магазинах, в чиновных кабинетах, в коридорах высшей власти, она везде. Вот от неё-то спасения теперь уже не будет. Талант в природе – большая редкость. Талант, даже в руках Господа Бога, изделие штучное. Бездарность же штампуется легионами. Силы тут не равные. Люди с божьим даром у нас самые не защищённые. Если взглянуть особым взглядом то окажется, что всякий прославленный переворот у нас, в основе, есть бунт бездарности, униженной комплексом собственной неполноценности. Бездарность, наделённая волей, бывает непобедимой и может наделать великих бед. Ленин, например, претендуя на роль всесветного гения в философии, первым делом изгнал из страны всех даровитых мыслителей. Этого ему показалось мало. В дальнейшем он всякого, смеющего мыслить человека, просто убивал. Первое наступление бездарности называлось у нас диктатурой пролетариата.

И ещё была причина. Эта уже взялась откуда-то из скрытых уголков сознания. То ли было так на самом деле, то ли сказано где, то ли придумалось мне – будто в городе Саратове, в загадочной лаборатории тайные велись когда-то давно, ещё в пору окаянной гражданской войны, работы. Советской власти надобны стали бесстрашные, с незамутнённым сознанием бойцы. И будто был в то время гениальный генетик, догадавшийся, что если крысе к семенной жидкости прибавить вытяжку из человеческих мозговых пирамидальных каких-то клеток, то такие бесстрашные незамутнённые сознанием бойцы всенепременно выйдут. И будут те крысы венцом новой цивилизации, цветом невиданного доселе эволюционного прорыва. Крысы станут людьми. И будут они лучше людей. Потому, что у них не будет человеческих слабостей. Не будет сомнений, не будет совести, не будет морали, не будет чести, не будет любви. Эксперимент советского генетика не завершился вот в какой части. Крысы, чреватые великой научной целью, не стали дождаться окончания опытов. За пятнадцать лет прогрызли в лабораторном бетоне дыру и все до единой сбежали. Но эксперимент уже был неостановим. Сбежавшие крысы, охваченные новым неслыханным генным пожаром, неостановимо шли в своём развитии. В кромешных подземных лабиринтах завелась новая неслыханная подпольная цивилизация, которая перепуталась с той, которая освещаема была божьим светом. Становились ли они людьми, никто и теперь сказать не может. Или люди, наоборот, от катастрофы такой перемешались с тварями, стали крысами, и того никто не ведает. Знают только, что всё должно было идти своим чередом, причём, с чёрт его знает какой скоростью.

Вот такая печальная история случилась на улицах Саратова и непременно дошла уже до Москвы. И чем это ещё обернётся в обозримом будущем?

И… всё смешалось в доме Облонских. Кто теперь поймёт, где экспериментально обернувшаяся крыса, а где человек? Я стараюсь не ходить в присутственные места, вдруг в местах этих освоились уже крысы. И то, что я узнаю о каждом столоначальнике, вплоть до самых верховных, укрепляет во мне эту мысль. Я даже в лицах их начинаю узнавать нечто острое и дремучее, так не похожее на то, что задумано было вселенской творческой силой в начале времён. Вглядитесь, и вы тоже это увидите – лик оборачивается харей. И это – венец эволюции? Фобия, скажете вы, и будете, конечно, правы. Я стал со страхом включать телевизор. Так мало там человеческого. И мне становится понятно почему. Говорят даже, что наступает такой заветный ночной час, когда чары пропадают, и тогда на экране можно отличить человека, не обернувшегося крысой. Но никто пока такого не видел. Говорят ещё, что для этого надо смотреть телевизор, не прерываясь, с утра до утра. Но кто же это выдержит, в самом деле… Правда, говорят, был один такой упорный человек, который решил узнать полную истину. Обложился закуской и прочими русскими средствами от скуки и прошёл скорбный путь истинного знания до конца. Он, в самом деле, увидел крыс, но они оказались зелёными и с рожками, и были не только в телевизоре, но обступили его со всех сторон. Так что этот эксперимент нельзя считать претендующим на научную чистоту и основательность. И вот я позорно бежал от действительности.

Вернее сказать, решил я себе организовать геройскую жизнь. Почему бы, думаю, мне на время, лет на шесть, пока не придёт в Россию достойная жизнь, не переселиться в век Петра Великого, например. Занавесить окно, обложиться книгами и документами, добыть всё, что говорили современники: среди которых – хитрые и прожорливые птенцы гнезда Петрова; перепуганные знамениями антихристова времени староверы; спесивые иностранные посланники и резиденты; святые бесы иезуитского пошиба; киевские и польские краснобаи монашеского чина; собственные наши умники и книгочеи; сочинители анекдотов и баек, наподобие Вольтера; апостолы кнута и застенка, наконец, прилежные составители пыточных листов, которые сохранили самую достоверную историю отечества.

Это была бы в некотором роде необременительная эмиграция во времени, духовная келья без поста и истязания плоти. Уход в пустыню, самая дальняя прогулка в которой – лягушачий пруд в академическом Ботаническом саду.

И всё было хорошо до той поры, пока я не понял, что всякое героическое время можно видеть только со стороны. Попавши непосредственно в него, можно нечаянно угодить на плаху. Или получить царственной дубиной по темени. Сквозь строки старой скорбной бумаги вышла и легла мне на плечи тяжесть времён. В петровом времени я опять оказался на кухне, которая у нас колыбель и отечество всякой оппозиции. Только кухня эта была ещё более неудобная и тем более располагающая к политическому злословию, чем та, в хрущёвской моей квартире, которую я мысленно оставил в будущем. И понял я, что всякое идеальное и героическое время существует только в воображении историков.

Зарубите себе это на носу. Не романтикой пахло от Петра, а грозой. Рядом с ним было не уютно. Недельным потом несло от него и перегаром. Пот – от трудов праведных, перегар – от неправедного веселья. Знайте же, лгут нам наши летописи, если нет в них печали.

Ну, а теперь всё по порядку.

Обретался у царя Алексея Михайловича в соседях интереснейший человек того времени Артамон Сергеевич Матвеев. Был он любопытен до невероятного, собирал книги и рукописи, стал первейшим книгочеем своего времени. В его библиотеке, кроме обычных книг духовного содержания, нужных всякому благонамеренному русскому грамотею того времени, было семь книг на латинском языке и семь же книг на польском. Некоторые из этих книг были вовсе не безопасны. Судя по дальнейшим событиям его не гладкой жизни, было в этой библиотеке даже то, что можно было отнести к чернокнижию.

Женат он был на англичанке, так говорят первые источники. Я же полагаю, что жена у него была шотландка. Шотландцев тогда в русской земле обреталось три тысячи. Царь Алексей Михайлович открыл границы для всех, кто бежал от кровавой диктатуры Кромвеля. Убийство короля Карла I произвело на него самое тяжкое впечатление, и он окружил беглых сторонников династии всяческим теплом и заботой. Может потому этот брак с басурманкой никак не отразился на положении и личном авторитете помянутого Артамона. Место его при царе было таким, что вовсе уж просвещённый сын его, ставший при Петре послом во Франции, по аналогии, считал значение своего отца равным значению маршалов при дворе Людовика XIV. Не знаю, первый ли из православных отважился Артамон на столь экзотические и даже кощунственные узы. Невероятное в этом браке было то, что, говорят, жена его не перешла в православие и оставила себе басурманскую же фамилию Гамильтон. Это же было тогда всё равно, что жениться на чертовке.

Вот к нему-то и захаживал царь без всяких церемоний, оставляя в прихожей вместе с шубой всю свою официальную державную стать. Он боялся причинить лишние хлопоты избранной семье и просил, первым делом, чтобы в доме не менялся обычный порядок и принятый чин застолья. Всё должно было идти своим чередом. Нечто сказочное было в том, как оборачивался он частным человеком, и это ему нравилось. Небожитель становился простым смертным мужем не лицемерно, как Иван Грозный, например, и это доставляло ему недоступное другим удовольствие. Вопреки всяким правилам, царь требовал, чтобы за дружеским застольем присутствовали все домочадцы. Необычайный оборотень, сбросивши шкуру небожителя и ставши человеком, был деликатен, он никому не хотел чинить никаких неудобств.

Тут-то всё и произошло. Царь как раз овдовел. Переживал это состояние тоже вполне человеческим манером. Томился одиночеством, которое ещё Господь Бог определил как отсутствие «помощника». Вот что и стоило бы запомнить. Жена, как в первых же строках поясняет библия, на божьем языке, прежде всего, означает «помощь».

Эта «помощь» вышла к царю в облике очаровательной Натальи Нарышкиной, приёмной дочери Артамона Матвеева и бывшей подданной английской короны леди Мэри Гамильтон. В руках она несла целиком жареного гуся, в клюве которого кокетливая качалась веточка сельдерея. Птица была не совсем та, которая указала Ною близкий берег, но символ был тот же. Берег царской вдовой жизни был где-то рядом.

Говорят ещё, что будущий канцлер Артамон Сергеевич Матвеев был не без хитрости. На красоту и породную стать Натальи рассчитывал, как на верный козырь. Но к такому повороту, который вышел, он не был готов. К концу застолья царь стал задумчив, часто взглядывал на Наталью и, незаметно для себя, вздыхал. Зато всё замечал великолепный Артамон и, надо думать, мысленно плевал через левое плечо, чтобы не спугнуть перемены, которые уже грезились ему.

И всё-таки побаивался Артамон грядущего счастья. Призвал в дом знаменитую в Стрелецкой слободе вдовую бабу-знахарку, чтоб очертила Наташу крепкой обороной от сглаза, а сам обдумывал слова, которые надо будет внушить царственному закадычному другу. Чтобы уберечь себя от дурной и злобной зависти, он должен уговорить царя от всякой поспешности. Всё должно идти заведённым порядком, как исстари, ещё от византийских правил пошло. Должен быть смотр первейшим красавицам, которые созревали и истекали живым горючим соком в высоких теремах. Впрочем, терема пониже, а то и избы побогаче, тоже бывали обследованы цепким тренированным оком царских неделикатных доглядчиков. Иностранные списыватели русских нравов тешили нерусскую читающую публику даже и скабрезными подробностями, докладывая о некоторых деталях обследования девственных живых сокровищ, наполнявших царский дворец. Их, этих прелестных перлов, бывало до двух тысяч и более. Как тут выбрать? Мука, да и только. Несмотря на вожделенную суть дела.

Надо думать, что, уговаривая царя повторить предшествующую державной женитьбе процедуру, он, Артамом, упирал, прежде всего, на то, что, мол, и так у него врагов не перечесть, а тут будут винить ещё и в том, что влез помимо обычая в тести к самому царю, стал ему облыжно наипервейшей роднёй. Неизвестно ещё, чем оборачивается избыток тайной ненависти. Может он болезнью или несчастьем оборачивается.

Между тем всё, конечно, уже было решено. Красавицы томились от сладких предчувствий зря. И картины будущего неслыханного счастья рисовались напрасно.

Удивительных деталей иногда касается роспись царской жизни. Вот, например, известно даже то, когда именно царь-батюшка отправился к царице-матушке с определённой целью положить, с божьей помощью, начало ожиданию наследника:

«И радость Его Государская была по Рождеству Христову 1671 года, Генваря в 22 день в нощь, в нюже благочестивый Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович совокупися с Великою Государынею, Царицею и Великою Княгинею, Наталиею Кириловною, и в утробе ея Величества, Великой Государыни, зачался оный Государь Великий…».

Это из официальной «Разрядной записки о лицах бывших на свадьбе Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича в 1671 году».

Заглянувши в церковный календарь, мы узнаем, что 22-ой день января выпадает на разгар послерождественскопостного мясоеда. И это замечательно, поскольку дети, опрометчиво зачатые в пост, бывают лишены крещения и в царство небесное не попадут. Петру эта участь не грозила. Прочитав ещё и известное сочинение Григория Котошихина, можно вполне представить себе, что происходило за стенами той таинственной «полаты», где происходила «царская радость», имевшая великую государственную цель продолжить династию:

«А как начнёт царь с царицею опочивать, и в то время конюшей ездит около той полаты на коне, вымя мечь наголо, и блиско к тому месту никто не приходит; и ездит конюшей во всю ночь до света. И испустя час боевой, отец и мать, и тысецкой, посылают к царю и царице спрашивати о здоровье. И как дружка приходя спрашивает о здоровье, и в то время царь отвещает что в добром здоровье, будет доброе меж ими совершилось; а ежели не совершилось, и царь приказывает приходить в другой ряд, или и в третьие; и дружка потомуж приходит и спрашивает. И будет доброе меж ими учинилось, скажет царь, что в добром здоровье, и велит к себе быти всему свадебному чину и отцем и матерем, а протопоп не бывает; а когда доброго ничего не учинится, тогда все бояре и свадебной чин розъедутца в печали, не быв у царя… А как царица пойдёт в мылню, и с нею мать и иныя ближния жёны и сваха, и осматривают её сорочки; а осмотря сорочки, покажут царской матере и иным сродственным жёнам немногим, для того, что её девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохранят в тайное место, доколе веселие минется; и потом из мылни выходит в свои полаты…».

Надо думать, что все эти замечательные формальности закончились к общему удовольствию и только тогда началолсь главное для ближней царициной родни:

«А по всей его царской радости, жалует царь по царице своей отца её, а своего тестя, и род их: с ниские степени возведёт на высокую, и кто чем не достатен сподобляет своею царскою казною, а иных розсылает для покормления по воеводствам в городы, и на Москве в Приказы, и даёт поместья и вотчины; и они теми поместьями и вотчинами, и воеводствами, и приказным сиденьем побогатеют…».

Молодой царице к тому времени исполнилось двадцать лет, царю Алексею Михйловичу приближался сорок третий год – «…и тогда явися звезда пресветлая близ Марса и в той новоявившейся звезде доброе усмотрели».

Пресветлую звезду близ Марса усмотрел никто иной, как Симеон Полоцкий. Прелюбопытнейший это был персонаж в нашей истории. Усерднейший из лизоблюдов и основатель жанра откровенного и наглого парадного верноподданнического суесловия, поэзии похабного подхалимажа. Благодаря этому ловкому приживальцу в нашей культуре, слово поэтов было поставлено где-то между гусем, борзым щенком и пирогом из вязиги, подносимыми в торжественный день разного рода сиятельным лицам. Так что, с его лёгкой руки, русскую поэзию в начале славного её пути, дальше прихожей не пускали. И родилась-то она для прихожей. Утомившись зарабатывать на пустословии, он вздумал подработать и на звезде. Основательный петербургский астроном Лесссель, решивший самым серьёзным образом проверить небесные предвещания, такой звезды не обнаружил. Полоцкий, выходит, приврал знанием астрономии. Впрочем, у него есть и бесспорные заслуги. А своя звезда у будущего царя Петра, конечно, была.

В пору, когда эта звезда дала полный свет, и стала слепить глаза, некоторые стали догадываться, что Петра при рождении подменили. На самом деле родилась девочка, и её тайно заместили младенцем неведомого сатанинского племени из Немецкой Слободы. И сделал это никто иной как Франц Лефорт, не пожалевший для такого необычайного подлога собственного дитяти. Но, во-первых, единственный сын этого Лефорта к тому времени ещё не родился. Во-вторых, у Петра вполне обнаруживаются унаследованные им черты царя Алексея Михайловича. Например, в части абсолютного неумения сдерживать гнев, сопротивляться нервному возбуждению, пытаться соблюсти равновесие в ситуациях, требующих выдержки.

Вот одна из сцен, каких было немало в царствование тишайшего государя.

Обсуждался однажды в Думе серьёзнейший для государства вопрос. Кстати, русское слово «дума» никогда не происходило от слова «думать». Оно просто означало «быть наверху». Пожалуй, нынешние наши бояре так его и понимают до сей поры. Иначе откуда бы так много взялось желающих там оказаться. Тот давний эпизод как раз и говорит о том, что не всегда в Думе сидят те, кто умеют думать. Итак, царь решил обсудить с боярами сложную ситуацию. Литовцы побили русское войско, польский король собирался соединиться с победителями. Зашевелились другие неприятели России. Во время обсуждения престарелый бахвал Илья Милославский, царский тесть по его первой жене, вдруг заявил:

– Государь, поставь меня воеводой твоих полков, и я пленю и приведу к тебе польского короля.

Не в благой момент, как оказалось, вылез он с этим словом. Царь немедленно обозвал его «сучьим выменем» и «блудницыным сыном», оттаскал за бороду и пинками выпроводил с заседания.

В другой раз тоже какой-то старец из бояр отказался по примеру царя пустить себе кровь с оздоровительной целью. Сцена царского неистовства повторилась.

Осталось у Петра и нечто от родовых черт Нарышкиных. Например, умение ценить острое слово, а то и вовсе впадать в шутовство, часто вовсе не остроумное. При Екатерине, что ли, один из потомственных Нарышкиных пользовался славой великолепнейшего из шутов. Так что не немецкая нечистая сила породила Петра. У нас и своей достаточно.

Отечественные же следопыты дьявола и знатоки угадывать знамения антихристова пришествия просчитали, что Пётр зачат во грехе, поскольку Наталья была вторая жена помимо законной, и намешано крови было в Петре и от царей, и от рабов (тех же безродных Нарышкиных), а ещё и попов (московский Патриарх Филарет был его прадедушкой) и обязательно принесёт России несчастье.

Так что царь Алексей Михайлович был человек вовсе не лубочной доброты. Он оказался способен и на великое сопротивление. Перед ним встал однажды человек громадной воли и непомерного тщеславия патриарх Никон. О нём стоит тут рассказать подробнее. И это будет также рассказом о воле и несгибаемости самого царя Алексея Михайловича, передавшего едва ли ни на генном уровне эти качества сыну своему, Петру Алексеевичу.

История раскола, это ещё одна иллюстрация того, что многие великие беды в России происходят от того, что являются вдруг люди непомерных амбиций и неукротимого самолюбия. Встают против течения жизни. Душевная болезнь Никона заключалась в том, что он собственные желания и неудержимые вожделения перепутал с божьим промыслом. Христа он принимал и понимал только того, который пришёл в Храм с бичом и изгнал без пощады оскверняющих его. В сущности, Никон понимал во Христе ровно столько, сколько понял в нём Пилат. Тот был для него и Царём Иудейским и властелином мира. Так что и притязания самого Никона, несмотря на разницу в средствах, нисколько не отличались от целей, например, московских большевиков-ленинцев с их идеей мировой революции и прочих диктаторов, одержимых жаждой вселенской власти. Все его грандиозные и не всегда разборчивые действия были подчинены идее личного торжества на великом духовном пространстве. Он приложил немалые усилия, чтобы внушить мировому православию, по виду, благую мысль – объединиться в лоне русской церкви. И вот видит он себя уже во главе Третьего Рима, славою своей равным римскому папе, к туфле которого являются земные короли. Чем отличаются эти амбиции от притязаний того же основателя Третьего Рейха, видевшего в нём возрождение духа и смысла Священной римской империи? И Никона, и Гитлера питал один и тот же источник – откровение Иоанна Богослова, в котором есть строчка о тысячелетнем праведном царстве. В этом Никону усердно потакали утратившие волю и власть, но не авторитет в православном мире греческие патриархи, остатки византийской духовной знати, прозябающие под турецким игом. Они-то и наградили его знаком первенства в новом грядущем триумфе мирового православия – белым клобуком, символом победительного движения к духовной свободе. Они всячески поддерживали, а то и подзуживали вожделения Никона. За этим виделось им новое торжество освобождённого Цареграда и своего, конечно, тоже.

Всяк слышал, конечно, что формальным поводом церковной реформы было исправление книг и внешних обрядных частностей по образцу исконных византийских. Тогда бы и греческие патриархи стали ему не в указ. Но вот какая беда – после грандиозного погрома русской церкви, организованного Никоном и его опричниной, ошибок в новых книгах не стало меньше. Никон не знал настолько греческий язык, чтобы уметь сличить новопечатные книги с первоисточниками. Не было больших знатоков греческого и в его окружении. Греческие же толкователи лингвистических тонкостей не были настолько великими знатоками славянских языков, чтобы изловить старые и новые погрешности в изобильной продукции печатных дворов. А поставленное Никоном вне закона двоеперстие можно увидеть даже и теперь на неотвергаемых церковью и прихожанами древних иконах византийского и греческого письма. Когда Никону выгодно было он и сам становился старовером. Например, когда его, только что бывшего воинственным поборником греческих канонов, лишали сана, в частности и за то, что он эти самые каноны не шибко чтил, он заявил, что называется, «на голубом глазу»: «Греческие правила не прямые, печатали их еретики». Чем привёл в ужас всех своих последователей. Ведь именно это утверждал величайший из противников реформы протопоп Аввакум. Да это и не важно было. Нужен был повод избавиться от врагов, а врагами были все, кто мешал самодержавной власти Никона. Установив личную диктатуру в церкви, Никону захотелось всей полноты власти. Болезнь крепчала. Поначалу всё давалось ему легко. И вот тешит он себя уже громаднейшим завоеванием на этом пути. Назиданием всему православному миру звучат эти его слова: «Следует восхвалять и прославлять Бога, яко избрал в начальство и помощь людям премудрую двоицу: великого государя царя Алексея Михайловича и великого государя святейшего Никона патриарха… Тем же благословен Бог в Троице святой славимый, таких великих государей в начальство людям своим избравший…». Такого не видано было ещё. На Руси стало два государя. Двоецарствие установилось при живом, вполне здравом умом и телом монархе. И уже смеет Никон писать страшные мирянам слова: «мне и царская помощь не годна и не надобна, я на неё плюю и сморкаю». В традиционном церковном театрализованном действе «шествие на осляти», которое повторяло вход Христа в Иерусалим, на лошади заменяющей «ослятю», поскольку на Москве их не видано, ехал патриарх, а царь раболепно вёл этого символического осла под уздцы. Это был живой символ настойчивой мысли Никона о том, что «священство превыше царства». Вот я и думаю, окажись в распоряжении царя Алексея Михайловича диагностические средства современной психиатрической медицины, она непременно выявила бы у Никона помешательство на почве болезненной самовлюблённости, мании величия. Но терпит и молчит пока почему-то «тишайший» Алексей Михайлович. А Никон и вовсе чудит. В посланиях к иноземным владыкам и великим духовным чинам уже категорически выпускает свой патриарший сан, а пишет просто: «Никон, божиею милостью великий господин и государь». Тут надо вспомнить, что всякий прежний патриарх смел именовать себя рядом с царём только так: «богомолец твой». Бояре, записанные в бархатную книгу родов, пожалованные правом сидеть в присутствие самого царя, перед Никоном вынуждены стоять, в долгом изнурении. И уже стало путаться в стране и в мире, кто тут набольший. Чувство меры вещь великая. Может быть, это и есть самый большой талант в человеке. У Никона его не было. И остановить его было некому.

Если разобраться, то Никон и нанёс русской церкви самый сокрушительный удар, от которого она не может оправиться до сих пор. Тишайший царь вдруг спохватился. «Ты царским величеством пренебрёг и пишешься великим государем, а у нас один есть великий государь – царь. Отныне впредь да не пишешься и не называешься великим государем, а царь почитать тебя впредь не будет». Царь продолжил жить в ладу с Богом, но с его уполномоченным на земле отношения стали остывать. И это как видно перешло даже в генетику первых Романовых. До такой степени, что, когда при сыне царя Алексея, уже царствующем Петре Алексеевиче зашёл разговор об избрании нового, взамен развенчанного и уже умершего, патриарха, он в бешенстве воткнул в стол кортик и громом грянул: «Вот вам мой патриарх!». После того верховный владыка церкви окончательно явился у нас только в безбожной империи Сталина. Ненависть к бороде, которая на русском лице почиталась непременной принадлежностью божьих угодников, так бы и казалась необъяснимой, если бы не эта история с Никоном. Фрейдизм стоило бы выдумать конкретно к этому случаю. Теперь в каждой бороде потомок царя Алексея угадывал подсказываемую генами угрозу власти. «Мой отец боролся с одним бородачом, мне же пришлось бороться с тысячами». Не только попов и митрополитов вместил он в эту фразу. Все, кто холили бороду, как пропуск в Царство небесное, как знак, по которому узнается божий угодник даже и за гробом, инстинктом Петра воспринимались неблагонадёжными. В каждой бороде чудилась Петру оппозиция. И на саму церковь перешла его подозрительность и вражда. Этот длинноватый экскурс в ту давнюю историю я привёл здесь как собственное моё доказательство подлинности царского сына самого что ни на есть законного наследования им верховной власти. Аминь.

Но это будет потом. А пока ещё одна сцена, которая происходит в сенях теремных палат царицы Натальи Кирилловны. К этому времени стала она уже вдовой. А сыну её, царевичу Петру, в эти дни исполнилось пять лет. Пора было определять его к учению. Сыскали для этого случая кроткого человека, исполненного всякой премудрости и благодати, Никиту Зотова. Похоже, что этот Никита Зотов и в самом деле был сосуд избранный. Его опять рекомендовал в учители царевичу учёнейший муж своего времени и беззастенчивейший из краснобаев, о котором сказано уже, Симеон Полоцкий. Теперь Никита Зотов, обмерши от страха, стоял бесчувственным истуканом пред царициными покоями, ожидая вызова.

Вот, наконец, его пригласили и он вступил в открытую дверь, как грешник вступает в геену. И пред царицею он стоял, подобный библейскому соляному столбу, пока не услышал милостивое слово:

– Известна я о тебе, что ты жития благаго, божественное писание знаешь; вручаю тебе единороднаго моего сына. Приими того и прилежи к научению Божественной мудрости, и страху Божию, и благочинному житию и писанию…

Учил он малого царевича своеобразно. Заказал, с царского соизволения, большие рисованные листы со сценами, прославляющими царствование Алексея Михайловича и разными видами довольно обширной уже православной державы. Картинки развесили в комнатах царевича. Так когда-то учили и самого царя Алексея Михайловича. Этот простой приём неожиданным образом дал самый нужный толчок девственному уму. Он разбудил любопытство. Царевич ходил по комнатам и спрашивал о том, что ему поглянулось, что зацепило струну воображения. Никита Зотов отвечал, ну, а поскольку картинки на стенах были только на тему истории и географии, то они и легли в основу образованности великого государя. Он потом и сыну своему, Алексею, пока любил его и надеялся на него, писал: «История и география суть два основания политики». Так что своеобразная педагогика Никиты Зотова принесла свои плоды. Далее любопытство уже повзрослевшего царевича распространилось на ещё одну частность, связанную с личной жизнью учителя. Всё чаще от него, учителя, по утрам стал исходить столь не свойственный царским чертогам пронзительный смрад вызревшего утреннего перегара. Зотов первым догадался объяснить эту прискорбную особенность своей частной натуры общими свойствами русской жизни. Ему столько раз гадили в душу, объяснял он, что другого духа в исконно русском человеке и быть не может. Все историки позже отметят эту прискорбную в великом государе особицу – он стал пьяница, превративший эту постыдную слабость в державный ритуал. Начальный грех тут некоторые, даже и авторитетные свидетельства, возлагают на этого самого Никиту Зотова. За что ему, Никите Зотову было воздано по заслугам. Его от царевича убрали «по наветам», сказано в одном, как видно сочувствующем царскому ментору источнике. Позже, однако, уже во всесильную свою пору, возвёл его царственный ученик Пётр в сан всероссийского старосты всешутейшего и всепьянейшего собора.

Вот ещё, что интересно мне было. Пётр первым из великих монархов попытался собственноручно писать строки автобиографии. Жаль, что они не доведены до конца. Начало выглядит многообещающим: «…случилось нам быть в Измайлове на льняном дворе, и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил вышереченнаго Франца [Тиммермана], что то за судно? Он сказал, что то бот Английский. Я спросил: где его употребляют? Он сказал, что при кораблях для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших)? Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветру; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно. Потом я его паки спросил: естьли такой человек, который бы его починил и сей ход показал? Он сказал, что есть. То я с великою радостью cиe услыша, велел его сыскать. И вышереченный Франц сыскал Голландца Карштен Бранта, который призван при отце моём в компании морских людей, для делания морских судов на Каспийское море; который оный бот починил и сделал машт и парусы, и на Яузе при мне, лавировал, что мне паче удивительно и зело любо стало. Потом, когда я часто то употреблял с ним, и бот не всегда хорошо ворочался, но более упирался в берега, я спросил его: для чего так? Он сказал, что узка вода. Тогда я перевёз его на Просяной пруд (в Измайлове), но и там немного авантажу сыскал, а охота стала от часу быть более…».

Строчки эти из предисловия Петра к Морскому регламенту, написанному им сомолично. Жалко, повторюсь, что строчки эти так коротки.

А вот нечто необъяснимое. Мне, например, интересны два документа, венчающие жизнь великого человека – автобиография и завещание. В них человек самолично анализирует, в первом – то, что у него заведомо получилось; во втором – то, что не вышло, то, что он поручает потомкам. Я даже предпринял было, не удавшуюся пока попытку сделать книжку на эту тему. В одной части – собрать автобиографии, в другой – завещания. Странным образом, для Петра в книге завещаний, в этой своеобразнейшей «книге мёртвых», места бы не оказалось. У Петра нет завещания. Факт этот, по отражению его на судьбе России, способен потрясти. Но об этом позже…

Кое-где отважусь я на выводы общего характера, но все они будут ограничены пределами ивозможностями сугубо частного сознания. И по этой причине обширному уму могут показаться ограниченными. Заранее с этим согласен и ни на чём не настаиваю. Больше того, общее величие истории меня подавляет, потому моему сознанию уютнее быть наедине с частностью, с мелким отдельным фактом.

Есть такой, например, живописный метод, изобретённый, кажется, Жоржем Сёра. Он краски не смешивал, а ставил в определённом месте полотна точку основного цвета, которых в распоряжении художника, как известно, всего три. Рядом ставил точку другого цвета и так далее. Эффект получался, практически, то же, что и в традиционной живописи мазками из смешанных красок. Из отдельных точек получалась полноцветная картина. Из таких же точек можно составить достаточно сносное историческое литературное полотно. Тем более – исторический портрет и жизнеописание. Эпизод становится такой точкой. Если выбрать из массы известных фактов ряд таких точек, может получиться нечто связное. Уважение к большой истории можно начинать с уважения к исторической мелочи. Мне вообще кажется, что величие событий и необъятность личностей легче и объяснить то можно ничтожной деталью, той самой мелочью.

Вот, например, одно из великих общих мест нашей истории. Пётр создал русский морской флот. Можно много рассуждать о беспримерности этого факта. Можно написать немало страниц с перечислением трудностей, которые громоздились на этом пути. А можно вспомнить мелочь, которая одна даст полную картину того непонимания, которое всю жизнь надрывало силы Петра. Однажды ему (дело это было в Воронеже, там он закладывал свои первые корабли) уставшему, захотелось выпить. Водка была, и он вспомнил, как хороша к ней бывает квашеная капуста. Послали к зажиточным воронежским гражданам просить её столько, чтобы хватило на всю компанию. Граждане посоветовались, и решили капусты не давать. Повадится, мол, а потом отбою не будет. Логику зажиточных воронежцев можно, пожалуй, и понять. Кадка капусты, конечно, не великая ценность, да ведь она своя. Так и не смогли они разглядеть из-за этой кадки с капустой будущего величия России, которое, вот оно, встало на пороге с такой нелепой нуждой. Обидно было Петру. Обидно было потом не раз. Так что, подводя в смертной истоме итог своей жизни, он скажет:

«Я один тащил Россию вперёд, а миллионы тащили её назад».

Я продолжу этот дневник читателя в других местах задуманной книги, а теперь, благословясь, начну ставить свои цветовые пятна и прочие штрихи на пригрезившемся мне историческом полотне. И кисть свою, как и говорил, буду окунать в громадное море сведений, подтверждающих действительно случившееся, и слов, звучавших на самом деле.

Из этих осколков и извлечений и будет составлено моё правдивейшее повествование…

Царь остался без жены

Царь Алексей Михайлович на сороковом году от роду, в поре совершеннаго мужества, лишился первой супруги своей, из рода Милославских, которая, в продолжение двадцатилетней супружеской жизни, принесла ему 13 человек детей, почти погодков, пять сынов и восемь дочерей.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

По известиям Майерберга, приложившаго портрет ея [первой жены царя Марии Ильиничны Милославской] к своим сочинениям, родилась она в 1695 году; то есть была четырьмя годами старее Царя Алексея Михайловича.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Части 1. СПб. 1831. С. 249

Многие из их детей умерли ещё при жизни отца, и из сыновей только Фёдор и Иван его пережили. Оба они были болезненными: у Фёдора была цинга, Иван страдал глазами, заикался, был слаб телом и рассудком.

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. Личность царя Алексея Михайловича. С. 56

[Мария Ильинична Милославская] скончалась вследствие несчастных родов, в 1669 году, Марта 2-го. Через три месяца скончался 4-хлетний сын Симеон (июня 18-го), ещё через полгода старший Алексей, шестнадцати лет (1671 Января 17-го).

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Из восьми же дщерей, одна была славна Царевна София.

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. – Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771. С. 2

Царь всегда женится на своих подданных и избирает невесту изо всех стран, ему подвластных; редко из дворянского сословия. Со смертью Царицы и родственники её лишаются всех преимуществ, которыми пользовались во время её жизни. Илья [Данилович Милославский], тесть ныне царствующего Императора, произошёл из такого низкого состояния, что двадцать лет тому назад он подносил вино некоторым из здешних Англичан, а дочь его ходила по грибы и продавала их на рынке.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 17

Многочисленное семейство царя Алексея Михайловича представляет любопытное явление. От первого брака, на Милославской, он имел восемь дочерей и пять сыновей. Шесть оставшихся в живых дочерей отличались крепким, здоровым сложением, и одна из них, Софья, отличалась и силами духовными, была, по отзыву одного из её врагов, «великого ума и самых нежных проницательств, больше мужеска ума исполненная дева». Напротив, сыновья были слабы, болезненны, трое умерло при жизни отца… Зато от второго брака, на Нарышкиной, родился богатырь физически и духовно, соответствующий по природе сестре Софье.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 334

1648 (7157) октября 22 числа родился царевич Дмитрий Алексеевич. Преставился 7158 октября 6-го.

1650 (7158) февраля 18 родилась царевна Евдокия Алексеевна.

1652 160 августа 30 родилась царевна Марфа Алексеевна.

1654 (162) февраля 5 родился царевич Алексей Алексеевич.

1655 (163) января родился царевна Анна Алексеевна.

1657 (166) сентября 17 родилась царевна София Алексеевна.

1658 (167) ноября 27 родилась царевна Екатерина Алексеевна.

1659 (167) мая 9 преставилась царевна Анна Алексеевна.

1660 (168) января 28 родилась царевна Мария Алексеевна.

1661 (169) мая 30 родился царевич Феодор Алексеевич.

1662 (170) мая 28 родилась царевна Феодосия Алексеевна.

1665 (173) родился царевич Симеон.

1666 (174) августа 27 родился царевич Иоанн.

1669 (177) преставился царевич Симеон. Потом преставилась царица Мария Ильинишна

1670 (178) января 18 преставился царевич Алексей Алексеевич с печали по матери.

1671 (179) Государь совокупился вторым браком, взял Наталию, дочь Кирилла Полуектовича Нарышкина, небогатого дворянина, которая жила в доме [Артамона Матвеева, царского Первого министра и личного друга].

1672 (180) мая 30 за час до света родился царевич Пётр Алексеевич от царицы Наталии Кирилловны.

1673 (181) августа 22 родилась царевна Наталья Алексеевна.

1674 (183) сентября 4 родилась царевна Феодора Алексеевна.

1674 (183) сентября 1 объявлен [наследником] царевич Феодор Алексеевич.

1677 (186) ноября 28 преставилась царевна Феодора Алексеевна.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 32

Прошли скорбные дни. Царь по всем вероятностям должен был вступить во второй брак, и родители взрослых и подходящих дочерей из бояр и вообще служилаго сословия уже начали думать про себя, не поищет ли Бог кого-нибудь из них милостью, и не падёт ли счастливый жребий на их безприданниц, – а с этим жребием отец, и мать, и всё родство, возвысятся, обогатятся, прославятся; они молились, и ворожили, и готовили своих красавиц к будущим смотринам, когда они взяты будут на Верх, подвергнутся испытаниям доверенных людей, бояр, боярынь и бабок, «прочны ли для государевой радости», и, наконец, самого царя, который подаст избраннице платок и кольцо.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Быть может, мысль остаться без наследников побудила царя Алексея спешить вторым браком.

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. Личность царя Алексея Михайловича. С. 132

Владыка русской Атлантиды

Теперь я вам подробнее опишу Царя. Он красивый мужчина, около 6 футов ростом, хорошо сложен, больше дороден, нежели худощав, здорового сложения, волосы светловатые, а лоб немного низкий. Его вид суров, и он строг в наказаниях, хотя очень заботится о любви своих подданных. Когда один иностранец предложил ему назначить смертную казнь всякому, кто оставит его знамёна, то он отвечал, что «это было бы жестоко: Бог не всем людям даровал равную храбрость».

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 34

Это Государь статного роста, пристойно вежливый, получивший от природы необходимые телесные дары…

Себастьян Главинич. О происшествиях московских. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1875. С. 6

По фигуре царь очень полный, так что он даже занял весь трон и сидел, будто втиснутый в него. Трон и по виду и по размеру был похож на исповедальню. Царь не шевелился, как бы перед ним ни кланялись; он даже не поводил своими ясными очами и тем более не отвечал на приветствия. У него красивая внешность, очень белое лицо, носит большую круглую бороду; волосы его чёрные или скорее каштановые, руки очень грубые, пухловатые и толстые.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 96

Кресла, или трон Царя Алексея Михайловича, украшены драгоценными каменьями. В них алмазов больших, средних и малых 876, лалов 1, яхонтов больших, средних и малых 1223, жемчугу на бархате три нитки; а сверх того обнизаны жемчугом два Ангела, и следующая на Латинском языке надпись: «Могущественнейшему и непобдимейшему Московскому императору Алексию, на земле счастливо царствующему, сей Трон с величайшим искуством и тщанием соделанный, да будет счастливым предзнаменованием грядущаго в небесах безконечнаго блаженства. Лета Христова 1659. Поднесены кресла сии Царю Алексею Михайловичу от имени торговой в Испагани Армянской компании Армянином Сарадовым».

Малиновский А. Историческое описание древнего российского музея, под названием мастерской и оружейной палаты в Москве. Ч. 1-я. – М. 1807. С. 120

Этот трон хотя и невелик, но драгоценен; состоит он из 4 украшенных разными изображениями позолоченных колонн; верхняя часть похожа на кровлю или свод, кончаясь конусом, и замечательна как пышностью, так и ценностью. На верху трона – орёл двуглавый, с коронами на обеих головах да, кроме того, над этими коронами высилась по середине ещё третья; это княжеский герб, часто встречавшийся нам в иных местах во время путешествия по Московии на верху башен и зданий.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 53

Его царское величество, царя «Алекси Михайловиц», великого князя на Москве, видел я несколько раз в его резиденции. По фигуре он высокий, крепкий господин, полный, очень серьёзный лицом, носит, по обычаю русских, большую окладистую бороду, короткие волосы, и одежда его московитская. (Приписка: Одеяние указанного царя настолько роскошно изукрашено драгоценными камнями, что смотришь на него, как на чудо; он носит вокруг шеи прядь жемчуга, которая неоценима).

Ганц-Морис Айрман. Записки Айрмана о Прибалтике и Московии. 1666–1670 гг. // Исторические записки. № 17. 1945 С. 298

На митре (венце) его драгоценные камни спереди и сзади имели такой необыкновенный блеск, что она казалась вся в огне.

Лизек Адольф. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. // Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837. С. 354

Алексей статный муж, среднего роста, с кроткой наружностью, бел телом, с румянцем на щеках, волосы у него белокурые и красивая борода; он одарён крепостью телесных сил, которой, впрочем, повредит заметная во всех его членах тучность, если с годами она всё будет увеличиваться и пойдёт, как обыкновенно, в живот; теперь он на 36-м году жизни. Дух его наделён такими блестящими врождёнными дарованиями, что нельзя не пожалеть, что свободные науки не присоединились ещё украсить изваяние, грубо вылепленное природой вчерне. Кроткий и милостивый, он лучше хочет, чтобы не делали преступлений, нежели имеет дух за них наказывать. Он и миролюбив, когда слушается своей природной наклонности; строгий исполнитель уставов своей ошибочной веры и всей душою предан благочестию. Часто с самою искреннею набожностию бывает в церквах за священными службами; нередко и ночью, по примеру Давида, вставши с постели и простёршись на полу, продолжает до самого рассвета свои молитвы к Богу о помиловании или о заступлении, либо в похвалу ему. И что особенно странно, при его величайшей власти над народом, приученном его господами к полному рабству, он никогда не покушался ни на чьё состояние, ни на жизнь, ни на честь. Потому что хоть он иногда и предаётся гневу, как и все замечательные люди, одарённые живостью чувства, однако ж, никогда не позволяет себе увлекаться дальше пинков и тузов.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 121

Росту Алексей, впрочем, среднего, с несколько полным телом и лицом, бел и румян, цвет волос у него средний между чёрным и рыжим, глаза голубые, походка важная, и выражение лица таково, что в нём видна строгость и милость, вследствие чего он, обыкновенно, внушает всем надежду, а страха – никому и нисколько.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006. С. 288

Вот как, другой иностранец описывает наружность и характер Алексея Михайловича: «Наружность царя красива; он здоров сложением; волосы его светло-русые; он не бреет бороды, высок ростом и толст; его осанка величественна»… «Нрав его истинно царский: он всегда важен, великодушен, милостив, благочестив… Алексей Михайлович такой государь, какого желают иметь все христианские народы, но немногие имеют».

Катаев Иван Матвеевич. Царь Алексей Михайлович и его время / Очерк И. Катаева; Под ред. проф. А.И. Кирпичникова, А.А. Кизеветтера и М.В. Довнар-Запольского. – М., 1901. С. 12

Имя Алексей между известными мне русскими государями, потомками Рюрика, не в употреблении в России и явно иностранное. Москвитяне чтут Алексия, киевского митрополита, родившегося во время московского князя Ивана Даниловича, посвящённого в этот сан в 1364 году и умершего спустя 14 лет потом в правление Ивана Ивановича. Каждый год они торжественно празднуют память его 5 октября, а день перенесения его мощей в Москву – 20 мая. Он дал совет своему народу, чтобы, бросив войну с крымскими татарами, лучше сохраняли мир с ними, платя им ежегодно известную дань. И, приняв на себя исполнение своего совета, он купил мир для русских у татарского хана Бердигирея. Михайлович есть имя отцовское, которое, по московскому обычаю прибавляется к собственному.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 123

Нынешний Царь одарён необыкновенными талантами, имеет прекрасные качества и украшен редкими добродетелями. Он покорил себе сердца всех своих подданных, которые столько же любят его, сколько и благоговеют пред ним. Его беспримерные к нам милости достойны того, чтобы Немецкие Писатели увековечили его имя хвалами. Князья, Бояре и все окружающие Царя – люди умные, образованные, неустрашимые, подобно своему Государю набожны, справедливы, и с иностранцами необыкновенно ласковы.

Лизек Адольф. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. // Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837. С. 381

Алексей без сомнения Государь, потому что повелевает всеми самовластно по древнему обычаю. Его воля – непреложный закон для всех подданных. Как господин над рабами, он имеет надо всеми право живота и смерти по своему произволению. Когда он сам накажет или по его приказу высекут кого-нибудь розгами либо плетьми, наказанные приносят ещё ему благодарность. Не себя называют москвитяне владельцами своего имущества, а Бога да царя. Нищие у порогов церквей или на перекрёстках просят подать им милостыню из любви к Богу и царю. Если спросить кого-нибудь о неизвестной ему вещи, он ответит, что этого он не знает: «Ведает про то Бог да царь». Короче сказать, о нём говорят, как о божестве, многие так и чувствуют. Просьбы, ему подаваемые, все без различия подписывают из уничижения уменьшительным именем, так что если кого зовут Степаном, подписывается «Стёпкой». А патриарх и все прочие из духовенства, также и монахини: «богомолец твой» или: «богомолица твоя». Думные бояре, все дворяне и прочие воинские чины из народа: «холоп твой»; купцы первого разряда, которых зовут гостями: «мужик твой»; купцы низшего разряда и иностранцы: «сирота твой»; женщины благородного звания: «рабица твоя»; деревенские жители: «крестьяне твои»; слуги думных бояр: «человек твой». Надобно, однако ж, отдать должное правде. Так как верховная власть московских государей скорее власть господ над рабами, нежели отцов семейства над детьми, то подданные не признают отца в своём царе и не оказываются детьми к нему. Их покорность вынуждена страхом, а не сыновним уважением.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 122

В заключение скажем, что Русский Император равняется в благочестии, великодушии, милосердии и доброте со всеми другими Государями; что же касается до его Министров, то и они так же, как народы и Министры прочих Государств, на всё готовы за деньги и рады обмануть всякого, кого только могут.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 39

Современники очень любили царя Алексея. Самая наружность царя очень говорила в его пользу. В его голубых глазах светилась редкая доброта, взгляд этих глаз никого не пугал, но ободрял и обнадеживал. Лицо государя, полное и румяное, окаймленное русой бородой, было добродушно-приветливо и в то же время серьёзно и важно, а полная, даже черезчур полная фигура его сохраняла всегда чинную и важную осанку. Но царственный вид Алексея Михайловича ни в ком не будил страха: не личная гордость создала эту осанку, а сознание важности и святости сана; этим сознанием царь был полон.

Платонов С.Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики). Исторический вестник, 1886. Т. 24. С. 268

…Двор его так прекрасен, так великолепен и хорошо устроен, что я могу сказать чистосердечно, что царь московский превосходит всех христианских князей славою и величием.

Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля // Историческая библиотека. № 5. 1879. С. 36

В этих палатах цари принимали только гостей, а сами жили в хоромах не особенно обширных, можно сказать, даже весьма необширных. Три, много если четыре комнаты рядом, одна возле другой, в одной связи, служили весьма достаточным помещением для Государя. Перед комнатами были теплыя сени в роде особой комнаты. При входе из Сеней первая комната называлась Переднею, потому что она была впереди других комнат. За нею следовала собственно, так называемая, Комната, где Государь занимался делами, то, что теперь называют кабинетом. Затем следовала Крестовая комната или моленная, где Государь молился утром и вечером. Возле нея находилась Постельная комната или Опочивальня.

Забелин И. Как жили в старину русские цари-государи. Издательство: Панорама, 1991 г. С. 3

«Гораздо тихий» царь

Ныне царствующий Император происходит от потомков Ивана (Грозного) с материнской стороны. У него был старший брат, который подавал большие надежды, хотя любил ловить голубей и выкалывал одному глаза, говоря: «Ты изменил!» – а другому отрывал голову, приговаривая: «Ты, Иван такой-то, мятежник, изменивший моему отцу и мне». Но он умер в молодости.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 17

Как прежние цари, после царя Ивана Васильевича, обираны на царство: и на них были иманы писма, что им быть не жестоким и непалчивым, без суда и без вины никого не казнити ни за что, и мыслити о всяких делах з бояры и з думными людми сопча, а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати. А нынешняго царя обрали на царство, а писма он на себя не дал никакого, что прежние цари давывали, и не спрашивали, потому что разумели его гораздо тихим, и потому наивышшее пишетца «самодержцем» и государство своё правит по своей воли.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. СПб., 1859. С. 105

С ним, государем, был следующий показательный случай. Старый Генерал Александр Лессли (Alexander Leshly), 99-летний шотландец, который живёт теперь в Смоленске, говорил однажды с Императором о способах взять Смоленск приступом. Царь слушал внимательно и не отпускал от себя Генерала Лессли, которого мучил тогда жестокий понос; скромность удержала его слишком долго; наконец, потеряв терпение, он вдруг ушёл. Император удивился и спрашивал о причине его внезапного удаления; но узнав её, смеялся от всего сердца и тем показал, что не был в неудовольствии за внезапное удаление Генерала.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 20

…Хотя по вспыльчивости нрава позволял себе грубые выходки с придворными, сообразно веку и своему воспитанию, и однажды собственноручно оттаскал за бороду своего тестя Милославского.

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. Царь Алексей Михайлович. С. 97

Когда, в исходе осени 1661 года, после поражения, нанесённого литовцами Хованскому и Нащокину на полоцких полях, разнёсся слух о приходе туда польского короля с многочисленным войском и, вместе с тем, гонец донёс об опасности Переяславля у черкасов, жестоко стеснённого казаками, Алексей 10 ноября созвал Думу и совещался с ней, какою дорогою и с какими силами идти навстречу такому превосходному неприятелю, Илья (Милославский), сидевший недалеко от царя, сказал: «Государь, поставь меня воеводой твоих полков, и я пленю и приведу к тебе польского короля». Такое пустое самохвальство тщеславного Фразона рассердило царя: вспылив от негодования, он отвечал: «С чего ты, блудницын сын, приписываешь себе такую опытность в военном деле? Когда это ты набил руку на воинском поприще? Спрашиваю тебя: пересчитай свои славные воинские подвиги, тогда и мы можем надеяться, что исполнишь свои обещания. Пошёл к праху, старик, со своими бреднями!». Тут, поднявшись с места, он сперва влепил ему громозвучную пощечину и, тряся его за бороду, прибавил: «Как смеешь ты, негодяй, потешаться надо мной такими непристойными шутками? Сейчас же вон отсюда!». И, говоря это, выгнал его пинками из Думы и сам запер двери за ним.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 153

5 мая к обеду пришли к г. посланнику подполковник Шневиц, майор фон Зален и один капитан. Все они были уже навеселе, когда к нам явились, и так как они у нас ещё выпили, провозглашая здравицы, то скоро совсем опьянели. Возвращаясь домой, майор фон Зален подъехал к какому-то торговцу и захотел купить у него яиц, выражая при этом желание осмотреть предварительно несколько штук, чтобы убедиться в свежести их. Но когда они ему были переданы, он бросил их одно за другим торговцу в лицо и запачкал его, таким образом, совершенно. Свидетели этой выходки прибежали и страшно избили майора и его слугу; они стащили майора с лошади и покончили бы с ним, если бы не подоспели стрельцы, которые вырвали его из рук этих людей. Стрельцы повели его отсюда в приказ Ильи Даниловича Милославского, где ему пришлось сидеть до следующего дня. 6 числа Илья Данилович доложил об этом происшествии царю и при этом сильно сгущал краски, так как ненавидит немецких иноземных офицеров, служащих под командой Ромодановского, с которым он в натянутых отношениях. Великий же князь потребовал последнего к себе и сделал ему выговор за то, что он так распустил подчинённых ему офицеров. Когда Ромодановский вздумал защищаться, великий князь в припадке гнева оттаскал его за бороду так, что он не на шутку пострадал.

Роде Андрей. Описание Второго посольства в Россию датского посланника Ганса Ольделанда в 1659 г. С. 311

Серьезнее был случай со старым придворным человеком, родственником царя по матери, Родионом Матвеевичем Стрешневым, о котором Алексей Михайлович был высокого мнения. Старик отказался, по старости, от того, чтобы вместе с царем «отворить» себе кровь.

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. Личность царя Алексея Михайловича. С. 144

В хирургических случаях призванный, по указанно доктора, иноземный лекарь «бил у руки жилу соколом», т. е. пускал кровь «жильную иль рожковую».

Змеев Л.Ф. Чтения по врачебной истории России. СПб. 1986. С. 212

…Нас немного поразвлёк слышанный рассказ вот о каком забавном случае. Когда сильный внутренний жар угрожал доброму здоровью великого князя, он велел стороною спросить совета о том его врачей, тщательно утаив имя больного, и от каждого из них потребовать письменного мнения. Все врачи согласились в том, что больному надобно пустить кровь. Алексей одобрил совет и, перестав скрываться, протянул руку врачу для кровопускания. Когда оно окончилось благополучно, великий князь пригласил и окружающих бояр последовать его примеру. Все повинуются приглашению государя, хотя и против воли, однако ж, не столько из столь обыкновенного при Дворах порока лести, сколько из страха, чтобы не навлечь на себя царского негодования в случае отказа. Один окольничий, Родион Матвеевич Стрешнев, понадеявшись на родство, соединявшее его с Алексеем по его матери Евдокии Стрешневой, отговаривается, под предлогом своей дряхлой старости. «Ах ты, неключимый раб! – сказал Алексей в раздражении. – Разве ты не ставишь ни во что своего государя? Неужто в твоих жилах льётся кровь дороже моей? Да и с чего ты так превозносишь себя над равными, даже и высшими тебя, что похвальный пример их поспешного усердия позволяешь себе охуждать своим, совсем противоположным, поступком?». Не говоря много слов, он бросается к его лицу, наносит ему много ударов кулаком руки, свободной от кровопусканий, и дает ему пинки ногами.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 80

Алексей Михайлович вспылил, потому что отказ представился ему высокоумием и гордостью, – и ударил Стрешнева. А потом он не знал, как задобрить и утешить почитаемого им человека, просил мира и слал ему богатые подарки.

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. Личность царя Алексея Михайловича. С. 144

Тут кстати было бы сказать о тамошней медицине вообще. В Москве в нынешнее время находится 5 врачей, 1 хирург и 2 аптеки. Врачи: 1) доктор Розенбург Старший, 2) доктор Блументрост, 3) доктор Граман, 4) доктор Даниил Иевлевич; этот более всего принимается при дворе, родом иудей, был папистом, потом евангелистом, а теперь греческаго вероисповедания; 5) доктор Розенбург Младший. Хирургом состоит один силезец, довольно разбогагвший в Москве, называется Сигизмунд Зоммер и, как те врачи, состоит на службе у его царскаго величества.

Одна аптека находится в замке [в Кремле], но никого не обслуживает, кроме царя и нескольких знатных господ, и она составляет магазин, или материал-камер, для другой аптеки. Управляющий – немец и называется Гутбир.

Другая аптека находится посреди города и принадлежит также царю, который выписывает для нея материалы, платит служащим и также имеет пользу. Теперь при ней состоят: провизор Христиан Ейхлер, Иоганн Гутменш и Роберт Беншом вместе ещё с двумя англичанами и они имеют несколько парней, как и разных русских, в работниках. При этой аптеке держит царь большой водочный кабак, который, по заявлению доктора Розенбурга, вместе с аптекою доставляет царю от 27 до 28 000 рублей чистаго дохода в год. Однако она теперь год от году сильно падает, хотя всегда хорошо снабжена хорошими и обильными товарами. Все лекарства выдаются за печатью и неумеренно дороги…

Кильбургер Г.Ф. Краткое известие о русской торговле, каким образом она производилась чрез всю Руссию в 1674 году. Цититуется по: Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915. С. 180–181

Из тысячи придворных едва ли найдётся один, который может похвалиться, что он видел царицу или кого-либо из сестёр и дочерей государя. Даже и врач никогда не мог их видеть. Когда однажды, по случаю болезни царицы, необходимо было призвать врача, то прежде чем ввели его в комнату к больной, завесили плотно все окна, чтоб ничего не было видно, а когда нужно было пощупать у ней пульс, то руку её окутали тонким покровом, дабы медик не мог коснуться тела.

Забелин И. Как жили в старину русские цари-государи. Издательство Панорама, 1991 г. С. 31

Врачи все иностранцы, ибо русских нет совсем, приглашённые царём из-за границы на превосходных условиях. Первое место меж ними, бесспорно, занимает г-н Иоганн Костер фон Розенбурх, знаменитый некогда придворный врач Карла Густава, короля шведского… Впрочем, они переступают трудный порог дворца только в случае болезни царя или же если он нарочито велит их почему-либо призвать. При этом происходит следующее, нам неизвестное: когда им приходится лечить царицу или кого-либо из царских дочерей, то им не дозволяют осматривать больную, но они обязаны на основании показания некоей старухи или приближённой какой-либо служанки определить болезнь и назначить лекарство.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006. С. 310

В субботу, 25-го апреля, у нас обедали Бранденбургский агент и доктор Розенбург, который, между прочими странными вещами, рассказал, что все микстуры, которые приходится принимать его царскому величеству и его супруге, должны сначала быть испробованы князьями и княгинями, хотя и совершенно здоровыми. Случается, прибавил он, что 30 или 40, а то и более господ, должны пить микстуру, приготовленную для его величества, раньше чем царь её попробует. Он рассказал тут памятный случай, бывший с ним самим. Он как-то прописал первой супруге царя Алексея, заболевшей, и к тому же, беременной, лекарство, для приёма внутрь. Аптекарь, который должен был его приготовить, достал из ящика, на котором стояло название корня, необходимого здесь, не тот корень, а другой, похожий на него цветом, но не вкусом. Настоящий корень был горек, а этот, называвшийся беленою, сладок. Питьё, приготовленное из неверного корня, было принесено царице, которая дала его сначала выпить княгине; последняя сейчас после этого сильно заболела. Хозяин аптеки – таковым, обыкновенно, бывает боярин, которому поручен надзор над нею – тотчас явился к доктору Розенбургу и спросил его, что он такое прописал. «Вот здесь, – отвечал доктор Розенбург, – мой рецепт, а тут моя голова. Если я поступил неправильно, я отвечаю». Хозяин аптеки велел аптекарю приготовить микстуру снова; так как аптекарь теперь взял настоящий корень, то лекарство оказалось доброкачественным; его дали пить другим докторам, чтобы испробовать его. Доктору же Розенбургу пришлось выпить другое лекарство, от которого осталось ещё с 1/8 меры, – что он и сделал за здоровье её величества. Выпив это, он пошёл домой и два аптекаря с ним, как бы, чтобы зайти к нему в гости, на самом же деле, чтобы посмотреть, что с ним будет; один из них был тот, что приготовил неправильное лекарство. Прежде ещё, чем поспело кушанье, доктор стал жаловаться на сонливость и нездоровье и просил, тем временем, гостей веселиться, пока он немного отдохнёт. Перенесённый в кровать, он стал страшно потеть и во всех членах его начались судороги. Оба гостя в большом беспокойстве пошли домой, особенно тот, который приготовил напиток, так как он знал, что угрожало его голове, если бы плохо кончилось с доктором Розенбургом. На следующее утро они рано опять зашли к доктору, сказавшему им, что он нездоров и должен оставаться в постели. Они, однако, упросили его прийти в аптеку, так как иначе им угрожало тяжёлое наказание. Поэтому он, хотя и очень слабый, исполнил их просьбу и принял весёлый вид. Хозяин аптеки, видя это, решил, что княгиня заболела от чего-нибудь другого, и так ошибка осталась скрытою.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 499–501

Царь подвижник

Царь исповедует Греческую веру и очень строго исполняет обряды. Он всегда во время богослужения бывает в церкви, когда здоров, а когда болен, служение происходит в его комнате; в пост он посещает всенощные (the old vigils of the Church), стоит по пяти или шести часов сряду, кладёт иногда по тысяче земных поклонов, а в большие праздники по полутора тысяч. Великим постом он обедает только по три раза в неделю, а именно: в четверток, субботу и воскресенье, в остальные же дни ест по куску чёрного хлеба с солью, по солёному грибу или огурцу и пьёт по стакану полпива. Рыбу он ест только два раза в Великий пост и соблюдает все семь недель поста, кроме масленицы (Maslinets) или недели очищения, когда позволено есть яйца и молоко. Кроме постов он ничего мясного не ест по понедельникам, средам и пятницам, одним словом, ни один монах не превзойдёт его в строгости постничества. Можно считать, что он постится восемь месяцев в году, включая шесть недель Рождественского поста (before Christmas) и 2 недели других постов.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 38

Свидетельство иностранца вполне подтверждается и домашним свидетелем. «В постные дни», говорит он, «в понедельник и в среду, и в пятницу, и в посты, готовят про царский обиход яства рыбные и пирожные с маслом с деревянным и с ореховым, и с льняным, и с конопляным; а в Великий и в Успеньев посты готовятся яства: капуста сырая и гретая, грузди, рыжики солёные, сырые и гретые, и ягодные яства, без масла, кроме Благовещениева дня – и ест царь в те посты, в неделю, во вторник, в четверг, в субботу, по одиножды на день, а пьёт квас, а в понедельник и в среду, и в пятницу во все посты не ест и не пьёт ничего, разве для своих и царицыных, и царевичевых, и царевниных именин».

Забелин И. Как жили в старину русские цари-государи. Издательство: Панорама, 1991 г. С. 5

Хлеб он ест ржаной, потому что рожь, по мнению Русских, гораздо питательнее пшеницы.

Коллинс Самуэль. С. 17

Мы видели ещё того удивительнее – вещь, приведшую нас в изумление. Это была неделя пред мясопустом; смотри же, что произошло теперь!.. явился один из маленьких дьяконов (анагностов) и, поставив посредине аналой с большою книгой, начал читать очень громким голосом житие св. Алексия, коего память празднуется в этот день, и читал с начала трапезы до конца её, по монастырскому уставу, так что мы были крайне удивлены; нам казалось, что мы в монастыре. Какие это порядки, коих мы были очевидцами! и какой это благословенный день, в который мы лицезрели сего святейшего царя, своим образом жизни и смирением превзошедшего подвижников! О, благополучный царь! Что это ты совершил сегодня и совершаешь всегда? Монах ты или подвижник? Сказать ли, из уважения к патриархам ты не велел подавать за своим столом мясных блюд на этой неделе пред мясопустом? Что это совершил ты, чего не делают и в монастырях?

Алеппский Павел. Текст воспроизведен по изданию: Путеществие антиохиского патриарха Макария в Москву в середние XVII. СПб. П. П. Сойкин. 1898. С. 137

Наш Алексей с младенческих лет ещё объявил себя таким врагом невоздержанности, что совершенно удалил от Двора своего тех жадных обжор, тела коих тучны, а души – худы и бездеятельны. Придерживаясь крайней простоты в деле питания, он так строго воздерживается от всяких изысканных яств, что приказывает, если таковые случайно попадутся среди его обыкновенных блюд, подавать всё заморское и дорогое гостям, причём сам, в знак особенного расположения, лишь слегка отведывает от них. За столом царю прислуживают трое или четверо испытанных слуг, которые подают и убирают кушанья, которые приносятся к дверям столовой другими придворными слугами. Они же и пробуют кушанья и напитки. Пред началом обеда начальник стольников, или придворных слуг, подаёт к нему знак, ударяя палкою по деревянной доске. Обедает царь обыкновенно один, но ужинает вместе с царицей.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006. С. 300

В субботу же перед Вербным воскресеньем царь по обычаю угощает своих князей и бояр до полного их опьянения, хотя сам он очень воздержан; он подаёт им чарки, и тогда они должны их осушить, даже если бы это стоило им жизни; теперь он особенно благочестив: стоит целыми ночами в церкви и бьёт поклоны, ест в это время раз в 2–3 дня и то немного, посещает монастыри и подаёт заключённым подаяния.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 143

Между тем все оглушены гудящими колоколами; потому что здесь колокола самые большие в свете, и Его Величество ими восхищается.

Коллинс Самуэль. C. 6

В первую, неделю поста все здесь делаются очень набожными; они моются и чистятся, исповедуются и мало выходят; сняв с себя грехи, они не имеют больше оснований для молитвы, поэтому после окончания поста снова грешат, чтобы было о чём молиться. Царь… так чрезмерно набожен, что его во время молений можно использовать как кафедру, положив ему на спину книгу, из которой читает патриарх.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 111

Он содержит во дворце богадельню (Hospital) для стариков, имеющих по 100 (120) лет от роду, и очень любит слушать их рассказы о старине.

Коллинс Самуэль. C. 38

…Говорят, что он посещает и заключённых, многих отпускает, других одаривает и даже всем полякам [военнопленным] подарил новые кафтаны; ещё говорят, что царь послал многим беднякам и монастырям пищу и питьё.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 147

В день Рождества Христова и в другие большие праздники, цари не садились за стол без того, чтоб не накормить прежде так называемых тюремных сидельцев и пленных. Так, в 1663 году в этот праздник кормлено было на большом тюремном дворе девятьсот шестьдесят четыре человека.

Забелин И. Как жили в старину русские цари-государи. Издательство: Панорама, 1991 г. С. 18

Ежегодно в Великую пятницу он посещает ночью все тюрьмы, разговаривает с колодниками, выкупает некоторых, посаженных за долги, и по произволу прощает нескольких преступников. Он платит большие суммы за тех, о которых узнаёт, что они точно находятся в нужде. Царица выкупает женщин.

Коллинс Самуэль. C. 38

Домашняя жизнь царя Алексея Михайловича

Да и в своей домашней жизни Алексей Михайлович был образцом древнего благочестивого монарха.

Катаев Иван Матвеевич. С. 16

Чистота нравов его была безупречна: самый заклятый враг не смел бы заподозрить его в распущенности: он был примерный семьянин.

Костомаров Н. С. 97

Несомненно, царь очень набожен; говорят, что он никогда не бывал пьян, живёт очень целомудренно и, кроме того, что он не признаёт других женщин, он и от собственной жены вовсе воздерживается во время поста; да говорят ещё, что и с ней он редко встречается, не более 4–5 раз в году, однако обычно ежегодно получает ребёнка. Царь ещё и очень щедр и милосерден, русские его почти обожествляют, а иноземцы хвалят и любят.

Витсен Николаас. С. 150

Царь умерен в пище (Diet), пьёт очень немного вина, иногда только пьёт коричневую (коричную?) воду (Cinnamon water) или лёгкое пиво с коричневым маслом (oyl of Cinnamon). Корицею (Cinnamon) называется здесь Аroma Imperiale.Запах мускуса (Musk and Ambergreece) здесь не очень любят, но розовая вода в большом употреблении при дворе, так же как святая вода в церкви.

Коллинс Самуэль. С. 19

От всяких напитков, а в особенности водки, он так воздержан, что не допускает беседовать с собою того, кто выпил этой водки.

Рейтенфельс Яков. С. 289

Раннее утро заставало государя в Крестовой (палате), в которой молебный иконостас, весь уставленный иконами, богато украшенными золотом, жемчугом и дорогими каменьями, давно уже освещался множеством лампад и восковых свечей, теплившихся почти перед каждым образом. Государь вставал обыкновенно часа в четыре утра. Постельничий, при пособии спальников и стряпчих (Стряпчий, в Московском государстве 16 в. царский чиновник при хлебном, конюшенном и др. дворах. Должность С. была ликвидирована при Петре I. – Е.Г.), подавал государю платье и убирал (одевал) его. Умывшись, государь тотчас же выходил в Крестовую, где его ожидали духовник или крестовый поп и крестовые дьяки. Духовник или крестовый священник благословлял государя крестом, возлагая его на чело и ланиты, при чём государь прикладывался ко кресту и потом начинал утреннюю молитву, в то же время один из крестовых дьяков поставлял пред иконостасом на аналое образ святого, память которого праздновалась в тот день. По совершении молитвы, которая продолжалась около четверти часа, государь прикладывался к этой иконе, а духовник окроплял его святою водою. Святая вода, которую употребляли в этом случае, привозилась иногда из весьма отдалённых мест, из монастырей и церквей, прославленных чудотворными иконами. Вода эта называлась «праздничною», потому что освящалась в храмовые праздники, совершаемые в память тех святых, во имя которых сооружены, были храмы. Почти каждый монастырь и даже многие приходские храмы, по отправлении такого празднества, доставляли праздничную святыню, икону праздника, просфору и св. воду в вощанке, в восковом сосудце, в царский дворец, где посланные подносили её лично самому государю. Иногда эта святыня подносилась на выходе государя в церквах, во время богомолья. Таким образом праздничная вода не истощалась круглый год, и утренние молитвы государя почти всегда сопровождались окроплением святой водой недавнего освящения в каком-либо отдалённом или близком монастыре.

Забелин И. С 3–4

Затем царь шёл в покои к царице, спрашивал её о здоровье и о том, хорошо ли она почивала, и вместе с нею направлялся к утрене.

Катаев Иван Матвеевич. С. 20

Между тем, с утра же рано собирались во дворец все бояре, думные и ближние люди – «челом ударить» государю и присутствовать в Царской Думе. Они собирались обыкновенно в Передней, где и ожидали царского выхода из внутреннего покоя или Комнаты. Некоторые, пользовавшиеся особою доверенностью государя, выждав время, входили и в Комнату. Увидев пресветлые царские очи в церкви ли во время службы, или в комнатах, смотря по тому, в какое время являлись на приезде, они всегда кланялись перед государем в землю, даже по несколько раз. Государь в то время, если стоял или сидел в шапке, то против их боярского поклонения шапки с себя не снимал никогда. За особенную милость, являемую государем, бояре кланялись ему в землю до тридцати раз сряду. Так, умилённый царским благоволением, большой воевода князь Трубецкой, на отпуске в Польский поход, в 1654 г., когда государь, прощаясь с ним, обнял его, поклонился перед государем в землю тридцать раз. Поздоровавшись с боярами, поговорив о делах, государь, в сопровождении всего собравшегося боярства, шествовал, часу в девятом, к поздней обедне в одну из придворных церквей. Если же тот день был праздничный, то выход делался в собор или к празднику, т. е. в храм или монастырь, сооружённый в память празднуемого святого. В общие церковные праздники и торжества государь всегда присутствовал при всех обрядах и церемониях. Поэтому и выходы в этих случаях были гораздо торжественнее.

Забелин И. С.4

[Вот как описаны в «Книге выходов Государей Царей и Великих Князей» выходы царя Алексея Мхайловича за несколько дней 1662 года]:

Июля в 28 день слушал Великий Государь всеношного, у праздника пречистыя Богородицы, в Новодевичье монастыре. А на Государе было платья: ферезя, сукно голубое, с широким кружевом; ферези, отлас червчат, испод пупки собольи, зипун, тафта бела, без обнизи; шапка, бархат рудожёлт с пухом. Посох индейской с костьми, стул, подножье суконное.

Того ж дни ходил Великий Государь встречать ход со кресты и слушал обедни у празника, пречистыя Богородицы, в Новодевичье монастыре. А на Государе было платья: ферезя, сукно скорлат червчат с широким кружевом; ферези тафта бела, испод черева бельи; зипун без обнизи, тафта бела; шапка, бархат двоён шефранный цвет. Посох индейской с костьми, стул, подножье бархатное.

Августа во 2 день ходил Великий Государь к обедне, к празднику Василия Блаженного. А на Государе было платья: опошень, зуфь зелена; ферези, атлас бел; зипун, тафта бела, обнизь с городы; шапка с душкою. Посох индейской с костьми, подножье суконное. – А ко всеношному выходу Великого Государя не было.

Августа в 6 день слушал Великий Государь всеношного у празника, Преображения Господа нашего Иисуса Христа, что на Дворце. А на Государе было платья: опошень, зуфь малинова; ферези, тафта бела; зипун, тафта бела, обнизь с городы; шапка с душкою. Посох индейской с костьми, стул, подножье суконное.

Тогож дни слушал Великий Государь обедни у празника ж, Преображенья Спасова. А на Государе было платья: опошень, атлас золотой по серебреной земли; кафтан становой, отлас виницейской золотной травы по серебреной земли; тесла; зипун, тафта бела, с середнею обнизью; шапка горлотная с колпаком. Посох индейской с каменьи, подножье бархатное.

Выходы Государей Царей и Великих князей Михаила Феодоровича, Алексея Михайловича, Феодора Алексеевича, всея Руси самодержцев (1632–1682 гг.) М. 1844. С. 462–463

Царь и Бог – едино суть

Русские открыто заявляют, что их царь ничего не делает иначе, как с Божьего изволения, которого он является исполнителем: и, действительно, когда его просят, например, отпустить какого-либо арестанта, он отвечает, что отпустит его, если Бог ему это укажет.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 486

Однако, когда во время путешествия Никона за мощами митрополита Филиппа в Соловки в 1652 году Никон принуждал сопровождавших его светских людей держать себя по-монашески, Государь унимал религиозное рвение Никона на том основании, что «никого де (он) силою не заставит Богу веровать».

Платонов С.Ф. С. 269

Условное уничтожение смертной казни делает также особенную честь мудрому гению монарха сего. Царь издал в 1653 году новый закон, в коем говорится: «хотя Указами Царей Бориса Феодоровича, Михаила Феодоровича и Уложением, назначена смертная казнь разбойникам, ворам и дущегубцам, но государь жалует их животом; а повелевает только наказывать, и, отсекши у левой руки по персту, ссылать в Сибирь. Буде же кто из сих помилованных сделает вновь подобное преступление, тогда казнить его смертию».

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть I1. СПб. 1831. С. 9

Русские цари появляются всенародно крайне редко и любят, чтобы им оказывали побольше уважения издали, и действительно, если где-либо всё неизвестное считается величественным, то они при своём затворничестве почитаются подданными чуть не божествами, невидимыми и недоступными. Когда же они выедут как-нибудь из дворца, то повсюду царит тишина и отсутствие народа. Прежде всего, на большом расстоянии впереди царя бегут несколько дорожных сторожей в красных одеждах, которые тщательно выметают мётлами те улицы, по которым поедет царь, ибо как в городе, так и в других местах по всему государству, есть особые некие улицы, покрытые постоянной бревенчатой мостовой, крайне заботливо охраняемые, по которым, кроме царя, ездят весьма немногие. За ними следует длинный ряд солдат, а среди них тесно окружают царя вельможи или бояре с обнажёнными – солнце ли палит, дождь ли идёт – головами. Прочие придворные служащие несут службу только при торжественных случаях внутри дворца. Попадающиеся навстречу либо прогоняются с пути и торопливо уходят подальше, либо стоят неподвижно по сторонам у зданий, а едущим приказывается тотчас же слезать с коней. Если царь увидит где-либо кого из чужеземцев, то он посылает нескольких бояр узнать о его здоровье; последние по большей части люди тучные, но исполняют приказания царя бегом. Когда царь проезжает мимо, то все кланяются ему, падая ниц и опуская голову до самой земли: это называется на их языке – бить челом. Во время церковных торжественных шествий царь идёт пешком, верхом он ездит реже, а чаще всего в каретах, которых у него очень много, и присланных из чужих стран, и домашнего изделия. За царскою каретою может следовать только карета грузинского князя, ибо считается и для мужчин непристойным ездить в карете, и не подобающим – сопровождать царя так же, как едет он сам. Перед каретою несут две красные подушки с шёлковыми чехлами того же цвета и ведут также, по большей части, двух самых породистых коней в великолепном уборе. Зимою место кареты заступают сани, обитые отборным собольим мехом, в которые запрягается конь в таком же красивом уборе, а впереди него идёт другой, также по-царски разукрашенный, на свободе и без седока. Отправляясь за город, царь берёт с собою несколько тысяч солдат-телохранителей, которые, расположившись станом без определённого плана по соседним деревням, содержат караулы по всем направлениям и не подпускают никого близко к царскому жилищу, а сельских жителей по пути следования царя они загоняют в огороженные дворы их.

Рейтенфельс Яков. С. 299

Когда Царь отправляется за город или в поле для увеселений, он строго приказывает, чтобы никто не беспокоил его просьбами. Один военный чиновник из Белоруссии, тамошний уроженец, три года не получал жалованья и, не находя никакого удовлетворения у Петра Салтыкова (Peter Solticove), тогдашнего Белорусского (white Russia) Наместника (Captain), теснился очень близко около Царской повозки. Царь, не видя просьбы в его руках, подумал, что он убийца (Assassinate), хотел оттолкнуть его своим копьеобразным жезлом (принадлежавшим прежде Царю Иоанну), попал ему прямо в сердце и убил до смерти. Бояре подскакали к повозке, осматривали, не было ли с убитым какого оружия, и ничего не нашли, кроме деревянной ложки и просьбы о трёхлетнем жалованье. Тогда Царь, ударяя себя в грудь, сказал; «Я убил невинного человека, но кровь его на душе Салтыкова. Да простит ему Бог!». Он тотчас послал за Салтыковым, сделал ему строгий выговор, удалил от Двора и, назначив великого министра Нащокина на его место, препоручил ему разыскать и рассмотреть злоупотребления Салтыкова. Это случилось в прошедшем Июне месяце; говорили об этом шёпотом, и то под великой опасностью лишиться языка.

Коллинс Самуэль. С. 36

Сердечной доброты – дабы увенчать как бы драгоценным камнем перечень его хороших качеств – в нём столько, что он строжайше требует её также и от других. Поэтому когда некий грузинский князь, проживающий изгнанником с матерью своею в Москве, приказал урезать некоторым из слуг своих уши и нос за осквернение придворных девиц, то Алексей, по справедливости страшно негодуя за отвратительный поступок, однако выразил чрез посла строгое порицание своему гостю за такую жестокость, прибавив к тому ещё, что если он и в будущем намерен проявлять такой нрав, то чтобы он отправлялся к себе в Грузию или выбирал бы себе другое пристанище, ибо он, Алексей, никоим образом не может допустить его жестокостей в Московии.

Рейтенфельс Яков. С. 290

Зная, что невинность и правота не всегда находят защиту, Царь Алексей Михайлович приказал на столбе против дворцовых окон поставить за печатью ящик, в которой чрез оставленную скважину влагались челобитные. Каждый день приносили во Дворец сии прошения; Царь сам разсматривал их и удовлетоворял просителей.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 149

«На то нас Бог и поставил, чтобы беспомощным помогать…»

Всего лучше прекрасная природа царя Алексея высказывалась в письмах утешительных к близким людям.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XII. С. 266

У кн. Одоевского умер внезапно его «первенец», взрослый сын князь Михаил в то время, когда его отец был в Казани. Царь Алексей сам особым письмом известил отца о горькой потере.

Платонов С.Ф. С. 263

Да будет тебе ведомо, судьбами всесильного и всеблагого Бога нашего и страшным его повелением изволил он, свет, взять сына твоего, первенца, князя Михаила, с великою милостию в небесные обители; а лежал огневою три недели безо двух дней; а разболелся при мне, и тот день был я у тебя в Вешнякове, а он здрав был; потчивал меня, да рад таков, я его такова радостна николи не видал; да лошадью он да князь Фёдор челом ударили, и я молвил им: по то ль я приезжал к вам, чтоб грабить вас? И он плачучи да говорит мне: мне-де, государь, тебя не видать здесь; возьми-де, государь, для ради Христа, обрадуй, батюшка, и нас, нам же и до века такова гостя не видать. И я, видя их нелестное прошение и радость несумненую, взял жеребца тёмно-сера. Не лошадь дорога мне, всего лутчи их нелицемерная служба, и послушанье, и радость их ко мне, что они радовалися мне всем сердцем. Да жалуючи тебя и их, везде был, и в конюшнях, всего смотрел, во всех жилищах был, и кушал у них в хоромех, и после кушания поехал я к Покровскому тешиться в рощи в Карачаровские; он со мною здоров был и приехал того дни к ночи в Покровское. Да жаловал их обоих вином романеею, и подачами и корками, и ели у меня, и как отошло вечернее кушанье, а он стал из-за стола и почал стонать головою, голова-де безмерно болит, и почал бити челом, чтоб к Москве отпустить для головной болезни, да и пошёл домой, да той ночи хотел сесть в сани да ехать к Москве поутру, а болезнь та ево почала разжигать да и объявилася огневая. И тебе, боярину нашему и слуге, и детям твоим через меру не скорбеть, а нельзя, что не поскорбеть и не прослезиться, и прослезиться надобно, да в меру, чтоб Бога наипаче не прогневать, и уподобитца б тебе Иову праведному. Тот от врага нашего общего, диавола, пострадал, сколько на него напастей приводил? Не претерпел ли он, и одолел он диавола; не опять ли ему дал Бог сыны и дщери? А за что? – за то, что ни во устах не погрешил; не оскорбился, что мертвы быша дети ево. А твоего сына Бог взял, а не враг полатою подавил. Ведаешь ты и сам, Бог всё на лутчие нам строит, а взял его в добром покаянии… Не оскорбляйся, Бог сыну твоему помощник; радуйся, что лучее взял, и не оскорбляйся зело, надейся на Бога и на его родившую, и на его всех святых. Потом, аще Бог изволит, и мы тебя не покинем и с детьми и, помня твоё челобитье, их жаловали и впредь рад жаловать сына его, князь Юрья, а отца рад поминать… На то нас Бог и поставил, чтобы беспомощным помогать…

Царь Алексей – к кн. Одоевскому. Цит. по И. П. Бартенев. Собрание Писем царя Алексея Миайловича. М., 1856. С. 26

Не довольствуясь словесным утешением, Алексей Михайлович пришёл на помощь Одоевским и самым делом: принял на себя и похороны. «На все погребальные я послал, – пишет он, – сколько Бог изволил, потому что впрямь узнал и проведал про вас, что опричь Бога на небеси, а на земли опричь меня, ни ково у вас нет». В конце утешительного послания царь своеручно прописал последние ласковые слова: «Князь Никита Иванович! не оскорбляйся, токмо уповай на Бога и на нас будь надёжен!».

Платонов С.Ф. С. 264

…Нельзя не признать, что он обладал драгоценнейшим для государей талантом – выбирать людей для дружбы и для службы.

Соловьев С.М. Т. XII. С. 267

У Ордина-Нащокина убежал за границу сын, по имени Воин, и убежал, как изменник, во время служебной поездки с казёнными деньгами, «со многими указами о делах и с ведомостями». На просьбу поражённого отца об отставке царь послал ему «от нас, великаго государя, милостивое слово». Это слово было не только милостиво, но и трогательно. После многих похвальных эпитетов «христолюбцу и миролюбцу, нищелюбцу и трудолюбцу» Афанасию Лаврентьевичу царь тепло говорит о своём сочувствии не только ему, Афанасию, но и его супруге в «их великой скорби и туге». Об отставке своего «добраго ходатая и желателя» он не хочет и слышать, потому что не считает отца виновным в измене сына. Царь и сам доверял изменнику, как доверял ему отец: «Будет тебе, верному рабу Христову и нашему, сына твоего дурость ставить в ведомство и соглашение твоё ему! и он, простец, и у нас, великаго государя, тайно был, и не по одно время, и о многих делах с ним к тебе приказывали, а такова простоумышленнаго яда под языком его не видали!». Царь даже пытается утешить отца надеждой на возвращение не изменившего якобы, а только увлёкшегося юноши: «А тому мы, великий государь, не подивляемся, что сын твой сплутал: знатно то, что с малодушия то учинил. Он человек молодой, хощет создания Владычня и творения руку Его видеть на сём свете; якоже и птица летает семо и овамо и, полетав довольно, паки ко гнезду своему прилетает: так и сын ваш вспомянет гнездо своё телесное, наипаче же душевное привязание от Святого Духа во святой купели, и к вам вскоре возвратится!» Какая доброта и какой такт диктовали эти золотые слова утешения в беде, больше которой «на свете не бывает!». И царь оказался прав: Афанасьев «сынишка Войка» скоро вернулся из дальних стран во Псков, а оттуда в Москву, и Алексей Михайлович имел утешение написать Аф. Л. Ордину-Нащокину, что за его верную и радетельную службу он пожаловал сына его, вины отдал, велел свои очи видеть и написать по московскому списку с отпуском на житьё в отцовские деревни.

Платонов С.Ф. С. 264

В начале века гениев

Угощая Бояр своих, Царь сидит на креслах и сам раздаёт каждому по чарке (Chark) вина, три или четыре раза перегнанного, от которого дух захватит у человека непривычного. Царь смеётся, видя пьянство своих подданных, и кладёт иногда в вино Меркурий (Mercury?).

Коллинс Самуэль. С. 19

Развлечения во дворце в XVII веке имели довольно грубый характер, который наглядно доказывал, как мало ещё образование коснулось наших предков в то время. Нужно заметить, что по развлечениям, которые употребляются теми или другими людьми, легче всего судить о степени их умственного и нравственного развития, потому что чем образованнее человек, тем разборчивее он относится к развлечениям; он не позволит себе, да ему будут и не интересны и скучны грубые, безнравственные увеселения.

Катаев Иван Матвеевич. С. 28

…Царь Алексей сообщает Матюшкину (Матюшкин, Афанасий Иванович – государственный деятель, был по матери из рода Стрешневых, двоюродным братом царю Алексею Михайловичу, и, вероятно, потому взят был в детстве во дворец «в житьё» с чином стольника при царевиче. – Е.Г.): «Тем утешаюся, что столников беспрестани купаю ежеутрь в пруде… за то: кто не поспеет к моему смотру, так того и купаю!». Очевидно, эта утеха не была жестокой, так как стольники на неё видимо напрашивались сами. Государь после купанья в отличие звал их к своему столу: «У меня купальщики те ядят вдоволь, – продолжает царь Алексей, – а иные говорят: мы де нароком не поспеем, так де и нас выкупают, да и за стол посадят. Многие нароком не поспевают».

Платонов С.Ф. С. 264

При Алексее Михайловиче были ещё в большом ходу старинные забавы, когда на сцену выходили шуты, дураки, карлики, уроды, скоморохи, все в шутовских костюмах; они забавляли зрителей пляской, кривляньем, забавными, но бессмысленными шутками и прибаутками, которые казались интересными и до слёз смешили тогдашних русских людей. Вот, например, являлся шут и говорил, что он жених, а «невеста у него богатая-пребогатая; приданое за ней дают: восемь дворов крестьянских промеж Лебедяни, на старой Рязани, не доезжая Казани, где пьяных вязали, меж неба и земли, поверх лесу и воды; да восемь дворов бобыльских, в них полтора человека с четвертью, четыре человека в бегах, да два человека в бедах, а хоромного строения: два столба вбито в землю, третьим покрыто. Да с тех же дворов сходится на всякий год насыпного хлеба восемь амбаров без задних стен, да четыре пуда каменного масла. Да с тех же дворов сходится на всякий год запасу по сорок шестов собачьих хвостов, да по сорок кадушек солёных лягушек. И всего приданого будет на триста пусто, на пятьсот – ни кола. А у записи приданого сидели Еремей, да жених Тимофей, кот да кошка, да поп Тимошка, да сторож Филимошка. А запись писали в серую субботу, в рябой четверток, в соловую пятницу. Тому честь и слава, а слушательщикам каравай сала». Но при Алексее Михайловиче таких бессмысленных развлечений становится всё меньше и меньше. Их вытесняет музыка на органах и цимбалах, «бахари и домрачеи» – певцы и рассказчики народных сказаний. При Алексее Михайловиче появилась новая иноземная потеха – театр, на котором давались «комедийного действа» представления.

Катаев Иван Матвеевич. С. 28–29

Целое поколение людей, предшествовавшее Петру, выросло и прожило среди борьбы старых понятий с новыми веяниями, которыя были ещё слабы, но с каждой минутой крепли. Вопрос об образовании и о заимствованиях с Запада родился раньше Петра: он стоял уже определённо при его отце Алексее Михайловиче.

Платонов С.Ф. Т. 24. С. 265

Век Царя Алексея Михайловича был веком Гениев, подобно тому, как век Царя Иоанна Васильевича был веком тиранов. От сего периода начала только Европа образовываться. Знаменитые современники его – Людовик XIV, Иоанн (Ян) Казимир, Иоанн (Ян) Собесский, [королева] Христина, Кромвель, Кольберт (Жан-Бати́ст Кольбе́р (фр. Jean-Baptiste Colbert; 1619—83) – знаменитый французский государственный деятель), Мазарини, Монтекукулли, Тюренн, Дюкен (Дюкен (Duquesne), Авраам, маркиз, франц. адмирал, 1610—88), Дюге-Труэн, Рюйтер (Рюйтер или Рейтер (Ruyter), Михаил Адриансон, 1607-76, голландский адмирал), Тромп, Паскаль, Мильтон, Пуффендорф, Мольер и Дюканж (Дюканж, Шарль (Du Cange, Charles) (1610–1688), французский историк) – даровали Царствам законы, утончили нравы, образовали войска сухопутныя и морския, возродили любовь и уважение к литературе, наукам, художсствам и зрелищам…Царь Алексей Михлйлович следовал сим великим современникам и поставил Царство своё на такую степень образованности, что Россия начала уже иметь значительный вес в политической системе Европейских государств.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 19–20

Известна мысль, что если бы в период культурного брожения в Московском государстве середины XVII в. московское общество имело такого вождя, каким был Пётр Великий, то культурная реформа могла бы совершиться раньше, чем это произошло на самом деле. Но таким вождём царь Алексей быть не мог. Это был прекрасный и благородный, но слишком мягкий и нерешительный человек.

Платонов С.Ф. С. 265

Царь питает любовь к свободным искусствам и языкам, но намеренно не даёт изучать их ни своим детям, ни своим рабам.

Витсен Николаас. С. 172

Добродушный и маловольный, подвижный, но не энергичный и не рабочий, царь Алексей не мог быть бойцом и реформатором.

Платонов С.Ф. Т. 24. С. 145

И оттого царствование его представляет в истории печальный пример, когда, под властью вполне хорошей личности, строй государственных дел шёл во всех отношениях как нельзя хуже.

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. Царь Алексей Михайлович. С. 103

«У каждого сокола – свой слуга»

Он очень любил писать и в этом отношении был редким явлением своего времени…

Платонов С.Ф. Т. 24. С. 266

Алексей прочёл, как видно, всё, что только можно было тогда прочесть на славянском и русском языках.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XII. С. 263

В числе обыкновенных и самых любимых развлечений государя была игра в шахматы и однородная с нею игра в шашки. По свидетельству иностранцев, во дворце каждый день играли в шахматы. Сколько обыкновенна и в какой силе была эта игра можно судить уже по тому, что при дворце состояли на службе особые мастера, токари, которые занимались единственно только приготовлением и починкою Шахматов, отчего и назывались шахматниками.

Забелин И. С. 6

В так называемые шахматы, знаменитую персидскую игру, по названью и ходу своему поистине царскую, они играют ежедневно и очень искусно, развивая ею свой ум до удивительной степени.

Рейтенфельс Яков. С. 298

На лошади он весьма ловко держался и хорошо правил.

Витсен Николаас. С. 158

Другая забава его состоит в соколиной и псовой охоте. Он содержит больше трёхсот смотрителей за соколами и имеет лучших кречетов в свете, которые привозятся из Сибири и бьют уток и другую дичь. Он охотится на медведей, волков, тигров, лисиц или, лучше сказать, травит их собаками.

Коллинс Самуэль. С. 17

У каждого сокола – свой слуга, и если с соколом что-нибудь случится, то слуга будет наказан кнутом или палками.

Витсен Николаас. С. 150

Наконец, царь Алексей пробовал писать и стихами. Таково письмо к князю Григ. Григ. Ромодановскому: «Повеление всесильного и великого и бессмертного и милостивого царя царем и государя государем и всех всяких сил повелителя господа нашего Иисуса Христа. Писах сие письмо всё многогрешный царь Алексей рукою своею.

Рабе божии дерзай о имени божии // И уповай всем сердцем подаст бог победу // И любовь и совет великой имей с Брюховецким // А себя и людей божиих и наших береги крепко // От всяких обманов и льстивых дел и свой разум // Крепко в твёрдости держи и рассматривай // Ратные дела великою осторожностью // Чтоб писари Захарки с товарищи чево не учинили // Также как Юраско над боярином нашим // И воеводою над Васильем Шереметевым также и над боярином // Нашим и воеводою князь Иваном Хованским Огинской князь // Учинил и имай крепко опасенье и Аргусовы очи по всяк час // Беспрестанно в осторожности пребывай и смотри на все // Четыре страны и в сердцы своём великое пред богом смирение и низость имей // А не возношение как нехто ваш брат говаривал не родился де такой // Промышленник кому бы ево одолеть с войском и бог за превозношение его совсем предал в плен».

Соловьев С.М. Т. XII. С. 264

Ко всему он относится одинаково живо, всё действует на него одинаково сильно: он плачет после смерти патриарха и доходит до слёз от выходок монастырского казначея. «До слёз стало! видит чюдотворец (Савва), что во мгле хожу», – пишет он этому ничтожному казначею Саввина монастыря.

Платонов С.Ф. Т. 24. С. 266

В Саввине монастыре оставлены были стрельцы, 18 человек, которым архимандрит велел стоять на конюшенном дворе. Сюда к ним пришёл казначей Никита, подпивши, и спросил: по какому указу вы здесь стоите? Услыхав, что по архимандричьему, он зашиб десятника посохом в голову, оружие, седла и зипуны стрелецкие велел выметать вон за двор. Царь послал Алексея Мусина-Пушкина сыскать про дело, а сам написал казначею одно из самых энергичных своих писем.

Соловьев С.М. Т. XII. С. 264

От царя и в. князя Алексея Михайловича всея Руссии врагу божию, и богоненавистцу, и христопродавцу, и разорителю чюдотворцова дому, и единомысленнику сатанину врагу проклятому ненадобному шпыню и злому пронырливому злодею казначею Миките. Уподобился ты сребролюбцу Июде: яко же он продал Христа на тридесять сребрениц, и ты променил, проклятой враг, чюдотворцов дом да и мои грешные слова на свое умное и збоиливое пьянство и на умные на глубокие пронырливые вражые мысли; сам сатана в тебя, врага божия, вселился; кто тебя, сиротину, спрашивал над домом чюдотворцовым да и надо мною, грешным, властвовать? Кто тебе сию власть мимо архиморита дал, что тебе без его ведома стрельцов и мужиков моих, Михайловских, бить? Воспомяни евангельское слово: всяк высокосердечный нечист пред богом. О враже проклятый! за что денница с небесе свергнута? не за гордость ли? Бог не пощадил. Да ты жа, сатанин угодник, пишешь друзьям своим и вычитаешь бесчестье своё вражье, что стрельцы у твоей кельи стоят: и дорого добре, что у тебя, скота, стрелцы стоят! Лутче тебя и честнее тебя и у митрополитов стоят стрельцы, по нашему указу, которой владыко тем жя путём ходит, что и ты, окаянной. И дороги ль мне твои грозы? Ведаешь ли ты, что, опричь Бога и матери его, владыч. нашей пресв. Богородицы, и света очию моею чюдотворца Савы, и не имею, опричь той радости, никакой и надежды; то моя радость, то моё и веселье и сила и на брани против врагов моих, и не твои мне грозы, и своего брата, государя, и те грозы яко поучину (т. е. паутину) вменяю, потому: господь – просвещение моё и спаситель мой – кого убоюся? Да за помощию пресв. Богородицы и за молитвою чюдотворца Савы ничье грозы не страшны. Ведай себе то, окаянной: тот боитца гроз, которой надёжю держит на отца своего сатану, и держит её тайно, чтоб никто её не познал, а перед людьми добр и верен показует себя. Да и то себе ведай, сатанин ангел, что одному тебе и отцу твоему, диаволу, годна и дорога твоя здешняя честь, а содетелю нашему, творцу небу и земли и свету, моему чюдотворцу, конешно, грубны твои высокопроклятые и гордостные и вымышленные твои тайные дела: ей, не ложно евангельское речение: не может раб двемя господинома работати, а мне, грешному, здешняя честь аки прах, и дороги ль мы пред Богом с тобою и дороги ль наши высокосердечные мысли, доколе Бога не боимся, доколе отвращаемся, доколе не всею душою и не всем сердцем заповеди его творим, ведаешь ты, окаянной, сам творяй заповеди Божия с небрежением, проклят и горе нам с тобою и нашему збоиливому и лукавому сердцу и злой нашей и лукавой мысли, и люто нам будет в день ярости господа Саваофа, не пособят нам тогда наши збоиливые и лукавые дела и мысли, ведай себе и то, лукавый враг, как ты возмутил ныне чюдотворцевым домом да и моею грешною душою: ей, до слез стало, чюдотворец видит, что во мгле хожу от твоего збоиливого сатанина ума, возмутит тебя и самово Бог и чюдотворец. Ведай себе то, что буду сам у чюдотворца милости просить и оборони на тебя со слезами, не от радости буду на тебя жаловатца, чем было тебе милости просить у Бога и у пречистой богородицы и у чюдотворца и со мною прощатца в грамотках своих, и ты вычитаешь бесчестие своё, и я тебе за твоё роптание спесивое учиню то, чего ты век над собою такова позору не видал. Ты променил сие место чюдотворцево на своё премудрое и лукавое и на пьяное сердце и на проклятые мысли, а меня, грешного, тебе не диво не послушать здесь, потому что и святое место продаёшь на свой злой нрав, а на оном веце рассудит Бог нас с тобою, а опричь мне того, нечем с тобою боронитца; да и то тебе возвещаю, аще не чистым сердцем покаешися к чюдотворцу и со мною смирисся в злых своих роптаниих, ведай, что без проказы не будешь, яко Наман утаился от Елисея пророка, так и тебе тожа будет аще едину мысль утаиши у чюдотворца да по сём буди Богом нашим, И. X., и преч. его мат. и чюдотв. Савою и мною, грешным, буди прогнан и изриновен и отлучён со всяким бесчестием и бесстудием от сего места святого и чюдотворца дому. И прочетчи сию грамоту и велите взяти его пред всем собором яко врага Божия и чюдотворцева дому со всяким бесчестием стрелцом, и велите положить на него чепь на шею, а на ноги железа, и велите Алексею ево свесть переж себя стрелцом на конюшенной двор…

Цит. по И. П. Бартенев. Собрание Писем царя Алексея Миайловича. М., 1856. С. 29

В пылу гнева царь сдерживается религиозностию, которая заставляет его признать над собою и над Никитою высший суд, уравнять себя с ним… Религиозность красила патриархальные отношения, сообщая им иногда необыкновенную умилительность и вместе величие…

Соловьев С.М. Т. XII. С. 268

И не только исключительные события его личной и государственной жизни, но и самые обыкновенные частности повседневного быта легко поднимали его впечатлительность, доводя её порою до восторга, до гнева, до живой жалости. Среди серьёзных писем к Аф. Ив. Матюшкину есть одно – всё сплошь посвящённое двум молодым соколам и их пробе на охоте. Алексей Михайлович с восторгом описывает, как он «отведывал» этих «дикомытов» и как один из них и «безмерно каково хорошо летел» и «милостию Божией и твоими (Матюшкина) молитвами и счастием» отлично «заразил» утку: «Как её мякнет по шее, так она десятью перекинулась» (т. е. десять раз перевернулась при падении)! В деловой переписке с Матюшкиным царь не упускает сообщать ему и такую малую, например, новость: «Да на нашем стану в селе Таинском новый сокольник Мишка Семёнов сидел у огня да, вздремав, упал в огонь, и ево из огня вытащили, немного не сгорел, а как в огонь упал, и того он не слыхал». Во время морового поветрия 1654–1655 гг. царь уезжал от своей семьи на войну и очень беспокоился о своих родных. «Да для Христа, государыни мои, оберегайтесь от заморнова ото всякой вещи, – писал он своим сёстрам, – не презрите прошения нашего!». Но в то самое время, когда война и мор, казалось, сполна занимали ум Алексея Михайловича и он своим близким с тоскою в письмах «от мору велел опасатца», он не удержался, чтобы не описать им поразившее его в Смоленске весеннее половодье. «Да буди нам ведомо, – пишет он, – на Днепре был мост 7 сажен над водою; и на Фоминой неделе прибыло столько, что уже с мосту черпают воду; а чаю, и поимет (мост)»… Рассказывают, будто бы однажды в докладе царю из кормового дворца было указано, что квасы, которые там варили на царский обиход, не удались: один сорт кваса вышел так плох, что разве только стрельцам споить. Алексей Михайлович обиделся за своих стрельцов и на докладе раздраженно указал докладчику: «Сам выпей!».

Платонов С.Ф. Т. 24. С. 263–264

В его милсердное царствование три тысячи обитателей Шотландии, уклоняясь от ига Оливера Кромвеля, поселились в пределах России.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 142

Послам царя Алексея нравились красивые женщины

В разное время отправлял он посольства, чрезвычайно пышные и прославившие имя его, не только ко всем христианским государям Европы, но даже и в Азию к персам, татарам и китайцам и, в свою очередь, принимал таковые же от чужеземных правителей.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западно-европейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006. С. 287

(Странное и неоднозначное впечатление произвели послы царя Алексея Михайловича на Европу, есть описание одного из первых русских посольств, которое хранится в Ватиканской библиотеке: по этому описанию мы можем представить, как выглядели первые шаги русской дипломатии. – Е.Г.) «Послов двое: первый – князь (prencipe), а второй – секретарь посла; впрочем, оба они на равном положении. При них четыре человека для почёта (uomini di rispetto) и священнослужитель или священник, который носит всегда на шее маленький ковчег, с зажжёнными свечами, а внутри (ковчега) находится Божия Матерь и св. Николай, их покровители. К св. Николаю они прибегают с молитвами о своих нуждах; а в случае неисполнения просьб, жестоко стегают святаго.

Всего в составе посольства 32 человека. Первый посол чрезвычайно красивой наружности. Они носят платье на вате, так как боятся холода, какой бывает в их стране, весьма обширной. Сверху носят одежду на собольем меху, украшенную жемчугами; ходят, подпоясав живот, как буфоны, серебряным или золотым поясом. Слуг своих они бьют собственноручно, и до того варварски, что четверо или пятеро (из них) были при смерти; а один сбежал и не розыскан. Они наказали также и своего священника, застав его пьяным, они продержали его день и ночь привязанным к ножке постели.

Денег при них очень немного и только один вексель на несколько тысяч «пецц» по 8 (лир). За то у них на 100 тысяч скуди соболей и других мехов; затем большое количество ревеню, икры и разной солёной рыбы, и до того от них пахнет рыбой, что (другие) заболевают; и где они пробыли один час, там воняет 12 часов.

Они всегда стеснены в своих расходах, так как не привыкли иметь текущих счетов. Музыкантам, которые играли и пели, они хотели, дать две giuli (в 30 сантимов каждая приблизительно). Губернатору Ливорно, который оказал им много любезных услуг, они подарили три собольих меха. В бане, где для них было всё прекрасно устроено, они дали три testoni (приблизительно по 1 франку 68 сантимов каждый).

Все дома, даже маленькие, им представляются большими дворцами.

Хотя в Ливорно им было предоставлено удобное помещение, но они пользуются только двумя комнатами, в которых все и живут, и спят вместе в постели – тут же и посол – из страха, чтобы не упасть. Несколько раз губернатор Ливорно, по приказанию светлейшаго великаго герцога, дарил их прохладительными напитками, а в особенности, в большом количестве вином. Вина они держат очень много, слив его всё в одну бочку, без различия белаго от краснаго, без различия сортов; а теперь, так как наступает время отправляться, они всё вино превратили в водку, чтобы удобнее везти с собой, и пьют это вино поминутно.

Когда губернатор повёз их по городу ради прогулки в коляске, жители сильно удивились тому, что при выходе из коляски они не позволяли отворять дверцы, а перелезали через них и, таким образом, соскакивали наружу.

Когда московиты заметили, что губернатор и те, которые с ним обедали, едят суп ложкой, а мясо с вилки, то и они брали мясо, трепали его вилкой, а потом клали себе в рот. Первый посол положил-было в рот кусок мяса, не растрепав его вилкой, но (снова) вынул его изо рта, растрепал вилкой, опять положил в рот и съел. Однажды увидели они очень красивую женщину в коляске и несколько раз чрезвычайно настойчиво спрашивали, кто она такая. Им отвечали, что это жена врача. Вечером, вернувшись домой, первый посол заявил, что он чувствует сильную боль, говоря, что болит плечо, что поэтому желал бы позвать того врача. Когда же врач был приглашён, посол не хотел позволить себя лечить, объявив, что пойдёт к нему на дом, и потом назойливо старался войти в дом доктора. Последний, поняв дурныя намерения посла, не позволил ему войти. Тогда посол начал шуметь, и большаго труда стоило сдержать его. Им очень нравились красивыя женщины, и на них они издержали много штук соболей.

Кто навещает послов и заходит к ним, должен пить водку большими стаканами.

Они мало выходят из дому, а когда выходят, то одеваются очень торжественно, с большими молитвами и церемониями, и водят с собой всегда своего священника, с ковчегом на шее, и велят оказывать ему повиновение и почтение, а если кто отказывается выказывать перед священником наружные знаки почтения, того они, согласно их обычаям, бранят.

Возят они с собой смешной багаж, а именно пустые ящики, пустыя бочки, говоря, что путешествовать с большим багажем – признак величия; поэтому они нагружают пятнадцать судов, чтобы перевезти вещи во Флоренцию; но может быть оставят багаж здесь, когда узнают, сколько будет стоить везти его на мулах.

В Ливорно были даны два балета. Им понравилось второе представление, которое их (просто) ошеломило, так как устроитель спектакля заготовил большое количество дублонов по 2, по 4, по 6 и по 12 и также множество дублонов по 1; с этими монетами играли женщины великолепно, хотя объяснялись только знаками, и каждая сказала не более трёх или четырёх раз: «grazie». Все это, конечно, не было понято московитами, которые были в изумлении, увидев столько золота на сцене; поэтому они поспешили отказаться от спектакля из опасения, как бы не потерпеть какого-нибудь ущерба, будучи мало опытными и несведущими.

Во Флоренции (посольство) ожидали в понедельник или во вторник. Они будут приняты, как королевские послы, содержание их будет на государственный счёт. Встречены они будут у ворот дворца великаго герцога пальбой из пушек со всех крепостей, и дана будет смешная комедия более для глаз, нежели для ушей, и будет дан большой бал, так как им эти развлечения нравятся больше, чем другое».

Любопытнейшие нравы господ послов московских, которые находятся теперь в Ливорно, проездом в Венецию / Публ. и перевод К. Шварсалон // Русская старина, 1894. – Т. 81. – № 1. – С. 200–203.

Корабли в России строились и до Петра

…Знаменитый сподвижник царя Алексея А.Л. Ордин-Нащокин завёл в селе Дединове кораблестроение; к весне [1669 года] поспели первые плоды онаго: корабль Орёл, и яхта. Величина перваго неизвестна; но по Стрюйсову (голландский путешественник. – Е.Г.) рисунку видно, что он имел три мачты и 12 портов. Яхта была очень мала и об одной мачте. Начальником корабля определён был Голландский мореход Бухговен, которому назначено было 100 ефимков в месяц жалованья. Прочие чиновники и врачи были также Голландцы; число всего экипажа неизвессто; но Голландцев было 20 человек.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 250

1671 Года пойман и казнён известный бунтовщик Стенька Разин. Увлекаясь буйством и развратом, сей донской козак умыслил 1667 года быть вождём наглых скопищ и возмутить спокойствие России и окрестных государств. Разбойничая по Каспийскому морю, брал он города, владычествовал в них и обогащался добычею. К прискорбию царя, сей бунтовщик сжёг первый корабль, сооружённый в России и названный «Орлом». Учреждая устроенное войско, государь намерен был завесть и морскую силу, опыт тому сделан был на Оке в селе Дединове. «Орёл» и несколько мелких судов сведены были в Астрахань, где всё и обратилось в пепел.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 124

Надобно полагать, что в селе Дединове продолжали строить суда; ибо в Модель-Камере нашёл я модель 52-весельной галеры, которая построена была в 1670-м году. Конструкция оной подобна галерам того века; но вероятно назначалась она для плавания по мелководным рекам, ибо сидела только на 4 фута в воде и имела вместо руля, потесь, подобную употребляемым и ныне на барках.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 250

Царская застольщина

В торжественных случаях, когда к столу приглашаются чужестранцы или свои же вельможи, то обеды устраиваются необычайно роскошно и блестяще. Тогда длинные ряды более важных придворных лиц стоят, тесно сплочённые, неподвижно по всему дворцу в широких шёлковых, изукрашенных дорогими камнями одеждах, а другие, наподобие легко вооружённых воинов, одетые полегче, задыхаясь, бегают взад и вперёд. Тогда каждая зала, обтянутая шпалерами, из разноцветного шёлка сотканными, горящими драгоценными камнями и золотом, являет поистине царский вид и открыто, конечно, тогда щеголяет множеством самых дорогих и разнообразных блюд и напитков.

Встоловых тогда ставится не по одному лишь, а по два, по три, по четыре, зачастую даже по пяти столов, а стоящий посредине вокруг колонны стол с серебряною, золотою и осыпанною драгоценными камнями посудою поражает взоры зрителей, как нечто сказочное, и прибавляет немало блеска всему торжеству. В конце пира, за которым царь обыкновенно председательствует, сидя на своём престоле, царь, как я уже говорил выше, посылает каждому из гостей золотой кубок с испанским вином с приглашением выпить, как бы в пожелание благополучного конца пира.

Рейтенфельс Яков. С. 300

Стольники стали подносить царю большие продолговатые хлебы, которые он рассылал для раздачи всем присутствовавшим… из коих каждый вставал с своего места и кланялся ему издали, пока, наконец, не прислал и нам. Таков у него обычай за столом. Смысл его такой: «всякого, кто ест этот хлеб и изменит мне, оставит Бог». Первое, что все вкусили, был этот хлеб с икрой.

Алеппский Павел. С. 135

Даже те, кто женится на Русских, подчинены этому; о них говорят, что они повенчаны со страною.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 487

На первом месте во главе стола садится царь; по обе стороны от царя вдоль стола садятся бояре, которые так же, как и в боярской думе, рассаживаются по старшинству и знатности рода. Но здесь-то чинность и обрядность царского стола часто нарушались, и сам царь не мог справляться с гордыми боярами. Всё дело происходило из-за мест за столом, кому садиться выше и кому ниже. Количество боярских фамилий сильно разрослось к половине XVII века, так что трудно было следить за сменой одного боярского рода другим по старшинству. Между тем каждый боярин считал кровной обидой для себя и всего своего рода сесть за столом после другого, род которого, по его мнению, был ниже. Отсюда происходил раздор и перебранка между боярами в царской столовой. Царь гневался и приказывал садиться по местам. Но не так-то легко было унять расходившегося боярина, и властного царского слова он на этот раз не слушался. Дело доходило до того, что некоторые бояре разъезжались по домам; но царь посылал за ними и приказывал рассаживать их насильно. Боярин не хотел сидеть за столом. «Хотя царь мне велит голову отсечь, – кричал он, – а мне не на своём месте, ниже других бояр, не сидеть!». В конце концов, боярин спускался со скамьи под стол, да так и сидел там, под столом.

Катаев Иван Матвеевич. С. 25

Но справедливость требует сказать, что гостеприимство есть общая добродетель Русских, так что ничем нельзя скорее рассердить их, как отказавшись от угощения. Если к ним пожалует гость, то ласковый приём состоит в следующем: прежде всего поздороваются с гостем, а после женщина подносит стакан водки; гость должен выпить, поцеловаться с хозяевами, а часто и отдарить их.

Лизек Адольф. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. // Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837. С. 382

У царя Алексея были книги из библиотеки Александра Македонского

Дворец Императорский построен из камня и кирпича, кроме некоторых комнат, где его величество спит и ест целую зиму. Русские думают, что деревянные комнаты гораздо здоровее, нежели каменные, и не без причины: потому что в этих каменных покоях толстые своды издают из себя испарения, когда печи натоплены.

Коллинс Самуэль. С. 17

Стены зала, где царь Алексей Михайлович обычно принимал послов, были увешаны коврами с изображениями сцен римской истории, потолок разрисован, как небесный свод: около каждого знака зодиака написано его название на русском и латинском языках… говорят определённо, что здесь находятся древние книги Александра Великого, а также летописи страны и карты.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 96

Стены Аудиенц-залы были обиты дорогими тканями, а на потолке изображены небесные светила ночи, блуждающие кометы и неподвижные звёзды, с астрономической точностью. Каждое тело имело свою сферу, с надлежащим уклонением от эклиптики; расстояние двенадцати знаков небесных так точно размерено, что даже пути планет были означены золотыми тропинками, и такими же колюрами равноденствия и повороты солнца к весне и осени, зиме и лету.

Лизек Адольф. С. 378

На краю лавки, вправо от царя, стоял серебряный рукомойник с подливальником и полотенцем, которые, после того, как мы, по обычаю, поцелуем его правую руку, должны были послужить ему для омывания и обтирания её, осквернённой нечистыми устами поганых, как называют москвитяне всех приверженцев латинской церкви.

Мейерберг А. Стр. 87

Послы поочерёдно подходят к царю, который сидит на престоле в богатой одежде, украшенной драгоценными каменьями, и целуют у него руку. Допустивши всех к руке, царь тут же, к великому изумлению послов, моет руки над той лоханью, о которой только что говорено выше. Этот последний обряд – омовение рук, совершался потому, что на Руси в старину смотрели на иностранцев, как на людей нечистых, поганых, прикосновение к которым грязнит русских людей. Конечно, такой обычай был неприятен послам и оскорблял их достоинство. Поэтому к концу царствования Алексея Михайловича, когда Россия ближе познакомилась с Западом, обычай этот постепенно выходит из употребления.

Катаев Иван Матвеевич. С. 23

…Целовали мягкую и пухлую руку царя. Но во избежание того, чтобы они как-нибудь не дотронулись до руки великого князя, как это сделал толмач прежнего нашего посольства, сановники, стоявшие возле царя, следили за тем, чтобы никто не поднял своих рук

Роде Андрей. Описание Второго посольства в Россию датского посланника Ганса Ольделанда в 1659 г. С. 291

Конкурс: «Царский лакомый кусок»

Известно, что знакомиться с невестой как бы частным человеком в частном доме было не в обычае у русских царей. Правилом при женитьбах царей были торжественные смотры множества красавиц, между которыми царь выбирал для себя сожительницу.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.29

Когда приходила пора жениться государю или наследнику государства, то в невесты им избирались дочери-девицы из всех семей служилаго, т. е. военнаго дворянскаго сословия. Для этого Государь посылал во все города и во все поместья грамоты со строжайшим наказом, чтоб все вотчинники-помещики немедленно ехали с своими дочерьми в город к назначенным на то городовым воеводам, которые должны смотреть дочерей в невесты государю. Главною целью таких воеводских смотрин были красота и доброта ея здоровья и нрава. После смотра все избранные первые красавицы области вносились в особую роспись, с назначением приехать в известный срок в Москву, где им готовился новый смотр, ещё более разборчивый, уже во дворце, при помощи самых близких людей государя. Наконец, избранные из избранных являлись на смотрины к самому жениху, который и указывал себе невесту также после многого «испытания».

Забелин И. Стр. 29

И в этом обычае выбора царской невесты видно также влияние Византии. Императрица Ирина, например, подобным же способом выбрала невесту для своего сына (Константина), с которым вместе царствовала.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых (исторический очерк). Киев. 1914. С. 14

Из различных иных особенностей, которыми цари московские отличаются от прочих государей Европы, особенно следует, поистине, упомянуть о том, что они никоим образом не соглашаются искать себе жён у чужестранцев. Так как препятствием или тормозом к сему служит не что иное, как различие вероисповеданий, то вследствие сего и дочери царей неохотно выдаются замуж за иностранцев, за пределы страны. Почему и в канонах Иоанна митрополита (которого они считают за пророка) сказано: не должно выдавать дочерей князя замуж за тех, кто употребляет нечистое в пищу или причащается опресноками. Итак, цари избирают себе супруг из собственных подданных совершенно так, как поступил восточный император Никифор, призвавший, говорят, самых красивых девиц во дворец, намереваясь избрать супругу для сына Ставрания. И соблюдают они этот дедовский обычай и поныне весьма строго, главным образом, из-за того, чтобы не возбуждать, сроднившись и смешавшись чрезмерно с иноземцами, у подданных желания поступать таким же образом, ибо они в достаточной мере узнали, насколько это им невыгодно, когда они некогда выдавали своих царевен за польских и иных королей и литовских великих князей или же сами брали себе жён из Грузии или иной какой страны.

Рейтенфельс Яков. С. 295–296

Обычай этот пережил уже два века, перешедший из Византии под влиянием высшей политики и отчасти даже по необходимости. Иван Васильевич (Великий —1435–1505) напрасно искал невесту для своего сына среди иностранных принцесс. У датскаго короля, у маркграфа Бранденбургскаго он получил унизительный отказ. Но он не хотел больше родства с русскими князьями, своими соседями и соперниками. Он созвал в Москву 1500 молодых девушек: если не самой знатной, то самой красивой была назначена великокняжеская корона. Сто лет спустя царь Михаил Фёдорович, возобновив попытку с женитьбой за границей, имел не больше успеха: датский король вообще отказался принять царских послов. С тех пор обычай был установлен окончательно. Придворные бояре и боярыни получили поручение осматривать по прибытии в Москву молодых девушек, ответивших на вызов. От строгого и подробного осмотра не ускользали самые сокровенныя части тела. Таким образом получалось после ряда отборов, что царю представлялся уже поистине царский лакомый кусок.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 8

После избрания, царскую невесту торжественно вводили в царские особые хоромы, где ей жить, и оставляли до времени свадьбы на попечение дворовых боярынь и постельниц, жён верных и богобоязливых, в числе которых первое место тотчас же занимала ближайшая родня избранной невесты, обыкновенно ея родная мать или тётка и другие родственницы. Введение невесты в царские терема сопровождалось обрядом ея царственнаго освящения… С этой минуты личность государевой невесты приобретала полное царственное значение и совсем выделялась из среды подданных и из среды своего родства…

Забелин И. Стр. 29–30

Иногда [невесте] давалось и особое царское имя (Марья Хлопова, избранница Ивана Грозного, названа была в честь первой Романовой – Анастасией) и приказывалось поминать новореченную в молитвах по всем церквам, после чего даже отец не смел иначе называть свою дочь, как «великою государынею царицею»; но это не мешало, однако, новым родственникам получать вотчины, возвышаться над родовитыми боярами и играть первую роль при царском дворе, вызывая зависть и интриги среди бояр, от которых страдала больше всего сама царица.

Иконникова А. Стр. 15

Известно, как часто при подобных случаях между различными семействами происходили страшные крамолы и даже преступления. Невесты, удостоенные выбора, при царях Михаиле и Алексее были не раз «испорчены» родными своих соперниц, со всем своим семейством ссылаемы в Сибирь; путём поклёпов, доносов разные семейства преследовали и губили друг друга.

Брикнер А.Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.29

В старой России свободою в выборе себе невесты пользовался только один царь. Подобно императорам Византии и среднеазиятским ханам, царь древней Руси выбирал себе невесту из девиц всей земли. В Москве и в провинциях боярам, помещикам, детям боярским разсылались циркулярные царские указы, которыми эти господа извещались, что властям поручено «смотреть у них дочерей-девок» государю в невесты; «и у которых были дочери-девки», тем предписывалось, «часа не мешкая», везти их на смотр в город к воеводам, а потом, по выбору последних, в Москву. «А кто дочь-девку у себя утаит и к боярам (на смотр) не повезёт», тому полагалась «великая опала и казнь». Иногда таким образом в Москву свозили до двух тысяч девиц разнаго звания, из которых и выбиралась невеста. «Надёжным сановникам и доверенным боярыням, – как пишет один иностранный свидетель, – поручалось свидетельствовать этих девушек, так что самыя сокровенныя части тела не оставались без подробнаго разсмотреня». Изследовались девственность невесты, ея здоровье и способность к деторождению. Само собою понятно, что между родственниками привезённых на смотр девушек шло ожесточённое соперничество и каждый род употреблял все усилия, чтобы породниться с царём. На девиц, которыя наиболее нравились царю, даже на ту, которая была уже объявлена невестою и жила во дворце, сплетничали, сочиняли о них небылицы, старались их «испортить» и нередко успевали в этом: невеста занемогала, её высылали из дворца, а иногда вместе с ея родственниками даже отправляли в ссылку за покушение обмануть царя. Невеста Михаила Фёдоровича, Марья Хлопова, будучи взята во дворец, объелась здесь сластями и заболела. Соперники Хлоповых, Салтыковы, успели убедить кого следовало, что «болезнь ея великая»; её сослали сначала в Тобольск, а потом перевели в Нижний. Вскоре царь узнал, что она здорова; началось следствие, и оказалось, что её погубила интрига Салтыковых; сослали Салтыковых. Марья Долгорукова, вышедшая за, Михаила, умерла через три месяца от руки врагов своих. Перед первой свадьбой Алексея его невесте Всеволожской при убираньи головы так закрутили волосы, что она упала в обморок; это было выставлено доказательством, что она испорчена и больна падучею болезнью; отца ея высекли кнутом и вместе с дочерью сослали в Сибирь. – «Когда невеста была окончательно выбрана, – разсказывает тот же иностранец, – прочия соперницы ея по красоте, стыдливости и скромности, нередко в тот же самый день, обручались с боярами и военными сановинками». При этом царь играл роль отца, определяя, кому на ком жениться.

Шашков С.С. История русской женщины. С. 105–107

Но и кроме этого страха перед порчей, царицу после брака преследовал другой, чуть ли не больший страх перед «неплодием». Царица должна была дать наследника царю и царству. Коли у нея не было детей, или рождались только девочки, которые с замужеством терялись в чужих родах, то царица с великим плачем и даже «рыданием до изступления ума» молилась дома и в церквах, вместе с царём предпринимала обетныя путешествия по монастырям, угодникам и чудотворцам, расточала богатства нищим, украшала св. иконы, делала по монастырям вклады для непрестаннаго моления о даровании чад и т. п. Если молитвы ея не были услышаны и она продолжала оставаться неплодной, то муж её уговаривал поступить в монастырь и женился на другой. Так Василий III после 20 лет супружества, постриг свою первую жену Соломониду (Сабурову) помимо ея воли. Чтобы помочь беде в таком случае царица прибегала и к знахарству, врачами ея были ведуны и ведьмы; а о Соломониде распустили слух, что она вскоре после пострижения родила (сына Георгия) и по этому поводу производилось дознание. Забелин называет это «первой попыткой поставить самозванца». Такия перипетии создавала придворная жизнь вообще и жизнь царицы в частности. Когда же вторая жена Василия III (Елена Глинская) после четырёх с лишним лет странствований по монастырям, родила, наконец, сына Ивана (IV), то радость была неописуема и ученики Пафнутия Боровскаго, молениям котораго приписывалось рождение царевича, были восприемниками, а крестили новорождённаго у мощей св. Сергия в Троицкой лавре.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых (исторический очерк). Киев. 1914. С. 15–17

«Собинный друг» царя Артамон Матвеев

В 1671 году, во время нашего пребывания в Московии, Алексей, оплакав достойным образом покойную жену свою, вознамерился жениться во второй раз и приказал всем прославившимся своею красотою знатным девицам собраться у Артамона Сергеевича (изворотливого, как говорится в пословице, Артамона), управляющего Двором. Когда те все собрались, то царь потаённым ходом пришёл к Артамону в дом и, спрятавшись в тайнике (откуда, однако, ему была видна комната, назначенная для женщин), тщательно рассматривал не только по отношению к одной внешности, но и по отношению к духовным качествам и поведению всё это красивое, хотя и не воинственное женское войско, а когда они поодиночке проходили мимо того окошка, из которого он смотрел, то он заботливо вглядывался, сколько в каждой из них искусственной и природной красоты. В прежние времена, кроме этого осмотра, еще подвергались, чрез испытанной верности женщин, подробному исследованию физические и нравственные свойства трёх избранных самим царём из всего этого сонма, дабы на царское ложе была выбрана самая выдающаяся из всех.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. С. 295–296

Однако получилось, что обычай этот сохранялся только для формы, и это было в особенности в случае 1670 года, когда женился царь Алексей Михайлович. Спящия красавицы на этот раз напрасно предавались воображению и ночному кокетству. Выбор царя был сделан ещё до их прибытия.

Валишевский К. Пётр Великий. С. 8.

[Этот] другой ход делу вздумал дать любимец и советник царский, начальник Посольскаго и Малороссийскаго Приказов, Артемон Сергеевич Матвеев. Человек бывалый, заслуженный, расположенный к иностранцам, он, хотя и не из знатнаго рода, сумел приблизиться и приобресть неограниченную доверенность своего государя, который называл его не иначе, как «Сергеичем», и приезжал к нему часто запросто в гости. Дом Матвеева, у Николы в Столпах, между Покровкою и Мясницкою, сложенный по преданию из стрелецких надгробных камней, был украшен картинами, часами и всякими заморскими диковинками. Царь, охотник до развлечений, любил здесь мешать дело с бездельем и тешиться комедиями, музыкою и другими забавами, которые придумывал изобретательный хозяин.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Артемон Сергеевич Матвеев, близкий сердцу царя по дружбе, был и ближним его боярином по заслугам.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 119

Боярин – слово сарматское, испорченное. Прямо слово Боярик или Поярик, значит умная голова, или [умный] человек. Чин сей был первый в государственном правлении из самой древности; они всеобще называны Ближние Бояры и преимуществовали по старшинствам. По избрании Царя Михаила Феодоровнча, для его юности определили к нему для нужных и тайных разсуждений четырёх Бояр из надёжнейших, и оных именовали Комнатные Бояре, что непрерывно продолжалось до возраста Петра Великаго, которой ту разность учинил Действительными и просто Тайными Советниками. При Императрице Екатерине Алексеевне учинён Верховный Тайный Совет в осьми персонах, которой до вступления на престол Императрицы Анны Иоанновны продолжался, а ею оной оставлен и учинён Кабинет, состоящий в трёх, или в четырёх Министрах, одном или двух Секретарях. Число Бояр Ближних неопределённое было, кроме что у всех удельных Князей были собственные, в палате при Государе, при войсках и по городам знатным Воеводами простиралось до тритцати и более.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 8

В известиях того времени в первый раз упоминается о Матвееве во время первой свадьбы царя Алексея Михайловича. По случаю сего торжества Матвеев, бывший стрелецким головою, находился у конюшенных дворцовых ворот; сей чин получил он ещё при Царе Михаиле Феодоровиче. В правление Царя Алексея находился он в различных воинских службах и особенно участвовал в переговорах с Запорожским гетманом Хмельницким. Он был при взятии Смоленска и убеждениями своими отклонил поляков от упорнаго сопротивления. Из под Смоленска снова отправился к Хмельницкому, и вместе с ним и с воеводою Васильем Васильевичем Бутурлиным сражался под Каменцем-Подольским и под Львовым, а с князем Ромодановским находился на приступе города Черткова. Соединяя с неустрашимостью благоразумие, Матвеев склонил на сторону России начальника города Черткова Петра Потоцкаго. Потом посылан он был за Львов, где также увенчался успехом. В продолжение сего похода отражал Матвеев Орду Крымскаго Хана, полки Андрея Потоцкаго и почти без всякаго урона возвратился в обоз. В заключении мира с Крымским Ханом и Мурзами содействовал он непосредственно. Умные полководцы уважают полезные советы. Бутурлин и Хмельницкий принимали его советы и руководствовались ими. Великость духа испытывается злоключениями. При отступлении от Львова в ненастливую и суровую зиму, русския войска, претерпевая голод и стужу, самовольно разсеялись; брат оставлял брата, сын забывал отца; пятьдесят пушек со всеми снарядами брошены были на степи. Боярин Бутурлин в предупреждение общаго бегства, быстро двинулся вперёд с оставшимися при нём полками, а Матвееву препоручил сбережение пушек и снарядов. Малое число людей, бывших с ним, от голода и усталости изнемогали и падали; к ободрению подчинённых своих Матвеев сам впрягался под пушки и проводил оныя сперва до Белой-Церкви, а потом до Москвы.

В войну со шведами Матвеев сопровождал Государя до Риги, откуда послан был к Литовскому гетману Викентию Гонсевскому. Любовь к Отечеству предусмотрительна и дальновидна; Матвеев обладал сим качеством. Из Литвы извещал он о том, что после постигло русския войска. Хотя Хмельницкий искренно предан был России, но однажды, без сношения с Царём, вспомоществовал шведам. Отправясь к нему, Матвеев укорял его в сём самовольном поступке; с того времени Хмельницкий письменно подтвердил, что без воли царской ни с кем не вступит в союз. После нещастной битвы с Крымскими татарами под Конотопом, Матвеев, провождая все воинские тягости до Путивля, разил крымцев, поляков и сохранил всё в целости. Полки русские, ослушавшись начальников, не хотели идти за реку Семь в черкасские города; мятежники схватили воеводу князя Алексея Никитича Трубецкаго. Отваживая жизнь для соблюдения воинскаго порядка, Матвеев воскликнул к стрельцам своим: «Друзья! сохраним жизнь Царскаго Воеводы!» – сказал, бросился в толпы бунтовщиков и вырвал из рук их Трубецкаго… Посвящая жизнь Царю и Отечеству, Матвеев не мыслил о выгодах своих. Важныя и общеполезныя дела производил он в малом и тесном доме, бывшем между Мясницкою и Покровкою в приходе Николая Чудотворца, что в Столпах. Сей малый и тесный дом, украшаясь присутствием Царя и друга, казался ему прелестным. Государь часто убеждал Матвеева перестроить дом; ближний царский боярин, извиняясь недосугами, говорил: «Государь, теперь я занят твоими делами; о своих подумаю впредь; а притом я не справился и деньгами». Наконец царь вознамерился сам перестроить дом его. Матвеев воспротивился, отзываясь, что хозяйственныя его дела поправились. Он, в самом деле, заготовлял всё нужное для строения, но невольно остановился, не нашед в целой Москве камней под основание дома. В то время, кроме пожарных случаев, редко перестроивались. Роскошь, преображающая домы почти каждый год, а домашние уборы почти каждый месяц: сия роскошь ещё была неизвестна, а потому менее было работников и припасов. Поселяне редко оставляли тогда пашни для городских промыслов. Любовь народная помогла Матвееву. Услыша о нужде его, стрельцы и жители послали к нему выборных сказать, что они кланяются камнями под дом. «Друзья мои!» отвечал Матвеев: «я не возьму ваших подарков; по милости Божией и Царской я не нуждаюсь». Наконец, убедясь их просьбами, дозволил привезть камни, и сколь удивился, увидя, что те камни сняты с могил и выборные сказали ему: «Мы привезли камни с могил отцов и прародителей; продать их не хотим, а дарим тебя, нашего благодетеля». Не отпуская и не принимая камней, Матвеев тотчас поехал к царю и уведомил его о сём необычайном случае. «Прими, друг мой!» – отвечал царь: «из любви к тебе любовь народная обнажила родительския могилы. Такой подарок и для меня бы был лестен». Так говорил царь ближнему боярину своему и однажды, когда он по делам государственным отправился под Смоленск, царь писал к нему «Приезжай к нам поскорей; дети мои и я без тебя осиротели».

Милость и дружбу царскую Матвеев оправдывал делами, полезными Отечеству. По приезде шведскаго посла, знаменитаго Графа Густава Оксенстирна, известнаго в целой Европе умом и знаниями, Матвеев опроверг все его предложения и требования. Оксенстирн, не привыкший к неудачам, выехал из Москвы с великим прискорбием. Хотя предполагают, что предки наши мало сведущи были в делах европейских, но точное и подробное знание отечественнаго края доставляло им часто весьма выгодный перевес. Переговаривая с иноземными послами, они всегда соображали, будет ли то полезно для России.

Дорожа всем тем, что относится к царской чести, Матвеев, споря с чрезвычайным цесарским послом Аннибалом Франциском де Ботонием, настоял в том, чтобы в грамотах, присылаемых от цесарскаго двора, именовали Русскаго Царя не Пресветлейшим, но Величеством. Старанием его отменён также обычай, чтобы иностранные послы не сидели в присутствии Царя в шляпе.

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 119–123

В грамате римскаго Императора Карла XI о пожаловании графскаго достоинства сыну Артамона Андрею сказано, что род его предков – славный и древнейший в России, а между тем предки Артамона Матвеева совершенно неизвестны. Князь Лобанов Ростовский, в изданной им Родословной Книге, производит Артамона Матвеева от Каширскаго воеводы при Грозном – Кирилла Ивановича Матвеева, но ничем не подтверждает своих предположений. П.И. Мельникова, в исторической заметке, посвященной Авдотье Петровне Нарышкиной, считает за деда или прадеда Артамона поморскаго крестьянина Нестерко Матвеева, занимавшагося рыболовством на реке Кеми, но это указание совершенно голословно.

Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель VII века. СПб. 1906. С. 24

Замечательный этот человек происходил, подобно Милославскому, из незнатной фамилии, но возвысился не придворными происками, не угодливостью любимцам, а личными своими доблестями. Он начал с военнаго ремесла; являлся исправно на службу, бился бодро, не выпрашивал наград и повышений, и приобрёл к себе уважение войска. Царь заметил его, угадал в нём способности гражданския, вызвал в Москву и после смерти знаменитаго Ордина-Нащокина, поручил ему Посольский Приказ.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 4

Артемон Сергеевич, человек простого происхождения – сын Пресвитера, но пред всеми отличавшийся своими Государственными дарованиями, достиг первого места по Государе. Он вникал в состояние Государства Московского и тщательно занимался политикою Двора Алексея Михайловича… Он знал публичные акты всех Посольств, все тайны Московского Царства, законы, обычаи, нравы. Он знал всё это, как нельзя лучше, и Государь Московский, вышеупомянутый нами, испытав не однажды его великие дарования, постановляет его, предпочтительно пред многими знаменитыми по своему рождению людьми, Дьяком своей Думы во всех делах. Артемон Сергеевич деятельно отправлял эту должность, нёс на себе всю тяжесть дел общественных и частных, решая тяжбы, принимая просьбы и иностранных Послов, всегда ненавистный знати, пред которою он отличался своим умом и деятельностью.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 70

Дьяк – греческое Диаконос, служитель церкви; и как сначала кроме церковников мало письма умеющих было, то их [при Иване Грозном] для письма в Канцеляриях употребили, а были равно как ныне писари. Потом учинили подьячих, а Дьяки стали быть яко ныне Асессоры, так сильны при сём Государе были, что Бояре без согласия их ничего делать не могли. Сей же Государь учинил Думных Дьяков, которые в Сенате яко Обер-Секретари докладывали и все определения подписывали. Сначала их было два, потом до семи умножено, и сидели с Бояры в разных приказах, иногда, и сами главными.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 9

Отец Матвеева был когда-то русским послом в Константинополе и в Персии, а его сын в течение Северной войны находился русским дипломатом в Париже и Вене, в Гааге и Лондоне. Он сам оказал царю существенные услуги во время приобретения Малороссии. При довольно затруднительных обстоятельствах он в качестве дипломата и полководца отстаивал Могущество и честь России. Заведуя Посольским Приказом, он был, так сказать, министром иностранных дел. Один путешественник-иностранец прямо называет его «первым царским министром». Довольно часто в доме Матвеева, украшенном различными предметами роскоши, заимствованными у Западной Европы, происходили переговоры с иностранными дипломатами. При опасности, грозившей царству со стороны Стеньки Разина, он давал царю мудрые советы. Матвеев заботился об интересах внешней торговли; заведуя Аптекарским Приказом, он постоянно находился в сношениях со многими иностранными хирургами, докторами и аптекарями, служившими в этом ведомстве. Жена Матвеева, как говорят, была иностранного происхождения. Его сын получил весьма тщательное воспитание, учился разным языкам и приобрёл такую широкую эрудицию, что даже Лейбниц с особенной похвалой отзывался о его познаниях. В обществе хирурга Сигизмунда Зоммера, многолетней практикой приобретшего в России значение и состояние, а также молдаванина Спафария, который служил в Польском Приказе и в то же время учил сына Матвеева греческому и латинскому языкам, любознательный боярин занимался естественными науками. Противники Артамона Сергеевича воспользовались этим обстоятельством в первое время царствования Феодора Алексеевича для того, чтобы погубить ненавистного боярина. Его обвинили в колдовстве, в общении со злыми духами. По случаю ссылки своей на Крайний Север Матвеев в письме к царю Фёдору говорил о написанных им исторических сочинениях, в которых трактовал о титулах и печатях русских государей, о вступлении на престол царя Михаила и проч.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. Т. 1. C.28–29

И сей боярин с царства самого государя царя Михаила Феодоровича, всея России, в стряпчих служил; а по кончине его царской, с начала царствования государя царя Алексея Михайловича чином полковника в полку третьем произведён, который тогда назывался Петровский, в зелёных кафтанах, за Петровскими воротами, за Белым городом, в Москве. И был он, боярин, всегда безотступно при его высокопомянутом величестве в Рижском, Смоленском и в прочих всех его царских походах при войсках, и служил сорок лет, многие раны на себя приял, потом, чести палатные все прошедши целою верностию тех великих и верных служеб своих до совершенного градуса, чести же и боярства достиг, которые тогда подобны были рангам маршалов Франции. И имел он, боярин, от его царского величества за те его премногие службы безмерную на себя милость, и государственное правление всех политических дел в Посольской канцелярии ему же было поручено.

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 373

Заслуги его столь были известны в Европе, что английскгй король, Карл II., прислал ему орден подвязки, – такой почести ни один русский не удостоился.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 113

…Дом Матвеева [одним из первых на Руси] освободился от общаго обычая; Артамон был женат на иностранке: некоей Гамильтон. Поразивши крутыя Якобинския фамилии, революционная буря разбросала тогда некоторые [их] отпрыски даже в негостеприимныя пустыни далёкой и варварской страны. Алексей оказал хороший приём этим иностранцам и Матвеев обязан был отчасти своим благорасположением союзу с одним из них. Оттуда он почерпнул и довольную культуру; он много читал, имел библиотеку, физический кабинет и маленькую химическую лабораторию.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 9.

Боярин А.С. Матвеев имел даже иностранных овец.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 2. СПб. 1831. С. 12

Потолок залы [в московском доме Артамона Матвеева] был разрисован; на стенах висели изображения Святых, Немецкой Живописи; но всего любопытнее были разные часы с различным исчислением времени. Так: одни показывали часы астрономического дня, начиная с полудня (какие употребляются и в Германии); на других означались часы от заката солнца, по счёту Богемскому и Итальянскому, иные показывали время от восхода солнца, по счислению Вавилонскому, другие по Иудейскому, иные, наконец, начинали день с полуночи, как принято Латинской Церковью. Едва ли можно найти что-нибудь подобное в домах других Бояр. Артамон больше всех жалует иностранцев, (о прочих высоких его достоинствах говорить не стану), так, что Немцы, живущие в Москве, называют его своим отцом; превышает всех своих соотчичей умом, и опередил их просвещением. Из всех Русских Бояр и Князей, у одного его сына, вопреки народному обычаю, растут на голове волосы, и он учится у иностранцев о6хождению, языкам и разным Наукам.

Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году. Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837. С. 368

Он образовал из своих дворовых людей оркестр и труппу актёров, и царь сам часто присутствовал на концертах и драматических представлениях, которые давались в его доме.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 4

Сказка о золушке в московском тереме

Дочерей у Матвеева не было, но у его сверстника и друга, с которым он служил долго вместе, делил труды и опасности военных походов и происходил в чины, Кирилы Полуектовича Нарышкина, тарусскаго помещика, была дочь красавица, чернобровая, черноглазая, белая, румяная, высокая, стройная. Матвеев пользовался, конечно, совершенною доверенностью царскою, но вместе имел много завистников и врагов, в особенности из родственников покойной царицы, которых давно уже загораживал он пред светлыми очами царскаго величества. Ему хотелось закрепить, обеспечить для себя высочайшее благоволение, и одним из вернейших средств к тому было, разумеется, женить царя на своей свойственнице. Матвеев убедил деревенскаго благоприятеля отдать ему дочь на воспитание или житьё, в надежде, что царь увидит её – и прельстится.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Нарышкины не принадлежали к числу людей родословных и до втораго брака царя Алексея Михайловича не занимали мест почётных. Имя их не встречается до 1670 года в напечатанпых доселе актах государственных, и общественное положение предков царицы Наталии Кирилловны осталось загадкою для нсториков. Единственное указание помещено в Родословной книге, изданной Миллером в 1787 году, где сказано (II. 350): «Нарышкины выехали из Крыма; название приняли от предка, прозывавшагося Нарышко». Это указание заимствовано из родословной, представленной фамилиею Нарышкиных в Розряд. В какой степени оно достоверно, решить трудно; впрочем, дело всё остаётся тёмным. Новейшие писатели ещё более затемнили его. В историческом, географическом и статистическом журнале на 1827 год (месяц июнь, стр. 217), в статье «История и археологическия достопамятности Рязанской губернии» напечатано следующее: «В 25 верстах от города Михайлова (Рязанской губернии) стоит селение Киркино; жители большею частию дворяне (однодворцы?). Там сохранился изустный разсказ, что царица Наталия родилась в Киркине, и что Матвеев, проезжая случайно то селение, увидел плачушую девицу и полюбопытствовал спросить о причине ея слез. Услышав, что причиною печали была насильственная смерть ея девки, самовольно удавившейся, добрый боярин взял её к себе на воспитание. В этом селении и поныне говорят: если бы не удавилась девка в Киркине, не быть бы на свете Петру».

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 254

Государь Московский, лишившись своей супруги, однажды позвал его к себе на тайное совещание и хотел выведать у него, какую и откуда взять бы ему себе супругу: ему не нравилась ни одна из тех, которых представляли ему знать и Бояре. Артемон посоветовал своему Государю взять за себя прекрасную и по лицу и по уму дочь Нарышкина, бывшего тогда в Смоленске главным начальником Стрельцов. Нарышкина представлена Государю, понравилась ему и препоручена тому же Артемону Сергеевичу (так как он был ей родственник) с тем, чтоб приучить её к приёмам достойным будущего её состояния.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 71

Цветущая молодостью и красотою, стройная станом, черноокая, с челом возвышенным, с приятною улыбкою на устах, она была пленительна и звонкою, сладостною речью, и прелестью во всех поступках.

Рейтенфельс Яков. С. 345

Сего министра удостоивал он (царь) особливой доверенности. Лишившись первой своей супруги, княгини Милославской, его царское величество часто, противу древняго обычая прежних царей, которые частных людей не посещали, хаживал к Матвееву, где иногда и ужинал.

Однажды царь пришёл туда нечаянно вечером и, увидев стол, порядочно накрытый для ужина, сказал Матвееву:

– Стол ваш так прекрасно и порядочно приуготовлен, что возбуждает во мне охоту вместе с вами отужинать. Добро, я останусь у тебя кушать, с тем, однако ж, условием, чтоб я никого не потревожил, и чтоб никто не ушёл от стола из тех, кто обыкновенно за оным бывает.

– Благоугодность и повеление вашего величества, – отвечал Матвеев, – приемлю я за честь и милость своему дому.

Между тем всё было приготовлено, кушанье принесено, и царь сел за стол – тотчас вошла хозяйка с своим сыном, который только и был у них один, и с одною девицею. Они царю поклонились весьма низко и, по его повелению, должны были сесть за стол по своим местам. Во время ужина царь, поглядывая на всех, особливо рассматривал девицу, противу его сидевшую; ему казалось, что он никогда не видывал её между детьми в доме Матвеева, и потому его величество сказал Матвееву:

– Я всегда думал, что ты имеешь одного только сына, но теперь вижу в первой раз, что есть у тебя и дочь. Как это случилось, что я никогда её у тебя не приметил?

– Ваше величество справедливо изволили думать: я и действительно имею одного только сына, но эта девица есть дочь моего приятеля и родственника, живущего в своих деревнях, Кириллы Нарышкина. Жена моя взяла её к себе, дабы в городе воспитать, и, если Бог благословит, со временем отдать и в замужество.

Царь, ничего более не ответствуя, похвалял и доброе, и благородное дело. Однако ж после стола, когда фамилия Матвеева встала и вышла из столовой, а он, напротив того, с хозяином оставшись ещё там, начал опять говорить о девице Наталье Кирилловне.

– Девушка весьма пригожа, кажется, имеет доброе сердце и не слишком молода для вступления в супружество, ты должен пещися, чтоб она получила доброго жениха.

– Так, – ответствовал Матвеев, – ваше величество совершенно справедливо судить изволите. Она имеет много разума, при великом целомудрии, и доброе сердце. Жена моя и весь дом отменно её любят, и не меньше как бы родную мою дочь. Что же касается до жениха, – для неё не легко его найти. Хотя она и исполнена хороших качеств, но мало или и совсем не имеет богатства и поместья; и, хотя я за долг себе поставил её выдать, однако же, приданое, по моему малому имению, так же не может быть велико.

Царь ответствовал, что она должна получить такого жениха, который был бы столько богат, чтоб не имел нужды требовать от неё приданого, но почитал бы за него добрые её качества, и сделал бы её счастливою.

– Сего-то я и желаю, – ответствовал Матвеев, – но где найти таких женихов, которые более смотрели бы на душевные качества невесты, нежели на богатое приданое?

– Иногда и противное сему случается, – сказал царь, – думай ты только о сём; при случае я и сам вместе с тобою постараюсь. Девушка заслуживает, чтоб сделать её счастие.

Матвеев благодарил его величество за столь милостивое благоволение. На сём дело и осталось. Царь, пожелав ему доброй ночи, ушёл от него. Спустя несколько дней, опять пришёл к Матвееву, говорил с ним часа два о делах государственных, и был уже в намерении от него идти, но, сев снова, сказал Матвееву:

– Теперь скажи мне, не забыл ли ты, со времени последнего нашего разговора, думать о приискивании достойного жениха Наталье Кирилловне?

– Нет, всемилостивейший государь, – ответствовал Матвеев. – Я всегда об этом думаю, если б только представился случай так скоро, как я желаю. Доселе ещё не нашёл я для неё достойного жениха, и сомневаюсь, чтоб это могло так скоро сделаться, ибо хотя многие из наших молодых дворян ко мне ходят, и часто посматривают на мою пригожую питомицу, однако ж никто не показывает виду взять её за себя.

– Изрядно, – сказал царь, – может быть это и не нужно будет, я обещал тебе сам принять на себя труд пещися о добром женихе и мне посчастливилось одного найти, которым она, чаятельно, совершенно будет довольна и счастлива. Я его знаю, он весьма доброй и честной человек, имеет заслуги, и столь богат, что не будет спрашивать у неё имения и приданого – он её любит, хочет вступить с нею в супружество и сделать её счастливою. И она его знает, хотя он и не дал ещё доселе приметить, что имеет склонность сочетаться с нею браком. Я также думаю, что она не откажет ему, если он сделает ей предложение.

Матвеев, прервав царскую речь, сказал:

– Сего-то бы я и желал, как теперь только вымолвил вашему величеству: я бы избавился от попечения, которое, в рассуждении сей бедной девицы, всегда лежит на моём сердце, смею ли просить ваше величество наименовать мне сего человека,может быть и я также его знаю, и могу что-нибудь донести вам о его состоянии.

Ha cиe ответствовал царь:

– Я тебе сказал, что его знаю, что он доброй и честной человек, и в состоянии жену свою сделать счастливою, ты, без сомнения, можешь мне поверить, больше ничего не могу я тебе о нём сказать, покамест мы не узнаем, согласна ли будет выйти за него Наталия Кирилловна.

– В этом никакого нет сомнения, – продолжал Матвеев, – если она услышит, что ваше величество предлагаете его в женихи. Однако она всё же захочет знать кто он таков, если должна объявить своё согласие, и это, мне кажется, весьма справедливо.

– Ну, так хорошо, – сказал царь, – знай и скажи ей, что я, я тот самый, который вознамерился взять её за себя.

Сим столь нечаянным объяснением царя приведён будучи в великое удивление, пал Матвеев к его ногам, говоря:

– Бога ради, ваше величество, удержитесь от сего намерения, или, по крайней мере, не чрез меня сделайте это предложение. Вы знаете, всемилостивейший государь, что я уже между вельможами двора вашего и между знатнейшими фамилиями многих имею неприятелей, которые и без того уже завистливым оком взирают на особливую милость и доверенность, которою меня ваше величество удостоивать изволите. Какое родится в них чувствование, если они увидят, что ваше величество, обошед все знатные фамилии, сочетаетесь с бедною девицею из моего дома. Тогда-то уже зависть и ненависть всех устремится на меня и каждой подумает, что я, употребляя во зло ваши милости, сосватал за вас свою родственницу и воспитанницу, дабы всех их превзойти вашим ко мне благоволением, и фамилию свою ввести в родство царского дома.

– Всё это ничего не значит, – продолжал царь, – это уже моё попечение, чтоб ты не имел никакой опасности. Намерение моё решено, и быть тому так.

– Да будет воля ваша, – ответствовал Матвеев, – да благословит Бог намерение вашего величества. Если же быть сему так, то единыя прошу я милости для себя и для Натальи Кирилловны, чтоб ваше величество изволили поступить при сём деле по обычаю нашего отечества, и, по крайней мере, для виду, собрать ко двору несколько девиц из знатнейших фамилий и между ними Наталю Кирилловну, дабы из них выбрать вам невесту; а между тем ни один человек о сём не должен знать, кроме вашего величества и меня – даже и сама Наталия Кирилловна отнюдь ничего бы не знала о намерении и предприятии вашем.

Царь, приняв сие предложение с удовольствием, обещал Матвееву оное исполнить, а притом ни одному человеку более не открываться. Чрез несколько недель объявил он своё намерение о вторичном вступлении в брак знатнейшему духовенству и министрам, в тайном совете, и повелел стараться о приуготовлении, чтоб в назначенной день все взрослые девицы знатнейшего дворянства собрались, дабы его величество мог их смотреть и выбрать себе невесту.

От графини Марьи Андреевны Румянцевой, внуки упоминаемого здесь боярина Артамона Матвеева.

Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Изд. третье, исправленное, дополненное и умноженное. М., 1807. С. 56–59

Появление прелестной Наталии перед ослеплёнными очами царя не могло случиться в истинно московском доме, соблюдающем местные обычаи. Молодая девушка там оставалась невидимою за непроницаемыми дверями терема.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 9

Между тем смотрины уже начались чрез восемь месяцев с небольшим по кончине царицы: с ноября 28-го [1669] по 18-е Апреля [1670] собирались девицы на Верх. Февраля 1-го явилась между ними, во исполнение обычая, и Наталья Кирилова дочь Нарышкина. Собирались красавицы и из других городов: Рязани, Суздаля, Владимира, Костромы, Новгорода. Вторыя смотрины, из отобранных девиц, отмётных соболей, начались 18-го Апреля; между ними находилась, разумеется, воспитанница Матвеева, и слух прошёл, что выбор уже решён, и ей быть царицей.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

(О том, как проходили царские смотрины, есть свидетельство «немчина» Гейденсталуса, который сам слышал рассказ об этом из уст одной боярской дочери, которая была и сама в числе девиц на смотре царском, во время такового избрания): Происходило это следующим образом: царь повелел всем своим князьям и боярам, дочерей своих, которыя к замужеству достойны, привезти всех в Москву. На пребывание им быль устроен дом преизрядный, украшенный, со многими покоями; во всякой полате было 12 постелей, для каждой девицы особо. Bсе девицы в том доме и пребывали, ожидая царскаго смотра. В назначенное время царь приходил в тот дом в особливую ему изготовленную полату с одним зело престарелым боярином и садился на украшенном стуле. Tе боярския и княжеския дочери, убравшись в лучшие свои девические уборы и дорогия платья, приходили пред царя по порядку, одна после другой и поклонялись до ног его. Царь всякой девице жаловал платок, разшитый золотом и серебром, унизанный жемчугом, бросая девице на груди ей, – и которая ему понравилась, ту и взял себе в жёны, а всех остальных отпустил и пожаловал вотчинами и деньгами. Об этой церемонии, не ведая её подлинно, прибавляет автор, древней истории писатели многия плетаху лжи на великих царей российских, якобы они те заповеданные товары сами высматривали, и другия прочия басни лживыя слагаху по ненависти к Российскому народу.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Том II. С. 214–215

Что-то похожее происходило и при женитьбе царя Алексея на Наталье Кирилловне. Как мы знаем, смотр невестам, устроенный по обычаю, на этот раз был пустой формальностью.

Брикнер А.Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.30

Cиe учинено сентября… дня 1670 года, в Кремле, в Москве, где находилось 60 благородных девиц, из которых одна была лучше другой, между ними находилась и Наталия Кирилловна Нарышкина, и были все великолепно угощены, царь весьма милостиво с ними обошёлся, а последняя объявлена царёвою невестою.

От графини Марьи Андреевны Рунянцевой, внуки упоминаемого здесь боярина Артамона Матвеева.

Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Изд. третье, исправленное, дополненное и умноженное. М., 1807. С. 59

Бракосочетание совершено 22 января 1671 года; но выбор невесты был производим с 28 ноября 1699 г. по 17-е апреля 1670 г., из 62 девиц; в современном списке «Кириллова дочь Нарышкина Наталья» значится тридцать шестою и представлена была на смотр царю 1 февраля 1670 г.

Известия Императорского Археологического общества, т. V. Санкт-Петербург, 1863. С. 432

…Алексей, будучи проницательного ума, без всяких проволочек с первого же раза избрал себе в сожительницы Наталью Кирилловну и так же скоро приобрёл и её любовь чрез подарки, достойные столь великого государя. Однако и для прочих намеченных в супруги царя девиц решение столь справедливого Париса не было одним лишь разочарованием: кроме того, что каждая из них вернулась домой, богато одарённая и значительно прибавив себе цены от такого знаменитого сватовства, они ещё могли быть уверены, что выйдут со временем за более знатных, а тех, которых царь удостоил своего внимания, многие вельможи наперерыв друг перед другом просят себе в жёны. Но продолжим последовательно рассказывать о свадьбе Алексея: Наталья некоторое время не знала о своём счастье, пока царь, несколько недель спустя, рано утром, не прислал к Артамону на дом нескольких бояр с придворными каретами в сопровождении небольшого отряда конницы и трубачей. Новоизбранная невеста жила здесь, совершенно не зная того, что ей предстояло, и спокойно спала глубоким сном. Шафера, сообщив Артамону о почётном поручении, возложенном на них от царя, вместе с тем усердно просили поскорее отпустить их по исполнении поручения во дворец с невестою. Артамон, конечно, не мог противиться царской воле, к тому же столь благородной, и, разбудив спящую крепким сном Наталью, объявил ей о намерении царя, на которое она и не замедлила в высшей степени благоразумно согласиться, находя это неизбежным. Тогда её поскорее одели в царское одеяние, привезённое из дворца, дабы народ видел её пышно наряженной, и повезли с небольшим количеством её прислужниц в царский дворец. Одеяние это, разукрашенное драгоценными камнями, было от того так тяжело, что она несколько дней жаловалась, что оно чуть не обломало ей все кости. По приезде она тотчас же отправилась с царём в церковь, где в присутствии лишь немногих близких лиц царским духовником было совершено венчание, и лишь самые знатные лица в течение нескольких дней были великолепно угощаемы пышными пирами, а Кремль всё время был закрыт со всех сторон. Что же касается до обычных у сего народа свадебных подарков, заключающихся в собольих мехах, то царь послал с избытком таковые всем на дом и, кроме того, желая, чтобы в его радости участвовали все остальные служащие, как русские, так и иностранцы, милостиво осыпал и их щедрыми дарами и сластями. Я пропускаю здесь более мелкие подробности царской свадьбы, разузнавать о которых, как и о многом другом, в Московии никому не дозволяется.

Рейтенфельс Яков. С. 295–296

Бояре и знать, сильно раздосадованные тем, что Государь их, обошед столько знаменитых девиц, вступил в брак с такою, по внушению Артемона, озлобились на него, но никак не могли его подбить, даже оказывали повиновение и угождали ему, как человеку сильному по любви Государевой к нему.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 72

Царевнам, между тем, особенно той, которая так выдавалась вперёд, царевне Софье Алексеевне, надобно было преклониться пред молодою царицею, войти в дочерние отношения к молодой женщине, матери только по имени, у которой все права матери без смягчающего эти права материнского чувства. И это, как нарочно, в то время, когда проникли во дворец новые обычаи и взгляды, когда двери в терема царевен растворились и заключенницы увидали свет божий, когда более сильным из них представилась возможность пройти дальше за порог, расправить силы, поглядеть, почитать и послушать прежде невиданное, нечитанное и неслыханное, набраться новых мыслей, познакомиться с новыми чувствами.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 269

Можно ли было ожидать, что семнадцатилетняя царица будет достойною матерью столь многочисленнаго семейства! Нельзя было не предвидеть, что со вступлением Наталии Кирилловны во дворец, изменятся многие обычаи и самый образ жизни царя…. Выступят на дворскую сцену новыя лица, которыя застранят собою старых вельмож и обязательно посеют в груди их ненависть, вражду, злобу. Матвеев мог всё это предвидеть, но своекорыстие и алчность к почестям, заглушили в нем любовь к Отечеству и к Царю.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича и история первого стрелецкого бунта. Часть 1. СПб, 1834. С. 16

Государевы невесты и прежде нередко избирались из бедных и простых дворянских родов, а потому и возвышение их родства часто выпадало на долю самым незначительным людям. Отец первой жены царя Алексея царицы Марьи Ильиничны Милославской, Илья Данилович, происходил из незнатнаго и беднаго дворянскаго рода и прежде служил кравчим у посольскаго дьяка Ивана Грамотина. Дочь его, будущая царица, хаживала в лес по грибы и продавала их на рынке. О царице Евдокии Лукьяновне Стрешневой, супруге [царя] Михаила, ея же постельницы говаривали: «не дорога де она государыня; знали оне её, коли она хаживала в жолтиках (простых чёботах); ныне де её государынею Бог возвеличил!». О царице же Наталье Кириловне Шакловитый, позже предлагавший её принять, т. е. погубить, говорил царевне Софье: «известно тебе, государыня, каков ея род и какова в Смоленске была: в лаптях ходила!».

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Том II. С. 217

Царский свадебный чин

На Верху произошёл переполох. Зависть, ревность, а теперь уже и страх, обуяли противную сторону. 22-го Апреля найдены были два подмётных письма в роде тех, из-за каких погибли первая невеста царя Михаила Феодоровича и первая невеста самого царя Алексея Михайловича. Одно письмо поднял сторож пред грановитою палатою в сенях, а другое усмотрено прилепленное у дверей шатёрной палаты, где ходят на постельное крыльцо. В письмах возводилось подозрение на Матвеева в колдовстве и употреблении каких-то кореньев для привороту царя к дочери его приятеля. Началось строгое следствие с жестокими пытками на дыбе, встрясками, жжением на огне несчастнаго, который, по стечению обстоятельств, мог показаться виноватым. По этой причине, вероятно, задержалось и бракосочетание, которое совершилось уже через 9 месяцев после начатаго следствия, Января 22-го 1671 года.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

179 (1671) Генваря, в 22 день, по воле всесильнаго и всемогущаго Бога, изволил благочестивый великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец сочетатца законным браком с Государынею благочестивою Царицею и Великою Княгинею Натальею Кириловною. И радость Его Государская была в неделю Генваря в 22 день.

Из «Разрядной записки о лицах бывших на свадьбе Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича в 1671 году». Памятники древней письменности. LV. СПб. 1885. С. 231

А бывают свадебные чиновные люди таковы: с царскую сторону первой чин, отец, мать, сидячие, которые бывают за царского отца и мать; 2-й чин поезжаня, протопоп с крестом, тысецкой, и тот тысецкой в поезду болшим человеком; потом царь; восемь человек бояр, и тех поезжан чин таков: бывают с царём и с царицею у венчания в церкве, и за столами сидят выше всех людей; дружка, поддружье, чин их таков: на свадбу созывают гостей, и в свадбе от тысецкого и от царя говорят речи, и розсылаются з дарами; свахи, дружковы жёны, чин их таков: царицу укручивают и оберегают, и платье надевают и снимают; свечник: как царицу укручивают перед венчанием, и он в то время держит свечю; коровайники, которые носят к церкве и от церкви хлеб на носилках, а бывают те носилки обиты бархатом золотным и покрыты пеленою шитою да собольми; конюшей, с своим чином; третей чин сидячие бояре и боярыни, по 12 человек мужского полу и женского, которые сидят гостьми за столами, с царским отцом и с матерью вместе, а в церковь с царём не ходят; четвёртой чин дворецкой, с своим чином, у поставца у ествы и у питья. С царицыну сторону первой чин: отец и мать родные; другой чин сидячие бояре и боярыни; 3-й чин дружка, свахи, дружкины жены; свечник, коровайники, против токого ж обычая.

Да на свадбе ж кому носити еству и питье, столником, пред царя и царицу и во все столы перед чиновных людей, кому где велено быти по росписи: и те б были потомуж без спору.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. СПб., 1859. С. 6

Венчался великий Государь с Государынею Царицею в соборной Апостольской церкви Успенские Пресвятые Богородицы, и шёл к венчанию со Государынею Царицею ис хором Государыни Царицы переходами к Ризоположению в седьмом часу дни, и от венчанья великий Государь и со Государынею Царицею шёл тем же путём.

А на великой Государыне была кика и платья большого разряду.

А путь слал Аврам Никитичь Лопухин. А в чинах у него великаго Государя был в отцово

место: Боярин князь Никита Ивановичь Одоевский.

В материно место: Жена его, боярыня княгиня Авдотья Фёдоровна.

Тысецкой: Грузинской Царевичь Николай Давыдовичь.

Дружки за Государеву сторону: Боярин князь Яков Никитичь Одоевской. Стольник князь Яков княжь Васильев сын Хилков.

Дружки с Государынину сторону: Стольник князь Василий княжь Иванов сын Хилков. Стольник Иев Демидов сын Голохвастов.

Свахи за Государеву сторону: Боярина князя Якова Никитича Одоевскова жена, боярыня Анна Михайловна. Стольника князь Яковлева жена Хилкова, княгиня Анна Ларионовна.

Дружки за Государынину сторону: Стольника князь Васильева жена Хилкова, княгиня Ирина Григорьевна. Стольника Иевлева жена Голохвастова, Матрена Алексеевна.

С кикою: стольника Иванова жена Голохвастова, Авдотья Алексеевна. <…>

Из «Разрядной записки о лицах бывших на свадьбе Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича в 1671 году». Памятники древней письменности. LV. СПб. 1885. С. 233

А как приспеет день женидбе царской, и в навечерии того дня бывает у царя стол, на бояр и на бояронь, и на отца и мать невестиных; и сидят царь с невестою своею за столом, а бояре и боярыни за розными особыми столами. И пред ествою царской духовник, протопоп, царя и царевну благословляет крестом и велит им меж себя учинить целование; и потом бояре и боярыни царя и царевну поздравляют обручався… И наутрее того дни, в которой быть женитбе, бывает царь в первой соборной церкве и молебствует; и по молебствовани патриарх благословляет царя крестом и кропит водою святою, и царь прикладывается к образом и святых к мощем, а потом благословляетца у патриарха о женидбе своей, и патриарх его благословляет словом… А царь в то время устраиваетца во всё своё царское одеяние, так же как и при короновании; а новую царевну прикажет нарядити во всё царственное ж одеяние, опричь короны, а положат на неё венец девичей; и в то ж время и бояре, и все свадебные чины, и столники, и стряпчие, и дворяне Московские, и дьяки, и полковники, и головы, и гости, устроятся в золотое одеяние. А как то всё устроится, и о том известят царю, и мало время минувшее укажет царь царевнину отцу и матере, и всему чину ея половины, итти с нею в тое полату и ожидати своего пришествия; и как царевна, со отцем своим и с матерью и з свадебным чином, в полату войдут, и в то время царевну посадят на её устроеное место, а сами ожидают царского пришествия у своих мест, где устроено им сидеть. И как о том царю ведомо объявится, что они со всем чином в полату пришли и устроилися, и царь скажет духовнику своему протопопу, что ему итти час, и духовник начнет говорить молитву, а царь и чин свадебной молятся образам; и по молитве духовник свадебной чин и царя благословляет крестом, и дружки и свадебной чин благословляются у отца и у матери, которые устроены за царского отца и мать, ехать по новобрачную невесту; и потом царь благословляется же, и отец и мать дают благословение словом: «благослови Бог!» и потом пойдут протопоп, и чин, и царь; а перед ними идут коравайники, несут хлеб. А как приходят к той полате где устроено, и протопоп учнёт свадебной чин и царя благословляти крестом, и входит наперед в полату протопоп, и чин, и царь; а царевна в то время и её чин стоят. А вшед протопоп, и чин, и царь, молятся образом, и потом дружки и поддружья у отца и у матери невестины благословляются новобрачному и дщери их садитися на место; и они их благословляют словом же. А как царь и царевна сядут на место на одной подушке, и потом сядут и бояре и весь свадебной чин по своим местом за столы, и учнут пред царя и пред царевну, и пред свадебной чин, носити есть столники и ставити ествы по одному блюду на стол, а не все вдруг; и в том столе, где сидят бояре и боярыни, ставитца одной ествы блюд по пяти, потому что иные сидят от первых людей один от другого вдали; а как еству испоставят, и в то время встав духовник начнёт пред ествою говорити молитву: «Отче наш», а соверша молитву, садятся по местом; и потом дружки и поддружья учнут благословлятися у отца ж и у матери новобрачной косу чесати, а протопоп и свадебной чин начнут ести и пити, не для того чтоб досыта наестся, но для чину такого, а пред царя есть ставят и розрезывают и отдают с стола, а он не ест; и в то ж время как у новобрачной косу росчешут, дружки благословляются у отца и у матери новобрачную крутити и они потомуж благословляют словом; а как начнут косу чесати и укручивати, и в то время царя и царевну закроют покровом и держат покров свещники, а косу розчесывают свахи и укручивают; да в то ж время пред царём стоит на столе, на болшом блюде, хлеб да сыр, и тот хлеб и сыр начнут резать и класть на торелки, да сверх того хлеба и сыра на те ж торелки кладут дары, ширинки от новобрачной, по росписи, и подносят наперёд священнику да отцу и матерее невестиным да тысецкому, потом царю и поезжаням и сидячим бояром и бояроням, и дружки ж себе и свахам и конюшему и дворецкому и чином их, по росписям же; а укрутя новобрачную покроют покровом тем же, которым были закрыты, а на том покрове вышит крест, а венец девичей бывает снят и отдан в сохранение; так же и к царскому отцу и матерее… И после того окручения, из за третьие ествы протпоп встав из за стола учнёт говорити по обеде молитву, и потом дружки у отца и у матери учнут благословлятися царю с царевною и с поездом итти к венчанью, и они их благословляют; и потом отец и мать царя и новобрачную благословляют образами окладными, обложены золотом с каменьем, и с жемчюгом, и потом отец и мать дочь свою взяв за руку отдают царю в руки и прощаются… а ис полаты царь к церкве идёт с царевною вместе, и ведет её за правую руку; и в то время учнут во все колокола звонити, и во вcеx церквах Бога молити о здоровье его царском и о царевнине и о сочетании законного браку… И потом протопоп поучает их, как им жити: жене у мужа быти в послушестве и друг на друга не гневатися, разве некия ради вины мужу поучити ея слехка жезлом, занеже муж жене яко глава на церкве, и жили бы в чистоте и в богобоязни… А соверша протопоп поучение, царицу возмёт за руку и вдаёт ю мужеви, и велит им меж себя учинити целование, и по целовании царицу покроют; и потом протопоп и свадебной чин царя и царицу поздравляют венчався… А как царь идёт ис церкви в хоромы, и в то время бывает звон во все колокола…

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 6–8

(Следующий документ составлен в виде диалога):

К. А они на свадьбах танцуют?

Ф. О, да, но только это скорее похоже на прыжки и подскоки, чем на танцы, поскольку русские не ездят во Францию обучаться танцам по французской моде, а охотнее сохраняют деньги у себя в стране и танцуют, как умеют…

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111

Хотя русские и в брачной своей жизни и вне брака весьма нецеломудренны, они, тем не менее, очень суеверны. Совершая известный акт, они снимают крест, носимый ими на шее, и удаляют или завешивают на время иконы. Человек, имевший такого рода сношение со своею законною супругою, не может в этот и на следующий день войти в церковь иначе, как умывшись хорошенько и надев новое нижнее платье. Люди очень совестливые даже не входят тогда в храм, а остаются стоять в притворе. Священник, имевший дело со своею женою, должен умыться над пупом и ниже его прежде, чем посмеет войти в церковь, да и то не имеет права входить в алтарь. Женщины считаются менее чистыми, чем мущины; поэтому, во время литургии оне обыкновенно не входят в церковь, а стоят перед дверьми ея…

Койэт Б. Москва при смерти тишайшего государя. (Выдержки из записок иностранца-современника). // Русская старина, 1893. – Т. 80. – № 12. – С. 537

А как начнёт царь с царицею опочивать, и в то время конюшей ездит около той полаты на коне, вымя мечь наголо, и блиско к тому месту никто не приходит; и ездит конюшей во всю ночь до света. И испустя час боевой, отец и мать, и тысецкой, посылают к царю и царице спрашивати о здоровье. И как дружка, приходя, спрашивает о здоровье, и в то время царь отвещает что в добром здоровье, будет доброе меж ими совершилось; а ежели не совершилось, и царь приказывает приходить в другой ряд, или и в третьие; и дружка потомуж приходит и спрашивает. И будет доброе меж ими учинилось, скажет царь, что в добром здоровье, и велит к себе быти всему свадебному чину и отцем и матерем, а протопоп не бывает; а когда доброго ничего не учинится, тогда все бояре и свадебной чин розъедутца в печали, не быв у царя… А как царица пойдёт в мылню, и с нею мать и иныя ближния жёны и сваха, и осматривают её сорочки; а осмотря сорочки, покажут царской матере и иным сродственным жёнам немногим, для того, что её девство в целости совершилось, и те сорочки, царскую и царицыну, и простыни, собрав вместе, сохранят в тайное место, доколе веселие минется; и потом из мылни выходит в свои полаты…

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 9

Всё смешалось в доме Романовых

Совершение обряда, обеды, пиры за ним следовавшие, отличались обычною торжественностию и великолепием. Придворныя отношения изменились немедленно. Взрослым дочерям царя Алексея Михайловича, царевнам, тяжело было принять и чествовать матерью мачиху, которая притом была всех их моложе и красивее. Старшим сестрам царским ещё более было это не по сердцу. Молодая жена не только разделила с ними со всеми любовь пожилаго мужа, но овладела им совершенно, так что он не мог насмотреться на неё, не отлучался от нея ни на минуту, брал её с собою даже на охоту. Милославские, родственники покойной царицы, должны были уступить место Нарышкнным, к которым принадлежала новая царица. Может быть, они дали неосторожно чувствовать своё преимущество. Явились приверженцы той и другой стороны, с своими надеждами, средствами, целями. Не обошлось дело без сплетней, клевет, выдумок, тайных шушуканий во внутренних покоях, с глазу на глаз, между присными людьми; – а снаружи всё обстояло благополучно.

Дела по приказам шли заведённым порядком. Матвеев был душою управления, и к счастию, ничто, ни внутри, ни вне, не нарушало общественнаго спокойствия. Молодые веселились в соседних селах: Измайлове, Коломенском, Воробьёве, особенно в селе Преображенском, любимом пребывании царя Алексея Михайловича, на берегу тихой, светлой Яузы, среди долин и рощей, откуда ездил он часто в Сокольники, тешиться в ближайшем сосновом лесу соколиною охотою. Обычныя богомолья отправлялися своим чередом.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

А по всей его царской радости, жалует царь по царице своей отца её, а своего тестя, и род их: с ниские степени возведёт на высокую, и кто чем не достатен сподобляет своею царскою казною, а иных розсылает для покормления по воеводствам в городы, и на Москве в Приказы, и даёт поместья и вотчины; и они теми поместьями и вотчинами, и воеводствами, и приказным сиденьем побогатеют.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 9

Артамон [Матвеев], первый Министр, есть доверенный страж Царской Супруги, облечённый Царём в это звание по особенному к нему расположению.

Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году. С. 374

Рождение Петра Великого

Общее удовольствие распространилось вскоре известием: молодая царица беременна. Кого Бог даст ей? О если бы сына наследника, желали всех более Нарышкины и их покровитель, руководивший всеми делами государственными, Матвеев: новорождённым сыном закрепилось бы и утвердилось настоящее положение не только новаго семейства, но и всех дел его собственных; он, верно, сделался бы наследником, потому что старших братьев, Феодора и Ивана, больных и слабых, никто не считал долговечными. И общее желание исполнилось: 30 мая 1672 года, на память преподобнаго Исаакия Далматского, в четверг, в отдачу часов ночных (по знаменательному выражению в одной современной записи) то есть перед рассветом, родился в Кремлёвском дворце сын, наш великий Пётр. Рождение его в народном сознании не обошлось без сведений легендарных.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

О рождении Петра сохранилась розрядная записка. Там сказано, что Петр родился 30 мая в четверток за полтретья часа до дня. Почтенный историк Н. Полевой вообразил, что это значит утром. Но часы дня в старину считались с солнечнаго восхождения; полтретья часа составляют 2 с половиной часа; а как солнце в Москве 30 мая всходит в 3 ч. 18 мин., то Пётр родился не утром, а ночью, минут чрез 50 по полуночи.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 259

Пётр родился тридцатаго или «против» тридцатаго Мая 1672 года, в четверток, на память Исаакия Далматскаго, в отдачу часов ночных, т. е. на исходе ночи или, по другим известиям, в шестом часу ночи, также за полтретья часа до дня, что по теперешнему счёту будет означать час по полуночи.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 190

Молодой царице к тому времени исполнилось двадцать лет, царю Алексею Михйловичу приближался сорок третий год…

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. – Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771. С. 4

Родился же сей Великий Император не в царствующем граде Москве, но в селе Измайлове.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 10

По традиции, дети московских Царей появлялись на свет в Кремле, где, скорее всего, родился и Пётр, но сохранились легенды, что Царица Наталья, вторая жена Царя Алексея, родила своего первенца либо в подмосковном дворце в Коломенском, позднее окрещённом поэтом «русским Вифлеемом», либо в селе с пророческим названием Преображенское.

Хьюз Л. Петр Первый. У истоков великой империи. – М.: Омега. 2008. – (Серия «Йельский университет. Опыт объективного исследования»)

Пётр родился в Москве, в Кремле, 30 мая 1672 г.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV

Как приспеет время родитися царевичю, и тогда царица бывает в мылне, а с нею бабка и иные немногие жёны; а как родится, и в то время царю учинится ведомо, и посылают по духовника, чтоб дал родилнице и младенцу и бабке и иным при том будучим жёнам молитву, и нарёк тому новорожденному младенцу имя; и как духовник даст молитву, и потом в мылню входит царь смотрети новорождённаго, а, не дав молитвы, в мылню не входят и не выходят никто. А даётца новорожденному младенцу имя, от того времяни как родитца, счотчи вперёд в восмой день, которого святаго день и ему то ж имя и будет. И пошлёт царь к патриарху с ведомостью, что подаровал ему Бог царевича, и патриарх скоро идёт в церковь, а потом и царь, и молебствуют; а по иным по всем церквам и в монастыри пошлют молебствовать же, и роздают милостиню ж нищим и убогим людем; а потом ходит царь по монастырем, и кормит чернецов и даёт милостиню ж, так же и в тюрмы и в богаделни посылают милостиню болшую, да из тюрем же виноватых свобождают, кроме самых великих дел. Да того ж дни, как родится царевичь, бывает у царя на патриарха, и на властей, и на бояр родилной стол, а потом на попов и на дьяконов; а стрелцов и иных чинов людей жалует царь, велит поить на погребе питьём. А в городы, к митрополитом и к архиепископом и к епископом и к воеводам, и по монастырем, посылают столников и стряпчих и жилцов с царскими грамотами, чтоб они Бога молили за государские здоровья и за новорождённаго царевича; а как те люди, приехав в городы, чин свой исполнят и грамоты отдадут, и после моления у властей и у воевод и в монастырех обедают, а по обеде власти благословляют их образами и дарят, и воеводы дарят же чем прилучитца, и тех даров от властей и от монастырей и от воевод бывает им немало; а как приедут они к Москве, и их спрашивают, кто чем дарил, и будет кто подарил скудно, а место или человек богатые, и о том царь бывает гневен, понеже будто тот человек не рад рождению того царевича. И после того бывают у царя крестины, в которой день ни прилучится, смотря по младенцову здоровью; а крестит того младенца патриарх; а воспреемник бывает первого Троицы Сергеева монастыря келарь старец, а кума царевна сестра, или свойственная царю и царице. И после крещения бывает на патриарха, и на властей, и на бояр, и на иные чины, стол; а после обеда благословляют власти царевича образами, и потом власти и бояре и иные чины подносят царевичю дары, и царь у патриарха и у болших властей и у бояр образы и дары принимает сам, а у иных менших властей и у менших чинов людей образы и дары велит принимать ближним людем; а царевича в то время не бывает; и, пив заздравные чаши розъедутца по домом; так же и попом и дьяконом столы, и стрелцом и всяких чинов людем питьё бывает против того ж, как в рождении. А даётся стрелцом, и салдатом, и иным чином, питьё не по мере: толко когда прилучатся такие дни, или празники, и им середи царского двора испоставят вина ведер по 100 и по 200 в кадях, да пива и мёду против того в шестеро и в семеро; и кто хочет пить и окроме стрелцов, и ему пить волно; а с двора к себе никому домовь носити не дадут.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 13–14

Во дни Благочестивого и Великого Государя, Царя и Великого князя Алексея Михайловича, в счастливое царствование Его, был муж исполненный разумом просвещения, Симеон Полоцкий, знавший звёздное течение, который написал книги: «Обед и Вечеря духовная», и был учителем благочестивого Государя Феодора Алексеевича, бывало он целыми ночами звёздное течение наблюдал, и многое, как о России, так и о других государствах предвещал.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 8

Бракосочетание царя Алексея Михайловича совершилось 28 августа (ошибка, женитьба царя происходила 22 января по старому ст. – Е.Г.) [1671] с царицею Натальей Кириловной, и в ту же самую ночь наблюдатели за течением звёзд заметили, что недалеко от планеты Марс появилась новая звезда; эту звезду наблюдатели признали за хорошее предзнаменование, описали её благотворное влияние на землю и узнали, что царица должна была родить сына Петра.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев

По Рождеству Христову 1671 года, Августа в 11 день, в нощь, в нюже благочестивый Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович совокупися с Великою Государынею, Царицею и Великою Княгинею, Наталиею Кириловною, и в утробе ея Величества, Великой Государыни, зачался оный Государь Великий, Император Пётр, и тогда явися звезда пресветлая близ Марса и ту новоявившуюся звезду оный блюститель [Полоцкий] познал, и сначала ея явления добре усмотрел, и действие ея при море с прочими звёздами описал и заченьшемуся в утробе нарёк имя: Пётр.

На утрие, 12 Августа, оный Полоцкий пришед пред Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, и поздравил его Царское Величество с сыном, Великим Государем, Царевичем Петром Алексеевичем, который прошедшею ночью зачался в утробе супруги его, Благочестивой и Великой Государыни, Царицы и Великой Княгини Наталии Кириловны, и говорил, что той родится имать Мая 30 числа, 1672 года, и «имать быти на престоле твоём и в те его лета подобные ему в монархах не будет; и всех бывших в России славою и делами превзойдёт; и вящшими похвалами имать быти ублажён; и славу к славе стяжати имать; и победоносец чудный имать быти; падут мнозии от лица его; соседы враждующие смирит; и толикие светлыя победы содеет, елико никто от предков ваших, Благосчестивых Государей, мог содеять; и страх его будет на многих; и страны дальния, яко близ сущия посетит; но свои ему много в благополучиях помешательства учинят; многие мятежи и нестроения прекратит; многия здания на море и на суше в [те] лета будут созданы; истребит злых; возлюбит трудолюбивых; насадит благочестие, идеже не бысть и покой тамо примет; и ина многая преславная содеет, яко неложное звёздное предвозвещание являет в нём вся рекомая, яко в зерцале видел, и Вашему Царскому Величеству написах и во уверение истины подписася».

И тогда же подал [написанное] Царскому Величеству.

И тогда Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, приняв писание, прочте, и паки повеле в слух пред всеми чести и повеле придти к себе Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталии Кириловне. Егда же прииде Великая Государыня, Царица и Великая Княгиня Наталия Кириловна, великий же Государь встав от места своего и с светлым лицем целовав Великую Государыню, Царицу Наталию Кириловну, и представил пред лице ея Величества онаго Полоцкаго, которой говорил поздравление такое-ж, как и его царскому Величеству и наконец дополнил: «При рождении имети будешь тридневную скорбь и томление, токмо ваше Величество и рождённый Государь Царевич здравы и Богом хранимы пребудете».

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 8–9

Лишь только Полоцкий вышел из царских чертогов, как заметил, что за ним следовали четыре человека из придворных служителей, которые провожали до дому; когда же Полоцкий спросил их: что за причина тому, что они следят, те отвечали, что по повелению Царскаго Величества они определены к нему в виде почести для услуг; но, разумеется, это было нечто вроде караула до того времени, пока видимо не убедился Государь в действительной беременности Царицы. Наступил ноябрь и царь Алексей Михайлович приказал позвать Полоцкого во дворец; здесь он долго и подробно расспрашивал об астрономии и Полоцкий объяснил государю, что в течении звезд и других небесных светил по Божьему произволу можно читать, как прошедшее, так и будущее. Государь был очень доволен ответами учёнаго мужа и оставил его у себя откушать. С этого время Полоцкий более не находился под караулом.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 84

По Рождестве Христове 1672 года, Мая 28 дня, оный Полоцкий паки пришёл в дом к его Царскому Величеству, и тогда Великая Государыня, Царица и Великая Княгиня Наталия Кирилловна, уже рождения ради скорбию была одержима, и оной Полоцкой до покоя, где Государь, Царь и Великий Князь Алексий Михайлович изволил пребывать, быв допущен, обрёл Великаго Государя печальнаго, и, выслав прочих вон, увещевал надеждою на Бога о здравии и в молитвах не ослабевать, и объявил: «что ещё двои сутки имать быти в таковой скорби». И обще с Великим Государем пребывали в молении и слезах. И, наконец, толико изнеможе Великая Государыня, что отчаялись жития и святых таин приобщена.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 10

При начале родильных скорбей, Симеон Полоцкий пришёл во дворец и сказал, что царица будет мучиться трое суток. Он остался в покоях с царём Алексеем Михайловичем. Они плакали вместе и молились. Царица изнемогала так, что на третий день сочли нужным приобщить её Св. Таин; но Симеон Полоцкий ободрил всех, сказав, что она родит благополучно через пять часов. Когда наступил пятый час, он пал на колена, и начал молиться о том, чтоб царица помучилась ещё час. Царь с гневом рек: «что вредно просишь». «Если в первом получасе родится царевич, отвечал он, то веку его будет 50 лет, а если во втором, то доживет до 70». И в эту же минуту, увы, принесено царю известие, что царица разрешилась от бремени, и Бог дал ему сына.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Позднее, уже во времена его царствования, ходили слухи, что на самом деле Наталья родила дочь, которую секретно подменили на мальчика из немецкой слободки в Москве. Другие считали отцом Петра то ли швейцарского наёмника Франца Лефорта, то ли Патриарха Никона, то ли ещё бог знает кого, полагая, что человек, который разрушил русские традиции, не может быть сыном благочестивого Царя Алексея.

Хьюз Л. Петр Первый. У истоков великой империи. – М.: Омега. 2008. – (Серия «Йельский университет. Опыт объективного исследования»). С. 243

И о таковом Божием даровании Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович возрадовался радостию неизречённою, как о новорождённом Государе Царевиче, так и о здравии Великой Государыни Царицы и Великой Княгини Наталии Кириловны. Полоцкаго пожаловали бархатом, и собольими мехами, и многою золотою казною. Из сингклита же своего царскаго переменил многих чинами; осуждённых на смерть и назначенных в сылки и содержащихся за царские долги освободить повелел…

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 10

Тогда же в соборе совершалось торжественное молебствие о здравии царицы. Иеродакон, возглашавший ектению, задремал; вдруг он слышит, что кто-то его будит: «иди молиться о царе, царице и новорождённом царевиче Петре Алексеевиче», между тем как повестки ещё не было, и царевич не явился ещё на свет. На вопрос после молебна, почему он возгласил неслыханное имя, он сослался на другаго сослужившаго иеродиакона, а тот отвечал, что не говорил ему ни слова.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

…И наречён именем по наречению Полоцкаго: Пётр, в тезоименитство верховнаго Апостола Петра, июня 29 дня. Сим именем наречён Великий Государь не по одному Полоцкаго наименованию, но и посему. Егда Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович сочетался законным браком с Великою Государынею, Царицею и Великою Княгинею Наталиею Кириловною, и по том браке нача приходити в дом Великаго Государя некий блаженный, его же имени никто весть, той часто в дом Царскаго Величества вход имел, и, целовав руку Великой Государыни, Царицы и Великой Княгини Наталии Кирилловны, исхождаше. По Рождестве Христове 1672, Сентября 1 дня, т. е. в новый год, оный блаженный пришед в дом Царскаго Величества, и вошед в покой к Великой Государыне, Царице и Великой Княгини Наталии Кириловне. Видев же Великая Государыня идущаго блаженнаго, простре десницу, да целует ю. Оный блаженный, отринув руку Великой Государыни, рек: «Хощу целовать Великаго Царя в утробе твоей». Великая же Государыня возбрани и повеле объявить приход и глагол блаженнаго Великому Государю, Царю и Великому Князю Алексию Михайловичу. Великий Государь слышав, вскоре прииде. Тогда Великая Государыня блаженному глаголе: «Се Великий Государь! целуй того руку». Блаженный говорил: «Более того Царь во утробе твоей; того хощу целовать!». Великий Государь повеле Великой Государыне дозволить блаженному целовать утробу. И егда же целова, тогда Великий Государь вопросил: «Кто в утробе Царицы?».Блаженный же рек: «Пахом! будет владеть великим костылём, да и бояться его все будут!». Великий Государь вопросив: «Чем меня более будет?». Блаженный рек: «Пятьдесят три сажени высота; многим шире будет тебя», и иная многа изрече, изыде.

В сих словесах, по блаженному речению, Великаго Государя Императора 53 сажени – высота жития лет его; широта – распространения Государства; Пахомий, т. е. толстый, плечистый, крепкий, истинно рекши; а владеть будет великим костылём – скипетром императорским.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 10–11

Что сказали звезды?

Кроме предсказания Полоцкого, мы представляем здесь письмо, присланное профессором Гревеусом (письмо Иоганна Гревиуса из Утрехта от 9 апреля 1673 года является ответом голландскому посланнику в Москве Николаю Гейнзиусу. – Е.Г.) к г. Генсиусу в Москву на латинском языке: <…> Это письмо в русском переводе следует читать [так]: «Те особенности в течении светил, примеченныя и относимые тобою ко времени рождения в Москве Русского Царевича Петра примечены и нашими астрономами и любителями упражняться астрономией; кроме того заметили и относят к замечательным случаям то, что в тот самый день французский король перешёл с войском Рейн, а турецкий султан Днестр; при чём король овладел четырьмя провинциями соединённых Нидерланд, а Турецкий Султан Подолией и Каменцем, из чего астрономы заключили, что по положению светил и по произшествиям в то же время в других местах случившихся заключают, что Царевич, будет воинственным, славным и страшным для врагов. С своей стороны я не уважаю этих предсказаний и отношу более к случаю, в чём конечно и ты со мною согласен. Да дарует Бог, чтоб Царевич Пётр был в своё время добрым пастырем народа, который бы грубые скифские северные нравы укротил спасительными законами…»

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 85

Что гороскопы новорожденного младенца были деланы, это весьма сходно с обычаями того века и всеобщею тогда верою в астрологию; что гороскопы эти предсказывали будущее величие Петра, весьма согласно с обычаями придворных астрологов…

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 5

Тема предсказания судьбы Петра I была в свое время весьма популярна. Так, собирая сведения для «Истории Петра», А.С. Пушкин также интересовался таинственными событиями, связанными с его рождением.

Плужников В., Симонов Р. Астрология в осмыслении отечественной истории. Урания. – 1994. – N4. С. 9

Астроном Лексель, член Петербургской Академии наук, исследовал, было ли во время рождения Петра или за 9 месяцев до оного какое-нибудь небесное необыкновенное явление. «Пресветлой звезды близ Марса [правда] не оказалось, но прочее планет течение было весьма благополучным предзнаменованием».

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. ПСС в 10 т. Изд. «Наука». М. 1965. Т. IX

(Приведу подлинные натальные, так астрологи называют персональный гороскоп, построенный на момент рождения человека, карты в день, когда в записи разрядной книги событий жизни царя Алексея обозначена «радость Его Государская», то есть, когда он, справив свадьбу, отправился с молодой женой в опочивальню позаботиться о рождении наследника, и в день, когда этот наследник появился на свет. Эти карты и были составлены астрономом Лекселем. – Е.Г.): «В 1671 г. 28 августа стояние планет по правилам астрономическим было весма благополучное. Солнце обреталось в знаке Девы, тремя планетами, Юпитером, Марсом и Меркурием окружённое, так что Меркурий находился и в собственном своём доме и в возвышении. Луна течение имела в знаке Скорпиона, сопровождаема будучи Венерою. Что же наипаче касается до Солнца, то такое соединение оного с планетами весьма благополучным почитается, особливо тогда, когда планеты, как здесь Юпитер и Марс, прежде Солнца восходят. А хотя соединение Марса с Солнцем собственно за благополучное предзнаменование не принимается, но как при сём случае Марс стоял в середине между Юпитером и Солнцем, то посредством Марса сила Юпитерова сообщалась Солнцу и в сём стоянии сила перехода планет, Юпитера, Марса и Меркурия в Солнце, собранная почиталась, что самое было предзнаменование великого и благополучного государствования. Ещё раз и благополучным почитается аспект шестиугольный, коим Венера и Луна стоят против Юпитера, Марса и Солнца, потому что оный значит славу, мудрость и могущество, особливо – когда Луна есть в приращении. Також и треугольный аспект Венеры и Луны с Сатурном есть в числе благополучных знаков, коим противустояние Сатурна с Солнцем, Юпитером и Марсом, за злосчастное почитаемое, много обессилилось и тому злосчастное сие Сатурново содействие облегчается возвратным его течением, потому что возврат показывается, что воздействие тщетное или бессильное.

Стояние планет дня 29 и 30 мая 1672 года по мнениям астрологов, частию доброе, частию худое знаменование имеется. Рассматривая наперёд домы, в коих планеты тогда находились, найдём, что Венера и Меркурий были в собственных своих домах, что есть доброе предзнаменование. Также Юпитер, находящийся в доме Меркуриевом, и Марс в доме Юпитеровом, значат благополучие. Напротив того, Солнце в доме Меркуриевом, Луна в доме Марсовом, тако и Сатурн в Марсовом доме меньше благополучия предвещает. Равным образом и аспекты планет частию благополучными, а частию несколько противными являются: в том числе благополучные считаются треугольный аспект Сатурна с Луной, шестиугольный Венеры с Сатурном, квадратный Солнца с Юпитером, шестиугольный Юпитера с Меркурием, квадратный Юпитера с Луной, треугольный Марса с Меркурием. Несколько противными имеются у астрологов квадратный Сатурна с Меркурием, противостояние Марса и Юпитера, квадратный Марса с Луной, противостояние Венеры с Луной. Однако о сём точно рассуждать, не зная самого часа рождения, не можно, потребно к тому наипаче знать стояние планет в рассуждении гороскопа, т. е. средины небесные, из чего предсказание о будущих приключениях человеческих чинить должны».

Цит. по: Бронштэн В.А. (Институт астрономии РАН). Астрологические материалы о Петре Первом в архиве Г.Ф. Миллера. В кн.: Букинистическая торговля и история книги. Межведомственный сборник научных трудов. Вып. 4. М. Мир книги, 1995. С. 78–79

А.И. Лексель основное внимание уделил положительным чертам астрологической карты, указав всё же, что в ней «многие знаменования по правилам астрологов не только посредственны, но и зловещи»… То, что на Западе были знакомы с отрицательными чертами гороскопов Петра, косвенно подтверждает психологическая характеристика, данная ему молодым Фридрихом II в письме к Вольтеру: «Он не обладал ни малейшим признаком человечности и доблести: крайне невежественный, он действовал под влиянием ничем не сдерживаемых порывов. Жестокий во время мира, слабый на войне, Пётр был обязан в жизни счастью, а не уму». Это сказано через 12–13 лет после смерти Петра I, которого Фридрих II реально мог наблюдать лишь в детстве. Откуда столь детальная характеристика отрицательных качеств Петра I? Ведь тот же Фридрих совсем иначе описывает политическую картину его деятельности: «Он был истинный законодатель и основатель своей монархии; он создал солдат и министров; воздвиг на море силу, достойную удивления, и поставил народ свой на виду всей Европы, заставив её признать свои редкостные таланты». В то же время психологическая характеристика, данная Фридрихом II, довольно точно согласуется с отрицательными чертами современного гороскопа Петра I, составленного по его подлинной натальной карте. Это совпадение говорит о том, что Фридрих II мог располагать одним из гороскопов Петра I, составленных за границей.

Плужников В. Симонов Р. Астрология в осмыслении отечественной истории. Урания. С. 9–10

Даже те факты его происхождения, в которые большинство людей верили, консервативно настроенные критики истолковывали дурно. Они утверждали, что Пётр, будучи ребёнком от второй жены, рождён во грехе, как плод смешения крови царей, «рабов» (Нарышкиных по материнской линии) и попов (московский Патриарх Филарет был его прадедушкой) и обречён принести России несчастье. Впрочем, всё это было в будущем, когда подданные, разочарованные непопулярными методами правлением Петра, пытались найти объяснения его «чужеродному» и часто даже причудливому поведению. А пока, в 1672 году, рождение Царевича было радостным событием.

Хьюз Л. Петр Первый. У истоков великой империи. С. 123

При рождении Царевича подданные изъявляют радость свою, поднося Царю подарки, которые он, однако же, опять возвращает; но если ему что-нибудь полюбится, то он платит настоящую цену.

Коллинс Самуэль. С. 17

Начались родинные угощения и пиры у царя и царицы отдельно, большею частию без зову и без мест. В день крестин и имянин новорождённаго царевича, 29 июня, дан торжественный обед в Грановитой палате. Стол, кроме яств, был загромождён всякаго рода сахарами, пряниками и овощами. Большая коврижка изображала герб Московскаго государства. Два сахарные орла весили каждый по полтора пуда, лебедь – два пуда, утя – полтора, попугай – полпуда. Был сделан также и город сахарный, кремль с людьми, конными и пешими, и другой город четвероугольный с пушками. Праздники долго следовали одни за другими.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Здесь обычай называть детей по имени святого того дня, когда родился ребёнок, либо дня накануне или следующего после рождения, какое больше нравится. Крещение происходит позже: крестным отцом будет монах из соседнего монастыря; кто раз был крестным отцом одного из детей царя, будет им и у других его детей. Царю не позволено входить в комнату жены, ибо там «нечисто» до тех пор, пока митрополит её снова не освятит. Ни один мужчина не должен находиться при родах…

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 157

Царевич был окрещён июня 29, в субботу, на праздник верховных апостолов Петра и Павла, в Чудовом монастыре, от патриарха Иоакима. Восприемниками были брат его царевич Феодор Алексеевич и тётка его, царевна Ирина Михайловна.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. ПСС в 10 т. Т. IX. С 24

В своё время я уже говорил о династической хилости мужского потомства патриарха Филарета. Первая жена царя Алексея не осилила этого недостатка фамилии. Зато Наталья Кирилловна оказала ему энергичный отпор. Пётр уродился в мать и особенно походил на одного из её братьев, Фёдора.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 27

Малое дитя, немалые хлопоты

Одно из первых распоряжений в отношении новорождённаго касалось дела благочестиваго и душеполезнаго. С дитяти снимали меру, долготу и широту, и в эту меру, на кипарисной или липовой деке писали икону тезоименитаго его Ангела. На третий день по рождении Петра, 1 июня, царь Алексей Михайлович именным указом повелел писать меру сына искуснейшему в то время иконописцу Симону Ушакову. На кипарисной деке, длиною одиннадцати, а шириною трёх вершков, Ушаков назнаменил образ Живоначальныя Троицы и апостола Петра и успел написать только одне ризы иконных изображений, до лиц, потом заскорбел, сделался болен. Лица дописывал не менее искусный иконописец Фёдор Козлов… Но само собою разумеется, что многое из забот о новорождённом предшествовало ещё самым родинам. Выбор мамы, например, решался, конечно, гораздо прежде. Наготове были и все распоряжения по выбору кормилицы – «жены доброй и чистой и млеком сладостной и здоровой». В мамы Петру назначена была сначала княгиня Ульяна Ивановна Голицына, а потом боярыня Матрёна Романовна Левонтьева; кормилицей была Ненила Ерофеева, из какого чина, неизвестно. Неизвестно также, из какого чина, была приёмная или приимальная бабка, повитуха, воспринявшая из недр матери свято-славнаго ребёнка. Известно только ея имя, Авдотья.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 195

180 (1672) года июня в 29 день, по указу великаго государя, иконописец Фёдор Козлов писал тезоименитой образ Святаго Апостола Петра своим золотом и серебром и красками, и всего пошло товару на шестнадцать алтын на четыре деньги, и тех денег не выдано. А в записной верховой книге 180 году написано: по имянному великаго государя царя и великаго князя Алексея Михайловича всеа великия и малыя и белыя России самодержца указу, писал образ великаго государя царевича и великаго князя Петра Алексеевича, долготу и широту, в тезоименитство Апостолов Петра и Павла, на кипарисной цке, Оружейныя Палаты иконописец Фёдор Козлов, вышиною цка одиннадцать вершков, шириною трёх вершков. А в росписи его Фёдоровой написано: тот образ писал он своим золотом и серебром и красками, и всего пошло того золота и серебра и красок на 16 алтын на четыре деньги. Деньги даны июля в 5-й день. (Столбец 180 г. № 292-й).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 1

180 (1672) года июля в 20 день, по приказу боярина и оружейничаго Богдана Матвеевича Хитрово да стольника Ивана Степановича Телепнёва, Оружейныя Палаты иконописцу Егору Зиновьеву за кипарисную доску, длиною в три четверти аршина, шириною в четверть аршина, по цене рубль шестнадцать алтын четыре деньги; а на той кипарисной цке писал иконописец Фёдор Козлов ангел великаго государя царевича и великаго князя Петра Алексеевича всеа великия и малыя и белыя России, Святаго Верховнаго Апостола Петра, и тот образ взят к нему великому государю в хоромы (Ст. 180 г. № 277).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 1

Мальчик родился здоровым и крупным – 48 сантиметров (вершок в России первоначально, с XVI века, равен был длине двух верхних суставов указательного пальца, позже эта мера стала более точной и составила 4,45 см., выходит, что одиннадцать вершков новорождённого Петра равнялись 48,95 сантиметра – Е.Г.), как определили в царских покоях вскоре после родов с помощью мерной иконы его покровителя Апостола Петра (если бы рост младенца был 82 сантиметра, как ошибочно зафиксировали некоторые историки, то он вполне мог бы стать частью своей же коллекции «великанов», да и его мать вряд ли бы такое пережила). Здоровый мальчик был залогом будущего царской династии…

Хьюз Л. Пётр Первый. У истоков великой империи. С. 124

Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа в. и м. и б. р. самодержцу бьёт челом холоп твой Оружейныя Палаты сторож Сенька Семёнов: работал я холоп твой тебе в. г. в Оружейной Палате у твоих в. г. верховых и приказных дел по вся дни с товарыщем своим с Елуфимом Фёдоровым, и тот сторож Елуфим взят к тебе в. г. в комнатные сторожи, а я холоп твой и ныне работаю в Оружейной Палате безпрестанно, перед своею братьею из лично; моя, государь, братья стоят через неделю, а я холоп твой по вся дни; а для всемирныя радости рождения в. г. ц-вича и в. к. Петра Алексеевича в. в. и м. и б. р. дано твоего государева жалованья ему Елуфиму денег шесть рублёв да сукно, а мне холопу твоему ничего не дано. Милосердый г. ц. и в. к. Алексей Михайловнч в. в. и м. и б. р. самодержец, пожалуй меня холопа своего за мою работишку, что занял я холоп твой из Оружейныя Палаты на строеньишко на избёнку денег десять рублев: вели, государь, для моей работишки зачесть, как тебе великому государю о мне Бог известит. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

На обороте столбца написано: государь пожаловал для всемирныя радости – не велел на нём тех денег имать (Ст. 181 г. № 248).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 2

(1672 г). Октября 17-го: великия государыни царицы и в-кия к-ни Наталии Кириловны в хоромы скроена телогрея в дарогах червчетых кармазиновых, пугвицы втышныя шолковыя. Телогрею приняла боярыня Матрёна Блохина, а сказала: великая государыня царица пожаловала де кормилице г-ря ц-ча и в. к. Петра Алексеевича.

Из «Книги кроелная великия государыни царицы и великия княгини Наталии Кириловны платью, в ней же писано что подано будет в хоромы нынешняго 181 году и 182 году и 183 и 184 г.; в сей же книге кроенье платью писано царевичу Петру Алексеевичу». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 201

(1672 г). Декабря 2-го: скроен в-му г. ц-чу зипун отлас бел, испод пупки собольи, в нём 75 пупков, подпушка камка червчета, мелкотрава, 5 пуговок, обшиты золотом, волочёным. Того же дни, зипун отлас бел, подкладка тафта бела, подпушка камка червчета, 5 пуговок обшиты золотом волочёным. 7-го: зипун отлас ал, испод черева лисьи в нём 20 черев, подпушка камка жолта. 8-го: зипун холодной, отлас ал, подкладка тафта ала, подпушка камка жолта мелкотрава, пять пуговок обшивных волочёным золотом. 14-го: скроены ц-чу чюлки в камке червчетой мелкотравой, испод подложен лисей черевей. Того-же дни, чюлки в тафте алой, испод подложен черева бельи. 19-го: в-го г. ц-ча и в. к. Петра Алексеевича к креслам ходячим на колёсах, на обивку, отласу червчетаго 4 ар., да под гвоздья в прибавку голуну серебренаго узкаго 15 ар., в настилку бумаги хлопчатой два фунта. Того-же дни, скроены ц-чу на три взголовья наволоки тафта жёлта, нижния наволоки полотняные, пуху лебяжьяго два фунта.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 202

28-го: для всемирные радости рождения г-ря ц-ча и в. к. Петра Алексеевича дано государева жалованья истопником 28-ми чел. сукна аглинскаго по 5 арш., итого 140 арш., сторожам 57 ч, по 5 арш. сукна анбурскаго, итого 285 арш.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 202

(1672 г). Декабря 11-го: скроен в-му г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу кафтан, обьярь по червчетой земли, по нём струя и травы золото с серебром, в длину с запасом аршин, в плечах ширина пол-аршина, руковам длина полдевята вершка, в корени четь аршина, в запясье полтретья вершка, в подоле два аршина с четью, подпушка камка жёлта мелкотрава, шесть пуговок обшиты золотом волочёным, на петли ткань снурок золотной новой. Того ж дни, скроен ему ж в-му г-рю ц-чу кафтан холодной, объярь по алой земле, по ней струя и травы золоты, подкладка тафта, подпушка камка жёлта мелкотрава, длина ему и ширина против его ж в-го г-ря ц-ча кафтана объярь золотная по червчетой земле.

Из «Книги кроелная великаго государя царевича и великаго князя Петра Алексеевича платью». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 200

(1673 г). Генваря 16-го, Оружейныя Палаты органисту Симону Гутовскому за четыре киота липовых и за клей, да за два стульца деревянных потешных, и за клей да за цку образную большую денег, по цене два рубля десять алтын… стульцы деланы в хоромы к государю цар-чу и великому князю Петру Алексеевичу… (Ст. 181 г. № 183).

Из столпцов дворцовых приказов.

Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 3

(1673 г). Марта 4-го: скроено ц-чу одеяло тафта жолта, грива тафта рудожолта испод черева бельи, на пух бобр; того ж дни, взголовье камка жолта мелкотрава, нижняя наволока полотняная, пух лебяжий новой.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 202

Июня 28-го: скроена в г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу колыбель бархат турской золотной, по червчетой земли репьи велики золоты, да репейки серебрены не велики, в обводи морх зелен, подкладка тафта рудожолта, на обшивку ременья бархат червчет веницейский, к яблокам на обшивку объярь по серебреной земли травы золоты с шолки розными, бумаги хлопчатой 2 фунта. Того-же числа, на пуховик наволока камка жолта травная, нижняя наволока полотняная тверских полотен, пуху лебяжьяго чистаго белаго пошло полпуда.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 203

(1673 г). [Июля] 20-го: скроен ц-чу нагрудник камка червчата травна.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 203

Кормилица, мамки, дядьки и пр

За рекой Москвой живут целые улицы купцов и лавочников, которые доставляют Её Царскому Величеству всё необходимое в таких случаях; из жён этих купцов выбирают кормилицу.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996. С. 157

Никому не позволено видеть царевича, кроме его пестуна и некоторых прислужников; но, достигнув пятнадцатилетнего возраста, он показывается народу. Вообще у Русских одни только родственники могут видеть детей, а другим редко позволяют глядеть на них, боясь, чтобы они их не сглазили.

Коллинс Самуэль. С. VIII

А на воспитание царевича, или царевны, выбирают всяких чинов из жон, – жену добрую, и чистую, и млеком сладостну, и здорову, и живёт та жена у царицы в Верху на воспитание год; а как год отойдёт, и ежели та жена дворянска роду, мужа её пожалует царь на воеводство в город, или вотчину даст, а подьяческая, или иного служивого чину, прибавят чести и дадут жалованья немало, а посадцкого человека, и таким потомуж дано будет жалованье немалое, а тягла и податей на царя с мужа её не емлют, по их живот. Да у того ж царевича или у царевны, бывают приставлена для досмотру мамка, боярыня честная, вдова старая, да нянка и иные послужницы.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 15

Русские дети обыкновенно здоровы, сильны и питаются молоком матери только месяц, редко два, а после их кормят рожком или из серебряной чаши, сделанной наподобие рога, привязав к узкому её концу высушенное коровье вымя, из которого дети сосут молоко. Достигнув двухлетнего возраста, они уже соблюдают посты очень строгие.

Коллинс Самуэль. С. 5

Немедленно приставлены к младенцу Петру: кормилица, Ненила Львова, мамы (боярыня Леонтьева и княгиня Голицына), дядьки (Стрешнёвы, боярин Родион Матвеевич и думный дворянин Тихон Никитич), стольники и прочие прислужники.

Первые года Петровой жизни представляют совершенную противоположность с последующими: его держали, как говорят, в хлопках: на него не надохли; приближённые не знали, во что нарядить его и чем забавить. Колыбель была устроена из Турскаго бархата, по алой земле с большими золотыми репьями и малыми репейками серебряными. Подбита она была хлопчатой бумагой на рудо-жёлтой подкладке; ремни обшиты бархатом, красным Венецийским, яблоко у пялец объярью по серебряной земле с золотыми и разными шёлковыми травами. Пуховик и подушки набиты белым и чистым лебяжьим пухом. Через полгода младенцу сшиты кафтанчики, зимние и летние, из белаго атласа, алой объяри, на собольих пупках, шитые золотом, окаймлённые Немецким кружевом, с запонами, низанными жемчугом, с серебряными кистями, а пуговицы изумрудные на золотых спнях или закрепах. Одним словом, достигнув году, царевич Пётр ходил уже в полном тогдашнем наряде, отличавшемся обыкновенным в царском быту богатством. У него была шапка, обнизанная жемчугом с каменьями; шапка бархатная червчатая с собольим околом; несколько пар обнизных башмаков; богатый опашень – «объярь по червчатой земле, по ней травы золоты с серебром», – с нашивкою и кружевом, низанными гурмыцким жемчугом (597 зёрен) и с 6 изумрудными пуговицами на золотых спнах или закрепках; ферезея, более десяти кафтанов шёлковых и золотных и т. д.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 195

Мая 9-го. Царю государю и великому князю Алексею Михайловичу всеа великия и малыя и белыя россии самодержцу бьет челом раба твоя, великаго государя царевича и великаго князя Петра Алексеевича кормилица Ненилка Ярофеева: милосердый государь царь и великий князь Алексей Михайлович всеа великия и малыя и белыя россии самодержец, пожалуй меня рабу свою: вели, государь, своё государево годовое хлебное жалованье и полтевые мяса на нынешний на 181 год выдать против моих сестр. Царь государь, смилуйся, пожалуй.

Лета 7181 году мая в 9 день… Алексей Михайлович всеа велкия и малыя и белыя россии самодержец указал: великаго государя царевича и великаго князя Петра Алексеевича кормилице Нениле Ярофеевой своего государева годоваго хлебнаго жалованья и полтеваго мяса, на нынешний на 181 год, выдать против ея сестр кормилиц (Ст. 181 г. № 445).).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 4

Припомним несколько указаний о кормилице Неониле Ерофеевой [Львовой], которую ребёнок, как видно, любил и очень заботился об устройстве ея домашних дел. В Сентябре 1683 года она погорела. Пётр пожаловал ей, для пожарнаго разоренья, сто рублей, и когда она снова построилась, в конце Октября, послал к ней на новоселье хлеб-соль, то есть хлеб, купленный за 6 денег и оловянную солонку с солью, купленную за три алтына две деньги. В 1684 году кормилица Неонила задумала выйти замуж. Государь дал ей на приданое тысячу рублей: 500 рублей 1 Мая и 500 рублей 30 Августа: сумма по тому времени весьма значительная. Она вышла замуж за князя Михаила Никитича Львова и с той поры именовалась уже княгинею Ненилою Ерофеевною, состоя в чиновных списках придворнаго царицына штата первою под дворовыми или придворными боярынями, с именем боярыни, где она упоминается ещё и в 1695 году. В 1692 г. Марта 24 государь пожаловал, ей, вероятно, также на новоселье, четыре пары соболей, одну в 20 руб., другую в 15 р. и две по 10 р.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. С. 235–236

Знамение пререкаемо

Привязанность мужа к молодой жене, принёсшей ему сына, здороваго, крепкаго, усиливалась, а вместе с нею ненависть падчериц, пожилых царевен. Родственники их с матерней стороны и прочие знатные царедворцы злобились более и более на Нарышкиных, которые из Тарусы поднялись вдруг на такую высоту, и в особенности на Матвеева, произведшаго этот придворный переворот. Новорождённый младенец сделался для одних предметом любви, радости, надежды, а для других предметом помехи, страха и отвращения, в знамение пререкаемо.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

При полной противоположности интересов родня царя расходилась и взглядами, и воспитанием. Старшие дети царя (особенно Фёдор и четвертая дочь Софья) получили блестящее по тому времени воспитание под руководством С. Полоцкого. В этом воспитании силён был элемент церковный, действовало польское влияние, заметное на южно-русских монахах. Напротив, Нарышкина вышла из такой среды (Матвеевы), которая при отсутствии богословского направления впитала в себя влияние западноевропейской культуры. Это различие направлений могло только усиливать вражду. Столкновение было неизбежно.

Платонов С.Ф. Курс русской истории. Часть третья. Петроград. 1917. С. 270

Как только Пётр стал помнить себя, он был окружён в своей детской иноземными вещами; всё, во что он играл, напоминало ему немца. Некоторые из этих заморских игрушек особенно обращают на себя наше внимание: двухлетнего Петра забавляли музыкальными ящиками, «цимбальцами» и «большими цимбалами» немецкой работы; в его комнате стоял даже какой-то «клевикорд» с медными зелёными струнами.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 236

Органист Гутовский устроил царевичу клавикорды-струны медные, починял ему цимбалы немецкого изготовления и сам смастерил пару цимбальцев, из коих одни имели форму книжки в сафьянном алом переплёте, с золотым наводом, с застёжками из серебряного с шелками галуна. Когда царевичу минуло два года, в хоромах его повесили качель на верёвках, обшитых бархатом.

Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники… СПб.; М.: Изд. Т-ва М.О. Вольф, 1912. С. 10

1674 г. Февраля 16-го, Оружейныя Палаты органисту Симону Гутовскому на семь колодок струн медных зелёных, ценою по 2 алтына, по 2 деньги за колодку, итого 16 алтын 2 деньги; те струны велено ему положить на клевикорт г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу (Ст. 182 г. № 244).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 9

Особые покои для царевича, пристроенные к дворцовым палатам, были убраны с таким же богатством. Полы, стены и оконныя рамы были обиты алым сукном Амбургским. Полавочники сшиты из белаго сукна, с узорочными каймами. Кроме лавок и скамей в новых хоромах Петра было поставлено вызолоченное место (в роде кресел) обитое рудо-жёлтым бархатом с широким золотым галуном. Могли ли думать нежные родители, что их ненаглядному детищу, котораго начали они в золоте водить, в чисто серебро рядить, ничто на свете не станет так противно, как эта роскошь, как эта пышность, как это великолепие; могли ли вообразить они, что не бархат, не атлас, не объярь, не парча, придутся ему по нраву, а посконная холстина, а сермяжное сукно, а сыромятная кожа, – вот из чего составится любимое его убранство и одеяние, которое сиять будет на нём ярче всяких алмазов, изумрудов и яхонтов

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

В то время стекло в рамах ещё не употреблялось, и его заменяла слюда; из слюды были сделаны и окна в комнатах маленького Петра. Искуснейший живописец, Иван Салтыков, расписал их разными рисунками: в середине был изображён орёл, а по бокам – травы. Рисунок был сделан так, чтобы из комнаты на улицу всё было видно, а оттуда в хоромы – ничего. По тогдашнему обычаю, все царские дети бережно скрывались от посторонних глаз, – царевичи до тринадцатилетнего возраста, а царевны – на всю жизнь.

Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники… СПб.; М.: Изд. Т-ва М.О. Вольф, 1912. С. 8

По некоторым отзывам, Пётр с детства был очень крепок физически, «возрастен и красен и крепок телом».

Платонов С.Ф. Курс русской истории. Часть третья. С. 271

Из этого раннего возраста он вынес лишь одно, и очень важное, – цветущее здоровье, крепость телесную и раннее развитие физических сил. Уже шести месяцев он начал ходить по своим хоромам один или с помощью ходячих кресел на колёсах, обитых на хлопчатой бумаге атласом с серебряными галунами.

Глинский Б.Б. Царские дети и их наставники… С. 8

Первый год жизни царевича Петра

Когда ему приближался только год возраста, в Мае, 1673 с 10 по 13 число целых три дня Костромские иконописцы 6 человек писали потешную книгу в хоромы царевичу. 16 Мая эту книгу переплетал переплётчик Вас. Иванов, при чём упомянуто, что переплетал 2 книги, т. е. в двух переплётах. Судя по числу иконописцев и числу дней работы, книга составляла обширный сборник рисунков. 18 человекодней работы, вероятно, доставили листов 90.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 225

Мая 15-го, костромским иконописцам Василью Осипову, Василью Кузмину, Артемью Тимофееву, Аксёну Ионину, Климу Осипову, ярославцу Борису Иванову государева жалованья кормовых денег, мая с 10 числа мая ж по 13 число, всего на три дни, против указу его великаго государя и прежних дач, по 2 алтына по 2 деньги человеку на день, итого шти человеком на три дни рубль восемь алтын 4 деньги; в те дни писали они иконописцы, в набережных хоромах, в хоромы к в. г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу потешную книгу (Ст. 181 г. № 460).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 4–5

Мая 20-го, иноземцу Андрею Кенкелю за опахало струсоваго перья, жёлтое, да за пять пёр струсовых же, разными цветами по цене, три рубли 26 алтынъ 4 деньги; из тех перьев велено сделать в хоромы к в. г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу опахалы, разными образцы (Ст. 181 г. № 472).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 5

Любимое пребывание царскаго семейства было тогда в селе Преображенском. Там, в особо построенных хоромах на подобие Кремлёвских, по мысли Матвеева и под его управлением, начались представления так называемых комедий. [Говорят, что этот первый в России театр был построен специально для любимой царской жены]. Он выписал немецких актёров, которым отдал в учение несколько своих дворовых людей и мальчиков из подьяческих детей с Мещанских улиц, где были поселены выходцы из Белоруссии и других западных губерний. Первая комедия представлена была, как Юдифь Олоферну голову отсекает. В другой раз как Артаксеркс велел повесить Амана, по царицыну (Есфирину) челобитью и по Мардохееву научению. Эти комедии были не без применения к тогдашним обстоятельствам. В Мардохее приметен был Матвеев, Есфирь напоминала царицу Наталью Кириловну. В Амане хотели узнавать кого-нибудь из Милославских. Была ещё малая «прохладная» комедия об Иосифе, о младшем Товии, и, наконец, нечто историческое о нападении Темир-Аксака. После комедии являлись выписанные Немцы, которые умели на высоких трубах танцы трубить; другие играли на органах, фиолях и разных «струментах», танцовали и всякими потехами разными тешили. Призывались разные фокусники в дополнение к домашним шутам и скоморохам, которые показывали разныя штуки. Комедии продолжались по пяти, по семи часов сряду, а веселье вообще очень часто до разсвета.

Так «прохладно» проводили время родители Петровы, вне заседаний Думы. Поутру слушание литургии в соборах по случаю праздников или чьих-либо имянин из царскаго дома, молебны и панихиды, странствие по церквам во дни местных праздников, длинные обеды, очень часто с приглашением многих гостей из бояр и прочей знати. После ранняго обеда вечерни и всенощныя, потом шуты, скоморохи, музыка и комедии. Разнообразие доставляли путешествия по сёлам дворцовым, из коих любимыя были Преображенское, где они подолгу живали, особенно осенью, Измайлово, Воробьёво, и, наконец, отдалённые богомолья к Троице-Сергию, в Савин монастырь, к Иосифу Волоколамскому, к Пафнутию Боровскому, на Несноши, на Угрешу, – богомолья, которые сопровождались также разными удовольствиями.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Когда в 1673 г. царевичу Петру Ал[ексеевичу] исполнился год его возраста, ему стали готовить коня деревяннаго потешнаго или потешную лошадку. Знаменитый в то время резного деревяннаго дела мастер старец Ипполит из липоваго дерева, купленнаго на 20 алтын, вырезал полную фигуру коня с употреблением, где надобилось для скрепы, клея и гвоздей и, кроме того, употребил для чего-то гуляфную водку (розовую воду) и «кроповое» масло. Судя по уборам коня, должно полагать, что его величина соответствовала возрасту царевича, который мог на него садиться. Конь был оболочён (обтянут) жеребячьею выделанною белою кожею и, чтоб от кожи сыростью не пахло, она была вымазана коришным маслом, купленным из аптеки, по 2 р. золотник, вышло два золотника. Конь был утверждён на четырёх колесцах железных прорезных лужёных. Железа пошло 10 фунтов с употреблением красной меди и олова. На коня изготовлено седло из дерева голаго жиленаго, обитое но местам сафьяном красным по войлоку из белой полсти с употреблением медных гвоздей для прибивки крылец, подпруг и пристуг. По верхним местам седло было обито серебряными гвоздиками (пошло 40), на подпруги и пристуги сделаны 2 пряжки и 2 наконечника тоже серебряные… Такова была потешная лошадка маленького Петра.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. С. 201–202

Июня 20-го, серебрянаго ряду торговому человеку Алексею Иванову за сорок гвоздиков серебряных, по весу 7 золотников, 5 алтын по 2 деньги за золотник, итого рубль четыре алтына; ему ж за 2 пряжки, за 2 наконешника, по весу четыре золотника, по 3 алтына по 2 деньги за золотник, итого 13 алтын 2 деньги, всего за гвозди и за пряжки и за наконешники серебряные 1 рубль 17 алтын 2 деньги (тут надо сделать примечание: И.Ф. Кильбургер, побывавший тогда в России, пишет, что пуд сала тут стоил 40 копеек, а содержание одного солдата обходилось в 3 копейки в день, следовательно, если только гвоздики к седлу потешного конька обошлись в полтора почти рубля, то истинно царским он вышел, и, конечно, много говорит о родительской любви к маленькому царевичу. – Е.Г.); теми гвоздями обивать седльцо на потешную лошадку, а пряжки и наконешники в тому ж седельцу на подпруги и на пристуги (Ст. 181 г. № 552).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 5

[1673] Июня 29-го куплено из аптеки два золотника масла коришнаго, ценою но 2 рубли за золотннк, итого 4 рубли: то масло куплено в Оружейную Палату к потешному коню деревянному, который делан в. г. ц-чу и в. к. Петру Адексеевнчу; а тем маслом вымазано кожа жеребячья, которою кожею покрыт тот потешной конь, чтоб сыростью не пахло (Ст. 181 г. № 569).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 8

Сентября 30-го отдано в дело казённому лисичнику Якиму Фёдорову 28 лисиц чёрных, а в тех лисицах делати под зипун испод черевий, чёрный, ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу (Ст. 182 г. № 111).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 8

Трёхлетний полковник Пётр

Царица, через год с небольшим после Петра, родила дочь Наталью (1673 г.), ещё через год дочь Феодору (1674 г.).

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Стлб. 2045–2061

Уже трёхлетним младенцем Пётр обнаруживал ту пылкую живость, которая впоследствии была отличительною чертою его характера: однажды, когда в селе Коломенском царица (Наталья Кирилловна) тайно смотрела на аудиенцию цесарского посла из соседнего покоя, нетерпеливый Пётр настежь распахнул дверь и дал случай иноземцам увидеть Московскую государыню. Об этом случае рассказывает очевидец, секретарь цесарского (прусского) посольства, Адольф Лизек, бывший в Москве в 1675 году.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876

Царица, находясь в смежной комнате, видела всю аудиенцию с постели, чрез отверстие притворенной двери, не быв сама видимой; но её открыл маленький Князь, младший сын, отворив дверь, прежде, нежели мы вышли из аудиенц-залы.

Лизек Адольф. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда … С. 356

(1675 г.) Генваря 9-го: в-го г. ц-ча и в. в. Петра Алексеевича скомеечка, которой быть во время как его государя царевича будет причащение Св. Таин, обита багрецом червчетым.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 207

1675 года в Mae боярин Артемон Сергеевич Матвеев ударил челом царевичу Петру «карету маленькую, и в ней четыре возника (лошадки) тёмно-карие, а на возниках шлеи бархатныя, пряжки вызолочены, начелники и гривы и нахвостники шитые… вместо железа круг колёс медь вызолочена, да круг кареты стёкла хрустальныя, а на стёклах писаны цари и короли всех земель; в той карете убито бархатом жарким, а в ней рези, a круг кареты бахромы золотыя». В этой самой каретке царевич, уже трёхлетний, следовал в царском торжественном выезде в Троицкий поход, 19 Сентября 1675. Очевидец этого выезда, тот же цесарский посланник Лизек, пишет что «вслед за поездом царя показался из других ворот дворца поезд царицы. Впереди ехал стольник с двумя стами скороходов, за ним вели 12 рослых белых как снег лошадей из-под царицыной кареты, обвязанных шёлковыми сетками. Потом следовала маленькая вся изпещрённая золотом карета младшаго князя в четыре лошадки крошечной породы: по бокам шли четыре карлика и такой же сзади, верхом на крохотном коньке».

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Стлб. 2045–2061

(1675 г.) Февраля 23-го: скроены два кафтана в киндяке лазоревом, подложены крашениною, подпушка киндяк жолт, два портища пугвиц шолковых, втышных; приняла кафтаны боярыня Матрена Блохина, а сказала: пожаловала де государыня царица двум карлам, которые у в-го г. ц-ча и в. к. Петра Алексеевича в комнате.

Из «Книги Царицынской Мастерской Палаты». Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 207

С летами детская Петра наполняется предметами военного дела. В ней появляется целый арсенал игрушечного оружия, и в некоторых мелочах этого детского арсенала отразились тревожные заботы взрослых людей того времени. Так, в детской Петра довольно полно представлена была московская артиллерия, встречаем много деревянных пищалей и пушек с лошадками.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 238

Если когда-то царь Иван Васильевич, спрошенный Баторием о том, какие подарки он желал бы от него получить, – уже почти старик, поговаривавший иногда о принятии «ангельского чина», признался, что он больше «охотник до аргамаков, до жеребцов добрых, до шапок железных с наводом, пищалей ручных», – то было слишком в порядке вещей, что маленького царевича Петра близкие к нему люди дарили «потешными лошадками», «карабинами», «пистолями», «барабанцами», «булавами» и т. п., а царевич оказался «охотником» – и большим – до всех этих вещей. Подобных игрушек скоро накопилось очень много, и царевич мог забавляться ими вместе с приставленными к нему в достаточном количестве сверстниками, которые и явились первыми потешными солдатиками Петра.

Фирсов Н.Н. Петр I Великий, московский царь и император всероссийский: Личная характеристика. – Москва, 1916. C. 5

Первые сверстники отрока Петра достоверно не известны, за исключением двух: Григория Лукина и Екима Воронина. Оба они положили свои головы под стенами Азова.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I–VI. С.-Петербург, 1859–1862. Т. I. С. 9

Рассказывают, будто бы на третьем году его возраста, когда в день именин его, между прочими подарками, один купец подал ему детскую саблю, Пётр так ей обрадовался, что, оставя все прочие подарки, с нею не хотел даже расставаться ни днём, ни ночью. К купцу же пошёл на руки, поцеловал его в голову и сказал, что его не забудет. Царь пожаловал купца гостем, а Петра, при прочтении молитвы духовником, сам тою саблею опоясал. При сём случае были заведены потешные.

Пушкин А.С. История Петра. С. 77

Великий же Государь повелел из знатных фамилий сорока человекам, невозрастным, по вся дни приходить к Государю Царевичу, с которыми в непрестанных военных учениях Государь Царевич забавлялся. И то его были детския забавы, и игрушки и увеселения. Великий Государь повелел[также] набрать полк возрастных в богатом зелёном мундире, с знамем и ружьём и прочими полковыми вещами, и богато убрать и наименовать оный полк: Петров. Государя Царевича Петра Алексеевича изволил объявить того полка полковником и по обычаю военному обо всём рапортовать, повелений от него требовать, что сам великий Государь своею персоною всегда наблюдал.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 12

Крекшин пишет, что когда Петру исполнилось три года, и в день тезоименитства его гости и купцы принесли разные игрушки, царевичу особенно понравились сабля и ружьё, с которым он с тех пор не разставался; часто засыпал с своею саблею, а ружье ставил близ постели, «якобы к обороне и защищению здравия»; что отец, видя в нём воинскую охоту, велел набрать полк в богатом зелёном мундире, наименовал его Петровым, а полковником назначил трёхлетняго царевича, приказав рапортовать ему обо всём, по обычаю военному; что младенец Пётр, побуждаемый врожденною храбростию, единственное удовольствие находил в учении военном; других же забав не терпел. Верим, что Петру могли полюбиться сабля и ружьё: какому дитяти не нравятся подобныя игрушки? Но Петров полк, выдумка Крекшина. Вероятно, он прочитал в записках графа Матвеева, «что отец его, Артемон Сергеевич, по «кончине царя Михаила Феодоровича, произведён в полковники к третьему полку, которые тогда назывался Петровским, был в зелёных мунднрах, стоял за Петровскими воротами за Белым городом», и вообразил, что этот полк, бывший ещё при царе Михаиле, сформирован для Петра!

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. С. 261

[1676] Сентября 30-го, сабельнаго дела придельщику Фирсу Иванову на пояс сабельной, шолковой, турецкаго дела, ценою 11 а. 4 д.; тот пояс привязать к сабли потешной, которыя ножны покрыты гзом зелёным, оправа медная золочёная, в хоромы к г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу; приказал тот пояс купить боярин и дворецкой и оружейничей Богдан Матвеевич Хитрово (Ст. 185 г. № 38).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 18

Смерть царя Алексея Михайловича

Первое воспитание царевича началось по обычному придворному чину, но как только дитя вступило в тот возраст, когда его стали занимать игры, в нём начали проявляться редкая восприимчивость, живость и склонность к забавам, носившим военный характер. Любимые игрушки, на которые он бросался, были: знамёна, топоры, пистолеты, карабины, сабли, барабаны. Царевича, по обычаю, окружили так называемыми «робятками» из ровесников, набранных из детей знатных родов; они составляли около него полк. Пётр, будучи трёх лет от роду, играл с ними в «воинское дело», а обучением и дисциплиной этого детского полка, по царскому поручению, назначен был иноземец Павел Гаврилович Менезиус. Родом он был шотландец, искатель приключений, в молодости шатался он по Европе, убил в Польше на дуэли мужа одной пани, с которой был в связи, был взят в плен русскими, обласкан царём Алексеем Михайловичем и женился на вдове известного Марселиса, основателя железных заводов в России. Царь Алексей Михайлович любил Менезиуса, человека ловкого, бывалого, говорившего на многих языках, и посылал его по важным дипломатическим сношениям послом к папе. Менезиус получил своё место при царевиче по возвращении из Рима. Мы не знаем подробностей обращения Менезиуса с царевичем, но ему принадлежит зародыш той горячей любви к иноземцам, которая начала проявляться у восприимчивого Петра с детских лет.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. М… 1991. С. 356

В 1676 г. к святой неделе велено живописцу Ивану Салтанову росписать для царевича красками: гнездо голубей, гнездо ракиток, гнездо канареек, гнездо щеглят, гнездо чижей, гнездо баранов, а у барашков сделать, чтоб была будто шерсть по них сущая. Тогда же царевичу устроены были в хоромах качели на верёвках, обшитых червчатым бархатом. Не мало изготовлялось и военных игрушек, которые также вызолачивались и расписывались красками: лучки, барабаны, бубны, топорки, чеканцы, пищали, пистоли, пушечки, булавы.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Стлб. 2045–2061

Внешния события не представляли никаких затруднений, а ещё менее опасностей. На небе не показывалось не единой тучки. Старший царевич Фёдор в начале ещё новаго 1674 года был объявлен, по обычаю, своим подданным и иностранцам как совершеннолетний и, разумеется, как наследник; но это объявление не возбуждало никаких опасений. Матвеев, а за ним царица и ея родные, не оказывали, вероятно, никакого возражения, уверенные, что это есть только исполнение обряда, нисколько для них не опасное: царь был совершенно здоров и крепок; объявленный наследником, равно как и брат его, слабые от рождения, не могли по всем вероятностям пережить отца; зачем же было обнаруживать свои тайныя чувстования, раздражать понапрасну противную сторону явным покушением на ея законныя права, тогда как им по всем вероятностям не суждено было придти в силу никогда? Так без сомнения разсуждал Матвеев с своими друзьями, оставляя дела идти естественным порядком, совершенно спокойный за их благополучный исход, как вдруг царь Алексей Михайлович в Январе 1676 года занемог. Шестаго ещё числа, в полном облачении, ходил он на Иордань; 12-го, в день имянин сестры царевны Татьяны Михайловны, был у обедни и жаловал бояр имянинными пирогами; 19 Января была во дворце комедия с музыкою, но он почувствовал себя нездоровым и слёг в постель.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Стлб. 2045–2061

…Болезнь его несколько времени держалась в тайне. Недомогание, однако, между тем, до того усилилось, что, по просьбе духовных лиц, многие из должников его величества были освобождены от обязательств: этот обычай соблюдается обыкновенно при рождении или кончине кого-либо из правителей, при чём общая сумма прощаемых долгов составляет много сотен тысяч гульденов. В этот же день его величество принял последнее помазание елеем и причастился, на рынке массами закупали чёрное сукно и другие [траурные] ткани.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 430

Болезнь не представляла сначала по видимому никакой опасности, но потом усилилась, и через 10 дней он скончался, благословив на царство, как объявлено было народу, старшаго сына Фёдора, которому было только 14 лет от роду.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Стлб. 2061

В Древней Российской Вивлиофике сказано: «184 году, Января в 29-ой день, в четвёртом часу нощи в первой четверти, преставися Благоверный Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович»; следовательно, скончался Царь Алексей Михайлович 1676 года, Января 29 числа, в Субботу в 7 с четвертью часов вечера; ибо в сей день заходит солнце в Москве в 4 часа 31 минуту, а посему и соответствует четвертый час ночи, вышепомянутому часу.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 302

…Сего 1676 года 29 января Государь после девятидневной болезни, к лютейшему прискорбию всей Московии, скончался, прожив 56 лет.

Рейтенфельс Яков. С. 290

Мы не можем точно сказать, почему окончил Царь Алексей Михайлович так скоро земное поприще своё. В течение всего повествования, по недостатку матерьялов, не имели мы случая упомянуть о состооянии здравья его. Иностранцы сообщали, что в 1657 году был Царь Алексей Михайлович очень нездоров, но болезнь сия миновалася без всяких последствий, и разве только причинила тучность тела, которую Майерберг, бывший в Москве в 1661 году, не одобряет.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 302–303

Стан его строен, взор нежен, тело белое, щеки румянныя, волосы белокурые, борода окладистая; но Царь гораздо дороднее, нежели бы ему по летам быть следовало.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. В сборнике «Утверждение династии». М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 145

Впрочем, не ближе ли приписать кончину его естественному телосложению; ибо и Царь Михаил Феодорович скончался также на 49-м году от рождения.

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть 1. СПб. 1831. С. 303

…Существует следующее предание, которое рассказывает в своих записках француз Доарвиль, живший в России в ту эпоху. Он повествует, что в 1657 году был Царь Алексей Михайлович так сильно нездоров, что всё искусство врачей оказалось бесполезным. По сему случаю было объявлено, что ежели кто знает, как лечить, то явился бы во Дворец. Жена одного своенравнаго мужа, желая избегнуть от всегдашних преследований его, объявила, что мужу ея известно таинство лечения. Мнимый лекарь был позван к Царю и, не взирая на все отговорки, должен был пользовать Царя, и избавил его от сей болезни. Невероятное сие событие описывает также Олеарий, но относит оное к Царю Борису Феодоровичу. Не из сего ли происшествия почерпнул Мольер своего «Лекаря по неволе»?

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Часть I1. СПб. 1831. С. 103

Пьеса Мольера слишком близко подходит к этому событию, которое, как видно, было очень известно в народе, потому что даже и иностранные писатели о нём узнали.

Пыляев М.И. Старое житьё. С.-Петербург. 1897. С. 120

Расскажем немного подробнее о его смерти. …На второй аудиенции или выслушании его превосх. посла, в среду, 29-го января, мы видели государя; он был свеж и здоров, и мы не могли ожидать ничего дурного. Он даже на следующий день ещё просил прислать к себе мальчика из посольской свиты, который искусно играл на разных инструментах. Тот и был во дворце и играл здесь в присутствии царицы и вельмож, находившихся здесь; игра доставила заметное удовольствие государю, равно как и некоторые театральные пьесы, сыгранные в его присутствии. Но в субботу, 1-го февраля, когда наш посол был опять при дворе и вёл вторично переговоры с уполномоченными, его царское величество занемог так, что через неделю, в субботу, 8-го февраля, его похитила смерть. Ему шёл сорок восьмой год от роду, и на престоле он был уже тридцать первый год, процарствовав очень счастливо и дав много примеров истинно царского образа мыслей и действий. Что касается особенностей его болезни, доктора первоначальною причиною называли цынгу (обыкновенную у Московитов болезнь), к которой несколько лет тому назад присоединилась водянка; между тем никаким образом не удавалось убедить его величество, человека очень тучного, принять какие-нибудь лекарства. Незадолго перед кончиною он немного простудился, а затем к простуде присоединилась лихорадка, с каждым днём всё увеличивавшаяся, так что доктора, наконец, отчаялись в благополучном исходе болезни. Последнее – тем более что вместо лекарств он, при сильнейшем жаре, все время пил лишь квас, до того холодный, что в нём плавали кусочки льда, которые он глотал; кроме того, для умерения жара он велел класть на живот толчёный лёд, а также и в руки брал лёд. Вследствие этого, при такой неумеренности, нездоровье его царского величества так усилилось, что потеряна была надежда на сохранение его жизни, и уже седьмого числа, вечером, были, в присутствии патриарха, совершены над ним обыкновенные в Греческой церкви обряды и церемонии. Приняв последнее напутствие, государь прожил ещё сутки, часов до 7-ми вечера: в этот час он умер, незадолго перед кончиною успев ещё передать скипетр, а с ним и все свои царства, владения и земли принцу, своему старшему сыну и исполнив ещё кое-какие дела, относившиеся к благосостоянию государства.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 430–431

Января 29 дня, повеле Великий Государь вся темницы отверсти и узилища разрешить, и узники свободить, все долги царские и вины простить из ссылок свободить, и по изследованным делам содержащихся должников исцам долги из казны своей Царской заплатить.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 12

За несколько часов до смерти он, говорят, по достопамятному великодушию своему простил всем своим должникам несколько тонн золота и приказал освободить из темниц 300 осужденных на смертную казнь за уголовные преступления и раздать из царской казны 6000 венгерских червонцев нищим в виде милостыни – посева для жатвы в будущей жизни. Ему наследовал сын Фёдор или Феодор Алексеевич, государь, на которого возлагают большие надежды, так как он не только унаследовал преемственным образом все добродетели великого своего родителя, но, по-видимому, получил превосходное тщательное воспитание и основательно изучил государственные науки. Дабы подданные скорее присягнули ему, сам Алексей, умирая, потребовал от присутствующих бояр, чтобы они тут же поклялись Феодору в верности.

Рейтенфельс Яков. С. 290–291

…Государь Московский, призвавши Артемона, на смертном одре просил у него совета, которого из сыновей прежде своей кончины назначить Государём Московским, и которому из трёх передать свой скипетр. Артемон советует ему, обошед старших сыновей, Феодора и Иоанна, вручить правление младшему из них, Петру. Артемон хлопотал об нём потому, что был ему родственник по матери; но умирающему Государю он представил причины, почему так советует, именно: Феодор слаб и расстроен здоровьем с самой юности; Иоанн нездоров глазами и близорук, а потому и к правлению такого Государства неспособен; притом он не имеет ни одного доблестного качества, даже не имеет столько благоразумия, чтобы править самим собою и [тем более] таким Царством. Феодора он представлял также неспособным к правлению, и очень вероподобно: помнишь, Государь, говорил он, как Феодор, будучи по тринадцатому году, однажды сбирался в подгороды прогуливаться с своими тётками и сёстрами в санях. Им подведена была ретивая лошадь: Феодор сел на неё, хотя быть возницею у своих тёток и сестёр. На сани насело их так много, что лошадь не могла тронуться с места, но скакала в дыбы, сшибла с себя седока, и сбила его под сани. Тут сани всею своею тяжестью проехали по спине лежавшего на земле Феодора, и измяли у него грудь, от чего он и теперь чувствует беспрерывную боль в груди и спине; вероятно, он проживёт недолго, а потому не может быть и Государем нашим. И так Артемон советовал вручить скипетр правления Петру, не смотря на его малолетство; он говорил, что Пётр по одному своему виду достоин быть Царём, что он по взгляду Марс, величествен по наружности и цветёт свежестию юности. Из всего этого он предрекал блаженные времена его царствования и обещал, что, если Государь передаст ему власть правления, то единодушно все признают Петра Царём, и что сам он (Артемон) за малолетством его поможет ему советами своими в делах правления.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835. С. 72

По кончине царя Алексея, остались три его сына: старший Феодор, от перваго брака, был почти 16-ти лет, и принял кормило правления. Вельможи старались уничтожить замыслы мачихи, желавшей возвести на престол младшаго сына. Она склонила на свою сторону сродника своего, главнаго министра Артемона, который охотно взялся помогать возвышешю кровнаго родственника. Предвидя, что умирающаго царя будут отклонять всеми способами, если мать явно станет искать короны своему младенцу, Apтемон не советывал показывать его в последния минуты жизни отца, считая достаточным одно объявление наследником престола. До совершеннолетия царя он сам думал управлять государством. Таким образом, он действовал в пользу матери, ещё более в свою собственную. Не всегда однакож сбываются надежды, как разсказывает поэт о вороне, разинувшей рот. Случилось, что когда царь испускал дух, не было при нём ни царицы, ни Артемона; находилась только толпа вельмож, благоприятствовавшая Феодору. Окружая смертный одр, они умоляют царя, если уже вечность с завистью хочет отнять его от земли, назначить себе преемником старшаго сына, Феодора, предопределённаго самым рождением, и вместе с молоком напоённаго надеждою на корону. Некогда было думать. Царь быль наречён, когда вбежала в спальню царица, чтобы просить за своего сына; её допустили к царю не прежде, как он уже скончался. Легко уступил бы царь просьбам царицы: Феодор был слабаго здравия, и, по несправедливому внушению некоторых вельмож, казался отцу неспособным к правлению. Средняго сына сама природа удалила от престола, лишив его зрения. С переменою правительства погибло счастие Артемона. Новый царь вызвал из заточения своего деда, сосланнаго Артемоном, а его самого осудил на изгнание. Плачевный пример непостоянства Фортуны!

Андрей Х. Залусский, епископ Варшавский, в письме Г. Марескоти, папскому нунцию в Испании. 1 июня 1676 г. Цит по: Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 263

Точно-ли такое было обявление, сделал ли его Царь по собственному своему побуждению, не смея нарушить родоваго обычая, или был подвигнут к тому сёстрами и дочерьми, которыя не отходили от его смертнаго одра и не допускали никого из противников, неизвестно. Молодая царица ни в каком случае не посмела бы оспоривать патриаршаго и боярскаго заявления или распоряжения, подтверждённаго царевнами. Она должна была молчать и покориться своей судьбе. Как бы то ни было, Матвеев, застигнутый врасплох, не успел видно принять нужных мер, хотя, может быть, и не умел, не смог скрыть своих намерений, и делал какия-нибудь попытки.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875. С. 14

Царь Алексей Михайлович скончался 30 января 1676 года, оставя Петра трёх лет и осьми месяцев.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 78

«И не ожидали, чтобы Ему должно было когда-нибудь царствовать…»

Пётр был не более четырёх лет, когда лишился своего родителя, и не ожидали, чтобы Ему должно было когда-нибудь царствовать.

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. – Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771

Перед своею кончиною царь назначил приставниками к царевичу [Петру] боярина Кирилу Полуехтовича Нарышкина и при нём окольничих князя Петра Ивановича Прозоровского, Фёдора Алексеевича Головина и Гаврила Ивановича Головкина.

Пушкин А.С. История Петра. С. 78

Января 29-го, в Субботу, в 7 часов вечера, окончил мудрый Царь Алексей Михайлович жизнь свою. Голландский Посланник Кланк говорит: Февраля 8-го числа, по новому штилю, скончался Царь Алексей Михайлович после весьма тяжкой болезни. На другой день в 10 часов утра, перенесли гроб его в Соборную церковь, со следующею церемониею: Во-первых несли навес или сень, украшенную жемчугом, диамантами, золотыми и серебряными цветами. За сим следовал Патрихарх, со всем духовенством, производя плачевное пение; потом везли гроб в санях, покрытых красным сукном, изголовьем стоял он на коленях престарелой женщины (аltе Маtrоnе), в санях тех сидевшей. За оными 8 старых бояр несли в креслах юнаго Царя, ручки кресел сих обтянуты были чёрным сукном. За Царём ехали в санях пять дочерей покойнаго Монарха, а позади их шли Бояре и все прочие чины, производя также плачевное пение.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича и исторя первого стрелецкого бунта. Части 1–2. СПб, 1834. С. 6

Лишь только он скончался, как старший сын его, теперь царь Феодор Алексеевич, лет приблизительно пятнадцати, боярами, находившимися при царе, был препровождён в большой зал и здесь в царских регалиях посажен на царский трон. Он поцеловал крест и, вслед за тем, вельможи и бояре принесли новому государю и царю присягу в верности, целуя крест, который держал в руках патриарх или праотец. Целую ночь продолжалось присягание всех дворян, стольников и разных дворцовых служителей. Посланы были гонцы во все концы государства; все иностранные офицеры и чиновники, обязанные присягать, призваны были во дворец, где они принесли присягу перед двумя Московскими проповедниками, одним реформатским и другим лютеранским. Это произошло часов в 11 ночи.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 432

Софья выходит на сцену

Царь Алексей был женат два раза, следовательно, оставил после себя две клики родственников и свойственников, которые насмерть злобствовали одна против другой, ничем не брезгуя в ожесточённой вражде.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. 245

У царя Алексея Михайловича осталось большое семейство: три сестры, потом два сына и шесть дочерей от первой супруги, сын и две дочери от второй, которая осталась вдовою. В сущности, вся эта семья распадалась на два рода, по происхождению цариц. Старшее племя принадлежало роду Милославских, младшее – роду Нарышкиных. Старшее племя было сильнее и по своему составу, и по возрасту лиц, и по числу, и по характеру приближённых людей, обыкновенно всё царских родственников, а также родственников этим родственникам и т. д. Младшее племя было слабее, потому что по молодости положения не успело ещё пустить во дворце и государстве таких широких и глубоких корней, связей, на каких давно уже держался род Милославских. На стороне Милославских кроме того, было право старшинства; наследниками престола являлись двое сыновей Милославской, старших по возрасту, Фёдор и Иван. Но и тот и другой были слабы здоровьем, а, Иван был слаб и умом. Таким образом, право родового старшинства должно было уступить праву государственных интересов и наследие престола по необходимости клонилось на сторону Нарышкиных, на сторону здороваго и умнаго ребёнка, царевича Петра, у котораго к тому же была жива и мать – царица Наталья, по смыслу своего положения все-таки старшая во всей царской оставшейся семье, старшая своим царственным вдовством, не только в своём, но и в другом, чужом роде.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Том II. С. 146

Здесь так естественно рождается вопрос: неужели Матвеев прежде не подумал об этом и не постарался обеспечить себя и своих насчёт перемены царствования? Оставя в стороне нравственные побуждения, которые если бы не были сильны у Матвеева, то были очень сильны у царя Алексея, можно объяснить дело расчётом: царь Алексей был ещё во цветущих летах, и очень легко могло казаться, что слабые сыновья его должны последовать за своими единоутробными братьями, не переживут отца и Пётр будет наследником. Но другое дело, когда царь умер скоропостижно; о движениях Матвеева в пользу Петра в эту страшную минуту сохранились известия у иностранцев; вот самое подробное из них, оставленное поляком, автором любопытного рассказа о стрелецком бунте.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 369

При жизни его, прежнего царя Алексея Михайловича, царским двором управлял Артемон Сергеевич и был [он также] посольским канцлером. Когда первая супруга царя Мария Ильинична Милославская умерла, оставив после себя двух сыновей и шесть незамужних дочерей, Артемон начал преследовать этих последних и усилил свои преследования ещё более после того, как добился того, что царь женился на его родственнице Наталии Кирилловне, дочери смоленского капитана Кирилла Нарышкина. От брака с нею родился теперешний царь Пётр. Умирая, царь Алексей благословил на царство своего сына Феодора, рождённого от Милославской, который в то время лежал больной, а опекуном назначил князя Юрия Долгорукого. По московскому обычаю, нового царя должны были избрать в тот же день, в день смерти прежнего царя. Но Артемон утаивал смерть царя и, подговорив стрельцов к единодушному избранию на царство Петра, своего малолетнего родственника, а не Феодора, которого благословил отец, уже поздно ночью сообщил боярам о смерти царя и, посадив младенца Петра на трон, убеждал их признать его царём без всякого прекословия, потому что Феодор опух и лежит больной, так что мало надежды на его жизнь и ещё меньше на то, чтобы он благополучно правил ими и воевал с внешними врагами.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году и избрания двух царей Петра и Иоанна. Старина и новизна. Кн. 4. СПб. 1901. С. 383–384

Продолжительная болезнь царёва, и существовавшая в то же время сильная вражда между фамилиями Милославских и Нарышкиных, подали последним мысль, составить акт о том, что будто бы царь Алексей Михайлович оставляет престол свой младшему сыну; ибо оба старшие, по слабости душевных и телесных сил неспособны царствовать. Боярин А.С. Матвеев, начальствуя Посольским приказом и имея особенную власть и силу, мог надеяться, что план сей удастся; ибо Правителем Государства, во время Царёва малолетства, назначался он сам. Не известно, почему не привели Матвеев и Нарышкины план сей в исполнение. Вероятно потому, что не успели они оградить себя со всех сторон; а царь Алексей Михайлович скончался скорее, нежели они предполагали.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 11

Между тем бояре, узнав от патриарха, бывшего при смерти царя, что царь, умирая, благословил на царство царевича Феодора и опекуном назначил Юрия Долгорукого, ожидали прибытия этого последнего. Юрий Долгорукий, приехав во дворец и рыча, как вол, с горя по случаю кончины царя, спрашивал у патриарха, кого отец благословил на царство. Патриарх отвечал, что царевича Феодора. Тогда Долгорукий и бояре, не слушая убеждений Артемона об избрании на царство Петра, устремились к больному Феодору; видя, что двери затворены и заперты, велели их выбивать и выламывать; войдя к нему с рыданием и плачем о смерти его отца, с радостью понесли его (потому что он сам ходить не мог) и, посадивши на престол, подходили к его руке, поздравляя с воцарением. Между тем мать царя Петра и Артемон, не будучи в состоянии противодействовать могуществу бояр и Долгорукого, вместе со своими советниками скрылись.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 11

Лишь только дошёл об этом слух до Принцев крови, особенно до их тёток и сестёр, бывших тогда во дворце, – слух о том, что Артемон старается возвести на престол свой род и фамилию Нарышкиных, тотчас они посылают за Одоевским, Милославским и другими, прося, чтоб они поспешили к ним как можно скорее. Царевна София встречает явившихся на зов Бояр с воплем и слезами; а Бояре, уже пылавшие ненавистью к Артемону, входят в спальню Государя, уже умирающего, и умоляют его, немедленно пред их глазами вручить правление Государства старшему сыну, Феодору, и благословить его. Умирающий отец, побеждённый их мольбою, исполнил их желание, отдал верховную власть своему сыну Феодору. Чрез четыре дня по смерти отца Феодор вступил на престол.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли… С. 73

…В спорах принял участие народ и решил – быть царём Феодору.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 127

Степень от Рюрика – 25. 1676–1682. ФЕОДОР III АЛЕКСЕЕВИЧ, ЦАРЬ. Родился в Москве – 1661 г. Мая 30 или Июня 8. Начал царствовать – 1676 г. Владел [престолом] б лет. Супруги его: 1-я – Агафия Симеоновна Грушецкая, 2-я – Марфа Матвеевна Апраксина. Скончался в Москве 27 Апреля 1682 г. Похоронен в Москве, в Архангельском соборе. Лет жизни имел 21. Имел сына Илию. Потомства, сего Государя Феодора, не осталось.

Хавский П. Предки и потомство рода Романовых. Сочниение П. Хавскаго. М. 1865. С. 33–34

…Бояре, узнавши от патриарха, который был при смерти царской, что отец благословил Феодора на царство и Юрия Долгорукого назначил опекуном, ждали последнего. Приезжает, наконец, Долгорукий во дворец, как вол, ревёт с жалости по царе и прямо к патриарху: «Кого отец благословил на царство?» – «Феодора», – отвечает патриарх. Тогда Долгорукий с боярами, не слушая увещаний Артемона, что надобно избрать Петра, стремятся к покоям Феодора, подходят – двери заперты! Долгорукий приказывает выломать двери, бояре берут на руки Феодора, потому что сам идти не может: ноги распухли, несут, сажают на престол и сейчас же начинают подходить к руке, поздравляя на царстве. Мать царя Петра и Артемон скрылись, видя, что ничего не могут сделать против Долгорукого и всех бояр.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 384

Царь Фёдор Алексеевич

Это был молодой государь, довольно красивый, но, по болезни, с лица немного жёлтый и одутловатый. Он сидел на троне отца, покрытом по случаю траура чёрным; сам его величество был одет в чёрную же дамастовую одежду, подбитую соболями. На голове его была чёрная суконная шапка, подбитая соболями, а в руке чёрного дерева костыль, на который он часто опирался, так как был очень слаб.

Посольство Кунраада фан-Кленка… С. 484

Голландский Посланник Фон Кланк сообщает нам по сему предмету любопытное сведение: – юный Царь, говорит он, угощал целыя шесть недель нищих и роздал бедным людям 12 000 талеров, то есть, 24 000 рублей.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 9

В воскресенье, 9-го, рано утром, явились все низшие офицеры и все те, которые, вследствие сильного стечения народа, в предыдущую ночь не успели присягнуть, так же как и община Московская, в замке его царского величества. Здесь были также и знатнейшие лица духовного звания и сам патриарх. Все это скопище народа принесло присягу, стоя перед дворцом его величества, под открытым голубым небом. Другие офицеры и слуги царские присягали в своих приказах или канцеляриях, прихожане же в главной церкви. Эта церемония ещё не успела кончиться, как уже оказалось десять часов, и от двора патриарха или праотца потянулась процессия духовных, с патриархом, митрополитами и архиепископами во главе, вверх по лестнице, во дворец. Отсюда они вышли, неся тело покойного государя, часов в 11, в следующем порядке. Прежде всего мы увидели человек триста или четыреста священников в великолепном золотом и серебряном парчовом облачении; все они пели и в руках держали горящия восковые свечи. Пучки восковых свеч в то же самое время в огромном количестве были брошены в народ для раздачи. Затем явился патриарх, с митрою на голове, в сопровождении двух знатных вельмож; перед ним несли большое красное шёлковое знамя с изображениями различных святых. За патриархом или праотцем шли митрополиты, архиепископы, епископы и проч., все в богатых облачениях и белых золочёных митрах. За ними несли крышку гроба, покрытую дорогим, красного золота, парчовым покровом; её несли несколько вельмож все в чёрном одеянии. Далее бояре, под жёлтым, золотой парчи балдахином, несли гроб с телом почившего государя. Вокруг гроба несли много восковых свеч, которые были в руках у всех вельмож, а также кадила, которые окуривали тело благовонными травами. Почти невероятно, какой плач и какие рыдания раздались в толпе народа при виде государя в гробу. Крики и вопли присутствовавших, казалось, могли бы даже облака разорвать; можно было подумать, что, со смертью этого государя, подданные лишились единственного своего утешения и надежды. Новый царь, одетый в чёрное, следовал, с обнажённой головою, в носилках, покрытых чёрным сукном. Рядом с ним находились самые старшие вельможи страны, ближние бояре, лица которых выражали сильнейшую скорбь о смерти государя. За ними следовала царица, также в закрытых носилках, покрытых чёрным сукном. Её свиту составляли множество царевен, боярынь и боярышень. Вся эта процессия направилась в церковь Архангела Св. Михаила, вблизи дворца, где гроб с большими церемониями поставили в общую усыпальницу великих князей или царей Московских. Тело стояло здесь ещё недель около шести, пока его не предали земле.

Посольство Кунраада фан-Кленка … С. 432–433

…Царя Алексея похоронили. Похоронивши же его, стали усиленно заботиться о здоровье Феодора: три тётки и шесть сестёр, рождённых от Милославской, расположившись возле него, сидели безвыходно и оберегали всячески его здоровье.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 385

…Передавали, что тётки и сёстры его по матери (Милославской) безысходно находились у постели нового царя. Они питали самое чёрное недоверие к Аптекарскому приказу, с 1672 г. возглавлявшемуся А.С. Матвеевым. Уже 1 февраля 1676 г. Матвеев был удалён с этой должности, а 8 февраля царскую медицину возглавил представитель высшей родовой знати, пользовавшийся всеобщим доверием – боярин Никита Иванович Одоевский. Через неделю новый глава Аптеки созвал консилиум шести ведущих медиков страны.

Обследование Фёдора Алексеевича и изучение анализов показали, что «ево государская болезнь не от внешняго случая и ни от какой порчи, но от его царскаго величества природы… та де цынга была отца ево государева… в персоне». Хроническая болезнь даёт сезонные обострения, заявили доктора, лекари и фармацевты, которые купируются с помощью внутренних и внешних укрепляющих средств, «сухой ванны», мазей на царские «ношки». Полное излечение возможно «только исподволь, а не скорым времянем».

Бояре вздохнули с облегчением – болезнь при соответствующем уходе была не смертельна, в конце концов, Алексей Михайлович жил с ней и царствовал десятки лет, был любителем охоты с ловчими птицами и борзыми, а в случаях душевной тоски ходил с рогатиной на медведя. Юноша Фёдор Алексеевич был, конечно, похлипче, но воспитан на физических упражнениях как истинный царевич дома Романовых.

А.П. Богданов. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 65

В понедельник, 10-го февраля, его превосх. наш посол и все его домочадцы надели траур по поводу смерти его величества. До обеда боярин Артемон Сергеевич, в сопровождении многих саней, совершенно в трауре и с обнажённой головою, медленно проехал мимо двора его превосх-а, в то время как фан-Асперен и я случайно стояли у ворот. Он казался очень опечаленным, подал нам руку и, проехав немного, подозвал фан-Асперена, спросил о здоровье его превосх-а и сообщил заодно, что для его вельможности при дворе и теперь всё останется по-прежнему. После обеда его превосх. послал господ маршала, Бюдэйна и фан-Асперена, всех в трауре, в приказ или канцелярию, чтобы засвидетельствовать господину Артемону Сергеевичу соболезнование по поводу смерти его царского величества. Не застав его, однако, здесь, они принуждены были отложить посещение до следующего дня, когда думали застать его утром рано дома. Во вторник, 11-го февраля, утром, в 2 часа до рассвета, три означенные господина отправились от его превосх-а ко двору Артемона Сергеевича, чтобы исполнить то, что им было поручено. Когда они подошли к крыльцу, гофмейстер, со слезами на глазах, проводил их наверх, где они в сенях встретили массу людей, которые все были очень печальны. Когда боярин их принял, и маршал начал говорить, то и сам вельможа и все находившиеся в комнате разразились рыданиями. Он благодарил его превосх. за сочувствие и утешение в горести и уверял, что господа не переменились, что те же господа останутся у власти, кроме разве того, что, в виду малолетства его царского величества, четверо знатнейших будут управлять на ряду с ним. Он прибавил, что дела его превосх-а теперь пойдут вперёд так же, как и прежде, и скоро получат хорошее окончание.

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900. С. 434–435

В обширнейшем храме, воздвигнутом в честь Преблаженной Богоравной Девы и возвышающемся при царском дворце, новый царь мосхов венчался на царство приблизительно следующим образом: после того как к этому священнодействию собрались в большом количестве, как будто на народное собрание, всё духовенство, вельможи, дворянство и воинские начальники, а также и именитейшие горожане, то на великолепно устроенном возвышении поставили три кресла в ряд. На первом, серебряном и разукрашенном золотом, сел будущий наследник царства, одетый по обычаю страны в длинное одеяние, разукрашенное золотом и драгоценными камнями. Рядом с ним второе занял патриарх, которому предстояло совершить обряд. На третьем были приготовлены: знаменитая шапка, унизанная кругом драгоценными камнями, громадная золотая цепь и княжеский пояс с прибавлением к ним золотой короны и царской златотканной порфиры, тяжёлой от дорогих жемчугов. Почти все эти уборы служат для этого обряда со времен Владимира Мономаха. Итак, меж тем как духовенство рядом песнопений испрашивает будущему новому царю всяких благополучий, старший между вельможами просит патриарха приступить к совершению обряда венчания на царство. Тот, помолившись Богу и всем святым, приглашает царя, который тем временем встал, опять сесть с ним вместе на кресло. Московский митрополит читает молитву о благополучии в будущем, а патриарх творит над ним крестное знамение и возлагает при этом крест, осыпанный жемчугами, на чело царя. Засим старший из вельмож облекает царя в порфиру и, приняв от патриарха шапку с золотым коронообразным украшением наверху, надевает её царю на голову. После сего священники начинают петь литию, т. е. мольбы к святым, и обычные молитвы к Блаженной Деве и благословляют по порядку все – что продолжается довольно долго – нового царя, крестя его приподнятою рукою. То же самое делают и прочие сословия, дабы царь благополучно царствовал на многие и многие годы, после чего патриарх обращается к нему с увещеванием: почитать Бога и Его святые иконы, править делами по справедливости, неуклонно соблюдать русскую веру и распространять её. Из этого храма все длинным шествием идут сперва в храм св. Михаила, а затем в церковь св. Николая, находящиеся оба в Кремле, и служат в том и другом молебны.

Во время этого шествия, по приказанию царя, в теснящуюся кругом с поздравлениями толпу народа бросают множество золотых и серебряных монет, набитых в память сего торжества, и приглашаются знатнейшие лица из всех сословий к великолепному и обильному пиршеству. Здесь царь, сняв из одеяния то, что пообременительнее, подпоясанный вышеназванным поясом и с посохом из рога единорога в руках, сидит на троне, несколько возвышающемся среди столов, поставленных в два длинных ряда. Последним – об остальных великолепно приготовленных яствах я умолчу – приносится каким-нибудь жителем г. Переяславля блюдо из рыбы сельди, похожее на нашу рыбную похлебку, для напоминания о пользе воздержанности. Для увенчания, как бы, пира концом, знаменующим счастливое будущее, царь посылает каждому золотой кубок с вином, который все добросовестно и осушают, причём усерднейше отвечают на эту милость пожеланиями царю счастливого царствования и постоянного здоровья.

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. С. 293–294

15 июня происходило венчание на царство, по древнему царскому чину. Несли царский венец боярин Р.М. Стрешнев. Скипетр – боярин Иван Фёдорович Стрешнев, а потом князь Юрий Петрович Трубецкой. Яблоко – казначей Камынин, а блюдо – думный дьяк Дементий Башмаков. Мису с золотыми деньгами, чем осыпать Государя после венчания, розрядный дьяк Фёдор Шакловитой, известный по последнему Стрелецкому бунту. За животворящим Крестом послан был боярин И.А. Хилков. На чертожном, вместе с Государем, стояли бояре: князь И.И. Одоевской, князь Ю.А. Долгорукий, Б.М. Хитрово. Поддерживали Государя дядьки его: бояре князь Куракин и Хитрово. Царскую одежду принёс стряпчий Алексей Тимофеевич Лихачёв и, сдав её дьякам государевым, принял прежнюю. Осыпал царя золотыми деньгами Касимовской царевич, а мису держал А.Т. Лихачёв. При сём обряде приказал Царь боярам и окольничим быть без мест.

Величие его, к удивлению присутствовавших превосходило его возраст (тогда ему было 18 лет); голову князя украшала блиставшая шапка, поверх коей была золотая, богато украшенная дорогими каменьями и другими драгоценностями корона; в руках был княжеский скипетр. Кафтан (tunica) на который от чрезмерного блеска (я стоял близко) нельзя было пристально смотреть, был столь роскошен, что и после, при возвращении на посольское подворье, только и было разговору, что о нём. Верхнее одеяние (paludameutum), накинутое как мантия, так блистало алмазами и жемчужинами, что московского царя, красовавшегося в этом убранстве, назвали убранным звёздами солнцем!

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С 52

Падение Артамона Матвеева

Как бы то ни было, Феодор вступил на престол спокойно, не произошло никаких перемен, Матвеев остался в прежнем важном сане великих государственных посольских дел оберегателя. Но враги его уже владели дворцом и не могли оставить его в покое.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 369

Его главными врагами, – кроме царевен, в особенности Софьи, самой видной по уму и силе характера, и женщин, окружавших царевен, – были Милославские, родственники царя с материнской стороны, из которых главный был боярин Иван Михайлович Милославский, злобившийся на Матвеева за то, что Артамон Сергеевич обличал перед царём его злоупотребления и довёл до того, что царь удалил его в Астрахань на воеводство. С Милославскими заодно был сильный боярин, оружничий Богдан Матвеевич Хитрово; и у этого человека ненависть к Матвееву возникла оттого, что последний указывал, как Хитрово, начальствуя Приказом Большого Дворца, вместе со своим племянником Александром обогащался незаконным образом за счёт дворцовых имений, похищал в свою пользу находившиеся у него в заведывании дворцовые запасы и брал взятки с дворцовых подрядчиков. Царь Алексей Михайлович был такой человек, что, открывая ему правду насчёт бояр, Матвеев не мог подвергнуть виновныхдостойному наказанию, а только подготовил себе непримиримых врагов на будущее время. У Хитрово была родственница, боярыня Анна Петровна; она славилась своим постничеством, но была женщина злая и хитрая: она действовала на слабого и больного царя вместе с царевнами и вооружала его против Матвеева, сверх того врагом Матвеева был окольничий Василий Волынский, поставленный в Посольский приказ, человек малограмотный, но богатый, щеголявший хлебосольством и роскошью. Созывая к себе на пиры вельмож, он всеми силами старался восстановить их против Матвеева. Наконец, могущественные бояре: князь Юрий Долгорукий, государев дядька Фёдор Фёдорович Куракин, Родион Стрешнев также были не расположены к Матвееву.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 154–155

Вышеобъявленные бояре Долгорукий и Хитрый по восшествии государя на престол стали государя просить, что они уже остарели и более с такою прилежностию дел править не могут и чтоб его величество, как ближнего свойственника своего, Ивана Михайловича Милославского, взяв из Казани, в правление государственных дел употребил. Сие государь, приняв за полезный совет, немедленно от себя знатного человека по него послал, а между тем все приказы на него положили. Только оставили князь Юрий Алексеевич себе Стрелецкий, сыну своему Иноземческий или Рейтарский, а Хитрому Дворцовый и Оружейный приказы. Милославский, не ведая сей хитрости, получив такое известие, не приехав ещё в Москву, прислал от себя роспись, кому с ним в котором приказе товарищем быть. Которых немедленно определили, и оные были наиболее из его приятелей, нежели люди, дела знающие, а иных ему представили хитростно из людей ему ненадёжных. Получив известие о приближении его к Москве, многие выезжали его встречать вёрст за сто и более, и едва не все бояре за Москвою его встретили.

Василий Татищев История Российская. Часть 5. С. 32

Погребение покойнаго и венчание новаго царя отправлены были по обычаю, и на Верху всё вдруг изменилось: Нарышкины приуныли с своими приятелями, царевны разцвели, Милославские, их родственники, восторжествовали и взяли в свои руки правление, распоряжаясь именем новаго царя. Долго, впрочем, не предпринималось ничего важнаго, но втайне обдумывался предлежащий образ действий, и чрез полгода удар разразился решительным действием…

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Когда царь Феодор, выздоровев, венчался на царство, то, помня недоброжелательство к себе Артемона и опасаясь козней и отравы с его стороны (распустили молву, будто Артемон чернокнижник и водится со злыми духами, о чём пытали его слуг и даже карлика), наказав кнутом его самого и его сына…

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

Сперва Артамона Сергеевича объявили подозрительным человеком, котораго де нельзя оставить правителем Аптеки, когда государь болен, – и аптеку у Матвеева отняли.

Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель VII века. СПб. 1906. С. 29

Когда однажды Матвеев приехал по обычаю во дворец, боярин Родион Матвеевич Стрешнев вынес указ из комнаты в переднюю и объявил ему: «Указал великий государь быть тебе на службе в Верхотурье воеводою».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 364

Царь [Феодор], питая недоброжелательство к Артемону, отнял у него имущество, для вывоза коего, говорят, едва хватило 14 дней, и отправил его за 200 почти миль в ссылку, родных его подвергнул опале и назначил ему на содержание не больше трёх копеек (5 копеек равны нашим 9 крейцерам) в сутки.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 127

Его обвиняли в том, что, заведуя государевою аптекою и подавая царю лекарство, он не допивал после царя остатков лекарства.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

О мелочности крамол, направленных против Матвеева, свидетельствует то обстоятельство, что в мерах, принятых против павшего боярина, занимает весьма видное место жалоба датского резидента о долге в размере 500 рублей за проданное Матвееву вино.

Брикнер А.Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.31

Но это был только один предлог. Матвеев, доехавши до Лаишева, получил приказание там остаться, и здесь начался ряд придирок к нему. Сперва потребовали от него какую-то книгу, лечебник, писанный цифрами, которого у него не оказалось. В конце декабря сделали у него обыск и привезли за караулом в Казань.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

В записках, к Сибирской Истории относящихся, сказано, что в 1б7б году послан, в место опалы, Воеводою в Верхотурье Боярин А.С. Матвеев. В Лаишеве, что при Каме, был он остановлен, отвезён в Казань, лишён боярскаго сана и имущества и отправлен с сыном своим в Пустоозёрск. На проезд дано им из собственных животов 500 рублей. А был он в ссылке 5 лет. В исходе 1682 года повелено ему жить до указу в Подмосковной деревне.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 17

Матвеева везли в ссылку через Новгородский Приказ, бывший до того в его ведомстве. Все жители сбегались к нему на встречу, и, видя, что прежний их благодетель всего лишён, снабжали его всем нужным на дорогу… Вскоре издержал он все сьестные припасы; у него оставалось только три сухаря. Неизбежная смерть угрожала ему и товарищам его. Великодушный Пустоозерский Воевода Тухачевский, не страшась врагов Матвеева и уважая добродетели его, поделился с ним тем, что у него было. Из шести кулей муки он дал ему три, хотя и знал, что до весны не получит никакой помощи.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 161–162

Вслед за тем отправлены были в ссылку двое братьев царицы Натальи Кирилловны, Иван и Афанасий Нарышкины. Первого обвинили в том, что он говорил человеку, по фамилии Орлу, такие двусмысленные речи: «Ты Орёл старый, а молодой Орёл на заводи летает: убей его из пищали, так увидишь милость царицы Натальи Кирилловны». Эти слова были объяснены так, будто они относились к царю. Нарышкина присудили бить кнутом, жечь огнём, рвать клещами и казнить смертью, но царь заменил это наказание вечною ссылкою в Ряжск.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 154–155

Матвеев, жалуясь прежним приятелям своим на оказанную ему несправедливость, писал о том же и к самому Царю Феодору; но этих челобитен не допускали до его слуха, – придворные клевреты. Вот содержание одной из них: «Настало шестое лето страданий моих, и ты Царь, доселе не внял к вопиющему голосу холопа твоего. Болезни безпрестанныя, скорби неутешныя, горести и страх новых опал ежеминутно умаляют жизнь мою. Меня осудили на голод и наготу, – лучше бы мне никогда не родиться! В третий раз посылаю к тебе челобитную, и всё тщетно! Царь, чем я тебя прогневил? Изменник ли я, или твой недоброхот? – Боже! Ты веси человческия помышления, исповедую Тебе, если в сердце моём залегла неправда, накажи меня ещё более. Я отовсюду обнесён, поруган безчестием, – без вины виноват! В пожарах и в огне, в бунтах и на ратном поле, повсюду я с торжеством нёс жизнь свою на смерть! Мечи врагов рубили меня, изсекали на мне глубокия язвы; но нынешния, во сто крат глубже и больнее, – оне неизцелимы! Кровь свою источил, кости изсушил, и не знаю чем умилостивить тебя. Юность свою растерял на службе, а на старости лет не имею утешения! В цветущие годы иные помышляют о будущем, чтоб им без нужды провесть остаток престарелых дней – а мне и этого, не удалось. Седина моя пожинает горькие плоды земнаго счастья. Я служил с честью и выслужил: поношение, голод и слёзы. – Еслиб я, холоп твой, предвидел будущее зло, давно бы избрал себе не эту поносную, но славную смерть. Будь столько милостив, как император Тит, оплакивавший тот день, в который никому не сделал добра. Или будь подобен тому из великих государей, который возлюбив правду, велел пред своим дворцом повесить колокол, чтобы все челобитчики, изгоняемые гнусными царедворцами от очей истины, могли ударять в звон. Вот пример: один хозяин согнал со двора старую и хилую свою лошадь; она, ходя около этого колокола, зацепилась хвостом и произвела звон. Услышав, государь, повелел представить к нему просителя; увидев же лошадь, он понял ея положение и велел отыскать хозяина. Когда он явился, государь спросил у него: зачем ты согнал со двора свою лошадь? – Тот отвечал: она старая, и теперь мне не нужна. И ты стар ныне, сказал ему государь, и не нужен боле мне; пока ты мог работать, я тебя держал, а теперь ступай вон! – Так и я, Государь, – стар, и потому не нужен боле. Не я ли работал с пользою в тайных советах, не будучи ещё причтён к высокому собору государской думы? Не я ли радел о благах отечества, подавал советы ко всему доброму, по долгу совести открывал злые замыслы? Обо всём я доносил и предостерегал: носил на себе все тяжести государския, правил работу правую, а ныне чем прогневил тебя? Мы холопи твои (здесь разуметь должно и сына его), просим у Вашего высокаго престола: услышь плачевную мольбу из той далёкой страны, где безпрестанно вздыхаем и стенаем. Преклони ухо милосердия на сугубо горькослёзную долю, нежели как пишу. Двоякий страх овладевает мною: голод грозит смертью, а смерть страшит неоправданием! Я заточён на последней черте к морю; сижу под сильной и жестокой стражею; ни от кого нет помилования, ни заступления, кроме тебя, Государь. Повели разсмотреть дело моё по правде».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 121

Страдая в Пустоозерске, Матвеев всё писал и писал к Царю Феодору: «Государь! юность моя протекла в походах, в сражениях, в смертной опасности, а старость не имеет пристанища. Враги мои выдумали, будто бы я в сношении с злыми духами; они могли уловить простоту народную, но Вера наша опровергает их клевету. При деде твоём Царе Михаиле ненавистники Ильи Даниловича Милославскаго, тестя твоего родителя, разглашали, будто бы у него есть обворожённый перстень. К рассеянию народнаго заблуждения дед твой приказал сделать обыск в доме Милославскаго, но не подверг его ни суду, ни ссылке; а меня сослали без суда и изследования. Свидетельствуюсь Богом, что я служил всегда чистым сердцем, и доколе будет во мне дыхание, не забуду Веры и верности. При отце твоём укрощал я мятежи в Москве, в Коломенском, в Путивле и Переяславле, на поле ратном, на приступах и в боях кровь, моя лилась за Отечество; я не щадил жизни за престол Царский, и умираю от голода и от злобы врагов моих!»

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 162–163

«Тамо, где нет фортуны, политики не кланяются…»

Вместе с падением Матвеева многое изменилось и в житье-бытье Натальи Кирилловны и Петра. Они жили в Преображенском, в некотором отдалении от двора. Нет сомнения, что мать царевича страдала от такого пренебрежения к ней; для её сына же большая свобода и отсутствие строгого придворного этикета в Преображенском могли считаться немалой выгодой. Обыкновенно царевичи на Руси до пятнадцатилетнего возраста содержались как бы узниками в Кремле. Пётр вырастал на свежем воздухе в окрестностях столицы.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.33

…Царевич Феодор, был самого слабого здравия, но лучших естества человеческого качеств. Вознеслися Милославские, ибо свойственник их царствует, хотя царь Феодор Алексеевич и более тщился быти свойственником народа российского, нежели одних господ Милославских; но как-то ни было, однако Нарышкины совсем обессилели, а царица Наталия Кирилловна, хотя и в крайнем была почтении, но комнаты её были пусты: тамо, где нет фортуны, политики не кланяются, а низкостепенные люди, взирая на высокостепенных, делают то же – некоторые ради страха, некоторые ища милости к противной стороне, отколе изливается их польза, некоторые от извычки ласкать и боготворить фортуну, хотя бы от неё никакой пользы не ожидали, а некоторые удалялися от комнат царицы Наталии Кирилловны, ради чего, и сами того не ведая, разве только на сём оснуяся: так де ныне водится. Слово «мода» было тогда в России ещё неизвестно, но действие оного слова искони у нас было: всё входило и выходило из моды; входили и выходили из моды и поклоны, тем же подобием как и ныне. А когда в комнатах царицы Наталии Кирилловны прихожих было не много, так и Нарышкины без друзей осталися, ибо друзья обыкновенно не к особам людским, но к фортуне их прилепляются: отлепится фортуна, отлепятся и друзья.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году в месяце майи / Писал Александр Сумароков. – [СПб. ]: Печатано при Имп. Акад. Наук, 1768. С. 5–6

Милославские во время царствования Феодора утесняли Нарышкиных, из них ни один не был произведён в большие чины. Даже дед царевича, Кирил Полуехтович, определённый Алексеем Михайловичем главным судиею в Приказе большого дворца, был отставлен.

Пушкин А.С. История Петра. С. 79

Не была бы царица толико оставлена, ежели бы её благоденствие от единого царя зависело, но она от сестры его, царевны Софии Алексеевны, во время владения родителя её была ненавидима, а во время владения брата её утесняема.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 6

Сей благочестивый Государь Царевич Пётр Алексеевнч, по блаженной кончине родителя своего, остася в возрасте четырёх лет, и ростяше при матери своей, вдовствующей, благочестивой Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталие Кириловне. И благочестивая и Великая Государыня, Царица здравие Великаго Государя яко зеницу ока соблюдала и бысть всегда пред очию ея, злобы ради многих на сего блаженнаго отрока, о чём речено будет впереди.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 12

Однако царь Фёдор, слишком юный даже в глазах рано взрослевших людей XVII в., с неожиданным упорством противостоял течению, не давая в обиду ни маленького Петра, ни даже его мать – изящную молодую даму, исключительно за свойства характера получившую от врагов прозвище «медведица».

Богданов А.П. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 6

Февраля 10-го великий государь царь и великий князь Феодор Алексеевич в. в. и м. и б. р. с. указал взять из Казённаго Приказу вверх в царицыну Мастерскую Палату, в. г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу на кафтаны, атласу алаго, самаго доброго, девять аршин; а будет в казне нет, взять в ряду; а каков атлас надобно, и тому образец послан в Казённой Приказ (Ст. 185 г. № 723).).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 19

Сентября 26-го куплено кружево серебреное плетёное, с городы, и нашито в. г. ц-ча и в. к. Петра Алексеевича на ферезею, объярь червчата, по ней струя и травы золото с серебром, что сделано в Троицкому объезде в том же году и месяце (Ст. 186 г. № 33).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 19

Первый учитель Петра

Грамоте начал царевич Пётр Алексеевич учиться рано, ещё при отце. По крайней мере, написанная для него подъячим тайных дел Григорьем Гавриловым азбука была представлена на Верх 26-го ноября 1675 года, а на другой день, 27-го ноября, отслужен молебен в Соборе Николы Гостунскаго о многолетном здравии Царевича, – вероятно, по обычаю, пред началом ученья, в день пророка Наума, 1-го декабря.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 17

А как приспеет время учити того царевича грамоте, и в учители выбирают учителных людей, тихих и не бражников…

О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. С. 15

Не раз можно слышать мнение, будто Пётр был воспитан не по-старому, иначе и заботливее, чем воспитывались его отец и старшие братья. В ответ на это мнение люди первой половины XVIII в., ещё по свежему преданию рассказывая о том, как Петра учили грамоте, дают понять, что, по крайней мере, до десяти лет Пётр рос и воспитывался, пожалуй, даже более по-старому, чем его старшие братья, чем даже его отец. Рассказ записан неким Крекшиным, младшим современником Петра, лет 30 трудолюбиво, но довольно неразборчиво собиравшим всякие известия, бумаги, слухи и предания о благоговейно чтимом им преобразователе. Рассказ Крекшина любопытен если не как документально достоверный факт, то как нравоописательная картинка.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. 246

Егда же Великому Государю Царевичу Петру Алексеевичу приспе время книжнаго учения и писания, аще от рождения бысть пятилетен, но возрастом и остротою разума одарён был от Бога. Тогда Великий Государь, Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, вельми любяше Государя Царевича Петра Алексеевича, и зрения ради его, часто приходя ко вдовствующей Великой Государыне, Наталии Кириловне и глаголя: «Яко время приспе учения Царевичу Петру Алексеевичу». Великая же Государыня [просила] Великаго Государя, чтоб сыскать учителя кроткаго, смиреннаго и сведущаго божественное писание. И бе тогда с Великим Государем у Великой Государыни боярин Фёдор Соковнин. Оный доносил их Величеству, что имеется муж кроткий и смиренный, и всяких добродетелей исполнен, в грамоте и писании искусен сын Зотов. Тогда Великий Государь повеле оному Соковнину Зотова представить к их Величеству. И реченный боярин Соковнин велел Зотову идти за собою. И приехав к дому Царскаго Величества, ввёл Зотова в переднюю и велел ему ожидать; сам же пойде в внутреннии покои к Великому Государю и о Зотове донёс. Великий Государь, Царь Феодор Алексеевич повелел онаго Зотова к его Величеству ввести. Слышав же царское повеление, един из домовых предстоящих людей вышед в переднюю палату, вопросил: «Кто здесь Никита Зотов?». Зотов же о себе объявил. Пришедший сказал: «Государь изволит тебя спрашивать; пойди вскоре». Зотов же, слышав, пришёл в страх и в безпамятство, и не шёл. Пришедший же взял Зотова за руку, увещевая не бояться, глаголя: «Милости ради Государь тя требует». Зотов же просил, чтобы дал малое время, доколе придёт в память. И мало постояв, сотвори крестное знамение, поиде во внутрь покоев к Царскому Величеству. Но пришествии же, Великий Государь Зотова пожаловал к руке. И повеле Зотову писать, и по писании честь книги. И призвал Симеона Полоцкаго, мужа премудра в писании, живущего при Великом Государе Царе и Великом Князе Феодоре Алексеевиче, и повеле писание и чтение рассмотреть. Полоцкий, писание рассмотря и слушав чтение, Великому Государю объявил: «Яко право того писание и глагол чтения». Великий Государь повеле оному же боярину Соковнину Зотова отвести к вдовствующей Великой Государыне, Наталье Кириловне. Зотов же ничто видяше. По вшествии же в дом Великой Государыни, Царицы Наталии Кириловны, [паки] боярин Соковнин повелел ожидать в передней палате. Боярин вошед внутрь чертогов царских, донёс Великой Государыне, Царице Наталлие Кириловне о Зотове. И о сём реченном слышав, Великая Государыня, повеле Зотова пред себя ввести. Егда он вошёл, тогда Великая Государыня изволила держать Государя Царевича Петра Алексеевича за руку, а Зотову изволила говорить: «Известна я о тебе, что ты жития благаго, божественное писание знаешь; вручаю тебе единороднаго моего сына. Приими того и прилежи к научению Божественной мудрости, и страху Божию, и благочинному житию и писанию». Зотов же егда слыша сие, весь облияся слезами и паде к ногам Великой Государыни, трясяся от страха и слёз, глаголе: «Несьм достоин приняти в хранилище моё толикое сокровище». Великая Государыня, повелев встати, рече: «Приими от руку моею. Не отрицайся прияти. О добродетели бо и смирении твоём аз известна». Зотов же не возста, лежа у ног, помышляя своё убожество. Великая Государыня возстати повеле, и пожаловала Зотова к руке и повеле Зотову быть наутрие для учения Государя Царевича Петра Алексеевича. Наутрие Зотов прииде в дом Царский к Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталие Кириловне. Тогда же изволил прибыть и Великий Государь, Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, прииде же и Святейший Патриарх. Сотворя обычное моление, окропя блаженнаго отрока святою водою, и благословив, вручи Зотову. Зотов же, прияв Государя Царевича, посаде на место, сотворя Государю Царевичу земное поклонение, нача учение. Сие ж бысть от перваго дня Адама 7185, по спасителевом же воплощении 1677, от рождения Государя Царевича в пятое лето, Марта в 12 день. И тогда святейший Патриарх пожаловал ему сто рублей, а Государь пожаловал двор; Великая же Государыня две пары верхняго в исподняго богатаго платья и убор весь. По отшествии же Святейшаго Пaтpиapxa и Великаго Государя и Государыни, Зотов одежды переменил, убрася в богатое, пожалованное платье.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 20–21

По словам Котошихина, для обучения царевичей выбирали из приказных подьячих – «учительных людей тихих и небражников». Что Зотов был учительный человек, тихий, за это ручается только что приведённый рассказ; но, говорят, он не вполне удовлетворял второму требованию, любил выпить. Впоследствии Пётр назначил его князем-папой, президентом шутовской коллегии пьянства.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 12

Кроме письма и чтения Зотов ничему не учил Петра (ошибиться здесь можно только относительно арифметики, которую Пётр узнал довольно рано неизвестно от кого).

Платонов С. Ф. Полный курс по истории. Часть третья. М. 1917. С. 254

Часослов, Псалтырь, Евангелие были, разумеется, первыми и главными предметами учения. Мальчик, одарённый острой памятью, выучил их, кажется, наизусть, среди своего курса, ибо в продолжение жизни часто на словах и на письме приводил места из Священнаго Писания. Писать не мог он выучиться порядочно, потому ли, что начал учиться поздно (о прописях, для него изготовленных, первое извстие относится к 1680 году, когда ему было слишком семь лет), или потому, что не имел терпения выводить черты, как требовалось по правнлам, и слова не успевали у него следовать за мыслями. Почерка его ничто не можеть быть безобразнее, а правописание было ему совершенно чуждо.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

Но обыкновенный курс учения значительно пополнялся при руководстве Зотова другими средствами образования. В праздное время царевич с любопытством слушал ucтopиu, дела храбрых и премудрых царей, любил смотреть книги с кунштами, т. е. с рисунками, с которыми он был уже знаком ещё до начала обучения грамоте. Книги эти, составляемые для забавы детей, назывались обыкновенно потешными. Но умный учитель обратил на это особенное внимание и представил царице, что таким лёгким и занятным способом можно познакомить царевича со многими полезными знаниями и просил, чтоб были избраны искусные художники для составления подобных книг и училищ, т. е. иллюстрированных тетрадей. Государыня весьма обрадовалась этому предложению, повелела выдать из домашней царской библиотеки все историческия «книги с кунштами и всея Poccии книги с рисунками градов и книги многия знатных во вселенной городов».

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Часть II. С. 225

Государь же Царевич зело прилежа учению и охотно учился. Зотов, усмотрев остроту разума и охоту к учению государя Царевича, доносил Великой Государыне, Царице и Великой Княгине Наталие Кириловне, что Государь Царевич одарён от Бога разумом и охотою учения, и в праздное время имеет забаву к слушанию истории, и часто изволил смотреть книги с кунштами зданий, и взятие городов и боёв и прочих наук, [потому] чтоб соблаговолила искусных мастеров и знающих истину определить, а Государь Царевич в праздные часы вместо забав, по природной своей остроте разума охотою (играючи) может обучиться.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 21–22

При помощи тогдашних живописцев Зотов составил значительное собрание разных «кунштов», приказав написать «лучшим драгим мастерством, красками: грады, полаты, здания, дела военныя, великие корабли» и вообще «истории лицевыя с прописьми», т. е. с текстом, и распределил все эти «книги и училища» по разным покоям царевичевых хором. Когда царевич в учении книжном слишком утруждался, Зотов брал из рук его книгу и в увеселение сказывал: «о блаженных делах родителя его царя Алексея Михайловича и царя Ивана Васильевича, храбрыя их и военные дела и дальные нужные походы, бои, взятье городов, и колико претерпевали нужду и тяготу больше простаго народа, и тем коликия благополучия государству приобрели, и государство Российское распространили. Так поведал дела в. к. Дмитрия Донскаго и дела князя Владимира и Александра Невскаго и о прочих». А чтоб представить всё это наглядно, показывал ему изображение разсказанных историй и подвигов и, переходя из комнаты в комнату, знакомил его с различными науками, присовокупляя, что без них державным монархам невозможно быть.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 225–226

Посредством картинок познакомился ребёнок и с отечественной историей. До сих пор сохранилась царственная книга, или краткая летопись Русская в лицах, бывшая, без сомнения, у него в употреблении по дворцовым документам именно в то время, как Зотов вступил в должность учителя; эта книга из хором великаго Государя была выдана боярином и дворецким Богданом Матвеевичем Xитровым дьяку Андрею Юдину, принесшему её 24-го марта в Оружейную Палату, которая тогда заведывала иконописными и живописными работами: «1613 листов, а на тех листах 1072 листа, т. е. рисунка; многие листы назнаменены, а не расцвечены, и приказано ту книгу расцветить».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18–19

Царица жила обыкновенно в Потешном дворце царя Алексея Михайловича (в Преображенском. – Е.Г.), отчего и Пётр его предпочитал.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Сей же Государь Царевич, ростяше и крепляшеся духом, всегда пребывая в чертогах пред лицем блаженныя матери своей, вдовствующей Великой Государыни, Царицы Наталии Кириловны. И та всегда в посте, молитве и слезах препровождала жизнь свою и на блазе земли сердца юнаго Государя насаждала блаженныя и богоугодные дела; гордость же, яко злый плевел от юнаго сердца истребляла, дела храбрых и премудрых Царей повелеваше почитать, часто, с кунштами фигур и разсказанием истории. Тако Великому Государю забаву чиня и сие похваляя. Сия благочестивая, Великая Государыня, Царица и Великая Княгиня Наталия Кириловна с юным Царевичем многия святыя места обходила поклонения ради, темницы и больницы подаянием довольствуя, множицею в нощи сама посещала и многия одежды швейные руками своими раздавала неимущим убогим. И в та лета бысть странным пристанища, алчным и гладным питомства, босым одеяние. Всё от сокровищ своих неоскудно подая и даяти повелевала; все неимущие яко к известному пристанищу притекаху. По смерти же Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, торжественных пиров и забав увеселительных никогда не имела, ниже Царских украшений, яже лепо державным носить, не возлагаше, но мир и тишину любяше, блаженным житием своим наставляя житие сего блаженнаго отрока, Государя Царевича Петра Алекесеевича. И той возрастал в таком благом воспитании и сему приобык в юных летах, а в возрасте торжественных пиров и многоукрашенных одежд не прилежа, но к труду привык с юных лет.

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. С. 15–16

Сам юный царь Фёдор Алексеевич, наряду с лошадями, с раннего детства увлекался стрельбой из лука. Это был настоящий спорт со своими правилами и детально разработанным инвентарём. Документы рассказывают, что для царевича Фёдора и 14–17 его товарищей-стольников изготовлялись десятки луков разных типов и многие сотни стрел нескольких разновидностей, мишени для комнатной и полевой стрельбы, с подставками и «в лёт». После воцарения Фёдор Алексеевич не отказался от любимой игры. Например, 7 июня 1677 г. 16-летний государь «в походе за Ваганьковом изволил тешиться на поле и указал из луков стрелять спальникам». Потеха была знатная: «пропало в траве и переломали 33 гнезда северег» (т. е. 33 связки по 25 стрел определённого вида). Игра продолжалась 8 июня, «июня 10 в селе Покровском», «июня 15 в Преображенском в роще»; «июня 21 в Соловецкой пустыне (царь) изволил тешиться… из луков стрелять».

Стрельба смыкалась с военными играми, вроде перестрелки через Крымский брод на Москве-реке, месте давних сражений с ордынцами. С малолетства шахматы, свайки, мячики и другие мирные игрушки откладывались царевичем Фёдором и товарищами его игр ради многочисленного и разнообразного оружия: шпаг и тесаков, пистолетов и ружей (в том числе нарезных), булав, копий, алебард, медных пушечек, знамен и барабанов, литавр и набатов, – как в настоящем войске.

Неудивительно, что будучи уже царём Фёдор Алексеевич с большим знанием дела распорядился об оборудовании Потешной площадки при комнатах своего младшего брата и крестника царевича Петра: с военным шатром, воеводской избой, пехотными рогатками, пушками и прочим воинским снаряжением. Для уверенности, что это были личные распоряжения государя, есть все основания.

А.П. Богданов. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 69

В 1679 году живописец Карп Иванов написал Царевичу на александрийском листе красками и золотом двенадцать месяцев и беги небесные против того, как в столовой в подволоках написано.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

[1679] Декабря 22-го живописец Дорофей Ермолаев росписывал красками два топорка, булаву, шестопёр, пистоль, карабин – потешные, деревянные, в хоромы к г. ц-чу и в. к. Петру Алексеевичу в. в. и м. и б. р. (Ст. 188 г. № 449).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 21

Боярин Иван Максимович Языков предложил однажды вдовствующей царице, под предлогом тесноты, перебраться в другой дворец, [ещё более] отдалённый от царского двора. Царица не захотела и подослала Петра с своим учителем к царю Феодору. Пётр поцеловал его руку и пожаловался на Языкова, сравнивая себя с царевичем Димитрием, а боярина с Годуновым. Царь извинился перед Натальей Кириловной и отдал ей Языкова головою. Языков был на время отдалён.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Может быть с грамотою, учился он и пению, потому что также во всю жизнь сохранил охоту петь на клиросе, и читать за обеднею Апостол.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 18

Не встретилось нам известий о том, учился ли царевич церковному пению, которое, как известно, составляло необходимую и неотменную часть тогдашняго начальнаго образования. Отсутствие положительнаго указания по этому предмету не может служить доказательством, что пение не входило в первое учение Петра. Притом кроме Зотова в современных расходных записках (1683 г.) упоминается ещё учитель Афанасий Алексеев Нестеров, который может быть и был учитель пения.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 224–225

Впоследствии Пётр свободно держался на клиросе, читал и пел своим негустым баритоном не хуже любого дьячка…

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 20

Ошибки правописания в тысячах собственноручных писем, набросков и выписок Петра свидетельствуют всё же о недостаточности элементарного его обучения. Императрица Елизавета рассказывала Штелину, как её отец однажды, застав своих дочерей, Анну и Елизавету, за учебным уроком, заметил, что он сам в своё время, к сожалению, не имел случая пользоваться выгодами основательного учения.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.36

15 августа 1680 г. Зотов был от него удалён по наветам. Он был послан с полковником стрелецким, стольником Василием Тяпкиным в Крым для заключения мирного договора на 20 лет, что и случилось 15 января 1681 г. Зотов воротился 8 июня. Неизвестно, продолжал ли он учить царевича.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 79

Уроками Зотова воспитание кончилось, и Пётр был предоставлен самому себе; самому себе был предоставлен ребёнок, который был весь огонь, сгорал ненасытимою жаждою деятельности, обладал пытливостию необычайною: увидит какой-нибудь новый предмет – остановится, немедленно потребует объяснения, не успокоится до тех пор, пока не получит его, мало того, сейчас же сам примется за работу, чтоб приложить узнанное к делу. Пётр не ходил, а бегал, говорят современники, и тем всего лучше объясняют нам эту огненную натуру, эту неслыханную в истории деятельность.

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории. С. 459

Грамота грамотою, ученье ученьем, а детския игры шли своим чередом.

Мая 15-го 1676 года «велено сделать Государю Царевичу и великому князю Петру Алексеевичу в лубье саадашное саадан стрел, по счёту 17 стрел, да 10 гнёзд стрел яблоновых с белохвосци перьями, с резнёй томаров, да 10 гнёзд стрел берёзовых с простым перьем на расход стольников.

Июня 2-го. Велено сделать два лука недомерочков жильников.

Июля 11-го. Писаны золотом и красками потешныя игры: пара пищалей, пара пистолей, три булавы, три перната, три обушка, три топорка, три ножичка.

Сентября 30-го. Значится в дворцовых записках, что для царевича куплен пояс сабельный шёлковой, Турецкаго дела, к сабле потешной, которой ножны были обтянуты хзом зелёным с медною золочённой оправой.

Декабря 20-го. Куплено кожи на пять барабанцев»

Декабря 23-го. Поданы в хоромы потешные пистоли, карабины, пищали винтованныя с замками деревянныя.

1678 года ноября 5-го велено сделать 8 гнёзд северег яблоновых, а белохвосцовое перье и золото положить к тем же севергам. Те северги сделать к потешным лукам.

1679 года мая 15-го. Сделаны, северги и топоры к 6 лучкам недомерочным и жильничкам, и шафраном северги пошафранены.

Ноября 30-го. Из клёна и липины сделаны потешныя сабли, палаши и капчеры, пара пистолей, пара карабинов.

Декабря 22-ю. Расписаны красками два топорка, булава, шестопёр, пистоль, карабин – потешные, деревянные.

В начале 1682 года у хором Царевича была устроена площадка, на которой поставлен потешный деревянный шатёр и потешная изба. Это было нечто в роде воинскаго стана. На площадке стояли рогатки и потешныя пушки, из которых стреляли деревянными ядрами, обтянутыми кожей.

1682 года марта 23-го приказано починить два барабана потешных, да вновь сделать большой барабан против стрелцких.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 19–20

У него не было учителей в том смысле, как мы привыкли понимать. Он учился у всех, кто мог быть ему полезным, мог дать ему ответ на интересовавшие его вопросы.

Е. Оларт. Петр I и женщины. М., 1997. С. 18

Имея четыре года, Пётр через ссылку Матвеева лишился друга и покровителя, который лучше всякого другого мог бы позаботиться о воспитании царевича. В то время, когда кончина Фёдора открыла десятилетнему Петру путь к занятию престола, можно было надеяться, что Матвеев, опытный государственный деятель и многосторонне образованный западник, сделается наставником и руководителем молодого государя. Вышло иначе. В ближайшем будущем Матвеева ожидала страшная катастрофа. Последовали потрясающие события весны 1682 года.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА. 1996. C. 36

Глава II. Тень смертная. Кошмар 1682 года

Звезда с небес пророчит гибель

Лета 7189-го [1681] году на Московском государстве бысть знамение велие: на небеси явися против самой Москвы на зимней запад звезда. Величиною она, как и прочии звёзды, светлостию ж тех звёзд светлее, хвост у неё велик, стояще хвостом на Московское государство. От самой же звезды той как пышет. И пойде от звезды хвост узок и от часу нача роспростронятися в ширину, яко на поприще. Людие ж всии, видя такое знамение, дивяся и недоумевахуся: «что будет?». Мудрые ж люди о той звезде растолковаху, что та звезда на Московское государство стоит хвостом не к доброму делу. Так и учинилось. О той звезде толкуется: как она стоит главою над которым государством, и в том государстве подаёт Бог вся благая и тишину и никатораго мятежу в том государстве не живёт. А на кои государства она стоит хвостом, в тех же государствах бывает всякое нестроение и бывает кровное пролитие многое и межуусобныя брани и войны великие меж ими. Тако же и збысться в Московском государстве: от стрельцов и от салдатов учинилося смятение великое, бояр порубили и невежеством своим в царские и в царицыны и в царевнины хоромы ходили, бояр обыскивали.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 449 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

Это [была тогда над Московским государством] самая знаменитая из всех комет. Она наблюдалась 30 раз с 239 до н. э. Названа в честь Э. Галлея, который после появления кометы в 1681–1682 рассчитал её орбиту и предсказал её возвращение в 1758. Орбитальный период кометы Галлея – 76 лет; последний раз она появилась в 1986 и в следующий раз будет наблюдаться в 2061.

Круглый год. Русский земледельческий календарь. М.: «Правда», 1989. С. 133

Новые действующие лица

По вступлении на престол Фёдора главным действующим лицом, как бы правителем государства, сделался Иван Михайлович Милославский, близкий родственник покойной матери Государевой, и, следовательно, здравствовавших ея дочерей, Царевен. Он, вызванный тотчас из Астрахани, принял в своё заведывание все почти приказы, и действуя самовластно, равно как и доверенные ему лица из друзей и родственников, ведя себя надменно, сразу возбудил против себя много противников, кроме Нарышкинской партии, естественно его ненавидевшей.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 21–22

Новый царь, воспитанник Симеона Полоцкого, был очень хорошо, по тогдашнему времени, образован, но ему было только 14 лет, и притом он имел очень слабое здоровье. Рождался вопрос, кому владеть доверенностью царя; начались движения партий. Самым доверенным лицом при царе Алексее, как мы видели, был Матвеев, но Матвеев был самый близкий человек к мачехе царской – царице Наталье Кирилловне и её сыну царевичу Петру; поэтому Матвеев был ненавистен родственникам первой жены царя Алексея, Милославским, и друзьям их; теперь, когда вступил на престол сын Милославской, Милославские и друзья их воспользовались своим временем, чтоб низвергнуть Матвеева… Но не Милославским удалось занять самое видное место в царствование Феодора: это место заняли новые временщики Языков и Лихачев.

Соловьев С.М. Учебная книга по Русской истории. Глава XXXVI. Царствование Феодора Алексеевича. С. 238

После смерти царя Алексея Михайловича остались из главных бояр, которые большую силу во управлении имели, боярин князь Юрий Алексеевич Долгорукий, боярин, дворецкий и оружейничий Богдан Матвеевич Хитрый. Сии оба, хотя до сих пор великую силу в правлении государственном имея и со всеми старыми боярами в согласии, а у прочих людей в почтении будучи, рассудили, что им у сего, как молодого государя, в такой милости уже из-за их старости удержаться было не весьма удобно, особенно же, ведая, что Иван Милославский, государю по матери дядя двоюродный, как человек великого коварства и злобы, в том может им великие обиды нанести и с нечестию многой власти лишить, положили, чтоб оного Милославского из Казани взять и всё правление государственное на него положить, а самим остаться у малых дел. Но чтобы они при дворе некоторые способности из рук не выпустили, того ради, ведая они думного дворянина Ивана Языкова человеком великой остроты, а также Алексея Лихачева, бывшего у царевича Алексея Алексеевича учителем, человека доброй совести, твёрдо государю выхваляя, в милость ввели и притом Долгоруких несколько в комнате, людей острых, оставили.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 34

Языков до входа в Царские чертоги умел управлять общественным мнением на Красной площади, (на которой тогда собиралось нечто вроде вечевого собрания московских граждан. – Е.Г.) где сбирались для переговоров Бояре и жители Московские; голос его и доводы имели вес и силу.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 168

Следственно, он должен был обратить на себя внимание царя Феодора Алексеевича по какому-нибудь случаю, и о сём случае можно догадываться из слов одного современника, именно Татищева, который рассказывает вот что: «Иван Максимович Языков был не из знатных дворян, человек ума остраго, приятель дядьки царя Феодора Алексеевича, Богдана Матвеевича, прозванием Хитраго и умом и совестию простаго и добраго человека, котораго простоту Языков достаточно награждал разсуждениями хитрыми. Богдан Матвеевич, ведая, что Государь, взошед на престол, возмёт дядю своего Ивана Милославскаго, человека коварнаго и злостнаго, и опасаясь, чтобы он не усилился и не нанёс ему вреда, открыл свое опасение Языкову, а сей присоветывал ему отягчить Милославскаго делами, дабы отнять у него возможность быть часто при Дворе; в следствие чего дали Милославскому в управление восемь труднейших Приказов». Весьма вероятно, что Богдан Матвеевич обратил внимание государя на своего приятеля, который по сему получил должность постельничаго, после чего уже ему, как человеку ума остраго и хитраго, не мудрено было понравиться государю и снискать его к себе благоволение.

Из записки известного поэта Д.И. Языкова, потомка боярина И. М. Языкова. Цит. по: Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича и история первого стрелецкого бунта. Часть 2. СПб, 1834. С. 113

Языков с 1678 года называется постельничим думным, в 1680 государь пожаловал его из постельничих думных в окольничие (Окольничий – сан приближённого к царю лица по службе, второго сверху по чину. – Даль.) и указал быть ему в оружейничих; в тот же день на место Языкова в постельничие (придворный чин в XV–XVII вв, ведал постельной казной, внутренним распорядкомвеликокняжеских (царских) покоев, Мастерской палатой, в которой шили бельё и платье для царя и членов его семьи, управлял слободами дворцовых ткачей; постельничий хранил личную печать царя и часто возглавлял его канцелярию, входил в число особо приближённых советников государя. – Е.Г.) пожалован был Лихачёв. В конце царствования Языков был пожалован в бояре (Боярин – в узком смысле представитель высшего слоя феодального общества в X–XVII вв. в Киевской Руси, Московском княжестве, Болгарии, Молдавском княжестве, Валахии, с XIV века в Румынии. В более широком смысле в XVII веке боярами называли всех помещиков зависимые от них крестьяне, отсюда происхождение слова «барин». – Е.Г.).

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 322

Должность постельничего в то время была, хотя не слишком блестящая, но важная, ибо очень приближала к царской особе, и потому не удивительно, что он (Иван Языков) снискал к себе любовь государскую и вскоре потом был пожалован в бояре, что, впрочем, случилось только с ним, потому что все прочие постельничие или умирали в сём чине, или производились в думные дворяне, или много что – в окольничие.

Из записки известного поэта Д.И. Языкова, потомка боярина И. М. Языкова. С. 111

Окольничий, имя от околичности. Они имели в смотрении границы и суд пограничный, как это в наказе губных старост написано, что им в пограничные суды не вступать, а отсылать к Окольничьим, и они имели власть с Заграничными иметь переписку; они же присутствовали при полевом бою или при поединках… Потом введены в палату, или Сенат и имели место по Боярах выше Думных Дворян.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 8–9

Таким образом, самыми близкими к царю, самыми влиятельными на дела правления явились люди новые, молодые, Языков и Лихачёв. Но подле них, если не в такой близости, однако с сильным влиянием на дела, видим человека одного из самых стародавних родов, ещё молодого по летам, боярина князя Василья Васильевича Голицына, не одним именем и отчеством напоминавшего знаменитого предка своего, слывшего столпом в Смутное время. Бесспорно, что Голицын был представительнее и способнее всех бояр описываемого времени; к этому присоединял он ещё далеко не общее всем тогда образование, дававшее ему известную широту взгляда, уменье покончить с вредною стариною, хотя бы эта старина была для него выгоднее, чем для других. Итак, говоря о правительственной деятельности Феодора Алексеевича, царя очень молодого и болезненного, мы обязаны постоянно иметь в виду людей, его окружавших, сначала Милославских, потом, особенно с 1680 года, Языкова, Лихачёва и Голицына, хотя, разумеется, по недостатку подробных известий мы не можем определить долю каждого из них в правительственной деятельности.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 323

Обозрение предшествующей жизни Голицына, мы надеемся, подтвердит высокое мнение, высказанное нами о нём. Он лишился отца на тринадцатом году жизни, но его мать озаботилась дать ему воспитание, какое редко получали Русские того времени: он знал греческий, латинский и немецкий языки и был хорошо знаком с историею. Служба его началась при дворе, где его имя и связи, равно как образованность, должны были держать его на виду. В 1676 году, тридцати семи лет отроду, был уже он возведён в сан боярина и послан царём Феодором на службу, на украинскую границу. Там бушевал Дорошенко. Князь Григорий Григорьевич Ромодановский (убитый позже во время Стрелецкаго мятежа) командовал русскою армиею. Он вёл войну вяло, без энергии, неискусно, Голицын не многому мог научиться в его школе, но за то он успел здесь выказать свои дипломатическия способности: по его убеждениям сдался неугомонный Дорошенко, засевший насмерть в Чигирине, за что и была пожалована царём Феодором Голицыну гетманская булава, которую мятежник Дорошенко положил в знак покорности. Так началось политическое поприще будущаго первого министра царевны Софьи. Окружённый ореолом молодой своей славы, он возвратился в Москву, и острый взор Софии Алексеевны не замедлил отличить его в сонме царедворцев.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 100–101

Царь Феодор произвёл его в бояре (1676 года, генваря 29), на 33 году его возраста. Отличное благоволение к нему Царя, основанное на дознанных заслугах, было главной причиной быстраго повышения его.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 134

Голицын был дважды женат: первая супруга его была дочь боярина Ивана Феодоровича Стражева, Авдотья Ивановна, от которой он имел сына Алексея; вторая, дочь князя Василия Долгорукаго, Феодосия Васильевна, от неё имел сына Михаила.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 174

Главное «припадочное лицо» эпохи Иван Милославский

Иван же Михайлович Милославский при царе Алексее Михайловиче ещё от дяди его Илии Даниловича во многих непристойных поступках примечен и едва от тяжкого наказания милостию государыни царицы Марии Ильинишны избавлен. Но после смерти её, при государыне царице Наталии Кирилловне, в место ссылки в Казань послан воеводою, и был несколько лет беспрестанно, в котором он на боярина Матфеева и Нарышкиных великую злобу имел.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 34–35

Впрочем, ум и способности его [Ивана Милославского] известны нам из истории царя Алексея Михайловича. Монарх сей поручал ему разныя должности: Милославский был воеводою в Архангельске, разбил Стеньку Разина при Симбирске и отнял у него Астрахань. Он же сопровождал английскаго посла Карлейля в Москву. Следовательно, нельзя думать, чтоб Иван Милославской быль суеверен и глуп.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича. С. 13–14

(Известный историк девятнадцатого века В.Н. Берх в приведённом выше отрывке перепутал двух Милославских, в действительности победителем Стеньки Разина является Иван Богданович Милославский, дядя Ивана Михайловича Милославского, о чём можно узнать у другого авторитетного историка Сергея Глинки. – Е.Г.): «Прибыв в Астрахань с несметным богатством, Разин вознамерился принесть повинную Царю и отправил к астраханскому воеводе челобитную, в которой, изъявляя раскаяние, отдавал Государю все завоевания свои и себя. Челобитная отправлена была в Москву; Царь изрёк прощение. Между тем астраханский воевода, посещая Разиновы суда и прельщаясь сокровищами его, выпрашивал то одну, то другую вещь. Однажды, пируя у него, захотел получить соболью шубу, покрытую богатою персидскою парчёю. Разин долго отказывал; наконец, не стерпя алчной докучливости воеводы, бросил шубу и сказал: Возьми шубу, да только чтоб она не наделала шуму.

От сего маловажнаго происшествия едва не разпространилось пламя мятежа по всей России. Бунтовщики снова восстали; убили воеводу, захватили Астрахань, разграбили и нагло устремились во внутрь России. Зная народную привязанность к Царю, Разин писал в возмутительных своих грамотах, что он идёт в Москву для истребления начальников, нарушающих законы и правосудие; он повещал также, будто бы и патриарх Никон, любимый московскими жителями, с ним находится. Обольщения его подействовали над легкомыслием; буйство, грабежи и пожары простёрлись до Нижнего и до Рязани. К щастию, мятежник был пойман, привезён в Москву и казнён.

Естьли справедлива причина, подвигшая Разина к мятежу, то сколь виновен недостойный и корыстолюбивый воевода! К чести Отечества, другой Царский воевода доказал, что кротость, правота и терпение привлекают души и побеждают сильнее всякаго оружия…

Известясь о всех обстоятельствах новаго Астраханского бунта, Царь отправил туда Ивана Богдановича Милославскаго. Соблюдая меры осторожности, Иван Богданович вошёл с войском в проток Болда и при самом истоке онаго из Волги расположил стан, укрепился и отправил нарочных в город уговаривать жителей, чтобы они сдались без кровопролития. В то же время, к возбуждению доверенности, позволил бунтовщикам свободно приходить к себе. «Вас обольстили, – говорил он им: – милосердый Государь ваш отец; он жалеет о заблуждении чад своих: образумьтесь, раскайтесь!». Бунтовщики упорствовали; но благоразумный Боярин, не теряя надежды и не пренебрегая осторожности, против прежняго стана при самой реке учредил новый стан. Тщетно с помощию лёгких судов покушались мятежники истребить сие укрепление; Милославский был на неусыпной страже и не прекращал благосклоннаго сношения с бунтовщиками. Следуя предписанию милосердаго Царя, он хотел покорить их терпением, благостию и убеждением; старания его увенчались успехом. Бунтовщики стали чаще навещать его стан; одни из них желали загладить преступления свои раскаянием, другие убегали развратнаго сообщества. Внутри города произошли несоглсия: одна сторона хотела сдаться, другая решилась защититься, и грозила убить бояр, оставшихся после Разинскаго бунта; ожесточённые злодеи такой же жребий готовили и семействам тех, которые перешли от них к Милославскому. Но он успел уже в главном деле: он разделил умы и силы бунтовщиков, посылая к ним непрестанно увещательныя грамоты, в которых напоминал о должностях к Царю и Богу. «Вы братья нам по вере», – писал Милославский: «будьте же нам братьями и по повиновению к Царю-Отцу». Бунтовщики, развращённые временным обольщением, но не развратом безбожия, наконец, укротились. Благоразумие и терпение победили буйство. Разкаясь чистосердечно, единодушно отправили они к Милославскому послов. Немедленно приказал он навесть мост через Кутум и от Болды из стана своего пошёл в город, неся перед войском Образ Богоматери. Благочестивое сие зрелище сильно поразило бунтовщиков и жителей; раздался плачь и рыдание. Повергаясь перед Образом, мятежники восклицали: «Мы преступники пред Богом и Царём!». Расставя стражу по городу, Милославский поспешил в церковь и воздал благодарение Богу, вспомоществовавшему ему победить буйство и разврат кротостию и терпением».

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 129–133

Как он (Иван М. Милославский) скоро в Москву прибыл, то немедленно во все дела вступился и всем властвовать начал. Но поскольку ни времени, ни возможности ему к рассмотрению всех дел недоставало, в приказе же товарищи были не весьма искусные или под надеждою надлежащность преступать случай возымели, другие же товарищи и хитростию к жалобам на него дорогу готовить начали, чрез что вскоре явились к государю многие жалобы. И по многих от государя ему напоминаниях явилось недовольство, и пришло, что он, у государя не в великом почтении оставшись, принужден был просить, чтоб некоторые приказы с него сняли. Которое и учинено, но не с великою ему честию. И как он сначала, вступив в правление у многих приказов, немного времени при государе быть имел, так Иван Языков и Михаил Лихачёв, в большую милость у государя укрепляясь, прилежно непорядки оного Милославского марать начали, что уже он лицо власти только имел.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 35

Эти новыя «припадочныя лица» (фавориты), состоя неотлучно при молодом Царе, сумели приобрести вскоре всю его доверенность, и, сознав свою силу, пожелали власти, как это обыкновенно случается, для себя, а не для своих покровителей, – хотели действовать по своему, а не по чужому усмотрению, – и, чтоб упрочить своё положение, не сказавшись никому, убедили молодаго Царя жениться, по их выбору, на девице из преданнаго им семейства, Агафье Семёновне Грушецкой, племяннице Думнаго дворянина Семёна Ивановича Заборовскаго, которую и показали лицом при каком то крестном ходе…

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 22

Случилось государю идти в ход со святыми иконами, и между многим смотрящим народом увидел одну девицу, которая его величеству понравилась; велел о ней, кто она такова, обстоятельно уведомиться. Сие Языков немедля исполнил и, уведав, что шляхетская дочь, прозванием Грушетских, живёт у тетки родной, жены думного дьяка Заборовского, государю донёс. И в тот же день сам оный Языков, в дом к Заборовскому приехав, обстоятельно уведомился и, оную девицу видя, снова его величеству обстоятельно донёс. По которому вскоре объявлено тому Заборовскому, чтоб он ту свою племянницу хранил и без указа замуж не выдавал. Которое некоторое время тайно содержано было; но когда его величество изволил вначале Милославскому объявить, что он намерен жениться, и оную Грушевскую представил, то Милославский о браке весьма за нужное советовал, а о персоне просил, чтоб ему дал время уведомиться.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 35

Милославский, увидя беду неминучую, возстал против этого брака, хотел отклонить его, во чтобы ни стало, и представил Царю донесение, в высшей степени неблагоприятное, как об избраной невесте, так и об матери её.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 23

Но сие было ещё не довольно… Возомнив, что то происком Лихачёва и Языкова делается, поставил себе в предосуждение и своей силе чрез то за великий ущерб; умыслил государю оную тяжким поношением омерзить, представляя, что якобы мать её и она в некоторых непристойностях известны. А вместо оной представлял его величеству иных персон, на которых надеялся, что ему будут благодарить. Сие привело его величество в великую печаль, что не хотел и кушать. Но Языков прилежно о причине спрашивал его величества, на которое он истину изволил ему объявить. Языков же, узнав хитрость Милославского, немедленно с позволения его величества в дом оного Заборовского с Лихачёвым поехали и ему о том объявили, чтоб он обстоятельно о состоянии её уведомил и в страх живота своего и её не вдавали. Как то было страшно тому дяде и племяннице, и как стыд о таком деле девице говорить, а особенно тогда, как ещё девицу мало посторонние мужчины видали, оное всяк легко догадаться может. Однако ж сия девица, познав, что то напрасная на неё некая клевета причину подаёт, сказала дяде, что она не стыдится сама оным великим господам истину сказать. И по требованию их выйдя, сказала, чтоб они о её чести никоего сомнения не имели и она их в том под потерянием живота своего утверждает. Как оные от его величества со страхом и печалию отъехали, так с радостию и упованием, возвратясь, донесли. Но его величество, по представлению их, ещё едучи гулять в Воробьёве нарочно мимо двора их, снова в окошке чердачном изволил видеть и потом, не продолжая времени, оный брак изволил действительно совершить. И обретши оного Милославского лживое доношение и клятву, запретил ему ко двору ездить.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 35–37

Боярин Милославский пытался расстроить этот брак, чернил царскую невесту, но не достиг цели и сам потерял влияние при дворе.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. С. 155

Потом, некоторое время спустя, когда Агафья Грушецкая стала уже царицей, понадобилось сей государыне несколько соболей и камок, и изволила его просить, чтоб он (Милославский) велел, сыскав, ей принести. Которое он немедленно исполнил и, принесши, не в надлежащем тёмном месте остановился, а к государыне послал доложить. В тот час случилось государю мимо идти и, видя, что он таится, прямо к нему придя, спросил, что и куда несёт. И как он, оторопев, сказал, якобы купил для государыни царицы, сие государю весьма противно явилось, что он якобы такими подарками хотел царицу умилостивить, разъярясь, сказал ему: «Ты прежде непотребною её поносил, а ныне хочешь дарами свои плутни закрыть». Велел его с крыльца столкать и послать в ссылку, а принос оный на двор выбросить. Но потом, уведомясь подлинно, что то по приказу из Сибирского приказа принесено и заступничеством Языкова и Лихачева снова от его величества прощён.

Василий. Татищев История Российская. Часть 5. С. 35–37

Царь, не нарушая дедовских обычаев, приказал созвать толпу девиц и выбрал из них Агафью… 18 июля 1680 года царь сочетался с нею браком. Новая царица была незнатного рода и, как говорят, по происхождению полька.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. С. 155

Эта царица была, по отцу польского происхождения. Выйдя замуж за царя, она сделала много добра Московскому царству. Прежде всего, она уговорила отменить охабни, то есть одежды безобразные женские, которые на войско надел тиран царь, когда оно бежало позорно без битвы с поля сражения, далее она уговорила стричь волосы и брить бороды, носить сабли сбоку и одеваться в польские кунтуши; но самое главное это то, что при ней стали заводить в Москве польские и латинские школы. Также предполагалось выбрасывать из церкви те иконы, которые каждый из них считает своим Богом и не позволяет никому другому поклоняться и ставить [около них] зажжённых свечей. Эти нововведения в Москве партия царя Феодора, как очень обходительного государя и принимавшегося за политику, хвалила; другие же недоброжелатели, из приверженцев опального Артемона, порицали, говоря, что скоро и ляцкую веру вслед за своими сторонниками начнёт вводить в Москве и родниться с ляхами, подобно царю Димитрию, женившемуся на дочери Мнишка.

Дневник зверского избиения бояр в столице в 1682 году… С. 12

В лето 7189(1680) октября в 22 день в. г. ц. и в. кн. Феодор Алексиевпч указал бояром, окольиичым, думным, служилым людем и всякому чину древнюю одежду – однорядки и охобни (долгополые кафтаны и верхнюю одежду с квадратным воротом) – не носити, а указал носить всякому чину служивое платье: кафтаны не на подъём (т. е. короткие).

Беляевский летописец. Опубликовано на http://www.bibliotekar.ru/index.htm

К чести сей Царицы рассказывают следующий случай: Судья Полибин, любимый за правоту свою всеми честными людьми, но ненавидимый врагами совести и Милославским, нуждаясь деньгами, заложил в пятистах рублях деревню. По истечении срока заимодавец требовал денег или грозился оставить за собою деревню. По совету одного из товарищей своих Полибин взял из козны на время триста рублей. Донощики Милославскаго тотчас известили его о сём. Ничего не исследовав, Милославский доложил Государю, что Полибин приличён в краже трёх сот рублей. Царь Феодор, поверя Милославскому, определил наказать Полибина и сослать его в ссылку. Царица Агафья в присутствии супруга своего спросила: «От чего Полибин так поступил». Милославский отозвался незнанием. «Не стыдно ли», – возразила Царица: «осуждать человека без суда и несправедливо докладывать Государю?» Уважая сии слова, Государь приказал исследовать дело. Между тем Царица, узнав о недостаточном состоянии Полибина, приказала Ивану Потёмкину отдать триста рублей приказному того суда, где был Полибин, и обязать приказного роспискою, что он доставит сии деньги судье своему. Царица скрыла имя своё; но благодарность узнала оное. Царица Агафья едва блеснула на престоле, и померкла!..

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 1-16. М. 1825. С. 151–152

Москва становится каменной

И бысть сей государь (Фёдор Алексеевич) кроткий, в делех разсудительный, премудростию и разумом подобный Соломону. При его же царстве повелением его верховые святыя божией церкви украсишася предивным благолепием, и град Кремль поновися, и на башнях верхи изрядно построишися.

Беляевский летописец. Опубликовано на http://www.bibliotekar.ru/index.htm

Между прочим, его величество великую охоту к строениям имел. Он построил при себе хоромы на Воробьёве, которое место больше всех подмосковных жаловал; и оные ещё до сих пор видимы, хотя прочие строения оного дому от неприсмотра сгнили и развалились. В Москве хотелось ему прилежно каменного строения размножить и для того приказал объявить, чтоб припасы брали из казны, а деньги за оные платили в десять лет. По которому многие брали и строились. При нём над кирпичными мастерами был для особливого смотрения Каменный приказ учреждён и положена была мера и образцы, как выжигать. Не меньше надзирали и в мятье глины, но чтобы кто своей работы не отпёрся, велено на десятом кирпиче каждому мастеру или обжигальщику свой знак класть. Камень белый также положен был только трёх великостей, каков продавать и мельче возить было запрещено, разве б кто особенно кого для потребы мельче привезти подрядил. Для которого учреждён был специальный Каменный приказ, и для произведения оного дано было довольное число денег, на которые б, заготовив довольство припасов, по вышеписанному для строения в долг раздавать. Но как в прочем, так и в сём добром порядке за недостатком верности и лакомством временщиков припасы в долг разобрали, а денег ни с кого не собрали, ибо многим по прошениям их государь деньги пожаловал, и взыскивать не велел. И таким образом оное вскоре разорилось.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 39

Записи о его личных распоряжениях только с апреля 1681 г. по апрель 1682 г. (т. е. по кончину) содержат указы о строительстве 55 объектов в Москве и дворцовых сёлах, каждому из которых царь дал точную архитектурную характеристику «против чертежа», причём время от времени менял детали проектов. Указы о срочных работах на новых объектах отдавались 7–9 раз в месяц; неудивительно, что с весны 1676 по весну 1681 г. в Москву неоднократно вызывались каменщики и кирпичники из других районов.

Кремлёвский дворец, включая хоромы членов царской семьи и дворцовые церкви, мастерские палаты (начиная с Оружейной), комплекс зданий приказов, – всё было перестроено и возведено вновь в царствование Фёдора Алексеевича, соединено галереями, переходами и крыльцами, богато и по-новому изукрашено. Пятиглавые каменные храмы на Пресне и в Котельниках, колокольня в Измайлове, ворота в Алексеевском, два каменных корпуса под Академию на Никольской и ещё десятки каменных зданий были результатом трудов юного государя.

Богданов А.П. Царь Федор Алексеевич. М.: Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 12

Как отец сего государя великий был до ловли зверей и птиц, так сей государь до лошадей был великий охотник и не только предорогих и дивных лошадей в своей конюшне содержал, разным поступкам оных обучал и великие заводы конские по удобным местам завёл, но и шляхетство к тому возбуждал. Чрез что в его время всяк наиболее о том прилежал, и ничем более, как лошадьми хвалился. При конюшне его величества славный берейтор и в великой милости был Тарас Елисеев сын Поскочин.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 42

Быт государя был заполнен полезными занятиями не менее чем его рабочие часы. Он много читал, получая дарственные экземпляры на разных языках от авторов и выписывая новые книги… Любители музыки хорошо знакомы с его песнопением «Достойно есть». Возможно, Фёдор Алексеевич оставил след и в инструментальной музыке – по крайней мере, клавикорды, орган и другие «струменты» были в его комнатах с раннего детства. Станковой живописью придворных художников были увешаны в его царствование чуть ли не все помещения Кремлёвского и пригородных дворцов: царь умел ценить и вознаграждать труд мастеров и сам имел дело с красками, заказывал художникам определённые сюжеты и композиции.

Богданов А.П. Царь Фёдор Алексеевич. С. 42

Сей государь при отце своём учён был в латинском языке старцем Симеоном Полоцким. И хотя во оном языке не столько, как брат его большой, царевич Алексей Алексеевич, был обучен, однако ж чрез показание оного учителя великое искусство в поэзии имел и весьма изрядные вирши складывал. По которой его величества охоте псалтырь стихотворно оным Полоцким переложена, и во оной, как сказывают, многие стихи, а особенно псалмы 132 и 145 сам его величество переложил, и последний в церкви при нём всегда певали. А также его величество и к пению был великий охотник, первое по партиям и по нотам четверогласное и киевское пение при нём введено, а по крукам греческое оставлено.

Василий Татищев. История Российская. Часть 5. С. 38

Весьма часто певал он сам на клиросе и исправлял должность регента…

Берх В.Н. Царствование царя Феодора… С. 100

И был он достойный брат Петру Великому

Царь Феодор Алексеевич, сидя на престоле российских государей, преодолевая препятствие слабого своего здравия, царствовал, умножая ежедневно благоденствие своего отечества, не имев ни жестокосердия, заглаждающего и самые великие дела монархов, ни мягкосердия, отклоняющего скипетр от правосудия и отверзающего злодеям пути к нарушению общего спокойства и безопасности. Был хранитель правосудия, любитель наук, покровитель бедных, решитель перепутанных тяжб, истребитель разорительной одежды, сего суетного малоумных людей украшения, искоренитель местничества, вместо заслуг отечеству почитающих бесполезное роду человеческому своё родословие, облегчитель народных тягостей и уменьшитель дороговизны, которая главный источник народного злоденствия, украситель красноречия цветами, из российского языка рождёнными, ибо тогда язык наш ещё не был нашпигован ни немецкими, ни французскими словами, а россияне во дни его не старалися ни в немцев, ни во французов претвориться, но исправиться, просветиться и быти достойными подлинниками, а не слабыми, смешенными и колеблемыми сообразованиями чужестранцам, собственными своими гнушаяся почтенными качествами; ибо не думали ещё тогда, как ныне некоторые думают, того, что посыпание на голове сей пшеничной муки, которую мы пудрою называем, уподобляет нас прочим европейцам, ибо прочие нашея света части жители, не пудрою, но науками от азиятцев, африканцев и американцев отличаются. Бредят люди, проповедовающие то, что мы до времён Петра Великого варвары или паче скоты были, – предки наши были не хуже нас, а сей последний царь в нашей древности был достойный брат Петру Великому.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году в месяце майи / Писал Александр Сумароков. – [СПб. ]: Печатано при Имп. Акад. Наук, 1768. С. 8–9

Бредят люди, проповедывающие то, что мы до времён Петра В. варвары или паче скоты были; предки наши были не хуже нас; а последний царь Феодор в нашей древности достойный был брат Петру В. И не было другова Россиянам превращения, как вопят новомодныя невежи, наслышавься от чужестранных, которым они сами о себе такую подлость натолковали, кроме сея, что сии сумазбродныя толкователи превращены стали; ибо они из человеков ненапудренных, действительно, в напудренную превратилися скотину.

Бецкий И.И. Цит. по: Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С.142

Ещё дед, а потом отец Феодора, усматривая великое зло, проистекавшее от местничества, помышляли о прекращении его. Чего державные предки Феодора не могли исполнить в течение более полувека, то он совершил в весьма короткое время своего царствования. Но слава такого подвига, без сомнения должна быть разделена с Голицыным, который, хотя сам происходил из дома великих князей литовских, однако презирал закоснелыя мнения своих соотечественников и пустые предразсудки, будто знатность и порода предков составляют достоинство их – первый подал совет о уничтожении местничества.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 146

Важнейшим делом князя Василия Голицина при Феодоре было уничтожение местничества, оно тем более достопамятно, что Голицын обнаружил при этом случае столько же ума, сколько и безкорыстия: с отменою родословных расчётов он терял едва ли не более других, потому что род его принадлежал к числу знатнейших по службе.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 290

Местничество вытекло из родовых начал, которыя господствовали когда-то в отношениях удельных князей; удельныя владения уничтожились, но понятия о старшинстве как городов, так родов и, наконец, лиц в одном роде, сохранились; члену старейшаго рода «не доводилось» сидеть за столом царским ниже члена одного из младших родов; старшему родичу нельзя было находиться в войне под командою родича младшаго. А кто по ошибке, нерадению или недостатку твёрдости уступал свое место младшему, тот унижался, делал «потерьку» не только себе, не только прямому своему потомству, но всему своему роду, так что раз обойдённый навсегда был унижен. Поэтому понятно, отчего предки наши так дорожили старшинством своим, своим местом; почему они, будучи не соответственно понятию о старшинстве назначены в войско, убегали с поля сражения, почему сказывались больными, чтоб не сидеть за царскими столом ниже некоторых фаворитов, а когда их приводили за стол силою, то вырывались, со слезами протестовали, прятались под лавку и т. п.

В придворных церемониях этот счёт старшинством и местами мог подать повод только к неуместным и смешным сценам, но в государственной службе следствия его были несравненно важнее. Воевода, назначенный в какой-нибудь город, отказывался от назначения, если в другом каком-нибудь городе, на противоположном конце России, был воевода моложе его родом, или если город, в который он назначался, был моложе другого, управляемаго воеводою, равным с ним по роду, ибо и города имели свою иерархическую лестницу, и не только города, но и различные пункты в одном и том же городе! Сколько мелких, ничтожных, отнимающих только время расчётов должно было государю брать в соображение при каждом назначении к гражданской, военной или придворной должности!

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 100–101

Отечественная, история знает много примеров трагических несуразностей, происходивших от этого неистребимого зла. Москва уже слышала (в 1591 году) топот ханских коней, а воеводы всё ещё не переставали спорить о старейшинстве, и не шли к своим местам. Ослеплённые самолюбием, они, из опасения лишиться мнимой чести, не боялись бесчестия истинного: неправых жалобщиков наказывали телесно, и даже иногда без суда: князя Гвоздева, например, за местничество с князьями Одоевскими, высекли батогами (1589 г.) и выдали им головою, т. е. велели ему униженно молить их о прощении. Князя Барятинского, за спор с Шереметевым, посадили на три дня в темницу; но он и тут не смирился: вышед из темницы, не пошёл на службу. Князья Мстиславские с Шуйскими, Глинские с Трубецкими, Шереметевы с Сабуровыми, Куракины с Шестуновыми, и многие другие, оставили по себе такого же рода воспоминания.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 147

Хотя при Дворе коварство и неразумие превозмогало правоту и добродетель, но нравы общественные в царствование Феодора Алексеевча заслуживали уважение. Родственники от искренняго сердца наблюдали поступки родственников своих; замечая что-нибудь предосудительное, увещевали исправиться. Есть ли же виновный отвергал советы, тогда сходился суд семейственный. Старший родственник, председательствуя в сём обществе, укорял непослушнаго пред всеми в том, что он, не боясь Бога и не стыдясь людей, бесчестит род свой и не сохраняет доброй славы. Такия обличения не редко происходили на Красной площади пред лицем Бояр и народа. Правила нравственности заключались тогда в сих кратких и достопамятных изречениях: «Увидишь ли что непристойное, не смотри; услышишь ли что дурное, не слушай и забудь; хочешь ли вымолвить что-нибудь непохвальное, не говори; бойся Бога, люби Царя, люби ближних, делай добро».

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 171

Учителям обещано было в их старости успокоение и жалованье по трудам, и ученикам по окончании наук приличные чины их разуму.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора… С. 103

Гостеприимство почиталось священным долгом. Богатые, получая сольские припасы, обделяли бедных таким образом, что иногда те и не знали, чья рука питает и подкрепляет их семейства. Не редко также на дворах и в домах Боярских угощали нищих как братий и гостей. Царь Феодор поддерживал семейственныя судилища и уважал нравственность общественную.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 6. М. 1825. С. 172

Хорошие цари долго не живут

Того ж году, июля в день (число не указано), родися у государя царя и великого князя Феодора Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержца царевич и великий князь Илья Феодорович всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец; крещён бысть в Чюдове монастыре. А крестил ево, государя, святейший Иоаким патриарх Московский и всеа Русии; отец крестной – троецкой келарь. Того ж году (14 июля, 1681 года), преставися благоверная и христолюбивая царица и великия княгиня Агафья Семионовна, погребена в Вознесенском девиче монастырее, где и прочии царицы погребаются.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 449 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

Для Языкова и Лихачевых это несчастное событие было неожиданным и вместе грозным ударом. Положение их делалось опасным. В случае неминуемо-близкой смерти Фёдора они становились лицом к лицу Милославских и Царевен, которым легко будет захватить власть под именем старшаго брата царскаго Ивана, и отомстить им с лихвою за своё отстранение и унижение – участию Матвеева, или ещё хуже. Хитров с Долгоруким, озлобленные на них, не явились бы к ним на помощь. В таких ожиданиях надлежало думать о спасении и воспользоваться положением своим при Государе, пока он ещё жив, чтоб приготовить себе союзников или покровителей. Где же искать их? Негде, кроме Нарышкинской стороны, около младшаго Царевича Петра! Надо сойтись с ними, как с естественными противниками Милославских, вызвать их из ссылок, поднять на высоту, и они, обязанные благодарностию, сделаются друзьями и покровителями.

Языков и Лихачевы убедили Фёдора, не смотря на слабость и болезнь, вопреки советам врачей, взять себе другую жену, и на этот раз предложили четырнадцатилетную крестницу Матвеева, Марфу Матвеевну Апраксину.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 23–24

Когда слабому здравием Феодору советовали вступить во второй брак, тогда ответствовал он: «Отец мой имел намерение нарещи на престол брата моего, царевича Петра, то же сделать намерен и я». Сказывают, что Феодор то же говорил и [боярину] Языкову, который ему сперва противоречил и, наконец, отвратил разговор в другую сторону и уговорил его на второй брак.

Пушкин А.С. История Петра. С. 326

«Брат мой Пётр, – говорил он, – здрав и оделён от Бога всеми достоинствами и достоин наследия державнаго престола российскаго. Родитель мой ещё имел намерение его наречь преемником, но ради юных его лет назначил меня. По воле его сделаю и я!».

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841. С. 16

Гибельное счастье Артамона Матвеева

В ссылке Артемон [Матвеев] пробыл немало времени, лишённый возможности поддерживать сношения со своею партией издалека, так как был под крепкой стражей, и оставался до тех пор, пока не умерла в родах первая супруга царя Феодора Агафья Грушецкая, произведя на свет сына Илью, а за нею умер и сын, четыре недели спустя.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

Горе царя Фёдора Алексеевича, причинённое смертью его первой супруги Агафьи Симеоновны и сына, царевича Ильи Фёдоровича, сильно повлияло на его здоровье. Его любимым правителем был в то время Языков. Царь объявил ему, что, зная о слабости своего здоровья и желая предупредить бедствия, могущие нарушить государственное спокойствие в случае его кончины, он намерен назначить наследником престола своего брата Петра Алексеевича. Языков представил ему, что прямым наследником является царевич Иван Алексеевич, как единоутробный брат государя, к тому же старший брат Петра. Государь не согласился, сославшись на слабое здоровье царевича Ивана, и добавил, что Пётр, напротив, сильного сложения и что к тому же бог наделил его выдающимися дарованиями, почему он и более достоин ему наследовать. Любимец, имевший какие-то счёты с Нарышкиными, сделал всё возможное, чтобы отдалить царевича Петра от престола. Он даже посоветовал царю немедленно вступить во второй брак, чтобы дать государству наследника. «Я не раз беседовал с лекарями о твоём здоровье, – добавил он, – все мне отвечали, что ты скоро совершенно поправишься и будешь жить ещё долго».

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. ПСС. Т. 6. С. 133

Государь царь и великий князь Феодор Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержец, поговоря с сёстрами своими, з государынями царевнами, похотеша совокупитися второму законному браку.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 450 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

О бракосочетании сём не сохранилось никаких отечественных актов; но иные иностранные писатели говорят, что царь, вопреки советам врачей, обвенчался 14-го февраля вечером. Они присовокупляют, что царица была прекрасна, и что фамилия Апраксиных пользовалась дружеством перваго министра Языкова.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора… С. 92

По смерти же царицы Агафьи Грушецкой царь Феодор женится на девице Марии Евпраксимовне, дочери бедной вдовы.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

Предки ея были родом из Золотой Орды.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 90

О роде Апраксиных сохранились следующия известия в бумагах адмирала Ф.М. Апраксина: «К великому князю Олегу Рязанскому, сопернику Димитрия Донскаго, выехал из Золотой орды потомок ордынских владетелей Солохмир, принявший св. крещение с именем Иоанна и получивший руку родной сестры Олеговой, Анастасии, и за которою великий князь дал ему в удел Веневу, Михайлов Верх, Дереив и Безлуцкий стан. У Солохмира были дети Григорий, Иоанн Кончен и Михайло, служившие князьям Рязанским в боярах. Сын Иоанна Кончена Андрей, прозвашем Апракса, был родоначальником фамилии Апраксиных. Внуки его, Ерофей Ярец и Прокофий Апраксины, перешли в службу государю Московскому Иоанну Васильевичу (Великому) и получили от него отчины в Муроме, Владимире, Заполье, Стародубе; а преемник Иоанна дал Прокофию Апраксину город Гороховец. Внук Ерофея Ярца Пётр Никитич служил воеводою в Московское разорение (в смутное время). Сын Петра Никитича Василий, при царе Алексее Михайловиче, был воеводою в Севске. Сын Василия Петровича, Матвей Васильевич, также служил государю и убит Калмыками в 7176 (1668) году. После Матвея Васильевича остались сыновья Пётр, Фёдор и Андрей, бывшие комнатными стольниками при царе Феодоре Алексеевиче, и дочь Марфа Матвеевна, вторая супруга царя Феодора.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 266

Эта Мария была крестной дочерью Артемона [Матвеева]. Она била челом своему мужу царю, чтобы вернуть из ссылки из Верхотурья Артемона.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

И того ж дня послан курьер с указом на Пустоозеро к Артамону Сергеевичу Матвееву и оттуль из ссылки взят.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 229

И истина Божия, освобождающая от всех бед человеческих, хотя также ненавистию жестоко утеснялася, однако ж до конца не испровергалась, ибо он же, царь Феодор Алексеевич, пред своею кончиною в здравое и правосудное пришедше рассмотрение, по прирождённой ему милости, по другом браке с государынею царицею Марфою Матвеевною, из фамилии господ Апраксиных, повелел его, боярина Артамона Сергеевича, и сына его честно из заточения освободить, и перевесть в ближний к Москве город Лух, и дать ему вотчину из дворцовых сёл Верхний Ландель, состоящий в 700 дворах, и московский дом его, и прочие вотчины, за раздачею бывшие, также и пожитки, за продажею оставшие, по-прежнему ему возвратить, и жить в помянутом городе свободно до будущего своего указа.

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 373

…Молодая царица в короткое время приобрела столько силы, что примирила царя и с Натальей Кирилловной и царевичем Петром, с которыми, по выражению современника, у него были «неукротимые несогласия».

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

Но после этой свадьбы болезнь Феодора усилилась…

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории.

Супружеское общение с 15-летней девушкой, вдобавок к бремени реформ и государственного управления, оказалось непосильной ношей. Царь слёг, и только 21-го сумел принять придворных с поздравлениями, а 23-го царь и царица дали свадебные «столы».

Богданов А.П. Царь Фёдор Алексеевич. М.:Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998. С. 50

Когда в феврале 1676 в. царь Феодор был болен его осматривали: доктор Яган Костериус (или Розенбург), Лаврентий Блументрост, Степан фон Гаден (или Даниил Иевлевич Фунганданов), Михаил Граман; медицина (или хирург) Симон Зоммер; аптекари: Яган Гутменш (или Гуттер Менсх) и Христиан (или Крестьян) Еглер.

Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915. С. 543

К царицам и царевнам лишь в самых трудных случаях призывали докторов, которые, однако, не видали самой больной, а слушали да расспрашивали мамок, боярынь и давали советы особым бабам (лекаркам), состоявшим при каждой царевне с жалованием до 2 рублей в год (постельныя их получали 4 р.), на всём, конечно, готовом. При царице же была и бабка-акушерка. Лишь Наталья Кириловна начала в болезнях допускать врача «на свои очи», да и то большей частью, специалистов, как Ивашку Губина – «гортаннаго мастера». При Фёдоре же Алексеевиче уже в моде консилиумы.

Змеев Л.Ф. Чтения по врачебной истории России. СПб. 1986. С. 213

Его лечил консилиум из всего наличного персонала докторов, лекарей и аптекарей, которых предварительно допрашивали – «у всех ли у них меж себя совет и любовь и нет ли меж их какого несогласия?». Осмотрев больного государя, врачи «учали меж себя советовати» и диагностировали у него «болезнь не от внешнего случая и ни от какой порчи, но от его величества природы, а именно та болезнь – цинга, и ту его государскуюболезнь мочно, за Божиею помощью, вылечить только исподволь». Царю были прописаны внутренния средства, мазь для ног, «сухия ванны», и указана диэта…

Загоскин Н.П. Врачи и врачебное дело в старинной России. Казань, 1891. С. 66

Ещё при жизни царя Феодора Алексеевича, в 1681 году, в народе ходила молва, что царь был испорчен какою-то бабою ведуньей, и этот слух снова распространился при самом разгаре Стрелецкаго бунта. 17 мая 1682 года, на Красной площади, народ искал этой бабы, и сотни челобитчиков явились перед Стрелецким приказом с требованием отыскать её. Явился доносчик – как после оказалось, соперник этой бабы в леченьи и колдовстве – поморец Евтюшка Марков. Он объявил, что знает эту бабу: живёт она на Поварской улице, и он её найдёт. С толпою стрельцов отправился Евтюшка в Поварскую улицу и привёл старуху в приказ Стрелецкий, перед боярина Василия Семёновича Волынскаго. Баба эта была жена водопроводных дел мастера Ивана Яковлева, звали её Марфушкою. Она объявила, что Евтюшку не знает, никого не лечила, царя Феодора Алексеевича не портила, и такое великое и страшное дело и не мыслила, и волшебства о порче не знает. На пытке ей дали 32 удара кнутом, но она твердила всё то же. 31-го мая стрелъцы снова подали челобитную, чтоб бабу ещё пытать при них и жечь огнём накрепко, потому что она при первой пытке не созналась – «знатно, что от пытки оттерпелась чародейством своим». Марфушку повели опять в застенок, подымали на дыбу, били кнутом и жгли огнём. Она повторила, «что царя Феодора Алексеевича не портила и волшебства, и чародейства не знает, только намётывала горшки Чаплыгинским невестам – и больше того ничего не знает». Несчастная баба не выдержала пытки на огне и умерла. Доносчик поморец Евтюшка после ея смерти был освобождён.

Есипов Г.В. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной Канцелярии. СПб. 1880. С. 7–8

Предсказание голландского дипломата

[Посланник] Келлер писал [Голландским] Генеральным Штатам 25 апреля 1682 года: «В случае кончины его величества, без сомнения, тотчас же будет отправлен курьер к Матвееву с приглашением без замедления приехать в столицу для отвращения смут, беспорядков и несчастий, которые могли бы произойти при борьбе родственников царя между собой. Намедни прибыли сюда отец и сын Нарышкины, а другого Нарышкина, ещё более обвиняемого, ожидают на днях; таким образом, все здешние обстоятельства принимают совершенно иной вид». Предсказания Келлера сбылись. Через несколко дней царь уже был при смерти, и в Лух поскакал гонец за Матвеевым.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.33

Пустоозерский воевода, Тухачевский, провожал Матвеева с большой почестию, от Мезени до Холмогор; оттуда, до самой Москвы, везде боярин принимаем был жителями с великою радостию и с хлебом-солью, а воеводы выезжали к нему за город и провожали с народом. В некоторых городах выходило к нему на встречу духовенство, со святыми крестами и хоругвями.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 103

Когда он [Артамон Матвеев] приближался из ссылки к Москве, партия его снова стала подниматься в гору.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

«В 1638 г. был он пожалован в житьё (смотри «Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами») за заслуги отца тридцати лет от роду» – значит, в 1682 году ему было не больше 58 лет.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 31

И в Московском государстве время было лихое, и шатание великое, и в людях смута.

Желябужский И. А. Дневные записки. Цитируется по изданию: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 263

Бунтовое ж то время человекоугодники придворные скрывая называли «смутным временем».

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 389

Известно, что Милославский при царе Феодоре Алексеевиче на Нарышкиных уже великую злобу имел и причиною его ссылки оных почитал, особенно же Артемон Сергеевич Матфеев, сын убогого попа, в царство царя Алексея Михайловича чрез помощь Нарышкиных высоко возведён и сильный, но тайный временщик у его величества был и во многих тайных розысках и следствиях употреблялся. Того ради Милославский ко отмщению той злобы всегда способа искал, сначала оному Матвееву многие тайные досады и обиды изъявил, но, не довольствуясь оным, сыскали незнамо какого человека, который извещал, якобы Нарышкин Иван Кириллович знакомцу своему Сумарокову (которому прозвание было Орёл) говорил: «Ты де орёл, да не промышлен, а есть ныне молодой орлёнок, надобно бы его подщипать». И оный Сумароков якобы сказал: «Если де его не избыть, то де вам пропадать». И притом якобы оный Сумароков обещался нечто против государя предпринять. По которому извету немедленно Нарышкины, Матфеев и Сумароков взяты под караул. И хотя Сумароков так жестоко пытан, что в застенке, ни в чем не винясь, умер, однако ж Нарышкины и Матфеев по разным дальним местам в ссылки разосланы, только в Москве у свойственников оставлены были Лев и Мартемьян Кирилловичи. Потом, как скоро царя Фёдора Алексеевича не стало, и избрали царя Петра Алексеевича на царство, тогда немедленно Нарышкиных и Матфеева в Москву взять повелено. Сие Милославского, без сомнения, весьма обеспокоивало, и нужно было ему думать, что та Сумарокова кровь невинная и обида Нарышкиных на нём взыщется. Того ради он прилежал, как бы прежде, нежели оные прибудут и силу возымеют, в смятение стрельцов привести и их побить. Которое действительно и учинил, о чём нечто обстоятельное в истории, писанной графом Матвеевым, изъявлено.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 42–43

Осмелимся ли высказать здесь наше мнение об этом муже, прославленном историками, воспетом поэтами?.. Нам кажется, что Матвеев был решительно ниже роли, которую ему указывали надежды его друзей и важность настоящих обстоятельств. Что он мог быть, и был хорошим министром при царе Алексее, во времена порядка и мира, – признаём вполне; но в минуту столкновения партий, при ниспровержении порядка, предводительствовать одною из этих партий он был не в состоянии. Для начальника партии нужно более быстроты и энергии, чем спокойной мудрости; более смелости, чем правоты чувства, а этих именно свойств ему не доставало. Человек, рождённый для действования посреди политических бурь, не стал бы дожидаться приказания ехать в Москву…

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 30

Невозможно есть между сих печальных действий и сего гораздо знаменитого и памяти достойного случая о мужественном его боярском великодушии молчанием обойтить. И когда он, боярин Матвеев, путь свой до Москвы правил, на дороге той встретил семь человек из московских стрельцов, как бы подорожные люди сошлися, <…> и его, боярина, остерегали о стрелецком их умысле к бунту на высших особ, и что хотят, конечно, и его убить, затем и бунтом мешкают, ожидая его в Москву. И сказали ещё: что они, стрельцы, для того оставя домы свои, от того случая уклоняяся, идут в дальние места; но он, боярин, их словам нетрепетно внимал, и, не бояся смерти, угрожаемой себе, в Москву ехал с тем намерением, и словом своим сказал тако: что «до последней минуты своей или тот их бунт пресечёт, или живот свой за своего природного государя отдаст, токмо чтоб его глаза, при его притруждённой старости, большего злополучия не увидали».

Матвеев А.А. Записки. С. 374

Матвееву, медлившему возвратиться в город, пока всё не успокоится, послана была на встречу карета….

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии, которая здесь в Москве приключилась в понедельник, вторник и среду, 15-го, 16-го и 17-го мая нынешняго 1682-го года. Напечатано в: Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. Исследования. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875. С. 42

В Троицком монастыре и на дороге оттуда Матвеева ждали почётные встречи. 12 мая вечером он приехал в Москву; на другой день представился царю и царице, причём была «радость неизреченная, что никакое человеческое писало по достоянию исписати не возможет». 13 числа Матвеев ездил к патриарху и долго разговаривал с ним во внутренней келии, ездил навестить и старого приятеля своего, больного князя Юрия Алексеевича Долгорукова, и с ним долго разговаривал; а между тем вся знать спешила побывать в доме у Матвеева, в руках которого теперь должно было сосредоточиться правление; были и выборные стрельцы из всех полков с хлебом и солью, с просьбою о заступничестве, потому что заслуги их ему больше других бояр известны. Не был один Иван Михайлович Милославский, сказываясь больным.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 235

Милославский, чтобы прикрыть ложную свою болезнь, разнёс в народе молву, что у него распухли ноги и не может ни на одну из них ступить. Он делал припарки из отрубей и грел кирпичами свои ноги, но внутренне «горел львиною яростию», – так говорит современный летописец.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 103

«Куриозная авантура»

Артамон Сергеевич, возвратясь в Москву, с первого же разу высказал неодобрение последних действий правительства. Он был недоволен уже и тем, что братьев царицы Натальи слишком рано по их летам возвели в высшее достоинство: один из них, Иван, был сделан боярином и оружничим, достигнувши едва 23-летнего возраста. Но ещё более порицал Матвеев крайнюю слабость, выказанную по отношению к стрельцам, и говорил: «Они таковы, что если им хоть немного попустить узду, то они дойдут до крайнего бесчинства…». Слова эти тотчас стали известны между стрельцами, и Матвеев сделался у них врагом.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья. С. 398

Он выразил своё неодобрение быстраго возвышения Нарышкиных и потворства стрельцам, на которых-де чем посвободнее оставлять узду, то тем склоннее они делаются ко всяким неистовствам, что вскоре и последовало.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 42

Между стрельцами к тому времени уже был распространён список изменников, которых следовало истребить, но Милославские ждали ещё приезда в Москву опаснейшего своего противника Матвеева, чтобы истребить и его, и потому удерживали стрельцов от решительных действий. Матвеев приехал 11 мая и, хотя был предупреждён о волнениях стрельцов, но не придал им большого значения и не принял предосторожностей.

С. Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 176

После приезда Матвеева стрельцы только о том и говорили, что Боярская дума решила захватить зачинщиков того, что они называли между собою «добрым делом», казнить их, а большую часть остальных разослать в отдалённые города. Дерзкое поведение Ивана Кирилловича Нарышкина окончательно озлобило умы. Это был молодой повеса, который не щадил самых старых вельмож и даже дергал их за бороды, что было в те времена крайним оскорблением. И многие из них жаловались на это в своих разговорах со стрельцами.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов… Т. 6. С. 138–139

Возвратившийся в столицу Артемон находит Государя уже больным; принимает поздравления от Милославского, Одоевского, Долгорукого, а тётки и сёстры Феодора и Иоанна, с неудовольствием посматривая на него, явно на него негодовали. Государь, ослабевший от усилившейся болезни, умирал… Артемон не отлучался ни на минуту от одра больного

Повествование о московских происшествиях… С. 75

В четверг вечером, 11-го мая, он приехал в свой дом, для него исправленный; на другой день явился ко двору, был принят Царём, Царицей и всеми боярами с великими почестями. Все звания и имения, холопы ему возвращены. 12-го, 13-го, 14-го являлись к нему все великие и малые, навезли всяких припасов, так что класть было некуда. Стрельцы принесли ему хлеб-соль по русскому обычаю. Всех принимал он с кротостию и плакал. Все были рады, даже недовольные, и надеялись, что он положит конец всем безпорядкам стрельцев и предотвратит грозящия безпокойства.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 42

И одна авантура курьёзная сделалась: помянутой Артамон Матвеев посылал одного из своих знакомцев к Ивану Милославскому говорить, чтоб возвратил его добрые [добро], конфискованные. А ежели добродетельно не возвратит, что может произойтить от того ему, Милославскому, неприятнаго – которой тогда притворно лежал, не хотя присягу чинить царю Петру Алексеевичу и все интриги к бунту приуготовливал. На что он, Милославской, ответствовал в кратких терминах, но сими фактивы, что «де я того и ожидаю», сиречь бунту. И на завтрие тех разговоров бунт сделался.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Находившийся в ссылке Артамон [Матвеев] приехал вместе с отцом овдовевшей царицы и тремя братьями Нарышкиными снова в Москву и, наконец, все те, кто в годы правления покойного царя был в опале, оказались снова возведёнными в прежнее достоинство. Затем для Артамона Сергеевича была учреждена должность великого опекуна. Другие же бояре, в особенности старик Одоевский, как цейхгофмейстер [судья приказа Большого Дворца], были сильно принижены по той причине, что в былые времена к нему [Матвееву] относились настолько враждебно, что оказалось возможным нанести ему ряд очевидных оскорблений. Отсюда следует, что, судя по всему, пришло его время брать реванш у своих противников.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 86

Почему бы и им не попробовать излить такую же злобу на своих недругов, какую изливали когда-то на них те?

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 126

Таким образом, положение царевен, дочерей Милославской, и представительницы их Софьи становилось отчаянное: в начале царствования Феодора они воспользовались своим торжеством и не пощадили мачехи, её родных и воспитателя: чего же ждать им теперь хорошего от торжества царицы Натальи, Нарышкиных, Матвеева? Софья и человек, которого интересы были сильно связаны с её интересами, боярин Иван Михайлович Милославский, действуют по инстинкту самосохранения. Орудиями их являются родственники и люди молодые, т. е. незначительные: стольники Александр Милославский, братья Толстые – Иван и Пётр Андреевичи (племянники Ив. Милославскому), два стрелецкие подполковника, Иван Цыклер из иноземцев и Иван Озеров, да выборные стрельцы: Борис Одинцов, Абросим Петров, Кузьма Чермный. Деньгами, богатыми обещаниями им удалось набрать толпу людей, готовых отстаивать права старшего царевича [Ивана Алексеевича] на престол.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 235–236

Обида прошла по семье, и добра не будет.

С.М. Соловьев. Публичные чтения о Петре Великом. 1872. С. 353

Царь Феодор приближался уже ко гробу. За несколько времени до кончины его, Голицын советовал Царевне Софии: принять на себя ближайший надзор за больным братом своим Иоанном, вместо супруги его Царицы Прасковии, которая не могла одна присматривать за ним. София охотно последовала совету своего любимца. Оставив уединённый девический терем, она поселилась во дворце. Здесь остротою своего ума, впервые обратила на себя, общее внимание приближённых бояр.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 147–148

Книга вторая. Русская Лукреция Борджиа

Глава III. «Третье зазорное лицо…»

Из дневника читателя

Заграничные свидетели прошедших наших дней окрестили её однозначно «Макиавелием в юбке». Не слишком они, однако, потрудились, чтобы дать тому объяснение на примерах. Потому приходится собирать нужные детали самому.

Конечно, книгу знаменитого флорентинца она не читала. Однако природа, создавая политика, видно, заведомо вкладывает в него особые качества.

Софья была хитра. В политике это качество вовсе не отрицательное. Хитрым бывает фокусник, который поддельное чудо умеет выдать за настоящее. Его за это не осуждают. Наоборот, его мастерству удивляются, им восхищаются. Мастерством политического фокуса Софья владела в совершенстве.

Вот как, например, были обставлены её частые, в основном пешие, походы по окрестным Москве монастырям.

Режиссура этих походов, вероятно, так же принадлежала ей. Всё было выстроено так, что она была центром этого шикарного действа. Хотя ешё её отец, царь Алексей Михайлович, не смел затмевать собой величие божьего воплощения на земле – патриарха. Он, царь, почтительно придерживал стремя, когда первый господень слуга садился на коня, отправляясь в дальний поход. Софья уже не боялась своим блеском унизить небесный свет, исходящий от первого божьего слуги. Золотые кресты, самоцветные оклады почтенных икон, благолепие шественного обряда – всё это уже при ней становилось необычайным по роскоши обрамлением именно её персоны, неземной её сути. И в этом было видно, что тогдашняя Русь, как златокрылый медоносный рой вокруг матки, лепился около неё, слепо и покорно доверяясь ей как судьбе, как божьему предопределению.

В какой-нибудь недальней деревушке полагался первый привал. И тут же начинался первый фокус. Софья, перед тем как благословиться на сон грядущий, требовала на рзбор неотложные государственные и частные дела. Думные бояре и прочие приказные умники и многоопытные крючкотворы, поседевшие в разборах державных дел и поместных склок, впадали в оторопь, тихо шалели от молниеносных и незапятнанно непогрешимых экспромтов правительницы. Где им было знать, что эти избранные случайные дела за неделю до того были тайным образом отобраны и тщательно изучены ею, вместе с мудрейшим и начитанным первым министром Васильем Голициным и грешной любовью её свет Васенькой. Экспромты эти, как всякое дерзкое жульничество, призванное ошеломить, готовилось тщательно и не сразу. Потому и отдавали неподдельною мудростью.

Вот ещё как было. Во время походов являлись в экзальтированной толпе одержимые бесами девки и бабы – вещали потусторонним басом непотребные слова, корчила их неведомая невидимая сила.

Издаля прислушивалась к этим воплям Софья. Порывалась узнать, в чём дело. Доверенные затевали новую игру – не пускали её глядеть на бесовское, оскорбительное честному взору, действо.

– Ах, как вы немилосердны, – выговаривала им Софья. – Разве можно попустить, чтобы нечистая сила так мучила христианскую душу…

Тут она бросалась в самую гущу событий – с крестом, с молитвой и, заодно, с языческим заговором:

– Посреди Окиян-моря выходила туча грозная с буйными ветрами, что ветрами северными, поднималась метель со снегами… Вы, звери лютые, выходите, вы, гады, выбегайте, вы, недобрые люди, отбегайте, изыдите демоны-мучители…

Глядь, порченая баба уже пришла в себя, стыдливо одёргивала сарафан, обретала осмысленный вид, трясла от дорожной пыли цветастый подол. И вот порхало уже по расцвеченной, по разморённой солнцем толпе:

– Гляди-ко, никак андели святые государыне-матушке службой угождают. Святая… Святая…

Крестились богомольцы и богомолки уже прямо на Софью, помимо иконописных образов. И кто-нибудь, подученный, обязательно – твёрдо и со вздохом говорил:

– А младшего-то царя немцы на Кукуе совсем с ума споили. Бесам на сопелях, да на цитрах музыку служат, табашный чёртов ладан воскуряют…

Историк Татищев, чуть ли ни современник Софьи, так сплетничал в своей правдивой летописи об этой новой её уловке:

«Можно себе представить, как удивлён был не проницающий в коварство сие народ чудом сим: он почёл царевну чудотворицею, а великого брата её и всех приверженных к нему охуждал с негодованием, за малое уважение их к толико святой царевне. Несколько же сему подобных после чудотворений её утвердили паче ещё народ в расположении сём, как в отношении к царевне, так и к монарху».

Французский дипломат Де ла Невиль твёрдо заявляет, что Софья знала главный секрет успешной политики – нет такого преступления, которое нельзя совершить ради власти. Это безотказное средство она первая употребила на русской почве. Ленин, позже действовавший по принципу – «в политике морально всё, что целесообразно», только до конца оформил то, что нутром своим чуяла уже царевна Софья.

Дважды горел при ней деревянный летний дворец младшего царя Петра. Начинал гореть он, странным образом, именно с того закутья, в котором он, царевич и избранный уже царь, ночевал.

Неостановимый, как всякий прежний московский пожар, стрелецкий бунт начался с великой же лжи. Было пущено в народ, что старшего царя Ивана зарезали. Слух был пущен 5-го июня, в годовщину смерти святого отрока Дмитрия Иоанновича. «Чем больше ложь, тем легче в неё поверить», говаривал тот же Сатана от политики Владимир Ленин. Ложь Софьи была именно такой величины, при которой не может быть сомнений. Ложь овладела массой и её, массу, уже было не остановить.

Впрочем, составлять достоверную летопись Софьиного царствования дело затруднительное. Странно, что о ней, современнице Петра Великого, нет элементарных сведений. Мы даже не можем представить её внешности. В то время как всякая черта в облике Петра передана выпукло и ясно, всякий его шаг разобран по мельчайшим деталям.

Мне хочется, чтобы она была красивой. Так будет легче понять отношение к ней некоторых выдающихся мужчин из её окружения. Князя Василия Голицина, например, или плебея Фёдора Шакловитого, того же монаха Сильвестра Медведева. Они упорно шли за нею до самого её конца с необъяснимою обречённостью и самоотвержением. И в этом было нечто более тайное и притягательное, чем авантюрный азарт, чем призрак дальних великих личных выгод.

Более или менее достоверным можно считать запись о её внешности, сделанную иностранцем, опять же Де ла Невилем. Она, к сожалению, противоречит легендарным представлениям о заведомой прелести русских царевен. Голова, как пивной котёл, толстовата. «Но насколько её талия коротка, широка и груба, настолько же ум её тонок, проницателен и искусен».

Впрочем, как говорил обидевшийся за Софью русский историк Костомаров, каноны русской красоты не обязаны совпадать с иностранными о них представлениями. В этом смысле мы немок тоже не шибко жаловали. «Иностранцам она (Софья) казалась вовсе не красивою и отличалась тучностью; но последняя на Руси считалась красотою в женщине»

Приятное для себя прочитал я в свидетельствах известного в Европе историка Левека: «Деятельная, предприимчивая, она соединяла с грациею и прелестями телесной красоты ум, способный к совершению великих дел, и честолюбие, которое преодолевало все препятствия к предположенной цели».

Начиная с Софьи, русская женщина открыла таки этот неведомый прежде инструмент воздействия на дела, даже и государственные, каким является женское начало, женские чары. Из этого потом, при Екатерине Второй, разовьётся совершенно особая школа воспитания государственных мужей. Фаворитизм русских императриц был вовсе не институтом исключительной похоти, как это было при дворах европейских монархинь. Эротомания той же Екатерины Второй возводила не только на монаршую постель, но посвящала в члены некоего тайного ордена, который, стоя над министерствами, над главами приказов и комиссий, являлся верховной канцелярией монаршей воли. Почти все избранные Екатериной числятся теперь по ведомству русской истории. Эти высшие политические курсы открыла всё-таки Софья. Недаром Екатерина относилась так трепетно к её памяти.

Невиданной гостьей в русский терем вошла Любовь. Это было первое великолепное завоевание на пути духовного раскрепощения русской женщины. Женщина, наконец, получила то, на что имела право по неписанной конституции Божьего замысла, право распоряжаться собственным сердцем. Она так же получала небывалую власть над нечувствительными дотоле мужскими душами. Это произвело в русском быту неслыханное смятение, первое из той серии, которое помогло тем переменам, что известны теперь под именем Петровых. Не все, правда, осознали, что Любовь сохраняет небесный смысл только роядом с Чистотой. Свобода любовного выбора оборачивалась развратом. В староверских хрониках есть глухие свидетельства, что Софья не избегла новых соблазнов. Не только при дворе, но и в теремах явились вдруг песельники и кавалеры неопределённого рода занятий. Царевны и теремные девки, будущие фрейлины, завели вдруг дружков из польских и киевских певчих и грамотеев. Вытравливали плоды тайных собачьих свадеб, отдавали родившихся байстрюков на воспитание в ближние деревни.

Думаю, что украшением наступившего времени стали отношения Софьи и боярина из литовского рода Гедеминовичей Василья Голицина. В этой истории любви есть все возвышенные и низкие детали, которые поднимают её до уровня высочайшей драмы, годной для пера и воображения самых требовательных повествователей, самых изощрённых мастеров слова.

«Наши исторические дилетанты, – скажет по этому поводу русский историк М.П. Погодин, – жалуются на недостаток западных страстей в лицах Русской Истории. Ну, вот вам в утешение София, соглашающаяся на поднятие стрельцов и на убийство поголовное ненавистных ей Нарышкиных с Матвеевым во главе, вешающая образ Божей Матери на шею Ивана Нарышкина, котораго выдать заставляет его родную сестру, Царицу Наталью Кирилловну, решившая без суда казнь Ховансваго, умышлявшая так долго и разнообразно против Петра. Чем в эти моменты уступит она Лукреции Боржиа? А Иван Михайлович Милославский? Это характер шекспировский!».

А ведь, в самом деле, какова картинка! Толпа стрельцов, распалённая кровью и кромешной властью, требует на неминучую расправу Ивана Нарышкина, родного брата вдовствующей царицы Натальи, Софьиной мачехи. «Нельзя его не отдать, – бубнит какой-то насмерть перепуганный думный чин, – не всем же нам пропасть из-за него одного». Софья помогает бывшей царице обрядить в смертный путь родного человека, актёрствует на авансцене жуткой драмы, разыгранной по захватывающему сюжету, которым становится жизнь на крутом изломе. Софья являет собой живое воплощение скорби и жертвенности. И никому не приходит в голову, что она-то и есть главный режиссёр, давший собственное направление этому крутому обороту истории. Только очень уж внимательный зритель может угадать подлинное её место в этом кровавом балагане. Вот в стрелецкой толпе заметно новое движение. В центр мятежа каким-то образом затесался датский посол. Потом окажется, что он задействован в Софьиной постановке в тайной роли подстрекателя. По логике момента ненавистный стрельцам иностранец должен быть изорван в клочья. Но Софья делает еле заметное движение рукой и это оказывает на неукротимую толпу магическое действие, толпа расступается. Посол чудесным образом спасён. Бунт, конечно, беспощадный, но далеко не бессмысленный. Дело только в том, что магия Софьиного присутствия в истории на Нарышкиных не распространяется. С этой минуты они будут убиваемы и унижаемы ещё целых восемь лет. Потом, вместе с Петром, придёт их время. И они отыграются новым кошмаром. Страшный сериал русской жизни продолжится… Сценарий фильма ужасов, каковым стала вся наша история и писать не надо, он готов уже, хотя бы в тех документах, которые все теперь на виду…

Знамение времени

…Старшим из тех, кто мог унаследовать престол, был царевич Иоанн – последний сын царя Алексея от первого его брака, но у него много сестёр, девиц-царевен, из которых одна была знаменитая Софья Алексеевна, представляющая любопытное явление, знамение времени.

С. М. Соловьев. Публичные чтения о Петре Великом. 1872. С. 356

Софья Алексеевна была шестым ребёнком Алексея Мих. и Марьи Ильинишны (Милославской) и родилась 17 сент. 1657 г.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых (исторический очерк). Киев. 1914. С. 68

Здесь мы приостановимся в разсказе нашем, чтобы ближе ознакомиться с этим новым и главнейшим лицом вновь завязывавшейся драмы.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 9

Московскаго государства женский пол грамоте не учёные и необычай тому есть, а природным разумом простоваты и на ответы не смышленны и стыдливы; понеже от младенческих лет да замужества своего у отцов своих живут в тайных покоях и, опричь самых ближних родственников, чужие люди никто их и они людей видеть не могут; и когда замуж выйдут, их люди также ведают мало; можно понять, что им не от чего быть разумными и смелыми.

Котошихин Г.К. С. 145

Даже сам царь, вследствие полувосточных нравов старинной России, редко позволял себе разделять трапезу с супругою своею, с дочерьми же почти никогда того не случалось. Каким же образом, при таком строгом отчуждении от всякаго внешняго влияния, могла царевна София войдти в сношения с политическою партиею? Как вообще могли в душе ея родиться властолюбивые помыслы? Откуда могла взяться в ней жажда деятельности? К сожалению мы имеем весьма мало данных для разрешения этого любопытнаго вопроса и принуждены здесь, как и во многих других случаях, ограничиться соображениями и догадками.

При царе Алексее было несколько людей в Москве, которые начинали чувствовать какую-то смутную потребность развития несколько более широкаго, чем старинно-русское; которые инстинктивно, скорее чем по сознанию, сочувствовали глухо достигавшим до них отражениям западных идей. Замечательнейшим из таких людей был Матвеев, поставленный своим положением, как начальник Посольскаго Приказа, в довольно частыя сношения с иностранцами. Доказательством его хоть несколько европейскаго развития служит то, что он первый в Poccии завёл драматическия представления и оркестр музыки. Разумеется и в сочинении, и в исполнении этих пиес было весьма мало художественнаго; но подобныя занятия, по крайней мере, отнимали время у бражничества, и уже в этом одном отношении приносили свою пользу. Сам царь, как было уже сказано, любил эти забавы, эти западныя ухищрения и, не сознаваяя, без сомнения, того сам, поддавался влиянию проникавшаго в Россию просвещения.

В то же время был другой человек, едва ли не более ещё Матвеева содействовавший успехам начинавшагося движения при московском Дворе. Это был известный Симеон Полоцкий. Уроженец нынешних западных губерний наших, он получил воспитание несколько отличное от того, которое обыкновенно получали pyccкиe духовные; его обвиняли в привязанности к латинской церкви; но каковы бы ни были религиозныя его убеждения, он принёс с собою ко Двору московскому любовь к литературе и учению. Астролог, духовный писатель, поэт и оратор, Полоцкий есть весьма замечательное лицо при дворе Алексея Михайловича. Царь любил его, поддерживал против неприязни к нему других духовных; он приблизил его к своей особе и допустил до короткости, какою не пользовались весьма многие несравненно высшие его именем и званием. Будучи, так сказать, домашним человеком во дворце, он имел случай видеть и короче ознакомиться с царевной Софией. Пылкий дух и своеобразный ум этой царевны должны были с трудом умещаться в тесных пределах теремной жизни. Симеон Полоцкий мог открыть, и действительно открыл перед нею обширный мир мысли, и царевна с жаром, свойственным пылкой ея природе, предалась чтению, учению, поэзии. Ея наставник читал ей свои произведения и даже ставил некоторыя из них на сцену в собственных ея комнатах. Он представил ей некоторых других людей, занимавшихся тогда в Москве учением и литературою, каков был, например, учёный монах Сильвестр Медведев, оставивший нам любопытныя записки о первых месяцах после кончины Феодора. Полагают, что царевна и сама сочиняла стихи: достоверно по крайней мере, что первые шаги ея вне стези обыкновенных женщин того времени, имели литературное направление; казалось, она должна была стать Меценатом рождавшагося в России просвещения…

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 9–11

В конце царствования Фёдора царевна Софья, хорошо видя, что этот монарх, одолеваемый падучей болезнью, не проживёт долго, решила выйти из монастыря, вопреки установленному обычаю, согласно которому дочери царского дома должны там проводить всю жизнь, не имея возможности выйти замуж. Намереваясь совершить это, она высказала очень большую дружбу к этому брату и поразительную нежность, угождая его нраву и громко жалуясь на то, что она так несчастна оттого, что не видит его, тогда как она его так любит, и оттого, что она не может оказать ему все те маленькие услуги, которые можно оказать больному, в здоровье которого заинтересован. Она всё время посылала справиться об обстоятельствах его болезни, и даже потом она не упускала никакого случая, где она могла показать свою предупредительность и смертельную печаль, которую она испытывала оттого, что она не могла, как ей хотелось бы, принять на себя все маленькие заботы, которые всегда есть для тех, кого любишь. Наконец, ловко устроив всё и подготовив умы к тому, что она хотела сделать, она вышла из своего монастыря под предлогом того, чтобы заботиться о нём, и делать всё возможное, чтобы помочь ему, что она и делала в действительности, не допуская, чтобы кто-либо кроме неё приближался к нему или давал ему лекарства… Эта способная царевна решила, что чем больше она сделает, тем больше она привлечёт дружбу и признательность этого принца и в то же время расположение и уважение каждого. Своей манерой действовать она снискала расположение знати, для которой у неё было много внимания и почестей, и завоевала народ своими ласками, приучая всех без печали смотреть на то, что они никогда не видели.

Де ла Невилль. Записки о Московии. (Пер. А. С. Лаврова) М. Аллегро-пресс. 1996. С. 160, 197

В первый раз является она на сцене политической у постели умирающаго царя, и является здесь такою, какою осталась всю жизнь: вкрадчивою, неотразимою для тех, кем она хотела овладеть. Скоро успела она почти совершенно отдалить царицу от ея супруга, который естественно находил боле отрады в разумных попечениях своей сестры, нежели в безполезных рыданиях царицы. Что говорила София Феодору Алексеевичу, склонясь над его изголовьем, – осталось тайной для истории.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 12

Сёстры царския и дочери, имея свои особые покои, живут, как пустынницы, мало видят людей и их люди, но всегда в молитве и в посте пребывают и лица свои слезами омывают, потому что, имея удовольство царственное, не имеют того удовольства, которое от всемогущаго Бога дано человекам совокуплятися и плод творити. За князей и бояр своего государства замуж их не выдают, потому что князья и бояре их холопы и в челобитных пишутся холопами, а если за раба выходит госпожа, то это становится в вечный позор; а за королевичей и князей других государств их также не выдают, для того, что не одной веры и для того, что иных государств языка и политики не знают, и оттого им был бы стыд. Котошихин Г.К. О России в Царствование Алексея Михайловича. Издание археографической комиссии. СПб. 1884. С. 143

…Царевна Софья, при всём своём уме, при всей своей энергии, не имеет большой цены как политик: она стояла за сохранение московско-византийскаго порядка, в то время, когда сближение с Европой сделалось для России самою настоятельною необходимостью; но как женщина, которая первая открыто и смело отвергла удалённость женщины от общества и ея теремную неволю, Софья служит замечательными историческим явлением.

Шашков С.С. История русской женщины. Издание второе, исправленное и дополненное. С.-Петербург. 1879. С. 191

Смерть царя Фёдора: «Говорят, его отравили»

Того же 7190 (1682) лета, во время зимнее, начаша люди зело ради неправд и нестерпимых обид себе стужати (раздражаться, досаждать) и друг на друга глаголати яко: той неправду деет, иный – на того, наипаче же – на временников, и великих судей, и на начальных людей, яко мздоимательством очи себе послепили. Яко же пишется: «Мзда ослепляет очи и премудрых». Тако и тогда всюду не точию в мужех, но и в женах словеса от обид и в неполучении правных дел всюду происходили.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92 в них же что содеяся во гражданстве. Цитируется по: Россия при царевне Софье и Петре I: записки русских людей. М. Современник. 1977. C. 69

За два дня до царской кончины стрельцы, притесняемые своими полковниками, которые посылали их на различные работы, не давая отдыха даже в праздники, и под разными предлогами не доплачивали им жалованье, подали царю челобитную, в которой просили удовлетворить все их жалобы. Они поручили одному из своих товарищей снести её в Стрелецкий приказ. Думный дворянин или советник канцелярии, Павел Петрович Языков принял челобитную, обещав доложить о ней князю Юрию Алексеевичу Долгорукому, начальнику приказа, и на следующий день дать ответ. Языков тотчас отправился к князю Долгорукому, но изложил ему дело неправильно. Он сказал, что стрелец, приходивший к нему с челобитной, был пьян и даже отзывался о князе непочтительно. Князь Долгорукий ответил, что если стрелец был пьян, то его следует завтра же бить кнутом перед съезжей избой для примера другим стрельцам. На другой день этот стрелец вернулся в приказ, чтобы узнать ответ на челобитную, поданную им от имени всех его товарищей. Ему ответили, что государь приказал наказать его, как мятежника, и бить кнутом для примера всем другим. Два стражника, в сопровождении палача, отвели стрельца на место казни. Раздеваясь, чтобы принять назначенное наказание, он закричал другим стрельцам: «Ведь я подал челобитную по вашему поручению и с вашего согласия; как же вы позволяете меня так бесчестить!». Тотчас прибежали несколько стрельцов и освободили своего товарища, избив стражников и палача. Присутствовавший здесь же дьяк или секретарь, который, на своё счастье, ещё не успел спешиться, ускакал во весь опор и поспешил сообщить думному дворянину о том, что произошло. Стрельцы этого полка, которым командовал полковник Семён Грибоедов, были крайне возмущены этим случаем. В ту же ночь они столковались друг с другом, а на утро предложили стрельцам других полков действовать сообща и разузнали, кто ещё из их полковых командиров даёт повод для подобных жалоб. Из двадцати полковников, командовавших в то время 22 000 стрельцов, нашлось девять виновных. Стрельцы приняли решение добиться суда над своими командирами или всех их перебить.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. ПСС. Т. 6. С. 133–134

В то время в Москве было, по официальным документам, девятнадцать стрелецких полков, заключавших 14 198 человек, да, кроме того, несколько регулярных, солдатских полков. Из этого числа весьма немногие, не разделяя общаго неудовольствия, не участвовали в челобитной, поданной царю, которая касалась шестнадцати полковников стрелецких и одного солдатскаго генерала.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 20

Ha наших землях, на наши сборные деньги, полковники выстроили себе загородные домы; посылают наших жён и детей в свои деревни пруды копать, плотины и мельницы делать, сено косить, дрова сечь; нас самих употребляют во всякие свои работы, даже отходы чистить; принуждают побоями, батожьём, на собственный наш счёт покупать цветные кафтаны с золотыми нашивками, бархатный шапки и жёлтые сапоги; а из государскаго жалованья вычитают многия деньги и хлебные запасы.

Из челобитной стрельцов полка Грабоедова царю Фёдору Алексеевичу. Акты Археографической Экспедиции. Т. IV. 1845. С. 157

Они также грозили добраться и до других изменников, разумея под сим главнейших правителей Царскаго Совета, которые соблазняют Государя.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 36

Первое же к народному возмущению явное бысть возбуждение сице. Того (1682) – го лета в зимнее время Богданова полку Пыжова стрельцы всем приказом били челом великому государю на него, Богдана, – что он, Богдан, вычитал у них по половине государского денежного жалованья – а иных и больше, – с великим прилежанием и со слезами по многое время. И великий государь, видя многое их челобитье, указал о том розыскать (произвести расследование). И первой его государской советник болярин Иоанн Языков, по наговору полковников стрелецких, велел о том розыск учинить неправедной и учинить челобитчиком, лутчим людем, жестокое наказание, дабы впредь иных приказов стрельцы, видяще, что за челобитье на полковников над их братьею, стрельцы, делается, впредь на полковников в налогах своих великому государю не били челом и были бы всегда полковником от того страха в покорении.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр. C. 72–73

…Имеются точные сведения, заставляющие думать: а не было ли оно [назревающее восстание] основной и главной причиной его [царской] смерти? Приблизительно за два дня до его кончины один стрелец был бит кнутом из-за того, что он в воскресенье, будучи послан на какую-то стройку (которую их царские величества хотели как можно скорее завершить), работал там слишком медленно. Кроме того, был также посажен один офицер, который ими командовал, а с ним и ещё несколько стрельцов. Но их товарищи не только избежали наказания, но и начали громко кричать, что служба их стала невыносимой, ибо их принуждают даже воскресенья лишать святости и что нужно найти способ от этого избавиться.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 85

После сего дали они взаимную клятву, настоять на том, во что бы то ни стало, чтоб их девять злостных начальников повесили.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 35

Призывы эти, какими громогласными поначалу они ни были, потом удалось подавить. Однако всеобщее сочувствие этому делу оказалось настолько фатальным для покойного царя, что он уже на следующий день стоял на пороге смерти.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 85

Затем предоставим самому Господу рассудить это дело: царь Феодор, в течение нескольких дней понемножку прихварывая, умирает 2 июля 1682 г.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 12

…Недолго пришлось царю жить с молодою женою. Через два месяца с небольшим после своей свадьбы, 27 апреля 1682 года, он скончался, не достигши 21 года от рождения.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 155

…Его, говорят, отравили.

Бернгард Таннер. С. 128

Из материалов Аптекарскаго приказа можно узнать, что в 1682-м году доктор-немчин Андрей Келлерман осматривает умершаго Феодора [Алексеевича?]: не умер лион от лекарств, которыя ему давали? Вероятно, была жалоба родственников на лечившаго его доктора. Келлерман сказал, что знаков на теле, чтобы умер от лекарств – нет, а умер он, по признакам, от «прилипчивой злой огневой болезни».

Арсеньев Ш. Очерки из быта докторов-иноземцев в древней Москве. (По бумагам Аптекарского приказа) // Русская старина, 1895. – Т. 83. – № 5. – С. 149.

Предсмертная болезнь Фёдора продолжалась недолго. 16 апреля 1682 г., в день светлаго Воскресения, он ещё совершал торжественный выход к заутрени в Успенский Собор, а 27 числа к вечеру его уже не стало.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С.154.

Всего лет жития его было 20 лет и месяц, всего царствования 6 лет 3 месяца.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 228

Царь Феодор Алексеевич царствовал шесть лет, два месяца и двадцать шесть дней. Кончина его последовала 1682 года апреля 27-го числа.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 92

И по обычаю, когда смерть случается коронованной главе или крове их, ударено было в соборной большой колокол трижды для знаку народного.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 228

В день смерти его, по услышании его кончины была Москва в таком горестном состоянии, как Рим по смерти Титовой: рыдала Москва, и вся потом Россия омывалася слезами.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 10

Государственный младенец

По смерти же блаженные памяти великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича в государском доме их царского роду осташася братия его, благоверный государь царевич и великий кннязь Иоанн Алексеевич, благоверный государь царевич и великий кннязь Пётр Алексеевич; и его государя царевича мати, царица Наталия Кириловна роду Нарышкиных, и великого государя царя и великого князя Феодора Алексеевича царица Марфа Матфеевна рода Опраксиных; да тётки ево государевы благородные государыни царевны и великие княжны Анна Михайловна, Татиана Михайловна; и его государевы сёстры благородные государыни царевны и великия княжны Евдокея Алексеевна, Марфа Алексеевна, София Алексеевна, Екатерина Алексеевна, Мария Алексеевна, Феодосия Алексеевна, Наталия Алексеевна.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 74

Смерть царя Фёдора с первого же разу возбудила важный вопрос: кто будет царём? Положение было почти такое же, как по смерти Грозного. Из двух царевичей, старший Иван был слабоумен, болезнен и вдобавок подслеповат, младший Пётр был десяти лет, но выказывал уже необычайные способности. Возведение Ивана на престол повлекло бы за собою на всё время его царствования необходимость передать правление в чужие руки и, естественно, прежде всего, усилило бы значение власти Софьи, как самой умной из особ царской фамилии. Избрание Петра потребовало бы также боярской опеки на непродолжительное время.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 145

Государственное право тогдашней России заключало в себе пробел: недоставало закона относительно престолонаследия.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.36

После смерти Феодора царя приходилось избирать, потому что не было законом установленного престолонаследия.

Платонов С.Ф. С. 422

В таком положении были дела, когда умер Феодор.

Соловьев С.М. Стр. 232

Достойно внимания, что за несколько лет до этих событий известный «Серблянин» Юрий Крижанич в своих сочинениях, писанных для царей Алексея и Фёдора, указывал на необходимость определения точных правил о престолонаследии как на единственное средство отвратить ужасную опасность, грозящую государству при каждой перемене на престоле. Он говорил о несчастьях, постигших Россию в начале XVII века от недостатка точного и ясного закона о престолонаследии, указывал на смуты, случившиеся на Западе после кончины Людовика Благочестивого (в 840 году), причем, старался обращать внимание читателей на опасность, заключающуюся в предпочтении при замещении престола младших братьев старшим. Крижанич выставляет на вид, что нужно самым точным образом предварительно определить меру умственной или физической слабости, исключающей для наследника возможность вступления на престол. Вся эта аргументация учёного публициста обставлена примерами из истории различных народов. Особенно любопытно замечание, что подобные пробелы в государственном праве дают войску возможность вмешиваться в решение вопроса о престолонаследии, причем указано на образ действий янычар в Турции, преторианцев в Риме. Рассуждения Юрия Крижанича оказались как бы пророчеством событий 1682 года. Борьба за престол являлась неминуемой.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C. 36–37

После смерти королей чаще всего наступают междоусобные войны и раздоры из-за замещения престола. Поэтому для укрепления и для долголетия королевства, для сохранения мира и для предотвращения междоусобиц нет ничего полезнее, как установить твёрдый порядок замещения престола. Об этом мы здесь и поразмыслим… Что делать, если королевич мал годами? Если жива мать, то полезно, чтобы она правила за сына [вместе] с разумными думниками… Если же король оставит много детей – сыновей и дочерей, то несомненно предпочтение должно быть всегда отдано мужчинам, а не женщинам, старшим братьям, а не младшим… Однако же делают исключение, если старший из наследников от рождения лишён ума или чувств и поэтому неприспособлен и непригоден в правители. То есть если он будет слеп или совершенно глух, или безумен, или совсем глуп… И при этом надо постановить, чтобы никто не смел прибегать в этих спорах к оружию. А тот, кто во время спора затеет войну, тем самым лишится своих прав и никогда не будет допущен к власти, и принесённая ему присяга будет недействительной, раз она противоречит народному закону… Турецкие дворцовые стрельцы, которых зовут янычарами, не дошли ещё до такого своеволия, ибо они не ставят королями людей не из королевского рода. Но и там творится гнусное беззаконие, ибо они, когда им захочется, задушат царя и посадят [на престол] царского сына или брата. И всё это им легко сходит… А там, где дело решает своеволие воинов (как у турок)… там, как правило, мерзкий беспорядок и нет прочной основы правления.

Юрий Крижанич. Политика. М.: Новый свет, 1997. С. 123, 340, 354

Бояре, по тайному между собою согласию, ожидали, что Царство наследует Пётр. Мать его из фамилии Нарышкиных с братьями своими уговаривала к этому Бояр, недовольных Феодором, только что погребённым, ещё и тем, что Феодору, возненавидевшему отеческие обычаи, нравилась и одежда и украшения Польские, а особенно тем, что он приказал сжечь книгу Государства Московского, содержавшую в себе означение степени и достоинства древних и знатных фамилий, то, чем кто заслужил право на именитость. Так как в эту книгу многие вносили свои имена не за какой-нибудь доблестный подвиг воинский, а за то, что богаты и успели подкупить, то Государь приказал сжечь её, выставляя причиною то, что это несправедливое предпочтение одних другими, после внесения имени в книгу, причиняет часто большой беспорядок и непослушание ему, Государю, и что за этим необходимо должно последовать падение Государства. Нередко случалось, что в военное время мужи крепкие и рукою и умом, но беднейшие и не так значительные предпочитались другим по должности, быв назначены в военноначальники или полководцы; но, не быв означены в книге вышеписанной, бывали презираемы другими, которые, быв почтены не за заслуги, а за пролазничество и деньги, или за что-нибудь другое внесены в книгу, хвастались именитостью, доставшеюся им от предков. Из этого происходили с той и другой стороны споры, не смотря на права должностных людей, и угрожали Царству гибелью. Сожжение этих книг, учинённое под таковым предлогом поселило в сердцах многих людей отвращение к Феодору.

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича… С. 76–77

И тогда ж [после смерти царя Фёдора] на утрие, патриарх Иаким и вся Палата собрались и все чины знатные и персоны ко двору. И когда патриарх объявил всем о смерти и предложил о избрании на царство из двух братьев царевича Ивана и Петра Алексеевичев, и стало быть несогласие как в боярех, так и площадных: одни – одного, а другие – другова.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 228

Тогда Патриарх с архиереями и вельможами вышел на крыльцо, велел всяких чинов людям собраться на площади перед церковию Спаса…

Соловьев С.М. История России… Т. XIV. С. 354

А сперва он, [старший] великий государь [Иоанн Алексеевич], на царство не выбран для того, что очьми был скорбен.

Желябужский И.А. Дневные записки. Цитируется по изданию: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 263

И святейший Патриарх вышеписанных чинов всем людям глаголя тако: «Ведомо вам, благочестивые Христиане, сие всем, что благословенное Господом Богом Российское Царство пребывало в непорочной Христианской Вере, и по благости Спасителя нашего Господа Бога Иисуса Христа, было в державе блаженныя памяти благочестиваго Великаго Государя, Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца; а по нём, Великом Государе, его Царский престол наследовал сын его государев, блаженныя ж памяти благочестивый Великий Государь, Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец; а по его, Государеве преставлении в вечное блаженство, возприемник был его Царскаго престола сын его государев, благочестивый Великий Государь, Царь и Великий Князь Феодор Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец; а ныне изволением и судьбами Вседержителя и Творца нашего Бога, он Великий Государь, оставив земное сие Царство, преселися в присносущный век, в безконечный покой; а после его осталися ныне братия его Государевы, отца его, Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца, дети, а благочестиваго Государя, Царя и Великаго Князя Михаила Феодоровича, всея России Самодержца, внучата, благоверные Царевичи Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, всея Великия и Малыя и Белыя России. И из них, Государей, Царскаго скипетра и престола блаженныя памяти брата их, великаго Государя, Царя и Великаго Князя Феодора Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца: кому преемником быти? Они б о том единодушным согласием и усердным единомыслием намерение своё ему, святейшему Патриарху, и архиереям объявили».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). С. 75

И по многим несогласии, того ж дня избрали царём царевича Петра Алексеевича. И в Крестовой [полате, где была царская часовня], и у Спаса начали крест целовати, также и в Соборе и на площади шляхетству и народу, а на Красном крыльце гвардии стоящей того дня.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 228

Раздались крики: «Петру Алексеевичу!»… Всех чинов люди решили дело, патриарх возвратился во дворец и благословил на царство Петра.

Соловьев С.М. История России… Т. XIV. С. 261

Того ж часу изобрали на Московское государство царём брата ево государева, меньшова царевича и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, мимо большова ево брата царевича Иоанна Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца. И крест ему, государю, целоваша бояря, и окольничие, и думные, и стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы, и дворяне городовые, и дети боярские, которые в то время были на Москве, и стрельцы, и дворовые, и всяких чинов люди.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 450 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

И в царствующем граде Москве весь народ бояр и всяких чинов людей приводили ко кресту, и все целовали ему, государю, крест.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 264

И того ж часу он, государь царевич, суще от десяти лет самого юного возраста своего, вступил на царство.

Матвеев А.А. Записки. С. 363

И крест ему, государю, целоваша бояря и окольничие, и думные, и стольники, и стряпчие, и дворяне московские, и жильцы, и дворяне городовые, и дети боярские, которые в то время были на Москве, и стрельцы, и дворовые, и всяких чинов люди

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 450 (в публ. M.H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

Всех стрельцов немедленно вызвали в Кремль для принесения присяги царю Петру, объявленному наследником престола, в обход его старшего брата Ивана Алексеевича, которого из-за природной слабости, косноязычия и других болезней отстранили от престола. Стрельцы охотно присягнули, после чего разошлись по домам.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. ПСС. С. 134

Было лишь одно исключение. Между бумагами, относящимися к делу присяги, мы находим следующую заметку: «Того же числа учинились сильны и креста не целовали стрельцы Александрова приказа Карандеева; и Великий Государь указал к ним послать уговаривать окольничего князя Константина Осиповича Щербатова, да думного дворянина Веденихта Андреевича Змеева, да думного дьяка Емельяна Украинцева, и их уговорили, и они крест Великому Государю целовали».

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C.39

И после того великого смятения в соборной апостольской церкви по выбору всего Московского государства бояр и нижних чинов людей венчали царским венцем царевича и в. кн. Петра Алексеевича. И с того времени в Московском государстве учинился он, великий государь, царём. А венчал его святейший патриарх Иоаким московский и всея Руссии со всеми митрополиты и епископы.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 264

А когда царя коронуют, и в то время бывает ему помазание елеом, и потому имянуется Помазанник.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 4

Тяжело это было царевне Софье, но и она, вместе с сестрами, должна была подходить к Петру и поздравлять с избранием на царство сына ненавистной мачехи.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 132

Этот монарх красив и хорошо сложен, а живость его ума позволяет надеяться в его правление на большие дела, если им будут хорошо руководить.

Де ла Невилль. Записки о Московии. М. Аллегро-пресс. 1996. С. 133

«Но раздались и противные голоса»

И хотя все знатные и всё прочее дворянство и чернь уже при присяге верности крест и целовали, однако великая часть была противной стороны; так кажется мне, что самая лучшая присяга есть любовь к отечеству и честность, потому что оная присяга никогда не нарушается: тако клялся Катон и многие римляне в верности своему отечеству.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 12

Делами в правление царя Фёдора завладели Милославские; но при дворе кроме Милославских и Нарышкиных образовалась, как мы помним, третья партия. Под руководством старых бояр Хитрово и Юрия Алексеевича Долгорукого некоторые лица с боярином Иваном Максимовичем Языковым во главе завладели симпатией царя Фёдора и отстранили от него все другие влияния. Потеряв надежду видеть потомство у царя и понимая приближение господства (в случае смерти Фёдора) или Нарышкиных, или Милославских, партия Языкова стала искать сближения с Нарышкиными. Вот почему в конце царствования Фёдора был возвращён из ссылки Матвеев. Вот почему, когда умер Фёдор, восторжествовали Нарышкины, а не Милославские. Сложная игра придворных партий, соединившая интересы стороны Языкова со стороной Нарышкиных, и повела к тому, что помимо старшего, больного и неспособного Ивана царём был избран младший брат, царевич Пётр.

С. Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 231

Но раздались и противные голоса.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 145

…При том же вышереченном избрании [на царство царевича Петра Алексеевича] и наречении его высокопомянутого величества от противной стороны некто Максим Исаев сын Сумбулов, в ту же пору будучи в городе Кремле, при собрании общем с своими единомышленниками, гораздо из рядового дворянства, продерзливо кричал, что «по первенству надлежит быть на царстве государю царевичу Иоанну Алексеевичу всея России», за что он, Сумбулов, потом награждён был чином палатным думного дворянства, и о чём подлиннее объявлено будет на своём месте, в сей же истории ниже сего. И тот голос их ни во что тогда не успевал, ибо природные его, государя царевича, от младенчества своего многообразные скорби до того царского возвышения весьма не допускали, и о чём пространнее объявлено будет ниже сего.

Матвеев А.А. Записки. С. 365

Стрельцы московские общенародного избрания не признали, и, не будучи членами отечества, но за положенное им жалованье защитниками и оборонителями государства, имели 14 198 голосов вооружённых.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 12

Санбулов начал возмущение. Он закричал в толпе стрельцов, что бояре отняли престол у законного царя и отдали его меньшому брату, слабому отроку.

Пушкин А.С. История Петра. С. 123

Крик Сунбулова стрельцам потребен был – понеслося по всем полкам их сие эхо, что не всё дворянство избрание нового царя утверждает и что они не яко бунтовщики, но яко подпора истины и раби отечества праведное желание сынов его и законное наследство, из усердия к роду монаршу и ко дворянству, оберегают от нарушающих права бояр. И подлинно по большой части стрельцы так думали, а что и для чего делается, это знали только из них немногие…

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С 18

Вскоре после кризиса, в мае, Максим Сумбулов был удостоен за этот свой подвиг звания думного дворянина. Показание это подтверждается архивными данными.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.39

Современники рассказывали следующее о позднейшей встрече Максима Сумбулова с Петром. Однажды Пётр, будучи у обедни в Чудове монастыре, заметил, что один монах не подошёл к антидору; царю показалось это странным, он спросил, кто этот монах, и получил в ответ, что Сумбулов. Пётр подозвал монаха и спросил, отчего он не подошёл к антидору. «Не посмел пройти мимо тебя и поднять на тебя глаза», – был ответ. Пётр велел ему идти к антидору и потом, подозвавши опять к себе, спросил: «Отчего я тебе при выборе на царство не показался?». Монах отвечал: «Иуда за тридцать сребреников продал Христа, будучи его учеником; а я твоим, государь, учеником никогда не бывал: то диво ли, что я тебя продал, будучи мелким дворянином, за боярство?».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 312

Скандал у царского гроба

Софья тогда не выражала радости, ибо ей больше нравилась бы корона на голове Ивана Алексеевича (этот монарх уже подвержен падучей болезни, и каждый месяц у него случаются припадки. Его брат Фёдор умер от неё же, а Иван ослеп по той же причине), её брата по отцу и ещё живой матери (?), которой по праву принадлежало регентство.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 133

В той же день тело благочестивого и милосердаго царя и великого князя Феодора Алексеевича от святейшаго кир Иоакима патриарха со всем освящённым собором с подобающим надгробным пением и всего народа со многоизлитием слёз в землю погребеся в церкви соборной архангела Михаила, при гробех родителей своих, благочестивых царей.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). С. 74

Когда лучится царю от сего света преселитися во оный покой, и тогда пошлют ведомо учинити к патриарху и к бояром; и патриарх тогда пошлёт у первыя своея церкви звонити во един колокол, изредка, чтоб все люди ведали; а потом патриарх идёт в церковь, и отпевает по мёртвом Великий Канон; а бояре, и думные и ближние люди, нарядятца в чорное платье, поедут на царской двор и у царского тела прощаются; и того ж дни царя измывают тёплою водою, и возложа на него срачицу и порты и всё царское одеяние, и корону положат во гроб, а бывает тот гроб деревяной в середи обито бархатом вишнёвым, а сверху червчатым; и стоит его царское тело в его царской церкве, которая устроена пред покоями его, до тех мест как будет погребение; и до шести недель у гроба его говорят церковные дьяки дённо и ночно псалтырь с молитвами. А на Москве и в городы, по всем монастырем и по церквам, прикажут чинити по царе до шести недель поминание, и поставляти кутию по вся дни, кроме воскресения и болших празников; и посылают на Москве в монастыри и по церквам на поминание денги, а в городех в монастыри и по церквам на поминание денги дают из городцких доходов, против Московских вполы. Да в городы ж к митрополитом и к архиепископом и к епископом, и в монастыри к архимаритом и к игуменом, посылает патриарх грамоты, велит им для погребения царского быти всем. А на Москве в третий день бывает у царицы, или у царевичей, на патриарха, и на властей, и на бояр, и на попов, по царе поминалной стол, и отпевают панафиду над кутиею, а бывает кутия зделана варёное пшено с сытою да с сахаром и с ягоды, а в монастырех и по церквам бывает кутия пшеница варёная с сытою; таким же обычаем бывает стол, на патриарха, и на властей, и на бояр, как минет три недели. А как из городов власти съедутца все к Москве, и тогда изобрав день, в которой быть погребению, патриарх и власти, и попы и дьяконы, соберутца на царской двор и оденутся в церковныя одеяния, а царица и царевичи или и царевны, и бояре и ближние люди, и боярыни и многие жёны, устроятся в чорное платье, и взяв царское тело пойдут с царского двора, по чину: наперед идут дьяконы, попы, певчие дьяки, и поют Каноны, а позади их несут царское тело попы, а позади царского тела идут патриарх и власти и царевичи и бояре, потом царица и царевны и боярыни, и много множества народа, мужеска полу и женска, все вместе, без чину, рыдающе и плачюще. А как придут к той церкве, где погребаются цари, блиско царского двора, именуетца та церковь Михаила Архангела, дьяконы и попы останутся у церкви, а власти, и царица и царевичи и царевны, и бояре, и иные чины идут в церковь; а вшед в церковь царское тело поставят среди церкви, блиско олтаря, а в олтарь не вносят; и учнут отпевати погребателное пение, а, отпев, погребут царское тело в землю и покроют каменною цкою; и потом патриарх над кутиею учнёт говорить молитву и кадить ладоном, а проговоря молитву, начнёт патриарх ести кутию, ложкою, трижды, потом подносят царице и царевичам и царевнам, и болшим властем, и бояром, и всякого чину людем; и сотворя погребение пойдут кождый восвояси; a предики не бывает. Тогда ж как погребают царя, всякого чину людем дают восковые свещи, витые и простые, для провождения, – и тех свещ изойдётся в то время болши 10 берковеск. Да в то ж время даетца ис царские казны, за погребение, властем, и попом и дьяконом, денги: патриарху по 100 рублёв, митрополитом по 80, архиепископом и епископом по 70 и по 60, архимаритом и игуменом и самым болшим попом по 50 и по 40 и по 30 рублёв, а иным попом и дьяконом рублёв по 20 и по 15 и по 10 и по 5 и менши, смотря по человеку. Да в то ж время во всех Приказех, изготовя множество денег, завертывают в бумаги по рублю и по полтине и по полуполтине, и вывезши на площади подьячие роздают милостиню нищим и убогим и всякого чину людем, поручно; также и по монастырем, старцом и черницам, и в богаделнях, роздают всякому человеку рублёв по 5 и по 3 и по 2 и по одному, смотря по человеку; да и во всех городех чернцом, и попом, и нищим, дают погребалные денги и милостиню, против Московского вполы и в третьюю долю. Также, на Москве и в городех, всяких воров, для царского преставления, из тюрем свобождают всех без наказания.

Горе тогда людем, будучим при том погребении, потому что погребение бывает в ночи, а народу бывает многое множество, Московских и приезжих из городов и из уездов; а Московских людей натура не богобоязливая, с мужеска полу и женска по улицам грабят платье и убивают до смерти; и сыщетца того дни, как бывает царю погребение, мёртвых людей убитых и зарезанных болши ста человек.

А как минет по смерти царской 40 дней, называются сорочины, и тогда власти, и царица и царевичи, и бояре, бывают в той же церкве у обедни и отпевают по царе панафиду; и потом на властей, и на бояр, и на попов, в царском дому бывает стол, а в монастырех чернцов кормят ближние люди, и дают милостиню ж против погребения вполы. И изойдётся на царское погребение денег, на Москве и в городех, блиско того, что на год придёт з государства казны.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. СПб., 1859. С. 16–17

…Весь день и до погребения царского благовест был в большой колокол. А на погребение царское на выносе преже несоша крест запрестольной да образ пречистыя богородицы запрестольныя и затем шол патриарх Иоаким со властьми и со освещённым собором.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 450 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

Погребение по обычаю того времени совершилось на другой же день. По такому же обычаю, принятому в царском дворце, царский гроб всегда провожали только вдовствующая царица и государь наследник. Остальные члены царскаго семейства прощались с покойником во дворце и в собор на погребение никогда публично не выходили. На похоронах царя Алексея, например, присутствовали только его сын Феодор, наследник царства (котораго при этом, вероятно за болезнью, несли в креселах комнатные стольники) и вдова умершаго царя, царица Наталья Кириловна, которую несли в санях дворяне). Точно также на погребении царицы, бывал один государь и из сыновей «объявленный» наследник престола. Так в 1669 г. марта 3, за гробом царицы Марьи Ильиничны шёл только царь и царевич Алексей Алексеевич, за год перед тем всенародно объявленный наследником престола. Другие царевичи Фёдор и Иван и все царевны, сёстры и дочери царя, не следовали за гробом матери и оставались в это время в своих хоромах.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С.154.

При погребении же московских царей происходит следующая церемония. Гроб кладут на сани; сани поднимают на плечи бояре и несут таким образом в церковь, вслед за ним бояре несут на санях супругу царя, распростёртую и рыдающую. За ними шёл царь Пётр с боярами, патриархом, властями и духовенством.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 13

В акте о погребении Царя Феодора Алексеевича сказано, что оное происходило 27-го Апреля в 15-й час дня и что за гробом следовали: царь Петр Алексеевич с матерью, царица Марфа Матвеевна, царевна Софья Алексеевна, бояре и весь царский сингклит. Замечательно, что о царевиче Иоанне Алексеевиче вовсе не упомянуто. Далее говорится, что царь с матерью своею, поцеловав мощи (т. е. прах царя Феодора Алексеевича), изволили идти к себе; а царица Марфа и царевна Софья у литургии и у погребения были до конца. Подобное невнимание [со стороны Петра и его матери] к праху любимаго всеми царя имело печальныя следствия.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 94

Хотя не в обычае было, чтобы родственницы царя, в особенности девицы, сестры царские (лица которых не видит ни один живой мужчина), присутствовали на похоронах, тем не менее, одна из шести сестёр Феодора, Софья, настояла на том, чтобы идти непременно в церковь за телом своего брата; и как ни отговаривали её от этого небывалого поступка, никакими мерами нельзя было убедить её отказаться от своего намерения. И она пошла-таки в церковь с великими воплями и рыданиями, от чего не могли удержать её несколько десятков монахинь, укрывших её. На этот шум сбегались со всех сторон люди, как на какое-либо зрелище; и толпа всё увеличивалась, тем более что обряд погребения у них продолжается долго. Царь Пётр не достоял до конца его и ушёл из церкви раньше, побуждаемый к этому своей матерью и дядями Нарышкиными. За ним вышли почти все бояре. Этот поступок изумил и духовенство, и простой народ. У них при погребении есть песнопение для прощания с умершим; когда запоют его – «Приидите последнее целование», – патриарх, расставаясь с усопшим, даёт ему целовать крест, благословляет его и прощает ему свои обиды, причинённые ему в течение жизни, и взаимно испрашивает у него прощения.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 13

«Наглый подвиг» царевны Софьи

[Итак] на погребении царя Феодора должен был присутствовать избранный в самый час его кончины десятилетний царь, Пётр Алексеевич. По необходимой причине, по случаю его малолетства, его сопровождала вдовствующая царица-мать, Наталья Кириловна… Но рядом с избранным царём, также церемониально, по царски, вышел на провожание и терем в лице царевны Софьи. Подвиг был очень смелый и дерзкий, даже наглый, ниспровергавший старые обычаи и позоривший благочестивый чин жизни царскаго дворца. Но для терема он был неизбежным, настоятельно необходимым последствием всего того, что постоянно и давно там готовилось. Царица Наталья Кирилловна, конечно, не смогла вынести такой новины, прямо, в виду всего боярства и всего народа, издевавшейся над достоинством ея особы, как и над достоинством малолетнаго царя. Лицо дочери-царевны, в этом случае, заслоняло своим царским выходом лицо матери-вдовы. Кроме того, этот подвиг Софьи обнаруживал в полной мере, как твёрдо и неуклонно она решалась вести борьбу с мачихою, идти к своей властолюбивой цели.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 155

Видя, что царь Пётр и бояре ушли, не попрощавшись, царевна Софья оставалась слушать отпевание до конца с великим плачем. Остальные сёстры её в скорби лежали в это время больные в своих покоях. Узнавши, что царь Пётр ушёл из церкви до последнего прощания, они воспылали гневом и велели передать ему через монахинь, что, вероятно, он не брат его и не был им: разве не был последний ласковым царём для него, что он не пожелал проститься с ним и дождаться конца отпевания? На это мать Петра отвечала, что Пётр ещё малый ребёнок, он долго оставался не евши, ослабел и принужден был уйти. Иван Нарышкин добавил со своей стороны: «Что толку было в его присутствии? Кто умер, пусть себе лежит, а царь не умер, но жив!». Немного погодя царь Пётр, покушавши, отправился навестить больных сестёр, но они в гневе не допустили его к себе, горько плакали и искали удобной минуты, чтобы отомстить его сторонникам…

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 13

Нарушая сам дедовские обычаи и старое приличие, терем зорко сторожил за их исполнением на противной стороне… Разсказыевают, и это очень верно, что Софья, провожая брата, изъявляла своё горе страшным воплем и, идя с похорон, также вопила и причитала пред народом…

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 155

После этого между царевной Софьей и царицею Наталией, матерью Петра, стало возрастать взаимное нерасположение.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

Известить стрельцов, что великий князь Федор Алексеевич, её родной брат, был жертвой вероломства бояр и погиб от отравы, казалось Софии самым лучшим средством поразить противницу. Чтобы снискать доверие своим словам, царевна придумала такое опасное средство. Телохранители должны были присутствовать при погребении царя и отпевании его; всем им, по стародавнему обыкновению, давалась водка, составляющая завтрак по русскому обычаю. София подлила в вино сильнейшую отраву, стараясь позор нового преступления, которого сама была виновницей, свалить на бояр; потом предупредила стрельцов, чтобы не пили водки, которую будут им раздавать, так как в ней подмешаны смертоносные соки, говоря: кто из них дотронется до вина, тот умрёт, то есть та же самая судьба, жертвой которой сделался царь, угрожает и стрельцам. «Все-де бояре (говорила царевна] суть отравители; я призываю вас на помощь против их козней, другого нет средства к спасению, как только решиться на более смелое, чем их, предприятие: отомстить за убийство государя и за покушение на вашу собственную жизнь». Смерть одного стрельца, который, выпивши отравленное вино, весь распух и скончался, уверила воинов, что предостережение Софии было справедливо и верно. Тогда они стали ругать бояр, делать воззвания к духу усопшего царя, проклинать отравителей, наводить ужас на всю чернь и поднимать её на вельмож.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 188

…Царевна Софья, возвращаясь с похорон и считая себе за бесчестие и оскорбление со стороны Петра и Артемона их поступок, громко кричала толпе: «Смотрите, люди, как внезапно брат наш Феодор лишён жизни отравой врагами-недоброжелателями! Умилосердитесь над нами сиротами, не имеющими ни батюшки, на матушки, ни братца-царя! Иван, наш старший брат, не избран на царство… Если мы провинились в чём-нибудь пред вами или боярами, отпустите нас живыми в чужую землю, к христианским царям». Слыша это, люди сильно волновались, не зная причины.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

Народ был сильно встревожен словами Софьи; и особенно озадачен был обвинением кого-то в отравлении царя.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 498

Шестьдесят тысяч возмутившегося народа обращают ярость свою сначала на двух придворных царских врачей, докторов Даниеля и Гутбира, берут их и муками, которых жестокость в точности описать даже невозможно, принуждают сознаться в том, в чём сами были обольщены клеветами Софии.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 188

По городу пошли слухи, одни возмутительнее других. Между прочим, тайком разсказывали, что будто бы брат царицы Натальи, Иван Кирилович Нарышкин, только что возвращённый во дворец из опалы, надевал на себя царскую порфиру, диадиму и корону, садился на трон, говорил, что ни к кому царский венец так не пристанет, как к нему, что в этом положении застала его царица Марфа и царевна Софья; начали его упрекать за неслыханную дерзость, при царевиче Иване, что он, соскочив с трона, кинулся на царевича, схватил его за горло и чуть не задушил.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. С. 156

[Ещё до того], узнав о смерти Феодора, София, сестра его, женщина деятельная, не медля возмущает своих сродников, обвиняя Артемона Сергеевича в том, что своими происками и хитростию (так как и прежде, ещё при жизни Алексея Михайловича, это было за ним замечено) он предоставил Петру венец Царский, обошед старшего брата, Иоанна: она заклинала их всеми Святыми сжалиться над её кровными, возводя на Артемона, что будто бы он отравил отца их, Алексея, а по выходе из ссылки убил своим злодейством и Феодора, ещё дотоле жившего; что Петра, как своего родственника, возвёл на престол, вовлёк в заговор Бояр, всю Царскую Думу и, конечно де, этот человек пронырливый и злобный хочет совершенно властвовать нами, как это испытали мы при Алексеевиче. Не только простой народ, но и Бояре почитали его тогда более чем самого Государя. Она уверяла даже, что он подкупил врачей и влил яду в заздравную чашу [самого царя Алексея Михайловича].

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича… С. 78

Эта сплетня пущена была только предварительно, чтобы приготовить стрельцов к другому слуху, который сильнее должен был их взволновать. 15 мая, во вторник, в полдень, когда бояре собрались на совет, между стрельцами раздался крик: «Иван Нарышкин задушил царевича Ивана Алексеевича!». Самый день был выбран как бы преднамеренно, чтобы напомнить об убиении Димитрия царевича, совершенном именно 15 мая.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. 499

При дворах же монаршеских таковые дела великого и полезного последования приключаются иногда с начала неудобны, как то в оное ж время сбылось самым действием при начатом царствовании его высокопомянутого величества; ибо по возвышении его величества на оный высокий престол тогда ж люди pаздвоились, как от бояр и от прочих светлых фамилий, так и от дворянства, на две паpтии, то есть шайки… Со стороны царской при том времени для надлежащего безопасения и ради мнимых противных случаев и приключившихся тогда мятежей из многих именитых родов приехали в город Кремль, а именно: кравчий князь Борис Алексеевич и брат его князь Иван Большой, называемый Лбом, Голицыны, князь Яков, князь Лука, князь Борис, князь Григорий Долгорукие, и многие иные по верной своей службе и горячности к его высокопомянутому величеству ревность свою множественно и великодушно против их показали, и, одевся в панцыри, скрытно под платьем своим их имели, и хотя б до самой смерти в том стоять и непоколебимо подвизатися были намерены.

Матвеев А.А. Записки. С. 363–364

Софья во главе московских янычар

Артиллерия поручена старшему сыну Нарышкина, который 23-х лет возведён на степень боярина, что произвело неудовольствие между многими: как такой молодой человек, в такое короткое время, мог удостоиться таких высоких почестей. Другой брат, Афанасий Кириллович, около 20 лет, назначен Форшнейдером. Стрельцы, как и прочие люди, выражали часто своё неудовольствие о таком быстром возвышении Нарышкиных.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии, которая здесь в Москве приключилась в понедельник, вторник и среду, 15-го, 16-го и 17-го мая нынешняго 1682-го года. Напечатано в: Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. Исследования. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875. С. 42

Понятно, чего должны были ждать Милославские и друзья их; и вот начали они хлопотать всеми силами, чтоб сын Милославской, царевич Иоанн, не был лишён прав своих и чтоб мачеха его не была правительницею. Но кто же мог действовать тут на первом плане? Иоанн не мог действовать сам за себя, и главную роль взяла сестра его, царевна Софья Алексеевна, которая «в женском теле имела мужескую душу».

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории. С. 239

Две недели уже царствовал Пётр; а царевна Софья в это время с преданными боярами Михаилом (?) Милославским, своим дядей, и князем Хованским составила думу, как бы посадить на трон царевича Ивана. Тогда Иван Нарышкин, желая проникнуть в их тайные замыслы, стал напрашиваться к ним, говоря: «Я-де боярин да думный дворянин, мне пригоже быть там», – и желал управлять государством до совершеннолетия царя Петра, чему Софья противилась, и они сильно поссорились с матерью Петра: с обеих сторон предъявлялись чрезмерные и непригожие требования.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

И хотя всемерно оного ж брата своего царевича Иоанна Алексеевича ведала от самого его младенчества, по тяжким скорбям повседневно беспрестанно утруждённого и повреждённого весьма быти, не токмо не прочного, но и по виду недолголетнего, она, царевна, совершенно знала, что никаким образом помыслить было никому невозможно, чтобы ему, высокопомянутому царевичу, за своими многообразными болезнями свободно и возможно было великой Всероссийской империи государственную корону, скипетр и бремя к правлению всенародному на себя принять и тягостный оный труд снесть; однако ж та сродная в человечестве ненависть, Еввиным яблоком сластолюбия и любочестия вкоренённая, её высочество зело лакомо усладила и обольстила нижеследующие к своей стороне полезные принять иные меры сих ради причин.

Первая: под тем её чаянием, чтобы, возвыся брата своего государя царевича Иоанна Алексеевича на царство, потом вскоре совокупить браком и по будущему от него мужеского пола наследию, яко по линии того первенства, всемерно впредь державою своею пред высокопомянутым его царским величеством при той всероссийской короне незыблемо утвердитися.

Вторая: по властолюбному снискательству великого царевнина любочестия неукротимое намерение принуждало, чтобы хотя не по действительному его, брата её вышеименованного царевича, государственному правлению, но токмо по оной царской степени первенства оного всячески потщиться вскоре на царское возвысить достоинство, яко бы по древнему примеру восточного греческого императора Феодосия Юного, при котором сестра его царевна Пульхерия самовластвовала больше того самого царя под его именем, о чём история цесарства Греческого точнее объявит.

Наипаче же то рачение оного властолюбного её высочества нрава неусыпно возбуждало, чтобы под великим благополучием державного имени его ж, брата своего государя царевича, государствовать и скипетром Всероссийской империи самодержавно править, многих же тогда бывших одноматерних сестёр своих государынь царевен во всех произволах их и во всяком избытке нерушимо всегда соблюдать.

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 366–367

Царевна София Алексеевна и сама брата своего Иоанна Алексеевича ко правлению царства почитала неспособным, но ради того старалася о возведении его на престол, дабы ей вместо его царствовать и под именем царевны быти самодержавною царицею, а Петра Алексеевича лиша трона, по времени от скипетра отдалить и отсечь надежду россиян видети его когда-нибудь облечена порфирою, или потаённым образом лишити жизни и утвердити свою безопасность.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году в месяце майи / Писал Александр Сумароков. – [СПб. ]: Печатано при Имп. Акад. Наук, 1768. С. 17

Эта принцесса, честолюбивая и жадная до власти, предвидя, что она тем самым станет полной хозяйкой всего государства по причине слабоумия Ивана и юности Петра, у которых будет только царский титул, а у неё – вся власть, и что ей стоит бояться только высших должностных лиц и вельмож, которые могут противостоять её замыслам, или притязаний кого-либо одного из них или общего их неудовольствия от того, что они управляются женщиной. Она тайно воспользовалась, как средством, Хованским, которому она в собственных интересах позволила возмутить стрельцов – милицию, вроде янычар в Порте. Под предлогом мести за царя Фёдора, о котором говорили, что он был отравлен, они совершили такую большую резню знатных господ, что если бы царевна Софья Алексевна не вышла из царского дворца наружу, чтобы утишить мятеж, и не явилась бы к ним, то продолжали бы нападать на невинных, словно на виновных, чтобы затем грабить убитых.

Де ла Невилль. Записки о Московии. (Пер. А. С. Лаврова) М. Аллегро-пресс. 1996. С. 193

Тут мы коротко повторим то, что происходило в Московии за два дня до смерти Царя ФёдораАлексеевича. Эта кровавая трагедия произошла большею частию вследствие великаго неудовольствия, заявлявшагося часто стрельцами, на великую тягость и жестокое обременение их работою, от которой не освобождались они по воскресеньям и по праздникам, и которую они должны были нести для своих полковников, понуждаемые побоями. В особенности вынуждены были жаловаться стрельцы полка Семёна Грибоедова, который на прошедшей Святой неделе заставил их возить на двор к себе камень, известь и другие материалы, на стройку новаго его загороднаго дома, в нескольких милях за городом. Стрельцы решились подать на него за это и за уменьшение их жалованья (из котораго всегда должны они были уступать, часть упомянутому полковнику), просьбу, апреля 25-го, Царю Фёдору Алексеевичу, (которой был тогда ещё жив, хотя и очень слаб), для чего и избрали способнаго человека из своего общества, чтобы, передать эту просьбу в стрелецком приказе, которая и была передана думному дворянину Павлу Петровичу Языкову, управлявшему вместе с князем Юрьем Алексеевичем Долгоруким стрелецким приказом. Этот, Павел Петрович принял от них просьбу и сказал, что передаст её князю Долгорукому, и на другой день сообщит им решение. Названный думный отравляется за сим к князю Долгорукому, представляет ему, поданную не надлежащим образом просьбу, донося, что принёс её пьяный стрелец, и говорил притом многия бездельныя слова о князе Долгоруком и других, на что тот отвечал: «Как это пьяный стрелец, то вели привести его завтра пред их на съезжую избу и высечь хорошенько кнутом, чтобы другие видели себе пример». На другой день приходит стрелец, представлявший просьбу, в приказ, и спрашивает у думнаго, что последовало по их домогательству, который ему отвечает, что его царское величество повелел наказать его за буйство и высечь для примера другим пред их съезжею избою кнутом, и даёт тут же приказ тамошнему дьяку для исполнения. Стрелец, в сопровождении двух служителей, был отведён туда, и когда был раздет, то дьяк прочёл ему его приговор. Стрелец закричал тогда своим товарищам: «Я с вашего согласия и по вашему желанию подавал просьбу: что ж вы выдаёте меня на такой позор?» Несколько стрельцев бросились к нему, они повалили пристава и двух служителей, приколотили их ужасно и освободили своего товарища. Дьяк (который от страха не сходил с лошади), увидя это, удалился тотчас и передал думному о происшедшем.

Между тем наступил вечер. Стрельцы вознегодовали на такое решение, собрались на следующую ночь, как и на другой день по утру, пригласили к себе несколько товарищей из других полков и осведомились у них, какие полковники обходятся с ними таким же образом, и оказалось, что из полковников, начальствовавших над 22 тысячами стрельцов, было девять, которые могли быть обвинены в наложении таких же тягостей.

Стрельцы соединились тогда между собою и решились искать на них суда, иначе переломать им шеи, как вдруг, апреля 27-го, в четверг, скончался царь Фёдор, в 4 часа пополудни.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 38–40

По воцарении Петра, стрельцы смекнули, что теперь на «верху» будут в них нуждаться, и 30 апреля подали челобитную разом на всех своих полковников, числом шестнадцать, кроме того, на одного генерал-майора солдатского Бутырского полка; вместе с тем они грозили, что расправятся с ними сами, если им не учинят правосудия.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 450

По поводу оного своевольства их тогда сначала допустили дённо и ночно при своих стрелецких съезжих избах повседневно многолюдными шайками в круга, подобно донским казакам, сбираться; учинённый же им особный ради собственных их расправ всех Стрелецкий приказ и бывших тогда в нём их управителей бояр, князя Юрия Алексеевича и сына его князя Михаила Юрьевича Долгоруких, ни во что ставили и за посмешище вменяли и бедствием им самим грозили. От чего все стрельцы до такой злой продерзости своей уже дошли, что по приезде некоторых полковников своих к съезжим их избам начали отгонять от себя, палками в них бросать, каменьем метать и сквернословить их, что едва тогда они, полковники, живот свой от них, стрельцов, уходя, спасали. Совершенное же и во всём бесстрашное самоначальство их стрелецкое с того времени злою самою и бесчеловечною наглостью и с великою смелостью от них умножилось, о чём после известно будет.

Матвеев А.А. Записки. С. 368

В субботу 29 апреля пришли они во множестве во дворец и потребовали от новаго царя наказания девяти полковников и взыскания с них всех проторей и убытков по точному реэстру, – иначе найдут себе суд сами, перебьют полковников, оберут их дома на уплату своих долгов, да и не остановятся на этом, а разделаются и с другими изменниками (разумея под ними некоторых вельмож), и назвали имена некоторых лиц, участвовавших преимущественно в правлении, ибо терпеть жестокость своих полковников и дурное правление изменников, обманывающих царя, они более не могут.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 41

Своевольство стрельцов, неповинующихся своим начальникам, полезно было царевне и сообщникам её ко утверждению её жестокосердия, к отверстию неправедныя власти и ко разрушению общего спокойства, и к начатию возмущения.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году… С. 18

Кроме того, стрельцы требовали, чтобы полковники были высечены кнутом, и помирились, наконец, на батогах, что и было исполнено в понедельник и во вторник, 1-го и 2-го мая. Полковники перед приказом были раздеты, положены на брюхо и сечены до тех пор, пока стрльцы закричат «довольно». Некоторых ненавистных клали по два, по три раза, и ломали об них по две и по три пары палок (wurden wohl 2 und 3 Paar Stoce auf iren Rucken gebrochen); других, не столько виноватых, секли меньше, по усмотрению стрельцов, которым никто поперечить не смел. Потом благодарили они его царское величество за правый суд. Полковники приносили наложенную на них пеню по две тысячи рублей, иные меньше; принёсших отпускали, замешкавшихся ставили на правёж всякий день по два часа, пока они не выплачивали долга. Так продолжалось восемь дней. Поковники расплатясь, разъехались по своим деревням.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 41

И того ж числа по указу великого государя те их полковники при них, стрельцах, перед Розрядом биты батоги, и взятки, что с них имали, доправлено и отдано им, стрельцам. Да оне ж, стрельцы, собою самовольством своих пятисотских, и петидесятников, и подьячих убивали досмерти и били на правеже и животы их себе имали.

Подённые записи очевидца московского восстания 1682 года // Вопросы истории, 1979. – № 2. – С. 36

Наказание батогами у русских одно из самых употребительных и совершается следующим образом: виновный должен снять с себя кафтан, который обыкновенно сам же и расстилает на земле, и лечь на него брюхом; после чего один из исполнителей садится ему на шею, другой на крестец и оба поочерёдно бьют его по голой спине двумя небольшими палками, толщиною в палец и длиною в локоть (Локоть (Elle) = 3/4 аршина.), а чтоб он лежал смирно, ещё двое крепко держат ему руки, совершенно врастяжку.

Дневник камер-юнкера Берхголъца, ведённый им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год. Ч. 1–4. М., 1902–1903. С. 474

Орудие этого столь человеколюбивого наказания – палка, чуть не в мизинец толщиною, но столь твёрдая и крепкая, что ломается нелегко. Когда ею бьют, преступники вопят страшно. Этого рода битьё (по-ихнему «батоги») происходит чуть не ежедневно, ибо они так наказывают за всякое, даже за самое большое преступление: им любо слушать вопли и стоны. Другой ещё род наказания, который они называют knoti (кнут), есть бич, похожий на тот, каким дрессируют лошадей; на его конце медные прутья в 3/4 фута. Этим бичём они часто забивают до смерти, потому что каждый удар страшно рассекает кожу. В иных случаях они сажают в тюрьму, морят голодом и прибегают к более лёгким наказаниям.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву… С. 87

И мая в 5 день посыланы к ним, стрельцом, в приказы митрополиты, архиепископы и епископы уговоривать их, чтоб оне умилились и учинили по христианству, а не мучительски, и полковников своих собою до смерти не побили, а учинён им будет указ великого государя, и оне, стрельцы, их, властей, послушали.

Подённые записи очевидца московского восстания 1682 года. С. 36

А дома их боярские все разорены, а животы их и остатки опальные (конфискованное имущество казнённых) ценили и велели продавать стрельцом самою дешёвою ценою, а кроме стрельцов никому купить не велено. Да им же, стрельцом, велено выдать государево жалованье заслуженное за 20 лет до нынешняго году по пяти рублей. И в том же вышеписанном числе Московской судной и Холопей приказы разорены без остатку, не осталось ни одново дела. А дьяк Михайло Прокофьев сослан в ссылку. А полковник Юрья Лутохин с Москвы ушёл в Нилову пустынь и там постригся. И в то время в Московском государстве смута и смятение было великое. А иных голов стрелецких били на правеже, и те головы деревни свои продавали, и им, стрельцом, иски платили.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 262

Буйные ремесленники войны

Чтобы дать правильное представление о том, кто такие были стрельцы в России, достаточно сказать, что они составляли корпус регулярной пехоты подобно корпусу янычар в Турции: такая же дисциплина, такие же привилегии, такой же мятежный и непокорный дух. Эта параллель позволяет понять, что стрелецкий корпус был страшен даже для царей. Во многих случаях последние были вынуждены скрывать своё недовольство, когда это своевольное войско посягало на их власть. В этих случаях цари применяли в отношениях со стрельцами правило монархов, которые не могут наказать без риска для себя, т. е. чтобы не показывать своё бессилие заставить стрельцов выполнить царскую волю, они делали вид, что находят справедливыми мотивы их мятежей, когда те под предлогом борьбы против злоупотреблений требовали смещения, удаления или казни министров или фаворитов этих государей.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991. С. 139

Стрельцы получили первоначальное устройство при Иоанне IV; численность стрелецкаго войска при нём доходила до 12 000 чел., из которых 5 000 постоянно оставались в Москве с царём. Различались стрельцы стремянные, московские и стрельцы украинных городов. Высшим разрядом являлись стремянные, которые составляли стражу государя, ехали при «стремени» государя; число их доходило до 2 000. Остальная масса стрельцов в мирное время составляла гарнизоны по украинным городам и преимущественно по украйне Литовской и южной. В военное время стрельцы входили в состав и полевых войск и участвовали в походах конные и пешие.

Шпаковский Н.И. Стрельцы. Журнал Министерства народного просвещения. СПб. 1898, сентябрь. С. 136

Стрелецкое войско, учреждённное Иоанном IV, много потеряло своей прежней значительности. Самая организация этого войска заключала в себе причины будущаго его упадка. Это была первая рать, несколько регулярная и существовавшая на иждивении государства. Стрельцы получали жалованье; но так как тогдашняя Россия была слишком бедна монетою, то жалованья этого было им недостаточно для содержания в постоянной исправности своего оружия и для продовольствия себя с семействами. Поэтому им разрешено было заниматься земледелием и торговлею, в которой даже пользовались они многими льготами. На таком основании жили стрельцы отдельными слободами в Москве, в некоторых других больших городах и по границам, в крепостях и острогах. Можно вообразить себе, что этим осёдлым и осемьянившимся людям не было большой охоты выступать по призыву царскому в поход; война была для них уже не ремеслом, а помехою в главных их занятиях. Поэтому-то они приносили с собою в рать лишь печаль об отставленных ими семействах и равнодушие к славе оружия, а в дома свои, в гражданскую сферу, буйныя привычки лагерной жизни.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 14

Стрельцы тогда не много памятовали о своих должностях, основанных на военном искусстве, к охранению отечества и к защищению оного, но упражняяся в торгах, имея в рядах и лавки, а излишнее время препровождали в роскошах и пьянстве.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 18

Царь имеет под знаменами постоянно 40 тысяч телохранителей, которых москвитяне называют стрельцами; третью часть их назначает для охранения своей особы, а остальных, разделив на сторожевые отряды, размещает по пограничным местам и каждому даёт пособие на подъём. Их полковникам и сотникам вместо жалованья идёт доход, который они получают с имений, назначенных им царём для пользования, в виде временного обеспечения; кроме того, по щедрости, обратившейся почти в обязанность от долговременного употребления, он выдаёт им каждый год одежду и деньги. У всякого сотника двое подчинённых пятидесятников, из которых каждый начальствует пятьюдесятью человеками, десять десятников и двадцать таких, из которых каждый имеет власть над четырьмя рядовыми. Пятидесятникам царь платит ежегодно 8 рублей, десятникам по 7 рублей, поддесятникам каждому по 6 рублей, а рядовому – 5 рублей. Сверх того каждому без различия (кроме сотников, которым дается вдвое) отпускает по двадцати мер овса и ржи, обыкновенная цена которых около 18 рублей.

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. С. 158

Стрельцы – это те, которые живут на царское жалованье, и когда они не на службе, они занимаются механическими ремёслами. Вокруг Москвы их около двадцати тысяч. Одни живут в царском дворе, другие – в разных частях города, третьи разосланы по соседним укреплениям. Никто не носит оружия, кроме тех, кто действительно находится на службе. Последние же имеют на боку копьё, ружьё, бердыш или романский топор. Когда они на службе или куда-нибудь сопровождают царя, то надевают кафтаны, которые получают в своих куриях, или приказах, а по окончания службы опять сдают их туда же. Кафтанов четыре: белый, зелёный, красный и синий.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. № 1, 1968. С. 132

А как царь, или царица, ходят в походы, и которые стрелцы стоят на вахте на дворе царском, провожают царя или царицу и встречают у Земляного города, без мушкетов, с прутьём; и идут подле царя, или царицы, по обе стороны, для проезду и тесноты людской.

Их же стрелцов посылают на службы в полки, з бояры и воеводы, приказа по два и по 3 и болши, по войне смотря. А как их убудет на Москве, или на службе, и вновь вместо тех убылых прибирают из волных людей; и бывают в стрелцах вечно, и по них дети, и внучата, и племянники, стрелецкие ж дети, бывают вечно ж.

А как бывает на Москве пожарное время, и они стрелцы повинни ходить все на пожар, для отниманья, с топорами, и с вёдрами, и с трубами медными водопускными, и з баграми, которыми ломают избы. А после пожару бывает им смотр, чтоб кто чего пожарных животов захватя не унёс; а кого на смотре не объявитца, бывает им жестокое наказание батоги.

Таким же обычаем в болших городех, где бывают бояре и воеводы з дьяки, стрелцов приказа по два и по три, а в иных местех по одному; и жалованье им идёт мало менши Московских, а на платье сукна посылаются в три и в четыре года.

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. С. 76

Войско сие, более опасное для своих повелителей, нежели для соседей состояло из тридцати тысяч пехоты, одна половина которой находилась в Москве, а другая на границах. Каждый стрелец получал в год всего четыре рубля жалованья, однако же льготы и злоупотребления достаточно вознаграждали их.

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999. С. 22

Когда подходит их время, им выдают достаточно чистую одежду, которую они затем сдают; если же они наделали на ней пятен, то их награждают таким же количеством ударов. Ибо эти одежды никогда не выносят из Москвы, разве лишь выдают их конным стрельцам, которые сопровождают царей за город. Подобно тому, как жителю позволено заменять себя на страже слугой, то он обычно откупается от ударов, представляя новую одежду, что и позволяет поддерживать эти одеяния в чистоте.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

По кончине государя царя Феодора Алексеевича, брата царевны Софии Алексеевны, многие из московских стрельцов полки за нечастыми службами, за беспрестанным и гораздо прибыльным торгом внутри самой Москвы, в Китае, в Белом и Земляном городах, жили вольными слободами, за нерегулярным обучением воинским тогда бывшим. И как заобычные ко всегдашнему лакомству и прибылям своим с своими стрелецкими алчными командирами, подполковниками, они, стрельцы, всемерно тогда уклонилися в чрезмерные свои купеческие промыслы, покупя себе везде в рядах знатных многочисленные лавки, от чего всемерно обогатились, и из прибытков тех своих, по неслыханному по всей Европе солдатам такому порядку, отменилися из стрельцов в купцы, и всегда в том упражнялися по всевременным пьянствам, и от того без начальства навыкли уже всякого своевольства, и непорядка, и всегдашним тем своим продерзостям.

Матвеев А.А. Записки. С. 368

Стрельцы благодаря своим привилегиям составляли касту в государстве и, не будучи воинами по призванию, гораздо более обращали внимания на занятия торговлей и промышленностью, нежели на ратное дело; между ними были люди знатные и зажиточные; они сплотились в организованную корпорацию, они через депутатов привыкли заявлять о своих нуждах и жалобах. Все это легко могло сделаться весьма опасным во время неопределённого положения правительства, в минуту перемены на престоле. Недаром Юрий Крижанич за несколько лет до 1682 года говорил о революционных действиях преторианцев и янычар. Недаром один из иностранцев-современников называл стрельцов русскими янычарами.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.43

Царь Алексей Михайлович особенно ласкал их, давал им право на беспошлинные промыслы, жаловал землёю, сукнами и пр. Стрельцы разделялись на приказы от 800 до 1000 человек в каждом приказе (всех приказов было 20).

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. Царь Алексей Михайлович. С. 120

Стрельцы весьма неспокойны и по любому поводу нагоняют ужас на Москву.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. № 1, 1968. С. 132

Прямо против Кремля, на той стороне реки, лежит Стрелецкая слобода, населённая, как выше сказано, княжескими солдатами и разделённая, в виду их многочисленности, на 8 кварталов; им только и позволяется иметь тут дома. Их обязанность – охранять великого князя; каждому из них из княжеской казны даётся ежегодно и жалованье, и одинакового цвета одежда; престарелые и негодные на службу на княжеский же счёт содержатся с жёнами и детьми во многих назначенных для того богадельнях до самой смерти. Так как для незнающих число их может показаться превышающим вероятие, то я счёл лучше умолчать о нём; скажу только одно, что солдат, охраняющих г. Москву, свыше 50 тысяч. В то время, когда мне лично удалось видеть то, о чём я рассказываю (в июне 1678 года), для обороны от турок одного города Чигирина выставлено было войско в 200 000 человек и когда из них погибло сто тысяч, то в короткое время их опять стало столько же. Этот солдатский город крепок столько же силой и множеством воинов, сколько и своим положением. С одной стороны обтекает его полукругом р. Москва, с другой защищают двойным рядом стены. Он стоит оплотом г. Москве, ибо тут-то и происходили у москвитян схватки с татарами, с этой-то стороны и могли только вторгаться эти злейшие их враги. Кроме торговцев разными дешёвыми товарами – чесноком, луком, хлебом, они никому не позволяют жить здесь с солдатами.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. С. 68

Таннер говорит, что в сие время в Москве было 50 000 стрельцов; но счёт сей неверен. При Царе Алексее Михайловиче, перед Польскою войною, считалось всего 40 000 стрельцов, или 80 стрелецких Приказов. Но не все Приказы находились в Москве. В Астрахани, Казани, Архангельске и Нижнем было всегда по нескольку сих Приказов. В 1683 году по возвращении стрельцов из под Чигирина, находилось их в Москве только 22 000.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 70

18 000 из них, объединённые в 28 полков, находятся обыкновенно в Москве для охраны Царей.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

Русские войска состояли тогда из стрельцов, или аркебузиров, в количестве пятнадцати тысяч под командованием своих генералов.

Миних Б.Х. Очерк, дающий представление об обраэе правления Российской империи. Текст цитируется по изданию: Безвременье и временщики. Воспоминания об "Эпохе дворцовых переворотов" (1720-е – 1760-е годы). Л. Художественная литература. 1991. С. 29

…Оных было на Москве жилых полков более 30 000 и весь двор в их руках был, и между которыми главные были: много людей умных и богатых и купечеством своим богатство не малое имели.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. – С. 243

Девять было стрелецких полков тогда в Москве, состоя из четырнадцати тысяч ста девяноста осми человек…

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 20

Безопасность и порядок в столице основывались на стрельцах, а Стрелецкий приказ был в ведении старого боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукого. Мы встречались нередко с Долгоруким как с одним из самых видных воевод царя Алексея и одним из самых близких к нему людей; но теперь князь Юрий уже был развалина от старости и паралича; сын его и товарищ по приказу, князь Михайла, не был способен заставить уважать себя, и вот полковники притесняют, а стрельцы волнуются, не чувствуя сверху сильной руки, способной сдерживать неправду и волнения.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 278

Можно написать целую книгу о волнениях стрельцов в России в разное время. Здесь не идёт речь о том, чтобы описывать эти бунты. Автор намерен лишь рассказать о трагическом конце стрельцов. Мы ограничимся тем, что скажем следующее: во времена Петра I, который мог избавиться от их опеки только путём полного их истребления, стрельцы принимали участие во всех заговорах, направленных против этого государя. Они пять раз поднимали восстания, учиняли беспорядки и многочисленные убийства в Москве, а однажды дошли до того, что убили во дворце у ног юного царя его первого министра Артамона Матвеева.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991. С. 176

Макиавелли в юбке

[Тут] уместно показать, что смятения, которые произошли в этом государстве и которые последуют впредь, вызваны интригами царевны Софьи (она ужасно толстая, у неё голова размером с горшок, волосы на лице, волчанка на ногах, и ей по меньшей мере 40 лет). Её ум и достоинства вовсе не несут на себе отпечатка безобразия её тела, ибо насколько её талия коротка, широка и груба, настолько же ум её тонок, проницателен и искусен.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 160

Царевна София имела разум сколь высокий, столь опасный, весьма была далека от того, чтоб уединиться в монастырь, так как в тогдашнее время был обычай царским дщерям; желала восполъзоваться слабостию лет Петровых, и приняла намерение зделаться главною в государстве.

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. – Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771. С. 3

Ей было тогда за 25 лет. Иностранцам она казалась вовсе не красивою и отличалась тучностью; но последняя на Руси считалась красотою в женщине.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 475

Вопреки общему мнению, не красавица собой, нестройная станом от излишней тучности, с лицем суровым, она казалась несколькими годами старее, чемъ была действительно, и в 25 лет смотрела пожилою женщиною.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. С.-Петербург, 1859–1862. С. 10

Но то, что она одарена высоким княжеским разумением, ясно, как день, и многим известно.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России находящейся ныне под властью двух царей-соправителей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича. [Пер. по рукописи с нем. ] – Вопросы истории, 1970, № 1, с. 103–126 (в публ. Л. П. Лаптевой «Рассказ очевидца о жизни Московии конца XVII века»). С. 112

Красотою женщины считают они толстоту, juxta illud Italicum (Как и итальянцы), Dio mi faccia grassa, io mi faro bella (Дай мне Бог толстоту, а я себе дам красоту)… Худощавые женщины почитаются нездоровыми, и потому те, которые от природы не склонны к толстоте, предаются всякого рода эпикурейству с намерением растолстеть: лежат целый день в постели, пьют Русскую водку (Russian Brandy) (очень способствующую толстоте), потом спят, а потом опять пьют.

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. Текст воспроизведен по изданиям: Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне. Сочинение Самуила Коллинса, который девять лет провел при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. М. 1846

Между прочими замечательными вещами в петровской зале, в Эрмитаже, сохраняется очень дорогой, из слоновой кости туалет царевны Софьи, с зеркалом, множеством ящиков и т. п. принадлежностей. Всё это показывает, что несмотря на свою наружность, более нежели некрасивую, правительница была щеголиха своего времени.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. Русское Слово 1859. XII. С. 452

Честолюбие царевны не позволило ей долго скрывать свою досаду. Она высказала её и публично воспротивилась венчанию Петра.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 133

Несогласия между мачих и падчериц на свете почти обыкновенны, а сия царевна была паче надлежащей меры любочестна, и, будучи красавицею, толико властолюбива, лукава и мстительна, колико прекрасна; так не удивительно, что она участницею престола родителя своего мачихи терпеть не могла и что к ней получила ненависть. Она была разумна и прекрасна, возросла в величестве, окружена ласкателями, и от воспитания не заимствуя просвещения, а от природы и породы была высокомерна, и не могла содержать себя во границах должности человеческой. В её обстоятельствах много требовалося добродетели, чтобы не свернуться от пути истины, и вместо действительного геройства не восприяти кажущегося, и вместо полезного нравоучения не последовати политике, которая начертана в испорченных сердцах наших, и по страстям нашим ими всякому целомудрию предпочитается, хотя истинная слава и истинное любочестие состоит только в добродетели: в ней только истинное любочестие; но сие философическое мнение не многими приемлется, а царевна София Алексеевна была не философка и сей системе не повиновалася, ибо таковые рассуждения страстям человеческим гораздо сухи.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 6–7

Царевна, при красоте и стройности тела, обогащена была не меньшими и душевными дарованиями: имела разум острый и проницательный, дух вознесённый и неустрашимый; была целомудренна и снисходительна и в делах неутомима… По несчастию была одного мнения с теми политиками, кои все способы почитают дозволенными к получению высочайшей власти…

Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранное из достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Издание второе. Том девятый. М. 1837. С. 155

…Не читая Маккиавелли и не учившись у него, она от природы знает все его правила, и в особенности то, что нет ничего такого, что не следовало бы предпринять и что нет такого преступления, которое невозможно было бы совершить, если речь идёт о власти. Если бы она удовольствовалась управлением государством и не имела намерения избавиться от своего брата Петра, то никогда никто не имел бы смелости сформировать в пользу этого юного принца партию против неё.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 197

Можно считать вероятным, что эпоха царствования Фёдора Алексеевича была полезной политической школой для царевны Софьи. Она имела возможность сблизиться с передовым, просвещённым и широко образованным русским человеком того времени, князем Василием Васильевичем Голицыным, которого страстно полюбила. Многому она могла научиться от князя Хованского и от своих родственников Милославских. Довольно важное значение в воспитании царевны имел известный богослов Симеон Полоцкий. Одним из самых ревностных приверженцев её был монах Сильвестр Медведев, считавшийся глубоко учёным человеком и бывший первым библиографом в России.

Брикнер А. Г. История Петра Великого: В 2 т. Т. 1. – М.: ТЕРРА, 1996. C.41

Она должна была, кажется, быть довольна успехом, с которым прошёл маневр, предпринятый ей, чтобы выйти из монастыря. Но, поскольку она надеялась никогда не возвращаться туда, то она решила, что для того, чтобы не опасаться того, что её однажды принудят к этому, ей придётся стать повелительницей. Поскольку подобный огромный замысел не может удастся без большой партии, то она решила сформировать её, и, изучив достоинство всех, она не сочла никого более достойного быть поставленным во главе, иначе как князя Голицына…

Де ла Невилль. С. 198

Короткое предгрозовое затишье

Кроме Софьи у [партии] Милославских был другой способный человек, И.М. Милославский, падкий на интригу, изворотливый и лишённый твёрдых нравственных понятий. За Иваном Милославским стоял родовитый князь И.А. Хованский, который не столько дружил с Милославскими, сколько не любил их противников. Но Хованский и Голицын не были деятельными участниками той политической интриги, которая была ведена в мае 1682 г. преимущественно Софьей и Милославскими против Нарышкиных.

С. Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 376

Имя Нарышкиных у черни, а особливо у стрельцов, было приведено ухищрением бывшего боярина Ивана Михайловича Милославского в ненависть, ибо всякое в народе огорчение, налоги, насилия, драки по улицам, замедления в выдаче стрельцам жалованья, в праздничные дни работы – всё то Нарышкиным приписывалося. И не только стрельцы, но жёны их и дети часто оным боярином Милославским были призываемы и оплакиваемы, а сии безрассудные люди оплакивали с ним и с его сообщниками прежнее своё и их Милославских состояние: всякое новое худо чувствительнее, нежели минувшее.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 3

Один из современников говорит, что весть о стрелецких движениях была для царевны Софьи так же радостна, как для Ноя масличная ветвь, принесённая голубицею в ковчег; но можно сказать, что и внушения от царевны и её сообщников были для стрельцов также масличною ветвию.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 347

И когда указы по слободам стрелецким явились о том (царевича Петра) избрании и целовании креста, тогда во многих приказах началось быть замешание, и многие полки креста не похотели целовать, объявя, что надлежит быть на царстве большему брату. И так продолжалось несколько недель. А между тем временем царевна Софья Алексеевна, отца и матери одной с царевичем Иоанном Алексеевичем, а с царевичем Петром Алексеевичем разных матерей, которая партия была брата своего царевича Иоанна Алексеевича, желая его на царство посадить и правление государства в руки свои взять, всячески трудилась в полках стрелецких возмущение учинить. И все те происходили интриги чрез боярина Ивана Милославскаго и двух его держальников, Ивана Цыклера и Петра Андреева сына Толстова, которые по приказам стрелецким скакали и к бунту склоняли.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Может показаться странным, что Толстые займут много страниц в истории Петра Великаго, как верные и знаменитые сподвижники, в особенности Пётр Андреевич, возведённый в 1724 году при коронации Екатерины I за особенные заслуги в графское достоинство. Но Пётр помнил всё. «Случалось, когда государь Пётр Великий в компании подвеселится, – пишет современник, – то, снявши с Толстаго парик и колотя его по плеши, говаривал: “Голова, голова, как бы не так умна ты была, давно б я отрубить тебя велел”».

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859. С. 275

Иногда оный Милославской повязывал себе голову платком по-женски и садился на крыльцах, будто он боярыня какая и будто от Нарышкиных бита, приводя стрельцов ко сожалению. Сказывал он иногда, что от скорой езды молодых господ Нарышкиных тот-то и тот-то раздавлен и что кровь на них вопиёт на небо и ко иконе Знамения Богоматери, от которыя Иконы поручал он всей черни знамения падению их, Нарышкиных, ибо де Богоматерь и Заступница рода православных христиан такового утеснения православным долго терпеть не может. Надобно при сём ведати, что сия икона Знамения в соборной церкви Знаменского Монастыря, где он, Милославской, вкладчик, и церковь сия прежде того им, Милославским, поновлена. И хотя в царствование царя Алексея Михайловича время было и благоденственно, но он, Милославской, всякия малости чинимого народу худа возлагал на Нарышкиных, превращая и малейшее худо в великое, ибо на признаваемом общем худе было основано его участное благо. Все то было им вымышляемо, что хитрости человеческой при подлой душе свойственно. А по тому, что он имел дело с чернью, так и политика, на самой простоте основанная, была употребляема. Иная проповедь людям просвещённым, иная черни.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 3–4

Cиe описание мне кажется быть сумнительным, как потому, что Милославский по описанию Никона и прочих, в то время будучи царский сродственник – и хитрец, столько быль знатен, что все начальники стрелецкие знали его в лицо; так по причине той, что он тогда имел около 50 лет, как то современные его писатели свидетельствуют, имел усы и бороду, которые признаки, кажется, довольно мужчину от женщины отличить могут. Наши же тогдашния боярыни не крыли лица своего под покрывало так, как делают азиатские женщины. Почему такая Милославскаго хитрость была неразумна и безполезна.

Эмин Ф. Приключения Фемистокла. Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым. 1769. № 6. С. 34

Не имея прочной опоры, он хотел создать силу искусственную на раздражении стрельцов, и с этой целью подсылал подъячаго М. Шошина, одетаго Львом Нарышкиным, бить стрельцов по караулам ночью, чтобы озлобить их против Нарышкиных.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С. 148

Хотя многие бояре, как князь Никита Иванович Одоевской и другие, увидели интриги царевны Софьи Алексеевны, учинили себя неутральными и смотрели, что произойдёт, чая быть от того замешанию великому, что и учинилось.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Так прошли первые две недели по наречении на царство Петра, а что делал он? Среди всех торжественных выходов, приёмов и прочих обрядов, у него не выходило из головы любезное Преображенское. Мысли разыгравались, и он думал только о том, как бы скорее вырваться Царём на свободу, потешиться с своими «робятками», и всякий день заготовлял себе новое оружие.

Мая 8-го [1682] «указал он взнесть к себе, великому Государю, в хоромы 12 тростей морских средней руки, а к Оружейной палате, донесено, «в государеве казне тростей нет». Последовало приказание: купить тотчас. Мая в 9-й день по сей помете куплено: в 10-й день те трости поданы к нему, великому Государю, в хоромы, принял боярин и оружничий Иван Кириллович Нарышкин. И того ж числа от великаго Государя из хором боярин и оружничий Иван Кириллович выдал 11 тростей, и приказал те трости стростить из трёх одну, а из осьми четыре трости, и приложить к ним копья железные наводныя и прибить прапорцы тафтяныя. Копья и тафты купить. Мая в 12-й день по сим указам торговым людям за трости, за копья, за тафту, за шитье денег 8 рублёв, 24 алтына, 2 деньги, дано с роспискою.

Мая 12-го, «великий Государь, Царь и Великий князь Пётр Алексеевич указал из Оружейныя палаты внесть к себе, великому Государю, в хоромы два лука малых… А в Оружейной палате в казне сыскан один малый лук без тетивы, а другаго лука в казне нет. Приказали купить. И того ж числа куплен малый лук, кибить писана по красной земли золотом, кости буиловыя, Турецкаго дела, да две тетивы простых с живцами».

Мая 12-го, Великий Государь, Царь и Великий Князь, Пётр Алексеевич указал в оружейной палате прибрать пятьдесят пищалей винтованных, сто пищалей завесных, пятьдесят карабинов, и к тем пищалям купить мошны, трещётки, заправы, да 20 натрусок корельчатых, и к ним снуры, да пуль разных снастей два пуда… И того ж числа по тому его, великому Государеву, указу, вышеписанное число ружья в Оружейной палате прибрано.

Мая 12-го Великий Государь, Царь и Великий князь, Пётр Алексеевич указал сделать в Оружейной палате шесть древок кленовых, на тростеной образец, с коленами длиною полу четверть аршина, да к тем древкам сделать шесть копей.

Пётр, на радостях, затевал, видно, по совету своих товарищей и любимцев, какую-нибудь большую потеху; для которой понадобилось такое большое количество копей и пищалей, но не удалось её исполнить, и надолго принужден он был отложить любимыя занятия.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875. С. 37–39

Призрак византийский

Попустительство стрельцам не замедлило повлечь за собою много дурных последствий. Стрельцы постоянно намекали в своих речах, что новый царь был избран незаконно, что они не верят, будто бы старший царевич Иван Алексеевич не способен был царствовать из-за болезней, ему приписываемых, и ещё менее верят, что он сам отказался от престола, а это было делом изменников, главными из которых были Нарышкины, отец и брат вдовствующей царицы, матери Петра I, которому в то время было 10 лет. Они даже говорили открыто, что не позволят править собою Нарышкиным и Артамону Сергеевичу Матвееву, который был возвращён из ссылки, и что скорее они их всех перебьют.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 135–136

Между тем у стрельцов шли речи, что при дворе решено казнить смертию зачинщиков добраго дела (так называли они своё дело), а большую часть прочих разослать по гарнизонам в дальние города. К тому присоединилось, что Иван Нарышкин, бывший всегда дерзким молодым человеком, не уважал старых бояр и драл иных за бороду (самое большое безчестье в здешней стороне), и они жаловались, будто, об этом стрельцам. Стрельцы разсказывали также публично на улицах, в воскресенье после обеда и в понедельник по утру, 14-го и 15-го мая, что упомянутый Иван Нарышкин надевал на себя царскую одежду и садился на царский престол, говоря, что ни к кому не пристал венец так, как к нему, за что младшая Царица-вдова и Царевна София Алексеевна, в присутствии Царевича Ивана Алексеевича, упрекали его жестокими словами, за которыя он разозлился, соскочил с престола, бросился на Царевича душить его, Царевны начали кричать, и караульные его удержали. Это считалось болтовнёю, но слух распущен был, чтобы сделать Нарышкиных ещё ненавистнее.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 43

По обычаю, после погребения над царской постелью, на которой царь умер, в течение шести недель должны были совершаться панихиды на основании верования, что душа умершего шесть недель остаётся при ложе, пока не пройдёт мытарств, то есть чистилища. Поэтому в этих покоях царь Пётр ещё не жил, а [жил] у своей матери. Две недели уже царствовал Пётр; а царевна Софья в это время с преданными боярами Михаилом (?) Милославским, своим дядей, и князем Хованским лелеяла думу, как бы посадить на трон царевича Ивана. Тогда Иван Нарышкин, желая проникнуть в их тайные замыслы, стал напрашиваться к ним, говоря: «Я-де боярин да думный дворянин, мне пригоже быть там», – и желал управлять государством до совершеннолетия царя Петра, чему Софья противилась, и они сильно поссорились с матерью Петра: с обеих сторон предъявлялись чрезмерные и непригожие требования.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

Царевна Софья не могла стерпеть, что её брат Иван отстранён от престола, и с помощью своих сторонников старалась разжечь дух возмущения среди стрельцов. Однако сначала она сочла нужным попытаться достичь своей цели не столь крутыми средствами. Она пригласила к себе царевен, патриарха, высшее духовенство, бояр, воевод, дворян и крупных купцов. Она объяснила собравшимся, что царевич Иван, как старший, безусловно, должен вступить на престол, что только это может предупредить смуты и междоусобицы. Все стрелецкие полки, – добавила она, – желают видеть на престоле царевича Ивана, который много старше царевича Петра, ещё отрока и потому неспособного управлять государством. При этом царевна Софья добивалась одной цели – встать у власти, которою бы она тогда завладела благодаря своему влиянию на царя Ивана и слабости его здоровья. Душою всего этого заговора был боярин Иван Михайлович Милославский, человек тонкий и хитрый, близкий родственник Софьи со стороны её матери. Патриарх объяснил царевне причины, заставившие царя Фёдора Алексеевича предпочесть царевича Петра, но она ему возразила, что этого недостаточно, что нужно спросить мнение стрельцов и народа и подчиниться их воле. Патриарх и духовенство ответили, что раз царевич Пётр уже взошёл на престол и признан государем, то у них нет власти лишить его престола. Потеряв надежду лишить престола Петра, царевна просила, чтобы по крайней мере его брат Иван был сделан соправителем. Патриарх возразил, что двоецарствие представляет много неудобств, что должен быть один царь и что так хочет бог. Затем он поклонился и вышел.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 137

Но как Патриарх и бояре не представляли ей всю неспособность Ивана, болезненного, слепого и наполовину парализованного, она продолжаластоять на своём, воспользовавшись для этого стрельцами (это видные жители этого великого города), большинство которых составляют крупные торговцы, очень богатые.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 133

Царевна немедленно послала Милославского к стрельцам с просьбой, чтобы они помогли возвести на престол царевича Ивана Алексеевича. Она обещала им прибавку жалованья и другие награды. Милославскому удалось своими происками полностью склонить стрельцов на сторону царевны. Но так как он, видимо, боялся, чтобы дело не обернулось против него самого, то он прикинулся больным и принял все меры, чтобы оказаться вне подозрений. Пока же всем этим заговором руководили трое царедворцев – Александр Милославский и два брата Толстых, а также два стрелецких полковника, Цыклер и Озеров, которые тайно и договорились со стрельцами о том, как им действовать.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 137

Главные сообщники Милославского были племянник его Александр, Щегловитый, Цыклер, Иван и Пётр Толстые, Озеров, Санбулов и главные из стрелецких начальников: Петров, Чермнов, Озеров и проч. Сумароков в числе приверженцев Софии именует и [патриарха] Иоакима.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 34

Из комнат царевниных тайным образом во все полки даваны были стрельцам деньги, руководствовала в сём бунте и постельница царевнина Федора Семёнова дочь по прозванию Казачка, родом малороссиянка, и после с великим богатством за преждеименованного Озерова выдана в замужество.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 22

Мятеж вспыхнул в Москве через две недели после избрания Петра.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.40

Пётр избран был 10 мая 1682 г. и в тот же день ему присягнули; царица Наталья Кириловна наречена была правительницею, но чрез три недели всё разрушилось. Боярин Милославский и царевна София произвели возмущение. План их был: 1) Истребить приверженцев Петра. 2) Возвести царём Иоанна. 3) Царя Петра лишить престола (?). (Знак вопроса стоит у Пушкина. – Е.Г.)

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 345

Трудно решить, в какой степени сама Софья заправляла этим делом, но она, без сомнения, знала о замысле поднять стрельцов, составленном её благоприятелями.

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 265

Не нужно было для устранения противников возбуждать бунт: оставалось лишь дать волнению уже и без этого раздражённого войска известное направление и указать на те жертвы, гибель которых могла казаться выгодной для ищущих власти.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.42

Милославской был возмущения руководец, а подозрения на него не было ни малейшего. Во время притворныя его болезни не выезжал он и к себе никого не допускал. Но выборные им коварнейшие из стрельцов люди ходили к нему по ночам, донося ему о приуготовлениях и приемля от него наставления. К царевне стрельцы также по ночам ради наставления ходили, донося ей, что у них устроевается.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 21

Александр Милославский и Пётр Толстой [исподволь рассеивали в мятежной толпе] слухи, что Иоанн уже убит, и роздали стрельцам письменный список мнимым убийцам, приверженцам царицы Натальи Кириловны.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 126

В полночь 12 Мая сходятся к Милославскому сообщники его; тайно переговариваются с выборными стрельцами и учиняютъ убийственную роспись Боярам; имя Матвеева поставлено было в заглавии.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. С. 172

Вопрошение было у мудрых сицево (таково): «Которым делом смута и мятеж в государстве делается?». Ему же ответование: «Егда честные люди и в государстве заслуженые от чинов великих и честных откиненые, а мелкие люди бывают подвзыщеныя (возвышеные)».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). C. 70

Никто не отрицал в ней [Софье] дарований и вместе с тем честолюбия и властолюбия. Андрей Артамонович Матвеев замечает, что героиней её воображения была греческая царевна Пульхерия, которая, взявши власть из слабых рук брата своего Феодосия, так долго и славно царствовала в Византии.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.40

Можно с большою основательностью думать, что в виду таких обстоятельств, ещё при жизни Фёдора по терему стала ходить византийская мысль о возможности при слабом и неспособном брате править государством способной сестре. Мысль очень смелая для Русской жизни, но она твёрдо опиралась на авторитет той же истории, которая укрепила в этой Русской жизни и самый идеал терема. При том знакомая история указывала превосходный образ для подражания, как нельзя лучше подходивший ко всем обстоятельствам дела, сохранявший в своих чертах всё то, чего требовали и ум, и нрав, и всё благоечестие века. Таков именно был образ византийской царевны Пульхерии.

Пульхерия была дочь императора Аркадия и Евдокии, гонительницы Иоанна Златоуста. По смерти отца она осталась с малолетним братом Феодосием и тремя сёстрами. В первое время государством управлял пестун царя-отрока, персиянин Антиох, который однакож по неизвестным причинам вскоре был удалён и правительницею явилась Пульхерия, девятнадцатилетняя девица, принявшая вместе с тем и титул Августы. Она управляла империею изящно, как свидетельствуют летописцы, и воспитывала брата в благочестии и во всяких добродетелях. Великая набожность и благочестие были наилучшими украшениями ея царственнаго сана.

Подражая идеалам иночества, она дала обет сохранить до конца дней свою девственность, чему последовали и ея сестры.

Царский дворец, таким образом, стал уподобляться монастырю. Царевна строила церкви, богадельни, больницы, монастыри, определяя им из царской казны пристойное и довольное содержание. Брат Феодосий, достигший уже возраста, был мало способен к царским делам и постоянно нуждался в опеке, а потому правление государством оставалось в руках Пульхерии почти во всё время его долгаго царствования. Она его женила на одной афинянке Евдокие. Наилучшая характеристика его царских дел заключается в следующем анекдоте. Он имел обычай подписывать свои указы, не читавши, от чего, конечно, людям много бед бывало. Сестра много раз вразумляла его, но напрасно. Чтобы нагляднее показать ему, к чему ведёт эта царская лень и небрежность, она однажды подала ему для подписи указ, в котором царь отдавал сестре в рабство свою жену – царицу. Указ, по обыкновению, был подписан. Пульхерия взяла к себе Евдокию, как рабу, «сребром купленную». Царь оскорбился и зело вознегодовал на такое насилие сестры. Но ему был подан им подписанный указ. С тех пор Феодосий оставил своё безумие, говорит летописец.

Впоследствии интриги евнухов, а вместе с ними и самой царицы Евдокии, успели поссорить брата с правительницею, и она была изгнана из царских чертогов; но это продолжалось недолго. Она снова возвратилась во дворец и управляла царством до самой кончины брата. После Феодосия царство уже по праву долгаго правительства принадлежало ей. Но в то время и в Византии ещё не было обычая, чтобы женщина, а темь более девица, прямо заступала место и лице императора. Опасаясь нарушением этого обычая возбудить толки и неудовольствие в народе и желая однакож сохранить за собою царственное положение, Пульхерия избрала в императоры, т. е. избрала себе в мужья одного из бояр, начальника императорской гвардии, Маркиша, человека простаго, но весьма достойнаго и благочестиваго. Она предложила ему императорский сан и свою руку под клятвою «соблюсти девственную чистоту неоскверненну». В то время ей было уже 54 года. Таким образом, до конца дней она осталась девою непорочною.

Обстоятельства этой византийской истории во многом сходствовали, как упомянуто, с обстоятельствами, в которых находилась в описываемое время история Московская, и идеал царевны Пульхерии должен был особенно привлекать умы московских царевен, точно также посвящавших дни свои благочестивым подвигам и иноческому безбрачию. Было очень много родственнаго в положениях лиц, отдалённых друг от друга слишком на двенадцать веков.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Том II. С. 151–152

Только два раза до 1682 года женщины управляли государственными делами России. Добрую память по себе оставила великая княгиня Ольга, мудро царствовавшая в X веке. Зато регентство матери Ивана Грозного, Елены Глинской, было тяжёлым временем смут, придворных крамол, упорной борьбы боярских партий.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.52

Брожение. Выход Хованского

Все это были искры, из которых вспыхнул большой огонь, когда в этом деле принял ближайшее участие князь [Иван] Хованский.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 14

Она нашла средство склонить на свою сторону боярина Хованского, начальника Стрелецкого приказа…

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

…У него был сын князь Андрей Иванович Хованской, о котором внушили интригами, затея, будто сын его хочет жениться силою на царевне Софии Алексеевне и сесть на царство.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

В 1658 г., недовольный князем Ив. Ан. Хованским за его местническое высокомерие и за ссору с Аф. Лавр. Ординым-Нащокиным, Алексей Михайлович послал сказать ему царский выговор с такими, между прочим, выражениями: «Тебя, князя Ивана, взыскал и выбирал за службу великий государь, а то тебя всяк называл дураком, и тебе своею службою возноситься не надобно…».

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. Личность царя Алексея Михайловича. 278

Однажды Софья приказала показать ей сына Хованского, и, когда привели его к ней, не на что было и смотреть: слишком молод он был и некрасив собою. Софья рассмеялась и сказала: «О, женишок мой, хорош женишок, ярыжкой (то есть подьячим в суде) ему впору быть!»

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 19

Князь Хованский, знаменитый (преимущественно своими поражениями и жалобами на него подчинённых) воевода царя Алексея, человек энергический, смелый, но без рассудительности, природа порывистая, беспокойная, заносящаяся, верно очерченная в народном прозвище Тараруй (Буквальное значение этого слова – болтун, пустобрех. – Е.Г.). Член рода знатного, но долго не отличавшегося почётом служебным, Хованский тем сильнее превозносился своим происхождением от Гедимина, резче других высказывался против новых людей, которых так много явилось в последнее время; приверженец старины во всём, Хованский был сильно недоволен этим временем Нащокиных, Матвеевых, Языковых, Лихачёвых, Нарышкиных, Апраксиных и с нетерпением ждал времени, когда все эти ненавистные для него люди исчезнут и ему можно будет, наконец, получить достойную его деятельность. Кто даст ему эту деятельность, к тому он и примкнёт. От Нарышкиных и Матвеева Хованский не ждал ничего хорошего для себя, а, следовательно, и для России, и потому он не был приверженцем Петра.

Соловьев С.М. История России… Т. XIV. С. 278

Как подобно мудрого из старых философа Эзопа притче, всегда вышеименованный Милославский вельми хитрым своим пронырством во всём сходно то учинил, и по существу его Эзопову примеру, когда обезьяна пожелала каштана, то есть некоторого плода с древес меньше грецкого ореха, вкусом гороховым, испекши, из горячих углей выбрать и в снедь свою употребить, тогда, поймав та обезьяна кошку и взяв лапы её кошечьи в свои руки, скоро оный плод выбрав, в желаемую себе сладость получила и ими удовольствовалася. Так точно с тем же действием он, господин Милославский, людей тех, безрассудливых Хованских князей, равно как обезьяна, в свои лукавые руки яко кошек помкнул и сделал участниками гнусных своих дел.

Матвеев А.А. Записки. С. 391

Будучи начальником стрельцов, он (Хованский) надеялся на них и старался их возмутить. С этой целью он открывал глаза стрелецким офицерам и головам, говоря им: «Вы сами видите, какое тяжёлое ярмо наложено было на вас и до сих пор не облегчено, а между тем царём вам избрали стрелецкого сына по матери. Увидите, что не только жалованья и корму не дадут вам, но и заставят отбывать тяжёлые повинности, как это было раньше; сыновья же ваши будут вечными рабами у них. Но самое главное зло в том, что и вас, и нас отдадут в неволю к чужеземному ворогу, Москву погубят, а веру православную истребят. В особенности обратите внимание на то, что у нас не было долгое время царя, да и теперь иметь его не будет, если нагрянут те государи, которые имели этот титул. Мы заключили вечный мир с королём польским под Вязьмой по Поляновский рубеж, с клятвой отказавшись навеки от Смоленска; а теперь Бог покровительствует нам, отдавая отчизну в наши руки, а потому необходимо защищаться не только саблями и ножами, но даже зубами кусаться, и, сколько сил Господь Бог даст, необходимо радеть о родной земле». Вместе со стрельцами были возмущены им и много боярских детей, дворян и простого народа.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

С того уже времени повседневно во всех стрелецких полках и при съезжих избах преждебывшее их скрытное намерение явно везде о том бунте начало разглашаться, особливо же из того, что они, стрельцы, не токмо многочисленными в хороводах своих чрезвычайными кругами стали повседневно сбираться, но и под ружьё без наряду полковничья ставиться, самовольничать, и по барабанам и без случая пожарного у приходских церквей своих в колокола бить в набаты начали, и всенародно о бунте своём по кабакам и торговым баням с великими их окриками, с похвальбою и бесстрашием говорить; однако ж самым действием то всё у них, стрельцов, намеренное злодейство ещё продолжалось того же года до половины бывшего тогда мая месяца, по слову примерному святого Евангелия, реченному о Искариоте, Христове предателе: «Искаше бо времени, да его предасть».

Матвеев А.А. Записки. С. 372

…Три полка – Стремянной, Полтев и Жуковской – долго сему злочестивому дерзновению противуборствовали, а полк Сухаревской во границах верности и честности пребыл до конца.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 20

Девять стрелецких полков возмутились; один только Сухоревский полк удержан был в верности Пятисотенным Василием Бурмистровым и пятидесятником Иваном Борисовым. Начальники сии достойны такой же славы, какою увенчиваются Герои на поле битв и чести. Подвергая жизнь свою опасности, они удержали подчинённых от убийства.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. С. 178

Месяца 10 числа [мая 1682] все полки стрелецкие поутру, пред обедом, вооружась с пушки, пришли в Кремль ко дворду на Красное крыльцо и того ж часу почали требовать видеть царевича Иоанна Алексеевича для того, чая, онаго будто в животе нет и Нарышкины удавили. И в то ж время начали бить в набат большой и били три дня сряду, кроме ночи.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

[Это] Царевна Софья распустила по городу слух, приказав своим прислужникам кричать по улицам, что Иван Нарышкин убил царевича Ивана, задушив его, а сама между тем скрыла его в своих покоях. Стрельцы поверили этому слуху и ударили в набат. Потом, по наущению Хованского, вооружившись полевыми пушками и всяким другим оружием, бросились к дворцу и стали сильно палить, производя перед дворцом шум, так что лошади из-под боярских карет разбежались, разбили челядь и поломали кареты. При виде этого боярами овладел страх, и они разбежались и попрятались, кто где мог.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

«И учинилось на Москве смятение великое»

И в том же году, после преставления [царя Фёдора], мая в 15 день, в девятом часу дня, учинилось на Москве смятение великое всему Московскому государству и всему народу бунт великий.

Желябужский И. А. Дневные записки. С. 261

Мая 15 [1682]. Стрельцы, отпев в Знаменском монастыре молебен с водосвятием, берут чашу святой воды и образ божьей матери, предшествуемые попами, при колокольном звоне и барабанном бое вторгаются в Кремль.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 346

А как в город бежали, и говорили все один заговор, бутто боярин Иван да стольник Офонасей Кириловичи Нарышкины хотели в Верху удушить царевича Иоанна Алексеевича.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – с. 451 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

В ту ночь [с 14 на 15 мая 1682 года], в понедельник, когда во время заседания Думы 4 полка стрельцов, а также 4 тысячи солдат совершенно неожиданно стали раздувать мятеж, мятежники с бердышами, пистолями и мушкетами наготове, сомкнутыми порядками, с развевающимися знамёнами и горящими фитилями, с заряженными пушками и мортирами заняли замок [Кремль]. Гвардия, понявшая их намерения, не только помогла им войти, но и сама к ним присоединилась, крича: «Да здравствует наш законный царь Иван Алексеевич!». Они [бунтующие] стали на дворцовой площади в строевом порядке и послали нескольких людей в Думу с требованием выслать к ним Хованского и старого Одоевского, что и было свершено по их воле. Условия, которые они в ту ночь выставили через этих двух господ, были следующими: чтобы новоизбранного царя Петра Алексеевича низложить, а его старший брат Иван Алексеевич должен быть избран на престол; чтобы все офицеры и служащие [дьяки], которые с ними при жизни покойного царя плохо обращались, были со своих должностей уволены, на их же места поставить стрельцов; чтобы им, стрельцам, выдали их плату из казны всю до копейки, а также повелели их полковникам и другим зажиточным людям, которые брали с них подарки и тем обогатились, также им заплатить; Артамон, Нарышкины и все остальные, кто был виновен в смерти их блаженной памяти царя [Феодора Алексеевича], должны быть также выданы им головою.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 86–87

…Стрельцы почали требовать, чтоб выдали им изменников, а именно бояр Артамона Матвеева и Нарышкиных, которые будто извели царя Феодора Алексеевича.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Пришедше же к государской Грановитой полате к Красному крыльцу со оружием стояша много и от всех стран (сторон) весь государской двор вкруг обступиша крепко, чтоб ни един из государского двора, которые люди им надобны, (не) ушёл.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 80

Хованский и старый Одоевский одни пошли в Думу [со стрелецкими] предложениями. Поскольку же они с ответом задержались, то от стрельцов снова были посланы в Думу люди с окончательным требованием, чтобы бояре поторопились принять решение по тому или иному пункту условий. Тогда Дума ещё попыталась их уговорить, к ним обращались и с жестокостью, но бесполезно: они твёрдо стояли на своих пяти предложениях. Между тем, как вышеупомянутые обсуждались, над мятежниками, собравшимися на дворцовой площади, раздался чей-то неизвестный голос: «Идите спасать своего царя Ивана Алексеевича, его хотят задушить!». Тут все бросились наверх, во дворец, с оружием в руках, ничего более так не желая, как найти повод омыться в крови.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 87

15 мая, во вторник, в полдень, когда бояре собрались на совет, между стрельцами раздался крик: «Иван Нарышкин задушил царевича Ивана Алексеевича!». Самый день был выбран как бы преднамеренно, чтобы напомнить об убиении Димитрия царевича, совершённом именно 15 мая. Стрельцы ворвались во дворец; у них был список обречённых на смерть, составленный заранее возмутителями, числом до сорока человек

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 266

В пятый же надесять день месяца мая того ж вышеозначенного года, в который предуведение Божие прежних лет, неповинного в городе Угличе царевича младенца Димитрия Иоанновича, сына царя Иоанна Васильевича всея России, убиение промыслом любочестия бывшего царя Бориса Годунова от присланных им царедворцев, из фамилии Битяговских и Качаловых, памятию точно обновилось нижеследующее, неповинных душ убийством и бесчеловечным тем кропопролитием тиранов оных стрельцов. С начала того вышеозначенного дня стали все полки стрелецкие сбираться, как бы на самую службу, у своих съезжих изб под ружьё и ожидали присылки и позволения от высокого того кабинета на то злонамеренное своё дело, дабы в то благополучное время совершить своё назначение. И в те поры те кабинетные адъютанты или есаулы и советники вышепомянутые, Александр(?) Милославский и Пётр Толстой, которые тогда вышепоказанные росписи тем именам боярским и прочим писали, по полкам на прытких серых и карих лошадях скачучи, кричали громко, что «Нарышкины царевича Иоанна Алексеевича задушили, и чтоб с великим поспешением они, стрельцы, шли в город Кремль на ту свою службу». И за ту службу Пётр Толстой в комнату к государю царю Иоанну Алексеевичу был пожалован.

Матвеев А.А. Записки. С. 375

…Стрельцы обратились с требованием, чтоб великий государь указал им выдать бояр: князя Юрия Алексеевича Долгорукого, князя Григ. Григор. Ромодановского, князя Мих. Юрьев. Долгорукого, Кирилла Полуехтовича Нарышкина, Артамона Серг. Матвеева, Ив. Максим. Языкова, Ив. Кирилл. Нарышкина, постельничего Алексея Лихачёва, казначея Михайлу Лихачева, чашника Семёна Языкова; думных дьяков: Лариона Иванова, Данила Полянского, Григ. Богданова, Алексея Кириллова; стольников: Афанасья, Льва, Мартемьяна, Фёдора, Василья, Петра Нарышкиных.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 279

Того ж 15-го числа, а именно в понедельник около полудня, когда боярин Матвеев из царского дому вышед, отъезжал в дом свой с лестницы дворцовой Каретной, названной Спешной, на той же лестнице встретил его боярин князь Феодор Семёнович Урусов и объявил ему, что стрельцы уже вошли в Земляной город с своими полками и в Белый город входят. Оба они, вышепомянутые бояре, возвратились и, вшедше в комнату, царице государыне Наталии Кириловне о всём донесли. И хотя караульному тогда, Стремянного полка подполковнику Григорию Горюшкину повелено было тотчас по всему Кремлю-городу везде ворота запереть, чтоб их, стрельцов, не допустить, но тот уже поздний приказ тогда ускорить к тому не мог. В то время, по приезде ко дворцу царскому, многие из бояр особы донесли, что «оные стрельцы в Кремль уже со многолюдными полками вошли и стали с великим безчинством кричать, что будто от бояр изменников, от Нарышкиных и от Матвеева, погублен царевич Иоанн Алексеевич и в животе уже его нет».

Матвеев А.А. Записки. С. 376

…Стрельцы, войдя во дворец, кричали: «Покажите нам тело царевича Ивана, которого задушил Иван Нарышкин!»

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

Услыша о том, бояре Кирил Полуектович и сын его Иван Кирилович Нарышкины и господин Матвеев у её величества государыни царицы слёзно просили, чтобы тотчас объявить вышеименованного царевича государя, который нерушимо был всегда в прежнем состоянии своём. Что было того ж часа и учинено в самой скорости. Тогда ж по всему тому царскому дому от Красного крыльца шумы и крики их стрелецкие услышаны были, со многолюдными и великими голосами и с наглыми невежествами и бесчинствами, в неистовых самых спросах, чтоб «показали его, царевича Иоанна Алексеевича».

Матвеев А.А. Записки. С. 376

И того ради прихода стрельцов, тотчас призвали патриарха, и всех бояр собрали, и наречённого государя царя Петра Алексеевича и царевича Иоанна Алексеевича вывели на Красное крыльцо для показания стрельцам. При том были царица Наталья Кирилловна, мать царя Петра Алексеевича, и царевна Софья Алексеевна, сестра их, также Иоаким патриарх и все бояре, между которыми Артамон Сергеевич Матвеев, которой из ссылки привезён токмо пред тремя днями и вступил в правление, которому с приезду начали двор все делать.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

И вземше же великих государей, поидоша на Красное крыльцо: государыня царица с сыном своим царём Петром Алексеевичем, и царевич Иоанн Алексеевич, и святейший патриарх, и все бояре, и многие Государева двора чиновные люди. Пришедше же на Красное крыльцо, поставиша их на стене пред народом, объявляюше всем сице: «Се государь царь Пётр Алексеевич! Се государь царевич Иоанн Алексеевич! – Благодатию Божиею здравствуют, и изменников в их государском дому никого нет!».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). С. 81

Стрльцы же кричали: «Будь, Иван Алексеевич, нашим Царём, а изменники должны все умереть!». Они потребовали потом, чтобы вновь избранный Царь передал немедленно правление своему старшему брату. Потом стрельцы все вместе кричали: «Выдайте нам изменников, и прежде всего Нарышкиных, чтоб искоренить этот род; Царица Наталья Кирилловна пусть идёт в монастырь, а мы Царя нашего Ивана Алексеевича и Царевича Петра Алексеевича будем своею кровью защищать и оборонять».

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 43

Вышел на крыльцо малолетный царь Пётр с матерью царицею, вышел царевич Иван, из-за котораго и дело начиналось, будто он задушен Нарышкиными; вышел святейший патриарх. Но не здесь находилась точка тяготения стрельцов; не эти лица могли понятно говорить с ними; не к ним стрельцы и пришли хвалиться своею службою. Там, внутри царских хором, находилась другая, невидимая власть, призвавшая их на собственную защиту и действовавшая на них, как бы электрическим током. Перед тою властью они пришли заявить свою службу и заявили её чудовищным кроворазлитием. Имя той власти было – царевна. Как ещё недавно велико было слово царь, так теперь в той же мере стало великим слово царевна. Оно теперь повелевало царством, спасало и губило людей. Одним этим именем был спасён, наприм., как чужой совсем человек, Датский резидент в то самое время, в которое гибли на копьях сторонники Нарышкиных. «Не трогайте. Это посланник. Он говорил с царевною», – кричали безпрестанно провожавшие его стрельцы своим товарищами, и тем вывели его из беды.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 157

И когда стрельцы увидели царевича Иоанна Алексеевича, почали говорить, что не он, и подставлена иная персона.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

И хотя у того крыльца деревянная решётка в дверях заперта была, однако ж те злочестивые изменники, ниже Бога знающие христиане, отпадшие своего нижайшего подданства и послушания, поставя лестницы, дерзали говорить с самыми их особами царскими с великою невежливостью своею смелою и, как львы рыкая, нагло спрашивали его, царевича самого, что «он ли есть прямой царевич Иоанн Алексеевич? Кто его из бояр изменников изводит?». На что он им ответствовал сущую истину: что «он ни от кого никакой себе злобы не имел, и никто его не изводит, и жаловаться ни на кого не может».

Матвеев А.А. Записки. 1997. С. 376

На что царевна София Алексеевна начала их [стрельцов] уговаривать, чтоб заподлинно верили, что справедливо [это] царевич Иоанн Алексеевич брат их.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Потом стрельцы потребовали прочих изменников, которых имена были записаны в списке числом 40. Нарышкины и Матвеев значились первые.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 43

Первая кровь

Между тем царевна Софья велела выдать бунтовщикам несколько бочек водки под тем предлогом, что это их успокоит.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 140

…Когда вывели государей к золотой решётке и их стрельцам объявили, тогда они, устыдясь и, познав многие, что то возмущение неправильное, пошли было прочь. Но по совету возмутителей, а неосторожностию других велено им стрельцам дать погреб. И когда их на дворце поили, тогда возмутители им объявили, что ежели они, ничего не сделав, пойдут, то их всех по зубцам завтра же перевешают. И потому оные пьяные тотчас, поворотясь, пошли вверх.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. Издательство Академии наук СССР. М.-Л. 1962. С. 42

Старик Матвеев после этого умелой и сдержанной речью успел успокоить стрельцов настолько, что они хотели опять разойтись. Но Михаил Юрьевич Долгорукий испортил дело. Будучи, после отца своего Юрия, вторым начальником Стрелецкого приказа и думая, что теперь стрельцы смирились совсем, он отнёсся к толпе с бранью и грубо приказывал ей расходиться.

С. Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 243

Он стал грозно говорить с ними, называл их бунтовщиками и обещал их перевешать и пересажать на колы…

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

…И называл сарынью, не ведая того, что его имя было написано «убить» в росписи, котораго тотчас ухватили и пред лицом царским убили.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Стрельцы, уже рассвирепев, подняли его на пики, сбросили с крыльца и, убив его, выволокли на площадь на Лобное место за Крым-город.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

Этот [Михайло Юрьевич Долгорукий (Michalo Kurgewicz Dolgoruki)] при царе Михаиле, отце Алексея, служил в молодых летах стрельцом, по-русски «караульщиком» (krahulczik). (Возможно, всё-таки, тут автор рассказывает историю старшего Долгорукова, отца погибшего Михаила Юрьевича. – Е.Г.) Княжеский сан получил он вот за что. Был он корыстолюбив; уверенный в том, что у царя золота больше, чем у кого другого, он, стоя во дворце на страже, разузнал, где спит царь, проделал ночью в полу дыру вниз и утащил ящичек, наполненный золотом, как раз в то время, когда царю снилось о краже. Вор заделал за собою дыру, а ящичек зарыл. Царь проснулся и велел подать ящичек; его не оказалось.

На следующую ночь царь велел двум младшим царедворцам караулить. Ненасытный Долгорукий опять пролез в дыру – и увидел карауливших. Он стал подслушивать, как они шептались друг с другом, и узнал, что они сговариваются отравить царя и решили на том, чтобы один из них зазвал царя к себе на пир и окормил отравой. Подслушав это, вор ушёл. На следующий день он стал хлопотать, как бы дойти до царя, не хотел никому объявлять свою тайну и благодаря назойливости был таки допущен к царю и объявил ему наедине про всё – про то, что он украл ящик, и про то, что двое карауливших царедворцев сговорились его отравить. Царь разгневался, но скрыл всё. Прошло две недели; вдруг один из заговорщиков зовёт царя на пир и начинает угощать отравленной пищей. Стоявший за царём караульщик (krahulczik) заметил это и притронулся к царю в знак того, чтобы он не брал. Что же царь? Взял порядочный кусок и бросил собаке. Та, проглотив отраву, в муках издохла перед царём. Царь велел задержать заговорщика и спросил у вора-караульщика: кто – другой заговорщик? Тот сейчас же указал пальцем. Оба были схвачены и по тамошнему обыкновению забиты до смерти батожьём; вся семья подверглась опале, а «караульщика» царь сделал князем и пожаловал ему имения обоих заговорщиков. Вор получил своё прозвище [Долгорукий] именно оттого, что, задумав кражу, проник во внутренний покой царя.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 126–127

Вот начало кровопролития, и первое превосходящего зверство жестокосердия исполнение.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… C. 29

У толпы помутилось в глазах от первой крови,

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 352

После этого первого трагического события стрельцы вновь начали кричать, чтобы им выдали других изменников, число которых, по их списку, превосходило сорок.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 141

Смерть Артамона Матвеева

О, како пойду памятию в созрение онаго дня, бывшаго тогда страшнаго и полного ужаса дело?! Кого призову в день той зрети беды?! Кто, в злодеянии коем лёжа (пребывая), противяся правде законной и християнскому жительству что творяй противно, и уцеломудритися, престав (отказавшись) от зла, восхощет благому подражати житию – прииди, и виждь разумно, кто убивается, и от кого, и за что!

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 79

После этого [вновь] высланы были Артемон и Хованский увещевать их не производить бунта. Когда Артемон, выступив вперёд, держал к ним речь, Хованский, стоя позади его, мигнул стрельцам. Те поняли этот знак и хотели тотчас схватить Артемона, но он успел добежать до царя Петра и схватить его под руку – стрельцы ворвались [на крыльцо], выхватили его из-под царской руки, сбросили его с крыльца на копья; потом сняли с него одежды, вывели за Крым-город и разрубили на части. Видя это, иные бояре разбегались, кто куда мог.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

И порубили своим насильством бояр: баярина Артемона Сергеевича Матвеева взяли от самого государя и, выветчи, скинули на землю с Краснова крыльца и подхватя на копъи изрубили бердыши.

Записки о стрелецком бунте. С. 451

Ни слёзы, ни просьбы малолетнего Петра не смогли вырвать Матвеева у разъярённых мятежников. Нетрудно понять, какое впечатление произвело это преступление на царя. И хотя ему было тогда всего 10 лет, у него хватило здравого смысла, чтобы скрывать свои чувства до подходящего случая, чтобы затем вынести свой приговор и отомстить.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991. 144

Русские послы разсказывали после в Голландии, что ребёнок Пётр во всё это время нисколько не изменился в лице, не показывал страха.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 45

После приближённые к Петру люди рассказывали иностранцам, что во время стрелецкого бунта маленький Пётр сохранил удивительное спокойствие, нисколько не изменился в лице, и указывали на это как на признак будущего величия. Но как бы ни держал себя Пётр во время стрелецкого бунта, кровавые сцены не могли остаться без влияния, и чувства, возбуждённые ими, должны были действовать разрушительно, хотя бы и сдержаны были на время.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 353

Первый стрелецкий бунт, кроме временнаго кровопролития, имеет то пагубное значение в истории Русскаго народа, что произвёл страшное впечатление в восприимчивой душе десятилетнаго Петра, – впечатление, которое отозвалось на всей его жизни, и было посредственною причиною безпримерной казни всего стрелецкаго войска после его последней попытки [нового восстания] в 1697 году. А что впечатление было сильно, тому служит доказателъством вся его жизнь: голова у него тряслась после, при всяком особенном раздражении, и судорогами подёргивались его плечи.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 126

«Смерть, вседозволенность и жестокость были так необычайны»

Начались убийства, при которых мятежники действовали, очевидно, по предварительно составленному плану, руководствуясь списком жертв, на котором было обозначено не менее 46 лиц.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C. 45

Идоша же зело бодро и свирепством ярещеся, яко звери неукротимыя.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 80

В тот же самый час те изменники, Львовым образом безобразно воссвирепевшие и осквернившиеся невинных оных страдальцев бояр кровию, закричали во многие свои голоса, что «пришла уже самая пора, кто нам надобен, разбирать». И, склоня копья пред собой, побежали все с неистовым своим бунтовством в царские палаты искать якобы ещё других изменников. Государыня царица Наталия Кириловна, усмотря жестокосердый тот их бунт, взяв с собою сына своего, государя царя Петра Алексеевича, изволила от такого зело опасного страха идти в палату Грановитую с ужасом и с плачем горьким. Стрельцы же начали с озорническою наглостию бегать не токмо по палатам их царским, но и по всем внутренним комнатам большим и меньшим тогда в здравии ещё бывших всех государынь царевен, и по церквам, которые на сенях в доме царском, и, во святые алтари бесстыдно входя, Божии престолы и жертвенники убийственными и кровеполными теми руками бессовестно осязали и копьями под святыми жертвенниками шарили, чтоб желаемых сыскать им на умертвие, о чём ниже сего подлинно объявлено будет.

Матвеев А.А. Записки. С. 378

И во все государевы полаты и комнаты и во вся места натекоша множество многое во оружии своём, ищуще, яко злии звери, кого убити. И ходиша в царская обетования (жилые покои) всюду безопасно (без опаски). И никаковаго оставили места нигде же во всём государеве дворе, где бы они не смотрели и не искали. И их царския одры превращали (постели переворачивали), извет творя, яко ищут изменников.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81

Смерть, вседозволенность и жестокость были так необычайны, что страшно их и описывать.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

Во время этих событий невинно пострадал Фёдор Петрович Салтыков, молодой вельможа, отца которого очень любили стрельцы. Стрельцы, непрерывно требовавшие Ивана Кирилловича [Нарышкина], увидев со спины молодого человека, торопливо входившего в церковь, закричали: «Вот Иван Нарышкин!» – и тут же его схватили; так как он, страшно испуганный, не сумел назвать себя сразу, они его сбросили с крыльца, убили и притащили его труп к остальным.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 142

Боярин Феодор Петрович Салтыков в страхе бежал к патриарху, но стрельцы, поймав его, зверски убили, предполагая, что это Иван Нарышкин. Потом, убедившись в своей ошибке, сами сильно сожалели об этом.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 15

…Заметив потом свою ошибку, они отнесли тело в дом его отца, который в то время был болен, и просили у него прощения. Отец отвечал им только, что такова воля божия, и велел вынести принесшим тело водки и пива.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 142

Старец Салтыков при виде убиеннаго сына, сказал с твёрдостию истинно христианскою: это Божия воля, и приказал угостить убийц пивом и водкою.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 45

Князя Григория Григорьевича Ромодановского, своего воеводу, который был с войском в Украине, сбросив сверху с дворца, жестоко кололи копьями, говоря: «Ты изменник великому государю; ты отдал Чигирин, не дозволив нам сражаться с турками; ты морил всех нас голодом!..».

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

И тако страшно видети было тогда попущение гнева Божия, яко вси людие, видевши, во страсе трепетаху и недоумевахуся, что имать быти? Ибо и воздух во оное время пременися тихости, и воздвижеся буря ветрена велия, и облаки мрачны ношахуся, народу вящий страх деюще.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 80

…Внезапу такая очень мрачная буря и тьма свирепая встала, без тучи, ветром жестоким, как бы некоторый образ был к переменению света.

Матвеев А.А. Записки. С. 378

Естество с Историею для того соображалося, как бы гнушаяся варварскаго сего позорища, ибо при вступлении во кремлевские ворота прекрасная майская погода в сильные ветры и в жестокую бурю пременилася – и некоторым боязливым мнилося тогда, и по незапному пременению приятнейшей майской погоды и по лютости необузданной черни, что преставление света наступает…

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С. 33

Все переулки, а особенно большая площадь перед Кремлём, были затоплены кровью зарубленных и растерзанных, а те дикие стрельцы всё время с бешенством опрыскивали кровью водку, пиво и мёд и носились по улицам так, что были больше похожи на дьяволов, чем на людей.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… с. 103–126

Убивше же тако, с высокости ис полат телеса на землю бросали зело немилосердо, и на земли уже мёртвое тело, ободрав всю одежду, немилостиво секли бердыши и кололи копиями. Кого же по своему совету в государевых полатах не нашли – тех по дворах их и по знакомым людем всюду, полками ходя, искали крепко.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание лет краткое… С. 81

Как приводился кто к казни, тотчас начинали бить в барабан (а их было 200), звонить в набатный колокол, и это продолжалось до тех пор, пока умерщвлённый был выброшен из дворца и притащен на базар или большую площадь. Вынеся умерщвлённаго на крыльцо, стрельцы поднимали его к верху, так чтобы можно было видеть его снизу, и спрашивали там стоявших: «Братцы, любо ли?». Те отвечали: «любо», и подставляли копья, готовыя принять его; тогда верхние брали его за руки и за ноги и бросали вниз, где он был добиваем. На площади стояло также много стрельцев и всякой сволочи, которые ругались над мёртвыми телами, кололи, резали, рубили. В особенности тела думных дьяков, Лариона Иванова и Аверкия Кириллова, были изрублены на мелкия части.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 47–48

Егда же кого убиют и збросят с Красного крыльца, – нагого человека, взем за ноги и вонзя копьи в тело, влачили по улице в Спаския ворота на Красную площадь. И пред телом, влекомым и копии бодомым, текуще, глупии люди досаду являюще, яко честь творяще вопияху гласы великими: «Се боярин Артемон Сергеевич! Се боярин Рамодановской! Се Долгорукой! Се думной едет! Дайте дорогу!».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81

Главнейшею причиною этого бунта была наглость и дерзость сыновей Нарышкина, и в особенности старшаго – Ивана Кирилловича.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 48

С особенным упорством искали Ивана Нарышкина и иностранца-врача Даниила фон Гадена, обвиняемого в отравлении царя Фёдора Алексеевича.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.46

По согласному показанию всех современных актов, его считали весьма искусным врачём.

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича… С. 73

Особенно усердно искали они одного доктора по имени Даниил ван Гаден, главногодоктора царя Фёдора Алексеевича. Стрельцы обвиняли его в отравлении государя. Во время поисков доктора соседи его испытали много унижений. Несколько стрельцов, один за другим, заходили в дом другого доктора, по имени Гутменш. На первый раз они, однако, не причинили ему зла. Когда же они ещё раз пришли искать, несчастный испугался, подумав, что явились за ним, и спрятался на чердаке. Найдя доктора, стрельцы повели его с собой, говоря: «Ты друг Даниила, наверно ты его спрятал. Мы тебя не отпустим, пока его не найдём». Схватили они и жену Даниила и поручили караулить Гутменша стрельцам, стоявшим на Красном крыльце, с которого бросали убитых вельмож. У них хватило, однако, жалости позволить отвести беременную жену Даниила в особую маленькую комнату. Обоих грозили убить, если не найдут доктора Даниила.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 142–143

Доктор Данила Фон Гаден имел ближнего свойственника Шашу, польского жида, которого крестя, боярин Богдан Матвеевич Хитрый, и освободив его из холопства, написал в посад, и оный сидел в Завязочном ряду. И так как про оного Фон Гадена думали, что оного Павел Шаша у себя схоронил или знал, где он ухоронился, взяв его, Шашу, хотели пытать; однако ж когда оного сыскали, тогда сего безвредно освободили. И от сих обоих произошли фамилии Фонгадановых и Шафировых.

И всё сие убойство учинилось в первой день.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Это был понедельник. В этот день волнение стало мало-помалу затихать. Стрельцы поставили усиленную стражу, чтобы Иван Нарышкин и лекарь Даниил не убежали.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Стрелецкий бунт. День второй

На следующий день, во вторник, стрельцы убили любимца и наперсника царя Феодора славного боярина Ивана Максимовича Языкова, в ту ночь исповедавшегося, ибо он был человеком набожным. Его обвинили и убили за то, что он, имея над всем власть, оказывал им несправедливость и, когда они били ему челом, он наказывал их кнутами и ссылал в ссылку.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Языкову никакая иная причина, как то, что он, будучи при царе Феодоре Алексеевиче в силе, Милославскому в его коварствах был противен и что государь Милославского за его плутни возненавидел, оное всё причтено в вину Языкову. Только весьма удивительно, что Михаил Лихачёв спасся. Правда, что он был великий ханжа и умел ко всякому прислужиться, как он у всех противников был в милости.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 48

Того ж месяца в 16 день те ж стрельцы, все приказы и салдаты пришли в город в Кремль в третьем часу дни з знамёны и з барабаны, и с мушкеты, и с копьи, и з бердыши, с невежеством большим пошли по всем царским хоромам и по царицыным и по царевниным, искали и просили опять боярина Ивана Кириловича Нарышкина. И государь царь и царицы государыни и царевны упросили у них сроку со слезами да утрея сроку дали. И они да утрея сроку дали, а взяли с Верху думнова Аверкея Степанова. И царь государь, и царица государыня, и царевны государыни со слезами у стрельцов просили, чтоб Аверкея отпустили. И стрельцы не послушали, Аверкея вывели на площадь к Лобному месту, изрубили бердыши и копьи искололи, поругательство большоя чинили, руки и ноги и головы отсекали.

Записки о стрелецком бунте…С. 452

Того ж мая в 16-й день подвигом пагубного своего намерения они ж, стрельцы, со многолюдством, вооружённо пришедши в дом боярина князя Юрия Алексеевича Долгорукова с бердышами и копьями, лукаво притворилися, объявляя себя быть виноватыми пред ним, что его сына вышеименованного, не удержався от запальчивости своей, убили, и о том они у него, боярина, якобы прощения себе просили. Оный сединами украшенный осьмидесяти лет, в своей параличной болезни суще, иже претруждённый муж и заслуженный великого целомудрия, лежащий на одре своём, весьма злополучную ему неожидаемую себе получил ведомость, то, по подобию древнего Иова, как терние в сердце своём принял и, несмотря ни на что, так великодушно учтя их отправил, что они, стрельцы, с приятным тем от него довольствием из палат его бессловно вышли. Но лукавый его раб и по делу дьявол, яко Искариотов ученик, по том выходе их, стрельцов, услышал, что оный вышепомянутый князь Долгорукий, вменяя себе по своей к тому рабу милости, по его ж рабской должности быть себе весьма верным, не воздержався от своей несносной родительской скорби, о той кончине сына своего горько заплакал и сказал народную пословицу: «Хотя-де щуку они и съели, но зубы её остались». И что впредь, если Бог поможет учинить, то они, воры и бунтовщики, сами все по Белому и Земляному городам в Москве на зубцах перевешаны будут. Такие его, князя Долгорукова, слова, воистину пророческие, предречением Божиим проречённые, в последующие лета самым сбытием уже действительно совершилися. Оный раб и наветник не укоснел быть тому господину своему лютым предателем и того же часу, вышедши за ними, на дворе им, стрельцам, пересказал все те вышепомянутые его княжьи угрозные им слова. За что они, в зверскую свою преобразяся ярость, в ту же минуту воротилися, не устыдяся седин его, старца многолетнего, схватя его с постели и таща по лестницам, пред двором его рассекли и [над] тем мертвым телом варварски ругаяся, выволокли перед воротами и на навозной куче бросили, как бесчеловечные тираны.

Матвеев А.А. Записки. С. 380–381

Боярина князь Юрья Алексеевича Долгорукова на дворе ево вывели ис полат на верхнее крыльцо, и много было шуму; и отпустили ево опять в полаты. И почели кричать, чтоб стрельцы з двора пошли далой. И проломились в винной погреб, почели пить вино. И немного поноровя боярина князь Юрья Алексеевича прибежав иные с улицы стрельцы и салдаты, в другой ряд вывели ис полат на крыльцо и бросили в окно с верхнева крыльца на землю, тут ево изрубили бердыши и выволокли мёртвова на улицу перед ево ворота. И лежал ночь у ворот, а на другой день пришет иссекли ево в дробныя части, поругались нехристиянски.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Труп его выволокли за ворота и разрубили на части; одни, распоровши живот, клали в него рыбу, приговаривая: «Ешь теперь, князь, вкусно, так, как поедал ты наше добро»; другие, отрубивши руку, носили по улице на копье с возгласами: «Уступайте, люди: едет великий боярин, князь Долгорукий!». Ещё раньше, видя опасность, грозившую Долгорукову, жена его убитого сына Михаила хотела его скрыть; но он сам не захотел, потому что слишком был убит смертью сына. «Хочу, – говорил он, – принять смерть (а сам надеялся, что его не убьют). Ни в чём я не виноват пред ними, – продолжал он, – довольно с них и сына моего».

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Того ж числа с князь Юрьева двора Алексеевича, с Ыванова двора Максимовича, с Ларионова двора Ивановича, которыа всяких чинов люди понесли грабежем з дворов их платья и посуду, – а их ловили стрельцы и водили с поличным в Кремль… В то время выслали на площадь в Китай стрельцы бирича кликать, чтоб боярских дворов и посадцких людей и лавок не грабили. И послали з знаменем, с чорным, сотню салдатов всяких чинов людем говорить, чтоб грабежу никакова не было, хотя з двуденежным поимают и приведут, тово изрубить. И ходя по Красному мосту о том окликали. А каторые с поличным поиманы были, и приводили их в городъ в Кремль и тех всех высылали; и с поличным, хто с чем поиман, на площадь к Лобному месту; и на площади у Лобнова места и у Казанской богородицы на Красном мосту – рубили тех всех бес пощады. А поличная опять относили в город. А иных и в город не водя, после бирича и салдацкова оклику, которых приводили с поличным – всех рубили на большом на Красном мосту. И тово дни срубили всякова чину человек з … (пропуск).

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Во всё время кровопролития воровство и грабёж тотчас наказывались смертию, хотя бы украденная вещь не стоила алтына…

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии. С. 47

А убитых тела лежали на площади дней по пяти. И тех убитых животы (пожитки) их взяты на государя, и по оценке малой продовали им же, стрельцом, а опричь стрельцов никому не продовали.

Подённые записи очевидца московского восстания 1682 года // Вопросы истории, 1979. – № 2. – С. 37

Другие стрельцы искали во дворце других бояр, нашли думного дьяка Иллариона, заведовавшего Посольским приказом; он спрятался в трубу или, как говорят другие, в ларь; сбросив его, подняли на копья и выволокли за ворота, потом варварски разрубали на части, приговаривая: «Ты хотел вешать нас вокруг города, так теперь отдыхай!». Грабя двор Иллариона, они нашли греческую рыбу, называемую каракатицей; она имеет очень много ног. Забравши эту рыбу, они показывали её народу, говоря: «Этой рыбой они отравили царя и нас собирались отравить», – и называли эту рыбу змеёй. Они повесили её в нескольких местах, чтобы все могли видеть.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

И голову взоткнули на долгое копье и носили, – поругалися. И, нося на копье, взоткнули на долгой жа шесть, где висели незнама какие гадины, иные называли морския рыбы о семи хвостах и о пяти. А нашли их у думнова дьяка у Лариона Иванова.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

После этого убили сына Иллариона за то, что он знал, что его отец держит у себя такую отраву, и никому не говорил.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Лариона Иванова и сына его убив, на жене его в то ж время князь Иван Хованский, презрев свою непристойную к женитьбе старость и её тяжкую печаль, поскольку она в совершенной любви с мужем своим жила, прельстясь лепотою лица её и богатством, вскоре на ней силою женился и при том, несмотря на так великую печаль и смятение народа, с славою ту свадьбу отправлял. Чему нехотя многие, от страха присутствуя, веселились.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 46

Стрельцы убили и немца лекаря Ивана Гутменса, принявшего православие, за то, что он отравил царя. В этот же день [опять] разыскивали и лекаря жида Даниила, но не нашли его, потому что он, переодевшись в страннические одежды, пробрался на Кукуй; а убили его сына, допрашивая, куда скрылся отец.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Ох, беды! Увы, жалости! Пред очима отцевыма детей убивают! Пред очима же детей отца страшной и мучительной смерти предати хотят! Не болезнь ли? Не мука ли? Они же, служивыя, все стояще пред Красным крыльцом, неотступно просят и грозят не дати хотящим такою же де смертию, и паки в Верх хождением, и многих побиением.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81

Того же месяца вышепоказанного ж числа в 10-м или 11-м часу с утра они ж, стрельцы, с такими ж великими окриками и с боем в большой набат и по барабанам, в превеликом невежестве пришед к самой Золочёной решетке дома царского весьма нагло, которая близ самых палат есть, тогда при съезде всех бояр и прочих палатных людей зело бесстрашно и свирепо просили о безотложной и скорой выдаче им боярина Ивана Кириловича Нарышкина. Если его в будущий день им в руки не выдадут, угрожали всем им, боярам, побить их жестокою смертию. И хотя как они жестоко ни домогалися, однако ж в вышеозначенный тот день по желанию их стрелецкому того не учинилось. И после одного часа пополудни они, стрельцы, расставив все караулы свои, из Кремля вышли, как то у них всегда чинилось. И в оба те вышепомянутые дни от самовольства своего и от безмерного пьянства, из Кремля по дороге идучи, в Белом и Земляном городах многих незнатных людей и лошадей кололи и побивали, не как христиан единоверных, но как бессловесный скот, от чего вся Москва тогда в великом ужасе трепетном повсевременно от них, крамольников стрельцов, дрожала.

Матвеев А.А. Записки. С.381

В этот же день, разрубая трупы убитых на части, требовали опять выдачи Ивана Нарышкина и лекаря Даниила, еврея-выкреста. Тем и закончился этот день.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Во время этого великого смятения никто не смел сказать стрельцам ни одного неприятного слова, не рискуя жизнью. Когда они хотели войти в какой-нибудь дом, приходилось сразу открывать перед ними двери, угощать пивом и водкой и давать столько денег, сколько они требовали.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 147

Из следующих данных можно видеть, что 16 мая началось фактическое царствование царевны Софьи. Князь Василий Васильевич Голицын в этот день был назначен начальником Посольского Приказа; начальником Стрелецкого Приказа сделался князь Иван Андреевич Хованский; начальником Приказов Иноземного, Рейтарского и Пушкарского был назначен родной дядя царевны, боярин Иван Михайлович Милославский.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C. 47

А в государственном Посольском приказе сидел судьею стал боярин князь Василий Васильевич Голицын. А в приказе Большия казны Иван Михайлович Милославской. В Поместном приказе князь Иван Борисович Троекуров да окольничей Богдан Фёдорович Полибин. В Стрелецком приказе князь Иван Андреевич Хованской.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 265

Стрелецкий бунт. День третий

В среду стрельцы [опять] явились во дворец к царице, требуя выдачи её брата Ивана Нарышкина, в противном случае угрожали и ей смертью.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 18

Во утрие же в 17-й день месяца маия, вооружившеся яко и прежде, приидоша зело в ярости велице, чтобы государь царь Пётр Алексеевич, а государыня царица Наталия Кириловна боярина Кирила Полуехтовича, отца ея государыни, Нарышкина, да брата ея, государыни, боярина и оружейничего Ивана Кириловича Нарышкина, да дохтора Данила Фунгаданова, родом жидовина, выдали им предати ругательной смерти.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81

17 мая, рано утром, в Немецкой слободе поймали в одежде нищего и в лаптях несчастного Даниэля (доктора Даниила фон Гадена). Опять ударили набат; стрельцы, напившиеся до безобразия, в одних рубахах с бердышами и копьями, шли огромной толпой ко дворцу и вели впереди свою жертву…

Костомаров Н.И. Царевна Софья. С. 156

Здесь царевны и царица Марфа Матвеевна умоляли стрельцов пощадить доктора; уверяли, что он совершенно невинен в смерти царя Феодора, что он в их глазах сам прежде отведывал все лекарства, которые составлял для больного государя, – всё понапрасну: стрельцы кричали: «Это не одно только, что он уморил царя Феодора Алексеевича, он чернокнижник, мы в его доме нашли сушёных змей, и за это надобно его казнить смертию».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 356

Доктор Данил Иевлевич Фунгаданов фон Гаден, крестившись по греческому обряду, получил имя Степана (Стефана). Он, как видно из его докторскаго диплома, выданнаго ему русским правительством, выехал в 1656 г. из Польши к царю послужить лекарем. «И со 164 г. по 175 г. служил тем чином в Аптекарских палатах верою и правдой». В 1667 году он крестился с женой, ещё будучи лекарем; в этом же году за свою верную лекарскую службу он был пожалован в «поддокторы… и служил наипаче прежнего», за что в августе 1672 г. получил диплом начин[ающего] доктора, в котором отмечено: «жалованной грамотой об нём, Стефане Иевлевиче, свидетельствуем, что он в дохтурском и во всяком лекарственном учении достаточно навычен и дохтурской чести достоин». Этот доктор пользовался громадным влиянием при дворе. Его сын Гавриил учился у Симеона Полоцкаго, а потом отец отдал его в 1678 г. для учения в Аптекарский приказ.

Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915. С. 541–542

Доктора Данила Фон Гадена и лекаря Гутменша побили за то, что якобы они государя не хотели прямо лечить, не рассудив, что болезнь была неизлечимая. И оному и то в вину причли, что у него в доме нашли скелет костей человеческих, который ему для лучшего знания был нужен.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 48

Этот аптекарь Яган (Иван) Гутменш за свое «прилежное радение в лечении всяких чинов людей» был пожалован ц. Феодором «быть в Новой аптеке чину в инспекторах», а в 1682 г. он же вносится в списки докторов.

Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера… С. 543

Царица отправилась с царевной в церковь «Спаса за Золотой Решеткою» и приказала привести туда Ивана. Иван Нарышкин вышел из своего закоулка, причастился Св. Тайн и соборовался. Софья изъявляла сожаление о его судьбе и сама дала царице Наталье образ Богородицы, чтобы та передала своему брату. «Быть может, – говорила Софья, – стрельцы устрашатся этой святой иконы и отпустят Ивана Кирилловича».

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга I–III. СПб. 1876. С. 486

Началось страшное прощание сестры с братом, которого вели на мучительную смерть. Это прощание некоторым показалось очень долго. Перетрусившийся старик, князь Яков Никитич Одоевский, не мог выдержать, стал торопить царицу: «Сколько вам, государыня, ни жалеть, а всё уже отдать придётся; а тебе, Ивану, отсюда скорее идти надобно, а то нам всем придётся погибнуть из-за тебя».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 356

Тут и царевна Софья начала говорить царице Наталье: «Никоим образом нельзя тебе избыть, чтоб не выдать Ивана Кирилловича Нарышкина. Разве нам всем пропадать из-за него?».

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 486

Не будучи в состоянии дольше скрывать его, она [царица Наталья] вывела его вместе с царями и царевнами, держа в руках иконы и полагая в них надежду на избавление брата от смерти, как и отца. Но стрельцы, не оказав никакого уважения иконам, схватили Нарышкина за волосы (так как они у него были длинны) и отвели его во двор Лыкова. В то же время был схвачен и лекарь Даниил на Кукуе между немцами, одетый в странническую одежду. Их обоих отдали трём палачам, которые били кнутами их так, что ребра трещали. Лекаря допрашивали: «Ты ли отравил царя?». А Нарышкина: «Ты ли хотел убить царевича Иоанна?», но ни тот, ни другой не сознались.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Это было утончённой жестокостью с их стороны, чтобы сделать смерть более мучительной. Ивана Нарышкина пытали первого, и хотя его страшно истязали, он не отвечал ни слова.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 146

…Нарышкина с насмешками вывели и спрашивали: «Как ты осмелился брать во дворце царскую порфиру и примерять? Не хотел ли ты сделаться царём?». И, ставши вокруг него с копьями, дали ему свободного пространства две сажени, говоря: «Если перепрыгнешь это пространство и после наказания кнутом будешь ещё жив, то мы тебя отпустим». Когда же он хотел перепрыгнуть, они с обеих сторон подхватили его на копья и разрубили на части.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

И пытаного нагаго из застенка вывели на Красную площедь, поставя его меж мёртвых посеченых телес стояща, обступя вкруг, со всех стран вкупе копиями збодоша (пронзили), и оными подняли кверху, и спустя, руки, ноги, голову обсекли. И голову вонзоша на древо высоко, всё же тело его в мелкие частицы изсекоша.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 81

Других били или по ошибке, или в пылу гнева, или за свои старые обиды; но Нарышкин был обвинён в измене, в посягательстве на жизнь царевича; стрельцы взялись вывести измену из дворца, изменник в их руках, надобно его пытать; не вытерпит мук, признается – полное оправдание восстанию. Но стрельцы обманулись в своей надежде: Нарышкин не сказал ни слова под пыткою.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 344

Отсекши ему голову и руки, они выставили их на копьях перед дворцом, где они оставались в продолжение трех дней; также и лекаря Даниила разрубили на мелкие куски.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

В том же в девятом часу пытали Данила дохтура в три кнута и пытав привели из застенка тут жа на площадь к Лобному месту, и у Лобнова места изрубили и поругательство такое же чинили, как и боярину Ивану Кириловичю Нарышкину: и голову, и руки, и ноги так жа обсекли и туловища на копьях подымали и не одинова. А как их рубили выветчи ис Кремля, у Лобнова места, в те поры били в набат у Спаских ворот.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Доктор Данила в пытке бормотал разные вещи и просил три дня сроку, чтоб указать тех, кто больше его заслуживает смерти. Стрельцы записывали его слова, но другае разорвали записку, сказав: «Это будет долго продолжаться». Потащили на площадь и убили с большим ожесточением, чем других, и внутренность его разметали по улицам

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 47

Не удовольствуяся ж ещё тем своим христианству мерзостным варварством и человекоубийством, оные бунтовщики стрельцы в тот же день, самовластно ходя и ища везде по всему дворцу, от стороны великой соборной церкви Успения Пресвятой Богородицы вшедше в церковь Воскресения Христова, что на Сенях, увидели в одной комнате высокоименованной государыни царицы карла, прозвищем Хомяка, спросили у него: «Где он знает утаённых других её царицыных братьев Нарышкиных?». И он в тот же час им именно в той же помянутой церкви в алтаре под престолом схоронённого среднего её, царицына, брата Афанасия Кириловича указал, как совершенно подражатель словом и делом древнему Иуде Искариоту; ибо оный карла по заступлению его, господина Нарышкина, из богадельни за нищету его в комнату царскую взят был; тому высокому благодетелю своему вместо верной и во всю свою жизнь не заслуженной милости явным смертным предателем учинился. Кровопийцы те, как сущие звери, не устыдяся и не ужаснувся Христовой святой церкви, святокрадцы, наипаче же на нём [на алтаре] сидящего Царя царствующих и Господа господствующих, Сотворителя не убоялися, к самому престолу приступя, агарянски дерзнули, из-под оного вышеименованного господина Нарышкина выхватя и вытаща его на паперть той же церкви, бесчеловечно рассекли и тело его оттуда на площадь соборной церкви с высоты ругательски скинули, где он, господин Нарышкин, яко древний пророк Захария от жидов, верою и делом подобных им, между церковию и алтарем убиен был.

Матвеев А.А. Записки. С. 379

Да того ж числа четырёх человек на площади у Лобнова мести казнили, головы отсекли Андрееву человеку Ильина сына Безобразова да Иванову человеку Офонасьева сына Прончищева, а тех двух не знама каких людей. А казнили их за то: пьяным делом говорили на кружале, что самих стрельцов так жа рубить и на копьи поднять как бояр рубили.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Потом в продолжение трёх дней стрельцы грабили их дома, после чего дозволили собрать их куски и схоронить их.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 17

Во время бунта никто не мог сказать ни одного неприятнаго слова стрельцам, если хотел сберечь свою жизнь. Если они хотели войдти в какой дом, должно было тотчас их пускать, угощать пивом и водкой, некоторые спрашивали денег. Имущество умерщвлённых лиц было зачислено за Царя; стрельцы хотели, чтоб оно было отдано им на разграбление, но им заплачено за него деньгами.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии… С. 49

Иваном Нарышкиным и доктором Даниилом кончились убийства.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 58

Помнится, я знал кое-кого из убитых, потому что часто бывал на заседаниях. Первый – князь Юрий Алексеевич (Jurgen Alexieviecz) не имел никакой должности, но по родству с царём занимал первое место, хотя уже и был дряхлый старик; о втором – князе Михайле Юрьевиче Долгоруком я уже говорил. (Долгорукий при этом царе, Феодоре, первенствовал и пользовался таким уважением, каким Артемон при его отце. Он только один и имел право, как заметили мы в бытность нашего посольства в Москве, ездить четвернёй; на всех заседаниях в лучшей и самой дорогой одежде он всякий раз бывал посредником между послами и царём. Был он ростом низок, дороден; когда шёл, то весь трясся, точно все части его тела шевелились). Третий – князь Григорий Григорьевич Ромодановский, в бытность нашего посольства в Москве в мае, июне, июле и августе 1678 года, начальствовал войском против турок под Чигирином, одержал славную победу, отнял стан у турок, забрал обоз, множество пленных с одним пашою Ханом (cum uno Bassa Hann). Рассказывали, что в этом бою легло с обеих сторон до 100 000. Собравшись опять с силами, турки, не замеченные воеводой, напали на Чигирин и им овладели. Видя, что прилежащую к городу крепость не удержать, Ромодановский понаделал в ней подкопов, приготовил к взрыву и вышел с гарнизоном из крепости. Турки напали на неё и вошли. Когда их уже много было в крепости, воевода поджёг подкопы и, как хвалились москвитяне, похоронил таким образом множество турок. Ослабленные турки со стыдом удалились и прекратили войну. Услыхав, что Чигирин взят, царь было встревожился и сильно прогневался на главного воеводу; а когда узнали о его военной хитрости, он, по возвращении в Москву с пленными турками, был встречен с восторгом и богато награждён царём.

Четвёртый – Иван Максимович Языков был приставом моего князя Черторыйского, польского посла; он один осмеливался говорить с князем. Пятый – Артемон Сергеевич Матвеев; кто он был и насколько важный человек, я рассказал выше. Шестой – Иван Кириллович Нарышкин (Narisken) был главный конюший; когда посольству нашему приходилось быть на заседании, он приезжал за послами каждый раз всё в разных экипажах, предшествуемый несколькими парами челядников, и ездил верхом впереди кареты. Седьмой – думный дьяк (Demnoi diak) Михайло Иванов Strabezi был приставом посла великого княжества литовского. Восьмой – Wilimow Wasilevicz Narjkivicz (Василий Филимонович Нарышкин?) дьяк был приставом секретаря посольства. Прочих, не помнится, чтобы я знал, хотя, несомненно, видал и их и многих других; трудно только было разузнать имена столь многих людей.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891. С. 128–129

О, какой тогда лютый страх, ужас и трепет попущением Божиим от такой и последней канальи, или черни, не токмо всей Москве, но и всему великому царскому дому с крайним опасением нанесёся!

Матвеев А.А. Записки. С. 380

17/28 мая к вечеру стрельцы объявили, что разрешают всем забрать своих покойников и похоронить их, что и было немедленно сделано. На большой площади остались только тела Ивана Кирилловича Нарышкина, доктора Даниила, его сына и доктора Гутменша. Это показывает, что дух стрельцов уже немного смягчился, так как ещё утром они заявляли, что бросят все трупы в топь за городом на съедение собакам.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 147

И оная Красная площадь исполнена была мертвых посечёных телес. И лежаху немалы дни, не смеяше же никто и сродники взяти родителей своих телес в предание погребения. Вси бо они, служивыя, приявше в крови дерзновение, возсвирепели тако, яко никому же дающе с собою и глаголати.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 82

Окровавленныя и изрубленныя тела Бояр валялись на Красной площади; злодеи увеселялись зрелищем жертв своих. В сие время слуга Матвеева, Араб, называемый Иваном, призренный благодетельным боярином, наученный им и приведённый в Веру, пришед на площадь, начал сбирать в простыню изрубленныя части тела Господина своего. Стрельцы, изумлённые сим подвигом, не смели ему препятствовать. Великодушный слуга поспешил домой, созвал родственников Матвеева, вместе с ними предал драгоценные остатки земле в приходе Николая Чудотворца в Столпах, и сказал: «И меня здесь погребите!».

Глинка С.Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. С. 178

Позже Государственной канцлер граф Николай Петрович Румянцов, почтил память Матвеева, соорудив над могилой памятник в виде четвероугольнаго храма, с надписью: «в 1682 году мая 15., в смутное время от бунтовщиков убит, шестилетний страдалец, боярин Артамон Сергеевич Матвеев; три дня пребыл в царствующем граде Москве, освободясь из под стражи, из заточенния Пустуозерскаго острова».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 113

Над могилою боярина Матвеева, его супруги и сына, правнук их, граф Николай Петрович Румянцев, поставил усыпальницу, в коей вместе с господами погребён и верный их слуга Арап Иван.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 58

Кровавое похмелье

Царица Наталия, мать Петра, едва умолила от смерти своего отца Кирилла Нарышкина, которого, однако, развели с женой и, постригши в монахи, сослали в монастырь.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 16

Того ж месяца, майя в 18 день, приходили стрельцы ис приказов в Кремль без ружья и взошли вверх на Постельная крыльцо. И государыня царевна Софья Алексеевна выходила к стрельцам на крыльцо, а Кирила Полуехтович Нарышкин стоял на нижнем рундуке. И царевна стрельцам говорила многое время, а что, не слышать издали. И как стрельцы пошли и боярин Кирила Полуехтович трожди бил стрельцам в землю челом, а за что, не ведомо, не слышать, что говорили. Того ж числа баярин Кирила Полуехтович пострижен в Чюдове монастыре; во иноцех имя ему Киприян. Того ж месяца майя в 19 день боярин Кирила Полуехтович, во иноцех старец Киприян, послан в сылку на Белоозеро в монастырь к Кирилу Белозерскому чюдотворцу с меньшим сыном с Фёдором Кириловичам. Пристав у нево – думной дворянин Иван Петров сын Лихарев да 30 человек стрельцов.

Записки о стрелецком бунте. С. 451

А стрельцы, ходя по престольному граду, грабили и знатных и незнатных, богатых и убогих и московских обитателей безбожно разоряли, а жёны их обогатившиеся, и уже избытки свои презирая, богатые женские одежды, ругаяся знатным госпожам, метали в грязь, топча оные, лая и сквернословя, и ругая бояр, боярынь и всех благородных людей…

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве… С 48

А которых баяр и думных стрельцы порубили и животы их, баярина Ивана Максимовича Языкова, Алексея да Михаила Лихачовых, думнова Лариона Иванова, думнова Аверкея Степанова, и иные животы многие, поиманы все в Верх и иконы в Столовую полату переписаны и оценены самою дешёвою ценою. И имали всё стрельцы в цену. А иным мимо их никому ничево не продавали. И роспродано многое множество всяких животов. А приказаны те животы опальные продавать баярину князь Андрею Ивановичю Хованскому.

Записки о стрелецком бунте. С. 451

Убиенных и ссылочных людей животы они брали и продавали. Сие было довольное стрельцам поощрение к убийству, и невозможно сказать, чтоб они то делали собою, но видно, что от главных их то учинено, поскольку те пожитки все принесены в Стрелецкий приказ и тут, их продавая, им деньги раздавали. Но так как тогда купцов мало было, то наиболее брали Милославский, Хованский и их собеседники вещи за цену, кто какую дать сам хотел.

Татищев В.Н. История Российская. Часть 5. С. 46

И начаша по торговым погребом пить и бражничать, и по граду ходяще без всякого опасения з жёнами, кричать и нелепая словеса глаголати. И вымыслиша в тое время стрельцы себе называтися государевою надворною пехотою, а не стрельцами.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 82

…А старый Хованский единодушно избран всей [надворной] пехотой в главнокомандующие. Через его посредство царь и бояре обязались перед стрельцами после происшедшей кровавой бани удовлетворить все их претензии касательно недоплат и первым делом выдать из казны все деньги в точности.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 87

И тщахуся безумнии и глупии государством управляти; не ведуще, яко по словеси любомудрых, буих и в разуме непостоянных совет никогда же состоится. Тогда бо поистинне видети бысть ослабление рук у всех людей, яко несть помогающаго и к полезному укрепляющаго. Мало бо не вси и приказныя судилища опустеша безлюдством.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 82

Милославские всея Руси

Пётр и его мать были потрясены смертью родных, ужасами резни, которая совершалась на их глазах, и оскорблениями, которые получали они от грубых стрельцов. Около них не осталось ни одного помощника и советника: все их сторонники были истреблены, а уцелевшие попрятались. У Милославских, таким образом, исчезли их политические противники. Хозяевами дел становились теперь они, Милославские; представительницей власти стала Софья, потому что Наталья Кирилловна удалилась от дел. В те дни её грозили даже «выгнать из дворца».

С.Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 246

В конце концов царевич Иван склонил стрельцов своими просьбами и добился, чтобы вдовствующей царице Наталье Кирилловне разрешили остаться при сыне своём Петре Первом; раньше они намерены были заточить её в монастырь.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 147

Вступление во власть со стороны Милославских выразилось тотчас же после бунта тем, что места, занятые прежде в высшей московской администрации людьми, близкими к Нарышкиным, ещё до окончания бунта перешли к сторонникам Софьи.

С.Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 246

С тех пор московский Кремль Петру опротивел и был осуждён на участь заброшенной барской усадьбы со своими древностями, запутанными дворцовыми хоромами и доживавшими в них свой век царевнами, тетками и сёстрами, двумя Михайловными и семью Алексеевными и с сотнями их певчих, крестовых дьяков и «всяких верховых чинов».

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 23

События, пережитые Петром в детстве и юности во время борьбы с сестрой, центром коих явился государственный центр Москва, могли только создать в душе победителя антипатию к этому крамольному городу. Действительно, в его древнем Кремле нельзя было считать себя в полной безопасности; это в своё время остро почувствовал Иван Грозный, когда оставил кремлёвские стены и засел в Александровской Слободе за её стенами, примыкавшими к дремучему лесу, а не к дышащему изменой и мятежом громадному городу. Пётр в большей мере, чем Грозный, мог чувствовать себя неловко в Кремле, в котором он избегал жить. Но после бегства к Троице не мог он быть спокойным и в Преображенском, обильно политом кровью его врагов. А потому, как только его оружие доставило ему финское побережье со вновь строившимся там, по его собственной инициативе и плану, городком Петербургом, то он не преминул сейчас же перенести туда свою резиденцию, без сожаления заменив старый государственный центр в точном смысла этого слова, город, лежащий именно в средине народного организма, новым, условным центром – сбоку этого организма, почти оторванным от него, но примыкающим к морскому простору, куда открывался всякий выход. И к этому условному государственному центру Пётр не усумнился притянуть всю великую, раскинувшуюся на многие тысячи вёрст на Восток, страну… Своим гениальным взором окинув эту страну из края в край, он понял, что она не откажется признать новый центр, – и Пётр вполне проникся новыми ассоциациями идей, связанными с перенесением столицы к Балтике.

Фирсов Н.Н. Пётр I Великий, московский царь и император всероссийский: Личная характеристика. – Москва, 1916. С. 19–20

Пётр I спросил у шута Балакирева о народной молве на счёт новой столицы С.-Петербурга.

– Царь, государь! отвечал Балакирев, народ говорит: с одной стороны море, с другой – горе, с третьей мох, а с четвёртой – ох!

Пётр, распалясь гневом, закричал: «ложись»! и несколько раз ударил его дубиною, приговаривая сказанныя им слова.

(Слышано от Василия Николаевича Зубова, слышавшаго от матери своей, бывшей камер-юнгферы императрицы Елисаветы).

Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей П.Ф. Карабановым // Русская старина, 1871. – Т. 4. – № 12. – С. 689

Пётр так был потрясён «майскими днями» 1682 г., что от испуга у него явились и остались на всю жизнь конвульсивные движения головы и лица.

С.Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 248

Такого рода припадкам, свидетельствующим, в какой серьезной мере было подорвано физическое и психическое здоровье Петра, обыкновенно предшествовала меланхолия, возникавшая у него от навязчивого представления об опасности, угрожавшей его жизни, – естественный результат страхов, которых он натерпелся в детстве и юности и которые повторились и в зрелом возрасте. Оглядываясь назад, он видел в своей жизни одни беды, и в печальное для него время следствия над сыном Петру стало жалко самого себя, столько вытерпевшего: «Едва ли кто из государей, – говорил он однажды в такую минуту Толстому, – сносил столько бед и напастей, как я. От сестры был гоним до зела: она была хитра и зла. Монахине несносен: она была глупа. Сын меня ненавидит: он упрям».

Фирсов Н.Н. Петр И Великий, московский царь и император всероссийский: Личная характеристика. – Москва, 1916. С. 25

О бунтах стрелецких некогда промолвил государь: «От воспоминания бунтовавших стрельцов, гидр Отечества, все уды (уды – члены), во мне трепещут. Помысля о том, заснуть не могу. Такова-то была сия кровожаждущая саранча!». Государь по истине имел иногда в нощное время такие конвульсии в теле, что клал с собою денщика Мурзина, за плеча которого держась, засыпал, что я и сам видел. Днём же нередко вскидывал головою кверху. Сие началось в теле его быть с самого того времени, когда один из мятежных стрельцов в Троицком монастыре пред алтарём, куда его царица, мать его, ради безопасности привела, приставя нож к шее, умертвить его хотел, а до того личных ужимок и кривления шеею не бывало.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987. С. 342

Во время перваго стрелецкаго бунта в Москве, когда Пётр Алексеевич был ещё отроком, то нежно любимая его мать с небольшою свитою верных служителей скрылась с ним в Троицко-Сергиевскую Лавру, надеясь там найти безопасность. (Удаление Натальи Кирилловны в Троицкий монастырь было при втором стрелецком бунте, в сентябре 1682 г., а 1-й бунт был в мае того же года. Второй раз Пётр был в этом монастыре и августе 1689 г. – Е.Г.). Но стрельцы, отуманенные крамолой, не уважая ничего святаго не видя в царе покровителя ереси, искали, повсюду царя и чрез них скоро нашли царицу и царя.

Они узнали, что царица и Пётр скрылись в Троицко-Сергиевскую Лавру. Стрельцы явились во множестве и, немедля, бросились повсюду на поиски; некоторые кинулись даже в церковь, и там-то один из стрельцов, нашёл младого царевича в объятиях матери, царицы Натальи, в священнейшем месте. Крамольник не ужаснулся устремиться на него с обнажённым ножом; он взмахнул ножом и готов был пронзить грудь венценоснаго юноши, но провидение Божие хранило его для дел великих и в этом случае спасло его.

В то время, когда уже никакой человек не мог подать помощи, и когда сам малолетний Пётр, оцепеневший от ужаса, недвижно смотрел в глаза убийцы, Божья десница защитила Его. В этот самый момент один из прочих мятежников страшным голосом вскричал:

– Остановись брат, не здесь пред алтарём… Он не уйдёт… Пусть выйдет из церкви.

Покусившийся на убийство царя оставил своё намерение, и в это время стрельцы увидели во весь опор скачущую царскую конницу. Все они в смятении бросились, кто куда попало, и младой государь был спасён.

Прошло двадцать лет после этого приключения. Возмущения были прекращены, стрельцы истреблены все до одного и государство наслаждалось совершенным покоем. В это время государь занимался формированием войска и введением флота.

Однажды Пётр Великий учил матросов на адмиралтейской площади и для этого выстроил их во фронт; государь любил глядеть каждому в глаза и также требовал, чтобы ему в глаза смотрели. Обозревая пристально строй, государь вдруг отскочил с ужасом, приметя одного из находившихся в строю матросов и, указав на предмет своего испуга, приказал его схватить.

Это был тот самый, который двадцать лет назад стоял с ножом в руке, чтобы поразить государя и, сознавая свою вину пред монархом, матрос тотчас же упав на колена, вскричал:

– Повинен смерти, государь… Помилуй…

Этот случай невольно удивил всех присутствующих и, тем более что винившийся матрос вообще отличался во время службы безукоризненной честностью, усердием и никогда не заслуживал наказания или выговора.

Но присутствующие были поражены ужасом, когда услышали на вопрос государя ответ матроса, который сказал, что он есть тот самый стрелец, который в младенчестве дерзнул занести нож на монарха-отрока в Свято-Троицкой Лавре. Продолжая далее отвечать на вопросы монарха, стрелец этот объяснил, что он тогда ещё был новичком в стрельцах, когда замешался в бунт, что потом он раскаялся в своём заблуждении и в злодеянии и только бегством спасся от поимки и казни; за тем долгое время странствовал в отдалённых областях и, наконец, выдавши себя за сибирскаго крестьянина, записался в матросы при архангельском адмиралтействе, где честно исполнял свою службу.

Пётр Первый, выслушав откровенное признание, даровал ему жизнь, простил матроса со строгим объявлением никогда впредь не показываться на глаза. Возблагодарив Бога и государя, матрос удалился из рядов. Он вскоре был послан в отдалённейшие области Сибири.

Слышано от фельдмаршала Трубецкаго и от адмиралтейскаго экипаж-мейстера Брюйна.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев

Двор был очищен от враждебных Милославским людей, и стрелецкие челобитья о казнях и ссылках прекратились.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 243

«Теперь у них два царя – один от народа, другой от знати»

Но, завладев фактически властью, уничтожив одних и устранив от дел других своих врагов, Софья и её сторонники не заручились ещё никаким юридическим основанием своегогосподствующего положения. Таким юридическим основанием могло быть воцарение царя Ивана и передача опеки над ним какому-нибудь лицу его семьи. Этого Софья достигла помощью тех же стрельцов.

С.Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 231

После кровопролития ещё несколько дней Пётр оставался царём один. Пока об Иване не было речи. На деле, однако же, с самого начала бунта вся власть находилась в руках царевны Софьи. Нарышкины были устранены совершенно. Родственники царицы Натальи или были убиты, или, переодетые в крестьянское платье, бежали из Москвы… Таким образом, мать Петра оставалась в одиночестве, в беспомощном положении. Многие вельможи, которые могли бы сделаться советниками царицы, пали жертвой мятежа. Торжество Софьи и её приверженцев было полное.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.47

Стрельцы составляли всю силу в Москве; стрельцы были преданы Софье, предавали ей в руки верховное правление, но ни Софья, ни стрельцы не докончили своего дела: на престоле все-таки оставался Пётр, а за ним была русская земля, избравшая его царём. Надобно было придать делу благовидность.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга I–III. СПб. 1876. С. 487

Маия же месяца в день 23 собравшеся вси выборныя служивых люд(и)е, пришедше на Красное крыльцо велели боярину князю Ивану Хованскому доложить государыням царевнам, что во всех их стрелецких полкех хотят, и иных чинов многая люди, чтобы на Московском царстве были два царя, яко братия единокровнии: царевич Иоанн Алексеевич, яко брат больший, и царь да будет первый; царь же Пётр Алексеевич, брат меньший – и царь вторый. А естьли де того не восхощет кто учинить – паки хотят итить вси, вооружася, во град, и от того будет мятеж немалый! И по доношению о том боярина князя Ивана Хованского государыням царевнам указали государыни собрати всех бояр, окольничих, думных и ближних людей. А, собрав, выборных людей от всех стрельцов пришедших и извет (сообщение) объявили, и они тому согласны учинилися.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 83

Того ж году июня в 4 день в самой в Троицын день ввечеру на первом часу ночи учинился за Тверскими вороты сполох: стрельцы почели бить в барабаны и у церквей в колокола и около Москвы во всех приказех били по борабаном и в Москве в Стремянном приказе. А пронеслася ложная весть, бутто люди боярския на Бутырках в слободе всех салдат порубили, а скопом-де збираютца в Марьинской роще. И стрельцы з знамены и з барабаны, и с снарядом, с пушками, и с мушкеты, и с копьи, и з бердыши многия приказы пришли под Бутырки. А в Бутырках тоже учинилась замятня и сполох; и стоят салдаты все строем. И, видя, стрельцы, что пролгалось, и ходили тое ж ночью под Марьинскую рощю; и никово не нашли, только поймали двух человек пьяных, бродящия люди; и сказали, что от тех и смута сполошная учинилась. Того ж году июня в 5 день тех двух человек, которых стрельцы поймали ночью под Марьинскою рощею, пытали и тово ж дни под Марьинскою рощею их повесили.

Записки о стрелецком бунте. С. 451

Мысль, что придут опять стрельцы, заставила советных людей найти предложение двоевластия очень полезным: когда один царь пойдёт с войском, то другой останется в Москве для внутреннего управления; не стало и за примерами истории, сходными и несходными…

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 356

Бояре, видя неукротимый сей мятеж и погибель народа и монаршей власти, возвели в последующий день, то есть в 18[-й] того месяца, ради прекращения бунта, на престол и брата Петрова, соцарствовати ему, учинив им сестру их царевну Софию Алексеевну соправительницею.

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт… С. 50

Того ж месяца 18-го числа они, стрельцы, по первенству избрали другого царевича Иоанна Алексеевича и нарекли его первым царём и государем российским ко общему самодержавию с другим вместе, преждебывшим первым государем царём Петром Алексеевичем, который потом уже во вторых присутственным был, яко последуя древнему примеру греческой монархии, преждебывших императоров, двух же братьев, Гонория и Аркадия, купно тогда единоцарствующих. Бояре же, которые содержалися при прежней стороне царской, убояся, чтобы они подобно от стрельцов побиты не были, за тем страхом другому царю Иоанну Алексеевичу принуждены были крест целовать.

Матвеев А.А. Записки. С.387

…По наущению царевны Софьи и Хованского, они провозгласили царём Иоанна.

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году… С. 18

При этом ещё раз нельзя не подивиться той редкой энергии, которую выказывала эта необыкновенная женщина, когда желала чего-нибудь достигнуть. При венчании русских царей искони употреблялись, как известно, одне и те же регалии, получившия священную ценность по своей древности и историческим воспоминаниям. Но регалий этих было по одному экземпляру. Много корон, например, заключалось в сокровищнице царской, но шапка Мономаха была одна, и она казалась священнее всех прочих. Это обстоятельство могло затруднить, но не остановило царевну; она приказала немедленно изготовить корону, скипетр и прочия регалии новыя, но совершенно подобныя старинным, и всё это было сделано с поспешностию и совершенством, которым, как справедливо замечает Миллер, нельзя не удивляться. В месяц все приготовления были окончены.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 43

Того ж году июня въ 25 день, воскресенье, венчалися царским венцом государи цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы в соборной и апостольской церкви. А венчал их, государей, Иоаким патриарх московский и всеа Русии со властьми Московского государства.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 449–456 (в публ. M. H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

В 15-й день июня месяца оба братья, государи цари Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, рукою Иоакима патриарха московского по древнему чину царскому в соборной великой церкви Успения Пресвятой Богородицы царским венцом были венчаны.

Матвеев А.А. Записки. С. 389

…Братия царевичи Иоанн Алексиевич, Пётр Алексиевич. И венчаны быша в соборной церкви Иоакимом патриархом июня в 25 день тогожде 190(1682) году.

Беляевский летописец. Опубликовано на http://www.bibliotekar.ru/index.htm

Ударили в большой колокол, в Успенском соборе пели молебен и возгласили многолетие благочестивейшим царям Иоанну Алексеевичу и Петру Алексеевичу. Уже этим самым возглашением давалось первенство Иоанну перед Петром; но сочли за нужное выразить это ещё определённее, понизить Петра перед Иоанном, чтоб тем самым понизить царицу Наталью Кирилловну, отнять у неё возможность требовать себе правительства. Опять стрелецкие выборные явились с требованием, чтоб Иоанн был первым царём, а Пётр вторым.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 357

И мая в 26 день в 8-м часу в начале учинился благовест в большой колокол, и по благовесте вшол в соборную церковь святейший Иоаким, патриарх Московский и всеа Росии, со властьми и царевич Иоанн Алексеевич, и царь Пётр Алексеевич. И пели молебен, и нарекли ево другим царём: великий государь и великий князь Иоанн Алексеевич и великий государь царь и великий князь Пётр Алексеевич всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцы, и крест ему целовали.

Подённые записи очевидца московского восстания 1682 года // Вопросы истории, 1979. – № 2. – С. 37

Хотя и видели необходимость избрать в цари самого младшего, но в угождение народу не обошли избранием и его убогого брата; вот почему теперь у них два царя – один от народа, другой от знати.

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства… С. 126

И весь народ Московскаго государства целовали крест ему, в. г. ц. и в. кн. Иоанну Алексеевичу, а по городам посланы к воеводам грамоты о приводе ко кресту всяких чинов людей.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 264

И быша у великих государей столы по три дни. И многих великие государи жаловали, иных в бояря, иных в окольничия, иным дано думное дворянство, иных в стольники, иных в стряпчия, иных во дворяне московские, иных в жильцы.

А пожаловали в баяря того ж числа стольника князь Андрея Ивановича Хованского, стольника Михаила Львовича Плещеева, стольника Матвея Богдановича Милославского. Да того ж числа пожаловали великие государи в окольничие думнова дворянина Веденихта Андреевича Змеева да стольника Семена Ларионовича Милославского. Того ж числа в думные дворяне пожаловали Василья Лаврентьевича Пушечникова да Петра Савича Хитрова.

Того ж году, июня в 26 день, у великих государей стол был. Пожаловали великие государи в баяря Бариса Петровича Шереметева, князь Михаила Ивановича Лыкова, Бариса Гавриловича Юшкова. Того ж числа пожаловали великие государи в окольничие Василья Савича Нарбекова, Тихона Никитича Стрешнева. Того ж числа в думные дворяне пожалован Аврам Иванович Хитров, в спальники пожалован Пётр Петрович Салтыков.

Июня в 27 день у великих государей стол был. В баяря пожалованы: князь Андрей Иванович Голицын, Алексей Петрович Салтыков, Иван Тимофеевич Кондырев. В окольничие пожалованы: Андрей Васильевич Толстов, Богдан Федорович Полибин. В думные дворяне пожалованы: Иван Иванович Сухотин да Максим Исаевич Сунбулов.

Июня в 29 день у великих государей стол был. Пожаловали великие государи в баяря: князь Василья Петровича Прозоровскаго, Федора Прокофьевича Соковнина, князь Костентина Осиповича Щербатова. В окольничие пожалован Иван Фёдорович Пушкин. В думные дворяне пожалованы: Василей Данилович Мясной да Микита Савич Хитров.

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 452

Державный орёл о трёх головах

Стрельцов кормили во дворце, ежедневно по два полка, и 29 мая они объявили боярам, чтобы правительство, по молодости обоих государей, было вручено сестре их, царевне Софье Алексеевне. Началась обычная церемония: все стали упрашивать Софью принять правительство, та отказываться, наконец, согласилась.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 367

…И, таким образом, имея силу на своей стороне, приказала поднять это большое количество войск охраны, добилась венчания и провозглашения царём Ивана, чтобы он правил сообща с Петром, и добилась того, что, так как оба монарха ещё очень молоды, она возьмёт на себя бремя власти.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

Затем объявлялось, что государыня царевна будет сидеть с боярами в палате, думные люди будут докладывать ей о всяких государственных делах, и её имя будет писаться во всех указах с именами царей. Так совершалось похищение верховной власти при помощи войска, напоминавшего римских преторианцев и турецких янычар. Но образовавшееся вновь правительство находилось в необходимости потакать стрельцам, которые его создали и поддерживали.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга I–III. СПб. 1876. С. 488

Решительность, смелость – главныя черты характера Софии, резко обозначились с первым же ея выступлением на общественное и политическое поприще. В ея характере мало было женскаго. Она с удивительным равнодушием слушала стоны и вопли жертв, ею обречённых кровавым истязаниям необузданных злодеев. Она не отступала ни пред какими средствами, и по трупам Матвеева, Долгоруковых, Нарышкиных и других неуклонно шла к раз определённой цели… Читая описание стрелецких бунтов 1682 г., невольно удивляешься ловкости, твёрдости, изворотливости, изобретательности и гибкости ума Софии. С искусством опытнаго интриганта и политическаго деятеля, она разсеевает благоприятные для ея видов слухи, возбуждает к мятежу стрелецкия полчища, смелою рукою направляет толпы убийц на людей, смерть которых определена ею, утишает вовремя пламя бунта, а по окончании его достигает главной цели: стрельцы просят её принять бразды правления!..

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 354

По усиленным просьбам всех чинов, она изъявляет согласие, и во все города тотчас разсылаются известительныя грамоты с примером из Римской Истораи, где, по кончине императора Феодосия и малолетстве сыновей его, Аркадия и Гонория, управляла империей сестра их Пульхерия.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 61

И советовав они, великие государи, с матерью своею, с в. г. ц. и в. кн. Наталиею Кириловною, и с своими государскими тётками и с сёстрами, з благородными государынями царевнами, также о Святем Дусе со отцем своим и богомольцем в. г. с. Иоакимом патриархом московском и всеа Росии и со всем освященным собором, и говоря с своими государскими бояры, и с окольничими, и з думными людьми, и по челобитью их и всего Московского государства всяких чинов всенародного множества людей, изволили великого своего и преславнаго Росийского царства всяких государственных дел правление вручити сестре своей, благородной г. ц. и в. кн. Софии Алексеевне, со многим прошением, для того что они, великие государи, в юных летех, а в великом их государстве долженствует ко всякому устроению многое правление. А ея, великую государыню, благоволила Божия Премудрость упремудрити паче инех, и кроме её правити Росийское царствие никому невозможно.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 92

И с того времени царевна Софья Алексеевна взяла правление государства с Иваном Милославским…

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Хованщина

Царевна поручила князю Хованскому и его сыну Андрею управление Стрелецким приказом и в другие приказы и канцелярии посадила преданных ей бояр.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 147

В ту же пору он, вышеименованный боярин Милославский, прозорливыми усмотря очами внутреннего коварства из природного в нём лютого коварства с сообщниками своими, яко перводействительный сочинитель всего того стрелецкого воровства и оного бунта, и всегда остротою совести беспокойной своей пронзён был, от сего в высоком кабинете злоконечно предостерегал себя, ради необходимого впредь ожидаемого ему в Российской империи и в будущих со временем новых перемен в неукоснительном времени по его злой заслуге воздаяния. Умыслил при том же ещё бунте от всего того прежнего учинённого вышепомянутого стрельцами соединения, в сторону уклоняся тайно, представил ей, царевне Софии Алексеевне, чтоб тогда всё правление то стрелецкое поручить бывшим боярам, князю Ивану Андреевичу и сыну его князю Андрею Ивановичу Хованским. Из которых первый всенародно Тараруем называем был тою причиною, что он, где при полках воеводою ни служивал, везде непостоянством и безумною трусостию не токмо благополучный случай к находке над неприятелями бывшими, а именно над поляками и шведами, упускал, но и разных российских людей рядом везде ж терял. Вышеименованный же сын его самомнительный был человек, токмо по фамилии своей княжеской всякого властолюбия суетного желал, но выскоумно безосновательную голову имел. Вместо же ожидаемого впредь большого им себе благополучия они оба до горшего сами себя злосчастия и великой погибели довели; о чём на своём месте покажется.

Матвеев А.А. Записки. С. 390

И понеже царевна София Алексеевна, учиня по своему желанию всё чрез тот бунт, начала трудиться, дабы оной угасить и покой возставить и на кого ни есть сие взвалить, того ради посадила в Стрелецкой приказ князя Ивана Андреевича Хованскаго, которой был генерал доброй и с ними, стрельцами, служивал и человек простой. К тому стрельцы пришли будто в послушание и называли его отцом…

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Отзывы и своих и чужих согласно описывают нам Хованского человеком с патрикеевским (лисьим) высокоумием, заносчивым, не умеющим сдержать себя, непостоянным. Ордин-Нащокин называет Хованского человеком непостоянным и слушающимся чужих внушений; это отзыв врага; но вот Майерберг говорит, что Хованский славился в целом свете своими поражениями, проигрывал битвы по своей опрометчивости, по неуменью соразмерять свои силы с силами неприятельскими: царь Алексей Михайлович свидетельствует, что всяк называл его дураком, а народ даёт ему прозвание Тараруя. Сохранилось известие о безнравственном поведении его во Пскове; сохранилось также известие о произвольных и жестоких поступках его с людьми ратными.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. С. 366

Это тот Хованский, что известен всему свету своими поражениями: бешено смелый, увлекаясь безрассудною горячностью, он всегда налетает или наступает на неприятеля, никогда не взвесив сил его на весах рассудка; невежда во всех военных науках, тем не менее, считается достойным начальствовать войском, потому что ведёт свой род от князей Корецких на Волыни, чрез Василия Александровича, внука Дмитрия Корыбута, сына Ольгерда, великого князя литовского. Потому что, по московскому обычаю, между военными начальниками принимается в уважение род, а не опытность, и хотя бы храбрость и благоразумие провели кого-нибудь по всем степеням долговременной военной службы до самой высшей, хотя бы он прославился тысячью побед над неприятелями, все же должен уступить какому-нибудь навернувшемуся лентяю и трусу, которому достались познаменитее предки, и этот, чуть мерцающий собственным светом, затмевает его славное имя, как ни сияй оно ярко.

Мейерберг А. Путешествие в Московию… С. 73

Между тем этот Хованский делал всё, что было в его силах, подстрекая стрельцов, чтобы они всеми полками требовали свобод, чтобы они более ни к каким работам не принуждались и чтоб называли их не как раньше, но «выбранной надворной пехотой», что означает «отборная дворцовая пехота». И это также было им после всевозможных отговорок пожаловано, а также указано, чтобы справа от ворот замка была воздвигнута колонна, на которой, в знак вечной памяти, были записаны все несправедливости, которые послужили причиной недавнему мятежу, – что также было немедленно исполнено.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 88

6 июня стрельцы [в который уже раз] подали челобитную, написанную стрельцом Алексеем Юдиным, самым близким человеком к Хованскому. Челобитная эта подавалась от имени не одних стрельцов, но также пушкарей, солдат, гостей, посадских людей, ямщиков и жителей московских слобод. Стрельцы представляли совершённое ими убийство верной службой государям и просили, чтобы за такую службу на Красной площади был поставлен столп с написанными на нём именами «побитых злодеев» и с описанием преступлений, за которые они были убиты, чтобы стрельцам и людям других сословий, участвовавшим в убийствах, даны были похвальные жалованные грамоты за красными печатями, чтобы ни бояре и никто другой не смел обзывать их бунтовщиками и изменниками под страхом беспощадного наказания…

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 484

Таковые грамоты раздаваны были их выборным людям при дворе царском. И приняв те, из самого Кремля они, стрельцы, несли на головах своих с великим почтением до самых своих съезжих изб, и везде полки все, будучи в строю, принимали их с чрезвычайною встречею и звоном церковным в приходах своих во все колокола.

Матвеев А.А. Записки. С. 393–394

Правительство беспрекословно согласилось на всё и издало печатную грамоту в смысле поданной челобитной. Стрелецким полковникам Циклеру и Озерову было поручено поставить столп на площади, какого хотели стрельцы.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 484

Эти меры производят впечатление сделки, заключённой между новым правительством и мятежниками. Царевна таким образом наградила стрельцов за оказанные ей услуги.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.48

И в скором времени по том умалися прежнее самодержавие царицы государыни Наталии Кириловны. Публично, якобы третья царствующая и правящая общим скипетром той Российской империи особа, сидением своим она во всех палатных советах с сильным своим монаршеской державы повелением присутствовала. Она же, царевна, тогда ж, по милостивому обещанию своему, полков всех стрельцов многою прибавкою денежного жалованья перед прежнею им дачею удовольствовала, и их выборным людям явно ко входу своему дозволяла приступ, и всякими прибыльными с лавок их доходами обогатила, и великую честь над ними, выборными, превосходнее и вернее всего дворянства вела, чтобы они, стрельцы, всех царских достоинств и всяких особ уничтожа, в мнимом их совершенном безопасении и в крепкой надежде себя основали.

Матвеев А.А. Записки. С.388

Из «Книги кроельная платью великаго государя царя и великого княза Петра Алексеевича 190 года» с удивленем мы узнаём, что учёба юного царевича и в эти жестокие дни не прекращалась. «[1682] Июня 7-го: в хоромы ж, 5 арш. отласу червчетого принял стольник Тихон Никитич сын Стрешнёв, а сказал, что тем отласом обивать налой на котором учитца государь грамоте».

Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 277

Того ж году июня в день (число не указано) зделали стрельцы всеми приказы у Лобнова места столп каменной четвероугольной, свершили шатром и покрыли черепицею мурамлёною, и на нём прибили листы большия, подписаны со все четыре стороны (листы большия меденые лужоные). А подписали, бутто всё то делалося по указу великих государей, как бояр рубили и за что, и иныя подписаны были всякия многия розныя статьи против их воли, как впредь чему быть.

Записки о стрелецком бунте. С. 453

Стрельцы наделали неистовств, напавши врасплох во дворец, воспользовавшись робостью придворных служилых людей, овладели Москвою, благодаря тому, что были вооружённые среди невооружённых; но Москва не Россия, не вся земля, и что, если вся земля объявит себя против стрельцов, что, если многочисленные полки служилых людей-помещиков соберутся под Москву очищать её от стрельцов, как некогда очистили от поляков? Мирное народонаселение Москвы трусило стрельцов, а стрельцы сами страшно трусили, трусили Poccии и обратились к сочинённому ими и потому благосклонному к ним правительству, с просьбою защитить их от Poccии, оправдать их в ея глазах, объявить, что они 15, 16 и 17 мая сделали хорошее дело.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 354–355

И сделали стрельцы всех приказов на Москве на площади столп каменный у Старых Пятниц, и на том столпе были учинены жестяные листы, и на тех листах было написано: кто, за что который боярин убит и за какую вину, всё было написано подлинно.*

* В «Архиве русской истории», вып. 2, 1992 г., стр. 133–136 есть любопытная статья «Московское “столпотворение” конца XVII века», в которой можно найти исчерпывающую историю этих «каменных столпов»:

«Стрелецкое восстание 15–17 мая 1682 г., увенчалось победой партии Милославских, добытой благодаря поддержке московских стрелецких полков и посадских людей, и “соборным” избранием на престол соправителем малолетнего Петра царевича Ивана. Царевна Софья Алексеевна была назначена регентшей при братьях. Историки пишут об установлении короткого периода “стрелецко-боярского двоевластия”, когда в течение лета господствующей силой в столице были стрельцы. Зримым воплощением этого своеобразного политического дуализма стало строительство стрельцами “столпа” на Красной площади, которое правительство Софьи санкционировало, “вынужденное обстоятельствами”. В ходе расправы, учинённой стрельцами в Кремле над родственниками и сторонниками Нарышкиных – родни второй жены покойного царя Алексея Михайловича, тела убитых – шести бояр, двух дьяков, четырёх стольников и других – стрельцы “взем за ноги и вонзя копия в тело, влачили в Спаские ворота на Красную площадь… и повергаша… у Лобнова места, сечаху мёртвое тело… в мельчайшия частицы”. Только неделю спустя родственникам разрешили похоронить тела жертв бунта. Современники достаточно точно указывают местоположение монумента на Красной площади – в её южной части между Лобным местом и деревянными церквями, стоявшими вдоль проходившего под Кремлевской стеной рва. “Столп” воздвигли на том самом месте, как отмечал М.П. Погодин, где оканчивалась “стрелецкая расправа”… Инициаторами сооружения “столпа” были сами стрельцы, обратившиеся к правительству с челобитной между 26–29 мая (датой утверждения Иоанна соправителем Петра и Софьи в качестве регентши) и 6 июня (когда требования челобитчиков были удовлетворены). Необходимость сооружения “столпа” мотивировалась политическими обстоятельствами: “чтоб впредь иныя, помня… чинили правду”. Кроме сооружения “столпа” стрельцы потребовали “против того… дать… жалованную грамоту, чтобы на Москве и в городех нас, московских приказов стрельцов… весь ваш государьский синклит … нас … бунтовщиками не называли б… и бес розыску … в ссылку напрасно не ссылали”. Смысл просьбы о сооружении “столпа” и выдачи жалованной грамоты был, как видим, один: политическая реабилитация участников мятежа, официальное снятие с них возможных обвинений в нарушении закона и “неправедном убойстве”, а не просто фиксация “на вечные времена” имён убитых бояр, как подчас трактовалось содержание челобитной. Строительные работы по возведению “столпа” начались, очевидно, сразу после подачи стрелецкой челобитной и, во всяком случае, до 6 июня – даты выдачи жалованной грамоты. Анонимный современник-итальянец, оказавшийся в Москве в самом конце мая, сообщает: “На [Красной] площади поставлен четвероугольный столб, в отверстиях будут вставлены… доски с надписями… Теперь пока неизвестно… содержание этих надписей”. Финансировалось строительство самими стрельцами “всеми приказы”. А.А. Матвеев пишет, что “столп” “ставили полковники Цыклер и Озеров”. Внешний вид первого гражданского памятника в России был весьма скромен, и по источникам не составляет труда восстановить его конструктивные особенности. Фундаментом “столпа” послужила каменная забутовка, в которой были укреплены сваи; на них было поставлено “четвероугольное” сооружение из кирпича. Последний “свершили шатром”, покрытым “черепицею мурамлёною”. Текст жалованной грамоты стрельцам был отчеканен на меди; “листы большие медные лужоные” поместили в “отверстия наподобие окон”. Эффект, достигнутый лужением меди, имел результатом контрастирование фона и букв: на памятнике бросались в глаза, прежде всего, “чёрные доски с надписями, начертанными белыми буквами”. Первый памятный “столп” имел короткую историю, простояв на Красной площади всего полгода, и был сокрушён синхронно с окончанием стрелецкого “самовольства”. Дальнейшее развитие событий, особенно сентября-октября 1682 г. неоднократно освещалось историками и даже послужило сюжетом жемчужины русского оперного искусства – “Хованщины” М.П. Мусоргского. Противостояние стрельцов и правительства Софьи завершилось подчинением последних, ликвидацией завоёванных недавно привилегий и казнью главы Стрелецкого приказа И. Хованского с сыном. Как известно, Софья с царями-соправителями нашла на время “смуты” прибежище за стенами Троице-Сергиева монастыря, куда “винившиеся” стрельцы отправляли из Москвы делегации с “челобитьями”. Среди последних 28 октября поступила и челобитная стрельцов полка Л. Ермолаева, а на следующий день – ещё одна, на этот раз от всех расквартированных в Москве “московские надворные пехоты пятидесятников и десятников и рядовых всех полков”. Обе призывали правительство санкционировать снос злополучного “столпа”. Формально инициатива исходила “снизу”, но без сомнения отвечала интересам “верхов”. Челобитчики при этом ссылались на внешнеполитические обстоятельства – “поруху” царской власти в глазах мировой общественности. “И тот столп с подписью… поставлен не к похвалению Московского государства, и ту де потпись чтут многих государств иноземцы и всяких чинов люди… И… просят (стрельцы), чтоб… велели в царствующем граде Москве… каменной столп… искоренить и тому столпу не быть, чтоб в том от ыных многих государств поношенья и бесчестья не было и их бы государьския неприятели о том не порадовались”. Второго ноября, накануне триумфального возвращения победителей из Троицы в Москву стрельцы полка Л. Ермолаева под руководством боярина М.П. Головина “искоренили” памятник стрелецких вольностей: “И сломали ево до подошвы, и камень того ж дни с площади свезён к Земскому приказу”, а “листы жестяные, на них же была подпись, которые в том столпе были устроены, сазжены того же дня”. Снос “столпа” не был изолированным актом в послеоктябрьской политике правительства Софьи. Далее последовало широкомасштабное изъятие стрелецких жалованных грамот от 6 июня. Итак “столп” 1682 г. был снесён шесть месяцев спустя после возведения. А.А. Матвеев, сын погибшего в Кремле 15 мая боярина А.С. Матвеева, лидера партии Нарышкиных, выражая общее мнение противников Софьи, считал “столп” поставленным “по вавилонскому примеру”, а обвинения в адрес убитых, в том числе и своего отца, “фальшивыми лжесвидетельствами”. Однако ликвидация памятника никак не может считаться уступкой партии Нарышкиных. Правительство Софьи стремилось как можно скорее уничтожить память о событиях середины мая, ставивших под вопрос законность действий “регентши”; “минутная слабость” партии Милославских – выдача жалованной грамоты и разрешения на строительство “столпа” в новых условиях выглядела прецедентом, о котором надлежало побыстрее забыть». – (Прим. – Е.Г.).

Желябужский И.А. Дневные записки. Цитируется по изданию: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 265

Теперь Софья стояла на первом плане. Несколько лет спустя, в 1697 году, полковник Цыклер рассказывал, как в 1682 году после побиения бояр и ближних людей стрельцами царевна призывала его и приказывала, чтобы он говорил стрельцам, чтобы они от смущения унялись, «и по тем словам он стрельцам говаривал». В продолжение всей смуты Софья отличалась хладнокровием и решимостью, не раз говорила со стрельцами и заставила их очистить улицы и площади столицы от трупов.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C. 48

Держава же её, царевны Софии Алексеевны, внутренне у выборных и сильных стрелецких тех полков людей повсемерно и сильно прирастала и во всём укреплялася, и тайные выходы и сношения и советы с ними непрестанно умножалися.

Матвеев А.А. Записки. С. 391

Последняя попытка спасти русскую Атлантиду

Свобода оная после того от времени до времени тех бунтовщиков и стрельцов в большее ещё превозношение и чрезмерную так привела гордость, что горше прежнего стали в них глубокие вмещаться замыслы, и выборных людей их все бояре бояся почитали и при столах своих сажали.

Матвеев А.А. Записки. С. 394

Князь Хованский втайне держался раскола протопопа Аввакума, ересь которого не так давно вызвала народное волнение. Среди стрельцов многие принадлежали к расколу; заблуждения их поддерживал некий Никита Распоп, прозванный Пустосвятом.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 148

Тогда ж объявилися в стрельцах многие раскольники. Получа своему зломыслию угодное время, начали советовать, «как бы им раскол свой паки вновь утвердить и православную Церковь, их еретичеству противную, разорить и правоверных побить?». Того ради изобрали они себе предводителем князя Хованского, и в ту же злополучную пору явившегося Никиту распопа, прозванием Пустосвята, и чернцов неучев, бродяг и пьяниц.

Матвеев А.А. Записки. С. 392

Этот Никита был единомышленник Аввакума, равно лукавый и дерзкий, и грамотей многоречивый, он много писал во времена Никона в защиту раскола, и такой произвёл соблазн, что, по воле царя, учёный богослов Симеон Полоцкий, в обличение его, составил целую книгу Жезл; а собор 1667 определил: за упорный мятеж и нераскаянное суеверие лишить его священническаго сана и сослать в заточение. Он притворился убеждённым в нелепости раскола, каялся в своём заблуждении и прислал к патриарху Иоасафу смиренную челобитную, моля о помиловании и о принятии в недра православной Церкви. Обманутый притворным раскаянием, патриатрх, с соглашения государя, освободил его из заточения, но сана иерейскаго не возвратил. С тех пор Никита проживал большею частию в Москве, и тайно разсеявал плевелы раскола, даже в домах знатных вельмож.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. С.-Петербург, 1859. С. 58

Стрелецкий бунт возбудил надежду, что теперь можно добиться и других перемен. Поднялись раскольники, поражённые проклятием собора и преследуемые мирской властью. До сих пор самые рьяные из них бегали в леса, пустыни; другие, которых было гораздо больше, в страхе притаились и с виду казались покорными. В стрелецком звании было таких на половину; Москва и подгородные слободы были наполнены раскольниками или склонными перейти в раскол. Как только почуяли они нетвёрдость тяжёлой руки, давившей их, тотчас подняли голову. Стали в Москве открыто расхаживать проповедники и поучали народ не ходить в осквернённую церковь, не креститься тремя перстами, не почитать четвероконечного креста. «Неучи-мужики и бабы, – говорит современник, – не знающие складов, толпами собирались тогда на Красной площади и совещались, как утвердить им старую веру, а чуть только кто противник скажет слово, на того сейчас нападут и всенародно прибьют, воображая, что этим они правую веру обороняют». Сам Хованский, и прежде втайне державшийся старообрядства, теперь заявил себя явно сторонником старой веры.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 489–490

На Красной площади простой народ, мужчины и женщины, собирались толпами и толковали о старой вере, причём люди, жаловавшиеся на гонение и взывавшие к кротости и смирению Христову, не замедлили обнаружить свою «кротость и смирение»: вышел на площадь православный священник Савва, известный своею школьною учёностию, начал доказывать, что должно креститься тремя перстами, и сильно восставал против раскола: обличаемые побили обличителя; сильно досталось также монаху Чешихе, говорившему против раскола у Москворецких ворот.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 356

В покровительстве князя Хованского раскольники были уверены, ибо он издавна был с ними в тесной связи и разделял их убеждения, как Соковнин и его сёстры, Урусова и Морозова, и многие другие.

М. Погодин. Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 361

Содержал же он, старый князь Хованский, тайно у себя капитонского еретического раскола старых раскольников, Аввакума, бывшего протопопа Казанского собора Пресвятой Богородицы, что в Китае городе в Москве, и сообщников его распопов, таких же раскольников, которые уже за тот свой раскол и ересь давно прокляты от Восточной святой Церкви, и в Пустоозерский острог в земляные тюрьмы заточены, и потом за великие на царский дом хулы сожжены были.

Матвеев А.А. Записки. С. 392

3 [1682] июля явились к Хованскому выборные стрельцы по его приказанию. «Все ли готовы стоять за старую веру?» – спросил их Хованский. «Не только стоять, но и умереть готовы», – отвечали ему. Хованский ввёл их в Крестовую палату к патриарху. Патриарх ласково уговаривал их не мешаться в духовные дела, которые не касаются их как людей военных; но книжники, пришедшие вместе со стрельцами, надеясь на Хованского, вступили с патриархом в спор о старых и новых книгах и требовали, чтобы патриарх с властями вышел на Лобное место для всенародного прения о вере.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 490–491

Проклятый поп Никитка Суздалец со единомысленники своими ворами раскольщики своим диавольским полком приидоша в Кремль, несуще с собою книги, а тайно в пазухах и в карманах камение. И хотеша святейшего патриарха и архиереов побити.

Беляевский летописец. Опубликовано на http://www.bibliotekar.ru/index.htm

Хованский, сделав вид, что не знает о происходящем, явился к государям с сообщением, что народ бунтует из-за веры. Он посоветовал государям созвать собор, чтобы успокоить толпу, добавив, что воинской силой подавить этот мятеж нельзя, так как раскольников слишком много. Государи задали ему вопрос: собирают ли соборы таким бесчинным образом, обличающим прямое намерение не собор собрать, а покуситься на злодейство?

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 149

Настала среда 5 июля. Раскольники двинулись в Кремль. Никита нёс крест; другие несли Евангелие, икону Страшного Суда, образ Богородицы, множество старых книг, налои, подсвечники со свечами. За ними валила огромная толпа народу… Говорил к народу Никита, стоя на подмостках, называл православные церкви хлевами и амбарами и приправлял свою речь разными непотребными словами. Между тем от патриарха пришли звать раскольников в Грановитую палату: «Там будут царица и царевны, а перед всем народом им быть зазорно».

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 491

Месяца июля в 5-й день собралися в Грановитую благочестивые государи цари и благоверные царицы, благородные царевны, святейший патриарх с освященным собором, царский синклит и прочие правоверные народы, в то ж время пришли и мятежники те стрельцы со всеми лжеучителями капитонами и прочим своим прельщением и с прельщающим богопротивным сонмищем любомятежным, неся пред собою свечи возжённые и налой; многие же от них вошли напившися вина, чтоб им или неистово тогда по своему злому умыслу возмутиться, или дерзновенно на побиение неповинных устремляться; ибо едва не у всех пазухи камением были наполнены.

Матвеев А.А. Записки. С. 392–393

С шумом вошли раскольники в Грановитую и расставили свои налои и свечи, как на площади; они пришли утверждать старую веру, уничтожать все новшества, а не замечали, какое небывалое новшество встретило их в Грановитой палате: на царском месте одни женщины! Царевны-девицы открыто пред всем народом, и одна царевна заправляет всем! Они не видели в этом явлении знамение времени. На царских тронах сидели две царевны – Софья и тётка её Татьяна Михайловна, пониже в креслах царица Наталья Кирилловна, царевна Марья Алексеевна и патриарх, направо архиереи, налево светские сановники, царедворцы и выборные стрельцы.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 357

И приидоша в Грановитую полату с великим неистовством и шумом, и нелепые скаредные (отвратительные) слова пред великими государи и пред святейшим патриархом на святую церковь, и на царское величество, и на святейшаго патриарха блядивыя своя многая укоризны изблеваша.

Беляевский летописец. Опубликовано на http://www.bibliotekar.ru/index.htm

Прение у них было в Верху многое время о кресте как креститца.

Записки о стрелецком бунте. Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 453

Между тем эти изуверы и стрельцы со своими лжеучителями, сопровождаемые толпой народа… спрятали в одежде камни, чтобы побить ими своих противников. Они подали царям челобитную, которая и была прочтена; после этого патриарх начал опровергать их доводы, а Афанасий, архиепископ Холмогорский, окончательно привёл их в замешательство. Прежде этот архиепископ сам принадлежал к расколу, но, поняв свои заблуждения, вернулся в лоно церкви. Обманщик [Никита Пустосвят], не зная, что ответить, ударил архиепископа по лицу, а остальные подняли буйный крик.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 149

Патриарх обратился к отцам [раскола] с вопросом: «Зачем пришли в царские палаты и чего требуете от нас?». Отвечал Никита: «Мы пришли к царям-государям побить челом о исправлении православной веры, чтоб дали нам своё праведное рассмотрение с вами, новыми законодавцами, и чтоб церкви божии были в мире и соединении». Патриарх сказал на это то же, что говорил прежде раскольникам у себя: «Не вам подобает исправлять церковные дела, вы должны повиноваться матери святой церкви и всем архиереям, пекущимся о вашем спасении; книги исправлены с греческих и наших харатейных книг по грамматике, а вы грамматического разума не коснулись и не знаете, какую содержит в себе силу». «Мы пришли не о грамматике с тобою говорить, а о церковных догматах!» – закричал Никита и сейчас же показал, что он разумеет под догматами, обратившись к патриарху с вопросом: зачем архиереи при осенении берут крест в левую руку, а свечу в правую? За патриарха стал отвечать холмогорский епископ Афанасий. Никита бросился на него с поднятою рукою: «Что ты, нога, выше головы ставишься? Я не с тобою говорю, а с патриархом!». Стрелецкие выборные поспешили оттащить Никиту от епископа… Когда дочли до того места, где говорилось, что чернец Арсений-еретик с Никоном поколебали душою царя Алексея, Софья не вытерпела: слёзы выступили у неё на глазах, она вскочила со своего места и начала говорить: «Если Арсений и Никон патриарх еретики, то и отец наш и брат такие же еретики стали; выходит, что и нынешние цари не цари, патриархи не патриархи, архиереи не архиереи; мы такой хулы не хотим слышать, что отец наш и брат еретики: мы пойдём все из царства вон». С этими словами царевна отошла от своего места и стала поодаль. Хованский, бояре все и выборные расплакались: «Зачем царям-государям из царства вон идти, мы рады за них головы свои положить». Раздались и другие речи между стрельцами: «Пора, государыня, давно вам в монастырь, полно царством-то мутить, нам бы здоровы были цари-государи, а без вас пусто не будет». Но эти выходки не могли ослабить впечатления, произведённого на выборных словами Софьи. «Все это оттого, что вас все боятся, – говорила им царевна, – в надежде на вас эти раскольники-мужики так дерзко пришли сюда. Чего вы смотрите: хорошо ли таким мужикам-невеждам к нам бунтом приходить, творить нам всем досады и кричать? Неужели вы, верные слуги нашего деда, отца и брата, в единомыслии с раскольниками? Вы и нашими верными слугами зовётесь: зачем же таким невежам попускаете? Если мы должны быть в таком порабощении, то царям и нам здесь больше жить нельзя: пойдём в другие города и возвестим всему народу о таком непослушании и разорении».

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 357–358

Цари прервали спор, удалившись в свои покои. Пётр I поднял с головы корону и сказал: «Пока на моей голове эта корона и пока душа в телемоём, я буду защищать церковь и правую веру»; потом, обернувшись к боярам и другим царедворцам, добавил: «Дерзайте против наших общих врагов». Затем он приказал прогнать раскольников из дворца и взять под стражу Никиту Распопа вместе с другими вожаками. Стрельцы, оставшиеся верными, сейчас же исполнили приказ государя. Патриарх и всё духовенство бросились к ногам Петра I, благодаря за защиту церкви.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 149–150

После того же вскоре оного Пустосвята отдали церковному суду, и на утре он казнён был смертию на Болоте; а те чернцы, бродяги пять человек, разосланы по разным епархиям в вечное заточение. Прочие же стрельцы под совестию своею, и не хотя, умолкнули, беспомощными оставшись, но из сердец злобы той своей отнюдь не искоренили.

Матвеев А.А. Записки. С. 393

6/17 июля на площади перед Кремлём лжеучителю Никите отрубили голову. Его соумышленники и бродяги были биты кнутом и сосланы. Эти казни испугали Хованского и заставили замолчать как его, так и его приспешников; но в сердце они затаили злобу.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 150

София позвала к себе выборных стрельцов, обласкала их, приказала напоить мёдом и вином в таком количестве, что на десять человек было вынесено по ушату. «Не променяйте нас, – говорила им София, – и всё Российское государство на каких-нибудь шестерых чернецов». «Мы, государыня, – отвечали ей стрельцы, – не стоим за старую веру. Это дело патриарха и всего священного собора».

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях её главнейших деятелей. С. 500

Потворство Тараруя раскольникам, его сношения с ними не были тайною; его прямо обвиняли в намерении дать торжество расколу, истребив патриарха и знатнейшее духовенство. Но тронуть Хованского, отнять у него начальство над стрельцами было нельзя: он успел приобресть любовь надворной пехоты. Сперва из желания выдвинуться на первый план, стать сильным посредством войска, державшего в страхе Москву и правительство, Хованский потакал стрельцам, исполняя все их требования, а теперь, порвавши с двором вследствие поведения своего 5 июля, Хованский должен был поблажать стрельцам уже по чувству самосохранения, потому что только благодаря им мог быть безопасен. Перед царями и боярами он выставлял своё поведение как самое благоразумное. «Когда меня не станет, то в Москве будут ходить по колена в крови», – говорил он.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 359

Заключаем: замысел был искусно обдуман, с большими надеждами на успех, а что он не удался, отечество тем обязано твёрдости, находчивости и решительности царевны Софии, которой принадлежит честь и слава за оборону православной церкви.

М.Погодин Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 364

Хованщина. Продолжение

Раскольничье дело показало Софии, что ей необходимо избавиться от опеки тех, которые до того времени служили ей опорою. Князю Хованскому София более всего обязана своим возвышением. Этот боярин, как покровитель раскола, теперь начал явно действовать вразрез с видами Софии.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 501

Князь Хованский и его сын Андрей, чтобы подслужиться к стрельцам, роздали им огромные суммы под видом возврата недоплаченных денег. Земли убитых бояр были взяты в казну, вещи проданы и деньги розданы стрельцам.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 148

Сама София даровала ему опасное могущество, назначивши начальником стрельцов. Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 501

Отчего они, князья Хованские, со дня на день в славе и той их стрелецкой радости превосходить начали, и во всём им, стрельцам, больше от безумия своего любительно снисходили и слепо угождали, что уже стрельцы его, старого князя Хованского, лукаво любя, «батюшкой» своим называли и завсегда за ним ходили и бегали в бесчисленном множестве, и куда он ни ехал, во все голоса перед ним и за ним кричали: «Большой, большой!». И в такой великий кредит тем своим безумным поведением они, князья Хованские, к ним, стрельцам, вошли, что они, стрельцы всех бывших полков, в собственной их, князей Хованских, воле и во власти были.

Матвеев А.А. Записки. С. 391

Другие бояре, как бы ни были они проникнуты весьма немалой ревностью к далеко идущим планам Хованского, не осмеливались перечить ему ни в какой малости, но позволяли всему идти своим чередом, а если им и бросалось в глаза, что его интриги ведут к разрушению всего государства, то они не находили способа к устранению этой напасти. Поэтому всё и шло, как он хотел.

Гильдебранд фон Горн. Донесения королю Дании. С. 88

…Сын же его князь Хованский так высоко разгордился, что многим особам знатным публично ими, стрельцами, смертным убийством угрожал. Тогда за таким великим страхом их стрелецким им, князьям Хованским, ничего вопреки никогда прямо говорить никто не смел. И таким порядком оное время ещё при той скоропостижной и тщетной власти в Москве продолжалося.

Матвеев А.А. Записки. С. 391

Хованский же захотел использовать благоволение к нему царевны Софьи, чтобы отомстить Милославскому, с которым он поссорился. Он решил воспользоваться стрельцами, чтобы убить Милославского. Вскоре стрельцы стали искать случая оказать Хованскому эту услугу. Но Милославский на время склонился перед грозой и тайком уехал в свою вотчину. Однако через некоторое время он снова появился при дворе. Он обвинил Хованского перед царевной Софьей, будто он на людях говорил о своём высоком происхождении, выводил свой род от королей и даже похвалялся, что женится на одной из царевен. Софья была возмущена его дерзостью; но она искусно это скрыла, твёрдо решив дать волю своему негодованию, когда придёт время.

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. С. 150

В те поры и произошла между вышеименованными боярами, Милославским и князем Иваном и князем Андреем Хованскими, великая ссора, по которой уже до того было дошло, что они, стрельцы, всемерно возлюбя их, обоих князей Хованских, не токмо его, Милославского, прежнюю к себе внутреннюю любовь покинули, но потом всячески случая искали, по навождению их, князей Хованских, его, боярина Милославского, убить, как и других бояр они побивали.

Матвеев А.А. Записки. С. 394

Одно хвастовство, одна болтливость, которая доставила ему в народе прозвание Тараруя, могла подать на Верху повод к опасениям, чтоб он когда-либо в жару или в сердцах не проговорился, или не употребил во зло того, что знает о происхождении стрелецкаго бунта и виновниках кровопролития…

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 81

Дело в том, что Софья и Милославский посредством стрельцов овладели правлением, а Хованский перешёл им дорогу, овладел стрельцами, привязал их к себе и готов был употребить эту силу против Софьи и Милославского. Софья и Милославский по собственному опыту хорошо знали всю полноту искушения, представляемую положением Хованского: пойдёт ли он назад? Посторонится ли, чтоб дать место им? Наверху должны были верить всем слухам о замыслах Хованского, верить, что он, выставляя своё царственное происхождение от Гедимина, хочет овладеть престолом, а чтобы связать себя и с русскою династиею, хочет женить сына на царевне Екатерине Алексеевне; что наверху верили всему, доказательством служит поведение Милославского, который, боялся быть первою жертвою нового стрелецкого бунта в пользу Хованского, как Матвеев был первою жертвою бунта в пользу его, Милославского…

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». С. 360

И он, Милославский, везде многие имел по всевременным слухам к себе о том вести, и, ездя по подмосковным своим вотчинам, всячески укрывался, как бы подземный крот, и паче меры тайно вкапывался внутрь земли. Там искал себе удобного случая, как бы их, князей Хованских, искоренить и им от себя тою монетою заплатить. Намерение его, Милославского, было, по прямой догадке старожилых людей, тогда политиков московских, к тому окончанию исполнить двух ради сих нижеследующих причин: первая та была, чтобы по бывшей той великой их, князей Хованских, над ними, стрельцами, команде и власти и по всесовершенной от них, стрельцов, к ним горячей любви, чтобы прежнее скрытое, сочинённое от него, боярина Милославского, тогда вышепомянутого бунта с совета его и сообщников возбуждение к воровству от тех стрельцов со временем чрез их, князей Хованских, явно не открылося и ими не изобличилося подробно о всём. Вторая ж причина тому Милославскому зело опасная и гораздо подозрительная не меньше той первой была, что они, князья Хованские, вступя в великий кредит их стрелецкий и очень сильно ими владев, чего б они ни хотели, чрез них, стрельцов, учинить могли. От того великий страх мучил его, Милославского, против тех противных ему острых случаев к бедствию, и зело многовымышленными и хитрыми обыкновенного своего коварства стал утверждаться пронырствами, и дошедши до пристанища кремлёвского, многие внушения во уши высочайшие тогда на тех князей Хованских, предстерегая себя, изнёс тако: «Первое: оный старый князь Хованский в такую крепкую силу у всех полков стрелецких пришёл, что их вновь великим бунтом на всеконечное их царского дома искоренение приводит; второе: сын его князь же Хованский публично говорил, что по своей высокой породе из фамилии старых королей литовских Ягеллы, Наримунта и Карибута, похвалялся замуж царевну Екатерину Алексеевну за себя взять и по той наследственной линии быть царём московским».

Матвеев А.А. Записки. С. 394–395

16 августа Хованский принёс на Верх стрелецкую челобитную, чтобы на тех стрельцов, которые взяты из дворцовых волостей, брать с этих волостей подможные деньги по 25 рублей на человека. Бояре воспротивились этому незаконному требованию. Правительнице донесли, что Хованский вышел к стрельцам и сказал им: «Дети! Знайте, что уже бояре грозят и мне за то, что хочу вам добра; мне стало делать нечего, как хотите, так и промышляйте!»… Мы должны выражаться осторожно: «правительнице донесли, что Хованский сказал», ибо известие об этом находится в сочинении, имеющем видимую цель выставить виновность Хованского. Мы должны, однако, заметить, что слова эти соответствуют характеру и положению Тараруя. Но сказал ли Хованский эти слова и так ли сказал – дело не в этом; дело в том, что наверх донесено было о словах Хованского, которые заключали в себе прямой призыв к бунту…

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 361–362

Что всё вышепоказанное царевна София Алексеевна, зело чувственно от него, боярина Милославского, себе приняв, в сущую истину вменила, и всё то слагала в сердце своём тайно до подобного времени, и удобные свои к будущему исследованию точного намерения своего над ними, князьями Хованскими, принимала меры; однако ж всё то оного кабинета бывшее и зело скрытое таинство ещё продолжалося.

Матвеев А.А. Записки. С. 395

Милославский не переставал, по чувству самосохранения, подкапываться под Хованского, убеждать Софью принять, наконец, решительные меры.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 361

Софья и не нуждалась в сильных убеждениях, чтобы подозревать бунт со стороны стрельцов и Хованского: с этой стороны она находилась в несносном порабощении и потому должна была привести в исполнение угрозу, которою настращала стрелецких выборных 5 июля, т. е. выйти из Москвы и «возвестить народу о таком непослушании и разорении». Слухи о замыслах Хованского и стрельцов и действительное поведение Тараруя торопили правительницу.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 363

Хотя она ж, царевна, их, Хованских князей, властию тою стрелецкого правления ради вышепомянутых причин повысила тогда, наибольше за видностную токмо особую их фигуру, но до времени ведала, что их, Хованских князей, правлению слабому и природному долгостоятельному быть не можно.

Матвеев А.А. Записки. С. 392

Хованщина. Конец

19 августа бывает в Москве крестный ход из Успенского собора в Донской монастырь, в память избавления столицы от нашествия крымцев при царе Феодоре Иоановиче. Государи по обыкновению должны были идти за крестами в монастырь…

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 364

19-го августа и разнёсся слух, будто во время крестного хода, – который бывает в этот день в Донской монастырь, – стрельцы хотят перебить всю царскую семью, всех бояр и возвести на престол Хованского.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 502

Но тот ков видимо был сложен из природной политики того ж боярина Милославского и сообщников его. И уведав то, великие государи опасашеся из села Коломенского того ж дня в Саввин монастырь Сторожевский пошли и с поспешением путь предприяли. Хованский же, от стрельцов услышав о скором их величеств шествии, впал в великое размышление. По том приходе в Саввин монастырь вскорости послали грамоты к Москве и во все города, чтоб палатные и всяких чинов ратные люди были к ним, великим государям. И сами из Саввина монастыря пошли в село Воздвиженское. В том деле сама она, вышеименованная царевна, во многом подозрении на них, стрельцов, и в опасности от тех князей Хованских начала быть, и, упреждая нижеследующим порядком отвратить, себя же в совершенном безопасении впредь утвердить мыслила и, не упустя того времени, вскоре свои же приняла меры.

Матвеев А.А. Записки. С. 395

Царевна София или имела причину бояться, или приступила к исполнению своего намерения, то-есть война оборонительная или наступательная началась. Чрез несколько дней после дела раскольников весь двор – Цари, Царевны и правительница отправились в село Коломенское. Можно себе представить, какое удивление произвёл во всём городе внезапный отъезд, предположенный, повидимому, на долгое время: все терялись в догадках.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 83

И понеже царевна София Алексеевна, видя, что от стрельцов замешание продолжается, тотчас по городам послала указы всему шляхетству с доместики (домашними) своими сбираться вооружёнными в Троицкой монастырь, куды, чрез малые дни, собралось более 20 000 войска.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

И сентевриа месяца в 2 день на него, князь Ивана, в его измене в Коломенском селе на их, великих государей, дворе у передних ворот на воротном щите прилеплено объявилося письмо. Его же взяв, надворные пехоты стольник и полковник Акинфей Данилов им, великим государем, объявил. Писано же сице: «Царем государем и в. кн. Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю. Извещают московской стрелец да два человека посацких людей на воров на изменников, на боярина князь Ивана Андреевича Хованского да на сына ево князь Андрея Ивановича. На нынешних неделях призывали они нас к себе в дом – девяти человек пехотного чина да пяти человек посацких людей – и говорили, чтоб мы помогали им доступити (достичь) царства Московского и чтобы мы научали свою братью, чтоб ваш царской корень известь и чтоб прийти большим собранием изневесть (нежданно) в город, и называть вас, великих государей, еретическими детьми, и убить вас, государей, обоих, и царицу Наталию Кириловну, и царевну Софию Алексеевну, и патриарха, и властей. А на одной бы царевне князь Андрею женитца, а достальных бы царевен постричь и разослать в дальние монастыри. Да бояр побить: Одоевских троих, Черкаских двоих, Голицыных троих, Ивана Михайловича Милославского, Шереметевых двоих, и иных многих людей из бояр, из дворян и из гостей за то, что бутто они старую веру не любят, а новую заводят. А как то злое дело учиня, послать смучать (возмущать) во всё Московское государство по городом и по деревням, чтоб в городах посацкие люди побили воевод и приказных людей, а крестьян научать, чтоб побили бояр своих и холопей боярских. А как государство замутится, и на Москве б выбрали на Московское царство ево, князь Ивана. А патриарха и властей поставить, ково изберут народом, которые бы старые книги любили. И целовали нам на том Хованские крест и образ Николы чюдотворца, и мы им целовали тот же крест, что нам злое дело делать всем вопче (сообща). А дали они нам всем по двесте рублёв денег человеку и обещалися они нам перед тем же образом, что естьли они Московского государства доступят, и нас, стрельцов, которые в заговоре были, пожаловать в ближние люди, а нас, посацких людей – гостиным имянем и торговать вовеки безпошлинно. А стрельцом (Хованский) велел наговаривать: которые будут побиты – и тех животы и вотчины продавать, а деньги отдавать им, стрельцом, на все приказы. И мы, три человека, убояся Бога, и памятуя крестное целование, и не хотя на такое дело дерзнуть, извещаем вам, великим государем, чтоб вы, государи, своё здоровье оберегли. А мы, холопи ваши, ныне укрылись, живём в похоронках (скрываясь), и вам, государем, то их злое дело извещаем, забыв смерть свою. А как ваше государское здоровие сохранится и всё Бог утишит, и мы, холопи ваши, вам, государем, объявимся, и вы, государи, нас, холопей своих, пожалуете. А имян нам своих написати невозможно, а примет на нас: у одного на правом плече бородавка чёрная, у другова на правой ноге поперег берца рубец, посечено, а третьево объявим мы, потому что у него примет никаких нет».

Подписано: «Вручить государыне царевне Софии Алексеевне не роспечатав».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 128–129

Царевна Софья приказала пытать трёх заподозренных стрельцов, те сознались в том, что присягали Хованскому, что быть ему царём, и выдали все вышепоименованные его планы…

Дневник зверского избиения московских бояр… С. 19

Этот зачинщик, полковник, затеял всё дело потому, что уже давно знал об ожесточении стрельцов и использовал такое настроение их как дьявольское средство, чтобы лить воду на свою мельницу. Он имел в виду, учитывая полное неумение старшего царя вершить правление, отстранить его от трона и женить своего сына на царевне, тщеславие которой было ему хорошо известно.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111

Его преступление было, как здесь говорят, в том, что он с лучшими стрельцами учинил бунт, для того чтобы вырубить всех бояр, тайно казнить царей, женить своего сына на молодой вдовствующей царице и посадить его на престол.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 88

Современники говорят, что донос этот был выдуман боярином Милославским для скорейшего погубления Хованского. Как бы то ни было, Софья решилась привести в исполнение то, чем грозила: оставить Москву и поднять против стрельцов дворян и детей боярских.

Соловьёв С.М. Учебная книга по Русской истории. С. 254

Затем и бояре стали разъезжаться из Москвы: часть их отправилась к царям, другие разъехались по своим вотчинам.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 506

А в царствующем граде Москве остался один боярин князь Иван Андреевич Хованской.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 267

А около его кореты в город и из города ходили стрельцы человек по пятидесят и больше с ружьём, чего никогда не бывало, и караул у себя ради своего бережения (Хованский) учинил на дворе – стрельцов стояти непрестанно человек по сту.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 128

…Он по-прежнему во всём потакал стрельцам. По Москве ходили угрожающие для стрельцов слухи; говорили, будто боярские люди, по наущению своих господ, нападут на стрелецких жён и детей в то время, когда стрельцы будут на празднике новолетия 1 сентября. Наступил этот праздник; на нём не было ни царей, ни бояр, и народу пришло мало.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 503

Москва опустела.

Брикнер А. Г. История Петра Великого… C. 58

Действо Нового Года, сентября 1-го, отправлялось обыкновенно с великолепием в Успенском соборе в присутствии всего двора.

М. Погодин Как установилось единодержавие Петра… С. 415

У них старый год оканчивается вместе с летом, а новый наступает с началом осени; и не без основания: подобно многим из Отцов Церкви, Русские думают, что Бог сотворил землю осенью, потому что на деревьях были зрелые плоды; а начало года они считают от начала мира.

Сказание Адольфа Лизека… С. 346

Наступило 1 сентября, торжество Нового года, требовавшее, по обычаю, присутствия царей в Кремле; цари не приехали, послали указ Хованскому быть у действа Нового лета; но Хованский не был; патриарх сильно рассердился, потому что торжество вышло очень бледно; из знати был только один окольничий. И простого народа было очень мало, потому что все были в ужасе: не переставали ходить слухи, что в тот или другой праздник непременно будет стрелецкий бунт; но в то самое время, когда безоружный народ трепетал перед стрельцами, стрельцы не меньше трусили, ибо ходили слухи, что в тот или другой праздник будет им месть от боярских людей, нападут на них, когда пойдут на караул, перебьют их жён и детей.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 365

Поистинне странно и ужасно видети тогда: люди бо вси во ужасе ходиша, и час часа, и день дня овии бедства, и инии же и смерти надеяхуся (ожидали), зане непрестанно в людех быша о смущении народа гласы, яко в той день или в той празник паки имать быти смущение и побиение от служивых. Такожде и служивым страх бе и трепет от народных гласов, яко в той празник имать им отмщение от боярских холопей быти, егда служивыя изыдут на стражу, и яко им тамо, такожде и в домех их жёнам их и детям, погубление и разорение содеется. И сицевыми словесы вси люди, от мала и до велика, возмущаеми, в страсе велице и ужасе пребываху.

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 127

Отъезд двора из Москвы усилил смуту. Боярин Хованский дал волю своим стрельцам и позволил грабёж и резню; достаточно было принадлежать к иной партии, чем он, чтобы оказаться обвинённым в смерти покойного Царя.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 134

А с Москвы и к Москве стрельцы никого не пропускали, и все были в заговоре.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 267

И на Москве в то время от стрельцов и от салдатов было волнение великое, владели всем Московским государством стрельцы, что хотели, то делали. С какими государскими обиходы к великим государем х Троице пойдут и они не пропущали, ворочали назад. И всеми приказы около Московскаго государства по Земляному городу короулили накрепко и день, и ночь, и по полым местам поделали надолобы и рогатки поставили, и в слободах по большим проезжим улицам крепости учинили, опасались на себя приходу от великих государей ратных людей.

Записки о стрелецком бунте. Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 452

Казнь Хованского

Исследуем теперь события. Царевна София с царями не пошла в ход в Донской монастырь 19-го августа. Неужели София боялась, в самом деле, нападения в церковном ходу, среди народа, а потому не приняла в нём участия вместе с молодыми царями? Нет, она, верно, хотела только, согласно с задуманным планом, возбудить в народе подозрение, что цари чего-то боятся.

М.Погодин Как установилось единодержавие Петра. С. 369

Справедливо считая, что она должна больше опасаться за свою власть Хованского, чем всех тех, кого он приказал умертвить, она первой решила, что следует избавиться от него и наказать его за преступления, с большей частью которых она была согласна.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 194

Все это до поры до времени не предавалось гласности и в ежедневных совещаниях сохранялось в тайне.

Дневник зверского избиения московских бояр… С. 18

Царевна Софья Алексеевна родилась 17 сентября 1657 года. Так что в сентябре 1682-го года ей исполнилось 25 лет. Дата для этого возраста вполне круглая, и царевна решила итметить свои именины вполне решительно и грозно.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 412

В Московии есть обычай торжественно отмечать Дни ангела всех детей из царского дома. Царевич или царевна, чей праздник отмечается, устраивает угощение и принимает поздравления первых лиц государства. Двор собирался праздновать в Троице день Святой Екатерины (?), чье имя носила царевна, которую боярин Хованский предназначал в жёны своему сыну. Царевна Софья дала знать об этом всем боярам и отдельно пригласила Хованского, продолжавшего в Москве жестокие расправы, которые царевна, казалось бы, одобряла. Между тем были приняты меры, чтобы избавиться от этого претендента на трон. Боярин князь Василий Васильевич Голицын, о котором мы ещё будем иметь случай распространяться в нашем рассказе, посоветовал не откладывать дело.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 135

После обедни [17 сентября] именинница изволила бояр, окольничих и думных людей жаловать водкою. Но после водки у великих государей и сестры их началось с боярами сиденье о важном деле…

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XIII. С. 366

И того ж месяца сентября в 17-й день, то есть в самое торжество её, царевнина, тезоименитства, внезапу по полученной ведомости велено боярину князю Ивану Михайловичу Лыкову и всем знатным бывшим тогда в том походе стольникам и другим царедворцам указ сказать: что те князья Хованские по некотором умедлении уже из Москвы в оный же поход решилися, чтобы их, наехав на пути и поймав обоих, привесть в то вышепомянутое село.

Матвеев А.А. Записки. С. 396

И, действительно, времени не теряли. Хованский был застигнут на троицкой дороге примерно 200 подосланными всадниками, схвачен и препровождён в соседний дом…

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 135

Лета 7191 (1682) – го сентября в 16 день по указу великих государей царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцев указано быть с Москвы в поход Воздвиженское баярину князь Ивану Андреевичю Хованскому да сыну ево боярину князь Андрею Ивановичю. И баярин князь Иван Андреевич и сын ево князь Андрей Иванович в поход Воздвиженской поехали. А с ними поехали всякова люду человек с семьдесят. И на дороге стал баярин князь Иван Андреевич на стану в селе Пушкине у крестьянина на гумне. А сын ево баярин Андрей Иванович поехал в деревню свою, от села Пушкина версты з две. И приехали от великих государей из села Здвиженского баярин князь Михайла Иванович Лыков, а с ним многие люди служивые в село Пушкина и баярина князь Ивана Андреевича Хованского взяли и свезав, посадя на лошадь, поехали в деревню их за сыном ево за боярином за князь Андреем Ивановичем. И, в деревне его, взяв, связали и посадили на лошадь и повезли в село Воздвиженское отца ево и ево, князь Андрея, к великим государем. А людей их, которые с ними были, ружья у них побрали и всех перевезав, оставили в Пушкине, приказали старцу их беречь, которому в Пушкине приказано. А то село Пушкино … (в рукописи пропуск)…

Записки о стрелецком бунте.// Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 454

И по привозе князя Хованскаго и заводчиков бунту и по приходе выборных стрельцов ото всех полков начался розыск пред всеми бояры. И князь Иван Андреевич Хованской и сын его Андрей Иванович были привожены в застенок и с очных ставок были уличены, будто от стрельцов, а именно: будто он, князь Хованской, хотел сына своего, князя Андрея, женить на царевне Софье Алексеевне и воцариться, а фамилию царскую всю разослать. И сей розыск более не продолжался, как несколько дней, понеже был спешен от царевны Софии Алексеевны, дабы как наискорее Хованскому князю голову отсечь, и сыну его также, и некоторым стрельцам, и тем бы окончать все интриги того бунту, и закрыть дело её самое и Ивана Милославскаго.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 229

А в то время [другой] сын ево боярской князь Иван Иванович был в походе у великих государей Воздвиженском, и неведомо из бояр хто ему сказал, что по отца ево и по брата великие государи послали и хотят казнить. И он, князь Иван изо Здвиженского ушол не дорогою, – болотами и лесами – к Москве.

Записки о стрелецком бунте. С. 454

И того ж вышеозначенного дня съехався все бывшие в походе том бояре и палатные люди ко дворцу, без всякого розыска, как бы надлежало, изготовили уже приговор и сказку и велели: выведши пред ворота оного дворца князей Хованских, казнить смертию, отсечь им головы.

Матвеев А.А. Записки. С. 396

Сначала были биты кнутами пять советников его, которые тоже выдали все его тайные замыслы… Хованскому, сыну его и упомянутым пяти клевретам здесь же на плахе, то есть на положенном на земле бревне, были топором отрублены головы.

Дневник зверского избиения московских бояр… С. 19

Не оказалось палача. Вызвался стрелец из Стременнаго полка, который и отсекает голову старому князю Хованскому. Сын целует бездыханное тело отца, и ложится на плаху…

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 89

Когда же из них отцу отсечена была голова, то сын его, поцеловав труп отца в спину, и сам казнён был. И в то же время обоих их, князей, тела, положенные в гробе, отвезены и погребены были в Троицком селе, Городце называемом, недалеко от церкви в ближнем расстоянии от села Воздвиженского.

Матвеев А.А. Записки. С. 397

Список с грамоты великих государей: «От царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Руссии самодержцев, в царствующий наш град Москву гостям, и гостиной, и суконной, и чёрных сотен, и Кадашевской, и Хамовных, и дворцовых, и конюшенных, и мещанских слобод, торговым и всяким тяглым людям. В прошлом во 190 (1681) и нынешнем во 191 (1682) годах князь Иван Хованский, будучи в Приказе надворной пехоты, всякие дела делал без нашего, великих государей, указа, самовольством своим, и противясь во всём нашему, великих государей, указу. Да он же, князь Иван, с сыном своим князь Андреем, умысля на наше, великих государей, здоровье и на державу нашу, злыми хитростями хотели нас, великих государей, известь, и государством нашим завладеть, и быть на Московском государстве государем. И о том их злом умысле и об измене сентября во 2 числе нынешнего 191 (1682) года объявилось в селе Коломенском изветное письмо, и по нашему, великих государей, указу он, князь Иван, и сын его князь Андрей за то их многое воровство, и за измену на наше, великих государей, здоровье, и на державу нашу за злой умысел казнены смертию».

Желябужский И. А. Дневные записки. С. 265

Так отпразднованы были именины царевны-правительницы!

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 367

Рассмотрим теперь эти обвинения, предупреждая, что казнь Хованских представляет до сих пор много странного и непонятного.

М.Погодин Как установилось единодержавие Петра. С. 366

В приговоре, прочитанном князю Хованскому в Воздвиженском пред казнию, преступления его начинаются с его управления стрелецким приказом. Видно, совестно было лгать так нагло ему в глаза, что он начал стрелецкий бунт. Старик понял, из-за чего началось дело, и хотел объясниться «о совершенных заводчиках с начала онаго бунта стрелецкаго, от кого он вымышлен и учинён был». Что касается до обвинений сына, то он готов проклясть его, если обвинения окажутся справедливыми.

Но с Верху, по наущению Милославскаго, последовало приказание отрубить скорее головы Хованским, что должен был исполнить стрелец-доброволец, потому что палача не оказалось.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 139

Судить о мере преступности Хованского нелегко; но ясно, что опасность военной диктатуры грозила ужасными последствиями. Власть стрельцов и их начальника могла уничтожить разом весь двор, правительство, бояр. Нужно было действовать быстро, решительно, даже пренебрегая правилами нравственности.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C.60

Казнить из-за наговора от неизвестных людей, без всяких справок, не выслушивая объяснений, не предлагая ни одного вопроса; в день именин Царевны Софии, по выходе из церкви, – одна эта поспешность доказывает, что дело было нечисто, что прямых доказательств не было, а была крайняя нужда избавиться поскорее, во что бы то ни стало, от опаснаго человека, по каким-то неизвестным причинам, кои нельзя было обнародовать, и кои нужно было заменить чем-нибудь, хоть явною ложью для формы.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 140

Казнь Хованского была спасением. О громадном значении его как начальника войска свидетельствует то обстоятельство, что после его казни оказалось вовсе не трудным справиться с этим, так называемым вторым стрелецким бунтом. И в 1689 году стрельцы не были особенно опасны именно потому, что не имели начальника. Что правительница придавала очень серьёзное значение бунту Хованского, видно из её признательной памяти Саввино-Сторожевскому монастырю. Там была построена церковь, освящённая в 1693 году, в память спасения царей и царевны, «когда Хованский со стрельцами на жизнь обоих государей и покушался».

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C.60

Он хотел, говорят, извести царское семейство и захватить в свои руки верховную власть. Какие же есть на то доказательства? Никаких, кроме голословного обвинения со стороны правительства. В обвинительной грамоте и у Медведева говорится, что в Коломенском найдено было подмётное письмо с описанием преступных намерений Хованских. Это подмётное письмо (средство самое обыкновенное в то время) свидетельствует гораздо более против царевны Софии, чем против Хованских, а именно: оно не было оглашено в Воздвиженском, ибо если бы сколько-нибудь было оглашено, то должно бы дойти до сведения Хованских, и они, разумеется, приняли бы свои меры. В мнимом письме показаны приметы писавших, по которым можно было их найти и допросить, получить доказательства, узнать подробности, сделать очные ставки. Ничего этого не было, доносчики не были привлечены ни к какому следствию и остались неизвестными.

М. Погодин. Как установилось единодержавие Петра. С. 368

Его младший сын, который между тем, убежав отсюда, прибыл в Москву, принёс бунтовщикам весть о смерти своего отца. Те, как одержимые, тут же ворвались в цейхгауз, вытащили оттуда наружу все ружья, разграбили казну, выставили пушки на валу и, наконец, заняли позиции для обороны [городского] входа от их собственных государей. При этом повсюду раздавались крики, что стрельцы отомстят за Хованского, как за смерть своего отца, и вырубят всех бояр, которые предательски его убили.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 89

И взволновалися стрельцы все приказы, хотели итить в село Воздвиженское с снарядом, с пушками и с мушкеты, и с копьи, и з бердыши на великих государей.

Записки о стрелецком бунте. Т. 12. С. 455

Для стрельцов смерть Хованского была сокрушительным ударом. Они громко кричали, что потеряли своего отца, но что хорошо отомстят за него. Действительно, они овладели складами оружия и боевыми припасами и были, кажется, в состоянии истребить всё.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 195

Того ж году сентября в … день в селе Воздвиженском учинился всполох. Сказали великим государем, что стрельцы, все приказы со многим снарядом на три дороги с Москвы идут на великих государей боем. И великие государи и государыни царицы и государыни царевны из села Воздвиженского поднялися совсем, поход свой учинили х Троице в монастырь. А которые вести им, великим государем, учинились, и то пролгалось. И жили у Троицы в монастыре многое время.

Записки о стрелецком бунте. Труды отдела древнерусской литературы. 1956. Т. 12. С. 455

[Итак], Хованские были схвачены и казнены. Стрельцы в отмщение за них, вооружились и в ярости своей решились итти в Монастырь оный. Новый и страшный бунт сей принудил Правление наскоро набрать корпус войск, состоящий по большей части из иностранцов, оставшихся от полков, Царём ещё Алексеем Михайловичем набранных, и Лефорт первый с частию сего корпуса прискакал в Монастырь на помощь своим Государям.

По утушении сего бунта он отличил себя обучением сего небольшаго корпуса войск. Стройныя солдат движения, обороты и действования ружьём, привлекали множество зрителей. Пётр, ещё отрок, с прискорбием снося опекунство над собою Софьино, видел Лефорта не однажды в сих обучениях, и тогда уже плюбил его.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 32–33

И в самом деле, Двор, предупреждённый об опасности, которая грозила государству, приказал собрать другие войска, которые всегда отличались непримиримой ненавистью к стрельцам, и приказал немецким офицерам, которых там большое число, немедленно явиться в Троицу. Все послушались приказа, оставив своих жён и детей, чтобы послужить монархам, и никто из них не испугался, что стрельцы отомстят его семье за то послушание, которое он выказал царям. Такой страх мог быть небезосновательным, так как эти немцы жили в предместье Москвы, называемом Кокуй, и стрельцы не преминули бы прийти с целью сокрушить всё и вся, но они были остановлены доводами нескольких своих старых товарищей, по мнению которых, если бы они вырезали жён немцев, то мужья, как только соберут свои отряды, отомстят за них, и что вообще это не средство для того, чтобы достигнуть их цели. Стрельцы позволили себя уговорить, и слобода (Le quartier) была сохранена. Оробев, стрельцы стали искать примирения и нашли двор достаточно расположенным, чтобы пойти на него. Ибо, говоря по правде, там не желали лучшего.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 135–136

Через несколько дней после этого от здешнего двора к стрельцам был послан гонец с указом сложить оружие и немедленно просить о милости, так как их величества уже отдали приказ идти на Москву и вооружённой силой её атаковать, уничтожая при этом стрельцов всеми средствами, чтобы не осталось ни одной живой души. После этого стрельцы пришли к здешнему двору и выдали младшего сына Хованского, а также ещё двух или трёх задержанных ими лиц. При этом они вопрошали с выражением полной покорности, будут ли они за это прощены, или им ещё надлежит опасаться в будущем.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 89

И думы были у стрельцов по всем приказам и раздумали, не пошли, итить поблюлись.

Записки о стрелецком бунте. С. 455

Когда стрельцы услышали про казнь полковника и его сына, они горько пожалели о смерти обоих, но стали вскоре играть на более высоких струнах, посоветовались между собой и, учитывая, что их главарь уже погиб, отрядили нескольких из своей среды, чтобы они сыграли перед великим князем роль грешников, уповающих на милосердие справедливого отца, попросили прощения и притом с изрядной хитростью в отношении царя: мол, теперь злые корни любимой отчизны обезврежены, благодаря этому империя укрепилась, всякие распри прекращены, поэтому, мол, они, стрельцы, как им и надлежало быть в такое время, верны и послушны и такими останутся: они никогда, дескать, не помышляли выступать против своего отечества, а хотели лишь изничтожить тех злых преступников, которые были виновниками смерти господина царя-батюшки; а если они, дескать, и в этом случае действовали не по справедливости, то охотно и спокойно склонят свои головы, чтобы получить заслуженное наказание.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111

И стрельцы, видя такое великое страховаиье, выбрали изо всех полков десятников, пятидесятников человек по сто и послали от себя с повинною к великим государем к Троице в Сергиев монастырь… И у Троице в Сергиевом монастыре по указу великих государей сказана им, стрельцам, жестокая скаска, как они в царствующем граде Москве бунтовали и великое зло умышляли, и за такое былое воровство и злой умысел достойны были смертной казни, и великие государи то всё на милость положили, и в тех ваших воровских винах пожаловали, простили. И от Троицы Сергиева монастыря отпущены к Москве.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 268

Того ж году, октября в 2 день, по указу великих государей спальника младшего сына казнённого Хованского князь Ивана Ивановича Хованского за приставом с Москвы повезли к великим государем х Троице. И от Троицы послан в ссылку в Сибирь. Того ж году октября в день князь Иванову жену Ивана Ивановича Хованского с Москвы повезли в ссылку в телеге и под серою полстью; за нею идучи боярские баярыни, которые её провожали, выли голосами, и, проводя её, воротились.

Записки о стрелецком бунте. С. 452

Хованского обвиняли в намерении убить обоих царей, Ивана и Петра. Однако младший сын Хованского Иван, сосланный при Софье, после государственного переворота 1689 года [когда Пётр вернул себе власть] занял довольно видное место. Можно думать, что царь Пётр вовсе не был убеждён в преступных умыслах Хованских.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C.61

За что же был казнён Хованский с сыном? Он знал тайны Софиины; он был нескромен, за что получил и прозвание народное – тараруй; он был хвастун и хвастался пред всеми боярами своими заслугами, своею силою, – спасением Москвы от кровопролития; он поставил против себя всех бояр образом своих действий; он имел на своей стороне стрельцов, которые так своевольничали, что возбуждали опасение прежних выходок, – может быть даже он пробалтывался о каких-нибудь намерениях, и София могла опасаться, что Хованский вздумает воспользоваться стрельцами, которые готовы были по его приказанию делать всё ему угодное; наконец, он имел на своей стороне многих раскольников между всеми сословиями, которые не оставляли своих намерений… Следовательно, во всех отношениях был это человек опасный, от которого необходимо было избавиться. Всеобщая ненависть, которую он внушал против себя своим высокомерием, уменьшала опасение возбудить казнию его против себя общее мнение.

М.Погодин. Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 370–371

Стрельцы, увидя, что уже невозможно было противу зело сильного рожна пратися, тотчас послали выборных своих к святейшему Иоакиму патриарху со всенижайшею своею покорностью, милости просить о высоком предстательстве, чтобы великие государи пожаловать указали те все вины им отпустить, и что они впредь всегда в повелении их царского величества будут послушными. Святейший же патриарх чрез многие их стрелецкие прошения своим письмом утолил царский праведный на тех мятежников гнев. Иих царские величества, милосердуя к ним, те вины простили, а самых их главных воров в то же время смертию казнить указали.

Матвеев А.А. Записки. С. 398

…И вскоре цари прибыли в Москву в сопровождении дворянства и всех иностранных офицеров. Безоружные стрельцы вышли навстречу, бросились на землю и просили пощады.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 136

Решительный человек Шакловитый

Начальство над стрельцами теперь поверено было Шакловитому. Это был человек решительный. Стрельцы попытались было начать прежние буйства, но Шакловитый тотчас же казнил пятерых из них, а потом со всех полков удалил из Москвы в украинные города наиболее задорных и беспокойных.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 509

Этот Шакловитый был крестьянского происхождения и из подьячих дослужился до думного дьячества.

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории. 245

Того ж месяца ноября (1682) в 26 день в четвёртом часу дни в обедни волею божиею загорелися царския хоромы царя Петра Алексеевича. И погорели царицыны и царевнины хоромы все. И казны множество згорело, потому как загорелась, в то время все были у обедни. И на соборной апостольской церкви кровля вся згорела. И киот над полуденными дверьми, над богородицею згорел, осталась только половина киота. И на церкви московских чюдотворцов, и на патриаршей Крестовой полате, и на обоих сенех у Крестовой кровли погорели. А у патриарших келей кровли сломали, а кельи целы.

Записки о стрелецком бунте. Т. 12. С. 453

Москва, 28 ноября [16]82 года. …Вчерашним утром, приблизительно в 8 часов, на половине младшего царя случился пожар, от которого сгорели дотла покои не только его, но и его госпожи матери. Прекрасная большая церковь «Собор» также была охвачена при том пожаре пламенем, а все иконы и другие вещи, которые не успели вынести с чердака, сгорели. При этом пожаре сгорело или было ранено 150 простых людей, один полковник и четыре гофъюнкера [стольника]. Многие воспринимают этот пожар как недобрый знак.

Гильдебранд фон Горн. Донесения королю Дании. С. 89

За моё пребывание в России там два раза спасали жизнь младшему царю: когда он по своему обыкновению остался развлекаться в деревне, то ему однажды подожгли конюшню; другой раз подложили огонь под его покой и спальню, так что его личный слуга едва успел увести его оттуда в одной рубахе, а молодой господин был крайне взволнован…

Шлейссингер Г. А. Полное описание России … С.111

И тогда ж, в бытность в Воздвиженском, дворец сгорел, где царь Пётр Алексеевич был болен огневою. И едва в ночи от того пожару могли унести из хором, и причитали, что тот пожар нарочно учинён от царевны Софии Алексеевны, дабы брата своего, царя Петра Алексеевича, умертвить и сесть ей на царство.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Того ж году, декабря в 27 день, приходили стрельцы в город перед Красныя крыльцо… и принесли с собою плахи и топоры. И положили перед Красным крыльцом плахи и топоры и сами выборные тово приказу (т. е. полка) легли на плахи, а иные на земле. И доложили о том великим государем. И приходил к ним с Верху от великих государей думной дьяк Стрелецкого приказу Фёдор Левонтьев сын Щекловитов и спрашивал стрельцов, что они пришли и с какою виною. И стрельцы сказали: «Сказывают де великим государем, что мы бунт заводим, а от нас де бунту и заводу никакова нет, чтоб де о том великие государи указали розыскать: буде де какой от нас бунт или завод объявитца, велят де, великие государи, нас казнить всех». И думной пошол в Верх к великим государем и долго ево не было. А к стрельцам в то время ис под Грановитой полаты полковник их вышел Павел Бахин и стрельцам плахи и тапоры велел перенесть перед Грановитую полату перед окошки. И полегли так же. И сошли с Верху к ним от великих государей окольничей Веденихт Андреевич Змеёв, а с ним сошол тот жа думной дьяк… (Рукопись обрывается)

Записки о стрелецком бунте. Т. 12. С. 453

Юные цари сделали знак рукою, что прощают их. Печальные стрельцы встали, пролили слезы умиления, видя своих монархов вернувшимися в столицу столь милостивыми. В тот же день князь Василий Васильевич (Васильевич – это крестильное имя его отца, поскольку среди московитов есть обычай называть друг друга по отчеству, чтобы отметить, чей ты сын – последнее всегда заканчивается уменьшительным «вич». Так у поляков сына воеводы называют «воеводич») [Голицын] был пожалован титулом великого канцлера и соединённым с ним – временника (Wreminick) или временного министра государства то есть правителем государства в течение некоторого времени. Получив распоряжения, канцлер приступил к своим обязанностям, и начал с тщательного розыска о виновных стрельцах. Он прказал казнить зачинщиков, а остальных приговорил к ссылке.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 136–137

Шакловитый, назначенный начальником Стрелецкаго приказа (бывшей надворной пехоты), зорко стал следить за поведением стрельцов, строго наказывая всех тех, кто пытался так или иначе вызвать среди них смуту; кроме того, только 7 более надёжных стрелецких полков оставлено было в Москве, остальные 12 разосланы по границам на службу; из пограничных же лучших людей организовано 5 полков, отправленных в Москву, что давало правительству Софьи верную опору. Желая же положить конец всем толкам среди народа, Софья издала повсеместно указ (21 мая 1683 г.), чтобы «всяких чинов люди прошлаго смутнаго времени никак не хвалили, никаких непристойных слов не говорили и затейных дел не вещали».

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых (исторический очерк). Киев. 1914. С. 82

А пущих (наибольших) бунтовщиков и заводчиков-стрельцев били кнутом и ссылали в ссылки по разным городам. И с того времени почало быть в Московском государстве тихо и смирно.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 268

И от той поры, Божиею милостию, жестокосердого того стрелецкого бунта убийства на неповинных, как бы волны морские, утихать начали.

Матвеев А.А. Записки. С. 398

Московская Лукреция Борджиа

И по приходе [государей в Москву] всякая тишина возставлена была, и началось правление царевны Софии Алексеевны (1682–1689).

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 238

Немного позже стрельцы, очевидно по внушению правительства, подали челобитную, в которой отказывались хвалиться преступлениями, совершёнными ими в мае, уверяя, что лишь по злоумышлению Хованских просили тогда поставить на Красной площади столб.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C. 62

Стрельцы решились, или их заставили решиться, сделать последний, самый трудный шаг – отказаться от дела 15 мая как от подвига и признать в нём мятеж, преступление. Стрельцы подали челобитную: «Грех ради наших, боярам, думным и всяких чинов людям учинилось побиение на Красной площади, и тем мы, холопи ваши, Бога и вас, великих государей, прогневали; по заводу вора и раскольщика Алешки Юдина с товарищами, по потачке всякому дурну названного отца их, князя Ивана Хованского, и сына его, князя Андрея, били челом все полки надворной пехоты, покрывая большие свои вины, чтоб вы, великие государи, пожаловали нас грамотами, чтоб нас ворами и бунтовщиками никто не называл, – и жалованные грамоты даны. По злоумышлению тех же Юдина и Хованских били челом, чтоб на Красной площади сделать столп и написать на нём вины побитых, и столп сделан. И ныне мы, видя своё неправое челобитье, что тот столп учинён не к лицу, просим: пожалуйте нас, виноватых холопей ваших, велите тот столп с Красной площади сломать, чтоб от иных государств в царствующем граде Москве зазору никакого не было».

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 367–368

И пришед к Москве, по указу великих государей столп каменной, что поставили было стрельцы, сломали до подошвы. И в то ж время по указу великих государей выбраны были ко всем стрелецким полкам новые полковники, Никита Глебов с товарыщи.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 268

Наконец, когда уже долгое время царило спокойствие, стрельцов-бунтовщиков незаметно разослали в разные стороны и таким путём рассеяли. Самые скверные зачинщики были частично повешены, частично же обезглавлены и таким образом наказаны по заслугам.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111

…Решено было разослать стрельцов по разным городам; и вот одни приказы, то есть полки, отправили в Великие Луки, другие – в Астрахань, третьи – в Киев, четвёртые – в Смоленск, и были даны и разосланы указы, как кого казнить; когда казнили около полутора тысяч человек, стрельцы стали сильно негодовать и поджидать [той] поры, когда спадут воды и оденутся листьями леса, обещаясь снова собраться вместе. Что выйдет из этого, покажет время.

Дневник зверского избиения московских бояр… С. 19

Нельзя отрицать, что сила воли правительницы и её способности содействовали спасению авторитета власти в это время.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.65

Наши исторические диллетанты жалуются на недостаток западных страстей в лицах Русской Истории. Ну, вот вам в утешение София, соглашающаяся на поднятие стрельцов и на убийство поголовное ненавистных ей Нарышкиных с Матвеевым во главе, вешающая образ Божей Матери на шею Ивана Нарышкина, котораго выдать заставляет его родную сестру, Царицу Наталью Кирилловну, решившая без суда казнь Ховансваго в день своих именин, умышлявшая так долго и разнообразно против Петра. Чем в эти моменты уступит она Лукреции Боржиа? А Иван Михайлович Милославский? Это характер шекспировский! Мы встретимся с ним ещё несколько раз в продолжения наших исследований.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 126

Книга третья. Птенец расправляет крылья

Глава IV. Взлёт и падение царевны Софьи

Из дневника читателя

У Достоевского есть несколько подробных планов романов, которые он собирался написать, да не успел. В частности, он собирался написать нечто в духе Дюма, о русской «железной маске» – заключённом «нумер первый» в Шлиссельбургской крепости, низложенном императоре Иване Шестом. Эта страничка из его рукописей стоила ему большого труда. Возможно, написана она была враз. Но там такие тонкости знания темы, такие её повороты, что чувствуется за этим мозговая каторга многих дней. Достоевскому стоит в этом подражать.

Исторический роман из жизни Софьи мог бы выглядеть следующим манером.

Стало так, что в детстве её какой-то западник-грамотей, вроде Симеона Полоцкого, определённый ей в наставники, читал по древней книге почтенным дребезжащим голосом былую повесть о византийской царевне Пульхерии. Как стала она править великим царством при властвующем брате-шалопае. Как мудро было её правление. Выспрашивала малое дитя Софьюшка с недетским интересом, как это вышло, чтобы девица могла дойти до такой чести и славы. Задумывалась Софьюшка, с горящими глазами просила снова честь из книги с медными литыми крышками, заманчивыми, как ворота в рай. Сама ворочала, слюнявя пальчики, узорчатые страницы, от которых пахло мышами и мёдом. Чуяла, что и над ней исполнится некогда византийское чудо преображения. Станет она, станет царь-девицей. И сладко, и надолго обмирало от предчувствий её маленькое птичье сердечко. И вот дождалась она урочного часа, двадцать лет ждала. Вечная история из медной волшебной книги стала оживать в яви. Всё царство русское доставалось по старшинству бессловесному Ивану-дурачку, с головой в золотушных, будто бы медовых, потёках. Господи, дай ты ему жизни долгой, жарко молилась она, опрастывая по ночам от лебяжьего одеяла сдобное знойное тело. Трогала его среди жаркой молитвы, обмирая от стыда перед божьим оком и соромного жгучего пламени, которым оно загоралось.

Пётр был сперва малой занозой её души. Потом был первый тяжкий грех её, когда она вдруг, пугаясь даже себя, просила Бога о смерти, как бы там ни было, а единокровного себе брата. Как выбирала потом из двух мужчин, который больше годен ей, чтобы извести ненавистного, настырного братца своего, не впутывая в это дело Господа Бога. С Васильем Голицыным уговорились они послать голицынского дядю, пьяницу и бабника Бориса, в Преображенское, чтобы он втёрся к царствующему отроку в доверие, утопил того в пороке и пьянстве. Научил пить, содомить и отвратил бы его от царского дела, сделал ненавистным людскому оку и мнению. Тот основал в будущем грозном царе и порок, и пьянство, да вдруг отложился и от Василья, и от Софьи. Своя перспектива нарисовалась ему в царской приязни.

Тогда Софья захотела сделать из канцлера Васеньки сильномогучего богатыря-воина, спасителя отечества и других христианских народов от вечных козней магометанского бога. Сделать такого героя, пред которым простёрся бы народ в собачьей преданности и почтительном страхе. Чтобы не стало у народа других авторитетов, кроме него. Она дала ему войско и деньги для блицкрига в Крыму. Васенька профукал и то, и другое. Драма Софьи тем самым стремительно приблизилась к занавесу. Пульхерии Византийской из неё не вышло. Софья упросила Петра принять вернувшегося из крымского похода первого русского генералиссимуса Василия Васильевича Голицына для учинения награды за превратившуюся в прах русскую честь и силу. В народе долго потом передавали в каких именно словах благодарил за службу молодой царь обмишулившегося воеводу. Царь Пётр известен был современникам как автор двух виртуозных произведений потаённой словесности – малого и великого матерных загибов. Большой загиб состоял из шестидесяти шести непередаваемых слов родной речи, малый – из тридцати трёх. Вот этот-то малый загиб и был единственной речью Петра, которой он удостоил воинские заслуги своего фельдмаршала. Ах, как мне жаль, что эти произведения Петрова гения пропали для русской литературы и исторической науки. Говорят, что последний, кто без запинки произносил малый матерный загиб Петра был Сергей Есенин. Значит, точно присутствовала в этой необычайной прозе своеобразная и изрядная доля поэтической страсти.

Эффект был полный. Падение Голицына увлекло за собой Софью. Так бывает, когда великий утёс летит в бездну, лишившись единственной подпоры. С этой поры европейски вышколенный политик Василий Голицын так же стал на сторону примитивного, но безотказного макиавеллизма. Было постановлено пришибить монаршего обидчика каким-нибудь нечаянным или явным образом. Стрелецкий генерал Циклер в позднейших пыточных расспросах сознавался, что Петра должны были проткнуть ножом во время суеты вокруг пожара, специально устроенного. Пётр, странным образом, обожал роль добровольного пожарника и не упускал случая добавить бестолковой суеты в каждом огневом происшествии. Но стало поздно.

Дальнейшее известно. Стрелецкая возня в Кремле сначала насторожила Петра, потом смертельно надоела. Был его побег в Троицкий монастырь, пожалуй что спровоцированный. Это был умелый ход. В критическую минуту у нас цари всегда бегали. Начиная с царя Грозного. Так поступала не раз и сама Софья. Пётр бежал без штанов на неосёдланной лошади. Всякая деталь тут в строку, поскольку делали его униженным и гонимым. Народ наш таких начинает обожать. До той поры, пока они не освоятся и не возьмутся по-хозяйски устраивать общенациональную судьбу. Софья заняла с этого времени в обывательском сознании скамью обвиняемых.

Меня только удивляет, почему, например, есть опера «Иван Сусанин», а нет оперы «Мельнов и Ладогин». И памятники им нигде не стоят. А ведь те два стрельца, прорвавшиеся тревожной ночью сквозь дозорные рогатки и предупредившие Петра о смертельной угрозе, спасли не просто его жизнь, они спасли, если верить историкам, путь России к прогрессу и трогательному единению со всеми европейскими народами. Правы ли эти историки, кто же его теперь разберёт… Может всё-таки правду говорят, что историю больше, чем Наполеоны и Цезари, меняют эти самые историки…

Всякий авантюрный роман хорош интригой, действием, яркостью деталей и сцен. А, если это роман исторический, то и характерами, которые когда-то выступили на авансцену времени и тем вызвали долгий интерес потомков. Вот какие, например, люди были задействованы в житейской драме царевны Софьи. Они проиграли, стали падалицами с буйного древа жизни, потому что каждый был не без червоточины.

Вот, может статься, самый образованный, просвещённый и самый умный человек того времени монах Сильвестр Медведев. Возможно, это именно он крепил в Софье её заветную мечту повторить дивную долю принцессы Пульхерии. Однако самого его больше грела мысль присвоить себе головную роль всероссийского патриарха.

Василий Голицын и более того, тайно пользуя Софью своею любовью, вынашивал ещё более тайную мысль о полной власти, не царской даже, а императорской. Он составил грандиозный план растворить православие в католицизме, отдать Россию в духовную кабалу римского папы и выпросить у него за то верховенство, вроде того, каким обладал прусский кесарь, называемый императором Священной римской империи. Какая роль отведена была при этом возлюбленной правительнице Софье, остаётся только гадать. Чуяли видно староверческие мятежные пророки вещим духовным слухом эту опасность для дедовской веры от нашествия грамотеев гедеминовых кровей. Стояли насмерть они за каждую букву в старом писании, чтобы вместе с нею не потерять букву духа, букву Закона Божьего.

Фёдор Шакловитый, вышедший из грязи в князи, с плебейской неосторожной отчаянностью, с бездумным бунтарством былинного Василия Буслаевича ломал свою линию. У него была цель поменяться некоторыми ролями с канцлером Василием Голицыным. Умом он взять не мог, взял телесными достоинствами. Во время крымских походов он остался доверенным фельдмаршала у тела правительницы. И справился с этою своею ролью настолько успешно, что Софья стала чувствовать постоянную в нём нужду. Впрочем, Шакловитый не был совсем уж глуп. Он один из первых догадался, что положительный имидж в политике легче всего создать рекламным трюком. По его настоянию в Датском королевстве был заказан первоклассный многотиражный гравированный портрет российской правительницы, сделанный по всем канонам официозной европейской иконографии. По мнению Шакловитого, гравюры с изображением носительницы высшей верховной российской власти полагалось бы иметь при каждом европейском монаршем дворе. С тем, чтобы приучить международное око и международный ум к незыблемости Софьиного положения. Сиятельный лик Софьи в победительном овале, как земной круг покоился на некоторых символических китах, одним из которых был всадник в латах с хорошо узнаваемыми чертами самого Фёдора Шакловитого. Намёк достаточно прозрачный, чтобы не вызвать раздражения других мнящих себя китами. Это смелое безрассудство, конечно, стоило плахи. Тем оно и кончилось.

Понятно, почему о Софье не осталось воспоминаний. Мы не только не можем узнать доподлинных черт её внешности, но и доподлинных деталей её правления. Мы не знаем точно, сносным оно было или бестолковым. Самые заметные события её царствования – два крымских похода, например, окончились позором. Между тем, смысл политики и дипломатических усилий её правительства даже тут вполне вменяем. Мне очень любопытно и вполне отрадно было сознавать, что русские приказные люди, отвечавшие за мировые интересы России, были и хитры, и изворотливы, чутки и прозорливы ничуть не хуже европейских законодателей посольских дел. Вот как было в этот раз. Польша, всегда презиравшая весь белый свет, дозадиралась, наконец. Великого польского короля Яна Третьего Собесского обложили, как медведя в берлоге, опытные и яростные охотники. Тычками и прочими азартными выходками понуждали к последнему паническому гибельному шагу. Отчаяние подтолкнуло Яна III-го к единственному спасительному решению – просить помощи у России. Польским послам было велено отправиться в Москву, к великому канцлеру Голицыну и умолить ненавистных русских вступить в боевой союз, во что бы то ни стало. Русские повели дело вяло. Нетерпеливый польский интерес почёл это издержками русского тугодумия. Дело же объяснялось тем, что русские, наконец, угадали, что в руки теперь пойдут одни козыри. Тут, чем большую они проявят выдержку, тем больше вырастет ставка. И дотянули таки русские тугоумы до того, что вынул Собесский из карманов и протянул русским в качестве взятки на белой ручке самоцветный драгоценный адамант – заветный Киев-град, да ещё целое ожерелье отнятых прежде русских городов и мест. Смоленск, Северская земля с Черниговом… И уже Софья могла именоваться среди прочего «самодержицей Киевской, Смоленской, Северския земли и прочая, и прочая…». Кроме того, русских государей стали с этого времени величать «пресветлейшими и державнейшими». Наши верховные лица требовали от официальных иностранцев и прежде именовать себя таким манером, однако те считали эту честь непомерной для русских.

Говорят, что, подписавши этот трактат, плакал король Ян. Не то от счастья, что спас Польшу от окончательного разорения, не то потому, что велика казалась ему цена за Софьину подпись под драгоценной бумагой. Некоторые историки полагают, что все потери, понесённые генералиссимусом Василием Голицыным в бездарных походах, окуплены были заранее и с большим гаком одними теми условиями, которые выторговал он своим решительным молчанием в московском русско-польском посольском сидении. Мудрой птицей совою быть он мог, но быть буйной птицею орлом ему не дано было…

Историческая драма, срежиссированная царевной Софьей, великолепна ещё и тем, насколько ярки и закончены в ней характеры фигур второго плана и даже самой массовки. Вот каким предстаёт в ней, например, князь Иван Хованский, прозваньем Тараруй. В переписке царя Алексея Михайловича есть о нём убийственные строки: «…Честь твоя пошла от милости моей, а до того тебя всяк дураком называл». Тараруй же означает бахвала и пустозвона. Но ни народное, ни царское мнение, видно, не исчерпывало его натуры. Пожалованный в большие ратные чины, он показал себя умелым воином. Своевольные стрельцы страшно полюбили его и слушались беспрекословно. Софья воспользовалась его популярностью. По мнению современников, она таскала калёные орехи из огня его руками. Он стал невольным свидетелем многих Софьиных тайн. Доподлинно знал меру каждому участнику её заговора. Русского чиновного человека почти всегда губит неумение держаться в тех рамках, которые отведены ему обстоятельствами. Чувство меры – величайший талант. Иван Хованский этого таланта не имел. Места первого воеводы и военного министра при Софье ему стало мало. Размеры власти и почестей оказались обширнее его рассудка, голова пошла кругом. Видно, царь Алексей Михайлович был достаточно проницательным человеком и отчасти смотрел в корень. Хованского пьянила мечта о короне. Откуда-то он взял, что род его напитан голубой кровью Гедимина, и это будто бы гарантирует его право. Хмель безоглядности оказался столь буен, что Хованский не угадал опасности в том, чтобы унизить Софью. Он предложил ей в мужья своего сына. А что, он же гедеминович, мог бы добавить благородства худой крови приблудившихся к трону безвестных Романовых. Софья подивилась, наверное, его наглости, но пока всё сходило ему. Правда, говорят, что Софья из любопытства пригласила к себе в хоромы Хованского сына, а, увидав, жестоко насмеялась над ним.

– Это с таким-то рылом, да в царскую родню? Тебе бы скорее ярыжкой быть пристало. Этаких в базарный день на копейку пучок дают…

Стыд расшил лицо его мокрым бисером.

Поняла, однако, Софья, что дальние виды и задние мысли Хованского опасны ей.

Князь Хованский, между тем, в упоении собственными грёзами, не чуял беды. Выезды делал такие, что и царскому достоинству были бы впору. Репетировал, выходит, будущее. Сотня стрельцов в кафтанах, красных с золотом, с бердышами наизготовку расчищали перед ним дорогу от всякого человеческого мусора. «Большой едет… Большой!» – кричали они оторопелым зевакам, готовым ударить лицом в непролазную московскую грязь. Где тут царь, где его первый холоп, где царские верные слуги – уже было не понять не только уличной черни, но и самому князю Ивану Хованскому.

Очнулся от этого угара князь Иван Михайлович только лишь перед смертною плахой. Ему читали вины его, где главным числился смертный умысел на царевну Софью и весь царский дом. Об этом накануне было поднято письмо, очень кстати найденное перед царскою резиденцией временно, как при всякой новой заварушке, основанной в Троице-Сергиевой лавре. Об этом умысле до той поры, из всех присутствующих при казни, не знал только сам винимый в том Хованский. Царевна Софья в это время (вот какая опять ухмылка русского случая) справляла в монастырских палатах свои именины. Хованский божьим именем умолял дать ему последнее слово. Царевна, не вставая от яств, велела срочно кончить это муторное дело. Не нашлось палача. Стали искать охотника. Нашёлся какой-то стрелец, который за пять рублей взял на себя окаянный грех. Буйная голова Ивана Хованского, упавши с дубового сутунка на мёрзлую землю, обозначила жуткую кровавую точку в конце очередной русской смуты. Это был, конечно, лучший подарок, который сделала к своему двадцать пятому дню рождения царевна Софья. Не стало опасного зарвавшегося смутьяна, пропали некоторые видные до той поры концы тайных дел.

Какую же мораль можно вывести из всего этого собрания ярких и по виду беспорядочных эпизодов. Порядок тут есть, и он полностью совпадает с видами и вожделениями самого сильного духом человека на этом коротком отрезке русского жестокого времени. Своё время царевна Софья кроила по себе и на себя. То, как своевольно обращалась она с историей, может, конечно, вызвать восхищение. Законченность же её личной драмы вызывает в памяти отточенные образцы античных трагедий. Но это и всё. В её правлении нет блеска, возвышающего во времени даже варварскую натуру.

Неужели всякое, даже самое решительное движение русской истории не преследует у нас никакой иной цели, кроме той, чтобы тешить тщеславие и похоть властолюбия. История наша что-то слишком уж часто обретает обидное сходство с отхожим местом, которое всякий новый упорный выскочка всё удобнее приспосабливает для собственной определённой нужды.

Это ещё с Софьи повелось.

А каковы последние дни её! Лишённая всего, она мается в аскетическом пространстве монастырской кельи. А под решетчатым окном с синими лицами висят её бывшие сподвижники с челобитными в окоченевших страшных руках. Они просят у неё того, чего не догадалась она дать, когда у неё было всё, и не может дать теперь, потому что у самой ничего не осталось…

Вот какая ещё замечательная деталь есть в биографии Софьи. Не все начала в отношениях Европы и России положены Петром. Русско-французские литературные связи, например, основаны царевной Софьей. Впрочем, начались эти отношения ещё ранее, со случая курьёзного. Первую завязь на пышном ныне древе культурных отношений России и Франции следует отметить 1657 годом. Тогда сильно заболел царь Алексей Михайлович. Занемог он так, что в русской державе царило уже похоронное настроение. И вот, почти как в сказке, был брошен отчаянный клич на всё царство-государство – кто спасёт царя, тот получит, ну, не полцарства, конечно, но особое царское благоволение и большой куш в придачу. А поскольку напрасная похвальба грозила немилостью, то охотников лечить злую царскую немочь не находилось. Помог случай, о котором, в частности, рассказал в своих записках француз Доарвиль, живший тогда в России. Некая неблагонамеренная жена решила избавиться от своего неудобного в семейном быту мужа. Объявила, что он-то и знает верное средство, как помочь царю и государству, да не хочет, по пакости натуры, явить при царском дворе своё заветное искусство. Незадачливого мужа представили пред ясные монаршие очи. Начатые было отговорки, только усугубили его положение. Тогда он и решился валять отчаянного дурака по русской разудалой присказке – умирать, так с музыкой. Вошёл в гибельную роль. Заставлял царя ходить босиком по росным травам, заправлять кашу голубиной кровью, есть толчёные сорочьи потроха, сидеть в парной в бараньем тулупе. Бог оказался милостив и к столь потрясающему врачу, и к его державному пациенту. Царь выздоровел. Оболганный муж со щедрыми подарками вернулся домой. Что там стало с коварной женой, француз не сообщил. А это, может быть, самое занимательное место во всём том происшествии.

Мольер написал свою знаменитую пьесу «Лекарь по неволе» лет примерно через десять после означенного происшествия. Надо верить, что в ней сохранились отголоски именно этой истории, потому что в Европе о том стало известно аккурат из французских донесений. Выходит, что в мировой литературе это первый случай, когда основой великого создания европейского ума становится сюжет из русской жизни. Правда, он так интерпретирован, что о том невозможно догадаться, не зная некоторых подробностей царского русского быта в семнадцатом веке.

Послабления в режиме теремной жизни привели и к некоторым вовсе неожиданным результатам. У русской женщины проснулась тяга к писательству. Софья Алексеевна Романова должна быть названа первым по времени крупным отечественным литератором, конкретно, драматургом. У меня нет возможности говорить о подлинной величине этих её дарований. Однако ещё в конце девятнадцатого века историк С. Шашков утверждал, что имел доступ к целой «библиотечке её драматических сочинений». Следы этих бесценных для истории русской литературы рукописей мне не удалось отыскать. Возможно, были недостаточно упорными мои разыскания. А они могли бы дать замечательные и вечные результаты. Карамзин держал в руках только одну её рукопись, и вот что писал по этому поводу: «Мы читали в рукописи одну из ея драм и думаем, что царевна могла бы сравняться с лучшими писательницами всех времён, если бы просвещённый вкус управлял ея воображением».

Возможно та рукопись, которую держал в руках Николай Карамзин, и была переводом знаменитой мольеровской пьесы «Лекарь по неволе». Есть сведения, что эту пьесу ставили при дворе царя Фёдора Алексеевича именно в её, Софьином, переложении. Какая-никакая, а в пьесе оставалась память о её и его, царя Фёдора, обожаемом отце. Этот факт мог с особенной силой влиять на творческий порыв первой русской переводчицы гениального француза.

При тщательном изучении истории попадаются часто факты, настолько ничтожные, что их можно было бы отнести к бесполезным. Но и они иногда дают живую картинку ушедшего времени. Вот, например, мелкая деталь, которая даёт представление о том, как трудно, но и весело (правда, в этот раз весёлость вышла жестокой) приобщалась старая Русь к культурному веянию нового времени. Царевна Софья отмечала именины. Значит, дело было 17 сентября, неизвестно, правда, какого года. Подошла она к этому делу вполне ответственно и в собственном духе. Сочинила пьесу по мотивам жития одной из своих любимых святых угодниц. Юная княжна Мария Головина увлечённо лицедеяла на сцене в одной из ролей. Тут же была и Софьина сестра царевна Мария Алексеевна. Неизвестно, лицедеяла ли она тоже или была в числе зрителей. Озорницей оказалась эта царевна Мария Алексеевна. Сунула во время представления за пазуху княжне Головиной большого чёрного таракана. И тут самодеятельная актриса превзошла все возможные пределы естественности в проявлении ужаса и омерзения. Эта-то мизансцена и вызвала самый буйный восторг у публики. На саму же актрису этот случай произвёл настолько неизгладимое впечатление, что она, в конце концов, помешалась. Всюду стали видеться ей чёрные тараканы.

Несколько строк из написанного ею, царевной Софьей, мне найти всё-таки удалось. Вот что присочинила она к гербу своего любимца князя Василия Голицина после известного его дипломатического триумфа, приведшего к заключению Вечного мира с Польшей и возвращению России её исконных древних владений. На гербе том изображён был всадник, лихо устремившийся на поиски, надо думать, славы и чести. И вот как Софья прокомментировала это стремление:

Камо бежиши воин избранный,

Многажды славне честно венчанный?

Трудов сицевых и воинской брани

Вечной ты славы достигша, престани!

Не ты, но образ князя преславнаго,

Во всяких странах, зде начертаннаго,

Отныне будет славно сияти,

Честь Голицыных везде прославляти.

На мой взгляд, сочинение это ничуть не хуже признанных виршей главного краснослова той эпохи Симеона Полоцкого. И даже оды самого Михайлы Ломоносова, написанные «высоким штилем» гораздо позднее, не всегда превосходят эти начальные торжественные перлы русской словесности.

Птенец расправляет крылья

Теперь напомянем о другом дворе – царя Петра Алексеевича и матери его, царицы Натальи Кирилловны, коим образом проводили своё время во всё то правление царевны Софии Алексеевны. И именно, жили по вся лето в Преображенском своим двором, аж до самой зимы, а зимою жили на Москве. А двор их состоял из бояр, которые были их партии: князь Михайло Алегукович Черкаской, князь Иван Борисович Троекуров, князь Михаил Иванович Лыков, родом Урусов, родом Нарышкины, князь Борис Алексеевич Голицын кравчий, родом Стрешневы, да спальники, которые все привязаны по чину своему, и почитай, все молодые люди были первых домов. И царица Наталья Кирилловна, и сын ея ни в какое правление не вступали и жили тем, что давано было от рук царевны Софии Алексеевны. И во время нужды в деньгах ссужали тайно Иоаким патриарх, также Троице-Сергиева монастыря власти и митрополит Ростовский Иона, которой особливое почтение и склонность имел к его царскому величеству Петру Алексеевичу.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 238

Между тем, как старые ревнители хлопотали о просфорах с восьмиконечным крестом, Царевна София заботилась о венцах, цепях, кафтанах и украшениях всякаго рода, – что делал десятилетный Пётр? Пётр только то и делал, что думал о своих военных потехах: в Оружейной мастерской палате сохранилось сведение, что даже накануне царскаго венчания велено было сделать, по его указу, четыре лука с буйволовыми костьми, недомерки, к ним шесть гнёзд северег шафранных, два гнезда товаров, его государевой статьи, да два лука по 14 корков(?) мерных, два лука по 13 корков средних, два лука по 12 корков недомерков, да к ним 20 гнёзд северег простых, стольничей статьи. Великаго Государя указ приказал записать боярин Пётр большой Васильевич Шереметев.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 69

Силой обстоятельств он [Пётр] слишком рано предоставлен был самому себе, с десяти лет перешёл из учебной комнаты прямо на задворки.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М. Т. IV. С. 265

Во время правления Софьи Пётр продолжал проживать с матерью в Преображенском селе. Его воспитание было совершенно заброшено. Учителя, Никиту Моисеевича Зотова, от него удалили; другого ему не дали; он проводил время в потехах, окружённый ровесниками, без всяких дельных занятий: такая жизнь, конечно, испортила бы и изуродовала всякую другую натуру, менее даровитую. На Петра она положила только тот отпечаток, что он, как сам после сознавался, не получил в отроческих летах тех сведений, которые необходимы для прочного образования. Через это небрежение Петру приходилось учиться многому уже в зрелом возрасте. Сверх того проведённое таким образом отрочество лишило его той выдержки характера в обращении с людьми, которая составляет признак образованного человека. Пётр с отроческих лет усвоил грубые привычки окружавшего его общества, крайнюю несдержанность, безобразный разгул.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях… С. 506

…Молодой царь выгнан был грустию и скукою из дворца и выбежал на улицу, где в потехах, столько соответствовавших его натуре, он расправил свои силы и получил те дружинные привычки, которые так соответствовали его деятельности, его историческому значению. Но дружинная жизнь, если, с одной стороны; предполагает сильную деятельность, подвиги, то, с другой, предполагает весёлую, разгульную жизнь, опять соответствующую природе людей, способных к дружинной жизни. Так жилось в старой Руси, где князь, прежде всего, был вождём дружины; поработать и потом сесть пить с дружиною – таков был день старого русского князя, который не мог принять магометанства, потому что «Руси есть веселие пити». Следовательно, нечему удивляться, если и новая дружина петровская не разнилась в этом отношении от старых дружин. Но здесь мы должны припомнить ещё и другие условия, которые нам объяснят дело во всех подробностях. Припомним, что для Петровых деда, отца и брата, кроме их природы, недоступный, окружённый священным величием и страхом дворец служил тем же, чем терем для древней русской женщины, – охранял нравственную чистоту, хотя мы знаем, что более живой по природе царь Алексей Михайлович любил иногда попировать, напоить бояр и духовника. Младший сын его, с пылкою, страстною природою, выбежал из дворца на улицу, а мы видели, как грязна была русская улица в конце XVII века; справимся с известиями о господствовавших пороках тогдашнего общества, и нам объяснятся привычки Петра, которые так нам в нём не нравятся.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 238

Известно, что по смерти старшего сводного брата Феодора, было прежде общее управление со вторым сводным братом его Иваном, и что царевна София, родная сестра Ивана, по особой любви к сему последнему и по своему непомерному желанию правительствовать, изыскивала всевозможные на свете средства к тому, чтобы совсем извести сводного брата своего, нынешнего царя Петра, или, по крайней мере, устроить дело так, чтобы тем или другим образом можно было устранить его от наследования престола.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1099

…Беспокоил её точию Пётр, котораго пылкая природа и дарования и в сих уже годах видны были; но как был он ещё десятилетний отрок, то и мнила или погрузить его в пороки, и, сделавши развращённым, отвратить от него сердца всех, и при помощи тех же Стрельцов исключить от правления; а буде того не удастся ей, то лишить его и жизни.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 28

…Она полагала, что нет иного лучшего пути, как лишить юного царя Петра хорошего воспитания и оставить его расти в дикости, среди общества молодых, грубых людей, в надежде, что по неблаговидному образу жизни своей, он, без сомнения, сделается со временем ненавистным народу, и что его выдающийся великий дух и разум померкнут вследствие разврата и знакомства со всеми возможными пороками, и, следовательно, сделают его неспособным к правлению и предприятию великих дел.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1099

K нещастию Принцов они почти всегда окружаются людьми, имеющими пользу свою в том, чтобы ласкать их слабостям. София умножила ещё сии опасности в разсуждении младаго Государя. Она, ведая склонность Его от самаго детства заниматься с детьми в экзерцициях воинских по тогдашнему военному уставу, и относя то единственно к резвости и забавам детским, употребила всё своё старание и хитрости, определить к сей забаве его, под видом угождения ему, детей Сокольничих и других низких родов, но видных собою, без воспитания, избалованных и развращённых, и как выше сказано, чрез них погрузить, его в пороки. Средство сие казалось ей надежнейшим к истреблению в нём семян добродетели, воспитания и бодрственности, и, следовательно, к соделанию его неспособным к царствованию, и к удержанию навсегда в руках своих скипетра, похищеннаго ею.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 29

Но Бог милостив. Преображенское сделается для даровитаго мальчика наилучшею школою, где он, на просторе, среди полей и рощей, вдали от придворнаго тунеядства, праздношатания, безпечности и закоснелых обычаев, выучится, разовьётся, познакомится с людьми, с нуждою и приготовится на царственное делание, по-своему, как на святой Руси никто прежде не думал, не гадал, и как во сне никому присниться никогда не могло. Птенец здесь оперится, заматереет, расправит крылья, и из Преображенскаго гнезда вылетит орлом на всю святую Русь.

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Нечто из личной жизни царевны Софьи

По вступлении в правление, царевна Софья для своих плезиров, завела певчих из поляков, из черкас, также и сёстры ея по комнатам, как царевны: Екатерина, Марфа и другия, между которыми певчими избирали своих голантов и оных набогащали, которые явно от всех признаны были.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 240

Деятельная, предприимчивая, она соединяла с грациею и прелестями телесной красоты ум, способный к совершению великих дел, и честолюбие, которое преодолевало все препятствия к предположенной цели. Она управляла государственными делами с замечательной мудростью, и лица, знакомые с делами политическими, восхваляют ея управление. Она не только одарена была способностями правительственными, но любила литературу, которая почти неизвестна была в России, и сама занималась ею.

Левек. Русская история. Т IV. С. 166

Царевна Софья, с благородными и знатными девицами и мущинами, принимала живейшее участие в театральных представлениях. Она даже играла на нём, между прочими комедиями, переведённую ею самою с Французскаго: «Врач противу воли», соч. Мольера, и трагедию своего сочинения «Екатерина».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 120

Мы читали в рукописи одну из ея драм и думаем, что царевна могла бы сравняться с лучшими писательницами всех времён, если бы просвещённый вкус управлял ея воображением.

Карамзин Н. Пантеон русских авторов. Сочинения Николая Карамзина. 1820. Т. VII. С. 293

Полагают, что царевна и сама сочиняла стихи: достоверно, по крайней мере, что первые шаги её вне стези обыкновенных женщин того времени, имели литературное направление; казалось, она должна была стать Меценатом рождавшагося в России просвещения…

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 11

Эта царевна сама писала трагедии и комедии, и после ея смерти осталась библиотечка драматических сочинений.

Шашков С.С. История русской женщины. Издание второе, исправленное и дополненное. С.-Петербург. 1879. С. 188

Вообще о театральных представлениях, бывших в комнатах Софьи и пиесах, ею сочинённых, почтинет никаких известий. Вот почему для нас важно и устное предание, сохранившееся в роде Головиных. Вот как передаёт это предание П. Казанский в описании села Новоспасскаго (Москва. 1847. Стр. 93–95). «Однажды, 17 сентября (как мы помним, в этот день отмечались именины царевны Софьи. – Е.Г.) Мария Васильевна Головина, бывшая ещё княжною, вместе с своей матерью, комнатною боярынею, княгинею Мещерскою, приехала во дворец поздравить царевну с днём её ангела. В это время в тереме царевны происходило представление «Обручение святыя Екатерины», которое, как говорят, сочинила сама царевна. Княжна Мария Васильевна, по молодости лет, лицедеяла одну из прислужниц Премудрой девы, озарившейся светом христианского богопознания. Во время представления царевна Мария Алексеевна, бывшая с ней почти одних лет, положила ей за манишку большого чёрнаго таракана, которого она до того испугалась, что во всю свою жизнь имела к ним сильное и непреодолимое отвращение, и даже под старость, лишившись умственных способностей, главным образом помешалась на чёрных тараканах: она их везде видела безпрестанно ползающими… Любопытно, что родной племянник М.В. Головиной, страдалицы за таракана, князь Иван Михайлович Мещерский, духовною грамотою от 7-го января 1718 года отказал большую часть своего громадного имения той самой царевне Марье Алексеевне, которая стала виновницей происшествия с тараканами, и сделал её душеприказчицею своего завещания ровно за месяц до арестования её по делу царевича Алексея Петровича.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 424–425

Между тем и образ жизни царевны, естественно, должен был измениться с изменением ея привычек и занятий. Она позволила себе во многом преступать строгость теремных законов и принимала в своих покоях мужчин, которых общество ей было приятно. Милославский, родной ея дядя, без сомнния был один из людей, имевших к ней доступ. Вслед за ним и, вероятно, некоторыми другими, был ею принимаем и князь В. Голицын в минуты, которыя деятельная его служба на украинской границе позволяла ему проводить в Москве. Речи этих людей, посвятивших всю свою жизнь политической деятельности, должны были произвести большое впечатление на ум царевны, по природе своей более практический и положительный, чем созерцательный.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 11

Правду или неправду староверы втихомолку говаривали: «Царевна Софья была блудница и жила блудно с боярами, да и другая царевна, сестра ея… и бояре ходили к ним, и робят те царевны носили и душили, и иных на дому кормили…».

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 183

Образ жизни царевен, действительно, мог давать поводы к злословию. Сёстры Софьи поспешили воспользоваться ея возвышением, чтобы покончить с остатками теремной неволи, тяготившими их ещё при жизни царя Феодора, и устроить жизнь по своему вкусу. Жили они широко, не встречая отказа в средствах, пока государственная казна была в руках сестры-правительницы, и очень вероятно, что в их теремах толпились придворные кавалеры, среди которых они могли вербовать фаворитов: свобода любви была главным атрибутом женской эмансипации не только в их время, бедное интересами иного порядка, но и в следующем, XVIII веке, когда условия воспитания русских царевен все-таки изменились к лучшему.

Три века. Россия от смуты до нашего времени. Исторический альманах под. Ред. В.В. Каллаша. М.: Изд. Т-ва И.Д. Сытина. 1913. Т.2. С. 160–161

И тогда ж она, царевна София Алексеевна, по своей особливой инклинации и амуру, князя Василия Васильевича Голицына назначила дворовым воеводою войски командировать и учинила его первым министром и судьёю Посольскаго приказу, которой вошёл в ту милость чрез амурные интриги. И почал быть фаворитом и первым министром и был своею персоною изрядной, и ума великаго, и любим от всех.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 229

Канцлер по ведомству любви

Младшим из предшественников Петра был князь В.В. Голицын, и он уходил от действительности гораздо дальше старших. Ещё молодой человек, он был уже видным лицом в правительственном кругу при царе Фёдоре и стал одним из самых влиятельных людей при царевне Софье, когда она по смерти старшего брата сделалась правительницей государства. Властолюбивая и образованная царевна не могла не заметить умного и образованного боярина, и кн. Голицын личной дружбой связал свою политическую карьеру с этой царевной. Голицын был горячий поклонник Запада, для которого он отрешился от многих заветных преданий русской старины.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 266

Князь Василий Васильевич Голицын, человек, замечательный умом, образованием и опытностью в делах, сторонник западноевропейской культуры, восхищавший иностранных дипломатов утончённостью и любезностью обращения с ними, может быть назван в отношении смелости своих намерений в духе реформы предшественником Петра. Хотя Голицын и не отличался особенной независимостью мнений или силой воли, но должен считаться одним из самых достойных представителей эпохи преобразования России.

Брикнер А.Г. История Петра Великого. C.66

…Многие господа [в России] ещё знают по-латыни, поскольку их этому учили. Особенно господин Голицын верховный канцлер, является большим любителем всех языков.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С. 112

Ещё при царе Фёдоре он был председателем комиссии, которой поручено было составить план преобразования московского военного строя. Эта комиссия предложила ввести немецкий строй в русское войско и отменить местничество (закон 12 января 1682 г.).

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М. Т. IV. С. 267

Этот князь Голицын, без сомнения, относится к самым умным, воспитанным и великолепным людям, которые когда бы то ни было, были в этой стране, которую он хотел поставить на ту же ступень, что и другие. Он хорошо говорит на латыни и очень любит бывать с иностранцами и принимать их, не принуждая напиваться, сам вовсе не пьёт водки, и единственное удовольствие находит в беседе. Так как он сильно презирает знать из-за её неспособности, то смотрит только на заслуги, а использует лишь тех, за кем он их знает и тех, кто может принести ему пользу.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 172

Преобразование государства Голицын думал начать освобождением крестьян, предоставив им обрабатываемые ими земли с выгодой для царя, т. е. казны, посредством ежегодной подати, что, по его расчёту, увеличивало доход казны более чем наполовину… При этом не стеснённый законом помещичий произвол в эксплуатации крепостного труда заменялся определённым поземельным казённым налогом. Подобные мысли о разрешении крепостного вопроса стали возвращаться в русские государственные умы не раньше как полтора века спустя после Голицына.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 254

У Голицына обычная поговорка: «Я уважаю русскую веру, немецкое благоразумие и турецкую верность»; он, очень усердный ревнитель русской веры, склонил многих иностранцев, прибывших в Россию, повторить крещение и по этой причине заслужил у простого народа название Иоанна Крестителя.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 241

Если бы я захотел письменно изложить здесь всё, что я узнал об этом князе, то я никогда бы не смог сделать этого: достаточно сказать, что он хотел заселить пустыни, обогатить нищих, дикарей превратить в людей, трусов – в храбрецов, а пастушеские хижины – в каменные дворцы.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 166

Эти замыслы, переданные иностранцем отрывочно без внутренней связи, показывают, однако, что в основании их лежал широкий и, по-видимому, довольно обдуманный план реформ, касавшийся не только административного и экономического порядка, но и сословного устройства государства и даже народного просвещения. Конечно, это были мечты, домашние разговоры с близкими людьми, а не законодательные проекты. Личные отношения кн. Голицына не дали ему возможности даже начать практическую разработку своих преобразовательных замыслов: связав свою судьбу с царевной Софьей, он пал вместе с нею и не принимал участия в преобразовательной деятельности Петра, хотя был ближайшим его предшественником и мог бы быть хорошим его сотрудником, если не лучшим.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 255

За время разговора на латыни обо всём, что происходило в Европе, и о том, что я думал о войне, которую вели с Францией император (прусский) и столько князей, в особенности же о революции в Англии (он разбирался в новостях той страны), он предложил мне все виды водок и вин, советуя мне в то же время предупредительным (и учтивым) образом не пить вовсе.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 128

В его обширном московском доме, который иноземцы считали одним из великолепнейших в Европе, всё было устроено на европейский лад: в больших залах простенки между окнами были заставлены большими зеркалами, по стенам висели картины, портреты русских и иноземных государей и немецкие географические карты в золочёных рамах; на потолках нарисована была планетная система; множество часов и термометр художественной работы довершали убранство комнат. У Голицына была значительная и разнообразная библиотека из рукописных и печатных книг на русском, польском и немецком языках: здесь между грамматиками польского и латинского языков стояли киевский летописец, немецкая геометрия, Алкоран в переводе с польского, четыре рукописи о строении комедий, рукопись Юрия Сербенина (Крижанича).

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV С. 256

Его собственный дворец – один из самых великолепных в Европе, он покрыт медью, украшен богатейшими коврами и замечательными картинами.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 166

О размерах спроса на латинския и польския книги можно судить по случайно дошедшим до нас сведениям о составе нескольких московских библиотек того времени. У А.С Матвеева было 7 книг на латинском языке и 7 на польском, Ордин-Нащокин сразу выписал для себя из-за границы 82 латинских книги; в библиотеке патр. Никона нашлось 12 книг латинских, 2 польския и несколько изданий древних писателей, в том числе Аристотеля, Демосфена и Плутарха, в библиотеке Павла, епископа сарскаго и подонскаго, – 13 латинских книг и 6 польских; книги на обоих языках были и у кн. Вас. Вас. Голицына. Заиконо-Спасский монастырь к 1689 году успел скопить 414 латинских книг и 125 польских, что объясняется, конечно, тем, что в нём с начала десятилетия были училища, – школа Медведева, а потом Славяно-греко-латинская академия.

В. Нечаев. Малорусско-польское влияние в Москве и русская школа XVII века. В сб. Три века. Издание Т-ва И.Д. Сытина. М., 1912. Т. 2. С. 87

В осаду Чигирина кн. Голицын (бывший тогда главнокомандующим русского войска против мятежного атамана Дорошенки) явил достойный подражения пример человеколюбия. Соболезнуя о участи чигиринских жителей, из коих многие от пожаров лишились своих имуществ, он продал одну свою деревню, состоявшую из 60 дворов, и вырученныя за неё деньги, употребил на вспоможение разорённым.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников. С. 138

Его, правда, обвиняли в том, что, добившись при помощи притворного зелья благосклонности Софьи, он приказал сжечь человека, приготовившего его.

Славянская энциклопедия. XVII век. М., ОЛМА-ПРЕСС. 2004.

Разстрига Сенька (Сильвестр) Медведев в pacпpocе [после стрелецкого бунта] сказал и в письме своею рукою написал и с пытки говорил: князь В. Голицин велел в деревне своей, (в которой – не показал), в бане, мужика сжечь для того, чтоб проносу (молвы) от него не было, что он ему в ествах делал прилюбления, и те ествы отсылал он к царевне Софии, а то делал по повеленью князя В. Голицына; а ему Сеньке про то сказывал иконннк Васька Владимиров. А Васька сказал и с пытки говорил, что мужик в бане сожжён, и что он сыпал в ествы травы, а князь Голицын подносил их царевне. А слышал он про то от крестьянина Одоевских Васьки Иванова.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 3. СПб. 1884. Стлб. 1132–1133

Да он же де Васка Иконник сказывал, что у Сенки (Сильвестра) Медведева призван был из Полши волхв, будто лечить очи вел[икому] государю царю и вел[икому] князю Иоанну Алексеевичу всея России самодержцу, и жил у того Сенки Медведева. А распоп Гришка сказал: Сенка де Медведев сказывал, что у него был полской породы человек и сматривал на солнце и видел в нём, от Бога назначено великое дело над московским государством, великое разорение и смущение приближается на царстве, великие де государи недолговечны, перво де один к Богу отидет, a после его и другой; а после их будет великое смущение, какое ещё на московское государство преж сего и не бывало, друг друга станут убивать, всяк захочет большой быть, и так де смятением бояр и думных и до последних подъячих всех переберут, так что и хватиться будет не за кого, и тогда встанут народом и выберут себе царя из народа. Тогда де будет благоденствие велие. И сказывает де тот мужик, что царём выберут его Сенку, а Сенка Медведев сказал, что у него иноземец поляк из-за полскаго рубежа был, Миткою зовут Силин, и такие слова ему, что государыня царевна после великих государей будет владетельница и чернеческое платье с него снимет и пойдёт за него Сенку, говорил.

И тот Митка, по посылке из стрелецкаго приказу из-за полскаго рубежа вызван на Луки Великия заводом, а с Лук Великих привезён к Москве в стрелецкой приказ и распрашиван, и в распросе меж иными делы сказал: тому шесть лет призван был из-за рубежа на Луки Великия и привезён к Москве в Спасской монастырь, что за иконным рядом, к бывшему строителю к Сенке Медведеву, и жил у него в келье три года; и в разговоре де он Митка ему Сенке говорил, что к нему Митке приезживали из Смоленска, из Полоцка, из Витебска многие люди для того, что он Митка узнавает в животе болезнь, от кого какая болезнь прилучится. И он де живота у многих щупал; да и в солнце де он смотрит и узнавает в солнце, кому что будет. Да он же Митка у младенцов уговаривает грыжи, и от ускопу, или будет меж мужа и жены совета не будет, пособляет. И Сенка де Медведев велел ему Митке посмотрить в солнце, каков де будет князь Василей Голицын, и будет ли он на Москве царём, также и Федка Шакловитой каким чином будет, и будет ли он великим князем, а он Сенка патриархом. А князь Василей де Голицын и Федка Шакловитой ему Сенке говорят: у них де мышлено то, что в московском государстве учинить бунт, великаго государя, царя и вел[икого] князя Петра Алексеевича всея России самодержца и государыню царицу и вел[икую] княгиню Наталью Кириловну и весь род их изгубить, а царь и вел[икий] князь Иоанн Алексеевич им и даром, а царевна де София Алексеевна за князь Василья хотела идтить замуж; а Федке б быть под царём первым князем, а патриархом бы быть ему Сенке, a патриарха б Иоакима сослать в ссылку. А он де Сенка смотрел по звёздам, и звёзды де значат, что быть на Москве кровопролитию великому. Бояря де за вел[иких] государей не стоят, а сложились они с князь Васильем за одно, а стрелцы де стоят за вел[иких] государей. И он де Митка по тем Сенкиным словам ходил на Ивановскую колокольню великого с чернцем Арсеньем, и в третье с Андрюшкою Бурмистровым, и в солнце сматривал: и в солнце де он видел на вел[иких] государех венцы по обыкновению на главах, а у князь Василья де Голицына венец мотался около грудей и назади и с сторон; а он стоял тёмен и ходил колесом, а царевна де Софья Алексеевна была печална и смутна, Сенка де Медведев тёмен, а Федка де Шакловитой стоял повся голову, и значило ему, что будет ему скорая смерть преж и Голицына. И смотря в солнце, пришед к Сенке Медведеву, сказывал, что по их замыслу не станется, чтоб они спасались. И он де ему говорил, что бредит. И для того де замыслу, у Сенки Медведева князь Василей быль дважды, а Федка Шакловитой бывал не много не по всякую ночь, а от Сенки де езживал перед утром; и о том о всём мыслили, и меж себя о том злом умысле говаривали; то он Митка слыхал; а сиживал в то время у Сенки в келье меж чулана и печи, и про государское здоровье как говаривали, о убивстве слышал же.

Сенка де Медвдев с Андрюшкою Бурмистровым посылал его к князь Василью Голицыну, будто смотреть в животе болезни. И он де к князь Василью пришёл, и князь Василей де спрашивал: будет ли де он на Москве великим человеком, и он де Митка ему сказал: «что ни затеял и тому не сбыться, болши де того ничего не будет». И князь Василей де, пожався, покачал головою и сказал ему, «что де ты дед бредишь». И смотря и говоря те слова от него пошёл прочь. И живучи де у Сенки Медведева у князь Василья в доме он Митка быль дважды, смотрел у него в животе болезни, щупал и сказал, что у него в животе болезни никакой нет, а любит де он князь Василей чужбину, а своей жены не любит. И он де ему сказал: «правда де, дедушко, будешь де ты за то пожалован». Как в первой крымской поход князь Василей пошёл, и Сенка де Медведев велел ему Митке посмотреть в солнце и гадать: в том походе князь Василью будет ли счастие или нет. И он де Митка в солнце смотрел с молитвою, а в той молитве говорил: «Боже мой и премилостивый, Мати Божия Богородица и Троица Живоначальная и Михайло архангел и вся силы небесныя, явите мне, что я задумал, над князь Васильем Голицыным что будет, будет ли ему какое добро, или нет, и в деле его будет ли какое счастье или нет». И в солнце значило, что князь Василью в том счастья никакого не будет, только что он государскую казну истратит и людей изомнёт. Про то де он Сенке Медведеву сказывал же. А князь Василей Голицын и Федка Шакловитой и Сенка Медведев все троя хотели московским государством завладеть, и того желали.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 112–114

Подарил как-то Мазепа младшему царю Петру двух Карлов (карликов) – их присвоил себе князь В.В. Голицын.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь. С. 52

Хотя Голицын был по своему времени, отлично образованный, однако и он не мог освободиться от предразсудков: это была его слабость. Находившийся при нём дворянин, некто Бунаков, идучи за ним по улице, вдруг упал от болезни, называемой в простонародье утином, а пришед в себя, по суеверию взял с места падения своего, несколько горстей земли и завязал её в свой платок. Князь полагая, что Бунаков «вынимает след» его, для какой-то чародейной порчи, велел пытать несчастного.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 175–176

Чары на след употребляются едва ли не во всех селениях. Верование поселян так к ним безгранично, что никто не может их разуверить. Человек, подвергшийся этому чарованию, почитается от всех погибшим, недоступным ко всякому исцелению. Трудно решить: когда забрело на русскую землю это чарование? Что оно не русское создание, в этом нет сомнения. Люди, занимающиеся этим ремеслом, суть; цыгане, литовцы, татары, молдоване, сельские русские коновалы, бродящие по русским селениям с предложением услуг, всегда остающихся внаклад простодушным поселянам. Спрашивай бывалого – русское поверие – составляет причину всех сельских бедствий. Расспрашивая бывалого о чужеземных диковинках, поселяне всегда стараются выпытывать, всеми возможными средствами, об отвращении бедствий. И здесь-то бывалый, как опытный обманщик, научает глупостям всякого рода.

Чары на след есть не что другое, как обыкновенная болезнь, известная в медицине под именем старческого увядания – Marasmus. Человек сохнет, теряет с каждою минутою жизненные отправления, лишается умственных способностей и, в истощении постепенном, медленном, умирает. Поселяне, не понимающие свойства болезней, приписывают это болезненное состояние чарам на след.

В селениях чары на след употребляются: в любовных интригах, в размолвке соседей, в явной, непримиримой вражде. В первых двух случаях будто они нагоняют только вечную тоску, отвращение от занятий и неизбежную смерть; в последнем же случае, кроме тоски, иссушают человека до последней возможности и доводят нередко до самоубийства. Вот основное верование поселян в чарование.

Поселяне, предпринимающие совершать чары на след, стараются подметить след проходящего человека, своего непримиримого врага. Заметивши след, они закрывают его, чтобы посторонние не истребили. Чародеи считают те только лучшими следы, которые были напечатлены: на песке, пыли, грязи, росе, снеге, и в особенности те, на которых есть волосы животных и людей. Это условие, кажется, выдумано, по необходимости, для оправдания обмана. Призванный чародей так искусно отделяет след, что он представляет как бы слепок со ступни. Для этого они употребляют широкий ножик, как говорят они же, окровавленный вихрем. Над снятым слепком читают тайно заговоры. Когда обиженный требует только нанесения тоски, тогда чародеи прячут след или под матицу, или под князёк; когда же обиженный требует смертельного отомщения, тогда он, в глухую полночь, сжигает след в бане.

Зло, совершённое чародеями над подвергшимся этому чарованию, может быть и уничтожено. Заметивши тоску, поселяне призывают или доку или ведуна, или знахаря и просят его, с подарками, избавить больного от недуга. Дока, решившийся помогать, прежде всего осматривает матицу, потом князёк, пересчитывает волосы. Поселяне слепо верят, что докам известно, сколько у каждого человека есть волос, и что вылезающие волосы всегда падают под след. Если они найдут след и заметят в нём волосы, тогда обещают избавление. Когда же обещание не сбывается, тогда уверяют, что замеченные ими в следе волосы, вероятно, принадлежали другому. Это условие есть приготовленное оправдание для неудачи. Дока выносит найденный след на улицу и бросает на дорогу, по направлению ветра. Этим самым сгоняется тоска. Когда дока не отыщет следа, тогда предлагает больному сжечь бельё под Благовещение, уверяя, что только это средство избавит его от недуга.

Сахаров И.П. Сказания русского народа. Библиотека русской фантастики. М. «Советская Россия». 1990. Т. 1. С. 312–314

Разнёсся слух в Москве о нелепом учении некоего мечтателя Квирина Кульманна. Голицын сам стал допрашивать его. Жалкий духовидец, приведя себя в изступлённое состояние, начал изрекать мнимыя свои пророчества, угрожая легионами ангелов, которые, по его словам, должны явиться к нему на защиту, если осмелится кто подвергнуть его пытке. Князь тотчас приказал пытать его: сечь кнутом и раны посыпать горячими угольями, и как духов никаких к нему не явилось, то он осудил несчастнаго, едва дышащаго, на сожжение в Москве, на болоте. После казни Кульманна (1689 г. октября 4) разосланы были ко всем пограничным воеводам строгия повеления, чтоб они не пропускали отнюдь в Россию ни одного иностранца без допросов, и, не испросив на то, всякий раз, особаго царскаго указа. Это в точности исполнялось до царствования Петра, который, постигая весь вред такого воспрещения, совершенно уничтожил его.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 176

Каин в парчовой юбке

В лето наставшее, то есть 7191, от Рождества же Христова 1683, месяца января в 11-й день, в третьем часу дня явилося в Москве на небеси знамение: отдался круг от солнца светел и велик, как было, и по нём недалеко от солнца с обеих сторон два круга, видом и сиянием подобные солнцу; а на них и самом солнце были кресты светлые четвероконечные, в средине же круга большого стоял серп острыми концами от солнца прочь, цветом же как бы радуга, бывающая во время дождя. И то знамение стояло над Москвою до самого вечера.

Матвеев А.А. Записки. С. 399

И для совершенного в государственном правлении утверждения и постоянныя крепости изволила она, в[еликая] г[осударыня] благородная царевна, во всяких делех во указех со имены братий своих, Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича писати своё, великие государыни, имя сице: «…Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич и сестра их, великая государыня благородная царевна и великая княжна София Алексеевна всеа Великия и Малыя и Белыя Росии, указали и бояря приговорили».

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое… С. 92

По двух же летах правления своего вышеименованная царевна повелела имя своё в челобитных и во всяких делах писать вместе с братьями своими, великими государями, таким образом: «Великим государям и великим князьям Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу и благородной великой государыне царевне и великой княжне Софии Алексеевне, всея Великия и Малыя и Белыя России самодержцам», и на монетах больших на другой стороне изображать свою персону.

Матвеев А.А. Записки. С. 399

В пятницу на первой неделе поста патриарх, по заведённому обычаю освящал кутью прежде на трёх блюдах, из коих два назначались для царей, третье для него самого; ныне прибавилось ещё четвёртое блюдо, и стало всего «три государских». Все это были мелочи, но за ними скрывалось очень много смысла.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 55

Также она, царевна София, начала делать червонные под своею персоною, и в короне, и имя своё внесла титула государственнаго. Также учинила себе корону и давала овдиенции публичныя послам польским и шведским и другим посланникам в золотой палате, – что всё то принято было за великую противность от брата ея, царя Петра Алексеевича.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 240

В древнии роды чудодействуя жены мудрыя благоволил Господь послати в пoco6иe правления царства князя Петра Ал., в юных его летех воздвиже сестру его, царевну Софию Ал. Ей же дан чудный смысл и суждение неусыпным сердца своего оком, непрестанно творяще к poccийскомy народу велий труд.

Медведев С. В сб. Туманского. Т. VI. Стр. 82

Вдовствующая царица, разумеется, не могла, не имела права оставить этих оскорблений без протеста, она пошла жаловаться старшим царевнам: «Для чего учала она, Софья, с великими государями общё писаться?». Царица даже грозила: «И у нас ведь есть люди, они этого так не оставят». Таким образом, на поднятую руку поднималась другая. Протест, разумеется, не ограничился одною этою фразою. Слова царицы – лишь случайно сохранившийся обрывок тех злобных критик, оживлённых пересудов, каким, вне всякаго сомнения, подверглись на половине царицы поступки Софьи.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь. С. 57–58

Наравне с ней могли иметь право на регентство другие женщины царской семьи: мать Петра, супруга покойного царя Феодора, дочери царя Михаила, Анна и Татьяна. О них, однако, при смелости и силе воли Софьи не было и речи.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.52

Необычайно было и двух-то царей видеть зараз на престоле Русской земли, а туг рядом с двумя и как будто наравне с ними появляется ещё и третий. Громкий и властный титул – Божиею милостию пресветлейшие и державнейшие великие государи цари и великие князья Иоанн Алексевич, Пётр Алексеевич и великая государыня благоверная царевна и великая княжна София Алексеевна, всея Великия и Малыя и Белыя Poccии самодержцы и многих государств и земель восточных и западных и северных отчичи и дедичи и наследники и государи и обладатели – стал употребляться с этой поры во всех грамотах и челобитьях. Не решались ввести его лишь в сношениях с иноземными государями, что не мешало, однако, и за границей стараться поставить на вид факт соцарствования Софьи. Там, однако, не мало дивились столь небывалому троецарствию. В наказе 30-го января 1687 г. князю Я.Ф. Долгорукому, при отправлении во Францию, было поручено, если спросят о летах и возрасте государей, говорить: им 20 и 15 лет, они красивы, умны, всем наделены, к подданным и иноземцам милостивы; с ними соцарствует сестра их царевна София. Дьяк Волков, отправленный в том же году в Венецию, доносил, что тамошние сенаторы «удивляются тому, как служат их царскому величеству подданные их царскаго величества таким превысоким и славным трём персонам государским».

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 54–55

Заботясь, чтобы слава о царевне и за морем в чужих краях была великая, Шакловитый образчик её портрета послал в Голландию к амстердамскому бургомистру Николаю Витзену, через дьяка Андрея Виниуса (известный деятель петровского времени, из голландцев. – Е.Г.), с просьбою – снять с него копию и написать полное наименование (титул) царевны, вместе с виршами на немецком и латинском языках; стихи были сочинены С. Медведевым. Виниус исполнил поручение и послал за границу образцовый лист. Витзен скоро выслал до сотни печатных портретов Софии Алексеевны.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. С. 2

Кроме того, Шакловитый, без ведома царевны, заказал жившему в Москве хохлу‑художнику Тарасевичу выгравировать портрет Софьи. На этом портрете она была изображена в царской короне со скипетром и державою в руках. Кругом портрета были аллегорические изображения семи даров Духа Святого, или добродетели царевны: разум, целомудрие, правда, надежда, благочестие, щедрость и великодушие. Под портретом были помещены вирши Медведева, общий смысл которых был тот, что как ни велико Российское государство, но всё оно ещё мало перед благочестивою мудростью царевны, не уступающей ни Семирамиде вавилонской, ни Елизавете британской, ни Пульхерии греческой делами славы. Кругом портрета была следующая надпись:

«Наитишайшая, православнейшая, Богом венчанная защитительница христианского народа, Божиею милостью царевна, великая княжна московская, госпожа Софья Алексеевна, самодержица Великия, Малыя и Белыя России, многих государств восточных, западных и северных отчична, наследница, государыня и обладательница».

Портрет этот понравился царевне‑правительнице, как славословие её добродетелей и как указание на ту высоту, которой она достигла; но не понравилась ей сделанная к портрету прибавка. Под портретом царевны было изображение великомученика Феодора Стратилата, а в день памяти этого святого были именины Фёдора Шакловитого.

Карнович Е. На высоте и на доле: Царевна Софья Алексеевна. В сб. «Придворное кружево». Современник; Москва; 1994. С. 186

Странное сочетание портретов царевны с изображением великомучика Фёдора встревожило князя В.В. Голицина. Он опасался, чтобы любовь к нему Софии не остыла. При всём своём уме и образовании суеверный, преданный предрассудкам своего времени, он прибегнул к чародейству, о котором мы уже писали, один из его крестьян, знавший тайную силу трав, давал ему коренья, которые он клал для прилюбленья в кушанья, подносимые царевне. Мы знаем так же, как дорого поплатился колдун за своё знанье и усердие: князь, по свидетельству Сильвестра Медведева, свидетельству, подтвержденными другими лицами, велел сжечь знахаря в бане, чтобы не было от него проносу.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 452

Сперва приготовили гравюру, изображавшую царей и царевну… Но присутствие царей не входило в намерения правительницы, а потому заказан был портрет ея одной в короне, со скипетром и державою в pуке и с теми же семью аллегориями добродетелей (разум, благочестие, щедрота, великодушие, надежда божественная, правда, целомудрие), которыя С. Медведев расписал в тут же приложенных пышных виршах.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 62

Во время допросов были найдены ещё три гравюры, две из них были одного и того же содержания с гравюрою «немецкой работы», с тою только разницею, что «полную титлу и вирши к ней написал по-славянски С. Медведев, по приказанию Ф. Шакловитаго, пояснившаго при этом о медальонах с добродетелями, что они расположены вокруг портрета царевны Софии потому, что «у цесаря Римского седмь курфистров в орлех, и вместо де седми курфистров подписано седмь добродетелей ей великой государыне».

Портрет этот гравировал в Москве черкашенин Тарасеевич, и на загородном дворе Шакловитаго, находившемся за Новодевичьим монастырем Тарасеевич отпечатал с него оттиски.

Была найдена ещё пятая гравюра, или «болшой лист», она изображала вверху, Отца и Сына и Святаго Духа; посредине, царей Иоанна и Петра Алексеевичей и царевну Софию Алексеевну «с излиянием над нею седьми даров Духа Святаго»; внизу же были помещены, «признавая к ратному строю»: князь Василий Голицын, верхом на лошади, гетман Иван Самойлович, человек с заступом, и иныя, по-видимому, аллегорическия фигуры, так что для изъяснения этой гравюры была составлена особая книжка.

Под гравюрою этою была надпись: «Тщанием Данилы да Якова Ивановых детей Перекрестов». Гравюра эта была вырезана на меди в Ахтырке тем же Тарасеевичем, по заказу Шакловитаго «в похвалу царевне» что и подтвердил Медведев, [на допросе] сказав, глядя на гравюру: «похвала вся и честь великой государыне болшая и седмь даров Духа Святого написаны на неё одну». Гравюра эта была поднесена царевне сыновьями Перекреста в 1688 году, в бытность их с отцом в Москве, где она, на Белгородском подворье, и печаталась на атласе, тафте и бумаге. К сожалению, от этих последних гравюр не осталось ни одного экземпляра; но с первой, или с портрета царевны Софии Алексеевны, гравированнаго Тарасеевичем, сущесгвует копия, по поводу которой, а также и про оригинал ея, Д.А. Ровинский поместил в 1-м выпуске своего издания, «Материалы для Русской Иконографии» следующее: «Впоследствии оттиски этого портрета, по приказанию Петра, отбирались, и так исправно, что до нас не дошло из них ни одного экземпляра. В 1777-м году в Академии Художеств хранился ещё один экземпляр его, но и тот утрачен; хорошо ещё, что с него в этом году была сделана гравером Афанасьевым точная копия».

В розыскном деле эти гравюры были приложены, как вещественное доказательство замысла царевны Софии быть Самодержицею всея России и существовавшаго в ея пользу заговора.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Стр. VIII–XI

Дьяк Андрей Виниус, который помогал, чтобы слава о царевне была великая и за морем, и способствовал напечатанию в Голландии ея портрета, – с падением Софии чуть не проклинал себя за то, что был посредником между Шакловитым и Витзеном и невольным виновником распространения ея славы. С чувством глубокаго сожаления он объяснял на следствии (1690 г. 5 нояб.), что послал во 195 г. лист, «опасаясь в. государей указу, а от Федьки какова зла, отказать ему не смел, а по тому де его Федькину приказу тот образцовой лист послал за море».

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 6

Правление царевны Софии Алексеевны началось со всякою прилежностию и правосудием всем и ко удовольству народному, так что никогда такого мудраго правления в Российском государстве не было.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 238

Софья Алексеевна, старше покойного царя Феодора, она управляет в Москве с боярами; возвела на престол своего брата Иоанна. Умная и набожная, проводит время в молитве и посте. Читает жития святых по-польски, что в стихах издал Баранович. Царя Иоанна она так оберегает, что он никуда не выезжает, да и к нему никто не ходит без её дозволения. Бояре также не созывают думы без неё не только по делам государственным, но даже и частным.

Дневник зверского избиения московских бояр… С. 19

Оба они [эти братья цари], правда, сидят на троне, но ни один из них ничего не решает, а царевна обдумывает всё с магнатами, после чего решение публикуется – опять же от имени обоих царей.

Шлейссингер Г. А. Полное описание России… С.111

…Cтаршая принцесса София Алексеевна в общем-то всем управляет, хоть и находится в тени [буквально: «за чёрным занавесом»].

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. С. 91

Пётр же видимо развивался, и показывал своею деятельностию, своим образом действий, своим характером, что из него может выйти. Сторонники его утверждались в надежде дождаться праздника на своей улице, и, не в силах скрывать нетерпение, смело выражали своё мнение, оказывая неуважение к старшему Царю и правительству Царевны Софии Алексеевны.

Так: стольник Языков открыто говорил: имя Царя Петра Алексеевича видим, а бить челом ему ни о чём не смеем. Шакловитый подверг его пытке и выпроводил из Москвы.

1684 г. октября 23, боярам Ив. Вас. Бутурлину, А.П. Салтыкову, окольничим князю Я.В. Хилкову, А.С. Хитрову, М.П. Измайлову, князю В.Ф. Жировому-Засекину, стольнику кн. Б.Ф. Долгорукому приказано с дворов до своего в. государей указу не съезжать; а у В. Мяснова отнять честь, думное дворянство за то, что в 193 г. окт. в 22 числе, на праздник Богородицы Казанския, по их, в. государей, указу велено им быть за в. государём царём Иоанном Алексеевичем в ходу, и из того ходу за св. иконами по городу. И для того к ним на дворы посыланы из разряду подьячие многажды, и они в том ходу за в. государем и по городу за иконы не были; а про В. Мяснова люди его на дворе сказывали, что он со двора своего съехал в Новодевичий монастырь, а он в монастыре том не был.

1 декабря в. государи и государыня Царевна указали: стольников и стряпчих, осенних и зимних походов, которые написаны за в. государем Иоанном, написать с городами, т. е. городовыми дворянами за то, что в походе за Хорошевым не объявились, опричь трёх человек, И.М. Дмитриева, князь В.Ф. Македонскаго, да Е.С. Кондырева. Этих опальных лиц оказалось более 50.

Декабря 7-го Иван Дашков позволил себе даже ругаться в царском дворце. «В. Государи и Царевна указали: Ив. Меньшаго Васильева Дашкова, что он, будучи в верху у их государских хором, говорил невежливыя слова, послать в тюрьму». Когда пришли за ним, его дома не сказали, взятые в приказ-разряд его люди говорили, что он «с Москвы съехал в Киржатский монастырь к брату своему, строителю к Ионе Дашкову». Дек. 8 послали нарочно туда подьячего Краснаго, а он, Дашков, уехал в Москву до него и явился в разряде. И дек. 11 ему сказан указ: «ты говорил невежливыя слова в верху, чего и в простых домах таких речей говорить не пристойно». Государи указали «бить батоги нещадно и написать с городом по Алексину». И потом «пожаловали, на милость положили, батоги бить не велели, а велели быть по прежнему с городом по Алексину».

В 1685 г. Нояб. 7, «за многое воровство и за непристойныя и к смуте заводныя слова» сослан с Москвы на Верхотурье капитан стрелецкий Ив. Тавкунов с женою Любавою; «велено держать его за крепкою сторожею, до тех мест, как об нём прислан будет указ».

И в простом народе примечались иногда знаки нерасположения к правительству Царевны Софии.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 115–117

В это же время царевна Софья Алексеевна убедилась, что потехи брата с конюхами принимают значение гораздо важнее того, чем она предполагала. Она увидела, что создаваемое войско растёт, крепнет силами и будет ей служить главною помехою для достижения её целей самодержавия. Она замыслила принять страшное решение: убить царственного брата и его мать и сжечь потешные сёла.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 23

Но подобный план не мог бы иметь успеха без большой партии сторонников, и она решила её составить; изучив достоинства всех, она сочла, что нет никого достойнее, чтобы стать во главе её, чем князь Голицын.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 160, 197

Царевна в сие время женила брата своего Иоанна на Прасковье Фёдоровне Салтыковой (1684 г., января 9).

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 123

Трудность была в том, чтобы заставить Голицына согласиться на убийство двух царей, на которое она твёрдо решилась, считая, что этим обеспечит власть себе, своему будущему мужу и их детям. Князь (Ie prince), более опытный и менее влюблённый, (чем она) представил ей весь ужас этого замысла, и заставил её принять другой план, более благоразумный, и, очевидно, более надёжный. Он состоял в том, чтобы женить царя Ивана, и ввиду его бессилия дать его жене любовника, которого она полюбила бы на благо государству, которому она дала бы наследников. А когда у этого монарха появятся дети и у царя Петра не станет больше ни друзей, ни креатур, в этом случае они повенчаются, и, чтобы их брак был признан всем миром, они добьются избрания патриархом отца Сильвестра (Медведева), польского монаха греческой веры, человека очень опытного, который тут же предложит направить посольство в Рим для объединения церквей. Когда это удастся, то это вызовет одобрение и уважение. Затем они принудят Петра сделаться священником, а Ивана – громко сетовать на распущенность его жены, чтобы показать, что дети рождены ею не от него, потом постригут её в монастырь и добьются, чтобы Иван женился вновь, но так, чтобы они были уверены, что у них не будет детей. Этим путём, без убийства и без боязни Божьей кары, они станут во главе государства при жизни этого несчастного и после его смерти, так как в царской семье больше не останется мужских наследников.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 162

И понеже царевна Софья Алексеевна была великаго ума и великой политик, хотя себя укрепить вечно в правлении под именем своего брата царя Иоанна Алексеевича, взяла резолюцию его, брата своего, женить. И женила на дочери Фёдора Салтыкова, из добраго шляхетства, которой был тогда воеводою в Енисейске, в Сибирском королевстве. И сию женитьбу в том виде учинила, чтоб видеть сыновей от брата своего и наследников к короне.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Января 10.1684. Император Иоанн Алексеевич частным образом (как обычно) женился на Прасковье Фёдоровне Салтыковой, её отец прежде звался Александром, а на сей раз сменил [имя] на Теодор или Фёдор, как здесь произносят сие.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 6

Из донесения австрийского посла Иоганна Эбегарда Гевеля от 7–8 февраля 1684 г.: «Иван очень слабого здоровья, напротив, Пётр исполнен силы, здоровья, ума и блестящих надежд. Сестра обоих, Софья, в руках которой всё правление, по-видимому, навязала Ивану жену, надеясь, что он произведёт потомство и тем самым устранит своего брата от надежды на престол, но на первое плохая надежда, так как Иван нездоров и недалёк… Да и невозможно, чтобы долго подобные отношения братьев могли продолжаться. На стороне Петра большая часть бояр и сенаторов; только сестра Софья, 26-ти лет, великого ума и способностей, поддерживает старшего брата. Но никому не тайна, что старший по слабому состоянию умственных и физических сил, неспособен к управлению. Это признают сами бояре и частенько об этом вздыхают…».

Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до1700 года и ихсочинений. М., 1864. Т.2. С. 227

(Московиты) имеют большую склонность к поездкам на богомолье. Царь Иван, будучи полностью парализованным (на него страшно смотреть. Ему около 28 лет), проводит в них всю жизнь.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 172

Однакож, Бог определяет всё по своей воле, и Софья достигнуть пожелаемаго не могла. И усмотря, что дочери родятся, тогда начала план свой делать, чтоб ей самой корону получить и выйти-б замуж за князя Василия Васильевича Голицына. О сём упомяную токмо как разглашение было народное, но, в самом деле, сумневаюсь, ежели такое намерение было справедливое. Правда-ж, подозрение взято в сём на неё, царевну Софью, от ея самых поступок.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Более всех хлопотал об этом Шакловитый, произведённый царевной из бедных подьячих в окольничие. В августе 1687 г. он стал предлагать некоторым начальникам стрелецким, чтобы они били челом государям о венчании на царство правительницы Софии и обещал написать челобитную для подачи. На сомнение стрельцов – послушает ли их царь Пётр, Шакловитый отвечал: примет челобитную, если вы задержите Льва Кириловича и кравчаго Бориса Алексеевича; патриарха можно переменить, а бояре – отпадшее зяблое дерево, разве-де постоит до поры до времени один князь В.В. Голицын.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 123

Уже во время царствования Фёдора Голицын, как рассказывают современники, находился в близкой связи с царевной Софьей.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.67

Царевна Софья, готовая на всё, захотела для успокоения совести заменить скандальную связь с этим фаворитом на таинство брака. Вся трудность заключалась в том, чтобы избавиться от жены Голицына, на что этот князь не мог решиться, будучи честным по природе; к этому нужно прибавить, что он получил за ней в приданое большие имения, и имел от неё детей, которые были ему дороже, чем те, что были от царевны, которую он любил только ради своей выгоды. Однако, благодаря женской хитрости, она действовала так умело, что убедила его склонить свою жену сделаться монахиней, и благодаря этому муж, согласно религии московитов, не позволяющей ему в таком случае хранить безбрачие, добивается от патриарха разрешения вновь жениться. Когда эта добрая женщина согласилась на это, Царевна более не сомневалась в удаче своих замыслов.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 161

Между тем, князь был великолепный семьянин, любящий отец и муж, он так же пользовался взаимной любовью в своей семье. Тёща князя Василия Н.И. Стрешнёва, без сомнения зная, чем угодить ему, неоднократно писала: «что сын его, князь Алёшенька слова выписал, а в самый Кузьмы и Демьяна день начал писать склады». А жена в самых нежных выражениях просит своего ненаглядного света князь Василия беречься от всякой скорби, хранить своё здоровье, шлют к нему доктора… «Ты, свет мой, – писала, между прочим, Татьяна Ивановна, – ведаешь сам каков ты мне надобен, дороже души моей грешной… не плошай, свет мой, прибегни к Спасу и пресвятой Богородице, и преподобному Сергию и помолись им с верою, и попроси у них милости. А се попомни свет, моё рождение, о чём я тебе приказывала, держись, свет мой, чистоты душевной и телесной, знаешь и сам, как то Христу любо…».

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 432

Муж у них, московитов, имеет право, если не ожидает от жены детей, отослать её в монастырь и через шесть недель жениться на другой. Этот обычай часто применяется у вельмож, которые, не имея от жены детей или имея лишь дочерей от нея, в праве поместить её в монастырь и жениться на другой. Также, если муж может обвинить жену в чем-либо безчестном, она должна поступить в монастырь и постричься в монахини; делается это, однако, больше по произволу мужа, чем по судебному приговору. Происходит это следующим образом: если из простой подозрительности или по какой-либо другой причине мужу жена опротивеет, ему ничего не стоит нанять за безделицу двух лжесвидетелей, которые, по соглашению с ним, обвинят жену в блуде. Тогда, особенно если он пустит ещё в ход подарки судьям, жена, хотя и не виновная ни в чём, присуждается к заточению в монастырь, где ей приходится пробыть всю жизнь.

Койэт Б. Москва при смерти тишайшего государя. (Выдержки из записок иностранца-современника). // Русская старина, 1893. – Т. 80. – № 12. – С. 537

Она, Софья, не предвидела, однако, что у этого князя были другие планы, отличные от её собственных. Присоединив Московию к Римской церкви, он, надеясь пережить царевну, не сомневался в том, что добьётся от папы того, чтобы его законный сын унаследовал его власть, предпочтительно к тем, кого он прижил от царевны при жизни своей жены.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 162

Монах Сильвестр Медведев, котораго Царевна София, по своим видам, хотела сделать патриархом, собирался ехать в Рим, для соединения нашей церкви с западной. С другой стороны сам Голицын замышлял ещё более обширные предприятия: пользуясь полною доверенностью Софии, он льстился мыслию проложить cе6e путь к престолу и думал, что если переживёт Царевну, возложит корону на себя, а потом на сына своего Алексея, надеясь, по предполагаемому соединению церквей, получить утверждение от папы. Медведев и Голицын, каждый обдумывали свои планы втайне; но, страшась впоследствии приготовить ими собственную для себя погибель, они согласно решились: постричь Петра силою в монахи! Голицын, соблазнённый мечтательной будущностью, – весь предался необдуманным порывам своих страстей.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 150

И во всё время того правления царевны Софии Алексеевны и другаго двора царя Петра Алексеевича ретираты в Преображенском, министры с одной и другой стороны интриги производили, а именно: [со] стороны царя Петра Алексеевича токмо един князь Борис Алексеевич Голицын, да при нём держалися Нарышкин Лев Кириллович, Тихон Стрешнев, поддядька, да постельничей Гаврила Головкин, да из бояр походных, хотя в тот секрет допущены не были, – князь Михаил Алегукович Черкаской, князь Иван Борисович Троекуров.

А с другой стороны, двора царевны Софии Алексеевны, князь Василий Васильевич Голицын, Фёдор Щегловитой, которой един в секрете самом был у царевны Софии Алексеевны, также Алексей Ржевской, Семён Толочанов и некоторые из шляхетства посредняго, а из больших родов никто не мешался.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Первоклассник Пётр

Одиннадцатилетний Пётр был живым, красивым мальчиком, как описывает его иноземный посол, представлявшийся в 1683 г. ему и его брату Ивану. Между тем как царь Иван в мономаховой шапке, нахлобученной на самые глаза, опущенные вниз и ни на кого не смотревшие, сидел мертвенной статуей на своём серебряном кресле под образами, рядом с ним на таком же кресле в другой мономаховой шапке, сооружённой по случаю двоецария, Пётр смотрел на всех живо и самоуверенно, и ему не сиделось на месте.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 27

Однажды императрица Елисавета Петровна, вшедши в комнату племянника своего Петра Фёдоровича, который занимался черчением, поцеловала его и сказала со слезами: «Не могу на словах рассказать того удовольствия, какое я чувствую, когда вижу, что ты хорошо употребляешь своё время, и вспоминаю, как батюшка, застав однажды меня с сестрою за уроками, сказал со вздохом: «Ах, если б я в моей молодости был выучен, как должно!»

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 354

До какой степени предшествовавшее воспитание Петра было запущено, показывает то, что, учась на шестнадцатом году четырём правилам арифметики, он не умел правильно написать ни одной строки и даже не знал, как отделить одно слово от другого, а писал три-четыре слова вместе, с беспрестанными описками и недописками.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 143

Дошли до нас учебныя тетради Петра (драгоценное сокровище, для котораго мы не успели построить золотой ковчег), писанныя по свидетельству Устрялова рукою нетвёрдою, очевидно непривычною без всякаго соблюдения правил тогдашняго правописания, часто без отделения одной речи от другой, с безпрестанным повторением буквы «ъ» в средине слов, со множеством описок, недописок и всякаго рода ошибок. Тетради показывают, очевидно, как усердно занимался Пётр, как быстро уразумевал правила аддиции, субстракции, мултипликации, дивизии, как легко шёл вперёд от целых чисел к именованным и дробям, от арифметики к геометрии и фортификации, как знакомился с иностранными терминами, с разными приёмами вычислений, поверками и всякими техническими словами.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 133

Петра не учили, как должно, по его собственному признанию, но он многое знал; как же он приобрел эти знания? Пусть расскажет сам.

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 123

Пред посылкою князя Якова Долгорукова во Францию, между другими разговоры, сказывал вышепомянутый к(нязь) Я(ков), что у него был такой инструмент, которым мочно было брать дистанции или разстояния, не доходя до того места. Я зело желал его видеть; но он мне сказал, что его у него украли. И когда поехал он во Францию, тогда наказал я ему купить между другими вещами и ceй инструмент, и когда возвратился он из Франции и привёз, то я, получа оный, не умел его употреблять. (А инструменты были астролябия, да кокорь, или готовальня с циркулями и прочим). Но потом объявил его дохтуру Захару фон-дер-Гулстлу, что не знает ли он? который сказал, что он не знает; но сыщет такого, кто знает; о чём я с великою охотою велел его сыскать, и оный дохтор в скором времени сыскал Голландца, именем Франца, прозванием Тиммермана, которому я вышеписанные инструменты показал, который, увидев их, сказал теж слова, что князь Яков говорил о них, и что он употреблять их умеет; к чему я гораздо с охотою пристал учиться геометрии и фортофикации. И тако сей Франц, чрез сей случай, стал при дворе быть безпрестанно и в компании с нами.

Пётр I. Предисловие Петра к Морскому регламенту // Устрялов Н. История царстования Петра Великого. – Т. 2. – Потешные и Азовские походы. – Спб., 1858. – С. 398–399

Учитель [этот Франц Тиммерман] был небольшой знаток своего дела, но ему достаточно было сделать Петру указания: талантливый ученик сам до всего добирался.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 144

Нашёлся знающий человек, и дело не ограничивается учением в четырёх стенах; ученик не умеет ходить, а только бегает. Огненный мальчик таскает Тиммермана всюду, и при виде всякого нового предмета расспросы: что это? зачем? Предметов новых мало, и беспокойный мальчик всюду пробирается, заглядывает, нет ли где чего, всё ему надобно, всё отопри и покажи.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 355

[1690] Апреля 7-го, по указу в-х г-рей велено дать иноземцу Францу Тимерману на покупку полотна на парусы и на иные мелочные припасы к струговому делу, четыре рубли 3 а. 2 д. (От. 198 г. № 1184).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 112

Апреля ж 30-го, государи указали датъ своего в-хъ г-рей жалованья, из Казённаго Приказу, иноземцу Францу Тимерману, в приказ, бархату виницейскаго чёрнаго полъаршина. (От. 198 г. № 820).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 112

И несколько времени спустя, случилось нам быть в Измайлове на льняном дворе, и, гуляя по амбарам, где лежали остатки вещей дому деда Никиты Ивановича Романова, между которыми увидел я судно иностранное, спросил вышереченнаго Франца, что то за судно? Он сказал, что то бот Английский. Я спросил: где его употребляют? Он сказал, что при кораблях для езды и возки. Я паки спросил: какое преимущество имеет пред нашими судами (понеже видел его образом и крепостью лучше наших)? Он мне сказал, что он ходит на парусах не только что по ветру, но и против ветру; которое слово меня в великое удивление привело и якобы неимоверно. Потом я его паки спросил: естьли такой человек, который бы его починил и сей ход показал? Он сказал, что есть. То я с великою радостью сие услыша, велел его сыскать. И вышереченный Франц сыскал Голландца Карштен Бранта, который призван при отце моём в компании морских людей, для делания морских судов на Каспийское море; который оный бот починил и сделал машт и парусы, и на Яузе при мне, лавировал, что мне паче удивительно и зело любо стало. Потом, когда я часто то употреблял с ним, и бот не всегда хорошо ворочался, но более упирался в берега, я спросил его: для чего так? Он сказал, что узка вода. Тогда я перевёз его на Просяной пруд (в Измайлове), но и там немного авантажу сыскал, а охота стала от часу быть более…

Петр I. Предисловие Петра к Морскому регламенту… С. 399

Рассказывая, как возбуждена была в нём эта охота, Пётр рассуждает: «Монархию Русскую дед наш очистил и успокоил, отомщение ж (врагам) и распространение сыну своему оставил, который какое тщание к тому прилагал, а особливо в воинских делех, о том всем есть известно, и не точию на земле, но и на море покушался (которое дело так у нас странно было, что едва слыхали о нём), как то из осады города Риги и из строения двух кораблей в Дединове на Каспийском море видеть возможно. Но чего ради тогда тому не исполниться и на нас сие бремя воля вышнего правителя возложить изволила, то оставляем непостижимым судьбам его».

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 123

Великая, благословенная минута в жизни Петра, в истории России! – В эту минуту зародился в уме шестнадцатилетнаго юноши Российский Флот, как прежде, в Преображенском, среди детских потех его, зародилось строевое войско в мысли набрать свой полк из охотников, – войско, которому суждено было утвердить Россию в системе государств Европейских.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 135

Того для я стал проведывать, где 6oлее воды; то мне объявили Переславское озеро (яко наибольшее), куды я, под образом обещания в Троицкий монастырь, у матери выпросился; а потом уже стал её просить и явно, чтоб там двор и суды сделать. И тако вышереченный Брант сделал два малые фрегата и три яхты, и там несколько лет охоту свою исполнял. Но потом и то показалось мало; то ездил на Кубенское озеро; но оное ради мелкости не показалось. Того ради уже положил своё намерение прямо видеть море: о чём стал просить матери своей, дабы мне позволила; которая хотя обычаем любви матерней в сей опасный путь многократно возбраняла, но потом, видя великое моё желание и неотменную охоту, и не хотя позволила. И тако в … году был у Города и от Города ходили на море до Поноя с Английскими и Голландскими купеческими кораблями и одним Голландским конвоем, которым командовал капитан Голголсен; а мы были на своей яхте, именуемой Св. Петра.

Петр I. Предисловие Петра к Морскому регламенту… С. 400

Грозные потехи

Современники приписывали природной склонности пробудившееся ещё в младенчестве увлечение Петра военным делом. Темперамент подогревал эту охоту и превратил её в страсть, толки окружающих о войсках иноземного строя, может быть, и рассказы Зотова об отцовых войнах дали с летами юношескому спорту определённую цель, а острые впечатления мятежного 1682 г. вмешали в дело чувство личного самосохранения и мести за обиды. Стрельцы дали незаконную власть царевне Софье: надо завести своего солдата, чтобы оборониться от своевольной сестры.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С 354

Даже и в ранней молодости односторонность не была в характере Петра: строение судов и плавание на них не поглощали всего его внимания; он в постоянном движении, работе и на суше; он учится геометрии и фортификации, обучает солдатские полки, сформированные из старых потешных и новых охочих людей, явившихся отовсюду, из знати и простых людей, строит крепость Пресбург на берегу Яузы. Даются примерные битвы, где в схватках с неприятельским генералиссимусом Фридрихом (кн[язем] Ромодановским) или польским королём (Бутурлиным) отличается сам Пётр Алексеев, то бомбардир, то ротмистр…

Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. 1872. С. 243

По сохранившимся дворцовым записям можно следить за занятиями Петра, если не за каждым шагом его в эти годы. Здесь видим, как игра с летами разрастается и осложняется, принимая всё новые формы и вбирая в себя разнообразные отрасли военного дела. Из кремлёвской Оружейной палаты к Петру в Преображенское таскают разные вещи, преимущественно оружие, из его комнат выносят на починку то сломанную пищаль, то прорванный барабан. Вместе с образом спасителя Пётр берёт из Кремля и столовые часы с арабом, и карабинец винтовой немецкий, то и дело требует свинца, пороха, полковых знамён, бердышей, пистолей; дворцовый кремлёвский арсенал постепенно переносился в комнаты Преображенского дворца. При этом Пётр ведёт чрезвычайно непоседный образ жизни, вечно в походе: то он в селе Воробьёве, то в Коломенском, то у Троицы, то у Саввы Сторожевского, рыщет по монастырям и дворцовым подмосковным сёлам, и в этих походах за ним всюду возят иногда на нескольких подводах его оружейную казну. Следя за Петром в эти годы, видим, с кем он водится, кем окружён, во что играет; не видим только, садился ли он за книгу, продолжались ли его учебные занятия.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 365

[1683] Января 13-го, по указу в. г. ц. и в. к. Петра Алексеевича, велено сделать к нему великому государю в хоромы две пушки деревянныя потешныя, мерою одна в длину аршин, другая в полтора аршина, и посеребрить, на станках и с колёсы оковаными, на станках каймы и в кругах орлы, и клейма литыя оловянные и росписать их зелёным аспидом, и с дышлы, да старой станок починить заново, которой стоял в Оружейной Палате. И в Оружейной Палате к потешным деревянным пушкам станков, колёс, каём и клеем оловянных делать не кому, а преж сего такия ж потешныя пушки с станками и с колесы делал Овчинные слободы тяглец Григорий Тихомиров – На подряд. – И того ж числа тот старой станок отдан починивать и новыя пушки с станками и с колёсы велено делать Овчинные слободы тяглецу Григорью Тихомирову, самым добрым мастерством; а рядил за починку стараго станка 16 алт. 4 ден., да от дела дву пушек с станками и с колёсы, и с каймами, и с репьи, и с орлами, с посеребреньем и с письмом, за один рубль 16 алт. 4 ден., за другой два рубли. И марта в 16 день Овчинные слободы тяглец Григорий Тихомиров тот старой пушечной станок починил и росписал красками своими, и приделал к нему вновь дышло, два колеса обиты железом, кайму к крышке, два орла в клеймах оловянные, да две пушки новыя посеребрил и жестью внутри опоял, станки и колёса и дышла росписал красками, на станках каймы и в клеймах орлы и наугольники вылил оловянные новые ж, и в Оружейную Палату принёс всё сполна.

И того ж числа Овчинные слободы тяглецу Гришке Тихомирову за дело пушечных станков и за пушки деревянныя, по подрядной деньги 4 руб. даны с роспискою. Те потешныя деревянныя пушки и с станками к великому государю в хоромы подал боярин и оружейничей Пётр Васильевич большой Шереметев марта в 26 день да апреля в 1-х числах (Ст. 191 г, № 299).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 33–34

6 Мая 1683 года, в 12 часу дня, Пётр, уже царь, выехал для потех в село Воробьёво и прожил там всё лето до половины Августа, возвращаясь в Москву только на несколько часов, по совершенной необходимости, для присутствия при церковных торжественных службах и церемониях и по случаю приезда посланников. Судя по многим указаниям расходных записок дворца, воинския потехи в это время шли с большою деятельностию, барабаны немилосердно пробивались насквозь и высылались в Москву, в Оружейную Полату для починки. Ещё перед выездом, Мая 3, был прислан для починки потешный большой барабан, у котораго верхняя кожа во многих местах была пробита и струны изорваны. Мая 7 присланы для починки три потешные барабана; Мая 9 два пробитых барабана возобновлены и росписаны красками; Мая 20 присланы два барабана, один большой, другой маленький, «кожи у них все проломаны».

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 230–231

И того ж числа велено на те барабаны, вместо прежних пробитых кож, положить кожи новыя и снуры сделать пенковые Семёнова полку Капустина стрельцу Родке Фёдорову. И мая в 10-й день стрелец Родка Фёдоров, против указа сделав, те барабаны принёс в Оружейную Палату; а за дело от тех барабанов и за кожи и за снуры, по уговору, довелось ему Родке дать, денег по цене по восьми алтын по две деньги от барабана, итого шестнадцать алтын четыре деньги.

И те барабаны из Оружейные Палаты посланы к великому государю в поход в село Воробьёво (Ст. 191 г. № 623).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 38

В то время как одиннадцатилетний царь Пётр забавлялся на Воробьёвых горах воинскими потехами, в Москву, в июле, прибыл секретарь шведскаго посольства и известный путешественник по Азии Кемпфер. Он видел обоих царей, Петра и слабаго брата его Ивана, которые принимали посольство в Грановитой Полате. Разсказ Кемпфера об этой аудиенции особенно любопытен в отношении того впечатления, какое произвёл на путешественника младший царь Пётр. Оба их величества, пишет он, сидели на двух серебряных креслах, на возвышении в несколько ступеней. Над каждым креслом висела икона. Одежда царей блистала золотом и дорогими камнями. Вместо скипетров они держали в руках длинные золотые жезлы. «Старший сидел почти неподвижно с потупленными, совсем почти закрытыми глазами, на которые низко была опущена шапка; младший, напротив того, взирал на всех с открытым прелестным лицем, в коем, при обращении к нему речи, бесперестанно играла кровь юношества; дивная его красота пленяла всех предстоящих, так что, если б это была простаго состояния девица, а не царская особа, то без сомнения все бы должны влюбиться в него». Кемпфер даёт Петру даже 16 лет, если это не описка или не опечатка издателей его сочинения. Когда посланник, произнеся речь, подал королевския грамоты, старший царь Иван Алексеевич, протянув внезапно и преждевременно руку свою (для целования), привёл посольство в немалое замешательство. «После того оба царя встали и, приподняв несколько шапки, спросили о здравии короля. При сём молодой наставник старшаго царя поднял его руку и так сказать взял оною его шапку. Младший же царь по живости своей поспешил встать и сделать вопрос, так что его старый наставник принужден был удержать его, дабы дать старшему брату время встать и вместе с ним вопросить».

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 233–234

[1683] Декабря 10-го, в в. г. ц. и в. к. Петру Алексеевичу в. в. и м. и б. р. с. в хоромы рубль шесть алтын четыре деньги. Принял околничей Тихон Никитич Стрешнев; а сказал, что те деньги заплачены за ренское (Ст. 192 г. № 261).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 42

[1683] Октября 15-го пожаловали в-е г-ри ц. и в. к. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич в. в. и м. и б. р. с. Аптекарскаго Приказу алхимиста Петра Пиля, лекаря иноземца Ягана Термонта: велели им дать своего в. г. жалованья на платье сукна кармазину, дикаго цвета, по 5 ар., камки ковыльчатой по 10 ар., из Казённаго Приказу, для того что в нынешнем во 192 году были они за ними великими государи в Троицком и в иных походах (Ст. 192 г. № 104).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 42

К этому же 1683 году, ещё к началу кампании, как можно выразиться, относится, без сомнения, и тот анекдот, по поводу псовой охоты, который разсказывает Крекшин. «Любомудрый и трудолюбивый монарх и в детских летах не детскими и не псовыми и птичьими охотами забаву имел, но от детска любил военныя науки, для чего набрал невзрослых и малых и с ними упражнялся, созидая грады, ведя апроши, штурмуя, полевые конные и пешие полки уча экзерциции, и даже имя своё написал в список с рядовыми солдатами». Но такия потехи и труды, естественно, не могли нравиться царедворцам, стольникам, детям бояр и других сановников, обязанных быть при нём по наряду, по службе. «Бывшие в летах и жившие в леностях, – продолжает Крекшин, – возмнили себе в великий труд и неспокойство эти полевыя потехи и выхваляли государю охоту со псы и птицы, себе в облегчение». Пётр согласился потешиться этою охотою, назначил день. Когда всё было готово, прибыв на место, он предложил собранию, что желает охотиться только с самими царедворцами, а не с их холопями и велел служителям ехать по домам, а псов отдать их господам. Таким образом, псарня очутилась на руках у самих бояр, которые своры привязали к сёдлам или вздели на руки. Но по непривычке к делу новых псарей, псарня вскоре замешалась, а с нею замешались и кони, и, освирепев, скакали по полю, влача псов и выбивая из седла наездников, из которых многие едва живы остались. Это доставило большое увеселенье государю. На другой день Пётр назначил охоту с птицами и спросил царедворцев, желают ли ещё веселиться? Поняли царедворцы, что не лежит сердце у государя к этим забавам и отреклись. Тогда Пётр спросил их: псарями ли лучше быть или светлыми воинами; в шнурах псовых лучше ли находить забаву или в оружии? Нет, в оружии слава всесветная, отвечали царедворцы. «А когда всесветная слава в оружии, так зачем же к охоте от дел царских меня отвлекаете, и от славы к безславью. Я царь и подобает мне быть воину, а псы приличны пастухам и тем подобным».

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 230–231

Бояре с неудовольствием смотрели на потехи Петра и предвидели нововведения. По их наущению сама царица и патриарх увещевали молодого царя оставить упражнения, неприличные сану его. Пётр отвечал с досадою, что во всей Европе царские дети так воспитаны, что и так много времени тратит он в пустых забавах, в которых ему, однако ж, никто не мешает, и что оставить свои занятия он не намерен. Бояре хотели внушить ему любовь к другим забавам и пригласили его на охоту. Пётр сам ли от себя или по совету своих любимцев, но вздумал пошутить над ними: он притворно согласился; назначил охоту, но, приехав, объявил, что с холопями тешиться не намерен, а хочет, чтоб господа одни участвовали в царском увеселении. Псари отъехали, отдав псов в распоряжение господ, которые не умели с ними справиться. Произошло расстройство. Собаки пугали лошадей; лошади несли, седоки падали, собаки тянули снуры, надетые на руки неопытных охотников. Пётр был чрезвычайно доволен – и на другой день, когда на приглашение его ехать на соколиную охоту господа отказались, он сказал им: «Знайте, что царю подобает быть воином, а охота есть занятие холопское».

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 342

Можно было бы усомниться в справедливости этого разсказа или, по крайней мере, в речах, произнесённых одиннадцатилетним царём, тем более что Крекшин вообще любит влагать в уста своего героя красноречивыя и разумныя не по летам речи; но, имея в виду весь ход детских забав Петра, можно с полною верою допустить, что он так именно мыслил о своём призвании и, следовательно, мог так именно повести разсказанное событие и так выразить царедворцам своё мнение о назначении царя, как перваго в царстве воина. Что же касается до того обстоятельства, что случай этот относится к Воробьёвскому походу 1683 года, то на это указывают расходныя записки, в которых между прочим находим, что 21 Апреля для царя были приготовлены трои нитяные своры и три ремённые ошейника, а 2 Мая куплена живая лисица с детьми за два рубля, которая вероятно в конце Мая и была отвезена в село Воробьёво, ибо за провоз ея туда выдано 2 июня постельному сторожу Тимошке Фёдорову четыре алтына.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 231

Таская нужные для потехи вещи из кремлёвских кладовых, Пётр набирал около себя толпу товарищей своих потех. У него был под руками обильный материал для этого набора. По заведённому обычаю, когда московскому царевичу исполнялось пять лет, к нему из придворной знати назначали в слуги, в стольники и спальники породистых сверстников, которые становились его «комнатными людьми». Прежние цари жили широким и людным хозяйством. Для любимой соколиной потехи царя Алексея на царских дворах содержали больше 3 тысяч соколов, кречетов и других охотничьих птиц, а для их ловли и корма больше 100 тысяч голубиных гнёзд; для ловли, выучки и содержания тех птиц в «сокольничьем пути», т. е. ведомстве, служило больше 200 человек сокольников и кречетников. В конюшенном ведомстве числилось свыше 40 тысяч лошадей, к которым приставлено было чиновных, людей, столповых приказчиков, конюхов стремянных, задворных, стряпчих, стадных и разных ремесленников больше 600 человек. Это были большею частью всё люди породою «честные», не простые, были пожалованы денежным жалованьем и платьем погодно и поместьями и вотчинами, «пили и ели царское». Со смерти царя Алексея в этих ведомствах осталось мало дела или не стало никакого: больным царю Фёдору и царевичу Ивану было трудно выезжать из дворца часто, а царевнам некуда и непристойно; Пётр терпеть не мог соколиной охоты и любил бегать пешком или ездить запросто, на чём ни попало. Этому праздному придворному и дворцовому люду Пётр и задал более серьёзную работу. Он начал верстать в свою службу молодежь из своих спальников и дворовых конюхов, а потом сокольников и кречетников, образовав из них две роты, которые прибором охотников из дворян и других чинов, даже из боярских холопов, развились в два батальона, человек по 300 в каждом. Они и получили название потешных.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 375

Миллер относит учреждение потешного войска к 1687 году, потому что в разрядных книгах продолжительное пребывание царя в Преображенском начинается с того году. Но наборы начались уже в 84 году. Записные книги доказывают, что в 87 году увеличилось число потешных, ибо царь уже начал набирать из придворных и конюшенных служителей, и вскоре их прибавилось так много, что уже должно было часть оных поселить в селе Семёновском. Отселе Семеновский и Преображенский (полки). Пётр из Бутырского полка взял 15 барабанщиков (в 1687 г.). Лефорт (в том же году) произведён в полковники. Учреждена конница. («Опыт трудов Вольного российского собрания». Ч. IV, «О начале гвардии»). Пётр, находясь однажды на Сокольничьем дворе, узнал, что всех охотников до 300 человек. С согласия брата, взял из них молодых в потешные.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 378

…Царь Пётр, быв в Сокольниках на охоте с братом своим Царём Иоанном, увидел, что 300 человек составляли прислугу их. «Какое число людей без пользы содержится», – сказал он; – «не лучше ли охоту эту уничтожить, а расходы употребить на Государство». Кроткий Иоанн предоставил это на волю брата, и все молодые люди Царской охоты записаны были в Потешные.

Голиков И. И. Деяния Петра Великого, содержащее, анекдоты, касающиеся до сего великого государя. Том первый. М., 1796. С.87

В 1684 году его царское величество повелел набрать, из разных чинов людей молодых и учить их пехотного и конного упражнения во всём строю, а с некоторыми и сам повсевременным тем обучением и трудами своими, как Российских, так и окрестных государств военным наукам и хитростям преизрядно изучася уже навык. Оных молодых солдат, не по летам своим, всему воинству строго обученных, повелел мундиром темно- зелёного цвету убрать и всем надлежащим ружьём в самом прямом порядке честно учредить, и назвать их в то время потешными, к которым приставлены были тогда штаб и обер-офицеры и унтер-офицеры из фамилий изящных, комнатные его царского величества люди, для содержания их всегдашнего в добром том воинском обучении, как бы к прямой какой впредь ожидаемой с неприятелем войны. – И не токмо его высокопомянутое величество неусыпно от тех молодых своих ногтей оный корпус молодых тех солдат сам всегда назирал, но и все те, начав от барабанщичья чина, солдатские чины прямыми своими заслугами прошёл. В селе ж своём Преображенском, в рощах, во всегдашних обучениях тех воинских их солдат потешных не оставил.

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 363

С этими потешными Пётр и поднял в Преображенском неугомонную возню, построил потешный двор, потешную съезжую избу для управления командой, потешную конюшню, забрал из Конюшенного приказа упряжь под свою артиллерию. Словом, игра обратилась в целое учреждение с особым штатом, бюджетом, с «потешной казной». Играя в солдаты, Пётр хотел сам быть настоящим солдатом и такими же сделать участников своих игр, одел их в темно-зелёный мундир, дал полное солдатское вооружение, назначил штаб-офицеров, обер-офицеров и унтер-офицеров из своих комнатных людей, всё «изящных фамилий», и в рощах Преображенского чуть не ежедневно подвергал команду строгой солдатской выучке, причём сам проходил все солдатские чины, начиная с барабанщика. Чтобы приучить солдат к осаде и штурму крепостей, на реке Яузе построена была «регулярным порядком потешная фортеция», городок Плесбурх, который осаждали с мортирами и со всеми приёмами осадного искусства.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 232

[1684] Июня 21. Роспись – что надобно для походу за великим государем ц. и в. к. Петром Алексеевичем в. в. и м. и б. р. с. в село Преображенское самопальным: пороху фунт, свинцу два фунта, две трещётки с трубки, ветошей на шесть денег (Ст. 192 г. № 920).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 46

[1684] Июня 28-го великие государи пожаловали капитана, нововыезжаго иноземца, огнестрельнаго мастера Симона Зомера, за потешную гранатную и огнестрельную стрельбу Июня 19-го числа нынешняго 192 году, что было в селе Преображенском: велели ему дать государева жалованья, в приказ, сукно аглинское доброе, 5 аршин (Ст. 192 г. X 799).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 46

[1684] Сентября 2-го, по указу в-их г-рей ц. и в. к. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича всеа в. и м. и б. р. с., а по скаске самопальных Фрола Миронова, Якова Осипова, Якова Дёмина, надобно для нынешняго походу в Макарьев монастырь, что в Колязине, к пищалем винтованным золочёным, походным: десять фунтов пороху головнаго, полпуда свинцу, к рогам три снура шёлковых, пять трещёток, пять пыжовнивов, десять шонпулов, сто кремней, кадиленка, чем лить пульки, трепиц на два алтына на две деньги, два аршина полотна на флясты, пять затравок, пять мерок масла деревяннаго, две пилки, цена два алтына две деньги, к затравкам снурка на четыре деньги, два фунта дроби немецкой, десть бумаги на заряды (Ст. 193 г. № 8).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 46

[1684] Ноября 22-го, в-го г-ря ц. и в. к. Петра Алексеевича в. в. и и. и б. р. с. из хором стольник Гаврило Иванов сын Головкин выдал в Оружейную Палату: протазаны, алебарды, пальники, палаши, кончеры, шпаги, пищали золочёныя, винтованныя, и духовыя и скорострельную, о десяти зарядах, и мушкеты с жагры и с немецкими замки, и посольские булатные топоры и мечи, бердыш с пищальным стволом и с замком, бунчук крымской с хвостом, что подавано к нему великому государю в хоромы из Оружейные Палаты в прошлом во 192 и в нынешнем во 193 годех в разных месяцах и числех, и сверх тех взносов пушкарских, зерцал и пальников же и протазанов и алебард, всего семдесят одно место, а приказал то всё сего ж числа отвезть к нему великому государю в поход, в село Преображенское. И того ж числа то всё из Оружейныя Палаты в поход в село Преображенское послано на трёх подводах (Ст. 193 г. № 273).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 46

[1685] Ноября 28-го боярин и оружейничей Пётр Васильевич большой Шереметев приказал купить в хоромы в в. г. ц. и в. в. Петру Алексеевичу в. в. и м. и б. р. с. шахматные доски, писаныя золотом, да шахматы слоновой или рыбьи (моржовой) кости, добраго мастерства.

И того ж числа, по тому в. г. указу, куплены в Оружейную Палату доски шахматныя, писаны по золоту и по серебру баканом и ярью веницейскими, репьи на другой стороне по золоту ж и по серебру; тавлейная игра, шахматы рыбьи кости, – овошнаго ряду у торговаго человека у Аврама Остафьева; а но договору довелось ему дать денег по цене за доски 26 ал. 4 деньги, за шахматы 20 ал., всего рубль 13 ал. 2 д.

И те доски и шахматы в хоромы к великому государю подал боярин и оружейничей Пётр Васильевич Шереметев сего же ноября 28 числа (Ст. 194 г. №.272).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 63

[1686] В нынешнем во 195 году сентября со 2-го числа октября по 10-е число, по указу в. г. ц. и в. к. Петра Алексеевича в. в. и н. и б. р. с. станочнаго дела мастеры делали к нему великому государю в хоромы верстак столярской с двумя выдвижными ящики, две оптечки – четверогранную да круглую, шаф (поставец для книг) небольшой, починивал книжной стан (Ст. 195 г. № 4).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 72

[1686] Сентября 17-го, по указу в. г., дано их великих государей из Мастерские Палаты комнатному сторожу Мине Кузьмину на покупку кузнечных боевых больших молотов полтина; а те молоты великаго государя в хоромы; приказал деньги выдать постельничей Иван Семенович Головкин (Ст. 195 г. № 17).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 74

[1686] Сентября 29-го, по указу великих государей, куплено их великих государей в Мастерскую Палату, у иноземца у Алексея Елисеева, бочка сухарей шпеничных, дано два рубли с полтиною; а те сухари к великому государю в хоромы кормить попугая; приказал купить стольник Гаврила Иванов, сын Головкин; покупал завязочник Пимен Кузьмин; а те сухари принял великаго государя в хоромы он же стольник Гаврила Иванов, сын Головкин (Ст. 195 г. № 91).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 74

В 1688 г. Пётр забирает из Оружейной палаты вместе с калмыцким седлом «глебос большой». Зачем понадобился этот глобус – неизвестно; только, должно быть, он был предметом довольно усиленных занятий не совсем научного характера, так как вскоре его выдали для починки часовому мастеру. Затем вместе с потешной обезьяной высылают ему какую-то «книгу огнестрельную».

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. 244

Занятия в Преображенском продолжались беспрерывно до конца 1688 года. С этих пор внимание Петра было на некоторое время отвлечено от потешных, строением судов и плаванием по Плещееву озеру. Кроме того, в Январе следующего года была сыграна свадьба царя Петра Алексеевича с Евдокиею Фёдоровною Лопухиною; но за тем летом он снова вернулся к своим занятиям, в которых проводил время то в Преображенском, то в Коломенском.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 23

Из этого перечня случайно уцелевших известий, отрывочных, лишённых желаемой полноты, по крайней мере в отношении хронологической последовательности, ясно уже видно, что Пётр с самых ранних лет окружён был товарищами-ровесниками. Количество потешных знамён, прапорцов, барабанцов и т. п. показывает, что всё это заготовлялось на целый маленький полк, который и должно разуметь под именем упомянутых робяток. Ровесники-робятки были спальники, стольники, карлики, составлявшие обыкновенный детский штат каждаго из царевичей и разделявшие с ним детския игры. За исключением карликов они набирались из детей бояр и, особенно, из родственников царицы, близких или дальних, которых она выбирала к себе в стольники и тем приближала ко двору своё родство.

Вот имена некоторых из спальников и стольников, находившихся в числе робяток при Петре в первое время: Нарышкины – Лев, Мартемьян, Фёдор; Кириловы – Василий, Андрей, Семён, Фёдор; Кирила Алексеев, Иван Иванов; Гаврила Головкин – сын постельничаго Ив. Сем. Головкина; Автамон Головин, Андрей Матвеев, кн. Андрей Мих. Черкасский, кн. Вас. Лавр. Мещерский, кн. Ив. Дан. Великого-Гагин, кн. Ив. Ив. Голицын, Ив. Род. Стрешнёв; кроме того, Григорий Фёд. Балакирев, справлявший должность стряпчаго у крюка; карлы: Никита Гаврилов Комар, Василий Родионов, Иван и Емельян Кондратьевы. Без сомнения, обычныя игры с сверстниками в скором времени вполне были исчерпаны и мало уже интересовали даровитаго ребёнка, в котором, как говорит Крекшин, от самых первых лет видима была природная военная охота и храбрость, и ни к каким другим забавам и увеселениям он не прилежал, а желал только ведать военное учение.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 209

Комплектование Потешных в начале производилось из детей бояр и из дворян; но вскоре, не поставляя достоинства в одной знатности рода, Пётр стал избирать себе товарищами юношей всякого происхождения. В кругу их Царь занял сначала должность барабанщика, потом солдата, и не по имени только, а по должности. Он спал с Потешными в одной палатке, стоял в очередь на часах, возил своими руками землю на постройку укреплений; также как они одевался и ту же употреблял пищу. Этим примером уничтожен остаток местничества и положено начало подчинённости и дисциплины, доселе мало известные, не только в рядах временно собираемых дружин, но и между стрельцами.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. – СПб, в типографии Штаба Военно-Учебных Заведений, 1852.. С. 23

Петру I, бывшему по 12 году, дана была полная свобода. Он подружился с иностранцами. Женевец Лефорт (23 годами старше его) научил его голландскому языку. Он одел роту потешную по-немецки. Пётр был в ней барабанщиком и за отличие произведён в сержанты. Так начался важный переворот, впоследствии им совершённый: истребление дворянства и введение чинов.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 456

Первый язык, который он выучил, был голландский, потом он пристрастился к немецкому, который казался ему приятным и который он хотел ввести при дворе.

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер. с фр., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина. М. 2004. С. 12

Все почти офицеры, в Преображенском полку, известные по самымпервым спискам, были немцы.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 108

В их-то кругу, бесцеремонном и весёлом, отвыкал Петр окончательно от дворцовых обычаев, от обычаев русской старины. Из этих иностранцев более всех подружился Пётр с женевским уроженцем Францем Лефортом, привлекшим его своим весёлым, открытым и общительным характером; бескорыстие и преданность ещё более скрепили эту дружбу; как друг, товарищ любимый, Лефорт имел сильное влияние на Петра.

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории. C. 342

Итак, вот сведения, какие существуют о зарождении потешных. Проявив первые признаки своего существования в Воробьёве в Мае 1683 г., они, в продолжение следующего года, совершенствовались в ратном деле, а в 1685 году обрисовались уже совершенно ясными очертаниями. Остаётся выяснить, отчего родоначальники полков гвардии получили прозвание потешных, из кого они состояли и с какого времени стали именоваться именами местными. Трудно определить, что побудило царя Петра Алексеевича набирать свою маленькую дружину: было ли то преднамеренное желание устроить нового рода войско, на подобие иностранного и противопоставить его беспокойным и разнузданным стрельцам, или это были только товарищи его детских игр и забав, или же их назначение, если не гласное, то скрытное, было охранять личную безопасность Петра. Мы скорее склонны согласиться с последним, и если это предположение верно, то прилагательное потешные, данное Петром своей телохранительной дружине, не точно. Оно могло произойти вследствие того, что они получили начало в потешных сёлах. Действительно, оба села, Преображенское и Семёновское, ещё задолго до образования Петровской дружины, назывались потешными. Село Семёновское считалось потешным ещё при царе Алексее Михайловиче и сохранило за собою это название до смерти Петра Великого, благодаря тому, что здесь были царская охота, конюшни царские и зверинец, содержался целый штат охотников и охотничьих птиц, соколов, кречетов и ястребов. Прилагательное «потешный» переходило и на живших в этих селах людей. До 1682 года в столбцах мы постоянно находим, что дано жалованье или сделаны кафтаны для потешных конюхов, ястребников, сокольников (охотников), или куплен фураж для потешных лошадей и т. д. Неудивительно, что если там появились солдаты, то, по привычке, прозвание это перешло и на них, и наравне с потешными конюхами они стали прозываться потешными солдатами.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 16–17

Первый русский солдат

И вот на зов его явился прежде всех, 30 ноября 1683 года, придворный конюх, приставленный к потешным лошадям, Сергей Леонтьев Бухвостов, который и был записан первым солдатом будущаго полка. Петр так обрадовался первому своему солдату, что впоследствии, став Императором, велел славному художнику Растрелли вылить из металла его статую.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 105

Сергей Леонтьев, сын Бухвостов, родился в 1659; вступив в службу в 1674 году, определён был на место отца своего Леонтия Бухвостова в конюшенный чин, и служил в том чине по 1683 год. Потом в том же году по именному его императорского величества указу определён был в Преображенский полк в число потешных. В 1695 году определён того же полку в бомбардирскую роту. В 1698 году пожалован в ту роту капралом, в 1700 сержантом, а в 1706 году в подпоручики, и служил в помянутом полку в той же роте по 1715 год; а после в том же году пожалован в артиллерию в С.-Петербургский гарнизон майором.

По вступлении в службу, был он, Бухвостов, в разных походах, а именно: в походах Троицких, Переславских, Семёновских и Кожуховских. В действительных же походах находился он в 1695, 1696 и 1697 годах под Азовом на баталиях, приступах и осадах: в 1700 под Нарвою при осаде и в баталии; в 1701 был в походах в Новгороде; в 1702 был в походе у города Архангельска, и в том же году при осаде и взятии Шлиссельбурга, в 1703 году при осаде и взятии Канец, при взятии на море шкутов, на баталии с Кариньотом на Сестре реке, и в походе на Лодейном Поле; в 1704 году был при осаде и взятии Нарвы; в 1705 в походах в Польше и в Курляндии, при осаде и взятии Митавы; в 1706, 1707 и 1708 годах находился в походах в Польше и на баталиях под Добрым и под Лесным; в 1709 году в походе в Малороссии, и в том же году на баталии Полтавской; в 1710 году был при осаде и взятии Выборга и в походах; в 1711 в походе и на баталии при Прутской акции; в 1712 и 1713 годах был в походах и атаках в Голштинии и в Померании, при осаде и взятии Штетина, и, находясь при тех баталиях и осадах, был ранен. Во время же всех оных вышепомянутых походов, баталий, приступов, осад и атак, был он, Бухвостов, всегда при его императорском величестве государе Петре Великом.

Кабинет Петра Великого, изд. Осипом Беляевым, в Петербурге 1800, отд. I, с. 48 и отд. III, с. 241

«Первый русский солдат Сергей Леонтьев Бухвостов. Из придворных служителей, 1683 года, ноября 30-го дня, при начале военно-потешной службы первейшим в оную самохотно предстал, потому государь Пётр Великий тогда же сим первенством почтить его соизволил. Служа потом в лейб-гвардии Преображенском полку в бомбардирской роте до обер-офицера, был в разных баталиях и многократно ранен. По кончину служил артиллерии майором. Хотя Его Величество во многих случаях изволил оказывать к дальному его повышению своё монаршее благоволение, но он по своей набожной кротости всячески убегал излишнего славолюбия. Родился 1642, скончался 1728, ноября 30-го дня. Жил более 86 лет, был росту среднего, силён, твёрд, скромен и весьма воздержан. А по конец жизни и самой его кончины свидетелем был Акад. Наук ландкарт. грав. и в перспективе М. Михайла Махаев».

Подпись к портрету С Бухвостова, выгравированному знакомцем его, академическим мастером Махаевым, бывшим при его кончине. Приведено в очерке М. Погодина «Происхождение Преображенского полка и с ним гвардии». Журнал "Русский вестник" 1875 г. № 2, стр. 449.

Жертва грустной привычки – пьянства

Но неужели молодой Пётр был совершенно предоставлен самому себе? Неужели при нём не было ни одного человека, могшего силою своего характера и значения удержать его от крайностей, к которым влекла страстная, огненная природа? Самым влиятельным человеком в этом отношении мог быть кравчий князь Борис Алексеевич Голицын, двоюродный брат знаменитого князя Василья, хорошо знакомого нам по прежнему повествованию.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 345

Бояре, приверженные к Петру, назначили ему в обер-гофмейстеры князя Бориса Алексеевича Голицына. Он овладел доверенностию молодого царя и делал перевес на его сторону. Многие бояре, а особливо дети их, перешли на сторону Петра.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 132

Доброжелатели Наталии, желая противупоставить власти Князя Василия Голицына, любимца Софии, надёжного соперника, определили надзирателем к Царю Петру Князя Бориса Алексеевича Голицына.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. С. 193

Этот Борис Голицын был человек, по образованию мало уступавший своему двоюродному брату, князю В.В. Голицыну. Не уступал он ему и умом, и общей нравственной высотой, но был жертвой грустной привычки – пьянства. Бояре в ссоре упрекали его, что он «весь налит вином», в народе шёл говор, что князь Борис «и государя (т. е. Петра) пить научил».

С. Ф. Платонов. Полный курс по истории. Часть третья. С. 231

Князь Борис, человек умный, энергический, распорядительный, образованный не менее князя Василья, знавший латинский язык и любивший говорить на нём, честно исполнил свои обязанности к Петру в том отношении, что оставался непоколебимо ему верен, берёг его интересы, оказал важные услуги в борьбе с Софьею и после со стрельцами, с достоинством относился к своему воспитаннику, когда тот уже начал свою славную деятельность; вот, например, как он отвечал ему на письмо, извещавшее об одной из побед: «Милостивое письмо твоё истинное и победительное принял с великим благодарением, за что не помалу воздам хвалу Богу. Ласкать и манить не буду, только прошу у Бога всегда такое одолжение и славу чтоб всегда одержать». Но этого самого князя Бориса иностранцы и русские не иначе называют, как пьяницею. Один из иностранцев рассказывает, что князь Борис и молодой Андрей Артамонович Матвеев набились к нему на обед и привели с собою своих друзей, датского комиссара и несколько иностранных купцов; они остались так довольны кушаньями, что несколько блюд отослали к своим жёнам и без церемонии унесли с собою конфекты. Эти известия очень важны для нас, потому что лучше всего изображают тогдашнее общество: вот передовые люди, одни из первых повернувшие на новую дорогу, сознавшие необходимость образования и преобразования; но как они ещё недалеко ушли! Двуверы, двуглавые Янусы: одна голова обращена вперёд, другая назад, говорят по-латыни и пьянствуют, уносят с собою конфекты с чужого обеда! Вот ещё любопытный рассказ о том же князе Борисе. Знаток латинского языка позвал к себе иностранцев и изумил их своим грубым обращением с музыкантами-поляками, привёл в ужас выходкою против несчастного учителя детей своих, также поляка. Князь Борис не любил, как видно, сдерживаться; он был также очень откровенен и в письмах своих к Петру: он начинает их обыкновенно латинскими фразами, но одно оканчивает так: «Бориско, хотя быть пьян».

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 385

[На стрелецких дворах и по всей Москве] говорили про в. государя Петра Алексеевича непристойные слова такие: (что его в. государя с ума споили, да и того де смотрите: государыня ваша (Софья) непрестанно Бога молит, а там (при дворе Петра) толко на органех да на скрыпицех играют).

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Стлб. 132

[Позже] Князь Борис Алексеевич Голицын сидел в Казанском дворце и правил весь Низ так абсолютно, как-бы был государем, и был в кредите при царице Наталье Кирилловне и сыне ея, царе Петре Алексеевиче, по своим заслугам, для того, что дал корону в руки он сыну ея. Был человек ума великаго, а особливо остроты, но к делам непреложной, понеже любил забавы, а особливо склонен был к питию. И оной есть первым, которой начал с офицерами и купцами-иноземцами обходиться. И по той своей склонности к иноземцам оных привёл в откровенность ко двору и царское величество склонил к ним в милость; о чём будем впредь обстоятельно писать.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 248

Конюхи из будущих фельдмаршалов

Не довольствуясь числом добровольно записавшихся, Пётр комплектовал потешных переводами молодых людей всякого состояния, из других служб. От этого вскоре дворец села Преображенского и слободы его, где жили Потешные, сделались недостаточными для помещения новобранцев. Царь перевёл половину их в соседнее увеселительное село Семёновское и назвал Потешными Семёновскими. К сожалению нельзя было отыскать списка лиц, переведённых в Семёновское; известно только, что в числе их были, вместе с людьми простого рода, дети знаменитых сановников того времени: Долгорукие, Голицыны, Шереметевы, Прозоровские, Репнины, Бутурлины, Нарышкины, Толстые и другие. Семёновские Потешные составили особую роту, которая, постепенно увеличиваясь, в 1695 году переформирована в полк, сохранивший то же имя.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 21

Не думайте, что это были игрушечные, шуточные солдаты. Играл в солдаты царь, а товарищи его игр служили и за свою потешную службу получали жалованье, как настоящие служилые люди. Звание потешного стало особым чином. «Пожалован я, – читаем в одной челобитной, – в ваш великих государей чин, в потешные конюхи». Набор потешных производился официальным, канцелярским порядком: так, в 1686 г. Конюшенному приказу предписано было выслать к Петру в Преображенское 7 придворных конюхов для записи в потешные пушкари. В числе этих потешных рано является и Александр Данилович Меншиков, сын придворного конюха, «породы самой низкой, ниже шляхетства», по замечанию князя Б. Куракина. Впрочем, потом в потешные стала поступать и знатная молодежь: так, в 1687 г. с толпой конюхов поступили И.И. Бутурлин и князь М.М. Голицын, будущий фельдмаршал, который за малолетством записался в «барабанную науку», как говорит дворцовая запись.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 376

Обмундирование Потешных подробно не известно. Писатели того времени говорят только, что они были одеты и вооружены по образцу европейских войск. Указание это должно отнести только к покрою одежды, что же касается до цвета, то он был весьма различен. Неоспоримым доказательством тому служат описи вещам, хранившимся в складах принадлежавших полку в селе Семёновском. Из них видно, что предметы обмундирования, несомненно, принадлежавшие Потешным, были деланы, не только разных цветов, но даже из разных материй. Тоже самое можно сказать и о вооружении. Как были организованы Потешные, какое получали они содержание, каким способом продовольствовались, никакие современные источники не объясняют нам. Но если судить по тому, что и с переформированием в полки содержание чинов не было определено никакими постановлениями, то можно предполагать что и Потешные получали жалованье и прочее по личному назначению Государя. Иначе быть не могло, потому что в начале служили в Потешных люди большею частию богатые и казённое содержание могло быть определено только небольшому числу чинов, записанных из людей бедных.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 324

В день Преполовения (того ж 1684 г.) оба царя были на крестном ходу по городской стене и потом обедали у патриарха. Пётр расспрашивал патриарха о установлении сего хода и о других церковных обрядах. После обеда приехал он с боярами на пушечный двор и повелел бомбами и ядрами стрелять в цель. Он сам, несмотря на представления бояр, запалил пушку и, узнав, что поручик Франц Тимерман хорошо знает науку артиллерийскую, повелел его к себе прислать и уехал в Преображенское. На другой день Тимерман был ему представлен. Пётр взял его к себе в учителя, велел отвести ему комнату подле своей и с той поры по нескольку часов в день обучался геометрии и фортификации. Он в рощах Преображенского на берегу Яузы повелел выстроить правильную маленькую крепость, сам работал, помогал Тимерману расставлять пушки и назвал крепость Пресбургом. Он сам её атаковал и взял приступом. Потом в присутствии бояр сделал учение стрелецкому Тарбеева полку. Он осуждал многое в артикуле царя Алексея Михайловича (см. ч. I, стр. 179). В доказательство он одному капральству велел выстроиться и сам скомандовал по-своему. С той поры старый артикул был им отменён и новый введён в употребление (Крекшин).

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 143

Однажды Царь приказал стрелецкому полку Тарбеева произвести перед Преображенским дворцом ученье, по старинному артикулу. Начали заряжание по темпам: «подыми мушкет ко рту; содми с полки; возьми пороховой зарядец; опусти мушкет к низу; насыпь порох на полку; поколоти немного о мушкет; закрой полку; стряхни; содми; положи пульку в мушкет; положи пыж на пульку; вынь забойник; добей пульку и пыжь до пороха; приложися; стреляй». – Во время длинных команд этих Государь остановил ученье. – «Не лишнее ли всё это?» заметил Он окружавшим, приказал одному капральству Потешных построиться перед стрельцами и скомандовал: «Слушай! Подыми мушкет; заряжай; прикладывайся; стреляй! – Не лучше ли так, сознайтесь сами?» сказал Царь окружавшим его приверженцам старины, и приказал все полки обучать по новому уставу.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 325

Дошло дело и до пушек, не деревянных, какие были в хоромах маленького царевича Петра, а до медных и железных. «4 Июля (1691) выдал из хором от вел. государя и великого князя Петра Алексеевича в. в. и м. и б. Р. с. стольник Гаврило Иванов Головкин 16 пушек малых, и в том числе пушка большая без станку, две пушки большие на полковых станках, две пушки поменьше тех на полковых же станках; 3 пушки верховые со станками, 2 пушки без станков большие, пушка малая без станку, 3 пушки на волоковых станках – медные две пушки железные без станков и приказал»…. и т. д. (ст. 192, № 385). Июля 20-го 1691 г. великий государь указал к себе в хоромы сделать 25 сипок (дудок) деревянных точёных, кленовых, совсем в отделке (ст. 192 г., № 731). Вот предметы, которые тешили Петра во время пребывания его в Воробьеве; в занятиях с ними он провёл целых три месяца. Конечно, ещё раньше, до Воробьёва, было у него игрушечное оружие: сабли, пищали, луки и стрелы; но присылались они в хоромы изредка, с большими промежутками и большею частию поштучно. Здесь же требования присылки оружия как будто становятся до некоторой степени последовательными. Начинается с барабанов, затем высылаются копья, наконец, пушки, оружие очевидно не игрушечное. Вместе с тем для пушек требуется и порох; оружие высылается уже не поштучно для царя, а партиями, хотя незначительными, но достаточными, чтобы предположить, что при царе была уже хоть какая-нибудь команда; наконец, указывается прямо, что стрельбою занимались не дети, не сверстники Петра, но люди взрослые – гранатного и огнестрельного дела мастера, под руководством специалиста огнестрельного дела, капитана выборного полка Аггея Шепелева, Зоммера.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 11

Действительно, в первом ещё Воробьёвском походе к обыкновенным экзерцициям и потехам присоединились и потехи огнестрльныя. В Мае [1683], на Воробьёве, Пушкарскаго приказа гранатнаго и огнестрльнаго дела русскими мастерами и учениками произведена была потешная огнестрельная стрельба, под руководством огнестрельнаго мастера Симона Зомера, выехавшаго в 1682 году и служившего капитаном в Выборном полку думнаго генерала Агея Алексеевича Шепелева. 27 Мая выдано этим мастерам по портищу сукна. В другой раз они награждены Августа 17, при чём вообще сказано, что «государь пожаловал за их многие огнестрельные потешные стрельбы, что они стрельбы делали в походе в селе Воробьёве пред великим государем, Мая 30 дня стреляли». Таким образом, 1683 год был, кажется, первым годом, когда Пётр перенёс свои потехи в поле. События 1682 года, когда он сделался царём и, следовательно, получил большую свободу и больший простор в своих забавах, не позволяли воспользоваться в то же лето приобретённою властаю вполне распоряжать [sic] необходимыми средствами для расширения круга любимых забав: тому мешала стрелецкая смута.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Часть II. С. 230–231

В это же время был окончательно построен потешный городок, и около него сосредоточились воинские упражнения потешных. Это первое, так сказать, военное поле потешных и место устроения и обучения их. Поэтому считаем не лишним привести краткое его описание. Хотя городок входил в черту села Преображенского, но так как различия между потешными не существовало, и вся деятельность их была сосредоточена около царского дворца, то и воспоминания о селе Преображенском, как колыбели потешных, одинаково относятся до обоих полков. На берегу Яузы раскинулось село; с церковью во имя Преображения Господня; а около него, на берегу же, стоял дом Петра, деревянный, двухэтажный, на каменном фундаменте, близ которого были конюшни и амбары для склада вещей и оружия. Против царского дома, по ту сторону Яузы, стоял потешный городок, названный Пресбургом, между рощами Лосинной и Лебяжьей. Потешный городок был род маленькой крепости, жилого помещения было в нем только две избушки по три сажени длиною, с сенями, крытыми тёсом. Городок был обнесён бревенчатым забором, посреди возвышалась деревянная башня, на переди забора, обращённого к Коломенскому полю, стояло довольно высокое, из дёрну сложенное, возвышение в роде большого барбета, обшитого снаружи брёвнами, сложенными в венец. Возвышение это предназначалось для постановки на него орудий. Через Яузу перекинуто два моста, один к селу, другой к конюшням. Для перевозки же через реку карет и рыдванов, устроены плавучие плоты и тарасы. Если присоединить к этому на реке рыбный садок, то этим закончится картина.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 23

Притом же его царское величество, чтобы они, солдаты его, и приступом к осаде крепостей, в том же обучении своём воинском, со временем навыкли, того ради повелел в том же селе при реке Яузе сделать потешную регулярным порядком фортецию или крепостцу, назвав Пресбургом, который город в Венграх столицею есть. И, действительно, по временам к осаде той приступал с притворными из мортиров бомбами, которому искусству они потешные солдаты прямо изучались; и со дня на день оный корпус тех потешных умножался, которые уже потом все в гвардию употреблены на два Преображенский и Семеновский полки, и поселены были слободами в тех же сёлах Преображенском и Семёновском, о чём всем известно есть.

Матвеев А.А. Записки. С. 363

Кроме фронтовых занятий, на Потешных лежали обязанности гарнизонной и отчасти полицейской службы. Они были телохранителями Царя во время стрелецких бунтов и неразлучными спутниками его во всех празднествах и забавах. Участвуя в них, Потешные то составляли свиту Государя, то построенные в ряды, батальным огнём увеличивали эффект фейерверков, то наконец, как гости Царя, были на обедах его. При объявлении указов Потешные составляли конвой чиновников, или посылались отдельно с повелениями Царя в Москву и соседние с нею города. Несмотря на служебные занятия, Потешные весело жили в Преображенском и Семёновском. Зимою устраивались там катанья, игры, пирушки, и во всём этом Государь принимал личное участие, всё оживлял он своим присутствием. Свободное и милостивое обхождение, беседа с каждым из последних чинов роты, угощения во дворце, гулянья с офицерами, запросто, доставляли Царю случай узнавать и оценивать каждого из бывших своих товарищей, а их, предаваться ему всеми силами юных и пылких сердец. Царь обусурманится – говорили враги нововведений, Царь поведёт нас к славе, должны были думать Потешные и восхищались им.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 132

А войски оныя, под имянами двух государей названных, с одной стороны князь Фёдор Юрьевич Ромодановской назван был царь и государь Плесъпурхъской, котораго резиденция была сделана в Преображенском, на острову реки Яузы, городок Плезъпурхъ. Сей князь был характеру партикулярнаго, собою видом, как монстра, нравом злой тиран, превеликой нежелатель добра никому, пьян по вся дни, но его величеству верной так был, что никто другой. И того ради, увидишь ниже, что оному царь Пётр Алексеевич во всех деликатных делех поверил и вручил всё своё государство.

На другой-же стороне был Иван Бутурлин-Ватупич (siс); назван был царь и государь Семёновской. А Семёновское его резиденция была, Соколей двор на Семёновском поле. Человек был злорадной, и пьяной, и мздоимливой, которой обиды многим делал.

А во время тех екзерциций иноземцы офицеры имели окацию свою фортуну искать при его величестве, понеже они всё установляли и разсказывали, как оныя екзерциции отправлять, для того, что из русских никого знающих не было.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Первым маневром Потешных было взятие крепости, построенной приближённым к Царю иностранцем Тимерманом. Она была сделана в одной из рощ близ села Преображенского и названа Пресбургом. После первой пробы Государь каждое лето устраивал примерные осады и атаки крепостей, делал с Потешными практические походы до Александровской слободы и Лукьяновой пустыни, а иногда и далее. Лагерь 1691 года отличался особенною деятельностью. Сначала ученья в присутствии Царя, потом маневры, продолжались два месяца. Прямо из лагеря Потешные пошли в Троицкую Лавру и оттуда по Ярославской дороге к городу Переяславлю, где были при спуске выстроенных там Фрегатов, а потом исполняли на судах должность матросов.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 133

Таким образом, потешные, живя жизнью Петра, росли, в рощах и на полях дворцовых сёл, увеличивались числом и исподволь обучались и совершенствовались в ратном деле. По всем вероятиям люди, стоявшие близко ко двору, сознавали, что потешные далеко не подходят под своё прозвище, но продолжали их именовать так, потому что и сам царь звал их не иначе. Но в 1692 году название потешных изменяется. Хотя никакого царского указа не было, но с этого времени потешные в бумагах признаются уже полками; да, кроме того, они подразделяются ещё на Преображенских и Семёновских. В приказных столбцах мы находим в первый раз следующее: «7200 г. Ноября 15 дано великих государей из Мастерские Палаты Преображенского потешного полку барабанщику Петру Доброму их великих государей жалованья, в приказ, денег 10 р.» (ст. 200 г. № 72). «Того же году Апреля 22 куплено в Мастерскую Палату тафты белой 30 арш., чёрной 15 арш., всего 45 арш. ценою 23 алтына 2 д. аршин; шолковой скани зелёной, белой, чёрной по десяти золотников по 6-ти денег золотник, а те тафты и шолки отданы в Семёновский потешный полк на дело знамён». Но в этом году изменяется не только наименование полка, но и его устройство, потому что при новых полках учреждаются съезжие, имевшие отчасти значение теперешней полковой канцелярии, а в следующем уже пропадает и прилагательное «потешных». И так, проявив первые признаки своего существования весною 1683 года в Воробьёве, через десять лет Петровские потешные являются уже в виде полков Преображенского и Семёновского, а в 1700 году они получают наименование гвардии. Так вместе с Петром мужала регулярная русская армия…

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. «Русский архив» за 1882 год, книга 3 выпуск 5. С. 26

Никто не мог вообразить, начиная с него самаго, что в этих потешных полках зараждается то войско, которое под Полтавою одолеет Шведскаго льва, под Пальцигом и Кунерсдорфом обратит в бегство Фридриха Великаго, под Кагулом и Рымником нанесёт первый удар Турецкому владычеству в Европе, под Требней и Нови отразит натиски революции, под Бородиным и Тарутиным померится с первым полководцем древняго и новаго мира, а под Лейпцигом и Кульмом даст урок ему и его сподвижникам, на горах Кавказских и пустынях Средней Азии выдержит борьбу с природою.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 106

Военные гении из Кукуя

Во всех этих воинских экзерцициях, требовавших технического знания, Пётр едва ли мог обойтись одними доморощенными сведениями. По соседству с Преображенским давно уже возник заманчивый и своеобразный мирок, на который искоса посматривали из Кремля руководители Московского государства: то была Немецкая слобода. При царе Алексее она особенно населилась военным людом: тогда вызваны были из-за границы для командования русскими полками иноземного строя пара генералов, до сотни полковников и бесчисленное количество офицеров.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С 356

Участие немцев во всех военных упражнениях соединилось с табаком, вином и пивом, без которых они, особенно в то время, жить не могли.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 121

Много лет тому назад недостаток ли ремесленников в Московии, сношения ли с чужими народами (без коих они не могли управиться хорошо со своими делами) понудили Москвитян за большое из царской казны жалованье призывать к себе немцев, знавших разные ремёсла; потому-то и проникло в Московию немало разнообразных сект. Сначала немцы у схизматиков встретили радушный приём, но с течением времени, по несходству в нравах и, особенно, в вере, сделались ненавистны тем, кому прежде были приятны – дело иногда доходило до взаимных убийств. Для спокойствия тех и других немцы были переселены на то место, кое выше мы назвали Стрелецкой слободой, и, переменив имя, новый немецкий поселок москвитяне прозвали Наливками (Naleiki). Это намекавшее на пьянство прозвание, употреблявшееся москвитянами, как брань и насмешка, обидно показалось немцам. Видя, что москвитяне в пьянстве грешнее их, раздражённые новопоселенцы выпросили у царя для поселения другое место и нашли нужным переселиться за полмили от города. Основавшись там, они сохранили ненавистный москвитянам порядок на образец германских городов при сооружении и умножении домов, которые они строили красиво и расчётливо. Весь новый поселок иноземцев назывался прежде Немецкой слободой (как бы – Немецкой свободой), а ныне носит неизвестно откуда взятое имя Кукуй.

Таннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1891. С. 69

Немецкая слобода после стрелецких бунтов заняла значительное место в его (Петра) нравственном воспитании, и к добру и к худу.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 123

Уже в XVI веке у самой Москвы существовала Немецкая слобода; она сгорела во время междуцарствия и польского нашествия в начале XVII столетия. Указом царя Алексея около половины XVII века предместье это было возобновлено. Религиозные побуждения заставили царя выселить иностранцев, до того времени проживавших в самой столице. Поэтому Немецкую слободу можно сравнить с так называемым «ghetto», т. е. с теми предместьями некоторых западноевропейских городов, где живут евреи. Тут в XVII веке сосредоточивалась жизнь иностранцев; тут были воздвигнуты лютеранская и реформистская церкви; тут жили врачи и негоцианты, пасторы и офицеры, инженеры и ремесленники. Население Немецкой слободы состояло главным образом из шотландцев, англичан, голландцев, немцев и проч. Здесь встречались несколько утончённые нравы, непринужденная обходительность, умственные интересы. То обстоятельство, что иностранцы жили особо, препятствовало их обрусению; они представляли собой своеобразный элемент и служили друг другу опорой при сохранении национальных и религиозных особенностей, при удовлетворении нравственных, научных и литературных потребностей.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.27

При каждом тут доме есть хорошо содержимый сад, засаженный латуком и цветами, хотя это и даёт повод москвитянам смеяться. Был я раз у немцев, с коими очень подружился, в гостях и, когда пообедали они и мы, стали есть латук; стоявшие вокруг москвитяне в удивлении и с неудовольствием стали нас уговаривать – не есть, дабы не уподобиться травоядным скотам. А как дошло до полных чарок вина да больших стоп пива (оно там пречёрное и препьяное, впрочем, голова от него не болит) – так, небось, москвитяне скотским не сочли пить с нами до рвоты.

Бернгард Таннер. Описание путешествия польского посольства в Москву… С. 70

Сюда и обратился Пётр за новыми потехами и воинскими хитростями, каких не умел придумать со своими потешными. Ещё в 1684 г. иноземный мастер Зоммер показывал ему гранатную стрельбу, любимую его потеху впоследствии. Иноземные офицеры были привлечены и в Преображенское для устройства потешной команды; по крайней мере, в начале 1690-х годов, когда потешные батальоны развернулись уже в два регулярных полка, поселённых в сёлах Преображенском и Семёновском и от них получившие свои названия, полковники, майоры, капитаны были почти все иноземцы и только сержанты – из русских. Но главным командиром обоих полков был поставлен русский, Автамон Головин, «человек гораздо глупый, но знавший солдатскую экзерцицию», как отзывается о нём тогдашний семёновец и свояк Петра, помянутый князь Куракин.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 358

Здесь [в Немецкой слободе] было много знатоков латинского языка; английские дамы Немецкой слободы выписывали со своей родины романы и драмы; шотландец Патрик Гордон, игравший в Немецкой слободе в течение нескольких десятилетий весьма важную роль, старался узнавать о всех усовершенствованиях в области механики, технологии, картографии на западе Европы, о разных сообщениях, делаемых в лондонской «Royal Society». Жители Немецкой слободы находились в чрезвычайно оживлённой переписке со своими родными и знакомыми на родине; весьма часто они предпринимали поездки за границу по разным причинам, с напряжённым вниманием следили за ходом политических событий на западе Европы, например, за событиями английской революции, войны между Англией и Голландией и т. д.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.27

Слобода пересекается многими красивыми улицами и приблизительно так же велика, как город Мейден. Здесь имеются четыре церкви, три лютеранския и одна реформатская. Дальше находится ещё несколько слобод, каждая с особым наименованием.

Койэт Б. Москва при смерти тишайшего государя. (Выдержки из записок иностранца-современника). // Русская старина, 1893. – Т. 80. – № 12. – С. 528–538.

Немецкой слободе было суждено служить звеном между Западной Европой и Петром во время его юношеского развития. На пути, пройденном Россией от более азиатской, нежели европейской, Москвы XVII века до более европейского, нежели азиатского, Петербурга XVIII века, Немецкая слобода была, так сказать, важнейшей станцией.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.27

Главное дело Софьиного царствования

Если бы София была дочь императора Петра и не имела бы несчастия происходить от рода Милославских, то, украшая доблестями своими Престол, умножила бы она число тех мудрых Цариц, коим учёный свет удивляяся, не может до сих пор решить: от чего женщины управляют так мудро Царством?

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. С. 122

И всё государство пришло во время ея правления, чрез семь лет, в цвет великаго богатства. Также умножилась коммерция и всякия ремёсла; и науки почали быть возставлять латинскаго и греческаго языку; также и политес возставлена была в великом шляхетстве и других придворных с манеру польскаго – и в экипажах, и в домовном строении, и уборах, и в столах. И торжествовала тогда довольность народная, так что всякой легко мог видеть, когда праздничной день в лете, то все места кругом Москвы за городом, сходные к забавам, как Марьины рощи, Девичье поле и протчее, наполнены были народом, которые в великих забавах и играх бывали, из чего можно было видеть довольность жития их.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 238

Надо отдать справедливость Софии, она управляла государством с таким благоразумием и умом, которое только можно бы желать и от того времени и от той страны, где она царствовала именами двух своих братьев.

Из сочинения L’Antidote, (1771) которое приписывают Екатерине II.

Внутренняя правительственная деятельность времени Софьи отмечена мягкостью некоторых мероприятий, быть может, благодаря влиянию Голицына. При Софье было смягчено законодательство о несостоятельных должниках, ослаблены некоторые уголовные кары, отменена варварская казнь – закапывание в землю живого.

Платонов С.Ф. Полный курс по истории. Часть третья. C. 243

Царевна София, сверх всякой меры честолюбивая, и никого себе разумом и мудростию не предпочитающая, хотела под именем брата своего государствовать. Правда, что проницательный имела разум и к правлению дел была весьма радетельна. Правление ея было для народа правдивое, государству полезное, и по всей Европе славное, паче потому, что имела при себе боярина князя В.В. Голицина, коего искусство в делах у иностранных писателей ему имя великого доставило.

Миллер Г-Ф. Цит. по: Современник. 1854, № 10, стр. 139

София возвела любимца своего князя Голицына на степень великого канцлера. Он заключил с Карлом XI (1683 г.) мир на тех же условиях, на коих был он заключён 20 лет прежде. Россия была в миру со всеми державами, кроме Китая, с которым были неважные ссоры за город Албазин при реке Амуре.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 389

Мы уже говорили выше, что главным советником и исполнителем всех распоряжений Софьи был кн. В.В. Голицын. Ещё в начале ея правления он получил титул: «царственные большия печати и государственных великих дел оберегателя». Став, таким образом, во главе Посольскаго приказа, он должен был следить за всеми сношениями Московскаго государства с иностранными. Самым замечательным актом правления Софьи во внешней политике был договор с Китаем, с которым в это время соприкоснулась граница русских владений в Сибири (1689 г.). Ещё раньше, 21 апр. 1686 г. кн. Голицыну удалось, после долгих переговоров, заключить «вечный мир» с Польшей, по Андрусовскому договору, т. е. с присоединением Киева с правобережной Украины и всей левобережной ея части.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых. С. 85–86

Для поддержания достоинства Российскаго Двора, Князь Василий Васильевич Голицын, по соглашению с Датским Министром Фон-Горном (10 Августа 1684 г.), условился, «чтобы Послы, Посланники и Гонцы обеих Держав являлись на аудиенцию без шпаг и шапок»… Возникшие споры в Пруссии побудили его, с разрешения Правительницы, снабдить Посланника нашего, Дьяка Посникова, полномочием к подписанию договора с тамошними Министрами, на следующем основании: 1) Чтобы Курфирст в то время, как Посланники и Гонцы Русские будут произносить в его присутствии титул Царский, стоял бы без шляпы; 2) вопрошал их таким же образом о здравии Государя; 3) сам принимал от Посланников и Гонцов Царския грамоты, стоя без шляпы; 4) чтобы Посланники наши и Гонцы, поднося грамоты, только кланялись Курфирсту, не целуя руки его; 5) чтобы на отпускных аудиенциях соблюдался одинаковый церемониал и 6) чтобы в Пруссии производили Посланникам нашим и Гонцам содержание, соответственное получаемому Прусскими в России).

Серчевский Е. Записки о роде князей Голицыных. Собранные и изданные Евг. Серчевским. С. Петербург. 1853. С. 31

В (1686) году приходили из Польши великие и полномочные послы о договоре Вечнаго мира, чтоб помириться Вечным миром. И того ж году Вечной мир с поляки состоялся.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 269

Польский историк Залуский пишет, что Ян III, тогдашний знаменитый кородь польский, проливал слезы, подтверждая клятвенно статьи этого вечнаго мира.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 161

Да тем же вышеписанным польским послом на договоре Вечнаго мира дано казны великих государей 200 000 рублей. И ту вышеписанную великих государей данную казну царственный больший печати и великих посольских дел сберегатель, ближней боярин, и наместник новгородской, и дворовый воевода князь Василий Васильевич Голицын с теми польскими послы разделил пополам.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 269

Желябужский этим самым ясно даёт знать, что в 1680 году при заключении мира с Польшей из 200 000 рублей, следовавших к уплате Польше, князь Голицын выговорил себе тайно половину этой суммы как сберегатель посольских дел.

Карнович Е.П. Собрание сочинений в четырёх томах. М.: «ТЕРРА». 1995. Т.I. С. 485

В каком отношении мы ни стали бы рассматривать этот договор, везде интересы Poccии торжествуют. Утверждение, в основном волею и дипломатическим искусством князя Голицына [по этому договору] за Россией Киева, – матери городов Русских, – было со стороны царевны данью народной гордости, данью, которую домогались и не в состоянии были принести царь Алексей и Феодор. Приобретение Смоленской и Северской земли с линиею Днепра доставляло нам естественную границу и отдаляло её от столицы, возвращало в лоно отечества похищенных у него чад, начиная, таким образом, великое, по Пушкину, слияние славянских ручьёв в русском море. Исключительное владение Запорожьем приближало нас к Чёрному морю, приводило Россию с ним в соприкосновение, отнимало у польских интриг вход в Русскую землю, окончательно разрешало вековой спор между московским, варшавским и цареградским дворами и обещало значительные выгоды при предстоявшей войне с Турцией… Сколько выгод постоянных, вечных, сколько плодовитых семян, за единовременную уплату ста сорока тысяч рублей! И выгоды эти приобретены не усилиями, не войною, но одною искусною политикой, умением воспользоваться счастливыми обстоятельствами! Если б предполагаемая война с Крымом не принесла никаких результатов, то уже один этот договор заранее выкупал всё, и кровь русская проливалась бы не даром.

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856. С. 96–97

С тех пор стали титуловать наших Государей пресветлейшим и державнейшим, Великим Государем киевским, черниговским и смоленским. Хотя Государи наши и до того ещё времени, именовали себя таким образом в сношениях с иностранными; однако те не хотели их чествовать этим высоким титулом.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 161

Всякий раз, когда кто-нибудь допускается приветствовать царей или обращается к ним с речью, от своего ли имени или от имени каких-либо правителей, то всегда приветствию или речи предшествует титул. Их два, малый, или более краткий, и большой, или полный. Малый звучит так: «Пресветлейшие цари и великие князья, царь Иван Алексеевич, царь Пётр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцы и многих других государств Восточных и Северных отчичей и дедичей наследники и государе». Большой: «Пресветлейшие и державнейшие государе, божьей милостью цари и великие князья, царь Иван Алексеевич, царь Пётр Алексеевич, всея Великия, Малыя и Белыя Руси самодержцы, князья Московские, Киевские, Володимирские, Новгородские, цари Казанские, цари Астраханские, цари Сибирские, государе Псковские, государе и великие князья Смоленские, Тверские, Югорские, Пермские, Вятские, Болгарские и иных стран государе и великие князья Новгорода, Низовския земли, Черниговские, Рязанские, Ростовские, Ярославские, Белоозерские, Удорские, Обдорские, Кондинские и всея Северныя страны повелители и государе, Иверские, земли Карталинской и Грузинской цари, Кабардинской земли Черкасских городских князей и иных многих Восточных, Западных, Северных владений и областей отчичей и дедичей наследники, преемственные государе и обладатели». Этот титул даёт им августейший цесарь, и в нём, во-первых, нужно следить, чтобы не ставилась связка между Иваном и Петром. Нельзя писать «Иван Алексеевич и Пётр», но нужно без «и», и это соблюдается свято и считается за большой грех, если кто вставит это «и», ибо они хотят быть не как двое, а будто как один.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. № 1, 1968. С. 132

Во время управления Князем Василием ВасильевичемГолицыным иностранными делами, Российские Государи приняли (1688 г.) титул Всепресвтлейших и Державнейших.

Серчевский Е. Записки о роде князей Голицыных. Собранные и изданные Евг. Серчевским. С. Петербург. 1853. С. 32

София не замедлила провозгласить труды Голицына по всей Европе, отозвавшись о нём, что этого ни при предках их государских не бывало, что во всём учинена великая прибыль, и по всему свету вечная слава и похвала. Она не только наградила всех участвовавших в заключении того договора, но и повелела напечатать, в память вечнаго с Польшею мира, шесть жалованных грамат и раздать их боярам, окольничим, думным дьякам и другим сановным людям., о пожаловании их отчинами. Голицын награждён был первый. По объявлении особеннаго царскаго благоволения и наград, прочтено (июня 29) в присутствие Царей: Иоанна, Петра и Царевны Софии, следующее: «по указу великих Государей, Царей, и Великих Князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича и великой Государыня, благоверной Царевны и великой Княжны Софии Алексеевны, всея великия и малыя и белыя России самодержцев, сказана их государская. милость ближнему боярину и оберегателю князю Василию Васильевичу Голицыну, при них великих Государях».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 161

Любимец Софии, Голицын, умом и красноречием своим склонивший Польских полномочных к столь важному договору, награждён золотою чашею, весом в два фунта с половиною, атласным кафтаном на соболях, 400 руб., придачею к получаемому окладу 250 руб., и в Нижегородском уезде Белогородскою волостью, с сёлами и деревнями, в коих считалось три тысячи дворов крестьянских.

Серчевский Е. Записки о роде князей Голицыных. С. 30

К гербу Голицына, Царевна София лично сочинила следующие стихи:

«Камо бежиши воин избранный,

Многажды славне честно венчанный?

Трудов сицевых и воинской брани

Вечно ты славы достигша, престани!

Не ты, но образ князя преславнаго,

Во всяких странах, зде начертаннаго,

Отныне будет славно сияти,

Честь Голицыных везде прославляти».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837. С. 178

Надо заметить, что всадник, или погоня, до ныне составляет фамильный герб Голицыных, заимствованный по происхождению их от Гедимина. «Перестань скакать, остановись, достигнувши славы воинской после стольких трудов: не ты, но образ славнаго всюду князя, здесь начертанный, будет сиять отныне славою и прославлять Голицыных, которым не нужны после сего никакие гербы», вот что хотела сказать София, если точно она писала эти стихи.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 456

Война в Крыму, всё в дыму

Но результатом этого мира было обязательство России войти в союз с Польшей, Австрией и Венецией против турок, с которыми пришлось разорвать прежния мирныя сношения и послать русское войско против крымских татар для защиты польской границы.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых. С. 86

После торжественного посольства, которое светлейший король Польши направил к царям в 1686 г., москвитяне объединились с августейшим и светлейшим королём Польши против общего врага христианства. Вскоре, в начале следующего года, в феврале, они снарядили против татар большое войско, чтобы сдержать их набеги то на царские, то на польские земли.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 127

Мы ведём большие приготовления к сильному вторжению против крымских татар будущей весною. У нас должно быть 40 000 русской пехоты, помимо донских и запорожских казаков, и почти втрое больше конницы. Казачий гетман должен привести по меньшей мере 20 000 пехоты и 40 000 конницы; калмыки и черкесы, говорят, приведут около 10 000, а лесные донцы и запорожцы обещали иметь наготове 15 000. Большие магазины провизии и боевых припасов создаются повсюду и будут отправлены в пограничные гарнизоны зимним путём… В этом году мы ведём оборону – только наши запорожские и донские казаки временами прокрадываются в Эвксинское море и Palus Meotis (Чёрное и Азовское моря) и причиняют урон, как могут.

Патрик Гордон – Графу Мидлтону Москва, ок. 17 сентября 1686.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 218

Таким образом, в 1687 г. объявлен был первый крымский поход. Софья, ставя во главе 150 000 войска кн. Голицына, думала, что удачный поход в Крым выдвинет, прославит ея любимца и упрочит ея собственное положение на престоле…

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых. С. 86

Из внешних дел правления Софьи самым важным событием было заключение в 1680 году с Польшею мира, прекратившего долговременную тяжёлую распрю за Малороссию. Как следствие этого мира был поход в Крым Василия Васильевича Голицына, погубивший гетмана Самойловича. Через два года был предпринят другой поход, к которому, так же как и к первому, склонили Россию Австрия и Польша. Кроме того, бывший константинопольский патриарх Дионисий, низложенный турецким правительством за расположение к России, убеждал русских воспользоваться удобным случаем для освобождения христиан от турецкого ига, потому что между самыми турками тогда происходили междоусобия (султан Магомет IV был низвержен войском, и на его место посажен брат его Сулиман II), а австрийцы и венецианцы одерживали верх над турками. Молдавский господарь Щербан со своей стороны убеждал московское правительство послать войско на турок и уверял, что все христиане, находящиеся под турецкой властью, восстанут, при появлении русского войска.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. С. 503

И в 7195 (1687) году война противу крымцев деклярована, и бояре и воеводы с полками назначены, а именно: в Большом полку шли воевода-аншеф – князь Василей Васильевич Голицын, а с ним товарищи бояре Алексей Семёнович Шеин, Борис Петрович Шереметев, князь Василий Дмитриевич Долгорукой и протчие, как увидишь о том в Разрядной книге обстоятельнее. И вся Москва и городы или всё шляхетство было в том походе, что считалося с двести тысяч войск и с гетманом казацким.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. – С. 269

[16 января 1684 года, за три года до первого крымского похода, шотландец на русской службе Патрик Гордон имел тайное совещание с кн. Василием Голицыным. Удивительно легковесными представляются его тактические соображения, приведшие к плачесвным результатам. В частности он говорил будущему руководителю этого похода следующее]: «Причины, могущие подвигнуть вас на вторжение в Крым и разгром [татар] (ибо в исполнении я нисколько не сомневаюсь), столь вески, что мне понадобится мало слов, дабы представить оные. Во-первых, вы совершите дело, весьма угодное Богу, уничтожив гнездо, что уже несколько веков донимает Христианский мир; вы также выручите много тысяч христианских душ из жалкой неволи.

Во-вторых, вы стяжаете величайшую славу, коей давно не достигала какая-либо нация, освободив не только себя, но и Христианский мир от этой ужасной, проклятой, чумной породы, а также избавитесь от той дани (всеми почитаемой за таковую), что вы платите им ежегодно, и искупите все прежние оскорбления и убытки.

В-третьих, нет сомнения, что вы обогатитесь, ибо все прибывающие оттуда христиане уверят вас, что [у татар] в земле сокрыты несметные сокровища. Да и как может быть иначе? Разве они посредством дани, продажи и выкупа пленных и грабежа не истощили богатства России, Польши, Венгрии и других стран?

В-четвертых, легкость сего дела. Ведь с 40 000 пехоты и 20 000 конницы вы можете легко сие осуществить за один или самое большее два года. Да и путь туда не так труден, только двухдневный марш без воды, даже настолько удобный, что всю дорогу можно идти в боевом строю, кроме очень немногих мест, да и там нет лесов, холмов, переправ или болот.

Добавлю, что весьма опасно позволять солдатам и народу отвыкнуть от владения оружием, когда все ваши соседи столь усердно оное применяют».

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 10–11

Между начальствовавшими с самаго начала похода примечались разногласия. Некоторые придворные чины оказывали неповиновение вследствие новых порядков, введённых князем Голицыным в разделении полков; Стольники: Князь Борис Долгорукий, Князь Юрий Щербатов, Дмитриев и Мосалов, явилась на смотр в чёрном платье, на лошадях, прикрытых чёрными сукнами, как бы на погребение. Такая выходка показывала, что противная царевне Софии партия сознавала свою силу и не побоялась Князя Голицына нанести ему явное оскорбление.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 125

Говорили, что это войско, составленное из москвитян и казаков, содержало двести тысяч человек, командовал им царскою волей князь Голицын, и он дошёл с этим войском до самой Самары. Самара – это новый небольшой укреплённый пункт на границе москвитян и крымских татар, недавно построенный и укреплённый против татарских набегов. Они хотели продвинуться дальше, но им мешали огромные степи, которые нужно было преодолеть, простирающиеся почти на сорок миль вширь. Но главная трудность заключалась в том, что враг при подходе войска москвитян, там, где оно должно было пройти, сжёг всю траву и зелень и сделал дорогу невозможной для лошадей, а тем более для людей. Вдобавок к этому непредвиденному опустошению ещё прошла молва, что казацкий гетман Самойлович и его сын вступили в тайный сговор с татарами. Карая за это преступление, Голицын, чтобы поднять свой авторитет и внушить войску страх, сместил гетмана с его должности и отправил в ссылку, а сына его велел казнить перед всем войском, и действия эти одобрила вся Москва (кроме двора Петра).

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 127–128

Подлило масла в огонь и ещё одно, что немногие сознавали, а именно: с 1677 года была своего рода душевная неприязнь между нашим фаворитом, ныне генералиссимусом, и [Самойловичем], ибо тогда в соперничестве и раздоре генералиссимуса с боярином Ромодановским тот открыто взял сторону последнего, что теперь могли бы припомнить. Но что [особенно] привело сего мужа к гибели, так это всеобщая ненависть, питаемая к нему собственным народом по причине аренд или монополий, раздаваемых на водку, мёд, дёготь и тому подобное. К тому же многих из старшины, по малейшему подозрению в недовольстве или неверности, он смещал с должностей и крайне притеснял. Все они с завистью наблюдали, как он, от природы корыстный и большой скряга, обогащается и всё по-прежнему берёт per fas et nefas (правдами и неправдами), а тратит мало и не держит стол, как мог бы и должен, а также делает всё без совета с кем-либо из окрестной старшины, каковую он и впрямь держал в великой покорности и благоговении. Аренды учреждались с одобрения царя, однако творца оных видели в [гетмане]. Он был так осмотрителен, что о делах полковников и прочих всегда уведомлял царей и просил указа, а когда их наказание предоставлялось его выбору, он всегда являл снисхождение, только, мнилось, вытряхивал их кошельки. Но пока я оставлю сей предмет и перейду к нашему походу.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 139–141

Старого гетмана сослали в Сибирь, а на его место был избран Иван Мазепа.

Соловьев С.М… Учебная книга по Русской истории. 1912. С. 324

Посылаю вашей княжой вельможности, милостивому благодетелю моему, в червонных золотых 5 800 руб., в копейках 3 000 руб., а в талерах битых 1 200 руб., всего 10 000 р. Якое мое приношение изволь, ваша княжая вельможность, приняти милостиво и ховати меня в милостивой отческой и благодетельской своей ласце и заступлении… А я обещаюсь быть работником вашей светлости до конца дней…

Письмо Мазепы к В.В. Голицыну, вскоре после избрания его в гетманы.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т. I. Царевич Алексей Петрович. С.-Петербург, 1859 С. 356

Уже после падения Софии, одни лица старались тотчас примкнуть к стороне преобладающей силы Петра, другие имели дерзость идти против него. Попавшиеся врасплох, ставили себя в комическое положение, как например гетман Мазепа. Въезжая в Москву 10-го авг. 1689 г., когда началась уже конечная стадия борьбы между Софией и Петром, о которой не знал ещё гетман, – он с перваго разу постарался выставить заслуги своего покровителя В.В. Голицына. Мазепа говорил посланному встречать его, боярину Московскому: «Никогда ещё такой победы над Крымцами и такого страха им не бывало, как теперь промыслом ближняго боярина, князя В.В. Голицына. А что за безводными и безкормными местами и за другими препятствиямн, Перекопскаго вала и башень не разорено, так сделать это трудно. (Дарий Персидский, и тот не взял Крыма, а только потерял 80 тысяч)… А ныне царскаго величества ратные люди бились с татарами под Перекопом мужественно и поганских трупов положили множество, а сами отведены в целости». Но когда София пала и Голицын определён к ссылке, Мазепа доносил, что угрозы Неплюева заставили его давать Голицыну богатые подарки деньгами и вещами и бил челом, чтобы его вознаградили за это из имения Голицына. Между тем известно, что Ив. Мазепа за содействие к его избранию в гетманы прислал в благодарность В. Голицыну 10 000 руб. Неизвестно, взял ли их Оберегатель, или отослал назад; по всей вероятности, придержал у себя, иначе Мазепа не имел бы права жаловаться.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 150

[Генерал Патрик Гордон, ещё недавно столь самонадеянный, убедился теперь, что не всё идёт так просто, как он предвещал князю В.В. Голицыну. Вспоминал ли он об этом теперь, когда тщательно, изо дня в день, записывал плачевную историю первого крымского похода? – Е.Г.]:

Июня 13. 1687. Мы навели переправы через ручей и сегодня отдыхали, дабы посовещаться о дальнейшем походе. Ведь мы видели и имели сведения, что перед нами всё выжжено, и уже теперь везде было лёгкое пламя или дым. Начальники армии, проведя долгое время на совете, где было много прений и мало здравомыслия, положили идти вперёд в надежде услышать что-либо о нашем вестнике, посланном к татарам, или же на скорую встречу с татарами.

14. Пересекши ручей, мы пошли по выжженным полям, весьма страдая от пыли и её мерзкого запаха: с самой переправы через р. Самару нас сильно донимала пыль, весьма вредная и для людей и для лошадей. Мы стали у ручья Ольба, где было изобилие травы и воды, ибо Большой Луг близко. Переход сегодня – 2 мили.

15. Мы выступили через выгоревшие поля до ручья Янчекрак или Анчикра – 6 наших тележных вёрст. Здесь было плохо с травой и никакого леса, [но] множество диких кабанов. Наши лошади начали заметно сдавать, а люди болеть, и иные выглядели очень уныло, предвидя, что настанет после нескольких дней похода по такой обгоревшей пустыне.

Июня 16. Выпал сильный дождь, что стало величайшим облегчением, ибо он прибил пыль и, как мы надеялись, возродит траву. Мы сделали из фашин мосты через ручей, который по причине дождя был в сём месте очень топок, так что переправа заняла более 3 часов. Мы дошли по голым выгоревшим полям до ручья Кара-Чакрак – 6 тележных верст или около 2 миль.

17. Здесь мы оказались в великом замешательстве, с большими трудами и хлопотами раздобыв лишь столько травы, чтобы сохранить жизнь лошадям; если же учесть, что могут подступить татары, и того будет не достать. Наши лошади как будто слабели на глазах и не могли далее тянуть орудия и даже подводы с провизией. Известясь, что впереди нас всё сожжено и уничтожено, мы никоим образом не могли обольщаться какой-либо возможностью исполнить наши замыслы по взятию Крыма и даже пройти дальше без очевидной и неизбежной гибели. Посему на генеральном военном совете после долгих рассуждений было постановлено послать 20 000 человек из русских и столько же казаков вниз по реке Борисфен, дабы скрасить и прикрыть наше отступление и, если представится случай, атаковать турецкие форты на реке; нам же с остальной, гораздо большей частью армии отойти туда, где можно добыть корм для лошадей.

Итак, окольничий Леонтий Ром. Неплюев с севскими войсками, коих было около 9000 человек, два регимента графа де Грэма – 3300 человек [и] регимент полковника Вестхоффа – 1800 человек образовали вместе с силами, что имелись у Григория Ивановича Косагова, около 20 000; старший сын гетмана с Переяславским, Черниговским и Прилуцким полками, 2 полками сердюков и несколькими отрядами компанщиков были отряжены казачьим гетманом, что составило около 20 000 – скорее более действенных, чем менее.

Июня 18. Мы выступили прямо назад, более близким путём, чем пришли. Миновав ручей Янчекрак, мы стали на возвышенности у Большого Луга, откуда брали воду и кое-какую траву, но без леса. Переход сегодня – 10 верст или 3 мили; много боевых припасов пришло в лагерь поздно.

19. Мы отдыхали и отправили гонца в Москву, дабы уведомить о нашем возвращении.

Июня 20. Мы выступили, миновали ручей Ольбу посуху и стали у ручья Конска-вода, где имелось довольно травы и леса, а также и воды, но не очень здоровой. Гетман с казаками перешёл ручей и расположился на другом берегу, а мы на этом. Сегодня переход – 2 мили или 8.5 тележных верст.

Здесь было решено остаться на несколько дней, дабы подкормить лошадей, ибо они очень слабы и неспособны везти орудия и боевые припасы. Однако наша остановка здесь помогла им мало, ибо вода весьма нехороша, отчего много людей и лошадей умерло.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 139–141

Голицын собрал военный совет, на котором решено было возвратиться.

Соловьёв С.М. Учебная книга по Русской истории. 1912. С. 327

Затем, так и не встретившись с врагом, он (генералиссимус Голицын) бесславно возвратился домой.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128

Не могу умолчать, что, когда мы с несколькими сотнями тысяч людей четыре месяца пребывали в обширных и пустынных полях, не только не было никакого недостатка, но изобилие у каждого всех съестных припасов. Сие, как и другие достойные деяния, по заслугам должно приписать благоразумной заботе и большой предусмотрительности главнокомандующего неисчислимых войск Царского Величества, храброго генералиссимуса и высокородного господина князя Василия Васильевича Голицына, а также во многом – стойкости в усердных ратных трудах и походах, невыразимому воодушевлению и мужественному духу. Возвратившись сюда, все милостиво встречены и пожалованы золотыми монетами, согласно званию, и сверх того месячным окладом.

Патрик Гордон – Графу Мидлтону. Москва, ок. 16 сентября 1687.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 227

Ещё на берегах реки Мерло (Мерля – небольшая река на западе Харьковской области Украины, левый приток Ворсклы. Бассейн Днепра. – Е.Г.) войско получило милостивое царское слово, привезённое боярином В.П. Шереметевым, и было осыпано за успешный якобы поход такими наградами, каким подобных не бывало. Князь Голицын получил золотую медаль, осыпанную драгоценными каменьями, на золотой цепи в 300 червонцев; товарищам его розданы медали в 9 червонцев, другим менее; Генерал-поручику Гордону досталась медаль в 5 червонцев. Солдаты выборных полков получили по золотому, прочих полков по серебряной копейке. Последний рейтар получил 120 четвертей земли и немалую сумму денег. Народу объявлено, что Хан Крымский, сознав своё безсилие, все степи Крымских юртов выжег, и сам скрылся, а войско наше сохранилось в целости.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 127

Говорили, между тем, что в этом походе погибло около тридцати тысяч людей от всяких болезней, которых они набрались от заразной воды. Возвратившееся командование упрекали ещё и в том, что, покинув те опустошённые степи, они не повернули вправо к Днепру для устрашения очаковских и белгородских татар, более всего доставляющих беспокойство Венгрии, Украине и Польше. Вернувшегося Голицына царь Пётр лишь после многих просьб со стороны вельмож допустил к аудиенции. Он его всегда ненавидел, то ли из-за сестры Софьи, именем которой тот правил, то ли из-за пышности, которую тот соблюдал, или из-за зависти его врагов, которые накаляли Петра.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128

Царевной же он [Голицын] был принят со всеми изъявлениями радости, которые он только мог ожидать, и вновь взял на себя все дела с таким влиянием, каким не пользовался никогда.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 145

Последняя новость та, что бывший генералиссимус, князь Василий Васильевич Голицын, 4-го сего числа, поздно вечером, приехал в город, а на следующий день целовал руки у обоих царей и царевны. Он всё ещё в прежней чести и стоит у кормила правления; к тому же царевна Софья Алексеевна, почти совсем завладевшая управлением царства, сильно поддерживает его. Все того мнения, что в последнем походе погибло от 40 до 50 тысяч человек. Всем офицерам и дворянам за их службу роздали медали весом в 1/2, 3/4 и даже в целый червонец. Последния были розданы высшим чинам (образец такой медали вам посылаю); другие офицеры, смотря по заслугам, получили медали меньшаго веса. На медалях находится изображение двух царей и правительницы, и также начальныя буквы их имён…

Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру] Русская старина, 1878. – Т. 23. – № 9. – С. 121–129. – Под загл.: Москва в 1687–1688 гг. С. 123

(1695 г.) Марта в 6 день. По указу в-х г-рей из Розряда, за приписью дьяка Степана Ступина и по выписке за пометою дьяка Дмитрия Стефанова, их в-х г-рей жалованья генералу Петру Ивановичу Гордону за его службу крымскаго походу 197 году, в приказ, вместо кубка в две гривенки, кубок серебряной золочен с кровлею, весом фунт 54 золотника, для того, что в Казённом Приказе кубка в две гривенки нет, да по ртище байбереку, мерою 10 аршин.

Из «Книги расходная узорочным и локотным товаром Казённаго Приказа 203 году». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 325

Все наши войска распущены, и все приняты Их Величествами в Москве весьма милостиво, пожалованы золотыми медалями и сверх того месячным окладом. Когда я целовал руки Их Величеств, меня со многими милостивыми словами произвели в генералы и объявили, что я не должен помышлять об отъезде из страны, пока длится эта война, и по зимнему пути мне снова выступать в сторону Крыма. Какие меры и методы будут нами приняты и использованы, – пока не решено, однако с такими силами мы вновь выступать не будем, да и нет в том нужды. Надеюсь, мы займёмся очищением Борисфена и Танаиса от турецких гарнизонов и тогда сможем сильнее утеснять татар. Что до моего увольнения из сей службы, ныне мои надежды лишь на то, что, поскольку цари едины в лиге с другими Христианскими государями и державами, всеобщий мир будет заключён вскоре, и тогда я смогу иметь счастье освободиться от сей службы.

Патрик Гордон – Графу Мидлтону. Москва, ок. 26 сентября 1687.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 227–228

18-го ноября 1687 г. …Недели две тому назад, вода в Москве реке, вследствие больших снегов и наступившей вслед затем оттепели с дождями, так поднялась, что снесла четыре моста как в самом городе, так и в его окрестностях, через что дворяне и мещане, торгующее лесом, понесли вновь большой убыток, так как в нынешнем году внезапным повышением уровня воды в Москве реке уже четвёртый раз сносились мосты. Здешние старожилы не запомнят, чтобы подобное несчастье повторялось несколько раз сряду в одном и том же году… Теперь царя Петра стали ближе знать, так как первый министр, князь Голицын, обязан ныне докладывать его царскому величеству о всех важных делах, что прежде не делалось; говорят, что в течение наступающего января месяца его царское величество вступит в брак.

Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 124–125

Наталье Кирилловне, матери младшего царя удалось, пожалуй, самое важное дело, после избрания Петра на царство: с конца того же 1687 г. князь В.В. Голицын должен был делать доклады о текущих делах пятнадцатилетнему Петру и посвящать его в государственные дела.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 63

Итак, хотя наш замысел ниспровергнуть Крым не преуспел, однако сей поход немало способствовал отвлечению врагов Христианского имени от Христианских держав, и что бы ни было в этом году, или будет, счастливо свершено императором [австрийским], королём Польским и венецианцами, посредством оного отвлечения татар (без коих турка – словно птица без крыльев) и немалых турецких войск, кои было необходимо держать на Эвксинском Понте из опасения запорожских и донских казаков, в большой мере справедливо следует приписать оружию Царского Величества.

Патрик Гордон – Графу Мидлтону Москва, ок. 16 сентября 1687.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 226

С начала 1688 года царь начинает участвовать в заседаниях Боярской Думы.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 64

Здесь (при дворе царевны Софьи) все озабочены изданием за границею, на немецком и голландском языках, хвалебнаго описания похода, в котором будут изложены подробно причины безуспешнаго возвращения многочисленнаго царскаго войска. Уже поговаривают о новых налогах с крестьян и мещан и о намерении будущею раннею весною предпринять [ещё один] поход в Крым, при чём будет избран новый путь. Пехота отправится по Днепру на судах, а конница сухим путём. Князь Голицын, поговаривает, будто опять примет участие в этом походе.

Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 123

С властолюбинм, честолюбием, предприимчивостью, хитростью и смелостью София соединяла ещё тщеславие. В этом недостатке упрекает её, например, г. Устрялов, указывая на пышные манифесты ея о неудачных крымских походах. Из тщеславия она поручила своему резиденту в Варшаве хлопотать о напечатании и разсылке в Европе пышных реляций о победительствах русского воинства, каких издавно не бывало. Но не нужно хвалить одного за счёт другой: заметим, что характер Петра в тщеславии сходился с нравом его сестры. Впоследствии великий государь деятельно хлопотал о распространении в Европе доброй молвы о своих деяниях. Нарочно посылал Гюйсена (в 1704 году) в Германию, чтобы тот своими собственными сочинениями, наймом тамошних литераторов способствовал к разсеянию доброй славы «о его делах и победительствах»

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 426–427

Говорят, что пред вторым крымским походом найден был у ворот Голицына гроб с запиской, в которой заключалась угроза, что если и этот поход будет неудачен, как и первый, то главнаго воеводу ожидает гроб.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 124

Фальшивое золото бочками

2-го февраля 1688 г. …28-го прошедшаго месяца здесь официально объявлено генералитету о предстоящем [новом] походе в Крым, и указаны те, которые на будущее лето поведут войска… Третьяго дня, в ясную лунную ночь, здесь было замечено на небе явление: пять огненных столбов, из коих четыре имели направление к северу, а один к югу, подвигались друг к другу и сталкивались с такою силою, что видны были искры. Три из северных столбов, казалось, были сдвинуты южным столбом; наконец, оставшийся последний северный столб одолел большой южный; а через два часа всё явление исчезло… Его царское величество царь Пётр прилежно посещает думу и, как говорят, недавно ночью секретно разсматривал все приказы.

Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. С. 125–126

Один год войско отдыхало, затем, снова набравшись сил, в 1689 г. опять двинулось в поход против того же врага, столь же храброе, как и раньше. Командующим опять, как и прежде, был назначен князь Голицын, и это было бы к счастью, если бы он развил дальше одержанную вначале победу. В этом походе он дошёл до Перекопа, до самого перешейка Херсонеса Таврического, но ничего не сделал, а только показался в тех местах. Между тем распространялись удивительные слухи, будто под великим ханом Татарии убили коня, будто погиб его сын, четырнадцать мурз пали в бою и большой разгром учинён в татарском войске, многие взяты в плен. Но всё это потом так и осталось легендой, так как в триумфальном шествии не видели ни одного пленного. К тому же писали, что в тот день, когда войско отошло к Перекопу, хан прислал к Голицыну одного из мурз для переговоров о мире, которому, как сообщали, князь предложил следующие условия. Во-первых, чтобы татары обязались, что не посмеют больше нападать ни на империю москвитян, ни на Польшу. Во-вторых, что не будут оказывать никакой помощи туркам против христиан. В-третьих, что впредь никогда не будут больше требовать от Московии ежегодной дани в сорок тысяч рублей. В-четвертых, что они отдадут всех христиан, которых до тех пор забрали в плен. Упомянутый мурза, появившись три или четыре раза на аудиенции у князя, возвратился к своим без всякого решения. Другие рассказывали, что в войске, которым командовал князь, было запрещено кому-либо пускать в ход оружие против врага, что никто не вступал в столкновение с неприятелем, кроме казаков и одного-двух московских командиров, что на поле боя не появлялось врагов более тридцати тысяч и убито с обеих сторон очень немного. Трудно установить истину, когда неизвестно, что достигается доблестью, а что хитростью. Сам князь в своём имении Троице при мне (я приезжал туда его приветствовать в свите господина резидента Польши) в присутствии многих бояр и польского резидента похвалялся, что никогда ещё москвитяне не добивались большего, чем в этом походе, и ещё не слыхано, чтобы такое огромное войско москвитян так быстро дошло до самого перешейка Татарии. Но при дворе Петра обо всём этом думали совсем иначе.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128

Военные действия против татар начались в 1687 г., а в 1689 г. русская армия под начальством генерала князя Голицына в составе, как рассказывают, 400 000 человек выступила в поход, чтобы осадить Перекоп и проникнуть в Крым. Но эта многочисленная армия возвратилась назад, разбитая татарами, которые отняли у неё большую часть лошадей. Я знал одного старика, Васильчикова, участвовавшего в походе; он говорил мне, что дворяне, составлявшие армию, были всё отборные люди, и что каждый из них имел по 10, 20 и 30 слуг (боярских людей), хорошо снаряжённых и вооружённых саблями, нарезными ружьями, луками, стрелами и копьями, и что были полки в составе от 20 до 25 тысяч человек каждый, составленные из отборных людей.

Миних Б.-К. фон. Записки фельдмаршала графа Миниха / Пер. С.Н. Шубинского // Перевороты и войны. – М.: Фонд Сергея Дубова, 1997. – С. 273–318. – Под назв.: Миних Б.-Х. Очерк управления Российской империи.

Во 197(1689) году боярин и полковой воевода князь Василий Васильевич Голицын ходил с ратными людьми под Перекоп с товарищи своими, полковыми ж воеводы: боярин Алексей Семенович Шеин, боярин Борис Петрович Шереметев с товарищем с думным дворянином Аврамом Ивановичем Хитрым, боярин князь Володимер Дмитриевич Долгорукой, боярин князь Константин Осипович Щербатой, стольник князь Яков Фёдорович Долгорукой. И как пришли на Чёрную долину, и на той долине с татары бой был. И милостию великаго Бога и заступлением пресвятыя Богородицы татар с той долины с поля сбили. И с тем к Москве к великим государем присланы от полковых воевод сеунщики (гонцы). И после того бою с татары дошли до Перекопа и вернулись назад. А боярин князь Василий Васильевич Голицын у стольников и у всяких чинов людей брал сказки, а в сказках велено писать, что к Перекопу приступать невозможно потому, что в Перекопе воды и хлеба нет. И после тех сказок он, боярин князь Василий Васильевич Голицын, взял с татар, стоя у Перекопа, две бочки золотых. И после той службы те золотые явились на Москве в продаже медными, а были они в тонкости позолочены.

Желябужский И.А. Дневные записки. С. 269–270

Из «Докладной выписки и пометы, учинённыя в приказе Розыскных Дел». Октября 30. …Октября въ 11 день, нынешняго 198 (1690) году, в Посолском приказе явился выходец из полону, из Азова, донской казак Осташка Данилов сын Глистин, и в Посолском приказе роспрашиван, а в pocпросе сказал:

Азовской де бей посылал его, Осташку, с татары в Крым для роспросу вестей про московских ратных людей.

И как де он был в Перекопи, и ему, Осташке, сказывали изменники донскиe казаки, Абрашка Гусенко да Изотка Тимофеев, что прислано де от салтана турского к хану крымскому в Перекоп, перед приходом под Перекоп царского величества ратных людей, незадолго, князь Василью Голицыну две куфы (большие бочки) золотых червонных для того, чтоб он, не чиня разоренья Крыму, возвратился с полки назад. И хан де велел у 15-ти бочек, величиною вёдр по 10-ти, сняв обручи, и выняв дна, средину налить смолою, и насыпав на другия дна сверху понемногу золотых червонных, вделывать дна по прежнему. И по пересылкам де от хана для тех золотых, ввечеру поздно, ездил к хану Веденихт Змеов, и, взяв те золотые, той же ночи он, князь Василей, с полки поворотился назад, и щиты, которые изготовлены были к приступу, велел пожечь.

Да он же Осташка сказал: как де его, Осташку, из Перекопи привезли в Озов к бею, по прежнему, назад, и при нём де Осташке азовской бей сбирался в Крым, а перед походом своим за день, на дворе своём, в чюлане, с тремя человеки агами изготовили три бочки с смолою и с золотыми, величиною вёдр по пяти, таким же подобием, слово в слово, как и хан сделал. И говорили они, бей и ага, меж себя, что им теми бочонками окупать головы свои; а где окупать, – о том де они меж себя не говорили. А как де те золотые в бочки с смолою заделывали, и он де, Осташка, с иными неволниками малоросийских городов с жители, сам – четвёрт, в том чюлане молол пшеницу, и то всё видели сами. И на другой де день он, бей, с войском пошол в Крым, и те бочки взял с собою, и при нём, Осташке, в Озов он, бей, не бывал, и кому де те бочки с золотыми и с смолою отдал, – того он, Осташка, не ведает.

Да в розыскном деле вора и изменника Федки Шакловитова в извете московских стрелцов капитана Василья Сапогова написано:

В прошлом де во 197-м году, с службы великих государей из-под Перокопи князь Bacилей Голицын с товарыщи поворотился неведомо для чего, а под Перекопью де промысел чинить было ему мочно, и нужды никакой ратным людем с первова дня не было. И посылал де он, князь Василей от себя из полку астраханского татарина Кармашка, да с ним человека своего Ивашка Тинбаева для переговору под Перекопь. А после того ездил околничей Веденихт Андреевич Змеов, да столники князь Яков да князь Борис Долгорукие, и переговаривали с крымцы тайно; а что, – того де никто не ведает. И оставили де они в оманатех Илью Змеова. А от Перекопи приходил ночью князь Сулешев, и поутру де, часу в другом дня, они, князь Василей с товарищи, от Перекопи отступили, и отшед версты с четыре, послал он, князь Сулешов: где они, князь Василей, остановятца? – И он де князь Василей сказал: «станет де он в том месте, где корм будет». – А после де того они, крымцы, выходили и ратных людей рубили. А славу де он Князь Василей такуя учинил, будто с крымцы учинил мирной договор. А как де, едучи к Москве, от реки Мерлы послал он, князь Василей, к Москве стрелцов изо всех полков, которые были в Болшом полку. А велел де он сказать им, стрелцом, будто он под Перекопью отступил для того, что де 12-ть дней воды не было. А под Перекопью де он стоял толко одну ночь, и водяной нужды никакой не было.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 3 СПб. 1884. С. 941–944

Голицын, под предлогом лишить татар их пастбищ, распорядился выжечь в этой пустыне траву; в сущности же эти гибельные костры были зажжены для того, чтобы отпраздновать похороны русских воинов. Как только огонь охватил траву, князь Голицын, вообразив, что татары приближаются, поворотил свои полки назад и гнал их через места, охваченные уже дымом. Многие тысячи погибли ужасной смертью, задушенные убийственным чадом. Скоро открыли виновника такого урона: золото, найденное в значительном количестве в казне Голицына, обличило злоумышленника; затем он сам признался в том, что его побудило к измене.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 240

Голицын не решился перейти на полуостров. Его испугал недостаток воды, особенно чувствительный при сильном майском зное. Остановившись под Перекопом, Голицын завёл переговоры с ханом и, не дождавшись их окончания, поспешно отступил, убегая от преследовавших его татар.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья. С. 503

Этот неудачный поход совершенно уронил Голицына. На него стали смотреть как на неспособного труса…

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья… С. 356

Хотя Голицын и не оправдал блестящих надежд, обещанных его походом, однако Россия приобрела некоторое приращение. Чёрные калмыки, кочевавшие за Волгою, на луговой стороне реки Ахтубы, с тайшёю Чаган-Батырем, просили наших Государей принять их в своё подданство – и им отведены были для кочеванья земли, между Волгою и Доном, по рекам: Хопёру, Медведице и Ловле.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 167

Тем не менее, царевна Софья, желая [опять] возвеличить триумф князя, по возвращении почтила его большими дарами и, когда он приближался, сама вышла ему навстречу.

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии. С. 128

8-го июля праздновалась память явления Казанской Божией Матери обычным крестным ходом из Кремля в Казанский собор. В восьмом часу утра Пётр приехал из Коломенскаго, а в девятом из Спаса за золотой решёткой открылось шествие с участием обоих государей и царевны. Последняя несла в поновлённом окладе образ «О тебе радуемся». В самом деле, как ей было не радоваться! Ея милый «свет Васенька» с торжеством победителя возвращался из крымскаго похода и вскоре должен явиться в Москву.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 74

Желая пышным объявлением, о мнимосчастливых успехах крымского похода, затмить правду пред народом, София повелела произнесть, с постельничего крыльца, милостивое слово ко всем собранным чинам, возвратившимся из похода, следующаго содержания: «Турция почувствовала наказание Божие! Бусурманы доходят до края погибели, чего никогда с ними не бывало, и никогда подобного не слыхивали, в чём сами признаются и говорят: пришла нам бусурманам всем совершенная гибель!»

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 167

В правительственной канцелярии заготовлен уже был манифест по поводу окончания Крымскаго похода, назначены награды, но обнародовать его оказалось невозможно, так как младший царь упорно отказывался дать на то своё согласие.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 82

Бывший в сём походе c полком своим Лефорт, не мог не донести младому Государю всего, как что происходило. Его Величество изъявил крайнее негодование к любимцу сестры Своея, и не хотел отнюдь по возвращении его допустить к себе. Великаго стоило труда Правительнице исходатайствовать ему предстать пред Него; но должен был он однако же понести жестокой от него выговор.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 47

Когда князь Голицын прибыл в Москву, то нашёл все дела в таком состоянии, что и подумать бы не мог. Его враги прознали сущность дела и опорочили его в глазах Петра Алексеевича. В аудиенции ему было отказано, и только после просьб царевны он был допущен к царской руке. Он выслушал страшные упрёки и не мог достичь цели – оправдать свои действия. Когда несколько дней уже прошло достаточно спокойно для Голицына, щедрость царевны дала случай новому испытанию. Она захотела раздать боярам большие имения и тем самым вознаградить их за добрую службу государству. Но Пётр воспротивился этому и захотел сначала изучить достоинства службы, а уже затем определить вознаграждения. Царевна, не желая в связи с этим быть уличённой во лжи, добилась от царя согласия сделать то, что она хотела. Она пожаловала Голицыну 1500 крестьянских дворов в различных деревнях, другим боярам – полковым воеводам по 300, другим главным офицерам в зависимости от их обязанностей, и даже одарила всех дворян, которые были на службе, из того расчёта, чтобы всех привлечь (attacher) на свою сторону. Подобные дары никогда не были приняты в Московии, всегда царь довольствовался тем, что жаловал шубу со своего плеча тем, кого ему захотелось почтить. Такая честь, необычная для москвитян, сильно задела Петра и усугубила давно возникшие у москвитян подозрения.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 152

«26 июля, после многих просьб, с большим трудом», говорит Гордон, «Петр, наконец, был убеждён согласиться на определённые награды, и 27 числа в субботу они прочтены боярам и их товарищам во внутренних комнатах, а прочим на верхней лестнице. Князь Голицын получил большия поместья, товарищи, дьяки, наделены деньгами, материями на платье, иным обращены поместья в отчины и сделаны прибавки к окладам, иностранцам пожаловано месячное жалованье, полковникам и подполковникам шёлковыя ткани». Гордон получил месячное жалованье и 20 соболей, серебряный стакан и богатую материю на платье. Имена убитых и умерших разосланы по всем соборам для поминовения в общественных молитвах. Всякой отец, сын, брат, близкий родственник погибших был повышен чином, в свидетельство верности и службы его присных. Наконец, всем розданы или обещаны были золотыя медали. Гордон получил такую в три червонца. Должно было благодарить Царей за оказанные милости – младшаго, Петра, в Преображенском. «Военачальники и офицеры явилися туда, но не были приняты. Одни огорчились тем», говорит Гордон, «другие нет. Все поняли, что согласие младшаго Царя было вынужденное, с великим насилием, что возбудило его ещё больше против военачальника и против главнейших советников при дворе из противной стороны. Все видели ясно открытый разрыв, который по всем вероятиям должен разрешиться величайшим озлоблением». «Все это», заключает Гордон, «по возможности сохранялось в великой тайне от толпы, но не с такою ловкостию и скромностию, чтоб не мог знать о том почти всякий».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 159–160

Итак, Пётр Голицина не допустил к себе, но позвал государственного казначея и допрашивал его о расходах царевны. При этом допросе Пётр схватил казначея за бороду, швырнул его на землю и топтал ногами. Когда слух об этом позоре дошёл до царевны, пламя её гнева вырвалось наружу.

Де ла Невилль. Записки оМосковии. С. 152

Стыд, сим нанесённый любимцу Софьину, вразумил её, что скоро должна миноваться и ея власть, и она решится на последнюю крайность, то есть, на отнятие жизни у младаго Монарха.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. С. 47

Гордый Голицын не мог забыть унижения, оказаннаго ему Петром I в присутствии бояр. Находя себя оскорблённым, он запылал к нему мщением, и, вместе с Царевною Софиею, решился ускорить гнусные замыслы, – погубить Петра.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 169

…Кроме политических причин ея радости, существовала особая и главнейшая, сердечная, причина, которая должна была действовать ещё живее. Голицын был другом царевны и ея наперсником. Разлука с ним уже давно её томила. Она об этом не раз писала к нему в письмах, скрываемых от людей посредством потаённой цифирной азбуки. Два таких письма, сохранившиеся счастливым случаем, относятся именно к тому времени, о котором мы говорим. Царевна поздравляет в них своего друга с победою, которую, разумеется, приписывает милосердию Божию, и присовокупляет: «чево от века не слыхано, ни отцы наши поведаша нам такова милосердия Божия; не хуже Израильских людей, – продолжает она, – извёл вас Бог из земли Египетской, тогда чрез Моисея, ноне чрез тебя, душа моя… Свет мой, братец, Васенька, здравствуй, батюшка мой, намногия лета и паки здравствуй Божиею (милостию) и Пресвятая Богородицы и твоим разумом и счастьем, победив агаряны, подай тебе Господи и впредь враги побеждати. А мне, свет мой, веры не имеется, что ты к нам возвратишься; тогда веры поиму, как увижу во объятиях своих тебя, света моего…». «Свет мой, батюшка, надежда моя, здравствуй на многия лета!.. Батюшка мой, радость моя, свет очей моих, мне веры не имеетца, сердце моё, что тебя, свет мой, видеть. Велик бы мне день той был, когда ты, душа моя, ко мне будешь. Если бы мне возможно было, я бы единым днём тебя поставила пред собою». И сам Голицын видимо очень желал своего возвращенья в Москву и потому просил друга-царевну, чтоб она помолилась. На первый раз царевна, кажется, не совсем так поняла его просьбу. «А что, свет мой, пишешь, чтобы я помолилась», отвечает царевна и присовокупляет, в сомнении: «будто я, верно, грешная пред Богом и недостойна; однако же дерзаю, надеясь на его благоутробие, если и грешная. Ей! всегда того прошу чтобы света моего в радости видеть». В другой раз она писала: «что ты, батюшка мой, пишешь о посылке в монастыри, всё то исполнила, по всем монастырям бродила сама пеша… что пишешь, батюшка мой, чтоб я помолилася: Бог, свет мой, ведает, как желаю тебя, душа моя, видеть; и надеюся на милосердие Божие, велит мне тебя видеть, надежда моя… А я, батюшка мой, здорова, твоими молитвами, и все мы здоровы. Аще даст Бог увижу тебя, свет мой, о всём своём житье скажу; а вы, свет мой, не стойте, подите помалу, и так вы утрудилися. Чем вам платить за такую нужную службу, наипаче всех твои, света моего, труды. Еслиб ты так не трудился, никтоб так не сделал».

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 175–176

Замечательно, что князь Голицын, владея сердцем царевны, был уже не в первой поре молодости: в 1689 году ему было сорок восемь лет!

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 430

В ещё одном сохранившемся письме, писанном в Крым, Софья высказывает ту же горячую любовь к своему любимцу: «Письма твои, врученны Богу, к нам все дошли в целости из под Перекопу… Я брела пеша из Воздвиженскова, толко подхожу к монастырю Сергия Чудотворца, к самым святым воротам, а от вас отписки о боях: я не помню, как взошла, чла идучи, не ведаю, чем его света благодарить за такую милость его и матерь его, Пресвятую Богородицу, и преподобного Сергия, чудотворца милостиваго…».

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. СПб. 1876. С. 489

К чести Софии должно сказать, что она, по крайней мере, почтила память, столь многих невинных жертв безрассудства любимца своего, повелев имена всех воинов, положивших живот на поле брани, за веру и отечество, внести в синодики, для поминовения в соборных церквах и монастырях.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 170

Любовь Софьи не спасла Голицына, а его неудачный поход в Крым сделался ближайшим поводом к падению самой царевны.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Глава 13. Царевна Софья. С. 324

Амуры думного дьяка Шакловитого

Надобно-ж и о том упомянуть, что в отбытие князя Василия Голицына с полками на Крым, Фёдор Щегловитой весьма в амуре при царевне Софии профитовал, и уже в тех плезирах ночных был в большей конфиденции при ней, нежели князь Голицын, хотя не так явно. И предусматривали все, что ежели бы правление царевны Софии ещё продолжалося, конечное бы князю Голицыну было от нея падение или б содержан был для фигуры за перваго правителя, но в самой силе и делех бы был помянутой Щегловитой.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 240

Царевна, чecтолю6иe которыя не удовольствовалось возшествием на престол брата ея Иоанна, вступила в заговор со стрелецким начальнаком Щегловитым, объявив ему, что брат ея служил токмо предлогом к возложению короны на ея главу, что она желает выйти за него замуж н царствовать с ним вместе, если он соединит с нею свои силы и старания, что не трудно успеть в сём намерении, п[отому] ч[то] российская империя есть несносное бремя для двух малолетних отроков. Он не в состоянии был противиться сильным ея обольщениям; и они употребляли все меры к произведению в действо сего предприятия, которое долженствовало начаться смертию обоих царей, и кое бы непременно удалось по их желанию, если бы заговор их не был заблаговременно открыт царём.

Корб И.-Г. Дневник поездки в Московское государство. С. 8

[1687] 195 году мая в 6-й день в-ие г-ри ц. и в. к. Иоанн Алексеевичу Петр Алексеевич и великая государыня благоверная царевна и великая княжна Софья Алексеевна в. в. и м. и б. р. с. изволили быть в монастыре Пресвятыя Богородицы Донския, и в том монастыре пожаловали думнаго дьяка Фёдора Леонтьевича Шакловитаго: сабля, полоса булат красный, турская гладкая, на полосе на правой стороне мишень, резана без лота, ножны позолочены бархатом червчатым, на ножнах оправа серебряная резная, напоена золотом с чернью; мишень, две обоймицы, устье, наконечник; в огниве в гнёздах вставлен ахонт червчат, а по концам две бирюзы; в черене с обеих сторон пять бирюз да виниска; в черену камушка нет; пояс – шёлк червчат, ткан волочёным золотом, турское дело; на поясу, оправа серебряная, резная, напоена золотом с чернью, в сорока четырех местах; в двух наугольниках вставливаны две бирюзки (Ст. 159 г. № 628). Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 79

Пасмурно выглядывал теперь прежний любимец Софьи. По прибытии в Москву узнал он о многом и увидел, что если Шакловитый и не оттёр его окончательно, то всё же значительно отдалил его от царевны. Москва искони была усердною сплетницею, и теперь отношения царевны к Голицыну и участье в этих отношениях Шакловитого подали повод к самым разнообразным толкам и пересудам. Рассказывали, между прочим, что князь Василий именно в это время, встретив, по возвращении из крымского похода, счастливого соперника в Шакловитом, призвал к себе знахаря, которому ведома была тайная сила трав, и, получив от него приворотные коренья, подсыпал их в кушанье царевне «для прилюбления» её себе. Рассказывали также, что, опасаясь болтливости этого чародея по амурной части, Голицын приказал его сжечь в бане, чтобы не было от него «проносу».

Карнович Е. На высоте и на доле: Царевна Софья Алексеевна. В сб. «Придворное кружево». Современник; Москва; 1994. С. 207

Еще ранее этого времени в 1687 году Софья, предупреждая ожидаемую опасность со стороны Петра, затевала венчаться царским венцом. Для этого ей нужна была опора стрельцов. Шакловитый, преданный ей всей душой, подготовил челобитную как будто от всех чинов Московского государства и начал склонять стрельцов содействовать своему плану. Вместе с тем он чернил перед ними царицу Наталью и Нарышкиных, уверял, что они имеют злые умыслы на Софью, при этом делал намёки на возможность избиения Нарышкиных и даже на убийство самого Петра; козни его не удавались: нашлось только всего пять человек, готовых на какое угодно смелое дело.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. С. 482

В прежней жизни Софии находилось довольно доказательств, как она была неразборчива в средствах для достижения своих целей, и смерть Матвеева, Языкова, Нарышкиных, Хованских представляла примеры, чего ожидать от нея было можно.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 163

Государские фокусы

Средства, употребляемые ею [царевною Софьею] для достижения желанных целей, для захвата власти и удержания её, не всегда соответствовали началам нравственности.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.41

…Между множеством случаев к обманам не последнее было [в те времена] притворное беснование, взводимое на себя, по большой части, подлыми бабами и девками, которые у нас известны были под именем кликуш.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876

Кликуша, то же, что словенское бесноватая или беса имеющая, каковых притворных женщин повсюду в России было много, что в церквах, а наипаче на праздники ломались, кричали безобразно и некоторые провещания или тайности якобы чрез диавола сказывали; сие от плутов вымышленное, а от невежд суеверных за истинну приимано и с прибавлением чудес разсеевано…

Татищев В.Н. Избранные произведения. Ленинград: «Наука». 1979. С. 326

Коварный Милославской, друг и родственник, с матерней стороны, царевны Софьи Алексеевны, предприял утвердить на престоле сию царевну, управлявшую тогда самовластно, а лишить оного младого царя, брата её. Сколь законопреступно было намерение cиe, таковы были и средства, к сему им употреблённые; между прочим же, дабы отвратить сердца народные от монарха, а привлечь их к царевне, чрез преданных себе уговорил, обещаниями разных наград, нескольких из сих кликуш, – а в числе оных и одну знатного отца дочь, – всклепать на себя беснование. И сия последняя, по условию, в Успенском соборе, в праздничный день, когда находилась в нём царевна, столь искусно сыграла данную ей роль, что весь народ уверился в её подлинном бесновании и почёл издаваемой ею странной крик за голос поселившегося в ней и её мучащего диавола.

Не меньшее же искусство в притворстве оказала и царевна: она с великим, по-видимому, благоговением пала пред образом Пресвятыя Богородицы Владимирския, моля её об изгнании из мучимой нечистого духа; и потом, приступя к ней, заклинала его именем Божиим и Пречистыя его Матери изыйти из неё; и диавол вопил, что молитвы и заклинания её жгут его адским огнём, и чрез несколько минут, с страшным криком и терзанием мучимой им, изсшёл как бы из неё, оставя притворщицу еле живу; царевна ж, приведя её в чувство и взяв её за руку, подняла её здраву. Можно себе представить, как удивлён был не проницающий в коварство сие народ чудом сим: он почёл царевну чудотворицею, а великого брата её и всех приверженных к нему охуждал с негодованием, за малое уважение их к толико святой царевне. Несколько же сему подобных после чудотворений её утвердили паче ещё народ в расположении сём, как в отношении к царевне, так и к монарху.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого… С. 23

Великий плут Иван Милославской, ища Петра Великаго в народной любви искоренить, а царевну Софию в большее почтение привести, неколико таких скверных женщин научил в церквах кричать и ломаться… Иные при таком коварстве Петра Великаго поносили и пр.

Татищев В.Н. Избранные произведения. С. 326

Успех описанного коварства полюбился царевне так, что она, дабы наиболее привязать к себе народ и очернить в умах его державного своего брата, употребляла многократно к тому сей же самый способ. Самовидец этого, знаменитый господин, Иван Михайлович Головин, оставил нам о сём следующее извещение. Она долго содержала на жалованье своём многих таких кликуш, под именем беснующихся – и как имела обычай часто ездить в Новодевичий монастырь, то накануне выезда своего, одну или двух из них повелевала тайно приводить к себе и наставляла, как им поступать во время её проезда мимо их – и потом наученных сих плутовок вывозили на Девичье поле и полагали при дороге к монастырю, и как скоро карета царевнина, всегда тихим ходом шествующая, подъезжала к которой из них, то притворно беснующиеся, при зрении многочисленного народа, всегда царевну сопровождавшего, и начинали нелепыми голосами кричать, биться и всячески телокривляться. Царевна, будто бы нечаянно услышав крик тот, спрашивала у наученных уже ею из придворных тварей своих: «что это за странной крик?». А сии будто бы старались сначала заминать оное и не прежде открывались, как по вторичному уже приказу её, что крик этот происходит от какой-то беснующейся – но, «ваше высочество», – примолвливали они, – «не извольте останавливаться: страшно на неё смотреть, как злой дух её ломает».

– Боже мой! – ответствовала она, – неужели эту бедную можно оставить без всякой помощи?

И повелевала карете, подъехав к ней ближе, останавливаться и двери каретные отворять. Тут снова содействователи её коварству удерживали просьбою, чтоб не изволила выходить, однако она тому не внимала, подходила к мнимобеснующейся, оказывала чрезвычайные знаки своего сострадания, и потом, при зрении всего народа, оградя её крестообразно рукою, произносила с видом набожным сии слова: «Христос Господь исцелил многих беснующихся силою своею, той же исцеляет и тя, рабу Божию (имярек), от всякия юзы душевные и телесные». После чего девка или баба переставала бесноваться, делалась тиха и приходила в разум, как бы освободившаяся от жившего в ней и терзавшего её диавола. Потом чудотворица, наделяя её милостынею, отпускала, а сама, при восклицании благоговеющего к ней народа, продолжала шествие своё к монастырю.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого… С. 24–25

[Гораздо позже] Генералу-полицемейстеру Девиеру, доносившему о явившихся кликушах, приказывал Пётр тако: «Кликуше за первой раз плети, за второй – кнут, а если и за сим не уймётся, то быть без языка, чтоб впредь не кликала и народ не обманывала». О ложно беснующихся говорил: «Надлежит попытаться из беснующагося выгонять беса кнутом: хвост кнута длиннее хвоста бесовскаго. Пора заблуждения искоренять из народа».

Майков Л. Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891. С. 14

Другое, шляхетская жена Кутузова, которой дом в Москве был на Петровке против Петровскаго монастыря, имела у себя образ богородицы, чрез которую ища себе богатство приобрести, многия чудеса онаго разславила и к большему того утверждению неколико таких кликуш у ней находилось, которых она своею молитвою исцеляла, чрез сей коварной вымысел немалое богатство собрала; но Пётр Великий, облича оными бабами, образ тот в монастырь с богатым прикладом отдал. В 1721 году случилось его величеству быть в церкви Исакия у обедни и услышал такую кликушу, которую тотчас плетью опробовал, оная же, не могши вытерпеть, повинилась, что по злости на деверя затеела, за что она публично наказывана. И как указы во все государство разосланы, чтоб таких, где явятся, в Петербург присылать, то так пресеклось, что уже нигде таких диаволов не осталось.

Татищев В.Н. Избранные произведения. С. 326–327

Обнаружа перед целым народом необузданное властолюбие своё, София решилась раздражить народ против Петра и Наталии. Убедясь из опытов, что самыя неистовыя клеветы сильнее действуют и скорее волнуют умы, она приказала сообщникам своим нарядить в боярское платье подьячего Матвея Шошина и препоручила, чтобы он, разъезжая с шайкою своей по стрелецким караульням, по улицам и по рощам, всячески оскорблял стрельцов и жителей. Исполняя сей приказ и производя различныя неистовства Шошин вопиял: «Я боярин Лев Нарышкин. Пётр и Царица сестра моя препоручили мне мстить за умерщвление двух братьев моих. Мы искореним всех наших врагов».

Молва, всё увеличивающая, каждый день выдумывала новые рассказы о лютости мнимого Нарышкина.

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 1-16. М. 1825. С. 200

Не меньшая на сей же самый конец хитрость царевны была, в такие же выезды её в тот монастырь, по свидетельству того же г. Головина, и следующая: по приказу её должны были быть при ней при выездах и докладчики дел, которые в монастыре и докладывали ей всегда почти, по делам сколь важным, столь и трудным к решению; и она, выслушивая их, ни мало не думав, давала весьма дельные резолюции, чему не только простой народ, но и сами докладчики и председатели приказов, всегда же при ней в такие выезды присутствовавшие, удивлялись и превозносили проницательный разум её, не ведая того, что она те самые дела, по которым докладывали ей тогда, брала к себе в комнату и, рассматривая оные с умными советниками, заготовляла заранее на это время резолюции. О даваемых ею решениях в монастыре сём упоминает и Татищев, в примечаниях своих на «Судебник» царя Ивана Васильевича.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого… С. 26

Я к сему мудрой, хотя властолюбием неистовно побеждённой, Царевны Софии пример вспомяну: В походе ея для моления в Девичь монастырь увидела она человека плачущаго и челобитную в руке держащаго, тотчас остановя карету, призвала его и спросила о его прозьбе. Он сказал, что бедной дворянин разорён от другаго, и бил челом Судье Беклемишеву, да оной не токмо челобитной не принял, но его с ругательством велел из приказа выбить. Царевна, жестоко осердясь на Судью и сожалея о неправосудии к бедным, тотчас послала, чтоб Судья был в монастырь, а челобитчик шёл у кареты. Судья как скоро приехал, Царевна по её извычаю зачала говорить ему о должности Судьи, о правосудии ко всем и о защите бедным. Как она от природы многоречива и остроумна была, Судья с великим страхом слушая, как услышал конец, донёс ей, что оной Полозов великой ябедник, у него в приказе до него и при нём было более десяти судов, и он никогда в службе не бывал, во всех приказах многия собственные и наёмные дела имеет, и когда его обвинят, то переносит в иной приказ, чтоб конца не найти. Царевна спросила челобитчика: для чего он не в походе, и имеет ли поместья? Он сказал; поместье малое имеет в Костроме, а в службе не бывал за своими разорениями и крайним убожеством. Царевна сказала: когда ты Богу и Нам не верен, и за данное тебе поместье служить не хочешь, то ты и ни в чём ни греха ни стыда не знаешь; естли бы не было моё время покаяния, тоб я сей час велела тебя на площади наказать; и тогож часа приказала Думному Дьяку Василию Семёнову, справясь со всеми приказы, где его сколько дел есть и о чём, себе донести. И как назавтра Семёнов роспись к Царевне принёс, то она, видя, что более 30 его судов, велела ему запретить в суды ходить, а его в стрелецкой полк в сотники написать, и естьли он будет кому челобитныя, или суды составлять то его облича, без доклада бить плетьми. Сим тогда указом много ябедников усмирено, и главные два из холопей в ссылку сосланы.

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786. С. 218–220

Один помещик, говорит ещё одно предание, бил челом на соседа, что его мельница затопила его луга и что плотина эта причинила ему убытку на тысячу рублей. По приказу царевны плотина была спущена, земля измерена и тогда оказалось, что только полдесятины было потоплено и то осоки, а скота в три года пало две овцы, да корова. Тогда вышел указ: с ответчика взять из его лугов вдвое против потопленного и отдать челобитчику, а с челобитчика, за ябедничество, доправя весь иск, отдать ответчику всё, что по иску получил ябедник.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. XII. С. 420–421

23 июля [1689] в 6-ом часу утра царевна ходила к обедне в Новодевичий монастырь и служила там торжественный молебен «Смоленской Божией Матери о их государском многолетном здравии и о всяком благополучении и воздавали хвалу о победе врагов, проклятых агарян». У молебна были кн. Голицын и все воеводы и ратные начальные люди. После молебнаго пения, царевна угощала воевод фряжскими винами, а ратных людей водкою. 25-го июля, по случаю именин царевны Анны, она опять угощала в Передней водкою всё боярство и дворянство и полковых людей.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 178

Но чем параднее было торжество, тем заметнее было отсутствие на нём младшаго государя. Напряжённое ожидание кризиса собственно произвело самый кризис.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 82

Софье становится не смешно

Мы должны теперь исследовать историю последней распри царевны Софьи с Петром, которая кончилась его единодержавием.

М.Погодин Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 371

Во время как она царствовала таким образом более шести лет, Пётр достиг до седмагонадесять году, и почувствовал себя в силах удержать своё право…

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771. С. 4

Несогласия между вдовствующей царицей [Натальей Кирилловной] и старшей принцессой [Софьей Алексеевной] с каждым днём множатся, а оба государя, которых подстрекают мать и сестра, начинают посматривать друг на друга с неприязнью. Таким же образом разделились и бояре, причем большинство их (как и большинство молодого дворянства) склонилось к стороне царя-наследника Петра Алексеевича. Некоторые, впрочем, крепко держатся за старшего, как и большая часть плебса, хоть и скрыто, но, как чувствуется, основательно. И, безусловно, должно свершиться чудо господне, чтобы в ближайшее время не стряслось здесь великого несчастья.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 89

Обе стороны не доверяли, боялись одна другой; обе стороны ожидали нападения из-за угла, и каждая, боясь сделать решительный шаг, в то же время ежедневно, ежечасно думала про себя: вот, вот сейчас настанет минута решительного столкновения.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 73

Преображенская стукотня и грохотня дошла, наконец, и до ушей Царевны Софии. Игры и потехи принимали вид настоящаго дела. Что за полки там собираются? Это уже не шуткою пахнет. Внимание было возбуждено, и опасение увеличилось. Надо держать ухо востро, надо разведать, что там делается, не затевается ли что недоброе. Нашлись предательницы, польстившияся на награды, две постельницы Царицы Натальи Кирилловны: Нелидова и Сенюкова. Оне начали переносить оттуда вести к Царевне Софии, и разсказывали, как её там бранят и желают всякаго лиха, в особенности брат Царицын, Лев Кириллович Нарышкин и Князь Борис Алексеевич Голицын. Против таких вестей и на Верху послышались угрозы и злыя слова. Шакловитый говорил: «чем тебе, государыня, не быть, лучше Царицу извести». И князю В.В. Голицыну приписывали даже такия слова: «для чего её прежде с братьями не уходили! Ничего бы теперь не было».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 123–124

«В глазах моих они людей режут, – говорила Царевна Стрельцам, – весь Конюшенный Приказ растащили».

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. Санктпетербург. 1851. С. 26

И достаточно было возникнуть простому опасению, что даже и эти солдаты и пищали могут быть отняты, если захочет Софья, чтобы поставить вопрос: имеет ли она на это право? А раз поставивши такой вопрос, Пётр тем самым не мог уже оставаться лишь пассивным зрителем совершающегося вокруг него.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 77

И вот между братом и сестрою давно тлевшая вражда угрожала перейти в открытую.

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых. С. 89

…Его даже женили на нелюбимой ни тогда, ни впоследствии Евдокии Фёдоровне Лопухиной, чтобы доказать совершеннолетие молодого царя, уже якобы способного, помимо царевны Софьи, самостоятельно править.

Россия при царевне Софье и Петре I: записки русских людей. М. Современник. 1997. С. 8

Царица Наталья, страшась козней Софьи, боялась отлучек сына и его горячности, а потому поспешила его женить. 27 января 1689 года Пётр сочетался браком с Евдокией Фёдоровной Лопухиной, дочерью окольничьего. Событие было важное и даже можно сказать роковое для Софьи, так как по русским понятиям женатый человек считался совершеннолетним и Пётр в глазах своего народа получил полное нравственное право избавить себя от опеки сестры.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях… Царевна Софья. С. 144

Что вызвало Петра на такое столкновение? Думают, его натолкнули родные и близкие, насоветовав проявить свою зрелость и, как взрослому, уже вышедшему из-под опеки государю, указать Софье ея надлежащее место. Предположение допустимое, возможное, хотя не исключающее и другаго мотива: Пётр мог сделать вызов и по собственной инициативе.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 74

Тут Софья увидела, что её власти скоро будет конец. Оставалось или покориться своей судьбе или отважиться на попытку сделать переворот.

Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях… Царевна Софья. С. 145

Ещё 8 июля (1689 г.), во время крестнаго хода из Кремля в Казанский собор (в память годовщины избавления от поляков в 1612 г.), Пётр предупредил сестру, чтобы она не выступала в процессии, так как это дело было не обычное и не прилично идти ей особым лицом вместе с царями…

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых. С. 89

Первое, что принадлежит до получения ей короны, оная царевна начала ходить во все процессии церковныя и публичныя с братьями своими, что было противно царю Петру Алексеевичу. И единожды так публично вражда случилася, что был ход к Казанской Богородице, и сперва, по обыкновению, пришли оба государи и она, царевна София Алексеевна, в соборную церковь, откуль пошли в ход. И вышед из соборной церкви, царь Пётр Алексеевич просил сестру свою, чтоб она в ход не ходила. И между ими происходило в словах многое. И потом царь Пётр Алексеевич понужден был, оставя ход, возвратиться в свои апартаменты, понеже сестра его, царевна Софья, не послушала и по воле своей в ход пошла с братом своим царём Иоанном Алексеевичем.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239

Софья прежде всегда участвовала в подобных крестных ходах, вместе с обоими царями, как правительница государства. Пётр на этот раз послал ей сказать, чтобы она не ходила: это имело такой смысл, что Пётр уже не считал её правительницей…

Костомаров Н. Царевна Софья. С. 145

Через несколько дней сама Царевна София призывала к себе несколько доверенных стрельцов, и жаловалась, что Царица Наталья Кирилловна, с братьями и князем Борисом Голицыным, затевает бунт, и Патриарх с ними за одно: чем бы ему уговаривать, а он только мутит. Шакловитый прибавил: для чего бы Князя Бориса и Льва Нарышкина не принять? Можно бы принять и Царицу. Известно тебе, Государыня, каков ея род, и какова в Смоленске была: в лаптях ходила. «Жаль мне их», сказала Царевна, «и без того их Бог убил». Воля твоя, Государыня, отвечали стрельцы; что хочешь, то и делай.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 129

Властолюбивая царевна, считая себя самодержавной государыней (maitresse absolute) из-за несовершеннолетия своего брата Петра и неспособности своего брата Ивана, который и говорит-то, и передвигается с трудом, захотела полностью прибрать к рукам и утвердить за собой власть. Оставалось только одно небольшое препятствие – жизнь Петра. Вот тут-то она и приняла окончательное решение избавиться от него и поручить (charger) это дело некоему Фёдору Шакловитому, руководителю Стрелецкого приказа, который благодаря поддержке царевны из подьячего (un petit escrivain) стал окольничим, или оруженосцем, – чин, следующий сразу за думным боярином (apres le boyar senateur).

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 153

Выходило, что развязка потаённой борьбы с братом близилась к концу. Софья вела уже решительные переговоры с стрельцами. 27 июля [1689], на праздник иконы Смоленской Богородицы Одигитрии (путеводительницы, крепкой помощницы) она ходила, по обычаю в Новодевичий монастырь ко всенощной, окружённая пятисотными и пятидесятниками от всех стрелецких полков; по окончании службы, в 4-ом часу ночи, подозвав стрельцов, царевна жаловалась им на царицу Наталию Кириловну: «И так беда была, – говорила Софья, – да Бог сохранил; а ныне опять беду зачинает. Годны ли мы вам? Буде годны, вы за нас стойте; а буде не годны, мы оставим государство». Стрельцы отвечали: «воля ваша! Мы повеление твоё исполнять готовы; что велишь делать, то и станем». – «Ждите повестки», – сказала царевна. 4-го августа ночью она переговаривалась с стрельцами в верхних хоромах, у самаго терема, и говорила им: «Долголь нам терпеть? Уж житья нашего не стало от Бориса Голицына (кравчаго у Петра) да от Льва Нарышкина. Царя Петра они с ума споили; брата Ивана ставят ни во что; комнату его дровами закидали; меня называют девкою, как будто я не дочь царя Алексея Михайловича; князю Василью Васильевичу (Голицыну) хотят голову отрубить, а он добра много сделал: Польский мир учинил… Радела я о всячине, и они всё из рук тащат. Можно-ль на вас надеяться? Надобны-ль мы вам? А буде не надобны, мы пойдём себе с братом, где кельи искать». Такой же разговор с стрельцами по ночам у своего терема она вела во всё это тревожное время.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 178–179

С давних пор Преображенское и Кремль был настороже один против другого, наблюдая один за другим, подозревая и обвиняя друг друга в воображаемых покушениях. За месяц перед тем, когда Софья приехала к Петру в лагерь по случаю водоосвящения в Яузе, её сопровождали триста стрельцов; через несколько дней, когда Петр приехал в Кремль поздравить с праздником свою тетку, Анну Михайловну, Шакловитый поставил на Красном крыльце для наблюдений пятьдесят верных солдат.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 288

Тут-то и дала она понять князю Голицыну, что он должен опасаться, что его враги не удовольствуются тем, что разрушают доверие к ней понемногу, но что они могут ещё ускорить события, принуждая её помимо воли уйти в монастырь, что не может произойти без того, чтобы она не увлекла за собой в своём падении его, его семью и его друзей. Он не смог сопротивляться всем её доводам, и будучи по природе противником всех насильственных советов, он больше не противился её замыслу, но хотел только, перед тем, как она предпримет дело, отправить своего сына в Польшу под предлогом посольства с большей частью своих богатств и найти там защиту от грозы, которая должна была произойти и которая станет концом для него – это он, будучи человеком здравомыслящим, не мог не понимать. Но его увлекло нетерпение царевны, которая убеждала его в том, что нельзя терять ни секунды, и что это бесполезная предосторожность, будучи уверена в исполнении своего намерения.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 196

Оставалось или покориться своей судьбе или отважиться на попытку сделать переворот.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Царевна Софья. С. 123

Софья приняла вызов брата уже по одному тому, что уступка всё равно не оказала бы ей пользы. Жребий был брошен. Промежуточныя звенья в развитии последняго акта семейной драмы дошли до нас не вполне, и прямых указаний, кто как вёл борьбу, – мы не имеем. Но, несомненно одно, что нападающею стороною с этой минуты стали Нарышкины. Довольно распространённый взгляд, будто Софья, получив отпор брата, решилась на крайния меры и задумала переворот, не останавливаясь даже перед убийством Петра и его родственников, если и может, даже должен быть принят, то с тою лишь оговоркою, что не менее решительными намерениями руководились и Нарышкины, при чём самый тон был дан именно партией Петра. Кроме того, необходимо признать, что как прежде, так и теперь у царевны не было никакого определённаго плана.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 80–81

Поддержку она рассчитывала найти в преданных ей стрельцах. И вот в Августе 1689 года Шакловитый уже пишет челобитную на имя Софии от имени всех чинов Российского государства о венчании царевны царским венцом. Челобитная произвела своё действие: много нашлось между стрельцами таких, кто с радостию отозвался на воззвание постоять за царевну и извести потешных конюхов. Но нашлись в Стремянном полку и такие, которые, прослышав про намерение убить Петра Алексеевича с матерью, поклялись спасти царя и тотчас же задумали известить его об угрожавшей беде.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. С. 23

Под 6-м числом августа Гордон записал в своём дневнике: «ходят такие слухи, что и пересказывать их страшно».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 164

Нарышкины насчитывали целый короб обвинений против Софьи и ея сторонников, главным образом Шакловитаго; последние отвечали тем же. И едва ли историк когда-нибудь окажется в состоянии окончательно разобраться в этой путанице.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 69

Щегловитый в ночь на 5-е (по друг. – на 9-е) августа [1689] собирает до 600 стрельцов на Лыков двор (где ныне арсенал) и дерзкой речью приуготовляет их к бунту противу Петра, который вводит немецкие обычаи, одевает войско в немецкое платье, имеет намерение истребить православие, а с тем и царя Иоанна и всех бояр и проч.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 389

Каким образом хотели действовать Нарышкины; как хотели она вырвать власть из чужих рук, – это вопрос иной, и точный ответ на него, может быть, навсегда будет скрыт от истории; но трудно оспаривать, что с 8-го июля атака ведётся с их стороны. Они, несомненно, что-то готовили…

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 81

Шакловитому приписывалось намерение напасть на Петра и побить его друзей, но еслиб такое намерение было, то чтож могло помешать ему? Вероятнее, что партия Софии ожидала какого-нибудь почина со стороны Петра, которому и приготовляла отпор. Почина никакого не было, не встретилось и повода приступить к задуманной расправе; тревога была напрасная.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 159

Шакловитый хотел было взволновать стрельцов таким же порядком, как делалось прежде, – ударить в набат и поднять тревогу, как будто царевне угрожает опасность, но стрельцы, за исключением очень немногих, сказали, что они по набату дела не станут начинать. Софья ухватилась было за средство, которое ей так удалось в былые времена с Хованским. В царских хоромах «на верху» появилось подмётное письмо, в котором предостерегали царевну, что ночью с 7-го на 8-е августа явятся из Преображенского «потешные» царя для убиения царя Ивана Алексеевича и всех его сестёр… Его [Шакловитого] подручники начали наущать стрельцов, что надобно убить «медведицу», старую царицу, а «если сын станет заступаться за мать, то и ему спускать нечего». Но и это не удалось.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Царевна Софья. С. 347

Этот Фёдор пообещал преданно исполнять приказы царевны. Он собрал в замке Кремль, местопребывании царя и патриарха, где находятся все судебные приказы, 600 преданных стрельцов под командованием полковника по имени Резанов. Фёдор встал во главе их и повёл их в Преображенское. Но пока он распоряжался, двое из этих стрельцов, мучимые угрызениями совести, решили, что не омочат свои руки кровью своего монарха, и, скрывшись, бежали, чтобы предупредить Петра [об опасности, которая угрожала ему. Для этого они обратились к князю Борису Алексеевичу Голицыну, двоюродному брату Голицына, о котором мы говорили уже, который сразу предупредил об этом царя Петра], который, в крайней степени удивлённый, поднялся со сна и приказал предупредить своих дядьёв – братьев матери и наскоро приступил к совету о том, что делать.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 153

Софья с Шакловитым решились попытаться поднять за себя Россию: это уже значило, как говорится, всё поставить на карту разом.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. С. 482

В 1688 году разразилась новая буря, отчего волны бушующей стихии с ещё большей яростью обрушились на москвитян и очень многие из бояр были преданы смерти. Взволнованные стрельцы намеревались даже самих Царей умертвить, почему Иван и Пётр спешили укрыться в Троицком монастыре, который представлял для них более безопасное убежище…

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 190

Пётр бежит в в Троицкий монастырь

И чрез те интриги дошло до того, что в 7197 (1689) году царь Пётр Алексеевич понужден был в ночи из Преображенскаго месяца майя уйти в Троице-Сергиев монастырь, верхом только с пятью человеки.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239

Разъяренные стрельцы требуют, чтоб их вели в Преображенское; но двое из них, Михаил Феоктистов и Дмитрий Мельнов, успели прибежать прежде и через князя Бориса Алексеевича Голицына открыли Петру весь заговор.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 367

Пятисотный стрелецкого Стремянного полка Ларион Елизарьев с семью другими стрельцами составил замысел предупредить Петра. Двое их товарищей, Мельнов и Ладогин, отправились ночью в Преображенское известить царя, что против него затевается недоброе.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Царевна Софья. С. 483

Некоторые историки угадали в них подстрекателей, которые послушались приказания партии, побуждавшей Петра к действию. Это вполне возможно.

Валишевский К. Пётр Великий. С. 289

В нынешнем во 197-м году, Августа против осмаго числа, в ночи, к великому государю царю и великому князю Пётру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцу, в село Преображенское, с Москвы пришли Стремянного приказу пятидесятник Дмитрей Мельнов да десятник Яков Ладогин, и ему великому государю извещали: сего де Августа против осмаго числа, в третьем часу ночи, пришол к нему Дмитрею, ко двору его, того ж полку стрелец Ондрюшка Сергеев протазанщик, и сказал ему, чтоб ему Дмитрею, оседлав лошадь, ехати в город Кремль, неведомо для чего. И он, Дмитрей, лошадь оседлав, приехал к Кремлю к Николским воротам, и Николския де ворота заперты; а приставлены у тех ворот, для пропуску, того ж полку стрельцы, которые безпрестанно у Фёдора Шакловитова, Филатко Яковлев, Анфиногенко, – а чей словет, – не помнит. И в Кремль его Дмитрея пустили, а лошадь его Дмитрееву велели ему поставить в Кремле на Лыкове дворе. И на Лыкове де дворе увидел он Дмитрей Романова полка Ефимьева стрелцов пятидесятников: Степана Татарченка, Ивана Матвеева, Григорья Микулина, Степана Строговщикова, да сотенного Ивашка Боровкова с товарищи, человек с 200, или и болши. И того ж де полку стрелец Егорко Иванов говорил ему: в Верху де учинилось – шум; а какой, – того ему не сказал. И того ж де часа, от великого государя из походу, из села Преображенскаго, приехал спалник, а сказался у ворот на карауле Фёдор Плещеев; и караулщики, которые в то время, для крепости, сверх караулщиков приставлены, Филатко да Анфиногенко, пропустили его в ворота; и в воротах его столника (sic) того ж полку Стремянного стрелец пятидесятник Микитка Гладкой с товарыщи его столника с лошади стащили, и учали бить и кричали: те де, те надобны! А люди его, столниковы, ушли к Троицким воротам. И у двора боярина князя Якова Никитича Одоевского взяли человека его и посадили на Лыкове дворе за караул; да двух человек потешных конюхов с тем же человеком взяли и посадили за караулом на Лыков же двор. А его столника повели в Верх к Фёдору Шакловитову и, помешкав с полчаса или менши, привели его столника к Николским воротам Романова полку Ефимьева стрелец Ивашко Боровков с товарыщи; а сказали, что его столника Фёдор Шакловитой велел отпустить, а человека его Ивашку и дву потешных велел держать за караулом, у Николских ворот. И того ж де часа у Николских ворот Микитка Гладкой говорил: у спасcкого набату верёвка к языку привязана. И велел он Микитка слушать набату; а как де ударять в набат, идти в Кремль; а для чего, того не сказал. Да он же Микитка, пришед на Лубянку, тое ж ночи и того ж часу, кричал караулным стрелцом, которые стоят на съезжей избе, и велел кликать 300 человек с ружьём к съезжей избе, и велел слушать набату ж. И он де Дмитрей, увидав такой их сбор, того ж полку с стрелцом Якушкою Ладогиным побежали к великому государю в поход, в село Преображенское, и о том известили великому государю. А как побежали извещать, и про то знают: того ж полку пятисотной Ларион Елизарьев, пятидесятник Ипат Улфов, сотенные – Иван Троицкой, Михайло Феоктистов, Фёдор Турка. И хотели они в поход ехать с ними же Дмитреем и Яковом. А как де тое всё было, и тое ночи Фёдор Шакловитой был всё в городе, в Золотой полате. А Стрелецкого де приказу Федка Степанов говорил стрелцом, которые стояли на Лыкове дворе: кого де станут имать в Николских воротех людей, которые едут из походу, и тех де людей Фёдор Шакловитой велел водить во дворец на каменную лесницу, мимо дневалного полковника, к себе в Золотую полату.

А Яков Ладогин сказал те ж речи, а убавил толко, – что он в Кремле не был.

Допрос пятидесятнику Дмитрию Мельнову и десятнику Якову Ладогину 8-10 августа 1782 г. Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том первый. СПб. 1884. Стлб 1–4

…В то же самое время господин Лефорт с горстью солдат, составлявших защиту более надежную по их верности, чем по их численности, первый прибыл в Троицкую обитель, чем и снискал большую перед прочими милость царя, так что с тех пор государь осыпал его беспрерывными милостями. Лефорт без всякого затруднения получил завидный чин полного генерала и адмирала, которого доныне не достигал еще ни один иностранец. В недавнее время он был ещё первым послом царским при разных дворах европейских государей.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 190

Лефорт при первом известии о умысле ономзатрепетал, но трепет сей был только, о своём Государе. Он, предводительствуя всеми иностранцами, коих в миг успел он собрать в Литве из первых, прибегает на помощь к Его Величеству. По другим запискам нашим, и которым едва ли не должно дать преимущество, г. Лефорт сопровождал Монарха в сём уходе его в Монастырь.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. С. 49

Преименитый господин Франц Яковлевич Лефорт, первого выборного Московского полка генерал, флота адмирал, родом женевец, лет двадцать тому назад, отыскивая счастье, с двумя товарищами приплыл по Белому морю в Московию и нашёл то, что искал. В восемьдесят восьмом году, во время возмущения стрелковых воинов, иначе называемых стрельцами, когда эти люди в их кровожадной ярости, ниспровергнув общественный порядок, не только без разбору неистовствовали над всеми боярами, нимало не уважая ни справедливости, ни доблестей некоторых из них, но жаждали ещё и царской крови молодых государей, последние принуждены были скрыться от мятежников в Троицкий монастырь. В столь опасное время, когда большая часть лиц, не зная, чем кончится возникшая буря, и смущаясь угрожавшими опасностями, колебались в верности и раздумывали, на чью сторону преклониться, в то время, когда, казалось, сама судьба в недоумении решала ещё, кому владеть столь обширным государством, вышеупомянутый господин Лефорт хотя и был поставлен этим ужасным временем в критическое положение, но, предупреждая своим решением приговор судьбы, а не следуя за оным, поспешил к Троице с небольшим числом своих солдат. За такую преданность, нимало не поколебленную предстоявшими опасностями, Лефорт поднялся на ту степень царской милости, достойным которой принуждены признать его и несправедливейшие из его противников.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 232

Между тем из Преображенского решено было послать в город, чтобы узнать, как обстоит дело на самом деле. Один из дядьёв Петра и князь Борис пустились в путь и встретили на пути Шакловитого во главе его стрельцов. Они отъехали в сторону, чтобы пропустить их, а затем обогнали их, чтобы спасти Царя. У бедного Петра осталось время лишь на то, чтобы вскочить в карету со своей матерью, женой и сестрой, и в сопровождении самых преданных своих слуг, он скрылся в сторону Троицы.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 153

Далекий всякой мысли об опасности, Пётр жил с матерью в селе Преображенском, предаваясь любимым своим занятиям с потешными, когда в ночь с 7 на 8 Августа 1689 года он узнал о новом заговоре стрельцов и о покушении на свою жизнь. Встав с постели, царь бросился в конюшню, вскочил на коня и ускакал в Троицкую Лавру.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. С. 24

Троицкий Монастырь, есть некий род крепости и убежища Государей во время бунтов.

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого… С. 4

Пётр с обеими царицами, с царевной Наталией Алексеевной, с некоторыми боярами, с Гордоном, Лефортом и немногими потешными убежал в Троицкий монастырь (без штанов, – говорит Гордон).

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 367

7 [августа 1689], среда. Ночной порою много стрельцов собралось в замке, или Кремле, причём никого не допускали, кроме определённых и известных лиц. Сие вызвало такую тревогу среди партии младшего царя, что все, кто смог получить весть об этом, поспешили в Преображенское. Вскоре после полуночи несколько стрельцов и других […] явились в Преображенское и уведомили царя Петра Ал., что множество стрельцов или солдат гвардии по приказу собираются в Кремле, должны с оружием прийти в Преображенское и умертвить разных лиц, особливо Нарышкиных. Предупрежденный об этом, царь поднялся с постели весьма спешно, не надев сапог, [вышел] в конюшню, где велел оседлать коня, и поехал в соседний лес, куда к нему доставили одежду и облачение. Одевшись, он с теми, кто был наготове, во весь опор поскакал в монастырь Святой Троицы.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 202

Приехавшие заговорщики повсюду искали Царя, но стрельцы, охранявшие этого монарха, не зная ничего о деле и только поражённые его бегством, сказали их начальнику или главному судье, что его Величество скрылся с великим поспешением.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 154

…Не заставили потешные себя звать: чуть свет, проведав об удалении царя и о причине его бегства, они бросились в Троицкую Лавру защищать Петра. По прибытии их, обрадованный Пётр, тотчас же приступил к обороне монастыря. Потешными же, скрытно от стрельцов, провезены были ночью, лесами, пушки, служившие до сих пор одною забавою, но от которых теперь ожидалось спасение царской семьи.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. С. 24

А мать его, царица Наталья Кирилловна, со всем двором, той же ночи бегом понуждена быть последовать туда ж. И в шесть часов скорым походом в тот монастырь пришли. И той же ночи помянутые полки потешные или гвардия туда последовали, также и полк Стрелецкой Сухарев, которой тогда ж в Преображенском гвардию имел, туда прибыл также. И многие бояре и другие чины, принадлежащие к тому двору, туда прибыли.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Наступила историческая ночь с 7 на 8 августа 1689 года, светлая летняя ночь, которую затемнили к несчастью противоречия истории и предания. Пётр был внезапно разбужен перебежчиками из Кремля, которые предупредили его, что царевна собрала вооружённое войско, чтобы напасть и убить его в Преображенском. Существование этого покушения ничем не доказано, оно даже, пожалуй, невероятно. Из документов, собранных одним из наиболее осведомлённых русских историков, Устряловым, кажется очевидным, что Софья не думала и не могла даже думать в это время о нападении на Преображенский лагерь. Она знала, что он хорошо охраняется, держится на военном положении, наготове ко всяким неожиданностям. Она боялась, или вернее делала вид, что боялась наступления Потешных полков, очень преданных, очень пылких, горящих желанием отличиться в смелой схватке. У неё была привычка делать вид, что она боится, чтобы возбудить в стрельцах и в населении Москвы желание защищать её. Она так мало была подготовлена к действию, что до утра не знала о последствиях того, что брат был предупреждён.

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908. С. 287–288

А во 197 г. августа [8] в числе был он Федка [Шакловитый] болен, и по него де были с верху присылки, чтоб быть как ни есть в верх для нужнаго дела, и он Федка выбрел в верх насилу, и в[еликая] де царевна изволила говорить, что она обещалась того дни итти в Донской монастырь пешим походом, чтоб для того походу изготовить пеших стрельцов поболши, для того что перед тем временем недели за две изволила в[еликая] государыня ходить в Новодевичь монастырь пешим походом, и в то время на девичье поле перед нею, неподалеку неведомо какие люди зарезали до смерти отставнаго конюха, и чтоб для того походу у тех стрелцов для опасения было ружьё, и он для того походу стрелцов человек со 100 велел нарядить и после того спустя с час г[осударыня] царевна изволила ему Федке говорить, что объявилося у них государей в верху писмо, а в том писме написано, что потешные конюхи собрався в с[еле] Преображенском хотели приходить авг[уста] против 7-го числа на их государевой дом в ночи и их государей побить всех, а против-де 8 числа будут для того кончая и чтоб она государыня брата своего в[еликого] государя Иоанна Ал. и сёстр своих государевых здоровья опасла, и изволила царевна для того опасения собрать в город стрелцов ста 3 или болши, чем бы тот приход возбранить и для того ж опасения по Кремлю все ворота в тое ночь запереть и впредь запирать, и он Федка для того опасения собрал в город стрелцов с ружьём стремянных Ефимьева по 100 чел. и велел им быть на Лыкове дворе да с стенного караулу Андреева полку Нармацкого 50 человек, у задних дворцовых ворот, Дм. полку Жукова 50 чел. у дворцовой лестницы, Семенова полку Резанова с капитаном Филипом Сапоговым 100 чел. на житном дворе и были те стрелцы в тех местех для того опасения во всю ночь, и как ударило за два часа и в то время в[еликая] государыня изволила иттить для моления вместо Донскаго монастыря к церкви казанской Богородицы, а те стрелцы были за нею, государынею, на выходе все окроме Резаного полку, а Резановы в то время отпущены по домам, а болши того из тех и из иных ни из каких полков стрелцом в город и никуды сбору не было и умыслу никакаго к бунту и в с[ело] Преображенское к приходу не бывало, толко посланы были стрелцы для розведыванья за Красную слободу стремяннаго полку на лошадях Федка Турка, Ив. Троецкой, Мишка Феоктистов с товарищи, а кого имяны, того не упомнит и по утру часу в другом дни приехав они в нему Федке на двор сказали, что в[еликий] государь Пётр изволил идти из Преображенскаго в ночи скорым походом в село Алексеевское, а после того с час спустя пришол пристав Родионова полку Остафьева и сказал, что в[еликий] государь изволил итти в Тонинское, а что де в извете капитана Ф. Сапогова о гранатах написано, чтоб ручные гранаты на пути бросить или в сани положить как изволит в[еликий] государь итти в поход, и он Федка таких слов ему Филипу не приказывал и непристойных слов никаких не говаривал, так же и про мать его в[еликую] государыню Наталью Кириловну и чтоб её государыню постричь, никаких слов не говаривал и непристойных же слов Василья Сапогова, Федки Турки, Ивашки Троецкаго не говаривал же, а Оброске де Петрову такие слова говорил: что государя к Троице иттить, чаять наговорил боярин Л.К. Нарышкин да кравчей кн. Б.А. Голицын, и велел ему послать проведать в Троицкой монастырь о государском пришествии и что в монастыре чинитца, а таких слов, что им делать не говаривал, а говорил ему Оброске и иных полков пятисотным, и приставам, чтоб они в полкех своих смотрели на крепко, чтоб в такой в[еликого] государя скорой поход от каких людей словами ли или писмами не учинилося какие шатости и замешанины, а что Оброска в извете сказал, что будто он Федка ему говорил, что будто авг[уста] против 8 числа изволит быть с потешными в. г. государь, и он Федка таких слов не говаривал, а говорил что будут в Москве потешные конюхи.

Из показаний Ф. Шакловитого. Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 333–348

А как в[еликий] государь изволил итти из села Преображевскаго скорым походом, и той ночи Лаврентьева полку Сухарева пятидесятник Алексей Савостьянов в слободе ночевали, и по утру в той слободе почели кликать остаточных и спусковых стрелцов, чтоб шли, в поход. И он Алексей посылал проведывать сына своего, названаго Степана Алексеева на съезжую избу, для чего кличют стрелцов в поход, и десятник ему, Стенке, сказал: для того де кличют, что в[еликому] государю поход в Троецкой монастырь, да тихонко ему сказал, что де в[еликий] государь изволил на Преображенское итти скорым походом в одной сорочке. А он, Стенка, пришед, ему, Алексею, сказал, что де в[еликому] государю поход в Троецкой монастырь, а того ему не сказал, что скорым обычаем поход учинился. Он сказал после бабке своей, и та бабка, вышед в город, сказала своим сёстрам, и от них де услышел погребщик, а как его зовут и какого чину, того он не ведает. И погребщик де извещал в стрелецком приказе Федке Шакловитому; и Федка де тое бабку, и его Стенку, взял в стрелецкой приказ, и десятника, который ему Стенки сказывал, взял и распрашивал.

Из показаний А. Савостьянова. Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 70

Деньщики Шакловитого, Фёдор Турка, Иван Троицкий, Михайло Феоктистов, с товарищи, в доносе своём показали: «Августа против 8-го числа послал их Шакловитый в село Преображенское проведать, тут ли де государь и будет ли де к Москве, и государя де они в Преображенском не застали, а приехали за полчаса до света к Шакловитому на двор, и сказали ему что благочестивого царя из Преображенского согнали, ушёл де он бос, только в одной сорочке, а куда, того не ведомо, и он Шакловитый молвил: «вольно де ему взбесясь бегать».

М.Погодин Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 375

«Изволил идти для моления в Троицкий монастырь», как отмечает дворцовая разрядная записка.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 179

8, четв. Он прибыл туда в 6-м часу дня весьма утомлённым. Будучи препровождён в покои, он немедля бросился на кровать и горько залился слезами, рассказывая аббату, в чём дело, и прося защиты и помощи.

Гвардия и другие придворные явились туда в тот же день, а ночью – много родичей из Москвы. Сей внезапный отъезд Его Величества вызвал великий испуг и раздор в Москве, что, однако, было сокрыто и оправдано, вернее, умалено со всем вообразимым искусством.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 202

Мысль о венчании на царство Софьи была оставлена.

Костомаров Н. Исторические монографии… С. 287

Монастырь сразу поставили на военную ногу. Заперли ворота (их держали запертыми несколько дней), приготовили пушки на стенах, и люди под ружьём днём и ночью сторожили приход стрелецких полков. Царь Пётр приготовился к настоящей осаде.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 87

Августа 9. Одно знатное лицо послано от царя Петра к старшему царю и принцессе Софии Алексеевне, дабы узнать причину сбора такого множества стрельцов в столь неурочное время. Было отвечено: только для того, чтобы охранять принцессу до монастыря, куда она собирается на богослужение.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 202

Монастырское сидение

Теперь будем объявлять, для чего оной поход учинился незапной? Для того, что царевна София Алексеевна, собрав той ночи полки стрелецкие некоторые в Кремль, с которыми хотела послать Щегловитаго в Преображенское, дабы оное шато зажечь и царя Петра Алексеевича и мать его убить, и весь двор побить и себя деклеровать на царство. И о том собрании, приехав, стрельцы главные полку Стремянного в Преображенское, царю Петру Алексеевичу объявили. И по тому доношению оной поход того ж часу незапной учинился.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 243

Остается принять естественную догадку Устрялова что у царевны Софии и Шакловитого было первоначальное намерение идти на Преображенское, но что они отдумали…

М. Погодин Как установилось единодержавие Петра. С. 378

Почувствовала ли Царевна София нерешимость в последнюю минуту, как это случалось с нею и прежде, например, накануне задуманнаго венчания на царство; – узнала ль как-нибудь стороною о неблагонадёжности собранных стрельцев; – получила ль совет от князя Голицына, всегдашняго противника крутых мер; – наконец, самому Шакловитому не попались ли какия важныя указания, – неизвестно. Верно только то, что в Кремле ночью на 8 августа царствовало такое же спокойствие, как в Преображенском, и роковое событие, решавшее на ту пору судьбу Петра и Софии, вызвано было ложным слухом.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. 1672–1789. С. 169

Перед восходом солнца прискакал Щегловитый с убийцами, но, узнав об отсутствии царя, сказал, что будто приезжал он для смены стражи и поспешил обо всём уведомить царевну. Она не смутилась и не согласилась последовать совету князя Голицына, предлагавшего ей бежать в Польшу.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 367

Говорят, что Голицын советовал Царевне бежать немедленно в Польшу. «Этим поступком» – отвечала София – «я созналась бы в том, в чём теперь могут только обвинять меня».

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 171

Пётр женат на девице из рода Лопухиных по имени Марфа (?) (эта царевна была так напугана, когда ей пришлось бежать ночью полураздетой со своим мужем, чтобы избежать смерти, что и случилось бы, если бы не молодой Голицын (имеется в виду двоюродный брат фаворита правительницы Софьи Алексеевны. – Е.Г.), что несколько дней спустя у неё случился выкидыш (?). Но она вознаградила себя рождением царевича, что случилось в феврале (18 февраля 1690) прошлого года и нанесло последний удар партии царевны).

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 128

И со всеми оными его царское величество Пётр Алексеевич будто, почитай, в том монастыре в осаду сел. И ворота были несколько дней заперты, и пушки на стенах в готовности, и вся та гвардия по ночам была в ружье по стене, ожидая приходу с полками стрелецкими царевны Софии Алексеевны.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239–240

С бегством Петра дела приняли такой оборот, что Софья злоумышляла на брата, совершала государственное преступление. Сочувствие общественнаго мнения – а ведь нельзя же было игнорировать его! – естественно на стороне обиженнаго, который вдобавок за стенами Троицкой обители и подле чудотворных мощей св. Сергия сразу обрёл защиту и материальную, и божественную.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 88

Во всяком случае побег Петра решил дело в его пользу, и София не могла ничего предпринять против него, неприступного в Троицком монастыре. Между стрельцами мало было людей готовых поднять руку на царя. Право было при нём. Сторона приверженцев между боярами была многочисленная и сильная. В народе также предпочтение естественно отдавалось ему пред болезненным и слабоумным его братом. Злоумышления против него были явные, чем возбуждалось к нему участие, и находились новые приверженцы. Решения убить 8-го августа, как прежде 25-го июля, и 1-го августа, положим, не было, но вообще это решение, без сомнения, было в уме, делались приготовления, шли разговоры, но среди этих приготовлений, пока ещё не определён был момент, противная партия сделала свой coup d'etat (государственный переворот – фр.), и все планы Софии с её приятелями были уничтожены.

М. Погодин Как установилось единодержавие Петра. С. 382

…Превосходная натура возраставшего царя взяла верх, и обнаруженное возмущение царевны Софии в 1683 году, равно как и предостережения Русских, верных царю, открыли, наконец, ему глаза и возбудили в нём сильное негодование против многих знатных людей в государстве и вместе с тем и желание, со временем и при случае, отомстить этим противникам его. Поэтому, насколько с одной стороны забота, которую причинила ему партия Софии, настолько с другой и необходимость низвергнуть оную, положили первое основание намерению царя твёрже укрепиться на своём престоле с помощию иностранцев, для чего призывать их более чем когда-либо прежде, из всех стран света, на всевозможные к нему службы. Он хорошо понимал, что эта толпа пришельцев, будучи ненавидима и преследуема его подданными, тем самым побуждена будет возлагать единственное своё упование на него, царя, и, в случае возмущения, без сомнения будет держаться его и делить с ним его счастие и несчастие.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1100

И по приходе в Троицкой монастырь царь Пётр Алексеевич отправил от двора своего одного (это был один из денщиков Петра, по фамилии Нечаев. – Е.Г.) к брату своему царю Иоанну Алексеевичу со объявлением той притчины, для чего он принужден ретироваться, объявя при том все злые умыслы сестры его царевны Софии, противу его, и прося его о содержании братской дружбы, и дабы сестру его, царевну Софию, от двора отлучить и правления государства отнять, и ретироваться бы ей в монастырь. А без того не может придти к Москве в свою резиденцию и будет понужден искать способ к своему обнадёживанию вооружённою рукою.

Равным же образом то ж объявлено было обеим его величества тёткам, сёстрам отца его, царевнам Анне и Татьяне Михайловнам, также и патриарху Иоакиму, требуя онаго, дабы прибыл в Троицкий монастырь. Также спальник князь Иван Гагин был отправлен с грамотами по всем полкам стрелецким, которым повелено было прислать выборных стрельцов в Троицкой монастырь от всякаго полку. Также по всем ближним городам посланы грамоты, а велено всему шляхетству сбираться вооружённым в Троицкой монастырь и всем офицерам иноземцам из слободы. Также во все слободы московские, торговым и гостям – грамоты о притчине походу его величества объявлено было. А к боярам и всей Палате указ был послан, дабы ехали в Троицкой монастырь.

И при том же требовано было у царя Иоанна Алексеевича, дабы Фёдор Щегловитой, главной того бунту, и стрельцы некоторые были выданы и за караулом присланы в Троице-Сергиев монастырь… И насупротив того присланного стороны царя Иоанна Алексеевича, был прислан в Троице-Сергиев монастырь боярин и дядька князь Пётр Иванович Прозоровской, которой был человек набожной и справедливой и весьма противной царевны Софии Алексеевны, со всяким братским обнадёживанием и дружбы, соболезнуя о такой притчине и протчее, и что будет стараться всячески всё учинить ко удовольству его, любимаго брата своего. Которой князь Прозоровской был принят со всяким почтением, и по двух днях возвратился с тою ж комиссиею, дабы Щегловитова выдать и стрельцов-заводчиков, и царевне Софии ретироваться в монастырь Девичей.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239–340

Вдвойне опечаленная царевна собрала своих сторонников и спросила совета, что ей делать дальше. Решено было, что окольничего Шакловитого поместят во дворце, а игумену Сильвестру дадут возможность бежать.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Переходят на сторону Петра

10 [августа]. Младший царь прислал за полковником Иваном Цыклером с 50 стрельцами, коему после некоторых совещаний с неохотой позволили уехать, а с ним и стрельцам. Позже мы узнали, что то был умысел сего полковника, дабы снискать государеву милость; ведь он был сильным орудием в прежних смутах, где вырезано так много друзей младшего царя. Итак, теперь он написал к своим друзьям при дворе в Троице, дабы подвигли царя послать за ним, обещая открыть многое, что там необходимо знать. Ведь по приезде он открыл всё, подав [донесение] за своей рукою – как он получал сверху указы и прочие грамоты и распространял оные среди стрельцов.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 202–203

13 [августа]. Князь Иван Борисович Троекуров отправлен к царю Петру Ал., дабы убедить его вернуться в Москву.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 203

14 [августа]. Некоторые стрельцы перешли по собственной воле к младшему царю.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 203

[1689] Лета 7198 года, октября в 31 день, в-ие г-ри ц. и в. к. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич в. в. и м. и б. р. с., пожаловали стольника н полковника Лаврентия Сухарева и его полку подполковника, что ныне полковник, Ивана Спешнева и капитанов и пятисотних н пятидесятников и десятников и рядовых стрельцов, за их многую, верную и радетельную службу, что они в прошлом во 197 году, августа в 8 числе в селе Преображенском стояли на стенном карауле и в ночи против вышеписаннаго числа из села Преображенскаго шли они, Лаврентий с полчаны и с стрельцы, за в. г. ц. н в. к. Петром Алексеевичем в. в. и м. и б. р. с. как ему, великому государю, учинился из того села поход от воров, от изменников, от Федьки Шакловитаго с товарищи, безвременно, до Троицкаго монастыря, пеши и пришли в скорых часех и в Троицком монастыре были до его в. г. указу и его государское здоровье оберегали и повеление его государское исполняли и во всём многую свою верную службу показали и к ворам и к изменникам не приставали и воровских их прелестных слов не слушали, – велели им дать своего в-х г. жалованья: полковнику Лаврентию Сухареву бархат виницейский, мерою 10-ть аршин, обьярь двойную, мерою пять аршин, отлас мерою 10-ть арш.; Ивану Спешневу – объярь двойную, мерою 5-ть арш., камку кармазинную, мерою 10 ар., капитаном: Петру Айгустову, Матвею Угримову, Василию Морозову, Ивану Лобкову, Володимиру Жаворонкову, Фёдору Степанову, Матвею Гамову, – по камке кармазинной, мерою по 10-ти арш., да по тафте кармазинной же, мерою по 5-ти арш.; стрельцам пятисотним и пятидесятникам, двадцати человекам, по тафте, мерою по 5-ти арш., да по сукну кармазинному, мерою по 5-ти арш.; семидесяти шести человекам десятникам, по сукну полукармазинному, мерою по 5-ти арш. да по сафьяну; осми стам пятидесяти семи человекам рядовым, по сукну аглинскому, мерою по пяти ж аршин, из Казённаго Приказу (Ст. 198 г. № 160).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 97–98

15 [августа]. Князь Ив. Борис. Трое[куров] возвратился и доставил лишь слабое утешение.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 203

Августа 16, пятн. Пришли письменные указы от младшего царя солдатским и стрелецким полкам, каждым отдельно, и полковникам отправиться по делам Его Величества в Троицкий монастырь 20-го числа. Из полков были призваны урядники, или унтер-офицеры, капралы, головные шеренг, полковые и ротные писари с десятью рядовыми солдатами и стрельцами из каждого полка. Эти указы, хотя и доставленные солдатам и стрельцам присланными оттуда стрельцами, были всё же отнесены главам или судьям соответствующих приказов, а теми наверх – принцессе. Затем держали совет, после чего вызвали начальных лиц от каждого полка, и было объявлено в выразительной речи самой принцессы, чтобы никто из них не пытался уйти или вмешиваться в расхождения между ними и братом – со многими околичностями.

Стрелецкие полковники желали знать, что им надлежит делать, намекая, что с их уходом дела останутся в том же положении, как и ныне. Однако принцесса, которая уже удалилась и услыхала об этом от окольничего Фед. Леонт. Шакловитого (управляющего [Стрелецким] приказом), вышла и очень резко осадила их, заявив, что если кто-либо туда отправится, она велит их перехватить и снести головы.

Боярин князь Вас. Вас. дал мне особый приказ не трогаться из Москвы ни по какому указу или поводу. Было также отправлено пожелание, вернее, извещение к старшему царю и их сестре Соф. Ал. о том, что [царь Пётр] послал за полковниками, солдатами и стрельцами, и тем должно быть позволено уйти.

Князь Пётр Иванович Прозоровский – наставник старшего царя и отец исповедник были посланы в Троицу, дабы оправдать запрет на уход полковников, солдат и стрельцов, [а также] с инструкциями применить все средства для примирения и возвращения царя в Москву.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 203–204

Августа 17. Распущен слух, будто пришедшие из Троицы указы полковникам и стрельцам посланы не по воле Его Величества, а без его ведома.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 204

18 [августа]. Князь Пётр Ив. и от[ец] исп[оведник] возвратились, не осуществив ни одной цели своей поездки.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 204

И по возвращении князя Прозоровскаго к Москве, царь Иоанн Алексеевич позволил патриарху и боярем и всей Палате ехать к брату своему, также и выборным стрельцам из полков идти, которые по приезде в монастырь Троицкой записывали свои приезды, к чему был определён думной дьяк Автамон Иванов.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

Между тем Пётр, не получая ответа от Нечаева, послал снова требование выдать Шакловитого со всеми сообщниками и приказывал служилым иноземцам прибыть к нему к Троице. Генерал Гордон, начальник иноземцев, по поводу этого царского приказания обратился к заведывавшему иноземным приказом, князю Василью Васильевичу Голицыну. «Я доложу об этом старшему царю», – сказал Голицын Гордону. Но Гордон не счёл нужным ждать доклада, – он понимал, что Голицын только тянет время, выжидая, не обратятся ли обстоятельства к пользе Софьи.

Костомаров Н.И. Русская История России в жизнеописаниях… С. 465

По приезде ж помянутой князь Прозоровской к Москве, учиня рапорт царю Иоанну Алексеевичу, которой был в его, Прозоровского, руках и воле, начал и он, Прозоровской, стараться, дабы Щегловитова царевна София выдала, и сама ж также ретировалась в монастырь.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

26 августа [1689] вечером она опять ходила молиться в Новодевичий монастырь, оставалась там всю ночь и воротилась в Москву за час до света. Все эти благочестивыя ночныя бдения совершались однакож с тою целью, чтобы свободнее вести переговоры с стрельцами, ибо стрельцы всегда непременно сопровождали царскую особу, особенно в ночных выходах.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 180

С Софьей обещано поступить «нечестно»

Возвращаясь к начатому, скажу, что две тётки и сестра царевны направились в Троицу, чтобы примирить своего племянника с племянницей. Когда они прибыли в место, служившее царю убежищем, то просили его не верить слухам, что напугали его [напрасно]. Они уверяли его, что он не разобрался в этом деле, что злонамеренно захотели поссорить брата с сестрой, и что можно безопасно вернуться в Москву. Пётр дал понять этим дамам, что его страх не был напрасным, что действительно хотели убить его мать, жену, дядьев и его самого, и назвал столько обстоятельств покушения, что его тётки не смогли опровергнуть сам факт. Тогда эти царевны принялись плакать, уверяя, что они вовсе не были причастны к этому ужасному заговору, и решили не возвращаться более в Москву, а остаться жить или умереть с ним.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 155

Софья вынуждена была сделать новую попытку примирения – отправить к брату патриарха. Может быть, с ним же, если не раньше, поехала и царевна Татьяна Михайловна. Приехав в Троицкий монастырь, патриарх остался там совсем, чем нанёс Софье новую тяжёлую рану. Попытки сманить стрельцов Сухарева полка остались тоже безплодными. С каждым днём почва из под ног царевны ускользала всё более и более.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 90

Между тем, как Цари указали исключить, из своего титула, имя Царевны правительницы, София слёзно просила патриарха: ходатайствовать за неё у юных Царей; но просьба ея была отвергнута. – Правительницу обвинили: 1.) что она домогалась престола, и для того посылала к вселенским патртархам, просить у них грамат на право носить корону, и поминать её в церквах вместе с братьями, о чём Голицын имел переговоры с архимандритом из афонския горы, Исайею; 2.) посягала на жизнь юнаго Петра, Царицу Наталию и всего царскаго рода.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 172

Ещё забыл упомянуть, что царевна Татьяна Михайловна, тётка царя Петра Алексеевича, также в Троицкой монастырь пришла и была во всю ту бытность. И так, по приезде патриарха Иоакима и бояр и всех знатных уже двор царя Петра Алексеевича пришёл в силу, и тем начало отнято правлению царевны Софии, и осталось в руках царя Петра Алексеевича и матери его, царицы Натальи Кирилловны.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

Софья, видя, что борьба с Петром неравна, устроить с ним мировую через других не удаётся, сама поехала к Петру…

Костомаров Н.И. Русская История России в жизнеописаниях… С. 466

Но могучая энерия этой замечательной женщины была уже надломлена. Много и часто молилась она в эти недели, полныя тревоги; но на этот раз царевна чувствовала особую потребность в поддержке свыше. Что-то ждёт её там, среди озлобленных врагов?.. За два часа до вечера она отслужила напутственный молебен в Успенском соборе, обошла другия кремлёвски святыни: собор Архангельский, Вознееснский и Чудов монастыри; побывала на Троицком подворье и в церкви Вознесенья, что на Никитской. Отсюда, с чудотворной иконой Казанской Божией Матери, она зашла ещё вознести свою последнюю молитву в Казанский собор и только тогда двинулась в путь.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 91

Надобно ж упомянуть, что сначала, по приходу в Троицкой монастырь царскаго величества, царевна София Алексеевна с Москвы сама поехала к брату своему приносить оправдание.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239–240

Сама царевна, в сопровождении Голицына и всех своих друзей направилась в Троицу, чтобы постараться успокоить своего брата, который вновь послал стрельцам указ незамедлительно явиться к нему и привести с собой изменников. Она не достигла и середины пути, когда боярин Троекуров, посланный Петром навстречу, приказал ей вернуться и уверил её, что она не будет (хорошо) принята.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

И навстречу ей были посланы князь Гагин, чтоб не ездила, а потом спальник же Иван Бутурлин, чтоб не ездила. Однако ж, она продолжала свой путь. А втретие был послан князь Иван Борисович Троекуров с тем, что ежели поедет – в монастырь не будет пущена, и велено будет по ней стрелять из пушек, и тогда от Воздвиженского поворотилась.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239–240

В том самом селе Воздвиженском, где семь лет тому назад она велела казнить Хованского, встретил её стольник Бутурлин и от имени великого государя объявил, чтоб она в монастырь не ходила. «Непременно пойду», – отвечала Софья; но за Бутурлиным явился боярин князь Троекуров с объявлением, что если она пойдет, то с нею нечестно поступлено будет; отряд вооруженных людей уже показался в Воздвиженском.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 264

Царевна, сознавая невозможность ехать дальше и понимая прискорбное решение своего брата, повернула к Москве.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 1, воскр. Рано утром, по пути в город, мы услыхали о возвращении принцессы и обнаружили, что перед каждыми воротами расхаживает много стрельцов без оружия – несмотря на расспросы, они не стали говорить нам, по какой причине. Однако в городе я слышал, что они получили тайное распоряжение стеречь, дабы те лица, кои обвиняются, не смогли бежать. Будучи в Кремле, мы застали приготовления к торжеству, обычному в сей день (Это были приготовления к торжествам по поводу наступления Нового года, который, как известно, отмечался тогда 1 сентября. – Е.Г.).

Около 9 часов Иван Нечаев приехал в Москву с письмом к старшему царю и принцессе, в коем краткое изложение заговора с требованием отправить Федьку Шакловитого, монаха (Сильвестра Медведева) и их сообщников в Троицу для суда. Сие вызвало немалый переполох наверху и испуг среди людей всех сословий. Однако большинство решило хранить пассивную верность и наблюдать, до какого предела дойдут дела. Подполковник был немедля доставлен наверх и на вопрос, как он посмел взять на себя такое поручение, отвечал, что не дерзнул ослушаться царской воли. При этом принцесса впала в неистовую ярость и повелела немедленно отрубить ему голову, что и было бы сделано, если бы палач оказался под рукой.

Затем вызвали тех представителей, кои приехали с ним, а также многих стрельцов, бывших в замке или при дворе. Принцесса, спустившись к подножью лестницы, держала к ним длинную речь, поведав, как дурные посредники между братом и ими применили все средства, дабы разделить их, и подняли великую смуту, зависть и раздор; они подстрекали кое-кого донести о заговоре на жизнь младшего царя и прочих и, завидуя добрым услугам Фёдора Шакловитого и его неустанным денным и нощным трудам во благо и безопасность державы, назвали его главным зачинщиком заговора (если что-либо подобное существует); дабы уладить дела, сыскать и выведать основания оных, она предложила свою помощь и предприняла поездку туда, но по наущению дурных советников, окружающих её брата, её остановили и не позволили ехать дальше, и к своему великому бесчестью она принуждена вернуться. Им прекрасно известно, как она управляла державою последние семь лет: она приняла на себя правление в очень тревожное время; в пору её ведения правительством она заключила славный вечный мир с соседями – христианскими государями; враги христианской веры силой оружия в двух походах повергнуты в трепет; за свою службу [стрельцы] получили щедрые награды; она во все времена пребывала к ним весьма великодушна; она не сомневается, что они не могут не доказать ей преданность и не поверят проискам врагов блага и спокойствия державы; не жизни Фёдора Шакловитого домогаются, но жизни её и брата её. Итак, она отпустила их, обещая великую милость тем, кто окажется верен и не станет вмешиваться в сие дело, и наказание тем, кто ослушается и учинит мятеж.

Были созваны также главные лица от горожан и общин, к коим она обратилась по сути дела таким же образом; и в третий раз велела всех собрать и держала к ним долгую выразительную речь, всё больше в прежнем духе. Тем временем, поскольку патриарха там не было, а старшему царю нездоровилось, приготовленные к торжеству вещи были убраны, и стрельцы пожалованы погребом (то есть, угощены водкой), а главным дворянам с иноземцами приказано остаться. Итак, около 12 часов нас всех угостили чаркой водки из рук старшего царя.

Разнёсся слух, будто за мной из Троицы прислана грамота; я был спрошен и сказал правду: что ничего не имею – они были удовлетворены. Между тем горячий гнев принцессы на подполковника миновал; ей было угодно простить его и оказать милость, так что его тоже допустили к чарке.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 204–205

Стрельцов угостили водкою. Знать и служилые иноземцы получили свою чарку водки из рук самого царя Ивана Алексеевича.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 264

Кое-кто из стрелецкого полка брал под стражу своих товарищей, против коих были обвинения, а иные нет. Шакловитый укрылся наверху, а монах (Сильвестр Медведев) с прочими бежали.

Говорили, что младший царь потребовал прислать Шакловитого и других к себе и обещал не лишать жизни никого из них.

Князь Борис Алексеевич Голицын, ведавший всеми делами в Троице (никто другой не смел вмешиваться в столь щекотливое дело, каким сие сначала почиталось), написал к своему брату, князю Василию, дабы прибыл в Троицу и добивался царской милости.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 205

Гордон под 31 числом августа отметил: «пыл и раздражение увеличиваются, и кажется, что оне скоро должны разразиться вполне».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 163

Она (Софья) воротилась в Москву 31 августа [1689] в 7 часу ночи, по нашему счёту во втором пополуночи, на 1 сентября, с решимостью поднять на Петра всё государство. Но через неделю, 7 сентября, была сама отрешена от владенья царством.

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Том II. С. 180

Сентября 2. Из Троицы от царя Петра Алексеевича пришёл указ солдатским и стрелецким полкам, дабы жили спокойно и не чинили никаких волнений или смут. Кое-кто из наших слободских отправился в Троицу; через доверенное лицо я просил меня извинить, что не явился с другими, ибо не знаю, приемлем ли наш приезд или нет.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 205

Иностранцы решают судьбу Петра и России

Сентября 3, втор. Князь Василий Вас. послал в Троицу стряпчего с письмом к своему кузену, князю Борису Ал., убеждая его стать добрым посредником и примирить партии. Был ответ, что ему лучше поскорее прибыть туда самому и снискать царскую милость, с обещанием всяческого радушия от царя.

Стрельцы роптали повсюду, так что принцесса объявила, что поедет [теперь уже] со старшим царём в Троицу, и назначила отъезд на завтра. На это была великая надежда, и весть о том послана в Троицу.

Полковник Семён Резанов был допрошен и кое в чём сознался; окольничего Ивана Афан. Матюшкина отправили с его показаниями к старшему царю накануне. Ему было сказано, что они со всем двором готовятся к отъезду в Троицу.

Из Троицы были разосланы указы по всем городам и округам – доставлять деньги и припасы в Троицу, а из Москвы отправлены противоположные указы – запретить доставку туда денег и припасов, но везти всё в Москву, как прежде и обычно. Похоже, дойдёт до разрыва. Всё, однако, совпало, дабы ускорить кризис, ибо стрелецкий полк, что стоял в Троице, просил позволения идти в Москву, обещая доставить всех обвиняемых и подозреваемых в заговоре. Но младший царь и его совет, опасаясь бунта, что не обойдётся без крови, не допустили – это сделано разумно. Многие доброжелатели младшего царя всех чинов и званий держались мнения и просили, дабы царь прибыл поближе к Москве, в Алексеевское или Преображенское, куда каждый мог отправиться без угрозы. Однако те, кто поумнее, не желали, боясь опасности и кровопролития.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 206

Шакловитый изготовил грамоту к людям всех чинов Московского государства от имени Софьи. Правительница приносила жалобу всему народу не на Петра, а на его родственников Нарышкиных: «Они ни во что ставят старшего царя Ивана, забросали его комнату поленьями, изломали его царский венец; потешные Петровы делают людям насилия, а царь Пётр никаких челобитных не слушает и пр.». Но этой грамоте не суждено было быть разосланной.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 480

Сентября 4, среда. В Иноземскую слободу доставлена царская грамота, посланная генералам и полковникам со всеми прочими офицерами, хотя никто не упомянут по имени. Указ был только от лица младшего царя, и в оном краткое изложение, как в августе месяце, в разное время, московских полков капитаны, полковые писари, пятидесятники, десятники и стрельцы дали знать о заговоре на жизнь младшего царя; после расследования оказалось, что негодяй и изменник Федька Шакловитый, монах Сильвестр Медведев и 10 стрельцов (названных поимённо) с прочими сообщниками сговорились умертвить младшего царя, его мать, патриарха и некоторых ближних бояр. Посему Его Величество послал подполковника Ивана Нечаева с 5 людьми из каждого полка, дабы взять под стражу вышепомянутых изменников и доставить их в Троице-Сергиев монастырь; коль скоро сия грамота или указ Его Величества до нас дойдёт, мы должны немедля со всем оружием и снаряжением отправиться к Его Величеству в монастырь Троицы. Оный был дан в последний день августа 7197 г., подписан думным дьяком Гавриилом Деревниным и запечатан.

Эта грамота доставлена мне полковником Риддером, который получил оную. Я послал за генералом и полковниками, в чьём присутствии она была распечатана. Мы постановили отнести грамоту к боярину князю Вас. Вас. Голицыну, и, поскольку никто не дерзал на это, отправился я с несколькими полковниками и предъявил ему грамоту, причём он был весьма взволнован, хотя и старался сохранить лицо как можно лучше. Он заявил нам, что покажет оную царю и принцессе и тогда мы получим указ. Я сказал ему, что мы боимся лишиться голов в случае ослушания. Он сказал мне, что к вечеру мы должны получить ответ, для чего велел оставить моего зятя – полковникаШтрасбурга.

Вернувшись, я стал готовиться к отъезду и заявил полковникам и другим офицерам, кои пришли ко мне за советом, что невзирая ни на какой указ, который может быть здесь дан, я решился ехать, и отправлюсь вечером. Посему все, и старшие, и младшие, стали собираться.

Вечером мы выехали из Слободы, и уже стемнело, пока добрались до Яузского моста. Мы проехали ещё 15 верст и покормили коней.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 206–207

А между тем в Кремле всё было приготовлено к празднованию Нового лета. Но патриарха нет, царь Иван нездоров, царевне-правительнице не до праздника – и приготовления были отменены.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 264

Сентября 5. С рассветом завтракали за 15 вёрст от Троицы, в 11 часов прибыли в монастырь и обратились ко князю Борису Алексеевичу Голицыну, согласно приказу. Мы подождали, пока Его Величество отобедает, а затем были допущены к целованию руки Его Величества, и каждый получил чарку водки из рук Его Величества. Его Величество изволил осведомиться о нашем здравии и похвалить нас за немедленное прибытие по указу. Затем мы были отпущены и получили назначенные квартиры. Ночной порой мы встретили полковника Сергея Сергеева, который был послан с двумя людьми из каждого полка, дабы взять Фед. Шакловитого и его сообщников.

Наш отъезд в Троицу был кризисом сего дела, ибо все стали открыто высказываться в пользу младшего царя.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 207

Переход Гордона сломил последнюю подпору Софьиной власти.

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. С. 93

…Все стрельцы и немцы явились в Троицу. Там собрались бояре и решили между собой послать схватить изменников, где бы они не находились. Полковник Сергеев (le colonel Barque) во главе 300 человек получил этот приказ и тотчас направился в Москву. Как только он прибыл туда, он направился прямо в царский дворец. Там он громко потребовал, чтобы ему выдали некоего Федьку Шакловитого, ибо после раскрытия заговора его называли больше не Фёдором, но уменьшительным именем, которое у русских является знаком презрения.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 6, пятн. Утром стрелец Оброска был приведён в оковах; он был допрошен и на очной ставке с Семёном Резановым сознался во всём.

В Москве принцесса известилась, что ей [и теперь] не позволят прибыть в Троицу, и была весьма недовольна, однако не соглашалась выдать Ф. Шакловитого. Посему стрельцы вечером явились в великом числе в замок или ко двору и, требуя аудиенции, получили оную. Они заявили, что пришли просить её о выдаче Федьки Шакловитого, дабы могли доставить его с остальными в Троицу, согласно указу младшего царя. Сперва она говорила весьма решительно, отказываясь его выдавать и убеждая их не вмешиваться в дело между нею и братом, но хранить спокойствие. Не довольствуясь этим, они заявили ей, что если не смогут заполучить его, то будут вынуждены ударить в набат, то есть большой колокол тревоги, причём принцесса выглядела взволнованной. Тогда её приближённые, опасаясь насилия и возмущения, сказали ей, что не стоит спорить в таком деле; если поднимется бунт, то многие лишатся жизни, так что лучше его выдать. Итак, она позволила себя убедить и велела выдать его.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 207–208

И по многих противностях и спорах она, царевна София, понуждена была Щегловитого выдать, которого князь Прозоровской, приняв в ея каморе из рук ея, повёз с собою в Троицкой монастырь за караулом, с которым сидели два полковника по переменкам.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

Царевна сначала противилась, но полковник настаивал и так твёрдо держался, что царевна, увидев себя покинутой и предвидя последствия своего отказа, выдала полковнику Федьку и его сообщников. Эти преступники, закованные в цепи, были отвезены в простой телеге в Троицу.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156

Сентября 6, пятн. Сего же дня бояре, имея указ явиться в Троицу, стали собираться, получив сперва дозволение. Кн. Вас. Вас. со своими наперсниками пребывал в Медведкове, где, известясь о выдаче Шакловитого стрельцам, был весьма потрясён и устрашён.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

Сентября 7. Утром мы получили весть, что Шакловитый выдан и находится на пути в Троицу. Явились несколько бояр и были допущены в присутствие Его Величества.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

Гладкий и Стрижёв, вернейшие слуги Шакловитаго, проводили его – на пытки и казнь. Сохранилось письмо их к Сильвестру Медведеву, которое показывает, что самые ярые из стрельцев, преданных Царевне Софии, не были отчаянными злодеями, и, держа ея сторону, думали делать доброе дело, а забавная просьба их об обеде служит доказательством, что русский человек в самое тяжёлое для него время, способен ещё шутить в горе, как в радости: «Пречестный отче Сильвестре! Желая тебе спасения и здравия, Алёшка Стрижов, Никитка Гладков, премного челом бьют. Вчерашней нощи Фёдора Леонтьевича проводили часу в четвёртом, (чувствуется, как они вздохнули, пишучи эти слова), а от него пошли в пятом, да у Андрея сидели, (вероятно Кондратьева: понятно, об чём и в каком расположении они говорили между собой), а от Андрея пошли за два часа до света, и стояли утреню у Екатерины мученицы близь церкви. (Унынье партии изображается живо этими простыни чертами: в беде они идут к заутрене, – вот каковы бывали прежде наши заговорщики); и разошлись в домишки за полчаса до света, и в домишках своих мы спали долго и ели мало. Пожалуй, государь, накорми нас, чем Бог тебе по тому положит: меня Алёшку хоть крупенею, а желаю и от рыбки, а меня Никитку рыбкою ж, почему как, Христа ради, накорми, а не отказывай. Писал де Никитка Гладков челом бью. Желая против сего писанья Алешка Стрижов челом бьёт».

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 194–195

И привезши в Троицкой монастырь, князь Прозоровской вручил царю Петру Алексеевичу Щегловитова, а о царевне Софии объявил, что взяла резолюцию ретироваться в Девичей монастырь.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 240

[1692] Октября 29-го, в-кие г-ри ц. и в. в. Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, в. в. и м. и б. р. с., пожаловали стольника и полковника Московских стрельцов Сергея Григорьева сына Сергеева за его службу, что он во 198-году, по их великих государей указу, по посылке из Троицкаго Сергиева монастыря, во время возмущения к бунту вора и изменника Федки Шакловитова, привёз его Федку с Москвы в тот монастырь, велели ему дать своего великих государей жалованья кубок серебряной вызолочен с кровлею, весом полтора фунта, да на кафтан денег 100 р., из Казённаго Приказу. (Ст. 201 г. № 70).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 136

Сентября 7. Около часа пополудни Фед. Шакло. был доставлен и немедля допрошен перед боярами и советниками. Кое-что он признал, как то: он намеревался сжечь Преображенское и желал бы убрать с дороги мать младшего царя и других; он составил петицию для стрельцов, в коей те должны просить, дабы принцесса короновалась. Однако он отрицал, что когда-либо замышлял против жизни младшего царя. На очной ставке с капитанами он отверг всё, кроме сказанного им на допросе, извиняясь кое в чём по недостатку памяти; так же поступил и когда перед ним предстали стрельцы. Наконец, под пыткой он уверял, что не знает ничего более, кроме сказанного прежде. Его долго держали подвешенным, но дали только шестнадцать сильных ударов кнутом. Он был передан одному стрелецкому полковнику для крепкой охраны.

Около 5 часов пополудни князь Василий Васильевич Голицын, а с ним боярин Леонтий Романович Неплюев, окольничий Венедикт Андреевич Змеёв, думный дворянин Григорий Иванович Косагов [и] думный дьяк Емел. Игнат. Украинцев прибыли к вратам монастыря и не были допущены, но получили повеление ждать. По прошествии почти четверти часа им было объявлено: разойтись по своим жилищам и не выезжать без указа.

Вечером я проезжал мимо кн. Вас. Вас, который пребывал в некоторой меланхолии – не без причины.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

…Князь Голицын, видя свою судьбу пошатнувшейся и делая всё возможное, чтобы вернуть [её милость], также решился прибыть в этот монастырь. Его сопровождали его сын Алексей, его товарищ в приказах, дворецкий Толочанов, казначей Ржевский, севский воевода Неплюев, его советник и любимец, его креатура Змеёв, который в войске был генеральным комиссаром, а также некто по имени Косагов, его близкий друг.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 156–157

А когда бояре почали в Троицкой монастырь съезжаться, между которыми приехал князь Василей Васильевич Голицын, также Алексей Ржевской, Семен Толочанов и другие подобные, когда явилися к воротам монастырским, от полковника дневального были остановлены и на монастырь не пущены, и велено им возвратиться на квартиры свои, и так было до указу.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239

…Двери монастыря оказались закрыты перед ними, и после того, как им запретили войти, ему и его спутникам дана была стража вместе с указом не покидать своего жилища.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 157

Князь Вас. Вас. держал в руке небольшой свиток, где были кратко записаны 17 пунктов – достижения, коих он добился для Их Величеств и державы во время руководства государственными делами. Сие он намеревался изложить или прочесть, если бы было дозволено предстать перед царём и его советом, но после приговора он предложил [свиток] думному дьяку, который не дерзнул принять оный. Однако впоследствии он нашёл способ добиться его вручения, хотя пользы это не принесло.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 210

Тяжёлое время переживал этот примечательный в Русской Истории человек. Он видел ясно, что ему несдобровать, но оставить Царевну Софию, с которой он столько времени делил все мысли и чувства, пользовался всеми почестями, и мог приводить в исполнение свои государственные мысли, ко благу отечества, хоть не одобрял ея сильных порывов и не соглашался ни на какия кровавые меры, – оставить её в таких критических обстоятельствах одну, покинутую и предаваемую почти всеми, и нанести ей удар, может быть, самый чувствительный своим отступничеством, было для него невозможно. Он решился пожертвовать собою и разделять ея участь до последней крайности.

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. С. 189–190

Справка об ответах князя В.В. Голицина в боярской розыскной комиссии. «В прошлом во 197 году, как он был на их в[еликих] государей службе в крымском походе под Перекопом и у него с крымским ханом и с его ближними людми пересылка была такая: от них Крымцов в его князь Васильев полк перестрелено было писмо татарское, чтоб кроворазлитие унять на обе стороны и говорить бы о миру. И по тому писму мыслил он, князь Василей, со всеми товарыщи и с гетманом, и, написав писмо – послали с толмочами и велели к ним перестрелить, чтоб для договору прислали от себя к нему князь Василью в обоз; и они прислали Кеман мурзу Сулешева. И в то время как Кеман говорил о миру, были бояря, и воеводы, и генералы, и ротмистры, и столники, и полковники, и многих чинов люди; и о том де писано в отписках его князь Васильевх. А околничаго де Венедихта Андреевича Змеова никуда не для чего он не посылал, и посылать было не для чего. А воинскаго промысла под Перекопом не чинил он для того, как пошли от самой Коирки и шли по самый Колончак 4 дни без воды, и от того люди от безводицы, также и лошади, истощали. И от Колончака до Перекопа шли два дня без воды ж; но и болши людем и лошадям тягость учинилась. А у Перекопу стояли у самаго Чёрнаго и у Гнилаго моря и воды пресной никакой не было; и от того безводья люди и лошади многие померли; а колодезей нет, а и в Перекопи, по распросом татарским, толко один колодезь. Такое во всех полкех у конннх и у пехоты и у рейтар и у солдат хлеба оскудение и ходили по миру, а подъёмныя лошади под нарядами и под полковыми припасы многая повалялись и люди обезсилели. И о том все бояря и воеводы советовали и призывали всех полков ротмистров и генералов и полковников и иных чинов, и рейтар также и пехотных солдатских и стрлецких урядников и пятидесятников, и ту мысль свою им объявляли и про безводицу с ними говорили и о промыслу над Перекопом и о приступи, для чего и туры и мешки с землёю были готовы, и те вышеписанные чины все единогласно говорили, что им великим государем служить и крови свои проливать готовы, а от безводья и от безхлебья изнурились и промышлять над Перекопью нелзя и отступить бы прочь; и если де нам со всеми полками перестоять у Перекопи два дни, также бы учинилось над нами, как и над боярином Васильем Борисовичем Шереметевым с товарищи, и наряду бы и всяких полковых припасов везти было не на чем, а отход далней и которые припасы от упалых лошадей остались, и те везли столники и стряпчие и рейтары на своих лошадях… От Перекопу шли до Богородицкаго четыре недели и четыре дни, и жары пришли великия и травы Татаровя кругом обоза почали ожигать, для того и отступили, и о том писано в отписках их; а в отходе бои были непрестанные, да и под самою Самарою у Богородицкаго города был бой с ними. Татар которых милостию Божиею и счастием в[еликих] государей побили и языки и знамёна многие побрали, а Кармашка Татарина и Ивашка Тинбаева и переводчиков и толмачей с писмом, он князь Василей, посылал и велел к ним то писмо перестрелить против их писма, о котором писано выше сего. А в том писме написано было, чтоб они против своего писма прислали к ним в обоз кого для договору, а человека своего Ивашка Тинбаева посылал он с Татарином Бармашком для того, что он умеет татарскаго языка; а иных писем к хану и иным никому ни о чём не писывал и от них никаких писем опричь тех не о чём не присылано ж; а те де писма, которыя перестрелены от Крымцов в делах, или у толмачей, того не упомнит, а умыслу его князь Васильева никакого не было, кроме того как в душе его и в сердце, как самому Богу, так и им вел[иким] государем служить и крови свои разливать всегда был готов, как и служил во всех делех воинских и в посолских и в иных всяких и в приказных, на что явное свидетельство в разряде и в посолском и в малороссийском и в иноземном и в пушкарском приказах, а наипаче им, вел[иким] государем самим известно. И припадя к их государским ногам, прося милостыни, дабы его призрели милостиво на него безпомощнаго, как им вел[иким] государем, всемилосердный Бог влияет в сердце их государское об нём, князь Василье».

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 97–98

Софья несколько дней упрямилась и успела ещё переслать письмо и деньги своему другу, Василию Голицыну. Наконец в конце сентября она поневоле должна была ехать в монастырь. Ей дали просторное помещение окнами на Девичье поле, позволили держать при себе свою кормилицу, престарелую Вяземскую, двух казначей и девять постельниц. Из дворца отпускалось ей ежедневно определённое количество разной рыбы, пирогов, саек, караваев, хлеба, мёду, пива, браги, водки и лакомств. Царицам и царевнам позволено было посещать её во всякое время. Она могла свободно ходить внутри монастыря, участвовать в храмовых праздниках, но у ворот постоянно стояли караулы из солдат полков Семёновского и Преображенского. Вдова царя Фёдора, Марфа Матвеевна, и супруга царя Ивана, Прасковья Фёдоровна, очень редко посещали Софью, но сёстры были с нею по-прежнему дружны и вместе втихомолку ругали Петра и жаловались на свою судьбу.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. С. 482

Сентября 8, воскр. Фед. Шакловитый под угрозой новой пытки собственноручно написал отчёт обо всём, что знает и в чём повинен; в своих показаниях он затрагивал кн. Вас. Вас. Гол. и ещё одно лицо, так что было решено не истязать его снова.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 208

Во время стрелецкаго бунта, от нечаянного нападения шайки извергов государь спасся уходом в Троицко-Сергиев монастырь, виновные стрельцы Шакловитого прибегли к милосердию прогневанного ими государя, в помянутый монастырь и получили от великодушия, его прощение – его величество удовольствовался только определением: предать казни одних зачинщиков сего заговора и бунта.

В числе зачинщиков того злодейского заговора, которые содержались уже в монастыре под стражею, находились три родные брата. Престарелая мать их, узнав о близкой казни всех, решилась просить государя о помиловании. С сим намерением, дождавшись выхода государя в церковь, упала к ногам его и с слёзным рыданием молила о помиловании сыновей представляя, что она умрёт без них голодною смертию: «кто будет меня кормить, кто старость мою призрит, надёжа-государь, когда я, бедная, останусь без них?» – и проч.

Молодой царь, выслушав всё терпеливо, и узнав, кто дети её, сказал:

– Я простить их не могу, не наруша справедливости и своей должности; они, забыв страх Божий и своё крестное целование, восстали на меня, законного своего государя, а, следовательно, и на всё отечество, которого спокойствие дороже мне и самой жизни моей.

Он винил также и её, что она не пеклась о вкоренении с детства в сердца их страха Божия, и, как видно, потворством своим их избаловала, и тем к злодействам подала повод. С сим словом оставил её государь.

Старуха, дождавшись выхода его величества из церкви, опять пала пред ним и, проливая слёзы, молила.

– Прости, надежда-государь! Прости преступных детей моих, и ради Господа Бога, Пречистой Богоматери и святых чудотворцев Сергия и Никона, даруй им жизнь!

Государь, выслушав всё, велел ей встать и говорил:

– Слушай, старуха! Ежели Бог поставил меня царём, и вручил мне меч правосудия, для охранения спокойствия общего, то не прогневлю ли я его, спасая врагов оного? И не навлеку ли я и на себя, подобно Саулу, гнева его, и от потомства проклятия? Я сам плачу с тобою о пролитии крови злодеев, но должность превозмогает сожаление; и так должны дети твои, как злодеи, и злодеи нераскаянные, – умереть, потому что они были уже участниками и первого бунта, и многой неповинной крови пролития, но обстоятельствами времени спаслись от заслуженной казни.

Мать, бросясь к ногам государя, ухватила их и, обливая слезами, молила о помиловании, по крайней мере, хотя одного из сыновей, который мог бы закрыть ей очи и похоронить её. Тронутый, наконец, государь сказал:

– Ну, что делать! Даю тебе одного, выбери сама кого более любишь!

И, обратясь к сопровождающим сказал:

– Отведите её к ним в тюрьму, пусть она изберёт одного из трёх детей своих, и выпустите его из монастыря.

Приведённая к ним печальная мать бросилась на шею сперва к старшему, и в положении таком пробыла около четверти часа; потом к среднему, и так же обняв его, рыдала, не произнося ни единого слова, а напоследок к меньшему, и таким образом долго колебалась – которого бы из них избрать. Наконец, вынуждаемая решиться, избрала меньшего. И тогда же была с ним выпущена из темницы.

Но избавленный от казни злодей, идя с матерью из монастыря, в самых святых воротах споткнувшись, упал навзничь, разбил себе темя и тот же час испустил дух.

Донесено государю, его величество, ужаснувшись суду Божию, не попустившему злодею остаться в живых, пал на колени пред образом Спасителя, и умилённою душою молил, да отпустит ему согрешение, нарушением правосудия от него ему вверенного. И потом, вставши и обратясь к предстоящим, сказал:

– Я согрешил, как человек, простив из жалости злодея, недостойного жизни; но суд Божий решил иначе, не попустя остаться ему живым, это будет всегдашним мне наставлением – не прощать злодеев, вредных обществу. Страшитесь, – заключил государь, – преступники нераскаянные строгости правосудия, вверенного мне.

После этого осужденные судом злодеи были казнены.

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876. С. 134

И потом начался розыск с Щегловитым и другими привезёнными стрельцами, как Амбросима Белаго полку и другие, которые были привезены от выборных стрельцов разных полков.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 246

Как только Федьку привезли, он был препровождён в большую комнату, где царь собрал бояр. Его допрашивали в течение 4 часов и оттуда привели в башню монастыря, где он был подвергнут пытке (эта пытка называется кнут. Испытуемого привязывают к спине сильного мужчины, который прямо стоит на ногах, опираясь руками в подобие скамьи на высоте его головы. В этом состоянии приговорённый получает 200 или 300 ударов кнутом по спине. Удары начинают наносить ниже шеи, от плеча до плеча; палач бьёт с такой силой, что [вырывает] с каждым ударом кусок кожи толщиной с сам кнут и длиной во всю спину. Большинство после этого умирает или остаются искалеченными). Ему связали руки за спиной, подвесили и палач нанёс ему несколько ударов кнутом, длиною с кучерский, но другого качества, так что ремень гораздо раньше врезался ему в тело и заставил его переносить исключительные страдания. После нескольких подобных ударов он признался, что ему было поручено убить царицу мать, царя и трёх(?) его братьев. Этим признанием удовлетворились и отвели его в тюрьму. После этого были допрошены 7 других злодеев, которые должны были исполнить это преступление. Их пытали и добились от них того же признания, что и от Федьки. Прошло два дня, пока решали, что делать с преступниками.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 157

Сентября 10. Вечером многие из простых дворян, прослышав, что Шак. будет казнён без новых пыток, собрались в монастыре и отправились (из усердия, как они говорили, ко благу Его Величества) с прошением, дабы его снова публично пытали с целью объявления сообщников в измене. Им было сказано, что Его Величество удовлетворён показаниями Шак. и они не должны вмешиваться.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 211

В допросных актах по делу Фёдора Шакловитого есть подробная записка, своего рода доклад следственной комиссии царю Петру. Это главный документ в трёхтомном «розыскном деле». В нём сведены воедино все «вины и замыслы» Шакловитого, послужившие основой для смертного приговора:

«В нынешнем во 197 г. авг[уста] в разных числах царю Петру Ал[ексеевичу] в с[еле] Преображенском извещали и в Троецком Сергиеве монастыре в роспросех порознь сказали: московских стрлецких полков капитаны и пятисотные и пятидесятники и десятники и рядовые стрелцы разных полков на Федку Шакловитаго и на единомышленников его воровство и умысл как они умышляли на его государево здоровье и на мать его царицу Наталию Кириловну и на ближних его людей смертное убийство и составливали бунты… Августа против 8 числа ночи Никольския ворота заперты, а приставлены у тех ворот для пропуску стрелцы, которые безрестанно у Шакловитаго, а в Кремле де на Лыкове дворе собрано было стрелцов с ружьём многое число и того ж де числа от в[еликого] государя из походу из с. Преображевскаго приехал спалник Ф. Плещеев и караулщики его с лошади стащили и повели в верх в Ф. Шакловитому, а он де Федка тое ночи был в верху и по приказу Федкину Ник. Гладков говорил у Спаскаго де набату верёвка привязана и велел собратца стрелцам с ружьём многим людем, а как учнуть бить в набат и им велел итти в Кремль, а тое ночи во все часы для того умысла смотрел он Федка из Золотой палаты и то они ведают подлинно, что он Федка тое ночи хотел учинить тайной бунт, а прежде того тому года с 2, он же Федка говорил про них в[еликих] государей и про мать его многие неистовые слова, которых им слов и говорить невозможно и умышлял он мать его постричь, а стрелцы Мик[ита] Гладкой и Куз[ма] Чермной с товарищами говорили: надобно де им убить старую царицу Наталью Кириловну, а иные стрелцы в то время говорили: вступитца де за неё сын её в[еликий] государь Пётр Алексеевич, а стрелец де Куска Иванов говорил: чего де и ему спускать, за чем стало… Да он же Ф. Шакловитой говорил им прежь сего тому с год или болши, чтоб им умыслом своим в то время как будет ему государю поход, бросить на пути перед ним ручные гранаты или б каким тайным обычаем в походные или в потешные его сани под место положить бы гранаты ж, и чтоб теми гранатами его убить, да иные многие неистовые слова про него государя он Федка говорил же, которых слов им и говорить невозможно, а в нынешнем де во 197 году едучи из Коломенского он Федка говорил, в[еликий] де государь меня к руке не пожаловал и Никитка Гладкой говорил: кто де тебя не пожаловал и кто не допустил и тех он бранил матерны, и пора де опять за дело принятца, а Федка смеялся и говорил: то де дело сделаетца, и августа против 8 числа послал их Федка в с[ело] Преображенское проведать, тут ли де государь и будет ли де к Москве, и государя де они в Преображенском не застали, а приехали за полчаса до свету к Федке на двор и сказали ему, что благочестиваго царя из Преображенскаго согнали, ушол де он бос, толко в одной сорочке, а куды того неведомо и он Федка молвил: вольно де ему сбесясь бегать, да во 197 году как де приходила в[еликая] государыня в с[ело] Преображенское в брату своему в[еликому] государю и в то де время он Федка имал с собою стрелцов из розных полков многих людей, чтоб побить бояр так же бы и убить царицу, и выходил де Федка в то время на кормовой дворец и говорил: слушайте де, как учинитца в хоромех шум и будте де вы готовы и которых вам из хором станут давать: и вы их бейте, да он же Федка умышлял со старцем Селивёрстком и с Микиткою Гладким с товарищи, чтоб убить до смерти св. патриарха и ныне де над ним умышляют тож, и во 197 году, в день св. Богоявления приказывал Федка стрелцом Ал. Стрижову с товарыщи: мочно ли де патриарха как он пойдёт на воду убить, и стрелцы ему сказали того де учинить ни которыми делы нелзя и он Федка им сказал, хотя б де его патриарха оборвать и оборвав бы припрятать к месту, да он Шакловитой с единомышленники своими умышлял и им стрелцом приказывал по многие времена, чтоб побить бояр Кир[ила] Полиехтовича, Лва Кириловича с братьями и всех Нарышкиннх до одного человека и кравчего кн[язя] Бориса Алексеевича Голицына да Лопухиных всех до одного человека разве де оставить одного Василья Абрамовича будет он не попадётца а буде попадётца… и его убить, да Опраксиных всех 3-х, да Викулу Федотовича Изволского, да Фёд. Тих. Зыкова, а как де их побьют и кто что в домех их возмёт и то перед ними, а розыску де о том никакого не будет. И они де стрелцы в том во всём ему отказали: без позволения де того ничего они делать не будут, как де в[еликий] государь в нынешнем году из Коломенскаго приходил к Москве в день ангела царевны Анны Михайловны, ныне де Федка им стрелцом велел быть в Кремле на площади с саблями в скрыте, по близко Краснова крылца и велел им слушать вестового колоколца, которой для вести болшаго набату учинён у церки Ризаположения, а как де в болшой набат учнут бить, и вы де делайте то, что вам велел. И по иные по многие времена Федка взыскивал, чтоб тех выше писанных бояр побить, да им же де говорил Никитка Гладкой ныне де терпите, да уж де вдруг даст Бог будет ярмонка, станем де боярские дворы и торговых людей лавки грабить… Да августа в 31 день в Троицком Сергиеве монастыре перед бояры Борисова полку Дементьева стрелец Кус[ка] Чермной, да слободчик М. Евдокимов да десятник Мишка Чечотка в роспросех сказали: в нынешнем де во 197 году после святой недели Шакловитой призвал их к себе в дом и говорил: многие де плевелы в мире, а меж государей чинитца великая ссора что де вы слышите и что у вас ведётца, и вы де слушайте какие слова и какие кто плевелы сеет ко мне де приносите, и они ему сказали, будет де какие непристойные слова услышат к нему де Федке приносить станут, да он же Федка говорил им, хотят де их перевесть, а его Федку из приказу вон высадить, а их де, которые к нему Федке в дом вхожи, всех разослать по городам, а мутит де всем царица Наталья Кириловна, и авг[уста] в первых числех ночью приходили к ним ко дворам их с стенного караула стрелцы Андреева полку Нармацкого и велели приготовить стрелцов ему Куске человек 60, а Миш[ке] Евдокимову человек с 20 и болши, и велели им дожидатца на двору на 2 или 3 ведомости, а без ведомости им и никуды ходить не велели, а с чем им итти потому им будет другая ведомость; и того де числа ведомости им не бывало и никуды они не ходили; и поутру, М. Евдокимов для подлинной ведомости приходил к Федке и ему сказывал, что те стрелцы приходили по его ль веленью и Федка сказал: посылал де их к ним; да К[уска] Чермной сказал: такие де слова он говорил, что ни из коего полку людей толко не выйдет что и из их и в слободе по окнам ходил и собрал стрелцов 20 человек и царицу Наталью Кириловну медведицею называл и чтоб ее убить говорил, а про государя Петра Алек[еевича] таких слов, буде он вступитца за мать свою, чтоб и ему не спускать, не говаривал, да М[ишка] Чечотка говорил прежде того с год или болши: призывал Шакловитой их к себе на загородной двор, да с ним разных стрелцов Лар[иона] Елизарьева, Ив[ана] Шестакова, пристава Об[роску] Петрова, Ал[ексея] Стрижова, Ел[изара] Романова, Семёнова полку Капустина, пристава Кандрашку, а иных имян не упомнит, было их человек с 20 и при них им Федка говорил: им мочно де патриарха переменить и взять из властей, которые на их руку для того, что от него многое прение бывает, – и они де задумались и говорили ведают ли де про то в[еликие] государи и бояря и Федка им сказал, ведает де один в[еликий] государь, а другой в малых летех, а про бояр сказал: все де отпадшее зяблое дерево и они де спросили про боярина кн. Василья Васильевича и он им сказал… и они де ему сказали твоя де воля, а их разуму нет и того числа вынял Федка из кармана челобитную, а в той челобитной имена стрелецких и салдацких полков и гостей и гостинные сотни, чтоб в[еликие] государи указали св. патриарха переменить за то, что он не их руки и они де ему говорили, кого де на его место быть и он де им сказал изо властей, буде изо властей не похотят, мощно де и простого старца и учинять ему такую честь – тот же де будет патриарх и про челобитную сказал: я де напишу и белую челобитную и велел из домов итти и дал им по бумашке денег, а по сколко, не упомнит.

Да в нынешнем во 198 г. сент[ября] в 30 день полковник С[емён] Резанов в распросех сказал: в прошлом де во 197 г. авг[уста] против 8-го числа в ночи велел он Семён полку своего сто человек стрелцов привесть к нему и стать им у Житного двора, и пристав де сто человек стрелцов к нему привёл и поставил у Житного двора, постояв он же Семён сказал: тех де стрелцов от съезжей избы в Кремль привёл Фил[ип] Сапогов, а сколь человек привёл, того он не ведает, а приказал де ему Семён привесть явным лицем, а собраны де тe стрелцы в то время для того, шатаются де потешные конюхи и чтоб де чего не учинили, а пришед де стрелцы к Семёну и сказали ему, что им всем дано по 1 рублю, и говорил Семён им стрелцом, есть ли де какая хитрость будет, и вы де господа ради поберегите и то де Семён им стрелцом говорил же, что Ф. Шакловитой их жалует и за их службу пред лице в[еликого] г[осударя] их ставит, а постояв Семён же сказал: тех де стрелцов сто человек велел он Фил[ипу] Сапогову поставить на Житном дворе, а что де он выше сего сказал; что велел поставить у Житного двора, а не на Житном и то де он сказал безпамятством и в той де его вине волны в[еликие] государи. Пятидесятник Мик[ита] Фролов говорил, буде умыслу Шакловитова никакого не ведаете и вы де милости у государя попросите чтоб его пожаловал, а Федка сказывал: стрелцы де его поклепали, будто он хочет известь в[еликого] государя Петра Алексеевича и царицу Наталию Кириловну и будто де он собрався с стрелцами для такого умыслу хотел итти к ним в[еликим] государям в с[ело] Преображенское, те де слова Федка сказывал ему Семёну в дому его авг[уста] в 27 числе 197 г., да он же Сенка сказал и про царской венец, велел для возмущения сказывать он же Федка.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 2. СПб. 1884. Стлб. 516–532.

Генерал Гордон в своих записках рассказывает, что Борис Голицын [который, как известно, был двоюродным братом фаворита царевны Софьи. – Е.Г.], принявши от Шакловитого последнее признание, не показал его тотчас Петру, чтоб уничтожить из признания то, что касалось Василия Голицына.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… Книга II. С. 482

Достойно замечания, что хотя князь Вас. Вас. был главным столпом и опорой сторонников принцессы и, как прекрасно известно, обо всём осведомлён, если не зачинщик умысла на жизнь младшего царя, его всё же не осудили как изменника и не объявили виновным в измене, каковую он совершил в высшей степени – хотя бы путём сокрытия [заговора]. Сие было сделано властью и влиянием, что его кузен, князь Борис Алексеевич Голицын, имел в то время на царя и его совет. Между тем одно обстоятельство дало большой повод для подозрений, а именно: после того, как Шакловитого истязали и угрожали отвести на пытку вновь, он обещал дать царю правдиный отчёт обо всём, если ему позволят сделать это письменно. Посему князю Борису [Голицыну] было велено идти к нему и снабдить пером и чернилами, что тот и сделал. Итак, Шакловитый всё написал на 8 или 9 полулистах бумаги, что заняло несколько ночных часов, и царь отправился в постель. Князь Борис унёс документ к себе, намереваясь предъявить оный на другое утро. За это быстро ухватились его противники, и царю донесли, что князь Борис забрал с собой письмо или показания Шакловитого, дабы можно было прочесть, и если что-либо там касается его кузена – утаить оный лист. Тогда царь немедля послал к Шак. узнать, написал ли он, что обещал; тот подтвердил, что отдал [показания] князю Борису, как было велено. Тем временем князь Борис, предупреждённый другом, поспешил к царю с бумагой. Царь сперва был с ним весьма резок и спросил, почему он сразу же не принёс письмо Шак. к Его Величеству. Тот оправдывался поздним ночным часом, что едва ли сошло для всех, и ближайшие придворные лелеяли прежнее подозрение, что его ревностные усилия ради кузена не лишены таинственности; он по меньшей мере не может не знать обо всём, что замышлялось другой партией. Однако царь хранил к нему твёрдую приязнь, отчуждение было лишь со стороны матери и её родных.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009. С. 210–211

И на крыльце у палаты царского величества пред всеми боярами были чтены ему (В.В. Голицыну) вины его, которые состоялись токмо в худом правлении государства и протчее, не упоминая ничего о бунте или каких замыслов противу персоны царского, и чин боярства его отнять, и добры его все взяты на государя. А ему сказано в ссылку со всеми его детьми и фамилией. И того ж дня отправлен в провинцию города Архангельскаго.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Сентября 9, понед. Вечером было послано за кн. Вас. Вас. и другими. Сперва в монастырь вызвали князя Вас. Вас. с сыном, кн. Ал. Вас; взойдя на вершину лестницы через великое стечение народа, их встретил думный дьяк с небольшим свитком в руке и объявил: Их Ц. Величества, приняв во внимание великое разорение, что он, кн. Вас, навлёк на державу двумя большими походами, кои без какого-либо успеха совершил против крымских татар с большим ущербом для казны, а также, что его посредством принцесса София Алексеевна приняла титул и правление державой, и многие другие преступления его, как и его сына, указали конфисковать всё его имущество и земли, а его самого с сыном и их семьями отправить в ссылку на Кольский остров, дабы пребывали там, доколе Их Величествам угодно.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 209

Кто же был главным руководителем в этом великом по своим последствиям событии? Князь Борис Алексеевич Голицын! Самое твёрдое и верное свидетельство [об этом] принадлежит Гордону, который по своим связям в обеих партиях лучше всех знал тогдашние отношения. Он пишет в своём дневнике под 1-м сентября: «князь Борис Алексеевич Голицын распоряжался всеми делами у Троицы, ибо никто другой не осмелился вмешаться в такое отважное опасное дело каким оно сначала казалось». В другом месте, под 9-м сентября, он говорит: «князь Борис Алексеевич Голицын был до сих пор (то есть до совершенного окончания дела) главным и единственным орудием при этих переменах, и привёл дело на описанную дорогу». Предположение о князе Борисе Голицыне и Л.К. Нарышкине есть и в показании самого Шакловитого. «А Аброське де Петрову такие слова говорил, что государю к Троице иттить чаять наговорил боярин Л. К. Нарышкин да кравчей Б.А. Голицын». «Как де великий государь изволил из села Преображенского иттить скорым походом в Троицкой Сергиев монастырь на всё де его подбили кравчей князь Борис Алексеевич, да боярин Лев Кириллович». Заключаем: благополучным окончанием распри, победой над царевной Софией и её партией, предоставлением единодержавия Петру, основанием его царствования, Россия обязана князю Борису Алексеевичу Голицыну.

М. Погодин Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник С. 412–413

Князь Борис Ал. был доселе главным и единственным начальником всего этого дела и своим руководством привёл оное к такому исходу, а ревностными трудами и увещаниями добился, чтобы измена не вменялась в вину его [двоюродному] брату (так здесь называют кузенов). Он сделал это, дабы настолько не запятнать их род: ведь здесь не так, как в других странах, где карают только личность, а прочих из того же рода, кто не замешан, не обвиняют и не чернят; здесь же – вечное пятно на целом роде, если в оном есть хоть один изменник. Посему князь Борис не жалел трудов и средств, дабы приговор вынесли без упоминания об измене. Тем самым он навлёк на себя большую ненависть простого люда, а также родичей и союзников младшего царя, ибо теперь, когда всё приведено к желанной цели, они делали всё возможное, дабы от него избавиться.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 210

Именной указ, о лишении князей Василия и Алексея Голицыных чести боярства, о ссылке их в Каргополь, о назначении к ним пристава, об отписке поместий, вотчин и прочаго имущества их на царей, и об отпуске людей их, опричь крестьян и крестьянских детей, на волю. Сентября 9.

198 г., Сентября в 9-й д., великие государи цари и великие князи, Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцы, указали у князь Василья и сына его князь Алексея Голицыных честь их боярство отнять эа то: как они, великие государи изволили содержать прародительский престол, и сестра их, великих государей, великая государыня благоверная и великая княжна Софья Алексеевна, без их великих государей совету, во всякое самодержавие вступила, и они, князь Василей и князь Алексей, отставив их, великих государей, и угождая сестре их государевой и доброхотствуя, о всяких делех мимо их великих государей докладывали сестре их; а им, великим государем, в то время было неведомо. И посылали они, князь Василей и князь Алексей, в малороссийские городы их великих государей грамоты, велели печатать в книгах имя сестры их великих государей, великия государыни благоверныя царевны без их великих государей указу. Да он же князь Василей прошлого 197 (1689) году, послан с их великих государей ратными людми в Крым и, дошед до Перекопи, промысла никакого не учинил и отступил прочь, и тем своим нерадением их государской казне учинил великие убытки, а государству разорение и людем великую тягость. И за то указали великие государи: отнять у них честь и боярство, а поместья их и вотчины отписать на себя великих государей, и послать их князь Василея и князь Алексея, в ссылку в Каргополь, а в приставах у них указали великие государи быть Фёдору Мартемьяновичу Бредихину.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 3. СПб. 1884. Стлб. 3–6

Две старые женщины, кои прислуживали юному царю в детстве, обвинены, допрошены и пытаны и, сознавшись кое в чём, отправлены в ссылку.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 211

Сентября 11, среда. Прошлым вечером сбор и прошение дворян помешали казни Шакл. сегодня, но поскольку [ныне] всё спокойно, решено казнить его завтра.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 211

На следующий день Федька был казнён. Ему отрубили голову на плахе, таким же образом казнены были два стрельца, которые должны были стать исполнителями покушения. Полковник, который должен был командовать этим отрядом, был бит кнутом (les Knoufes) или плетью, ему отрезали язык и сослали до конца дней своих в Сибирь с одним су на пропитание в день. Пять других стрельцов также были биты кнутом и с отрезанными языками сосланы в Сибирь бить соболей.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 157–158

Сентября 12, четв. Около 10 часов Фед. Шакл., полковника Семена Резанова и нескольких стрельцов вывели под сильной охраной к месту казни, где сперва Фед., затем полк. и, наконец, стрельцам зачитали обвинение или приговор и так, безмолвно, они приняли страдание. Фед. Шак. и 2 стрельцам отсекли головы топором; полковник положил голову на плаху, но ему велели подняться, дали несколько ударов кнутом, отрезали часть языка и отправили в ссылку.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

И по многим розыскам Щегловитову и его собеседникам стрельцам тут же на площади, в слободе Клементъевской, головы были отсечены, а других в ссылку сослали. И тем всё то замешание окончалось.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 246

Юного царя с великим трудом убедили согласиться на казнь этих людей и не прежде, чем его уговорил патриарх.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Падение рода Голицыных

Князь Голицын, его сын и его друзья были приговорены к ссылке, приговор им был произнесён думным дьяком (par un secretaire d'etat) на ступенях лестницы. Он выслушал его, стоя внизу, окружённый стражей, которая привела его из его жилища. Вот в каких выражениях он был составлен: «Царь указал вам отправиться в полярный город Каргу (Karga, ville sous le Pole) и оставаться там до конца дней своих, в опале у его величества, чья доброта, тем не менее, такова, что на ваше пропитание вам выделено три су в день. Справедливость требует, чтобы все ваши имения были отписаны в казну». Несчастный князь поклонился и ответил только, что ему трудно оправдаться перед своим государем.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 157

Ему предлагали оправдаться «Если нет милости, мне нельзя оправдаться», сказал Голицын и безмолвно слушал приговор царский.

Полевой Н.А. История Петра Великаго. Т. 1. С. 133

С твёрдостию выслушал Князь Василий сей приговор и произнёс вслух: «мне трудно оправдаться перед Царём!»

Серчевский Е.Записки о роде князей Голицыных. Собранные и изданные Евг. Серчевским. С. Петербург. 1853. С. 35

При описи имения князя, рассказывает Невиль, нашли зарытых в погребах его дома 100 000 червонцев и 40 пудов серебряной посуды. (По некоторым сведениям, посуда эта принадлежала низвергнутому князем гетману Самойловичу. – Е.Г.) При этом обнаружилось, что знаменитый боярин, не довольствуясь милостью любившей его царевны, приобрёл богатство и другими ещё нечестными способами. Так, в числе разных описанных у него драгоценностей найдена была осыпанная бриллиантами булава, которая была отнята им у малороссийского гетмана Дорошенко, получившего её в подарок от турецкого султана Селима IV. Другая такая же драгоценная булава, находившаяся в числе сокровищ князя Голицына, вместе с торжественно освящённым мечом была собственноручно пожалована ему царями Иваном и Петром Алексеевичем при отправлении его в первый крымский поход.

Карнович Е.П. Собрание сочинений в четырёх томах. Т.I. С. 484–485

Грамота стольнику Фёдору Бредихину, о более строжайшем надзоре за князьями Василием и Алексеем Голицыными. Сентября в «…» день.

От великих государей царей и великих князей. Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцев, столнику нашему Фёдору Мартемьяновичю Бредихину. В нынешнем во 198-м году, Сентября в 9-й день, по нашему великих государей указу, посланы в Каргополь в ссылку князь Василей да князь Алексей Голицыны с товарыщи, а в пристовех до Каргополя и в Каргополе велено быть тебе, и о том дан тебе наказ из Мастерския полаты. А ныне мы, великие государи, указали, сверх прежняго нашего великого государя указу, у них, князь Василья князь Алексея, на станех на дворех, где они станут стоять, ставить караулы, и капитану, до тех мест, как к ним, князь Василью и князь Алексею, приедут жёны их, ночевать с ними в одной избе, а в городех ко властям, и в м[онасты]ри их не отпускать. И будут в дороге станут приезжать к ним с Москвы люди их, князь Васильевы и князь Алексея, или иные чьи люди и крестьяне, и буде те люди к тебе привезут наш великих государей указ, и тех приезжих людей к ним, о которых буде присланы к тебе будут наши, великих государей, грамоты, пропускать, и писма, роспечатав, осмотря, принимать. А будет те люди к ним учнут приезжать без наших, великих государей, грамот, и тех людей к ним не пропускать; а писма у них, потому ж, принимать и, роспечатав те писма, осмотря, присылать к нам великим государем в Мастерскую полату. А держалников Андрея Курбатова и иноземцов, которые и ныне при нём и впредь с ним похотят ехать, не пропускать, и в деревни свои им, князь Василью и князь Алексею, никуды не заезжать. А буде они людей своих похотят с дороги посылать к Москве с писмами или без писем, и о том указали мы, великие государи, чинить тебе по нашему великих государей указу и по наказу. И как к тебе сия наша, великих государей, грамота придёт, и ты б о всём чинил по прежнему и по сему нашему, великих государей указу, и по наказу, каков тебе дан из Мастерския полаты. Писан в нашем великих государей отъзде, в Троецком. Сергиеве монастыре, лете 7198-го, Сентября в «…» день.

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 3. СПб. 1884. Стлб. 13–16

Челобитныя князей Василия Васильевича и сына его князя Алексея Васильевича Голицыных о помиловании и о возврате их в Москву, не отписывая у них деревень, или об оставлении их на житьё в которой либо деревне: об отпуске находящихся при них людей в Москву и об оставлении при них только необходимых служителей. Сентября 14.

Великим государем царем и великим князем Иоанну Алексеевичю, Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белыя Poccии сомодержцем, бьют челом ваши Васка да Алёшка Голицины. Излияся на нас гнев Божий и ваш государев: посланы мы в ссылку в Каргополь и деревнишки наши отписаны на вас, великих государей, и мы, холопья ваши, упадая к престолу вашему государеву и к вашим пресветлым ногам до лица земли, себя и подкладая главы наши под ваши просветлыя ноги, слёзно вопиём и просим милосердия вашего государева, аки Божия, да излиетца ваша государская превеликая и прещедрая милость на нас бедных и невинных; а всегда не можем оправдатца пред Господом Богом во гpесех, а пред вами, великими государи, в винах своих представляем во свидетельство Трисиятельное Божество самого Бога и Пресвятую Его Матерь Пресвятую Богородицу, помощницу человеческому роду, и всех небесных сил и всех святых, что и в мыслех своих имели какое зло к вашему, государеву, достоинству, но всегда простирались с приращением, с верною нашею службою и доброхотением вам, великим государем, как полководством, так и посолскими делами, и всегда со всяким усердием вам великие государей указ исполняли, аки Божии. Милосердые великие государи цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, всеа Великие и Малыя и Белыя Poccии самодержцы, пожалуйте нас, холопей своих, бедных и безпомощных и беззаступных, ради Спаса и Пречистыя Богородицы и своего государева здравия: не велите нас бедных и безвинных, ссылать в ссылку, но возвратить нас к Москве, и деревнишек наших не отписывать; или велите нас, холопей ваших, оставить жить в деревнишках наших, в ростовской или в ерославской, и о том послать к приставу свою, великих государей, грамоту. А окромя Бога и вас великих государей помощников и заступителей не имеем. Великие государи, смилуйтеся над бедными нами!

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Стлб. 17–18

В сентябре 1689 года, когда уже Голицын сослан был на отдалённый север России, страстно любившая его Софья, сама уже состоя под строгим надзором, нашла случай и успела обрадовать своего любимца собственноручным письмом, значительною суммою денег, до трёхсот шестидесяти червонных, и надеждою на скорую свободу. Письмо и деньги тайно передал в Вологде комнатный стольник Михайло Кропоткин, который пробрался к В.В. Голицыну, передал ему посылку и успел обмануть бдительного пристава.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 433

Из допроса князя Михаила Кропоткина. Стольник кн. М. Кропоткин в расспросе показал, что сестра его Зюзина Парасвовья, говорила ему, что спрашивает его в. государыня София Ал. И по тем де словам он кн. Мнхайло к Воскресенской церкви к дверям пришёл, а она изволила в то время быть у обедни, и изволила де она в церковных дверех его кн. Михайла спросить: идёшь ты в деревню, и где у него далняя деревня? И Михайло ей известил, что у него деревни в 2-х городах: на Вологде да на Резани. И она изволила ему сказать: поезжай де ты в Вологоцкую дер.; а едучи будет мочно, посмотри как везут В. Голицына; а ведомо де ей в. государыне учинилось, что везут его скована в телеге, и сказывают де, которая у него была рухдедь, и то де взято на в. государя. И изволила ему говорить: отвези де ему милостыню. И он кн. Мнхайло ей в. государыне бил челом, чтоб его от того свободить: опасен де он Их государскаго гневу. И она де изволила ему сказать: «если де ты непослушен учинишся, и за Сибирью де места не сыщешь; ты де в комнат … у брата нашего в. государя Иoaнна Ал., и брат де наш с нами во всяком согласии – воля наша, и о чем мы станем бить ему челом, а он де слушает. Как де тебе нас не послушать. – И он Михайло опасался ея царевны гневу и всякой себе напасти; потому что и наперёд того многажды же от в. государыни всякое бедство терпел и из комнаты был отставлен, и велено было наказанье учинить безвинно; сказал ей: воля де твоя, в. государыня, и бил челом ей, чтоб ему какого бедства не было. И она де изволила ему сказать: не опасайся де, ничего не будет и переговорит-де о том она с братом своим Иоанном Ал. И изволила она в мешке отдать ему кн. Михаилу золотых, а много-ль – того не ведает. А по смете золотых, ста с два или 3 в сотном мешке менше половины мешка запечатав. И изволила ему Михаилу приказать те золотые отдать в милостыну В. Голицыну. И скажи ему, чтоб он не оскорблялся. Как она изволит видетсья с братом своим… Петром Ал., и она де станет ему челом бить, чтоб он над ним милость показал. И он кн. Михайло взяв те золотые, с Москвы, поехал сент. 15 или 16, и его де кн. Василья доехал на Вологде. Стоит на соловецком монаст. подворье. И не доходя до его Васильева двора, на дороге попался Михаилу кн. Васильева человек, а сказался Миткою или Микишкою, того не упомнить. И тот де человек спросил его Михаила в отдачу дневных часов: кто де едет? И он сказался именем своим и спросил его: к кн. Василью можно-ль ему дойти? И он ему сказал, что к кн. Василью ходят многие люди, и Михаила к Василью проводил через огород и через двор к палатам; а пристава, капитанов и стрелцов он не видал. А как де его проводил тот человек к палатам, Василей Голицын вышел к нему Михаилу на крыльцо и те золотые у него принял. И что Михаилу изволила в. государыня приказать, чтоб он не печалился, и что станет об нём брату своему бить челом ему, Василью сказал.

Из «Розыскного дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщников». Цит. по: Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. Приложения. С. 80–81

Ещё одна челобитная князей Голицыных: «Великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всеа Великия и Малые и Белые России самодержцем, бьют челом холопи ваши бедные и беспомощные и неимущие помощи к вам, государем, ниоткуду, токмо от единого Бога, Васка и Алёшка Голицыны. По вашему, великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича, всеа Великия и Малые и Белые России самодержцев, указу велено нас, холопей ваших, везти из Яренска в Пустоозеро, а в приставех быть стольнику Павлу Михайловичу Скрябину. И в нынешнем в 199 году, от города Архангельского повезли нас к морскому устью, и из устья Двинского не пустила нас встрешная погода многое время, больше трёх недель, и в устье било сутки слишком, что насилу спаслись от смерти; и как погода противная престала, повезли нас бедных к морю и пришла погода встрешная с туманом и кинуло на песок, и било, и сопец переломило, и насилу спаслись и отошли назад к острову Третьякову. И как минулась погода противная и пошли морем, и будет у Золотицы, и волею Божиею пришла погода великая с великою бурею, и захватило парус и лодью стало грузить в море, и насилу от смерти спаслись и пришли в память. Работные люди насилу содрали парус и било нас великим боем, и вода морская на лодью взливалась многажды и до самой Метры урочища, а за Метрою разнесло нас, холопей ваших, врознь со стольником в розные места, и многое время мы его не ведали, а он про нас; и било нас у Моржевского острова и лодью на песок кинуло и раздробило, и милостию Божиею и заступлением Пресвятые Богородицы во отчаянии своём спаслися от смерти и насилу дошли реки Семжи, близ устья Мезенского, и ждали его, стольника, многое время, и приехал он к реке Семже также разбит морем. И от того бою нас, холопей ваших, и жён и детишек рвало кровью, а наипаче малых детей, и пришла опухоль и желчь, и по ся место лежат в великой болезни и живым быть не чаем, на что явное свидетельство, – в то время был у нас на ладье капитан Иван Бардадатов, и кормщик, и работные люди, – и за таким мучением нам бедным с жёнами и малыми детьми идти морем не лзя никоими делы, и в животе нашем, и в смерти буди воля Божия и ваша, великих государей. Милосердые, великие государи, цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, всеа Великия и Малые и Белые России самодержцы, пожалуйте нас, бедных, и сирых, и больных, и замученных холопей ваших, не дайте нас безгодною смертью уморить и бедных наших детишек, яко сущих младенцов, велите нас возвратить, как великим государем, царем и великим князем Иоанну Алексеевичу, Петру Алексеевичу, всеа Великия и Малые и Белые России самодержцем, об нас бедных, и сирых, и замученных Бог по сердцу вашему государскому известит; и паки, и паки, припадая ко пресветлым вашим государским ногам, милосердия вашего государского просим: призрите на нас бедных, и сирых, и изнищалых всеми потребами милостиво, не дайте… злою смертию помереть безвременно для своего государского здоровья, умилосердитеся над нами бедными, яко Бог; да и вашего государева указа такого нет, что нас везти морем; а как и зачались быть на море и ходы лодейные на промыслы, и никто того помнить не может, коли б кто теми месты ходили с женским полом и с малыми детьми, а и воеводы пустозерские морем не ходят, а в Пустоозеро ходят только лодьи с вашим, великих государей, хлебом и промышленники для звериные ловли, и часто те лодьи разбивает на море, и люди, и хлебные запасы, и промышленники пропадают. А какое было нам мучение, и о том взята сказка; и у вас, великих государей, милости просим истинною правдою, как вам, великим государем, крест целовали, совершенно убиты и замучены в конец и изнищали всеми потребы – пищею и одеждою, и в смертной болезни лежат жёны наши и дети малые, которым и живым быти не чаем. Великие государи, смилуйтеся!».

Челобитная В. И А. Голицыных. Цит. по: Востоков А. Пребывание ссыльных князей В.В. и А.В. Голицыных в Мезени // Исторический вестник, 1886. – Т. 25. – № 8. – С. 389–390

По этому челобитью в приказе Розыскных дел состоялся приговор: «200 года апреля в 1-й день великие государи, цари и великие князи Иоанн Адексеевич, Пётр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Pocии самодержцы, пожаловали князь Василья и сына его князь Алексея Голицыных – не велели их в Пустоозерской острог посылать, а велели им до своего, великих государей, указу быть в Кевроле и выдать их кеврольскому и мезенскому воеводе, и своё, великих государей, жалованье давать по-прежнему в Кевроле и на Мезени из таможенных и из кабацких доходов; а Ивану Неелову с Мезени ехать на Двину по-прежнему, и о том в Кевроль и на Мезень к воеводе и к Ивану Неелову послать свои, великих государей, грамоты».

Грамотами из приказа Розыскных дел от 27-го апреля приставу Ивану Неелову велено возвратиться на Двину (в Архангельск), а мезенскому воеводе – принять в своё заведование Голицыных, а когда он уедет в Кевроль, в пристава к ним вызывать двинскаго стрелецкаго голову, с возвращением же из Кевроля воеводы – голову отпускать на Двину. Бывший при Голицыных караул из 2-х капитанов и 18 стрельцов заменён «мезенскими всякими людьми», а капитаны отпущены в Москву, стрельцы же в свои города – Архангельск и Холмогоры. Относительно содержания Голицыным на время пребывания их в Мезени ещё в декабре 1691 года, когда им до весны позволено было остаться ва Мезени, в приказе Розыскных дел состоялся доклад: «Марта 7-го дня 199 года, по государеву указу велено князьям Голицыным с женами, детьми и людьми для пропитания выдавать жалованья подённаго корму по 13 алтын, по 2 деньги на день и давать в Пустоозерском остроге из тамошних доходов; а ныне Голицыным до весны велено быть в Мезени», и по докладу приговор: «200 года (1691 г.) декабря в 9-й день, великие государя, цари и великие князи Иоанн Алексеевич, Пётр Алексеевич, сей выписки слушав, пожаловали князя Василья и князя Алексея Голицыных – велели кормовыя деньги на прошлые месяцы выдать им марта с 17-го числа 199 года, по прежнему своему, великих государей, указу, по 13 алтын по 2 деньги на день и впредь до тех мест, как их повезут в Пустоозерской острог; кормовыя деньги им давать на Мезени ж из таможенных и из кабацких доходов, и о том на Мезень к воеводе послать свою, великих государей, грамоту из приказу Большия Казны».

Как видно из челобитной Голицывых, назначеннаго им «жалованья» было весьма недостаточво на прожитьё; но им дозволялось принимать пособие от родственников. Так, в марте 1693 года, в приказе Розыскных дел, вследствие челобитья боярыни Стрешневой, состоялся приговор: «201 года, марта в 18-й день, великие государи, цари и великие князья Иоанн Алексеевич, Пётр Адексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя Pocии самодержцы, указали по челобитью боярина Ивана Фёдоровича Стрешнева жены его боярыни вдовы Настасья Ивановны послать ей на Мезень к зятю ея, ко князю Василью, и к сыну его, ко князю Алексею, Голицыным для пропитания на покупку хлебных и всяких запасов денег и мелкия рухляди, что она к нему послать похочет; а сколько денег и что чего мелкия рухляди послать похочет, о том взять у нея в Розряде роспись и с той росписи на Мезень к стольнику к воеводе к Мине Хомутову послать под их, великих государей, грамотой список и ту посылку, запечатав, послать с Москвы с мезенским приставом, который с Мезени прислан в Розряд с отписками».

«Роспись посылок, что посылано князь Василью Васильевичу.

Денег восемьдесят рублёв.

Два киндяка.

Три холстины.

Три крашенины.

Четыре сорочки мужеских с порты да маленьких четыре ж сорочки.

Два подубрусника, десять полотенец.

Два моточка ниток.

Детям двои сапоги с чулками да шолку всякаго.

Китайка чёрная.

Два полотна.

Сорочка женская с подубрусником.

Детиной кафтан.

Два кокошника.

Двои ножницы».

Посылка была послана из приказа Розыскных дел при грамоте в Мезень воеводе для выдачи Голицыным.

Голицын Н.Н. Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных. Киев. 1880. С. 394–395

Лишенный всего своего имения, князь сперва в Сибири занимался ловлей соболей, теперь же, вследствие послабления со стороны государя и по состраданию некоторых значительных особ, князь Голицын переведен ближе к Москве. Он получает ежесуточно по одному алтыну кормовых денег, в последнее время прибавлено к этой даче еще несколько алтын. Для утешения князя Голицына прибыла к нему жена его делить с ним несчастье, как делила его благополучие.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 240

Томясь в пустынной, полудикой Пинеге, двадцать четыре года, ему суждено было кончить там дни свои, на 70 году жизни. (1713 г.). – Тело его пгребено в красногорском монастыре, в 16 верстах от г. Холмогор.

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников… С. 174

После упомянутого разгрома линия князей Голицыных, происходящая от князя Василия Васильевича, пришла в такой упадок, что родной внук его майор князь Михаил Алексеевич состоял шутом при дворе императрицы Анны Ивановны и за охранение её любимой собаки получил при заключении Белградского мира в награду 3 000 рублей. Этот обедневший потомок знаменитого рода, известный под именем Квасника, был обвенчан в ледяном доме с калмычкою Авдотьею, по прозванию Бужениновой.

Карнович Е.П. Собрание сочинений в четырёх томах. Т.I. С. 485

Судьба Софьи решена

Что же делала Софья в то время, когда на пытках и казнях лилась кровь её приверженцев? После выдачи Шакловитого, на которой настояли стрельцы, – единственной надежды царевны – судьба её была решена. Пётр написал к старшему брату от Троицы о том, что «милостию божиею вручён нам, двум особам, скипетр правления, также и братьям нашим, окрестным государям, о государствовании нашем известно: а о третьей особе, чтоб быть с нами в равенственном правлении, отнюдь не вспоминалось. А как сестра наша царевна Софья Алексеевна государством нашим учала владеть своею волею, и в том владении, что явилось особам нашим противное, и народу тягости, и наше терпение, о том тебе, государь, известно. А ныне злодеи наши Федька Шакловитый с товарищи, не удоволяся милостию нашею, преступя обещание своё, умышляли с иными ворами о убийстве над нашим и матери нашей здоровьем, и в том по розыску и с пытки винились. А теперь, государь братец, настоит время нашим обоим особам богом вручённое нам царствие править самим, понеже пришли есми в меру возраста своего, а третьему зазорному лицу, сестре нашей, с нашими двумя мужескими особами в титлах и в расправе дел быти не изволяем; на то б и твоя, государя моего брата, воля склонилася, потому что учала она в дела вступать и в титла писаться собою без нашего изволения; к тому же ещё и царским венцом, для конечной нашей обиды, хотела венчаться. Срамно, государь, при нашем совершенном возрасте, тому зазорному лицу государством владеть мимо нас! Тебе же, государю брату, объявляю и прошу: позволь, государь, мне отеческим своим изволением, для лучшие пользы нашей и для народного успокоения, не обсылаясь к тебе, государю, учинить по приказам правдивых судей, а неприличных переменить, чтоб тем государство наше успокоить и обрадовать вскоре. А как, государь братец, случимся вместе, и тогда поставим всё на мере; а я тебя, государя брата, яко отца, почитать готов».

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. С. 267–268

Когда все казни были совершены. Царь Пётр сообщил об этом Царевне и велел просить её покинуть дворец и удалиться в монастырь, который она приказала построить в версте (a un werst) или в итальянской полумиле [от города]. (Она приказала скоро привезти из Киева 800 монахинь, чтобы поместить их в этом монастыре, ибо она считала их более преданными её интересам, нежели её брату Петру, чьими подданными они стали только в 1666 г., когда княжество и город Киев были уступлены поляками московитам. Это благочестивые сёстры лишь по имени). Но, постоянно отказываясь сделать это, будучи не в силах на всю жизнь остаться в монастыре, откуда она с ловкостью вышла вопреки обычаю, она предпочла подумать о бегстве в Польшу. Когда Пётр узнал об этом, то приказал стрельцу командиру волей-неволей привести её в этот монастырь, перекрыть все пути и следить, чтобы никто не проник туда, что тот и исполнил. Два дня спустя царь Пётр вернулся в Москву, куда он въехал верхом. При этом не было ничего примечательного, кроме 18 000 стрельцов вооружённой стражи при нём. Четверть часа спустя появились в карете его мать и жена, и все вместе направились во дворец. Царь Иван вышел встретить своего брата на крыльцо. Они обнялись. Царь Пётр просил Ивана быть ему другом, и тот, кто отвечал ему от имени брата, заверил Петра в его дружбе. Каждый удалился в свои покои, и после этого об Иване упоминают только в заголовке грамот.

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 158

Таков был конец регентства царевны Софьи, которая в течение нескольких лет была хозяйкой этой великой Русской империи…

Де ла Невилль. Записки о Московии. С. 196

Сентября 12, четв. Сим вечером стрельцам объявили сказку, или декларацию, в которой, после милостивой благодарности за добрую службу, их уведомили, что жалованье будет им увеличено на рубль в год, а затем они были отпущены. Солдатам было объявлено то же.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Для прекращения всяких сношений с ея сообщниками и приверженцами, пред монастырём поставлен был крепкий караул из потешных солдат Преображенскаго полка, над которыми тогда командовал комнатный стольник Князь Фёдор Юрьевич Ромодановский.

Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. М. 1885. С. 101

Однако ж, несмотря на стольких аргусов, едва не удалось царевне возбудить, при посредничестве только одной презренной нищей, обыкновенно сидевшей при самых часовых, опасный пожар междоусобной войны. Это была старуха, ежедневно приходившая за подаянием милостыни. Царевна, снискав себе расточительной своей щедростью её преданность, предложила ей более богатое вознаграждение, если она согласится ей помогать. И когда баба, увлечённая столь заманчивым посулом, обещалась в точности исполнять волю царевны и делать то, что она прикажет, и не делать того, что было бы ей противно, то София объяснила, что под видом обыкновенной милостыни станет давать ей цельный хлеб, который старуха должна непременно отнести стрельцам и дождаться от них ответа. В хлебе спрятано было письмо, в котором София обещала стрельцам безопасность и сильную свою помощь их похвальным предприятиям. Она призывала их двинуться на монастырь, перебить караульных, если они решатся на сопротивление, так как дела уже в таком положении, что для дальнейшего успеха нужно начать борьбу кровопролитную. Мятежники воспользовались тем же средством, чтобы переслать свой ответ. Такого рода сношения всегда отправлялись благополучно, не возбуждая никакого подозрения в стражах.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 180

Царевна София Алексеевна, даже по заключении её в Девичий монастырь, старалась всегда тайно заводить бунты на державного брата своего, отлучившего её от правления Государством. Всяк понять может, сколь чувствительно было это его сердцу. Он неоднократно выходил из терпения, и в гневе своём предпринимал не раз лишить жизни свою сестру. Будучи в таком раздражении и исчисля все её на жизнь его покушения, великий Государь определил, было, совершенно избавиться от неё, как от главнейшего своего злодея. К утушению такого гнева и к отмене такового определения, стоило только Лефорту напомнить ему, что она ему сестра и что Туркам только свойственно обагрять руки в крови родных своих. И так, вместо казни, удовольствовался он только личным ей выговором и слезами её толико ещё смягчился, что заплакал и сам, и, выходя от неё, сказал Лефорту: «У неё великий разум, но жаль, что она так зла!».

А как и после сего прощения царевна София не преставала заводить подобные бунты и умышляла на жизнь своего брата и Государя, то Монарх, в открывшийся один из таковых заговоров, желая узнать от ней самой некоторые обстоятельства, приехал в монастырь, вошёл к ней с сверкающими от гнева глазами, начал уличать её в новых на жизнь его умыслах и требовал её признания и ответов на вопросы свои. Сколь ни явны были Государевы улики, но она, однако ж, ни в чём не признавалась. Её гордость пробудилась, так сказать колкостию Монарших упреков, и она, в оскорбительных выражениях, начала обвинять в смятениях самого Государя. Такая непризнательность и непокорность с её стороны, соединённый с колкостию ответов, вывели Монарха из терпенья. Он в крайней запальчивости сказал, что одна смерть её доставит ему безопасность. «Умри, злодейка!» – и выхватил на поражение её меч. В это самое время бывшая при царевне в услужении двенадцатилетняя девушка, остановилась между Государем и царевною, бросилась к ногам Государевым и, ухватившись за них, вскричала: «Что ты делаешь, Государь, смотри, она родная тебе сестра!». Слово это остановило его и он, помолчав с минуту, опять простил мятежную и непокорливую сестру, а девушку поцеловал в голову, говоря: «спасибо, девочка, я тебя не забуду!».

Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848. С. 78

Некоторые уверяют, что царь хотел казнить её, оправдывая своё намерение словами: «Пример Марии Шотландской, идущей из темницы под меч палача по приказанию сестры Елизаветы, королевы английской, указывает, что и я должен подвергнуть Софию моему царскому правосудию». Тем не менее, и в этот раз брат простил преступную сестру, только в наказание сослал её в дальнейший монастырь.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 179

…Его Величество представя Себе все ея покушения на отнятие у Него жизни, все на тот же конец воздвигаемые ею бунты, все постановляемыя ею намерениям своим препятствия, и виновною пролития толикой крови и смятений, волновавших всё отечество, и что, наконец, не мнил Он остаться в спокойствии, покуда останется она живою, решился в первом движении гнева Своего избавится oт нея смертию же её. Он открывается о сём Лефорту и представляет в пример славную Елизавету, Королеву Англинскую, казнившую публично и за меньшее несравненно преступление Шотландскую Королеву и ближнюю, свою родственницу Марию Стюарт. Но сей Великий человек порочит поступок Елисаветин, яко такой, которой сделал вечное пятно славе ея, и склоняет Его на милость к виновной сестре Его. Она, ответствует во гневе Государь, она многократно с четырнадцати ещё лет своих возставала на жизнь Мою. Пускай так, возражает любимец, но Вы при всём том не должны умерщвлять её, естли только Ваше Величество не почитаете мщения дороже славы Своей. Туркам и варварам одним, заключил Лефорт, свойственно омокать руки свои в крови родных своих, но Христианскому Государю иметь должно совсем иныя чувствования.

Монарх сею толико дружескою речью смягчается, обнимает его и говорит: прощаю, прощаю её. А дабы дать ей почувствовать всю цену милостей Своих, удовлетворяется наказать её одним выговором. Он берёт c Собою сего друга Своего и едет c ним к ней в монастырь, уличает её в преступлениях против Себя и отечества. Но София слезами и красноречием своим извлекает и у Него слёзы, и Он, выходя от нея, говорит Лефорту; как она умна; но жаль, что столь же и зла.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 159–160

Царь сам допрашивал её касательно этих посягательств; не известно ещё, что она отвечала, но то верно, что царь оплакивал тогда как её, так и свою судьбу.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 179

Во время всего того правления царицы Натальи Кирилловны царевна София была в Девичьем монастыре и содержана была по обыкновению со всеми дворцовыми доместики. Также и брат ея – царь Иоанн Алексеевич и сестры ея к ней свободно ездили.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. С. 239–240

С половины сентября начался новый розыск. Из разных монастырей велено было свезти стрельцов; затем иных разместили по московским монастырям, а других содержали в подмосковных селах под крепким караулом. Число всех содержавшихся стрельцов было 1714 человек.

Костомаров Н.И. История России в жизнеописаниях её главнейших деятелей. С. 345

Желая показать, что стены города, за которые стрельцы хотели силой проникнуть, священны и неприкосновенны, государь велел всунуть брёвна в ближайшие к воротам бойницы и на каждом бревне повесить по два мятежника. Таким способом казнено более 200 человек. Едва ли столь частый частокол ограждал какой-либо другой город, какой составили стрельцы, перевешанные вокруг Москвы.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 506

30 сентября у всех ворот московского Белого города расставлены были виселицы. Несметная толпа народа собралась смотреть, как повезут преступников. В это время патриарх Адриан, исполняя предковский обычай, наблюдаемый архипастырями, просить милости опальным, приехал к Петру с иконою Богородицы. Но Пётр был ещё до этого нерасположен к патриарху за то, что последний повторял старое нравоучение против брадобрития; Пётр принял его гневно. «Зачем пришел сюда с иконою? – сказал ему Пётр. – Убирайся скорее, поставь икону на место и не мешайся не в свои дела. Я побольше тебя почитаю Бога и Пресвятую Богородицу. Моя обязанность и долг перед Богом охранять народ и казнить злодеев, которые посягают на его благосостояние». Патриарх удалился. Пётр, как говорят, собственноручно отрубил головы пятерым стрельцам в селе Преображенском.

Костомаров Н.И. Русская История России в жизнеописаниях её главнейших деятелей. С. 346

Возле ряда солдатских домиков в Преображенском протекает река Яуза, разделяя это селение на две части; на противоположном берегу сотня осуждённых в небольших московских телегах (которые москвитяне называют извозчичьими) ждали смертной казни. Для каждого преступника телега, при каждой телеге солдат. Не было там священника, чтобы преподать духовную помощь, как будто бы осужденные не были достойны этого религиозного обряда; однако ж каждый из них держал в руках восковую свечу, чтобы не умирать без освящения и креста. Ужас предстоящей смерти увеличивали жалостные вопли жён, стоны и раздирающие вопли умиравших поражали громаду несчастных. Мать оплакивала своего сына, дочь – судьбу отца, несчастная жена – злой рок мужа; с их рыданиями сливались вопли тех женщин, которые, по разным связям родства или свойства, заливались слезами. Когда кого-либо из осуждённых лошади быстро уносили на место казни, рыдания и вопли женщин увеличивались; они, стараясь догнать их, оплакивали жертву разными, почти сходными одни с другими, словами (передаю их так, как мне их перевели): «Для чего тебя так скоро отнимают у меня? Зачем покидаешь меня? И в последний раз поцеловать нельзя? Не дают мне попрощаться с тобой в последний раз?». Этими печальными причитаниями несчастные женщины провожали своих друзей, которых догнать уже не могли. 130 других стрельцов были приведены из деревни воеводы Шеина. По обеим сторонам каждых городских ворот стояла двойная виселица, на каждую из них было повешено в этот день по шести мятежников. Когда все были приведены на места казни и отдельными кучками, по шесть человек в каждой, разведены по отдельным двойным виселицам, его царское величество, одетый в польскую зелёную шубу, в сопровождении благородных москвитян подъехал к воротам, при которых, по приказанию его царского величества, остановился экипаж господина императорского посла, в котором сидели вместе с послом императора представители Польши и Дании. Возле них находился генерал Лефорт с начальником стражи генералом фон Карловицем, проводником его царского величества в его проезде через Польшу. Многие другие иностранцы вместе с москвитянами стояли также около ворот. Тогда начали читать приговор, причём царь заметил присутствующим, чтобы вникали в его содержание с особенным вниманием. Так как палачу было не под силу перевешать стольких преступников, то царь велел нескольким офицерам помогать ему. Преступники не были ни связаны, ни закованы, но они были в колодках, затруднявших ходьбу, так как нога толкалась об ногу, тем не менее идти всё-таки можно было. Преступники сами всходили по лестницам к перекладине, крестились на все четыре стороны и (по обычаю страны) опускали на глаза и на лицо саван. По большей части осуждённые сами надевали себе петлю на шею и бросались с подмостков: в числе тех, которые искупили своё преступление смертью на виселицах, насчитали 230 человек, самих ускоривших свой конец.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 507–508

Тела казнённых лежали неприбранные до весны, и только тогда велено было зарыть их в ямы близ разных дорог в окрестностях столицы, а над их могилами велено было поставить каменные столпы с чугунными досками, на которых были написаны их вины; на столпах были спицы с воткнутыми головами.

Костомаров Н.И. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. С. 346

Неподалеку от Новодевичьего монастыря поставлено было тридцать виселиц, представлявших вид четвероугольника, и на них затянуты петлей головы 230 стрелков, достойных более жестокой казни; трое зачинщиков опасного возмущения, которые написали просьбу, приглашая Софью к управлению государством, повешены на стенах помянутого монастыря близь окна Софьиной спальни. Середнему из этих висельников вложена была в руки бумага, сложенная по форме челобитной. Это для того, чтобы сознание прошедшего угрызало Софью непрестанною тоской.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 509

Известно, что после (нового в 1689) стрелецкаго розыска царевна Софья и Марфа были пострижены в монахини, одна в московском Новодевичьем монастыре, где и прежде содержалась, другая в Успенском девичьем, в Александровской Слободе. Пред кельями Софьи по повелению царя было повешено 195 человек стрельцов. У самых окон висели трое с челобитными в руках. Князю Ромодановскому царь дал собственноручное наставление: кого «пропущать» к Софье: «Сестрам, кроме Светлой недели и праздника Богородицына, который в поле живёт (храмовой праздник монастыря), не ездить в монастырь в иные дни, кроме болезни (Софьиной). Со здоровьем (спрашивать о здоровье) посылать Степана Нарбекова или сына его, или Матюшкиных; а иных, и баб и девок, не посылать; а о приезде брать письмо Фёдора Юрьевича (Ромодановскаго). А в праздники, быв, не оставаться; а если останется, до другаго праздника не выезжать и не пускать. А певчих в монастырь не пускать: поют и старицы хорошо, лишь бы вера была, а не так, что в церкви поют: спаси от бед, а в паперти деньги на убийство дают».

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. С. 173

В статье о дворцовых расходах 1689 г. записано: для караула в Новодевичь монастырь подполковнику и капитану на 132 рубли 16 алт. 3 день[ги]; солдатам 100 человекам на 518 р. 30 алт. В отчётах расходов на 1700 год к иноке Сусанне в Новодевичь монастырь означено: мёду, пива, браги, квасу, уксусу, лимонов, яблок, патоки, рыбы, икры, с хлебеннаго двора пирогов, масла и прочих запасов, шло в год на 5144 р. 15 алт. пол-четыре деньги.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871. Примечания. С. XLIV

Сохранилось в обители много воспоминаний о Софии Алексеевне; показывают богатыя ея иконы, рукоделья, книги. Вот место, где уже облечённая в монастырскую рясу, она присутствовала при церковной службе с монашеским посохом в руках и с мечтою в душе о царском скипетре; вот узенькая дверь в соборе, скрывающая подземный ход, по которому спускалась к Москве-реке игуменья Сусанна для тайных совещаний со стрельцами; вот и покрытая чёрным бархатом гробница монахини Сусанны… Царевна не оставила по себе дурной памяти, – измученная властолюбивыми замыслами, она мирно жила между монахинями.

Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. С. 111

Последния шесть лет своей затворнической жизни Софья провела в молитвах, перечитываньи священных книг, в работе рукодельной и, наконец, в переписке разных любопытных ей рукописей. Писала она хорошо, и эта работа доставляла ей не мало удовольствия. В имении Головиных селе Новоспасском хранится Октоих нотнаго пенья, отлично писанный полууставом, золотом и красками – инокинею Сусанною – царевною Софьею Алексеевною.

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. С. 437

30 ноября в церкви Успения Новодевичьяго монастыря ежегодно служат всенощную с акафистом Божией Матери. Вот по какому случаю учреждена на этот день служба. При Царевне жил в обители старый сторож, на котораго возложена была должность звонаря. Он был честной жизни и ревностный исполнитель своего дела. До такой степени он боялся, как бы долгою ночью не одолел его лукавый сон и не помешал ему ударить к заутрени в урочный час, что спал на камне. Такая постель не давала возможности долгаго сна, и сторож часто просыпался и перевертывался с бока на бок. Раз в морозную ночь на 1-е декабря ему вообразилось, что неизвестный голос повелевает ему ударить в колокол. Старик встал, отворил дверь своей сторожки и взглянул на небо, давно привыкши узнавать по нему время. Но так ярко горели ещё звезды на тёмном небе, что звонарь успокоился и возвратился на своё жёсткое ложе. Едва успел он забыться, как тот же голос прозвучал над его головой. Опять встаёт старик, опять осматривает небо, и, убедившись снова, что не настал ещё час благовестить к заутрене, опять засыпает. Но кто-то будит его в третий раз – словами: «встань, ударь в колокол». Вскочил испуганный старик и перекрестился: он понял, что это – внушение свыше, которому нельзя противиться, и вышел из сторожки с намерением исполнить сказанное ему, не смотря на раннее время. Сторожка стояла у передних монастырских ворот, и сторож пустился бодрым шагом по тропинке к колокольне. Вдруг им овдадел такой страх, что он возвратился под свой кров. Там он сотворил молитву, и идти тропинкой всё-таки не решился, а взошёл по лестнице, выложенной в самых воротах, на монастырскую стену, откуда был ход на второй ярус колокольни. Раздавшийся благовест вызвал сестёр из келлий. Монахини, вошедши на монастырский двор, увидали с удивлением, что соборный храм Смоленский освещён; все бросились к нему; двери были отворены, а в церкви царствовал безпорядок, свидетельствовавший о недавнем пребывании незванных гостей; по каменному полу было разбросано множество зажжённых восковых свечей, на престоле не доискались всей утвари, несколько дорогих икон также было ограблено. Но местная, самая богатая по украшениям, икона Божией Матери Смоленской осталась цела.

Несвоевременный звон в Девичьем монастыре поразил Императора Петра I, который засиделся в эту ночь по соседству на весёлой пирушке. Малейшее отступление от принятаго в обители порядка наводило его на мысль о новых замыслах Царевны. Он поскакал на звон, и, явившись в обитель, подробно расспросил о деле и тщательно осмотрел собор; разбросанныя по полу свечи дали ему руководящую нить для отыскания грабителей: воск должен был оставить следы на их платьях и Пётр приказал, чтобы на другой день, приходившийся на воскресенье, у дверей всех соседних церквей стоял во время обедни караул, которому велено было хватать всех, у кого на полах кафтана окажется воск; в то же время разослали отыскивать церковное добро по окружным кабакам и лавочкам, куда сбывались обыкновенно покражи. Похищенные вещи были найдены, а закапанныя воском одежды выдали виновных, которых допрашивал сам Пётр. Их была целая шайка. Они перепилили запоры задних монастырских ворот и двери Соборной церкви. Час заутрени мог застигнуть их врасплох, и в предупреждение 6еды они поставили у колокольни двух надёжных молодцов с ножами. Эта стража должна была подкараулить и зарезать звонаря: но звонарь взошёл монастырскою стеной прямо на второй ярус колокольни. Когда поджидавшие его убийцы услыхали раздавшийся над их головами звон, их объял такой ужас, что у них в глазах потемнело, и они упали на землю. Очнувшись, они побежали к товарищам, которые, в свою очередь напуганные благовестом, схватили мешок, куда складывали похищенныя вещи, побросали на пол свечи, которыя держали в руках, и выбежали в задния ворота. Думалось им начать дело с местнаго образа Смоленской Божией Матери, который был обложен драгоценною ризой, и не раз они подходили к нему со своими орудиями, но видели что-то страшное в сиянии золотой ризы, отражавшей огонь зажжённых свеч. Показалось им, что опечалился тёмный лик Божией Матери и грозно смотрит на них Покровительница обители. Они решились начать с других икон и приняться за Смоленскую, когда наберутся духа.

Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. М. 1885. С. 115–117

Несчастная Софья в своём заключении томилась ещё пять лет под самым строгим надзором и умерла в 1704 году.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. 489

Да известно ж тебе, Государю, буди: нынешняго месяца июля 3 числа (1704 г.), благоверная государыня царевна и великая княжна София Алексеевна, что была в Новодевичье монастыре в иноцех Сусана, преставися, и погребена тут же в монастыре.

Из «Отписки властей Иверского монастыря к игуменье Новодевичьяго монастыря Меланьи». Цит. по: Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. М. 1885. Приложение. С. XXVI

Бывшая правительница, инокиня Сусанна, скончалась в монастырском заточении 3-го июля 1704 г., 46 лет отроду.

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. С. 158

А Иоанн, который делил Самовластие одним только имянем, мало спустя лет после того скончался.

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого… С. 5

Французы, занявшие в 1812 году Новодевичий монастырь, многие спрашивали о Софье Алексеевне и, смотря всё, удивлялись древнему построению церкви, а наипаче иконостасу.

Доношение архиепископу Августину Новодевичья монастыря игумении Мефодии о французах, в сём монастыре стоявших в 1812 году. Чтения в Имп. Обществе Истории и Древностей Российских при Моск. Университете. 1871. Книга вторая. Москва, 1871, стр. 85

Во время семилетней борьбы (1682—89 г.), которая завязалась между Нарышкиными и Милославскими, а продолжалась между Центром и Софиею, законы пришли в упадок, и внутреннее разстройство достигло до такой степени, что, по словам современников, бояре, у коих дела были в разстройстве, молили царя отпустить их на воеводство, хотя на год! Легко себе представить все ужасныя последствия такого образа улучшения денежных обстоятельств боярских – и что из этого выходило? Подати и налоги были отяготительны, но доходы казны были незначущи.

Долгоруков П. Сказание о роде князей Долгоруковых. СПб. 1840. С. 62

Дела и события того времени далеко не соответствуют столь высокому понятию о талантах Софии и ея советников в искусстве государственного управления. В актах, изданных в семилетнее господство ея, мы не находим ничего замечательного, ни для общественнаго благоустройства, ни для развитая промышленных сил народа, или для его образования.

Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. С.-Петербург, 1858–1863. Т. 1. С. 99

И по приходе к Москве начал его величество в [Немецкую] слободу ездить чрез предвождение его ж – князя Бориса Алексеевича Голицына.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Участие потешных [полков] в этом событии не имело значения в смысле военном; но тем не менее оно дало им возможность в первый раз доказать преданность царю, противостать крамольникам, поддержать власть законную и спасти для России Петра Великого.

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. С. 25

Теперь будем описывать о начатом правлении царицы Натальи Кирилловны, в порядках двора, и пропревожении времени царя Петра Алексеевича, и состоянии жития брата его, царя Иоанна Алексеевича, и бытности в монастыре царевны Софии.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Правление Нарышкиных

Правление оной царицы Натальи Кирилловны было весьма непорядочное и недовольное народу и обидимое. И в то время началось неправое правление от судей, и мздоимство великое, и кража государственная, которое доныне продолжается с умножением, и вывесть сию язву трудно.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Были распределены некоторые приказы и вакантные должности, как то: князю Петру Ивановичу Прозоровскому – Казна, Тихону Никитичу Стрешневу – Разряд, Петру Василь. Шереметеву – Поместный или земельный, князю Ивану Борис. Троекурову – Стрелецкий, Петру Абр. Лопухину – Ямской или почтовых лошадей, князю Михаилу Никитичу Львову – Земский, князю Фёдору Семеновичу Урусову – Иноземский; Посольский на время доверен Емельяну Игнат. Украинцеву с указом осведомлять Льва Кирилловича Нарышкина о делах высшей важности…

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Как новое правление государства началось, то Посольский приказ отдан Льву Кирилловичу Нарышкину, брату царицы Натальи Кирилловны, а во Дворец – Петру Аврамовичу Лопухину, а в Большую казну – князя Петра Ивановича Прозоровского, а в Иноземской приказ – князя Фёдора Семеновича Урусова, а в Разряд – Тихона Никитича Стрешнева, которой наиболее в делех был и секрет всех дел ведал со Львом Кирилловичем Нарышкиным, а в Конюшенный приказ – Алексея … А других многих в чины жаловали, как Ивана Цыклера из полковников в думные дворяне, князя Якова Долгорукова в Судной Московской приказ, Александра… в Судной Володимерской …, князя Ивана Борисовича Троекурова в Стрелецкий приказ, а на его место – в Поместной приказ – Петра Васильевича Шереметева.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 250

Дворец не был отдан никому, ибо князь Б. Ал. [Голицын] ждал этого в качестве награды за свои услуги, а господствующие клики не желали, чтобы оный был дарован ему.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Во-первых, начнём писать о характере царицы Наальи Кирилловны. Сия принцесса добраго темпераменту, добродетельнаго, токмо не была ни прилежная и ни искусная в делех, и ума лёгкаго. Того ради вручила правление всего государства брату своему, боярину Льву Нарышкину и другим министрам. И помянутой Нарышкин был судьёю в Посольском приказе, а под ним в том приказе правил Емельян Украинцев, думной дьяк, человек искусной в своих делех, и был в тех делех под князем Голицыным сосланным. Также к нему все министры принадлежали, и о всех делех доносили, кроме князя Бориса Алексеевича Голицына и Тихона Стрешнева. Помянутого Нарышкина кратко характер можно описать, а именно: что был человек гораздо посредняго ума и невоздержной к питью, также человек гордой, и, хотя не злодей, токмо не склончивой и добро многим делал без резону, но по бизарии своего гумору. И в том правлении наибольшее начало падения первых фамилей, а особливо имя князей было смертельно возненавидено и уничтожено, как от его царского величества, так и от персон тех правительствующих, которые кругом его были для того, что все оные господа, как Нарышкины, Стрешневы, Головкин, были домов самаго низкаго и убогаго шляхетства и всегда ему внушали с молодых лет пративу великих фамилей. К тому ж и сам его величество склонным явился, дабы уничтоживанием оных отнять у них повоир весь и учинить бы себя наибольшим сувреном.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Кто же правил государством? кто, по крайней мере, имел самое сильное влияние в правительстве? Мы видели, что у Троицы всем заведовал князь Борис Голицын, потому что был умнее, энергичнее, смелее всех. «Князь Борис Алексеевич Голицын распоряжался всем у Троицы, – говорит Гордон, – потому что никто другой не смел вмешиваться в такое щекотливое дело, каким оно сначала казалось». Но мы видели также, какое сильное негодование навлёк на себя князь Борис со стороны царицы Натальи и её родственников, выгораживая князя Василья из изменного дела. Эта ссора с Нарышкиными повела к тому, что когда опасность миновала, когда, следовательно, прошла нужда в человеке, способном управлять во время опасности, то князь Борис по возвращении двора в Москву потерял то значение, какое он имел у Троицы, и главным лицом в управлении явился брат царицы боярин Лев Кириллович со своими родственниками. Лев Нарышкин стал заведовать первым по своей важности приказом Посольским, хотя и без титула Оберегателя; князь Борис Голицын должен был удовольствоваться приказом Казанского дворца. Родственники молодой царицы получили свою долю в лице самого видного из них, боярина Петра Абрамовича Лопухина, которому достался Приказ большого дворца и Дворцовый судный; Стрелецкий приказ был поручен князю Ив. Бор. Троекурову; Разряд – боярину Тихону Никитичу Стрешневу. Князь Борис, потерявши прежнее значение, стал подвергаться большим оскорблениям в самом дворце. Сильно нападали на него Долгорукие: однажды в 1691 году князь Яков Фёдорович Долгорукий, побранившись с ним во дворце называл его изменничьим правнуком, потому что при Расстриге прадед его в Яузских воротах был проповедником. Вражда не утихала, и в следующем году в хоромах царя Петра Долгорукие – князь Яков и брат его, князь Григорий Фёдоровичи, напали на князя Бориса, обвиняя его, что он велел своему держальнику прибить брата их, князя Бориса. «Ах ты, пьяница! – кричали Долгорукие. – Да таких же собрав пьяных, водишь с собою, и, напоя держальников своих, велишь бить брата нашего, и возишь пьяную станицу не в причинные места, куда и возить не надобно, полно увернулся за сани, быть было в тебе ножу; поди теперь, вон брат князь Борис дожидается у Спаса вверху, подери его за волосы, так из тебя и оходы вырежет, а се подь сюда, мы скорее вырежем и выпустим кишки и годовалые дрожжи выбьем из тебя, ты весь налит вином. Ты бы сам, налив белки, лучше об угол ударился, чем брата нашего за волосы драть, ты бы отца своего за бороду драл! не дорожи делом, ныне не старая пора, с мечами стоять не велите». С Долгоруких велено было взыскать в пользу обоих Голицыных – отца и сына – бесчестье 3 000 рублей с лишком; но князь Борис бил челом, что отец его при кончине своей приказал не брать бесчестья, также и он, князь Борис, о своём бесчестье на Долгоруких не челобитчик.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XVI. С. 268–269

И по управлении всех тех дел, царское величество Пётр Алексеевич в Троицком монастыре чинил потеху верхом военную, все бояре и генералы иноземцы, как Пётр Гордон и другие. И в ту бытность в Троицком монастыре князь Борис Алексеевич Голицын тут привёл в милость иноземцов, как: Петра Гордона генерала, полковника Лефорта, Радивона Страсбурга, Ивана Чамберса и других многих, то есть начала вступить в милость и фамилиариту иноземцом.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Сентября 14. Иноземцы были допущены к целованию руки Его Величества и с обычными церемониями отпущены; им обещано месячное жалованье. Я имел особый указ остаться.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 212

Сентября 17, втор. Я получил довольствие из шести блюд, 3 возов сена и бочки овса в день. Я был вызван к Его Величеству и обучал 8 шеренг солдат перед Его Величеством; имели долгую беседу; пожалован Дамаском и атласом на два кафтана.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Сентября 18. Я был призван для выезда верхом и со многими другими вёл учение и стрельбу посредством пикировки.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Сентября 19. Его Величество и двор отправились в Лукьянову Пустынь, или келью отшельника, ныне сделанную монастырём. Здесь Его Величество изволил снова обучать конницу. Мой конь, порвав узду, понёсся и причинил мне жестокое падение, отчего я сильно ушиб правую руку. Его Величество подошёл ко мне, осведомился о здравии и казался весьма озабочен, что заставило меня не обращать на это внимания. Мы вернулись в Алекс. Слободу, за 7 верст. Я велел перевязать рану и чувствовал себя нехорошо целую ночь.

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. С. 213

Потехи продолжаются

Беспрестанные подстрекательства и тайные заговоры, которые возбуждаемы были против царя Петра и которых он избавлялся удивительным образом, ускорили вербование иноземных офицеров, и когда в числе их прибыли в Россию многие такие способнейшие люди (и в особенности знаменитый Лефорт) которые скоро приобрели внимание и милость монарха, то естественно, что рассказы их о своих странах, их предложения умножить в России военную силу и поставить её на Немецкую ногу, а, следовательно, и привести к повиновению Русских, враждебных царю, должны были ещё более укрепить в нём желание изменить у себя форму правления. Таким образом царь Петр принял твёрдое решение поставить Русской злобе Немецкий противувес и с помощию сего последнего совершенно извести старую Русскую закваску; поэтому его первым старанием было уничтожить корпус, очень преданный сестре его и состоявший из 40 000 слишком стрельцов, так как воины эти были уже стары, своенравны, но довольно ещё сильны для того, чтобы подчиниться муштрованию и нововведениям Немецких офицеров. Весьма необходимо, следовательно, было вести дело это с такою осторожностию, чтобы никто не мог заметить цели предприятия, чтобы не озлобить Русских и не напугать иностранцев, которые из опасения могли и уйти из службы.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1100–1101

По мере того как численность войск, созданных по иностранному образцу, возрастала, численность стрельцов уменьшалась. Это происходило потому, что их намеренно безжалостно использовали в самых опасных операциях, а также потому, что закрывали глаза на жадность их командиров и офицеров, которых не заставляли заменять умерших, и жалованье последних поступало в их пользу. Это войско, с 35–40 тысяч вначале, сократилось за несколько лет до 17 тысяч человек. Благодаря этому царь сразу же по достижении совершеннолетия мог противопоставить стрельцам новое войско, способное усмирить их, если бы они вновь начали восстание.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 150

Вследствие всех этих соображений, царь Пётр завел роту в 50 человек, которая не имела никакого родства и ничего общего со стрельцами, приказал её одеть и упражнять на Немецкий лад, поставил в ней иноземных обер и унтер-офицеров; сам, для ободрения новобранцев, стал в ряды их в качестве барабанщика, потом унтер-офицера и так далее до капитана, ходил с этою ротою на парады, и Русские воображали себе, что он держит людей этих только для потехи своей; поэтому и стрельцы смотрели на неведомые им упражнения, как на зрелища, и забавлялись только ими.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1101

Теперь будем писать о забавах Петра Алексеевича. По возвращении из Троицкаго походу 7197 (1689) году, его царское величество оставил своё правление, как мы упомянули, матери своей, а сам препровождал время своё в забавах екзерцицией военных, а именно начал набирать свои два полка Преображенской и Семёновской формально. И в первом, Преображенском, учинил 4 баталиона, а во втором, Семёновском, 3 баталиона. И над обоими теми полками учинил генералом Автомона Головина, человека гораздо глупаго, токмо что оной из спальников первой, которой знал солдатскую екзерцицию. И непрестанно время своё провождал его царское величество, уча оные полки в неделю по трижды.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

[1690] 198 года мая в … день – роспись потешной конюшни стоялым и подъёмным лошадям, которыя стали в селе Преображенском на корму: мерин солов – Нарышкинской, мерин буланой, мерин сер-чоглок, мерин сер – Бутананской, мерин сер – Черкаской, мерин гнед новокупленой, мерин булан – мирселисевской, мерин сер Неплюевской, иноходец игрен боярина Тихона Никитича, два иноходца постельничаго Гаврилы Ивановича, два иноходца Кирила Алексеевича, иноходец булан кривой, ездит Понкратей Богданович Самороков, – иноходец голун Казанцовской, ездит Сергей Оврамович, конь рыж с ходою – ездит князь Фёдор Юрьевич Рамодановской, семь вороных немецких, три мерина темносерых немецких, мерин карь – Неплюевской, мая в 23 день пала, мерин карь новочистой, пять меринов гнедых, пара Нелединских карих, две пары чюбарых, шесть голубых, четыре соловых, конь сер, что ездигь князь Андрей Михайлович, одиннадцать коней Неплюевских, шесть лошадей у сержант, у Ивана Инехова лошадь, у Хабаровых две лошади, у Ивана Степанова лошадь, у Ивана Тихоновича иноходец его; из подъёму поставлено на стойло четыре лошади, пара бурых возников и мая в 24-й день отведены боярину Юрью Ивановичу Салтыкову; у Лукьяна Дербицкаго лошадь, под нарядчиками лошадь, под стряпчими конюхами шесть лошадей, под стадными двенадцать лошадей, три лошади развозных, верблюд. И всего на корму стоялых и подъёмных сто одна лошадь, да верблюд; а роспись отпущена во дворец к корму на восемьдесят на девять лошадей, да на верблюда; а корму берётца на сутки: копна без полчетверти сена, овса четыре четверти, да из того ж корму кормится за лишком окладу двенадцать лошадей, а на сто лошадей надобна копна мерная сена, овса пять четвертей. (Ст. 198 г. № 1203) (Ст. 198 г. № 864)

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 113–114

7200 [1691] Декабря в 19 день, велено взять заузольские волости со крестьян и выслать в Переславль Залеской к пивному варенью 300 бочек и в том числе 200 по тридцати, 100 по 25 вёдр, и о том на Балахну к воеводе к Ивану Козинскому в-х г-рей грамота послана, и марта в 11 день путной ключник Фёдор Протопов прислан в Приказ Большого Дворца за своею рукою роспись принял он в Переславль Залеской на обиход в-х г-рей к пивному варенью и к медвеной ставке заузолской волости у крестьян на нынешний 200 год по окладу 183 бочки, в том числе 61 по 30, 122 бочки по 25 вёдр, платили те бочки заузолской волости целовальники Ивашка Семёнов, с товарыщи.

Из «Книги Приказа Большого Дворца». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 379

Теперь будем говорить, что при наборах потешных в Преображенской и Семёновской полк произошло. Многие из рабят (ребят) молодых, народу простаго, пришли в милость к его величеству, а особливо Буженинов, сын одного служки Новодевичья монастыря, также и Лукин, сын одного подъячаго Новгородскаго, и многие другие, которые кругом его величества были дённо и ночно. И от того времени простаго народу во все комнатныя службы вошли, а знатныя персоны отдалены. И помянутому Буженинову был дом сделан при съезжей Преображенскаго полку, на котором доме его величество стал ночевать и тем первое разлучение с царицею Евдокиею началось быть; токмо в день приезжал к матери во дворец, и временем обедовал во дворце, а временем на том дворе Буженинаго. И так продолжалося до смерти царицы Наталии Кирилловны.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 252

[1693] Ноября 12-го куплено их в-х г-рей в Мастерскую Полату сукна кармазину голубаго, самого доброго, мерою 5 аршин, ценою во 2 рубли аршин, и того 10 рублёв, а то сукно великому государю на немецкой кафтан. (Ст. 202 г. № 92).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 139

(1693 г.) Июня 7-го: велено отпустить с кормового дворца в село Преображенское, на банники к пушкам, 30 овчин деланыя добрыя… да в мыленку кочергу железную с лопаткою…

Из «Книги расходная строельных дел». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 363

[1694] 202 года августа во 2 день, по указу великих государей, Иван Юрьевич Леонтьев с товарыщи приказал к нему в-му г. ц. и в. к. Петру Алексеевичу, в. в. и м. и б. р. с., в хоромы написать живописным письмом, самым добрым мастерством, дватцать три картины, против немецкаго обрасца, бои полевые; длина всякой картине в свету по два арш. с четвертью, вверх по полтора аршина, и сделать к ним рамы с гладким дорожником и вычернить против немецкаго обрасца. А по смете Ивана Салтанова надобно для письма тех картин на покупку холста и розных красок, по 30 алт. на картину, и того на двадцать на три 20 р. 23 алт. 2 д., да на дело рам, по скаске резнаго деревяннаго дела мастера Лариона Юрьева, на 23 рамы сосновых, с средними поперечники, которым быть в рамах же в свету и прибивать на них для письма полотны, на лес и на клей по 8 д. на раму, и того 30 алт. 4 д., да на 23 рамы настоящих, которыя чернить, на покупку досок липовых, самых сухих н глатких, и на подклейку под те рамы досок сосновых и рыбья клею, по 5 алт. на раму, и того 3 рубли 15 алт., всего 25 руб. 2 алт. 2 д. И того ж числа те двадцать три картины розданы писать Оружейные Полаты жалованным живописцам: Михаилу Чогловову, Луке Смольянинову, Григорью Одолскому, Герасиму Костоусову, по четыре картины человеку; живописнаго письма ученикам: Денису Щербакову, Александру Захарову, Савину Мелентьеву, по две картины; Алексею Печкину одна картина; а написать им на тех картинах розные обрасцы, применяясь к немецким картинам; а у досмотру над ними того письма быть Ивану Салтанову. (Ст. № 76 ХХШ и Ст. 201 г. № 609).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 143–144

И в 0000 (siс) году родился царевич Алексей Петрович, котораго рождение принесло великое порадование в народе, понеже сукцесия была весьма кратка. А на другой год родился царевич Александр Петрович, из котораго наибольшее порадование было. И при тех рождениях последнии церемонии дворовыя отправлялися, как обыкновенно: патриарх и бояре и все стольники, гости и слободы были с приносом, и протчие.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 251

Шальное счастье женевца Франца Лефорта

Царь Алексей Михайлович, достойный Родитель Петра Великаго, начавший первый пещися о заведении в России строевых войск, отправил в Немецкую землю бывшаго в службе своей из Немцов же Полковника Верстина с повелением приглашать в службу Российскую всех тех иностранцов, которые на то согласятся. Воин ищет славы всюду, где только надеется её найти. Слава, пронёсшаяся о учреждаемых в России строевых войсках, уверение Верстина о истине слуха сего, и о добродетелях и щедрости Царя, решили многих принять его предложение, в числе которых был и Лефорт.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 12

Ровно за 5-ть месяцев до кончины Царя Алексия Михайловича, 25-го Августа 1675 года, пришли к Архангельску с моря на голландских кораблях 14-ть служащих иностранцев – офицеров и изъявили желание служить в России; в числе их был женевец Капитан Лефорт, которому так много приписывают влияния на образование Петра.

Языков А.П. Пребывание Петра Великаго в Сардаме и Амстердаме в 1697 и 1717 годах. Berlin. 1872. С. 5

Благородная гордость, желание цриобрести большее познание в странствовании по различным Европейским народам; наконец, то счастливое побуждение, каковое раждается от сопребывания c великими людьми, увлекло его, как бы против воли, c брегов Мейзы на брега реки Москвы.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800. С. 7

Ровно за пять месяцев до кончины Царя Алексея Михайловича, 25 Августа 1675 года, пришли с моря к Архангельскому городу, во время ярмарки, на Голландских кораблях служилые иноземцы: Полковник Фан-Фростен, Подполковник Фан-Торнин, Маиор Шванберг, пять Капитанов, четыре Поручика и два Прапорщика. В числе Капитанов был Фрянс Лафорт. Явившись в съезжую избу к Двинскому Воеводе, Думному Дворянину Фёдору Полуектовичу Нарышкину, иноземцы сказали, что служили они в разных землях, были на многих боях, а ныне приехали служить Великому Государю Российскому, и просили, дав им корм, отправить их в Москву. Воевода объявил, что, без Царскаго именнаго указа, отпустить их к Москве он не смеет, разспросил каждаго порознь о прежней службе и разспросныя речи послал в Москву с Двинским Стрельцом Чечёткиным; между тем, до получения указа, велел нововыезжим иноземцам побыть в Архангельске, и, вероятно, не сомневаясь в царском согласии, назначил им корм, по прежним примерам, «неповелику», – по полтине на день всем вообще четырнадцати человекам.

В разспросных речах те изъяснили: «Полковник Яков Фан-Фростен сказался родом Пруссии земли из города Дансика; служил сначала в Швеции Капитаном, потом в Испании и Голландии Полковником, был с Французами на многих боях, в чём дан ему лист от Испанскаго Короля; в Россию отправился из Голландии, Полуполковник Гаврило Фан-Торнин, родом также из Дансика, служил 18 лет Польскому Королю Яну Казимиру Капитаном, два года Цесарю и в Голландских войсках Полуполковником. Маиор Фрянс Шванберг, родом из Прусскаго города Королевца, 14 лет был Капитаном в Швеции и Голландии, и два года в Испании. Капитаны Станислав Тшебяковский, Филипп Фон-дер-Фельд, Иван Зингер, Яков Румер, Фрянс Лафорт, сказались родом также из Прусской земли, из города Дансика; служили в Голландии и Испании, были с Полковником Фан-Фростеном на многих боях против Францужан; из Испании перешли в Голландию; оттуда приехали к Архангельску, служить Великому Государю. Поручики Ян Куз, Питер Юшим, Оливер Дергин, Михель Янсын объявили себя Брабанцами из города Брюселя, и были, в полку Фан-Фростена, в Испании на многих боях. О двух Прапорщиках, которые не явились в съзжую избу, оставшись на кораблях, для бережения рухляди, Полковник сказал, что они родом из Прусския земли и служили в его полку.

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. Санктпетербург. 1851. С. 5–6

…Начальник Архангелогородской, быв старинных предубеждений и приверженный к Царевне Софии, о коей мы имели уже случай говорить выше, принял Лефорта и сотоварищей его весьма худо, не дал им до Москвы пропускных видов, и на жалобы их о том отвечал угрозами сослать их в Сибирь. Нещастия сокрушают только низкия души; но человек твёрдый и добродетельный не подвергается оным. Лефорт вооружася терпением и надеждою, употребил скучное то для него время на изучение Российскаго языка.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 14

До сих пор считали его у нас уроженцем Прусския земли из города Дансика; так числился он во всех актах между выезжими иноземцами, в следствие его собственнаго показания; так поименован он и в царской грамоте по случаю отпуска его в свою землю. Державцы Женевской Республики изумились позднее, увидев, что земляка их считали в Москве Пруссаком, и отпуская его обратно в Poccию, писали к нашему Двору, что Франц Лефорт, получивший от Poccийскаго Государя Капитанский чин на полтараста человек ратных людей, есть гражданин Женевской Республики, из благороднаго колена Лефортов; что дед его Исаак Лефорт был Бургомистром города Женевы, а брат Амадей Лефорт, после многих почётных посольств, также достиг сана Бургомистра; мать же его Франциска Лекция была дочь Бургомистра и градских законов Исправителя Якова Лекция.

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. Санктпетербург. 1851. С. 12–13

От Царя и Великаго Князя Алексея Михайловича, всеа великия и малыя, и белыя России Самодержца, на Двину думному нашему дворянину и воеводе Федору Полуехтовичю Нарышкину, да дьяку нашему Афонасью Зыкову. В нынешнем во (184) году октября в (25) – м числе послана к вам наша, Великаго Государя, грамота, а велено от Архангельскаго города приезжих иноземцов начальных людей полковника Якова фан-Тростена, да полуполковника Гаврила фан-Торнена с товарищи четырнадцати человек выслати за море, а к Москве отпускать и нашего, Великаго Государя, жалованья им давать не велеть. И ноября в 31 (17) – м числе писали вы к нам, Великому Государю, что о тех иноземцах нашего, Великаго Государя, указу к вам не прислано и к Москве их отпустить, или назад выехать, о том бы вам наш, Великаго Государя, указ учинить. И как к вам сия наша, Великаго Государя, грамота придёт, и вы б по прежнему и по сему нашему, Великаго Государя, указу полковника Якова фан-Тростена и полуполковника Гаврила фан-Торнена с товарищи от Архангельскаго города велели выслать за море, а к Москве отпускать и нашего, Великаго Государя, жалованья им давать не велели; тако-ж и впредь, буде из-за моря на кораблях учнутъ приезжать к городу какие иноземцы и станут нам, Великому Государю, бити челом в нашу, Великаго Государя, службу и чтоб их от города отпустить к Москве, и вы б таким иноземцом нашего, Великаго Государя, жалованья давать и к Москве отпускать не велели, а высылали их от Архангельскаго города по прежнему за море на тех же кораблях, на которых они учнут приезжать. Писан на Москве лета (7184) ноября в (20) день. За приписью Василья Бобинина.

Грамота царя Алексея Михайловича 20 ноября 1676 г. Цит. по: Мышлаевский А.З. Выезд в Россию Франца Лефорта. (Современная переписка) // Русская старина, 1898. – Т. 93. – № 3. – С. 641–642

Царский указ прислан был на Двину уже по закрытии судоходства: возвратиться в Голландию морем не было никакой возможности; ждать лета и жить в Архангельске на собственный счёт не доставало средств. В столь затруднительных обстоятельствах, злосчастиые иноземцы решились прибегнуть к милосердию Государя и подали на имя Его Двинскому Воеводе челобитную следующего содержания: «Будучи в Немецких странах, слышали мы, Великий Государь! про твою царскую, славную, неизреченную милость к нашей братьи, служилым иноземцам, захотели мы тебе послужить и приехали в Архангельск; но без твоего указа к Москве нас не отпускают, а корабли ушли за море. Великий Государь! дозволь нам приехать к Москве на наших проторях (издержках) и подводах, и если мы на твою службу годимся, вели, Государь, нас принять; а если не годимся, укажи нас за Немецкий рубеж отпустить, чтобы нам здесь, в Архангельске с женишками и детшшками голодною смертью не помереть. Царь-Государь! смилуйся».

В ответ на cию челобитную, 16 Декабря 1675 года, последовало царское повеление, присланное на Двину уже по смерти Нарышкина: отпустить иноземцев от города к Москве на их харчах и проторях. Они отправились из Архангельска 19 Генваря 1676 года, были в дороге около шести недель, из чего можно заключить, что шли большею частию пешком…

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 6–8

По прибытии в столицу путешественникам пришлось ждать решения своей участи более месяца. Только 4-го апреля последовал о них доклад боярина Матвеева царю Алексею Михайловичу; в тот же день иноземцам было объявлено решение государя, занесённое в столбцах Посольскаго приказа так: «(184) 1676 году апреля в (4) день боярин Артемон Сергеевич Матвеев, сшед с Верху, в Посольском приказе выезжим иноземцом сказал Великаго Государя указ, что они ему, Великому Государю, в службу не годны, и указал их Великий Государь отпустить в свою землю за море, и они б к отпуску были готовы».

Мышлаевский А.З. Выезд в Россию Франца Лефорта. (Современная переписка) // Русская старина, 1898. – Т. 93. – № 3. – С. 645

Таким образом, Лефорт жил в Москве без дела и, кажется, без денег, по свидетельству Историка безпристрастнаго (Александра Гордона, знавшего его лично), на счёт Голландских купцов, которые полюбили его за разгульный характер и за блистательный ум в дружеской беседе.

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 11

Между прочими имел он удовольствие не только ознакомиться, но и дружбу приобрести г. Торна, Датскаго Резидента, и иметь честь, быв c ним в звании его Секретаря Посольства на аудиенции у его Царскаго Величества, подать Королевскую грамоту, и допущен быть к целованию Царской руки. Cиe счастливое обстоятельство отворило ему вход во Дворец, и Его Величество не мог не заметить его; особливо же по росту, стройности стана и благородному виду его, какими был он одарён от природы.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 15

О склонности Лефорта к весёлой, даже разгульной жизни свидетельствуют Патрик Гордон, Александр Гордон и Корб; первый часто упоминает в своём журнале о пирах, которые давал [позже, уже в бытность свою любимцем Петра] Лефорт: почти после каждаго из них Гордон был нездоров. Второй пишет, что Лефортовские пиры продолжались по три дня и по три ночи сряду. Корб свидетельствует, что на одре смертном, в бреду горячки, Лефорт безпрестанно требовал музыкантов; врачи велели позвать их и при звуках музыки он несколько успокоился.

Устрялов Н.Г. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 42

Случилось, что около 1695 года некий молодой женевец по имени Лефорт оказался в Москве у датского посла. Царю Петру было тогда 19 лет, он увидел этого женевца, за короткое время изучившего русский язык и говорящего почти на всех языках Европы. Лефорт очень понравился монарху, он перешёл к нему на службу, и вскоре приобрёл его особое расположение. Он ему разъяснил, что имеется другой способ жить и править, кроме того, что, к сожалению, издавна установился в его обширной империи; без этого женевца Россия была бы, может быть, до сих пор варварской.

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер. с фр., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина. М. 2004. С. 14

Г[осподин] Вольтер не любит входить в розыскания; по нём лучше разрубить узел, чем развязать его. Все согласны, что Вольтерова история Петра В. не удовлетворила всеобщему ожиданию. Ея недостатки замечены были ещё до ея появления в свет по тем образчикам, которые автор прислал в Петербург в рукописи. Заметки мои были отосланы к автору. На их то основании, в предисловии к 2-му тому он исправил некоторые промахи, сделанные в 1-м томе; другие ошибки он извинил; наговорил мне грубостей; особенно постарался он не коснуться тех замечаний, которыя бы заставили его покраснеть.

Миллер Г-Ф. Цит. по: Современник. 1854, № 10, стр. 134

Императрица Елисавета Петровна, благоговея к памяти отца, желала видеть дела его описанными пером искусным, и каммергер ея Ив. Ив. Шувалов предложил этот труд писателю знаменитому, наполнявшему всю Европу славой своего имени, Вольтеру. Сообщили ему материалы, извлечённые из архивов, частию в подлиннике, частию в переводах Тауберта, Миллера, Штелина, послали многоценную коллекцию Русских медалей, дорогие меха, и ровно чрез год (в 1761), вместо ожидаемой полной и подробной Истории Петра, получили от него в одной небольшой книге: Histoire de l’Empire de Russie sous Pierre le Grand, par l’auteur de l’histoire de Charles XII, сочинениe слабое, безцветное, столь же неудовлетворительное в смысле истории Империи, как и в смысле жизнеописания Императора, наполненное всякаго рода ошибками, ложными умствованиями, и во многих местах несогласное с доставленными автору документами.

Изумлённый Шувалов спрашивал автора, почему не воспользовался он сообщёнными ему материалами, не поместил многих подробностей и для чего исковеркал почти все имена собственныя? Вольтер отвечал: «я не привык слепо списывать со всего, что мне присылают; у меня есть свой взгляд и свои достоверные материалы; что же касается до упрёка в искажении имён собственных, то кажется, его делает мне какой-нибудь Немец: «je lui souhaite plus d’esprit et moins de consonnes», присовокупил Вольтер с обычным своим легкомыслием. Не жаль потери золотых медалей и дорогих мехов, но жаль материалов, которые частию посланы были в подлиннике и утратилась невозвратно.

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. С.-Петербург, 1859. С. XL

По природной своей склонности Пётр полюбил иностранцев ещё до того, как понял, насколько они могут быть полезны. Лефорт был первым из тех, кого он использовал для перемены лица всей Московии.

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999. С. 20

К несчастию наш великий Государь, худо воспитанный, окружённый людьми молодыми, узнал и полюбил женевца Лефорта, который от бедности заехал в Москву, и весьма естественно находя Pyccкиe обычаи для него странными, говорил ему об них с презрением, а всё Европейское возвышал до небес; вольныя общества Немецкой Слободы, приятныя для необузданной молодости, довершили Лефортово дело, и пылкий Монарх, с разгорячённым воображением, увидев Европу, захотел сделать Poccию Голландиeю.

Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях. В сб. Быть России в благоденствии и славе. Послания великим князьям, царям, императорам, политическим деятелям о том, как улучшить «государственное устроение». М. Изд «Пашков Дом, 2002. С. 264

Счасливое сходство нравов, соединяющее великих людей, свободный и благородный вид его, приятность и искусство, с каковым он действовал при помянутом обучении, привлекло к нему сердце юнаго Государя. Сии чувствования почтения возрасли несравненно больше, когда был он представлен Ему, и когда Монарх увидел милаго Ему иностранца, совершенно ещё говорящего по Русски, Он восхитился дарованиями его, и просил обходиться c ним без чинов, просто, и как должно честному человеку, говорить Ему всегда правду, сколь бы ни была она колка; научить Его Голландскому языку, и всему, что он знает… И с сего времени Лефорт имел щастие называться от Государя своим Учителм…

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 33–34

Молву о деятельном участии Лефорта в настроении Петра с отроческих лет ко всему, что его в последствии прославило, распустили позднейшие компиляторы, которые, перепутав события, лица, годы, не поняв отрывистых заметок современных сказаний и, вообразив, что дружба Петра к Лефорту могла быть только следствием привязанности ученика к своему наставнику, разгласили в потомстве о редких достоинствах ума и сердца, отличавших пред всеми знаменитаго Женевца, о его воинской опытности, о его любви к Наукам, о государственной прозорливости и деятельности. Они выставили Лефорта каким-то Ментором, а Петра чуть не Телемаком… По крайней мере, нет никакого положительнаго свидетельства, чтобы Лефорт уже в правление Софии пользовался доверенностию Петра, беседовал с ним в уединённом селе Преображенском о нравах и обычаях других народов, пробуждал в нём любовь к знанию, страсть ко всему иноземному, твердил о грубом невежестве Русских, доказывал необходимость образования для Государя и народа, и своими уроками направил его к той цели, к которой он впоследствии, во всю жизнь свою, стремился так неуклонно и постоянно. Все, что рассказывают позднейшиее историки о начале привязанности Петра к Лефорту, задолго до падения Софии, опровергается актами несомнительными… Здесь мы разбираем только вопрос, какое имел он влияние на первоначальное развитие душевных способностей юнаго Царя, и, кажется, имеем право сказать, вопреки общему мнению, что напрасно одни прославляют, другие винят его за данное им направление Петру: Царь сблизился и подружился с ним не прежде 17-летняго возраста, когда, несомнительно, душа его уже горела жаждою знания, а воображение рисовало фортеции, корабли, битвы на море и на суше.

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 12–13, 22, 24

О любимце царя Лефорте тайный венецианский агент передавал своему правительству некоторые подробности: «Он стал фаворитом царя с тех пор, как спас его при падении из кареты; он ввёл в Московии некоторые новшества в дамском туалете, а именно ввёл употребление фонтанжей – особого рода головного убора».

Франц Лефорт. Страницы истории. Сетевая версия книги. http://rusk.ru/st.php?idar=420056

И в то время названной Франц Яковлевич Лефорт пришёл в крайнюю милость и конфиденцию интриг амурных. Помянутой Лефорт был человек забавной и роскошной или назвать дебошан французской. И непрестанно давал у себя в доме обеды, супе и балы. И тут в его доме первое начало учинилось, что его царское величество начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал первой быть к одной дочери купеческой названной Анна Ивановна Монсова. Правда, девица была изрядная и умная. Тут же в доме Лефорта началось дебошство, пьянство так великое, что невозможно описать, что по три дня запершись, в том доме бывали пьяны, и что многим случалось оттого умирать. И от того времени и по сие число и доныне пьянство продолжается, и между великими домами в моду пришло. Помянутой же Лефорт с того времени пришёл до такого градусу, что учинён был генералом от инфантерии, и потом адмиралом, и от пьянства скончался.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Чрезвычайные милости, излиянные и изливаемые на меня им (младшим царём Иваном) и братом его, Петром Алексеевичем, беспримерны, и, не хвастая, могу сказать, что никогда не пользовался ими ни один иноземец, когда-либо живший в России. Я все приписываю Провидению… Везде, где я нахожусь, всё зависит от моих распоряжений… Я много выстрадал: я научился жить и желаю в том совершенствоваться более и более. Хотя вся страна и все различные национальности уважают меня, однако я не позволяю усыплять себя такой славой; напротив, стремлюсь постоянно к тому, чтобы доказать моё усердие, привлечь верных подданных… Сознаюсь, все эти милости необычайны; я не заслужил их; я не воображал в столь короткое время составить моё счастье; но так было угодно Богу, и их царские величества объявили мне о том словесно, с весьма большою торжественностью, и весь народ одобрил…

Франц Лефорт брату. 4 июля 1694 г. Цит. по: Франц Лефорт. Страницы истории. Сетевая версия книги. http://rusk.ru/st.php?idar=420056

Относительно господина генерала, дяди моего, я не могу себе представить, кто бы это мог написать, что он-де же предаётся большим дебошам. Я не имею ничего против того, что вы это узнаете, однако это всё же не так, как вам сообщили; я уверен, что слухи преувеличивают факт по крайней мере в два раза. Раз или другой это было, но не безостановочно, а теперь прекратилось. Что касается курения табака, то оно продолжается своим чередом. И всё же он начинает воздерживаться, когда у него есть гости.

Пётр Лефорт (племянник Ф. Лефорта). Письма Франца и Петра Лефортов о «Великом посольстве» // Вопросы истории. № 4, 1976. С. 125–126

За мои заслуги при осаде Азова мне милостиво пожалованы несколько деревень с 200 крестьян; деревни находятся в полутора днях пути отсюда. Кроме того, мне пожалована большая сумма денег, собольи меха и парча, большая позолоченная ваза с именем его царского величества, каменный дом, который его величество приказал построить в моё отсутствие (Лефорт в это время собирался в первое Великое посольство в Европу): камни, необходимые для постройки дома, и все материалы уже заготовлены; вокруг моего дома и даже внутри всё наполнено материалом для нового здания; посредине будет большой зал. Здесь нет здания, равного тому, которое будет построено; стоимость его обойдется в 40 тысяч экю. До моего отъезда, если богу будет угодно, через каких-нибудь пять недель начнут большой зал. Вот что я могу сказать вам относительно тех милостей, которыми пожаловал меня его царское величество, и нескольких других, ни с чем не сравнимых.

Лефорт – Петру Лефорту. Письма Франца и Петра Лефортов о «Великом посольстве» // Вопросы истории. № 4, 1976. С. 125

Царский любимец Лефорт, который ничего не понимал на море, был объявлен Адмиралом.

Перри Д. Состояние России при нынешнем царе. В отношении многих великих и замечательных дел его по части приготовлении к устройству флота, установления нового порядка в армии, преобразования народа и разных улучшений края // Чтения императорского Общества Истории и Древностей Российских. №. 1. М. 1871. С. 187

Толь стремительное щастие возбудило на него во многих зависть и злобу; сам Гордон, свойственник и друг его, не мог равнодушно смотреть на толикия милости, изливаемыя на него. Проницательный Монарх cиe заметив, сравнял жалованье его c Лефортовым, и тем успокоил его.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 67

Разгульная жизнь Петра отразилась и на его семейных отношениях. Лефорт сблизил Петра с семейством Монсов, где было две дочери; Петру сильно приглянулась одна из них – Анна. Умная, кокетливая немка умела привязать его к себе тем наружным лоском обращения, которого недоставало русским женщинам. Пётр с этих пор невзлюбил жены своей, чуждался домашнего очага, но принужден был сдерживать себя, пока жива была его мать.

Костомаров Н.Исторические монографии и исследования. Книга III, том V. С. 345

Помянутая царица Наталья Кирилловна возненавидела царицу Евдокею и паче к тому разлучению сына своего побуждала, нежели унимала. К тому ж непрестанная бытность его величества началась быть в слободе Немецкой не токмо днём, но и ночевать как у Лефорта, так и по другим домам, а особливо у Анны Монсовны.

И многие купцы агленские и голанские, как Андрей Стельс, Христофор Брант, Иван Любьс пришли в его величества крайнюю милость и конфиденцию, и начали иметь свой свободной вход. Также все в слободе офицеры знатные из иноземцов и торговые, так и (на) Поганом пруде не могли единой свадьбы учинить, чтоб его величество не звать и при нём знатных персон на свадьбы. И особливые банкеты чинили, и балы, и супе давали, также и ко многим на погребение зывали, где его царское величество присутствовал со всеми своими дворовыми, по чину их, в епанчах чёрных.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 253

Предугадываем вопросы: когда же они сблизились? За что Царь так нежно полюбил малосведущаго иноземца? От чего так горько плакал над его бездыханным трупом, называя его своим единственным, незаменимым другом? И зачем, наконец, так долго тосковал по его кончине? Первый главный вопрос разрешается сказанием современника, безпристрастнаго и пытливаго, имевшаго все средства собрать в Москве свежия предания, видевшего Лефорта на высшей степени почестей, видевшаго и погребение его, Секретаря Цесарскаго Посольства Корба. С ним согласны и другие современные Писатели, в главном факте, ошибаясь только в летоисчислении и событиях, которыя они перемешали. Корб свидетельствует, что по открытии ужасных замыслов Царевны Софии, поднявшей преступную руку на державнаго брата, когда Пётр удалился в Троицкий монастырь и не без трепета мог видеть около себя немногих приверженцев: среди общаго колебания и недоумения Двора, войска, народа, Лефорт один из первых отстал от Царевны и явился в Лавру, готовый пожертвовать жизнию за Царя. Легко вообразить, с какою признательности встретил его Государь, умевший ценить и не такия заслуги. Личныя достоинства Лефорта довершили остальное: признательность Царя обратилась в дружбу, когда он узнал ближе благороднаго Женевца: Пётр полюбил его за беззаботную весёлость, столь пленительную после тяжких трудов, за природную остроту ума, доброе сердце, ловкость, смелость, а более всего за откровенную правдивость и редкое в то время безкорыстие, добродетели великия в глазах Монарха, ненавидевшаго криводушие и себялюбие.

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 22–23

Франц Яковлевич Лефорт, перваго выборнаго Московскаго полка Генерал и Флота Адмирал, родом Женевец, лет за 20 чрез Белое море с двумя товарищами отправился в Poccию искать счастья, и чего искал, то нашёл: в 1688 году (ошибка, вместо 1689) их Царския Величества удалились в Троицкий монастырь, спасаясь от мятежных Стрльцов, которые не только не щадили Бояр, украшенных добродетелями, но жаждали и Царской крови юных Государей; в это опасное время, когда многие колебались, чью принять страну, не зная, чем кончится буря и кому достанется власть господства, Лефорт с немногими из своих воинов поспешил к Троице; так, своею решительностию, он пошёл фортуне на встречу, а не последовал за нею. Такою преданностию в самоотвержением в минуты опасности, он приобрёл любовь Царя и самые несправедливые завистники должны согласиться, что Лефорт её заслужил.

Корб И.-Г. Дневник поездки в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997. С. 214

В числе разных иностранцев, приехавших с Гордоном к Петру во время его пребывания у Троицы, был и Франц Яковлевич Лефорт… По свидетельству знавших его лично, это был человек малосведущий, но зато умевший обо всём хорошо говорить, человек весёлого нрава и необыкновенно приятный собеседник. В этом качестве, столько сродном племени, к которому принадлежал Лефорт, и заключается причина, почему Пётр привязался к этому человеку. Лефорт обладал редким житейским тактом. Пользуясь благосклонностью и привязанностью царя, он никому не вредил, не имел того высокомерия, которым вообще вооружали против себя русских живущие среди них иностранцы: Лефорт, знакомя Петра своими рассказами с культурным ходом европейской жизни, отнюдь не старался своим влиянием выводить вперёд иностранцев перед русскими; напротив, советовал Петру приближать к себе русских, возвышать их, и сам постоянно казался преданным пользе страны, в которой нашёл себе новое отечество. Если Лефорт мало имел основательных сведений в военном устройстве и в кораблестроении, зато с жаром и с восторгом говорил об этом перед Петром и располагал Петра к усвоению наружных признаков иноземного строя. Таким образом, под его влиянием Пётр пристрастился к иноземному платью. Рассказывают, что Лефорт сам лично являлся перед Петром то в той, то в другой военной форме, с позволения Петра переодел русских солдат в иноземные мундиры, обучал их в глазах царя военным эволюциям и приводил его в восторг.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 542–543

Также и первое начало к ношению платья немецкаго в тое время началося, понеже был един аглеченин торговой Андрей Кревет, которой всякия вещи его величеству закупал, из за моря выписывал и допущен был ко двору. И от онаго первое перенято носить шляпочки аглинския, как сары (галерные работники) носят, и камзол, и кортики с портупеями.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 253

А так же, чувствуя в сём [воинском] искусстве недостаток, просил Пётр Лефорта для обучения Его составить порядочную и по лучшим Европейским правилам обученную роту. Знаменитый Женевец c радостию принял сие на себя. Первая сия рота составлена им частию из упомянутых потешных, и частию из детей же Царедворцов. Он одел и вооружил её по Немецкому образцу, обучил совершенно всем воинским маневрам, ввёл в оную строгий воинский порядок, и чрез нисколько времени, по утру рано, когда ещё опочивал Государь, привел её в строй пред окошки Преображенскаго Дворца Его; стук барабанной разбудил Монарха, и Он, вскоча c постели и, подбежав к окошку для узнания причины услышаннаго Им барабаннаго бою, увидел любезнаго своего Лефорта c эспантоном в руке, стоящаго пред ротою молодежи, одетых в Немецкие мундиры и держащих ружьё на плечах, неизреченно обрадуяся, выбежал пред оную, обнял его, прося записать в роту ту и себя.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 37–38

Женевец Лефорт, вступивший в русскую службу при Царе Феодоре и отличившийся в последнюю войну с Турками, был начальником сей роты.

Глинка С.Н. Русская история… С. 194

Господин Лефорт, основная цель которого в поисках развлечений для царя состояла в том, чтобы научить его искусству управлять и вести войну, часто проводил учения этой роты в присутствии царя. Петру это так понравилось, что он сам захотел вступить в эту роту и начать с самых низших чинов, таких как барабанщик, солдат, капрал и т. д., чтобы узнать на собственном опыте, как проходит службу военный человек во всех этих рангах. Для московских вельмож и простых горожан это было интересное зрелище: царь в иностранном мундире на строевых занятиях на иностранный манер. Любопытство привлекало на этот спектакль даже стрельцов, которые выражали такое же удовольствие, как и другие зрители, не подозревая, что они наблюдают за рождением орудия их собственной гибели. У них не открылись глаза даже тогда, когда царь, пройдя через все низшие ранги, достиг звания капитана этой роты, независимой от их корпуса. Через некоторое время рота эта выросла до батальона, потом до двух, трёх и четырёх. В эти батальоны вступили многие русские дворяне, семьи которых подверглись грубому обращению со стороны стрельцов, и поэтому они питали естественное отвращение и неприязнь к стрельцам. Вслед за ними последовали многие их соотечественники, так что в течение семи или восьми лет эти войска, созданные по иностранному образцу, выросли до 12 тысяч человек. Они находились в Москве для охраны этого города. А в это время стрельцы, занятые войной, которую Россия вела против турок, были рассеяны и удерживались на границах.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991. С. 200

В этих тайных намерениях его осторожно направляли советы умных людей. Благодаря своей рано проявившейся способности распознавать людей он целиком положился на этих своих приближённых. Среди них был один иностранный офицер по имени Лефорт, который под предлогом развлечения царя невинными играми собрал вокруг молодого государя иностранных офицеров в количестве, достаточном, чтобы создать роту. Эта рота казалась не столь сильной, чтобы стоять на страже безопасности царя, а служила якобы лишь для его развлечения. Она ни у кого не вызывала опасений.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 53

Ни слова не упоминают об этом современники, лично знавшие Лефорта; напротив того, они говорят почти единогласно, что сей счастливец не имел никаких познаний в военном искусстве; ни на море, ни на суше, и обязан всеми почестями, саном Адмирала, званием Новгородскаго Наместника, честью великаго Посла, единственно благоволению Царя, который любил его, как друга. Гордон, всегда осторожный в суждении о других лицах, при описании перваго Азовскаго похода, не мог скрыть своей досады на Лефорта, который распоряжался своим отрядом весьма неискусно, мало обнаруживал основательных сведений в военном деле, и думал как-нибудь кончить поход, только бы скорее возвратиться в Москву… Маиор Александр Гордон, поступивший в Русскую службу года за три до смерти Лефорта и бывший с ним во втором Азовском походе, говорит именно, что он почти ничего не разумел в военном искусстве ни на море, ни на суше, но царская милость всё заменяла… Достоверно только то, что, вопреки общему мнению, Лефорт не был ни Капитаном, ни Полковником потешнаго войска; даже не числился ни в первоначальном составе его, ни в последствии, в Преображенском полку. Первым Полковником его был Юрий Фон-Менгден, а Маиором Иван Иванович Бутурлин.

Устрялов Н.Г. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 39

Об екзерцициях военных можем сказать, что были весьма к прогрессу обучения его величеству и всем молодым людям, также и народу или ко обучению солдатства и отчасти политикою, для того, что, с одной стороны, всегда были полки гвардии Преображенской и Семёновской и два полка старых и первых солдатских Бутырской и Шепелевской, или потом названной Лефортовской, а к ним присовокуплены были из полков стрелецких, которые верны были его величеству, как полк Сухорева и некоторые подобные тому. А с другой стороны, были полки стрелецкие, как Стремянной и Белой полк и другие, которые были ему всегда противны и в интерес сестры его, царевны Софии. И так чрез те екзерции положена была вражда между теми полками, а особливо между солдат и стрельцами, что не могли друг друга не ненавидеть и непрестанно между ними драки бывали на всех сходбищах. Правда, не надобно забыть описать о тех екзерциях, что были превеликой магнификции, и назвать надобно, что забавы императора и государя великого, и нечто являлося из того великаго.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

Царь делал смотр своим полкам. Заметив, прежде всего как много эти толпы отличались от настоящих солдат, он сам пошёл вперёд, делая разные жесты и телодвижения, и учил собственным наклонением тела, чтобы нестройные толпы старались перенять его приёмы, наконец, соскучившись непонятливостью солдат, ушёл с боярами на пирушку к Лефорту. При весёлых кликах по случаю тостов раздавались звуки орудий, и гости пропировали до позднего вечера. В тихую ночь царь с немногими из приближенных поехал в Кремль, и здесь трижды поцеловал своего юного сына, и показав ему многие другие знаки отеческой любви, возвратился в Преображенское, избегая свидания с женою, к которой ужe несколько лет питает отвращение.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 763

А особливо, как я напомню о той потехе, которая была под Кожуховым в коломенских лугах, о которой могу сказать, что едва которой монарх в Европе может учинить лутче того. Понеже оная потеха началась после Успеньева дня и продолжалась 6 недель до самого октября месяца. И было войск собрано, как с одной стороны, так и с другой, по 15 000 пехоты и конницы, которыя войски были командированы помянутыми потешными или шутошными государи и цари, князем Ромодановским, Иваном Бутурлиным.

И к ним были во все чины дворовые и военные, по старому обыкновению, росписаны все из первых персон бояре и окольничие, также и все подьячие и дьяки из приказов были посажены на лошадей и под командою Бутурлина служили, от которых оной немалой себе профикт от них получал. И при Москве-реке, на Кожуховском лугу, была учинена фортеция, а войско Бутурлина стояло при ней в транжименте для обороны, а царь Фёдор Плешпурской пришёл с войски своими от Москвы, и перебирался [через] Москву-реку и, перебравшись чрез живой мост, взял свой лагерь и учинил также транжимент, а потом начал аттаку чинить к городу и вести обыкновенные опроши, на которые оттуль бывали частые вылазки и также фальшивыми бомбами бомбардировали и пушечного стрельбою, например, стреляли, будто бреши делали.

И по некоторых неделях не могли взять того города, для того, что царь Семёновской был при том с войски своими и всегда переменял гарнизоны. Того ради была взята резолюция стороны царя Фёдора Плешпурскаго дать баталию генеральную и аттаковать транжимент. И баталия была дана в поле, понеже царь Семёновской не хотел сидеть в траншименте. И царь Фёдор Плешпурской царя Ивана Семёновского побил и его взял в плен. И потом на другой день город взят приступом. И так тем оная потеха или военная экзерциция окончилася.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10. С. 239–240

Так кончился поход Кожуховский, в котором Потешные и составленные по образцу их регулярные полки Царя, одержали верх над многочисленною армиею, в которой были «всё люди храбрые, бывалые в походах с князем Васильем Васильевичем Голицыным, нещадно бившие Турок и Татар, и только что возвратившиеся из огня» так иронически выражался автор составленного по Царскому повелению «описания знаменитых подвигов и «великой брани, бывшей между изящными господами: генералиссимусами Бутурлиным и Ромодановским».

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. С. 142

Эти потехи не обходились, однако, даром; на одном из подобных примерных сражений лопнувшая ручная граната опалила лицо царю и ранила многих офицеров. На другом таком сражении, происходившем 4 сентября 1690 года, было много раненых, и сам генерал Гордон, с повреждённой ногой и обожжённым лицом после того, пролежал с неделю в постели.

Костомаров Н.И. Русская История в жизнеописаниях… С. 542–543

Во всё то время хотя доброй порядок был учинён, однако ж с обеих сторон убито с 24 персоны пыжами и иными случаи, и ранены с пятьдесят.

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. С. 239–240

(1694 г.) Декабря въ 24 день. По указу в-х г-рей из Стрелецкаго Приказу за приписью дьяка Василья Мануйлова их в-х г-рей жалованья стольннком и полковником: Борису Дементьеву, Дмитрию Жукову, Ивану Озерову, Илье Дурову, подполковником: Ивану Башмакову, Василию Ельчанинову, Михаилу Кривцову, которые в нынешнем в 203 году, будучи на потехе под селом Коломенским, ранены, – полковником: байбереку по десяти аршин, подполковннком: камки немецкой по десяти аршин.

Из «Книги расходная узорочным и локотным товаром Казённаго Приказа 203 году». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 324

…И хотя гранаты сии были сделаны и из бумаги, однакож многие из полку Лефортова были обозжены и поранены… Сам Лефорт в самое тo время, когда он взошёл на вал, поражён был большою гранатою в лицо, опалившею оное и едва навеки не лишившею его зрения. Шесть дней не мог он различать предметов. Пётр во, всё то время, а паче при переменении пластырей, от него не отлучался; чрез пятнадцать, однако же, дней явился он в Публику к великому обрадованию друзей его и великодушнаго Монарха, наградившаго его тогда достоинством Генерала от Инфантерии.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 84

В меня бросили горшок, начинённый более чем четырьмя фунтами пороху; попав мне прямо в плечо и в ухо, он причинил мне ожог, именно обожжена была кожа на шее, правое ухо и волосы, и я более шести дней ходил слепым. Однако, хотя кожа на всём лице у меня была содрана, всё же я достиг того, что моё знамя было водружено на равелине, и все равелины были взяты… Я безусловно принужден был удалиться в тыл, чтобы перевязать мои раны. В тот же вечер мне была оказана тысяча почестей. Его величество принял в моём злоключении большое участие, и ему было угодно ужинать у меня со всеми главными офицерами и князьями. Я угощал их, несмотря на то, что вся моя голова и лицо обвязаны были пластырями. Когда его величество увидал меня, он сказал: «Я очень огорчён твоим несчастием. Ты сдержал своё слово, что скорее умрешь, чем оставишь свой пост. Теперь не знаю, чем тебя наградить, но непременно награжу».

Франц Лефорт – брату. Октябрь 1694 г. Цит. по: Франц Лефорт. Страницы истории. Сетевая версия книги. http://rusk.ru/st.php?idar=420056

16-го (26-го) января. День рождения одной девицы из низкого происхождения, которой отец, Монс, как говорят, был золотых дел мастером, стал известным, потому что царь почтил оный своим присутствием.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 528

[1692] Апреля 8-го, по указу в-х г., дано их в-х г. из Мастерские Полаты, Оптекарскаго Приказу дохтуру Захарью Однажды Царь Яковлеву, сыну Фандельгулстру, за галздук, которой взят у него к великому государю в хоромы, в платёж 31 рубля, денег 10 рублёв. Тот вышеписанный галздук к нему великому государю в хоромы принял и деньги приказал дать постельничий Гаврило Иванович Головкин. (Ст. 200 г. № 296).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 130

[1692] Ноября 7-го, по указу в-го г. ц. и в. к. Петра Алексеевича, в. в. и м. и б. р. с., окольничей Иван Юрьевич Леонтьев приказал к нему великому государю в поход, в село Преображенское, взять из ряду, по торговой цене, шахматы рыбьи и отвезть в поход, не замотчав. И ноября в 7 день взяты в овошном ряду, у торговаго человека у Кузмы Лукьянова, целая игра шахмат рыбьи кости, а по договору доведётся дать ему денег 26 ал. 4 д. А шахматы к нему великому государю в хоромы подал окольничей Иван Юрьевич Леонтьев сего ж ноября 7-го числа. (Ст. 201 г. № 87).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 136

Июля 6-го: велено купить и послать в поход в село Преображенское 2 вешки медных или железных малых, по которым подымать и спускать клетки с попугаи, а буде купить не сыщетца и вместо их прислать кольцо с вертеном ввёртное, образцом против вчерашнего, а вешки подрядить сделать нарочно.

Из «Книги расходная строельных дел». Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 361

Ещё до наступления зимы, новые более занимательные для Царя маневры готовились под селом Коломенским. Огромная крепость строилась за Немецкою слободою, под руководством Гордона. Потешные и солдаты регулярных полков, во время отдыха, данного им после Кожуховского похода, заготовляли бумажные гранаты, и бомбы. Гордон собирал в Москву стрельцов и полки немецкие. Накануне дня, назначенного для маневра, Гордон с двадцатитысячною армиею, составленною из стрельцов занял крепость. На утро противник его Лефорт, выступил с равными силами из Москвы и на рассвете начал атаку. Под прикрытием артиллерии полки Лефорта построились в три отдельные колонны и, по данному сигналу, с распущенными знаменами и барабанным боем с трёх сторон пошли на приступ. Полк Лефорта, как составленный из отборных и лучше обученных людей, шёл впереди, но был отражён. Хотели поправить неудачу и двинули все войска разом. Завязалась схватка серьёзная; бумажные гранаты обжигали лица, деревянные штыки наносили удары. Все забыли, что они не в действительном сражении. Многие из солдат были убиты. К счастию, вскоре знамя первой роты поставлено было в проломе равелина и крепость признали взятою… Коломенским маневром кончились потехи Петра, они заключили забавы юноши и были последним делом Потешных. Все вышесказанное говорит само собою, что Потешные были началом регулярных войск в России. По образцу их переформированы были полки: Бутырский и Лефортов; они же заменяли матросов при плавании Царя по Клещину-озеру. Ещё ранее разделения на Преображенских и Семёновских приучили их к конной службе по европейскому манеру. Итак, Потешные были первые пехотинцы, первые кавалеристы и первые матросы в России.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. – СПб, в типографии Штаба Военно-Учебных Заведений, 1852. С. 134–135

И так дело превосходно подвигалось вперёд; маленький отряд, с течением времени все более и более усиливался, пока, наконец, из него образовался целый батальон, а потом и несколько полков, таким образом, что этот казавшийся в начале шуточным рассадник вывел, в конце концов, такую новую армию, которая сломила шею старой за её возмущение, утвердила трон царя, и в последствии, доставила ему как внутреннюю безопасность, так и высокое уважение иноземных государств. Поэтому-то царь свою лейб-гвардию, состоящую из 10 000 человек, как опору и защиту государства, более любит и содержит лучше, чем все другие войска. Если теперь к этим 10 000 человек прибавить многочисленные войска, стоящие в Финляндии и Украйне, гарнизоны Петербурга, Нарвы, Риги, Ревеля и пограничных Украинских крепостей, то можно вывести довольно верное заключение, что военная сила царя в действительности должна простираться до ста тысяч обученных, хорошо снаряженных и ещё лучше вооружённых солдат, не считая тут состоящих в царском подданстве Казаков, Татар и Калмыков, ни так называемых чёрных полков, составляющих род земской милиции. Эта военная сила в настоящее время держится в строжайшей дисциплине и весьма порядочно выучена, хотя, по ничтожности жалованья Русских офицеров, она не стоит так высоко у царя, как армии в других странах. Русская пехота не уступит никакой другой, кавалерия же хотя также состоит из истинно достойных воинов, но в ней следовало бы кое-что изменить; при том же лошади в России малорослы, и Русский человек никак не привыкнет надлежащим образом блюсти и беречь своего коня.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1102

О Лефорте Пётр Великий говорил: «Когда б у меня не было друга моего Лефорта, то не видать бы мне того так скоро, что вижу ныне в моих войсках. Он начал, а мы довершили».

Государь отдавал каждому справедливость и не присвоивал себе трудов и славы посторонних людей. Надлежит знать, что Лефорт учредил роту потешных солдат, а потом и два полка гвардии.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987. С. 324

Таким образом г. Лефорт ведая намерения Августейшаго своего Друга, завремянно приуготовлял уничтожение мятежнаго Стрелецкаго, или как называлось оно, надворнаго войска, и приучая новых солдат своих к дисциплине, привёл Монарха в состояние произвесть преоброзование и всего войска своего. Подобное предприятие, преобразовать корпус Янычар, стоило Султану Осману жизни, и ни один из Римских Императоров, даже до Константина не мог, не подвергнув опасности жизни своея, покусится на подобное же преобразование Преторианской гвардии.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 68–69

B одном же из заседаний Совета положено было отправить ко всем Европейским Дворам послов, для возбуждения оных к ревностнейшей деятельности против общаго Християн неприятеля, и для недопущения на Польской Престол Принца Конти, на котораго союзная Туркам Франция силилась возложить корону оныя, да тем безпрепятственно можно бы ему было успеть в произведении предназначеннаго плана, и к Республикам Голландской и Венецианской, для склонения их к вспомоществованию в Вооружении флота нужными материалами. И при сём-то чаятельно случае, как утверждают иностранные Писатели, положено было г. Лефорта послать в Швецию и Данию для политических видов, относительно узнания мыслей Дворов тех о предположенном плане и предотвращения могущих от них последовать препятствий оному.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 116–117

В беседах своих он представлял картину России, вовсе несогласную с описаниями путешественников. Он старался распространить выгодное понятие об этой стране, утверждая, что там можно составить себе очень хорошую карьеру и возвыситься военной службой. По этой причине он пытался уговорить своих родственников и друзей отправиться с ним в Россию. Лефорту было тогда двадцать шесть лет. Все соотечественники заметили в нём большую и выгодную перемену. Он был высокого роста и очень строен. В разговоре являл себя строгим и серьёзным, но с друзьями был шутлив и весел. Можно сказать утвердительно, что он наделён от рождения счастливейшими дарами и талантами, как тела, так ума и души. Он был отличный ездок и в совершенстве владел оружием. Из лука стрелял с такой необыкновенной силой и с такой непостижимой ловкостью, что превосходил искуснейших и опытнейших татар. О военном ремесле говорил очень разумно, и можно сказать по справедливости, что судил о нём как человек испытанный, хотя был младший сын в семействе, которое, конечно, пользовалось почётом, но не имело таких денежных средств, чтобы дать соответственное его дарованиям воспитание. Что касается его чувств и образа мыслей, то никогда и никто не откажется от признания – что и обнаружится впоследствии – что он имел возвышенную и благородную душу. Он был враг лести и тщеславия. Своему государю был непоколебимо предан во всём, что касалось славы его царствования и счастья подданных, и употреблял все усилия содействовать столь справедливым и благородным предначертаниям. Во время пребывания на родине Лефорту делались различные предложения многими именитыми чужеземцами, проживавшими в Женеве. Его заверяли, что он найдёт достойный круг деятельности или во Франции при швейцарских войсках, или в Германии, или у императора, или в Голландии и в Англии. Влиятельные иностранцы старались отговорить его от службы в России, доказывая, что она не только трудна, но и неблагодарна… На все эти знаки благорасположения Лефорт отвечал, что сердце его лежит к России и благодарность обязывает его посвятить жизнь монарху, от которого получил многие благодеяния. Он питал твёрдую надежду – и это были его собственные слова – что если Бог сохранит ему здоровье и дарует жизнь, то свет заговорит о нём и он достигнет почётного и выгодного положения.

Людовик Лефорт, внук Франца Лефорта. Цит. по: Франц Лефорт. Страницы истории. Сетевая версия книги – http://rusk.ru/st.php?idar=420056

[1697] Генваря 20-го, в-кий г. ц. и в. к. Пётр Алексеевич, в. в. и м. и б. р. с., указал по именному своему в. г. указу дать из своей в-го г-ря казны, из серебряной палаты, для посольской службы, генералу адмиралу и наместнику новгородскому Францу Яковлевичу Лефорту, 12-ть блюд серебряных большой руки, а по весу в тех блюдах два пуда, 21 фунт, 64 золотника (Ст. 205 г. № 238).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 156

[1698] Лета 7207 декабря в 1 день, боярину князю Петру Ивановичу Прозоровскому с товарыщи: в-кий г. ц. и в. к. Пётр Алексеевич, в. в. и м. и б. р. с., указал взять из Приказу Большие Казны в Приказ каменных дел к боярину к Тихону Никитичу Стрешневу с товарыщи в столовую полату адмирала Франца Яковлевича Лефорта, на обивку стен, 476 аршин сукна аглинскаго красного. (Ст. 207 г. № 90).

Из столпцов дворцовых приказов.

Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I. М. 1872. С. 167

Мой дядя всегда посмеивается, когда я говорю ему, что необходимо откладывать немного про чёрный день. Он говорит: я искал свою фортуну, и мой сын пусть сам ищет её тоже. Дядя говорит, что он постарается научить сына всему, чему сможет, пока жив, а уж затем пусть сын пробивается сам…

Пётр Лефорт (племянник Ф. Лефорта). Письма Франца и Петра Лефортов о "Великом посольстве" // Вопросы истории. № 4, 1976. С. 127

9-го (19-го) октября. Полковник Чамберс устроил дорогой пир, на котором со многими другими был и царь; не знаю, какая буря нарушила веселье, только царь схватил Лефорта, ударил его об пол и топтал ногами. Кто ближе к огню, тот ближе к пожару.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 506

Высокий ум молодого государя вскоре указал ему необходимость изменить образ правления, а вместе с тем и весь внутренний порядок в государстве. С этой благотворной целью он решился лично отправиться в чужие края, чтобы самому изучить различные государственные порядки. В 1697 г. он предпринял путешествие как бы инкогнито в свите посольства, главой которого был первый его любимец Франц Лефорт, наименованный генералом и адмиралом.

Миних Б.Х. Очерк, дающий представление об обраэе правления Российской империи. Текст цитируется по изданию: Безвременье и временщики. Воспоминания об "Эпохе дворцовых переворотов" (1720-е – 1760-е годы). Л. Художественная Литература. 1991. С. 31

Петербург, 20 Январа 1721. Бригадир Лефорт на днях пожалован в генерал-маиоры.

Кампредон, Жак де. Донесения из России. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 72

Генерал Лефорт почувствовал вдруг дрожь и лихорадочный жар.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 131

Генерал Лефорт почти совершенно потерял рассудок и своим бредом подаёт повод к постоянным о том россказням. То он призывает музыкантов, то кричит, чтобы подали вина. Когда напомнили ему, чтобы он пригласил к себе пастора, то он начал ещё более бесноваться и никого из духовных лиц к себе не допустил.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 131

10 марта 1699. В эти дни опасность болезни господина Лефорта беспрестанно увеличивалась. Горячка становилась сильнее, и больной не имел ни отдыха, ни сна; не владея вполне, вследствие болезни, здравым рассудком, он нетерпеливо переносил страдание и впадал в бред. Наконец, музыканты, играя по приказанию врачей в его комнате, усыпили его приятными звуками инструментов.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 131

В последния минуты жизни Лефорта, генералы, его соперники и высшие придворные чины наполнили с плачем и рыданиями комнату умирающего. Утомленный этими скорбными излияниями, Лефорт приказал своему камердинеру привести побольше музыкантов, в особенности трубачей и литаврщиков. Оркестр привели. Лефорт приказал капельмейстеру играть, не переставая, на всех инструментах, пока он не испустит дух. Он скончался в полнейшем спокойствии в то время как исполняли одну симфонию.

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 179

К болезням его присоединившаяся гнилая горячка прекратила его страдания, и отняла его у Петра и у России. Он скончался c чувствием Христианина Марта 12 по новому, а 1-го старому стилю, 1699 года на 46 году жизни своея.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 169

12 марта 1699. Генерал-адмирал Лефорт скончался в три часа утра. После кончины его много было разных толков, но об их достоверности нельзя сказать ничего положительного. Говорят, когда пришёл к нему реформаторский пастор Штумпф и стал много объяснять ему о необходимости обратиться к Богу, то Лефорт только отвечал: «Много не говорите!». Перед его кончиной жена просила у него прощения, если когда-либо в чём против него провинилась. Он ей ласково ответил: «Я никогда ничего против тебя не имел, я тебя всегда уважал и любил»; при этом он несколько раз кивнул головой, и так как он более ничего не сказал, то полагают, что этим он делал намёк на какие-то посторонние связи. Он особенно препоручал помнить о его домашних и их услугах и просил, чтобы им выплатили верно их жалование. За несколько дней до его смерти, когда он лежал ещё в чужом доме по привычке, которая сделалась было приятна его сердцу, послышался ужасный шум в его комнате. Жена, испугавшись и думая, что муж, вопреки своему решению возвратившись в свой дом, там так бесновался, послала узнать об этом, но те, которые ходили по её поручению, объявили, что никого в его комнате не видали. Однако же шум продолжался, и если верить жене покойного генерала, то на следующий день, ко всеобщему ужасу, все кресла, столы и скамейки, находившиеся в его спальне, были опрокинуты и разбросаны по полу, в продолжение же ночи слышались глубокие вздохи.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 132

По смерти любимца Лефорта государь учинил ему со всеми почестями, достоинству и заслугам его принадлежащими, славное погребение, при котором шёл монарх за гробом до самой реформатской церкви, где при сказывании предики пастором Стумфиусом, когда вычислял он сего мужа заслуги, оказанные им государю и России, его величество обливался слезами, и по окончании оные, повелев снять крышку с гроба, подошёл к покойному генералу-адмиралу, обнял его и прощался с ним в последний раз с таким сокрушением, что все бывшие при сём чужестранные министры с чрезвычайным удивлением смотрели на сие плачевное зрелище. Потом провожающие знатные особы званы были в дом покойного адмирала, где приготовлен был, по тогдашнему обычаю, поминочный ужин.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 356

Когда родственник покойного генерала приблизился к его царскому величеству, чтобы выразить должное монарху своё глубокое почтение, то ни один из них не сказал ни слова от горести и слез, ни один не мог говорить. Царь обедал у генерала Шереметева, но постоянно был беспокоен; искренняя печаль не давала ему ни на одно мгновение успокоиться.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 133

Между тем, как уряжали стол, и государь тогда на короткое время отлучился, то некоторые бояре потихоньку убрались домой, но его величество по возвращении своём, встретя их сходящих с крыльца, воротил назад за собою, вошёл в залу и, с негодованием смотря на них, говорил: «Я вижу, вы спешите для того, чтоб дома веселиться смертию адмирала. Вы боитесь быть при сём печальном пире для того, чтоб ложно принимаемый вид печали скоро не исчез, и радость ваша предо мною не обнаружилась. Боже мой, какие ненавистники! Вы торжествуете теперь, как будто получили великую победу смертию такого мужа, которого я искренно любил и который служил мне столь верно. Я научу вас почитать достойных людей! Верность Франца Яковлевича пребудет в сердце моём, доколе я жив, и по смерти понесу её с собою во гроб».

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 357

Один из тех, кто обязан был класть заряд в дуло (при пушечной стрельбе на похоронах Лефорта), стоял, по глупости, перед отверстием орудия в то время, как должен был последовать выстрел, почему ядром и оторвало ему голову. По окончании погребения царь с солдатами возвратился в дом Лефорта, а за ним последовали все спутники, сопровождавшие тело покойника. Их уже ожидал готовый обед. Каждый из присутствовавших в печальной одежде при погребении получил золотое кольцо, на котором были вырезаны день кончины генерала и изображение смерти. Едва вышел царь, как бояре тоже поспешно начали выходить, но, сойдя несколько ступеней, заметили, что царь возвращался, и тогда и все они вернулись в дом. Торопливым своим удалением заставили бояре подозревать, что они радовались смерти генерала, что так раздражило царя, что он гневно проговорил к главнейшим боярам: «Быть может, вы радуетесь его смерти? Его кончина большую принесла вам пользу? Почему расходитесь? Статься может, потому, что от большой радости не в состоянии долее притворно морщить лица и принимать печальный вид?».

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 135

Великий сей Государь в одном из писем Своих к Графу Фёдору Алексеевичу Головину, писанном уже в 1704-м году, уведомляя его об одной приятнейшей Ему компании, заключает: что Он впервые ещё по смерти Лефорта был так вeceл. После смерти Лефорта к тому времени прошло пять лет.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 183

Долго помнил он Лефорта и по смерти его, тоскуя по нём, как по весёлом товарище приятельских бесед, незаменимом в искусстве устроить пир на славу. Вот истинный смысл письма Петра Великаго чрез 9 лет по кончине Лефорта, когда, отпраздновав именины новаго любимца, он писал к Князю Меншикову: «День вашего тезоименитства так веселились, что истинно по смерти Г. Лефорта до сего дня такого не было весёлаго дня и уже в третьем часу легли спать».

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. С. 23

Ходит слух, что около двенадцати русских пришли ночью на кладбище, где, как им было известно, погребён генерал Лефорт, и собирались, в надежде получить большую поживу, нарушить святость могилы, но соседи, встревоженные шумом, который производили воры, шепчась друг с другом, прибежали на место, где злодеи явились совершить столь неслыханное преступление, и удержали их от святотатства… Генерал Лефорт, судя по слухам, не оставил после себя столько имущества, чтобы здешний народ имел повод завидовать ему или его наследникам. Даже сам его родственник, прося князя Голицына о пособии, пал ниц перед князем, уверяя, что ему не на что купить даже приличной печальной [траурной] одежды.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 132

Изменчивая фортуна насылала иногда и на Лефорта бури и ураганы, тем не менее, однако, мы видели, что царь даже и после смерти этого мужа сохранил, к зависти всех туземцев, высокое уважение к памяти Лефорта. За четыре года до своей смерти Лефорт послал единственного своего сына в Женеву для образования его ума занятиями в изящных науках. Когда уезжал молодой Лефорт, сам государь с главными министрами изволил проводить его несколько миль; затем, когда племянник Лефорта приехал в Московию, царь выехал к нему навстречу почти за три мили и подарил прибывшему свою собственную дорогую одежду. Быть может, генерал Лефорт был бы ещё довольнее, если бы царь выразил ему свое благорасположение и милость иным образом, но, поистине, генерал Лефорт не мог бы даже желать более искреннего изъявления царского благоволения.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 233

«Презнающий крестьянин» Антип Панов

Среди своих военных потех не забывал государь и своей мечты о создании флота. Труды Петра на Переславском озере увенчались сооружением корабля, который и был торжественно спущен в озеро, и, побывав в начале 1693 года на Кубенском озере, близь Вологды, Царь в июле того же года поехал в Архангельск, где с живейшим любопытством следил за всеми движениями английских и голландских судов, за ловкостью и искусством матросов, наконец, отплыл сам в Белое море. Поездка в Архангельск продолжалась с 20-го июля по 18-е Сентября; в течение этого времени Царь нанял матросов, мастеров, кораблестроителей из разных государств, заказал архангельскому воеводе приготовить два купеческие корабля для торговли заграницею. Намереваясь следующим летом потешиться на волнах океана со всею своею компаниею и приучить солдат к морским маневрам, заложил ещё два корабля – один собственными руками на вновь устроенной верфи ниже Архангельска на Соломболе; другой заказал амстердамскому бургомистру.

Языков А.П. Пребывание Петра Великаго в Сардаме и Амстердаме в 1697 и 1717 годах. Berlin. 1872. С. 7–8

Походы сии сопровождались иногда и опасностями. Однажды постигла его (Петра) – буря, приведшая в ужас всех его спутников. Все они прибегнули к молитве; каждый из них ждал последней минуты своей в морских пучинах. Один Пётр, безбоязненно смотря на штурмана, не только поощрял его исполнять свой долг, но и показывал ему, как править судном.

– Прочь от меня! – вскрикнул нетерпеливый моряк. – Я сам знаю, как надо править, и знаю это лучше тебя!

И подлинно, он с удивительным присутствием духа переправил корабль через все опасные места и провёл его к берегу сквозь гряды каменных рифов.

Тогда, бросясь к ногам царя, он умолял простить его грубость.

Пётр поднял штурмана, поцеловал его в чело и сказал:

– Прощать тут нечего, а я должен ещё тебе благодарностию, не только за спасение наше, но и за самый ответ.

Он подарил штурману в знак памяти своё насквозь промокшее платье и назначил ему пенсию.

Из записок голландца Схельтемы, переведенных П.А. Корсаковым//Сын отечества. 1838. Т. 5. Ч. 2. Отд. 6

Государя постигло крайнее бедствие в безопытном ещё плавании его на Белом море, когда от жесточайшего штурма и самые опытные мореходцы приведены были в ужас, лишивший их всякой решимости, кроме одного его и простого кормщика; на сём же морском судне находилось несколько иностранцев, взятых им с собою из Архангельска; один из сих о сём бедственном приключении изъясняется так: «Когда царь, в 1694 году, от пристани Архангельской выехал в океан, то такая страшная поднялась буря, что все, с ним бывшие пришли в чрезвычайный ужас, и стали молиться, приуготовляясь к смерти; один только младый государь казался нечувствительным к ярости свирепствующего моря. Он, равнодушно возложа на себя обещание, – ежели благовременный подастся случай и не воспрепятствуют государственные нужды, – побывать в Риме, и отдать поклонение мощам св. апостола Петра, своего патрона, пошёл к кормщику и весёлым видом ободрял к должности всех унынием и отчаянием поражённые сердца».

Cиe засвидетельствование важно, яко от иностранца, не могущего быть пристрастным. Но мы дополним ещё здесь оное. Помянутый кормщик был тамошний нюхонский крестьянин Антип Панов; *)

*) Кормщик, спасший Петра Великаго во время бури на Белом море, в 1694 году, как видно из подлинных документов назывался Антоном Тимофеевым. Пётр по выходе на берег, собственными руками сделал в полторы сажени вышиною крест и поставил на том месте, где вышел на берег, на кресте виднелась голландская надпись: «Сей крест сделал шкипер Пётр, в лето Христово 1694.» – (Двинские записки т. II, стр. 147, примеч. 123).

он только один с монархом в общем том страхе непотерял решимости, и как сей крестьянин был презнающий на тамошнем море кормщик, то когда государь, пришед к нему, стал ему в деле его указывать и куда должно направлять судно, то сей с грубостию отвечал ему: «Поди, пожалуй, прочь; я больше твоего знаю и ведаю, куда правлю». И так, когда управил он в губу, называемую Унские рога, и между подводных каменьев, коими она была наполнена, счастливо проведя судно, пристал к берегу у монастыря, называемого Петроминским, тогда государь, подошед к сему Антипу, сказал: «Помнишь ли, брат, какими ты словами на судне меня отподчивал?». Крестьянин, в страхе падши к ногам монарха, признавался в грубости своей и просил помилования. Государь поднял его сам и, три раза поцеловав в голову, сказал: «Ты не виноват ни в чём, друг мой, и я обязан ещё благодарностью тебе за твой ответ и за искусство твоё».

И тогда же, переодевшись в другое платье, всё бывшее на нём, измоченное даже до рубашки, пожаловал ему в знак памяти и, сверх того, определил ему же годовую до смерти его пенсию.*

* По более достоверным письменным свидетельствам видно, что царь подарил кормщику своё мокрое платье, даже до рубашки, выдал 5 руб. на одежду, 25 руб. в награду и навсегда освободил от монастырских работ. О последующей судьбе Антипа Панова народное предание повествует следующее: царь Пётр, подаривши Антипу свою шляпу, даровал ему вместе с ней право бесплатно пить водку везде, во всех царёвых кабаках, во всех избах, где бы и кому бы ни показал он эту шляпу. Панов этим лакомым правом не замедлил воспользоваться и неустанно злоупотреблял им до такой степени, что, наконец, опился и умер от запоев.

Сам И. Голиков прокомментировал эту запись так: Первая часть рассказа принадлежит некоему иностранцу. Вторая сообщена бывшим архангелогородским, а потом московским первой гильдии купцом Михаилом Андреевичем Мамоновым, слышавшим сие от самого Антипа Панова.

Анекдоты, касающиеся до гогударя имперазпара Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Изд. третье, исправленное, дополненное и умноженное. М., 1807. С. 156

Об этом Антипе Панове есть ещё такое предание. Один из польских панов, явившись в Нюхчу для грабежа и разорения, остановился у Святой горы с западной стороны для ночлега со своими приверженцами. Но в ту же ночь ему было видение, будто на его людей напал страх, так что они стали бросаться в озеро, находящееся при горе, а сам пан ослеп. Проснувшись, он рассказал об этом видении своим сподвижникам и, заявив, что с этого времени он оставляет своё преступное ремесло, отправился к местному приходскому священнику и принял от него святое крещение с именем Антипы, по фамилии Панова. Впоследствии, живя в Нюхче, он вполне усвоил искусство мореплавания и, как опытный моряк, управлял судном Петра Великого и спас царя и всех его спутников от верной смерти в Унских Рогах.

Получив от царя в подарок фуражку, по предъявлении которой любому виноторговцу он мог пить вина бесплатно сколько угодно, Антип Панов слишком неумеренно пользовался этим правом и умер от пьянства.

Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. III. С. 149

Однажды государь с небольшой флотилией плыл по северной части Онежского озера, как раз близ того места, где впадает река Повенчанка. Не успели суда пройти небольшой остров, лежащий в одной версте от нынешнего города, как вдруг поднялась буря и началось страшное волнение на озере. Царская флотилия принуждена была от острова повернуть назад и пристать к берегу (с тех пор остров этот стал называться – Воротный).

Тут на берегу была церковь в честь первоапостолов святых Петра и Павла, так государь у попа совета спросил, можно ли ему идти в озеро. Поглядел поп на небо, да и сказывает:

– На карбасе я проеду, а тебе, осударь, на больших судах идти не достоит; и суда растеряешь, и народ загубишь без всякой пользы.

Рассерчал осударь на попа и пошёл в озеро. А поп на берегу стоит да и говорит:

– Я, осударь, с литургией тебя подожду!

Не прошли суда до Воротного, как стало их пошвыривать – поневоле осударю пришлось назад вернуться и в церковь зайти. Кончились обедни, подходит осударь к честному кресту и говорит попу с усмешкою:

– Не попом бы тебе быть, батя, а матросом! Спасибо за науку! Вижу, что повенецкий Пётр куда будет посильнее московского Петра.

Поневоле пришлось Петру отложить всё дело до завтра, но времени он не терял и распорядился тотчас же переписать селение Повенец в посад, или рядок, отобрав его от монахов, а для того, чтобы последние не остались от такого распоряжения в убытке, приказал вознаградить Вяжецкий монастырь доброю деревнею в Новгородском уезде. Говорят ещё, в тот же самый день было положено основание и Повенецкому медноплавильному и железно-делательному заводу.

Майнов В. Петр на Олонце // «Дело». 1883, № 6

На одном пиршестве, слышал я, офицеры, бывшие на море с царём, рассказывали, что Его Величество, во время страшной бури, находился с кораблём своим в большой опасности, и, по мнению всех, понимавших морское дело людей, считал себя уже погибшим, вследствие чего из двух зол он выбрал будто бы меньшее и, не взирая на скалы и на отговоры Русских, умолявших его на коленях, сел в крепкую шлюпку, сказав только: «Вы братцы не верите судьбе» (Praedestination) и в неунимавшуюся бурю, в тёмную ночь, пустился в море, счастливо достигнул берега, находившегося в двух милях и, по условию, развёл тотчас же на берегу огонь, чтобы известить флот о своём спасении.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872, стлб. 1103

Яхта его, управленная в губу, Унские рога именуемую, среди подводных камней спаслась, и Великий Государь изъяснив Лефорту чувствование своё, какое он имел при виде смерти, сказал, что он некоторым образом доволен, увидев и приятности и всю опасность мореплавания, и что может теперь лучше судить о море.

Голиков И.И. Историческое изображение жизни Ф.Я. Лефорта. С. 80

Приложение к первому тому

Ассамблеи

Назначено было Петром посольство в Европу. Главной особою был генерал-адмирал Франц Яковлевич Лефорт, тайный советник Фёдор Алексеевич Головин и статский секретарь (думный дьяк) Прокофий Богданович Возницын. При них четыре секретаря; 40 господских детей знатных родов (в том числе и Меншиков) и 70 выборных солдат гвардии с их офицерами, всего 270 человек. Пётр скрылся между дворянами посольства. Посольство отправилось из Москвы 9 марта 1697.

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. С. 126

Слыхал ли кто, или читал ли кто в каких-либо преданиях, чтоб какой самодержец при вступлении своём на престол, оставя корону, скипетр и поруча правление царства ближним вельможам, предпринимал отдалённое странствование по чужим государствам единственно только ради того, чтоб просветить, во-первых, себя науками и художествами, иметь свидание самоличное с прочими государями, устно с ними о взаимных пользах говорить, утвердить дружбу и согласие, познать правительства их, обозреть города, жилища, изведать положение мест и климатов, примечать нравы, обычаи и жизнь европейских народов, полезное от сего перенять, потом подобное водворить в Отечество своё, преобразовать подданных и соделать себя достойным владетелем пространной монархии? Пример неслыханный, но в России самым делом исполненный!

Усердие о благе и чрезвычайная любовь к Отечеству воспламенили в великой душе двадцатипятилетнего царя Петра Алексеевича такое похвальное желание. Сего ради, учредя он Великое посольство к европейским державам и сокрыв величество сана своего, дабы его не познали, поместил себя при том частною особою в лице простого дворянина и в путь при послах Лефорте, Головине и Возницыне 1697 года марта 9-го дня из Москвы отправился. Путешествие оного было чрез Лифляндию и город Ригу, чрез курляндскую Митаву, оттуда в прусскую столицу Кенигсберг, где курфирст Фридерик III*,

*) курфирст Фридерик III… – Фридрих III (1657–1713), брандеибургский курфюрст с 1688 года, прусский король Фридрих I с 1701 года. – Е.Г.

потом король прусский, оказал отличные посольству почести, и государь с курфирстом возстановил искреннюю приязнь. Тут же, во-первых, его величество делал потребные примечания к наставлению своему, ходил смотреть видения достойное, посещая ремесленников, осматривал работу и рукоделие их, познакомился в университете с учёными людьми, требовал мнения их о заведении наук в России и потом с удовольствием отправился в посольстве чрез Бранденбургские и Люнебургские области и чрез Вестфалию к Амстердаму. Но, приближаясь к голландским границам, оставил он посольство своё, и сам поехал наперёд в Амстердам, который желал с нетерпеливостию видеть. Прибыл он туда за пятнадцать дней прежде посольства, имея с собою несколько молодых дворян, в числе коих находился царевич сибирский*, да Меншиков, где, осмотрев зрения заслуживающее, удалился немедленно в Сардам в нанятом судне, которым в одежде матросской управлял сам, и, пристав к берегу, выскочил первый на землю, чтобы веревкою привязать свое судно, дабы тем менее могли его узнать. *)

*) Петр прибыл в Саардам 7-го августа 1697 г., где прожил под именем плотника Петра Михайлова, в хижине мастерового Киста, до 15 августа, а потом выехал в Амстердам, работал там, на верфи Ост-Индской компании, 4 месяца.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 123

В 1698 году он поехал из Амстердама в Англию не в качестве корабельного плотника, но и не как суверен, а под именем русского боярина, который путешествует с целью образования. Он всё видел, он даже ходил в английскую комедию, где ничего не уразумел, но нашёл мадемуазель Грофт, к которой он проявил склонность, не сделав её при этом богатой.

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер с франц., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина М. 2004

Апреля 12-го скрытно был государь в парламенте. Там видел он короля на троне и всех вельмож королевства, сидевших купно на скамьях. Прослушав некоторых судей произносимые речи, которых содержание государю переводили, его величество к бывшим с ним россиянам сказал: «Весело слышать то, когда сыны Отечества королю говорят явно правду, сему-то у англичан учиться должно».

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С 123

Во время второго своего путешествия в Европу и пребывания в Париже, царь o6едал очень поздно и, не ужинав, ложился спать рано. Он всякий день купался; с ним садилось за стол 14 человек, всей же свиты с ним было до 30 человек. Прислугу свою он одел во французское платье из зелёной материи с золотым галуном. Король прислал ему для разъездов свою карету, запряженную в шесть лошадей, но он просил оставить только две. Всякий день, с ранняго утра, везде осматривал он внимательно всё, что ему было любопытно в научном или художественном отношениях. Если какая-нибудь вещь привлекала особенно его внимание, то её относили к нему в комнату; чтобы на досуге он мог разсмотреть её. Но как ни казался царь занятым окружавшими его предметами, это не мешало ему иметь частыя совещания с королевскими министрами и, особенно, с маршалом Тессе.

Некоторые музыканты из оперной труппы просились к царю на службу, но получили отказ. Счастливее их были французские купцы, которых предложения были приняты.

В то время в Париже полагали, что предметом частых совещаний с маршалом Тессе был торговый трактат, а не северный мир; говорили даже, что царь только и ждал подписания столь выгоднаго для Франции трактата, чтобы уехать.

Любознательность Петра была такова, что он неоднократно с Куракиным и другими лицами из своей свиты, отправлялся к Бутерфильду (Buterfield), мастеру математических инструментов, чтобы видеть опыты с магнитом и другие. Бутерфильд говорил с Петром по-голландски, без переводчика; царь заказал ему несколько инструментов. Потом от Бутерфильда – он отправлялся осматривать кабинет редкостей г. Пажо д’Озембрей (Pajo d'Ozembray); отец Себастиан (Sebastien), кармелит и знаменитый математик, делал в присутствии царя различные опыты, которыми Пётр оставался очень доволен.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев

Пётр, оглядевшись за границей, ввёл два новшества. Вместо поместий и деревень он стал раздавать ордена. Вышла большая экономия казне. Кроме того он издал, может быть, самый замечательный указ, которым учреждалось веселье на Руси. Это и были знаменитые Ассамблеи.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I.. Полярная звезда. 1825 г. С. 78

Его Величество, чтоб успокоиться несколько от важных дел, приказал учредить ассамблеи, то есть общественныя собрания, которыя и начались по очереди у знатнейших особ. На ассамблеи допускаемы были все лица, сколько-нибудь значащия; гостям подавалось прохладительное питьё. Одни занимались игрою в карты, другие курили трубки, говорили о новостях, даже о торговых делах, потому что важнейшие из Петербургскйх негоциантов были допускаемы в ассамблеи.

Тургенев А.И. Обозрение известий о России в век Петра Великого, извлечённых Д. Ст. Сов. А. И. Тургеневым из разных актов и донесений французских посланников и агентов при русском дворе. Статья вторая. – [Санкт-Петербург, 1843]. С. 11

Все знатные персоны расписаны по дням, в которые после полудня его величества приезжает и веселится, называлась ассамблея: забавляются в карты и шахматы, и в тавлеи, тут и государыня с фамилиею присутствует, машкарадов, комедий и опер не бывало, а был машкарад в Петербурге и в Москве по замирении Шведского мира 1719 года на кораблях и шлюпках, на самем его величество был на корабле в матросском бостроке бархатном, чёрном, и производилась за Красными воротами на площади.

Н.И. Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого. (Запись современника). Сообщение В. В. Майкова. СПб., 1885. С. 23

Об ассамблеях я должен упомянуть здесь только то, что они начались с 1719 года, собирались трижды в неделю и что его царское величество приказал напечатать составленные для них правила, которые мною переведены и заключаются в следующем:

Объявление

Каким образом асамблеи отправлять надлежит.

Асамблеи – слово Францужское, которого на Руском языке одним словом выразить невозможно, но обстоятельно сказать, волное, в котором доме, собрание или съезд делаетца не для толко забавы, но и для дела. Ибо тут каждый может друг друга видеть, и о всякой нужде переговорить, также слышать что где делаетца, при том же и забава. А каким образом оные Ассамблеи отправлять, то определяется ниже сего пунктами, покамест в обычеи воидет.

1) В котором дому имеет Асамблея быть, то надлежит писмом, или иным знаком объявить людем, куды всякому вольно притить, как мужскому полу, так и женскому.

2) Ранее пяти или четырёх часов не начинается, а далее десяти по полудни не продолжается.

3) Хозяин не повинен гостей ни встречать, ни провожать, ни потчивать, и не точию вышеписаиное не повинен чинить, но хотя и дома не случится оного, нет ничего, но токмо повинен несколько покоев очистить, столы, свечи, питьё употребляемое в жажду кто попросит, игры на столах употребляемые.

4) Часы не определяютца в котором быть, но кто в которои хочет, лише б не ранее и не позжее положенного времени. Также тут быть сколько кто хочет, и отъехать волен когда хочет.

5) Во время бытия в Асамблее волно сидеть, ходить, играть и в том никто другому прешкодить, или унимать, также церемонии делать вставаньем, провожаньем и прочим, отнюдь да не дерзает, под штрафом великого Орла, но только при приезде и отъезде поклоном почтить должно.

6) Определяетца, каким чинам на оные асамблеи ходить, а именно, с вышних чинов до обор офицеров и дворян, также знатным купцам и началным мастеровым людем, также и знатным приказным; тож разумеетца и о женском полу, их жен и детей.

7) Лакеям или служителем в те апартаменты не входить, но быть в сенях, или где хозяин определит, также когда в Австерии, и в прочих местах будут балы, или бонкет, также не волно вышеписанным служителем в те апартаменты входить, кроме вышеозначенных мест.

На этих асамблеях одна комната назначена для танцев, другая для всякого рода карточной игры и особенно для шахматной (в которой отличаются самые простые Русские люди), в третьей комнате курят и ведут беседы, а в четвёртой женщины играют в фанты и другие забавные игры.

Хотя на асамблеях никому не предлагается вина или водки больше того, сколько кто сам пожелает, кроме случаев (которые нередко повторяются) когда кто поступит в противность установленным правилам; тем не менее, иной Русский порядочно напивается и смотрит на учреждение асамблей, как на одно из лучших нововведений в России.

Записки Вебера // Русский архив. № 7–8. 1872. Стлб. 1421–1424

В этом, более озорном, чем важном указе, чувствуется, однако, всегдашний почерк Петра. Одним махом он приобщал дремотную Русь, ещё не отряхнувшую с ног прах Средневековья, к общему течению современной жизни. Прижимистый царь сделал это за счёт боярских и купеческих кубышек, частных состояний.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 78–79

Такого рода ассамблеи устраиваются, три раза в неделю, поочерёдно у знатных придворных. На них одни играют в шахматы или в карты, другие курят, пьют, разговаривают о новостях дня, даже о торговле, так как именитые купцы допускаются на эти собрания.

Кампредон, Жак де. Донесения из России. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 2

Обязанность дать у себя асамблею выпадает на долю каждого знатного придворного, по крайней мере однажды в зиму, и полицей-мейстер объявляет каждому, у кого она должна справляться, по усмотрению царя.

Записки Вебера // Русский архив. № 7–8. 1872. Стлб. 1424

Обер-полицмейстер по списку извещал особ, у коих надлежало собираться, о наступавшей очереди. Впоследствии, когда любезность утвердила в наших обществах законы приличия, вошёл в употребление следующий обычай: хозяин подносил букет цветов даме, которую хотел отличить; дама сия становилась царицею бала, распоряжалась танцами, и тот же букет торжественно отдавала другому кавалеру, назначая при том день, в который желала танцевать в его доме. Получивший цветы обязан был слепо повиноваться воле красавицы. Обыкновение сие, напоминающее времена рыцарские, в которые красота была душою всего великого, продолжалось до царствования императрицы Екатерины II.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 79–80

По случаю вновь учрежденных в Петербурге ассамблей или съездов между знатными господами похваляемы были в присутствии государя парижское обхождение, обычай и обряды, на которые отвечал он так: «Добро перенимать у французов художества и науки. Сие желал бы я видеть у себя, а в прочем Париж воняет».

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 378

С Петра начинается эмансипация русской женщины. Он сам хотел видеть в спутнице жизни уже не рабыню, а помощницу и опору в делах. Равноправие женщины в ассамблеях подчеркивалось особым способом. Ей не возбранялось пить спиртные напитки наравне с мужчинами. Но даже с этого начиналось её равноправие в обществе. И этот процесс, запущенный Петром (имеется ввиду, конечно, стремление к раскрепощению) не кончился и теперь… Пётр впервые угадал, что семья есть ячейка государства и по-своему стремился укрепить ее, спаять взаимным уважением.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 79

Пять лет назад, было предположение, чтобы самых молоденьких и красивых Русских девиц, по примеру их братьев и на счёт родителей их, посылать на хлебы к кому-нибудь в Кёнигсберг, Берлин, Дрезден и в другие города, для обучения иноземным нравам и языкам, и равно и работам необходимым для девицы; но родители возражали, что эти юные дети не устоят перед иноземной галантностью и честь их может подвергнуться опасности, и тем отклонили исполнение этого предположения.

Вебер Ф.Х. Преображённая Россия. Текст воспроизведён по изданию: Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1383

Формировался новый способ человеческого и делового общения и сотрудничества… Кстати сказать, царь со своею царицею задавали тон на этих весёлых и полезных собраниях. Так что, когда Петр удалялся с ассамблеи для дел, царица, пытавшаяся переплясать его, и сама обладавшая недюжинным здоровьем и телесными силами, танцевать уже более не могла. Из танцующих кавалеров отличались граф Ягужинский, австрийский посланник граф Кинский, гольстинский министр Бассевиц и молодые князья Трубецкой и Долгорукий. Из дам первое место занимала великая княжна Елизавета Петровна; отличались также княжны Черкасская, Кантемир, Трубецкая и Долгорукая, бывшая впоследствии невестою императора Петра II. Ассамблеи были не в одном Петербурге: с переездом двора в Москву в 1722 году завелись собрания и в сей столице.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 79

Скажу здесь вкратце, что такое эти ассамблеи и какие при них соблюдаются правила. (В данном случае автор описывает ассамблею, которую видел в Москве, значит, они нашли скорое распространение в России. – Е.Г.) Они устроены на манер петербургских, которые, по именному повелению императора, бывают ежегодно зимою. Во-первых, они распределяются между всеми вельможами, но без соблюдения особенного порядка или последовательности; здешний комендант спрашивает или его величество императора (когда он бывает здесь), у кого он прикажет быть собранию, или самих вельмож, когда и как им удобнее, и затем, прежде нежели общество разойдётся, объявляет гостям, где им собираться в следующий раз. В Петербурге это делает обыкновенно генерал-полицеймейстер. Придти на ассамблею имеет право всякий. Во-вторых, хозяин не должен никого ни встречать вне комнаты, ни провожать, хотя бы то был и сам император. В-третьих, в комнате, где танцуют (если есть место или в ближайшей к ней), должны быть приготовлены: стол с трубками, табаком и деревянными лучинками (которые употребляются здесь вместо бумажек для закуривания трубок) и ещё несколько других столов для игры в шахматы и шашки; но карты на ассамблеях не терпятся и не подаются. В-четвертых, хозяин, хозяйка или кто-нибудь из домашних открывают танцы, после чего, смотря по месту, одна или две пары могут танцевать менуэт, англез или польский, по желанию; при менуэте однако ж соблюдается правило, что его может начинать не всякий, а только тот кавалер или та дама, которые, протанцевав менуэт, снова танцуют его, выбирая уже кого хотят, и так идёт по порядку, всё равно, танцевала ли одна пара или несколько пар.

Дневник камер-юнкера Берхголъца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год. Ч. 1–4. М., 1902–1903. С. 139. С. 339

…В эту минуту вошёл Монарх, одетый в матросскую куртку; он возвращался из адмиралтейства, где он каждый день работает и отдаёт приказания.

Кампредон, Жак де. – Архиепископу Камбрэскому. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 176

Если же танцующие хотят после менуэта танцевать англез или польский, то объявляют об этом, и тогда кавалеры, желающие участвовать в танце, выбирают себе дам; но дамы не выбирают кавалеров, предоставляя это обыкновенно последним. В-пятых, всякий имеет свободу делать что хочет, т. е. может или танцевать, или курить табак, или играть, или разговаривать, или смотреть на других; равным образом всякий может спросить себе, по желанию, вина, пива, водки, чаю, кофе и сейчас получает требуемое. Но хозяин не обязан, да даже и не смеет, принуждать гостей пить или есть, а только может сказать, что имеет для угощения, и затем предоставить им полную свободу. В-шестых, и в-последних, собрания эти, начинающиеся около 5 часов, продолжаются не далее 10, и тогда все должны разъезжаться по домам. Что мне не нравится в этих ассамблеях, так это, во-первых, то, что в комнате, где дамы и где танцуют, курят табак и играют в шашки, отчего бывают вонь и стукотня, вовсе неуместные при дамах и при музыке, и, во-вторых, то, что дамы всегда сидят отдельно от мужчин, так что с ними не только нельзя разговаривать, но не удается почти сказать и слова: когда не танцуют – все сидят как немые и только смотрят друг на друга.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 339

Музыка на ассамблеях была большею частию духовая: трубы, фаготы, гобои и литавры. Многие вельможи имели, однако ж, свои капеллы: лучшая принадлежала княгине Черкасской. Герцог Гольстейн-Готторпский Карл Ульрих, приехавший в Россию в 1721 году и который после взял в супружество великую княжну Анну Петровну, имел в своей свите капеллу, состоявшую из одного фортепиано, нескольких скрипок, одной виоль-д’амур, одного альта, одного виолончеля, одного контрбаса, двух флейт и двух валторн. Пленительная игра сих музыкантов и новость привезённых инструментов доставляли им частые случаи показывать своё искусство: говорили, что тот, праздник не в праздник, где не играли гольстинские музыканты…

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 89

Император ходил взад и вперёд и по временам являлся в залу, чтобы посмотреть на танцы; но большею частью оставался внизу, потому что распорядитель фейерверка, как говорили, выпил лишнее и государь должен был сам обо всём заботиться. В самом деле, он трудился изо всех сил

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 231

Вскоре пример двора перешёл и к частным людям. Русские вельможи, следуя законам сродного им гостеприимства, охотно исполняли государеву волю. Тогда не знали зазывных билетов: приглашали только самых знатных; прочие знакомые и незнакомые приходили в назначенный час, садились за стол и, покушав хлеба-соли, уходили, часто не заботясь о хозяине. Пирушки были часты. Вкусные обеды Меншикова, вина Шафирова, роскошное угощение Строганова и радушный прием Апраксина обратились в пословицу. Хозяин или хозяйка встречали гостей в дверях, при звуке труб и литавр, поклоном и рюмкою водки или вина. Обеды, начинавшиеся в 12 часов, были продолжительны и состояли из множества блюд. В частных собраниях, когда съезжались одни короткие знакомые, жребий назначал даме кавалера, который должен был вести её к столу, садиться рядом с нею и услуживать за обедом. В торжественные дни дамы находились в одной, а кавалеры в другой комнате. В конце стола подносили дамам сахарные закуски, к мужчинам же приносили ящики с винами: венгерским, рейнскими и некоторыми французскими.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 89–90

…Одни курили табак или пили, другие разговаривали, третьи занимались игрою в шахматы.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 16

После обеда гости переходили в другую комнату к дамам, где ждали их чай, кофе и лимонад. Если общество было немногочисленно и нельзя было танцевать, то призывали домашнего козака, который тешил посетителей пляскою с припевом и игрою на торбане или на балалайке. В другое время, когда не случалось гостей, пред коими надлежало чиниться, садились играть: мужчины между собою в кости, шахматы или шашки, дамы с некоторыми кавалерами в короли, марияж, ломбер, ламуш или лантре.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 123

Дамы сидят в отдельном апартаменте, куда к ним иногда призывают для танцев министров и других сановников.

Кампредон, Жак де. Донесения из России. С. 2

Во время стола государь уходил отдыхать и через час возвращался.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 90

Если кто, когда Царь проходит по комнате, почтительности ради встанет, того подвергают штрафу, т.-е. заставляют выпить огромный бокал вина.

Кампредон, Жак де. Донесения из России. С. 2

Начинались тосты: обыкновенно предлагал оные сам хозяин. Когда случалось, что государь находился в числе пирующих, то первым тостом было всегда благоденствие семейству Ивана Михайловича Головина, то есть флоту. Пётр считал сей тост столь важным, что обещал шуту своему Лакосту 100 000 рублей, если бы ему случилось когда-нибудь пропустить оный.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 90

Петербург, 14 Марта 1721 …Меня, от имени Царя, пригласили на большую ассамблею, долженствовавшую происходить в почтовом доме. Царь с Царицей прибыли туда, со всем двором, в пять часов вечера, по возвращении с катанья в санях, из коих в каждые помещается от 12 до 15 человек. Для Царицы и прочих придворных и просто приглашённых дам имелся отдельный покой, с довольно изящно накрытым столом, куда не входил ни один мущина, кроме тех, которые прислуживали Царице и ея детям. Вдоль стен залы, где собрались мущины, разставлены были три длинные стола, каждый в 60 кувертов, установленные холодными мясными блюдами. Царь поместился за тем столом, за которым сидели моряки. Распорядителем праздника быль кн. Меншиков. Он сидел на конце стола, за которым в перемежку и без всяких чиноотличий, разместились сановники в голубых лентах, прочие московские князья и иностранные министры. На одном из других концов сидел патриарх и с дюжину священников, в одеждах в роде кардинальских и которых единственная обязанность состояла в том, чтобы пить много вина-водки, и курить табак. Напротив этих мнимых кардиналов находились казацкпе депутаты, прибывшие сюда с подарками Царю. Кн. Меншиков несколько раз провозглашал тосты, обнося большие стаканы венгерскаго вина, которые надо было пить без милосердия, и самый большой – за здоровье флота, состовляющаго главную радость Царя. Выходить из-за стола не дозволялось; многие тут же заснули и я сам не вышел бы живым, если бы не начался великолепный фейерверк, отвлёкший внимание провозгласителей тостов. Я воспользовался причинённым им безпорядком и перешёл в покой Царицы, где происходили танцы. Там я увидал принцесс, которыя очень хороши собой и прекрасно сложены, также как и маленький принц, именуемый здесь великим князем. Во время ужина Царь нисколько раз вставал, провозглашал сам тосты то за тех, то за других, время от времени входил к Царице и подпевал певцам, голоса коих были не из самых приятных. Затем он протанцовал польский с Царицей, а принцессы танцовали с г.г. канцлером, Толстым, Долгоруким и кн. Голицыным. По окончании этого танца Царь совершил церемонию обручения сына канцлера с дочерью князя Ромодановскаго, вслед затем он сам обнёс вином всех родственников и друзей обручённых; Царицу он поцеловал в лоб, после чего все разъехались.

Кампредон, Жак де. – Архиепископу Камбрэскому. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 40. СПб. 1884. С. 167–169

В орденские кавалерские праздники один из кавалеров (обыкновенно Меншиков) давал обед; все же другие угощали друг друга тремя кружками вина: одну выпивали за благоденствие флота и войска, другую за здоровье всех кавалеров, третью за здоровье хозяина. Число кавалеров в столице определяло число кубков, осушенных ими в таковые дни.

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. С. 123

Когда государь вводил в обычай собрания, в которые долженствовали съезжаться чиновные особы вместе с жёнами и дочерьми, чтоб веселиться общею беседою, забавами и танцованьем, чего прежде не бывало, – то случилось некогда, что на одном бале любимец его Меншиков, пошёл танцевать в шпаге. Его величество, увидя такую нелепость, подошёл к нему, сорвал с него шпагу, бросил её в сторону и близ стоящим господам смеючись говорил: «Не осудите его – он всё думает, что он перед фрунтом на коне танцует со шпагою».

Некоторые сказывают, что государь, за сие будто бы рассердясь, ударил его в щёку, но оное взведено на государя от чужестранцев напрасно, которые по ненависти всячески старались приписывать монарху излишнюю жестокость.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. С. 123

Я должен заметить, для удовлетворенья любопытства вашего преосвященства, что упомянутый мною выше патриарх, называемый здесь князь-папа, отъявленный пьяница, котораго Царь сам выбрал в это звание, для посмешища над духовенством. Он должен был жениться, и по этому-то случаю назначен был большой маскарад; но женщина, предназначенная ему в жены, упорно отказывается от этого брака, и потому маскарад отложен, его устроят на воде, когда разойдётся лёд.

Кампредон, Жак де. – Архиепископу Камбрэскому. С. 169

Вседержавные забавы и потехи

Между тем как внук Карла XI (имеется в виду заклятый враг Петра Великого шведский король Карл XII. – Е.Г.) добровольно покидал королевство своих предков, великий царь горько оплакивал потерю своего сына Петра Петровича, которого назначал себе в наследники; но, оставаясь верным обширным планам для упрочения величия и славы России, он в то же время изгонял из своих владений иезуитов, заподозренных в хитрых происках, клонившихся к водворению духовной власти (супрематии) папы взамен власти московскаго патpиapxa, уничтоженной уже много лет перед тем. Князь Куракин, во время своего посольства в Рим в 1707 году, намекнул на возможность такой попытки, но это только для того, чтобы отклонить Климента от признания Станислава (Лещинскаго) королём польским. Пётр Алексеевич не хотел признавать главою своей церкви никого кроме самого себя. Отважиться на такое предприятие и суметь привести его в исполнение было, конечно, делом, весьма не лёгким и требовавшим большой смелости. Почести, оказываемыя в прежния времена пaтpиapxy, доходили почти до обожания. Ежегодно, в память вшествия Мессии Иерусалим, он в сопровождении всего духовенства торжественно проезжал по улицам Москвы на богато убранной лошади, смиренно ведомой самим царём, который перед тем держал и стремя, когда патриарх садился на неё.

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича, который жил в России, состоя при особе Голштинского герцога Карла Фридриха, женившагося на дочери Петра Великаго Анне Петровне. Перевод с французскаго И. Ф. Амона. Москва, 1866. С. 343

…В прежние времена в Вербное воскресенье цари сами водили под уздцы лошадь, на которой ехал в процессии патриарх, это известно из «Путешествия» Олеария и других книг; да и хозяйка моя рассказывала мне, что при последнем патриархе она собственными глазами видела такую процессию, в которой нынешний император и брат его Иван Алексеевич, царствовавший с ним в одно время, вели лошадь патриарха, именно один с правой, другой с левой стороны.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 375

Русские, ещё грубые, способны были поддаваться внешним впечатлениям гораздо более, чем влиянию разсудка. Зная это, царь старался делать смешным то, к чему хотел ослабить привязанность и уважение. По кончине последняго патpиapxa, он создал потешнаго патриарха, который, по вторникам на первой неделе поста, обязан был с своею свитою разъезжать, в шутовской процессии, верхом на волах и ослах, или сидя в санях, запряженных медведями, свиньями и козлами, нарочно для того приспособленными. Пaтpиapxy этому он придал титул князя папы и назначил штат из двенадцати пьяниц-дворян, которых называли кардиналами. Эта новая коллегия получила особый забавный статут, где, прежде всего, требовалось, чтобы никто из ея членов не ложился спать, не напившись пьяным. Таким образом, эксцентричность поведения князя папы и всей его обстановки, выставляемая при всякаго рода празднествах напоказ народу, доставляя последнему случай позабавиться, приучала его вместе с тем и соединять с презрением к грязному разгулу презрение к предразсудкам. Чтобы не пострадали достоинство и священныя права религии, царь не ограничился тем, что провозгласил себя верховным главою церкви: в некоторых случаях исполняя обязанности, сопряженные с этим саном: он уважал и обряды своего вероисповедания. Так напр. он обыкновенно становился перед олтарем, с непокрытою головою, в ряды певчих; даже часто, обладая сильным голосом и верным слухом, сам принимал на себя управление их хором. Распоряжение, сделанное им в то же время о переводе Библии на русский язык, окончательно убедило, что он никогда не думал касаться самой религии, а имел в виду только чрезмерность богатства и власти духовенства, которое злоупотребляло как тем, так и другим. В известных случаях он оказывал даже нечто в роде уважения к духовной юрисдикции. Так, по его указу, приговор над епископом Досифеем, замешанным в деле опальной царицы Евдокии Лопухиной, состоялся тогда только, когда Синод лишил его духовнаго сана и отдал в руки светскаго правосудия под именем Демида.

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича… С. 343–344

Царь Петр I имел обычай держать при дворе несколько дураков или шутов, которые часто сопровождали его не столько для удовольствия, которое он получал от их выходок, сколько для того, чтобы с их помощью сказать придворным вельможам, а иногда и иностранным министрам, ту горькую правду, которую монарху не подобает произносить самому. Среди этих многочисленных шутов был один старый русский, которого звали Зотов. Все достоинства его сводились к умению хорошенько выпить, а царю он услужил тем, что научил его в детстве грамоте. Его глупость, которую царь в нём поддерживал, состояла в том, что он считал эту услугу столь значительной, что полагал, что за неё ему должны были давать титулы, звания и власть. Он уже устал этого ждать и всё время жаловался царю, который имел привычку одобрительно с серьёзным видом выслушивать все разглагольствования своих шутов и часто обнадёживал его, обещая сделать для него больше, чем для других своих подданных.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 145

Игривость досталась Петру по наследству от отца, который тоже любил пошутить, хотя и остерегался быть шутом. У Петра и его компании было больше позыва к дурачеству, чем дурацкого творчества. Они хватали формы шутовства откуда ни попало, не щадя ни преданий старины, ни народного чувства, ни собственного достоинства, как дети в играх пародируют слова, отношения, даже гримасы взрослых, вовсе не думая их осуждать или будировать.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

Однажды, когда Зотов после обильного обеда настаивал, чтобы царь сдержал своё слово, тот ответил ему: «Твоя жалоба справедлива, но, несмотря на такое долгое ожидание, ты ничего не потеряешь. Я делаю тебя князь-папой». Этот пьяница не был настолько лишён разума, чтобы не понять, кто такой папа. Он сообщал всем окружающим всё, что он мог узнать о звании папы из множества пасквилей и брошюр, напечатанных в Голландии, откуда они попадали к русскому двору, где имели обычай делать из них выдержки, чтобы выпускать их в форме приложений к газетам каждую неделю. О впечатлении, которое подобные чтения произвели в помутившемся разуме этого шута, можно судить по вопросам, которые он задал царю. Он сказал ему: «Значит, ты меня делаешь Римским патриархом и князем князей? Но ведь все иностранцы и даже русские будут смеяться надо мной! Они будут называть меня извергом, тираном и обманщиком». «Что за важность, – ответил царь, – лишь бы у тебя был хороший дворец, много денег и подвалы, всегда полные вина и водки, пива и мёда. Ты будешь назначать кардиналов, которые будут князьями, обязанными восхищаться всем, что ты скажешь, и подчиняться этому».

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 145–146

Пётр играл не в одну церковную иерархию или в церковный обряд. Предметом шутки он делал и собственную власть, величая князя Ф.Ю. Ромодановского королём, государем, «вашим пресветлым царским величеством», а себя «всегдашним рабом и холопом Piter’ом: пли просто по-русски Петрушкой Алексеевым. Очевидно, здесь больше настроения, чем тенденции.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

Поразмыслив, что совсем не свойственно шуту, Зотов спросил, кто ему даст этот дворец, эти деньги, и этот погреб полный вина. «Я, – ответил царь, – и в исполнение этих слов я даю тебе отныне такой дворец». Этот дворец находился на Сенном острове, который делит Неву на два рукава и является частью города Санкт-Петербурга. Дворец был расположен в квартале, называемом Татарским. «К этому я добавляю пансион в две тысячи рублей (10 тыс. франков) и за первые шесть месяцев заплачу тебе вперёд, утверждая тебя в твоей новой должности». Одновременно государь приказал, чтобы Зотов был провозглашён и признан в качестве князь-папы. Это провозглашение и признание произошло со стаканом в руке. Царь подал пример и заставил всех, кто присутствовал, выпить за здоровье нового князя. Каждый должен был подходить по очереди и приветствовать его. По мере того как все подходили, он благодарил каждого стаканом вина. Естественно, что так называемый патриарх лёг спать, основательно напившись, и это было для него обычным делом. На другой день царь в сопровождении всего двора, великолепно одетый, с помпой и триумфом отвёл этого шута в новый дворец, который он ему накануне пожаловал.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 146

Самое неприятное впечатление на нас производят потехи Петра, в которых заключалось подражание духовным обрядам, как, например, славление, церемонии при выборе князя-папы, в которых должны были разыгрывать важные роли сановники, как, например, Ромодановский, Зотов, Бутурлин и проч.

Брикнер А. Г. История Петра Великого. C.266

Проживающий в Петербурге монах по имени сир Кайо, который вёл беспутную жизнь, послужил образцом, чтобы одевать всех на его манер. Царь был доволен тем впечатлением, которое поведение этого монаха-католика могло вызывать у католиков. Он решил ввести этого монаха в состав шутовских кардиналов, но тот отказался от этого вследствие настойчивых просьб Кампредона, являвшегося полномочным министром Франции при русском дворе.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 54.

Что такое, в самом деле, всепьянейший и всешутейший собор Петра Великаго? Если бросим строгай, внимательный и испытующей взгляд на всепьянейший собор, то более чем неблаговидное название это, гласно данное Петром Великим потешному своему учреждению, наводит нас на вопрос: может ли быть, чтобы столь мудрый государь без всякой дальней мысли, или без тайной какой-либо высокой цели, дал такое позорное название публично учреждённому им заведению? Может ли быть, чтобы он гласно учредил таковое общество, будто бы для того единственно, «чтобы дать простор своему широкому разгулу» и не было ли это заведение смехотворною маскою или «харею» для сокрытия под нею глубоких политических видов?

Носович И. Всепьянейший собор, учрежденный Петром Великим // Русская старина, 1874. – Т. 11. – № 12. – С. 736

Этот комический праздник назывался Собором. Царь учредил его несколько лет тому назад по различным политическим соображениям инаходил удовольствие в том, чтобы время от времени отмечать этот праздник. На празднике в виде гротеска изображалось то, что происходит в Риме в конклаве при провозглашении папы римского. Цели этого праздника сводились к одному. Первая и главная состояла в том, чтобы представить в смешном свете патриарха и вызвать презрение у народа к сану патриарха, уничтожить который в своей стране этот государь имел веские причины. Другая состояла в том, чтобы внушить своим подданным неблагоприятное впечатление о папизме и об основных положениях римского духовенства и тем самым подорвать авторитет папы с тем, чтобы высмеять тем самым и патриарха московского. Это вытекало из стремления этого умного и смелого государя подорвать влияние старого русского духовенства, уменьшить это влияние до разумных пределов и самому стать во главе русской церкви, а затем устранить многие прежние обычаи, которые он заменил новыми, более соответствующими его политике.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 147

Иноземные наблюдатели готовы были видеть в этих безобразиях политическую и даже народовоспитательную тенденцию, направленную будто бы против русской церковной иерархии и даже самой церкви, а также против порока пьянства: царь-де старался сделать смешным то, к чему хотел ослабить привязанность и уважение доставляя народу случай позабавиться, пьяная компания приучала его соединять с отвращением к грязному разгулу презрение к предрассудкам. Трудно взвесить долю правды в этом взгляде; но всё же это – скорее оправдание, чем объяснение.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

Есть основания полагать, что все эти комические церемонии содержали намек на какую-то из церемоний, которую хотели высмеять, соблюдавшихся при возведении в сан русского патриарха.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 146

Взглянем на самыя действия столь замечательнаго и забавнаго собора, на торжественное избрание новаго князя Папы, на шутовской брак одного из членов и на другия подобныя, публично совершавшияся, сцены. Хотя с изобилием истощались, свойственно пиршеству, разные увеселительные напитки, но и здесь нельзя найти ничего укорительнаго, что бы могло унизить Петра Великаго до «широкаго, грубаго разгула». Посмотрим на выдумку отважнаго пародирования римской иерархии, где Пётр Великий, среди всех лиц, как бы с намерением скрыть свою личность, избрал для себя низшую степень протодиакона. Эта черта ясно доказывает, что он избрал низшее для себя звание не для простора «своему широкому разгулу», а для того, чтобы незаметно следить за ходом действий мнимых иерархов, а вместе и за впечатлениями, какия сделал этот собор на зрителей, в особенности иностранных.

Носович И. Всепьянейший собор, учреждённый Петром Великим. С. 736

Его (Петровых) нововведений не смог бы оценить народ невежественный, суеверный и дикий, поэтому ему нужно было постепенно внушить отвращение к старым привычкам народа. И наилучший способ для достижения этой цели состоял в том, чтобы ловко представить народу в ложном свете некоторые стороны католической религии, так, чтобы она показалась ему смешной, и показать сходство её с той религией, которой так скрупулёзно поклонялись их отцы и они сами. Вот почему царь отмечал как можно чаще этот праздник, называвшийся Собором. Ниже будет дано описание этого праздника после небольшого введения, необходимого для того, чтобы показать читателю, чем могло быть вызвано учреждение праздника и его комической церемонии.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 147–148

Официальные празднества, часто организуемые Петром, были тяжелы, утомительны. Но ещё хуже были увеселения, тоже штатные и непристойные до цинизма. Трудно сказать, что было причиной этого, потребность ли в грязном рассеянии после чёрной работы или непривычка обдумывать свои поступки. Пётр старался облечь свой разгул с сотрудниками в канцелярские формы, сделать его постоянным учреждением. Так возникла коллегия пьянства, или «сумасброднейший, всешутейший и всепьянейший собор». Он состоял под председательством набольшего шута, носившего титул князя-папы, или всешумнейшего и всешутейшего патриарха московского, кокуйского и всея Яузы. При нём был конклав 12 кардиналов, отъявленных пьяниц и обжор, с огромным штатом таких же епископов, архимандритов и других духовных чинов, носивших прозвища, которые никогда, ни при каком цензурном уставе не появятся в печати.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 34

И так, что такое есть всепьянейший и всешутейший собор, открыто и гласно учреждённый Петром Великим? Всепьянейший собор не иное что был как маска, под которою скрывалась высокая цель великаго государя утаить пред соседственными сильными державами политическия силы своего государства. Самая шутовская свадьба Шанскаго, в 1702 г., имела эту же цель, чтобы в тогдашния времена самонадеянной отваги храбраго витязя шведскаго короля Карла XII, под маскою безпечнаго шумства, обмануть внимательный взор политических его агентов и дать всем иностранным наблюдателям понятие, что Пётр Великий, безпечно будто бы предавшийся шумству с своими «зачастую пьяными птенцами», нисколько не мыслит о приёме в отечестве своём страшнаго для всех, кроме Петра, гостя, собиравшегося к нему на кровавое пиршество. Кто же ныне дерзнёт осуждать величайшаго государя России за учреждение всепьянейшаго и всешутейшаго собора, приписывая таковое «широкому и грубому разгулу» его? Кто ныне не будет благоговеть пред Великим Петром, так прекрасно разыгравшем свой маскарад?

Носович И. Всепьянейший собор, учрежденный Петром Великим. С. 739

Поскольку я не ставил себе целью входить здесь в детали политических принципов царя Петра, а лишь хотел подробно рассказать о том, что происходило во время шутовских церемоний Собора, я возвращаюсь к уже назначенным кардиналам шутовского папы. Им сообщили, что, поскольку князь-папа пожаловал им кардинальский сан, они должны прийти к нему в папский дворец на другой день, чтобы поблагодарить за это назначение. А чтобы они не уклонились от этого визита; были выбраны для этого приглашения 4 человека, сильно заикающиеся, которых сопровождал слуга царя. И в то время как они с трудом бормотали, выражая свою благодарность, он умело видоизменял их речи, когда в них нельзя было ничего разобрать. Все они направились в папский дворец в назначенный час. Никто не посмел отказаться, потому что они знали, что это приглашение исходит от царя и, по существу, является приказом, которому нельзя противиться. По мере того как кардиналы прибывали, шуты, приставленные для их встречи у входа во дворец, проводили их в первую приёмную, где им подавали от имени князь-папы колпак из толстого тёмно-красного сукна, сделанный в форме скуфьи, и широкое платье из той же материи. Всё это их заставляли надеть и затем отводили в зал, называемый консисторией. Здесь находились два ряда винных бочек вдоль стен, служивших сидениями. Тут же находилось что-то вроде трона из винных бочек, на котором восседал князь-папа. Трон этот был со всех сторон окружён бутылками и стаканами. Вошедшего кардинала подводили к подножью трона, чтобы он отвесил низкий поклон, на который князь-папа отвечал величественным кивком головы, а рукой делал знак кардиналу приблизиться. Подавая кардиналу кубок с водкой, он говорил: «Преподобнейший, открой рот и проглоти, и это развяжет тебе язык». Наверное, это был намёк на церемонию, которая проводилась в Риме, чтобы заставить кардиналов говорить. Как только кардинал выпивал свой кубок, его проводили на правую или левую сторону и заставляли занять место на одной из бочек. Когда церемония заканчивалась, подавали сигнал идти в Собор. Хотя Собор и дворец находились на одном и том же острове, нужно было пересечь несколько улиц, чтобы попасть из одного в другой. Кардиналы проделывали этот путь пешком в виде процессии. Шествие открывали несколько человек, бьющих в барабаны. Их сопровождала большая вереница саней, нагруженных пивом, вином, водкой и всевозможными съестными припасами. Затем следовало множество поваров и поварёнков, каждый из которых имел какую-нибудь кухонную утварь. Всё это производило страшный шум. За ними следовало много труб, гобоев, охотничьих рожков, скрипок и других музыкальных инструментов. Наконец шли кардиналы попарно, в одеждах, о которых уже говорилось. Каждый из них имел справа и слева двух смешно одетых прислужников. Князь-папа сидел верхом на винной бочке, поставленной на сани, которые тащили четыре быка. Он был окружён со всех сторон группой людей, одетых францисканскими монахами и державших в руках стаканы и бутылки. Эта группа замыкала шествие. Царь, обряженный шкипером или голландским матросом, появлялся с большой группой придворных в маскарадных костюмах и масках то сбоку, то во главе, то в хвосте процессии. Когда весь этот кортеж в таком порядке прибывал во дворец, где должен был происходить Собор, каждому подносили стакан водки и вводили в просторный зал, построенный в виде галереи. Здесь было несколько кушеток по числу кардиналов. Эти кушетки были отделены друг от друга проходами, где стояли распиленные пополам бочки. Одна половина бочки назначалась для съестных припасов, а другая – для облегчения тела каждого члена Собора. После того как каждому кардиналу было указано его место, всем им было приказано никуда не отлучаться в течение всего Собора, который должен был продолжаться до тех пор, пока все они не придут к единому мнению по вопросам, предложенным им князем-папой или когда Его Преосвященству будет угодно прервать Собор. Обязанность конклавистов, приставленных к каждому кардиналу, состояла в том, чтобы не давать ему уходить со своего места, заставлять его много есть и, особенно, пить и носить послания от одного кардинала к другому. Те, кто выполнял эти обязанности, были в большинстве своём молодыми повесами, путешественниками и скитальцами. Они так хорошо делали своё дело во всех отношениях, что многие кардиналы ещё долго продолжали страдать от этого, а некоторые даже умерли к концу Собора. Есть подозрение, что они были доведены до такого состояния по прямому указанию царя, приходившего время от времени наблюдать и слушать, что происходило и говорилось в зале. Я только что сказал, что эти конклависты прекрасно выполняли свои обязанности. Это относится и к тем посланиям, которые они передавали от одного кардинала другому. Они возбуждали этими шутовскими донесениям людей, разгорячённых вином, и заставляли их говорить друг другу самые грубые непристойности. В своих посланиях кардиналы высказывали самое оскорбительное не только в отношении друг друга, но и в отношении их семей. Если в этой перепалке у кого-нибудь вырывалось что-то особенно интересное, факт, на который надо было обратить внимание, царь записывал это на дощечки, которыми он постоянно пользовался. В результате не было такой непристойности, какая бы не совершалась в этой ассамблее. Чтобы покончить с этим описанием, достаточно сказать, что эта вакхическая церемония длилась три дня и три ночи подряд. Затем открывали двери Собора и уже с меньшей помпой отводили папу в его дворец. Папу и кардиналов доставляли домой в бессознательном состоянии на извозчиках, на которых их загружали, как туши животных. Извозчики – это очень плохие наёмные экипажи, повозки и сани, которые можно найти на площадях Москвы и Санкт-Петербурга и которыми простые люди пользуются примерно так же, как фиакрами в Париже.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991. С. 148–152

Пётр носил в этом соборе сан протодьякона и сам сочинил для него устав, в котором обнаружил не менее законодательной обдуманности, чем в любом своём регламенте. В этом уставе определены были до мельчайших подробностей чины избрания и поставления папы и рукоположения на разные степени пьяной иерархии. Первейшей заповедью ордена было напиваться каждодневно и не ложиться спать трезвыми. У собора, целью которого было славить Бахуса питием непомерным, был свой порядок пьянодействия, «служения Бахусу и честнаго обхождения с крепкими напитками», свои облачения, молитвословия и песнопения, были даже всешутейшие матери-архиерейши и игуменьи. Как в древней церкви спрашивали крещаемого: «Веруеши ли?», так в этом соборе новопринимаемому члену давали вопрос: «Пиеши ли?». Трезвых грешников отлучали от всех кабаков в государстве; инако мудрствующих еретиков-пьяноборцев предавали анафеме.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

Из всех вопросов, которые разбирались на этой ассамблее, пока там был какой-то порядок и видимость здравого смысла, я приведу лишь один, которого будет достаточно, чтобы судить о других подобных. Один из кардиналов пожаловался, что вино, которое ему подали, было плохим. Об этом доложили князь-папе, и он, посоветовавшись с кардиналами, приказал, чтобы эта бочка вина была изъята и чтобы навели справки, каким иностранным купцом она была продана. Затем он сказал, что этого человека нужно привести в Собор, запереть его там и во искупление его вины заставить его пить только то вино, которое он продал, до тех пор пока он не поставит две бочки лучшего. Один из конклавистов, заметив в числе любопытных, которые приблизились к дверям Собора, чтобы посмотреть, что там происходит, одного английского купца, на которого он был зол, выдал его, заявив, что это он продал упомянутую бочку вина. Этого человека привели в Собор, и все кардиналы осыпали его оскорблениями. В наказание за его «преступление» его заставили выпить несколько полных стаканов этого плохого вина. Он понял, что эта травля не прекратится до тех пор, пока он не даст им две бочки лучшего вина. Он быстро послал за двумя бочками портвейна и таким образом скоро освободился.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 153–154

10 сентября 1723. Мнимый русский патриарх, именуемый князем-папой, похоронен вчера, со всеми, приличествующими этому сану, почестями. Вам известно, что Царь, предшественникам котораго, да и ему самому тоже приходилось много терпеть неприятностей вследствие черезчур большой власти патриархов, уничтожил эту должность и сам стал главою церкви. Он пошёл даже дальше. Чтобы сделать старинное духовенство смешным, он приказал избрать покойнаго князя-папу, человека высокаго происхождения, правда, но величайшаго пьяницу во всём государстве. Обязанность его и ещё восьми, всегда сопровождавших его и известных под именем кардиналов лиц состояла в том, чтобы напиваться пьяными на всех пирах. Царь уж выбрал новаго пьяницу, на место покойнаго патриарха, и, вероятно, женит его на вдове последняго, которую повенчает, значит, в третий раз, ибо она была замужем также за последним настоящим патриархом. Церемония посвящения новаго патриарха совершится в Москве. Местом собрания кардиналов служит островок неподалеку от Преображенскаго, на котором построена крестьянская изба. Мнимые кардиналы соберутся туда в назначенный день. Их будут поить вином и водкой 24 часа подряд, не давая им спать; а потом, приготовившись таким прекрасным образом, они изберут себе новаго патриарха. Затем их, вместе с ним, увидят, вероятно, по примеру прошлаго года, в маскараде верхом на быках, ослах или свиньях.

Кампредон, Жак де – Кардиналу Дюбуа. Сборник Императорского Русского Исторического Общества, т. 49. СПб. 1884. С. 379–380

Одним словом, это была неприличнейшая пародия церковной иерархии и церковного богослужения, казавшаяся набожным людям пагубой души, как бы вероотступлением, противление коему – путь к венцу мученическому.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

В заключение описания этого праздника, учреждённого царём Петром I, нелишне будет заметить, что, когда он праздновал его в третий раз, его настигла смерть, до которой он прежде довёл столько других людей. С тех пор об этом празднике при русском дворе больше уже не было речи.

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. С. 154

Или, бывало, на первой неделе великого поста его всешутейшество со своим собором устроит покаянную процессию: в назидание верующим выедут на ослах и волах или в санях, запряженных свиньями, медведями и козлами, в вывороченных полушубках. Раз на масленице в 1699 г. после одного пышного придворного обеда царь устроил служение Бахусу; патриарх, князь-папа Никита Зотов, знакомый уже нам бывший учитель царя, пил и благословлял преклонявших перед ним колена гостей, осеняя их сложенными накрест двумя чубуками, подобно тому как делают архиереи дикирием и трикирием; потом с посохом в руке «владыка» пустился в пляс. Один только из присутствовавших на обеде, да и то иноземный посол, не вынес зрелища этой одури и ушёл от православных шутов. Серьёзнее был ропот в народе, среди которого уже бродила молва о царе-антихристе; но и с этой стороны надеялись на охранительную силу кнута и застенка, а об общественной стыдливости в тогдашних правящих сферах имели очень слабое помышление. Да и народные нравы если не оправдывают, то частью объясняют эти непристойные забавы. Кому неизвестна русская привычка в весёлую минуту пошутить над церковными предметами, украсить праздное балагурство священным изречением?

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 36

Стоило царю учредить типографии, как они воспользовались оными, дабы распространять пасквили, в коих объявляли его Антихристом, в доказательство чего приводилось обрезание бород и рассечение мертвых тел в Академии. Однако один из монахов корысти ради опроверг сии поношения и доказал, что Пётр не Антихрист, поелику в имени его не содержится число 666. Сочинитель пасквиля был колесован, а автор опровержения стал епископом Рязанским.

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999. С. 22

Если предположить, что Пётр хотел насмеяться над патриаршеством, то надобно предположить, что он хотел насмеяться и над своею собственною царскою властию, потому что у него был и шутовской пресбургский король (князь Ромодановский), впоследствии кесарь; со смертию старика Зотова шутовское патриаршество упразднилось, но остался князь-папа в соответствие князю-кесарю.

Соловьёв С.М. История России с древнейших времён. Т. XVI. С. 324

…При праздновании в Москве Полтавской победы, на Царицином лугу был выстроен громадный деревянный дворец. В зале для приёма Ромодановский восседал на троне, окружённый главнейшими придворными сановниками, и приглашал вождей победоносной армии представить ему донесение о ходе и счастливом окончании битвы. Шереметев подошёл первым. «По милости Божьей и счастью Вашего кесарского Величества я уничтожил шведскую армию». За ним следовал Меншиков. «По милости Божьей и счастью Вашего кесарского Величества я взял в плен при Переволочной генерала Левенгаупта с его армией». Пётр подошёл последним. «По милости Божьей и счастью Вашего кесарского Величества я победоносно сражался при Полтаве со своим полком». Всегда соблюдая установленные формы обращения, Пётр лишь один раз забылся и написал кесарю: «Зверь, долго ли тебе людей жечь? Перестань знаться с Ивашкой (т. е. пьянствовать), быть от него роже драной». На это письмо князь-кесарь резко ответил: «Пусть те, у кого много досуга, кто убивает его по чужим краям, ведут знакомство с Ивашкой, у нас же дело поважнее, чем напиваться вином: мы, что ни день, купаемся в крови».

Е. Олартъ. Петр I и женщины. М., 1997. С. 34–35

Князь Фёдор Юрьевич Ромодановский и Фёдор Матвеевич Апраксин были в одном месте. Князь Ромодановский, вследствие обычной необразованности, сперва напал на Апраксина с сильными ругательствами, потом готов был ударить его палкой, которую держал в руках; Апраксин, человек благороднейшего характера, раздраженный таким непристойным и грубым обхождением, обнажил палаш, и грозил убить его, если он не уймется. Ромодановский ужаснулся от такого неожиданного и смелого намерения, и обняв колена Апраксина, просил прощеная и напоминал, что он не враг ему, а друг и брат. Ромодановский жесток с бедными и робок с отважными.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 528

В пародии церковных обрядов глумились не над церковью, даже не над церковной иерархией как учреждением: просто срывали досаду на класс, среди которого видели много досадных людей.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 36

Государь всегда был ревностным исполнителем предписаний Божественных законов. Он не позволял по Воскресеньям работать, говоря:

– Трудящийся против закона Божия никогда не поспеет.

О священном писании Ветхого и Нового завета отзывался с крайним благоговением и говорил так:

– Эти книги сокровище всех книг на свете; в них всё содержится и всё, что нужно знать об отношениях человека к Богу и к своему ближнему.

Говоря так, Государь не менее того заботился о распространении книг ветхого и нового завета, и когда Библия, по повелению блаженной памяти покойнаго родителя Петра Алексеевича, была вся распродана и её было очень трудно достать, то чтобы ввести её в своём государстве в большее употребление, нежели в каком она была до сего времени, определил в 1716 году, в Амстердаме, где тогда находился, издать её вновь, как можно исправнее и чисто в пяти частях в лист, которыя, по его договору и на его счёт, были напечатаны в 1721 году, у Даниила Леейвена, на александрийской бумаге в две колонны, из которых одна была на Голландском, другая оставлена белою для напечатания на русском языке под заглавием: Het oude Testament gedrukt door Laste van jyne Cfaaryse Mayesteиt Petrus den Eersten, Kavser van groot en Kleen Russland etc. Amsterdam 1721.

В 1717 году, вышла из тиснения пятая часть Библии, то есть, новый завет в лист в двух столбцах, где одна колонна была на русском языке, а другая на голландском, под заглавием: Het Nиeuve Testament, of re alln Boelhen des Nиeuwen Verbonds onses Неerен Jesu Chrиstи, gedrukt door Last van Jyue Gfaarse Mayesteиt Petrus den Eersteu. Kayser van Grotten Kleen Russland etc. иn-s Gravenhage, by Иoh. van Duren, Boekverkoper. 1717.

Кажется, печатано в Петербурге по-русски.

Этим прекрасным изданием всей Библии на русском и голландском языках, Государь хотел приохотить к чтению хорошо напечатанной книги священнаго писания полезнаго для души и разума и также возбудить охоту к изучению голландскаго любимаго им языка. Государь Петр Первый говорил всегда так:

– Голландский язык нужен на море, немецкий на суше, а французский вовсе не нужен потому, что мы с ними не имеем никаких сношений. Вот как думал Петр Великий, так ли думают салонные львы девятнадцатаго столетия?

Но присылке из Голландии, напечатанные экземпляры Библии были сданы в св. прав. Синод с тем, чтобы печатать первые четыре части Библии, то есть старый завет. Государь имел намерение раздавать эту Библию даром, но война с Персией, множество дел по разным отраслям государственнаго правления и, наконец, кончина Императора – оставили множество дел неоконченными. Впрочем, достойная дочь Его Императорскаго Величества Императрица Елизавета Петровна исполнила ещё одно из намерений Великаго Отца и в 1746 г. как хотелось и Петру I, издала всю Библию на русском языке в большую осьмушку и пустила в продажу по самой дешёвой цене.

Что же сталось с Библией стараго завета, то есть, с четырьмя первыми частями, которых при Государи Императоре не успели напечатать по Русски?

Книги, оставшись без дополнений в правительствующем Синоде, никому не были раздаваемы; со временем было трудно подобрать по частям Библию, так всё издание от долгого лежания посгнило и Синод счёл за нужное продать остальные экземпляры в ряды, а между тем такой прекрасный экземпляр мог бы быть украшением для любой библиотеки. От Г. Шварта, Голландского посланника, бывшаго при дворе Императрицы Елизаветы Петровны.

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев. С. 45–46

Пётр I-й исправно посещал общественное богослужение. Он не допускал, чтобы работали в воскресные дни и, даже в то время, когда особенно нуждался во флоте, позволял работать на верфи только по окончании божественной службы. Он часто говаривал: «кто забывает Бога и не исполняет заповедей Его, тот, сколько бы ни трудился, не сделает многаго, ибо не осенён благословением свыше».

Известно, что, желая ознакомиться с догматами разных исповеданий, Пётр посещал их храмы и нередко вступал в духовныя беседы с католическими, реформатскими и другими духовными лицами. В тайне он благоволил к протестантству, с особенным вниманием слушал проповеди лютеранских пасторов и сетовал на то, что не мог внушить своему духовенству то простое и общедоступное понятие о нравственности, которое составляет сущность лютеранскаго вероучения.

Узнав однажды в Москве у протестантскаго пастора о дне, назначенном для причастия, Пётр вошёл в церковь среди проповеди, знаком пригласил присутствовавших не трогаться с места и, сев близ алтаря, внимательно дослушал проповедь. Когда запели причастный стих, Пётр спросил книгу, где было замечено это место. Два пастора стали преподавать причастие. Пётр подошёл поближе, чтобы вслушаться в те слова, которыя они произносили при этом. По окончании богослужения, он долго беседовал с ними, выразил им своё удовольствие и обещал покровительство.

Пётр требовал самаго строгаго благочиния в церквах и не терпел чтобы разговаривали во время богослужения. В тех церквах, которыя он посещал, как-то: в придворной, св. Троицы и др., он завёл особыя кружки, куда с разговаривавших собирались штрафы в пользу бедных. Замечать и докладывать о таковых поручалось доверенным лицам. Если попадались лица высокопоставленныя, то они должны были немедленно класть в кружку рубль; если же кто либо из простонародья, то Пётр собственноручно бил виновнаго палкою, по выходе из церкви. В Александро-Невской лавре сохранился ящик, приделанный к стене ещё в его царствование. К железной скобе, которая его обхватывает, публично приковывали тех, которые вторично попадались в разговорах во время богослужения или причиняли более важные безпорядки в церкви.

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 9. – С. 307–308

В детстве у царя был учитель чистописания, некто Зотов, которого он, семидесятилетнего уже старика, сделал потешным советником (lustiger Rath), произвёл в шутку в патриархи, потом, в таком же смысле, даровал ему княжеское достоинство и, наконец, объявил папою, в каковом качестве царь и женил его, когда ему было уже 84 года, на здоровой и бодрой еще 34-летней вдове. По случаю этой-то свадьбы и назначен был маскарад из 400 человек обоего пола, в котором каждые 4 лица должны были иметь свой костюм и особый музыкальный инструмент, таким образом, что все вместе должны были представить 100 различных костюмов и звуков всех, преимущественно Азиатских, наций. Те четыре особы, которые должны были приглашать на свадьбу, выбраны из самых сильных заик, каких только можно было отыскать в России. Свадебным маршалом, шаферами, дружками и другими свадебными прислужниками выбраны окаменевшие уже от лет старики, которые не могли ни стоять, ни видеть что либо; а в скороходы назначены такие тучные особы, которых нужно было водить, по тяжести их тела, и которые почти всю жизнь свою возились с подагрою.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1156

Случившаяся в Петербурге свадьба его всешутейшего князь-папы. Сделанная была перемида на площади против церкви Троицкой для церемонии взятия четырёх фрегатов; а по прошествии времени в той перемиде изготовлена была князь-папе спальная перина, набита хмелем, подушки плетённые из хмельных стеблей и насыпаны хмелевыми листами; на полу той перемиды насыпано хмелю стеблями, не обирая хмелю, толщиною в поларшина, одеяло по парусине стёгано теми же хмелевыми тонкими стеблями. И жениха всешутейшего папу в Иностранной коллегии и его величество со всем генералитетом и знатным дворянством убирали во одеяние, в мантию бархатную малиновую, опушенною горностаями, с большим отложным воротником горностаевым же, шапка белая, вышиною в три четверти аршина, рядами, один другого выше. И его величество, и министры, и генералы, и дворяне были в машкарадном разном платье, токмо масок на лицах не было.

А с невестиной стороны в доме, построенном деревянном у Невы-реки, близ церкви Троицкой, в присутствии великой государыни Екатерины Алексеевны и дам, наряжали невесту в платье старинное: в охобен насыпной объери рудожёлто, шапка горнотная бобровая, вышины больше полуаршина, покрывало волнистой тафты. Её величество и дамы в разном машкарадном платье, а масок на лицах не было ж.

И по совершении убранства ход церемониальный к церкви продолжался сим порядком: его величество с генерали[те]том в машкарадном уборе шли по рангам, а жениха вели его присутствующие плешивые, а мантию нести от тех же плешивых путь охраняли заики, а весна шла и кричала разными голосами птиц. И пришед к церкви птишники в церковь не входили. Невесту из деревянного дома вели свахи из дворянских дам в уборе старинном, за нею следовала её величество с дамами в машкарадном платье. И по прошествии в церкви венчаны по правилу церковному, и по обвенчании тою же церемониею шли в дом, что у Невы, и был стол. Жених и невеста посажены были под балдахином, убранным бруснишником, лимонами и померанцами; и был стол с кушаньем, по старинному обычаю. И всей той церемонии в хождении смотрели с галдарей, а церемониального ходу их высочества цесаревны Анна Петровна и Елизавета Петровна.

И по окончании свадебного стола тою же церемониею свели жениха и невесту на покой в уготованную спальную на оную постель, и около той перемиды были его присутствующие плешивые, заики, и весна кричала, и в бубны били.

И после полудни была всем его присутствующим повестка, и сбиралися в построенный дом у Невы-реки, близ Сената, в синие хоромы. И возле того дома на реке сделан был великий плот четвероугольный, и в нём вставлен чан немалый, и в него налито пива, и в чане пущен ковш деревянный большой; и от того плота на канатах привязаны по две сороковые бочки, в длину продолжалися сажен на сорок; и в оном чане, в ковше, сидел князь-папа, имея в руках пузыри, и около чана плешивые. На плоту стоял Нептун со острогою, наряженный во одежде белой, борода седая, на ней навешено всяких родов раковин, выбранный из дворян Тургенев, и около его наряженные заики в знаки сирен морских, и на бочках посажены были архиереи и весь князь-папинский причёт. И оные бочки буксировали шлюпки чрез Неву к Почтовому двору, и как шествие началось, то князь-папа пузыри мочил в пиве и бил по головам плешивых, в то время пела весна всех родов птичьими голосами; и от пристани до Почтового двора ехал папа верхом на буйле, а архиереи с причётом ехали на быках верхом. И в доме Почтовом в сенях молодая его супруга, наряженная в горнотную старинную пашку, в охобне, покрыта покрывалом, на нём написано всех родов звери и птицы, встретила своего супруга и взяла за руку, свела в палаты, и посажены были под балдахин, сплетённый из хмелевых ветвей. И отправляемая церемония такая же, как и на славленъе, поили вином и трактированы ужином, и сим потешная свадьба кончилась.

Н.И. Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого. (Запись современника). Сообщение В. В. Майкова. СПб., 1885. С. 34–35

Сам царь одет был Фризским крестьянином и вместе с тремя другими генералами искусно выколачивал на барабане. При такой обстановке и под звон колоколов, маски сопроводили неровную брачную чету в главную церковь и поставили её пред алтарем, где и обвенчал её столетний священник. Перед этим последним, потерявшим уже зрение и память, и еле стоявшим с очками на носу, держали две свечи, и в уши кричали ему какие он должен был читать молитвы перед брачною четою. Из церкви процессия отправилась в царский дворец, где весёлое пированье продолжалось несколько дней и сопровождалось катаньем на санях, во время которого также проделывались разные забавные потехи; но дальнейший рассказ о них был бы утомителен, и описанного довольно, чтобы показать, что при всех тяжких заботах своих по управлению, царь может думать и о забавах и обладает богатою для того изобретательностию.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1156

После Рождества Христова бывают церемониальные славления. В начале был всешутейшим князь-папою Пётр Иванович Бутурлин, из знатных персон; из дворян выбраны архиереи и архимандриты, протодьякон и дьяконы, и грозных заик двенадцать человек, папиных поддьяков плешивых двенадцать человек, весны двадцать четыре человека, изготовлены линии, впряженные по шести и по осми лошадей; и во втором часу ночи на оных линиях по расписанию господ и генералов во все святки к которым приезжать. И как всешутейший князь-папа приедет, в начале поп Битка дворцовый начинает и певчие государевы поют «Христос рождается» по обычаю; и потом поставят на столе великую чашу, с собою привезённую, налитую вином, и в ней опущен ковш, нарочно сделанный под гербом орла; и в поставленных креслах сядет князь-папа, и возле чаши положены два пузыря говяжьих от больших быков, и в них насыпано гороху, и у той чаши кругом на коленях стоят плешивые. И архидьякон возглашает: «Всешутейский князь-папа, благослови в чаше вино!». И потом папа с стола берёт по пузырю в руку и, обмоча их в чаше в вине, бьёт плешивых по головам, и весна ему закричит многолетие разными птичьими голосами. А потом архидьякон, из той чаши наливши ковш под гербом, подносит всем присутствующим и громогласно кричит: «Жалует всешутейший князь-папа вина!». А как выпьет, паки возглашает: «Такой-то архиерей, из чаши пив, челом бьёт». И по обношении все из дому поедут в дом князь-папе, и от него по своим домам, и во всей оной церемонии его величество присутствует.

Н.И. Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого. С. 35–36

25-го[декабря 1723 года]. Так как в первый день Рождества Христова русские певчие их величеств имеют обыкновение ходить к вельможам с вокальной музыкой и поздравлением, то они тотчас после обеда явились и к нашему двору в числе около сорока человек. Между ними были прекрасные голоса, в особенности великолепные басы, которые в России лучше и сильнее, чем где-нибудь, хотя манера их пения и не из лучших. У некоторых из их басистые голоса так же чисты и глубоки, как звуки органа, и они в Италии получали бы большие деньги. Император начал с этого дня славить, или ездить на пирушки, и был сперва у архиепископши (матери г. Остермана (Это была Стрешнева, тёща Остермана.)), потом у нового князя-папы и наконец у княгини, которая должна была стать епископшей. Все эти чины выдуманы, чтоб поднять на смех римского папу.

Дневник камер-юнкера Берхголъца, веденный им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год. Ч. 1–4. М., 1902–1903. С. 139. С. 678

При наступлении дня нового года по новому календарю, царь в 4 часа утра отправился в церковь, и так как день этот считается одним из самых больших праздников, то царь сам пел в церкви и читал пред алтарем Апостол, что обыкновенно делает он теперь со времени упразднения патриаршества. Когда богослужение кончилось и царь возвратился домой, стреляли из всех крепостных пушек. Мы поздравляли царя, царицу, царевен и были все допущены к целованию их рук, после того как из собственных рук Его Величества выпили все по чарке водки. После обеда царь со всеми знатными Русскими отправился славить, что и продолжалось целые восемь дней. Это такой Русский обычай, которого царь уничтожать не хотел. Русское слово славить означает праздновать, чествовать, или благодарить Бога, и совершается этот обычай таким образом. Двое Русских идут впереди с известным железным снарядом, похожим на литавры иди бубны (колотушка, которою колотят по этому инструменту, для смягчения звука, обтягивается сукном); за тем следует царь со всем духовенством и великою свитою князей и бояр. Все это общество едет на санях и посещает всех знатных придворных. Прибывши к кому-либо в дом, начинают пением Русской молитвы: Тебе Бога хвалим, потом пожелание счастия с новым годом и по окончании славления является хозяин, подает царю, как главному здесь священнодеятелю, почтенную признательность деньгами и приглашает гостей за стол, за которым щедро угощает разными кушаньями и напитками. Гости во всяком доме посидят так часа два слишком, и в день сделают пять-шесть визитов, которые, благодаря присутствию царя, доставляют духовенству значительную прибыль.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1150

Бывало, на святках компания человек в 200 в Москве или Петербурге на нескольких десятках саней на всю ночь до утра пустится по городу «славить»; во главе процессии шутовской патриарх в своём облачении, с жезлом и в жестяной митре; за ним сломя голову скачут сани, битком набитые его сослужителями, с песнями и свистом. Хозяева домов, удостоенных посещением этих славельщиков, обязаны были угощать их и платить за славление; пили при этом страшно, замечает современный наблюдатель.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 35

При указе (по поводу славления) приложено объявление «что иметь в доме, в оный же входим: хлеб, соль, калачи, икра, сельди, окорока, сухие куры и зайцы, ежели случится; сыр, масло, колбасы, языки, огурцы, капуста и яйца. Над всеми же сими превозлюбленные нами вина, пиво и мёд, сего, что вяще, то нам угоднее будет, ибо в том живём и подвижимся, и есть ли или нет, не ведаем». Жители боялись этого славления пуще огня. Ожидая его, готовились к смерти. Во время такого славления был замучен старик Головин, которому Пётр приказал принять участие в процессии, нарядившись чёртом. Старик отказался. Его раздели донага, нахлобучили шапку с рогами и посадили на лёд, заставив его просидеть так час. Головин схватил горячку и умер.

Е. Олартъ. Петр I и женщины. М., 1997. С. 35

4-го (14-го) января. Богатейший московский купец, по фамилии Филадилов, тем, что за славленье Христа дал царю с боярами только 12 рублей, так оскорбил царя, что царь тотчас же послал в дом означенного купца 100 мужиков, с приказом, чтобы тот немедленно заплатил каждому по рублю. Чужая опасность сделала более осторожным князя Черкасского, которого честят именем богатейшего мужика; чтобы не заслужить гнева царского, он поднёс толпе славильщиков тысячу рублей: такую же готовность должны были изъявлять и Немцы. У них везде накрыты были столы и наполнены холодными кушаньями, чтобы не застали их неготовыми.

Корб И.-Г. Дневник путешествия в Московское государство. С. 528

…Пётр славит со своими сановниками, офицерами, боярами, шутами, денщиками и слугами; поют разные песни, сначала духовные, а потом шутовские и застольные. Огромным роем налетает кампания в несколько сот человек в дома купцов и вельмож; едят и пьют через меру, допиваются до болезни. У Меншикова, по этому поводу, расставлены были бочки с пивом и мёдом, и пол устлан сеном. Царь и люди его свиты получают от хозяев посещаемых домов подарки. Пока продолжается славленье, сколько ни хлопочи, не добьёшься свидания с царём и с кем либо из его сановников.

Записки Юста Юля, датскаго посланника при Петре Великом. Чтения в Обществе Истории и Древностей Росссийских, 1899 г., кн. 3, стр. 129.

Секретарь посольской канцелярии Степанов в письме из Москвы от 29 декабря 1707 г. жаловался Г.И. Головкину, что его величество уже второй день не изволить принимать доношений, присланных Головкиным, «понеже забавны были пирами от славенья… и княжии письма третий день не читаны».

Белозерская Н. А. Из жизни Петра Великаго. Первые годы сближения Петра I с Екатериной Алексеевной. 1702–1709 гг. Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Май, 1903. Т. XCII. С. 187

19-го [января 1724 года], в воскресенье, давали комедию под названием: «Бедный Юрген». Император был на её представлении и имел подле себя повара Ганса Юргена, над которым всячески трунил. Но повар молодецки защищался разными шутовскими выходками; так, напр., когда арлекин, представлявший бедного Юргена, произносил это имя, он всякий раз бросал в него горсть муки.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 701

На сороковом году жизни он с восторгом катается на деревянных лошадках и весело покрикивает: «Живей, живей!», а когда некоторые из его спутников падают с лошадей от быстроты вращения, он хохочет до слёз.

Е. Олартъ. Петр I и женщины. М., 1997. С. 34

Сложность комизма задумываемых им маскарадов, пародий, шуточных празднеств трудно постижима. Никто не станет отрицать, что устроенная Петром свадьба шута Тургенева в 1695 году, такое же празднество в 1704 году, свадьба Зотова в 1715 году и проч. отличались особенной грубостью шуток, юмором для нашего века и нрава едва понятным.

Брикнер А. Г. История Петра Великого… C. 266

Января 8-го умер карлик, бывший в услужении у царя и очень им любимый, почему царь и приказал устроить ему торжественные похороны. Впереди шли 4 Русских священника, облачённые в великолепные ризы, потом хор из 30 певчих, за которыми следовали 2 маршала, предшествуя телу. Гроб обтянут был чёрным бархатом, и везли его на санных дрогах шестернею премалорослых вороных лошадок; позади на дрогах сидел карлик, лет 50, брат умершего и поддерживал гроб, охватив его руками. Тотчас за телом шли 12 пар карликов, держась попарно за руки, одетые в чёрные кафтаны, с длинными, по земле волочившимися, мантиями и обшитые флёром. Ещё красивее была процессия карлиц: они шли за карликами в таком же порядке, и по росту размещены были на подобие органных дудок. Наконец Его Величество, со всеми своими генералами, министрами и другими чинами заключал шествие.

Записки Вебера // Русский архив. № 6. 1872. Стлб. 1149

1-го [февраля 1724 года]. После обеда его высочество (герцог Голштинский) узнал, что в этот день назначены похороны маленького императорского карлика, недавно умершего, и отправился со мною к барону Штремфельду, чтоб посмотреть на печальную процессию, которая должна была пройти мимо его дома. Она показалась там в 6 часов. Впереди всех шли попарно тридцать певчих – всё маленькие мальчики. За ними следовал в полном облачении крошечный поп, которого из всех здешних священников нарочно выбрали для этой процессии по причине его малого роста. Затем ехали маленькие, совершенно особого устройства сани, на которых помещалось тело. Их везли 6 крошечных лошадей, принадлежащих отчасти великому князю, отчасти маленькому князю Меншикову. Они были покрыты до самой земли чёрными попонами и ведены маленькими дворянами, между которыми находилось несколько придворных пажей. На санях стоял маленький гроб под бархатным покровом. Тотчас позади их шёл маленький карло и фаворит императора в качестве маршала с большим маршальским жезлом, который был обтянут чёрным и от которого до земли спускался белыйфлёр. На этом карле, как и на всех прочих его товарищах, была длинная чёрная мантия; он шёл во главе других карликов, следовавших за ним попарно, именно меньшие впереди, большие позади, и в числе их было немало безобразных лиц и толстых голов. Потом выступал такой же другой маленький маршал во главе карлиц. Из них первая принадлежала принцессам, и её, как первую траурную даму, по здешнему обычаю, вели двое из самых рослых карл. Лицо её было совершенно завешено чёрным флёром. За нею следовала маленькая карлица герцогини Мекленбургской, как вторая траурная дама, и её также вели под руки два карла. Позади их шло ещё несколько пар карлиц. По обеим сторонам процессии двигались с факелами огромные гвардейские солдаты в числе по крайней мере 50 человек, а возле обеих траурных дам шли четыре громадных придворных гайдука в чёрных костюмах и также с факелами. Такую странную процессию не в России едва ли где-нибудь придётся увидеть. От дома императора до проспекта карлы шли пешком, но там все они должны были сесть в большие сани, в которые запрягли шесть лошадей, и ехать за телом в Ямскую (Слободу), т. е. до самого места погребения. После похорон всех карл и карлиц угощали в доме императора, и по этому случаю для них сделаны были совершенно особого рода и соразмерной величины столы и стулья. Император вместе с князем Меншиковым шёл за процессиею пешком (но не в траурном одеянии) от самого своего дома до проспекта. Когда карл сажали там в сани, он, говорят, многих из них бросал туда собственными руками. Его величество присутствовал и при обеде карл. Умерший карло был тот самый, для которого в 1710 году устроена была большая и знаменитая свадьба сорока пар карл и карлиц, собранных по приказанию императора изо всего государства. Жена его после сделалась беременною, но не могла разрешиться и умерла вместе с ребёнком; почему его величество нашёлся вынужденным воспретить браки карликов с карлицами. Карло этот был прежде в великой милости у государя, но за своё страшно развратное поведение мало-помалу лишился её, тем более что все попытки к его исправлению оставались тщетными.

Дневник камер-юнкера Берхголъца… С. 705–706

Но Пётр от природы не был лишён средств создать себе более приличные развлечения. Он, несомненно, был одарён здоровым чувством изящного, тратил много хлопот и денег, чтобы доставать хорошие картины и статуи в Германии и Италии: он положил основание художественной коллекции, которая теперь помещается в петербургском Эрмитаже.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV. С. 36

[1716] 8-го марта: по указу царскаго величества, будучи во Гданску, куплены у Гданскаго жителя Ягана фон-Гука две картины больших живописных в чёрных рамах за 65 ефимков албертусовых, которые выдать т. капитану поручику Тихомирову, по неже те куплены для посылки в Питербурх в дом царскаго величества.

Книга расходная кабинетным суммам 1716 года. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. II. М. 1872. С. 28

[1717] Генваря в 2 д. царское величество указал заплатить Амстердамскому жителю Юрью Гезелю за две книги больших (которые по указу его величества купил дохтор Арескин) в которых вложены паргаминовые листы, на которых малёвано самым добрым мастерством живописным всяки цветы, также бабачки, мушки и прочие всякие животные (которых паргаминовых листов будет числом 254 листа), три тысячи гульденов голландских, а ефимками иметца тысяча двести, которые выдать записав в расход.

Книга расходная кабинетным суммам 1717 года. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. II. М. 1872. С. 77

Он имел вкус особенно к архитектуре; об этом говорят увеселительные дворцы, которые он построил вокруг своей столицы и для которых выписывал за дорогую цену с Запада первоклассных мастеров, вроде, например, знаменитого в свое время Леблона, «прямой диковины», как называл его сам Пётр, сманивший его у французского двора за громадное жалованье. Построенный этим архитектором петергофский дворец Монплезир, со своим кабинетом, украшенным превосходной резной работой, с видом на море и тенистыми садами, вызывал заслуженные похвалы от посещавших его иностранцев. Правда, незаметно, чтобы Пётр был любителем классического стиля: он искал в искусстве лишь средства для поддержания легкого, бодрого расположения духа; упомянутый его петергофский дворец украшен был превосходными фламандскими картинами, изображавшими сельские и морские сцены, большею частью забавные.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 37

Росписи книгам, которые куплены, перевод: Тонель или Театр Пьемонта и Савойи, две книги в лист, 120 гульденов; Театр городов, в лист, 30 г.; Роева Брабандиа на лат., франц. и гол. языках, 46 г.; Кабинет римской, в лист, 12 г.; Делиции великой Британии, 32 г.; Делиции Италии, 20 г.; Делиции Гишпании и Португалии, 27 г.; Рисунок и описание стараго и новаго Рима, в лист, 65 г.; Колонна или столп Троянский, в лист, 100 гульд.; Делиции Речи Посполитой полной, 60 частей во франц. пер., 150 г.; Театр великой Британии, в лист, 42 г.; Архитектура Витрувиева от Перолта сочин., в лист, 26 г.; Диоптрика Окуляриа или зерцало очное, в лист, 24 г.; Босхна художество символическое, в лист, 30 г.; Кеттен Аппеллес символ., в осмуху, 8 г.; Менестрериа Философиа, в осмуху, 6 г.; Наука людей придворных, в осмуху, 9 г.; Художество токарное чрез Плюмиера, в лист, 24 г.; Юлиус Цесарь, в осмуху, 6 г.; Мемории о артиллерии, изданный г. Кемгом, две книги с фигурами, 36 гульд.; Материальная камора с фигур., в лист, 25 г.; Описание водовзводное и фонтан и лабиринтов, 20 г.; Открытая воинская школа генералом и адмиралом, с фигур., 30 г.; Математическая работная школа, с фигур., 6 г.; Штукарныя махины водовзводныя, мельниц и огненных труб, с фигур., 18 г.; Основательное описание солнечных часов и обращение и движение часов, с фигур., 7 г.; Образец укреплять место от наиславнейших инженеров изданной, с фигур. 7 гульд. 1716 г. в 21 д. марта. Написано рукою Черкасова: всего надлежит заплатить 928 гульденов. Рукою [кабинетсекретаря] Макарова: Понеже против сей росписи царское величество указал взять на себя и для того заплатить тому купцу за 928 гульденов по расчёту мелкими деньгами что надлежит, записав в расход с роспискою.

Книга расходная кабинетным суммам 1716 года. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. II. М. 1872. С. 31

Привыкнув жить кое-как, в чёрной работе, Пётр, однако, сохранил уменье быть неравнодушным к иному ландшафту, особенно с участием моря, и бросал большие деньги на загородный дворец с искусственными террасами, каскадами, хитрыми фонтанами, цветниками и т. п. Он обладал сильным эстетическим чутьём; только оно развивалось у Петра несколько односторонне, сообразно с общим направлением его характера и образа жизни. Привычка вникать в подробности дела, работа над техническими деталями создала в нем геометрическую меткость взгляда, удивительный глазомер, чувство формы и симметрии; ему легко давались пластические искусства, нравились сложные планы построек; но он сам признавался, что не любит музыки, и с трудом переносил на балах игру оркестра.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 37

По временам на шумных увеселительных собраниях петровой компании слышались и серьёзные разговоры. Чем шире развертывались дела войны и реформы, тем чаще Пётр со своими сотрудниками задумывался над смыслом своих деяний. Эти беседы любопытны не столько взглядами, какие в них высказывались, сколько тем, что позволяют ближе всмотреться в самих собеседников, в их побуждения и отношения, и притом смягчают впечатление их нетрезвой и беспорядочной обстановки. Сквозь табачный дым и звон стаканов пробивается политическая мысль, освещающая этих дельцов с другой, более привлекательной стороны. Раз в 1722 г., в весёлую минуту, под влиянием стаканов венгерского, Пётр разговорился с окружавшими его иностранцами о тяжёлых первых годах своей деятельности, когда ему приходилось разом заводить регулярное войско и флот, насаждать в своём праздном, грубом народе науки, чувства храбрости, верности, чести, что сначала всё это стоило ему страшных трудов, но это теперь, слава богу, миновало, и он может быть спокойнее, что надобно много трудиться, чтобы хорошо узнать народ, которым управляешь. Это были, очевидно, давние, привычные помыслы Петра; едва ли не он сам начал продолжавшуюся и после него обработку легенды о своей творческой деятельности. Если верить современникам, эта легенда у него стала даже облекаться в художественную форму девиза, изображающего ваятеля, который высекает из грубого куска мрамора человеческую фигуру и почти до половины окончил свою работу. Значит, к концу шведской войны Пётр и его сотрудники сознавали, что достигнутые военные успехи и исполненные реформы ещё не завершают их дела, и их занимал вопрос, что предстоит ещё сделать.

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 37

Разумеется, раннее отторжение от привычного «чина» царского обихода и приобщение Петра к людям «всякого чина» и к иноземцам с иными понятиями, столь же разнообразными, как и этнографический состав Немецкой Слободы, содействовали той умственной свободе, которая резко отличает Петра от его предшественников; но этим указанием не может быть исчерпано объяснение: главная его часть должна пасть на долю цепкости, стремительной сообразительности и постоянно возбужденной силы петровского ума. Только при отмеченных свойствах ума и гениальной способности не по дням, а по часам превращаться из «московита» – в европейца не по внешности только, а по самому способу мышления и по умственным эмоциям – из Петра и мог выйти такой преобразователь России, каким он вышел.

Фирсов Н.Н. Петр I Великий, московский царь и император всероссийский: Личная характеристика. – Москва, 1916. С. 16

Татищев в своей Истории Российской передает рассказ об одной застольной беседе, слышанной, очевидно, от собеседников. Дело было в 1717 г., когда блеснула надежда на скорое окончание тяжкой войны. Сидя за столом на пиру со многими знатными людьми, Пётр разговорился о своём отце, об его делах в Польше, о затруднениях, какие наделал ему патриарх Никон. Мусин-Пушкин принялся выхвалять сына и унижать отца, говоря, что царь Алексей сам мало что делал, а больше Морозов с другими великими министрами; всё дело в министрах: каковы министры у государя, таковы и его дела. Государя раздосадовали эти речи; он встал из-за стола и сказал Мусину-Пушкину: «В твоём порицании дел моего отца и в похвале моим больше брани на меня, чем я могу стерпеть». Потом, подошедши к князю Я.Ф. Долгорукому, не боявшемуся спорить с царём в Сенате, и, став за его стулом, говорил ему: «Вот ты больше всех меня бранишь и так больно досаждаешь мне своими спорами, что я часто едва не теряю терпения; а как рассужу, то и увижу, что ты искренно меня и государство любишь и правду говоришь, за что я внутренне тебе благодарен; а теперь я спрошу тебя, как ты думаешь о делах отца моего и моих, и уверен, что ты нелицемерно скажешь мне правду». Долгорукий отвечал: «Изволь, государь, присесть, а я подумаю». Пётр сел подле него, а тот по привычке стал разглаживать свои длинные усы. Все на него смотрели и ждали, что он скажет. Помолчав немного, князь говорил так: «На вопрос твой нельзя ответить коротко, потому что у тебя с отцом дела разные: в одном ты больше заслуживаешь хвалы и благодарности, в другом – твой отец. Три главные дела у царей: первое – внутренняя расправа и правосудие; это ваше главное дело. Для этого у отца твоего было больше досуга, а у тебя ещё и времени подумать о том не было, и потому в этом отец твой больше тебя сделал. Но когда ты займёшься этим, может быть, и больше отцова сделаешь. Да и пора уж тебе о том подумать. Другое дело – военное. Этим делом отец твой много хвалы заслужил и великую пользу государству принёс, устройством регулярных войск тебе путь показал; но после него неразумные люди все его начинания расстроили, так что ты почти всё вновь начинал и в лучшее состояние привёл. Однако, хоть и много я о том думал, но ещё не знаю, кому из вас в этом деле предпочтение отдать: конец войны прямо нам это покажет. Третье дело – устройство флота, внешние союзы, отношения к иностранным государствам. В этом ты гораздо больше пользы государству принёс и себе чести заслужил, нежели твой отец, с чем, надеюсь, и сам согласишься. А что говорят, якобы каковы министры у государей, таковы и дела их, так я думаю о том совсем напротив, что умные государи умеют и умных советников выбирать и верность их наблюдать. Потому у мудрого государя не может быть глупых министров, ибо он может о достоинстве каждого рассудить и правые советы отличить». Пётр выслушал всё терпеливо и, расцеловав Долгорукого, сказал: Благий рабе верный! В мале был ecи мне верен, над многими тя поставлю. «Меншикову и другим сие весьма было прискорбно – так заканчивает свой рассказ Татищев, – и они всеми мерами усиливались озлобить его государю, но ничего не успели».

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. Т. IV. С. 37–38

Использованные источники

Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до1700 года и их сочинений. М., 1864. Т.2

Ганц-Морис Айрман. Записки Айрмана о Прибалтике и Московии. 1666–1670 гг. // Исторические записки. № 17. 1945

Алеппский Павел. Текст воспроизведен по изданию: Путеществие антиохиского патриарха Макария в Москву в середние XVII. СПб. П. П. Сойкин. 1898

Аллец П.О. Сокращенное описание жизни Петра Великого, императора всея России / Пер. В. Вороблевского. – Спб.: Тип. Кадетского корпуса, 1771.

Андрей Нартов. Достопамятные повествования и речи Петра Великого. Россию поднял на дыбы Т.2. М.: Молодая гвардия, 1987

Анекдоты и предания о Петре Великом, первом императоре земли русской и о его любви к государству. В трёх частях. Москва, 1900. Составитель Евстигнеев

Анекдоты, касающиеся до государя императора Петра Великого, собранные Иваном Голиковым. Изд. третье, исправленное, дополненное и умноженное. М., 1807

Анекдоты прошлого столетия. [Извлечение из книг Шерера] // Русский архив, 1877. – Кн. 3. – Вып. 10. – С. 280

Анекдоты о Петре Великом, выбранные из деяний сего монарха, описанных гг. Голиковым и Штелиным. Издание второе. Москва, 1848

Анисимов Е.В. Женщины на российском престоле. Санкт-Петербург. «Норинт», 1998

Аристов Н. Московския смуты в правление Царевны Софьи Алексеевны. Варшава. 1871

Арсеньев Ш. Очерки из быта докторов-иноземцев в древней Москве. (По бумагам Аптекарского приказа) // Русская старина, 1895. – Т. 83. – № 5. – С. 133–149.

Архимандрит Варлаам // Русский архив, 1874, кн. 1, № 2

Барсов Е.В. Петр Великий в народных преданиях и сказках Северного края // Труды Этнографического отдела имп. Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии при Московском университете. М., 1877. Кн. 4

Бартенев И. П. Собрание Писем царя Алексея Миайловича. М., 1856

Барсуков А.П. О семействе пастора Глюка // Русский архив, 1888. – Кн. 2. – Вып. 5. – С. 64.

Белозерская Н. А. Из жизни Петра Великаго. Первые годы сближения Петра I с Екатериной Алексеевной. 1702–1709 гг. Исторический вестник. Историко-литературный журнал. Май, 1903. Т. XCII

Белозерская Н.А. Происхождение Екатерины Первой. Исторический вестник. Т. LXXXVII. СПб,1902.

Бергман В. История Петра Великого. В 6 т. Т. 4 / Соч. Вениамина Бергмана; Пер. с нем. Егор Аладьин. – СПб.: Тип. К. Вингебера, 1833

Берх В.Н. Царствование царя Алексея Михайловича. Части 1–2. СПб. 1831

Берх В.Н. Царствование царя Феодора Алексеевича и история первого стрелецкого бунта. Части 1–2. СПб, 1834

Богданов А.П. Царь Фёдор Алексеевич. М.:Изд-во Университета Российской Академии Образования. 1998

Брикнер А.Г. История Петра Великого: В 2 т. – М.: ТЕРРА, 1996.

Брикнер А.Г. Пётр Великий в Дрездене в 1698, 1711 и 1712 гг. // Русская старина, 1874. – Т. 11. – № 12. – С. 728–734.

Брикнер А. Царевич Алексей Петрович в произведениях иностранных драматургов и беллетристов // Исторический вестник, 1880. – Т. 3. – № 9. – С. 146–158. – Сетевая версия – И. Ремизова, 2006

Бронштэн В.А. (Институт астрономии РАН). Астрологические материалы о Петре Первом в архиве Г.Ф. Миллера. В кн.: Букинистическая торговля и история книги. Межведомственный сборник научных трудов. Вып. 4. М. Мир книги, 1995

Валишевский К. Пётр Великий. М.: «Образование». 1908.

Васильева Л.Н. Жёны русской короны. В двух томах. Т. 2. М. 1999.

Вебер Ф.Х. Преображенная Россия Текст воспроизведён по изданию: Записки Вебера // русский архив. № 6. 1872

Вильбуа. Рассказы о российском дворе. // Вопросы истории. № 12, 1991.

Витсен Николаас. Путешествие в Московию. СПб. Symposium. 1996

Владимир Майнов. Предание о Сидоркином кургане // Петровский сборник, изданный «Русскою стариною». СПб., 1872. С. 173–175.

Военный Сборник. 1873. № 5

Вольтер. Анекдоты о Петре Великом. Пер. с фр., коммент. И вступ. ст. С.А. Мензина. М. 2004

Вольтер. История Карла XII, короля Швеции, и Петра Великого, императора России. Санкт-Петербург, Лимбус Пресс, 1999.

Воспоминания Фёдора Петровича Лубяновского. 1777–1834. М., 1872

Воронежские губернские ведомости, 1869, №№ 2, 4 (без имени автора)

Воронежский литературный сборник, вып. 1. 1861. С. 510–513.

Востоков А. Пребывание ссыльных князей В.В. и А.В. Голицыных в Мезени // Исторический вестник, 1886. – Т. 25. – № 8. – С. 387–396

Вяземский Н. [Письмо к царю Петру I-му с благодарностью за определение учителем к царевичу Алексею Петровичу. 1696 г. ] Русская старина, 1991. Т. 70. № 6.

Выходы Государей Царей и Великих князей Михаила Феодоровича, Алексея Михайловича, Феодора Алексеевича, всея Руси самодержцев (1632–1682 гг.) М. 1844. С. 462–463

Гдовско-Ямбургский листок. Еженедельное издание. 1872

Гельбиг Г. фон. Русские избранники. – М.: Военная книга, 1999

Герье В. Кронпринцесса Шарлота, невестка Петра Великого 1707–1715. По неизданным письмам. Вестник Европы. Санкт-Петербург, 1872, т. III–IV

Гистория Свейской войны. (Подённая записка Петра Великого). В 2-х выпусках. М. «Кругъ». 2004

Себастьян Главинич. О происшествиях московских. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1875

Глинка С. Н. Русская история, сочинённая Сергеем Глинкою. Ч. 1-16. М. 1825. С. 119–123

Себастьян Главинич. О происшествиях московских. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1875. С. 6

Голиков И.И. Деяния Петра Великого, мудрого преобразителя России, собранное из достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Издание второе. Том девятый. М. 1839

Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразителя России, собранные и достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Том десятый. Издание второе. М. 1838

Голиков И.И. Деяния Петра Великаго, мудраго преобразителя России, собранные и достоверных источников и расположенныя по годам. Сочинение И.И. Голикова. Том седьмой. Издание второе. М. 1838

Голиков И. И. Дополнение к Деяниям Петра Великого, содержащее, анекдоты, касающиеся до сего великого государя. Том семнадцатый. М., 1796

Голиков И.И. Историческое изображение жизни и всех дел славнаго женевца Ф.Я. Лефорта. М., 1800

Голицын Н.Н. Материалы для полной родословной росписи князей Голицыных. Киев. 1880

Гордон Патрик. Дневник. М. Наука. 2005

Гордон Патрик. Дневник, 1684–1689. – М.: Наука, 2009.

Горн Гильдебранд фон. Донесения королю Дании. // Вопросы истории. № 3, 1986. С. 89

Давид Иржи. Современное состояние великой России или Московии // Вопросы истории. № 1, 1968

Дальберг Е. Оправдательное донесение Карлу XII-му Рижского губернатора Дельберга (по поводу посещения Риги Петром Великим в 1697 году) / Перевод и предисл. С.В. Арсеньева // Русский архив, 1889. – Кн. 1. – Вып. 3. – С. 385–391.

Де ла Невилль. Записки о Московии. М. Аллегро-пресс. 1996

Дело о содержании в Шлюссельбурге Царицы Евдокии Фёдоровны. Письма Русских Государей и других особ царскаго семейства. Москва 1862. С. 124–150

Дело царевича Алексея Петровича по известиям голландского резидента де-Биэ. Русский архив. 1907. II (7)

Дирин П. Потешные полки Петра Великого. Русский архив за 1882 год, книга 3, выпуск 5

Дневник зверского избиения московских бояр в столице в 1682 году и избрания двух царей Петра и Иоанна. Пер. А. Василенко. Текст воспроизведен по изданию: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Дневник камер-юнкера Берхголъца, ведённый им в России в царствование Петра Великого с 1721 по 1725 год. Ч. 1–4. М., 1902–1903

Доннерт Эрих. Екатерина I. В сб. «Русские цари. 1547–1917». Ростов-на-Дону, «Феникс». Москва, «Зевс», 1997.

Доношение архиепископу Августину Новодевичья монастыря игумении Мефодии о французах, в сём монастыре стоявших в 812 году. Чтения в Имп. Обществе Истории и Древностей Российских при Моск. Университете. 1871. Книга вторая. Москва, 1871, стр. 85.

Долгоруков П. Сказание о роде князей Долгоруковых. СПб. 1840

Достопамятные сказания о жизни и делах Петра Великого, собранные редакциею журнала «Русская старина». С.-Петербург, 1876

Дубровский Н. Последние годы жизни царицы Евдокии Фёдоровны. Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Повременное издание. 1865. Июль – Сентябрь. Книга третья. Часть V. Москва. 1865. С. 1

Евгений, митрополит. О личных собственных именах у Славяно-руссов Митрополита Евгения. Труды Общества истории и древностей росссийских, ч. III. кн. 1, М. 1826

Есипов Г.В. Кабачок Мартышка. Русский вестник. 1860. Т. 30. Ч. I. С. 115–116

Есипов Г.В. Люди старого века. Рассказы из дел Преображенского приказа и Тайной Канцелярии. СПб. 1880

Есипов Г.В. Освобождение царицы Евдокии Фёдоровны. Русский вестник, журнал литературный и политический, издаваемый Мю Катковым. Том двадцать восьмой. М. 1860. Июль, книжка первая. С. 184–185

Есипов Г.В. Сборник выписок из архивных бумаг о Петре Великом. Т. I-2. М. 1872

Есипов Г.В. Царица Евдокия Фёдоровна. Русские достопамятности. Т. 1, выпуск 5. М. 1863. С. 3

Ефимов С. Московская трагедия (из истории политической борьбы в России при Петре I) // Россия XXI. – 1997. http://www.russia-21.ru

Желябужский И.А. Дневные записки. Цитируется по изданию: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Журнал его императорского величества государя Петра Первого / Публ., коммент. С.И. Коткова // Источники по истории русского языка. – М.: Наука. 1976. – С. 167–205.

Забелин И. Домашний быт русских царей в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Часть II

Забелин И. Домашний быт русских цариц в XVI и XVII ст. Сочинение Ивана Забелина. М.: Синодальная типография, 1915. Том II.

Забелин И. Как жили в старину русские цари-государи. Издательство: Панорама, 1991 г.

Загоскин Н.П. Врачи и врачебное дело в старинной России. Казань, 1891.

Замечания на «Записки генерала Манштейна» (автор неизвестен). О происхождении Екатерины Алексеевны I. Текст цитируется по изданию: Перевороты и войны. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Записки Вебера о Петре Великом и об его преобразованиях. Русский Архив, 1872. № 6.

Записки дюка Лирийского и Бервикского во время пребывания его при императорском российском дворе в звании посла короля испанского. 1727–1730 годов. СПб., 1845

Записки о стрелецком бунте. // Труды отдела древнерусской литературы. – 1956. – Т. 12. – С. 449–456 (в публ. M.H. Тихомирова «Записки приказных людей конца XVIII века»).

Записка преставлению и погребению царевича Алексея Петровича // Отечественные записки, 1842. – Т. 20. – Отд. 2. – С. 38–39

Записки новгородского дворянина Петра Никифоровича Крекшина. Санкт-Петербург, 1841

Записки о России при Петре Великом, извлеченные из бумаг графа Бассевича, который жил в России, состоя при особе Голштинского герцога Карла Фридриха, женившагося на дочери Петра Великаго Анне Петровне. Перевод с французскаго И.Ф. Амона. Москва, 1866

Записки Я.К. Номена о пребывании Петра Великого в Нидерландах в 1697/98 и 1716/17 гг. Перевод, введение и примечания В. Кордта. Киев, 1904.

Змеев Л.Ф. Чтения по врачебной истории России. СПб. 1986

Иванов А.И. Верования крестьян Орловской губернии // «Этнографическое обозрение», 1900, № 4

Иванов Н. П.: Хивинская экспедиция 1839–1840 г. Очерки и воспоминания очевидца. СПБ. 1873

Известия Императорского Археологического общества, т. V

Из записок голландца Схельтемы, переведенных П. А. Корсаковым // Сын отечества. 1838. Т. 5. Ч. 2. Отд. 6

Из рассказов о Петре Великом, записанных Я. Штелиным. Русский архив. М. 1911, № 4, с. 653–655; 1911, № 8, с. 604–60; 1912, № 1, с. 134–136

Из челобитной стрельцов полка Грабоедова царю Фёдору Алексеевичу. Акты Археографической Экспедиции. Т. IV. 1845. С. 157

Иконникова А. Царицы и царевны из Дома Романовых (исторический очерк). Киев. 1914.

Иловайский Д.И. Пётр Великий и царевич Алексей. Русский архив. 1912. Книга 3, № 9

Иллюстрированная полная популярная библейская энциклопедия. Труд и издание Архимандрита Никифора. М.: 1891

И.С. Первая супруга Петра I Евдокия Феодоровна // Русский архив, 1863. – Вып. 7. – Стб. 541–549. – Сетевая версия – И. Ремизова 2006.

Исторические анекдоты из жизни русских государей, государственных и общественных деятелей прошлого и настоящего. Составлено под редакцией М. Шевлякова. СПб., 1898

Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей П.Ф. Карабановым. Русская старина, 1871. Т. 4.

Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов именитых людей П.Ф. Карабановым // Русская старина, 1872. – Т. 5. № 1.

История лейб-гвардии Семеновского полка 1683–1854. – СПб, в типографии Штаба Военно-Учебных Заведений, 1852

История медицины в России, сочиненная Вильгельмом Рихтером, дворца его Императорскаго Величества лейб-медиком… Часть третья. Москва. 1820

Кампредон, Жак де. Донесения из России. В «Сборнике Императорского Русского Исторического Общества» (т. 40, 49, 52, 58 и 64). СПб. 1884

Катаев Иван Матвеевич. Царь Алексей Михайлович и его время / Очерк И. Катаева; под ред. проф. А.И. Кирпичникова, А.А. Кизеветтера и М.В. Довнар-Запольского. – М., 1901

Карл XII. [Письмо о полтавском сражении. 1709 г] / Публ. Я.К. Грота. // Грот Я.К. Труды Я.К. Грота из русской истории. Исследования, очерки, критические заметки и материалы – Т. 4. – CПб., 1901. – С. 157–159.

Карлейль Ч. Описание Московии при реляциях гр. Карлейля // Историческая библиотека. № 5. 1879

Карнович Е.П. Собрание сочинений в четырёх томах. М.: «ТЕРРА». 1995

Картина жизни и великих деяний российско-императорского генералиссима, князя Александра Даниловича Меньшикова, фаворита Петра Великого. М., 1809

Н. И. Кашин. Поступки и забавы императора Петра Великого. (Запись современника). Сообщение В.В. Майкова. СПб., 1885

Карамзин Н.М. Записки о древней и новой России в её политическом и гражданском отношениях. В сб. Быть России в благоденствии и славе. Послания великим князьям, царям, императорам, политическим деятелям о том, как улучшить «государственное устроение». М. Изд. «Пашков Дом, 2002

Кедров Н. К характеристике Петра Великаго. Русский архив. 1883, № 3

Кизеветтер А.А. Исторические силуэты/ Состав., общая редакция и вступ. ст. О.В. Будницкого. Прим. С.М. Маркедонова. – Ростов н/Д. Изд-во «Феникс», 1997

Кильбургер Г.Ф. Краткое известие о русской торговле, каким образом она производилась чрез всю Руссию в 1674 году. Цитируется по: Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915

Ключевский В.О. Сочинения в девяти томах. М.: «Мысль», 1989. Т. IV

Ковалевский П.И. Психиатрические эскизы из истории. Том I. С. 181. Сетевая версия. http://www.modernlib.ru/books

Коллинс Самуэль. Нынешнее состояние России, изложенное в письме к другу, живущему в Лондоне Сочинение Самуэля Коллинса, который девять лет провёл при Дворе московском и был врачом царя Алексея Михайловича. М. 1846; Утверждение династии. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Конисский Георгий, архиепископ. История Руссов. СПб, 1846

Костомаров Н.И. Исследования, документы. Царевич Алексей Петрович (по поводу картины Н.Н. Ге). М. Книга. 1989. С. 25

Костомаров Н.И. Русская История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга I–III. СПб. 1876.

Костомаров Н. Исторические монографии и исследования. Книга III, том V

Костомаров Н. История России в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. Книга II. Царь Алексей Михайлович

Корб И.-Г. Дневник поездки в Московское государство Игнатия Христофора Гвариента. Цит. по: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Корнилович А. Об увеселениях российского двора при Петре I. Полярная звезда. 1825 г.

Котельников Е. Историческое сведение войска Донского о верхней Курмоярской станице // Чтения в Обществе истории и древностей российских: М., 1863. Кн. 3. Смесь. С. 6–7, 27

Котошихин Г.К. О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. СПб., 1859

Кохен Х. фон. [Известия ливонскому генерал-губернатору Я.И. Гастфатеру]. Русская старина, 1878. – Т. 23. – № 9. – С. 121–129. – Под загл.: Москва в 1687–1688 гг.

Краткое историческое описание приходов и церквей Архангельской епархии. Вып. III

Крылов А. Рога для императора: «камергер Монс», «леди Гамильтон из Петербурга». Архивные разыскания. «Новая Юность» 2001, № 5(50)

Маркиза Креки де. [Мемуары. Фрагмент] / Пер., излож. Д.Д. Рябинина / Русская старина, 1874. – Т. 11. – № 10

Кривошлык М.Г. Исторические анекдоты из жизни русских замечательных людей. М.: Издательско-полиграфическая фирма «АНС-Принт» Ассоциации «Новый стиль», 1991

Криничная Н.А. Предания Русского Севера. Санкт-Петербург, «Наука» С.-Петербургское отделение. 1991

Круглый год. Русский земледельческий календарь. М.: «Правда», 1989. С. 123

Крушение «полудержавного властелина». (Документы следственного дела князя А.Д. Меншикова). Вопросы истории. 1970, № 9. С. 82–104

Куракин Б.И. Гистория о Петре I и ближних к нему людях. 1682–1695 гг. // Русская старина, 1890. – Т. 68. – № 10

Курц Б.Г. Сочинение Кильбургера о русской торговле в царствование Алексея Михайловича. Киев. 1915

Лаврин А. Хроники Харона. Энциклопедия смерти. Московский рабочий, 1993

Ламбин Н.П. История Петра Великого. Сочинение Н.П. Ламбина, Санктпетербург. 1843

Леопольдов А. Исторический очерк Саратовского края. М., 1848. С. 85–87

Лейбниц Г.В. Сборник писем и мемориалов Лейбница, относящихся к России и Петру Великому. Издал В. Герье. СПб. 1873

Лизек Адольф. Сказание о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу в 1675 году. // Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837

Ломоносов М.В. Описание стрелецких бунтов и правления царевны Софьи. ПСС. Издательство Академии наук СССР. 1950–1983. Т. 6

Лонгинов М. Из рецензии на VI том «Истории царствования Петра Великого» Н. Устрялова. Сборник Общества любителей российской словесности. М.,1859. № 32, отд. II

Любопытнейшие нравы господ послов московских, которые находятся теперь в Ливорно, проездом в Венецию / Публ. и перевод К. Шварсалон // Русская старина, 1894. – Т. 81. – № 1.

Майнов В. Петр на Олонце // «Дело». 1883, № 6, 7

Майелларо Джина. Переписка кн. А. Д. Кантемира с сестрой Марией на итальянском языке. 1734–1744 гг. Сетевая версия http://az.lib.ru/k/kantemir_a_d/text_0040-1.shtml

Майер А.Л. О старом Зимнем Дворце и палате в коей скончался Государь Император Петр Великий. Вестник Европы. Т. III. СПб, 1872

Максимов С. В. Год на Севере // Избранные произведения, в двух томах. М., 1987

Майков Л. Княжна Мария Кантемирова // Русская старина, 1897. – Т. 89. – № 1–4. – С. 50

Майков Л.Н. Рассказы Нартова о Петре Великом. СПб., 1891

Малиновский А. Историческое описание древнего российского музея, под названием мастерской и оружейной палаты в Москве. Ч. 1-я. – М. 1807

Манштейн Х. Записки о России генерала Манштейна. Текст цитируется по изданию: Перевороты и войны. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Масси Р.К. Петр Великий. В 3 томах. /Пер. с англ./ Смоленск.: Русич. 1996

Матвеев А.А. Записки. В сборнике: Рождение империи. М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Медведев Симеон Агафонникович (Сильвестр). Созерцание краткое лет 7190, 91 и 92 в них же что содеяся во гражданстве. Цитируется по: Россия при царевне Софье и Петре I: записки русских людей. М. Современник. 1997

Мейерберг А. Путешествие в Московию барона Августина Мейерберга, члена Императорского придворного совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена Правительственного совета Нижней Австрии, послов августейшего римского императора Леопольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 году, описанное самим бароном Мейербергом. В сборнике «Утверждение династии». М. Фонд Сергея Дубова. 1997

Миних Б.Х. Очерк, дающий представление об образе правления Российской империи. Текст цитируется по изданию: Безвременье и временщики. Воспоминания об «Эпохе дворцовых переворотов» (1720-е – 1760-е годы). Л. Художественная Литература. 1991. С. 29

Мурзакевич Н.Н. Письма царевича Алексея Петровича к его родителю государю Петру Великому… Одесса. 1849

Мышлаевский А.З. Выезд в Россию Франца Лефорта. (Современная переписка) // Русская старина, 1898. – Т. 93. – № 3. – С. 635–649

Невилль де ла. Записки о Московии. М. Аллегро-пресс. 1996

Непотребный сын. Судна царевичем Алексеем Петровичем. Сост. Р.И. Беккин. – СПб.: Лениздат. 1996

Нечаев В. Малорусско-польское влияние в Москве и русская школа XVII века. В сб. Три века. Издание Т-ва И.Д. Сытина. М., 1912. Т. 2. С. 87

Носович И. Всепьянейший собор, учреждённый Петром Великим // Русская старина, 1874. – Т. 11. – № 12. – С. 734–739.

Е. Олартъ. Петр I и женщины. М., 1997

Адам Олеарий. Описание путешествия в Московию. М. Русич. 2003

Адам Олеарий Описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006

Обида прусского посла. Георг Иоганн фон Кейзерлинг // Русская старина. Том 5, 1872

Обряд како обвинённый пытается // Русская старина, 1873. – Т. 8. – № 7

О России, в царствование Алексея Михайловича. Современное сочинение Григория Котошихина. Издание археографической комиссии. СПб., 1859

Олонецкие губернские ведомости. 1859, № 18, № 21; 1872, № 37, № 73; 1884, № 98; 1885, № 2

Отзыв Петра Великого / Сообщ. П.С. Киселев // Русский архив, 1874. – К. 2. – Вып. 6. – Стб. 1579

Павленко Н.И. Птенцы гнезда Петрова. Издание третье. М.: «Мысль». 1989

Перри Д. Другое и более подробное повествование о России // Чтения императорского Общества Истории и Древностей Российских. №. 2. М. 1871

Перри Д. Состояние России при нынешнем царе. В отношении многих великих и замечательных дел его по части приготовлении к устройству флота, установления нового порядка в армии, преобразования народа и разных улучшений края // Чтения императорского Общества Истории и Древностей Российских. №. 1. М. 1871

Петр I. Предисловие Петра к Морскому регламенту // Устрялов Н. История царстования Петра Великого. – Т. 2. – Потешные и Азовские походы. – Спб., 1858.

Пётр Великий в народных преданиях Северного края, собранных Е. В. Барсовым. М., 1872

Пикуль В. «Железная башка» после Полтавы. Миниатюры. «Детская литература». М. 1983

Письма и бумаги Петра Великаго. Спб. 1898

Письма и бумаги императора Петра Великого. Том 9, выпуск первый (январь-декабрь 1709 года). Издательство Академии наук СССР. М.-Л.1950. С. 123–129

Письма леди Рондо. Текст цит. по: Безвременье и временщики. Воспоминания об «Эпохе дворцовых переворотов» (1720-е – 1760-е годы). Л. Художественная Литература. 1991

Письма Русских Государей и других особ царскаго семейства. Москва. 1862

Письма русских Государей и других особ царского семейства. Переписка императора Петра I с Государынею Екатериною Алексеевною. Москва, 1861

Письма Русских государей и других особ царскаго семейства, III. Переписка царевича Алексея Петровича и царицы Евдокии Фёдоровны. Москва. 1862

Письма Франца и Петра Лефортов о «Великом посольстве» // Вопросы истории. № 4, 1976

Письмовник, содержащий в себе науку российского языка со многим присовокуплением разного учебного и полезнозабавного вещесловия. Осъмое издание, вновь выправленное, приумноженное и разделенное на две части профессором и кавалером Николаем Кургановым. С присовокуплением книги: Неустрашимость духа, героические подвиги и примерные анекдоты русских. Часть вторая. СПб., 1809

Платонов С.Ф. Курс русской истории. Часть третья. Петроград. 1917

Платонов С.Ф. Царь Алексей Михайлович (Опыт характеристики). Исторический вестник, 1886. Т. 24

Плужников Владимир, Симонов Рэм. Астрология в осмыслении отечественной истории. Урания № 5, 6-92

Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. М., 1830. Части 1–2

Повествование о московских происшествиях по кончине царя Алексия Михайловича, посланное из Москвы к Архиепископу Коринфскому Франциску Мартелли, Флорентийцу, Нунцию Апостольскому при Иоанне III, Короле Польском, найденное, переписанное с подлинника и изданное Себастьяном Чьямпи. // Журнал министерства народного просвещения. № 5. 1835

Поденные записи очевидца московского восстания 1682 года // Вопросы истории, 1979. – № 2. – С. 34–37

Погодин М.П. Как установилось единодержавие Петра. Русский Вестник 1875, № 4, стр. 362

Погодин М.П. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. Эпизод из жизни Петра Великого. В сб. Непотребный сын. Суд над царевичем Алексеем Петровичем. Сост. Р.И. Беккин. – СПб.: Лениздат. 1996

Погодин М.П. Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875

Полевой М.П. Рождение и детство Петра Великаго до четырехлетняго возраста. Русский архив. 1872. Стлб. 2045–2061

Полевой Н.А. История Петра Великаго. Сочинение Николая Полевого. В четырёх томах. Санкт-Петербург. 1883

Полное Собрание Законов Российской империи, том I, том II. СПб. 1830

Полные анекдоты о Балакиреве, бывшем шуте при дворе Петра Великого. Издание второе. Части 1–2. М., 1837

Походный журнал 1725 года. Санктпетебург 1855

Посольство Кунраада фан-Кленка к царям Алексею Михайловичу и Феодору Алексеевичу. СПб. 1900

Правительственный вестник, 1892, № 155

Приходно-расходная книга царевича Алексея Петровича, ведённая во время поездки за границу в 1714. Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича вновь найденных Г.В. Есиповым с приложением рассуждения М.П. Погодина. М. 1861. С. 84–104

Приходно-расходная книга Тайной Канцелярии розыскных дел в 1718 году. Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича вновь найденных Г.В. Есиповым с приложением рассуждения М.П. Погодина. М. 1861. С. 123–127

Прокопович Феофан. Краткая повесть о смерти Петра Великого императора и самодержца Всероссийского, сочиненная Феофаном Прокоповичем, Архиепископом Новгородским и Св. Синода Первенстовавшим Членом. С присовокуплением описания порядка, держанного при погребении блаженной высокославной и вечнодостойнешей памяти Всепресветлейшего, Державнейшего Петра Великого, Императора и Самодержца Всероссийского и блаженной памяти Её Императорского Высочества, Государыни Цесаревны Натальи Петровны. – Спб.: Тип. И. Глазунова, 1831

Пушкин А.С. История Петра. Подготовительные тексты. ПСС в 10 т. Изд. «Наука». М. 1965. Т. IX

Пыляев М.И. Старое житьё. С.-Петербург. 1897

Разрядная записка о лицах бывших на свадьбе Царя и Великого Князя Алексея Михайловича в 1671 году. Памятники древней письменности. LV. СПб. 1885

Рейтенфельс Яков. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Текст воспроизведен по изданию: Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и писателей, XIII–XVII вв. Новосибирск. Сибирское отделение Российской академии наук. 2006.

Роде Андрей. Описание Второго посольства в Россию датского посланника Ганса Ольделанда в 1659 г.

Розенбуш фон Бутенант. Верное объявление скорбной и страшной трагедии, которая здесь в Москве приключилась в понедельник, вторник и среду, 15-го, 16-го и 17-го мая нынешняго 1682-го года. Напечатано в книге: Семнадцать первых лет в жизни императора Петра Великаго. Исследования. 1672–1789. Сочинение М.П. Погодина. М. 1875. С. 38–56

Розыскныя дела о Фёдоре Шакловитом и его сообщниках. Издание Археографической комиссии. Том 1–3 СПб. 1884

Россия при царевне Софье и Петре I: записки русских людей. М. Современник. 1997

Румянцов А. Казнь царевича Алексея Петровича, письмо А. Румянцева к Д. И. Титову. Русская Старина, 1905, август

Русский литературный анекдот конца XVIII начала XIX века. Москва. «Художественная литература»». 1990

Сахаров И.П. Сказания русского народа. Библиотека русской фантастики. М. «Советская Россия». 1990. Т. 1

Сардарян А.Р. 100 великих историй любви. М., Вече. 2001

Сборник Русского исторического общества. Т.11. С.-Петербург. 1873

Сведения о книге: «Письма о России одной дамы, пребывавшей в ней некоторое время, к приятельнице своей в Англию, с историческими примечаниями». Перевод с английскаго. Русская старина, 1878. – Т. 21. – № 2

Северные предания (Беломорско-Обонежский регион). Издание подготовила Н. А. Криничная. Л., 1978

Семевский М.И. Кормилица царевича Алексея. СПб. 1861

Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск. «Русич»., 2001

Семевский М. Русские пытки. Исторический очерк. Русский архив, № 37. Стлб. 1150

Семевский М.И. Современные портреты Софии и Голицына. Русское Слово 1859. XII

Семевский М. Царица Евдокия Федоровна Лопухина. // РВ. 1859. Т.21. № 10

Семёнов Ю. Версии. «Международные отношения». М. 1989

Серчевский Е. Записки о роде князей Голицыных. Собранные и изданные Евг. Серчевским. С. Петербург. 1853

Сказание Адольфа Лизека о посольстве от императора римского Леопольда к великому Царю московскому Алексею Михайловичу, в 1675 году. Журнал министерства народного просвещения. № 11. 1837

Сказания о роде князей Трубецких. Издание княгини Е.Э. Трубецкой. М. 1891

Сказки и предания Самарского края. Собраны и записаны Д.Н. Садовниковым. СПб., 1884. № 114

Сказки Филиппа Павловича Господарёва. Запись текста, вступит, статья, примечания Н.В. Новикова. Петрозаводск, 1941.

Словарь достопамятных людей русской земли… Составленный Дмитрием Бантыш-Каменским. В пяти частях. Ч. I. M.,1836

Случевский К. По Северу России. Путешествие их императорских высочеств вел. кн. Владимира Александровича и вел. кн. Марии Павловны в 1884 и 1885 годах. Том I. СПб., 1886

Смоленский вестник, 1890, № 76.

Снегирёв И. Историческое описание московскаго Новодевичьяго монастыря. М. 1885

Собрание документов по делу царевича Алексея Петровича вновь найденных Г.В. Есиповым с приложением рассуждения М.П. Погодина. М. 1861

Современные рассказы и отзывы о Петре Великом. Русский архив. 1881. Вып. I. Стр. 5-16

С.-Петербургский Меркурий. Ежемесячное издание 1793 года. Ч. IV. С. 174–176

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XIII. С. 123

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XII. С. 234–235

Соловьев С.М. История России с древнейших времён. М.: «Мысль». 1988. Т. XVI. С. 150–156

Соловьев С. М. Публичные чтения о Петре Великом. М. 1872

Соловьев С.М. Учебная книга по Русской истории. Издательство: Просвещение, 1996

Ступин М. История телесных наказаний в России от судебников до настоящего времени. Владикавказ. 1887

Сумароков А.П. Первый и главный стрелецкий бунт бывший в Москве в 1682 году в месяце майи / Писал Александр Сумароков. – [СПб. ]: Печатано при Имп. Акад. Наук, 1768

Таннер, Бернгард Леопольд Франциск. Описание путешествия польского посольства в Москву в1678 году / Перевод с латинского, примечания и приложения И. Ивакина. – Москва: Университетская тип., 1891

Таннер Б. Описание путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М. Императорское общество истории и древностей Российских. 1891

Татищев В.Н. Избранные произведения. Ленинград: «Наука». 1979

Татищев В.Н. История Российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через тридцать лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором, Василием Никитичем Татищевым. Издательство: Императорский Московский Университет. М. 1768–1843. Часть 5

Татищев В.Н. Из примечаний на «Судебник Государя царя и Великого князя Ивана Васильевича, изьяснённые покойным тайным советником и Астраханским губернатором Васильем Никитичем Татищевым». Типография Н. Новикова. 1786

Терещенко А. Опыт обозрения жизни сановников, управлявших иностранными делами в России. Ч. 1. СПб. 1837

Терновский Ф. Император Пётр I в его отношениях к царевичу Алексею. Киев. 1911

Тихонравов К. Н. Проклятие Глебова. Русская старина. 1915. № 3. С. 115

Толычова Т. Исторические рассказы, анекдоты и мелочи // Русский архив, 1877. – Кн. 1. – Вып. 2. – С. 264

Толычова. Т. Предания о Демидовых и о Демидовских заводах // Русский архив, 1878. – Кн. 2. – № 5. – С. 119–120

Три века. Россия от смуты до нашего времени. Исторический альманах под. Ред. В.В. Каллаша. М.: Изд. Т-ва И.Д. Сытина. Т.2.

Труворов А. Н. Письмо Никифора Вяземского, воспитателя царевича Алексея Петровича царю Петру I с благодарностью за определение учителем к царевичу Алексею Петровичу. 2 июня 1696. Русская старина, 1991. – Т. 70. – № 6. – С. 602

Труды и дни Александра Даниловича Меншикова. Повседневные записки по делам князя А.Д. Меншикова 1716–1720, 1726–1727 гг., юрнал 1718 года. Российский Фонд кульиуры. М. 2004. С. 233–234

Тумилевич Ф. В. Сказки и предания казаков-некрасовцев. Ростов-на-Дону, 1961

Тургенев А.И. Обозрение известий о России в век Петра Великого, извлеченных Д. Ст. Сов. А. И. Тургеневым из разных актов и донесений французских посланников и агентов при русском дворе. Статья вторая. – [Санкт-Петербург, 1843]

Тургенев А.И. Обозрение известий о России в век Петра Великого, извлеченных Д. Ст. Сов. А. И. Тургеневым из разных актов и донесений французских посланников и агентов при русском дворе: Статья вторая. – [Санкт-Петербург, 1843]. – 39 с.; 23 см. – В конце текста публикатор: Б[орис] Ф[едоров] Без тит. л. и обл. – 1-я статья напеч. в № 1 того же журн. за 1843 г.

Уитворт Ч. О России, какой она была в 1710 году. Сочинение Ч. Уитворта. – М.: Изд-во АН СССР, 1988

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I–VI. С.-Петербург, 1859–1862

Устрялов Н. История царствования Петра Великаго. Т.I. Примечания. С.-Петербург, 1859

Фирсов Н.Н. Петр I Великий, московский царь и император всероссийский: Личная характеристика. – Москва, 1916

Фольклор Воронежской области. Составил В. А. Тонков. Воронеж, 1949. С. 63.

Фольклор на родине Д. Н. Мамина-Сибиряка. Составитель, автор статьи и примечаний В. П. Кругляшова. Свердловск, 1967. С. 56.

Фольклор Урала. Вып. I. Исторические сказы и песни. Записал и составил В. П. Бирюков. Челябинск, 1949.

Хавский П. Предки и потомство рода Романовых. Сочниение П. Хавскаго. М. 1865

Хакобо Фитц Джеймс Стюарт, герцог де Лириа-и-Херика. Донесение о Московии в 1731 году // Вопросы истории. № 5, 1997.

Христиан Август, великий герцог Ольденбургский. Известия о царице Екатерине Алексеевне. Из ольденбургского великогерцогского архива // Русский архив № 1, 1904.

Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого. Т. 1–6. С.-Петербург, 1858–1863

Н. Устрялов. Лефорт и потехи Петра Великаго до 1689 года. Санктпетербург. 1851

Хьюз Л. Петр Первый. У истоков великой империи. – М.: Омега. 2008. – (Серия «Йельский университет. Опыт объективного исследования»)

Чистяков С.А. История Петра Великого. Издание товарищества М.О. Вольф. М. 1903

Шакинко И. Птенцы гнезда Петрова. Журнал «Уральский следопыт», № 3, 1986

Шашков С.С. История русской женщины. Издание второе, исправленное и дополненное. С.-Петербург. 1879

Шимко И.И. Новые данные к биографии кн. Антиоха Дмитриевича Кантемира и его ближайших родственников / Санкт-Петербург: тип. В.С. Балашёва, 1891. С. 377

Шлейссингер Г.А. Полное описание России, находящейся ныне под властью двух царей-соправителей Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича. [Пер. по рукописи с нем. ] – Вопросы истории, 1970, № 1, с. 103–126 (в публ. Л. П. Лаптевой «Рассказ очевидца о жизни Московии конца XVII века»)

Шмурло Е.Ф. Падение царевны Софьи. Журнал министерства просвещения. СПб.1896, январь

Шпаковский Н.И. Стрельцы. Журнал Министерства народного просвещения. СПб. 1898, сентябрь. С. 136

Штелин Я. Подлинные анекдоты о Петре Великом, собранные Яковом Штелиным. Третье издание, вновь исправленное. Части 1–2. М., 1830

Щепотьев Лев. Ближний боярин Артамон Сергеевич Матвеев как культурный политический деятель XVII века. СПб. 1906

Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском университете. Повременное издание. 1865. Июль – Сентябрь. Книга третья. Часть V. Москва. 1865

Щебальский П. Правление царевны Софьи. М., 1856

Щербатов М. О повреждении нравов в России. По изданию «О повреждении нравов в России князя М. Щербатова и Путешествие А. Радищева с предисловием Искандера. LONDON, TRUBNER&Co., 60, PATERNOSTER ROW. 1858».

Щербатов М. Рассмотрение о пороках и самовластии Петра Великаго. Разные сочинения князя М.М. Щербатова. М. 1860

Эйдельман Н. Из потаённой истории России XVIII–XIX веков. М., «Высшая школа», 1993, С. 71

Эмин Ф. Приключения Фемистокла. Адская почта, или Переписка хромоногого беса с кривым. 1769. № 6. С. 34

Эрнст-Август, герцог. Цит. по: Царевич Алексей Петрович в Германии. Русский архив. 1903. № 3

Языков А.П. Пребывание Петра Великаго в Сардаме и Амстердаме в 1697 и 1717 годах. Berlin. 1872

Коротко об авторах воспоминаний

Граф Геннинг-Фридрих Бассевич – президент тайного совета герцога Шлезвиг-Голштинского Карла-Фридриха, фактический глава его правительства до 1728 года, автор воспоминаний. Бассевич оставил после себя мемуары, обнародованные после его смерти под заглавием: «Записки графа Бассевича, служащие к пояснению некоторых событий из времен царствования Петра Великого». Записки эти заключают в себе важный материал для изучения хитросплетенной сети политических отношений времени Северной войны и преимущественно отношений Голштинии к России; в них содержатся также довольно ценные сообщения о Петре Великом и о некоторых внутренних делах его царствования.

Бутенант фон Розенбуш – российский купец, промышленник и горнозаводчик, датский дипломат.

Фридрих Вильгельм Берхгольц – голштинский дворянин, в течение многих лет в детстве и юности живший в Российской империи, где его отец Вильгельм был генералом на императорской службе, и известный благодаря подробному дневнику о пребывании в России, который он вёл в 1721–1725 годах. Дневник Берхгольца позволяет восстановить картину придворной жизни на исходе царствования Петра Великого.

Корнелис де Брюйн – нидерландский художник, путешественник и писатель. Он совершил два больших путешествия на Восток и опубликовал две книги, иллюстрированные собственными зарисовками: «Путешествие Корнелиса де Бруина в знаменитейшие части Малой Азии» (1698) и «Путешествие через Московию в Персию и Индию» (1711).

Фридрих Христиан Вебер – ганноверский резидент при русском дворе в царствование Петра Великого, автор записок о состоянии России, охватывающих 1714–1719 годы. После того как ганноверский курфюрст Георг стал английским королём, Вебер представлял в Петербурге интересы как ганноверского, так и английского двора. Он прибыл в Петербург в 1714 году и пробыл там до 1717 года, когда отправился в Ганновер для получения инструкций. Вернувшись в Петербург в том же году, он пробыл в России ещё два года и выехал окончательно за границу в октябре 1719 года.

Никита Петрович Вильбоа – русский вице-адмирал французского происхождения.

Николаас Витсен – голландский политик, предприниматель, картограф, бургомистр Амстердама с 1682 по 1706 год. В 1664–1665 годах посетил впервые Московское государство, находясь в составе свиты голландского посольства Якоба Борейля. Во время посольства Витсен вёл дневник, делал заметки, зарисовки видов Москвы, Новгорода, Пскова и многих примечательных зданий. Обладал обширными познаниями о русской культуре и обществе. Сочувствие Витсена реформам Петра I объяснялось тем, что бургомистр возглавлял так называемое прорусское лобби в Нидерландах в противовес политическим группировкам в Гааге, опасавшимся, что расширение российской территории разрушит голландско-шведские деловые связи.

Фридерика София Вильгельмина Прусская – старшая дочь прусского короля Фридриха Вильгельма I. и его В её записи известен «Эпизод из посещения Берлина Петром Великим, разсказанный маркграфиней Вильгельминой Байретской в ея мемуарах».

Иван Иванович Голиков – русский историк, предприниматель, надворный советник. Известен главным образом исследованием «Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России» – одной из первых попыток систематизировать данные о петровских преобразованиях.

Пётр (или Патрик) Иванович Гордон – шотландский и российский военачальник, генерал (1687) и контр-адмирал (1694) русской службы.

Иван Афанасьевич Желябужский – московский служилый дворянин, наместник, ясельничий, воевода, думный дворянин, окольничий, дипломат, мемуарист.

Никита Иванович Кашин – русский мемуарист, рядовой, затем сержант российской армии первой половины XVIII века. Известен как составитель записок, озаглавленных «Я, нижеподписавшийся, описываю самовиденное и верно слышанное мною с 1717 до 1725 г., дела, поступки и увеселительные забавы славного и великого императора Петра Алексеевича».

Кизеветтер Александр Александрович – историк, любимый ученик В.О. Ключевского. В 1922 году был выслан из Советской России и умер в эмиграции. Многие годы его произведения были недоступны широким кругам отечественных любителей истории.

Иоганн Георг Корб – немецкий дипломат и государственный деятель. Секретарь посольства, отправленного императором Леопольдом I в Москву к императору Петру I в 1698 году. Во главе посольства стоял граф Игнатий Христофор фон Гвариент и Раалль. И.Г. Корб первым из иностранных авторов описал Россию при Петре.

Князь Борис Иванович Куракин – сподвижник и свояк Петра Великого, первый постоянный посол России за рубежом; действительный тайный советник. Положил начало вековой традиции дипломатической службы в роду Куракиных.

Граф Андрей Артамонович Матвеев – окольничий, сподвижник Петра Великого, в 1699–1715 гг. его постоянный представитель за границей, один из первых русских мемуаристов. Единственный сын ближнего боярина Артамона Матвеева и Евдокии Григорьевны Гамильтон, дочери шотландца, потомка древнего и знатного рода, выехавшего на службу в Россию в начале XVII века. 12 мая 1682 года получил придворную должность спальника. Делил с отцом ссылку в Пустозерск и Мезень (1676–1682) и едва не погиб во время Стрелецкого бунта 1682 года, когда его отец был убит стрельцами.

Мордовцев Даниил Лукич – известный исторический писатель.

Иоганн Эрнст Миних – В русских документах Сергей Христофорович Миних – российский политический деятель, дипломат, мемуарист из рода Минихов инженер, мемуарист.

Андрей Константинович Нартов – русский учёный, механик и скульптор, статский советник, член Академии наук. С 1709 года работал токарем в Московской школе математических и навигацких наук. В 1712 году Пётр I вызвал его в Петербург, где определил, как высококвалифицированного токаря, в собственную дворцовую «токарню». Записывал всё, что слышал от Петра Великого. Из этих записей составились «Достопамятные повествования и речи Петра Великого» и «Рассказы и анекдоты о Петре Великом».

Фуа де ла Нёвилль – французский дипломат, посетивший в 1689 году Россию и опубликовавший в 1698 году в Париже «Любопытное и новое известие о Московии» – ценный источник по истории России конца XVII века. В книге описаны Стрелецкое восстание 1682 года, крымские походы В.В. Голицына и тогдашние отношения России с Китаем.

Христиан Август, великий герцог Ольденбургский. Это, предположительно тот Христиан Август, который является основателем готторпской линии Ольденбургов, выделившейся в начале XVIII века. Он имеет прямое отношение к русской истории. Его дочь Иоганна, выданная замуж за ангальт-цербстского князя, стала матерью Екатерины II. Таким образом, Христиан Август был не только двоюродным дедом Петра III, но и родным дедом Екатерины.

Соловьев Сергей Михайлович (05.05.1820, Москва – 04.10.1879, Москва) – историк, один из основателей государственной школы в русской историографии.

Джон Перри – английский капитан; писатель, оставивший заметки о России. Вызван Петром I в Россию в 1698 году как строитель кораблей, доков и каналов.

Отто Антон Плейер – австрийский дипломатический агент в петровской России, автор донесений императору Леопольду. Объявился в Москве в 1692 году по торговым делам, с 1696 года – поверенный в делах венского двора, секретарь австрийского посольства, с 1711 года – резидент.

Семевский Михаил Иванович – историк, издатель, общественный деятель. Основатель и редактор-издатель журнала «Русская старина», на страницах которого опубликовал много ценных исторических источников (воспоминаний, писем, официальных документов).

Сильвестр (в миру – Симеон Агафонович Медведев) – русский книгохранитель и справщик Московского печатного двора, духовный писатель, придворный поэт, историограф, философ, автор нереализованного проекта утверждения университета в Москве в регентство Софьи Алексеевны. Ученик Симеона Полоцкого. Первый российский библиограф.

Чарльз Уитворт – английский дипломат начала XVIII века, исполнявший с 1702 по 1721 годы обязанности посла Великобритании в ряде европейских государств, автор мемуаров, барон. Прибыл в русскую столицу 28 февраля 1705 года и на протяжении 5 ближайших лет был послом Великобритании в России (вплоть до 24 марта 1710 года).

Архиепископ Феофан (в миру Елисей, по другим сведениям – Елеазар Церейский, после смерти родителей взял фамилию своего дяди Прокопович) – русский политический и духовный деятель, богослов, писатель, поэт, математик, философ, переводчик, публицист, универсальный ученый. Ректор Киевской академии, первенствующий член Синода Православной Российской церкви, проповедник, сподвижник Петра I.

Георг Адам Шлейссинг – немецкий литератор, автор сочинений о России. После окончания университета получил степень магистра юриспруденции и стал путешественником. Шлейссинг, по его собственным словам, был штабс-капитаном царской службы и посещал Сибирь, однако, историки считают это маловероятным.

Якоб (Яков Яковлевич) Штелин – деятель российской Академии наук на раннем этапе её существования; действительный статский советник; гравёр, картограф, медальер, «мастер фейерверков»; мемуарист.

Оглавление

Книга первая

  Глава I. Время русской Атлантиды

    Из дневника читателя (вместо предисловия)

    Царь остался без жены

    Владыка русской Атлантиды

    «Гораздо тихий» царь

    Царь подвижник

    Домашняя жизнь царя Алексея Михайловича

    Царь и Бог – едино суть

    «На то нас Бог и поставил, чтобы беспомощным помогать…»

    В начале века гениев

    «У каждого сокола – свой слуга»

    Послам царя Алексея нравились красивые женщины

    Корабли в России строились и до Петра

    Царская застольщина

    У царя Алексея были книги из библиотеки Александра Македонского

    Конкурс: «Царский лакомый кусок»

    «Собинный друг» царя Артамон Матвеев

    Сказка о золушке в московском тереме

    Царский свадебный чин

    Всё смешалось в доме Романовых

    Рождение Петра Великого

    Что сказали звезды?

    Малое дитя, немалые хлопоты

    Кормилица, мамки, дядьки и пр

    Знамение пререкаемо

    Первый год жизни царевича Петра

    Трёхлетний полковник Пётр

    Смерть царя Алексея Михайловича

    «И не ожидали, чтобы Ему должно было когда-нибудь царствовать…»

    Софья выходит на сцену

    Царь Фёдор Алексеевич

    Падение Артамона Матвеева

    «Тамо, где нет фортуны, политики не кланяются…»

    Первый учитель Петра

  Глава II. Тень смертная. Кошмар 1682 года

    Звезда с небес пророчит гибель

    Новые действующие лица

    Главное «припадочное лицо» эпохи Иван Милославский

    Москва становится каменной

    И был он достойный брат Петру Великому

    Хорошие цари долго не живут

    Гибельное счастье Артамона Матвеева

    Предсказание голландского дипломата

    «Куриозная авантура»

Книга вторая. Русская Лукреция Борджиа

  Глава III. «Третье зазорное лицо…»

    Из дневника читателя

    Знамение времени

    Смерть царя Фёдора: «Говорят, его отравили»

    Государственный младенец

    «Но раздались и противные голоса»

    Скандал у царского гроба

    «Наглый подвиг» царевны Софьи

    Софья во главе московских янычар

    Буйные ремесленники войны

    Макиавелли в юбке

    Короткое предгрозовое затишье

    Призрак византийский

    Брожение. Выход Хованского

    «И учинилось на Москве смятение великое»

    Первая кровь

    Смерть Артамона Матвеева

    «Смерть, вседозволенность и жестокость были так необычайны»

    Стрелецкий бунт. День второй

    Стрелецкий бунт. День третий

    Кровавое похмелье

    Милославские всея Руси

    «Теперь у них два царя – один от народа, другой от знати»

    Державный орёл о трёх головах

    Хованщина

    Последняя попытка спасти русскую Атлантиду

    Хованщина. Продолжение

    Хованщина. Конец

    Казнь Хованского

    Решительный человек Шакловитый

    Московская Лукреция Борджиа

Книга третья. Птенец расправляет крылья

  Глава IV. Взлёт и падение царевны Софьи

    Из дневника читателя

    Птенец расправляет крылья

    Нечто из личной жизни царевны Софьи

    Канцлер по ведомству любви

    Каин в парчовой юбке

    Первоклассник Пётр

    Грозные потехи

    Первый русский солдат

    Жертва грустной привычки – пьянства

    Конюхи из будущих фельдмаршалов

    Военные гении из Кукуя

    Главное дело Софьиного царствования

    Война в Крыму, всё в дыму

    Фальшивое золото бочками

    Амуры думного дьяка Шакловитого

    Государские фокусы

    Софье становится не смешно

    Пётр бежит в в Троицкий монастырь

    Монастырское сидение

    Переходят на сторону Петра

    С Софьей обещано поступить «нечестно»

    Иностранцы решают судьбу Петра и России

    Падение рода Голицыных

    Судьба Софьи решена

    Правление Нарышкиных

    Потехи продолжаются

    Шальное счастье женевца Франца Лефорта

    «Презнающий крестьянин» Антип Панов

  Приложение к первому тому

    Ассамблеи

    Вседержавные забавы и потехи

    Использованные источники

    Коротко об авторах воспоминаний