«Не стоит благодарности, мисс Грейнджер» (СИ) [Daniel Morris] (fb2) читать онлайн


 [Настройки текста]  [Cбросить фильтры]

========== Предисловие ==========

Красное предзакатное солнце озаряло гостиную, создавая зловещую атмосферу, так прекрасно подходящую под его настроение.

— Мой лорд… — человек перед ним склонился в полупоклоне.

— Говори, Яксли.

Он уже знал новости. То, что сейчас ему придется выслушать скомканный лепет взрослого уважаемого волшебника, было простой формальностью.

— Мой лорд, Поттер и его… Уизли и Грейнджер проникли в министерство и помогли бежать тем, чей статус крови…

Темный Лорд стоял, повернувшись к окну, и думал, очень много думал, слушая доклад напуганного Пожирателя краем уха. Он только что вернулся из своего короткого, хотя и далекого путешествия, на которое он очень рассчитывал, но все же потерпел неудачу. Он так и не нашел того, что искал. От бесполезного старика Грегоровича пришлось избавиться. Приятным было то, что в этом юном облике, который ему каким-то чудом удалось себе вернуть, никто не узнавал его сразу. А когда узнавали… О, это был момент его триумфа, настоящего триумфа.

Его имя снова вселяло страх в сердца всех и каждого волшебника в этом мире. Он снова набирал силу, он почти полностью захватил власть в магической Британии. Совсем недавно его люди убили экс-министра Скримджера, и теперь министерство целиком и полностью подчинялось ему одному. Двадцатисемилетнему мужчине с опытом семидесятилетнего старика.

О нет, Том не мыслил в таких категориях. Старости нет, только не в его случае. Молодости тоже. Есть только вечность. А если он найдет Самую Сильную Палочку, то будет еще и всесилие. Что может быть желаннее?

Возродившись несколько лет назад из крестража-дневника в своем юном облике, он какое-то время даже немного беспокоился, что его не будут воспринимать всерьез, но быстро понял, что ошибался. Его сила никуда не ушла, а только умножилась в молодом теле. Он был как никогда силен, красив и молод. В этом было определенно больше плюсов, чем минусов.

Том обосновался в доме Малфоев. Он прекрасно знал, что ему здесь не рады, но ему было совершенно все равно. Люциуса Том с недавних пор презирал, Малфой-старший это чувствовал и из кожи вон лез, чтобы любым способом вернуть расположение своего хозяина, раздражая его тем самым все больше. Нарцисса держалась почтительно-холодно. Драко боялся его до дрожи, и это было чертовски приятно. И только Белла, его самая верная соратница, смотрела на него все с тем же безумным обожанием, и это не было фигурой речи. Безумия было ровно столько же, сколько обожания. На общих собраниях Пожирателей Смерти она сидела по правую руку от него, рядом с Северусом, заглядывала ему в глаза и вызывалась выполнять любые, самые самоубийственные задания, которые он раздавал своим слугам во имя достижения великой цели. Тома это немного пугало, но в целом устраивало.

Темный Лорд усмехнулся, вспомнив, как на последней перед его путешествием встрече Белла рвалась поучаствовать в поимке неуловимого Гарри Поттера… Когда его раздражающий образ всплыл перед глазами, улыбка Тома потухла, оставив место вспыхнувшей с новой силой ярости.

О, о Поттере он думал постоянно. Гарри Поттер стал для него настоящей занозой в заднице, этот сопляк с комплексом героя, которого люди считали символом свободы. Освободителем! Великий Поттер, победивший Темного Лорда… Это невероятно бесило. Он, лорд Волдеморт, создаст новый, прекрасный мир, как они не понимают! Только силой можно чего-то от них добиться. Но сначала — избавиться от мальчишки. Уничтожить их символ. Уничтожить то, что по случайности когда-то встало у него на пути и попыталось, опять же, по случайности, ему помешать. Но не смогло. Не смогло! Он — живее всех живых и сильнее, чем когда-либо.

Он вдруг понял, что в комнате повисла тягучая тишина. Кажется, этот недоумок закончил свой доклад. (Том повернулся и посмотрел на него, согнувшегося в полупоклоне в ожидании реакции). Ему было почти все равно, что кучка полукровок сбежали из-под бдительного министерского контроля. Но то, что они снова упустили Поттера…

О Поттере Том получал сведения постоянно. Сообщения его информаторов, шпионов, колдографии, любые зацепки. Перемещения мальчишки невозможно было отследить. Он запутывал следы так тщательно, что казалось, что речь шла вовсе не о Гарри Поттере, а о каком-нибудь маститом авроре, вроде Грозного Глаза Грюма (которого, кстати, тоже успешно уничтожили совсем недавно). Говорили, что Поттер скрывается где-то в Лондоне, но там ничего не нашли, сколько ни пытались отследить его.

— Ты же понимаешь, Яксли, что вы снова подвели меня? — холодно спросил он, внутренне не чувствуя ничего, кроме раздражения.

— Мы… Я смог проследить за ними! Они привели меня прямо на площадь Гриммо, в дом номер 12! Я направил туда Мальсибера и Долохова!

— И что?

— Они поняли, что я у них на хвосте, и грязнокровка сменила курс…

Грязнокровка. Грязнокровка Гермиона Грейнджер. Конечно, она всегда была там. Куда же без нее. Поттер давно бы без нее сгинул. Удобно держать при себе такого умного советчика, удобно, когда этот советчик — твой друг. Том никогда бы не признался в этом, но о Грейнджер он вспоминал чаще, чем того требовала ситуация. Вот и сейчас — стоило Яксли упомянуть о ней, как ее образ молниеносно возник в памяти. Это ее восхищение, страх и интерес… Столько лет прошло, а девчонка из его воспоминаний не давала ему покоя. Это еще сильнее прогрессировало после того, как несколько месяцев назад он встретился с ней в маггловском кафе на Ковент-Гарден.

О, он совершенно серьезно собирался тогда что-то предпринять. В конце концов, она была не просто какой-то случайной грязнокровкой, с которой Том случайно пересекся много лет назад, она была подружкой Поттера. Она могла быть полезной ему. Темный Лорд был полон решимости если не заманить ее в свои ряды (что по определению вряд ли было возможно), то хотя бы оглушить и похитить, сделать приманкой для Поттера. Но что-то пошло не так. Он просто не смог. Наверное, впервые в своей жизни дал слабину — и конечно, списал это на свое юное возродившееся «я». Так не бывает. Нельзя просто так переродиться в подростка (на тот момент все еще подростка, это потом, после, он немножко «подкорректировал» свой возраст) и не претерпеть при этом никаких психофизических изменений.

Думать обо всем этом было неприятно. Еще этот Яксли… Одна мысль о том, что Поттер (а с ним и приятный бонус в виде Грейнджер) мог бы уже сегодня оказаться в его руках, но не оказался по их, Пожирателей, вине, вызывала у него мигрень. Они будут наказаны. Все, кто виновен в том, что их упустили.

Но ничего. У него еще есть немного времени. Поттера уже давно нужно было убрать, мальчишка не сможет прятаться от него вечно. Когда-нибудь он допустит ошибку и тогда… Тогда все будет по-другому.

Он поднял палочку.

***

Гермиона вскочила с импровизированной кровати в палатке и резким движением стянула со своей шеи медальон, который они с Гарри и Роном успешно забрали у Амбридж. Ей приснился кошмар. Очень реалистичный кошмар, который и кошмаром назвать можно было с большой натяжкой, но ее сердце колотилось, как сумасшедшее. Она украдкой огляделась по сторонам, желая убедиться, что не разбудила спящего поодаль Рона. Гарри сидел снаружи возле костра и точно ничего не заметил. Все было тихо, и только медальон в ее руках, казалось, еле слышно что-то шептал.

========== Неизвестность ==========

Гермиона поплотнее закуталась в нетеплую толстовку, накинула шарф и осторожно, стараясь не издать ни звука, выскользнула из палатки. На улице было уже почти по-зимнему зябко, за каждым выдохом следовало легкое облачко пара. Ненавистный медальон она крепко сжимала в ладони, стараясь не вспоминать о своем недавнем сне.

Гарри сидел у костра и, нахмурившись, неотрывно смотрел в языки пламени. Он думал о чем-то своем, и какое-то время девушке казалось, что он даже не заметил ее появления. Гермиона аккуратно присела рядом, снова надев медальон на шею и аккуратно спрятав под шарф.

— Не спится? — Гарри нарушил молчание, все так же продолжая глядеть в пространство.

— Нет, — тихо ответила девушка. Ее сон был таким… реальным, таким настоящим. На секунду она и вправду вновь почувствовала его прикосновение, такое нежное, такое… давно забытое. Как же трудно было поверить, что Том Риддл, который встретился ей в маггловском кафе, и Лорд Волдеморт, который только недавно захватил министерство, — это одно и то же лицо. И что в ближайшей перспективе они должны будут найти способ уничтожить частичку того Тома, которого она видела на Ковент-Гарден, запомнив эту встречу до самой мельчайшей детали. Тома, которого она так и не смогла забыть после своей безрассудной выходки на втором курсе (которая спасла Джинни, но, тем не менее, не переставала от этого быть безрассудной).

У Гермионы был один секрет. Она никогда бы не призналась в нем своим лучшим друзьям, даже себе она боялась в нем признаться. Но она каждый раз с нетерпением ждала, когда настанет ее очередь носить этот ужасный медальон. Он действовал на нее странно, жутко, ей было страшно до дрожи в коленях, и вместе с тем томительно, но она ничего не могла с собой поделать. Ее Том — не Темный Лорд Волдеморт, а Том из ее мыслей, которого она помнила, которого она считала, что знает по-настоящему, — снился ей каждую ночь, когда наступала ее очередь носить на шее крестраж. Вот и сейчас она будто слышала его шепот на своей груди, она чувствовала его тяжесть, его холод под толстовкой, который не согревала даже ее теплая кожа. Это было похоже на безумие. Гермиона знала, что через несколько часов должна будет передать крестраж Рону — таковы правила, так они договорились. А главное — она знала, что их главной целью было уничтожить его. Сначала — медальон. А потом… Потом и его самого. И самым правильным было бы выкинуть из головы все эти безумные воспоминания, к которым теперь примешивались еще и сны, где он был таким настоящим, таким… человечным. Нежным и даже больше…

Гермиона покраснела и покачала головой. «Дура!» — отругала она себя мысленно. Всегда считала себя выше этого, особенно когда по вечерам, в спальне, слушала разговоры Лаванды и Парвати, обсуждающих своих очередных пассий. Сейчас она ужасно мучилась. Ничего не могла с собой поделать, никак не могла перестать думать. Стоило бы рассказать обо всем Гарри и Рону и избавить себя от «необходимости» носить на груди причину своих сладких страданий. Это было похоже на опасную зависимость, она не раз читала об этом — такое существовало не только в мире магглов. Сейчас вовсе не время для романтики. И — Мерлин! — о ком она думала в таком ключе?!

— Гарри… — тихо позвала она, стараясь выкинуть глупости из головы. — Гарри, нам нужно понять, какой шаг предпринять следующим.

— Я знаю, — Гарри взглянул на нее, и отблеск костра в стеклах его круглых очков на секунду скрыл от нее его глаза. — Гермиона, я знаю. Ты думаешь, я об этом не думал? Постоянно думаю. Мы не просто не знаем, где искать крестражи, мы понятия не имеем, как их уничтожить.

— Гарри, но, может быть, Дамблдор…

— Нет. Нет, я же говорил. Мы всегда обсуждаем одно и то же.

Да, она знала. Дамблдор не дал им ни одной подсказки. Кроме книги, снитча и деллюминатора. Но чем они могут помочь, ребята так и не поняли. Очередная нелегкая загадка директора.

— Мы справимся, все будет хорошо. Я верю, — прошептала Гермиона после короткой паузы, стараясь не обращать внимание на шорох, издаваемый висящей на груди тяжелой штуковиной. Гарри снова взглянул на подругу.

— Ты, должно быть, устала. Отдай мне медальон, я побуду с ним оставшееся время.

— Нет. Все в порядке, — она рефлекторно прижала руку к груди. Нет уж, эти несколько часов она насладится им в полной мере. И никто не помешает ей, она не позволит.

— Но ты с ним уже целые сутки…

— Гарри, я в порядке! — голос Гермионы прозвучал жестче, чем ей того хотелось бы. А если бы она взглянула на себя со стороны, то поняла бы, насколько пугающе выглядела в этот момент. Гарри, однако, списал это на игру света от костра.

— Гермиона, отдай, он влияет на тебя ужасно, — предпринял Поттер последнюю попытку, тем не менее, не сильно стараясь убедить подругу. В конце концов, несколько часов ничего не изменят.

— Еще хуже он влияет на тебя, — пробормотала она, вновь выпутывая массивную цепочку из шарфа. Крестраж снова оказался в ее ладони, и Гермиона вновь почувствовала, что не может оторвать от него взгляда.

— Что ты чувствуешь, когда носишь его? — она услышала голос Гарри Поттера будто издалека, из какого-то вязкого тумана и, опомнившись, тут же сунула медальон в карман.

— Это… — о, она боялась такого прямого вопроса. Она давно ждала его, опасаясь, что как-то выдаст себя, но сейчас он прозвучал слишком внезапно. Надо было сказать что-то, хоть что-нибудь. — Знаешь, это ни на что не похоже. Я… — Она старалась сосредоточиться, но было невероятно сложно. — Это как с дементорами. Только ты и сам не замечаешь. Тебе страшно, ты злишься, худшее выходит наружу… А по ночам снятся кошмары. И Том…

— Том? — О нет, этого она и боялась. Гарри смотрел на нее пораженно, как будто она сейчас произнесла что-то настолько из ряда вон выходящее… как будто пересказала ему один из своих снов. Как можно было выдать себя так глупо?!

— То-от, кого нельзя называть. Я сказала именно это.

— Нет, я отчетливо услышал «Том». Гермиона… Ты что, все еще помнишь его семнадцатилетним? Он не тот студент-семикурсник, с которым ты варила зелье в туалете Плаксы Миртл! Он вовсе не человек даже…

— Я знаю, Гарри, знаю… — она готова была заплакать. Ей нужно, необходимо было избавиться от медальона! Она могла все испортить.

— Он не Том Риддл! Он Лорд Волдеморт!

— Я зна…

В ту же секунду в нескольких метрах от себя они услышали шум, который невозможно было ни с чем спутать: кто-то только что аппарировал где-то совсем рядом, и главное… их было несколько, судя по приглушенным голосам. Гарри и Гермиона одновременно вскочили на ноги.

— Туши костер, быстро туши костер! И разбуди Рона. Нам нельзя здесь оставаться, — зашептала гриффиндорка, стараясь не поддаваться панике. — Я пока проверю, где они, и постараюсь поставить еще несколько защитных на более близком расстоянии от палатки.

— Но, Гермиона…

— Гарри, иди! Не волнуйся. Я смогу выиграть нам хотя бы пятнадцать минут, пока вы будете собираться и трансгрессировать. Если я не вернусь, аппарируйте без меня, потом я постараюсь вас найти. — Гарри заклинанием затушил костер и вновь посмотрел на нее, в его взгляде отчетливо читался страх.

— Все будет в порядке! И Гарри… Возьми это! — Гермиона решительно протянула ему медальон. — Просто на всякий случай.

Гарри напряженно кивнул и кинулся сквозь дым в палатку.

Гермиона сжала в руках палочку и осторожно направилась в сторону шороха и голосов, стараясь не издать ни звука и, насколько это возможно, выбирая место, куда ступить. Один шаг, два, три. Говоривших было, кажется, трое, и они были все ближе, хотя расслышать их четко было все еще тяжело. Еще несколько метров вперед — и можно начинать накладывать защитные заклинания.

— А кто это тут у нас? — услышав незнакомый мужской голос за своей спиной, она подскочила на месте, обернулась и тут же выхватила палочку. «Экспеллиармус», — резко произнес неизвестный, и ее единственное оружие оказалось в его руках. Нет-нет-нет, плохо, очень плохо, этого она совсем не ожидала. Вдруг страшно захотелось жить.

— Какая хорошенькая, — произнесли за спиной. Этот плотоядный голос она узнала и еще как — это был Фенрир Сивый, оборотень, одетый сейчас в мантию Пожирателя смерти. Неужели ему позволили носить метку?.. — Что это ты делаешь здесь, в лесу? Имя!

Нужно было срочно что-то придумать. Было ясно как божий день, что какую бы ложь она ни произнесла, та развалится при первой же проверке. Тут же подошел и третий — и его девушка не знала: его взгляд был как-то печален, а сам он был одет в сапоги по колено и — почему-то — на его шее она заметила изящный платок. Гермиона в страхе оглядывала каждого из них, не находя никакого выхода — все пути были отрезаны, она была окружена.

— Имя, девочка, ты что, оглохла? — проскрежетал Сивый с кривой усмешкой, вызвавшей у Гермионы волну дрожи.

— Пенелопа Кристал.

— Статус крови?

— Полукровка, — ответила Гермиона, стараясь собраться с мыслями.

— Сейчас проверим, — заметил мужчина с шейным платком, слегка наклонив голову, а затем кивнул третьему, и тот достал откуда-то из кармана длинный пергамент, испещренный множеством имен. — А что такая красавица делает одна в темной чаще?

— Я… Заблудилась, — прошептала напуганная Гермиона. Только бы им не пришло в голову пройти подальше, только бы Гарри и Рон успели аппарировать. Хотя в то, что они уйдут без нее, верилось очень слабо.

— О, правда заблудилась? Бедняжка. Куда же ты направлялась? — с притворным сочувствием продолжил шейный платок.

— Не вижу такой, Струпьяр, — перебил его третий Пожиратель. Гермиона взирала на этих троих в ужасе. Не было ни единого шанса, что она сможет сбежать. Ее могло бы спасти только чудо.

— О, то есть ты не в розыске, малышка? — пропел тот, кого называли «Струпьяром». — Ты заблудилась в чаще дремучего леса глубокой ночью и решила просто так произнести имя Темного Лорда?

— Я не… — его голос звучал настолько угрожающе, что Гермиона, кажется, затряслась.

— Ты не — что? Ты, определенно, произнесла его имя. На нем табу — произносят его только те, кто не проявляет к нашему лорду должного уважения. Члены Ордена Феникса, например. Ты, случаем, не из этих?

Гермиона отчаянно замотала головой.

— Хотя постой. Ты… очень сильно кого-то напоминаешь мне, Пенелопа, — Струпьяр вдруг изменился в лице. — А ты не… Быть не может. Сивый, поди посмотри!

Оборотень приблизился к девушке, и в его глазах заиграли зловещие огоньки.

— Это ты. Слышишь, Струпьяр, это она, точно она! Мы только утром видели ее фото на первой полосе Пророка.

— Неплохо, а, Пенелопа? — ухмыльнулся Струпьяр. — Или мне лучше называть тебя Гермионой, а, грязнокровка? Вот это улов у нас сегодня!

Он потер руки, отворачиваясь, не в силах сдержать широкую улыбку.

— А если ты Грейнджер, — произнес он, отходя куда-то за ее спину (Гермиона боялась повернуться), — то где-то тут должен быть и Поттер. В конце концов, не сама с собой же ты разговаривала, когда произнесла имя. Обыскать все!

Сивый и третий Пожиратель кинулись в разные стороны, скрываясь за деревьями.

— Нет, здесь никого нет! — она запаниковала по-настоящему. Только бы Гарри и Рон ушли, только бы успели!

— Не знаю, есть тут кто или нет. А ты отправишься прямиком к Темному Лорду. Он будет очень рад такой находке. Подружка Поттера!

Гермиона выдохнула. Без медальона ее разум оставался совершенно чистым, и она прекрасно понимала, что встреча с ним сейчас была равносильна смертному приговору, причем не только для нее. Она не знала, чего ожидать, и понятия не имела, насколько хватит ее душевных сил, с кем ей придется столкнуться и сколькое испытать. А главное — сколько она сможет выдержать. Теперь все было по-настоящему. Это не было больше сном, не было воспоминанием пятилетней давности. Это было…

Чьи-то руки грубо схватили ее под локоть, и — Гермиона не успела даже вскрикнуть — они аппарировали в неизвестность.

========== Встреча ==========

Сначала Том не обратил никакого внимания на шум, донесшийся до него с нижних этажей. Его вообще редко раздражали подобные мелочи (несмотря на то, что он слыл среди своих Пожирателей смерти настолько непредсказуемым, что они старались лишний раз его не злить). Разве что только когда эти мелочи совсем мешали ему сосредоточиться на работе. Кроме того, он вообще был нечастым гостем в «резиденции»: в конце концов, его присутствия требовали слишком неотложные дела в самых разных частях страны.

Вот и на этот раз он собирался вновь отбыть по самому важному из них, занимавшему все его внимание в последнее время. Новая зацепка о Старшей Палочке не давала ему покоя, лорд Волдеморт должен был немедленно ее проверить и собирался отправиться сейчас же, как только закончит просматривать очередной министерский отчет. Как вдруг пронзительный крик — женский или вовсе детский, тонкий, отчаянный — рассек воздух, заставив Тома вздрогнуть и обернуться в сторону выхода из комнаты. Нет, он не сразу понял, что происходит. Пытки? Без его прямого указания? Практически в его присутствии — всего на пару этажей ниже? Прищурившись и сделав несколько шагов к двери, он собирался было вызвать кого-то из присутствующих в доме Пожирателей, чтобы они потрудились объясниться, как крик раздался снова, и сердце Тома пропустило удар.

Он еле подавил дурацкое, ребяческое, совершенно неуместное в его положении желание немедленно сбежать вниз по лестнице безо всякой магии — потому что, Мерлин, он узнал этот голос. Точнее — скорее почувствовал, кто именно находится внизу.

Отбросив неинтересные больше бумаги на стол и улыбнувшись сам себе, он немедленно аппарировал.

В парадной зале дома Малфоев его ждала великолепная в своей отвратительности картина. Темный Лорд явился неожиданно и в первые мгновения не был никем замечен — так что смог спокойно разглядеть все и всех и оценить ситуацию. У дальней стены возле камина с лицом, полным брезгливого страха, стоял один из егерей — Струпьяр. «Очевидно, он и приволок девчонку», — догадался Том. У кушетки поодаль он заметил Люциуса Малфоя, который что-то с жаром втолковывал сыну. Драко, в свою очередь, вовсе не слушал отца. Еще более бледный, чем обычно, он не отрываясь смотрел в центр зала глазами, полными ужаса. А там — Том никогда бы никому в этом не признался, но даже ему стало не по себе, — там лежала она, грязнокровка Грейнджер, последние месяцы совершенно нерационально не покидавшая его мыслей. Над ней склонилась Белла и что-то тихо, почти нежно ей шептала. Ее лица, скрытого тяжелыми темными кудрями, он не видел. Что ж… Да начнется представление.

Том выступил из тени и слегка кашлянул. Казалось, в этот момент сам воздух в зале заискрился: каждый из присутствующих выпрямился, подобрался и опустил голову, готовясь к… никто не знал, к чему. Темный Лорд легко прочел каждого из присутствующих. Они все в ужасе. Они все чувствуют свою вину. Даже не важно, в чем конкретно каждый из них виноват, они ее чувствуют.

Он медленно и бесшумно приблизился к центру комнаты. Гермиона не двигалась, лицо девочки было бледным и влажным от слез. «Кажется, пара-тройка Круцио от Беллы — да и еще немного физической расправы без палочки, что-то с рукой…» — почти не глядя на нее, Том моментально оценил урон. Моральный, конечно же, был гораздо серьезнее. Но ничего, и это пройдет.

Отвернувшись, Волдеморт оглядел Беллатрису. Едва поймав его взгляд, она практически рухнула на колени и запричитала в ответ на его незаданный вопрос:

— Мой лорд, мы не были уверены… Нужно было убедиться, мы не могли позвать вас сразу. Егерь привел девчонку…

Том вскинул руку, жестом приказывая ведьме замолчать.

— Довольно, Белла. Со всеми вами я разберусь потом. Все вон.

Дважды повторять было не нужно. Зала опустела в ту же секунду. Грейнджер была в сознании, но, казалось, очнулась только в эту секунду: приподнялась на локтях в бессильной панической попытке отползти от него подальше. Слезы снова катились по ее щекам, она судорожно всхлипывала. Тома это даже немного позабавило. Он опустился перед ней на корточки.

— Успокойся, Грейнджер, — сказал он как-то примирительно, сам понимая, что просит о невозможном. — Успокойся, глупенькая! Никто тебе не причинит вреда, больше никто. Разве что только… — он оборвал себя на полуслове и усмехнулся, решив не продолжать, не пугать ее еще сильнее. Неожиданно для Тома, она все же хрипло ответила.

— Как, по-твоему, я должна быть спокойной, если это ты?! Если ты… Темный Лорд!

Видит Мерлин, Том пребывал в полном восторге от сложившейся ситуации. Ему почему-то невероятно нравилось, как она смотрит на него, как говорит, как она произносит это «Темный Лорд» вместо привычного ей «Том», ярким всполохом светившегося в ее мыслях — имя, которое он ненавидел, но к которому волей-неволей привык. Она не переставала всхлипывать, не могла остановиться. Да уж, он мог представить, что чувствует сейчас бедная грязнокровка.

И как только этот подарок попал к нему в руки? Он не мог перестать удивляться тому, как все сложилось: ведь он даже не имел к этому ровным счетом никакого отношения. Все произошло само! Конечно, Гермиона не Гарри Поттер, но это даже лучше. Поттер при таком раскладе может и подождать.

Украдкой оглядев свою неожиданную гостью, Том принял решение получше осмотреть ее на предмет нанесенного Беллой ущерба. Осторожно прикоснувшись к девчонке (и, разумеется, вызвав этим бурю протеста), он перенес ее в свой кабинет — туда, где всего несколькими минутами ранее просматривал министерские документы. Аппарировал он с совершенной ювелирной точностью: Грейнджер оказалась в кресле перед письменным столом, а сам Том — стоящим напротив нее. Девочка пребывала в шоке. Он даже решил не читать ее мыслей, так интереснее.

— Покажи твою руку, — потребовал Том.

— Что?

— Руку покажи, — повторил он терпеливо, наблюдая за тем, как бледная Грейнджер разворачивает перепачканную кровью руку к свету окна, за которым занимался рассвет.

Ах, Белла, Белла, Белла… Для Темного Лорда вовсе не были секретом садистские наклонности верной соратницы, и внутренне он очень порадовался, что та ограничилась только предплечьем, на котором теперь, как на белом снегу, красовалась уродливая влажная ярко-красная надпись «грязнокровка». Что ж, изобретательно. Он оценил. Едва заметным движением палочки Том заставил кровь исчезнуть, оставив, тем не менее, на ее месте легкий, едва читаемый шрам. Гермиона безмолвно взирала на него снизу-вверх, очевидно, слабо понимая мотивы его поведения. Тем лучше.

В остальном девочка казалась совершенно невредимой, только здорово перепуганной. «От пары пыточных еще никто не умирал», — решил Том, соображая, в каком русле построить диалог. Тем более, что времени у него оставалось не так много — ему обязательно нужно было закончить со Старшей Палочкой как можно быстрее: каждая минута была на счету.

— Так. Хорошо, — ровным тоном произнес он, глядя прямо в испуганные огромные медовые глаза Гермионы Грейнджер. — Давай для начала просто поговорим.

— Мне не о чем с тобой разговаривать, — голос ее дрожал. Том мысленно закатил глаза. Ну разумеется, все как всегда. Как же сложно склонить некоторых к сотрудничеству! Ох уж этот максимализм, его давно пора было перерасти. Сколько ей уже, семнадцать? Определенно, пора. Но Том решил придерживаться изначально заготовленной линии разговора.

— Я так не думаю. Чаю?

— Что? — ошарашенно переспросила девочка.

— Грейнджер, скажи мне, ты в своих скитаниях слегка оглохла? Я предложил тебе чаю.

— Нет, спасибо, — она смотрела на него как на привидение. Но это можно было понять, вряд ли многие могли похвастаться тем, что Темный Лорд предлагал им чашечку чаю. Несмотря на свое растущее нетерпение, Том получал от разговора истинное удовольствие.

— Может, ты хочешь чего-нибудь еще?

— Нет, — она мотнула головой, желая только одного — и чтобы понять это, Тому не понадобилась даже легилименция — чтобы он просто отпустил ее, позволил уйти восвояси. Но… время шло. Как ни хотелось ему успокоить ее, разговорить, сегодня это, очевидно, не представлялось возможным. Поэтому он решил просто взять нить разговора полностью в свои руки.

— А знаешь, грязнокровка, ты все же слегка изменилась с нашей последней встречи, — Том красноречиво осмотрел ее с ног до головы, проскользив взглядом по точеным скулам (она выглядела похудевшей), густым волосам, вздымающейся груди и тонким рукам и остановившись на новеньком шраме на предплечье. — И все вышло так, как я и обещал тебе тогда на Ковент-Гарден, помнишь?

Она вскинула на него яростный взгляд, так и не решившись произнести то, что хотела.

— Ведь я и рад бы тебя отпустить, — произнес Том такое желанное ею предложение и уловил в ее глазах тут же вспыхнувшую надежду. — Какой от тебя прок, если ты отказываешься добровольно встать на мою сторону. Империус, уговоры, пытки, стирание памяти — на это нет ни времени, ни желания, если честно. Это скучно. Да и убивать тебя…

Его интонации менялись настолько искусно — от равнодушия и пренебрежения к легкой заинтересованности и даже нежности, — что она, казалось, начинала верить ему. Этого Тому Риддлу было не занимать. Он очень неплохо умел убеждать еще в школе, а со всем его жизненным опытом к настоящему моменту отточил этот навык в совершенстве.

— …да и убивать тебя не вижу никакого смысла. Это Поттер мешает мне. А убивать тебя — зачем, Грейнджер, зачем разбрасываться такими ценными людьми в преддверии строительства нового мира? Согласна?

Он улыбнулся, но Гермиона невидяще уставилась в одну точку — где-то за его спиной. Успокоила, наконец, дыхание и перестала смотреть на него как кролик на удава — это большой плюс. Но слышала ли она его вообще? Точно ли отошла от шока? Он снова взглянул ей в глаза с самым искренним выражением, на которое только был способен. Зачем он с ней играет, он и сам не мог понять. Но пора было заканчивать. Время не ждет. И путешествие его тоже не ждет, солнце уже почти встало над горизонтом.

— Но отпустить тебя я не могу. Сама понимаешь. Как я буду выглядеть перед моими людьми? Ты в розыске, как и твои дружки, тебя поймали и привели прямо ко мне…

Не смог отказать себе в легкой издевке. Он подошел к креслу сзади — еще один его любимый угрожающий жест. Обычно его собеседники в этот момент чувствовали себя максимально неуютно, незащищенно.

— Кстати, о твоих друзьях. Если мои Пожиратели еще не поймали и их тоже, Грейнджер, — протянул он, — ты послужишь для них отличной приманкой. Героизм Поттера не даст ему остаться в стороне, не так ли? Так что…

Она хотела что-то возразить, заерзала в кресле, но он не дал ей произнести ни слова, мягко опустив ладонь на плечо.

— Так что пока располагайся здесь. Можешь быть уверена, что сюда — в мой кабинет — никто не зайдет. Камин запечатан, дверь заперта чем-то поинтереснее обычного запирающего и заглушающего, ванная за соседней дверью. Уверена, что не хочешь перекусить? Я не вернусь раньше полуночи.

— Но… я…

Том вновь обошел кресло, взглянул на нее и с совершенно равнодушным лицом вскинул брови, внутренне чрезвычайно довольный собой.

— Думаю, мы сможем обсудить все твои возражения немного позже. Хорошего дня, мисс Грейнджер.

Том обожал этот эффект, который производил на людей. Он исчез, а Гермиона осталась сидеть в полнейшем изумлении. Ему так и не понадобилось читать ее мысли.

========== Иллюзии ==========

Гермиона подошла к окну в тысячный раз за день и безнадежно шлепнула ладошкой по стеклу (которое, к слову сказать, даже не дрогнуло). Погода стремительно портилась: небо потемнело, деревья, темной стеной высившиеся за оградой Малфой-мэнора, гнулись от порывов сильного ветра, занимался дождь. Еще немного, и начнется ливень. В комнате сгущались сумерки, а у Гермионы не было даже элементарной возможности зажечь свет… Без палочки она чувствовала себя совершенно беспомощной.

День Гермиона провела в многочисленных и совершенно безрезультатных попытках выйти из комнаты. О, чего она только не перепробовала… Конечно, некоторое время ей потребовалось для того, чтобы все обдумать и прийти в себя. В конце концов… Парадоксально, но это был именно он. Том Риддл. Именно о нем она думала ночами, сны именно с его участием подкидывал ей чертов медальон-крестраж, именно этот человек остался в ее воспоминаниях о втором курсе. Увидев его в этот раз, в полубессознательном состоянии лежа на полу после пыток безумной Беллатрисы, она сначала не поверила своим глазам, будто забыла, что он — это Темный Лорд собственной персоной. Потом на нее волной накатило все то, от чего она не могла отделаться в последнее время, пока медальон находился в опасной близости. А в тот момент, когда над ней возвышалась фигура самого Волдеморта уже в кабинете, Гермиона не представляла, чего от него теперь ждать — убьет ли он ее сразу или наиграется сначала. Но пока он действовал совершенно непредсказуемо для нее, практически дружелюбно. Конструктивного диалога, конечно, не вышло — она опять, как идиотка, не смогла связать двух слов, хотя потом, после того, как Том исчез по своим делам, снова и снова мысленно в лицах проигрывала разные варианты развития их разговора, который мог бы получиться, если бы она задала правильные вопросы и нормально отвечала на его реплики.

Сначала она обыскала все ящики письменного стола в надежде найти если не свою, то хотя бы чью-нибудь еще старую забытую палочку. Некоторые ящики никак не поддавались, а те, что открылись легко, были полны пустых пергаментов или старых газет. Ну конечно, глупо было бы предположить, что лорд Волдеморт оставит грязнокровке хоть какие-то подсказки.

Потом Гермиона обшарила ванную, ничего, разумеется, не найдя; затем обследовала каждый сантиметр окна и даже попыталась разбить его — сначала сама, своими руками, потом — замахнувшись тяжелым пресс-папье в виде змеиной головы, которое обнаружила на столе, и даже стулом. Безрезультатно. Окно было запечатано заклинанием.

Никакой лазейки, никакой подсказки.

Ничто в обстановке не говорило и о том, что эта комната — кабинет самого Темного Лорда. Если бы Том Риддл не упомянул об этом, ей самой бы это точно не пришло бы в голову — настолько безликим было все вокруг. Но она не оставляла попыток найти хоть что-то. И совершенно забыла о времени.

А Том не обманул: он появился на том же месте, откуда исчез, ровно в тот момент, когда старинные часы на каминной полке (камин не работал, Гермиона, разумеется, уже проверяла) пробили двенадцать ударов. Услышав легкое движение за своей спиной, Грейнджер вздрогнула и замерла, — он застал ее за максимально идиотским занятием: она совершенно по-маггловски — с помощью скрепки, найденной на столе, — пыталась вскрыть замок на двери в кабинет. (И несмотря на то, что, как ей казалось, делала она все правильно, дверь, разумеется, не поддалась).

Впотьмах она даже не видела его лица, только высокую фигуру на фоне светлого оконного проема. На улице бушевал настоящий ураган; нечто подобное происходило и у Гермионы на душе.

— Гермио-о-она Гре-ейнджер, — протянул Том, будто только вспомнив о ее существовании, и, кажется, оглядел ее с ног до головы (и как только ему хоть что-то видно в этой темноте!) — Твои усилия весьма похвальны, но совершенно бессмысленны, — усмехнулся он, легонько взмахнув рукой, отчего в камине за его спиной занялся огонь, озаривший кабинет уютным желтоватым светом. Она отметила, как легко он справляется с магией без палочки.

Гермиона продолжала дико взирать на Тома, пытаясь продумать какую-нибудь стратегию своего поведения, но в голову ничего не приходило. Вся уверенность, с которой она планировала встретить его, мгновенно испарилась, оставив место вновь настигшей ее панике.

— Так и не успокоилась? — ровным тоном поинтересовался Том. Девушка мысленно возмутилась, заметив играющую на его губах легкую улыбку и заподозрив в использовании легилименции. — Нет, Грейнджер, это написано у тебя на лице. В целом, тебя можно понять. Но я все же настаиваю, что ты будешь в относительной безопасности, если согласишься сотрудничать.

Темный Лорд прошелся по комнате. Он выглядел задумчивым, как будто мыслями был где-то не здесь: он размышлял над чем-то, что не имело к Гермионе никакого отношения. Она решилась отпрянуть от двери, хотя так и не придумала, как себя вести.

— Сотрудничать я не буду. Но хочу поговорить.

— Вот как, — он поднял брови. — Значит, согласна на переговоры. Очень хорошо, я рад это слышать. Надеюсь, на этот раз ты будешь более многословна. Но думаю, что разговор о делах придется отложить.

Этого Гермиона не ожидала. Невзначай взглянув на него, она заметила, что выглядел он уставшим, под глазами залегли тени, но это ничуть его не портило. Отвернувшись от нее, как будто она вообще не стоила ни капли его внимания, Том с непринужденным изяществом взмахнул палочкой, и стул, валявшийся у камина — там, где швырнула его Гермиона, — моментально изменил очертания и превратился в некое подобие лежанки или толстого матраса с большими подушками. Еще один взмах палочкой — и на нем из ниоткуда материализовалось серебряное блюдо, на котором красовалось несколько небольших сэндвичей, от вида которых у Гермионы закружилась голова. Она вдруг осознала, насколько сильно проголодалась. В последний раз она ела больше суток назад — будто в другой жизни — сидя с Гарри и Роном у костра. Как же она надеялась, что ее друзьям повезло больше, чем ей…

— Поешь, — бросил Темный Лорд, кивая ей на сотворенный им импровизированный ужин, а сам неспешно подошел к окну. — Ты наверняка голодна.

Гермиона не была бы собой, если бы в первую очередь не восхитилась его безукоризненным владением трансфигурацией. Юная ведьма действительно была очень голодна, но подойти к подушкам, усесться на них и начать жевать сэндвичи, как ни в чем не бывало греясь у камина на глазах лорда Волдеморта, было невозможно, совершенно абсурдно. Хотя, если честно, именно об этом (разве что, за исключением последнего пункта) Гермиона мечтала последние несколько месяцев скитаний в поисках крестражей.

Том стоял у окна, заложив руки за спину и глядя куда-то далеко, сквозь пелену дождя, поглощенный своими мыслями, но, тем не менее, как оказалось, не прекращал следить за ней.

— Не стоит отказывать себе в удовольствии, Грейнджер, я не нападу, — снисходительно произнес он, не оборачиваясь. Тогда Гермиона решилась, оправдав себя чистой физической необходимостью — или так, или голодный обморок: подошла и осторожно опустилась перед камином. Ее тут же обдало приятным теплом — захотелось откинуться на подушки и уснуть сном без сновидений. Быстро прикончив сэндвичи, она вытянулась как по струнке, настороженно ожидая, что скажет или сделает Темный Лорд. Сама она не была готова начинать разговор, но и Том почему-то не торопился нарушать затянувшееся молчание.

За окном бушевала стихия. При свете камина, отсветы которого плясали на стенах, комната становилась неожиданно уютной, если забыть на минуту, где она располагалась и кому принадлежала. Мужчина медленно отошел от окна (она видела краем глаза, не решаясь повернуться) и сделал несколько шагов по кабинету. Он все еще был глубоко погружен в свои мысли. Интересно, о чем он думает?

— Грейнджер… — произнес он в задумчивости через некоторое время, обращаясь вовсе будто и не к ней. Ему было как будто все равно, с кем говорить; с таким же успехом он мог пообщаться сам с собой. — Скажи-ка мне, где бы ты стала искать артефакт, считающийся утраченным несколько веков назад?

Гермиона снова не ожидала такого вопроса. Ответить? Или занять оборонительную позицию и не вступать с ним в разговоры? Но все же здравый смысл, да и желание нарушить, наконец, эту тишину, взяли верх. Долю секунды подумав и не найдя ничего опасного в этом вопросе — не считая легкого ощущения предательства за простой и даже достаточно дружелюбный диалог с врагом — она ответила.

— Я бы… в первую очередь изучила все источники. Все упоминания об артефакте, которые когда-либо встречались.

Она, разумеется, поняла, о каком артефакте идет речь. Но вовсе не собиралась вдаваться в подробности о том, что единственный известный ей источник, оставленный Дамблдором, находится в ее сумке с заклинанием невидимого расширения.

— Хм, неплохо. Неплохо. Источники. Ты, определенно, права, — пробормотал он. У Гермионы вдруг возникло стойкое и несколько бредовое чувство, что она в школе и разговаривает не с самим Темным Лордом, а с каким-нибудь преподавателем, но руки и спина почему-то покрылись мурашками. — Какие источники я мог пропустить?..

Том остановился за ее спиной — она почувствовала его взгляд на своем затылке, и ей стало не по себе. Он будто впервые за весь вечер по-настоящему обратил на нее внимание, и это тут же вернуло Гермионе жутковатое ощущение опасности, которое только что понемногу начало ее отпускать в уютной обстановке кабинета.

— Значит, источники, — тихо произнес Том, медленно обходя ее, напряженно сидящую практически на полу. Она боялась взглянуть на него, хотя он — девушка знала — теперь не спускал с нее глаз. — Итак, Гермиона Грейнджер, мне бы, конечно, очень хотелось влезть в твою прелестную головку и узнать что-нибудь новенькое о планах Гарри Поттера, но, как я и сказал, о делах мы поговорить еще успеем. Сегодня был не самый простой день.

Том вновь прошелся по комнате взад-вперед, продолжая размышлять вслух.

— Какого черта, Грейнджер, так сложно заставить людей подчиняться? Сколько страха еще нужно посеять среди них, чтобы это произошло?

Этот разговор не должен был состояться, думала Гермиона. Это какой-тоабсурд, Темный Лорд делится с грязнокровкой своими соображениями о способах контроля людей… И тут она будто со стороны услышала свой голос, одновременно анализируя и не понимая, как решилась ответить ему. Это вышло само собой, автоматически.

— Почему ты считаешь, что именно страх подчиняет людей?

Темный Лорд взглянул на нее, скептически подняв бровь и скрестив руки на груди.

— Что же еще? Не любовь ли? Не говори ерунды. Ты достаточно умна, чтобы не верить болтовне Дамблдора.

Гермиона, кажется, впервые за вечер взглянула прямо ему в лицо. Страх не отступил, но она почувствовала какую-то необъяснимую решимость, поняла, что не может не ответить ему. Нет, это, наверное, судьба: еще лежа в палатке, без сна глядя в брезентовый потолок, она мечтала сказать своему воспоминанию о Томе именно это.

— Твои методы не работают. Люди будут бояться и ненавидеть тебя. Уже ненавидят.

Он усмехнулся.

— О, это неважно, девочка. Главное, что я получу абсолютную власть.

— Но чего тебе это будет стоить! Сколько жизней! — горячо воскликнула она, теряя всякое чувство самосохранения. Он стоял не двигаясь, продолжая смотреть ей в глаза со своей недоброй ухмылкой.

— Столько, сколько необходимо. Победителей не судят, слышала такое выражение?

— Ты не победил. И не победишь.

— А это мы еще увидим, — сказал Том, угрожающе улыбаясь.

Говорить с ним было удивительно легко, несмотря на яркую гамму самых разнообразных, иногда кардинально противоположных эмоций, которую Том Риддл вызывал у гриффиндорки. Они обменивались репликами, будто старые друзья, волею случая оказавшиеся по разные стороны баррикад. Но это иллюзорное впечатление мгновенно развеялось.

Том медленно, с кошачьей грацией обошел стол, осторожно присел на корточки рядом с Гермионой и, взяв ее за руку, провел указательным пальцем по каждой буковке ее свежего, но еле заметного шрама. Гермиона замерла, боясь вдохнуть.

— А давай поговорим о тебе. Расскажи-ка, Грейнджер, что ты думала делать дальше? В том невозможном случае, если вы победите?

Он отпустил ее руку и встал, глядя на девушку сверху вниз.

— Сложно строить планы, когда идет война, — тихо ответила Гермиона, сглотнув.

— Не сложнее, чем в мирное время. Держу пари, ты планировала выйти замуж за Поттера или Уизли и построить карьеру в каком-нибудь министерском отделе борьбы за чьи-нибудь права, — усмехнулся Том.

Гермиона густо покраснела.

— Или, может, ты хотела переехать в Болгарию? Связать свою жизнь с каким-нибудь известным игроком в квиддич. Хотя нет — тебе вряд ли было бы комфортно в чьей-нибудь тени. Поэтому, скорее Уизли, чем Поттер или Крам.

Гермиона смотрела в огонь, не отрываясь. Она прекрасно уловила издевательские нотки в интонации Тома Риддла, и его осведомленность о ее жизни действительно настораживала.

— Что ж, Гермиона, — он вновь обошел ее, оказавшись сзади. — Вряд ли этим планам суждено сбыться.

— Не ты ли этому помешаешь? — тихо пробормотала девушка.

— Ты достойна куда более интересного будущего. При правильной позиции… Ведь в новом мире все будет совершенно иначе, — наклонившись, прошептал он ей на ухо. Гермиона вздрогнула.

— В новом мире не будет места мне и таким как я.

— Я сделаю для тебя исключение.

Его голос был тихим, но настолько будоражил, что ее кожа мгновенно покрылась мурашками. Она не могла понять, всерьез он говорит или нет. А Том тем временем вновь оказался в поле ее зрения, садясь рядом с ней перед камином. Близко, очень близко.

— Слышала ли ты сказку о трех братьях, Гермиона Грейнджер?

— Нет, — сказала она автоматически, завороженно глядя в огонь, а он почему-то не стал проверять, правда это или нет.

— Тогда послушай. Думаю, тебя немного это развлечет.

Он начал рассказ. Произносимый им текст несколько отличался от того, что был напечатан в старинной книге, но канва повествования в общем и целом соответствовала уже знакомой ей сказке. Том говорил вполголоса, практически ей на ухо, завораживая ее голосом, запахом, близостью. Она не знала, что это было: его природный магнетизм, влияние медальона, который она, должно быть, носила слишком долго, или, может, сэндвичи все же были отравлены. В какой-то момент Гермиона вообще начала терять нить повествования. Она чувствовала мягкое тепло камина, чувствовала, как он легко, едва прикасаясь, перебирает ее волосы, чувствовала его дыхание где-то у своего уха и совершенно глупейшим образом расслабилась, напрочь забыв, с кем рядом она сидит. Она практически уснула, чуть не положив голову на его плечо, но вдруг что-то заставило ее вздрогнуть и вернуться в реальность, в ужасе отпрянув от Темного Лорда.

В камине послышался характерный шорох, и через несколько секунд в огне появилась чья-то голова. Внезапный визитер был ей знаком, но не выказал ни малейших признаков того, что узнал ее: это был Питер Петтигрю. Том с силой сжал ее запястье. Застывшая Гермиона заметила выражение лица Темного Лорда, и ей стало по-настоящему страшно: его глаза загорелись какой-то невероятной яростной алчностью. Еще до того, как Хвост заговорил, его хозяин определенно уже знал, что тот собирается сказать.

— М-мой лорд, прошу меня п-п-простить. Здесь егеря. Они говорят, что поймали Поттера.

========== Иллюзии. Продолжение ==========

Том глубоко вдохнул и прикрыл глаза, явно стараясь успокоить дыхание.

— Поттера в подвал, к остальным. Я займусь им позже, — Гермионе показалось на секунду, что Темный Лорд перешел на парселтанг, настолько зловеще, тихо и шелестяще прозвучал его голос. — Можешь идти, Хвост.

Гермиона заметила взгляд Петтигрю в последний момент, перед тем, как он исчез и ровное пламя вновь заплясало в камине: изумление и страх смешивались в его глазах, и, если честно, девушка была с ним совершенно солидарна. Липкий ужас за Гарри не давал ей связно мыслить, хотя она все еще чувствовала на запястье железную хватку Тома. Неужели это конец? Неужели они проиграли, окончательно и бесповоротно? Пожалуйста, пусть это будет просто какая-то ошибка… Нескончаемые вопросы сводили ее с ума, но думать ей нужно было о собственной безопасности — ведь именно она, в отличие от всех остальных, находилась сейчас в непосредственной близости от Темного Лорда. И действовал он на нее совершенно одуряюще. Гарри… Не ранен ли он? Что с Роном? Кто эти «остальные» в подвале? И почему, Мерлин, почему Волдеморт «займется им позже»? Разве не Гарри его главная цель в последние годы? Его голос вернул ее к реальности.

— Да, Грейнджер, именно Поттер моя главная цель, — прошептал Том, резко разворачиваясь к побледневшей вмиг девушке. Чертов легилимент! — Косвенно главная, разумеется. Но мы с тобой не закончили. Неужели тебе не интересно дослушать историю о трех братьях?

В эту секунду Гермиона явственно почувствовала себя мышью в мышеловке. Захлопнувшейся мышеловке. Она знала сюжет наизусть, читала и перечитывала его вновь и вновь, но «дослушать» означало перейти к следующему шагу, а какой следующий шаг запланировал Темный Лорд для нее — да и для ее друзей, — она боялась даже вообразить.

— Да, конечно, интересно, — еле слышно прошептала Гермиона, холодея от страха и глядя на человека, который постепенно становился для нее всем миром. «И пусть лучше эта история не заканчивается», — подумалось ей. Том прищурился, глядя ей в глаза. Он почему-то не спешил, заставляя Гермиону умирать от ужаса. Ей стало вдруг нечем дышать. Буря за окном так и не думала утихать, потоки воды заливали стекло снаружи, но здесь, в комнате, девушка не слышала ни звука с улицы. Только треск огня и свое собственное сердцебиение. Прошло секунд десять — он как будто решался на что-то относительно нее, и это осознание вовсе не добавляло гриффиндорке ни капли смелости.

— К черту, Грейнджер, ты ведь тоже это чувствуешь, я знаю, — наконец прошипел Риддл, разжав пальцы и отбросив ее руку. В его глазах она видела всполохи пламени и искренне понадеялась, что это просто игра света от камина.

— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь, — разумеется, Гермиона все понимала. Ей-то это чувство было знакомо уже давно, с той самой секунды, как медальон впервые оказался на ее шее. Но, Мерлин, как же она боялась — этого, реального Тома. Она прекрасно знала, на что он способен. Кажется, гриффиндорка даже попыталась отпрянуть от него, вызвав у него этим инстинктивным движением кривую улыбку.

— В самом деле, грязнокровка? Ты не можешь не чувствовать эту связь. Это… притяжение.

— Какое притя…

Том не дал ей договорить. Отнюдь не нежно он вновь схватил ее за руки и как-то внезапно оказался сверху, вжимая ее, тяжело дышащую и теряющую последние остатки здравого смысла, в импровизированное ложе и заводя ее сведенные запястья за голову. А потом — она не успела даже охнуть — он впился в ее губы. В этот момент Гермиона поняла, что пропала — и это была последняя мысль, что пришла ей голову, прежде чем она поддалась этому безумию. Это было все равно что носить медальон несколько суток, только сильнее в стократ: мир вокруг перестал существовать, перестало иметь значение все на свете. Уже потом она вспоминала: она ответила на эту страсть чуть ли не более яростно, чем сам Темный Лорд. «Посмеешь врать, что не чувствуешь? А теперь — посмеешь?» — звучал в ее голове его голос (в самом деле — произнести вслух он этого не мог, был слишком занят ею). Она не отвечала, но Том и так все прекрасно видел.

Том все прекрасно видел. Грейнджер дышала часто и прерывисто, ее глаза цвета меда затуманила страсть — и Темный Лорд, который, несмотря ни на что, почти (почти) не терял голову, даже поразился тому, что девчонка на такую страсть способна. Это был еще один сюрприз, еще одна неожиданность, скрывающаяся для него в юной грязнокровке с Гриффиндора. Еще один подарок в ее лице. Том целовал ее, даже не думая, что делает; совершенно нерационально, нетипично для него, не просчитывая, не планируя, не думая о будущем — убьет ли он ее потом, сотрет ли память, отдаст на растерзание Пожирателям — ему было неважно в эту секунду. Ему нужно было проверить, потому что эти дурацкие, снедающие его мысли о ней все последние месяцы мешали ему, как назойливые насекомые. Чем она зацепила его столько лет назад? Он должен был понять.

О, теперь он не сомневался: это будет его грязнокровка, его личная, собственная грязнокровка; к черту Поттера, пожирателей, к черту завоевание мира и Старшую Палочку; все, чего он хотел в этот момент, — это остаться с ней здесь на сутки, на неделю, на месяц. Он будет делать все, что захочет, а самое главное — все, что захочет она, ведь его способности к легилименции, которую он практически не применял к Грейнджер (Мерлин его знает, как, — но он всегда и так понимал, о чем она думает), говорили ему, что их желания на каком-то чувственном, инстинктивном уровне невероятно сходятся. Каждое его прикосновение отдавалось в ней — как и в нем — чем-то томящим, невероятным, жаждой большего. «Что-то здесь не так», — шептал внутренний голос, но Том упрямо отмахивался от него. Плевать, даже если что-то не так, он разберется с этим позже. Плевать даже на то, что она дочь магглов. Плевать на магглов. С любыми проблемами он разберется позже. Избавить ее от одежды, вот что необходимо сделать сейчас. Он потянулся за палочкой, но в эту секунду девочка как-то выпуталась из его железной хватки — он продолжал держать ее на случай, если она вдруг вздумает возражать — и обвила вдруг руками его шею, притягивая к себе, заставляя почти упасть на нее и целуя в губы как-то неожиданно нежно, будто давнего любовника, с которым ее связывали общее прошлое и теплые воспоминания. Это было так правильно, так… так, как должно быть. Том чуть не зарычал от нахлынувшего вдруг желания и, резко отстраняясь, с силой рванул в стороны полы ее рубашки. Ткань поддалась легко. Ее фарфоровая кожа под его пальцами становилась его кожей, ее запах сводил его с ума. Он не смог отказать себе в удовольствии и легонько коснулся губами ее шеи, вызвав в ней — он почувствовал! — целый каскад ощущений. Интересно, был ли у нее кто-то до него? А впрочем, какая разница. Главное, что после него никого уже не будет. Грудь девчонки часто вздымалась, она, казалось, тоже задыхается от нетерпения. Сейчас, сейчас, Грейнджер, избавить тебя от остатков одежды, и, наконец,… чертова палочка потерялась в складках мантии, куда она запропастилась… Вдруг он замер, почувствовав. Его вызывали и вызывали очень некстати и настойчиво. Должно быть случилось нечто действительно экстраординарное, ведь Хвост должен был понять, насколько самоубийственно с их стороны было бы отвлекать его сейчас. Ведь, если его побеспокоили напрасно, они получат по заслугам… Он поднялся на ноги, глядя на лежащую перед ним Грейнджер. Забавно, конечно. Видели бы ее друзья… Он усмехнулся, стараясь невероятным ментальным усилием привести мысли в порядок.

Гермиона же будто очнулась в эту секунду, начиная, наконец, осознавать, где она находится, и что, Мерлин, что она делает! Распаленная кожа моментально покрылась мурашками. Она ахнула, попыталась прикрыться и застегнуться, но на разорванной рубашке тотально не доставало пуговиц. Зажмурившись, сгорая от стыда и смятения, Гермиона поспешно встала, запахивая края испорченной рубашки. Она боялась смотреть на Тома. Точнее, на лорда Волдеморта. Мерлин, что на нее нашло? Как она могла? Это ведь… форменное предательство! Гарри там, внизу, в подвале, и неизвестно, в каком он состоянии, а она была в дюйме от того, чтобы подарить невинность его заклятому врагу! Добровольно. И нет, не просто добровольно, а искренне желая этого всем сердцем. Ей нестерпимо захотелось плакать.

— Мда, Грейнджер, — она почти подскочила, услышав его насмешливый голос. — Видела бы ты себя сейчас.

Том стоял в нескольких шагах, в совершенно идеальной одежде и с совершенно непроницаемым лицом, как будто и не было того, что только что произошло, что только что пережила Гермиона. О чем он думает? Потому что то, о чем думает она, ему наверняка известно. Гриффиндорка пребывала в таком смятении, что ей было вовсе не до ментальных барьеров, и если бы ему вздумалось сейчас допрашивать ее, она выдала бы все, что угодно. Такая себе изощренная пытка. Но вот ведь вопрос, почему он прервался? Что-то явно пошло не так. Как будто у него появилось срочное дело, настолько срочное, что он решил остановиться, несмотря ни на что. Но куда ему понадобилось?.. Гермиона молилась всем богам, чтобы с Гарри все было в порядке.

Сейчас Темный Лорд задумчиво оглядывал ее с ног до головы, крутя в изящных пальцах палочку.

— Как ни жаль, Грейнджер, но мне придется уйти, — произнес он задумчиво, что-то соображая. Гермиона боялась шелохнуться. Том, тем временем, продолжил:

— Что мне с тобой делать, м-м-м, девочка? Запереть здесь снова? Бросить в подвал к твоим дружкам? Да-да, Грейнджер, Поттер там, разумеется не один, а с Уизли, — уточнил Том, увидев ее округлившиеся глаза. — Взять с собой? — размышлял он вслух. — Но если я возьму тебя с собой, ты ведь определенно что-нибудь там вытворишь.

Гермиона отрицательно замотала головой. Что бы ни происходило, ей необходимо быть там. Она должна увидеть Гарри и Рона, может быть, ей удастся помочь им или… Хотя бы просто увидеть.

— Я ничего не вытворю, — удалось ей выдавить из себя. Своего голоса она не узнала. — Пожалуйста…

— Ну хорошо, — улыбнулся Том. — Только нужно привести тебя в порядок. Хотя как забавно было бы увидеть реакцию твоих драгоценных Поттера и Уизли, если бы они узнали, да, Грейнджер? Ну ничего. У них еще будет такая возможность.

С этими словами он изящно взмахнул палочкой, и недостающие пуговицы вновь вернулись на свои места, самостоятельно пролезая в петли, а мятая ткань мгновенно разгладилась. Еще один взмах — и волосы Гермионы красиво заструились по плечам и стали выглядеть, откровенно говоря, гораздо лучше, чем были в тот момент, когда она впервые оказалась в этой комнате. Том улыбнулся сам себе. Из этой грязнокровки можно сделать настоящую аристократку. Если когда-нибудь ему это понадобится, в чем он, однако, сомневался. Он и сам не знал, что будет делать с ней дальше. Но время не ждет. Нужно идти и проверить, что у них там произошло.

Он решительно подошел к ней и, игнорируя ее смятенный испуг, крепко схватил за руку чуть выше локтя.

— Только попробуй что-нибудь устроить, Грейнджер. Держись рядом, — угрожающе произнес Том Риддл и аппарировал.

========== Побег ==========

Секунда радужной круговерти, рывок — и она оказалась на твердой поверхности и не упала только благодаря тому, что Том ее держал, и держал крепко. Гермиона не успела толком ничего рассмотреть и понять, куда они аппарировали и есть ли здесь кто-то еще, как он вдруг резко оттолкнул ее к какой-то стене, да так, что она чуть было не ударилась о нее затылком. Близко перед собой она видела теперь только совершенно бесстрастное лицо Тома Риддла — на секунду ей показалось, что он снова поцелует ее, но он просто крепко держал ее за плечи, пристально глядя в глаза и — ну конечно же — читая ее мысли, желая, наверное, все же разузнать на всякий случай какие-нибудь из гипотетических секретов Ордена Феникса. Гермиона вовсе не чувствовала в себе никаких моральных сил на сопротивление, поэтому поддалась. На этом этапе, когда связи с Орденом у них не было уже много месяцев, он все равно вряд ли найдет там что-то новое. Почти. Почти ничего нового.

Стыд за то, что она почти сделала, и за то, что она чувствовала по этому поводу, оглушал ее, и, в то же время, ей было безумно страшно за Гарри, а еще — главным образом — смотреть Гарри в глаза. Ей казалось, что, стоит тому увидеть ее, он сразу же все поймет. Она молила всех известных ей богов, чтобы Гарри не проник в сознание Темного Лорда в тот момент, когда… Словом, чтобы он не видел того, что происходило в кабинете. Хотя фактически ничего не случилось (точнее, просто не успело случиться), Гарри все тут же узнает. Он и так постоянно подозревал ее. Мерлин… Как она могла? Как она могла предать друзей, предать… себя, наконец! («Или наоборот?» — пронеслась в голове шальная мысль.) А воспоминание о том, что происходило каких-то десять минут назад, вызвало у нее внезапное и совершенно непрошенное тянущее чувство где-то внизу и… странное ощущение, почти болезненное и требующее немедленной разрядки. О, ужас. Нет, не думать об этом. Только не сейчас, когда он копается в ее сознании. Чертов медальон. Ведь если бы не он, наверное, все было бы иначе! Ой, нет, про медальон думать тоже нельзя!

Том криво усмехнулся.

— Да, Грейнджер, не думай. И про медальон тоже. Ты когда-нибудь пробовала не думать о том, что произносишь в своей же голове? — он продолжал улыбаться, а у Гермионы душа уходила в пятки. — Не переживай ты так. Про медальон мне уже известно. Свои источники. А все остальное… Что ж, не то чтобы это для меня какой-то сюрприз, но все равно, Грейнджер, это весьма лестно. Придется немного подождать. Когда я, наконец, убью Поттера, мы сможем вернуться к тому, на чем нас прервали.

— Нет! — отчаянно прошипела она, неимоверным усилием ставя все же мысленный блок. Не столько чтобы скрыть что-то от Тома, сколько для того, чтобы показать, что она не собирается сдаваться так просто. Лучше поздно, чем никогда.

— Нет? — поднял брови Темный Лорд.

— Том, пожалуйста… Не трогай Гарри. Я сделаю все, что угодно, только не трогай Гарри! — тихо и отчаянно взмолилась девушка. Риддл, показалось ей, готов был рассмеяться, но все же сохранив бесстрастное лицо, ответил:

— Мне очень жаль, Гермиона, но боюсь ты не понимаешь самой сути ситуации: ты в любом случае сделаешь все, что я тебе скажу.

Она судорожно вдохнула, стараясь не паниковать еще сильнее, если это вообще было возможно, а Том резко, будто тряпичную куклу, развернул ее куда-то влево, так и не отпуская, продолжая держать за плечи. И только тут она поняла: они оказались в уже знакомом Гермионе зале. Том самом, где она была тем же утром. Где Беллатриса оставила ей на руке шрам.

— Так-так, что тут происходит? Белла? — негромко, но очень ясно произнес Том из-за ее спины, обращаясь уже не к Гермионе, а вперед — в зал. Его голос, казалось, искрился в просторном помещении, заставляя всех немедленно обратить взор на говорившего. И только тут она увидела их — и сердце ее сжалось: Гарри и Рон с палочками наизготовку оба замерли посреди зала. Гарри дышал тяжело — Гермиона догадалась, что это, очевидно, присутствие Волдеморта влияет на него таким жутким образом. Рон же просто замер, в безмолвном ужасе глядя на появившихся в комнате. Напротив них Гермиона успела заметить безоружных Драко (она даже не узнала его в первую секунду — так сильно он изменился с их последней встречи), Нарциссу Малфой и, разумеется, Беллатрису Лестрейндж. Возле ног последней лежал гоблин с окровавленным лицом, а чуть поодаль, у камина, — кажется, Люциус Малфой без сознания. Мерлин, что здесь произошло? Гарри и Рон оба выглядели изрядно потрепанными, но в целом, как ей показалось, вполне сносно, несмотря даже на свежий порез, красующийся на лице Уизли. Оценив картину, гриффиндорка пришла к быстрому выводу (или это просто отчаянная надежда говорила в ней), что мальчики в относительной безопасности — лишь у них из всех присутствующих были волшебные палочки. До появления Темного Лорда, разумеется…

— Гарри! — Гермиона охнула и дернулась, чтобы броситься к друзьям, но тут же замерла, почувствовав острие палочки у своего горла.

— Стоять, Грейнджер, — холодно и тихо произнес Том ей на ухо так, что снова слышали, кажется, все — все внимание было обращено к вновь прибывшим. По спине прошла волна дрожи. — Я же предупреждал. Без глупостей.

Гарри и Рон оба смотрели на нее во все глаза, преисполненные страхом. Да уж, она могла себе представить, какую картину они видели перед собой, и вновь содрогнулась от переполняющего ее чувства стыда вперемешку с паникой. Все внимание теперь безраздельно было приковано к ней. И к Тому, стоявшему за ее спиной и, очевидно, готовому прикончить ее в любую секунду.

— Гермиона! — она сначала даже не узнала хриплый от страха голос Рона, который, казалось, не понимал, что предпринять.

— Отпусти ее, Риддл! — храбро, с вызовом крикнул Гарри, явно превозмогая боль в шраме, поворачиваясь к ним всем корпусом и сжимая в руках палочку так, что побелели костяшки пальцев.

— Я очень рад, Гарри Поттер, что мы, наконец, встретились. Я ждал этого давно, — он по-прежнему казался Гермионе совершенно спокойным. — Что здесь произошло, Белла?

— Мой лорд, — ведьма всхлипнула. — Поттер… он каким-то образом выбрался из подвала! Он убил Петтигрю!

О, Белатрисса, конечно же, понимала, кто понесет за это ответственность, и потому выглядела весьма жалко: ее губы дрожали, казалось, что она готова расплакаться или упасть на колени и молить о пощаде. Гермиона не знала, откуда ей это известно, но почему-то чувствовала, что ярости Тома за этот промах не будет предела. Тем не менее, пока он оставался удивительно бесстрастным.

— Вот как? — Том, кажется, даже улыбнулся. — Гарри Поттер, который никогда никого не убивает?

— Я не трогал Хвоста. Но тебя убью! — зло и решительно произнес Гарри, делая шаг вперед.

— Прекрасно, Поттер. Попытайся. Уверен, что твоя подружка не попадет под заклинание? — насмешливо произнес Том и, не отпуская Гермиону, легко, играючи и неожиданно обезоружил разом обоих Рона и Гарри — палочки отлетели куда-то к ногам еще сильнее побледневшего Драко, боявшегося даже взглянуть в сторону Темного Лорда. Гарри был ошарашен (девушка видела это замешательство в его взгляде), но довольно быстро сумел прийти в себя. Гермиона восхитилась другом — в который раз уже за всю свою жизнь, с того самого момента, как маленькой девочкой впервые прочитала о нем еще до поступления в Хогвартс. Даже без палочки он вновь и вновь готов был бросать вызов Тому Риддлу.

— Отпусти ее немедленно! — тихо и твердо произнес Гарри. — Тебе ведь нужен только я, так, Риддл? Так вот я здесь, — Том еле заметно сжал ее плечо. Как ни странно было это признавать, но теперь Гермиона почему-то не могла отделаться от мысли, что эта формулировка больше не является истиной.

— Это очень интересное предложение, мне нужно его обдумать. Погоди-ка. Нет, Поттер, мой ответ — нет. Никто из вас троих не уйдет отсюда живым, — жестко улыбнулся Риддл и — впервые с момента появления в зале — действительно отпустил плечо Гермионы, которая теперь не решалась двинуться с места, будто бы боясь, что одно только ее движение может его спровоцировать.

— Довольно болтовни. Приготовься встретить свою смерть как мужчина, Поттер.

Том картинно вытянул руку с зажатой в ней палочкой. Гермиона смотрела на происходящее в каком-то не к месту пришедшемся ступоре: она видела Темного Лорда справа от себя, видела триумф в его холодном взгляде, как слегка дернулись уголки его губ, будто бы болезненно, видела Гарри, что стоял прямо, сжав кулаки и твердо глядя в лицо врага. Было совершенно ясно, что сейчас произойдет, что ничто, никакая сила не сумеет больше спасти Мальчика-Который-Выжил. Градус напряжения достиг критической точки, время будто замедлилось, стало вязким. Она хотела закричать, хотела закрыть собой Гарри, но почему-то не могла пошевелиться, будто бы под действием заклинания, которого к ней никто не применял. Она просто смотрела, не в силах сказать ни слова, чувствуя, как по лицу текут слезы.

Неожиданно откуда-то сверху послышался скрип, и все присутствующие разом подняли головы вверх: какая-то доля секунды — и огромная люстра — истинное украшение парадного зала Малфой-мэнора — в то же мгновение сверзилась прямо на каменный пол блестящей звенящей громадой, погребая под собой гоблина, который едва успел прикрыть голову руками. Вокруг тут же поднялся шум и паника, Гермиона не сразу поняла, что произошло: все, что она почувствовала за секунду до падения, — это сильные руки Тома (это не было банальной фигурой речи: Темный Лорд внешне вовсе не отличался крепким телосложением, но, оказалось, обладал неожиданной для человека его комплекции физической силой), что буквально сгреб ее в охапку (и как он только успел?..), оттаскивая назад от того места, куда мгновение спустя рухнул железный остов люстры, и неосознанно прижимая к себе крепко и судорожно, прямо к груди. Она даже чувствовала его сердцебиение и снова на долю секунды поразилась, что Темный Лорд — живой, настоящий, что оно — сердце — вообще у него есть.

— Что… что… — «происходит», Гермиона не смогла закончить фразу, просто не успела. Она наткнулась на взгляд Гарри и поняла, что странный, по всем меркам удивительный жест Риддла не укрылся от него, смотрящего теперь на нее в полном изумлении.

— Добби! — послышался вскрик Нарциссы где-то сбоку. — Это ты обрушил люстру?

— Не тронь Гарри Поттера! — пропищал невесть откуда появившийся домовик.

Гарри первым сумел справиться с чувствами. Разорвав зрительный контакт, он кинулся куда-то в сторону, пропав из поля зрения гриффиндорки. (Уже потом, сидя за столом в коттедже «Ракушка» Гарри объяснил друзьям, что решил попытать счастья и забрать их палочки у Малфоя, который подобрал их, откатившиеся к его ногам после обезоруживающего заклинания.) Но в тот момент Гермиона не успела понять ничего: все ее внимание было сосредоточено на другом. Том выпустил, наконец, ее из своих объятий, пристально осмотрел и, убедившись, что она цела, вновь выхватил палочку и поднялся, оглядываясь. Он сразу же нашел Гарри взглядом среди суматохи: четким, выверенным движением он направил палочку на Мальчика-Который-Выжил.

— Прощай, Поттер, — с холодной ненавистью произнес Том. Доля секунды понадобилась Гермионе, чтобы сориентироваться: она вскочила на ноги и в ту же секунду, что Том произнес заклинание, оттолкнула его руку со всей силой, на которую только была способна. Глаза Темного Лорда расширились от ярости, а зеленый луч смертоносного проклятия угодил в стену за спиной Гарри, поднимая облако пыли и едва ли не разрушая ее.

— Грязнокровка, — прорычал Том сквозь сжатые зубы, поворачиваясь к Гермионе и глядя на нее так, что она поняла: следующая Авада предназначена для нее. — Ты даже не представляешь, что я сделаю с тобой, если ты поможешь Поттеру уйти.

Том шагнул к ней и вскинул руку, намереваясь схватить, но она, охнув, каким-то чудом увернулась и чуть не оступилась на осколках, раскиданных теперь по всему полу. Том поднял палочку и направил ее прямо в лицо вмиг замершей Гермионы, но почему-то остановился, помедлил, не произнося ничего, как будто никак не мог решить для себя судьбу этой «поганой грязнокровки», которая встала на его пути таким странным образом. Этих нескольких секунд промедления хватило: Гермиона почувствовала, как кто-то (кажется, это был Гарри) схватил ее за руку — и все вмиг переменилось, они аппарировали куда-то, слыша позади только крик Тома Риддла, полный злости и отчаяния. Или ей это только показалось.

========== Не конец ==========

Гермиона проснулась давно, когда в комнате еще было совсем темно. Проспала от силы часа два, не больше. Сон был беспокойным: голоса из-за двери, звуки, обрывки разговоров нелогично вплетались в сновидения, превращая их в странный бред. Вставать не хотелось — она так и лежала с закрытыми глазами, надеясь, что ей удастся уснуть еще хоть ненадолго и, желательно, вовсе без снов.

Окно было приоткрыто, снаружи доносился успокаивающий, убаюкивающий шум волн, мерно набегающих на дикий каменистый берег, на котором уютно расположился небольшой коттедж «Ракушка», где жили сейчас Билл и Флер. Именно сюда вчера (а точнее сказать, сегодня, несколько часов назад) перенес их Гарри. Легкий утренний бриз колыхал цветастые занавески; пахло морем.

Гермионе выделили отдельную комнату — уютную маленькую гостевую спальню на втором этаже. Когда она встала с постели, за окном занимался рассвет. Первые солнечные лучи ползли по стене, создавая в комнате невероятное, сказочное освещение. Утро было почти идиллическим. «Было бы», поправила она себя мысленно.

События вчерашнего дня сумбурно мешались в голове в яркий калейдоскоп. Им удалось сбежать — каким-то чудом, невероятным образом. Их спас Добби, спас ценой собственной жизни. Гермиона не верила, не хотела верить в то, что его больше нет, что кинжал Беллатрисы достиг своей цели. Тогда, в панике и суматохе, она даже не успела понять, что произошло, но теперь осознание накрывало ее с головой, мешая вдохнуть полной грудью, перекрывая все остальные чувства. Хотелось плакать, но слез не было. Но конечно, гораздо тяжелее было сейчас Гарри…

На задний план отступило и чувство вины: вообще, все произошедшее казалось теперь странным сном, тягучим, беспокойным, таким сном, осадок от которого преследует тебя весь следующий день. Они спаслись. Спаслись. А что было бы, если бы Добби не появился вовремя?… Об этом думать не хотелось.

Вчерашний день был странным. Был момент, когда Гермионе казалось, что утро для нее больше не наступит. А еще — что оно не наступит для ее самых близких друзей. Был и такой момент, когда весь ее мир сузился до пределов одной единственной комнаты с камином — кабинета, где слышен только треск поленьев, да собственное рваное дыхание. Спаслись… Ну надо же. Она вспоминала каждую секунду вчерашнего дня, стараясь понять, проанализировать — безуспешно осознать мотивы поведения самого ужасного темного волшебника, а главное, свои собственные. Вот уж точно не помешал бы Омут Памяти, невесело усмехнулась Гермиона сама себе, закутываясь плотнее в халат, что одолжила ей Флер, и глядя вдаль, туда, где море становилось небом.

А еще, даже не отдавая себе в этом отчета, она постоянно думала о нем. И вспоминала взгляд Гарри в тот момент, когда Том… когда Темный Лорд оттащил ее от того места, куда упала люстра. Гермиона боялась говорить с Гарри. Да и не видела его с тех самых пор, как они аппарировали из Малфой-мэнора. Он хотел побыть один.

Рон (он смог аппарировать вместе с Добби) с самого их с Гарри появления в «Ракушке» не отходил от Гермионы ни на шаг, будто боясь, что она исчезнет. Он не задавал вопросов; только Билл и Флер, увидев ее, ужаснулись («Эрмиона, теб’я пытали?» — спрашивала француженка, бледнея и всплескивая руками) и немедленно принялись хлопотать вокруг.

Рон рассказал, что за то короткое время, что она провела в мэноре — до того, как егеря поймали их с Гарри, — им удалось уничтожить медальон-крестраж с помощью неожиданно появившегося меча Годрика Гриффиндора. (Гермиона выдохнула с облегчением, узнав эту новость. Она как раз собиралась сказать ребятам, что ни за что на свете больше не прикоснется к медальону).

Все стиралось, превращалось в воспоминание. Странное, какое-то не совсем реальное. Все в прошлом. И только тонкий шрам на предплечье был красноречивым напоминанием о вчерашнем дне — интересно, не за этим ли Том оставил ей его? Чтобы она всегда помнила. Гермиона поднесла руку к лицу, стараясь лучше рассмотреть тонкие белые буквы в утреннем свете. «Грязнокровка». Вот кто она. И, черт возьми, Гермиона гордилась этим. (В мысли закралось и другое странное подозрение: не оставил ли он это напоминание для себя?)

В дверь вдруг постучали — аккуратно, тихо, будто боясь разбудить.

— Да? — отозвалась Гермиона, судорожно опуская рукав халата (в голове пронеслась ненужная аналогия с Пожирателями смерти, прятавшими свои Черные метки). Вышло как-то хрипло. — Да, входите! — повторила она, прочистив горло. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянул Гарри.

— Я войду? — спросил он негромко.

— Да, конечно, Гарри, — ответила она, немного робея, но постаравшись взять себя в руки. В конце концов, он ее лучший друг. Все должно встать на свои места.

— Ты в порядке? — тихо спросил он. Гермиона кивнула. — Ты не пострадала? Ну, пока нас не было… Они пытали тебя.

— Нет. Почти не пострадала, — она неосознанно потерла предплечье. — Вы успели вовремя, — уже тише произнесла гриффиндорка, осознавая, что это действительно является правдой. Помедли они еще хоть немного, и кто знает, чем бы все это кончилось.

Гарри несколько секунд смотрел на подругу испытующе. Она ждала новых вопросов, но он медлил, будто собираясь с мыслями. Она уже собиралась было нарушить затянувшееся молчание сама, но Гарри произнес:

— Я… ты знаешь, Гермиона, я буду честен: я не знаю, что и думать, — он отвел взгляд. — Поэтому просто поверю в то, что ты скажешь. Ты всегда была самой умной из нас.

Немного помолчав и глядя куда-то на свои руки, он продолжил:

— Правда. То, что произошло за эти сутки… Слишком много событий. Слишком много потрясений. Мне… нужно хоть какое-то объяснение.

— Это тот случай, когда я тоже не знаю, что думать, Гарри, — ответила она почти шепотом, и, без сомнения, это была чистая правда. — У меня нет объяснения. Я думала, это медальон, но… — она замялась, не зная, как продолжить. «Но» что? Но это на самом деле не медальон, а сам Темный Лорд вызывает у нее мурашки по коже, которые, будем честны, никак не связаны с повсеместно внушаемым им страхом? Или «но» — он, Темный Лорд, какого-то черта не дал Беллатрисе пытать ее, а еще — спас из-под падающей люстры? И, Мерлин, целовал ее, грязнокровку, как в последний раз в жизни?

— Ты же понимаешь, как это выглядит? — спросил Гарри, оторвавшись от созерцания своих рук. — Да, медальон оказал свое негативное влияние на нас на всех, но… — он взглянул, наконец, Гермионе в глаза. — Тогда, с люстрой… Просто скажу, что на какое-то мгновенье мне показалось, что Том Риддл боится тебя потерять.

«Да, Гарри,» — хотелось закричать Гермионе. — «Да, и мне тоже так показалось! И, Мерлин, я вижу всему этому одно-единственное объяснение, но если я произнесу это вслух, ты решишь, что я свихнулась!» Но вместо этого, взглянув на Гарри, она твердо произнесла:

— Я представляю, как это выглядит. И у меня нет этому никакого объяснения. Просто хочу, чтобы ты знал. Что бы там ни думал и ни планировал… лорд Волдеморт, я никогда, — никогда, слышишь? — не предам тебя. Я буду с тобой до самого конца, Гарри.

Видимо, было что-то в ее тоне такое, что Гарри выдохнул, заметно успокоившись, и, к удивлению Гермионы, не задал больше ни одного вопроса о событиях прошедшей ночи.

— Хорошо, — с серьезным видом кивнул Поттер, вставая. — Спасибо. Тогда… я пойду. Времени у нас очень мало. Мы ждем тебя к завтраку, — он задержался у дверей. — А потом мне нужно будет поговорить с Крюкохватом и мистером Олливандером. Хочу, чтобы вы с Роном тоже присутствовали. И, Гермиона, — он вдруг повернулся к ней и порывисто обнял, прижав к себе крепко и искренне и прошептал ей на ухо: — Я рад, что с тобой все в порядке.

— Спасибо, Гарри, — ответила она куда-то ему в плечо, подавив всхлип. Гарри тепло улыбнулся на прощание и вышел.

Гермиона впервые за долгие месяцы почувствовала себя по-настоящему счастливой. На душе разлилось приятное тепло, ведь все, наконец, вернулось на круги своя. Она была безмерно благодарна Гарри за весь этот разговор, за его веру в нее (ведь на какую-то ужасающую секунду, вспомнив в очередной раз, она начала сомневаться в себе сама). Новый день наступил, подарив новые надежды, стирая события темной ночи.

Она переоделась в свою одежду, которую нашла на стуле заботливо выстиранной и выглаженной, и, схватившись за дверную ручку, собралась было выйти, чтобы спуститься на завтрак, как вдруг ее отвлек резкий и настойчивый стук в окно.

Гермиона обернулась. За стеклом, в лучах взошедшего солнца вырисовывался четкий темный силуэт большой растрепанной птицы: приглядевшись, девушка с удивлением обнаружила, что это филин. Первой мыслью было, что корреспонденция логично предназначается хозяевам дома, но при более близком рассмотрении оказалось, что это не просто филин, а почтовая птица Драко Малфоя. Что за…?

С замиранием сердца гриффиндорка открыла окно шире, впуская почтальона в комнату. Недовольно ухнув, филин выпустил из клюва конверт, на котором красовался вычурный малфоевский герб, но улетать почему-то не торопился, будто ожидая, когда Гермиона прочтет письмо. Дрожащими руками она с трудом вскрыла конверт: из него выпал маленький кусочек пергамента. Аккуратный убористый почерк, так похожий на ее собственный, был Гермионе незнаком, но она нутром почувствовала, кто именно отправил письмо. Послание было коротким. Задержав дыхание, Гермиона прочитала:

«Ты все равно никуда от меня не денешься.

P. s.: надеюсь, филин не потерял ее по дороге. И не стоит благодарности, Гермиона Грейнджер.

Т. Р.»

«Ее»? ..

Гермиона увидела, что, действительно, к лапке филина привязан холщовый мешочек, который она почему-то сразу не заметила. Развязав его, она на секунду не поверила своим глазам. Ей на колени выпала волшебная палочка, ее палочка, купленная много лет назад в лавке Олливандера: десять и три четверти дюйма, виноградная лоза и сердечная жила дракона! Она узнала бы ее где и когда угодно. Но… Гермиона была совершенно уверена, что палочка утеряна навсегда, так и сгинула без следа, когда ее обезоружили еще в лесу. Вечность назад. Он вернул ей ее палочку… С ума сойти. Гермиона закрыла глаза и постаралась успокоить дыхание. Губы сами собой растянулись в непрошеной улыбке. Разум подсказывал: надо срочно сказать Гарри и Рону, что здесь больше не безопасно, откуда-то же «Т. Р.» узнал, куда отправить письмо, надо немедленно показать друзьям записку, надо… Но именно в эту самую секунду она почему-то представила, как Том произносит это «Не стоит благодарности» — надменно, с полуухмылкой наклонив голову, — и ей захотелось просто замереть и улыбнуться.

Поняв, что ответ отправлять никто не собирается, филин ухнул и, недобро глянув на Гермиону, вылетел в открытое окно. А она скомкала записку и спрятала в карман джинсов, не зная толком, что будет с ней делать; взглянула в окно, где уже высоко взошло яркое солнце, и, проводив взглядом стремительно удаляющуюся птицу, быстро вышла из комнаты, по-прежнему улыбаясь. Наступил новый день.

FIN