Пинки Вайз (СИ) [Елизавета Флоркинголд] (fb2) читать онлайн

========== Часть 1 ==========

— Ну пожалуйста, можно, можно?

— Ты же не отстанешь, если я не скажу «да»?

Маленькая розовая девочка отрицательно покачала головой. Ее сестра — высокая, темная с сиреневыми волосами, идеально уложенными на голове, тяжело вздохнула.

— Хорошо, я дам тебе немного денег и разрешу погулять одной, только не забудь вернуться сюда до вечера, иначе мама всыпит нам обеим.

Фигурка ее младшей сестренки пропала из виду уже через несколько секунд. Мод Пай нашла ближайшую скамейку и буквально рухнула на нее.

В этот день, который всегда был выходным, все семейство фермеров Пай отдыхало. Уставшие от работы на каменной ферме они либо спали, либо любовались природой. И только эта маленькая негодница Пинки захотела побывать на празднике, видите ли все дети об этом мечтают!

Она работала на ферме шесть дней в неделю, она обливалась потом и падала замертво каждый вечер… Но каждое утро вставала полная энергии и дальше делала свою работу, напевая при этом идиотские песенки.

Естественно, мама попросила сходить с ней старшую из сестер, и Мод не могла отказать — она даже любила Пинки где-то в глубине души. Несмотря на все те обстоятельства, при которых малышка появилась в их доме.

А тем временем счастливая девочка ринулась в толпу детей. Она и сама не знала, откуда в ней берется столько энергии, после тяжелых будних, но к чему узнавать, главное что силы на веселье остались!

Этот фестиваль для нее был глотком свежего воздуха, шансом почувствовать себя ребенком. Здесь никому не нужны идиотские серые камни, зато большим спросом пользовались сладкая вата, попкорн и яблоки в карамели. Словно фестиваль был отдельной частичкой этого мира, он жил своей жизнью, он смеялся и дышал… А Пинки дышала вместе с ним.

Но вот за яркими вывесками аттракционов проступили ее настоящие враги — цены. В один миг живой фестиваль превратился в декорацию — почти как реклама в телевизоре. Хочешь что-то получить? Плати!

Пинки удержалась от других развлечений и решила пойти в цирк — там можно было увидеть много всего за один раз. К черно-красному шатру, возвышавшемуся над всем фестивалем, выстроилась огромная толпа. Стоять в ней и при этом слышать радостные вопли отовсюду было столь же невыносимо как раскалывать камни в жаркий день. Подойдя к билетеру девочка попросила детский билет, но мужчина, пересчитав деньги, вернул их розововолосой.

— Малая, тут и половины не будет.

— Но как же так, мистер? Это очень-очень много денег!

— Сегодня у нас выступает особый гость и билеты подорожали.

Толпа позади начала недовольно гудеть. Маленькие пухлые дети капризничали, а их родители с укором смотрели на эту нищенку из многодетной семьи, которая не знала своего места и отнимала у них время.

Вдруг один малыш кинул в нее свой недоеденный леденец. Следом за ним другие дети начали кидать в Пинки мусор.

— Проваливай отсюда! — Заверещали они, а родители и не пытались их остановить.

На глазах Пинки Пай проступили слезы. Она опустила голову вниз, медные монетки рассыпались. Девочке очень хотелось убежать, но ноги словно вросли в землю. Преодолев себя она посмотрела на толпу и тут…

Все замерли. Огромная очередь продолжала сверлить малышку взглядом, но в глазах их читался страх. Некоторые дети попрятались за своих родителей, другие закрыли лица руками, а взрослые… Они вообще смотрели на нее как живые статуи. Такое зрелище не на шутку напугало и саму Пинки, придало ей сил и девочка побежала куда глаза глядят.

Она и не заметила, как врезалась в одного из работников фестиваля — человека в фиолетовой мантии с капюшоном.

— Малышка Пинки, где твоя сестра? Нельзя такой маленькой девочке гулять одной!

— А откуда вы знаете мое имя? — Розовоовлосая попыталась рассмотреть черты лица незнакомца, но под капюшоном ничего не было видно.

— О, мы виделись с тобой ровно семь лет назад, не бери этого в голову. Я слышал, ты хочешь попасть на представление?

— Да, но у меня нет денег.

— Это не проблема, я ведь фокусник. Хочешь, помогу тебе?

— Мама прибьет меня если узнает, что я пошла с незнакомцем.

Его глаза вспыхнули янтарным цветом.

— А она и не узнает, ей не расскажет никто.

— Если точно никто не расскажет, тогда ладно.

Он протянул ей свою руку, девочка взяла ее и почувствовала, как в запястье впились когти. Четыре крепких когтя, торчавшие из-под накидки, это была лапа точь-в-точь как у грифона!

Фокусник направился прямиком к шатру и Пинки была вынуждена идти за ним. Эта лапа мертвой хваткой схватила девочку, и чем больше она вырывалась, тем сильнее сжимались когти.

— О, мистер Дискорд, вы как раз вовремя! Ваш номер вот-вот начнется! — Прощебетала обворожительная волшебница-единорог. — А это кто с вами?

— Наша гостья, Кризалис, проводи ее на особое место.

— Как скажете.

Ассистентку совсем не волновало то, что когтистая лапа оставила глубокие красные точки на крохотной ручонке. Пинки хотела закричать от боли, забыть про весь этот фестиваль и убежать прочь, но один взгляд загадочной помощницы заставил ее забыть обо всем и даже перестать чувствовать боль.

Она повела девочку к самому занавесу и оставила в куче других актеров, толпившихся рядом чтобы посмотреть, как будет выступать приглашенный гость.

— Дамы и господа, позвольте представить вам нашего особого гостя! Мистик, предсказатель, фокусник, а так же исследователь самый опасных уголков этого мира, Дискорд!

Он появился на сцене со вспышкой белого света и сразу же скинул плащ. Тело этого мага содержало в себе всевозможные части зверей, местами было непропорционально. Он напоминал чудовище Франкенштейна, созданное вдохновленным школьником в местном зоопарке.

«Реален ли вообще этот фокусник» — Подумала тогда маленькая Диана Пай.

Тем не менее он двигался как человек, говорил и даже мог взлететь на своих маленьких крыльях. Он так же отлично управлялся с магией, хотя в их мире ты мог либо летать либо колдовать, а аликорны мужского пола никогда не появлялись на свет.

Дискорд осыпал публику сладкой ватой, вызывал дождь из леденцов и превращал предметы во всевозможные игрушки, которые дарил детям. Пинки даже не верилось, что это вот существо могло так крепко схватить ее, но красные точки на запястье говорили об обратном.

Вдруг все вокруг замерло. Маг подошел к центру манежа, сел на стул, появившийся из ниоткуда, и сложил свои «руки» на коленях.

— Что же на сегодня довольно фокусов, а теперь самое время для небольшой истории.

Один или два ребенка обиженно пискнули, остальные завороженно смотрели на него. Им, как и Пинки, было очень интересно, что же может рассказать этот загадочный гость.

— Кризалис, будь добра, покажи им.

Из рога помощницы дискорда (теперь Пинки заметила, что он был черным дырявым и кривым) слетели зеленые искры, превратившиеся в небольших человечков. По мере рассказа Дискорда они двигались.

— Я исходил много земель, повидал много чудовищ, но никогда не видел ничего настолько ужасного.

Первая фигурка вышла на сцену. Она начала расплываться, меняться… Пинки ожидала увидеть в ней дракона, а другие дети еще тысячу разных ужасов но…

— Это был клоун. Очень злой и коварный, он заманивал к себе маленьких детей и ел их на обед.

Всего лишь клоун, не намного страшнее бабаек. Наоборот, помпоны и старомодное жабо на костюме делали этого персонажа милым, забавным.

— Он жил не в цирке, о нет, в канализации! Самой-самой глубокой и вонючей, куда солнечный свет никогда не проникает, где легко заблудиться в лабиринте труб и где криков никто не услышит. И вот как-то раз этот клоун поймал в руки одного маленького мальчика, который ночью гулял под дождем и разговаривал с незнакомцами.

На сцену выбежал мальчишка, он весело перепрыгивал лужи и возможно даже напевал песенку, но все актеры были немыми. Пинки хотела остановить его — ей было жалко мальчика, даже если он был всего лишь магической иллюзией. Но Дискорд неумолимо продолжал свой рассказ.

— Он схватил его за руку, утащил под землю, и больше никто никогда этого мальчика не видел.

Клоун бесцеремонно схватил ребенка и они оба исчезли в маленьком водостоке. Дети тоже начали паниковать, Пай услышала, как один из них спросил у мамы «с ним все будет хорошо?». «Да, солнышко, его кто-то спасет» — соврала мать.

— А его старший брат…

Третья фигурка появилась рядом. Мальчик был куда выше первого ребенка, но немного ниже клоуна. Он осматривался по сторонам, бегал по улице, но никак не осмеливался заглянуть в водосток.

— Он решил отомстить злому клоуну, собрал всех своих друзей, вместе они спустились в канализацию и победили это.

К грустному парню подошли еще шестеро детей и он мигом повеселел. Сценка превратилась в канализацию, где все дети дружно навалились на клоуна и победили его. Маленький мальчик выбежал им навстречу и радостно обнял (Пинки знала, что эта часть была для самых маленьких, ведь на самом деле его уже не было).

Дети довольно заверещали, начали хлопать в ладоши и потихоньку выходить из шатра — уже вечерело, хотя внутри цирк оставался таким же ярким как и днем.

— Но навестив это старое логово… — продолжал Дискорд уже лишившись слушателей, — я нашел там одно уцелевшие дитя, порожденное оно. Я бы оставил его себе, мои маленькие друзья, но они становятся такими опасными когда вырастают! Так что я отдал ребенка одной доброй семье, может, они ее воспитают.

Пинки слушала до последнего слова, а тогда загадочный фокусник просто исчез в тумане и все вокруг исчезло. Она осталась одна посреди ночи на месте Осеннего Фестиваля.

От шатров остались только черные каркасы, которые возвышались словно ожившие скелеты на кладбище. Крики, гам, музыка — все затихло, им на смену пришли тишина и ночной туман. Не было ни звезд, ни луны — ночь очень облачная и холодная.

За спиной раздались тихие шаги, они сопровождались звоном бубенчиков на туфлях. Пинки знала, что это клоун. Марионетка каким-то образом сбежала от Кризалис и теперь идет за ней. Оно облизывается, оно хочет поесть после стольких лет спячки, оно любит маленьких непослушных девочек, идущих с незнакомцами…

Руки крепко хватают ее и тянут куда то в темень. Пинки начинает кричать и вырываться, едва сдерживая слезы, но ее тощие ручки бессильны.

Клоун тащит Диану Пай все глубже и глубже в туман, вот его млечно-белые своды смыкаются над головой и надежда когда-либо увидеть солнце пропадет. В нос ударяет запах канализации, сырости и прелой листвы. Слышится плач других детей, звон бубенчиков затихает.

Она падает на что-то мягкое, девочке хочется спать…

***

— О, Пинки, мы так рады, что ты очнулась! — Мать прижимает девочку к себе. Диана никогда не видела на ее лице столько эмоций.

Мод стоит в сторонке и смотрит на это. По ее покрасневшим глазам видно, что она плакала, волновалась.

— Мам, что произошло?

— Твоя сестра не уследила за тобой, и ты потерялась в толпе. Папа отправился на поиски и нашел тебя в лесу, недалеко от фестиваля. Мы думали, какой-то злодей хотел тебя украсть и убить, но ты жива и здорова, это главное!

— А клоун, вы видели клоуна?

И Пинки рассказала им все, что произошло с ней в цирке. Папа успокоил девочку: примерещилось от шока. Розововолосая запротестовала и в доказательство решила показать свою руку, где оставались следы от когтей Дискорда, но сейчас там не было даже шрама.

Комментарий к Часть 1

Герои выглядят как персонажи эквестрия герлз, то есть это больше люди,чем лошади.

========== Часть 2 ==========

Пинки проснулась от щекотки. Один из ее многочисленных братьев сидел у нее на коленях и щекотал босые ноги девочки.

— Мама уже приготовила завтрак, спускайся скорее.

Сказав это, мальчик побежал вниз, а Диана Пай неохотно стянула с себя одеяло. Девушка встала с кровати, подошла к зеркалу и начала расчесывать свои волосы. На секунду она отвела взгляд от своего лица и посомтрела на комнату в отражении. К изголовью кровати были привязаны три красных шара. Впрочем, в этой комнате, где все сетны были испачканы краской, а потолок увешан цветными камушками, их трудно было заметить.

— И кто же это дарит мне подарки раньше времени? Мод, Сьюзи… может Лили или Питер…

Закончив приводить свою преческу в порядок Диана вновь посмотрела на себя. Пару лет назад она и не думала, что станет такой: талия как песочные часы, кожа без единого прыщика, а волосы стали ярче кожи.

Она с улыбкой вспомнила себя несколько лет назад — тринадцатилетнюю девушку-подростка с кучей комплексов. Ах, чего тогда только не вытворяла эта девчонка! Она красила волосы всем что под руку попадало, воровала у сестры косметику, пыталась ходить на носочках чтобы казаться выше… Теперь же Пинки стала прекрасной девушкой, правда одна привычка осталась.

Яркая одежда. На каменной ферме ее ни то что бы не любили просто не использовали: по мере работы наряд быстро пачкался и становился серым, как все в этом доме.

Пинки подумала о том, что ее уже тошнит от всей этой серости. Слишком много этого мерзкого цвета, он напоминает ей о липкой манной каше, о работе до упаду о (тумане) всех тех вещах, что она так не любит.

И тут все отражение озарила ярко-ораньжевая вспышка. Девушка отскочила от зеркала, споткнулась о стул и упала на кровать. Шариков там не было.

Все огромное семейство Пай собралось за завтраком, как обычно в семь утра. Только сегодня кухню украшали разноцветные гирлянды, а завтрак в основном состоял из сладостей.

— Мы приготовили блинчики с сиропом, твои любимые. — Сказали близнецы, после чего торжественно поставили тарелку на стол перед имениницей.

Блинчики были слегка пригорелыми, Диана отрезала кусочек поапетитние и попробовала.

— Очень вкусно.

Она съела все, что приготовили ее младшие братья, а так же мамины домашнее пирожки и запила все это вишневым киселем. Другие дети поели и разбежались по дому — они несказанно радовались выходному. Пинки осталась сидеть за столом совершенно одна. Она боялась признаться себе, что все еще хотела есть.

Вдруг в комнату зашли ее родители. Отец закрыл за собой дверь, а мать задвинула шторы. Диана Пай успела заметить, что на улице сгущаються тучи.

— Пинки, мы с твоим отцом решили, что сегодня самое время тебе кое-что рассказать. Ты должна знать, что это никак не повлияет на наши отношения, и ты всегда будешь нашей любимой дочерью.

Ладошки девушки сжали края ее пижамы. Она всегда боялась этого разговора, представляла его с самых малых лет. Часто слышала голоса по ночам.

«Ты плохо работаешь, Пинки, ты — треснувший камень в нашей семье.»

«Твой хохот только мешает, сколько можно смеяться без повода?»

«Почему ты не можешь сидеть смирно?!»

И каждый раз, когда она слышала их, телом проходила непонятная дрожь, все внутри сжималось от ужаса, а потом расслаблялось и ей становилось очень хорошо.

— Я слушаю.

— Понимаешь, много лет назад в двери нашей фермы постучал старик. Незнакомец попросил нас о помощи: он был слишком стар и немощен, чтобы брать на себя такую ответственность.

Пинки закрыла глаза и увиела перед собой странную картину: рогатый старец стоит на пороге, кутаясь в порванный плащ и прижимая к себе маленький сверток, от туда торчала прядь розовых волос.

— Он сказал, что его дочь умерла недавно… — Слышался дрожащий голос матери вдалеке.

— И теперь смерть идет за мной.

Словно в подтверждение его слов, на горизонте появилась молодая женщина в черной мантии с почерневшим, прогнившим рогом. Она тянула к нему свою руку и ждала там, вдалеке.

-…поэтому мы подумали, что сможем взять этого ребенка к себе. — Закончила мама, держа отца за руку. — Это была ты, Пинки, ты наша приемная дочь, которую мы любим как родную, понимаешь?

Розововолосая кивнула и улыбнулась. Улыбка ее была не фальшивой: то приятное чувство вновь разнеслось по телу и заставило ее улыбаться.

— Мы ничего не знаем ни о нем, ни о твоих настоящих родителях. — Признался отец. — И мы с мамой поймем если ты захочешь отыскать их, покинешь нашу ферму, тебе ведь уже восемнадцать…

— Что вы такое говорите? Вы мои единственные родители, и хотя мы иногда ссоримся я вас люблю. Мне хочется узнать только одну вещь. — Диана склонила голову на бок и посмотрела матери в глаза. — Ты видела ее в ту ночь? Женщину с прогнившим рогом, что ждала его на горизонте?

Мать побледнела и крепче схватилась за отца. К ее горлу подступил порыв рвоты, а ноги задрожали.

— Там никого не было, милая, только тот старик. Ночь была ветренной, темной… никто не выходил на улицу…

Та странная атмосфера между ними пропала так же быстро, как возникла. Мать прокашлялась и они с отцом ушли по делам, а Диана Пай как ни в чем не бывало отправилась в гостинную. Уже в коридоре ее встретили сестры и потащили в комнату Мод.

— Мы тут приготовили тебе кое-что, только обещай не подглядывать.

— Обещаю.

Стоило Пинки закрыть глаза, как девчонки принялись стягивать с нее пижаму. Почему-то она оказалась в басейне, куда ходила ее сестра Лили. На нее смотрели какие-то девчонки в купальниках и хохотали.

— Груди нету совсем!

— Купальник наверно донашивает!

По щекам потекли слезы. Пинки слизала их и в животе снова начало бурчать от голода.

— Уже все, открывай глаза!

Девушка стояла перед зеркалом в полный рост, сестрички окружили ее и с волнением ждали. Лили даже держала Диану за руку.

На теле девушки красовался сарафанчик до колен. Сверху сиреневый, ниже пояса — с белыми полосками. Слева была небольшая нашивка в виде трех красных шаров, и такой же красный пояс бантом. Так же кто-то надел на нее зелено-фиолетовый пиджачок чуть выше пояса, и конечно же черно-розовые туфли на платформе, о которых она мечтала уже полгода.

— Ничего себе… какая красота, сколько цветов!

Пинки едва не допрыгнула до потолка, сестрички заулыбались. Они вместе уселись на кровать Мод и начали вспоминать ее детство.

— Сколько мы уже сидим? Я проголодалась.

— Сейчас только десять утра. — Ответила Мод. — Понимаю, ты хочешь увидеть все сюрпризы сразу, но торт будет только вечером. — Она едва заметно улыбнулась.

Разговоры продолжились, но для Пинки они были какими-то отстраненными. Отвечая на нелепые вопросы девушка снова и снова возвращалась к той женщине на горизонте, к ее гнилому рогу. Она даже готова была поклястся, что чувствовала запах поп-корна и карамели, запах цирка, он становился все сильнее…

За обедом Диана так же умяла немало еды. В честь Дня Рождения братья и сестры ее не упрекали, хоть и удивились такому апетиту.

— Что-то мне не хорошо, живот болит. — Простонала розовоовлосая, отодвигая от себя тарелку с кексами.

— Наверняка вчера ничего не ела, чтобы побольше сладостей умять. — Сказал кто-то из детей.

Пинки ушла в свою комнату чтобы отлежаться. Боль в животе не утихала, но она постепенно начала засыпать. Из глубин ее подсознания вырывался новый запах — сырости, плесени, сточных вод. Уже невозможно было сопротивляться дремоте, кто-то подошел и укрыл ее одеялом, как когда-то в дестве.

Проснулась Диана Пай уже вечером, как раз к ужину. Она посмотрела на часы и тут же вскочила на ноги. Девушка быстро поправила прическу и платье, после чего пулей слетела вниз. За окном лил дождь и бушевал ветер, свет в доме выключило, но все еще можно было разглядеть силуэты мебели.

Пинки кое-как добралась до кухни, даже не зная, будет ли там ее кто-то ждать. Однако, за столом отчетливо виднелись силуэты всей ее семьи, кроме родителей. Розововолосая тоже села на свое место. На секунду она представила, как сидит здесь совершенно одна, будто все забыли о ее празднике. Так бы и случилось, если бы ее подкинули к детдому, а не в эту семью. Тогда она мысленно поклялась себе, что всегда будет носить фамилию Пай и никогда никому не расскажет, что приемная.

Позади раздались шаги, комнату осветил тусклый свет свечей. Пинки повернула голову направо и увидела своих родителей, точнее их силуэты и глаза… глаза, почему-то сверкавшие ораньжевым.

— Задувай свечи и загадывай желание. — Сказали они хором.

Девушка закрыла глаза и загадала желание, которое никому не должна была говорить. В этот же момент помещение осветила молния.

Перед ней стояли два трупа с обгрызенными до костей головами. Отстутсвие крови на их одежде делало родителей Пинки больше похожими на восковых кукол.

Остальные сидели за столом без малейших следов насилия, но глаза их были стеклянными, а рты зашитыми в вечной улыбке. В голове начали раздаваться крики и всхлипы, которые заглушались дождем.

Пинки подошла к своей сестре Мод и легонько ее толкнула, все еще считая это идиотской шуткой. Тело покосилось и упало со стула. Следующий удар молнии заглушил крик.

Диана Пай выбежала на улицу. Гроза все еще бушевала, но дождь уже закончился. Она последний раз обернулась на свой дом, где, словно куклы, навеки замерли все ее родные и близкие, на странный шарик в окошке ее комнаты, и на свои волосы, где теперь блестела ярко-красная полоса…

Она так же смотрела на небо, ожидая увидеть радугу. Почему-то ей казалось, что после дождя всегда появляется радуга, но в этот раз появились лишь новые тучи, и холодный ветер погнал Пинки Вайз навстречу ее судьбе.

========== Часть 3 ==========

— Здраствуйте, уважаемые посетители. Добро пожаловать в «Особняк Калигари», вы не первые исследователи, которые отважились переступить порог этого места. Посмотрим, сколько вы продержитесь.

Как только последний посетитель переступил порог особняка, двери захлопнулись. Народ был в восторге от такого дома ужасов: никаких тебе экскурсий по маршруту и нудных речей, делай что хочешь!

Дейзи решила отправиться на кухню и найти себе какой-то сувенир. За окровавленной дверью с мясницким ножом ее ждало небольшое помещение с дубовым столом, резными стульями, и медной посудой.

Вся еда на тарелках пластиковая, никакой пыли и паутины — наверно, это самая уродская комната и уж точно никто не заметит, если один кубок из подноса пропадет. Девчонка хватает тот, что на краю стола.

***

— А вот и наш первый клиент. — Говорит Пинки, когда девушка с громким криком выбегает из особняка.

— Вы хоть знаете, сколько стоило мое новое платье? А теперь весь мой наряд испорчен, из-за вашей дурацкой шутки с бокалом и кровью.

— О, что вы, мы ничего не наливали в бокалы. — Заверил единорог в цилиндре — хозяин дома ужасов.

— Да? Тогда как вы обьясните вот это?

Дейзи ткнула накрашеным ногтем в свое белоснежное платье, ее глаза округлились от удивления.

— Но… тут же была кровь… все платье… я чувствовала, как она стекала по локтям, еще теплая!

— Не желаете фото на память? — Пинки уже сидела на стуле около фотобудки, где виднелись четыре фото с разных ракурсов. Ни на одном из них не было ни единого кровавого пятна.

***

Трей выбрал второй этаж, точнее спальни. Его друган Курт тоже решил там прогуляться, но пока пони-неудачник топтал ковер, Трей взлетал под самый потолок. Друзья как раз собирались достать маркеры и оставить свои афтографы на одной из декораций, как вдруг дверь резко захлопнулась.

***

— Призрак!

— Вампир!

— Призрак!

— Вампир!

— А я тебе говорю, там был чертов призрак, прям как моя бабуля. Чувак, точно она, протягивала свои отвратительные мятные конфеты и все время кашляла.

— Да ты там в кровати видел декорацию, а я — настоящего вампира. Он схватил меня, откинул голову назад, и уже собирался укусить, я чуть в штаны не наложил!

— А давай спросим у этого билетера, он же создал дом ужасов.

Парни прекратили спорить и уставились на того единорога, что впарил им билеты по пять долларов.

— Скажите, вы ведь прикрепили фальшивого вампира под потолок, это фишка такая? — Спросил пегас.

— Нет, вы положили дешевую куклу из магазина в кровать! — Перебил его друг.

— Не могу раскрыть вам все карты, джентеьмены. — Отмазался билетер, и проводил парней к кабинкам с фотографиями.

— Желаете купить фото? — Симпатичная пони откинула розовую прядь за ухо и подмигнула парням.

— Ээ… нууу… — Неловко протянул первый.

— Давай глянем. — Сказал второй.

Пинки подвинулась, демонстрируя четыре фото из спальни.

— Ой, это что, я? Ты только посмотри на мою рожу! — Выражение ужаса тут же сменилось на радость. — Да это можно в музей вешать, мне три фото, пожалуйста!

— А это… это что, кукла зомби? Ой, и как же я перепутал ее с собственной бабушкой? Ладно, давайте одну фотку, надеюсь, не очень дорого.

Отличная работа, Вайз. — Сказал хозяин дома ужасов, когда последняя группа клиентов покинула карнавал. — Надо же, как ты ловко успеваешь перебегать от комнаты к комнате, менять костюмы и пугать посетителей.

— Я перед вами в долгу, делаю все, что в моих силах.

На секунду перед ним вновь предстала она — грязная, усталая девушка, едва перебиравшая ногами. Он нашел ее на окраине леса, когда их фестиваль ехал на представление в Понивиль.

Несмотря на репутацию одного из самых жутких персонажей (на равне с гипнотизером, предсказателем и несколькими клоунами), Чейз оказался еще тем добряком. Он подобрал незнакомку, выходил ее и дал работу.

— Твой долг оплачен, ты уже многие годы часть нашей семьи.

Пинки улыбнулась. Это была не та улыбка, которой она разводила хомячков на покупку фото, а ее настоящая, с оттенком грусти и слезинкой, застывшей в уголке губ.

Первое время было трудно. Она почти ничего не ела, говорила несвязные речи и просила оставить ее на обочине. В одном из таких припадков она перепутала свою кровать с декоративной в доме ужасов. Когда кто-то начал шевелиться под одеялом, хомячки с ужасом вылетели из особняка и никто не попросил вернуть деньги.

С тех пор их дела пошли вгору. Клинетов стало больше, многие соглашались покупать сувениры, да и сама Пинки поменялась — стала куда веселее и энергичнее. Чейз припоминал два или три случая, когда хомячки уж очень сильно пугались, и тогда она тоже спасала ситуацию — смешила заплакавшихся детей и дрожащих взрослых.

— Спасибо, Чейз, вы тоже моя семья.

После закрытия фестиваля хозяева лавок принялись сворачивать шатры и убирать декорации. Пинки Вайз с радостью помогла Чейзу разобрать Особняк Калигари, хоть он и отговаривал ее от такой работы. Она наконец-то чувствовала себя на своем месте.

***

— Не ну прикинь, а у картины глаза крутяться, следят за мной, как живые. — Визжла поняшка.

— А я… я захожу в лабораторию, а там… КАБИНЕТ СТОМАТОЛОГА! Это место словно читает мои мысли.

— Да, это отличный атракцион. — Согласилась пегас с подружками.

Троица подошла к будке с фотографиями и заказала три екземпляра. Они направились к шатру предсказатея, громко смеясь и пародируя призрака из коридора.

— Хорошо поработала, Пинки. — Сказал Чейз, когла пони вышла из потайного хода.

— Я так не думаю. — Грустно ответила она.

— Наш дом ужасов — самый популярный атракцион на фестивале, мы заработали кучу денег! Возможно, даже купим новые декорации там надгробья или черных кошек…

— Это не поможет, Чейз, лохов… хомячков уже ничто не напугает.

Она говорила это с ноткой ненависти, даже на оскорбления сорвалась. В глазах сверкнул огонек, однако очень быстро угас.

— Ничего с этим уже не сделаешь, нынешнее поколение закалено всякой всячиной, их не прошибешь.

— Но ведь напугать — суть дома ужасов, а сделать нереальное реальным — цель любого фестиваля!

Чейз едва не пустил слезу от этих слов. Мало кто из молодых стал бы толкать такие речи с таким энтузиазмом.

— Больше нет, никто уже не верит в призраков, и в предсказания, и в реальность фокусов… — Он снял шляпу, отдавая дань фестивалям прошлого.

— Тогда зачем это все? Зачем вообще хомячкам нужны атракционы?!

— Понятия не имею, но они приходят, они приносят нам деньги, которых пока хватает на существование. Если хочешь, можешь идти искать другую работу, а я уже слишком стар, чтобы учиться новым трюкам.

Говоря это, он попытался вспомнить, сколько с ним работала его юная ассистентка. Пару лет… или пару десятков… Он слишком много времени провел с ней, чтобы точно сказать, будто Пинки всегда была рядом.

— Я не хочу искать другую работу, я лишь хочу вернуть душу этому месту, ту магию, которой оно обладало когда-то давно.

По нарисованному гриму покатились слезы, настоящие слезы. Ну и пусть! Пускай эта девчонка была в два раза моложе большинства работников фестиваля, пускай ее предки не были карни-от-карни, но в одной этой пони можно было поместить всю суть этого места!

— Иди в свой трейлер, Пинки, отдохни немного, а я подумаю, что с этим омжно сделать.

Остаток рабочего дня Чейз провел сам. Без его очаровательной помощницы декорации стали просто декорациям, хотя по сути это ничего не меняло: хомячки приходили, смеялись, визжали, покупали фото, уходили. Им было все равно, отчего орать, а это означало, что все мастерство Пинки утекало в пустую.

Прошел еще один день, а Вайз все никак не выходила на работу. Чейз расспросил коллег — никто ее не видел. Обеспокоеный единорог решил навестить ее и узнать, как идут дела у розововолосой.

Стоя у двери ее фургончика он признался себе, что эта девчонка была для него как дочь. Он нашел ее, поставил на ноги, дал вторую жизнь. Он волновался за нее намного больше чем за других товарищей и чувствовал, что происходит что-то неладное.

Пять минут Чейз стучал в дверь, ждал и снова стучал. Хоть единорог пообещал себе никогда этого не делать, ему пришлось достать старый дубликат ключа и открыть дверь — все для ее блага.

Но комната пустовала и похоже уже не один день. Кровать застелена, шкаф пуст, остальные вещи аккуратно лежат на полочках — будто она просто собралась и ушла, но неужели это чудо могло так поступить? Защищать карнавал всей душой, а потом вот так все оставить?

Чейз не мог так просто этого оставить, он нарушил еще одно обещание, данное себе, и перерыл всю комнату. Под подушкой единорог обнаружил дневник, и прочитав его был крайне шокирован. Последняя запись была сделана сразу после их разговора, когда Пай ушла в свой фургончик.

Сегодня я окончательно поняла, что мне здесь не место.

За те годы, что я проработала тут, карнавал стал для меня вторым домом. Я уже и забыла про все те ужасы, что случились со мной они начались с фокусника, с карнавала. Это было похоже на счатсливый конец: я пугала хомячков, питалась их страхами, они быстро забывали об этом. Никто не умирал, никто не страдал, и можно было жить нормальной жизнью.

Когда голод пропадал я не чувствовала себя дочерью того монстра, я могла жить как хочу и ни о чем не волноваться! И да, когда этот голод пропадал, можно было почувствовать дух карнавала — чудеса с ароматом сладкой ваты. Ах, я действительно верила, что все беды в мире переставали существовать, как для тех хомячков, что гостят на наших фестивалях. Я думала, что могла обдурить судьбу, ведь для меня вся жизнь — карнавал!

Но нынешние хомячки, они совсем испортились! Их уже ничем не напугать, как бы я не старалась, и голод — ужасная пустота во мне — вернулся.

С голодом приходит беда, приходит опасность. Я не хочу, чтобы и эта семья погибла, не хочу чтобы мои силы взяли контроль надо мной. Мне надо бежать от сюда, хотя если я убегу, то уже не вернусь… Карнавал неуловим, как синяя птица удачи, да и ни примут они меня…

Но я все еще могу помочь им. А надо просто… просто заставить лохов хомячков поверить в чудо, поверить, что их страхи реальны.

Это будет легко.

Учитывая, что я и есть страх.

========== Часть 4 ==========

«Охота на Селестию не принесла должных результатов. Я приняла облик ее сестры и вырвала норовливой принцессе крылья.

Поначалу это сработало и голод отступил, но потом все стало только хуже. Я думала, пережитого ею ужаса должно хватить на долгое время, но нет, эта сущность во мне хочет все больше и больше!

Мне начали сниться кошмары. Уж не знаю, причастна ли к этому обиженная сестра моей жертвы или мой голод. Во сне я снова и снова оказываюсь в цирковом шатре, а он — тот жуткий монстр — стоит посреди сцены за кучей красных шаров.

Я всегда просыпаюсь до того, как эти шары разлетяться, но и так прекрасно знаю, что за ними прячется. Продолжение этого сна всегда со мной — каждый раз, как смотрю в зеркало.

Карнавал больше не может утолить моего голода, боюсь, вскоре и самые сильные страдания не смогут. Мне понадобяться смерти, много и много смертей.

Недавно я все же решилась прекратить питаться страхами, жить как обычная пони. Да, мои силы могли ослабнуть или вообще исчезнуть, но это даже к лучшему.

Жаль только что не исчезли, а начали работать против меня. Вчера я проснулась от странного шороха и осомтрелась по сторонам. Передо мной стояла маленькая деовчка в сером платьице. Ее волосы были ярко-розового цвета, без каких-либо лишних цветов, а глаза ни капли не отсвечивали в темноте.

Та девочка гордилась своим именем, гордилась, что она носит фамилию Пай. Она подошла ко мне, прося помощи, говорила, что заблудилась. Ей тут не нравилось — а кому понравиться в сточной канаве?

Я сделала несколько шагов ей на всречу, а тогда девчонка завопила, она попыталась убежать, но споткнулась о камень и упала без сознания в воду.

Я взяла ее на руки и как могла бережно уложила на собственную кровать. Надеюсь, она навсегда останется частью семьи Пай и никогда не вспомнит об этом кошмаре.

Что же касается меня я больше не могу так. Вместе с магией утекают мои жизненные силы. Но что бы не случилось, я не хочу выходить на поверхность, не хочу вредить жителям Эквестрии, и если жизнь без питания чужими страхами означает конец я приму его.»